Когда Маше исполнилось пятнадцать, у нее появилась большая и светлая любовь. Он учился в ее классе и был похож на ангела: серо-голубые глаза, пепельные волосы тонкие черты лица и фигура. Это случилось осенью. Зима в тот год была теплая, весна - ранняя, лето - жаркое. Впрочем, летом они не виделись, и им это не помешало. Осенняя встреча прошла в нежных объятьях, и ангел ее поцеловал. Потом еще и еще... Это была светлая любовь. Но с первыми холодами она потемнела; с первым снегом они поссорились. Хрустальные вьюги в хрустящих улицах - в них Маша чувствовала себя Светланой. Только почему-то не ехала тройка, не звенел колокольчик и жив был ее любимый.
Так прошел месяц. И Маша услышала в себе... нет, никакой новой жизни она в себе не слышала, но изменения в фигуре и многое другое заставляло думать.
Пошла Маша к своему ангелу. Села, посмотрела.
-Знаешь, я беременна. Кажется.
Ничего не ответил любимый. Закурил, глубоко затянулся.
-Кто-нибудь знает?
-Нет.
Глубоко затянулся.
-Что будешь делать?
Ушла Маша.
Пошла Маша к врачу-гинекологу.
-Знаете, я беременна. Кажется.
Послал врач ее на УЗИ. Результат - беременность три-четыре недели.
Заплакала Маша и ушла. И долго ходила она по хрустящим улицам среди хрустальных домов, и ни один их них не был дворцом с принцем. Снежинки слетали с ее щек и падали в снег. Люди сидели за заросшими стеклами, около наряженных елок пили горячий чай с пирогами, смотрели телевизор, разговаривали по телефону. Они были зеленые, желтые, красные, а снег был белый-белый.
И пришла Маша к Ангелу на соборе Петра и Павла, светлому, как любовь, золотому, как будущая жизнь. И сказала Маша Ангелу:
-Знаешь, я беременна. Что я буду делать? Он меня больше не любит.
Но ничего не ответил Ангел.
Тогда села Маша на мягкую, как крыло ангела, скамейку, и заснула. И приснился ей сон.
Ей снилось, что она - в свадебном платье идет по городу, а в руках у нее - чулок, набитый тряпками. Приходит она к ангелу и кладет сверток на стол. А он растет, растет и становится похож на ребенка. Ангел берет сверток в руки, и он превращается в живого ребенка. Хватает его Маша радостно, а младенец шейку выгибает страшно и неестественно, выкручивается из ее рук и говорит: "Отстань от меня, ты меня убила". И заплакала Маша, проснувшись, и побежала из белых стен. Розовые фонари облеплялись снежными роями, желтые тени плясали вокруг последнего трамвая.
Маша шла по трамвайным рельсам. Где-то там, глубоко внутри, плакал тот, кто единственный остался от большой и светлой любви. Тоскуя, Маша мечтала о своем ангеле.
Из последнего трамвая вышел черный человек в рогатой шляпе и дорогом пальто. Снял шляпу, раскланялся.
-Не бойтесь, Мария, - сказал он. - Я не бандит, не новый русский, не маньяк-убийца, не пьяница, не призрак, не литературный сюжет. Я просто Сатана. Я хотел бы предложить вам сделку, известную всему человечеству. Я могу вернуть вам вашу любовь. Я не буду трогать вашу душу, моя цена - ваш ребенок. Обойдемся без кровавых подписей - при аборте хватает крови. А после него можете идти к вашему любовнику - всю свою жизнь он будет любить только вас. Кстати, по этому адресу до восемнадцати лет бесплатный аборт.
И он ушел в хрустящий волчок улицы.
Маша повернулась и пошла в бешеном вальсе белых слез. И казалось ей, что плачет ребенок за спиной, захлебываясь слезами или снегом.
Пришла Маша к Ангелу над облаками деревьев.
-Скажи, что мне делать? Ты, который рожден был Богом, - как умереть нерожденным? Стоит ли Жизнь Любви?
Ничего не ответил Ангел, скрывшись в метели.
На следующий день пошла Маша в больницу. Надели на нее белые тряпичные сапожки, уложили на кресло, усыпили уколом. И казалось ей, что бежит она по долгим-долгим коридорам, которые кружатся и кружатся. Она хочет остановиться и подождать любимого, но неудержимо несется вперед. А где-то наверху плачет ребенок, и кто-то басовито поет ему колыбельную.
Очнулась Маша. Оделась, собралась. Вышла в пургу. У ворот ждал ее похожий на ангела: светлые глаза, нежный голос, ласковые руки.
-Как ты, маленькая? - потянулся он к ней.
Заплакала Маша, запела:
-Спи, мой маленький, спи!
Что тебе любовь моя,
Если ты все равно не родишься.
Спи, мой маленький, спи
Спокойно последнюю ночь.
Я буду качать тебя там,
Коль не смогла это сделать здесь.
Посмотрела на него - испугался: в каждом глазу у нее - черная лужа, в которую падают снежинки, не тают, а поют и плачут.
Девять дней мела метель и падал снег. Машин желтый дом стал совсем белый. Маша сидела у окна, смотрела в хрустальный хруст и протягивала руки:
-Дай же и мне покачать моего ребенка! - просила она. Ангел смеялся и протягивал Маше белый сверток. Она тянула к нему руки: