Силовые методы решения конфликтов - это специфический прием жанра боевика. Нельзя, наверное, сказать точно, жанр определяет или наоборот, ясно только, что именно этот прием определяет тему и ее раскрытие. Тема одна - выживание, а раскрыть ее можно лишь двумя путями. Первый прекрасно и полно представлен в романе Льва Толстого "Война и мир": подобное решение неестественно и противно человеческой природе. Раскрытие второго видим в романе Михаила Шолохова "Тихий Дон", в котором война, битва, борьба есть свойство человека, его органичное, естественное качество.
Илья Новак в своем романе выбирает второй путь, однако идет дальше и развивает эту идею. В его мире агрессия есть не просто естественное, но необходимое качество. И не только на первоначальных стадиях эволюции, не только для защиты, не только в качестве основного средства выживания, но и как обязательное свойство для развития разумной особи и сообщества таковых.
В своих текстах Новак часто проявляет интерес к экспериментам с сознанием. "Гордость расы" - роман очень динамичный и наполненный событиями, с захватывающей интригой. Действие разворачивается в нескольких сюжетных линиях одновременно, создавая на протяжении большей части повествования сильное напряжение. Событийное пространство романа почти целиком состоит из постоянной угрозы жизням персонажей и их попыток сохранить жизнь, и погружение в это пространство приводит читателя в своеобразный мир, где отсутствует краеугольный камень человеческого сознания - этика, нравственность. Пространство борьбы и выживания - это мир вне добра и зла.
Однако так как для автора именно такой мир представляется нормальным, то, конечно, должно существовать что-то взамен, некая иная "этика". Можно предположить, что в "Гордости расы" основной категорией является полноценность, которая понимается как способность к выживанию, выживанию не только и не столько в природных, сколько в человеческих условиях. Человеческий (по терминологии автора - гуманоидный), шире - мир разумной жизни - много опасней природного. Заан Ушастый, попадающий на дикую, в общем, планету, вынужден бороться не с природой, а с человеком. На той же планете, но двумястами годами раньше, когда Регостан еще не был заселен, Регос Кренч, совершенно один и даже без помощи современной ему техники, прекрасно выживает
В социуме (обитаемой вселенной, ойкумене) механизмы выживания подобны природным: все "едят" друг друга, поддерживая друг друга в тонусе и оптимальной численности. Выживание - на всех уровнях, от единичной особи до вида (нации, расы). Чтобы не выродиться, не исчезнуть, сообщество должно развиваться, эволюционировать, осваивать все новые жизненные пространства. Полноценная раса агрессивна, она ведет экспансию, ведь растет ее численность, потребности и возможности.
Два полюса неполноценности в романе: креншикки и халгане. Миролюбивые, любящие всех, добрые, напрочь лишенные агрессивности креншики в силу этих своих особенностей являются существами недоразвитыми, инфантильными, тепличными, неспособными постоять за себя. В естественной среде обитания (по Новаку - "среде выживания") окружающее пространство постоянно меняется, и следует к нему приспосабливаться. Креншикки лишены гибкости, их сознание не имеет возможности подстраиваться под изменения и эффективно реагировать на них. Когда волею судеб в Парник, искусственную теплицу, где халгане одинаково выращивают и кренч, и креншикков, попадают пираты, креншикки ведут себя как овцы, ведомые на бойню. Они лишены инициативы, способности адекватно вести себя, и в результате погибли бы, если бы их постоянно не спасал кто-то.
Халгане обладают повышенной агрессивностью, жестокостью, из-за которых в конечном счете замыслы этой расы и терпят крах. Ведь прочие расы объединились против халган именно потому, что Властительная Халге в лице своих сынов неумеренно рвалась к расширению своего влияния в обитаемой вселенной. В обстановке, где сосуществует одновременно несколько крупных социумов, некоторые из которых, в свою очередь, состоят из нескольких крупных организаций со своими интересами, приходится зорко следить за усилением соседей, ведь подобное усиление в первую очередь означает ослабление прочих. Возможно, что повышенная агрессивность расы халган связана с тем, что халгане утратили необходимую для дальнейшего развития гибкость сознания. Жители Властительной Халге "погрязли" в многочисленных ритуалах, контролирующих каждый шаг своих граждан, регламентирующих каждый момент жизни, все действия и отношения. А как сказал известный американский фантаст Вернон Виндж в статье "Технологическая Сингулярность", "чтобы жить вечно, сам разум должен расти", "разум, замкнутый в одних и тех же границах, не способен жить вечно, спустя несколько тысяч лет он станет напоминать, скорее, бесконечно повторяющуюся закольцованную пленку, нежели личность".
Новак развивает эту идею по пути, предложенному Винджем. "В действительности, мне представляется, что новая эра будет настолько иной, что не сможет вписываться в классические рамки противопоставления добра и зла. Такое понимание зиждется на понятии изолированных, неменяющихся разумов, объединенных тонкими связями с низкой пропускной способностью. Зато постсингулярный мир прекрасно вписывается в более значимую традицию эволюции и коллективности, зародившуюся давным-давно (может быть, еще до появления биологической жизни). Я думаю, что этические нормы, применимые в такую эпоху, все-таки есть". В романе представлено несколько вариантов иных сознаний и разумов, в том числе коллективный.
На его примере Бет-Занs, из расы приживал, очень хорошо видно, что состояние до-эго представляет собой в основном из инстинкта самосохранения. Из которого вытекают две основные интенции приживалы - потребность выжить сиюминутная, и потребность обрести себя, найти доминанту, чтобы обрести собственную личность. Обретя личность и, таким образом, став частью социума, он вынужден ради дальнейшего сохранения себя, защищать не только себя, но и общество. Параллели между механизмами выживания личности и общества личностей очевидны, но как поведет себя общество, лишенное в своем составе личностей, эго, общество коллективного разума?
Сообщество змей-коли не является расой коллективного разума, хотя симбиотов можно заподозрить в чем-то подобном, ведь разумом обладает только один член симбиотической пары, и личностью считается именно тандем целиком. Разумность кренча под сомнением, хотя именно из-за нее змеи-коли принимают участие в разрешении конфликта на Регостане. Однако участие представителей змей-коли невелико, действуют в основном гуманоиды. Возможно, у коллективного разума действительно иная этика и иные, следовательно, интенции? Или на этой ступени, чтобы не остановиться в развитии (ведь остановка уже сама по себе есть деградация), разуму не требуется постоянных столкновений со средой и себе подобными?
Во всяком случае, у еще одной расы, гидроников, нравственные позиции вполне привычные: идея "противления злу активным добром" не раз звучала в истории Земли. К примеру, такой акт "активного добра", как физическое уничтожение противника, был распространен среди ревностных христиан Средних Веков и эпохи Возрождения, достаточно вспомнить крестовые походы и сжигание еретиков.
Еще одним экспериментом с сознанием можно считать сочетание человеческого, органического разума, с механическим, электронным. О киборге стоит сказать особо, потому что он единственный, кто выходит в романе за рамки насущной необходимости, будь то забота о собственной жизни или выполнение своих обязанностей, в отличие от других участников конфликта. Аким действует ради мечты - что, конечно, довольно странно для полуживого существа, но очень трогательно. На фоне нечеловеческих экспериментов и чуждых сознаний киборг выглядит самым человечным. Даже по сравнению с гуманоидами он выглядит анахронизмом: выполняющий обещание, несмотря на многочисленные помехи на пути, мечтающий о возможности говорить и видящий сны об электронных ангелах.
Гуманоиды, казалось бы, остались при своем. "Существует набор мотивировок, заставляющий гуманоидов действовать, он примерно одинаков для всех, ...а потому легко поддается вычислению. Алчность, власть, себялюбие, гордость, фанатизм, скука..." Однако среди них появились провозвестники новой этики. Андроид, спасающий себя, а заодно станцию (или станцию, а заодно себя?), формулирует кратко и емко: "Категории этики типа "добра" и "зла" неприемлемы сейчас. Когда начинаешь делать что-то не из личных соображений, а ради борьбы с какой-то там этической категорией, получается только глупость"; "делать добро тоже следует только из личных соображений. В смысле, из соображений личной выгоды. Ты как бы рассчитываешь на теоретическое ответное добро. На благодарность". Его этика - своеобразный перевертыш ветхозаветной заповеди "око за око, зуб за зуб".
Итак, в далеком будущем на отдаленной планете Регостан и его орбитальной станции происходит борьба за крупную партию дорогостоящего товара. В той или иной мере в борьбу включаются почти все расы обитаемой вселенной. Халгане надеются с помощью вырученной от продажи клубней поднять престиж своей расы, в последнее время теряющей старые рубежи. Птицоиды, Уния Купцов, Лига Беспошлинной Торговли, Магазин Киборгов пытались перехватить груз со вполне понятными целями гипернаживы. Сульканцы, змеи-коли и загадочное Кризисное бюро "Призма-12", пользуясь моментом, устроили акцию по предотвращению неразумной эксплуатации ресурсов планеты и геноцида жителей - с молчаливого попустительства гидроника Болий-Каппа. Бить или не бить? Не вопрос: конфликт мирным путем неразрешим. Вопрос - кто кого? Где та грань, за которой агрессия самосохранения переходит в агрессию насилия, уничтожения, движение вперед, развитие эволюционное - в экспансию? Возможно ли сознательно определить эту границу или по-прежнему придется полагаться на чувство, уже не подкрепленное нравственным законом, основанное на трезвом расчете и на личных соображениях? Когда любовь становится глупостью, а твердость - жестокостью? Автор не дает прямого ответа, вернее, его ответ - "чего тут думать, тут бить надо!". Когда смерть идет за тобой по пятам - а в романе над каждым персонажем висит постоянная угроза жизни, - некогда размышлять. Однако можно поразмышлять тогда, когда все кончилось. Если халгане с их нечеловеческой жестокостью неполноценны, но и креншикки со вселюбовью - также неполноценны, то полноценным будет целое, полное. Недаром креншикков называли "половинками". Кто победил, тот и прав, а в этом случае победу обеспечил Бет-Зана из расы приживал, и, следовательно, его судьба значима и символична. Последний представитель странной расы, бывший преступник и убийца, стал второй половиной "половинки", совершенно лишенной агрессии, умеющей только любить.
И напоследок хочется помянуть тех, кто просто делал свое дело - как умел. Например, Каана Ушастого, который без громких слов спас многих. Или старого Архуду, который много говорил, все больше громкими, пафосными словами, но который сумел выполнить свою миссию - пусть даже он сам ее себе придумал. И каждый из них по праву может считаться гордостью своей расы.
Роман "Гордость расы" построен на самых глубинных, изначальных психических свойствах человека, таких, например, как инстинкт самосохранения. Простейшая, элементарнейшая проблема - выжить (казалось бы, решенная для каждого члена социума еще в колыбели - самим фактом существования этого самого социума), оказывается, постоянно встает перед каждым снова и снова, в любом возрасте, в любое время, при любом строе. Во всяком случае, когда речь идет о людях, о человеках. Чтобы выжила особь, должен выжить вид (раса, нация) - и наоборот, чтобы вид сохранился, должны жить и составляющие его особи. Поднятые проблемы на первый взгляд совершенно не видны из-за напряженности, скорости происходящего в книге, из-за того, что приходится из разрозненных кусочков событий складывать сложную мозаику интриги. Автор мастерски захватывает внимание читателя, тасуя истории разных персонажей в причудливом порядке, и оторваться от чтения совершенно невозможно. Однако несмотря на то, что роман перенасыщен действием; несмотря на то, что в нем отсутствуют отвлеченные размышления и долгие философствования, герои не рассуждают, а действуют, - прочитав его, невольно задумываешься о чем-то большем, потому что галактика все еще ждет.