Аннотация: Продолжение, вошедшее в книгу частично.
В большом зале, он же - драконья пещера, было шумно. Пространство наполняли рычание, кукарекание, хрюканье, лай, писк и прочие звериные звуки.
- Всем встать в соответствии с пентаграммой У-Син, - зычно проревел буйвол, для убедительности притопнув копытом. Эхо, отразившись от сводов, прогремело на весь отель. Еще немного побродило от стены к стене и растаяло без следа.
Животные разбрелись по кучкам. Если очень-очень приглядеться, то под толстым слоем грязи и пепла на полу можно было разглядеть тонкую пятиконечную звезду, каждый луч которой заканчивался символом элемента года: земля, дерево, огонь, металл и вода.
Каждая кучка расположилась возле своего символа, согласно окраса. Звонко заржала и взбрыкнула копытами темпераментная огненная лошадь.
- Тихо!
Буйвол председательствовал, взобравшись на груду человечьих костей, как на трибуну. Он имел на это право, ибо был вторым животным, облагодетельствованным Буддой, и не столь умным, как крыса, которая хоть и была первой, но выставляться напоказ не любила, считая это весьма недальновидным. Однако пьедестал был слишком ненадежным для такого массивного существа.
- Граждане восточного гороскопа. На повестке дня обсуждение грядущих событий. За наши заслуги нам дали немалую власть влиять на время и события. Однако знаки говорят - грядет нечто страшное. Наш покровитель отвернулся от нас, он занят чем-то странным, там, наверху в отеле творятся загадочные дела.
Из ответвления коридора, ведущего в лагуну, стали доносится подозрительные звуки. Звери забеспокоились. По мере приближения источника звуков, стало понятно, что это разухабистая удалая пиратская песня. Вскоре в зал цепочкой по одному стали входить утопленники. Возглавлял шеренгу капитан пиратской шхуны, потонувшей в 17 веке где-то между 64 и 65 параллелью. На лохмотьях капитана все еще виднелось золотое шитье. В руках он нес видавший виды черный флаг с черепом и скрещенными берцовыми костями. Как никогда Веселый Роджер смотрелся на своем месте. Вслед за ним шагал повсеместно известный оркестр Титаника. Они яростно терзали свои инструменты, извлекая из них все, на что те были способны и даже больше. Пираты и просто моряки, вошедшие в пещеру, закончили на самой жизнерадостной ноте, исполнив заключительный куплет оптимистичной строчкой: "и сомкнулись темные воды над ним".
Животные недоуменно молчали.
Капитан вышел вперед. Снял облезлую шляпу с видавшим виды страусиным пером и присел в изысканном полупоклоне, шаркнув ножкой. Это с головой выдавало его благородное происхождение.
- Джон Миддоуз, по прозвищу Подбитый глаз, - представился пират. Кабан хрюкнул, неуместно хихикнул и спросил:
- Почему именно Подбитый глаз? Потому что с синяком умер?
- Нет, - спокойно и с достоинством ответил утопленник. - Всю жизнь ставил синяки другим.
- Я выражу общее мнение, если спрошу, что вы здесь делаете? - буйвол неуклюже спустился с импровизированной трибуны и подошел поближе к вновь прибывшим. Звери отозвались одобрительным ревом. Они знали что подземный мир щедр на сюрпризы, но к этому не были готовы.
- Перед собой вы видите делегацию от всех обитателей пучины морской. И мы тоже имеем право знать, что происходит.
- Темная сила набрала небывалую мощь и пересечение всех ее потоков произойдет здесь, в этом здании, в этой точке мироздания. Если не предпринять хоть что-нибудь, каких-нибудь действий, перекресток темных сущностей станет настоящей угрозой, мир может перестать существовать. Мы - волшебные звери, наделенные властью влиять на суть вещей и на происходящее. Нам просто нельзя стоять в стороне.
- Ну, положим, не все с тобой согласны, - никто не заметил небольшого зеленого дракона, вставшего между капитаном Миддоузом и буйволом.
- Лично я считаю, что мы вообще ничего не должны предпринимать. Всем известна гибкость реальности, она подобно памяти металла - как не согни гибкую сталь, она выпрямится и примет заданную при отливке форму. Реальность в состоянии исправить недостатки самостоятельно. Мы не можем вмешаться, даже если это грозит гибелью всему существующему.
- Недостатки? - гневно взревел буйвол. И тут его неожиданно поддержал извечный соперник - Тигр. Он покрутил головой, мотнул гибким полосатым хвостом и назидательно изрек:
- Делай, что должно, и будет что суждено. Ты знаешь, кто это сказал.
- Знаю, - парировал ящер. - Но все равно предлагаю проголосовать.
- В своем ли ты уме? - возразил тигр. - О каком голосование может идти речь?
Капитан утопленников деликатно закашлялся, даже слишком деликатно для предводителя пиратов.
- Голосования не будет, потому что нас здесь больше чем вас, и что бы вы не решили, наша община за вмешательство. Если это поможет.
Буйвол приосанился, поднял голову выше и ответил:
- Чтобы мир не скатился в тартарары, мы сегодня хором прочитаем заветную мантру.
- Ом мани падме хум? - с робкой надеждой спросил один из утопленников, бритоголовый парень в желтых лохмотьях.
- Нет, другую, - буйвола прервала крыса, она проворно взбиралась по его длинной, до самого пола шерсти. Добравшись до уха, грызун схватился когтистой лапкой за витой рог и стал что-то нашептывать. Председатель прислушался.
- Хотя вы тоже можете помочь.
Спустя два часа в зале стало тесно от вновь прибывающих. Здесь были водяной - повелитель придорожных канав, старая ведьма, группа представителей с кладбища, полупрозрачный призрак, напоминающий сгусток тумана и даже мохнатое зубастое создание.
Как дирижер симфонического оркестра, буйвол возвышался над всеми. Он взмахнул рогатой головой и возвестил:
- На счет три. Раз, два, три!
Все присутствующие одновременно изо всех сил хыхнули, хрюкнули, гикнули, завыли, залаяли, зарычали, музыканты ударили по струнам и задудели в трубы. Звуки складывались в протяжное "Ххххууууу"... Мощность этой какофонии достигла самой высокой ноты, самого большого децибела.
И тут стены пещеры содрогнулись. Все смолкли.
- Это случилось? - взволнованный Джон Миддоуз подхватил на руки оробевшую обезьянку.
Буйвол поспешил его успокоить: - Да. Мы восстановили равновесие. Звери, люди и нелюди, вы присутствуете при знаменательном событии. МЫ спасли вселенную. А теперь все свободны.
Утопленники и звери неохотно расходились, крайне разочарованные тем, что не увидели никаких подтверждений тому, что мантра сработала, и если где-то в гигантском часовом механизме вселенной треснула самая ма-ахонькая шестерня, то для всех это прошло незамеченным.
В то же самое время, когда мир дрогнул, в холле отеля, на первом этаже из ниоткуда материализовался молодой человек в дерюжной длинной рубахе, подпоясанной веревкой, и упал без чувств на пол. Рядом с ним стукнула о паркет суковатая пыльная палка. Человек был бос и весьма истощен. Изможденное лицо таило в себе загадку и как не странно, (мы современные люди уже забыли значение этого слова) безмятежность. А еще его лицо было очень похоже на лицо сына божия, такого, каким принято изображать его на канонических иконах.
* * *
Казакова беспокоило состояние Чеда. Если раньше от пса-вампира веяло каким-то необъяснимым добродушием, смешанным с опасностью, то теперь Дим видел в печальных собачьих глазах беспредельную тоску.
- Чед, вы в порядке? - он непроизвольно протянул руку, чтобы потрепать лобастую голову, но вовремя опомнился и взял свой дринк со стойки. Пес кивнул, не отвечая, и ушел в самый темный угол бара.
- Оставь его, - двуликий бармен неслышно подошел к охотнику. - Дай ему время пережить и смирится со своей бедой. - Помолчал и добавил: - Хоть и не беда это вовсе. А очень даже наоборот, - вознес указательный палец вверх и поучительно сказал: - Черный Дьявол и так невероятное существо, но еще невероятнее то, что он смог полюбить. Они, - палец ткнул в потолок. - все видят, и воздают каждому по заслугам.
- Аха, - ввернул Тед, - колом в сердце или серебряной пулей в голову.
Голос портье слегка заплетался. Они сидели в баре уже полтора часа и выпить успели порядочно.
- Ну зачем же так пессимистично, - бармен подбадривающее кивнул Дмитрию. - Нужно верить и надеяться на лучшее.
Слегка пошатываясь, полупьяный Казаков брел из бара к выходу. Рядом с ним, понуро опустив голову, шел Черный дьявол. Когда они увидели неподвижного человека, охотник подошел поближе, склонился над незнакомцем и взялся за запястье, пытаясь нащупать пульс. Человек как-то резко пришел в себя и отскочил в сторону, не забыв схватить палку, валяющуюся рядом.
- Аз есмь свет! Аз есмь добро! - юноша направил посох на пса-вампира. - Изыди, Сатана!
У Чеда подогнулись лапы, он упал на пол и стал корчиться в эпилептических судорогах.
Пальцы Казакова сами собой сложились в щепоть и потянулись ко лбу, чтобы осенить себя православным крестом.
- Господи, - неверяще выдохнул он. Он чувствовал, как волосы на затылке встали дыбом, и отстраненно подумал, что с тех пор как он попал в этот отель, это состояние стало для них нормальным. Можно было только удивляться тому, что он не поседел.
Сияющий небесной голубизной взгляд обратился к нему:
- Не упоминай имя Господа нашего всуе.
- Я раскаиваюсь, - на автопилоте ответил Дим, прижав ладонь к сердцу.
Свет шел из этих глаз, негасимый рентгеновский прожектор истинной белизны. А Дим был уже по уши замаран. Но он не мог стоять вот так просто и смотреть, как гибнет его боевой товарищ.
- Нет! - он повысил голос. - Не причиняй ему зла!
- Пошто? Пошто ты заступаешься за тварь? - луч вновь высветил все тени в душе охотника, все его сомнения, все проступки и компромиссы, на которые он когда-либо шел. И терять уже было нечего.
- Он не виноват, что стал таким. И не заслужил это. Нельзя наказывать его за то, что с ним сделали другие.
- Судить не мне дано, - голос юноши был безлик. Но корчить Черного Дьявола перестало. - Великий судия в день страшного суда спросит с каждого его грех. И с тебя, ратник тоже.
- Отпусти его, - попросил Дим.
- Добро просить за друга, за того, кто не достоин.
- Он достоин! Такого благородства и среди людей не найдешь. Если бы он мог, он бы исправил все, что натворил, - Казаков чувствовал себя как адвокат дьявола. Охотник обливался потом под немигающим взглядом. Существо, стоящее перед ним, было либо богом, либо сумасшедшим, обладающим богоравной силой. Это был не человек, это был сосуд из плоти и крови, наполненный, бьющим через край светом.
- Вера и смелость твои награды достойны. Молись, за него, молись со мной, молись как можешь.
Дим зажмурился и начал молиться. Он не знал ни одной молитвы, он просто повторял про себя "простите Чеда, он не виноват, ему плохо, отпустите его, простите". Он даже не знал, сколько времени прошло, когда услышал голос, странно лишенный половой и возрастной принадлежности. Невозможно было определить, говорит это мужчина или девушка, молодой или пожилой человек. Он был одновременно тих и всепроникающ, низок и высок, пронзителен как бур стоматолога. Холл залило непереносимым сиянием, режущим глаза. Дим мог видеть только бессильно распластавшегося Чеда.
- Мене. Текел. Фарес. Проси чего жаждешь. Исполню.
Чед сдавленно прохрипел: - Мне ничего не надо от тебя, светлый.
- Исполню. Заветное. Проси.
По морде ньюфаундленда скользнула слабая тень надежды. Но он молчал. Казаков шагнул вперед, в свет и твердо спросил: - Она жива? Она человек?
Свету не нужно было объяснять кто.
- Да, - голос пронзал голову насквозь, от уха до уха.
- Отправь его к ней. К Луизе. Это возможно?
- Да, - голос будто стал чуть громче. - Так тому и быть. - Сияние усилилось, и Дим ослеп. Когда интенсивность света спала, охотник отважился открыть глаза. Чеда не было. Юноша в рубище пошатнулся и оперся на стену, выронив посох. Гулкий стук разорвал неподвижность, сковавшую все члены Казакова.
- Где я? - спросил юноша, недоуменно озираясь. Но следующий вопрос поверг охотника в еще больший шок.