Захарова Наталья Владимировна : другие произведения.

Voprosy masteru 2

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:

  ***
  Решив прогуляться по городу, дабы убить время и немного развеяться, Генрих направился на довольно безлюдную улицу, единственной достопримечательностью которой была оружейная лавка. Здесь он мог часами разглядывать шпаги, ножи, мечи, стилеты...Впрочем, к радости хозяина, который всегда был рад постоянным клиентам и знал, что сегодня точно будет доставлять оплаченный товар по уже давно знакомому адресу.
  О, какие там были стилеты! Острые, как ничто другое, красивые. А шпаги! Они просто были созданы для него - в каждой он узнавал свою вещь. Как свистели они, разрезая воздух!
  Словно мальчишка, представляя перед собой невидимого противника, Генрих сделал пару выпадов, остался доволен качеством оружия и уже представлял кое-что из увиденного в своей коллекции, как внимание его привлек смех, доносящийся с улицы. Смеялись молодые парни, шедшие довольно большой компанией мимо оружейной лавки.
  Вдруг, Генрих увидел, но лишь на мгновение, как от их компании отделилась женская фигура в голубом плаще.
  Он отложил в сторону оружие, вышел на улицу. До его ушей донеслись шутки по поводу красоты женщины и куча непристойных предложений, сопровождавшихся громким смехом.
  - Да вы посмотрите на ее руки, может быть, у нее есть муж?
  - Давайте снимем с нее перчатку и посмотрим, как следует! -Снова раздался громкий хохот.
  Кто-то хотел схватить женщину за руку, но Генрих опередил его. Буквально выдернув незнакомку из пьяной компании, он закрыл ее от присутствующих своей спиной.
  -Э! Ты кто такой! - послышались возмущенные возгласы. - А ну, отойди! Жить надоело? Ступай своей дорогой!
  -Кто первый? -Среди пьяных голосов раздался спокойный голос Генриха.
  Девушка вскрикнула от испуга.
  -Не надо, пожалуйста, - Послышался ее голос за спиной нашего героя.- Не нужно!
   Нежный и испуганный голос. Этот голос необычайным образом добавил ему сил и веры в то, что он делает все правильно.
  Противники бросились на него все разом. Удары наносились со всех сторон, но он ждал. Ждал, пока наступит болевой предел, пробуждающий здоровую ярость, необходимую для боя. И почувствовал ее спустя всего лишь несколько секунд, после чего рука будто сама выхватила нож из-за пояса...
  Ножом он действовал умело, каждодневные тренировки с холодным оружием сдружили его с ним и теперь холодный металл резал там, где это было нужно, отражал удары всех, кто посмел покуситься на жизнь хозяина, не подводил ни разу...Первый, второй, третий...В уме Генрих уже привычно вел счет отраженным и нанесенным ударам, и как всегда при виде крови соперника думал, что не сможет остановиться...
  Из оружейной лавки выбежал хозяин с двумя заряженными мушкетами и выстрелил в воздух, чем отвлек внимание дерущихся, и в наступившей секундной паузе, смог передать оружие Генриху. Завидев пистолеты, молодые люди стали отступать, драка была прекращена, и вскоре на пустынной улице наступила тишина.
  Генрих повернулся к спасенной женщине. Черные волосы обрамляли светлое личико. Голубые глаза смотрели на него со страхом: в его руке все еще был нож, испачканный кровью.
  -Я напугал вас? - он спрятал нож за пояс, -Простите меня, ненавижу преследователей.
  Девушка присела в реверансе и развернулась, собираясь покинуть злополучное место.
  -Постойте! Позвольте проводить вас. Вы же сами видите, что тут не безопасно.
  -Не нужно,- последовал ответ.
  - Я буду следовать за вами на расстоянии нескольких шагов.
  Они быстро шли по мостовой и молчали. Она старалась идти быстрее, но не бежать, чтобы не выдать своего страха, а он-не хотел отпускать ее, терзаемый предчувствием чувства, но не желающий, чтобы все походило на сцену преследования.
  Генрих первым нарушил молчание.
  -Вы немного растеряны, не знаете здешних правил? Молодая леди вашего возраста не должна ходить одна по безлюдным улицам без прислуги. Но вы ведь недавно в нашем городе?
  -Откуда вы знаете? -Вздрогнула она и позволила ему догнать себя, а когда встретилась с его взглядом и увидела улыбку, то не смогла сдержать свою, зарделись очаровательные ямочки на бледных щеках.
  -Вы правы, впредь я буду осторожна,- произнесла она, как заметил наш герой не из-за того, что действительно так решила, а из-за того, что нужно было что-то сказать.
  Теперь они шли рядом.
  -Осторожной? Не надо, право. Просто чуть больше благоразумия. Кто вы? Как ваше имя?
  - Вам незачем знать мое имя, я здесь недавно и надолго не задержусь. Я благодарна вам, но у меня нет желания заводить знакомства в этом городе. Вы...вы же помогли мне не для того, чтобы самому меня преследовать?!- она остановилась и пристально посмотрела ему в глаза.
  Погружаясь в них, словно в омут, Генрих поддался безумной игре фантазии, уносящей его навстречу придумываемым на ходу событиям. Они всплывали яркими цветными картинками одно за другим. Дежавю...
   Голубые глаза, черные волосы и слегка вздернутый носик...а кожа...Он почти почувствовал ее сейчас на своих губах, он определенно помнил ее запах...Внезапно до боли знакомое чувство ее присутствия завладело им, к горлу подступил комок счастья, Генриху захотелось улыбаться от всей души.
  -Оставьте меня,- в повисшей минутной паузе раздались ее слова.
  -Я не могу, -он развел руками.
  -Почему?
  -Я влюблен.
  -Мне надо идти. - Она вздрогнула, увидев в конце улицы силуэт. -Это за мной! Пожалуйста, уходите!
  -Скажите мне ваше имя.
  -Не могу, прошу вас! Умоляю, уходите!
  -Всего лишь ваше имя.
  -Прощайте!
  Позже, обрабатывая раны и ссадины, Генрих вспоминал эту встречу с улыбкой и печалью. Странное чувство дежавю, которое возникло у него тогда при взгляде голубых глаз незнакомки, он уже признал странным, а потому глупым. Сделал вывод, что прочитал слишком много романов и возомнил себя героем одного из них. Как же! Настоящий рыцарь обязательно должен полюбить даму, которую спас от злодеев. Этот постоянно повторяющийся эпизод из книг и сыграл с ним злую шутку. Вот так все банально и глупо.
  Генрих уже забыл, что еще совсем недавно был готов разыскать незнакомку всенепременно.
  Сегодня он уже почти смог ее отпустить и забыться.
  
  ***
  Мастер с удивлением смотрел на дочь. Еще никогда эти стены не видели такого: грациозно, временами импульсивно, Энж танцевала. Под его музыку. Сколько же раз Мастер слышал ее! Знал каждую ноту, каждое созвучие, она всегда помогала ему творить, открывая двери в личное вдохновение.
  Сейчас же, смотря на танцы дочери, он думал о том, как же удивительно, что два Мастера по-разному воспринимают музыку. И почувствовал легкий укол ревности, подобно человеку, наблюдающему за тем, как кто-то другой обращается не должным образом с его любимой вещью... Мастеру казалось, что танцы здесь не к месту, и он хотел забрать музыку обратно. Она его, и обращаться с ней так не стоило точно!
  Но как Энж танцевала! Кружилась, вскидывала руки вверх, разводила их в стороны. Ее босые ноги словно не знали покоя: то вышагивали вперед, то назад, то осторожно ступали, словно крадучись.
  Вскоре она заметила отца, наблюдающего за ней и, смутившись, перестала танцевать.
  Мастер рассмеялся:
  -Я помешал?
  -Нет... Это я забылась.
  Ему не нужно было подходить к полотну, чтобы понять, что ряд был закончен. И дочь уже наверняка просмотрела свою работу и осталась довольна результатом, чем и объяснялись ее неудержимые танцы.
  -Давно ты была там?
  -Недавно.
  -Любовь не осталась незамеченной? - он усмехнулся.
  -Он узнал ее! Они встретились, и он узнал ее!
  Энж была счастлива, он чувствовал это по ее голосу.
  "Что же будет завтра, когда ей придется столкнуться с влиянием темных цветов. А ведь они непременно затмят собой розовое свечение." - думал он.
  Сколько он знал мастеров-носителей светлых тонов! Словно за диковинными зверушками, он часто наблюдал за их работой. Они напоминали ему безумцев- с улыбкой на лице и безумной скоростью, с радостными возгласами они складывали судьбы, а потом, через некоторое время, корчились в муках перед своими творениями, не в силах перенести горькую развязку сотворенного. Ибо, если вставлять слишком часто светлые, радостные кусочки, то очень скоро полотно начнет принимать только темные, судьба такого носителя изголодается по темному цвету. А это всегда предвещает носителю плохой конец. В судьбе не могут быть только розовые и желтые тона, обязательно должна быть и холодная палитра...А обладателям амулетов любви и надежды всегда было очень сложно вкладывать в свои творения темные цвета.
  Мастер же, который являлся носителем безразличия, легко мог зачерпнуть из чаши судеб пригоршню смеси кусочков всевозможных цветов и спокойно сделать свое дело. А если при просмотре полотна и появлялась жалость, то ему стоило только взяться пальцами за кулон, и все эмоции исчезали, снова наступало спокойствие. Тогда он отворачивался от готового полотна и уходил к другому...
  Для носителей светлых тонов спасения не было нигде, а прикосновение к кулону в их случае непременно должно было, по мнению Мастера, повлечь за собой ухудшение их состояния. "Носителям надежды, наверное", -думал он,-должно быть проще, ибо надеждой себя можно утешить, а в любви искать утешения бесполезно".
  -Я хочу с тобой поговорить.
  Словно гром грянул над головой Энж.
  -Ты ведь не хочешь сказать, что чувства будут не взаимны?!
  -Вполне вероятно. И ты должна быть к этому готова.
  -Но почему?
  -Не смотри на меня так, Энж. Это не моя вина.
  -Но ты можешь мне подсказать, что сделать, чтобы этого не произошло!
  -Я не знаю. Еще рано говорить о том, что любовь будет безответной, но если это будет так, то ты ему ничем помочь не сможешь, он должен будет это пережить. Ты знаешь, что полотно, которое собрано правильно, белеет. Тебе интересно, что же происходит с остальными?
  -Да.
  -Остальные могут меняться самопроизвольно. Например, ты выстроила судьбу, но она не белеет. Почему? Потому что судьбы, связанные с ней, еще не определились...Раз ты носитель любви, то я объясню тебе на твоем языке. Мужчина влюблен в женщину. Она умирает, ну, или допустим, чтобы совсем тебя не расстраивать - выбирает другого мужчину. Стандартная человеческая ситуация. Что же происходит дальше? Наш герой может попытаться изменить что-то, добиться взаимности..., но только до определенного момента, пока полотно любимой женщины и соперника не побелели. Когда полотна белеют, они тут же появляются в книге у Хранителя. Все! Они там записаны. Это судьба.
  -Всегда хотела спросить, что за книгу Хранитель носит с собой?
  -Не отвлекайся. Обо всем узнаешь тогда, когда будет нужно. Итак..., они появились в книге, и это значит, что их судьбы меняться не будут. Что же происходит с полотном нашего героя, который остался с носом? И вот тут два варианта. Первый- из его судьбы вываливаются кусочки, связанные с этой женщиной. Кстати, люди догадываются о том, что при желании выброс чувства и замена его на другое всегда возможно, у них даже есть много поговорок по этому поводу. На том уровне, где я сейчас работаю, умные люди называют эту способность полотна -клин клином. "Клин клином вышибают" - говорят они... Но как быть с нашим героем? Парня надо спасать, ведь в его полотне образовалась дыра! Как?
  - Перестроить заново будущее?
  -Немного не так. Зачем перестраивать будущее, если можно просто заняться его ремонтом?
  -Вставить туда другие чувства?
  -Да! Туда, где была любовь, поставить безразличие. Такие дыры можно залечить только безразличием.
  -Это...Неправильно. Это все равно, что вырезать сердце и заменить его чем-то менее значимым!
  -Есть второй вариант.
  -Какой же?
  -Возможно, полотно не выбросит кусочки. Они останутся в нем навсегда. Но вся жизнь нашего героя будет омрачена воспоминаниями о той любви, его ничего не будет радовать. Он будет жить напрасными иллюзиями, глупыми мечтами.
  Энж заметно погрустнела, а Мастеру в первый раз за все время существования музыка показалась совсем не к месту, и он выключил ее, щелкнув пальцами.
   После чего в тишине задал самый главный вопрос:
  -Если бы ты могла выбирать, то какой вариант из этих двух выбрала бы для своего носителя?
  
  ***
  Генрих направился к другу. Шел, вспоминал юные годы, и то, как судьба свела его с Лувиньи.
  "Какими порой витиеватыми узорами плетется кружево жизни, будто чья-то невидимая рука вплетает в нашу жизнь то, что нам нужно, -думал он, - людей, вещи, события. Завиток любви, цветок радости, затем петля разочарования, раз крючок, два крючок..."
  Его же жизнь до сих пор представляла серию одинаковых петель разочарований: ровные, одна за другой, в несколько рядов. И вот серия прервалась, и рука остановилась, будто кто задумался, что делать теперь...
  Лувиньи де Граммон был хорош собой, хвастлив, заносчив, но понятлив. Светлые волосы, голубые глаза, он был истинным красавцем и отлично понимал это. С детства баловень, он, казалось бы, представлял собой полную противоположность Генриху. Да и внешне мальчишки смотрелись не как ровня- светлый де Граммон внешне казался сущим ангелом, в то время как Бурье, вечно растрепанный, с огнем в зеленых глазах, скорее походил на безумного демона, и что послужило поводом для их дружбы, оставалось загадкой не только для родных, но и для учителей.
   Как всегда в юношеском возрасте любая жизнь омрачается событиями, являющимися переломными для каждой личности. Вот и в жизни де Граммона они случились: умер отец, и мать, оставив Лувиньи на опеку старшей дочери, не нашла утешения в детях и распрощалась с мирской жизнью, уйдя в монастырь. Последующие годы сделали с Лувиньи то, что и должны были: добавили ему мужественности. Он стал серьезнее относиться ко всему и даже принимать участие в семейных делах, которые до этого считал полной чушью. С Генрихом у них стало больше тем для разговоров, а когда помимо всего прочего в жизнь молодых людей вошли женщины, они уже не представляли себе и дня, чтобы не встретиться и не обсудить такой загадочный и изумительный женский пол.
   Вчера пришла долгожданная весть. Генрих получил от друга записку со словами: "Жду завтра". Ни словечка о том, где он был, откуда приехал. И в этом был весь Лувиньи де Граммон. Подпись в два раза длиннее самого сообщения!
  Наконец, время встречи настало.
  -Ну, как ты? - Лувиньи протянул другу бокал с вином.
  "Как ты? Как твои дела?" -самое глупое, что можно спросить после долгой разлуки, потому что истинное самочувствие человека не может быть высказано односложно, а время всегда стирает способы общения. Подобный вопрос всегда ставит в тупик, ведь самочувствие и жизненный настрой человека в данный момент времени зависят от нескольких факторов: чувств, обстоятельств, физического здоровья, душевных переживаний, наконец, а они не могут разом быть выплеснуты. Рассказ человека о своем мироощущении подобен воде в кувшине: тоненькой струйкой он вытекает из горлышка, в стороны разбрызгиваются мельчайшие капли-подробности, и занимает он немало времени. Извечные ответы на вопрос "Как ты?"- "Все хорошо" и "нормально"- лишь достойные глупые ответы на глупые вопросы, всего лишь дань вежливости, ведь они не несут никакой достоверной информации, и поэтому очень часто у человека, отвечающего "все хорошо", грустные глаза.
  После долгой разлуки, спрашивающий "как ты?"- всегда подразумевает под своим вопросом нечто большее, чем спрашивает, а отвечающий- "нормально", в свою очередь, подразумевает нечто большее, чем отвечает.
  Генрих вздохнул и улыбнулся своим мыслям.
  -И как это понимать?
  -Что?
  -Вот это твое - "Ах!"
  -Мое- "Ах"?
  -Да, твое "Ах". Рассказывай уже. Светишься весь, а у самого круги под глазами. Симптом известный. Бессонная ночка?
  -Да.
  -Кто она?
  -Ну, она очень красивая и упоительная, пьянящая до чертиков. Идеальная фигура, ни капли изъяна, гладкая кожа, а какой внутренний мир!
  -Так кто же?
  -Бутылка вина. И она была с подругами.
  Лувиньи хмыкнул:
  -Вечно ты...-он помотал головой- По какому поводу пил?
  Не хотел Генрих сейчас рассказывать о своем происшествии. Ведь сначала обсуждаются совсем не такие вопросы. Это потом уже, после распития не одной бутылки вина, когда разговор станет более душевным и личным, словно раскроются невидимые ограждения и начнется рассказ о заветном, полный трепета и восторга, требующий полного внимания собеседника. Потому и разговор о нем - отдельный, и мешать его с будничными разговорами -грех.
  -Давай обо мне чуть позже. Что за семейные дела, по которым ты уезжал?
  - Ты не представляешь, как тяжело мне пришлось за эту неделю. -Тяжко вздохнул Лувиньи.- Началось все с матери.
  -Что может с ней случиться в святой обители?
  -С ней ничего. Как каждый человек, слишком часто остающийся наедине с собой, она начала придумывать всевозможные страхи и факты. А расхлебываем это мы с Марго. Марго, конечно же, ее защищает, да и я не перечу, но...Ты же помнишь мою кузину Элизабет?
  На лице Генриха расплылась улыбка. И Лувиньи, конечно же, не догадывался о том, что здесь и сейчас, лишь произнеся имя "Элизабет", воскресил давно забытые Генрихом воспоминания пятнадцатилетней давности. Это была старая, давно старательно забытая история, которая в одно время пересматривалась и вспоминалась слишком часто, чтобы не быть отложенной на самую дальнюю полку воспоминаний, порядком надоев...
  
  ***
  Он почему-то знал, что она в лесу. Девчонка наверняка убежала в лес. Когда-то и он убегал туда, в надежде, что его кто-то найдет и ужаснется тому, на что его, еще совсем мальчишку, подвигла обида, а значит поймет, насколько обида велика...
  Дети не умеют выражать свои чувства так, как это делают взрослые. Все что они могут, это выражать протест или согласие. Девочка выразила протест, видимо, оттого, что была обижена, видимо, причину ее обиды не поняли там, откуда она убежала. И она наверняка сейчас испытывает страх, видя, что наступает ночь... Наверняка забилась под дерево или, напротив, ходит по лесу в надежде найти выход из него. Шестилетняя девочка в огромном чужом лесу...
  Днем лес кажется небольшим и уютным, манит прохладой, шелестом листвы и возможностью побыть наедине с собой... О! Анри знал, как лес умеет заманивать! Поэтому пришел именно сюда и пытался прочувствовать невидимые связи с предметом поиска. По какому-то роковому стечению обстоятельств он не узнал имени искомой беглянки, а значит, вероятность ее находки была мала, ведь позови он ее по имени- и она бы знала, что он друг- но так как он не знал его, то мог ее напугать своим появлением, а дети -мастера по пряткам. Поэтому молодой человек старался всматриваться внимательно во все, что его окружало, чтобы не упустить какое-то даже мимолетное движение из виду. Ведь не каждый ребенок в состоянии различить кто друг, а кто враг, когда спускаются сумерки и наступает душная темнота. Даже не всем взрослым это под силу.
  "Она должна быть на поляне- подумал он.- Когда блуждаешь по лесу, то идешь на свет, а поляна светла и манит светом. Это потом уже, когда попадаешь на нее, то понимаешь, что оказался в ловушке, и перед тобой все те же четыре стороны..."
  На поляне он и нашел беглянку. Заметив появление незнакомого человека, девочка перестала плакать.
  -Здравствуй, - он улыбнулся и присел перед ней на корточки, - случайно не тебя потеряли мои друзья?
  -Кто ты?
  -Я искал тебя. Я должен привести тебя домой.
  -Я не хочу домой!- Всхлипнула девочка.
  Видимо, обида, толкнувшая ее на побег, не прошла и все еще брала верх над детским разумом.
  -Скоро стемнеет, будет страшно. Тебе нужно вернуться в теплый и уютный дом.
  -Он не мой дом! Там меня никто не любит!
  Генрих улыбнулся:
  -Неправда. Я знаю, что Лувиньи точно любит тебя.
  -Он всегда смеется надо мной!- по-прежнему сидя на земле, девочка притянула колени к груди и обхватила их руками.
  Поняв, что вставать она не собирается и идти домой тоже, он присел с ней рядом и принял такую же позу, как и она: позу обиженного человека или человека, чертовски уставшего ходить по лесу.
  -Как тебя зовут?
  -Элизабет.
  -Такое длинное имя для тебя такой маленькой,- улыбнулся он,- оно тебе нравится?
  Она задумалась, пыталась понять, стоит ли верить ему, и, видимо, все-таки решив, что стоит, кивнула головой:
  -Меня назвали в честь моей бабушки...
  -Элизабет,- он усмехнулся,- пожалуй, чуть позже, когда повзрослеете, то это имя будет подходить для вас..., но сейчас...Вы- Элли, не больше, не меньше. И я вас так буду называть, хорошо?
  -Хорошо. Я вас тогда буду называть... Вы похожи на демона, я видела таких в книгах. Как ваше имя?
  Генрих рассмеялся:
  -Какая теперь разница. Вы мне его уже дали.
  Чуть позже, когда они шли по лесу в направлении города и разговаривали о всяких детских вещах, он на какой-то миг вдруг почувствовал себя таким же ребенком, заблудившимся в лесу, как и она, словно принял на себя часть ее страхов и обид.
  Украдкой он разглядывал ее, пытаясь найти сходство с семейством друга. Темные волосы, голубые глаза, хотя, может быть, и зеленые- в темноте было не разобрать точно. Слегка вздернутый носик...Она несомненно будет красоткой, ведь уже сейчас в шестилетней девочке читается порода.
  Элизабет болтала без умолку, видимо, не могла наговориться после целого дня молчания, а он поймал себя на мысли о том, что слушает ее лишь краем уха, но на самом деле думает о своем будущем. Будущем, в котором у него будут дети, и он будет так же беззаботно общаться с ними. Незаметно, по шажку, двигаясь за ними и вспоминая дорогу, он будет всегда всенепременно возвращаться в детство...
  -Вы знаете путь домой?- вопрос вернул его в реальность.
  -Я знаю лес очень хорошо,- заверил он ее.
  -Откуда вы его так хорошо знаете?
  -Часто вывожу глупеньких девочек из него,- улыбнулся он.
  Она рассмеялась громко и звонко, оценив шутку...
  
  ...Он был тогда шестнадцатилетним мальчишкой...
  
  ***
  -Анри!- голос друга вернул его в реальность,- Ты слушаешь меня?
  -Да, о чем ты? Извини, я задумался...
  -Моя кузина, Элизабет- ты помнишь ее?
  Генрих усмехнулся:
  -Плохо помню. Что с ней?
  -Мне пришлось привезти ее сюда. Я обещал матушке выдать ее замуж...
  Глядя, как Лувиньи растерянно разводит руками, Генрих расхохотался:
  -Ты? Выдать замуж? Это глупо с ее стороны, ты никогда не умел быть серьезным, а уж дальновидным тем более.
  -Поэтому я прошу твоей помощи.
  Генрих вздохнул и покачал головой:
  -Не знаю пока, чем могу помочь...
  -Просто будь рядом.
  -Может, спросить у нее, кто из женихов ей по вкусу? Ей ведь...сколько лет сейчас?
  -Ей давно пора замуж,- ответил Лувиньи неожиданно уклончиво,- За кого она хочет...Да в принципе, это известно всем нам. Элизабет поддалась на влияние сына своей кормилицы, который не является дворянином вовсе. Конечно, в наше время титул можно купить... Но мы не хотим принимать в свой род голодранца с улицы. Поэтому надо в кратчайшие сроки подыскать ей мужа и всеми силами сохранить ее для него. Элизабет не простого нрава и привыкла делать все по-своему, поэтому мне понадобится твоя помощь в ее охране, она уже пару раз убегала из дома, чтобы разыскать своего возлюбленного, а у меня поиски мужа для нее занимают слишком много времени, чтобы я мог уследить за ней. Могу я рассчитывать на тебя, дружище?
  -Как всегда,- Генрих вздохнул и подошел к окну, - расскажи мне о ней.
  -Не думаю, что составит особого труда выдать ее замуж, она красива- у нее темные волосы и голубые глаза, она стройная, небольшого роста...
  Желая предаться воспоминаниям, Генрих скользил глазами по верхушкам деревьев сада. Взгляд его привлекла девушка, идущая к дому по одной из садовых тропинок. Ее распушенные волосы развевались, подол платья сходил с ума от набежавшего, вдруг, ветерка, в ее руке была книга. Конечно же, это была Элизабет- так он себе ее и представлял, такой она и должна быть: невысокая, изящная, с таинственной книгой в руках, романтичная до безумия. Он улыбнулся, подумав о том, как быстро бежит время и в его голове возникло видение- часы, неумолимо отсчитывающие секунды, минуты... Старинные, хорошо знакомые ему часы...
   Но что-то странное он увидел в этот раз на их циферблате, словно какая-то метка - на нем виднелась алая полоса, до которой оставалось всего лишь несколько минут счета. Уже тогда он почувствовал неладное и очень скоро понял, что прав. Не веря своим глазам, не желая того, чтобы это было правдой, но он был вынужден признать тот факт, что вчера, прогуливаясь по городу, он встретил именно Элизабет...
  Долгожданная встреча с другом закончилась неожиданно, и Генрих возблагодарил судьбу за то, что она послала ему друга, способного не задавать лишние вопросы. Не требовать объяснений, зная, что они будут получены позже- это благое качество, которым обладают лишь единицы.
  Направляясь домой, молодой человек обернулся и взглянул на дом друга. Вокруг дома уже расплывалась розовая пелена. Они были с ней давно знакомы, и, хотя Генрих никогда не попадался в ее ловушку, он часто видел ее отголоски в людях, отчетливо видел, как она способна овладевать душами людей, лишая их рассудка...
   Сейчас же пелена заглядывала в окна, блуждала по саду в поисках Генриха, желая накрыть его с головой, оставляя ему лишь два выхода: броситься навстречу ей, либо бежать от нее. Всю свою жизнь, лишь увидев отголоски розовой пелены, он неизменно выбирал второй вариант, и был счастлив...Так почему же сейчас ему так хотелось ворваться в нее?
   Все происходящее казалось ему шуткой, чьей-то хитроумной выдумкой, разыгранным фарсом, наконец. Кто бы мог подумать, что вот так, словно по нотам, будут разыграны его недавние дни и, узнав свою любовь, но, приготовившись утратить, он снова повстречает ее...Совпадение!
   Генрих ненавидел совпадения. Они всегда мешали ему жить, заманивали в ловушку, расставленную удачно сложившимися обстоятельствами, а потом обязательно приходило разочарование. Обязательно! И он словно оказывался запертым в клетке, из которой мог освободиться, только лишь жертвуя чем-то дорогим. Всегда было так.
  Сейчас он знал, что ловушка для него приготовлена и он обязательно попадет в нее, как бы ни сопротивлялся -ведь приманка на этот раз слишком соблазнительна, чтобы он мог устоять.
  
  ***
  -Давно хотел тебе сказать, и не находил повода...Ты должна знать, что если смешать все цвета судьбы, то получится...,- холодные глаза Мастера посмотрели на дочь.- Как ты думаешь, какой же цвет получится?
  Энж вспомнила, как смешивала различные цвета, но получался всегда почему-то темный цвет, близкий к черному.
  -Черный.
  - Я так и думал. - он покачал головой в знак того, что это неправильный ответ.
  -Какой?
  Он улыбался.
  -Белый.
  -Не может быть!
  -Кажется невозможным?
  -Я в это не верю! Я много рисовала, ты знаешь. Я изучила всю палитру, ни разу у меня не получалось хотя бы что-то похожее. Наоборот, когда кончалась черная краска, я ее делала из других оттенков!
  -Вот поэтому ты всегда была удивительным ребенком.
  Она смутилась, опустила глаза, его же это смешило.
  -Я говорю правду. Всегда считал тебя таковой. Когда ты стала обучаться и взяла в руки кисть, я приходил домой по большей части для того, чтобы посмотреть на твои рисунки. У меня всегда складывалось впечатление, что ты что-то знаешь о происходящем здесь, о самом смысле собирания судеб, о ее носителях... Где-то на уровне подсознания тебе словно было все известно, но ты еще не осознала разумом. Я видел, что твои рисунки становились все светлее и светлее...
  -Я просто научилась рисовать за столько-то лет,- проворчала она. - Не помню, чтобы у меня получалось что-то светлое или красивое.
  -Ты не права! -и объяснил.- Однажды я был осенен одной мимолетной мыслью: а что, если посмотреть на творения дочери как-то по-другому, под другим углом, на свет, издали...Эта мысль мне не давала покоя, пока я не посмотрел на них через свой синий кулон.
  -И что же ты увидел?- она внимательно слушала, завороженная тайной, которая сейчас вот-вот должна была открыться.
  - Я увидел, что некоторые из них были практически белыми,- договорил он и гордо посмотрел на нее. - Я попросил твою мать, чтобы она развешивала рисунки слой за слоем, поверх старых -новые. И с каждым разом моя дочь делала все большие успехи в стремлении к совершенству-белому цвету. Но тебе всегда не хватало синего.
  -Безразличия...
  Он кивнул.
  - Я конечно не мог и мысли допустить о том, что моя дочь станет Мастером- это не женское ремесло. Однако твой дар мог передаться твоим детям, и я ждал внука, которому, как я думал, суждено было стать великим мастером, ведь твой дар должен был передаться ему, - его голос погрустнел. - Но ты сама решила все. И теперь у тебя в глазах чернота, и надо что-то с этим делать.
  -Как только я сложу полотно, она исчезнет?
  -Как только ты сложишь его правильно,- поправил он ее.
  -Побелевшие полотна! - догадалась она.
  -Да, -ответил он.- Если ты все правильно сделаешь, то полотно побелеет, судьба будет готова и уже не изменится.
  -Я сегодня видела несколько побелевших полотен, а остальные? Те, которые не побелели?
  -Остальные могут меняться самопроизвольно,- проворчал Мастер, вспомнив, сколько же раз за последнее время ему приходилось восстанавливать судьбы на том уровне, которым он занимался...
  
  ***
  Что бы ни происходило в огромном мире, какими бы ни были разными люди, каждый из них, просыпаясь утром, непременно устремляет взгляд в окно. Прежде чем на него свалятся заботы, воспоминания дня прошлого, человек должен увидеть наступивший день, чтобы осознать себя его частью. Солнечный ли он, или пасмурный, ветреный, или же тихий, его всенепременно нужно прочувствовать, прежде чем начать проживать.
  Генрих проснулся от шума дождя и завывания ветра в каминной трубе и взглянул на наступивший день. За окном шел дождь, его капли стучали по карнизам, по крыше, ветер давил на оконные стекла, веселился в каминной трубе, завывал и ухал, подобно птице.
  Это утро он не раз уже видел в своей жизни. Много раз! И если в детстве такая утренняя погода пробуждала желание подольше не вылезать из-под теплого одеяла, временами погружаясь в сладкую дремоту, то с годами Генриху все чаще хотелось, увидев дождь за окном, быстрее встать с кровати и выйти на улицу, чтобы почувствовать теплые капли на лице, вдохнуть свежесть листвы, окропленной дождем... Все повторялось. Такое утро было в каждом году.
  -Ни единого шанса, черт побери, ни единого шанса, что когда-то все будет по-другому,- подумал молодой человек, усмехнувшись.
  День был серым. Будто кто-то смешал добро и зло, светлое и темное в небесных красках. Генрих был влюблен в серые дни, они казались ему естественными и правдивыми. В такие дни наверняка правды говорилось больше, чем лжи, ведь дождь многое смывает, а значит, серые дни должны любить правдолюбы. Но по своей сути серый день должен устраивать каждого. Кто-то, поняв, что, несмотря на дождь и серость, у него все хорошо, осознает силу своего духа, и это хоть на миг делает его счастливее. Другой же в сером дне обязательно найдет собеседника, с которым сможет погрустить вместе.
  Так вот, значит, каким должен быть этот день: день, когда начнется для Генриха новая глава жизни, день, когда солдат, прошедший не одну битву, добровольно сложит оружие, осознав, что бессилен перед духовным противником и, к своему удивлению, сделает это с радостью. День, когда он позволит розовой пелене захватить его всего без остатка.
  Генрих не любил шумные балы, он шел на них скрепя сердце и начинал чувствовать себя в своей тарелке только после определенной дозы выпитого спиртного- вот тогда он был галантен и вежлив, улыбчив и весел... Тогда он был таким, каким его хотели видеть там. Но сегодняшний бал должен был быть особенным.
  Вечером все еще шел дождь. Судьба усмехнулась и поменяла солнце, теплый ветер и чистую одежду на дождь, сырость и мокрые ботфорты.
  Около праздничного дома слышалась музыка, в больших окнах первого этажа были видны танцующие пары. Зрелище было необыкновенно красивым. Мужчины представляли собой саму галантность, женщины дарили улыбки, слуги успевали подносить угощения, музыканты играли музыку гениальных авторов. Все было идеально.
  Когда Генрих зашел в дом, он и не догадывался, что его прибытия ждут двое: ОНА- со страхом, и ОН- с нетерпением.
  -Почему так поздно? - Лувиньи сразу же заметил друга.
  - Не было желания ехать сюда, честное слово. Почему приехал, не знаю... Подумал, что должен. Скорее всего, ненадолго, нет настроения, чтобы развлекаться.
  -Как это, ненадолго? Ты же обещал помочь мне справиться с замужеством Элизабет! Я уже многое сделал, - Лувиньи потер ладони,- представил ее троим вероятным женихам, сейчас она с четвертым.
  -Где?
  -В комнате Марго.
  -Марго здесь... Они там только вдвоем?
  -А что тут такого?
  -Ты пьян? Как можно было оставить молодую девушку один на один с незнакомым для нее мужчиной?!
  -Генрих, не злись. Может, ты и прав... Пойдем, я вас познакомлю. Хотя я рассказал много хорошего о тебе, дружище, ну...ты знаешь. Рассказал, что если у меня не хватит духу выдать ее замуж, то у тебя хватит точно,- Лувиньи рассмеялся.
  -Благодаря тебе она теперь будет меня бояться.
  -Ну и чего в этом такого. Пусть боится.
  -Я... не рассказал тебе кое-что. Кое-что, что может помешать выполнить данное тебе обещание. Дай мне немного времени, чтобы поговорить с ней, хорошо? А сам постарайся хоть немного протрезветь.
  Чуть погодя, миновав танцующие пары, Генрих поднялся по лестнице и, подходя к знакомой комнате, столкнулся с выходившим из нее кавалером, потирающим щеку, наверняка после пощечины. Проводив его взглядом, он отворил дверь.
  И улыбнулся, ясно услышав звук открывающегося замка, которого не было. Воображаемые ключи на воображаемой связке исполнили свою миссию и теперь были повешены на воображаемый гвоздь. Дверь открылась.
  
  ***
  
  -Будь готова к тому, что совсем скоро ты будешь работать на новом месте.
  У отца с дочерью выдалась совместная свободная минута, и сейчас они общались, прогуливаясь по длинным коридорам.
  -В другом месте?
  -Да. Я же временно тебя оградил от общей работы. Не хотел, чтобы ты чувствовала себя неуютно среди мастеров. Теперь же, когда ты многое умеешь, пора возвращать полотно на его место. Теперь ты будешь работать уже у него в гостях, - он улыбнулся, - Не бойся, тебе будет полезно понаблюдать за работой других мастеров и поучиться у них.
  -А где будешь ты? Ты будешь меня навещать? Я ведь без тебя даже дорогу домой не найду.
  - Я всегда буду рядом. У нас с тобой своя волна, забыла?
  Внезапно она поняла, для чего нужны заморочки в общении мастеров. Конечно же, в таком огромном пространстве, среди бесконечных коридоров и комнат сложно найти друг друга, а когда ты на одной волне, то все гораздо проще.
  -Я хотела бы навестить маму и братьев. Ты сам давно был там?
  -В последний раз вместе с тобой. Я думаю, что можно устроить вам встречу. Но не рассказывай никому про то, что ты видишь в судьбе.
  -Даже маме?
  -Ей будет легче, если она будет знать, что у тебя все хорошо, и только это. Без подробностей. Мастера не выносят свои тайны за пределы мастерских.
  Не рассказывать матери о том, что она собирает судьбу, радуется удачам человека-носителя, переживает его неудачи вместе с ним, чувствует, пускай и отдаленную частичку испытываемой им любви...Это же невозможно!
  Но ради ласковых маминых рук и улыбки можно и потерпеть.
  -Что меня ждет на новом месте?
  -Большой зал, заполненный полотнами, мастера, снующие туда-сюда, Хранитель...ты помнишь Хранителя?
  -Да, - она рассмеялась,- неужели ты думал, что я могу его забыть?
  -Теперь будешь видеть чаще. У тебя появятся новые знакомые Мастера. И это очень важно в существовании каждого Мастера. Ты словно перейдешь на новый этап...,-он улыбнулся своим мыслям, - и будь осторожнее с танцами, не все тебя поймут.
  
  ***
  Войдя в комнату, Генрих увидел, как хрупкое, перепуганное создание в красивом платье, выгодно подчеркивающем фигуру, металось по комнате в поиске средства самообороны, видимо, на тот случай, если нежелательный жених вновь позволит себе лишнего.
  "Лувиньи постарался, надо отдать ему должное. Наверняка выложил круглую сумму за ее наряд, чтобы она смогла свести с ума своими прелестями многих", - подумал он, с улыбкой наблюдая за действиями Элизабет, -Ну, здравствуй, любовь моя".
  Его смешил сам факт того, что она выбирает совсем не то. Подсвечник? Ей, пожалуй, под силу поднять его, но занести для удара сил точно не хватит. Бутылка вина? Снова неподходящий вариант- ей можно обезвредить противника, разбив ее о его голову, только если он ниже вас ростом и стоит к вам спиной. ...Кочерга для каминных поленьев? Серьезно? По ее растерянности он понял, что она и сама сомневается в своем выборе. ...Умница, правильно... Ее взгляд привлекло настенное панно над камином, на котором висели шпаги, но Генрих не дал ей возможность добраться до них.
  Он закрыл дверь, та тихонько скрипнула, что перепугало обладательницу кочерги.
  -Вы?!
  Видимо, из-за того, что он уставился на нее с нескрываемым любопытством и не собирался отводить взгляда или заводить разговор, она решила взять инициативу на себя.
  -Итак, значит вы тоже один из тех, кто хочет стать моим мужем?
  Генрих подошел к ней и протянул руку ладонью вверх затем, чтобы в ответ она подала свою, для поцелуя. И она, задумавшись на секунду, это сделала, хотя рука, сжимающая кочергу, напряглась.
  -Как ни странно, но я здесь не за этим.
  -Зачем же?
  Он улыбнулся:
  -Я пришел на звук пощечины.
  Щеки Элизабет вмиг покрылись румянцем.
  -Мне наказать его? - продолжил Генрих. - Что он позволил себе?
  В ее глазах проснулось любопытство и благодарность:
  -Вы всегда заступаетесь за незнакомых женщин?
  -Нет, не за всех, только за тех, за кого считаю нужным. За вас-с удовольствием!
  -Почему?
  Он пожал плечами:
  -Вероятно, хочу этого. С самого нашего первого дня знакомства. А теперь, когда вижу, что вы буквально загнаны в угол, хоть я и не знаю в чем дело, тем более.
  -Меня хотят выдать замуж,- она положила кочергу на место, вероятно, решив, что Генрих не опасен.
  -А вы же не хотите, я прав?
  -Да.
  -Ваша история стара, как мир,- он улыбнулся.
  -Разве?
  Он кивнул:
  -Да.
  -Вы знаете моего кузена Лувиньи де Граммона?
  -Я...знаком с ним.
  -А с его другом, Генрихом де Бурье, вы знакомы?
  -Немного,- улыбнулся он, услышав свое имя.
  -Что вы знаете о де Бурье? Только говорите быстрее, он должен прийти с минуты на минуту.
  Генрих хотел представиться, но желание получить ответ на свои вопросы пересилило. В конце-то концов, он может рассказать ей всю правду и позже. Никогда не поздно будет назвать свое имя, а сейчас, пока в ее глазах теплится надежда, делать этого ему не хотелось.
  -Почему вы спрашиваете об этом меня? Я самый неподходящий ответчик. -ответил он вопросом на ее вопрос.- Если я скажу, что он- подлец, вы мне поверите? Или если я скажу, что он- хороший человек, тоже поверите? Во что бы вы хотели поверить больше? Вы и меня-то не знаете совсем.
  Она на секунду задумалась, и потом выпалила как на духу:
  -Вы единственный человек, который мне помог когда-то и я вам доверяю... Вот Генрих де Бурье- это действительно тот человек, против наказания которого я ничего не имею против! И буду благодарна, если вы покараете его.
  -Он уже наказан,- сказал Генрих, подразумевая под своими словами то, что по всей видимости ему уже не удастся произвести на нее должное впечатление.
  -Вы убили его?!- прошептала она, но тут же смутилась и добавила.- Пожалуйста, скажите мне, что он не придет никогда, что вы снова мне поможете и избавите меня от него. Пожалуйста, будьте моим добрым ангелом! Пожалуйста, помогите мне с ним справиться!
  Генрих от удивления присвистнул. Да каким ангелом он может быть, если руки его по локоть в крови! И вообще, почему ангел в ее представлении должен убить людей, которых она ненавидит... Простила обидчиков на улице в день их первой встречи, а теперь жаждет крови человека, которого не знает!
  Его крови, черт побери!
  -А почему вы так ненавидите де Бурье? Судя по всему, вы с ним даже не знакомы.
  -Он оскорбил меня!
  -Вот как? Чем же?
  -Во-первых, он обещал Лувиньи, что найдет мне мужа! Как будто он мой отец, и вправе решать мою судьбу! Лувиньи я бы еще смогла просить не делать этого, но как мне быть с человеком, которого я совсем не знаю? Как будто я какая-то вещь, которой нужно найти пару. Просто как одной туфле подобрать подобную! Он не знает, как я выгляжу, что я за человек...
  -Возможно, он наслышан о вас немного больше, чем вы о нём... и надеется получить пару сюрпризов.
  -Вот как? Что ж, он их получит!
  Он тихо рассмеялся: столько лет прошло с их первой встречи, а она все еще напоминала ему сейчас девчонку, заблудившуюся в лесу. С той лишь разницей, что теперь она не блуждала по лесу в поисках выхода из него, теперь все было гораздо серьезнее: взяв в руки огромную ветку, она старалась распугать волков, разевающих на нее свои пасти. В каждом возрасте есть свои страхи.
  "В какие же непролазные дебри ты снова забрела, Элизабет? И как мне помочь тебе?"- подумал он, но вслух сказал лишь:
  -А во-вторых? Вторая часть нанесенного вам оскорбления, милое создание?
  -Я весь день его жду, а он так до сих пор и не явился.
  -А если он не знал, что встретит вас сегодня?
  -Вряд ли. Лувиньи наверняка сообщил ему об этом.
  -Да уж, должен был сообщить. - Он подошел к столику, налил в два бокала шампанского и поднес один собеседнице.
  -Возьмите, это поможет вам успокоиться.
  -Но ведь я никогда...
  -Попробуйте,- он выпил свой бокал залпом и сейчас наблюдал за ней с улыбкой.
  Она отхлебнула немного и зажмурилась, видимо, чувствуя, как шампанское обожгло горло и разливается теплом в груди.
  -Расскажите мне о нем.- попросила она Генриха.
  -Поверьте, мне очень трудно судить его, но я попробую. Что именно вас интересует?
  -Он молод?
  -Да, ему чуть больше тридцати.
  Эльза встряхнула черными кудрями и ее серьги, украшающие милые ушки, запутались в них.
  -Разве в таком возрасте можно быть таким беспощадным в любовных вопросах? Он сам- то женат?
  -Нет, - Генрих усмехнулся, поняв, что хочет подойти к ней и поправить ее прическу, прекрасно осознавая, что на это его толкает розовая пелена, именно она подсказывает ему предлоги, чтобы подойти к ней поближе и дотронуться до нее.
  -Как вы сами относитесь к нему? - прозвучал следующий вопрос.
  -Иногда я его понимаю.
  Наступило молчание, это молчание он узнал: оно всегда наступает перед тем, как будут заданы главные вопросы и прозвучат ответы на них, задающие тон последующему общению. Это молчание нельзя не узнать, потому что у него особый цвет.
  - Почему вы здесь, рядом со мной, ведь внизу идет веселье, а вы для этого сюда и приехали, чтобы веселиться.
  -Что-то мне подсказывает, что мое место рядом с вами, -ответил он так, как будто ждал этого вопроса. -Сейчас я, может быть, скажу большую глупость, очень многие правдивые вещи глупы по сути. Я не хочу отпускать вас от себя дальше, чем на пару шагов. Что-то должно произойти еще с нами, обязательно произойдет. И хочу вам сказать еще одну вещь: нет человека на свете более преданного вам, и я готов доказать это. Завтра я уезжаю из города и мог бы увезти вас туда, куда пожелаете. Обещайте, что подумаете над моим предложением.
  -Обещаю... Обещайте мне тоже кое-что.
  -Что же?
  -Что вы не пустите больше никого в эту комнату. Ни де Бурье, ни кого бы то ни было. Я устала.
  -Обещаю. Не спущу глаз с этой комнаты.
  "Как ты? Как твои дела?" -самое глупое, что можно спросить после долгой разлуки, потому что истинное самочувствие человека не может быть высказано односложно, а время всегда стирает способы общения. -Вы ведь даже не знаете моего имени,- прошептала девушка чуть слышно.
  -Так скажите, как ваше имя?
  -Элизабет.
  -Такое длинное имя, для вас такой маленькой,- сказал он те же слова, что и много лет назад.
  Но она не придала им значения, она не узнала Генриха.
  
  ***
  Мастер вошел в жилище Хранителя, гонимый внезапно возникшей догадкой. Он теперь не мог заниматься полотнами. А для Мастера нет ничего хуже и опаснее, чем невозможность творить, всегда должен быть хоть отголосок надежды на то, что придет вдохновение.
  Хранитель сначала обрадовался нежданному гостю, как он думал, пришедшему разбавить его одиночество, но, увидев гнев в глазах Мастера, понял, что ошибся.
  -Чью судьбу разбила моя дочь?
  -Я не могу ответить.
  -Он же не простой человек, верно? Ответь!
  -Ты не должен задавать мне подобные вопросы. Просто будь уверен, что все случилось так, как и должно было случиться. Так было написано в моей книге, так и произошло.
  -Как я был слеп! -Мастер рассмеялся.- Конечно же! Судьба не должна была находиться там, где она находилась, когда Энж ее разбила! Это было сделано специально! Ее специально поставили, как ловушку, и Энж угодила в нее! Кто он?
  -Опомнись, ты носишь безразличие, не должен вести себя так. Иначе, не избежишь наказания.
  -Он- Мастер? Она разбила человеческую судьбу, данную для Мастера?
  -Да.
  -Носителем какого чувства он был?
  Хранитель медлил с ответом.
  -Отвечай же!
  -Я не вправе рассказывать тебе.
  -Я сам скоро узнаю все...Ответь хотя бы на следующий вопрос- полотно уже было достроено, почему вдруг понадобилось разбивать его снова?
  -Оно было построено неправильно. Уходи. Возвращайся к работе.
  Мастер вышел, хлопнув дверью. Вот он- первый звонок. История повторяется.
  -Все вновь происходит так, как ты говорила. - обратился Хранитель к книге, - сколько же в тебе мудрости!
  Как долго он был Хранителем? Ему и хотелось знать это и не хотелось. Он обожал книгу, он поклонялся ей, словно любимой женщине, словно своему собственному божеству, а она была капризна, словно ребенок, порой не хотела открывать нужные страницы, выделять в контексте нужные слова...
  Как сначала она была тяжела для него! Невыносимо тяжела! И тихий звук вздрагивающих страниц в такт каждого его слова сначала раздражал, но потом стал необходим...
   Хранитель положил книгу на стол, невольно залюбовался ей, провел ладонями по обложке, аккуратно провел по переплету, очертил каждую золоченую букву в ее названии, проверил наличие всех закладок и успокоился.
  
  ***
  Оставшись наедине с собой в комнате Марго, Элизабет пила обжигающий горло кофе и думала...Уехать отсюда, не говоря ни слова никому, это же...просто бегство. А почему бы и нет? До приезда в этот странный город, она была счастлива. В Душе Элизабет всколыхнулось что-то детское.
  Самую сильную боль способны причинить только самые близкие люди. Те, от которых не ожидаешь удара и без малейших колебаний открываешь им ворота своей крепости. Одно лишь слово близкого человека - и все разрушается, одно лишь слово- и все возрождается вновь.
  Элизабет не держала злости на Марго и Лувиньи, понимала, что они стараются для нее же самой, но принять эту помощь означало бы предать Чартера. Предать его улыбку, голос, предать их любовь...
  Горячий напиток возвращал ей силы, доносящийся из открытого окна шум дождя успокаивал и манил. Поддавшись на его уговоры, она вышла на балкон. Свежий ветер ударил в лицо, теплой волной прошелся по волосам, заставил чуть затрепетать подол платья. Глядя на сад, она почувствовала себя гораздо лучше. Ей казалось, будто неведомая сила подняла ее высоко над землей, высоко над проблемами, свалившимися на ее несчастную голову в последние дни-ведь отсюда они казались маленькими и ничтожными. Капли дождя на лице, освежили и заставили улыбнуться. Девушка протянула руки навстречу каплям, и они послушно собрались прохладной влагой в ее ладонях.
  Внезапно что-то упало ей под ноги, совсем близко. Белая роза. Подняв глаза, Элизабет увидела на балконе, этажом выше, Генриха, посылавшего ей воздушные поцелуи. Судя по мокрым прядям его волос, ниспадающих на лоб, и наполовину мокрой рубашке, он стоял там довольно давно.
  Элизабет рассмеялась и присела в реверансе.
  Он же приложил руки к сердцу и поклонился. Слов было не нужно.
  Их ребячество увидела бы Маргарет, зайди она в комнату минутой пораньше.
  -Эльза! Ты же вся промокнешь! -белокурая женщина запричитала с порога, - Заходи в дом. Ну, что за вид! Заходи в дом! - она была непреклонна и, взяв девушку за локоть, завела в комнату.
  Двери балкона тотчас были закрыты, занавески зашторены.
  -В каком виде ты появишься перед гостями! Что скажут вокруг, страшно подумать, я же тебя еще никому не представила!
  -Простите,- Элизабет отошла от рассерженной женщины и подошла к зеркалу.
  И почему Марго так злилась, ведь все было по-прежнему: шикарное платье, прическа. Немного следов от дождя на подоле и рукавах, но это ненадолго... Она увидела улыбку на своем лице и поняла, почему. Не очень-то вежливо улыбаться в ответ на ругань.
   Элизабет поднесла розу к лицу и та одарила ее волшебным ароматом своих белых лепестков.
  "Интересно, он все еще там или уже ушел?- подумалось ей,- Этот странный... незнакомец. Наверное, невежливо было не спросить его имени тогда".
  Разве имеет значение имя, если ты знаешь о человеке уже гораздо больше. Когда он уже носит имена своих поступков, то имя становится неважным.
  С нижней залы доносились музыка и смех. Дом жил, а Элизабет веселье сейчас казалось призрачным, очень хотелось на минуту выглянуть из комнаты. Она могла поспорить с кем угодно, что тогда вдруг наступит тишина, призрачное веселье пройдет. Призраки улетучатся, боясь быть замеченными. Дом замрет и все исчезнет: танцующие пары, оркестр, слуги, кареты перед домом, поджидающие своих хозяев. Погаснут свечи, зашторятся окна и нарушать тишину будут только настенные часы и треск поленьев в камине. И кто знает, может быть, тогда разговор примет совсем другой оборот, исчезнет все напускное из облика Марго, а из ее глаз -холод.
  -Итак, дорогая,- обратилась Марго к Элизабет,- Сейчас я буду представлять тебя всем нашим друзьям. Постарайся запомнить их имена.
  -Генрих де Бурье тоже там?
  -Там. Хотя хотелось бы, чтобы его там не было.
  -Почему?
  -Потому что Лувиньи слишком много придает этому человеку значения. Я бы сама могла подыскать для тебя мужа. Мне, как женщине, виднее, кто может составить тебе хорошую партию. Но нет же, мой братец поручил этому нечестивцу найти тебе мужа!
  -Расскажите мне о нем.
  -А тут и рассказывать нечего. Он -бабник, очень дерзок, к тому же- лжец,- Марго поправила Элизабет волосы.- Подумать страшно, сколько человек он убил на дуэлях! - последние слова она произнесла шепотом,- Да-да! Его шпага не задерживается в ножнах надолго... На нем словно клеймо убийцы!
  
  ***
  
  Энж несколько раз погружалась в судьбу и возвращалась обратно, а они все смотрели на нее со всех сторон. С любопытством, смехом и осуждением, тысячи пар глаз Мастеров рассматривали ее. От этого излишнего внимания у нее дрожали руки. Переставала играть музыка, и она не могла работать. Даже малейшие погружения в полотно, казались ей спасительными, ведь она надеялась, что после очередного пробуждения внимание к ней пропадет.
  Впрочем, так и случилось вскоре. Все меньше и меньше глаз наблюдали за ней, пока не остались только одни- с зеленым свечением.
  Их обладатель работал за соседним полотном, в соседнем ряду. Он стоял к ней лицом и сейчас, похоже, улыбался. Впрочем, улыбки его она не видела, но глаза смеялись.
  Она решилась заговорить первой:
  -Здравствуй, кто ты?
  Ответом ей послужило молчание. Обладатель зеленых глаз теперь не смотрел на нее, а был, казалось, полностью поглощен работой.
  -Ответь, если слышишь.
  Мимо нее прошел Хранитель, что-то ворча себе под нос. Мастер же за соседним полотном, казалось, не слышал ее слов.
  Как только Энж решила не обращать на соседа внимания и набрала в руки горсть разноцветных кусочков, то сразу же услышала на своей волне незнакомый голос:
  -Здравствуй.
  Зеленые глаза вновь смотрели на нее.
  -Как твое имя? -спросила она.
  -Я Себастиан, а ты?
  -Мое имя - Энж.
  Он кивнул и снова продолжил складывать полотно.
  -Почему ты смеялся?
  Молчание.
  -Ты надо мной смеялся?
  -У меня много дел, -был ответ, - и я не хочу тебя обидеть.
  -Но я хочу знать, над чем ты смеялся!
  Себастиан улыбнулся:
  -Когда ты работаешь, то твои глаза светятся красным цветом. Женщина с красными глазами, это очень страшно. Страшно смешно. Вот только поэтому. Обычно все женщины стараются выглядеть привлекательно, а ты выбрала любовь, которая делает тебя этаким... ужастиком.
  -Я выбирала чувство, а не внешность! Это розовый цвет, а не красный. Цвет любви!
  -Глупо, в любом случае...
  Энж разозлилась:
  -И почему ты считаешь, что женщины стараются выглядеть привлекательно? Как можно выглядеть привлекательнее других, ведь мы все очень похожи друг на друга, как две капли воды!
  Из глаз Себастиана пропал смех.
  -Тоже поняла это, да? Что наша раса как одно сплошное белое пятно и внешне, и по сути. В человеческой жизни не так, верно? Она ярче, красивее, чем наша. Единственным ярким пятном в нашем существовании являются судьбы. Собирая их, мы проживаем тысячи жизней. Убери у нас полотна, и мы бесконечно будем ходить по коридорам, не понимая, зачем мы здесь, в чем сам смысл нашего существования.
  -Ты говоришь непристойные вещи, Себастиан.
  -Может быть, но я говорю то, что думаю. Внешне мы очень похожи на людей. У нас есть две руки, две ноги, голова, лицо. Мы немного быстрее мыслим, Мастера мыслят быстрее даже, чем остальные представители нашей расы. Это здорово, но суть не меняется - мы служим людям, а не распоряжаемся их судьбами.
  Себастиан замолк и вновь принялся за работу. И Энж не нужно было видеть его глаз, свечения, определяющего его как носителя чувства, и даже мастерского кулона видеть было не нужно, чтобы понять одно - Себастиан был носителем надежды.
  
  ***
  Сознание Элизабет рисовало страшные картинки будущей жизни... Возникшее желание убежать далеко-далеко отсюда и зарыться в теплое одеяло с головой не пропадало. Поддавшись панике, она уже не понимала, что происходит. Как во сне, она улыбалась новым знакомым, старалась запомнить имена. Как во сне, она не понимала, почему все так веселятся? Как можно веселиться, когда весь мир рушится вокруг! Да все просто смеются над ней! К горлу подступил комок, и стало трудно дышать. В глазах потемнело, и девушка прислонилась спиной к стене, желая ощутить ее холод, задержаться в реальности и не упасть прямо посреди веселья.
  Но услышала знакомый голос за спиной:
  -Сердце мое, вы в порядке?
  Вот кто ей нужен сейчас! Черные волосы, зеленые глаза и насмешка в голосе...
  -Что с вами? Вы плакали?
  До того, как он спросил: нет. Сейчас же очень захотелось. Элизабет смутилась, поняв, как нелепо смотрятся ее слезы среди всеобщего веселья.
  -Что с вами? - Генрих не на шутку взволновался и, получив в ответ только мотание головой и сжатые губы, предложил: Вы побледнели. Выйдите на балкон.
  Элизабет сразу ухватилась за это предложение, как за спасительную ниточку, и быстро удалилась. Генрих огляделся по сторонам и тоже незаметно вышел, затворил двери.
  Поскольку двери были прозрачны, и молодая пара прекрасно просматривалась из зала, Генрих отвел Элизабет в ту часть балкона, которая находилась за шторой. Здесь, ни для кого не замеченные, они могли спокойно поговорить какое-то время.
  -Говорите. Что случилось?
  -Вы должны помочь мне! Помогите, умоляю!
  -Я не смогу, если вы не объясните мне причину вашего полуобморока.
  -Человек, который должен найти мне мужа- Генрих де Бурье- убийца! - она закрыла лицо ладонями,- О, Боже! Я представляю, какое чудовище он мне отыщет. Наверняка такого же, как он сам!
  Генрих вздохнул:
  -Ну все, хватит. Надо все расставлять по своим местам. Я вам много чего не рассказал, Элизабет. Не сказал самого главного. Я виноват перед вами.
  -Я не понимаю,- она смотрела на него, вытирая проступавшие сейчас слезы рукой в перчатке.
  -Я...Боже, какой я негодяй...,-Генрих взлохматил волосы на макушке и усмехнулся,- Элизабет, прежде чем я вам скажу кое-что, и вы, вероятно, дадите мне пару пощечин, хочу сказать, что вы -самое главное и самое лучшее, что со мной приключалось когда-либо.
  -Вы..., -голос дрогнул,- Как ваше имя?! - она отступила пару шагов назад, постепенно осознавая происходящее.
  -Вы уже поняли, хотя в данный момент я бы предпочел, чтобы это было не так. Пожалуйста, не уходите. Выслушайте меня.
  -Какая я дурочка, - она улыбнулась,- на каких друзей я рассчитывала здесь? В этом злом, чужом, ненавистном мне городе! У нас же с ним одна на двоих ненависть! Почему-то я была уверена, что невидимые силы, которые порой меня вытаскивали буквально из могилы, снова это сделают! Я думала, что вы посланы мне за этим. Оказывается, здесь я одна, только я, один на один со всеми... А я не хочу!
  Слезы стали душить ее, Генрих сделал попытку успокоить собеседницу, и через мгновение маленькие хрупкие кулачки стучали в его грудь с такой страстью, что горе Элизабет стало с каждым ударом все заметней для него и ощутимей.
   -Ненавижу э...тот...го...род! Вас ненавижу, ненавижу за вашу ложь! - она набивала ему пощечины, Генрих пожалел ее руки и легко перехватил сначала одну руку, потом другую. - Я хочу умереть! -Вдруг она затихла и посмотрела на него совсем странно. - Вы...вы же убивали людей, мне Марго рассказывала... Я хочу, чтобы вы меня убили.
  -Успокойтесь, - он улыбнулся, - я не буду вас убивать.
  - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
  -Я не убийца, Элли.
  -Вы обманываете снова! Я многое теперь про вас знаю.
  -Например?
   -Вы бабник, неспособный ни на какие высокие чувства, вами правят только низменные инстинкты! Вы лжец, и наконец, вы -убийца, сколько человек вы убили на дуэлях?!
  В наступившей тишине две пары глаз изучали друг друга. Одни были полны праведного гнева, другие- удивления и смысла.
  -Ни одного. Это правда. Ранил, но не убил. Не хочу сказать, что я никогда никого не убивал...
  Эльза испуганно вскрикнула.
  - Почему вы меня убить не хотите? - был ее следующий вопрос.
  Он всеми силами старался сдержать улыбку, и у него получилось.
  -Вы действительно хотите умереть?
  -Да!
  -Ну что ж. У меня есть один вариант.
  -Как вы меня убьете?
  Ему было смешно. Да известно ли ей что-нибудь о смерти? Хотя бы толику, частичку того, что известно ему? Известно ли ей, что жажда жизни просыпается только с осознанием ее потери? Конечно, нет. Он мог бы сейчас разыграть перед ней спектакль с отравлением, добавив вместо яда в бокал с крепким алкоголем, например, анисовых капель. Если нагнать страха, то слабость и головокружение, возникающие при сильном алкогольном опьянении, легко бы могли сойти за симптомы отравления ядом. Вскоре она бы осознала приближающуюся "смерть" - и тогда он дал ей "противоядие" - чашку кофе или крепкого чая... И вот тогда Элизабет перестала бы говорить глупости, и даже мысли не возникло бы у нее по поводу смерти.
  -О! Я думаю, что яд подойдет вам больше, обожаю травить женщин ядом. Они так прекрасны в смертельной агонии... -глядя в ее испуганные глаза, он рассмеялся от души. - Я не буду никого убивать, Элли, что за глупые просьбы. Я не убийца, не знаю, что рассказала вам Марго...
  Она отвернулась, намереваясь уйти, но он задержал ее.
   - Элли, я прошу вас, выслушайте меня.
  -Я не собираюсь вас слушать. Вы снова обманете. Марго рассказала, какой вы лгун. И не смотрите на меня такими честными глазами! Я вам больше не поверю.
  -Я не хотел вас обманывать! Поймите меня, я хотел все честно рассказать вам, но вы не дали мне шанса. Вы практически с порога спросили меня - не убил ли я де Бурье? Надо ли говорить о том, что я был чрезвычайно удивлен! Вы - непорочное создание, с глазами цвета неба, и вдруг- "А не перерезали ли вы ему глотку за то, что он меня обидел?"- последние слова Генрих сказал тоненьким женским голосом, чем рассмешил собеседницу и звонкий смех раздался в летнем воздухе.
  Обстановка была разряжена.
  - У нас с Марго всегда были сложные отношения, но я не знал, что она считает меня убийцей, -он подумал и улыбнулся своим мыслям,- хотя, наверное она сделала такой вывод, узнав, чем я увлекаюсь, -он забросил для Элизабет приманку- возможность полюбопытствовать- точно зная, что она попадется.
  Она попалась.
  - Чем вы увлекаетесь?
  - Пудрю мозги красивым барышням в основном... у меня огромная коллекция оружия и ...ядов.
  -Ядов?!
  -Да. А что вас так удивляет? Еще совсем недавно, несколько десятков лет назад яды были очень популярны. А в наше время за мою коллекцию меня могли бы четвертовать, либо вздернуть на дыбе. - он многозначительно посмотрел на нее,- так что теперь вы знаете мою тайну и сможете легко от меня избавиться, когда я вам надоем.
  -Когда-нибудь непременно. Так значит, вы не убийца. Хорошо. Но вы все равно лгун и бабник. Разве вы сможете найти для меня достойного мужа?
  Зеленые глаза всматривались в ее небесную голубизну уже практически беспрерывно.
  - Не то, чтобы я никогда никого не убивал. Я солдат, Элли, я состою в национальной гвардии, играю не последнюю роль... вернее, главная моя роль уже сыграна. Я надеюсь.
  -Значит, она была права, вы женщинами только пользуетесь.
  - Очень сложно участвовать в свержении власти, и не убить никого. Хотя бы тех, кто хочет убить тебя самого. -Генрих гнул свою линию разговора, словно не замечая ее провокаций.- И да, я делал это с удовольствием!
  - Я совсем про другое спрашиваю...
  - Есть что-то чертовски привлекательное в этом- убить врага. В этот момент ты находишься во власти азарта...
  -Вы смеетесь надо мной?
  - Ни капельки. Когда-нибудь я научу вас фехтованию, и у вас появится возможность приставить острие шпаги мне к горлу. Вы почувствуете волнующую жажду сделать непоправимое, а вместе с ней страх того, что поддадитесь и утолите ее. Голос рассудка будет говорить вам, что это неправильно, но ваше другое "я" будет нашептывать слова, прислушиваясь к которым, вы будете удерживать острие у моей шеи еще какое-то время. Такое испытать -дорогого стоит: разрываясь между светлыми и темными чувствами, решать чью-то судьбу.
  -Мне даже разговаривать с вами невыносимо!
  -Потому что я не отвечаю на вопрос, много ли у меня было романов? Вопрос в другом- почему вас это интересует? Зачем вам это нужно знать? Что на ваш взгляд -много? По мнению Марго, больше одной женщины- уже беда.
  - Можно подумать, их было две...
  Генрих рассмеялся.
  -Элли,- я не хотел бы с вами разговаривать об этом... на трезвую голову. А вдруг, я буду делать вам предложение руки и сердца? Вдруг я не найду никого достойнее себя, но в связи с тем, что дал обещание Лувиньи выдать вас замуж, мне придется самому жениться на вас? "Я старый ловелас, будьте моей женой?"
  На щеках Элизабет проступил румянец.
  - А что по поводу лжи?
  - Когда-нибудь вы поймете, что судить о людях нужно, основываясь лишь на своем личном мнении...
  Он на секунду замолчал, а потом воскликнул с внезапным пылом:
  - Вы меня еще совсем не знаете, но уже поверили сплетням! Неужели вам неинтересно самой разобраться во мне и ответить на свои вопросы? И почему вы всем подчиняетесь? Марго, Лувиньи... Куда вас тянут, туда вы и идете! Вас хотят выдать замуж, и вы соглашаетесь принимать женихов одна в комнате Марго!
  -Как я могу не подчиняться? Сама жизнь разевает на меня пасть и хочет слопать! Заставляет делать то, что я не хочу. Я не хочу выходить замуж, но никого не интересует мое мнение.
  -Вообще не хотите?
  - Нет!
  -Я так и думал. Значит, ваш ненаглядный тоже в пролете!
  Элизабет притихла:
  -Это даже не обсуждается, я обещала стать его женой. Когда-нибудь...Мы обещали друг другу...
  -Забудьте про "когда-нибудь" - это слова трусов и лентяев! Есть либо "да", либо "нет". Никаких "может быть" и "наверное"! И где он сейчас? Где же ваш жених?
  - Я знаю, что вы хотите сказать: раз его нет рядом в такой момент, и прочую ерунду...
  -Я лишь спросил, где он. -Генрих перебил ее,- Но вы правы, раз его нет рядом сейчас- это может значить только одно- вы ему не нужны. Мне жаль. Тут два варианта: либо он разочаровался в вас, и сейчас нашел себе утешение в объятиях другой, либо ждет, когда вы выйдете замуж, чтобы потом приехать с огромным желанием любить вас. Лучше для него, если он все же нашел себе другую женщину.
   "Потому что когда вы будете моей, ему несдобровать. Я буду биться за вас до последнего вздоха и завоюю, рано или поздно". - подумал он про себя.
  -Я прошу вас, не выдавайте меня замуж! Чартер- он любит меня!
  Он усмехнулся:
  - У нас с вами получается разговор ни о чем. Пора его заканчивать, не находите? Вернемся к гостям и немного потанцуем. Будет время, чтобы обдумать все, немного успокоиться и поговорить уже спокойно...
  ...Генрих за весь вечер подошел к ней еще один раз. И его появление было спасительным для нее.
   Один из недавних партнеров по танцам стал надоедать бесчисленными комплиментами и излишним вниманием к ее руке, которую осыпал поцелуями. Пытаясь вспомнить язык веера, которому ее обучали когда-то, Элизабет боролась с желанием отбросить его в сторону и как следует, ударить преследовавшего по лицу.
  Когда подошел Генрих, она с ужасом смотрела на надоевшего до чертиков молодого человека, который склонился перед ней в поклоне, приглашая на очередной танец.
  -Я прошу меня извинить, но этот танец уже был обещан мне, не правда ли? - словно бесенята плясали в его смеющихся глазах.
  Через миг они уже вальсировали посреди зала.
  -Как вы догадались, что мне нужна помощь?
  -Ну, во-первых, в ваших глазах я прочел испуг загнанного зверя.
  -А во-вторых?
  -Во- вторых, я, в отличие от него, понимаю язык веера. И вы так живописно посылали его к черту! - он рассмеялся.
  -Знака "убирайтесь к черту" в языке веера нет.
  -Благодаря вам, теперь есть.
  -Да какая разница, де Бурье, все равно ведь не подействовало,- она не могла сдержать улыбку. - Что бы вы делали, если бы я согласилась бежать с вами из города, ведь вы никуда не собирались уезжать на самом-то деле.
  -Я был бы счастлив.
  -И куда бы вы меня увезли?
  -На свете много красивых мест...А если бы вы не узнали мое имя, то согласились бы на это?
  -Хотите убедиться в том, что очаровали меня? ,- она звонко рассмеялась,- нет, де Бурье, я оставлю этот вопрос без ответа.
  -Это значит, что вы ответили "да".
  -Это не значит ничего ...
  
  ***
  
  -Ты пришел снова? - Хранитель приветствовал Мастера на пороге своего дома.
  -Да. Но ты ведь знал, что я приду. Рано или поздно, этот разговор должен был состояться.
  -Ты прав. Сможешь на этот раз быть спокойным?
  -Да. - Мастер взялся одной рукой за кулон, хоть это и потребовало от него больших усилий.
  Сейчас ему трудно было решиться использовать силу синего кулона, ведь разговор должен был пойти о существовании его дочери, и убивать в себе чувства безразличием казалось просто кощунственным- это было подобно тому, как если бы он повернулся к Энж спиной в тот момент, когда она просила о помощи. Но по-другому Хранитель бы не заговорил.
  -Почему моя дочь?
  -Ты не с того начал. Позволь мне рассказать тебе все самому.
  Мастер кивнул головой в знак согласия.
  Хранитель вздохнул и начал свой рассказ:
  -Твоя дочь разбила человеческую судьбу Мастера, ты правильно все понял. Не важно сейчас- в наказание за что она была ему дана, но здесь, среди нас- он был носителем Любви, как и твоя дочь. Поэтому и наказание для него- любовь. Любовь должна была быть ему наказанием! Я знаю, что Мастера делятся друг с другом предположениями по поводу того, чем будет наказан каждый из них, если вдруг нарушит здешние устои. Я часто слышу ваши разговоры, и хочу сказать, что некоторые из вас -правы, потому что однажды мозг этих Мастеров был осенен правильной мыслью, но скорость этой мысли была больше даже, чем скорость мысли Мастера. Поэтому они не знают, откуда у них информация, но знают, что их предположения верны. Да, у высших существ мысль быстрее, чем у Мастеров. А у существ, которые выше, чем высшие существа- она еще быстрее. Несмотря на то, что ты не должен все это знать, я объясню тебе, потому что ты способен понять и не поведать никому...Как ты думаешь, для чего вы носите на шее кусочки чувств?
   Видя удивление Мастера, Хранитель улыбнулся:
  - Да, да! Это всего лишь кусочки чувств, такие же, как и те, из которых вы собираете судьбы людей. Только ограненные. Ты знаешь, что безразличие помогает тебе забыться, но, пожалуй, это единственное чувство, которое помогает своему Мастеру. В этом твое счастье и в этом же твое проклятие - ведь общаясь с любимыми людьми- с семьей, ты его не снимаешь, не позволяешь себе остаться без талисмана, значит, с ними ты тоже наполовину безразличен! Я не виню тебя в этом - ведь очень сложно снять кулон и почувствовать весь шквал светлых чувств сразу. Но еще сложнее будет надеть его снова. Твое личное наказание, как Мастера-носителя "безразличия", в случае нарушения законов- человеческая жизнь, где безразличия не будет. Синие кусочки, конечно, будут, как и у всех судеб, но ты не будешь их проживать в силу данного тебе характера. Ты наверняка наблюдал таких людей- словно ненормальные, они торопятся любить, верить, надеются на хорошее, ненавидят врагов, завидуют другим людям...Но они никогда не бывают безразличны! Твое наказание в этом.
  Хранитель на минуту задумался и продолжил:
  -С теплыми оттенками действует закон "НЕ", я так его называю...Ведь нельзя наказать любовью- можно наказать "нелюбовью", любовью безответной, как ее называют люди. Нельзя наказать "надеждой", можно наказать "ненадеждой", то есть безнадежностью. Нельзя наказать "радостью", но можно грустью... Но что касается чувств зависти, ненависти и других темных оттенков, кроме синего,- тут этот закон не действует, ибо они уже сами по себе- наказание. С твоим безразличием немного по-другому, именно потому, что оно- никакое- просто тишина, никаких чувств, полное их отсутствие. И, соответственно, наказание- отсутствие спокойствия.
  Хранитель снова замолчал, собираясь с мыслями.
  -Теперь по поводу всего происшедшего...Как я уже сказал, Мастер должен был страдать от любви. Но судьба его сложилась так, что он не страдал. Видимо, чувствуя свое грядущее наказание, он избегал любовь. Моя книга злилась, сводила меня с ума, словно бельмом в ней маячила красная ошибка...Она требовала, чтобы я ее исправил. А когда я задал вопрос: как это сделать,- она показала мне возможный путь решения. Полотно должно было быть разбито. Но как? Судьбы не настолько хрупки, чтобы их можно было разбить. Мастера об этом знают мало, ибо никогда не пробовали делать это под страхом наказания. И я открою тебе еще одну тайну: разбить ее можно только вещью, перенесенной сюда из жизни человека.
  -О! - Мастер воскликнул, - эта игрушка! Значит, я сам того не желая, подсказал решение, и оно было против моей дочери?
  -Сейчас сложно сказать, что было первоначально- твое желание порадовать дочь игрушкой или желание моей книги разбить судьбу человеческим предметом...Кто и кому диктовал правила? Это книга воспользовалась тем, что ты подарил дочери такой подарок, или ты подарил его специально, не подозревая, зачем? Мы знаем только то, что книга сказала мне поставить полотно Мастера именно туда, куда я его и поставил. Где оно потом и было разбито.
  -Но ведь я приказал Энж собрать все кусочки полотна, значит, эта любовь уже была в его судьбе! Каков смысл разбивать судьбу и переставлять все местами? Ведь разбилось его будущее, а не прошлое, он его еще не прожил, и не факт, что в итоге прошел бы мимо любви. Я не понимаю! Недавно моя дочь поделилась со мной радостью, рассказала, что ее носитель влюблен, не прошел мимо того любовного осколка, который я ей разрешил поставить в судьбу. Но он был лишь одним из тех, что был собран с пола...
  -Его там не было...
  -Но как? Как такое могло быть? ...Постой!- Мастер задумался на миг.-Ты...разменял розовые кусочки из его будущей судьбы на...
  -Все верно, на один большой! Когда вы удалились с места происшествия, то я выбрал из всех собранных кусочков будущего практически все, несущие любовь. Я разменял их на одно огромное чувство Любви, которое Мастер пропустить просто не смог бы! Мы решили задачу!
  -Жестоко...
  -Он тоже был жесток.
  -Что он натворил?
  -Не могу сказать. Не имею права.
  -Я знал его?
  -Возможно.
  -Но если женщина, в которую он влюблен в человеческой жизни, ответит ему взаимностью? Что тогда будет с Энж?
  -Не ответит. Она будет любить другого человека. Все время.
  -Перестань, мне ли тебе объяснять, что ее полотно может выбросить кусочки старого чувства, если она того захочет.
  -Поэтому я поставил заниматься ее полотном одного из Мастеров, чтобы он постоянно следил за происходящим. И за сбором полотна провинившегося Мастера тоже. В какой-то мере я чувствую свою вину за происшедшее, поэтому не мог оставить твою дочь без помощи.
  -Я мог бы быть ей лучшей помощью на свете! Почему ты не поручил это мне?
  -Ты не мог бы оставаться безучастным. Твой последний приход ко мне подтвердил это. И уровни с миллионами судеб ждут твоих рук.
  -Кто он? Кто послан ей в помощь?
  -Его полотно рядом, ты его увидишь.
  -Последний вопрос. Наказанный Мастер узнал предмет своей любви. Почему? До разговора с тобой я объяснял это тем, что, как всем известно, он будет узнавать кусочки из своего будущего чисто интуитивно. Мощная интуиция, вечное чувство дежавю и прочее, и прочее...
  -Да, ты прав, будет. Но причина того, что он узнал свою Любовь, не в этом. А в его прошлом. И я не могу поведать тебе его. Скажу лишь, что он узнал ее по знакам, оставленным специально для него. Увидев их, он не сможет пройти мимо, так как, отправляя Мастера в человеческую жизнь, мы можем забрать у него какие-то способности, но память забрать не в состоянии...Она слишком глубоко в подсознании.
   Все, наконец, встало на свои места. Но Мастеру непонятно было только одно: почему именно Энж должна была угодить в эту ловушку вместе с наказанным Мастером? Почему никому из Мастеров-мужчин, не суждено было разрешить проблему, и она легла на хрупкие, совсем детские плечи его дочери?
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"