Зегрян Аран Робертович : другие произведения.

Командир Гиена ч.1

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


Оценка: 3.42*4  Ваша оценка:


Командир Гиена

Пролог. Конгресс.

  
   Пожалуй, самая важная вещь во вселенной - инстинкт самосохранения. Жить хотят все, обремененные хоть каплей разума. Те, кто обречён с самого рождения на трагическую смерть, до последнего мгновения пребывают в неведенье. Так пчела всаживает своё жало в чье-то тело, не осознавая, чем это для неё кончится.
   Олег Куренёв тоже очень хотел жить. Но у судьбы были свои планы на этот счет. Начало нашего повествования застаёт Олега стоящим возле входа в центральный украинский госпиталь им. Мечникова и отрешенно вглядывающимся в хмурое, низко висящее, словно набитое брюхо, небо, на котором не видно солнца.
  
   Здесь стоит сделать отступление и сказать пару слов о родной планете Олега. Новая Украина принадлежала к числу одиннадцати первых колоний, основанных человечеством. Огромный неповоротливый звездолёт "Ярослав Мудрый" стартовал с Земли, как раз когда первые бомбы начали рваться в Европе. Колонисты, как нетрудно догадаться, в большинстве своём были выходцами из Украины. Вскоре после отлёта плодородные степи Украины покрыл толстый слой радиоактивной пыли.
   Почти десять лет "Ярослав Мудрый", словно полумёртвый кит, плавал между звёздами и искал пригодную для жизни планету. Пока наконец не рухнул на пустынную, пропахшую серой планету, ту, которую впоследствии назовут "Новой Украиной". Атмосфера здесь была негодного для человека состава, за всю жизнь можно было сделать только один вдох, первый и последний. Зато климат был вполне пригодным для жизни: сухой (ещё бы, на всей планете ни капли воды), годовые температурные колебания редко превышали 15 градусов. Основную часть времени термометр показывал 32 по Цельсию.
   Колонисты сразу взялись за сооружение поселения под защитным куполом. Это поселение, Шевченко-Сити, и по сей день является столицей планеты. Конечно, жизнь под колпаком с постоянной нехваткой воздуха не способствует процветанию. Но делать было нечего.
   Шла Эпоха ранних Колоний. Первые межпланетные государства, не успев окрепнуть, пошли войной друг на друга. Примитивные боевые корабли разваливались в космосе буквально от первого выстрела, от попадания крохотного осколка. Гибли не тысячи, а миллионы. Хаос растянулся почти на двести лет.
   Украинцы остались в стороне от этих событий - были слишком заняты выживанием. Поэтому они очень удивились, когда перед куполом Шевченко-Сити мягко приземлился необычный на вид звездолёт. Спустившийся по трапу богато одетый человек кратко рассказал встречающей делегации о том, что уже больше полусотни планет стали членами объединения под названием "Галактический Конгресс" со столицей на планете земного типа, Ялусе. Обитателям Новой Украины предлагалось вступить в этот альянс со всеми вытекающими последствиями: экспорт ресурсов, участие в военных программах, импорт высокотехнологичных приборов. На самом деле это было не предложение, а скорее ультиматум. На орбите планеты ожидали несколько современных боевых кораблей, готовых начать штурм.
   Украинцы недолго раздумывали: к тому времени воздухоочистительные устройства, завезённые ещё "Ярославом Мудрым", уже дышали на ладан, и в городах под куполами становилось душновато. Украина добровольно вступила в Конгресс.
   Описываемые в книге события произошли через 80 земных лет после потери планетой независимости. Конгресс был на пике своего могущества. Развитые нечеловеческие цивилизации (а их обнаружили всего три) всерьёз опасались человечества и делали многочисленные уступки ради сохранения мира.
   Новая Украина исправно поставляла различные металлы своим хозяевам. Принятый в Конгрессе обще-английский язык почти вытеснил украинский. Последние несколько лет за влияние на планете сражались два крупных межпланетных синдиката: "Мужество, Любовь, Преданность" (МЛП) и "Правдоискатели". Многие украинцы воевали в рядах этих организаций. Пока негласная война существенно не затрагивала экспорт ресурсов, и Конгресс не вмешивался.
   Но, если читатель не забыл, на первой странице фигурировал Олег Куренёв. Что же это за человек? Что он высматривал в еле видном через грязный стеклянный купол вечно облачном небе цвета прелой соломы?
  

Часть 1. 43-45 г.

Глава 1. Диагноз

  
   Олег Куренёв был в отчаянии. Всего несколько минут назад медсестра дрожащим голосом объявила, что его язва Фуше перешла в завершающую, четвёртую стадию. Это значило, что если Олег доживёт до конца года, о нём напишут медицинские журналы. Куренёва жутко разозлила именно дрожь в голосе медсестры. Медработница была ещё молода и, похоже, искренне сочувствовала нашему герою. Но он знал, что через пару дней она забудет даже его имя, пойдёт в ночной клуб, к своему парню - эта черта человеческой памяти всегда возмущала Куренева. Эта поверхностность, эта склонность забывать всё, что тебя не касается.
   Он смотрел в небо, поскольку оно было одной из немногих по-настоящему красивых природных вещей, которые наш герой видел за свои семнадцать лет. Олег смотрел в небо, чтобы не видеть бесконечный людской поток, плывущий между ярко освещёнными зданиями. То и дело из толпы выныривали девушки, одетые по последней моде в юбки такой длины, что видно ягодицы. А у Куренёва, несмотря на то, что он напоминал обтянутый кожей скелет, который непонятно как стоит на ногах, c репродуктивной функцией был полный порядок...
   Всматриваясь в лица прохожих, спешащих по разным делам, Куренёв особо остро ощущал свою смертность и малозначительность. Его может не стать уже завтра, и как отреагирует окружающий мир? В школе на уроке биологии нашему герою показывали земной муравейник. Так вот, смерть Олега впечатлит мир не больше, чем смерть одного муравья - целый муравейник. Люди продолжат плодиться и размножатся, реклама на улицах будет также инфернально сиять, звездолёты - взлетать и садиться.
   Куренёв очень ярко представлял собственные похороны. Местность сразу за чертой города. Группа людей в скафандрах, у некоторых по запотевшему забралу ползут слёзы. Очень тихо, и лишь голова священника в чёрной рясе поверх скафандра бубнит в микрофон. Наконец его, Олега, опускают в яму, над которой уже установлен вытесанный из куска скалы крест. Сверху насыпают слой бесплодной украинской земли. Священник заканчивает оплаченную молитву. Родители кладут на могилу две купленные втридорога в оранжерее гвоздики, которые сразу съеживаются во враждебной атмосфере. Вся процессия медленно бредёт в сторону ярко сияющего купола Шевченко-Сити, оставляя нашего героя одного среди надгробий, в этой мёртвой тишине.
   Половину своей жизни Олег провёл, осознавая собственную обречённость. Язву Фуше лечили на первой, реже на второй стадии и очень дорогими лекарствами, за которыми нужно было лететь на другую планету, Кристану, а лучше на Ялус. Таких денег у Олега не было. В четырнадцать лет, когда болезнь перешла в третью стадию, он впервые осознал, что умрёт раньше своих одноклассников. О школьных годах нужно сказать отдельно. В те времена то, что считалось в начале двадцать первого века верхом безнравственности и жестокости, уже никого не смущало. Впрочем, и в двадцать первом веке школьники обижали слабых и только редкостно упорное желание педагога этому помешать могло облегчить существование изгоя. Учителя Олега не были упорными. Много было недостатков у окружающего мира, но покидать его после всего лишь семнадцати земных лет пребывания не хотелось.
   Госпиталь уже наверняка отослал результаты обследования родителям на домашний компьютер. Как же Олег устал от постоянных истерик мамы и попыток преждевременно постаревшего отца развеселить сына! Правда, в последнее время супруги Куренёвы были заняты подготовкой к родам. Мать нашего героя была на предпоследнем месяце беременности. Вскоре у Олега появится сестричка. Куренёв воспринимал это событие как своего рода амортизирующую подушку, она хоть чуть-чуть смягчит удар, который нанесёт родителям его кончина.
   И вот, глядя на небо, в котором даже днём не видно солнца, Олег пытался отогнать подальше мрачные мысли и просто любоваться одним из тысяч ликов природы, сравниться с которым в красоте не может ни одно человеческое творение. Но мысли не уходили. И в толпе этих мыслей отчётливо вырисовывались костлявые очертания...
   Пришло время идти домой. Куренёв предусмотрительно выключил коммуникатор, и теперь родители дрожащими пальцами раз за разом набирают его номер. Не оглядываясь на серый куб госпиталя, Олег побрёл в сторону метро. Проходя мимо магазина "Немного больше и всё", Олег натолкнулся на своих одноклассников: Антона Тарчина (для друзей и знакомых - Тоха) и Игоря Черняка (просто Игорь). Антон выделялся на фоне остальных прохожих, так как природа наградила его приплюснутым дынеобразным черепом, на котором росли почти белые волосы. Тоха всех уверял, что такая форма образовалась из-за его любви к лежанию на спине, но Олег в этом сомневался. Что же до Игоря, одно время он был единственным приятелем Куренёва. Олег считал его хорошим человеком, пока Черняк не пошел на подготовительные курсы МЛП.
   - Васьо, бабло гони! - завопил Тоха на чистейшем украинском, подскакивая к Олегу. И засмеялся, довольный собственным остроумием.
   Игорь подошел ближе, натянуто улыбаясь. Он подозревал, что Куренёв презирает его больше других.
   - Ну здоров, - ответил Олег голосом, в котором теплоты было меньше, чем волос у Фантомаса.
   - Поздравь нас, - начал Антон, - мы теперь МЛПшники. Форму пока не выдали, но завтра начинаем курс вводных лекций. Нас научат быть лидерами. Хм, а у тебя как дела?
   - А у меня... А я... - Олега душила жалость к себе. Он думал, что уже давно научился сдерживать слёзы, но сейчас Куренёв был в шаге от того, чтобы разревется. К горлу подкатило не ком, а нечто с большим количеством острых граней и шипов. Но плакать было нельзя. Не на глазах у Игоря и Тохи. С большим усилием он докончил:
   - Я из больницы. Говорят, мне осталось пару месяцев.
   - О боже, - физиономии у одноклассников перекосились, брови поползли вверх, рты пооткрывались.
   - Мы можем тебе как-то помочь?
   - Эх, парни. Что вы можете сделать? Есть такое понятие, как судьба. Но спасибо, - искренность в голосах приятелей тронула Олега. Но он знал, что память Антона похожа на разбитую грунтовую дорогу, по которой ежесекундно проносятся грузовики. Некоторые воспоминания с годами становились глубже, но девяносто девять процентов уже в ближайшие часы исчезали под затейливым узором свежих впечатлений. О том, что творится в голове Игоря, трудно было сказать. Он очень изменился за последние три года, с начала корпоративных тренингов.
   - Скажите лучше, - попытался сменить тему Олег, - как дела у наших?
   - Даша собирается поступить в Тауренский универ. Ира и Буренко уже улетели на Кодан, на факультет Горной Промышленности. Говорят, у нас на планете это самая крутая специальность. А Алекс послала заявление куда-то за Арктур. Кажется, на Иртане. Там есть какая-то академия бизнеса. Ну, с другими мы мало общались после выпускного. Зря ты тогда не пошел. Было очень весело.
   - Да, кстати, - неожиданно встрял Черняк, - Карпиковская снялась в порно. Ещё на выпускном, когда она устроила стриптиз, я понял, кто из неё выйдет. Фильм - супер! У меня есть, могу тебе переслать. ,
   - Ну ты и пидор. Я каждый день блюю кровью, а он мне предлагает радоваться за безмозглую Карпиковскую, скачущую на каком-то стероидном мужике, - подумал Олег. Но он лишь тихо ответил:
   - Благодарю покорно.
   - Я после вступительного тренинга поеду к бабушке в Мазепы, устрою там гулянку. Приглашаю всех. А у тебя какие планы на это лето?
   - Тоха, не забывай, я доживаю последние полгода. Хочу успеть слетать на Тирру. Знаете, там, говорят, из-за вулканов на высоте двух километров тепло, как у нас под куполом, и гремят водопады. Можно дышать без скафандра. Очень хочется увидеть это своими глазами. Я ведь кроме Украины нигде не был.
   - Слушай, - вновь заговорил Антон, - а ведь МЛП может тебе помочь, достать лекарства ...
   - Тоха, я не верю в доброту вашей организации. Слышал, что вчера произошло на дороге из Шевченко в Курортное?
   - Это всё провокация "Правдоискателей", - злобно затараторил Игорь, - они переоделись в нашу униформу и взорвали тот автобус.
   - Ага, а Карина Карпиковская всё ещё девственница.
   Повисло неловкое молчание.
   - Эээ, Олег, нам, наверное, пора идти. Дела, знаешь ли, и всё такое. Нужно ещё в общаге расположиться. Было приятно поболтать, держись, выздоравливай.
   - И вам удачи.
   Куренёв посмотрел им вслед и пошел к дому. Наивность одноклассников давно перестала его удивлять. Через пять минут наш герой вышел из лифта на третьем подземном уровне. Замок двери в его квартиру считал отпечаток большого пальца и удовлетворенно пикнул. Мать ждала Олега в коридоре. Вид её заплаканного лица окончательно опустил настроение Куренёва ниже абсолютного нуля.
  
  
  

Глава 2. "Полет Валькирий"

  
   У каждого человека (если он не совсем пропащий) есть любимая музыкальная композиция. Чаще всего даже не одна, а несколько. С этой музыкой у него связаны самые светлые воспоминания и мысли. Когда человеку плохо, он слушает любимую музыку и она придаёт ему сил. Если же человеку хорошо, после прослушивания композиции ему делается ещё лучше.
   Олег терпеть не мог современную эстраду. Мало того, что музыка состояла из однообразного завывания и тошнотворных писков, так её в большинстве своём писали специальные компьютеры. В композиторы попадали полнейшие бездари, но с деньгами и связями. И как только одноклассники Куренёва могли извиваться на танцполе под льющуюся из динамиков какофонию? Но была одна популярная когда-то композиция. Олегу стоило больших трудов её достать. Называлась она "Полёт Валькирий" и была написана в те времена, когда человек ещё не покинул Землю, до того, как (страшно подумать) был изобретён двигатель внутреннего сгорания. Автора наш герой не знал, только название. Раритетная запись была сделана без технологии индивидуальной фильтрации звука, без эффекта присутствия 18-го поколения. Олег слушал "Полёт Валькирий" всегда, когда казалось, что хуже быть не может.
   После полутора часов дежурства возле рыдающей матери Куренёв устало поплелся в свою комнату. Последние месяцы беременности не позволяли маме Олега принимать антидепрессанты, а отказ от них, чтобы ни говорили в рекламе, делал человека ещё более раздражительным и истеричным. Но все слёзы рано или поздно кончаются.
   Выплакавшись, мать отсутствующе уставилась в экран головизора. Там как раз передавали последние новости. "Установлены личности двух нападавших на общественный автобус неподалёку от Шевченко-Сити. Это 27-летний гражданин планеты Новая Украина, житель города Бандер, Петр Нечувченко и 32-летний гражданин планеты Дремм, Роберт Фридрихсон. Напомним, в прошлую пятницу автобус с номером 28М318, совершавший рейс из Шевченко-Сити в Курортное, был обстрелян из импульсного оружия. В результате разгерметизации салона водитель и все пассажиры погибли. Предполагаемая причина нападения - конфликт между корпорациями МЛП и "Правдоискатели". В автобусе находился курьер "Правдоискателей", чье имя и статус нам неизвестны. Неизвестен также груз, который курьер перевозил. Он был изъят полицией из-под обломков транспорта и увезён в неизвестном направлении. Сразу после обстрела злоумышленники попытались скрыться на багги, однако прибывший по сигналу тревоги патрульный флаер уничтожил машину прямым попаданием. Оба преступника погибли. При обыске тел были обнаружены удостоверения членства в МЛП и табельные пистолеты, произведенные на заводе корпорации. Оба враждующих синдиката отказываются комментировать происшедшее. Ведётся следствие" - вещала проектируемая на синтетический ковёр голова диктора, превращаясь, когда это было нужно, в съемки места происшествия.
   Дослушав последние слова репортажа, Олег тихо вышел за дверь. Он знал, что следствие зайдёт в тупик. У МЛП достаточно денег, чтобы выйти сухими из воды... Родственники погибших немного повозмущаются, однако большинство умолкнет, получив на свой счёт несколько тысяч кредитов. У наиболее несговорчивых будут проблемы.
  
   Плотно притворив ржавую железную дверь, которая отгораживала его комнату от остальной квартиры, Олег тяжело вздохнул. В углу заваленного пакетами из-под всевозможных лекарств помещения стоял допотопный музыкальный центр цвета сырого мяса. Руки сильно дрожали, и Олег не с первого раза попал на кнопку PLAY.
   И вот от стен отразились первые восхитительные, полные тревоги раскаты "Полёта Валькирий". Олег упал на пахнущий плесенью диван и закрыл глаза.
   В этой музыке было столько энергии, столько призыва идти вперёд, несмотря на преграды, что хотелось встать, проломить стену, затем защитный купол и шагать по бескрайним равнинам под небом серо-желтого цвета.
   Когда Куренёв слушал "Полёт Валькирий", он всегда представлял одну и ту же картину: разрушенный город и идущие по заваленным обломками улицам ровные шеренги солдат. Сыплющиеся изо всех щелей пули не останавливают их марш, даже не заставляют пригнуться. Разум солдат кристально чист, в нём не осталось воспоминаний, жалости и страхов - лишь маячащая где-то впереди цель и команда её достичь. Они спокойно переступают через трупы врагов и друзей, гибнут сотнями, не моргнув и глазом. Их наступление подобно стихийному бедствию, смывающей всё волне. И вот когда звучат завершающие, самые торжественные аккорды, бойцы доходят до своей цели. Возможно, это какое-то здание или площадь. И солдаты видят, что они не одиноки: со всех прилегающих улиц выходят толпы людей, одетых в такую же форму, как и наши герои. Цель выполнена, мы победили, и неважно какой ценой...
   Не стоит думать, что Олег был маньяком-милитаристом, таким себе Гитлером 3-го тысячелетия. Просто, представляя себя в рядах безмозглых солдат, он хоть на несколько минут избавлялся от постоянно преследующего его страха смерти. Часто бывало, что Куренёв долго думал над причиной встать с дивана утром, а не лежать и ждать спокойно "переправы через реку Стикс". Таких размышлений были начисто лишены воюющие под "Полёт Валькирий". "В конце концов, свободны лишь те, кто сбросил оковы человечности" - так думал Олег. Однако об определённой ограниченности разума такие суждения всё же свидетельствовали и, безусловно, они иллюстрировали склонность к... Но об этом еще пока рано рассказывать.
   Музыка умолкла. Куренёв открыл глаза, фантазии развеялись, и в тот же миг вернулось мрачное настроение. В последнее время даже любимая мелодия помогала как поток воды при глубокой ране: пока она под водой, не видно, как течёт кровь, и боль утихает, но стоит извлечь раненый участок на воздух, как кровь вновь выступает. Олег еле удержался, чтобы не начать хныкать.
   В недрах старого музыкального центра что-то щёлкнуло, и включилось радио. Только на таких отсталых планетах как Новая Украина, радио ещё продолжало существовать. Куренёв потянулся за пультом, но тот куда-то запропастился.
   -....Почувствовать себя выше других? Ощутить прилив мужской силы? Легко! Новый психотропный препарат "Зевс 5 форте" от фирмы "Ван-дер-Граф" появился аптеках Шевченко-Сити. Он за считанные секунды избавит вас от импотенции...
   Олег со стоном вскочил и поковылял через комнату, с явным намерением разбить зловредный агрегат, но тут жизнерадостный голос ведущего заткнулся и вместо него зазвучал другой, низкий, говорящий с понимающей интонацией. Куренёв замер.
   - У Вас большие проблемы? Они висят тяжким грузом, постоянно напоминая о себе? Никто не может Вам помочь? Не теряйте надежды! Только корпорация "Правдоискатели" предоставит уникальную услугу по удалению неприятных воспоминаний. Зачем биться в клетке, когда можно о ней забыть? Вас бросила девушка или парень? Элементарно! Она будет ужасно удивлена, когда Вы не узнаете её! Не упустите Ваш последний шанс, обращайтесь по адресу: Шевченко-Сити, улица Выговского 4а, или по телефону...
   Олег выключил радио и задумался. Может, действительно стоит попробовать забыть о болезни? Скорее всего, это очередная афера, но вдруг поможет, другие методы ведь все равно не помогли? Неожиданно навалилась слабость, а во рту появился металлический привкус. Колени задрожали, а затем подогнулись. Олег еле дополз до дивана, засунул под язык таблетку кровоостанавливающего и забылся в обмороке. Но прежде, чем погрузиться во тьму, он понял, что соберется с силами и пойдёт завтра к "Правдоискателям". Перед глазами возник их главный центр - огромное ярко-освещенное здание на главной улице Шевченко-Сити. Пожалуй, только офис МЛП мог тягаться с ним в размерах.
  
   Даже когда хмурое небо Новой Украины изменило свой цвет на ночной сине-чёрный, жизнь в накрытых куполами городах, особенно в развлекательных центрах, продолжалась как ни в чем не бывало. Фонари, прожекторы, вывески начали светить в полную силу. Снаружи над землёй висела кромешная тьма. Звёзды так редко проглядывали в разрывы между тучами, что видевшие их загадывали желание. Лишь яркое местное солнце могло пробить атмосферу. Но сейчас оно было за горизонтом.
   Толпы людей плыли по улицам. Многие спешили к дверям ночным клубов и прочих развлекательных заведений. Там они пили, танцевали, совокуплялись в укромных местах, а если повезёт, покупали лучший в мире наркотик - софийский Аль-Хазред. Граждане победнее, не способные позволить себе растительный алкоголь, довольствовались дешевой химической наркотой и быстро выходили из строя. То и дело на пол падал и начинал биться в конвульсиях один из любителей расслабиться. За всем этим безобразием следили сотни тысяч скрытых камер, обеспечивающих своим владельцам прибыль от шантажа. В тёмных углах собирались всякие подозрительные личности, вынашивающие планы краж, грабежей, взломов и прочего криминала. Вот по улице пронеслась машина с эмблемой МЛП. На крыше, несмотря на запрет властей, установлен пулемёт. Прохожие спешно расступились, давая дорогу.
   Протекающее на земле и под землёй веселье Олега мало интересовало. Он спал в своей комнатушке без окон. Среди ночи дверь открылась и тихонько вошли родители. Мать присела на край дивана и долго смотрела в лицо сыну. Во взгляде было столько боли, что, казалось, сейчас она тоже потеряет сознание. Затем тихо встала, поправила всю в бурых пятнах подушку, и укрыла Олега одеялом. Отец обнял ее за плечи, и они вышли из комнаты. Скрипнув, дверь закрылась. Олег не пошевелился. Он спал крепко, без снов.
  

Глава 3. Правдоискатели

  
   Даже в середине лета день на Новой Украине в умеренных широтах не превышал семи часов. Ночь же в среднем длилась двадцать два часа. Люди привыкли жить как на Земле, будто бы сутки составляли двадцать четыре часа. Шли на работу, когда на Земле было утро, окруженные со всех сторон кромешной тьмой, лишь кое-где пробиваемой светильниками. Ложились спать, когда солнце ещё светило, придавая небу его фирменный цвет. Правда, колонисты все же предпочитали работать днем, а отдыхать ночью. А для Олега с его подземным жилищем время суток не играло большой роли.
   Он вышел из дома где-то после полуночи. По улицам ещё слонялись стайки гуляк, по каким-то загадочным причинам не попавшие домой. Появились первые спешащие работать жители. Открылись маленькие магазины, в которых торговля не была автоматизирована. В городе начинался рабочий день, но в воздухе ещё стояла атмосфера бурной ночи: запахи курящихся наркотиков, сгоревшего мусора, немытых тел. Куренёв направился к центру Шевченко-Сити.
   Сначала путь его пролегал мимо унылых бетонных коробок спального района. Затем появились первые дома с претензиями на украшения. И, наконец, наш герой пришел на застроенную офисными центрами и дорогими клубами центральную улицу - улицу Великих Украинцев. По ней уже шли нескончаемые толпы людей, спешащих на работу. Олег приближался к своей цели.
   Городок "Правдоискателей" занимал целых пять кварталов. Это был большой комплекс, независимый от Шевченко-Сити. Ходили слухи, что в случае разгерметизации защитного купола эти здания - одни из немногих, что защитят находящихся внутри. Центральное здание - одно из самых высоких и красивых на планете. Для его декорирования был использован импортный мрамор. Правда, нужную Олегу услугу оказывали в другой части городка. Наш герой свернул на узкую улицу Выговского. Из сумерек по обе стороны дороги проступали угрюмые громадины служебных корпусов. В воздухе пахло пылью. Людей почти не было, кроме небольшого скопления впереди. По мере приближения к этой группе Олег все яснее осознавал, что произошел какой-то чрезвычайный случай. Неподалёку стояли две патрульные машины с включенными мигалками и "скорая помощь".
   Когда Куренёв проходил мимо, санитары как раз грузили в машину покрытые простынёй носилки. Простыня вся пропиталась кровью. На земле было целое озеро, поблескивающее в свете мигалок. С крыльца ближайшего здания на толпу гордо взирал отряд вооруженных людей, одетых в тёмно-зелёную форму "Правдоискателей". Неожиданно они расступились и из дверей вышел человек в плаще с нашивкой на рукаве.
   - Граждане Новой Украины! - обратился он к толпе. - Вы только что стали свидетелями проявления низости и безжалостности МЛП. Пять тяжеловооруженных молодчиков пытались прорваться в наш административный корпус, они начали стрельбу по охранникам, которые просто несли службу. К счастью, никто из невинных не погиб, а все злодеи получили то, что заслуживают. У нас достаточно сил, чтобы сдержать полномасштабное вторжение, а не только кучку жалких фанатиков. "Мужество, Любовь, Преданность" начинает войну. Оно абсолютно не ценит жизни мирных граждан. Вспомните полный автобус невинных, которых МЛПшники сознательно убили. Но они не утаят правду...
   - А не закрыть бы тебе рот, мужик, - хмуро бросил один из полицейских.
   Правдоискатель устремил свой взор на патрульного.
   - Уважаемый страж порядка, не могли бы вы сообщить мне номер своего удостоверения? - улыбнулся человек с нашивкой.
   Полицейский как-то сразу поник.
   - Я...прошу принять мои извинения. Наверное, зрелище стольких трупов повлияло на мои нервы.
   - Извинения приняты, в следующий раз не мешайте проливать истину на такие ужасные события. И ловите преступников до того, как они совершат преступление. Вы ведь знаете, где их найти. Или мне напомнить вам адрес МЛП?
   Выговорившись, человек в плаще в последний раз откинул место происшествия взглядом, развернулся и скрылся в здании. Охранники сомкнулись за его спиной. Санитары пошли за следующим телом.
   Олег представил картину: люди идут к крыльцу здания, пряча под полой примитивные пистолеты, чьи пули вылетают благодаря взрыву пороха. И всё для чего? Чтобы нарваться на пару десятков стволов электрических винтовок, выплёвывающих нескончаемый поток тугоплавких пуль? Но Олег видел, что сделал тренинг МЛП с Игорем. Эти люди были настоящими фанатиками. Их ничто не пугало.
   Столпотворение осталось позади, и Куренёв увидел на следующем доме нужный ему номер - 4а. Автоматические двери открылись, пропуская нашего героя внутрь. В вестибюле пахло химическими сигаретами. У дальней стены за стойкой сидела молодая девица в деловом костюме. Над её головой начищенными буквами блестела надпись: "Во вселенной много миров и точек зрения. Но Истина - едина".
   Как только Олег приблизился, девушка подняла глаза и любезным, но абсолютно безжизненным тоном спросила:
   - Могу я Вам чем-нибудь помочь?
   - Да, - ответил Олег, - мне нужна услуга по удалению памяти.
   - В конце этого коридора лифт. Третий надземный этаж. Комната триста восемнадцать.
   - Спасибо.
   - Пожалуйста.
   И девушка вновь уставилась в экран компьютера.
   Куренёв поднялся на лифте, прошел по устланному мягким ковром коридору мимо ряда закрытых дверей и нашел нужную ему. Скамейка для ожидания была пуста, а над дверью горело "Входите".
   - Наверное, услуга пока ещё не пользуется популярностью, - подумал Олег.
   Парень вздохнул, нажал на дверную ручку и вошел.
   Оказавшаяся за дверью комната не отличалась роскошным убранством. Из мебели здесь были: несгораемый шкаф, широкий стол и два пластиковых кресла, принимающих форму тела. Большое окно выходило на невзрачный, тёмный двор. Сидевший за столом человек при виде Олега вскочил и расплылся в такой радостной улыбке, будто выиграл полёт на далекую Софию.
   - Доброе утро! Добро пожаловать! - заговорил он. - Чарльз Калаган, Нашедший Тропу второго уровня, к Вашим услугам. В данный момент я заведую Центром услуг по удалению памяти для гражданских лиц.
   - Здравствуйте, я Олег Куренёв, - и Олег пожал протянутую руку.
   Выглядел Чарльз нездорово: желтая кожа и тусклые глаза, возможно, проблемы с печенью. То, что он не пытался скрыть это с помощью косметики, сразу понравилось Олегу. Куренёв сам никогда не скрывал своей немощности.
   - Добро пожаловать, Олег. Присаживайтесь. Полагаю, Вы пришли сюда, чтобы разузнать о нашей услуге. Но сначала расскажите, пожалуйста, о причине Вашего желания удалить фрагмент памяти. Анонимность гарантируется. Наши комнаты свободны от прослушки. Это Истина.
   - Ну, в общем, у меня... - и Куренёв рассказал о своей смертельной болезни.
   Чарльз внимательно слушал не перебивая. Наконец наш герой закончил повествование, и Калаган мрачно кивнул.
   - Да, Ваша история весьма печальна. Обычно люди в возрасте семнадцати лет приходят из-за, хм... Несчастной любви, а не смертельной болезни. Мы живём в несовершенное время в несовершенном мире. Когда-то очень давно, люди, ещё не покинувшие Землю, массово умирали от чумы. Затем на смену её пришли рак и СПИД. И вот сейчас Вы стали жертвой новой напасти - болезней колонистов. И держу пари, когда от них всех найдут эффективное лекарства, им на смену придёт новая угроза, новые вирусы. Но есть способ нарушить циклы такого рода. Сделать почти всех людей счастливыми. Наша организация как раз этим и занимается.
   Олег удивленно слушал Калагана. Похоже, работник "Правдоискателей" любил пофилософствовать. Правда, он быстро, как говорят, "сошел с рельс" и начал пропагандировать превосходство идей своего синдиката над всеми остальными идеями во Вселенной.
   Словно прочитав мысли Куренёва, Чарли прервался:
   - Однако, не буду утомлять вас. Ближе к делу! Я думаю, вы хотите побольше узнать о нашей методике?
   - Да. Я ведь пришел, услышав объявление по радио...
   - И абсолютно правильно сделали! Ну, тогда начну с самого начала. То, что мы называем удалением фрагментов памяти, немолодая, и уж точно не экспериментальная методика. Наша организация использует её уже больше двадцати земных лет. Вы же наверняка слышали о наших "Просветителях" - военизированном миссионерском элементе? Так вот: из-за... ммм... специфики их труда все члены этого подразделения подвергались воздействию излучения, разрушающего участки памяти. Время показало, что это ничуть не сказалось на их умственных способностях и физическом здоровье. Просветители проявляли чудеса героизма, глубокое знание тактики во время миротворческих и полицейских операций.
   Тут следует отметить, что "Просветители" имели репутацию одних из самых отчаянных и безжалостных убийц в Галактике. Олег слышал легенду о том, что в их тренировочном лагере на перенаселённой планете Фанг во время посвящения новобранцев заставляли посылать пулю в голову близкого родственника.
   - Так что, - продолжал Чарльз, - процедура полностью безопасна. Мы гарантируем удаление ненужных воспоминаний, начиная от одного зрительного образа и заканчивая всей памятью. Лицам, не принадлежащим к нашей организации, методика стала доступна недавно. Все благодаря тому, что "Правдоискатели верят": личность можно улучшить, найдя ключ в её прошлом, но не изменяя её кардинально. Мы индивидуально подходили к каждому человеку. После наших услуг он становился таким, каким хотел бы стать. Не то, что наши конкуренты из МЛП, да снизойдет на них ложная Истина. Они загоняют человека под свой шаблон. С помощью наркотиков, внушения и других психотехник беднягу превращают в раба или ещё хуже - беспринципного монстра. Он никогда не станет прежним. Впрочем, Зрячие, руководители нашей организации, тоже прошли через перемены. Но им явилась Истина, что есть противоположность обману МЛП.
   - Возможно, я чего-то не понимаю, - перебил Олег, - но разве необратимое удаление памяти не изменяет личность?
   - Вы правы. Однако память не является главным фактором в формировании личности. Главное мы получаем ещё до рождения. Это все-таки неповторимый характер, что-то вроде отпечатков пальцев. Это Истина.
   - Ладно, - Олег не стал спорить, - извините, что прервал. Опишите, пожалуйста, последствия процесса.
   - Ну что ж. При помощи специальной аппаратуры мы выявим и уничтожим ненужные воспоминания. В Вашем случае это разговоры с врачами, друзьями, бессонные ночи, результаты анализов и многое другое. Очень важно, чтобы Вы больше никогда не слышали о своей болезни. Тогда мозг на ней не концентрируется и Вы чувствуете себя лучше. Возможно даже улучшение состояния здоровья. Поэтому в Ваш паспорт вводится специальное сообщение. Во всех медицинских и других учреждениях Вам будут говорить, что Вы здоровы. Главное, Вам самим его не смотреть, но это маловероятно, файл открывается только для людей с медицинским допуском. Также сообщения рассылаются Вашим близким и друзьям. У Вас же есть друзья?
   - Друзья? Нет.
   - И Вы шли с таким грузом по жизни без друзей? Сочувствую.
   - Два моих одноклассника, - непонятно зачем сказал Олег, - вступили в МЛП.
   - Это их путь. Однако... Зачем? МЛП учить скрывать истину, прельщает иллюзорными обещаниями. Многие плохо кончают.
   - По пути сюда я видел следы нападения, говорили, это бойцы МЛП.
   - Да, мне уже доложили. Безумцы. Но мы обязаны защищаться. Их агрессия развязывает нам руки. Они буду раздавлены нашей мощью. Их теракты - искры, из которых вспыхнет пламя. Начнутся битвы звездолётов, многие погибнут...
   - Скажите, а вы считаете, что ваша Истина стоит тысяч жизней?
   - Она стоит дороже Вселенной. Я знаю, что прав. Мне ещё нет тридцати, а я побывал на семи планетах, и везде мы несли добро.
   Олег понял, что бесполезно разубеждать фанатика.
   - И сколько я проживу после удаления памяти?
   - Всё зависит от Вас. Но в лучшем случае... Я не хочу, чтобы Вы питали иллюзии, Ваша болезнь тяжелая... Возможно, года четыре.
   - И во сколько это обойдётся?
   - Ну, похоже, Ваши воспоминания тяжело ликвидировать... Пять тысяч кредитов. Но ведь несколько лет нормальной жизни стоят того, правда?
   - Наверное, да... Хорошо, Чарльз, я подумаю. Нужно посоветоваться с родителями.
   - Я понимаю. Вот, возьмите рекламный буклет с видеоматериалами. И талон на бесплатную консультацию нашего психолога. Нам понадобится справка от него. Если надумаете, мы Вам за один день всё сделаем.
   - Что ж, спасибо. До свидания.
   - Удачи, Олег. И да озарит Истина Ваш разум!
  

Глава 4. Забытье

  
   Вечером (а точнее в полдень по планетарному времени) того же дня Олег сидел на диване в обшарпанной комнате, которая символизировала в его квартире гостиную. По головизору показывали рекламу средства от импотенции Зевс-5. Возле дивана стояло ведро, полное окровавленных тряпок. В руках Олег нервно комкал влажный от кровавых слюней и соплей платок. Вся семья Куренёвых была в сборе. Отец и мать устроились рядом на старой кушетке. В помещении было душно как перед грозой. Да гроза и была готова вот-вот разразиться.
   - Пойми, Олег, - увещевал отец, - это слишком большие деньги. Не то, что мне было бы жалко, но у нас и так их мало. А тут ещё и второй ребёнок...
   - Так вот значит как! Для тебя лишний год моей жизни не стоит пяти тысяч?! Прелестно!
   - Сын, пойми, нам с мамой для тебя ничего не жалко. Но ведь эти люди... Они настоящие бандиты. Ты же помнишь, как они взялись строить клинику для детей с болезнью Ченга, а затем все деньги куда-то пропали? Где гарантия того, что их метод поможет, а не сделает тебя инвалидом?
   - А сейчас я не инвалид?! - Олег сплюнул в ведро. Слюна была розового цвета. - Поймите же, это мой единственный шанс, моя последняя надежда пожить ещё чуть-чуть. Тем более, за эти же самые деньги вы купите максимум две пачки "Kana-super". Их хватит, чтобы снять симптомы болезни на полтора-два месяца. А в эту фирму уже обращались больные с язвой Фуше. И большинство уже больше года нормально себя чувствует. До этого удаление памяти применяли на больных сотрудниках. И некоторые прожили больше 5 лет!
   - Неужели ты им веришь? "Правдоискатели" - убийцы и сектанты.
   - Очень влиятельные сектанты. Даже Конгресс с ними считается, и ты это знаешь.
   Тем более, я же не собираюсь вести с ними дел. Все что мне нужно - удалить память о болезни.
   - Но...
   - Дай ему деньги, - неожиданно подала голос мать.
   - О, Господи, и ты тоже! Я же пытаюсь объяснить...
   - ДАЙ ЕМУ ДЕНЬГИ!!! - лицо матери исказилось, по щекам потекли первые слезы. - Вы можете хоть на секунду заткнуться?! Дайте мне покой! - мать вскочила с дивана, её трясло. Дышала она как столетний паровоз. И тут ноги её подкосились и она начала величественно, медленно падать прямо на раздутый живот. К счастью, отец и подскочивший Олег успели предотвратить трагедию.
   Истерика матери была даже сильнее, чем когда она узнала о последней стадии болезни. С того момента, наверное, она уже целые сутки была на взводе. И сейчас это всё выплеснулось, словно огромное цунами, состоящее из хрипов, всхлипываний, взвизгов, стонов, гримас и рыданий. Пока Олег бегал за шприцами с успокоительным, отец держал беременную женщину, не давая ей навредить себе или неродившемуся ребёнку, и шептал что-то успокаивающее. Олег понял, что разговор окончен.
  
   Перед тем как заснуть, Олег решил зачем-то достать свой старый школьный учебник по ксенологии. Тихо вошла мать. Она была очень бледна, а её длинные черные волосы были заколоты и собраны в узел. Наш герой сразу вспомнил порнофильм "Звёздная Гейша" и ужаснулся собственному кощунству. Мать грузно опустилась на кровать к Олегу и вздохнула.
   - Прости меня за сегодняшний скандал, сынок, - вдруг хрипло произнесла она. - Я хочу спросить тебя: ты помнишь меня... другой? Без транквилизаторов.
   - Нет, - вырвалось у Олега. На душе было гадко.
   - Я понимаю. Ты был совсем мал, когда заболел. Для меня это был такой удар, такая боль! Я не понимала, за что нам всем такие муки. Мы с отцом вложили почти все деньги в твоё лечение. Лучшие больницы, врачи. Мы так и не смогли вывезти тебя с этой планеты. Но я надеялась, каждый день надеялась на чудо. Знаешь, говорят, что надежда умирает последней. Это правда. В тот день, когда твоя болезнь перешла во вторую стадию, я умерла вместе со своей надеждой. За пару недель отец постарел на двадцать лет. А я... Я даже не заметила, как безнадёжность проникла внутрь меня, сожрала мою душу, изменила моё сознание. И я сошла с ума. Начались эти припадки. Пришлось принимать наркотики. И я пристрастилась к ним. Я...покупала себе новые транквилизаторы вместо твоих лекарств. Сынок, прости, я так виновата.
   - Ты нечего не могла сделать. Вторую стадию не лечат. Вы бы и первую не вылечили, с нашими-то доходами...
   Олег был обескуражен. Он не помнил, когда видел свою мать такой. Она вся как-то ссутулилась, уменьшилась. Из глаз текли слёзы. Но не истеричные, без стенаний. Просто человеку было очень тяжело в своей безнадёжности.
   - Как ребёнок, мама?
   - Хорошо. Врач сказал, что даст 75% за то, что ребёнок будет нормальным. После моих антидепрессантов это неплохие шансы. Сын, я пришла сказать, что ты получишь деньги на свою операцию. Ты всегда должен держаться даже за самую ничтожную надежду, и тогда ты будешь жить. Возможно, ты уже слышал советы вроде этого, но именно на таких простых и известных всем вещах строится мир. Я откладывала деньги на... на Аль-Хазред. Эта дрянь стоит очень дорого. Теперь я отдам их тебе. Олег... Сыночек... Сможешь ли ты меня простить?
   Олег обнял мать. Глаза стали мокрыми, к горлу подкатил ком.
   - Конечно, прощу. Спасибо, огромное спасибо.
   Наконец мать отстранилась.
   - Это тебе спасибо. Сынок, я должна идти, я слишком сильно нервничала, а два припадка за один день - это слишком много, - и она улыбнулась сквозь слёзы. - Отдыхай, сыночек. И помни наш разговор. Редко нынче слышишь слова от чистого сердца. Ты же меня понимаешь?
   - Спокойной ночи, мама, я понимаю.
   Мать вышла так же тихо, как и вошла. Олег упал лицом в подушку, и скоро она посырела, но в этот раз не от крови.
  
   Консультация с психологом состоялась через три дня. Олег ответил на кучу странных вопросов, среди которых были: "Радуетесь ли Вы, когда видите, что прожили ещё один день?" или "Сказалась ли Ваша болезнь на сексуальной ориентации?". Когда Куренёв сказал, что его любимая музыкальная композиция - "Полёт Валькирий", брови психолога поползли вверх. Было видно, что он слышит название в первый раз. Психолог долго шарил в большой компьютерной энциклопедии в поисках информации об этой музыке. Тогда Олег впервые услышал имя композитора. Психолог вслух прочитал:
   - Вагнер, Рихард.
   То, что психолог нашел про "Полет", ему не понравилось, и в карточке Олега появилось примечание: "Эгоцентризм выше нормы". Там уже было множество неприятных диагнозов, типа "комплекс неполноценности на почве ранних переживаний". Под конец психиатр все-таки выдал справку, что Олег годен к применению методики удаления памяти.
  
   На следующий день Куренев вместе с родителями был в офисе Калагана. Всего через несколько часов Олегу предстояло пройти через событие, которое окончательно и бесповоротно изменит его оставшуюся жизнь. Наш герой заполнил несколько официальных документов об ознакомлении с возможными негативными последствиями лечения. Также он поставил отпечаток большого пальца (это заменяло роспись в виртуальных документах) под разрешением на внесение заведомо ложной информации в его паспорт. Мать и отец обязались говорить Олегу ложь во благо и таким образом способствовать эффективной терапии забытьем. Наконец Чарльз встал и торжественно объявил, что всё готово и Олег должен пойти за ним к излучателю для операции. Родителей он попросил подождать в кабинете. Им это не понравилось, особенно матери, однако они нечего не могли изменить. Пожав на прощание руку отцу и обняв окончательно расстроенную мать, Олег вышел вслед за Чарльзом и поплёлся к лифту.
   Они спускались довольно долго. Было ясно, что под зданием находится целый подземный комплекс. Из непосвященных туда попадают единицы. Калаган объяснил Олегу, что из-за стычек с МЛП руководство не хочет переносить секретное оборудование на слабо защищенную поверхность планеты.
   Наконец над дверью высветилось: "Седьмой подземный уровень". Кабина остановилась, и двери раздвинулись. Куренёв увидел длинный прямой коридор, ярко освещённый галогенными лампами. Стоило Олегу выйти из лифта, откуда-то появились два солдата с электрическими винтовками и встали за спиной нашего героя.
   - Вы уж извините, - произнёс Чарльз, - в связи с напряженным положением на планете нам приказали усилить меры безопасности. Но не волнуйтесь, эти стражи всего лишь проведут нас до операционной. Считайте их почётным эскортом.
   И Чарльз повёл Олега по подземному лабиринту. Куренёву не нравился преследовавший его стук двух пар тяжелых сапог по полу. Чем дальше он углублялся в недра подземелья, тем больше вокруг становилось охранников. На каждом перекрёстке, у всех без исключения дверей дежурило от трёх до пяти вооруженных людей. Седьмой уровень был как гнездо ос, полное готовых в любую минуту разорвать чужака обитателей. Однако перед Чарльзом все расступались, давая дорогу. В конце пути процессия остановилась перед дверью с изображением мозга и скальпеля.
   - Наша операционная. Прошу, Олег, входите. И не нервничайте Вы так. Я же уже сказал: процедура полностью безболезненная и безопасная.
   Стараясь унять дрожь в коленях, Олег вошел в гостеприимно распахнувшуюся дверь. Солдаты остались снаружи. Стены и пол комнаты покрывал специальный пластик, который можно встретить в больничных моргах. Посередине помещения стоял хирургический стол, над ним висело нечто похожее на промышленный лазер. В недрах прибора копался мужчина в маске и белом халате. В углу стояло подключенное к компьютеру кресло, выглядящее как электрический стул из исторических фильмов.
   - Это Пребывающий в Сумерках Хосе Имаго, Ваш главный врач.
   - О, а Вы, должно быть, господин Куренёв? - доктор оторвался от зловещего агрегата. - Очень приятно, я уже почти закончил настройку. Ещё пару минут, и можем начинать.
   - Терпение, Хосе, - сказал Чарльз, - нам с Олегом ещё нужно закончить бумажную работу. Олег, присаживайтесь. Итак, вот Ваш настоящий договор, в него включено уже подписанное в кабинете. Обратите внимание, напечатанный на настоящей бумаге. В нём говорится, что в случае успешной операции с вашего семейного счёта на наш будет переведено 5000 кредитов. Этот документ также является окончательным разрешением на внесение ложной информации в Ваш паспорт. Еще мы выдали Вам фальшивую справку о том, что Вы прошли в нашем центре медицинское обследование, которое на самом деле не проходили, и по результатам Ваш организм находится в нормальном состоянии. Это может усилить положительный эффект от нашей методики. Самовнушение - великая вещь, знаете ли. Наша компания освобождается от ответственности за какие бы то ни были последствия, не связанные с качеством выполненной операции. В случае любых послеоперационных осложнений мы обязаны выплатить компенсацию в размере 15000 кредитов. В Ваш паспорт будет занесён файл с пометкой "Обязательно к прочтению" и фильтром, который позволит просмотреть его только пользователем с профессиональным уровнем допуска к медицинской информации. Вы ни в коем случае не должны его читать, иначе вся методика под угрозой срыва. В этом файле указан Ваш диагноз, и причина Вашего незнания о нём. Отныне в любом медучреждении, любой фирме с лицензией соответствующего уровня, к Вам будут относиться как к абсолютно здоровому человеку. Нарушивших это правило будут ждать весьма жесткие санкции со стороны нашей весьма влиятельной организации. Ну вот, вроде бы и всё. Можете сами ознакомиться с содержанием договора, дабы проверить правдивость моих слов.
   Олег так и поступил. Однако придраться было не к чему. Калаган точь-в-точь пересказал содержание документа.
   - Не вижу ничего неправильного. Чарльз, я готов. Можете дать ручку?
   - Пожалуйста.
   За всю свою жизнь Олег всего пару раз расписывался на бумаге. Древесина, из которой она изготавливалась, была одним из самых редких и дорогих ресурсов, поэтому большинство документов существовало в электронном виде. Куренёв взял ручку и поставил свой, непонятно зачем придуманный, каллиграфический автограф под текстом договора. Роспись была красивой, со множеством изящных изгибов.
   - Отлично. И ещё, Олег, можете подписаться здесь? Это разрешение на отслеживание Вашего жизненного пути после операции. Не волнуйтесь, никаких хвостов и скрытых камер. Просто мы будем периодически проверять Ваш файл в Глобальной Базе Данных Конгресса. Это для статистики, чтобы доказать эффективность нашей методики в лечении болезней. Вы можете отказаться от подписания.
   - Отказаться? Думаю, для меня это ничего не изменит. Хорошо, я подпишу разрешение. Вот.
   - Спасибо, Вы сделали огромный вклад в развитие методики удаления памяти. Я специально не рассказал Вашим родственникам о слежке. Но удалять Ваши воспоминания о ней мы не имеем права, так что Вы будете помнить об этом, хотя забудете причину. Лучше просто не говорите родителям о нашем уговоре, понимаете? Вот и хорошо. Что ж, вроде всё улажено. Хосе, у тебя всё готово?
   - Всё готово.
   - А Вы, Олег?
   - Да, - неуверенно произнёс Олег.
   - Ваш паспорт, пожалуйста. Благодарю, - и Чарльз театральным жестом провёл паспортом над окошечком передатчика информации. - Вот и всё. Ложь во спасение занесена в него. Теперь всего лишь несколько часов отделяют Вас от здоровой жизни.
   Олег еле сдерживался, чтобы не начать ругаться матом. Калаган со своей жизнерадостной улыбкой ему уже надоел.
   - Эээ, нам пора начинать, - отозвался Хосе.
   - Да. Конечно. Олег Куренёв, я оставляю Вас с нашим врачом. До встречи в новой жизни. Пойду, успокою Ваших родителей. Да хранит Вас Истина, - и Калаган вышел из комнаты.
   - Прежде чем мы приступим, господин Олег, я хочу спросить Вас: не ощущаете ли Вы тягу к мочеиспусканию и дефекации?
   Прислушавшись к себе, наш герой ответил отрицательно.
   - Это хорошо. Но во избежание неприятных инцидентов во время операции я всё же рекомендую Вам надеть специальную одноразовую пижаму с влагопоглощающими штанами. Вот она. Можете переодеться.
   Пижама висела на тощем теле Олега мешком. К тому же вызывала зуд в причинных местах.
   - Простите за неудобства. Ну что ж, присаживайтесь, пожалуйста, в это кресло, - и врач указал на прибор, напоминающий электрический стул.
   - Это сканер Вашей памяти. Он найдёт те воспоминания, которые нужны нам и не нужны Вам, - попытался пошутить Хосе, - процедура займёт около двух часов. Затем мы переместим Вас на операционный стол, где и пройдёт сама операция. Она продлится меньше - всего полчаса. Сейчас я дам Вам наркоз, он необходим. Начнём?
   - Давайте.
   И Имаго надел на голову Олега шлем, а руки привязал ремнями к подлокотникам. Куренёв почувствовал себя приговорённым к казни. Врач сел за компьютер и застучал по клавишам. Раздалось мерное гудение.
   - Расслабьтесь, сейчас Вы заснёте.
   Олег откинулся на спинку кресла. Гудение убаюкивало. Он смотрел на операционный стол. Скоро здесь его мозг подвергнут суровому испытанию, бросающему вызов самой природе человеческого разума. Куренёв пропустил момент, когда погрузился во тьму.
  
   Тишина. Тишина и безвременье. Они обволакивали Олега со всех сторон. Однако внезапно он услышал приближающийся звук. Это было странное гудение. Вскоре со звуком произошли изменения, и он превратился в голос:
   - Маша, убери ему чёртову слюну!
   Слюна... Что же это такое? Какое-то вещество, жидкость. Ах да, у него сейчас полон рот отвратительных на вкус, густых слюней. Разобраться, что такое рот, можно потом, а сейчас нужно сплюнуть. Так ведь и захлебнутся недолго. Опорожнив ротовую полость, Куренёв почувствовал себя немного лучше и даже сумел открыть глаза. Первое, что он увидел, это цепляющаяся за воздух рука. Ладонь сжималась и разжималась. Олег понял, что рука принадлежала ему, и дал ей команду утихнуть. Рука послушалась.
   - В 15:07 пациент пришел в сознание, - заговорил знакомый мужчина в белом халате. - Судя по показаниям приборов состояние организма - норма. В процессе обследования было зафиксировано повышенное выделение слюны. Выброса экскрементов не случилось. Память... Пациент, назовите себя по имени-отчеству.
   Олег назвался.
   - В норме. Результаты ментального сканирования - удовлетворительные.
   Куренёв вспомнил имя и фамилию врача: Хосе Имаго. И помещение он узнал. Олег помнил странный электрический стул в углу, висящий над его лицом зловещий прибор, состоящий из путаницы проводов и металла. Кроме того, в комнате прибавилось медицинской техники, каких-то сканеров, измерителей и другого хлама. У головы нашего героя стояла незнакомая девушка. Видимо, медсестра. В общем, комната была ему знакома, вот только он не помнил, зачем он здесь оказался. Тут Куренёв заметил, что одежда врача и сестры покрыта пятнами. И изголовье его ложа представляет высохшее озеро чего? Похоже, слюны.
   - Доктор, скажите, это я наплевал? Прошу меня извинить, я...
   - Не нервничайте. Для нас это обычное явление. Работа такая. Можешь идти, Маша. А Вы, Олег, попробуйте встать. Ну как? Нормально? Вот и хорошо, - Хосе улыбнулся. - А теперь, господин Куренёв, примите мои поздравления. Мы просканировали весь Ваш организм и выяснили, что боли в животе и кровотечения - это временные явления, вызванные попаданием в Ваш организм одной, в общем-то, безобидной бактерии. Однако она раздражала слизистую Вашего пищевода и иногда вызывала оральные кровотечения. Да что я тут говорю. Вот справка. Правда, у Вас значительный недобор веса - порядка 35 килограммов. Но это в наше время не редкость. В общем, Вы можете одеваться и идти.
   Олег взял из рук врача пластиковый квадратик справки. На ней было нанесено название нескольких серьёзных кишечных заболеваний и результаты анализов. Например: "Мутации эпителия тонкой кишки". И результат: "Отрицательно". Было там и название, каким-то образом вызывающее у Олега смутные воспоминания, слабые, как дуновение июльского ветерка - Язва Фуше. Но Куренёв не мог вспомнить, что связывало его с этой болезнью. Он просто испытывал лёгкое беспокойство на подсознательном уровне. В самом низу справки было написано: "Желудочно-кишечный тракт находится в удовлетворительном состоянии". Надпись подтверждала круглая печать с названием организации.
   - Что-то я не припомню, чтобы записывался к Вам на обследование, - пробормотал Олег.
   - Да. Знаете, побочным эффектом нашего обследования является кратковременная потеря памяти. Но это временное явление. Наши процедуры проводятся по самым современным методикам и гарантируют стопроцентную точность диагноза, так что потеря некоторых фрагментов воспоминаний - честная плата за такую достоверную информацию. Мы просканировали Ваш разум и были весьма удивлены. Похоже, Вы временно, повторяю, временно забыли о том, как записывались на наше обследование и о самом его процессе. Интересно. Но ничего, память вернётся через пару земных месяцев. Да, знайте, Ваши кровотечения изо рта и боли могут продолжаться некоторое время, но они не несут угрозы Вашему здоровью. Я не рекомендую Вам обращаться к врачу по этому поводу. Тем более, что у нас на планете нет врачей, изгоняющих эти бактерии из организма. Они весьма редкие, были завезены с планеты Иер. Вообще, поменьше ходите к врачам, Олег. Живите в своё удовольствие, стройте карьеру, ну Вы поняли.
   За время пока Хосе говорил эти слова, Олег успел переодеться и теперь собирался уходить.
   - Спасибо, доктор, я, наверное, пойду.
   - За дверью стоят охранники. Они проводят Вас к лифту. Наверху Вам нужно будет поговорить с Калаганом. Помните: жить в своё удовольствие. Прощайте, и да не затмит ложь Ваш рассудок.
  
   Куренёв нашел Чарльза Калагана в его кабинете в здании на поверхности планеты. Чарльз сообщил, что родители Олега пошли домой, так как маме стало плохо. Ничего серьёзного, на последних месяцах беременности такое бывает. Также работник предоставил уведомление об успешном переводе платы за обследование на счёт корпорации. Напоследок он пожелал Олегу всегда выбирать путь, ведущий к Истине. Когда Чарльз смотрел вслед Куренёву, на его фанатичном лице промелькнула жалость.
   Выйдя на улицу, наш герой вдруг ощутил необычайную лёгкость. Он чувствовал, что избавился от какого-то страха, того, что сидел в самой глубине его сознания словно глист и постоянно напоминал о себе. Теперь его не было и Олег по-новому взглянул на мир. И, словно ощутив настроение Куренёва, в сумрачном небе Новой Украины появилась прореха, в которую ударил яркий солнечный свет. Создалось впечатление, что между землёй и небом возникла огромная белая колонна. Клочки тумана, попавшие в неё, начинали испаряться, но при этом они словно кружились в танце. Благодаря солнцу эти куски облаков обрели ярко - желтый цвет качественных топазов. Облачка порхали в луче света, меняя форму и плавно уменьшаясь, словно сбрасывали с себя все тяжелое, материальное и переходили в другое место, которое так прекрасно и которое человеческий глаз не может увидеть.
   Конечно, для нас, наблюдавших тысячи закатов и рассветов в разных местах, в этом зрелище не было бы ничего необычайно красивого, но на Новой Украине солнечный свет был виден всего несколько раз в месяц.
   Внезапно пятно света прошло над пустынными равнинами и коснулось купола Шевченко-Сити. И на какой-то момент переулок, в котором стоял Олег, стал самым светлым местом на планете. Куренёв задрал голову и смотрел прямо в небо. Если бы над ним не было пыльного купола со светофильтрами, он бы ослеп. Но всё равно от яркого света на глаза навернулись слёзы. Или, может, не только от света? Из-за слёз лучи рисовали на сетчатке фантастические узоры, похожие на скопления сияющих белых игл. Для Олега это была вершина красоты. Он смеялся. В голове играл "Полёт Валькирий", и эта музыка идеально подходила к происходящему: борьба солнечных лучей с облаками и всё ради танца, ради нескольких триумфальных мгновений. Через пару секунд облака затянулись словно края раны, оставив сияющий желтый рубец, который вскоре тоже пропал. Небо обрело прежний бежевый цвет, а на город сошли сумерки. Олег опустил залитое слезами лицо и направился к дому. Так он пережил один из лучших моментов в своей жизни.
  

Глава 5. Света

  
   Первые пару недель после операции Олег просто наслаждался новообретённым душевным равновесием, гулял по городу, лазил по крышам прочее ребячество. Боли в животе продолжались, однако они отошли на второй план. Несколько раз у Куренёва изо рта шла кровь, но с каждым новым кровотечением ее становилось всё меньше и она приобретала коричневый оттенок, словно была уже подсохшей. Нашему герою стало определённо лучше, и его даже не беспокоило то, что утраченная память не возвращается.
   Родители, радуясь успешно пройденному обследованию, даже купили кусок торта, содержащего в себе дорогое коровье молоко. Вся семья во время праздничного застолья разделила лакомство на маленькие кусочки, каждый из которых долго и тщательно пережевывали, смакуя нежный крем и бисквитное тесто. Олег даже и забыл, когда в последний раз ел торт, и для него угощение было пищей богов. Правда, торт слишком быстро исчез со стола.
   За те недели, что Олег отдыхал, у матери случилось ещё несколько припадков. Это было связано с приближающимися родами. Однажды ночью нашего героя разбудили истошные вопли матери: "Я не хочу! Она будет такой же, как Олег!" Крики резко прекратились. Наверное, отец ввёл успокоительное. В тот момент Олега переполнила ненависть к своим родителям. Он подумал, что мать не хочет, чтобы её новый ребёнок был таким же тощим и слабым, как он, Олег. Наш герой помнил, что всю жизнь окружающие смотрели на него, как на слабое, бесполезное и обреченнее на скорую гибель существо. Но из-за чего? Куренёв точно не помнил, но похоже, он заслужил такое отношение благодаря тому, что не соответствовал принятым на Новой Украине понятиям о красоте.
   Да, действительно, он худой, что там говорить, тощий, как старая кляча. У него были жиденькие русые волосы, обычно свалявшиеся в бесформенные комки. На бледном лице - сетка вен и никакого румянца. Карие глаза глубоко запали и смотрят из глазниц, как испуганные зверьки из норок. Из этого краткого описания видно, что Олег вряд ли занял бы призовое место на конкурс "Мистер Галактика". Однако Куренёв не понимал, почему его товарищи по школе, люди на улицах, даже родители держались от него в стороне. Ситуация напоминала нашему герою школьные уроки биологии, которые он, кстати, очень любил. Там ему рассказывали, что в стае земных животных, гиен, с самого рождения шел естественный отбор. Слабые особи часто уничтожались другими гиенами, так как могли подвести в нужный момент всю стаю. Но неужели люди так много унаследовали от примитивных стайных зверей?
   Такие размышления по ночам омрачали эти в целом счастливые дни в жизни Олега. Конечно, удаление памяти исказило его мировоззрение. Куренёв не помнил, как родители дежурили возле кровати во время кровотечений, как отец по нескольку дней почти ничего не ел, чтобы накопить деньги на дорогие лекарства, хотя бы на одну таблетку, не помнил похода матери за кредитом на лечение сына в Центр социальной помощи, который закончился тем, что ее просто засмеяли из-за одетых на ней лохмотий и дешёвой косметики. Из головы Олега стёрли большую часть воспоминаний о его последней доверительной беседе с мамой, когда она пообещала выдать деньги на операцию в комплексе "Правдоискателей". Но наш герой помнил, что никогда ещё в жизни он так не верил и так не сочувствовал своей матери, как в тот момент. И Олегу было тем более обидно слышать от неё слова, что она не хочет похожего на него ребёнка. Такое бывает и в нашей жизни. Иногда ты думаешь, что можешь доверять кому-то, что он - единственный, кто тебя понимает. Но вот этот человек совершает какой-то не очень хороший поступок и ты сразу же начинаешь его ненавидеть, забывая всё хорошее, что он для тебя сделал. Человеческому разуму гораздо легче делать выводы на основе настоящего, чем обращаться к туманному прошлому.
   А ещё Олег не очень ясно помнил своего единственного за всю жизнь настоящего друга (точнее подругу). Её звали Света. Куренёв познакомился с ней в больнице. Она была на два года старше Олега и тоже болела язвой Фуше. От болезни её волосы уже в 16 лет были полностью седыми, и Куренёв до последнего не знал, какой цвет они имели изначально.
   Олег помнил Свету, её лицо, смех, зелёные глаза. Но он забыл, как в трудные дни обострения, когда боли в его животе становились особенно сильными, Света была рядом, пусть даже не в физическом смысле.
   Она шептала слова ободрения, и они раздавались из коммуникатора, лежащего возле уха Олега, сжавшегося на кровати и сплёвывающего кровь. Света говорила, что Олег не умрёт, что он просто слишком хороший, чтобы умереть, ведь в жизни никому не сделал зла. Она говорила, что Олег не умрёт, он выздоровеет и будет жить счастливо, а язва Фуше - всего лишь испытание, посланное высшими силами, чтобы подчеркнуть совершенство грядущих дней.
   А ещё Света всегда рассказывала, как в 10 лет родители свозили её на Тирру. Это была благоухающая планета, покрытая лесистыми горами, огромным количеством воды - океаном, и с пригодной для дыхания атмосферой. Света отдыхала в санатории на океанском побережье. Заведение было расположено возле заповедника "Долина Вечного падения".
   Заповедник представлял собой заросшую растительностью долину, с трёх сторон ограниченную обрывистыми скалами, а с четвертой стороной упиравшуюся в океан. По дну долины протекала река, которую питали два огромных водопада, срывавшихся с отвесных склонов. По всей округе круглые сутки разносился грохот падающих тонн воды. Света никогда не включала шумоизоляцию в своей комнате - после постоянного звукового хаоса Шевченко-Cити шум водопадов был для неё лучше любой музыки.
   Каждое утро над долиной пролетали стаи птиц - кочевников. Эти создания лишь пару месяцев в году проводили на суше - выращивали птенцов. Всё остальное время они без остановок летали над материками и океанами. И вот рано утром, на рассвете, небо заполнили тысячи хлопающих крыльями, кричащих силуэтов. Одна за другой птицы ныряли в облако брызг, стоявшее над водопадами. Экскурсовод объяснил, что таким образом они утоляли жажду, добывая воду прямо из воздуха. Света помнила розовый цвет восхода, сказочные тени птиц, скользящие по скалам и деревья, и самих обладателей теней, пролетающих сквозь радугу. Её это зрелище завораживало.
   А как Света описывала океан! Девушка рассказывала, как она часами не вылезала из воды, ныряя недалеко от берега. Подруга Олега говорила, что вода уносит все боли и страхи, что нет ничего лучше, чем в солнечный день погрузиться на небольшую глубину и зависнуть между дном и поверхностью. Пока в легких есть воздух, можно наблюдать за снующими вокруг рыбами или же просто смотреть на солнце, искаженное рябью воды. На пронизанном солнечным светом мелководье так красиво, а телу, поддерживаемому ласковой морской водой, так легко, что для Светы это и было счастьем.
   Обо всем этом Света рассказывала, когда Олегу было плохо. И она уверяла, что он не умрёт. Девушка говорила, что наш герой собственными глазами увидит "Долину Вечного падения", нужно только чуть-чуть подождать и они вместе будут плавать в океане, разглядывая красивые ракушки на дне. И Олегу всегда делалось лучше после таких бесед. Но сейчас воспоминания об этом сделались очень смутными и неполными, как некачественная магнитофонная запись. А ведь именно моменты, когда ты попал в беду и лишь один человек пришел к тебе на помощь, больше всего сближают тебя с ним. Хотя чувство благодарности к Свете осталось в памяти Олега.
   Воспоминания об их первой встрече остались почти нетронутыми. Тогда Олег стоял в очереди за клонированной донорской кровью для себя (зачем, он не помнил). Куренёв уже получил кровь, осталось только уплатить. Внезапно шлейка на его рюкзаке лопнула. Пытаясь удержать рюкзак, Олег неловким движением выбил пакет с кровью у стоящей сзади и уронил рядом свой пакет. Пробормотав слова извинения, Олег поднял пакет и уже собрался отвернуться, как вдруг заметил одну деталь: на ёмкости была надорвана этикетка, а на пакете, выданном ему донорским пунктом, этикетка была целой. Тогда наш герой сказал Свете (а это была именно она):
   - Ой, извините, мы, кажется, перепутали пакеты.
   Внимательно осмотрев ёмкость, Света согласилась:
   - И правда. Но это неважно. Ведь группа-то крови одинаковая, смотри, вот, - улыбнулась девушка.
   Нескольких передних зубов не хватало - из-за язвы Фуше. Олег потом долго не понимал, почему Света не наростила себе зубы? Много времени спустя он сделал вывод, что Света просто сдалась. Она полностью осознавала, что скоро умрёт. Но Олег редко видел её печальной и никогда - испуганной. Бывали моменты, когда его это раздражало.
   В день их знакомства инцидент с кровью послужил поводом для начала общения. Олег со Светой разговорились. Оказалась, у них обоих 3-я группа крови и одна болезнь. Домой они пошли вместе. Общались на разные темы: учёба, кино, искусство и прочие интересные вещи. А когда они дошли до дома Светы, она предложила обменяться номерами коммуникаторов.
   После этого не было ни дня, чтобы Олег не созванивался со Светой. По выходным они арендовали скафандры и гуляли за городом под открытым небом. Света часто и много говорила о Тирру, о том, как она туда вернётся. Олег не мог представить себе планету без скафандров, он знал, что ему "повезло" родиться на не самой пригодной для жизни планете. Куренёв очень быстро привязался к Свете и посвящал её во все свои тайны и переживания. Но что странно: Олег никогда не слышал слов жалоб от Светы. Почти всегда у нее был жизнерадостный вид, даже несмотря на то, что ей делалось хуже с каждым днём. Наш герой старался не замечать, как волосы Светы редеют, а лицо всё чаще бывает пепельно-серым. Девушка словно не хотела отягощать его своими трудностями. Куренёв не понимал, зачем Света так хочет, чтобы именно он, Олег, был счастлив.
   Один случай особенно удивил и расстроил Олега. Когда ему шел семнадцатый год, у него случилось особо сильное кровотечение. Куренёв потерял сознание. Очнулся он в больничной палате, рядом сидела Света. Она выглядела в тот день очень больной, ещё хуже Олега. Над койкой на мониторе горела надпись: "Ваш медицинский полис истощён. Осуществлено переливание крови добровольного донора". Увидев, что Олег очнулся, Света улыбнулась и едва не упала со стула. Куренёва поразила догадка.
   - Света, ты чего? Что с тобой? Неужели ты сдала...
   - Я...да.
   - Но тебе в твоем состоянии нельзя терять кровь! У тебя же уже четвёртая стадия!
   - Ну и что! Всё, чтобы ты жил, дурашка!
   - Да ты с ума сошла! - Олег попытался вскочить, но тут на глаза легла пелена, а в ушах зазвенело. Куренёв без сил опустился на койку.
  
   О поступке Светы никто не узнал - она сдала кровь анонимно. После этого случая Олег решил хоть как-то, но отблагодарить девушку. И он придумал. В его голове возникла идея скульптуры из морских ракушек. Добыть ракушки на Новой Украине было очень трудно, но Олег попросил одного богатого одноклассника и тот во время отдыха на Софии собрал небольшой мешочек самых обычных раковин. При помощи клея Куренёв задумал собрать из них фигуру, напоминающую машущего рукой человека, и подарить Свете на восемнадцатилетние. Работать он начал не торопясь, по вечерам.
   До дня рождения девушки оставалось чуть больше трех месяцев, когда она не позвонила Олегу вечером. Это не удивило его, ведь часто Света сама ждала звонка. Но набрав номер, Олег услышал металлический голос: "К сожалению, владелец данного коммуникатора скончался". И гудки...
  
   Света умерла в дверях собственной квартиры. Молча вешала куртку на крючок и вдруг упала на бок. Смерть была быстрой - сердце не выдержало. Такое бывает при язве Фуше.
   Олега не позвали на похороны. Ее родители мало знали о Куренёве, ведь он ни разу не был у них дома. Три дня спустя Олег сам разыскал могилу на городском кладбище. Она находилась на бедном участке - почти возле обочины дороги на Курортное. Родственники отказались от традиционного креста в пользу дешёвого голопроектора, который показывал несколько записанных сюжетов. Когда Олег подошел ближе, он подумал, что ошибся адресом: над могильной плитой висело изображение широко улыбающейся девочки лет десяти с роскошными каштановыми волосами. На щеках играл лёгкий румянец, и казалось, что жизнь сфотографированной только начинается. Но, присмотревшись, Куренёв узнал зелёные глаза Светы, пусть и не усталые, а сияющие и смеющиеся. Глядя на голографию, можно было подумать, что между моментом ее создания и встречи с Олегом прошло не меньше тридцати земных лет - так сильно отличалась та Света от запечатлённой. Окончательно сомнения развеялись после смены изображения на видеосъемку бурлящего водопада.
   Олег остановился перед надгробием и задумался. Он пытался представить, сколько бы ещё Света прожила, не сдай она тогда свою кровь, и какая часть вины за её кончину лежит на нём, Олеге. Куренёв думал, как мало он успел узнать о подруге за полтора года дружбы с ней. Они ни разу не говорили о музыке, и Олег не знал, что Света слушала. Большую часть беседы занимали проблемы Олега. Света всегда поддерживала Куренева в трудную минуту, но помог ли он ей хоть раз? Почему девушка никогда не просила взамен даже простого сочувствия к себе? Не посвящала Олега в свои проблемы? А ведь они у неё были, на последней стадии язвы Фуше каждый день - пытка. Тогда Олег не понимал причин такого поведения.
   Они так и не слетали на Тирру. У их семей не было лишних денег на межпланетный перелёт. Тирру была для Светы словно земной Рай, но она уже никогда туда не попадет. Все её мечты, все надежды умерли и похоронены вместе с ней. Как много Олег отдал бы за то, чтобы побыть со своей подругой рядом, просто поговорить с ней. Но смерть, как и время, всегда берет своё.
   Осознание необратимости и собственного одиночества выбивали из Олега все силы. В школе почти никто не общался с ним, только издевались из-за физической слабости и вообще робкого характера. К концу школьных классов, когда даже пара приятелей ушли на корпоративные тренинги и дистанцировались от неудачливого одноклассника, Куренёв буквально потерял веру в человечество и впал в депрессию, из которой его вытащила Света. И вот теперь она лежит под тяжелой каменной плитой.
   За три дня, прошедшие с момента смерти, Олег в спешном порядке закончил свой запоздалый подарок - скульптуру из ракушек. Вышла она красивой, но хрупкой, как и жизнь Светы. Олег осторожно достал из сумки с поролоном своё творение и поставил машущего рукой человечка на надгробие. И тут, словно олицетворяя неумолимую судьбу, по дороге из Шевченко-Сити с грохотом гоня облако пыли пронесся огромный грузовик. Пыль полетела прямо на могилы. Пылинки проходили через голограмму, и лицо мертвой подруги исказилось рябью помех.
   Когда кругом рассеялось, на Олега обрушился новый удар. Огромные, двадцатиколёсные грузовые монстры, подскакивая на ухабах, сотрясали землю. И, видимо, из-за этого последний подарок Куренёва Свете скатился с плиты и развалился. От отчаяния, что не смог даже в последний путь проводить нормально, Олег едва не сорвал с себя шлем, и наша история на том бы и кончилась. Но умирать всегда страшно, а у нашего героя остались люди, ради которых стоит жить - его родители. И он убрал руки с застёжки скафандра. Это был первый момент в жизни Куренева, когда от его выбора, от малейшего усилия зависело, будет ли Олег дальше пребывать в этом мире или нет.
   Олег собрал обломки скульптуры и сложил их горкой на надгробии. Хоть что-то.
   - Лети на Тирру, - произнёс он и содрогнулся от того, какими пустыми были эти слова.
   Можно лишь уповать на то, что после смерти получишь по заслугам. Света достойна всегда быть в своём любимом месте, под бескрайним синим небом, смотреть на кружащие стаи птиц возле бурлящих водопадов. Но если после смерти нет ничего, кроме забвения, бесконечного сна без снов? Если бы люди не боялись гибели и неизвестности, сопровождающей её, они бы никогда не покинули своей родной планеты, да и вообще не стали бы "царями природы".
   Олег побрёл обратно, прочь от Светы. Кое-где могилы освещали другие голопроекторы, эти маленькие окна, через которые можно увидеть кусочки жизней, безвозвратно ушедших в неизвестность. Было очень тихо.
  
   И вот от всех этих воспоминаний после операции остались лишь куски. Не такие мизерные, как на голографических надгробиях, но всё же неполные. Однако нельзя сказать, что Олег забыл Свету. Он помнил её жертвенность по отношению к нему и очень скучал по подруге. Не было больше людей, к которым бы Куренёв был так привязан. Хотя отсутствие друзей имело свои плюсы. Все одноклассники метались по университетам, и Олег не встретил ни одного знакомого на улицах в первые послеоперационные недели. А ведь если бы он нечаянно узнал о своей болезни, все лечение могло пойти насмарку.
  

Глава 6. Поступление

  
   Спору нет, было очень неплохо отдохнуть и просто ничего не делать. Однако через месяц после похода к "Правдоискателям" безделье наскучило Олегу. Обычно после школы жители Новой Украины продолжали обучение. Правда, на самой планете было лишь два ПТУ, ориентированных на шахтёрское дело, и техникум очистительной аппаратуры. Поэтому, что бы получить высшее образование, приходилось совершать очень недешевые межзвёздные перелёты.
   Олегу Куренёву не хотелось выделяться из общей массы людей. Когда он учился в школе, ему и в голову не приходило чем заняться после ее окончания, ведь наш герой не был уверен, что доживёт до конца двенадцатого класса. Но теперь постоянные мысли о смерти не отягощали разум Олега. Как ни странно, но боли в животе стали совсем редкими, а кровотечения вообще прекратились. Куренёв даже набрал пару кило в весе.
   И теперь Олег принял решение поступать в университет, поскольку работа в шахте была ему (как и многим) не по душе. Родителей такой поворот событий удивил, но, посовещавшись, они сообщили, что Олег может поступить, как считает нужным.
   - Правда с деньгами могут быть проблемы, - сказала мать. - Скоро Лиза родится. А нам ведь урезали соцобеспечение из-за тво... - женщина прервалась на полуслове, словно отец наступил под столом ей на ногу.
   - Не переживай из-за денег, сынок. Уж мы-то средства на твоё обучение найдём. Придётся поднапрячься, но это ничего, жить будем, - отец удивил Олега своей щедростью.
   Видимо, таким образом он извинялся за то, что не хотел давать деньги на...на медобследование.
  
   В школе Олег учился не слишком прилежно, и его знания наук были, мягко говоря, неполными. К тому же, когда наш герой собрался в университет, почти все ВУЗы закончили прием документов. Единственным местом, куда ещё можно было поступить, не пересекая весь Млечный Путь, был Леоренский Планетарный университет - элитное заведение, где учились либо очень умные, либо сильно богатые. Шансы Олега были мизерными. Но он всё же решил попробовать, благо, абитуриенты регистрировались и сдавали экзамены прямо дома, через сеть Олнет. Куренёва всегда интересовали закеры, высокоразвитая гуманоидная цивилизация. И когда он заполнял электронную анкету, в поле "факультет" ввёл "ксенология", специальность: закероведение". Не сказать, что Олег знал ксенологию хорошо, он просто знал её чуть-чуть лучше, чем другие предметы.
  
   Через неделю после регистрации темной украинской ночью на улицах Шевченко - Сити появились белые фургоны с надписью "Министерство образования Галактического Конгресса. Филиал на Новой Украине". То и дело машины останавливались перед подъездами и люди в форме выпускали из них маленьких, похожих на жуков роботов. Эти сложные и дорогие механизмы обязаны были следить за отсутствием нарушений во время экзаменов. Один из таких жуков нашел квартиру Олега, залез по стене и позвонил. Наш герой открыл дверь. Робот навёл на него фотоэлементы и через несколько секунд выдал:
   - Процесс опознавания закончен. Здравствуйте, уважаемый абитуриент. Я ваш наблюдатель. Прошу провести меня к месту сдачи экзамена.
   Куренёв пошел вглубь квартиры, аппарат, стуча металлическими ножками, двинулся за ним.
   В спальне Олега уже был включён компьютер. На экране высвечивалось: "До начала экзамена осталось 28 минут". Куренёв уселся на стул, а робот начал шарить по комнате в поисках шпаргалок, учебников, микрофонов, голографических проекторов и прочих запрещённых предметов. Закончив осмотр и не найдя ничего подозрительного, жук спросил: "Совершили ли Вы необходимые приготовления?" Олег сходил на кухню, где взял воду и концентратные батончики, попрощался с родителями и, вернувшись, сообщил: "Я готов". Жукообразная машина моментально опечатала дверь в комнату, после чего вскарабкалась на стену и уставилась в лицо нашему герою. По истечению последних пяти минут на экране загорелась надпись: "Пожалуйста, предъявите Ваш паспорт в течении ста двадцати секунд". Олег провёл паспортом над окошком сканера. В ответ начался процесс загрузки задания. А затем появился первый вопрос и варианты ответа.
  
   - Экзамен был завершен через девяносто минут после начала, без дополнительного времени. Каких-либо нарушений зафиксировано не было. Абитуриент N208.17, результаты Вашего тестирования будут известны в течении двадцати четырёх земных часов. Вывод приёмной комиссии придёт по указанному электронному адресу в течение трех земных суток. Спасибо за сотрудничество, - сказав это, робот сорвал печать с дверей и покинул комнату. Кто-то из родителей выпустил его из квартиры.
   Голова Олега гулко стукнулась об стол. Такого даже он не ожидал. Из ста заданий он был уверен в правильности решения лишь где-то десяти. Время, которое обычно тянулось словно вязкая патока, во время теста ринулось бушующим горным потоком. Половину ошибок Олег сделал именно из-за спешки. Вопросы в тесте были несложными, и ответы летали где-то рядом, неуловимые. Если бы наш герой хоть чуточку больше времени уделил учебникам, не спал на уроках и не прогуливал, если бы он знал, что будет поступать в университет... Но было поздно. Олег перепутал даже определение слоистого эпителия и полихитина - вопросы из области ксенологии для начальных классов. Теперь вся работа пронеслась по проводам к передатчику мегасветовых волн и летела в пустоте среди звёзд и планет к далёкому Леорену, где бездушный автомат выдаст окончательный отказ.
   - Ну как, сынок? - отец вошел в комнату.
   - Никак.
   Улыбка отца потускнела.
   - Всё написал?
   - Не всё... - в животе больно кольнуло.
  
   Иногда нам выпадает возможность изменить судьбу какого-нибудь человека, но мы не имеем для этого никаких рациональных причин. И вот тогда в дело вступают эмоции, которые побуждают нас действовать вопреки логике и здравому смыслу. И всё же именно эмоции делают из нас людей.
   Олег так никогда и не узнал о существовании женщины по имени Барбара Стоунхем. А между тем она очень сильно повлияла на всю последующую жизнь нашего героя. Барбара жила на планете Леорен и работала системным администратором в университетском вычислительном центре. Раз в году, во время вступительной компании, она на неделю становилась одним из полусотни рецензентов, которые перебирали, сортировали и корректировали результаты экзаменов. Эти же люди составляли списки поступивших, которые затем шли в приёмную комиссию для окончательного заверения.
   Сжульничать во время теста, обманув робота - наблюдателя было возможно, но довольно трудно. Сложнее, чем слетать на Леорен и договориться с рецензентом. И коррупционные схемы начинали работать на полную мощность в первые часы после завершения проверки тестовых заданий. Для Барбары с её невысокой зарплатой экзамены были основным источником доходов. За пару дней она зарабатывала в среднем пятьдесят тысяч - больше, чем за весь год. А однажды с ней лично встречался один из членов высшего руководства Конгресса, решивший отдать своё "ненаглядное чадо" в Леоренский университет. Тогда Барбара получила в качестве подношения больше ста тысяч - целое состояние.
   Однако Барбару все эти десятки тысяч радовали не больше, чем нас радует работающий лифт или открывающаяся дверь. Дело в том, что в жизни она мечтала совсем о другом: родить и вырастить собственного ребёнка. В те времена генная инженерия была уже довольно развитой областью науки. Будущие родители могли заказать улучшение внешности ребёнка вплоть до цвета его глаз, выбрать его пол, даже простимулировать интеллектуальное развитие - всё за соответствующую плату, в современных клиниках. Но Барбара не хотела, чтобы её дитя было со всеми этими новомодными изменениями. Она представляла себе, как будет нянчить младенца, наблюдать его взросление, спорить с мужем, на кого же их ребёнок больше похож? Словом, Барбара хотела обустроить свою семью по-старомодному, как люди делали уже не одну сотню лет.
   И казалось, что её мечта вот-вот станет реальностью. Барбара вышла замуж за своего одноклассника, и вскоре после свадьбы тест на беременность оказался положительным. После долгих пререканий с мужем Барбаре удалось доказать, что их ребёнку не нужны никакие вмешательства. Женщина лишь проходила регулярные обследования, которые показывали нормальное развитие плода.
   Прошло девять месяцев, и у Барбары начались схватки. Роды прошли без осложнений, и, наконец, после волны нестерпимой боли она услышала плач своего младенца. Это были счастливейшие мгновения в её жизни. Барбара смотрела на маленький, завёрнутый в покрывало хмыкающий комочек и плакала от радости.
   Правда, ребёнка сразу унесли, но это было в порядке вещей. Следующие десять минут она запомнила навсегда: уж слишком они контрастировали с моментом абсолютного счастья. Муж сидел у кровати Барбары и весело обсуждал с ней, какое имя дать новорождённому мальчику. Супруги вроде сошлись на имени Ян, когда в палату вошли врачи. По их лицам Барбара сразу поняла: что-то случилось. И, увы, это было действительно так. В эпоху развитых нанотехнологий, когда врачи могли сделать так, чтобы новорождённый вырос почти точной копией какой-нибудь знаменитости, или сумели бы дать ребёнку способность перемножать в уме трёхзначные числа, никто из докторов не смог вовремя выявить у сына Барбары отклонение в хромосомной группе.
   После этого в жизни, как говорят, началась чёрная полоса. Болезнь Яна дала о себе знать уже на первых месяцах после родов: мальчик почти всё время кричал и конвульсивно дёргался. Когда остальные дети учились говорить, сын Барбары продолжал издавать бессмысленные звуки. А когда Яну исполнилось два года, мужу всё надоело и он развёлся с Барбарой. Так женщина осталась одна с недоразвитым сыном.
   Госпиталь выплатил большую компенсацию, но, как уже было сказано, Барбара неплохо зарабатывала и в деньгах не нуждалась. Но её мечта разлетелась на мелкие кусочки прямо на ее глазах. И медицина, и деньги, и взятки были тут бессильны. Однако женщина продолжала растить своего сына, ведь, несмотря на свою неполноценность, Ян заслуживал возможность жить и быть любимым. И он узнавал свою маму. По ночам Барбара часто слышала, как он зовёт её, произнося несколько раз подряд звуки "А!". Это значило, что сыну опять приснился кошмар. И Барбара подходила к кроватке мальчика, а он смотрел на неё своими широко открытыми серыми глазами и казался в такие моменты не по годам умным. В этих глазах словно отражались мысли, недоступные пониманию простого человека. Но Барбара знала, что ее сын никогда не сможет поведать о том, что происходит в его голове. А затем Ян засыпал и становился похожим на обычного маленького мальчика, которые так умиляют взрослых, когда спят.
   Однако ночь подходила к концу и начинался очередной тусклый день. Приходилось кормить Яна с ложки, так как сам он себе в рот не попадал. На подбородке у него всегда скапливались слюни, которые приходилось убирать салфеткой. На улице люди обходили стороной его и Барбару, стараясь не глядеть в их лица.
   Женщина старалась найти утешение в воскресных походах в церковь. После пары попыток она перестала брать с собой сына. Невозможно было заставить его сидеть спокойно и не лопотать. Те пару часов, что Ян был у соседей, Барбара сидела на проповеди и молилась. Молилась за своего сына и за себя. Она верила, что Яна ждёт Рай, ведь он был самым безобидным существом в мире. Но иногда в её голове всплывала мысль: "Почему я? Чем я это заслужила? За что Ян с самого рождения лишен большей части нормальной человеческой жизни?". Так проходили месяцы, а месяцы складывались в годы.
  
   И вот в тот год, когда Олег "блистательно" завалил вступительные экзамены, в число планет, результаты абитуриентов с которых проверяла Барбара, попала Новая Украина. С ней уже "договорился" отец одного из поступающих, директор крупного уранового рудника. Однако Барбара помнила отвращение на его лице, когда он выписывал чек. Такое же, как у обывателя, который видит, что автомат в центре города продаёт кофе вдвое дороже, чем автомат на окраине. Для директора Барбара была не женщиной лет под сорок, в одиночку выращивающей генетически больного отпрыска, а просто одним из этапов на пути к цели. Впрочем, как и для большинства.
   Стоял поздний вечер. Женщина сидела перед компьютером, и на экране ползли списки поступающих. Барбара решила просмотреть перечень абитуриентов с особым статусом. Вдруг ей на глаза попалась фамилия Куренёва и файл, обязательный к прочтению. Барбара открыла его.
   - Так, парень удалил память, чтобы не думать о своей смертельной болезни. Жалко его, ведь бедняга плохо написал тест.... Хотя получше, чем любимый сынок уранового магната.
   Из соседней комнаты донеслись гортанные звуки. Ян звал маму. И тут на неё навалилась такая безысходная тоска, что защемило сердце. Решение пришло внезапно: в жизни стоит совершать хорошие поступки не ради попадания в Рай или чтобы показать всем свою исключительность. Хорошие поступки стоит совершать ради себя, чтобы можно было вспомнить, глядя в зеркало, что ты выделился, сделал усилие, которое другие люди не сделали, в общем, "сошел с рельс обыденности". Правда, это тоже корыстолюбие, но ведь любое действие подразумевает награду за него. Эти мысли пронеслись в голове Барбары, и она сделал выбор: обмануть богатого и влиятельного олигарха, но дать надежду умирающему человеку. Пальцы женщины пробежали по клавиатуре, и фамилия Куренёва оказалась выше красной черты - это означало, что Олег в списке рекомендуемых к поступлению. А вот сыну директора рудника в списке места не нашлось. При общем количестве поступивших комиссия даже не пыталась искать поддельные результаты. Да им это было и не выгодно - они тоже были в доле.
   Барбара откинулась на спинку стула и улыбнулась. Только что она нарушила правила, не имея на то никаких оснований. Да, у неё могут быть проблемы, особенно с магнатом. Но у Барбары не возникнет трудностей со своей совестью, а это немаловажно.
   Женщина встала из-за компьютера и, крикнув: "Сынок, мама уже идёт!", вышла за дверь. На экране появилась надпись, сообщающая, что файл, содержащий списки успешно сдавших экзамен, отослан по указанному адресу. Так волею случая Олег попал в Леоренский университет.
  
  
   - Да нет же, они, наверное, что-то напутали.... - растерявшийся Олег не мог поверить своему счастью.
   - Сынок, смотри, вот печать. Ты зачислен. Поздравляю!
   Извещение пришло на электронный адрес. Результаты тестов были впечатляющими. Но ведь Олег точно знал, что написал больше половины неправильно: после экзамена он сверял ответы с учебниками. Что-то было не так. Однако представьте, что вас приглашают учиться в один из лучших университетов Млечного Пути. Неужели вы будете всем доказывать, что недостойны этого? И Олег решил не спорить.
   - Там видно будет, - подумал наш герой.
   - Я заказала билет, - мать оторвала взгляд от компьютера, - еле успела, мало мест, сейчас люди так много путешествуют. Твой корабль отходит через три земных дня. Значит, завтра вечером.
   - Третий класс?
   - Да. Но и так вышло дорого. Знаешь же, подняли тарифы. Зато быстро - шесть земных суток - и на месте.
   По правилам Олегу надлежало явиться на Леорен в течение двух земных недель. Учитывая необходимость в межзвёздном путешествии, это было не такой уж и простой задачей. Многим приходилось покидать родной мир и сдавать экзамены на какой-нибудь планете ближе к университету. Затраты на полёты выходили просто астрономическими.
   - Солнышко, ты что-то неважно выглядишь, - отец с тревогой глянул на маму Олега. - Всё нормально?
   - Да. Просто Лиза уже скоро родится, вот и всё.
   - Надо бы завтра сходить к врачу. Кстати, Олег, ты хорошо себя чувствуешь?
   - Порядок, а что?
   - Ничего. Просто... У тебя вся жизнь впереди. Всё будет просто прекрасно, - что-то отец звучал не слишком убедительно, словно хотел уверить всех в истинности какой-то лжи. - Пора собирать вещи, сынок. Я пойду оформлять банковский счет. У тебя будут деньги на учёбу и ещё чуть-чуть на карманные расходы. Извини, что мало, просто...
   - Да ерунда! - робость отца уже надоела Олегу. - Не переживайте. Зато купите Лизе витаминов, питание. Я уж как-нибудь справлюсь. Ладно, пойду, прогуляюсь.
  
   Сектор Светы давно и сильно нуждался в уборке и ремонте. Многие могилы превратились в холмики пыли, ведь следить за ними было некому. Среди населения Новой Украины было мало долгожителей. За год кладбище расширилось на солидный участок пустошей. Шоссе теперь делило его на две половины. Поиск Светы отнял довольно много времени, в последний раз Олег был тут пару месяцев назад. За это время надгробие собрало больше пыли, чем древний фолиант в библиотеке. Голопроектор барахлил, то и дело выбрасывая сообщение об ошибке. В целом, могила имела неухоженный вид. Куренёв слышал, что родители Светы то ли сошли с ума, то ли эмигрировали - точно он не знал.
   Олег присел на корточки и провёл пальцем по мраморной плите. Осталась глубокая борозда. Наш герой извлёк из ранца специальный пылесос и начал убирать грязь. На земле он отыскал несколько ракушек - все, что осталось от его прощального подарка. Он вновь сложил их горкой на надгробии.
   Покончив с этим, Куренев поднялся на ноги. Он подумал, что обязан побывать на Тирру и увидеть своими глазами водопады, привезти Свете ещё ракушек. Но что толку? Это была мечта покойной, и даже если Олег побывает на Тирру, это ни на миллиметр не приблизит её осуществление. Ничто не приблизит.
   - Я вернусь ещё не один раз. Света, я помню о тебе. Это немного, но лучше, чем ничего, - прозвучало в голове.
   Поднялся ветер, и маленькие облачка пыли затанцевали среди могил.
  

Глава 7. Перелёт

  
   Наша жизнь полна совпадений. Странно, почему события, которые по теории вероятности почти невозможны, случаются так часто. У матери Олега начались схватки за два часа до взлёта. Наш герой хорошо запомнил, как он стоял в холле роддома и сжимал в руках чемодан со своими вещами.
   Температура в Шевченко-Сити была всегда одна и та же, поэтому походный гардероб Куренёва состоял из пары брюк, нескольких рубашек, лёгкого реглана и всякой мелочи типа носков. Было решено, что необходимые куртки и джемперы Олег купит уже на Леорене, так как на Новой Украине их было очень трудно достать. Кроме того, в нагрудном кармане лежала кредитная карточка, на которой было порядка 35 тысяч кредитов - плата за обучение.
   Мать увезли на электрокаталке, а отец убежал следом. Олегу оставалось только сесть в стоящее в углу кресло и ждать. Прошло двадцать минут, и Куренёв начал то и дело поглядывать на часы. Путь на метро от центра города до космопорта мог отнять больше часа, а посадка прекращалась за десять минут до взлёта. Надо было спешить.
   Внезапно в холл вошел отец. Вид у него был измождённый.
   - Ребёнок не хочет выходить, - без обиняков произнёс родитель.
   - А что врачи?
   - Пытаются что-то сделать. Господи, как она кричит. Если бы не было аллергии на анестезию...
   - Да, плохо дело... Слушай, остался ведь всего лишь час...
   - Что?! Ах, да. Извини, сынок, не следил за временем. Знаешь, тебе, наверное, придётся ехать одному.
   - Ничего страшного, - в душе Олега было пугающе пусто. - Жаль, что так получилось. Но я думаю, врачи справятся. Знаешь, отец, тебе надо идти. Маме нужна твоя помощь. Не волнуйся, все будет хорошо. А мне нужно ехать. Прощай. И передай маме, что я...Я буду скучать, - банальные фразы словно ещё больше расстроили отца.
   - Ладно. Прощай, сынок. Мы отправим тебе сообщение на Дремм, через два дня проверь свой коммуникатор, - и протянул руку.
   - Хорошо. Я ещё позвоню с космопорта, - Олег пожал руку. - Пока.
   И, последний раз взглянув на отца, Олег вышел из роддома. А тот побежал в операционную.
  
   Поезд выехал из-под купола и понесся по прозрачному тоннелю. Через стенки можно было наблюдать бескрайние каменистые равнины. Олег смотрел в окно и думал о масштабах перемен, которые вскоре приключатся с ним. Это уже будет не просто смена унылых коробок Шевченко-Сити на грязное искусственное озеро Курортного или на упирающиеся в тучи голые скалы Таврии. Олег будет жить в абсолютно новом мире, в котором воздух и вода - отнюдь не дефицитные ресурсы. Интересно, не будет ли ему страшно ощущать, что между ним и небом нет ни прозрачного пластика купола, ни скафандра - вообще ничего?
   Тоннель нырнул под землю - значит, уже почти приехали. Дальше путь пролегал прямо под посадочной площадкой. До взлёта оставалось минут двадцать. Время быстро уходило.
   Наконец, поезд подкатил к освещённому перрону. Двери раскрылись, и Олег вылетел наружу. Станция с лаконичной надписью "Космопорт" через всю стену была по-спартански дешево отделана пластиком. Олег ни разу здесь не был. На бегу он подумал о том, сколько мест на родной планете прошли мимо его внимания и как еще много можно было здесь увидеть.
   Буквально задыхаясь (он никогда этого не сделал бы, знай о своей болезни) Олег взбежал по эскалатору, протолкался через огромный, заполненный людьми зал ожидания, и, наконец, увидел впереди табло "N356. Н. Украина - Дремм - Леорен" и рядом - "Идти в эту сторону".
   Олег проскочил через указанную дверь, за ней оказался зал поменьше. Его делила пополам перегородка, в которой были проделаны воротца со сканерами отпечатков пальцев. В другой половине находился шлюз, ведущий на поверхность планеты. Перед шлюзом стоял небольшой серый автобус, набитый до отказа.
   Олег второпях ткнул большим пальцем в окошечко сканера. Воротца с писком пропустили его к автобусу. Следующие пару минут Олег потратил, безуспешно пытаясь втиснуться в не рассчитанный на столько человек транспорт. Шофёр на чём свет стоит ругал "ленивый народ, который всегда ждёт последнего рейса, и вообще надо всех погнать пешком и без скафандров". Его тираду прервал оглушительный гудок, означающий завершение посадки. Видимо, от этого рёва люди сжались и дверь автобуса встала на место. Олегу казалось, что сейчас его расплющит в блин.
   Шлюзовые ворота поехали в сторону, и автобус, словно присев на перегруженных амортизаторах, пополз вперёд. Ворота захлопнулись за ним, и из камеры быстро откачали воздух. Затем открылся выход на поверхность.
   Над громадной искусственно выровненной площадкой сгущались сумерки. По её периметру зажглись мощные осветительные вышки. Из-за цвета атмосферы свет приобретал янтарный оттенок. Из тьмы выступали, словно исполинские глыбы черного камня, силуэты звездолётов. Космопорт был почти так же перегружен кораблями, как и автобус, который вёз Олега, пассажирами. В основном это были сухогрузы, перевозящие минералы, но нашлось и несколько лайнеров. К одному из них катился транспорт Куренёва, конвульсивно подскакивая на ухабах, образовавшихся от реактивных струй.
   Олега буквально вжали в стекло, но зато он смог разглядеть звездолёт, на котором ему предстояло лететь. Торчащие во все стороны из яйцеобразного корпуса массивные сопла маневровых двигателей своей формой давали понять, что кораблю минимум двадцать пять лет - для пассажирского лайнера это много. На борту огромными светящимися буквами когда-то давно вывели "Серафима 16ОС34. Гражданский флот ГК". Всё судно было в отметинах времени: пятнах копоти и вмятинах, но, похоже, в исправном состоянии. Хотя Олег не был экспертом.
   Наконец автобус заехал по трапу в нутро лайнера. Затем последовала мучительно долгая процедура дезинфекции помещения и запуска воздуха. Лишь потом дверь автобуса распахнулась и Олег вывалился наружу. Его удивило, как это транспорт космопорта ещё не лопнул по швам. Люди высыпали из автобуса под крики водителя, призывавшего всех быстрее убраться из помещения, а то он "не хочет улетать с такими ленивыми..." - дальнейшие эпитеты можно не приводить.
   Олег протиснулся через отверстие в стене, смутно похожее на дверь, но больше напоминавшее канализационный люк. В тесной комнате, куда он попал, мужчина в униформе с эмблемой гражданского флота - двумя планетами, пожимающими пририсованные руки - проверял документы. Предъявив свой паспорт, Олег получил возможность пройти в кают-компанию, на данный момент почти пустую - все разбрелись по койкам. Найдя на стене указатель, Куренёв свернул в нужный коридор, и, немного поплутав, зашел наконец в свою каюту. Та была рассчитана на шесть человек. К стенам крепились койки, а у единственного иллюминатора находился привинченный к полу небольшой столик. Три койки пустовали, а оставшиеся занимали два весьма небогато одетых мужчины и молодая девушка. Поздоровавшись, Олег увидел на экране над койкой свою фамилию и с облегчением опустил чемодан. Нужно было позвонить родителям. Наш герой достал коммуникатор и набрал номер отца.
   - Привет. Я поднялся на борт.
   - Ура!!! - отец сиял, - Лиза родилась! И знаешь, что? Врач, сказал, что все анализы в норме. Наша девочка здорова! У неё нет признаков язвы Фуше!
   Отец почему-то осёкся, а у Олега при упоминании болезни мелькнуло в голове какое - то смутное подозрение. Или воспоминание. Это что-то было слишком неполным, чтобы его поймать. Но в животе кольнуло.
   Олег был рад за родителей, но ему казалось, что всё это веселье проходит как-то параллельно, мимо него. Так бывает, когда проплываешь на лодке мимо пирса, на котором играет музыка и пьют шампанское. Но между тобой и счастливыми людьми лежит несколько десятков метров холодной воды. Однако наш герой испытывал облегчение. Всё же родители не были ему чужими людьми.
   - Поздравляю! Теперь у нас точно жизнь наладится. Слушай, тут связь может прерваться - корабль взлетает, - через иллюминатор было видно, как маленький автобус пересекает поле. Вот он заехал под брюхо танкера - точь-в-точь жук, который спрятался под корягу. - Как там мама?
   - Будет в порядке. Сейчас она, правда, в палате. Лизу увезли на окончательное обследование.
   - Передавай привет. Да, попрощались мы второпях.... Но ты же понимаешь?
   - Да, сынок. Я... - на экран выскочило сообщение о разрыве связи. На всех табло над койками засветилось: "1 минута до взлёта. Пристегнуться к койкам и закрепить вещи". Откуда-то зазвучал голос, считающий: "57...56...55". Куренёв бросился к своему месту. К счастью, на то, чтобы впихнуть чемодан в зажим и защёлкнуть на себе единственную пряжку, ушло всего несколько мгновений. "28...27...".
   Олег нашел записанный на своём коммуникаторе "Полёт Валькирий" и умудрился засунуть себе наушники в уши. Зазвучала любимая мелодия, и наш герой прибодрился. Не важно, какие перемены и встряски готовит ему судьба, он встретит их с надеждой. Ведь вся наша жизнь - перемены. Перемены в окружении, перемены в нас самих. Впереди у Олега был один из лучших университетов в Галактике. Его ждала планета, на которой можно идти куда хочешь, не боясь, что в скафандре сядут аккумуляторы. Наверное, там будет почти, как на Тирру. Так чего расстраиваться? Но Олег помнил об обещании вернуться и навестить подругу. И если высказывание, что люди продолжают жить в памяти близких не далеко от истины, Света будет жить, пока живёт Олег.
   "3...2...1. Зажигание!" Свет в иллюминаторе померк от поднятой реактивными струями пыли. Маневровые двигатели включились на полную мощность, и "Полёт Валькирий" утонул в грохоте. Всё вокруг затряслось, и перегрузки вдавили Олега в койку. Корабль особенно сильно вздрогнул и оторвался от земли.
  
   Для Олега просто чудом было наблюдать столько звёзд, больше, чем за всю жизнь. Его койка была расположена так, что можно было наблюдать космос в иллюминаторе. Звездолёт дрейфовал на орбите Новой Украины. Внезапно Олег смог увидеть кусочек самой планеты. Выглядела она не слишком жизнерадостно. Просто серый шар с желтоватым оттенком. Но для Олега и это было красиво. Он некогда и не мечтал наблюдать вечные облака своего мира сверху, "с другой стороны". Для Куренёва это зрелище было грандиозным.
   Нашему герою хотелось встать и подойти к окну. Но лайнер собирался, выйдя на разгоночную орбиту, включить сверхсветовой двигатель, и всему незакреплённому на борту угрожала серьёзная опасность.
   Буквально пять минут корабль повисел над затянутой ядовитыми облаками планетой, а потом включилась сирена и звездолёт начал совершать витки вокруг новой Украины. Его скорость всё возрастала. Олега бросало из стороны в сторону, ремни впивались в тело. Соседка по каюте закричала, но её голос заглушил нарастающий рёв. По сравнению с этим раскатистым звуком маневровые двигатели казались детскими пищалками. Всё вокруг, включая внутренности людей, тряслось как отбойный молоток. На какой-то момент в иллюминатор ударил ослепительный солнечный луч, прошел по потолку и пропал. Через несколько минут он возник опять и снова пропал. В следующий раз он появился уже через минуту. Потом через считанные секунды. И вскоре иллюминатор мигал как светоустановка на дискотеке. Рёв стал невыносимым. Олегу казалось, что его желудок сейчас вылетит через рот, а голова взорвётся. Весь мир превратился в безумную пляску света и тени под аккомпанемент тысячи труб Иерихона.
   Внезапно Олег ощутил, что ничего не весит. Это было странное ощущение, и длилось оно всего несколько мгновений. Рёв пропал, и пришла мёртвая тишина. А потом Куренёв почувствовал, что все в норме - верх стал верхом, низ - низом, ничто не тряслось и не прыгало. На стене высветилось: "Вы можете встать. Гражданский флот желает Вам приятного пути". Девушка выпуталась из упряжи страховки, вскочила с койки, и её стошнило прямо в появившуюся из стены миску. Закончив этот неэстетичный процесс, соседка нажала невидимую кнопку, и ёмкость с её бывшим ужином уехала обратно. Видимо, такое устройство было смонтировано возле каждой кровати, а девушка или летала не в первый раз, или хотя бы тщательно изучила буклет с правилами поведения на борту, в отличие от нашего героя.
   Олег поднялся на ноги. Все болело, голова шла кругом, но, вроде бы, концентраты не собирались покидать желудок. Чемодан тоже был на месте. Куренёв посмотрел в иллюминатор. Там были лишь звёзды. Его родная планета оказалась уже на расстоянии в десятки миллионов километров.
  
   Следующим утром (хотя в космосе не было видно разницы) Олег проснулся и направился в кают-компанию завтракать. Там уже собралось полно народу. Из пола поднялись столы с лавками, а в углу даже материализовался бар. Вдоль стойки ползла очередь. Куренёв пристроился в конец. Когда Олег подошел к торговому автомату, его удивило наличие в ассортименте весьма редких (по меркам Новой Украины, по крайней мере) блюд. Он заказал деликатесный завтрак, состоящий из чашки чайного напитка с заменителем лимона, жареной морковки и побегов сераканского тростника, который употребляют как аналог мяса. Расплатившись, Олег взял поднос и начал ходить по залу в поисках свободного места. Он обратил внимание, что пассажиры сидели группками. Его ровесники уселись за один стол, и оттуда то и дело доносился весёлый девичий щебет. Пытающиеся подать себя как средний класс, офисные служащие в деловых костюмах с важным видом переговаривались между собой, игнорируя окружающих. Место нашлось только за столом, где сидели люди в поношенных одеждах, с лицами, помятыми жизнью так же, как и корпус астролайнера. Скорее всего, это были кочующие между планетами по упрощенным визам в поисках какой-нибудь не слишком престижной работы выходцы из нижних сословий. Олег заметил среди них своего соседа по каюте. Решившись, Олег подошел и робко втиснулся на свободное место. Стоял отвлекающий от еды гам.
   - А я вам говорю, что это их ни черта не заботит! - кричал собравшимся какой - то немолодой мужчина. - В 28-ом я пахал на мелиораторе и получал по 55 кредитов в час. И это были ДЕНЬГИ, а не как сейчас. Ну а теперь вот приходится сваривать железки, с моими-то суставами! А мне платят по тридцать! По тридцать!
   Браваду пожилого джентльмена прервал включившийся голографический проектор. Начали показывать повтор вчерашних новостей Конгресса.
   - Новости Конгресса - информационная программа для всего человечества. Сначала о главном. Сегодня Хайнц Баер, посол Галактического Конгресса, отозванный со столицы закеров, Гоимара, прибыл на Ялус, - все жующие лица повернулись к витающему под потолком диктору, постепенно стихли разговоры. - Последнее сообщение, которое передало руководство иной цивилизации, по смыслу близко к ультиматуму. Лидер закеров Шер-Зе заявляет, что у человечества нет никаких прав вмешиваться во внутренние дела Конфредерации Хилим - Ла. Он также назвал поддержку Галактическим Конгрессом религиозного закерского движения бестадионистов поощрением сепаратизма во Вселенских масштабах. В интервью конгрессмен Мутсибо Хиракуси, министр внешней политики, выразил обеспокоенность создавшимся положением. Он сделал ударение на том, что за последнюю сотню земных лет отношения с официальным руководством закерской цивилизации впервые так обострились. Хиракуси заявил: "Меня очень печалит, что две наши цивилизации, забыв историю нашего мирного сотрудничества, обмениваются оскорблениями. Я надеюсь, что конфликт удастся разрешить мирным путём. Однако мы должны помнить, что массовые репрессии на планете Бестадион являются преступлением против самих основ гуманизма. И закеры - бестадионисты всего лишь обратились за помощью к человечеству. Мы не можем стоять в стороне". На данный момент -- это все новости в сфере дипломатии. А теперь о презентации нового фильма "Свободная Резня".
   - Вот ведь бред, - произнёс сидящий рядом с Олегом рабочий. - Причём тут мы и эти лобастые уродцы? Конгресс же не вмешивается, когда ирратианцы жрут друг друга. Так зачем им лезть к закерам?
   - Не просто лезть, - отозвался кто-то с другого конца стола. - Похоже, грядет что-то серьезное. До того, как попасть на Украину, я три месяца работал на Арктурских верфях. Так там сваривают самый огромный корабль из всех, что я видел. Громадное, несколько километров бревно. И на нём пушки. Не думаю, что это транспорт. И так по всей Галактике. Похоже, от нас что-то скрывают.
   - И верно. А знаете почему, молодой человек? Потому что мы почти исчерпали ресурсы. Двадцать лет я возил руду на шахте имени Галицкого. А теперь её закрыли - пласт кончился. Скоро наша Новая Украина опустеет, как выеденное яйцо. И то же самое с полимерной нефтью на Бастилии.
   - Да-да, старик правильно говорит. Будет война, как в эпоху Ранних колоний. Конгрессу нужен пояс Ориона. Там куча планет с атмосферой. За них и начнется рубилово!
   - Да подожди ты! Умный нашелся, думаешь, войны так просто начинаются, а?
   - Да, начинаются! Вот только в Конгрессе ни у кого нет мозгов. Закеры нас раздавят...
   - Раздавят?! Да у них кишка...
   - Вы все тупые!
   - Какой, нафиг, Мутсибо? Он всего лишь шестёрка!
   Зал утонул в криках. Некоторые старики разошлись не на шутку и брызгали слюной, словно фонтаны. Молодёжь и интеллигенты испуганно смотрели на спорящих рабочих. Олег спешно доел и встал из-за стола. Гремящие голоса преследовали его до самой каюты.
  
   Если долго смотреть на незнакомое созвездие в иллюминатор, можно увидеть много интересного. Несмотря на кажущееся однообразие, каждая звезда уникальна, и даже человеческий глаз может это заметить. А что он не увидит, доделает воображение. Олег почти целый день смотрел на мерцающие за прозрачным пластиком небесные тела. Откуда-то из-под брюха корабля выходил огромный рукав Млечного Пути, словно настоящая дорога, по которой странствуют боги. Но всё же в пять часов вечера по земному времени желудок скромным урчанием дал о себе знать, и Куренёву пришлось вновь пойти в кают-компанию за обедом.
   К вечеру боевой пыл пассажиров слегка выветрился и в зале царила непринуждённая атмосфера. Откуда-то лилась однообразная, но не напрягающая нервы музыка. Несколько человек в углу резались в "эсминцы и линкоры". Над их столом кружили маленькие голограммы военных кораблей, гремели нарисованные взрывы размером с грецкий орех. Людей поубавилось, и теперь свободных за столами мест было больше. В баре продавался разведённый гидропонный спирт с ароматизатором - красителем, и назывался он "Вино красное фруктовое". Олег отказался от этого напитка в пользу "Лимонной воды". Также он купил "Кашу пряную", напоминающую обслюнявленный пластик с перцем. Когда наш герой отошел от стойки, держа в руках поднос, он услышал: "Эй, парень!". Олег обернулся. На него в упор смотрел один из сидевших за "рабочим" столом усатый мужчина под пятьдесят земных лет.
   - Тут свободное местечко есть, - сказал он и показал на лавку возле себя.
   Куренёв неуверенно подошел. Он решил не говорить, что свободные места были по всей каюте.
   - Да садись, чего ты?
   Олегу ничего не оставалось, кроме как сесть за стол. Нестандартность ситуации немного его угнетала. Куренёв не знал, чего от него хотят и что будет дальше. Другие присутствующие не обращали на него внимания. Кое-кто слушал старичка, который возил руду на Новой Украине. Язык у того (видимо, после большого объема "Вина фруктового", принятого внутрь) лениво переваливался во рту, но слова разобрать ещё было возможным.
   - Земля мертва... Мертва не как планета, хотя радиации на ней выше крыши. Она мертва, как место... откуда мы все пришли. Конгресс всё подмял под себя. Вот увидите, скоро мы будем жить по календарю Ялуса. И плевать на то, что две... Две с половиной тысячи лет в дне было двадцать четыре часа, а в неделе шесть... Нет, семь дней. Но я христианин и умру христианином, во! И мой дед был христианином. И для людей естественно считать годы от Рождества Христова, а не от высадки на какой-то вшивый Ялус.
   - Олаф, - внезапно представился пригласивший Олега мужчина и протянул ему руку.
   - Олег, - Куренёв пожал протянутую руку.
   Затем усатый тип замолчал. Наш герой уже было собрался вернуться к своей безвкусной еде, как вдруг Олаф извлёк небольшую коробочку и раскрыл её перед Олегом:
   - Будешь? Угощаю!
   В коробочке лежали бурые пластинки. Тут наш герой понял причину странного поведения мужчины. Когда он молчал, его челюсти непрестанно жевали. Только это была не еда. Бурые пластинки были чем-то вроде жвачки со слабым расслабляющим наркотиком. Такие лакомства, хотя и являлись официально запрещенными, были очень популярны по всей Галактике.
   Олега, как и всех детей, когда-то учили, что нельзя брать конфеты у незнакомцев. Но он помнил, что в то время, как его одноклассники поедали наркотики килограммами, он почему-то не мог себе позволить даже попробовать какую-нибудь жвачку. И опять Куренёв не помнил, почему...
   Лететь на звездолете было довольно непривычно, ведь Олег ни разу не путешествовал даже на расстояние больше тысячи миль. А тут сразу несколько сотен световых лет.
   - Нужно расслабиться, - подумал наш герой и взял пару жвачек.
   - Спасибо! - и Олег запихнул жвачки в рот. Вкус у них был приторный, напоминающий какие-то неведомые фрукты.
   - Да ладно, не за что. Иногда после разгона на такой развалине, как наша, три дня в себя приходишь. А эти штучки помогают. И для нервов неплохо. Ты же с Украины?
   - Ага-а-а, - протянул Олег, и на него снизошла какая-то приятная слабость.
   Он попробовал поднять руку. Получилось с трудом. Но если не двигаться, чувствуешь себя пушинкой, подхваченной сильным ветром. Ветром, дующим над пыльными пустошами Новой Украины. Или какого-то другого места. Вдруг вся кают - кампания, каждая вещь, каждый человек показались Олегу полными естественности и... И порядка. Равномерные движения челюстями действовали убаюкивающее.
   - Эй, не спать! Сначала всегда хочется отрубиться. Сейчас это пройдёт. Я догадался, что ты с Украины, потому-то вы все там хилые на вид. Не обижайся, но твоя планета - самая мерзкая дыра, в которой только можно жить. А куда летишь? На Дремм? На какой-нибудь фабрике пахать собираешься?
   -Нее... Я... - и Олег рассказал о цели своего путешествия.
   Содержащиеся в жвачке вещества сделали его гораздо доверчивее. Теперь Олаф, несмотря на свою громоздкость, не вызывал у него подозрений. Скорее наоборот, приятно было с кем-то побеседовать, а не сидеть одному в каюте.
   - Ого! Парень, ты не слишком похож на богатенького студента. Поступил, значит, благодаря уму? Ну что сказать, молодец. И специальность хорошая. Думаю, через два года тема этих толстолобых ещё не выйдет из моды. Сомневаюсь, что она выдохнется и через десять лет. Так что учись. Я ещё помню, как также летел в университет. Да, знаю, по мне не скажешь, что у меня высшее образование, но это так. Хотя, что оно есть, что нет - нет разницы. Правда, я учился не в таком расхваленном вузе, как ты. Родили меня на куске грязи, похожем на твою Украину. Я с Зёрге, этой покрытой пеплом и лавой клоаки. Живём мы там в бункерах из тугоплавких материалов, чтобы не поджариться. Ну, я там, правда, давно не был. Не тянет. Ты, Олег, меня поймешь, когда окажешься на Леорене. Даже самый грязный воздух лучше, чем много раз пропущенный через очистители. Единственное, за что я благодарен своей родине, так это за то, что она была больше по размерам, чем большинство человеческих колоний. Благодаря сильной гравитации у меня крепкая "рама" и я могу таскать большие тяжести. Да и врежу, если надо, по зубам, даром, что уже дед. Мда... А университет я окончил на Дремме. Причём на отлично. Учились мы там не то, что сейчас. Пахать надо было, дай бог здоровья. Я с детства интересовался техникой и пошел изучать криогенные установки. Представь, было интересно, хотя и сложно - мозги кипели. Выпустился. Думал, тут передо мной дороги открылись. Новые горизонты, взрослая жизнь и дальше по списку. Но я не знал тогда одного: наш мир меняется быстрее, чем ты сможешь посчитать свои пальцы. Не сейчас, Олег, сейчас у тебя проблемы с устным счётом, это видно. В общем, только я устроился на работу в корпорацию "Индаст Фриз", ещё и месяца не прошло после вручения диплома, как вдруг... Бац! И с Ялуса приходит сообщение, мол, в Центральном Техническом НИИ Конгресса разработали какую-то новую криоустановку с революционным устройством. В ней какие-то наноботы. Хотя не, наноботы и раньше были. А вот гидроконденсаторы... -похоже, монолог Олафа был далёк от завершения.
   Теперь он вовсю сыпал какими-то научными терминами, которые меньше всего ожидаешь услышать от двухметрового усатого детины, пусть даже и разменявшего пятый десяток. За столом к тому времени трезвые уже были в абсолютном меньшинстве. Многие сидящие на самом деле давно спали. Это было видно по их осоловелым лицам и пустым глазам. Дед, возивший руду на шахте Галицкого, пытался докричаться до безвольно оплывшего на сиденье соседа
   - Палата планет ничего не лешает! На пледставителей колоний все клали! Главное - конглесмены, ответственные за лазные сфефы. И самый клутой-спикеррр, Дэвид, мать его, Грейс. Слышишь меня?! - старичок прервался, чтобы опорожнить стакан с "фруктовым вином", чей владелец мирно примостил лицо на столешницу и вовсю храпел, - Ух! Да! Дэвид Грейс! Пойми это!
   Сонливость Олега прошла, но перед глазами всё плыло. Мир был очень красив, если цвета не граничили друг с другом, а плавно переходили один в другой, словно краски на палитре. Одежда сидящих в кают-кампании стала цветастой, словно перья попугаев. А в большой иллюминатор под потолком вообще было больно смотреть - такой калейдоскоп там творился.
   - ...и рабочее тело там в сотню раз лучше, чем наше, - Олаф закончил сравнительную характеристику холодильных установок. - Ну, руководство "Индаст Фриз" и говорит: "Вы, ребята, нам больше не нужны. Мы начинаем выпускать новую модель, а вы ни на грамм не разбираетесь в её устройстве. Переучитесь, вот тогда и приходите". И взяли этих специалистов с Ялуса вместо нас. Что я? Я поперся на другую планету, не помню названия, где не было этой жадной корпорации. Проработал три месяца, и меня опять уволили. Новая модель, гадина, пришла и туда. Но ещё раз идти в университет я не собирался. Что же это, закончу его, и опять что-то революционное изобретут? Вот уж дудки! Потом я облетел добрую половину Галактики, ища работу по специальности, но это было всё равно, что пытаться уйти от снежной лавины на костылях. Вскоре новая криоустановка была везде, она ведь превосходила по всем параметрам устройства, которые я изучал. А я остался, как говорят, "у пустой тарелки". Правда, смог купить ещё дом на Серакане. Там же и женился. Не знал, чем это кончится, молод был, дурак. Что б кормить себя и своих, оставалось только в физический труд удариться. Я тогда был ого-го. Восемьдесят кило одной левой - не вопрос. Двадцать лет назад Конгресс давал скидки на перелёты работягам, не то, что сейчас, жлобская власть. Так что зарабатывали нормально. Где большая стройка или звездолёт паяют - там нужны крепкие ребята. Это только звучит круто: роботы, кибернетика... А на самом деле, содержать и чинить металлического болвана дороже, чем десять рабочих. Простая арифметика. Но страховки нам не дают. Повредил скафандр, облучился радиацией - пеняй на себя. И вот так я начал ПАХАТЬ. Похоже, нет ни одной колонии, где я бы не побывал. Но это только кажется, что было интересно. А на самом деле, оглядываясь на все эти годы, на всю свою жизнь, я не вижу почти ничего хорошего. Я был на Софии, но не вдыхал воздух её гигантских лесов, нет, я шлёпал по дерьму в канализационных туннелях, проложенных под столицей. На Гартаме я видел, как рождаются огромные озера - бассейны и холмы приобретают правильную форму. Однако я туда прилетал не отдыхать. Под жгучим солнцем в свинцовом фартуке я управлял установкой терраморфинга. Эта планета-курорт была построена нашими руками. Правда, я до сих пор не знаю, сколько рентген прошло тогда через моё туловище. Наверное, много. Я сваривал кузов такой космической яхты, что можно купить всю новую Украину, а сам вынужден летать в раздолбанном ведре типа этой "Серафимы". Не думай, что мне не нравится тут с тобой трепаться, но всё же. Короче, ты понял. Так моя жизнь и пролетела. Кажется, ещё вчера ты летел с приглашением в университет, и вот тебе уже 55.
   Олафу, казалось, было и не важно, слушает его Олег или нет.
   - Дети, наши дети - то, что мы оставляем после себя, заставляет нас задумываться,- продолжил он воодушевленно. - У меня их двое: Сильване 11 лет, а Фреду - 13. Их я вижу буквально пару раз в год, а потом мне опять нужно улетать. Если посчитать чистое время, что я провёл с ними, вряд ли наберется и шесть земных месяцев. И вот, отец стал означать для них всего лишь счёт в банке, по которому мать получает переводы. Когда единственное, что ты от них слышишь, видясь с ними с глазу на глаз, это "Пап, хочу новые имплантаты" или "Почему Джозеф из класса получит машину на 16-летие, а я нет?", думаешь: "Неужели я жил ради этого? Разве я думал о таких вопросах, когда работал над дипломом? Что они будут обо мне помнить, когда меня не станет?" Что-то не так, Олег. Я точно не знаю, но думаю, моя женушка столько раз ходила налево, что у меня должны уже быть рога длиннее, чем у ршаса, водится такая тварь на Серакане. Рога у него - два метра, если ты не знал. Самое страшное, что, если бы мне дали возможность отмотать время на сорок лет назад, я бы, наверное, повторил свою жизненную дорожку. А если бы и не повторил, сто процентов получил бы тоже самое, но под другим именем, в другом месте, но абсолютную копию моей жизни по существу. Моя судьба - быть неудачником, отбросом общества, и я не вижу способа вырваться из этой системы. Зачем я тебе это рассказал? - Олаф потянулся за новой порцией наркожвачки, но тут выяснилось, что он всё сжевал во время изливания души.
   Усы работяги печально поникли.
   - Блин, вот меня развезло. Утомлял я тебя потому, что надеюсь, что ты не оплошаешь там, где я напутал. Вдруг ты найдешь выход? Не знаю. Всё зависит от тебя. А, впрочем, может быть, и не зависит. Если начистоту, просто хотелось выговориться. Но не перед ними, - он повёл рукой вокруг, указывая на спящих кочевых рабочих. - Они такие же, как я, у них те же самые проблемы. Старости нельзя врезать по морде, а то бы я не старел. Можно о ней поговорить, глядишь, легче станет. Ладно, я, наверное, пойду. Что-то я сегодня переел этой отравы. Вообще, дрянь редкая. Смешно слышать это от того, кто тебя ею обкормил, но вы ведь и так её всё время жуете, я знаю. Удачи, Олег. Может, завтра встретимся. Спасибо, что выслушал, парень. Приложи все усилия к тому, чтобы не стать таким, как я, - Олаф встал и с трудом поплёлся между рядами столов. Вскоре его громоздкий силуэт растворился в тумане, который всё ещё висел перед глазами Олега.
   - До завтра, - промямлил наш герой вслед рабочему.
   Стойкий ветеран из Галицкой шахты, уже ни к кому конкретно не обращаясь, пробормотал: "Все они палазиты... и крррохоборы". Он потянулся за добавкой вина, но так и заснул поперёк стола.
  
   Дремм завораживал. Почти вся стена кают-компании превратилась в огромный иллюминатор, словно экипаж корабля специально хотел показать, на что способны люди. Представшая перед Олегом планета напоминала яблоко, упавшее в муравейник и теперь облепленное его обитателями. На орбите дрейфовали, маневрировали, совершали стыковку сотни звездолётов. Тут и там висели огромные орбитальные станции, некоторые из них выполняли функции верфей. На стапелях покоились строящиеся или проходящие техобслуживание корабли, похожие на скелеты ископаемых динозавров. Повсюду сверкали огни сварки, сновали маленькие буксиры и совершались другие малопонятные для далёкого от техники человека действия.
   Похоже, большая часть пассажиров столпилась в кают-компании и наблюдала за всей этой механической круговертью. А ведь из космоса не было видно, во что превратился Дремм. Вся планета представляла собой сеть фабрик, складов, геотермальных электростанций, сборочных цехов, плавильных печей, убогих бараков для рабочих, исследовательских центров, бетонных автострад, полигонов и прочих производственных объектов.
   Эта система, этот индустриальный монстр выкидывал в атмосферу и океаны столько яда, что живущие там до прихода человека животные, которым посчастливилось не вымереть, мутировали в жутких чудовищ, для чьих зубов или щупалец разорвать стальную дверь и спрятавшегося за ней человека всё равно, что нам съесть кусок сыра. Истребить их, словно тараканов, Конгресс не смог, как ни пытался. А твари попрятались по всяким отдалённым и не очень закуткам, вроде самых глубоких океанских впадин или канализационных коллекторов. Изредка они поднимались на поверхность, тогда по улицам становилось опасно ходить в одиночку и без оружия. Того и гляди из сточной канавы вылезет какой-то слизень - и последствия встречи с ним будут самые серьезные.
   Почти каждый год в Конгресс поступали жалобы от Галактического общества защиты экологии, называющего эксплуатацию Дремма преступлением против самой Вселенной. Но эта несчастная планета была основным промышленным комплексом, поставляющим людям всё - от кухонных комбайнов до звездолётов. Дремм ещё называли Горнилом Галактики. И поэтому запросы "зелёных" получали отказ и отправлялись в архивы. А над Дреммом всегда висел токсичный смог, хотя когда-то в атмосфере было больше кислорода, чем на Земле. Но благо миллиардов людей было куда важнее.
   Мимо иллюминатора медленно проплывал борт огромного танкера. Несколько фигурок в скафандрах наносили на обшивку двадцатиметровыми буквами надпись "М.Л.П". Даже не разбирающемуся в космических кораблях Олегу было видно, что пушек и ракетных установок на звездолёте корпорации многовато, чтобы перевозить молоко, уголь, консервы и прочие продукты мирного назначения. Олаф объяснял Куренёву, что МЛП пытается обойти запрет на использование боевых кораблей негосударственными предприятиями путём установки вооружения на изначально гражданский звездолёт.
   - Смотрите! Я видел такой же на Арктуре! - перед пассажирами предстал пузырь маскировочного поля уже просто циклопических размеров. Изнутри эту полупрозрачную пелену озаряли вспышки сварки и другие непонятные источники света. А ещё через мглу виднелись контуры чего-то массивного и зловещего, словно мифический спрут - Кракен в бездне. Судить о размерах этой штуковины было трудно, однако висевшие перед замаскированным участком патрульные катера казались по сравнению с его громадой маленькими зёрнышками.
   - Это будет военный корабль. Вон, потащили броню, - произнёс кто-то из толпы.
   Два буксира, которые тянули лист композитного сплава площадью в несколько десятков тысяч квадратных метров, миновали оцепление из катеров и скрылись в маскировочном поле.
   - Да, парень, - подал голос стоящий рядом Олаф, - за свою жизнь я видел много кораблей, но ни одного такого огромного. Чёрт, вот это здоровяк! А знаешь, возможно, это будет инструмент, с помощью которого ты будешь изучать своих закеров...
   Олаф как-то невесело усмехнулся, но Олег не ответил. Куренёв был поражен габаритами строящегося звездолёта. Он был размером как Шевченко - Сити с куполом. А ведь украинский город - отнюдь не маленькое сооружение.
   Наконец лайнер пробился к месту назначения. На Дремме было принято соединять орбитальные станции с поверхностью с помощью очень длинной ленты, по которой передвигалась кабина лифта. Благодаря этому корабли экономили время и топливо, ведь им не надо было садиться на затянутый смогом Дремм, чтобы высадить пассажиров или выгрузить товары. К одной из таких станций, утыканной странными, похожими на гигантские волчки приспособлениями, и пристал лайнер "Серафима". Между кораблём и входом во внутренние помещения протянулся переход, созданный из силового поля, а уже через несколько секунд коридоры лайнера заполнил металлический голос:
   - Просьба граждан, оплативших перелёт до Дремма, покинуть корабль. Всем остальным сообщаем: стоянка - шестьдесят минут. Просьба занять места согласно купленным билетам. Добро пожаловать или счастливого пути.
   Большая часть рабочих выходила. Среди них был и Олаф.
   - Ну что ж, Олег. У меня контракт с верфями. Опять буду горбатиться в вонючем скафандре. Но это ничего, привык. Ты уж извини за мою болтовню. Последнее время часто хочется с кем-то поговорить по душам. Видимо, совсем старею. Удачи, и постарайся извлечь урок из того, что услышал. Хотя я бы в твоём возрасте ничему так просто не научился - тот ещё был упрямый тип. Ну, бывай, - крепко пожав Олегу руку, рабочий подхватил сумку и вышел из кают-кампании.
   Все - таки нашему герою старый работяга понравился. Редко кто-то говорил с ним искренне, на равных.
   Тут Куренёв вспомнил, что ему нужно проверить почту на коммуникаторе. И действительно, пришло одно видеосообщение с Новой Украины. Открыв его, Олег увидел лицо матери. Она ещё больше побледнела и осунулась. Похоже, роды дались ей тяжело.
   - Олег, это сообщение будет идти до Дремма около суток, так что на самом деле мы отослали его вчера.
   - Зачем она этого говорит? - думал Олег. - Я же не из пещеры вылез. Хотя нашей семье нечасто приходилось посылать письма на другие планеты.
   - Я сейчас покажу тебе твою сестричку, - продолжала мать, - смотри.
   И на экране высветился свёрток пелёнок, из которого торчало крошечное личико. Олег не мог похвастаться любовью к детям, особенно к младенцам. Его очень раздражал звук детского плача. И тут девочка посмотрела в камеру и разревелась. Камера вернулась обратно к лицу матери.
   - Правда, она прелесть? И абсолютно здорова! - наш герой давно не видел, чтобы улыбка мамы была такой счастливой. - Мы с отцом очень сильно скучаем по тебе. Он сейчас на работе. Напиши нам обязательно. Мне тут сейчас нужно возиться с Лизой, но мы ещё свяжемся, а пока - целую, мама.
   На какую-то секунду на экране промелькнул кричащий свёрток, а потом запись кончилась. Олег включил на своем коммуникаторе функцию создания сообщения.
   - Я пишу вам с Дремма, - произнес парень, глядя в объектив. - У меня всё отлично. Соседи по каюте нормальные, и еда вкусная. Тут вообще так интересно, столько всего нового. Никогда не видел так много кораблей. Ну что ж, мне надо идти в каюту, скоро отлетаем на Леорен. Очень скучаю, Олег.
   Куренёв нажал на экране "Отправить". Такое сухое сообщение не понравилось и ему самому. Но наш герой на самом деле ничуть не скучал по родителям и дому. Может, это было потому, что на него свалилась такая масса новых впечатлений и вокруг была куча всего интересного. А может потому, что он знал: родители тоже не будут сильно по нему скучать, ведь забота о младенце сконцентрирует на себе всё их внимание. Правда, крошечная часть души Олега все же тосковала по родителям. А может, просто по той почти воображаемой семье, в которой все друг за друга горой, где все решают проблемы вместе и понимают друг друга. Эта частица души могла скучать по семье, которую обычно изображают в фильмах о благополучном и счастливом детстве. Но реальность редко совпадает с фильмами и книгами. Это все знают.
  
   Застёжка клацнула, и сбруя вновь привязала Олега к койке. На Дремме подсело много пассажиров, и теперь все места в каюте были заняты. Лифт с Олафом и другими высадившимися превратился в крошечную точку, исчезающую в атмосфере, а лайнер покинул станцию и начал искать место, чтобы разогнаться. На захламлённой орбите это было довольно сложной процедурой, но разгон контролировала сверхточная автоматика, так что беспокоиться было не о чём. Хотя случались и катастрофы. Редко, но случались.
   - Три... Два...Один! - и в иллюминаторе мелькнула какая-то металлическая балка, затем летящий буксир, затем что-то, похожее на дуршлаг - переросток, а потом всё слилось в сплошную серую стену. Самым жутким было то, что иногда между кораблём и препятствием были буквально считанные десятки метров. Олег ждал столкновения, но его не было. Вскоре всё опять утонуло в рёве, который оборвался в момент, когда Куренёв утратил вес. Включилась искусственная гравитация, а за окном вновь были лишь звёзды. Планета-фабрика осталась позади. Олег встал и отдышался. Во второй раз старт производил меньшее впечатление, но остроты ощущений добавил летающий вокруг металлолом. На сознание свалилась радость, что всё обошлось.
  
   Дальнейший путь к Леорену обошелся без приключений. Звездолёт садился в пять часов утра по земному времени, поэтому Олег предусмотрительно пристегнулся к койке перед сном. Проснулся Куренёв от лёгкого толчка. По всей каюте наблюдалось шевеление. Люди вставали с коек, собирали вещи, переговаривались. На табло светилась надпись: "Полёт окончен. ГФ желает вам удачи" Первой мыслью Олега было подбежать к иллюминатору и увидеть новый мир, но окно оказалось закрыто заслонкой. Тогда наш герой взял свой чемодан, попрощался с не успевшими стать знакомыми соседями и вышел в коридор.
   Добравшись до шлюза, Олег был несколько взволнован. Ещё бы: люк открыт, трап опущен, а вокруг никаких скафандров и герметичных автобусов! Нашему герою всё это было не привычно, ведь он всю жизнь дышал искусственным кислородом. Но тут в лицо Олегу ударил воздух такой пьянящей чистоты, что он закачался. Восстановив равновесие, Куренёв улыбнулся и шагнул на залитую ослепительным светом посадочную площадку.
  

Глава 8. Поезд

  
   Ступив на твёрдую землю, Олег буквально ошалел. После полутёмных кают корабля, солнце Леорена было нестерпимо ярким. Наш герой хлопал глазами, щурился, вертел головой - в общем, вёл себя как крот, которого вытащили на воздух. Посадочная площадка мало чем отличалась от той, которая была на Новой Украине. Такое же открытое пространство, заполненное звездолетами, автобусами и грузовиками. Но в отличие от Украины, между Олегом и небом не было ничего. Даже шлема скафандра. И осознание того, что многие километры пустоты давят на его плечи, и нет никакого купола, никакой защиты, нет спасения, повергло Куренёва в панику. Он уронил чемодан и заметался в поисках входа в "Серафиму", которую только что покинул. Но в глазах всё расплывалось, мир превращался в кучу беспорядочно прыгающих теней и преломленных в слезах солнечных лучей, похожих на световые копья.
   - Эй, тут человеку плохо! Он с безвоздушной планеты. Сейчас с непривычки в обморок свалится!
   Кто-то подхватил Олега под руки и, протащив его несколько метров, усадил на неизвестно откуда взявшийся стул. В ноги нашему герою бухнулось нечто тяжелое, оказавшееся его вещами. В руку сунули бутылку с водой: "Пей". Куренёв сделал несколько глотков, а затем плеснул себе в лицо. Прохладная влага несла облегчение. Тут наш герой почувствовал, что движется, и поднял глаза. Оказалось, его запихнули на открытую платформу с колёсами, на которой развозили пассажиров по территории космопорта. Теперь она довольно быстро ехала в сторону большого здания. Наверняка это был терминал. При взгляде на раскинувшееся над крышей голубое небо Олегу вновь стало дурно.
   Сосед, мужчина в деловом костюме, похоже, один из заседавших в кают-компании "белых воротничков", произнёс:
   - Нагнись. И смотри только на свой чемодан. Ничего. С непривычки бывает. Меня самого в первый раз тошнило. Скоро приедем, и всё пройдёт.
   Так Олег и поступил. По пути, созерцая неподвижный чемодан, он думал:
   - Ну что такого Олаф нашел в этих планетах с атмосферой? Ведь выйти на открытый воздух даже страшнее, чем выход корабля на разгоночную орбиту и набор скорости, когда все твои потроха ходят ходуном.
   Через несколько бесконечно долгих минут платформа вкатилась в прохладное помещение без окон. За спиной плавно сошлись створки ворот. Олег вздохнул с облегчением. Когда он шел к столу проверки документов, тот "воротничок", что ехал рядом с ним через лётное поле, дал ему пузырёк с каплями.
   - Успокоительное. Поможет на первых порах. Бери, мне оно всё равно уже не нужно. Так, на всякий случай носил с собой.
   Поблагодарив соседа, Олег встал в очередь. Ещё предстояло пройти процедуру санитарной обработки.
  
   К счастью для боявшихся открытых пространств, терминал космопорта являлся еще и вокзалом, откуда отправлялись поезда практически во все уголки планеты. Так что Олег мог добраться до университета, почти не выходя на свежий воздух. Ему пришлось подождать на платформе пятнадцать минут, и нужный поезд прибыл. Это была огромная кишка, почти вся сделанная из стеклопластика, которая абсолютно бесшумно выползла из туннеля и гостеприимно распахнула двери.
   Наш герой сел в поезд. Внутри вагоны были поделены непрозрачными перегородками на некие подобия купе. Вообще, они очень напоминали то, что на Новой Украине называют "плацкартом". Куренёв нашел пустое купе (благо, пассажиров было мало) и устало плюхнулся на сидение. Всё-таки он не привык вставать так рано. Хотя на Леорене был уже яркий солнечный полдень.
   Голова болела, а нос раздирала вонь химикатов, которыми сошедших с лайнера пассажиров опрыскивали в целях дезинфекции. Тут на глаза Олегу попались свисающие со стен наушники. Пассажиры могли слушать в пути музыку и даже смотреть фильмы на вмонтированном в столик голопроекторе. Также была возможность включить виртуального экскурсовода. Куренёв выбрал последнее.
   - Добро пожаловать на Леорен, - возвестил голос настолько жизнерадостный, что его обладатель наверняка был либо абсолютно счастливым, либо полным идиотом (что, впрочем, не взаимоисключающие вещи), - одну из богатейших планет во Вселенной. Мы уверены, уважаемый путешественник, Вам у нас понравится. Недаром же Леорен - административный центр этого сектора Млечного Пути. Для начала немного физических данных планеты. Вы, наверное, уже ощутили какую-то необычайную лёгкость в своём теле. Да, действительно, наш райский уголок обладает одной из самых низких гравитаций среди населённых людьми планет. Именно благодаря этой особенности обитатели Леорена славятся своим высоким ростом и стройным телосложением. У прибывших же с других колоний низкая гравитация может вызывать небольшой дискомфорт вроде головокружения. Но не беспокойтесь: период адаптации завершится очень быстро, и Вы поймёте, что нигде ещё не дышали так легко, как на Леорене.
   Поезд тронулся. Огни платформы остались позади, и за окном сомкнулась тьма. За те пару минут, что вагоны мчались по туннелю, экскурсовод успел расписать во всех красках необычайно мягкий климат планеты и насыщенную кислородом атмосферу. Внезапно поезд вынырнул в подвешенную на высоте несколько десятков метров над землёй прозрачную трубу. Вокруг торчали невероятные по своей высоте небоскребы, похожие на рыбьи кости. Они заслоняли солнце, и поезд ехал в сумерках.
   - Наш путь пролегает через центр Офира, столицы Леорена. Вы можете наблюдать в окно офисные центры. Это - сердце не только планеты, но и всего сектора, почти десятка звёздных систем. Сейчас поезд начнёт набирать скорость. Напомним, Вас обслуживает корпорация "Глобал Вей", которая имеет свои филиалы на сорока восьми колониях. "Глобал Вей" - это современные технологии, высочайшие стандарты безопасности и комфортные условия путешествия. За городом состав будет передвигаться со средней скоростью восемьсот пятьдесят километров в час. Если Вы не хотите наблюдать мир на такой большой скорости, включите, пожалуйста, тонировку окна.
   Небоскрёбы кончились, и за иллюминатором потянулись пряничного вида коттеджи. В воздухе над улочками мелькали, словно яркие бабочки, самые разнообразные типы летательных аппаратов. На Новой Украине флаеры были в основном только у полиции и спасателей. А тут, похоже, каждая семья могла позволить себе летать.
   В вышине над пригородом раскинулось ослепительно голубое небо, переходящее в туманную дымку горизонта. Кое-где в нём висели куцего вида белые облачка, так не похожие на сплошной покров родного мира Олега.
   Ускорение происходило очень плавно, и Куренёв не почувствовал ничего необычного, но вскоре дома за окном начали бешено уноситься куда-то назад. Наконец поезд пролетел над индустриального вида ангарами, дальше дорога лежала среди покрытых зеленью холмов. Для Олега наступил волнующий момент. В Шевченко-Сити был парк, но ведь там росло всего несколько десятков чахлых берёзок, а здесь были миллионы выросших на родной земле растений. Жаль только, из-за большой скорости нельзя было разглядеть отдельные кусты. Но иногда на вершине далёкого холма виднелось нечто, похожее на громадную морскую звезду со змеящимися лучами. И, глядя на это, наш герой начал осознавать, насколько прекрасен Леорен. Дома он радовался, когда видел солнечный лучик, а здесь... Здесь солнце заливало всё вокруг, его свет плясал на прозрачных стенах тоннеля, подчёркивал сочность покрывающего землю зелёного моря, так радующего глаз после унылых камней Новой Украины. Эта планета давала в избытке всё то, что Олег мечтал увидеть хоть раз в жизни. И в ту секунду ему было непонятно, как можно быть несчастным в таком красивом месте.
   - Сейчас Вы видите типичный среднеширотный ландшафт Леорена, - продолжал жизнерадостный голос экскурсовода. - Благодаря мелиорации сделалось возможным выращивание земных культурных растений. Дорога пролегает над виноградниками. Вино, сделанное из Леоренского винограда, славится по всей Вселенной. Обратите внимание на венчающие холмы странные образования. Не стоит пугаться, это всего лишь живое воплощение талисмана, который изображен на наших знамёнах. Леоренский "Зелёный Ползун" - уникальное растение, которое, несмотря на свои значительные размеры, не имеет ствола. Точнее, его ствол эволюционировал в массивный центральный узел, который может достигать 13 метров в высоту и 30 метров в диаметре, от него по земле змеятся длинные, похожие на щупальца ветви. Они полые изнутри, и Леоренские строители научились обустраивать внутри растений человеческие жилища. Исследования доказывают, что влажный микроклимат данных помещений, а также специфическое освещение благоприятно воздействуют на человеческое здоровье. Сейчас начнется процесс торможения, так как мы приближаемся к Занкцфурту - первому городу, построенному на нашей планете. Леорен был колонизирован этническими немцами. Однако в эпоху Ранних Колоний планета была завоевана сначала поселенцами с Бастилии, а затем интервентами из Канопуского Пентакля. Последующее присоединение к Галактическому Конгрессу завершило период хаоса, братоубийственных войн и принесло Леорену спокойствие и процветание. Наш состав уже въехал в черту города. Через две минуты будет остановка на Центральном вокзале. Обратите внимание на это уникальное сооружение. Часть платформ находится внутри рекордного по своим размерам "Зелёного ползуна".
   И действительно, поезд заехал в извилистый туннель с полупрозрачными зелеными стенками. Оказалось, это была ветвь растения. Она вела в довольно обширный зал, вырубленный прямо в стебле. Через него проходило несколько магнитных путей, были оборудованы платформы. Вагон остановился.
   - Уважаемые пассажиры, соблюдайте осторожность при высадке и посадке. Зал не может вместить все вагоны, поэтому часть из вас будет высажена в туннеле. Туннель оборудован удобными переходами, однако рекомендуется повышенное внимание. Просьба не оставлять детей без присмотра. Спасибо.
   Олег посмотрел на вокзал из окна. Он и не знал, что такое возможно. Стены были покрытыми узловатыми наростами, похожими на гротескные барельефы. Лучи солнца заставляли их играть всеми оттенками зелёного. На свету была видна сеть проводящих воду каналов, похожая на мраморные жилки. Словом, вокзал был настоящим чудом природы и техники. Но вот прошло несколько минут, и поезд опять тронулся.
   - Если Вы не сошли с поезда, мы продолжим экскурсию. Когда состав выедет на свежий воздух, Вашим глазам предстанет нечто действительно грандиозное. Главное, ничего не бойтесь.
   И тут Куренёв словно попал в эпицентр Армагеддона: отовсюду несся грохот, треск и какие-то совсем уж непонятные завывания. Но главным было то, что всю равнину вокруг занимали монстры. Огромные, словно ожившие горы, рычащие, играющие на адских трубах, верзилы скакали, рубили друг друга, рвали тела своих "коллег" зубами, щупальцами, когтями и прочими орудиями убийства. Прямо над поездом летел, размахивая крыльями размером со стадион, огнедышащий дракон. Его хвост молотил по едущим вагонам. Но вместо того, чтобы превратиться в груду хлама, поезд как ни в чём не бывало продолжал движение.
   - Мы проезжаем через развлекательный комплекс "Городок Джонсона". Эти фантастические животные на самом деле голографии, созданные с целью развлечь посетителей. Кстати, в "Городке Джонсона" действуют самые большие и экстремальные в мире "американские горки" с антигравитационным принципом действия, но, к сожалению, из-за большой скорости рассмотреть их будет трудно. Теперь Занкцфурт остался позади, и состав мчится через плато Воун. Здесь в основном преобладают плантации "Карликовых ползунов". Их засахаренные стебли - изысканное лакомство. Также из них изготавливают популярный леоренский ром. Вот из-за холма показались берега реки Серин, которая протекает почти через весь материк. Её длина свыше 3500 километров. Ещё чуть-чуть, и мы достигнем края плато и водопада Арзайн.
   Солнце ярко отражалось в реке, и, казалось, вокруг пути бешено извивается гигантский ртутный змей. Скорость движения вновь упала. А после земля ушла куда-то вниз, вагон пополз по хрупкому с виду мосту - виадуку. Позади остался колоссальный обрыв - испещренная трещинами и вьющимися лианами каменная стена. Виадук сделал изгиб, и эта стена поползла мимо Олега.
   И впереди возник Он. Река Серин обрывалась широченным водопадом. Наш герой никогда не видел столько воды. Она бурлила и играла, создавая из брызг радугу. Олег думал, насколько совершенна природа, породившая такую мощь. Похоже, кто-то включил наружный микрофон и до купе долетел голос водопада. В этом грохоте было столько энергии, столько естественности, в нём соединялась дикая, хаотичная ярость и подверженное определённому ритму, спокойное движение. И Куренёв вспомнил Свету. Впервые после операции он представлял её так отчётливо. Ей тоже нравилось зрелище падающих тонн воды. Скорее всего, водопад был лучшим, что Света видела за свою короткую жизнь. Олегу показалось, что сейчас она сидит рядом и улыбаясь смотрит на облако брызг, на радугу... Стоит только повернуть голову, и он увидит её, скажет, что она права, лучше и быть ничего не может: наконец они смотрят на водопад вместе, как она и мечтала.
   Олег обернулся. Купе было пустым. Просто пустым. И тогда Арзайн напомнил Куренёву весь наш мир. Он думал, что мы словно капли в водопаде, летящие навстречу дну. И их дружба со Светой - полёт двух частиц воды рядом, пересечение их путей. Только потом Света взлетела и унеслась туда, где маячит цветастый спектр, а Олега подхватил поток, и он ухнул вниз. Они уже никогда не встретятся. Через сколько времени упавшая частица воды вновь оказывается наверху водопада, и оказывается ли вообще? Будет ли у нас шанс пройти всё снова? Как и капли воды, Олег этого не знал.
   А поезд между тем полз прямо под струю водопада. Окно покрылось брызгами. Рокот и плеск сделались громоподобными. Но тут виадук кончился, ему на смену пришла прозрачно мерцающая трубка без всяких видимых опор - силовое поле. Вновь поезд окутал сумрак, можно было увидеть, что туннель разрезает водопад на две части. Водяные струи словно образовывали постоянно движущийся свод. Изредка в бурлящем занавесе пены появлялись прорехи и Олег мог разглядеть блестящие камни причудливых очертаний. Но скоро всё кончилось. Снова засветило солнце, водопад начал отдаляться, а поезд - спускаться по возобновившемуся виадуку.
   - То, что Вы только что видели, - пример триумфа человека над природой. Туннель из силового поля был проведён в развлекательных целях. Но это ещё и эксперимент. Для поддержания силового поля такой длины под постоянным давлением воды необходимо огромное количество энергии. И её обеспечивает сам Арзайн. Он вращает турбины электростанции, которая питает генератор силового поля. Водопад - настоящий вечный двигатель. А сейчас мы завершим наш спуск к дельте реки Серин. У Вас может заложить уши - не бойтесь, это нормально.
   Когда виадук кончился, состав ещё некоторое время мчался среди запутанных щупалец "Ползунов", пока не показались очищенные участки земли, за которыми пошли отдельные дома, а затем и городские улицы.
   - Касервиль - портовый город. Здесь расположен Леоренский университет, кузница лучших умов Галактики. Здесь постоянно обучается больше двухсот тысяч студентов. Сюда летят дети со всех человеческих планет. А еще...
   Олег выключил экскурсовода. Пора было выходить. Наш герой подхватил чемодан. Поезд как раз затормозил на вокзале.
   При выходе на перрон возникли трудности. Дело в том, что платформа была открытой, а это пугало нашего героя. Да, Олег любовался из окна пейзажами, но ведь и мы любуемся рыбами в аквариуме, не желая при этом оказаться в нем. Однако Куренёв принял успокоительное и решительно выскочил из вагона.
   Борясь с головокружением и желанием забиться в какую-нибудь щель, Олег добрался до привокзальной площади. Здесь ему стало лучше. На дорожное покрытие падала тень от соседних высоток. В небе кружились десятки летающих автомобилей. Стоял обычный для таких мест гам. Куренёв разыскал припаркованный возле замусоренной остановки автобус с нужным маршрутом и забрался в салон. Он с радостью отметил: неприятные ощущения, вызванные боязнью открытых пространств, стали чуточку слабее. Может, успокоительное подействовало?
   Автобус был традиционный - нелетающий, с колёсами. Тем не менее, ехал он довольно быстро, и уже через пять минут сплетение полупустых улиц вывело к стальной ограде, за которой расположились здания в вычурном старомодном стиле. Олег сразу догадался, что это и был университет.
   Остановка была устроена прямо перед гостеприимно распахнутыми коваными воротами. Над ними была выбита надпись: "Мысль, опережающая свет. Разум, изменяющий мироздание. Мораль, создающая цивилизации". Чуть в стороне висела табличка: "Леоренский университет. Министерство образования Галактического Конгресса".
   Сразу за входом начиналась длинная прямая аллея, засаженная экзотическими кустами и деревьями. В конце аллеи высилось здание, которое могло быть главным корпусом. Крыша была богато, но несколько хаотично украшена различными скульптурами. Это была смесь человеческого прошлого и настоящего. По крыше скакали рыцари в латах, ехали боевые колесницы, танки, даже плыл парусник, с неё взлетали космические корабли всевозможных типов. Всё это нагромождение несколько угнетало. К тому же у Олега опять начался приступ головокружения, и он понуро побрел по алее.
   В вестибюле было тихо и спокойно. Угол занимал регистрационный стол. За ним сидела девушка, которая показалась Куренёву неестественно худой и высокой. Видимо, коренная леоренка.
   - Здравствуйте, - начал Олег, - здесь регистрируют новых студентов?
   - Здравствуйте. Да, здесь. Вы, я так полагаю, и есть новый студент?
   - Да.
   - О, Вы рано прибыли. Это хорошо. Сейчас университет почти пустой. Лучше приезжать как можно быстрее. Потом очереди будут. Что ж, мои поздравления. Можно Ваш паспорт? Сейчас посмотрим. Та-а-ак. Вы есть в списках. Хорошо. А что это за специальный статус? Так, подключим доступы. Ой...
   - Всё нормально?
   - Эээ...Да. Вы хорошо себя чувствуете?
   - Ну, по пути сюда было плоховато. Сказали, что из-за непривычки. Я ведь с Новой Украины, а там всё по-другому. Но сейчас всё нормально.
   -О, университет выделит Вам лучшие успокоительные препараты. Обратитесь в фармацевтический центр. Здоровье - главное.
   - Спасибо, - Олег был удивлён. Чего это она разволновалась?
   - Теперь о Вашем размещении. После регистрации Вы собираетесь остаться на Леорене до начала учебы?
   - Да, конечно. Полёты дорого стоят.
   - Администрация досрочно заселит Вас в комнату общежития. Правда, это будет стоить десять кредитов за земные сутки. И питание. Мы сможем обеспечивать Вас лишь завтраками. Трёхразовое - только с начала учебного года.
   - Меня это устраивает. Могу я сейчас оплатить семестр?
   - Конечно. Мне нужна Ваша кредитная карточка. Одну минутку, сейчас заведём счёт. Готово. Теперь Вы - официально студент. Поздравляю! Ваша комната - 509, общежитие номер семь. Замок настроен на отпечаток Вашего большого пальца. Поставьте его здесь. Вот так. А теперь посмотрите сюда. Не волнуйтесь, простая формальность, - барышня извлекла внушительного вида свиток из настоящей бумаги. - Это университетский устав. Вам не обязательно его изучать, но по традиции Вы должны его хотя бы увидеть. Особенно обратите внимание на пункт: "Воспрещено проносить запрещённые товары (в частности оружие и наркотики) на территорию университета" Предупреждаю: на главных воротах и входных дверях в каждый корпус установлены сканеры, которые засекут нарушение. Наказание - вплоть до отчисления. Также не рекомендуется посещать район доков и Немецкий квартал. Ничего хорошего там нет, только те, кого называют криминальными элементами. Соседство с ними - наша проблема, но, увы, так сложилось исторически. Это понятно?
   - Да.
   - Хорошо. Вы уж извините за такие предупреждения, просто наркомания среди студентов - большая проблема. А сейчас Вам лучше отдохнуть. Я слышала про Вашу планету. Люди там живут по земному расписанию. Видите ли, Леорен - планета земного типа, но сутки тут равняются 35 земным часам. Для удобства жителей большинство событий происходит по местному времени суток. Включая и обучение в университете. Вам придётся привыкнуть к этому. Здесь природа гораздо больше влияет на человека, чем на Новой Украине. Снаружи поймаете карт, скажете: "Общежитие семь". Он доставит Вас на место. Комната комфортная, если солнечный свет мешает спать, есть тонировка.
   - Спасибо. До свидания
   - До встречи 1-го сентября.
   Олег пошел к выходу. Путешествие по свежему воздуху утомило его. И ему действительно хотелось спать.
  

Глава 9. Первое сентября

  
   Комната действительно оказалась шикарной. По правде сказать, она была даже лучше, чем квартира Куренёвых. Простыни на кроватях были из натурального хлопка, а не из синтетики, стены покрыты бумажными обоями, на столе стоял компьютер, стулья подстраивались под анатомию спины, в углу - головизор. К комнате прилегала ванная, пусть крошечная, зато с кристально чистой водой. В общем, на жильё жаловаться не приходилось. Кроме того, к радости Олега, прямо в окно заглядывали растущие в сквере деревья с пышными зелёными кронами. Рассказывали, что это генетически измененные под Леоренский год древние растения, семена которых завезли с самой Земли. А посадили их выпускники университета больше ста лет назад. Назывались они дубами.
   Соседом Олега по комнате (а она была двухместной) был Санчо, сын богатого художника с Лагарты. Он зашел в общежитие на пять минут, представился Олегу, назвал комнату клоповником и улетел домой. Так что месяц до первого сентября Олег жил как король.
   Несколько раз он отправлял домой через коммуникатор видеосообщения и получал ответы. Родители забрали младенца из роддома, и теперь уход за ним отнимал всё время. Отец выглядел измотанным, но держался. Мать наоборот сильно сдала. Детский плач по ночам мало кому лечит нервы.
   Постепенно Куренёв привыкал к открытому небу. Он уже мог просидеть целый день на скамейке перед общежитием и чувствовать себя при этом отлично. Самые большие трудности возникли с питанием. Большая часть блюд в столовой и городских кафе содержала свежие овощи и фрукты. Для Олега, питавшегося в основном концентратами и искусственными витаминами, вкушавшего обработанные консервантами яблоки только по праздникам, знакомство с таким количеством даров природы вызывало сильнейшее расстройство желудка.
   - Это же нормальная пища, - размышлял наш герой, пребывая в туалете. - Человек ли я, если не могу съесть банан, не загадив при этом все сортиры в округе? Насколько мое тело отличается от тех, что покинули в допотопных кораблях взрывающуюся Землю? И если я человек, то человек ли та двухметровая девчонка, регистрировавшая меня в список студентов? У неё же кости в два раза тоньше моих! Или Олаф, который, кажется, может разрывать метал? Кто-то всю жизнь сидел в бункере, а кто-то в горной роще под голубым небом. Сколько планет, столько видов людей. Мы можем приспособиться к любому пеклу, к любой мерзлоте. Везде мы соорудим воздухоочистители, толстые стены - и готово. Вот только что-то всегда теряется. Я, например, не могу есть фрукты...
   Но лошадиные дозы всякой химии, которую выдавали в фармцентре, делали своё дело, и желудок потихоньку приходил в норму. Настал момент, когда Олег съел салат из "Зелёного Ползуна" на завтрак, овощной суп с коровьим бифштексом на обед, а перед ужином чувствовал себя превосходно.
   Ближе к первому сентября наш герой начал совершать прогулки по городу. Касервиль был сравнительно небольшим поселением, которое реально было обойти за один день. Большую его часть занимал университет. Но, хотя Олег изучил весь центр с его современными офисами и отелями, поглазел на богатые особняки уютной окраины, он не заходил в запретный район со странным названием "Немецкий квартал" или "Немецкий город". Когда Куренёв плыл на прогулочном катере к океану, он видел, как пешеходная набережная, вся в разноцветных фонариках, упирается в уродливое нагромождение бетонных коробок, которые сразу напомнили о спальных массивах Шевченко-Сити. Окна без стёкол зияли, как входы в птичьи гнезда. В воду вгрызались пирсы, у некоторых покачивались ржавые корабли. Ещё больше кораблей в разной степени разрушения валялись на берегу, словно выползшие погреться драконы. Их вросшие в стапели бока, драная обшивка, провалившиеся палубы ясно показывали, что водный транспорт изживает себя. Флаеры большой грузоподъемности во всем превосходили неповоротливые и медленные водные лохани. Популярностью пользовались только небольшие развлекательные суда вроде яхт или речных трамваев.
   Ещё Олег обратил внимание, что над доками не вились летающие автомобили. Это было необычно, ведь если ты идёшь по улице на Леорене и посмотришь в небо, почти наверняка в поле зрения попадет несколько флаеров. Эта пустота вместе с обветшалыми жилыми многоэтажками, торчащими в километре от береговой линии, придавали району доков и спрятавшемуся за ним Немецкому кварталу мрачный вид разоренный и тоскливый.
   Катер довёз Куренёва до места, где разлившаяся река Серин впадала в океан. Там Олег впервые в жизни искупался в солёной морской воде. Правда, отваги хватило только на то, чтобы окунуться и сразу выскочить на берег. Не только потому, что Олег плавал как топор. Его пугала эта играющая на солнце масса воды, которая затем переходила в непроглядную черноту. Ощущение давящей и затягивающей бесконечности напоминало то, что Олег испытал, впервые ступив на Леорен.
   Пляж устилали ракушки. Не такие, как на могиле Светы. Те были простые, створчатые, а здесь валялись диковинные разноцветные завитушки, иногда с довольно острыми краями. Так что первые шаги без кроссовок запомнились Куренёву неглубоким порезом ступни. Но в целом океан и вся природа вокруг очень понравились нашему герою.
   Через неделю после прибытия Олега народу в университете прибавилось. Девушка за регистрационным столом уже не справлялась, и в холле установили несколько автоматов, к которым тянулись длинные очереди поступивших. В общежитии сделалось шумно, комнаты заполнялись, слышались голоса студентов и звуки перетаскиваемых чемоданов с вещами. Под окнами второкурсники приводили в порядок скверики, подметали аллеи. В общем, все готовились к началу учебного года.
   Так незаметно истёк земной месяц и наступило заветное первое сентября. Почему-то именно начало учебного года на планете отмечали строго по земному календарю. В этот раз праздник начинался ранним вечером по леоренскому времени. Неизвестно, была ли на разорённой Земле в то время осень, но на Леорене лето было в самом разгаре. Накануне утром на компьютер в номере пришло сообщение, в котором указывалось, в какой части двора Олегу полагалось быть во время торжественной линейки. Соседу по комнате оно тоже пришло, вот только его самого не было видно. Санчо ввалился в комнату ближе к полудню. Судя по запаху, по пути он посетил какое-то питейное заведение. Не снимая обуви, он рухнул на кровать и моментально заснул.
   Солнечная звезда уже клонилась к горизонту, а Санчо всё храпел. Когда с площади донеслась музыка, он лишь повернулся на другой бок. Все попытки Олега разбудить соседа с треском провалились. Санчо лишь дрыгал ногами и бормотал что-то невнятное. Тогда Олег натянул новую куртку и вышел из пропитанной перегаром комнаты.
  
   Главная площадь - открытое пространство в самом центре университетского городка - была полностью заполнена. Вечернее небо над головой уже почти не вызывало у Куренёва дискомфорта. Тем более что оно было затянуто облаками, а нахождение в толпе действовало успокаивающе, давало ощущение безопасности. Возле главного корпуса соорудили огромную сцену с декорациями в виде дороги, ведущей к ярко-желтому нарисованному солнцу.
   Куренёв с трудом протолкался к участку, над которым торчала табличка "Факультет ксенологии". Отовсюду слышался смех, который перекрывала доносящаяся из динамиков музыка в стиле техно. Уже почти стемнело. Но вот музыка стихла и над площадью раздалось:
   - Дорогие друзья, перед вами преподавательский состав!
   Окрестности сцены волшебным образом расчистилась от студентов. Поднявшись на цыпочки, Олег разглядел, как там выстраиваются люди в чем-то похожем на чёрные мантии. Когда этот процесс закончился, на площади, словно взводы на параде, стояли аккуратные коробки. Каждая коробка - преподаватели определённого факультета. Впереди стояли деканы, мантии которых были выкрашены в яркие цвета. Все разговоры разом стихли.
   - Первым делом, - продолжал голос из динамика, - хотим поздравить вас с первым днём вашей новой жизни. Теперь всё будет немножко по-другому. Большинство из вас покинуло свой родной мир и прибыло сюда - на прекрасный, но всё же пока чужой Леорен. Университет - это новый уровень обучения, и знания здесь куда глубже и полнее тех, что вам давали в школе или колледже. Студентам приходится очень настойчиво учиться. К сожалению, не все проходят курс до конца и большой процент отчисляют. Однако, наш университет - ещё и испытательный комплекс, который выпускает лишь настоящую интеллектуальную элиту - тех, кто распоряжается судьбой Конгресса. А добросовестный труд всегда вознаграждается в нашем демократическом обществе. Вы встретите много новых друзей и поймёте, что такое ответственность и свобода выбора, свобода взрослой жизни. Сегодня действительно важный для вас день. Свои поздравления хотят выразить главы факультетов. Итак, декан факультета производственной кибернетики, Саймон Ваер.
   Человек в синей мантии поднялся на сцену и заговорил в микрофон. Ничего нового - опять поздравления, угрозы тунеядцам и разговоры о важности полной автоматизации фабрик, что даст больше свободы человеку. Когда он закончил, на его место вышел декан дизайнерского факультета, затем информатики, гуманитарного и множества других факультетов. Олег ненароком прослушал речь главы ксенологического факультета. Наконец, появился ректор университета. И опять те же слова. Мол, 200 тысяч студентов не так много, есть университеты и больше, но если оценить качество подготовки каждого студента, то это даже чересчур хорошо для Галактики. После всех этих шуток Куренёву уже казалось, что он будет спикером Конгресса или хотя бы президентом планеты.
   А со сцены лились заявления о том, что будущее в руках молодых, что именно они изменят судьбу мира. Затем ректор передал слово премьер-министру, второму человеку в Галактическом Конгрессе, который в своё время окончил Леоренский университет. Как только чиновник вышел на сцену, из-за окружающих зданий показалось несколько полицейских флаеров, начавших шарить прожекторами в толпе. У помоста выстроился почётный караул гвардейцев. А министр пустился в воспоминания о своих студенческих годах, а потом плавно съехал на рассуждения о важности учёбы.
   - Зачем такая охрана человеку, который бросается банальными фразами? - подумал Куренёв. - Если его мышление ничем не отличается от других, почему он пробился на такие вершины власти, куда простым людям вход закрыт? Может, всё дело в деньгах? Или в простой воле случая?
  
   Очень хотелось лечь на кровать и уснуть. Но после окончания линейки деканат организовал встречу со студентами. Олег брёл среди таких же сонных студентов по освещённым фонарями аллеям. Впереди показалось серое здание факультета ксенологии.
   Неожиданно на лицо упали капли. На Куренёва полился первый в его жизни дождь. Бежать до корпуса не было сил, и наш герой просто шел сквозь водную завесу. Все вокруг сделалось сказочным, неправдоподобным. Фонари теперь светили слабее, словно силящееся пробиться сквозь туман солнце. Когда Олег добрался до входа, он был уже весь мокрый, дешевая куртка липла к телу, но его это не особо беспокоило. Ночь была тёплой. Подавляя зевоту, он вошел в актовый зал.
   - Спасибо. Вам меня уже представили, я заведующая кафедрой закероведенья, доктор биологических наук, Сара Шомски. Благодарю всех, кто выбрал мою специальность для изучения. Конечно, ирратианцы, которые вышли в космос без использования огня, и клами, чьё мышление и анатомия бесконечно далеки от наших, интересны, но всё же закеры или Хилим-Ла - это родственники людей, осколок великой цивилизации, бывший целым многие тысячи лет назад. К сожалению, сейчас ситуация в отношениях с этой великой расой плоха как никогда. Вся Конфедерация Хилим-Ла на грани гражданской войны. И это делает нашу специальность крайне важной для всего мира. Именно мы можем предотвратить кризис. Ну ладно, не буду вас задерживать, вы уже устали. Я желаю вам, уважаемые студенты, удачи в обучении и хороших оценок. Передаю слово нашему декану.
   - Ну что ж. У вас был длинный день, так что буду краток. Дискотека завтра на главной площади, советую пойти. Ваши пары начинаются послезавтра в 8 часов по леоренскому времени. Не забудьте получить до этого момента стимуляторы в фармцентре, без них вы не сможете нормально учиться. Особое внимание уделите своим имплантантам, если они у вас есть. Для вас будут подобраны индивидуальные препараты, так что будьте искренни с нашими врачами. Ну, в общем-то всё. До встречи на парах и доброй ночи.
  
   В коридоре общежития Олег натолкнулся на стайку первокурсников. Большую часть её составляли девушки, ещё большую часть - люди не совсем трезвые. Тут из комнаты вывалился Санчо и начал раздавать рукопожатия. Сосед Олега уже немного оклемался, но он решил немедленно исправить это большим глотком из бутылки слабоалкогольного коктейля. Наконец Санчо заметил Куренёва.
   - Ооо, здоров! Там уже всё закончилось?
   -Да. А ты гулять идёшь?
   - Ага, праздную. Думаю, пару дней меня не будет, хе-хе. Вот скажи мне, сосед, что на этой линейке было такого, чего не услышишь каждый день по ящику? Надо было всё бросать и торчать полночи под дождём?
   - Ты прав. Оно того не стоило.
   - Во-во! - Санчо в компании других отмечающих двинулся к лестнице.
   Ещё долго по коридору разносился его далёкий от трезвости голос.
  

Глава 10. Шаг в сторону

  
   Половину следующего дня Олег просто проспал. Когда солнце уже стояло довольно высоко, он выполз на улицу и направился в фармацевтический центр. К счастью, он уже успел там зарегистрироваться, и ему не нужно было стоять в километровой очереди. Минуя своих менее удачливых коллег, наш герой добрался до окошечка выдачи лекарств. Когда он проходил мимо кабинета, где проверяли на совместимость с препаратами тех, кому вживили косметические имплантанты, Куренёв заметил девушку, сидевшую через ряд от него в актовом зале факультета ксенологии.
   У неё были нереально пышные, блестящие чёрные волосы, спадающие волнами на плечи, а большие зелёные глаза сверкали изумрудами (так, по крайней мере, подумал в тот момент Олег). Куренёв прошел дальше, ведь ему не делали никакой пластической хирургии, превращающей человека в ангелоподобное создание. Но он всё же оглянулся. Думаю, вы поняли почему.
   Автомат выдал Олегу кучу всякого рода стимуляторов, без которых немыслимо обучение в современном университете. Тут были таблетки, отбивающие потребность в сне, таблетки, убыстряющие доступ к памяти, таблетки, ускоряющие логические мыслительные процессы и еще много всего интересного. Был также ворох инструкций, подробно описывающих, как эту химию нужно глотать для достижения наилучшего эффекта. Также автомат пожужжал и выплюнул пачку обезболивающего, хотя это уже совсем непонятно зачем.
  
   На дискотеку Олег решил не идти. Мысль о серьёзности предстоящих занятий вынудила нашего героя пойти в свою комнату и начать искать материалы по предстоящим курсам в сети. Тем временем снаружи царила праздничная атмосфера. Над корпусами разносился писклявый голосок известной поп-звезды, а по улицам шатались толпы студентов.
  
   - Поздравляю вас с первой серьёзной парой. Пора бы уже закончить с плясками и заняться делом. Меня зовут Вильям Мерфи, и я буду читать курс "История Хилим-Ла". Надеюсь, учащиеся, вы все приняли прописанные вам стимуляторы. А сейчас я включу специальную звуковую аппаратуру, - преподаватель настучал на клавиатуре какую-то команду, и по аудитории разнесся еле слышный шорох.
   Шорох этот вроде и не отвлекал от лекции, но в то же время казалось, будто звук настойчиво пробирается внутрь черепа. Олег принялся записывать, точнее, набирать конспект на вмонтированном в парту компьютере. Пока он не чувствовал никакого эффекта от проглоченных таблеток.
   - До того момента, как стимуляторы начнут действовать, я буду говорить как обычно, а потом перейдём к сокращениям. Сначала это покажется странным, но, поверьте, ничего неприятного в этой процедуре нет. Итак, закеры. Совершенно непонятно, почему девяносто два земных года назад капитан исследовательского корабля "Самаритянин" Винчензо Бонетти назвал гуманоидов, с которыми удалось установить контакт, "закерами", но это имя прижилось и даже используется в некоторых учебниках, не говоря уже о бытовом уровне. Мы же, как люди образованные, будем использовать термин Хилим-Ла, так наши инопланетные друзья называют сами себя.
   А теперь запишите тему лекции: "Основные гипотезы происхождения Хилим-Ла". Нужно сказать, эта область закерской истории крайне мало изучена. Практически все сведения мы получаем от инопланетных историков, и они крайне неполные. Впереди ещё годы кропотливой роботы по адаптации и систематизации данных. Сегодня вы узнаете то, что известно широкому кругу человеческих учёных по всему Галактическому Конгрессу.
   Раса закеров произошла от развитой цивилизации лемурийцев. Вы, наверное, знаете, что это и наши предки, от которых зародилось человечество на Земле, а, следовательно, и всё человечество. Колыбелью лемурийцев была планета, имя и точные координаты которой, к сожалению, забыты. Сейчас учёные Ялуса пытаются расшифровать звёздные карты, найденные под радиоактивными пустошами Центральной Африки, которые должны содержать точное местонахождение родины лемурийцев, но пока лишь известно, что это планета земного типа, расположенная неподалёку от центра Млечного Пути. Хилим-Ла тоже не знают координат своей "матери", а если знают, то, возможно, имеют причины нам их не сообщать.
   Так вот, приблизительно сто тысяч лет назад лемурийцы развились достаточно, чтобы начать освоение соседних звёздных систем. Вскоре их империя простиралась на значительную часть Галактики. Их уровень технологии был... нетно вык чт поял изнять хир дя сх пореб.
   Педагог вдруг начал нести полную чушь. Но тут на Олега словно что-то нахлынуло. Загадочный шорох внезапно стал единым целым с голосом лектора. И Куренёв почувствовал, что откуда-то в голове взялись силы, способные превратить бессмысленные звуки в нормальные слова. Так, например, "изнять" перешло в "изменять", "поял" - "позволял". Весь мир исчез, остались только голос и шорох. Только они имели вес.
  
   Олег изумлённо моргнул. Преподаватель замолчал, и стало тихо. Вокруг сидели такие же ошеломленные студенты. Пальцы сводило от усталости, а на экране... был конспект из пары десятков тысяч знаков со всеми абзацами и заголовками. И Куренёв очень смутно помнил, как он его набрал. Педагог торжествующе улыбнулся.
   - Вот видите, а вы боялись. Дома вам нужно прочитать первые три позиции из списка литературы. Особенно обратите внимание на пятую главу "Истории обитаемого космоса". Сейчас идите медленно, без резких движений. Побочным эффектом может быть головокружение. К вечеру вы начнёте вспоминать, о чём мы с вами говорили - это самое интересное. Ладно, лекция закончена. Не забудьте скопировать конспекты на коммуникаторы. В следующий раз начнем урок с вопросов по выученному материалу.
  
   За первый учебный день Куренёв не узнал почти ничего нового. Всё-таки он помнил некоторые факты о закерах ещё со школьных времён.
   Закеры - маленькие человекообразные существа с тщедушным телосложением и большими головами. У них очень бледная полупрозрачная кожа и большие глаза, которые постоянно полуприкрыты из-за строения век. Закеры очень уязвимы физически, и человеку не составляло бы особого труда переломать любому из них все кости. Однако главная опасность таилась в их гигантских черепушках. Дело в том, что инопланетяне были телепатами. Они могли заставлять других существ испытывать различные ощущения, а некоторые даже были способны на время подчинить чужое тело своей воле. Хотя было доказано, что такой могучей силой разума наделены лишь немногочисленные закеры, среди большинства людей прочно закрепилось мнение: любое из этих созданий нужно обходить десятой дорогой, усиленно выгоняя из своей головы все мысли.
   Логичной была иерархия общества инопланетян. Чем выше твои телепатические способности - тем выше и твой авторитет. Закерам, которым было доступно чудо телекинеза, поручали пилотировать сверхсветовые звездолёты. Ходили слухи, что пилот и корабль срастались, образуя единое целое, будто корпус транспорта был продолжением тела управляющего им существа. Но точно этого никто не знал, ведь закеры строго хранили тайну устройства своих космических кораблей, и официально не было в Конгрессе ни одного человека, который мог бы сказать что-то достоверное по этому поводу.
   Ещё одной интересной особенностью Хилим-Ла было следующее. Раз в 453 земных года со всех подвластных закерам планет собирались специально отобранные представители и начиналось мероприятие, именуемое "Альим ке Ней", что на человеческих языках звучало примерно как "Открытие Мудрости". Это было своего рода голосование, на котором избиралась официальная религия всей цивилизации на последующие четыре с половиной сотни лет. Странный обычай, но для закеров 450 лет - довольно длительный срок, ведь продолжительность жизни у них была меньше человеческой (мало кто из пришельцев переживал своё шестидесятилетие по земному календарю, а 80-ый день рождения могли праздновать лишь единицы). Как объяснял один из закерских послов, регулярная смена религии проводится, чтобы дать обществу необходимую для продолжения развития "встряску" и предотвратить процесс вырождения и регресса, который всегда влечёт за собой однообразие. Если же религия действительно достойная, ничто не помешает выбрать её ещё раз.
   Согласно древнейшему священному своду законов "Мева хе Линуа-Ма" или "Послание в Века", право быть избранным имел любой из религиозных культов, которые зарождались и существовали по всей Конфедерации Хилим-Ла между голосованиями. Как правило, официальная религия мирно уживалась с локальными вероисповеданиями, однако все же именно она оказывала наибольшее влияние на вертикаль власти, умы граждан и общество, имея свои представительства и храмы на каждой планете Конфедерации. Так же адепты всех существующих религий проходили через ритуал "признания важности" официальной веры. Ритуал не был сложен и мало сказывался на дальнейшей повседневной жизнь верующих, за исключением отдельных судебных процессов. И так до следующего "Альим ке Ней". Теоретически, представители могли проголосовать за сохранение действующего культа, однако, согласно известным человеческим учёным данным, вот уже пятый раз подряд "Альим" приносил цивилизации глобальные перемены.
   На момент учёбы Олега в университете вот уже почти 200 земных лет, как закеры шли путём "Дейма ахва хе Ношро" - коллективистского учения "Общей Ответственности". Его адепты верили в то, что после смерти закер становится частицей великого создания, называемого Диига-ар и составляющего Вселенную (или большую ее часть, в зависимости от взгляда на священные тексты). Когда народ закеров станет достаточно чистым духовно, Диига-ар перевоплотится, неся накопленную тысячелетиями мудрость всем существам во Вселенной. И тогда воцарятся покой, справедливость, взаимопонимание и прочие блага. Каждый Хилим-Ла должен помогать Диига-ару, заключая "Эк рисме" или "Заклад". Эта клятва - конкретное обещание, даваемое другу, семье, народу и обязательное для выполнения. Закон предусматривал церемониальное самоубийство в случае нарушения "Заклада". Считалось, клятвопреступники уже не смогут искупить вину и за первым нарушением последует второе, которое ещё больше отравит сущность нарушителя, а значит, единственный способ спасти свою душу - убить себя. Самоубийцы, в зависимости от тяжести греха, становились в посмертии частью определённого органа Диига-ара, например, глазами или лёгкими. Выполнившие большое количество обещаний, наоборот, составляли основу любви, милосердия, сострадания и прочих духовных качеств Диига-ара. С младенчества закеров учили видеть в обществе, в коллективе воплощение высшего разума, и, соответственно, наибольшую ценность. Хотя не всё было так просто с этой религией, здесь были и свои толкования, и еретики, и послабления. Конфликт с верующими планеты Бестадион возник из-за нарастающего среди них числа отказывающихся проходить ритуал признания официальной веры.
   С людьми у Хилим-Ла отношения складывались на удивление гладко, учитывая то, что с двумя другими инопланетными расами Конгресс был чуть ли не "на ножах". Исследования даже показали генетическое сходство, чуть ли не идентичность людей и закеров. Последние даже утверждали, что в их архивах хранятся летописи, в которых упоминаются события, приведшие к делению древней цивилизации лемурийцев на людей и закеров. Однако почему-то инопланетные собратья не спешили выдавать эти документы людским историкам для изучения.
   За сто лет было достигнуто многое. Заключались дипломатические и торговые соглашения (последнее - с некоторым трудом, поскольку до знакомства с Конгрессом у инопланетян не было понятия "деньги"), производились обмены образцами техники (а закеры были необычайно развиты технологически, хотя не все их изобретения подходили людской расе), искусства и другими ценными вещами. Некоторые из этих предметов прочно вошли в человеческий быт, например, ментальные сканеры, использующиеся в медицине. Шер-Зе, верховный правитель Хилим-Ла, даже принёс (неслыханная честь) всему человечеству клятву "Эк рисме", что закеры уничтожат все стоящие на вооружении их Конфедерации "комплексы визуального программирования". И действительно, последний образец этого убийственного излучателя, способного сводить с ума целые армии, был уничтожен вместе с производственными документами за 50 лет до рождения Олега Куренёва.
   В подкрепление дружбы даже разрешили туристические полёты и экскурсии на планеты иной расы. И, несмотря на известную предвзятость, сопровождающую всё чужеродное, и страх перед телепатией, закерские туристы чувствовали себя неплохо среди людей. Побывавшие на планетах Хилим-Ла жители Конгресса могли сказать то же самое. Закерская планета Бестадион была целиком выделена под зону торговли с людьми.
   Так обстояли дела на момент, когда Олег начал изучать эту странную цивилизацию в университете. Но близились большие перемены.
  
   Монотонные дни учёбы постепенно складывались в недели. Курс "Основные понятия общества Хилим-Ла" прошел за 4 лекции, после чего дали большое задание на дом, которое нужно было сделать до конца семестра. Так что уже к концу второй недели расписание начало меняться, взамен пройденных предметов появлялись новые. Большая скорость обучения достигалась благодаря чудесам фармацевтики, абсолютно безвредным (так писали на упаковках) таблеткам, которые студенты глотали килограммами. Олег не помнил отчётливо ни одной из лекций, однако откуда-то в его памяти всплывали целые параграфы из учебников.
   Реальность сжалась до десятиминутных перемен, коротких формальных семинаров и контрольных, редких пребываний в библиотеке да пары свободных часов на выходных. Для самостоятельного изучения давали материала ещё больше, чем на лекциях. Правда, и здесь на помощь приходили "волшебные" таблетки, вроде тех, что отбивают потребность во сне.
   Санчо взялся принимать стимуляторы через лекцию. Потом он со смехом рассказывал, как глупо выглядят все эти "обдолбанные гуманитарии". Например, когда лектор на секунду умолкает, многие ещё продолжают водить пальцами над клавишами, вроде набирать что-то по воздуху. Или у кого-то головы свешены на бок, изо рта капают слюни, один глаз в пол, другой в потолок, и всё равно студент печатает, как машина. А лектор вообще напоминает квакающую с очень серьёзным видом жабу. Хотя он-то как раз в трезвом состоянии, просто читает подготовленный текст.
   - Как ты собираешься делать домашнее? - спросил соседа Олег. - Там ведь компьютер проверяет, не списана ли оно...
   - Выход есть всегда, - загадочно улыбнулся в ответ Санчо.
  
   Куренёв не так представлял себе учебу в университете. В Галактике ещё остались вузы, где учились пять лет, а не два с половиной года, и там студентам давали самый минимум химических стимуляторов. Но такие "альма матер" считались устаревшими и ценились гораздо меньше, чем заведения типа Леоренского университета. Конечно, там студенты могли прогуливать, спать на лекциях, списывать на семинарах, клянчить оценки, но все же это было гораздо интереснее и живее того непонятного и скучного процесса, в который постепенно превращалась учёба.
   В начале третьей по земному времени недели обучения весь первый курс факультета ксенологии собрался в актовом зале. На сцену взошли несколько второкурсников. Из них как-то особенно выделялся высокий парень с правильными чертами лица и вьющимися снежно-белыми волосами. Белизну его волос перебивал лишь блеск его улыбки. В общем, типичный генетически модифицированный "фрукт".
   Таким детям богатые родители ещё до рождения заказывают у генетиков голубые глаза - незабудки, ангельский голосок или атлетическое строение туловища. А когда у них начинается период полового созревания, им имплантируют купленные за опять-таки баснословные деньги ампулы с чудо-мутагенами. К двадцати годам дети превращаются в ходячие античные статуи, с которых можно лепить скульптуры для музеев. Попутно им улучшают мозг, так что эта "золотая" молодежь может учить наизусть энциклопедии. Им открыта дорога куда угодно, это потенциальная мировая элита. Только остается непонятным, почему большая часть из них садится на родительскую шею и на дорогие наркотики типа "Аль-Хазреда" и постепенно приходит в негодность. Но, так или иначе, ещё прежде, чем этот "Аполлон из пробирки" заговорил, все в зале знали, кто здесь главный и у кого больше всего денег.
   - Дорогие друзья, - приятным баритоном произнёс он, - разрешите представиться. Глава филиала студенческого Братства Леоренского университета при факультете ксенологии, Колин О'Хара. Простите, что оторвали от заслуженного отдыха, но это не займёт много времени. В первую очередь, от имени всего Братства хочу поздравить вас с поступлением в наше прекрасное заведение. Вы уж простите за этот пафос, но учиться у нас действительно круто. Полагаю, вам уже порядком надоело глотать таблетки...
   Тут публика одобрительно загудела.
   - Да-да, я знаю, это неприятно, - продолжил Колин. - Поверьте, мы бы этого не делали, не будь это так полезно для нашего будущего. Вот вам доказательство: согласно исследованию Братства, никто из сотни тысяч прошлогодних выпускников не получает зарплату меньше 10 тысяч кредитов. Неплохо, согласитесь? По сути, вы уже полноценные студенты. Но есть ещё одна небольшая формальность. Вам нужно вступить в Братство, стать частью одной большой семьи. Церемония посвящения для нашего факультета начнётся завтра в шестнадцать часов по леоренскому времени. Думаю, вы знаете, где найти главный штаб Братства. Приходите обязательно, будет очень здорово. На этом у меня всё. До встречи завтра!
  
   Главное здание студенческого Братства было едва ли не больше, чем корпус факультета ксенологии. Солнце стояло высоко над головой у выстроившейся во внутреннем дворе мужской части факультета. По пути сюда им сказали раздеться до пояса. Куренёв вместе со всеми выполнил этот странный приказ. Теперь он чувствовал себя неловко, так как выделялся из толпы своей худобой.
   Во двор вошли второкурсники во главе с О'Харой. Все в дорогих костюмах с нашивками, которые обозначали их место в иерархии братства. Процессия остановилась примерно в двадцати шагах от новичков. Колин оглядел неровную шеренгу. В нём что-то изменилось: теперь глаза смотрели как-то насмешливо, даже надменно.
   - Да уж, - начал он, - строй мы держать не умеем. Мне кажется, вас вообще надо было к бабам отправлять. Ну правильно, у них-то какое посвящение? Собрались, обвешались лентами, прилизались, и готово! Кто-нибудь жалеет, что он не баба? - О'Хара самодовольно оглядел молчащих первокурсников. - Это хорошо. Значит так: слушайте внимательно! Вы поступили в университет, но вы не вступили в нашу команду. А до этого времени вы всего лишь новобранцы. Сейчас на вас нанесут подходящий вам цвет, и вы не смеете стирать краску до того, как закончится ритуал посвящения. Давай!
   Вдоль строя прошелся студент с распылителем. На груди у каждого новичка появилась полоса ярко-розового цвета.
   - А теперь запомните. То, что здесь произойдёт, должно остаться в этих стенах. Вы не имеете права жаловаться преподам, они вам не помогут. Братство имеет свою многолетнюю историю, поэтому скорее уж уволят недовольных учителей, чем поменяют что-то в наших обычаях. Тем более, все студенты прошли через посвящение. И я не исключение. Исключений нет. Ритуал - ваше доказательство того, что вы достойны быть среди нас. Пройдя испытание, вы откроете для себя море новых возможностей. Наш спортивный клуб, бар - всё откроет перед вами свои двери. Братство займётся финансированием ваших проектов, будет защищать ваши интересы перед руководством университета и многое другое. Вы станете новыми людьми. Но это после. А сейчас... - О'Хара махнул рукой.
   Раздалась торжественная музыка. Девушки в весьма открытых купальниках (видимо, тоже со второго курса) внесли во двор большие закрытые крышками кастрюли. Их поставили через равные промежутки перед новобранцами.
   - В этом году испытанием для вас будет нечто особенное. Мы приготовили салатик под названием "Свежесть". Главный ингредиент - ваш любимый "Зелёный Ползун". Правда, постоявший пару дней в ящиках на жаре. Благодаря этому возник... ммм... Специфический аромат. Но от вас требуется съесть всего-то пять ложек. Вот и всё. Ну-с, пожалуй, начнём. Первыми едят те, перед кем стоит салатница. Затем новобранцы по левую руку от них, - О'Хара зачем-то отошел в дальний конец двора.
   За ним последовала вся его свита. Остались только студенты в респираторах. Они как-то нехотя заняли позиции возле кастрюль. У каждого был набор одноразовых ложек, для новичков.
   - Приготовились...Сняли крышки... Начали!
   Крышки упали в траву. Между Олегом и ближайшей салатницей стояло пять человек, но в его ноздри моментально ударила такая нестерпимая вонь, что хоть в обморок падай. Даже в общественных туалетах Шевченко-Сити (а их не чистили веками) и то не так смердело. Запах напоминал о переполненном дворовом нужнике, в который умудрились запихать издохшую корову. Но хуже всего пришлось бедняге, которому "выпала честь" первому вкушать ту жёлто-зелёную дрянь, в которую превратились побеги "Зелёного Ползуна". Олег видел, каких усилий ему стоило устоять на ногах. А тут ещё палач сунул ему прямо в лицо полную ложку мерзости. Однако новичок оказался крепким орешком. Зажав пальцами нос, он всё же заглотнул отраву. Его кадык судорожно дёрнулся, всё тело противилось такому издевательству. Но угощение отправилось вниз по пищеводу.
   На другом конце строя кого-то уже отчаянно рвало. Колин не преминул заметить, что все, кто не может даже ложки съесть, - слабаки и ничтожества. Хотя сам он и стоял максимально далеко от страдальцев, то и дело махая перед лицом надушенным платочком.
   Куренёв наблюдал все за тем же новичком у ближайшей кастрюли. Он проглотил уже две ложки и теперь шатался, держась за живот. Часть содержимого третьей ложки потекла по его подбородку словно густые сопли. Сразу после очередного глотка новичка согнуло, на секунду он застыл истуканом. Олег вспомнил, как в каком-то боевике взрывали вышку и она ещё некоторое время балансировала, прежде чем рухнуть на бок. Так и новичок, помедлив, мигом пришел в движение, упал на четвереньки. На траву выплеснулся весь его завтрак и обед - всё, что было в желудке. Кормилец еле успел убрать кастрюлю, а то в салат попало бы ещё и немного рвотных ингредиентов. Хотя хуже он всё равно уже не мог стать.
   Поднявшись на ноги, студент в один присест съел ещё две ложки и сразу же вернул их обратно.
   - У нас первое пополнение! - прокричал Колин, как только этот бедолага разогнулся. - Поздравляю! Как твоё имя? Отлично! Теперь у нас есть новый брат! Ты можешь стереть розовую краску со своего тела - ты уже не новичок. Эй-эй, только сюда не ходи! Со двора есть другой выход. И прими душ, он на первом этаже. Следующий!
   Пошатываясь, весь в собственной рвоте, счастливчик зигзагами побрёл к выходу. Откуда-то подкатил робот-уборщик и замёл все его следы. Газон опять засиял зеленью, и никто бы не догадался, что здесь произошло. А кастрюля пододвинулась на одного человека ближе к нашему герою. Олег почувствовал, как где-то в глубине его памяти оживают смутные воспоминания, которые доставляли боль. Спазмы, привкус крови во рту, тошнота - это было знакомо и в то же время незнакомо. Но глядя на почти ползком передвигающихся новых членов братства, дурея от вони, Олег всё больше убеждался, что не сможет заставить себя съесть даже одну ложку. Спустя несколько минут он решился. Молча вышел из строя и пошел через двор.
   - Эй, ты чего? - крикнул ему вслед О' Хара.
   - Я передумал. Не хочу вступать в ваше Братство.
   - Ааа! Струхнул? Слабак, да? Или думаешь, что лучше других?
   - Не думаю. Просто стоит ли оно того? Мне не нужны друзья, которые заставляли меня жрать говно. Вот и всё. А если вам нравится, тогда приятного аппетита.
   - Мы такие, значит, гордые... - Колин как-то нехорошо усмехнулся. - Смотри, как бы не пришлось потом жалеть...
   - Я знаю, о чём я точно буду жалеть. О том, что ради какого-то непонятного "престижа" изнасиловал свой кишечник, - развернувшись, Олег пошёл к выходу.
   - Господа, - услышал он голос Колина, - наступил исторический момент. У нас завёлся... изменник!
   - ИЗМЕННИК!!! - гаркнул десяток глоток.
   Куренёв не обернулся. На ходу он счищал мерзкую розовую краску. Кожа под ней уже сильно чесалась.
  
   Вечером Санчо спросил Олега о посвящении. Куренёв рассказал, как всё прошло. Реакция соседа была бурной. Сначала он выкатил глаза, а потом застонал так, словно его голову ломала мигрень.
   - Ты настоящий псих! Ты хоть знаешь, во что ввязался?!
   - Да что они мне сделают? Я не верю, что им позволено... Позволено, допустим, нападать на людей только за отказ терпеть их издевательства...
   - Им-то?! Им позволено всё. Они делают вещи и похуже, чем просто удар по морде. Особенно такие гады, как ваш Колин О'Хара. О нём даже я знаю. Его папаша держит сеть супермаркетов по всему сектору. И думаю, О' Хара - парень вообще без тормозов. Он бы на таких как ты... Не обижайся, но ведь признай сам: у тебя особо ни денег, ни связей. А Братство... Братство уже давно не то, за что его выдают. Это целая система, в которой у каждого своё место. Там дают взятки, плетут заговоры, там вертятся такие суммы денег, что моя мамаша и за месяц не потратит! А гулять она умеет, уж поверь. И ты... Ты восстал против системы.
   - Санчо, ты говоришь, как будто рассказывающий детскую страшилку. Откуда ты всё это знаешь? Если сплетни, то это скорее всего полное вранье. А если ты веришь сплетням...
   - В том-то и дело, что нет! Мой старший брат учился здесь в 31-ом. На посвящении их заставили встать на карачки и дали каждому 31 пинок под зад. Причем сильно. Но брат никогда об этом не жалел. А два человека с его факультета отказались вступить в Братство. Оба они ушли из универа ещё до второго курса. Якобы по своей воле. Но на самом деле их вытравили. Вытравили как клопов. Неформально против них объединились все студенты. Кто не хотел им вредить, тоже получил сполна. Блин, если честно, мне это Братство тоже нафиг не нужно. Мне-то что надо? Бухнуть нормально, девочку в клуб сводить... На всё это у меня пока есть деньги, а о будущем я не думаю, пока оно не придёт. Но я знаю, лучше быть с Братством, чем против них. И потому завтра я пойду на испытание, и плевать на гордость.
   - Да брось! Я не верю, что здесь так много дебилов, готовых по приказу накинуться на того, кто им ничего плохого не сделал.
   - Ты прав. Но многие делают это из страха перед Братством. И ещё кое-что. Когда мой брат учился, Братством управляли настоящие мучители. Эти скоты могли превратить нормальных людей в тупое стадо, пляшущее под их дудку. Посмотри, например, на О' Хару. Он же всех может просто купить, как массовку для попсового клипа. В общем, как бы тебе реально не пришлось жалеть о своём выборе...
   - А ну их всех! - отмахнулся Олег, но откровенные причитания казавшегося самоуверенным Санчо если и не испугали его, то насторожили.
  
   Последствия выбора начали проявляться уже на следующий день. Выйдя из общежития, Олег увидел надпись маркером на стене: "Куренёв - лох!". Наш герой усмехнулся и пошёл дальше. Если в таких "эпохальных" пакостях и заключается месть Братства, то её можно стерпеть, можно просто презирать. Тогда он не понял, как сильно вляпался в неприятности. Кривая надпись всем своим ничтожеством и непрофессионализмом показывала, что против Олега настроен уже простой студент, скорее всего, один из стоявших вчера вместе с ним в строю. Возможно, этот студент уже не был одинок.
   Механизм начинал со скрипом раскручивать ржавые шестерни. Все быстрее и быстрее. Всё больше шестерёнок.
  
   Когда Куренёв по обыкновению расхаживал по столовой с подносом в поисках свободного места для завтрака, он начал ловить на себе враждебные взгляды. Студенты (а особенно второкурсники) при его приближении с хмурым видом закладывали свободные места сумками или задвигали стулья под столы. Наконец, наш герой нашел крошечный столик в углу, за который и сел.
   После завтрака было несколько часов химического беспамятства во время лекций, обед и опять тот же одинокий столик. Затем опять лекции и ужин, во время которого Куренёв обнаружил, что на его столик кто-то смачно плюнул.
  
   В номере уже сидел измученный Санчо. Он поведал, что их, гуманитариев, заставили "поработать языком". Испытание заключалось в том, что новичкам медицинскими зажимами закрепили высунутые языки, которые затем натёрли красным перцем. Так нужно было простоять тридцать минут. Никогда ещё Санчо так не хотелось простой воды из-под крана.
   - Зато теперь в Братстве, - закончил сосед Олега, - записан в список и скоро удостоверение дадут. Кстати, пока я стоял там с перцем на языке, во двор ввалился О'Хара. Говорил с главой нашего филиала. Я слышал твоё имя. Плохо дело. Похоже, ты сильно разозлил Колина. Я думаю, он подговаривает остальных "шишек" в Братстве.
   - По-моему они только и способны, что ругательства на стенах писать да на столы харкаться... - Олег рассказал соседу о прошедшем дне.
   - Ты, видимо, полный придурок, - серьёзно ответил Санчо. - Это только начало, детские шалости. Прошло меньше двух земных суток, а они уже загнали тебя за отдельный стол. У Братства есть деньги, клубы и прочие аргументы. Они могут организовать конкурс твоих карикатур с колесным автомобилем в качестве приза. Они много чего могут. Это похоже на ополчение. Против тебя и кучки других гордецов, которые плюнули на Братство. На нашем факультете таких не было, но я слышал, двое с информатики отказались от испытания. Вы против почти двухсот тысяч членов Братства.
   - Мдаа...Но почему? За что? - в глубине души шевельнулся страх.
   - Подумал, что ты лучше других, что другие тебе не нужны. Ну и нахамил не тому человеку. Пусть он всего на год или два тебя старше, но он избалованный, как птица-павлин, с рычагами власти в лапах.
  
   Санчо оказался прав. За последовавшие пару недель Олег пережил много "милых шалостей", почти забытых (в том числе и благодаря операции с памятью) со времён школы. От ловко подставленной ноги он с грохотом валился на пол столовой прямо лицом в расплескавшуюся еду. Его стол (а теперь он сидел за одним и тем же карликовым столом) всегда был залит соком, заплёван, засморкан и вроде того. Когда он шёл между корпусами, ему неоднократно попадало в голову грави-фрисби, а играющие даже не извинялись за эту "случайность". Просто молча поднимали фрисби и шли играть дальше. На штанах у Олега поселилось несколько жвачек, которые имели привычку возвращаться сразу после чистки. Обычно их лепили на стул в столовой. Однако находились ловкачи, умудрявшиеся налепить жвачку на сидение электромобиля как раз перед тем, как Олег в него садился.
   Однажды после лекции наш герой посмотрел свой конспект и увидел там что-то вроде: "Язык Хилим-Ла во многом сложен для изучения благодаря иероглифам. Куренёв - лох! Предложение строится вокруг стержневого иеро лох! Лох! Лох! для обозначения интонации козёл! Скотина-а-а-а-а-а-а!" Олег сразу смекнул, что кто-то из сидящих рядом не принял стимуляторы, чтобы поиздеваться над ним. Но когда он спохватился, в аудитории уже всё смешалось и нельзя было понять, кто это был. В общем, из таких досадных мелочей формировалась петля ненависти. Куренёв чувствовал, как она затягивается вокруг него.
  
   Стояли сумерки. Наш герой возвращался в общежитие. Его догнала и обступила группа студентов. Какое-то время они просто молча шли рядом и тишину нарушал только топот ног да треск насекомых в кустах. А потом прозвучало: "Изменник!". Подхваченное небольшой толпой, слово набирало силу, влезало в уши. Олег буквально ощущал сгустившуюся в воздухе злобу. Он старался не обращать внимания на обступивших его людей. Просто шёл, глядя в землю. Никогда ещё тоска по далёкому дому так не давила на Куренёва. Он тосковал по месту, к которому привыкал всю свою жизнь, по тесным подземным коридорам, где ты - крыса в норе, но никто тебя не травит, никому ты не нужен, где можно набрать номер Светы...
   Раздумья прервал толчок в спину. Одна нога Олега зацепилась за другую, и он рухнул. Раздался дружный смех. И тут в Куренёве начала закипать ярость. Он поднялся и оглядел обступивших его. Аллея была темна, силуэты сливались в непроходимый частокол, из которого выделялась знакомая фигура Колина О'Хары.
   - Зараза, - думал Олег,- не разреветься бы перед этой гнидой...
   Внезапно всё вокруг осветили фары проезжающей мимо машины. И Олег увидел лицо стоящей рядом с Колином и держащей его руку. Это была та самая девушка, которую он видел в фармцентре. Та, чьи глаза его так заворожили. Но теперь эти прекрасные глаза смеялись над его ничтожеством.
   - Пидоры! Гондоны! - голос Олега сорвался на визг.
   Наш герой знал, что похож на жалкую загнанную крысу, но его это не волновало. Смех, её смех скрёб его прямо по сердцу.
   - Закрой пасть, - процедил сквозь зубы Колин и, отделившись от толпы, ловко подставил Олегу подножку.
   Тот опять очутился на земле. О'Хара склонился над ним - улыбающийся гигант на фоне закатного неба. Возможно, он хотел что-то сказать, но Олег опередил его - изо всех сил плюнул в лицо мучителя. В следующую секунду Куренёв получил кулаком в живот и скорчился от боли. Крики долетали, как из ведра.
   - Ах ты падла! Ну, кто хочет развлечься? Кто рот не полоскал? Подходите! Изменник!
   Послышался звук плевка и крупные капли упали на шею нашего героя. Лес ног сомкнулся вокруг него. Послышались ещё плевки. Смеха уже не было. Олег извивался, закрывая лицо. Наконец студенты ушли, бросив на прощание: "Совсем оборзел, ублюдок! Знай свое место!".
   Куренёв остался в темноте. С трудом он встал на колени. Грязное лицо заливали слёзы унижения и чужие слюни.
  
   В комнате общежития его ждал ещё один удар. Чемодан был вывернут, и, кажется, растоптан. Все вещи Олега валялись в беспорядке. Санчо как раз пытался сложить их на кровати Куренёва. Увидев его лицо, он уселся на свою койку и виновато отвел взгляд.
   - Ох...Чёрт. Пойди лучше умойся. Они были здесь... Заместитель О' Хары. Редкая дрянь. Сказали, обыск. Наркоту ищут. Я...Прости... Не мог их остановить.
   Наш герой молча отправился в душ, на ходу стаскивая заплёванную футболку.
   - Олег?
   - Что?
   - Сегодня ровно месяц, как мы здесь учимся. Братство устраивает вечеринку. Меня, наверное, до завтра не будет...
   - Да пошёл ты!
   Наш герой захлопнул за собой дверь душа.
  

Глава 11. Арбайтер Штрассе

  
   Наступил тоскливый час одиночества. Олега действительно травили, как зверя-вредителя. Никто не хотел с ним не только разговаривать, но даже находиться рядом. Студенты замолкали и расступались, стоило нашему герою только появиться, словно он был прокаженным.
   Видеозаписи из дома приходили редко. Лиза впервые простудилась, пришлось тратить деньги на врача, поэтому было решено переводить меньшие суммы на карманные расходы Олега. Хотя у него и так уже скопилась почти тысяча на карточке. Тратить деньги оказалось некуда. Еда - бесплатно, прачечная - бесплатно. А что ещё ему было нужно?
   Изредка Куренёв выбирался из города на природу. Там, оставаясь в одиночестве среди зелёных стеблей Леоренских лесов, он чувствовал себя настоящим. Картины весёлой студенческой повседневности действовали угнетающе. Просто Олег всегда был один, а они шутили, смеялись, ходили на вечеринки, обсуждали футбол. Они жили. Но больше всего нашего героя давило влечение к той девушке (он не знал её имени). Она действительно встречалась с О'Харой, и их часто можно было увидеть целующимися. Мысли о том, что эта скотина, Колин, может смотреть на эту красоту, на эти иссиня-чёрные волнистые волосы и большие зелёные глаза, сколько захочет, тараном били по мозгам.
   Оказываясь в одиночестве, в тени огромных "зелёных ползунов", наш герой чувствовал себя в родной стихии, вдали от враждебного общества. Правда, такие поездки становились всё реже. Их вытесняли пары. Пора было искать материалы для семестровых контрольных. Голова Олега буквально кипела от новых знаний. Что не оставалось в памяти, было в конспектах. Кроме занятий по языку закеров, только одна пара прошла полностью без глотания таблеток. Последняя лекция по анатомии пришельцев.
   Тогда всех студентов-закероведов спустили в подвал корпуса ксенологии. Перед одной из дверей их попросили расписаться (ручкой на бумаге!) в договоре о неразглашении и завели внутрь. Там, в небольшом зальчике, Олег впервые увидел закеров вживую. Ну, не совсем вживую. В стены были вмонтированы большие аквариумы. А в аквариумах плавало приблизительно с десяток заспиртованных трупов. Причём видно было, что закеры умерли не своей смертью. В каждом зияло множество пулевых отверстий, у некоторых конечности висели на лоскутах мяса. Одному снесло половину огромной головы, и он был повёрнут в витрине так, что было видно развороченный мозг.
   Наиболее впечатлительные студенты потеряли сознание.
   - И вот эти тощие кошмары со странным отростком, который выходит из затылка и соединяется со спиной как вторая шея, - наши родственники?! - подумал Олег.
   Впрочем, он вспомнил, что сам по человеческим меркам не красавец. А профессор анатомии начал лекцию.
   - Это - гордость нашего университета и в то же время позор всего человечества. Этим телам около ста лет. Совершенно секретным остаётся факт, что при первом контакте с Хилим-Ла люди...Люди перенервничали и... хм, открыли огонь. В результате был перебит разведывательный отряд пришельцев. Затем это представили как несчастный случай, но трупы попали в наши руки, и вот теперь это наглядные пособия по анатомии. Конечно, пока (ударение на слове пока) у нас мир с Хилим-Ла и эта коллекция совершенно секретна, вы не имеете права поднимать эту тему вне этого помещения. Незачем ворошить прошлое... А теперь о предмете. Подытожим наш курс. Обратите внимание на данный экземпляр. Хорошо видна анатомия повреждённой пулей верхней конечности. Видите осколки и более крупные фрагменты лучевой кости? Они во многом схожи с человеческими. Также раздробленна черепная коробка. Во время препарации были удалены сгустки крови, фрагменты мозговой каши и часть внутренней перегородки, чтобы можно было наблюдать плоскую лицевую кость изнутри...
   - Они похожи на Куренева! - ляпнул какой-то шутник.
   Все засмеялись. Профессор потребовал тишины и продолжил будничным тоном описывать изувеченных пришельцев.
  
   Кроме этой лекции, Олег мало что помнил из учебного процесса. Хотя теперь ему даже нравилось химическое забытье. Оно мало чем отличалось от смерти, но ведь перед приёмом таблетки Куренёв знал, что скоро очнётся и перед ним будет набранный конспект. Или плохо набранный, если рядом сидел кто-то неостроумный, отрабатывающий линию Братства. А смерть, мы понимаем, - это бесконечный путь в неизвестность. Наш герой всё ещё боялся смерти, боялся вечности после конца.
   Олег часто вспоминал Свету. Она была весёлой до последнего дня, словно смерть вовсе не пугала её. Верила ли она в выздоровление? Вряд ли. Света была слишком умной, чтобы полагать, что у неё есть шанс, что она может выздороветь, избавившись от этой страшной болезни.
   После долгих раздумий Олег пришел еще к одному предположению. Света вела себя так потому, что у неё была цель, мечта. И этой мечтой был он, Олег. Точнее, его счастье. Девушка хотела во чтобы то ни стало облегчить его боль. Откуда была эта боль, Куренёв до сих пор не мог вспомнить. Однако разве он хоть раз помог Свете? Он её даже не поблагодарил. Куренев проклинал свою слепоту. Света заслуживала лучшего, чем он! Об этом думал ночами наш герой, слушая храп Санчо.
   Олег надеялся увидеть Свету хотя бы во сне, просто увидеть и услышать её голос. Она была красива. Плевать на изуродованное болезнью лицо. Это ничто по сравнению с красотой истинного сострадания и милосердия. Но в своих ночных кошмарах Олег видел совсем другое. Его сжимала жаркая, липкая масса злобы, она не давала ему убежать, превращала мир в какофонию смеха, визгов, летящих камней и ужаса. Пути для отступления не было.
   Куренёв просыпался, чтобы понять: кошмар продолжится наяву. Он был здесь совсем один, и не было даже двери, за которой можно спрятаться, которую никто не откроет. Хотя и нашлись среди студентов люди, сочувствовавшие ему, Олег теперь никому не доверял, везде видел очередную подлость Братства. Не верил он даже своим друзьям по несчастью - десятку человек, которые тоже отказались от Братства. Ведь негодяи вроде О'Хары могли дать им возможность примкнуть к большинству, реабилитировавшись путем унижения себе подобных, таких же изгоев.
   Страх не позволял Олегу общаться с кем-либо из университета. Кроме того, Куренёв опять начал чувствовать слабость. Часто без видимых причин из носа текла кровь. Что-то подсказывало: ничего хорошего это не сулит. В общем, трудное было время.
   Так прошло два земных месяца.
  
   - ...Это была счастливая семья. Работящий муж, жена - домохозяйка, двое здоровых детей. Каждый человек хочет так жить. А теперь объясните, в чем причина подобных зверств? Безумие ли заставило абсолютно устойчивого психически человека взять нож, убить любимую женщину, когда она накрывала на стол, затем пойти в детскую, жестоко убить собственных детей, а потом выцарапать на стене кровавым лезвием два закерских иероглифа, которые обозначали слово "ркага" - ругательство на закерском? И это при том, что никто из жертв не имел ни малейшего понятия о языке Хилим-Ла? А потом убийца всаживает почти фут стали себе в горло. Это убийство слишком странно, чтобы быть обычным безумием. Говорю вам, самые искусные из пришельцев способны коварно управлять человеком, как куклой. А то, что консульство Хилим-Ла отказывается выдать проживающих на его территории пришельцев для допроса, только доказывает, что дело не чисто. Да они попросту укрывают виновника этой жуткой резни!
   Наши послы рапортуют: в закерских СМИ (или что там у них?) разжигают межрасовую вражду, пропагандируют ненависть к людям. Самое страшное, что подобная резня случается не впервые. Вспомните, сорок четыре земных дня назад, не на Ялусе, а на периферийной Альби, где и закеров быть не должно, бойня в школьном автобусе. И опять без причины, без колебаний, без жалости, со следами крови в форме закерских символов. Не похоже на совпадение. Отныне никто не может чувствовать себя в безопасности...
   Тут в комнату вошел Санчо, и Олег выключил новостной канал, который смотрел через Сеть.
   - А, тоже видел эту мерзость? Жутко, да?
   - Жутко. Слушай, - обратился Олег к вошедшему, - ты вроде знаешь, где можно достать наркоту?
   Сосед был единственным, с кем Куренёв хоть как-то общался. Правда, только за дверями комнаты, когда никто не видел: Санчо опасался мести Братства.
   - Что?! Дурь? Нет, я точно не знаю. Мы все даём деньги одному другу. Он мотается куда-то в Немецкий квартал, к барыге. А потом мы употребляем, ну, например, в ночном клубе через дорогу от универа. Ты что, хочешь ширнуться?
   - Хотел. Но раз ты не знаешь...
   - Подожди, возможно, не всё так безнадёжно. Тот парень, что знает наркоторговца, - нормальный тип. С моей планеты. Он вроде ничего против тебя не имеет. Я мог бы, если тебе сильно нужно, с ним поговорить.
   - Давай.
   - А ты вообще разбираешься в наркотиках?
   - Нет. Но говорят, от "Аль-Хазреда" видят то, что хотят видеть.
   - Ого! Да ты хоть знаешь, сколько стоит настоящий "Аль-Хазред"?! От восьмисот за грамм. Хотя да, если он не палёный, можно круто зависнуть...Я вот видел Мисс Галактику-40. Классная баба.
   - Деньги у меня есть. Так ты поговоришь с ним?
   - Завтра. А то коммуникатор могут прослушивать.
   - Ладно.
  
   На следующий вечер Санчо пришёл и сказал, что всё получилось.
   - Порядок. Он может завтра с тобой встретиться. Только сам понимаешь, не в универе. После обеда. Знаешь, тут недалеко на углу есть магазин арматуры?
   - Это тот, что на пересечении Малковича и Научной?
   - Вроде, да. Он сказал, будет ждать возле входа в драной бежевой куртке "F.I.H". Думаю, заметишь. Его зовут Мигель.
   - Он не подставит? Как у него дела с Братством?
   - Честно говорю, ему можно верить. Я его давно знаю. Ещё со школы. Наши семьи дружат. Кстати, он просит одеться без понтов, чтобы не привлекать внимания. И возьми кредитку.
   - Да у меня крутых шмоток-то и нет. В общем, спасибо. Завтра пойду.
  
   Олег сразу заметил Мигеля. Он был чем-то неуловимо похож на Санчо. Видимо, планета наложила отпечаток.
   - Ты Олег? Хотя это глупый вопрос. Все тебя знают. Я Мигель. Приятно познакомиться.
   - Привет.
   - Ты уж извини за этот шпионский маскарад. Но если нас увидят вместе, у меня будут проблемы.
   - Ничего. Я уже вроде как привык.
   - Не вступить в Братство - смелый поступок. Беда в том, что студенты любят восхищаться смелостью только стоя в стороне, в безопасности.
   - Ну, это я уже понял. Мигель, спасибо за то, что рискнул со мной встретиться. Так что насчёт...
   - Ах да. Я могу отвести тебя в одно место...Оно в Немецком городе. Ты там бывал?
   - Нет. А что, там действительно так все плохо?
   - Днём вполне безопасно. Так что, идём? До вечера ещё долго.
   - Пошли.
   - Деньги с тобой?
   - Взял.
   - Ну, спрячь их подальше. Двинулись.
   Они пошли вдоль улицы. По пути им встретилось здание, стену которого украшало огромное граффити. Оно изображало зловещую большеголовую фигуру со светящимися глазами. В тощих лапах чудище сжимало нити, которые шли к плечам и голове человека с косыми глазами и улыбкой идиота. В руке человек держал окровавленный топор. Странным было то, что граффити не смыли, хотя в этой части города дежурили роботы-уборщики.
   - Олег, - нарушил тишину Мигель, когда разрисованное здание скрылось за поворотом, - ты же с ксенологии?
   - Да. Закероведение. А ты?
   - Я на дизайнера интерьеров учусь. Но дело не в этом. Скажи, эти закеры действительно полные ублюдки, способные залезть в человеческий мозг?
   - Как сказать... На самом деле, влезть в голову способны только избранные. Примерно один-два из ста. Большинство могут просто заставить испытать эмоции, например, злость или страх. Я про это ещё пока мало знаю. Но нам рассказывали, что закеров воспитывают в любви ко всему живому. У них есть много разных традиций на этот счет. Вообрази, когда закеры заключают настоящий брачный союз, молодожёны приносят клятву не убивать ни одно разумное существо до конца их жизни... Типа, их любовь - всему миру. По идее нарушение этой клятвы - смерть. Думаю, все-таки ее нарушают, им же надо лечится от разных паразитов и защищаться от хищников. Но этот обычай не клеится с теми распотрошенными трупами. И хотя у них есть боевой флот, они не держат его на границах, как это делает Конгресс
   - Но ведь резня произошла.
   - А я ничего и не говорю. Вообще, у закеров мозгов много. А чем больше крыша над головой, тем легче в ней появляются дыры, да? Может, эту бойню устроил спятивший телепат. Не знаю. Странное время. На втором курсе вроде начнём изучать боевую технику Хилим-Ла, а раньше такого предмета не было. По Олнету всё чаще слышишь о войне...
   - Война-а-а, - вдруг мечтательно протянул Мигель, - хотел бы я попасть на настоящую красивую войну...
   Олег удивлённо посмотрел на собеседника, но промолчал. Они как раз переходили по мосту сточный канал. От зеленоватой жижи внизу несло плесенью и отбросами.
   - Этот калоотстойник, - начал Мигель, когда вновь обрел способность говорить и утёр слезящиеся глаза, - впадает в Серин. Кстати, мы только что пересекли границу Немецкого квартала. Видишь заброшенные дома? Здесь их полно. Держись подальше от открытых дверей. Чёрт знает, что там теперь и...Осторожно, говно! Вообще, смотри под ноги. Тут любят открытые люки. А, вот это местный памятник. Авиационная бомба АТАВ-2 образца 5-го года, - и Мигель указал на торчащий прямо из развороченной клумбы ржавый метровый цилиндр.
   - Она не рванёт? - с опаской спросил Олег.
   - Нет. Ей больше двадцати лет. Всю начинку, какая была, давно разобрали на самодельные гранаты. Ты вообще знаешь, почему это место так называется?
   - Этого не было в путеводителе. Я всегда думал, немцы - нормальный народ, а тут...
   - Насчёт немцев не знаю. Я их не видел. На самом деле Леорен был освоен немцами с самого начала. А потом планету после небольшой драчки с Бастилией захватил Канопусский Пентакль. Сюда было согнано мирное население из нескольких городов. Захватчики устроили здесь гетто и назвали его Немецким городом. Потом канопусцев разбили и Леорен вступил в Конгресс. Но гетто осталось. Только в 98-ом, когда были введены льготы на эмиграцию для этнических немцев на планету Эверштайн, народ отсюда повалил. Многие бросили свои квартиры, и район почти опустел. Потом сюда начали стекаться всякие отморозки, которым больше некуда было пойти. Пустые дома заполнялись бомжами, нелегалами, нариками и бандами. Так это место стало таким, как сегодня. Здесь часто вспыхивали массовые беспорядки. Иногда, в особо тяжелых случаях, власти даже кидали вот такие вот бомбочки. Прямо на улицы. Правда, из многих впопыхах извлекали взрыватель, чтобы просто напугать, а не убить толпу.
   - Откуда ты это знаешь?
   - Я читал много книг по военной истории нашего сектора. Вообще люблю всё, что связано с войной.
   - С чего это?
   - Война завораживает. Она у нас в крови. Именно поэтому столько шедевров искусства посвящены убийству одного человека другим. Столько картин... Ты не рисуешь?
   - Нет. По-моему, даже не пробовал.
   - Странно. А я вот в школе только и делал, что малевал. У меня папа - художник. Так вот. Я где-то слышал такую фразу: "Великие вещи все как одна: женщины, лошади, власть и война". Мне она понравилась. Это я и собираюсь изображать, когда стану дизайнером интерьеров. Статуи женщин на лошадях, полотна, изображающие баталии, на стенах, панели из дерева, красного, словно от крови. Великолепно!
   - Ты что, уже какую-то дурь себе вколол? - осторожно пошутил Олег.
   - Эх, ты... На самом деле на войне всё упрощается. Ты или жив, или мёртв, наступаешь - отступаешь. Всё просто. А простота равносильна изяществу. Никакого лицемерия, только здесь и сейчас. Оружие - самая честная вещь на свете. Единственное, что не скрывает цели своего существования. Например, вилка. Я могу ей есть, а могу нанести подлый удар в живот соседу под столом. А автомат? С ним всё проще. Сразу видно: из этой вещи убивают. Ни грамма лжи. Искренность, вот что меня подкупает в войне. Скажешь, я не прав?
   Куренёв хотел было возразить, но вспомнил свои собственные фантазии под "Полёт Валькирий" и решил сменить тему.
   - Может быть. А лошади...Это вроде такие копытные?
   - Да. Ты что, коня не видел?
   - Только в учебнике. У нас на Новой Украине их даже в зоопарке нет.
   - Новая Украина... Наверное, тяжело там жить.
   - Не сахар. Хотя, если ты там родился, привыкаешь.
   - Это понятно. У нас в этом плане лучше. Есть воздух, вот только холод собачий. А так мы можем даже земные растения сажать. Вроде жимолости и морошки.
   - Что за странные названия?
   - Это ягоды. Вкусные.
   Беседуя на разные темы, они углубились в лабиринт узких улочек. Кое-где на пути попадались огромные кучи мусора и ржавые остовы автомобилей. Обшарпанные стены покрывали затейливые орнаменты из бранных надписей и примитивных иллюстраций, в основном на постельные темы. Люди почти не встречались, а те, кто всё же попадал в поле зрения, смотрели на Мигеля и Куренёва злобно и настороженно, словно дворовые псы. Некоторые сидели на ступенях, ведущих к тёмным провалам выбитых дверей, и безучастно смотрели на раскинувшуюся перед ними нищету. Один раз пришлось прижаться к трансформаторной будке, пропуская стадо явно агрессивно настроенных субъектов в спортивных штанах. И ни одного магазина, ни одной целой витрины. Только полуразвалившиеся пятиэтажки, кое-где опутанные лианами.
   Внезапно дома словно расступились, и на Олега упал солнечный свет. Они вышли на широкую улицу, ещё не утратившую былого важного вида. Здесь уже стояли огромные 40-этажные жилые комплексы, пусть тоже обветшавшие. Из многих окон свисали сушащиеся одёжки, яркие цвета которых придавали домам чуть ли не праздничный вид. Из четырёх полос проезжей части действовали только две. То и дело по ним медленно проезжали дребезжащие автомобили. Все остальное пространство занимали пешеходы. Их здесь было больше, чем Куренёв видел за весь путь сюда. Тут и там торчали уличные лавки, продающие всякую мелочь вроде хот-догов и носков. У большинства припаркованных машин даже не были сняты колёса, а вдалеке приземлялся одинокий флаер.
   - Это самая длинная улица Касервиля. Она идёт до самых доков. Называется "Арбайтер Штрассе". Здесь в целом безопасней, чем в любой другой части Немецкого города. Только смотри, чтобы в толпе кредитку не вытянули. Уже почти пришли.
   - Хм. А там, куда мы идём, не опасно?
   - Если будешь себя правильно вести. Я тебе сейчас всё объясню. Сейчас мы подходим к месту под веселым названием "Подвальчик". Это типичный наркопритон, врать не стану. Главный там - некто по кличке Костяк. Странный тип, даже чем-то страшный. Но к его товару у меня нет никаких претензий. Почти весь универ покупает наркотики у него, хотя именно сюда мало кто отваживается ходить. Так вот. Первое: обязательно выключи свой коммуникатор. Сейчас.
   - Да мне никто вообще не звонит.
   - Неважно. За тобой могут следить со спутника. Ладно. Второе: никто не должен знать об этом месте. Никто. Ты здесь потому, что Костяк разрешил мне приводить друзей. Я верю тебе, ты вроде не похож на болтуна, и у тебя тут явно нет друзей. И последнее: Костяк не только толкает наркоту. У него много занятий, почти наверняка контрабанда, может, ещё крышует ларьки. Но это только мои догадки. Ради Бога, не лезь не в своё дело. Должна действовать такая схема: пришёл, заплатил, взял дозу, ушёл. Можешь принять прямо на месте, в притоне, но опять же: если Костяк не против. Не пытайся что-то разнюхать или зайти в закрытую комнату (а их в "Подвальчике" много). Мы просто платим этим нехорошим людям за услугу. Конечно, падре в церкви учат не якшаться с бандитами, но кто сейчас святой...
   - Мистер, а мистер, - вдруг заступило им дорогу какое-то грязное создание, одетое, похоже, в вечернее платье из пакетов для мусора.
   Оказалось, что это измученная девица, которая была на голову ниже невысокого Куренёва.
   - Не желаете ли развлечься? - слабый, чуть ли не детский голос срывался в старческое дребезжание. - Два кредита с человека. Я умнее шлюхи-андроида. И...У меня есть справка об отсутствии венерических заболеваний.
   - Не сегодня, дорогуша, - Мигель обошёл жрицу любви, - и не прикасайся ко мне. При таком лице и справок не нужно. Мда-а, о чём это я? Вижу, Олег, ты испугался. Это всё только звучит серьёзно. На самом деле, "Подвальчик" похож на кафе. Костяк и его громилы следят, чтобы тебя не "обчистили", пока ты кайфуешь. Драк там тоже не бывает. Хотя грязи много. И запашок сильный. Нам сюда, - и он свернул в подъезд одного из небоскрёбов.
   Внутри было сумрачно и тихо. Они миновали зёв сломанного лифта и вошли в другую открытую дверь. Здесь оказалось что-то вроде мойки. Из стен торчали ржавые краны и трубы, поросшие грязью. Это зрелище почему-то было для Олега тоскливей, чем всё, что он видел за весь день. Это был триумф грязи над тем, что должно было обеспечивать чистоту. На полу лежал ковёр из пыли, в котором, однако, была протоптана тропинка к двери в противоположной стене. Она вела в затенённый внутренний двор. Когда-то здесь стояло небольшое строение, но оно давно рухнуло. Повсюду высились груды битого кирпича, кое-где разбавляемые погнутыми балками.
   - Стой! - внезапно дернул нашего героя за плечо Мигель.
   А потом сказал, глядя на ближайшую кирпичную кучу: "Как всегда, мы построим пирамиду из кирпича на Фомальгауте".
   - Проходите, - донесся откуда-то хриплый голос.
   - Пошли! Это был пароль. Вот и спуск, - среди обломков показались ступеньки, ведущие, похоже, к подвалу разваленного дома. При их приближении массивная стальная плита, похожая на двери бункера, двинулась в сторону. На Олега хлынула смесь запахов сырости, каких-то сладковатых благовоний и нестиранной одежды.
   На пороге стоял дородный парень с покатым как корпус танка лбом. В правой руке он держал портативный пороховой автомат. Ствол смотрел в живот Куренёву.
   - Он со мной, - произнёс Мигель.
   - Тогда быстрей заваливайте, - ствол качнулся в сторону, и часовой уступил дорогу.
   Куренёв вслед за Мигелем вошёл в подземелье. Охранник опустился на колченогий табурет и с лязгом захлопнул дверь.
   Внутри оказался освещённый старыми тусклыми лампами проход. Кусок потолка обрушился, и снаружи тоже падал свет. Наш герой двинулся вдоль ряда заколоченных или просто неосвещённых дверных проёмов. Внезапно его внимание привлекли следы на грязном полу. Словно что-то волокли по коридору, и это что-то оставляло темные разводы. Олегу стало по-настоящему страшно.
   А Мигель как ни в чём не бывало подвёл Куренёва к единственном дверному проёму, из которого падал свет. Следы сворачивали именно туда.
   - Смелее, - и он втолкнул нашего героя в обширное полутёмное помещение с низким потолком.
   Здесь было душно, воняло немытыми телами и табачным дымом. В углу горела крошечная жаровня, от неё поднимался тонкий столбик дымка. Скорее всего, ароматического. Хотя помогал он мало. Вдоль стен лежало несколько тюфяков. Пара из них была занята бездомного вида неподвижными личностями. А прямо напротив входа за столом сидел человек в кожанке. Одна его рука сжимала дымящийся окурок, а другая что-то набирала на архаичном ноутбуке. Лет ему явно было больше двадцати, но, возможно, меньше тридцати. Костистое лицо ещё не было старым, однако большая часть чёрной шевелюры поседела.
   Незнакомец сделал последнюю затяжку, раздавил окурок в стоящей на столе пепельнице, сплюнул прямо на пол и произнёс хриплым неприятным голосом: "Ну и дерьмо же этот леоренский табак!" Тут свет от монитора упал на его правую щеку и Олег увидел уродливый шрам, начинающийся под скулой и идущий к уху.
   Узкие водянисто-голубые глаза наркоторговца (а это был он) оценивающе упёрлись в Куренёва из-под густых чёрных бровей. В тёмном углу за левым плечом бандита началось какое-то шевеление, и Олег впервые различил стоящую там двухметровую фигуру, сжимающую в руках что-то металлически поблескивающее. В воздухе повисло напряжение.
   К счастью, в комнату ввалился Мигель и узкие губы сидящего за столом расплылись в радушной улыбке. Даже в стоящем вокруг мраке Олег смог поразиться желтизне его зубов.
   - О, не верю своим глазам! - произнёс наркоторговец всё тем же хриплым голосом. - Ещё один из порядочных студентов рискнул спуститься в нашу дыру. Милости прошу! У нас тут, правда, не убрано. Привет, Мигель! Давно не заходил. Я уж думал, ты стал поклонником здорового образа жизни.
   - Скажешь ещё, Костяк. Я творческий человек, мне без допинга нельзя, - со смехом ответил Мигель.
   - А, ну да. Как успехи в искусстве? Закончил свою "богиню войны"?
   - Нет ещё. Сейчас сиськи рисую.
   - У, это любопытно! И как выходит?
   - Вроде нормально. Размеры одинаковые.
   - Главное, чтобы натурально выглядели. А то сейчас глупые мамаши своим детям ещё с детства такие бронежилеты имплантируют, смотреть страшно!
   - Не знал, что тебя интересует ситуация в семьях Конгресса, Костяк.
   - Ещё как интересует, - серьёзно ответил Костяк, - в конце концов, именно такие силиконовые куклы, без родительской любви, но с пачкой денег в кармане модных джинсов и составляют мою лучшую клиентуру. Так что всё идет нормально.
   - Ишь ты, как всё сложно. Костяк, познакомься, это Олег. Олег, иди сюда.
   Куренёв медленно подошёл. При этом он постарался оказаться как можно дальше от валяющейся возле стола нестерпимо смердящей груды тряпья.
   - Очень приятно, - Костяк протянул правую руку с тонкими, прямо музыкальными пальцами.
   Пожимая её, Олег обратил внимание на фаланги пальцев. Там было вытатуировано кириллицей "Коля".
   - Всегда рад встречать новых людей, - продолжил наркоторговец и повернулся обратно к Мигелю. - Однако, Мигель, ты сказал ему выключить коммуникатор?
   - Обижаешь. Конечно!
   - А где у нас здесь параша?
   - Ой, забыл. Знаешь ведь, я не люблю эту комнату.
   - А кто любит? Ну, тогда слушай, господин хороший. Хотя и есть здесь такие клиенты, что ходят под себя, это неправильно. Если тебе нужно справить нужду, иди дальше по коридору до упора и поверни направо. Там раньше был склад. Дальше угол... В полу проломана дырка, ведущая прямо в дренаж. Осторожно только, в неё иногда укуренные или пьяные падают. Впрочем, как и те, кто много болтает о моём заведении.
   - Ну-ну, - вмешался Мигель, - не пугай гостя. Ему и так тяжело, он ведь отказался вступать в Братство, и теперь его угнетает весь универ. Собственно, я думаю, именно поэтому он здесь.
   - О, бунтарь, который устал сражаться и решил выпасть на время из жестокой реальности. Таких людей я понимаю, уважаю и сочувствую. Ну, что угодно бунтарю? - и наркоторговец уставился на Олега.
   - Э. А что есть?
   - Молодой человек, у нас сегодня есть более 30 наименований...Подожди, покормлю Бобика.
   Неожиданно та самая вонючая куча тряпок зашевелилась и из неё выползло нечто, напоминающее иссохшего паука. Показалось бледное, похожее на череп лицо с безумными глазами. На человека это создание походило мало. Одежда превратилась в измочаленные лоскутки, едва прикрывавшие тощее тело. Руки судорожно сжимали старую электрогитару. Костяк извлёк из кармана шоколадный батончик и кинул его уроду. Тот уронил гитару, схватил угощение, судорожно разорвал обёртку и принялся есть, громко чавкая.
   - Не обращай на него внимания. Так вот, у нас тридцать видов наркоты, не считая алкоголя и чипсов в ассортименте, - Костяк криво усмехнулся. - Названия, как правило, заумны, и тебе ничего не скажут. Так чего ты хочешь?
   - ...
   - Ладно, вижу, ты в первый раз. Скажи хоть, какие ощущения ты хочешь испытать? Истерически посмеяться, попрыгать или полежать и отдохнуть?
   - А у вас есть "Аль-Хазред"?
   - Мигель, а у твоего друга губа не дура. Да, есть. Лучший сорт - "Принц Безумия". Только что с плантации на Софии, по-особому упакованный, чистый, сочный, без привыкания...1200 кредитов за грамм. Тебе, я думаю, хватит детской дозы в один грамм.
   - Увы, дорого. У меня на всё про всё тысяча.
   - Ну, так зачем такие амбиции? "Аль-Хазред"... Так и быть. Есть у меня другой "Аль-Хазред". Не с Софии. Точно не знаю, откуда, сейчас на многих планетах устроили плантации. Но его уже проверяли, так что кушать можно. Эффект - почти как от софийского. Правда, может потом голова чуть-чуть болеть. Зато всего 395 за грамм. Берёшь?
   - Давай, - решился Олег.
   - Деньги вперёд. Кредитку сюда.
   Наш герой протянул карточку. Костяк провёл ею по специальному окошечку в ноутбуке. Вернув кредитку Олегу, он повернулся к стоящему в углу охраннику:
   - Влад, достань заказ.
   Тот нагнулся, сдвинул крышку в полу, достал из тайника маленький серый брусок, ковырнул его ножом, затем стряхнул что-то с лезвия на салфетку. После чего вручил её Куренёву и встал на прежнее место. Олег удивлённо посмотрел на серый комочек размером с горошину в своих руках.
   - Ты не знаешь, как ее принимать? - прозвучало скорее утверждение, чем вопрос. - Давай я тебе расскажу. Прямо здесь хочешь упасть?
   Олегу было жутковато. Но в тот момент наш герой вдруг понял, что университет с его весёлой атмосферой ненависти для него противней, чем этот вонючий подвал. Он кивнул.
   - Тогда садись на этот матрас, - когда Олег опустился на грязный тюфяк, подняв облачко пыли, Костяк продолжил, - принимать "Аль-Хазред" - целая наука. С первого раза мало у кого выходит. Сначала засунь дозу в рот, но не глотай. Та-а-ак. Раскатай горошину по языку, но старайся не глотнуть ни крошки. Слюну тоже не глотай. А теперь самое сложное. Ты должен начинать думать о своих мечтах, об их исполнении. Но не просто думать, верить. Должно быть соответствующее настроение. Если будешь думать о грустном - приснится херня. В общем-то это всё. Главное - концентрация. Когда начнёт накрывать, мысли спутаются и концентрироваться станет сложнее. Но ты держись. Понял? Всё, не буду мешать. Жди прихода.
   - Это круто, Олег, - заговорил молчавший до этого Мигель, - я помню свой первый раз...
   - Цыц! Не отвлекай его. Ладно, ты что-то брать будешь?
   - Ага. Две дозы дальтоницина, пластинку "Старика Лири" ...
   На Олега начала находить тоска. Он сидит на тюфяке, грязном, как мысли насильника, среди бомжей, слушает, как эти два придурка говорят всякую ерунду. Какие мечты? Меланхолия казалась всемогущей, игнорировать ее было просто нереально. Зачем всё? Куда он попал? Вот лампочка. Лампочка тусклая, не может разогнать тьму. Света...Света тоже не могла...Она сгорела...И нет никого...Путь балбеса... Всё ржавое...Кровь...
   Подсохшая кровь приобретает бордовый цвет. Такого цвета были стены туннеля, в котором оказался Олег. Изредка его освещали багровые сполохи. А навстречу медленно шла, странно дёргаясь, знакомая фигура. Очередная вспышка осветила лицо.
   - Света?
   - Олег, а ведь я тебе всё отдала.
   - Что? О чём ты?
   - Ты всё понимаешь. У меня не было никого. Я умирала. Медленно, мучительно умирала. И ты меня даже не поддержал. Сказал ли ты хоть раз что-то хорошее обо мне?
   - Но ты же не жаловалась. Я не... Не знал, - она шла медленно, но как-то неотвратимо приближалась.
   Олег начал пятиться.
   - Ты всё знал. Ты трус, Олег, и слабак, не прикрывайся незнанием. Ты хотел видеть то, что тебе удобно. Целыми вечерами я выслушивала твоё нытье, надеясь, что не ошиблась, отдав тебе свою кровь, месяцы своей жизни. Но нет. Ты не прошёл испытания. Обычная пустышка, сосущая кровь и силы из тех, кто тебя любит, ничего не давай взамен. Даже ракушки склеил без души.
   - Прости, я старался. Это был мой последний подарок...
   - Старался?! А знаешь, сколько мне нужно было стараний, чтобы смеяться, утешая тебя, когда я уже рассыпалась на части? А ты замусорил мою могилу и сбежал на Леорен, к морю. И там ты забыл обо мне. Ночью только и мечтаешь о том, чтобы завалить эту сучку О'Хары. Ты помнишь её овечьи глаза лучше, чем мои.
   - Света, это не так, - Куренёв ткнулся задом во что-то твёрдое.
   Туннель закончился тупиком. А она теперь стояла в трёх шагах. И отступать некуда.
   - Я.. Я не могу себя контролировать....
   - Не можешь даже наркотик правильно принять, - её губы раздвинулись в усмешке, демонстрируя гнилые пеньки зубов, кожа в уголках рта начала лопаться, - но ты получил то, что заслужил. Один здесь. Та, кого ты желаешь, ненавидит тебя. Все тебя ненавидят. Родители забыли о тебе. У тебя нет дома. Я жалею, что знала тебя. Но я счастлива видеть, что ты один против лавины ненависти. Навечно!
   Она бросилась на Олега чёрной тенью, растопырив тощие руки - палки, покрытые высохшей кожей. Куренёв повалился, тщетно пытаясь защититься. Всю его душу сотрясала агония ужаса. Он судорожно бил по полу ногами и руками, но боль не уходила. А сверху спускалось пурпурное небо...
   - По морде ему дай! - орал кто-то над ухом.
   - Не поможет! Слишком сильный наркотик.
   Над Олегом склонилось три фигуры. С трудом он узнал в них Мигеля, Костяка и его телохранителя, кажется, Влада. Наш герой лежал на голом полу. Тюфяк отлетел в сторону.
   - Прости, прости! - повторял Олег, не веря, что кошмар закончился.
   - О, кажись, очухался. Эй, ты меня слышишь? - прозвучал голос Костяка.
   - Да. Долго я спал?
   - Полтора часа. Дольше, чем обычно бывает от одной дозы. Держи салфетку. У тебя всё лицо мокрое. Ты ревел во сне. И, наверное, губу прокусил. У тебя кровь изо рта течёт.
   - Чё-е-ерт, - Олег с трудом поднялся.
   Перед глазами всё плыло. Одежда взмокла от пота. Теперь все остальные тюфяки пустовали, клиенты протрезвели и ушли. Только посреди комнаты неподвижно лежал, положив гитару под голову, человек, которого Костяк назвал Бобиком.
   - Ну и напугал ты меня, - затараторил Мигель, - сначала мы думали, что ты прикидываешься. Потом - что у тебя передоз.
   - Но товар нормальный, - встрял Костяк, - его куча людей ела, все довольны. Я в первый раз вижу, чтоб кто-то так визжал. А уж я видел людей в разных ситуациях.
   - Что тебе приснилось? - с любопытством спросил Мигель.
   - А, ничего. Так говоришь, Костяк, мало у кого выходит в первый раз?
   - Ну, не так бурно, как у тебя, но да.
   - Значит, надо как-нибудь ещё попробовать.
   - А ты смелее, чем кажешься. Думаю, если будешь ещё раз покупать, нужно чуть снизить дозу. И я могу дать таблетки, чтобы исключить вероятность взаимодействия со стимуляторами из университета.
   - Было бы неплохо. Так мне можно ещё приходить?
   - Конечно. Но желательно без таких припадков, как сегодня. Я скажу охраннику, он тебя всё равно запомнил. Пароль ты слышал. Вообще работаем круглосуточно, но иногда делаем перерывы. Знаешь, совещания, командировки, - Костяк улыбнулся, - вместо меня могут другие дежурить. Но они своё дело знают.
   - Ладно. Так что, Мигель, можем идти?
   - Да-да. Костяк, мы пойдём. Скоро стемнеет, а мне ещё нужно покупки запрятать. Не пойду же я с ними в универ. Спасибо.
   - Хорошо. Было приятно пообщаться. Олег, тренируйся концентрироваться, если хочешь испытать кайф.
   - Непременно. До встречи.
   И они покинули помещение.
  
   - Ну, как он тебе? - спросил Мигель, когда они вышли на людную Арбайтер Штрассе и двинулись в обратный путь.
   Уже смеркалось. Над людским потоком летели звуки: смех, плач, открывание бутылок с ромом. Вообще вокруг стояла атмосфера весёлого вечера, несмотря на нищенское окружение.
   - Я думал, он будет страшнее. Вроде нормальный мужик. Вот только тот наркоман с гитарой, Бобик, плохо выглядит.
   - Говорю же, он странный. Жить в таком дерьме... Но с ним можно нормально поговорить. Правда, я ему не доверяю.
   - Когда ты в следующий раз сюда пойдешь?
   - Как съедим все "колеса". Где-то через леоренскую неделю. А что? Хочешь опять попробовать?
   - Думаю, да.
   - Уверен? Я сегодня конкретно перепугался.
   - Видишь ли, даже в этом кошмаре есть что-то привлекательное. И потом, я всё же видел то, о чём мечтал. Правда, оно говорило неприятные вещи.
  
   Олег стоял в операционной. Белый пол, белый потолок, белые стены. Врачи в халатах и масках склонились над столом.
   - Скальпель. Зажим. Установи расширитель, - слышались то и дело команды.
   Операция была в самом разгаре. На нашего героя никто не обращал внимания. Куренев подошел ближе и заглянул через плечо хирурга.
   На столе лежала Света. Странно, но на ней не было кислородной маски и пластиковой шапки, которую обычно одевают оперируемым. Мертвенно-бледное лицо с закрытыми глазами спокойно. Седые волосы в беспорядке лежат на подголовнике. Через всю грудь идет разрез, врач орудует лазерным скальпелем.
   Внезапно Олег заметил висящий на стене большой плазменный монитор. А на экране он, Куренев, играющий в популярную компьютерную игру "Катана Мечты". Пальцы бешено стучали по клавиатуре, а на экране компьютера барышня с розовыми волосами и большим мечом скакала вокруг какого-то сгустка щупалец, кромсая его на части.
   - Черт, не удается запустить сердце. Мы ее теряем! - глаза Светы неожиданно открылись и уставились в потолок.
   - Помоги мне...- прошептали бескровные губы.
   Олег было бросился вперед, но вдруг понял, что у него нет рук. И ног. Вообще он бесплотный наблюдатель. А двойник в мониторе только бросил быстрый взгляд на операционную и вновь уставился в экран компьютера.
   - Готовьте аппаратуру. Будем пытаться реанимировать.
   - Док! Док! Ее страховой полис исчерпан! Уже задолженность триста кредитов.
   - Вот как? Ну что ж, тогда фиксируйте время смерти, - и врачи быстро вышли из комнаты.
   Погас свет. Мерцал только плазменный телевизор да несколько индикаторов на приборах. Помещение погрузилось во мрак.
   - Олег, где ты? - донеслось с операционного стола.
   - Кто здесь? - раздраженно спросил играющий Куренев, - не мешайте. Я почти добил босса уровня.
   - Мне страшно. Я боюсь темноты, - голос Светы зазвучал громче.
   - Сейчас, - звучало с экрана, - еще два комбо и будет бонус-страйк.
   - Оле-е-ег!
   - Да! Он умирает! - воительница на экране взобралась на поверженного монстра и теперь раз за разом всаживала клинок в эффектно агонизирующие щупальца.
   - Не-е-ет! - крик перешел в бульканье.
   Операционную будто осветила молния. Света извивалась на операционном столе. Из груди фонтанировала кровь, необычайно много крови. Торчащие куски ребер начали гнуться и дергаться, словно желтоватые черви.
   Кровь была везде. Ее капли попадали Олегу-наблюдателю в глаза, стекали по лицу. Во рту появился металлический привкус. И сквозь красный дождь долетал стук клавиш и его безумный голос: "Да! Сдохни, сука!".
   - Это все сон! Так не бывает! - это наш герой повторял, уже возвращаясь в реальность.
   Знакомый темный подвал. Знакомые тушки незнакомых наркоманов. Парень из породы "танколобых", которого Костяк оставил вести дела, а сам куда-то ушел вместе со своим телохранителем Владом. Никому никакого дела. В общем, Олег очнулся в "Подвальчике".
   Он пришел сюда уже в третий раз. Правда, впервые сам, без Мигеля. И в третий раз "Аль-Хазред" принес ему кошмар. Все тело горело. Во рту остался привкус крови. Таблетки, которые дал ему наркоторговец, не помогли.
   Найдя в себе силы подняться на ноги и проверив наличие кредитки (все равно почти пустой), Олег собрался уходить, как вдруг в комнате возник Костяк. Судя по тому, как он срикошетил от дверного проема, наркоторговец был не слишком трезвым. Следом в комнату бесшумно проскользнул Влад. Костяк буквально излучал злобу.
   - Скоты! Лучший бордель в городе, ага! Две тысячи за сеанс, и что?! С таким отвращением, как эта шлюха, на меня пахан не смотрел, когда я шестерил.
   - Не пойму тебя. Ты же получил, что хотел, - спокойно ответил Влад.
   - Не то, что хотел! Никакой души. Эта дрянь меня презирала. Лучше ходить в бордель андроидов. Там хоть все своими именами называют. Мясо есть мясо, - Костяк плюхнулся на свое место за столом.
   Торговавший до этого бандит молча удалился.
   - А что ты хочешь? Этих шлюшек возят на корпоративы к мэру, а то и дальше. Все клиенты чистые, подтянутые, с имплантатами. А тут приходим мы. Как у нас с гигиеной?
   - Ну и что? Я не виноват, что здесь воды нет. Подумаешь, голову давно не мыл... - Костяк почесал слипшиеся сальные волосы. - Могла принять возбудитель, и было бы ей все одинаково. Не приняла. Деньги с моей кредитки что, хуже других?
   - Начальник, слышишь себя? Хочешь уважения от дорогой, но продажной девки? Я так понял?
   Костяк вроде бы начал остывать. Он произнес уже спокойней:
   - Да, ты прав. Что-то я разорался. Просто достало все: этот подвал, те козлы, которых наблюдаешь, когда выходишь наружу, торчки, срач в комнатах - вот и все. И как назло, даже музыки нормальной нет, одна "кислота". Эй, Бобик! Бобик, я тебя зачем кормлю? Сбацай что-нибудь!
   Наркоман по кличке Бобик не отвечал. Он привалился к стене и смотрел в пространство.
   - А, блин, это бесполезно! Тебе чего? - Костяк словно впервые заметил стоящего рядом Олега.
   - Я? - голова у нашего героя еще не до конца прояснилась. - У меня есть музыка нормальная. Я ее слушаю, когда хочется разбить все, что видишь.
   - Чего? - Костяк и Влад заржали.
   - Пацан, топай отсюда, пока я ТЕБЯ не разбил, - сквозь смех проговорил Влад.
   - Погоди! - вдруг сказал наркоторговец. - А ты, Влад, забыл, кто здесь командует? Нормальная музыка, говоришь? А ну поставь!
   - Нужно включить мой коммуникатор.
   - Это против правил. Хотя... Я только что из центра. Все, кто хотел, меня видели. Можешь врубить. Но ненадолго.
   - Она всего пять минут идет. Сейчас, - Олег включил коммуникатор, отыскал "Полет Валькирий", активировал внешний динамик и положил устройство на стол, - вот.
   Сначала скептическая усмешка Костяка померкла. Затем брови изумленно поползли вверх. Через полминуты он внезапно крикнул: "Останови!". Наркоторговец начал судорожно рыться в карманах своей кожаной куртки. Наконец он извлек маленький пузырек и высыпал из него прямо на стол немного оранжевого порошка. Затем, не говоря ни слова, нагнулся и втянул порошок носом. Тут же поглядел на Олега выпученными глазами:
   - Да! Теперь запускай!
   Следующие пять минут, пока играл "Полет", ошарашенные Олег, Влад и все, кто был в подвале, наблюдали, как наркоторговец, запрокинув голову, смеется в потолок. В некоторых моментах он вообще начинал немузыкально орать во всю глотку. Когда мелодия кончилась, Костяк некоторое время сидел, молча скаля нечищеные зубы. После чего заторможено оглядел удивленные физиономии и счастливо захохотал.
   - Круто! Это...Это божественно. Спасибо тебе, не помню, как тебя звать.
   - Олег.
   - Именно! Я просто... Не знаю. Все такое ничтожное по сравнению с этой музыкой. Мы жалкие, а она величественна! Веришь, мне показалось, что сейчас проломлю потолок и выйду наверх, а там увижу, как взрываются звезды. Что это за ди-джей?
   - Это вроде не ди-джей ее придумал, а композитор. Его звали Рихард Вагнер. Я в Олнете забивал, но там почти ничего нет. А это, похоже, часть его оперы, написанной еще в 19-ом веке.
   - Сколько же ей лет! И ведь гениально! В этой музыке чувствуется напор, желание, правда?
   - Я и говорю. Жалко, у меня больше ничего нет. Этот трек еле-еле достал.
   - Да, действительно досадно. На Ялусе, говорят, есть оперные театры, но туда только миллионеры ходят. Эх, хочу в 19-й век. А то за всю жизнь, кроме бренчания Бобика да пары песенок своей молодости, ничего похожего на музыку и не слышал. А тут... Можно, я сейчас себе перепишу?
   - Конечно.
   Наркоторговец удивил Куренева. Куда девался тот настороженный тип с циничной ухмылкой на лице? Теперь он просит у него коммуникатор чуть ли не с мольбой. Впрочем, неизвестно, что за порошок он отправил себе в ноздри. Пока коммуникатор переводил данные в ноутбук, Костяк спросил:
   - Ты же сегодня опять "Аль-Хазред" употреблял?
   - Употреблял. Снова кошмар.
   - Хм. Странно. С третьего раза должно было получиться. Ты таблетки принял?
   - Угу.
   - За десять минут или прямо перед дурью?
   - За десять.
   - Мда. Непонятно. Ты концентрировался?
   - Вроде. Как мог.
   - Обычно с третьего раза у всех выходит. А как насчет ассоциаций?
   - Каких?
   - Я думал, это очевидно. Вещи, звуки, места, которые связаны с твоей мечтой. Не буду лезть в душу и спрашивать, что ты хочешь увидеть, но приведу пример. Мигель рассказывал, что тебя в университете особенно достает мудак по имени Колин. Так?
   - Он не врал. Этот скот и настроил всех студентов против меня. За то, что я ему пожелал... пожевать говна.
   - Правильно. Значит, представляй, допустим, самый крутой костюм Колина, перемазанный дерьмом. Или наручные часы, если он их носит, только разбитые и надетые на висящей руке, из которой торчат кости. Открытый перелом, знаешь такое?
   - Нет. К счастью. Черт, я только что во сне столько этих костей видел, аж тошнит!
   - Да ладно. Сейчас по ящику и не такое увидишь. Просто из таких кусков составляется цельная картина, и потом тебе привидится сладкая месть этому Колину. Ты сможешь его медленно убивать, ощущать, как твои пальцы дырявят его шею, разрывают мясо прямо до кости... Да не трясись ты так, я же это к примеру. Просто посмотри голографии, побывай в местах, которые вдохновляют, а потом вспоминай их, когда примешь "Аль-Хазред". Понял?
   - Спасибо. Вся беда в том, что денег почти не осталось. Только в следующем месяце из дома переведут.
   - Я так скажу, - Костяк с заговорщицким видом подозвал Олега поближе, а телохранитель Влад уставился на нашего героя удивленно и в то же время враждебно, - следующий грамм для тебя - за счет заведения. Только тсс! Никому не говори об этом. А то полезут всякие любители халявы.
   - Ладно, - ошарашено промямлил Куренев.
   - Просто ты действительно удружил с этой музычкой. Я теперь буду под нее просыпаться и засыпать. Каждый день. Олег, а тебе я советую: сделай перерыв с "Аль-Хазредом". У меня здесь есть вещи подешевле и не требующие таких умственных усилий. Вот, если хочешь покумарить, расслабиться, есть барбитура. Вот такие синие таблетки. "Баюн" называются. Глотаешь и час просто валяешься, летаешь. Почти без привыкания. Из классических опиатов ничего не советую, это они сделали Бобика таким...
   - Может, в следующий раз. А теперь мне пора.
   - Стой! Я приглашаю тебя к столу. Влад, притащи стул, два стакана и пол-литра двенадцатилетнего.
   - Спасибо, но мне правда надо идти. Готовиться к новогодним экзаменам...
   - Да брось ботанить! Это же настоящий растительный алкоголь. Ты его часто пьешь?
   - Вообще никакого алкоголя не пробовал.
   - Наверстать! Немедленно наверстать! О, груз прибыл, - Влад молча поставил за стол маленькую табуретку, затем выставил стаканы и достал из кармана бутылку с мутной жидкостью. - Наливай! А ты, Олег, садись. Грубо отказываться от гостеприимства.
   И наш герой послушно опустился на табурет. Отчасти потому, что Костяк его пугал. Но еще ему очень не хотелось возвращаться в общежитие через запруженные гуляющими студентами аллеи, где в потемках легко нарваться на очередных прихвостней Братства. Да и делать нудную контрольную по "Истории Хилим-Ла в древний период" не было особого желания.
   - Виски, - Костяк мечтательно смотрел в свой стакан, - его положено пить со льдом, но я его и таким люблю. Это стереотип, что русские пьют только водку.
   - Ты русский? - поинтересовался Олег.
   - Вся моя семья с Багратиона. Хотя я и вырос на Дремме, этнически я русский, - охотно ответил Костяк. - А ты откуда?
   - Новая Украина.
   - Ух, ты! Можно сказать, брат-славянин. Ну, тост за Вагера.
   - Вагнера.
   - За Вагнера и его великую музыку, - наркоторговец торжественно поднял полный стакан. Олег последовал его примеру. - Пей все залпом. И-эх!
   Костяк с легкостью опрокинул сто грамм в глотку. Олег по неопытности разлил напиток и обжегся, однако часть виски все же пошла, словно пламя, вниз по пищеводу. По телу растеклась теплота.
   - Хорошо пошла! - Костяк вытер рот рукавом. - Ты что, боишься, что я сегодня выпил и под кайфом, а завтра вспомню, как наболтал тебе лишнего и...Это не совсем так. Я... Я верю, что такую музыку слушают только люди с понятием о чести. Поэтому я тебе доверяю. А теперь, расскажи мне о Новой Украине.
   Сидящие по углам наркоманы надолго запомнили этот день. Скрытный, хмурый Костяк, который каждому, если что не так, обещал быстрый путь в канализацию, сначала впал в истерику от какой-то "тормозящей" музыки, а теперь сидит за столом с совсем уж тщедушным студентом и со смехом подливает ему дорогой виски в стакан.
   Олег рассказывал о своих школьных годах, о жизни под колпаком, о пыльных каньонах. Правда, ни слова о Свете. Уверенность в себе постепенно возвращалась к нему. После второго тоста ("За знакомство") он даже начал возмущаться, что Конгресс сделал украинский мертвым языком, и с ужасным акцентом спел отрывок из странной песни про "гору" и "дубкы" под бурное одобрение Костяка. Вечер только начинался.
  
   Следующий земной месяц пролетел незаметно. Надвигался Новый год, а с ним и первая сессия. Почти все свободное от подготовки и библиотек время Олег проводил в "Подвальчике". Там он покупал дешевые наркотики-седативы, со странными названиями (Костяк шутил, что их назвали в честь Барби, злой богини в межпланетной секте "Церковь Феминизма"). После приема таблеток Олег валялся на тюфяке и смотрел на качающийся заплеванный потолок. Иногда он даже не ел таблетки, а просто болтал с Костяком. Наркоторговец много рассказывал о стрелковом оружии, спортивных автомобилях и прочих интересных вещах. Однажды Олег видел, как Костяк ловко разбирает и чистит маленький пороховой автомат, способный выпускать 60 пуль в секунду. Кроме этого, наркоторговец был вообще странно эрудирован для своей профессии. Еще он любил рассуждать о том, что все в этом мире не так, а люди слишком жестоки, чем очень удивлял Олега.
   Куренев чувствовал, что все больше привязывается к наркопритону. Туда в основном приходили люди, которые тоже сбегали от гнетущей реальности, от нищеты, от страха. Им не было никакого дела до Олега и его проблем. Стаканы в подвале, пусть и не качественно мытые, но без плевков с соплями, как бывало в столовой. Тюфяки воняют плесенью, но в них нет иголок (Костяк за этим следил), в отличие от кровати в номере Олега, куда озверевшие члены Братства накидали битых стекол во время последнего "рейда против наркотиков". Костяку можно было пожаловаться на свои злоключения, а это помогало их переносить. Для Олега "Подвальчик" стал островком в бурлящем океане ненависти и одиночества.
   Несколько раз приходили послания из дома. Сначала просто новости, мол, Лиза выздоровела, все хорошо. Но Олег всё не отвечал и не отвечал, и видеозаписи приобрели более нервный оттенок. Родители назойливо интересовались здоровьем нашего героя. Наконец он нашел время ответить: "Здоровье хорошо. Слегка голова устала от учёбы, а так всё нормально. Только деньги кончаются. Друзья...Нормально. Природа - супер. Так что не нервничайте. Всё, надо идти учиться. Целую, Олег". Куренёв отправил письмо и пошёл на Арбайтер Штрассе.
   Проверяя пополнение на кредитке, Куренёв вспомнил своего попутчика, Олафа, который превратился для семьи в банковский счёт.
   - Проклятие, - подумал тогда Олег. - Неужели это так типично для человеческих мозгов - забывать своих близких?
   Но родители были так далеко, а он здесь со своими делами, проблемами, своей жизнью.
   Перед сном наш герой тренировался в концентрации. И пусть Света ему так и не приснилась, он освежил лучшие воспоминания о ней. Например, вспомнил, как они лезли на скалу неподалёку от столицы Новой Украины. Света, несмотря на болезнь и тесный скафандр, легко взобралась наверх и ждала там Олега. А потом указала рукой на облачный покров и сказала: "Это так красиво! Видеть красоту во всём, что нас окружает, - это настоящее счастье!". В то время Олег не понял смысла этих простых слов.
  
   Следуя советам наркоторговца, Куренёв искал вещи, которые могли усилить воспоминания. Первое, что пришло в голову, - водопад Арзайн. Он направился туда на такси и провёл несколько часов на краю гигантского обрыва. Возможно, из-за рассказов Светы Олег восхищался водопадом ещё до того, как побывал возле него. Он смотрел на край карниза. Глубина там была меньше метра, и подводные камни расчерчивали несущийся поток ажурными узорами, жившими всего лишь несколько секунд, а потом исчезавшими в пенистом хаосе за краем. Олег долго стоял на берегу, а когда настала пора уходить, он записал грохот водопада на диктофон. Неизвестно, поможет ли это с "Аль-Хазредом", но сам звук был прекрасен.
   На исходе месяца Куренёв решился на новую попытку. Он только что оклемался от очередной порции слабительного, которую ему подсыпали в кофе. Так коллектив выражал свое раздражение по поводу грядущих экзаменов. В не очень хорошем настроении он дошёл до "Подвальчика". Теперь он ходил сюда без Мигеля. Пока ему везло: обходилось без приключений на пустых улицах Немецкого города.
   Костяк с торжественным видом вручил Олегу положенный ему бесплатный грамм дешёвого "Аль-Хазреда". Он даже разрешил включить коммуникатор, и когда безвкусный наркотик расплылся по языку, Олег, надев наушники, запустил записанный шум водопада.
   Куренёв обмяк на полу и задумался.
   - Плевать на этих идиотов, - шептал кто-то в голове, - здесь они бессильны. Я нашёл место, где безопасно. В покое, на краю безжалостного водопада, на твёрдой земле. Это соседство с силой...жалко, Светы здесь нет...хотя, нет, есть...я спокоен, помню...возможно всё...я вижу...
   В глаза ударил солнечный свет. Не слишком яркий, скорее, закатный. В ушах шумел водопад. Правда, теперь громче и живее, чем в наушниках. Наш герой огляделся. Да, в этом месте он уже был. Знакомый обрыв Арзайна, сияющая Серин далеко внизу, а на самом горизонте, за зелёным ковром, солнце клонится к полоске сверкающего моря. Правда, не было трубы для скоростного поезда, на траве - ни одного пакета или пустой банки. Вообще ни единого признака человека. Кроме сидящей возле самого края Светы.
   Олег медленно, с опаской подошёл. Света посмотрела на него и улыбнулась.
   - А, Олег, привет. Садись, посмотри, какой закат.
   - Света, я не могу, - только тут он заметил, что она не больна.
   Нет морщин на лице, волосы каштановые, блестящие. Щёки играют румянцем. Та девятилетняя девочка, чью голографию он видел на кладбище, благополучно дожила до двадцати лет.
   - Почему? Ты же мечтал это увидеть. Садись, трава мягкая.
   - Боже. Это всё...Настоящее? - Олег сел рядом с подружкой.
   Та, другая реальность, из которой он пришел, стала пропадать. Словно это она была сном. А здесь он видел каждую травинку, чувствовал прохладные брызги водопада на лице.
   - Сейчас - да. Этот момент... Именно он реален. Прошлое и будущее далеко.
   - Я не хочу возвращаться. Здесь так хорошо!
   - Придётся. Иначе моя жертва не имеет смысла.
   - Да. Жертва. Мне зачем-то нужна была кровь, и ты мне её отдала, хотя сама была смертельно больна. Ты... - голос задрожал. - Я виноват в твоей смерти. Даже не поблагодарил тебя.
   - Ну что ты! Прекрати! Ты же знаешь, я всё равно была обречена. А так...Ты сделал меня счастливой. Помочь любимому человеку - это прекрасно. Хорошо, если хоть раз за жизнь можно совершить такой поступок. То, что ты жив, - лучшая благодарность. Только это имеет значение.
   - Я плохо помню некоторые моменты. Даже не помню, почему мне понадобилось переливание крови.
   - И не нужно. Это плохие воспоминания. Они доставляют боль. Не пытайся вспомнить страшные вещи.
   - Но вокруг столько зла! Они все издеваются надо мной. И их так много. Лишь потеряв тебя и оказавшись здесь, я понял, как тяжело быть одному.
   - Да. Я знаю. Но ведь в жизни бывают трудности. С моим уходом ты не умер. Мне было приятно с тобой общаться, просто знать, что ты есть. И в мире много других людей, которые скажут тебе то же самое. Просто ты их пока не знаешь. Но они ещё встретятся на твоём пути. Только прошу одного...
   - Я сделаю всё что угодно!
   - Я прошу тебя: поменьше употребляй наркотики. Особенно те, что принял сегодня. Они разрушают твою личность. То, что я любила.
   - Но ведь как иначе я опять увижу тебя?
   - Ты же помнишь: красоту можно увидеть везде. Меня ты тоже можешь увидеть в любой момент. Помнишь, когда ты в первый раз проезжал мимо этого водопада? Ты думал обо мне.
   - Но ведь сейчас я СИЖУ рядом с тобой
   - Да, но мы ещё увидимся. В твоих снах. Ладно, Олег можно коснуться тебя? Я ведь тоже скучала.
   Олег протянул руку, пальцы Светы нежно накрыли его ладонь.
   - Олег, у тебя такие холодные руки. Словно это я живая...
   Некоторое время они сидели молча. Солнце спряталось в море. Олег впервые заметил, что шум водопада не перекрывает треск насекомых и даже не заставляет его повышать голос. Сон, конечно.
   - Свет, ты извини за ту дурочку. В прошлых видениях ты меня... Ты упрекала за то, что в неё влюбился. Это правильно, но я не могу с собой совладать. Меня к ней тянет, и я не могу себя контролировать.
   - Это ерунда. Но из-за неё ты несчастлив. Достойна ли она тебя?
   Издалека донеслось завывание электрогитары. Света посмотрела в небо.
   - Тебя зовут. Пора идти обратно.
   - Я не хочу. Не надо!
   - Я же говорила, наркотики - плохо. Очень тяжело прощаться. Олег, помни наш разговор. И принеси мне ещё ракушек. Вон с того берега, - и она указала на далёкое море.
   - Подожди...
   - Прощай!
   Всё залило сияние. Олег почувствовал, как рука Светы расплылась, стала просто теплом. А потом сияние померкло, сжалось до тусклой лампочки под потолком.
   Посреди подвала сидел Бобик. Он медленно перебирал струны гитары и пел. У него не получалось отчётливо произносить слова, но разобрать текст все же было возможным.
  

Героин, разбей мне вену,

Этому я только рад.

Я скучал по Леорену

Очень много лет назад.

Вот я здесь, и что же?

Ни кола и ни двора!

Только гнойники на коже

И пуста душа всегда...

А когда-то по-другому

Я смотрел на этот мир.

Дайте мне скорее рому,

Чтобы я про всё забыл.

И не знаю, что же дальше

И куда теперь идти.

Наверху темно от фальши,

Правду вам там не найти.

Понимаю очень ясно:

Я теперь не человек.

Руки от иголок красны,

Так закончу я свой век.

  
   Олег уже знал, что этот наркоман когда-то был популярным рок-музыкантом. Пару лет назад забытая всеми рок-музыка вновь стала модной. И этот парень по кличке Бобик добился успехов. Но как часто бывает, в периферийных секторах ещё гремели фестивали, носили "косухи" и покупали свежевыпущенные ударные установки и электрогитары, а в метрополии, на Ялусе, уже опять все плясали под техно. Мода переменчива. Так и Бобик быстро скатился с верхушек чартов. Он закончил своё последнее турне на Леорене, попутно растеряв всю группу. К Костяку Бобик пришел уже прочно подсев на инъекционные наркотики. В "Подвальчике" он быстро спустил оставшиеся деньги. Продал все, кроме своей любимой гитары. Музыкант уже деградировал до животного уровня, за что и получил свою нынешнюю кличку. Непонятно почему, но Костяк разрешил Бобику поселиться в подвале и даже кормил его бесплатно, давал дозы, без которых наркоман уже не мог жить. Да он и так умирал. Медленно, вот уже несколько месяцев.
   - Иногда, - сказал Костяк, задумчиво глядя на закончившего играть и повалившегося на пол лицом вниз наркомана, - мне удаётся достать правильные препараты, и Бобик ещё может что-то сбацать. Наверное, он действительно любил это дело. В такие моменты я думаю: когда он играл на сцене, то, скорее всего, думал, что будет жить вечно. Вечно будет слышим, будет кумиром миллионов. Может, это было еще совсем недавно. А теперь он здесь. То, что от него осталось. Интересно, чего Бобик на самом деле хотел? Ну, кроме денег, славы и красивых девушек. Кстати, Олег, как сегодня видения? Успешно?
   - Ага. Не думаю, что может быть лучше.
   - Поздравляю! Я это понял ещё раньше. Ты ухмылялся и всё время шептал: "Света, Света". Эх, всех нас только одно интересует...
   - Эта Света, - перебил Костяка Олег, - умерла два года назад.
   - Ой. Сочувствую. Хороший был человек?
   - Да, мне очень помогла. Помогла преодолеть... Преодолеть трудный период.
   - Хорошие люди всегда уходят рано. Может, потому, что если мир станет лучше, он перестанет существовать? Извини ещё раз. Я-то думал, тебе снится та, из университета.
   - Нет. Я даже не знаю, как её зовут.
   - А как сейчас у тебя дела с ней?
   - Как обычно. Она лижется с О'Харой. Правда, мне кажется, она лучше других ко мне относится. Например, она по-моему не смеялась, когда меня пинали ногами, и...
   - Олег, Олег. Не будь наивным. И не надо себя обнадёживать. Давай разберёмся. Кто её парень?
   - Колин О'Хара
   - Именно! А что мы знаем о Колине?
   - Я знаю, что он сволочь и садист.
   - Так. А теперь подумай, что может найти интересная личность в таком нужнике, как он? Они ведь уже несколько месяцев не отлипают друг от друга, если верить твоим рассказам. Что её может интересовать в нём, кроме экстерьера, денег и власти?
   - Не знаю.
   - А я знаю. Её именно это и интересует. Тебе эти вещи важны?
   - У меня никогда не было особо ни денег, ни власти. О внешности молчу. По-моему, меня эти вещи не волновали.
   - Вот! Вывод: она бездушная меркантильная сука, которая не подходит тебе.
   - Но, Костяк, у неё такие красивые глаза. Они прямо светятся. И, кажется, в них есть душа.
   - Глаза! Ха! Есть хорошая пословица: если в женщине нечего хвалить, то хвалят её глаза. Олег, по сути люди - это всего лишь мозги. Понимаешь? Это, - Костяк указал пальцем на своё лицо, - не я. Нас самом деле у меня на щеке нет шрама. У меня и щеки нет. Я - мозг, перед которым поставили монитор с внешних камер, провели микрофоны и дали рычаги управления. Как и ты вовсе не истощенный парень ростом метр с шапкой. Ты тоже мозг. Понимаешь, о чем я?
   - Вроде. О том, что наши тела - оболочки?
   - Правильно. Что ты знаешь об этой девке? Ничего. Даже её имени не знаешь. То, что ты чувствуешь, сродни чувству мелкого автоугонщика, увидевшего на улице новую тачку от одного из софийских кузовщиков, вроде Скадарри. Его не особо интересует, кто за рулём. Так же, как и тебя.
   - Умеешь ты испортить настроение, Костяк. Неужели всё так плохо?
   - Странно, что ты сам не догадался. Верить в любовь с первого взгляда, в наше-то просвещённое время... Впрочем, я тебя понимаю. У каждого из людей своё понятие о красоте, особенно красоте для секса. Правда, эти понятия часто почти идентичны. Так возникают конкурсы "Мисс Галактика" или "Мистер Стальной Пресс" и сайты с голыми знаменитостями. Нами движет инстинкт размножения, но в отличие от обезьян, мы не хотим прыгать на всё, что движется. Большинство из нас, - поправился наркоторговец и выразительно посмотрел на девушку, лежавшую на одном из тюфяков фривольно раскинув ноги (было очевидно, чем эта объевшаяся таблетками гостья "Подвальчика" зарабатывает себе на жизнь). - Настоящее счастье - найти и узнать ту, которая действительно тебя понимает, видит тебя настоящего. За свои 26 лет я такой ни разу не встретил.
   - Света была такой. Я это понял, когда уже было поздно. После того, как она...
   - Не вини себя.
   Костяк достал портсигар, в котором оказалось несколько самокруток. Олег отказался. С него наркотиков на сегодня хватило. А торговец закурил. Потянуло сладковатым дымком. Это была какая-то сушеная инопланетная трава, естественно, с психотропным эффектом
   - Так вот, - продолжил Костяк, - винить себя не стоит. Не ценить вещь, которая у тебя есть, - ещё одна особенность нашей психики. Нам не нужно то, что рядом, у нас есть заоблачные мечты и цели. Словом, то, что недоступно. И только когда человек безвозвратно теряет, например, близкого, он начинает осознавать его как нечто недоступное и рвёт на себе волосы. Во-о-о, меня уже накрыло. Хорошая трава, зря отказался. Могу даже сказать, тебя эта баба так интересует потому, что она недостижима? с Колином. А если бы ты с ней встречался, она бы тебя уже через полгода достала по горло. И проснуться с ней утром в одной постели было бы не пределом мечтаний, а плохим началом дня, ведь первое, что ты видишь, - опостылевшее, скажем мягко, лицо.
   - Нет, ну ты упрощаешь, Костяк. Не может всё быть так просто.
   - Докажи обратное. На Дреме в океане водится такая двадцатиметровая хищная рыбина. Она не может висеть на одном месте - начинает тонуть. Нет у неё каких-то там пузырей. И человек тоже должен постоянно гоняться за счастьем, ставить цели, достигать их, опять ставить. И всё ради нескольких моментов удовлетворения, после которых опять кидаешься к новой мечте. Или как ты, идут сюда и, закинувшись, тоскуют по недостижимым идеалам. Так или иначе, всем постоянно нужно что-то новое. Один учёный сказал: "Выживает тот, кто приспосабливается к переменам". Это да. Но можно добавить: "Люди живут благодаря переменам, иначе подохнут со скуки". Во как!
   - Костяк, ты прямо профессор! Спасибо, конечно, за такую античеловеческую лекцию, но что-то я засиделся.
   - Ого! - Костяк посмотрел на часы. - Уже, небось, стемнело. Слушай, пойду-ка и я прогуляюсь. А то застоялся. Башка гудит.
   - Подожди! - подал голос из своего угла Влад. - Это же опасно. Зачем мусоров провоцировать? И гопники...
   - С этим мне ничего не грозит, - Костяк продемонстрировал всем окружающим огромный пистолет с серебристым стволом.- На месте гопов я бы отходил, пока цел. А мусора купленные. Влад, жди здесь, следи за заведением. Пошли.
   С трудом запихнув оружие обратно за пазуху, наркоторговец выбрался из-за стола.
   Уже действительно стояла ночь. На Арбайтер Штрассе народу было даже больше, чем обычно. Все спешили куда-то по своим делам, и почти все были пьяные. Жилые комплексы, в которых ещё было электричество, новогодними ёлками впивались в небо. Фонари, имевшие счастье не быть разбитыми, слабо освещали колышущуюся людскую массу.
   - Я вообще люблю наркотики, - сонным голосом рассказывал Костяк, - многие мои коллеги их принципиально не принимают, а я иногда балуюсь. Наркотики и алкоголь могут избавить нас от борьбы с самими собой. Наркотики меняют человека. Слабые благодаря амфетамину чувствуют себя сильными. И без всякой лжи вроде: "Все мы сильны, надо только верить в себя". Настоящая вера только в наркотиках. Но с дурью надо быть осторожным. Можешь не заметить, как станешь конченным торчком вроде Бобика. Хотя рано или поздно мы все такими станем, если разок попробовали. Нужно выиграть побольше времени, побольше лет. Принимая наркоту, ты постоянно на грани между кайфом и зависимостью. Лично мне не нужны такие безнадёжные наркоманы. У них быстро кончаются кредиты и нет друзей, которых можно вовлечь в мой бизнес. Я скажу тебе по секрету: это паутина. Те, кто покупают у тебя, перепродают друзьям, а те...
   Они как раз проходили по тёмной улице без фонарей, как вдруг раздался смех и об припаркованный летающий автомобиль разбилась бутылка. В ней явно была зажигательная смесь, так как машина моментально загорелась. Прохожие бросились врассыпную, и вокруг огня образовалось пустое пространство радиусом метров в десять. Людской поток теперь обтекал пожар. Некоторые оставались поглазеть. Так и стояли на границы света от пламени и тьмы. Тут вперед протолкался мужчина в одних штанах. За ним семенила женщина в грязном халате. Судя по тому, как они кинулись к горящему флаеру, это были хозяева.
   - Она же не застрахована! - орал хозяин. - Кто это сделал?!
   - О! Стой, Олег. Сейчас посмотрим, - и Костяк с Куренёвым присоединились к толпе зевак.
   - Да помогите кто-нибудь! Дайте воды! - мужик бросился прямо к огню, но сразу отскочил.
   Жаркое пламя уже охватило весь кузов. Толпа не шевелилась. Просто стояли и смотрели. Их лица казались размытыми белыми пятнами.
   - Смотри, - Костяк театральным жестом повёл рукой вокруг, - они огибают пламя, как река остров. А ведь если бы каждый сразу бросил свою куртку на огонь, флаер ещё можно было спасти, там стоят негорючие детали. Если все разом. Но нет. Пешеходы смотрят под ноги и прячут глаза. Они идут дальше, потому что знают: если в этой неожиданной ситуации продолжать идти, куда хотел, никто тебя не осудит, не запомнит твоего лица. А свернуть с пути, пожертвовать своей одеждой - это нелёгкий путь, который потребует усилий. Мы не отдадим свою куртку незнакомому человеку, нам нет выгоды. Свободолюбивые люди, жаждущие перемен, в такой бытовой ситуации ведут себя как вагоны, идущие по изолированным трубам. Круто, да?
   Жена хозяина машины между тем оттаскивала его от огненного столба, в который превратился флаер. Мужик сильно обжёг себе руки, пытаясь зачем-то открыть дверь. Как оказалось, женщина спасла мужа. Через секунду взорвался антигравитатор. Пламя стало гораздо ярче и приобрело синий цвет. Кольцо зевак разжалось, словно они спешили убраться в отступившую тьму.
   - Сволочи! Чтоб с вами так же поступили! - хозяйка бывшего флаера с ненавистью посмотрела вокруг.
   Ее муж теперь отрешенно смотрел на ревущий пожар и бормотал:
   - Зачем они... Это всё, что у нас было... Завтра же придёт иммиграционная... Столько копили...А теперь нас обратно...Триша, мы же всего лишь... Почему?
   Жена стала аккуратно очищать сажу с его лица полой опаленного халата. При этом она что-то шептала. Ресницы у нее блестели...
   - Но самые лучшие представители человечества, - опять заговорил Костяк, - собрались здесь. Это наша природа: чужие страдания притягивают, мы слетаемся на них, как мухи на говно. Именно поэтому раньше казни устраивали на площадях. А зеваки смотрели на пытки, охали, отворачивались, блевали, но раз за разом шли смотреть на зверства. О чём сейчас думают те, кто стоит возле нас? Радуются, что это случилось не с ними? Просто смотрят, как ломается чужая жизнь, любуются этим? Не знаю. Хотя те, кто проходит мимо, тоже не ангелы. Мечтают о далёких планетах, больших зарплатах, а сами замкнулись в своём мирке. Кстати, не говорю, что я лучше их. Не лучше, но и не хуже. Мы все здесь равны. Одна стая крыс. Понимаю, звучит плохо, но такова Арбайтер Штрассе. Таков наш мир.
   Костяк отвернулся от подавленного Олега и молча уставился на огонь. Языки пламени отражались в его ненормально широких зрачках. Вдали раздался вой летящего над крышами пожарного флаера.
  
  

Глава 12. Новый опыт

  
   За две недели до Нового года начались экзамены и защиты контрольных. Иногда - по несколько экзаменов за один день. Но Олег с лёгкостью сдал эту сессию. То, что он посетил все лекции, дало о себе знать. В памяти засели целые учебники, и профессора удовлетворённо кивали, когда он оттарабанивал, не моргнув глазом, всю теоретическую часть. С практическими заданиями (где, например, просили изобразить схему города, в котором живут закеры определённой веры) тоже не было проблем. Только с грамматикой языка Хилим-Ла возникли трудности, но Куренёв выехал за счёт хорошего произношения. Под самый конец семестра нашему герою сообщили, что по всем предметам он получил "отлично". Чего не скажешь о Санчо, который списал больше половины контрольных, а пару экзаменов еле вытянул на тройки. Однако сосед лишь беззаботно рассмеялся и проговорил: "Главное, что не вытурили!"
   Перед каникулами университет опустел. Почти все разлетелись по родным планетам. А Куренёв остался. Оплатить две недели проживания в общежитии было дешевле, чем покупать билеты на звездолёт. Но еще Олег понял, что, несмотря на жестокость и отчуждение, которые его окружали, ему не хотелось возвращаться домой, под колпак родного города. Олаф был прав - ни одна безвоздушная планета не сравнится с планетой земного типа.
   Санчо тоже улетел. Комната стала такой же тихой, как и в первый день на Леорене. Теперь Олег мог спокойно ходить по территории, не боясь нарваться на прихвостней Братства. Тридцать первого января Куренёв направился в "Подвальчик".
   День выдался жарким. На Леорене ещё стояло лето. Олег плохо представлял себе разницу между временами года и никогда не видел настоящего снега. Во всех колониях Новый год традиционно встречали ровно в двенадцать часов ночи с 31 декабря на 1 января по земному времени гринвичского меридиана. Даже если на некоторых планетах год длился всего месяц, а на других зима тянулась много земных лет.
   До Арбайтер Штрассе Олег добрался за час до двенадцати. В Касервиле только перевалило за полдень, но, естественно, этот день был выходным, так что все праздновали. Кроме уличных торговцев ромом, у них тридцать первое - самое активное время в году.
   "Подвальчик" теперь напоминал супермаркет: в него каждые пять минут входили и выходили группки людей, желающих купить то, что сделает праздник ещё веселее. Костяк принимал плату за своим столом и попутно разливал клиентам прозрачную жидкость в одноразовые стаканчики.
   - Ага! А вот и наш классик, - радостно улыбнулся наркоторговец при виде нашего героя, - знал, что ты зайдешь. Ну что ж, прошу к столу. Сегодня у нас надежная и вечная водка. По одному кредиту за 50 граммов.
   - Платно?!
   - Конечно! Мы же в капиталистическом обществе. Ты надолго?
   - Не знаю. Больше некуда пойти. Можно было, конечно, посидеть в комнате, полазить по сайтам. Тем более, почти все улетели домой.
   - Наслаждаешься спокойным одиночеством?
   - Да. Этот тип, мой сосед Санчо, последнее время часто девок приводил. Приходилось идти гулять, а ты знаешь, как мне весело ходить по универу. Да и подружки у него хотя и смазливые, но тупые. Задуренные Братством, они смотрят на меня, как на урода.
   - Смазливые? Что, всё на месте?
   - Так ты же в курсе: сейчас генетики всё, что угодно, сделают за деньги.
   - Не завидуешь этому Санчо?
   - С чего это?
   - Ну, зов природы, тяга к прекрасному полу...
   - А, нет. Они же тупее кувалды. Хотя, может, совсем чуть-чуть.
   - У тебя самого с личной жизнью всё по-прежнему?
   - А с чего ей измениться? Всё так же - никак.
   - Понимаю. У меня самого из-за особенностей трудовой деятельности почти нет времени на "амурные дела". Но, если хочется испытать новые ощущения, советую сходить в бордель андроидов.
   - Вот вы всё время говорите: "Андроиды, андроиды". Что это такое?
   - Не знаешь? Впрочем, у вас, может, их ещё не легализировали. Церковники ломаются, мол, создавать андроидов есть богомерзкое глумление над человеческой природой. А разве многолетнее воздержание от девочек - не глумление над собственными яйцами?
   - Так что это такое?
   - Андроиды для постельных услуг - специально выращенные клоны. Как правило, имеют вид девушек лет двадцати, ну прямо конфеток. Есть, конечно, и модели для извращенцев, старухи там, гермафродиты. Но тебе это вроде не интересно. Мозгов у них - одна столовая ложка, хотя дело свое знают. Звуки, телодвижения - всё по высшему разряду. Лучшие даже говорить умеют. Знаешь, несложные фразы из фильмов про любовь. Андроидов хозяева чистят после каждого полового акта, так что можно не надевать гондон - всё равно ничего не подцепишь. А так... Скажу по собственному опыту, немногим хуже настоящей бабы. Иногда даже лучше.
   - Спасибо, но меня отсутствие щели, куда засунуть, пока не настолько волнует.
   - Ого, какие мы слова вульгарные употребляем. Ладно, но, если уже невтерпеж, рекомендую бордель "Суккуб". Это в центре города. Найдешь в Олнете. Час аренды андроида с габаритами 90-60-90 стоит там около ста кредитов.
   - Я лучше эти деньги здесь просажу.
   - Во! Образец победы над своей похотливой природой. Однако мы заговорились, а тут пять минут до двенадцати уже. Надо старый год проводить. Будешь? Так и быть, бесплатно, - и Костяк налил Олегу водки.
   - Раз бесплатно, то буду, - наш герой взял порцию.
   - Все вы любите халяву. Итак, за всё лучшее, что было в уходящем сорок третьем году. Салют! - и они заглотнули жгучее пойло.
   Олег долго морщился, пытаясь удержать водку внутри.
   Посетители один за другим покидали подвал. Последний даже забыл взять наркотики, за которые заплатил.
   - Прямо как тараканы, - сказал ему вслед наркоторговец, - Каждый хочет встретить Новый год не в моём подвале, а в своей дыре, в своей компании. Какая разница, где пить и ширяться?
   - Ну почему все. Я же сюда пришел.
   - Это да. Не обращай внимания. Мысли вслух. О, вот и Зубильник с Сапсаном пришли. Всё, последняя минута. Ты же не жалеешь, что не можешь услышать речь губернатора по головизору? По ящику одну фальшь крутят.
   Все присутствующие, кроме Бобика, встали и взяли стаканы.
   - И ты, Влад, сегодня можешь, - разрешил выпить Костяк своему телохранителю. - Так, три секунды, две... Одна! Джентльмены, с Новым годом!
   Костяк, Влад, Олег и пара охранников дружно опрокинули ещё по пятьдесят граммов. Снаружи долетели трели гимна Конгресса.
   - За счастливые перемены в будущем году, сколь бы ни были они иллюзорны. Чёрт, пока не забыл. Олег, у меня для тебя есть подарок. Посмотри на это, - Костяк включил ноутбук.
   Через пару минут он нашел, что хотел, и из колонок полилась спокойная, жизнерадостная музыка.
   - Это мужик по фамилии Бетховен написал. Называется вроде "Шестая симфония". Тоже старая музыка. Докажи, классно?
   - Да! Какое гармоничное звучание.
   - Можешь включить коммуникатор, записать себе. Стоило большого геморроя её найти. Вот сейчас, слышишь, нарастание идёт? Знаешь, у меня она только положительные эмоции вызывает. А при этом возрастании, ну, когда громче делается, вообще счастья почти как на день рождения. Эх, не разбираюсь я в настоящей музыке! Где все гении вроде Вагнера? Мир умер, а красота раздавлена. В общем, это мой подарок.
   - Спасибо, - с чувством произнёс Олег, - жаль, у меня ничего нет.
   - Пустяки. Мне самому нужна была нормальная музыка. А сейчас за что выпьем? За вечность...
   Когда композиция доиграла, они ещё некоторое время сидели, но вот бутылка опустела. Костяк хлопнул в ладоши.
   - Ты уж извини, но сейчас нужно закрыть подвал для клиентов. Сюда зайдут всякие... Интересные люди. Нужно провести совещание по итогам года и тому подобное. Понимаешь?
   - Конечно. Сейчас пойду.
   - Можешь завтра приходить. Поговорим. Ещё раз с Новым годом!
   - С Новым годом.
  
   В номере Олег записал поздравление для родителей.
   - Дорогие папа и мама! У нас только что наступил новый, 44-й, год. Конечно, когда вы примете сообщение, пройдёт три дня. Это меня удивляет. До сих пор не могу полностью представить расстояние между нами. У меня всё хорошо. Все экзамены сдал на "отлично". Здоровье лучше, чем за все последние годы. Очень скучаю, и (тут наш герой откровенно соврал) жду ваших писем. До встречи!
   Ответ пришел через шесть дней, родители радовались за сына. Вот только ситуация с деньгами стала сложнее. Непонятно почему, правительство подняло налоги. И, чтобы завершить обучение Олега, похоже, придётся заложить кое-какие вещи. Это пробудило в Куренёве совесть, и за все каникулы он почти ни разу не купил себе расслабляющие таблетки, не говоря уже о дорогом "Аль-Хазреде".
   Две недели отдыха пролетели однообразно и незаметно. После опять начались занятия, а с ними и травля Куренёва Братством.
  
   Однажды Олег выходил из общежития и кто-то успел прямо перед его выходом натереть крыльцо гелем-скользилкой (такие обычно продают в "магазинах приколов"). Естественно, под одобрительный гогот студентов наш герой рухнул и сильно ударил колено.
   - Что здесь происходит? - веселья поубавилось.
   Перед крыльцом стоял декан ксенологического факультета - низкий упитанный джентльмен.
   - Хорошо развлекаетесь, человечно. Лучше бы вам всем уйти. А вы...Ничего не сломали?
   - Нет, просто стукнулся немного.
   - Можете уделить мне пару минут? Правда, для этого нужно зайти в мой кабинет.
   - Хорошо, лекций сейчас нет.
   Пока Олег шел с деканом, никто не смел его тронуть. Но немых злобных взглядов было достаточно.
   Куренёв впервые оказался в кабинете главы факультета. Он был захламлён скелетами и чучелами всевозможных инопланетных тварей. На стене висела большая голография. Она изображала молодого начальника факультета, одной рукой жмущего тонкую ладонь закера, а другой - лохматую клешню ирратианца.
   - Кофе? - декан запустил кофеварку.
   - Спасибо.
   - Вас ведь Олег Куренёв зовут?
   - Верно.
   - Я смотрел ваше личное дело. Вы отлично учитесь, Олег. Можно сказать, один из лучших студентов университета.
   - Да, это точно. Что мне ещё остается, кроме учёбы?
   - Знаете, я вас вызвал сюда, чтобы извиниться. Мне противно то, что с вами делают. Я, как декан, тоже в этом виноват. Но все же: почему вы не вступили в Братство?
   - Думаю, я могу рассказать вам, что они делали на посвящении, хуже уже не будет. Заставляли кушать сгнившие лианы. Запах там стоял невыносимый... Тогда мне казалось, что я просто не смогу это съесть. Правда, теперь мне всё время подсыпают разные гадости в еду. Но я не знал, что последствия буду такими. Переоценил себя.
   - Олег, я всегда верил, что наш университет даёт лучшие знания в мире. И это не столько зависит от богатства студента, его родины, здоровья, членства в Братстве, сколько от его ума. Нет, Братство имеет свои громадные плюсы, объединяет учащихся, поддерживает их. Однако студент имеет право отказаться от Братства, не став при этом изгоем. В вашем случае они зашли слишком далеко.
   - Что вы предлагаете?
   - Я попробую проговорить с Колином О'Харой. Думаю, в моих силах изменить ситуацию. Моя обязанность давать студентам вроде вас, которым нравится учиться, возможность получать знания в нормальных человеческих условиях.
   - Вы действительно вызовете О'Хару?
   - Слово профессора.
   - Вот спасибо, - искренне обрадовался Олег. - Если бы больше людей думали, как вы...
   - Я всегда пытаюсь выполнить то, что обещаю. Идите, Олег, учитесь. Вселенной скоро понадобятся хорошие ксенологи.
  
   Двери аудитории распахнулись, и показался закер. Настоящий живой закер и первый из живых инопланетян, которых видел наш герой. За гостем в зал вошел глава факультета. Все будущие ксенологи изумлённо притихли. Конечно, если им приказали не принимать перед лекцией стимуляторы, это уже доказывает её важность, тем более, если собрали в одном большом зале первый и второй курсы. Но что бы так, среди белого дня, привести пришельца из космоса - это что-то новое.
   Создание, похоже, по меркам своей расы было уже старым. Оно медленно ковыляло к кафедре на своих кривых ножках, покачивая из стороны в сторону огромной головой. Когда пришелец, наконец, достиг кафедры, декан вежливо помог ему подняться и взял микрофон.
   - Сегодня у университета великий день, - начал он. - Уважаемые студенты, для нас большая честь принимать у себя сьюира Шия-Ме, главу Ветви дипломатов, одного из Хранителей Алькова знаний Бестадиона. Для вас, конечно, было сюрпризом, что сегодня состоится такая важная встреча, но из столицы пришел приказ обеспечить секретность мероприятия. Дело в том, что официальное руководство Хилим-Ла разыскивает уважаемого Шия-Ме якобы за терроризм. Если они сумеют захватить нашего друга, его ждут репрессии. Ну, вы все знаете об угнетении правящим режимом Конфедерации населения Бестадиона. Ладно. Сегодня сьюир расскажет вам о жизни и быте цивилизации Хилим-Ла. Заодно и поупражняетесь в знании закерского языка. Затем можно будет задать вопросы, опять же на родном языке нашего гостя. Будьте вежливы, помните, сегодня вы представляете весь человеческий мир. Итак, передаю слово Шия-Ме.
   И декан протянул микрофон пришельцу. Тот осторожно взял его в свои белесые пальцы.
   - Спасибо. Мне очень приятно оказаться на гостеприимной планете Леорен.
   Олег разбирал все слова чуждого языка. Разумеется, в устах истинного закера все эти мычания и хлюпанья звучали естественно и даже красиво. Вот, что говорил пришелец, если приблизительно перевести речь.
   - На своей Родине я тоже занят тем, что обучаю молодое поколение. Правда, у нас другая система образования. Каждый из Хилим-Ла в какой-то мере учится минимум тридцать... Сейчас, вспомню слово, у нас такого нет... Ах, да, тридцать земных лет. Для нас это добрая половина (или даже больше, чем половина) всей жизни. Давайте я расскажу вам, как использование телепатии влияет на процесс обучения. Хотя одной лекции будет мало, но все же попробую.
   Закер долго говорил, но Олег и так уже знал почти всё об "альковах знаний" - аналогах человеческих университетов. Куда интересней было слушать живую инопланетную речь. Порассуждав минут сорок, пришелец разрешил задавать вопросы о любых аспектах жизни Хилим-Ла. Вопросов было много. В основном они касались умения закеров читать мысли.
   Шия-Ме уверял, что он не искусен в исследовании чужого разума, особенно человеческого. Просто может чувствовать общий эмоциональный фон и совсем не умеет влиять на людей на расстоянии. Внезапно Олег понял, что тянет руку. Пришелец заметил его и кивнул, разрешая говорить.
   - Уважаемый сьюир, я хочу вас спросить. Сегодня не было речи о конфликте Бестадиона и остальных Хилим-Ла. Но все же скажите, что обусловило лично ваше негативное отношение к официальной религии? Ведь учение "Дейма ахва хе ношро" призывает уважать чужие жизни, трудиться ради других и вообще кажется вполне миролюбивой религией?
   Весь зал, ошеломлённый прямой наглостью вопроса, уставился на Куренёва. Однако нашему герою действительно было интересно знать.
   - Я ждал этого вопроса, - закер словно съежился. - Да, вы, люди, имеете право услышать мою историю. Как видно всем, я уже стар. Мне 55 земных лет, и жизнь уже почти прошла. Но когда-то я очень любил одну девушку. Звали её Лек-Иса. И она отвечала мне взаимностью. В таких случаях между нами, Хилим-Ла, появляется, можно сказать, телепатический мост. Мы как бы чувствуем сияние чужой (точнее, уже не чужой) души, ощущаем тех, кого любим, почти как самих себя. Это великолепное ощущение, которое я не могу передать словами. И вот несколько лет мы жили с Лек-Исой вместе. Каждый день я слышал биение её мыслей, а она - моих. А потом всё рухнуло...
   Знаете, моя возлюбленная работала массажистом. Слышали про массаж энергетического контура живого существа, которым можно исцелять любые болезни? У вас это называется нетрадиционная медицина. В нашей Конфедерации эта методика - основа здравоохранения. Без всяких искусственных лекарств, которые чужды организму. Почти нет хирургических операций, нарушающих бег естества. Только нежный контакт с энергетическими центрами больного. Но массаж должен выполнять настоящий мастер, иначе он нанесёт вред. Массажисты долго тренируются, прежде чем переходить к практике.
   Я рассказал это, чтобы вы имели представление о том, каким тяжелым был труд Лек-Исы. За свою жизнь она вылечила больше тысячи представителей расы Хилим-Ла. У неё была репутация очень талантливого лекаря. Но пришёл день, когда к моей жене (у нас немного другое понятие о браке, но я все же назову Лек-Ису женой) попал трудный пациент. Она пыталась спасти его изо всех сил, день два раза сменялся ночью во время борьбы за его жизнь, но все тщетно. И третий день Лек-Иса встретила в забытье рядом с мёртвым телом больного. Когда исследовали труп, нашли крошечное отклонение в его энергетическом русле. Это было последствие ошибки, ошибки массажиста... Известие убило мою жену. Я пытался...Я пытался объяснить ей, что её оплошность была ничтожной, что пациент всё равно умер бы. Я говорил, что, продолжив практику, Лек-Иса спасёт гораздо больше Хилим-Ла. Все зря. Её отчаянье перетекало в мою сущность, я чувствовал, как совесть ест ее изнутри... При заключении брака моя возлюбленная принесла эту проклятую "Эк рисме", поклявшись не вредить вообще никому! Невыполнимый завет, он всё уничтожил.
   Вскоре после рокового пациента я проснулся от того, что телепатическая связь с моей Лек-Исой разорвалась. Это был ужас... Я не знаю, как это описать. Представьте, что вы видите нечто совершенное, чудесное и в этот самый момент резко теряете зрение. Тьма. И ужас.
   Я бился на полу в судорогах истерики, мои слёзные железы уже не могли выдавить даже полслезинки, когда я полз в другую комнату, прекрасно осознавал, что увижу там.
   Лек-Иса сидела у стола. Её голова откинулась, глаза смотрели в пустоту. Она приняла специальный яд - "фаима". Сердце её не билось. Я понимаю, у людей и Хилим-Ла разные понятия о красоте. Мы кажемся вам уродливыми карликами с непропорциональной головой и мертвенно бледной кожей. Это естественная реакция на нечто отличное от вас. Мой народ тоже не лишён некоторого эгоцентризма. Но тогда Лек-Иса была настолько красива, насколько я только смог себе представить. На её безжизненное лицо падал свет, свет из окна, за которым сияло сиреневое небо Бестадиона. Эта картина шрамом от ожога врезалась в мои глаза. После смерти жены несколько тысяч ночей меня терзали кошмары. И даже днём меня вновь и вновь пронзало осознание -осознание пустоты, где раньше звучал голос Лек-Исы.
   Почему я не умер? Думаю, меня поддерживало новое чувство, которое зародилось в моём уме. Жажда мести. Я мечтал отомстить тем, кто заставил мою любимую принести клятву. Они прикрывались этим Диига-Аром, проклятые фанатики. Представьте, вам говорят, что вы станете фрагментом мочевого пузыря вселенской твари и будете выполнять эту функцию вечно. Вы бы хотели этого? Шли бы за этими безумцами?
   Хотя даже не это главное. Когда постепенно воспоминания о Лек-Исе перестали меня мучить, то есть она навсегда ушла в вечность, я понял, моё место среди тех, кто хочет что-то изменить. Мы считали, что чудо жизни даровано нам и никто не имеет права отнять его у нас. Даже мы сами. Однако лицемеры из Конфедерации, которые трясутся даже из-за паршивой букашки, в ответ на наш протест начали забирать наши жизни, сажать нас в тюрьмы. Зло порождает зло. Мы обязаны защищать себя. Да, мы не хотим ждать, пока на следующем продажном совете выберут чужую религию. История человечества развивалась, менялась, когда это было необходимо. А мы... Наша цивилизация сродни одинокому путнику, который голодает много дней, а затем начинает бешено есть и умирает, потому что отвык принимать пищу. История Конфедерации Хилим-Ла - периоды голодного застоя, затем стремительный пожар перемен. Наша раса сама обрекла себя на это. А мы хотим разорвать замкнутый круг, вырваться из ловушки традиций.
   Пора заканчивать лекцию. Возможно, у вас не принято рассказывать такие вещи незнакомцам. На втором курсе будете изучать психологию Хилим-Ла. В нашем обществе, где многие телепатически чувствуют ложь, мы не скрываем наших переживаний. Вся эта речь для того, чтобы вы поняли: наши действия и движение бестадионистов логичны, они имеют смысл. Пути мышления человека и Хилим-Ла не так сильно отличаются один от другого. Вот и всё. Приятно, если кто-то из вас это понял, люди, - и закер посмотрел на Олега.
   В этот момент пришелец странно походил на человека, несмотря на огромные, полузакрытые веками глаза и бугристую безволосую голову.
  
   На выходе из аудитории Куренёва поймали за плечо. Это был О'Хара. С ним рядом стояла та самая девушка. Как всегда оба выглядели неотразимо. Дорогие одежды из натурального волокна, парфюмы - всё самое стильное и удачно подобранное. Колин ловко, без усилий удержал Олега. Хотя наш герой и так остановился. Он смотрел в лицо подруге главы Братства. Вокруг начали собираться студенты, желающие "хлеба и зрелищ". Куренёв вспомнил, как горел флаер на Арбайтер Штрассе.
   - Ты зачем вякал на лекции? - насмешливо спросил О'Хара.
   - Было интересно. Пришельца это вроде не обидело. Что не так?
   - Ты вообще всегда должен молчать. А то воняет... - девушка слегка улыбнулась в ответ на реплику О'Хары.
   - Как смешно! Если ради такого чувства юмора тебе зашивали дорогие ампулы, то твои предки явно переплатили.
   - Ты уже начал оскорблять мои имплантаты, - О'Хара был слишком самоуверен, чтобы злиться на неудачника. - Знаешь, ты не только ничтожество. Ты ещё и стукач. Думаешь, пожалуешься декану и он сможет отшлёпать меня? Как бы не так. У меня хватит денег, чтобы купить этого старпёра. Он сообразил, что лучше взять мой презент, чем восстать против нашего Братства. Ты до этого своими куриными мозгами не додумался. Вон, кстати, и наш идеалист.
   В коридор вышел глава факультета. Колин нагло продолжал осыпать Олега оскорблениями. Декан, увидев, что наш герой на него смотрит, отвёл глаза и поспешно ретировался. Тогда Куренёв просто стал смотреть на всё еще безымянную красавицу, стоявшую рядом с О'Харой. Он пытался увидеть там, например, жалость к нему. Вот, кажется, сейчас прямые чёрные брови поползли вверх. Ей жалко Олега. Или это только кажется?
   -...ты ничтожней, чем муха. Муху-то еще нужно поймать, чтоб прихлопнуть. А вот ты... Ты - пятно грязи на моём рукаве. И тебя можно смыть. Мы это и делаем. Эй, чего ты на неё пялишься? Смотри в глаза, когда с тобой говорят.
   - М-да, - Олег устало перевел взгляд на мучителя.
   Он уже знал, что сейчас будет. Но нашего героя раздирала самая неприятная из всех ненавистей - бессильная. Она искала выхода.
   - Может, я единственный клочок чистоты на твоём рукаве, ты, тупая, обваленная в кровавых деньгах, раздутая свинюка!
   Колин сохранил самообладание. Пару секунд он молча смотрел на нашего героя, а затем резко выбросил руку вперёд. Олег не умел драться, он просто неловко отскочил, весь сжался и закрыл лицо руками. Но удара не последовало. Раздался дружный, как в комедийных сериалах, смех зевак. Кто-то произнёс: "Во трусло!" Куренёв открыл глаза. Колин смеялся вместе со всеми.
   - Неохота о тебя руки марать, изменник, - и О'Хара, развернувшись, пошёл по коридору со свитой почитателей.
   Его пассия тоже ушла. Интересно, она тоже смеялась над Олегом? Он ведь этого не видел.
  
   В тот день нашему герою было как-то особенно тоскливо. В номере он долго размышлял, что же ему делать. Потом Олег начал перебирать варианты ухода от реальности.
   - Может, пойти в "Подвальчик"? - думал Куренёв. - Надоели наркотики. Да и подсесть на них легко. Напиться? Не сильно поможет. Может... Может, реально в бордель? Хм. Ведь это что-то новое. Андроиды точно не обратят внимания на моё внешнее убожество. Да и дешево, если Костяк говорил правду. Ладно, в любом случае надо дождаться денег из дома. Благо, до конца месяца всего неделя. А пока послушаю музыку.
   Но ни торжественный Вагнер, не жизнерадостный Бетховен не смогли улучшить настроение в этот мрачный день.
  
   Если бы кто-то в момент, когда Олег размышлял о борделе, решил стартовать на самом быстром из человеческих кораблей с Леорена и с максимальной скоростью, игнорируя все границы и черные дыры, лететь в одном направлении четыре земных дня, то прибыл бы в самое сердце Конфедерации Хилим-Ла - на планету Гоимар. В этот момент существо по имени Шер-Зе доживало здесь последние минуты. Это была довольно важная фигура, официальный правитель всей расы закеров, носящий религиозный сан "Уста Диага-Ара", глава Совета Разума. Хотя, что значит один закер для всей огромной Галактики, не говоря уже о Вселенной?
   Шер-Зе умирал от старости. Он жил необычайно долго для закера: почти девяносто земных лет. Это огромный срок. Семьдесят лет правитель возглавлял Конфедерацию. Именно он одобрял и доносил до своего народа решения Совета Разума - группы закеров, занимающих ритуальные должности Милосердия, Сострадания, Интуиции и других частей личности великого Диага-Ара. Вместе они составляли мозг всей цивилизации. Однако главная роль отводилась Шер-Зе, величайшему из пророков.
   Он лежал в главном здании храмового квартала, огромном древнем сооружении. Узкие улицы снаружи заполняли скорбящие Хилим-Ла. Но внутри было пусто и тихо. В обширном зале собралось пара десятков закеров. На присутствующих были одинаково белые туники, тоги или мешковатые балахоны - похожие одежды носили абсолютно все в квартале храмов. Члены Совета, жрецы во главе с хранителем храма да ещё Сира-Кег, возрастом в восемнадцать земных лет - тот, кого умирающий правитель порекомендовал в качестве своего приемника. Ему предстояло пройти через выборы в Совет Разума, так что ещё не было известным, возглавит ли Сира-Кег Конфедерацию, или это сделает кто-то другой.
   Посетители собрались вокруг ложа, на котором метался в лихорадке умирающий. Мутные выцветшие глаза невидяще смотрели с покрытого гноем плоского лица. Шер-Зе терзали видения ближайшего будущего. Неясные, но не менее жуткие, они полностью отсекали реальность. Не было покрытого строгим орнаментом потолка храма, не было завёрнутых в одеяния фигур и тихого бормотания мантр. Перед глазами Шер-Зе стояла космическая чернота. Её пронзали похожие на стаи хищных рыб флоты человеческих кораблей. Словно летающие змеи, пикировали они на города Хилим-Ла, всё горело, рушилось. Из чрева людских звездолетов сходили на исконно закерские земли легионы солдат. Их было невероятно много, даже учитывая исполинские размеры боевых транспортов. Шер-Зе никогда не видел таких гигантских кораблей, но люди всё выходили и выходили. Танки давили раненых, мёртвых, просто упавших - никого это не волновало. Словно волна, армия людей накрывала беспомощных Хилим-Ла. Целые планеты превращались в бушующее пламя, жившие там приносили "Эк-рисме", убивая себя, ведь они были не в состоянии выполнить эту клятву и защитить свой дом и всё то, что было им дорого.
   А потом произошло самое страшное. Шер-Зе увидел, как его народ, его великая раса, которая ставила чужую жизнь, чужое благо выше своего, травится ядом ненависти. Вот они стоят возле связанного человека и бичуют его телепатическими хлыстами, пока мозги пленника не закипают, а откушенный язык свисает на клочке мяса. И Хилим-Ла получают удовольствие от мучений врага, злоба искажает их лица. Все старые идеалы попраны, извращены, уничтожены. Грядёт хаос, и не ясно кто враг, а кто друг. Только шквал боли, страданий, ненависти, обмана, который пожирает все миры.
   От ужаса Шер-Зе пришёл в сознание. Правитель увидел обступивших его, по щекам поползли горячие слёзы. Двое жрецов начали протирать бальзамом лицо. Ещё несколько собрались менять повязки на гноящихся пролежнях.
   - Я всё делал неправильно, - прошептал на закерском языке Шер-Зе, - такой глупец, как я, недостоин быть частью Диага-Ара.
   - Не говорите так, учитель, - грустно сказал Сира-Кег, - вы были лучшим из правителей.
   - Ты молод, Сира-Кег. Как и я, когда возглавил Совет. Так давно... И люди тогда были слабы. Человеческие города терзали чуждые им болезни. Их дети умирали на враждебных планетах от холода, жары, радиации. Когда человеческие делегации спускались с убогих кораблей и рассказывали о людских бедах, мою душу охватывало сострадание. Я был молод, неопытен. Позволил состраданию победить осторожность. Не смотрел на их далёкое прошлое и убедил Совет уничтожить все комплексы визуального программирования. А теперь из-за моей наивности у нас нет эффективного оружия. У Галактического Конгресса - мощнейшие звездолеты. У них сотни миллионов солдат. Людей не остановить.
   - Учитель, у нас не только КВП был, - горячо доказывал Сира-Кег, - наши хекесы лучше их медленных танков. Жрецы способны вызывать Аватара Возмездия, есть ещё Песнь Отмщения, но это на крайний случай. Нашей вере много веков, хотя она и недавно стала единой для всех. Хилим-Ла могут себя защитить. Эти дикари не так сильны, как кажутся.
   - Эх... Каждый день я вижу грядущую войну. Её раскаты гремят очень близко...То же говорят и другие пророки. Твои способности ещё не развиты, но сейчас я этому даже рад. Иначе бы видения будущего свели тебя с ума. Это будет ужас! Ничего подобного доныне не случалось. Я вижу моря крови! Нашей и человеческой.
   - Мы будем сражаться! За нашу свободу! За земли, за то, что мы ценим в себе!
   - Свобода? Она может утратить свой великий смысл. Мы всегда избегали насилия, боготворили честь. Но это я отдал приказ физически уничтожить повстанцев... Этих глупцов с Беста-Ияна! Я приказал усилить производство оружия, я подрубил корни нашей цивилизации, подорвал её мораль...
   - Твои решения всегда были мудрыми, глашатай вечности. Благодаря тебе мы теперь готовы к войне. А решение насчёт Беста-Ияна было согласовано с членами Совета Разума. И я склоняюсь перед вашей мудростью. Все было сделано во благо нашего учения, нашего народа.
   - Сира-Кег, прости меня. Все члены Совета, простите. Я оставляю вас в трудное время, с грузом своих ошибок, с необходимостью делать нелёгкий выбор. За период моего правления Совет полностью поменял свой состав. Все остальные ушли, а я глуп, стар и немощен. Простите, но война неизбежна. Конгресс готов. Великая Комета, сколько в них жестокости! Древние тексты всё же были правы. Я не вижу выход... Не вижу... Аархр! - внезапно Шер-Зе конвульсивно выгнулся.
   Все присутствующие повалились на пол, держась за головы. Уход талантливого пророка обрушился на них тяжелым ментальным эхом. Когда закеры вновь смогли подняться, правитель лежал на ложе, закатив глаза, среди перепачканных сукровицей покрывал. Рот распахнулся подобно бездонному колодцу.
   - Шер-Зе? Учитель? - прошептал Сира-Кег и из огромного глаза вытекла не менее огромная слеза.
   - Всё кончено, - тихо произнёс глава храма.
   С улицы послышались первые звуки плача. Там тоже ощутили ментальную агонию Шер-Зе
   - Великий разум Уст "Диага-Ара" больше не освещает этот мир. Иди, достойный Хилим-Ла, и пусть наш покровитель примет тебя.
   Закер подошёл к изголовью и бережно провёл рукой над лицом покойника. От этого, невзрачного на первый взгляд, жеста гримаса смерти разгладилась, уступив место выражению умиротворения и покоя. Затем глава храма бережно накрыл Шер-Зе чистой туникой и посмотрел на остальных.
   - Жрецы, готовьтесь омывать тело. Я же пойду и возвещу народу о скорбной утрате.
  
   Когда глава храма вышел на балкон и затянул ритуальное "Гхемиера не ки Хилим-Ла..." и дальнейший текст "Песни Скорби", храмовый квартал охватила безысходность. Известие быстро облетело планету, и Гоимар погрузился в печаль. По передатчикам и ментальными гонцами уведомили остальную Конфедерацию, и другие планеты Хилим-Ла одна за другой объявляли траур. Но мрачнее всего было в храмовом квартале столицы, где собралось около миллиона закеров. Все они источали отчаянье по поводу кончины Шер-Зе. Даже окажись там человек, он бы тоже впал в депрессию из-за мощного телепатического фона.
   В этой зоне безнадёжности незаметно мерцала одна искорка радости. Это был завёрнутый с ног до головы в храмовый балахон закер, лица которого не было видно. Он сидел на крыше напротив главного здания и возился с каким-то приспособлением, то и дело бросая взгляды на балкон, с которого звучали траурные песнопения. Наконец закер разложил устройство (портативный мегасветовой передатчик со специальным кодировочным устройством), включил его и прошептал в микрофон: "Лист пожелтел". После этого сразу щёлкнул выключателем и отсоединил антенну.
   Да, это было не самое сложное задание, но нервы поистрепались. Почти целый земной месяц он прятался среди храмов, закутавшись в эту тряпку, и ждал, пока Шер-Зе соизволит сдохнуть. Личная телепатическая охрана Уст "Диага-Ара" знала, что где-то бродит шпион, но даже они могли увидеть лишь фигуру с замотанным белой тканью лицом. А таких здесь полно. Что же до мыслей, шпион всю жизнь учился скрывать свои мысли от других, глушить истину фальшивыми воспоминаниями. Шпионаж в священном месте - святотатство? Конечно, нет. Просто военная хитрость. Никто не виноват, что эти ищейки настолько глупые, настолько погрязли в своих суевериях, что даже не могут устроить тотальную облаву по всему храмовому комплексу.
   Закер с облегчением повалился на крышу и уставился в ясное небо, на котором зажигались первые звёзды. Его звали Герхи-Аф, особый агент Бестадиона. Постепенно обычно бесстрастное плоское лицо начала кривить усмешка.
   - Какое уважение, - думал он, - может быть к их вере, если даже эту крышу построили не они? Храмы "Деймы" похожи на вылизанные морем булыжники. А храмовый комплекс, с его сложными колоннами и барельефами, был построен здесь много тысяч лет назад. "Дейма ахва" просто пришли на всё готовенькое, как бродяги в брошенный дом. Впрочем, не они первые. Так было всегда. Раз в пятьсот человеческих лет храмовый комплекс на Гоимаре менял хозяев. Да что он там орёт?! "Скорбите, Хилим-Ла, скорбите, но продолжайте труд, ибо однажды покинувшие нас возвратятся иными..." Бред. Скоро вы все поймете, что были дураками. Мой скромный сигнал поднимет бурю. Сейчас лучший момент для того, чтобы Галактический Конгресс нанес удар вместе с нами. Все в трауре, никто не работает. В Совете неразбериха, руководителя нет. Этого молокососа, Сира-Кега, поддерживает далеко не большинство. Небольшая потеря единства, и могучую Конфедерацию раздирает на части внешний враг. Моя роль уже выполнена. Сообщение отправлено. Его можно перехватить, но не остановить, а перехват ничего не изменит. Поначалу вторжение только усилит раздробленность. Этих трусов в Совете парализуют страх и паника. Будет много ошибок, ведь они ещё не осознали всю мощь людей, усиленную нашими советами и технологиями. Фанатики "Деймы" станут приносить клятву и защищать свои дома только затем, чтобы погибнуть от человеческого огня или убить себя. Но это подтвердит, что их религия изжила себя, не может им помочь. Нет лучшего способа доказать: Хилим-Ла выбрали тупиковый путь. Я примкнул к бестадионистам потому, что хотел быть похожим на человека. Да, они бывают безжалостными чудовищами, но люди сильны, за ними будущее. Пора делать выбор - быть с ними или быть убитыми ими. Хилим-Ла слишком заигрались в игры чести, доброты, преданности и вечных обычаев. Это эти игры довели нас до состояния лобастых немощей, не способных даже проволоку согнуть. И, тем не менее, всё ещё в наших, пусть пока слабых, руках. Мы должны уподобляться людям, сбросить оковы старых правил. Стать как они, а может и страшнее - вот путь Бестадиона и всех других настоящих Хилим-Ла. Как в ушах гудит от их стенаний... Экономьте слёзы, они вам ещё понадобятся.
   Вот о чем размышлял Герхи-Аф, глядя в вечернее небо. Кругом тысячи существ разделяли общее горе, однако он как бы не слышал их плача. Шпион смотрел на звёзды и думал о грандиозных сражениях, что развернутся среди них. И как у покойного Шер-Зе, в ушах у Герхи-Афа гремели тысячи будущих взрывов - его личная симфонии свободы.
  
   - Вам точно есть восемнадцать по земному календарю?
   - Да, конечно, - ответил Олег как можно более взрослым голосом, глядя в глаза менеджеру, - просто плохо питаюсь.
   - И паспорта нет... Ладно уж, чёрт с вами. Посмотрите на список доступных моделей, - на столе появились голографии голых девушек.
   - Даже не знаю... Вот эта блондинка сколько стоит?
   - Сто сорок семь за час. Вы в первый раз?
   - Как вы узнали? А, ну, с андроидами в первый раз.
   - Это заметно. Правил не так много. Основное - вы материально ответственны за порчу бордельного имущества. Цена новой модели около двадцати тысяч. Так что постарайтесь быть поаккуратнее, лучше даже не ставить андроиду синяки. Вам ясно, молодой человек?
   - Да, буду осторожен.
   - Надеюсь на это. Можете не опасаться венерических заболеваний, у нас здесь регулярные проверки. Так вы готовы?
   - Готов. Вот плата.
   - Благодарю. Сейчас модель приведут в комнату 209. Выбранный вами андроид в хорошем состоянии, в него заложена программа страстной женщины, второе издание. Возьмите ключ-карту от комнаты. Можете идти получать удовольствие. У вас есть оплаченный час. Приятного отдыха.
   - Спасибо.
   Олег двинулся по коридору к лестнице. Бордель "Суккуб" был расположен в центре Кассервиля. Здесь было чисто и аккуратно, хотя и без претензий на роскошь. Из-за закрытых дверей не доносилось ни звука.
  
   Прошло больше двух земных недель с момента, когда Костяк предложил Олегу расслабиться в компании андроида-проститутки. Куренёв долго раздумывал, но всё же собрался и сразу после пары пошел по указанному в Олнете адресу. Перспектива потерять девственность с проституткой уже мало кого смущала. Многие из одноклассников нашего героя с гордостью рассказывали, как в четырнадцать лет ходили "на улицу красных фонарей". Правда, там всё же были живые девушки, а не полуразумные куклы. Но зато здесь всё было действительно дешево, особенно если учесть ситуацию с деньгами.
   Куренёв поднялся на второй этаж и нашел комнату 203. Внутри был полумрак. Из зашторенного окна не падал свет. Единственная лампа тускло светила сквозь розовый абажур. У выкрашенной в красный цвет стены притаилась кровать, возле неё - тумбочка, на полу лежал мат. Больше никакой мебели, даже вешалки.
   Она (или оно?) стояла посреди комнаты. Высокая стройная блондинка со смуглой кожей, одетая только в тоненькое бикини. Голография не врала. Девушка-андроид была действительно соблазнительна. Этот плоский живот, высокие груди, правильные черты лица... Белые зубы покусывают блестящие полные губки...
   - Ты такой милый... - промурлыкала эрзац-куртизанка.
   Олег подошел ближе? не веря своему счастью. Дверь захлопнулась за спиной. Андроид завела руки за спину, и через миг лифчик лежал у её ступней. Сквозь туман вожделения наш герой заметил какое-то кажущееся сначала несущественным несоответствие своим представлениям об идеальной женщине. Да, она чертовски красива, просто картинка, но чего-то не хватает... Точно! Дело в глазах! Сияющие, цвета ясного неба, они не были глазами нормального человека. Андроид смотрела как-то расфокусированно, как будто сквозь Олега, а не на него. Во взгляде не было эмоций, чувств. Словно два раскрашенных в голубой цвет видеообъектива. Однако прикосновение к гладкой тёплой коже вновь пробудило уснувший было инстинкт, а когда рука Олега поползла по гибкой мускулистой спине и легла на то, что расположено у людей ниже и обычно привлекает здоровое внимание подростков, наш герой начал быстро и судорожно раздеваться, кидая вещи на кровать.
   - Да! Я хочу! Возьми меня! Да! - шептала андроид.
  
   Олег топал к Немецкому городу в отвратном настроении. Похоть пропала, уступив место меланхолии.
   - На что я потратил деньги? - думал Куренев. - Блин, это было наверное хуже, чем приставать к мешку с мукой. Да, с виду она красивее всех девушек, которых я видел. Да, знала она кучу поз, но что с того? В ней не было души, она... Она не живая. Просто автомат с дыркой. Как такое могло меня завести? Проклятие, вот сейчас голова прояснилась. А тогда, как кретин я набросился на неё, облизывал. Да, не этого я ожидал от своего первого раза... И как отвратительно быстро всё кончилось.
   Вокруг уже вырастали типичные для Немецкого квартала полузаброшенные дома. На Леорене начиналась осень. Посаженные вдоль улицы деревца стали день за днем сбрасывать листья, приятно хрустящие под ногами. Было еще тепло, но солнечный свет уже стал тусклым, бледным. Вдруг сквозь жужжание порхающих над головой флаеров долетел далёкий рёв. Рёв сотен людских глоток. По пустынной дороге пронеслись, истошно сигналя, несколько ржавых автомобилей. В мгновение ока они скрылись за углом. Олег немного насторожился. Он впервые заметил, что совсем один на тротуаре. Кругом ни души. Только закрытые ставнями окна, только чёрные дыры подъездов. Это было нетипично даже для бедного района города, ведь день был в самом разгаре. Но Олег увидел как ни в чем не бывало кружащие в небе флаеры и все же решил добраться до "Подвальчика". Однако наш герой не успел сделать и пары шагов, как вновь до него донесся рёв толпы.
   Первые люди, которых встретил Куренёв, были типичными представителями бездельничающей молодежи.
   - Говорят, их бошки взрываются, если пальнёшь в них из "мульта", - весело рассказывал один из молодых людей. - Видели, в Олнете есть уже ролики из посольства? Там такое крутое мясо...
   Они прошли мимо и дальнейшего Куренёв не услышал. Постепенно прохожих становилось всё больше. До Олега долетали фразы: "чёртовы закеры", "наш Конгресс", "предоставит льготы", "консульство сгорело" - и тому подобное. Это напоминало первые раскаты грома, первые капли дождя, упавшие со штормового неба.
   Арбайтер Штрассе, похоже, собрала весь Немецкий город. Бомжи, проститутки, разнорабочие, просто люди, не нашедшие себе места в "среднем классе", - обитатели трущоб заполнили всё пространство между многоэтажками. Когда Олег вышел на эту улицу, в чистом небе мелькнули угловатые тени. Через несколько секунд воздух разорвал грохот. Куренёв впервые наблюдал боевые самолёты в полёте (слово "видел" тут бы не совсем подошло, ведь они неслись на невероятной скорости). Затем раздалось низкое гудение и прямо над Арбайтер Штрассе начали пролетать звенья авиатанков. Это были мощные флаеры, к днищу которых была приделана округлая огневая точка с плазменной турелью. Машины шли на крейсерской скорости в боевом построении. Толпа приветствовала их радостными криками.
   За флаерами тянулся шлейф белых хлопьев. По мере того как они кружась оседали на землю, стало ясно, что это листки бумаги. Олег поймал один. На нем был изображен солдат в камуфляже с электрической штурмовой винтовкой в вытянутой руке. Листовка гласила: "Вступай в добровольческую армию - спаси Конгресс и свой дом от чужеродного захватчика! Бесплатная еда, жильё и обучение. Современная техника. Полная амнистия, снятие уголовной ответственности за совершенные ранее правонарушения (смотри список прощаемых проступков в Законе о добровольцах). Зарплата от десяти тысяч кредитов. Обращайтесь в локальный вербовочный пункт".
   - Десять тысяч! - крикнул кто-то над ухом. - Да я ради таких денег себя убью!
   - Верно! А тут эти мозгастые закеры. Я бы их просто так мочил. Интересно, обвинение в нанесении тяжких телесных снимают?
   - Кто знает, где вербовочный пункт?
   - Сейчас по визору передадут!
   Наш герой пытался идти дальше к наркопритону, но это было трудно. Люди стояли прямо друг на друге. Некоторые размахивали над головами непонятно откуда взявшимися флагами Галактического Конгресса. Стоял жуткий гам.
   Впереди между домами висели два грузовых флаера. К ним был подвешен плоский экран с диагональю в несколько десятков метров. С него смотрел главный человек Галактики - спикер Дэвид Грейс. За его спиной виднелась зала заседаний. Вверх ярусами уходили белые рубашки и галстуки конгрессменов. Грейс говорил, а динамики разносили его и без того зычный голос по всей округе. Конечно, это была запись, ведь любое сообщение будет идти с Ялуса, где расположена резиденция Конгресса, три дня.
   - Вчера, - вещал спикер со своей фирменно спокойной, завораживающей интонацией, - во время обыска консульства Хилим-Ла полицией, завязалось настоящее сражение. Закеры напали на служителей закона, применив весь свой арсенал бесчеловечного оружия. Глава дипломатов инопланетян - нисьир Кива-Хар лично с помощью телепатической силы заставил молодого парня, двадцатидвухлетнего сержанта Оливера Донахью, убить выстрелами в спину пять своих товарищей. Вот эти снимки.
   Тут на экране появилось изображение залитого кровью коридора. На полу темнели обезображенные и расчленённые человеческие трупы в униформе полиции. Толпа ахнула.
   - Но это ещё не все, - Грейс вернулся на экран. - Разумеется, перестрелка со стражами порядка - это разрыв дипломатических отношений, равносильный объявлению войны. Однако при обыске консульства выяснились факты, поразившие даже самых ярых противников Хилим-Ла. Из закеров, находившихся в посольстве, не выжил никто. Последние отказались вести переговоры и взорвали себя вместе с целым этажом. Благодаря героизму капитана Абу-Сулейма в руки человечества попал бесценный информационный архив.
   Граждане, вам будет страшно это узнать... В консульстве Хилим-Ла, прикрываясь дипломатической неприкосновенностью, прятались жестокие убийцы, которые телепатически связывали мирных жителей Конгресса и заставляли их убивать других людей. Да, мы все с ужасом вспоминаем резню в роддоме на Серакане, помним кровавый аквапарк Гартама... За несколько месяцев с помощью телепатии были убиты больше пяти сотен граждан, большинство из них женщины и дети. А убийцы под видом учёных, инженеров и учителей путешествовали между людскими планетами, верша злодеяния. И всё же раз за разом они возвращались на Ялус, в консульство Хилим-Ла - свою базу. Да, соотечественники, правительство Конфедерации знало о том, что его подданные убивают нас. Более того, именно Совет Разума отдал приказ устраивать эти жуткие бойни.
   Тут на Арбайтер Штрассе раздались крики возмущения, некоторые жители начали грозить кулаками в небо.
   - Вот перед вами документ, найденный в архиве, - продолжал спикер. - Это приказ, составленный закером по имени Сира-Кег. Обратите внимание, иероглиф в левом нижнем углу - его личная печать. Сира-Кег - один из самых влиятельных закеров в Конфедерации. Он известен тем, что, не скрываясь, называл наш Галактический Конгресс "империей жестоких варваров". Мы ещё вернёмся к этой личности.
   Сейчас позвольте мне объяснить смысл действий закеров-убийц. В приказе чётко сказано: "Убивать людей как можно более изощрённо и жестоко, чтобы посеять ненависть ко всем Хилим-Ла и лишить угнетённый народ Бестадиона человеческой поддержки, уничтожить его". Однако Сира-Кег и его приспешники просчитались. Для того, чтобы увидеть жестоких варваров, им нужно просто посмотреть в зеркало. А мы, люди, поняли: нельзя ненавидеть всю расу. Сейчас Конгресс как никогда поддерживает бестадионистов, ведь официальный Хилим-Ла явил свой звериный оскал...
   - Мочи толстолобых! - пронёсся над толпой пьяный возглас.
   - Режь их всех! - раздалось с другой стороны улицы.
   Народ одобрительно захлопал. Между тем Дэвид Грейс на записи продолжал свою речь.
   - Однако вас волнует вопрос: "Почему все убийцы собрались в одном месте, на своей базе, вместо продолжения дьявольских серий преступлений?" Разрешите показать вам ответ.
   Вся Арбайтер Штрассе увидела типичную закерскую видеозапись. Кроме искаженных цветов и овальной формы изображения, ничто не мешало разобрать заснятые вещи. Камера была явно закреплена на борту хекеса - закерского челнока, который лавировал между повисшими в космосе странными объектами. Они походили на куски скал, которые окутывали полупрозрачные колышущиеся мантии. Но Куренёв знал, что это боевые звездолёты Хилим-Ла.
   - Смотрите, друзья, вот военный флот закеров. И, судя по картам архива, он ожидает всего в нескольких парсеках от Канопуса - почти у самой нашей границы. Это не единичный случай. Движения войск закеров - часть масштабного заговора. Поступили сведения, что в столице Конфедерации Хилим-Ла скончался глава Совета Разума, Шер-Зе. Я имел честь лично встречаться с ним много лет назад. Шер-Зе был выдающимся правителем и дипломатом. Но последнее время имелись многочисленные свидетельства того, что тяжкая болезнь сломила его и он утратил дееспособность и разум. Фактически почти два года цивилизацией от имени Шер-Зе правил уже известный вам Сира-Кег. За это время в Конфедерации распространились движения, называющие закеров "высшей расой". Мне приходится употреблять слово, которое я вообще не хотел бы когда-либо слышать. Это слово "фашизм". Надеюсь, граждане, вы знаете его смысл. Смерть Шер-Зе означает, что Сира-Кегу уже не нужно скрывать своё лицо и истинную суть вещей. Вполне предсказуемо: теперь он официально возглавит Совет Разума и отныне будет действовать, не скрываясь. Сира-Кег начнет воплощать свои безумные фашистские идеи в жизнь. Первой из них будет порабощение всего Галактического Конгресса.
   Что нужно для победы над сильным противником? Врага нужно дезорганизовать, подавить психически, лишить плана действий. Друзья, вот зачем сидящим в консульстве понадобилась бомба, которой они взорвали себя. Как вам известно, 6 февраля должно было состояться заседание Палаты Министров - всей исполнительной власти, денно и нощно стерегущий покой миллиардов душ. Ваш покой. Главой заседания должен был быть я, Дэвид Грейс. То, что доблестные стражи порядка спасли мою жизнь от покушения, не суть важно. Простые парни отдали свои жизни за куда большее - за весь мир, который мы знаем. Почтим их память. Ведь если бы бомба взорвала Палату Министров, одна за другой разобщённые планеты Конгресса без достойного сопротивления сдавались бы инопланетным захватчикам. В этом заключался план Сира-Кега. План, который провалился. Это не пустые гипотезы. У нас есть документы, подписанные самими заговорщиками, тиранами.
   Господа, я обращаюсь к каждому человеку. Все мы, руководство Галактического Конгресса, призываем вас: забудьте о разногласиях. Отныне мы, люди, едины. Человечество сильно в своём единстве. У Конгресса мощный боевой флот, совершенные технологии, наши друзья с Бестадиона обеспечат необходимыми знаниями о вражеской технике, тактике и стратегии. Мы, люди, могущественны. Но скажите: за последние месяцы вы ни разу не смотрели на близких вам людей с подозрением, что они больше не властны над своим телом? Что ими руководит чужая, злая воля? Не боялись ли потерять сознание и очнуться с окровавленным ножом в руке, совершив непоправимое? Если да, то вы не одиноки. Ведь никто не застрахован от воздействия способного телепата. Даже мы, члены высшего руководства Конгресса. Страх поселился на улицах наших городов, заполз в дома, в наши души. Довольно! Хватить бояться, хватит надеяться, что это случится с другими, но только не с твоей семьёй. Враг известен. Его надо встречать лицом к лицу.
   Время обязывает человечество принимать тяжелые решения. Но мы помним вторжение ирратианцев, больше такое не повторится. Даю слово: на наши планеты не упадет ни одна бомба, не прольётся ни единая капля крови. Битва развернётся на территории врага. Это не агрессия, это превентивный удар. Хилим-Ла раскрыли свои намерения. И если не нанести удар сейчас, когда зло ещё не собрало все силы, потом будет поздно.
   Сегодня - Бестадион, завтра - Галактический Конгресс, через месяц - вся Галактика. Алчности Конфедерации Хилим-Ла нет места в современном демократическом мире. Пора действовать!
   Итак, сегодня, пятого февраля, на внеочередном заседании Палата Министров совместно с Палатой Колониальных представителей, избранники Человечества единогласно одобрили следующее постановление: "Учитывая сложившиеся обстоятельства, ввести на всех планетах-членах Конгресса военное положение. Отныне и до того времени, пока не будет объявлено перемирие и Конфедерация Хилим-Ла не выполнит наших условий, эта Конфедерация, кроме населения Бестадиона и союзных ему планет, объявляется вне закона. Наши условия таковы: снятие с вооружения и утилизация 40 процентов боевых кораблей, наделение планет пограничного Пояса Ориона статусом нейтральной территории и разрешение на обустройство там оборонительной системы Галактического Конгресса, реабилитация всех репрессированных закеров - бестадионистов, смещение Сира-Кега и выдача его суду Бестадиона. Властью, данной нам народом, во имя мира в Галактике, во имя будущего человечества как космической цивилизации, во имя наших потомков, мы объявляем о формировании группы военных флотов "Альфа" и введении ее в сектор Пояса Ориона. Любые боевые корабли, встреченные группой "Альфа" на пути, будут незамедлительно атакованы". Соотечественники, вы как никогда нужны Родине! Слава человечеству!
   Речь закончилась, и на экране появился флаг Конгресса - поваленная набок восьмёрка, символ бесконечности, на синем фоне. Восьмерка состояла из белых точек, количество которых было равно числу объединенных человеческих планет.
   Люди вокруг словно обезумели. Их крики разрывали уши. Многие размахивали импровизированными факелами - зажженными агитационными листовками. Над толпой реяли знамёна с восьмёрками. Рядом с Олегом какой-то мужик залез на крышу валявшегося на тротуаре ржавого автомобильного кузова и скакал там, разбрызгивая ром из открытой бутылки. При этом он орал: "Пиф-Паф! Пиф-паф!". А может и что-то другое, в общем гаме было сложно разобрать. Его "зажигательная" речь прервалась, когда кузов перевернули на бок десятки человеческих рук. Незадачливый оратор грушей рухнул вниз и исчез в бушующем людском потоке.
   Толпа неистовствовала. С другой стороны улицы донеслись выстрелы. Затем - ближе. На голову из окон падали обрывки горящих полотенец. Олега чуть не затоптали, пока он добирался до заветного подъезда. В этом сравнительно тихом и спокойном месте он с минуту вспоминал цель своего похода в спятившие трущобы. Вспомнив, прошёл во внутренний двор и привычно назвал пароль.
   - Проходи! Только быстрее! - проворчали из-за кучи битого кирпича.
   В сыром и тёмном лабиринте подземелья слышались приглушенные звуки уличных беспорядков. За закрытой дверью одной из боковых комнат, куда посетителям - наркоманам вход был запрещён, горланил головизор. Передавали повтор уже слышанной Олегом речи главы Конгресса.
   Зал, где обычно сидел Костяк, оказался почти пустым. Наркоторговец как раз продавал шприцы, полные мерзкого вида зеленоватой массы высокому бритоголовому парню с распухшим носом.
   - Я побежал, - сказал клиент, сметая наркотики в карман украшенной заклёпками куртки, - а то всё веселье провтыкаю.
   - Не провтыкаешь, - Костяк мрачно улыбнулся, - сегодня будет Ночь Костров.
   - Едрить меня, как руки чешутся! - верзила сжал разбитые в кровь кулаки. - Давненько не мудохался. Сегодня будет круто, а с твоей дурью - вообще зашибись.
   - Иди и покажи им! Передавай привет Марку.
   - Ага! Бывай! - и покупатель выскочил из комнаты, едва не зацепив Куренёва квадратным плечом.
   - Удивительно! Кого я не ожидал сегодня увидеть, так это тебя, Олег! Что, сильно ломает, раз ты пробился сюда через этот бардак наверху?
   - Да я не знал, что здесь такое. Настроение было хреновое, вот и решил "Аль-Хазреда" скушать. Шел по улице, а тут в небе танки... До меня до сих пор не дошло, что происходит.
   - Да брось! Всё ты понимаешь. Мне здесь было слышно, что на Штрассе давали людям смотреть. Грейса и сейчас по ящику крутят. Началась война. Война с твоими любимыми закерами. Во имя мира и демократии, если тебя вдохновила речь нашего уважаемого спикера.
   - Вдохновила?! Меня толпа чудом не искалечила! На улицах стреляют. Блин, вышел из борделя, а тут весь город взбесился!
   - Ты что, был в "Суккубе"?
   - В нём самом.
   - Успешно?
   - Не очень. Знаешь, как только закончил, смотрю, а она же неживая, словно пластиковая. Весь... Э-э... Азарт куда-то пропал, я прямо будто сдулся. Вообще настроение испортилось...
   - Ну ты и сказанул! Сдулся! Увял! Нет, тебе надо юмористом работать. А если серьёзно: так всегда и бывает. На эту сучку взбиралась, засаживала в неё твоя не самая лучшая и не самая разумная часть, что уж греха таить. Удовлетворившись и выплеснув свои... эмоции, этот кретин (который неотъемлемая часть тебя, да-да) на некоторое время засыпает. А ты понимаешь, что всё это время действовал, как собака, обнявшая ногу прохожего. Правда, попробовать все равно стоило, ведь в такое время живём. Неизвестно, настанет ли для нас завтра... Ладно. Раз уж пришел, будешь что-то покупать?
   - А, давай. Самый дешёвый "Хазред".
   - Триста семьдесят. И учти - война творит чудеса с ценами. Так что всё подорожает. Влад, принеси один грамм, - стоявший всё это время за спиной Костяка телохранитель достал дозу из уже известного нашему герою тайника в полу и положил ее на ладонь Олега.
   - Хорошо. Сегодня здесь никого, кроме Бобика. Так что выбирай любой матрас. Все наркоши сейчас грабят, крушат, бунтуют или просто веселятся. Эх, у меня, конечно, тоже дел прибавилось. Не вовремя они надумали напасть на толстолобых, совсем не в тему.
   Олег сел в углу и привычно разжевал наркотик. До подвала доносились топот, звуки ударов по чему-то пустотелому и вопли людей. А еще послышалось что-то похожее на крики птиц над морем.
   - Странно, откуда взялись эти птицы? - первое, что подумал Олег.
   Казалось, бесконечная чёрная стая уходила за горизонт, туда, где зеленое море соединялось с ярко-голубым небом. И птицы с криком ныряли в водопады. Не Арзайн, а два других, поменьше. Вообще долина внизу казалась Олегу смутно знакомой, но он здесь ни разу не был. Внезапно наш герой понял, что это Тирру, мечта Светы.
   Кстати, подруга героя стояла на самом краю обрыва. На ней было странное одеяние, словно сшитое из множества чёрных лоскутов, колышущихся на ветру. Одежда делала Свету похожей на чёрные крылатые силуэты, беспрестанно пролетающие за её спиной. Она стояла неподвижно и смотрела Олегу в глаза. В её взгляде читались осуждение и разочарование, столь сильные, что Куренёв не решался сделать даже шаг вперёд. Так прошло несколько секунд. А затем Света отвернулась, посмотрела на яркое солнце и внезапно бросилась с края вниз. Подбежав к обрыву, наш герой заглянул в долину, ожидая увидеть изуродованное скалами тело. Где-то посреди отвесной каменной стены торчал уступ в сотню метров шириной. Все падавшее сверху должно было расшибиться об его неровную поверхность. Но к Свете это, похоже, не относилось. Она просто исчезла без следа, словно растворилась среди птиц-странников.
   На Олега нахлынуло отчаянье. Это было намного страшнее тех снов, когда мертвая подруга нападала на него, выкрикивая обвинения и проклятия. Ведь если тебя ненавидят, тебя считают врагом, значит, у тебя есть цель, есть против кого собирать силы, ты можешь пытаться победить. Но после того как Олег, наплевав на память о девушке, которой обязан своей жизнью, на ее представления о себе, пошёл на поводу у своей похоти, он стал даже недостоин ненависти - слишком жалок и ничтожен. Внутри что-то взорвалось и растеклось по телу смертельным холодом.
   - Это всё сон. Просто галлюцинация, - бормотал Куренёв, глядя на долину, празднующую вечный праздник движущейся жизни. - Скоро я очнусь.
   - Очнешься. И что дальше? - спросил холод.
   Тирру пропал, потускнел. Олег увидел себя, бредущего сквозь ряды злых лиц студентов, кричащих: "Изменник!". Вперёд выходит О'Хара и опрокидывает на него кастрюлю трупно пахнущего салата "Свежесть". Смех в зале. Аплодисменты.
   Что дальше? Куренёв в летающем автобусе. За окном грязно-белый туман, серые стены многоэтажных "термитников". Он прилетел на эту унылую планеты сразу после университета. Обещали работу. Наверное, бюро военных переводов или какой-то НИИ ксенологии, опять-таки военный.
   Что дальше? Наш герой один посреди квартиры. Кругом пустые комнаты. Он устало сидит и смотрит головизор. После нескольких месяцев работы большую часть времени его терзает скука.
   Что дальше? Куренёв опять вернулся из борделя андроидов. В последнее время это одно из немногих регулярных развлечений. Ну, иногда еще удаётся подцепить пьяную от наркотиков школьницу в ночном клубе. На большее денег не хватает. Снаружи серо и уныло - внутри серо и уныло. Но Олег не может понять, кто в этом виноват? Окружающие люди? Однообразные жилые здания? Жужжащие стаи флаеров? Или это не машины, а птицы-странники? Из дома, с Новой Украины, уже давно не приходят видеосообщения. Куренёв тоже не пишет родителям. Он даже уже не помнит точно их имен.
   Что дальше? Заброшенный дом. Полстены украшает намалеванный аэрозольными красками огромный фаллический символ. На полу среди пыли и мусора разбросаны такие же тюфяки, как и в "Подвальчике". Правда, торгует здесь не Костяк, а незнакомый парень с изрытым оспинами лицом. Суть от этого не меняется. Тот, кто хочет ширнуться, всегда найдёт дорогу в притон. Олег покупает "Аль-Хазред".
   Что дальше? Постепенно визиты Куренёва в наркопритон становятся чуть ли не каждодневными и забирают всю зарплату. Коллеги по работе начинают открыто избегать нашего героя. Видимо, образ жизни меняет его внешность. Точно сказать нельзя. Олег давненько не смотрелся в зеркало. Вообще реальность и иллюзии меняются местами. Серые здания, работа, сводки новостей с фронта, сайты знакомств через Олнет - всё ненастоящее, бесцветное.
   Галлюцинации, навеянные "Аль-Хазредом", напротив, дарят яркие ощущения, фантастические пейзажи, поражающие своей чёткостью, живостью. Беспокоит одно: чем чаще Куренёв ест чудо-наркотик, тем меньше деталей может вспомнить из своих снов. Нет, они доставляют удовольствие, но, кажется, их обладатель деградирует. Света не приходила с того дня, как Олег потерял девственность. Наш герой ни с кем не разговаривает в своих видениях. С течением времени красивые города и пейзажи в его видениях теряют изящество, блеск и звуки. Приходит момент, когда Куренёв просто оказывается в белой комнате без дверей, где сидит голая девушка-андроид. Совокупляясь с ней, он ощущает нечто, похожее на счастье.
   Что дальше? Рука барыги взвешивает часы - подарок родителей в честь окончания Леоренского университета. Коммуникатор и пальто Олег уже обменял. Коммуникатор не жалко. Всё равно он уже давно молчал. А вот без пальто будет прохладно. Здесь всегда холодно и сыро. Наконец наркоторговец прячет часы и достаёт заветную дозу. Вот уже три недели Олег не выходит из притона, валяясь в углу и просаживая последние деньги на дешевую дурь. "Аль-Хазред" слишком дорог. С работы наверняка уволили, но на это плевать. Когда деньги кончатся, Куренёв отдаст квартиру. Это надолго обеспечит его удовольствием. Может, даже можно будет купить "Принца Безумия" и получить хоть чуточку настоящего кайфа.
   Что дальше? В комнату входят и выходят люди. Нет, размытые тени. Для Олега, сидящего в своей берлоге из пахнущих потом, грязью и еще менее приятными вещами тряпок, посетители притона - лишь бесплотные призраки. Хотя для них он тоже часть мебели, больная полудохлая собака. Как его называют? Бобик? Барбос? Пуфик? Неважно.
   Если наркоторговец не хочет давать шприц с дозой, Олег выходит наружу и пытается найти средства. Ворует, попрошайничает. Наверное, он смог бы убить человека. В мире боли и пустоты, когда только сахар и химическая дурь в венах могли унять телесные муки, действия Куренёва не играют особой роли даже для него самого.
   Что дальше? Глубокая ночь, дрожащие пальцы с воспалёнными суставами сжимают небольшой шприц-пистолет. Торговец сказал, это уймёт ломку. Какая разница, кетамин это или кодеин? С трудом Олег попадает иглой в чёрную вену. Укол. Тепло отгоняет холод. Наш герой успевает осознать, что его сердце встало. Пол мягко бьёт по обтянутой тонкой кожей скуле.
   Что дальше? Утренний туман клубится в воронках и канавах, заполненных отвратительно пахнущей мутно-желтой жидкостью. Невдалеке выступают бетонные очертания полуразвалившегося завода. Нашего героя несут двое. Его запрокинутое лицо то и дело царапает чахлый кустарник. Но ему всё равно. Открытые глаза неподвижны. Тело начало коченеть. Наконец носильщики доходят до особенно глубокой ямы и, размахнувшись, мешком зашвыривают Олега туда, где пузырится желтая дрянь. Куренёв с чавканьем приземляется на спину. Оказывается, его кинули в кислоту. Она начинает быстро растворять одежду, кожу, мясо. Правда, боли нет. В пасмурном небе кружат несколько птиц. Они здесь с одной целью: успеть позавтракать прежде, чем химикаты сделают своё дело. Вот наиболее ловкий пернатый спускается к мёртвому лицу и точным ударом загоняет клюв в затянутый пеленой глаз. Занавес.
   Наш герой опять оказался на обрыве с водопадами. Ужас бил его, выедал мозг. Нет! Не может быть! Не хочу!
   - Может. И будет, - спокойно говорили ужас и холод. - Достойная судьба для такого ничтожества, как ты.
   - Тогда я прыгну! Хватит! - в этот момент Олег поверил, что разобьётся, упав на воображаемый камень.
   Он забыл о музыке, о Свете, обо всём. Куренёв опустел. Смысл имел только один поступок: кинуться вниз, заставить холод и ужас умолкнуть.
   И Олег прыгнул. Монолитная стена понеслась мимо, в ушах засвистел бешеный ветер. Птицы-странники бросились в стороны, в образовавшемся просвете он увидел торчащие острыми копьями камни внизу. Вот тогда вернулся страх смерти. Олег закричал. Но вдруг в казавшейся единым целым скале разверзся чёрный зев пещеры. Куренёв влетел туда. Что-то мягкое и дурнопахнущее, заглушив вопль, набилось в рот. Падение прекратилось, руки упёрлись в грязный пол. Олег открыл глаза.
   Выплюнув жеваный угол плесневелого тюфяка, наш герой прошептал: "Как же страшно умирать!". Сон был невероятно реальным. Впрочем, как и любой сон, навеянный "Аль-Хазредом". Куренев пообещал себе никогда больше не есть эту дрянь.
   - Нет, ты не понял! - Костяк расхаживал по комнате и кричал в коммуникатор, его лицо кривила гримаса ярости. - Мне насрать на эти тыренные часы! У них должно быть... Дошло, что?! Не кричи на меня, а то будут последствия... Слышь, шавка, я ведь не обижаюсь, я делаю выводы... Да мне пофигу! Скажи, ты ему звонил? Машина уже вылетела?! А они не думают, что здесь у меня наверху с десяток тысяч бесноватых придурков?... Война началась три дня назад... Это тупо! Хорошо, передай Стрелочнику, я действую согласно регулярным инструкциям... Ну да, в доки... Всё, мы выходим. Учти, в случае чего я не отвечаю...Тебе того же!
   Наркоторговец выключил коммуникатор и раздраженно продолжил кружить между тюфяками.
   - Ты бы не орал об этом на всю округу, - тихо произнёс Влад.
   - А кто здесь? Олег и вот этот шнырик? - Костяк указал на сидящего у стены истерично смеющегося парня.
   У наркомана была сильно рассечена бровь, один глаз заплыл, хотя его веселью это не мешало.
   - Так он при мне заглотнул четыре "колеса". Ничего не соображает. А Олегу я верю. Тебе ведь можно верить, Олег?
   - Думаю, да. Кому я могу рассказать?
   - Верно. Ох, ты такое проспал! - наркоторговец вроде успокоился и говорил теперь даже весело. - Люди говорят, что несколько банд выясняют отношения. Прямо в толпу стреляют!
   Тут в подтверждение слов Костяка до подвала долетел треск автоматной очереди. Затем что-то загромыхало.
   - Менты слезоточивый газ пустили. Хорошо, что сюда не доходит, а то была бы газовая камера... Таких разборок не случалось больше двадцати лет!
   - Костяк?
   - Что?
   - Ты сейчас уходишь по делам?
   - Не горю желанием. Но надо.
   - Знаешь, мне как-то стремно идти назад в универ. Затопчут ведь. Ну или пристрелят.
   - Это ты прав. Уже на Штрассе с полсотни человек расплющили. Хочешь переночевать?
   -Да. Если можно.
   - Вообще нежелательно. Но, учитывая положение, можно. Я оставляю Зубильника вместо себя. Он присмотрит за порядком, а нам, Влад, пора. Эй, Сапсан, Гоша, Сом! Вы с нами! Шкварка и Гера, по случаю весёлой ночки вы тоже идёте. Зуб, закрой дверь. Двинули.
   И наркоторговец удалился вместе со своей свитой, топая тяжелыми ботинками по бетонному полу. Уголовник по кличке Зубильник захлопнул дверь и двинулся обратно. Олег заплатил ему за бутылку леоренского рома и, откупорив её, уселся в самом тёмном углу. Сверху долетел вой полицейских сирен. Также было слышно, как сотни людей нестройно орут Гимн Конгресса. Наркоман с разбитым лицом уже не смеялся, а тупо глядел в пространство. Брезгливо пнув ногой скрючившегося у стола Бобика, Зубильник сел на стул и взялся чистить дешёвый пистолет.
   - Да уж, - Олег сделал глоток из горлышка, и приторная жидкость обожгла рот, - богатый на события денёк. Война и стрельба отдают безумием... Но складывается ощущение, что всё к этому и шло. Шло вот уже несколько месяцев. У людей в Немецком квартале совсем крышу сорвало. Но странно: они гибнут, крича гимн, махая флагами, а веселье продолжается. Вон, опять бабахнуло (наверху что-то громко взорвалось, а потом долетел рёв: "Ура!") Никто из толпы не видит трупов под ногами... Чёрт, да ценит ли кто-нибудь здесь людские жизни? Почему всем безразлична смерть? Страшно осознавать, что в полусотне метров сжигают человека под радостные вопли толпы.
   Многовато для одного дня. А тут ещё и этот "Аль-Хазред". Не буду его больше брать, а то опять увижу такой кошмар. Может, меня он испугал потому, что очень похож на правду? Нет, я не закер-предсказатель, не могу видеть будущее. Но эта дрянь вытаскивает из моей души то дерьмо, которое я стараюсь забыть, прячу в самых потёмках. Мерзко.
   Плохо, конечно, я больше не увижу Свету. Ну почему, почему она умерла? Я ведь совсем один. Хуже, чем один, ведь меня все презирают.
   Если я, прикончив эту бутылку, захлебнусь в своей блевоте, что изменится? Да на Штрассе уже сотни трупов, а музыка играет!
   Вот это хотелось бы изменить. Стать значительным. Ну, не как спикер Дэвид Грейс, хотя это тоже было бы круто.
   Снять фильм, нарисовать картину, создать какое-то инженерное чудо. Чтоб тебя знали на всех планетах, а твои комментарии вывешивали на первых страницах форумов. Тогда люди потянутся, а девушки? О-о, целый гарем.... И не надо будет ходить к этим глупым андроидам. А можно стих сочинить! Во, Олег Куренёв - поэт года... Сейчас, эээ, срифмую... Сэр - хер?
   Пустая бутылка, выпав из руки, гулко покатилась по бетону. А Олег понял, никакой он не поэт. И не художник. Не лидер, не врач, не математик, не спортсмен. Просто неудачник, которому вообще ничего не интересно, неудачник, напившийся "до чёртиков". Чем он занимался, когда другие пытались воплотить свои мечты в жизнь?
   Куренёв вдруг понял, что не помнит очень многого из своей жизни... В тот момент он списал это на излишек выпитого рома.
   Несмотря на творившуюся за качающимся потолком звуковую вакханалию, наш герой начал засыпать. Сначала голова упала на колени, а потом он грузно рухнул на тюфяк. Прежде, чем лампа исчезла, Олег успел вспомнить тусклый свет Шевченко-сити.
  
   Сон был тревожным. Не сказать, что кошмар, скорее - поток бессмысленного бреда. Олег запомнил жар, чьи-то красные воспалённые глаза и громкие раскаты, которые вполне могли быть шумом уличных беспорядков.
   Проснулся Куренёв от необычайной тишины. В голове гудело, во рту был неприятный привкус - типичное похмелье. С Арбайтер Штрассе не доносилось ни звука. Эта мёртвая тишина вместе с запахом дыма создавали ощущение случившейся катастрофы, которая вихрем разрушения пронеслась по миру, оставив лишь безмолвные руины и единственного выжившего, который проспал спьяну Судный День.
   Единственного?! В комнате никого, если не брать во внимание сипло храпящего на куче тряпья Бобика. Сколько Олег ни ходил в "Подвальчик", Костяк всегда следил, чтобы посетители не оставались одни. Этот подземный зал был его штабом, можно сказать, святилищем, главным источником дохода. А если наркомана оставить наедине с наркотиками, что он сделает? Правильно, начнёт принимать всё подряд. А если мыслит стратегически, украдёт, сколько может унести, и смоется. Поэтому, когда Костяк уходил по делам, за столом всегда сидел один из "братвы", бывших в подчинении наркоторговца.
   А теперь место за столом напротив двери пустовало. Комната (и раньше не блиставшая великолепием) приобрела вид совсем мрачный и заброшенный. Хорошо хоть тусклая лампочка продолжала свои попытки разогнать густую тьму.
   Олег не знал, что ему делать. Уйти? Но ведь неизвестно, какие сюрпризы прячет в своих закоулках подземный лабиринт. Остался ли в нем кто-нибудь живой, кроме наркомана, не помнящего даже своего имени? В голову лезли мысли о нехороших мужиках с различными колюще-режущими предметами и очень плохими намереньями. Таких показывают в дешевых ужастиках. Однако даже дешёвый ужастик способен напугать, если ты оказался по ту сторону экрана...
   Внезапно раздался металлический лязг входной двери - кто-то спустился в подвал. В коридоре загремели медленные тяжелые шаги. Пришелец не торопясь приближался. Сердце Олега оборвалось. Уже нельзя было выйти из зала, не попавшись загадочному гостю на глаза. Поэтому он просто замер, ожидая, что будет дальше.
   Шаги громыхнули совсем рядом, и в дверном проёме показалось бледное лицо Костяка. А наш герой осознал, что смотрит прямо в бездонное дуло пистолета. Луч лазерного прицела попадал куда-то в область шеи Олега. Выстрел просто оторвал бы ему голову. Или разворотил артерию. Но ствол пополз вверх. На краткий миг лазер засветил прямо в зрачок. Мотни тогда Олег головой, наверняка получил бы пулю в лоб. Но ужас настолько сковал Куренёва, что он смог только моргнуть глазом. А затем плавно, чисто механически поднял руки вверх. Кисть наркоторговца задрожала и бессильно повисла. Красная точка прицела заметалась по полу.
   - Вот же пидоры гнойные! - прошипел Костяк и начал сползать по стене.
   Оружие он умудрился засунуть в карман.
   Теперь наиболее вероятным планом действий для Олега было бежать со всех ног. Но тут оказались свои трудности. Во-первых, Костяк перегораживал выход. Во-вторых, Куренёв боялся, что следом за наркоторговцем идёт Влад, а телохранитель явно только и ждал причины, чтобы застрелить нашего героя. И в-третьих, свой скромный вклад внесло казавшееся хорошим отношение Костяка к Олегу. По крайней мере, лучше, чем у большинства.
   - Что с тобой случилось? - несмело спросил наш герой.
   - Зацепили, падлы! Олег.... Можешь помочь до стола добраться? А то батарейки совсем сели.
   - Конечно. Сейчас, - Куренёв заставил себя медленно пересечь комнату.
   - Не ссы. Если бы я хотел тебя кокнуть, я бы это уже сделал.
   Олег подставил плечо, и Костяк всей массой повис на нём. Наш герой влез во что-то мокрое. Он увидел, как с пальцев левой руки наркоторговца капают тёмно-красные капли, а весь рукав куртки маслянисто блестит. С трудом Куренёв дотащил его до стола. Костяк опёрся здоровой рукой на столешницу и застонал.
   - А теперь сходи и закрой входную дверь. Там засов есть, большой такой. Кому надо, тот знает, как попасть сюда снаружи. А за мной мог быть хвост. Сделаешь?
   - Подожди минутку, - Олег выскочил в коридор.
   Тяжелая дверь подвала была приоткрыта, и в щель попадал бледный свет. Оказавшись на пороге в шаге от свободы, ощущая ночную прохладу, Куренёв остановился. Костяк.... Костяк, который так интересно рассказывал об устройстве общества, теперь истекает кровью. И он один. А Олег сам, мы уже знаем, очень боялся одиночества. Если Куренёв сейчас сбежит, то станет предателем. И будет ничем не лучше других предателей. Наш герой решил, с него хватит одной вины перед Светой. Прижав свой страх, он закрыл дверь и побрёл обратно.
   Костяк уже сидел на стуле и, матерясь от боли, пытался выбраться из своей кожанки. Пистолет лежал поперёк стола, так что он мог в любой момент его схватить. Что странно, Бобик продолжал мирно спать, издавая сиплые всхрапывания.
   Наконец Костяк отодрал присохший рукав и извлёк наружу левую руку. Она была по локоть в запекшейся крови. Чуть ниже локтя зияла глубокая рана, продолжавшая кровоточить.
   - О, ты вернулся. Хорошо. А то я забыл дверь захлопнуть. Совсем не соображаю. Я тебя ещё об одном одолжении попрошу. Вон там в стену вмурован шкафчик. Отыщи внутри, если не лень, аптечку и бутылку водяры.
   - Сейчас, - Олег открыл маленький тайник.
   На полках стояли всевозможные коробки с ампулами и порошками. Было там также несколько представителей семейства алкогольных напитков и аптечка с красным крестом на крышке. Взяв то, что нужно, Олег вернулся к раненому наркоторговцу.
   - Сейчас надо найти в аптечке антисептический бинт. Ага, вот он. Расстели его стерильной стороной вверх вот тут, на столе. Ага, так. Ерунда, сейчас перевяжем, и всё пройдёт. Повезло мне. Попади пуля на сантиметров пять выше - локоть превратился бы в конструктор "Сделай сам", - сказав это, Костяк отвинтил крышку бутылки.
   - Подожди! Нужно промыть рану бактерицидным раствором.
   - К черту бактерицид! Ааайоо!!! - наркоторговец плеснул на руку водки и сразу заголосил как резаный.
   Куренёв заметил, что всё левое предплечье Костяка пересекает татуировка джина, курящего трубку. Правда, пуля как раз снесла ему полголовы. Проследив взгляд нашего героя, наркоторговец через силу улыбнулся.
   - Пустяки. Все равно эта наколка ничего хорошего не значила. Теперь бинтуй. Умеешь? Потуже затяни. Блин, щиплет. Всё, завязывай. Ну вот, как новенький. Осталось антибиотик принять. Заряди зелёную ампулу в шприц. Я сам себя уколю. Готово. Теперь красную ампулу - это от потери крови. Ух, кажется, уже начинает действовать.
   Наложенная на рану повязка сразу пропиталась кровью. Вроде антисептический бинт мог предотвратить развитие гангрены. Но это только если верить инструкции. Костяк глотнул водки из горла и поморщился.
   - Уже лучше. Спасибо, Олег. Ты извини за тот пистолет. Просто, я был немного на взводе. Зубильник, когда уходил, должен был всех выгнать. Наверное, тебя придурок не заметил. Вернётся - пасть порву. А у меня всё шатается, еле иду, вижу, сидит кто-то в углу. После сегодняшнего мне не хотелось думать перед тем, как стрелять. Так без обид?
   - Ну, когда на тебя пушку наводят, это стрёмно. Но ты же был ранен.... Забей! А где Влад, где все?
   - Наша бригада решает возникшую проблему. В полном составе. А я, как раненый лох, отправился сюда. Пацаны хотели меня в больницу запихнуть. Козлы! Сейчас мусора как раз ловят босяков, которые ночью палили на улицах. А мне сейчас только в мусарню загреметь не хватало...
   - Костяк, я не совсем понимаю, о чём ты говоришь. Но и не очень хочу понимать.
   - Ах да! Не буду тебя грузить. Одного никак не могу понять: вот откуда такое жлобство? Почему этот поставщик при первой же возможности попытался соскочить вместе с товаром? Да еще и меня прихлопнуть хотел! Ведь наш договор был обоим выгоден. Всё продумано, посчитано. Так ведь нет! Ему надо больше. Вот к чему приводит жадность. Я не люблю убивать, но у меня нет выбора. Либо я, либо они. Алчность должна караться.
   - Ты, наверное, бредишь. Который час?
   - Около пяти утра по местному времени. Ещё темно.
   - Беспорядки прекратились?
   - Менты пустили газ, а потом били толпу ультразвуком. Сейчас все разбежались, в Немецком квартале пусто. Только хлама на улицах полно. Может, даже трупы не убрали.
   - О, Господи! Я этого не понимаю. Почему люди творят такое зверство? Почему радуются, что началась война? Ведь многие погибнут. Как можно улыбаться, когда к тебе идёт смерть?
   - А, это просто. Они ощутили свободу, поняли, что у них появился общий враг. Знаешь, мы - всё человечество, отдельные люди - нуждаемся во врагах. Вот говорят: любовь, сочувствие, жалость. Да, эти чувства нужны человеку. Но также нужна ненависть... Ненависть и объект ненависти. И зависть, которая движет историей. А куда без жадности? Если человек совсем не жадный, он даже не сможет отличить своё от чужого. Всё плохое, что есть в нас, ищет выход, влияет на наши поступки. Сильно влияет. Так вот, людям нужен путь для выхода злобы. Это кто-то, кого можно унизить, уничтожить. Желательно, чтобы этот враг был слаб и не мог дать сдачи. Так легче. Иногда враг силён, как эти закеры. Но люди видят: они едины, их объединяет ненависть к толстолобым. И это ощущение нахождения в стае пробуждает врождённую агрессию, желание убивать, стремление к разрушению - всё то, что человечество, как правило, пытается подавить. Но оно всегда рядом. Внутри.
   - Мигель так же говорит.
   - Мигель? А, это тот художник? Да, он вообще логично рассуждает. Правда, у Мигеля в башке много подростковой романтики. Он войну видел только по визору, а там всё красиво. Взрывы гремят, броня сверкает. Люди там не люди, а просто пакеты с яркой красной краской. В них попадают - они сочно лопаются... Выглядит весело. А потом, насмотревшись на это, пацаны бегут на войну как на праздник. А на самом деле когда в первый раз видишь, как с расстояния в один метр пули попадают в живот, кишки выпадают и ползут к твоим ногам... Ладно, не буду продолжать.
   Насчёт людей и войны. Посмотри на себя, у тебя с Братством то же самое. Против тебя восстал весь университет, и ты для них как связующее звено. Ненавидя тебя, они ощущают своё единство. Внешний враг, которого не защищают нормы морали и права и стоящий за нормами страх наказания. Этот враг - отличное средство держать коллектив под контролем, в единстве и мире. Разумеется, я многое упрощаю, но, думаю, ты понял. Помню, я курсовую на эту тему писал. Называлась: "Концепция допустимой ненависти".
   - Костяк?
   - Чего?
   - Можно тебя спросить... Почему ты здесь? Ты не похож на этих гопников, которых только бабки интересуют. И твои угрозы... Скинуть всех в дренаж, например. Они звучат не очень убедительно, будто ты сам не веришь в свою жестокость. А иногда ты рассуждаешь точно академик. Как получилось, что ты стал барыжить? Если не доверяешь мне, можешь не говорить.
   - Знаешь, если бы тебе нельзя было доверять, ты бы сбежал, когда ходил закрывать дверь. Но ты доказал, что не просто мелкая сошка, которую пугани - и ее не станет. Как я сюда попал? Долго рассказывать.
   - Я особо не спешу. Пары, скорее всего, отменили. Да и не хочу идти назад по темноте.
   - Тогда ладно. Здесь я как раз благодаря таким "академическим рассуждениям". Хотя всё началось гораздо раньше. Помню, ещё до школы я любил смотреть в окно своей комнаты. Оно выходило на большую фабрику. И виден был сваленный за оградой её двора старый хлам. А я обожал всякий металлолом. Но завод был закрыт для посторонних. Я смотрел в окно, и мне казалось, что двор этот совсем рядом. Почему я не могу сходить, куда мне хочется? Весь мой мир - сплошная череда турникетов и кодовых дверей. Знаешь, тогда я подумал: "А чего стоит вся наша наука, возможность летать на миллиарды километров, если нельзя зайти даже во двор через дорогу, в ста метрах от дома?". Так начался мой отрыв от общества.
   Мне не повезло родиться на Багратионе. Семейка почти сразу, прямо из роддома, погрузилась на корабль и переехала на Дремм - там платили больше. Но низкая гравитация на родной планете наложила на меня печать: по природе я совсем тощий. Отсюда и погоняло "Костяк". Правда, всё же крепче дистрофиков с Леорена. На Дремме гравитация выше и я поначалу сильно страдал. Болел часто. Потом привык, хотя мышц мало прибавилось, больше помог выписанный врачами экзоскелет.
   В школе я был самым хилым. А у детишек с поиском общего врага дело обстоит проще: они выбирают самого слабого и не надо никакого Братства выдумывать. Давили меня сильно. Иногда весь класс гнался за мной, а потом бил. Детство - золотая пора.
   - У меня было что-то подобное, только я плохо помню.
   - Так я и говорю, это необходимая коллективу ненависть. Масла в огонь подлила первая любовь. У нас на Дремме бабы красивые, стройные, сильные. Ну, я за одной пытался приударить. Копил, на конфеты откладывал. А эта сука не могла ничего вразумительного сказать. Мямлила, мол, она не знает, нравлюсь я ей или нет. Однажды услышал, как она за спиной меня придурком называет и ржёт со своими подружками. Эта мелочь убила во мне всю романтику. Я всегда был внимателен к мелочам. И почему-то до сих пор помню эту первую неудачу, а большую часть перестрелок уже забыл. Может, потому, что на конфеты я больше никогда не откладывал, а стрелял еще много раз.
   Если говорить в общем, детское зверство со временем уступило позицию подростковому лицемерию. Эти сплетни в классе, интриги, споры, перемирия... Всё это я презирал. Одноклассники напрямую меня не трогали, побои прекратились. Но чувствовалась отчуждённость, я был не на равных в их тусовке. Тогда я и придумал несколько принципов, которые, считал, сделают меня настоящим человеком. Вот некоторые из них: не говори неправды, держи данное слово, будь готов пойти на жертву ради друзей, не прощай предательства, избегай общения с теми, кого ненавидишь. А ненавидел я уже очень многих. Так что друзей делалось всё меньше и меньше. К восемнадцати годам, когда поступил в университет, понял, что эти принципы соблюдать не так уж и легко, они не делают жизнь слаще. В универе я учился на факультете психологии. И вот что странно: как только я поступил на выбранную мной специальность, она перестала меня интересовать. Может, потому, что преподаватели не говорили всей правды, не говорили, насколько человек отвратителен. Тогда я ещё не осознал, что одиночество сделало меня озлобленным на весь мир. Да, я ненавидел всех и вся. Везде меня интересовали только отрицательные стороны. Я видел, как политики лгут в головизорах, видел, как эта ложь течет по замусоренным улицам Дремма. Но больше всего мне нравилось следить за крахом чьей-то личной жизни. Завидуя чужой любви, я злорадствовал, когда она превращалась в ложь и умирала. Глядя на любую идею, я видел, в какую гадость она выльется. В универе меня не обижали. Хотя лучше бы в меня кидали камнями, чем просто обходили с равнодушием, как это было на самом деле.
   - Не скажи, - перебил Олег, - вон меня все активно "замечают". Та ещё радость...
   - Возможно. Но я ненавидел то, что меня окружало. В том числе и равнодушие. А на самом деле сейчас ты знаешь, какие враги тебе больше всего досаждают. Вроде О'Хары. Я помню, как в школе уходил от погони через ангары. Это было страшно, но вместе с тем весело. И я знал, кого проклинать. А в универе у меня не было конкретного врага. Но я страдал как никогда раньше.
   - Да, одиночество пугает. Я сегодня...
   - Кост, а Кост? Дай чего-нибудь пожрать, - Бобик стоял за спиной и, не мигая, сверлил взглядом лицо наркоторговца.
   - Нечего у меня жрать. А ты не видишь, что я немного не в форме? - Костяк показал кровавую повязку
   - Да ладно. Ну дай похавать, чего жлобишься? - Бобик явно ничего не соображал.
   - Не наглей. Я сказал, нихера у меня нет! - наркоторговец повысил голос.
   - Скотина. Меня ломает, а ты издеваешься...
   - Так, - внезапно Костяк схватил пистолет, Олег отпрянул в сторону. - Или ты заткнешься сейчас, или заткнешься навсегда.
   Бобик равнодушно посмотрел на свою грудь, по которой прыгала уже знакомая Куренёву красная точка прицела.
   - Ну, давай. Стреляй, - тихо сказал наркоман, глядя в сторону. - Мне-то уже пофигу.
   Палец на курке напрягся, но потом Костяк нервно бросил пистолет обратно на стол.
   - Придурок! Торчок хренов! - прорычал он и сплюнул.
   Бобик, невнятно ворча, зарылся обратно в свои тряпки. Олег облегченно вздохнул.
   - Нервы ни к чёрту... Да, так вот. В универе я всё больше начинал сочувствовать злу. Все эти плохие парни из боевиков... Знаешь, мне казалось, они единственные, кто не скрывает своей сути, не извращает правды. Именно простые бандиты, а не дорвавшиеся до власти боссы мафии. Ты был бы удивлён, узнав некоторые факты из биографии нынешних конгрессменов. Только рядовые братки, мне казалось, делают то, что должны делать. А всё это гипотетическое добро, все кто называют себя "добром", на самом деле зло в оправе из красивой лжи. Ну, тогда во мне еще жили остатки романтики. Или идиотизма.
   Я все пытался жить по своим принципам, быть честным с другим людьми. Но в ответ я уже не ждал честности.
   Как бы то ни было, с трудом окончив первый курс, я понял: "Это черта. Дальше так нельзя, а то крыша поедет. Я устал вариться в собственной ненависти ко всему и вся. Но что делать? Уподобляться этим лицемерным тварям?". И тут мне выпала возможность... Эээ... Вступить в клуб тех, кем я восхищался. Единственный шанс. Я решил, что это дар судьбы, и сделал выбор.
   А потом пошло-поехало. Наркобизнес... В этом деле я хорошо разбирался, благо, сам уже слез с наркоты. Продвинулся по карьере. Но вот мои мечты... Я думал, нарушив правила общества, получу безнаказанность, деньги, увижу другие планеты. В итоге сижу в этом бомжатнике с наркоманами. Друзей тоже нет... Какие тут друзья, когда каждый может грохнуть тебя в спину, как сегодня?! Теперь я часто думаю, что, возможно, не сделай тогда этот выбор, был бы сейчас счастлив. Может, смог бы подавить в себе отвращение к ненавистным людям, с которыми мне все-таки хочется жить. А может, нашел бы все-таки надежных друзей, а еще лучше - нормальную девку, с которой мне по пути, и взаимопонимание. Тогда мир не был бы таким мерзким, а я - одиноким. Мир-то на самом деле плох только в моей башке... Да, мой кругозор стал значительно шире за годы, что я в этом деле. Но не это главное. Знаешь, когда-то давно я придумал фразу: "По-настоящему свободен лишь свободный от желания быть свободным". В этом правда. Чем меньше это желание, тем легче достичь счастья, вот и всё. Ну и желать свободы так же глупо как желать переписать свое прошлое.
   - Да-а-а. Интересная история.
   - Неоригинальная. Такое сплошь и рядом. Те, кого общество больше всего гнобило, в итоге выпадают из него и становятся его врагами. Они думают, то, что с ними сделали, даёт им право на всякие преступления. И кто здесь прав? Преступники или их жертвы? Я уже уверен: истину нельзя найти.
   - Я вот тоже летел на Леорен, думая, что начну новую жизнь. Казалось, дела налаживаются: крутой универ, культурные люди. А теперь я здесь. Прям как ты.
   - Не совсем. И сейчас это докажу.
   Костяк нырнул под стол и начал сдвигать очередной люк. Одной рукой это трудно было делать, наркоторговец то и дело раздраженно шипел. С улицы долетел металлический лязг. Потом звук стал монотонным, словно работали какие-то механизмы.
   - Что это гудит? Знакомый звук... Ага, нашел! - и наркоторговец выложил перед Олегом... коробку шоколадных конфет "Страстный поцелуй".
   - И зачем это?! - Куренёв выпучил глаза.
   - Как и у гоночных автомобилей, тут главное - внутри. Открой её.
   Наш герой снял с коробки крышку. Конфет внутри не было. Там лежал небольшой чёрный пистолет с двумя запасными обоймами.
   - Это ПИм, девятимиллиметровый, со встроенным глушителем. Громкость выстрела - тише, чем мышки любятся. Отдача благодаря особой конструкции ствола минимальная. Даже ребёнок может из него прицельно стрелять. Контейнер тоже интересный. Он отражает сканеры, так что нельзя установить, что внутри. Хорошая пушка.
   - Что ты с ним будешь делать?
   - Не я. За свою помощь сегодня ты заслужил подарок от меня. Можешь забрать его бесплатно.
   - Спасибо, конечно, но мне не в кого стрелять.
   - Ха! Мы так долго обсуждали врагов, а теперь ты говоришь, тебе не в кого стрелять. О'Хару, Олег, ты уже простил?
   - О'Хара?! Костяк, ты намекаешь, я из этого пистолета должен... Его убить?
   - Дошло! А почему бы и нет? Этот мудак над тобой уже полгода измывается. Он заслужил наказание. Смотри, ты проносишь пистолет в коробке через ворота, сканеры ничего не видят. Потом дожидаешься момента, когда О'Хара останется один. Хотя можно, чтобы он шел со своей девочкой, от которой ты тоже прёшься. Я знаю, у вас есть тихий парк, где любят уединяться парочки. О'Хара явно в этом не особый оригинал. Выслеживаешь его там и... Выстрел в башню. Девку, конечно, тоже придётся убрать. Но ведь ты и её ненавидишь. Я знаю, если любовь безответна, между ней и ненавистью даже шага нет. Объект любви, отвергший тебя, достоин уничтожения.
   Значит, два выстрела в башни. Прикинь только: смазливая мордашка Колина О'Хары фарфоровой вазой разлетается на куски. Сладкое зрелище, да? Ну вот, после этого кладешь пистолет в коробку, нажимаешь внутри нее на красную кнопку, закрываешь крышку, кидаешь контейнер в кусты - через пять секунд орудие убийства самоуничтожается. А ты уходишь с чувством справедливости на душе. Простота и изящество.
   Олег завороженно и со страхом смотрел на лежащее перед ним воплощение смерти. Потом он робко коснулся рукояти пистолета. В фильме всегда говорят о холоде вороненой стали, словно пистолет источает могильную прохладу. Но этот был сделан из приятных на ощупь композитов. Неужели можно вот так взять и прервать мерзкое существование О'Хары? А за ним и всех других мучителей. Почему же так страшно?
   - Костяк, я не могу, - наш герой отдёрнул руку.
   - Это хорошо, - наркоторговец удовлетворенно кивнул и спрятал коробку с опасным содержимым. - Я ничего другого и не ожидал. Перед тем, как в первый раз отнять жизнь, человек делает нелёгкий выбор. Лучше тебе никогда не оказываться перед этой дилеммой. Но если ты всё же сделаешь выбор в пользу убийства... Назад уже не вернешься. Ничто не несёт таких перемен, как пули. Пули, которые выпускаешь ты, и пули, летящие в тебя. Олег, ты ещё не готов сделать этот выбор. Я не говорю, что ты трус. Часто трусость и толкает на убийство. Просто не готов. А вот мне довелось однажды выбрать... Ты понял, на какой путь я встал. И, несмотря на все мои красивые рассуждения о вечной любви и о том, как меня достало зло во мне, я уже прикован к своему пути. Я не могу вернуться и иду только вперед. И так будет, пока мировая справедливость не остановит мое продвижение во времени. Но теперь сами слова "мировая справедливость" вызывают смех.
   Костяк отхлебнул водки и замолчал, прислушиваясь.
   Потом скрипнула входная дверь и в коридоре раздался топот множества ног. Взглядом приказав Олегу отойти за спину, наркоторговец навел пистолет на проём выхода. В комнату вошли Влад и другие уголовники, подчинённые Костяку. Многие сжимали в руках раздутые сумки, которых не было, когда банда уходила накануне. Хозяин подвала осклабился и щелкнул предохранителем своего оружия.
   - Я знал, у вас получится!
   - Всё шито-крыто, начальник, - Влад бросил на пол тяжелую сумку, - товар с нами. Все суки там, где надо. Я лично вышиб то, что заменяло мозги Стрелочнику...
   - Влад! Можно было ответить просто "да" или "нет". Не впутывай Олега. Кстати, Зубильник, верти башкой, прежде чем нестись на дело. В следующий раз я расстроюсь, если в заведении останутся клиенты. Я из-за тебя сегодня чуть не пришил хорошего парня. Учти, это последнее предупреждение.
   - Начальник, - Влад посмотрел на перевязанную руку, - можешь пальцами шевелить?
   - Пробовал. Чуть под себя от боли не наложил. Мышца повреждена.
   - Тебе к врачу надо. Помнишь, как у Ката нога загнила?
   - Кату ржавая стрела порвала половину ляжки, и это случилось в джунглях. К тому же, у него не было водки. Но к лечиле надо поехать. Когда всё успокоится. Мне кажется, или нас теперь меньше?
   - Костяк. Сома завалили. Наповал.
   - Чёрт! Подонки! Ладно, потом обсудим.
   - Эм... - подал голос Олег, - можно мне идти? Уже светает, наверное.
   - Да-да, конечно. Кстати, пацаны, что это уже полчаса гудит над ухом?
   - Танки едут по Штрассе. Их недавно с поездов сгрузили. Вроде, гарнизон усилят. Ещё возле города будут монтировать орудие планетарной обороны. А эти железяки ведут по улицам, чтоб стращать тех, у кого с ночи осталось желание бунтовать.
   - Танки на Арбайтер Штрассе... Не думал, что когда-нибудь застану этот момент.
   - Костяк, тогда до встречи. Выздоравливай.
   - Что? А, это ты, Олег. Удачи. Приходи в любое время.
   Куренёв пошел к выходу. Он старался не смотреть в лица бандитов. Жуть брала от мыслей, что они только что расстреливали людей, а теперь шутят и вполне мило беседуют.
   - Олег! - голос Костяка ударил в спину.
   Наш герой резко остановился.
   - Неужели после того, что я сегодня узнал, мне позволят уйти? - лихорадочно думал Олег, медленно оборачиваясь. - Мне сейчас выстрелят прямо между лопаток. Или в затылок. А если повернусь, прямо в лицо...
   - Спасибо. Ты меня сегодня выручил. Хочу отдать тебе три дозы "Принца Безумия" бесплатно.
   - Не надо. Я решил завязать с "Аль-Хазредом". Сегодня такое приснилось, хоть штаны суши, - Куренёв, облегчённо улыбаясь, вышел в коридор.
  
   Широкие приплюснутые плазмотанки ползли нескончаемой колонной по середине улицы. На тротуаре стояли немногочисленные зеваки. А повсюду царил разгром. Стены домов покрывала копоть - следы ночных поджогов. В воздухе еще стоял приторный аромат пожара - запах горящей резины и пластика. Землю устилали битые стёкла, мятые агитационные листовки и стреляные гильзы. Если присмотреться, в сумерках можно было различить похожие на змеиные норы дырки, зиявшие в стенах. Большая часть автомобилей, припаркованных за день до этого, была разбита и опрокинута.
   - Да, спикер был прав. Вместе мы сильны, - подумал Олег, глядя на изуродованные кузова.
   Едва эта мысль успела проскочить в мозгу, как рассветное небо опять потемнело и сгустилась чернота. Чудовищная тень нависла над Касервилем, и весь город завибрировал от непонятного басовитого рокота.
   Люди на Арбайтер Штрассе пугливо сжались, глядя вверх. По небу, купаясь в лучах утреннего солнца, проплывало гигантское тело, похожее на бутылку. Было невероятно, как такое вообще могли соорудить, а ведь оно ещё и летело! Танки остановились, из люков повысовывались головы танкистов. Все смотрели на зловещее нечто. Словно играя на публику, раздутое тёмно-зелёное брюхо осветили сотни синих вспышек - салют из плазменных турелей. И это была только плазменная артиллерия, любой военный корабль имел при себе ещё лазеры, ракеты и электромагнитные пушки. Олег понял, что это звездолёт только по отчётливо видной в сполохах надписи "25. BFS101. МДК "Имир" Военный флот Галактического Конгресса", причем буквы эти были размером со скалу каждая.
   Летающий колосс не торопясь скрылся за домами. Постепенно и рокот стих. Танковая колонна продолжила своё движение. Олег даже подумал, не сошел ли он с ума, но удивлённые лица прохожих доказывали, что монстр был реален.
   - Что это была за хрень?! - кто-то их толпы озвучил вопрос, терзавший всех окружающих.
   - Это новый класс боевых кораблей, - хмуро ответил мужик с рюкзаком и в кепке, - летает, красуется. Я ночью ездил в столицу. В Военном ведомстве его называют модульным десантным кораблем. Мощная штука. Может перевозить целую армию. А ещё говорят, возле Канопуса толстолобые его увидели и тут же бросились по разным сторонам! Через неделю возле Офира начнут вырубку лесов под космопорт. Специально для таких вот громадин.
   - То есть, ты хочешь сказать, он не один такой? Есть ещё?
   - Один? Да их только в группе "Альфа" штук 15, сейчас они пролетают через наш сектор. А этот, "Имир", был на рейде недалеко от Леорена. Скоро сюда прилетят части для формирования 12-ой особой армии. Но пока это только слухи. Говорят, армия погрузится в "Имира" и полетит бить закеров на их же планете.
   - А у них есть места для добровольцев?
   - Я за этим и ездил в Ведомство. Да, говорят, на военной базе N 8 в Касервиле будут проводить курс молодого бойца. 12-ая армия отправляется месяца через три, во втором эшелоне. Рассчитывают развить успех группы "Альфа". Вот сейчас вещи заберу и пойду записываться.
   - Откуда ты столько знаешь?
   - Друзей нужных имею. И слушаю, когда надо.
   - Тогда скажи, правда, что добровольцам много платят?
   - А то бы я все бросил и побежал воевать задаром... Конечно! А закеры - слабаки, только и умеют, что драпать. Мы их размажем, вот увидите.
   Олег посмотрел на свою ладонь. На ней всё ещё была кровь Костяка. Вчерашний день, поход в бордель, вчерашние мечты... После того, как Олег увидел "Имир", всё это казалось таким давним и чуждым, несущественным, ведь раньше в небе не летали утыканные всевозможными орудиями многокилометровые корабли-города. Но на Леорене стояло обычное холодное осеннее утро. Словно планета ещё не знала, что вступила в войну. Хотя планета-то никуда и не вступала, за нее это сделали люди.
  

Глава 13. Приятная опустошенность

  
   А между тем судьбоносные выборы продолжились: вскоре Олегу пришлось принять решение, едва ли не самое важное за всю его жизнь. Почти сразу после начала войны с Хилим-Ла студентам-закероведам объявили, что университет в связи с военным положением объявляет набор на армейские квалификационные программы. Ксенологам предлагалось в течение месяца записаться на курс по специальности "Армейский ксенолог-консультант". Прошедшие его выпускались из университета на год раньше (полтора земных года вместо двух с половиной). Так что если бы Олег принял это предложение, к концу 44-го года он получил бы диплом о высшем образовании. Правда, после этого его сразу же забирали бы в армию.
   Какие перспективы ожидали нашего героя в этом случае? Военный ксенолог-консультант числится в штабе армейского подразделения, обязанности у него следующий: проведение воспитательной работы, установление контактов с пленным, рекомендации командованию по тактике и стратегии, военные переводы и тому подобное. Жалование составляло пятнадцать тысяч кредитов в месяц, плюс содержание за счёт Конгресса. Словом, цифры неплохие.
   Олег всерьёз думал о перспективе пойти в армию. Разумеется, его пугала война. Особенно после "праздника" на Арбайтер Штрассе. Но где-то в глубине души возможность оказаться в зоне боевых действий манила нашего героя, достаточно вспомнить мечты под "Полёт Валькирий". Наверное, здесь свою роль сыграли упомянутые Костяком фильмы про красоту войны. А ещё Олег думал, что пребывание на грани, там, где вполне реально погибнуть, сделает его, по крайней мере, сильнее и отважнее. Опять-таки, служба в штабе - это не в окопы лезть. В общем, тогда Куренёву война казалась чем-то, похожим на комнату страха: монстры вокруг, адреналин в крови, но в конце всегда будут свет и свежий воздух. А соседство со смертью хоть и близкое, но все же не вплотную...
   Зарплата консультанта была высокой. Но Куренёв плохо представлял себя в отдельной квартире, например, стряпающим ужин. Готовить он вообще не умел. С выбором работы после университета точно возникнут трудности, да и с гражданством вряд ли все сложится гладко. Если студент после окончания ВУЗа не мог быстро найти работу, его депортировали на родную планету. А если он будет служить? В армии повседневные заботы отойдут на второй план, не надо будет возиться со свалившейся на голову свободой.
   К тому же Олег уже испытывал отвращение к зелёному городку университета, полному гулу электрических каров и веселья. И он был очень обрадован возможностью покинуть Леоренский университет на год раньше. Хорошие оценки первой сессии позволяли нашему герою перейти на другую специальность без дополнительных экзаменов и медкомиссии (а мы с вами помним, как это важно для Олега).
   - Раз не надо идти к врачам, значит, меня не закинут в какое-нибудь пекло, где нужно быть бойцом, - подумал Куренёв. - Хотя можно было бы и пройти комиссию, ведь со здоровьем-то всё в порядке. Ну, не надо, так не надо.
   И после пары дней раздумий, Куренёв решился. Он вступит в армию, и будь что будет.
  
   Видеосообщение Олега, в котором он рассказывал родителям о своих намерениях, достигло Новой Украины и нырнуло в подземный лабиринт столицы, в маленькую квартиру Куренёвых.
   - Боже! - после просмотра сообщения глаза матери заблестели от готовых хлынуть слёз. - Его же там убьют! Убьют моего сыночка. Нельзя позволять ему идти на бойню.
   - Дорогая, не нервничай, - тусклым голосом ответил отец. - Не обязательно Олега отправят воевать на другую планету. В новостях говорят, враги бегут на всех фронтах. Так что всё может закончиться ещё до того, как сын получит диплом. И потом... Он ведь может и не дожить до конца года. Мы не можем портить Олегу последние месяцы жизни...
   - Мне так страшно... Хочется его увидеть.
   - Я тоже скучаю. Но Леорен - хорошая планета, и мне приятно знать, что Олег её всё-таки увидел... Слышишь?! Это что, Лиза?
   - Ама, - донеслось из колыбели, девочка посмотрела на мать и вновь повторила, - Ама!
   - Она сказала первое слово! Наконец-то! - уголки рта поползли вверх, и мать счастливо улыбнулась сквозь слёзы.
   - Прекрасно! Сейчас сбегаю за видеокамерой!
   - Ответь Олегу, что мы уважаем его решение... И что мы его любим... Моя дочь сказала первое слово... Хвала небесам!
  
   - Ты что-то сказал? - Костяк выключил ноутбук, заливавший подвал звуками плачущей скрипки.
   - В армию, говорю, пойду. В конце года. На должность военного переводчика-консультанта. Вчера оформился в отделе кадров. Не хотели брать, заразы, но я им пригрозил подать жалобу и они поддались.
   - Это очередная программа переквалификации?
   - Именно. Ты много знаешь из жизни нашего университета.
   - Студенты рассказывают.
   - Костяк, я почему-то видел здесь студентов всего пару раз. Где все остальные?
   - В подвал осмеливаются заходить единицы. Вот Мигель, например. Такие, как он, и относят наркоту остальным. Большинство ширяется в клубах и на арендованных квартирах. Ещё Братство умеет обходить охрану университета... Можешь быть уверен, твой О'Хара вдыхает "Драконов сахар" как пылесос. Есть, конечно, много нюансов в процессе организации такого трафика. Тебе, Олег, лучше не знать. А зачем тебе в армию? Хочешь стать героем?
   - Не героем. Просто хочется, ну, типа принять вызов. Понимаешь, я думаю, оказавшись там, осознаешь, что по-настоящему ценное в жизни, а что нет.
   - Да, когда тебе попадают в руку, - наркоторговец показал висящую на перевязи левую руку, - понимаешь, насколько она необходима. Когда тебя убивают, лучше всего осознаешь ценность жизни. Ты этого хочешь, да?
   - Вообще не совсем так... Но куда мне еще пойти? В армии ведь ни о чём не надо заботиться - ни о еде, ни о квартире.
   - Это рассуждения ребенка, Олег. Но не буду читать ещё одну лекцию. Доживешь, сам увидишь. А сейчас, какую дурь брать будешь?
   - Две таблетки "Баюна", и хватит.
   - Это стоит 60. Здесь заторчишь?
   - Нет, пойду обратно в универ. По дороге съем.
   - Слушай, Олег, ты в последнее время здесь почти не гостишь. Что-то не так?
   - Да всё нормально.
   - Надеюсь. Мне кажется, после той ночи ты меня боишься. Может, думаешь, перевязав мне руку, ты взял на себя часть моей вины, моих убийств? И благодаря твоему поступку я продолжу "ломать дрова"?
   - Нет-нет, конечно, нет! - ответил наш герой, но в душе содрогнулся от проницательности Костяка.
   - Хорошо, если нет. Но такое мнение имеет право на существование. Единственное, лучше не пытайся исправить то, что сделал. И не из-за заезженного: "Если пойдешь в ментуру, то...". Уже говорил, я тебе верю. Ты дал мне послушать настоящую музыку, и теперь я собираю коллекцию. Это как луч света в темном, блин, царстве. Я здесь как крысиный король, а со слушая скрипку, не так тоскливо на троне из мусора. За это я тебе благодарен. И еще один совет: перед тем, как пойти на поводу у чувства справедливости, думай, кто может это использовать. Считаешь, менты не куплены такими, как отец О'Хары? И на этом отце меньше крови, чем на мне? Уничтожая слабое зло, можно дать дорогу злу сильному, которое, прикрываясь ложью и лицемерием, задавит правду и извратит саму основу истины.
   - Да ладно, Костяк, я не собирался тебя сдавать, не переживай, - Олег положил таблетки в нагрудный карман, - мне прикольно ходить по территории вуза под кайфом, вот поэтому и принимаю таблетки прямо перед воротами.
   - Смотри, не попадись.
   - Я сама осторожность, - и Куренёв ушел.
  
   Олег не врал. Он действительно имел привычку принимать наркотики под свисающими до земли ветками дерева, росшего во дворе ближайшего к университету дома. После этого, улыбаясь мутной картине перед глазами, наш герой брёл в сторону общаги. В таком состоянии Куренёва могли обзывать, плеваться из трубочек, толкать, но он продолжал улыбаться, чем сильно злил весь коллектив Братства. Санчо предупреждал Олега: однажды он либо забудет принять внутрь всю наркоту, либо начнёт светиться изнутри и будет засечён сканерами. Но кончилось всё куда забавнее.
   Одно из таких наркотических путешествий завершилось тем, что из розовой дымки вынырнул обтянутый белой рубашкой пухлый живот и боднул нашего героя. Олегу стоило большого труда устоять на ногах, и он исполнил нечто, похожее на танец вставшей на дыбы лошади. Вернув себе равновесие, он взглянул вверх и уперся прямо в горящие глаза декана ксенологического факультета.
   - Идёмте за мной. Быстро! - глава факультета взял шатающегося Куренёва за плечо и повёл прочь.
   За спиной раздали злорадные смешки. Олег повернул голову и весело улыбнулся студентам. Они добрались до кабинета декана. Глава кабинета тяжело бухнулся в кресло и указал Куренёву на стул. Парень прицелился и умудрился сесть не мимо сиденья. Декан мрачно следил за его раскованными движениями.
   - Куренёв, как мне это понимать? - наконец грозно спросил он.
   - Что понимать? - наш герой с невинным видом пытался проверить, не начал ли у него из рукава расти ствол дерева.
   - Ваше лицо, мимика, грязная одежда. Да вы же под наркотиками!
   - Нет, все же показалось... Можно быть с Вами откровенным?
   - Насколько Ваше состояние позволяет.
   - Именно сейчас я искренен как никогда. Мы все любим, когда с нами искренни, правда? Так вот, знаете, сколько из тех десятков первокурсников, что послали Братство в ..., сейчас продолжает учиться?
   - Прошу Вас, не сквернословьте.
   - Тогда отвечу: я один. Прекрасно понимаю этих бедняг. Например, вчера у меня из рук выбили рюкзак и хорошо его отфутболили. А там библиотечные книги... Потом мне выпишут штраф за порчу имущества. Жаловаться некому. Вот и студентам, не вступившим в ряды Братства, надоела ежедневная борьба, понимаете?
   - Я не...
   - Т-с-с! Позвольте досказать. Вчера, когда эти свиньи пинали рюкзак, я улыбался. Да, улыбался в ненавистные лица. Не через себя, а по-настоящему. И я чувствовал, что имею силу. Силу выше их злости. Понимаете? И именно наркотики дали мне эту силу и свободу от страха. Маленькие таблеточки, которые пока доставляют такой кайф, что все реальное окружение, все эти придурки кажутся назойливыми, ничтожными насекомыми.
   - А университетский устав? А ваша жизнь?
   - Не говорите мне об уставе, - Олег засмеялся. - Братство благодаря ему творит, что хочет. А теперь слушайте, что я думаю. Вы ведь когда-то пытались улучшить мое положение в коллективе нашего прекрасного заведения. Мол, я лучший студент, светлая голова, ля-ля-ля. У меня, кстати, до сих пор неплохо с учёбой. Вы обещали мне свою поддержку. А потом Колин О'Хара доходчиво объяснил, как договорился с Вами. Он Вас всякими словами называл, но главное - меня унижали на Ваших глазах, а Вы спешили удалиться, я ведь прав? Знаете же, что прав.
   Декан судорожно сжал толстые пальцы и виновато отвел глаза.
   - Нет, все это понятно, - продолжил Олег. - Я знаю, деньги - нужная вещь. За хорошую сумму можно продать всё: гордость, жалость, великие идеи... Даже богатым преподавателям нашего великолепного университета деньги никогда не вредили. Да, есть ещё и страх. Вы ведь не всесильны. И Братство не всесильно. Однако там много таких, как О' Хара. Богатые родители, связи и ни грамма совести. Они ведь могут повлиять и на Вашу карьеру. Стоит ли быть моральным ради этого? Нет, это всё равно, что пытаться остановить ураган в океане. Бесполезно.
   Но ведь я, маленький человек, все-таки совершил ошибку и теперь барахтаюсь в бушующих волнах, меня словно топчет стадо, так люди не должны делать, но делают. Я чувствую боль. Наркотик - это спасательный круг. Можно ненадолго оказаться в мире, где нет богатеньких садистов и купленных ими преподавателей, где всё проще, легче и красивее. Позвольте высказать просьбу: дайте мне спокойно доучиться до конца года. Если не сойду с ума, я отправлюсь на фронт переводчиком с закерского языка. И мы больше никогда не увидимся. Не надо делать так, чтобы моим родителям пришлось, кроме малолетней дочери, кормить ещё и сынка-дармоеда. Знаю, сейчас я транжирю их деньги на седативы, но, поверьте, я ни разу не просил больше, чем они сами мне давали. А зарплата ксенолога-консультанта позволит мне вернуть долг своей семье. Но случится это только в том случае, если я получу диплом. Мне нечем Вам заплатить, но, думаю, О'Хара и так Вам достаточно отвалил, простите за грубость.
   Ну, что говорит совесть? Отпустить жалкого наркомана или проявить строгость, ведь с этими взятками редко выпадает такой шанс?
   Уже на половине этой речи декан понуро опустил голову.
   - Идите вон! - не поднимая глаз, глухо произнёс он, когда Олег закончил. - Вы свободны! Делайте, что ходите, только не попадайтесь сканерам.
   - Спасибо, - Олег поднялся. - Я пригожусь Галактическому Конгрессу. Ведь Вселенной ТЕПЕРЬ нужны хорошие ксенологи.
   Выходя, Куренёв заметил, как декан выуживает из бара бутылку коньяка и большой неизящный стакан. Нашего героя удивила собственная красноречивость. Откуда это равнодушие к мнению других? Наверное, из-за двух таблеток за раз. Странно, в голове мрак, но слова сами соскальзывают с языка.
  
  
   Олега приняли в военную программу даже с его тайной болезнью. Возможно, здесь сказалась слабая организация и хаос в мобилизационном аппарате привыкшего к мирной жизни Леорена. Новые предметы оказались интереснее старых. Олега теперь редко заставляли принимать учебные стимуляторы. На лекциях учителя рассказывали исключительно о военных аспектах закерской жизни. Часто данные поступали из фронтовой зоны. Флоты "Альфы" достигли ряда закерских колоний и совершили высадку. Зона конфликта растянулась на несколько десятков световых лет. Но Галактический Конгресс не нёс больших потерь. Армия Хилим-Ла не могла сопротивляться и хаотично отступала, эвакуируя население с планет. Хотя звездолёты инопланетян превосходили человеческие по ряду характеристик, численный перевес был на стороне Конгресса. Как правило, капитаны группы "Альфа" в основном наблюдали суда Хилим-Ла летящими прочь. Было взято и захвачено в плен множество кораблей с беженцами. Как правило, пленников передавали в руки бестадионистов. Закеры-сепаратисты начали своё наступление, правда, в другом направлении. Ходили слухи, на Бестадионе каждого "неправильного" Хилим-Ла жестоко карали за поддержку официального правительства.
   Немногочисленные войска закеров на планетах так же, как и в космосе, избегая прямых столкновений, совершали партизанские вылазки. Здесь использовались террористы-смертники, что было вполне ожидаемо. Теперь Хилим-Ла нашли новый путь искупления после проваленной клятвы "Эк-рисме". И взрывы возле скоплений солдат Конгресса на улицах захваченных городов стали повседневностью. Конечно, закерские телепаты использовали свои способности в полной мере. Случаи убийства людьми своих товарищей под влиянием закеров вселяли ужас в сердца десантников. Особенно закеры любили брать под контроль пулемётчиков, сидящих в открытых армейских джипах. Бьющий вплотную пулемёт разрывал на части целые взводы.
   В университете Олег прошел отдельный курс лекций на тему телепатической защиты. Его основная идея - никто не способен избежать сетей искусного телепата, если он достаточно близко. Единственное, что могут сделать окружающие, это вовремя заметить и остановить подконтрольного человека. Независимо от опыта телепата, оказываясь в его власти любой солдат совершал специфическое движение головой, словно разминая шею сначала в левую, а потом в правую сторону. Так было всегда, если верить последним данным из действующих армий. Заметив этот жест, надлежало срочно уничтожить ближайшего закера в пределах видимости или обезвредить зомбированного человека всеми доступными способами вплоть до расстрела.
   Но все же потери Конгресса были гораздо ниже ожидаемых, и это беспокоило высшее руководство. Казалось, людей заманивают в ловушку. Ведь не будет же развитая цивилизация практически без боя подпускать врага к Поясу Ориона - скоплению звёзд громадной стратегической важности. Или смерть Шер-Зе обрушила всю систему правительства Хилим-Ла? Неизвестность пугала.
   На Леорене, в Касервиле, поступь войны не особо ощущалась. Но теперь в воздухе чаще мелькали патрульные полицейские флаеры, а неподалеку от города торчала большая турель планетарной обороны - вращающаяся в шарнирном гнезде пушка, которая грозно смотрела в небо. Казалось, это все признаки вселенского конфликта, но что-то изменилось в самой атмосфере города, повсюду витала напряженность, люди были готовы в любой момент броситься к бомбоубежищу.
   В университет несколько раз приезжали служащие из разведки. Олегу, как и всем будущим военным ксенологам, пришлось пройти ментальное сканирование.
   - Занятно, - думал он, - методика проверки того, что у нас на уме, пришла к нам от закеров, а теперь люди использую её против них.
   Хмурые военные заявили Куренёву, что даже несовершенная аппаратура показывает: верность нашего героя Родине оставляет желать лучшего, да и вообще у него есть отклонения в психике. Впрочем, это компенсировалось отвращением Олега к внешнему виду закеров. Действительно, хотя у Куренёва не было личных причин для неприязни к пришельцам, он всё же не мог без некоторого омерзения смотреть на их белесые шишковатые головы. Так что Олег психически пригоден к службе и войне с чужакамт.
   Курсы, имеющие отношение к боевой технике и точным наукам, давались Олегу с трудом. Он никогда не интересовался танками, кораблями и другим вооружением, а с математикой еще с первого класса не сложилось. Однако зубрёжка помогала, так что наш герой справлялся с большинством заданий.
   Плохо было только со строевой подготовкой: Куренёв постоянно путал левую и правую стороны, чем вызывал бурю насмешек. Вообще учеба, новости с фронта и проклятое Братство особо не интересовали Олега. Свободное время (если не пил или не употреблял легкие наркотики) он проводил за городом. Частенько Куренёв выезжал к морю и сидел на пустынном пляже. Если наш герой находил красивую целую ракушку, он брал её с собой. Постепенно в тумбочке собралась неплохая коллекция. Олег представлял, как после пары лет службы вернётся домой, в тишину, где лежала Света. Если, конечно, ничего не случится на фронте. Но Олег не хотел верить, что его действительно могут убить.
   - Это же штаб, - убеждал он себя, - там безопасно.
   В конце мая студентов вывезли на стрельбище военной базы N 8. Стояла пасмурная погода поздней осени, моросил слабый дождик. Вся база была на ногах. Сновали грузовики, бегали солдаты в дождевиках, грузили ящики с патронами. Подготавливаемые здесь отряды добровольцев со дня на день должны были отправиться в столицу, где ждал знакомый Олегу звездолёт-гигант "Имир". Он доставит армию к следующей планете закеров. Ещё одна колония запылает. Конгресс продолжал наступление.
   Военрук, полковник в отставке, явно перенёсший несколько контузий, после нескольких попыток плюнул на то, что ксенологи не идут строем, и разрешил не чеканить шаг по залитому лужами бетону. Стрельбище представляло собой заросшую пожухлой травой обширную площадку, в дальнем конце которой под навесом располагались проекторы, создающие мишени. Территорию огораживала пуленепробиваемая перегородка из особого баллистического геля.
   - Взвод! Построиться! Равняйсь! Смирно! Слава человечеству! - с грехом пополам построившиеся студенты нестройно гаркнули три раза: "Слава!".
   - Вольно, - перед строем вышел лейтенант с базы, в руке он держал электрическую винтовку, под мышкой - ящичек с патронами. - А теперь, граждане учащиеся, послушайте. По образованию я оружейный конструктор и знаю многое о нашем вооружении. Конечно, человеческий фактор остаётся решающим в бою, но техника играет важнейшую роль. Мы же не в каменном веке, ясное дело. Итак, людей много. Людей очень много, и в этом сила человечества. Первые стычки на планетах нашего врага показали, что даже одного модульного десантного корабля и десяти дивизий хватит для захвата обширной территории, заполненной вражескими войсками. Но это возможно не только благодаря нашей плодовитости, и не потому, что закеры не любят секса (раздались одобрительные смешки). Каждый солдат Конгресса - вооруженная лучшим образом боевая единица, которая может нанести весомый урон противнику.
   Так вот, оснастить оружием армии десятков планет - членов Галактического Конгресса - это весьма трудная задача. Все человеческие миры различаются между собой. Вы понимаете, флаер, изготовленный на планете с низкой гравитацией, не сможет даже нормально взлететь в другой колонии, которая больше по размеру. Он потеряет управляемость, манёвренность и не будет годен для боевых действий. Для решения проблем такого типа Министерство обороны Конгресса выделяет корпорациям огромные средства на разработку надежных, стойких к природным воздействиям образцов оружия. Поверьте, инвестиции в средства планетарного боя, вроде танков и самолётов, ненамного уступают цене наших боевых флотов. Но результат стоит того. Например, танкист с Сераканы может сесть за пульт Эверштайнского танка и, не тратя времени на освоение новой техники, приступить к выполнению задачи. Единый стандарт бесценен и необходим для безопасности всех людей в мире.
   Стандартизация затронула и личное стрелковое оружие. Вот она, гордость инженеров Конгресса. Штурмовая электромагнитная винтовка образца 31-го года - модификация с настраиваемой чувствительностью курка. Это прекрасное оружие называют "Мультитатором" (русские называют ее "Расчленителем", что менее приятно для уха). Винтовка состоит на вооружении двадцати одной планеты и Гвардии Конгресса. И вполне заслуженно. Принцип её действия таков: пуля вылетает из ствола под воздействием сверхмощного электромагнитного излучения. Скорострельность - до 120 пуль в секунду.
   Вообще в этой малышке благодаря встроенному компьютеру можно регулировать практически все, включая начальную скорость полёта пули. В ней минимум подвижных частей, а пробивная сила беспрецедентна. Она превосходит лучший из пороховых автоматов в десятки раз. Нет отдачи, кучность близка к идеалу. Специальный прицел позволяет вести стрельбу по врагам, находящимся за стеной или в бронированном укрытии.
   "Мультитатор" - идеальное оружие. Легкое, точное, скорострельное. А последнее особенно важно, ведь вы знаете, что закерские винтовки всегда убивают с одного попадания, но обладают низкой скоростью стрельбы.
   В наше время каждый должен уметь пользоваться электромагнитной винтовкой, тем более, это совсем легко. Единственный её минус - сложный, дорогой процесс изготовления и обслуживания. Пули изготавливают из специального термостойкого полимера, а компьютер в винтовке иногда выдает сбои, которые может устранить только специалист. Именно поэтому многие члены Конгресса предпочитают устаревшие пороховые автоматы, например, войска Русского сектора. Пороховое оружие до сих пор популярно среди бандитов и других незаконных формирований. А цена изготовления одного "Мультитатора" (учитывая военные скидки) 16 000 кредитов. Но хватит рекламы. Как говорится, увидьте разницу.
   Лейтенант положил патроны на землю, повернулся к возникшей на поле голограмме крошечного закерского челнока и нажал на курок. Винтовка тихо загудела и почти бесшумно исторгла очередь из сотни добела раскалённых пуль. Всего одно мгновение, а бронированная перегородка уже покрылась выбоинами от попаданий. Изображение челнока-хекеса исчезло, и на стенде возникли цифры: "Дистанция стрельбы - 200 метров, общее количество выстрелов - 138, попаданий -128".
   - Вот, - удовлетворенно улыбнулся лейтенант. - А теперь начнём тренировку. Кто хочет пострелять первым? Я вижу, дамы тоже решили отдать долг Отчизне. Давайте начнём с Вас, девушка. Смелее, ничего страшного в этом нет. Идите сюда.
   Одна из студенток робко подошла и взяла в руки оружие.
  
   "Мультитатор" слабо завибрировал. Между Олегом и призрачным хилим-ла протянулась белая линия. Только свист рассекаемого воздуха, гудение электрики и стрекотание пружин, посылающих пули в ствол, озвучивали процесс стрельбы. "Число попаданий - 63 процента" - надпись сменила инопланетянина.
   - Что-то слабовато, - пробормотал стоящий рядом лейтенант.
   А Куренёв молча смотрел на штурмовую винтовку. В голове звенела цифра: 16 000. Почему-то в памяти всплывали названия лекарств и цены за упаковку: "Kana - super" - 1200 кредитов, "Тромбоциан" - 950, "Септицид-мега" - 1008, плюс налог на украинский импорт. Пачки кровоостанавливающих, ингибиторов, ферментов, антибиотиков, культивированных бактерий... Олег не помнил, где и когда он нахватался таких познаний в фармацевтике. Но ему доставляла боль мысль, что деньги, достаточные для покупки десяти упаковок дорогого лекарства, необходимого для поддержания чьей-то жизни, идут на изготовление вот этой легкой чёрной штуки, способной за секунду превратить человека в кучу ломаных костей и вырванных кусков мяса. "Мультитатор" в действии наш герой не раз видел по головизору. Зрелище отвратительное. И всё же, откуда этот аптечный прейскурант в памяти? Олег не помнил, чтобы принимал хоть одно из этих лекарств.
  
   Вскоре наш герой во второй раз увидел десантный корабль "Имир" в воздухе. Он совершал торжественный облёт вокруг планеты, с ним летело несколько звездолётов поменьше. Вместе они составляли часть второго эшелона, который окрестили группой флотов "Бета".
   Транспортники, каждый размером с жилую высотку, терялись рядом с многокилометровой тушей "Имира", похожего на свирепую ископаемую рептилию. Над университетом прошли, то и дело давая салют из пушек, десяток средних транспортников, три штуки шилообразных эсминцев сопровождения, два крейсера, "Имир", множество малых орбитальных истребителей. Вся эта стая занимала места куда больше, чем весь "Шевченко-Сити". Страшно было подумать, сколько бойцов спряталось в бронированных корпусах и какая сила направится к Ориону. Армии были сформированы, вооружены и готовы к действию. На верфях по всему Конгрессу уже завершали постройку модульных десантных кораблей третьего эшелона. Куренёв подозревал, что ему суждено погрузиться в одну из этих махин и однажды тоже улететь под залпы плазменных орудий.
  
   Военные ксенологи продолжали обучение летом, когда большинство студентов было на каникулах. Первый день леоренской зимы, совпавшей с земным летом, запомнился Куренёву неутешительными вестями с фронта.
   Закерам удалось остановить отступление и быстро перегруппироваться. По данным разведки, приемник Шер-Зе, Сира-Кег, взял бразды правления в свои руки и возглавил Совет Разума. Молодой правитель оказался неожиданно волевым и решительным. Скоординированная им контратака нанесла ощутимый урон наступающим группам человеческих флотов. В космосе закипели ожесточённые бои. На захваченных планетах усилилась активность партизан, уничтожавших коммуникации и мешавших снабжению. Люди оказались окружены в глубине вражеской территории - вот, что сообщили на лекции, когда на Леорен пришёл Неж. Так назывался по старому календарю самый снежный месяц леоренского года.
  
   Олег родился четвёртого июля. Но собственное восемнадцатилетие его не особо воодушевляло. Наш герой знал, что ему некого звать на праздник. Пойдёт в "Подвальчик", напьется до беспамятства - вот и все торжество. Да, ещё из дома придет дежурное поздравление, на которое нужно послать дежурный ответ. Теперь точно всё. Правда, Олег не знал о подарке, который он получит.
   За неделю до дня рождения Куренёв вернулся с лекций в общежитие и увидел Санчо, сидящего на полу и рывшегося в куче растоптанных ракушек, которые наш герой собирал для Светы.
   - Извини, это не я. Это всё О'Хара... Пришли сюда, типа с обыском, и растоптали... Я пытался спасти хоть что-то, но они угрожали... - испуганно затараторил сосед, увидев Олега.
   Не говоря ни слова, Куренёв подошел и склонился над останками. Всё разбито. Лучшие ракушки - изящно закрученные, с перламутровыми узорами - превратились в грудку обломков. Механически поворошив крошки, наш герой молча вышел из комнаты. Санчо понуро смотрел в пол.
   Куренёв шел со спокойным лицом между корпусами, не обращая внимания на враждебные взгляды. Душа словно сжалась. Теперь у Олега была цель, так что мелкие недоброжелатели не бросались в глаза.
   - Это уже край, - думал наш герой. - Если я сейчас ничего не сделаю, то либо взорвусь, либо сойду с ума.
   И вот впереди мелькнул белый пиджак О'Хары. А над воротником затылок. Какая удача! Он стоит спиной. Словно ракета, вложив всю волю и ненависть в это движение, Олег бросился вперёд, сжимая кулаки. Манёвр удался, сработал эффект неожиданности, и Куренёв, разметав свиту, достиг цели. Голова Колина только начала поворачиваться, когда кулак резко въехал ему прямо в ухо. О'Хара завопил.
   Олега оттащили и повалили на землю. Посыпались удары. С трудом отмахиваясь, наш герой сумел встать на колени и тут увидел носок кроссовка, летящий в лицо. Удар чуть не сломал шею. Куренёву показалось, он услышал, как лопнули губы. В рот брызнула кровь. Часть ее выплеснулась на землю. Нога Колина уперлась в грудь хрипящего Олега и пригвоздила его к земле.
   - Ты, мразь, ударил меня! Учти ушлёпок, еще раз, ещё раз! - О'Хара вдруг расплылся в злобной самодовольной ухмылке. - Я убью тебя! Просто раздавлю. Понял?!
   Олег яростно рванулся, пытаясь дотянуться до врага, но в жизни редко выпадает второй шанс. Колин ещё раз двинул Олега в разбитый рот, брезгливо отряхнул испачканный кровью кулак и убрал ногу. Прихлебатели по традиции пару раз пнули лежащего и ушли вслед за своим лидером.
   Куренёв с трудом добрался до своей комнаты и зашел в ванную, игнорируя причитания Санчо. Из зеркала на него глянула страшная, запачканная грязью морда с ртом , будто из кровавого теста. Олега стошнило.
  
   - Ого! Кто тебя так? - брови Костяка поползли вверх.
   - О'Хара, - губы чесались от заживляющего крема, который дал Санчо.
   - С чего это?
   - Он и его подхалимы сломали... Сломали дорогую мне вещь. За это я врезал ему в ухо. Вот последствия. Сказал, в следующий раз вообще меня убьёт.
   - Да уж. Слушай, а ведь это серьёзная проблема. И пора её решать.
   - Что здесь поделаешь... Его папаша везде имеет связи. Огорчает только, что скоро день рождения. Придется домой сообщение без изображения выслать, а то теперь такой хавальник...
   - Когда у тебя именины?
   - Четвёртого. Забей. Дай мне дурь, которая совсем башку отрубает. Настроение...
   - Сейчас, - наркоторговец выложил на стол мешочек с серым порошком и ловким движением набрал чайную ложку.
   - Здесь, если не рассыплешь, граница передоза. Где-то два часа просто лежишь и ржешь. Вдыхай носом, можно в несколько приемов. Двадцать восемь кредитов.
   - Держи, - Олег заплатил и пошёл в угол.
   Вскоре он уже парил в облаках животного удовольствия.
  
   В районе леоренской полночи О'Хара и трое его друзей вышли из дорогого клуба, где за стаканчиком хорошего рома обсуждали грядущий чемпионат университета по баскетболу.
   - А я говорю, соккер - отстой, - весело рассказывал Колин. - Может ли футболер хоть раз закинуть трёхочковый? Они просто беговые курицы!
   Все четверо засмеялись. Компания приближалась к припаркованной неподалеку машине О'Хары. Колин заметил, что уличный фонарь над ней не горит. Странно, обычно сразу прилетают роботы-электрики.
   Глава Братства уже видел свой маячащий в потёмках красный автомобиль. Эта тачка была классикой, признаком хорошего вкуса и богатства. Колёсные автомобили всегда считались престижнее флаеров, если это, конечно, правильные марки. У Колина была правильная марка. Мощный двигатель, просторный салон. Настоящий цвет "Алый Скарлетт" вместо аляповатых анимированных наклеек, которые любят молокососы-
   стритрейсеры... Погодите минутку.
   - Что за хрень?! - О'Хара оторопело остановился в десятке метров от своей машины.
   Возле неё стояли двое в странных безвкусных плащах и совсем чудных шляпах с полями. Мало того, на них, несмотря на глубокую ночь, были тёмные очки. Один из этих ублюдков со скучающим видом выбивал кулаком в перчатке боковое стекло машины О'Хары. Вся блестящая красная дверь была в пятнах, словно её поливали кислотой.
   - Ты - дерьмо, - прозвучал из-под шляпы спокойный голос. Будто озвучил аксиому, а не ругательство. - Вы все дерьмо. Но ваши яркие обёртки могут ввести в заблуждение кого угодно. И только мы несём очищающую Истину.
   - Да ты... Я вас порву, суки! - Колин буквально ослеп от ярости и бросился вперёд.
   Его генетически модифицированные ноги позволили достичь машины за два прыжка. О'Хара нанёс удар прямо в размытый силуэт преступника, желая одного - смять его лицо, наказать за наглость, за покушение на собственность "великого главы Братства".
   Дальше все произошло очень быстро. Несмотря на молниеносную реакцию О'Хары, незнакомец умудрился увернуться. Кулак Колина с гулким звуком скользнул по крыше машины, а его колено каким-то чудом выгнулось в обратную сторону, хрустя рвущимися связками. Затем локоть оказавшегося сзади типа в плаще обрушился на спину О'Хары, ускорив его падение. Оказавшись на земле, ослепнув от боли, Колин получил носком башмака в район солнечного сплетения и потерял на время возможность говорить и звать на помощь. А это сейчас было бы не лишним.
   Лежа на боку, О'Хара с ужасом смотрел, как один человек избивает трёх его друзей. Это была не драка, а именно избиение. Чёрный плащ мелькал между студентами, как торнадо. Вот Фрэнк с воем схватился за пах и согнулся пополам, только чтобы повалиться на спину от сильнейшего удара ноги в лицо. Одна надежда оставалась на Питера. У него должен быть пистолет. И правда: вот он судорожно извлёк его из кармана и поднял в вытянутой руке. Но проклятый бандит, который сломал ногу О'Харе, пришел на помощь товарищу. Секунду спустя рука Питера висела как плеть, а пистолет летел в неизвестном направлении. Через пять секунд всё было кончено. Четвёрка из Братства сломанными куклами лежала на асфальте. Страшным было то, что ни один бандит при драке не издал ни звука. А теперь они спокойно приближались к О'Харе, поправляя на ходу свои клоунские шляпы. Вот один согнулся над Колином и тому почудилось, что из-под темных очков пробивается свечение.
   - В следующий раз мы убьём тебя, - прозвучал безжизненный голос (никаких признаков того, что драка с четверыми полными сил парнями доставила ему хоть какие-то трудности, даже дыхание не сбилось). - Воистину, убьём.
   В ладони незнакомца блеснул тонкий стилет.
   - Я не хочу умирать! - мысленно заорал О'Хара, но издать он смог лишь тихий хрип.
   Злодей задрал правую руку Колина и точным движением вогнал лезвие в подмышку. Такой боли О'Хара не испытывал больше никогда. Дело в том, что стилет пробил зашитую в теле ампулу с мутагеном. Вещество, которое должно поступать в кровь микроскопическими дозами, свободно вылилось, выполняя функцию, прямо противоположную своей изначальной, - разрушение. Весь правый бок, от плеча до ноги, взорвался, и О'Хара потерял сознание.
  
   В подвал с улицы проникал мороз. Стены покрылись ледяной коркой. Олег зябко поёжился и закутался в зимнее пальто. По коридору нужно было идти осторожно, чтобы не поскользнуться.
   - О! Именинник идёт! - изо рта Костяка валил пар.
   Влад возился с разобранным комнатным обогревателем.
   - Нам нужно поговорить. Можешь выйти в коридор? - Олег выразительно оглядел дрожащих от холода клиентов.
   - Да, пошли, - наркоторговец встал со своего места. - Влад, чини эту хрень, а то замёрзнем к чертям.
   - Что ты хотел? С праздником, кстати, - Костяк щёлкнул зажигалкой, разгоняя холодную тьму, и задымил сигаретой.
   - Ты слышал, что случилось с О'Харой?
   - Разумеется, нет. Откуда? - наркоторговец фальшиво удивился.
   Даже Олег различил фальшь. Наверное, Костяк и не пытался её скрыть.
   - Сегодня ночью на него напали на улице. Сломали несколько костей и испортили имплантаты. Сейчас он в реанимации. Университетские новости говорят, у него начался некроз тканей и какая-то гипертрофия.
   - Знаю. Неприятная вещь, - Костяк выпустил клуб смрадного дыма. - Ему повезло, что имплантат почти отслужил свое. Разбей его на год раньше, О'Хара превратился бы в мутанта без человеческой формы или просто сдох. А так врачи, скорее всего, вытянут. Правда, часть мышц, наверное, никогда не сможет нормально функционировать. И личико будет кривым. Может, второй нос вырастет, хе-хе.
   - Я хотел спросить. Это совпадение, что О'Хару изувечили в мой день рождения? Ты точно в этом не замешан?
   - А если и так? Разве плохой подарок? Главный гад получил, что заслужил!
   - Блин, Костяк... Значит, правда... Я ведь не... Слушай, я просто не хочу осознавать, что в этом замешан. Ты же понимаешь, на мне теперь действительно часть вины, и...
   - Вовсе нет. У меня были свои причины сделать это. Вообще ты прав: это просто совпадение. Смотри на это, как на наступление холодов. Ничего нельзя изменить, но ведь ничто не мешает порадоваться, что здесь будет меньше вонять бомжатиной. Холод притупляет запахи.
   - Папаша Колина... Он убьёт и меня, и тебя.
   - Не паникуй. Ты вообще здесь не причём, а мои мозги, хоть и стоят криво, ещё не до конца отказали. У Костяка есть свои тузы в рукаве. Каждый человек похож на огромную глыбу льда - айсберг. Над водой окружающим видна только малая часть - походка, голос, одежда, привычки... А основное скрыто в тёмных глубинах. И никто никогда не увидит весь айсберг целиком.
   - Пожалуйста, хватит рассуждений. Это ведь не клуб дискутирующих мыслителей. Люди инвалидами остались.
   - Что такое? Тебя всегда нравилось слушать мою демагогию. Расслабься. Такое ощущение, О'Хара был твоим братом... Подожди, не перебивай. На секунду задумайся, включи память, воображение. Задумался? Теперь вспомни самое плохое, что он тебе сделал. Представь, как он, улыбаясь, стоит над обломками твоего сокровища. Я не знаю, что это было, но, если уж ты решился дать О'Харе "в бубен", эта вещь была важной. Возможно, тебе её подарили, ты мечтал именно о таком подарке. Или, скажем, с растоптанным сокровищем у тебя были связаны яркие воспоминания. Не буду гадать.
   Представил? Тебя здесь нет, перед глазами только улыбающийся О'Хара и сломанная вещь. А теперь знай: этот человек, унижавший тебя ради удовольствия, поправший самое сокровенное, разбивший святыни, испытал такую боль, что ты, Олег, скорее всего, даже не можешь представить. И ты больше никогда... Больше никогда не увидишь его издевательской улыбки. Вероятно, он вообще не сможет нормально улыбаться. Разве не справедливо? Разве люди, доводящие других до безумия, угрожающие им только ради ощущения власти, не заслуживают хорошего урока вежливости?
   Распухший рот Олега растянулся, показывая чудом уцелевшие после встречи с кроссовкой Колина зубы. Лицо исказила немного похожая на оскал улыбка.
   - Ты как всегда прав, Костяк. Кто бы это не сделал с О'Харой, я ему чертовски благодарен. Доставил радость. И все равно, как оно дальше пойдет.
   - Во! Это по-нашему! Правильно! Ничего не бойся в свой день рождения! Пошли лучше в зал, выпьем.
   - Угощаешь?
   - А то!
   Если бы Куренёв видел себя со стороны в тот момент, наверняка удивился бы. Потому что выражение его разбитого лица очень напоминало усмешку О'Хары, когда он стоял с ногой на груди поверженного Олега. Злорадная ухмылка и самодовольный тон сделали нашего героя непохожим на самого себя. Это был первый взгляд на нечто далёкое, зловещее, не до конца сформировавшееся. Но когда это существо дождётся своего часа и вступит в свои права, оно явно не поставит себе целью сеять разумное, доброе, вечное.
  
   Заметно потеплело, и пошел снег. Крупные лохматые снежинки падали между заброшенными домами, и вскоре везде лежали сугробы. Спотыкаясь о спрятавшиеся под белыми грудами кирпичи, Олег брёл через двор к подъезду, ведущему на Штрассе.
   Он не знал, почему у него такое прекрасное настроение. Может, из-за комбинации алкоголя и непонятно каких таблеток. Или от того, что нечего было бояться. Действительно, момент, когда Олег осознал, какой ужас постиг ненавистного Колина, доставил ему огромную радость.
   Но, скорее всего, дело было в снеге. Первом для Куренёва снеге. Красивые сахарные снежинки грациозно опускались на землю, а редкие уличные фонари придавали им ярко-желтый цвет. В тёмных закоулках сугробы словно источали собственное мягкое свечение. Небо было розоватого оттенка. Но долго смотреть вверх было нельзя - лицо моментально покрывалось талыми каплями. Изредка над головой празднично сверкали мигалками патрульные флаеры. Зима была отнюдь не строгого белого цвета.
   В такую ночь Немецкий город было особенно опасен. Его сковывала тишина, и только хруст шагов по подмерзшему снежному покрову нарушал безмолвие. Жители прятались по домам, топя старомодные печки прямо в полуразрушенных комнатах. Изредка можно было увидеть играющую в снежки детвору, но не её нужно было бояться. Зима обостряла чувство голода у городских хищников. Потерявший сознание, например, от удара по голове был обречён на холодную смерть в сугробе. Естественно, уличных грабителей интересовали только его карманы, у них не было причин оттаскивать жертву в тепло.
   Пьяный Куренёв мог просто заблудиться или упасть в канализационный люк. Мягкие снежные кучи манили, предлагали тихий и спокойный сон. Однако судьба благополучно проложила путь нашего героя мимо всяких опасностей прямо к университету. Скульптуры на крыше административного корпуса продолжали бешеную скачку сквозь пургу. Аллеи, конечно, были пусты, а электромобили загнаны в гараж.
   Внезапно возникшая откуда-то тонкая фигурка в спортивной куртке кинулась к Олегу. Черные волосы развевались, в них поблескивали снежинки. Куренёв увидел заплаканные глаза ярко-зелёного цвета. Всхлипнув, красавица отвесила нашему герою звонкую пощёчину. Но даже удар от девушки, которая целый год вызывала трепет, не смог сбить с лица Олега улыбки.
   - Это всё из-за тебя! - с мукой в голосе проговорила она. - Его... Его искалечили, а ты... Ты радуешься!
   Олегу была понятна её отчаянная злость. За один вечер мир этой девушки, все опоры, идеалы, логика - всё разрушилось. Показалась страшная, непонятная изнанка, где людей иногда убивают, наплевав на их богатство, статус и достижения родителей. Просто подходят, дробят кости (а вместе с ними и будущее), затем растворяются во тьме.
   Куренёв понял, насколько близко она стоит к нему. Только одна вещь теперь волновала нашего героя. Продолжая улыбаться, Олег осторожно взял лицо студентки в свои ладони и заглянул прямо в глаза. Для этого пришлось встать на цыпочки - она была выше Куренёва почти на голову.
   Красавица буквально онемела. Наверное, жест Олега вызвал в ней страх. А может, и омерзение. Да, наш герой выглядел не совсем психически здоровым, если не сказать сумасшедшим. Он уже несколько недель не брился, от него наверняка тянуло перегаром, мутные глаза смотрели расфокусированно в необозримую даль. Плюс ещё несколько колоритных синяков и растянутые в застывшей улыбке опухшие губы - типичный уличный психопат, который готов перерезать горло за бутылку водки. А вокруг - никого. Неприятная ситуация. Олег всё это понимал. Казалось, он видел своё отражение в её глазах.
   - Но ведь должно же быть там хоть что-то, - думал Куренёв, - не просто красивые зелёные зеркала. Я помню глаза Светы. Они ничего не отражали. Мир в них будто тонул. Почему так? Накладывают отпечаток сочувствие, доброта, может, страдания? Света думала о других, Свету интересовали вещи, которые только затрудняли существование. Оттуда и глубина. А здесь ничего... Может, после случившегося с О'Харой что-то изменится? Она ведь всё же из-за него плачет. Вряд ли, да и неважно уже. Просто стекляшки...
   - Твои глаза, - тихо произнёс Олег и отпустил девушку. - Это глаза андроида.
   Сказав это, наш герой двинул дальше, пытаясь насвистывать "Полёт Валькирий". Если бы он оглянулся, увидел бы, что студентка стоит, боясь шевельнуться, и только мелко вздрагивает. Но у Олега не было причин оглядываться. В его душе пела пустота. Та самая, которой он боялся, теперь стала его другом. Костяк говорил: "Свободен от желания быть свободным". Куренёв был свободен от всех желаний, кроме одного - продолжать движение сквозь стену снежинок. Зачем желания, мечты, стремления, когда с неба медленно падают пушистые хлопья, которые тают за шиворотом, не в силах погасить внутреннее тепло? Казалось, весь уснувший Касервиль, весь Леорен и спрятавшиеся за тучами звезды принадлежат нашему герою. И больше некого было бояться.
   Так Олег дошел до комнаты. Сосед где-то пропадал, несмотря на поздний час. Куренёв разделся, плюхнулся в кровать и тут заметил лежащий на своей тумбочке настоящий бумажный конверт со своим именем. С большой осторожностью (вдруг это очередная шутка Братства?) Олег его вскрыл. Внутри оказался листок бумаги, покрытый надписями от руки.
   По мере того, как наш герой читал письмо, он поразительно быстро трезвел.
   - Уважаемый Господин Куренёв, - было написано в письме. - Как представитель корпорации "Правдоискатели", имею честь сообщить Вам, что по приказу моего начальства Вас вносят в список охраняемых персон. С этого дня и до первого января следующего года служащие нашей корпорации будут оберегать Вашу жизнь и здоровье. За Вами начнут тайно наблюдать законспирированные профессионалы. Не волнуйтесь, секретность исключительно ради Вашего удобства и облегчения обнаружения потенциальных злоумышленников. Моя личная просьба: никому не сообщайте об этом письме и нашем уговоре. Изготовленный из нанобумаги конверт самоуничтожится через три минуты после вскрытия, письмо - через пять секунд после того, как Вы выпустите его из рук. Будьте осторожны, и да сопутствует Вам Правда. Начальник охраны филиала "Правдоискателей" на Леорене, Одноокий первой ступени Омар Юсуф.
   Конверт с шипением превратился в лужицу слизи. За ним последовало упавшее на пол письмо. Настроение приятной опустошенности как рукой сняло. Олег пытался вспомнить, что связывало его с "Правдоискателями". В последний раз он проходил медобследование у них, ещё часть памяти потерял. Ах да, Калаган, Чарльз Калаган. Этот тип говорил что-то о слежке. Вроде корпорация некоторое время будет отслеживать путь Олега через базы данных. Но зачем? Сколько наш герой ни пытался что-то освежить в памяти, воспоминания ускользали. Может, это было не просто обследование? Куренёв понял, что забыл что-то очень важное. Интересно, почему "Правдоискатели" пришли на помощь как раз в такой важный момент? Что ещё за приказ руководства? Куренёв был уверен, что не знал никого из корпорации на Леорене. Разве только... Нет, письма с применением нанотехнологий никак не ассоциировались с любящим выпить и поговорить наркоторговцем, никогда не чистящим зубы.
   - Надо держать ухо востро, а рот - на замке, - решил Олег.
   Через некоторое время пришел Санчо.
   Встряхивая мокрый плащ, сосед по-новому, с боязнью, взглянул на Олега.
   - Где был? - спросил наш герой.
   - В штабе Братства. Скидывались на лечение, подарки для О'Хары и его избитых друзей. Кроме верхушки, никто особо не горит желанием жертвовать деньги.
   - Как они? В смысле, Колин?
   - Уже стабильно. Врачи за большие суммы кого хочешь вылечат. Но не пришел в себя.
   - Ясно.
   Санчо скинул ботинки и хмуро произнёс:
   - А ещё некоторые видят знак в том, что парней избили в твой день рождения. Был проект подарить тебе торт из... не из шоколада, но после сегодняшней ночи план сорвался. От этого многие еще больше на тебя обозлились.
   - Я тут не причём. Да и не очень их теперь боюсь.
   - Не будь слишком самоуверен.
   - Так вроде есть причины.
   - Мне кажется, ты связался не с теми людьми. Нет, О'Хару мне ни капельки не жалко, туда ему и дорога. Но личности, которые не считаются с уродами вроде Колина и его папаши, либо ещё большие уроды, либо опасно не понимают реальности. Третьего, как говорится, не дано. Смотри, не вляпайся ещё глубже.
   - Ты знаешь, я ведь и сам толком не понимаю, какие вещи сейчас творятся вокруг меня и в чём моя роль. Но О'Хару я не заказывал. Честно. А сейчас я ложусь спать. Спокойной ночи.
   - Да. С днём рождения, - Санчо потушил свет.
  

Глава 14. Старт операции

  
   Никаких особых торжеств по поводу окончания военными ксенологами Леоренского университета не было. Всех выпускников собрали в небольшой аудитории. Благо, желающих близко общаться со стреляющими в людей инопланетянами было не слишком много. Выступал декан. В течении часа он рассказывал, что обстановка на фронте усложнилась. Закерам удалось почти полностью остановить продвижение Конгресса. Война приобрела ожесточённый характер, сопровождалась большими жертвами с обеих сторон. По космосу рыскали армады боевых кораблей, на планетах кипели масштабные сражения.
   - В таких условиях, - продолжал декан, - профессия военного ксенолога является особенно важной. Именно от действий стоящих здесь выпускников зависит, в какую сторону будет двигаться стабилизировавшийся на время фронт. Несмотря на преподаваемые во всех военных училищах и академиях основы техники боя с закерами, знаний солдат может оказаться недостаточно. Только военные ксенологи с их знаниями о психологии Хилим-Ла и вооружении враждебной Конфедерации могут в нужный момент подсказать правильное решение. Актуальности профессии добавляет плохая подготовка войск сформированного и готовящегося к войне с инопланетянами третьего эшелона. Многие армии были переброшены с другого конца Галактики, и у них из-за бесконечных пересадок, перелётов и переформирований не было времени на обучение. Эти войска очень нуждаются в вас - специалистах по инопланетянам. И, конечно, не стоит забывать об искусстве дипломатии. Продуманные действия ксенолога-консультанта могут остановить кровопролитие. Идеал воина - тот, кто может выиграть войну, не сделав и выстрела.
   Ещё декан сказал, что собравшиеся здесь - одни из первых представителей молодой профессии, которым будет трудно осваиваться, случатся неизбежные ошибки, но это честь, ответственность перед потомками, наукой и всем человечеством вообще. У военной ксенологии со специализацией на хилим-ла туманное будущее, оно зависит от исхода войны. Планируется создать должность ксенолога при командовании полками и батальонами, а также некоторую связующую должность между войсками и вновь учрежденным Институтом военной ксенологии при Академии наук Галактического Конгресса.
   Но всё это в будущем, а пока должность специалиста по инопланетянам получили только штабы основных боевых единиц - дивизий. Штаб дивизии - наиболее вероятное место работы выпускников, хотя кого-то могут определить и во флот. Напоследок декан пожелал всем независимо от обстоятельств беречь честь и доброе имя Леоренского университета и всего Конгресса. Также он поблагодарил студентов за усердную учёбу и уважение к дисциплине. Затем Куренёву вместе с прочими военными ксенологами раздали дипломы.
   В номере Олег проверил свою электронную почту и нашел там то, что ожидал, -повестку. Нашему герою надлежало в течении 68 земных часов с вещами и документами прибыть в Леоренское военное ведомство, расположенное в столице планеты.
   - Вот и всё, - думал Олег, - я сделал это. Возможно, впервые в истории универа я прошел его, не вступая в Братство. Правда, на год раньше, но диплом-то всё равно в кармане. Нужно поблагодарить Костяка. Несмотря на то, что бандит, он многое для меня сделал. Да и попрощаться не мешало бы.
   Последние полгода пролетели практически незаметно. Череда лекций плавно перетекла в финальную сессию. Никаких курсовых, только довольно сложные экзамены. Конгресс ещё не ввел для ксенологов, как полагалось всем военным специальностям, программу выпускных испытаний, смоделированных в виртуальной реальности, так что наш герой не побывал в обстановке, близкой к боевой. Пришлось общаться с экзаменаторами. Получив последнюю оценку (тройку по строевой после пересдачи), Олег вздохнул с облегчением. Учёба подошла к концу.
   После случая с О'Харой Куренёва ещё больше возненавидели. Но это была бессильная ненависть. Олег вспомнил слова наркоторговца о том, кого все не любят, но кто своим существованием укрепляет коллектив. А теперь у студентов отняли это связующее звено, и их злобному разочарованию не было предела. Но разочарование выражалось в полной изоляции, отказе от общения с Олегом и взглядах, полных сдерживаемой ярости, на что нашему герою было плевать. Колин О'Хара пользовался авторитетом почти всемогущего человека, и после его падения уже никто не хотел рисковать. Правда, несколько исключений из этого правила всё же нашлось. Олег запомнил один случай.
   Куренёв шёл куда-то по своим делам.
   - Изменник! - услышал он крик.
   Кричал один из коллег, похоже, тот, который раньше часто кидал фрисби в голову Олега. Наш герой остановился и посмотрел крикуну в глаза.
   - Сейчас можешь радоваться, мразь, но ты свое рано или поздно получишь, - продолжил крикнувший. - Таких уродов надо убивать!
   - Смотри, теперь ведь можешь и ответить за свой базар, - тихо ответил Олег.
   Студент бешено кинулся вперёд, но его успел остановить товарищ.
   - Не лезь! - прошипел этот друг. - Оно тебе надо?! Этот подонок даже не знает, что такое честь и дружба. Гребанный трус. Пошли отсюда!
   Бросив на прощание испепеляющие взгляды, студенты оставили Олега одного.
   - А действительно, знаю ли я, что такое дружба? - подумал Куренёв. - Наверное, это не тупая лесть и ожидание подачки, как в Братстве. Не общая любовь к сплетням и унижению других людей. Дружба подразумевает преданность, готовность всегда прийти на помощь. Если так, дружил ли я с кем-нибудь когда-либо? Нет. Со мной дружили, а я был одинок и зациклен на себе.
  
   Осенью к учёбе вернулся О'Хара. Его трудно было узнать. Мутаген вызвал неконтролируемый рост мышц, и теперь его торс напоминал кусок мятого пластилина. Правда, управлять новыми мышцами Колин не мог из-за недоразвитых связок. Теперь он всегда был закован в экзоскелет и его медленные, неуверенные шаги сопровождал лязг. Сначала О'Хару по доброй памяти везде сопровождали соратники, но вскоре отвращение к уродству взяло верх, так что Колин всё чаще ковылял по университету один. На Олега он даже не смотрел. Возможно, решил для себя, что есть вещи важнее мести или она вообще бессмысленна. А может, просто боялся. Трудно было сказать, глядя на это изможденное лицо, постоянно обращённое к полу.
   Только девушка О'Хары продолжала общаться с ним. Олегу было всё равно, любит ли красавица Колина или делает это из жалости, кинет ли она его через пару месяцев, будто испорченный кухонный комбайн, или будет помогать инвалиду всю оставшуюся жизнь. После встречи на заснеженной алее все чувства Куренёва к этой студентке бесследно исчезли. Нашему герою от неё больше ничего не было нужно.
  
   Воспоминания плыли перед глазами, когда наш герой шагал по Арбайтер Штрассе. Он прошел мимо прибитого к стене дома барельефа. Памятник изображал взлетающий ввысь модульный десантный корабль, из которого падали крупные капли, наверное, слёзы. В нижней части расположился лес тянущихся вслед кораблю человеческих рук и была надпись: "Памяти жертв уличных беспорядков, погибших в первый день войны на Леорене. Один комок снега влечёт за собой лавину". Через весь памятник тянулась сделанная аэрозолем фиолетовая надпись: "Fuck You".
   Возле ведущего к "Подвальчику" подъезда собралась большая толпа. Дорогу перегораживали полицейские флаеры, пожарная машина и кареты скорой помощи. Олег ощутил стойкое дежавю. Тогда, на Новой Украине, переулок в городке "Правдоискателей". Последствия атаки МЛП.
   Куренёв протолкался к самой границе полицейского оцепления. Из подъезда как раз выкатились автоматические носилки, покрытые обычной для такого багажа простынёй. Когда они съезжали с крыльца, простыня упала, выставляя напоказ тело. Толпа ахнула.
   Бобика по-настоящему изрешетили. На синем лице застыл последний крик. Во впалом животе чернело множество дырок. Полисмен быстро поднял простыню и накрыл труп. Носилки заехали в "скорую", а из дома уже выезжали следующие. С них свешивалась рука. Олег узнал цвет рукава куртки. Это был Влад. Если уже грозного телохранителя убили, то что уж говорить о Костяке.
   - Какой кошмар... - проговорила глазеющая на процессию женщина с продуктовой авоськой. - Уже сил нет терпеть. Не район, а бойня какая-то.
   - Так им и надо! - ответил маленький мужичонка в костюме мусорщика. - Сколько здесь живу, постоянно сюда ходили всякие наркоманы и урки. Теперь не будут.
   - Что случилось? - спросил у него наш герой.
   - Разборки. Братки из конкурирующей банды ворвались в подвальный наркопритон, всех там перестреляли, а потом подожгли. Ты, небось, за наркотой пришел? Знаю вас, студенты проклятые.
   - Нет. Я пришел попрощаться, - Олег поплёлся прочь.
   Почему это произошло? Куренёв вспомнил, что в последние недели Костяк был особенно мрачен. На вопрос Олега он ответил: "Иногда последствия бывают несколько неожиданными... Плюнь, всё у меня о'кей. Вот, скоро обещают привезти Дворжека, "Симфонию из Нового Мира". Дам тебе послушать. Масштабная музыка". Но так и не дал. Не успел. Может, Костяк выжил? Маловероятно, ведь Влад мёртв, а притон сожжен налётчиками. Если только наркоторговец ушел без телохранителя. Олег помнил, что такое случилось только один раз, когда Костяк смотрел на горящий флаер. Странно, как много хороших воспоминаний связано с преступником. А вдруг последствия, о которых Костяк обмолвился, были связаны с О'Харой? И "подарок на день рождения" стал началом конца?
   - Ты этого никогда не узнаешь, - говорил внутренний голос. - И брось будить свою совесть. Кто бы ни убил Костяка, наркоторговец знал, на что идёт. Так кончают все уголовники.
   -Так-то оно так, - мысленно отвечал Олег, - да только почему так погано на душе? Брр, ещё и мёртвый Бобик... Видишь, как человек принимает наркоту, играет на гитаре и вдруг всё...Пристрелили в упор. Будто часть меня пристрелили. Жалко. И Костяка жалко. Он ведь мне доверял. Музыку давал слушать... Надо уезжать отсюда. Девять дней до Нового года, а потом эти странные "Правдоискатели" больше не будут меня охранять. Столько загадок... Завтра же еду в столицу. А то и мне могут отомстить.
  
   Полупустой чемодан легко закрылся. Олег ещё раз проверил тумбочку. Вроде ничего не забыл. Затем сел на кровать.
   - Что ж, Санчо, уезжаю. Передавай Мигелю привет.
   - Ага. Он сейчас занят. Вовсю работает над батальным полотном на тему войны людей с толстолобыми. Надеется военным сбагрить, как предмет пропаганды.
   - Всё для фронта, всё для победы, - наш герой усмехнулся.
   - Странный ты человек, Олег. Сначала вроде был таким слабым, но вот, нашел способ накостылять самому О'Харе.
   - Да я уже говорил, не знаю сам, как оно вышло. Блин, просто хотел нормально учиться, развлекаться... Не судьба. Ладно, ты тоже неплохой парень. Просто всё сложилось не так, как надо. Успехов в учёбе и в личной жизни.
   - Да ну её в... - Санчо пожал руку соседа. - Олег, ты там будь аккуратнее. Не суй голову под пули.
   - А у Хилим-Ла пуль нет. Они стреляют Святым Духом.
   - Что, правда?
   - Шучу. Хотя нам точно не сказали. Наверное, сами не знают, - и Олег, взяв чемодан, вышел из комнаты, служившей ему жильём на протяжении полутора лет.
  
   Раздобревший от мутной воды водопад Арзайн остался позади. Вокруг до горизонта тянулась заснеженная равнина. Но белый покров уже таял, и изредка удавалось на секунду разглядеть стелющиеся по земле молодые зелёные побеги. На Леорен пришла долгая весна. Олег сидел в купе и смотрел в окно. Пасмурное небо навевало тоску. Наш герой понимал, что, скорее всего, больше не вернётся сюда. Не увидит "зелёных ползунов", местного океана, реки Серин. А ведь Куренёв мог ещё многое сделать. Можно было поехать в парк аттракционов "Городок Джонсона". Или, что более важно, попытаться вновь собрать ракушки для памятника Свете. Этого Олег не сделал, его закрутила учёба. Скоро Леорен будет недоступен, не просто недоступен, а затерян в космосе, он станет лишь точкой на звездной карте. Целая планета отходила в прошлое.
   Куренёв прожил определённый этап своей жизни. Ему останутся только воспоминания о величественности здешней природы, дающей покой. О людях Олег запомнит разные вещи. Плохих больше, чем хороших. Да, его мучило Братство, но ещё были ночные огни Арбайтер Штрассе - места, служившего последним пристанищем многим эксцентричным личностям. Таким был Костяк, вроде и не слишком плохой человек, запутавшийся в собственных чувствах и идеях. Получил ли он по заслугам за злодеяния или, наоборот, пропал несправедливо - тайна, уходящая вслед за Леореном, Костяком, О'Харой, Бобиком и другими. Наркоторговец не сделал Олегу ничего плохого, не доставил страданий, в отличие от ровесников-студентов. Уже за это можно вспоминать его с благодарностью. Главное - чтобы время не смазало лица и не уравняло всех в толпе давних воспоминаний. А такое могло случиться. Олег не заметил, как начал блекнуть образ Светы - единственное дорогое из прошедших лет. Мысли о верной подруге хоть и доставляли боль, но помогали жить и оставаться собой. Поезд промчался через гремящий голографическими иллюзиями Занкцфурт с его слегка жухлым после зимы вокзалом -ползуном, и вскоре на горизонте показались небоскрёбы Офира - столицы Леорена.
  
   После нескольких часов сидения в очереди Олег попал в отдел кадров Военного ведомства. Там его встретил один из работающих на компьютере, откормленный офицер.
   - Слава человечеству... - Олег нерешительно переминался с ноги на ногу, не зная, что говорить дальше.
   - Слава! Чего вы хотите?
   - Мне пришла повестка.
   - Понятное дело. Давайте паспорт. Посмотрим... Куренёв Олег, дивизионный ксенолог, да?
   - Вы правы.
   - Хорошо. Сейчас скажу, куда вас определили. Ага, учебный пехотный центр номер шестнадцать, карантин. Ясно, это в десятке километров от Офира. Штабной флаер отправляется туда через сорок минут. Скажу, чтобы вас подобрали возле главного входа в ведомство.
   - Прямо так, сразу? - не сдержался Олег.
   - А что не в порядке? Я же сказал, вы будете проходить карантин. Так, по прибытию в центр зайдите сразу к его начальнику. Он выдаст разрешение на вашу вакцинацию, изготовление униформы и санитарную обработку. Кстати, карантинные меры запрещают на некоторое время контактировать с внешним миром. Если хотите что-то купить из еды, сделайте это сейчас. И, в целях безопасности, на базах блокируется работа коммуникаторов. Имейте это ввиду.
   - Могу я узнать, в каком подразделении буду действовать?
   - Пока ещё нет. Вам сообщат в центре, там же дадут индивидуальный код. Скорее всего, вас прикрепят в группу командира мотострелковой или бронетанковой дивизии. Вы окажетесь в числе приближенных к генералу офицеров. Ваше звание аналогично званию лейтенанта. Однако, в подчинении у вас никого не будет. Подчиняетесь вы непосредственно дивизионному командиру. В перспективе создание целого отдела ксенологии при штабе дивизии, но это ещё не скоро. На вашем месте, я бы уже готовился к отлёту.
   - На войну?
   - В зону боевых действий. Да, конечно. Карантин назначают перед самым стартом. Думаю, уже в течении недели вы покинете планету. А теперь, попрошу вас, не мешайте работать.
   - Всего доброго.
   - Лейтенант! В армии говорят; "Всего доброго, сэр".
   - Ой! Простите, сэр. Разрешите идти, сэр?
   - Идите.
  
   Новый Космопорт Флота наверняка был виден даже с орбиты - такой он огромный. Оно и понятно, как ещё можно разместить в одном месте три модульных десантных корабля, не огородив при этом пространство от горизонта до горизонта? Вдалеке маячили забитые людьми трибуны. Олег знал, провожающие размахивают флагами Галактического Конгресса и планеты Леорен. На леоренском флаге был изображен "зелёный ползун" на белом фоне, с синей полоской сверху. Наш герой стоял в тени огромного десантного корабля и смотрел, как в разверзшееся чрево трюма въезжают колонны бронетехники. Небо над головой было ярко- голубым, солнце грело вовсю. Но Олегу было холодно. Возможно, реакция на вакцины вызвала озноб, а может, Олег давненько не принимал наркотики. Он зябко кутался в новую солдатскую куртку. На нашем герое были чёрные ботинки, серые штаны с множеством карманов и темно-зелёная куртка. На голове - утепленная кепка с эмблемой Конгресса. Были еще перчатки, которые Куренёв спрятал в карман. Вообще, униформа ксенолога выглядела скромно. Стандартные нарукавные нашивки с поваленной набок восьмеркой, номер дивизии, группа крови и индивидуальный код на груди, погоны - вот и все знаки отличия. На погонах не было звездочек - только стилизованное изображение головы закера, придававшее всему облику Куренёва некоторую несерьёзность.
   Наш герой как раз собирался позвонить домой, потому что в суматохе забыл сделать это перед отъездом на карантин. А в космопортах не блокировали звонки.
   - Папа и мама. Извините, что долго не отвечал, - начал запись Олег, - тут столько дел навалилось... Сейчас я буду грузиться на корабль, стою в военном космопорте. Пока сообщение дойдёт, Лиза наверняка выучит ещё одно слово. Я вас заранее с этим поздравляю. Рад, что у вас всё хорошо. За меня не беспокойтесь, звездолёт у нас самой последней модели. Армия хорошо оснащена, при штабе мне ничего не угрожает. Буду в порядке. Давайте, я покажу вам мой корабль".
   Посмотреть реально было на что. Куренёв уже знал название своего модульного десантного корабля - "Френсис Дрейк". Вместе с ним в космопорт недавно прибыли суда того же класса: "Нидхёгг" и русский "Пётр Великий". "Пётр" отличался тем, что был выкрашен в ярко-белый цвет, его борт пересекала трехцветная полоса. Русский сектор всегда пытался показать, какой он особенный. Оказаться вблизи таких звездолётов-монстров - это словно сидеть под грозно нависшими утесами. Куренёв пытался заснять их на камеру в коммуникаторе, но, естественно, они не помещались в объектив.
   - Твою мать, солдат! Какого ты тут прохлаждаешься?! - услышал Олег внезапный крик.
   - Эээ...Тут меня вызывают. Говорят, с планетой, на которую мы летим, будет связь. Обязательно напишу. Люблю вас, Олег.
   Отправив сообщение, Олег повернулся к кричавшему сержанту с эмблемой службы космопорта.
   - Сэр, простите, виноват. Мне сообщили, что для меня не предусмотрено место на парадной летающей платформе штаба. Поэтому я принял решение добираться до корабля пешком, сэр.
   - Имя, фамилия? - сержант извлёк карманный компьютер.
   - Олег Куренёв.
   - Сейчас посмотрю, - пальцы запрыгали по экрану, - ага. Специалист по толстолоб...Военный ксенолог. Сэр, приношу извинения, не разобрался в званиях. У меня написано, Вам нужно забраться в кузов вон того грузовика снабжения, с номером 04. Там уже ждут другие ксенологи. Когда машина заедет в трюм, выберитесь и найдете Вашу дивизию по указателям, сэр.
   - Вот бардак. Как какие-то консервы, в кузове.
   - Спешная подготовка к отбытию, сэр. Разрешите идти?
   - ???
   - Идти, сэр. Вы же лейтенант.
   - Ах, да, конечно, идите.
   Олег тоже взял свой чемодан и направился к грузовику. Никогда ему ещё не приходилось отдавать приказы.
   - А сейчас, граждане, - долетел голос с трибун, - вы видите, как на антигравитационной платформе движется командир 98-ой решайской бронетанковой дивизии, дважды Герой Галактического Конгресса, генерал Дэниэл Доусон. Господин генерал отличился в войне с сепаратистами планеты Иртане. Его дивизия уже погружена в корабль. Следом движется колонна 12-го леоренского экспедиционного танкового полка, который включен в состав 8-ой интерпланетной бронетанковой дивизии. Только посмотрите, как отдают честь верные сыны человечества...
   Олег забрался в кузов крытого фургона. Внутри были свалены мешки с чем-то мягким, похоже, одеялами. На груде развалилось два парня в униформе ксенологов.
   - Привет, а ведь я тебя знаю, - произнёс один при виде Олега. - Ты тот самый тип, который нанял уголовников, чтобы избить О'Хару. Благородный поступок, ничего не скажешь.
   - Да брось! - вмешался другой ксенолог. - Колин сам нарвался. Мужик, не волнуйся. Мы теперь не в универе. Братства здесь нет. Я лично ничего против тебя не имею. Лады?
   Олег посмотрел на говорившего первым и хотел сказать, что тоже его помнит, не раз видел в толпе своих мучителей, и это очень благородно - издеваться над слабыми... Но вместо этого буркнул: "Ладно". А потом лег на мешки в другом конце грузовика.
   - Жак, я вот думаю, - нарушил тишину приветливый ксенолог, когда машина тронулась, - почему нам, офицерам, не выдали нормальных мундиров? Даже фуражки не дали. Словно оборванцы, ей-богу.
   - Радуйся. Это у нас зимняя форма. Там, куда мы летим, будет холодно.
   - Проклятие! Только здесь холод ушел, опять в морозильник посылают. Кончится это когда-нибудь?
   - Сам сюда записался.
   - Ну да. А чего почти всех наших девчонок во флот определили, а нас - в окопы?
   - Стюардессы нужны. И ещё кое-кто... - оба засмеялись.
   - А если серьёзно, меня девушка обещала с трибуны высматривать. Даже помахать ей не смогу. Прикинь, на параде из фургона с одеялами рука машет. Каков имидж, а?
   - Какая разница? Всё равно ты её больше не увидишь.
   - Увижу! Номер оставила...
   - И будет тебя ждать? Когда ты вернешься весь в орденах, да?
   - Тебя, наверное, определили в дивизию зануд.
   - Нет, в 128-ой отдельный разведывательный батальон.
   - Ого, разведка! А меня в обычную, 35-ую сераканскую мотострелковую. Ну а ты? Куренёв, где служить будешь?
   - В четвёртой интерпланетной мотострелковой.
   - Повезло. Одна из лучших дивизий Конгресса. Хотя... Как сказать. Ходят слухи, там генерал чуточку отмороженный. Всё, кажется, приехали. Трибуны не успел разглядеть, чёрт. Тогда свяжемся ещё, лететь долго. Олег, не дуйся за университет. Это уже в прошлом.
   - Надо быть полным идиотом, чтобы думать, будто я просто так возьму и забуду полтора года издевательств, - думал Олег, ступив в необъятный трюм .
   Повсюду стояли различные машины. Танки, джипы, грузовики, ракетные установки, бронетранспортёры, даже самолёты в полуразобранном виде. Вверх-вниз сновал лифт, увозя партии техники куда-то наверх, в другие отсеки. Куренёв с трудом ориентировался в этой путанице из брони и брезента. Понятие о разных модификациях, характеристиках и орудийных системах смешались в голове. Только отдельные факты почему-то постоянно всплывали в памяти.
   - Теперь все пулемётчики будут сидеть в крытых гнёздах, - например, вспомнил Олег, словно заученная перед экзаменом страница предстала перед глазами. - Ведь большинству закерских телепатов нужно видеть свою жертву для контроля над её разумом.
   Добрых полчаса наш герой плутал по трюму в поисках выхода. А когда нашел, попал в лабиринт тесных коридоров и лифтовых шахт. Было жарко, душно, везде сновали по своим делам люди, устраивая заторы в особо узких местах. Долгий поиск Олега увенчался успехом, и он очутился в каюте командира своей дивизии. Генерал-майора Эрика Карташа он узнал сразу. Было в его лице с массивными челюстями что-то, красноречиво говорившее: этот человек любит распоряжаться. Генерал сидел за столом и играл в шахматы с офицером помоложе (но всё равно этот офицер помоложе был раза в два старше Олега). Ещё в комнате находился майор с блестящей лысиной. Все устремили свои взоры на вошедшего Куренёва.
   - Сэр, разрешите доложить. Дивизионный ксенолог Олег Куренёв прибыл и ждёт дальнейших указаний! - наш герой попытался встать по стойке смирно.
   - А, вот и наш студентик, - генерал буравил Олега узенькими серыми глазами. - Не пытайся стоять ровно. Всё равно не выходит.
   - Здравствуйте, лейтенант, - лысый майор улыбнулся. - Добро пожаловать в наше подразделение. Я начальник группы тактического анализа, майор Лука Массарик, а это заместитель командира дивизии, полковник Семюэль Швейзер. Вашего непосредственного начальника Вы и так знаете. Генерал Карташ в представлении не нуждается.
   - Массарик, кончай трепотню, - прервал генерал, - а ты, ксенолог, послушай. Я воевал, когда ты ещё подгузники переводил, так что скажу: я очень невысокого мнения о твоей профессии. Считаю, ксенолог нужен моей команде как танку - куриные ноги. Все вы идёте на войну, считая себя готовыми к ней, но на самом деле в ваших штатских головах пусто, аж ветер гудит. Твоё место - среди провожающих на трибуне, а не здесь. Но командование решило за меня, поэтому я всё же буду многое от тебя требовать. Первое и основное: поменьше крутись у меня под ногами. До тебя дошло?
   - Так точно, сэр. Можно спросить?
   Офицеры замерли. Даже молчаливый заместитель командира поднял глаза от доски.
   - Вопрос задан некорректно... Но, так и быть, спрашивай.
   - Имеет ли ваша дивизия нужный уровень подготовки для борьбы с инопланетянами?
   - Эм...Видите ли, - внезапно заговорил Массарик, - нас буквально выдернули из боевых действий против повстанцев на Альби. Операция была тяжелой. Потеряна часть опытного офицерского состава. С подготовкой грядущей операции тоже не все гладко. Нам даже не дали камуфляж снежной расцветки. Но дивизия укомплектована новыми кадрами, а им в училище давали курс ксенологии...
   - Лука, заткнись! - внезапно гаркнул генерал, ладья упала с доски и укатилась под стол. - А, ты, ксенолог, не смей меня учить! Толстолобые дохнут от пуль не хуже людей. Ещё вздумаешь задавать каверзные вопросы с умным видом, будут проблемы.
   - Сэр, я не...
   - Не перебивай! Ты, сосунок, ничего не знаешь о военном искусстве, на том и порешим. Всё! Лука, что ты хотел сообщить?
   - Капитан объявил, маршрут звездолётов проходит без остановок, прямо к штурмуемому объекту. Когда будем пролетать мимо рейда вблизи Огура, подключится еще сопровождение из группы эсминцев. Вам поручено выдать капитану для передачи информационные пакеты с номерами...
   - Ты ещё здесь?! - генерал опять повернул голову к Олегу.
   - Сэр, можно ещё один вопрос?
   - Господин генерал, разрешите парнишке спросить. Он же только что из вуза, - проговорил молчавший до этого заместитель.
   - Он испытывает моё терпение. Ладно, спрашивай. В последний раз.
   - Куда мы летим. К какой планете?
   Тут же каюту заполнил смех. Даже генерал трясся, издавая похожие на смесь грохота камней и рычание тигра звуки.
   - На всем корабле, - смог сквозь смех ответить Лука Массарик, - едва наберётся с десяток человек, кто сможет вам ответить. Конспирация. На учениях отрабатывали несколько планов и карт, но какие из них актуальны, мы не знаем. Там будет зима. Хотя и это не факт, может очередные уловки контрразведки.
   - А теперь вали в свою конуру, - вновь серьёзно ответил генерал, - она, кстати, на третьей палубе, номер каюты С29. И пока не вызовут, не вздумай здесь появляться. Это приказ.
   Олег проталкивался по забитым коридорам к лифту в подавленном состоянии. Интуиция подсказывала: с генералом не будет дружбы и взаимопонимания. Если все люди в штабе такие надутые истеричние хамы, придётся несладко. Хотя майор Массарик показался вполне нормальным и уравновешенным.
   Отпечаток большого пальца открыл помещение размером с хороший шкаф, но слишком маленькое, чтобы быть каютой. Хорошо, что у Олега не было клаустрофобии. Каюта оказалась чуточку шире прорезанного в стене иллюминатора. Лежать на койке даже невысокому Куреневу удавалось лишь поджав ноги. А ещё тут была ужасная духота. Полёт явно предстоял менее комфортный, чем на старом лайнере "Серафима".
   Погрузка завершилась только в середине следующего дня. Последние грузовики въехали внутрь, и грузовые рампы плавно поднялись. Все входные в кораблях герметично закрылись. Олег не слышал играющего снаружи гимна Конгресса и не смог рассмотреть, как с трибун машут платочки и флаги. Включились мощные антигравитаторы, и звездолёты практически бесшумно один за другим взмыли в небо. Наш герой надеялся, что они облетят вокруг всей планеты на небольшой высоте, как это сделал "Имир", но нет - флот сразу вышел за пределы атмосферы и повис на орбите.
   Леорен был очень красив. Так и хотелось броситься вниз, пронзить атмосферу и нырнуть в прохладное синее море.
   - Раньше надо было думать о здешних морях, - Олег сидел на койке и думал, дурея от жары, - теперь поздно. Но ведь выбора у меня не было. Никто на этой планете меня не ценил, а от общества людей не скроешься. Всё, уже нельзя вернуться. Какие-то проводы скромные получились. Никаких салютов, полётов над Касервилем. Словно люди поняли, что идут не на праздник. Ой, я и забыл. Сегодня же Новый год. Сорок пятый.
   - Внимание всем на борту! Две минуты до разгона. Лечь в койки и пристегнуться.
   Скрючившись в три погибели, Олег закрепил на себе пряжки ремней. Вскоре завыла сирена и корабли начали разгоняться, чтобы навсегда покинуть Леорен.
  
   Антон Тарчин, бывший одноклассник Олега, а ныне полноправный член корпорации МЛП, стоял у окна и смотрел на вечерний город. Офир только что встретил Новый год. Но на улицах было мало людей. Может, некоторые жены не хотели праздновать сразу после того, как отправили своих мужей в мясорубку. Всего несколько часов назад боевой флот взлетел с планеты и отправился покорять другой мир. Прошедший год был тяжелым. Война била по карману рядовых граждан, высасывала из них деньги. Впрочем, некоторые развязали свои персональные конфликты. Антон тоже втянулся в такое противостояние. Он посмотрел на грязного типа, сидящего в дорогом (но не кожаном, Антон не любил вещи, которые сделаны из мёртвых зверей) кресле и нервно тарабанящего чёрными ногтями по подлокотникам.
   - Давай ещё раз. Я не верю, что вас, шестерых здоровых лбов с большими пушками, так легко обманули. Словно несчастных коров на бойне.
   - Честное слово, всё так и было. Мы связались с этим купленным фраером, Влад его погоняло. Он сказал, всё чисто. В притоне "мёртвый час" - время после полудня, когда почти никого из торчков не бывает. Прилетели на тыренном флаере, сели неподалёку. Прокрались к месту. Этот предатель сказал, где ханырится первый охранник. Семка, наш снайпер, обошёл и тихо его снял. Потом ко входу. Там засов с секретной пружиной. Нужно было на двери найти пятно и в него садануть. Сработало. Того хмыря, что у двери выпасал, мы сразу порешили, без проблем. Вошли в подвал. Всяких щелей там...Семка с Пудом отправились пустые комнаты обыскивать, чтобы нас в спину не достали. А мы вчетвером сразу в главный зал. Помнили о твоём приказе взять Костяка живым. Эта гнида сидела, как и предсказывали, за своим фирменным столом. Сразу схватился за пистолет, но тут Влад приставляет ствол ему к хайлу и говорит: "Конец, начальник. Давай свой пекаль". Мы барыгу тоже на мушку взяли. А Костяк побелел, пушку отдал, встает медленно с поднятыми лапами и вдруг говорит. Как сейчас помню: "Влад, я подозревал, но всё же надеялся. Мы столько вместе пережили. А как же Маэстро? Зачем? Деньги? Или именно я тебя достал? Эх, помнишь, мы вместе от того бычья в канализации отстреливались? А как трясли пацифиста, а у него ракеты в сарае валялись? Где теперь всё...Но нет прощения предателям". Тут вдруг с пола, из-под тряпья, вскакивает грязное уколотое чмо и хрипит. У Буки всегда были слабые нервы. Он в этого наркошу из штурмового дробовика и жахнул. Я отвлёкся буквально на секунду, а как поднял глаза, вижу: Влад харкается кровякой и валится вниз, Костяк же прыгает за перевёрнутый стол. Потом стена треснула и появились эти демоны...Все случилось быстрее, чем за секунду. Их было трое. Один просто как бы махнул рукой с пекалем, и бошки трёх моих корешей взорвались. Меня всего забрызгало. Другой попал мне в левый бок, я и шлепнулся, и притих. Третий же (у него был "мультитатор") дал очередь по стене, и в соседней комнате что-то рвануло. Наверное, там были в этот момент Семка и Пуд. Кто-то кричал в огне...Затем демоны выковырнули Костяка из-за стола и увели, переступив через меня, как через дохлого. Я чуток отлежался, а потом смог встать и выползти на улицу, как раз перед приездом ментов. Успел сханыриться, и они не замели. Говорю тебе, это были... "Просветители"! Они не оставили нам ни одного шанса!
   - Ты уверен? Какие основания?
   - Двигались, гады, плавно...Но очень быстро. Никто из наших ребят не успел и разок пальнуть, как все были мертвы. И у каждого из этих подонков светилось правое моргало. До сих пор трясёт, как вспоминаю огоньки, идущие сквозь пыль...
   - Чего ты ноешь?! Действительно, у "Просветителей" есть традиция измываться над своим правым глазом, после операции он начинает светиться. Хотя это может сделать каждый.
   - Я же сказал, они демоны. Кто ещё может перещёлкать опытных волчар, как лохов? Да, кстати, когда просветители уносили ноги, один сказал Костяку: "Прошу, быстрее, во имя Истины!" Теперь веришь?
   - Он точно ЭТО сказал? Не врёшь?
   - Клянусь! Я всегда помню, кто что сморозил. Именно так и сказал.
   - Хорошо, точнее, плохо. А почему ты только сейчас сюда пришел? И звонка от тебя не было.
   - Отлеживался. В боку-то дырка была. Но странно, кишку не зацепило. Уже могу с трудом ковылять. Будто они хотели оставить меня в живых.
   - Ладно. Тебе пушка нужна?
   - Нужна. Свою в притоне оставил.
   Антон выложил на стол чемодан. Внутри лежало два пистолета. Один обычный, другой хромированный, с эмблемой МЛП. Тарчин протянул уголовнику обычный пистолет.
   - На. А теперь иди. С тобой свяжутся, если понадобишься.
   Держась за бок, бандит вышел из квартиры.
   Антон знал, что сейчас двери соседней комнаты откроются и войдёт его непосредственный руководитель, корпоративный капитан Яков, слышавший каждое слово из их беседы. Одноклассник Олега уважал капитана. Яков многого добился в жизни. Вот только виделись они в последнее время только в двух случаях: когда Яков приносил новые задания по подготовке или же давал поручение Антону, как одному из представителей МЛП. В первом случае Антон радовался, потому что любил задания и тренинги, но вот поручения, как правило, были сложными и часто даже незаконными. Как сейчас, например. Было приказано захватить наркоторговца, околачивающегося вблизи университета. Зачем МЛП понадобился этот тип? Ходили слухи, что корпорация сама вовлечена в наркобизнес. Но не его это дело. Главное, МЛП дало деньги на открытие зоомагазина, а Тарчин очень любил животных. Свалившаяся на голову причастность к смерти нескольких человек несильно беспокоила. Антона под гипнозом учили, что эти люди - пешки. В них нет мужества, преданность куплена за деньги, а любовь... Любовь у них только к деньгам. Настоящий лидер должен знать, кем жертвовать. Антон беспокоился только по поводу невыполненного задания.
   Появился капитан. Он всегда снисходительно улыбался, чем вызывал лёгкое раздражение.
   - Антон, Антон. Нехорошо. Я поручил тебе довольно важную миссию и теперь должен буду отчитываться. Это плохо скажется на карьерных перспективах.
   - Извини, капитан. Наркоторговец оказался "темной лошадкой". Конечно, то, что там были "просветители", ерунда, но это все равно опасные бандиты.
   - А по какой причине ты сразу отметаешь версию о связи провала нашего задания с организацией "Правдоискатели"? Ведь "просветители" из их шайки.
   - Чтобы притон бомжей и наркоманов охраняли самые опасные из солдат наших врагов? Сказки.
   - В полицейском отчёте сказано о найденной потайной нише, отгороженной маскировочной ширмой. Там действительно кто-то сидел. Сидел не один день, а месяцы, ждал команды. Изредка он выходил наружу, но это случалось редко. И вот, когда пришло время, убийцы моментально сориентировались и убили твоих наёмников. Причём двоих сжег взрыв маленького баллончика с газом, в который попали через стену, вслепую! Потрясающий профессионализм для обычных бандитов, не так ли? Сделай лицо попроще, Антон, а то кажешься глупее, чем ты есть на самом деле. Давай посмотрим личное дело, которое я тебе отсылал. Есть оно у тебя?
   - Да. Минутку, - Антон вырыл в ящике стола распечатки на бумаге.
   - Читай вслух.
   - Но я уже читал...
   - Ещё раз!
   - Хорошо. Выдержка из полного досье номер... Неважно, да? Николай Алексеевич Чепиков (на некоторых славянских планетах в паспорте пишут отчество), больше известен под кличкой "Костяк" или под ранним прозвищем "Чесотка" (назван так за чрезмерную словоохотливость). Возраст на данный момент: 27 лет и один месяц земного календаря. Место рождения: планета Багратион, город Чижово. Гражданство: планета Кристана (временное). В возрасте двух месяцев иммигрировал вместе с семьёй на Дремм. Отец инженер-теплотехник, устроился на моторный завод N85... Можно, я не буду читать про счастливое детство?
   Капитан кивнул.
   - Интересный случай произошел, когда Николаю было 10 лет. Играя в прятки на заброшенной фабрике со школьниками, провалился в старую штольню, каких на Дремме много. Оказался в логове слепых гигантских питонов-мутантов. Сумел в темноте на ощупь скрыться от этих хищных змей. Двое земных суток блуждал по катакомбам, пока ему не удалось самостоятельно разыскать выход на поверхность. Это событие послужило источником мощнейшего нервного потрясения. Чепиков стал вести себя неадекватно. Случались частые вспышки гнева, затем - периоды меланхолии (к полному досье прилагаются результаты психиатрического моделирования). В тринадцать лет пробовал поступить на подготовку к членству в рядах "Правдоискателей". Получил отказ. С семнадцати лет ещё больше замыкается в себе. Значительно уменьшается круг общения, многих старых друзей и близких родственников Николай обвиняет в "лицемерии и утаении правды". В восемнадцать лет поступает в Дреммский технологический университет, специальность: "Психология производства". Три месяца учёбы. Вызов в деканат по поводу употребления кетамина на территории вуза. Строгий выговор.
   Год спустя был пойман за продажей наркотиков студентам. Перед комиссией поставили вопрос об отчислении. Не дожидаясь решения, Николай сам уходит из университета. По непроверенным данным следующие полгода ищет способ войти в контакт со своим дядей, Максимом Чепиковым, вором - рецидивистом, членом дреммского филиала русского мафиозного клана, возглавляемого Юрием Кишевым (кличка "Маэстро"). Николаю удалось заручиться поддержкой дяди. Его принимают в клан на должность курьера. В то время русская мафия ещё не оправилась от последней масштабной операции Конгресса, когда было уничтожено и посажено в тюрьмы большое количество мелких гангстеров. Поэтому новичков принимали почти без колебаний. Николай хорошо осваивается на новом месте, и вскоре ему доверяют возить наркотики. Когда отец узнал, чем занимается сын, он выгнал его из дома. Однако Николай сам покупает себе квартиру в трущобах вблизи Главного космопорта Дремма. Усердие в выполнении приказов идёт ему на пользу. В двадцать два Николай становится наркодилером и получает кличку "Костяк". Достигает успехов в качестве продавца наркотиков. Попутно принимает участие в рэкете. Во время одного из таких заходов хозяин ювелирного магазина открыл огонь по бандитам. Костяк застрелил владельца. Так совершил первое убийство. Если верить свидетельствам, воспринял его тяжело. Затем много раз участвовал в уличных стычках между кланами Маэстро и Кувалды. После двух месяцев активных боев, в кафе, где проходит сходка воров из группы Маэстро, кидают гранаты. Среди трупов Николая не обнаруживают, но несколько луж крови принадлежат ему, результат ДНК - экспертизы. Предположительно осколком ему повредило щеку. Остался характерный шрам. В следующий раз Костяк возникает девять месяцев спустя на Кристане. Вероятно, покинул Дремм по фальшивому паспорту. Новое место - старые занятия: угон машин, наркоторговля, рэкет, даже заказные убийства. В двадцать четыре задержан полицией и осужден на пять лет колонии за ношение оружия. Правда, отсидел только семь месяцев. Был выпущен по амнистии, значит, за взятку.
   Буквально сразу после выхода из тюрьмы принял участие в успешном налёте русской мафии на фармацевтическую фабрику. Было похищено сырье для изготовления значительного количества химического героина (почти двадцать тонн). Авторитет Костяка среди боссов мафии возрос, и его назначили главой притона в Касервиле, возле Леоренского университета. Последние восемнадцать месяцев занимался реализацией наркотиков, сбытом краденых товаров. Десять месяцев назад был легко ранен в уличных беспорядках. По непроверенным данным, является организатором покушения на сына Томаса О'Хары, владельца сети гипермаркетов "Индиго Cтар". Возможно, это был приказ сверху, так как Томас отказался выплачивать долг, который он взял у предшественника Юрия "Маэстро" Кишева на посту главы мафии. Костяк таким образом осуществил месть группировки.
   Приложение:
   Характер: нестабильный, склонен к частым сменам настроения.
   Особые приметы: шрам под правым глазом, ожоговый шрам на правом бедре, ножевой шрам поперек живота, пулевые шрамы на левом предплечье и на правой трапециевидной мышце, выше ключицы. Татуировки: слово "КОЛЯ" на фалангах пальцев правой руки, рисунок "джин" на левом предплечье, слово "МИР" большими буквами на спине, рисунок "пять плачущих ангелов на лавке (нынешнее количество ангелов может быть большим)" на правой стороне живота.
   Дружественные связи: единственным человеком, которому относительно доверяет, является его помощник и телохранитель, Александр Владин (кличка "Влад"). Впервые они сотрудничали во время операции на Кристане. С Владиным установил контакт. С июня текущего года он активно сотрудничает с корпорацией "Мужество, Любовь, Преданность", информируя её о любом действии Костяка.
   Интимные связи: постоянного партнёра нет, замечен в бессистемных связях с уличными проститутками и специальными андроидами.
   Уровень опасности при непосредственном столкновении: высокий. Умеет притворяться безобидным и убеждать собеседника в собственной искренности, однако в экстремальных ситуациях действует жестоко и хладнокровно. Хорошо владеет огнестрельным оружием, имеет богатый опыт угона и вождения различных типов транспортных средств. Управляет флаерами. Агрессивность непостоянна, в зависимости от общего настроения, подвержен внезапным всплескам агрессии.
   Боевые имплантаты: отсутствуют.
   Значительные мутации: нет сведений.
   Слабые стороны: употребляет наркотики, особенно часто - галлюциногенные препараты. Может контролировать свою зависимость, однако в состоянии опьянения излишне разговорчив и не сдержан. Импульсивен. Часто теряет контроль над своими чувствами и эмоциями (кроме опасных ситуаций, см. выше).
   Фрагмент списка преступлений: 12 непосредственных убийств, двое из убитых гражданские, шестеро - члены вражеских группировок, четверо - сотрудники частных охранных предприятий. Есть ещё три убийства, предположительно совершенные Костяком. Все жертвы - гражданские, одна - 20-летняя жительница планеты Дремм, работала администратором в зале игровых автоматов, погибла в перестрелке между кланами от шальной пули. В общей сложности, Костяк причастен более, чем к двадцати пяти убийствам как соучастник, организатор и непосредственный исполнитель.
   Антон закончил читать и поднял голову.
   - Ну и что? Типичный отморозок. Почему ты улыбаешься?
   - Мне ничего другого не остаётся. Внимательнее надо. Во всем ворохе ненужной информации нужно искать полезные крупицы и работать в этом направлении. Так поступает лидер. А теперь смотри. Любое упоминание нашего главного врага сразу должно насторожить тебя. Заметь, пытался в 13 лет записаться на их курсы.
   - Да ведь его же послали...
   - Так написано. А в следующем предложении сказано, в семнадцать он начал презирать лицемерие и ИСКАТЬ ПРАВДУ. Знакомый бред, нет?
   - То есть, Яков, ты хочешь сказать, что...
   - ...нашего объекта завербовали ещё в нежном возрасте. И всё это время он выполнял какое-то грязное дело, воплощал в жизнь замысел "Правдоискателей". Одна из моих версий.
   - Ни фига! При всем моем уважении... "Правдофилы" не станут нанимать всяких неуравновешенных школьников.
   - У этого школьника были связи в банде Маэстро. Уже что-то. Коварство наших врагов не знает границ. У них работают лучшие психологи, которые могут предугадать, как сформируется личность подростка, и направить этот процессов нужное русло. Одинокий, озлобленный на всех пацан (а я знаю, в школе ему здорово доставалось, и в прятки он играл по-серьёзному, если проигрывал - бывал бит) - прекрасное орудие, которому только дай цель. И ему её дали, попутно добавив масла в огонь разговорами о важности и секретности. Потом Николай внедряется в банду и...А теперь я расскажу тебе подробнее о группе Маэстро, ты ведь за своими хомячками света белого не видишь. Эта банда - самая мощная преступная организация во всём секторе, если не в мире. Основной источник доходов - наркорынок. Маэстро имеет плантации лучших сортов "Аль-Хазреда" на Софии и фактически изготавливает 60 процентов этого дорогого удовольствия. Только представь, две из каждых трёх доз идут от русской банды. Это громадные доходы.
   Сейчас в организации состоит около пятидесяти тысяч полноправных членов. В МЛП, конечно, больше, но для обычных уголовников неплохо. У банды есть свой торговый флот, свои профсоюзы, отели и много чего ещё. Важные политики пришли к власти благодаря деньгам русских и теперь оказывают Маэстро разные услуги.
   Стоит сказать и о "Правдоискателях". Дела у них обстоят тоже неплохо. Враги сумели извлечь выгоду из начавшейся войны, в отличие от нашего руководства, если честно. Конгресс конфисковал почти все боевые корабли МЛП, даже совсем дряхлые летающие тазики. За нашими перевозками теперь строго следят таможенники. А вот "Правдоискатели" сделали из десятка своих фабрик военные заводы и сейчас в качестве подрядчиков выпускают продукцию для армии Конгресса. Естественно, груз надо перевозить, и нашим врагам сократили флот незначительно. Как осматривают караваны с военными грузами, говорить не буду, в армии сейчас полный бедлам. Нашу корпорацию обыграли, надо признать.
   Но самое страшное может оказаться ещё впереди. Представь на секунду, Маэстро и "Правдоискатели" заключили тайную сделку, мирный договор. Получился новый противник, настолько сильный, что даже гении нашего руководства не в состоянии совладать с ним. Гигантские партии наркотиков, перевозимые транзитом через кордоны таможни военными транспортами. Бандиты, вооруженные лучшими образцами украденного у армии оружия. Влияние на черных и легальных рынках безгранично...А вдруг этот мост проведёт один человек? Состоящий в "Правдоискателях", верный их принципам и одновременно влезший в доверие к русской мафии. Один человек вонзит нам нож в сердце. Теперь ты поверил, что Костяка стерегли "Просветители" и это очень плохой знак? Ведь они ДАЛИ твоему наемнику выжить и приползти сюда, значит, им не надо скрывать суть вещей. Дело зашло слишком далеко.
   - К...к...как?! - Антон выкатил глаза. - Его нужно найти, остановить. У меня есть номер машины, на которой они смотались. Люди видели...
   - Знаю. Я навел справки. Машину нашли брошенной на территории Центрального космопорта.
   - Улетел...Так, нужно проверить все рейсы, которые взлетали в тот день. Грузовые тоже.
   - Работаем. Капитан-то твой не вчера родился. Только думаю, мы его не найдём. Захват Костяка - только один из этапов нашего крупного мероприятия. А русские гангстеры сейчас на всех планетах оживились, бьют наших. Планы под угрозой срыва. Тяжелые времена настали. Ну, не вешай нос. Ты не виноват. Я тоже хорош... Надо было лучше на Костяка посмотреть, особенно после случая с сыном О'Хары. Это тоже явно работа "Просветителей". Тебе уровень корпоративного допуска не позволил получить полное досье, узнать, почему, собственно, этот диллер нас заинтересовал. Да и дружественные связи. Там были несколько устаревшие данные. Говорят, в последнее время Костяк часто болтал с неким студентом, даже подозревали недоброе...Имя его вроде...Олег Куренёв. Эй, ты чего это?!
   - Куренёв! Он из моего класса! В школе вместе учились! Ещё болел сильно!
   - Быстро ищи по базе данных, что он здесь делает!
   - Сейчас, - Антон судорожно включил компьютер, - хорошо, хакнуть её успел. Ищу. Вот! Леоренский университет! Может, прямо сейчас позвонить, встретиться с ним? Он должен что-то знать.
   - Подожди! Нужно посмотреть...Вот сука драная! - обычно Яков не позволял себе таких ругательств, но Антон никогда не видел его таким разочарованным. - Этот мудофил вчера сдриснул на фронт! Мы его просрали!
   - У нас нет информатора в армии?
   - На улетевших кораблях есть только пять агентов из нашего штата. Может, они вообще на другом полушарии высадятся. А времени нет. С твоим дружком всё глухо.
   - Вот отстой! - с чувством выругался Антон.
   - Ладно. Не нервничай, - теперь Яков говорил спокойно, даже задумчиво, - возможно, моя версия неправильна. Один человек не сможет сделать дело масштаба слияния двух синдикатов. Тем более такой сумасшедший, как этот Чепиков. Ерунда!
   - Не грусти, капитан. Прорвёмся. Блин, как же тесен этот мир! Куренёв... Я думал, больше никогда о нём не услышу.
   - Идея найти его хороша. Жалко, не удалась. Будешь траву?
   - Буду.
   Антон взял самокрутку и задымил. В тёмную комнату с улицы падали отблески сияющих на улице вывесок.
  
   Наш герой в это время спал, свернувшись калачиком в своей крошечной каюте. И снился ему странный сон. Будто он вернулся на Новую Украину, идёт по кладбищу, но без скафандра. И при этом нормально дышит. А могилы покрыты зелёным мхом, между ними растёт трава. Грязно - желтое небо, а под ним -- зелень. Вдруг из-за надгробия появилась Света. Олег вздрогнул. Он не видел подругу во сне почти год - с того самого дня, когда началась война. Теперь она стояла перед Куренёвым такая же реальная, как в видениях от "Аль-Хазреда".
   - Олег, ты что, боишься меня? - Света нежно рассмеялась.
   - Нет, я просто думал... Думал, что предал тебя, твою память. И теперь никогда не увижу... - в горле стал ком. - Всё кончено...
   - Глупости! Я же тебя просила, не надо принимать наркотики. Они говорят ложь.
   - Какую ложь? - Олег опустился на землю и устало опёрся спиной на холодный могильный камень. - Я ведь тогда пошёл в бордель...Как последний придурок...
   - Тише, всё хорошо, - Света села рядом и легко взъерошила нашему герою волосы, - мне было больно узнать о твоём поступке, но не из-за предательства, а из-за жалости, что ты все ещё одинок.
   - Света, почему? Почему ты умерла? Нам было так хорошо...Вот только я оказался слеп, не видел твою любовь.
   - Тебе тогда было очень трудно. Боли отвлекали твоё внимание. Но ты помнишь обо мне каждую секунду... А сейчас послушай: ты должен найти человека, который увидит твою внутреннюю красоту. Она, вторая половина тебя, проведёт через все тяготы жизни. С моей стороны глупо требовать верности, ведь это ограничит твоё счастье. А я только хотела, чтобы ты жил.
   - Думаю, ты зря так говоришь. Кто меня поймёт? Я ведь действительно слабак. Весь год только и делал, что наркотики глотал да водку пил.
   - Но причинил ли ты кому-то зло? Ответил на те мучения, которые тебе причиняли? Попробовал стать, как они? Любым способом, закрывая глаза на подлость и предательство, вступить в Братство? Если это сила, то она бессмысленна и ничтожна. А ты остался самим собой. Иногда нужно приложить большие усилия, чтобы остаться слабым. Даже О'Хару тебе было жалко, а это свидетельствует о добром сердце. Только почему, Олег, ты летишь на войну? Не вернулся к своим родителям, они ведь тебя так любят.
   - Ах, Света. Не знаю, в последнее время мне кажется, что они почему-то смотрят на меня как на ходячий труп, который скоро рассыплется. И у них другой ребёнок, новая жизнь. А на фронт отправился, чтобы... Чтобы доказать самому себе: я могу принести пользу, не дрогну перед лицом опасности.
   - Напоследок, Олег... Помни, я люблю тебя. И независимо от сделанного тобой выбора знай: очень сложно сохранить в себе качества, за которые тебя любили те, кого любил ты. Посмотри на звёзды, - Света указала вверх, где тучи Новой Украины рассеялись и стали видны яркие созвездия.
   В ушах зазвучало: "Чтобы ты жил".
   Куренёв понял, что проснулся, и смотрит в иллюминатор. Там замерли миллионы сияющих огоньков. В каюте было прохладно, наверное, включился кондиционер. Олегу вдруг показалось, что рядом с ним кто-то есть, всегда был и оберегал его от самых ужасных бед. Все страхи словно улетучились, наш герой вновь погрузился в спокойный сон. Огромные корабли продолжали нести десятки тысяч спящих людей, сквозь бесконечность, навстречу судьбе.
  
  
  

Конец первой части

  
  

Часть 2. 45 г.

Глава 1. На орбите

  
   Штурмуемый объект оказался планетой с одним огромным материком. Человеческий флот замер над поверхностью. Из глубин космоса прибыл стратегический командный корабль. На корабль челноками свезли командиров всех подразделений, армии, носившей название "358-ая специальная штурмовая". Основная ее часть ждала на трех модульных десантных звездолетах. На брифинг отправился и генерал Эрик Карташ.
   В забитом до отказа зале висело голографическое изображение вражеской колонии.
   - Джентльмены, прошу садиться. До начала штурма остаётся совсем немного времени, это будет последний инструктаж перед вашим отбытием на поверхность. Все уже получили индивидуальные пакеты с указаниями, которые необходимо распечатать после возвращения в ваш штаб. Из всех проработанных нами вариантов выбран один. Я кратко передам основное содержание.
   Итак, мы участвуем в очень рискованной и ответственной миссии. Формально наша армия включена в "Третий эшелон", а флот - в группу "Гамма". Однако мы подчиняемся непосредственно Главному Командованию Галактического Конгресса.
   Сейчас наше подразделение находится в тылу врага. Ближайшая планета, где есть союзные войска, - Кияма, которая охвачена противостоянием между нашими армиями и гарнизоном закеров. Штурмуемый объект внизу, под нами, регулярно поставлял врагу на Кияму подкрепления и ресурсы.
   Задача 358-ой армии - захватить штурмуемый объект (кстати, теперь можно сообщить его название: закеры дали планете имя "Гхайшель", среди прорабатываемых нами во время планирования вариантов она называлась "Гайшелем"), прервать снабжение Киямы и ряда других планет прифронтовой зоны, тем самым облегчить разгром их гарнизонов и создать условия для дальнейшего наступления. Стратегическую важность наших действий сложно переоценить. Кроме разрушения вражеских коммуникаций, операция "Плотина" имеет своей целью с помощью нескольких армий, подобных нашей, разрезать фронт и прервать снабжение участка шириной в несколько парсек.
   Поэтому, высадившись на Гайшель, подразделения должны действовать быстро и слаженно. Если наша армия промедлит с захватом планеты, враг получит мощное подкрепление и сорвёт план Конгресса.
   Ближе к тактике. По сути, первый этап - изолировать планету Гайшель - уже выполнен. Два часа назад наши коллеги из флота сбили все спутники связи противника и начали посылать ложную информацию со своих передатчиков. Второй этап начнётся через четыре земных часа. Это ковровая орбитальная бомбардировка поверхности неядерными боеприпасами. В ряды противника будет внесён минимально необходимый уровень хаоса, ну, вы знаете, зачем нужны такие бомбёжки. Ядерное оружие мы не применяем ни под каким предлогом - это приказ высших инстанций. По завершении второго этапа начинаются точечные бомбовые удары по важным объектам. Здесь вступаем в действие мы. Вместе с боевыми ракетами на поверхность тайно прибывают десантные отряды. Это будут подразделения, входящие в 405-ю Софийскую, 90-ю Уральскую, 23-ю интерпланетную воздушно-десантные дивизии. Они максимально саботируют планетарную оборону. Кроме них, высаживаются специальные отряды из каждой дивизии, входящей в состав армии. Десантники захватывают и удерживают посадочные площадки до подхода основных сил.
   Получив сигнал об успешном завершении третьего этапа, МДК входят в атмосферу, минуют внешний рубеж планетарной обороны, где зенитный огонь наиболее опасен, и совершают расстыковки. Потом дивизионные модули, сопровождаемые и поддерживаемые взлетевшей с них же авиацией, осуществляют посадку и выпускают дивизии.
   Войска немедленно переходят в наступление и захватывают указанные в пакетах объекты. В результате успешного завершения высадки на суше планеты образуются четыре укреплённых района - плацдарма. На эти относительно безопасные участки будут прибывать подкрепления Конгресса, первые партии которого уже в пути. С четырёх плацдармов после кратковременной передышки 358 -ая армия продолжает наступление. При благоприятном исходе событий через два земных месяца после начала третьего этапа штурма 70% пригодной к обитанию суши находятся под нашим контролем.
   Однако это только при благоприятном исходе. Битва будет трудной. Основу рельефа составляют равнины, что плохо для нас в условиях численного превосходства врага. Командование попыталось устроить высадку в малонаселённых районах планеты. Но один наш плацдарм будет в столице. Этот важный индустриальный (если у закеров есть понятие "индустрия") комплекс и космопорт необходимо захватить сразу после бомбардировки, пока противник дезорганизован. Надейтесь, что не попадёте в эту зону, столица хорошо укреплена. После высадки вы будете предоставлены сами себе, противник, скорее всего, применит средства радиоэлектронной борьбы и будет глушить связь с орбитой. Действуйте решительно и профессионально. 358-ая - лучшая армия в мире, я в вас верю. А теперь можете идти, инструктировать свои подразделения. Слава Человечеству! Жду от вас докладов об успешном достижении целей! Удачи!
  
   Карташ стоял на возвышении, а за его спиной в большой иллюминатор можно было наблюдать, как в атмосферу входят и раскаляются, словно иглы, сотни ракет. Звездолёт легко вибрировал, работали маневровые двигатели, компенсирующие отдачу. Ещё Олег видел, как вдалеке маленький артиллерийский корабль, плюясь реактивными струями, делает общее для всего флота дело: превращает с помощью ракет планету Гайшель в решето. Казалось, материк внизу не движется, но на самом деле звездолёт медленно летел по орбите, сея смерть.
   Генерал в орденах и фуражке смотрелся очень внушительно на фоне сполохов реактивных двигателей. Он напоминал старый, но надёжный несгораемый шкаф для важных документов. Куренёв наблюдал со своего места в углу сцены. Кроме Олега, рядом с Эриком стоял заместитель и вся группа командира. А перед ними выстроились все офицеры дивизии. От сотен зелёных курток, всех этих руководителей штабных отделов, частей, полковников, майоров, капитанов и лейтенантов рябило в глазах. А это были только офицеры! Количество рядовых, готовящихся к высадке в своих каютах и ангарах, вообще казалось невообразимым.
   - Солдаты, - начал генерал свою напутственную речь, - многих из вас я вижу впервые, ведь дивизию изрядно потрепали на Альби. Повстанцы, гниды, даже однажды пробрались в штаб и навязали перестрелку. Многие погибли... Надеюсь, командование нашло им достойную замену, в моей дивизии нет места некомпетентным слабакам. Скоро, уже очень скоро, мы спустимся в Ад. Как быстро он завершится, зависит от действия войск Конгресса, то есть от нас. Вы уже знаете, нашей дивизии доверили захват главного космопорта, так что не будет чистых и холодных болот, в которые можно зарыться и переждать. Толстолобые хорошо окопались в своей столице, и ПВО может разнести корабли ещё в воздухе, несмотря на всю броню. Но полет - задача пилотов из флота. А наше первое дело - высадиться и пройти по дороге 5 километров. Всего 5 километров до космопорта, до цели. Но мы запомним этот марш на всю жизнь, я вам обещаю. Это километры разбитых домов и автострад, это закеры, палящие из каждой щели. О минах и засадах я не упоминаю. Космопорт важно не только захватить, враги, скорее всего, предпримут контратаку, и дивизия будет укрепляться под постоянным обстрелом. Помните, любой солдат, не говоря уже о танке, на вес золота. Резервов, понимаете, не будет. Поэтому следите за потерями, которые неизбежны.
   Так, теперь о хорошем. Вместе с нами столицу штурмуют лучшие подразделения. Командира одиннадцатой Владимирской мотострелковой дивизии, генерала Рустама Дагаева, я знаю лично много лет, и этому парню я не раз доверял собственную жизнь. Уверен, и другие кадры, наступающие на нашем направлении, - лучшие из лучших. Поэтому 4-ая дивизия не одна, она часть мощного кулака. К тому же упразднили гражданский, юридический и финансовые отделы штаба и соответствующие службы, зато на их место загрузили ещё больше солдат и техники. Мы - чистое оружие, способное свернуть горы.
   Все здесь готовились к войне с закерами, вы знаете: они стреляют из своих винтовок такой мерзостью, которой достаточно попасть хоть в пятку, чтобы превратить человека в труп. Здесь не помогут даже прототипные экзоскелеты, только танковая броня. И Генеральный Штаб вполне обоснованно сделал ставку на подвижность солдат. Напомните рядовым, пусть используют в качестве укрытий машины и пытаются максимально сократить дистанцию между собой и пехотой противника. Тогда важнейшую роль сыграет скорострельность оружия, а здесь наши конструкторы опередили толстолобых. Берегитесь телепатии, вас об этом тоже предупреждали. Садимся, когда в столице будет ночь, но всех солдат тренировали для боя в темноте. Сложновато будет отличить закера-солдата от закера-гражданского, но послушайте, что я скажу, и передавайте подчиненным. Штатские болтуны очень много говорят о человечности и гуманизме. При этом они ни разу не были на войне, под огнём. На практике вас забрасывают во враждебную среду, где врагов в десять раз больше. Каждая инопланетная морда - потенциальный противник, а не союзник. Стреляйте во всё, что имеет ненормально раздутую голову, а вопросы морали оставьте штабу и лично мне.
   Всё, хватит мусолить одно и то же. Сеть ориентиров и позывные загружены в ваши компьютеры. Авангардный отряд сейчас отправляется в ангары, готовиться к взлёту. Ребята, сегодня вы -- полноценная десантура, вам придётся горячее всех. Нужно захватить участок широкой автострады, подходящий для посадки, и отбивать атаки противника. Связи с орбитой, думаю, не будет, но мы увидим, когда ваши роботы нарисуют номер дивизии на площадке. Если все пойдёт по плану, то где-то через полтора часа после этого мы свалимся на вас с неба.
   Остальные офицеры отправляются инструктировать свои подразделения. Вопросы?
   В зале робко поднялась одна рука совсем молодого (видимо, только что из элитной академии) танкового капитана.
   - Сэр, простите, но разве закеры не наши союзники, не равные нам по интеллекту существа? Этично ли убивать мирное население, когда флот Бестадиона воюет вместе с людьми бок о бок?
   - Идеалист, значит, - генерал криво усмехнулся, - так давай я тебе открою шлюз в космос, и пойдёшь пешочком к своим хорошим закерам-бестадионистам. Далековато идти, но зато этично. Не хочешь? Так молчи! Потому что я знаю, чего стоит нерешительность в бою. Кстати, моё предложение насчёт шлюза действительно для всех, кто считает, что не должен быть здесь. У вас нет пути назад. Теперь можно либо выполнить боевую задачу, либо погибнуть, пропасть без вести на планете, куда до этого не ступала нога человека... Вопросов больше нет? Тогда идите, готовьтесь и ждите сигнала. И, солдаты, не бойтесь. Враг не так страшен, он слаб. А весь мир смотрит на вас, элита войск Человечества!
   Пробираясь по коридору, Олег слышал, как Лука Массарик нервно говорит Карташу:
   - Сэр, при всём уважении... Мне не слишком нравится план командования. Зачем создавать самую большую человеческую армию, а потом сразу делить её на четыре части, четыре армии. Для дезинформации? По-моему лучше было бы высадить все войска в одном месте, например, на Южном полуострове, а потом наступать единым фронтом.
   - Массарик, - хмуро ответил генерал, - не я придумал этот план. Понятно, Генеральный штаб рискует. Хочет побыстрее захватить планету и двинуться дальше. А с одним фронтом это нереально. Вот они и рассеивают армию по всему материку.
   - Опасное решение.
   - Наше дело - выполнять приказ, не бойся, мы же уже бывали в таких переделках.
   Куренев вместе с группой командира пришёл в обширную рубку космического корабля. Все смотровые стёкла были зашторены, а десяток людей, носивших униформу флота, развалились в креслах и лениво переговаривались.
   - А, лейтенант Куренёв, - Лука заметил нашего героя, - вот для вас сидение. Пока экипаж нашего дивизионного модуля бездействует. Вы же знаете систему модульных десантных кораблей. У них очень мощная броня, способная выдержать попадание закерской пушки планетарной обороны. Однако она весьма сложна в изготовлении, поэтому её приходится использовать экономно. Легче покрыть бронёй один, пусть и огромный корабль, чем много маленьких судов. Зато, проходя верхние слои атмосферы, внешний контур обороны, МДК распадается на десяток звездолётов поменьше, каждый из которых несёт одну дивизию и некоторые другие подразделения. Их называют дивизионными модулями. Они доставляют солдат к полю боя.
   - Да, нам в университете говорили. МДК трижды применяли за год войны и вполне успешно.
   - Точно. В Генеральном штабе считают, за этой тактикой будущее. Знаете, не люблю штурмы планет. Я только два раза высаживался на полностью враждебные колонии, и оба раза это была "кровавая баня". Половину наших войск уничтожали ещё в воздухе. Может, сейчас будет по-иному. Что поделаешь, Конгресс мог бы взорвать планету ядерными бомбами, но ведь это не гуманно, планеты земного типа - их так мало во Вселенной...
   - Лука, не говори чушь, - подал голос заместитель Швейзер, - Конгрессу плевать на планету и всех, кто на ней живёт. А вот ресурсы... И ещё там технологии толстолобых, фабрики. Сюда можно будет послать ораву поселенцев, а то лишних ртов развелось в Конгрессе... Вот и не хотят портить шарик, на который скоро сядут.
   - Хорошим был полкашом Михео Фарман, да? - внезапно с улыбкой сказал генерал.
   - Хорошим, - согласился Швейзер, - погиб так глупо.
   - Помните Гартам, когда зеки восстали? Там были огромные искусственные озёра - бассейны. Так вот, Фарман всех убитых уголовников свалил в один бассейн. Естественно, из них потекла кровища. Похоже было на огромную тарелку русского борща. А потом прибыл представитель Конгресса. И он, этот мужик в чистом пиджаке, стоя на краю красной лужи говорит мне: "Здесь будет санаторий для сенаторов и конгрессменов, для элиты всей людской расы. Как прикажете бассейн драить?" Прикиньте! - Карташ весело захохотал.
   Офицеры хмуро переглянулись.
   - Сэм, помнишь это? Тысяча трупов и санаторий! Давно так не смеялся... Ладно! Все манатки штаба уже загрузили в машины. Надо нам сменить цветастые мундиры на обычную форму. Докладывают, толстолобые - хорошие снайперы. Чёрт возьми, скорее бы начали! Уже прекратили палить, скоро наш десант пойдёт. Начальник отдела личного состава, занеси на всякий случай их фамилии в списки погибших. Кто выживет, тех вычеркнем.
   Закончив на этой "оптимистичной ноте", Эрик Карташ вышел из рубки. За ним потянулись другие офицеры. Олегу, в его скромной униформе, незачем было переодеваться, и ему приказали ждать. Куренёв сел на маленький складной стул, служивший местом дивизионного ксенолога, и принялся подкрепляться шоколадом. Последние десять часов он провёл "как на иголках". И в рубке наш герой ел последний раз перед грядущим сражением.
  
   - Смотри, вон наши! Они справились!
   Все в рубке смотрели на экран. Там было видно, как среди хаоса улиц и клубов дыма, проглядывая даже сквозь редкие облака, тускло светит нанесенная специальной излучающей краской огромная комбинация из линий и пятен. При увеличении изображения стало видно, что знак покрывают чёрные пятнышки. А при максимальном приближении удалось увидеть, что пятнышки - это люди, лежащие на земле в нелепых позах.
   - Они же мертвы, - подумал Олег, и эта простая и очевидная мысль отозвалась дрожью в коленях.
   - Проклятье! Их там всех покрошат, если адмирал будет медлить! - генерал с остальными офицерами группы был теперь в такой же куртке, как и Олег, только со звёздами вместо головы закера на погонах. - Связи с авангардом нет?
   - Нет, сэр!
   - Понятно. Проверить готовность подразделений.
   - Всем подразделениям! Доложить о готовности ко входу в атмосферу.
   - Полк "Ланцет". Весь личный состав на своих местах, кроме управляющих техникой. Солдаты в своих каютах, пристёгнуты к койкам. Системы жизнеобеспечения на случай разгерметизации проверены, в норме. Водители в трюме, на местах работы. Технический состав полка закреплён и готов к транспортировке. Грузы закреплены. Полк готов, сэр!
   - Полк "Шприц". Матчасть проверена и закреплена...
   С потолка на нашего героя упала кислородная маска. Он сидел на своём стульчике в углу рубки и возился с ремнями безопасности. Из динамиков сыпались разные позывные: все эти "Катетеры", "Шприцы", "Скальпели" и прочая медицинская тарабарщина.
   Вдруг завыла сирена. Один из пилотов развернулся и крикнул: "Всем сесть и пристегнуться! Маски не надевать, если корпус пробьют, закеры всё равно всех здесь выжгут. Маски вам тогда не помогут. Быстрее, сейчас начинаем!".
   Все присутствующие в рубке заметались, выдвигая из стен сидения и щелкая пряжками. На экране перед пилотами возник кусок материка, затянутый облаками.
   - Это говорит капитан корабля "Френсис Дрейк", - прогремел голос из стены. - Ваши ребята сделали свою работу. Все посадочные площадки захвачены. Теперь наш черёд. Идем на прорыв! Слава человечеству! Начать манёвр входа в атмосферу!
   - Ну, понеслась, - тихо сказал сидящий рядом с Олегом начальник дивизионного отдела снабжения.
   - Щиты активированы!
   - Система защиты включена!
   - Уязвимые места, все бронезаслонки опущены!
   - Ведущие двигатели синхронизированы!
   -Первичная траектория загружена!
   - Бортовые процессоры - экстремальный режим!
   - Главная панель управления, полный вперёд!
   Сирена злобно взревела, и материк на экране качнулся в сторону Олега.
  
  

Глава 2. Штурм

  
   Нашего героя кидало из стороны в сторону, как, впрочем, и всё вокруг. Пилоты то и дело выкрикивали непонятные слова, словно комментаторы на спортивном матче.
   - Приближаются два противокорабельных энергоснаряда! Капитанский мостик вносит коррективы в траекторию.
   - Орбитальных истребителей не замечено. Проходим ионосферу!
   - Поворот 35 градусов! Разминулись!
   - Ух! Пронесло...
   - Пять снарядов! Критическая дистанция!
   - Не успеем! Эй, пехота, всем держатся!
   - Сейчас столкновение! Левый борт! Скользящий удар...
   Страшный толчок, и голова Олега стукнулась о спинку кресла. Куренёва удивило, как она вообще не оторвалась и не улетела. Уши резал скрежет, а все приборы на секунду погасли. Правда, спустя всего несколько мгновений дисплеи зажглись вновь, и главный пилот объявил: "Разгерметизация в шестом отсеке. Силовой щит накрылся. Корпус пробит в нескольких местах. Помещения с утечкой воздуха изолированы. Ваши солдаты должны были включить свои системы подачи воздуха, генерал".
   - Начальник отдела личного состава! - рявкнул Карташ. - Подсчитать потери!
   - Подразделение "Пинцет". Ваш отсек повреждён. Кто-то пострадал?
   - Третий взвод зажарило прямо в койках. Два человека выжили, - гнусаво отвечал динамик, - у них тяжелые ожоги, скорее всего, недолго протянут. Десять человек из четвёртого взвода задохнулись. Видимо, не хотели надевать маски из-за жары, а потом не успели. Еще несколько обморожений. У нас здесь почти не осталось воздуха, но с кислородными масками и шлангами всё в порядке. Пробоину роборемонтники заварили. Держимся, сэр. Вот только очень холодно.
   - Вас понял. Сейчас в ваш отсек закачают подогретый кислород. Господин генерал, потери незначительны.
   - Хорошо. Главный пилот, долго ещё до отсоединения?
   - Почти прошли. Силовой щит наполовину восстановился. Будь у нас не такая хорошая броня, судно развалилось бы напополам.
   - Входим в стратосферу! Две минуты до расстыковки.
   - Всему экипажу! Готовься. Берём управление на себя, - главный пилот, он же командир модуля, начал быстро нажимать мерцающие на пульте кнопки.
   - Говорит капитан. Мы миновали внешний оборонный контур. Отсоединение модулей через 5...4...3...2...1. Пора!
   Олегу показалось, что за спиной прогремел взрыв и в зашторенные до этого иллюминаторы ударил свет. Стало видно, как в бескрайней синеве плавно, прямо-таки грациозно разлетается в разные стороны стая сигарообразных тел, бывших мгновение назад единым целым.
   - Наш двигатель запущен. Силовое поле включено. Антиграв под нашим контролем. Искусственная гравитация на борту деактивирована.
   - Господин генерал, - произнёс главный пилот, - теперь летим к вашей площадке.
   - Наконец-то! Быстрее!
   - Внимание! Приближается большая группа воздушных объектов. Приблизительная скорость - 1600 километров в час. Расстояние до лидера группы - 450 км.
   - Воздушная тревога! Командир авиации, поднимайте своих ребят!
   - Есть, сэр! Звенья "Кромвель", "Людвиг", "Свифт" - на выход.
   - Это "Людвиг", разрешите взлёт.
   - "Людвиг -1", взлёт разрешаю, "Людвиг-2", взлёт разрешаю... "Людвиг -8", взлёт разрешаю.
   - Это "Кромвель". Разрешите взлёт...
   Олег увидел, как за лобовым стеклом пронеслись похожие на летучих мышей истребители.
   - Говорит "Кромвель". Направление - 3. Расстояние до противника - 200 км. Они уже почти здесь.
   - Звенья, выполняйте перехват.
   - Сэр, говорит радарный пост. Получено изображение противника. Это сорок три однотипных летательных аппарата.
   Перед Карташом возникла голография конуса, повёрнутого острой стороной вниз. Куренёв узнал закерский челнок-хекес, который мог выполнять функции боевого самолёта.
   - Уничтожьте их. И помните: противник превосходит вас по манёвренности, - начальник авиации взволновано наклонился вперёд.
   - Всё помним. Связь барахлит, сэр!
   - Закеры ставят радиопомехи.
   - Им это не поможет! Цели в пределах досягаемости. Всем машинам, по толстолобым - огонь!
   Эфир взорвался искаженными от помех голосами.
   - Лови ракету! Есть! Первый го...Аааа! Теряю высоту! Гибну...
   - В меня попали! Самолёт горит...
   - Развалил, как жестянку! Ребята, бейте их лазерами!
   - Блин, "Свифт - 4" столкнулся с вражеским самолётом. Они что, психи? Идут на таран!
   - Держитесь, ребята. Сейчас пустим ракеты, захватывайте цели. Господин генерал, самолётам нужна поддержка.
   - Пилот, вы слышали?
   - Слышал. Задействовать ракетные установки с первой по шестую.
   - Захват целей...Цели захвачены.
   - Пуск!
   Корабль дрогнул и ракеты полетели куда-то вдаль.
   - Да! "Свифт-1". Цели поражены!
   - Что, гад, хотел смыться от ракеты? Так я не дам. Получи!
   - Это "Кромвель-1". Враг рассеян и скрылся в облаках. Всего сбито двадцать шесть объектов противника. Потеряно одиннадцать наших.
   - Вас понял. Сопровождайте наш корабль, конец связи.
   - Приём - приём. Это командир 22-ой дивизии. Мы попали под плотный зенитный огонь в квадрате 25.18. Все, кто меня слышит, избегать 25.18.
   - Понял, 22-ая. Благодарю. Конец связи.
   - Господин генерал. Маршрут проходит через 25.18. Как главный пилот, советую изменить траекторию.
   - Изменяйте.
   - Но предупредите своих бойцов, что некоторое время модуль будет фактический падать.
   - Потерпим. Всем подразделениям, сейчас начнутся "американские горки". Проверьте ремни безопасности.
   - Сопровождение! Мы сейчас резко нырнём вниз, держитесь рядом!
   - Приступаем! Крен - 80 градусов. Поворот +21. Выполнять!
   Нос корабля накренился, и дымка облаков внизу начала стремительно приближаться. У нашего героя захватило дух. В голову ударила кровь, внутренности сжались. 
   - Хорошо, что я никогда не катался на американских горках! - проскочила в голове мысль.
   Модуль весь нервно затрясся, где-то в микрофонах ревел ветер. Через несколько секунд окно заволокло туманом. Пилоты наперебой заголосили: "Маневровый 3, запускай! Тормози, тормози! Теперь - максимум 15-ого! Поправка на гравитацию... Правый стабилизатор... Выровнялись!".
   Облака пропали, и Куренёв впервые увидел так близко поверхность планеты. От края до края внизу тянулась ровная белая плоскость. Кое-где на неё падали сквозь прорехи в облаках солнечные лучи. Там снег сверкал так ярко, что даже в отгороженной светофильтрами рубке были заметны блики. Правда, зимнюю равнину испещряли пятна оставшихся после взрыва воронок. С большой высоты они казались крошечными, словно кто-то встряхнул пером с тушью над тетрадью и оросил чистый лист десятками чёрных капель.
   - Всегда во время подготовки половина бомб рвётся в чистом поле, - проворчал генерал. - Никакого толку!
   - Главный пилот. На связи верхний ангар, номер 11. "Пегас" готов.
   - Так точно. Господин главный пилот, "Пегас" - это позывные восьмого авиаполка, они просят разрешение на взлёт. Им приказано поддерживать высадку в квадрате 27.17.
   - Пусть взлетают. Меньше народу, больше...
   Внезапно белизну равнины нарушили синие вспышки. Корабль очень быстро оказался среди скопления светящихся шаров.
   - Зенитки! Замаскировались, крысы!
   Послышался звук, будто дождь стучал по жестяной крыше, и лобовое стекло пересекла змеящаяся трещина.
   - Силовое поле не функционирует! Хорошие противощитовые снаряды, но все они застряли в бронированной части корпуса. Разгерметизации нет!
   - Лётчики! Быстрее пошли вон с корабля! По нам дубасят отовсюду!
   - Сейчас взлетим, - прошипел из динамиков летчик. - И не кричи в микрофон, хрен космический! То, что ты выше по званию, не даёт тебе право орать. Ты нас просто везешь, а не командуешь. "Флетнер", "Флак", "Коэн", "Жан" - за мной. Полетели.
   - Ублюдок! - сплюнул главный пилот.
   - "Жан-6", взлёт разрешаю. Полк в полном составе стартовал с борта, сэр.
   - Ура! Мотористы - 80 процентов мощности, скорость - 10. Летим отсюда.
   - "Кромвель", говорит штаб, включите маршевые двигатели и не отставайте от нас.
   Зенитки переключились на вынырнувший из облаков в десятке километров другой десантный корабль. Вереницы огней впивались в его зелёные бока, но судно продолжало спуск вниз. Можно было даже разглядеть крохотные точки, кружащие вокруг модуля как мухи, досаждающие слону. Они гонялись друг за дружкой - там кипел воздушный бой.
   Олег успел заметить, как землю покрыли шарики бомбовых разрывов, а затем все смазалось, их звездолёт рванул вперёд. Теперь равнина очень быстро уносилась назад, и нельзя было что-то рассмотреть. Материк кончился, мелькнули прибрежные льды, и внизу засияло море. Куренёв наблюдал, как с каждой минутой день очень быстро сменяется ночью. Солнце перестало отражаться в воде, небо сменило цвет с голубого на фиолетовый, затем рубку окутала тьма.
   - Снижаем скорость. Достигли северо- западного полуострова.
   Черноту внизу прорезали огни костров. Это были действительно огромные пожары, но не представлялось возможным рассмотреть, что горит. Наверное, целые города инопланетян.
   - Вот оно, самое плохое место для человека, - генерал указал за окно.
   А там вырастало нечто, похожее на преисподнюю. Столица оказалась большим мегаполисом, который выглядел жутко, озаренный пламенем и вспышками выстрелов. Чёрные здания извивались, тянулись вверх, похожие на подводный лес водорослей. Сходства добавляло и то, что они корчились в огне. Или это была просто оптическая
   иллюзия. В небеса ежесекундно уносились сотни огненных шаров и искр. Город горел огромным факелом. И над ним порхали стайки мотыльков -- остатки закерской авиации.
   - Господин генерал, вы правы. Это наша цель. Я получаю сигнал с маяка отряда авангарда. До него тридцать километров.
   - Связист, попробуй с ними связаться.
   - "Клин", "Клин", говорит "Бочка". Как слышно? Приём.
   - Ох, мы уж думали, нас всех перебьют. Вас слышим плохо, помехи, -- голос дребезжал и хрипел, слова было трудно разобрать.
   - Генерал на связи, доложите обстановку.
   - Обстановка крайне тяжелая, сэр. Враги сбежались со всей округи. Мы держимся, отбили три атаки, но потери громадны. Семьдесят пять процентов личного состава убито. Девяносто процентов бронетехники потеряно. Если вы не подойдёте в ближайшие пять минут, толстолобые нас раздавят... - реплику прервали какие-то кваканья, а затем грохот, треск и визги.
   - "Клин", вы меня слышите? Прием-прием!
   - Да, сэр. Просто вражеская артиллерия... Поспешите, если возможно, а мы их задержим.
   - Ещё чуть-чуть, парни. Уже скоро. Конец связи.
   - Это "Кромвель-1". Ну, не знал, что модули такие быстрые. Заставили погонять. Видим на радаре: к вам летят челноки противника. Разрешите атаковать.
   - Конечно, разрешаю. Уничтожить все достижимые воздушные суда противника.
   - Пилот, что с оборонительными башнями?
   - Все стрелки на своих местах. Готовы к отражению атаки.
   - Самолёты противника открыли огонь!
   Пылающую столицу заслонил рой серебристых конусов. Они неслись прямо в лоб кораблю. Выехавшие из бортов башенки вовсю расстреливали их, летящие первыми машины закеров взорвались и полетели вниз. Однако идущие следом метали молнии в человеческий звездолёт, и вскоре весь его корпус напоминал об изъеденной фурункулами коже. Некоторые оборонительные установки загорелись. Но ни один из закерских выстрелов не смог пробить броню насквозь. Рубку оглашали ругательства лётчиков - истребителей. Им приходилось носиться в полном хаосе, когда между их самолётом и закерами меньше ста метров, сверху падают обломки, снизу стреляют зенитки, и всё на сверхзвуковой скорости.
   Неожиданно один из закерских челноков прекратил гоняться за самолётами и ринулся прямо в окно рубки.
   - АААААА!!! -- успел подумать Олег прежде, чем вражеская машина протаранила лобовое стекло и разлетелась на куски.
   Открыв глаза, наш герой понял, что всё ещё жив, а стекло целое, только прибавилось пару царапин. Сердце, замершее на пару мгновений, теперь бешено колотилось.
   - Курва! Клянусь жопой спикера, - главный пилот перестал выбирать выражения, - думал, кранты! Силовое поле спасло. Эй, щитовой, максимум энергии на щит в районе рубки и дюз двигателей. Гребаные рахиты, хотели взять нас на таран. Обломались, свиньи!
   - Рули давай, -   на удивление спокойно сказал генерал Карташ.
   - Внимание, это вызывает 56-ая бронетанковая. Четвёртая, есть связь?
   - Вас слышу, говорите.
   - Наш модуль уничтожен. Половина маневровых отстрелена. Антиграв скоро сдохнет. Мы не сможем сесть... Я отдал приказ эвакуировать всех, кого возможно. Десантные боты, дивизионную авиацию, транспорты -- все, что хоть как-то летает, сейчас стартует с этого проклятого корыта. Остальные... Обречены. Выживших передаю под командование вашего штаба.
   А мы... Мы сейчас влепимся в укрепления южнее космопорта. Уродам мало не покажется. Все сгорят вместе с кораблём. Прощайте! Выполните миссию. Это был командир пятьдесят шестой Ивановской бронетанковой дивизии, генерал-майор Михаил Теслюк. С ним погиб весь штаб в полном составе и экипаж девятого модуля корабля "Пётр Великий", главный пилот Максим Тобол... Конец связи... Не наш день.
   - Погодите! - радист закричал в переговорное устройство, забыв обо всех военных званиях. - Попытайтесь посадить звездолет за городом. Эй! Как слышите? Прием... Пятьдесят шестая? Ответьте... Они разорвали связь, сэр.
   - Я вижу эти укрепления на экране!!! - главный пилот опять истошно вопил. - Русские идут прямо на нас! Крен +20, быстрее!
   - "Кромвель"! Всем набрать высоту! Сейчас будет мощный взрыв.
   - Смотрите, вон они!
   И правда, буквально в паре километров впереди пролетел дивизионный модуль. От белой краски не осталось и следа, весь закопчённый корпус покрывали вмятины и дыры. Некоторые болтающиеся куски обшивки были настолько велики, что мотались по ветру, словно рваные паруса. Из отверстий вырывалось пламя. Корабль, судорожно раскачиваясь и виляя, умчался далеко вперёд и там в последний раз взмыл вверх, а затем клюнул носом и рухнул между торчащих башен. Через миг перед Олегом расцвёл невероятный столб белого пламени. На его фоне закерский город казался плоским, вырезанным из чёрного картона. Грохот от удара был ужасающим по своей мощи. Даже в рубке он больно дал по ушам. Здания начали одно за другим рушиться, взрывная волна просто равняла их с землёй. Ночь превратилась в самый яркий из дней. Модуль Олега, содрогнувшись, прошел стену огня насквозь, при этом обломки били по кузову, как кувалды.
   - Да, чего у Михаила было занимать, так это храбрости, - задумчиво сказал генерал, когда через секунду все кончилось, и впереди вновь лежали полутёмные городские джунгли.
   - Приём, это четвёртая дивизия? - голос звучал с акцентом, даже радиопомехи не мешали понять, что общеанглийский не был говорившему родным языком.
   - Так точно!
   - Слава Богу! Со всеми этими помехами трудно связаться с кем бы то ни было, не говоря уже о нужном тебе. В небе сейчас полный бедлам. Куча подразделений, никто не знает, кому подчиняться. Я командир авиаполка с позывными "Кондор", временно исполняю обязанности командира 56-ой бронетанковой дивизии. Вернее, того, что от неё осталось. Мы слушаем ваш приказ. Дайте только отплатить этим скотам за всех погибших товарищей.
   - Как у вас дела с бомбардировщиками?
   - Четыре звена по пять штук. С ними-то всё в порядке.
   - Сейчас это главное. У нас только три звена истребителей, и бомбы не помешают. Наберите высоту и постарайтесь не выходить из зоны приема. Помните, закеры глушат сигнал.
   - Вас понял. Набираем высоту.
   - Мы позовём, когда понадобитесь. Конец связи.
   - Скорее бы.
   - Самый малый! Точка назначения в пределах видимости. Генерал, пора заканчивать наш полёт! -- модуль начал описывать круг над светящимся среди улиц сигнальным символом. -- Садимся.
   - Стоять! Лука, что это за объекты на мониторе?
   - Где? А, это. Вражеские противотанковые укрепления. Количество орудий - двенадцать единиц. Возможно еще...шесть. Через минуту будет анализ маскировки. Да, ещё группа боевых машин. Расстояние ... 3873 метра.
   - Они перегораживают дорогу от зоны высадки к космопорту?
   - Так точно. Похоже, противник понял логику наших действий. Хочет остановить продвижение от места посадки
   - Генерал, о чём речь? - вмешался пилот. - Почему нельзя садиться?
   - Замолчи! Вызывайте "Кондора".
   - "Кондор", как слышите?
   - ...
   - Приём, вы здесь? Русские не отвечают, сэр.
   - Дрянь! Вышли из зоны, бараны!
   - Может, их частоту заглушили?
   - Неважно! Опросите наши истребители, у них остались универсальные ракеты?
   - "Кромвель", это корабль...
   - А?!
   - Вы чего акаете?! У вас есть ещё универсальные ракеты?
   - Простите! Оглох от того взрыва. Ракеты? Ответ отрицательный. Только лазеры. Всё расстреляли по толстолобым и на подавление ПВО, согласно инструкции.
   - "Свифт", ракет нет.
   - "Людвиг", все расходуемые боеприпасы выпущены.
   - Главный пилот? У тебя?
   - Во время боя с авиацией мы не особо экономили. Осталось только шестнадцать легких противосамолётных.
   - Бомбы?
   - Этого навалом. Несколько тысяч кассетных бомб.
   - Неуправляемые. Опять нас из музея снабжают. Что ж, придётся отложить посадку. Главный пилот, приказываю уничтожить блокпост противника.
   - Как?! Генерал, ты свихнулся?! Мы уже начали снижение.
   - Так отклонитесь на пару тысяч метров и быстро разбомбите их.
   - Я отказываюсь это делать. Моя задача - доставить дивизию к точке высадки, а не стрелять в каждый танк, как последний штурмовик.
   - Отказываешься? - генерал внезапно отстегнул ремни и вскочил. Теперь он нависал над главным пилотом, как топор палача. - А ты знаешь, что эти пушки могут сбить твой летающий таз ещё в воздухе? Эй, ксенолог, скажи характеристики противотанковой пушки толстолобых. Ты хоть их помнишь?
   - Да, сэр, - Олег был удивлён, что надменный Эрик Карташ снизошел до вопроса, - закерская тяжелая противотанковая пушка стреляет благодаря антигравитационному принципу. Снаряд несёт портативную бронебойно-зажигательну бомбу. Бронебойность - 500 миллиметров композитной феррокаркасной брони типа "Кираса" на дистанции 4 мили, при угле встречи 30 градусов. Скорострельность - один выстрел в секунду. Стандартная дальность стрельбы прямой наводкой - 3 мили...
   - Можешь заткнуться. Хорошо вызубрил, не придерёшься. Летун, ты слышал? Они перебьют все мои танки за минуту. И тебя при должном умении прошьют. Прямой наводкой.
   - У меня приказ...
   - ДА ЗАСУНЬ СЕБЕ В СРАКУ ПРИКАЗ! Я - командир дивизии, а ты - обычный доставщик. Здесь я буду командовать. Сейчас ты зависнешь над пушками и разнесёшь их все, понял?! А не выполнишь - под трибунал, за потери... С меня взятки гладки, из-за твоих манёвров мы прибыли на десять минут раньше расчётного времени... Ты же разеваешь рот на старшего по званию... Так что лучше крути баранку, куда прикажу, да помалкивай.
   - Урод ты, генерал, - пилот напоминал облитого водой дворового пса. - Главное, водрузись на свой стул, а то тряхнет, и ты своей дубовой башкой палубу проломишь. Экипаж, слышали команду? Выходим на врага. Я потом доложу об этом, куда надо, генерал.
   - Как угодно, - Карташ опустился на сиденье.
   - "Бочка"? Это "Клин" вызывает. Почему прекратили посадку?
   - "Клин", небольшая коррекция плана, продержитесь ещё пару минут.
   - Чёрт возьми! - из рации долетел испуганный крик. - Ты, тыловая крыса, не можешь в своём кораблике наверху даже вообразить, какая здесь резня. Каждый миг кого-то убивают. Жгут из огнемётов. Нет у нас и минуты. Предатели, кинули на убой... Ой-и-и-и-и!
   Человек, оравший на генерала, издал вопль агонии. Такие страдания, как правило, заканчиваются смертью.
   - Всегда удивляло, как этот крикун стал офицером, - теперь говорил другой голос, спокойный, не вяжущийся с представлениями о жестоком бое. - Нормально, сэр, мы готовы выполнить то, что от нас требуется. Правда, осталось всего десять человек. Сидим в воронке, окруженные противником. Сейчас пойдут на последний штурм. Последний для нас. Но вы всё равно спешите, а то сядете прямо в толпу толстолобых. Площадка пока свободна, правда, ненадолго.
   - Все оборонительные турели!  По батарее врага - огонь!
   - Бомбы сброшены! - внизу расцвёл очередной огненный гриб, хорошо видный на мониторе.
   - Цель поражена!
    - У меня только одна просьба, -- голос задрожал (наверное, всё же прорывался подавленный страх или это были просто помехи), -- когда всё кончится, кто-нибудь из тех, кто сейчас это слышит, найдите Реббеку Мауси, планета Ялус, город Санктари, у нее номер паспорта легкий: GS, а потом три раза сорок пять и четвёрка на конце. Сейчас год сорок пятый, запомните этот номер. Скажите, я до последнего думал о ней. И очень хотел вернуться. Больше всего. Плохо всё сложилось. Передайте это, она должна вспомнить моё имя, а не вспомнит, так и бу... Они пошли в атаку! Бросайте гранаты! - динамик выдал несколько взрывов и зашипел.
   - Солдат? Ты меня слышишь?! - гаркнул Карташ. -- Передам! Я горд, что в моей дивизии служили такие бойцы. Слышишь? "Клин"?
   - Сэр, связь с авангардом пропала. Похоже, подразделение потеряно.
   - Ну, теперь, -- встрял главный пилот, -- когда от несчастной кучки пушек осталось мокрое место, а кинутых Вами людей перебили в отбивную, мы можем сесть?
   - Садимся, а ты, -- интонация в голосе генерала желала пилоту скорейшей смерти и разложения, - прикрой варежку. Мы на войне. Внизу оставалось десять человек, пусть и лучших. Их смерть была плохим, но предусмотренным в плане вариантом. А по дороге, перегороженной теми укреплениями с пушками, пройдет десять тысяч человек. Чувствуешь разницу? Нам, особенно после гибели 56-ой, нельзя разбрасываться войсками. Невозможно выиграть партию, не потеряв ни одной пешки. Мы только что разыграли гамбит, если тебе знакомо это слово.
   Пара последних фраз изумила Олега. Пешки? На планете под ним погибли люди. Они до последнего отбивались, верили, что смогут вернуться, увидеть свою Реббеку номер GS 4545454. А взамен этого спасительный корабль сделал круг почёта и улетел в сторону. Погибнуть в нескольких минутах от спасения -- явно не об этом мечтали солдаты, отбывая на фронт.
   Тут Куренёв вспомнил, как оттарабанивал выученные наизусть характеристики закерских пушек. А что если пилот отложит посадку, услышав эти впечатляющие даже для далёкого от артиллерии человека цифры? Нет, генерал Эрик имел свои эффективные способы убеждения, ему не нужны были зачитывания голых фактов. Скорее всего, он бы просто накинулся на пилота с кулаками, продолжи тот упорствовать. И всё же... Из отстранённого наблюдателя Олег превратился в человека, коснувшегося безумия войны, и, возможно, взял на себя частицу ответственности за чужие смерти.
   - Зависли над площадкой. Включайте посадочный гироскопический механизм. Высота -- 2748 метров. Начинаем снижение. 2720 метров... 2710... Генерал, спускайте своих людей в трюм и сами выметайтесь.
   - Всем подразделениям! Это командир. Мы, наконец, прибыли. Водители, запускайте двигатели. Остальные, займите места в трюме. По коридорам не толкаться, много раз проходили высадку на учениях. Кто создаст затор, полезет без очереди -- трибунал и пять лет, обещаю. Всем подъем! Группа, за мной, к вагону. Бегом, марш!
   Все офицеры штаба повскакивали с кресел и стульев. Олег заметил, что ноги затекли не так сильно, как ожидалось. Неужели со времени, когда корабль зашел в атмосферу, прошло чуть больше двух часов?
   - Слава Человечеству, генерал, -- крикнул вслед главный пилот. -- Хотя Вас можно отнести к нему с большой натяжкой.
   Офицеры пробежали узенький коридор и залезли друг за другом в стенной лаз. Он вёл в маленький вагончик, который по специальной трубе должен был доставить командира дивизии в кормовую часть трюма, минуя забитые солдатами отсеки корабля. Карташ нажал кнопку, и вагон тронулся.
   Но не прошло и десяти секунд, как все вокруг тряхнуло, полностью погас свет и вагончик остановился.
   - Вот неудача! Наверное, попали в корпус из зенитки и повредили проводку!
   - Твари! - взревел Карташ, долбанув кулаком в стену.
   Та жалобно зазвенела. К счастью, свет почти сразу включился, а то следующий удар мог в потёмках достаться одному из офицеров. Вагон поехал дальше.
   - Хорошо. А то вот была бы ситуация: штаб застрял в корабельной прямой кишке! - натужно пошутил генерал.
   Вскоре впереди забрезжил выход из туннеля и вагон вкатился в трюм. Там царило невероятное оживление. Солдаты метались между аккуратными рядами техники, уходящими к маячащему вдалеке главному трапу-аппарели. Бойцы грузились в бронетранспортёры, лезли на башни огромных танков. Некоторые строились возле машин и держались за торчащие из бортов скобы, впаянные специально, чтобы дать людям опору на ходящей ходуном палубе. Над головой висели массивные авиатанки. Снаружи в трюм долетал грохот взрывов.
   - Лейтенант, чего стоишь? Бежим в передвижной командный пункт! - офицер указал на стоящий неподалёку гусеничный транспортёр.
   Олег что есть силы понёсся в указанном направлении. Внутри транспортёра оказалось тесно, мерцали дисплеи, почти такие же, как на мостике корабля. Правда, сиденья были без ремней, но в остальном - все то же самое.
   - Генерал, проверка связи, это главный пилот. Наш корабль обстреливают, но мы всё равно уже выпустили посадочные стойки. Проверяйте готовность подразделений. Дадите знать, когда опускать рампы.
   - Подразделения! Максимальная готовность! Сбросить крепления с техники! Зарядить оружие! Доложить ситуацию!
   - Штабной сервер, режим параллельной проверки статусов!
   - Полк "Ланцет". У нас два танка произвольно отцепились и нанесли незначительный урон стоящим вокруг машинам. Механики закрепили их тросами. В остальном всё по программе. Мы готовы.
   По очереди подразделения докладывали о том, что всё нормально и дивизия готова к бою. Связист принялся щелкать переключателями. На дисплеях сменялись изображения надевающих противогазы бледных солдат, танков, приборных досок и других менее понятных вещей.
   - Что, падальщик, как всегда? - нахмурился генерал. - Гуляешь по нашлемным камерам первых рядов? Интересно, что говорят люди перед смертью?
   - Сэр, Вы хотите, чтобы я прекратил?
   - Это не мешает выполнению операции. Можешь продолжать.
   Олег тоже смотрел, и до его ушей долетали обрывки разговоров.
   - Так, ребята, постоянно двигайтесь, не давайте им прицелиться...
   - От этой жары, главное - поскорее выйти на воздух, хоть и там стреляют...
   - Господи, пожалуйста, только бы пронесло...
   - Майк, у тебя штаны висят, будто ты в них уже надул...
   - Почему меня в первый ряд? Несправедливо...
   - Спорим, я первым пришью закера?!
   - Генерал, говорит главный пилот, мы сели!
   Тут, словно в подтверждение его слов, пол дрогнул.
   - Дивизия! Не бойтесь, время пришло! В ваших компьютерах есть индивидуальные цели. Всем удачи!
   Олег услышал, как по радио переговариваются два танкиста.
   - Хоть мы и впереди всех, как можно уничтожить нашу машину? Это же лучший танк в Галактике!
   - Вот и я думаю, сейчас мы прорвёмся и покажем толстолобым! Под нами такая мощь!
   - Генерал, перед главной рампой - техника врага. Корабельные турели разбиты...
   - Уже все равно! Опускай рампы!
   - Ну, ладно. Везет мне на придурков... Все рампы - вниз!
   - ДИВИЗИЯ! - на памяти Олега генерал еще никогда так не орал. -- В АТАКУ!
   Наш герой увидел на экране, как камера на шлеме говорившего танкиста дёрнулась, затем полетели искры, мелькнула какая-то светящаяся дуга, и картинка повалилась набок. Потом половину экрана загородил предмет. Отрубленная человеческая рука. Ещё можно было разглядеть трещину с багровыми краями, в которой маячили силуэты бегущих людей и размытые тени.
   - По-моему этот танк уничтожили...
   - Тяжелый танк? Так быстро? Плохо. Связист, быстрее переключай камеру, нечего на разорванных мертвецов глазеть.
    
   Буквально сразу, как только главная грузовая рампа упала вниз, утверждение танкиста о неуязвимости танковой брони было опровергнуто. В десятке метров от края трапа образовался странный сгусток колышущегося тумана, из которого проступали смутные очертания механизмов. Это был представитель закерской бронетехники, что-то типа истребителя танков. Он выбросил пучок светящихся канатов, которые упали на "лоб" танка людей и разрезали его вместе с экипажем, как сабля разрезает гнилой помидор. Впрочем, вылетевший из чрева звездолёта флаер поразил истребитель танков из плазменной пушки, и закерская машина загорелась синим пламенем, несмотря на свой призрачно-мистический вид.
   Но тут геройский флаер подбил невидимый противник, сидящий в полуразвалившемся здании на краю площадки, и, бешено крутясь вокруг своей оси, летательный аппарат рухнул на груду обломков, бывших раньше стеной. А следом из трюма уже летели другие машины.
   Ни один из танков, стоявших в первом ряду, не прожил и минуты. Их всех разрезали на куски энергоплети. Дымящиеся остовы образовали завал у выхода, и человеческая армия замерла. Несколько закерских снарядов влетело в глубь корабля, сея смерть в задних рядах. Тогда один из командиров пехотных рот отдал приказ всем бойцам своего подразделения лезть вперёд. Солдаты бросились в атаку прямо по броне ставших бесполезными машин. Преодолев обломки танков первого ряда, пехотинцы посыпались вниз, на поверхность планеты. Они тоже гибли. Замершая неподалёку парочка призрачных закерских "истребителей" кромсала их своими плетями, словно газонокосилка.
   В толпу били маленькие синие шарики -- выстрелы инопланетных солдат, прятавшихся в темноте. Если шар достигал своей цели, человек дико орал, падал, бился в судорогах и умолкал навсегда. Откуда-то на воинов Конгресса обрушилась струя огнемётного пламени.
   Однако, казалось, ничто не остановит наступление. Пока энергоплеть шла в одну сторону, рубя всё живое, по трупам успевало пробежать вперёд ещё больше людей. И все они стреляли. Бесконечные очереди электрических штурмовых винтовок превратили пространство вокруг корабля в подобие внутренностей канцелярского измельчителя бумаг. Воздух кромсали флаеры, обстреливая закеров из пушек и пулемётов. Один из истребителей танков был уничтожен гранатами, другой разорвала, словно волна медузу, переносная ракетная установка, а третий просто изрешетили пулями. По заваленной отрубленными конечностями рампе, разметав обломки предшественников и грохоча пороховым пулемётом, наконец-то скатился первый танк. Теперь солдаты не гибли, словно стадо. Они рассыпались по освещаемой фарами и трассерами площади, систематически обстреливали любую дыру, которая могла служить амбразурой. Преимущество скорострельности давало о себе знать, и закерские пехотинцы просто не могли высунуться. Самые смелые из людей добрались до развалин и под прикрытием своих товарищей залезли внутрь. Бой кипел уже в зданиях. А солдаты все выбирались и выбирались из корабля. Кроме главного люка, там было два боковых выхода, и закеры не смогли остановить противника сразу по трём направлениям.
  
   - Фу! Ну и красавцы! - обладатель нашлемной камеры смотрел на измочаленное тело инопланетянина. - Пятая рота выбила врага из здания, если вы меня слышите.
   - Господин генерал, полк "Резектор" полностью выгрузился. Мы отбили у противника выкопанные погибшим авангардом окопы. Тут полно трупов наших десантников. Саперы углубляют траншею экскаватором.
   - Действуйте по плану. Быстрее разворачивайте стационарные турели. Важно остановить контратаку с вашего направления.
   - Выполняю.
   - Сэр, это командир полка "Ланцет". На нас летят какие-то...
   - Что летит? Докладывайте!
   Вдали громыхнуло. На экране возникла дымящаяся воронка. В неё медленно сползал разбитый бронетранспортёр.
   - О, Боже! Оно... Оно разорвало третий танковый взвод.
   - Артобстрел! Дальнобойные катапульты толстолобых. Есть предположения, откуда стреляли?
   - Флаер доложил, видел с высоты это место. Высылаю вам координаты.
   - Сэр, дивизионная артиллерия ещё в трюме.
   - Так пусть торопятся! Иначе...
   - Артиллерийским огнём уничтожено ещё два танка.
   - Проклятье! Перешлите координаты полковым артиллеристам!
   - 4ая... 4ая, ответьте. Это "Кондор". Простите за задержку, на нас вышел постановщик радиопомех. Хорошо маскировался, сволочь, но мы его нашли и сбили...
   - Вовремя, мужики. Сейчас как раз необходимо подавить батарею врага. Отправляем координаты.
   - Ага... Получили! Да, есть там их пушки. Сейчас не будет, сэр!
   - Гребанные русские. Вечно опаздывают, -- пробурчал в сторону от микрофона Карташ.
   - Господин генерал, наши перегруппировались и перешли в наступление. Все согласно плану: бронетехника -- по автостраде, пехота -- по обочинам, на флангах.
   - Отлично! Штаб, выдвигаемся за ними, пока они не вышли из зоны приёма. "Резектор", остаётесь охранять корабль. "Скальпель", продолжайте зачистку прилегающего района.
   - Это "Кондор". Мы накрыли и подавили закеров.
   - Хорошо, держитесь рядом и не выходите опять из зоны.
   Передвижной командный пункт пришел в движение.
   - Не бойтесь, Куренёв, -- сказал Лука Массарик, - мы движемся за основными силами по зачищенной территории. Необходимо держаться рядом в условиях радиоэлектронной борьбы. Возьмите на всякий случай этот пистолет. У меня ещё один есть.
   Олег машинально взял стандартный пороховой пистолет (из такой модели пару раз даже стрелял в университетском тире во время военной подготовки) и засунул в карман.
   - Ох, Лука, доиграешься ты у меня с внештатным оружием, - покачал головой генерал.
   - Так ведь это запасной. А парнишке наши "светлые умы" в тылу даже оружие не предусмотрели.
   В это время на монитор выскочило изображение передвижного командного пункта со стороны. Объектив нашлемной камеры был заляпан кровью. Олег догадался, что камера принадлежит сидящему в трюме солдату, мимо которого они сейчас проезжают. Изображение опустилось вниз, и Куренёв увидел дрожащие руки, в которых прыгал шприц, а также лежащего на полу пехотинца с оторванными ступнями. Бедняга смотрел вверх широко открытыми глазами и истошно кричал. Правда, звук связист не включил. Затем картина сменилась беспорядочными вспышками в ночной тьме.
   - Эх, санитаров мне сократили, а вот ксенолога всучили, -- с горечью произнёс Карташ.
   Бронетранспортёр слегка наклонился, затем присел и вновь принял горизонтальное положение.
   - Господин генерал, мы уже на штурмуемом объекте. Мы покинули трюм.
   Так Олег Куренёв оказался на планете Гайшель.
  

Глава 3. Ночной бой

  
   Кто-то включил внешние камеры, и теперь наш герой смотрел на экраны, как в окна. Передвижной командный пункт разворачивался на посадочной площадке. Солдаты снаружи пытались убрать с пути броневиков хоть часть человеческих трупов. Некоторые (судя по всему, подразделение "Скальпель") уходили в сторону от широченной автострады, во тьму, где хаотично возвышались завалы обломков и прятались недобитые враги.
   Штабные машины ехали прочь от дивизионного модуля. Вся дорога была разбита, и броневик подпрыгивал на ухабах. Теперь офицеры оживились. Каждый что-то объявлял, проверял, называл ориентиры, указывал цель для артиллерии, кричал в радиопередатчики. Дивизия работала как единая машина, словно танк, в котором всё на своих местах и ничего лишнего. Почти ничего. Олег чувствовал себя наклейкой со значком пацифистов, налепленной в качестве издёвки на приклад автомата. Он не смог даже запомнить структуру штаба, не говоря уже обо всей дивизии, а позывные ему никто и не думал сообщать. Поэтому наш герой просто сидел в углу и пытался догадаться, что вообще происходит.
   Приблизительно было понятно, что они едут в составе автоколонны, двигавшейся вслед за наступающими в сторону космопорта войсками. Рядом с бронетранспортёром группы генерала Карташа ехало ещё с десяток таких же командных машин, по которым распихали другие отделы штаба, и различные грузовики с припасами в виде патронов и запасных деталей.
   Танки шли по автостраде, сминая позиции противника, давя пехоту и баррикады. Закеры пытались остановить их с помощью мин. Некоторые участки дороги были проложены над большими подземельями, и после взрывов целые куски автострады проваливались вниз, где могло быть все что угодно, но явно не было ничего хорошего.
   Так инопланетянам иногда удавалось спустить под землю несколько танков. Однако саперы сразу подгоняли мостоукладчики и люди в считаные минуты перебирались на другую сторону. Сравнительно небольшие воронки от взрывов до краев заполняли специальной пеной, которая играла роль заменителя дорожного покрытия. Пехота Конгресса перебегала от здания к зданию вдоль обочин и убивала всех внутри.
   В общем, дивизия медленно, с потерями, но все же верно приближалась к своей цели. Однако почти у самых ворот космопорта закеры бросили в бой нечто, что, может, и не было сильно эффективным, но с эффектностью явно не испытывало проблем.
   - "Пинцет", приём... Приём! Пехота, у нас проблемы с радаром. Он сообщает об обширном объекте прямо по вашему курсу. Скажите, у вас всё нормально? "Пинцет", ответьте... Приём. Включаю нашлемную камеру, эээ, сержанта 8-ой роты, Кевина МакКори, он из "Пинцета".
   Картинка ходила ходуном -- сержант бежал сломя голову. И, судя по тому, что в лицо ему светили фары человеческих машин, бежал в сторону, противоположную направлению наступления. Затем солдат испустил крик и посмотрел в небо. А там как раз, теряя на лету детали, кувыркался 50-ти тонный плазмотанк. Вот он ударился о землю и покатился по автостраде, превращая людей и машины в ошмётки.
   - Сержант, это говорит генерал! Быстро отвечай, что за херня у вас происходит?!
   - На нас напал какой-то монстр! Он величиной с дом и уже разорвал пять основных танков! МЫ ДОЛЖНЫ ОТСТУПИТЬ! ЭТО КОНЕЦ!
   - Сэр, пришло сообщение от флаера. Они наблюдают неизвестный объект.
   - Связист, переключи на командира флаеров из 1-ой эскадрильи. Нужно изображение этого врага.
   - Есть, сэр.
   Все увидели, как на залитой светом автостраде машет своими щупальцами абсолютно невообразимая тварь. Она напоминала громадный треугольник, из каждой вершины которого росли переплетённые, словно прутья веника, то ли ветви, то ли какие-то конечности. Одной вершиной он упирался в землю, распластав конечности подобно корням, а два других угла мотались в воздухе на высоте около сорока метров, и щупальца реяли вокруг треугольного тела.
   Вот один пучок кинулся вперёд и схватив пытавшийся развернуться мостоукладчик, впечатал его в стену ближайшего дома. В лоб (или грудь?) монстру ежесекундно били ракеты, пули, снаряды, но он даже и глазом не вёл, если можно так сказать о безглазом существе.
   Флаер, несущий камеру, клюнул носом и начал резко снижаться, поливая треугольное страшилище свинцом из пушек, на что оно ответило бешеными взмахами своих конечностей и стало похоже на мельницу.
   - Что это за ублюдок?! Бронированный, скотина, столько попаданий и хоть бы хны! Артиллерия, огонь по твари!
   - Нет, такого не бывает... -- дар речи медленно возвращался к Олегу. - Ведь это просто легенда! Не могу же я видеть галлюцинации...
   Офицеры в броневике метались, крича друг на друга и не зная, что делать. Куренёв решил привлечь к себе внимание.
   - Господин генерал, сэр! Его нельзя убить. Это Аватар Мщения, мифическое закерское оружие. Я вообще не знал, что он существует. Только в древних летописях Деймы, ещё до её становления официальной религией...
   Генерал схватил нашего героя за воротник и заорал в лицо:
   - Оставь свою болтовню для других людей и мест! Как нельзя убить?! Он же есть на радаре, или я сбрендил?!
   - Видите, он как бы светится? Аватар -- специально преобразованная ментальная энергия и...
   - Оно -- между нами и целью, ты соображаешь?! Со всех сторон толстолобые, и если продвижение остановят, вся операция накроется. Его точно нельзя убить?!
   - Эм, это вообще созданный собранием телепатов, ну, голем. И пока они живы -- Аватар существует.
   - Пока они живы?! Где эти сволочи, внутри?!
   - Нет, вроде в "Саге о Пути Ке-Миха" Аватаром управляли с вершины ближайшей горы...
   - Я тебя убью, если ты не прекратишь свои ученые бредни... Где они конкретно?
   - Откуда мне знать?! Сейчас мы видим оживший миф, а в мифах не указывают точные координаты...Собрание не должно быть далеко. Стоп! Там, на карте, я заметил храм Деймы, Врата Диига-Ара. Может, монахи спрятались внутри?
   - Увеличить карту, быстро! А ты, ксенолог, показывай.
   Олег сразу разглядел на трёхмерной карте высокую башню, казалось, построенную из груды разнообразных камней. Это был явный признак закерского храма. Башнякак бы вырастала из массивного круглого строения без видимых украшений, статуй и барельефов. 
   - Думаю, здесь, - Куренёв ткнул пальцем в храм.
   - Смотри, если ошибёшься...
   - Сэр, я ничего не могу сказать точно! Просто, наиболее талантливые жрецы живут в кельях под храмом. Поэтому я подумал...
   - Артиллерия, всем батареям! По ориентиру 32, прямо по нему - огонь! Разнести эту кучу до последнего кирпича, поняли?!
   - Приказ понял, сэр, наводим орудия.
   Через несколько секунд голографическое изображение храма замигало красным, затем появилась голография уже не здания с башней из плоских камней, а просто груды обломков.
   - Цель уничтожена, сэр.
   В передвижном командном пункте все прилипли к экрану, на который транслировала камера с вьющегося над Аватаром флаера. А порождение инопланетян забыло о наступающих людях и беспорядочно раскачивалось, словно надувная колонна в городском парке Шевченко-Сити, на которую лепили рекламу разных фирм. Она тоже постоянно качалась из-за выходящего через верх горячего воздуха. Пьяно прошатавшись, Аватар завалился набок. Теперь он напоминал треугольное надгробие, мерцающее могильным фосфорным свечением. Метавшийся по воздуху пучок щупалец разлетелся в разные стороны и исчез в окружающей темноте. Затем треугольное тело треснуло практически идеально пополам - на две равные части, которые расползлись, теряя форму. Наконец то, что осталось от гротескного чудовища, рухнуло на автостраду. Это уже не было похоже на одушевленную треугольную скалу, просто озеро какой-то сероватой слизи, в котором плавали конвульсивно дергающиеся сгустки. Затем свечение померкло, и единственное, что напоминало о повергшем в ужас человеческую дивизию Аватаре, -- большое чёрное пятно на озарённой фарами и пожарами дороге.
   Группа командира дивизии разразилась радостными воплями. Многие аплодировали, генерал улыбался, как ребёнок, получивший на день рождения долгожданный велосипед.
   - Это говорит "Пинцет". Тварь просто исчезла. Будто и не было. Мы обследовали место, где она рухнула. Никаких отравляющих веществ, известных бактерий не выявлено. Похоже, путь открыт.
   - Всем подразделениям! Продолжаем выполнение задачи. А то и до завтра не доберёмся до цели.
   - Да-а, -- не отдавая себе отчёта, что мыслит вслух, Олег произнёс, -- а вот герои "Честного собрания" смогли с помощью Аватара остановить армию умалишенных.
   - Сынок, у твоих супергероев не было 160-ти миллиметровых гаубиц с бетонобойными снарядами, - почти с уважением глядя на нашего героя, ответил генерал. - К счастью.
   - Благодаря моей помощи люди уничтожили вещь, которая не то что считалась неуязвимой, вообще была мифическим созданием, - подумал Куренёв. - Неужели персонажей легенд так легко убивать? Или нам просто чертовски повезло?
   - Вот, господин генерал, -- радостно сказал Лука Массарик, -- от парнишки есть толк, да ещё какой. Не будь его рядом, никогда бы не догадался разрушить ориентир...
   Речь Массарика прервал мощный удар. Все офицеры повылетали со своих сидений, а затем стена стала полом, дисплеи зазвенели битым стеклом и второй раз за сутки Олег очутился в кромешной тьме. Падая, он инстинктивно выставил вперёд руки, и это спасло его голову от встречи с острым углом одного из компьютеров.
   Что было потом, Куренёв плохо запомнил. Кто-то крикнул: "Все целы?!". И сразу по стене побежал язык пламени, приторно завоняло горящим пластиком.
   - Сейчас здесь всё поджарится! - зарычало выплывшее из дыма лицо Карташа. - Группа, на выход!
   Лязгнул аварийный люк в потолке, и внутрь бронетранспортёра влетела какофония сражения. Офицеры начали быстро выбираться наружу. Один из них подхватил ошалевшего Олега за шиворот и зашвырнул в дыру выхода. Куренёв приземлился на четвереньки, но моментально вскочил и бросился прочь от перевернутого командного пункта. Это действие он совершил не думая. Возможно, множество просмотренных боевиков, в которых опрокинутые машины всегда взрываются, сформировали особый рефлекс. Если так, то в тот момент рефлекс был вполне оправданным: через считанные мгновения из всех щелей машины вырывалось пламя, делающее ее похожей на подожженный мусорный бак. Хотя наш герой не обратил на это внимания. Потому как Олегу казалось, что его засунули внутрь пороховой бочки. Если на Леорене воздух казался пьяняще свежим, то первый глоток здешней смеси холодного воздуха, дыма, пыли и пороховых газов разорвал легкие Куренёва кашлем. Кое-как утерев покрасневшие глаза, Олег огляделся.
   Трудно описать, что творилось вокруг. Взрывы, заглушаемые ранее шумоизоляцией, теперь гремели прямо над ухом, сотрясая землю и внутренности. Как будто сразу десять человек били по клавишам рояля -- у каждого взрыва, у каждого звука был свой голос. Вдалеке, на другой стороне автострады, за частоколом хмурых построек, как табун буйволов, ревел посадочными реактивными двигателями модуль одной из дивизий. Где-то впереди сердито грохотали танковые пушки, метались крошечные фигурки людей и стрекотали пулемёты. В темном небе с шипением проносились синие шары энергоснарядов, где-то совсем рядом рушились перекрытия горящего дома со звуком, похожим на тот, с которым прибой ворочает гальку, только в тысячу раз громче. Мимо с лязгом проезжали гусеничные тягачи. Олег не понимал, откуда столько шума. Ведь вроде Конгресс собирался заменить пороховое оружие энергетическим и электромагнитным? Почему тогда постоянно гремят пушки?
   - Воздух! - сквозь канонаду с трудом прорвался крик.
   Наш герой запрокинул голову. По небу плыли раскрашенные огнями в жёлто -- розовый цвет кучевые облака. В одной стороне зарево было особенно ярким. Наверное, именно там упала 56-ая дивизия.
   Низко над колонной, пронзительно визжа, пролетел подбитый челнок- хекес. Пару раз выстрелив по человеческим войскам (вспышки расплавили дорожное покрытие, не причинив вреда), машина пришельцев врезалась в небоскрёб, поблескивающий так, словно был целиком из стекла.
   Хекес глубоко впился в здание, чуть ли не пробив его насквозь. Из дыры под напором ударил поток белого пламени. Это напоминало фейерверк "огненный фонтан", который Олег частенько видел на Арбайтер Штрассе. Пламя озарило все вокруг, отразилось от темной дороги, удлинило тени.
   Тогда Куренёв смог разглядеть, что неподалеку автостраду устилает странный ковер. Это было несколько десятков тел. Попадались человеческие солдаты, но большей частью вверх торчали окоченевшие, похожие на палки руки и ноги закеров.
   Трупы лежали давно, кровь успела смерзнуться. Их одежда была слишком яркой для камуфляжа. Тут и там маячили ярко-красные курточки, светло-зеленые балахоны, служившие зимней одеждой, яично-желтые шапки -- в общем, в моде у инопланетян были яркие цвета, возможно, призванные разнообразить холодное и бедное на краски время года. Эти цвета легко увидеть даже ночью, стоит только посветить прожектором.
   Выряженная как на маскарад процессия, скорее всего, попала под первую волну бомбежек. Наш герой ясно представил, как караван идет, медленно перебирая короткими ногами, собираясь оставить свой город, не теряя надежды успеть до того, как вся столица сгорит. Но вот небо рвут на части сотни ракет, похожих на кометы. Постепенно нарастает рев их двигателей. Интересно, закеры пытались спасти свою жизнь? Забыли ли они об общем благе, благе группы, каравана, семьи? Пытались убежать, спрыгнуть на обочину, бросить всех, но только бы спастись? Неизвестно, однако единственная осколочная ракета привела инопланетян к логическому финалу. Она каплей смертельного дождя рухнула на дорогу, и рой осколков с визгом дырявил мечущихся существ, кромсал их, подобно ножу мясника-потрошителя.
   Тела имели сине-белый цвет, придававший им сходство с раздавленными опарышами. По некоторым проехалась техника дивизии, превратившая мертвецов в лепешки. Куренёв многое отдал бы за то, чтобы никогда не видеть эту страшную картину: пропитавшиеся кровью цветастые тряпки, покрытые розоватым инеем, чьих хозяев раскатали на несколько метров по разбитой автостраде.
   Факел, бьющий из стены здания, быстро угас, и нанесенная хекесом рана-пробоина затянулась. С чавканьем на нее наполз кусок верхних этажей. Закеры строили некоторые свои дома из какого-то нанотехнологичного материала, которому могли в любой момент задать цвет и форму. Так на зданиях появлялись удивительные скульптуры, балконы и башенки, которые сменялись другими, стоило обитателям захотеть разнообразия. Зимой такие строения имели темную окраску, притягивавшую тепло. Именно поэтому, когда люди высадились на планету Гхайшель, города казались им мрачными, полными сумерек.
   Хотя, конечно, и происходившие на улицах события не настраивали на веселый лад.
   А между тем кусок небоскреба плавно сползал вниз, студенисто колыхаясь. Наконец он отвалился и влажно шлепнулся на автостраду. Затем все остальное строение осело, как до этого получилось с Аватаром. Вместо изящной башни перед Олегом теперь высилась куча черного желе. К счастью, обломки дома никого не раздавили и не перекрыли людям путь. Он просто будто сложился вместо того, чтобы завалиться набок.
   Затем события развивались со стремительной скоростью, непривычной для Куренёва. Его внимание привлекли ближайшие развалины. До бомбежки здание походило на врытую в землю грудную клетку. Изогнутые колонны-ребра сходились сверху и поддерживали массивную верхнюю часть строения. Возможно, это был стадион с висящими над полем трибунами. Теперь верхняя часть обрушилась, а обломанные изгибы колонн сиротливо торчали вверх. Один из столпов сильно расширялся к основанию, и у фундамента в нем даже было обустроено помещение, судя по зияющим в стене круглым окнам.
   Так получилось, что большая часть ехавших в опрокинутом бронетранспортере побежала как раз к обочине и, следовательно, к этому зданию со столпами. А затормозивший конвой сгрудился у них за спинами. Вот одно из окон вспыхнуло синим, и в группу офицеров полетел маленький светящийся шар. Он был гораздо медленнее пули, но уклониться от него все равно казалось нереальным. Этот огонек пролетел мимо нескольких растерянных военных и мягко коснулся колена стоящего перед нашим героем Луки Массарика. Майор нагнулся, будто хотел завязать шнурок, и вдруг заорал. Сияние окутало его с ног до головы, по одежде бежали молнии.
   Кто-то выхватил пистолет и начал палить по окну. Это привело окружающих в чувство, и через секунду вся группа генерала вела огонь из пороховых пистолетов. Стрельба заглушила вопли Массарика. В ответ из окон еще полетели синие шары.
   Олег так запаниковал, что даже не додумался найти укрытие, например, забиться за валявшуюся рядом развороченную танковую башню. Просто сжавшись, застыл на одном месте и одурело вертел головой.
   Над ухом гремел пистолет Карташа. Генерал стоял, широко расставив ноги, выпятив грудь, и отправлял пулю за пулей в здание. Широко открытые глаза отражали вспышки и были похожи на две мигалки. Но еще выстрелы отражались в стекающей из раззявленного кричащего рта струйке слюны.
   - А ведь он сумасшедший. И такие вот больные люди имеют возможность распоряжаться чужими жизнями... Да ему же этот ужас в кайф, - подумал Олег.
   Рука нащупала в кармане рукоять врученного Массариком оружия. Куренёв прицелился, опасаясь попасть в других людей, и спустил курок. Пистолет молчал. Чудом наш герой нащупал предохранитель и повторил попытку. Громыхнуло, ствол подскочил вверх, и пуля полетела, не в спины офицеров, конечно, но и явно не в цель. Однако Куренёв продолжал стрелять, только чтобы не стоять столбом. Откуда-то прибежали солдаты с электрическими винтовками и начали буквально поливать многострадальное здание очередями. И вдруг все разом стихло. Хотя понятие "стихло" в принципе неприменимо  к той ночи. Просто люди прекратили пальбу, и в ушах остались только ставший уже привычным звук кипящего впереди сражения и стук сердца. Последний выстрел, произведенный Олегом, прозвучал как-то фальшиво, не в тему.
   Люди, замерев, смотрели на умолкнувшие руины. За спиной из горящего броневика донеслось шипение, и дребезжащий безжизненный голос сказал: "Сработала запатентованная автоматическая система пожаротушения". Решившись, пятерка солдат с опаской подбежала к большой дыре, которая могла сойти за дверь. Один закинул внутрь паукообразного робота-разведчика с видеокамерой, похожего на тех, что следят за сдачей экзаменов в университете. Видимо, тот не засек ничего подозрительного. Бойцы скрылись в здании. Вскоре один вышел обратно и прокричал через встроенный громкоговоритель: "Сэр, тут шесть мертвых инопланетян, один еще дышит".
   - Раненного можно допросить? Как тяжело он ранен? - рыкнул генерал.
   - Рана смертельная. Его разорвало пополам. Повсюду кишки или что-то похожее на кишки.
   -Тогда добейте и возвращайтесь на дорогу. Потом тут будет работать контрразведка.
   Окна озарила вспышка очереди, и солдаты побрели к автостраде.
   - Есть потери, группа?
   - Оба водителя погибли во время взрыва. Остальные вроде все целы... Эй, Лука, ты чего?! Врача!
   Массарик сидел на дороге в странной сгорбившейся позе. Его руки продолжали тянуться к носку ботинка, застыв в воздухе. Лука напоминал статую человека, поправляющего штанину или растягивающего мышцы. Олег обратил внимание на то, что блестевшая раньше от пота лысина майора приобрела матовый оттенок.
   Какой-то офицер подошел к Луке и попытался поднять его опущенную голову. При этом от земли оторвались и ноги майора. Тело больше не гнулось, действительно став статуей.
   - Черт! - офицер отпрянул.
   Ноги Массарика с каменным стуком опять упали на землю. Олег медленно подковылял ближе. Он уже знал, что увидит, много раз слышал и читал о смертоносности закерских винтовок, но все еще не верил, не хотел верить.
   Наш герой протиснулся мимо столпившихся вокруг майора людей и, склонившись, заглянул ему в лицо. Пистолет выпал из разжавшихся пальцев.
   Лицо майора превратилось в почерневшую маску. Вместо глаз слепо зияли бельма. Рот стал похож на ухмыляющуюся щель, из которой сочилась поблескивающая слизь. Кожа на щеках и лбу лопнула и висела лохмотьями, как бахрома на старых джинсах. Штанина в районе колена слабо тлела.
   Куренёв с секунду смотрел на покойника, а затем машинально поднял пистолет и, засунув его в карман, пошел прочь. Вслед ему летели обрывки разговора генерала и попавшего под "горячую руку" солдата.
   - Как такое могло случиться? - мрачно, но спокойно спрашивал Карташ. - Почему не уследили?
   - Простите, сэр, - голос солдата искажал внешний динамик.
   Скрывавшая его лицо кислородная маска (признак войск особого назначения, обычные солдаты получили противогазы, которые все равно не надевали из-за отвратной видимости и духоты), а также сложный комбинированный прибор ночного видения и распознавания целей прятали эмоции, превращая человека в робота, статиста.
   - Пехота прочесала все близлежащие здания, но тут полно подземных ходов, - продолжал солдат. - Возможно, они специально хотели оказаться в нашем тылу, чтобы с помощью дистанционно управляемой мины уничтожить штаб. Закеры знали, как выглядит передвижной командный пункт.
   - Гниды! Надо было пустить другой отдел на такой же машине вперед. Потеряли стратегического аналитика... Кто-то за это ответит!
   Олег, как лунатик, вышел из небольшой толпы и опустился на холодный бок разбитой танковой башни, обхватив голову руками. Так и сидел, застыв, только изредка чуть-чуть вздрагивал, когда взрывы гремели особенно близко.
   Куренёва как-то не волновало, что генерал не доверил ему обыск убитых пришельцев на предмет наличия секретных документов, хотя по правилам должен был. Адреналин улетучился из крови, оставив слабость и опустошение. Наш герой уже не думал о своих обязанностях, о замершей рядом автоколонне, о мести за Массарика - ни о чем не думал. А если бы тогда Олег вспомнил о своей мечте увидеть смерть под "Полет Валькирий", то застрелился бы на месте.
    
   Долго сидеть Олегу не дали.
   - Надо двигать дальше, - вскоре сказал генерал. - Снабжение, высади пока группу жилищного администрирования из броневика, нам нужен новый командный пункт. А их пусть пересадят в грузовики. Солдаты, положите труп офицера в ближайшую машину. Остальные, к транспорту.
   Куренёв поднялся и механически побрел вслед за командиром вдоль бортов стоящих грузовозов. Они быстро дошли до брата-близнеца сгоревшей машины, возле которого переминались с ноги на ногу снабженцы. Выражение на лице генерала отбило у них всякую охоту протестовать против своего выселения.
   Группа командира дивизии залезла через открытый люк бронетранспортера и расселась по местам. Эрик Карташ приказал проверить связь, а затем объявил: "Всем подразделениям! Это генерал. Мы снова в деле. Колонна, продолжайте продвижение. "Пинцет", доложите обстановку..."
   Наш герой смотрел, как мимо проплывают два солдата, тянущие завернутое в ткань тело Луки. Штаб приступил к работе, а носильщики остались позади. Машины двинулись дальше.
   - Итак, "Кондор", - обратился по рации генерал, - только что артиллерия разрушила большое здание с башней, ориентир 38. Если у вас остались боты с десантниками на борту, закиньте туда два взвода и прочешите руины. Попытайтесь взять пленных живьем для допроса. Но если будут сопротивляться - огонь на поражение. В развалинах не должно остаться врагов, как поняли?
   - Понял, сэр. Два взвода из пяти оставшихся высылаю по указанным координатам.
   - Конец связи.
   Передвижной командный пункт проехал по черным следам погибшего Аватара. Вскоре внешние камеры показали широченный въезд в космопорт. Автострада круто заворачивала и шла дальше вдоль ограды летного поля. Неизвестно, были ли у космопорта ворота, если были, то их створки испарились без следа. Правда, поскольку почти всю каменную стену ограды уничтожили ракетные удары, закрытые ворота никого бы не остановили.
   По обе стороны от входа торчали странные завитушки. Олегу их очертания показались знакомыми. Действительно, на пляжах Леорена он собирал ракушки очень похожие на эти два изваяния, только, естественно, намного меньшие по размеру. Одна из статуй-ракушек покосилась и нависала над проезжающими автомобилями, готовая в любой момент рухнуть.
   Однако транспортер благополучно миновал витую громадину и вкатился на территорию космопорта. Здесь вовсю бушевала битва. На бескрайней площадке лежали куски инопланетных кораблей. Им досталось больше всего: Конгресс наносил с орбиты точечные удары по всем местам, которые могли служить базой для боевого флота. Глядя на эти загадочные конструкции, как будто облаченные в большие полупрозрачные саваны, Олег вспомнил увиденный давно в Олнете, кричащий заголовок: "Жесть! Кошмарная автокатастрофа сразу после свадьбы!". Один из кораблей пылал, и его "саван" на глазах съеживался. Теперь построение "танки - в середине, пехота - на флангах" нарушилось, перед Олегом смешались в кучу люди и машины. Закеров он не видел, однако синие вспышки показывали, что они совсем близко.
   - "Кондор"! Новая цель. Прорвитесь через заслон ПВО и высадите оставшихся десантников на крыше здания, обозначенного "Терминал-1". Проникнуть в помещение, уничтожить всех внутри и попытаться взломать сервер охранной системы. Меня понятно?
   - Все понял. Правда, со взломом могут возникнуть... Эмм... Проблемы. Вроде спецназу выдавали алгоритмы закерских компьютеров, но...
   - Если они не сработают, просто разнесите любую вещь, имеющую отношение к компьютерам.
   - Сделаем, сэр.
   - Господин генерал, передовые части выбили врага с целевого участка. Докладывают, наблюдается приближение 88-ой танковой. Противник отступает. Скоро наша дивизия пробьется к союзникам.
   - Превосходно!
   Тут прямо к ползущему командному пункту подлетел солдат и замолотил винтовкой в дверь. Генерал отдал приказ остановить машину, и в салон сунулась румяная от мороза физиономия.
   - Сэр, дальше нельзя ехать!
   - Почему?!
   - Один корабль уцелел и стреляет по нам из турелей. У них броня...
   - Хм, и никто не предупредил штаб... Наверное, мы в это время "отдыхали" на обочине... Или нас просто хотят угробить?
   - Как я могу зн... Прошу прощения, сэр генерал. Меня просто послал сержант, когда только судно начало стрелять...
   - Возвращайся на свой пост.
   - Господин генерал, пехота проникла в административные постройки. Они убивают себя, но не сдаются... Летное поле полностью наше, кроме последнего участка.
   - Теперь вижу. Это и есть звездолет...
   - Говорит "Кондор". Вам нужен бомбардировщик?
   - Сам что ли не видишь? Разбомби эту посудину, да побыстрее!
   - Извините за задержку, сэр. У нас, русских, строго с нарушением приказов и проявлением инициативы.
   - А еще вы играете на балалайках и пьете рассол по утрам. Потом обсудим национальные отличия. А сейчас сожги их, и закончим этот бой.
   - Есть! Только там вокруг корабля много ваших войск.
   - Связист, предупреди всех командиров о предстоящем ударе. "Кондор", выходи на цель.
   - Ура!
   Внезапно генерал обернулся к своему окружению.
   - Пойдемте, посмотрим фейерверк, - и резво выскочил из броневика.
   Офицеры последовали за ним. Олег боялся снова выходить наружу, но остаться внутри, возможно, было прямым нарушением приказа. Наш герой вместе со всеми ступил на землю космопорта. Генерал уверенно шагал в сторону выстрелов, огибая воронки, пепелища и всевозможные обломки.
   Вот группа Карташа обошла здоровенный оторванный нос закерского крейсера, и наш герой увидел впереди подсвеченный прожекторами последний корабль. В своей "накидке" и с узором красноватых линий на сером боку он напоминал мертвого ската. То и дело корабль плевался огнем из турелей. Но они не были приспособлены для битвы в атмосфере и могли жечь только то, что находилось ближе нескольких сотен метров. Люди держались на почтительном расстоянии, как гиены вокруг умирающего, но все же опасного льва. Теперь они спешили оказаться еще дальше, зная о грядущем налете.
   В вышине заревели двигатели, и хищные тени уронили несколько пузатых бомб на звездолет. Специальные наконечники пробили обшивку, и бомбы погрузились в нутро корабля. Секунду ничего не происходило, а потом судно подбросило вверх и оно скрылось в столбе пламени. Взрывная волна повалила человеческих солдат с ног, и земля содрогнулась. Генерал Эрик Карташ устоял и, восторженно улыбаясь, любовался на падающие вниз ошметки. Куски мягкого "савана" плавно кружили в воздухе, похожие на мусорные кульки.
   Почти каждый из наблюдавших бомбовый удар временно оглох, и валявшийся у ног Карташа Олег скорее прочитал по губам, чем услышал слова генерала: "Знатные поминки по Луке!"
   - Господин генерал! Космопорт наш! Противник бросил все постройки и отступил. Пленных... Нет. Найден и уничтожен генератор помех. Связь с орбитой восстановлена! Сейчас заговорит командир армии.
   - Отличная работа, 4-ая дивизия, - отозвалась рация на поясе Эрика, - мы из космоса наблюдали за вами с восхищением. План Конгресса пока выполняется почти успешно, хотя потеря нескольких дивизий - большой удар. Но от вас это не зависело. Сейчас половина столицы в наших руках. Начинайте укрепляться.
   - Есть, сэр командующий! - хрипло ответил генерал.
   - Кстати, к вам с запада идет Владимирская дивизия.
   - Дагаев? Приятная встреча!
   - Слава человечеству! Конец связи.
   - Эй, связист, беги к броневику и скажи всем, что с запада движутся союзники, аккуратнее с оружием.
   - Генерал, сообщает полк "Резектор". Они выполнили задачу по защите дивизионного модуля. Ближайшие к нему кварталы очищены и заминированы. Расставлены посты видеонаблюдения. Образован защитный периметр.
   - Пусть продолжают укрепляться. В космопорте, расчистить бульдозерами площадки для посадки авиации. Потом давайте самолетам и флаерам разрешение на посадку.
   Между тем на летное поле стали въезжать новые грузовые машины. Из них посыпались люди в белых плащах - униформе Русского сектора. Солдаты приветственно взревели, они были рады встретить кого-то еще в этом враждебном мире. Генерал направился к притормозившему русскому транспортеру. Похоже, это был очередной командный пункт.
   Группе ничего не оставалось, кроме как опять уныло плестись за ним.
   Из броневика вылез старик со сморщенным загорелым лицом. Его плащ был подбит мехом, а на голове сидела фуражка. Увидев Карташа, он слабо улыбнулся.
   - Эрик! Не знал, что ты тоже берешь космопорт. Не понимаю наше командование: перечислять общий состав, но не сообщать, с кем ты вплотную работаешь... Будто мы и не генералы вовсе.
   - Ты же знаешь об их полупустых головах. Давно не виделись, - Карташ пожал руку русского генерала. - Там, на брифинге, не было времени поговорить. А ты как всегда опаздываешь. Мои почти без тебя космопорт захватили.
   - Не я опаздываю, ты спешишь. Твой модуль сел раньше времени.
   - А, все из-за бешеного зенитного огня. Но раз сели, нужно было немедленно приступать к делу. Как у тебя прошла высадка?
   - В целом нормально. Правда, погнанные тобой инопланетцы пытались прорваться через наши ряды. Парни почти их всех перебили. Еще пришлось отклониться от маршрута: спасали попавших в окружение десантников. Вообще у меня шесть с половиной сотен солдат убито. Раненых тоже много.
   - Это немного. У меня явно больше тысячи безвозвратных...
   - Тысяча пацанов! Эрик, пора бы уже переосмыслить цену человеческой жизни!
   - Ну, 56-ая вообще практически вся сгорела.
   - Да, я знаю. Жаль, хорошие были товарищи.
   - Уцелела только авиация и несколько шлюпок. Вон, садятся. Они, между прочим, пока под моим командованием. Но, я думаю, передам их тебе. Мне скоро свои бомбардировщики пришлют.
   - А что это была за треугольная машина, которую вы...
   Воздух загудел, прямо в считаных десятках метров опустился десантный бот. Из него вылезли русские спецназовцы. Каждый был выряжен в мимикрионный комбинезон, который для маскировки постоянно подстраивался под окружающие цвета. Один из них подбежал к офицерам и, сначала, вопреки уставу, по-русски произнеся: "Здравия желаю, товарищ генерал!", обратился к Карташу: "Сэр, задание выполнено. Нам удалось взять одного пленного. Он сейчас связанный, в трюме".
   - Молодцы, укутайте его так, чтобы простые солдаты не видели, и затолкайте в грузовик. Пусть водители подвезут к "Терминалу-1" и ждут моих приказов, - спецназовец отдал честь и бросился выполнять приказ.
   - Пленник? Мои ребята захватили для тебя пленника?
   - Пока они не твои, Рустам. Да и потом, я не думаю, что ты будешь против поручить его мне. Ведь у вас нет инструментов допроса вроде ментального сканера, а сыворотка правды на толстолобых не действует, правильно?
   - Можно подумать, у тебя есть ментальный сканер.
   - Нет. Но у меня есть другие средства, - Карташ ухмыльнулся. - Знаешь, сегодня они убили Массарика.
   - Массарика?! Тогда не завидую этому инопланетцу, ох, не завидую. Как же Луку угораздило-то, а?
   - Рустам, давай потом расскажу. Сейчас дела... Да и кости от мороза ломит.
   - Ты не один такой. Старость не в радость. Хорошо, днем поговорим.
   И, отдавая приказы на русском языке, генерал скрылся в командном пункте. Группа Карташа повернула к своему транспортеру.
   - Брэд, - обратился Эрик к начальнику разведки, - сейчас в здании терминала нужно подготовить комнату для допроса. Как обычно, только с учетом размеров толстолобого. Еще понадобится три надежных человека для охраны. Ты, Швейзер, и ксенолог, пойдете со мной на допрос. Ксенолог, будешь переводить, ясно? Остальные, готовьтесь размещать свои отделы. Терминал будет местом нашего основного командного пункта.
   Кругом царила полная разруха. На перепаханной взрывами земле лежали вперемежку танковые гусеницы, колеса, куски корабельной обшивки и покойники. Утробно гудя, один за другим спускались с неба самолеты и флаеры.
   - Воины! Вы сделали это! - достав портативный мегафон, возвестил генерал, поставивший ногу на подножку броневика и оглядевший собравшихся перед ним солдат. - Вы пережили первую ночь на проклятой планете, выполнили вашу первую миссию. Каждый выживший сегодня получит от Конгресса восемь тысяч кредитов на свой счет, но разве это важно? Важно совсем другое. Вы показали врагу, что он не может обезопасить себя даже на своей родной планете, посеяли в его непомерно больших мозгах сомнения. А сомневающийся враг - побежденный враг. Сегодня вся моя дивизия держалась героически, самоотверженно. И Конгресс гордится вами! Вы навечно вписали себя в историю! Разумеется, впереди еще много трудностей и сражений, а пока отдыхайте. Слава человечеству!
   Некоторые солдаты зааплодировали, но таких нашлось совсем мало. Большинство продолжало свои дела: кто-то ковырялся в моторах, кто-то таскал тела убитых товарищей, курил или просто неподвижно сидел на холодной земле. От людей не исходила радость, скорее какое-то нечеловеческое изнеможение. Глядя на них, Олег вспомнил обтянутую тканью скрюченную спину мертвого Массарика, и сердце очень сильно сжалось. Генерал еще раз зыркнул глазом на свои войска, поправил воротник скромной (не то, что плащ Рустама) куртки и забрался в машину.
  

Глава 4. Допрос

   Пороховые автоматы русского спецназа заполнили едким дымом все здание, запах гари был весьма ощутимый. Из низких коридоров, изуродованных пулями, убрали "отходы сражения" и быстро перерыли весь терминал, чтобы найти потайные ходы, если они существовали. Ничего подозрительного не обнаружилось, и вскоре группу генерала отвели в большую по меркам закеров комнату. Раньше здесь стояли какие-то шкафы с электроникой, возможно, это и были серверы. Однако во время боя их расстреляли, а потом выбросили вон, взамен разместив по углам лампы. Так что помещение стало вполне просторным, и даже двухметровый генерал мог стоять, не упираясь головой в потолок и не задевая локтями стены.
   Двое молчаливых солдат из разведки втащили складное кресло, а потом один произнес: "Сэр, русские подвезли пленника. Он в машине у входа. Наши обследовали его, говорят, бактерий и ядов не обнаружено. Мы можем спустить его сюда?". 
   - Ведите! - махнул рукой начальник разведки.
   Разведчики ушли, а генерал обратился к Олегу.
   - Так, ксенолог, слушай сюда. Зависит от толстолобого, как пойдет допрос, но ты... Ты должен подчиняться только МОИМ приказам и не задавать лишних вопросов, ясно?
   - Думаю, да, сэр.
   - А ты не думай, ты делай. Ладно, Швейзер, все как обычно. Помнишь Фанг?
   - Так точно. Здесь вроде хорошая шумоизоляция.
   - Брэд, ты, как начальник разведки, записывай все на камеру.
   - Есть!
   Вскоре вернулись разведчики. Двое вели под руки живого закера, третий шел сзади, целясь пленнику в затылок. Пришельца "украшало" несколько гематом, скорее всего, ему досталось при захвате. Половина лица безобразно распухла, один глаз заплыл, пунцовое веко торчало, как гигантская слива. Другой глаз испуганно шарил по сторонам. Белая туника храмового служителя и пристегнутые к ней рукава покрылись пятнами грязи и крови.
   Закера довольно грубо усадили на стул, при этом его закутанные в потемневшие тряпки ноги болтались в воздухе, не доставая до пола. Генерал извлек из кармана два небольших ремешка и ловко примотал тонкие руки пришельца к подлокотникам. При этом он нечаянно коснулся кожи закера и удивленно посмотрел на Куренёва.
   - Слышишь, ксенолог, а почему он такой горячий? Это нормально? А то при такой бледности...
   - Нормально, - наш герой с отвращением смотрел на инопланетянина, - у них особенная пигментация кожи...
   - Все, понял. Можете идти, - трое солдат вышли, задвинув за собой полупрозрачную дверь. - Теперь, начнем нашу беседу. Ксенолог, хорошо их язык знаешь?
   - В университете знал на "отлично".
   - Тогда переводи ему: "Вы оказались в плену Галактического Конгресса. Ваше будущее и сохранность зависят от Вашей готовности сотрудничать. Мы будем задавать Вам вопросы, Вы будете отвечать. Договорились?".
   - Хе мишль шам... - Олег приблизительно пересказал фразу генерала на языке Хилим-Ла.
   - Ркага! Мие хе алаак ваак-ла лик...
   - Что он ответил?
   - Сейчас сформулирую. Да, он говорит, мы не имеем права его даже касаться, что мы чужаки и вообще... Изверги.
   - Хм, подобные речи я уже слышал. Не от инопланетян, от людей. Как же везде все одинаково! Скажи ему, у него вообще нет прав. Мы даже можем не выдавать его бестадионистам.
   - Отвечает, - Олег перевел ответ закера,- люди и бестадионисты одинаково... Плохи и ... Эээ... Предатели. Где-то так.
   - Значит, будет геройствовать. Попробуй спросить его имя, звание, духовный сан и возраст.
   - Минутку... Он сказал: "Оши мирхаа" - по-нашему это семь мирке, около пятнадцати земных лет, еще он служит при храме Диига-Ара, пока только ученик одного из второстепенных жрецов, короче, мальчик на побегушках у монастыря.
   - О, заговорил. Имеет ли он отношение к той треугольной машине с щупальцами? - пришелец издал серию хрипов, которые могли сойти за смех.
   - Закер считает, что никогда не сможет даже понять принцип создания Аватара. Для этого нужно быть истинным последователем Деймы, их религии, отринуть всю алчность... Он перечислил основные заповеди... Упоминает о верховных жрецах, убитых солдатами Конгресса. Наверное, Аватар действительно был создан священниками из храма. Еще пришелец добавил, что за разрушение святыни на нас падет проклятие.
   - Похоже, кое-кто не понимает всей опасности своего положения. Значит, он не военный?
   - Сэр, вы должны знать, у Хилим-Ла армия связана с церковью. Но наш допрашиваемый не достиг определенной степени посвящения. Он не может знать об устройстве Аватара, это вершина практического применения телепатии.
   - Черт, не повезло, попалась мелкая сошка. Спецназовцы сообщили, на трупах жрецов не было знаков отличия. Ладно, спроси, что он еще знает. Какие подразделения проходили через район храма, сколько солдат?
   - (...) Ругается. Заявил, что больше ничего не скажет.
   - Так-так. Предупреди его о возможных последствиях молчания, это может нанести вред его здоровью.
   - (...) Он назвал нас жестокими, трусливыми и ничтожными существами, - закер демонстративно отвернулся от генерала.
   - Я не сомневался, - Эрик Карташ кивнул, - везде одни и те же придурки. Люди, закеры... Что ж, тогда приступим.
   - Сэр, возможно, мне стоит этим заняться, - вмешался начальник разведки.
   - Спасибо, я сам, - генерал снял куртку и начал закатывать рукава серой терморубахи, - всю сегодняшнюю ночь у меня руки чесались. Особенно после смерти Луки.
   Карташ вынул из ножен на ремне черный десантный нож, а из кармана штанов извлек устройство, напоминающее шило. Эрик снял с него чехол и нажал кнопку на рукояти. Длинная стальная игла очень быстро накалилась докрасна. Наверное, прибор был переделан из паяльника. Генерал медленно подошел и встал так, чтобы руки с ножом и паяльником оказались в поле зрения закера.
   - Спроси его в последний раз, будет говорить?
   Хилим-Ла забился в кресле и истерично выкрикнул: "Ахаш имр кик заар!!!"
   - Это значит: "Чтоб ты не нашел своего места!". Одно из проклятий.
   - Ну все, будем лечить от героизма. Швейзер, иди сюда, держи его голову, чтобы не брыкался. Ксенолог, ты тоже подходи. Смелее, чего медлишь?
   Олега одолевали очень плохие предчувствия. Но он покорно подошел, стараясь не приближаться ближе, чем на метр к креслу. Заместитель командира сжимал в вытянутых руках голову закера так, будто это был экзотический фрукт. Инопланетянин слабо трепыхался и даже подвывал от ужаса. Было видно, его просто сотрясал страх боли.
   - Вот, ксенолог, глянь сюда, - генерал засунул лезвие ножа между шеей и мягким отростком, который соединял задний отдел черепа и спину закера.
   Вид у Карташа был как у юного любознательного экспериментатора, собирающегося проверить, как устроена лягушка изнутри.
   - Если, например, перерезать вот эту штуку между затылком и спиной, ему сильно больно будет? Развяжет язык?
   - Если Вы это сделаете, он уже ничего не скажет. Там проходит нерв, его обрыв - моментальная смерть для закера.
   - Точно! Ясно. Тогда куда нужно ткнуть шилом, чтобы толстолобый почувствовал и захотел говорить? Где наиболее нежные места?
   - Я не знаю. Анатомию в университете давали довольно поверхностно.
   - Вспоминай, кому говорю! Докажи, что от тебя есть толк, пиджак ты полувыкормленный!
   - Блин, у них есть чувствительные железы на боках.
   Генерал взмахнул острым ножом, разрезав ткань туники. Олег увидел обтянутые тонкой кожей ребра.
   - Покажи, где именно?
   - Ох, сейчас, - Куренёв осторожно склонился над закером.
   В ноздри бил специфический чужеродный запах. Напрягая память, наш герой указал на впадину между двумя ребрами.
   - Значит, если вогнать эту горячую железку где-то на дюйм, он расколется?
   - Ему будет очень больно. Но сэр, может, еще можно его уговорить? Пожалуйста, дайте мне попробовать.
   - Хватит его уговаривать. Стой рядом, ксенолог, и слушай, когда он скажет что-нибудь важное, - тут генерал резко выбросил руку вперед и воткнул светящееся шило прямо в указанное Олегом место на боку пришельца.
   Закер завопил. Этот высокий гортанный крик впился в уши Куренёва и намертво осел в памяти. Впоследствии ему много раз приходилось слышать вопли умирающих, но впервые услышанный, дребезжащий в голове звук терзаемого существа, доносящийся с расстояния в считанные метры и отскакивающий от стен, заставлял ежиться, зажимать уши руками в бессильной попытке заглушить его. Швейзер держал брыкающегося и молотящего по воздуху ногами Хилим-Ла, а Карташ с каменным лицом проворачивал в боку инопланетянина паяльник. Однако долго пытка не продлилась. Генерал отпустил стонущего пленника и, усмехнувшись, спросил: "Чего это ты так орешь? Ну, теперь он будет говорить?"
   - Закер выкрикивает имена демонов-паразитов. Типа, люди хуже их.
   - Вот ведь туподоходящий!
   - Постойте, не надо еще раз...
   - Надо! Держи, подонок! - железка опять въехала между ребер.
   Хилим-Ла мотанул головой и грузный Швейзер отлетел в сторону. Затылок пытаемого выбивал дробь из спинки кресла, а уцелевший глаз широко открылся и вращался во все стороны.
   - Что?! Теперь ты вспомнил?! Отвечай, гондон лысый! - Карташ проорал это в лицо инопланетянина и, не дожидаясь ответа, налег на паяльник.
   Олегу показалось, что сейчас он сойдет с ума, как вдруг раздался тихий, но от этого не менее тошнотворный хруст. Орудие пытки вошло в тело по самую рукоять, а вопль закера оборвался приступом клокочущего кашля. Генерал резко выдернул скворчащее шило-паяльник и, посмотрев на нашего героя, бросил: "Упс!"
   - Генерал, зачем? - голос Куренёва дрожал. - Вы его доконали. Было же сказано: один дюйм. А вы тут на добрых четыре засадили.
   Олега перебил сам инопланетянин. Понуро опустив лицо и роняя изо рта на колени черные капли, он заговорил. Наш герой поборол себя и опять подошел ближе, пытаясь разобрать слова.
   - Он произнес, что теперь готов. Расскажет все, о чем знает, только бы прекратить боль.
   - Триумф методики над временем, пространством и расовыми отличиями, - Эрик засмеялся и аккуратно положил паяльник на пол. - Спроси, какие армейские подразделения он видел сегодня? Куда они двигались? Сколько солдат и техники?
   - Помедленнее, он не может быстро отвечать. Так, он сказал, на площади перед храмом располагалось две ци-ши. Это две группы по 1320 солдат в каждой, плюс несколько телепатов, 54 хекеса (так называют летающие челноки), 85 наземных боевых машин, примерно треть из которых - огнеметные, и десяток дальнобойных катапульт - вот, это одна группа ци-ши, их было в два раза больше. Если честно, эти цифры я узнал еще во время учебы от военных аналитиков. Сам пленник не очень разбирается, как устроена закерская армия.
   - Ну, я сам разбираюсь, готовился. Молодец, дальше?
   - Сразу после начала бомбежки основная часть войск (гораздо больше половины, он не считал) выдвинулась на восток от храма. Там они собирались оказать сопротивление высаживающимся на планету людям и одновременно прикрывать беженцев, покидающих столицу. В случае окружения эти войска собирались прорываться в сторону ближайшего поселения, которое называется Кихар. Через него вроде идет поток беженцев, и в этом городе будет собрана большая армия.
   - Отлично! А что насчет западной части столицы?
   - Не знает. Клянется, что не знает. Наша высадка как бы разрезала город надвое, и нельзя было узнать, что творится на западе. Глава храма вроде выходил на связь с другими, но допрашиваемый не слышал переговоров.
   - Значит, у них проблемы со связью. А Аватар?
   -Да... Закер признает, Аватар был создан лучшими жрецами. Они, говорит, поверили в чудо, но "огонь с неба" (это он о нашей артиллерии) развалил крышу храма и почти всех похоронил. А потом пришел спецназ...
   -Все! Я узнал, что хотел. Хм... Интересно, толстолобые перегруппируются на востоке. Вероятнее всего, в городе с обозначением 32, ведь ближе его ничего нет, только поля. Брэд, передай запись допроса аналитикам. Швейзер, мне нужны орбитальные снимки. И нужно будет связаться с высшим командованием, может, внесет коррективы в план наступления... Эээ... Что еще...- генерал посмотрел на всхлипывающего закера. - О чем он ноет?
   - Молится. Предсмертная молитва. Просит Диига-Ара простить его слабость.
   - А наши мысли толстолобый прочитать не мог?
   - Исключено. Даже если он врожденный телепат, еще слишком молодой, и способности его не развиты.
   - Какие у него перспективы? Будет жить?
   - Генерал, Вы проткнули ему половину внутренних органов и спрашиваете о перспективах?! Я не умею лечить Хилим-Ла, и если не отвезти пленника к закерскому врачу, начнется нагноение, а потом наступит смерть. Мы только можем выдать его врагам. Вдруг они не будут открывать огонь по своему раненному?
   - Вот еще, рисковать нашими парнями, - незаметно в руке Карташа возник пистолет, - будем считать, первый контакт с чуждой расой успешно установлен.
   Генерал поднял руку так, что ствол коснулся лба обмякшего закера и выстрелил. Грохот разорвал помещение как взрыв петарды в склепе. Черепная коробка пришельца разлетелась на мелкие кусочки. Во все стороны брызнула кровь вперемежку с мозгами. Стены покрыв затейливый узор из пятен. В комнате даже стало темнее: часть брызг с шипением осела на лампах.
   - Что б мне уши порвало!!!- проорал оглохший генерал.
   С ног до головы покрытый красноватой кашицей, сжимая в руке дымящий пистолет, он действительно выглядел как демон. Рядом Швейзер остервенело тер глаза, в которые залетело содержимое закерской головы.
   - Ксенолог! Какого ты не предупредил, что у них в башке такое давление?!
   Олег посмотрел вниз и увидел, как на его штанах блестят капли крови. Низ куртки тоже поймал энное количество бурой массы, в которой выделялись кусочки черепа. Потом он глянул на кресло, где застыл труп будто с кровавой лоханью вместо лба. Тут уже какая-то часть Куренёва решила, что на сегодня хватит, и нажала рычаг выключения сознания.
    
   Наш герой очнулся от ощущения влажной, пахнущей спиртом салфетки на своем лице. Продрав глаза, Олег увидел начальника разведки, пытающегося привести его в чувство. Заместитель Швейзер тоже вытирал салфеткой щеки. Тут Куренёв повернул голову и увидел, как черно-красная лужа быстро ползет к нему по полу. Олег вскочил на четвереньки и судорожно, будто краб, забился в самый чистый угол. На кресло он старался не смотреть.
   - Тьфу ты! - Эрик Карташ уже набросал в подставленный тазик кучу использованных салфеток, но все равно походил на человека, которого окунули в брюхо распотрошенного слона. - Ксенолог... Олег, почему ты в обморок хлопнулся? Разве вам не показывали в учебке вскрытых толстолобых?
   - Прошу вас, сэр, - встрял Сэмюель Швейзер, - пацану сегодня туго пришлось. Сначала Лука и снайперы, потом эта мокруха... А он же еще ребенок. Разрешите мне отвести его к палатке.
   - Полковник не должен провожать лейтенантов до жилища, как девок после похода в луна-парк. Так и быть, в порядке исключения. Можете идти, - Швейзер помог Олегу подняться, и тот побрел к двери.
   - Эй, ксенолог? - наш герой остановился, не оборачиваясь, чтобы не видеть лишний раз мертвеца. - Сегодня  на совещании штаба ты мне не нужен, можешь валяться, пока не вызовут. А вообще неплохо поработал, даже пригодился. Только в следующий раз надо будет придумать другое средство допроса, чтоб не так быстро их убивать... Например, жечь кожу между пальцами. Тебе виднее, поразмышляй об этом на досуге.
    Такая сомнительная похвала не слишком воодушевила Олега, и он, промолчав вопреки уставу, вышел из комнаты.
    
    - Все нормально, Олег, - Швейзер шел рядом по узкому коридору.
   Голые серые стены еще больше сгущали давящий полумрак.
   - Такое ощущение, что мы идем по мышиной норе, - помолчав, продолжил заместитель командира.
   - Рост хозяев повлиял на архитектуру, - пробормотал Куренёв.
   - Ксенолог, не бойся, сегодня ты отлично сработал. Без твоих подсказок тот неуязвимый монстр остановил бы дивизию.
   - Наверняка сказать нельзя. Может, он и не был неуязвимым. Я же об Аватаре из легенд слышал, а легенды склонны к преувеличению. Штаб вроде тоже считался безопасным местом...
   - Всякое случается. Безусловно, он более безопасен, чем передовая. Тебе жалко Луку?
   Олег кивнул.
   - Да, парень, Массарик был отличным специалистом и товарищем. Я знал его шесть лет, еще простым сержантом. Видишь ли, он смог сохранить человеческое лицо, шутил, утешал других, но вместе с тем очень серьезно относился к своей работе, пытался всегда свести потери к минимуму. Жизни солдат для него были прежде всего. Из-за этого Лука частенько ссорился с генералом, - коридор начал забирать вверх, они покидали угрюмый подвальный этаж, а впереди располагался опустошенный вестибюль терминала. - У Массарика жена осталась, и трое малых детей. Хорошо, что не я донесу им вести... Неудачный у нас год. В прошлой операции десяток партизан обошли охрану и ворвались на основной командный пункт. Тогда нескольких хороших офицеров убили из старой команды. А Массарик сражался как... Не буду говорить: "Герой!", но как профессионал - точно. А теперь и он мертв... Паршиво.
    Лицо Швейзера смутно виднелось в темноте. Но даже среди бела дня он был каким-то невзрачным, без особых примет. Куренёв никогда не обращал на него внимания.
   - Знаете, - сказал наш герой, - когда в Луку попали... Мне было так страшно...
   - Всем страшно, Олег. Даже генералам.
   - Он... Генерал Карташ... Замучил, а потом пристрелил закера, даже не моргнув глазом. Крики во время пытки... Я вряд ли смогу их снова вынести.
   - Парень, - голос заместителя стал жестким, - я понимаю, в первый раз видеть столько смертей мучительно... Но это, черт возьми, не прогулка, а поганый конфликт! И это был враг. Враг - прежде всего, а уж потом человек или закер, старый или молодой.
   - Даже женщина или ребенок?
   - Это другое... Хотя... Ты правильно подметил. Знаешь, закеры убили сотни наших солдат, ведь нечего возразить? А ты слышал, как кричал Массарик? Слышал?
   - Ну да, конечно, - хотя почему-то крик беспомощного истязаемого существа запомнился гораздо лучше.
   - Тогда тебе придется привыкнуть к этим воплям, другого выхода нет. Мы здесь надолго. Думаешь, реально захватить планету за пару земных месяцев? Это пропаганда. Минимум четыре месяца будем здесь торчать в активных боях, уж поверь. Может, закеры станут посговорчивее со временем.
   - Сэр, - навстречу через холл шел уже знакомый Олегу связист генерала,- где господин Карташ?
   - Внизу, скоро поднимется. А ты чего хотел?
   - Шифровка из генштаба. Видите, у меня с собой чемодан Массарика, - в потемках было плохо видно, но, похоже, багаж уцелел, может, только чуть-чуть обуглился, - все наши вещи сгорели, а он один сохранился. Ирония судьбы, да?
   - Что ты сказал? - тихо спросил Швейзер.
   - Эм, простите, сэр...
   - Пошел вон, гнида! - сплюнул полковник.
   Связист умолк и скрылся в коридоре.
   - Подонок. И зачем генерал его держит?
   - А вы всегда понимаете мотивы генерала?
   -Я...Не думаю. Ладно, лейтенант,- Швейзер окинул взглядом разбомбленный космопорт.
   Вокруг уже было светло, красноватое солнце выглядывало из-за мрачных черных башен на горизонте. В небо уходили клубы дыма от многочисленных пожарищ. Олег и заместитель стояли около выбитых дверей в терминал.
   - Сейчас я проверю в компьютере, где твоя палатка. Ага, вот она. Метрах в ста по прямой отсюда. Видишь тех солдат, что ставят палатки? Твою уже установили. На ней так и написано: "Ксенолог".
   - Спасибо.
   - В следующий раз обращайся к начальнику штаба, если возникнут вопросы с жилищем.
   - Понял. Сэр?
   - Спрашивай.
   - Это не вопрос... У вас здесь... - Куренёв провел рукой по своему лбу.
   Швейзер повторил его движение и вытер висевшую над бровью каплю закерского мозга.
   - Благодарю.
   - А еще на ухе. На правом.
   - Так лучше?
   - Да...Простите, сэр - Олег чувствовал себя неловко, будто сказал старшему человеку, что у него козявки под носом.
   - Ничего страшного. Нам всем нужна прачечная и душ. Они открываются через четыре часа. Знаешь, как выглядит душевая?
   - Да, сэр.
   - Вот и славно. А где твоя кепка?
   - Ой! Наверное, на дороге уронил.
   - Непорядок. Подойди к снабженцам, они тебе новую выдадут. А то мозги еще простудить не хватало, - при слове "мозги" Олега передернуло.
   - Разрешите идти, сэр?
   - Можешь идти. Только включи коммуникатор, тебя по нему из штаба вызовут. И это... У тебя семья есть?
   - Да.
   - Так напиши им, легче станет. Спутник уже наверняка вывели на орбиту.
   - Спасибо, сэр, всего доброго, сэр.
   Наш герой спустился по крошечным ступеням на землю и пошел прочь. Швейзер еще постоял пару секунд, затем развернулся и направился обратно, вглубь здания.
    
    Мимо протарахтел тягач. За ним, высекая искры из дорожного покрытия, волочился кусок обшивки погибшего дивизионного модуля. Олег пробирался между палатками. Последние слова и все эти "сэр" в разговоре с заместителем Швейзером наш герой произносил машинально, не вдумываясь в смысл сказанного. В его голове проплывала прошедшая ночь. Сначала собрание офицерского состава на корабле и часть солдат авангарда, спокойно покидающая зал, чтобы, десантировавшись на планету, погибнуть в ближайшие два часа. Потом спокойный же голос, говорящий о Ребекке GS4545454. Лука, вместе со всеми радующийся гибели Аватара, его последние слова: "От парнишки будет толк". Но почему-то больше всего пугали воспоминания о допросе. Там, где брызги упали на одежду, кровь теперь  превращалась в корку.
    - Почему? - думал Куренёв. - Почему именно вой этого толстолобого меня так достает? Ведь прав полковник, сегодня я слышал много криков, и  крик Массарика, а он лучше всех ко мне относился. Но когда он умирал, я, наверное, был чертовски напуган, еще сильнее, чем на допросе, и думал только о себе. А закера пытали в укромном подвале, и... Нужно быть честным перед самим собой: мне было жалко хилим-ла. Он внешне отвратителен, но... Все равно, это зверство, садизм.
    Проклятье, я ведь мог спасти пленника от пытки. Дать генералу перерезать нерв, убить его быстро, а самому прикинуться дурачком. Почему я тогда об этом не подумал? Возможно, хотелось отомстить за Луку, причинить боль врагу, уроду? Нет. Я сам вижу, что нет. Когда его пытали, я даже не думал о Массарике. Закер не при чем, он не виноват в смерти майора, надо быть кретином, чтоб этого не понимать. Господи, как я мог смотреть на пытку? От отвращения просто выворачивало наизнанку, хотелось бежать, но я продолжал пялиться.
    Вспоминается Арбайтер Штрассе. Равнодушная толпа, идущая мимо, занятая своими ничтожными делишками, и гады, которые стоят рядом и смотрят на чужие страдания. Тогда они вызывали ненависть, но неужели у меня с ними так много общего? Ведь... Ведь сам я тоже во время допроса превратился в безмозглую машину, переводчика, ходячий справочник. В чем причина?
    Страх... Все тот же непонятный страх, не имеющий ничего общего со страхом смерти. Это ужас от того, что происходит вокруг. Страх перед извергом-генералом, перед закерами, мертвыми телами, взрывами, темнотой, самим этим местом. Он сковал меня, опутал, как в ночном кошмаре, сделал безмозглой тварью, которая только выполняет приказы, наплевав на самого себя и свое мнение. А в повседневности я разве не такой же? Трус... Чувствую, в этом слове весь я. Бесполезно говорить, что все боятся. Люди могут побороть свой страх и всегда, даже перед самой смертью, помнить и думать о других, о своей любви, о многих важных вещах. О чем думал я? НИ О ЧЕМ! Только трясся от страха. Вот и все...
    Но как мне доказать, прежде всего самому себе, что я могу проявить хоть частицу храбрости, отстоять свою точку зрения, спасти чью-то жизнь? Разве возможно сдержать панику, которая при первой  же возможности поднимается из глубин души и выносит все мысли из головы, как осенние листья? Возможно ли это вообще? Я не знаю ответов на слишком многие из вопросов. И уже не могу держать это в себе. Пора просить прощения...
   - Бойцы четвертой дивизии, - возвестил на весь космопорт громкоговоритель, - в девять часов по земному времени возле столовой номер двенадцать начнут работать автоматы банковских операций компании "Галакси кредит транспорт". Вы сможете положить или снять деньги со счета, перевести их своей семье и так далее... Еще, поскольку "Галакси кредит" спонсирует армию, придется сказать следующую херню: "Галакси кредит транспорт - нить, которая проведет вас через невзгоды к близким".
    Олег забрался в свою палатку. Внутри было тепло, работал небольшой обогреватель и пахло новым пластиком. Сквозь зеленые стены пробивался солнечный свет. В углу положили спальник - замена погибшему в огне. Насчет других сгоревших вещей, типа бритвенных принадлежностей, разбираться особо не хотелось. Не считая спальника и обогревателя, в палатке больше ничего не было. 
    Наш герой опустился на колени. Руки тряслись, как у запойного алкоголика, но после нескольких неудачных попыток Олег смог достать коммуникатор. Устройство долго искало зону покрытия, пока наконец не сообщило, что связь со спутником налажена. Сразу же пришло письмо: "Уважаемый абонент. В связи с вашим пребыванием в зоне военного конфликта, любые сообщения и видеозаписи, отправленные с этого номера, а также направленные на этот номер, будут подвергаться цензурному контролю со стороны представителей Главного Армейского Управления Разведки и Контрразведки Галактического Конгресса. Ваши жалобы и предложения высылайте по указанному адресу...".
    Олегу казалось, что слово "жалоба" потеряло для него всякий смысл. Однако, с другой стороны, ещё никогда Куренёву так не хотелось пожаловаться. Наш герой положил коммуникатор на пол и склонился над ним. С трудом вспомнил номер отца. Загорелся индикатор видеозаписи.
   - Здравствуй, отец, - начал Олег, глядя в объектив, - я пишу именно тебе, а не маме, потому что не уверен, сможет ли она это услышать. Если мама рядом, пожалуйста, уйди в другую комнату... Не знаю, с чего начать... Отец, ты помнишь, очень давно, когда мне было шесть лет, мы всей семьей пошли гулять в выходные? Странно, тогда мне просто нравилось идти по знакомым улицам, не обращая внимания на духоту и грязный купол над головой. Я только хотел, чтобы вы купили мне хот-дог. Продавали их в уличных лавках, по кредиту за штуку. Вкус соевой сосиски с химическим кетчупом - вот и все, что дарило мне радость в то время. Потом я съел купленный хот-дог и помню как сейчас: недалеко от улицы Великих Украинцев увидел старый фонтан без воды, так я в него залез и пытался взобраться на самый верх. Кажется, до сих пор чувствую грязь и пыль с облупленных шершавых стен. Мама тогда нервничала, боялась, что я упаду. Но до истерик было далеко, еще несколько лет. Как же много изменилось... И фонтан тот давно снесли, и вообще...Но вот я вспомнил, как пыль трет пальцы, а мама смеется, но повторяет, чтобы я слезал вниз. И все вокруг идет своим чередом.
   Непонятно, к чему я это рассказываю. Просто после того, как нашу машину обстреляли на дороге, я подумал, к чему я шёл всё это время, что увидел?
   И только здесь я осознал, что значит дом и семья. Отец, честно, до этого, когда жил на Леорене, я... Не скучал по вам. Или думал, будто не скучаю. Был занят учёбой, гулянием. Но Леорен не дал мне главного... Доброты. Я не ощущал себя счастливым вдали от вас, самых близких мне людей, ставших невероятно далёкими...Только сегодняшняя ночь дала возможность осознать, как тяжело быть без родных.
   Я забрал с Леорена одежду, которую вы дали мне еще перед отлётом. Многие из этих вещей уже поистерлись, стали малы, к тому же мне выдали военную форму. Тем не менее, я берег эти предметы и теперь знаю почему. Они видели солнце Новой Украины, я был в них и смотрел вместе с вами головизор. Я понял: это был кусочек Родины, кусочек вас - тех, кто никогда не подведёт, на чью любовь можно рассчитывать. За те университетские годы вы не послали мне ни одной посылки...Чёрт, только подумай, будто я вас виню... Я всё понимаю, посылать одежду и продукты на такое расстояние бессмысленно, а что ещё выслать? А за Лизой тоже нужно ухаживать. И считанные часы назад во время налета мой чемодан сгорел, а с ним и все личные вещи.
   Глядя вокруг, я радуюсь тому, что вы с сестрой за звёздами, в безопасности. Меня удивляет, каким я оказался дураком, вступив в армию. Несколько раз видел мертвецов, слышал выстрелы вдалеке и подумал, будто готов идти воевать, геройствовать. Но ночью... Люди сначала говорили друг с другом, знаешь, о семьях, о том, как в корабле душно, а через секунду половина из них была мертва, другие кричали и звали на помощь... После высадки стало понятно: я бессилен что-либо изменить, могу только сжаться и сидеть, когда вокруг идет резня. Вопли из динамиков, на экранах - резня, каждый взрыв - смерть. Даже когда лучше всех относившийся ко мне в штабе человек погибал, я не мог ему помочь. И Аватар...Замерзшая кровь...Допрос. Я впервые в жизни поступил по-настоящему неправильно. Моя совесть и до этого не была чиста, она не может быть чистой у человека, забывшего родителей... Но то, в чём я участвовал, стоя в подвале...Это неправильно...Любое из существ, которые чувствуют боль, знают её, не заслуживает такого...А я смотрел на это...Помогал, давал советы...Как я мог? Господи...
   Отец... За сегодняшнюю ночь я заработал восемь тысяч кредитов. До этого я только брал у вас деньги, но теперь наконец-то верну хоть часть. Как смогу, переведу их все вам. Мне здесь деньги не нужны. А вы сможете купить Лизе...Что она любит? Мягкие игрушки? Сделайте ей хороший подарок, такой, какой не могли подарить мне из-за бедности. И когда Лиза начнет понимать слова, скажите: "Это от брата". Но что бы не случилось, не просите ее гордиться мной. Я не совершил ни одного поступка, которым можно гордиться, и вряд ли совершу. А мне виднее, у меня пока есть способность отличить плохое от хорошего...Я буду рад думать, что хоть подарок сестре смог сделать благодаря нахождению здесь.
   Прошу вас...Только пишите мне почаще, как у вас дела. И передай матери... Не знаю... Столько слов... Я верю в её любовь ко мне. Пожалуйста, не пытайтесь меня отсюда вытащить. Всё равно в ближайшее время у меня не будет шанса улететь с планеты. Простите за всё и за эту видеозапись, если она причинила боль. Хотел сказать вам, что сказал, пока не поздно. Не знаю, сколько сообщение будет идти и какую часть пропустит цензура. Надеюсь, достаточно и вы поверите, что я с вами и я всё еще ваш сын. Я, Олег.
   Наш герой нажал на кнопку отправки. Дрожь в руках немного ослабела, но в груди неприятно щемило. За стеной заиграл Гимн Конгресса.
   - Света, где ты? - прошептал в пустоту Олег.
   Но рядом никого не оказалось. Мысль, будто бы Света следует за ним, оберегает его, придушило отчаянье. Куренёв думал, что вокруг него не осталось места даже крошечной частице добра.
  

Глава 5. Работа

   - Ничего не понимаю, - пробормотал один из флотских инженеров, когда утром следующего после высадки дня их привезли на флаере в космопорт для исследования обломков закерских кораблей, - это типа и есть рубка управления?
   - Судя по указателям в коридорах, да, - ответил Олег.
   Инженер недоверчиво потрогал монолитную стену, перед которой торчало одинокое креслице. Никаких приборов и экранов в каюте не было, только это маленькое сиденье.
   - Хм, ладно, что нет иллюминаторов, но ведь должны же быть хоть какие-то внешние камеры, приборы, наконец? У толстолобых есть вообще понятие "монитор"?
   - Да, их электроника похожа на нашу. Но здесь другой принцип управления. Сейчас, нужно осмотреть пилотское кресло, - Куренёв нагнулся и заглянул под сиденье.
   Инженеры последовали его примеру.
   -А, вот оно. Видите? - Олег указал на ножку кресла, по которой змеились узоры из зелёного кристалла. - Закеры называют этот минерал "костью сознания". При определенной обработке он вроде бы способен передавать мысли на расстоянии.
   - Ментальный провод?
   - Эмм, ну, можно и так сказать. Судя по всему, такие зелёные нити идут от кресла ко всем узлам звездолёта. И пилоту не нужны никакие приборы, он чувствует звездолёт, как самого себя. Точно, на подголовнике есть зелёные точки. Это разъемы, вход в сеть. Пилот садится в кресло, облокачивает голову и получает доступ к управлению кораблем.
   - Похоже на нейроимплантаты у пилотов наших орбитальных истребителей. Только у них провода и разъёмы на затылках.
   - Действительно, но я читал, у закеров нагрузка на нервную систему меньше. Телепатия имеет много преимуществ перед электроникой... - в кармане нашего героя зазвонил коммуникатор.
   - Да? Ксенолог Куренёв слу...
   - Оставь церемонии! Говорит начальник разведки. Там у ворот толстолобый сдается в плен! Бросай всё и дуй туда! Джип ждёт тебя снаружи. Пришелец нужен живым! Генерал говорит, отвечаешь за него лично, понял?!
   - Так точно, сэр! Уже иду.
   - Дела, ксенолог? - проворчал инженер. - Ладно, без тебя справимся. А я-то всё думал, что это за вкрапления камня в обшивке?
   - Извините, нужно бежать. Важное дело. Но вы постарайтесь здесь не сильно всё резать. Сохранившаяся рубка управления - большая редкость.
   - Не переживай. Когда уладишь свои проблемы, подойди к обломку номер 27. Там ребята не могут прочитать иероглифы и боятся разбирать двигатель! - последние слова он уже кричал вслед Олегу, бегущему к неровной дыре, служившей выходом из оторванной носовой части инопланетного звездолёта.
  
   Водитель ловко лавировал между человеческими транспортниками. Несмотря на ожидания Олега, разуверившегося во всем на свете, кровавая ночь высадки таки сменилась морозным днём. Всю планету Гхайшель покрывали льды и снега, поскольку в самом разгаре была долгая зима, длившаяся здесь около тысячи земных дней. Когда солнце вновь быстро закатилось за горизонт, с неба спустились военные корабли, везущие подкрепление и припасы. Они сели в слегка расчищенном закерском космопорте.
   Посреди ночи Куренёва, который к тому времени успел перевести домой деньги, постирать униформу и отоспаться, вызвали в штаб. Там ему дали специальную печать и отправили заниматься положенным ксенологу делом: описывать и нумеровать трофеи перед отправкой их в исследовательский центр на Ялусе или другой центральной планете. До утра Олег разбирал груду закерских винтовок, таких же, как та, из которой убили Массарика. Это были странные продолговатые цилиндры из голубоватого сплава. Основной загадкой являлось то, что у них отсутствовал курок... Вообще человеческие учёные так и не смогли понять, как инопланетяне стреляют из этого оружия. "Надежные союзники" с Бестадиона тоже медлили с раскрытием этой тайны. Олег не пытался переплюнуть лучшие умы Конгресса, просто заносил каждую винтовку в базу данных, укладывал ее в ящик, заливал амортизирующей пеной и ставил печать. К рассвету он уже запаковал около сотни небольших ящичков, на каждом были индивидуальный номер, надпись "Ксено-материал. Стрелковое оружие - 10шт. Олег Куренёв. 3-ий стратегический эшелон. 358-ая специальная штурмовая армия. 9-ый мотострелковый корпус" и прочая нужная информация.
   Только такие ящики, тяжело раненные солдаты (те, кто потерял в бою конечности) и гробы с трупами через две недели полетят на транспортниках обратно в Галактический Конгресс. Олег знал, подай он сейчас просьбу о переводе, она не успеет пройти все бюрократические проволочки и придется ждать следующего месяца, а за это время многое могло случиться...Так что Куренёв смирился с перспективой задержаться в дивизии Карташа. На следующий после высадки день нашего героя опять разбудили и заставили помогать флотским инженерам с разбором обломков звездолётов Хилим-Ла. От этого занятия Олега и оторвал очередной вызов.
   Джип объехал аккуратную пирамиду серых пластиковых гробов с номерами. Олег заметил, что они разной формы. Он знал: когда человек умирает от попадания из закерской винтовки, позу, в которой его настигла смерть, уже не изменить без разрезания трупа на куски. Поэтому тех, кто погиб как Массарик, сидя или вроде того, засовывали в высокие и широкие гробы, больше похожие на ящики для стиральных машин. Олег с тоской представил, как семья Луки будет извлекать его из застывшей амортизационно-консервирующей пены.
   Впереди показался въезд, через который вчера ворвались солдаты Конгресса. Теперь там вкопали две стационарные турели, вокруг которых толпились бойцы Карташа вперемешку с русскими. Машина резко затормозила. Стоило Олегу открыть дверь и вылезти, как появился начальник разведки четвертой дивизии с мутным от отбивающих сон таблеток взглядом.
   - Ксенолог! Вовремя! Марш за мною!
   По пути он вводил нашего героя в курс дела.
   - Где-то минут двадцать назад часовой в турели засек приближение толстолобого. Он ковылял прямо по середине автострады с поднятыми руками. Часовой поднял тревогу, а когда закер подошел на двести метров, крикнул в мегафон, чтоб тот стоял на месте. Вряд ли пришелец понял, но остановился. Так и стоит там с поднятыми лапами. Посмотри...
   Солдаты расступились, и Олег увидел пришельца. Ростом чуть больше метра, посреди широченной обледенелой и пустой дороги он выглядел совсем жалким. Как рождественский гном, которого Санта-Клаус уронил из саней, пролетая над холодной пустыней.
   - Держи мегафон, ксенолог, спроси, что ему надо?
   Олег задал вопрос. Ответный крик пришельца долетел еле слышно, Куренёв с трудом, но все же разобрал слова.
   - Он - жрец Диига-Ара. Говорит, пришел проследить, чтобы погибших закеров похоронили по их обычаю.
   - Откуда этот тип знает, что мы вообще собираемся их хоронить? Скажи, все тела вражеских солдат будут сегодня же кремированы.
   - Ответил, что хочет прочитать молитву над погребальным костром.
   - Может, уловка? Его надо нормально допросить... Ксенолог, и ты, лейтенант, обыщите его. Пусть пока не приближается.
   Куренёв и лейтенант из разведки с неохотой поплелись вперёд. Пришелец стоял на месте, покорно подняв ладони. На одной из них неестественно торчал сломанный палец. Уже знакомое нашему герою одеяние служащего храма превратилось в испачканные пылью и сажей лохмотья.
   Лейтенант начал процедуру обыска, а Олег следил, чтобы закер не делал ничего подозрительного. Пару раз лейтенант задевал сломанный палец, и хилим-ла дергался от боли. Наконец, заглянув напоследок пришельцу в рот, солдат крикнул: "Все чисто! Взрывчатки нет! Сканер не нашел опасных инфекций и ядов".
   - Хорошо! - облегченно вздохнул начальник разведки. - Я связался с генералом. Он разрешил отвезти его к месту сожжения. Но потом мы возьмём толстолобого под стражу. Скажи, пусть идет сюда. А сами держитесь в сторонке, чтоб в случае чего пулями не зацепило.
   Закер медленно пошел вперёд. Олег и лейтенант двинулись следом.
   - Вы понимаете, Вам не дадут уйти? - спросил наш герой инопланетянина на его языке. - Вы только что сдались в плен.
   Инопланетянин только отвернулся. Когда они проходили мимо сгрудившихся солдат, один русский спросил: "Товарищ ксенолог, можешь сказать ещё раз, откуда он?"
   - Наверное, отбился от беженцев,- ответил Олег. - Священник, говорит. Хочет проводить своих.
   - Хитрый поп! - усмехнулся русский. - Сегодня утром наши штурмовик пустил ракеты по большому каравану толстолобых. А этот как чувствовал...
   - Не болтай! - рявкнул начальник разведки. - А ты, ксенолог, веди закера к машине.
  
   Пленник стоял на краю широкой траншеи. Её быстро выкопали экскаваторы - с этим человеческая техника справлялась отлично. Затем в неё свалили почти все тела закеров, подобранные после боя в космопорте, так что траншея была до краёв заполнена. На почтительном расстоянии за спиной инопланетянина переминалась с ноги на ногу пара десятков солдат. Они то и дело нервно проверяли своё оружие, готовые чуть что открыть огонь. Плюс ещё три бронеавтомобиля нацелили пулемёты на головастого закера. Перед солдатами начальник разведки поучал понурого Олега.
   - Значит, сейчас пойдешь к толстолобому. Следи за ним, если будет плохо себя вести, зови подмогу и падай на землю. Наши его в миг уничтожат. Дальше, в канаве несколько шашек термита. Мы их запалим по твоему сигналу. Включи в своей трубке диктофон и не останавливай, пока я не скажу. Включил? А теперь иди и не бойся. Мы всего в нескольких шагах.
   Олег медленно приблизился к неподвижному закеру. Присутствие солдат не сильно успокаивало, он знал, их винтовки могут за секунду выпустить около трёх тысяч пуль, но хотя бы одна из них вполне может случайно попасть в голову нашего героя.
   - Я послан, - Куренёв остановился рядом с пленником,- проследить за порядком. Подайте мне сигнал, когда можно начинать...Кремацию.
   - Подам, - закер отстраненно смотрел в траншею. - Взмахну рукой вот так.
   Священник по-особому взмахнул тонкой конечностью. Олег кивнул.
   - Знаете, - произнес закер после нескольких минут молчания,- здесь лежат не только воины. Вон там - ребёнок. А здесь - девушка. И здесь... И здесь.
   - Мне жаль.
   Олег старался не кидать взгляд вниз на беспорядочное скопление переломанных рук и ног, рваных одежд, размозженных голов. Закерских мертвецов свалили в яму словно гнилую картошку.
   - Там, в городе, я видел последствия первых бомбовых ударов. Не знаю, что вам сказать. Мне, правда, очень жаль, но... - так и замолчал.
   Хилим-Ла посмотрел на Олега.
   - Вы один из этих? Из дрессированных людей, которых обучили нашему языку?
   - Да. Я призван установить контакт с Вами. Вроде бы.
   - А вас обучали... Беста-ия... Бестадионисты?
   - Я видел их только четыре раза. Читали лекции. Один раз приезжал хранитель Алькова знаний.
   - Даже хранитель Алькова... Может, вам известно, что у Хилим-Ла не всегда сжигают тела погибших? Особенно доблестных, пожертвовавших собой ради других, отвергших страх. Их тела лишают внутренних органов, бальзамируют и помещают под святыми местами. Но здесь... Я думаю, Диига-Ар не разгневается, если лежащих передо мной предадут огню, хотя все они, несомненно, заслуживают бальзамирования, чтобы их чтили, как мучеников. Ведь я бы мог забрать отсюда для почетного захоронения лишь одного покойника. Даже забери я отсюда десяток погибших, разве это будет справедливо по отношению к другим? И в смерти нельзя нарушать единство народа. Поэтому кремация - приемлемый и, наверное, честный способ.
   - Простите, но Вам стоит беспокоиться не о том, чтобы унести побольше погибших. Вы уже в почтенном возрасте, ранены и попали к нам в плен. Я не могу гарантировать Вам уважение, хорошее обращение, еду - сами видите, как обращаются с вашими мертвецами. Я даже не могу обещать, что Вы доживёте до завтрашнего полудня. Я сам наблюдал, как с подобными Вам сотворяли ужасные вещи. Мне это глубоко противно, поверьте, но большая часть людей смотрит на хилим-ла, как на врагов... И обращается с ними... Очень плохо. Так вот, лучше подумайте, как здесь выжить. Поймите, Ваша жизнь важна не только для Вас. Ведь если мы сможем наладить с Вами... Контакт, может, войска людей не будут так жестоки к хилим-ла. Вы...
   - Диалог с вами? - закер издал скрипучий смешок. - Я вижу уже, как мы поприветствовали друг друга, вижу смерть за нашими спинами, смерть впереди, под ногами, в небе... Час Хвори наступил. А насчёт меня... Меня уже ничто не держит в этом мире. Я сам имею над собою власть, только над собой, но все же. У Вас и этого нет, Вас ослепили, связали, уничтожили Вашу волю, человек.
   Вчера люди разрушили храм, в котором я исполнял функцию одного из главных жрецов. Помню, как 11 мирке (следует сказать, что Олег знал, в одном мирке примерно 780 земных дней, а закерский век составляет 50 мирке или "сколько живут пророки") назад меня привели сюда родители, поскольку я мечтал служить Диига-Ару. Да, мое сердце затрепетало, кода я впервые увидел башню храма. Он стал для меня домом, оплотом, больше - он стал частью меня. Я изучал памятники, покрытые сетью древних трещин, стены, медитировал в глубоких катакомбах, где лежат тела Великих и иногда можно услышать их ментальное эхо. По мере службы я получал духовные чины, звания, помогал верующим. Однако, если честно, меня больше всего вдохновляло само нахождение рядом с одной из святынь Деймы ахва хе Ношро. Ведь это одно из старейших в Конфедерации святилищ Диига-Ара.
   По легенде храм возвели 360 мирке назад, когда учение о Диига-Аре не было еще религией всех хилим-ла. На фресках изображен Аватар Мщения, который помогает строителям. А вчера мы попытались остановить вас, вновь создав легендарного Аватара. И жрецы провели сложнейших ритуал. Я сам, моя душа порхала по призрачным жилам творения разумов. Потом прогремел гром, и сквозь пелену транса мы увидели, как покрытый письменами потолок храма рушится, как стена рассыпается и хоронит наших братьев... Аватар исчез.
   Выжившие пытались помочь погребенным под обломками. Погибли не только жрецы, но и прятавшиеся в храме городские жители, целые семьи. Талисманы Диига-Ара, свитки горели пламенем. Вскоре сверху рухнули человеческие машины. Одна села прямо в разрушенном главном зале и убила там почти всех. Ваши солдаты, вылезшие из этих машин, не знали жалости. Мне удалось спрятаться в подземелье. Взрывы трясли землю и саркофаги с останками древних мудрецов, многие из них треснули, и древние кости рассыпались прахом по полу. Сидя во мраке, среди оскверненных захоронений, слушая, как гибнут хилим-ла наверху, и содрогаясь от позорного страха, я осознал, какая перемена происходит в мире. Столько бессонных ночей проведено для постижения премудрости создания Аватара, а его и нас уничтожили за считанные мгновения. Независимо от того, есть ли место в грядущей эпохе для народа Хилим-Ла, мне туда закрыт вход, как и неповторимым древним святыням и ритуалам. Там будут царствовать страшные машины и устройства, которые хоть и не имеют ничего святого, но с легкостью рушат храмы и божественных созданий, своей великой численностью они давят вечность. Я не знаю, смогу ли после этого всего стать частью Великой Сущности. Не знаю, есть ли вообще... Главное - закончить все побыстрее и не чувствовать, как во мне умирает вера... Посреди разрушенных улиц на пепелище храма я понял, что хочу в последний раз выполнить свою работу, почувствовать себя нужным... И я знал, куда мне идти, где больше всего покойников.
   - О чём вы там болтаете? - встрял начальник разведки. - Скоро зажигать?
   - Что ж, теперь я начну молитву. Ждите сигнала, - и закер затянул унылую погребальную песню про пламя, которое не может согреть душу.
   Через несколько минут он взмахнул ладонью со сломанным пальцем. Её покрывали лиловые пятна обморожений, и вообще выглядела она очень плохо. Олег повернулся к солдатам: "Поджигайте!".
   Из траншей повалил пар, в воздухе запахло паленым. Вот показался первый язычок пламени, взметнулся вверх - и уже всё содержимое траншеи превратилось в озеро ревущего огня. Куренёва затошнило от вони горелого мяса, а жар стал нестерпимым. Он бросился прочь от траншеи вслед за убегающими охранниками. Даже джипы завели двигатели и поспешили убраться подальше от огненной расщелины, которой стало место захоронения закеров.
   - Солдаты переборщили с термитом! - выкрикнул в ухо Олегу начальник разведки, когда они отбежали на безопасное расстояние. - А что он? Сгореть собирается?
   Священник так и стоял на том месте, где начал эпитафию. Однако пламя, казалось, обтекало его, не причиняя вреда. Наш герой заметил, что у ног закера даже не растаял лёд, хотя земля вокруг исходила паром и чуть ли не кипела. Инопланетянин спокойно совершал руками какие-то ритуальные пассы.
   - Ментальное поле. Он - сильный телепат, отгородил себя от огня.
   - А. Понятно. Взвод! Взять закера на прицел! Он очень опасен. Быть готовым ко всему.
  
   Когда пожар понемногу утих, инопланетянин сделал прощальный жест, проведя ладонью над тлеющей ямой, и подошёл к чумазым солдатам.
   - Говорит, закончил, - Олег держался за борт машины.
   Голова кружилась от едкого сладковатого дыма.
   - Наконец-то. Взять толстолобого и доставить в камеру номер 3, - солдаты окружили священника
   - Перед финалом, - хилим-ла обратился к Олегу, - хочу попросить вас: не рушьте сильно город. Здесь почти никого не осталось, все бежали. По пути сюда я не встретил ни одного живого хилим-ла. Но, может, когда-нибудь они вернутся. Хотелось бы увидеть неразграбленный дом по возвращению, понимаете? Как я хотел бы еще раз увидеть свой храм...
   - Я сделаю все для облегчения Вашей участи, - произнёс Олег, - наши лекарства должны помочь от обморожений и легких ран, хотя биоэнергетически мы не лечим...
   - Человек, - перебил пленник, его уже крепко держали две пары рук, но глаза инопланетянина пристально уставились на Олега, - я видел куски твоего возможного будущего. Всегда учитывай: жалость только тогда имеет смысл, кода заставляет тебя действовать. И не надо давить её в себе.
   Сказав так, хилим-ла отвернулся и скрылся в машине.
   - Теперь можешь выключить запись,- бросил начальник, - едем в штаб.
  
  
   - Так. А это глагол или существительное?
   - Существительное, - Олег устал разжевывать начальнику разведки каждое слово. - Помните окончание "ши"?
   - Проклятый языковый блиц-курс! Ничего не даёт, только запутывает!
   - Брэд, не шуметь! Тебя что, наступление не касается? - генерал оторвался от голографической карты и кинул на начальника разведки злобный взгляд. - Продолжим. Итак, флаеры с тралами очистят проход через минные поля здесь и здесь, в районе замёрзшего водоёма. Основные укрепления врага, по данным беспилотных разведчиков, на этом участке. Подготовку атаки на них будет вести дивизионная артиллерия, с остальными полковая справится. Кстати, пятый ракетный дивизион получил новые установки?
   Основные офицеры дивизии собрались в просторной комнате и, похоже, обсуждали план готовящейся атаки.
   - Ладно, перерыв на обед один час. После продолжим. Можете идти. Слава человечеству! - генерал выключил проектор и повернулся к Куренёву. - А ты с Брэдом - за мной, в комнату допросов.
   Олег похолодел от нехороших предчувствий.
   - Генерал, пожалуйста! Он раненный старик, который только что истратил большую часть своих психических сил. Не надо его сразу... Допрашивать.
   - Господин генерал, - подал голос начальник разведки, - толстолобый опасен. Он способен выживать при высоких температурах и ещё принимал участие в создании той гигантской треугольной херни...
   - Тогда его надо немедленно "расколоть".
   - Сэр, - пролепетал Куренёв, - Аватар не представляет для нас ценности. Я так понял из беседы, пускать его в бой - всё равно, что воевать подъемным краном...
   - Позволь очкастым ученым, - с холодом в голосе проговорил начальник разведки, - решать, какие вещи представляют ценность для людей. Ксенолог, судя по тому, что я разобрал из вашего разговора с закером, ты ему, врагу, подозрительно... много хорошего говорил. Попахивает сочувствием к врагу и трибуналом.
   - Но ведь дипломатия, - голос противно дрожал, - закеры говорят, мы - изверги, вестники Конца Света. Если старый священник умрёт под пытками, их мнение никак не улучшится.
   - Священники всегда кричат о Конце Света, когда их сторона проигрывает войну, - ответил генерал. - Сам же мне говорил, у них армия связана с церковью, значит, этот может сообщить что-то полезное. Идём, ксенолог, иначе так и останешься сопливым ничтожеством, чем ты сейчас и являешься.
   Олег поплёлся следом за ним в подвал.
  
   Знакомое Олегу помещение с пыточным креслом почистили от наиболее заметных луж мозга и крови, но тут и там в глаза бросались тёмные пятнышки на стенах. Да и само кресло, похоже, никто так и не тронул со времени первого допроса, и оно полностью соответствовало образу орудия пытки.
   - Ксенолог Куренёв, - генерал достал шило - паяльник, - сегодня нужно оставить его живым, а значит, если что, думаю, начнём с рук. Докладывали, у закера сломан палец. Если дёрнуть за него...
   - Сэр! - в двери появился один из разведчиков. - Закер...Мёртв. В камере номер 3.
   - Что?! Все за мной! - генерал сунул паяльник в карман и быстро вышел из комнаты.
  
   Священник сидел на лавке в крохотной подсобке, которую переделали в тюремную камеру, установив крепкую дверь с замком. Голова его бессильно привалилась к стене, глаза закрывали тонкие веки. Обмороженные руки спокойно лежали на коленях.
   - Вот. Не дышит, сэр.
   - Ксенолог! Осмотри его!
   - Да. Пульса нет, - Олег нехотя (все же покойник) потрогал скользкое, уже порядком остывшее запястье хилим-ла, - он умер.
   - Сэр, мы взяли пробу крови. И опять ядов не обнаружено.
   - И как это так? - генерал грозно буравил взглядом нашего героя. - Он сам что ли умер?
   - Да, сэр, - устало ответил Олег. - Получается, он был действительно опытным жрецом. После долгих тренировок закеры способны при помощи специальной мантры полностью подавить волю к жизни и фактически убить себя. Я не мог его остановить.
   - Сейчас ксенолог прав, - кивнул начальник разведки, - в штабе 180-ой, которая шла во втором эшелоне, закер сдох прямо во время допроса. А никто его и пальцем не тронул.
   - Тупые животные! Почему они не убивают себя ещё до боя? Нам было бы меньше работы... Куренёв, а толстолобый не может притворяться?
   - Ну, не знаю, в принципе...
   - Ясно. Если сейчас я прострелю ему голову, все будет точно, - генерал потянулся к кобуре на поясе. - С другой стороны, опять забрызгает... Ксенолог, тебе его труп нужен? Может, запаковать, и на исследование отправить?
   - Я уже опечатал два тела. Умерли от яда. Больше не надо, - на самом деле Олег просто хотел, чтобы этот мертвец, который ещё час назад стоял рядом и говорил о своих утратах, поскорее исчез с глаз.
   Ведь именно Олег навел огонь на храм, в котором прятались мирные жители, из-за него случилась эта череда жестоких убийств. А тело, скорчившись у стены, словно говорило: "Ты принёс разрушение, глупый человек".
   - Как знаешь. Меня трупы не интересуют, только бы враги поскорее в них превращались. Значит, он не представляет ценности. Сержант, сжечь тело в общей яме. После термита там должно остаться достаточно жара, даже кости сгорят.
   - Думаю, Вы посчитаете это честным, - наш герой машинально пробормотал это по- закерски, глядя на мертвого священника.
   - Все офицеры, - продолжил генерал, - можете идти обедать, только очень быстро. Кто стоял возле трупной ямы, наведайтесь в прачечную, а то крематорием смердит.
  
   Вокруг смыкались черные шпили зданий. Их стены блестели в свете фар, разгоняющих ночь. Колонна машин пробиралась через брошенный жилой район города. Он почти не пострадал от бомбёжек, бои обошли его стороной. Внезапно автомобиль резко затормозил, и Олег чуть не влетел носом в приборную доску. Водитель рядом выругался. Со стороны головы колонны долетел писклявый треск пулемёта с глушителем. Затем - странный гортанный стон.
   - Внимание, говорит командир подразделения "Посланник - 18". В 14:33 по земному времени замечено движение в квадрате 9.32. Солдаты открыли огонь, - прошипело переговорное устройство.
   - Сэр, проверьте свое оружие, - обратился водитель к Олегу.
   Сам он тоже потянулся к прикреплённой на двери винтовке.
   Пока Куренёв пытался нашарить пистолет, к машине бросилось несколько огромных теней. Перед лобовым стеклом мелькнул поросший серым мехом бок. Тут же джип жалобно присел на подвеске, что-то сильно ударило по бронированной крыше и на ней возникла вмятина.
   - Черт, кто-то на нас запрыгнул! Нужно разобраться, - водитель приоткрыл дверь и, высунув ствол винтовки, дал очередь по убегающим существам.
   Одно из них подпрыгнуло и тяжело рухнуло на землю, подняв тучу снежной пыли. Раздался очередной гортанный стон, создание проползло немного вперёд и замерло. Остальные скрылись в провале боковой улицы. На секунду стало тихо, только ветер свистел, пытаясь распахнуть шире дверь и проникнуть в салон. Затем из переулка донесся громкий взрыв и наступило полное беззвучие.
   - Всем машинам! Похоже, мы отразили атаку. Потерь нет. Ксенолог, сходите осмотреть убитых противников.
   - Вас понял, выполняю, - наш герой сжал рукоять пистолета и шагнул на заваленную пушистым снегом мостовую.
   Шел снегопад, грозящий затянуться на целые земные недели. Между зданиями уныло свистели и подвывали холодные порывы ветра. Короче, подходящее место для осмотра поверженного противника.
   Однако это оказались не закеры. Люди растерянно топтались вокруг мертвых туш -больших, выше грузовика, мохнатых животных с длинной шеей, которую венчала плоская голова.
   Куренёв подошел к ближайшему телу и посмотрел на окровавленную морду.
   - Хм, похоже на типичных для закерских колоний млекопитающих.
   - Каким образом им удалось добежать до нас через мины?
   - Они обладают зачатками пророческого дара. Возможно, чувствовали, от каких мест исходила опасность. А когда мы начали по ним стрелять, они запаниковали, и стадо подорвалось вон в том проулке.
   - А ведь этих коров можно пускать как проводников через минные поля. Хотя тральщики всё равно надёжнее. Откуда здесь взялись дикие животные?
   - Наверное, испугались бомбовых ударов и забрели в тихое место. Отсюда ведь не далеко до окраины города, за которой начинаются поля - их место обитания. Это вообще травоядные звери, они не опасны, если под копыта не попадать. Хилим-Ла завозят их на свои планеты, чтобы изменять... Изменять экосистему под свои нужды. Когда животные пасутся, они разносят в шерсти семена растения Юлпише, плоды которого едят закеры. Вот только не знаю, как эти твари находят пищу здесь несколько зимних лет. Да и мех у них не должен быть таким... Густым и длинным. Может, это последствия генетического эксперимента...У закеров ведь лучше генетики, чем у Конгресса.
   - Гляди-ка, - подошел тучный рядовой, похожий в зимней куртке на кочан капусты, - его же можно хавать! Тут около трёх тонн классного мясца. У меня братан воевал на Кияме. Я видел снимки, он такую же тушу (правда, не мохнатую) на шашлыки рубил. Говорят, они жирные, просто смак!
   - Тим, - недовольно пробурчал один из сержантов, - ты, деревенщина, только о жрачке и думаешь!
   - А чё, сэр? Пожрать нам нормально не привезли, только патроны к пушкам. Кушать-то хочется. Батя всегда говорил: "Холод гадит голодом".
   - Вообще, - сказал Олег, - их и правда можно есть людям. Хотя, говорю, эти какие-то странные. Могут быть мутантами, а с ними никогда нельзя сказать наверняка.
   - Хватит! - оборвал командир колонны. - Мы не на программе "Вселенская поварёшка". Бойцы уже оттащили тварь, которую головная машина сбила. Дорога свободна. До Вашей цели, ксенолог, осталось совсем чуть-чуть. Всем водителям: помните, нам нужен третий поворот налево, только там отключены мины. Иначе взлетите на воздух. Ладно, занимайте свои места.
  
   Из-за угла вынырнули несколько бронированных трейлеров, перегораживающая улицу временная стена, несколько оборонительных башенок, радарная станция и замерший бронетранспортёр - в общем, колонна добралась до одного из аванпостов. Машины затормозили, и солдатам приказали выйти наружу.
   -Тпруу! - весело крикнул выскочивший из трейлера с антеннами офицер. - Вот и к нам пожаловали. А то все войска мимо нас проходят. Слава человечеству!
   - Плохое обращение к старшему по званию, - сдержанно ответил начальник колонны. - Мы привезли боеприпасы, провиант и аккумуляторы. Сейчас мои солдаты их быстро выгрузят, а ваши уж пусть затаскивают внутрь. Кроме того, вы знаете, прибыл ксенолог. Отведите его к месту работы.
   - Есть, сэр! Вы ксенолог? Идите за мной, - офицер повёл Олега к угрюмой чёрной громаде одного из жилых домов.
   Множество выступающих из стен острых рёбер, переходящих в извилистые, неровные наросты - весь этот хаос создавал гнетущее впечатление. Невидимые окна не светились, только сравнительно невысоко от земли тлело тусклое пятнышко света.
   Узкий, уже занесенный снегом, с кривой аркой вход зиял, словно грязная беззубая пасть, пускающая белую пену. Офицер остановился на пороге.
   - Простите за любопытство, но почему именно наше захолустье? Вам что, мало закерских шмоток ближе к базе?
   - На самом деле, может, в брошенных районах у космопорта и правда есть куча всего интересного. Но я видел записи с ваших разведывательных инсекто-роботов. Большая часть квартир хилим-ла имеет как бы отпечаток военных действий - выбитые стёкла, двери, разбросанные вещи, понимаете? А здесь дверь закрыта, роботы проникли через вентиляцию, и мне показалось, вся обстановка не тронута, всё на своих местах. Я вот и надеюсь, обследовав её, выполнить свою норму по собранному ксено-материалу за один рейд.
   - Ясно. Ну, тогда учитывайте, что там покойник валяется.
   - Да?! Закер?
   - Конечно. Свежий. Около двенадцати часов лежит. Роботы его не заметили. Наверное, сумел от них спрятаться. Уже был развернут аванпост, а он всё сидел там, наверху. Потом зачем-то вогнал себе в затылок тесак и, естественно, загнулся. Когда мы услышали о вашем прибытии и вскрыли дверь, увидели его на полу.
   - Ничего не трогали?
   - Нет. Только дверь. И еще поставили лампу в одной из комнат, кстати, это ее одну с улицы и видно.
   - Придется смотреть.
   - Ну, наверху ничего опасного нет. Оружия мы в его берлоге не нашли, хотя и не особо искали. А вы работаете в штабе?
   - Официально, да. Неофициально...
   - Тогда можете сказать, сегодня мы видели кучу флаеров, летящих со стороны космопорта, нам приказали отключить некоторые минные поля, и с утра по ним шли войска... Так я хочу спросить, когда начнётся атака?
   - Эээ... Не знаю, - наш герой правда не знал.
   Накануне Олега несколько раз спрашивали о характеристиках закерских боевых машин, но из штаба его отпустили довольно быстро.
   - Не хотите говорить. Понимаю. Хотя здесь у нас нет предателей. Мое подразделение в первых рядах ступило на эту гребаную планету, и сражались мы, думая, что в нас верят.
   - Я честно...
   - Ладно. Заходите внутрь.
   Первое, что Олег сделал, оказавшись в сумрачном подъезде, - это ударился лбом о свисающую с потолка лампу человеческого производства.
   - Осторожнее! - хохотнул офицер. - Солдаты тут осветили, как могли, но всё равно, просторней нора не стала. Сюда, вот начинается подъем вверх.
   Закеры не любили лестниц. В этом доме этажи соединял коридор со сводчатым потолком, похожий на прорытый червяками ход. Он пологой спиралью поднимался наверх, и даже низкорослый Куренёв мог идти по нему только скрючившись в три погибели. На четвёртом этаже восхождение завершилось, и офицер указал на дверной проём.
   - Здесь. Там потолки почти нормальной высоты, но к ним подвешена какая-то гадость, типа полупрозрачных пелёнок, током бьётся.
   - Ага. Это наверняка такая закерская штука, она задевает их за макушку при передвижении по комнате и ну... бодрит.
   - Вот извращенцы!
   - Сэр, мне нужно четыре человека со специальным оборудованием, я их в лагере инструктировал, - проговорил Олег в коммуникатор.
   - Помню. Сейчас отправлю в дом. Конец связи.
   Пригнувшись, Олег проник в квартиру. Офицер остался снаружи. С потолка здесь действительно свисали полупрозрачные пленки, похожие на простыни. Стараясь их не задеть, освещая путь карманным фонариком, Олег обошёл жилище
   В квартире оказались кладовая, в основном забитая одеждой, традиционная для закеров объединенная ванная - кухня - уборная и большая жилая комната. Посреди комнаты, возле квадратного стола-тумбы, лежал некрупный даже по меркам своей расы закер в оранжевой кофте. Рука его покоилась на рукояти ножа, который торчал из затылочного отростка. Глаза невидяще смотрели в одну точку. Блеск чистого пола нарушала небольшая лужица бурой засохшей крови.
   Наш герой потушил фонарь. Комната погрузилась во мрак. Только на кухне горел принесённый солдатами светильник. Олег не мог объяснить этот свой поступок. Почему-то ему не хотелось видеть мертвеца. Квартиру буквально пропитывал запах необратимости, непоправимой, фатальной беды. Комната так и стояла нетронутой с начала высадки Конгресса. На трёх небольших кроватях аккуратно, без единой складочки расстелены одеяла с одним и тем же рисунком: закеры ведут похожий на хоровод танец или просто взялись за руки. В шкафу, наряду со свитками, стояло несколько искусных гравюр, тоже изображавших Хилим-Ла, наверное, членов семьи. На столе торчала маленькая тёрка, а рядом с ней полуочищенный зелёный фрукт. Через окно с улицы попадал свет прожектора, и можно было смотреть на тени падающих снежинок, плывущие по гладкой поверхности шкафа, а луч прожектора отражался в висячих простынях, блики от которых прыгали по полу, по щеке закера, сверкали в его глазах...Наш герой узнавал почти каждый предмет в квартире, знал его назначение. Это были простые бытовые вещи, их аналоги можно найти в человеческих квартирах. Олег пытался прогнать мысли о том, что пробрался в место, служившее обителью для семьи (пусть и не похожей на традиционную людскую), которая погибла, пропала в топке сражений. Куренёв не хотел думать, что вся мебель здесь ещё помнит прикосновение хозяев, но уже никому ничего не поведает, не будет служить, что, возможно, последний из владельцев квартиры, потеряв всё, зашел сюда и в отчаянии убил себя ритуальным ножом, что скоро здесь будет также пусто, как и в сотнях разоренных квартир вокруг, наведённый закерами порядок нарушат, оставив только голые чёрные стены...
   - Е-моё! - за спиной запрыгали лучи фонариков, кто-то зацепился за косяк входной двери. - Эти сопли херачат током! Сэр, с вами всё нормально? У вас сломался фонарь? Мы принесли лампы.
   - Всё нормально, - ответил Олег. - Так, хотел посмотреть жилище врага в темноте. Инструменты с вами?
   - Так точно! Резаки взяли. Изготовитель ящиков взяли, ну, и амортизационную пенку тоже взяли.
   - Ставьте лампы вот сюда. Осторожно, о тело не споткнитесь. Сейчас, я запишу на видеокамеру.
   Куренёв вновь обошел жилище, снимая всё на камеру. Позже с его записей можно будет восстановить трехмерное изображение всего убранства комнат.
   - Готово. Теперь мне нужен ящик... Эээ... Где-то три на два фута, пять дюймов в высоту.
   - Сделаю, - солдат поставил на пол устройство по изготовлению ящиков, оно заработало и через минуту вылепило из лент специального пластика крепкий ящик с герметизируемой крышкой.
   Олег выпустил на дно небольшое количество амортизирующей пены.
   - А теперь смотрите. Берём резак, - наш герой взял лазерный резак и щипцы, - зажимаем щипцами и быстро, ровно, поближе к потолку отрезаем.
   Кусок "висячей простыни" заколыхался на щипцах Олега. Он опустил его в ящик.
   - Когда ящик заполнится, возьмёте следующий, таких же габаритов.
   - Есть сэр. Ни фига себе, он ножик себе в шею воткнул, псих!
   - Ритуальный кинжал Эрагхаш. Им себя убивают только потерявшие всех братьев и сестёр... Сделайте, пожалуйста, ещё ящик полтора на полтора, шесть дюймов в высоту.
   Солдаты взялись кромсать простыни, изготовитель ящиков опять заработал, а Куренёв подошел к шкафу и посмотрел на гравюры. Плоские каменные таблички, на которых тонким сверлом (закеры редко пользовались лазерами) сделано изображение. Вот два закера стоят, взявшись за руки, на фоне каких-то холмов... А здесь один инопланетянин преклонил колени перед другим, в мантии...
   Олег с излишней поспешностью смёл гравюры в свежевытесанный небольшой ящичек, залил пеной, накрыл крышкой и, присоединив к коммуникатору печать, поставил клеймо: "Ксено-материал. Декоративные изображения - 5 шт. Олег Куренёв". Дальше дата, номер дивизии и прочая информация.
   Солдаты как раз заполнили ещё один ящик. Наш герой посчитал простыни, залил пеной, закрыл, поставив печать: "Ксено-материал. Декоративная текстильная продукция - 7 шт. Олег Куренёв. Третий эшелон..."
   После того, как вырезали оконные рамы со странными прозрачными мембранами вместо стекла, помещение приобрело нежилой вид. С улицы влетали голоса солдат, холод, вой ветра и снег. Трос привязали к вбитому в потолок гвоздю, другой конец выкинули в окно, где его закрепили в кузове грузовика. К запечатанным ящикам на липучке клеили специальные блоки, как на страховке у альпинистов. Затем за эти блоки ящики цепляли на трос и пускали по нему вниз, прямо в грузовик. На подъезде блок автоматически тормозил, и солдаты аккуратно укладывали ящик на дно кузова. Помощники Олега даже умудрились пропихнуть таким образом через окно всю мебель, включая относительно большой шкаф.
   - А этот вибратор зачем? - боец вертел в руках вывинченный из стены пульт, больше похожий на кривой огурец с множеством выступов-кнопок.
   - Домашнее освещение.
   После того, как один из помощников извлёк покрытый иероглифами кинжал из шейного отростка закера, а Олег упаковал его и поставил печать "Холодное оружие - 1 шт.", наш герой впал в некое подобие уже знакомого нам ступора - механически бродил по квартире, ставил печати, отвечал на вопросы, но вообще плохо соображал, что делает. Работа длилась уже больше часа, вещей в квартире было не так много, и скоро предстояло возвращаться.
   - Освещение, - повторил Куренёв, - а это пульт. На самом деле, стены не обязательно должны быть чёрными, с помощью электричества стекловидная масса, из которой они сделаны, начинает светиться и может принять любой из десятка тысяч цветов. Этот пульт - довольно сложный прибор. Закерские компьютеры работают на троичном коде, - Олег поставил печать "Бытовая электроника".
   - Сэр! Скажите, как вырезать ту штуку, что им заменяет ванну или нужник. Или зачем она им вообще?
   Олег двинулся было в санузел, но тут снаружи раздались выстрелы из порохового автомата. Наш герой вместе с другими подбежал к окну и выглянул на улицу. Он увидел, как один из грузовиков тянет лебёдкой из переулка тушу уже знакомого вида травоядных животных. Рядом с тушей гордо шагал давешний солдат-обжора. Командир колонны, увидев трофей, сначала пошатнулся, а потом истошно заорал: "ТИМ! КОЧЕРЫЖКУ В ТВОЕ ЧАВКАЛО! ТЫ КАКУЮ ДРЯНЬ СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ?!".
   - Дык я как бы... Это трофей для ксенулога, во. Он же говорил, эта тварь особенная, ну, мы и решили с ребятками ее как образец... Ксенулогу - шкуру и кости, а нам -- мясо.
   - Ты выстрелил из пороховой пушки без глушителя! Каждая крыса теперь знает, где мы.
   - Да ну, начальник, нема тут никого, усе дома бр... - обжора прервался и замер.
   Все услышали нарастающий издалека визг. Вот он оборвался, и где-то за снежной кутерьмой глухо, басовито ухнуло. Земля содрогнулась. С украшающих здания карнизов упал снег. Затем опять визг, завершившийся новым раскатом. Потом визг уже не прекращался, только время от времени тонул в далеких мощных взрывах. Вскоре к нему присоединились голоса свистящих ракет и сердито гаркающих пушек. Какофония всё нарастала, в неё включались всё новые звуки. Где-то в озаряемом вспышками небе загудели десятки флаеров. Из-за снегопада они звучали как куча шмелей, накрытая ведром.
   - Наши бомбят с орбиты! - выкрикнул вбежавший в квартиру офицер аванпоста. - И уже пошла артиллерийская подготовка. Слышите, как ракетчики жарят? Начинается наступление. Из штаба приказ: замаскировать аванпост. Так что заканчивайте быстрее и сматывайтесь!
   - Уже почти, - ответил Олег.
   - Ксенолог, а почему вас выслали из штаба во время наступательной операции? Вы же должны... Консультировать.
   - Это официально... Я вам говорил, я не знаю, кому здесь нужен...
   - Не важно. Поторопитесь!
   - Есть! Слушайте, - обратился Куренёв к помогающим ему солдатам, - не будем брать омывательницу. Сейчас опечатаем оставшиеся ящики и...
   Взгляд Олега упал на торчавший из-под руки мертвого закера листок плотной пластиковой бумаги. Хилим-Ла будто защищал его рукавом своей оранжевой кофты. Подгоняемый каким-то отстраненным любопытством, наш герой нагнулся и аккуратно поднял записку, заглянув в цепочку неразборчивых символов, и сразу, словно обжегшись, бросил ее в кстати попавшийся открытый ящик со свитками.
   "Наш любимый сын...поздравляем... теперь ты готов к вступлению во взрослую жизнь...гордимся тобой...служишь на благо народу... семье...поедем на твои любимые острова..." - везде одно и то же. Умершие надежды, разрушенные жизни, письма в никуда.
   Куренёв вышел из "транса", мыльный пузырь отрешенности лопнул. Наш герой неловко накрыл ящик, вспомнил, что не посчитал свитки, поставил наугад печать: " Письменные носители информации - 10 шт." и сказал помощникам: "Запаковывайте оставшееся, и уходим".
   Солдаты быстро закончили работу, спустили ящики вниз, похватали инструменты и покинули квартиру. Олег повернулся в дверях. Под лишенным рамы окном вырос изрядный сугроб. Помещение осталось без мебели: только серый пол, черные стены и чёрный же потолок. Больше не было вещей, отражающих лучи прожекторов, но кожа лежащего хилим-ла слегка светилась.
   - Идемте, ксенолог, - крикнул из коридора офицер, - мертвяка потом зароем. Пусть здесь пока побудет. На морозе не завоняет.
   Наверное, Олегу хотелось бы извиниться перед бывшими обитателями квартиры, искренне признаться им, как ему неприятно и тяжело пришлось при "сборе ксено-материала". Он не хотел, не знал, думал, всё будет по-другому, без гулких безымянных могил... Да только вот беда - говорить уже было не с кем, только с самим с собой.
   Через пять минут колонна машин, выбросив комья снежной каши из-под колёс, развернулась и поехала прочь от аванпоста. Местные солдаты набросили на строения маскировочные покровы, которые с помощью механизмов мимикрии сделали аванпост невидимым, хотя это казалось лишним, ведь снегопад и так засыпал все кругом.
   Наш герой сидел в кузове грузовика с ящиками ксено-материала, как старьёвщик в своём фургоне, едущем в другой город. Казалось, улица позади пуста, здесь никогда и не было человека, лишь на тротуаре сиротливо лежала брошенная туша животного. Небо между крышами небоскрёбов то и дело вспыхивало взрывами, а канонада не стихала ни на миг. Конвой спешил убраться обратно на базу, чтобы случайно пролетающий закерский энергоснаряд не превратил его в груду пылающих головешек.
  

Глава 6. Канонада

   - Я так и знал, я вас убеждал: он не будет говорить. Клятва Эк-рисме, её не нарушают, - Олег стоял перед креслом и пытался удержать ужин внутри себя.
   В кресле сидел очередной пленный Хилим-Ла, не выдержавший пытки паяльником и ушедший из жизни от нестерпимой боли. Начальник разведки выключил проклятое шило и отошел от мертвеца. Заместитель Швейзера что-то записал в своём карманном компьютере.
   - Плохо, - бросил Карташ, - такими темпами у нас скоро пленные закончатся. Думай, ксенолог, как заставить их говорить.
   - Я не могу изменить отношение хилим-ла к их Родине. Они растут с готовностью к самопожертвованию ради Конфедерации.
   - Твоя работа - налаживать с ними контакт, вот и займись этим.
   - Хорошо, я... Я постараюсь.
   - Дерзай. Сейчас можешь валить отсюда, а то у тебя лицо зелёное. Ещё одного обморока мне здесь не хватало.
   Куренёв отдёрнул полог и вышел на мороз. Теперь основной лагерь четвёртой дивизии располагался в чистом поле неподалёку от столицы, штаб дополнительно защищали от обстрела артиллерией автоматическими пушками. Допросы проводились в большом шатре, стоявшем немного в стороне от большинства палаток, по вполне понятным причинам, крики привлекали ненужное внимание. Недавнее успешное наступление принесло генералу Карташу несколько сотен пленных (в основном, гражданских), их держали в грузовых контейнерах.
   "Хрусть - хрусть" - ноги ступали по утрамбованному снегу. В простых движениях, в повторяющихся звуках можно найти избавление от мрачных мыслей. Но наш герой раз за разом думал, что если разделить мир на чёрное и белое, без оттенков, строго на добро и зло, то он окажется на чёрной стороне, а вот Хилим-Ла... Им выпадет роль жертвы.
   Олег тосковал по Свете. Он помнил, как собранные для нее ракушки трещат под кроссовками О-Хары, понимал, каково это - оказаться одному против грозной, безжалостной и враждебной силы. И агрессоры, коварные враги из пропагандистских сюжетов, которые штамповал Конгресс, не защищали бы свои дома и близких до последнего, не держали бы гравюры родственников, братьев в комнатном шкафу. Героизмом тех хилим-ла, что Олег видел за две недели пребывания на планете Гхайшель, можно было лишь восхищаться, они боролись за дорогие им вещи. А за что боролся Олег? Он чувствовал себя частью напуганной, злобной толпы, которая только и способна на причинение страданий. Из глубин кишок поднялась давняя полузнакомая боль и отразилась в голове усталым безразличием.
   - Когда я смогу улететь отсюда? - мысленно спрашивал Олег. - Как же можно выбраться? Напасть на генерала? Трибунал... Тюрьма... Может, это лучше, чем работать ассистентом палача? Боже, мне страшно... Следя за пытками, я заметил, что они уже не вызывают такого отвращения, как в первый раз. Наверное, я знаю, какая судьба ждет каждого закера, севшего в кресло. Только двое из девяти допрашиваемых пережили допрос, причем один из них потом убил себя... При допросе я уже готовлюсь к тому моменту, когда в комнате станет на одно живое существо меньше... Мое сознание меняется? Я становлюсь одним из винтиков военного механизма, механизма уничтожения? Невозможно! Не верю! Ведь я же сочувствую закерам, правда? В школе нас заставляли соблюдать минуту молчания в честь геноцида, устроенного канопусцами на Иере в 55-ом, во время становления Конгресса. А здесь? Тоже форменный геноцид. Или это только в нашей дивизии? Интересно, как справляется тот ксенолог, с которым я ехал через космопорт на Леорене? Номер забыл спросить. Вообще поговорить не с кем... Еще хуже, чем тогда, когда я был один против Братства. "Все, кто дарил нам смех и объятья, кто возвращал душе чистоту, друзей своих не смог разыскать я, их поглотил туман поутру" - вроде так пел покойный Бобик.
   Люди, которых я уважал, кого я любил и хотел видеть рядом с собой, все они теперь ещё дальше, чем звёзды. Света, Костяк, священник из храма. Почему священник, ведь он не человек? Может, от того, что я его понимаю, и он поступил так, как я бы не отважился? А ненавистный генерал опять заставляет присутствовать на допросах, переводить, а пытаемые всего лишь обычные жители. Эх, может, из дома написали?
   Но в коммуникаторе не было новых сообщений. Наверное, письмо застряло в лабиринте комиссий и проверок.
   Проходя мимо костра, на котором жарилось огромное ребро длинношеего зверя, Олег услышал, как тихо переговаривались сидящие вокруг пламени солдаты.
   - Он бы и сейчас ревел, мол, вредно есть жареное мясо.
   - А что ним случилось?
   - Погиб в день высадки. В общем, едем в бронетранспортере, он мне говорит, что не одобряет чрезмерной жестокости, что не будет стрелять в женщин и детей, только в солдат врага, и тут стену прорезает светящаяся змеюка (знаете, о чём говорю - об оружии толстолобых) и сносит башку вместе с плечами. Потом стрельба, погнали дома штурмовать, а его так и бросили. После слышал, собрали по частям да упаковали в ящик с номером. Хороший был парень, добрый очень.
   - Зачем же в добровольцы пошел?
   - Наверное, из-за денег. Впрочем, скоро выбора не будет. Новобранцы говорят, в десяти колониях объявляют обязательный призыв.
   - Это хорошо.
   - Почему?
   - Ну, не так обидно, что я, дебил, сюда по собственной воле сунулся. Скоро все воевать пойдут.
   - Дурень! К тому времени ты сгниешь в сугробе, и станет тебе фиолетово.
   - Хватит вам о смерти! - встрял третий солдат. - И так её вокруг навалом. Лучше скажи, недавно в космопорте сели транспортники...Что там твоя тыловая крыса из снабжения? Есть товар?
   - Ах, да! Я с ним разговаривал. Прибыл груз. Он должен мне пакет "Старика Лири", десяток грамм чистого "снежка", семь доз "фейерверков". Будет весело!
   - Добрый вечер, господа. Или утро? - услышав знакомые названия, Олег плюнул на всю осторожность и завернул к костру. - Непонятно. Дни здесь такие короткие.
   - Добрый вечер, сэр, - бойцы повскакивали с раскладных стульев и настороженно, по-волчьи уставились на нашего героя.
   Самый старший по званию из них носил погоны сержанта, так что формально Олег был главнее. Но лица солдат красноречиво говорили, куда следует пойти штабному ксенологу.
   - Простите, однако сейчас у нас положенные часы отдыха, и без приказа начальника роты вы должны...
   - Извини, перебью. Оставьте звания, они очень мало весят. Я вижу, вы думаете: "Что этот штабной слизняк здесь вынюхивает?". Мое мнение о себе немногим лучше вашего, если хотите знать. Но я услышал, как вы обсуждаете поставки наркотиков. Буду говорить прямо: мне очень нужна дурь, и я готов заплатить. Сможете достать мне таблетки "баюн"?
   - Ты, видимо, серьезно простудился, - грубо ответил "контактёр с тыловыми крысами". - Во-первых, ксенолог, ты затеваешь провокацию, подставу, нюхом чую. Во-вторых, впервые слышу о каких-то "баюнах".
   - Как их описать... Такие расслабляющие "колеса". На них обычно выбит мультяшный кот или кувалда и вроде кривой нож с зубьями.
   - А, "камчатское снотворное"! Так бы сразу. Но где гарантия...
   - Слушай, я уже мог бы записать нашу беседу на диктофон, но я так не поступил. К тому же, сколько ты платишь за одну таблетку?
   - Примерно 80.
   - А я заплачу тебе за одну 200. Ощущаешь выгоду? Мне действительно надо расслабиться. Поэтому я готов купить восемь таблеток, а деньги за них положить в виртуальную ячейку и сказать тебе код. Всё честно.
   - Две за штуку? Ты рехнулся...Странно. Но сумма хорошая. Знаешь, ксенолог, если попытаешься обмануть... Мы с ребятами тебя не убьем, но покалечим сильно. Нам только приятнее в тюремной камере посидеть вместо окопов.
   - Усёк, усёк. Просто достань "баюна", и расстанемся мирно. Когда мне подойти и куда?
   - Попробуй завтра в три часа дня по-местному, у солдатской столовой номер 12. И деньги переведи заранее.
   - Договорились. Приятного аппетита, - Олег развернулся и отошёл от костра.
  
   Солдат оказался пунктуальным. Почти ровно в три он вынырнул из толпы галдящих и звенящих посудой солдат.
   - Ну, перевёл плату?
   - Да, тысяча шестьсот, как договаривались. Держи код и номер, - Олег протянул клочок одного из бланков, на котором были выведены цифры.
   - Пошли внутрь, а то здесь спалить могут.
   В шатре-столовой стоял гам. Солдаты шумно уминали обогащенную всякими микроэлементами и витаминами кашу, попутно судача о чём-то своем. Сначала "контактер с крысами" достал свой коммуникатор и, переведя деньги из указанной ячейки, довольно кивнул.
   - Ты не обманул. Шикарно. Я принес Ваши таблетки, сэр ксенолог, - он выудил из-за пазухи небольшой пакетик.
   Олег воровато спрятал его в карман.
   - Спасибо. "Баюн"?
   - Правильно звучит: "Камчатское снотворное"! Дешевые "колёса". Ты мелко плаваешь.
   - Меня они вполне удовлетворяют. Сможешь когда-нибудь ещё достать?
   - Конечно. Только одна просьба. У рядовых заблокирован доступ в Олнет. А ты как довольно "высокий" офицер вроде можешь из него качать?
   - Могу. Мне выделяют один канал, и информацию можно загружать через него до трёх земных суток.
   - О! Сделаем так. Я тебе "снотворное" по 80 за штуку, а ты мне... Порево скачай.
   - Порнуху?
   - Ее самую! Только нормальную, с обычными девчонками, без всяких отклонений.
   - Тьфу, я её уже накачал около пяти гигов. Хочешь, сейчас скину?
   - Давай, - просиял солдат.
   - А казалось, - проговорил Куренёв, перекачивая файлы с коммуникатора на коммуникатор, - я один здесь порно качаю.
   - Глупость казалась. Мне-то яйца пока не отстрелили. К прекрасному еще тянет.
   - Да...Только мне оно как-то не очень помогает.
   - Что, продолжает стоять?
   - Разумеется, нет. Просто почему-то уже не хочется, тоскливо делается.
   - Ну, для меня такая шиза не опасна. Я жизнь люблю и хочу от нее взять все. Давай, я тебе нормальную дурь продам? "Веногрейку" или даже "Хазред"?
   - Обойдусь. Страшно подумать, какая херня может присниться от вещей, какие я вижу здесь каждый день.
   - Да разве ты что-то видишь в своём-то штабе?! Вот на передовой...
   - Есть... трудности. На допросах.
   - Ах, значит толстолобые. Разве тебе их жалко?
   - Если честно, меня в универе совсем другому учили.
   - В универе не учат, а кладут говно в черепушку. Закеры - наши враги. Они убивают нас, мы - их. Всё понятно.
   - Когда видишь мертвеца с непривычки, пусть он и закер...
   - А мы убитых пришельцев вообще не считаем. Наших гробят, это да. Пусть меньше, чем в первый день штурма, но гробят.
   - Да уж. Извини.
   - Зачем ты извиняешься? Это же настоящая бойня, правда? Я сам жалею, что попал на отмороженную разбомбленную планету и могу завтра же получить сгусток синего дерьма из закерского соплемёта... Давай расходиться. Пойду жрать. Вот, возьми номер моей трубки, если понадобится добавка.
   - Пока. Держись, - наш герой отправился дальше копаться в вязанках бесполезных закерских винтовок.
  
   Наркотики лежали на ладони. Олег осторожно взял одну таблетку двумя пальцами. Весь остаток дня, работая в темноте местной полночи, он ждал возможности сбежать в свою палатку. Сейчас он отправит в рот кругленькую таблетку с выбитым на ней загадочным символом и хоть на пару часов забудет о криках истязаемых пленников, о мрачных серых ящиках с номерами, о грохоте пушек вдали...
   - Ксенолог, почему до тебя дозвониться нельзя? Батарейка се... - в палатку заглянул Швейзер и уставился на Куренёва.
   Наш герой рассыпал все купленные за честно заработанные деньги таблетки, безуспешно попытался их быстро собрать, но в итоге замер на четвереньках и вылупил глаза на полковника, как нашкодивший кот. Одна таблетка припрыгала прямо к руке Швейзера и картинно там остановилась.
   - Мда, с контрабандой в снабжении дела очень плохи, - полковник подобрал "баюна" и без приглашения забрался в жилище Олега целиком, с ногами. Хозяин так и стоял в своей нелепой позе.
   - Ох... "Серп и молот", - Швейзер рассмотрел трофей в свете тусклой лампочки, - милая штука. Помню, бывший начальник санитарной службы мог такие достать. Ушёл в отставку, бедняга, когда на Альби после боя не завезли тяжелораненым лекарства, все разворовали... Знаешь, по закону за хранение наркотиков, на фронте военным полагается от трёх лет?
   Олег позволил себе тяжело сесть на пол. На него вдруг накатило безразличие - трибунал так трибунал.
   - Правда, не всё ещё потеряно. Олег, я могу... Забыть о наркотиках, если... Если ты отдашь мне две таблетки.
   - Иизв... Кхе! А? - такому бессмысленному возгласу позавидовала бы любая обезьяна.
   - Что тут непонятного? - Швейзер устало облокотился рядом. - Старшие по званию тоже люди. Я их собираюсь проглотить, как и ты.
   - Вы?!
   - Я! Ты мне их дашь или как?! - наш герой ошалело уронил из жмени три таблетки в ковшеобразную ладонь полковника.
   - Спасибо за щедрость, ксенолог. Уж извини за этот наезд. Но должен предупредить: если вздумаешь жаловаться, скорее всего, у тебя в паспорте возникнет особая пометка. Устроиться с ней на работу будет очень трудно, до конца жизни. Я об этом позабочусь, учти.
   - Может, через некоторое время я смогу только в психушку устроиться, - прохрипел Олег.
   Дар речи постепенно возвращался.
   - По тебе видно. Слушай, не будешь возражать, если я в твоей палатке их приму?
   - Эммм...
   - Понимаешь, возле моего жилища постоянно штабные трутся. А я не хочу погореть. Да ладно тебе, после того, как ты таблетки глотнешь, станет безразлично, кто с тобой в палатке сидит. Хоть сам генерал Эрик Карташ рядом орать будет.
   - Ух, мой самый большой кошмар, - Куренёв даже улыбнулся.
   - Тебе дать коньяк, чтобы запить? - полковник показал блестящую флягу.
   - Это же "баюн"! Его нельзя мешать с алкоголем.
   - Зачем старика учишь? Сам знаю, какие вещи мне можно. Ну, поехали?
   Наш герой неуверенно положил в рот две таблетки и запил водой из своей бутылки.
   - Может, тебе будет любопытно узнать, - пробормотал Швейзер, глядя на свою порцию, - что мне сейчас кажется самым странным. Страннее, чем ксенолог, жалеющий врагов - уродливых нелюдей, которые позавчера убили две с половиной сотни человек только в нашей дивизии. Так вот, это то, что я недавно воевал с русской наркомафией. На Калите они хорошо окопались. Когда мы сожгли плантации, пришлось лезть в старые бункеры под землю. А там бандюги многих наших вывели в безвозвратные потери. Получается, я все-таки от них завишу, - полковник закинул "колеса" в рот и сделал хороший глоток коньяка.
  
   Олег сидел в широко раздвинутых дверях палатки, высунув ноги наружу. Такое положение он принял, когда наркотики начали действовать. Рядом, покачиваясь взад-вперед, устроился Швейзер. Перед ними раскинулся военный лагерь. Неподалеку несколько солдат со смехом делили свежезажаренный окорок многострадальной длинношеей твари. Где-то поблизости пьяный голос выводил нечто бессмысленное. В дали, за палатками и машинами, на горизонте бледное облачное небо то и дело озарялось синими зарницам выстрелов из мощных энергопушек. Изредка долетали угрюмые удары взрывов.
   - Знаешь, что мне нравится в войне? - произнёс Швейзер, глядя на солдат у костра.
   - Неее...
   - Она делает доступными те методы, какие раньше... Не были доступными. Например, не будь войны, Конгресс бы ввел на Альби максимум одну дивизию, и копались бы мы там целый год. А так быстро раздавили повстанцев и сразу сюда.
   - Понятно....
   Про себя Куренёв подумал: "Тебя с твоими методами не стоило бы даже подпускать к нарезанию стейка с кровью, поганый садист". Но не смог озвучить это фразу ватным языком, что лениво ворочался во рту.
   - Видишь вспышки? - Швейзер показал на сверкающее над палатками небо. - Тебе они не кажутся красивыми?
   - Хм... - Олег оторвался от разглядывания носков собственных ботинок, зарывшихся в снег. - Неет... Конечно... Они для меня - полный хаос... Ничего непонятно... Только рад, что меня там... В мясорубке... Нет.
   - Это еще не мясорубка... Так... Вон, смотри, стреляют сравнительно легкие энергетические "зажигалки", но нет ракетных батарей. Скорее всего, они "заговорят" завтра, когда 18-ая пойдёт в атаку. А мы будем отдыхать и ждать подвоза с тыла. Гляди, только что загорелся зенитный прожектор. Но погас, значит, ложная тревога... И по-моему видны посадочные огни разведчика. Вернулся с вылета. Со временем учишься всё это понимать. Но, помню, когда я впервые, много - много операций назад, был поднят командованием взвода, выгнан из барака на плац и увидел вдали канонаду - мне стало страшно, я растерялся, однако, чёрт возьми, тогда далекие взрывы показались красивыми. Опасными и красивыми, как и любой огонь, наверное. В ту ночь началась Пангирская Метановая Конфронтация. Мы, тогда ещё рядовые, бегали по базе, не зная, куда нам придется направиться: на помощь другим подразделениям или обратно в бараки. Стояло жаркое лето, насекомые шумели в траве...
   - Одна моя подруга... - язык постепенно вновь обретал гибкость, но голова всё ещё оставалась словно набитой амортизирующей пеной, в ушах тихо шептали неясные призраки прошлого. - Она говорила, что красоту можно найти где угодно... Важно только захотеть, настроиться... И мир станет прекрасным...
   - Да... Я вот думаю, на кой перец ты сюда попёрся? Тебя же никто не заставлял... Лучше жил бы нормальной жизнью, работал потихоньку, баб тискал, ездил отдыхать на попсовые курорты... Тем более что у тебя вроде есть умная подруга, если судить по последней фразе... Романтика, ночные гулянки... Зачем девчонку оставил?
   - Есть проблема... - наш герой повесил голову. - Я планирую ее когда-нибудь проведать. На кладбище Шевченко-Сити на Новой Украине.
   - Блин! Ты... Мне жаль, это неправильно... Дети не должны... От чего она?
   - Язва Фуше.
   - А... Я, старый дурак, уже отвык, что люди умирают не только от снарядов и бомб.
   - Пару лет назад один человек, как и вы, не то подумал о моей подруге, о Свете. И также ойкал, извинялся. Теперь он пропал... Знаете, - наш герой посмотрел на понурого Швейзера, который не походил на себя обычного, отстранённую и хладнокровную тень генерала, - я живу прошлым, потерянными ценностями. По родителям я заскучал, оставив их на произвол судьбы, домой захотел, оказавшись здесь, и Свету по-настоящему заметил, когда она умерла... Наверное, я тоскую по ним потому, что в тайне чувствую, я эти вещи уже потерял и не нужно стараться ради того, чтобы их сохранить... Плохо, но вполне возможно... Иначе как объяснить, - в сонном голосе Олега прорезались нервные нотки, - ее болезнь, последняя стадия, а я грузил Свету какими-то своими проблемами, слишком ничтожными, чтобы их запомнить. Просто не хотел, старался не видеть её муки, только о себе думал. Я, здоровый лоб, и она, умирающая, всё равно улыбается мне! А теперь только могила!
   - Успокойся, тише! - крикнул полковник Куренёву на ухо. - Не нужно нервничать, на твои вопли никто не прибежит... Опять я ерунду сморозил... Ты пойми, Олег, сейчас нет толку причитать... И так ты слишком близок к сумасшествию. Я оказался в похожем положении, когда воевал первые месяцы. Тоже товарища хоронил... У всех в жизни бывают потери, не надо винить себя в том, чего нельзя исправить. Согласен? - Олег кивнул. - Вот и славно, солдат. Хорошо это или плохо, но люди привыкают к миру вокруг них и живут с невосполнимыми утратами.
   - Спасибо. Я, правда... У меня вроде начало уменьшаться отвращение к допросам, хотя мне этого и не хочется. Гибель очередного хилим-ла -- уже не тот кошмар, который был в начале. Но закеры правда похожи на нас, и их мирные жители не заслуживают пыток, как и граждане Конгресса, мне так кажется. До сих пор перед глазами стоит поездка в покинутый город. Пустые квартиры, мебель, посуда. Там жизнь замерла. Когда стоишь среди вещей, которые хозяева забыли в спешке, надеялись вернуться, уходя навсегда - тебе даже не страшно, ты просто отказываешься верить, хочешь проснуться, освободится, забыть. Наверное, это я теперь ерунду говорю.
   - Ерунда? - брови Швейзера удивленно поползли вверх. - Олег, ты только что описал мне мои собственные чувства, благодаря которым я когда-то вступил в армию...Пустые города прифронтовой зоны... Они навевают такую тоску...Правда, теперь уже нет...И ведь осознаю, что толстолобые - почти как люди, а продолжаю работать. Видно, в моей собственной душе что-то со временем сносилось. Давно ведь это было...
   - Вы о чём?
   - Да о том, как я в армию попал... Тебе вряд ли интересно.
   Олег знал, фраза "Тебе вряд ли интересно" часто говорит о желании рассказчика поведать именно "неинтересную" историю.
   - Интересно, - подбодрил он полковника, - мне здесь мало с кем вообще можно нормально поговорить. Рассказывайте.
   - Значит, сам попросил. Всё началось с планеты Земля. Той самой, откуда мы произошли, - голос Швейзера уже почти не выказывал наркотического опьянения, хотя глаза, как и у Олега, мутно смотрели на далёкий горизонт. - Даже если у тебя стояла двойка по истории, ты знаешь, её опустошила ядерная война, которую называют "Третьей мировой". Весной двадцать восьмого на Землю прибыл один из множества кораблей с туристами. Среди туристов оказался и я, сын Рудольфа Швейзера. Сомневаюсь, что ты слышал о моем папаше, все-таки он жил совсем в другом секторе, гораздо дальше от Леорена, чем эта планета, где мы сейчас. Скажу только, папаша сколотил неплохое состояние на торговле уцененными компьютерами. Мои браться и сестры жили припеваючи. Старший даже стал премьером планеты Фанг. Планете это на пользу не пошло, но ближе к делу.
   В двадцать восьмом мне было двадцать пять лет, за спиной два года дорогого колледжа, бакалавриат Асперской Юридической Академии, куча всяких дипломов, личные машины, небольшая прогулочная космическая яхта и много других мелочей. Землю я захотел посетить для небольшой передышки во время написания диссертации и для разнообразия. Меня тогда уже достали дорогие отели с пляжами, захотелось побывать на нашей радиоактивной Родине.
   Ну, сначала нас водили по Нью-Йорку. Мрачное место, нигде столько мусора не видел. Потом показывали Долину Смерти, там вполне мило. И дальше по списку достопримечательностей: остатки тайги, ржавую железяку - что-то вроде башни. А под конец - экскурсия в один из затопленных мегаполисов вблизи побережья Тихого океана, который так и назывался - Тихий.
   Во время Третьей мировой в океане взорвали сейсмическую бомбу и прибрежные районы залило водой. Ну, плюс ещё глобальное потепление. В общем, покатали нас на катерах между домами, которые памятниками из воды торчат, а после усадили в прогулочные батискафы, и мы ушли в глубину.
   Что сказать... Знаешь, открывшееся зрелище меня пробрало. Над улицами было около тридцати метров моря, и под дном батискафа проплывали сотни ржавых автомобилей. Некоторые из них волны почти не сдвинули с места, так и стоят там до сих пор, как и триста лет назад, когда жители пытались сбежать из города и устроили пробки на улицах. Конечно, вся затопленная часть поросла кораллами, водорослями и прочей дрянью. Что-то, может, достроили потом или укрепили от разрушения морем, аттракцион ведь. Но, тем не менее, это город, понимаешь? Я видел разбитые витрины магазинов, фонарные столбы, урны, стулья, видел среди песка знакомые очертания мусора, который старше меня в десять раз... Свет прожекторов не мог разогнать окружающий мрак, он тонул в глухих норах, бывших когда-то окнами.... Всегда боялся всяких пещер и шахт, где так темно, что не видно собственных рук. Везде шастали рыбы, теперь они стали главными горожанами. А ведь каждая поросшая плесенью, сгнившая вещь когда-то давно служила людям...
   Ты понял, я как-то скис и даже перестал болтать с моими попутчиками - парнем и девушкой из юридической академии. А добило меня следующее: батискафщик завел машину через треснутую стеклянную стену прямо в одну из квартир. Я понял, эта большая комната была детской. Обои облезли лохмотьями, оголив стены, но на металлическом стуле напротив маленькой кровати сидела кукла.... Такая странная, из вылинявших тряпок и какого-то белого материала. У неё в руке даже был маленький зонтик. Другой рукой она зацепилась за спинку, поэтому, наверное, и удержалась на стуле, кода вода начала прибывать, а потом стул прирос к полу, а кукла - навсегда к своему месту. Игрушка приковала моё внимание, я смотрел на неё, забыв об окружающих, разглядывал её белое лицо, с которого океан смыл все краски.
   Моё воображение рисовало мне, как живший здесь ребёнок каждую ночь, боясь темноты, просыпался с бьющимся сердцем. Но он видел возле себя куклу - простую старомодную безделушку, которая была ему очень дорога, всегда участвовала в играх и сказках детства, и снова засыпал под шум гудящего города за окном.
   Но в один из дней в детскую вбежали родители и заставили маленького жителя комнаты бросить всё и бежать из дома неизвестно куда, только бы спастись от направленной другими, незнакомыми и чужими людьми угрозы. Я думаю, кукла продолжала значить для ребёнка очень много, он просто забыл её второпях. Или родители выволокли его из комнаты, сказав, что возьмут куклу потом. Возможно, обитатель комнаты оказался в машине или в метро, когда пришли волны. Может, ему удалось спастись, или всё вообще оказалось не так, как я себе представлял? Ребенок к моменту гибели города уже вырос, и детская стояла покинутой. Или куклу подкинула турфирма прямо перед нашей экскурсией... Кто знает? Ясно, что подобные события точно произошли, если и не в этой, так в соседней квартире, любой другой из тех, что громоздились вокруг батискафа.
   Я сидел в этой жалкой подводной лодке и пытался представить, что за люди способны сделать такое? Сознательно превратить живой город с парками, садами, супермаркетами (в двадцать первом веке уже были супермаркеты) в один большой могильник. Зачем, действительно, зачем они так поступили? Что за подчинённые им служили, выполняли такие приказы? Тут мой коллега по вузу вякнул своей подружке: "Если б у меня такие уродские игрушки были, я бы сам утопился!". А потом они как начнут ржать.
   Водила ничего не сказал, он к этому привык. А меня будто разобрало и собрало заново. Стало отвратно сидеть с ними в одной конуре, говорить о чем-то, они словно оказались за стеной, толстой бронированной стеной.
   Нас подняли на поверхность, потом - звездолёт и путь домой. Однако старая игрушка осталась в моих мыслях, порождая всё больше вопросов. Почему уже после Третьей Мировой, на разграбленной планете Земля продолжаются маленькие войны-стычки? Там есть материк Африка, так на нём до сих пор стреляют.
   Прикинь, десять (или сколько точно?) тысяч лет война не прекращается, люди убивают других людей. Вот и я думал, что заставляет человечество воевать? Не идиотизм, нет. Такое объяснение меня не удовлетворяло, слишком много умных, великих людей каким-то образом причастны к войнам...
   Короче говоря, я потерял покой. Так вот сидел и думал день и ночь. Диссертацию забросил... Потом вдруг понял, как получить ответ... Пойти в армию. Я не разделял точки зрения всяких пацифистов. Очень легко критиковать вояк, находясь в нескольких световых годах от конфликта. И они ничего не смогли изменить. Пацифисты уходили в прошлое, а убийства продолжались. Максимум в Олнете появлялись ролики о том, как разгоняют их демонстрации на улицах.
   Я же просто хотел открыть для себя, как "работает" это кровопролитие. Вроде нырнуть в дерьмо, чтобы узнать, почему оно такое дерьмовое...
   Сказано - сделано. Бросил академию, ну, и подал документы в регулярную армию. Родители мне чуть голову не оторвали. Но я был упрямым, избалованным пацаном и фактически прорвался к воротам базы. По правде говоря, никогда особо не горел желанием после юридической академии помогать таким же, как я, богатым наследникам - трупоедам делить наследство умерших пап и мам ...
   Определили меня в пехотную часть. Во взводе я оказался самым старшим по возрасту, солдаты держались от меня в стороне, к тому же многие знали, из какой я богатой семьи, и с самого начала озлобились от зависти. С ними оказалось нетрудно справиться обычным кулаками.
   Два месяца прошли вполне сносно. Стрельба из автомата, пробежки, легкая "травка", курил ее по вечерам в туалете, боксбол между ротами... Конечно, живя в семье миллионера, я привык к другим условиям. Но когда становилось тяжело, начинал скучать по былой роскоши, а слёзные каждодневные письма из дома давили на мозги, оживлял в памяти старую куклу, которая сидит и смотрит слепым белым шаром-головой, и равнодушие пучеглазых рыб, плавающих над пустой кроватью, и мне сразу хотелось забиться в душный солдатский барак.
   А потом начались проблемы на планете Пангир. Что-то там у них не заладилось с ценами на газ, и наш полк решили бросить туда для "усиления военного присутствия с целью поддержания мира". Помню, когда я уже грузился в корабль, папаша, подкупив половину офицерства, нагрянул в космопорт и собрался забирать меня оттуда... Я его прямо там чуть и не послал. Солдаты из взвода смотрят, а он мне в лицо тычет ключами от новой двухэтажной яхты с гидромассажной ванной и умоляет вернуться... Я папу так мягко (всё-таки выше старика на голову) отстранил и молча поднялся по трапу... Зря, но уже слишком поздно жалеть.
   До Пангира летели около шести земных часов, иной пикник длится дольше. Этот мир встретил меня жарой и вонью. Воняло там всем: дерьмом, канализацией, болотом, всякими метановыми примесями. Когда ехали в лагерь, местные орали и кидали в нас из окон помоями и камнями. Через амбразуру на мою голову шлёпнулась дохлая крыса, и я начал очень недобро посматривать на здешних горожан. О кукле и брошенных городах как-то сразу подзабыл... А их, брошенных городов, на Пангире было навалом. Безработица, ограниченное количество питьевой воды, продажное правительство. От пустых кварталов, от ватаг оборванцев на улицах, даже от дыма за лесом рядом с базой - от всего разило ощутимой злобой. Почти у каждого на Пангире хранилось нелегальное оружие. Естественно, такая бочка с порохом рано или поздно рванет. Она и рванула.
   Однажды ночью весь лагерь подняли по тревоге. Выбегая мы видим: вдалеке палят, причем палят из чего-то крупнокалиберного. После незначительного замешательства ротный нас строит и объявляет, что радикально настроенные повстанцы объединились со всякими бандформированиями и, напав на огромное хранилище, взорвали его. По сути это объявление войны Галактическому Конгрессу и демократии. Под утро пришёл приказ, часть полка запихнули в грузовики, а меня с другими - во флаеры, и направили на новое место, охранять один из перерабатывающих заводов.
   Вот тут и началось. Пятьдесят два дня мы держали завод и городишко при нём, а враги то накатывались, то отступали обратно в леса, только снайперы из кустов жарили. Благодаря своей философии я на несколько часов дольше других походил на цивилизованного дружелюбного гражданина из благополучной семьи, а потом плюнул. В пустых домах меня стали интересовать исключительно толщина стен и крепость балок, на случай если по нему вздумают пустить ракету. Врываясь в чужую квартиру, я не смотрел, кто там - ребёнок, женщина, дед... Я смотрел, есть ли у них в руках стволы, но даже если не было, всё равно орал матом, щелкал предохранителем и заставлял уткнуться мордой в пол, положив руки на голову. Потому как хозяева квартир могли быть с ними, повстанцами, заодно, на их перепуганных чумазых рожах не написано. От пули в спину погиб мой друг по учебке, Эня... Плохим Пангир был местом для размышлений о мире и вечных проблемах человечества.
   Вскоре Пангирская Конфронтация закончилась. Повстанцев загнали в самые гиблые, полные всяких смертельных инфекций торфяники, возобновили поставки газа, а наш полк отозвали сначала на корабль, а потом на Ялус, в столицу Конгресса. Посыпались поздравления, медали, рукопожатия с главнокомандующими. За героизм мне сразу звание старшего сержанта дали. Хотя я вроде одинаково со всеми в нашем полку воевал...
   Дальше ещё год спокойно прослужил, а затем что-то ударило мне в голову, захотелось оказаться среди лучших... Проклятая пропаганда! Короче говоря, подался я на доподготовку в Специальную Флотскую Пехоту Безгравитационного Боя, по-простому - в абордажные войска.
   Подготовка там оказалась посерьёзней, чем в обычной пехоте, что было вполне ожидаемо. Нас заставляли качаться с удвоенной силой, но умение управлять своим телом в невесомости требует еще и особенных знаний. Правда, никто особо не собирался использовать свои навыки на практике - тогда в космосе было спокойнее. Мы же не знали, что Конгрессу вздумается покончить с пиратским объединением "Республика Скитальцев". Короче говоря, футбольнули меня с базы на одной из лун Ялуса прямо в периферийный сектор Идальго, где уже собирали огромный карательный флот.
   Я оказался приписанным к линкору "Асгард" - основательной посудине, спроектированной, кстати, тем же конструктором, который и наши нынешние МДК придумал.
   Потом началось наступление. Основные силы пиратов убегали от нас через пять систем, пока не оказались окружены и не приняли бой. Жуткое выдалось сражение: "Асгард" подлетел почти вплотную к самому крупному пиратскому кораблю, украденному когда-то прямо с верфей Флота. Это был дредноут "Архедонт" - грозная бронированная железка. Ну, "Асгард" и "Архедонт" висят в пространстве и палят друг в друга, а нас, абордажников, вызывает капитан с приказом нацеплять скафандры, брать бомбы и лететь к вражескому дредноуту, пока большие корабли воюют, с целью проникнуть внутрь и взорвать его топливную систему, а с ней и весь звездолет полыхнет. Много парней тогда запаниковали, их чуть ли не силой к шлюзу тащили.
   Когда меня выпихнули в космос, я сам чуть не обделался, честно говорю. Всюду взрывы, ракеты, пиратские истребители бьют лазерами... А из звуков только диспетчера мат хрипит в наушниках да изредка, в наушниках же, слышно, как воздух выходит из пробитых скафандров первых покойников. Но возле борта линкора оставаться нельзя - там всегда летают осколки разбившихся о броню снарядов. Каждое попадание такого в скафандр - смерть: или пробьет человека насквозь, или у того легкие лопнут и кровь вскипит от утечки. Вот я и запустил реактивный ранец, направившись к "Архедонту". До сих пор диву даюсь, как прополз эти двадцать километров. Хорошо, куски обшивки вокруг плавали, за ними можно было спрятаться. Я одним из первых достиг борта дредноута, с помощью мины проделал дыру и залез внутрь. За мной следом забрались и другие абордажники. Кое-как, прожигая переборки, сумела наша группа добраться до жилых помещений. По правилам мы быстро закрыли лаз, через который пришли, выпустили воздух из баллонов и побросали скафандры. Когда работает искусственная гравитация, в них ходить трудно, не то, что воевать. А воевать нам пришлось уже в самое ближайшее время. Пираты узнали о прибытии на корабль "гостей". Хорошо, что ещё роты десанта проникли на другие палубы... Началась перестрелка. О, вспомнил! Мне потом парень из третьего отделения рассказывал, что видел в тех загаженных коридорах, как среди пиратов сражаются твои любимые закеры и даже ирратианцы. Последние (даром что по сути разросшиеся жуки) быстро усвоили преимущество товаро-денежных отношений. Хочу сказать, что пираты смогли ужиться с инопланетянами, хотя и ирратианцы, и закеры, и, собственно, люди эти были отбросами своих цивилизаций. Интересно, отчего именно отбросы находят общий язык, а "нормальным" сначала нужно пострелять друг в дружку из электромагнитных пушек?...
   Наше отделение прикрывало солдат, пока они пробивались к участку топливопровода и устанавливали часовую бомбу. Затем все вместе бежали к ангарам, поскольку никто не хотел опять лезть в скафандры. В ангаре одни запрыгнули в спасательный челнок, другие - в абордажную лодку и рванули прочь. Еле успели - прямо за спиной дредноут "Архедонт" взорвался и разлетелся на два куска размером с большой фрегат каждый. Вскоре пиратские корабли сдались. Мы возвращались героями. Естественно, после такого боя Республика Скитальцев потеряла флот и развалилась. Абордажники, правда, понесли потери... Нашему ротному командиру попали в позвоночник, мы его вытащили, но воевать он больше не мог. Нашу роту решили объединить с другой - той, чьи солдаты заложили победную бомбу. А командовал ею Эрик Карташ.
   Так я впервые оказался в подчинении будущего генерала 4-ой дивизии, и вот уже пятнадцать земных лет мы служим вместе. После "Архедонта" я был уже не тот задающий всякие философские вопросы сопляк. Дошло, что ответ на них мне никогда не найти. Папа, когда услышал, что я на борту дредноута семерых человек убил, кроме ещё тех сотен, погибших после взрыва "Архедонта", сразу перестал письма отсылать. Так до последнего и не принял меня в семью. Маманя тоже вскоре замолкла... Мы с ней до сих пор не разговариваем.
   Ну, я понял, что жребий брошен и надо идти до конца, не оглядываясь. Дальше можно опускать подробности, эти операции не сильно отличаются от уже рассказанного.
   После пары стычек с разным отрепьем в космосе нашу роту перевели в воздушно - десантные войска планетарного боя. Конгресс сокращал количество абордажников из-за больших потерь. Оставили только три гвардейские армии.
   А рота быстро освоилась в ВДВ. Так дело и пошло дальше. Потом аэромобильная армия, война с Бетельгейзе... В Галактическом Конгрессе почти в любое время можно найти "горячие точки".
   Я летал от конфликтов к конфликтам, от планеты к планете, постепенно набирая в звании вслед за Эриком. Иногда выпадал один или даже два спокойных года. В такие периоды я жил вполне терпимой жизнью, ругался с женой, преподавал в академии, участвовал в учениях... Со временем Карташ стал генералом, я - его заместителем. В штабе дивизии собрались наши старые знакомые - надежные люди, прошедшие не одну кампанию...
   Только последние три года оказались какими-то напряженными. Большинство офицеров либо ушли в отставку, либо погибли. В Галактике всё чаще можно видеть боевые корабли, их больше с каждым месяцем, даже новые линкоры понастроили. Всякие уголовники и религиозные сектанты позволяют себе воевать по-крупному, с нападениями на планеты, чего не было уже около половины века. Даже неодоминиканцы вновь оживают после давнего разгрома. А группа генерала Карташа потеряла хватку, уже не может во всем этом бардаке держаться на плаву. Честно говоря, в последний раз мы даже не смогли отстреляться от ворвавшихся в штаб оборванцев. Наверное, стареем. Многие в моем возрасте ещё только женятся, только начинают жить, как настоящие взрослые, а я чувствую себя выжатым и одряхлевшим. Но, если подумать, не хочу возвращаться на лояльные, спокойные планеты. Честно, я отвык от миров, где нет фронта и тыла, где можно идти куда угодно, не боясь баррикад и минных полей. А зачем тебе там куда-то идти? Что ты найдешь в месте, где нет явного врага и стратегических целей? Страшновато слышать, но представь, вот ты идешь по улице и рассматриваешь каждую крышу как объект, на котором можно затаиться, устроить наблюдательный пункт. Любой холм, любая лощина, любой транспортный узел....Все это мысленно захватывается, укрепляется, обороняется. А людей вокруг это не интересует. Мои способности, моё мировоззрение никому не нужны, когда нет конфликта. Где-то семь лет назад я впервые осознал, что с нетерпением жду вызова в местное военное управление, а потом на какой-нибудь фронт... Только иногда, под кайфом или в кошмарах, всплывает старая кукла с зонтиком, будто чужие воспоминания залезли в голову.
   - Мне кажется, я понимаю...
   Олег, дремавший с открытыми глазами большую часть повествования, проснулся.
   - Сейчас с трудом могу представить, что где-то там, у этих ярких огоньков, - наш герой показал на ясное звездное небо, - есть другие люди, которые ложатся спать, не боясь завтра не проснуться, не слыша, как воют энергоснаряды. Их интересуют заголовки из Олнета вроде: "Новая серия артпсихологических картин художника Даниила довела до помешательства девять человек". Их волнует повышение цен на пиво, новая мода в одежде. И ночью им не будут сниться крики допрашиваемых...
   - А знаешь, мы с закерами всё равно рано или поздно начали бы войну. Вот уже пять лет шло наращивание выпуска оружия под предлогом ухудшения внутренней политической ситуации - признак подготовки к чему-то большому. Да и вообще, если брать во внимание, что люди вытворяют с себе подобными, чужеродная жизнь просто должна была когда-нибудь пострадать от них. Дошла очередь и до большеголовых аскетичных поборников морали и всяких правил.
   Когда нынешний генерал Карташ только пошел в училище, там был престарелый майор-инструктор, который в своё время воевал с ирратианскими агрессорами и рассказывал солдатам всякие жуткие истории. Наши другие коллеги по разуму, Клами человечество не интересуют, их планеты непригодны для жизни, там нет воздуха. Правда, зачем скрывать... Лет десять назад разведка пронюхала, что ученые Клами создают на одной из своих колоний некое существо - новый подвид своей расы, способный дышать воздухом. Наше командование такие намеренья обеспокоили. Сам понимаешь, к чему это может привести - к экспансии на колониях людей. В считаные месяцы подготовили операцию с кодовым названием "Пастырь". Суть её оказалась проста. Один батальон десантников со специального стелс-звездолета проникают на планету и равняет злополучную лабораторию с землёй. Ты, ксенолог, должен знать, что у этих Клами высокие чиновники должны увидеть события своими зенками, иначе эти события не признает общество... Наши на такой особенности решили сыграть.
    В батальон отбирали самых лучших. Взяли Карташа, меня и русского - Дагаева. Миссия вроде удалась, и Клами потом не предъявляли обвинений, а их ученые умолкли навсегда, записи с образцами сгорели. Большего сказать не могу, мне почистили память, но ты понял, как человечество доверяет "братьям по разуму".
   - Почистили память? Тогда уже умели это делать?
   - Умели и делали.
   - Но ведь есть закон, запрещающий любое ментальное воздействие на человека.
   - Там, где действует Специальная Служба Безопасности Человечества, законы теряют силу.
   Куренёв вздрогнул, услышав название, внушающее трепет абсолютно всем гражданам Конгресса.
   - Да, они тоже проникли в лабораторию. Говорят, бойня была кошмарная, и воспоминания убрали для нашего же блага. После операции Карташу, кстати, предложили вступить в их ряды, в спецслужбу, и не на последнюю должность. Но он отказался. И так был зол за удаление памяти, а при вступлении в ССБЧ вырезают куски мозга, делая из человека "машину смерти". А Эрик хотел остаться собой, со своими мыслями. Генерал вообще уже мог бы стать маршалом, но из-за своей искренности и упрямства командует только одной дивизией. А я не хочу идти к другому командиру, поэтому тоже здесь.
   - Хорошо, что не маршал, - подумал наш герой. - Доверь такому живодёру не десять, а сто тысяч жизней, он половину на минные поля пустит...
   Тут наркотики последний раз всколыхнулись в разуме Куренёва. Ему показалось, что он опять летит на Леорен, слушая рассказ работяги Олафа, и Олег зачем-то ляпнул: "И как у Вас с такой карьерой время на детей остаётся?".
   - Откуда... Я же вроде не говорил о детях. Или говорил? У меня дочка от второго брака растет. Знаешь, мне ведь тоже неприятно допрашивать закеров, но как только я представлю, что на месте семей, убитых закерскими маньяками-телепатами могла оказаться моя... Сразу появляется ощущение правильности наших методов. Но все же мне кажется, я так поступаю не ради демократии (пропади она пропадом!) не ради человечества, а именно ради моей дочери. Не только из-за высокой зарплаты, на которую она живет с матерью. Наверное, надеюсь, что когда-нибудь моя дочка сможет прилететь сюда, а здесь всё будет по-другому. Сейчас следы войны быстро исчезают. И она сможет гулять по этой ледяной планете, не зная, какие трагедии происходили на заснеженных равнинах, а вокруг не будут греметь взрывы, только ветер и смех. Нелепые мечты для старого убийцы. Хотелось бы, чтобы мой ребёнок понял, как я его любил. Хотя вряд ли она поймет... Когда я прилетаю домой... Просто не могу найти слов, не могу рассказать дочери о своих чувствах. Жена говорит, я деспотичен и жесток, а я просто не могу вести себя по-другому, не способен.
   - Может, это из-за постоянной работы вдали от семьи? У кочующих рабочих, вроде тоже проблемы с семейной жизнью.
   - Ни хрена! У меня были бы проблемы, даже работай я в соседнем квартале. Всё из-за образа жизни. Семей в традиционном понимании итак мало осталось. Для большинства они вроде кормушки - выросли и улетели к черту на кулички. Я вот свою дочь не понимаю слишком во многом: например, она постоянно требует какие-то имплантанты, а я знаю только о военных имплантантах, дорогая штука, мне командование их до сих пор не выделило (и генералу, кстати, тоже), да я бы и отказался. Мы живём в разных мирах. И в мире дочери очень много значат слова. Красивые слова о любви, о том, что она - самое дорогое...Общение не заменят никакие игрушки и натуральные шубы. А что я могу рассказать? Сколько человек я убил во время последней операции? За годы в армии я почти разучился просто говорить. Умею только приказывать и докладывать... Кстати, ксенолог, ты того... Коммуникатор включи. Завтра в штаб вызовут. И благодарю за сотрудничество, - Швейзер поразительно преобразился.
   Еще секунду назад он тоскливым голосом выбалтывал тайны, которые грозили куда более суровым наказанием, чем три года тюрьмы за наркотики, а тут вдруг вновь стал обычным хладнокровным офицером с каменным лицом. Так быстро после "баюна" приходят в себя только наркоманы со стажем.
   - Я пойду. Всего доброго. И чтобы никому, понял?
   - Слушаюсь.
   Швейзер кивнул и строевым шагом двинулся через притихший  лагерь. Олег забрался в промёрзшую палатку и долго ещё думал, не привиделся ли ему весь этот разговор.
    

Глава 7. Парадокс

  
   Галактический Конгресс не укладывался с захватом планеты в назначенные сроки. Как ни старался Карташ с окружением, дивизия несла потери и всё медленнее шла вперёд, и остальные дивизии тоже. Олегу запомнился один из маленьких городков, где тела самоубийц свалили большими кучами прямо на улицах, но это впечатлило его немного слабее, чем похожие сцены ранее. Шла пятая неделя на планете Гайшель, и Куренёв видел уже не одно садистское убийство. Выживших или избежавших допроса закеров отправляли на транспортниках в сторону флота бестадианистов. Дальнейшая их судьба неизвестна. На оккупированных людьми территориях оставалось жить очень мало инопланетян.
   Со временем солдаты всё же умерили свою жестокость и даже пытались не трогать мирных жителей. Конечно, неприятные инциденты бывали. И меньше всех везло оказавшимся на допросе генерала.
  
   - Значит, последнее слово? - Карташ демонстративно разогрел уже потрепанный паяльник.
   Хилим-ла смотрел куда-то в сторону, на каменную стену подвала одного из захваченных людьми домов.
   Наш герой отошел на шаг назад от знакомого кресла. Ему не хотелось вновь оказаться забрызганным.
   - Ох, как меня это достало! В сотый раз приходится договариваться, - генерал приблизился вплотную к сидящему пленнику.
   Тот не повернул головы. Вдруг в комнате стало холодно. И раньше импровизированную камеру пыток сложно было назвать уютной, но теперь воздух словно сгустился, наполненный ненавистью, материальным воплощением пожелания вечных мук, нестерпимых страданий и медленного гниения. Олег с тревогой огляделся. Швейзер замер рядом, Карташ уже заносил над жертвой инструмент пытки, а в углу стоял, глазея на происходящее, начальник разведки. Тут Олег ещё больше насторожился. Начальник разведки не моргал, и в его позе возникло напряжение. Колено заметно подрагивало.
   - Слушай, тварь, - генерал доверительным тоном обратился к хилим-ла, он уже мог кое-как говорить на языке инопланетян, - ну, не хочу я тебя уродовать. Просто скажи, что ты делал в том блиндаже? Давай без боли, а?
   Начальник разведки наклонил голову из стороны в сторону, разминая шею. Память Олега моментально исторгла из себя экстренный сигнал. Съеденные килограммы стимуляторов, лекции, прослушанные в состоянии транса, - всё это дало о себе знать. Куренёв моментально узнал жест телепатически контролируемого. Но слова от растерянности застряли в глотке.
   - Упрямишься? - помрачнев сказал генерал, за спиной которого начальник разведки медленно, неуверенно расстегнул кобуру и потянул пистолет. - Я хотел как лучше. Сам виноват...
   В эту минуту шило оказалось около плечевого нервного узла закера. Тут же начальник, будто решившись, выхватил оружие и навел ствол на командира.
   - Бах! Ба-бах!
   Закера подкинуло, и только скотч на руках смог его удержать. Грудь раскрылась страшной раной.
   - Бах! Бах! - наш герой выпустил ещё две пули по уже мертвому пленнику.
   Затем Олег, не опуская подаренный Массариком пистолет, посмотрел на начальника разведки, с ошеломленным видом пялящегося на собственные руки с оружием в них.
   - Как я мог... - подумал Куренёв, но тут кулак генерала с зажатым в нём паяльником въехал ему в лицо, сломав нос, и повалив на пол.
   Олег ударился затылком об жестокое покрытие, похожее на керамическую плитку, и она с гулким ударом, как апокалипсический тамтам, выбила действительность прочь из черепушки.
  
   Сначала Куренёв услышал чей-то голос.
   - А мне сначала было не больно, - медленно произносил кто-то. - Даже не заметил, не до того стало. Бомба совсем рядом взорвалась. Меня кинуло на землю, но я прокашлялся и побежал дальше. Хотел винтовку подобрать, а к ней одна только рука тянется... Гляжу - правую нахрен оторвало, кровь хлещет...
   Олег разлепил веки и повернулся на источник звука. Им оказался лежащий на соседней койке солдат. У раненого действительно не оказалось правой руки. Вместо нее торчал забинтованный обрубок. Перемазанное копотью лицо бессмысленно улыбалось, бледные бескровные губы тихо выталкивали слова. Солдата накачали обезболивающими наркотиками.
   Койки стояли в большом шатре - лазарете. Их все занимали раненые, некоторые достаточно легко, чтобы переговариваться между собой. Между рядами плавно скользили санитарные роботы.
   - Я ее искал, - продолжил говорить сам с собой ампутант, - и нашел, она лежала на земле, такая белая с зеленым. Моя рука спасла мне жизнь: когда присел, чтобы подобрать часть меня, прямо над головой прошла закерская "сопля". Но меня уволокли прочь, а рука осталась лежать там. Я боюсь. В парке много бродячих собак, они любят мясо с костями... Может, послать объявление в Сетевой союз бюро находок? Вдруг они вернут мою руку? До шести вечера вернут, а там - в картишки можно сыграть пару партий...
   - Мрачное место. Но тебе в нем недолго находиться, - сказал кто-то знакомый за спиной.
   Куренёв повернулся на другой бок. Лежащий с этой стороны, похожий на мумию в бинтах боец, скорее всего, попал под огнемет Хилим-Ла. Говорить он не мог. Наш герой с трудом приподнял голову от плоского ложа. В ногах сидел Швейзер.
   - Очнулся! Говорю, у тебя только сотрясение мозга, а нос тебе уже почти срастили. Только не трогай! А то может опять искривиться. Ничего, поваляешься восемь часов под регенерирующим облучением и сможешь вернуться к работе.
   Олег упал обратно на койку и устремил взор в потолок. Висевшие под ним лампы резали глаза. Безрукий сосед монотонно рассказывал воздуху о своих кулинарных предпочтениях.
   - Брэд, разведчик, рассказал, как на мгновение потерял сознание, а очнулся уже целясь в генерала, когда толстолобому снесло пол-лица. Он оказался под контролем врага, да? Закер залез в его голову?
   - Да. Я увидел особый жест. Начальник наклонил голову влево и вправо. Это первый признак закерской телепатии.
   - Толстолобые монстры! Кишка тонка воевать честно, взялись чудить! Если я окажусь на месте Брэда, и ничего нельзя будет сделать, лучше пристрели. Отвратно стать марионеткой.
   - Вряд ли до расстрела дойдёт. Чаще всего телепатам нужно быть совсем рядом с жертвой. Вблизи даже я бы не промахнулся.
   - Ты крепче, чем кажешься на первый взгляд, Олег. Успел среагировать, как заправский часовой.
   - Это инстинктивно получилось. План действий мне вбили в голову еще при учебе в университете.
   - Важно знать, куда ты собираешься отправиться, когда операция завершится, когда вернешься в Конгресс?
   - Далеко. На далекую от фронта планету, где можно работать, например, переводчиком закерских книжек. Или переобучусь на оператора бухгалтерских компьютерных программ, на монтажника, наконец. Но главное: чтобы ни за что, никогда больше не слышать стрельбы.
   - Плохая тебе профессия досталась. Прямо с универа, с этих веселых вечеринок, посиделок на квартирах, и сюда, ассистировать казням. Резкий перепад. Я к чему спросил? - полковник понизил голос и огляделся.
   Но ампутант ничего не соображал, а обожженный вряд ли мог нормально слышать. Щель для глаз в бинтах слепо чернела, как дыра в почтовом ящике.
   - Знаешь, скоро приезжает ди-джей Эктоплазмус с концертом для поднятия боевого духа солдат. Я поговорил с генералом, он может сделать так, чтобы ты улетел вместе с ним в тыл. Тебе дадут номер одного человека, который специализируется на подделке документов. Тебя оформят как пропавшего без вести. Заляжешь на дно, годик попрячешься, а потом на все четыре... Как тебе такое предложение?
   - Вы не шутите?! Вы и правда меня отпустите?!
   Безрукий солдат вдруг повысил голос: "Джастин, ты не видел новых серий "Постельных Приколов"? Говорят, смешно... Когда смотрел раньше, горло от смеха пересыхало... Пересохло! Дайте попить! Фруктовой минералки... Или воды из озера... Острова...Острова. Глиссер!". Санитарный робот вогнал иглу в единственную руку, и раненый утих. С другого конца лазарета донесся сдавленный стон.
   - Нет, Олег, не шутка. Не имею привычки шутить.
   - Прекрасно!
   - Генерал признал, что ты спас его жизнь.
   - Может, зря... - ляпнул не подумав Олег.
   Наверное, из-за последствий сотрясения мозга он еще плохо соображал.
   - Ты ненавидишь генерала, - спокойно ответил полковник, который смотрел на ворвавшуюся в шатер процессию из врачей, санитаров и искромсанного неподвижного тела на носилках, эти прибывшие отправились в огороженный угол - операционную, - у тебя есть на это причины. Но в тридцать втором Эрик Карташ спас мою жизнь, и я всегда считаюсь с этим фактом. Тогда пираты торпедировали наш катер в открытом космосе. Несколько человек выжило, нацепив скафандры. Потом спасшиеся смогли найти среди обломков пару помещений с герметизацией. Я спрятался в действующей шлюзовой камере, но воздуха там не было. Со мной в шлюз забрались еще три человека. Мы висели в вакууме и ждали, когда наполовину разряженные аккумуляторы костюмов сядут окончательно, а мы все задохнемся. Связь не работала, эфир молчал.
   Вдруг по рации заговорил Карташ. Он рассказал, что еще одна группа людей сидит в герметизированной рубке и у них куча баллонов со сжатым воздухом. Карташ еле уговорил тех трусов выпустить его в космос с парой баллонов. По обломкам он добрался до нашего шлюза и заполнил его воздухом. Так генерал спас наши жизни, ведь в скафандрах уже почти невозможно было дышать. Понятно, тебе трудно представить нынешнего генерала, который, рискуя собой, прячась от пиратских истребителей, лезет сквозь вакуум, чтобы спасти других, однако тогда Карташ по-другому относился к потерям. И в шахматах старался сохранить даже пешки...
   После сорока часов сидения в шлюзе уже и баллоны с воздухом подходили к концу, нас мучила жажда, а спасателей все не было. И тогда мы разговорились по душам. Ну, там, кто ждет дома, по кому скучаем, кого будет больше всего не хватать после смерти... Генерал тогда и рассказал, как сразу после учебки его бросили "разрешать" конфликт на какой-то захолустной планете. После посадки в космопорте его и других рядовых повезли к лагерю через джунгли из уродливых, сросшихся стволами деревьев. Карташ сидел на бронетранспортере и смотрел, как по обочине ковыляют оборванные местные... Среди них он заметил беременную девушку с корзиной тряпья. Они как раз встретились взглядами, когда в едущий впереди грузовик угодила выпущенная из леса ракета... Это на конвой напали партизаны. Началась перестрелка. Бандитов отбросили обратно вглубь джунглей, Эрик вместе с отрядом погнал их прочь. Потом вернулся на шоссе. Всюду валялись убитые, корчились покалеченные. Там же лежала разорванная корзина с одеждой, а рядом - ее хозяйка. Когда Карташ подбежал, девушка уже истекала кровью. Осколок гранаты распахал ей живот. Будущий генерал приподнял раненую, звал на помощь, умолял продержаться, потерпеть. Она, похоже, не понимала, только смотрела на него широко открытыми глазами. Потом, в шлюзе, генерал рассказал, что увидел в этих глазах Ад, который уже ждет его. Девушка умерла прямо на обочине шоссе, на руках Эрика.
   Рассказывая нам свою историю, Карташ плакал. Он говорил, что не видел больше никого красивее этой неизвестной туземки, как и не видел больше смысла в доброте и так называемых идеалах демократии.
   - Какой смысл, - спрашивал он сидевших в шлюзе, - жалеть, сдерживаться, душить в себе зверя, если она уже умерла? Если каждый день тысячи таких красивых и невинных гибнут, а их убийцы уходят в лес под аккомпанемент газетной брехни о человеческой доброте, и никто не узнает их имен...
   После этого случая генерал (а тогда еще рядовой) быстро прославился среди повстанцев и солдат Конгресса как не берущий пленных. Мало кто из бойцов на той планете был переполнен такой животной ненавистью. Казалось, он всегда хотел только крови. Хотя все равно потребовалось куда больше времени, чтобы генерал стал таким, какой он сейчас.
   Я утомляю тебя, Олег, для того, чтобы объяснить: все имеет свою причину, свои корни. Генерал не родился таким, каким ты его знаешь, ему тоже пришлось пострадать, ему тоже было страшно, он не просто сумасшедший садист, вернее, не всегда таким был...
   - Клонировать руку - дорого, - снова подал голос безрукий сосед, - можно заменить сервомотором. Как в комиксах про "Живущего Капитана", только там и ноги не было. Сейчас возьму обеими руками тесак и отрублю себе ногу! Буду вылитый Живущий Капитан с плазмометным протезом. Ха-ха-ха... И не больно. Только холодно.
   - Ксенолог, мне надо в штаб, - Швейзер встал с койки. - Выздоравливай!
   - Бросьте, полковник, - произнёс Олег ему вслед, - я видел, генералу нравилось мучить закеров. Он их пытает и прикалывается по этому поводу. Кого бы он ни потерял, сколько бы смертей ни видел, здешние хилим-ла тут не причём. Карташ причиняет боль потому, что чужие муки доставляют ему удовольствие, кайф. Вот как я думаю, уж простите за грубость.
   - Возможно, ты угадал, - серьезно кивнул Швейзер, - и нам нет оправдания. Но наш выбор в нынешних масштабах похож на выбор пули со смещенным центром тяжести: она или убивает цель сразу, или "гуляет" по телу, разрывая солдата. Но исход войны редко зависит от одного воина и того, как он был уничтожен. Мертвых заменяют другие, и пули продолжают лететь, независимо одна от другой. Мы - всего лишь инструменты, которые рано или поздно устареют и сломаются.
   Сказав это, Сэмюель Швейзер направился к выходу. Из огороженной операционной вылез врач, не снимая грязных перчаток, стянул маску и измождено опустился на подвернувшийся табурет. Потерявший руку солдат захрапел, счастливо улыбаясь во сне.
    
   - Хай, чуваки! Здесь довольно жесткий морозец, но, думаю, мы согреемся. Да?! Да! Я - эм-си Эктоплазмус, лучший ди-джей Конгресса по версии гильдии музыкантов! Сегодня я играю для вас. Для начала - Слава Человечеству, каждому жителю Галактического Конгресса, независимо от цвета кожи и места рождения. А теперь послушайте этот трек!
   - Как же я ненавижу техно, - думал Олег, глядя на беснующуюся внизу толпу в зеленых куртках.
   Сам он стоял наверху полупустой трибуны для офицеров, опершись спиной об опору навеса. На прыгающего за пультом на сцене загорелого мужика в совсем не зимней майке - Эктоплазмуса - наш герой смотрел немного сбоку из-за положения трибуны.
   - Но для побега отсюда можно и потерпеть, - решил Куренёв. - Каким чудом они способны под такой мусор скакать? Скорее бы концерт закончился, хочу оказаться в каюте, в тихом космосе.
   - Следующим идёт трек "Возвращение на Софию". Я посвящаю её всем, кто хочет вернуться домой.
    - А ведь правда... Куда я направлюсь после? Сначала некоторое время поработаю под фальшивым именем, а потом при первой же возможности рвану на Украину. Вот семья обрадуется! Стол накроют, и мы будем все вместе сидеть в нашей... душной тесной квартире - конуре. Но это совсем неважно, главное, что мы будем вместе. Пусть даже стол не накроют, ведь денег на свежие продукты нет, всё на ребёнка идёт, да и я не обжираться домой еду. Мать выйдет меня встречать, она будет улыбаться как раньше. Да, как раньше, счастливой улыбкой... Объятия... Почти уверен, она будет счастлива. Так и будет... Наверняка. Давно не получал от семьи видеозаписи, наверное, цензура их запорола. Или спутник глючит. Или времени у родителей не оказалось... Не до писем... Ребёнок... Наверное, они хотели написать, но забыли... О письме, а не обо мне, конечно. Или всё же забыли? Да разве такое возможно? К чёрту о таком думать. Блин, а о чём думать?! Давай начистоту: ты честно боишься ехать домой. Ты боишься, что тебя никто не встретит, твои близкие привыкли жить без тебя, как и ты привык жить без них. Как считаешь, порадует ли их перспектива опять кормить по сути уже чужого человека, освобождать для него комнату, тратить на "блудного сына" время? Родители не пишут, потому что не скучают, ты исчез из их памяти, как первый блин, вышедший комом...Всё просто.
   - Братья! Я называю вас братьями, - орал Эктоплазмус, - ведь мы равные граждане Галактического Конгресса. Конгресс любит вас! Вы - герои всей Вселенной, храбрейшие из храбрейших. Берегите себя, нам нужны храбрые, благородные и отважные люди. Да что говорить? Вы просто хорошие ребята... Я сейчас смотрю на вас, и мне трудно найти слова... Следующий трек я посвящаю герою, который живет в душе каждого воина.
   - Эээ, совсем брехня. Интересно, заменит ли любовь Конгресса Луку Массарика для его жены и детей? Или он только здесь был спокойным и веселым, а дома вёл себя грубо и жестко? Сейчас это абсолютно не важно. Ничто не играет роли, кроме моего побега. Скоро я буду в безопасности. Стоп. А сейчас ты в опасности? Ни разу не побывал под огнём катапульт, не бежал на выпускающие смерть жерла орудий, не терял рук и других частей тела, а вот всё равно испугался и теперь бежишь. Хватит с тебя войны.
   Да, хватит с тебя. Мальчик захотел понюхать пороху, но, увидев, как воюют на самом деле, пустил сопли и побежал к мамке. Нет, я не такой! А почему "нет", когда "да"? Нечем крыть?
   И вот ты прилетишь домой, хотя это уже не твой дом, тебя никто не встретит, и есть будешь только концентраты (да-да, такие же, как и в стандартном армейском пайке), а не офицерские фрукты с тушенкой. Но придётся делать вид, что всё нормально, что так и должно быть. Эта жизнь - существование, когда важны только твоя сытость, количество надетых на тебе вещей, элементарные потребности.
   Ты будешь гнать из памяти осознание своего поражения и трусливого бегства, однако оно будет раз за разом выныривать, колоть как пыль в глазах. Галактический Конгресс избегает правдивых рассказов о войне. Что бы они там не пропагандировали, наверняка эти лозунги будут отличаться от пережитого тобой. Ты будешь глотать пропаганду и ложь молча, как скотски покорные студенты глотали дерьмо на посвящении в Братство. Ты всегда молчал. Вероятно, сам станешь повторять ложь. Работу-то для ксенолога вдали от фронта найдут только связанную с агитацией, пропагандой или изучением "ксено-материала", снятого с трупов и вытянутого из разорённых квартир. Благодаря таким ксенологам очередная пачка молодых придурков с радостью полезет воевать. Радость продлится до первой встречи с щупальцами "истребителя танков". Конечно, их смерти ты не увидишь, сидя в тылу. Нашёл свою нишу и источник денег? Это главное в существовании. Даже сможешь рассказывать собственные байки о фронтовой жизни, нещадно их перевирая. Но глядя в зеркало, ты всегда видишь там правду: бегающие глазки запуганного, ни на что не способного дистрофика. Ждать недолго, всего до конца концерта". 
   - Хотел бы я задержаться здесь с вами. Послушать истории о ваших подвигах, узнать, о чём вы думаете. Но мне нужно лететь к бойцам на другие раздираемые войной планеты. А напоследок послушайте ремикс "Южная Ночь".
    - Эктоплазмус, тебе нифига неинтересна моя история, - продолжал размышлять Олег. - Я вижу на мониторах, как ты, чертов плясун, смотришь вверх, не на толпу фанатов, а в небо. Говоришь заученную за много концертов речь. От "просто хороших парней" тебя отгораживает ряд гвардейцев. В своей оранжевой форме они похожи на дорожные конусы. У солдат забрали всё оружие, их обыскали пять раз, охрана готова в любой момент начать стрелять на поражение. Даже танцовщицы, и те голографии - все знают, как себя ведут мужики после длительного воздержания. Так что тебе нет дела до творящегося в головах у серо-зеленой толпы вояк Конгресса - только бы скорее вернуться в свой пентхаус на Ялусе.
   Люди, с которыми я водил знакомство, рассказывали о своей жизни. Их рассказы похожи и имеют много общего с моей жизнью. И Швейзер, и работяга Олаф получили от жизни по голове. Полковник увидел следы войны, Олафа выгнали с работы. Множество событий и тяжелых, навязчивых мыслей давили на меня и Костяка, медленно изменяли нас. Мои знакомые в итоге оказались несчастными и всеми покинутыми, не нашедшими себя, не имеющими сил бороться дальше, их идеалы и вера увязли в усталости и однообразии повседневной жизни.
   Похоже, я тоже прошёл точку возврата назад. Получив возможность бежать, вдруг понял, что побег мне противен. Неужели теперь у меня и у Карташа, маньяка-генерала, есть общие черты? Как бы я ни ненавидел генерала, он когда-то тоже был напуганным парнем, у которого на руках остывала невольно пролитая кровь".
    Олег спустился с трибуны, отошел на некоторое расстояние, чтобы прощальные возгласы ди-джея не мешали, и набрал номер Швейзера.
   - Алло, - ответил полковник. - Ксенолог, подходи к штабному шатру, тебе пора собираться.
    
   - Олег, - Швейзер говорил торопливо, то и дело оглядываясь, - сейчас скажу, что делать, как миновать охрану.
   - Простите, сэр. Я еще раз благодарю Вас за услугу... Но я передумал. Решил остаться в дивизии.
   - Ты что?! Ты не хочешь вернуться в тыл?!
   - Мне некуда возвращаться. Меня там и не было, понимаете? Если я улечу, я ничего не буду значить. А здесь... Я подумал и понял: в штабе у меня получается хоть немного воздействовать на генерала, на ход боевых действий... Здесь моя работа, вот и всё.
   - Твое последнее слово?
   - Да, сэр. Я сам сейчас расскажу о решении генералу. Незачем Вам брать ответственность, - и Куренёв как можно более решительно зашагал ко входу в палатку.
   - Этого я и боялся, - пробормотал под нос Швейзер.
   - Чего тебе надо? - генерал хмуро поднял глаза от заваленного бумагами стола. - Трогательное прощание собрался устроить?
   - Господин генерал. Я никуда не ухожу. До конца операции я останусь на официальном месте работы. У вас.
   - Офигел?! - Карташ выглядел озадаченным.
   - Разрешите закончить. Я останусь на следующих условиях: содержание военнопленных будет улучшено, Вы разрешите мне заказывать через отдел снабжения нужное количество пищевых концентратов, чтобы закеры не голодали, контейнеры, где сидят пленные, будут отапливаться и проветриваться, произвол со стороны солдат по отношению к инопланетянам станет наказуем, мне будет позволено пронимать больше участия в допросах, чтобы вы реже прибегали к пыткам...
   - Как ты смеешь?! - генерал вытаращил металлически-серые глаза на обнаглевшего ксенолога. - Я... Я, мать твою... Тебя...
    Олег сумел не отвести взгляд, хотя судорожно сцепленные за спиной ладони взмокли. Поединок между их глазами длился секунд десять. Но потом генерал внезапно ухмыльнулся и откинулся на спинку стула.
   - Посмотрите на него! Сопляк сопляком, а как ощерился! Мне нравится ненависть в твоём взгляде, она серьезная, взрослая. Конечно, меня ты спас абсолютно случайно, но эта ненависть... Молодец! Может, что-то из тебя и выйдет. Ну, как представитель ДЕМОКРАТИЧЕСКОЙ цивилизации (прозвучало это откровенно издевательски), я готов рассмотреть предложения младшего по званию. Только насчёт допросов не обольщайся. Можете пока идти, лейтенант, у меня дела. Но не забудьте держать коммуникатор включённым. Отныне я ЛИЧНО буду контролировать выполнение Вами своих обязанностей. Да, кстати, - генерал выудил пистолет из ящика стола, - с моей стороны нехорошо забирать подарок, связанный с памятью о погибшем Массарике. Забирай и впредь не бойся его применять.
    
    Примерно час спустя гвардейцы еле могли сдерживать солдат от прорыва к звездолету Эктоплазмуса. Несколько раз толпа накатывалась на строй оранжевых мундиров и также отступала назад, оставляя лежать подбитых резиновыми пулями. Если бы не отобранное у всех "сынов Конгресса" накануне оружие, быть бунту. Бойцы усмотрели в звездолёте ди-джея возможность сбежать в тыл. Похожее столпотворение происходило, когда взлетали первые транспортники с гробами. Видимо, солдаты поверили зажигательным речам музыканта о равенстве и братстве, но их встретила стена пластиковых щитов, равнодушные дубинки и уже упомянутые резиновые пули. Олег смотрел издалека на конусообразный нос корабля. Его одолевали тоска и сомнения.
   Наконец судно загудело, из боковых дюз вырвалось пламя, подняв вихри снежной крошки. И гвардейцы, и солдаты теперь бросились врассыпную, спасаясь от огня маневровых двигателей. Звездолёт оторвался от земли. Куренёв посмотрел на свою ладонь. Тощая, лишенная растительности, она походила на ладонь хилим-ла. Правда, пальцы были слишком короткими и неуклюжими. Наш герой сжал руку в кулак. Озаренный светом взлетающего корабля крошечный кулак выглядел скорее нелепо, чем угрожающе.
   - Эта рука, - думал Олег, - в своё время бинтовала размахивающего хромированной пушкой Костяка. И она же забрала жизнь у закерского телепата. И тут, и там меня поставили перед выбором. В любой момент это может повториться. Нельзя сбежать от таких ситуаций, хоть ты улети на край Галактики, хоть выпей галлон спирта пополам с "Аль-Хазредом". А значит, нет смысла сомневаться. Сегодня, наверное, появилась возможность спасти нескольких закеров. Вряд ли это сможет смягчить все злодеяния человеческой армии, но вовсе не факт, что у другого на моём месте вышло бы лучше. Значит, пока у меня получается хоть как-то добиваться того, что мне кажется правильным, я - здесь. Надеюсь, это главная причина, а уж потом идут тяга к пыткам и прочие атрибуты психопатов. Короче, теперь, после взлёта корабля, хватит спорить с самим собой. "Такова Арбайтер Штрассе, таков наш мир", и надо в нем жить.
   Яркий шлейф за судном ди-джея померк в звёздном небе. Солдаты стояли и смотрели вверх, как дети, впервые увидевшие самолёт. Потом начали понемногу расходиться.
  
    

Глава 8. Крах "Плотины"

    
   Серьёзный и торжественный, будто погребальная ладья, Карташ обвёл присутствующих взглядом.
   - Дивизия! Вы и так знаете, что сегодняшний день для нас, пожалуй, даже более важен, чем день высадки на планету. Все отделы тщательно готовились, и сегодня последним броском наше подразделение вотрёт остатки врагов в замерзшую грязь, где им самое место. От успеха сегодняшнего наступления полностью зависит ситуация на западе материка. Конгресс кидает абсолютно все доступные войска в этот бой. Орбитальные бомбы, флаеры, энергопушки... Вы это и так знаете. Даже дивизионные модули поднимут в воздух - у нас будет мощнейшая поддержка. Значит, толстолобым конец. Потом постепенно мы начнём отсылать солдат в отпуск и заменять их резервистами. Конечно, отдых у штаба начнётся только после захвата всей планеты, но главное - победить сейчас, и в войне наступит перелом. Армия здесь уже два месяца. Пора заканчивать с этими головастиками. А то ведь иначе мне придётся признать, что здешний конфликт - один из самых тяжелых, виденных мною. А я видел многое, вы знаете. Итак, занимайте свои места, готовьтесь, скоро начнётся. Ксенолог, посмотри, это снимки беспилотного разведчика. Тебе знакомы эти ползучие жестянки? Похожи на тяжелые броневики, но у толстолобых  же их вроде нет?...
    
   - "Бочка", "Бочка", я - "Стена". Доложить обстановку, - говорил по передатчику знакомый Олегу связист.
   Группа командира дивизии собралась на основном командном пункте, оборудованном в угрюмом сером здании без окон, с толстыми каменными стенами, возвышавшимися посреди развалин маленького городка.
   В соседних комнатах приглушенно шумели компьютеры, перекрикивались штабные служащие, звучали какие-то цифры и команды.
   Снаружи привычно громыхали артиллерийские батареи, изредка вклинивался звук пролетающих самолётов.
   - "Стена", докладываю. Видимость в норме. Цели 3,4, 7 уничтожены. Выполняем захват целей 5, 6, 8, 12, 10.
   - Хорошо. Действуйте по плану.
   - Говорит "Ланцет". Пехота противника отошла в лес. Запрашиваю поддержку артиллерии. Координаты для удара...
   - Батарея, огонь по цели зажигательными.
   - "Резектор" на связи, мы отбили позицию 67, наш радист связался с союзниками. Они в восьми километрах к северу ...
   - Отлично! Это северная группировка. Скоро мы должны пробиться к ним.
   - Цели 5 и 8 утихли.
   - Давай, ребята, в атаку!
   - Приближаются летающие объекты. "Кромвель", на перехват! "Бочка", системы ПВО - к бою!
   После трёх часов подобных криков кондиционер уже не справлялся, и в комнате сделалось жарко и душно. Офицеры литрами глотали подносимый солдатами энергетический напиток, надеясь остудить пересохшие от криков глотки. Пол уже устилали кучи пластиковых стаканчиков и мятой бумаги.
   - Внимание! Все подразделения! - из динамиков донесся очередной гнусавый голос, с трудом прорывающийся сквозь помехи. - Говорит командир армии. Срочно, код... Хрр... - дальше невозможно было разобрать из-за треска и шипения.
   - Сэр, повторите сообщение. Сэр, вас не слышно. Орбита, приём, приём. Так, связь с командным кораблем пропала, - проговорил генерал, - дайте мне связь с нашим модулем. "Бочка", ответьте, вы можете говорить с орбитой?
   Летающий где-то над полем боя звездолёт не отвечал. Постепенно офицеры один за другим замирали, настороженно прислушиваясь к эфиру.
   - Очень неохотно, - наконец прошипело переговорное устройство.
   - Что?! Проверка связи... "Бочка", вы можете говорить с командованием на орбите? Отвечайте, главный пилот, это приказ!
   - Трудно понять, трудно проверить, но нужно уничтожить, - казалось, пилот произнёс эти слова совершенно спокойно.
   Обычно все офицеры во время боя невольно повышали голос, ругались - в общем, напряжение давало о себе знать. Спокойные интонации редко встречались во время радиопереговоров.
   - Пилот, чмо, отвечай командиру дивизии! Прекрати нести чушь!
   - Я ОСОЗНАЛ! - вдруг заорал в микрофон главный пилот.
   Связист отскочил от переговорного устройства, и даже Карташ содрогнулся.
   - Сорок тысяч дней пути сюда! Разворачивайте корабль, меняйте курс! Навстречу ветру!
   - Он рехнулся, - пробормотал генерал. - Как некстати... Заместитель пилота, говорит генерал Эрик Карташ. Приказываю Вам отстранить главного пилота от командования звездолётом и временно принять его обязанности на себя...
   - Ха-ха-ха! О-хо-хи-хи! - ответил заместитель пилота.
   - Они что там, все с ума посходили?! Найдите на капитанском мостике кого-нибудь вменяемого.
   Связист начал щелкать переключателями.
   - Кто они? Где брат?
   - Пророк! Пророк, под чьи хоругви встанет...
   - Дамы, потанцуем?
   - Уберите тараканов! Кто пустил их на борт?! Лезут изо всех дыр...
   - ИЗЫЫЫДИ ПРОЧЬ!
   Связист повернул голову к генералу.
   - Сэр, никто из экипажа модуля не отвечает!
   - Генерал, посмотрите на карту! Корабль покидает свой квадрат. Он меняет курс каждую секунду. Будто вообще никто не управляет.
   - Господин Карташ! Пропали абсолютно все изображения со спутников!
   - Какая-то полная херня! - генерал посерел от злости.
   - Датчики показывают, что потери полка "Ланцет" составляют 52% личного состава. За две минуты... Как... "Скальпель" потерял 70% и разбегается. Бросают технику. Полк разбит!
   - Вижу заветный берег! Дети мои, кто быстрее поцелует песок?! - с истерической радостью проорал из рации пилот, затем вдали, очень-очень далеко, прогремела серия взрывов.
   - Генерал, наш дивизионный модуль пропал с экрана радара.
   - Невозможно!
   - Штаб! Штаб! Вы меня слышите?! Говорит истребитель из звена "Кромвель".
   - Доклад... Скажите просто, как обстоят дела на поле боя?!
   - Хреново! Простите, сэр...Только что наш звездолёт врезался в землю прямо посреди ледяной пустоши и сейчас горит, как факел. Самолёты падают один за другим. Люди сходят с ума. Танки крутятся на месте, давят своих же. Никто не стреляет по закерам. Это наверняка какое-то психотропное оружие. Всё, извините, я мотаю отсюда. Нельзя больше оставаться... - передача оборвалась.
   - Ксенолог, - генерал медленно начал приближаться, - объясни, что это за маразм творится? Какое оружие?
   - Не знаю, - промямлил Олег.
   - А кто знает?! КТО, ЧЁРТ ВОЗЬМИ...
   Трудно определить дальнейшие намерения генерала по отношению к Олегу, но вдруг всё строение содрогнулось. С потолка полетела пыль. Один из мониторов упал со стены на пол и разбился. Пушечная стрельба умолкла, зато совсем рядом застрекотали пулемёты. Коридор огласил истошный вопль, подхваченный десятком ртов. Потом заголосили в соседней комнате, и наконец генерал взвыл и подпрыгнул с выгнутой спиной, словно раненый кенгуру. Прежде чем он рухнул вниз, в Куренёва врезалась волна болезненных судорог. Наш герой забился в агонии. Пометавшись из стороны в сторону, Олег упал на пол рядом с другими членами группы командира. Последним по столу сполз Сэмюель Швейзер, комкая посиневшими руками разбросанные бумажные листки, как мнет в кулаках чахлую поросль на берегу вязнущий в болоте турист.
    
   Олег погружался в боль. Она затягивала, обволакивала его, забирала волю к жизни. Наконец мучения воплотилось в кошмарном бреду. Куренёв бежал через загадочные лабиринты полупрозрачных мембран, прорывал их, пытаясь найти выход. Ни вверх, ни вниз наш герой не смотрел - боялся. Он устал, не хватало дыхания, мембраны облепили ноги и руки, врастая в кожу, Куренёв знал, что из этого места нельзя сбежать. Он оказался в полностью враждебной человеку среде, как рыба, вытащенная из воды на жаркое солнце. Но наш герой продолжал рваться вперед, пока не кончились силы. К замершей жертве из сумерек потянулись десятки тонких рук с трубками ртов на кончиках пальцев. Они впились в воющего Куренёва, начали разрывать тело на части. Одна особенно ловко пролезла в рот, спустилась дальше по пищеводу и вернулась обратно с куском дымящихся внутренностей. Наш герой начал кричать, отплевываясь гноем. Он звал на помощь спасительное безумие, однако постепенно боль начала утихать, и вскоре вокруг вновь тревожно мерцал приборами командный пункт.
   Несколько секунд Куренёв лежал на полу, наслаждаясь уходом кошмара, не обращая внимания на мучительные спазмы в желудке. Неподалёку сучил ногами генерал. При этом он стонал, скуля надтреснутым голосом.
   - Твой живот...Боже, твой живот... Не смотри, не надо...Смотри на меня, понимаешь? Сейчас зажму рану, потерпи, пожалуйста, вот так...Только не отводи взгляд! Не надо! Дыши, не закрывай...Санитары! Где все?! САНИТАРЫ!
   Генерал завопил и, вскочив на ноги, затравленно огляделся. Олег тоже встал с пола. В комнате осталось только шесть человек. Остальные куда-то пропали. Не было видно и Швейзера. Пару столов кто-то перевернул, разбросав документы. Связист лежал лицом на потрескивавшем передатчике.
   - Ох, сэр, - начальник разведки с чёрными кругами вокруг глаз, пьяно пошатываясь, растирал виски, - с вами все в пор...
   Генерал молча указал на связиста. Начальник разведки поднял его, пощупал пульс на шее, покачал головой и позволил телу упасть со стула.
   - Он уже остывает, сэр.
   Эрик Карташ всё так же молча кинулся к переговорному устройству и защёлкал переключателями, крича в микрофон: "Ланцет", прием, говорит "Стена", ответьте... "Ланцет"... "Резектор"... Вызывает штаб, как слышно? Ре... К хрену, сорок седьмой Карвский, вы меня слышите?! Второй разведывательный?!... Девятый истребительный... Кто остался? Сераканская дивизия, приём...Владимирская дивизия, говорит четвертая...Пулю мне в зад, ответь, Рустам, это я, Эрик... Глухо".
   Командир дивизии повернулся к своим уже кое-как пришедшим в себя подчиненным. Все четверо выглядели неважно, особенно держащийся за живот Куренёв.
   - Просто антенна сломалась, - с неестественной уверенность произнёс генерал, - нельзя, нельзя уничтожить целую дивизию без ядерного оружия, а его у толстолобых нет. Ничего, сейчас выйдем на улицу, осмотримся, найдем передатчик, перегруппируемся. Ещё повоюем, нас каким-то гребанным ультразвуком не напугать. Вот, уже Швейзер вернулся. Рассказывай, что с другими отделами? Ты выходил из здания?
   Швейзер на негнущихся ногах вошёл из коридора, медленно оглядел комнату немигающими, стеклянными глазами и жестом кавалера с букетом цветов извлёк из-за спины электрическую винтовку "Мультитатор".
   - ЛОЖИСЬ! - крикнул Олег, прыгая за опрокинутый голографический проектор.
   Швейзера подцепил на крючок закер - телепат, наш герой заметил это ещё до того, как полковник навел на Карташа ствол. К сожалению, другие не проявили такой сообразительности.
   Снизу вверх Олег смотрел и видел, как с лица Карташа пропадает злость, гордость, напыщенность, уверенность - всё, а остается, ну, представьте себе старика, который получил уведомление о выселении из однокомнатной квартиры и теперь сидит в осеннем парке, кормит голубей хлебом. Внезапно рука с хлебными крошками застывает на полпути, груз сыпется между разбитыми артритом пальцами, а взгляд упирается в ковер из прелой листвы. Старик замирает, понимая, весь его путь был пройден зря. Основные события, развилки, выныривают на поверхность, не замутнённые временем и склерозом, предстают в своём неумолимом изяществе. Видны все неправильные решения, упущенные шансы, отложенные на потом попытки (о, это "потом" - знатная свалка заживо похороненных мечтаний), постыдные, мелочные поступки. С позиции прожитых лет правильные решения кажутся такими очевидными, но воспоминания можно только смотреть, нельзя трогать их руками. Пока старик "грыз гранит науки", карабкался по карьерной лестнице, науки грызли его, а прущие снизу конкуренты втаптывали в стены пирамиды из обессиливших людей, составляющих основу общества. И этот забавный ритуал под названием "жизнь" пролетел быстрее, чем исчезает булка в клювах голубей.
   А теперь есть только куча дешёвой фанерной мебели, выкинутой на улицу вооруженными ордером на выселение грузчиками, смешная пенсия и телефонная книга, половина номеров в ней принадлежит людям, которые не хотят тебя слышать, а другая половина никогда не ответит... И некого винить, некому жаловаться, остается только кидать крошки неблагодарным птицам, одна из которых умудрилась нагадить на стоптанную туфлю...
   Короче говоря, примерно таким стало лицо генерал - майора Эрика Карташа, прозванного "Цинковым Ящиком" за угловатое телосложение и штабели цинковых вперемешку с пластиковыми гробов, сопровождающих его деятельность. 
   - Сэм? - в последний момент вопросительно произнёс Карташ, а потом очередь из винтовки резанула его поперёк груди и швырнула на брызгающую искрами и мелкими обломками рацию.
   Затем очередь метнулась по стене, минуя сжавшегося в комок за проектором Олега и убивая оставшихся офицеров. Никто и пикнуть не успел, не то, что выстрелить. Потом Швейзер прекратил огонь.
   - Ложь, - произнёс полковник, как бы пробуя это слово на вкус, и со свистом втянул в себя воздух, - всё ложь... Эрик, Бред... Проснуться бы...
    - Полковник, не стреляйте, - Куренёв осторожно выглянул из убежища, - я - ксенолог, узнали?
   - А, парень, - колени у Швейзера ходили ходуном, подбородок дрожал, как у готового расплакаться, - ты жив. Скажи, это я их так?...
   Он кивнул на лежащих мертвецов.
   - Сэр, вас телепатически контролировали. Вы были бессильны что-либо изменить.
   - Ублюдки! Сраные твари! Все-таки со мной случилось именно то, чего я больше всего боялся с первого дня на этой мерзкой планете! Я предательски убил генерала...
   - Не Вы убили, а телепат. Здесь нет Вашей вины. Давайте лучше выбираться отсюда. Телепат где-то рядом.
   - Поздно. Дивизия уничтожена. В других комнатах, я видел, одни трупы да лишившиеся ума - штаба больше нет. Мы проиграли. А мне, после сотворенных нашими солдатами дел, нельзя попадать в плен. Лучше бы ты выполнил мою просьбу и пристрелил меня, когда я еще был невменяем.
   Внезапно полковник перестал трястись. Спина его стала прямой как струна, подбородок вздернулся вверх, обе руки перехватили винтовку. Олег вспомнил солдат на параде. Вот только оружие их смотрело вверх, в небо, а не в голову хозяина.
   Позже наш герой поймёт, отчего полковник так раскис. Долгие годы этот человек полагался на две вещи: себя, своё умение сражаться, отдавать приказы, анализировать ситуацию, и на других офицеров, которые всегда рядом и также рискуют своими жизнями. И когда одно использовали, чтобы уничтожить другое, полковник не смог вынести удар. Дивизия значила для него гораздо больше, чем просто место, где можно делать то, что умеешь.
   Правда, окончательно Олег поймет это много-много позже, когда будет стоять под совсем другим небом, в совсем другом звании, окруженный совсем другими людьми, и будет смотреть на качающийся в ветвях дерева мрачный атрибут совсем другой войны.
   - Сэр! - крикнул Куренёв собравшемуся застрелиться Швейзеру. - Вы же сами мне говорили, что есть вещи, которые случаются независимо от нас и нет смысла ощущать вину за них. Говорили о летящих пулях, которых много!
   - Говорил, малыш, - ответил полковник сквозь сжатые зубы, - но, выходит, не верил.
   Швейзер нажал на курок.
   Наш герой хотел добавить что-то о семье, к которой нужно вернуться, о детях, о чем-то еще. Проблема в том, что эти мысли плутали по лабиринту мозга Олега, превращаясь в слова куда дольше секунды. А за секунду винтовка "Мультитатор" выпускает больше ста пуль.
   Отстреленная обойма упала на пол. За ней, как срубленное дерево, рухнуло обезглавленное тело Сэмюеля Швейзера. Отвратительное зрелище и осознание того, что он остался совсем один, ввергли Олега в шок, и он мог только молча смотреть, как нога полковника через равные промежутки времени сгибается, царапая пол каблуком ботинка, и опять выпрямляется. Правда, это продолжалось недолго.
   В дверях возник вооруженный закер, затянутый в комбинезон. Олег смог произнести, ни о чем особо не думая, слово "маикам", означающее "пощади".
   - Ты понимаешь нашу речь? - спросил Хилим-Ла на своём языке.
   - Да. Пощади.
   - Иди сюда. Сделаешь что-то не так - убью.
   Олег покорно подошёл ближе, пытаясь не наступить на разбосанные по полу человеческие останки. Закер махнул оружием, и руки нашего героя повисли как плети. Олег их больше не чувствовал. Он знал о закерских парализаторах, с помощью которых можно взять в плен человека без вреда для него. Конгресс таких не применял. Инопланетянин проворно выудил из кармана Куренёва пистолет и швырнул его в угол.
   - Иди вперед. Только без резких движений.
   Нашему герою пришлось выйти в коридор. Прямо у порога сидел, прислонившись к стене, мертвец - то ли начальник отдела ПВО, то ли ремонтной службы. Олег переступил через него и двинул дальше. За два месяца службы он повидал много страшных вещей, но путь к выходу из здания чуть не довел его до помешательства. В одной из комнат явно не так давно взорвались гранаты, причем взорвалась, когда внутри было десятка два солдат. Ещё был зал, похожий на камин, но вместо головешек в нем тлели человеческие тела и компьютеры. На протяжении пути внутри бывшего командного пункта Олег не встретил ни одной живой души, кроме идущего сзади и указывающего направление конвоира.
    Наконец Куренёв вышел под открытое небо. Выбравшись из пропахших гарью и кровью закоулков, он невольно испытал облегчение. Лагерь дивизии был полностью разорён. Аккуратные стопки ящиков с припасами теперь были раскиданы в разные стороны. Штабные автомобили горели, на один из них с крыши упала раскладная антенна. Площадь перед бывшим командным пунктом перегораживали хаотичные баррикады из различных обломков. То и дело из-за них выныривали Хилим-Ла, стреляя синими шаровыми молниями по окнам ближайшего высотного дома. Оттуда бешено строчил пулемёт.
   А в небе висел, изящно колыхая ажурными плавниками и совсем неизящно посылая энергоснаряды куда-то в город, закерский фрегат. Появление такого звездолёта означало совсем печальный поворот событий для людей, поскольку попасть в атмосферу он мог, только прорвав орбитальную блокаду Конгресса.
   Тут Олег заметил лежащего с проломленным черепом русского солдата в белом плаще. Рядом сидел на корточках боец из дивизии Карташа. Он поднял невидящий взгляд, и Куренёв понял: бедняга сошёл с ума. На руках солдат баюкал автомат, приклад которого прокрывали царапины от ударов по чему-то твердому. Вдруг сумасшедший начал раскачиваясь, кричать сквозь какофонию боя.
   Собачки и русалочки
   Бегают по небу,
   Сыплют нам подарочки.
   Я в добро лишь верю!
  
   Ест коза цветочки,
   Суслик роет норы,
   Жабка спит на кочке,
   Облака как горы,
    
   Можно по ним ездить,
   Как зимой на санках.
   Нужно только верить
   И забыть о рамках.
    
   Затем солдат резко вскочил, отбросив автомат. Оружие ударилось о землю и пару раз оглушительно выстрелило. Спятивший, не обращая ни на кого внимания, растопырил руки, словно пытаясь обнять закерский фрегат, и заорал, запрокинув голову.
    
   Возьмите меня в небо,
   Добрые зверушки,
   Покормлю вас хлебом,
   Почешу вам ушки!
    
   Конвоир Олега выстрелил. Синий шар ударил солдата в область сердца, и от места попадания по телу зазмеились молнии. Несколько секунд спятивший действительно походил на обретшего просветление. Затем молнии исчезли, а мертвец так и упал плашмя на спину с растопыренными для объятий руками.
   - Он был обречен, - пояснил конвоир, - не задерживайся, иди прямо.
   Вскоре Куренёва подвели к стоявшим у перевернутого грузовика двум пленным людям. Оба также не могли пошевелить руками. И у обоих были одинаково чумазые напуганные лица. Пленных держал на прицеле ещё один закер.
   - Стой здесь! - бросил конвоир и убежал.
   Однако почти сразу после его ухода земля затряслась, и охранник вместе с пленниками не устоял на ногах. Даже перевернутая машина сдвинулась с места. В бок закерского фрегата  угодило несколько десятков тяжелых ракет, отчего он судорожно дернулся. А в поле зрения лежащего на спине Олега попал русский дивизионный модуль со свитой различных самолетов. Ревя как медведь, спасающийся от пчел, он бешено палил во все стороны из бортового оружия. Затем к нему присоединились ещё пять человеческих звездолетов, и они начали гоняться друг за другом по кругу, как в хороводе. На самом деле такой маневр назывался "выход из окружения по восходящей спирали" и применялся, когда нужно было сбежать от превосходящего противника, прикрывая дружественные корабли. Действительно, шесть дивизионных модулей очень быстро начали подниматься, пока не скрылись в высоких облаках. Дрожь земли утихла.
    - Человеки, - разнесся над полем битвы холодный металлический голос, - только что вы видели, как последние из ваших космических кораблей бегут прочь с колонии Конфедерации Хилим-Ла, планеты Гхайшель. Дальнейшее сопротивление бесполезно. Сдавайтесь, и вам сохранят жизнь. Человеки, только что...
   Постепенно стрельба прекращалась. Пулеметные очереди становились всё короче, пока наконец не смолкли. А потом из ближайших зданий начали выходить солдаты с поднятыми руками. Через несколько минут Олег уже стоял в большой толпе пленных. Воздух прорезали десятки закерских челноков-хекесов.
   И не надо было иметь специальность военного аналитика, чтобы понять: операция Галактического Конгресса с кодовым названием "Плотина" завершилась сокрушительным провалом.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Р. Киплинг. "Баллада о царской шутке".
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

Оценка: 3.42*4  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"