Наступивший год с самого начала заявил свои права на безумие. На сопках Манчжурии бушевала война, которая была далека от того, чтобы называться победоносной. Преодолевая океанские просторы в японские моря, шла эскадра. Многие понимающие в морском деле негромко утверждали, что она обречена на поражение. Лично я гнал от себя эту мысль и верил, что на море Русскими моряками будет одержана виктория. Но, это было мнение полицейского, которое зиждилось на патриотизме.
Еще в конце 1904 года обострились отношения в обществе. После провозглашения курса правительством Святополка-Мирского на доверие к народу только разозлили оппозицию. Возглавлял оппозицию либеральный по своим настроениям "Союз освобождения". Не последнюю роль в раскачивание ситуации занимало "Собрание фабрично-заводских рабочих Санкт-Петербурга". Сие собрание возглавлял к моему огромному удивлению священник некто Григорий Гапон. Он носился с идей о подачи петиции с какими-то либеральными требованиями, весьма утопического содержания.
В декабре прошлого года на Путиловском заводе по настоянию одного из мастеров было уволено четыре рабочих. Эти чертовые рабочие были членами этого поповского "Собрания".
3 Января, это привело к забастовке на Путиловском. На митинге перед бастующими рабочими выступил этот самый поп, и заявил, о том, что эту так называемую петицию надо подать лично государю. На следующий день забастовали остальные заводы в столице империи.
Я присутствовал по долгу службы в этих событиях. Не дальше как в виде наблюдателя одетого под рабочего.
В пятницу я почувствовал себя невыносимо плохо. Озноб, кашель и высокая температура. Я был отстранен от исполнения своих обязанностей начальством по причине болезни, и отправлен домой.
Провалявшись всю субботу в постели мне немногим стало получше. Продолжая принимать порошки от простуды, я намеревался провести, таким образом, и воскресенье.
Я проснулся от необычайно сильного стука в мои входные двери.
- Ну, что за нужда так ломится?!
Я толком не успел отворить, как, чуть не сбив меня с ног, в коридор влетел Пьеро. Вид его был заметно потрепан. Рукав его бежевое пальто забрызган кровью.
- Что с тобой?!!
Пьеро молча но при этом стремительно проник в глубь комнаты и плюхнувшись в кресло зажал руками голову.
- Что, черт возьми, с тобой случилось?!!!
Он молчал.
Я протянул ему стакан с водой. Жестом руки он отверг его.
- Иван! Иван! Объясни, что случилось? Что произошло?! Что произошло, черт побери?
- Пьер. Соизволь спокойно изъясниться, что именно случилось, и почему на твоей одежде кровь?
- Что случилось?!!!! Ты еще спрашиваешь, что случилось?!!!! Ты еще, цинично меня соблаговолишь спрашивать, что случилось? Это я у тебя спрашиваю, что произошло!!!!
- Боюсь, что я не имею понятие ответить на твой вопрос. Третий день как я не был на улице и не читал газет. Видишь ли, я немного болен.
- Болен? Что с тобой такое?
- Простыл. Так пустяк.
- Иван, ты напрасно так легкомысленно относишься к своему здоровью. Это совершенно не допустимо. Надо, всегда...
- Пьер! Что ты хотел у меня узнать? Ты можешь толком, без твоей дурацкой эмоциональности объяснить?
- Дурацкой?! Ну, что же, изволь. Вчера была премьера. Ваня, я должен тебе сразу же сказать, что во многом она была удачна благодаря моим стараниям. Эх, Ванька, жаль, что ты не был. Вот тогда бы ты смог оценить по достоинству...
- Пьер, я тебя умоляю...
- Ах, ну да... Так вот. Мы всей труппой отмечали успех моей, ну то есть нашей постановки. Иван, это прекрасный, водевиль. Положись на мой вкус.
- Пьер!!!
- После, я отправился провожать нашу приму, ну она еще правда, не совсем прима, но смею тебя уверить, она подает большие надежды.
- Пьеро!!!! Что, черт возьми, произошло???!!
- Ну, я... Да я был до утра у модам Заболотной. Ну и, что из того? У ней не сложилось, и заметь не по моей вине. Иван, это важное обстоятельство. Я ни как не являюсь причиной, что она имеет со своим мужем тертости. Да, возможно я воспользовался обстоятельствами...
- Это он тебя отделал? Он тебя застал с ней, при пикантных обстоятельствах и, и съездил по физиономии? В таком случае, он поступил весьма справедливо. Это я тебе заявляю как...
- Да нет же. Все совсем не так! При чем тут ее муж?
- Уж и не знаю?
- Да, я ушел от модам Заболотской под утро. Ну, я не хотел ее компрометировать... Ну, ты понимаешь? Я просто знал, что он должен вернутся от куда-то там, и я проявил себя должным образом. Ах, мой друг, ты не можешь себе представить, что может эта женщина, как она умеет делать...
- Пьер, избавь, меня от пошлых подробностей вашего рандеву.
- Ты прав, это совершенно не к чему. Так, вот я возвращался домой, прибывая в прекраснейшем настроении. Зашел выпить кофе в кофейню. Там, кстати весьма и весьма недурственно варят кофе. Иван, там действительно отменный кофе и не надо на меня так смотреть. Когда я вышел я увидел, как по улице идет "Крестный ход". Да, Иван! Не удивляйся. Мы все неправильно живем. Мы перестали боятся Бога, мы погрязли в грехах.
- Пьер, это кощунственно звучит из твоих уст.
- Свинья! Иван, ты свинья свинская. Я твой друг... Хотя ты прав. В коей мере. Но, я могу сказать в свою защиту...
- Пьер! Ты можешь рассказать!!!!
- Впереди шел священник. Он нес крест, многие несли иконы, флаги России. Иван, их было много, очень много тысячи. Иван, я движим самыми благими своими побуждениями, примкнул к шествию. Ты знаешь, я патриот. Ты меня не смеешь упрекнуть, что чувство патриотизма у меня напрочь отсутствует. Увлекаемый толпой, я шел с ними. Иван, многие несли на руках своих детей, портреты государя, они не могли допустить худого в своих поступках. Они скандировали "Слава Государю Императору!". Я тоже это скандировал. Ну, а как же. Я...
Пьер замолчал, и опять закрыв лицо руками, зарыдал. Он просто захлебывался слезами не в состоянии произнести не слово. Я не стал его тревожить. В моей душе преобладали самые ужасные предчувствия.
Пьер немного успокоился, и смог продолжить.
- Возле дворцовой площади все остановились. Я не видел, что происходило. Я даже не мог допустить мысли...
Иван, Иван. Я услышал выстрелы. Это была не одиночная стрельба. Это был залп. Потом еще, еще!
Все бросились бежать. Иван, я смертельно испугался. Я тоже бежал. Но, нас на лошадях догоняли казаки. Они били нас нагайками наскоку! Они рубили нас шашками. Они убивали нас. Иван?! Наши Русские солдаты, призванные защищать Отечество, наши лихие казаки, покрывшие себя храбростью и лихостью в военных кампаниях. Иван, они нас убивали! Нас! Свой народ! Ради всего, объясни мне, что случилось, что произошло?! Ради всего святого! Или наш государь отвернулся от нас? Или мы прогневили на столько Бога, что он это допустил? Иван, ты полицейский, ты государство. Объясни!
- Я не знаю. Пьеро, я ей Богу не могу тебе ответить. Я могу тебе сказать только одно... Я немедленно отправляюсь на службу и там уже может, что-то смогу толком выяснить. Ты можешь остаться у меня. Я думаю, что у меня ты будешь в безопасности.
- Нет, я отправлюсь к себе домой.
- Пьер, пообещай мне, что если тебя будут спрашивать...
- Кто меня будут спрашивать? Ты про, что Ваня?
- Слушай меня, и не препятствуй. Кто бы тебя не спросил, про сегодняшнее утро, запомни, ты два последних дня сидел возле меня больного и ни куда из моей квартиры не отлучался. Ты не отходил от меня два последних дня! Обещай мне это Пьер!
- Ну, ладно, ладно. Я так и стану всем говорить. Ладно. Я пошел к себе. После расскажешь, что это было.
События разворачивались, не давая сомнений, что произошло нечто из ряда вон выходящее. По данным, которые поступили по итогам того дня которой войдет в историю не иначе как "кровавое воскресенье". Убитых девяносто шесть человек, раненых триста тридцать. Список пополнялся скончавшимися от ран и в конечном итоге достиг числом сто двадцать девять человек.
Ничего похожего не было на столичных улицах со времени декабристов на Сенатской площади.
Петр Дмитриевич Святополк - Мирский был смещен с поста министра внутренних дел Империи. На этот пост был назначен Александр Григорьевич Булыгин. Губернатором Санкт- Петербурга Трепов Дмитрий Федорович. Надо подчеркнуть, что он имел большой опыт в полицейских делах, служа на должности обер- полицмейстера в первопрестольной.
Государь повелел создать комиссию с целью установить все обстоятельства приведшие... Политические требования рабочих были отвергнуты сразу.
Конечно же, комиссия не справилась и была распущена.
Ну, а дальше все развивалось как снежный ком, несущийся с горы, все более и более прибавляющий в скорости и размерах.
Забастовки в Риге, в Варшаве и прочие, прочие. На Кавказе разгорелся извечный конфликт между Армянами и Азербайджанцами.
Империю сотрясала первая за всю ее историю революция.
Мне, не смотря на всю сложность, удалось в частном разговоре убедить Пьера, что народное шествие, и он в том же числе, стали жертвой провокации, в которую их втянул этот поп, который, к слову сказать, находится в розыске и скрывается за границей.
Признаться, я и сам в это свято верил. Мне по долгу службы, на которой я имею честь состоять, мне и нельзя было допустить мысль, что это так не является. Все сомнения, на которые я не мог дать себе ответ, я просто гнал от себя.
Наряду с непрекращающимися волнениями, к проблемам Империи добавились религиозные столкновения.
17 апреля был издан высочайший Указ "о начале веротерпимости", который, не смотря на напряженность, снимал ограничение с деятельности сект.
Это ни как не снизило градус накала страстей. В конце июня в городе Лодзь вспыхнуло восстание в Царствии Польском.
Волнения перекинулись и на флот. Эпопея с взбунтовавшейся командой на броненосце Черноморского флота "Князь Потемкин- Таврический", которая завершилась сдачей военного корабля Румынским властям в Констанце.
Порой мне казалось, что конца и края этому не будет.
Преступность в Петербурге набирала силу. Хулиганские группировки становились структурными, более организованными. Фундаментом, основу которых составляли жители рабочих окраин.
Список нераскрытых преступлений становился длиннее, который постоянно пополнялся новыми строчками.
Война закончилась поражением и подписанием Пордсумского мира и потерей влияния в Манчжурии и Корее.
Ни чего, кроме, противодействовать решительным образом, у властей других решений не оставалось.
Брожение в обществе и армии продолжалось. В ноябре в Севастопольском гарнизоне произошло выступление матросов, к которым примкнули рабочие. Восстание на крейсере "Очаков", которое возглавил какой-то лейтенант. Слава Богу, там все разрешилось.
В декабре революционная ситуация достигла своей кульминации вооруженным восстанием в Москве и Ростове на Дону, с возведением баррикад на улицах и столкновением с регулярными войсковыми частями.
Лозунг тех дней звучал не иначе как "Долой самодержавие".
Следующий год был не лучше канувшего в историю. Империю продолжали сотрясать в разной степени силы, но существенные по своей идейности беспорядки. К началу 1907 года революционный настрой в обществе начал затухать, медленно, но все же затухать.
После празднования крещения, которые прошли в совершенно безрадостном настроении я был вызван в управление сыскной полиции города Санкт- Петербурга, которое было расположено на улице Офицерская 28.
В 1903 году на должность начальника Императорской сыскной полиции в столице был назначен, уникальный человек который служил для меня примером в деле сыска, Владимир Гаврилович Филиппов. Он как и я, в свою бытность закончил Санкт- Петербургский университет. В последствии служил в судебном ведомстве. В 1889 году перешел следователем в Царское село, после в Оренбургской губернии. За тем в Польше прокурорствовал.
С 1900 года в Петербургском градоначальстве.
Я знал, что он приложил много усилий для создания, ну, назовем это, особого сыскного отделения для борьбы с преступностью. Не скрою, что я стремился попасть в тот отдел. Это было престижно, во всех отношениях.
Да и в звании провинциального секретаря уж больно я засиделся.
-Ваше превосходительство! Провинциальный секретарь Коршун по вашему приказанию прибыл!
Отрапортовал я, оказавшись в кабинете Филиппова. Передо мной за добротным столом сидел довольно упитанный, с двойным подбородком, не молодой человек ниже меня ростом, с густыми усами. Одет он был в штатское.
- Экий вы громкий, господин провинциальный секретарь. Присаживайтесь.
Я сел на один из стульев стоявший рядом со столом.
- Я ознакомился с вашим делом. Да и так расспросил, чего скрывать. Рекомендации у вас весьма не плохие. Ну и хватит вас хвалить, давайте ближе о деле поговорим. Обстановка сейчас сами знаете, как в осажденной крепости. Так вот. Я предлагаю вам перейти на службу в управление сыскной полиции. Это можно расценивать как повышение, за этим дело не станет. Но и спрос с вас будет. Не без этого.
Ежели приемлемо мое предложение к вам, то пожалуйте, пишите рапорт. Я его в канцелярии оформлю. День вам на то, чтобы дела в участке сдать и милости прошу к нашему шалашу. Что скажете, а, Иван Карлович?
Первые две недели моего пребывания на новой должности не произвела на меня каких либо, новых впечатлений. Было как-то привычно и обыденно.
Но мое нахождение в таком неприкаеном состоянии закончилось, как мне тогда показалось на пустяковый случай.
Ко мне вошел заместитель начальника сыскной ротмистр Кунцевич.
- Вот тут вам, Иван Карлович, отчет о произошедшем самоубийстве. Просмотрите их. Знаете ли, дел невпроворот, а вы пока не сильно загружены. Коли все в порядке окажется, то напишите сопроводительную и в архив.
Из собранных на месте происшествия протоколов можно было понять следующее: 6 февраля 1907 года.
Молодой человек Александр Артемьевич Кузов восемнадцать лет отроду, с девушкой, Марией Максимовной Пупковой шестнадцать лет, снимает комнату в номерах Полозовой, что по Нижегородской 19. В комнату заказали ужин с вином. На следующее утро в комнате прогремело два выстрела. Когда служащие номеров вошли в комнату, то увидели труп девушки и раненого молодого человека. Схематическое изображение прилагается. Описание. Труп девушки лежит животом на полу. Пулевое отверстие в затылочной части головы. Выходящее во лбу.
У ее спутника во время появления служащих номеров в руках револьвер. Его раны: прострелы: правая щека и левая нога. Направлен в больницу.
Тело убитой направлено выехавшими на место полицейскими в морг.
Так, далее идет справка по запросу в жандармское управление. Оба является жителями Выборгской стороны. Работал слесарем она снарижальщица на патронном заводе. Учувствовали в революционных событиях 1905 года. Оказались в черных списках жандармерии, были уволены, на работу найти были не в состоянии, да и чего греха таить перспективы устроится куда либо, будучи занесенных в эти списки перспективы у них не было.
Проживали они у родителей Марии Пупковой. Те, будучи сами рабочими не в состоянии были содержать их. Из допроса Александра Кузова в больнице стало известно, что им и Марией было принято решение о совершения над собой самоубийство, так как это лучше, чем влачить такое существование. Если уже они не могут жить вместе, то вместе умереть им ни кто не сможет запретить. Он выстрелил ей сзади в голову, а когда сам собирался себя убить, в последний момент рука дрогнула, и вот так все вышло. Справка полицейского участка, который осуществлял проверку. Кузов, после того как дал показания без позволения врача покинул больницу.
Как романтично звучит вся эта история, куда там французикам с их "Отверженными" браться. История, в общем-то, обиходная, таких как говорится сплошь и рядом. Так, что Кузова особо не ищут, да и есть дела по важнее.
Я еще перечитал все заново. Что-то меня смущало в этой истории, а что именно я еще не мог для себя определить.
Судя по довольно-таки хорошо прорисованной схеме, девушка явно пыталась выбежать из комнаты. И расположение ее тела говорят о том же. Ранения довольно таки легкие, у оставшегося в живых Александра.
Вот если бы его найти... Только тут есть кого и без него искать. Разбои, грабежи, налеты не банки под девизом "грабь награбленное". Так, что заниматься этим дельцем про самоубийц не с руки в настоящее время. В последнее время в России странная мода на самоубийства. Чуть, что не так, не по-ихнему, и враз, пожалуйте на тебе. Это среди всех классов. Что дворяне, что пролетарии. Прямо напасть.
Нет, тут явно, что-то не то.
У кузова револьвер, он платит за ужин. За ужин с вином. Откуда у безработного деньги? Пусть даже и не большие, но все равно.
Ладно. Вот тут серия налетов на банки. Я читал, что такой стиль у бандитов в Североамериканских штатах применяется. Как их в черта называют? Запамятовал. Гангстеры. Совсем устал. Нет, надо поспать, хотя бы часов пять. На ходу засыпаю. А это дельце в архив. Все.
Более полутора месяца спустя, точнее третьего апреля, после того как эта история из моих рук отправилась на архивную полу, произошел очередной налет на кассу, как сейчас модно называть "экспроприация".
В кассу ворвалось тринадцать нападающих по свистку вожака. Выхватывают наганы. В тот день выдают жалование служащим университета и пособие членам семей заслуженных преподавателей.
Ну, и начинают "экспроприировать" как деньги в кассе, так и у посетителей. Ни кто из подвергшихся нападению ни какого сопротивления не оказал. Похищено тысяча триста рублей. Правда сейф, где и находилась основная сумма, налетчикам оказался не по зубам. Правда, описать приметы нападавших ни кто толком не смог. Испуг потерпевших, быстрота действий грабителей сделали свое дело.
В действиях налетчиков чувствуется слаженность и дисциплина. Все про все у них заняло семь минут. После чего нападавшие быстро покинули кассу.
Под лозунгом "Грабь награбленное", действовали разношерстные боевые организации партийной принадлежности. Таким образом, пополнялся бюджет большевиков, эсеров, максималистов и прочего революционного отребья. Перераспределение собственности считалась главной задачей социал-демократии. "Призрак коммунизма", до этого мирно бродивший по Европе, приобретал облик демона.
Но слово "экспроприация", такое красивое, непонятное, иностранное понравилось и уголовникам. "Я экспроприировал этот банк", произносилось куда более благозвучнее, чем "я ограбил этот банк".
В это время бесконечное число "экспроприаций" происходило каждый день в разных городах Российской Империи.
По той же схеме, 23 мая совершен налет на почтовое отделение. В помещение ворвалось десять вооруженных молодчиков, и потребовали отдать им деньги. Почтовый чиновник, который осмелился попытаться нажать кнопку тревоги, был хладнокровно застрелен.
На почтовом отделении грабителям досталось полторы тысячи рублей за двенадцать минут.
Но в этот раз полиция, выехавшая на место происшествия, установила приметы тех, кто совершил дерзкий налет.
Описание внешности шайки сводилось к следующему. Молодые люди от лет восемнадцати до двадцати пяти, привыкшие к физическому труду, то, что они городские не вызвало ни у кого из описывающих их, ни какого сомнения.
При этом очевидцы были склонны к той мысли, что они ни как не были похожи ни на революционеров, но и на профессиональных громил они тоже не были схожи. После недавних событий происшедших в России эта фраза принималась во внимание.
30 мая налет на ломбард на Выборгской стороне. Подверглись нападению мелкие служащие, члены их семей и прочие кто уже не единожды перезакладывал последние, пытаясь свесть концы с концами.
В этот раз среди нападавших грабителей две женщины. Все повторяется по новой. Подвергшиеся поднимают руки в верх по команде бандитов, у них забирают деньги, тоже самое проделывают со служащими ломбарда.
Но в этот раз, в отличии от предыдущих ограблений у грабителей не складывается.
Кондуктор по фамилии Александров, который перед самым налетом получил деньги за заложенное им пальто, ни при каких обстоятельствах не хотел расстаться с деньгами. Даже уговоры под дулом револьвера не возымели на него должного впечатления. Целых четырнадцать рублей, семьдесят пять копеек. У Александрова были совершенно другие планы на то как потратить эту сумму.
Его тут же совершенно без всякого колебания застрелил, как однозначно утверждали после очевидцы, главарь бандитов. После обратился ко всем присутствующим с заявлением, "что шутить он не намерен".
Воспользовавшись ситуацией, управляющий ломбардом преодолевая свой собственный страх, незаметно для грабителей, вылез через окно в подсобке и с криками: "- Помогите! Грабят!", побежал со всех ног по улице.
По сигналам свистков городовых, очень быстро в район происшествия стянулись силы полиции. Грабители пытаются уйти от преследования по Саратовской улице. Но путь по ней прегражден подтянувшимися по сигналу свистков прочими полицейскими нарядами.
Завязалась не то, что перестрелка, а прямо таки, уличное сражение, подобно во времена революционных событий. Перестрелка охватила несколько кварталов. Бандиты открыли стрельбу по случайно оказавшимся там прохожих, пытаясь вырваться из окружения. Силы полиции прибывали, и перевес стал на их стороне.
Такой кровавой бойне доселе не знала Выборгская сторона. Погибло четверо прохожих, ранили восьмерых, двое городовых убито, еще трое серьезно ранены. Четверо бандитов мертвы, двое задержаны. Остальным гангстерам все же удается скрыться.
Следствие по происшедшему поручено жандармскому управлению и находившейся в производительном подчинении сыскной полиции.
Все силы проавохранителей брошены для получения скорого результата.
Подключены все имеющиеся в наличии осведомители, как полиции, так и находящиеся на негласной службе в жандармерии.
Проводятся облавы. Результат расследования по горячим следам задержаны не многие. Обнаружено скрытное место, на Лесном проспекте, для хранения оружия, и часть похищенных денег.
Тех, кого задержали, на отрез отказываются давать любые показания. Сообщников и главарей не выдают. Жесткое воздействие на тех, кого удалось арестовать не дают ожидаемого результата.
При более подробном разбирательстве с теми, кто оказался у нас в руках, выяснилось их недавнее прошлое. Все они рабочие, участники стачек. Все входили в боевые революционные дружины.
По полученным данным от жандармерии, ни одна из террористических организаций не заявила о своей причастности к событиям весенних экспроприаций в Петербурге.
На этом продвижение в расследовании по вышеуказанным налетам сошли на нет. Жандармское управление открестилось от этих дел, мол, дескать, политического там ни чего нет, сплошь уголовное, а раз так, то и дальнейшее производство проводить должна сыскная полиция.
К средине сентября 1907 года все революционные проявления в обществе прекратились, как мне показалось сами по себе. Митинги и прочие не происходили, рабочие вернулись в заводские цеха, солдаты в казармы. Внешне все наладилось, и про минувшую смуту вслух мало кто говорил да и вспоминали с большой неохотой.
Вот в это самое время в полицию по собственной воле пришел Александр Кузов, тот самый кто после не совершения самоубийства в номерах Полозовой скрылся из больницы.
Не сразу разобравшись в том, кто он такой его сопроводили ко мне, так как я последний кто занимался по этому делу.
Признаюсь, я не сразу припомнил, про все обстоятельства и восстанавливал в памяти события, просматривая бумаги, которые с архивной полки вновь перекачивали ко мне на стол.
Пока я это делал, сидящий напротив моего стола Кузов, рассматривал пол, полностью прибывая отрешенном состоянии души.
- Ну-с, и как вы все происшедшее можете объяснить, в сей раз?
С неким ехидством в голосе спросил я у него.
- Надоело.
- Что именно?
- Да все надоело. Жить в трусости надоело, каждого шороха боятся. Отсижу свое, пусть и на каторге... Везде люди живут. Ну а там как свое отсижу, жить по новой можно начать. А так ведь, это не жизнь, а дрожание за шкуру свою. Устал, надоело. Там женюсь, семейным стану.
На суде, который вскоре состоялся по обвинению Александра Кузова в неумышленном убийстве Марии Пупковой, он выглядит романтиком. Молодой, симпатичный с хорошо поставленной речью он вызывает симпатию у присяжных и получает по приговору восемь месяцев тюремного дома.
К тому времени, а это уже ноябрь месяц, уже не было такой загруженности в делах и я, грешным делом вспомнив про те обстоятельства, что меня смущали когда я в первый раз занимался обстоятельствами связанными с этим самоубийством, так сказать.
Мне не давало это покоя, да и собственно говоря, я не видел для себя оснований не провести подобного рода мероприятий.
Я со своими доводами пришел к ротмистру Кунцевичу и посветил его в суть своих размышлений.
Он не сильно-то пытался вникнуть в ход моих мыслей, так как был занят срочной бумажной работой, но и восприпятстовать мне не был намерен, и я с легкостью получил разрешение на проведение негласной проверки.
Ротмистр Кунцевич Роман Сергеевич был не полицейским. Пришел он после полученного в Порт Артуре ранения. Был признан медицинской комиссией не пригодным более для армейской службы. Роман Сергеевич не представляющий себя бездеятельным добился зачисления на службу в полицию. И надо сказать, что постепенно совершенствовался на этом поприще.
В камеру, где содержался Кузов, был посажен старый бродягу "Игнатич" бесчисленное количество раз сидевшего за то, или это. "Игнатич" активно и давно, сотрудничал с сыскной полицией. Применялся он в крайних случаях в качестве "подсадного" в камеру и интересующего нами субъекту.
Вопрос, который предстояло выяснить, состоял в том, "Кузов это самоубийца неудачник или хладнокровный преступник?"
Да и сама явка его с повинной выглядела как-то, для меня не совсем убедительно.
- Росомаха, ой росомаха. Злой человек, меня не провесть, злой и стервец хитер. По всем замашкам своим не дать, не взять "гаменник" (убийца на жаргоне уголовников того времени). Но на "киче" ране не "парился" это сразу за версту по нем видать. Порядков вовсе не знает.
Корчит з себя революционера. А меня ему не провесть, я страсть как много на энтих насмотрелся, о не раз с ними сиживал... У тех глаза одержимые, вродя как бесноватые они, ну, не в себе будто.
А у этого, не, не такие. Холодные, все обдумывает, не этот задавит... Ему все едино кого что человека, что букашку, все едино.
- Спасибо "Игнатич". Ну, про остальное я все тебе объяснил.
- Ай, да не впервой. То не хлопотно, выйду, а там за то я не беспокоюсь.
Дело в том, что с апреля 1906 года министерство внутренних дел возглавлял ни кто иной, как Петр Аркадиевич Столыпин.
Он совмещал руководство внутренними делами Империи с должностью Председателя совета министров.
Именно в этот период в России все дела о вооруженных нападениях посылались для рассмотрения в военные суды.
Ни когда еще со времен царствования Иоанна Грозного Россия не видела такого количества повешенных. Расхожим становилось выражение "Столыпинский галстук", что означало петлю. В среднем по приговорам выходило, что в России казнили около ста человек ежемесячно.
-Вам, на сколько мне известно сейчас восемнадцать? Я не ошибаюсь?
Кузов полностью проигнорировал мои вопросы безразличием и молчанием.
- Дело вот как обстоит. У меня есть некоторая уверенность, что вам девятнадцать может не наступить. Некоторым образом у меня, надеюсь это вам понятно, имеются факты причастия вами в вооруженных налетах и убийстве служащего почтового отделения Мичкина.
В ответ молчание.
- Я с вашего молчаливого согласия продолжу?
Молчание.
- Так вот. Я просто уверен, что собранного мною по вашему делу вполне достаточно для передачи его в следственное делопроизводство. У меня, судя по вашему убежденному молчанию, вы имеете отношение к политической деятельности. Я с огромным удовольствием передам дело в охранное отделение. А там военный суд и вам всегда, до конца света восемнадцать. Впереди у вас вечность.
Ну, а если вы уголовник, тут уж вы наш, и судить вас будет суд с присяжными. А там, есть шанс. Дело за вами.
Молчание.
- Сожалею. Я считал вас умным человеком. Увы, я разочарован. Сейчас вас отведут в камеру, после в распоряжение жандармов.
Кузов, поморщившись, тихо проговорил первое слово.
- Подождите.
- Ну-с, я вас внимательно слушаю.
- В конце шестого года, на Выборгскую сторону пришли двое студентов. Ну, в общем, они кружок организовали. Книжки нам разные, читали. Как революцию надо делать, какая жизнь после того как царя скинем начнется. Оружие нам раздали. Револьверы, патроны.
После студентов арестовали, а мы остались.
Думаем, так, чего. Все есть, надо что-то делать, чего сидеть? Вначале политику решили делать. Городового убили. Ну, так попробовать, чего мы стоим. А потом думаю, на кой черт нам эта политика. Деньги они, что при царе, что без царя, деньги. У кого денежки, у того праздничек. Тут я Машке и говорю...
- Машка. Это вы имеете ввиду Марию Пупкову?
- Да, ее. Мол, говорю ей, не печалься Маха, скоро разбогатеем, заживем, платьев тебе понакупаю. Заживем. А она, давай расспрашивать, "это, каким чудом-то я разбогатеть собираюсь?".
Я сдуру все ей возьми да расскажи. Та, мол, в слезы, так не гоже. Мол, не допущу, чтобы ты в уркогана превратился. Я смекнул, сдать меня может. Надо от нее избавляться, а то все дело на корню погубит. Вот и придумал, все это дело с самоубийством. Вроде, как и избавился, и сам от подозрения отошел. Вам тогда не до меня было.
- А далее, что?
- Касса дальше. Потом, почта. Не надо было, к кнопке тянутся. Был бы сейчас живой. Дальше с марксистами связались, большевиками. У них там боевая организация, была. Вот там я Зинку и встретил. Она на акции не ходила. Ходила, агитировала, так, кого не попадя.
После, в ломбарде у нас сорвалось. Кого вы побили, а кого схватили. Я первое время у Зойки прятался, потом опасно у нее стало. Побегал, а потом...
Вот так. Вроде, как и все.
- Мда, печальный рассказ у вас получился. Но, я думаю, что стоит рассчитывать на снисхождение присяжных.
В тот же день я передал дело Кузова в следственное.
Вечером, когда я пришел домой, меня ждал сюрприз. Неожиданно мне нанес визит домовладелец.
- Андрей Осипович. Чем обязан? У меня за два месяца наперед уплачено.
- Я уважаемый Иван Карлович, вам бумаги передать лично зашел.
- Какие бумаги Андрей Осипович?
- А вот, извольте. Квартиру сию я продал. Цену мне хорошую дали. Так, что теперь вы полный хозяин жилья. Купчая на вас велели-с было оформить.
- Не понял.
- Да ну как же-с, не поняли? Господин, который пожелал остаться не известным... Он так и заметил, вы не говорите ему ни чего про меня, а то Иван Карлович, в силу своих убеждений брыкаться начнет... Так, что имени, кто для вас комнаты выкупил, я вам не назову. Вот бумаги возьмите и живите. Теперь это ваше. А я пойду.
После того как Андрей Осипович ушли, я еще долго прибывал в недоумении, потом разозлился, потом успокоился.
Конечно я догадался, что такой подарок мне мог сделать только купец Золотов.
Вопрос состоял в том, как мне отнестись к этому презенту? С одной стороны, это вполне можно было расценить как взятку. Но с другой, я сделал все по закону, как предписано. Ни на какие я послабления не шел, и ни коем образом с него ни чего не вымогал. Это его добрая воля. Да и времени прошло... А ведь сейчас взбрыкну, так ведь сам я ни когда не смогу свое жилье заиметь.
После бессонной ночи размышлений, я решил что "бьют- беги, а дают- бери".
В марте наступившего 1908 года, я по случаю узнал, чем закончилась история Кузова.
Из следствия, куда я направил все по этому делу, интерес охранного отделения к личности Кузова возобновился.
Кузову ни чего не оставалось, как дать свое согласие на сотрудничество.
Ему было разрешено обвенчаться с Зинаидой Лыковой, с той самой, которая занималась политической агитацией.
Чтобы подчеркнуть свое доброе отношение к Кузову. Раз в неделю ему разрешено было длительное свидание со своей женой.
По его информации было арестовано двадцать девять человек.
Жизнь на рабочих окраинах имеет свою философию. Мир имеет очень четкие и совершенно незатейливые принципы. Либо ты наш, либо ты не наш, а раз не наш, то значит враг. А когда ты был наш и стал предателем, а именно так расценивался поступок Кузова на выборгской стороне, жизнь Зои, уже по мужу Кузовой. Стала не выносимой. Жена предателя.
Она во время свиданий уговаривала его отказаться от своих показаний.
Прейдя очередной раз на длительную встречу с Кузовым в тюрьму, она по его просьбе принесла опасную бритву. Кузов говорил, что сильно зарос, и хочет привести себя в порядок.
После того как Кузов провел с ней время как с супругой, перед самым окончанием свидания он ударил ее бритвой по горлу.
После этого терпение кончилось и у жандармов.
В газетах освещался судебный процесс. Он вошел в историю под названием "Процесс двадцати девяти".
Кузову исполнилось девятнадцать, но двадцать ему уже ни когда не будет.
Как-то встретившись с Евграфом Петровичем, я в крации поведал ему эту историю, на что он заметил, выслушав ее.
- Ой, Ванька, не лезь ты в эту политику. Пойми, с времен ветхого завета, зло оно с точностью определение имеет и не изменится ни когда. А в политике как бывает? Сегодня он мерзавец. Ату его! А завтра он шасть, и в думе председательствует. А ты к ему, сукину сыну, сам уже руку к козырьку прикладываешь. Лучше с уголовными дело иметь, чем с политическим. Ей Богу Ваня.