Зеленцов Александр Семенович : другие произведения.

Россия между Законом и Благодатью

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Высшим и даже единственным Богом западной культуры является собственный разум человека. Вся философия, все богословие, вся наука и рациональное творчество Запада исходят, как из своей высшей догмы, из этого постулата: я мыслю, следовательно существую. Эти слова можно написать над входом в западный мир. Этим обусловлены все реальные и сомнительные достижения, весь блеск и вся нищета западной культуры, религии и истории. Самостийный человеческий разум открыл ей дорогу к выдающимся достижениям материальной культуры, но он же завел ее в тупик духовного регресса и инволюции. Антропоцентризм разума оскопляет духовную культуру Запада, обрезая ее коренные связи с Божественными первоисточниками Знания и Истины и он же освобождает ее от благоговения перед чем бы то ни было высшим, чем сам человек и его человеческое своеволие. Совсем, совсем не случайно именно из этой философии родились все злейшие идеологии новейшего времени, которые поставили человека выше Бога и выше природы, дав ему санкцию на самый высший и самый беспощадный суд на земле. Россия, находящаяся на границе западной цивилизации и Востока, испытывает огромные цивилизационные и культурные перегрузки. Ее собственная культура и история круто замешаны на самом наитеснейшем взаимодействии с обеими полюсами мира: Западом и Востоком. От того и от другого она получила большой заряд генетического влияния.То и другое у нее в крови. И она не может ни отречься от их обоих, ни принять ту или другую из них, безусловно и безоговорочно. Это факт исторический и можно сказать онтологический. Те, кто тянет Россию в ту или другую сторону просто разрывают ее душу и историческую плоть, но никогда не могут добиться в этом успеха. Самим своим происхождением она обречена или погибнуть или найти жизненное решение той коллизии, которая сталкивает Восток и Запад в непримиримом противостоянии.
  
  
  
  
  
  Россия между Законом и Благодатью.
   Историю России принято отсчитывать от образования Киевского княжества, однако, какая судьба была бы уготована этому княжеству, не случись на его престоле князя Владимира и не соверши он своего исторического деяния - крещения того народа, чьему главному граду суждено было стать матерью городов русских, можно только гадать. Скорее всего, то историческое пространство, которое в результате тысячелетних трансформаций стало достоянием Российской империи, было бы как-то поделено между европейским Западом и азиатским Востоком. Но случилось то, что случилось. Именно в следствие обращения в Православие молодая Русь оказалась не только в эпицентре важнейших исторических событий своего времени, но и одним из самых важных субъектов мировой метаистории. Только какой-то особой сверх исторической миссией возложенной на Россию Провиденьем можно объяснить, что этот вожделенный для всех могущественных соседей Руси край был отдан ей, выражаясь современным экономическим языком, в качестве исторического актива. Сколько раз казалось, что судьба России окончательно решена в пользу ее воинственных и хорошо вооруженных врагов, но что-то останавливало их даже тогда, когда она сама уже не имела сил их остановить. Исторические предания России изобилуют примерами чудесного спасения страны, при чтении их складывается впечатление, что Русь защищали не только и не столько ее воины, сколько ее святые, причем, очень часто в иконописном их образе. Скептики, конечно, найдут иное объяснение чудесным избавлениям приписываемым небесному синклиту и его святым образам, тем более, что за каждым явлением Промысла о России маячат тени ее национальных героев, принесших неисчислимые жертвы на алтарь исторического существования этой страны. Но даже если бы все эти предания были плодом религиозной фантазии, они несомненно должны быть признаны едва ли не самым действенным фактором русской истории. Любой народ, занимающий в истории человечества свое место имеет своих небесных покровителей и защитников и Русский народ в этом смысле не исключение. Однако, характер этого покровительства, его первоисточник и смысл бывают весьма разные. Одно дело, когда предметом упований народа является его родовое божество или идол (тотем), которому по закона родства и в целях поддержания своего реноме надлежит заботиться о своем народе, часто, вопреки и против интересов других народов и совсем другое дело, когда небесная инстанция, опекающая тот или иной народ не имеет с ним родо-племенных отношений, когда отношения между ними зарождаются и в последующем строятся на основании той любви, которую философы назвали бы платонической, а богословы называют Божественной. Действие этой Божественной Любви подобно действию солнечного света, она светит и греет всем одинаково и всем дает жизнь, но не все одинаково откликаются на этот ее свет и тепло. Встречное движение человеческой души к этому свету является также абсолютным условием того, чтобы смог начаться процесс духовной вегетации человека. Важно также и то, что Любовь Всемирного Бога о любом человеке или народе никогда не может быть в ущерб жизненных интересов других людей и народов, как любовь отца к одному из своих детей не может быть в ущерб его другим детям. Тем не менее и любовь отца по-разному проявляется в зависимости от характера и силы встречного отклика его детей. Главное же состоит в том, что Любовь Божия это не любовь человеческая, она не освобождает ни человека, ни народ от бремени его моральной ответственности, а, скорее, наоборот, она взывает к его высочайшей ответственности и ждет от него своего прославления. Как крестьянин бросая свое зерно в землю ждет от нее, что она вернет ему это зерно многократно умноженное, так и Господь сея в человеческую душу семя своей Любви-Мудрости, называемой Благодатию, ждет от человека многократного ее возрастания. От человека этот дар требует труда, жертв и терпения. Импульс Любви исходящий от истинного Бога говорит человеку (и народу) не о его исключительности и самоценности, а о исключительности и самоценности этой Любви Божией ко всему сущему и пробуждает в человеке (народе) желание разделить с Богом эту Его Любовь к Мирозданию, а значит и разделить с Ним труд этой Любви, ее жертвы и ее страдания.
  Вера народа в Божественный промысел о России зижделась не на самоуверенном убеждении в каком-то исключительном отношении Бога к народу России и его судьбе, а на том убеждении, что Господь готовит Россию, как некий резерв на некий судьбоносный, только Ему ведомый день и час мировой истории. А раз Он готовит ее для Своей нужды, то Он и заботится о том, чтобы она дождалась этого часа и была готова к нему. Кто когда-либо всматривался в русскую судьбу добросовестным и мудрым взглядом, не мог не повторить и не согласиться с ее гением: 'Умом Россию не понять, аршином общим не измерить...'. В этом вся тайна и вся загадка русской души.
   Удивительным в русской истории последних веков является, как раз не ее сакральный характер, который явственно проступает буквально из всех ее образов и понятий, а то равнодушие, с каким большая часть народа к этому наследию относится, особенно та часть народа, которая олицетворяет его государственную элиту. Впечатление такое, как будто народ в своей толще проживает одну историю, а его элита и державная власть другую. Это противоречие составляло всегда и составляет сегодня главную проблему России, потому что оно буквально разрывает ее на два враждебных и непримиримых народа. Что лежит в основе этого противоречия? Какие силы порождают его и грозятся подорвать силы и дух России? Ответ на эти вопросы не лежат на поверхности, чтобы уяснить их смысл необходимо присмотреться к самому началу Русской истории.
   Впервые историческая идея России, то есть цели и задачи ее исторического существования были сформулированы в программном документе первого киевского митрополита русского происхождения Илариона в его "Слове о законе и Благодати...". (написано между 1037-1050 г.г). В этом документе в последовательной и законченной софиологической форме изложена религиозная, нравственная и социальная программа исторической миссии молодого только нарождавшегося народа. Эта программа, которая по существу явилась национальной идеей русского народа, реально определила его историческую судьбу и реально сформировала его национальный дух. Не принимая во внимание этот провиденциальный замысел о России, совершенным образом сформулированный митрополитом Иларионом в "Слове о Законе и Благодати...", что-либо понять в русской истории, в русской культуре и в русской душе категорически невозможно.
   Две богословские категории являются центральными в труде митрополита Илариона, именно они вынесены в его название: Закон и Благодать, а выбор между Законом и Благодатью рассматривается им в качестве основной эсхатологической проблемы человеческой истории вообще и русской в частности. С точки зрения христианского богословия и евангельской проповеди в этом, конечно, нет ничего принципиально нового, однако, то обстоятельство, что акцент митрополитом Илларионом сделан на сопоставлении именно Закона и Благодати в Слове обращенном в будущее своего народа в высшей степени важен и знаменателен. Чтобы в полной мере оценить важность и смысл богословской акцентации "Слова...", необходимо принять во внимание, что для конца первого и начала второго тысячелетия христианской эпохи оказалось чрезвычайно злободневным правильно определить отношение именно к этим фундаментальным и основополагающим категориям.
   Но вернемся еще раз к "Слову...": "И подобало Благодати и Истине над новыми народами воссиять. Ибо не вливают, по словам Господним, вина учения нового, благодатного в мехи ветхие, обветшавшие в иудействе: прорываются мехи, и вино вытекает. Не сумевшие удержать тени Закона, столько раз поклонявшиеся идолам, как удержат учение истинной Благодати! Но новое учение - в новые мехи, новые народы: и сберегается то и другое. Так и есть. Ибо вера благодатная по всей земле распространилась и до нашего народа русского дошла. И законническое озеро высохло, евангельский же источник наполнился вод и всю землю покрыл, и до нас разлился".
   И сегодня эти слова звучат с огромною силой убедительности, но тогда, когда сознание общества было насквозь пронизано религиозным содержанием, а духовные идеалы буквально определяли всю его жизненную мотивацию, эти слова для верующего народа звучали голосом свыше, откровением Истины и нравственным императивом. Они формировали его душу и предопределяли его судьбу. Кроме того, век, в который совершались эти события, был веком напряженнейшей духовной борьбы, когда в очередной раз на весах истории находилась судьба христианского вероучения.
   К тому времени история христианства уже насчитывала целое тысячелетие. Срок не малый, многое случилось за это время в жизни христианских церквей, основная часть которых находилась в пределах ойкумены и под эгидой Римской империи. Из гонимой религии малой кучки израильских диссидентов, какою она представлялась сразу после Воскресения Христа, христианская церковь превратилась в могущественную организацию, перед авторитетом которой склоняли свою главу наследники Августа Цезаря. В западной части Римской империи сама имперская власть приобретала черты цезарепапизма, так что высшую ступеньку римской вертикали власти занимал Папа Римский.
   Однако, по мере того, как христианская религия превращалась в государственную, на повестку дня все более остро выдвигался вопрос о том, на чем должно основываться устройство христианского общества: на римском праве, на котором базировалась государственная и общественная жизнь Рима до христианства, на религиозном Законе, на котором созидалась вся жизнь Ветхозаветной церкви или на Благодати и Истине Христианства? Можно сказать, что все первое тысячелетие своей истории христианский мир решал для себя эту не простую задачу.
   Русь, принявшая свое вероучение от Византии, не механически переняла его таинства и обряды, но осмысленно выделила в нем для себя его самую сакраментальную и судьбоносную суть: именно, учение о Благодати и Истине, как основе всей внутренней - душевной, общественной и церковной жизни правильно верующего человека. Не случайно именно устами первого митрополита из русских был сформулирован этот эпохальный документ, в котором так именно были поставлены все "точки над и": "Ибо Закон - предтеча и слуга Благодати и Истины, Истина же и Благодать -служители Будущего Века, Жизни Нетленной.". Этими словами митрополит Иларион формулирует самую суть дела. Христианство пришло в мир и обратилось к человечеству со своею проповедью не от начала человеческой истории, а, скорее, на ее исходе, когда человечество окончательно заблудилось и утратило память о смысле и конечных целях этой своей истории. Его реальная жизнь превратилась в сплошной и непрерывный кошмар разврата, взаимного насилия, войн и тотального господства материальной силы над справедливостью, жестокости над милосердием и формального права над живою Правдою. По существу, человечество в очередной раз на всех парах катилось к мрачному и безысходному закату своей истории. Египетские, римские и все другие языческие боги уже ничего не могли предложить человечеству во спасение. Их закат уже наступил, но вырваться из мертвой хватки их культов человечество собственными силами не могло.
   Не был исключением и племенной культ бога Ягве, где родился и испил чашу своего земного причастия Иисус Христос. Этот культ сам по себе также мало что мог сказать гибнущему человечеству, его церковь, хранившая в святая святых своего вероучения величайшее откровение для всего человечества, замкнулась в своем племенном эгоцентризме и поэтому не была в состоянии подняться на высоту своего истинного призвания. Быть может, историческая миссия этого культа в том именно и состояла, чтобы стать земным и духовным лоном для спасительного вероучения. По крайней мере, именно внутри этого культа были подняты и бескомпромиссно доведены до крайней своей остроты главные вопросы человеческой жизни: что есть человек, откуда он явился на свет и где место его вечного упокоения; что есть этот мир, какою силою был вызван он к бытию, кем управляется и куда движется; что есть добро и что есть зло в этом мире, а главное, кто есть истинный Бог миров и какое место перед лицем Его есть человеческое?
   На всем западном полушарии земной ойкумены не нашлось другой философии и другой религии, кроме учения Христа, которое дерзнуло бы дать на эти вопросы исчерпывающий и откровенный ответ. Однако, именно этот ответ породил бурю в дохристианском мире и стал камнем преткновения для большинства. Основным препятствием, которое болезненно и кроваво разделило прежде всего, ветхозаветную и новозаветную церковь, может быть, даже до конца времен, стало их понимание сущности того, что есть Закон-Право и что есть Благодать-Истина.
   Вопрос этот столкнул в непримиримом противоборстве не только христиан и иудеев, но также другие религии и учения. Причин тому несколько, во-первых, миссия любой религии, в том числе, конечно, и христианства, отнюдь не ограничивается сферой личной душевной жизни человека, но через просвещение человека любая религия имеет целью духовно-нравственное воспитание всего общества. Поэтому, во-вторых, то религиозное учение, ответы которого на жизненно важные вопросы овладевают сознанием народа и его чувством, становится его религией и делает излишними другие религии. Духовная победа христианства объективно лишала древние религиозные культы их места под солнцем.
   Поэтому все духовные институты, своим происхождением восходившие к языческим дохристианским культам, сразу увидели смертельного своего врага в лице Христа и Его Церкви и они делали все, чтобы пресечь его распространение. Любой ответ на любой жизненно важный вопрос, который давало христианство был отрицаем, ибо любое согласие с христианством давало ему преимущества в борьбе за человеческие души и общественное влияние. Именно успех христианского учения и его неодолимая привлекательность для правдивого человеческого ума и сердца делали его опасным для его исторических противников.
   В римскую эпоху, когда государство имело монополию на управление обществом, а языческие культы рассматривались государственной властью только в качестве обслуги ее политических интересов и потребностей, христианская церковь, также, впрочем, как и культы языческие, стояла перед выбором - или находиться в смертельно опасной для себя оппозиции к государству, с минимальной возможностью влиять на жизнь общества, или обратить государство в свою веру. В конечном счете, Рим стал христианским, но христианская римская церковь заплатила за это тяжелую цену - она сама при этом усвоила дух и законы Рима.
   Римское государство это власть закона, не в том, конечно, смысле, что для римской элиты и высшей власти что-то значили ценности права, как функции Правды и Справедливости, скорее, наоборот, право использовалось исключительно, как функция силы и власти, с целью не упорядочения обязанностей власти перед Богом и обществом, а наоборот, с целью унифицирования обязанностей общества перед властью. Однако, поскольку закон действовал, он должен был быть освящен традицией, чтобы народы живущие под юрисдикцией данного закона были лишены против него моральных доводов. Языческие культы давно были укрощены законом и властью Рима, только христиане не желали признать римское право, римские верования и римскую власть в качестве высшего нравственного авторитета, даже ценой жизни. Это был вызов всему римскому миру, его традициям и его ценностям.
   Для нехристианина объяснить эту фанатичную самоотверженность последователей новой веры было невозможно, потому что весь пафос того мировоззрения и той религиозности, которую исповедывала римская знать и римский плебс, внушал человеку два стремления и два чувства: страх перед смертью, а как следствие, желание любой ценой избежать ее и жажду жизненных наслаждений, как физических, так и душевных, следовательно, желание получить их также любой ценой, причем, именно в этой жизни. Христиане, казалось, презирали то и другое.
   Против христиан были испробованы все средства, но чем ближе римляне и другие народы знакомились с этими "изгоями", какими они представляли себе христиан в самом начале их появления на арене истории, тем более изумлялись их страшной для внешнего взгляда и страшно привлекательной при ближайшем с нею знакомстве доктрине бытия. Впрочем, современное человечество также далеко от того христианства, которое еще помнило живой дух Христа.
   Христианское учение апеллировало не к магическим, не к мистическим и не к рационалистическим аргументам в своей проповеди, а к фундаментальному жизненному опыту человека и к его сакральной, метафизической древней мудрости, которая хранилась в толще народной жизни, в его преданиях, в его здравом смысле и памяти. В простых и понятных притчах, обыденных доводах разума, текстами священных преданий и писаний христианская проповедь пробуждала какие-то ранее дремавшие сокровенные мысли и чувства самого человека. Не принуждением, а свободным творческим усилием она подводила человека к откровениям его собственного сердца и разума.
   В этом была главная тайна христианства и, можно сказать, его тайное оружие. Христос не сказал ничего такого нового, что носило бы характер Его и только Его открытия или Его личного Откровения. Он пришел напомнить о том, было забыто или утеряно человечеством во тьме потопов, столпотворений и в бесконечной взаимной вражде. Он пришел напомнить человечеству о том, что было вначале и о том, что будет в конце времен, о том, что лежит в основании человеческой жизни и о том, что находится над его головою, то есть о истинном Небе земного человека. Христианство напоминало о том, с чего началась история человека, о чем постоянно свидетельствовали пророки и чем она необходимо должна закончиться. При всем этом Христос, а затем и его последователи, делали это не ради выгоды или славы, а ради просвещения и спасения тех, кому они адресовали свое свидетельство, сами платя за это нередко своею жизнью.
   Удивительно не то, что Христианство победило в этой борьбе, удивительно, как дорого оно заплатило за это, как будто оно брало чужую крепость, чтобы ее разграбить, а не спасти ее от безумства ее жителей. В этой борьбе Христианская церковь сама потерпела большой и очень опасный для нее самой ущерб. Языческий мир и Князь мира сего нашли-таки ее слабое место. Этим слабым местом оказалась генетическая связь той Благодати и Истины, на которой утверждалась вся жизнь и все учение церкви с Законом, на котором держались жизнь и учение древней дохристианской церкви. Забегая вперед, нужно сказать, что через два тысячелетия после земной жизни Христа и через тысячу лет после рождения Русской Православной церкви Христианство представляет собою поверженного гиганта, связанного по рукам и ногам тысячами невидимых ниточек, веревочек и цепочек, которыми какие-то невидимые лилипуты буквально оплели его душу и тело. Это нити и тенеты Закона, мнимый и подлинный авторитет которого парализует волю, разум и всю сакральную повседневную жизнь современной христианской церкви.
   Как ни странно, но главным оружием в борьбе против живой Благодати и Истины христианства стал именно Закон, освещенный авторитетом, в том числе и самой христианской религии. Чтобы понять, почему и как это стало возможно, надо принять во внимание, что духовный идеал христианской церкви осуществляется одновременно в двух не равнозначных, но исторически и сущностно сопряженных формах, соответствующих духу Ветхого и Нового Заветов. Одна из них, соответственно, именуется Законом, а другая Благодатию.
   Христианство не отвергает Закона в принципе, оно имеет целью не порицание и не отрицание Закона, а преодоление его Благодатию, но для того, чтобы преодолеть Закон его необходимо сначала принять в качестве некоей точки отсчета и точки опоры, встав на которую только и можно его преодолеть и, таким образом, отменить. "Не отменить, но исполнить", говорит И.Христос о Законе, пришел я на землю.
   Христианство, таким образом, принесло с собою трудноразрешимую дилемму: если Закон сохраняет свое место в общественной и личной религиозной жизни человека, то, во-первых, какой Закон: Божий или человеческий и, во-вторых, если Благодать выше Закона, то, как она уживается с Законом и как управляет им? Не удивительно, что все возможные и невозможные ответы на эти вопросы были предложены, все мыслимые и не мыслимые опыты человечеством были произведены.
   Закон религиозный это не только и даже не столько кодекс заповедей и норм права, это весь Устав жизни верующего человека, в котором прописан весь ее смысл, цель, порядок и ритуал повседневного поведения во всех случаях и обстоятельствах жизни. Неисполнение предписанных ритуалом норм и правил повседневной жизни ведет так же к разрушению внутреннего мира человека, как и нарушение нравственных и духовных заповедей религиозного Закона. Религиозный человек не может сохранить себя, как существо цельное, если его практическая повседневная жизнь будет входить в противоречие с религиозным законом, потому что религиозный Закон и есть Закон его истинного человеческого существа, которое сообщено было ему Богом при первотворении. Однако, абсолютное соблюдение культовых норм жизни оказывается непосильно для человека по причине духовной незрелости и, так сказать, человеческой слабости. Исполнить Закон во всей полноте он не в состоянии, а неисполнение делает его законопреступником и грешником перед Богом. Это противоречие буквально разъедает душу верующего человека, которая изнемогает и не в состоянии выжить под этим бременем, если ей не будет оказана помощь от самого Бога.
   Понять эту коллизию не так сложно, если не впадать в мистику и не отдать себя в жертву фарисействующей софистике. Житейский смыл этого противоречия легко понятен и разрешим на простых жизненных примерах. Любой младенец начинает свой жизненный путь, находясь в таком же точно противоречии с идеалом взрослого человека. С одной стороны, чтобы стать когда-нибудь взрослым и полноценным человеком, он должен стремиться быть им уже с первых своих шагов, но случиться сразу это никак не может. Он многие годы обречен совершать тысячи ошибок и блуждать в потьмах своего младенческого невежества, падая, согрешая, разочаровывая других и разочаровываясь в себе. Это противоречие разрешается мудрым пониманием и терпеливым участием родителей, воспитателей и учителей, которые не только не казнят ослушника и грешника за его грехи, но окутывают его атмосферой любви, прощения, помощи и терпения. В этой атмосфере он постепенно приобретает все качества взрослого человека и однажды им становится.
   Ничего другого в религиозную жизнь человечества не приносит Иисус Христос. Он только напоминает, прежде всего тем, кто мнит себя или действительно является наставниками, учителями и воспитателями своих народов от Бога, что человек это еще не Бог, он только Божий младенец и к нему нельзя применять Закон Божий формально, со всею взрослою строгостью, как уголовное право к сознательному преступнику. Задача и обязанность учителей и священников не быть бездушными судьями народа и каждого отдельного человека, а быть мудрыми, благочестивыми, терпеливыми и любящими наставниками. Исправляя и поучая не столько строгостью, сколько Любовью и Мудростью. Ибо истинный человек, каким его создал Бог и каким Он хочет видеть этого человека в своей зрелости это носитель Божией Благодати и Истины, а поэтому и путь к этой цели должен быть благодатным, а не бездушным. "Закон для человека, а не человек для Закона", таково первое и главное требование Христа к тем, кто берет на себя ответственность перед Богом за воспитание человека или целого народа.
   Для благочестивого пастыря и настоятеля эта заповедь очевидна и непреложна, она в полной мере отвечает его отеческому усердию и намерению, но если на месте пастыря оказывается человек лукавый и корыстный, чьи намерения далеки от воли Божией, то эта заповедь становится поперек всех его устремлений. Она просто не совместима с его злой волею.
   Мудрый и любящий отец или учитель, который служит истинному благу своего воспитанника и делает это в благоговейном 'страхе Божием', находит в этой заповеди подтверждение того, что Господь, давший эту заповедь, есть милосердный, мудрый и любящий человека Бог, но злоумышленник видит в ней мешающее его цели препятствие.
   В этом состоит причина и смысл той войны, которую объявили христианской религии лукавые жрецы Закона и, так называемые, князи мира сего, давно обыкшие использовать авторитет Бога и Его Закон, как средство не воспитания, а порабощения человека своим целям и интересам.
   Западный римский мир в своем исповедании христианской Веры все более склонялся к культу Закона, это было неизбежно, ибо в течении многих столетий он жил в атмосфере рабства, так что религия рабовладения вошла в плоть и кровь культуры и мировоззрения римского мира. Кроме того, в немалой степени, этому должно было способствовать то историческое обстоятельство, что одновременно с христианством, особенно после разрушения Иерусалима и рассеяния иудеев, в Риме и его провинциях стало распространяться влияние ветхозаветной церкви. Фарисейски-законническое самосознание иудейской общины скорее находило отклик в среде римской образованной части общества, которая была воспитана и образована на формальном культе римского рабовладельческого права, чем живой и потому в корне чуждый законническому духу и рабовладельческой философии культ христианской Благодати и Истины.
   С течением времени дух христианской веры все менее узнавал себя в букве Закона, на котором утверждалась западная христианская церковь. Это обстоятельство и привело к расколу римской христианской церкви на Восточную, которая под влиянием древних традиций и здоровых стремлений бывших римских колоний склонялась к живой Истине христианства и Западную, которая аккумулировала в себе дух римских цезарей, фарисеев из Иудеи и древнего своего язычества. Постепенно этот раскол приобретал характер острого духовного противостояния. Так что к концу первого тысячелетия эры Христа это были две духовно непримиримые церкви.
   Линия водораздела между западным и восточным христианством пролегла по тому духовному пространству, на котором должно было бы быть место встречи и линия соединения двух ипостасей христианского вероучения Закона и Благодати. Внутри самой христианской церкви произошло разрушение их правильного взаимоотношения и связи. Западная церковь определенно тяготела к Закону, как основополагающей нормативной базе христианского домостроительства, а Восточная церковь к Благодати и Истине, как спасительному Божьему Промыслу о человеке и Его любви к нему.
   Место закона в истории человечества весьма важное, оно освящено не только временем, но, прежде всего, его смыслом, происхождением и миссией. Законы Ману, Хаммурапи, Моисея и т.д. это исторические вехи человеческой цивилизации, которая после вавилонского столпотворения едва-едва собирала свои останки в какое-то подобие человеческого сообщества.
   Некогда отпавшее от божественного промысла и непосредственного управления, человечество все более погружалось в пучину своих природных страстей и влечений и его уже не иначе можно было вернуть к богочеловеческому образу жизни, как только через диктатуру Закона. Именно эта роль - детоводителя грешного человеческого рода первоначально была усвоена законом Моисеевым, однако, со временем, оказавшись инструментов в руках человеческого института священников и законоведов, Закон все более из орудия спасения и очищения человека превращался в самоцель его религиозной жизни или еще хуже, в инструмент достижения законоведами своих вполне земных целей.
   В этом контексте надо понимать слова Христа многократно повторенные Им в адрес фарисеев (Евангелие от Иоанна, глава 8) :
   38 Я говорю то, что видел у Отца Моего; а вы делаете то, что видели у отца вашего.
   39 Сказали Ему в ответ: отец наш есть Авраам. Иисус сказал им: если бы вы были дети Авраама, то дела Авраамовы делали бы. ....
   41 Вы делаете дела отца вашего. На это сказали Ему: мы не от любодеяния рождены; одного Отца имеем, Бога.
   42 Иисус сказал им: если бы Бог был Отец ваш, то вы любили бы Меня, потому что Я от Бога исшел и пришел; ибо Я не Сам от Себя пришел, но Он послал Меня. ...
   44 Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи."
   Поэтому первый конфликт между Христом и учителями Закона Ветхозаветной церкви возник на этой почве. Христос смотрит на Закон, как на орудие воли и промысла Божиего, который должен применяться с одной единственной целью - удерживать человека от зла и помогать ему в его стремлении к Богу. Не смея прямо и открыто возразить Христу в этом очевидно Божеском понимании Закона, священство и фарисейская интеллигенция древнего Израиля, в то же время, не могли и принять его, так как дух Моисеева Закона давно выветрился из реальной практики его применения, он уже давно был превращен в мертвую букву, на службу которой была поставлена человеческая жизнь. А если сказать совершенно точно, то Закон из орудия спасения человека был превращен в орудие его порабощения.
   За многие тысячелетия Закон вошел в плоть и кровь человеческой культуры, поэтому практически каждый человек и каждый народ имеют свой опыт и свое понимание того, что есть закон. Однако, если сравнить законы разных культур и народов, придется признать, что многие из них ничего общего между собою не имеют, кроме слова "закон". На одном полюсе это прокрустово ложе мертвой буквы, стоящей на службе злой воли, на другом полюсе нравственный закон добротомыслия и мудролюбия. Между ними бездна, но то и другое носит имя Закона. Это глубинное противоречие Закона стало тяжким наследием и для христианской религии. Помимо объективных внутренних коллизий Закона мы каждый раз, говоря о Законе, попадаем в клубок противоречий, которые являются следствием его крайне невнятного и путанного философского осмысления.
   Не более просто обстоит дело и тогда, когда мы обращаемся к той категории, которая в русской православной традиции именуется словом Благодать, само это слово имеет более или менее ясный и понятный смысл только в контексте христианского культа, где она понимается, как некая мистическая божественная энергия или та милость Божия, которая силою мудрой любви Божией преобразует человека из существа укорененного в природном зле в существо богоподобное, способное воспроизводить в своей душе и распространять на все пространство жизни эту любовь Божию.
   Но по самому смыслу того, что именуется Благодатью ее действие и влияние распространяются лишь на того человека и на то общество, которые находятся в некоем духовном общении с Богом и доверяют ему свое сердце. Для безрелигиозного человека и общества это такое же пустое слово, как слово любовь для того, кто не способен любить. Не удивительно поэтому, что так велика пропасть между теми, кто исповедует Благодать в культе живой Истины и теми, кто мыслит ее в культе мертвой буквы Закона.
   Но даже для добросовестного человека не просто провести разделительную линию между Законом и Благодатью, если каждая из этих сущностных категорий так противоречива и неопределенна внутри самой себя. Однако, разница между ними огромна и ее необходимо ясно понимать.
   Закон обязателен к исполнению и распространяется на всех независимо от их веры или неверия в его праведность, ибо его исполнение всегда обеспечивается силой и властью, которая данный закон применяет. Благодать, которая есть также и Истина, адресована только тем, кто принимает ее внутренним встречным порывом ума и сердца и тем самым показывает свою изначальную соприродность и сопричастность ей в Духе и Истине.
   Закон это всегда принуждение, ограничения и санкции, они оправданы и даже необходимы по отношению к преступнику, но они излишни для человека, сознательно и свободно избравшего служение добродетели под руководством Благодати и Истины. Путь Благодати это путь человека, который дерзнул своею жизнию подражать жизни Бога и Его святых, тем самым, он предъявил к себе такие требования, поставил такие ограничения и такие цели, по сравнению с которыми бремя Закона оказывается слишком легким, но, с другой стороны, буква Закона оказывается в постоянном потенциальном противоречии с живым огнем и свободною волею Благодати.
   Это можно сравнить с тем, как не редко бывает в армии, когда в мирное время, пока армия только учится воевать, вся жизнь солдат бывает подчинена Уставу и это не приводит к опасным коллизиям, скорее, наоборот, помогает поддерживать в армии необходимый порядок. Но как только начинается война, то есть то самое дело, ради которого армия, собственно, и существует, где судьба сражений и самой армии зависит не от формального порядка и не от слепого подчинения, а от реальной собранности, самодисциплины, умения принимать самостоятельные, быстрые и безошибочные решения, наконец, от самопожертвенного порыва солдат и военачальников, Устав, то есть армейский Закон, может оказаться весьма опасным инструментом в руках плохих командиров. А для солдата идущего умирать, тысячи ничтожных требований Устава оскорбляют душу и очень часто ограничивают его разумную инициативу. Закон, как минимум, не эффективен применительно к тем, кто искренне живет и действует по совести, то есть по Благодати и Истине, а часто он становится для них кандалами на пути к Истине и добродетели.
   Путь Благодати и Истины это путь суровой аскезы, то есть постоянного упражнения в добродетели, приближающий человека к Божественному идеалу. Единственным и в высшей степени реальным наказанием для идущего этим путем человека или народа является отчуждение, отдаление или, тем более, отлучение от предмета своей любви и своего идеала. Так для ребенка нет худшего наказания, чем отчуждение от его родителей, а для верующего человека отчуждение от своего Бога. Совершенно иная логика Закона, будучи ориентирован на защиту жизни от преступных намерений и деяний, он относится к человеку, как к потенциальному преступнику и в соответствии с этим налагает на него санкции, которые носят характер возмездия. Сила Закона в неотвратимости и строгости наказания, сила Благодати и Истины в милосердии и прощении. Между ними существует глубокое внутреннее противоречие, которое невозможно разрешить формально-логическим способом, но, вместе с тем, невозможно и окончательно отделить их друг от друга, пока человечество находится в своем промежуточном состоянии между грехом и благочестием. Единственно возможное решение этой глубочайшей дилеммы лежит только на пути их правильной субординации и мудрого применения в жизни. Закон должен быть подчинен Благодати и Истине, но это не значит, что Закон не имеет право на уважение и не обязателен к исполнению.
   Нет слов, преступник заслуживает сурового к себе отношения, вопрос, однако, в другом: каждое человеческое сообщество представляет собою сложный конгломерат личностей, индивидуальных воль и стремлений, даже в самом благочестивом найдется тот, кто подобно паршивой овце портит это общество и преступает его нравственные законы. Но в каждом, даже самом злонамеренном, найдется и тот, кто стремится жить в согласии с Божьей правдой. Вопрос, который каждое человеческое сообщество должно задать себе состоит в том, что поставить во главу угла общей организации жизни: Закон ограничивающий зло и воздающий преступнику или Благодать и Истину взывающие к добродетели и ради этого прощающие преступнику его преступления.
   Очевидно, что вопрос не простой, требующий глубокого размышления, а выбор между тем и другим ко многому обязывает и имеет далеко идущие последствия. Но избежать его совершенно нельзя, ибо слишком многое зависит в жизни человечества от того или иного его решения. Если же к сказанному добавить и то, что сам Закон как бы распадается на два Закона, глубоко различных по своему существу: на тот Закон, который от Бога и на тот Закон, который определяется самим человекам в качестве такового, то нельзя не согласиться, что не просто каждому человеку и каждому народу найти правильные взаимоотношения между Законом и Благодатию.
   Метафизическое обоснование Закона предполагает решение чрезвычайно важной и не простой задачи - определение источника права, то есть того субъекта власти, который имеет право данный закон принять и требовать его исполнения. Вполне естественно, что такое право признается за той силой и властью, которая считается наивысшей и чей авторитет не вызывает сомнения у тех, кому надлежит данные ею законы исполнять. От того, чья власть и чей авторитет признается источником того или иного закона, зависит авторитет и сила самого закона.
   Зная, какой закон действует в том или ином человеческом обществе, можно с уверенностью говорить о том, какая власть является наивысшей в данном обществе и, точно также, по характеру действующих законов можно составить вполне определенное и достоверное представление о том, каково мировоззрение этого общества и какова его религия. Можно сказать и наоборот, зная о том, каковы мировоззрение и религия не трудно представить какому закону подчиняет свою жизнь данное общество.
   Теократия, клерикализм, аристократия, охлократия, деспотия, демократия, естественное право - это не только разные формы права, но и разные мировоззрения и разные религии народов.
   Теократия возможна, когда мироздание мыслится, как некое одухотворенное существо управляемое его высшей творческой инстанцией, которую данное сообщество почитает в качестве Бога. Напротив, общество мыслящее мироздание, как некую материальную сущность, а на место Божественного Провидения поставившее свое человеческое самознание и своеволие, конечно, не может принять теократию, ибо это означало бы для него признание над собой власти и силы не существующей и непонятной. Будучи существом рациональным, человек не может принять иной религии, иного способа бытия и иной закон над собою, кроме тех, которые согласуются с его разумом и могут быть его разумом оправданы. В этом сила и слабость, благословение и проклятие человечества.
   От теократии следует отличать клерикализм, который отнюдь, не то же самое, что теократия. Клерикализм это, скорее, спекуляция на вере в Бога со стороны духовных институтов, которые самим фактом этой спекуляции показывают, что сами они уже не верят в своего Бога, ибо будь они верны Богу, они бы ему служили и потому фактически превращали бы свою клерикальную власть в теократию. В действительности часто все бывает наоборот, теократия превращается служителями Закона Божия в клерикальную диктатуру, а Закон в инструмент этой диктатуры.
   Так, по мере того, как охлаждается религиозность, а в рациональном мировоззрении место одухотворенной природы занимает обездушено-вещественный космос, Закон начинает пониматься, не как выражение воли Божией, а как проекция на межчеловеческие отношения природного закона. Власть, применяющая этот закон уже не мыслит себя на службе у Бога, она мнит, что стоит на страже этих природных законов, которые, как правило, сама же и формулирует. Одновременно она может мнить себя носителем воли данного общества, чью волю она же и истолковывает. Не удивительно, что в зависимости от характера мировоззренческих заблуждений и социальных патологий, власть может переходить в руки аристократии, охлократии, деспотии и разнообразных форм, так называемых, демократий.
   Если общество действительно верит в существование Бога в качестве высшей власти и силы во Вселенной оно не может никому более доверить свое воспитание и образование, свое жизнеустроение и свою судьбу, кроме этой власти и силы. Чтобы смириться перед земной властью и силой нужно не только не верить в существование Бога, но нужно так понимать природу мироздания, как будто в ней и быть не может иной власти и силы, кроме самого человека. Так называемый, научный материализм как нельзя лучше соответствует такому представлению, поэтому именно научный материализм всегда был, есть и будет главной теоретической основой идеологий, которые на место Божьего Закона и Благодати ставят человеческие закон и право.
   Кому существование Бога представляется недоказуемой гипотезой, пусть решит "менее сложную" задачу и объяснит, как может вера в Бога зародиться в душе и разуме человека, если Бога не существует? Это столь же невероятно, как невероятно, чтобы в сознании человеческого младенца зародились сыновние и дочерние чувства без участия в его воспитании его родителей или кого-то их заменяющего, чтобы в его душе зародились понятия и идеалы человеческой культуры без участия и прямого влияния самой этой культуры.
   Если же Бог, как высшая инстанция Бытия все-таки существует, если только на мгновение представить, что это так(!), тогда все бытие человека и вся история мироздания предстает в ином свете, чем это тужится представить атеизированное научное мировоззрение. Признав, что мироздание не выпрыгнуло, как джин из бутылки, из некоего сингулярного хаоса силою своей материальной и хаотичной энергии, а есть вечно сущая сущность и управляется оно также вечно сущей Сущностью духовной природы, тогда - и только тогда - становятся объяснимы и вразумительны, как происхождение мироздания, так и происхождение разумного человечества, так и источник той непостижимой Благодати-Мудрости, которою, буквально, как материнским молоком, была вскормлена человеческая душа и которая с материнским терпением ведет человечество трудными путями истории.
   Как бы там ни было, невозможно отрицать того, что есть такие люди и есть такие народы, для которых существование Бога является предметом их веры и глубоким убеждением их ума. Они исходят из веры в существование Бога, как из факта не требующего доказательств. Существование этих людей и этих народов само по себе можно считать доказательством бытия Божия более убедительным, чем все доводы разума. Так построенный дом лучше всех гипотез или теорий доказывает существование того, кто этот дом построил, а обработанное и окультуренное поле доказывает существование того, кто его обработал.
   Одним из таких народов, чья история от начала и до конца имеет исключительно религиозный и только религиозный смысл, является Россия. Другого объяснения всех перипетий ее исторической судьбы, кроме того, которое вытекает из ее религиозной веры, не существует. Более того, именно в те времена и в той мере, когда и поскольку она изменяла своему религиозному призванию, ее внутренняя жизнь начинала угасать и она оказывалась беззащитной перед лицом многочисленных своих врагов. Вся история России от ее возникновения и до сего дня это история ее становления в качестве народа, который хотя и непоследовательно и со множеством отступлений, но все же стремится строить свою жизнь в соответствии с теми обетованиями, которые он признал для себя наивысшими в самом начале своего исторического существования.
   Общественная организация и культура России за тысячу лет ее существования претерпели множество трансформаций, а общественное сознание прошло через великую школу воспитания и образования. Сравнивая Россию сегодняшнюю и Русь эпохи князя Владимира, не легко в первой отыскать черты второй, между тем, это все та же Русь и главное, что делает их одним и тем же народом, одной и той же страной это не искорененная и уже, по всей очевидности, неискоренимая вера этого народа в то, что этим миром правит не человеческая власть и сила, не животная злая страсть, не хаос материальных стихий, и уж, конечно, не самозваные таинственные человеческие организации и сообщества, а некая высшая Божественная сущность, духовные качества которой для большей части населения России олицетворяются личностью Иисуса Христа. Но и для той части народа, для которой вера в Бога не отделима от личности пророка Магомета, и для той, которая верит в Будду, общее убеждение состоит в том, что именно эта Божественная власть и сила есть высшая инстанция в мироздании, ей принадлежит знание Истины, а поэтому и право решать, что есть добро, а что есть зло для мира, для каждого народа и для каждого отдельного человека.
   Есть непреодолимое различие между культурой религиозной и безрелигиозной. Человек, как и народ воспитанный в религиозной культуре, всецело полагается на высшие ценности своей религии, сверяя свои мысли, поступки и цели с ее идеалами, а в качестве высшего суда признает только суд Божий. Этот Божий суд и есть суд Благодати и Истины, а носителями его воли и его мудрости являются святые и праведные люди данной религии. В такой культуре вся жизнь общества подчинена религиозной телеологии, религиозной морали и тому образу человечности, который вытекает из религиозного культа. Религия по самой своей сути требует от человека не формального, но сущностного уподобления своему идеалу и поэтому не потакает человеку в его природных наклонностях, а призывает его к преображению своей земной природы силою Благодати Духа.
   Сущностное отличие той юрисдикции, которая основывается на институтах человеческого самознания и своеволия от той, которая апеллирует к высшему суду Благодати и Истины, то есть к Богу состоит, помимо прочего, в том, что суд человеческий всегда тяготеет к формализованному и упрощенному судопроизводству, по причине того, что институты его применяющие это человеческие институты и апеллируя к форме права они освобождают себя от необходимости вникать в существо деяний и личность судимого, в то время, как суд Божий всегда требует сущностной их оценки. Эта их особенность предопределена той целью и сверхзадачей, которую они перед собою ставят. Закон, будучи оградой человека и общества от их преступных наклонностей и злодеяний, в лучшем случае, когда им не злоупотребляют, выстраивает систему правоприменительных и правозащитных мер, ограничивающих возможности преступника осуществить свои намерения. Задача Закона, как справедливо было замечено русским философом, не допустить, чтобы жизнь в человеческом обществе превратилось в ад. Благодать же и Истина имеют целью вернуть человека вместе с Землею в состояние первозданного рая, для этого они сеют и взращивают в душе человека семена добродетели, которая есть свободное стремление к Божественному идеалу.
   Вся история России это история ее бесконечных опытов и усилий следования путем Благодати и Истины. Что и говорить, на этом пути она многократно оступалась, отступала, сбивалась с него и грешила на нем. Тем не менее, почти тысячу лет она снова и снова после трагических отступлений возвращалась к нему и все ее исторические достижения, весь ее духовный багаж и национальное достояние определяются тем, что ей удалось накопить и сохранить на этом пути.
   Странно поэтому, что, спустя тысячу лет после князя Владимира, Россия, в лице ее современной "элиты", ищет спасения от самой себя в ограде Закона. И это притом, что весь опыт ее истории, ее духовная философия и народная мудрость говорят ей: "закон, как дышло", "от закона нет спасения" и "грех взял повод от заповеди (то есть от Закона)". В России не любят Закон, как высшую инстанцию справедливости, не верят тем, кто мнит себя его олицетворением и не терпят, когда Закон делается мерилом человеческого достоинства. Однако, народные вожди и витии, не мытьем так катаньем, навязывают России после десятилетий атеистического плена диктатуру Закона, как высшего судии правды и справедливости.
   Россия является наследницей тысячелетнего царства, народ которого в начале своей истории сделал онтологический выбор и сказал себе словами апостола Павла: "Ибо, когда мы жили по плоти, тогда страсти греховные, обнаруживаемые законом, действовали в членах наших, чтобы приносить плод смерти; но ныне, умерши для закона, которым были связаны, мы освободились от него, чтобы нам служить Богу в обновлении духа, а не по ветхой букве" (Рим.7.5-6.).
   За это время она многократно ставилась перед трудным выбором: смириться перед дышлом того Порядка и Закона, который на штыках своих армий несла ей западная цивилизация или ценой неимоверных жертв сохранить сою верность изначально избранному пути. И вот она снова стоит на распутье и не может для себя решить - куда направить свои стопы - по дороге Закона, по которой идут ее, как будто, преуспевающие в земных делах западные соседи или по пути Благодати и Истины, на который призывает ее собственная историческая память и религиозное чувство. Чтобы не ошибиться в своем выборе ей необходимо самым внимательным образом сравнить и исследовать то, что в действительности представляет собою западная культура.
   Мировоззренческим фундаментом западной цивилизации является синтез языческого натурализма, ветхозаветной морали, эллинской метафизики, римского права, рационализма Возрождения и христианской догматики. Эти столь разные источники и составные части западного мировоззрения оказались весьма удачно сочетаемы в той универсальной философской модели мышления, которая получила говорящее и убедительное наименование рационализма. Рационализм есть сущностное определение западной культуры, ее знамя и ее приговор. Он сводится к простой, чтобы не сказать примитивной, формуле самопознания: истинно то, чему мой рассудок находит понятное для меня и логически непротиворечивое объяснение. Онтологическая ценность таких объяснений и такой истинности смехотворно мала, но в том то и дело, что рационализм не интересуется онтологической достоверностью и ценностью, он упивается и удовлетворяется логическим правдоподобием и гносеологической ценностью своих рационалистических откровений.
   Детский языческий натурализм запада находит свое выражение в его наивном представлении, что человечество это такая же часть природного биоценоза, как обезьяны, птицы, рыбы или деревья и его - человечества задача сводится к тому, чтобы удобно устроиться в этом зоопарке жизни, освоить его законы и научиться владычествовать над ним. Ветхозаветная мораль (Закон) заменила западному человеку языческую систему табу, на универсальные нормы и правила поведения, данные некогда Моисеем своему племени. Метафизика Аристотеля подвела теоретическую и формально-логическую базу под этот порядок жизни и образ мыслей. Римское право закрепило в нормах социального общежития природные права и обязанности индивида. Философский материализм Возрождения подвел квазионтологическую базу под это мировоззрение, осмыслив Мироздание, как материальное существо, живущее по законам своей физической природы, придав этой аксиоме универсальный характер. И, наконец, христианская догматика, выхолощенная рационализмом до ее нормативно-правового катехизиса, освятила этот конгломерат идей высшим именем христианского Бога.
   Все вместе это превратилось в ту невообразимо сложную и противоречивую культурную парадигму Запада, которая стала его Конституцией и образом мышления. Если освободить эту парадигму от мистического тумана рационалистической алхимии, то свое наиболее адекватное воплощение она находит в образе подлинного божества западной культуры, имя которому дали опять-таки древние греки - Deus ex machine. У Еврипида это была машина, которая доставляла в эпилоге каждой пьесы избавителя и разрешителя человеческих перипетий и трагедий. В современном театре жизни этот бог действительно предстает в образе умной машины-робота, которая, хотя и создана человеческим разумом, но в представлении ее создателя превосходит его своими сверхчеловеческими способностями и качествами. Весьма характерны для умонастроения западного мира культовые фильмы Голливуда, где спасение мира от мистифицированных угроз приходит именно, как deus ex machina.
   Вера в машину выносит приговор рационализму, как абсолютно несостоятельной философии. Будучи весьма изобретателен в решении частных практических задач, он совершенно слеп в понимании истинной природы вещей в целом, как, впрочем, и своей собственной. Но следует признать, что до определенных пределов, эта особенность западной культуры стала ее преимуществом в деле освоения и преобразования природной жизни. Возомнив себя царем земной природы, западный человек мобилизовал весь свой рациональный и материальный ресурс на ее подчинение собственным потребностям, интересам и замыслам. Он достиг в этом выдающихся успехов, он почти покорил всю земную биосферу и наметил пути своей экспансии на соседние планеты. Только не все складывается у него гладко и хорошо.
   Высшим и даже единственным Богом западной культуры является собственный разум человека. Вся философия, все богословие, вся наука и рациональное творчество Запада исходят, как из своей высшей догмы, из этого постулата. Я мыслю, следовательно существую. Эти слова можно написать над входом в западный мир. Этим обусловлены все реальные и сомнительные достижения, весь блеск и вся нищета западной культуры, религии и истории. Самостийный человеческий разум открыл ей дорогу к выдающимся достижениям материальной культуры, но он же завел ее в тупик духовного регресса и инволюции.
   Антропоцентризм разума оскопляет духовную культуру Запада, обрезая ее коренные связи с Божественными первоисточниками Знания и Истины и он же освобождает ее от благоговения перед чем бы то ни было высшим, чем сам человек и его человеческое своеволие. Совсем, совсем не случайно именно из этой философии родились все злейшие идеологии новейшего времени, которые поставили человека выше Бога и выше природы, дав ему санкцию на самый высший и самый беспощадный суд на земле.
   Россия, находящаяся на границе западной цивилизации и Востока, который никогда не принимал и не примет западную культуру, действительно испытывает огромные цивилизационные перегрузки. Ее собственная культура и история круто замешаны на самом наитеснейшем взаимодействии с обеими полюсами мира: Западом и Востоком. От того и от другого она получила большой заряд генетического влияния. Так что если историческим отцом русского мира можно считать западную цивилизацию, то его историтической матерью был, несомненно, Восток. То и другое у нее в крови. И она не может ни отречься от их обоих, ни принять ту или другую из них, безусловно и безоговорочно. Это факт исторический и можно сказать онтологический. Те, кто тянет Россию в ту или другую сторону просто разрывают ее душу и историческую плоть, но никогда не могут добиться в этом успеха. Самим своим происхождением она обречена или погибнуть или найти жизненное решение той коллизии, которая сталкивает Восток и Запад в непримиримом противостоянии.
   Главный спор внутри самого западного христианского и внутри восточного не христианского мира ведется вокруг и по поводу важнейших смыслов и понятий, определяющих природу и сущность Бога, Природы, Человека, Истины, Свободы и т.д. Этот спор имеет длинную историю, в продолжение которой Россия неоднократно оказывалась в эпицентре этой духовной и политической борьбы, поочередно принимая в свои судорожные и не редко кровавые объятия, то полчища восточных варваров, то варваров западных. И там и там она получала свои уроки и там и там она оставила свой памятный след, оплатив свои уроки не менее впечатляющими уроками.
   С первых своих шагов и до сего дня лучшие умы и сонмы святых русской церкви искали для своего народа путь, который не вынуждал бы его отрекаться от Бога, ради Человека, унижать Человека ради Закона, пренебрегать Истиною ради Свободы или делать исключительный выбор между Востоком и Западом. Другой духовной основы, кроме той живой Истины, которую Русский народ усвоил в школе Православия, для устроения своей земной жизни у России нет и быть не может, потому что она родилась в этом храме и вскормлена его духовным молоком.
   Надо сказать, однако, что сама Русская Православная Церковь с огромными трудом и тяжкими потерями несла этот свой крест. Борьба была слишком не равной, если соизмерять те силы, которыми располагала она в качестве земного института и теми силами, которыми в этом качестве располагали ее более древние и более опытные в идеологических и военно-политических кознях противники. Десять веков истории России это десять веков непрерывного противостояния идеологической экспансии Запада, которая не реже одного-двух раз в каждое столетие дополнялась экспансией военной и политической. Это, по существу непрерывная война, в которой Запад ставил одну и только одну цель - уничтожение или, по крайней мере, духовное порабощение Православия. Россию Запад готов был рассматривать в качестве союзника, только как свою колонию.
   Для России, как политического образования, такой союз был бы унизителен, но в нем можно было бы искать и какие-то преимущества, особенно, в те эпохи, когда с Востока широкой рекой текли волны кочевых банд и разбойников. Наверное, Россия так и научилась бы смотреть на западного соседа, как на свою метрополию, более сильную своею организованностью и своим коварством. Однако этому мешало одно неискоренимое обстоятельство. Россия была рождена в более благородном семействе, где иные ценности и идеалы были усвоены ею с молоком матери. Каждый раз, когда она с надеждою найти в европейских столицах поддержку и понимание вступала с ними в очередной союз или впускала их в свои пределы, она каждый раз с изумлением и ужасом убеждалась, что там есть лишь одно понятие о чести, которое определяется сиеминутной экономической или военно-политической выгодой.
   Эти опыты имели то положительное последствие, что заставляли Россию более внимательно вдумываться в смысл и содержание, то есть в истинные ценности своей собственной духовной и политической истории. Каждый раз после ее столкновений с Западным миром она, выстояв, возвращалась к своим исконным святыням и убеждалась в их духовно-нравственном превосходстве.
   Трудно сказать, какую эволюцию претерпевало отношение западной культуры, ее народов и ее церкви к русской культуре, испытывали ли они встречное влияние Православной Русской культуры и если испытывали, то в какую сторону склонялись они под ее влиянием, но сама Русская культура и народы России после каждого нового столкновения с Западом, все более укреплялись в своем Православно-Русском патриотизме. Бывало, конечно, ее пленял порядок и земно-творческий дух Европы, а в последствии Англии и Америки, их лакированный блеск и деланное величие и ей тоже хотелось быть похожей на них. Но как только она начинала понимать, какую цену ей придется заплатить за этот блеск и величие она обращалась к Востоку и искала безопасности в союзе с его варварской простотой. Дух жизненной Правды, которым она дышала в Православном храме производил в ее душе глубокий протест против мертвой буквы Закона, которым оживлялись западно-европейская и англо-американская цивилизации. Можно с абсолютной уверенностью сказать, если бы сама Православная Церковь и Русское государство сумели устоять на высоте своей провиденциальной идеи, в верности которой они клялись при своем выходе в мир, история России была бы совершенно иной.
   Двадцатый век, обрушивший тысячелетнее здание российского царства, доказал не превосходство победивших идеологий и ценностей, а слабость российских государственных институтов. Именно государство в последние три века русской истории исполняло роль троянского коня в сакральном теле России. Начиная с Петра Первого русское государство сознательно и целенаправленно, с короткими периодами просветления, оскверняло и растлевало духовное тело Святой Руси. К началу двадцатого века это тело едва подавало признаки своей жизни. Не удивительно, что так бесславно, можно сказать без боя пало Русское царство. Оно само открыло ворота своим врагам. Но падение царства не изменило и не могло изменить главный вектор русской истории. Бог поругаем не бывает, поэтому то, что им сеется рано или поздно должно быть возвращено Богу сторицей. Атеисты и служители племенных божков едва ли в состоянии будут осмыслить этот закон. Коварство и сила, определяющие иерархию подчинения в мире этих божков отдают все богатство и всю власть тому из них, кто в данный момент оказался победителем в их бесконечной розни. Другое дело юрисдикция истинного Бога, она не торгуется ни о силе ни о власти, ибо обладает полнотой их всегда и всюду и не борется за них, потому что никто не в состоянии их у нее отнять. Истинному Богу нет нужды доказывать свое право и бороться за свою власть, как Солнцу нет необходимости отстаивать свое право освещать солнечную систему. Все сущее борется не за эту власть и не за это право, ни для кого не подъемные, а за возможность и право быть облагодетельствованными ими, ибо одна есть беда для сущего в Боге - утратить Его любовь и власть над собою. Теряющий их перестает быть.
   Если в начале двадцатого века еще можно было питать иллюзию на счет мнимого превосходства западного духа над русским духом, то в конце того века и особенно, в начале нового тысячелетия, надо совсем ничего не понимать в этой жизни, чтобы не видеть, как западная цивилизация сама рушится под бременем своих несоразмерных амбиций, противоестественных потребностей и эгоцентричных стремлений, порожденных и оправданных мертвой буквой Закона.
   Закон воздвиг эту великую цивилизацию, он ее и губит. Он дал ей санкцию на безнравственное стяжательство и обогащение, но тем самым он превратил ее в противобожеское сообщество, которое может существовать среди других народов только доказывая свое господствующее положение насилием и обманом. С двух сторон этот мир готовил себе погибель. Со стороны своих народов, которые усвоив подобную философию и мораль перестали быть союзом единомышленников и семьей народов, а все более превращались во взаимных конкурентов за все более недостающие блага жизни, кроме того, опасность росла со стороны других народов, которые мало по малу осмысляли то несправедливое распределение ролей и ресурсов, которое навязывал миру Запад и копили силы для решительного изменения такого порядка вещей. Надо быть слепым, чтобы не видеть - мир вплотную приблизился к черте, за которой не видно места для того положения западных империй, к которому они привыкли и которое они считают своим неотъемлемым правом в этом мире. Им нечем будет доказать это право. Разве только последним Армагеддоном.
   В этом историческом "раскладе" для России не остается иного пути, кроме как обратиться к своему истинному Богу и к своим исконным святыням, не противопоставляя себя ни Западу ни Востоку, но и не создавая ни с кем из них исключительных односторонних союзов. Ее культура, религия и история способны впитать в себя то лучшее, что есть в них обоих. Правда жизни состоит в том, что ни Западное мировоззрение в его целостности, ни Восточная культура во всем ее разнообразии не имеют полноты Истины, на которой только и может быть построено здание общечеловеческого будущего. И Россия внутренним своим чувством уже тянется в эту сторону, вопреки множеству искушений, преодолевая отрицательные стремления своих элитарных групп, которые буквально разрывают ее в разные стороны, она медленно, но верно отползает, как раненый зверь от всемирной свары к своей обширной берлоге, оставляя своим противникам и союзникам целые геологические куски своих пространств и владений.
   Возможно сбывается пророчество нашего поэта-провидца, написанное им в самую тяжкую годину для России, когда еще мало кто мог предполагать, что очень скоро Запад и Восток сойдутся так близко и при столь неожиданном соотношении сил в стратегическом "партнерстве". "Скифы" А. Блока вот это пророчество и весьма возможно, что оно может сбыться в самом наихудшем для Запада исполнении. Чтобы понять его мистический провиденциальный смысл надо снова и снова читать его полностью.
  
   Мильоны - вас. Нас - тьмы, и тьмы, и тьмы.
   Попробуйте, сразитесь с нами!
   Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы,
   С раскосыми и жадными очами!
  
   Для вас - века, для нас - единый час.
   Мы, как послушные холопы,
   Держали щит меж двух враждебных рас
   Монголов и Европы!
  
   Века, века ваш старый горн ковал
   И заглушал грома' лавины,
   И дикой сказкой был для вас провал
   И Лиссабона, и Мессины!
  
   Вы сотни лет глядели на Восток,
   Копя и плавя наши перлы,
   И вы, глумясь, считали только срок,
   Когда наставить пушек жерла!
  
   Вот - срок настал. Крылами бьет беда,
   И каждый день обиды множит,
   И день придет - не будет и следа
   От ваших Пестумов, быть может!
  
   О старый мир! Пока ты не погиб,
   Пока томишься мукой сладкой,
   Остановись, премудрый, как Эдип,
   Пред Сфинксом с древнею загадкой!
  
   Россия - Сфинкс! Ликуя и скорбя,
   И обливаясь черной кровью,
   Она глядит, глядит, глядит в тебя
   И с ненавистью, и с любовью!..
  
   Да, так любить, как любит наша кровь,
   Никто из вас давно не любит!
   Забыли вы, что в мире есть любовь,
   Которая и жжет, и губит!
  
   Мы любим всё - и жар холодных числ,
   И дар божественных видений,
   Нам внятно всё - и острый галльский смысл,
   И сумрачный германский гений...
  
   Мы помним всё - парижских улиц ад,
   И венецьянские прохлады,
   Лимонных рощ далекий аромат,
   И Кельна дымные громады...
  
   Мы любим плоть - и вкус ее, и цвет,
   И душный, смертный плоти запах...
   Виновны ль мы, коль хрустнет ваш скелет
   В тяжелых, нежных наших лапах?
  
   Привыкли мы, хватая под уздцы
   Играющих коней ретивых,
   Ломать коням тяжелые крестцы
   И усмирять рабынь строптивых...
  
   Придите к нам! От ужасов войны
   Придите в мирные объятья!
   Пока не поздно - старый меч в ножны,
   Товарищи! Мы станем - братья!
  
   А если нет - нам нечего терять,
   И нам доступно вероломство!
   Века, века - вас будет проклинать
   Больное позднее потомство!
  
   Мы широко по дебрям и лесам
   Перед Европою пригожей
   Расступимся! Мы обернемся к вам
   Своею азиатской рожей!
  
   Идите все, идите на Урал!
   Мы очищаем место бою
   Стальных машин, где дышит интеграл,
   С монгольской дикою ордою!
  
   Но сами мы - отныне вам не щит,
   Отныне в бой не вступим сами,
   Мы поглядим, как смертный бой кипит,
   Своими узкими глазами.
  
   Не сдвинемся, когда свирепый гунн
   В карманах трупов будет шарить,
   Жечь города, и в церковь гнать табун,
   И мясо белых братьев жарить!..
  
   В последний раз - опомнись, старый мир!
   На братский пир труда и мира,
   В последний раз на светлый братский пир
   Сзывает варварская лира!
   30 января 1918
  
   Этот мир делится изнутри и линиями водораздела между народами оказываются границы того или иного ответа на эти важнейшие вопросы жизни человеческой. Западное христианское богословие дает компромиссные ответы на эти вопросы, поэтому, чтобы примирить свою совесть и свой разум с неизбежными внутренними противоречиями оно находит для них укрытие в догмах своего культа и формальных нормах Закона, которые подменяют собою живое чувство и живой голос Истины. Мертвая буква Закона становится на место истинного разума, Благодати и самого Бога. Это путь в никуда, в бездну и эта бездна уже разверзается перед нами.
   Однако, путь Благодати и Истины отнюдь не является простым и легким и не устлан лепестками роз, а, скорее, их шипами. Путь Благодати и Истины это крестный путь, чтобы следовать по нему, необходимо заранее быть готовым не к оправданиям и доказательству своей силы, а к смирению и покаянию. Плохо ли хорошо ли шла Россия этим путем, Бог знает, но то, что она шла именно за Благодатью и Истиной, вынужденно признают даже ее идейные противники.
   Главной и самой трудной задачей на этом пути является не освоение природы и даже не обустройство своей жизни, а вхождение человека в духовный мир Бога, духовное рождение в духовном мире и возрастание в нем (в Духе и Истине). Это является целью духовно-религиозного воспитания человека и средством его спасения, а также тем единственно правым (правильным) путем жизни, на котором и сам человек, и общество, и все природа земли имеют преобразиться в Божий рай и в подобие Его небесного царствия.
   Тем более важен и ценен на весах духовной истории человечества опыт каждого народа, который встал на этот путь и как-то по нему шел. Россия идет этим путем тысячу лет и весь опыт ее истории, записанный и сохраненный на скрижалях ее исторической памяти, представляет собою продолжение священных книг Нового Завета, подобно тому, как история еврейского народа, записанная и сохраненная в книгах Ветхого Завета стала неотъемлемой частью книг пророков и учителей Израиля.
   История России это великий урок не только для нее самой, но для всех, кто способен смотреть на мир духовными глазами и видеть в нем действие благодатной силы Духа Божия. Сегодня Россия потерялась и сбилась со своего истинного пути, она заблудилась в основных смыслах, в основных понятиях и в основных образах своей веры. Она перестала понимать свой язык и свою культуру, она утратила связь с первоисточниками своего духовного бытия, перестала разуметь Истину, соблазнилась ложными призраками свободы, сбилась во времени и перестала различать добро и зло. Но она не утратила память о том, что когда-то она захотела стать православным народом, который знал и помнил во имя чего он творит свою историю, приносит свои жертвы и чего он ждет при окончании всемирной страды. Столетиями она умела находить общий язык с инославными искателями и стяжателями Правды Божией, твердо стояла на основаниях своей веры и, не всегда мудро, но всегда с пониманием истинной цели рулила свой корабль между Сциллами и Харибдами земной жизни.
   Эта память является залогом того, что этот народ, вкусивший истинного хлеба, замешанного и приготовленного на благодатной закваске Истины, уже не сможет соблазнить пресный хлеб Закона. Между Законном и Благодатью он снова выберет благодать Божию и сумеет устроить свое историческое бытие, как имеющий быть судимым по закону Свободы. Но прежде ему необходимо новыми глазами прочесть книгу своей истории и чистым умудренным разумом воспринять смысл основных категорий, понятий и символов своей веры.
   А.З.
   2007 г.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"