Грач Жанна Драгомировна : другие произведения.

Супермашина

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  
  
  
  
  Вся ее жизнь была ошибкой. Одной большой ошибкой, начиная с момента рождения и заканчивая последними днями. И то, что она теперь оказалась здесь, было совершенно естественным следствием всех совершенных ей действий. О да, она верила в причины и следствия. Причин было не так уж и много, а вот следствий более чем достаточно. Такое количество, что едва ли она смогла бы вынести их все, если бы не приговор, который будет приведен в исполнение не позже завтрашнего утра. Наверное, это ужасно романтично, нет, это так, как должно быть с художником. Возможно, настоящий мастер дела нашел бы в этом миге всю красоту и буйство красок проснувшегося мира, омытого слезами серебристой росы. Но она никогда не была художником. Нет, у нее вообще не было никаких особенных талантов, что было невозможно, ведь в век правления Матери Машины рождались только талантливые люди. Бесконечные бесценные комбинации генов - они отбирались Первой Матерью и запускались в жизнь. У каждого рожденного ребенка уже был путь, начертанный на всю жизнь. У всех, но только не у нее. Машина ошиблась. Да, они все ошиблись, доверяя этой бездушной железяке. И эта ошибка привела к тому, что сейчас творилось в ее заканчивающейся жизни и в жизнях всех тех, кто остается после нее пожирать и расхлебывать следствия ее поступков.
   ...Ляля открыла глаза, и первое что увидела, конечно же, своего персокома. Генрих, как всегда, спал рядом вытянувшись на спине, темные волосы вились по белоснежному хлопку подушки в неописуемом беспорядке. Впрочем, стоило ей открыть глаза, как персоком тут же открыл свои, подняв тяжелые пушистые ресницы. "Почему мой персоком мужчина? " - в который раз за свою жизнь подумала она. - "Так не должно было произойти".
   - Доброе утро, госпожа, - приятный теплый баритон. Если не знать, что Генрих персоком, и не видеть разъемов на его шее, то никогда не отличишь от настоящего человека. Ляля погладила его по щеке. Машина никак не отреагировала на этот ее жест.
   - Госпожа хочет знать погоду на сегодня?
   - Да, конечно, будь добр, - Ляля встала с кровати и направилась в ванную.
   - Днем солнечно, температура 20-22 градуса Цельсия, в районе 18.00 ожидается дождь не более чем 10 минут продолжительностью. Ночью сухо, температура не опуститься ниже 18 градусов Цельсия.
   - Спасибо, Генрих.
   - Будет ли мне позволено напомнить, что ваши занятия начнутся ровно через 40 минут и, если вы не поторопитесь, то мы непременно опоздаем на лекцию к Дали.
   - Может, не пойдем? - спросила Ляля, выйдя из ванной и роясь в ящике в поисках флакона с платьем.
   - Я могу послать запрос персокому вашей матери? - совершенно безразличным голосом осведомился Генрих.
   - Нет, пожалуй, не стоит. Не дай бог, решит, что я заболела, тогда не отвяжется раньше следующей недели. Ага, нашла.
   Ляля потрясла баллон, распыляя на тело жидкость из флакона, наблюдая как, коснувшись кожи, она превращается в материю.
   - Генри, помоги нанести сзади, - попросила она, поворачиваясь спиной к персокому.
   Тот взял баллон у нее из рук и принялся равномерно наносить спрей на ее спину, руки и ноги.
   На кухне уже ждал сваренный кофе и бутерброды. Конечно же, ее персоком успел распорядиться насчет завтрака главному компьютеру дома. Чему тут удивляться?
   - Спасибо, Генри, захвати мою сумку и мольберт, пожалуйста, - попросила она, допивая кофе.
   Персоком ждал ее в дверях.
   - Вам незачем постоянно благодарить меня за готовку еды. Другие хозяева так не делают.
   - Мне это доставляет удовольствие. Хотя, если ты так категорически против, я, конечно же, не буду, - она терпеливо дождалась, пока он обработает ее запрос.
   - Вы не такая, как другие хозяева.
   Вот и все, что она получила от него в ответ.
   Она и сама-то странная, вот и персоком ей достался не совсем обычный. Начать хотя бы с того, что мужские персокомы не совместимы с женщинами. Но ни один женский персоком ей не подошел, вот и пришлось пойти на такое. Помнится, продавцы в магазине громко шептались за ее спиной и тыкали в нее пальцами, да и потом сколько раз Генри принимали за ее брата, жениха, друга - да за кого угодно, лишь бы не верить в то, что такое возможно. Поначалу его присутствие ее нервировало, она стеснялась, конечно, понимая, что он всего лишь компьютер, машина. Но все равно, внешне же не отличишь от живого. Но теперь привыкла и очень раздражалась, когда ее сокурсницы начинали расспрашивать, какого иметь мужскую модель персокома.
   Погода действительно была просто великолепна. Обещанные градусы присутствовали в наличии, как и солнце. Она вдохнула теплый воздух, напоенный ароматами цветущих роз, и устремилась бегом по улицы, так как и без подсказки Генри знала, что, скорее всего, опаздывает. Кабинка транспортной трубы была на ее счастье свободна. Девушка нырнула внутрь. Механический голос поинтересовался:
   - Пункт прибытия.
   - Государственный университет, пожалуйста, корпус искусств.
   - Принято.
   Миг падения - и она уже в центре города на площади Первого года правления Матери. Старинный циферблат башенных часов показывал без 5 минут девять. В ворота корпуса искусств влетали бегом опаздывающие студенты со своими персокомами. Ляля влилась в их поток и вскоре оказалась внутри. Хотя воздух без конца чистили машины, но запах масляных красок настолько въелся в эти стены, что избавиться от его горьковато-сладкого привкуса не удавалось даже им. В аудитории уже сидела голая натурщица, укрывшая белым шелком только низ тела. Преподаватель еще пока не начал лекции, а лишь суетился вокруг нее, драпируя тело в складках материи и так, и эдак. Ляле это было совершенно безразлично, потому как рисовать у нее никогда не получалось и никакого рвения к занятиям искусствами она в себе не чувствовала, что особенно было удивительно, так как в ее карточке числилось, что она унаследовала генотипы Ренуара и Да Винчи. Противореча всем тестам, она не была в состоянии изобразить хоть что-нибудь, кроме прямых линий и углов. Но машина не может ошибиться. И раз ей выдана такая карточка, значит, она должна учиться в таком заведении, как Главный Государственный университет в корпусе искусств у лучших мастеров. Ляля тяжело вздохнула, перекатывая мысли в голове, и уселась на свое место у окна. Генри сел прямо на пол. В другое время она ни за что бы не позволила ему сидеть на полу, пусть он и машина и ему от этого ни жарко, ни холодно. А все равно, она-то на стуле с массажной спинкой и удобной подставочкой под ноги. Но здесь, в университете, ей уже не раз делали замечания и вызывали ее родителей в кабинет директора, она слушивала лекции насчет недопустимого обращения с машинами, ей больше не хотелось неприятностей. Было гораздо удобнее не нарываться, ей и так предстояло выслушать гневные замечания Дали по поводу своей мазни. И стоило насладиться моментом покоя, пока ее полотно еще пусто, угольные карандаши не распакованы, а мастер квохчет над натурщицей. Ляля оглянулась на свою приятельницу Марину. Та сидела чуть ли не в центре аудитории и уже прицеливалась карандашом к мольберту. Ее персокома Вика застыла на полу у ног хозяйки и, прикрыв глаза, что-то обрабатывала, видимо, по ее запросу, так как кабель был подключен и прозрачной пластиковой паутиной вился от головы Вики к голове Марины.
   -Да-да, Вики, то, что надо, - Марина повела рукой в воздухе, точно дирижируя невидимым оркестром.
   "Видимо, опять музыку слушает. Как бы Дали не заметил. Он этого не любит. Хотя Маре может и спустить - все же любимица", - с завистью подумала Ляля и прищурилась, смотря на натурщицу. Мастер уже отошел от нее и приблизился к кафедре, зажав в руке указку. В отличие от Ляли у Марины были таланты, очень много талантов, в том числе и талант гениального художника. Ее картины выставлялись во многих музеях города и даже некоторые были куплены. Так что она по праву занимала свое место в Главном Государственном университете. Казалось, что все дается ей легко и непринужденно, что она не прилагает никаких усилий для создания картин или написания музыки, все как бы между прочим, в перерывах между многочисленными романами. Но Ляля знала, что это не так. Они поэтому и подружились, что популярной и одаренной Марине нужна была подружка, которая бы ни в коем разе не смогла бы стать ее соперницей. Ляля была наилучшим для нее выходом. Молчаливая, не пользующая популярностью и к тому же совершенно бездарная, насколько вообще может быть бездарным человек. Вот таким образом Ляля не раз становилась свидетельницей срывов Марины, а так же той, кто бесконечное число раз помогал ей выбираться из депрессий.
   - Хозяйка, - Генри тихонько дернул ее за подол платья.
   - Да, - она посмотрела на него.
   - Все уже начали рисовать. Мастер на вас внимательно смотрит.
   - Спасибо за предупреждение, - Ляля вздохнула. Взяла уголь в руку и, прицелившись, провела на мольберте первую линию.
   Два часа отведенные на зарисовку натуры тянулись поистине бесконечно. Ляля успела изрисовать лист вдоль и поперек и даже поставить внизу свою подпись.
   - Вы, видимо, считаете это очень забавным, Розенкранц? - мастер подошел к ней со спины.
   Ляля пригнулась ближе к мольберту, спиной ощущая надвигающуюся бурю.
   - Почему вы молчите? Язык проглотили?
   - Нет, - практически шепотом ответила Ляля, как всегда у нее пересохло в горле, а сердце упало в район пяток и там нервно забилось.
   - Что нет? Что значит это ваше" Нет"?
   - Я не проглотила язык, мастер. И я не считаю это забавным, - промямлила она, упираясь взглядом в линии на листе перед собой и стараясь проследить одну из них.
   - Отлично тогда почему вы не рисуете. Почему раз за разом вы изображаете просто линии. Это что протест против чего-то?
   - Нет.
   - Я не слышу, говорите громче Розенкранц!
   - Я не могу. У меня нет способностей.
   - Если бы у вас не было способностей вы бы ни за что не попали сюда, вы бы не имели карточки выданной Матерью Машиной о том, что у вас выдающиеся художественные способности. Вы ведь проходили тест этой весной, и он подтвердил, что вы должны писать чуть ли ни как сам господь бог, если бы он существовал на самом деле. Так в чем же дело, Розенкранц? Может, мы не достойны, лицезреть ваши гениальные шедевры, и вы прячете их дома под матрацем?
   В аудитории раздались первые смешки. Подобные комедии разыгрывались каждый раз, когда начинались практические занятия, с теорией Ляля справлялась довольно хорошо за счет прекрасной памяти.
   - Нет у меня ничего под матрацем, - Ляля буквально носом уперлась в лист на мольберте.
   - В чем же дело, Розенкранц? - профессор поднял густые брови над блестящими карими вишнями глаз.
   - Я не могу, - она залилась краской, чувствуя, как неприятная испарина ползет по ее шеи на спину и дальше вдоль позвоночника, потеют руки. Щеки уже пылали.
   - Вы слышите, наша Розенкранц намекает на то, что тестовая машина, а так же Мать Машина ошиблись, говоря о ее выдающихся способностях, - он обратился к остальным студентам, приглашая и их поучаствовать в столь увлекательной сценке.
   Они уже заливалась смехом вовсю. Даже натурщица как-то особенно неприятно хихикала, стараясь удержать ткань на своем голом теле в положении, уложенном мастером.
   - Ну же, Розенкранц, я думаю даже ваш персоком смог бы нарисовать лучше, он ведь должен быть настроен на ваши индивидуальные способности. Не хотите сами, так пусть он сделает. Вон господин Хатуш нисколько не стесняется гонять свой персоком подобным образом, видимо, маникюр ему очень дорог. Да давно хотел спросить у вас, почему ваш персоком выглядит, как мужчина?
   Ляля в удивлении подняла на мастера взгляд: "Он что не знает?", - она покраснела еще больше, понимая, что теперь ей придется объяснять в милионный раз, что ее персоком действительно мужчина.
   - Чего же вы молчите, Розенкранц?
   - Потому что это мужская модель, - наконец, нашла она в себе силы.
   - Что? - глаза профессора поползли на лоб, - Как мужская?
   В этот момент раздался долгожданный звонок. Студенты повскакали с мест и принялись сваливать свои работы у кафедры профессора.
   - Ладно, Розенкранц, можете быть свободной. Но я все же поговорю с вашими родителями на счет вашего поведения и внешнего вида вашего персокома и, конечно же, вашего наглого вранья. Идите. И заберите вашу работу с собой попробуйте ее исправить. Я не поставлю вам оценки, пока не увижу хоть что-нибудь отдаленно похожее на сидящую женщину. Поняли?
   Ляля обреченно кивнула головой. Стоило только мастеру отойти от нее, как тут же нарисовался рядом упомянутый Маркос Хатуш.
   - Я всегда знал, что ты полная дура Розенкранц, но я не думал, что настолько.
   Ляля сжалась на стуле, сгорбилась и втянула голову в плечи. В это мгновение кто-то загородил ее от Хатуша. Она подняла взгляд и поняла, что это ее персоком. Его спина совсем скрыла ее от настырного сокурсника.
   - Хатуш, вали бы ты отсюда, пока не огреб от меня, - голос Марины прервал затянувшееся молчание, установившееся между Генри и Хатушем. Ведь парень отлично видел, что Ляля не отдавала команд о защите персокому и не была связана с ним кабелем, а значит, не могла отдать ему команду и мысленно. Она и сама удивилась, раньше Генри никогда за нее не заступался, если она не просила, а Ляля никогда не просила.
   Появление Мары разрядило обстановку. Хатуш не желал ссориться с любимицей преподавателя на его глазах, поэтому предпочел ретироваться.
   - Ну, что нос повесила? Пойдем в кафешку. И скажи уже своему телохранителю, что я не собираюсь тебя обижать.
   Генри и сам уже посторонился, пропуская Марину к ней, и принялся собирать ее принадлежности в сумку.
   - Да, это ужасно, - проговорила Мара, глядя на набросок Ляли, - Хотя что-то это мне напоминает.
   - Не смотри, - Ляля скрутила рисунок и сунула его в руки Генри. Персоком его аккуратно убрал в сумку.
   Они вышли из университета только под вечер. Марина как всегда была в бодром приподнятом настроении. Ляля же чувствовала только усталость и легкое головокружение от впитавшегося в одежду за день запаха краски, свежей глины и гипса.
   - Знаешь, сегодня просто восхитительный вечер. В такой вечер обязательно должно случиться что-то приятное, - протянула Марина, остановившись у питьевого фонтанчика.
   - Почему ты так считаешь? Вечер как вечер, ничего удивительного.
   - Да нет, посмотри же, какое чистое небо, какого насыщенного красного цвета солнце, как оно ласкает землю своими последними лучами, как играет радугой в брызгах фонтана! Ты только оглянись. А какой запах... Розы - это божественно, - Марина вдруг закружилась, счастливо улыбаясь.
   Ляля не находила ничего прекрасного в том, что описывала подруга, все на ее взгляд было как всегда, ничего не обычного. А запах роз ее скорее раздражал, чем приводил в трепет.
   - А знаешь? Хочешь, я тебя кое с кем познакомлю, он тебе обязательно понравится. Пошли, - Мара схватила Лялю за руку и потащила за собой.
   - Может, не стоит? Уже поздно. Мне домой надо. Мама будет волноваться, и надо же что-то сделать с наброском для мастера Дали, - попыталась отделаться от приятельницы Ляля.
   - Да ладно тебе, пойдем! Будет здорово. А набросок оставь персокому, пусть он исправляет. Я же знаю, что, в отличие от тебя, он рисует превосходно, - рассмеялась Марина.
   - Но это будет обманом. Так нельзя.
   Но Марина уже не слушала ее и увлекала все дальше и дальше от центральной площади города по едва знакомым Ляле улочкам и переулкам. Она никогда не бывала здесь ранее, предпочитая сбегать из центра города, как только заканчивались занятия в университете. Ей всегда было душно среди бесконечных высотных зданий из псевдостекла. Вот и сейчас, когда на улицах потемнело, и зажглись фонари и ночная реклама, ей стало как никогда страшно. Страх пробегал ознобом вдоль позвоночника, делая ноги ватными. Но ее знакомая, казалось, ничего этого не замечала. Ни сгустившихся теней, ни ярких рекламных огней, ни странно кричаще разодетых людей, что косились на двух девушек в форме студенток с идущими по пятам дорогими моделями персокомов.
   - Вот это место, о котором я говорила, - наконец, радостно выпалила Марина, притормозив у старого бетонного здания с кричащей рекламой в виде грудастой красотки в ковбойской шляпе и сапогах, что так любили режиссеры старых вестернов про штат Техас.
   - Автомастерская - бар, - прочитала Ляля и с возрастающим удивлением уставилась на сокурсницу.
   - Идем же.
   Они вошли внутрь, прежде чем Ляля осознала, что они действительно собираются зайти в это сомнительное заведение. Внутри их встретил едкий сигаретный дым и старая мелодия кантри. Посетителей было немного. Несколько мужчин средних лет пили пиво у импровизированной стойки, сделанной под настоящее дерево, но на самом деле не являющимся таковым. В углу у новенького автомата с виртуальными играми веселились четверо парней в черных комбинезонах мотоциклистов с яркой надписью на спинах "Вольт".
   - Мне здесь не нравится, - зашептала Ляля, косясь по сторонам.
   - Ты что, ты еще главного сюрприза не видела, - Марина подмигнула ей.
   Она двинулась к барной стойке, таща за собой упирающуюся Лялю.
   - Дядюшка Дьюк, привет, - Мара улеглась грудью на высокую стойку и закачала в воздухе ногами, озорно улыбаясь от уха до уха.
   Дядюшкой оказался волосатый седовласый мужик в армейском комбинезоне и ковбойской шляпе, он разливал пиво из бочки с краном. Такое приспособление для хранения напитков Ляля видела впервые.
   - Привет, Рина, если тебе Макса, то он в гараже, - мужчина доброжелательно улыбнулся девушкам, - О, а кто это с тобой?
   - Тише-тише, дядюшка, спугнете сюрприз. Это ОНА, - загадочно пропела Марина и вновь потащила Лялю за руку в обход стойки, распахнула тяжелую дверь в соседнее с баром помещение. В нос Ляля ударили запахи горючего, масел, железа. На уши же обрушилась самая оглушительная музыка, какую ей когда-либо приходилось слышать - это был и грохот грозы, и работающий завод, и стук металла о металл. Такой какофонии Ляле еще слышать не приходилось. Вокруг лежали же всевозможные немыслимые конструкции из пластика и металла, какие-то запчасти, микросхемы, провода. Тысячи проводов окутывали помещение в самых разных направлениях. Ляле, в какой момент начало казаться, что она внутри гигантского клубка из ниток. Между тем Марина, оставив ее осматриваться, подошла к музыкальной установке у стены и вырубила музыку.
   - Макс!!!!!! - ее крик разрезал установившуюся тишину подобно ножу.
   - Чего орешь? - последовал ответ, - Кто тебе давал право хозяйничать в моем доме и выключать мою музыку.
   Из-за очередной груды конструкций и коробок показался рыжеволосый парень в военном комбинезоне, он вытирал руки тряпицей. Рядом с ним шла персокома, от вида которой Ляле поплохело. На минуту ей показалось, что ее подруга раздвоилась и одновременно находиться в разных частях комнаты. Вот тут рядом с ней и вон там рядом с тем парнем, но затем она заметила блестящий шнур, тянувшийся от головы парня к голове девушки так похожей на ее подругу, что уверило ее в том, что перед ней действительно персокома.
   "У парня женская модель персокома?" - успела она подумать.
   - Я к тебе гостю привела, а он еще и жалуется. Вы только поглядите на него, - Марина подперла бока руками и сложила губы бантиком.
   - Какие еще гости? Сколько раз просить тебя не таскать сюда кого ни поподя.
   - Нет-нет, она совсем не тот, кто не поподя, она как раз та, что поподя.
   Парень, наконец, поднял глаза от своих рук и внимательно посмотрел на Лялю, а затем его скуластое лицо озарила самая настоящая улыбка радости.
   - Не может быть. Она, - он стремительно приблизился к Ляле и заглянул ей в глаза. - Так вот значит, какая ты.
   Его восхищение накатило волной на Лялю, огорошило и привело все ее чувства в смятения.
   - Покажи свои рисунки, - неожиданно попросил он.
   Она в недоумении перевела взгляд со странного парня на подругу. Та лишь утвердительно кивнула в ответ.
   - Генри, будь добр, дай мне, пожалуйста, мой сегодняшний набросок, - попросила Ляля персокома.
   Тот не колеблясь ни секунды, раскрыл сумку и вынул рисунок, который протянул ей.
   - Это просто поразительно, - проговорил парень, не отрываясь, смотря на ее персокома, а затем он заглянул в протянутый ему рисунок, и его улыбка стала еще шире, - Мага неси сканер сейчас же.
   Персокома, так похожая на Марину, бегом ринулась куда-то вглубь помещения и вскоре вернулась с полоской сканера, присоединенной к портативному компьютерному экрану
   - Так - так, - Макс хорошенько расправил набросок и сунул в запищавший сканер. Несколько секунд и появилось изображение. Парень обвел его пальцем на экране.
   - Мага, преобразуй картинку, - его персокома, уже успевшая, подключиться к сканеру, на секунду прикрыла глаза, выполняя волю хозяина. Сканированные линии сначала превратились в колонки цифр, а затем в рисунок с сидящей в центре полуголой девушкой.
   - Это же..это же наша натурщица, - в изумлении выдохнула Ляля.
   - Ты просто гений, - закричала Марина и кинулась обнимать ее.
   Та ничего не понимая, уставилась на улыбающегося Макса.
   - Она права, такая как ты одна на миллинон, да нет, на миллиарды.
   - Я ничего не понимаю.
   - Ты должна нам помочь, - неожиданно посерьезнел он, - Мы очень долго искали такого человека как ты. Даже не представляешь, сколько университетов нам пришлось обшарить, прежде чем мы догадались, что ты, скорее всего, попадешь именно в главный, и сколько сил еще потребовалось, что бы засунуть в него Марину.
   - Зачем вам нужно было это делать? Для чего? - Ляля попятилась к своему персокому, ощущение безумности всего происходящего сейчас с ней возросло до критической точки, ее инстинкты кричали, что нужно уходить из этого места, от этих людей.
   - Мм, я думаю, стоит поговорить об этом в более удобной обстановке. Чаю? Кофе? - галантно предложил Макс.
   - Мне бы чего покрепче. С утра голова не на месте, а тут еще эти уроки, черт бы их побрал, никогда столько сил не тратила, что бы рисовать всякие глупости. И это еще называется у них профессиональным обучением, - Марина взъерошила свою идеальную прическу.
   - Обойдешься, - отрезал Макс, - пойдемте на кухню, - Мага, сделай всем кофе.
   Персокома кивнула своему хозяину и крылась за грудой коробок. Марина вновь взяла Лялю за руку.
   - Пойдем. Не бойся. Он не кусается. Да и Генри не за что не допустит, что бы с тобой случилось хоть что-нибудь. Не так ли, Генри? - Марина подмигнула безразличному персокому.
   Зал с коробками занимал по примерным подсчетам Ляли около ста квадратов. Большая часть помещения была завалена всевозможным мусором и лишь у дальней стены были установлены сенсорные панели с экранами. Один из экранов показывал изображение дворца Первой Матери Машины. Металлическая громада возносилась блестящей круглой башней, ощетинившейся на город антеннами. У главных ворот и денно и нощно дежурили персокомы. Ляля лишь скользнула взглядом по мониторам и поняла. Что все они показывают определенные участки города, так или иначе связанные с местами, которые чаще всего посещала Первая Мать. Как выглядит легендарная правительница, знал, практически, каждый школьник с первых класса образования, ее фотографии были во всех учебниках. Высокая блондинка с широкой доброжелательной улыбкой и большими красивыми серыми глазами, которые буквально излучали доброту и желание помочь любому. Первая Мать была вечна. Первая Мать не могла допустить ошибки. Решения Первой Матери были не оспоримы. На этих трех истинах была построена вся машина управляющая жизнями людей. И в основе этого стояла персокома.
   Они вышли через еще одну металлическую дверь в небольшой коридор, который сразу привел их на чистенькую кухню с розовым кафелем и кофейного цвета шкафчиками за прозрачными дверцами, которых виднелась самая разнообразная стеклянная посуда и множество ярких баночек.
   - Присаживайтесь, - Макс указал им на диван. Ляля присела и с удовольствием провела рукой по золотой ткани, которой был, обтянут диван. Такой дорогой мебели ей не приходилось еще видеть никогда. Мага во всю уже хозяйничала на кухне.
   Макс пододвинул к дивану стеклянный овальный столик на колесиках и кресло, в которое и уселся, закинув ногу на ногу. Его персоком быстро накрыла на столик, принеся изящные фарфоровые белые чашки, расписанные синими цветами, такой же заварочный чайник и сахарницу. Вся посуда была очень старой, а потому неимоверно дорогой. Ляле даже было страшно подумать, сколько стоит чашку, в которую сейчас персокома наливала ароматный кофе для нее. Причем напиток варил не аппарат, а сама персокома в странной металлической посудине с длинной ручкой, пользуясь для разогрева электрической плиткой. Так уже давно никто не готовил. Последние лет двадцать использовали конверторные печи, да и то готовкой занимался непосредственно компьютер дома. Приготовление же пищи в ручную можно было разве что узреть в дорогом ресторане. Поэтому Ляля следила за действиями Маги с все возрастающим удивлением. Вопросы роились в ее голове, но от не возможности выбрать хотя бы один из них, она не могла открыть рот и хоть сказать что-нибудь связное. Поэтому то, первым делом, ухватила чашку с кофе, отпила, и закашлялась. Напиток был слишком крепким, к тому же обжигающе горячим.
   - Ой, прости, я должен был тебя предупредить. Обожглась? - Макс засуетился около нее, подал салфетку, вытер то, что она пролила на себя и на столик, поймал чашку едва не выпавшую из ее рук.
   Ляля прижала салфетку ко рту со смущением, наблюдая за ним. Он казался таким добрым.
   - Извини, я чуть ее не разбила, - выдохнула она, искреннее сожалея и приходя в панику от одной мысли, чтобы было, если бы она все же уронила это хрупкое произведение искусство. - И как только люди раньше пили из такой посуды?
   Макс рассмеялся и вновь сел в кресло.
   - У нашей семьи много подобного барахла. Ничего бы не случилось, если бы ты одну и разбила. Моя прабабушка питала слабость к подобной посуде.
   - Как в музее, - восхищенно произнесла Ляля не в состоянии даже себе представить, что бы один человек мог обладать таким богатством.
   - Да, что-то вроде этого. Хотя бабушка всегда говорила, что посудой нужно пользоваться, иначе она остается всего лишь бездушным куском стекла. Лишь губы человека могут вдохнуть в нее душу, заставить играть настоящими красками. Только в руках человека чашка поистине красива.
   - Никогда о таком не думала. У нас дома только стандартная посуда была из псевдостекла или пластика.
   - Это все прекрасно, но я тащила ее сюда не для того чтобы ты травил ей байки про свою бабушку и угощал ее кофе, - Марина развалилась на другом конце дивана. Ее чашка была уже пуста. Она вытянула ноги и раскинула руки по спинке дивана. Одной рукой она доставала до плеча Ляли, чем пользовалась, накручивая на палец золотистый локон Лялиных волос, точно играя с ним.
   - Зачем же так грубо, Мара. Дай ей опомниться, а то запугала бедняжку, - Макс улыбнулся Ляле и поднес к губам чашку.
   - Это я то запугала? А сам то набросился. Чуть не съел с самого порога.
   - Ничего подобного, я просто был рад такой долгожданной встрече.
   - Ну и ну. Когда это ты успел превратиться в чудилу со светскими манерами? Что-то раньше за тобой такого не замечала, - Марина покачала головой.
   -Что ж ты права. Наша гостя и сама, видимо, мучается от любопытства, зачем же мы пригласили ее, и что все это значит. Ведь так, Ляля?
   Она кивнула в ответ. Ей действительно хотелось все это знать. Но события так быстро сменяли друг друга, а тема разговора перескакивала с одного предмета на другой. К тому же ей было непривычно видеть Марину такой раскрепощенной и даже грубой - это перемена в манере и даже речи подруги поразила ее, чуть ли не больше перемен, произошедших с их чудным хозяином. Ей даже показалось на миг, что как только они попали на эту кухню, перед ней появился совершенно другой человек, нежели тот, что встретил их в комнате с компьютерами.
   - Так вот для начала я хотел бы задать вам вопрос, Лялечка. Устраивает ли вас нынешнее положение дел в вашей жизни?
   - Что вы имеете в виду? - под его пристальным взглядом Ляля потупилась и что бы как-то скрыть нервозность вновь взяла в руки злополучную чашку.
   - Я имею в виду: устраивает ли вас то, что вас силой заставляют заниматься тем, к чему у вас не лежит сердце? Нравиться ли вам, что ваши способности определяет машина? И она же эта машина решает за вас, чем вы должны заниматься всю вашу оставшуюся жизнь? Устраивает ли вас такое положение дел? - Макс оперся локтями о подлокотники кресла и наклонился вперед, удерживая свою чашку на коленях двумя руками.
   Ляля еще больше смутилась, не зная как ответить на эти вопросы. Он точно понял ее смятение и, мягко улыбнувшись, продолжил.
   - Давайте по-другому. Вы знаете, кем вы станете в будущем?
   - Художником, - неуверенно произнесла она.
   - Почему вы так думаете?
   - Моя карточка с генами и особыми частотами головного мозга показывает, что наибольшую предрасположенность я имею именно к этому виду деятельности. Хотя.. - , она вдруг замолчала.
   Макс одобрительно кивнул головой.
   - Ваша карточка, составленная машиной. Кусок пластика и груда железа определили вашу судьбу с момента вашего рождения. Не дав вам ни одного шанса сойти с этого пути, все та же машина построила вашу жизнь так, что бы вы соответствовали этому куску пластика. Вы соответствуете ему? Вы довольны?
   - Нет, - тихо произнесла Ляля, стиснув в руках чашку.
   - Нет? - Макс изобразил удивление, подняв брови, - Вы хотите сказать, что машина ошиблась?
   - Я..я не знаю, как так вышло. Я, правда, не знаю. Но ты, же видел мой рисунок. Он не похож на картину. И я не чувствую в себе потребности рисовать. Мне больше нравиться выращивать растения, - окончательно смешавшись, закончила она.
   - Вот оно! - ликование прорвалось в голосе Макса, - Да-да. И не ты одна такая. Посмотри на Марину, она одна из самых гениальных программистов и механиков, а чем ей приходиться заниматься благодаря куску пластика - писать картины и музыку.
   - Ненавижу, - скучающим тоном произнесла Марина, - Ты даже не представляешь, как меня это бесит.
   - И таких как ты и Марина много. Тех, кто благодаря Первой Матери и ее тестовым машинам всю жизнь занимаются не своим делом. Спрашивается почему? Почему нами управляет робот, который на самом деле был создан, чтобы служить человеку. Как так получилось, что мы имеем механических рабов, - при этих словах он похлопал Магу, стоявшую рядом с ним по бедру, - и между тем сами находимся в рабстве у персокомы? Чем она Первая Мать лучше моей Маги? Что в ней такого, что за столько лет ее процессор не ослабел, цепи не полетели, и она не пошла на свалку, а все так же держит, браздны правления в своих руках?
   Все эти вопросы свалились на голову бедной Ляли подобно камнепаду в горах. Не сказать, чтобы она раньше не задумывалась над этим. Нет, она, конечно же, думала, но как-то вскользь, рефлекторно, точно, между прочим, продолжая жить как раньше и подчиняться записанной на карточке судьбе. Теперь же, услышав их вслух, она не знала, что и ответить.
   - Мы хотим помочь таким людям как ты, найти их истинное место в этой жизни. Для этого мы меняем штрих-коды на их картах. Но это очень сложно. Я уже несколько лет занимаюсь расшифровкой, но так практически ничего и не достиг. Просто уму непостижимо как именно Первая Мать генерирует эти штрих-коды, - Макс поставил чашку на столик и обхватил голову руками, на секунду прикрыл глаза, точно решая что-то про себя.
   - Но чем я могу помочь? - прервала затянувшееся молчание Ляля, тишина, вдруг наступившая на кухне после громких слов Макса, казалась ей враждебной. Инстинкты по- прежнему требовали от нее уйти от сюда.
   - Ты еще не поняла, - улыбнулся Макс, не открывая глаз, - Ведь я уже все тебе показал, там в гараже.
   - Я не поняла, как твоей персокоме удалось преобразовать мой рисунок.
   - Очень просто, крошка, - он открыл глаза и прищелкнул пальцами, - Твои рисунки не что иное, как штрих-коды, такие же как создает Первая Мать. И Мага не моя персокома.
   - Что? Как не твоя, ведь я видела, что вы были соединены кабелем.
   - Ах, вот что тебя так волнует. Да-да. Конечно, дело в этой штучке, - Макс потянулся к своей шее и вытащил из-под волос металлический цилиндрик.
   - Что это?
   - Переходник, изобретенный моей матерью, что бы я мог унаследовать ее персокому со всеми накопленными ей знаниями и опытом. Моя мать была гением. Настоящим профи, что касается персоком, поэтому - то Первая Мать и забрала ее. Однажды за ней приехала машина и больше она уже не вернулась. Мама что-то подозревала, поэтому оставила свою персокому со мной. Но это не главное. А главное ты игнорируешь.
   - О чем ты?
   - О твоей способности. О твоих штрих-кодах, о том, что все, что видишь перед собой, ты можешь записать с помощью этого самого штрих-кода, который будет понятен любой машине. Вот я о чем толкую.
   - Нет, этого не может быть. Это просто смешно, - Ляля сжала колени руками и опустила взгляд. В этот момент Марина больно дернула ее за волосы, - Ой! Зачем ты?
   - За тем, что тебе пора очнуться, дурочка. Сколько ты еще собираешься плыть по течению и выслушивать в свой адрес комментарии мастеров и таких подонков, как Хатуш? Тебе не надоело быть всеобщим посмешищем?
   - Я..., - от обидных слов, сказанных злым срывающимся голосом той, кого она считала своей подругой, в груди защемило, а из глаз сами потекли слезы.
   - Мара, не нужно так с ней. Зачем ты?
   - А иначе, такие как она, не понимают, пока их к стенке не припрешь никакого толку, - Марина выпустила из руки волосы Ляли и отвернулась.
   - Ляля, ты сможешь помочь таким как ты. Сделать их жизнь более счастливой, - Макс наклонился к ней и взял за руку, заставляя посмотреть на себя, - Помоги нам, пожалуйста.
   Она смотрела на него какую-то долю секунды, затем закусила нижнюю губу.
   - Нет, это не правильно идти против Первой Матери.
   - Мы не идем против нее. Мы просто исправляем ее ошибки, - произнесла Марина.
   Макс переглянулся с Марой и нацепил на лицо ласковую улыбку.
   - Ладно тебе нужно хорошенько подумать над нашим предложением. Давай отложим разговор до завтра. И Ляля, подумай еще над одним вопросом. Нравиться ли тебе, что "любимая" Первая Мать разводит нас, как племенных лошадей: отсеивая неугодных, таких, как моя мать, и создавая, таких как ты - послушных марионеток?
   На этом разговор был окончен. Макс отвернулся от нее. А вскоре и вовсе вышел из кухни вместе с Магой. Марина сидела совсем тихо. Ее Вики что-то быстро писала в нотной тетради. Соединившись с хозяйкой через шнур. Ляля посмотрела на Генри. Она не любила пользоваться шнуром, ей не нравилось, когда ее мозг соединялся с электронным мозгом персокома. К тому же при этом она испытывала странные ощущения. Все ее существо точно жаждало оказаться как можно ближе к персокому. Если бы подобные чувства она испытывала к человеку. То решила бы, что влюблена. Но подобные чувства к персокому были немыслимы. Поэтому она всегда до последнего оттягивала те крайние ситуации, когда ей нужно было, соединятся с Генри. Персокомы не были ей не приятны. Но вместе с тем она отвергала их. Все ее существо было против их существования.
   - Почему ты никогда не улыбаешься, Генри? - неожиданно спросила она. Вопрос сорвался с ее губ как бы сам по себе, вынырнул из водоворота чувств и мыслей.
   Персоком поднял на нее взгляд. Темно-карие глаза в обрамлении пушистых черных ресниц производили впечатление.
   - Ты никогда не просила об этом, госпожа, - произнес он и вдруг улыбнулся. Идеальные губы дрогнули в улыбке, в мгновение, оживив бесстрастное вечно спокойное лицо персокома. Сделав его еще больше похожим на человека. Ляля испугалась. Страх накатил на нее волной, обжег и отхлынул, оставив замерший в груди вздох.
   - Не улыбайся больше никогда. Ты понял? - вскрикнула она и, вскочив с дивана, зашагала из кухни вон. Ей сейчас же нужно было найти Макса. Тот обнаружился в гараже. Опять сидел за компьютером и что-то быстро набирал на клавиатуре. Его персокомы не было видно.
   - Макс, я согласна, - произнесла она.
   Он резко обернулся к ней, крутанувшись на стуле.
   - Что ты сказала?
   - Я согласна вам помочь. Что мне нужно будет делать?
   - Просто великолепно, - он вскочил на ноги и, подбежав, схватил ее за руку, - Тебе нужно будет только рисовать и больше ничего.
   - Рисовать?
   - Да, рисовать те линии, что приходят тебе на ум, когда ты видишь того или иного человека. В общем-то, ты будешь исполнять работу Первой Матери.
   - Договорились. Когда нужно начать, - Ляля оглянулась на своего персокома. Конечно же, он стоял у нее за спиной, такой неподвижный, такой холодный, такой непостижимо похожий на человека и от того, пугающий ее до судороги.
   - Начнем завтра после ваших с Мариной занятий. А сегодня тебе стоит пойти домой и отдохнуть. Попросить Мару проводить тебя?
   - Нет, не нужно. Генрих выведет меня обратно на центральную площадь.
   - Очень умно с твоей стороны дать ему команду запоминать дорогу сюда, - усмехнулся Макс, вновь садясь в кресло.
   - Я не давала такой команды - это функция в моей модели автоматическая.
   - Никогда о таком не слышал. Твой персоком еще делает что-то сам без твоих команд.
   - Да. Сегодня днем он защитил меня. Хотя я не давала ему такой команды. И это не первый случай, когда он действует самостоятельно, если подумать. Раньше я просто не обращала на это должного внимания, но сейчас, почему, то вспомнила. И это меня пугает. Они слишком похожи на людей, вот что я думаю, - с этими словами Ляля развернулась и пошла к выходу, персоком следовал за ней, не отставая.
   На улице ей сразу стало холодно. Была уже самая настоящая ночь. Город тихо рокотал где-то вдали от этого заброшенного проулка. Людей на улице не было видно. Ей не нужны были подсказки персокома, чтобы найти дорогу. У нее всегда была отличная память. Она широко шагала по улицам погруженная в свои мысли, совсем не замечая окружающей местности, лишь придерживаясь нужного направления. Поэтому и пропустила момент, когда и откуда появились эти парни.
   - Эй, милашка, не хочешь выпить с нами?
   Ляля подняла взгляд на заступившего ей дорогу высокого мужчину в черном комбинезоне. "Кажется, я уже видела их где-то?"
   - Спасибо, но я очень тороплюсь, - спокойно произнесла она.
   Между тем другие парни обступили ее, сжимая в кольцо. Самого шустрого, подобравшегося к ней первым, она ударила ногой по коленной чашечке, следующий получил локтем в нос. И тут же отвесила оплеуху парню, вставшему перед ней. На этом ее геройствам было суждено закончиться, так как ее схватили сзади за руки и с такой силой сжали запястья. Что у нее перед глазами поплыли разноцветные круги от боли.
   - Такая красивая и такая грубая, - раздался над ухом мерзкий смех, и кто-то оставил слюнявый поцелуй на ее щеке. Лялю передернуло, но звать персокома на помощь она не собиралась. "Все - таки я дура, любая другая уже бы позвала его. Хотя у Генри, наверное, нет ни одного шанса выстоять против четырех парней и их персокомов", - грустно подумала она.
   Ее сжимали все крепче, уже кто-то полез под юбку. Раздался первый крик. Она даже не сразу поняла, что происходит. А затем увидела размытый силуэт точно танцующий между парней. Их персокомы появились с запозданием в минуту, но это все равно ничем не помогло им. Генрих сломал их как бесполезных кукол, залив асфальт серебристой кровью себе подобных, с такой, же безжалостностью, с какой убивают надоедливую муху. Без лишних эмоций и спешки. Серебристые и красные брызги замерли на Лялиной юбке причудливым узором. Все закончилось так же быстро, как и началось. Осенний туман стелился дымкой над распластанными на асфальте телами. Ее персоком выделялся темным силуэтом на фоне мерцающей искрящей вывески давно закрытого кафе.
   - Пойдем домой, Генри, - произнесла она, протянув к нему руку. Персоком тут же двинулся к ней, ее сумка все еще были у него. Он взял ее за руку, и они побежали по улице, до ближайшей транспортной трубы. Она не помнила, кто именно назвал адрес, но ей почему-то казалось, что это точно не она. "Хотя персокомы ведь не делают ничего без приказа. Или нет?"
   Оказавшись дома, Ляля первым делом пошла в душ, затем съела то, что приготовил домашний компьютер по приказу Генри. Пока она ела, ее персоком сидел неподвижно напротив и смотрел на нее, не отрываясь, хотя когда-то давно, когда их только соединили друг с другом, она приказала никогда так не смотреть на нее. "Но разве он слушает ее. Ее персоком никогда никого не слушает. Он поступает, как считает нужно. Сколько же раз это случалось? И она никогда не замечала этого, никогда. Она слишком беспечна".
   Они легли спать как всегда рядом. Хотя не было никакой необходимости спать с персокомом в одной кровати, но с первого дня, когда он лег так вот рядом с ней, она никогда не допускала даже мысли. Что он будет спать где-то в другом месте. "Почему? Ведь на самом деле она не любит персоком. Она боится их. Она всегда боялась. Всегда. Эти женщины с прекрасными мертвыми глазами внушали ей страх. Наверное, поэтому она так обрадовалась, когда ей подошла мужская модель. Обрадовалась настолько, что не сказал ни слова против его поступков".
   - Генри, шнур, - неожиданно попросила она его. Персоком беспрекословно поднялся с кровати, подошел к шкафу и из нижнего ящика достал полиэтиленовый пакет с серебристым кабелем. Ляля приподнялась, так что бы ему было удобнее вставить провод в ее разъемы на шее. Он вновь лег рядом. Соединение как всегда принесло странные горячие искры по телу, и легкое покалывание в области затылка. Ее дыхание сбилось. Сегодня она не собиралась таиться и сдерживать эмоции. Наоборот стоило Генри лечь, как она подобралась к нему ближе, приподнялась и легла на него сверху. "Точно живой, такой теплый, и в груди, точно сердце бьется". Это были последние на сегодня связные мысли. Прежде чем ее затопил невероятный экстаз. Кончики ног свело судорогой удовольствия. Она лежала, понимая, что так не должно быть, что его руки не должны сейчас гладить ее по спине и перебирать ее волосы, но так было и это было прекрасно. Она не хотела отказываться. И уже в полудреме. Утомленная, на грани сна она услышала его шепот.
   - Я буду с тобой до самого конца, госпожа.
   Сон был очень легким. Она летала, парила в пушистых теплых облаках пухнущих ванильным мороженным, и ветер играл с ней в догонялки, а от края до края было бесконечное небо. Лишь где-то там впереди огромный шар солнца точно застыл, деля небо на две половины. Нижнюю и верхнею. А она между ними.
   Марина не пришла на занятия. Она ждала ее, хотела о многом поговорить и в тоже время не знала о чем именно. Вопросы тугим клубком наматывались где-то внутри. Ляля механически выполняла то, что от нее требовали профессора. Что-то отвечала, но на самом деле была далека от окружающего мира. Мастер Дали сегодня опять принялся издеваться над ней, но Ляля даже не слышала его. Слова больше не задевали и не жалили, что-то произошло в ней самой. Она закрылась в своей скорлупе, и теперь вся прежняя мишура, наполнявшая ее жизнь, больше не трогала ее. Профессор опять что-то сказал. Ляля подняла на него равнодушный взгляд, и он отшатнулся от нее. Попятился. В его едких таких недавно угрожающих глазах плескался страх. А она смотрела на него и перед ее взором мелькали линии, обрывочные и нет, разной толщины, с причудливыми изгибами и вкраплениями. Все они составляли этого человека. Если подумать она всегда видела их - эти бесконечные линии, от края и до края. Ляля улыбнулась, встала с места. Беспрекословный Генрих собрал ее вещи. Сделала шаг навстречу замершему профессору. Тот побелел, губы стали бескровными, черная точка зрачка расширилась.
   - Нет, не надо, - он закрыл лицо руками.
   Ей было все равно, она не видела его. Прошла мимом. В оглушительной тишине, установившейся в классе, Ляля вышла вон. Генри аккуратно закрыл за ней дверь.
   Она шла по пустынным улицам города. Прохожие в такой час были редкостью. Все на работе или на учебе. Бесконечное чистое небо, отражающееся в зеркальных окнах небоскребов. Едва слышное пение птиц, гудение машин. Сегодня все привычные вещи воспринимались, как что-то далекое, не имеющее к ней никакого отношения. Вот она и вот весь остальной мир, он отгорожен от нее. Она чужая в нем, точно стеклянный барьер.
   Ноги сами привели ее на вчерашние мрачные улицы. В свете дня они не казались такими страшными и не несли ночной угрозы. Обычные улицы. Пара баков с мусором, с извечными кошками и воронами около них. В таких районах всегда есть похожие места. Вот в ее респектабельном пригороде такого нет, а здесь есть, хотя не так уж далеко от центра. Взгляд скользнул по месту вчерашней стычки. От нее не осталось и следа. Утренние уборщики вымыли асфальт и все убрали. Вчерашняя жестокость ее персокома воспринималась как что-то туманное, точно плохой сон о том чего на самом деле не было. Ляля посмотрела на персокома. Он шага чуть позади нее, безмолвный и бесстрастный наблюдатель ее дней. Сколько лет они уже рядом? Сколько же? Пять? Семь? Восемь? Она прикрыла глаза и остановилась, протянула руку назад. Персоком тут же взял ее за руку. "Она не просила. Но он сделал то, что ей хотелось. Почему ее персоком не такой как у других? Почему так получилось, что она умеет создавать штрих-коды? Откуда у нее такие возможности? Почему так? Кто виновен в том, что все эти годы она пытается заниматься тем, что ей совсем не нравится? Кто виноват? А ведь она так любила выращивать цветы".
   Дневной свет нещадно выставил напоказ всю запущенность и неприглядность здания, в котором располагался Бар, принадлежащий семье Макса. Старинное бетонное здание с серыми грязными стенами и плоской гудронной крышей. Даже среди окружающих домов оно казалось каким-то особенно старым. Одну из стен здания окутал ядовито-красный плющ, зацепившийся усами за неровности стены и выбоины. Даже вывеска была древней, электрической, просто лампочки по ржавеющему каркасу подкрашенных красной краской букв. Ляля зашла внутрь. Бармена не было на месте, да и в клуб пустовал. Раздавалось только жужжание работающего кондиционера. Она прошла мимо барной стойки к знакомой металлической двери и попала в гараж. Здесь все осталось как прежде, только на этот раз ее встретила тишина, никакой громыхающей музыки. Ляля миновала груду коробок надписанных кое-где черным маркером. Двигаясь бесшумно, где-то внутри нее неожиданно проснулись чувства, точно кто-то повернул невидимый рычаг, включая ее. Обострилось обоняние и слух, звуки вдруг стали такими четкими, а ощущения от прикосновения руки персокома заиграли таким ярким фейерверком. Она даже выдернула руку из его руки, точно обожглась. Ляля со странным смутным предчувствием заглянула за коробки туда, откуда ей послышался неясный шорох, и застыла в изумлении, подавшись на шаг назад. На кресле перед мониторами, показывающими город, сидел Макс, его комбинезон был расстегнут по пояс, Марина с задранной до пояса юбкой удобно расположилась у него на коленях. Она вцепилась пальцами в его волосы. Они страстно целовались. А их персокомы спокойно сидели около стены и смотрели на эту картину. Ляля прикрыла рот ладонью и отступила на шаг, оказавшись в объятиях Генри. Ее спина уперлась в его грудь, руки обняли ее, дыхание коснулось ее щеки.
   - Осторожно, госпожа.
   Она замерла пойманной в силки птичкой. От его голоса вдоль позвоночника пробежали мурашки, тут же вспомнилась прошедшая ночь, от чего жарко вспыхнули щеки. "Я не должна была этого делать".
   - Кто там? - неожиданно раздался голос Макса.
   Молчать было глупо. Нужно было уходить раньше, если не хотела быть замеченной.
   - Это я, - подала голос Ляля. Персоком тут же убрал руки, но остался стоять позади нее.
   Макс появился из-за коробок. Немного растрепанный, но, ни что больше в его виде не напоминало о том, чем он только что занимался. Марина возникла следом за ним. Искривила губы в улыбке, подошла ближе.
   - Привет, - наклонилась, легкий поцелуй в щеку и шепот, - Насмотрелась? Понравилось? Это тебе не с персокомом.
   Отошла от нее, все еще улыбаясь.
   "Она знает! Откуда? Глупость, не может знать".
   - Что-то ты сегодня рано. Я ждал тебя только после занятий, - проговорил Макс, склонив голову на бок.
   - Некоторые занятия отменили, - соврала Ляля, ощущая спиной молчаливую поддержку Генри. От персокома точно исходили успокаивающие волны, она чувствовала его. Ощущение, что он в любой момент готов кинуться на ее защиту - было просто удивительным. Чем-то таким, чего она никогда не ощущала.
   - Ладно. Тогда пошли. У нас на сегодня много работы. Нужно выяснить насколько распространяются твои возможности.
   На этот раз Макс привел их не на кухню, а в комнату рядом с ней. Настоящая лаборатория. Стены помещения были покрыты мерцающими квадратными панелями. Все пространство занимали компьютеры, тянувшие провода к центру, где находилась прозрачная кабинка.
   - Ляля, тебе придется раздеться и встать внутрь кабинки, так машине легче будет понять, что именно заложено в тои способности Первой Матерью. Не волнуйся, этот сканер никак не отслеживается, его сделала моя мать, а я лишь немного усовершенствовал.
   "Раздеться перед незнакомым человеком, тем более мужчиной?! Он что издевается?"
   Макс одел поверх комбинезона белый халат, снятый с крючка у двери, нацепил на нос очки. Марина, сложив руки на груди, замерла у двери. Персокомы Мага и Вики расположились у компьютеров.
   - Совсем раздеваться? - уточнила Ляля дрогнувшим голосом.
   - Что? - переспросил Макс, явно не понимая, что ее так тревожит, - А нет, нижнее белье можешь не снимать. Прости, я смутил тебя. Не подумал, - он извиняюще улыбнулся и отвернулся к центральному компьютеру, видимо, что бы дать ей хоть какую-то видимость интимности обстановки.
   Ляля вздохнула и стащила платье с себя. Ее одежда из аэрозолей не была многоразовой, как, по-видимому, комбинезон Макса, стоило ее снять, как она растворялась без следа. Вот и сейчас платье легко растаяло, оставив после себя тонкий запах спелой клубники.
   -Надеюсь, у тебя есть с собой аэрозоль с новым платьем, потому что я у себя здесь такого не держу. Предпочитаю настоящую одежду из материала, - произнес Макс поморщившись.
   - Прости, - извинилась Ляля, - Да, у меня кажется, был запасной в сумке на случай врачебного осмотра. Она поскорее стянула колготки и туфли, и зашла в кабинку. Было странно смотреть на людей с этой стороны стекла. Ей даже показалось, что для нее это естественное состояние, что она вот именно так и должна стоять. Отсюда она видела суженные глаза Марины, которая казалось, была чем-то недовольна. Сосредоточенное лицо Макса, склонившегося над экраном компьютера и быстро отдающего голосовые команды. Забегавшие по сенсорной клавиатуре пальцы Маги и Вики. И своего персокома застывшего точно статуя. Бесстрастная маска на лице, как и положено обычным персокомам, но между тем, что-то не так. Сумка положена на пол, руки расслаблены, но глаза внимательно отслеживают все, что делают остальные.
   - Ляля, расслабься, пожалуйста, и постарайся думать о чем-то одном.
   Она сосредоточилась на Марине, вглядываясь в каждую черточку ее лица, в складки одежды. Перед ее мысленным взором тут же понеслись бесконечные линии, узоры.
   - Просто великолепно, - послышался через несколько минут возглас Макса, - Мара, иди сюда, смотри.
   Марина покинула свой наблюдательный пост у двери и склонилась вместе с Максом над компьютером. Ее пальцы тут же устремились к сенсорной панели и защелкали по ней.
   - Ляля, посмотри на Магу, пожалуйста, и сосредоточься на ней, - попросила срывающимся голосом Мара.
   Ляля сделала, как ее сказали. Мага была практически точной копией Марины и в тоже время не совсем, ее черты были более совершенны. Точно доведены до идеала, и потому она казалась искусственной, отстраненной и холодной. "Всего лишь кукла" - подумала Ляля, запуская свое восприятие и видя опять линии, они были иными, нежели у живой Марины, а еще она неожиданно поняла. Что она знает, что значат все эти штришки и если еще сосредоточиться, то сможет прочитать их. Это открытие настолько поразило ее, что Ляля судорожно моргнула, от чего ее взгляд тут же метнулся к Генри. Лини заплясали перед ее глазами с такой скоростью, что она едва не потеряла сознание. Чем больше она смотрела на него, тем больше их становилось, теперь они ни только имели толщину, направление, но и цвет, перемежались перед собой в уникальном коде.
   Неожиданно компьютеры по периметру все разом запищали, и свет в комнате замерцал, и панели по стенам принялись заливаться алым пламенем.
   - Ляля, закрой глаза, - перекрывая шум, закричал Макс.
   Она тут же закрыла их. Дверца кабинки распахнулась. Она ощущала запах гари и плавящегося материала, а затем ее подхватили на руки и куда-то понесли. Через несколько секунд они уже были на улице. Осенний воздух холодил голое тело. Ляля прижалась к своему спасителю. Ей не нужно было открывать глаз. Она и так знала кто это.
   - Как ты? - раздался рядом голос Марины. Прежний, без злости и раздражения. Девушка закашлялась, - А твой персоком молодец, быстро среагировал, мы с Максом глазом моргнуть не успели.
   Ляля открыла глаза и прижалась к Генри еще сильнее. "Такой теплый"
   - Это просто великолепно, - Макс появился из бара, потряхивая железной коробкой в руках, - Да, за такое можно получить Нобелиевскую премию! Это прорыв. Да, с такими возможностями мы сможем уничтожить саму Первую Мать, - произнес и тут же замолчал, беспокойно переглянувшись с Мариной.
   - Не надо, Макс. Я не дура. Я с самого начала все поняла, - произнесла Ляля, - Твоя цель была ясна, как только ты рассказал про свою мать.
   С закрытыми глазами ей было легче улавливать эмоции парня.
   - Что ты будешь делать, Лялиэль Ард Грэрд? - помолчав, зло произнес он.
   Ляля ощутила, как дернулось тело персокома при упоминании имени ее генетического кода.
   - Я прошу тебя больше никогда не произносить МОЕ ИМЯ вслух. Ты же знаешь, что оно является кодом на смерть, - тихо произнесла она, прислушиваясь к гулким ударам искусственного сердца внутри персокома.
   - Прости. Я не должен был. Это большая ошибка с моей стороны, - он опустил глаза и сжал руку с металлической коробкой.
   - Дурак, - зло прошипела Марина, - Все испортил.
   - Я помогу вам, - произнесла четко Ляля.
   - Поможешь? - изумленно протянула Мара.
   - Спасибо,- проникновенно дрожащим голосом проговорил Макс.
   Жизнь шла своим чередом. Утро. Подъем, завтрак, университет, бесполезные занятия, болтовня с Мариной ни о чем, вечер, бар Макса. От нее практически ничего не требовалось, лишь рисовать коды для людей, которые приходили и еще какие-то коды на вещи, которые произносил Макс. Он говорил, а она приставляла про себя слово и писала код. Это оказалось не так сложно, как она думала. Казалось, ее голова хранит их все. Бесконечные одной ей и машинам понятные наборы линей. Штришок, штришок, еще один, а потом еще и вновь штришок. Еще никогда она никому не была нужна как этим людям, еще никто никогда не радовался тому, что она делала. С ней пытались познакомиться те, кому она помогала. Но она лишь вежливо улыбалась, иногда в такие моменты на ее плечо ложилась рука Генри. Теперь познакомившись ближе с персокомами других, она видела насколько ее Генрих отличается от них всех. Он действительно был как человек. Его продолжали путать с ее парнем или братом. Но она больше не старалась никого разуверить в обратном. Какая разница, если жить осталось не так долго. Предчувствие конца появилось сразу, как только она согласилась помогать им, нет, даже раньше когда она только услышала вопросы Макса. Уже тогда она знала, что согласиться и знала, что ее жизнь, какая она есть сейчас, после этого закончиться. Ей даже стало казаться, что это чей-то план. Может даже план Бога. Она никогда раньше не верила в него, но только не сейчас. Ее чувства обостренны до предела, она живет каждую секунду, дышит полной грудью и понимает, что это последние мгновения ее жизни.
   Этот вечер настал, так же как и другие до него. На улице уже вовсю торжествовала зима. Сегодня не было снега, и асфальт был чист, лишь тонкая корочка мороза сковала асфальт, стекла домов, подернула пленкой лужи. Огни города загорались один за другим. Люди кутались в теплые куртки и шарфы, натягивали перчатки. Ляля неспешна, шла с занятий. Да, это случиться сегодня. Да. Предчувствие затопляло ее с кончиков пальцев и до самых кончиков волос, бередило кровь, заставляя ее бежать по венам так, как еще никогда. В последние месяцы у нее вошло в привычку - ходить с Генри за руку. Так они походили на влюбленную парочку. Ей, почему стало ужасно неприятно, когда люди все- таки догадывались что он ее персоком. "Он живой. Он такой теплый", - часто думала она и крепче сжимала его пальцы. Она шла, подняв лицо к небу. Звезд не было видно. Облачно. Но даже та серо-синяя, синь, что расстилалась у нее над головой, завораживала. Почему-то раньше все это было неважно, сейчас же это самые дорогие для нее минуты. И сердце наполняется доселе неведомым восторгом и проникает что-то в кровь, и воздух кажется таким сладким. Они свернули на знакомую до боли улицу. Кошки на мусорных баках подняли головы при их приближении, но тут, же вновь уткнулись в отбросы, признав своих. Бар Макса не светился сегодня огнями, вывеска едва заметно мерцала, притягивая к себе только знающих людей. Дядюшка курил на входе трубку. Он едва заметно кивнул головой Ляле и протянул руку ее персокому.
   - Ты в ответе за нее, парень, - проговорил мужчина. Сколько раз они заходили сюда за последние месяцы, а он ни разу не удостаивал их даже кивком, точно они случайно заблудшие тени, и вот что-то изменилось.
   Генри пожал протянутую руку и кивнул. Это вышло у него настолько естественно, что никто бы не усомнился, что он самый настоящий человек. Они зашли вовнутрь. За столиками сидели только свои те, кто участвовал в перевороте. С Лялей тихо поздоровались, пропустили сквозь двери в гараж. На дверях теперь стояло два парня, явно не просто так, хотя и в расслабленной для вида позах, но Ляля чувствовала, точно натянутые струны.
   Макса и Марину она нашла на кухне. Оба в черных комбинезонах. Видимо заканчивали поседение приготовления, перекачивали файлы с компьютеров в персоком. Вики и Мага с закрытыми глазами поглощали через кабели информацию.
   - А, привет. Все-таки пришла, - вяло произнесла Марина.
   - Ты не хочешь ее брать с собой? - спросил Макс, не отрываясь от компьютера.
   - Ее помощь нам больше не нужна. Зачем тащить ее туда? Будет только мешать.
   - А все-таки я бы взял на всякий случай.
   - Думаешь, машин может обмануть ее внешность?
   - Почему бы не попробовать?
   Из их диалога Ляля поняла очень мало. Раньше речь всегда шла только о ее способностях, а тут еще и внешность за чем-то упомянули.
   - Так вы меня с собой не берете? - спросила она.
   - Ты хочешь пойти? Это будет не увеселительная прогулка в парк, - проговорила Марина и, наконец, оторвала взгляд от компьютера и откинулась на спинку дивана.
   -Я считаю, что Ляля должна пойти с нами. Неизвестно что там припасено в башне Первой Матери для таких нежданных гостей как мы. К тому же с ней Генри, он сможет позаботиться о ней и нам не продеться приглядывать за нее.
   -Ты хочешь пойти? - Мара смотрела на нее.
   - Да. У меня есть некоторые вопросы к Первой Матери.
   - Едва ли ты успеешь их задать. Но ты можешь идти с нами. Комбинезон возьми в лаборатории, - и Марина вновь принялась бегать пальцами по сенсорной панели компьютера.
  
   Резиденция Первой Матери - Башня Правосудия возвышалась над городом стальной громадой, красные огоньки на кончиках антенн злыми ночными глазами уставились на притаившихся в темноте людей. Персокомы у входа в резиденцию застыли, словно статуи. Две совершенно одинаковые куклы с белыми длинными волосами, пухлые губы, личики сердечком.
   - Почему все персокомы Первой Матери носят одно и тоже лицо? - шепотом спросила Ляля у Макса.
   - Почем мне знать, - он пожал плечами, - Давай те ребята. Вроде все спокойно, сейчас я уложу этих голубок спать и начнем.
   Он подключил свой шнур к персокоме.
   - Давай, Мага, программа Начало статус Погребальная Песнь - загрузить.
   Персокома Макса раскрыла рот, но, ни одно человеческое ухо не услышало, ни звука. Зато персокомы на входе обе повалились на землю. Макс махнул рукой, и вся их группа двинулась вперед. Входные двери поддались без особых проблем. Ляле уже показывали до этого картинку с этим замком, и она без проблем воссоздала штрих-код для открытия. Внутри было пусто. Темный коридор, устланный красной ковровой дорожкой. Живые цветы в кадках. На стенах едва тлеют светильники.
   - Ничего себе живет наша Мамочка, - присвистнул кто-то из их команды.
   - Да уж это тебе не углеродные соединения. Натуральный фарфор и шерсть.
   Хотя остальные внимательно оглядывали окружающие предметы, а некоторые даже не смотря на приказ Макса ничего не трогать, все же по ходу продвижения нет - нет, да гладили вазы и картины на стенах, Ляля почему-то совсем не была впечатлена. У нее создавалось впечатление de javu, точно она очень хорошо все это знала и не раз видела. Пока все шло довольно хорошо, коридоры оказывались либо пустыми, либо с охранниками персокомами, которых вырубила песнь Маги и они сломанными куклами лежали, кого, где застал звук. Лица действительно у всех были одинаковые.
   - Тебе не кажется, что персокомы Первой Матери похожи на нашу Лялю, - неожиданно произнес Макс, усмехнувшись, нагнувшись над очередной куклой.
   -Есть такое дело. Но ты не забывай на кого похожа сама Ляля, - Марина покосилась на Генри с его спутницей, они плелись в самом хвосте.
   - Кажется, моя теория создания по образу и подобию подтверждается. Не находишь? Они не могут развить генный код. Используются одни и тоже типажи, что есть в базе данных. Как ты и Мага к примеру.
   - Ладно, про твою теорию мы как - ни будь с тобой поговорим потом, а пока нужно поглядывать по сторонам. Что-то уж больно все просто у нас с тобой получается. Не кажется ли тебе, что Первую Мать должны бы охранять и получше?
   - Да, что-то не чисто здесь..
   Ляля с изумлением вглядывалась в лица лежащих на полу персоком и все больше понимала, что они кого-то до боли ей напоминают. Что-то ужасно знакомое было в этих лицах и в этих светлых волосах. Макс довел группу до поворота и вдруг поднял руку, приказывая всем остановиться.
   - Черт, почему этот перс ее жив. Мага, повторная загрузка последней команды.
   Персокома выдвинула вперед и вновь запела свою неслышную песнь. Персоком противника выскочил из-за угла с ужасающей скоростью, воздух рассекли два клинка. Макс успел уйти перекатившись. Зато те, кто был у него за спиной, свалились без голов на пол. Ляля в ужасе застыла, но ее персоком среагировал мгновенно, подхватив на руки и унеся ее из-под самого клинка. Кто-то из ребят опомнился и выстрелил. В персокому попала стрела с алым оперением. Машина на мгновение затормозила, затем споткнулась, проехала по полу, завалившись на бок, и застыла мелко подергиваясь.
   - Вот сука, четверых уложила, - Макс пнул персокому в живот, - Пошли дальше.
   - Почему не подействовала Погребальная? - с раздражением и злостью от недавно пережитого страха спросила Марина.
   - Не знаю, может у нее усовершенствованный процессор, чем у обычных персов. Если ты помнишь, на Генри она тоже никакого воздействия не оказывала.
   Они вновь сошлись и двинулись по коридору. Ляля прошла мимо убитой персокомы. Было страшно смотреть в эти закатившиеся бельма глаз и полуоткрытый рот с вывалившимся языком и пеной. "Они слишком похожи на людей", - она отвернулась, боясь, что образ будет преследовать ее теперь в ночных кошмарах до последнего дня. Генри крепче сжал руку на ее пальцах.
   Они прошли зал с белыми мраморными колоннами и длинным рядом полукруглых окон. Второй зал - "Золотая приемная" по официальной схеме здания миновать они не успели. Из боковых дверей появились персокомы Первой Матери. У девушек в руках были автоматы.
   - Нарушители, Первая Мать предлагает вам сдаться. Она обещает вам честный суд, - проговорила одна из персоком.
   Ответом ей был огонь открытый сразу из нескольких пистолетов. Но попасть в персокому уже начавшую стремительное движением невероятно сложно. Генри прижал Лялю к полу, закрыв своим телом. Марина и Макс укрылись за золотыми колоннами. Те, кто не успели, были расстреляны чуть ли ни в упор.
   - Вики, программа Поля Битвы, загрузка уровня Самурай, - перекрывая гул от очередей, прокричала Марина. Ее персокома пригнулась низко к самому полу, из рук у локтей выскочили клинки. Стоило первой враждебной персокоме оказаться в пределах ее досягаемости, как Вики точно пул сорвалась с места. Прыжок и первым же ударом она снесла голову персокоме, стремительный разворот второй удар следующая персокома осталась без рук. Ее тут же расстреляли несколькими красными дротами. Следующая отбила атаку Вики автоматом, ушла, подрезая снизу персокому, та перекатилась как дикая кошма и застыла, опираясь всеми четырьмя конечностями о пол. Секунду персокомы смотрели друг на друга. А затем двинулись. Словно в замедленной съемке, Ляля видела: как Вики, оттолкнувшись всеми четырьмя конечностями, высоко подскочила вверх и с налету рубанула наискось. Персокома Первой Матери пролетела еще пару метров прежде, чем ее голова отвалилась от тела и покатилась по полу, оставляя серебристый след.
   - Уф, кто живой остался? - Макс выбрался из-за колонны и огляделся, - Да, уж. Держимся вместе, ушки на макушке.
   Он хотел сказать что-то еще и не успел. Башня точно содрогнулась, по ней прошел звук, что-то среднее между воем и рыком. У людей вдоль позвоночника пробежал мороз. Ляля схватилась за сердце, ощущение надвигающегося ужаса, сковало ее.
   - Не бойся, госпожа, - дыхание Генри опалило ее щеку, и в следующую секунду она оказалась у него на руках.
   - Бежим! Нужно прорваться в зал управления! - заорал Макс, понимая, что они обнаружены, и скрываться нет уже смысла.
   Они пробежали еще два зала, прежде чем их настигло нечто. Это уже и отдаленно не напоминало человека. Машина передвигалась на колесиках, скользила практически бесшумно, если бы не свист, которым издавали клинки, в ее стальных руках рассекая при движении воздух. Пасть полная острых зубов и горящие красные глаза. Она появилась со стороны Ляля, но миновала ее, одарив лишь мимолетным взглядом, от которого девушку затошнило. Она согнулась в спазмах омерзения выворачивающих ее желудок на изнанку, а когда выпрямилась, то перед ней уже была каша из торчащих костей и крови, что дымились. Глаза Ляли лихорадочно нашли Марину с Максом. Те все еще были живы. Вики сражалась с машиной, мечась между ее металических рук, вертящихся точно веретена.
   - Она едва успевает, Макс! - орала Марина.
   - Не время еще.
   - Вики, конфигурация Берсерк! - отмахнулась от него Мара.
   Персокома не на мгновения не остановила своего движения, но комбинезон лопнул на ней в нескольких местах, высвобождая еще клинки, и скорость увеличилась.
   - Мага, замок! - приказал Макс.
   - Генри, где Ляля?
   Ее персоком передвигался с такой скоростью, что Ляля успела только судорожно вздохнуть воздух. А выдохнула она уже на другом конце зала, где Мага уже вскрыла замок.
   - Марина, Вики, придется бросить. Она догонит нас, - Макс тянул Мару за руку.
   Та нехотя последовала за ним, видимо, не желая оставлять персокому. Вики уже получила несколько ранений, и воздух то и дело наполнялся серебряными каплями при ее движениях.
   - Мага, активируй замок позади нас.
   - Но как, же Вики? - закричала Марина и вцепилась в его руку.
   - У нее будет возможность догнать нас обходным путем, я загрузил ей полную карту башни.
   Мара отпустила его руку, не слишком - то доверяя.
   - Как же так? - Марина огляделась.
   - Некогда ныть, пойдем, - Макс хмуро посмотрел на нее и двинулся дальше. Видимо он и сам не ожидал такого. Из всей команда в живых остались только они трое, да две персокомы Генри и Мага. Все уже понимали, что у Вики нет шансов уцелеть в той мясорубке.
   Несколько пустынных коридоров и комнат, все с теми же старыми картинами импрессионистов, мягкой мебелью и дорогими вазами с цветами. Следующий коридор отличался особой помпезностью. Ляля не могла бы сказать почему, но что-то было в этих полупрозрачных стенах переходящих в арочный чуть светящийся потолок, в этом наборном цветном паркете, в окнах от пола и до потолка занавешенный белым шелком штор. И особенно в громадных дверях, которые виднелись впереди. Золото тускло светилось на узоре кованых створок. Опасности не было видно. Ни одного движения в коридоре. Макс шел впереди, за ним верная Мага, плечом к плечу с Мариной и замыкали шествие, как и раньше Генри с Лялей. А затем что-то мелькнуло с правого бока от Макса. Ляле показалось, что это просто неверный блик, отразившийся от хрустального светильника на стене. Но Макс громко охнул и схватился за бок, сквозь его пальцы тут, же потекла кровь, выбираясь наружу толчками. Он удивленно посмотрел на свою руку и медленно принялся оседать на пол.
   - Мага, программа Сражений, стадия Валькирия, загрузить, - проорала Марина, но персокома осталась безучастной. Ведь персокомы подчиняются только приказам своего хозяина.
   Персокома Первой Матери возникла как из ничего прямо рядом с Магой и проткнула ее длинной прозрачной иглой. На этой персокоме в отличие от других была надета не стандартная военная форма. Наряд персокомы состоял из белого комбинезона с красной полосой от правого плеча до левого бедра. Лицо машины кривила злобная усмешка. Которая расширилась, стоило ей выдернуть свой необычный меч из персокомы Макса. Марина взвыла в голос и склонилась над парнем.
   - Макс, - потеребила она его за плечо, - Макс.
   Он открыл глаза и протянул к ее лицу руку.
   - Не стоило втягивать тебя во все это. Мага, программа Камикадзе загружай, - прохрипел он.
   Персокома дернулась всем телом, обернулась к улыбающейся противнице и, размахнувшись, всадила в ее туловище свою руку по самый локоть. Машина отшатнулась, недоуменно посмотрела на дыру в своем животе, и с ревом размахнувшись, ударила Магу клинком наискось. Персокома ушла от удара, оставив за собой на паркете серебряные кляксы.
   Ляля, не помня себя от ужаса, вцепилась в Генри. Все это время они шли позади, поэтому наблюдали сражения как бы со стороны. Все погибли настолько быстро. Не было честного боя. Была одна сплошная резня с превосходящим по силам противником. А между тем Макс, планируя атаку на Первую Мать, ожидал сопротивления только в самом конце, надеясь на разработанную с помощью штрих-кодов Ляли песнь отключения для персоком. Программы, загруженные в его и Маринину персокому, должны были участвовать в непосредственной переделки Первой Матери. Они собирались изменить программу Матери Машин и тем совершить переворот. Они не собирались умирать.
   Между тем Мага опять ударила персокому в живот, пробив еще одну дыру, а затем вдруг дернулась всем тело и застала на месте вместе с врагом. От обеих повалили дым.
   - Что случилось? - слабым голосом спросила Ляля.
   - Она замкнула ее на себе, - Марина выпрямилась, она что-то взяла у Макса и положила себе в карман, - нужно идти дальше мы уже рядом с залом.
   В этот момент скрипнула боковая дверь. Мара застыла, выставив вперед дрожащую руку с пистолетом. Дверь дернулась еще раз и в нее ввалилась Вики. Персокома была в ужасном состоянии, одной руки не хватало, левая сторона лица была рассечена и кожа безобразным куском болталась у подбородка, от комбинезона на ней практически ничего не осталось.
   - Вики, - Марина бросилась ей на встречу. Персокома спокойно выдержала налет своей хозяйки.
   - Я функционирую только на 60 процентов мощности, повреждения около 57 процентов, - сообщила она равнодушным голосом.
   - Хорошо. Этого должно хватить для запуска программы. Осталось немного, Вики, еще чуть-чуть и наша мечта осуществится, - Марина вытерла слезы, которые катились по ее щекам без передышки. Она шагнула к двери. Переступила через тело Макса. Прошла мимо застывших Маги и персокомы, едва не задев их плечом. Ее шатало из стороны в сторону, но она шла. Подойдя, к двери она схватилась за ручку.
   - Вики, мать твою, помоги открыть!
   Ее перекошенное лицо с безумными расширенными глазами испугало Лялю гораздо больше, чем все, что происходило до этого. Она протянула руку в ее сторону.
   - Марина, не нужно, уйдем отсюда.
   -Нет, я должна дойти. Иначе все будет зря. Иначе наша мечта. Макс так хотел этого.
   В этот момент дверь подалась, и в полутемный коридор хлынул поток золотистого света. Марина на секунду застыла перед дверью, а затем вошла вовнутрь. Персокома последовала за ней.
   - Пойдем, Генри, пожалуйста, мы не можем оставить ее здесь одну в таком состоянии. Нужно вывести ее.
   Ляля потянула своего персокома за руку. Он посмотрел ей прямо в глаза и пошел вперед, не выпуская ее руки. За дверью находилась круглая комната. Стены были покрыты янтарными панелями. С потолка свисала огромная хрустальная люстра, ее подвески мелодично позвякивали от потоков воздуха гоняемых кондиционером у потолка. Но все это Ляля отметила про себя как бы вскользь, то, что приковало не только ее взгляд, но и Марину был вертикально стоящий стеклянный ящик, от которого к стенам комнаты тянулись десятки тысяч светящихся проводов, проложенных под прозрачным полом. Внутри же ящика стояла женщина. Длинные светлые волосы влажными блестящими змеями окутывали ее, цеплялись за провода, подсоединенные к каждому свободному участку ее обнаженного тела. Женщина точно светилась изнутри, испускала пульсирующий мягкий розовый свет, который волнами прокатывался по комнате. Рядом с ящиком находился обычный на вид сенсорный экран. Марина тряхнула головой и двинулась к экрану. В этот момент женщина точно почувствовала их. Она резко распахнула глаза.
   - Первая Мать, - вырвалось у Ляли, и она неосознанно сделала шаг вперед, - Марина, нет, не подходи туда.
   Но та даже не подумала ее слушать. Она уже добралась до экрана компьютера. Вынула из кармана серебристый цилиндрик, в котором Ляля узнала переходник Макса. Мара улыбнулась и воткнула переходник в компьютер.
   - Вики, шнур, - потребовала она.
   - Не делай этого, Марина. Отойди оттуда, - Ляля бросилась к девушке и схватила ее за руку, - Нет, не надо. Уйдем отсюда.
   - С ума сошла, дура, - Мара отшвырнула ее прочь.
   В этот момент женщина в ящике, что до этого безучастно наблюдала за всем происходящим, открыла рот и произнесла.
   - Убей ее, - мелодичный голос разнесся по комнате и отразился от янтарных стен.
   Марина лихорадочно оглянулась в поисках того, кому приказывала Первая Мать, но в комнате никого кроме ее Вики, Генри и Ляли по-прежнему не было. Генри находился рядом с Лялей, помогая той подняться с пола. Вики же не в счет. Она ведь всего лишь персокома. Марина ощутила удар в спину, воздух вытолкнуло из легких, дыхание прервалось. Сердце сделало бешеный скачок и вдруг оборвалось. Она еще успела обернуться, чтобы увидеть перед собой безучастное лицо Вики и ее окровавленную руку, сжимающую что-то белесо-розовое.
   - Она вырвала ей сердце, - простонала Ляля, хватаясь двумя руками за Генри, тот тут же завел ее себе за спину.
   Вики посмотрела на предмет в своей руке с непониманием, затем перевела взгляд на свалившуюся на пол неподвижную хозяйку и затем протянула руку с предметом, в сторону последнего человека оставшегося в этой комнате.
   - Ты убила ее. Убила Марину, - простонала Ляля.
   Вики разжала пальцы. Сердце с легким шлепком упало на пол, разбрызгав вокруг красные капли. Она повернула голову к той, приказа которой она не смогла бы ослушаться никогда.
   - Умри, - произнесли губы Первоисточника.
   Вики дрогнула всем телом. Пропуская заряд. Команда должна быть выполнена.
   Ляля видела, как содрогнулась персокома и затем с грохотом упала рядом с телом Марины.
   - Что? Что же происходит? - прошептала она, прижимая руку ко рту.
   - Бесполезный мусор, - процедила презрительно женщина в ящике, - Все так превосходно было спланировано и надо было этой сучке вмешаться. Ты не должна быть здесь. Еще не пришло твое время.
   Ее гневные серые глаза прожигали дыры в Ляле.
   - Продеться убить тебя и начать все сначала. Столько лет пропало зря, - женщина сердито передернула точеными плечами.
   - Убей ее, - приказала она.
   Генри посмотрел на Лялю. Та в ужасе отступила от него. Она знала, как быстро может двигаться персоком и понимала, что убежать от него у нее нет ни единого шанса. Поэтому она закрыла глаза, ожидая удара, который настигнет ее так же как настиг Марину. Но ничего не происходило.
   - Я сказала, убей ее! - женщина сорвалась на визгливый крик.
   Ляля открыла глаза. Генри стоял перед ней и переводил взгляд с женщины в ящике на нее, а затем обратно.
   - Чего же ты медлишь, персоком? Выполняй приказ.
   - Я не подчиняюсь тебе, Первоисточник, - спокойно произнес он и, улыбнувшись, протянул руку Ляле. Девушка ухватилась за нее. Он притянул ее к себе и поцеловал в лоб. Она улыбнулась в ответ.
   - Это сука даже после смерти доставляет мне неприятности. Надо было убить ее щенка, - Первая Мать вдруг сделала шаг вперед, разрывая контакт с проводами. Те серебристым дождем ссыпались с ее тела. Она толкнула рукой створку и вышла из ящика.
   - Я настоящая. Она всего лишь жалкая копия, подделка, - громко произнесла она. Из ее руки выпрыгнул клинок.
   Генри отодвинул от себя Лялю. Женщина сорвалась с места со скоростью невозможной для человеческого тела. Все произошло слишком быстро, что бы Ляля успела что-либо понять и сделать. Ее персоком поймал Первую Мать за руку, развернулся вместе с ней и отшвырнул ее к дальней стене, вырвав при этом из нее руки лезвие. Машина казалось, не заметила это. Ударившись о стену, она тут же вскочила и вновь кинулась в атаку. Они затанцевали друг против друга. Точно разъяренная фурия Мать отскочила от не уступающему ей ни в умении, ни в скорости персокома.
   - Так не должно быть! Я самая совершенная модель! Я Первоисточник! Это все ты виновата, - она обернулась к Ляле и напала на нее. Но добраться до девушки, ей было не суждено. Перед ней в мгновение ока возник персоком с зажатым в руке осколком ее клинка. Она сама по сути дела наткнулась на него. Лезвие легко прошило плоть и вышло с другой стороны. Персоком поддержал ее. Не дав тут же свалиться на пол.
   - Как же так? Я же Первоисточник. - Она цеплялась руками за персокома, смотря ему в лицо расширенными от удивления и понимания глазами.
   Он осторожно уложил ее на пол.
   - Нужно ей как-то помочь, - Ляля подбежала к Первой Матери, мгновенно забыв о том, что та так недавно пыталась убить ее.
   - Я ничего не могу сделать, госпожа. У нее пробита центральная система, повреждения не обратимы.
   - Что же делать? - Ляля в ужасе упала на колени перед Матерью Машиной.
   - Шнур, - прошептала Мать. На ее нежных губах запузырилась кровь.
   - Что она хочет?
   - Шнур. Подключись ко мне. Я должна передать данные.
   - Я? - Ляля в изумлении протянула к ней руки, - Но я не персокома. Лучше попробуй подключиться к Генри.
   - Я не могу. Волны моего головного мозга не совместимы с мужскими моделями, - спокойно улыбнулась она.
   - Но ты, же машина!
   - Тело да. Шнур, - глаза Первой Матери стали закатываться, она судорожно закашлялась, кровь тонкой струйкой сбежала по молочно-белой щеке и пустилась в путь по шее.
   - Генри, шнур, пожалуйста, - решившись, попросила Ляля, - Не умирай, я сейчас.
   Персоком нерешительно протянул ей шнур из сумки. Она защелкнула разъем на шеи Первой Матери и затем воткнула обратный конец в свой разъем на шее. Соединение с ней было совсем не похоже на то, как она синхронизировалась со своим персокомом. Точно окунулась во что-то теплое, мягкое, пахнущее старыми духами и сухими цветами, солнечными брызгами, морским ветром. А затем в наступившей темноте зажегся свет, и Ляля оказалась в небольшой уютной комнате с мягким бело-красным ковром на полу, с диваном, обитым темно-коричневой тканью. Круглым столиком, на котором разместилась лампа с желтым абажуром, и стеллажами книг около стены. На диване сидела женщина средних лет, одетая в махровый желтый халат. Она улыбалась Ляле и держала в руках книгу.
   - Сядь, нам о многом нужно поговорить, - она указала на место рядом с собой.
   Ляля послушно присела рядом. Диван был еще мягче, чем у Макса на кухне, на обивочной ткани прощупывались полоски, которые так приятно было трогать пальцами.
   - Ты знаешь, кто я такая? - спросила женщина, привлекая ее внимание.
   Ляля взглянула на нее. Черты хоть и были другими, гораздо старше, чем она привыкла видеть. Но не узнать Первую Мать было не возможно.
   - Вы Первая Мать, Мать Машина.
   - Ты права. Но когда-то я, как и ты была всего лишь человеком, и звали меня Лилианна. Это было давно. Тогда мир был иным. Гораздо больше чем сейчас. Это было до войны, до того как в живых осталось только пятьсот человек и до того как потребовалось заново отстраивать рухнувший в одночасье мир. Ты знаешь, тогда были популярны истории про супергероев. Вот такие, - она протянула Ляле книжку, что держала в руках. Та с удивлением заглянула в нее. Множество разноцветных картинок расположенных колонками испещряли страницы книги. Люди в странных маскарадных костюмах сражались на них.
   - Я хотела быть супергероем. Я хотела спасти всех. С этой мечтой я жила долгие годы. Быть женщиной-кошкой: быстрой, ловкой, красивой, сильной. Я желала этого всем сердцем. Поэтому я не могла не спасти всех вас, - она замолчала и мечтательно улыбнулась.
   - Что это было за время, когда все начиналось. Я чувствовала столько сил в себе, чтобы принять ответственность о последних выживших, чтобы вершить их жизни. И у меня получалось ведь, получалось. Разве люди не стали лучше благодаря мне. Исчезли серьезные болезни, нет больше не красивых или глупых людей. У всех свой талант, путь расчерчен от рождения и до самой смерти, нет нужды искать смысл жизни и бродить в потемках. Я все уже решала на стадии эмбриона. Пятьсот ДНК и еще одна моя. Я никогда не пускала ее в ход, пока не поняла. Что пусть я могу заменить свое тело, органы, но я не могу заменить мозг. Я не могу воссоздать вой собственный мозг. А вся эта машина, что поддерживает миропорядок, что позволяет человечеству существовать, она настроена только на меня. И тогда я создала самого выдающегося ученого, какого еще не знал мир. Не было области знаний, в которой бы не преуспела Мария Фролова. Она создала персоком в том виде, в каком они сейчас существуют, и разработала более совершенный вид. Твой Генри, правда, единственная модель, но можно сделать еще. Она хотела изменить этот мир, совместить человека и машину и ей удалось. Твой персоком человек и машина одновременно. Его ДНК способно к эволюции, она постоянно будет менять от поколения к поколению и не выродиться никогда как человеческая ДНК. Нас ждет медленная смерть их новое поколение процветание. Так говорила Мария, и я верила ей. Но потом я испугалась. Новые Люди не подчинялись мне, я была бы им не нужна. Не нужно генерировать коды, не нужно выращивать детей в инкубаторах. Они сами способны на деторождение. И я убила ее. - Первая мать замолчала и погладила страницы книги.
   - Когда же я из супергероя превратилась в злодея? Хотя нет, ведь я же хотела защитить людей, я хотела быть им полезной. Но мой мозг стал отказывать, время добралось и до него. Тогда я запустила программу разработанную Марией еще, когда она только начинала свою работу. Это программа должна была воссоздать меня прежнюю, такую, какой я была, когда еще была человеком. Ты моя дочь.
   Ляля встретилась с ней взглядом. "Я всегда это знала", - неожиданно подумала она, - "Мы ведь так похожи. Одно лицо. Я знала это, но предпочла не обращать внимания, так, же как и все остальные. А вот Макс и Марина сразу поняли кто я".
   - Да, ее сын догадался, кто ты, как только увидел. Не удивляйся, я понимаю ход твоих мыслей. Да и воссозданная Мария тоже подспудно это понимала. Хотя я всячески пыталась направить ее по другому пути развития. Но она нашла лазейку. Наверное, это судьба. - Первая мать замолчала, ее взгляд устремился куда-то поверх головы Ляли. Девушка обернулась, позади нее стоял Генри.
   - Заботься о ней, пожалуйста, я рассчитываю на тебя, - улыбнувшись, проговорила Лилианна, - Тебе уже пора, Ляля. Ступай.
   - Но как, же ты?
   - Я передала тебе все знания, что были мной, накоплены за жизнь. Теперь это все в тебе. Теперь ты немножко и я тоже. Запомни, Лялиэль, я всегда хотела быть супергероем, - по ее щекам потекли слезы.
   - Не надо. Не плачь. Ты и была супергероем, всегда, - она обняла женщину.
   - Пора. Нас уже окружили, - раздался голос Генри. И в следующее мгновение мир перед ее глазами завертелся, уменьшаясь до точки.
   Ляля открыла глаза. Она все еще лежала на полу рядом с телом Первой матери. Шея занемела от неудобной позы. Выдернув шнур, принялась растирать ее руками и огляделась. Вся комната была заполнена людьми с автоматами, облаченными в темно-серые комбинезоны подразделения Зачистки. Ее персоком стоял рядом с ней, скользя взглядом по людям. Она заметила в его руке осколок клинка Первой Матери.
   - Генри, не нужно, - умоляюще произнесла она.
   - Я не дам причинить им тебе вред, госпожа.
   - Мисс, будьте добры успокойте вашего персокома, иначе нам не останется ничего кроме как уничтожить вас на месте, - вперед выступил пожилой седовласый мужчина, одетый в старомодный костюм с галстуком, таких давно уже никто не носил.
   - Он не персоком, он - человек, - проговорила Ляля и поднялась с пола, - Я возьму всю ответственность на себя. Я виновата в смерти Первой Матери, он здесь не причем. Отпустите его.
   Мужчина улыбнулся.
   - Мы не можем его отпустить, надеюсь, вы понимаете. Ваше признание ценно и будет использовано на заседании суда, но ваш персоком останется.
   - Он человек, - спокойно повторила Ляля, - Генри, уходи, я приказываю тебе.
   Персоком еще секунду смотрел на нее, затем кивнул головой и кинулся на вооруженных людей. Естественно никто из них не успел среагировать. Послышались звуки пальбы, крики раненных. Ляля благоразумно упала на пол, как только началась заварушка.
   - Прекратить огонь!
   Выстрелы замолкли. Лялю вздернули с пола на ноги.
   - Не знаю, как вам удалось настолько его ускорить, но мы непременно разыщем его. А вам не поздоровится! Смертная казнь - самое меньшое, что вас ожидает. Вы будете ждать ее, как избавления, - седовласый зло плевался словами и тряс Лялю как тряпичную куклу.
   - Арнольд Крау, вы слишком много себе позволяете, - выпалила Ляля, заглянув в глаза первого человека государства, после Матери Машины.
   Мужчина замер, в изумлении смотря на нее.
   - Лилианна, - прошептал он.
   - Нет, всего лишь ее дочь, - она выдержала его пронизывающий взгляд.
   - Ты понимаешь, что вы совершили? - произнес он устало.
   Ляля не ответила, боясь отвести взгляд от этого человека. Необъяснимое горе и обреченность проступили на его лице, углубив морщины и притушив яростный свет глаз.
   - Что теперь будет со всеми нами без Первой Матери? Что будет с людьми?
   Она продолжала молчать, смотря в его лицо.
   - Отведите ее в камеру на верхнем уровне. Не сводить с нее взгляд ни днем, ни ночью. Если она сбежит или покончит с собой, вы будете отвечать перед трибуналом.
   Двое солдат подхватили Лялю под руки и потащили из зала управления. Она кинула последний взгляд на неподвижно лежащую Первую Мать, Марину в луже крови и Макса, его тело кто-то уже перевернул, и незакрытые невидящие глаза смотрели в потолок. Над ним, словно памятник, возвышались неподвижно стоявшие персокомы, сжавшие друг друга в смертельный объятиях. Больше она ничего не желала видеть, поэтому закрыла глаза, позволяя своим конвоирам тащить ее, куда они хотят.
   Суд был всего лишь формальностью. Она призналась сразу и во всем, подробно рассказала о том, как и кем был разработан план, как они его осуществляли, продемонстрировала создание штрих-кодов и отвечала, отвечала на бесконечный поток вопросов. Ее приговорили к смертной казни на электрическом стуле. Лялю это не пугало. Равнодушие и усталость стали ее постоянными спутниками в последние дни. Ведь она с самого начала знала, чем все это кончится, и была готова к смерти.
  Смерть не пугала. Скорее, девушка ждала ее, как избавления.
   Вся ее жизнь была ошибкой с первой минуты рождения, сбоем в программе. Она лишний элемент, та, без которой мир не рухнул бы в пучину анархии и беспорядков. Та, без кого многие остались бы живы.
   - Так кто же я? Суперзлодей? - она улыбнулась и перевернула в голове невидимую страницу давно не существующего комикса. За дни суда Ляля свыклась с сознанием Первой Матери в своей голове, с ее знаниями и умениями. Чем больше проходило времени, тем больше она синхронизировалась с ней, и теперь едва ли можно было отличить, где заканчивается она и начинается ее мать. Она все еще была Лялей и в тоже время уже нет. Но это не пугало ее, а наоборот, приносило какое-то успокоение. За окном разлился серый рассвет. Край солнца едва показался над крышами домов. Черные вороны расселись на проводах рядом с ее окном. Она точно притягивала их.
   - Когда же они за мной придут? Чего тянут? Такой красивый рассвет, чтобы умереть, - улыбнулась она.
   Точно услышав ее, дверь в камеру отворилась. На пороге стоял Арнольд Крау в своем неизменном костюме-тройке, в каких когда-то давно ходили президенты некогда существовавших государств Европы.
   - Доброе утро, - улыбнулась она ему. Старик ей нравился. Чувство доверия, присущее частичке Лилианны внутри нее, распространилось и на ее личность.
   - Пойдемте, Ляля, - сказал он. - Пора.
   За прошедшие дни он точно примирился с ее существованием и даже вроде стал симпатизировать. Во всяком случае, она видела от него только хорошее обращение, и он часто приходил ее проведать и подолгу разговаривал с ней.
   Они прошли знакомыми ей коридорами. Но он вел ее вовсе не наружу из здания, а, наоборот, внутрь него. Она-то считала, что ее повезут в здание Суда, где и приведут приговор в исполнение. Но нет. Ляля слишком хорошо знала эти коридоры и залы, чтобы ошибиться, ее вели в Зал Управления. Министр отворил перед ней тяжелые двери зала. Сопровождавшие их солдаты остались снаружи. В комнате никого не было. Здесь ничего не изменилось со дня нападения, только исчезли тела Марины, Первой Матери и Вики. Ничего больше не напоминало о сражениях и смертях. Стеклянная кабинка в центре паутины проводов жужжала, мерно и как-то особенно успокаивающе.
   - Зачем мы здесь? - спросила Ляля, оглянувшись на мужчину.
   - Для того чтобы ты заняла свое место, Первая Мать Машина, - почтительно склонившись, проговорил Арнольд Крау и указал рукой на кабинку.
   - Но я не могу, - удивленно воскликнула Ляля. - Я не она.
   - Лилианна часто говорила мне, что быть супергероем - это огромная работа, которая не каждому под силу. Ведь настоящий подвиг заключается не в том, чтобы спасти одного человека из горящего дома. Настоящий подвиг в том, чтобы сделать так, чтобы дом не загорелся вовсе. А для этого нужно взвалить на себя громадную ответственность. Я понимаю, что вы молоды и не уверены в своих силах, придерживаетесь других взглядов. Но подумайте о тех, кто живет в этом доме, который вот-вот вспыхнет, если вы не возьмете эту ответственность на себя. Больше кроме вас некому. Я заменил бы вас, если бы мог, но я не могу. Поэтому прошу занять ваше место, Первая Мать, и принять эту ответственность за всех нас.
   - Что же будет с Лялей Розенкранц? - спокойно спросила она.
   - Ляля Розенкранц была казнена сегодня в пять часов утра в здании Суда у всего мира на глазах за попытку убийства Первой Матери.
   - Попытку убийства, так вот как вы решили, - улыбнувшись, она подошла к панели управления. Здесь не было кнопок, только звуковая панель.
   "Как все просто".
   - Ваше имя должно являться кодом,- произнес министр, смотря на нее.
   - Лялиэль Ард Грэрд, - произнесла она.
   Дверца кабинка с шипением отъехала в сторону. Ляля вошла вовнутрь, шнуры, точно живые, окутали ее тело, присосались к коже, дверца закрылась, отгораживая ее от мира снаружи.
   - Доброго дня, Первая Мать, - проговорил министр, и его лицо озарила теплая улыбка, с которой он и вышел из зала, прикрыв за собой двери.
   Ляля окунулась в светящийся поток. Мир за границей стекла перестал для нее существовать в прежнем виде, теперь он был похож на сверкающий штрих-код, такой простой и ясный.
   - Загрузить программу Первой ДНК.
   - Программа Загружена, Первая Мать, - супермашина с готовностью откликнулась. - Найди меня, Генри, - она тепло улыбнулась, касаясь полупрозрачными пальцами серебристого кубика с нужной программой в реальности супермашин.
   - Найти программу Новый Рассвет.
   - Программа найдена.
   Ляля замерла, разглядывая полупрозрачный куб, переливающийся всеми оттенками синего цвета. Вот она, программа Марии Фроловой, способная сотворить таких людей, как Генри. Куб завис перед ней, вертясь вокруг своей невидимой оси. Такой прекрасный. Такой совершенный. Но готов ли мир к Новому Рассвету? И кем она станет для этого нового мира: Супергероем или, может, Суперзлодеем?
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"