Открывая дверь кофейни, я всё ещё сомневался, стоит ли мне читать его текст. Сегодня должен был состояться еженедельный "Час свободы", когда с 11 до 12 утра любой желающий может выйти на специально выделенное место и обратиться с речью к собравшимся, и я не хотел пропустить это мероприятие. Однако из-за данного автору обещания мне пришлось прийти в кофейню заблаговременно, чтобы успеть прочесть его произведение, а затем послушать интересное (надеюсь) выступление.
Удобно устроившись на диванчике, я не мог избавиться от сомнений: стоит ли открывать файл с текстом и ввязываться в его неизбежное обсуждение с автором? Пока загружался планшет, я размышлял: с одной стороны, я никогда не любил читать чужие рассуждения на оторванные от реальности темы (а текст, я небезосновательно подозревал, будет именно таков), обсуждать их лично с написавшим, делая при этом глубокомысленный взгляд и стараясь сохранить хорошую мину при плохой игре, с другой стороны, в данном конкретном случае высказать своё мнение я должен был по телефону, не глядя никому в глаза. Это утешало. Кто не терялся, когда некто просил вас прочесть его творение, вы читали и понимали, что написано убого?! Какими словами сообщить об этом "писателю"? Сможет ли он адекватно отреагировать на вашу критику? Я, к примеру, не профессиональный редактор журнала, чтобы находить мягкие слова для мнительных и резкие - для гордых. Я всего лишь заурядный автор интернетовских заметок, не более того. Мне хватает своего корявого слога и незамысловатого стиля.
Планшет загрузился, и, открыв мессенджер, я нашёл присланный мне файл. Открыть или не открыть? Да, я вчера обещал, но... Разве я произнёс чёткое "да"?
Поздним вечером, уже готовясь ко сну, я услышал вибрацию телефона и, увидев имя звонившего, решил, что по пустякам мой давний друг Нил звонить не станет, потому без всяких задних мыслей взял трубку. После извинений за беспокойство и обмена обычными любезностями он озвучил свою просьбу - выслушать его кузена Авима. Я почувствовал здесь какой-то подвох, но отказываться было уже поздно. "Юноша" (как охарактеризовал его Нил), взволнованно поприветствовав меня, начал с места в карьер:
- Андрей, мне больше не к кому обратиться, только к вам... Вы знаете, я работаю в журнале "Словопрения"...
Я и знать не знал, что он работает в журнале. До этого времени я даже не подозревал, что у Нила есть кузен. Слова о журнале (судя по названию, это всё же не "глянец" и уж точно не мужской журнал. Хотя - может быть, женский?) меня насторожили, и не зря.
- Я раньше писал им стихи... И главный редактор их печатал. Сейчас я не могу представить им ничего стоящего. Я попробовал написать прозу. Размышления, навеянные... Впрочем, это неважно... Я вспомнил, что Нил говорил, что вы... ммм... встречались с некоторыми пишущими людьми и давали им дельные советы. Я не хочу сразу отправлять своё произведение в редакцию, пусть и под псевдонимом... Предварительно я хочу... если вас не затруднит... Я прошу прочесть и вынести свой вердикт, справедливо и независимо...
- Послушайте, Авим, - я ожидал от него всего, что угодно, только не этой просьбы, - я разве специалист? Я не редактор и не литератор. Я и филологического образования не имею. Думаете, я могу справедливо судить о стилистике, форме, языке, грамматике, наконец? Да, я пишу сам помаленьку что-нибудь и как-нибудь, иногда у меня бывают интересные встречи, на которых я обсуждаю с человеком его текст или даю ему высказаться... Делает ли это меня знатоком качественной литературы или разборчивым ценителем беллетристических шедевров? Нет.
Не помню, что я говорил ещё. Защищался я, очевидно, слабо, поскольку в конце концов моя оборона была прорвана. Не успел я сказать "Ладно, присылайте мне свой текст", как в мессенджер с номера Нила "прилетел" вордовский файл. Последними моими словами перед "отбоем" были "Я завтра утром вас наберу". Я не из тех, кто откладывает неприятные дела в долгий ящик. Лягушку, как известно, нужно съесть как можно быстрее. Но не в двенадцатом часу ночи.
Поэтому ранним утром вместо своего обычного уютного одиночества на диванчике в углу зала кофейни с большой кружкой кофе с молоком я был вынужден, открыв файл, поспешно читать присланное мне произведение. Поспешно - потому что мне хотелось посмотреть и послушать того, кто сегодня будет выступать. Иногда на сцену поднимаются весьма занятные типы, бойко шутящие на актуальные темы или выразительно читающие свою прозу. Впрочем, зачастую "трибуну" используют для политических лозунгов и завывательного декламирования посредственных стихов собственного сочинения.
Текст, что отправил мне Авим, был назван пафосно "Докажи Бога" и подписан почему-то "Дий Силоамов" с указанием электронной почты и номера телефона. "Не всех побила Силоамская башня, и не все искупались в Силоамском бассейне..." - отчего-то подумалось мне. Дий Силоамов - почему? Отчего? Спросить ли его о смысле псевдонима? Или это будет нескромно? И чей это номер телефона - Авима или "Дия"?
Ладно, хватит прелюдий и сарказма, решил я, неизбежное всё равно не отсрочишь, пора читать.
"Нет и не может быть никаких научно обоснованных, чувственно проверяемых доказательств бытия Бога. Если бы такие доказательства действительно имели бы место, то все поголовно были бы верующими людьми. Разве не так? Если бы мы могли видеть Бога, если мы могли бы общаться с Ним напрямую, получая ответы, как в разговоре с обычным человеком, разве кто-то остался бы неверующим, утверждая, что это всё массовая галлюцинация? Между тем, оставалась бы в таком случае человеческая свобода?
Никому не составит труда найти известные доказательства бытия Бога - космологическое, телеологическое и прочие. Самое, конечно, вроде бы весомое - это доказательство причинности бытия всего. От него трудно отвертеться: всё имело начало, следовательно, всё должно исходить из такого начала, которое начала не имеет. Поэтому мы говорим либо о вечности материи, либо о вечности нематерии, т.е. Бога.
Доказательства, как мне кажется, всегда связывают. Противопоставить им что-то (если они на самом деле неопровержимы) - сложно, равно как и найти аргументы против. И тут срабатывают другие приёмы, которые не "пощупать руками". Это доказательства в твоей душе, в уме или в личной жизни.
Да, эти доказательства будут гораздо надёжнее, нежели те, что находятся вне меня. Потому что эти доказательства обращены ко мне лично, они подстроены под меня, мою жизнь и моё восприятие мира. Они не подойдут ни для кого иного, наверно, они не убедят никого иного, кроме меня. Они индивидуальны.
Даже чересчур индивидуальны. Ведь один в своей душе найдёт Иисуса, второй - Будду, третий - Аллаха, а четвёртый - духов предков... Есть ли единство, и как к нему прийти?
Если бы Бог хотел, чтобы мы все поголовно верили в Него, то Он бы - как считаем мы - должен был бы явиться к каждому из нас и засвидетельствовать Себя. Потому что тот "факт", что к моему соседу явился некто, назвавшийся Богом, мне лично ничего не даёт и ничего не говорит: мало ль кто ему привиделся, и мало ль в каком состоянии в тот момент был мой сосед. Будучи в здравом уме и рассуждая логически, я скажу: ясное дело, выпил, и "белочка" пришла в виде Бога.
Однако как я пойму, что ко мне явился Бог? Даже если это будет как будто убедительно, и я, простёршись ниц, буду плакать и каяться, то через пару месяцев не покажется ли мне моё же поведение следствием перепада настроения или утомлённости? Не покажется ли, что это появление Бога мне почудилось, или это был чей-то розыгрыш?
Так что же, Богу нужно лично к каждому приходить ежедневно? И как приходить? С инспекцией, с беседой, с бутылкой водки? Говорить (наша мораль разве не заменяет Его?), как поступать и что делать, как правильно жить. Если уж мы от родителей своих отмахиваемся: да знаем мы без вас, как жить и что делать, то уж от Бога-то, "великого морализатора", который целыми днями будет "жужжать" у нас в ухе, разве не станем увиливать со временем и поступать наперекор? Дескать, стесняешь нашу свободу, агрессивно навязываешь свою модель поведения, а мы-то хотим жить по-своему!
Но что Богу сделать, чтобы вы поверили в Его реальность? Явить чудеса по вашему заказу и желанию? Фокусы разные поделать? Может, вас за границу без паспорта отправить и вернуть обратно? Мулаточек обнажённых прислать? Или машину желаемой модели во двор пригнать? А что будет потом? Вы будете заказывать чудеса и далее, "шантажируя" Бога своим неверием? Или будете слушаться Его во всем? А если Он скажет: "Не нужны тебе, дорогой мой человек, ни фокусы, ни мулаточки, ни машина, а нужно тебе - раздать своё имение и следовать Моему учению, каким бы тяжёлым это ни было", вы, конечно же, тут же всё раздадите и последуете за Ним? Или скажете: "Нет, слушай, мне ещё доказательства нужны"?
На мой взгляд, если б было такое доказательство бытия Бога - неотразимое, неопровержимое, ясно свидетельствующее о конкретном Боге, то никакой свободы бы не было. Бог бы разъяснил: ребята, вот рай со Мной, ад - без Меня, куда хотите, туда идите, а Я в небе всегда буду напоминать о Себе (типа "ока Саурона"). Большой брат наблюдает за тобой, давай, живи! И как жить? Как жить, когда ты ясно и твёрдо (чувственно, зрительно, осязаемо) знаешь, что за тобой наблюдают, что куда бы ты ни делся, все твои мысли и слова, действия и эмоции явны перед всевидящим оком? Это страшно для тех, кому есть, что скрывать, кто хочет и желает, чтобы тёмные дела никогда не были явлены свету. И невольно задумываешься: а не боятся ли "наличия" Бога те, кто не хочет, чтобы их дела были обличены, чтобы их дела судились по закону совести, чтобы было воздаяние за всё зло и несправедливость? Поэтому легче всего для сердца и души человека сказать - нет Бога, и значит нет никакого надзора, нет критериев морали, нет духовных законов, по которым нужно жить. Значит я могу жить, как хочу, и никто, когда я один в комнате, не осуждает меня, не ведает, что я творю. И жить-то тогда становится приятнее - ведь все пороки, все страсти и всю грязь моей души никто не видит.
Самое, будто, весомое и главное доказательство бытия Бога - чудо по заказу. А среди чудес очевидно лидерство чуда исцеления. Говорят так: если Бог есть, то пусть Он исцелит такого-то человека, пусть Он защитит того-то и поможет материально тому-то. Бог в этом случае - благотворитель, меценат и ещё и целитель. Нам кажется, что болезнь - это зло, что бедность - это порок. Разумеется, это так - для тех, кто живёт только земным. И вправду, какой толк и какая польза от инвалидов, от больных редкими заболеваниями, когда только поддержание жизни одного человека (не исцеление даже!) обходится в миллионы рублей, какая польза от немощных стариков, от бедняков и тысяч нищих? Для живущих земным - никакой пользы! Ведь рано или поздно все умрут, и если после смерти ничего нет, то какая разница - раньше или позже уйдёт во тьму неизлечимо больной? Эвтаназия в таком случае вполне оправдана. Зачем тратить миллионы на жизнь одного человека, когда их можно направить на жизни сотен и тысяч? С точки зрения пользы - разница ясна. Но кажется, я слышу, как кто-то говорит о человечности? Так взвесьте же, ответит циник, - жизнь одного и жизнь сотен! Не это ли настоящая человечность - заботиться о здоровых особях, о выживании вида, брезгуя больными, избавляясь от "балласта"? И в словах циника будет своя правда - земная, материальная, эволюционно-видовая.
А что же Бог? Не здесь ли становится явным Его присутствие? Что легче - сказать, что ты умрёшь и исчезнешь, или что будешь вечно жив, хоть и лишишься тела? Сторонники "правды" воскликнут: не утешайте людей сказочками о вечной жизни, а говорите им прямо - прах ты и в прах обратишься! Положа руку на сердце, скажу: меня лично это совершенно не воодушевляет. По большому счёту - пусть, пусть и нет Бога, пусть и есть вечная смерть (раз уж в ней уверяют учёнейшие люди, им-то известно, что за порогом смерти), но отчего же, почему вы, такие правдолюбцы, мешаете человеку верить в лучшее и жить этим лучшим? Чем "правда" ваша сильнее веры в Бога? Ну, и пусть Его нет, пусть миллиарды людей верили и верят, но вам-то что, завидно, что у других есть иные цели в жизни, есть иные идеалы, и есть своя правда, которую они чувствуют внутри себя (нет-нет, души же нет)?
Допустим, Бог исцеляет всякого. Не будем ли мы тогда беспечны? Не оставим ли заботу и попечение о больных, благотворительность, самопожертвование? Ах, он всё равно исцелится, чего нам трудиться, чего нам сопереживать и молиться?! Задумаемся - а сколько людей приходит к Богу через болезни, сколько людей молятся во время страданий, сколько людей, веруя в бессмертие, стойко переносят самые ужасные муки тела? Я бы сказал, что мы хотим лишить людей подвига, но подвиг не всегда выражается в терпении болезней. Кто-то ведь исцеляется. Одним даётся исцеление, а другим - нет. И мы, люди, хотим сами решать, кому из миллионов болящих давать исцеление, а кому нет. Мы говорим: пусть этот будет исцелён. А почему не другой? Почему именно мой близкий должен быть исцелён, а находящийся рядом с ним в палате - нет? И может быть, болезнь привела бы человека к Богу, к настоящей правде? Но в то же время, может быть, смерть изъяла бы его из пучины греха, а мы, исцелив его, мало того, что лишили человека такого благоприятного времени для покаяния - болезни, но и вернули его в "больную" среду обитания? И как знать - что он ещё натворит, что он ещё сделает с собой, а то и с другими людьми?
Мы видим за исцелением лишь внешнее. Мы желаем здоровья, не подозревая, что зачастую человеку полезнее болеть. Разве мы знаем, что внутри у человека? Разве понимаем его душу, разве знаем, как она может быть развита? Может быть, болезнь так переменит её, даст такой нравственный и духовный толчок, что человек, выздоровев, переменит свою жизнь? Но мы вмешиваемся, и благотворный процесс прерывается. Что же теперь, не молиться, не желать здоровья? И молиться, и здоровья желать, но предавая всё в руки Того, Кто действительно властен над жизнью и смертью.
Мы думаем, что смерть - это конец, и ранняя смерть прерывает жизнь человека на самом взлёте, что дожитие до старости - это настоящая жизнь, и все люди должны жить так. Но кто знает, что будет в будущем, кто знает, не благо ли для человека случившееся с ним сейчас, чем неизвестность потом? Если верим в благого Бога - то всё оборачивается к лучшему. Даже если нам со стороны кажется, что это не так.
Какие же нужны доказательства бытия Бога? И главное - зачем? Вы действительно хотите знать, есть Бог или нет? Подумайте - если Он есть, то как изменится ваша жизнь. Поэтому и утешают себя люди: все доказательства опровержимы, нам врут, будто есть жизнь после смерти. Поэтому так легко уверить себя в том, что раз объективных доказательств нет, то и Бога нет. Что раз истина относительна, то и вера в Бога уж точно относительна. Но все ли доказательства "небытия" Бога так убедительны?
Я не буду вдаваться в дискуссию о силе доказательств. Скажу лишь, что у и той, и у другой стороны есть свои аргументы. Причем обе знают все контраргументы противоположной стороны. И тем не менее, атеисты не становятся верующими, а верующие не разуверяются (разумеется, в обоих случаях есть исключения). Почему?
Одними внешними доказательствами трудно убедить кого-либо в чём-либо. Внешние доказательства хороши для исследований в точных науках, но в гуманитарных - нельзя говорить об истинности или ложности утверждений.
Мы можем долго и нудно говорить о физических явлениях в первые секунды возникновения Вселенной. Вопрос верующего будет прост: чем описанное вами исключает наличие Бога? Точные, естественные науки занимаются описанием явлений, а не причинностью или целеполаганием. Вопросы "С какой целью летит комета?" или "Зачем планета вращается вокруг Солнца?" бессмысленны. Равно как и вопрос об опровержении Бога. Можно сколько угодно говорить о том, что физически Бога не определить, что "наука доказала, что Бога нет". Но кроме материального, есть и идеальные явления, понятия. Есть любовь, совесть, ум... Мы можем запихнуть всё идеальное в материю, но разве мы можем сказать точно и определенно, что всё-всё-всё изучено нами, всё-всё-всё исчерпывающе описано, мы всё прощупали своими органами чувств? Но разве трудно допустить то, что может существовать нечто, не поддающееся проверке этих органов чувств?
Ведь что такое вечность материи? Это пребывание её всегда и в неограниченном количестве, а значит... значит всегда можно с уверенностью говорить: мы не всё знаем, мы не всё изучили. Потому что наше познание ограничено, потому что вечность материи - это её бесконечность, и неисчерпаемость явлений. Вы говорите: Бога нет? Как же? Отчего же? Органы чувств говорят, что Его нет? Но разве ароматизаторы и всякие добавки в пищу не обманывают наш мозг, желудок, вкус? Разве зрительные и слуховые галлюцинации не кажутся нам реальными? Разве наши приборы так совершенны? Разве мы залезли во все уголки Вселенной? Нет, но мы делаем глобальный вывод: вокруг Земли облетели, Бога не видали. А может, Он на Альфа Центавра за третьим кустом под пятой ёлкой на острове прячется? Мы там-то не бывали. Что уж говорить о вечности и бесконечности всей-всей-всей материи! Бог-то, Он, может, где-то материально и есть - вы-то эмпирически всё не исследовали (да и невозможно изучить бесконечную материю!).
Бог - такой, не побоюсь этого слова, феномен, который нельзя опровергнуть. Ведь если б это можно было сделать логическим путем, то не родилось бы столько религий, не было бы стольких верований и религиозных учений. Значит что-то в науке, в логике неладно? Или человечество отличается непроходимой тупостью, за столько лет так и не научилось слепо верить науке, которая сегодня говорит одно, завтра - другое? Почему? Потому что прогресс не стоит на месте: приборы улучшаются, теории множатся, парадигмы сменяют друг друга... И можем ли мы быть уверены в том, что сегодняшняя наука говорит точную и ясную истину? Что её не опровергнут через сто лет? Что будущие поколения учёных не обзовут наши современные приборы "первобытными орудиями"? Наука переменчива, а её истина - нет?
Любимая фраза некоторых людей - "учёные доказали". И при этом требуют от верующих точных указаний, удостоверений и свидетельств. Но возникают встречные вопросы: какие учёные? Британские? Какими приборами пользовались? Какие методы применяли? Доказали, а перепроверяли их? Что доказали? Вероятность чего-то?
Мы так легко верим словам "учёные доказали", что это сродни вере в Бога. Мы верим, что какие-то люди что-то доказали, нашли, провели какие-то эксперименты. А почему в таком случае не верим свидетельству четырёх евангелистов, например? Почему не верим опыту миллионов людей? Самое забавное, что позже этих "учёных" могут опровергнуть, но кто слушает и читает опровержения? Сенсация на то и сенсация, чтобы не было никаких опровержений. В таком случае - какова доказательственная сила такого рода свидетельств?
Почему же одних доказательства бытия Бога не убеждают, а другим... другим они и не нужны, если они верят? Разве кто-то может сказать: я поверил в Бога потому, что мне привели доказательство причинности? Таким же образом завтра иной человек докажет, что Бога нет.
Я глубоко убеждён в том, что Бог дал нам свободу не верить в Него. Поэтому понятно, почему Он "прячется", не насилуя нашу волю (Иисус не стал даже Пилату и Каиафе являться по Воскресении Своём, а мог бы по идее), и в то же время являет Себя во всём, открывая Себя. Как у апостола Павла написано - "невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы". Он же, сказав о том, что "от одной крови" Бог произвёл весь род человеческий, писал о "назначении предопределённых времен и пределов обитания" людей, чтобы они "искали Бога, не ощутят Его и не найдут ли". Кто хочет видеть - увидит, кто хочет найти - найдёт. Кто-то способен увидеть за природой Разум, за золотым сечением - Гармонию, за красотой космоса - Красоту, за устройством жизни - Жизнь. Но кто-то сделает акцент: природа и есть Бог, и кажется, закроет для себя тему. А кто-то "вынет" Бога из природы и скажет, что Бог лучше мира. Мы сами творим Бога? Нет, Он не такой, каким мы Его представляем. Но в то же время Он у каждого Свой в том смысле, что у каждого с Ним свои отношения. У кого-то - как с родным отцом, у кого-то - как с ненавистными родителями, у кого-то - как с партнёром по бизнесу, у кого-то - как с царём...
Я вижу великую правду в словах Иисуса: "блаженны невидевшие и уверовавшие" (Ин. 20:29). Видение - это доказательство, это раздражение органов чувств, это даже некое насилие, потому что тебя заставляют признать факт. Но если ты не видел, а веришь тем, кто видел, если ты в своём сердце находишь ответ на вопрос о существовании Бога, то не твёрже ли это свидетельство логического доказательства?
И я предвижу вопрос - ну, хорошо, Бог есть, а какая религия истинна? Давайте начнем с начала - признаем, что есть то, что мы не можем познать, есть то, что необъяснимо нами, есть то, что не укладывается в доказательства логики и науки, а может быть только доказательством ума, сердца и жизни. Вот и доказательства бытия Бога нужны лишь для "усумнения", для расшатывания доводов противников о небытии Бога. Они заставляют задуматься, они заставляют понять, что не всё так просто, что наука и логика не могут ответить на некоторые вопросы, что есть нечто непознанное, нечто "запредельное". Отталкиваясь от этого сомнения, от посеянной доказательствами задумчивости, можно прийти к вере в Бога... А можно и, махнув рукой, сказать, что это всё для зануд и фанатиков. Я лучше в ночной клуб схожу...".
На этом текст обрывался. То ли автор не дописал его, то ли решил закончить на таком странном пассаже.
Я откинулся на спинку дивана. Доказать Бога? Пф. Бога для всех (всем вообще) доказать нельзя. Чтобы понять это, не нужно быть семи пядей во лбу. А то, что Бога можно "доказать" своей душе, каждому лично, что "доказательства" индивидуальны - это тоже очевидно. Ясно, что рациональному человеку требуется научно обоснованное, логическое доказательство, эмоциональному - впечатлительное, равнодушному - обрушение жизни. Кого-то перевернёт одно событие, кажущееся для остальных незначительным, кто-то уверует от слов, оставшимися безответными в сердцах сотен других слышавших.
С другой стороны, тоже правда - в своём сердце кого и чего только не найдёшь. И как понять - то, что внутри меня, то, что я почувствовал, то, что позвало моё сознание будто из иного мира, истинно по своей сути оттуда, или это моя разгорячённая кровь нагнала на меня тоску и страх? Это Бог или чёрт взывает ко мне? Как узнать, опознать, признать Его? Коль скажу, что это голос извне, то чей же?
Я помню, как в своё время я считал, что невозможно от одной пары произвести весь род. Это касалось и Адама с Евой, и животных из Ноева ковчега. Но позже, уверовав, я сам для себя решил, что не буду углубляться в эти темы, для меня достаточно доказательства собственной веры. Об остальном же - есть споры, есть теории, есть мнения, и значит есть объяснения, к которым можно примкнуть, или наоборот - отвергнуть.
Поразмышляв немного, я надел наушник, набрал номер телефона, указанный в начале текста, и совершенно не удивился, услышав голос Авима. Волнение его доходило до дрожания, когда он после пожелания "Доброго утра" тут же спросил:
- Как вам моё произведение?
Я внутренне вздохнул и собрался с силами.
- Не сказать, чтобы совсем плохо. Написано задиристо, с напором. Правда, сумбурно и без какой-то системы что ли. Мне кажется, тексту не хватает структурности. Не разбивки, конечно, на пункты, но хотя бы последовательности изложения. И если выстроить всё в едином стиле, без вопросов, пожалуй, а наоборот - с повествовательными предложениями, то текст и читаться будет по-другому, похорошеет, я думаю...
- А в целом - сама тема?
- Вы знаете, я считаю, что Бога "доказывает" каждый сам для себя. Кто-то - Его отсутствие, и никакими вещественными и невещественными доказательствами его веру не прошибёшь. Кто-то - несомненное присутствие, и его не проведёшь ни историческими фактами, ни ошибками переписчиков, ни логическими уловками. Каждый сам для себя решает - он доверяет тем доказательствам, о которых узнаёт? Верит ли он своим ощущениям, верит ли он своему уму и сердцу?
- Здесь-то вся тонкость, - Авим, надеюсь, внимательно слушал меня. Первая стадия - самая трудная - сообщения своего мнения о тексте автора прошла для меня гладко. - Кого-то больше предрасположила к себе культура того места, где он родился и вырос, семья, которая воспитала его в определённой вере...
- Но кто-то, - я не удержался, чтобы не поспорить, стараясь в своём углу говорить негромко, чтобы не мешать другим посетителям, - кто-то читает книги и смотрит видео, встречается с представителями иных культур и принимает их веру. Либо в отместку родителям верит иначе. Бог, как вы справедливо заметили, предоставляет людям свободу - верьте или не верьте, доверяйте тем текстам, людям, событиям в жизни, или не ищите в них - в текстах, людях, событиях - никакого духовного смысла. Я вижу свободу и в том, что все доказательства существования Бога сомнительны. Если бы были ясные доказательства бытия Бога, свободе человека настал бы конец! Раз уж мир стал таким, что у нас появилась свобода выбора, свобода отрицания и сомнения, свобода доверия и предательства, то и закрыты для нас достоверные, для всех одинаково убедительные доказательства бытия Бога. Потому - каждый сам решает, что для него доказательство. Мир сам устроен так, что можно усомниться - создан ли он Богом. Все ли спасутся - можно понимать и так, и сяк: будет ад для грешников, и ад будет разрушен. Сомнительны Ноев ковчег и происхождение человека от одной пары? Сомнителен мир без смерти? Пожалуйста, решай - удовлетворяют ли тебя суждения учёных, учителей Церкви, достаточно ли убедительны их слова и доказательства. Зато если уж ты веришь и доверяешь Богу, то можешь вообще сказать: как оно было, так было, я расписываюсь в собственном незнании, в том, что я вижу противоречия у тех и у других, но я верю Тебе, Боже, и доверяю Тебе, я всё смогу узнать потом.
Авим при словах о сомнении и доверии вдруг необычайно оживился и перебил меня:
- Да, да! - заговорил он. - Был у нас такой автор. Иван Галактионов. Он почти тоже самое писал. О сомнении как о ключе в отношениях к людям и миру.
- В самом деле? - я скептически поморщился. - Я не вижу большого смысла играть во все эти "ключи". Я - за относительность. Абсолютен только Бог, всё остальное...
- Сомнительно? - подхватил мой собеседник.
- Сомнительно-доверительно, - мне и правда была скучна игра в слова. Я хотел уже побыстрее избавиться от его назойливых расспросов и наивных, бесполезных рассуждений (какой практический смысл имеют наши "словопрения" на сей счёт?) на тему, которая никогда не будет исчерпана и принята всеми. По крайней мере не в этой жизни (моей и любого человека) и не на этой земле. Сейчас мне больше всего хотелось не сидеть и не размышлять вслух на отвлечённые от реальности материи, а писать о... Впрочем, и моя писанина разве имеет сейчас смысл? Может быть, я смогу произнести более-менее внятный монолог, который "уляжется" в голове Авима и после литературной обработки будет напечатан в журнале... как бишь там его?
- Сомнение, - продолжил я, - это не конструктивное решение проблемы, это всегда критический взгляд, поиск подвоха, негативное воззрение. Доверие - это отказ от критического осмысления ситуации, это вверение самого себя, своих мыслей, действий, другому, более, как считается, авторитетному человеку. Без доверия - как жить? Применительно к той же теме религии и науки. Если не доверяешь учёным, проводившим исследования и утверждающим о Большом взрыве, то почему ты веришь сотворению мира за шесть двадцатичетырёхчасовых дней? Если не доверяешь свидетельству четырёх евангелистов, то разве убедит в существовании Иисуса "Пятое Евангелие" ("Туринская плащаница")? Если сомневаешься в датировках пребывания динозавров на Земле (некоторые утверждают, что динозавры не вымерли, что и в Библии есть упоминания о них как о левиафане, змие, в истории с Ионой. Да и вообще, по их мнению, последнего динозавра проткнул копьём Георгий Победоносец), как веришь, что Мафусаил жил больше девятисот лет? Всюду сомнения, но всюду - и доверие. Тому или иному авторитету, тому или иному событию в твоей жизни. Бросил трубку на звонок из "службы безопасности банка" и со спокойной душой кинул монету просящему подаяния у метро. Говоришь, что веришь в Бога, но идёшь гадать по картам Таро. Нет и не может быть единых для всех критериев доверия и сомнения. Всё слишком субъективно, всё слишком зависит от характера, условий жизни человека и ещё от кучи разных вещей. Когда всю жизнь тебя били, когда ты озлобился, кому доверишься? Когда все вокруг обманывали, то сколько нужно времени, чтобы довериться ближнему? Да, есть доверяющие всем люди. Люди, кажется, с открытым и чистым сердцем. Не помнящие зла и не ищущие лукавства. Их легко предать и обмануть, ими легко воспользоваться и, выжав, бросить. Они восстановятся? Они не потеряют веру в ближнего? Кто же так свят, что молится за ограбивших и изранивших его, подобно Серафиму Саровскому? Есть сомневающиеся во всём. Высмеивающие и критически относящиеся к словам и поступкам других людей. Как они доверяют? Как они, находясь постоянно в ожидании подвоха, верят людям? Не ими ли придумана поговорка "не делай добра - не получишь зла"?
Я остановился и допил остывший кофе. За окном забарабанил дождь. Авим, судя по всему, жадно внимавший, наконец, осмелился спросить:
- Но Бог же абсолютен, как вы сказали? Значит для Его познания должен быть неотносительный метод, тот самый критерий истинности веры.
- Если б Бог был неживой сущностью, бездушным объектом, то пожалуй, мы бы нашли, а то и изобрели такой абсолютный метод. Бог же - Сам Субъект. Коль захочет, откроется, не захочет, не станет и пальцем (ну, понятно, что это образ) шевелить. Человеческие критерии опровержимы, поскольку, как и всё, относительны, то есть воспринимаемы свободным человеком. Ведь на то и свобода есть у человека, повторюсь, чтобы иметь возможность выбирать - веришь, доверяешь, принимаешь или нет. Даже Самому Христу не верили, и ученики Его тоже отходили от Него, и окружающие, поверив, не имели корня или временем веровали, тоже отступали. Да и какие критерии-то предлагают? Мученичество? Чем больше мучеников, тем "истиннее" вера? В каждой религии есть свои страдальцы, до конца стоявшие за веру. История развития этой религии? Войнами и насилием ли насаждалась она, или миром и добродетельными примерами? Когда мне говорят, что людей не принуждали принимать конкретную религию, а они сами уверовали, без принуждения и "внешней помощи", то я скажу, что это, с одной стороны, превосходно, а с другой - спорно, потому что какая религия может "похвастаться" отсутствием насилия и казни, убийств "неверных"? Где-то более, где-то менее, но у всех есть свои... методы обращения в веру людских масс. Истины, которые не могут быть созданы людьми? Но люди интерпретируют тексты, люди выбирают из текстов удобные, подстраивающиеся под их теории слова. Люди, благодаря выдающимся умам, всяческим "отцам" и "великим учителям", формулируют концепции, выстраивают практически непротиворечивые догматы, люди отсеивают ереси и ошибочные суждения, выстраивая философию и стройную конструкцию религии. А окрылённость и уверенность, бесстрашие и отвагу проповеди можно объяснить психологией и бессознательным "я". Пусть первые проповедники были ещё не так строги к формулировкам, не так точны в своих словах, их "исправили", "дополнили" позже, интерпретировали, как "правильно", как "на самом деле" они говорили. А они, быть может, писали туманно, оставляя возможность для самых разных толкований, чтобы мы имели пространство для веры.
- Да, - пробормотал Авим. - Так же рассуждал бы Галактионов...
- Тот самый? - вспомнил я.
- Тот самый. Во всём можно усомниться. И что остаётся тогда? Кому и чему доверять, если и "учителя" религии неправы? Выходит, что я сам решаю - сомнительно ли то или иное положение, учение, теория и так далее. У меня своя, индивидуальная, не сводимая к "организованным" религиям вера. Из одной религии я беру нечто, из другой - иное, из третьей - пусть и бессознательно, но ещё какие-то нормы. Я вроде бы придерживаюсь такой-то религии, но в личной жизни, в практике, я живу не по её правилам, а по своим. Я, может быть, и оправдываю себя, что живу не так, как велят догматы религии, а может, и считаю, что живу праведно, "по канонам".
- И тогда я спрошу, - подхватил я, - а где критерии истинности такой веры? Почему такая уверенность в своей правоте? Почему я должен верить себе, но не верить людям, которые, как пишут и говорят о них, провели благочестивую, праведную жизнь? Как я сам доказал себе истину?
- Я отвечу, как отвечает Галактионов: я сомневаюсь в ваших верованиях и потому создал своё, - голос Авима звучал устало. То ли он разочаровался в собственном тексте, и общение было ему в тягость, то ли он, как и я, утомился от долгого разговора. - Вас, может быть, убеждают в существовании Бога обстоятельства жизни (болезни, смерти, трудные жизненные ситуации...), душевный склад и духовный поиск (мечтательность, любовь к уединению, размышления о смысле жизни...) и так далее. У каждого из вас - своя история "уверования", у каждого - свои причины и свои критерии истинности...
- Значит вы тоже согласны с тем, - решил подытожить я, чтобы, наконец, уже завершить беседу, - что нет универсального критерия - все люди разные, и обстоятельства, при которых они уверовали, тоже разнятся. Кто-то уверовал, потому что его впечатлило прочтение Евангелия, кто-то - задумавшись о смысле жизни, стал искать варианты, кто-то - потому что родители так воспитали, кто-то - потому что сам испытал переживание присутствия Бога. Одно дело - человек, доведённый до отчаяния, который может цепляться за любую веру, и человек, у которого всё хорошо, и он доволен материальной стороной своей жизни. И раз так, раз нет универсализма, нет абсолютной истины, которая бы своим авторитетом, своей силой убедила бы всех (после смерти, я думаю, всё равно многие усомнятся - Бог ли перед ними?), значит...
- Остаётся творить своего бога, создавать себе правила жизни, правила "богообщения", морали и нравственности, - закончил за меня Авим.
Я посмотрел на часы. Время подходило к 11. Мне показалось, что один молодой человек прислушивался к моим словам, хотя я старался направить звук своего голоса не в сторону зала. Мой телефонный собеседник молчал, очевидно, погружённый в свои мысли. Я тоже ничего не говорил, внутренне укоряя себя: не стоило слишком глубоко копать простые, в сущности, истины - "всё индивидуально", и "все там будем - тогда и разберёмся".
- В общем и целом...- только начал я, как Авим, очевидно, поняв мои намерения, быстро произнёс:
- Извините, что отнял у вас кучу времени! Я подумаю и, наверно, с вашего позволения, включу в текст кое-что из сказанного вами, своими словами изложу...
- Да, пожалуйста, - дурацкая вежливость! - В общем и целом, я думаю, стоит попробовать отправить его редактору и в таком виде. Возможно, он даст ещё рекомендации, что можно улучшить и поправить для печати.
- Спасибо вам! - кажется, я смог убедить его, что не всё потеряно, хотя, на мой взгляд, потеряно было всё. - Я, если хотите, потом сообщу вам о результате.
- Непременно сообщи! - ещё один дурацкий жест.
Я прикоснулся к наушнику, завершая разговор. Без пяти минут 11. Вовремя я успел. Надо успокоиться и выпить... пожалуй, чаю. Наговорили-то мы много друг другу, а толку? Каждый остался при своём, а кто-то ещё и разочарованным.
Понятно, что каждому человеку хочется, чтобы окружающие люди - близкие ли, далекие ли - разделили его убеждения, его веру, мировоззрение. Всегда приятно найти единомышленника, единоверца, того, кто согласен с тобой и с кем нет разногласий. И разумеется, каждому хочется донести до окружающих свои мысли, получить отклик, и конечно, каждому хочется, чтобы этот отклик был одобрительным, чтобы прочитавший, услышавший поддержал твои идеи. Но разве я могу сказать Авиму - ты прекрасно всё написал, твоё произведение достойно публикации, твои идеи великолепны? Нет, не могу. Что я вообще вынес из всего этого? И разве я говорил правду? Да, пожалуй, что нет.
Я невольно глянул в окно. Дождь закончился, солнце вышло из-за туч. Что ж, Авим, может, ты обобщишь мои мысли, высказанные в нашем разговоре, и, литературно обработав, выдашь их читателям в лучшем виде, чем они возникли и, едва оформившись, теснясь, промелькнули в моей голове.
Я посмотрел на импровизированную сцену. Пробило 11 часов, и администратор кофейни сообщил о начале "Часа свободы" и пригласил желающих выступить выйти на "трибуну". Я поначалу решил, что таковых нет, но буквально через пять секунд на место оратора вышел молодой человек лет тридцати, тот самый, который похоже прислушивался к моему разговору с Авимом. Его короткие ёжиком волосы были неопределённо зеленовато-синего оттенка, уши были проколоты, кажется, в пяти местах, а на татуированных пальцах звенели, соприкасаясь, серебряные кольца. Рубашка с длинными рукавами скрывала его фигуру, но впалые щёки и оголённые щиколотки выдавали худобу.
Отряхнув коричневые брюки от несуществующей пыли, посетитель представился:
- Меня зовут Еремей. И сегодня я хочу озвучить вам свои мысли о доверии.
Немногочисленная аудитория - человек десять за столиками - похлопали выступающему. Еремей обвёл всех взглядом и, как мне снова показалось, особенно выразительно посмотрел на меня и начал говорить:
- Что же такое доверие? Все определения всегда будут вертеться у одного корня - уверенность, вера, уверение, доверительность, достоверность... Это безусловная преданность человеку, это принятие без сомнения его слов, это приязненное отношение в своём существе к человеку, это открытость и убеждённость в отсутствии предательства, зла к тебе самому. Я вижу доверие как отношение. Другой человек или субъект может даже не знать меня. Но я, прочитав, услышав, ознакомившись с его словами, действиями, мыслями, могу доверять им. Я доверюсь ему, выразив своё отношение действиями, мыслями, словами. Но на чём оно будет основано?
Я вижу здесь два подхода. Один - осторожный, метод проверки, метод постепенного доверия, метод проверяемого отношения к другому, его действиям, поступкам и мыслям.
Представьте себе человека, которого очень трудно разубедить в неправильности его жизни. Он богат, работает в той сфере, которая ему по душе, и старается реализовать все свои возможности. Он не жалуется на детей, которые росли послушными и развиваются в соответствии со своим возрастом. По возможности он посещает театры и музеи, ездит за границу, отдыхает с друзьями и наслаждается общением с интересными людьми. Он бы ещё, конечно, занимался спортом, если б это ему нравилось. Он старается быть вежливым и доброжелательным со всеми. Он не видит в своей жизни хоть сколько-нибудь не нравящегося или того, о чём бы он сожалел. За те поступки, которые совершает и ошибается, он просит прощения, исправляет, мотает на ус и старается больше не делать. Он доверяет чужому мнению, но прислушиваясь, он примеряет слова к своей жизни, к каждой конкретной ситуации в ней и только тогда поступает по совету, когда считает суждение правильным. Он сверяется со своей совестью и своим нравственным чувством; он ценит взгляд со стороны на себя и свою жизнь, но живёт ею сам.
Бывает, что совесть говорит "нет", и он слушает её. Бывает, специалист в своём деле не советует поступать определённым образом, и человек, оценивая его доводы, бывает, спорит, бывает, поступает и вопреки слову специалиста. Взгляд со стороны, как он полагает, несомненно, полезен, но только тогда, когда ты сам чувствуешь в нём правоту. Он считает, что только в том случае, когда стыд охватывает тебя, правда режет глаза и колет сердце, значит тогда ты должен признать, что со стороны была произнесена истина. Однако же если ты уверен в своём шаге, если ты взвесил все "за" и "против", если ты, как считает человек, знаешь все подводные камни и видишь всю ситуацию как на ладони, то слова со стороны, противоречащие тебе, слова, в которых ты не видишь веских доводов, слова-эмоции, а не слова рассудка, ты воспримешь как мнение и только. И поступишь так, как велит тебе твои ум и сердце.
Это - конкретный человек, имеющий своё собственное чувство правоты. И разумеется, поскольку все люди различны, к каждому нужен свой подход.
В зале закашлялись. А я невольно подумал - не о себе ли говорит молодой человек? Не он ли - богат и работает в сфере, которая ему по душе? Что же заставляет его выступать перед нами и, по сути, раскрывать себя? Почему он вдруг решил... довериться нам? Хотя - я пригляделся к нему - если б он был богат и успешен, разве стал бы он прокалывать уши, покрывать тело татуировками и красить волосы? Ему чего-то не хватает, что он хочет выделиться, или это крик души, проявляемый вовне? Зачем ему всё это, если он так самодостаточен? Что хочет выразить? Мне принесли чай, и, налив себе чашку, я продолжил слушать.
- Кто-то внушаем, кто-то жаждет похвалы от внешних, кто-то не находит внутри себя оснований для того или иного поступка. С другой стороны, люди со стержневым характером, несгибаемой волей и твёрдой уверенностью в себе, непрошибаемые и непогрешимые в своих глазах, совершают безрассудства и глупости, заявляя, что они точно знают, как следует действовать. И выходит так, что мнение со стороны для неуверенного человека может привести его к истине, а для самоуверенного человека только своё сердце и имеет значение, и стало быть, до него иногда невозможно достучаться, даже тогда когда с ним говорит Истина. Для того, чтобы научиться различать или хотя бы задумываться над тем, чему и кому доверять, надо иметь достойное воспитание и хорошее образование. Когда человек видит образцы нравственного поведения, когда он впитывает в себя социально значимые поступки, когда он видит любовь и дружбу, когда он чувствует, что отдавая, делясь, он приобретает, тогда и образование ложится на благодатную почву, тогда и воспринимается поведение, расходящееся с дозволенным, как неприемлемое, тогда предательство, трусость, злость и обида становятся отвратительными. Человек попросту не может переступить через своё воспитание, свои морально-нравственные качества, через самого себя, по сути. Он не сможет обмануть другого.
Итак, согласно первому подходу чтобы по-настоящему доверять, нужно иметь образование, основу, критический ум. Взвесив все "за" и "против", сверяясь с совестью и своим опытом, человек не слепо доверяет другому, но может обосновать своё доверие, может оттолкнуться от некоей почвы для того, чтобы поверить, довериться.
Скажем, вы решаетесь довериться Богу, - здесь Еремей явно выразительно посмотрел на меня. - Я сразу же спрошу вас: какому? Первый подход предлагает взглянуть трезвым умом, прежде чем кидаться в объятия какого бы то ни было божества, на саму веру, на то, как я, решающий довериться, буду жить дальше, что я буду делать, в кого мне верить. Вот я читаю в евангелиях и деяниях апостолов: "если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему"; апостол Павел, взглянув на человека, увидел, что тот имеет веру для получения исцеления, и исцелил его. Значит я могу предположить, что искренне обращаясь не к какому-то абстрактному "Что-то там есть", а к конкретному Богу, искренне желая понять, есть ли Бог, есть ли истина в этой конкретной религии, помолившись Ему хотя бы самыми простыми словами: "Если Ты есть, открой мне Себя" или подобными им, человек наверняка получит ответ.
Разумеется, я предвижу ехидные ухмылки и фразочки типа "Да как же", "Знаем, знаем...". Вот уже некоторые из вас усмехаются. Да, такой "ответ" может быть дан самим человеком, который создаст тогда бога в своём сердце и уме, даже не отдавая себе в этом отчёта. Нет, он может быть уверен, что успокоение, которое он обретает, это от Бога, хотя на деле задействуются защитные механизмы тела, и мозг просто запускает нужные вещества, чтобы утишить чувства.
Так может быть, скажу я, от того и не хочет Бог проявлять Себя, потому что нет искренности в душе человека, а есть простое любопытство и желание посмеяться над тем, что ничего не происходит, над тщетностью попыток? Может быть, оттого, что сердце заскорузло, разум не желает примиряться с "возможной истиной", сам человек противится внутренне такой молитве - оттого и не получается она, оттого и рушатся все "критерии истинности", оттого и "глухи небеса". Потому что человек сам закрыл своё сердце, разум, сам оглушил себя и сам же не хочет ни прозреть, ни услышать правду. И доверие, которое нужно принести Богу, оказывается эгоизмом, смирение - желанием снять с себя ответственность, а истинная совесть - самоуспокоением. Да, я предполагаю, что многие принимают за Бога, за Его ответ свои же чувства, но я уверен всё же, что иногда человеку открывается истина, и здесь-то и нужно уметь распознать её, разобравшись в своих ощущениях - от Бога ли оно пришло, из этого ли мира, или это самовнушение и аутотренинг.
Если же вы решаетесь довериться людям, то критический взгляд тем более необходим. Услышав, что они хотят от вас - поверить ли в новую религию, отдать ли деньги в долг, пойти за ними в тёмную комнату, вы должны взвесить, критически осмыслить их слова. Здесь-то и потребуются знания, опыт, образование, умение отличать духов тьмы от духа Божия. Вы должны решить сами для себя, верите ли вы, что перед вами специалист, искренний человек, которому вы можете довериться, или нет. Вы даёте ему шанс доверия - вы не сомневаетесь сходу, не отвергаете его убеждения, потому что они могут идти от чистого сердца, но анализируете, решаете для себя - будете ли вы жить и верить, как он предлагает, дадите ли вы ему в долг, будучи убеждены, что он вернёт всю сумму, пойдёте ли с ним в тёмную комнату, дав руку... Мы должны быть просты, как голуби, но в то же время и мудры, как змии.
Доверие к людям подразумевает осторожность в выборе, анализ и своего рода интуицию. В человеке, увы, всегда можно ошибиться. Нет праведных - точнее, мы о них не знаем до поры. Человек может и предать, человек может и бросить. Такова уж его испорченная природа.
Второй подход, о котором я скажу кратко, ибо он прост: это доверие простоты, доверие открытое и всецелое. Для такого доверия не нужно образование и даже, наверное, воспитание. Простые, необразованные люди, доверчивые и открытые, некритично мыслящие, не умеют отличать истину от лжи. Они привыкли - может быть, в силу воспитания всё же - доверять людям. Они открыты для всего нового, их сердца чисты, не запятнаны ни лицемерием, ни лукавством. Может быть, даже и хорошо, что у них нет навыка критики, может быть, хорошо и то, что они не получили образования, затуманившего им мозги и заставившего сомневаться во всём. Может быть, как раз для них и замечательно то, что они по-детски наивны и чисты. Может быть, им и вера даётся истинная в силу их чистоты. Они живут преспокойно в своей деревеньке, сеют и жнут, доят корову и едят свой хлеб. Их вера - проста и незамысловата, очищена от философий и логических вывертов. В этом зачастую видят опасность. Мол, иногда простота хуже воровства, иногда наивность вредит всем вокруг и самому человеку, но ведь бывает и иначе - бывает и так, что простотою человек и спасается. Детскостью своей он открывает себе райские двери, даже не подозревая о том. Ему не нужно различать и множить сущности, ему достаточно верить в Бога честно и просто. В доверии же к людям такие "простецы" почти всегда ошибаются. Увы, они-то и становятся первыми мишенями мошенников, они-то и бывают жестоко обмануты хитрецами. А как сказать им - сомневайтесь в людях? Нет, ответят они, людям нужно доверять... И в этой игре лжецов победит ли в итоге наивная девушка?
Какой путь доверия изберёте вы? Критический подход или слепую веру? Безоговорочное принятие или "сомнительное сомнение"? Испытание или уверенность? Подумайте, кто вы, кому вы доверяете и как, и быть может, ваша жизнь изменится. Жаль, что зачастую - не в лучшую сторону.
На этих словах Еремей поклонился. Народу в кофейне прибавилось, и аплодисменты были громче, нежели в самом начале его выступления. Как всегда, аудитории предлагалось задать три (и только три) вопроса. Администратор предложил спокойно вставать или поднимать руку и озвучивать свой вопрос.
Первым поднялся пожилой мужчина в сером пиджаке:
- Вы, конечно, нагородили много всякой ерунды. Моё мнение такое же простое, как и ваш второй подход. Доверие индивидуально, как и всё вокруг, и относительно. Нет метода, который бы позволял понять всем и каждому, стоит ли доверять другому. Но вы всё же, по итогу, кому предлагаете всегда доверять? Есть нечто абсолютное - кому все могут доверять?
- Для меня лично - он есть, абсолютный критерий, но моё мнение вряд ли все разделят, - Еремей немного помолчал и продолжил. - Среди людей такого точно нет. Да и кто из людей мог бы претендовать на абсолютное, как вы выразились, доверие? Я сам, друг, родители? Кому мы можем рассказать обо всём, что лежит грузом на душе, и кому мы можем открыть тайны своей души? Можно ли верить родителям? Ещё в детстве нас учили верить им на слово. Нам говорили: папа и мама никогда тебя не обманут. И мы верили. Верили в Деда Мороза, верили в безошибочность родителей, верили в то, что нельзя лгать, верили, что родители всегда помогут. Можно ли верить друзьям? Кто же он - мой друг; что есть дружба как не бескорыстное взаимное желание добра друг другу? Однако если между вами встаёт мужчина или женщина, если деньги, власть и авторитет вдруг оказываются у кого-то одного, то скажет ли он - я помню нашу дружбу, её никто и ничто не сможет разрушить? Так что, живя в мире, нельзя не прийти к разочарованию: лгут все люди...
- Близкие люди могут лгать во благо, - прервал оратора парень, сидевший прямо около трибуны. - А учёные как могут лгать? Физики, химики... Они проводят опыты, которые проверяемы. Здесь не соврать.
- Вы предлагаете верить только учёным точных наук? - усмехнулся Еремей. - Разумеется, есть факты, с которыми не поспоришь. Но я говорю о доверии как отношении, а здесь, пожалуй, не поле для физики. А если уж мы говорим о науке, то полагаю, стоит вести речь о гуманитарных науках, хотя... меня могут поправить, и в точных науках наверняка тоже можно прилгнуть, а?.. Почему мы вообще доверяем учёным? Потому что за ними - авторитет имени (университета, академии, некоего разрекламированного общества)? Или потому, что их идеи близки нашему духу, но тогда - каково бы ни было их имя, известное ли, малоизвестное, имеет ли оно для нас значение? Ведь нам важны их мысли, а не титулы. Если же нам важны их имена, то нужно непременно узнать, что говорят о тех, кому мы хотим довериться, прочесть (прослушать, увидеть) мнения о них. Если же главное для нас - высказанная мысль, если учение (идеи) важнее людей, с их недостатками, с противоречиями в характере и нравах, с беспокойной личной жизнью и кипением эмоций, то основным источником для нас будет слово, а не личность. Но всё же, задумаемся, слово всегда высказывается человеком. Даже отбросив личные качества высказавшегося, даже ничего не зная о его жизни, по его словам, по манере выражать свои мысли, по стилю изложения и подборке материала, уже можно понять, хотя бы частично, склад его ума, увлечённость его натуры и, быть может, характер. Скажем, Лев Толстой каким бы ни был гением, но после "Воскресения" и его перевода евангелий разве можно считать его авторитетом в религиозном вопросе? Я думаю, что нельзя разрывать слово, высказанное человеком, его произведение - от самого автора.
- Ни в коем случае, - снова поднялся мужчина в пиджаке. - Я не верю в такую зависимость. Если ты доверяешь написанному, если слово убеждает тебя, то тебе не должно быть никакого дела до личной жизни самого автора. Да, любопытно узнать о ней, но какой бы она ни была, разве это окажет существенное влияние на мнение о его слове? И вообще, проникшись личностью, можно потерять смысл слова, равно как и проникшись словом, можно прийти в пустыню, потому что автор оказался жуликом и проходимцем, ловкачом в слове, но в слове пустом, ничего не значащем и не имеющем глубины.
- Я об этом и говорю, - перебил его Еремей. - Кого-то, податливого и мнительного, легко уловить, затуманив ум обещаниями и живописными образами. Кого-то, рационального и логичного, привлекут подкреплённые фактами доводы. Кого-то, впечатлительного и мечтательного, увлечёт красочная потусторонность и умилительная действительность. Так и поддаются ловцам души. Но есть ли за человеческими словами - правда, есть ли за написанным и сказанным живая реальность? Ведь бумага всё стерпит, ведь слово может быть и праздным. Лгут все, как я уже сказал, - родители, друзья, учёные. Лгут с экранов, со страниц книг, в лицо и за глаза. И мир весь соткан из лжи, в которой зачастую не разобраться, потому что ты не знаешь ни истоков, ни обстоятельств, ни тайн души человеческой.
- Но если всюду может быть ложь, то какие, кроме собственной интуиции, собственного метода проб и ошибок, есть средства распознавания лжи, прошлой, сегодняшней и будущей? - парень с первого ряда выглядел весьма расстроенным. - Ведь не лгавший прежде человек, не предававший, которому ты доверился, может предать, солгать в будущем. Так? Где же критерий на все времена?
- Я уже сказал, что среди людей я не вижу человека, которому бы все доверяли... Моё же мнение, если вам интересно его знать, просто: Богу можно абсолютно доверять. Но тут же возникнет вопрос: какому Богу? - Еремей тонко улыбнулся и, сощурившись, глянул на меня. - Доверившись Богу, если мы верим Ему, верим в Него как в Абсолютную истину, мы и находим подход, ещё один - доверие к Абсолюту. Точнее даже - абсолютное доверие. К сожалению, не все разделяют это мнение, и именно поэтому оно - увы, тоже относительно, хотя для меня оно - в существе своём абсолютно. В чём состоит абсолютное доверие? В том, что, веруя, даже не допускаешь мысли, что Бог сделает что-то неблагое для тебя, что Его Промысл упускает тебя, что Его Любовь не распространяется на тебя. В этом отличие абсолютного доверия от доверия простоты - ты, критически мыслящий, взвешивающий все "за" и "против", в данном конкретном случае доверяешь Богу абсолютно...
- А как же сомнение? - решил отреагировать я, подав голос. Мне почему-то вспомнился упомянутый Авимом Галактионов. Кто-то заворчал: "Уже больше трёх вопросов...". - Сомнение не столько в существовании Бога, сколько в Его благости, в Его любви той же...
Оратор чуть поклонился мне.
- Здесь тот же вопрос - какому Богу я доверяю, кто Он - мой Абсолютный Бог? Бог-Любовь? Добр ли тот бог, который создал этот мир? В том-то и дело, что я лично верю в Бога-Любовь, и потому я, применив осторожный метод, исследовав для себя и поверив в Него, могу себе сказать - я доверяю Ему, именно Такому Богу, Богу, в Которого я поверил!.. А так, разумеется, всё можно подвергнуть сомнению. Один человек говорил, что нет единых критериев доверия и сомнения, - конечно, здесь он имел в виду меня. Всё-таки подслушивал! И уж не я ли "вдохновил" его на эту пространную и престранную речь?! - В таком случае человек, даже критически мыслящий, может прийти к выводу, что истинны только его личные ощущения и желания. Их он принимает за правду, им он может только доверять, потому что ничему вокруг больше доверять нельзя. Он сам станет критерием истины...
Здесь он, по сути повторяя тезисы из нашего с Авимом разговора, словно и его слова слышал (я думаю, было нетрудно сопоставить, как дважды два, мои реплики и возражения на них), бросил взгляд на часы. У него оставалось около минуты времени, и Еремей, торопясь, заговорил дальше:
- Сомнение, однако, и тут никуда не денется. Оно может шептать: "Ты не знаешь истинной правды, ты не можешь быть уверен в истинности своей веры, ты не можешь достоверно знать...". Но человек может сам вознести на пьедестал и признать за абсолют свои чувства. Он скажет - лишь я истинен! Пока я мыслю, я существую, и значит я - абсолютен. Никто и ничто не может быть правдой, никому и ничему я не могу доверять, как только себе. И даже очевидная ложь, даже осознаваемые ошибки зачастую не могут разубедить человека в его доверии к самому себе. Потому что... всё вокруг относительно, потому что он не доверяет Богу, потому что ему некому больше доверять.
Часы за его спиной начали бить полдень. Публика ещё раз похлопала оратору, и он, вновь чуть поклонившись, сошёл со своего места и направился ко мне.
- Можно? - разумеется, я не мог отказать и жестом предложил садиться. Официант убрал мою чашку и чайник, и я тут же попросил счёт. - Я ненадолго вас отвлеку. Как вы поняли, я слышал ваш разговор с неким... писателем, как я решил. Я хотел говорить со сцены совершенно о другом, но за то время, пока вы вели беседу, я почувствовал... В голове как паззл сложился. Сейчас, стоя перед зрителями, я попытался сформулировать, точнее привести в какую-то стройную систему роившиеся мысли. У меня не было чёткого представления, как всё должно выглядеть, и пожалуй, всё высказанное мною сейчас было импровизацией, словами и мыслями, родившимися в данную минуту, и не имевшими, как кажется, начала в прошлом...
- А о чём вы хотели говорить? - задал я вопрос, решив, что именно за этим он и подсел ко мне. Я не ошибся.
- Об этом я и хочу сказать вам, наедине ...
- Вы можете на следующей неделе поведать всем. Этот "час свободы" еженедельный...
- На следующей неделе я буду далеко.
- Но почему - мне?
- К вам же многие "обращаются", - усмехнулся он. Я поддержал этот смешок. Кажется, мне уже пора прятаться от "почитателей". Чем я им так угодил? Тем, что выслушиваю их и даю по мере сил советы? Сколько ещё их будет в этой кофейне?! А за сегодня - выдержу ли я третью тему? Я прочёл о доказательствах Бога, выслушал если не лекцию, то монолог о доверии и теперь... Что ещё преподнесёт мне сегодня судьба?
- Я хочу, - продолжил тем временем говорить Еремей, - поделиться с вами вот какими рассуждениями. Мой друг увлекается философией и в одном из разговоров сказал: Бог не знает будущего. Меня, как вы уже поняли, легко "задеть", в смысле подать идею для размышлений. Вот и тогда он хотел уже было перескочить на другую тему, но я попросил его пояснить, что он имеет в виду. Он посмеялся надо мной и только одну фразу добавил. Мир создан Богом так, что свобода человека в нём абсолютна, и даже Самому Богу неведомо, как далеко зайдёт человек в своей воле. Пояснил тогда и опрокинул рюмочку. А меня это вдруг так... раззадорило. Богу, получается, Самому интересно, чем всё закончится? Он уже запланировал апокалиптические времена, пророчества должны сбыться, но ведь... это всё так...
- Размыто, - подхватил я, взглянув на окно, ещё недавно заливаемое дождём.
- Да, - согласился мой собеседник. - Неточно и туманно. Каким и должно быть пророчество, впрочем... Я стал думать дальше, и вроде бы по Писанию всё сходится. У Бога есть Свои планы насчёт мира. Но есть свободная воля человека, которую тот использует, как хочет, а Бог старается обратить её во благо. Вот Бог раскаивается в том, что создал человека, и, видимо, вообще поставил такие рамки, ограничив Самого Себя. Бог говорит, чего это, мол, они пренебрегают Мной, только злое и делают и мыслят, надо их истребить. То есть как это - Бог только-только обнаружил, что человек во всякое время мыслит зло и развращается? Но раскаявшись, Он всё же спасает Ноя с семьёй от потопа. Пока всю землю заливает, Бог, кажется, не думает о нём и вдруг - "вспоминает" о Ное! То же самое с радугой - устанавливает её, чтобы "вспомнить" договор. Что было потом? Бог говорит Себе - мол, давай я сойду (точнее - сойдём) посмотрю на башню, или давай гляну, что там в Содоме происходит, точно ли они так поступают, как Мне приходят вопли, действительно ли там такая запущенная ситуация. Что же Он - не знает, не в курсе? Но сходят, и приходят втроём к Аврааму. И с ним тоже ведь любопытная история выходит: Бог рассуждает - мол, давай-ка Я тебя испытаю, посмотрю, как ты поступишь, и когда тот занёс нож, тогда только говорит - теперь-то Я знаю, что ты боишься Бога. Понимаете? "Теперь"! Будто Самому Богу нужно было проверить Авраама, будто Он не знал, как тот поступит. Ведь это говорит о полной свободе человеческой воли! Может, я всё это сумбурно рассказываю, и вы, конечно, скажете, что это всё образная речь, для понимания простых людей, но всё же здесь есть такие моменты, которые не так-то просто объяснить лишь способом изложения...
- Не думаю, что из приведённых вами слов можно сделать такие глубокомысленные выводы, - я принял от официанта счёт.
- А я думаю! - проникновенно сказал Еремей. - Думаю над этим. Известно ли кому-то будущее, если его, конкретного и ясного, нет, оно ещё не сформировалось? Я продолжил рассуждать. Если Бог, как и мы, строит планы подобно шахматисту, который может предвидеть на несколько ходов вперёд, то Он точно так же знает, как поступит в той или иной ситуации, Он, предвосхищая события, уже подготавливает почву для реализации Своего замысла. И все пророчества - это предсказания планов Бога, которым, конечно, суждено сбыться, если только сами люди не изменят будущее своей волей. Посылал же Бог пророка Иону, тот предсказывал гибель Ниневии, и что же? Сам Иона предвкушал уничтожение города, однако его жители смогли, покаявшись, изменить будущее. Точно так же и с пришествием Иисуса: как это должно быть обставлено, каким образом надо спасти всех людей - это всё было обсуждено, если так можно выразиться, в Троице заранее, план был продуман и приведён в исполнение, а до этого времени посылались пророки, оставлявшие знаки - письменные и устные - для будущих поколений, чтобы те не ошиблись, удостоверились, убедились и приняли. Но знаки эти не были настолько ясными и однозначными. Как и с Апокалипсисом, к примеру...
- А что с Апокалипсисом? - спросил я, невнимательно следя за ходом его мысли. Поинтересовавшись, я рассчитывал, что он постепенно будет сворачивать беседу, понимая (надеюсь), что я изрядно утомился вникать в три темы за день.
- Ну... - он не сразу подобрал нужные слова. - Там разве есть что-то ясное? Шестьсот шестьдесят шесть - кому это имя только не приписывали. И Нерону, и Наполеону... Что за звезда "полынь"? Чернобыль? Тысячелетнее царство - буквальная тысяча лет или аллегорическая? Печати на руку и лоб - образ мысли и действия или реальные штампы, чипы, штрихкоды? Бог намеренно запланировал так, чтоб количество месяцев правления зверя и проповеди Иисуса на земле было равным? Для баланса, так сказать. Но это всё намерения, планы, а каково будет в реальности, какие будут цифры, имена, когда всё это случится - разве предопределено?.. Времена и сроки неизвестны, но в каждом времени - свои антихристы. И только постфактум мы можем понять - да, это были апокалиптические времена, но не совсем такие, о которых шла речь в книге...
- Я всё равно как-то не верю, чтобы Бог совсем-совсем ничего не знал о будущем... - я невольно поддержал разговор. Зайдём с другой стороны: может, он поспорит и уйдёт?
- Насчёт Апокалипсиса, - Еремей секунду, казалось, размышлял, стоит ли ему продолжать, и, решившись, заговорил дальше, - я скажу вам кое-что, крамольное, может быть, но оно томит мою душу и, как мне кажется, имеет право на существование, поскольку я верю в Бога-Любовь. Если всё не предопределено и будущего не знает и Сам Бог, то Апокалипсис может быть отменён. Вся катастрофа, всё поражение христианства может превратиться в победу любви над злом. Я уже говорил об Ионе. Иона заставил покаяться жителей Ниневии своей проповедью, какой-то царь из Библии, не вспомню сейчас его имя, тоже покаялся, и Бог сказал ему - так и быть, даю тебе победу, а тебе ещё добавлю лет жизни, хотя уже пророк твёрдо сказал царю, что он умрёт и всё падёт. Значит вполне возможно отменить исполнение пророчества, пусть и оно так ясно выражено. Бог рассказал нам через Иоанна, что может случиться, коль мы будем так беспечны, как современники Ноя, коль в наших сердцах охладеет любовь. Тогда вера истинная найдётся ли на земле? Тогда будут трубы и чаши, тогда-то и будет полынь и гнев, кровь и царство зверя. Потому что тогда придётся отдать нас на растерзание сатане, чтобы спаслись хотя бы некоторые. Но даже в Евангелии сказано, что благодаря избранным сократятся дни скорби. Благодаря нам самим - всё возможно. Возможно избежать печатей и ада на земле. И Бог, я думаю, будет рад тому, что не нужно будет прибегать к крайним средствам и задействовать жёсткий механизм реализации на практике спланированного апокалипсиса...
- И что же должны сделать люди, - я воспользовался мгновением его молчания, - чтобы отменить описанное в Апокалипсисе грядущее уничтожение мира?
- Это трудно, почти невыполнимо, но не невозможно. В Писании говорится: мир лежит во зле, - Еремей говорил серьёзно и убеждённо. Я уже не обращал внимания ни на его причёску, ни на кольца и татуировки. Он как будто весь преобразился, и внешнее перестало быть значимым, уступив место внутреннему огню. - В наших силах всё изменить. Если бы все люди мира пребывали в любви и единстве, смогли сказать - простим друг друга, будем честны и открыты, будем жить в покое и мире! Но нет! Умы и сердца не переменятся во всём своём множестве, не пойдут навстречу друг другу, не сделают над собой совместное усилие и не прекратят вражду. Люди, увы, остаются всё те же, что были во дни Ноя. Тем было дано время, и ниневитянам были даны сроки. Нам тоже установлены неизвестные, правда, но сроки. Как же хочется верить, что мы можем измениться так, что Богу не придётся выжигать нас чашами гнева! Представьте только, каково было бы - отмени мы полкниги Апокалипсиса? Мы сразу от посланий церквям перескочили бы к небесному Иерусалиму. Мы бы подали Христу эту рукопись, ту книгу, в которой написано: кто приложит что к словам книги, на того будут наложены язвы, а кто отнимет что от слов пророчества, у того отнимет Бог участие в книге жизни и в святом граде. Но мы подадим эту книгу Христу и скажем: "Мы ничего не прибавляем и не отнимаем от неё. Мы отдаём её Тебе, чтобы Ты Сам разорвал её". Понимаете? Мы не отнимаем и не прибавляем. Мы отменяем её!
Я глубоко вздохнул. Для меня такие рассуждения были в новинку. В них, разумеется, было некое рациональное зерно, даже будто имеющее под собой основания, но всё же я, закосневший, может, в старом понимании смысла пророчеств и идеи Бога, не мог так сразу принять слова о том, что можно изменить казалось бы ясно высказанные (во всяком случае в главных моментах) предсказания.
- Я знаю, в это трудно поверить, - мой собеседник не высказал разочарования, однако, словно торопясь донести свои мысли, заговорил быстрее (может быть, это была его манера речи, а я воспринимал её как поспешность?) - Я тоже сначала не мог осознать, а потом, став размышлять, решил - почему нет? Почему мы так плохо думаем о Боге-Любви? Да, мир не даёт никаких поводов для радостных перспектив. Не нужно быть провидцем, чтобы понимать, что все люди не перейдут на сторону добра, любви и единения. Даже если Евангелие будет проповедано по всей Вселенной, то все ли будут следовать ему? Одно дело - услышать, другое - прислушавшись, послушаться. Да и других религий масса, соблазнов - тоже масса... Нет, мир катится к Судному дню, мы скорее всего умрём в результате ядерной войны, выживут лишь люди где-нибудь в Африке и островах. И когда большая часть жителей земного шара будет уничтожена, Бог скажет - вот он, тот огонь, о котором говорил Пётр в послании, вот оно, сожжённое небо и выжженная земля, вот они, язвы от радиации, и ракетные звёзды, спадшие с неба на землю, вот они, отравленные источники вод, погибшие скот и растения. Пора жать жатву. Но те, кто останутся в живых, обрадуются ли Великому миротворцу - Антихристу? К ним он придёт и на три с половиной года устроит "золотой век" "золотого миллиарда"? Нет, я хочу, молюсь и... надеюсь, что будет по-другому. Я представляю, как после ядерной войны остатки человечества каются, и Бог говорит им - всё, четвёртой мировой не будет, пора вам всем в Моё Царство. И заберёт их, изменит их, преобразив, как писал апостол Павел. И будет одна труба, без чаш и печатей, будет один призыв, знамение Сына Человеческого над выжженной землёй с полураспадными атомами. Человечество само совершит страшный суд - над самим собой. Страшный атомный суд. А Бог, предоставивший нам такую свободу, по любви Своей возьмёт нас, дураков, к Себе, чтобы мы больше никому не причиняли страдания... Извините, что всё говорю и говорю.
Надежды на то, что он уйдёт раньше, оставив меня в кофейне одного, уже не было. Я залез в кошелёк, доставая наличные.
- Значит вы убеждены, что будущего нет?
Еремей уверенно кивнул.
- Да, если кратко подытожить: будущее не предопределено, есть только планы о нём - у Бога и у дьявола, если хотите. Дьявол рассчитывает, что в Апокалипсисе написана ложь, и на самом деле он в конце концов будет править на земле. Не три с половиной года, а всегда. Когда люди развратятся похуже первых, когда, наконец, истинные евангельские представления будут перевраны, тогда-то и можно будет ему посадить во главе мира своего царя... А у Бога на такой случай припасён свой сценарий... Но Ему бы хотелось, чтобы до этого не дошло.
Я подозвал официанта, который, выразительно на нас посмотрев (мы своей болтовнёй мешали другим посетителям?), унёс деньги.
- Всё, что вы рассказали, так необычно...
- А вы верите, что Бог всеведущ? - Еремей внимательно посмотрел на меня.
- Мой приятель, Нил его зовут, рассказывал мне своё мнение о Боге как об Абсолюте, и это мнение мне по душе. Оно, в сущности, простое. В Абсолют включены все случаи, все вероятности, все нити всех судеб, движений, процессов. И значит что бы ни случилось, то Богу известно заранее, потому что нет такого события, которое не могло бы произойти в Абсолюте.
- Даже прекращение существования Абсолюта?
- Это логически невозможно, - я уже начал жалеть, что позволил ему сесть за мой столик и начать беседу. Официант принёс сдачу. Можно было идти, но уходить мне не хотелось - всё-таки я пришёл ещё и затем, чтобы написать несколько страниц текста (желательно удобоваримого).
Еремей, словно только что осознавший, что прошло много времени с той минуты, как он подсел ко мне, засуетился.
- Извините, если задерживаю...
- Пустяки... - остановил его я, но решил сразу же обозначить временные рамки. - Я закончу мысль, и мы разойдёмся. Так вот. Если всё перестанет быть всем, то что останется?.. Поэтому да, я не верю, что будущее неизвестно. Я верю в теорию Абсолюта: Бог есть Абсолют, и всё, что может случиться, и не произойти, всё, в том числе фантазии мозга, вымышленные миры, всё это умещается в Нём. Все вероятности и невероятности, вся цепочка последующих событий - всё на материальном или духовном уровне находится в Абсолюте. И логически не осмыслить Его - потому что Абсолют не может перестать Им быть, и физически не представить, потому что Его бытие - в другой плоскости, в ином измерении, качественно отличное от бытия прочих существ. Поэтому в Абсолюте возможно предзнание всего - ибо в Нём всё вероятно. Любые события - известны, и ответвления от них в будущее - тоже. Пророчества не могли не исполниться не потому, что к ним подводил Бог, а потому, что они уже случились в будущем. Вы приводили события из Библии. Думаю, вам будут интересно узнать, какие строки из Писания цитировал мой приятель Нил. Он говорил: у Иоанна написано, что Исаия сказал об Иисусе, потому что видел славу Его и говорил о Нем; Авраам рад был увидеть день Иисуса - и увидел, и возрадовался. Как они - пророк и патриарх - могли видеть Иисуса, если будущее закрыто? Видели образ? Видели не это случившееся будущее, а узрели в настоящем? Так Даниил видел "Ветхого днями", так Иоанн видел небесный Иерусалим, Иов надеялся увидеть Бога своими глазами. Видели своими глазами, видели, как будто оно уже случилось. И как сказал Иаков, "ведомы Богу от вечности все дела Его" - всё уже от начала известно Ему. Другое дело - верю ли я?
- Доверяю ли я этим строкам и Богу, - закончил за меня Еремей и, наконец, поднялся. - Спасибо, что уделили мне время. Вы дали мне ещё пищи для размышлений. Возможно, мы когда-нибудь встретимся или... вы сможете прочесть мои мысли где-то на просторах Интернета.