...Где неба свод, в тумане нежась,
К себе манит морскую даль,
...Где, в наготе бесстыдной ежась,
Срывает месяц звезд вуаль,
...Где волны с обреченностью рабыни
Ласкают тонкий серп земли,
С времен древнейших и поныне
Поэт - в ногах у красоты.
Вода игриво звон хрустальный
Уронит на спины камням,
Но седину их страсть не тронет,
Им ни к чему вниманье дам...
И, изгибаясь плотским телом,
Река, цепляясь за стволы,
Поток кипящий без надежды
Несет со страстностью вдовы.
Лиан сплетение порочных
На теле тиса кровь зажжет.
И плод, до неприличья сочный,
Ветвь изнывающую гнет...
***
"Скажи, Казбек, зачем в печали
Ты проживаешь день за днем?
Что точит твой гранитный камень,
Тебя сжирая, как огнем?
Ты - аксакал в своем ауле.
Тебе ль печалей всех не знать?
Но туча, что на небосклоне,
Черней других несет печать".
"О, я тебе отвечу, отрок,
Коль хочешь эту правду знать.
Беспечной юности мгновенья
Всю старость можно злобно клясть...
В ауле этом я полвека
Прожил... Семью свою создал.
И нет такого человека,
Чтоб подвиги мои не знал.
Как у воров нередко стадо
Один в засадах отбивал,
Как с иноверцами лихими
Своим отрядом воевал,
И как сородичей плененных
К родному крову возвращал...
И потому ценю свободу,
Коль за нее я смерть искал.
Я нажил дом, отар немало.
Детей и внуков воспитал.
И на собранье всех старейшин
Словам моим совет внимал...
В боях я смерти не боялся,
Ранений больше, чем морщин.
И прожил жизнь, спасибо небу,
Достойную моих седин.
Теперь, когда моей старухе
Псалмы поют за упокой,
Срок окончанья ритуала
Ждет некто в радости немой.
Законы гор, как саван, святы
Шакал ты, коль на них плюешь.
И преступленьям нету срока.
На плаху сам себя ведешь...
Гостей мне ждать теперь достойных
Из ниоткуда в час ночной,
Чтоб встретить смерть свою покорно,
Вернувши старый долг с лихвой".
***
Горит пронзительно звезда...
Одна она на небосклоне.
Ее хрустальная краса
Склоняет в трепетном поклоне...
И ветер дикий, непокорный,
Ее плененный белизной,
Таится по ущельям горным,
Чтоб в облаках ей был покой.
Так витязь юный, из хевсуров,
Увидел в странствиях своих
Ту, что прекрасней всех на свете,
С кем кров делил бы на двоих.
Но кров черкесский и хевсурский
Не совместишь, как лед и зной.
И потому свидетель страсти
Был лишь камыш да лес ночной.
Прекрасный юноша Давлате
Не мог в себе любовь таить
И матери решил открыться
И о невесте говорить:
"О мамо, я, Давлат Хевсурский,
Твоим вспоенный молоком,..
Я в слабости готов признаться
И рассказать сейчас о том,
Что я у глаз черкесских пленник
И в волосах, как смоль, утоп.
Как скалы разрывает Терек,
Так грудь мою трясет озноб.
Любви хрустальный слышу голос...
И к ней бегу, не чуя ног.
Так тянет, мамо, нету мочи,
И не предел родной порог...
А зубы - жемчуг, глаза - угли,
Игриво бровью поведет...
То кошкой дикой изогнется,
А то ягненком к груди льнет...
Ночь над бурлящею рекою
На шее завитки ласкаю,
А днем, забывши о покое,
По ней грущу и иссыхаю.
Люблю я девушку Эллею,
Черкесов злых невинное дитя.
Я, мамо, с ней создать сумею
Семью, до стойную тебя!"
"Давлате, мальчик, бойся неба.
Ты иноверку полюбил.
Я сердцем чую - кровь, дорогу...
Сынок, да разве ты забыл,
Что не живет газель с волками
И не плывет форель на ил..."
Хоть мать и ближе всех на свете,
Но у Творца закон такой:
Коли звезда в ночи засветит,
То солнце, значит, за горой...
Давно ли саблю из платана
Тебе, Давлате, дед точил?
А вот теперь стоишь, как камень,
Все знаешь сам, и сам решил.
Непросто лани тонконогой
Пред когтем стать царя зверей.
А вот у матери Давлата
Задача будет посложней.
Ведь без отца и лист не вздрогнет,
Зерно на жернов не падет.
Насколько вздорною идеей
Любовь Давлата он сочтет?
Всю ночь горел огонь сомнений.
Покоя дым лишь в облаках витал.
Коль в мужестве юнца лелеял,
Чего пенять - мужчиной стал.
"Иди теперь, Давлат Хевсурский,
И слушай отчий наш итог.
Отец твой пренебрег законом
И страсти искренней помог..."
Отец сидел вполоборота
И в грусти угли ворошил.
И бороду теперь седую,
Казалось, снег запорошил:
"Бери еду и долю стада,
Бери оружие, коня,
И чтобы утром даже духу
Здесь не осталось от тебя.
Пусть согрешу, но знаю точно,
Что не отпустишь так тебя.
Ты, как волчонок, еженощно
Жрать клетку будешь, в лес глядя..."
Давлат, навьючив всю поклажу,
Уходит в ночь своей мечты.
А мать в предчувствии, с рыданьем
Считает дни, что сочтены.
***
Давлат Хевсурский и Эллея,
До встречи вам всего лишь час.
В ущелье горном черной ночью
Судьба венчать собралась вас.
Эллея робкими шагами,
Как серна горная, спешит.
И сердце девушки пылает,
И плоть в волнении дрожит.
Кто в мире бренном вас счастливей?
Светлей чей взор и легче бег,
Когда торопишься с любимым
Судьбой сплестись на целый век?
Невинный бег двоих влюбленных
Все лиры мира воспоют,
Когда до счастья неземного
Осталось несколько минут.
Свят каждый, кто, мечты лелея,
Любовь свою боготворит.
Открывшись, райская аллея
Счастливых негою манит.
***
Булат черкесский, знай заботу,
Будь зол, и колок, и остер.
Сиди, черкес, в ночной засаде,
В глаза судьбы смотря в упор.
Лихой удел лихих джигитов
Тебе с младенчества знаком.
Твой дед еще чужое стадо
Под утро загонял силком.
Твои друзья - скакун, кинжал да миг удачи.
Подруга - ночь... И знай дела.
Ищи в ночи, кто побогаче,
Конь в пене, закусивший удила.
Ах, сталь, ты хороша до блеска,
Ты скорый суд вершишь на свой манер,
Враг до седла двоится с гулким треском,
И кровь кипящую студит холодный нерв.
***
Дорога узким перевалом
Вползает в скалы, как змея.
Здесь нету глаз ничьих досужих.
Орлов вершины, коз тропа...
Как шаг в дороге - день из жизни,
Как взгляд наверх - так сердца стук,
Далекий шум реки в ущелье
Да камень, вниз летящий вдруг.
Два льва добычу не поделят.
И тиграм торги не с руки.
На горных тропах нету судей.
И правда спит на дне реки.
Бросок. Черкес, схватив Давлата,
Ему клинок к аорте жмет.
Но нет, не просто сталь булата
Хевсуру сердце разорвет.
Две молнии кинжалов острых,
Как волчьи зубы, плоть дерут.
Тут барс застынет в восхищенье,
Шакалы молча отойдут...
Как шторм и скалы, ночь и солнце
Ведут великую борьбу,
Так и соперники ночные
Не верят в тихую мольбу...
Крошатся камни, мнутся древа,
Река от крови горяча.
Кинжалы тупятся в сраженье,
Для сабель службу припася.
Теперь руби, рука, врага умело,
Забудь усталость до утра.
Ликуйте, демоны из преисподней,
К заутрене дождетесь удальца...
Не час, не два сражались двое
В ночной кромешной темноте.
Никто из них не ждал пощады
Услышать в смертной кутерьме.
И меркнут звезды, скалы четче,
Ночных теней закончен бег.
Металл, всю ночь рубивший кости,
Готов закончить чей-то век.
Ты, ярость дикая, с уменьем
Бойцов поила схватку всю.
Но в жизни есть всему пределы.
Смерть подведет судьбу к нему...
И звук единственный был криком
Давлата юного... Конец...
Черкеса опытного выпад
Достойный схватке стал венец.
Как мать счастливая ребенка
В своих объятьях нежно мнет
И с придыханием богини
К груди своей его берет!
Вся жизнь ее в комочке плоти,
Что через боль на свет пришел.
И нет теперь иной заботы -
Чтобы судьбу свою нашел.
Ярмо рабыни добровольно
У неба требует она,
Чтобы нести его достойно,
Оставив нить после себя.
А шумный милый человечек
Нетвердо ножкой пол найдет,
И с той поры его дорога
От матери долой ведет...
Орлы орлов лелеют в гнездах,
Волчат волчица соберет,
А нить меж матерью с Давлатом
Клинок холодный грубо рвет.
Ребенок - плод ночей бессонных,
Переживаний и забот.
Его безжизненное тело
Ущелье мрачное крадет.
Судьба тропою ходит сложной.
Изгиб ее необъясним.
И пусть на все и воля божья...
Как трудно уживаться с ним...
***
Черкес израненный с добычей
В аул к себе устало брел.
"Ах, если б мне такого брата,
Как я соперника нашел.
Имею лишь сестру Эллею,
Души отраду и красу.
Я для нее, моей кровинки,
Добычу эту и несу".
"Эллея, что стоишь, как камень,
Бери хевсурское добро.
Твое лицо белей, чем мрамор,
И тело судорогой свело".
"Казбек, мой брат, что ты наделал!
Жених мне нес вот это все.
Где взял ты эти украшенья,
И в крови чьей твое чело?
Аллах святейший, ты - губитель
Моей любви, как ты посмел...
Мне мужем был убитый витязь
И братом стать тебе хотел".
Разбейтесь, звезды, об утесы.
Иссохни, море. Солнце, прочь.
Такой удар судьбы несносной
Не стерпишь, сердцу не помочь.
Ущелье, где друг другу ласки
Дарили юные тела,
Теперь могилой стало адской,
Надежды светлые давя.
Эллея шаг без промедленья
Бездушной бездне отдала...
"Пусть нас теперь соединяет
венчальным пением река".
Вода, что кровь хевсура носит,
Взяла черкесскую фату.
Вода - не храм, ее не спросят
За разноверную чету...
Казбека вопль был столь истошен,
Что лето сделалось зимой.
Ночь в забытьи метался грешный,
А утром сделался немой.
Все разом потерять на свете
Судьбой готовано ему.
И только сам за все в ответе,
С самим собой вести войну...
Коль точишь меч, несущий горе,
С любовью смотришь на ружье,
Не забывай, что гнев от бога
К тебе вернется, руша все.
Пустой очаг. Глаза пустые.
Дом полон только тяжких дум.
И даже не издать стенанья,
Что в скорби рвут померкший ум.
Босой и в рубище убогом,
Казбек бежал, покинув дом...
И лишь терновниковы шпоры
Следы коверкали на нем.
Хевсуров сталь до мести быстра.
Черкеса шее ждать ответ.
Но месть от кровника - не чаша,
В которой искупленья след.
Абрека жизнь без сна и пищи
Черкесу плата за грехи.
Где снег - постель, и, словно нищий,
У неба просишь смерть найти.
Такую ярость нес грешитель,
Так окаянный смерть искал,
Что в каждой схватке с диким зверем
Его, как лист кленовый, рвал...
И волк, и барс черкеса в страхе
Обходят дальнею тропой,
Когда заслышат рев абрека,
Бегут... Идет Казбек немой.
Три года, дикий и заросший,
черкес скитался по горам.
И только вопль его истошный
Укором был ночным ворам...
...
Жизнь странным образом ветвиста
И в то же время несложна.
Однажды к хижине монаха
Казбека вывела тропа.
Монах, голодный и замерзший,
Лежал на земляном полу
И, книги в толстых переплетах
Обнявши, ждал свою судьбу.
Казбек монаха поднимает,
Укутав в бурку, есть дает.
И, посадив перед собою, -
О чудо! - голос подает.
Той ночью жизнь, как на ладони,
Плясала с пламенем костра.
И очертанья четких граней
В нее вбивала темнота.
Глаза монаха голубые
Слеза полнила весь рассказ.
И в них на дне тоска сквозила
О двух сердцах, погибших враз.
"Да...Надобно грехи свои же
Своим трудом и исправлять.
А с криком злобным сожаленья
Довольно по горам скакать.
Тебя, коль ты ее не встретил,
Судьба с косой нескоро ждет.
Ступай в хевсурское селенье,
И будь что будет. Бог спасет".
"Ты что, шутить решил, несчастный?
На смерть меня, монах, обрек?
Мне не страшны Давлата братья.
Не видя их, им жизнь берег".
"О, не до шуток мне, раб божий.
Я знаю: нет тебя сильней в горах.
И ни к чему твоя погибель,
Я славный путь твой вижу в снах.
Так коли спустишься к хевсурам,
То перед Богом будешь чист.
Тебя судьба рукой направит,
Что в воздухе рождает свист".
***
И вниз от каменной темницы
Казбек в смятенье держит путь.
И звон густых посевов пряных
Его, волнуя, полнит грудь.
Тропа, играя перевалом,
Вдруг открывает перед ним
Прекрасный луг с овечьим стадом.
И пастушок с хлыстом своим.
Но на Кавказе перемены
Летят, что глаз не уследит.
И солнце тучи застилают,
И ветер злой уже сквозит.
И под покровом непогоды
Волков свирепая семья,
Как молнией, блеснув зубами,
В отару ринулась, рыча.
Бросок стремителен, и волки
Дерут уже овец клыком.
Пастух бессильный не сдается,
Рвет спины, раня их хлыстом.
Казбек всего в одно мгновенье
За хвост хватает вожака
И в справедливом озлобленье
Об землю лупит подлеца.
Затем, собрав еще злодеев,
Так прижимает их к земле,
Что волчий вой стоит над полем
И волчья шерсть лежит в траве.
Бежала стая негодяев,
Поджав в почтении хвосты.
Теперь хевсурские отары
Лев охраняет с высоты.
Счастливым смехом девы юной
Казбек за схватку награжден.
И понял: свист от пуги взялся...
И замер, девой восхищен.
Он полюбил хевсуров дочку
И в ней увидел жизни смысл.
Гранит отшельника - песчинка, точка,
Тебя любви прилив размыл.
Они в селение четою
Вошли, как лебедь и волна.
И пары краше не видала
От дивных пар уставшая весна.
***
Отцом счастливейшей невесты
Был старый мудрый Автандил.
И перед каждым его словом
И лев чело свое клонил.
Хевсуров сложную задачу
Судьба заставила решать.
К ним в руки враг попал удачно,
Но свадьбу надо с ним играть.
Совет старейшин в их селенье
Назначен рано на заре.
И на него без приглашенья
Сойдутся старцы почти все.
Не будет лишь отца Давлата,
Что сына смерть не смог снести
И чья неотданная плата
Ждет час положенный прийти.
Какое дело непростое,
Пусть и прожил немалый век,
Решать судьбу вот так чужую,
Где ставка в споре - человек...
Мужи, достойны вы коленопреклоненья.
Все лица в шрамах, головы в снегах.
Вы - совесть горного народа.
Законам верность время точит в прах.
Гудит сомненьями старейшин круг:
За месть, за свадьбу голоса гуляют.
Давлата мать выходит вдруг,
И голоса мужские умолкают...
"Я век без сына коротаю...
В глазах моих нет слез, они сухи от бед.
И вот сейчас я горький ком глотаю:
Кинжал... - уж много лет один ответ
Я от мужчин горячих получаю.
Убили сына - нас кинжал спасет,
Врага поймали - тоже есть клинку работа...
Так неужели только убивать
У вас, мужчин, одна забота?
Я слезы лила по Давлату моему,
По его суженой и по внучатам,
Которым не родиться никогда,
Так как кинжалом был мой сын распятый.
Я пару вижу молодую и реву
Как не увидевшая счастье мать.
А вы, мужчины грубые, в пылу
Насилье вновь спешите насаждать.
Пусть вы величие свое и силу
Научитесь искать в прощенье.
Как мать убитого вам говорю,
Прося убийце сына снисхожденья".
"Слова твои, о женщина, мы чтем.
И тишину они не зря рождают.
Но каждый, кто мужчиной наречен,
Пусть за свои поступки отвечает.
Пусть слово верхнее теперь
Отец невесты скажет, как считает...
Но знай, Казбек, уж наперед:
Тебя и смерть ничто не разделяет".
И Автандил поднялся, как гора,
Что на плечах несет селенья.
И пот, как талая вода,
Тек по спине от тяжести решенья.
(А дочь - цветок в его саду,
Что с бородой отцовскою играла,
Ему махала ручкою в саду,
Когда сачком лимонницу поймала.
Ей с матерью наряды подбирал,
И с детства о фате мечтали.
"Как у ребенка счастье отберу,
Взамен отдав замшелый камень?"
А вот Давлате маленький спешит,
Его двоюродный племянник,
И саблей машет, "газават" кричит,
В пылу жуя медовый пряник...)
Откройтесь, чисты небеса,
И лучик света проявися.
Как подобрать сейчас слова,
С которыми я б смог потом ужиться?
Мы с детства помним стариков,
Что строго пальцем наказали:
Кто не живет законом гор,
Того из дома в горы прогоняли.
"Послушай, о святой совет", -
Свинцовым голосом начавши. -
"Живем мы в мире много лет,
Но чтим на поле боя павших.
Сильны мы памятью, друзья,
И чувством долга безупречны.
Никто не вздумает корить,
Что мы к законам гор беспечны.
Но ведь в адате есть закон,
Что коли родственником станешь,
Тогда и смерть его не тронь,
Пока им быть не перестанешь.
Пока с хевсурскою женой
Тебе один очаг пылает,
Пусть псом окажется дурак,
Что счастью вашему мешает...
Как сына я любил Давлата
И глотку выгрыз бы тебе,
Коль ты не стал бы дочке мужем
И в тайне полной зятем мне.
Давлате был примером в жизни.
И смерть его - тебе венок.
Неси всю тяжесть украшенья.
Жизнь разберется, долог срок".
И запечатано решенье.
Закончен сход. Хвала святым.
И вправду, без разбора мщенье
Не красит мудростью мужчин.
***
"С тех пор сошло немало снега.
Река уносит все в моря.
Закон стал мягче за полвека,
Стал мягче, но не для меня...
Я помню все свои ошибки
И каждый день о них грущу.
Надеюсь, долга пониманье
В тебе я, отрок, отыщу".
Сентябрь 2002