Познакомился я со своей будущей женой в одном посёлке на берегу величественного Байкала. Были мы там в составе туристической группы. Заприметил красавицу, переписывались с полгода, потом около года в гости друг к другу, знакомство с родителями обеих сторон, и, наконец, заключительный аккорд - заключение брачных уз.     Сын родился уже в городе, но с Байкалом мы связи не теряем, бываем там часто. Созерцая бескрайнее водное пространство, водяные валы, накатывающиеся на берег, чаек. Сын стал грезить морем.    Когда он задал знаменитый детский вопрос: "Откуда я взялся?", ему не было и пяти лет, поэтому я решил сыграть на отсутствии логики, жизненной практики и моим увлечением когда-то судомоделизмом. Не долго ломал голову над ответом и понёс такую ахинею, за которую некоторое время было стыдно. Но потом понял, что в этой самой ахинеи вся соль, весь смак притчи, именно этого ребёнок и ждёт от нас. Эту самую ахинею я выношу на ваш суд.     "Как ты уже знаешь, - в детстве я ходил в судомодельный кружок. Навыки, приобретённые там, мне пригодились, когда однажды мы с твоей мамой проводили отпуск у её родителей.     Времени свободного - хоть отбавляй, и меня потянуло в то, уже далёкое, детство: решил построить модель парусного судна - поразвлечь местных мальчишек. Конкретного чертежа не было, поэтому сочинял своё. Корпус парусника сделал почти два метра длиной. Делал я его не сборным, а долблённым из осины - получилась большая экономия времени.     Меня это строительство так захватило, что времени едва хватало на сон: часов шесть - семь. Если строить модель по-настоящему, по чертежам, со всеми подробностями, то пришлось бы потратить не меньше года, а так я закончил свой "шедевр" за полмесяца.     Парусник готов. Назвал его в честь первопроходца здешних мест - "Шелехов". Для его опробования я дождался относительно безветренной погоды, и с помощью местной детворы доставил его до воды. Да, позабыл сказать, что пока я мастерил судно, твоя мама сшила красные паруса и сотворила капитана. Он должен был выполнять обязанности и капитана, и штурмана, и рулевого. А где его место? Конечно, за штурвалом, на ходовом мостике.     Зашли по колено в холоднющую воду, опустили на неё парусник. Я убедился, что балласт подобран удачно, судя по тому, что он погрузился, как погрузился бы настоящий корабль без груза: ватерлиния выше уровня воды.     Слабенький ветерок дует с берега, волн нет, опасаться, вроде бы, нечего. Правда, в метрах ста от берега видна рябь, но парусник туда не должен добраться.     Отпустили судёнышко, и оно медленно двинулось, раздвигая форштевнем воду. Зрелище незабываемое! Сделал по воде подобие круга, пошёл на второй круг. Но этот круг оказался столь большим, что захватил начало ряби. А рябь от чего? От более сильного ветра. Я, было, сгоряча бросился догонять его вплавь, но одумался и через полсотни метров повернул назад: при температуре воды градусов хотя бы двадцать, пару километров я бы одолел. Но при девяти градусах... вы меня извините!     А тем временем, наш "Шелехов", преодолевая водную рябь, направился прямиком в открытое море. За пятнадцать минут мы не успели насладиться прекрасным зрелищем. Некоторые ребятишки-зрители откровенно плакали. Некоторые спрашивали меня: "А вы ещё сделаете такой корабль?" Я ссылался на отсутствие времени, что через две недели уже надо уезжать. А на самом деле я был просто внутренне опусташён.     Каждый день приходили на берег и местные ребятишки, и я, с надеждой: а вдруг ветер пригонит наш кораблик. И так дней десять прошло.     И вот, представляешь, я ещё только собирался, в очередной раз, пойти на берег, как слышу оттуда, то есть с берега, доносится: "Ура!" и дальше непонятные возгласы. Ну, по какому такому необычному поводу могут кричать "Ура!", если только не праздник? А дни были обычные, не праздничные. Ёкнуло моё сердечко, бросился я, что есть духу, на берег, а туда уже сбегаются дети со всей деревни. Некоторые дети бежали мне навстречу и кричали: "Он плывёт!"     Красное пятно я заметил сразу: да, он плыл на всех парусах, как мы его и отправляли. Мой "Шелехов" направлялся прямо ко мне. Расстояние до него было ещё метров семьдесят, но я по осадке определил, что он идёт не пустой. Странно?! Может, появилась течь? Надо быстрее выручать.     И вот он в моих руках! Ребята помогают вынести на берег. Я сразу же открываю грузовой люк между двумя мачтами, уверенный, что половина трюма заполнена водой. Но вместо воды увидел сухие водоросли и из их гущи блестят глазки ... младенца.     Понёс младенца домой прямо в паруснике. От счастья даже не замечал веса парусника с грузом.     Какой переполох начался в доме! - словами не передать.     Проходит день - другой, ещё день и заметили мы, что наш капитан, каким-то образом, перебрался с мостика на подоконник и стоит там, время от времени поднося бинокль к глазам и подолгу вглядывается в морскую даль. Простоял он так ещё три дня и три ночи, и сжалились мы над ним: я внимательно осмотрел кораблик, подремонтировал руль, паруса, мачты, реи, ванты, леера. Покрасил заново весь корпус и, дождавшись подходящей погоды, отпустил "Шелехов" в свободное плавание. А мне так хотелось оставить его как реликвию.     На следующий год мы снова приехали в гости к твоим: бабушке Ане и дедушке Семёну. Всего на неделю. Спрашивали местных ребятишек и рыбаков: слышали ли они что-нибудь о моём паруснике? Оказалось: и слышали, и кое-кто даже мельком видел красные паруса. Но именно только мельком, - проследить за ним никому не удалось: он был неуловим, как летучий голландец.     И вот, представь себе: завтра нам уезжать, а сегодня прибегают к нам пацаны и кричат во всё горло: "Ваш "Шелехов" плывёт!" Конечно, тут не до расспросов. Выскочили мы все, кто был в доме и - на берег. Плывёт, родимый, на всех парусах и прямо к нам. Смотрю - ватерлинии не видно, стало быть, с грузом. Ну, и как ты думаешь - кого он нам привёз? Правильно, Диму.    Пришлось связаться со своим начальством, чтобы продлить отпуск в связи с чрезвычайным обстоятельством.     А как поступить с парусником, я уже знал: осмотрел его, подновил, заменил два паруса. Капитан отдохнул. Мама сшила ему непромокаемый плащ. И через пять дней выпустил я его в очередной, неведомый нам, круиз".