За руку слегка подёргали. Раскинувшийся на солнышке Николай повернулся нарочито лениво, стараясь не показывать давившего с самого рассвета страха. Вокруг свои, но он-то самый молодой, да и в бою впервые. Хотя почти все впервые, необстрелянная у них часть. А за руку дёргал незнакомый лысый человек в куцем пиджачке и больших очках. Доктор, что ли? Вот он точно боялся, смотрел то на Николая, то во вражескую сторону.

- Времени нет, бой начинается, - сказал штатский и зачастил: - Я доктор наук... завотдела... не важно, сейчас не важно. Расчёты... меня не может быть... и отдела не может. Потому что вас убьют первым же залпом, а я - ваш потомок.

Значит, про доктора Николай угадал, только он оказался с ума сбрендившим. Ладно, пусть болтает, не поднимать же шум перед боем.

- Мы время контролировать умеем, немного. Я вас в прошлое, - штатский показал коробку с тумблером. - Заряд конденсатора на сто двадцать девять лет назад приблизительно. Там - на восемь минут. Атака пройдёт, и вернётесь. Вариант континуума... вы не поймёте... не нарушится.

Но Николай понял.

- Дезертировать? А Родина? А супостатов кто бить будет? Вали, дядя!

- Вас убьют сейчас, Родине пользы никакой.

Николай согнул руку и резко распрямил, из штатского носа полилась кровь.

Грохнуло, мир кувыркнулся. Не убили. Ещё грохнуло, ещё. Николай приподнялся - с чужой стороны шли плотные шеренги. Передёрнул затвор. Стрелял и стрелял, краем глаза видел, как на зелёной форме соседей распускаются красные пятна. Пока рядом не взорвалось, не накрыло землёй.

* * *

Курьер докладывал адъютанту, а сам не отводил глаз от стоявшего в четырёх шагах маршала:

- Рота седьмого полка корпуса Жюно вышла под огонь, погибли все, но неприятель отступил. Приказано доложить - русских было много, тела наших просто растерзаны пулями. Теперь там живых никого, ни своих, ни чужих.

Понятовский шагнул поближе, потребовал повторить. Процедил не по-французски, по-польски:

- Сражение впереди. Успех Тучкова малый, а для Кутузова ничто.

* * *

Николай разгрёб рыхлую землю, выбрался на свет. Уши болели, в них стояла тишина. Пошарил рядом с собой, поднял что-то - рука, оторванная рука, намертво сжавшая пистолет, - тупо уставился на неё. Лейтенант? Убит? Отбросил обрубок, оглянулся - вокруг месиво, земля, пятна шинелей, не застывшая, красная ещё кровь на них. Рядом поднялся штатский - выжил, сволочь. Но Николай тоже живой, а все погибли. Но он Родину защищал, стрелял из пулемёта. Один - подающий делся куда-то.

Сумасшедший доктор тоже куда-то делся, а Николай сидел в тишине порванных барабанных перепонок, смотрел на дальний склон. И думал, что наврал штатский, не убили, жив. Вот только там, на дальнем склоне, валялись немцы в серых шинелях, а стрелял он по разноцветным, бело-синим.