Аннотация: Срез питерской культурной жизни середины 90-х или, чем продолжились 80-е. Профанация или новый виток реализма? Во всяком случае, это красиво...
Глава 4 Живописцы, обнажите ваши чресла !
Старый еврей объясняет молодому
премущества обрезания: Во-первых,
это красиво ! притча
Teперь даже самые отсталые журналисты - и те не устают повторять, что "современное искусство эгоцентрично и повальная мода на бессознательное творчество привела лишь к тому, что сами по себе произведения искусства никому не нужны в том виде, в каком они подаются". А можно ли вообще называть произведениями искусства то, что выставляется на всеобщее обозрение шарлатанами от современности ? Например, Гервин Турк из Англии наполняет жевательными резинками резервуары из прозрачной пластмассы. Причем, неизвестно жевал ли он их сам или это делали за него подручные. Ариан Литман-Коэн из Израиля вообще не скрывает, что весь "Сад памяти" с его кустами и тропинками взят напрокат в государственном заповеднике и расставлен в выставочном помещении специально нанятыми садовниками того же заповедника. Американка Кики Смит, до недавнего времени работавшая медсестрой в операционной и никогда не учившаяся искусству, обмазывает темнокоричневой пачкающейся массой грубые восковые слепки с живых людей. Вобщем, эстетика произведений и идентификация художников давно перестали быть програмной установкой. И ведь это только лучшие образцы, а что говорить о миллионах подражателей и эпигонов ? Некоторые ограниченые культурологи с замашками искусствоведов склонны винить в отсутствии эстетики самих художников. Но не лучше ли посмотреться в зеркало прежде чем пенять на рожу ? Такова реальность, а художники - только призма, преломляясь через которую, реальность предстает перед нами в соразмерных глазу масштабах.
Возможно, именно это неопределенное состояние, когда даже антиэстетика дошла до своего апогея, а новой всеохватывающей эстетики (или религии) так и не появилось, породило альтернативное движение фигуративистов-эстетов на обоих полушариях: от Карло Марии Мариани в Нью-Йорке до Густава Гурьянова в Петербурге. Их всех объединяет эстетическая привлекательность - ключевой стержень творчества. Но в то же время - у каждого свой почерк. Фигуративность Мариани иронична и пародийна. Классицистичность его композиций адаптирует условности ХIХ-го века, включающие "эротическое безразличие" и аллегоричность. Работы Густава, вызывающие навязчивую ассоциацию с родченковскими фотопортретами героев-авиаторов или легкоатлетов, отличаются от оригинальных аллегорий по мнению Маргариты Тупициной тем, что первые олицетворяют пространство желания, а у Густава это - сексуальные объекты. Еще Чарльз Дженкс писал о двойном кодировании, имея ввиду, что всякий объект, взятый в знаковой системе своего существования, подвергается семантической обработке, приобретая таким образом новую значимость .Поэтому кажущийся "декаданс" ленинградцев Матвеевой, Егельского, Маслова и Мамышева на самом деле предлагает альтернативный вариант традиционной темы "Ню". Разнообразие творческих приемов разбило данный художественным критиком Т.Жилинской термин "новый фигуративизм" на целый спектр имен - от "неомодерна" до "ложного академизма" или "неоклассицизма" (по М.Трофименкову). Поэтому современный плюрализм, проявляющийся даже внутри фигуративности, позволяет развиваться самым разным художникам, противостоящим упадничеству и "чернухе" путем "плезирства".
Анализируя дистопические тенденции в искусстве, мы приходим к выводу, что пик расцвета всегда совпадает с тенденцией воспевания красоты человеческого тела. Справедливо предположить, что во время упадка даже фигуративисты обращаются к чему нибудь противоположному. Ф.Бэкон, например, ударился в натурализм, напоминающий кадры из порнофильмов 70-х годов, не всегда вызывающий положительные эмоции. Чарльз Рэй вычтавляет натуралистичные пластиковые манекены с автопортретным сходством (некоторые называют их "Давидами ХХ-го века). И традиционную во все времена тему женского "ню" сменило эстетизирование "ню" мужского. Возврат к классике, наметившийся во время постмодернистских игр в "Deja vu", вылился в мощное гомофеминистическое пиршество фигуративных эпикурейцев. Поэтому гомосексуальная "нома" Санкт-Петербурга нашла выход в соответствии со своей сексуальной ориентацией. Надо отдать должное главе петербургского декаданса, Тимуру Новикову, который иронично окрестил свою институцию Лжеакадемизмом, а проповедуемую концепцию - Лжеклассикой. Забавно, что неофитов обязывают при этом изучать анатомию и рисовать гипсовые слепки с античных фигур. Красота к этому времени действительно выросла в цене. И как никогда возросло значение постановочной фотографии, не желающей вписываться в рамки сухого постулирования фактов и оказавшегося к этому времени единственным видом изобразительного искусства, способного при желании донести красоту до зрителя.
Искусство ХХ-го века органично признало этот жанр еще одним видом художественного творчества. Через три года после изобретения даггеротипа увидела свет первая порнографическая открытка, изображающая некий мифологический сюжет. Андре Лефевр, ассистент Луи Ж.М. Даггера, уже тогда пытался доказать, что фотография - это настоящее искусство, призванное оживлять древние легенды на одном уровне с живописью и скульптурой. По-настоящему тему человеческого тела в художественную фотографию ввели "мастера звездного света" - фотографы Голливуда, которые создавали в начале существования студии воистину произведения искусства. Рут Луис, Джеймс Эбби, Эдвин Хессер - список можно продолжать до бесконечности. Этим традициям нарочитой эстетической изысканности до сих пор придерживается Хельмут Ньютон. Со временем к фотографии помимо профессиональных фотографов стали обращаться и художники, что привело ее к более критическому осмыслению действительности. Усложнялся ее визуальный язык, становилась более разнообразной сфера применения. Постмодернистская философия сделала включение фотографии в искусство абсолютно законным и естесвенным. В результате такие имена, как Энди Винер, Синди Шерман, Джианн Нери ,Джойнс Теннсон и Роберт Мейплторф стоят сегодня в списке самых выдающихся художников ХХ-го века. Интересно, что мечта Лефевра осуществилась только в 80-е годы .В силу програмной всеядности, надо полагать. Англичанин Мартин Уолш был одним из первых художников, предложивших снимать обнаженных манекенщиц в сочетании с произведениями искусства. По его концепции был выпущен календарь Пирелли за 1986-й год, черно-белые фотографии которого выполнены Бобом Стерном - последним фотографом, снимавшем Мерилин Монро.
Конечно, обращение к эротике в искусстве эпизодически происходило и раньше. Так в 20-е годы модной теме технического прогреса в искусстве была противопоставлена эстетика "Ню". Считалось, что символ времени - автомобиль лучше всего дополняется плавными очертаниями женской фигуры. Сюрреалисты обращались к фотокамере, как к дополнительному средству, призванному усилить их роль очевидцев современности. Именно в их эмансипированном до предела кругу стали появляться женщины-фотографы, открывающие свои творческие горизонты на равных правах с живописцами-мужчинами. Ли Миллер, например, открыла для себя волшебный мир камеры, будучи сначала ведущей манекенщицей журнала "Вог", а затем - под длительным влиянием Ман Рея стала снимать сама, соединив творческий метод сюрреализма с эстетикой моды "Vogue" и "Harper's bazaar". Дора Мар, чья первая выставка фотографий состоялась в середине 30-х годов в Париже, позировала для Пикассо. Она и Эйлин Эгер - одни из немногих художниц-женщин, входящих в ядро движения - вообще никогда не расставались с фотоаппаратом, документально запечатлевая для истории все их тусовки и междусобойчики. Потребность в интимности прорвалась в 40-50-е годы с развитием искусства "Pin-up" или "Glamore" - полупорнографической живописи, сделаной в лучших традициях Голливуда. В это время порно впервые персонифицировалось. Появились такие некоронованные королевы Пин-арта, как Бетти Пейдж - секс-символ андеграунда 50-х. Но довольно долгое время все это развивалось отдельно и, как-то, особняком. (Подобную стыдливую самооценку можно наблюдать у первых рокеров. Мол, Бетховен - это круто, cool. Жаль, что мы эту музыку почему-то не любим...)
Соединила два давно тяготеющих друг к другу жанра шведская фотохудожница Хатти ван Закк. Ее самая известная работа называется "12 гостинничных номеров" - серия громадных, в размер киноэкрана, цветных постановочных фотографий, изображающих эротические сцены в разных исторических контекстах. Вена 1904, Хельсинки 1917, Берлин 1944... Политический контекст передается датами сцен. Например в берлинской фантазии изображена оргия гитлеровской клики с огненым заревом, прорывающимся через занавеску. Хельсинки - пьяные большевики пытаются раздеть курсистку в комнате, где Ленин читает "Капитал". "Мои работы не имеют ничего общего с любовью, - говорит Хатти, - они должны показывать как мы злоупотребляем нашей сексуальностью в повседневной жизни. Я думаю, что гостинничные номера - это своего рода зрогенные зоны, где люди сбрасывают груз сдержанности".
Через десять лет, наигравшийся с эротикой Запад увлекся антиутопической футурологией и эстафету перехватил Восток. Возможность постановочной фотографии соединить эротику, искусство и жест вдохновила в свое время бывшего филолога Александра Бренера на самостоятельное творчество. По причине отсутствия художественной школы он превратил в жест самого себя. Его скандальные эксгибиционистские перформансы неоднократно привлекали внимание общественности и правоохранительных органов разных стран. Радикальная новизна при ближайшем рассмотрении оказалась повторением практики Дадаистов с усилеными элементами скабрезности. Неудивительно, что тенденция привнесения мягкого порно с элементами междусобойчика получила особое распространение в Санкт-Петербурге - городе ненормальных революционных традиций. Но петербуржцы, менее зависимые от "генеральных линий" Москвы, обратились к основному сокровищу, которым они обладали в избытке - к классике. В 1995-ом году три художницы представили здесь "взгляд на мужчину" с позиций "Нового фигуративизма" в эстетике "петербургского неоакадемизма", используя "параллельную технику" - художественную фотографию.
Прежде всего, поражают размеры - двухметровые снимки, напечатанные в коричневом колорите бромистого серебра. Царапин и наплывов, выдаваемых обычно за художественность, нет и в помине .Заявлена мужская тема как своего рода "исследование" мужчины. От возвышено-идеально-безличного (В.Ухалова) через конкретно-эстетизированное (В.Урман-Куслик) до реально-конкретного (В.Буйвид). При этом каждая художница решает свою конкретную задачу. Понимая красоту в плане неоплатонической метафизики, в поисках идеала гармонии Виктория Ухалова создает "безличного" героя своих произведений, ангелоподобного, лишенного плоти, на грани с некой асексуальностью - не конкретного носителя каких-либо черт, но символа нового состояния. Очень трогательно, что для художницы (архитектора по образованию) мужское тело более идеально, более архитектонично, чем любая другая форма. Автор предлагает зрителю рассмотреть взаимодействие двух понятий: "божественной архитектуры", выраженной в форме человеческого тела, и реальной - человеческого творения. В представлении Виктории "мужская фигура является продолжением идеальной архитектуры". Архитектоника, точный рисунок формы, сдержанное отношение к декоративному - все это очень характерно для творческого переосмысления классической традиции.
"Романтический лжеакадемизм" Виктории Урман-Куслик (тоже, кстати, бывшая модель) представлен отстраненно-сосредоточенными мужскими фигурами, которые помимо собственной внутренней семантики, несут смысл абстрактно-эстетического объекта, как "части идеально-прекрасной природы, идеально-прекрасных рафинированных форм, предметов искусства- некой рафинированной среды, где все: и природа, и человек, и вещи - совершенно". Позиция сродни Густаву, Климту, В.фон Глодену и др. "Душа воспарила и хотела - красиво!" Просто и без затей, как "Завтрак на траве". Интересно, что художница строит свои фото, как картины - с эскизами. "Все,как полагается - композиция обнаженных фигур, светотень, планы, но как бы в "реальности", посредством фотоматериалов, а не туши и пера".
Взгляд Виктории Буйвид - это взгляд художника, выхватывающего из реальной жизни нечто необычное и, одновременно, создающий свой особый мир, где каждый герой конкретен, узнаваем и наделен только ему присущей индивидуальностью. В то же время он вознесен над обыденностью экстравагантностью положения. Автор словно сталкивает реальность предметов, внешности и пола человека и некую определенную чувственность и эротичность, эстетизацию среды и персонажа, не ослабляя при этом напряженного внимания к форме (что, в общем-то, характерно для "Новых фигуративистов" и для "неоакадемизма" в частности). В данном случае перед нами забавная реализация некоего концептуального проекта - знакомые мужчины принимают ванну перед фотокамерой с комментариями художницы, написанными тут же на полях. В этой работе не отдано предпочтение отдельным кадрам, как у других - выставлен полный документальный отчет, напоминающий концептуальные акции лишившихся своей параноидальности "Коллективных действий".
Еще пять лет назад обращение женщины-художника к мужчине, как к источнику вдохновения, выглядело довольно странно. Но еще Т.Новиков подчеркивал, что темы, не рассматриваемые гетеросексуальной московской "Номой", напротив, вполне уместны в искусстве гомосексуальной ленинградской. Подобное общественное настроение здесь прямо противоположно московскому концептуализму. Искусство более маргинально, менее рефлективно... Отсюда - огромное количество феминистических выставок - "Умелые ручки", "Женщина,как паранджа для мужчин", "Не муза - но творец" и т.д. Но при этом художницы-женщины пытаются воспеть красоту и чувственность именно мужского тела. Неважно, что при этом получается все тот же hardcore - искусство ХХ-го века аппелирует к жесту, а не к результату. В силу традиционного для Петербурга смещения классической акцентированности, мужчина, как субъект естественной (архитектура, интерьер, природа) и искусственной (плоскость листа) среды, со всех точек зрения ("идеальной", "типичной" и "конкретной"), стимулируют творческий процессхудожниц и объектом этого процесса является. В.Урман-Куслик - одна из "Викторий" - неоднократно подчеркивала, что отказывается работать над женской темой принципиально. "Трудно без "подпитки". Очень много у меня "выкачали" мои модели женского пола. Мужчины - они хоть и берут, но хоть что-то, хоть иногда - отдают. А с бабами - как в бездонную дыру, как в прорву. Причем, это естественно, не по злому умыслу, не корысти ради, а по известной схеме "Пигмалион - Галатея"... Но сейчас - модели мои, мальчики - просто классные! Работать с ними - это счастье! Они очень облегчают мне жизнь и проблем в сексе у них нет..."
Судя по тому, что фотографии в крупных журналах мод зачастую не отличить от мягкого порно, одним из возможных путей оздоровления эстетики могло бы быть вливание здорового эротизма. Правомочность такого метода доказывает существование амстердамского сексмузеума (Sexmuseum). Там собрана уникальная коллекция произведений искусства, предметов декоративно-прикладного творчества, видеофильмов и художественной фотографии, насчитывающая несколько тысяч наименований. Поражает с каким профессионализмом и знанием музейного дела организована экспозиция ! Можно даже купить каталог, не уступающий по полиграфии лучшим каталогам музеев мира и аукционов "Сотбис" и "Кристис". История человеческих отношений легко и непринужденно начинается с фасада музея, украшеного статуей готового к любви фавна и фрагментом египетской росписи. Дальше следует великолепная подборка китайского форфора и японские гравюры со сценами из самурайской жизни. Лестницу, ведущую на второй этаж к более современным экспонатам, украшают средневековые пояса девственности, инкрустированные драгоценными камнями. Кстати, все предметы, кроме диарам, приводимых в движение фотоэлементами - подлинные. К сожалению, современные снобы от культурологии не любят учиться, а туристы с ярлыком "ителлигент" обходят этот музей стороной. Но если современная жизнь заставляет играть ощущениями, почему бы не приподнять в ответ свое одеяло чтобы люди не забывали откуда они появились на этот свет.
Постскриптум #1.
Пока Виктории вынашивали свою концепцию по телевизору шла передача, смысл которой шел вразрез со всеми, вышеприведенными размышлениями. На экране , в рамках актуальной беседы злобно ругались два известных культурных деятеля - замминистра по культуре и образованию государства Израиль и Игаль Тумаркин - мастер индустриальной скульптуры с мировым именем. Суть проблемы заключалась в том, что муниципалитет Флоренции по поводу трёхтысячелетнего юбилея Иерусалима, решил подарить дружественному муниципалитету копию микельанджеловского Давида в натуральную величину. А он, Давидушка-то, - голый ! Факт безвозмездного получения в скором времени шестиметрового голого мужчины поставил муниципалитет Иерусалима в тупик. Ультрарелигиозные ортодоксы и арабские фанатики при первой же возможности взорвут дорогой подарок, как Макдональдс в 94-м. Ибо городе развитых еврейских традиций никакая художественная ценность не может превалировать над оскорблением религиозных чувств и смущением девиц на выданье. Дирекция музея Израиля отказала муниципалитету в содействии, мотивируя отказ нежеланием принимать копию. (Читай - оригинал давайте !) Тумаркин, несмотря ни на что - из музейных запасников у него как-то скульптуру на свалку выкинули - думали, что металлолом, - грудью встал на защиту высокого искусства. "Не могу молчать!, - кричал на весь экран замминистру,- вас же потомки как мракобесов проклянут ! Ретрограды ! 20-й век кончается, а они страну назад тянут, в средневековье ! Позор ! А ещё смеют называть себя народом древнейшей культуры и быта !" Религиозный замминистра, сам, кстати тоже архитектор, оправдывался: "как вы мол можете такие некрасивые слова говорить? Я культурный человек, всё понимаю, у меня папа раввином был..."
Пересказывать этот неожиданный театр абсурда не имеет смысла. Давидов попросили поменять. Микельанджело на Вероккио - он одетый. Флорентийцам ведь всё равно что дарить - у них Давидов на любой вкус. Подумали только, наверно, что вот ведь какие странные люди. Им от чистого сердца самое дорогое предлагали, а они не берут. Воистину, особенный народ! Полученный в апреле 1996-го года, дорогой подарок, уже занял свое место в музее "Башня Давида".
Постскриптум #2.
К слову о Вероккио. Искусствоведы свидетельствуют, что в образе Давида запечатлен гомосексуальный партнер художника Вероккио. Так, может быть, ленинградцы все-таки правы ? O,tempora! O, mores!