Зеленцов Александр Семенович : другие произведения.

Человек греха и либеральная демократия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Одно из двух: или Бог есть и тогда высшая власть в мироздании, а значит и в человеческом обществе принадлежит Ему, или власть принадлежит человеку, но тогда Бога нет. Демократия вообще, а либеральная демократия, ставящая человека и его самовластие во главу и в основание мироустройства, в особенности, в принципе несовместима с верой в Бога и с религиозным мировоззрением. Прежде, чем признать ее идеалы в качестве высших человеческих ценностей, надо быть сознательным или бессознательным атеистом. Поэтому нельзя считать исторической случайностью то обстоятельство, что, так называемые, демократии возникают там и тогда, где и когда в культуре и мировоззрении того или иного народа их религиозные корни отмирают, а культовым атрибутам религии отводится место прикладных реликтовых ценностей. Так было в древнем Египте, в древнем Израиле, в древней Греции и в древнем Риме, так обстоит дело в современной Европе и Америке, так именно обстоит дело и в современной России. Если сказанное справедливо, тогда надо признать, что проблема того, каким способом человечество избирает свою власть, каким образом устроена иерархическая система этой власти, кто является суверенным носителем этой власти и источником ее прав - это не проблема технологии власти, это проблема теологии власти, антропологии власти и ее телеологии. Более того, это проблема теологии, антропологии и телеологии всего общества в целом. Либеральная демократия, какие бы цели она не декларировала и какими бы "общечеловеческими ценностями" не прикрывала свою сущность, при практическом следовании ее принципам всегда, всюду и с неизбежностью выводит на арену истории "человека греха", отрывает человека от его духовной родины и возвращает его в первобытное состояние духовного дикаря. Однако, чтобы понять и объяснить феноменальные "успехи" либеральной демагогии в деле "просвещения" человечества, мало указать на ее первородный грех, надо понять также, как удается ей соблазнить народы, которые прошли тысячелетнюю школу духовного просвещения и религиозной культуры? Причина этого столь же проста и банальна, сколь трагична и печальна.
  
  
  
  
  
  
   Человек греха и иберальная демократия.
  
  
   "То политическое течение, которое, по-видимому, преобладает в современном мире, должно быть обозначено как "фанатизм формальной демократии". Фанатизм - потому, что это течение превратило свой лозунг в "исповедание веры", в панацею (всеисцеляющее средство), в критерий добра и зла, в предмет слепой верности и присяги; так как если бы надо было выбирать между тоталитарным режимом и формальной демократией, ибо ничего больше нет (тогда как на самом деле есть еще многое другое!). Это есть фанатизм формальной демократии, которая сводит все государственное устройство к форме всеобщего и равного голосования, отвлекаясь от качества человека и от внутреннего достоинства его намерении и целей, примиряясь со свободою злоумышления и предательства, сводя все дело к видимости "бюллетеня" и к арифметике голосов (количество).
   Но в действительности такая "демократия" ни от чего не обеспечивает: ни от всеобщей продажности, ни от предательских заговоров, ни от эксплуатации плутами слабых, добрых, темных и глупых, ни от анархии, ни от тирании, ни от тоталитаризма. История (1914-1951) только что дала новые жестокие уроки, присоединившиеся к прежним (из эпохи греко-римской, из эпохи Возрождения и из революций нового времени). Но разве фанатик внемлет урокам исторического опыта? Сколько раз формальные демократии вырождались, теряли свою творческую силу и губили государства! И нам, русским патриотам, совершенно необходимо додуматься в этом вопросе до конца и договориться друг с другом." И.А.Ильин. Предпосылки творческой демократии (15-30.05.1951).
   Одного выдающегося театрального режиссера как-то спросили: что в искусстве самое главное - форма или содержание? (ЧТО? или КАК?), Режиссер был мудрым человеком и хорошо понимал природу художественного творчества, поэтому его ответ был таков: самое главное в искусстве - КТО!
   Ответ, безусловно, справедливый в отношении художественного творчества, однако, он еще более справедлив применительно к реальному историческому творчеству людей. Вся история человечества, в конечном счете, это история жизни людей их реальных поступков и дел. Каждый отрезок этой истории наполняется тем или иным содержанием в зависимости от того - какие это люди? По этой причине главная проблема любого человеческого творчества сводится к простому вопросу: кто является творцом. Ответ на этот вопрос заключает в себе ответы на все другие вопросы, касающиеся, как способов и путей, так целей и результатов человеческой жизнедеятельности.
   В этой связи, уместно вспомнить, что христианская религия главную свою цель и свою миссию на земле видит не в том, чтобы дать человечеству некое единственно верное учение, или духовную практику, или закон, как набор определенных правил и заповедей, хотя все это в ней, конечно, имеется. Главное дело христианской религии - это человек, причем, человек, духовно рождаемый через эту религию по образу и подобию Творца. Человек - со-творец Богу - это не менее и не более того, что христианская религия имеет в качестве своей высшей и даже единственной задачи на земле.
   Исчерпывающим объяснением того, почему Христианство, по крайней мере, в его православном исповедании, так понимает свою миссию, является именно это фундаментальное свойство любой человеческой деятельности: все творимое по законам жизни творится сообразно образу мыслей, характеру чувств, целеполаганию и желанию того, кто является, в каждом данном случае, творцом. Чтобы предопределить результаты будущих творений, в том числе исторических, достаточно предопределить качества и природу того, кто будет их творцом.
   Именно в этом пункте православие существенно расходится с некоторыми конфессиями и, конечно, фундаментально не совместимо с секулярной философией, которые видят в человеке либо слепой инструмент Божией воли, от качеств которого мало зависит результат исторического творчества, либо биологического автохтона, вся жизнедеятельность которого сводится к обустройству своей природной территории и пожиранию ее ресурсов.
   Сущность человека и его духовная природа, в соответствии с христианской антропологией, предопределены тем фундаментальным и абсолютно несомненным фактом, что сам человек является не продуктом стихийной эволюции, как это следует из научных теорий и гипотез, а был замыслен и сотворен Существом высшего порядка. Попросту говоря, он был рожден, воспитан и образован Богом по своему образу и подобию. При этом не суть важно, как именно происходил процесс физического его рождения (или сотворения), поскольку потенциал и характер жизнетворчества человека обусловлены его духовными и разумными качествами. А эти качества несомненно воспитаны и образованы Божественною волею и Божественным разумом.
   В той мере, в какой он сохраняет верность своему Божественному Праобразу и стремится быть на него похожим он воспроизводит в своей жизни и в окружающем его пространстве усвоенный им Божественный замысел о мире, но отходя от этого идеала, изменяя ему и предавая его забвению, человек действительно превращается в биологического автохтона или в царя зверей и начинает творить вокруг себя хаос.
   Вне религии человек может воспроизводить себя биологически, но совершенно не имеет возможности наследовать свою истинную духовную, т.е. Божественную Сущность, которая только через религиозный культ и только в условиях церковной ограды может получить все необходимые и достаточные условия своего воспроизводства в каждом родившемся человеческом существе. Вне этой ограды человек неотвратимо превращается в существо бездуховное и никакое воспитание, образование и никакие опыты жизни вне религии не могут сообщить ему его духовное первородство и благородство.
   Вообще говоря, Откровение, т. е. Священные Писания, из которого мы только и можем черпать достоверное знание о происхождении человека не говорит о религии и церкви, как об обязательных условиях становления и развития человека. И это вполне понятно, ибо Бог непосредственно Сам творит человека и участвует в его воспитании. В соответствие с библейской традицией Бог не только Сам участвует в сотворении человека, но как заботливый и ответственный родитель Он приготовил для своего чада специальное место - Сад эдемский, где создал для человека все необходимые условия его правильного духовного и физического развития. Поскольку в этом саду Господь Сам находился рядом с человеком, то и не было там необходимости в церковной организации и в религиозном обряде. Так бы и было во все дни жизни человека, если бы он сам не соблазнился лукавыми советами 'змея'. После грехопадения, потеряв моральное право и духовную способность находиться рядом с Богом, будучи отлучен от общения с Ним, человек не иначе может вернуться к утраченному богообщению, как только через институт религии и благодать церкви, причем, не всякой религии и не всякой церкви, но только той церкви и религии, которые сами получили свою благодать и свое учение прямо из божьих уст.
   Почему Христианство придает первостепенное значение не соблюдению закона, не верности учению и даже не формальному благочестию членов своей Церкви, а исключительно - онтологическому основанию его душевной жизни, т.е. его реальной одухотворенности, благоразумию и благочестию, его, так сказать, реальным духовным качествам? С точки зрения христианского мировоззрения ответ очевиден: во-первых, для истинных религиозных учений и для истинной церкви приобщение человека к данной церкви и к данному религиозному учению не является самоцелью, самоцелью для них является подлинное возвращение человека к Богу, поэтому не верность религии и церкви является высшим критерием праведности человека, а его верность Духу Божию, во-вторых, христианская церковь ясно разумеет, что можно сколько угодно хлопотать о благе мира, о его разумном и справедливом устроении, однако, если главный носитель его разумности и воли не будет всецело всем своим существом соответствовать идеалам истинного блага и истинного разума, он неизбежно станет транслировать и проецировать свое несовершенство во всех сферах и во всех результатах своего жизнетворчества. Все старания обустроить землю благочестивым образом до того, как это произойдет с самим человеком, были и всегда будут тщетны.
   Мировая история хранит в своей памяти, а некоторые народы и в своих живых традициях свидетельства того, что в основе общественного устройства всех одухотворенных культур лежал культ Святости и Благочестия. На протяжении тысячелетий считалось само собой разумеющимся, что право на почет, уважение и личностное достоинство, а также право занимать ответственное место в системе общественной власти и даже право собственности на общезначимые жизненные ценности могло принадлежать только таким людям, которые отмечены знаками действительной святости и подлинного благородства.
   Поскольку первый божественный период человеческой истории был пресечен и прерван грехопадением, а то, что сохранилось в памяти и вошло в писанные анналы истории это история изгнания и искупления греха, то можно со всей ответственностью и определенностью сказать, что всем, что было сохранено, создано и достигнуто человеческой культурой духовно подлинного и жизненно ценного со времен ее изгнания из рая, человечество обязано религиозному культу, который из поколения к поколению передавал священный пламень благоговейного и трепетного преклонения человечества перед высшими идеалами Бытия. Главным же результатом трудов и усилий религиозного культа на земле был и есть благочестивый и благомысленный человек.
   Теория о том, что обезьяна самостийно без участия религиозного культа превратилась в человека, превосходит недосягаемо фантазии детских сказок о превращении царевны в лебедя или в лягушку и обратно. Не по щучьему велению и не по волшебному превращению человек приобретал образ и подобие Творца, а Его непосредственным участием и вмешательством в сотворение. Но после грехопадения Господь был как бы отвергнут человеком и потому уже не мог продолжать Свое непосредственное руководство им. Дело исправления человека и его возвращения на путь Истины могло быть продолжено только великой и многотрудной работой подвижников религиозного благочестия. В огне пророческих откровений исправлялся разум человека и примерами благочестия истинных посланников Божиих очищалось его сердце. В чистилище церкви возвращал он утраченный первообраз, переплавлялся и обжигался в духовном пламени ее религиозного культа. Когда и где угасал этот пламень, там и тогда человечество вновь погружалось во тьму природной, животной дикости и духовного варварства.
   Вся история человечества после его грехопадения это история мучительной и смертельно опасной болезни. Перелистывая эту историю по складам бесчисленных и бесконечных несчастий, пережитых человечеством на ее путях, невозможно не задать себе вопроса: в чем причина того остервенелого упорства или надмения, которые удерживают человека от, казалось бы, столь очевидного и спасительного возвращения под покровительство Божие и его попечение? Заключена ли эта причина в поврежденных грехом душе человека и в его разуме или в том институте, который должен перед Богом наставлять и исправлять человека, то есть в самой церкви?
   Один из самых тревожных и мрачных прогнозов христианского Откровения относительно перспектив человеческой истории касается именно этого обстоятельства. Чтобы в полной мере оценить его смысл, необходимо прочитать его полностью. Он того стоит. Это глава вторая второго Послания Фессалоникийцам ап. Павла: "Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. Да не обольстит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это? И ныне вы знаете, что' не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего, того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду. Мы же всегда должны благодарить Бога за вас, возлюбленные Господом братия, что Бог от начала, через освящение Духа и веру истине, избрал вас ко спасению, к которому и призвал вас. Итак, братия, стойте и держите предания, которым вы научены или словом или посланием нашим. Сам же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш, возлюбивший нас и давший утешение вечное и надежду благую во благодати, да утешит ваши сердца и да утвердит вас во всяком слове и деле благом."
   Эта глава послания сильно смущает умы богословов, священников и мирян христианской Церкви. В ней со всей мыслимой определенностью обнажена сущность той болезни духа, которая именуется грехом, апостол не оставляет ни малейшей возможности как-то вывернуться и сделать вид, что сказанное относится не ко мне. Итак, о чем же она? Не вдаваясь в содержание путанных и долгих споров относительно ее смысла, задумаемся над очевидным: апостол рассуждает и назидает по поводу широко распространенных во все века мучительных размышлений среди христиан о дне следующего пришествия Христа. Что вопрос для христианского мира не праздный, нет нужды доказывать, однако, именно по этой причине он всегда был предметом самых безбожных и неожиданных спекуляций. Апостол считает необходимым внести ясность, чтобы не соблазнились верные последователи Христа этими спекуляциями. ведь следующее пришествие И.Христа случится тогда, когда человечество до конца пройдет свой искупительный путь, а христианская церковь до конца исполнит свою миссию, заповеданную ее Основателем.
   Первое, что говорит апостол: Христос придет не ранее, чем некто, называемый им "человеком греха", явится, сядет в храме Божием и объявит самого себя Богом. Это трудно поддается осмыслению. Господь как будто ждет, когда среди людей найдется претендент на Его место, чтобы явиться и победить его. Между тем, это почти именно так. Как мудрый врачеватель, Бог ждет, когда болезнь дойдет до своей высшей кульминационной стадии, когда ее смертельное дыхание пробудит все дремлющие силы человека. Тогда и только тогда человек окажется перед последним и абсолютным выбором: кому доверить свою судьбу и свою жизнь - Богу или тому, кто изображает из себя бога?
   Итак, он, т.е. человек греха, "сядет в храме", но прежде, чем он сможет это сделать, должен быть взят от земли "удерживающий", следовательно, вопрос о том, кто этот удерживающий так же важен для понимания всей проповеди апостола. Ответ вполне очевиден, если, во-первых, "человек греха" и "сын погибели" не может сесть в храме Божием, пока не будет взят удерживающий, значит, этот удерживающий занимает то самое место, которое стремится занять человек греха. Во-вторых, если тот, кто стремится занять место удерживающего, есть "человек греха", то вполне очевидно, что мешает ему некто противоположного ему духа. Следовательно, удерживающий это человек праведный.
   Приняв это в соображение, далее легко понять и всю мысль апостола. Пока в Церкви, а Церковью апостол считает всю общину верных и верующих в Истину, хранится и поддерживается (удерживается) Истина, пока у кормила власти в народе божием стоят верные Богу и благочестивые пастыри, учителя и владыки, до тех пор церковь должна продолжать свою духовно просветительскую работу и не будет необходимости вмешиваться в естественно-духовную жизнь мира непосредственно Божественному Провиденью, потому что до тех пор "человек греха" не может войти и воссесть в храме, чтобы поучать всю Церковь, а вместе с нею и все человечество учению греха.
   Мир божий на земле кончится тогда, когда в храмах Божиих не найдется более места последним верным последователям Истины, когда народ церковный уже не сможет хранить свою веру, своих верных и свое благочестие. Когда он уже не захочет или не сумеет защитить свою священную власть, своих царей и себя самого от лукавого духа тьмы. Иначе говоря, когда в храме воссядет человек греха, тогда на смену идеала Любви и Истины в храмы придет культ лжи и неправда займет место Правды, называя себя, при этом, Правдою и Истиною. В сущности описанные в апокалипсисе события есть продолжение тех процессов, которые начались в духовной жизни человечества в акте грехопадения, только здесь они вызрели и достигли крайней степени напряжения, так что уже невозможно им более хорониться в тайне.
   Из сказанного, более чем очевидно, что пришествие Христа, хотя и предрешено, однако, день этот в руках человеческих. Чем долее народ Божий сумеет блюсти свои храмы и свои святыни от поругания, а учителями и начальниками своими почитать верных Любви и Истине своих лучших и благороднейших членов, тем долее не наступит этот страшный для земли день. Страшен он будет для всех, к кому можно отнести эти слова послания: "...со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду...".
   Открытым остается, однако, вопрос о том, как и почему в среде религиозных общин нарастает этот кризис, вследствие которого места в храме, где совершаются таинства, где хранятся святыни и все ценности жизни, занимаемые, при правильном устроении общественного мира, лучшими и благочестивыми последователями Истины, постепенно замещаются носителями ложного благочестия и откровенного нечестия, теми, кого иначе, как людьми греха и детьми погибели нельзя и назвать. Для человечества это, может быть, самый главный и самый трудный вопрос сегодня.
   Причина, если посмотреть на происходящее глазами апостола, проста и обыкновенна. Вот какими словами увещевает он Церковь, предупреждая ее от этой болезни: "Итак молитесь за нас, братия, чтобы слово Господне распространялось и прославлялось, как и у вас, и чтобы нам избавиться от беспорядочных и лукавых людей, ибо не во всех вера. Но верен Господь, Который утвердит вас и сохранит от лукавого. Мы уверены о вас в Господе, что вы исполняете и будете исполнять то, что мы вам повелеваем. Господь же да управит сердца ваши в любовь Божию и терпение Христово. Завещаем же вам, братия, именем Господа нашего Иисуса Христа, удаляться от всякого брата, поступающего бесчинно, а не по преданию, которое принимали от нас, ибо вы сами знаете, как вы должны подражать нам; ибо мы не бесчинствовали у вас, ни у кого не ели хлеба даром, но занимались трудом и работою день и ночь, чтобы не обременить кого из вас, - не потому, чтобы мы не имели власти, но чтобы самих себя дать вам в образец для подражания нам. Ибо когда мы были у вас, то завещали вам сие: если кто не хочет трудиться, тот и не ешь. Но слышим, что некоторые у вас поступают бесчинно, ничего не делают, а суетятся". Заканчивая свое послание, апостол назидает: "Если же кто не послушает слова нашего в сем послании, того имейте на замечании и не сообщайтесь с ним, чтобы устыдить его. Но не считайте его за врага, а вразумляйте, как брата" (2 Фесс.2,3).
   В этих простых словах дан исчерпывающий ответ на вопрос, по поводу которого не утихают ожесточеннейшие споры. Здесь описано правильное устроение Церкви и, следовательно, правильное устроение человеческого общества, которое стремится к своему истинному духовному идеалу и к своему правильному мироустройству. В соответствии со своей истинной духовной природой, которая суть Божие творение, человек не может и не должен по своему природному волеизъявлению и суетному мирскому разумению решать судьбоносные вопросы своего бытия. Как ребенок не должен пытаться построить свою жизнь своим собственным, еще не укорененным в истинном Разуме и незрелым опытом жизни, без родительского назидания, чтобы не стать жертвой своего младенческого своеволия. Мудрость и знание жизни хранятся в сокровищнице духовного предания и в святилище благочестия, где каждый может черпать эту Мудрость без меры, с одним только условием: не бесчинствуя, а благочестиво и бесхитростно трудясь на ее ниве во славу Того, от Кого эта Мудрость исходит от века.
   Но что происходит, когда этот дух смиренного подражания и благоговейного следования Истине уступает место лукавому и суетному бесчинию? Происходит то, что на целомудренном языке благочестия называется церковным и общественным нестроением, когда дух любомудрия уступает свое место духу суемудрия. Вот тогда и наступает время самоутверждения носителей этого суемудрия, которые на месте духовной иерархии Мудрости и благочестия утверждают свою иерархию - демократическую В самом этом слове, которое они избрали для обозначения своего общественного идеала заключено неразрешимое противоречие, так что даже не обращаясь к реальной практике этих демократий, можно уверенно прогнозировать, что ничего доброго они с собою не принесут. Как затруднительно ходить на голове и думать ногами, или ездить на колеснице без лошади, или жить "без царя в голове", так же трудно построить благоразумный и благополучный мир, в котором управляющим является сам управляемый. но именно последний смысл и заключен в понятии "демократия". Определение "либеральная" призвано окончательно подтвердить этот смысл, чтобы уже ни у кого не оставалось сомнений, что данное общество управляется само собою, на основании им самим установленных и исполняемых законов. Трудно вообще представить себе что-то более абсурдное и противоестественное, чем такое общественное устройство, потому что человеческое общество, вне зависимости от того, как мы понимаем его духовную природу и историю, очевидным образом, представляет собою не самодостаточную сущность и существо. По причине своей смертности оно с неизбежностью, чтобы продолжить свое существование, должно обновлять себя в течении каждых нескольких десятилетий, заменяя отжившие поколения людей новыми. Чтобы такая смена поколений не приводила к деградации общества, не говоря о возможности его положительного развития, необходимо каждому новому поколению сообщить все сущностные качества человека, а обществу в целом каким-то образом унаследовать и обогатить свои лучшие достижения. Кажется, совершенно ясно, что сделать это могут лишь те люди и общественные системы, которые хранят это Знание и Традиции данного общества, его, так сказать, духовный и социальный фенотип в нероврежденном виде и состоянии. Избирать таких людей и такие организации большинством голосов посредством тайного голосования даже не смешно - это БЕЗУМИЕ! Такое же безумие, как доверить младенцу самому избирать своих учителей, свою школу, предметы и порядок собственного обучения. Абсурд заключенный в культе и учении о демократии столь очевиден, что его даже не пытаются объяснить или оправдать, понимая, что он не выдерживает никакой критики. Он всегда и всюду насаждается исключительно насильственными, революционными и коварными средствами. Но и такие средства и способы не были бы достаточны, чтобы совершить такое безумное извращение всего строя общественной жизни без того, чтобы внушить этому обществу одну абсолютно ложную и абсолютно гибельную мысль. Эта мысль проста, как философия простейших микробов или бактерий, она сводится к тому, что выше человека нет ничего и никого в Мироздании, следовательно, у него нет иного способа и пути жизни, как только самому стать своим воспитателем, учителем, начальником и судьею. Только усвоив эту мысль можно смириться с идеей демократического устроения. Когда идеологи демократи внушают своим согражданам, что, мол, "демократия это плохо, но ничего лучшего человечество не придумало" они уже переступили этот рубеж отделяющий человека верующего в Бога от законченного атеиста. Конечно, если Бога нет, то кто же управит человека и его мир, кроме его самого. Но кто из отцов демократии доказал, что Бога нет? Кто и когда вообще доказал это? Вера в Бога требует от человека духовного усилия и может быть даже отваги, однако, она подтверждается столь бесконечным количеством фактов и свидетельств, требует от него столь возвышенных и прекрасных качеств, предлагает ему столь величественное духовное наследие и примеры, что даже если бы Бога в действительности не оказалось, то само Его наследство сторицей оправдало бы веру в Него. Что же получает человек уверовавший, что Бога нет? Один единственный дар, составляющий предмет необъяснимой и потому неизлечимой гордости атеистов - их самодовольную уверенность в том, что отрекшись от Бога они получают полную свободу и автономию в своих поступках, в своих желаниях и в своих обязанностях. Чтобы оценить истинное "величие" этого "дара" достаточно вернуться к тому младенцу, который освободился от своих родителей, воспитателей и учителей. Он стал, конечно, свободен, пока суровая реальность жизни не приведет его на поле своей битвы и испытаний. Лишенный хорошего воспитания, хорошей школы и опыта он очень скоро становится жертвою обстоятельств и тогда ничто и никто, кроме
  отвергнутого им Бога, Его учителей, Его школы и Его помощи уже не может ему помочь. Именно такую свободу проповедуют жрецы либеральной и прочих форм демократии, именно такую демократию они насаждают сегодня в России и где только могут. Плоды этого насаждения уже вполне созрели, так что надо быть слепым, чтобы их не увидеть. Тот способ и форму внутреннего устройства церкви и общества в целом, которые проповедует апостол Павел никак нельзя назвать демократической, напротив, весь дух этой проповеди утверждает обратную демократическому способу трансляцию властных полномочий и прав: от Бога и Истины к верным их последователям и далее к добровольным последователям этих последователей. Вся власть в Церкви держится на свободном и добровольном приятии каждым членом Церкви духовно-нравственных ценностей, идеалов и образа благочестия (благочиния), исходящих не от человека, как несовершенной меры вещей и не самодостаточной сущности, а от Бога, как истиной сущности и истинной меры вещей.
   Однако, кто находящийся в здравом уме и доброй памяти может сказать, что этот недемократичный способ организации жизни, который утверждается Церковью, унижает человеческое достоинство или искажает его духовную природу, или ограничивает его свободу, или угрожает его нравственному и социальному благополучию?
   Будучи учреждением Божьим, Церковь, пока она сама следует этому, предписанному ей, правилу жизни, не только не унижает человеческое достоинство, но возводит его на недосягаемый для него собственными силами уровень богоподобного существа. Она не только не ограничивает и, тем более, не лишает его внутренней свободы, а, прямо наоборот, впервые вменяет ему истинную свободу в его добровольную обязанность и долг, обучая и воспитывая его, при этом, своею свободой пользоваться во благо себе и миру.
   Именно либеральная демократия, возведенная в высший принцип общественного устройства, возвращает человека к его атавистическому прошлому, к его плотскому существованию и плоскому самосознанию. Согласно этой философии, любой человек, вне зависимости от своих личных качеств, вправе считать себя венцом природной эволюции, "самодостаточным и суверенным" от каких бы то ни было обязательств и долга. Как суверенное существо он имеет право строить свою жизнь и поступать по отношению ко всему окружающему миру исключительно исходя из своего усмотрения. Границей его внутренней свободы является только свобода другого человека.
   Иначе говоря, с точки зрения либеральной философии, человек природный имеет право на все, чему не противостоит воля другого природного человека. На практике это ведет к тому, что человек оказывается в таком положении, когда он вынужден сам собственной силой и ловкостью доказывать свои права и свою свободу перед другими такими же "полноправными и свободными" членами его природного сообщества. В соответствие с этой философией система общественного устройства выстраивается совершенно иным, чем в христианской церкви, образом, можно сказать, диаметрально противоположным образом. Причем, этих ложных образов мироустройства оказывается много, самым примитивно последовательным из них является тот, который описан Фрезером в его "Золотой ветви" в легенде о священной роще, где каждый захвативший эту священную рощу получал право на полный суверенитет и неподсудность перед лицом всех общественных законов, однако, по той же логике, он должен был сам защищать этот островок своего суверенитета от посягательств любого другого человека, который захотел бы его завоевать. Нетрудно представить, во что превращалась жизнь такого человека на его "острове свободы", не исключено, что ад очень скоро начинал казаться ему избавлением.
   В таком мире, который строится на последовательном индивидуализме и природной самодостаточности человека, нет места человеческой солидарности, поэтому, чтобы как-то примирить и согласовать эгоцентричные воли и стремления множества людей на тесном пространстве человеческой ойкумены, сообщество таких людей заключает некий всеобщий "общественный договор", в соответствие с которым оно избирает уполномоченных управителей, на современном сленге, менеджеров, для управления своими общественными делами и, главное, для контроля над тем, чтобы эгоизм одних членов общества не ущемлял эгоизм других членов, их, так называемые, человеческие права.
   Разумеется, менеджерами избираются "лучшие" представители данного сообщества, а каких именно из них считать лучшими решают сами члены сообщества путем голосования. Кто из них получает большее количество сторонников (голосов), тот, естественно, признается лучшим.
   Главный порок и неразрешимое внутреннее противоречие этой идеи состоит в том, что она, с одной стороны, полагает человека существом абсолютно бездуховным, эгоцентричным и не имеющим никаких обязательств перед миром других людей и природы, но, в то же время, именно ему доверяет решение всех жизненно важных вопросов своего личного и общественного бытия. В том числе и выбор людей, которые наделяются огромными полномочиями в выработке всей жизненной стратегии и в осуществлении всей жизненной программы человеческого сообщества.
   Простым затмением ума эту странную логику объяснить невозможно, невольно приходишь к мысли, что за этим стоят какие-то лукавые цель и смысл. Если бы идеологи этого учения были правы, пришлось бы смириться с тем, что мир вообще, а мир человеческий в особенности, это юдоль безысходности, кромешной тьмы и чьей-то злой воли. Она всецело базируется на презумпции того, что мир это бездуховная материальная сущность, а человек лишь высшее из проявлений этой сущности. Ведь если исходить из того, что мир, а вместе с ним и человек суть творение Духа, то следующим неизбежным следствием придется признать, что и свою мудрость, и свою свободу, и весь образ своего бытия на земле человек каким-то образом получает и наследует от своего Творца. Но тогда Творцу, а не себе должен человек доверить и решение всех своих самых важных дел, а в конечном счете, свою волю и свой разум, и свое сердце. Тогда вся жизнь человека должна устраиваться не по его природному произволению, а по его духовному благоговению и послушанию в Духе и Истине.
   Если сказанное справедливо, тогда надо признать, что проблема того, каким способом человечество избирает свою власть, каким образом устроена иерархическая система этой власти, кто является суверенным носителем этой власти и источником ее прав - это не проблема технологии власти, это проблема теологии власти, антропологии власти и ее телеологии. Более того, это проблема теологии, антропологии и телеологии всего общества в целом.
   Либеральная демократия, какие бы цели она не декларировала и какими бы "общечеловеческими ценностями" не прикрывала свою сущность, при практическом следовании ее принципам всегда, всюду и с неизбежностью выводит на арену истории "человека греха", отрывает человека от его духовной родины и возвращает его в первобытное состояние духовного дикаря. Однако, чтобы понять и объяснить феноменальные "успехи" либеральной демагогии в деле "просвещения" человечества, мало указать на ее первородный грех, надо понять также, как удается ей соблазнить народы, которые прошли тысячелетнюю школу духовного просвещения и религиозной культуры? Причина этого столь же проста и банальна, сколь трагична и печальна.
   Сущность Жизни вообще, а Жизни разумной и одухотворенной в особенности, осуществляет себя только внутренним усилием каждого живого существа и совокупным усилием воли, желания и реального действия всего общества. "Усилием берется царствие Божие" - это азбука религиозного, конечно, и христианского мировоззрения. "Дух животворит, плоть же немощна", множеством подобных прописных истин выражает эту мысль Предание и Писание. Но эта мысль знакома и дохристианскому благочестию, и нехристианским положительным религиям. Когда Сократа однажды спросили с иронической усмешкой, почему на его уроках мудрости так мало учеников, в то время, как в салонах куртизанок невозможно протолкнуться, Сократ грустно заметил: катиться вниз, видимо, легче, чем взбираться по дороге ведущей вверх.
   Либеральная демагогия, если освободить ее от шелухи декораций, в основе своей держится на том, что апеллирует к "естественным человеческим склонностям" и им потакает. Ее философия гедонистична и эвдемонистична до мозга костей. Культ удовольствия, не требующего никаких усилий благополучия и, так называемого, "простого человеческого счастья", смысл которого в приобретении и пользовании все теми же жизненными благами - вот нехитрый набор "общечеловеческих ценностей" этой "гуманистической религии". "Священная и неприкосновенная частная собственность" должна навечно закрепить и обеспечить каждому это право. Остается открытым только один вопрос: кто, в конечном счете, должен оплатить обеспечить и овеществить это право? За чей счет оно должно и может быть обеспечено для всех желающих?
   Бесполезно искать ответа на этот вопрос в учебниках либеральной демагогии, его там нет по той простой причине, что его не может быть вообще. Честный ответ возможен только один: блага жизни кто-то должен создать, они не могут возникнуть сами по себе, но если их кто-то может создать, то, в соответствии с этой очень гуманистической моралью, их кто-то может и отнять и пользоваться ими в полном соответствии с "демократическими" правами и свободами. Задача состоит в том, чтобы отнимание это было "законным", наименее болезненным и незаметным для тех, кто производит жизненные блага, а также безопасным для тех, кто ими пользуется. Вот вся голая правда этой древней, как история грехопадения, философии жизни.
   Если бы человечество приняло эту философию за единственно истинную оно в короткое время вернулось бы в состояние первобытной саваны, где демократичные львы просто и естественно пасли бы свой демос, любуясь от обеда до ужина его бесхитростными играми и трудовыми буднями. Суть дела нисколько не изменилась бы от того, если бы этот самый демос научился создавать жизненные блага для львов высокотехнологичными и наукоемкими способами. Надо сказать, что итог этой идиллии во всех случаях может быть только одним - тем же самым, каким он был во времена Ноя или Содома и Гоморры.
   Сущность Мироздания такова, что человечество может благополучно существовать в его природном доме, только если оно всецело примет и научится следовать истинным законам этого мироздания, которые знает только миротворящий Дух. Тот самый Дух, от которого человечество получило образ и подобие своего духовного существа, которому оно обязано самой возможностью приобщиться к первоисточнику Истинного знания Жизни. Если человечество пренебрежет этой возможностью, оно окажется в положении любого природного животного существа, обреченного разделить с доразумною природой ее слепую судьбу и смертную жизнь.
   Либеральная демократия по самому своему существу есть культ индивидуального начала в человеке. Демократический индивидуум это существо в высшей степени особенное и заслуживающее самого пристального внимания. Его особенная стать состоит в том, что священным и не подлежащим никакой иной оценке или, тем более, критике является все, что он относит к содержанию и к сущностным проявлениям своей, так называемой, личности. Эта его личность в его собственных глазах есть его кумир, идол и самоцель. Именно поэтому сообщество таких индивидуумов тяготеет в устроении своей общественной жизни к демократическому либерализму, где каждый остается абсолютно автономным и свободным от каких-либо нравственных обязанностей перед другими, кроме тех, с которыми он сам согласился в порядке взаимовыгодного консенсуса.
   Этот союз может строиться только на двух возможных принципах общественной организации: на праве сильного, когда, по закону животной организации, сильнейший (или сильнейшие) подавляют волю большинства к сопротивлению и принуждают это большинство подчиниться навязанному ему общественному порядку. Таких сообществ история знает бесчисленное множество; другой вариант более цивилизованного общественного мироустройства представляет собой тот, который получил наименование "Общественного договора". Это, когда большинство или все общество добровольно устанавливает границы допустимого и возможного для каждого индивидуума в его отношениях с другими индивидуумами и с обществом в целом. В результате формируется то общество "свободных" индивидуумов, где свобода каждого ограничена только свободою другого индивидуума, т.е. свободою всех остальных индивидуумов.
   Вообще надо сказать, что эта формула ограничения свободы одного свободою другого, получившая статус катехизической нормы в либерально-демократическом сознании, выразительно иллюстрирует глубокую внутреннюю непоследовательность, противоречивость, чтобы не сказать, противоразумность, этой псевдофилософии. Простое рассуждение должно было бы выявить внутреннюю несообразность этой мысли. Если свобода одного ограничена исключительно свободою всех других, то этой свободы нет и быть вообще не может, кроме, разве что свободы отказаться от всякой свободы или отнять ее у других. Геометрически эту философскую концепцию индивидуальной свободы можно проиллюстрировать таким примером. Предположим, что вся земля поделена на индивидуальные участки, где каждый свободен что-либо предпринимать лишь в пределах отведенного ему клочка земли, т.е. его свобода действий ограничена границами свободы всех остальных. В статическом изображении эта картина напоминает кладбище, но все приобретает еще более устрашающий вид, когда мы мысленно оживляем это кладбище, т.е переносим его в контекст реальной жизни. Когда все эти носители своей индивидуальной свободы начинают размножаться, обнаруживают свои индивидуальные претензии, часто нарушающие границы чужой "свободы" и т.д. начинается война всех против всех, которую уже никто не в состоянии остановить, поскольку никто не имеет права вмешиваться в суверенное право каждого добиваться своего права. Этот абсурд превратили в общественный культ и его навязывают в качестве глобального планетарного проекта мироустройства.
   Надо сказать, что Россия в период коммунистического пленения пережила и познала на практике оба эти идеально-демократические образа социальной организации. На первом этапе революционных преобразований "советская демократия" носила предельно выраженный атавистический характер, где сила была не только высшим, но, практически, единственным судиею Правды. Однако, эволюция этой системы общественного права совершалась с неимоверной быстротой, чему причиной было то, главным образом, что народ, над которым этот "эксперимент" осуществлялся, оказался слишком способным и самоотверженным учеником. Имея за спиной тысячелетнюю духовную школу, он буквально к стенке прижимал своих деспотичных учителей демократии тем, что одну за другой изобличал и раскалывал подобно пустым орехам все их хитроумные шарады на счет того, что представляет собою общество, что такое человек и на чем в действительности держится этот мир.
   Общественная система, созданная творцами социо-коммунизма все время трещала по швам под натиском пытливого творческого порабощенного народа и вынуждена была эволюционировать. Через несколько десятилетий ее существования стали обнаруживаться неразрешимые противоречия между ее фундаментальным антропологическим принципом, который провозглашал высшим началом в человеке его животное (материальное) начало и другим фундаментальным социологическим принципом, который и был для народа тем "бесценным завоеванием революции", ради которого он готов был терпеть многое и который требовал от этого человека общественной солидарности до полной самоотверженности. Общество стало все более и более очевидно раскалываться на тех, кто тяготел к индивидуализму и на тех, кто тяготел к общественному началу. Их пути все более и более расходились.
   Индивидуализм нашел свою "родственную душу" на западе, где эта философия заметно довлеет и где она имеет "духовное" подкрепление в крайних формах вырожденных религиозных учений, совмещающих в себе формальную религиозность с фактическим атеизмом. Однако, западный индивидуализм имеет более долгую историю и теоретически гораздо более развит. Он уже давно пережил стадию животного социализма, он заметно цивилизовался. Эпоха Возрождения и Просвещения, слегка коснувшаяся России, на христианском западе произвела огромную работу. Животный индивидуализм запада переродился в индивидуализм социальный, подчинивший животный эгоизм человека формальному праву, который был возведен сектантской религиозностью запада в Закон, в высшую форму права и справедливости.
   Оставляя без критики очевидный порок этой философии права, надо сказать, что если бы выбирать нужно было только между этим законом и животным своеволием природного человеческого существа, то, безусловно, выбор запада не имел бы альтернативы. Однако, Россия родилась и выросла, как народ и как церковь под сенью другого права и другой Правды, о которой можно сказать словами Евангелия: наименьший в царстве ее больше наибольшего в царстве Закона.
   Народная душа России, получила свое воспитание в ограде православного храма, где она была вскормлена его Благодатью. Божья Благодать, вот истинное материнское молоко православия, которое есть дух Нового Завета. В отличие от западной ветви христианства, восточное православие, как зеницу ока стережет эту невидимую границу, которая разделяет дух ветхозаветного Закона и дух новозаветной Благодати, ибо по глубокому убеждению последнего "ветхозаветное... так отстоит от новозаветного, как земля от неба". Благодать так же отличается от Закона, как отеческая любовь и строгость от уголовного кодекса.
   Культ православия это культ Новозаветной Любви-прощения, культ западной церкви тяготеет к культу Ветхозаветной справедливости-воздаяния. Это разводит их, как в пространстве, так и во времени, как ветхое уходящее прошлое и новое творимое будущее.
   Общество, построенное на власти Закона это юридический конгломерат, в котором все отношения строятся по формальному чину, распорядку и субординации, все вопросы решаются на основании формальной нормы и поэтому, в конечном счете, последнее слово оставляют, все равно, за той властью и силой, которая этот закон принимает, освещает и исполняет. Закон всегда был, есть и будет инструментом законодателя и законоприменителя или, как говорят на Руси, дышлом. И вот на этом законе держится вся теология, идеология и логика демократии. Выбор этой системы ценностей и путей жизни для России означал бы предательство по отношению к тому выбору, который тысячу лет назад сделал ее народ. Предательство того же масштаба, какое некогда совершил один из ближайших учеников Христа.
   Совсем не случайно именно сегодня и именно на западе предпринимаются попытки реабилитации Иуды Искариота. Это весьма красноречивый симптом и знамение. Традиция донесла до нас смутное предание о мотивах, которыми руководствовался Иуда, предавая Христа в руки иудейских первосвященников и только сегодня, спустя двадцать веков, становится очевидным подлинный смысл этого предательства.
   Прежде всего, Иуда предает Христа не в руки политических врагов или иностранных захватчиков, он предает его в руки тех, кто по положению и духовному званию должен воплощать высшую духовную инстанцию на земле - первоучителям и первосвященникам, но он делает это каким-то странным образом: получает за это деньги от носителей благочестия, делает это под покровом ночной темноты и, в место того, чтобы тут же скрыться от разоблачения и позора, сам лично, причем, поцелуем братской любви и во время братской вечери любви указывает на Иисуса, которого наверняка могли бы и без его помощи узнать и схватить иерусалимские власти. Здесь все не сообразно простой человеческой логике, все указывает на некий сокрытый и сакральный смысл.
   Иуда - один из тех, кому Иисус доверил самое сокровенное - Завет Любви, который есть крестный путь спасения человека и человечества от последствий его грехопадения, на котором будет утверждено здание нового человечества. Смысл этого Завета Любви отменяет и разрешает узы Закона, которые связывали Грех и укрощали его, но не побеждали и не освобождали от его злокачественного вируса человеческую душу. Любовь Нового Завета возвращала человека к его первозданному духовному образу, а человечество - в союз мира и благочестия. Иуда вошел в этот союз, не сбросив с себя узы Ветхого Завета, его внутреннее существо было раздираемо между его грешной душой, по поводу которой евангелисты замечают: "ибо был вор", его привычкой всю ответственность и все упования возлагать на Закон и его толкователей и, в то же время, его не последовательным стремлением к смутно понимаемой Высшей Правде.
   В то самое время, когда Христос посвящал своих учеников в святая святых своего -
   свыше человеческого разумения - Богочеловеческого служения, Иуда не выдержал этой кульминации духовного причастия к высшей Истине Бытия. Его слабый человеческий дух бросился искать поддержки там, где было место его погибели. Иуда решил Законом поверить Истину и даже на этом заработать. Как это похоже на то, что постоянно делают юристы и как это постоянно делаем мы - люди, когда подчиняем свои живые чувства формальным доводам разума, прячась от своей совести за буквой писания или закона, принося в жертву формальной правильности живое сердце Любви.
   Либеральная демократия - это общественный идеал, в основе которого лежит формальное право индивида отправлять свои естественные потребности всеми доступными для него способами, не вступая, при этом, в противоречием с нормами этого формального права. (Последнее требование совершенно не исполнимо, ибо невозможно исполнить закон до последней буквы, хотя бы уже по тому, что закон никогда не вмещает в себя всю полноту и сложность жизни). Главным медиатором такого общества является судия, прокурор, адвокат, одним словом, юрист, как высшая инстанция правоприменения и правотолкования, надо ли говорить, к каким злоупотреблениям и фатальным последствиям ведет этот "идеал" при его тотальном применении.
   Соборность, которая является христианским идеалом общественного устроения, внешне напоминает идеал демократический, однако, их внешняя похожесть скрывает их глубокую внутреннюю противоположность и несовместимость. Соборность предполагает не формальное право индивида на свою свободу, а общества или его большинства на принуждение к исполнению закона. Соборность это духовное сродство душ всех членов общества, основанное на единстве веры, т.е. на верности единому Идеалу Истины, в познании которого каждый свободен, но в стремлении к которому все связаны общими узами солидарности и любви. Эти узы не накладываются внешним принуждением, как нормы закона, а формируются в ограде церкви и в институтах культуры духовным воспитанием и просвещением. Поэтому общество соборное это живое одухотворенное существо: союз родственников - сестер и братье, единомышленников - друзей и товарищей.
   Соборность поэтому возможна только тогда и там, где и когда общество в целом религиозно, то есть свободно исповедует Божественный идеал всеобщей Любви и Истины и стремится к нему, как к своей высшей священной цели. Без Бога достичь этого идеала абсолютно невозможно, потому что общество без религии не имеет института и условий, которые бы воспитывали и образовывали человека в соответствии с этим идеалом. Человек природный это вне моральное и вне духовное существо, ему ничто не препятствует в его природном эгоцентризме и этот эгоцентризм разрушает любые социальные узы, исхитряется обойти любые нравственные обязательства и, рано или поздно, превращает общество таких людей в "сборище сатанинское", где каждый есть конкурент и враг каждому.
   Таков неизбежный результат и итог всех социальных проектов, основанных на идеях либеральных демократий, либеральных "общечеловеческих ценностей" и свобод, освобождающих человека от его Божественного первородства.
  А.З.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"