Денис Онуфриев больше всего на свете любил себя. Причем, любил он себя настолько, что ему казалось - никто ему был и не нужен.
-- Но ведь не эгоист же он был? - спрашиваем уже мы.--Ведь наверняка когда-нибудь (если предположить - что это было когда-нибудь) у него существовала семья. Работа, наконец. Ведь Онуфриев не мог не работать. А значит там мог найтись хоть один человек, который бы Онуфриева любил. Уважал, по крайней мере. Как минимум- не злился бы на него, когда Онуфриев молол откровенную чушь (водился за ним такой грешок); или, например, когда бегал ночью голым по городу. Но про бег - это, конечно, да. Это уже смахивает на извращение. Но ведь мы и не говорили, что Денис Онуфриев нормален. Мы даже наоборот, можем сказать - что он болен. Психически болен. И даже можем показать соответствующий документ. Справку. Выписанную когда мы забирали Онуфриева из дурдома (и выписанную как бы на всякий случай).
Нет, конечно, случай такой пока не произошел. И быть может даже никогда и не произойдет. Но справку мы сохранили. На всякий случай. Да и мало ли что на самом деле может случиться.
2
Онуфриев очень любил моделировать игрушечные самолетики. Пусть они у него никогда не взлетали (потому что изготовлялись по такой технологии, что... жуть, в общем. И все явно противоречило основным принципам авиамоделирования). Да и, наверное, Онуфриев занимался своими игрушками только затем, чтобы заниматься хоть чем-нибудь. Хотя, помимо подобного творчества,-- Онуфриев еще много пил. Водки. И при этом вполне искренне обижался, когда его называли алкоголиком. Или пьяницей. Разницы в этих словах Онуфриев не находил. Они были обоюдно неприемлемыми для него. Притом, что помимо этих слов - у Онуфриева в запасе было еще с десяток, значения которых он попросту не понимал. И заучивал. Надеясь когда-нибудь узнать о смысле этих слов побольше. И уже в зависимости от открывшегося значениях их -- или забыть, или наоборот,-- еще лучше запомнить.
Но это все - совсем даже не главное. А главным было то, что Денис Онуфриев был очень даже несчастнейшим человеком.
Ни кому о своем несчастии не рассказывая, Денису иной раз удавалось обмануть себя, почти убедив - что он счастлив. И жизнь относится к нему как-то безучастно. Пусть и к себе не приближает, но и не ругает так-то уж сильно.
И можно было сказать, что у Онуфриева подобный обман вполне получался. И он сам забывал, что на самом деле несчастен.
И когда происходило такое, перед Денисом Онуфриевым словно бы на миг приоткрывалась вся правда земли. И боль. Конечно же, боль. Которую ему раньше, вроде как, и удавалось не замечать. (Вернее,-- сделать вид, что не замечает.)
И вот как только происходило такое - тут же для Онуфриева и доказательства уже были никакие не нужны. Ну, в том плане, что какие-то доказательства уже вроде как считались и неуместными. А Онуфриев после случившегося долго болел. И ему совсем не хотелось жить. В необходимости самой жизни - он уже вроде как сомневался. И в наличии, и в продолжении ее. А потому, предложи кто ему забрать у него ее - наверное и согласился бы. Но только если бы кто напросился сам. Потому что без этого, Онуфриев ни за что на что-то подобное бы не решился. Стеснительный он был какой-то. И пугливый. До ужаса пугливый. Шарахающийся, бывало, даже от собственной тени. В солнечный день. Если предположить, что эту самую тень Онуфриев бы отбрасывал.
Но он не отбрасывал тени. Он вообще был очень и очень странным человеком. И был, быть может даже (это, наверное, замечал и сам) - и не человеком вовсе. А совсем как будто неизвестным существом. Полу-диким, полу-искусственным. В том плане, что какими-то дикими казались его повадки в обществе, цивилизации, среди людей, в общем; а искусственным - потому что мозг Онуфриева казался совсем даже не настоящим. Мозг, с интеллектом - робота. Или если и человека (ну если все же допустить нечто подобное, но с огромнейшей долей условности), то ориентированного совсем уж знает на что. Черт знает на что.
Необъясним был сей факт.
И по настоящему Дениса Онуфриева никто не понимал. Не понимал, в том числе, и он сам. И если честно, сам про себя Денис совсем уж говорил такую откровенную похабщину, что вроде как и неудобно передавать.
Проходило время. Чем дальше, тем больше Денис начинал себя любить. А чем больше любил - тем больше раскаивался в этом.
И совсем уже было необъяснимо: почему так происходило? И в чем Онуфриев должен был раскаиваться?
Ведь на самом деле причины быть может и не могло. Да ее и действительно не было. А было - лишь только предположение Онуфриева о том, что это было так.
Но это уже так. К слову. Ведь на самом деле Онуфриев был хороший парень. И мне даже чем-то нравился. Только вот я не понимал - чем?