Аннотация: То,что описано в этой повести, имело место в жизни автора на самом деле...
ПЕРЕПЛЕТЕНЬЕ СУДЕБ.
ПРОЛОГ.
Судьба играет нами, а мы думаем, что сами творим и созидаем себя, свою жизнь.
Мы совершаем ошибки. Сожалеем и каемся. И опять совершаем те же ошибки, промахи и просчёты. Иногда нам кажется, что сделай мы что-либо иначе, или, пройди по жизни другим путём - и многое удалось бы изменить, улучшить в своей жизни и в жизни близких людей. Думая так, мы глубоко заблуждаемся потому, что всё предопределено нашей долей заранее. События в нашем бытии, поступки и проступки, скорее всего, произошли бы в положенном месте и в положенное судьбой время, независимо от нашего желания или протеста. По прошествию лет, прошлое видится в розовом свете. Всё в нём было прекрасно и даже распрекрасно. Чем дольше живём, тем более идеализируем те годы, когда молодость только- только вступила на наш порог, и всё самое важное в жизни ещё было впереди. Мы все вышли из прошлого. Без него не было бы настоящего, и даже, как ни странно это звучит, будущего...
... Кто знает, как сложилась бы моя судьба и судьба моей сестры, если бы в тот летний августовский день, я не стукнула дверью и не уволилась с работы.
Мне едва исполнилось двадцать лет. В таком возрасте любая несправедливость воспринимается тяжело и довольно резко. За мизерную зарплату, далеко от дома, в складском помещении, непригодном для нормальной работы, я провела без стенаний и упрёков несколько лет своей жизни. Никогда и никого не подвела, свою работу всегда выполняла чётко и грамотно. И, несмотря на мои явные достоинства, мне, в довольно грубой форме, было отказано в летнем отпуске. А я уже видела себя в байдарке, плывущей по быстрой реке. Вместо байдарок и быстрых рек я оказалась дома и без работы.
Отпуск мне полагался летом согласно всем советским законам, так как я была студенткой вечернего отделения института.
Кто бы мог подумать, что мой громкий уход с работы перевернёт не только мою жизнь, но, в большей мере, жизнь моей сестры! Хотя, изменяя её жизнь, я в скором будущем изменила и свою. Одни события, переплетаясь с другими, и создают канву нашей жизни....
Итак, хлопнув дверью в кабинете начальника, я осталась без работы. Работа была низкооплачиваемая, да и начальство чересчур строптивое, и даже злое, но всё же работа приносила хоть какой- никакой доход. Настроение, конечно у меня было подавленное. Сейчас бы сказали, депрессивное. Но тогда, в далёкие семидесятые, застойные, как теперь их называют, годы, таких слов в простых семействах не держали. Лень называли ленью.
У болезней были конкретные названия и такие же конкретные методы лечения.
Вот в столь любимых мною книгах персонажи болели и страдали от любви. Но даже в них редко встречалось странное, по тем далёким временам, слово "депрессия".
Так что у меня была то ли эта самая депрессия, или я страдала из-за жизненной несправедливости, но хандра и тоска прочно поселились в моей жизни. Я избегала любого общения вне дома. Не было особого желания с кем-то из знакомых встречаться.
При встрече обязательно возникли бы различные вопросы, на которые у меня не было желания отвечать. С утра и до позднего вечера, я валялась на диване с очередной книжкой в руках. Книги всегда меня выручали. В трудные моменты своего бытия я частенько уходила в них с головой, не замечая ничего вокруг, не отвечая на вопросы родных, чем вызывала в них протест и возмущение. Иногда, с трудом отрываясь от чтения, я какое-то время не могла сообразить, где вообще нахожусь. Рядом с местом моего обитания неизменно присутствовали конфеты, которые поглощались в невероятных количествах. Такое состояние души и тела меня устраивало вполне, но не находило достойного отклика в сердобольных душах родных и близких. В промежутках между чтением меня одолевали попеременно то приступы самобичевания, то - жалости к самоё себя. Новая книга помогала забыть насущные проблемы, обиды и недоразумения дня настоящего.
Забыться, затеряться в ином мире - мире грёз, мечтаний, было моим единственным в то время желанием. Необходимо заметить, что в те далёкие времена книги ценились значительно больше, чем теперь. Купить книгу было нереально. Взять почитать у кого-нибудь или в общественной библиотеке - этого ещё можно было достичь, но с большим трудом, приложив для этого максимум усилий. Счастливые обладатели личных библиотек не стремились поделиться с ближним своим бесценными сокровищами.
Иной раз друг, брат или сват не особенно горел желанием возвратить взятую на время книгу её законному владельцу. В те времена знавала я одного индивидуума, на книжном шкафу которого красовался плакат:
- Книги читать не даются, так как они приобретены аналогичным образом! -
И ещё там были дилетантские стихи следующего содержания:
- Не шарь по полкам жадным взглядом!-
- Здесь не даются книги на дом! -
- Лишь безнадёжный идиот знакомым книги раздаёт!-
Вот в такие безумные, по сегодняшним меркам, времена мы жили. При нынешнем отношении к книге, всё мною ранее описанное звучит нереально.
Я с малых лет ошивалась, если так можно выразиться, сначала в детской общественной библиотеке, а затем во взрослой. Иной раз я подменяла библиотекарей, и сама выдавала читателям книги. Для меня были открыты все потайные шкафы и шкафчики, запертые на огромные замки от обычных посетителей. Но беда состояла в том, что особо прятать уже было нечего - библиотеки разворовывались всеми, кому не лень было что-нибудь утащить прямо из-под носа дремлющего на своём рабочем месте библиотекаря!!! Такие были времена, такие были нравы...
В период моего заточения идти в библиотеку не хотелось. Там словоохотливые и сердобольные библиотекарши потихонечку - помаленечку выведали бы у меня все перипетии последних дней. Потому я перечитывала все книги, которые были под рукой.
Благо, что и шоколадных конфет было предостаточно.
Наша семья состояла исключительно из одних женщин. Этот женский коллектив просуществовал в своём неизменном составе довольно долго. И лишь моё внезапное увольнении способствовало изменению сложившихся традиций.
Моя сестра была старше меня на три года, но верховодила я. Хотя моё первенство не исключало того, что она могла иной раз меня и поколотить, конечно, токмо из любви к ближнему своему. Мы взрослели, и междоусобные войны прекратились сами собой.
В юности иной раз мама навязывала сестре моё общество, что вызывало громкий протест с её стороны. Но деваться ей было некуда. Либо бери с собой младшую сестрёнку, или сиди дома. Я любила компанию сестры. Мне с её друзьями было интересно и комфортно.
Мама полностью доверяла мне как надёжному средству информации обо всех поступках и передвижениях моей старшей сестры. Я была её ушами и глазами. Мне это нравилось, сестре вечный "хвостик" - нет. Повзрослев, каждый из нас стал жить своей жизнью. Но общие события и друзья частенько объединяли нас.
Находясь в состоянии отрешённости, я всё же иногда прислушивалась к тому, что происходило вокруг меня. А происходило следующее - моя сестра собиралась на свидание с рыжим фотографом. Сочетание рыжий и фотограф привело моё неустойчивое душевное состояние к ещё большему разладу. Читать сразу же расхотелось. Наоборот, захотелось срочно вмешаться, чтобы это свидание не состоялось. Моя деятельная натура взяла верх над меланхолией и унынием. Время хандры прошло. Наступила пора действий.
У моей сестры было своеобразное хобби - ходить на свидания к молодым людям / так в наше время называли юношей/. В этом не было бы ничего странного или
противоестественного, если бы она появлялась на этих свиданиях. Причины неявок были всегда различными: то она забывала время встреч, то место. Иногда она физически не могла в гололёд, в туфлях на высоких каблуках, / в морозную и холодную погоду она выбирала почему-то именно такую обувь /, добраться вовремя до места встречи.
Сожалела и грустила она о несостоявшихся встречах несколько мгновений. А потом всё повторялось опять. Моя старшая сестра рассуждала довольно мудро - она знала, что всё ещё у неё впереди...
Но меня вовсе и не касались её свидания. Да пусть себе идёт куда хочет и к кому хочет.
Меня потрясло само сочетание - рыжий и фотограф. На мою тогдашнюю неустойчивую девичью психику это действовало, как красная тряпка на разозленного быка.
По редчайшей глупости и полному незнанию жизни, я была уверена в своей правоте.
Если человек по профессии фотограф, то интеллектом он, конечно, обладать никак не может. Теперь, спустя годы, это звучит и странно, и глупо. Но молодость верует в свою непогрешимость...
Убеждать и переубеждать сестру не ходить на свидание к этому человеку, у меня не было желания и сил из-за быстро прогрессирующей апатии и хандры. Мама долго уговаривала меня выйти из дома. А ещё лучше съездить к её знакомой в пригород. Я долго ей сопротивлялась. Но последние событие / свидание сестры с рыжим фотографом / убедило меня принять предложение мамы и смотаться из дому, как можно быстрее. Что я успешно и сделала. Уже на бегу я продолжала свою агитацию против этого несчастного фотографа.
Дверь за мной закрылась. Судьба повела меня своей, только ей известной, дорогой.
И всё то, что должно было свершиться - свершилось. Но это мне тогда было неведомо...
ГЛАВА ПЕРВАЯ. НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА И ОСВОЕНИЕ НОВЫХ ТЕРРИТОРИЙ.
В сильнейшем раздражении я покинула наше скромное жилище. В действительности это жильё нам не преднадлежало. Маленькая квартирка, лишённая самых элементарных бытовых условий, в которой прошли, пролетели наши с сестрой самые лучшие годы, была съёмной. Там мы выросли, там повзрослели. В этой двухкомнатной квартире устраивались дни рождений, отмечались социалистические праздники великой державы, принимались гости. И, как это ни странно звучит теперь, всем хватало места.
Итак, я решила побыстрее убраться с надоевшей мне территории, чтобы приступить к освоению новых жизненных пространств. Но ретироваться меня заставила сама жизнь. Новые люди и их проблемы меня совершенно не интересовали. Куда приятнее и милее было валяться на стареньком диване. Читать всё, что попадётся под руку. И естественно поглощать невероятное количество шоколадных конфет, вафель и других лакомств.
Вспомнив, что у меня в запасе имелось приглашение посетить знакомых, я этим и воспользовалась. Пригородная электричка повезла меня и к новым знакомым, и к новым приключениям. Одно можно отметить, что и к новым знакомствам, и к новым похождениям лично у меня ни в какой мере тогда не было тяги. Это судьба, рок, фортуна вели меня по своим тропам и дорогам. Спустя много лет, я понимаю, что с тем, что предначертано судьбой - не поборешься. А тогда, сидя в электричке и всё дальше и дальше удаляясь и от столь мною любимых книг, и от протёртого старенького диванчика, и от привычного, устоявшегося годами мирка, я всё больше сердилась и на себя самою, давшую возможность другим вовлечь меня в это никому не нужное путешествие. И вообще была зла на весь честной мир...
Моему путешествию пришёл конец, хотя пришлось добираться довольно долго, меняя различные виды транспорта, в том числе и свои ноги, применив их по прямому назначению.
Моё знакомство с теми людьми, к которым я столь долго собиралась и добиралась, было поверхностным. И, поэтому, я была приятно удивлена радушным искренним приёмом, оказанным мне. И той атмосферой, какая царила в чистеньком маленьком домике.
А уж огромные, с мужскую ладонь, пироги с вишнями, совершенно покорили моё нежное девичье сердце. Я сдалась на милость победителей со всеми своими депрессиям, сомнениями и разочарованиями. Я и не заметила, как подружилась со всеми членами этого маленького семейства. Вихри, ураганы и водовороты ворвались в мою молодую жизнь и закружили меня в своём неповторимом танце...
Хлебосольно- любвеобильное семейство состояло из родителей и двух дочек.
Мужчина был спокойным, уравновешенным человеком. Этим мне и запомнился.
А как его звали - величали, не помню. Он постоянно старался всех утихомирить, успокоить; направить нашу неуправляемую энергию в нужное русло. Но ему это удавалось с большим трудом. Как невозможно изменить бурный характер горной речки, так и молодость нельзя заставить жить по законам зрелости и мудрости...
Его жена, которую звали Лидией, была женщиной довольно крупных размеров, и даже очень крупных. Но это никак не сказывалось на её подвижности и расторопности.
Она успевала бывать одновременно везде и всюду. Казалось, что всё жизненное пространство в этом доме было занято лишь ею. Лидия всё время что-то пекла, жарила, варила. Теперь я понимаю, что эта женщина работала далеко от дома, и ей хотелось обеспечить близких людей всем необходимым. Она, как и многие, ей подобные, была
" поездничкой". Так называли у нас работников из пригорода.
Меня же такое неимоверное количество еды приводило к тихому помешательству.
Но, как бы ни была занята эта женщина, она ведала всем. Иной раз мне даже казалось, что она видит затылком. Все наши начинания, поступки и проступки поддерживались и оправдывались Лидией в полной мере. Более того, она в какой-то мере подтолкнула нас к тем событиям, которым вскоре суждено было свершиться.
Их дочери - Тамарочка и Галина, мало походили друг на друга. Младшая, Тамарочка, ещё училась в школе. Ей было в тот период лет пятнадцать. Это была нежная застенчивая девочка. Как многие сельские девчонки, она старалась больше слушать и слышать, чем говорить. Необходимо было приложить много усилий для того, чтобы услышать от неё ответ на заданный вопрос. Расшевелить её оказалось довольно непросто.
Галина после окончания школы уже начала работать. И хотя она была медлительна и нерасторопна, в ней всё же чувствовался накал недюжинных страстей.
Галина была безнадёги влюблена в своего одноклассника Серёгу. И по началу Сёрёга тоже отвечал ей взаимностью. Но что-то у них не заладилось, и почему-то парень стал избегать свою бывшую любовь. Галка молча страдала...
Мой приезд привнёс в эту семью немного оживления, чуть-чуть удивления, немножко любопытства. Галка издали показывала мне свою неудавшуюся любовь. Она старалась почаще попадаться ему на глаза, увлекая и меня за собой. Мы проводили время весело и разнообразно, хотя какое могло быть разнообразие в маленьком посёлке городского типа.
Объедались огромными пирогами, выпеченными Галкиной мамой, ходили в гости ко всем, кто приглашал. Это были простые скромные люди со своими проблемами и заботами. Меня они принимали радушно, от всего сердца.
Я находила удовольствие во всём, чем занималась тогда - косила траву ( почему-то на кладбище). Помогала приносить воду из дальнего колодца. В ближнем - вода была мутной, и ею старались местные хозяйки не пользоваться.
Мне нравилось закидывать ведро в глубокий тёмный колодец и ловким движением вытаскивать его наверх. Это было и невероятно сложно и потрясающе интересно.
О водопроводе там и не мечтали даже. Вода в колодце была прозрачна, чиста и холодна.
При каждом глотке колодезной воды зубы сводило от невероятного холода.
Я подолгу сидела около колодца, вглядывалась в его бездну, вспоминала различные сказки и придумки о водяных, нечистых силах, которые, якобы прячутся в недрах таких колодцев.
Мы бегали на танцевальную площадку, купались в пруду. И везде старались увидеть Сергея.
Время, проведенное в гостях у столь сердобольных и любвеобильных людей, закончилось.
Всё в нашей жизни имеет своё начало и свой конец. Дни моего вынужденного отпуска закончились. Все с сожалением провожали меня на автобусную остановку, где я клятвенно пообещала вернуться.
Все свои обещания я выполнила. И я вернулась, и не одна...