Запольская Нина : другие произведения.

Старая асьенда доньи Ремедиос. Книга 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Шхуна "Архистар" устремляется в Новую Гранаду, но на её пути лежит непредсказуемый Бермудский треугольник. Капитана Линча преследует месть кубинских контрабандистов. Он меняет курс и задерживается, поднимая сокровища с затонувших галеонов. И всё же шхуна достигает берегов мифической Колумбии, где всё нереально, всё морок, бег по кругу и бесконечное дежавю. И здесь - экспедиция в сельву гор Сьерра Невада, где трагическая красота доньи Ремедиос разбивает капитану сердце и едва не стоит жизни. https://www.litres.ru/nina-zapolskaya-11145840/staraya-asenda-doni-remedios/
[]
  Старая асьенда доньи Ремедиос
  
  Глава 1. Филадельфия
  - Я верю, господа, что когда-нибудь врачи придумают материал, которым можно будет остановить кровотечение намного быстрее, чем обычными перевязочными средствами, - сказал доктор Легг.
   Он стоял на квартердеке вместе с мистером Трелони и Платоном, которые недоверчиво улыбались, хмыкали и понимающе переглядывались - доктор Легг опять фантазировал. Капитан стоял у штурвала и изредка косился на них, что-то обсуждая со штурманом Пендайсом.
  - И нечего так улыбаться, - голос доктора звучал обиженно. - При огнестрельном и ножевом ранении каждая минута кровотечения может стоить раненому жизни...
  - Самый быстрый способ остановить кровотечение - прижечь рану, - сказал Платон.
  - Да, но это же варварство, - парировал доктор. - Мы вынуждены прибегать к этому методу, потому что у нас нет ничего другого... А вот вы представьте себе бинт или даже губку с каким-нибудь покрытием или пропиткой. Наложил её на рану - и через минуту... Ну, пускай через две минуты кровь взяла и остановилась. Да этому средству на поле боя цены не будет ... И в госпиталях тоже... Ну, что вы на это скажете, а?..
  - Я на это скажу, доктор, что вы неисправимый фантазёр, - ответил смеющийся мистер Трелони.
   Вдруг раздался резкий голос капитана:
  - А я на это скажу... Платон, тебе что?.. Нечем заняться?.. Найти тебе работу, чтобы знал край - где не падать?..
  Платон молча поклонился капитану и быстро ушёл.
  - Доктор, как там ваш индейский пациент? - в следующую секунду опять спросил капитан и с подчёркнуто суровым видом посмотрел на доктора.
   Доктор Легг открыл уже, было, рот, чтобы обстоятельно ответить капитану, как состояние Райвенука, но его опередил сквайр, который добродушно воскликнул, поднимая руки:
  - Капитан, мы уже уходим!..
  - Ах, да! - сразу же нашёлся доктор Легг. - У нас же куча дел!..
   Доктор Легг и мистер Трелони поклонились капитану и мистеру Пендайсу и стали спускаться с квартердека - доктор впереди, сквайр следом за ним. Уже на палубе доктор неожиданно повернулся к сквайру и зашептал ему на ухо с видом заговорщика:
  - Знаете, Джордж, чем мы с вами сейчас займёмся?.. Мы проберёмся на камбуз, и кок Пиррет соорудит нам по огромному бутерброду по моему новому рецепту: сверху и снизу по куску хлеба, а между ними - отбивная... Я вчера вечером придумал и уже опробовал... С бургундским просто великолепно... И руки чистые...
   И доктор Легг довольно засмеялся. Мистер Трелони укоризненно посмотрел на него, потом тоже улыбнулся и констатировал:
  - Капитан сегодня не в духе...
  - Но мы же действительно мешали!.. - воскликнул доктор.
   Скоро он уже первый заглядывал в дверь камбуза, светясь в предвкушении...
   А капитан сегодня с утра был действительно не в духе. Ночью ему приснился сон, после которого он стал сам не свой.
   Ему снилось, что он въехал на коне в городские ворота родного города, из которого ушёл на войну пятнадцать лет назад. На боку он ощущал весомость каролингского меча, его могучий конь шёл тяжкой поступью, переступая мохнатыми сильными ногами по каменной мостовой, только торока задней седельной луки были пусты: Дэниэл вернулся без добычи, но он знал, что жена его всё равно ждёт. Он уже приближался к главной площади, и по мере близости к дому, его охватывало тревожное и непонятное чувство. Он въехал на площадь, и тут часы городской ратуши вдруг зазвонили. Он натянул поводья, и конь его встал.
   Опустив голову, Дэниэл сидел в седле и слушал этот с детства знакомый звон, такой томительный и печальный, словно само Время сыпало с башни эти щемящие звуки, сыпало щедро и безудержно, покрывая его голову седыми волосами, лицо - резкими морщинами, тело - не заживающими ранами, а сердце - тягостными воспоминаниями, и эти звуки ушедшими безвозвратно годами оседали на мостовой и скоро затопили всё вокруг.
   Стало нечем дышать. Непослушными пальцами искалеченной руки он рванул ворот, и сказал себе одними губами:
  - Она не узнает меня... Не узнает...
   Резко потянув повод, он повернул коня и, не заезжая домой, уехал из города прочь...
   Когда капитан проснулся, он сел на койку и потёр левую сторону груди, там, где немыслимой тоской сжало сердце. Так он сидел какое-то время, глядя перед собой ничего не видящими глазами, потом встал, зажёг фонарь и поднялся на палубу...
   Ближе к вечеру он позвал доктора и мистера Трелони к себе в каюту. Платон, как всегда, караулил за дверью.
  - Я пригласил вас, джентльмены, чтобы услышать ваше мнение, - сказал капитан. - Этим утром я решил изменить наш маршрут... Мы не возвращаемся в Бристоль, а идём в Новую Гранаду* на поиски координаты ? 3... Что вы на это скажете?..
  *Новая Гранада - с 1538 года название испанской колонии в Южной Америке, основным ядром которой являлась Колумбия.
  - Скажу, что, признаться, я что-то подобное и ожидал, - сказал доктор Легг и заулыбался.
   Капитан посмотрел на мистера Трелони и спросил:
  - А вы, Джордж?..
  - А я не знаю, как быть с нашими родными, - тихо проговорил мистер Трелони, задумчиво потирая свой шрам. - Они же ждут нашего возвращения...
  - Я уже всё обдумал, - быстро сказал капитан. - В первом же английском порту мы найдём судно, которое идёт в Бристоль, и перешлём с ним наши письма...
  - Ну, если перешлём письма... Тогда о чём говорить? - ответил сквайр и вдруг спросил. - А в Новую Гранаду - это опасно?..
   Капитан помолчал и сказал просто:
  - Конечно, опасно, Джордж, ну что вы спрашиваете?.. Вы же были уже в тех водах...
  Мистер Трелони промолчал, и капитан продолжил:
  - При встрече с пиратским или каперским бригом у шхуны не будет ни единого шанса... А ещё... Сейчас мы пойдём в холодном Лабрадорском течении... Это течение адмиралом Рэйли ещё в 1585 году было названо протокой Хатраск. И это течение нам будет весьма кстати для ускорения нашего плавания... Но оно потащит нас на остров Сейбл, который расположен к юго-востоку от Новой Шотландии*... А этот остров называют "остров-гроб"... Там первый раз, на мелководье, холодное Лабрадорское течение встречается с тёплым Флоридским течением, идущим, наоборот, на север. Эти течения и образуют тот гигантский водоворот, над которым почти круглый год нависают густые туманы. Корабли здесь попадают, словно бы, в вибрирующий котёл. Под действием океанических волн и сильных местных ветров западные берега острова постепенно размываются, а восточные, наоборот, нарастают. Так остров Сейбл неуклонно передвигается на восток... А вместе с ним двигаются и его страшные мели...
  *Новая Шотландия - провинция Канады, расположенная на востоке страны.
  Потом, после Филадельфии, Лабрадорское течение потянет нас на мыс Гаттерас, или Хаттерас, а вот там... Столкновение Лабрадорского течения и Гольфстрима вызывает в этих местах бурные завихрения и приводит к мелям из наносного песка, которые тянутся от мыса на 14 миль в океан. Здесь даже летом свирепствуют штормы... К тому же здесь часты туманы... А Лабрадорским течением на юг выносятся айсберги... Бурные воды этих мест, мели и всё остальное так часто вызывают кораблекрушения, что область вокруг мыса Хаттерас называют "северным кладбищем Атлантики"...
  - Вы мне про это не рассказывали в прошлый раз, капитан, - сказал мистер Трелони и пояснил. - Ну, когда мы попали в "голос моря"...
  - Вы же помните, нам было не до того, - ответил капитан и мрачно улыбнулся.
  - Да какая разница, мистер Трелони? - воскликнул доктор Легг. - Мы там уже ходили и ещё раз пройдём... Да и все там ходят...
   Сквайр подумал, подняв брови, вздохнул и добавил уже бодро.
   - Тогда вперёд на поиски сокровищ!.. Я верю в вашу капитанскую звезду, Дэниэл...
  - Да... Негоже возвращаться с пустыми тороками, - вставил доктор.
   Капитан вздрогнул и удивлённо посмотрел на доктора.
  - Почему вы так сказали, доктор?.. Про торока? - спросил он.
  - А что? - воскликнул доктор. - Русские так говорят... Или я опять всё перепутал?..
  - Да нет... Вы сказали правильно, - ответил капитан и в растерянности отвёл глаза.
   Когда "Архистар" вышла из моря Лабрадор, она взяла курс не на Великобританию, а пошла на юг, в Новую Гранаду...
   Здесь надо заметить, дорогой читатель, что именно Лабрадорским течением был занесён так далеко на юг тот айсберг, от столкновения с которым 14 апреля 1912 года затонул знаменитый британский пароход "Титаник" - крупнейший, на момент своей постройки, лайнер мира. "Титаник" затонул через 2 часа 40 минут после удара о ледяную гору, унеся жизни 1514 человек. Катастрофа стала легендарной, и до сих пор остаётся загадкой, что же произошло в ту ночь первого рейса парохода, считающегося непотопляемым...
  ****
   "Архистар" медленно продвигалась вперёд. Солнце уже давно взошло, и дымка ночного тумана стала постепенно редеть и истончаться. Вперёдсмотрящий первый заметил в трёх милях от шхуны характерные фонтаны кашалотов: они били вперёд и чуть влево, под углом в 45?. А потом уже капитан и сквайр увидели по левому борту, как неуклюже взметнулось вверх первое тупорылое чудовище, потом второе и третье. Кашалоты выпрыгивали из воды чуть ли не полностью, грузно падали на бок, сверкая белым животом и поднимая вокруг себя волнение, и тут же ныряли на глубину, показывая свои гигантские хвостовые плавники.
  - Зачем они так бьются об воду?.. Им не больно? - спросил мистер Трелони у капитана, опуская подзорную трубу.
  - Трудно сказать, - ответил капитан. - Может и больно... Считается, что так киты сбивают с себя мучающих их паразитов - "китовых вшей". Но видел я этих "вшей"... Сидят намертво... Их от китовой шкуры можно отделить, только поливая пресной водой... Так что я думаю, что прыгают кашалоты исключительно от избытка энергии и хорошего настроения...
  - А может они так чешутся? - спросил сквайр. - Ведь чешутся же собаки и другие животные...
   Капитан ничего не ответил. Мистер Трелони опять посмотрел в море - кашалотов уже нигде не было видно.
  - И долго они будут сидеть на глубине? - спросил он и нетерпеливо постучал носком туфли по палубе.
  - Иногда до полутора часов сидят, - ответил капитан. - Но китобои говорят: "Чем дольше кит сидит на глубине, тем дольше потом отдыхает на воде"...
   И вот на поверхности показался первый кашалот, потом второй. Они поднимались почти вертикально, как огромные чёрные тени, выплывающие из глубины, и их каплевидные, обтекаемые, но как бы стёсанные, неуклюжего абриса головы первыми появлялись на воде, выпуская наклонные фонтаны.
  - А дыхало у кашалота по форме напоминает букву "S" и расположено в левом углу его огромной головы, - пояснил капитан. - Потому и фонтан бьёт не вверх...
  - Они на нас не нападут? - спросил сквайр.
  - Не думаю, - ответил капитан. - Кашалоты бьются о корабль или от сильной боли, или в бессознательном состоянии, оглушённые... Тогда, в ярости, они могут потопить небольшое китобойное судно. Но мы на них не охотимся...
   И мистер Трелони подумал, что это, наверное, очень страшно - поразить кашалота ручным гарпуном... Ты стоишь, широко расставив ноги, качаясь на носу зыбкой шлюпки и изготовившись для броска, в твоей руке полутора пудовая стрела или даже топор, за спиной шестеро гребцов, готовых при первой твоей команде рывком увести лодку от верной гибели, а на расстоянии твоей вытянутой руки - огромное морское чудовище, сильное и страшное в своей предсмертной ярости...
   Звонко ударили склянки. Мистер Трелони зажмурился и потряс головой, прогоняя ужасное, пугающее видение.
  - Охота на кашалота очень опасна, - почему-то сказал капитан, он с тихой улыбкой глядел на мистера Трелони. - У него весьма свирепый нрав...
   Кашалотов, которых они наблюдали, было семь. Они шли в кильватер друг другу, изредка ныряя, пуская фонтаны и отфыркиваясь. Потом "Архистар" сменила галс, и мистер Трелони потерял их из вида. Но скоро ему стало не до китов: на палубу, в первый раз за всё время, в сопровождении доктора Легга вышел ирокез Райвенук.
   Он был похудевший и осунувшийся, но смотрел кругом так же отчуждённо, и держался так, словно находиться на палубе корабля в открытом море было для него самым привычным делом. За время болезни на голове ирокеза начали отрастать волосы, и было странно и непривычно видеть его таким. Капитан, который уже успел поблагодарить Райвенука за своё спасение, поздоровался с ним запросто, подняв руку.
  - Я очень рад, что ты, наконец-то, встал на ноги, - сказал капитан.
  - Я решил вернуться обратно, - ответил индеец, и скупая гордая улыбка чуть тронула его губы.
  - Мы уже далеко ушли от форта Руперт, - сказал капитан, видимо, не поняв смысла слов индейца. - Теперь мы сможем высадить тебя только на английском атлантическом побережье... Оттуда ты сможешь вернуться назад...
  - Парящий в воздухе сокол не так уверен в победе над горлицей, как я уверен в том, что не хочу возвращаться, - вдруг сказал Райвенук.
   От неожиданности джентльмены онемели, не зная, как понять его слова. Райвенук окинул их быстрым взглядом.
   Он посмотрел на мистера Трелони, и тому опять показалось, что ирокез смотрит на него жалобно и даже как-то по-детски... Нет, в его глазах что-то определённо есть, опять подумал мистер Трелони, что-то трогательное, незащищённое, какая-то хорошо замаскированная боязнь отказа, от которого его гордое сердце определённо разорвётся, просто разорвётся... Да он же совсем ещё мальчик!..
   Мистера Трелони неловко отвёл взгляд.
  - Я не хочу возвращаться к прежней жизни, - повторил Райвенук и добавил. - Я знаю, моя душа, моя тень находятся здесь...
   С этими словами он повернулся и ушёл. Мистер Трелони поднял глаза на доктора Легга и настойчиво посмотрел на него, словно тот знал ответ и мог объяснить всё происходящее. Доктор Легг молчал, недоумённо поводя хитрыми кошачьими глазами.
  - Нда, - задумчиво протянул капитан и крикнул юнге позвать к нему боцмана.
   Боцман Бен Ганн явился незамедлительно и вытянулся перед капитаном.
   Капитан глянул на боцмана оценивающе и сказал ему:
  - Мистер Ганн, я решил взять индейца Райвенука в свою команду... Вы должны его разместить...
   Боцман молчал, потом спросил удручённо, почти сердито, сдвигая свою треуголку на затылок:
  - Да куда ж я его вкрячу?.. У нас своих матросов полный комплект... Даже места нет... Да и кем он сможет у нас быть?..
   Капитан усмехнулся, прищурился, и по его челюстям заходили желваки.
  - Райвенук хорошо стреляет...А на борту иногда очень нужен стрелок, - выдавил он.
   Боцман тоскливо поморщился и посмотрел под ноги.
  - Ну, тогда так и назовём Райвенука - "борт-стрелок"! - вскричал вдруг некстати развеселившийся доктор Легг.
   Мистер Трелони опешил - добряк-доктор влез в разговор капитана со своим подчинённым. Мистер Трелони ждал суровой отповеди доктору, но оказалось, что эта простодушная выходка доктора удивительным образом смягчила атмосферу: на лице капитана промелькнула вдруг заинтересованность, а боцман Ганн криво ухмыльнулся.
  - Борт-стрелок - это интересно, - проговорил капитан и вдруг улыбнулся, посмотрев боцману прямо в глаза.
   Боцман Ганн тут же широко заулыбался в ответ.
  - Ну, если хорошо стреляет, - пробормотал он и склонился перед капитаном в поклоне.
  - Идите, мистер Ганн, - отпустил капитан боцмана.
   Бен Ганн быстро удалился.
  - Какое несуразное словосочетание - "борт-стрелок", - проговорил мистер Трелони, морща нос и доставая из кармана белый кружевной платок.
  - Ничего, потом привыкнем, - проговорил капитан. - Не пропадать же человеку из-за словосочетания...
   Мистер Трелони вытер вспотевший лоб (с каждым днём солнце грело всё сильнее) и пробормотал:
  - Хотел бы я знать, что приснилось нашему Райвенуку...
   Джентльмены раскланялись и удалились, и уже на палубе сквайр сказал доктору Леггу тихо, на ухо:
  - Джеймс, вы иной раз бываете удивительно бестактны... Вы, как будто, нарочно это делаете ...
  - О, это всё от недостатка алкоголя в крови, Джордж, - согласился доктор с насмешкой в голосе, и тут же совершенно серьёзно добавил. - И потом: иногда бойкая шутка бывает весьма к месту, вы не замечали?..
  ****
   Утро этого ничем не примечательного, самого обычного с виду дня началось с того, что кок Пиррет с криками гонялся по палубе за юнгой Робертом и стегал его мокрой тряпкой. Скоро взбешённого кока и юнгу остановил штурман Пендайс, на пути которого они встретились.
  - Что стряслось? - строго спросил штурман у кока.
  - Да опять этот аспид не искрошил яичную скорлупу в помоях! - яростно закричал кок, опять потянувшийся к Роберту со своей тряпкой. - Так половинки за борт и выплеснул!.. Раззява!..
   Штурман перевёл строгий взгляд на юнгу, потом опять на кока, потянул серебряную серьгу в ухе и сурово произнёс:
  - Юнга, разве ты не знаешь, что ведьмы нетронутые половинки скорлупы превращают в лодки, на которых плавают по морю и топят встречные корабли?..
   Роберт отвёл глаза в сторону и сказал обиженно:
  - Мистер Пиррет мне про это рассказывал...
  - Больше так не делай, - веско сказал штурман и добавил. - Можешь идти.
   Роберт повернулся и поплёлся на камбуз. Штурман посмотрел в спину Роберту и вдруг закричал ему:
  - И передвигаясь по кораблю, пользуйся только ногами!.. Настоящий моряк не оставляет на переборках отпечатков рук!..
   Когда Роберт ушёл, штурман Пендайс укоризненно посмотрел на кока и прошептал:
  - Сколько крику, Обжора, из-за старого суеверия...
   Кок Пиррет открыл, было, рот, чтобы возразить, но штурман махнул на него рукой и произнёс важно:
  - Иди и больше не греши...
   Днём в каюту к сквайру пришёл доктор Легг и попросил у него парик.
  - Вы всё равно не носите, - сказал доктор и поджал губы.
  - А зачем, интересно знать, парик вам? - нетерпеливо спросил мистер Трелони, с подозрением покосившись на доктора.
   Мистер Трелони тут же отвёл глаза - он собирался чистить свои пистолеты, и ему было недосуг.
  - Не мне, а Райвенуку, - ответил доктор. - Он решил перестать скоблить себе голову... А волосы его ещё не отрасли. Мы придумали парик...
  - Да-а? - удивился сквайр, он широко распахнул свои серые глаза и опять повернулся к доктору.
   Сквайр тут же встал, достал из рундука свой парик "крыло голубя" и, отложив чистку пистолетов на другое время, поспешил с париком и доктором Леггом к индейцу.
   В трюмовой выгородке Райвенука было полутемно. Коптящая лампа едва светила. Сквайр надел свой светлый парик на Райвенука и всмотрелся в него.
  - Ну-у, - протянул сквайр. - Я бы сказал - всё не так плохо...
  - Да, - поддержал сквайра довольный доктор Легг и, удовлетворённо покивав Райвенуку головой, добавил. - Похоже на испанского моряка...
  - Верно, доктор, - согласился сквайр. - Они такие же смуглые и обветренные...
   Потом, оглядев ещё раз ирокеза придирчивым взглядом, сквайр сказал:
  - Только вот одежда эта к парику не подходит...
  - Верно, мистер Трелони, - согласился доктор. - Тут надо что-то такое... Эдакое...
   И доктор Легг защёлкал пальцами - он никак не мог подобрать нужное слово. Увидев встревоженные глаза ирокеза, доктор пояснил:
  - Нужна новая одежда...
  - Я хотел бы одежду цвета осенних листьев, - вдруг сказал Райвенук.
   Доктор Легг и мистер Трелони переглянулись.
  - Надо сообщить капитану, - нашёлся мистер Трелони. - Он скоро освободится...
   И оба джентльмена вышли на воздух. Они встали у правого борта и принялись ждать капитана.
  - А я вот всё думаю про чудесное излечение нашего Платона от укусов змей, - вдруг сказал сквайр. - Он же был без сознания... Почти при смерти... А потом уснул...
  - Ну, мистер Трелони... Змеи были осенние, сонные, - возразил доктор Легг.
  - Нет, всё-таки здесь что-то не так, - проговорил сквайр. - И потом, на нём всё так зажило... Даже следов от ожогов не осталось...
  - Ну, что же вы хотите? На чёрных всегда всё так заживает, - отмахнулся доктор Легг и начал рассказывать. - Вот помню, стояли мы на Занзибаре...
   Но дальше рассказывать доктор почему-то не стал, а, помолчав, сказал задумчиво:
  - Как бы там ни было, пожар разбудил Платона...
  - Да-а, - протянул сквайр. - Если бы не Платон, неизвестно, чем бы всё кончилось... Платон спас Роберта и остальных, покидав агентов Аэртона за борт...
   Джентльмены замолчали, вспоминая недавние события. Потом сквайр воскликнул возмущённо:
  - Но какая злобная мстительность у этого Аэртона - приказать поджечь корабль!..
   Доктор Легг ему ничего не ответил. Он отвернулся и стал разглядывать море, бегущее от них за бортом. Сквайр с подозрением вгляделся в спину доктора: доктор не поворачивался и молчал.
  - Я не подошёл к нему, - вдруг тихо сказал он.
  - Ну, и правильно сделали! Нечего было этому Аэртону оказывать помощь! - резко откликнулся сквайр, потом, посмотрев на ссутулившуюся, поникшую фигуру доктора, он добавил. - К тому же он был убит...
  - Убит? - обрадованно вскричал доктор, он обернулся к сквайру с заметно раскрасневшимся лицом.
  - Конечно, убит, - ответил мистер Трелони, но ответил он как-то невнятно, словно бы что-то покатав у себя во рту. - Вы же видели: мистер Стамп подошёл к нему, глянул и тут же отошёл...
  - Нда, - пробормотал доктор Легг и опять посмотрел вдаль: было заметно, что сквайр его успокоил не до конца.
   Когда капитан вышел на палубу, мистер Трелони сообщил ему о просьбе Райвенука. Капитан удивлённо поднял кверху свои светлые брови и спокойно сказал:
  - Да, конечно, джентльмены, Райвенуку нужен новый костюм... Мы можем купить его в Филадельфии...
   Потом он внимательно посмотрел на сквайра и доктора, сначала на одного, потом на другого, и сказал вдруг:
  - Координата ? 10...
  - Когда? - дуэтом воскликнули ошеломлённые джентльмены.
  - Сегодня... Сейчас, - ответил капитан и добавил. - Долгота 43?22′40″W... Широта 49?59′47″N... Я вас заранее не предупреждал, потому что и так всё ясно... Но вы можете взять подзорные трубы, может китов увидите...
   И капитан ухмыльнулся и пошёл к себе. Мистер Трелони и доктор Легг бросились в свои каюты за подзорными трубами. Они смотрели в море почти до захода солнца. Первым сдался доктор Легг: сложив об живот колена своей подзорной трубы и щуря глаза от невыносимого блеска собирающегося на покой светила, он сказал сквайру:
  - Ладно, Джеймс... Нет - так нет...
   Поздним вечером этого ничем не примечательного дня погода резко испортилась. Набежали тучи, того и гляди грозился пойти дождь. Капитан стоял с Платоном на квартердеке и обсуждал с ним курс корабля. Потом капитан посмотрел на тёмное беспросветное небо и вдруг задумчиво сказал:
  - В одной из старинных французских лоций курс на Новый Свет давался весьма просто: "Держись от Полярной звезды вправо"...
   Платон усмехнулся и ответил ему:
  - Я не удивлюсь, если к ночи мы увидим на небе звёзды...
  ****
   Один из старейших городов США Филадельфия, дорогой читатель, на сегодня является одним из крупнейших и известных мегаполисов страны. Первые европейцы появились здесь в начале ХVII века. Это были предприимчивые голландцы, которые весьма успешно выменивали у индейцев шкурки ценных пушных зверей на различные европейские безделушки. Позднее на реке Делавэр обосновались шведские и финские поселенцы.
   В 1682 году англичанин Уильям Пенн вместе с единомышленниками с позволения английского короля Карла II основал здесь поселение квакеров. Небольшое поселение быстро превратилось в растущий бурными темпами город, за короткое время ставший одним из культурных и экономических центров колонии. Здесь в 1698 году была основана первая на континенте публичная школа, а в 1731 году - первая публичная библиотека. Статус города Филадельфия обрела в 1701 году, к тому времени её население составляло больше 10 тысяч человек.
   Город расположен на реке Делавэр около впадения в неё крупнейшего притока реки Скулкилл (Schuylkill River) и недалеко от начала устья реки Делавэр - в самом удобном месте транспортного узла "река-море". В ХVIII веке город занимал территорию между современными улицами Юга и Виноградной лозы и был построен по схеме "стрит-авеню", начинавшейся сразу от порта. За пределами города было немало небольших поселений и городков со своим управлением, но вся эта группа была известна, как Филадельфия. Впоследствии многие из этих городков были поглощены Филадельфией, а к 1854 году все они объединились...
   "Архистар" вошла в Делавэрский залив ближе к мысу Мэй, благополучно прошла залив и при входе в реку Делавэр, в небольшой деревушке, взяла на борт лоцмана. Лоцман провёл корабль мимо островов, вдоль многочисленных прибрежных отмелей и низких берегов, затопляемых во время высоких приливов и нагонов в реку Делавэр морской воды. И, наконец, шхуна вошла в хорошо защищённую сушей гавань Филадельфии. Отсалютовав форту, капитан поставил шхуну под прицел его пушек и приказал спускать шлюпку.
   Оставив штурмана Пендайса командовать на борту, капитан ушёл с Платоном по своим каким-то делам. Доктору и сквайру он назначил время и место встречи в городе. Джентльмены стали собирать Райвенука и одеваться сами.
   На берегу Райвенука "качало" с непривычки. Джентльмены, которых тоже "качало" на неподвижной земле так, словно бы они всё ещё находились на корабле, посмеивались, глядя на него. Вдруг Райвенук кинулся к краю пристани и свесился с неё. Раздались звуки неудержимой рвоты.
  - Говорил я ему - не наедайся, - сказал с улыбкой доктор Легг и подёргал свой рыжий бакенбард.
   Впрочем, Райвенук быстро пришёл в себя. Посидев немного в сторонке, ирокез пошёл за джентльменами.
   Райвенук шёл рядом с мистером Трелони и доктором Леггом и беспрестанно оглядывался. Было заметно, что город ошеломил его - было многолюдно и шумно, и вокруг сновало очень много лошадей и повозок, и незнакомых мужчин, а особенно незнакомых женщин, и скоро он, странным образом отбросив свою обычную сдержанность, стал заметно провожать каждую женщину настойчивым взглядом, пристально вглядываясь в неё.
  - А наш Райвенук, похоже, не пропускает ни одной юбки, - зашептал довольный доктор Легг на ухо сквайру, притормаживая его за локоть в узком месте, чтобы Райвенук прошёл вперёд.
  - Вы, доктор, тоже не пропускаете, - ответил ему сквайр с улыбкой.
  - Ну! Я же совсем другое дело!.. - возмущённо воскликнул доктор.
  - И насколько это оно другое? - спросил сквайр с сарказмом.
   Доктор Легг промолчал, обиженно поджав губы, а мистер Трелони посмотрел в спину Райвенуку, который в который раз обернулся на какую-то торговку, и сказал задумчиво:
  - Хотел бы я знать, что приснилось нашему Райвенуку...
   Они догнали индейца и пошли дальше. Так, оглядываясь и останавливаясь, они дошли до лавки модного платья, где их уже поджидали капитан и Платон, несущий на сгибе локтя какую-то неприметную шкатулку, довольно увесистую, впрочем, по виду. Все вместе они вошли в лавку и удивлённо замерли среди полок, шкафов, стеллажей и ворохов одежды.
   В этой лавке чего только не было. Мистер Трелони оглядел опытным взглядом платье с юбкой из белого атласа с индийским шитьём, платье с юбкой из золотого газа на жёлтой подкладке, домашнюю робу со своей юбкой из полосатого атласа и редингот* приталенный двубортный с воротником и лацканами из дорожчатого шёлка с тканым узором. Перед пелиссоном* на лисьем меху с длинными широкими рукавами он остановился в задумчивости, соображая, не купить ли его для миссис Трелони. Потом решив, что не стоит возить в такую даль туда и обратно деликатную вещь, он обернулся к капитану, который спрашивал в это время у хозяина лавки:
  - Ну, а для джентльменов у вас что-нибудь найдётся?..
  *Редингот - модное в ХVIII веке в Англии и Франции полупальто, не имеющее пол, для выхода и верховой езды.
  *Пелиссон - свободная длинная верхняя одежда на меху с рукавами или с прорезями для рук.
  - Ах, мой господин!.. Да, конечно же, найдётся!.. - воскликнул хозяин, толстенький маленький человечек добродушного вида.
   Он ловко выхватил откуда-то из скопища одежд жюстокор и добавил восторженно:
  - Вот посмотрите жюстокор из пу-де-суа* "цвета павшей листвы"... Этот цвет нынешней весной ввела в моду при французском дворе маркиза де Помпадур...
  *Пу-де-суа - вид шёлковой материи.
   Здесь, дорогой читатель, надо сказать несколько слов о женщине, которой принадлежит исключительное место в истории ХVIII века, хотя острословы, и современные, и старинные, часто проявляли и проявляют к ней враждебность. Сегодня, как и тогда, маркизе де Помпадур, одной из фавориток короля Людовика ХV, вменяется в вину обнищание французского народа, дурные планы кабинета министров, слабые успехи войск в военных действиях, бездарность французского генералитета и триумф тогдашних врагов Франции.
   Но каковы бы ни были результаты попыток мадам де Помпадур участвовать в политической жизни страны, истинная значимость её для Истории проявилась отнюдь не в этом.
   Маркиза была не только дальновидным и страстным меценатом, окружившим себя множеством одарённых архитекторов, живописцев, скульпторов, декораторов, ювелиров и портных, она стала настоящим министром "изящных искусств", сумев заинтересовать в меценатстве самого короля Людовика ХV, равнодушного к этому. Благодаря маркизе де Помпадур архитектура Франции опять, как и во времена короля-Солнце, вступила в эпоху процветания, а культура, наука и искусство сделались важными направлениями интересов французского государства. И яркий дополнительный штрих к картине эпохи рококо - маркиза, любившая литературу и театр, явила миру высокий образец женственной философии, артистичной и духовной...
  - Так вот какой цвет называют "цветом павшей листвы"? - переспросил капитан, с интересом оглядывая жюстокор.
   Жюстокор был хорош. Он был пошит из бархата цвета осенней жёлтой листвы с чуть коричневатым, пожухлым оттенком, полочки его были расшиты цветным шёлком и золотной нитью.
  - Я беру, - сказал капитан и спросил о цене.
   Хозяин лавки засветился от счастья и назвал цену.
  - Но почему так дорого? - вдруг спросил мистер Трелони, который всегда отличался отменной деловой хваткой.
  - Ну, что же вы хотите, мой господин, - залепетал хозяин, всплёскивая ручками. - Ткань-то какая замечательная... Вы же понимаете, милорд: стоимость платья определяется нынче исключительно ценой ткани... Труд портного нынче ничего не стоит...
  - Я беру, - снова сказал капитан. - И ещё камзол и панталоны того же цвета... И шляпу, конечно... Хоть вот эту, с пером и кружевом по краю...
   Хозяин взял держатель и с помощью него достал с самого верха стеллажа шляпу, явно французской моды, очень подходящую на контрасте к цвету жюстокора.
  - Перо не великовато? - вдруг спросил доктор Легг, прищурившись на шляпу подозрительно.
   Капитан покосился на Райвенука и спросил у него:
  - Перо не очень большое?..
   Не в силах сказать ни слова, Райвенук отрицательно помотал головой - он смотрел на шляпу, как зачарованный. Капитан улыбнулся, уже отворачиваясь от Райвенука, и сказал хозяину, вглядываясь в его довольное от удачной сделки лицо своими светлыми, голубыми глазами, которые тоже сияли удовольствием:
  - А теперь, любезнейший, извольте всё это подогнать по фигуре вот этого молодца и как можно скорее...
   И уже поворачиваясь к Платону, капитан сказал:
  - Платон, помоги им разобраться. Мы будем ждать вас на улице...
   И джентльмены вышли вон, оставив Платона помогать Райвенуку при примерке. С наружи они сначала стояли в тени здания, а потом отошли и встали неподалёку на солнышке. Все молчали.
  - Я вот всё думаю - сколько лет нашему Райвенуку? - вдруг спросил капитан.
  - Мне почему-то кажется, что он совсем ещё мальчик, - ответил сквайр.
  - Ну, вы скажите, сэр, - стал возражать капитан. - Какой же он мальчик?..
  - Ему семнадцать зим, - неожиданно сказал доктор Легг и, видя недоумение джентльменов, добавил. - Он мне сам говорил...
   Джентльмены удивлённо замолчали, переглядываясь. Тут справа от них раздался шум, стала образовываться толпа, и мистер Трелони закрутил шеей, любопытствуя подробностями.
   Скоро он услышал голос доктора Легга.
  - Мистер Трелони, - позвал тот сквайра, - Ну, почему всегда получается так, что завидя на улице толпу зевак, вы стремитесь в неё влиться?..
  - Не ворчите, доктор, - сразу же ответил смеющийся сквайр. - Там поймали карманного воришку и повезли его на тачке в участок - сам он ни в какую идти не желал... Ну, разве не интересно?.. Надо не забыть записать этот случай...
   Джентльмены расхохотались, а потом из лавки вышел Платон и Райвенук, провожаемые хозяином, который заверил капитана, что готовое платье для молодого господина будет в ближайшее же время доставлено в гостиницу.
   И действительно, к вечеру следующего дня заказ был доставлен. Платон принялся одевать Райвенука, помогая ему разобраться в многочисленных деталях и тонкостях костюма элегантного кавалера
   Наконец, всё было готово, и джентльмены вышли на прогулку, вернее вывели на неё Райвенука, собираясь, заодно, осмотреть город, а поскольку гостиница их находилась на центральной улице, то они надеялись не без интереса провести время.
   Они вышли из ворот гостиничного двора и стали осматриваться по сторонам.
  - Как называется эта улица? - спросил доктор у капитана.
  - Улица называется странно - Аллея Элфорта, - ответил капитан.
  - Ну-у, - протянул мистер Трелони. - В Лондоне есть улицы и с более странным названием...
   И тут налетел ветер. Райвенук, ещё не привыкший к своей новой одежде, ухватился за парик двумя руками, но шляпа его, не придерживаемая никак, вдруг отлетела по ветру на несколько шагов вглубь двора, фривольно взметнув пером. За ней тут же бросился Платон. Он догнал шляпу, отчистил её о свою одежду и с преувеличенно-шутливым поклоном подал Райвенуку. Райвенук от растерянности застыл, как вкопанный. Капитан, мистер Трелони и доктор, любезно улыбаясь, один за другим раскланялись с ирокезом, напоминая ему про поклон. Райвенук неловко поклонился. Джентльмены склонились ещё ниже, явно стараясь показать ирокезу, как это делается.
   И тут они услышали близкий топот копыт по булыжной мостовой и обернулись. Они обернулись и, как один, замерли, потому что увидели, как гостиничный слуга подводит лошадь к даме, стоящей у дверей их гостиницы. Дама была в кружевной полумаске и в великолепном охотничьем костюме: жюстокор с эполетом на правом плече, тонкая талия перетянута воздушным шарфом, тяжёлая распашная юбка колеблется под ветром, страусовые перья на шляпе готовы сорваться и улететь прочь.
  - О! - воскликнул доктор Легг в восхищении: он просто не смог сдержаться.
   Джентльмены, как один, сорвали со своих голов треуголки и шляпы и склонились в поклоне. Только Райвенук остался стоять, словно поражённый громом - он не спускал с дамы глаз. Дама легко, с помощью слуги, взлетела в седло, расправила юбку и тронула свою лошадь шагом. Проезжая мимо Райвенука, она чуть приподняла полумаску и посмотрела в его сторону. Остальные кавалеры заметили лишь насмешливый краешек губ и нежную щеку.
   Они стояли в воротах и смотрели даме вслед, а Райвенук даже сделал несколько шагов по улице за таинственной незнакомкой, как та вдруг неожиданно выронила хлыст. Лошадь её встала. Райвенук со всех ног бросился даме на помощь и подал ей хлыст с поклоном. Дама поблагодарила Райвенука и поехала дальше.
   Потрясённый ирокез вернулся к джентльменам. Те смотрели на него и улыбались. Райвенук спросил:
  - А почему лицо закрыто?..
  - От солнца закрыто, - мечтательно сказал доктор Легг. - В дамах ценится незагорелая кожа... Поэтому они носят маски на лице и перчатки... Только в присутствии государя носить маски запрещено...
   Потом доктор Легг тонко улыбнулся, хмыкнул и добавил:
  - Что придворным дамам весьма кстати...
   И тут же его славное лицо приобрело удивлённое выражение.
  - Однако первый раз на моей памяти женщина не обратила внимания на нашего капитана, - сказал он.
  - Старею, - небрежно ответил капитан и улыбнулся.
  - Однако... Куда пойдём? - спросил мистер Трелони, отводя глаза от обаятельной улыбки капитана и оглядываясь по сторонам.
  - Да вот хоть направо, - ответил капитан.
   И они пошли по улице направо. Улица была узкая, по обе стороны её единым фронтом, плечо к плечу, теснились домики из красного кирпича типичной английской архитектуры: три этажа, маленькие крылечки, крошечные окошки с мелкой расстекловкой, которые закрывались наружными деревянными крашеными ставнями.
   Мистера Трелони поразило непривычно огромное количество людей, деловито шествующих по Элфорт-аллее по своим каким-то надобностям и другое, не менее многочисленное количество людей, явно спешащих навстречу развлечениям. Джентльмены влились в один из потоков, они тоже заторопились навстречу развлечениям, они даже где-то останавливались и куда-то заходили, потом они ещё куда-то заходили и сидели там какое-то время, но прогулка, явно, была испорчена: таинственная дама не выходила у них из головы.
  ****
   Утром доктор Легг без стука влетел в комнату капитана с криком:
  - Я всё узнал!.. Она англичанка!.. Вдова!.. Остановилась здесь с почтенной пожилой родственницей!..
  - Ну и что? - спокойно спросил капитан.
   Капитан явно встал не с той ноги сегодня, а, может быть, он просто был занят: он стоял без рубашки перед зеркалом и брился, осторожно вытирая бритву о полотенце, висящее через левое плечо.
  - Что с вами, капитан? - возмущённо спросил опешивший доктор и тут же перестроился. - Тогда пойду, расскажу сквайру...
  - Тогда уж лучше Райвенуку! - крикнул капитан вдогонку доктору.
   Доктор Легг досадливо махнул на него рукой, выходя в дверь.
   Второй раз доктор наведался в комнату к капитану, когда тот был занят написанием срочных писем. (Письма в Бристоль к родным уже давно были отправлены.) Доктор сообщил капитану, что после обеда гостиничный слуга вручил Райвенуку записку от таинственной англичанки: та благодарила его за оказанную услугу (поднятый хлыст) и приглашала вечером нанести ей визит для знакомства.
  - О! - сказал капитан и поднял светлые брови.
  - Что "о", капитан? - с негодованием вскричал доктор. - И это всё, что вы хотите сказать?..
   Доктор Легг испепелял капитана взглядом зелёных глаз. Словно не замечая красноречивого взгляда доктора, капитан опять уткнулся в свои бумаги.
  - А что я ещё должен сказать? - буркнул он.
  - Ещё вы должны написать ответ Райвенука этой даме, - ответил доктор. - Вы же у нас непревзойдённый мастак по пикантным запискам...
   Капитан вздохнул и потянул из стопки бумаги чистый лист. Потом он откинулся на стуле, недолго посидел с закрытыми глазами и взял перо. Макнув его в чернильницу, он принялся быстро писать.
   Написав, он протянул лист доктору и сказал:
  - Возьмите, доктор... Я для себя не писал ничего лучше...
   Доктор, осторожно держа непросохший лист перед глазами, прочитал ответ и сказал восторженно:
  - О, да, капитан! Вы превзошли все мои ожидания...
   Доктор стремительно направился к выходу, но уже от двери сказал вдруг, останавливаясь и поворачивая к капитану хитрое лицо:
  - Всегда хотел спросить... А что это у вас за секретная переписка такая?..
   Капитан отбросил перо, развернулся к нему на стуле и ответил, широко раскинув руки в стороны:
  - Разве вы не знаете, Джеймс, что секретная переписка потому и называется секретной, что она - секрет?..
   И, не дожидаясь ответа и уже отворачиваясь от доктора, капитан добавил ворчливо:
  - И верните мне моего Платона... Он ведь у вас?..
   Доктор Легг молча вышел, хлопнув дверью.
  ****
   Ужинали джентльмены в этот вечер без Райвенука: после ужина они сидели в общем зале, пили вино и разговаривали, иногда переглядываясь и начиная вдруг, казалось бы, без всякой причины таинственно улыбаться. Платон вместо вина попросил себе чаю и сейчас пил чай по- русски: он наливал его из чашки в блюдце, ставил блюдце на растопыренные чёрные пальцы и с шумом, подсасыванием и подсвистыванием втягивал чай через кусочек рафинада, который держал во рту. Джентльмены, уже привыкшие к этому, почти не обращали на Платона внимания. Они разговаривали о числовых суевериях.
  - Интересно заметить, что число "четыре" играет важную роль в представлениях индейцев, - сказал мистер Трелони и потёр кончик носа указательным пальцем.
  - Они поклоняются четырём главным духам, - отозвался доктор Легг.
  - И четырём сторонам света, - коротко вставил Платон, оторвавшись на миг от чая.
  - Четырежды обходят вигвам в обрядовых плясках, - продолжил перечисления мистер Трелони.
  - Точно такие же представления были распространены и в Азии... Например, в древнем Китае, - сказал капитан и заулыбался.
   Джентльмены заулыбались ему в ответ. И тут, посмотрев в сторону входа, улыбающийся мистер Трелони увидел Райвенука.
   Райвенук вошёл в залу и отыскал их стол взглядом, и мистер Трелони поразился выражению его лица. Лицо его, всегда такое высокомерное и отчуждённое, было бледно и заметно дрожало. Райвенук шёл к их столу и глядел на них странными глазами, и мистер Трелони всё никак не мог понять, никак не мог уловить выражение этих глаз, пока, наконец, тонкие губы ирокеза не скривились подобием улыбки, в которой было сожаление и горькое раскаяние.
   Мистер Трелони опешил. Капитан, проследив за направлением взгляда сквайра, тоже увидел Райвенука и отставил стакан в сторону. Платон перестал пить чай и подобрался, положив свои большие чёрные руки на колени. Доктор Легг обернулся, вскочил из-за стола и, удивлённо глянув на подошедшего Райвенука, спросил растерянно:
  - Что так рано?..
   Райвенук ответил не сразу, видимо, он мучительно подбирал слова.
  - Она думала - я капитан, - наконец, выдавил он и замолчал.
   Чёрные глаза его стали наливаться непонятным, каким-то особенным стеклянным блеском. Доктор тут же схватил ирокеза за руку и потянул за стол на своё место.
  - Стакан для нашего друга! - закричал капитан через зал, вставая. - И ещё рома!..
   Райвенук неловко сел. Платон уступил место доктору, а сам встал рядом с Райвенуком, склонившись над ним всем своим могучим телом. К джентльменам уже бежали слуги с ещё одним стулом, стаканом и бутылкой.
   Райвенуку налили рома. Он молча выпил. Капитан, внимательно следивший за тем, как он пьёт, сказал:
  - А теперь рассказывай...
   Рассказывал ирокез, как всегда, немногословно, и опытные в галантных делах мужчины скорее догадались о том, что произошло, точнее о том, чего не произошло, потому что, задав несколько конкретных вопросов о профессиональной принадлежности своего кавалера и получив правдивые и исчерпывающие ответы, дама попросту выставила его за дверь, сославшись на внезапное нездоровье. А потом Райвенук, пока шёл назад и обдумывал происшедшее, понял, что дама приняла его за капитана "Архистар".
   Джентльмены молчали, не зная, что сказать в утешение. Мистер Трелони с видом совершенной растерянности потирал пальцем свой шрам на левой щеке. Капитан задумчиво покусывал ноготь большого пальца.
  - Эта женщина просто ищет себе мужа, - наконец, произнёс капитан и откинулся на спинку стула.
  - Я готов жениться, - быстро ответил ирокез и с надеждой посмотрел на капитана.
  - Хорошо, тогда я скажу по-другому: эта женщина ищет себе денежного мужа, - пояснил капитан. - Она ищет деньги... А деньги у капитанов, как правило, бывают...
   Взгляд Райвенука снова потух, и доктор спросил:
  - Но почему она приняла Райвенука за капитана?..
  - Камзол и жюстокор, - односложно сказал сквайр, он был ужасно расстроен.
  - И парик, - коротко сказал всегда немногословный Платон и печально улыбнулся.
  - И шляпа, - догадался доктор Легг, он скривился и сощурился, как от боли.
  - А потом... Мы окружили Райвенука таким вниманием и заботой, - добавил капитан и сочувственно посмотрел на индейца.
   Лицо Райвенука было уныло и безысходно. Казалось, что он не слышит ничего из того, что говорят сейчас джентльмены, и думает о чём-то своём, тяжёлом и безнадёжном. Капитан подлил ему рома в стакан. Райвенук снова выпил, не поморщившись, как воду, и мистер Трелони готов быть поклясться, что вкуса рома ирокез даже не почувствовал.
  - Сын Длинного Дома, - позвал индейца капитан и сказал тихо. - Это - не та женщина...
  - Не та? - переспросил Райвенук, он как-то вдруг воспрянул и ожил, и отставил стакан.
  - Совсем не та, - подтвердил капитан и неожиданно для остальных спросил. - Хочешь, я подарю тебе другой сон?..
  - Другой? - переспросил ирокез: в лицо ему хлынула кровь, глаза выражали мольбу. - А это можно?..
  - Можно, - с непререкаемым видом ответил капитан, он даже головой качнул веско и утвердительно. - Конечно, можно...
   И тут доктор Легг, который растерянно переводил взгляд с капитана на Райвенука, пробормотал:
  - Я ничего не понимаю...
  - Я вам потом всё объясню, Джеймс, - прошептал мистер Трелони на ухо доктору, многозначительно сжимая его локоть.
   Доктор удивлённо поднял рыжие брови, обернулся к сквайру и с надеждой спросил:
  - В самом деле?..
   Мистер Трелони таинственно, с видом заговорщика медленно кивнул ему головой.
   Позднее Платон отвёл Райвенука на корабль: индеец был пьян, как бочка с ромом, и, к тому же, больше никак не хотел оставаться в гостинице. Ещё позднее, почти к утру, с "Архистар" послали за доктором Леггом, потому что всегда спокойный и сдержанный индеец сначала долго буянил, а потом ему стало плохо.
   Днём, когда Райвенук проснулся, доктор Легг, который неотлучно сидел подле него, сказал:
  - Ты принял слишком много рома на борт, а тебе нельзя пить... Совсем нельзя... Это я тебе, как доктор... То есть, как шаман, говорю... Вы, индейцы, спиваетесь быстро...
   Доктор подумал немного, глядя застывшими зелёными глазами словно бы внутрь себя, и задумчиво добавил, прищурившись:
  - Вообще-то мы, белые, тоже спиваемся быстро...
   Потом доктор хитро заулыбался и добавил:
  - Но не все, а через одного... А вы, индейцы спиваетесь все, мать вашу разтак...
   Райвенук по-прежнему молчал, отвернувшись к переборке. Доктор посмотрел на него удручённо и сказал извиняющимся тоном:
  - Но тебе вчера надо было выпить... А больше - ни-ни...
   Райвенук по-прежнему молчал. Доктор Легг стоял и ждал ответа, глядя в спину Райвенуку. Ответа не было. И тогда доктор тихо и вкрадчиво произнёс:
  - Смелый барс может иной раз попасть в ловушку...
   Подождав от ирокеза ответа и так и не дождавшись, доктор громко и уверенно закончил:
  - Но он силён и знает, как из неё выбраться...
   И тут раздался гортанный голос Райвенука, который пробормотал:
  - Моё сердце теперь - легче пёрышка из-под крыла пустельги...
  - Ну, так вставай! - поспешил воскликнуть доктор Легг.
  - Но мой рот пахнет помётом скунса, - жалобно закончил индеец.
   Доктор Легг добродушно расхохотался и ответил:
  - Ну, так вперёд - чистить зубы!..
   Ближе к вечеру доктор вернулся в гостиницу и узнал от капитана, что тот тоже получил письмо от английской дамы с приглашением к знакомству.
  - И что вы? - спросил доктор капитана.
  - Я отослал ей записку всё с тем же текстом... Какой был от Райвенука, - ответил капитан. - Думаю, что она поймёт...
  - Мне её жалко, - сказал доктор, помолчав.
  - Ну, так идите знакомиться вместо капитана, - с улыбкой подсказал мистер Трелони.
  - Я женат!.. - быстро нашёлся доктор.
  - А я, вроде как, нет!.. - выпалил капитан насмешливо.
  - Да разве она приглашала меня? - воскликнул доктор Легг.
  - Ещё успеется!.. Как сказал бы Корли, - парировал капитан.
   Джентльмены расхохотались.
  - А хороший он всё-таки мужик, этот Индеец Корли, - заметил доктор, отсмеявшись, потом он покосился на мистера Трелони и добавил. - И совсем не потому, что я с ним пил...
  - Конечно, хороший, - подтвердили капитан и сквайр.
   На следующий день доктор Легг получил от английской дамы письмо с приглашением к знакомству и оставил его без ответа.
   - Скорее в путь, - попросил он капитана. - В море как-то надёжнее...
  
  Глава 2. Только море и небо - и больше ничего
   Шхуна благополучно вышла из Делавэрского залива, а потом на два дня заштилело, и всех вымотала качка на зыби. Волны зыби были длинные и пологие, и они словно бы стояли на месте. "Архистар" поднималась на них вверх-вниз.
  - Тьфу ты, мерзость, - воскликнул боцман Ганн, когда после медленного, мучительного спуска шхуна в очередной раз поползла наверх.
   Он остановился подле мистера Трелони и доктора Легга, которые вышли на палубу.
  - Это ж такая зыбь, что ни один якорь не выдержит, вздумай мы встать на якорь, - продолжил он. - Да в такую погоду, когда идёт крупная зыбь, паруса и снасти изнашиваются сильнее, чем даже в бурю...
   Он посмотрел вдаль и добавил.
  - Где-то был сильный шторм, мать его за ногу...
  - А я считаю, что эта зыбь - только предвестник шторма! - воскликнул штурман Пендайс, он подходил к джентльменам и боцману. - Шторм будет, и сильный, побей бог мою душу...
  - А может и будет, - тут же согласился боцман и пояснил джентльменам. - Мистер Пендайс - он такой: всегда верно скажет, сколько времени на часах, не глядя на стрелки...
   Мистер Трелони и доктор раскланялись со штурманом Пендайсом.
  - Да тут и глядеть нечего, я брюхом чую, - ответил штурман боцману. - Иди, Ганн, готовь команду к шторму... И поторапливайся...
   Бен Ганн кивнул штурману, поклонился сквайру и доктору и заторопился вдоль борта, доставая свою дудку. Скоро по палубе разнеслись призывные трели. Штурман Пендайс недолго глядел, прищурившись, в спину боцману, а потом стал рассказывать:
  - Мы идём в тех местах, джентльмены, где находится гигантское кладбище кораблей Атлантики... Со времён Колумба и до наших дней здесь гибнут корабли, и в песчаных дюнах северо-восточного побережья Америки их покоятся тысячи... С одной стороны - мыс Хаттерас, будь он проклят... С другой - Бермуды, где часты ураганы и штормы... Бермудские острова, как вы знаете, - английское владение, хотя открыли их испанцы... И этот маршрут, Бермуды - район Филадельфии, на мой взгляд, самый, что ни на есть, опасный...
   Тут штурман увидел, как на палубу выполз Райвенук, и быстро сказал:
  - Боцман Ганн очень доволен нашим борт-стрелком: он говорит, что руки у него сильные, а глаз верный... Боцман засадил его на шитье запасных парусов...
  - Ирокезы - они такие, - ответил доктор и пошёл к Райвенуку, который перегнулся через борт, опять страдая от качки.
   Райвенук выпрямился, повернулся к доктору, и тот увидел, что у индейца совершенно зелёное лицо. Доктор Легг спросил, явно стараясь отвлечь его:
  - Всё хочу спросить тебя... Почему от нас тогда отстали гуроны?.. Потеряли след?..
   Взгляд Райвенука, до этого отсутствующий и страдающий, вдруг опять приобрёл цельность, и опять словно гордость засквозила в нём.
  - Они испугались Длинного Ножа, - сказал он.
  - Говори: капитана, - поправил ирокеза подошедший мистер Трелони.
  - Они испугались капитана, - исправился Райвенук.
  - Почему испугались? - спросил доктор Легг.
  - Капитан наслал на землю трясение, - пояснил индеец. - Гуроны, эти трусливые собаки, попадали и уже не смогли подняться...
  - Ну, вот вам и объяснение, мистер Трелони, - сказал доктор. - А мы с вами всё гадали...
   И джентльмены рассмеялись.
   Новый день начался сильным норд-вестовым ветром - чем дальше "Архистар" шла к югу, тем неистовее становился ветер. Дождя не было. К полудню немного прояснилось, ветер поутих, но волна пошла крупнее, круче. При почти ясном небе появилась "южная мгла" и видимость резко ухудшилась: горизонт закрылся туманной дымкой.
   Капитан приказал готовиться к шторму.
   К вечеру погода совсем испортилась - норд-вест надрывался. В море был сплошной мрак: страшные волны надвигались на шхуну. Грянул ливень, который на какое-то время сгладил волнение, но при сильном косом дожде главной сложностью теперь стала видимость. Когда наступило минутное затишье, штурман крикнул на ухо капитану:
  - Лечь в дрейф?..
  - Носом по ветру!.. - крикнул ему в ответ капитан. - Зарифить марсель!..
   Конец его фразы отнесло налетевшим ветром, но штурман и сам знал, что ещё предпринять. Ему достаточно было жестов капитана, и силуэты матросов, выполняющих его приказания, растворились в ревущей тьме.
   К ночи порывы ветра достигли ураганной силы: чёрные тучи неслись по небу, меж ними, посеребрив их края, светила яркая луна. Всю ночь и весь следующий день шхуна лежала в дрейфе. Всё это время капитан с Платоном стоял у штурвала, иногда кого-нибудь из них подменял рулевой Скайнес. К вечеру ветер стал меняться, и это могло предвещать окончание шторма. Скоро на мачтах появились паруса - шхуна опять неслась курсом на юг.
  - Мне очень интересно, куда нас могло отнести, - сказал капитан штурману Пендайсу, поворачиваясь к нему.
   Штурман промолчал, седые брови его нахмурились. Капитан продолжал настойчиво смотреть на него. Штурман поморщился и нехотя проговорил, закрутив лобастой головой:
  - Мне бы очень не хотелось туда попадать, сэр... Врагу не пожелаю...
  ****
   Утро ослепляло сиянием. Вокруг было одно огромное штилевое пятно, а солнца было столько, что, казалось, оно не помещалось на гладкой поверхности океана. Навалилась жара, даже джентльмены разделись до рубашек. В море стали появляться странные водоросли: они были похожи на жёлтые виноградины в окружении зелёно-бурых узких листьев. Гроздья дрейфовали в восточном направлении, и всем на "Архистар" - и высыпавшей на палубу встревоженной команде, и офицерам казалось, что вместе с ними дрейфует и шхуна.
  - Куда-то нас затягивает, - невнятно пробормотал боцман Ганн.
  - Не каркай, Ганн! - прикрикнул на него штурман Пендайс. - Вот сделаем с капитаном расчёты и всё узнаем.
   Стали ждать полдня для определения координат, а пока капитан приказал смочить паруса, чтобы поймать хоть малейший ветер. Команда рванула: кто - на мачты с верёвками для поднятия вёдер с водой, кто - с вёдрами к борту, чтобы зачерпывать воду. Скоро паруса намокли. Только ветра всё равно не было, а паруса высохли и стали ещё более жёсткими и неподъёмными.
   А потом из своей каюты вышел капитан и сказал:
  - Нас ураганом притащило в Саргассово море...
   И он молча стал подниматься на квартердек. Скоро туда же пришёл штурман Пендайс и подтвердил расчёты капитана. Стоявший на палубе среди команды боцман Ганн снял свою треуголку и прошептал:
  - Вон оно как... Нас сносит в "треугольник дьявола"...
  - Что за треугольник? - недоумённо спросил мистер Трелони, стоящий рядом с ним.
  - Разве вы не знаете, сэр? - ответил Бен Ганн. - Саргассово море - кладбище кораблей... Стоячая вода... Морское болото... Оно лежит в середине огромного водоворота течений, которые движутся по часовой стрелке. И горе тому кораблю, который попадёт в штиль на границе моря - подхватит его водоворот и будет кружить до тех пор, пока экипаж корабля не умрёт от голода и жажды...
   И тут раздался насмешливый голос доктора Легга.
  - Знаем, знаем! - весело сказал доктор. - А от самого корабля останется лишь прогнивший, заваленный скелетами остов, который не идёт ко дну только потому, что опутан водорослями... Так?
  - Так точно, сэр, - подтвердил боцман Ганн.
  - А вот и не так, боцман! - воскликнул доктор Легг. - Здесь просто меньше ветров, меньше облаков и, соответственно, меньше выпадает дождей... Перестаньте пугать матросов... Да и водоросли здесь плавают не сплошным полем, а попадаются пространства пустой воды... И чистейшей воды, скажу я вам...
   Доктор Легг стал подниматься на квартердек.
  - Ничего страшного в этом море нет, и я вам это сейчас докажу, - сказал он матросам с возвышения и попросил капитана. - Сэр, прикажите спустить шлюпку...
  - Шлюпку на воду! - тут же вскричал капитан, он заулыбался, ему ужасно нравилась эта затея доктора.
   Испуганные матросы спустили шлюпку, и доктор Легг, мистер Трелони, Райвенук, Платон, боцман Ганн и капитан медленно пошли на ней сначала вокруг "Архистар", потом, осмелев, чуть дальше. Остановившись в небольшом пятне чистой воды, они склонились над морем, рассматривая его.
   Водоросли плавали на воде туда-сюда и вверх-вниз, не закреплённые ничем, словно океанские перекати-поле, среди них встречались какие-то змеевидные, будто отлитые из зеленоватого прозрачного стекла твари, которые сновали между голубыми пузырями огромных медуз, волочивших за собой длинные пунцовые нити, и уворачивались от кальмаров - те поднимались, недолго колыхались в прозрачной воде и скоро опять уходили на глубину, в смутную бездну. Какая-то отталкивающего вида небольшая рыба подплыла и стала кусать губастым ртом скулу шлюпки. Она, как и все здешние обитатели, имела расцветку и форму тела, прекрасно скрывающую её в водорослях. Формы тел здешних тварей походили на листики и веточки, а окраска была жёлто-бурых тонов, под цвет саргассов.
  - О, краб-путешественник! - воскликнул доктор Легг, увидев совсем крошечного крабика, сидевшего на кустике водорослей.
  - Так это он разочаровал команду Колумба во время похода через Саргассово море? - насмешливо спросил сквайр.
  - Он, подлец, - ответил доктор. - Моряки уже решили, что если краб - то земля недалеко... Они же не знали, что этот краб цепляется к разным предметам и путешествует на них по воде на большие расстояния...
   Тут капитан посмотрел кругом и сказал:
  - Саргассово море - оно огромное... Западной границей ему служат Антильские острова, с севера - Бермудский архипелаг, а на востоке оно почти достигает Азорских островов... И оно то вырастает, то сжимается...
  - И здесь должно быть много морских черепах, - вставил боцман Ганн.
  - А я вот всё думаю, - сказал мистер Трелони. - А от кого вся эта мелочь скрывается и маскируется?..
  - Ну, друг от друга скрывается, - подумав, ответил доктор Легг и посмотрел на сквайра.
   Сквайр ответил не сразу.
  - Нет, здесь должны жить крупные хищники, - наконец, проговорил он. - Еды сколько хочешь: ешь - не хочу... Тепло, опять же, и просторно...
  - Вы имеете в виду акул, сэр? - спросил опять заробевший боцман Ганн.
  - И акул тоже, - непонятно ответил сквайр.
   Тут капитан быстро сказал:
   - Давайте возвращаться... И мистер Ганн, прошу вас уменьшить дневную порцию воды...
   Боцман Ганн понимающе кивнул.
   Это путешествие на шлюпке немного придало уверенности матросам, но ненадолго. Дни проходили за днями, а ветра всё не было, и чем дольше стоял корабль неподвижно, тем более страшными становились рассказы матросов о Саргассовом море. Скоро все были уверены, что шхуну держит на месте не отсутствие ветра, а нечто иное, непонятное и грозное, которое потом утащит её на глубину... А кто-то утверждал, что экипажи кораблей, оказавшихся здесь, в конце концов умирали мучительной смертью от удушья - водоросли, по их рассказам, выделяют ядовитый газ...
  - Ганн, мне не нравится настроение команды, - сказал потом капитан боцману. - Матросы у тебя слишком много болтают...
  - Так что я могу сделать? - ответил боцман. - Всем страшно - теперь все ждут огненное пламя в море... Опять же пить хочется...
  - Займи их каким-нибудь делом, - сказал капитан. - Хоть приборкой... Или пусть койки стирают... Выполняй...
   Но именно в этот день капитану приснился сон: они шли ночью в ста пятидесяти милях к юго-востоку от острова Андрос, это он знал совершенно определённо, он сам составлял маршрут через этот участок Бермудского треугольника. Стоял полный штиль, и он пошёл к себе в каюту, чтобы лечь и поспать хоть немного. Но только он, закрыв глаза, положил голову на подушку, как вахтенный по тревоге вызвал его на мостик.
   Дэниэл выскочил на палубу и остолбенел, не веря своим глазам: вокруг него горело море, не фосфоресцировало, а именно горело, просто полыхало открытым огнём, и всполохи огня, завораживая взгляд, растекались всё дальше и дальше вокруг с неимоверной быстротой, и красные языки пламенем уже жадно лизали, пожирали борта судна, а дым, не видный в ночи, уже душил, раздирая грудь и заполняя лёгкие.
   Нефтяное пятно горит или мы протаранили бочку с бензином, надо скорее уходить, надо дать "полный вперёд", суматошно подумал Дэниэл и проснулся...
   Утром капитан объявил офицерам и джентльменам:
   - Надо немедленно уходить отсюда... Больше ветра ждать нельзя, это становится опасно... Я чувствую...
   Все молчали. Наконец, штурман Пендайс тяжко выдохнул и сказал:
  - Это трудно будет сделать в такую жару, капитан...
  - Я уверен в матросах, сэр, - сказал боцман Ганн, обращаясь к капитану. - К тому же, они напуганы...
  - Мы поможем матросам, мы тоже напуганы, - сказал доктор и посмотрел на Платона, который ему ободряюще улыбнулся.
  - Да что такое? - воскликнул мистер Трелони, он один не понимал, о чём все говорят. - Что вы придумали, капитан?..
   Капитан ответил:
  - Ничего я не придумывал... Это старое проверенное средство... Правда, очень тяжёлое...
  - Да что за средство, не томите! - вскричал сквайр.
  - Буксир, мистер Трелони... Простой буксир, - ответил капитан.
  - Да кто же возьмёт нас на буксир, сэр? - удивился сквайр.
  - Мы возьмём... Мы сами и возьмём себя на буксир, - снова ответил капитан и добавил, объясняя. - Вёсельные шлюпки могут продвинуть шхуну на буксире довольно прилично вперёд...
   Мистер Трелони замер, потрясённый.
  ****
   Солнце палило нещадно, ослепляя людей и сводя их с ума в этом бескрайнем море в океане, море, не имеющем ни берегов, ни границ, но имеющем название - Саргассово море. На воду были спущены две шлюпки. Каждая шлюпка была связана со шхуной буксирным тросом во многих точках её корпуса ближе к его середине и достаточно низко, чтобы избежать опрокидывания. Боцман на носу шхуны громко дал отсчёт, его подхватили старшины шлюпок, гребцы налегли на вёсла. Шхуна сначала стояла неподвижно, потом незаметно для глаза пошла.
   Раскалённый солнечный шар катился по небу медленно, словно едва дыша. Ни дуновения ветра, ни малейшего облачка. Шлюпки шли, ориентируясь на пятна чистой воды, чередующиеся с пятнами травы, но самим обливающимся потом гребцам чудилось, что шлюпки застыли на одном месте или, скорее, приклеились к блестящей поверхности моря, а скоро гребцам стало казаться, что не они тянут за собой "Архистар", а, наоборот, шхуна пятит их назад. Вторая вахта была того же мнения.
   Когда пришла очередь третьей вахты, в которую входили джентльмены, Райвенук и офицеры, то сквайр, собираясь спускаться в свою шлюпку, удовлетворённо сказал капитану:
  - А мы хорошо идём... Я думаю, в день мы пройдём около мили...
  - Да, идём, - согласился капитан тихо. - Только вот куда и как...
  - Что вы имеете в виду? - оторопело выговорил сквайр.
  - Стрелка компаса крутится, как ненормальная, - прошептал в ответ капитан. - Я не могу взять курс... Мы сейчас идём по солнцу... И надеюсь, что мы хотя бы идём по прямой...
  - А что же делать? - спросил сквайр.
  - Ждать ночи... Я думаю, что она будет звёздная, - ответил капитан и добавил. - Мистер Трелони, вам трудно будет грести с непривычки... Может, вы сядете вместо Роберта старшиной шлюпки?..
  - Нет, капитан... Сегодня я буду гребцом, - твёрдо ответил сквайр и вдруг улыбнулся. - А вот завтра я точно сяду на руль... С непривычки...
   В шлюпке доктор Легг сидел рядом с мистером Трелони и всё время косился на него, но сквайр был уже бывалый моряк, он знал, что такое гребля. Через полчаса сквайр тоже искоса посмотрел на доктора и сказал утомлённым, низким голосом, выпрямляясь:
   - Галерный флот был всегда уделом каторжников и рабов...
  - Мистер Трелони, не ёрзайте на банке... Вы заработаете мозоль на заду, - быстро и сосредоточенно проговорил доктор: он выводил весло из воды после гребка, и ему было некогда.
   Что за дьявольское наказание, подумал сквайр через три часа (именно на три часа капитан разбил вахты), ведь даже при самом тяжёлом психическом расстройстве можно сразу понять, что гребля - это никакое не удовольствие, а наоборот, ужас для мышц и преступление для поясницы и спины, а для рук - состояние одной непрекращающейся мучительной казни, когда пузыри на ладонях, не спасаемые никакими обмотками, уже лопнули, из них сочится кровь, а кожа обожжённых солнцем рук умоляет, просто вопиет о минуте прохлады.
   Наконец, наступила ночь, но буксировка не прекращалась: в шлюпки снова сели джентльмены, офицеры и Райвенук, потому что матросы боялись находиться в шлюпках в темноте. Третья вахта гребла, пока мистер Трелони не уснул с вёслами в руках, и его голова не упала на грудь.
  - Всё, суши вёсла, - простонал доктор Легг и поднял своё весло.
   Старшина шлюпки юнга Роберт замахал фонарём капитану, находящемуся на второй шлюпке, что их шлюпка встала.
   Скоро со шхуны их потащили к себе за буксировочный трос, и доктор Легг с облегчением стал смотреть на звёзды, огромные звёзды на чёрном небе, и любоваться их совершенной ясностью. Сквайр проснулся, опять посмотрел в воду и подумал, что морская вода - тёплая, как подогретое молоко, только молоко чёрное, которое пить нельзя. Возле шхуны шлюпки ненадолго остановились, и сквайру показалось, что в тёмной, едва освещаемой фонарями воде, совсем близко от поверхности, вокруг их неподвижной шлюпки кто-то ходит кругами.
   Несмотря на полный штиль, капитан не рискнул оставить шлюпки на воде. Скоро матросы заходили вокруг шпиля, поднимая шлюпки на борт. Доктор Легг размотал окровавленные обмотки со своих рук и закряхтел от огорчения. Потом он быстро обработал свои раны и стал оказывать помощь другим, и в первую очередь сквайру. Платон и кок Пиррет ему помогали. Постепенно все, кроме вахтенного, рухнули спать.
  ****
   ...каждый физкультурник знает, что гребля на вёсельной шлюпке - это прекрасный вид активного отдыха. Одновременное воздействие на гребца солнечных лучей и свежего воздуха, безусловно, производит закаливающий эффект, улучшает вентиляцию лёгких и питание сердечной мышцы, тогда как вид живописных берегов и водных просторов, как известно, успокаивает, создаёт хорошее настроение, способствуя психологической разгрузке.
   Каждый физкультурник знает, что при выполнении гребков нагрузка распределяется равномерно на все крупные мышечные группы, в работу включаются мышцы ног, живота, спины, плечевого пояса, рук. Таким образом, гребля развивает силу, выносливость, координацию движений, улучшает подвижность суставов...
   На следующее утро подвижность суставов у доктора Легга и мистера Трелони была никакая - у них ужасно болели мышцы ног, живота, спины, рук и плеч, хотя мозоли на ладонях от чудодейственного бальзама доктора затянулись корочкой. Матросы чувствовали себя немного лучше, но было заметно, что они тоже устали. И всем страшно хотелось пить.
   Но опять в море были спущены шлюпки, и начался второй день изнуряющей гребли - когда на вёслах сидела одна вахта, остальные две отдыхали. Мистер Трелони был сегодня старшиной своей шлюпки, вместо него на банке гребцом сидел юнга Роберт, но сквайру было от этого не намного легче: ему было жарко и душно, солёным потом ело глаза, саднило под повязками стёртые ладони, всё тело было скованно и малейшее движение причиняло его измученным мышцам немыслимую боль.
  - А ведь сейчас уже осень, - сказал он доктору, встретившись с ним глазами. - Но хоть бы капельку воды с неба...
   Доктор Легг только и смог, как ободряюще прищуриться сквайру из под полей своей шляпы.
   Непонятная тревога съедала капитана, она прибавилась к его физическим страданиям, усиливая их многократно. Ему почему-то очень не нравился этот штиль, причём особенно не нравился в последние дни, словно бы капитан терпел-терпел отсутствие ветра, а потом вдруг перестал. Он стал бояться этого места и скоро поймал себя на мысли, что сидит в шлюпке и испуганно прислушивается, будто страшась услышать шум конского топота и грохот колёс по булыжной мостовой, за которыми последуют крики, короткие вопли, звон разбиваемых стёкол, выстрелы и удары по железу...
   Странное это место, думал капитан, и странное это течение - Гольфстрим, оно как солёная река на поверхности океана, которая имеет более высокую температуру, что заставляет её течь на север вдоль восточного побережья Северной Америки прямиком к берегам Англии, а в районе "дьявольского треугольника" Гольфстрим - ещё и самый мощный и быстрый... А самое странное, что здесь действительно гибнет кораблей больше, чем в других местах земного шара...
   Ночной гребли сегодня не было: капитан приказал всем отдыхать. Только шлюпки, как и вчера, были подняты на борт.
   Утро следующего дня было спокойное и тихое, как и во все предыдущие дни. Стоял полный штиль. Море просматривалось до горизонта. Но только капитан успел приказать спустить шлюпки на воду, как поверхность моря вдруг вздыбили крутые волны - они швыряли шхуну вверх и вниз, как гигантские качели, и невозможно было определить, куда и откуда эти волны движутся. Потом волны так же внезапно стихли. Капитан почему-то обернулся и увидел далеко за кормой волну-убийцу.
   Чудовищно горбатой горой зелёного мутного стекла, без каких бы то ни было игривых пенных гребней, она прокатилась там, где стояла "Архистар" ещё два дня назад, и ушла за горизонт. Шхуна только плавно пошла носом вниз на пологой оконечности этой волны и тут же замерла в неподвижности. Больше никакого волнения на море не было.
  - Я так и знал! - вскричал капитан. - Я это чувствовал!..
  - Но почему так внезапно? Так неожиданно? - спросил растерянный мистер Трелони: он только что кое-как взбежал по ступенькам на квартердек и ещё не оправился от потрясения.
  - Мы же всё-таки в "дьявольском треугольнике", - ответил ему штурман Пендайс: он тоже поднимался на квартердек.
   Скоро возле квартердека стояла вся взволнованная команда. Все обсуждали последнее событие.
   Спустя какое-то время капитан подозвал боцмана Ганна и сказал:
  - Теперь я уже почти спокоен и больше не считаю нужным мучить команду буксировкой... Я ожидаю ветра...
  - Но матросы сами рвутся грести, сэр, - смущаясь от неловкости, ответил боцман Ганн и пояснил, понизив голос. - Они норовят скорее убраться отсюда... Я тоже норовлю, сэр... Надо продолжать буксировку...
   Капитан удивлённо поднял светлые брови. Штурман Пендайс засмеялся, трясясь всем своим плотным телом.
  - Ты споришь с нашим капитаном, Ганн? - насмешливо спросил он и добавил с угрозой, качая головой из стороны в сторону. - Я над тобой когда-нибудь надругаюсь...
   Боцман, мистер Трелони и капитан дружно расхохотались. И тут звонко ударили склянки.
  ****
   Матросы гребли на шлюпках ещё два дня, пока у некоторых кровь не выступила из-под ногтей. К полудню третьего дня штиль прекратился. Подул слабый остовый ветер, матросы полезли по вантам, с трудом перебирая стёртыми руками, и паруса, плотно слежавшиеся за долгую стоянку, медленно поползли вниз. Скоро ветер усилился, он своей влажностью смягчал жар лучей тропического солнца, которое теперь всем казалось нежным и приятным.
   Мистер Трелони, стоя на палубе с капитаном, сказал ему:
  - Я вот всё думаю про эту координату ? 3 - Новую Гранаду... Получается, что караван никуда не пошёл морем, а спрятал сокровища на суше?.. На северном побережье Южной Америки?.. А как же все эти описания морского пути, которое мы так долго расшифровывали?..
  - Мистер Трелони! Мы же ничего не знаем! - воскликнул капитан, раскинув руки. - Может быть, описание морского пути было сделано позднее, для отвода глаз? А может быть, здесь порезвился впоследствии ваш престарелый родитель?..
   Сквайр снял шляпу и стал ею обмахиваться. На лице его было написано недоумение. Тут он услышал голос доктора Легга, который шёл к ним и ещё издали говорил:
  - Вы только послушайте, господа, что я прочитал в последнем номере "Философских записок"... Пишет некий доктор Уоллис из Оксфорда...
   Доктор Легг приблизился к капитану и сквайру, поднял к глазам журнал и стал читать:
   - "Жуткий инцидент во время грозы... В двух студентов, находившихся в лодке, ударила молния: один из них мгновенно умер, а второй был буквально вдавлен в илистое дно. Последний остался жив, но напрочь забыл о происшедшем... Инцидент оставил в воздухе зловонный серный запах"... Далее мистер Уоллис описывает результаты вскрытия покойного, которое он провёл вместе с коллегами... Признаками удара молнией были чёрные отметины на шее, плечах и груди, похожие на следы от утюга...
   Доктор замолчал, оглядел джентльменов, потом воскликнул:
  - Нет, как вам это нравится?.. Кстати, оловянные пуговицы на одежде покойного расплавились... Нет, каково?..
   Тут доктор заметил расстроенное лицо сквайра и спросил:
  - Что?.. Что случилось?..
  - Нет, ничего, - ответил сквайр и улыбнулся одними губами. - Просто меня расстроил этот случай...
   Доктор, видимо, успокоился и опять заулыбался.
  - Тогда давайте, старина, я вам другое сообщение почитаю, - сказал он, перевернул несколько страниц и начал рассказывать, поглядывая в журнал. - Французский астроном Адриан Озу делает предположение о том, как выглядит Земля для "вероятных обитателей Луны"... По его мнению, облик нашей планеты меняется в зависимости от времени года, а лесные пожары тоже заметны с поверхности земного спутника... Учёный также предлагает построить сто футовый воздушный телескоп, с помощью которого можно было бы наблюдать за живыми существами на Луне... Нет, каково?..
   Доктор посмотрел на капитана и опять спросил:
  - Да что вы тут обсуждаете?..
  - Мы говорим о нашем дальнейшем маршруте, доктор, - ответил капитан.
  - Ну и каков он, наш дальнейший маршрут? - спросил доктор Легг.
  - Наш дальнейший маршрут, без преувеличения, извилист и труден, - сказал капитан. - Но как вы знаете, господа, путешествие в тысячу миль начинается с одного шага...
  - Ладно, рассказывайте, - сказал доктор Легг и опять покосился на сквайра.
   Капитан стал перечислять:
  - Мимо Багамских островов... Через Флоридский пролив мимо берегов Флориды и островов Флорида Кис и мимо Гаваны на Кубе ... Потом мы выйдем в Карибское море... А там уже - рукой подать до Новой Гранады...
  - А почему вы не составили маршрут через Наветренный пролив, - спросил доктор. - Между Эспаньолой и Кубой?..
  - Намеренно, - ответил капитан и быстро пояснил. - По слухам там по-прежнему бесчинствует капитан Красавчик Джон...
  - Да-а, - протянул доктор Легг. - С капитаном Красавчиком Джоном нам лучше не встречаться...
   Доктор опять посмотрел на сквайра и спросил его неуверенно:
  - Как вы считаете, мистер Трелони?..
  - Как я могу считать, доктор? - отозвался сквайр почти сердито. - Я - как все нормальные люди...
  - Ну, мистер Трелони, - протянул доктор Легг, несколько опешив, и тут же пошутил. - Нормальные люди - это те, которых вы ещё плохо знаете...
   Сквайр заулыбался, но как-то криво, словно бы через силу. Капитан присмотрелся к нему и поспешил сказать:
  - С погодой нам должно повезти... Обычно сезон дождей во Флориде продолжается с конца июля по начало ноября. Мы его не захватим. Хотя там часты тропические грозы с градом... А в сентябре там особенно много ураганов... Нас это тоже теперь не касается...
  - А что нас касается? - спросил сквайр, улыбнувшись уже мягче.
   Капитан и доктор Легг тоже заулыбались.
  - Нас касается, что американские средиземные моря, состоящие из Мексиканского залива и Карибского моря, очень глубоки, - ответил капитан.
  - Да, тонуть там есть где, - оптимистично подтвердил доктор и похлопал свёрнутым журналом себя по ладони левой руки.
  - Нас касается, что здесь гибнет очень много кораблей: дно Мексиканского залива буквально усеяно их обломками, - продолжил капитан.
  - Ой, сколько на дне сокровищ, - радостно подхватил доктор Легг.
  - Кстати, именно в водах Флоридского пролива погибли знаменитые корабли "Росарио", "Аточа" и "Ла Санта Маргарита", - сказал капитан. - "Росарио" выбросило на пустынный берег острова Драй-Тортугас. "Аточа" и "Ла Санта Маргариту" так и не нашли, хоть испанцы и пытались... В их трюмах перевозились золотые сокровища инков, награбленные испанцами в Южной Америке...
  - Мы же нашли "Аточа" в Африке?.. - вспомнил доктор Легг давнее. - Как он, кстати, там оказался, капитан?..
   Доктор с надеждой посмотрел на капитана.
  - Вы так говорите доктор, как будто я знаю, - ответил капитан. - Я тоже ничего не понимаю...
  - Как все нормальные люди, - подсказал капитану сквайр.
  - Вот именно, - капитан засмеялся.
   Они помолчали, занятые каждый своими мыслями. Неожиданно сквайр спросил заинтересованно:
  - Мы не будем высаживаться на Драй-Тортугас?..
  - Нет, не будем, воды там нет, - ответил капитан и спросил, наклонив голову набок. - А зачем вам этот остров?..
  - Так, - невнятно ответил сквайр. - Интересно...
  - Там мелкие воды, сильные течения и опасные погодные условия, - ответил капитан. - Воду мы возьмём на Багамах...
  - Тогда вперёд. Удача любит храбрых, - сказал сквайр и заулыбался уже от души.
   Ночью ветер поменялся, теперь он стал дуть навстречу Гольфстриму, и опять началась изматывающая болтанка на крупной зыби. Потом болтанка сменилась качкой, но ветер был постоянен. Дни на корабле проходили незаметно в строго определённых часах работы и сна команды. Океан был ласков и пуст.
  ****
   Кок Пиррет вышел на палубу и посмотрел из-под руки на небо, потом он покосился на звуки разговора: возле грот-мачты в окружении нескольких человек из вахты стоял матрос Дик Ривз и травил байки. Кок подошёл и встал поблизости, прислушиваясь. Ривз рассказывал про южную часть "треугольника дьявола": именно там, в проливе между Флоридой и Багамскими островами, по его мнению, и происходило большинство таинственных и страшных событий. Событий Ривз знал много. Под конец он до того заврался, что кок ругнулся и ушёл, невнятно пробормотав Ривзу:
  - Боцмана на тебя нету...
   Шхуна летела по волнам. Море и небо были синие и, не смотря на свою природную изменчивость, не предвещали никаких перемен в ближайшее время.
   К Платону, стоящему на подветренной стороне бака, неслышно приблизился Райвенук.
  - Скоро будет земля, - сказал он.
   Райвенук уже оправился от ранения и выглядел, как обычно, не считая отрастающих волос на голове.
  - Как ты мог "унюхать" землю, если её ещё даже не видно? - спросил его Платон.
  - Аромат этой земли щекочет мне ноздри, - ответил Райвенук. - Неизвестной земли... Я такую ещё не видел...
   Райвенук отошёл от Платона и застыл у борта, глядя в море. Там его и застал боцман Ганн, который, увидев такое безобразие, как неработающий матрос, крикнул, нахмурившись:
  - Платон и Райв, быстро залить бочки водой для балласта!.. Приступайте!..
   Платон полез в трюм, взяв с собой фонарь и открыв люки, чтобы было светлее.
  - А какую воду нам надо наливать? - спросил у него Райвенук.
  - Морскую, - ответил Платон. - Запас провизии уменьшается, а для поддержания осадки шхуны, для балласта, освободившиеся бочки надо заполнять морской водой. Вот мы с тобой этим сейчас и займёмся...
   Они спустились в трюм, и Райвенуку представился случай подивиться силе Чёрного Кедра: тот кидал бочки так, словно это были обычные бутылки.
   Скоро, и в самом деле, показалась земля. Это был остров Большой Абако в архипелаге Багамских островов. Шхуна встала в заливе Уиндинг. Скоро спустили шлюпку: на борту нужна была питьевая вода.
   Ещё на подходе к берегу капитан увидел странное голубое пятно на берегу. Гребцы, сквайр и капитан высадились невдалеке от пятна, и пошли по кромке прибоя посмотреть, что это такое. Они шли, обходя завалы лежащего на песке плавника, добела высушенного солнцем и обточенного песком и морем. Полные недоумения, они подходили всё ближе и ближе и с каждым шагом всё медленнее, а когда голубое пятно стало отчётливо сине-белым, они остановились.
  - Сдаётся мне, что это синие акулы, - ошарашенно сказал боцман Ганн.
   Синие акулы усыпали весь берег, точнее, их мёртвые тела с голубыми боками, ярко-синими спинами и животами ослепительной белизны. Их было много, несколько сотен огромный тел. Прибой шевелил самые крайние, и это было страшно, словно акулы ещё трепыхались и дёргались, стараясь выбраться в море на своих длинных грудных плавниках.
  - Это ж сколько же их здесь? - опять сказал боцман Ганн.
  - Не знаю, - ответил капитан. - И считать их я не собираюсь... И никому не советую...
  - Но что могло случиться? - воскликнул сквайр.
  - Мы этого никогда не узнаем... Море хранит свои тайны, - ответил капитан и добавил. - Пойдёмте скорее отсюда, сейчас начнут слетаться птицы...
   Сквайр посмотрел в небо, где летало, жалобно крича, всего несколько птиц, и сказал недоумённо:
  - Да что-то они не торопятся наброситься на это изобилие...
  - Да, странно, - подтвердил капитан, тоже посмотрев в небо.
   Он нахмурился и быстро пошёл обратно к шлюпке. Остальные двинулись за ним, торопясь поскорее покинуть это место. Подойдя к шлюпке, капитан сказал:
  - Знаете, что-то я расхотел набирать здесь воду... Придётся идти на Нью-Провиденс... В Нассау...
  ****
   Климат Багамских островов, дорогой читатель, в группу которых входит и остров Нью- Провиденс - тропический, пассатный. Гольфстрим согревает острова летом и зимой, а северо-восточный пассат их обдувает. За комфортность климата эти острова называют "островами вечного июня". Большинство островов представляет собой длинные и плоские коралловые образования с редкими невысокими холмами, покрытыми сосновыми лесами. Здесь много солёных озёр, сообщающихся под землёй с океаном, а пресной воды мало, её достают из карстовых колодцев.
   Именно с Багамских островов началось "открытие" Америки: в 1492 году на архипелаг наткнулся Христофор Колумб, разыскивающий новый морской путь в Азию. Эти земли Колумб объявил собственностью испанской короны. Местное индейское население вскоре было частично уничтожено, частично вывезено на Эспаньолу для работ на ловле жемчуга и в шахтах, и остров 130 лет стоял необитаем.
   В 1648 году группа английских пуритан пыталась основать здесь поселение, но столкнулась с трудностями из-за скудости почв и конфликтов с испанцами. И всё же постепенно архипелаг стал частично английской колонией.
   В состав Багам входит около 700 островов. Крупнейшими островами архипелага являются Большая Багама, Большой Абако и Андрос. Столица современного Багамского государства, - город Нассау, - находится на острове Нью-Провиденс. Город вырос из небольшой деревушки, основанной пиратами, жители которой занимались морским разбоем и грабили потерпевшие крушение корабли: Багамские острова долгое время были оплотом пиратства. В 1701 году в ходе совместных франко-испанских военных действий пиратские крепости на Багамах были разбиты. Позднее, в 1718 году, пиратской вольнице пришёл окончательный конец, и в Нассау бесповоротно обосновался английский генерал-губернатор...
   К английскому генерал-губернатору Джону Тинкеру и отправился с визитом капитан сразу же после прибытия на Нью-Провиденс. Платон, как всегда, его сопровождал. Пробыл капитан в доме губернатора довольно долго, а вышел от него со шкатулкой, которую в дальнейшем он поручил нести Платону.
   Капитан шёл к гавани по главной местной улице и смотрел по сторонам: он высматривал доктора Легга и мистера Трелони, с которыми договорился встретиться. Тут внимание его привлекли крики какого-то дородного малого, который сражался с небольшим стадом коз и орал на всю улицу. По крикам было понятно, что козы, оставленные кем-то без присмотра, забрели в его лавочку и съели там всю капусту, выставленную на продажу.
  - Я убью этого Билла!.. - орал малый, пытаясь вытащить из дверей своей лавки за рога очередную козу, при этом его толстые щеки от натуги основательно тряслись.
   Коза упиралась и истошно блеяла, она не хотела оставлять сытную лавочку. Возле лавки уже собрался народ. Все смеялись, симпатии публики были явно на стороне козы.
   Потом капитан заметил нищего, в котором он без труда узнал бывалого моряка. Моряк ковылял на костылях, с трудом волоча увечную ногу, и смотрел кругом в поисках подаяния, но судя по его тоскливому взгляду, подавали ему, похоже, плохо. Моряк был заметно удручён, простое загорелое лицо его выражало усталость и такую безысходность, что у капитана заныло сердце. Капитан остановился, достал несколько монет и стал ждать, пока моряк приблизится к ним. Платон встал рядом и, пользуясь моментом, переложил шкатулку удобнее, прижав её к себе левым локтем.
   Моряк, заметив, что на него обратили внимания, подобрал полы своего дырявого плаща и заковылял быстрее. Скоро он, заискивающе улыбаясь и кланяясь, приблизился к капитану и Платону, перенёс правый костыль к левому и протянул руку. Капитан подал нищему деньги и уже хотел завязать с ним разговор, как тот, быстро спрятав деньги, отбросил свои костыли, выхватил из-под полы пистолет и, уткнув его в живот Платону, сказал капитану:
  - Бросай оружие или я продырявлю твоему негру брюхо!..
   Капитан вытащил один за другим пистолеты и бросил их в пыль под ноги, потом туда же полетела его сабля.
  - Денег у меня с собой немного, - сдержанно произнёс он, не спуская настороженных глаз с нищего.
  - Это плохо, - ответил нищий.
   Капитан уже хотел сказать, что на корабле у него много денег, как к нему за спину, обдав его тяжёлым чесночным духом, подскочил кто-то. Капитан почувствовал резкий укол в щеку, которая сразу же тяжело занемела. Последнее, что запомнил капитан, были страшные глаза Платона, бросившегося к нему. И тут прозвучал выстрел, и тело капитана окончательно одеревенело, и он перестал что-либо воспринимать...
   Убогий-то как нализался, сам идти не может, подумали немногочисленные прохожие, увидев, как двое неприятного вида бродяг, держа под мышками костыли, волокут под руки бесчувственного нищего, одетого в драный и грязный плащ. На лежащего в луже крови черномазого раба никто из белых господ внимания не обратил.
  ****
   Дэниэл стоял на высоком парапете крыши и смотрел вниз, туда, где виднелась стылая мёртвая вода. Со всех сторон его окружали огромные серые дома, они, похожие на гладкие безучастные коробки с зияющими дырами окон, стояли прямо в воде, и в этом не было ничего странного.
   Потом поверхность воды, - тёмная, бархатная, совершенная, - вдруг ожила, и Дэниэл увидел из-под воды луч света, который метнувшись сначала в небо, стал шарить по стенам домов и тут же опять упал. И тогда загорелась вода, и из-под толщи этой воды, из глубины багрового света начала подниматься тень подлодки - чёрная, узкая, сигарообразная, а в душе Дэниэла стал расти страх, и скоро в ней не осталось ни радости, ни сожаления, ни печали, а был лишь один слепой нарастающий ужас...
   Потом в голове капитана словно бы ударили склянки, и он очнулся...
   Сначала капитан осознал свет, что лился на него из окружающей тьмы: свет был ровный, спокойный и желтоватый. Потом капитан понял, что сидит, привязанный к стулу посреди каменной, без окон, комнаты, в которой ещё находился стол. Затем капитан увидел, что за столом сидит мужчина в чёрном испанском платье, а перед ним на столе стоит знакомая капитану шкатулка и раскрыто зияет пустотой.
   Мужчина изучал документы, вынутые им из шкатулки. Он брал их один за другим длинными суховатыми пальцами, быстро проглядывал, хмыкал время от времени и удивлённо поднимал брови. Потом он отложил очередное письмо и посмотрел на капитана: глаза у мужчины были сухие и немигающие, как у змеи, и выражали они такое превосходство воли, что капитан, голова которого болела невыносимо, едва выдержал этот взгляд. Преодолевая боль, капитан собрался для решительной, как он понимал, схватки.
  - Любопытный вы человек, - сказал мужчина, откидываясь на спинку стула. - Я прочитал здесь много для себя нового...
   В пустой каменной комнате его голос эхом взвился до потолка.
  - Эти документы теперь ничего не стоят... Губернатор уже, наверняка, знает, что они пропали, - хрипло ответил капитан.
  - К сожалению, это так, - подтвердил мужчина и, безмятежно улыбнувшись, добавил. - Но к счастью, вы здесь не по этому поводу...
   Капитан напрягся, и ощущение давешнего ужаса вдруг стало подниматься в нём, нарастая. Мужчина взял со стола бокал, поднёс его к губам, отпил и поставил обратно. Потом он сладко потянулся, расправляя плечи и вытягивая ноги, и вдруг мягко спросил:
  - Ну... И где же наше золото?..
   Волосы на затылке у капитана зашевелились, а по спине пробежал озноб. Вопрос про какое-то золото был так внезапен, так не ко времени и не к месту, что капитан ничего лучше не мог придумать, чтобы выиграть время, как удивлённо переспросить помертвелыми губами, глядя на мужчину оторопело:
  - Какое золото?..
  - Наше, - охотно пояснил мужчина. - Наше золото с приисков Сан-Доминго... Мы отправили его на трёх кораблях под командованием коммодора Гранта...
   Кровь хлынула капитану в лицо: он опустил голову, стиснул зубы и тихо застонал от стыда и запоздалого сожаления, вспомнив события почти десятилетней давности.
  - Что же вы молчите, капитан Веласко?.. - опять спросил мужчина. - Или вас правильнее будет называть: капитан Линч?..
  - Да... Называйте меня капитан Линч, - проговорил капитан чуть слышно, и ещё больше опуская голову, потом откашлялся и сказал уже громче, выпрямляясь. - Дэниэл Линч... А вы, как я понимаю...
  - Да, - ответил мужчина, не дослушав капитана. - Я - Франсиско Барреро... Или хефе Франсиско, "начальник" Франсиско, как меня ещё называют... И вы меня обокрали...
   Капитан опять опустил голову и закрыл глаза, стараясь собраться с мыслями, чтобы отвечать правильно и чтобы угадать, как надо отвечать правильно. Потом он выпрямился и сказал:
  - Золото попало ко мне совершенно случайно... Оно оказалось в рундуке коммодора Гранта, который я взял к себе на борт, как трофей... Что там было золото - я не знал...
   Хефе Франсиско осклабился и произнёс:
  - Ну, и, конечно, решили оставить золото себе...
   Капитан тоже растянул губы в улыбке.
  - А ещё я не знал, кому это золото принадлежит, - сказал он. - Но то, что возвращать его для меня будет очень опасно - это я понял сразу...
   В каменной комнате повисла тишина.
  - Ну, и что же мы теперь будем делать? - спросил хефе Франсиско и снова откинулся на стуле, положив ногу на ногу и обхватив сильными пальцами острую коленку. Его странные немигающие глаза опять смотрели на капитана, подавляя.
   Капитан молчал, собираясь с мыслями.
  - Я позволю себе предложить вам обмен, - наконец, сказал он. - И я думаю, что обмен будет равноценный: одно золото - на другое золото...
   Хефе Франсиско медленно закрыл глаза, словно зная, какое впечатление они производят на людей, и не желая отвлекать капитана на них.
  - Я вас внимательно слушаю, - произнёс он и сложил пальцы рук домиком.
  - Я знаю, где находится затонувший испанский "золотой" галеон "Сан Габриэль", - ответил капитан. - Он покоится на мелководье... До него легко добраться...
   Хефе Франсиско продолжал сидеть неподвижно с закрытыми глазами, никак не реагируя на эти слова. Капитан молча ждал, понимая, что в эту минуту решается вопрос о его жизни. Наконец, хефе Франсиско открыл глаза - они были сухие и блестящие.
   - Я согласен, - сказал он и пояснил. - Потому что вы, капитан Линч, мне известны, как человек с серьёзной репутацией... Все эти годы я следил за вами... Но вам, разумеется, придётся проводить меня на место и доказать, что сокровища галеона "Сан Габриэль" - не выдумка... И находиться всё плавание вы будете у меня на борту...
  - Мне позволено будет связаться с моей командой? - спросил капитан. - Я хочу, чтобы мои люди знали, что я жив...
  - Разумеется, - ответил хефе Франсиско, потом он чуть прикрыл свои глаза тонкими веками и сухо добавил. - Я даже буду весьма рад, если ваша шхуна будет сопровождать нас...
   По спине капитана опять пошёл холодок, а в гудящей голове что-то особенно болезненно сжалось, но он пересилил себя и спросил:
  - Ещё мне хотелось бы знать, что стало с моим спутником?..
  - Насколько мне известно, когда вашего раба несли на "Архистар", он не подавал признаков жизни, - ответил испанец и, помолчав, внушительно добавил. - Вы должны понимать, что с нами шутить опасно...
   Стиснув зубы, капитан опять опустил голову.
  - И последнее, - сказал хефе Франсиско и смолк.
   Капитан быстро глянул на него исподлобья затравленными глазами: хефе Франсиско всё так же сидел за столом, только теперь он небрежно крутил в руке какой-то документ, взятый из шкатулки.
   Капитан опять напрягся, приготовившись к неожиданности.
  - Я думаю, что вот эту бумагу надо непременно уничтожить... Её никто не должен видеть... Никто, - сказал хефе Франсиско веско и неожиданно спросил. - Вы согласны со мной?..
   Капитан стал вглядываться в документ, пытаясь понять - что это. Но хефе Франсиско встал, не дожидаясь ответа капитана, подошёл к одному из четырёх закопчённых канделябров, горящих на стене, и поднёс бумагу к пламени свечи. Бумага тут же занялась. Хефе Франсиско подождал, пока она прогорит до самых его пальцев, и выпустил горящий клочок на пол.
   Потом он легко, с высоты своего роста, нагнулся к самому полу, поднял погасший клочок и, стремительно разогнувшись, снова поднёс его к пламени. Клочок вспыхнул. Хефе Франсиско держал его, спасая пальцы от огня, за самый краешек и странно улыбался. Когда у него в руках погас последний язычок пламени, он разжал суховатые цепкие пальцы, и крошечный, неприметный кончик бумаги упал на каменный пол. Хефе Франсиско растёр его ногой.
   И тут в гудящей голове капитана словно бы звонко ударили склянки, и сразу же наступила удивительная ясность, и тогда он понял, что сам заманил "Архистар" в ловушку.
  ****
   Капитан дал слово, что не станет замышлять побег, и его, несвязанного, на рассвете следующего дня вывели из подвала дома, стоящего где-то на задворках Нассау и подвели по низкому пустынному берегу залива к лежащей на песке шлюпке. В этой шлюпке его доставили на корабль, принадлежащий дону Барреро, который так же, как и "Архистар", стоял среди других кораблей в гавани Нассау под прикрытием острова Парадиз. Корабль дона Барреро был бригом, который, как и все бриги, имел две мачты с прямым парусным вооружением фок-мачты и грот-мачты и один косой гафельный парус на гроте. Назывался бриг по-английски - "Король Георг".
   Ну да, с горечью подумал капитан, издали осматривая корабль, все пираты и каперы Атлантики очень любят бриги - маленькие, ходкие и отлично вооружённые корабли... А ещё он подумал, что в бою перед этим бригом у "Архистар" не будет ни единого шанса. Капитан обернулся и посмотрел на форт Монтегю: бриг стоял прямо под прицелом его пушек... Ах, если бы только там могли знать, с горечью подумал капитан и отвернулся.
   Командовал бригом капитан Фишер - хефе Франсиско представил его капитану, и капитан сразу же узнал в нём того нищего, который застрелил Платона. У капитана Фишер было по- прежнему простое загорелое лицо, только теперь он был хорошо одет и стоял не на костылях, а крепко попирал палубу обеими своими клещеватыми ногами. Увидев этого человека, капитан опустил глаза, стараясь не выдать ничем своих чувств, но демон разрушения уже готов был охватить его.
   Между тем капитан Фишер бойко сказал:
  - Уверен, мы с вами подружимся, капитан Линч... Двум английским капитанам всегда найдётся, о чём поболтать...
   Глаза капитана Фишер смотрели насмешливо и высокомерно, чувствовалось, что он наслаждается своей властью над капитаном.
  - У вас хорошо вышколенная команда, - сказал капитан только для того, чтобы не молчать.
   Капитан Фишер с удовольствием засмеялся.
  - О!.. Я никогда не приказываю бить матросов, - пояснил он. - Я их наказываю по-своему...
   Капитан молча смотрел на него, ожидая продолжения.
  - Я дожидаюсь первого шторма, а они у нас не редкость, - продолжил капитан Фишер. - И приказываю принайтовить провинившегося мерзавца к бушприту... Вы же знаете, что в таких случаях происходит с кораблём?.. Море кипит, мерзавца бьют тяжёлые волны, а корабль то кормой вскинется вверх, то бушпритом врежется в воду футов на десять. Прокарамбасится мерзавец этаким манером часика два, а потом его и снимут на палубу... И получается матрос - как шёлковый...
   Капитан, ничего не говоря, отвернулся от капитана Фишер, поднял брови и вопросительно посмотрел на дона Барреро.
  - Сейчас вы пойдёте в отведённую для вас каюту, - сказал тот. - Там вы сможете написать письмо к своим друзьям... Оно будет доставлено на "Архистар" вечером, после нашего отплытия. Торопитесь, мы уже скоро отчаливаем...
   Капитан прошёл в каюту и написал сквайру про то, как обстоят дела: что он жив и что находится в плену на бриге "Король Георг", и что местом встречи двух кораблей назначается уединённая бухта северо-западного побережья острова Андрос. А ещё капитан писал, что их новый маршрут лежит на остров Сент-Люсия в лагуну, в которой был обнаружен галеон "Сан Габриэль" и которую штурман Пендайс должен помнить.
   Капитан отдал письмо дону Барреро. И бриг "Король Георг" без всяких препятствий со стороны английских властей покинул гавань столицы Королевской колонии Нью-Провиденс, увозя капитана на своём борту.
  ****
   Остров Андрос, дорогой читатель, крупнейший остров Багамского архипелага, и на сегодняшний день является самым малозаселённым. Открытый испанцами в 1550 году, остров был назван "Эспириту Санто" (исп. Espiritu Santo), то есть островом Святого Духа, но на карте 1782 года он также назывался островом Сан Андреас.
   Природа острова и сейчас очень живописна и девственна, а в ХVIII веке он фактически состоял их двух полностью покрытых тропическим лесом островов, соединённых (или разделённых) глубокими болотами. На Андросе, в отличие от других островов архипелага, есть питьевая вода - тысячи километров рек и ручьёв вместе с той дождевой водой, которая скапливается во множестве карстовых пещер острова. Каждые два года остров подвергается действию сокрушительных ураганов.
   Сейчас никаких ураганов на Андросе не было. Капитан стоял на палубе и смотрел, как матросы носились с краской, переименовывая бриг: они соскабливали английское название "Король Георг" и выводили новое, испанское имя "Мария дель Консуэло", данное бригу в честь Богородицы.
  - Вы не боитесь, капитан Фишер, производить такие опасные манёвры с вашим кораблём? - спросил капитан у продажного англичанина, когда тот проходил мимо.
  - А что?.. - воскликнул капитан Фишер недоумённо.
  - Корабль может пойти на дно от обиды, - ответил капитан. - Есть такая морская примета...
  - Никогда не слышал, - громко провозгласил капитан Фишер, он отвернулся и подозвал своего боцмана.
   Через несколько минут капитан услышал, как боцман закричал матросам:
  - Живо за работу, ленивые свиньи!..
   Тут на палубу вышел хефе Франсиско и подал капитану свою подзорную трубу. Капитан стал осматривать остров. Сам хефе Франсиско встал рядом с ним и принялся рассказывать ему про Атлантиду, которая, по его мнению, затонула где-то в Атлантическом океане, а точнее, между островами Бимини, Куба и Андрос.
  - Катастрофа произошла около 12 тысяч лет назад, - сказал дон Барреро. - Именно это время великий Платон указывает, как время исчезновения Атлантиды...
   Хефе Франсиско посмотрел на капитана своими немигающими глазами. Капитан быстро отвёл взгляд и опять стал смотреть в подзорную трубу теперь уже на море: капитан второй день ожидал прихода "Архистар", к тому же спорить с хефе Франсиско капитану не хотелось.
   Хефе Франсиско тяжело вздохнул.
  - Вы мне не верите, - подытожил он. - А что, если я скажу вам, что своими глазами видел здесь, под толщей воды, огромную, заросшую морской травой, пирамиду, к которой подходила гигантская каменная дамба - громадная стена длиною в несколько тысяч футов?..
   Капитан оторвался от трубы, подумал, что ему давно пора бы что-нибудь сказать, и сказал короткое:
  - О!..
  - Не удивляйтесь, - продолжил хефе Франсиско. - Гольфстрим здесь проходит со скорость около трёх узлов в час... Так что песок на морском дне постоянно перемещается... Он то покрывает, то обнажает подводные постройки древних цивилизаций...
   Капитан молча смотрел в трубу. Хефе Франсиско возмущённо фыркнул.
  - А если я вам скажу, что в саду моего дома стоит прекрасная мраморная статуя, поднятая для меня со дна моря возле Бимини? - не отставал он от капитана. - Что вы на это скажете?..
  - Я скажу, дон Барреро, что эта статуя могла упасть совсем недавно во время шторма с палубы европейского корабля, идущего во Флориду, - ответил капитан и улыбнулся хефе Франсиско, как только мог любезнее.
   Испанец захохотал каким-то высоким, особенным смехом, похожим на клёкот орла, и с треском захлопал в сухощавые ладони.
  - Bravo, капитан Линч!.. В вас заключён какой-то парадокс! - воскликнул он, отсмеявшись, и вдруг, без всякого перехода, сказал тихо и значительно. - Я хочу вас использовать... Ваши тайные политические каналы...
   И тут капитан, увидев в трубу на горизонте парус, закричал:
  - Парус на горизонте!..
   И тут же голос вперёдсмотрящего из бочки повторил эхом:
  - Парус на горизонте!..
   Раздались трели боцманской дудки, на палубе послышался топот множества ног. Капитан сложил об грудь зрительную трубу и поклонился дону Барреро. Испанец бледно улыбнулся ему и приглашающе протянул руку. Капитан закинул перевязь трубы на плечо и отправился к грот-мачте, чтобы с неё рассмотреть приближающийся корабль.
   Но это была не "Архистар". Это был неизвестный корабль, который не поднял пока никакого флага, а значит, считался пиратским.
  - Поднять жёлтый флаг! - закричал капитан Фишер. - И готовиться к бою!..
   По палубе забегали. Через какое-то время над "Консуэло" взвился жёлтый флаг. Он означал, что на бриге карантин из-за повального заболевания команды. Все на бриге с напряжением ждали действий неизвестного корабля. Капитан, стоя у квартердека, слышал, как хефе Франсиско спросил у капитана Фишер:
  - Это не может быть Красавчик Джон?..
   И капитан брига ему ответил с сердцем:
  - Не знаю, дон Барреро!.. Я и сам этого боюсь!..
   Но неизвестный корабль, не заходя в бухту, резко сменил курс.
  - Испугались нашего "карантина", - самодовольно сказал капитан Фишер.
  - А может быть, не захотели вступать в бой или сами прячутся, - ответил ему хефе Франсиско, он посмотрел в сторону капитана и стал спускаться к нему на палубу: капитан стоял и, не отрываясь, смотрел на берег острова.
   К концу дня заметно похолодало. Наступал тихий, чудесный вечер с крепким морским запахом и синим безоблачным небом, уходящим, бог знает, в какую высь. Кожистые листья пальм, косо расставленных пассатами на берегу тут и там, не трогало ни малейшее дуновение ветра. За группами этих застывших в падении пальм виднелся густой тропический лес. Высокие сосны леса, нагретые солнцем за день, испускали на берег смолистый аромат, и он смешивался с запахом моря и с запахом остывающего берегового, белого, как кость, песка в одно несравнимое ни с чем благоухание.
  Глава 3. Золотые самородки для дона Барреро
   "Архистар" прибыла в Красную бухту на северо-западном побережье острова Андрос к вечеру следующего дня. Капитан с палубы брига смотрел на шхуну в подзорную трубу и видел, что его тоже рассматривают и даже узнали. Скоро шлюпка с "Архистар" доставила на бриг взволнованного мистера Трелони и, как всегда, невозмутимого штурмана Пендайса.
  - Слава богу, вы живы! - воскликнул сквайр, подбегая к капитану. - Мы уже не знали, что и думать!
   И он бросился обнимать капитана, не обращая внимания на матросов, стоявших на палубе неподалёку и на капитана Фишер, который был совсем рядом и ел его глазами.
   Штурман Пендайс степенно ждал своей очереди поздороваться, стоя позади сквайра. Потом штурман обменялся с капитаном привычным рукопожатием, но не сдержался и неожиданно сжал предплечье капитана своей ручищей. Капитан присмотрелся к штурману - тот выглядел растроганным.
   И тут сквайр сказал каким-то деревянным голосом, покосившись на капитана Фишер.
  - Доктор Легг прийти не смог - он сидит с Платоном...
  - Так Платон жив?.. - вскричал капитан, и сердце у него забилось так, что, казалось, его надо было придерживать рукой.
   Его мгновенно переполнило чувство, словно бы над ним приподняли крышку гроба, в котором он лежал, заживо погребённый всё это время: пропала душная, муторная тяжесть, мучавшая его последние дни, и сразу стало легче дышать, и над его головой словно бы приоткрылись просторы, и забрезжило надеждой, что всё пройдёт, и всё образуется.
  - Жив, - подтвердил сквайр, и серые глаза его загорелись на обожжённом солнцем лице. - Только он сейчас спит... Как всегда...
   Сквайр со значением посмотрел на капитана, и капитан сразу понял и спросил коротко, одними губами:
  - Его амулет?..
  - Я сразу же положил его Платону на грудь, как можно ровно, - тихо ответил сквайр и добавил. - Наш доктор не ругался...
  - Куда Платон ранен? - спросил капитан.
  - В живот, - ответил сквайр.
  - Скверная рана, - пробормотал капитан и опустил глаза - он уже задумался над чем-то.
   Мистер Трелони и штурман Пендайс молча смотрели на него и ждали, когда он снова заговорит.
  - Что вы так долго сюда шли? - наконец, спросил капитан.
  - Надо было запастись провизией, - ответил штурман Пендайс. - Собирали её по всему Нью-Провиденсу.
   Они опять замолчали, неловко поглядывая на капитана Фишер.
  - Мы привезли вам ваши личные вещи, капитан, - сказал сквайр.
   И тут капитан Фишер вскричал:
  - Их необходимо досмотреть!..
   И уже обращаясь к капитану, он сказал с плохо скрываемой иронией:
  - Вы позволите, капитан Линч?..
   И, не дожидаясь ответа, капитан Фишер подозвал боцмана. Боцман взял саквояж из-под ног сквайра и, отойдя несколько в сторону, склонился над ним, проверяя одежду.
   Капитан, сквайр и штурман Пендайс смотрели на боцмана и молчали. А потом сквайр снова заговорил, и говорил он о каких-то пустяках и смешных происшествиях, о которых обычно говорят, находясь у постели тяжелобольного родственника или друга.
   Когда стемнело, пришёл лёгкий ветер, и комары и мошки, так мучавшие всех весь день, исчезли.
  - Идите, Джордж, - сказал капитан сквайру. - Сейчас как раз начнётся отлив...
  - Да, мы пойдём, - сказал мистер Трелони. - Мы придём ещё завтра...
   Тут сквайр сделал лёгкий поклон в сторону капитана Фишер и произнёс:
  - Если нам будет позволено...
   И он опять порывисто бросился обнимать капитана. Штурман Пендайс с другого бока тоже приблизился к капитану и сжал ему запястье, и капитан почувствовал, как в карман жюстокора ему что-то положили, и услышал, как мистер Трелони одними губами прошептал:
  - Ждём ответа...
   Мистер Трелони и штурман Пендайс стали спускаться в шлюпку.
  - Будьте осторожны в шлюпке, - сказал капитан на прощанье. - Тут по ночам близко к берегу подходят акулы, что охотятся у края Гольфстрима... Я с палубы видел, как они носятся за рыбой...
   Мистер Трелони махнул ему в ответ рукой. Капитан смотрел, как шлюпка с "Архистар" отчаливала. Он долго провожал её взглядом, словно никуда не торопился. Потом он поклонился капитану Фишер и нарочито неспешно пошёл к себе, но письмо, лежащее у него в кармане, казалось, жгло его тело через одежду.
   В его каюте горел фонарь и стоял саквояж, принесённый услужливым боцманом. Капитан закрыл дверь и привалился к ней спиной. Трепетной рукой он достал письмо и развернул его: в письмо был завёрнут огрызок карандаша, заточенного с двух сторон. Капитан улыбнулся, спрятал карандаш за обшлагом рукава и стал читать письмо. В письме быстрым почерком доктора Легга было написано:
  - "Дорогой друг! На общем совете мы приняли решение атаковать бриг в ближайшие день-два при подходящем ветре. Сигналом к атаке будет красный флаг, поднятый на шхуне. Ждём ваших приказаний".
   Капитан достал огрызок карандаша и на обратной стороне листка бумаги написал что-то. Потом он спрятал письмо на себе и вышел на палубу: спать он не мог.
   Ночь, сияющая множеством звёзд, разверзлась над его головой. Огромные тёмные тучи, словно впитавшие в себя эту ночь, висели меж этими звёздными полями. Таких диковинных туч капитан не видел нигде - они были озарены странными огнями, не похожими на вспышки молний. Кругом было так тихо, что слышно было, как плещет в воде испуганная акулами рыба, и так тепло, что казалось, будто сейчас не конец осени, а начало июля. Уснул капитан поздно.
   На следующий день с утра дул северный ветер - резкий и холодный. Такие ветры были не редкость в последнее время, вода в океане уже успела остыть, и сегодняшний норд был сухой - он не принёс с собой ни тумана, ни дождя. Сквайр и штурман Пендайс прибыли на бриг ранним утром, а пробыли на нём ровно столько, сколько потребовалось штурману Пендайсу для согласования маршрута дальнейшего совместного плавания двух кораблей. За это время капитан сумел незаметно вложить в руку мистера Трелони свой ответ.
   Когда мистер Трелони поднялся на "Архистар" и раскрыл записку, он громко прочитал, чтобы все слышали: "Решение атаковать бриг считаю крайне опасным. Приказываю следовать за бригом, как можно дольше, а вблизи Сент-Люсии оторваться от него, сменив курс. Предлагаю затаиться на острове в какой-нибудь бухте и связаться со мной".
  - Но зачем нам следовать за бригом? - воскликнул мистер Трелони.
  - Джордж, вы забываете про Красавчика Джона, - ответил доктор Легг, и его славное лицо брезгливо сморщилось. - Да и другого отребья в Карибском море предостаточно...
   Доктора поддержал штурман Пендайс.
   - Вдвоём идти - гораздо безопаснее, сэр, - сказал он. - К двум кораблям уже мало кто сунется...
  - Да, - согласился сквайр и горестно вздохнул. - Тут не знаешь, что опаснее - идти без брига или с бригом.
   Они поговорили ещё немного о предстоящем маршруте.
   Скоро "Консуэло" и "Архистар" взяли курс на Гавану. Только в Гаванский порт шхуна войти, естественно, не могла - штурман Пендайс с капитаном решили подождать "Консуэло", затаившись на побережье поблизости.
  ****
   Море было неспокойно, капризно и в любую минуту грозило поменяться. Ветер же сегодня был постоянен, и в нём за бригом парил альбатрос, раскинув чёрные крылья, и казалось, что птица спит в небе, отдав себя на волю ветра.
   Капитан, стоящий на мостике, следил за альбатросом и невольно вслушивался в то, что капитан Фишер, особо не скрываясь, рассказывал дону Барреро.
  - Бабы - это те же корабли, - громко разглагольствовал он. - Пока они молоды - они прекрасны... Бывают, конечно, капризны, и тогда приходится идти им на уступки... А дальше, чем баба старше, тем с нею проще, только не ленись ухаживать... Но главное - вовремя списать корабль... Тьфу ты, то бишь, бабу... Нельзя тянуть, как говорится, до последнего рейса...
   Сказав это, капитан Фишер покосился в сторону капитана, прекрасно зная, что тот слышит его слова.
  - Вы согласны со мной, капитан Линч? - спросил капитан Фишер и насмешливо добавил, положив руку на пистолет за поясом. - Или вы не по женской части, а больше по мужской?..
   Капитан спокойно повернулся к нему и ответил с насмешкой в голосе:
  - Вы не джентльмен, капитан Фишер... Джентльмен, прежде чем сказать гадость, обязательно попросит прощение...
   Капитан медленно отвернулся и стал смотреть на горизонт. На мостик к капитану Фишер поднялся боцман и о чём-то стал тихо докладывать, потянувшись всем телом к уху начальника.
   Дон Барреро, пользуясь случаем, приблизился к капитану и сказал ему негромко и словно бы извиняясь:
  - Терплю этого мужлана за преданность... Но с удовольствием поменяю на другого капитана...
   Капитан промолчал, сделав вид, что не понял намёка. И хефе Франсиско тут же перестроился, продолжив, как ни в чём не бывало:
  - В Гаване мы возьмём на борт местных ныряльщиков, братьев Ромеро... С ними, конечно, поедет их отец, Хосе Ромеро. Он старый, потомственный водолаз, но уже не ныряет... Вам, капитан Линч, в самой Гаване делать нечего, вы побудете на борту, естественно...
  - Конечно, дон Барреро, - ответил капитан спокойно.
   На горизонте в облачной дымке разворачивалась панорама Гаванской бухты - бриг приближался к Гаване. Капитан, видевший раньше этот испанский город только со стороны суши, пристально вгляделся в зрительную трубу.
   Берега бухты были неприветливые и голые, без деревьев или другой растительности, в которой мог бы спрятаться вражеский лазутчик. Правый берег, на котором стояла небольшая крепость Ла Пунта, был более пологим, чем левый, на котором грозно высилась крепость Эль Морро со своими тремя бастионами и угловым маяком, видным издалека... Капитан усмехнулся и подумал, что на старой испанской гравюре 1671 года, которую он видел и чуть было не купил в лавке "Эспаньола", маяк и крепости выглядели величественнее и крупнее, чем в действительности, да и горы, утопающие сейчас в облаках, были изображены более высокими.
   Бриг прошёл под прицелом пушек, видневшихся между зубцами крепостных стен. Вход в бухту в это время дня был открыт - мощная цепь, натянутая между двумя крепостями, сейчас лежала на дне пролива Де Энтрада, в который они и входили. Скоро бриг бросил якорь далеко от берега, оказавшись в почти круглой бухте вместе с другими кораблями. Вода в бухте, защищённой со всех сторон берегами, была, как ни странно, чистая.
   Спустили шлюпку, и хефе Франсиско и капитан Фишер пошли на ней к берегу. Капитан остался стоять на палубе. От нечего делать он стал смотреть на город.
   Поднявшееся в небо солнце осветило Гавану, и капитан подумал, что шпили городских соборов соперничают по высоте с горами на горизонте. Соборы прятались в хаосе черепичных крыш, но по их шпилям можно было догадаться о расположении в городе площадей. К берегам бухты, застроенной кое-где совсем уж незатейливыми, тоже крытыми черепицей домиками, приставали судёнышки и небольшие лодки под латанными-перелатанными парусами. Из них выгружали мешки и корзины, которые потом увозили на повозках с большими колёсами. В повозки была впряжена лошадь, реже - две. И время от времени то от одной лодки, то от другой слышался говор и смех.
   В Гаване была поздняя осень, штормы уже прошли, но настоящая рыбная ловля ещё не началась, и наверняка сейчас в кофейнях и тавернах города целыми днями сидели рыбаки, играли в кости, курили сигары, пили молодое вино, предаваясь лёгкому и ленивому кайфу, говорили о ремонте лодок, о приготовлении крючков, гарпунов и сетей и обсуждали начало сезона ловли, когда тунец пойдёт мимо них по Флоридскому проливу на север.
   И тут над всей бухтой и, кажется, даже над всей Гаваной заиграла шарманка.
   Шарманка была старая, заезженная многими и многими годами её жизни, и звук её был прерывистый и дрожащий, способный выжать слезу даже из очень чёрствого сеньора. Капитан знал эту песню - это была старинная мурийская сегидилья, которая одна только, наверное, из всех испанских сегидилий имела грустное содержание. В звенящих звуках шарманки было недолгое счастье, и вешние воды, и ранний мотылёк, и зелёные холмы - всё то, что и должно быть в простой песне.
   И вдруг от нагретой солнцем палубы резко запахло смолой и паклей, да так, что капитан закрутил головой в оторопи, оглядываясь, а запах рос и множился, закручиваясь вверх и смешиваясь там, высоко в небе, со звуками шарманки, и с говором рыбаков, и с криками чаек, и скоро капитану стало казаться, что он всегда жил в этом городе, и останется жить здесь и дальше, и не умрёт никогда... В городе, в котором ему уже второй раз в жизни не довелось побывать...
   Чуть позже на бриг стали подвозить провиант, и капитан пошёл проследить, чтобы то, что предназначалось для "Архистар", было сгружено в сторону.
   Этой ночью капитану приснился сон: он стоял на Старой площади Гаваны и вертел ручку шарманки, искоса посматривая на тёмные аркады окружающих его зданий. Где-то рядом с ним был кукольник. Дэниэл это знал совершенно точно - с самого утра они вдвоём ходили по городу и разыгрывали похождения Панча*. Дэниэл слышал голос кукольника, чувствовал его дыхание, только самого почему-то не видел.
   *Панч - английский Петрушка.
   У кукольника во рту был пищик, и то, что он выкрикивал публике, которая тоже присутствовала, но которую Дэниэл тоже не видел, было не совсем понятно. Дэниэл отвечал невнятному кукольнику, вёл с ним диалог, помогая тем самым невидимой публике разобраться с сюжетом, которого он сам, признаться, давно не понимал и за которым уже устал следить. Он только успевал крутить ручку, а из-под занавески, выныривая ниоткуда, то появлялся, то исчезал Панч, потом, когда Панч снова появлялся, Джуди била его, и тут выныривал доктор, потом придворный прогонял взашей всех этих орущих персонажей, а сам тоже пропадал, и вместо него выныривал тюремщик, потом палач, потом офицер, потом констебль, потом опять из-за ширмы появлялся вдруг вынырнувший доктор...
   И скоро голова у Дэниэла от всех этих выныриваний пошла кругом, и он проснулся...
   На рассвете на борт "Консуэло" поднялись ныряльщики. Капитан всмотрелся в них и вздрогнул - один пожилой испанец был удивительным образом ему знаком: знакомы его с виду простоватое лицо с тонкими усами и спокойные умные глаза, знакомы налитые жирком покатые плечи, и даже в том, как испанец сдвинул на затылок свою шляпу, было что-то знакомое. Капитан пристально посмотрел на испанца, ожидая ответного узнавания, но испанец лишь скользнул по лицу капитана взглядом и равнодушно отвёл глаза... Мы не встречались, да это и лучше, подумал капитан...
   С простоватым испанцем были сыновья: старший сын Мигель - большой и крупный, как медведь, красивый парень и младший, Серхио, который был выше и стройнее своего старшего брата. У обоих молодых ныряльщиков были широкие грудные клетки и сильные руки.
   Следом на борт поднялся ещё один ныряльщик, которого звали Антонио. Был он невысокий, крепкий и загорелый. Он беспрестанно заразительно смеялся, показывая свои белые, великолепные зубы. Этот ныряльщик потом часто появлялся на палубе, он даже чем-то стал симпатичен капитану, особенно, когда разговаривая с братьями Ромеро, он откидывал голову назад в ослепительном белозубом смехе. Старый испанский водолаз на палубе почти не появлялся.
   С утренним отливом "Консуэло" покинул бухту Гаваны. Когда он выходил их гавани, на него никто не показывал пальцем, потому что в каждом порту мира знают, что указывать на выходящий из порта корабль, значит обречь его на гибель.
   В условленном месте "Консуэло" и "Архистар" встретились, и с брига на шхуну перегрузили закупленную в Гаване провизию. Корабли пошли на Сент-Люсию, и опять потянулись одинаковые дни, отданные только морю и небу.
  ****
   С самого утра штурман Пендайс ощущал растущее беспокойство. Он нервно мерял шагами палубу, время от времени посматривая на горизонт в подзорную трубу. После полудня барометр стал падать с невероятной быстротой: всё свидетельствовало о приближении шторма. Штурман Пендайс велел боцману Ганну готовить корабль к буре. Мистера Трелони о надвигающейся буре предупредил Платон.
  - И сильный будет шторм? - спросил мистер Трелони: без капитана на корабле сквайр начал нервничать.
  - Этого не может предугадать никто, даже наш мистер Пендайс, - ответил ему Платон.
  - Я хотел бы остаться на палубе в этот шторм, - сказал сквайр.
  - Пойду, предупрежу мистера Пендайса, - ответил Платон и ушёл.
   Платон вместе с Райвенуком задраил все люки, потом помог команде на оставшихся парусах, кливере и гроте, взять по рифу. Работали все, как сумасшедшие. Словно карауля их, ночь наступила сразу, как только на шхуне закончили все работы, а вместе с ночью пришёл шторм. С глухим стоном над морем пронёсся первый порыв ветра. Рулевой Скайнес повернул шхуну носом на пять румбов от ветра. Матросы вынесли кливер на наветренную сторону, и с кливером и гротом на вантах шхуна легла в дрейф.
   Отчаянно сопротивляясь ветру, шхуна качалась в ревущей тьме на огромных валах. Туго натянутые снасти, готовые лопнуть, гудели, как струны гигантской арфы. Парусность уменьшили, взяв на гроте ещё два рифа.
   А шторм, между тем, разворачивался своим чередом. Грянул ливень, он смешался с морскими брызгами, которые ветер поднимал на высоту мачт. В видимости теперь было только то, что находилось поблизости. Волны били корабль со всех сторон, норовя его опрокинуть.
   Корабль накренился в очередной раз, и тут же на него обрушилась волна. Она швырнула рулевого Скайнеса на штурвальное колесо. Пять рукояток штурвала "Архистар" отлетели, как их и не было, а Скайнеса, со сломанными рёбрами, оттащили к доктору Леггу. Сквайр встал к штурвалу вместе со штурманом.
  - Ничего, это со штурвалом бывает... Это в шторм не редкость! - прокричал штурман на ухо мистеру Трелони, успокаивая его.
   Мистер Трелони ничего не расслышал, но почему-то успокоился. Он дрожал от холода под своим дождевиком и боялся, чтобы не подумали, что его трясёт от страха. И тут он почувствовал, что корабль опять накренился и стал бесконечно долго подниматься куда-то вверх, вверх, прямо в чёрное небо, и хоть вокруг ничего не было видно, сквайр понял, что с наветренной стороны вздымается, изгибаясь высоко над ним, стена воды, потом на мгновенье ветер стих, и сквайр всхлебнул в себя воздуха, а потом шхуна выпрямилась, замерев на секунду и повиснув над бездной, и тут же рухнула навстречу стремнине.
   Океан воды ударил сквайра в спину. Руки его разжались, и если бы он не был привязан тросом, его унесло бы этой волной неизвестно куда. Измятый до полусмерти, сквайр повернулся к корме и почти задохнулся от ветра, дующего в лицо. Это привело его в себя, и он с ужасом понял, что ветер дует в корму, и хоть шхуна и вырвалась из ложбины между валами, волны могли снова столкнуть её туда. Между тем, штурмана за штурвалом не было. Сквайр рванулся к штурвалу, боясь, что он не сможет один повернуть его, но вместе с выскочившим откуда-то штурманом он всё же предотвратил катастрофу.
   А им навстречу уже шли другие валы, готовые своим напором развернуть "Архистар" к волне бортом. Появившийся вдруг из ревущего мрака Платон, сменил сквайра у штурвала, как раз в тот момент, когда громадная волна поднялась за кормой, угрожая положить шхуну на левый борт.
  - Двух матросов придавило на полубаке!.. - выкрикнул Платон, когда опасность миновала. - У одного сломаны обе руки, у второго - бог знает сколько рёбер!.. Мы оттащили их к доктору на бак!..
   Но уже другие волны катили шхуне навстречу. Так шли бесконечные часы, а потом мертвенным холодным светом забрезжил рассвет. Шторм пошёл на убыль, но море ещё колыхалось, тяжело и злобно смиряя свой недавний гнев. На шхуне взяли риф на одном из нижних кливеров и двойной риф на бизани, а потом подняли их, не смотря на всё ещё сильный ветер. Постепенно, по мере того, как убывал шторм, на "Архистар" прибавляли парусность, а потом резко сменили первоначальный курс.
   Взошло солнце, и оно чудодейственным образом поглотило бурю - ветер моментально стих, и скоро от шторма осталась лишь зыбь и низкая линия туч в невероятно чистом и прозрачном небе.
   Всего этого капитан не знал. Когда шторм стих, и капитан не увидел на горизонте "Архистар", он не представлял даже, что и подумать: то ли шхуна поменяла курс, как они условились, то ли её смело штормом, и все на борту погибли. Это были страшные мысли. Когда стихла мёртвая зыбь, он попросил хефе Франсиско приказать организовать поиски. Бриг прочесал район шторма, но ничего не нашёл - ни "Архистар", ни её обломков, ни оставшихся в живых. К намеченному с капитаном Фишер на такой случай месту встречи шхуна тоже не подошла.
  ****
   Капитан стоял на палубе и смотрел на французский остров Сент-Люсия - место непрекращающегося конфликта между Англией и Францией. Бриг шёл вдоль юго-западного побережья острова, стремясь обойти остров по проливу Сент-Винсент и выйти на его восточное побережье. Именно на восточном побережье среди грозных запутанных скал, омываемых высокими волнами Атлантики, и располагалась неприметная маленькая бухта с затонувшим галеоном "Сан Габриэль".
   Сейчас капитан разглядывал в подзорную трубу две парные горы - Малый и Большой Питон. Явление было величественное: два почти одинаковых по высоте конуса, покрытых вечнозелёной растительностью. Правая гора была основательнее левой и казалась массивнее... Капитан подумал, что в ясную погоду с них обязательно будут видны соседние острова ?- остров Мартиника, расположенный севернее Сент-Люсии, и остров Сент-Винсент, лежащий на юге. Рядом с горами над лесом поднимался туман, а, может быть, пар от горячих источников.
   Юго-западное побережье Сент-Люсии было сильно изрезано - остров окружали многочисленные бухты, а берег состоял из перемежающихся песчаных и скалистых пляжей. Со стороны суши полоски серого и чёрного вулканического песка подпирали вулканические массивы, покрытые густыми лесами. Берег на востоке острова поражал дикостью, и капитан невольно отдал должное мастерству капитана Фишер, который умело вёл бриг вдоль этих неприветливых скал.
   Потайную бухту нашли быстро, и "Консуэло" встал на якорь. Скоро на воду были спущены шлюпки для дона Барреро, капитана Фишер, капитана и испанских ныряльщиков.
   Покидая палубу, капитан Фишер сказал своему боцману:
  - Всей команде, не занятой на вахте - ловить рыбу. Возле галеона матросам делать нечего... Увижу чей-то любопытный нос - застрелю мерзавца на месте...
   Бухту, где затонул "Сан Габриэль", капитану не надо было вспоминать, он её прекрасно помнил и командовал гребцам, куда надо поворачивать. Шлюпки шли чередой скал, от которых сильно тянуло запахом гуано. Наконец, из-за одиночной скалы, стоящей несколько поодаль остальных, их глазам открылось свободное пространство спокойной воды. Капитан протянул руку и сказал:
  - Вот это место...
   Дон Барреро и капитан Фишер склонились над водой, всматриваясь.
  - Вода мутная, ничего не видно, - огорчённо произнёс дон Барреро: он поднял голову и его глаза пронизывающе вгляделись в капитана.
  - Это из-за осенних штормов, - пояснил капитан Фишер.
   Дон Барреро удивлённо повертел головой, осматривая окрестные скалы.
  - Но как "Сан Габриэль" мог попасть сюда?..
  - Его перенесла сюда стихия, - ответил капитан и добавил. - Наверное...
  - Боюсь, что это так, - подтвердил капитан Фишер. - Волны во время тайфуна могут достигать гигантских размеров...
   Дон Барреро ещё немного попытался разглядеть что-нибудь в воде, а потом сказал:
  - Я возвращаюсь на корабль... Сами тут разбирайтесь, капитан Фишер... Если что - мне сразу докладывать...
   Его шлюпка вернулась к бригу. Там как раз шла разгрузка плота.
   За время пути плотник с "Консуэло" соорудил большой деревянный плот с отверстием посередине. В это отверстие в плот должна была втыкаться дубовая бочка, в которой вместо дна было вставлено прозрачное стекло - через эту бочку можно было наблюдать за морским дном. Сейчас плот по частям спустили на воду и шлюпками отбуксировали в проливчик, собрав его там и поставив на якорь. На плот перебрались матросы, капитан Фишер и белозубый Антонио. Ныряльщик курил, лениво посмеивался, поглядывая со снисходительным видом на все приготовления, происходившие вокруг него. Капитан Фишер изредка отдавал матросам приказания.
   Возле плота в другой шлюпке сидели капитан и сеньор Ромеро с сыновьями - те усиленно дышали, набираясь кислорода и перебираться на плот не торопились. Антонио изредка бросал на братьев Ромеро насмешливые взгляды. Потом неожиданно он швырнул окурок в воду, в развалку подошёл к краю плота и, обхватив руками камень, лежащий на краю и привязанный к плоту линем, рухнул вниз - только взбудораженная вода заходила туда-сюда, качая плот.
   Все опустили головы, всматриваясь в воду. Капитан Фишер прильнул к смотровой бочке, обхватив её руками и пытаясь что-то разглядеть в смутной воде. Капитан взял в руки часы. Потянулись секунды ожидания.
   Почти через минуту Антонио вынырнул, задыхаясь, вдохнул в себя воздух и бешено погрёб к плоту. Встревоженные матросы втащили его наверх. Задыхающийся Антонио, явно напуганный, стал кашлять, отплёвываться, размазывая по лицу воду, текущую с волос, а потом закричал истошно, сотрясаясь всем телом:
  - Я больше туда не полезу!..
  - Заткнись, сука!.. - прикрикнул на него капитан Фишер. - И лучше скажи - там есть галеон?..
   Ныряльщик судорожно обернулся на голос капитана Фишер и вскричал:
  - Есть галеон!.. Есть!.. Будь он проклят!..
   Ныряльщик стал подвывать, не переставая трястись и дёргаться. Чуткий плот ходил ходуном от его движений.
  - Ну, так и что?.. - опять крикнул капитан Фишер.
  - Не полезу! - ещё громче завопил Антонио. - Ни за что не полезу!.. О, Боже!.. Боже милосердный!..
   И тогда капитан Фишер вдруг спокойно спросил, медленно приближаясь к ныряльщику:
  - Так не полезешь?
   Капитан поразился, как далеко вперёд выпятил капитан Фишер свой бритый, квадратной формы подбородок, подбородок, говорящий о страшной воле и большой жестокости. Капитан напрягся, испугавшись за ныряльщика. Антонио даже трястись перестал. Он удивлённо, или скорее даже как-то подозрительно, всё ещё щурясь от морской воды и смаргивая, посмотрел на капитана Фишер.
   А тот, не говоря больше ни слова, достал из-за пояса пистолет и выстрелил ныряльщику в грудь. Антонио замертво рухнул на настил плота.
   Капитан Фишер приказал матросам:
  - Отвезите этот короб вонючих потрохов на берег и заройте там где-нибудь... В море не бросать...
   И он повернулся к шлюпке, в которой сидели братья Ромеро.
  ****
   ...каждый фридайвер знает, что повышенный риск в подводном плавании на задержке дыхания (в профессиональной терминологии именуемом "апное") требует особенно сознательных тренировок с соответствующими мерами безопасности. Такие тренировки, как известно, могут быть направлены на поэтапное повышение общей и специальной выносливости организма, координации движений, гибкости и подвижности грудной клетки. Спортсмену необходимо выработать эффективную и экономичную технику движений, а также сознательное отношение к гипоксии, нырятельному рефлексу и, собственно, к дыханию...
   Каждый фридайвер знает, что человек при погружении в воду подвержен действию нырятельного рефлекса, при котором, как правило, наблюдаются ларингоспазм, брадикардия, вазоконстрикция и кровяной сдвиг. Недопустимые перегрузки могут привести к потере сознания (блэкауту), различным травмам и необратимым последствиям для организма спортсмена. Поэтому нельзя тренировать апноэ в воде без надзора (особенно на пределе возможностей), резко наращивать нагрузки и игнорировать компенсаторные возможности организма...
   Сейчас действия ныряльщиков, своих сыновей, контролировал сеньор Ромеро - водолаз с большим опытом ныряния без какого-либо дыхательного оборудования, потому что никакого дыхательного оборудования, кроме водолазного колокола, в то время придумано ещё не было. Он попросил матросов сделать другой балласт для погружения. Все на плоту старались не встречаться взглядом с капитаном Фишер.
   Скоро ныряльщики пошли на глубину каждый с двумя балластными камнями, привязанными тросами к плоту: один камень свободно висел на тросе, второй камень ныряльщик зажимал ногами, держась за трос, примотанный к этому камню. Ещё один трос был привязан к ремню со свинцовым шаром, закреплённым на поясе ныряльщиков. Капитан снова достал часы.
   Через пять минут ныряльщики всплыли и полезли на плот. Сеньор Ромеро бросился к ним с полотенцами.
   Мигель первым стащил с лица маску - пропитанную смолой ткань со стёклышками, укрепляемыми перед глазами.
  - Там нет... Ничего страшного, - сказал он прерывисто. - Груда балласта... Развороченный киль галеона... Муть. Не больно-то видно... И сильно чувствуется донное течение...
  - А глубоко там? - спросил капитан Фишер.
  - Не очень, - ответил Мигель. - Где-то пятьдесят - шестьдесят футов... Если бы галеон не лежал на боку, то его грот-мачта торчала бы из-под воды...
   Капитан Фишер осмотрелся - проход между скалами был тупиковый, - и пробормотал сквозь зубы:
  - Интересно, откуда здесь донное течение?.. Да ещё сильное...
  - Это может быть, если в скалах есть проход, - тихо ответил сеньор Ромеро.
   Капитан Фишер не ответил. Он отвернулся и закричал на матроса, нерасторопно, по его мнению, поднимающего из воды свинцовый пояс Мигеля.
   Сеньор Ромеро приблизился к младшему сыну, готовящемуся нырнуть.
  - Ещё раз повторяю... Настойчивая потребность сделать вдох - сигнал для всплытия на поверхность, - сказал он.
   Серхио кивнул и прыгнул. Старый водолаз склонился над поверхностью, всматриваясь в воду.
   Скоро Серхио вынырнул - без пояса, который он отстегнул в воде. Увидев его, матросы стали тянуть со дна сетку с бурыми невзрачными коралловыми образованиями - большими и маленькими. Капитан Фишер бросился к сетке, как ястреб. Матрос подал ему молоточек. Присев на плоту, капитан Фишер осторожно постучал по самому крупному из камней, потом снял отбитые скорлупки и куски. Под его руками блеснуло благородным сиянием, и скоро он очистил от кораллового камня несколько золотых браслетов, видимо раньше находившихся в связке. Капитан Фишер заулыбался, пряча браслеты на себе.
  - Это надо немедленно показать дону Барреро, - сказал он, подхватывая с пола сетку с камнями. - И никому не слова... Слышите?..
   Вытряхнув всё из сетки к себе в шляпу, он отшвырнул сетку на палубу плота и, прижимая гору камней к груди руками, полез в шлюпку к капитану.
  - Ныряйте, ныряйте!.. - крикнул он старому водолазу и приказал гребцам идти к бригу.
   Капитану остаться с ныряльщиками он не предложил, возможно, намеренно. Поэтому капитан скоро оказался у брига и от нечего делать попросил матросов отвезти себя на берег залива. На берегу он снял сапоги, чулки и, закатав штаны выше колена, стал ходить по песку, поглядывая кругом.
   Песок был вулканический, мелкий, серый пополам с чёрным. Светило солнце, и тёплый песок приятно грел уставшие от обуви ноги. Скоро из воды к капитану стали выбегать смешные розовые крабы. Капитан выбрал одного и приблизился к нему так, чтобы загородить собою солнце, и как только тень капитана упала на краба, тот замер, привстал на ножках и грозно поднял свои клешни, готовясь к обороне.
  - Ты не прав, малыш, - сказал ему капитан больше для того, чтобы привести в порядок свои совершенно разбитые мысли. - Надо атаковать... Надо обязательно пытаться атаковать...
   Капитан задумчиво посмотрел на матросов, сидящих у шлюпки - те старательно делали вид, что не глядят на него, но когда капитан направился к пальмовой роще, стоявшей выше по берегу, один из матросов вскочил и пошёл за ним. Повернув назад и посмотрев в упор на матроса, который и не собирался отводить глаза, капитан сел на берегу. Перед ним в заливе стоял бриг, а за его спиной, за пальмовой рощей, - капитан прекрасно знал это, - тянулись бесконечные тёмно-зелёные горы, а далеко над ними дымился ядовитыми парами невысокий вулкан.
   Капитан ещё посидел так какое-то время и вернулся на бриг.
   Весь этот день на бриге нестерпимо воняло жареной рыбой. Рыба была на ужин: матросы рыбачили весь день и наловили её вдоволь. На полубаке лежали ныряльщики и делали, как капитан понял, вентиляцию лёгких: их долгий, протяжный свист был слышен по всему кораблю.
   Ближе к ночи, уже стало темнеть, капитан вышел из своей душной каюты проветриться. Рыбой уже не пахло, а пахло хорошим кофе и крепкими сигарами, запах которых тянулся с капитанского мостика. Где-то на баке бренчали гитара и банджо, и раздавались звуки негромкого пения.
   Капитан чуть прошёл по правому борту и наткнулся на старого водолаза. Испанец стоял у борта и, увидев капитана, в знак приветствия важно коснулся рукой своей широкополой шляпы. Капитан подошёл к нему и встал рядом, опять напрягая свою память, но внешне спокойный. Какое-то время они стояли молча, потом к ним подошёл младший сын старого водолаза. В руках он держал поднос, на котором лежали две сигары, и стоял зажжённый фонарь.
   И когда старый водолаз, взяв одну сигару, предложил капитану вторую, капитан его неожиданно вспомнил: Гавана, тридцать восьмой год, дядя Пепе...
   Капитан посмотрел в спину удаляющегося с пустым подносом Серхио и спросил:
  - Как здоровье сеньориты Авроры?..
  - Сеньоры Авроры Гонсалес, - степенно поправил его дядя Пепе, он зубами откусил кончик своей "табакос" и сплюнул его за борт.
  - Ваша племянница вышла замуж? - спросил капитан и тоже откусил кончик своей "табакос".
  - Да, сеньор капитан... За испанца из Наварры, - медленно ответил дядя Пепе, он поднял фонарь с палубы, открыл его и принялся раскуривать свою сигару на огне фонаря.
   Пустив облачко дыма, он передал фонарь капитану.
  - Из Наварры? - невнятно переспросил капитан: он тоже стал раскуривать свою "табакос".
  - Моя племянница долго не выходила замуж, пока не выбрала мужа по себе, - спокойно сказал дядя Пепе. - Теперь она с мужем живёт в Испании...
   Капитан быстро вгляделся в водолаза, стараясь увидеть его глаза, но было уже слишком темно, а может быть, испанец просто прятал своё лицо, когда спокойно пояснил:
  - Да, он похож на вас, сеньор капитан... Такой же светлый...
   Капитан не знал, что на это ответить, и на несколько минут установилось молчание. Потом дядя Пепе неожиданно произнёс:
  - Спасите моих сыновей, сеньор капитан... Скоро хефе Франсиско прикажет убрать свидетелей... Всех, кто видел галеон...
   Голос старого водолаза был тих и спокоен, словно бы он обсуждал с капитаном позапрошлогодний урожай винограда в далёкой Испании.
  ****
   На следующий день опять ныряли, и с самого утра из-под воды шли золотые монеты. На плоту теперь установили раскалённую жаровню, перед которой сидели ныряльщики и пили горячий чай. Они сделали уже двадцать погружений, и им требовался отдых.
   Капитан Фишер сердито смотрел на них из своей шлюпки.
  - Не могли бы они нырять чаще? - наконец, отрывисто спросил он у старого водолаза. - Чего прохлаждаться?..
  - Проклятье на мою душу! - воскликнул сеньор Ромеро, сорвавшись.
   Но он тут же взял себя в руки и уже спокойно сказал, неодобрительно поглядывая на капитана Фишер:
  - Они не прохлаждаются, сеньор капитан, а отдыхают... Можете сами попробовать понырять к галеону...
   Капитан Фишер сглотнул и отвёл глаза.
  - Мне это ни к чему, - тут же отшутился он. - Не зря же арабская пословица говорит: "Разве кто полезет под воду по своей воле?.."
   Чтобы скрыть своё недовольство, капитан Фишер сделал вид, что очень торопится доставить на бриг к дону Барреро сегодняшнюю добычу. Капитана он сегодня оставил на плоту под присмотром троих матросов, и, как только шлюпка капитана Фишер скрылась в камнях, капитан перелез из своей шлюпки на плот.
  - Где вы научились этому делу, сеньор Ромеро?.. - спросил он у старого водолаза.
  - Я научился нырять на Цейлоне... Я был ловцом жемчуга, - медленно ответил водолаз.
   Услышав голос отца, улыбающийся Мигель оглянулся и посмотрел на капитана. Капитан подошёл поближе к ныряльщикам и спросил у Мигеля:
  - Вам не страшно под водой?..
  - Под водой всем страшно, - ответил тот. - А мне становится страшно, не успею я сделать вдох для погружения... Серхио ныряет охотно, но и ему тоже страшно... Только он никогда не сознается в этом...
  - Всё ты врёшь, старичок!.. - воскликнул Серхио насмешливо. - Просто ты мне завидуешь, что я ныряю лучше тебя!..
  - Зато у тебя мозги, как у новорождённого мартышонка, сосунок несчастный, - сказал Мигель степенно.
  - Мальчики, не ругайтесь, - произнёс старый водолаз и неодобрительно посмотрел на сыновей. - У вас разница в возрасте - всего год...
   Капитан заулыбался.
  - А что самое главное для ныряльщика? - спросил он у сеньора Ромеро. - Хорошие лёгкие?..
  - Не только, сеньор капитан, - сказал старый водолаз. - Я считаю, что главное - это умение определить свои возможности... Иные сидят под водой, пока не потеряют сознание... Они даже ничего не делают для своего спасения... Только видишь - замахали под водой руками... Как движения беспорядочные, а глаза - застывшие, затуманенные, значит, надо нырять, спасать, вытаскивать их... Такие никогда ныряльщиками не станут...
   Тут сеньор Ромеро повернулся к сыновьям и громко сказал:
  - А вы почему не дышите, бездельники?.. Ну-ка, дышать немедленно...
   И молодые ныряльщики тут же засвистели. Потом вернулся капитан Фишер, и ныряльщики опять делали погружения и опять вытаскивали комки кораллов, и почти в каждом комке было по несколько золотых монет, которые капитан Фишер, собрав как можно больше, отвозил хефе Франсиско на бриг.
   К вечеру капитан опять попросился на берег, и его опять отвезли, и он стал бродить по берегу, пугая розовых крабов. На душе его было тоскливо. Он огляделся: он стоял на песке тропического острова под ярко-синим небом, высоко над его головою вместе с сильным ветром бежали маленькие кудрявые облака, отбрасывающие на голубую поверхность залива тёмные движущиеся тени, а глаза его на этот остров просто не глядели.
   И тут совсем неожиданно для себя он услышал крик белки-векши.
   Здесь не может быть векши, подумал капитан всполошено, просто не может!.. Так может кричать только Райвенук!.. Горячая волна радости затопила его. Чтобы скрыть своё замешательство, капитан резко нагнулся, увидел гладкий морской камень и, обрадовавшись, схватил его. Скоро из таких плоских голышей он возвёл на берегу, у самой пальмовой рощи, невысокую, но основательную башню, любовно подправил её со всех сторон, подобрал с земли засохший пальмовый лист, воткнул его в самый верх башни, придавив от ветра увесистым камнем.
  - Замок розовых крабов, - отряхивая руки, громко сказал он караулящим его матросам, которые во все глаза следили за ним. - Завтра - заселение...
   Ночью капитан опять стоял в темноте на палубе вместе с сеньором Ромеро, они любовались звёздной ночью и курили сигары. И только пристальный наблюдатель мог заметить, что иногда они, между фразами, сказанными обычным голосом, говорили что-то тихо на ухо друг другу. Капитан повысил голос только один раз, после того, как сеньор Ромеро сказал ему:
  - Я остаюсь на бриге, сеньор капитан...
  - Они же убьют вас! - придушенно вскрикнул капитан.
  - Я остаюсь в залог жизни моей больной жены и старенькой матери, - спокойно ответил старый водолаз. - Без меня дон Барреро расправится с ними... Мне надо остаться...
  - Но они всё равно убьют вас, - стал протестовать капитан.
  - Другого выхода я не вижу, - помолчав, тихо проговорил старый водолаз и добавил. - Но я буду уже счастлив тем, что мои сыновья спасутся...
  - Нет, - тихо сказал ему капитан. - Так не пойдёт... Надо что-нибудь придумать...
  ****
   На следующий день ныряльщикам стали попадаться стеклянные бусины, а потом слитки серебра с выбитыми на них цифрами декларации.
   К вечеру капитан опять сошёл на берег. Его башня стояла на песке нетронутая никем, только сухой пальмовый лист уже не торчал на самом верху. Капитан стал ходить вокруг башни, не смея приблизиться к ней - сегодня на берегу было много матросов: они ходили днём в глубь острова, чтобы настрелять дичи, и теперь купались. Когда их шлюпка, наконец-то, ушла к бригу, и на берегу остались только матросы-караульщики, он подошёл к своей башне и поднял верхний камень.
   Как он и думал, в углублении под камнем лежала записка. Капитан взял её, загородившись спиной от матросов, и сунул за обшлаг рукава. На самый верх башни он опять воткнул пальмовый лист. В записке было только три слова, написанных рукой мистера Трелони: "Ждём ваших приказаний". Вернувшись к себе в каюту, капитан стал писать ответ огрызком карандаша, который у него хранился в отвороте обшлага со времён острова Андрос. Он намеревался вечером следующего дня оставить эту записку на самом верху "замка розовых крабов", рассчитывая только на то, что никто из матросов этим замком не заинтересуется.
   Поднятие ценностей с борта галеона "Сан Габриэль" шло своим ходом. На следующий день капитан Фишер уже с утра отвёз дону Барреро на бриг золотые ожерелья, подвески и браслеты, изготовленные безвестными мастерами из Нового Света. За долгое время пребывание под водой всё это обросло кораллами. Иногда куски кораллов были пустыми, ничего не содержащими внутри, а иногда один только крупный кусок, поднятый с помощью троса, скрывал под своим корявым обличьем многие предметы сразу: стеклянные бусины явно китайского происхождения, керамические черепки, бронзовые китайские весы для взвешивания драгоценных камней, серебряные эфесы шпаг, именные золотые гребни какой-то доньи Каталины, золотые и серебряные монеты, слитки серебра и нефритовую китайскую подставку для кистей - всё это, лежащее вперемешку, тщательно отбиралось капитаном Фишер и доставлялось на борт брига. Капитан Фишер не стал выбрасывать даже керамические черепки после того, как капитан сказал, что они могут заинтересовать дона Барреро.
   Вечером капитан долго сидел на берегу возле своей заветной башни, после того, как положил в неё записку, и с улыбкой смотрел на сухой пальмовый лист, опять трепещущий на её вершине.
   Утром следующего дня пальмового листа на башне уже не было, о чём капитан сразу сообщил старому водолазу. Тот кивнул и пошёл к своим сыновьям на полубак - пора было садиться по шлюпкам, чтобы идти к галеону. Плот стоял, как всегда, на своём месте.
   Мигель и Серхио нырнули с плота одновременно. Плот закачался, потом постепенно встал. Все, как обычно, вглядывались в толщу воды, пытаясь разглядеть хоть что-то под её мутной поверхностью. Когда истекли обычные для таких погружений пять минут, капитан закрыл часы и с тревогой посмотрел на сеньора Ромеро. Тот, встретившись испуганным взглядом с глазами капитана, отбросил полотенце и всполошено закричал матросам:
  - Тяните!.. Да тяните же!..
   Матросы стали выбирать тросы с поясами-утяжелителями. Верёвки шли легко и скоро оказались на поверхности оборванными, без поясов.
   Закричав, старый водолаз прыгнул в воду за сыновьями, и какое-то время его не было видно. Потом он вынырнул, жадно глотнул воздуха на поверхности и нырнул обратно. Когда он вынырнул из воды во второй раз, у него шла носом кровь. С помощью матросов водолаз влез на плот и, отдышавшись, глухо сказал:
  - В воде их нет...
   Он обвёл присутствующих взглядом мутных, налитых кровью глаз. Помолчав немного, он схватился за голову и добавил:
  - Там нет моих сыновей...
   Он скрючился на настиле плота и застыл, с его одежды на настил стекала вода. Все потрясённо молчали, не зная, что делать. Капитан сквозь полуприкрытые веки неотрывно смотрел на старого водолаза. Матросы, поражённые ужасом, тоже смотрели на старого водолаза, потом они стали быстро, лихорадочно креститься и один за другим пересаживаться с плота в шлюпки.
  - Скорее на "Консуэло"! - вдруг заорал капитан Фишер. - Я должен обо всём доложить дону Барреро!..
   Тут он обернулся, глянул на капитана и прорычал грозно, тыча пальцем в двоих матросов:
  - Ты и ты - останетесь с капитаном Линчем!.. Глаз с него не спускать!..
   Капитан Фишер отчалил. Во второй шлюпке закачались на поднятой волне оставленные матросы: они испуганно смотрели на капитана, и в их лицах читалось желание оказать от этого несчастного места, как можно дальше.
   Не сводя глаз с этих двоих, капитан присел перед неподвижным сеньором Ромеро на корточки, участливо положил руку ему на плечо и тихо сказал:
  - Я боялся, что у вас не получится разбить себе нос под водой, сеньор...
  ****
   На следующее утро все матросы с "Консуэло" отказались нырять к затонувшему галеону, даже после того, как капитан Фишер достал свой пистолет. Впрочем, пистолет капитан Фишер довольно быстро убрал и независимо заулыбался, оглядывая злыми глазами сплочённые ряды матросов.
   Боится бунта, оно и правильно, подумал про него капитан и сделал шаг вперёд.
  - Нырять могу я, - сказал капитан и с улыбкой добавил. - Если сеньор Ромеро мне покажет, как это делается...
  - Этот вопрос должен решить дон Барреро, - поспешно ответил явно обрадованный капитан Фишер. - Он с вами почему-то нянчится, хотя, была бы моя воля...
   Капитан Фишер красноречиво не договорил, но глаза его хищно сверкнули. Он, уверенно и чётко ставя кривые ноги, медленно спустился с мостика, цепко глянул на боцмана, стоящего среди матросов, и поспешил в каюту дона Барреро.
   Вернулся на палубу он уже с доном Барреро, странные немигающие глаза которого сразу нашли капитана в толпе матросов.
  - Я пойду сегодня с вами к галеону, - сказал хефе Франсиско капитану. - Хочу посмотреть, как вы ныряете, мой друг...
   Глаза хефе Франсиско опять смотрели на капитана, подавляя. Тут хефе Франсиско огляделся и спросил недоумённо:
  - А где наш водолаз?..
   Капитан Фишер, потянувшись всем телом, что-то сказал хефе Франсиско на ухо.
  - Ну и что, что утонули? - ответил тот. - Приведите его немедленно... Он же должен научить капитана Линча...
   Капитан Фишер кивнул боцману. Боцман отдал команду. Матросы стали спускать шлюпки на воду, спустя какое-то время кто-то привёл сеньора Ромеро на палубу. Старый водолаз был угрюм, он посмотрел на капитана напряжённым взглядом. Капитан ненадолго прикрыл глаза веками.
   Из шлюпок в бухте затонувшего галеона на плот вылезли только капитан, старый водолаз и матросы, отвечающие за подъём балласта и пояса-утяжелителя. Все стали готовиться. Капитан и старый водолаз сняли рубашки и взяли утяжелители со свинцовой гирей, чтобы закрепить их на поясе. Капитан Фишер, до этого негромко переговаривающийся с доном Барреро в своей шлюпке, вдруг закричал:
  - А вы куда, сеньор Ромеро?
   Старый водолаз посмотрел на него недоумённо.
  - Начинающий ныряльщик никогда не ныряет в одиночку, - ответил он. - Его сопровождает...
  - Это где-то не ныряет, а у нас ныряет, - перебил водолаза капитан Фишер и небрежно, отгоняя, как муху, помахал ему пальцами вытянутой руки, чтобы тот отошёл от капитана.
   Но старый водолаз не отошёл, он стал что-то тихо объяснять капитану, показывая на воду и на свою грудь. Капитан улыбался и кивал головой.
  - Я всё уже понял, сеньор, - сказал он.
  - Понять - это не главное, - ответил ему водолаз. - Вы ещё не ныряли и не знаете, что это такое... У вас может появиться боязнь глубины... Может возникнуть паника...
  - У меня не будет паники, сеньор Ромеро, - ответил ему капитан.
  - Обычный человек может задержать дыхание до одной минуты... А некоторые легендарные ныряльщики могут задерживать дыхание до двадцати минут и более, - сказал сеньор Ромеро.
  - Да-да... А киты способны оставаться под водой до одного часа двадцати минут, - вторил ему капитан с улыбкой, он потянулся и взял с настила маску из просмоленной парусины со стёклышками для глаз.
  - Перестаньте шутить, сеньор капитан, - сурово сказал водолаз, его умные глаза смотрели встревоженно. - Дело очень опасное... А я отвечаю за вашу жизнь...
   Он стал помогать капитану прилаживать маску на лице. Капитан сел на настил плота и спустил ноги в воду, которая показалась ему удивительно тёплой.
  - Как будете готовы - прыгайте, - сказал ему водолаз.
   Капитан кивнул головой и тут же прыгнул.
   Он полетел вниз с балластным камнем, скоро очутился на дне и огляделся, держась одной рукой за трос, привязанный к камню, и стараясь увидеть хоть что-нибудь вокруг. Вокруг него было темно каким-то мутно-зелёным сумраком, он слышал глухие звуки, раздающиеся в этой темноте, а давление воды сжимало, сдавливало его тело со всех сторон, прижимало маску к лицу и стискивало грудь, выдавливая, выжимая из его лёгких, казалось, последние капли воздуха.
   А потом капитан вдруг попал в олибу, и он сразу понял это, хотя ничего подобного он ещё не переживал и не чувствовал. Его взгляд словно потерял свой фокус, или просто фокус его зрения растянулся по всему окружающему пространству, по всей этой мутной, зелёной воде, в которой капитан видел всё, и всё знал, и всё чувствовал, потому что сознание его вдруг раскинулось до бесконечности, а раскинувшись, оно вернулось к нему обратно и пошло внутрь. Внутри его тела всё было спокойно и расслаблено, он ощущал, как возникают и тут же гаснут какие-то напряжения в шее и в диафрагме, он понимал, он видел внутренним взором своё редко бьющееся сердце, он чувствовал, он даже слышал, как его лёгкие дышат...
   Тут капитана потянули за пояс, он поспешил расстегнуть его и всплыть на поверхность.
  - Слава богу!.. Вас не было больше минуты! - воскликнул сеньор Ромеро.
  - Да? - удивился капитан, подплывая к плоту. - В другой раз буду считать секунды...
   Он вскарабкался на плот и сел, опять спустив ноги в воду, и все заметили, что капитан не задыхается - он дышал совершенно обычно.
  - Вы забыли снабдить меня сеткой для сокровищ, - сказал он, поправляя маску на лице.
  - Сетка - вот она, - растерянно сказал старый водолаз, во все глаза глядя на капитана и придвигая к нему сетку, привязанную к тросу.
   А капитан, увидев, что его утяжелитель уже подняли из воды, стал снова пристраивать его на поясе.
  - Вам надо отдохнуть, сеньор капитан, - жалобно проговорил водолаз.
  - Я не устал, - ответил капитан, принимая из рук матросов балластный камень.
  - Боли в ушах нет? - спросил его водолаз.
   Но капитан уже шумно свалился в воду.
   Он всплыл на поверхность через минуту и поплыл к плоту. Матросы подняли его на настил. Сеньор Ромеро, который всё это время напряжённо сжимал в руках полотенце, уже набрасывал его на плечи капитана.
  - Спасибо, сеньор, - ответил ему капитан ровным голосом.
   Плот снова накренился: матросы в это время вытягивали из воды сетку с коралловыми камнями, которую капитан нагрузил под водой. Капитан Фишер поспешно принял содержимое сетки в свою шлюпку, которая заходила ходуном. Дон Барреро, до этого, казалось, безучастно созерцавший происходящее, потеснился на своей банке: его руки цепко держались за планширь шлюпки, стараясь справиться с качкой.
   Капитан Фишер принялся лихорадочно разбивать камни и выбрасывать осколки за борт. Всё, обнаруженное в кораллах, он отдавал дону Барреро - это были золотые самородки, большие и не очень, а ещё множество золотого песка и крупинок, вдруг хлынувших из-под его молотка. От неожиданности все в шлюпке дёрнулись, чуть её не опрокинув. Дон Барреро стал ссыпать горстями песок и крупу в свою шляпу. Он был удивительно спокоен, в отличие от самого капитана Фишер - тот вскрикивал, стонал, подозрительно оглядывался на матросов и сыпал грязными ругательствами, когда коралл оказывался пустым. Только пустых коралловых камней было на удивление мало.
   Капитан нырнул ещё раз, и опять матросы подняли сетку, полную коралловыми камнями, в которых опять были самородки золота. А потом капитан сказал, что устал. Капитан Фишер потянулся к своему пистолету и нервно задышал, собираясь что-то возразить, но дон Барреро, строго посмотрев на него, ответил капитану спокойно:
  - Конечно, капитан Линч, отдыхайте, пожалуйста...
   Вечером, перед закатом, капитан и старый водолаз попросили отвезти себя на берег. Они сели у крабовой башни, разулись и стали смотреть на воду, на скалы, на небо и на бриг. На палубе брига хефе Франсиско стоял и глядел на капитана и старого водолаза в подзорную трубу. Капитан помахал ему рукой, а потом лёг на песок, подложив под голову свою и так уже изрядно смятую шляпу со словами:
  - Если он и дальше будет на нас пялиться, мы не сможем достать записку...
  - А что же делать? - сказал сеньор Ромеро и тоже лёг.
  - Давайте пока разговаривать, - сказал капитан и вдруг прошептал, поворачивая голову к водолазу. - Я видел в воде под скалами светящийся ход на глубину...
  - Там никаких ходов нет... Тем более светящихся, - удивился водолаз, он начал подниматься с земли. - Ни я не видел, ни мальчики ничего такого не говорили...
  - Лежите, лежите, сеньор Ромеро, - одёрнул водолаза капитан и добавил. - А я ясно видел ход... Такая круглая дыра у подножия скал... И она в глубине светилась фосфоресцирующим светом...
  - Под землёй нечему светиться, - потрясённо прошептал водолаз, он всё-таки сел и повёл покатыми плечами.
  - Но в море светятся многие организмы, - заспорил капитан, поднимаясь на локте. - Медузы, водоросли... Да мало ли чего может светиться... Кальмары, например...
   Старый водолаз посмотрел на него напряжённым взглядом и спросил:
  - Вы намекаете на гигантских кальмаров, сеньор капитан?..
   Капитан молча смотрел на испанца, потом он, словно бы нехотя, ответил:
  - Вообще-то, я всегда считал, что гигантские кальмары, как и гигантские осьминоги - это сказки для доверчивых и невежественных матросов, сеньор Ромеро... Сам я ничего подобного никогда не видел... Но свечение было...
  - Зато покойный Антонио что-то видел, - сказал старый водолаз.
   Капитан открыл уже рот, чтобы рассказать, как почти десять лет назад ныряльщик пиратского капитана Гарсиа тоже был смертельно напуган тем, что увидел под водой, но вовремя спохватился и спросил только:
  - Но нашим планам это ведь не помешает?..
  - Нет, - веско ответил водолаз, и его простоватое лицо осветилось улыбкой. - Плевали мы на всяких там вонючих кальмаров, хоть и светящихся, ведь правда?... Действуем по плану... Только, как нам сейчас взять записку?
   Капитан помолчал недолго в задумчивости, потом ответил:
  - Я вернусь сейчас на бриг и отвлеку хефе Франсиско хитрым вопросом, а когда он отвернётся, вы достанете записку...
   Старый водолаз кивнул головой, а потом осторожно спросил, сдвигая шляпу на затылок:
  - А позволено мне будет узнать, сеньор капитан, что это за вопрос?..
  - Да, конечно, - ответил капитан, уже вставая. - Я хочу спросить у него, что ему завтра поднять со старого галеона - золотые самородки или золотые слитки ...
   Старый водолаз оторопело посмотрел в лицо капитана и спросил почти в испуге:
  - А там есть золотые слитки?..
   Капитан в это время стал отряхивать себя от песка, поэтому он ответил не сразу.
  - Да, есть, - наконец, невнятно произнёс он. - Они лежат под развалившейся кормой "Сан Габриэля".
  ****
   Ночью капитану приснился сон: он стоял на широком и длинном пляже возле марокканской деревни Сиди Каоки, на прибрежный песок которого обрушивались страшные волны. Это был свелл - волновой массив, движущийся из эпицентра шторма, и эти волны были несоизмеримы ни с чем, ни с домом, ни с горой, они были выше его сознания, таких волн он никогда ещё не видел, а то, что он видел сейчас перед собой, можно было назвать одним словом - "чистилище".
   В следующий миг Дэниэл оказался на гребне такой волны. Его окружали тьма и беспросветный туман, а ветер был такой силы, что на склоне одной волны он вызывал множество других: ветер создал волны поверх волн, и удержаться наверху такой волны Дэниэл просто не смог. И скоро он оказался под водой, где волна держала его, играя с ним в смертельные игры, где становилось всё темнее, где он забыл, что здесь "верх", а что "низ", и где пена отрезала ему путь наверх и не давала дышать, и не давала опору, чтобы подняться и сделать вдох.
   И тогда он нырнул ещё глубже, и чем больше была глубина - тем спокойнее была вода, и скоро он смог вынырнуть позади волны и вдохнуть полной грудью...
   На следующий день дон Барреро опять лично следил из шлюпки за тем, как капитан нырял, потому что на вчерашний вопрос капитана он быстро ответил, словно ничуть не удивившись: "И самородки, и слитки". Сидящий сейчас рядом с ним в шлюпке капитан Фишер был само нетерпение, он едва сдерживался, чтобы не вскочить и не закричать на капитана, который медленно готовился к погружению.
   Капитан нырнул и сначала увидел под водой пузатые борта "Сан Габриэля" - они нелепо раскинулись на морском дне, полускрытые нагромождениями коралловых камней, а потом он опять попал в олибу, и все ненужные сейчас его мысли, все его переживания покинули его, и он сосредоточился только на ощущениях своего тела.
   Живот и поясница, поясница и шея, он чувствовал в них напряжение и тут же ощущал расслабление в этих местах, и осознание немыслимого, безграничного покоя уже захватывало его обмякшее тело, а руки сами шевелились, набрасывая в сетку невесомые сейчас коралловые камни, ноги скользили в поисках нужного места, а мягкие губы беззвучно шевелились в привычном отсчёте времени. Когда истекла минута, капитан расстегнул балластный пояс и всплыл на поверхность.
   Тут его с нетерпением ждали. Капитан Фишер закричал что-то грозное, матросы потащили сетку за трос и тяжело подняли её, немного оторвав от воды. Когда из сетки стекла вся вода, они проволокли её по настилу и с трудом передали в шлюпку капитану Фишер.
   Камни в сетке в этот раз были все, как на подбор, крупные и, как оказалось, все они внутри содержали золотые самородки величиной с голову младенца и золотые слитки - весомые кривоватые округлые чурбаки с выбитыми на них цифрами декларации. Пустых коралловых камней не было совсем.
   Когда в сетке остался последний коралловый камень, капитан шагнул к старому водолазу, заворожённо следящему за молотком в руках капитана Фишер, и прошептал ему на ухо:
  - Сразу берите вправо...
   Сеньор Ромеро скосил на капитана усталые умные глаза и коротко кивнул. Капитан стал готовиться к следующему погружению.
   Когда он нырнул, все склонились над взволнованной поверхностью, всматриваясь в неё, а дон Барреро опять достал свои часы. Они приготовились ждать, как обычно, минуту с небольшим. Через полторы минуты дон Барреро заволновался.
  - Тяните трос! - вдруг вскричал он, вскакивая с банки.
  - Тяните скорее! - закричал на плоту сеньор Ромеро и кинулся к матросам.
  - Тяните, холера вас задери!.. Всех вздёрну!.. - заорал капитан Фишер, он тоже вскочил, чуть не перевернув шлюпку.
   Но матросы уже лихорадочно выбирали трос, привязанный к балластному поясу капитана. Трос шёл быстро и легко, и скоро в воздух взвился его мокрый оборванный конец.
  Господи Иисусе!.. - всхлипнул кто-то. - И этого съели!..
   И тут старый водолаз сорвал через голову рубаху и прыгнул с плота в воду.
   Под водой он сразу же мощным гребком повернул вправо, как просил его капитан, и тут же был схвачен им за руку. Капитан, на котором был надет свинцовый пояс, потянул старого водолаза за собой к ближайшим скалам, не давая ему всплыть под выталкивающим действием воды.
   Сеньор Ромеро попытался помочь капитану плыть, и это было последнее, что он успел осознать и сделать. Скоро он почувствовал стеснение в груди и неодолимое, паническое стремление сделать вздох, он дёрнулся всем телом, потом глаза его перестали видеть, и не было желания всплывать и двигаться куда-то, но он ещё какое-то время продолжал слышать, как в его голове, где-то в затылке и в ушах, всё тише и тише стучит чьё-то усталое сердце...
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"