Жданович Роман Борисович : другие произведения.

Каудильо Европы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В истории Европы это событие было пренебрежительно частным. Никто потому не думал, что гибель в бою местного значения маркграфа Малой Бретани, охранявшего тыл франкского войска, окажется поворотным пунктом европейской литературы, а с нею и самОй Западной цивилизации. Именно этот пункт легализовал в книжных, юридических и религиозных, правах єнизкую" - мирскую, народную средневековую поэзию, равно привлекавшую мужика-холопа, доблестного феодала, прохиндея-горожанина: эстетически возвысив єбезнравственные" (єгреховные") идеалы шовинизма, женской плотской тяги (поправшей даже єсмертную греховность" самоубийства), личной и племенной гордыни(чести), беспощадного отрицания предательства (даже прикрытого фарисейской казуистикой прАва). Словом, всего того, что противоположно и враждебно сшитым власть имущими российским єдуховным скрепам" - кандалами сковавшим свободу, волю и совесть народа Русского.
КАУДИЛЬО ЕВРОПЫ
  
  (О влиянии поэзии на социальную историю)
  
   В истории континента событие было пренебрежительно частным. Никто потому не думал, что гибель в арьергардном бою маркграфа приграничной Малой Бретани с 4 тысячами воинов, охранявшими тыл Карла (еще не ставшего 'Великим'), станет поворотным пунктом европейской литературы, а с нею и самОй Западной Цивилизации: её вкусов, инстинктивных (чуждых моралистики) нравственных посылов, оценок и идеалов. Этот поворот легализовал в книжных, т.е. юридических и религиозных правах 'низкую' - мирскую, народную поэзию, равно привлекавшую и мужика-холопа, и доблестного феодала, и прохиндея-горожанина. Именно она эстетически возвысила 'безнравственные'('греховные') идеалы национальной исключительности - Белого 'расизма', женской плотской тяги - посрамившей даже, насаждаемое рабовладельческим обществом, вменение 'греховности' акту самоубийства (= попранию душеспасательского христианского эгоцентризма, ближневосточного душевладельческого 'права'), личной и племенной гордыни - чести, беспощадного отрицания предательства, как ПОЗОРЯЩЕГО акта (хотя б и прикрываемого казуистикой прАва). ...Словом, всего того - что враждебно и противостоит сшитым власть имущими доуховнъiмъ съкрѣпамъ: кандалами сковавшим волю, достоинство и свободу Русского народа. ...(того) Что сформировало мировоззрение Европейского суперэтноса, и для отторжения чего, ныне, заколачивают и 'конопатят' наше Русское Окно православные оберкоменданты Санкт-Петербурга.
  
  На своей родине 'Песнь о Роланде' вспоминают редко - как отсталую, 'шовинистическую', вопиюще 'нон-толерантную'. Причем, уже очень давно. Все старые рукописи древнейшей известной (и лучшей из известных) франкофонной поэмы списаны вне коренной Франции: в Англии, Германии, Италии. Родина уже очень давно перестала в ней нуждаться ['Песнь о Роланде', пер. Б.И.Ярхо, 1933, c.64]. Хотя, жила эта история в крестьянских народных преданиях до ХХ века [см.: там же, сс. 265-268]...
  
  Не лучше относятся к великому феодальному - 'католическому' (=вражескому) памятнику и в нашей стране, болеющей антифашизмом и духовностью (сражающейся с 'пиндосами' за идеалы интернационализма и фильма 'Цирк'...), - и чьи древние герои уходят в грабительский набег за спиной и по следам успешного похода союзника, вопреки воле сюзерена, столкнувшись с врагом складывают оружие, а затем бегут из плена, пренебрегая и клятвой, и жизнью соратников ('Слово о полку Игореве'). Большинству неудобно признавать факт, когда образ твоего цивилизационного врага оказывается достойней, мужественней, благородней юродивых персонажей 'ТВОЕЙ истории' (типа московских князей: 'благочестивых' садистов дОма, убегавших за Волгу при одном слухе о татарах)!
  
  
  1.Предыстория: зелёные человечки в Европе
  
  В 694 г. последние константинопольские войска вместе с союзными иберийскими христианами-готами, отстаивавшие Магриб от джихадистов, потерпели в Тунисе полное поражение от эмира Хасана и бежали с Черного континента. В 697 пал и был вновь разрушен христианский Карфаген, и скоро вся римская провинция Африка сделалась частью необъятного сарацинского Халифата.
  
  Уже в 711 разноплеменное - безнациональное, 'интербригада' раннефеодальных времен - халифское войско из ренегатов древних вер, привлеченных умелой пропагандой, объединяемых жаждой добычи и 'духовными скрепами' начетнической ново-иудейской идеологии Магомета(*), навело переправу через Гибралтарский пролив. От этой операции на карте доныне остается имя арабского полководца, перебросившего борцов за нравственность (за гаремы и паранджу) на Белый континент, мусульманского вольноотпущенника Тарика: мыс с таможней ТарИфа и крепость на горе Джебель-аль-ТарИк (Гибралтар).
  
  О 'варварском королевстве' Западных готов псевдоисторической публицистикой толерантистского века сего сочинено немало злостных карикатур. Эта 'историография' - составная часть Черной легенды об 'испанском шовинизме и расизме', политически промывая людские мозги на 'историческом' (как бы) материале, ныне искажает действительность на каждом шагу. Наследниками вестготов были астурийцы - голубоглазые создатели Королевства Леон, и никак нельзя сказать, чтоб это были не классические гидальго и кабальеро, а дикие и лохматые звери в звериных шкурах... Предшествовал маврской 'революционной' интервенции 711 года - Толедский собор 694 года, 'антиолигархический', как сказали б ныне: разбуженный Утикской катастрофой Православного (тогда) - византийского мира Средиземноморья, уличая иудеев в сношениях с измаильтянскими врагами христианства и королевства вестготов, постановивший: конфисковать их имения, а самих распределить невольниками среди христиан. Ответ не заставил себя ждать!
  
  В июне 711 г. люди, сегодня б названные 'беженцами' - 12 тыс. мохаджиров и десятки тысяч примкнувших к Тарику африканцев - нумидийцев и берберов, возле Херес-де-ла-Фронтьера встретили 90-тысячное народное ополчение вестготов. Битва началась в священную пятницу 19 июня, и к следующей неделе, после отражения первого мавританского натиска, уже казалось, что захватчики терпят поражение, потеряв до 16 тыс. воинов. Судьбу Испании на Западе, подобно судьбе Сербии в 1389 г. на Востоке, решил подкупленный предатель: граф Хулиано (в народном, идеализирующем события эпосе - защитник обесчещенной королем дочери), покинув поле боя с большей частью войск. И ко 26-му июня, фанатичными атаками аравитян - истощившими готские силы, христиане были опрокинуты, а последний вестготский король Родриг (Фредрик), спасаясь бегством, пропал без вести, пытаясь переплыть реку Гвадалетта. Зелёные человечки устремились вглубь Испании! ...Именно к этим событиям, между прочим, спустя 1325 лет окажется приурочено восстание в вооруженных силах Испании (включая Марокканский легион!) - поднятое против разноплеменных арабско-еврейско-коминтерновских оккупантов низвергшей монарха страны: левацко-коммунистического режима, пришедшего к власти в начале 1936 г. Как видим, придерживаясь исторической правды, не должно, следуя кремлевским попАм, говорить про мифическую 'Святую Русь' - в сладострастной смердяковщине отдавшуюся в 1917, после падения монархии, красным христоборцам. Скорей уж - про благочестивую 'Святую Испанию' и прОклятую Богом - ватную Россию...
  
  А в VIII веке '...Арабский вождь быстро дошел до самой столицы Толедо, встречая всюду полное равнодушие простого народа и горячую поддержку евреев' [Р.Ю.Виппер 'История Средних веков', МГУ, 1947, с.98]. Испанский - кельто-иберийский ('кельтиберийский') народ, некогда соединившийся в деле борьбы с карфагенскими завоевателями, далее усвоив провинциальную римскую латынь, но растеряв доблесть иберийских и валлийских (кельтских) предков, и ничем тогда, кроме ненависти к еврейским олигархам - унаследованным от Имперского государства Рима (влиятельным уже во времена экспедиций ап.Павла), не был связан со своими разноплеменными варварскими завоевателями: галатами-галисийцами, вендами (балто-славянами)-вандалами, иранцами-аланами (давшими имена Галисии, (В)андалусии, Каталонии...), онемеченными кельтами (псевдогерманцами)-вестготами, и не стал их защищать... Лишь вассал Фредрика, крещеный с именем св.Пелагия - шотландского Отца Церкви, проклятого ортодоксами за отстаивание достоинства пред Богом Людского племени(**), но чтившегося отцами готской - Испанской церкви, - граф Пелахо увел в 712 свое воинство в пиренейские горы, основав крошечное королевство Астурия (страна львов и крепостей: Леон и Кастилия).
  
  Форсировав Пиренеи, зеленые человечки - воины джихада шли на Европу с юго-запада, угрожая тогда уже, в VIII веке, тем, что под внушениями антифашистской газетной проповеди стало явью века ХХI (зри роман 'Мечеть Парижской Богоматери'...) В 718 г. под Мюрэ было разгромлено войско франков. Пали Нарбонн и Тулуза [там же] - столица Аквитанской провинции, и под власть арабов перешла область рек Гаронны и Роны [там же, с.117]. Восстановилось древнее Аквитанское королевство: колонизируемая евреями-рахдонитами Европейская Хазария [см. И.Шиппер 'Возникновение капитализма у евреев Зап.Европы', СПб., 1910, с.22], населенная лигурами - предками каталонцев-аборигенов, провозгласившая независимость от ортодоксальных (тогда) завоевателей-франков, но охотно подчинявшаяся мавританским завоевателям [см. 'Песнь о Сиде', М.-Л., 1959, с.179]. Невольничьи рынки Александрии, Антиохии и Багдада снова, как в римских I веке до н.э. - первых веках н.э., наполнились белыми западными невольниками [А.И.Тюменев 'Евреи в Древности и в Сред.века', Пг., 1922, с.с. 268-272]. Из письма папы римского Стефана III мы узнаем, что в Нарбонне феодалами оказываются евреи, а на полях их трудятся христиане-крепостные [там же, с.249]. Уже казалось, что постримская - архаичная Варварская Европа пепловолосых, блиставших белизной обнаженных плеч германских женщин и бородатых воинов с двуручными секирами, выше роста которых была их гордость (Иосиф Флавий), - сошедшая со страниц Тацита и Марцеллина, заместив на Западе выродившуюся имперско-ближневосточную цивилизацию - рухнет под ударами мечей слуг Магомета и кошельков потомков Сарры.
  
  В 732 году войско халифата Омейядов, возглавляемое самим эмиром Магриба Абд-ур-Рахманом, двинулось через всю Галлию на север. У Пуатье аравитян встретили немногочисленные дружины майордома франкских конунгов-Меровингов Карла Молота (Мартелла), основателя новой Каролингской династии. И ряды галльских (географически) германцев, ставших неколебимо 'словно ледяные глыбы' (как говорила хроника), ждала гибель, кабы после 7 дней сражения войско арабов не облетела весть, что их эмир убит. Как это обычно бывало, при гибели полководца, ближневосточная рать рассыпалась, завоеватели пустились восвояси... Далее последует восстание туземцев-берберов против пришельцев-арабов, переворот в Дамаске и низвержение Омейядов; и у расстроенной державы ближневосточных монотеистов король Пипин Каролинг в 759 году отнимает Нарбонн. Именно с этой даты - не с 732 года, как западные историки, а с 759 арабская историография отсчитывает финиш успешного своего джихада на страны голубоглазых магрибских варваров, начало Реконкисты тех. Последние успехи Омейядов, долее всего державшихся в Кордове, будут достигнуты уже не на западе, а на востоке Христианского мира, где в 723 г. арабский флот овладеет византийским о.Крит, последней провинцией Константинополя, сохранявшей коренное древнегреческое - не эллинизировавшееся захватничиеское, как на Балканах и в Анатолии, а эллинское - полуязыческое население. Теперь последние греки будут проданы в рабство на невольничьих рынках Леванта, а остров превращен в пиратскую базу исламского Средиземноморья [Л.Н.Гумилев 'Этногенез и биосфера Земли', ЛГУ, 1990, с.378]. Так ЗАКОНЧИЛАСЬ история Эллады этнической [там же].
  
  На Западе оказалось иначе. Уже в 771 году была отвоевана Тулуза, и для сарацин была потеряна Аквитания выше Пиренеев. В 801 г., соединившись с войсками короля Астурии Альфонсо II (брат эпической Химены) - с Пятой колонной Европейского Воинства, наступавшего на антихристианский Мавританский мiръ, франки берут Барселону: отмстив за поражение 778 г., и основывают за Пиренейским хребтом Испанскую марку (военную провинцию).
  
  Но не эти победные события врезались в память европейцев, оказавшуюся избирательной, воспетые в преданиях! Их темою, абсолютно чуждой фанфарного победобесия, стал маленький, но трагический бой, завершившийся полной гибелью христианской дружины и ее вождей.
  
  *).Многие коранические новеллы, скажем, о ремесле Фары Серуховича, отсутствуя в Библии, почерпнуты Магометом из Талмуда (Здесь и дал. Прим.Авт.).
  
  **).По греко-еврейскому учению люди греховны 'первородно': передавая 'греховность' интимным путем...
  
  
  2.История: гибель героев
  
  В августе 777 года в Падеборн к конунгу Карлу прибыло маврское посольство. Эмир аль-Араби, сюзерен эмира Сарагосы, взывал о помощи против халифа стольной Кордовы. Карл - христианский король, прервав компанию против Германии, населенной нехристями - язычниками-саксами (продававшимися в рабство еврейским маркитантам), воспользовался предлогом, дабы вмешаться в дела государства нехристей-мавров, завладев Памплоной и Барселоной. В 778 г. франкское войско перешло Пиренейский хребет, разрушая вражеские замки. Но 4-месячная кампания была проиграна, и уже в августе, не дойдя до Сарагосы (не получив помощи), Карл принужден спешно отступать, уходя от мавров-преследователей труднодоступным Наваррским проходом - бросив обоз и не повернув на помощь гибнущему своему арьергарду. Здесь случилась трагедия, описанная историком Эйнхардом в 'Жизнеописании Карла Великого': Возвращаясь, Карлу пришлось пострадать от вероломных басков. Когда он шел растянутым строем, чего требовали условия ущелий, баски, расположив засаду на самой вершине горы, среди густых лесов, напали сверху, сбрасывая в долину обоз и тех, кто, идучи в арьергарде, охраняли передних. И, навязав им сражение, они перебили всех до одного, а сами, расхитив обоз, с превеликою быстротой разбежались во все стороны под прикрытием наступавшей ночи. Баскам помогли легкость их оружия и местность. Напротив, тяжесть оружия и местность делали франков во всем неравными баскам. В этом бою погибли, вместе с многими другими: Эггихард, королевский стольник, пфальцграф Ансельм, Хруодланд, начальник Бретонской марки...
  
  Это, в сущности, всё то, что известно о графе Роланде, правителе кельтской провинции франкского королевства Новая Британия (Бретань), достоверно.
  
  Идеи священной войны с захватчиками-бусурманами (Реконкисты) тогда были чужды испанцам (исключая Астурию). И они остались лояльны владыкам-маврам, встретив франков, как завоевателей. Жители Гасконского герцогства, чьи крепости смелИ франки при вторжении, действовали умело. Баски ждали короля над узкой тропой близ городка Ронсеваль, где воины шли гуськом над ущельем, и пропустили мимо большую часть колонны, дабы оставить себе путь быстрого отступления, напав на тылы под вечер: не оставив тяжеловооруженным и неповоротливым воинам светлого времени суток. Спешно отступая, Карл не использовал для мести напавшим следовавший день, - и кельтский наместник (в эпосе незаконнорожденный сын-племянник Карла и его сестры), не пожелав отступать, пал вместе со всеми своими воинами.
  
  В многочисленных справочниках и исторических работах называется дата Ронсевальской битвы 15 августа (Ст.стиль) 778 года. Но от боя сохранился артефакт, надгробная плита стольника Эггихарда, где названа дата его гибели: 25 августа ['Песнь о Роланде', пер. С.В.Боброва, 1958] - 07-е сентября, день св.Регины-девы по католическому (новому) стилю. Другой источник - первый известный поэтический памятник Ронсевальского цикла, эпитафия 'Аггиарда', называет дату: '18-й день сентябрьских календ' [Ярхо, с.262]. Таким образом, этой осенью исполнилось 1240 лет гибели конунга Хруодланда и его заставы.
  
  Некий хронист 'Лимузенский Астроном', в Жизнеописании Людовика Благочестивого (сын Карла Великого), подробно описывает место, где погибла франкская застава и прикрывавшийся ею обоз. Но имен он не называет, '...потому что они всем известны' [там же, с.260]. Вассалы Карла разнесли весть о тех, погибших в бесславном походе, отнюдь не самых известных его сподвижниках, по всему королевству, хотя некие придворные основания не упоминать имена брошенных предводителем соратников, о гибели которых хронист рассказал, видимо, у него имелись [там же].
  
  Но только два века спустя, когда Средневековая Европа наполнялась пассионарностью и идеи войны с бусурманами за веру Христову овладели массами, бой местного значения, отложившийся в предании, оказался воспет во множестве сказаний, и в том числе, в стихах эпической поэмы (древнейший список-пересказ испанский, ХI в.: тогда уже переведенный...), певшей о героях 'милой Франции' на норманнском диалекте... Так бывает, на Руси тоже, сказание о Коловрате, повесть о разорении Рязани - записанные около конца ХIII в. (цитаты из нее есть в Похвале Васильку Ростовскому, написанной не позже 1280-х гг.), дошли в многочисленных копиях и переделках, но в рукописях лишь возраста времен Ивана Грозного (Волоколамский список А-редакции: 1560-е гг.; Погодинский ?643 список Б-редакции: 1570-е гг., ?1594: 1590-е гг.; Расширенный Русский Хронограф, список БАН 31.6.27: 1590-е гг.). Этой же эпохе (или чуть старше) принадлежат древнейшие списки 'Девгениева деяния', 'Слова о полку Игореве' (погибли в 1812 г.), 'Задонщины', былин о Ставре и Василисе, о войнах Александра Поповича... Прежде Царского века любимым русским чтением, как показывает состав рукописей, были не героические повести, а начетнические монашеские поучения (Лествица, Вел.Канон...) и уродские, садо-мазохистические византийские житийные рассказки: Мученичество Варвары, Мученичество Ирины, Житие св.Татьяны, Житие Георгия Победоносца, Повесть об Алексии-человеке Божьем и т.п.. Услаждаться тщательными, выписанными по опыту византийских тюрем, живописаниями пыток древнеримских девочек, принявших христианство ('православной агиографией'), православным московитам ХIV-ХV веков было интересней...
  
  А '...Для того чтобы бурление, (охватившее Зап.Европу в IX-X вв.,) не превратилось в 'броуновское движение', ведущее к бессмысленному человекоубийству, требовались этническая доминанта и связанная с ней социальная организация с достаточным идеологическим наполнением', - говорит Лев Гумилев ['Древ.Русь и Вел.Степь']. Первый путь наблюдался в Великороссии ордынских времен и наблюдаем ныне в Российской Федерации, где православное политическое лобби демонстративно кичится дружбой с Р.Кадыровым [http://radonezh.ru/radio/2018/10/14/23-00]: малолетне (с 16 лет)-многолетним убийцей русских людей... В Ренессансной Руси века ХVI - истертой из историографии лжеисториками нашего времени, доминанту национального единства (не клерикальной 'соборности'!), покорения разбойных соседей, богатырской войны против агарян, перекроившую 'наследие прошлого' <прекратившую унаследованные от Татарщины братоубийственные междоусобия: разгул греко-православного эгоцентризма, попиравшего и славянский обычай кровного родства, и мораль полисной общности>, подхватил и сформировал воспитанный на русском фольклоре Иван IV Васильевич. А мальчишески-задиристой и любопытной, взрослевшей католической - Белой Европе доминанту чести, рыцарства, войны за истинную веру и бессмертной славы отдавших жизнь на ней, напрямую принесла в ХI - ХIII веке народная поэзия!
  
  Именно она придала цель и значение свойству смертности человеческой (душившей средневековую католическую 'греховную' паству безысходным страхом!), возвысив её над тем 'освобожденным от страданий' бесцельным ПСЕВДОбытием, что являемо для покойников христианским 'раем' (сиречь НАВЬЮ!), и где, однако, душа античного героя Ахилла, вызывавшаяся из Нави путником Одиссеем, по слову Гомера, находила своё существование худшим, нежели у последнего поденщика Наяву.
  
  Это произошло после Х века. 'Как доказывает виднейший швейцарский востоковед Адам Мец, до Х века евреи господствовали в торговле Запада и Востока, хотя после этого они уже <в этом качестве> более не упоминаются' [В.В.Кожинов 'История Руси и русского слова'\ 'Наш Современник', ?11, 1992 с.172]. В 864-968 годах систематическое наступление на Хазарскую державу, на Итиль - 'средневековый Сталинград', СТОЛИЦУ всего Средиземноморского иудейства, ведшееся Киевским князем Святославом Великим, завершается победой, еврейское государство рушится, и его власть, щупальцами протянутая в столицы Христианской Европы, рассеивается как по мановению волшебной палочки.
  
  
  
  3.Священное пение европейцев
  
  Простонародная средневековая западно-христианская поэма оказалась - замечательно мирскОй: рисующей воинов веры, далекой от материализма, но чуждой жанра клерикальных 'чудес', наполнявших средневековые греческие и латинские сочинения о походах и битвах. События в ней имеют рационально описываемые причины, подчиняясь законам причинно-следственных связей. Лишь в позднейшей вставке, завершавшей повествование - ретардации событий, приписавшей Карлу возвращение и месть маврам, происходит единственное броское 'чудо': подобно иисусу наввину, король останавливает для битвы Солнце. Здесь 'Песнь...' - прокладывала дорогу плотскому, чуждому церковного спиритуализма, реалистическому ('материалистическому') мировосприятию Европы, задолго до появления протестантизма. Её слушали все - все те, кто бывал на ярмарках и в собраниях, посещаемых бродячими певцами-жонглерами, все, кому была чужда Библия, начетнически проходимая греко-христианами, с её весьма сомнительной '(иудео)-христианской нравственностью', в Зап.Европе же переписывавшаяся и звучавшая для обывателя лишь в церкви, на мертвом и непонятном латинском языке.
  
  По римским законам, реставрировавшимся Карлом Великим, поддавшись эмоции и не выполнив обязанность оповестить о противнике, обиженный дядюшкой Роланд совершал воинское преступление. Но нет, Предание, поставив 'греховную' честь выше начетнического исполнения закона и христианских предписаний 'самоумаления', борьбы с 'гордыней', встало на сторону героя, постулируя недопустимость оскорбления личности младшего (недопустимость действия 'устава советской армии' из двух пунктов, порожденного дореволюционной и революционной гопотой, преобразившейся в коммунистических идеологов, а затем в российское чиновничество). Напротив, юридическая казуистика предателя - опиравшегося на феодальные франкские обычаи, различавшие юридически предательство родины и узаконенную личную вендетту (публично объявленную Роланду Ганелоном), Преданием не была принята во внимание!
  
  Но почему именно Роландово имя, не интересное книжникам, осталось в плебейской памяти Запада? Сего не сможет уже разгадать никто.
  
  В хрониках аббатства Сент Фуа, содержавшего богадельню в Ронсевале, имя Роланда появляется в 959 и 1013 гг. Видимо, того самого: в 1101 г. это аббатство посещается графиней Блуасской Аделаидой ('Альда'?..), дочерью Вильгельма Норманнского [М.Ю.Лущенко 'Песнь о Роланде: История и легенда' (http://svr-lit.ru/svr-lit/articles/luschenko-pesn-o-rolande.htm)]. А в 1066 г., как упоминают английские хроники, 'Песнь о Роланде' пелась норманнами перед битвой при Гастингсе.
  
  К тому времени народные - не книжные певцы Северной, 'варварской', германской Франции (противопоставлявшейся разложившейся Южной - романской и имперской, колонизированной хазарскими иудеями) [Тюменев, с.276], хранители общенародного мировоззрения, утратили имена Карловых вассалов Ансельма и Эггихарда. Хотя хроники и профессиональные - книжные поэты, как Эгидий Парижский в ХII веке, их и называют! Но народу 'милой Франции' они оказались неинтересны. Их заместили графский побратим и шурин Оливер, брат красы-Альды (сын и дочь Руньерского герцога), и епископ-воин (т.е. еретик и грешник) Турпин, наставник и предводитель франкских воинов, а басков - агарянин Марсилий: чужеземец. Вероломного гасконского герцога Вельфа II подменил интриган и предатель граф Ганелон, отчим Роланда: в жизни епископ Гвенило, заведомо не связанный с Хруодландом Бретонским, судимый лишь в 859 г. (за предательство Карла Лысого). ЧертА, показывающая, сколь низко издавна ставили европейцы ортодоксальное духовенство, распространявшее древнееврейские суеверия!
  
  Сказать, однако, что невежественные жонглеры начала 2-го тыс. от Р.Х. безоглядно фантазировали, совсем не зная реальности, нельзя. Об истории (реалистической истории) подвига им было известно. Имя мавританского царя является искаженной (устной) передачей имени лукавого эмира Сарагосы: Amoros ['Песнь о Роланде', пер. Ф. де ла Барта, 1957, комм. Д.Михальчи, с.237]. Арабские хроники, в отличие от франкских, действительно, утверждают, что в нападении на колонну Карла участвовали мавры, освободив ведшегося в заложниках Ибн аль Араби ['История всемирной лит-ры', 1984, т. 2-й, с.518].
  
  
  
  4.Деяния поэта
  
  Возраст предания, переложенного ассонансированным силлабическим десятисложником, выдается репликами, где поэма, певшаяся в ХI - ХII веках, уже исходит из полнейшей осведомленности слушателя. В речи эмира Торджиса тирада 74-я гласит:
  
  ...Видите меч? Он и долог и прочен.
  
  Его скрещу я с Дюрандалью вскоре,
  
  до вас дойдет, кто кого переборет... -
  
  поминая Дюрандаль - шпагу(длинный меч, дословно - Твёрдая, Неуязвимая) Роланда [см. Ярхо, с.289], никак не расшифровывая прозвучавшее имя.
  
  Тирада 129-я:
  
  ...Рек Оливер: Недостойно вассала,
  
  добрый совет презрели вы сначала:
  
  будь здесь король, нам было б горя мало,
  
  а те, кто с ним, не воспримут срама!
  
  <И> рек Оливер: Я бородой поклялся,
  
  коль вновь узрю красу-сестрицу Альду,
  
  вовеки вам не спать в ее объятьях! -
  
  Назвав здесь Альду, говорит о ней впервые (и, в некоторых вариантах, единственный раз!), полагая известность слушателю ее эпических отношений с Роландом [там же, с.295].
  
  Армия Карла поэтом изображена конной рыцарской дружиной - как если бы битва шла в веке ХI, а не народным ополчением общинников-франков: бывшим основою каролингского войска и охранявшим тыл и обоз конной дружины. Это один из датирующих признаков поэмы. Сложенная векА спустя, она составила себе фантастические представления о мусульманах: язычниках и идолопоклонниках. Сие было естественно северо-западным европейцам: до войны за 'гроб Господень' знакомым с церковной житийной литературой, но не с этнографией Леванта. Героями стали не утонченные романские - южно-французские феодалы ХII века, а мужественные германские воины, с их германской воинской слаженностью и германским боевым кличем. Это историзм и идеал поэта феодальной эпохи, певшего (и сознававшего это) о запечатленном преданиями далеком прошлом: его образцах для подражания.
  
  Но не следует думать, что мы имеем дело лишь с поэтической эквилибристикой. Вполне возможно что кельтская заносчивость Роланда - интригою Ганелона обиженного дядею Карлом (фактическим отцом) отправкой в арьергард, вместо водительства шедшими с триумфом ратниками, и погибая, отказывающегося сигналить им о помощи, любовь его нареченной Альды - отказавшейся от иного жениха и умершей при вести о гибели Роланда, отразили наидревнейшие предания: сложенные еще до появления франкских сказаний - в собственном Роландовом, Бретонском наместничестве. Бретонское влияние просматривается в поэтичнейшей части Песни: повести о гибели ее героя, с ее фантастически яркой эротикой смерти, характерной кельтским сказаниям.
  
  Смертельно раненый, Роланд не может умереть, пока жива, пока остается в целости Дюрандаль - его оружие, описываемое как божество и как желанная подруга [там же, с.191], тщетно пытаясь переломить клинок, дабы не оставлять врагу, и, в конце концов, накрывая собой, сливаясь с Нею в смертном экстазе [там же, CLII - CLХХIV]. Его взгляд на меч здесь - как на свою пару (субъект женск.рода), должную сопроводить павшего воина. Это древнее галльское воззрение, когда-то присущее и славянам (отсюда наше слово гибель): галлы обрели мечи, еще очень слабые - почти бесполезные, ковкой из мягкого железа, храня 'мифологию' начала Железного века, когда в курган мужчины, наряду с подругой, клали ее образ - его перегнутое оружие. Но этот мотив уже осложнен здесь мифологией иранской (скифо-сарматской): когда железо проходит науглероживание и закалку, и уже несгибаемый клинок - хранилище 'внешней души' умирающего героя, он не может переломить, уйдя так из жизни, выбрасывая меч в море. Это заимствованные фрагменты Нартовского эпоса (другое заимствование из этого источника мы найдем в британской Повести о Тристане: опознание кровника по выщербленному мечу и застрявшему в теле осколку) [Ж.Дюмезиль 'Скифы и Нарты', 1990]. Причем, в осетинском предании мотив первичен, там опознание происходит почти сразу (когда скол еще не успели зашлифовать)! На Британских островах римлянами был расквартирован конный отряд наемников-сарматов, охранявший Адрианов вал и, при эвакуации легионов, 'забытый' на Альбионе. Из его рядов происходил тот полулегендарный вождь повстанческого отряда, защищавшего Британию от англов (пришельцев из Ангальта), что стал знаменит как риг (рекс) Арктус - король Артур. Когда бритты в VI - VII веках отвоевали у римлян и франков провинцию Арморика - (Новую) Бретань, они принесли с собою сарматское предание на земли Франции.
  
  В ХII веке статуи Роланда и Оливера начинают воздвигать в церквях, к их мощам совершаются паломничества. Сама поэма сохранилась в нескольких древних (ХII - ХIII веков) стихотворных списках, сильно разнящихся меж собой (от 4000 строк в Оксфордской рукописи, конспектировавшей мирской певческий текст, и до 8 тыс. в риторически-оцерковленной '5-й Венецианской'), и огромном числе переписок, переложений, пересказов, переделок. Герои поэмы далее зажили самостоятельной жизнью (так, до ХVI века в провинции Дофинэ рассказывали, как Роланд, подавляя мятеж герцога Жерарда, осаждал Вьен, защищаемый Альдой, его непобедимой племянницей).
  
  Идеал 'милой Франции' (звучащий в поэме как единое имя собственное, постоянный эпитет), возглашаясь в ХV веке Жанной д`Арк, вернул французам национальное сознание, возвратив права королям Валуасской династии, отвергнув притязания Анжуйской династии англичан-Плантагенетов. А в веке ХХ память о героях прошлого, запечатленных 'Песнью', рисовала идеалы борьбы своим защитникам, когда летом 1940 года показалось, что вся слава и само бытие Французской державы утрачены безвозвратно. Сознается ее сила и ныне - строителями общества из фильмов 'Цирк', 'Свинарка и пастух' (из СССР улетучившегося, едва пришел 1941 год), - теперь кладущими свои камни в стены Евросоюза. Потому ныне упоминания о героях поэмы - в том числе на их родине, сделались нонтолерантным фашистским моветоном и стали крайне редки... А в русской литературе ХХ века своей 'Песни о Роланде', увы, не нашлось, и потому, уже тогда, пришел 1917 год.
  
  В Римской церкви Бретонский маркграф Хруодланд и его спутники были причислены к лику святых: '...На торговых площадях городов появляются статуи Роланда, духовенство объявляет героев Ронсевальской битвы святыми, в церквах неподалеку от Ронсеваля показывают гробницы 'мучеников за веру Роланда и Оливера', их фигуры появляются на фронтонах соборов, в цветной мозаике окон средневековых церквей' [Бобров, 1958, с.94]. А поскольку погибли они в 778 году - в эпоху византийского иконоборчества, когда ортодоксия хранилась именно Западной Церковью, следует признать, что благоверный конунг Хроудланд является и русским - православным святым (память 25 августа Ст.стиля). Признанию этого, преимущественно, препятствует борьба кремлевских властей, с погоном под пиджаками и рясами - с, якобы, угрожающим России т.наз. 'гейропейством'...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"