Аннотация: (внимание - нецензурная лексика и секс; ханжам читать не рекомендуется.)
рассказ
Любовь к теще
Я не думал, что будет так больно. Быть может, на самом-то деле больно и не было. Скорее неприятно. Досадно, быть может. Да и что такое боль, если мерить не физическим, а моральным аспектом? Так, ничего. Ничего как будто бы и не произошло. Просто меня бросила девушка. Хорошая такая девушка. С длинными желтыми волосами и голубенькими глазками. Стройная и высокая. У девушки (звали ее Люда) была хорошая попка. И Люда очень любила сосать мой член. Даже в то время когда я пытался думать о чем-то светлом и прекрасном, Люда тянулась к моему члену. Я думаю, это выходило у нее интуитивно. Она словно бы чувствовала какую-то тревогу. И снимала ее таким образом.
Люду я понимал. Она словно бы занимала свое место в жизни мужчины (мне было двадцать четыре; Люде семнадцать). И по-своему добивалась этого. Ну, например, начав делать вам минет. Я думаю, она не только мне делала минет. Страсть к оральному сексу была у Люды в крови. Когда я только познакомился с ее мамой, Людина мама покорила меня тем, что отослав дочку в магазин - стала сосать мой член. Я удивился подобному гостеприимству. Оно мне даже понравилось. Но когда тоже самое предложил сделать Людин папа, я стал с опаской приходить в их дом. В этом доме меня могли изнасиловать родители Люды. На пару. Почему-то такое появилось у меня предположение. А Люда удивлялась: почему я так редко заходу к ее родителям? Да я быть может и вообще бы не заходил, если бы Люда не упрашивала меня, перед этим подолгу сосав мой член. Словно в благодарность я соглашался.
Людиной маме было тридцать четыре. Если бы она была не замужем и не была мамой Люды - я бы на ней женился. Очень была эффектная женщина. И такая гостеприимная.
Папе Люды было не больше сорока. Людин папа работал помощником оператора на Ленфильме. Я думаю, он хотел когда-то стать режиссером. По крайней мере я знал, что он специально этому учился. И даже пробовал снимать фильм. Как я понял - неудачно. То ли смета была составлена неверно, то ли пленки закупили не то количество, но только снято было полфильма. Людин папа обвинил директора в коррупции. Продюсер хотел директора картины посадить. Тот эмигрировал в Израиль. Прихватив с собой снятый фильм. И оставив записку, что доснимет его там. В душе директор наверное хотел стать режиссером.
После этого Людиному папе фильмы снимать не доверяли. Успехом было то, что он стал помощником оператора.
Родители Люды были хорошими людьми. Ее маму я по-родственному называл по имени. Ее папа-гомосексуалист мне чем-то импонировал. Их дочь я считал что любил. По крайней мере, она мне говорила о том, а я полагал неудобным отказываться.
Прожили мы с Людой четыре месяца. Со своим прежним бой-френдом Люда встречалась не больше месяца. Еще один, до него, спал с Людой неделю. Наши четыре месяца я считал прогрессом.
Людина мама и папа хотели чтобы мы поженились. Спросив о том Люду, я заметил, как заблестели ее глазки, и понял, что она хочет того же. Требовалось мое согласие. Я кивнул, и повел девушку в загс. Идти долго не пришлось. У Людиной мамы подруга работала начальником паспортного стола. Через ее связи в один день нас и приняли, и зарегистрировали. Через четыре месяца эта же женщина поставила в наших паспортах штамп о разводе. Люда взяла фамилию мамы. Я решил оставить свою.
После развода Люда приходила ко мне спать. Так мы прожили еще полгода. И не то что мне это не нравилось (Люда знала, чем занять мужчину в постели), но мне хотелось какой-то определенности..
--Чего же ты хочешь?-- удивилась Люда.-- Штампа в паспорте? Так если он нужен, его без проблем нам поставят.
Говорить девушке о любви я посчитал неудобным. Но судя по ее недоуменному лицу, она видимо все же чего-то ждала от меня. Я признался, что хочу какой-то определенности.
--Ты хочешь знать, что так же будешь заниматься со мной любовью и сегодня, и завтра, и через год?-- догадалась Люда о моих мыслях, правда сформулировав их как всегда по-своему.
--Ну, что-то навроде того,-- я кивнул. Я вообще предпочитал соглашаться с женщинами. Пока это мне не надоедало, и я не посылал их на хуй.
--На чей-нибудь другой хуй, что ли?-- заинтересовано переспросила Люда, когда я ей сказал что-то подобное.
Я смутился. Я не имел в виду такую буквальность. Скорее мои мысли простирались где-то в плоскости абстракции. Люда же хотела конкретики. Мы были разными. Писатель, я больше летал в облаках. Люда считала своим долгом опустить меня на землю. Я подозревал, что она просто не знает как внизу плохо. Газет она не читала. По телевизору смотрела только сериалы. Не работала и не училась. Типичная проживательница жизни. И в том смысле, что постоянно что-то жевала тоже. Если в ее рту не была жевательной резинки или чупа-чупса - она сосала мой член. Говорила, что ей это очень нравилось. Я ей верил. Член у меня действительно был хорош. Большой и упругий. Если его правильно поддерживать, он мог стоять сутками. Подспудно я искал женщин, которые могли его поддерживать. Как оказалось, женщин таких было много. Когда их становилось мало, я призывал на помощь интернет. Там различных герлз было в избытке. Половина из них была согласна на любого представителя мужского пола. Женщины голодали. Я их спасал от голода. Мой член мне в этом помогал. Все оставались довольны.
Несмотря на мои многочисленные половые связи на стороне, Люда со мной продолжала спать. Быть может ей просто негде было спать? А может она привыкла спать только у меня.
Когда меня не было дома (иногда я уезжал в командировки) Люда спала без меня в моей квартире. Я этому не противился. Когда она стала спать в моей квартире с другими мужчинами, я ей сказал, что с меня довольно ее блядства. Люда сделала вид что обиделась. И потянулась к моему члену. Устоять я не мог. Я жалел эту девочку. Нет, не любил. Я мало кого любил. Может даже не любил никого. Но вот жалость... Это чувство навсегда поселилось во мне. От него я не мог никуда избавиться. С ним мне приходилось считаться. У него приходилось идти на поводу. Жалость я тайно ненавидел. Но поделать с собой ничего не мог. На каком-то этапе я смирился.
Людины папа и мама желали нам только счастья. Я с ними был согласен. "Ну а почему нет? - рассуждал я.-- Счастья хотел не только я. Наверняка каждый в жизни мечтал о счастье. Кто-то (я подозревал) даже стремился к нему".
Но вот что хотела Люда - так и осталось для меня загадкой. Наверняка когда-то она мечтала о чистой и светлой любви. Когда-то верила, что в моем лице нашла свой идеал. Потом поняла что ошибалась. "Идеал" как-то был не похож на действительность. Так она стала считать. А я не стал ее разубеждать. И предложил расстаться.
--Я не могу с тобой расстаться, -- сказала она.
--Почему? - удивился я.
--Но мы же и так не живем вместе?
--Да но...
--Вот в том-то и дело что "но"... -- укоризненно посмотрела на меня Люда.-- В том-то и дело что "но". Каждый раз у тебя "но". На все у тебя "но". Ты... ты...
--Мне жаль, что ты меня не понимаешь,-- выдавил я из себя, изобразив обиду. Мне казалось, получилось хорошо. Следующим шагом Люда должна была начать меня жалеть. И мы должны были заниматься сексом. И меня и Люду такой поворот в наших скандалах устраивал. Он был по крайней мере понятен. Доступен для понимания. Не нужно было выдумывать какие-то методики. Достаточно просто извлечь член мужчины, и заключить его в свой рот, начав проделывать необходимые манипуляции губами. Люда это умела.
Я наверное ее удивил, что не дал ей свой член. Она готова была обидеться.
--Я же с чистой душой,-- сказала она.
Я согласился, кивнув. Но члена ей не дал.
В комнату вошла Людина мама. Женщина каким-то образом чувствовала, когда между нами начинались распри. Она выправадила Люду, обещав все уладить.
Люда фыркнула и убежала. Через минуту хлопнула входная дверь. В этот момент я вставлял свой член в зад тещи. Для этого женщина наклонилась, подняв юбку и переступая через упавшие трусики. Она давно хотела настоящего секса со мной.
Когда в дверь позвонили, я еще не кончил. Я просто не считал возможным так быстро кончать. Прошло всего полчаса. И у нас с мамой Люды все только начиналось.
--Это я,-- раздался за дверью голос Людиного папы.
--"Старый пидарас может и подождать",-- подумал я. Людина мама подумала о том же. Мы продолжили заниматься любовью. Женщина кончила уже в третий раз. Я подумал, что тоже могу кончить. Задерживать Людиного папу мне становилось неудобным. "Почему он не взял ключ"? -- подумал я, выстреливая в зад женщины семенной жидкостью. Положив руки на ее аккуратную попку, я вколачивал в нее последние аккорды страсти, когда почувствовал, что на нас кто-то смотрит. На пороге застыла Люда со своим папой. Я должен был уходить.
Люда больше ко мне не приходила. Сетовать на жизнь приходил ее папа. Оказывается, Люда была его приемная дочь. Настоящая его дочь была ему еще и племянницей, и жила со своей мамой, его сестрой. Родной сестрой, ставшей когда-то его любовницей. Сестре было как и его жене, маме Люды, тридцать четыре. Его жена и его сестра приходились друг другу двоюродными сестрами. Детей они родили когда обоим еще не исполнилось семнадцати. Отчиму Люды было пятьдесят четыре. Выглядел он значительно моложе. "Геи" все выглядят моложе,-- согласился "папа" моей бывшей девушки.
Я подумал, как все перемешалось. Когда-то этот мужчина, переспав с родной сестрой, был изгнан из семьи. Взял в жены двоюродную сестру, у которой в семнадцать лет уже был ребенок. Через год после брака понял, что ему больше нравятся мужчины. Тайно стал изменять жене. Девочка подрастала. Мужчина с ее мамой перестал заниматься любовью. Он собирался выдать замуж падчерицу за своего бой-френда. Но тут подвернулся я. И самое интересное, отчим Люды подумал что я тоже гей. Поэтому и вел себя со мной более открыто, чем с другими парнями падчерицы.
...Прошло два года. Уже месяц я встречаюсь с молоденькой девочкой. Ей всего шестнадцать. Когда будет восемнадцать -- мы поженимся. Пока мы даже не спим вместе. Иногда она дрочит мой член, зажимая его в ладошку. Сплю я с ее мамой. Женщине сорок два. И она сама предложила вступить с ней в половой контакт. До совершеннолетия ее дочери. Я не отказался. Мы переспали. И ей и мне понравилось. Ее дочь о моей связи со своей мамой не догадывается. Ее мама еще раз напомнила мне, что когда ее дочери исполнится восемнадцать - наш секс мы прекратим. Я вынужден был согласиться. У нас в запасе было еще два года. А за два года всякое может случиться...
![[]](/img/z/zelinskij_s_a/lubow/kopija_oblozhka-3.jpg)