Он мог долго еще ходить по краю, да устал, и немного замерз.
И ведь что было странным... Валя Кумачев не был каким разнеженным человеком. Даже сейчас, в свои сорок, он до сих пор оставался человеком слова и дела. Ну, это когда дела -- не расходились со словами.
И ведь сам ничего не делал, лишь управлял. Но как раз управление самое-то и трудное. Потому как яму начать копать может любой, а придумать, где взять экскаватор, да еще и договориться без денег - здесь уже не каждый. Далеко не каждый. А то и вообще, таковых были единицы. И Валя всегда был рад - что принадлежал к их числу.
Хотя еще пару лет назад он этого не осознавал. И все, что происходило с ним, случилось словно бы тогда, когда он в полной мере не отдавал отчет в том, что происходит. А делая попытку что-то проанализировать - Валентин почти непременно наталкивался на бездну того, что он упустил раньше. Да и что такое - раньше? Раньше он действительно не обращал внимание на что-то такое, что, как оказалось, способно в дальнейшем привести вот к такому вот раскладу. Притом что Валя до сих пор не отдавал отчет в том, что и как должно (могло) произойти. Все казало ему слишком преждевременным. И если предположить, что он действительно способен был предпринять какие-то шаги, способные разрулить такую ситуацию, то это действительно было так.
Но вот так выходило, что мало он что, по сути, мог а еще меньшее - хотел.
И почти ни к чему не стремился.
Можно было предположить - такой был в жизни Вали период. И это было так. Потому как во все остальное время Валя был настоящим энтузиастом. Он делал многое, а хотел сделать еще большее. И ничто не способно было заставить его даже остановиться, дабы задуматься о том что он делает, и сказать себе: чудак! Ты делаешь не то!
Или попытаться структурировать бег по жизни, разделив его на этапы, на преодоление оных, и на новые забеги.
К слову сказать, в теории (если бы Валя подобное попробовал бы) у него все могло получиться. И он, зная это, догадывался о том, что как раз в жизни будет все по другому. Потому как жизнь...
Жизнь Вале казалась настолько сложной, что он, иной раз, и продолжать ее не хотел.
Хотя и так-то вот закончить - никогда бы не решился. Потому как все больше ему представлялось, что будет когда-нибудь так, что он запросто сможет подойти к любой проблематике с чуть ли не готовым решением. А, зная ответ, согласитесь, всегда жить легче...
Валя Кумачев, сорокалетний человек, жил в большом городе, и мечтал уехать в еще бОльший.
Сейчас его родной город с трудом дотягивал до миллиона жителей. Тогда как только однажды Валя побывал в городе с пятимиллионным населением, и навсегда загорелся желанием переехать туда.
Он и переехал.
Да вот пожив там какое-то время, понял, что город его не принимает.
Надо было уезжать.
Уезжать - или менять менталитет.
Валя выбрал второе.
На это потребовалось десять лет.
И вот сейчас, по прошествии столь недолгого как оказалось времени (недолгого в масштабах вечности; а Валя на многое стал смотреть теперь в таких масштабах), Кумачев Валентин вдруг понял, как ему необходимо жить. Как стоит строить эту жизнь. К чему на самом деле он может стремиться. Что в его силах достигнуть. А что бы он вообще хотел достигнуть...
Валя задавал себе вопросы, и заранее зная ответ, тянул время, наслаждаясь моментом таких знаний. Ведь это раньше он - не зная ответа, и не стремился узнать его, а все больше хотел как раз избежать дальнейших расспросов.
Теперь он стал другой. Теперь Валя - если того требовала действительность - сам лез в бой. Сам даже (случалось и такое) провоцировал постановку ему вопросов (вопросов от жизни, например), и с легкостью (и жадностью) отвечал на них.
И ему стало поистине хорошо жить. Ведь теперь не надо было мучиться, переживать о чем-либо. Все его переживания как раз отошли (а то и вовсе куда-то ушли). А сам он...
А сам Валя Кумачев стал вдруг теперь просто жить. И убедился, что даже просто жить - это прекрасно. Прекрасно - и замечательно. Жить, не накручивая в своей голове какой-либо ахинеи, от которой уставал, запутывая себя и тех, кто пытался помочь разгрести этот бред разума. Да и сам разум уже стал как-то избирательно относиться ко всему, что попадало в поле оценки действительности. А то и сама действительность стала иной. Она даже словно (стало казаться Вале) ждала чего-то подобного, чтобы измениться. И изменяясь, увлекала за собой Валентина. Который стал наслаждаться моментом. И даже стал жить этим моментом. А то и влюбился в то, что происходило с ним сейчас. И ни за что не хотел изменять своему состоянию. Ведь он понимал, что всего этого, быть может, и нет на самом деле.
--Но даже если это так,--говорил он себе,--и не продолжая фразы верил, что эффект от подобного несравненно выше любой самой распрекрасной реальности. Потому как реальность - реальность когда-нибудь заканчивается. А вот то где он находится сейчас - это как бы навсегда.
--Дайте мне просто жить,--молил когда-то Валя кого-то, а теперь стал он просто жить. Жить, не задумываясь о том, что да как будет завтра, послезавтра, да и вообще - всегда. Ему хотелось, чтобы всегда оставалось так же как и сейчас.
По большому счету Валентин понимал, что он ни кого и не должен просить, просто потому что все равно не послушает ничье мнение, кроме своего. А своего как будто специально не примет, положившись на нечто приходящее к нему интуитивно-загадочным образом. Тогда как при желании он вполне мог бы и отстоять свое такое мнение, потому как попросту привык доверять тому, что приходит к нему посредством каких умозаключений. Полагая что это действительно необходимо и оправданно, потому как, предполагал он, подготовлено словно бы заранее соответствующим настроем прежде всего вследствие подпадания в соответствующие условия.
И тогда уже оказывается так, что Валентин Кумачев даже знал нечто большее, чем мог сказать. Потому как знания его в таком случае явно носили характер интуитивно-мыслительный. Когда во перед угла ставится то, что пришло интуицией, нежели чем опытом. И при этом как раз опыт как будто не ставится под сомнения. И априори следует считать так, что все что необходимо - произошло и состоялось.
Ну а если допустить так...
Впрочем, Валя допускал такое в последнее время все чаще. И допуская, он тем самым помогал себе чуть менее, чем приходилось доселе задумываться над вопросами, ответы на которые хоть он периодически и искал, но в то же время они уже были как бы ему и не нужны.
Ну, или не нужны - но тогда предположим, что он позволить себе (приняв во внимание все и вся) временно самоустраниться от них. Полагая, что все равно придется возвращаться через какое-то время. А сейчас как бы - взять отсрочку.
Отсрочка могла носить и временный характер, и весьма затягиваться.
Но как бы в тех вопросах, к разрешению которых подходил Кумачев, это уже не имело практического значения. Потому как понимал он в последнее время несколько больше, чем раньше. И, собственно, радовался этому. Хотя и радость проявлял неким все больше таинственным образом. Понимая, что все это так, а не иначе, а если так - то как бы уже и не следовало об этом говорить лишнего.
А вообще Валентин Кумачев был хорошим человеком. Путался немного в жизни и по жизни, но то, что выходил в итоге на верную дорогу - было фактом.
А потому, быть может, и общалось с ним значительное количество людей. Причем большинство из них стремилось к Кумачеву само. А он всех принимал в свой круг. Пока не понял, что круг этот не только расширился до невообразимых размеров, но и потерялась сама необходимость какого-то общения вследствие потери продуктивности бесед.
А последние - словно в подтверждение - становились все больше поверхностными, туманными, и витиевато-затянутыми. Так что как-то быстро стало всем понятно, что продолжать их не было никакого смысла. А значит... А значит, собственно, и все. Надо было или что-то менять, или все равно перекраивать - но делать это не сразу, а медленно и постепенно.
Трудно было сказать Вале Кумачеву, как и что было делать ему лучше на самом деле.
Он даже сам знал за собой привычку внезапно запутываться, после чего уже невозможно было ничего вернуть-распутать. А все, что на что он становился тогда способен - это привести себя в более-менее трезвое (адекватное) расположение духа - после чего сделать еще рывок к новым рубежам. Быть может даже и понимая, что достижение их есть очередная утопия его запутавшегося в реальности разума. И если что возможно сделать, так это попытаться: а) остановить мгновение; б) зайти с другой стороны.
--И может даже в другое время,--как пошутил кто-то из знакомых Кумачева. У него ведь несмотря на все пертурбации с его сознанием продолжали появляться знакомые. Которые стремились в душе ему помочь. А кто-то с таким же энтузиазмом стремился наоборот - воспользоваться его слабостью. Чтобы добиться что-то для себя. Даже, может быть, добиться того, что ему совсем не нужно. Кто знает...
Валя Кумачев уже стал догадываться, что понимать что-то он стал хуже, чем это было раньше. И ему бы предположить, что находится сейчас он просто на новом этапе развития, и все что ему необходимо - замереть, остановившись.
А оказалось все наоборот. Он принялся вновь и вновь запутывать себя. Пока вдруг не понял, что ему надо просто жить.
Он и стал - просто жить. Жить немного в вымышленном мире. Ну, тут уж, как говорится, мир, какой есть. Да и в другой бы Валентина не пустили...