Всю жизнь он считал, что является специалистом по настройке музыкальных инструментов.
Он носил фамилию Велихов, было ему 63 года, последние годы Велихов переключился только на обслуживание vip-персон, и по всему мог сказать, что если не жизнь удалась в целом, то старость себе он обеспечивал.
Тем более что жил он один. До города (проживал в пригороде Санкт-Петербурга) добирался на личном автомобиле; родственников, которым должен был помогать, не имел, зато все помогали ему. Все - это имеется в виду клиенты Велихова. Корней Романович Велихов считал, что те, кто приглашает его помочь наладить какое-либо музыкальное оборудование, помогают ему. Потому что платят за раз - иной раз в несколько раз больше, чем получал он от государства в виде пенсии за месяц. Поэтому Велихов и не очень жаловал государство, предпочитая, конечно, не вступать с ним в явный конфликт, но если предоставлялась подобная возможность - себе не отказывал. Полагая, что получает всего лишь малую компенсацию за все то зло, которое государство причиняло ему в течении жизни.
Подробностей у Велихова никто не спрашивал, но даже если бы и спросили - не ответил бы. Корней Романович вообще предпочитал лишний раз не вступать с незнакомыми людьми в контакт. А знакомых у него не было. Он даже никогда не интересовался именами клиентов. Для него они проходили под безличностными номерами. Причем по мере выполнения заказа - он забывал и номера. И никогда не старался вспомнить.
Жизнь Корнея Романовича Велихова, по сути, была подчинена следованию определенных закономерностей. Причем, чем строже были выведенные им для себя законы, тем проще он нарушал единожды установленные правила, допуская, что из любых правил всегда бывают исключения. Чем он и пользовался. Фактически, как кто-то заметил, подстраивая жизнь если не окончательно под себя, то что уж точно - под некое собственное видение того или иного вопроса.
Ему вообще нравилось заниматься настройками бытия. И при этом он не забывал профессии, которая давала ему основной источник дохода. А потому так и существовал как бы в двух плоскостях-измерениях, осуществляя многое, а, по сути, делая еще больше.
И так бы он существовал, не пытаясь перешагнуть за некую черту (за которую никогда не переступал), и, наверное, продолжал бы, если и не показывать прилюдно что радуется жизни, то радоваться ей в душе,-- но все чаще что-то тревожно становилось в его душе.
Причем, сколько не пытался Корней Романович доискаться до причины подобного, не мог. Любые попытки внезапно вдруг оказывались несостоятельными в призме научного рассмотрения. И если разобраться, вполне возможно, что так это все и было. Разве что...
А все дело в том, что помимо тревожности, все чаще стала появляться у Корнея Романовича Велихова и мысль о собственной исключительности. Как врач (когда-то Велихов закончил мединститут; музыка была увлечением молодости, переросшее со временем в профессию) Корней Романович опасался любых собственных размышлений в подобном спектре вопросов. Но как человек, ему было приятно. Тем более становилось приятно в его возрасте, когда многое в жизни уже сделано на уровне, чтобы это смогли оценить другие, и при этом позволяло продолжать получать подобную оценку со стороны тех же его клиентов, например, искренне радовавшихся приходу его, и по доброму всегда благодаривших Корнея Романовича за помощь.
Помощь подкреплялась денежными знаками и (или) подарками. Велихов принимал подобное как должное, понимая, что если бы не он, то у людей оставались бы психологические проблемы, а так, своими умелыми действиями по настройке различных музыкальных инструментов, он избавлял этих людей от душевного дискомфорта. Помогая, опять же (это была когда-то выстроенная Велиховым теория) зарабатывать деньги, строить карьеру, обрести, быть может, даже личное счастье. Велихов сам знал как это все важно, наличие душевного комфорта. Он давно уже специально жил один (намерено разведясь с супругой), чтобы, приходя домой, никто не смог бы вывести его из себя. Чтобы...
Велихов не очень любил, на самом деле, продолжать, что означало это "чтобы", но знал, что значило оно для него многое. Многое, если не все,--признался бы он себе в душе, на людях оставаясь большей частью даже безучастным, и стараясь не вступать в любые дискуссии подобной тематики, да и вообще, если разобраться, жил своей жизнью. Жизнью человека, помогающего людям, и довольного что это так; довольного в осуществлении своей какой-то миссии, да и вообще, получалось, довольным если не всем, то многим. И, наверное, это было так. Потому что настраивая инструменты и через них жизнь других, он настраивал и себя как на продолжение жизни, так и на позитивное отношение к жизни. А это, по его мнению, действительно было важно во все времена.