МЕРЦАНИЕ СВЯЩЕННЫХ КАМНЕЙ
СВИТОК ПЕРВЫЙ
ЛИСТ ДЕСЯТЫЙ
После полуночи прошло два часа. Наступило время спокойного и глубокого сна. Охраняя покой графини и ее гостей, на стенах крепости и вдоль галерей дворца ходили гвардейцы: позвякивало оружие, и доносились приглушенные разговоры.
Дозор не заметил иссиня-черную тень, выскользнувшую из сада. Она затаилась у корней росшего возле озера дерева и, когда гвардейцы прошли, бесшумно метнулась за их спинами, взбежала по колонне и, перепрыгнув перила галереи, скрылась в коридорах дворца. Чтобы не столкнуться со внутренней охраной, незнакомец забрался на тяжелый брус, поддерживавший свод и тянувшийся от южного крыла к северному, и двинулся вперед, внимательно вглядываясь в сонную темноту под ногами.
Тень замерла над перегородкой, отделявшей комнату императорского посланника. Незнакомец наклонился и кончиками пальцев сжал украшавшую верх ширмы резьбу, затем соскользнул и повис. Не раздалось ни единого звука. Тень опустилась на пол, как перышко, мягко и бесшумно. Плотно облегавшие тело черные с синим одежды прятали движения незнакомца; он огляделся и подкрался к вещам Са"Кехема, открыл одну сумку, затем следующую. С тихим шуршанием тень развернула случайный свиток из привезенных императорским посланником, пробежала взглядом по строкам и положила на пол.
Тонкие и длинные пальцы перебирали бумаги Шейхана. Незнакомец читал их и откладывал, словно не мог найти необходимый документ. Когда последний свиток лег поверх остальных, тень открыла шкатулку Са"Кехема, но спустя несколько мгновений разочарованно высыпала драгоценности на циновку.
В сторону откатился пятигранный стеклянный медальон. Покрывавшая его стороны ажурная вязь отозвалась на чужое прикосновение и завибрировала синим. Миг - и к незнакомцу рванулись темно-голубые лучи: парализующее заклинание, способное остановить даже беорна. Тень дернулась языком черного пламени и упала на колени, пальцами разрывая сомкнувшиеся звездой вокруг плеч сияющие стрелы.
Шейхан проснулся и сонно уставился перед собой. Незнакомец, покачнувшись, выпрямился. Он сжал ладонями голову, и очнулся только, когда императорский посланник закричал.
Тень взбежала по стене и по поддерживающему брусу понеслась в сторону галереи. Быстрые шаги были бесшумны, но в соседних комнатах уже проснулись.
Писк испуганных прислужниц, крики внутренней охраны и гвардейцев, звон оружия заполнили тишину. Вспыхнули фонари, жаровни и факелы - и крепость озарилась огнями. Черная и зеркальная поверхность пруда стала оранжевой от отблесков пламени.
Свет лампы одного из гвардейцев высветил скрывшегося в полумраке за колонной незнакомца, и тот, не медля, выскочил в сад.
Нос к носу тень столкнулась с Канегимой.
Позади них сгустились ночные сумерки, выпуская из черноты человеческий силуэт.
Оказавшись между двумя противниками, незнакомец откатился в сторону, заскользил по мокрой от вечерней росы траве и понесся вглубь сада. Он двигался абсолютно бесшумно и с поразительной, нечеловеческой стремительностью.
- Ого! - присвистнул Канегима.
Сумерки снова спрятали человеческий силуэт, возникший рядом, и фелис кинулся за незнакомцем; едва заметная тень потекла следом за пушистым хвостом.
Проносились мимо покрытые мхом бестии, неярко горящие каменные фонари, крохотные, будто игрушечные, мосты над рукотворными ручьями и в несколько чи высотой лотосы. Под лапами Канегимы шуршали листья и хрустели ветки, и фелис часто спотыкался и задевал плечами и лапами деревья. Незнакомец, напротив, без труда лавировал между стволами, и листья под подошвами его сапог оставались нетронутым панно в синих и коричнево-фиолетовых тонах. От ужаса шерсть на загривке фелиса стала дыбом.
Расстояние между беглецом и преследователями росло с каждым мгновением.
Сверкнула шелковая нить ручья, Канегима перепрыгнул на другой берег и, поскользнувшись на влажной земле, выругался.
- Демона с два я его догоню... - прошипел фелис, но поднялся и снова рванулся за незнакомцем.
Следовавшая за Канегимой тень ускользнула вперед. За доли секунды она догнала беглеца и продолжила движение, держась в двух шагах позади.
Впереди, в просветах между стволами, заметались огни; крики стражников стали слышны отчетливо. Незнакомец словно надеялся запутать следы: как дикий кот, беглец легко забирался на нижние ветви, и летучей обезьяной нырял в соседние кроны. Он напоминал темную и легкокрылую птицу, и Канегима, когда оступился снова, даже удивился, что не увидел в траве осыпавшиеся перья.
Вдруг, незнакомец соскочил на землю на расстоянии вытянутой руки и отшатнулся от меча фелиса, но, вместо того, чтобы броситься прочь, поднырнул под пушистый локоть и упал в корни ивы на берегу ручья.
В следующее мгновение беглец исчез.
Канегима озадаченно замер, нервно виляя хвостом. Фелис медленно повернулся, склонился над сверкающей в темноте водой, обшарил корни и выдохнул:
- Тайна.
Тень над его плечом изогнулась и тоже растворилась в предрассветных сумерках.
Дворец не затихал до рассвета. Гвардейцы герцога обыскали крепость от подземелий до верхних этажей башен, укромные уголки сада и дворца, однако вора не нашли. Капитан Жэнь о чем-то долго беседовал с графиней, а затем очень кратко извинился перед императорским посланником - Вежка слышала, как метавшийся по галерее са"Кехем возмущался варварской грубостью панада. После разговора гвардеец вернулся к казармам мрачным и, когда к нему подбежал начальник дворцовой охраны, зло зарычал и короткой рукой отмахнулся от оправданий.
Фелиса зевнула и поправила на глазах повязку из плотной ткани. Поднятый шум разбудил Вежку несколько часов назад, и заснуть снова она не смогла. Покрытые сиреневой шерстью пальцы натянули тетиву ситхака, и стрела с зеленым оперением напряженно замерла на четверть мгновения прежде, чем сорваться в полет и погрузиться в густой предрассветный туман, ввинтившись в белесую глубину, словно в застывающую воду.
Звонким треньканьем отозвалась в одном фарлонге медная монета, качавшаяся на привязанной к перекладине с мишенями длинной нити. Вежка улыбнулась: Слепой Кугуар, ее наставник, гордился ученицей не зря.
Он подобрал ее на улицах Аль-Абалана.
Вместе с другими беспризорниками фелиса срезала кошельки и воровала из лавок и карманов прохожих. Она была одной из "сирот" Муждеша, ночного хана, и никогда не знала родителей.
О "сиротах" в Аль-Абалане есть красивое поверье: если матери накануне родов приснилась бестия Кашах, то младенца следует принести перед закатом в святилище покровительницы торговцев и путешественников, положить перед алтарем и оставить до утра. Утверждают, когда солнце заходит, Кашах оживает и спрыгивает с постамента, и начинает играть с ребенком. Если новорожденный нравится покровительнице, она благословляет его на богатство и удачу, и на рассвете младенца находят крепко спящим. Если нет, то бестия мучает ребенка кошмарами, пока он не охрипнет от крика.
Однако иногда дети исчезают. "Кашах забрала его, и скоро мы услышим о великом человеке", - говорят в Аль-Абалане. Подданные ночного хана, которым так же покровительствует бестия, поправляют: "О великом воре". Они считают, что Кашах приносит новорожденного их правителю, и тот воспитывает из него преемника.
Поверье имеет такое же отношение к правде, как драгоценные кольца к грязным пальцам нищего.
Ночным ханом становится или самый хитрый, или самый жестокий; а младенцы, украденные из святилища, вырастают ворами и попрошайками, которые весь дневной заработок отдают казначеям.
Иногда детей для грязной работы покупают в приютах.
Советник Муждеша заплатил за Вежку и еще троих маленьких фелисов двенадцать серебряных монет. Ей исполнилось пять лет, среди четверки она была старшей и очень понравилась пожилому вору ярким и бойким характером и бесстрашным взглядом - он привык, что воспитанники приютов смотрят затравленно и вздрагивают от каждого звука.
Советника звали Ан-Хази, "мертвый взгляд" на наречии морридаи. Прозвище вор получил за глаза, похожие на отполированные бурями и выжженные солнцем пустыни плоские камни.
Ан-Хази родился и жил на востоке Фемароля, в поселке недалеко от границы с Империей, и в юности помогал за небольшую плату людям и уэсти обходить заставы и обманывать дозоры. В двадцать лет будущий советник ночного хана неожиданно бросил дом, пожилых мать и отца и отправился на юг. Почему, вор никому не рассказал, даже Муждешу, которого считал ближайшим другом; но, однажды укладывая пьяного наставника спать, Вежка разобрала в нечетком бормотании: "Какой яркий алмаз... и словно злое... зеркало". Шестилетняя фелиса подумала, что глаза советника умерли, когда он увидел что-то в глубине драгоценного камня. Утром "сирота" забыла предыдущий вечер, а через три года Ан-Хази отправился к Танцующему-с-камнями.
После смерти пожилого вора опеку над Вежкой взял Муждеш; остальные воспитанники советника разошлись по рукам казначеев. Маленькая фелиса, глядя, как те обращаются с ее бывшими братьями и сестрами, быстро поняла, насколько ей повезло. Советник и ночной хан никогда не били своих "сирот", досыта кормили и не калечили, чтобы прохожие охотнее подавали милостыню. Муждеш даже не наказывал Вежку, когда она приносила мало денег. Однако, если "сирота" проявляла малейшую непочтительность, ночной хан оставлял ее на сутки или больше в крохотной и душной комнате с кувшином воды и двумя просяными лепешками: у ветхого от времени ликитаянца было больное самолюбие.
Наказания только раззадоривали Вежку. Наглая и острая на язык маленькая фелиса однажды рассердила Муждеша так сильно, что он едва не сломал ей хвост - удержало только данное Ан-Хази обещание заботиться о нахалке. Наверное, когда-нибудь ночной хан случайно убил бы ее в ярости, но его казнили раньше.
По приказу Слепого Кугуара Янеша.
"Сирота" заметила его в чайхане на главной улице Аль-Абалана. Янеш пил айран, и тяжелый и большой кошелек, словно круглый камень, оттопыривал широкий пояс фелиса. Подобно змее, кошелек загипнотизировал Вежку. Она села на противоположной стороне улицы и начала наблюдать, как слуги ходят между расставленными на открытой веранде столами и разносят большие блюда.
Прошло полчаса, и Вежка поняла, что кугуар слеп. Он не смотрел на слуг, которые к нему подходили, и просил их расставлять чашки в определенной последовательности, а приборы класть слева и на полотенце. Когда Янеш уходил, то очень долго перебирал и пересчитывал монеты, чтобы правильно расплатиться с хозяином чайханы.
Открытие воодушевило маленькую фелису. Она подкараулила кугуара на главной улице в тени высокого дома. Когда Янеш проходил мимо, Вежка за ним нырнула в толпу и обратно выскочила уже с тяжелым кошельком. "Сирота" не могла даже подумать, что слепец побежит следом. Избалованная, не наученная осторожности и всегда слишком полагавшаяся на удачу, Вежка не обратила внимания, что он лавировал в людском потоке, словно зрячий, и не подумала присмотреться к невзрачному свертку из пожелтевшей ткани, который кугуар нес за левым плечом.
Янеш, безошибочно определив направление, рванулся за маленькой фелисой в переулок, но догонять не стал. Он опустился на землю и развернул ткань. Мгновенно кугуар сложил вместе черен и узкие лезвия и натянул тетиву. Короткая стрела с черным оперением рассекла раскаленный полуденный воздух и прошила пояс Вежки, крепко пригвоздив вырывающуюся "сироту" к стене.
Маленькая фелиса больно ударилась плечом и жалобно мяукнула. Она начала разворачивать пояс, но Янеш оказался быстрее: кугуар сжал когтистыми пальцами горло Вежки и сухо произнес:
- Хан Аль-Абалана приказал отрубать по локоть правую руку каждому вору.
- Пусти, - пискнула "сирота". - Ты...
Она почувствовала, что оскорбление застряло в горле: глаза Янеша были серыми, словно затянутая туманом река, и не видели. "Но он же стрелял!.." - Вежка почувствовала, как шерсть на загривке, поднявшаяся дыбом от страха оказаться пойманной, становится колючими иголками от суеверного ужаса.
- ...слепой, - сжалась маленькая фелиса.
Пальцы, давившие пушистое горло, замерли. Кугуар усмехнулся:
- Не стыдно обворовывать слепого?
Вежка отрицательно покачала головой, и пальцы Янеша разжались. Он взял "сироту" за шкирку и поднял над землей. Невидящие глаза Слепого Кугуара встретились с сиреневыми глазами фелисы.
- ...калеку обокрасть легче.
Он расхохотался и встряхнул ее; Вежка ойкнула. Она подвернула хвост к животу и опять жалобно замяукала. Янеш перестал смеяться так же резко, как начал, и снова качнул пленницу над землей.
- Ты из "сирот" ночного хана?
Маленькая фелиса затихла.
- Из "сирот"? Отвечай! - кугуар в третий раз встряхнул Вежку. - Отвечай, не то без руки останешься!
Она призналась.
Слепой Кугуар Янеш, назначенный два дня назад начальником внутренней стражи Аль-Абалана, удовлетворенно улыбнулся.
Поданные ночного хана не терпят предательства. Ренегатов они находят и преследуют годами, и, когда настигают, убивают изощренно и жестоко. Муждеш рассказал Вежке, как в юности собирался наказать отступника, который привел ханскую стражу к тайнику, где держали украденные из сокровищницы драгоценности. Вора схватили на улице случайно - он не понравился проезжавшему мимо аристократу. Охранники нашли за поясом предателя ханское кольцо и отволокли преступника в управление внутренней стражи Аль-Абалана. Под пытками ренегат быстро сознался.
- Когда я прокрался к камере, где его держали, - Муждеш наставительно покачал пальцем перед носом маленькой фелисы, - он уже повесился, порвал свой халат на веревки - зна-ал, что смерть от рук поданных ночного хана мучительнее пыток.
От страха Вежка рассказала все, ей известное.
Слепой Кугуар не мог надеяться, что случайно пойманная на улице воровка окажется воспитанницей ночного хана. Он внимательно ее выслушал и спрятал у себя дома. Пока Вежка сидела на покрывалах в отведенном ей углу, она научилась бояться. О побеге "сирота" не думала: ее искали. Затаившись, маленькая фелиса прислушивалась к тишине дома Слепого Кугуара и вздрагивала от каждого шороха. Вежка засыпала только с возвращением Янеша. Утром, когда за хвостом начальника внутренней стражи захлопывалась дверь, "сирота" пряталась снова. За неделю кугуар ни разу не заговорил с маленькой фелисой, хотя оставлял ей еду и воду.
Восьмым вечером Янеш остановился рядом с Вежкой и негромко сказал:
- Завтра казнят пять сотен уэсти, и Аль-Абалан станет намного чище.
"Сирота" вздрогнула от бесцветного и холодного голоса кугуара. Янеш продолжил:
- Ночного хана тоже казнят, - и сел. - Я не могу обещать, что тебя не станут преследовать. Я не уверен, что тебя не нужно казнить вместе с остальными.
Маленькая фелиса сжалась в дрожащий комок.
- Но я подумал, что мог бы оставить тебя у себя, если завтра ты окажешь мне одну услугу.
- К-какую? - шепотом спросила Вежка.
Слепой Кугуар помолчал.
- Мои глаза не видят, - наконец, ответил Янеш. - Я хочу, чтобы ты описывала мне каждую казнь.
Маленькая фелиса сглотнула взявшуюся из ниоткуда на языке слюну.
- Или завтра казнят на одну воровку больше, - закончил начальник внутренней стражи.
- Я... - Вежка запнулась, - я поняла.
Янеш разбудил ее перед рассветом и отвел на главную площадь, где установили не один десяток виселиц. Вежка начала считать, но сбилась. Слепой Кугуар заметил и усмехнулся уголком рта:
- Их три дюжины. Почти в шестнадцать раз меньше, чем заключенных.
От слов Янеша повеяло холодом, и Вежка обхватила ладонями плечи. Начальник внутренней стражи Аль-Абалана подтолкнул ее вперед и провел за кольцо воинов в легких доспехах - левый наплечник каждого украшала гравировка в виде змеи. Змея в Аль-Абалане издавна являлась символом бестии Реуг, хранительницы порядка.
На площади начинали собираться жители города. Солнце неторопливо поднималось из-за горизонта, и теплые, прозрачные лучи окрашивали белые дома Аль-Абалана золотисто-розовым. На несколько коротких минут утро показалось Вежке стеклянным и звонким... Потом оно завибрировало от деревянного скрипа виселиц и разбилось вдребезги.
Приговоренных вели вереницей. Кузнец, приземистый фелис леопардовых кровей, расковывал преступников; палач, вольвен, выстраивал их в ряд и набрасывал на шеи петли. Под эшафотом тощий кугуар поворачивал рычаг, и из-под ног заключенных исчезала опора, и веревки натягивались.
Среди обреченных были казначеи, грабители, воры, скупщики краденного. Вежка смотрела на их лица и облизывала пересохшие губы. Маленькая фелиса знала в лицо многих подданных ночного хана, и ее сердце замирало, когда она случайно встречалась взглядами с ними. Говорить Вежка не могла.
Она впилась когтями в наруч Слепого Кугуара и молчала. Язык "сироты" словно прилип к нёбу и онемел. Вежка дрожала от кончиков ушей до кончика хвоста и не замечала, что плачет.
- Ты будешь мне рассказывать? - потребовал Янеш.
Маленькая фелиса отрицательно замотала головой и прижалась к кожаному наручу. Вежка видела, что в конце вереницы стоит Муждеш, а между взрослыми испугано озираются "сироты".
- Так будешь или нет? - снова спросил Слепой Кугуар.
- Н-не...т, - Вежка отступила назад, но начальник внутренней стражи удержал ее.
- Если не станешь, то тебя повесят вместе с остальными, - предупредил он.
Маленькая фелиса замотала головой сильнее, и слезы ручьями побежали из светло-сиреневых глаз.
- Я... н-не могу. Это я... сказала, и...
Комок рыданий, как камень, ударил Вежку под дых; она согнулась, закрывая мордочку руками. Маленькая фелиса не видела, как печально улыбнулся кугуар. Он укрыл ее полой халата и подхватил на руки.
- Тихо. Пойдем.
С того дня, когда Слепой Кугуар убедился, что в ребенке, способном обокрасть слепого и предать наставников, осталась капля стыда, прошло двенадцать лет.
В задумчивости фелиса подошла к мишеням и остановилась: стрелу с зеленым оперением крутил в руках капитан. Вежка посмотрела на него исподлобья и вытянулась по невидимой струне ровно, словно отчитывалась перед Янешем.
- Молодец, - похвалил Брайн. - В бою поможет.
Он придирчиво оглядел фелису и удовлетворенно кивнул. Помедлив, беорн разрешил:
- Вольно.
Он протянул Вежке стрелу. Лучница убрала ее в колчан и нахохлилась. Рогран прищурился и повторил:
- Молодец. Но почему в отряд пошла?
Фелиса опешила:
- Чего?..
- Почему в отряд пошла, - терпеливо объяснил Брайн и начал загибать пальцы. - Приключений желать - не страшно. Первый бой лечит. От кого-то бежать - не страшно. Но знать хочу, кому дать в зубы, если придет. От любви идти - плохо. Из-за наследства - хорошо. Наследственности, то есть. Йенира, вот.
Вежка сердито посмотрела из-под пушистой челки.
- Я - деньги зарабатывать.
Капитан хмыкнул:
- Так. Деньги - тоже хорошо. Воинское понимание приложится, - и махнул лапой. - Занимайся, пока позову остальных.
Он направился к казармам. Когда густой туман скрыл массивную фигуру, Вежка скривилась: ее мечты о занятиях в одиночестве разбились, как упавшая с высоты фарфоровая пиала.
Через четверть часа капитан выгнал на тренировочную площадку всех. Гренн Саград и Йенира Сакке отошли в сторону и начали разминаться, пока наемники сонно соображали, что происходит. Рогран рыкнул на Кесаша и Реста и с трудом построил отряд. В отличие от гвардейцев, наемники не привыкли к дисциплине.
Однако через полчаса предрассветная тишина наполнилась стальным звоном. Отряд Брайна разбился по парам: Гренн тренировался с Йенирой, Мирх уклонялся от топора Варла, Канегима неторопливо парировал осторожные удары Катарана. Чиман, заложив свирель за ухо, безмятежно посылал стрелы в висевшие на перекладине мишени. Вежка с отвращением на мордочке раз за разом натягивала тетиву тренировочного лука, который отличался от подаренного наставником ситхака, словно пламя ото льда.
- Хватит, - Саград остановил Йениру. - Поработай с Кесашем.
Сакке передернула плечами, но послушно потрусила к аристократу. Мирх с искренним облегчением отошел от Варла и бросил завистливый взгляд на Реста - с ним в пару встал сержант. Канегима взял один из принесенных им деревянных мечей и остановился, чтобы понаблюдать за Брайном, который тренировался с шестопером: тяжелое оружие порхало в могучих руках, как перышко. Фелис посмотрел на капитана с восхищением и сжал обеими ладонями отполированную рукоять.
Вежка обернулась. Она опустила лук и некоторое время приглядывалась к Канегиме, потом - к Варлу, который выписывал топором в воздухе невероятные узоры.
- Не порежься, - заметил вольвену Брайн, и тот весело оскалился:
- У меня топор с пеленок в руках!
На Варла оглянулся Чиман. Стрелок переложил свирель в уголок рта и выдул резкую и одобрительную трель. Вежка вздрогнула.
- Обязательно так свистеть? - фелиса недовольно потерла ухо.
Вместо ответа Чиман пожал плечами и выразительно постучал безымянным пальцем по свирели, словно Вежка должна была догадаться, что вольвен заиграет. Фелиса фыркнула и, не глядя, вскинула лук. Наконечник ее стрелы рассек застывшую в центре мишени стрелу Чимана надвое.
Вольвен уважительно покачал головой. Канегима остановился.
- Потрясающе.
Вежка смущено почесала челку.
- Это люнта... люня. Чушь, в общем.
Чиман убрал флейту за пояс. Он посмотрел на свой тренировочный лук, затем на мишень и отрицательно покачал головой. "Я бы так не смог", - читалось во взгляде вольвена.
Фелиса отвернулась.
- А ты почаще вслепую стреляй. Тогда получится.
Канегима улыбнулся и подошел к лучнице.
- Ты что, он же только "внемую" может. Верно, Чиман?
Вольвен несколько раз кивнул и снова поднял лук. Вежка сочувственно отозвалась:
- Бывает.
Чиман отпустил тетиву, и стрела вошла в мишень рядом с рассеченной.
Фелиса недовольно повела носом и подошла к вольвену. Одной рукой она перехватила его кисть, а другой - наложила стрелу. Чиман посмотрел на Вежку удивленно, но послушно расслабился. Деловито хмыкая, она обошла его кругом и ткнула носком под колено, заставив присесть.
- Можешь стрелять, - разрешила фелиса.
Музыкант осторожно разжал пальцы, и стрела резко впилась ровно в центр цели.
- Ты молодец, - похвалила Вежка.
Вольвен озадачено выпрямился. Канегима присмотрелся к мишеням:
- Но еще учиться и учиться.
Вежка бросила ему тренировочный лук:
- На, попробуй.
Канегима покрутил лук в руках и смущенно вернул фелисе.
- Не нужно. Из меня стрелок никакой... Зато ножи я кидаю неплохо.
- А я и не только ножи могу, - фыркнула Вежка, - но и стреляю при этом.
Она махнула хвостом и села в стороне на землю. Туман рассеялся, и рассвет желтоватым молоком растекался по небу. Светало, воздух теплел, и на длинной шерсти фелисы собирался мелкий бисер росы. Канегима остановился над Вежкой.
- Я с ин больше. Его и ножей мне хватает. У тебя - лук, у Варла - топор, у Мирха - сабля. Каждому свое.
Фелиса пожала плечами и легла на землю, подложила под голову колчан, закинула ногу на ногу и начала покачивать носком сапога, что-то мурлыкая под нос.
- Что за утро! - послышался рассерженный голос Йениры. - Гренн, как всегда, не подпустил. Потом этот гладкий хвост со своей скоростью...
Услышавший комплимент Мирх довольно распушил упомянутый хвост. Вежка приоткрыла один глаз:
- По хвосту просто не ходили давно.
- Может, наступишь? - предложила Сакке. - Я пыталась. Он хвостом работает, как второй саблей.
- Мне неинтересно, я ходила, - ответила Вежка; уточнила. - Дважды.
Мирх отошел от фелисы подальше.
- Случайно первый раз, а второй - намеренно. За тропинку приняла?
- Конечно. Он такой широкий, такой удобный...
- Спасибо, - Кесаш ответил на сарказм улыбкой.
Вежка не ожидала. Она резко села и сердито хлестнула пушистым хвостом по траве.
- Будешь выпячиваться - стрелой к стене приколю!
Мирх не стал отрицать:
- Ты - можешь.
- Гладкошкурый... - поморщилась Вежка и бросила на Канегиму недовольный взгляд. - Не стой над душой.
Фелис в ответ обезоруживающе улыбнулся.
- А ты не пробовала ходить по крышам?
- Нет.
- Хочешь, научу, как ты - Чимана?
Фелиса подобралась, точно летучая обезьяна, которой привязали банки к хвосту. Канегима еще раз улыбнулся.
- Хочешь?
- А ты научишь? - с подозрением спросила Вежка.
- Конечно, - энергично кивнул фелис. - У тебя точно получится.
Помедлив, лучница протянула ему руку. Канегима твердо сжал короткие пальцы.
|