Аннотация: Байка о том, как я на завод работать устраивалась. Не без гипербол, разумеется.
Трамвай, бодро цокая копытцами колес, поступью пьяного пегаса вёз меня мимо пустырей, мешанины странных зданий и дымящих труб прочь из города - на литейный завод. Сонные люди с перекошенными от зевоты и собственных мыслей лицами группами исчезали в зеве врат электрического коня, отчего чрево его постепенно пустело, а оставшихся распирало недовольством еще сильнее. Казалось, все они едут в ад на ежедневные пытки за грехи свои, и это, разумеется, не может никоим образом радовать. Меня, в том числе, ибо производило, как на новичка, неизгладимое впечатление. Хотелось закричать: "Остановите, я сойду!", и останавливал лишь топографический кретинизм - я даже примерно не представляла, где нахожусь и как отсюда выйти к цивилизации.
Завело же меня в эту страхомань клятое ВУЗовское добровольно-принудительное распределение выпускников. Отмучившись пять лет на инженера-технолога литейного производства, я, тем не менее, имела об этом самом производстве довольно смутные представления, ибо все практики проходила исключительно на кафедре, а ознакомительную экскурсию проболела. Матушка, пристроившая меня учиться под своё крыло со словами: "Техническое образование - это база! Закончишь, и делай, что хочешь!", тайно надеялась, что чадо пойдёт по её стопам - преподавать. Настолько "тайно", что оное решило для начала съездить, куда пошлют, в поисках лучшей доли.
Доля с каждой минутой выглядела всё неприглядней. Водитель останавливался уже в совершенно чистом поле (куда продолжали выходить люди) между делом тренируясь, видимо, для гонок на трамваях по пересеченной местности, чудом (и бранным словом) удерживаясь на рельсах. Наконец, из динамика прохрипело:
Передо мной простиралась вереница одинаковых грязно-серых зданий-"деток", соединенных "пуповинами" с огромными и внушающими священный ужас "родителями", украшенными разнокалиберными чадящими трубами. Несколько вышедших вместе со мной человек уныло тянулись в направлении одного из "чад". Поддавшись стадному инстинкту, я пристроилась им в "хвост".
Огромная гориллоподобная женщина-охранник, сопровождаемая щуплым пареньком в форме того же цвета, "шмонали" проходивших через турникет и при виде меня заметно оживились и даже как-то хищно оскалились, потирая руки.
- Вы кто?
- Я по распределению ВУЗа...
- Пропуск есть?
- Нет...
- Выйдите! Справа дверь, идите туда за пропуском!
Дверь справа действительно нашлась, и за ней обнаружилась крохотная комнатка, битком набитая толпой мрачного вида мужиков, "разбавленной" парой тёток. При моём появлении они зашевелились напряженно, но тут же переключились на открывшуюся в другом конце дверь, из которой вышагнул мокрый, краснолицый, с всклокоченными остатками волос, претендент с зажатыми в руке бумажками, и женский голос "из кармана" крикнул: "Следующий! Заходите быстрее". Спешка была вполне обоснованной - на улице, несмотря на облачка, стояла адская душная жара, а в кабинете работал кондиционер.
Спустя час с копейками очередь дошла до меня, и всё та же женщина, поправляя грязные манжеты, сварливо поинтересовалась целью визита, выдала на-гора пяток направлений на одной бумажке и что-то нацарапала на второй.
Парочка при виде меня снова показала зубы и схватила протянутое.
- Это не то! Воооон туда за угол идите, там вам выпишут пропуск, потом еще раз подойдете, - махнув рукой, уточнила задание "горилла".
За углом обнаружилась еще одна очередь, поменьше, и двигалась она быстрее, поэтому уже через полчасика еще одна женщина, записав мои показания и забрав один из листочков, выдала новый, предупредив, что я должна убраться восвояси до двенадцати ноль-нуль.
Охранники осклабились мне, как родной. Подозрительно изучили пропуск, долго придирчиво сверяли моё лицо с фотографией в паспорте и, наконец, задали сакраментальный вопрос:
- Флешки есть?
- Есть.
- Ага!!! Давайте их сюда!
- З-зачем? - Сильно удивилась я.
- Пронос флэш-носителей на территорию завода категорически запрещен! А у вас еще и плеер... - Протянул парнишка, ткнув в висящие на шее наушники, - и телефон, небось, с камерой... Ладно, телефон можете оставить, а всё остальное давайте сюда! - добавил он, заметив наворачивающиеся на мои глаза слёзы.
"Может, ну их, - мелькнуло в голове, пока я пыталась унять, - уеду обратно, и к чёрту всё это!" Но вертушка уже прокрутилась, вредные секьюрити остались позади, а под ногами возникла лестница на второй этаж, где мне предстояло найти отдел кадров.
Я прошла по коридору раз. Потом второй, тщательно всматриваясь в подписи кабинетов. Поднялась на третий этаж, досконально изучила всё там. Снова спустилась ниже и принялась заглядывать во все кабинеты подряд, надеясь на метод ненаучного тыка. Большинство из них оказались закрыты, а остальные - пусты. Один раз мне попался спящий на столе дедушка, да мелькнула щуплая девица в огромных очках, сосредоточенная щелкавшая мышкой. В стёклах отражался зеленый фон пасьянса. Наконец, чудом пойманная уборщица подвела меня к запертой двери без номера и подписи, в которую я и постучалась. За дверью замолчали, послышался стук чашки о блюдце. Через пару секунд говор возобновился, я постучала еще раз. Потом еще и еще. В половине одиннадцатого мне открыли.
- Перерыв у нас, нечего стучаться. Что хотели?
В очередной раз, уже без запинки, изложив причину и цель визита, я отдала направление. Служащая ОК чему-то обрадовалась, зашуршала многочисленными журналами, посмотрела на меня и вновь погрустнела.
- А почему вы одна? У вас же выпуск 11 человек, где остальные?
- Парни - в армии.
- А девушки?
- В декрете.
- Что, все?
- Обе. Одна родила уже.
- Мда... - Протянула, призадумавшись, кадровичка и вновь зашуршала папками. - Вакансий у нас много, но вы же... Эх... Идите-ка в лабораторию!
- Металлургическую. Сейчас я вам оттуда кого-нибудь вызову. Или сами дойдете?
Я заверила, что не дойду, и села ждать аборигена. Оный, вернее, оная появилась довольно быстро, но, глянув в мою сторону, вспомнила, что в цех без каски нельзя, вновь убежала, оставив меня в ужасе размышлять над словом "цех", гадая, не послышалось ли.
Не послышалось. Одетая в чумазую каску, рваный грязный халат и поцарапанные очки, отказавшись от таких же странных, страшных ботинок, выглядевших ровесниками Ленина, как по общему состоянию, так и по дизайну, я плелась в хвосте добровольной экскурсоводши, наблюдая за её подпрыгивавшими кудряшками, которые не сумел сломить даже тяжеленный неудобный головной убор.
Едва шагнув за пределы галереи, мы, словно герои "Ночного дозора", оказались в Сумраке. Вокруг двигались мрачные серые тени, отдаленно напоминавшие людей. За спиной грохотнуло - косо сидящая на петлях тяжелая металлическая дверь выразила свою трепетную любовь косяку, заодно напомнив тому, чтобы не смел коситься на её товарку. Потом грохотнуло вновь, в иной тональности, и зашумело, застучало, запахло влагой.
- Дождь! Пойдем быстрее, пока в цехе сухо!
- А что, там еще и мокро бывает?
- Конечно! Сейчас крыша потечет, везде грязища будет.
Цех, впрочем, и так не отличался чистотой: потолок и стены неровным слоем покрывала не то пыль, не то копоть, а на полу обретались кучи непонятного крупнозернистого вещества. Оля (так звали мою проводницу в мир мертвых к перспективному месту работы) пояснила, что это формовочная смесь. Отработанная.
- Она с потолка сыплется, видишь, тележки с отливками едут, - над головой как раз погромыхивал "паровозик", - вот тут стержни лепят, а вон там сами формы, скоро дойдем.
Мы шли мимо сыплющих искрами плавильных печей, стараясь не подходить к зоне поражения. Капли расплава ежесекундно с шипением падали то тут, то там. Что-то грохотало и свистело, какофония звуков съедала человеческую речь, отчего возникало бы ощущение представления мимов, если бы не столь специфичный шумовой фон. Плавильщики и иже с ними стояли у самых агрегатов, не обращая внимания на непрерывный золотистый рой. Как и всё смертельно опасное, плавка была необычайно красива. Вот из печи вынули желто-рыжие от жара электроды, кран-балка поднесла двадцатипятитонный ковш с металлом и медленно наклонила. Раскаленная, как лава, жидкость хлынула широкой струёй, сминая воздух на своём. Зрелище завораживало, как может заворожить только текущий огонь. Казалось, вулкан извергается на наших глазах. Внизу, у ног рабочих, шныряли разномастные кошки, ничуть не боясь опалить шкуру.
- В прошлом году комиссия приходила, кошек всех попрятали, а одна вылезла всё равно. Так кто-то её в печь закинул, чтоб не попасться. - Стараясь перекрыть шум, прокричала Оля, убивая красоту момента. Двинулись дальше, я больше не могла без дрожи смотреть в ту сторону. За кошку я готова была кинуть в пекло их самих. Хотя... Если подумать, они уже там.
Стоило немного отойти от плавильного участка, как с потолка закапало.
- О, началось!
- А в печи не капает?
- Пока нет, но каждый год всё ближе подбирается.
- Если крышу прорвет над печками, рванет так, что мало не покажется...
- Ага. Нас на входе на взрывчатку проверяют, а толку? Тут для теракта баллона с водой хватит...
Договорить Оля не успела, раздался мерзкий свист, я шарахнулась в сторону, чудом избежав столкновения с кем-то из рабочих. Над головами промчалась странная конструкция с "ведром".
- Это кран такой, - помогая себе руками, пояснила моя провожатая, - металл жидкий на линии в ковшах двухтонных возит. Вон, смотри, поворачивает. Я представила, как силой инерции тысячеградусную жидкость выплескивает мне на голову. Каска не спасет, опознавать по зубам будут.
Впрочем, мимо линии мы всё равно прошли, посмотрели на разливку - филиал извержения вулкана. Тут с потолка уже не просто капало, а местами лило тоненькой и не очень струйкой. Формовочная смесь под ногами давно превратилась в формовочную грязь, безнадежно затопив ноги по щиколотки и заставив пожалеть о неодетых ленинских чёботах. Босоножки, похоже, придется выкинуть.
Потом были какие-то узкие коридорчики из многоярусных тележек со стержнями (чтоб отверстия в отливках делать), отвратительно пахнущие прессы по их (стержней) изготовлению. Мелькнули полупустые площади, по которым то тут, то там были расставлены тары и лениво ползали человекообразные в грязных чехлах. Гремели длинные ряды конвейеров, куда высыпали с полотка из тех самых тележек отливки, обсыпая всех вокруг на полцеха пылью, и вдоль которых махали молотами шахтерского вида товарищи. Пыхали жаром, но уже менее грозно, многометровые термические печи. И была, наконец, та самая лаборатория, в которой мне прочили рабочее место, находившаяся в самом сердце цеха, между вонючей формовочной лабораторией, вечно грохочущим обрубным участком, под транспортной линией с сыплющими смесь тележками.
Помещение оказалось неожиданно чистым, в сравнении с корпусом, разумеется. Хотя и здесь стены были всё же сероватыми, а расставленное у стен оборудование покрыто слоем пыли, иногда поверх целлофанового чехла. "Царь зверей" - компьютер - занимал законное место посреди стола, создавая вокруг себя зону отчуждения. Пара лаборантов, с тех же эффектом "подкопченности" на лицах разговаривали с контролерами "холодного копчения" (у тех белыми были только области вокруг глаз и рта, прятавшиеся под очками и респиратором), разделенные двойной горкой металлических брусочков со спичечный коробок каждый.
- Это одна партия? - Спросила Первая Лаборантка, указывая на левую половину горки.
- Да одна, конечно, велели с каждого куста напилить!
- Экспериментальная что ли?
- Обычная.
- Совсем озверели, - горка полетела в подставленное ведро, - как будто нам тех мало, - кивнула она на микроскоп, окруженный дюжиной пирамидок из образцов, по три-четыре штуки в каждой.
- Нормальные хоть в этот раз?
- Если бы! На треть недотягивают. Опять Клюев пришлет Лизунову, чтобы пропустила. Я под этим подписываться не буду, пусть на себя ответственность берет.
Стоило Второй Лаборантке заполнить бумажки и сесть за компьютер, как дверь распахнулась, оттуда вылетела мелкая и тощая семиклассница, накрашенная по самые брови, что-то гневно пропищала и убежала обратно, смачно приложив ни в чем не повинным пластом фанеры о косяк. В это же время за стеной раздался звук, сильно смахивающий общей мерзостностью на хохот гибрида гоблина и гиены.
- Что это было? - со священным ужасом в голосе пролепетала я.
- Начальница наша. И соседи-электрики.
- Эта девочка - начальница?
- Ага. Ей за тридцать уже. Опять, видно, шлея под хвост попала.
- Что она хотела-то? - спросил кто-то из контролеров, потирая щёку рукавом, что явно не шло на пользу её чистоте.
- Папку с отчетами потеряла. И спрашивала, почему посторонние здесь.
- Как ты вообще ее понимаешь?
- Сама удивляюсь, - улыбнулась Оля и увела меня пить чай. Через минуту к нам присоединились и обе лаборантки, обедать да байки травить.
За полчаса трапезы, под периодический грохот падающих из тележек отливок, от которого всё вибрировало, а селезёнка и печень менялись местами, мне рассказали и про начальство с педагогическим образованием (это в металлургической лаборатории!), и про треклятые эксперименты, под которые отмываются большие деньги, а толку чуть, и про отливки, которые за ночь увозятся с завода грузовиками.
- Одна женщина решила деталь домой взять. Шут ее знает, зачем. Примотала между ногами к бедру, под юбку. А на проходной деталь возьми да и отвались! Шуму было! Как же, кража. В газетах еще потом заголовок весёлый был: "Женщина на проходной родила шестерню".
- Точно! А к начальнице нашей бывшей (у-у-у, не чета этой), как увольняться стала, комиссия пришла, везде без мыла залезла, под станком нашла кусок медный (который тут уже лет двадцать валяется) и тоже резюмировала кражу, начальство премии лишили, за трудовой стаж, между прочим. Тысяч тридцать полагалось.
- Кстати, а зарплата тут какая? - Девушки печально переглянулись.
- Оклад восемь. Премия до шестидесяти процентов. Только ее редко больше четырех тысяч дают. Минус подоходный.
- А отгулы, сверхурочные?
- Отгулы за работу в выходные, сверхурочных нет. За них тоже отгулы, если повезет.
Все погрустнели. Лаборантки ушли работать, я засобиралась на выход.
- Ты куда? - Удивилась Оля.
- Пойду я, пропуск до обеда только.
- Сиди, трамвай только в два будет.
- А...
- Выпустят, ночевать же не оставят, - успокоила девушка. И, помолчав, добавила, - дурдом у нас тут, да?
- Еще какой! Как вы тут вообще работаете?
- А я перевелась, последние дни дорабатываю, - улыбка вышла немного нервной.
- Тяжело было?
- Всяко... Наша меня терпеть не может, выживала всеми силами. Главная тоже, но из вредности месяц гоняла с отказом, хотя я и место нашла, и договорилась уже. Ну, ничего, главное, что удалось. Лаборантка наша второй год уволиться не может. Заявление пишет, а эта... в предпоследний день звонит, начинает ныть невнятно, получает в ответ что-то типа: "Ыхы", - и радостно рвёт бумагу. Пять раз так уже было. Мне ещё повезло.
В половине второго я решили перебдеть и выдвинулась в обратный путь. Оля вызвалась проводить. По второму разу цех показался уже не таким страшным (несмотря на попытку погрузчика задавить нас во время маневра), но желания остаться все равно не вызывал. Неожиданно осмелев, я, за неведомым овощем и сама себе удивляясь, согласилась на предложение посмотреть первый этаж.
Тьма поглотила нас сразу, стоило оставить дверь за спиной. Под ногами ощущался всё тот же мохнатый ковер отработанной смеси, невдалеке что-то чавкало и шуршало.
- О-оль, а здесь крысы есть?
- Ты что, они же умные! Станут они в таком гадючнике селиться! Нет, здесь только люди... Внутрь не пойдем, я там сама боюсь, да и грязи по колено.
Я вдруг тоже вспомнила, что на улице дождь и, вообще, день. В лаборатории время не ощущалось совершенно из-за полного отсутствия окон, бессмысленных посреди цеха. Повернули назад, в галерею, мимо закрытой двери отдела кадров, вниз, к посту охраны.
Обыскав меня сверху донизу, бдительные стражи не нашли, что бы такого инкриминировать - даже пыль с ног осыпалась по пути. Пришлось с кислыми лицами пропустить.
- А флешки? А плеер?
- Какой плеер? - сделал парень попытку "слиться", округляя глаза и пряча руки в карманы штанов.
- Во-он тот! Он у вас один!
- А под ним флешки, - указала Оля.
Невнятно бубня себе под нос что-то явно нелицеприятное, отдали всё сразу, рыкнули было на мою провожатую в духе: "Ходят тут всякие, людям работать мешают", но в это время с улицы зашел бомжеватого вида мужик, и охрана переключилась на него.
- Пока! Звони, если что, - кивнула на прощание Оля.
- И ты. Вдруг что еще "веселого" случится...
- Ооо, непременно!
И вот, тот же трамвай везет меня, как и шесть часов назад, куда-то к чёрту в поле. Но сейчас я знаю, что за полем есть город, а преисподняя осталась позади. Мне понятна мука, виденная утром на лицах людей. Впрочем, из любой ситуации всегда есть выход, значит, это их личный выбор и персональный ад.
А работу я лучше в городе найду.