Zealot : другие произведения.

Дракон

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


   Город стоял один, на краю земли, окруженный теплым ласковым морем с трех сторон. Он занимал почти целиком круглый полуостров, и лишь одна дорога сквозь горы соединяла его с остальным миром. В город приходили крутобокие корабли, со всех краев земли, в городе шумела чужая речь и со звоном деньги переходили из рук в руки. Город рос и забыл что такое бедствие, голод, чума, неурожай. Его жители забыли, каково это, умирать не в постели а в поле или на крепостных стенах, не среди родных, но среди огня и смерти.
   Тогда в город пришел дракон. Он потребовал отдать все золото, что есть в городе. Жители собрали столько золота, что чтобы перевезти его, понадобилась вереница телег длиной в десять полетов стрелы. Тогда дракон ушел. На следующий день он вернулся и потребовал все драгоценности в городе. Ему собрали столько драгоценностей, что мешок с ними не смог поднять даже самый сильный человек в городе, что разгибал подковы на базаре на потеху толпе. Дракон ушел, но опять вернулся на следующий день и потребовал всех дев в городе.
   Печаль и тоска разлилась по городу. Даже колоколу на смотровой башне вырвали язык, чтобы не тревожил своим печальным гулом сердца горожан. Горожане спорили, отдать ли всех дев, или выйти с оружием против дракона и всем полечь. Все склонялись к тому чтобы отдать своих жен и дочерей, но их немногочисленные противники спрашивали: "Что мы будем делать, когда он придет еще раз? Что он потребует тогда?"
   В самый черный час, когда дракон опустился на главную площадь города, перед огромной толпой плачущих дев вышел странствующий рыцарь и крикнул : "Ты и я, смерть на смерть!"
   И битва настала, битва, которой не видали ни до, ни после. Буря обрушилась на город, и вместе с этой бурей дракон атаковал рыцаря. Непроглядная тьма накрыла поле битвы, и только всполохи молний разрезали ее. Жители в страхе выбежали вон из города и попрятались по окрестным кустам и среди прибрежных скал. На следующий день, когда тьма ушла, а жители начали осторожно возвращаться к своим очагам, навстречу им вышел рыцарь. Его светлый доспех стал черным, а темный волос -- белым, но он стоял на ногах и обращался к жителям спасенного им города.
   Он вышел перед ними, воздел свой испачканный темной кровью меч и...
   ****
  
   Деревянный меч, который Вит держал в руках, развалился. Старое, рассохшееся дерево, с которым рыцаря играли уже несколько десятилетий, выпало из рукояти и шлепнуло его по лицу. В дополнение ко всем бедам, из углубления, раньше помещавшее в себе деревянное лезвие меча, полилась черная жидкость. Вит испуганно взмахнул рукой, но было поздно - ему, как и рыцарю из легенды, испачкало лицо и одежду черной маркой жидкостью. Только это была не кровь, а самые обычные чернила.
   Ну, хорошо что чернила. Матеушу вполне могло придти в голову залить туда нашатырный спирт или купорос.
   То что это сделал Матеуш, он не сомневался. Главный шут школы, тот регулярно устраивал смешные, по его мнению, розыгрыши. Справедливости ради стоит указать, что он никогда не занимался последовательной травлей, и стать жертвой его шуток мог и толстый апатичный Петрос, и гроза школы хулиган Марислав. Отличная физическая форма и ловкость давала Матеушу возможность не бояться физической расправы, так что его розыгрыши давно стали фоном школьной жизни, регулярной и неотвратимой, как полнолуние.
   Надо сказать, шутка удалась. Надменный, гордый вид Вита ,который был в мгновение ока перечеркнут росчерком чернил, вызвал взрыв хохота. Колыхался, разбрызгивая слюни Петрос,
   смеялся с побулькиванием и повизгиванием Колек, даже Лех Пионович посмеивался, прикрываясь кустистой седой бородой. Обиднее всего было то смеялась Луна, прикрывая вздернутый носик ладошкой Не смеялись только два человека, сам Вит и Матеуш. Тот стоял на последнем ряду, и с легкой сочувственной улыбкой смотрел на Вита, словно говоря: "Эк братец тебя угораздило"
   Отсмеявшись, Старый Лех, как его называли в школе, дважды хлопнул в ладоши. Хохот постепенно стих.
   - Ладно. - сказал директор. - Будем считать, что репетиция на сегодня закончена. Вит, иди эээ... попытайся отмыться. Остальные свободны. И не забывайте, что сегодня вечером, во время праздника, я жду вас всех на площади, чтобы сделать важное объявление!
   ****
  
   На улицу Вит вышел через пол часа, мокрый, взьерошенный и злой как дракон, которому прищемили хвост. К его удивлению в школьном дворе было полно народу. Неподалеку от выхода, рядом со старым раскидистым деревом, стоял Матеуш и о чем то беседовал с Луной. На лице его была обычная мерзенькая улыбочка.
   Вит подошел и сильно толкнул шутника в плечо. Он знал, что в драке с ним не справится, но сейчас он был очень зол.
   Матеуш медленно повернулся. Улыбка сошла с его лица. Сейчас он был очень серьезен.
   - Пожалуйста, не трогай меня руками. Я ужасно не люблю, когда меня трогают мокрыми руками. Да еще и грязными.
   - Это была моя любимая рубашка - Вит исподлобья смотрел на своего обидчика
   - Сочувствую. Могу посоветовать выводить пятна ацетоном.
   - Ты ее испачкал - Вит толкнул Матеуша в грудь. - И ты за это ответишь!
   - Вит, успокойся - начала было Луна, но ее перебил Матеуш
   - Я? Насколько я помню, ты сам вылил на себя чернила. Понятия не имею зачем тебе это понадобилось.
   - Я знаю что в рукоять чернила залил ты!
   - Да? И откуда?
   - Больше некому! Все знают что ты обожаешь пакостничать!
   - Все знают - Матеуш опять начал улыбаться. - Самый беспомощный аргумент. И самый популярный у начинающих ораторов.
   - Ну хорошо - Вит задумался. - Потом глянул на скрещенные на груди руки оппонента и выпалил - Почему у тебя руки в чернилах? Ты их испачкал когда заливал!
   - А у тебя? - хладнокровно спросил Матеуш
   Вит задохнулся от возмущения и снова толкнул Матеуша. Получил сильнейший удар в глаз, ударил в ответ (рука приятно заныла, как минимум он размочил счет) и тут свет на секунду погас, а когда снова зажегся, он лежал на земле, а Матеуш уходил из школьного двора, время от времени трогая себя за губу и недовольно осматривая руку. Рядом сидела на корточках Луна.
   - Ну и чего ты к нему пристал? - Луна устала уставилась на Вита
   - Я пристал? - Вит с трудом поднялся с земли. - Это он опозорил меня перед всей школой.
   - Мати над всеми шутит - Луна пожала плечами. - Через месяц об этом бы забыли все.
   - Я бы не забыл
   - Ну и дурак
   Вит начал отряхиваться, недовольно сопя. Кровь вроде не текла, в худшем случае дело кончится парой синяков.
   - Слууушай - Луна по своей привычке лениво растягивала слова, смотря собеседнику прямо в глаза. Незнакомых с ней людей это часто пугало, но Вит учился с ней с первого класса. - Сегодня праздник, завтра будет день горя, потом пьеса и выпуск. Ты можешь вообще Мати не общаться, если не захочешь. Вот смысл драться? Ты в таком виде хочешь на сцене стоять?
   Вит ничего не ответил. Отчистив брюки, он направился к школьным воротам.
  
  
   Дорога домой пролегала через долгие сонные переулки, залитые запахом моря и теплым солнечным светом. Раньше Вит проходил расстояние до дома за двадцать минут, но в этот раз он потратил полчаса на прикладывание к глазу разнообразной ботаники, разглядывая себя в тусклых окнах первых этажей и попытки примириться с тем обстоятельством, что за пол часа уничтожить синяк невозможно, даже если очень хочется. В конце концов он решил прибегнуть к своему излюбленному плану действий -- сделать вид, что ничего не произошло.
   Подойдя к своему дому, Вит глубоко вздохнул, в очередной раз отряхнулся и поднялся на крыльцо. Как назло, вся семья была в сборе. Мама на кухне готовилась к Дням Горя, растапливая сахар. Мельком оглядев Вита, она вздохнула: "Опять подрался". Кот Пузик, заурчав, кинулся к Виту и начал тереться об его ноги, оставляя на брюках длинный рыжий волос.
   Оттолкнув кота, Вит поднялся к себе. Переодевшись, он спустился в гостиную, где перед старым пучеглазым телевизором сидел отец. Тот поздоровался с Витом, внимательно осмотрел его лицо, но ничего не сказал. Вит сел рядом с отцом и равнодушно уставился в кинескоп. Покрытое рябью лицо молодой журналистки радостно вещало, что отряды Золтана заперты в Кирском ущелье, и еще немного, и благодаря нашему Президенту война окончится.
   Вит зажмурился. Перед его глазами встало Кирское ущелье. Узкий горный серпантин, а вокруг низенькие, но коварные горы, поросшие скользкой травой и кустарником. Они туда ходили с классом пару лет назад... До ущелья шла широкая автострада, единственная связь города с остальной частью страны. Практически сразу после начала войны ее поставили под контроль правительственные войска, и это было единственной причиной по которой город война обошла большей частью стороной.
   Но это было не важно. Важно что до ущелья рукой подать. Час езды на машине.
   Вит раскрыл глаза. Телевизор рябил. На заднем плане сквозь рябь огромные пушки целились в небо, туда сюда бегали солдаты, багровый от собственной важности генерал раздавал указания.
   - Пап... а ведь Кирское ущелье километрах в семидесяти от нас.
   - Ну да. И что?
   - А что если Золтан вырвется из окружения? Ему же некуда бежать, кроме как к нам.
   - Маловероятно. Наша армия все таки недаром свой хлеб ест, как бы я к ней не относился.
   - А если все таки вырвется?
   - Ну вырвется и вырвется... - отец отвечал рассеяно, взгляд его был сосредоточен на какой то очередной книге, лежавшей на коленях.
   - Пааап.. а Золтан правда был твоим одноклассником?
   - Правда, сынок. - Видимо, смирившись с тем, что почитать ему не дадут, отец отложил книжку и внимательно посмотрел на Вита. - Хороший был человек. Постоянно заступался за всех, всюду правду отстаивал, не боялся ни бога ни черта. Как то раз заступился за кота, которого старшеклассники хотели замучать. Избили его тогда конечно страшно, весь синий ходил.
   - А со старшеклассниками что было? Посадили?
   - Нет конечно. Тогда время было такое, война уже два года как шла. Если бы убили или искалечили, тогда пришлось бы наверное что-то делать, а так то что. Дети играются... Отличный был парень, да. Все его любили, только мэр наш, Мика, не ладил с ним почему. Ну он ни с кем не ладил.
   - А когда Золтан на войну сбежал?
   - Да сразу после выпуска и сбежал. Сыграл в пьесе рыцаря и буквально на следующую ночь исчез. Лет пять о нем никто не слышал, потом дошли слухи что он то у одного командира, то у другого. Кто больше правды и справедливости обещает, к тому и присоединялся. Дорос до батальонного, потом начал свой отряд водить. Видишь, последний остался, все его командиры кто мертв, кто на сторону лоялистов перешел.
   - Неужели в твоем классе был одновременно наш мэр и последний полевой командир?
   - Я тебе больше скажу. - отец взглянул на сына поверх очков и улыбнулся. - Степан Франьо, земля ему пухом, тоже в нашем классе был. Вообще класс у нас был удивительный, видимо, навещал городишко наш боженька лет за сорок до твоего рождения. Все ребята как на подбор, честные, смелые, умные. Ну или изворотливые и хитрые, как Мика, но тоже не рядового ума люди. Когда на уроке собирались, в воздухе аж искры летели, словно коротит что-то. Потом да... потом кто воевать поехал, кто в Столицу спектакли ставить, Мика наш мэром стал, Степан сгинул... И только папка твой как в школе книжки читал, так и читает..
   С этими словами отец придвинул к себе книгу и вновь углубился в чтение. Поняв намек, Вит встал с дивана и пошел на кухню. Там уже сох на плите блестящий сахарный череп.
   - Красивый, правда? - мама отвлеклась от кастрюли с супом и улыбнулась сыну.
   - Очень. Умеешь ты черепа делать. Мам, а ты помнишь Золтана?
   - Кого? - мама одной рукой схватила сына за голову и начала осматривать синяк. - Таааак... пойди помажь тетрациклинкой.
   - Мам, отстать - Вит недовольно вырвался. - Я говорю, Золтана помнишь? По новостям сейчас передают.
   - Не помню я ничего, он на три класса старше учился. -- мама сыпанула в суп приправ и начала быстро размешивать. - Иди отца своего позови, пусть ест, а то опять до двух ночи с книгой просидит.
   - Сейчас пойду.. Мам, а ты не боишься, что Золтан в город придет?
   - Кто его сюда пустит? Мышь мышкует, да кот не дремлет.
   Словно услышав что говорят о котах, в кухню вбежал Пузик и негодующе заорал. Вит насыпал ему в миску потрохов и позвал отца. За обеденным столом было весело, разговаривали о грядущем празднике, о поездке Вита в столицу, о спектакле. Пузик запрыгнул на стол, но был с позором изгнан.
   После обеда Вит поднялся в свою комнату. По давней традиции, в этот праздник было нужно надеть на себя как можно больше побрякушек, амулетов и украшений: говорят, что подарить или обменять подобную побрякушку в день Середины лета к большой удаче. Раскрыв ящик стола, он вытряхнул оттуда миллион записок, старых тетрадей, незаконченных писем и прочего барахла, чтобы не мешалось под руками. Под горой бумаг нашлась старая монетка, которую он нашел три года назад на побережье. Монетка была истерта до блеска, и даже только под определенным углом, на ярком свету, можно было увидеть силуэт какого то человека. Отец говорил, что в древности на монетках не чеканили номинал, просто вырезали профиль короля и государственный герб, и люди сами определяли стоимость монет. Один золотой, в котором тогда уже не было ни грамма золота, только серебро, шел пятнадцать-двадцать гривень, в зависимости от местности и количества серебра в чеканке, а гривна шла в десяток коп, мелких, похожих на чешуйки серебряных монет. Вит тайком запирался у себя и долго сверлил дырочку в монетке, чтобы пропустить через нее кожаный шнурок. Он не хотел, чтобы кто-то, кроме отца, увидел эту монетку до сегодняшнего дня.
   Рядом с монеткой лежала маленькая деревянная шкатулка, в ней была небольшая заколка с торчащим из нее вороньим пером. Это был редкий вид ворон, живший только на побережье -- перья молодых птиц сохраняли блеск и силу чуть ли не десяток лет, что сделало их объектом охоты всех парней города. Вит год назад выследил и убил из рогатки молодого ворона, надергав у него из крыла десяток больших крепких перьев. Ворон молчал, укоризненно глядя на молодого охотника, из большой раны у него на туловище медленно вытекала кровь. Вит старался не встречаться взглядом с птицей, но от своего плана сделать заколку с вороньим пером не отказался.
   Свою рогатку он не выбросил, но с тех пор к ней не прикасался. Так она и лежала на шкафу, рядом с кучкой матово черных вороньих перьев. А еще одно перо он подарил Луне.
   Бандану из яркой блестящей материи, покрытой узорами. Когда то давно, еще до его рождения, отец привез ее из столицы. Завод, на котором делали такую ткань, давно закрыт, а бандана все как новая. Как и любая довоенная вещь, она дорого ценилась.
   Осталось только взять закопченное стекло. Это была личная гордость Вита -- большой плоский кусок стекла достать было не просто. Такое стекло шло только на окна, и стоило дорого - новое пришлось бы везти на заказ аж из-за перешейка.
   Всю последнюю неделю, как только Вит узнал о затмении, он лазал по старым заброшенным домам, в поисках хорошего, большого отрезка стекла. Разумеется, стекла в этих домах были либо давным давно выбиты, либо их никогда и не было. И только позавчера ему улыбнулась удача. Выбив дверь в подвал заколоченного дома, стоявшего на самом краю города, он среди куч какого то хлама, сгнившей одежды, старых книг и мешков с давно разложившемся картофелем нашел отличный кусок стекла, чуть ли не метр на метр. Аккуратно отколов большой кусок, он тщательно закоптил его над свечей, предварительно обклеив острые углы резиной и тканью. Этот кусок стекла будет выгодно выделять Вита среди прочих. Остальные то будут глядеть в мутные, покрытые разводами бутылки из под первача, что в изобилии валяются возле местных заводов.
   Затмение... Директор Лех, который помимо всего прочего, увлекался астрономией, объявил об этом событии неделю назад. Класс радостно завопил. Лех умел заинтересовать своими
   увлечениями людей, именно благодаря ему в школе уже лет сорок стоял древний, похожий на артиллерийское орудие, латунный телескоп, настолько тяжелый, что, чтобы изменить угол наблюдения, приходилось звать двух дюжих старшеклассников крутить вентиль. Благодаря Леху, класс ночами наблюдал и Венеру, и Марс, и яркий поток Персеид, а пять лет назад даже показал комету Галилея.
   Лех подробно объяснил, как правильно коптить стекло, чтобы не выжечь себе глаза ярким солнечным светом, и объявил о времени затмения - день середины лета, после обеда, ближе к вечеру.
   Собрав все необходимое, Вит вышел из комнаты и спустился по лестнице. Из кухни вылетел Пузик и начал громко урчать, потираясь об ноги.
   Аккуратно, старясь не уронить драгоценное стекло, Вит ногами начал отпихивать кота, но Пузик не унимался. Вздыбив хвост, он продолжал тереться об ноги, извиваясь и издавая громкое мурчание.
   - Что это с котом, пап? - спросил Вит у подошедшего отца.
   - Затмение. - с улыбкой ответил отец. - Во время затмения всякая живность как с ума сходит, так и норовит приласкаться. Мне мой отец рассказывал, что за точное время затмения охотники тогда платили полновесно в золоте. За несколько часов можно настрелять столько, сколько в иной раз за пол года не удается.
   - Ясно. - Виту наконец то удалось выбраться из кота. - Ты сам то пойдешь?
   - Потом. Мне еще надо дочитать кое-что. Ты иди, я догоню.
   Улицу заливал мягкий, золотой свет клонившегося к закату солнца. Рядом никого не было. Видимо, подумал Вит, все уже собрались на площади. Мирную пастораль картины нарушал только неожиданно сильный, хоть и теплый ветер, который гнул деревья и громко трещал ветками. Дрыхнувший на обочине пес, услышав Вита, проснулся и подбежал к нему, начав свесив ярко розовый язык. "Извини, песик, для тебя ничего нет" - прошептал Вит, ускоряя шаг. Пес боднул его лбом и продолжил бежать рядом, тяжело дыша.
   Животные действительно вели себя странно. Коты, в это время предпочитавшие валяться в тени, изредка вяло поводя ухом, сидели по окраинам дороги, словно мерные столбики, их глаза были пусты и ничего не выражали. Ветер трепал их шкурку, но они не обращали внимания. Прямо перед Витом из травы выполз ужик, заставив его дернутся. Уж быстро переполз дорогу и скрылся в канаве, полную мутной темно зеленой воды. Огромная жаба, которая раньше упрыгала бы при одном виде ужа, равнодушно наполняла воздухом огромный карман на подбородке.
   Площадь уже была заполнена народом. Вит увидел Луну, стоявшую поотдаль. Она смотрела на солнце сквозь большую бутылку темного стекла, задумчиво прокручивая ее в руках.
   - Привет. - поздоровался Вити повертел в руках свое стекло. - Мне кажется через это будет лучше смотреть.
   - Ооооо! - обрадовалась Луна. - Спасибо, будет здорово. Через бутылку ничего толком не видно, слишком мутная.
   - А Матиас здесь?
   - Не видела. Бродит наверное где то. А зачем он тебе? Я думала вы поссорились.
   - Да так, просто спрашиваю. Ты не заметила, затмение еще не началось?
   - Да вроде нет. Солнце, как солнце... Да что такое?
   Большая, красивая бабочка уселась на платье Луны и попыталась засунуть хоботок прямо в нарисованный цветок. Луна попыталась согнать ее, взмахивая над ней рукой, но та не обращала на это никакого внимания.
   Аккуратно поддев насекомое рукой, девушка подняла его на уровень глаз. Бабочка сидела у нее на руке, бессмысленно распуская и собирая хоботок.
   Из соседних кустов вылетели еще три бабочки. Ветер сдувал их, но как только он стихал, они продолжали лететь к своей цели, словно это был смысл их короткой жизни. Двое уселись на платье, третья села Виту на плечо, важно помахивая крыльями. Вит дунул на ее, но она немедленно вернулась обратно. Луна широко раскрытыми от удивления глазами наблюдала за насекомыми.
   - Это нормально - важно объяснил Вит. - Действие затмения на неразумных тварей. Теряют всякий разум, лезут к людям почем зря.
   -- Здоооорово. - протянула Луна. Она подбросила бабочку в воздух, та сделала полукруг и уселась ей на голову. Снова задул ветер, но бабочка крепко вцепилась в волосы, широко распахнув крылья. - Потрясающе.
   - Смотри! - крикнул Вит и указал пальцем на тень от деревьев.
   Большие старые клены, росшие по краям главной площади, давали большую, прохладную тень, в которой стояли древние, рассохшиеся скамьи. Именно эта тень и привлекла внимание Вита. Если раньше сплошная масса листьев отбрасывала ровную тень без разрывов и светлых пятен, то теперь, каждый листок словно истончился. Листья отбрасывали тень только своих жилок, вызывая неприятные ассоциации со скелетом. Тень превратилась в сложный, постоянно меняющийся узор, который под действием сильного ветра двигался с прихотливостью калейдоскопа.
   - Кажется, началось... - прошептала Луна. - Давай стекло.
   Подняв одной рукой стекло, второй Вит обнял девушку. Та взялась за стекло со своей стороны. Его воронье перо щекотало ей нос, и она убрала его Виту за ухо, смешно наморщив лицо. Широко раскрытыми глазами они наблюдали, как луна медленно наползает на солнце, закрывая его, пока от солнца не остался только крохотный серпик, как у молодой луны. Огромные, желтые и зеленые стрекозы вылетали из-за деревьев. Их крылья двигались настолько быстро, что даже сильный ветер не двигал их мощные, округлые тела. Помедлив пару секунд, они садились им на одежду. Вскоре на Вите и Луне сидели десятки стрекоз, напоминавшие зацепившиеся сучки, но они не обращали на них внимания. Вит подумал, что его не покидает ощущение нереальности происходящего, словно он спит. Возможно, ему действительно стоит поспать... Вчера он не спал, ворочаясь с боку на бок до утра.
   На площади потемнело, словно уже наступил вечер. Гомон и разговоры стихли. На площади воцарилась тишина, сменяемая только свистом ветра в ушах. Луна начала понемногу отползать от Солнца, открывая все больше и больше света. Первый яркий луч солнца горожане поприветствовали радостными криками. Луна отдала свою половину стекла Виту. Ее пальцы были черные от копоти. Тени снова начали наливаться темнотой, а стрекозы одна за другой поднимались на взлет.
   На сцену, приготовленную для завтрашнего выступления, тяжело поднялся Лех. Кто то подбежал к нему и протянул древний мегафон армейского образца.
   - Дорогие друзья - с улыбкой поприветствовал директор собравшихся. Его голос странно исказился в мегафоне, в нем появились незнакомые раннее сухость и металлические нотки. Или дело было не в мегафоне? - Я надеюсь, вам понравилось уникальное представление, которое предоставила вам природа.
   Дождавшись, пока стихнут радостные крики, он откашлялся и продолжил.
   - К сожалению, я поднялся на эту сцену не только затем, чтобы поздравить вас с уникальным событием: днем Середины лета и затмением, пришедшиеся на один и тот же день. - Лех обвел собравшихся внимательным взглядом и продолжил. - рад сообщить вам, что сегодня я закончил важный труд, которым занимался последние лет сорок моей жизни. Я составил полный календарь ветра за последние триста лет, опираясь на собственные наблюдения и архивные источники.
   - Океан. - Продолжил он. - на берегу которого мы живем, это могучая стихия, до сих пор не познанная. Океан порождает как хорошо знакомые нам водные течения, которые не опасны, по крайней мере пока вы стоите на берегу (в толпе раздались смешки), так и, как ни странно, воздушные течения.
   - Скажите, дорогие друзья, вы заметили что сегодня ветрено? - Лех помолчал и продолжил. Ответа он не ждал. То, что сегодня ветрено, заметил бы даже слепой. - Ветры, порождаемые океаном, довольно пунктуальны. Они подчиняются трем циклам, с периодичностью пять, двадцать и стопятьдесят лет. Пятилетний цикл можно отследить за человеческую жизнь. Для того, чтобы открыть двадцатилетний и стопятидесятилетний цикл, я потратил пол жизни.
   - Разумеется, я собрал вас не для того, чтобы поделиться радостью открытия. Жаль это говорить, но совпадение этих трех циклов ожидается в этом году. Ни на что не намекаю, но в последний раз такое было триста лет назад. - Лех взял мегафон в другую руку и продолжил - Буду краток. Разумеется, ничего страшного не ожидается. Наш город не унесет, не смоет и не разрушит. Но в ближайшую неделю я никому не советую покидать дома без крайней необходимости. Само собой, завтрашний праздник придется отменить.
   Толпа ответила гулом. Внятно никто оспаривать авторитет Леха не решился - все, или почти все собравшиеся были его учениками, и его слово было крайне весомым в любых городских делах. Но так просто отказываться от традиционного празднества?
   Мэр подбежал к Леху и выхватил у того мегафон. Повернувшись к собравшимся, он поспешно, выплевывая слова одно за другим, начал говорить.
   - Разумеется, то, что сказал наш уважаемый и любимый Лех Пионович, не более чем рекомендация. Каждый может придти завтра на праздник и...
   - Мика! - Лех, казалось, не повышал голос, но даже без мегафона его услышал каждый на площади, включая самые дальние ряды. - Ты давно уже не мой ученик, и я, к сожалению, не могу поставить тебе двойку в дневник. Но я клянусь седьмым небом и девятым адом, если ты не замолчишь и не вернешь мне мегафон, ты об этом пожалеешь.
   Сконфуженный, Мика отдал мегафон и сошел со сцены. Лех спокойно взял аппарат и снова обратился к городу.
   - Разумеется, я не могу запретить вам принимать участие в празднествах. То, что я скажу далее, не более чем советы. Заколотите окна, чтобы их не выбил ветер. Прочистите водостоки, если не хотите утонуть. Запасите еды и свечей. И да поможет вам бог.
  
   Сон не шел совсем. Вит ворочался с боку на бок, закрывал глаза, бессмысленно таращил их в насмешливо белый потолок- ничего не помогало. За вчерашний день у него скопилось слишком много впечатлений. Позор на генеральной репетиции, драка с Матиасом, затмение, праздник середины лета, неожиданное выступление Леха... Несмотря на то, что он бодрствовал уже вторые сутки, его нервы были как натянутые канаты. Все тело ломило, в ушах стоял мерзкий, настырный звон, одновременно напала нервная чесотка. Без толку повалявшись еще пару часов, он поднялся и спустился на кухню. Вит решил заняться тем, чем всегда занимался во время бессонницы: полистать книгу своего отца.
   Виктор Бран, его отец, занимал в городе официальную должность библиотекаря и не официальную историка. Собрав и издав большую, толстую книгу об истории города, он специально для себя напечатал отдельный экземпляр. От обычного он отличался только тем, что в конце у него было несколько десятков пустых страниц, куда отец вклеивал газетные вырезки, городские указы, дописывал собственные заметки и все что считал интересным.
   Месяц назад книга кончилась, и Виктор поставил ее на полку. Одуревший от бессонницы Вит подумал, что в этом при желании можно увидеть зловещие предзнаменование, но быстро забыл об этой мысли.
   Книга начиналась за тысячу лет до сегодняшнего дня, когда на полуострове появились первые поселения рыболовов. Достаточно быстро пройдя восемьсот лет, затормозив только на легенде о рыцаре (разумеется, в книге было развернуто пояснено, что несмотря на обильные свидетельства в городском архиве, не следует воспринимать эту историю как чтото другое, кроме как красивый миф, и что это абсолютно ненаучное предание изложено в книге только как крайне важный, если не ключевой для городского самосознания элемент), книга излагает последние двести лет как жизнь тишайшего уездного городка.
   Последовательно и нудно в книге описываются события, могущие заинтересовать только человека, искренне любящего либо сам город, и либо автора, как то: постройка театра, расширение главной площади, выход города на первое место по количеству выловненной рыбы, масштабные празднования двухсотлетия со дня явления рыцаря. Оканчивается книга подробным описанием закладыванием большого морского порта, на которое прибыл сам государь (впервые за всю историю города)
   Далее идут вырезки и скупые записи. Объявления в местной газете о начале войны, размытые крупнозернистые фотографии восторженной толпы на площади, фотографии полка, сформированного в городе и ожидающего отправки на фронт. Рядом скупая приписка отца "Писал Георгий. От их полка осталось десять человек. На фронте разгром. Кругом газы, госпитали завалены отравленными" Сообщения о забастовках в крупных городах. Сообщения о забастовках в столице. Дивизии снимают с фронта и отправляют в тыл, подавлять восстания. Записи Виктора "Второй месяц нет подвоза еды в город. Зимой кончится лов, если не привезут, будет голод". Захват столичного дирижаблепорта. Сообщения об объявлении независимости соседнего региона. Сообщение об убийстве государя бомбой. Вражеский десант на полуостров, героически отбитый дядюшкой Мика, нынешнего мэра. Череда регентов, правительств и чрезвычайных комитетов. Их так много, что несколько страниц подряд полностью заклеены только ими. Потом перерыв в несколько лет и скупое сообщение о первых в стране всеобщих демократических тайных выборах.
   Увлекшись чтением сотню раз прочитанных вырезок, Вит сам не заметил как началось утро. С кухни вкусно запахло завтраком. Заскрипела лестница - это спускался отец. Положив книгу на место, Вит понуро отправился на кухню.
   - Ну что, - спросил его Виктор. - Поможешь мне заколачивать окна?
   - Ты все таки собираешься это сделать? - равнодушно поинтересовалась мама, переворачивая гренки.
   - А что? Мы оба знаем, старый Лех мимо не каркнет. Тем более, ветер действительно разгулялся. Так как, Вит?
   Вит неопределенно пожал плечами. До вечера у него не было никаких планов. Восприняв это как согласие, отец снова уткнулся в книгу, с аппетитом жуя гренки.
   После завтрака отец и сын спустились в подвал, где аккуратной стопкой лежала фанера. Вит передавал фанеру наверх, а отец отмывал ее и складывал возле входа в подвал. Потом из подвала была извлечена лестница, и фанерой заколотили все окна на первом и втором этажах.
   Обед проходил мрачно, без привычных шуток и веселой болтовни. Сквозь щели в фанере просачивались тусклые лучи света, и на кухне было темно и уныло, как поздним осенним вечером.
   После обеда Вит пошел переодеваться к празднику середины лета. Поднявшись к себе, он достал грим к Дням Горя. Белила, уголь, киноварь и лазурь лежали в маленькой коробочке в столе. Взяв баночку с белилами, он аккуратно намазал под глазом и посмотрел в зеркало.
   Синяк все равно было виден.
   Вздохнув, Вит начал готовиться к празднику. Аккуратно наложив слой белил на лицо, он взялся за уголь. Уголь был твердый, царапался и плохо крошился. Аккуратно обведя себе лицо, Вит подвел глаза и закрасил нос. С основой было покончено.
   Взяв руки киноварь, Вит задумчиво посмотрелся в зеркало. Наступил самый важный момент, киноварь почти не смывалась, поэтому действовать надо было наверняка. Оттянув кожу, Вит начертил багровые узоры на щеках, потом аккуратно начал расписывать лоб. Покончив со лбом, Вит придирчиво оглядел себя и взялся за лазурь.
   Быстро закрасив себе губы, он аккуратно дополнил синим красные узоры на щеках. Получалось неплохо. Спрятав краски, Вит решил пойти прогулять свой новый грим по городу.
   Пошатавшись по улицам, Вит отправился к своей школе, разумно предположив, что сможет найти там кого нибудь из знакомых. Но возле школы тоже никого не было, город практически вымер. Почесав в затылке, Вит уже было решил отправиться домой, как натолкнулся на директора.
   - А, Вит! - Лех подозвал его к себе. - Все хорошо? Я слышал, что на школьном дворе произошел какой-то.. конфликт.
   - Да, Лех Пионович - вздохнул Вит. - Конфликт был. Давайте не будем это обсуждать?
   - Хорошо. Не хочешь посидеть у меня? Выпьем чаю.
   - Конечно! - поболтать с Лехом считалось большой честью в школе, далеко не каждый заходил в большой старый дом возле школы, где доживал свои дни директор.
   Дом этот, огромный, старый, спрятавшийся в глубине буйно расхриставшегося сада считался чуть ли не самым старым в городе. Говорят, когда то он принадлежал предкам Леха, важным помещикам, которые и построили этот город. Видимо, господь не был благосклонен к этой семье, поэтому древний род угасал, съеживался, и вместе с ним угасал и съеживался дом, скрываясь от солнца в глубине древнего сада. С тех пор прошло много лет, и из всего древнего и гордого рода остался один дом и один Лех. Половина комнат была закрыта уже много лет, ставни заколочены, и по вечерам казалось что дом давно заброшен. Но тут жил директор, хотя и пользовался он только кухней, спальней и еще тремя комнатами, где располагалась лучшая в городе библиотека.
   Зайдя в дом, директор не спеша разулся и пригласил гостя на кухню. Вит с любопытством оглядывался по сторонам. Кухня была так завалена книгами, что опознать это помещение можно было только по старой кирпичной плите, сложенной в углу. На столе, на стульях, на кресле - везде валялись большие стопки книг, причем на некоторых покоился внушительный слой пыли. Директор гостеприимно переложил часть книг на пол и начал разводить огонь. Кинув пару дров в печь, он подложил туда скомканную газету, и, кряхтя, потянулся за спичками. Разведя огонь, он поставил огромный пузатый чайник и со вздохом уселся на кресло. Вит притулился на табуретку. На кухне повисло молчание.
   - Лех Пионович... А вы помните Золтана?
   - Помню, конечно. Я всех вас помню.
   - Какой он был?
   - Да.. не знаю что и рассказать. Неслух как неслух, много я таких перевидал. Вечно проблемы из-за них.
   - Вы смотрели дневной выпуск? Наверное, его скоро убьют. Президентские войска зажали его в Кирском ущелье.
   - Да если бы только его... - непонятно ответил директор и замолчал. Тишину нарушали только потрескивание дров.
   - Что вы имеете в виду?
   - Ты знаешь... - директор, вздыхая, взял кочергу и начал шурудить в печке. - Ты знаешь, Вит, я уже стар. Я слышу шепот смерти громче чем прочие. Даже громче чем мне хотелось бы. Она говорит что зря мы вот этим всем, - тут директор ткнул пальцем в разукрашенное лицо Вита, - занимаемся. Да! Зря грим, зря черепа, и пьеса тоже зря!
   В чайнике начала закипать вода. Вит молчал. "Все таки начал сдавать дедуган", с сожалением думал он, - "А жаль, но старость никого не щадит "
   - Ты же слышал про вторую часть Наследия рыцаря? - Спросил Лех
   - Да. У отца есть книги... Короче, рыцарь завещал городу, что каждый может бросить вызов кому угодно, крикнув "Кровь на кровь, смерть на смерть!". Это даже малые дети знают. И еще он сказал, что город не должен был выжить. И все, что случится после, оно как бы взаймы. И что он простоит еще триста лет, а потом погибнет. Об этом мало кто знает. Только в паре книжек есть упоминания.
   - Ну и что ты об этом думаешь?
   - Ну что я думаю. Чушь все это, вот что я думаю. - резко ответил Вит и даже сам опешил от своей храбрости. - Город стоит, ничего с ним не сделается.
   - А если сюда заявится Золтан? - неожиданно спросил Лех.
   - Да кто же ему даст? - ответил Вит чужими словами. - Там вся армия. У них вон какие пушки.
   Внезапно чайник захрипел, забулькал и издал первый громкий свист. Лех поднялся с кресла, обмотал руку тряпкой и снял чайник с плиты. Вит решил воспользоваться передышкой, чтобы успеть свалить отсюда.
   - Извините, Лех Пионович.. -- забормотал он, отступая в кухню. - Я тут вспомнил, мне надо домой зайти, череп взять. И с друзьями мы собирались встретиться. И вечереет уже, скоро праздник...
   - Да да, Вит, иди, конечно, иди - улыбнулся директор. - Я и один чай попью. Ты извини меня старика, что-то расклеился я сегодня... На погоду видимо, давно я таких туч на горизонте не видел....
   Вит выскочил из дома и отправился за черепом. Аккуратно, чтобы не встретится с матерью и избежать обмазывания тетрациклином, он схватил череп и побежал на улицу.
   Вечерело. На главной улице пара фонарщиков уже разжигала фонари. Почти все население города, взрослые и дети, с перемазанными лицами, кто с черепом, кто с вилами, кто с бутафорской головой дракона, спешили на площадь. Почти все окна были забиты досками и фанерой - город все же послушался старого директора. Факельная процессия посреди приумолкшего, затихшего города, мимо заколоченных ставень производила жуткое впечатление, напоминая о легендарных временах эпидемий.
   Почти сразу Вит увидел Луну. Поравнявшись с ней, он схватил ее за плечо. Та обернулась.
   - Привет.
   - Привет. Ты где был? Я весь день тебя искала.
   - Да так, у Старого Леха сидел. - небрежно ответил Вит. - А зачем искала?
   - Поболтать хотела. О, а вон и Мати. Привет, Мати!
   Луна помахала рукой и побежала вперед, вскоре исчезнув в толпе. Вит лениво шел, не пытаясь ее догнать. Настроение у него испортилось, но он надеялся, что оно исправится после речи мэра, когда на сцену выйдут огнеглотатели и фокусники.
   На площадь уже выкатили тележки с соленой кукурузой и сладким картофелем. Те, кто не успел сделать свои сахарные черепа, торопливо раскупали привезенные. Ктото случайно подпалил верх торговой палатки и под негромкие смешки толстый усатый торговец торопливо сбивал пламя.
   Редкая толпа собиралась на главной площади у сцены. Над площадью царил возбужденный гомон, у многих были факелы. Все нетерпеливо ждали речи мэра -- в городе его никто не любил, но оспаривать его власть освистыванием или, того хуже, протестом против традиционной летней речи мэра никто не осмеливался - все прекрасно помнили судьбу Степана.
   Наконец на сцену поднялся сам мэр. Раздались жидкие аплодисменты. Улыбнувшись, мэр поднял руку, призывая к тишине. Затем он откашлялся и начал речь.
   - Друзья! Сограждане! Горожане! - мэр ослепительно улыбался. - В первую очередь, я хотел бы вас поздравить с праздником середины лета, праздником, который мы отмечаем в честь нашего далекого предка, спасителя от дракона!
   Снова зазвучали аплодисменты, на этот раз значительно громче.
   - А сейчас. - снова начал говорить мэр. - Я хотел бы спросить у вас кое-что. У многих у вас сейчас в карманах и кошельках деньги. А когда они приобретают свою ценность?
   Площадь молчала. Люди подозрительно перешептывались. Когда мэр заводил разговор о деньгах в их карманах, не нравилось никому.
   - Когда вы с ними расстаетесь! Как только я закончу говорить, начнется праздничная ярмарка. Вы будете получать товары! Покупать сахарную вату и соленую кукурузу, обменивать ее на деньги! Как только вы отдаете деньги, они приобретают ценность кукурузы. Пока они у вас в карманах, они ни стоят ничего, даже все деньги мира. Вам от них просто никакой пользы!
   Мэр замолчал, переводя дух. Площадь безмолвствовала. "Еще один кукушку потерял" - с тоской подумал Вит. "Эпидемия у них ,что ли".
   - Так почти со всеми важными вещами. Они имеют смысл, только когда имеют конец. Именно поэтому наш бог не стал наделять нас бесконечной, а значит бессмысленной жизнью: чтобы мы могли подвести итог нашему бытию. Так что, я думаю, вы меня поймете... - мэр облизал губы, - поймете, если я скажу, что нынешний праздник последний!
   Площадь взорвалась криками. "Как смеешь!", "Долой!", "Сам ты последний!" кричали со всех сторон. Кто-то запустил сахарным черепом в мэра, он с треском развалился на сцене, не долетев пол метра. Мико, судя по всему, сам не ожидал что его речь произведет такую реакцию. Что то шепнув стоявшему рядом седому грузному полицмейстеру, отцу Матиаса, он быстро сошел со сцены. Его место заняли артисты. Один, напряженно улыбаясь, начал поджигать цепи.
   Но людям было не до огненного шоу. Вокруг Вита сами собой образовывались кучки недовольных, сердитых людей. Пару раз его сильно толкнули, и он решил выбираться из толпы к самой сцене, чтобы его не затоптали.
   Вит вышел на край площади, к тому самом месту, где он вчера смотрел на затмение с Луной. Там уже стояли, негромко переговариваясь, его одноклассники, Петрос и Элтас. Подойдя к ним, Вит важно пожал им руки и вполоборота начал осматривать бушующую толпу.
   - Черт знает что происходит. - пожаловался он. - Говорил недавно с Лехом, старик совсем плохой стал, ерунду какую то несет. Теперь еще и мэр. Поветрие какое то что ли, я не пойму?
   - Нет, это не поветрие. - серьезно ответил Элтас. В школе он был известен привычкой отвечать на все вопросы, даже заведомо риторические. - Что то странное происходит. Они об этом знают, но сказать почему то не могут. Вот и говорят всякую чушь.
   - Ты то откуда знаешь?
   - ...Мой батька недавно мертвую лису нашел на окраине. - помявшись, сказал Элтас - Молодую совсем. Без повреждений, без ран. Словно бежала и умерла. В наших краях, сам знаешь, лис не найти, ни живых, ни мертвых. Плохая примета, найти мертвого зверя летом. Для всего города плохая.
   - Хватит верить в приметы. - поморщился Петрос. - Ты смотрел на календарь недавно? Какой век на дворе?
   - Если лисы ни с того ни с сего умирают, что мешает умирать людям?
   - Заболела твоя лиса?, да и все.
   - Нет. Отец в этом разбирается. У нее мех крепкий и блестящий. У больных животных такого не бывает.
   - Значит отравилась. - предположил Вит.
   - У нас не раскидывают отраву на лис. Именно потому что у нас нет лис.
   Их разговор прервал звон разбитого стекла и женский крик. Ктото швырнул бутылку в фонарь, не попал, и она с треском разбилась, окатив ближайших людей брызгами стекла. Вопли "Долой!" раздавались все громче. Толпа угрожающе пододвигалась к мэру, тот растерянно улыбался. Взять свои слова он уже не мог, но настоять на своем было чревато. Полицмейстер и его подчиненные взяли мэра в кольцо, но их было всего десяток человек, и в городе они в основном занимались снятием котят с деревьев расследованием пропажи белья, сушившегося во дворе, и как вести себя сейчас, они явно не понимали. Черт знает чем бы это кончилось, если бы внезапно в толпе не раздались выстрелы и гудки машины. Кто-то закричал. Люди бросились в рассыпную. Окончательно переставший что-то понимать Вит уже решил, что мэр приказал давить взбунтовавший город, но тут прямо перед сценой затормозила машина с открытым верхом. Не открывая дверь, оттуда выпрыгнул человек лет сорока со злодейского вида бородой и в камуфляже. Забравшись на сцену, он оттеснил мэра и повернулся к толпе. Тут и там начали сновать какие то люди с винтовками и в форме. Полицейских моментально разоружили, мэра оттащили куда то во тьму. Где-то плакал ребенок.
   - Ваш город. - Мужчина поперхнулся и закашлялся.
   На площади воцарилась тишина. Ее нарушал только звук с которым усталый, больной и давно уже немолодой человек пытался прочистить горло.
   - Ваш город, - повторил он, - захвачен народной армией освобождения! Меня зовут Золтан Верск, я являюсь командиром армии, и временно исполняющим обязанности правителя вашего города. Мы освободим вас, как и всю страну, от тирании так называемого президента. Все желающие записаться в армию освобождения, сделайте шаг вперед.
   Никто не сдвинулся с места. Тысячи лиц, перемазанные в белилах и лазури, словно армия мертвецов, смотрела на самозваного правителя. У каждого второго в руках белели черепа, добавляя происходящему еще более макабрический вид.
   - Я повторяю. - снова обратился Золтан. Он прикрыл лицо ладонью, разминая глаза, и его бледность, а так же сухие блестящие глаза сказали Виту, что он не спал уже несколько дней, и держится на ногах только на силе воли. - Кто хочет с оружием в руках скинуть тиранию и сделать свою страну свободной, сделайте шаг вперед.
   Снова молчание. Золтан тяжело спрыгнул со сцены и подошел к первым рядам собравшихся. Люди не выдерживали его взгляд.
   - Никто, значит... Поняяяяяяятно. - он начал вышагивать перед собравшимися, словно тигр в клетке. - Как же мне это знакомо. Сотни раз я это видел. Входишь в город и видишь вместо людей баранов. Которые смотрят на тебя пустыми глазами. Входит президент, они так же смотрят. Входят анархисты -- они опять пучат свои пустые нарисованные глазенки.
   - НА ЧЕРТА! - заорал Золтан в лицо какому то горожанину. - На черта я двадцать лет воюю, укладываю в землю лучших людей? Когда вас любая власть устраивает, даже та, что обращается с вами как со скотом, которым вы и являетесь? Вам хоть что-то от жизни надо?
   Люди молчали. Кто-то пытался потихоньку уйти, солдаты их ловили и прикладами отправляли обратно. Вит с ужасом смотрел на происходящее. Золтан стоял, сложив большие пальцы под старый растрескавшийся ремень, и ласково улыбался.
   - Вы знаете. - внезапно сказал он. - А ведь мне никуда отсюда не деться. Отсюда только два выхода, по морю, и по старой дороге через Карское ущелье, и оба для меня закрыты. Может...
   - он прошелся вдоль толпы и остановился перед какой то девушкой, в которой Вит с ужасом узнал Луну. - Может мне расстрелять всех вас? Мне терять уже нечего, правительственные газеты все равно клевещут на меня почем зря, так не буду разочаровывать их хоть раз... Тем более, видит бог, это единственное, о чем я мечтаю последние лет пять...
   - Ну-ка ты, - он схватил Луну за руку и выволок перед собой. - скажи мне, девочка. Есть хоть одна причина не расстрелять вас всех прямо здесь, на площади?
   Луна молчала, с ужасом глядя на Золтана. В толпе раздалось негодующее перешептывание. Вит молчал. Он знал, что сейчас должен сделать, и боялся этого больше всего на свете. Голова кружилась, в ушах звенело, ноги стали ватными, во рту поселился мерзкий медный привкус. В сторону Луны он старался не смотреть.
   - А ну молчать! - заорал Золтан, доставая из кобуры большой маузер. - А ты отвечай!
   Тут он дернул Луну за руку. "Мне больно!" - вскрикнула она. В этот момент Вит с ужасом понял, что сделал шаг вперед. Он наблюдал за собою как со стороны. Вот он выходит, вот Золтан с любопытством поворачивается к нему, вот он останавливает солдата, замахнувшегося прикладом на Вита, вот Вит открывает рот и громко заявляет.
   - Кровь на кровь, смерть на смерть! Я вызываю тебя, Золтан Верск!
   В городе этот вызов никто не слышал уже столетия. Над площадью повисла густая тишина.
   Первым засмеялся непонятно откуда появившийся мэр. За ним захохотал солдат рядом с Витом, потом Золтан, утробно сотрясаясь всем телом, потом хохот раскинулся по всей площади. Видимо, людям нужна была возможность скинуть напряжение, и они радостно ухватились за первую попавшуюся.
   В душе Вита поселилась трусливая мыслишка, что он может съехать, выставить все как шутку, тем более Золтан отпустил Луну, и та уже затерялась в толпе, и можно не драться с этим страшным человеком со зрачками как штурмовые орудия, а потом в город войдут войска, и все опять станет хорошо.
   Внезапно Золтан вскинул маузер и разрядил его в звездное ночное небо. Все разом замолчали. Очень тяжело, внятно наступая на каждую ногу, Золтан подошел к Виту и посмотрел ему прямо в глаза.
   - Я согласен, парень. Завтра, вечером.
  
  

***

  
  
  
  
  
   Вит лежал и смотрел на стенку. Комнату наполняло отвратительное сумрачное марево, то самое, которое хорошо знакомо тем, кто не спал всю ночь, причем не потому что занимался чем то веселым и забавным, а потому что из-за нервов или забот не мог заснуть до утра. В голове тяжким сгустком пульсировали мысли, в затылки поселилась тупая ноющая боль. Мучительно хотелось спать, но спать не получалось.
   В ушах стоял звон. Виту поминутно казалось ,что это комары, но это было лишь его расстроенное воображение. Простыня под ним смялась и пожухла, подушка была жесткой и неудобной.
   Все это были сущие пустяки по сравнению с тем, что завтра ему придется умереть.
   Он плохо помнил возвращение домой. Если честно, первое время надеялся, что благодаря своему поступку стал героем в глазах окружающих. Он сдавленно улыбался и старался держаться с независимым видом. Однако люди вовсе не подходили к нему, не хлопали его по плечи и не говорили "Молодец! Ты ему показал! Будет знать наших"
   Напротив, вокруг него немедленно образовалось пустое пространство, а люди смотрели на него внимательно и серьезно, как смотрят на человека, который внезапно громко засмеялся на похоронах или сделал еще что-нибудь такое же глупое и оскорбительное для окружающих.
   Слухи о его поступки оказались быстрее его самого. Мама плакала на кухне. Отец серьезно посмотрел на него, сказал "Я надеюсь, ты хорошо подумал" и вышел из комнаты. Даже кот Пузик, словно чувствуя, что в город пришло большое зло, спрятался под диваном и отказывался выходить.
   Тем временем, в комнате окончательно рассвело. Вит спустился на кухню и поставил чайник. В плите одобрительно зашумело пламя, кот Пузик устал делать вид что он испуган и сердит и вылез попрошайничать еду. В доме было тихо. Мама уснула на диване, подложив под голову так и не дочитанную книгу. Отец видимо спал в спальне. В тишине и покое ситуация внезапно стала казаться вполне разрешимой. До вечера еще далеко. Все сто раз может измениться. В конце концов, армия наверняка уже на подходе. Кстати, почему ее до сих пор нет?
   Вит налил себе чаю и призадумался. Верить, что Золтан разгромил окружившую его группировку или хотя бы нанес ей существенные потери не стали бы даже малые дети. Скорее всего, он нашел в кольце слабину и вырвался с горсткой верных людей, бросив оставшихся на верную смерть. Но где же в таком случае армия?
   Наверное, она как раз заканчивает с окруженными отрядами. Да, точно. Сегодня ночью в Кирском ущелье шел бой, а утром они погрузились на броневики и двинулись к городу. Уже к обеду они будут здесь.
   Вит представил, как Золтана вешают на главной площади. Ему стало почему то его жалко, даже не смотря на то что он обидел Луну. Еще и мэр какую нибудь речь толкнет. Это совсем чересчур. Никто не должен перед смертью слушать разглагольствования мэра, мы же цивилизованные люди, мы против бессмысленной жестокости...
   Потом Вит начал думать о своем вызове. Утром этот поступок казался совсем не таким, каким он был ночью, при неверном свете факелов, под лязганье затворов и пыхтение дизельных движков. Вит почему то представил, что максимум через месяц вся эта история станет забавным анекдотом с ним в главной роли. Новые события в городе случались редко, поэтому местные жители с удовольствием вспоминали старые, каждый раз рассказывая затертые, заскорузлые байки с неослабевающим удовольствием. В школе вспоминали, как биологичка запустила учебник в Матиаса, промахнулась и попала точно в лицо Кайсе. Люди постарше, каждый раз, как собирались пропустить по кружечке в местной пивной, вспоминали, как Толстый Яков вздумал удить рыбу с лодки, встал на край и она перевернулась, накрыв его сверху.
   - И вот представьте - раздался в Вита в ушах как живой голос Бажена. Ему даже показалось, что он сидит прямо за ним, а нос защекотало запахом пива, красок и ртути: Бажен работал на производстве кожи. - прошло десять секунд, двадцать, тридцать... Я уж думал рубаху скидывать, спасать дурака!.. *хохот* И только я начинаю стягивать, как из под воды с диким ревом появляется угадайте кто? *громкий хохот* Весь красный, даже багровый, перемазанный в какой то тине, водорослях, где он ее нашел только. *громкий хохот и стук кружек*
   Вот теперь такими персонажем анекдота станет Вит. Он уже представлял, как артистично будет пересказывать эту историю Матиас, какие будет корчить рожи, как противно попискивать "Смерть за смерть". И все будут смеяться.
   И Луна будет. Куда она денется.
   Наверняка Матиас придумает ему кличку. Он мастер придумывать клички, липнут намертво. Он один раз скажет чтото типа "Эх ты, храбрый поваришка", и иначе как поваришкой его теперь звать не будут. Дети малые будут бегать и кричать на улице: "Повариска, повариска!"
   Вит аж покраснел от пережитых мыслей. Поззорище! И кто его за руку тянул? Что ему, больше всех надо?
   Отдышавшись, Вит отхлебнул еще чая и успокоился. Ну да, будут дразнить. Еще пару минут назад он на полном серьезе думал, что умрет сегодня вечером. По сравнению с этим перспектива быть дразнимым не казалась особенно ужасной. Плюс он все равно уезжает в Столицу этой осенью.
   Вит зажмурился и начал думать о своей жизни в столице. Это был его способ уходить от проблем : если чтото не ладилось, он думал о том, что всего через пол года его начнуть волновать совсем другие проблемы.
   В Столице он не бывал ни разу, только слышал. И про Капитолий, и про Лисскую площадь, и про Колоннаду шестисот, и про самый большой на континенте дирижаблепорт, сейчас разрушенный и бездействующий. Его в самом начале войны захватили кадеты, держались там пять лет, пока не нашелся решительный генерал, выкуривший их фосгеном. Подумать только, мятежники в получасе ходьбы от президентского дворца!
   Вит начал думать о кадетах. О вчерашних школьниках, которые сидели внутри огромного ветшающего здания, под практически постоянным многолетним артобстрелом. Снаряды падали и падали, воронки срастались одна с другой, на вышке диспетчера сидел снайпер, расстреливая редкие наступающие цепи, потом его убивали, и на вышку поднимался новый снайпер. Интересно, что они писали на стенах своей огромной цитадели? Вот бы сходить проверить! Вспоминали ли они о тех, кто умер несколько лет назад? Мальчики день за днем взрослели, становились мужчинами и умирали под неумолчный свист снарядов и мин.
   Верили ли они до конца в свое дело? Поняли ли они, что они просто будут умирать день за днем, пока не умрут все, или до конца верили в победу, пока однажды утром отчаянно, смертельно ясно не запахло свежескошенным сеном?
   А главное, не стеснялись ли они начинать свой кровавый бунт? О чем думал тот безымянный кадет, когда надел красный бант и запинаясь и краснея, заявил командиру, что отказывается подчиняться его приказам? Не испытывал ли он стеснения, когда ворвался в кабинет к директору дирижаблепорта, толстому, вальяжному, солидному мужчине, и, запинаясь, нетвердым, юношеским голосом объявил что здание экспортируется на благо революции?
   Вит представил истлевший скелет лежащий на полу гулкого облупленного этажа, спрятавший оскал за так и не истлевшим ярко-красным платком. Почему то ему казалось что этот скелет прекрасно бы его понял.
   Дверь кухни открылась, и вошел отец. В руках он держал ободранный кожаный рюкзак, окрашенный в ярко-красный с широкими коричневыми лямками. Дурацкий, неудобный рюкзак, которой подарил ему его отец еще в школе. В последнее время Вит очень полюбил эту никчемную неудобную штуку. Но сейчас рюкзак намекал на грядущий неприятный разговор.
   - Вот. - отец с грохотом бросил на стол набитый рюкзак. - Тут еда, белье и спальник. Спрячешься на побережье, в ущельях. В тамошних пещерах вполне можно спрятаться, если захотеть... Спичек я тебе не дам, померзнешь. Недельку посидишь там, поголодаешь, а там и наши подойдут.
   - Пап, я не собираюсь убегать! - запальчиво ответил Вит. Он не знал, что ему делать, но уже прекрасно понимал, что он делать не собирается.
   - Я вчера ночью до трех часов успокаивал твою мать.
   Вит задохнулся. Он ожидал ироничного ответа "О да, ты у нас будешь сражаться самым опасным человеком в стране", или холодной отповеди "Никаких но, бери рюкзак и марш из дома", но сразу подключать мать, это было.... нечестно.
   - Это нечестно, папа. - так и ответил он.
   - Когда твой сын затеял дуэль с бандитом, у которого руки по локоть в крови, самого понятия "нечестно" быть не может. Ей-богу, я бы тебя связал и отнес на побережье сам, случись это пару лет назад, но сейчас думаю не справлюсь.
   - Так значит, они все же бандиты? Ты же сам говорил что правительственные войска ничем не лучше.
   Отец промолчал. Глядя куда то в сторону, он сел на стол перед Витом.
   - Нам всем приходится расставаться с юношеской дурью, Вит. Мне слишком поздно, тебе, увы, слишком рано. Генерал правительства не стал бы угрожать уничтожить весь город. И если бы ты вызывал его на дуэль, генерал надавал бы тебе пинков и прогнал вон. А Золтан... я не знаю, чем он думал. Я вообще не уверен, что после двадцати лет на войне этот человек остался в своем уме. Но одно я знаю точно. Если он чтото сказал, он от своего слова не отступит. Это еще со школы..
   Отец оборвал себя и закрыл голову руками. В кухне воцарилась молчание. Наконец он поднял глаза над ладонями и уставился на Вита. Тот не выдержал этот взгляд.
   - Если ты останешься в городе, то он, скорее всего, убьет тебя сегодня вечером. Может быть, забудет. Скорее всего, уже забыл. Наверное он сделает вид, что забыл, наверняка ему это не доставит удовольствия. К тому же он знает, что очень скоро он умрет, и умрут все, кто мог бы ему напомнить о его словах... Но он также слишком серьезно относился к этим традициям, сказкам про драконов и прочей ерунде... Я не могу рисковать. Бери рюкзак и уходи. Не попадись патрулю.
   Неловко кивнув, Вит взял рюкзак и вышел из кухни. Тихо, чтобы не разбудить мать, он поднялся к себе, наскоро оделся и так же тихо вышел.
   За крыльцом уже рассвело. Солнце ощутимо припекало, туда сюда сновали сонные прохожие. Сложно было сказать, что в город наконец то добралась гражданская война.
   Поправив рюкзак и стараясь ни на кого не глядеть, Вит двинулся вниз по улице. Ветер так и не утих с вчерашнего дня, более того, он заметно похолодал. Вит даже подумывал вернуться и одеться потеплее, но потом решил, что в расщелине на побережье будет вполне тихо.
   Довольно скоро он рассчитывал выйти на один неприметный переулочек, заставленный серыми скособоченными лачугами, давно брошенными или населенными доживающими свой век полоумными старухами. А дальше можно было дворами, через заросли дойти до самого побережья.
   В конце концов папа прав. Все, что он сделал, он сделал чтобы Золтан отстал от Луны. Он отстал. Никто и не ждет от него ничего такого. В конце концов, сейчас не легендарные времена дракона. Зря он напридумывал себе невесть что. Никто и не думал над ним смеяться, все же взрослые люди давно. Выпускной класс. И если Матиас опять начнет подшучивать над ним, то он придумает, как его заткнуть. У него будет полно времени... Или просто даст по роже. Ну а что такого? Золтана не побоялся и его не побоится.
   На углу старого дома, на самой границе города и густых зарослей кустов и малохольных деревьев, отделявших город от моря, стояла Луна. Стояла и внимательно смотрела на Вита.
  
   - Привееееет. - протянула она. - Вот ты где. А что у тебя за рюкзак?
   - Привет. - смущенно ответил Вит. - Да это, так, ничего... Ты что тут делаешь?
   - Что значит ничего? - возмутилась Луна. - Ты прятаться собираешься или нет?
   - В смысле? От кого? Зачем?
   - Ну что значит зачем? Ты что, правда драться собрался с Золтаном? Не будь дураком.
   - Что сразу дурак? - обиделся Вит. Ему очень не по душе было поведение Луны. Она вела себя, как будто была совсем не при чем. - Уже к вечеру тут будут войска. Так что никакой дуэли не будет. Все продуманно.
   - Не будут. - грустно ответила Луна. - Ближайшую неделю точно. Так что ты правильно решил прятаться.
   - Да не буду я... - задохнулся от возмущения Вит. - Постой. Что значит не будут?
   - То и значит. Вчера ночью по всему городу был шурум бурум. Папу Матиаса арестовали и бросили за решетку, в его же полицейском отделении, представляешь? Матиас сбежал и все утро провел в кварталах рядом с перешейком. Проводил разведку, вот. Он сказал что дорога заминирована. Войска уже утром стоят за перешейком, Мати их видел в бинокль. Так что будет осада. Неделя, может даже месяц. Так что пока Мати решил развернуть партизанскую войну.
   - Какую еще войну?
   - Партизанскую - важно ответила Луна. - В этом доме у них штаб. А меня на вассер поставили. Только ты смотри не болтай.
   Вит молча поглядел на нее и вошел в дом. Это было здание, бывшее старым еще до войны. Когда то здесь был доходный дом, тут жили рыбаки и рабочие, приехавшие в поисках лучшей жизни. Теперь тут был только запах сырости и гнили.
   За дверь был длинный коридор. По обе стороны шли восемь растрескавшихся деревянных дверей с табличками, на которых еще оставались номера, выполненные почти незаметной, облупившейся позолотой. Коридор оканчивался небольшой площадкой, с которой можно было подняться по лестнице на второй этаж. На площадке находилось примерно человек восемь и о чем то тихо переговаривались.
   В самом центре, с древней винтовкой в руках сидел на перевернутом ящике Матиас. Вит с удивлением увидел на нем старую имперскую военную форму, ветхую, но вполне пригодную. Также Вит узнал Элтаса, школьного задиру Марислава и еще несколько людей, с которыми он был не знаком. Была даже пара мужчин заметно старше Матиаса, видимо, с заводов, но даже они, судя по всему, безоговорочно признавали его авторитет.
   - О! - радостно закричал Матиас. - Какие люди к нам пожаловали! Бесстрашные дуэльянты, победители дракона! Милости просим, уж не побрезгуйте нашей компанией.
   - Ты что тут устроил? - хмуро спросил Вит. Подойдя к компании, он внимательно осматривал собравшихся. Кроме Матиаса, тут больше никто не был похож на солдата, более того, кроме командира, в отряде никто не был вооружен.
   - Первая повстанческая армия имени моей бабушки. - кривляясь и паясничая, ответил Матиас. - Вам присоединиться не предлагаю. У вас наверняка более важные дела.
   - Зачем это все? Думаешь освободить город до того, как придут войска?
   - Видишь ли... - неожиданно серьезно ответил Матиас. - Видишь ли.... Эти люди схватили моего отца и бросили его в кутузку, словно какого то бродягу. Этого я им не прощу и прощать не собираюсь. Слава богу, я знаю, где у моего хранится обмундирование, которое он забрал после демобилизации... Но это на самом деле не главное.
   - Очень скоро. - продолжил он. - Буквально через неделю тут будут правительственные солдаты. Будет много важных шишек, может даже сам президент подъедет. У нашей дыры наконец то будет шанс войти в историю как место, где наконец то окончилась гражданская. И тогда будет встанет очень большой вопрос... А кто как себя вел во время бандитской власти?
   - Ты на самом деле молодец. - Матиас рассеяно рисовал прутиком в пыли перед собой странные кривули. - Грамотно выступил, я оценил. Серьезно рисковал собой. Но ты не верно рассчитал. Ты думал что город займут сегодня, а его займут через неделю. Ошибся в расчетах, бывает. Только вот беда, через неделю о тебе никто и не вспомнит.
   - Все эти оборванцы, они же просто мертвецы в отпуске. Никто их отсюда не выпустит, и они это знают. С ними можно делать что хочешь, и никто тебя не осудит, напротив, наградят. Сегодня вечером на улицы выйдут патрули, а утром один патруль не вернется. После этого мы заляжем на дно.
   Матиас злобно стер иероглифы подошвой сапога и продолжил.
   - Когда Золтана повесят на главной площади, я выйду перед генералом, принимающим парад победы, отдам честь, и покажу срезанные погоны золтановской горе армии. Получу медаль, может быть даже войду в учебники истории. Потом поеду в Столицу, поступать в кадетское. Продолжать, так сказать, семейное дело. С таким личным делом я стану полковником к тридцати, самое позднее. Офицер, сын полицейского, развернул беспощадную войну против бандитов, не успев закончить школу... Ну и разумеется своих головорезов не забуду. Верно, ребята?
   Матиас с широкой улыбкой повернулся к своему отряду. Собравшиеся ответили смехом и одобрительным гулом. Вит кисло смотрел на все это. Сейчас его вчерашний поступок и он сам со своим глупым рюкзаком казались ему особенно нелепыми.
   - Повесят тебя, и дело на том с концом - брякнул он, неожиданно для самого себя. Смех и разговоры стихли как по команде. Матиас медленно повернулся к Виту и перехватил винтовку поудобнее.
   - Я не понял, Вит. - улыбаясь, медленно сказал Матиас. - Ты что, не желаешь мне успехов? Может ты это, против государства нашего и президента, м? Может ты этот, как его, анархист?
   Коридор наполнило металлическое бряканье и лязг. Оказалось, что у всех присутствующих были или полицейские дубинки, или ножи, а Марислав важно крутил в руках пистолет. Недвижимым остался только Элтас, который смотрел на Вита с грустью и тревогой, словно говоря: "Нет, брат, тебя никто за язык не тянул" Вит запоздало подумал, что жизнь уже не та, что была в школе, и неверно сказанное слово могло обернуться не сломанным носом, а потерей жизни.
   - Я это... не то имел в виду. - бормотал Вит, отступая в коридор.
   - Ну что значит не то? Ты же у нас неблагонадежный элемент, как и папашка твой. Думаешь, все забыли как он кадетские прокламации печатал и с Франьо терся? Сделали вид, что забыли, но в сей трудный час, когда от каждого требуется максимальная бдительность, недолго и вспомнить... Что у тебя в рюкзаке, кстати?
   С улицы раздался пронзительный свист. В ту же секунду Матиас с товарищами с грохотом выскочили через большое окно на первом этаже, опрокинув ящик. Помедлив, Вит выскочил за ними. О чем бы не предупреждала Луна, Вит не хотел с этим встречаться.
   Вит бежал, руками защищая лицо от хлестких ударов кустов. Пару раз он запнулся об торчащий из земли корень, но быстро поднялся и бежал дальше. Ему все казалось, что за ним ктото гонится, и остановился он, только когда понял, что находится возле дома директора Леха. Здесь он остановился и перевел дух. Каждый в городе свято верил, что в саду Леха ничего плохого случиться не может.
   Шумно переводя дух и вынимая из волос многочисленные веточки, он вышел на порог дома директора. Тот сидел на крыльце в старом кресле качалке и задумчиво смотрел в небо, словно ждал что то. Директор был одет в безукоризненно выглаженный костюм, а в руке у него были механические часы на цепочки, на которые он иногда поглядывал. Было похоже, что директор кого то ждет.
   - Здравствуйте, Лех Пионович. - поздоровался Вит.
   - Здравствуй, Вит. Почему ты такой запыхавшийся? Опять случилось чтото?
   - Да.... в последнее время постоянно чтото случается. Как в сказке -- чем дальше, тем страшнее.
   Вит скинул рюкзак и встал рядом с директором. Тот с любопытством наблюдал за ним.
   - Собрался куда то?
   - На море. - неохотно ответил Вит. - Отец говорит, я должен скрываться, пока в город не войдут войска. Прятаться в расщелинах возле моря.
   - Какая глупость! - с чувством сказал директор.
   - Вы.. так думаете? - Вит был крайне удивлен. Меньше всего он ждал, что Лех примет его сторону.
   - Разумеется! Тебя найдут сегодня еще до вечера. Уж что что, а искать эти ребята умеют.. Пойдем, я тебе кое что покажу.
   Директор с трудом поднялся и пошел вдоль дома. Обойдя дом, он остановился возле входа в подвал. Достав из кармана ключ, он отпер большой висячий замок и открыл крышку подвала. Дневной свет позволял разглядеть ведущую вниз приставную лестницу, исчезавшую во тьме.
   - Вот я дурак! Забыл лампу. Будь добр, мой мальчик, принеси керосинку. Она стоит в прихожей, возле самого входа.
   - Сейчас! - Вит побежал обратно. Быстро взяв керосинку, он вернулся и отдал светильник Леху. Затем они оба спустились вниз.
   Вит был разочарован. Он сам не знал, что он ожидал в подвале директора, но внизу был самый обычный подвал. Очень большой, такой большой, что даже керосинка не могла осветить его целиком, но все же подвал.
   - И что я должен увидеть? - разочарованно спросил он.
   - Постой. - Лех подошел к неприметной обитой жестью двери возле старого шкафа. - Погромыхав затвором, он открыл вросшую в землю дверь и жестом пригласил парня. Вит подошел к двери и сунул нос внутрь. Там была штольня, узкая, грязная и длинная, и совершенно точно идущая за пределы директорского сада, может и дальше.
   - Что это?
   - Часть подземных ходов города. Видишь ли, когда то тут жили люди, которые были готовы дорого платить за возможность покинуть полуостров, не привлекая чужого внимания. Кроме того, иногда им нужно было ходить друг к другу в гости, не особо афишируя этот факт. Они построили систему этих ходов, соединяющую все основные здания в городе. По этим туннелям можно выйти за перешейком.
   - Огооо.... - Вит восхищенно уставился во тьму. - и кто знает про эти ходы?
   - Старые хозяева города. Ну теперь еще и ты.
   - А что это за хозяева? Мэр?
   - Что ты. Последнего хозяина города ты видишь перед собой. А Мика.. если бы он знал об этих ходах, его бы уже здесь не было... В последний раз туннелем пользовался Степан. Когда в город пришел приказ об его аресте, он прятался в этом подвале. Писал и распечатывал свои воззвания. Где то здесь до сих пор стоит его печатная машинка.
   - Так вы знаете что случилось со Степаном?
   - Я знаю что он ушел этим туннелем - просто ответил директор. - После этого о нем никто ничего не слышал. Так что будь осторожен. И поспеши. Очень важно чтобы ты не попал в руки Золтана.
   - Да я не думаю, что он до сих пор помнит об этом дурацком...
   - Он помнит. Все складывается именно так, чтобы ты оказался в нашем театре этим вечером.
   Директор тяжело перевел дух и оперся об косяк. Видно, последние дни дались ему нелегко.
   - Ты помнишь, как вместо урока биологии я отправил вас на побережье, и ты в песке нашел муравьиного льва?
   Вит кивнул. Он прекрасно помнил покатый конус в песке, и как весь класс ловил жучков и кидал их в логово муравьиного льва. Чем быстрее насекомые перебирали лапками, тем быстрее они оказывались на дне ямы. Очень скоро муравьиный лев насытился, но насекомые все равно не могли вылезти.
   - Я.. видишь ли... - директор достал из нагрудного кармана платок и вытер пот. - Астрономия, метеорология -- это всего лишь мои увлечения. Настоящее дело моей жизни это изучение мифов. Сказаний. Саг. Историй, в общем говоря. Я потратил на это всю жизнь, и только недавно совершил открытие, к которому шел всю жизнь. Это оказалось так просто...
   - Каждая хорошая история стремиться овеществиться, единожды осуществившаяся история стремится повториться вновь. - директор серьезно смотрел Виту в глаза. - Это как... перенасыщенный раствор. Помнишь, я показывал вам? Достаточно одной крупинки вещества, и вся взвесь собирается в кристалл. Ты рассказываешь раз, рассказываешь два, потом достаточно чтобы ктото случайно воспроизвел начало истории и все. Механизм запущен. Люди становятся заложниками мифа. Если про кого то сказали, что он например, как Шекспировский Ромео, жди беды.
   - Разве? Я не думаю, что это такая уж плохая вещь.
   - Тебе правда хочется стать главным героем истории, которая продолжалась четыре дня и унесла жизни шестерых человек? - Вит сконфуженно замолк, и директор продолжил. - Миф питают люди которые слушают его, которые в него верят. Как только миф выпьет достаточно силы, от вас уже ничего не зависит. Вы заложники истории, она управляет вашими жизнями. Именно поэтому, будь уверен, Золтан ищет тебя прямо сейчас, сам не понимая зачем. Именно поэтому я пытался сорвать постановку. Я надеялся, что Мика сможет ее отменить, но разумеется он облажался, а потом стало уже поздно.
   - Так это вы заставили его отменить праздники?
   - Да. Я думал, у нас в запасе еще лет пять... Теперь ты единственная надежда города.
   Вит ощутил мерзкий свинцовый привкус на языке. Дела шли все хуже и хуже, случайно сказанная фраза стала толчком к мрачным, зловещим событиям. Он ощущал себя крохотным жучком, под ногами которого осыпается песок, неся его все ближе к чему то зловещему.
   - Иди. - директор мягко подтолкнул его в спину. - Все что тебе надо, это выйти за пределы города. Пройди туннель, сдайся войскам, через неделю вернешься как ни в чем не бывало. Все будет хорошо.
   Вит глубоко вздохнул и шагнул во тьму.
   Воздух в тоннеле был затхлый и плотный, как будто слежавшийся. Видно было что этим проходом давным давно никто не пользовался. В тусклом свете керосинки Вит различал стопки давно истлевших прокламаций, плакаты, бутылки и банки с неопознанным содержимым, а в одном месте, он мог поклясться, тускло сверкнула оружейная сталь.
   Чем дальше, тем идти было сложнее. Стены осыпались, ящиков с барахлом становилось все больше, а керосинка подозрительно мигала, угрожая оставить его в полной темноте. Вит даже примерно не знал, сколько он прошел, и сколько еще осталось. Какой то мерзкий, панический голосок шептал ему на ухо, что он свернул не туда, и рано или поздно заблудится и сгинет в этих подземельях, как сгинул Франьо. Вит повторял про себя, что по дороге не было и не могло быть никаких поворотов, но помогало это слабо.
   Когда абсурдная уверенность, что он заблудился, стала практически абсолютной, Вит уперся в сухую комковатую преграду обвалившейся штольни. Дальше идти было некуда. Повертев головой, он обнаружил какую то металлическую дверь, запертую на щеколду.
   Вит задумался. Возвращаться обратно, в, скорее всего, запертый подвал ему не улыбалось. Но что было за этой дверь, он не знал,, и предпочел бы не знать никогда.
   Словно подгоняя его, керосинка в последний раз мигнула и погасла, оставив его в полной темноте. Чертыхнувшись, он нащупал щеколду и отпер ее. Щеколда приржавела практически намертво, но нежелание оставаться в этом тоннеле все таки победило.
   За дверью оказались большие плотные кусты. Выйдя за дверь, Вит захлопнул ее за собой. Оглянувшись, он вздрогнул - это была хорошо знакомая его дверь в стене городского театра, стальная ржавая дверь с надписью краской ГП-88. Что это за ГП и куда ведет эта дверь -- не знали даже старейшие рабочие театра, что стало почвой для множества предположений и спекуляций в среде городских мальчишек младшего и среднего школьного возраста. Оцарапавшись и оставив часть одежды на кустах, Вит вышел на городскую площадь.
   Человек может себя убедить в чем угодно, если у него есть такое желание. Человеческий мозг в экстремальных ситуациях проявляет поразительное упорство, отказываясь складывать дважды два четыре. Вот Матиас, бледный, связанный, с разбитым лицом. Вот наспех переделанная под эшафот сцена, на которой еще вчера выступал Лех, и полощущаяся под отчаянными порывами ветра петля Линча. Но Вит, широко раскрытыми глазами смотревший на это, оттягивал и оттягивал этот неизбежный момент понимания, еще немного, еще чуточку, буквально чуть чуть...
   Один из солдат, чье лицо было скрыто красной балаклавой, на вид чуть старше самого Матиаса, грубо подтолкнул его к петле. Тот повиновался, лицо его было пустым и бессмысленным, словно он уже умер. Второй солдат подставил стул. Красивый лакированный стул с цветастым сидением, явно принесенный из здания театра. Матиас встал на стул и повернулся к собравшейся немногочисленной толпе.
   Солдат, который привел Матиаса, подошел к стулу, достал из нагрудного кармана мятый листок и начал чтото зачитывать. Его голос воспринимался Витом как во сне, когда слова абсолютно неразборчивы, но общий смысл доходит сразу.
   "За организацию реакционного, контрреволюционного кружка.... незаконное завладение оружием... сын реакционного элемента.... вовлечение представителей рабочего класса... покушение на жизнь... через повешение... привести в исполнение немедленно."
   На словах "привести в исполнение" Матиас словно проснулся. Он обернулся к солдату, потом к другому, стоявшему рядом со стулом, обвел полным ужаса взглядом собравшихся на площади.
   Солдат спрятал листок и обернулся к своему товарищу.
   - Давай. - буркнул он.
   Матиас громко, тоненьким голосом, так не похожим голос на главного циника и гордеца школы закричал "Папа!". Палач выбил у него из ног стул, крик прервался, и над площадью пронесся громкий треск. Вит был готов поклясться, что слышал его, хотя от сцены его отделяла добрая сотня метров.
   Солдат буднично подобрал стул и понес его куда то за сцену. Тот, который читал приговор, слез со сцены и направился куда то в сторону дома, где жил Вит. Зрители молча расходились. Все это напоминало школьную пьесу, неладно написанную и на отвяжись поставленную, не хватало только жидких безразличных аплодисментов в конце.
   Вит продолжал стоять. Сердце гулко бухало у него в голове, отдаваясь в висках. Каждая секунда словно опускала бронезаслон между ним и тем немыслимым, невозможным моментом, когда Матиас повис, неестественно скривив шею. Когда нибудь слой равнодушного времени, который проляжет между ним и Матиасом, достигнет такой толщины, что он сможет вдыхать без боли и засыпать, не думая о последних словах, сказанных им казненному, но это будет нескоро.
   Чья то широкая, сильная рука по хозяйски хлопнула его по плечу. Вит обернулся. Перед ним стоял еще один солдат, без балаклавы, но с винтовкой. Лицо у него было недовольное.
   - Вот как у тебя это получается? Тебя по всему городу ищут, а ты прямо на главной площади стоишь. Давай, двигай, тебя командир ждет.
   Под конвоем недовольного солдата Вит шел по городу. Он даже не поинтересовался, куда его ведут -- ему было все равно. Ветер все усиливался, гнул деревья, злобно трещал ветками, забивал глаза и нос. Солдат придерживал рукой кокарду и чтото беззвучно говорил - слова уносил ветер. Через некоторое время они вышли к дому мэра. Проводник Вита злобно постучал в дверь. Та открылась, и высунулся очередной солдат. Вита втолкнули в дверь, и привратник повел его наверх, мимо сурово смотрящих на него предков мэра.
   - Плен.. то есть заключенный... - солдат замешкался, явно не понимая в каком качестве выступает Вит.
   - По вашему приказанию прибыл! - наконец доложил он.
   - Хорошо. Присаживайся, Вит. А ты, служивый, свободен. - спокойно сказал мэр, не поднимая глаз от тарелки с жаркое.
   Солдат яростно на него посмотрел, но ничего не сказал и вышел. Вит сел и огляделся. В большой комнате было жарко натопленно. Все окна были наглухо задраены, и в них яростно и беззвучно колотились ветки деревьев. За большим столом сидели Мико, Золтан, Лех и мирно обедали. У стены стояла и о чем то тихо переговаривалась троица солдат. Дворецкий аккуратно доливал в бокал бордово темное вино. Картина была настолько мирной и одновременно настолько абсурдной, что казалась странным сном, после которого просыпаешься с чувством неудовольствия, словно это ты виноват, что тебе приснилась такая чушь.
   - А хорошо у тебя... - протянул Золтан, принимая из рук дворецкого бокал. - Тепло, уютно. Не привык я к такому. Даже неудобно как то. Как представлю, как там мои солдатики в такую погоду...
   - Плохая погода это наименьшая из их проблем, поверь мне. - ответил мэр, продолжая воевать с жарким. - Но мне их не жалко. Жизнь каждому даст то, что он заслуживает, как я тебе сказал после того как ты мне чернил в рукоять меча на спектакле залил. Как видишь, я был прав.
   Золтан вперил изумленный взгляд в Мико, а потом расхохотался. Хохотал он громко, с удовольствием, обнажая крепкие прокуренные зубы, шлепая себя по колену и утирая слезы смеха. Глубоко вдохнув, он продолжил хохотать, но тут Лех молча стукнул ладонью по столу.
   Золтан тут же посерьезнел и замолчал. У Вита появилась дурацкая мысль, что если Лех сейчас велит Золтану убираться из города, тот уберется, и еще извинится напоследок.
   - Господи... ты что, до сих пор это помнишь? Может ты до сих пор на меня в обиде?
   - На мертвецов не обижаются.
   - Значит, все таки обижаешься. Это сколько же лет прошло... Ну хочешь, я попрошу прощения.
   - Золтан, прекрати паясничать. - мэр отпил вина и сморщился.
   - Я люблю паясничать, ты же знаешь. Только поэтому и с ума не сошел до сих пор. Нет, серьезно, извини. Дурацкая была шутка. До сих пор не понимаю как мне это в голову взбрело.
   Золтан прикрыл лицо рукой и со свистом выдохнул. Помотав головой и улыбаясь каким то своим мыслям, он залпом осушил бокал и вернул его услужливо потянувшемуся дворецкому.
   - Так значит, ты твердо решил не сдаваться? - буднично поинтересовался мэр, словно речь шла о планах на выходных.
   - Они решили, что я не сдаюсь. Вчера я отослал своего адьютанта в расположенные президентских войск. Условия были просты: через неделю сюда может прибыть судно, которое увезет моих парней. Сам я остался бы в городе и был готов прибывать на инаугурацию президента в клетке, если понадобиться. Но мне отказали. Только сдача без условий, завтра на рассвете, на милость победителя... каждого десятого из моих людей расстреляют, остальных сгноят в тюрьме. Я послал их к черту.
   - Вот как. - равнодушно ответил мэр, поднимая бокал. К нему немедленно подошел дворецкий с пыльной, грязной бутылкой в руках.
   - Да. Кажется, им позарез нужна убедительная победа. Так что будет штурм. Если ты погибнешь, радуйся - благодаря тебе вырастет рейтинг президента.
   - Там, на площади, только что моего друга повесили. - неожиданно для самого себя ляпнул Вит.
   Мико и Лех продолжили есть, даже на секунду не прервав перезвон вилок. Золтан крутил в руках вино, наслаждаясь игрой свечей в глубине бокала.
   - Так, так, повесили, говоришь. Кажется я чтото припоминаю. Редкий кретин, конечно. Устраивать партизанскую войну в мундире императорской армии - такое нарочно не придумаешь. Совсем как я в его возрасте... И надо полагать, в этом ты обвиняешь меня.
   Вит молчал.
   - Ты чего кстати сидишь обделенный? Человек. - Золтан обернулся к дворецкому. - Принеси поесть мальчику.
   Дворецкий кивнул и исчез за дверьми кухни.
   - Я не голоден - равнодушно сказал Вит. На это никто не обратил внимания.
   - Так вот, возвращаясь к нашему разговору. Знаешь, это наиболее тяжелая часть моей.. работы, назовем это так. Если ты немного знаешь мою биографию, ты в курсе, что на войну я ушел когда мне было столько же, сколько тебе. С необходимостью убивать людей я свыкся довольно быстро, а вот вешать... - Золтан вздохнул и отпил вина. - Вешать... это было проблемой довольно долго.
   - Когда я служил у своего первого командира.... Как же его звали? Неважно.. Так вот, у меня был друг. Отличный парень, столько раз прикрывал меня, заступался, если надо, делился со мной всем. Солдатская дружба, она знаешь, самая крепкая. Довольно скоро я дослужился до ротного, а он так и остался рядовым. Ужасно было неловко ему приказывать, но он ничего, старался мне помогать в этом, не спорил никогда, только есть да есть, говорил...
   - Его поймали на мародерстве. Кто то донес, вспороли ему вещмешок, а там посыпались золотые тарелки и серебряные ложки, не хочу даже думать, как они к нему попали... Мне было велено решить проблемы в моем отделении...
   В гостиной повисла тишина. Дворецкий поставил перед Витом полную тарелку и отошел в угол комнаты. Лех, казалось, задремал. Солдаты у стены перестали шушукаться. Было слышно только как где то в трубе воет ветер.
   - С тех пор прошло много времени. Я многое для себя открыл. В частности, я узнал, что на войну идут люди двух типов. Идиоты и подлецы. Идиот с войны возвращается беднее, чем был, а подлец богаче. Беда в том, что армия идиотов не способна победить. Поэтому я боролся с мародерами, но никогда - с мародерством. Как говорится, вора бьют не за то, что украл, а за то что попался.
   - Но есть категории людей, которых я не жалел никогда. Насильники, предатели, и самое главное, вот такие вот горе партизаны, стреляющие моим ребятам в спину. Кадровый солдаты правительства могли вернуться из моего плена. Вот такие вот мальчики, как твой друг, обиженные тем, что с ними, оказывается, можно поступать так же, как с простым быдлом - никогда.
   - По первости, конечно, мучала совесть. Расстрельная команда, веревка, пару раз был смертельный шприц... В основном конечно я вешал крепких мужиков, которые решили, что если их город освобожден революционерами, то все можно. Но было всякое.. Такие вот подростки, женщина, пытавшаяся меня застрелить, пожилой телеграфист, сдававший наши шифры, из за чего в засаду угодил целый батальон...
   - Потом я привык. Человек привыкает ко всему, это не красивая фраза, это главное наше благо и главное наше проклятье. Я говорил себе - не я повел этого человека по пути, который оканчивается веревкой. Каждый сам выбирает свой путь. За каждую свою ошибку я платил. Я терял друзей, здоровье, веру в людей, и скоро потеряю жизнь. Потому что ошибался. Чем старик, женщина, ребенок лучше меня? Почему я плачу за свои ошибки, а они не должны? Почему они думают, что они могут нарушать закон?
   - Вы не закон. - Вит равнодушно смотрел в тарелку. За все время пространной тирады Золтана он даже не притронулся к столовым приборам.
   - Я не закон. - серьезно ответил Золтан. - Я ношу закон в своем сердце. Я до сих пор верю в справедливость. Я верю что статус это миф. Происхождение это миф. У любого человека в жилах течет одна и та же кровь. Любой человек умрет, если эту кровь выпустить. Каждый человек имеет право делать что хочет. Каждый должен платить за это. Никто не может скрываться за регалиями, происхождением или статусом. Именно поэтому я убью тебя сегодня вечером. Я не хочу этого делать. Но не я тянул тебя за язык.
   - Вы сумасшедший
   - Вряд ли. Не более сумасшедший чем был всегда, во всяком случае.
   Золтан тяжело поднялся из за стола, вытащил из под рубашки салфетку и бросил ее на стол.
   - Пойду я. Не опаздывай. Сегодня вечером, в театре.
   - Я тоже, наверное, пойду. - неожиданно сказал директор. - Пока погода окончательно не разыгралась.
   - Проводить вас, Лех Пионович? - услужливо обратился Золтан.
   - Не трудитесь, юноша. Я стар, но не беспомощен.
   Золтан и директор вышли в сопровождении солдат. Мэр и Вит остались одни, если не считать невидимого и бестелесного дворецкого. Мэр неожиданно посмотрел на Вита и залихватски подмигнул ему, словно они вместе задумали какую то шалость.
   - Итак, молодой человек, позвольте пригласить вас в мой кабинет. У нас будет важный разговор.
   Вит отодвинул полную тарелку и вышел вслед за Мико. Они молча прошли в кабинет. Мико выглянул за дверь, потом плотно ее закрыл и тщательно запер на ключ.
   Вит огляделся. Все в этой комнате говорило о богатстве и вкусе ее владельца. Вдоль стен стояли шкафы набитые редкими, старинными книгами. Возле жарко пылающего камина стоял большой, подробный глобус. Перед камином стояли пара кресел и небольшой стеклянный столик.
   Мэр откуда то достал початую бутылку и пару рюмок. Аккуратно разлил неизвестную жидкость по рюмкам, он сунул одну рюмку в руку Виту и, прежде чем тот успел опомниться, чокнулся с ним и залпом осушил свою порцию. Виту пришлось сделать то же самое. У него уже был опыт с крепкими напитками, так что он примерно знал чего ожидать. Глоток коньяка(а это был именно он) разодрал горло, тяжело упал в желудок и немедленно ломанулся обратно. Вит скривился и прижал складку между большим и указательным пальцем к основанию носа. Коньяк в желудке успокоился и растекся теплой лужицей. По всему телу побежали мурашки. Парадоксально, но с этой мерзкой жидкостью внутри было лучше, чем без нее.
   - Что, струхнул с этим чудовищем в одной комнате? - панибратски поинтересовался Мико. - Ничего. Я, брат, тоже перетрусил немного. А мне и лет побольше, и учился с ним в одной школе. Да... кто бы мог подумать... Ничего, все будет хорошо. У меня есть план, как все спасти.
   Мэр уселся на кресло перед камином и жестом предложил Виту сделать то же самое. Вит сел, развалившись и утонув в мягкой обивке.
   - Видишь ли... - задумчиво протянул мэр. Я знаю кое что, чего пока не знает никто в этом городе. Что то очень плохое. Золтан ждет штурма. Перегородил все улицы на въезд, закопал свои мины, выгнал несчастных стариков с окраины и рассадил там своих бандитов. Вот только никакого штурма не будет.
   - Как не будет? - растерянно спросил Вит.
   - Просто. Понимаешь, все действительно устали от этой войны. Наш любимый президент потому и выиграл, что пообещал ее закончить. И закончил. Наплевать что половина сепаратистких регионов даже не будет делать вид, что там действуют законы метрополии, наплевать, что в сейм прошли полевые командиры с руками даже не по локоть, по плечи в крови. И в общем, до нашей дыры новости доходят медленно, но вся страна уже празднует окончание гражданской войны. Как водится, генералы немного поспешили с победными реляциями. Никто не верил что Золтан вырвется из ущелья.
   - Так вот. -- Мико плеснул себе и Виту еще коньяка. Вит к нему не притронулся, а мэр выпил залпом, не поморщившись. Вит вдруг подумал что мэру страшно. Очень страшно, еще страшнее чем ему самому. - После двадцати лет войны армия разбита в хлам. Там старые, в сотне мест простреленные ветераны и сопляки только вчера из школы. Нет, в случае штурма они Золтана конечно задавят, но его ребята, которые и раньше показывали себя в городских боях, здесь будут драться с отчаянием обреченных. Положить придется минимум дивизию, а то и больше. Поэтому офицеры поставили ультиматум. Вы, дескать, как хотите, а мы в атаку не пойдем. Так что штурма не будет. Будет артиллерийская бомбардировка.
   - Мирных жителей погибнет, конечно, много. Я бы сказал, почти все. Но это не беда. Все жертвы задним числом повесят на проигравших, так уже сто раз бывало. В конце концов сейчас правда это то что написано в газетах. А когда истинное положение вещей все же вылезет на поверхность... Чтож, тогда в нем будет заинтересовано слишком много людей, чтобы чтото могло поменяться.
   Мико молчал, уставившись в огонь. Вит сидел и думал. Песок под ногами все осыпался, край ямы уже был так далеко, что его не было видно, а небо над головой казалось все дальше и темнее. Артиллерийская бомбардировка - это значит, что все погибнут. Он, мама, папа... Луна... Старый Лех... Пузик... Как же так? За что?
   Внезапно Мико рассмеялся и хлопнул Вита по плечу.
   - Что, нагнал на тебя жути, а? Ничего, выдюжим. Ваш мэр недаром свой хлеб ест, что бы вы там не думали. Ты выпей, выпей, такие разговоры на трезвую вести все равно что аппендикс без наркоза резать.. Так вот, оказывается, полком на той стороне командует мой старый знакомый и да, ты не поверишь, мой бывший одноклассник. Встреча выпускников какая то, а не гражданская война... Он отправил своего лучшего человека с телефонной станцией и километровым проводом. Еле хватило... Я промок до нитки, но все таки мне удалось кое о чем договориться.
   Мэр поднялся и подошел к книжному шкафу. Вывалив на пол целую полку книг, он достал из шкафа какой то сверток и положил его на столик.
   - Смотри. Тут две вещи. Одна очень похожа на оружие, но ей не является, а вторая похожа на черт знает что, но это именно оружие.
   Мэр развернул сверток. В нем лежала какая то большая трубка с креплениями и чтото вроде очень большого пистолета.
   - Вот это - мэр взял в руки пистолет. - Это сигнальная ракетница. А это -- это однозарядный пистолет. Он крепится на руке, вот так. - Мико наскоро прикрепил трубку к руке Вита.
   - Вот тут предохранитель, а тут спусковой крючок. Все очень просто... Смотри, самое сложное это выстрелить ему в голову. Второго шанса не будет, дружок. На тебе ответственность за судьбу всего города. Но я уверен, ты справишься... - мэр споро закатывал широкий рукав рубашки Вита. - Потом срывайся с места и беги в подвал. Там тебя искать бесполезно, столько там хлама скопилось, ужас. Его солдат в театре не будет, это я уже выяснил, только снаружи. Потом будет самое простое. Как только слух о том что командира убили разойдется по городу, начнется паника. Тогда то я выйду на балкон театра и выпущу ракету. Это будет сигналом к атаке. Генерал Орич собрал последних людей которые еще готовы воевать...
   Мико развалился на кресле и прикрыл руками глаза. Тишину комнаты нарушало только потрескивание огня. Вит уже было решил, что его собеседник заснул, как тут мэр открыл глаза и посмотрел на него усталым взором.
   - Дерьмовый план, правда? Если у тебя все получится, если начнется паника, если атака не захлебнется... Понимаешь, я все же люблю этот город. И Орич любит хотя он тут уже пятнадцать лет не был.. Я думаю, и ты его любишь. Как минимум не желаешь зла. И это единственный способ его спасти. Если любовь сильнее смерти, а я все таки верю, что сильнее, то у нас все получится.
   - Я, я не знаю... - растерянно ответил Вит. - Я не уверен, что я так могу. Это как то неправильно.
   Внезапно Мико подскочил к нему и с размаху отвесил пощечину. Перепуганный Вит подскочил с кресла. Мико в бешенстве ходил из угла в угол.
   - Кретин нелепый! - кричал он. - Ты вообще понимаешь чего мне это все стоило? Чем я рисковал? Чем Орич рисковал? Чем его посыльный, наконец, рисковал? Весь город, понимаешь, ты, весь город скоро взлетит на воздух! А ты мне будешь говорить, что ты чтото там не можешь?
   Мэр подбежал к Виту. "Сядь" - коротко велел он. Тот послушно сел.
   - Слушай. - Мико встал на колени рядом с креслом и схватил Вита за руку. Лицо у него было бледным, на бровью пульсировала лиловая венка. - Слушай, давай забудем то что только что произошло. Ты переволновался, я переволновался, произошло недоразумение... В конце концов я понимаю, о чем ты думаешь, в твоем возрасте это, наверное, действительно важно.
   Он отпустил руку Вита и уселся на кресло, закрыв голову руками, словно защищаясь от чего то. Вит молча смотрел на него. Мэр часто и глубоко дышал.
   - Ты пойми. - наконец сказал он. - Я действительно плохой человек. Все что писал это журналишка Франьо правда, и правда многое из того что он не писал. В конце концов это я его подстерег на выходе из старого тоннеля...
   - Так вы знаете про туннели? - потрясенно спросил Вит.
   - Конечно, я знаю про туннели. - раздраженно ответил Мико. - Я многое знаю из того что этот старый дурак Лех воображает своими тайнами. Сейчас это не важно.
   - Тогда почему вы... - Вит поперхнулся. - Я хотел сказать, что Лех говорил, что если вы бы знали о туннелях, вас бы тут уже не было.
   Мико снова наполнил свою рюмку коньяком.
   - Я слишком привык быть мэром. - после паузы ответил он. - Я мэр только когда этот город стоит. Как бы я к нему не относился, без него я хуже чем дезертир. Я никто.
   - Ты пойми. Никто не будет сомневаться в твоей порядочности, если ты убьешь... его. - Почему то мэр старательно избегал называть Золтана по имени. - По отношению к таким людям само слово порядочность неприменимо. Я вообще в последний раз слышал слово "порядочность", произнесенное без иронии, еще до войны, если честно. Да, шансов мало. Да, если ты облажаешься, он тебя убьет. Впрочем, он тебя и так убьет. Зато если у тебя все получится, ты всех спасешь. Станешь новым рыцарем... Хочешь, я сделаю так, чтобы летний спектакль ставили о тебе? - мэр явно забыл о своем последнем распоряжении. - Хочешь, в Столицу поедешь? Национальным героем будешь, любые двери пинком будешь открывать. Может денег хочешь? У тебя их будет столько, что ты даже не будешь их считать.
   - Нет. - ответил Вит. - Не надо денег. Я все сделаю.
   - Вот и умница! - обрадовался мэр. - Я знал, что ты поумнее многих будешь. Сразу видно, парень -- хват! А теперь иди. Желаю удачи. И подтяни рукава, у тебя ствол из рубашки виден.
   В сопровождении дворецкого Вит вышел на улицу. Уже совсем стемнело. Ветер дул яростно, не переставая, холодными пальцами забираясь под рубашку, хлопая ставнями и немногочисленными вывесками. Город, казалось, вымер. Вит медленно шел по улицу, заваленной оторванными ветками и павшей листвой.
   Позади него с громким треском рухнуло дерево. Он не обернулся.
   Золтан ждал его у самого входа в театр. Он с любопытством наблюдал за разбушевавшейся стихией. Ветер отчаянно дергал его за бороду, словно пытаясь ее вырвать, но тот не обращал внимания.
   - Пришел, все таки. - приветливо обратился он к Виту. Тот молча кивнул.
   - Знаешь, парень. - задумчиво сказал Золтан. - Ты меня наверное, извини. Сам не знаю, что на меня нашло. Еще месяц назад я бы, конечно, не принял твой дурацкий вызов. Кто бы что обо мне не говорил, я не воюю с подростками. Но сегодня в этом городе умрет слишком большое количество людей, чтобы это имело какое то значение. Все это слишком затянулось. Пойдем.
   Он подошел к двери. Неожиданно от обернулся и сказал.
   - Если, конечно, ты не собираешься использовать то что дал тебе Мико.
   Не дожидаясь ответа, Золтан рывком распахнул дверь и переступил через порог. Он стоял, повернувшись широкой, расслабленной спиной к Виту, неумолимо долгие секунды, пока дверь скрипя и дергаясь на ветру закрывалась.
   Наконец дверь закрылась. Вит постоял еще немного и вошел следом.
  
  
  
  
   - Выпрямись!
   - Выпрямись я говорю!
   - Да я выпрямился!
   - Ты не выпрямился, а изогнулся. Выпрямись, я сказала! Мы же сто раз это уже делали, что сегодня то не так?
   Закусив губу, Луна копалась в бесчисленных завязочках тяжелой металлической кирасы, составлявший официально одобренный и заверенный актерский костюм Рыцаря. Вит стоял, пошатываясь, в крохотной каморке где хранился разнообразный театральных хлам. В единственное окно, заваленное почти до верху коробками, полными старых афиш, и огромными кусками грязной фанеры, ехидно заглядывала луна. За окном яростно выл ветер, царапаясь ветками деревьев. Виту очень хотелось спать.
   Ему казалось, что напряжение последних дней разом навалилось и пригнуло его к земле. Голос Луны доносился откуда то издалека, глаза расходились в разные стороны, и причудливая мозаика трещин на стене напротив начинала выплясывать издевательский краковяк. Вит крепко зажмуривал глаза, и, когда открывал, трещины начинали вести себя прилично, но хватало этой меры только на пару секунд.
   "Сейчас" -- думал он. "Сейчас, еще немного. Сейчас выйду, и все.". Что, "все", он предпочитал не думать. Мысли в голове носились куцыми обрубками, словно хвост собаки. События последних дней перемешались. Затмение и драка с Матиасом, обеспокоенное лицо директора и торжественное -- мэра, броневики на главной площади и бесстыдство раззявленной петли. Торжественный обед и задранные в небо стволы пушек на окраине... Все сливалось, словно глупый послеполуденный сон, который ускользает сразу после пробуждения, оставляя только привкус нелепости на губах.
   - .. Ты меня слышишь? - перед лицом внезапно появилось сосредоточенное лицо Луны.
   - Да, да, конечно... Что?
   - Я говорю, все готово. Вот, держи.
   - Что это?
   - Твое оружие. Золтан передал. - серьезно ответила Луна.
   В руке Вита лежал нож. Обычный нож, с коротким и толстым лезвием и прочной гардой. Рукоять плотно обмотана черной кожей, в которую то тут, то там вбиты железные набойки.
   Видно, что хозяин не задумывался об эстетике или внешнем виде ножа, но серьезно подошел к вопросу удобства и ухватистости. Обычный нож, без надписей и эмблем, разве что очень острый.
   - Все, я пошла, мы с Мати хотели до начала встретится.
   - Он же..
   - Что?
   - .. Он же всегда опаздывает. - Вит вымученно улыбнулся. - Ты же знаешь.
   - Ну да. Ничего, я подожду. И это.. Удачи тебе.
   Луна взяла Вита за руку. Тот не шевелился, смотря за окно. Прождав пару секунд, Луна отпустила его и тихо вышла.
   Вит вышел следом. Пройдя пару коридоров, он вышел к сцене. За занавесом ктото ровно, без выражения читал свои слова.
   Вит почуствовал, что начинает злится. Скорее всего он умрет прямо на этой сцене, неужели нельзя играть хорошо! На цыпочках он подошелк занавесу и прислушался. Ну конечно, мэр, читает речь. Точнее, бургомистр, тогда это называлось так. Мэра играл Новак Вичковский, вялый, апатичный парень, вечно болеющий, размазня и мямля. Его любили все учителя, потому что он хорошо учился и никогда не принимал участия в школьных безобразиях. Заставить этого парня прочитать свою роль с выражением нельзя было даже под угрозой смертной казни.
   Вит дернулся, словно ему за шиворот насыпали льда. Раскрученные мыслью ассоциации снова привели его на площадь перед театром, где солдат все читал и читал приговор и не мог его закончить. Смертная казнь из абстрактной и потому смешной перспективы стала непосредственной угрозой.
   Новак всю бубнил и бубнил свою роль. Вит напрягся, чтобы вспомнить сценарий. Его выход минут через десять, сразу после того как доиграет бургомистр...
   Стоп! Вит снова почувствовал что похолодел. Новак же умер в прошлом году, когда в город запоздало пришла испанка. Все неделю ходили по школе в черных костюмах, девочки плакали в туалете, так что бы никто не заметил, и даже Матиас шутил меньше обычного... А роль бургомистра отдали Стефану Вишневскому...
   Вит протер глаза. Да, да, это Стефан, он просто не узнал его голос, потому что очень устал, он не спал уже трое суток. Но его рассудок с беспощадной последовательностью бубнил ему, что это не Стефан, это Новак, у Стефана в его шестнадцать голос басовитый и гулкий, как из бочки, у него и борода начала расти раньше всех, странно вообще, что ему с самого начала эту роль не дали...
   Холодея от ужаса, Вит медленно начал красться к занавесу. Было очень страшно, но стоять и терзаться догадками было совсем невыносимо. Он уже почти подошел к занавесу, как ктото его хлопнул по плечу. Вит обернулся - перед ним стоял Золтан и улыбался сквозь балаклаву.
   - Нельзя до выхода глядеть на сцену. - сказал он. - Плохая примета очень.
   Вит сглотнул слюну и кивнул. Золтан скептически оглядел его.
   - Снимай это дерьмо - велел он, указывая не кирасу.
   - Я не могу. Она сзади завязана.
   - Ясно. Повернись.
   Вит повернулся. Он чувствовал что затяжки кирасы слабели на плечах, пока Золтан, сопя, орудовал своим ножом. От соседства ножа в непосредственной близости от своей лопатки было неуютно.
   Наконец кираса с грохотом опала. Золтан протянул Виту кожаную куртку, которую до этого держал в руках. Точно такая же куртка была на нем.
   - Так и знал что тебе хлам какой то дадут. Решил проверить. Кожа прочная, хорошая. Удар держит. Теперь покажи как ты держишь нож.
   Вит достал из кармана нож. Схватил его как учили. Единственный урок ножевого боя у него был когда с ним решил пообщаться пьяный дядя Олли, ветеран, вернувшийся с войны пять лет назад единственным из своего полка и с тех пор беспробудно пивший. Тогда Вит не знал как от него отвязаться, а сейчас был рад что хоть чтото помнил.
   Золтан одобрительно хмыкнул.
   - Почти правильно. Руку легче. Расслабь ее. Вот так, правильно. Большой палец дальше. Хорошо. Теперь встань в стойку.
   Вит непонимающе уставился на него. Золтан вздохнул, расставил руки и напружинился.
   - Ноги должны пружинить. Вот так. Не подпускай меня близко. Не старайся меня уколоть, все равно не получится. Удары должны быть режущими. Если тебе сильно повезет, ты разрежешь мне кисть и я выроню оружие. Смотри не на меня, а на руки! Резани меня. Резани не бойся!
   Вит махнул ножом. Золтан тут же отстранился назад. Глаза сосредоточенно смотрят из балаклавы.
   - Эх, нам бы хотя бы неделю... Как бы я хотел, парень, видеть тебя в моем батальоне... Ладно, иди. Иди иди, твой выход.
   Крепко держа нож в кармане куртки, Вит вышел на сцену. Выйдя на середину, он повернулся к залу, и тут с ужасом понял, что напрочь забыл слова.
   В полутьме глаза собравшихся сияли, словно кошачьи. Весь город был тут, пришел, не смотря на ветер. Впереди сидел директор в своем черном пиджаке, который он надевал каждый год на постановку, и внимательно смотрел прямо на Вита. За ним сидел класс, из тех, кто должен был выйти во втором акте. Прямо за ним сидели Луна и Матиас. Матиас как обычно хохмил, шептал ей чтото на ушко с крайне ехидным видом, Луна хихикала, прикрывая рот распечаткой роли.
   Вит тяжело вздохнул. Матиас заметил его и радостно помахал ему рукой. Луна тоже заметила его и улыбнулась.
   Вит медленно осматривал зал. Многим не хватило места. Молодые стояли вдоль стен, уступая место старикам. Вот Бажен, как обычно, в кепке и клетчатой рубашке, сопит и щелкает подтяжками. Ему явно неуютно без своей привычной кружки пива. Рядом с ним сидит Ян Тарковский. Ян умер пять лет назад, убит в стычке с анархистами, родителям пришла похоронка.
   Вон дядя Олли, пришел уже пьяный и задремал, свесившись с кресла. Его мужественно игнорирует Петра Васильковская, строгая дама с пучком крашенных хной волос, вечно собранных в куцую дулю на затылке. Рядом сидит ее муж, Алекс Кот, такой же скучный и бледный, как из бумаги. Он умер десять лет назад. В город вошел отряд анархистов, прямо за ними правительственные войска. Анархисты засели в здании почты, от сдачи отказывались, отстреливались до последнего. Вместе с ними был Алекс.
   Стас Клецка, бригадир отряда рыбаков. Отморозил себе ноги десять лет назад и осел на рыбзаводе. Принимает свежий улов, выписывает документы, следит за качеством очистки. Вредный, прилипчивый, крикливый. Рабочие его не любят. Рядом его жена, низенькая, полная женщина, говорливая хохотунья. Стоят возле стены, вокруг куча их детей, не меньше десятка, такие же низенькие, толстые и деловитые. Двое умерли вместе с Новаком от испанки.
   Все жители города, отвернув глупые условности вроде смерти, собрались сегодня чтобы посмотреть как умрет Вит. В самом центре, на седьмом ряду сидел сам Стефан Франья. Он смотрел сурово и в то же время понимающе, словно говорил "Да, брат, не позавидуешь тебе. Ну ничего, меня тоже никто не спрашивал, хочу ли я умирать. Я делал, то что должен был, и получил за это то что заслуживал"
   - Если город.. - медленно, с выражением начал говорить Вит - не защищают его жители, его будут защищать пришлые.
   - Если людям становится скучна их жизнь, к ним приходит их смерть.
   - Вам не нужны ваши жизни. Мне и подавно. Но я погибну, чтобы не дать их забрать.
   Текст вспомнился сам, словно ктото нашептывал его ему на ухо. Зал внимательно слушал.
   Вит повернулся. Доспехи не стесняли его движения, сидели ладно и крепко, спасибо Луне. Руку оттягивал тяжелый острый меч с рукояткой, обитой черной кожей. Он был готов.
   Занавес разошелся. За ним клубилась тяжелая густая тьма, пахнущая серой и гнилью. Далеко далеко, где то в глубине, горели два ярких яростных глаза.
   Мэр сидел на своем почетном месте, на балконе, и методично напивался. Это была уже третья бутылка коньяка, и она уже кончалась, но мэр оставался таким же мучительно трезвым, как и утром этого дня, после бессонной ночи и мучительных попыток приманить сон алкоголем. Мэр пил с вечера прошлого дня и не пьянел.
   Мэр залпом допил бутылку и зашвырнул ее в зал. Ктото закричал, схватившись за голову. На него все зашикали. Никто даже не поднял взгляд на балкон. Мэр противно захихикал. Ему было страшно весело.
   Пошатываясь, он вышел на балкон. Там курил один из солдат Золтана. Ветер яростно трепал его одежду, забирался во все складки, хлопал ими, раскалял крошечный огонек на конце сигареты почти добела. Солдату было холодно и очень хотелось обратно, но курить хотелось сильней.
   Солдат вопросительно поглядел на мэра. Тот достал из под рубашки ракетницу, направил на солдата и сделал губами "пххх!"
   - Это.. вы чего? Не положено! - Солдат нерешительно взялся за штуцер.
   Мэр подмигнул ему, повернулся спиной и выстрелил прямо в разорванное ветром небо, полное туч. Ракета взмыла в воздух, на миг зависла, но тут ее подхватил ветер и понес в сторону перешейка.
   Солдат выругался, вскинул штуцер к плечу и выстрелил мэру в спину. Мэр сначала перевесился через балкон, потом сполз на пол. Изо рта его полилась черная кровь. Мэр хотел чтото сказать, но захрипел и умер.
   В этот самый момент произошло два события. Во первых ,спавший крепким сном кот Пузик своим телом выбил окно на первом этаже, впустив в пустую темную квартиру давно ждавший этого ветер и стремительно побежал по улице, крепко прижимая к голове уши. Добежав до конца улицы, он через дворы помчался к перешейку и не останавливался пока не покинул город. Больше его не видели.
   Во вторых, генерал Орич, который последние несколько часов внимательно всматривался в темное небо, увидел яркий зеленый росчерк. Немедленно он снял телефон и начал отдавать приказы.
   Молодой лейтенант, мирно спавший за столом, проснулся от звонка и схватился за трубку. Выслушав приказы, он ответил "Есть" и выбежал из командирской палатки.
   Наскоро построенное отделение получило приказ примкнуть штыки и идти в атаку. Со штуцерами наперевес, подгоняемое заливистыми трелями командирских свистков, длинные шеренги бежали в мокрую темноту ночи, закрывая глаза от сильного ветра.
   Сонный часовой выронил бинокль и выбежал из покосившегося домика, где был наблюдательный штаб. "Тревога!" - орал он. - "Атака! Вставайте ,сонные тетери!" Из окна высунулось укороченное рыло пулемета. По шеренге полоснули раз, другой, третий.
   Генерал яростно выругался. Он кричал в трубку что надо отменить атаку, но трубку никто не брал. Молодой лейтенант лежал на мокрой земле и бессмысленно улыбался ,глядя на луну. В груди у него были две большие дыры. В каждую можно было засунуть кулак.
   В этот момент ураган, признаки которого беспокоили город последние два дня, наконец то дошел до побережья. Ураган срывал черепицу с крыш, отрывал ставни. С грохотом валились деревья, разнообразный мелкий мусор словно пылесосом вытягивался из города и поднимался в грозовое небо.
   Под дождем начали медленно подниматься огромные многотонные стволы орудий, словно собираясь расстрелять небо за непослушание. Полутонные снаряды, со свистом преодолевая насилие ветра, медленно и внятно ложились на сжавшиеся под дождем жилые кварталы.
   В небо поднимались огромные фонтаны из земли, камней и мелкой кровавой крошки. Покончив с окраиной, артиллерия перевела огонь вглубь города. В это же время ураган и море снесли дома, стоявшие на набережной. Мутные потоки воды бурлили по улицам, несли мусор, пустые ведра и трупы утонувших крыс.
   Два разных конца медленно подбирались к театру, затаившему дыхание.
   - Зачем ты защищаешь этот город? Ему все равно конец.
   - Да. Не в первый раз.
   - Он будет разрушен. Любой город должен быть разрушен. Любая история должна быть окончена, чтобы ее могли рассказывать. Со времен Вавилона каждый город несет черты своего упадка, точно так же как изнутри младенца улыбается его скелет.
   - Это не важно. Любая жизнь имеет ценность,. Любая жизнь должна продолжаться. Эту игру нельзя выиграть, но это не повод играть как можно дольше.
   - Ты прав. Тогда давай начнем. Возьми меч и встань в стойку. Расслабь руку, как я учил. Палец выше! Вот. Теперь резани меня. Резани, не бойся.
   Лица сидящих в зале были покрыты гримом, изображающими смеющийся череп. У многих в руках еще один череп, из сладкого сахара. Запах гнили смешивается с пороховыми газами.
   С балкона на сцену смотрит солдат. Он улыбается - теперь никто не мешает ему курить в помещении. Кроме того, он нашел еще одну бутылку коньяка и уже хорошо к ней приложился.
   Солдат ничего не боится. Он бессмертен. Он давно умер.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"