1.
На рать? Не хвались - одоления нет,
Фанфар и победы не будет.
Видали: всего-то за несколько лет
Во что превращаются люди.
Так где блеск улыбки? Где дерзости свет?
ДряхлА жизнь - отвисшие груди...
Натужно и яростно шутит,
Покинувших преданностью не согрет.
И сам ты поверил уже в свою ложь,
Недолго ей тешил всех прочих.
Пока ещё день, сам себя уничтожь,
Не знай наступления ночи...
Не вышло, увы, из тебя молодца,
Но ты доиграл свою роль до конца...
2.
Я - rara avis. Мало редких птиц
Летают в шапках красного разлива,
А чтоб она ещё была болтлива -
Таких совсем немного единиц.
Не льстится понимающий на диво.
Цвет красен у пронзивших мозг наш спиц:
Забота псих... энд прочая... больниц.
Едва ли привлекательно, красиво...
Но чья - то мы добыча и пожива,
У кукловодов руки есть, нет лиц,
Безжалостны их души, нрав спесивый.
И как ослепло общество тупиц.
Настанет день, и клетка отворится,
Теперь пуста... Только была ль там птица?
3.
Я эту песню для тебя спою,
Но допою всего лишь до припева.
Увижу я незрячим глазом левым,
Как на себя крамолу здесь куют,
Как сердце недостойным отдают,
Как псу под хвост бросают честь свою,
Как неба вздох печальный сжёг посевы,
Как дряхлою старухой стала дева.
Не допустить чтоб в мире - перегрева,
Живут лишь выдуманных жён любя.
Ну что ж, придуманная королева?
Стань настоящей, ибо вострубят!
Пусть мне не дотянуть и до припева,
Я всё же спеть пытаюсь - для тебя.
4.
Слова - жилища лжи изрядной.
А внешний вид порой правдив.
И папарацци беспощадный
Поймал ущербность в объектив.
Рот люди разевают жадно,
Брехни наживку заглотив.
Её не выплюнуть обратно!
Не слава Богу, но всё жив...
Какого чёрта? Ладно, ладно...
Как в гнусный вечер, в день парадный
С любым, кто не вполне правдив,
Случается конфуз досадный.
И папарацци беспощадный
Страданье ловит в объектив...
5.
За то что был прежде сильней и моложе,
Что ахали дурни, прости меня, Боже!
Слова-домовины до тризны - пусты,
Я верить не мог, но присутствовал Ты.
Тоской сладко-душной воняют цветы.
На всё прежде бывшее - снова похоже.
Знай я, что такое со мной будет тоже,
Слезами бы смыл ста грехов я следы.
Надтреснутый голос бесплодных полей
Расплавленным золотом солнца залей!
Заложного трупа могилу открою,
Пусть дождь оросит череп рясной слезою.
Доносит с заморья раскаты громов.
Прости меня, Боже, за их нелюбовь!
6.
Развеется славы дурманящий дым,
Кумиров других сыщут дуры.
Но место твоё остаётся пустым,
Не занято новой фигурой.
Строй красный, строй чёрный присущ молодым,
А с возрастом жизнь станет бурой.
Неважно, под небом ли питерским хмурым,
В краях ли, которые жарче, чем Крым.
Поднимется вновь стройно-странная сила,
Покажется смелой, как свет, и красивой.
Не первый ты. И далеко не второй.
Нам доброй - и долгой - желал кто-то ночи,
Бессовестно вечную тьму напророча...
Так доброе утро, последний герой...
7.
Коль затупился вострой мысли ножик,
А сила стала сломанной иглой,
Тогда - и не надейся - не поможет
Трагически-беспомощная ложь.
Над кем судьба поиздевалась зло -
На человека станет непохожим.
Ему - и с ним - ужасно тяжело,
А мы: бугагага над волей Божьей.
Собакою скулить у ног не пробуй:
К душе и слабости людская злоба
Безжалостнее, чем болезнь - к телам
Мы не просвещены - в плену у мрака.
Трагедия по-гречески, однако,
Зовётся не случайно - "песнь козла".
8.
Писак паршивых, мудрецов сортирных
Долга небокоптительность агоний.
Но не имеет осени огонь - и
Он старости не будет ведать мирной,
Когда его судьба стремглав догонит...
Чего не скажешь за хвалы кус жирный?
Для осуждённого - решён вопрос квартирный.
У бесполезных - пустота в ладони.
Писаний убедительность заразна.
И невозможно избежать соблазна
Уверовать во лживую картину.
Благословен построивший дорогу.
По ней ходящих и судящих - много,
Да слово их - всегда со знаком "минус".
9.
В ночи, как в реке, белой рыбой телесной
Плыви да плыви в сладкий край неизвестный,
Лениво просвечивай сквозь темноту -
Никто не увидит твою красоту.
Тебе шепчет на ухо лепет древесный,
Что выбрало сердце дорогу не ту.
Плыви за своим обольщением лестным,
Оно приведёт тебя в сеть-суету.
Мрак - хлопья свинца - уже в донном осадке,
Уже догоняет кораблик-тоска,
Черны веток тени - ограды рогатки.
Впадёт в море света мгновений река.
К земле обратясь стороной своей гладкой,
Вскипят в вышину белизной облака...
10.
С жирафами да с журавлями
Имеют сходство пОрта краны.
И световые океаны
Соединяет луч с полями.
Курчавой жизни караваны -
Над горизонтом перед нами,
Вскипев прибоем, взмыв волнами,
Наш взгляд затягивают в странность.
А мы приподняты мостами
Над бурной, мутной и туманной
Рекой, что сделалась экраном,
Для действ, вершимых облаками.
И облака, за рядом ряд,
К зерцалу в очередь стоят.
11.
Цветок вечернего лица,
В глубинах облаков сквозящий,
Для нас почти ненастоящий,
Как мифами воспетый сад.
Покров небес рванёт гроза -
И станет виден блеск разящий.
Цвет белизны, в глаза искрящей, -
Вот подлинные небеса!
А мир умеет важное сказать,
Едва подув, -
Просеется ли дождь, вспорхнёт гроза ли.
Там, где живут глаза,
Где отдыхает дух,
Цветёт вечерний лик твоей печали...