В данной книге разговор идет о социал-демократии и, главным, образом, о социальной экономике, то есть, о том пути, который так и не состоялся пока в России, но который, по мнению авторов, является единственным, могущим вывести нас из нищеты к процветанию или хотя бы к нормальному человеческому существованию. По крайней мере, именно этим путем шли развитые страны во второй половине минувшего века.
В общепринятом в России политическом спектре социал-демократия занимает традиционно центристские позиции. Правое крыло - это либералы, вплоть до ультраправых фашистов и пр., левое крыло - социалисты, вплоть до коммунистов. Крайние правые и левые позиции занимают партии тоталитарного толка и, если вспомнить правящую партию гитлеровской Германии, то она принципиально отличалась от КПСС лишь национальным вопросом и терпимостью к частной собственности. Даже выход из кризисного состояния 30-х годов Германия и СССР нашли именно в приоритетной индустриализации, милитаризации экономик. В такой схеме классификации политических партий много политики, а также желания бывших коммунистов напрочь отмежеваться от близких к ним по многим позициям фашистских, националистических организаций, запятнавших себя кровавыми преступлениями против человечества. Но после того, как КПРФ в лице ряда лидеров встало на национально-патриотические рельсы, отличия между этими партиями уже не позволяют однозначно относить их к противоположным полюсам политического спектра.
Даже если исключить ультраправых, то положение социал-демократии в неком центре между либералами и левыми коммунистами также вызывает ряд возражений. Да, коммунисты широко проповедуют свою щедрую социальную политику, но весь опыт СССР и других соцстран показал нам, что это была политика скорее солидарности и равенства в нищете, нежели социального благополучия, которое всегда ставилось в зависимость от приоритетного для государства индустриального развития, безнадежно дожидаясь своего часа, горизонта коммунизма. И сейчас коммунисты, ратуя за социальные беды россиян, приоритетным считают инвестирование крупной, то есть, монополистической промышленности, и отличаются от либералов лишь отношением к собственности. Либералы, как сторонники частной собственности, не менее их представляют интересы крупного бизнеса. Кому же принадлежат эти монстры - государству или капиталистам - не столь и важно, если на стадии империализма, монополистического капитализма то же государство в виде его национального богатства принадлежало фактически крупному капиталу. Результат для народов этих систем отличался лишь количественно и далеко не в нашу пользу.
Произошедшая реформа на деле показала всем нам, чего же стоила наша общенародная собственность, которая в одночасье перекочевала в руки отдельных и все тех же лиц, не оставив для народа даже упоминания о каких-либо признанных юридически правах на свою долю в этой собственности. А, к примеру, о правах давно подзабытых царских дворов и буржуев по всему соцлагерю ведутся постоянные разговоры. Поэтому для основного населения стран важен вопрос: кому принадлежат результаты, а не сами средства производства.
То есть, существующая классификация, где социал-демократия занимает аморфный, расплывчатый центр, крайне устарела и неприемлема не только идеологически, но и жизненно, экономически для определения политического пути России в начале нового тысячелетия. Увы, наши политики лишь из популистских, шкурных соображений играют на крайностях раздвоенной якобы души русского человека, бросая его из одних дебрей в другие, предлагая ему либо топор коммунизма, либо топорище капитализма опять же начала 20-го века.
Единственный же реальный для страны путь, которым уже полвека идет развитое человечество, путь социального благоденствия, социальной экономики мы все, в том числе и доморощенные теоретики социал-демократии представляем как ни то, ни сё, готовое примкнуть либо к вольнице либерализма, либо к загулу коммунизма. И, естественно, наш народ, доведенный до крайней нищеты, цепляется в своих политических предпочтениях именно за крайности, ему совсем не до поисков золотых середин, компромиссов и пр. Из огня да в полымя!
И как раз в этой связи авторы утверждают, что в современном спектре именно социал-демократия и является одной, но уже из трех его известных крайностей. Да, выбор наш таков: либо либерализм, либо тоталитаризм в любом проявлении, либо социал-демократия. США удачно миновали(не было острой необходимости) одну из этих крайностей - тоталитаризм, и их политический спектр биполярен: либералы-республиканцы и социал-демократы-демократы. При этом большинству, но только здравомыслящих людей в мире(а таковых меньшинство) становится ясно, что две крайности: либерализм и тоталитаризм - уходят в прошлое вместе со 2-м тысячелетием, как анахронизм. Столь воспеваемый нашими олигархами либерализм, а точнее, вседозволенность воровства, приобретает весьма сомнительную ценность в свете происходящих за кулисами политической сцены явлений глобализации. Движение антиглобализма и вызвано, в первую очередь, как нам кажется, несовместимостью глобализации и либерализма, когда народы отдельных стран теряют свой статус и любую возможность отстаивать свои интересы перед неомонополистическим империализмом ТНК. Личность, стоящая в центре либерализма, как бы обезличивается именно в свете глобального экономического либерализма, своего рода того же тоталитаризма. Да, как у нас была общенародная собственность, так и в мире появляется общенародная свобода, которая принадлежит всем, но никому.
Теоретического содержания эти две крайности: глобализм и антиглобализм - еще не получили в сознании людей. Недаром антиглобалисты на своих знаменах воздымают имена пророков красного тоталитаризма В.Ленина, Че Гевары, Мао Цзе Дуна, не задумываясь о том, что они были оракулами также глобализации, но только в виде всемирной диктатуры пролетариата. Каковой была эта диктатура пролетариата, на себе западные ее сторонники не испытали, почему их так много именно там, а не в России.
Наш же народ, сполна вкусив этой диктатуры, очевидно интуитивно чувствует и знает цену как глобализму, так и его альтернативе в современном их качестве и не отдает явного предпочтения никакой из отечественных их разновидностей. В движение антиглобализма пока лишь, похоже, включились лишь наши экстремалы, а в глобализацию - лишь президенты. Народ же равнодушно взирает на баррикадные бои в Генуе, Любляне и совсем не от политического равнодушия и лени, а зная просто цену этой суете.
К тому же и в умах мировых мудрецов этот выбор еще теоретически не оформился, не появились еще новые марксы, смиты, которые бы разложили по полочкам современные пути развития человечества, среди которых нам так или иначе придется делать выбор своего. Нынешняя же восьмерка или прошлая семерка - это совсем не те семеро из Фиф, которые оставили свой след в философии.
Но главная причина здесь все же в том, что, скорее всего, овчинка выделки не стоит, и два эти пути не могут обрести своего содержания и воплощения в теории, которая в век разумных машин далека от мифов. Как нам представляется, наступает время, когда именно третье и дано, и парадигмой 21 века должна стать именно социал-демократия, социальная экономика, но в мировом масштабе.
Данная работа - это своего рода попытка осмыслить опыт прошлого века и тот багаж, с которым мы подошли к рубежу принятия решения, по крайней мере, в России, до сих пор мечущейся в ожидании своего пророка, которого мы, может быть, услышим вопреки известной поговорке. Предтечей его для авторов является не кто иной, как Франклин Делано Рузвельт, который в первой половине прошлого века наряду с И.В.Сталиным и А.Гитлером нашел один из трех(двух) путей выхода из глобального мирового кризиса. В отличие от тех двоих, его Новым курсом развитое человечество успешно вошло и в новое тысячелетие и продолжает идти, порой даже не глядя под ноги, не оглядываясь на предшественников. Увы, даже наши сторонники социал-демократии, социальной экономики, ратуя за политику Л.Эрхарда, за либеральный социализм и подобное, забывают, что опыт западногерманского реформатора, автора немецкого чуда удался лишь потому, что проводился он в рузвельтовской пробирке плана Маршалла, по которому осуществлялось финансирование реформ Эрхарда, который был волен и виновен лишь в освобождении цен. Наш же Е.Гайдар не стал российским Эрхардом, хотя и освободил цены.
Наши рассуждения в данной брошюре не чисто теоретические, поскольку они базируются и на конкретном, пусть и кратком, практическом и небезуспешном опыте в отдельно взятом городе перестроечной России. И поскольку власть, неадекватная ситуации и потребностям народа, не дала возможности довести этот опыт до конца, сделать его своего рода эталоном для других, авторам пришлось завершать начатое уже теоретически в брощюре, где рамки эксперимента неподвластны власти, а только лишь смелости и размаху мысли. Надеемся быть услышанными не только своими сторонниками, испытавшими на себе практические результаты наших теоретических представлений.
ЧАСТЬ 1
Глава 1 Что такое Социализм?.
20 век вполне можно назвать столетием социал-демократии, хотя наиболее экзотические события в нем были связаны с тоталитарными, "социалистическими" режимами. Однако, правящие силы последних брали свои истоки именно в социал-демократических партиях. РКПб, впоследствии КПСС, наиболее мощная из всех тоталитарных партий в истории, образовалась при расколе РСДРП уже на II ее съезде в 1903 году, проходившем в Брюсселе. Из рядов социал-демократии вышли нацисты Национал-социалистической рабочей партии Германии, фашисты Италии. В частности, никто не мог превзойти Муссолини в ревностности к марксизму(К.Росселли)... в начале века.
Да, в годы между мировыми войнами сама по себе социал-демократия так и осталась в роли Альма-матер более радикальных политических течений, обретя собственное и весьма мощное звучание лишь после второй мировой войны. Но именно в первой половине века во времена радикализации, социализации Европы социал-демократия обрела свой новый немарксовский экономический базис в "Новом курсе" демократа Ф.Рузвельта. Именно этим курсом послевоенная Европа и была выведена(возвращена) на стезю современной социал-демократии, после же победы лейбористов в Англии войдя в третье тысячелетие почти целиком в таковом облике, если бы не Россия. Наши же коммунисты, изначала пренебрегая своим происхождением, отстали и в этом от своих "собратьев".
Стоит ли после этого удивляться тому, что почти "коммунистическая" Польша спокойно оформляет свое членство в НАТО, "красный" Китай мощно пропахивает рынки сбыта всего мира, а Россия, отрекаясь от своего былого лидерства на этом пути, разрывая перед всем миром "красную рубаху" былого руками "либерализации", "исконного" капитализма, никак не может доказать свою лояльность принципам современной цивилизации?
Увы, наша главная проблема обусловлена нашими же прошлыми заблуждениями, которые были связаны с безусловным восприятием нами социализма в материалистической трактовке К.Маркса. Карло Россели, основоположник либерального социализма пишет: "Самонадеянным намерением Маркса было придать социализму научную основу, превратить социализм в науку, более того, науку общественную. Отсюда... отказ от определения нравственной позиции. В "Развитии социализма от утопии к науке" Энгельс пишет, что благодаря двум великим открытиям: материалистического понимания истории и тайны производства прибавочной стоимости "социализм становится наукой, которую отныне следует широко разрабатывать во всех частных проявлениях". Да, чисто материалистически мы воспринимали социализм и также материалистически мы его отвергли как форму собственности и способ планового ведения хозяйства страны. При этом вопроса о нравственности перед нами даже не стояло, поскольку его и не ставил ранее "великий материалист". Но как общественная наука, наука об обществе, будь он таковым, социализм не мог бы обойтись без этой наиважнейшей стороны общественных отношений. Но для марксистов и также их "ниспровергателей" все это сводилось лишь к производственным отношениям, к склоке по поводу средств производства и прибыли. Даже тот нюанс, что прибыль - это всего лишь остаток от выручки после выплаты налогов, зарплат и прочее, нас не волновал и не волнует наверно оттого, что этого остатка у предприятий не было и нет до сих пор.
Но понятие "социализм" было камнем преткновения и для социал-демократии в 20 веке. Порой мы их рассматривали чуть ли не как синонимы, подразумевая Социалистическую партию Франции, модели Шведского социализма и пр. Сам Карло Росселли увел это понятие в противоположную от марксизма сторону либерального социализма, чем обозначил будущему весь спектр возможных вариаций на эту тему. Но если в один ряд этих примеров поместить понятия и практику германского, советского и других социализмов, то все наши рассуждения по его поводу могут обратиться в абсурд, по крайней мере, для советского читателя. Поэтому, прежде чем продолжить рассуждения, необходимо определиться с этим ключевым, но наиболее запутанным в 20 веке понятием.
Сила марксовской модели социализма заключалась в том, что он использовал строго научный метод описания этого явления, а не в научности и реальности самого этого явления в его понимании. Это и послужило причиной того, что он мгновенно стал догмой, поскольку научная методология консервативна, а "предмет" исследования был у него "мертв", то есть материален. Ревизионисты же Бернштейн, Сорель, Жорес и др., рассматривая социализм как общественное, живое явление, не могли не стать на нравственные, нерациональные, наивные, романтические позиции, в чем неизбежно проигрывали холодному рассудку Маркса. Увы, только сама жизнь, а точнее, десятки миллионов смертей за 70 лет сумели опровергнуть Маркса.
Здесь мы, естественно, должны провести четкую грань между социализмом и коммунизмом, чтобы читатель далее даже не подразумевал последнее под упоминаниями о первом.
Хотя К. Маркс и не смог показать различия между социализмом и коммунизмом, таковые все-таки существуют и продемонстрированы миру всем предыдущим практическим опытом. Первое кардинальное отличие заключается в том, что коммунизм ни Маркса, ни Хрущева реально из теоретической мыслеобразной конструкции, сколь бы детально и научно она ни была сформулирована утопистами и материалистами, так и не материализовался в реальности нашего, по крайней мере, земного мира. А, следовательно, это понятие никак себя не смогло еще опорочить в глазах землян. "Социализм" же предстал перед нами во всем своем практическом, не предусмотренном даже классиками-создателями многообразии. Более того, в отличие от отношения к коммунизму, как к мифу, западные либеральные теоретики вполне серьезно изучали социализм, как явление реальности еще до его "построения" в 35 году в СССР, как например Людвиг фон Мизес, чей капитальный труд "Общественное хозяйство. Исследования социализма" вышел впервые уже через пять лет после Октябрьской революции, дополненный впоследствии наблюдениями за германскими, итальянскими моделями социализма 30-х годов.
Мизес выделял два способа построения социализма: первый марксистский, русский, то есть, чисто бюрократический, где вся страна без исключения становится единой армией главы государства, и второй германский, иллюзорно сохраняющий частную собственность, рыночную торговлю и предпринимательство, но работающие под полным контролем правительства нацистской Германии, диктующего цены, тарифы, оклады, куплю-продажу, процентные ставки и пр. Здесь он ссылается на публикацию американца Э.Робертса 1913 года, называвшего экономическую политику имперского правительства Германии с конца 70-х годов не иначе, как политикой "монархического социализма". То есть, наши приоритет и монополия на социализм давно уже стоят под сомнением.
Мизес писал, что "хотя капитализм является экономической базой современной западной цивилизации, политика всех западных стран направляется явно антикапиталистическими идеями. Предполагается, что такая смешанная экономика не является ни капитализмом, ни социализмом. Она описывается, как третий путь, равно далекий и от капитализма, и от социализма. Предполагается, что пребывая посередине, третий путь сохраняет все достоинства и капитализма, и социализма, не имея в то же время недостатков того и другого"(стр. 334).
Выделяя особо систему смешанной экономики или "интервенционизм", при котором сохраняется рыночная экономика, ограниченная административным влиянием со стороны государства, Мизес предрекал ему неизбежную гибель, поскольку для него существовало только две реальные системы: рыночной и планируемой экономики. По его мнению производство может направляться либо рыночными ценами, потребителем(!), либо центральным правительственным советом по управлению производством. "Третьего решения не существует"(стр.338). Он прямо говорил о диктаторском, антидемократическом и социалистическом характере интервенционизма, что просматривается и в звучании самого термина. К интервенционистам, естественно, им было отнесено и правительство США периода "Нового курса", чья политика по Мизесу была направлена даже не по третьему пути, а неизбежно вела к социализму, конечно же, пагубному для свободной цивилизации.
То есть, современная европейская экономика даже этими теоретиками, как говорилось ранее, апологетами капитализма, отнесена фактически к одной из разновидностей социализма, хотя государство здесь регулирует свободный рынок исключительно с помощью налогов, ничем иным не ограничивая свобод производства и потребления, лишь очень щепетильно оберегая социально незащищенные слои населения. Но об этом позднее.
Единственное отличие социалистов тоталитарных режимов от других европейских "побратимов" заключалось по Мизесу в том, что последние, не восприняв, как догму, предсказанную Марксом неизбежность прихода социализма, не веря в успех революций, вступили на путь парламентаризма, заняв уже после первой мировой войны господствующее положение во многих парламента, но "выродившись" в демократические(то есть социал-демократические) партии(стр. 345).
В оценке перспектив интервенционизма Мизес резко расходится с прогнозом Маркса, который яростно отрицал возможность плавного перехода к социализму через меры ограничения рынка, введение минимальных зарплат, социального страхования и пр. По Марксу социализм как таковой мог возникнуть только одновременно во всем мире, и только когда во всем мире пробьет последний час зрелого уже капитализма. Однако, оба они лишь с разной степенью категоричности предсказывали именно приход во всем мире социализма: К.Маркс - внезапный и одновременный, Л. Мизес - постепенно происходящий на его глазах в самых что ни на есть капиталистических странах мира. В.Ленин выбрал здесь "золотую" середину, допустив победу социализма в отдельно взятой и совсем не в развитой и даже не в капиталистической стране. Как показывает современность, более правы оказались одновременно Маркс и Мизес. Вопрос лишь в том, к социализму ли происходит сейчас переход всего развитого капиталистического мира?
Но не столь уж не прав был и В. Ленин, размышляя о всемирной социалистической революции. Если допустить правоту Мизеса о социализации современных капстран, выражающейся в усилении государственного регулирования рыночной экономики, и о происходящих с их подачи процессах глобализации, распространяющих эту социализацию на весь мир, то это весьма натянуто может быть воспринято в качестве "сверхбархатной", то есть, "плюшевой" всемирной социалистической революции, происходящей везде, кроме той самой отдельно взятой страны. Если же вспомнить те процессы, что происходили после Второй мировой войны, когда "социализм" распространялся по миру как из СССР, так и в своем завуалированном "интервенционистском" облике из США по плану Маршалла, то можно сказать, что эта перманентная революция была не всегда столь уж бархатной, хотя унесла жизней вдвое меньше, чем предполагал В. Ленин.
Таким образом, если уж выбирать истинно "золотую середину", то можно теоретически предположить на основе обобщения различных научных подходов, что социализма как такового в чистом виде в 20 веке не существовало, а действовали две тенденции встречного развития различных систем к общей цели - социализму. Такое предположение оправдано и исходя и самого смысла, этимологии слова социализм, подразумевающего некое "общество-социум", нечто "общественное", социальное, но вряд ли только одну общенародную собственность и тому подобное. Человеческое общество как понятие включает в себя ныне гораздо больше содержания, нежели не самые главные в его жизни производительные силы и производственные отношения. Культура, религия, искусство, информация, экология, гуманизм и т.п. - это куда более привлекательные для человека ценности, которым он вряд ли предпочтет обладание стенами завода, железом станка и т.д. Не зря ведь наиболее богатыми собственниками становятся люди далеко не самые грамотные и просвещенные? У них просто нет отвлекающих интересов и увлечений. При этом эти ценности нельзя уже назвать прямым продуктом труда, экономики, промышленности и пр., поскольку подавляющее множество культурных, духовных ценностей досталось человечеству по наследству из прошлого, и причем самое ценное - вовсе не из стен фабрик и заводов.
Поэтому, скорее всего, социализм стоит рассматривать, если не как науку, то как наиболее оптимальную форму существования земного сообщества, его отдельных обществ, которая может проявляться в различных видах в зависимости от национальных и прочих особенностей разных народов, стран. Этимология этого слова не позволяет сравнивать его с понятием "капитализм", происходящим так или иначе от узкого, материалистического понятия "капитал". Социализм - это просто более широкий, многосторонний взгляд на общество всех людей, а не только буржуев и пролетариев, или феодалов и холопов. И крах советского "социализма" произошел не только и не столько от непроизводительности, нерентабельности общественной собственности и планового хозяйствования, а именно от узкого, материалистического, капиталистического подхода к социуму, к обществу советских людей, переставших быть крепостными, но не ставших из-за такого подхода "социальными элементами" нового социума. Увы, сейчас мы еще более далеки от таковых, скатившись до положения купчиков, кулаков, батраков и плебса, чем еще и пытаемся гордиться, якобы "возрождая" некие традиции, а на самом деле от недостатка ума и просвещенности правителей, "элиты" впихивая в новые социальные формы прах давно умершего содержания.
Увы, М. Горбачев, заговорив о "социализме с человеческим лицом" просто не смог оторваться от старого понимания этого термина, самого общества. Для его воплощения в жизнь избирались пройденные другими пути опять же начала прошлого века: сухой закон, НЭП, кооперативы и пр. В качестве новшества это нас вначале вдохновило, но довольно быстро опротивело. Но никто просто не смог даже попытаться взглянуть на социализм не как на прошлое, а как на современное состояние человечества, как на новую качественно ступень воззрения на общество. Да, диалектика тоже попахивает марксизмом, но вряд ли кто сможет отрицать наличие взаимозависимости между формой и содержанием. Пренебрежение же этим законом диалектики и дало у нас столь негативный результат. Никогда наемные пролетарии, фабриканты-собственники не смогут что-либо создать в современных условиях. Для того, чтобы нам построить выбранную нами модель капитализма, мы должны опять отгородиться от всего мира уже капиталистическим железным занавесом, отключить Интернет, как это и пытаются сделать многие азиатские и африканские страны, для народов которых революцией стал не просто терроризм против властей, а именно против населения развитых стран, против их образа жизни, против их менталитета. Единственное, что можно позволить себе - это мыльные оперы, кровавые боевики и толстые сигары.
Однозначное представление о "социализме" мы имели, лишь когда не знали других воззрений на этот счет, в том числе зная даже своих классиков в пересказах, подстраиваемых под действительность, но не под реальность нашего строя. Именно из-за последнего у многих россиян, у нашего общества сейчас столь негативное отношение к этому слову, хотя понятия "общество" и "социализм" весьма родственны и в этимологии. Как истинные "рабы слова", что было установлено еще И. Павловым, мы ринулись "созидать" неведомо что, но лишь бы только противоположное своему былому, напрочь выплеснув вместе с водой заблуждений и ребенка истины.
Однако то, что регулируемая, социальная рыночная экономика уже весьма условно может быть названа и капиталистической, и рыночной, усердие наших "реформаторов" в построении последней делает весьма неуместным и просто архаичным от безграмотности. Запад весьма серьезно воспринял пророчества К. Маркса относительно своего краха и В. Ленина - относительно загнивания и, опережая даже апологетов социализма, резко начал уходить с торной дороги "свободного" рынка. Однако, видя наглядный пример живого "социализма", избрал путь скорее перпендикулярно указанному пророками. В отличие от нас они воспринимали его не как догму, а как нечто, имеющее право на собственное существование и развитие. При своей прагматичности и меркантильности в жизни они оказались куда более идеалистичными и романтичными в теориях, нежели мы, жесткие материалисты в идеях и наивные сказочники в делах.
Таким образом, как представляется авторам, вопрос о Социализме не только не снят с повестки дня человечества Перестройкой, а наоборот требует дальнейшего более глубокого изучения. И сам по себе Социализм - это не просто один из путей дальнейшего развития общества, а, скорее, то социальное поле, по которому могут проходить различные тропинки движения в будущее. Социализм - это многоплановое существование современного общества, которое весьма разнообразно, и в то же время его всестороннее восприятие, осознание. Поэтому не стоит удивляться, если такие явления, как глобализация, антиглобализм, германский, шведский и советский социализмы вполне вписываются в единое понятие.
Глава 2 "Стоимостная" экономика советского социализма
Увы, именно так можно лишь сказать о нашей "материалистической" экономике СССР. Основная ее ориентация была не на материальное производство, то есть, производство материальных благ для народа, а на производство марксовой "Стоимости". То есть, разговор идет практически о мифе, о слове, однако...
Однако, всем нам кажется, что именно мы могли в полной мере осознать на себе, что же такое "социализм" не в теории, а на практике, поскольку мы уже в 1935-м году его "создали", ликвидировав в основном всех частных собственников и водворив торжество "общенародной" собственности. Да, если бы все так легко создавалось с помощью процессов разрушения...
Но и другими также считается и утверждается, что почувствовать социализм на своей шкуре могли только мы и довоенные немцы. Конечно, можно признать, что различия между нашей и гитлеровской экономиками были вполне номинальными. Частники фашистской Германии были не намного более вольны в распоряжении и управлении своей собственностью, чем любой гражданин СССР - общенародной. Хозяина всего советского богатства легко могли расстрелять за воплощение в жизнь своих конституционных прав на один колосок пшеницы. Ничем наше нынешнее положение(имеется в виду большинство россиян) от прошлого не отличается, мы опять ничем не обладаем, любого из нас посадят за решетку как за коробку конфет из чужого ларька, так за спиленное общенародное дерево... Но только не за лесовоз, нагруженный под завязку общенародным же кругляком.
Но исходя из родственности наших "социализмов" можно все-таки заключить, что характерным, классификационным признаком "социализма" является не право владения собственностью, а уж скорее право распоряжения ею, доходами и плодами, ею приносимыми. Как и в СССР, так и в Германии последним правом обладало государство в лице своих чиновников, но под контролем верхушки правящей партии. Главным хозяином производства был План: Барбаросса ли, пятилетки ли - не важно. При этом и обделенная ресурсами Германия и богатейший СССР достигли одинаково высоких успехов в тяжелой, военной промышленности, и сходно низких - в гражданском производстве. И если бы не равенство всех в той нищете, то морально народы вряд ли выдержали бы те лишения, не говоря уж о энтузиазме. Естественно, что такие непропорционально быстрые успехи в милитаризации просто невозможны в странах демократии, при высокой активности профсоюзов, с развитым гражданским обществом, которые тут же развернули бы яростную борьбу против снижения уровня жизни хотя бы на несколько процентов даже ради "общенациональных" интересов. К примеру, в свете нынешнего подъема национального "самосознания" американцев интересно было бы узнать, а готовы ли будут они пожертвовать ради отмщения террористам 10%-20% своего личного благосостояния?
В наших же странах "моральные" аспекты сыграли огромную роль в погашении недовольства большинства: во-первых, равенство в нищете, а во-вторых, то что "профсоюзам" пролетариев как бы и глупо было выступать против своей же диктатуры. Чисто на "моральном", идейном уровне решались и вопросы социального благополучия граждан наших стран: в советской империи они были объявлены будущим результатом построения коммунистического общества, успехов в постоянном росте промышленного производства, а в постсвященноримской постимперии - результатом захвата богатств других стран, будущих колоний. В принципе оба наши строя можно было окрестить как модели "имперского социализма", но нас в данной работе больше волнует экономическая сторона вопроса, поэтому мы эти аспекты опустим пока из рассуждений. Сделаем лишь оговорку, что реализовать наши модели социализма можно было лишь в условиях империй. Совсем не зря социалистические революции и были осуществлены в империях: Российской действующей и в Священной Римской бывшей. Имперское самосознание граждан этому весьма способствовало, как и их большая удаленность от управления страной в имперской иерархии.
Но опыт германского "социализма" был слишком кратким для того, чтобы стать имперским, и чтобы делать по нему какие-либо теоретические выводы, скорее всего, это все же объект интереса психологов типа Лебона. На примере же нашего строя вполне можно сделать выводы относительно особенностей подобной модели марксовского "социализма".
Да, все социальные блага у нас располагались в идейно-нравственной сфере, в том числе, и материальные блага. Но и вся экономика, ее тяжелая, сугубо материальная составляющая тоже в большей мере являлись феноменами идеологическими, плохо материализующимися.
И все вышесказанное проистекало из специфики марксовской модели расширенного воспроизводства: и низкая доля социальных благ, и мифологичность всей экономики. Модель же эта такова:
ПС = c1 + Т1 + m1(производство средств производства, группа А)
ПТ = c2 + Т2 + m2(производство средств потребления, товаров, группа Б),
где с - постоянный капитал, то есть, все материальные производственные затраты, Т - переменный капитал, то есть зарплата работников, m - прибыль капиталиста или государства-предприятия. Для забывших Капитал напоминаем следующие непременные соотношения этой модели:
ПС = c1 + c2, то есть, продукции в производстве средств производства производится столько, сколько нужно средств производства для обеих отраслей экономики, а значит, Т1 + m1 = c2, то есть, выплатить зарплаты и получить прибыли в группе А можно столько, сколько она произведет(продаст) средств производства для группы Б(гражданского сектора).
В свою очередь, ПТ = Т1 + m1' + Т2 + m2', то есть, группа Б может(должна) произвести(продать) товара столько, сколько будет денег у покупателей, получивших там и там зарплату(Т), и прибыль(m), но с учетом той части прибыли -m', какую потратят на потребление, исключая ту ее часть, которую вновь вложат в накопление, в расширение производства. Здесь как раз и был ключевой момент модели Маркса!
Математика эксплуатации труда. Из модели Маркса вытекает, что чем большая доля прибыли пускается на расширение производства, тем быстрее и экстенсивнее вроде бы должны быть темпы роста производства в целом по обеим группам экономики. И еще экстенсивнее они будут, если доля самой прибыли в сравнении с зарплатой будет выше, к чему, естественно, стремились капиталисты, и в чем Маркс их справедливо "обличал", называя это их стремление "усилением эксплуатации труда". У Маркса Т + m - это добавочный продукт, который производится не станком, а рабочей силой, и часть которого - m(прибыль) хищнически присваивается капиталистом-эксплуататором. Увы, именно эту модель советские экономисты и восприняли как базовую для "планирования" экономики страны вместе со всеми ее пагубными последствиями для работников наемного труда. Но у нас это называлось не эсплуатацией, а повышением производительности труда, то есть, ростом объема выпускаемой рабочим продукциипо отношению к его зарплате. Допустим, рабочий начинал выпускать продукции больше в два раза, а зарплата его росла при этом лишь в полтора раза(в лучшем случае). У многостаночников, стахановцев соотношения были еще впечатлительнее. И при этом же понижалась зарплата тех, кто не увеличивал производительность труда. Поэтому пролетарии не любили стахановцев, как пособников "эксплуататоров". Но и советская экономика их тоже отвергла, как мы покажем далее.
Математически же такая модель действительно была оправдана. Все мы знаем такое понятие, как нормы оплаты труда. В каждой сфере производства на зарплату шел определенный процент от общего объема выпуска продукции, от затрат. Процент этот варьировал где-то около от 10 до 15%. То есть, если в развитие производства вложить рубль, то 85% шло на развитие средств производства и лишь 15% - на дополнительную оплату труда. Почему так мало? А потому, что из модели Маркса получалось, что наибольший совокупный рост производства достигался при опережающем вложении средств именно в с1, то есть в развитие средств производства группы А. Да, чем больше будет станков, заводов, тем больше можно выпустить продукции. Станок ведь не может сделать больше положенного ему по технологии. Чтобы сделать больше, нужно больше станков. А вот работника можно заставить работать и на нескольких станках при маленькой зарплате. Увеличь если зарплату рабочим, то они ведь на том же количестве станков, из того же количества материалов больше продукции не сделают? И чтобы достигнуть максимально возможных темпов промышленного роста, советские экономисты вводили предельно допустимые(для выживания) нормы оплаты труда, оправдывая это тем, что чем меньше доля зарплаты, тем большая часть инвестиций пойдет на расширение материальной базы экономики, тем выше будут темпы ее роста, тем лучше и мы будем жить.
Ущемленное положение группы-Б, гражданского сектора экономики, вытекает отсюда же чисто математически, поскольку ее объемы производства зависят от того, сколько работники обеих отраслей получат зарплаты. Если доля зарплаты 10-15%, то и предметов потребления надо производить 10-15% от совокупного объема продукции всей экономики, но с добавлением правда той доли от общегосударственной прибыли m1+m2, которую государство потратит на свое потребление, на зарплату чиновников, бюджетников, которая идет на покупку товаров народного потребления. Но и здесь большая доля затрат на бюджетную сферу шла именно по линии создания "средств производства" этой сферы: зданий, сооружений. Государственная социальная политика была весьма щедрой в отношении строительства новых школ, больниц, койко-мест и пр., то есть всего того, что можно было отнести к с2 - к средствам производства группы Б, куда входил весь гражданский сектор экономики, включая торговлю, обслуживание, образование, здравоохранение и пр. Но зарплаты там были очень низкими. Поэтому не развита была та сфера услуг, где доля средств производства низкая. У нас везде строились огромные кинотеатры, магазины... с пустыми прилавками, но запрещались ларьки, лоточники. Но при такой расточительности отставание группы-Б было перманентным.
Именно модель Маркса оправдывала математически такое положение дел. Действительно, если при стартовых соотношениях с:Т =85:15% вложить больше средств в группу-Б, то, во-первых, группа Б произведет товаров больше, чем возрастет зарплата работников, особенно в обиженной группе А, а это приведет к перепроизводству товаров. Но до этого бы не дошло, к сожалению, в нашей экономике, поскольку, во-вторых, группа А, получив меньше средств, не сможет произвести требуемое группой Б количество средств производства, и группе Б их просто негде будет взять, кроме импорта, чтобы увеличить свои объемы производства. В-третьих, что было главным препятствием такого пути развития экономики, приоритетное инвестирование группы Б влечет за собой в этой модели общее снижение темпов роста промышленного производства(подчеркнем, что именно и только в этой модели!). При вложении же большей доли средств в группу А та больше произведет средств производства в том числе и для группы Б, и большему количеству работников даст работу и зарплаты, а главное, даст больший объем роста совокупного производства. Соотношения всех этих показателей всегда выверялось строго математически так, чтобы ни единой лишней неотоваренной копейки, ни единой лишней детали, на которую нет покупателя, не производилось.
Более того, исходя из приоритетности развития группы А, даже производство товаров народного потребления постепенно перемещалось на заводы-гиганты тяжелой промышленности, хотя их производство там обходилось гораздо дороже, было гораздо затратнее по причине, о которой мы говорим ниже.
Однако, несмотря на перманентное ухудшение положения гражданского сектора экономики, постоянный "рост производительности труда", то есть степени эксплуатации труда, темпы роста всей промышленности и ее сбалансированность весьма впечатляли и вдохновляли. Стоимость основных фондов, экономического потенциала страны постоянно возрастала пропорционально затратам. Но осознать мифологичность и пагубность такового "стоимостного" промышленного роста стало возможным лишь тогда, когда все производственные затраты некоторые экономисты стали подразделять и у нас на Постоянные и Переменные, но не так, как Маркс. Маркс к постоянному капиталу - Cотносил все материальные затраты, а к переменному - Т -зарплату производственных рабочих.
В новой схеме Спост - постоянный, постоянные затраты - это те затраты, которые предприятия и экономика несут независимо от объема выпускаемой продукции: амортизационные отчисления, содержание администрации, охраны, отопление зданий, уборка территории и пр., от чего физическое количество производимой продукции не зависит напрямую. Но стоимость всех этих затрат переносится в себестоимость выпускаемой продукции, в том числе и в стоимость тех товаров народного потребления, тех ложек, мясорубок, которые выпускали у нас в огромных цехах заводов-гигантов, отчего себестоимость их была крайне высокой именно из-за постоянных затрат. То есть, от роста постоянных затрат фактическое количество продукции не возрастает, но "произведенная" стоимость ее увеличивается причем без особого труда.
Сперем - переменный - это производственные затраты и на зарплату производственных рабочих, как было у Маркса, но и на резцы и энергию для станков, особенно на приобретение материалов, комплектующих и пр., от чего напрямую зависит объем, фактическое количество выпускаемой продукции. Чем больше завод приобретет железа, тем больше он сделает из него деталей и так далее. В частности, переменные затраты на производство тех товаров народного потребления на заводах-гигантах были почти такими же, как и при производстве их в каком-нибудь подвале и даже ниже, если учесть, что их производили из материалов, закупаемых по более низким, льготным оптовым ценам, а то и из отходов производства, из "дармовщины".
Но мы раньше этого как бы не знали. Переменным капиталом, проиводящим дополнительную стоимость для нас была только рабочая сила, отчего мы так подозрительно относились к заводам-автоматам, которые по нашей модели вообще не должны были выдавать прибавочную стоимость, прибыль.
Но именно поэтому мы возводили огромные здания, с мощнейшими фундаментами, раздували административные аппараты, конторы без счета. Все это включалось в производственные затраты и определяло стоимостное выражение "объемов" производства, но и себестоимость продукции. Пусть завод затратил на дирекцию миллион и на выпуск спичек тысячу, все равно ведь он выпустил продукции на миллион тысячу рублей? Но, увы, спичек он при этом сделает всего на тысячу(миллион коробков).
А вот соседний заводишко, который на дирекцию тратил тысячу, при выпуске продукции на тот же миллион тысячу рублей, спичек производил тоже на миллион, но миллиард коробков! По советской системе объемы производства у них были одинаковыми, но в рыночной экономике первый вылетит в трубу, потому что его сверхдорогие спички по 1.1 рубля покупать никто не будет, если есть по 1 копейке. В плановой системе все покупало государство, поэтому государственные производители "ананасов" в Магадане и в Сочи чувствовали себя одинаково уверенно, причем магаданцы получали за это гораздо большую зарплату, которую потом тратили в Сочи... А "ананасы" в Магадан завозили частники.
Мы возводили заводы-гиганты в самых суровых климатических условиях, где на одно отопление цехов приходилось тратить огромные средства, не говоря уже о содержании социальной сферы и прочих... постоянных затратах, от объема которых физический объем выпуска продукции мало зависел. Здесь надо сделать оговорку, чтобы не создалось ложного впечатления у читателей. Да, вложение средств в создание нового завода, цеха давало сразу но разовый рост объема выпускаемой продукции. Это естественно. Но далее во время стабильной работы завода, цеха, то есть во время так называемого "релевантного периода", увеличивать объем выпуска продукции можно лишь за счет увеличения количества приобретаемых материалов, повышения производительности труда, введения трехсменки и пр. При этом два одинаковых завода, цеха на Севере и на Юге при всех равных показателях будут выпускать одинаковое количество продукции, но стоимость постоянных затрат на северном заводе будет выше, а значит и выше себестоимость продукции и произведенная "стоимость"!. Абсурд, но для увеличения темпов стоимостного промышленного роста нам, оказывается, даже "выгодно" было строить заводы на Севере. И предприятия сами поживали неплохо, не экономили на аппарате, ни на чем, кроме зарплаты рабочих. Не экономили и на материалах, делали болт из болванки, из которой можно было сделать три-пять. Зачем дополнительные усилия, если стоимость той болванки все равно переносилась на тот болт целиком, а труда и зарплаты на него шло втрое меньше, чем на три?
В итоге же вся экономика страны становилась все менее рентабельной, продукция - все более дорогой. В стоимостном выражении у нас шел рост производства, в количественном же, если еще и с учетом качества, такого впечатляющего прогресса не было. Роста производства мы добивались простым созданием новых заводов, фабрик, но никак не введением новых, экономных технологий. Рационализаторы, ученые удивлялись, почему их крупные нововведения, новые технологии тормозятся, не используются. Но тормозились, причем сознательно, те из них, которые позволяли сделать производство менее затратным, то есть, при росте физического объема и качества продукции уменьшали совокупную стоимость производства. Зато те мелкие изобретения, которые позволяли повысить производительность труда отдельного работника, рабочего места, то есть снизить долю его зарплаты в объеме выпущенной им продукции, и этим усилить эксплуатацию труда, принимались на ура.
Последнее было очень нужно, поскольку для исправления ситуации во всей экономике, для закачивания больших средств в группу А приходилось все больше ущемлять гражданское производство, группу Б, из-за чего и возник тот самый перманентный дефицит.
Для того, чтобы сохранить принятые нормы зарплаты в 10-15%, чтобы не разогревать аппетит работников свыше их нужных стране покупательских возможностей, зажимался и частник, который в своем подвальчике мог работать весьма высокопроизводительно, выпуская много товаров при крайне низких материальных затратах, которые к тому же никак не вливались в общую копилку промышленного роста. Отсюда даже мизер зарабатываемых средств людям некуда было потратить, но они, считая, что живут плохо, считали, что получают очень хорошо. Для чего это делалось? А для того, чтобы люди свои свободные средства вкладывали в Сбербанк, откуда те шли напрямую на инвестирование производства. Не имея возможности тратить деньги на всякие жизненные мелочи, которых не было в магазинах, люди десятилетиями копили деньги на покупку сверхдорогих автомобилей, дач и пр. Они могли это делать, поскольку продукты и услуги были очень дешевы, цена их была искусственно занижена и опять для того, чтобы люди могли остатки средств вложить в Сбербанк для инвестирования промышленности. Все делалось для одной цели, по одной модели. Партия не могла позволить отступления ни на шаг от весьма понятной ей, довольно продуктивной и экономной модели Маркса, та же, как любая математическая формула не могла быть изменена ни на букву. Увы, она была весьма "экономной"! Рост стоимости произведенной продукции сильно опережал рост вложенного в ее производство реального труда. И не только за счет приписок, которые, как ни парадоксально, были "на руку" нашей экономике, из воздуха создавая национальное богатство... на бумаге.
О чем можно говорить, если даже "несунство", то есть, безденежное распределение материальных благ, было в курсе этой политики? Несуны брали бартером недополученную зарплату, увеличивая товарооборот без увеличения наличной денежной массы в стране. К тому же они экономили для страны на погрузочно-разгрузочных работах и прочем. Но совсем отменить деньги Государство не могло, поскольку тогда марксова модель теряла смысл, как и такие понятия, как производительность труда, то есть, его эксплуатация.
Это определяло даже судьбу политических лидеров страны. Именно поэтому, только для того, чтобы не допустить нарушений принципа, соотношения групп А и Б, были пресечены деяния Н.Хрущева, который вдохновившись примером американского "Нового курса" Рузвельта, сделал мощный прорыв в жилищном, то есть, в гражданском строительстве, в освоении целинных земель, а значит, опять же в группе Б. Не спасли его и жесткие меры против мелкотоварного производства и частных подсобных хозяйств горожан. Опасные эксперименты были пресечены на корню! Поэтому были свернуты и начинания А.Косыгина, все подвиги ивановских ткачих и пр. Конечно, никто не мог доказать, что эти деяния обернулись бедой для экономики, но "высочайший" принцип они нарушали, порождали цепную реакцию структурного перекоса экономики в сторону гражданского сектора! А увеличить рост гражданского производства было очень просто, но... нельзя! Экономически "вредными" были признаны в тайне и подвиги стахановцев, которые при бешеном приросте выпуска продукции совсем почти не увеличивали стоимость производственных затрат, резко снижали ее себестоимость. Куда более марксистскими были "великие" стройки века Л.Брежнева, в которые мы не жалея вбухивали мегатонны бетона, железа, денег, все более и более усугубляя положение экономики страны, а особенно потребительского рынка. О да, гигант Автоваза с колоссальными средствами производства и крайне дорогими автомобилями мы могли себе позволить. Нынешние рыночные цены на "Жигули" никак не соответствуют их качеству.
Милитаризация экономики была лишь одной из важнейших составляющих именно этой экономической политики. Конечно, во всем мире запросы Военно-промышленного комплекса, себестоимость его продукции всегда намного завышены относительно действительных. Но у нас такая расточительность оборонщиков была просто на руку нашей экономике. Оборонщики были просто чуть более расточительными в своих затратах, чем остальные промышленники, которые тоже не скромничали в запросах и "закапывании" денег. Разницы же для государства между оборонкой и остальной промышленностью не было никакой, и именно поэтому мы ее "прятали" в других отраслях, а не только по соображениям гостайны. Оборонка давала ту же "стоимость", тот же рост производства, к тому же соотношение искусственно завышенной произведенной "стоимости" к реальным материальным затратам здесь было выше. Увы, даже мысль, что нам такая оборонка не по карману, была "глупостью" для наших политиков и экономистов. В этой модели это были не траты, а развитие экономики. К тому же, оборонка была единственной отраслью, где шел реальный и мощный научно-технологический прогресс, что весьма плодотворно сказывалось на всем народном хозяйстве. Здесь щедрость Государства давала реальные плоды, которые мы пожинаем и сейчас, но лишь потому, что в оборонке был сосредоточен колоссальный интеллектуальный потенциал страны, умнейшие люди, которые никогда не руководствовались догмами.
Другие Государственные расходы, то есть, расходы на содержание государства, партии и пр. мало чем отличались от военных.
Нет, партия держала чиновников, свой аппарат на весьма низкой зарплате согласно этому же принципу. Денег в стране на покупку товаров должно быть мало, в том числе и у них. Это им компенсировалось бесплатными пайками, путевками и другими льготами, не добавлявшими свободных денег в оборот. И при этом Государство совсем не жалеет средств на строительство зданий, сооружений, госдач, просто дач, поскольку это все идет на счет материальных затрат, на совокупный промышленный рост. Стоит ли удивляться "гигантомании" Сталина и Гитлера, возводивших "колоссы Родосские"? Но то, что от таких материальных затрат продуктивность, производительность нашей экономики в относительном плане все больше и больше снижалась, экономистов-математиков и теоретиков-марксистов волновало мало. Они не понимали словно, что как здание обкома, так и само здание завода продукции не производят. Не жалели мы средств и на подготовку огромной армии инженеров, мастеров, поскольку их труд тоже включался в стоимость продукции, а то, что этот труд был в основном административным, ничего не производящим, не материализующимся, это никого не волновало. Стоимость ведь выпускаемой заводом продукции росла и от труда рабочего, инженера, производящих реальную продукцию, и от зарплат администратора, начальника спецотдела, которые тоже включалась в себестоимость.
Увы, мы теоретически, идеологически были ориентированы на производство "Стоимости", а не товара! Формулу ценообразования, каковой лишь и является формула Маркса ПС = с + Т + m... мы восприняли как базовую модель для планирования экономики, учета производственных затрат... Такое планирование не смогла бы спасти ни его математизация, ни компьютеризация. Нельзя математизировать Миф! Даже научившись учитывать каждую копейку, мы бы спокойно вбухивали понапрасну миллиарды в те самые постоянные затраты, которые бы не давали никакого материального, товарного эффекта народному хозяйству. Да-да, мы бы все больше и больше делали машин, чтобы делать машины для производства машин и т.д., уменьшая их конечный выход в виде нужной населению продукции. Хорошо еще, что под боком был огромный соцлагерь, больше ориентированный на село, на гражданский сектор, кому мы сплавляли эти "средства производства ради производства средств производства", получая взамен товары народного потребления. Только-только уставший от нашей "опеки" соцлагерь рухнул, как наша промышленность осталась без покупателя, стала крайне избыточной, нерентабельной и т.п., каковой и была задумана. Ведь ее "прибыльность" в советские времена была тоже мифической, искусственно создаваемой тем же планом, по той же схеме чисто ценовым регулированием. Эта прибыль создавалась опять же по Марксу исключительно за счет беспощадной эксплуатации производственных рабочих и крестьян, за счет перманентного ущемления гражданского сектора экономики, а также за счет щедрости наших "недр", за счет природной ренты.
Почти с самого начала этого пути наша экономика стала нерентабельной и уже никак не смогла бы конкурировать с западной, что главным образом и определило необходимость железного занавеса, а не только идеологические соображения. Ошибаются те, кто говорит, что у нас правила всем Идея, идеология! Нет, все диктовала наша экономика, но вот она действовала строго в соответствии с теоретической моделью, идеей Маркса. И железный занавес был в основном и главным образом экономическим. За кордон проникали только дешевое сырье, только вооружение, продаваемое там совсем не по себестоимости. И хотя качество его было высочайшим, по нашим внутренним ценам там его бы никто не купил. Все знают, как дешево стоили за рубежом и наши Жигули в сравнении с внутренними ценами. Поэтому нам и было выгодно ввозить на нефтедоллары импортные сапожки, которые в реальном соотношении себестоимостей были дешевле производимых у нас, хотя продавались по баснословным ценам. Новые технологии тоже ввозились, но целенаправленно гноились на задворках. Увы, у нас бал правила не идея, а Экономика, но она была "идеей"!
Может быть, теперь наши читатели оценят роль теории в практике, осознав то, сколько может стоить для экономики, для жизни всего лишь небольшое заблуждение экономистов и политиков. Вовсе не приверженность планированию была пагубна для страны, а слепое, буквальное, дословное следование стоимостной модели К.Маркса, взятой из "Капитала", и пунктуально внедряемой в жизнь "социалистического" государства через мощнейший инструмент государственного планирования, крайний вид государственного регулирования экономики. Для наших лидеров марксистов-ленинцев слова и идеи классиков были священными и даже те, в коих классики обличали враждебный нам строй. Поэтому мы не могли не применить их у себя с точностью до запятой. Экономики-то социализма у классиков не было!
И вот здесь наши теоретики и не заметили, или им не позволили заметить того, что марксовская модель ценообразования была им теоретически выведена для капиталистической рыночной, а совсем не плановой экономики. Там же соотношение и баланс экономических показателей регулировались совсем не этой формулой, а потребительским спросом свободного покупателя. Она лишь позволяла фиксировать на каждый момент времени оптимальное соотношение отраслей, норм отплаты труда и так далее. Но вот как базовая модель для планирования развития всего народохозяйственного комплекса огромной страны она и не предлагалась автором. Это был "ревизионизм" высочайшей степени: мы не пытались сказать иначе то, что говорил К.Маркс, но мы произнесли его "Слово" совсем не к месту.
В итоге можно сказать, что именно эта модель была нашим главным непреодолимым препятствием, камнем преткновения на пути к Коммунизму! Стоимостная модель теряет смысл при отсутствии денег, цен, себестоимостей и пр. Хрущев пострадал и за это: собираясь построить Коммунизм, он намеревался отменить основу этой модели - деньги! Поэтому его последователи прекратили любые разговоры на эту тему. Построив Коммунизм(что было вполне реально и по материальным, и по моральным посылкам), мы бы сделали ненужной базовую модель его построения, отвергли главный принцип, что для идеологов было страшнее смерти. На основе чего они бы тогда планировали его построение? Маркс ведь на этот случай ничего не придумал, не вывел из Капитализма... Коммунизм чисто "экономически" был для нас принципиально не достижим! Но именно экономически, на базе реальной экономики он был вполне возможен. Один из авторов ввел в городе бесплатный электротранспорт для всех, что именно экономически было оправданным. Жаль это было лишь в отдельно взятом городе и в течении очень короткого времени. Марксисты-ленинцы столицы не могли допустить распространение этой "заразы" по всей стране, осознавая видно, что построение "Коммунизма" возможно и в нынешней России, и в настоящее время лихолетья. Только, вот, они останутся не у дел...
Конечно, кое-кто скажет, что не стоит ворошить былого, стоит ли так много рассуждать о том, что перечеркнуто перестройкой, нынешними реформами. Что сейчас еще хуже и т.д. Извините, господа верхогляды, ничего иного пока экономике страны не предложено, модель Маркса до сих пор действенна, как орудие Государства в его борьбе с пролетарием и народом. И хуже сейчас именно по той же причине, и в первую очередь потому, что причина эта так и не выявлена, и не устранена. Поэтому мы продолжим рассмотрение вариантов реализации этой модели.
К тому же, наше исследование еще далеко до конца. И поэтому в следующей главе мы попытаемся ответить на вопрос, а помогло бы нам в нашем плановом хозяйстве разделение марксова капитала С на постоянные и переменные затраты, и насколько помогло бы, и что получили бы от этого и вся страна, и ее граждане в тех условиях планового социалистического хозяйствования, и дадим на него лишь очередной, но не окончательный ответ. Да, поскольку в качестве примера при ответе мы воспользуемся, в том числе, примером современного Китая, где до ответов еще очень далеко.
Глава 3. Ленинский "Социализм" в Китае.
Вариация стоимостной модели К.Маркса, то есть, иное разделение всех производственных затрат на постоянные и переменные - гораздо более экономическая и менее(только менее) политизирована. Она используется экономистами для анализа финансово-экономического состояния отдельных предприятий("Экономикс", т. 2), мы же используем ее для анализа экономики страны, как ранее у нас использовалась модель К. Маркса. Различие их видно из рис. 1. На рис. 1-а приведена модель К.Маркса, где показано поведение общих (валовых) затрат с ростом выпуска продукции. На рис.1-б показано поведение постоянных, переменных и общих затрат, равных их сумме. Видно, что постоянные затраты не меняются с ростом выпуска продукции, а переменные и общие увеличиваются пропорционально его росту. На обеих графиках показана линия валового дохода предприятия, которая пересекает линии общих затрат в точках К(критического объема производства), после которых с увеличением объема выпуска продукции предприятие начинает работать рентабельно: доход превышает затраты. Для иллюстрации предыдущей главы на рис. 1-в показано, как влияет на рентабельность предприятия повышение постоянных затрат. Такой пример возможен, когда постоянные затраты возросли из-за увеличения административного аппарата, количества персональных машин дирекции, постройки нового административного здания, коттеджей за счет средств предприятия, но не введения новых мощностей. Выпуск продукции остался прежним, переменные затраты тоже, но общие затраты выросли. В точке К, где ранее предприятие начинало работать рентабельно, теперь оно только-только окупает новые постоянные затраты.
Для капиталистической экономики последний график абсурден, для нашей, в том числе, нынешней - это реальность, к примеру, для Энергетики Приморья.
Для занимающихся производством и торговлей покажем, как рассчитать пороговое количество товара в точке К, после которого производство(продажа) его становится рентабельным и каждая дополнительно произведенная (проданная) единица Товара уже приносит прибыль:
Пороговое Постоянные затраты(в расчетный период)
Количество = -------------------------------------------------------------------------
Товара Цена единицы _ Переменные затраты на
Товара единицу товара
Из формулы становится ясным, почему, к примеру, ларьки и лотки рентабельнее Универмагов, Супермаркетов, мелкие мастерские - крупных фабрик, заводов, но пока последние не увеличат резко товарооборот, производство... за счет роста переменных затрат!
Интересен и график Рис.1-а. Мы видим, что при нулевом выпуске продукции и, следовательно, нулевом валовом доходе, производственные затраты весьма велики. И они выше валового дохода вплоть до точки К. То есть, здесь предприятие убыточно. Чтобы стать рентабельным, оно должно выпускать продукции больше, чем в точке К. Но в советской экономике на этот случай была "лазейка". Создание производственных мощностей, относимое к статье "капитальные вложения" - это было тоже производственной деятельностью, дающей солидный вклад в темпы роста промышленного производства. Вопроса об окупаемости этих затрат перед предприятием не стояло. Завод начинал функционировать после сдачи-приемки как бы с нуля, с выпуска продукции. Капиталист же, создавая такие мощности, вынужден был потом окупать их из доходов, и само создание производственных мощностей к национальному богатству страны ничего не добавляло. Мы же, если бы не хотели есть и одеваться, могли строить и строить заводы, БАМы, радуясь темпам роста своей экономики.
Но для длительных периодов времени в "Экономиксе"(т.2) уже все производственные затраты рассматриваются как переменные. Предприятие может наращивать выпуск продукции в такие периоды и за счет введения новых мощностей: дополнительных станков, цехов, дочерних компаний. Авторы "Экономикс" уже не дифференцируют для таких периодов времени затраты на постоянные и переменные, хотя это не совсем верно. И новый цех будет давать рост выпуска продукции, как и "старый", лишь за счет роста переменных затрат: материалов, новых рабочих - а не за счет своего появления в этом мире. И ясно, что для последующего краткосрочного периода времени эти новые резко возросшие мощности будут постоянными, а изменяться(расти) будут также скачкообразно возросшие вначале переменные затраты. Но для принятия стратегических решений предприятию, а также Советскому пятилетнему плану, такая дифференциация была как бы не нужна. Госплан принимался и доклад по нему на Съезде делался по основным показателям. Причем у нас прибыль планировалась и задавалась ценовой политикой государства примерно так, как показано на рис. 1-а., где наш Валовый доход задавался на столько-то % выше общих затрат, давая тоже заданный % прибыли.
Рост мощностей, называемый у классиков, концентрацией Капитала, естественен. Экономически он оправдан тем, что при увеличении мощностей, при концентрации капитала на предприятии происходит снижение средних общих затрат на единицу выпускаемой продукции. Это происходит за счет: а) специализации труда, б) специализации управленческого персонала, в) технологического обновления(дорогого для мелких фирм), г) производства побочных продуктов, д) большей возможности контроля цен на рынках. Но отрицательное воздействие сверхконцентрации капитала недаром было отмечено В.И.Лениным. При преодолении разного для разных отраслей производства порога дальнейшее наращивание мощностей приводит уже к росту общих издержек на единицу продукции и к снижению эффективности и рентабельности производства. Главным образом "отрицательный эффект масштаба" связан с усложнением процесса управления и снижением эффективности работы все более громоздкого административного аппарата. Для преодоления этого на Западе сейчас процесс управления компьютеризируется, но какого было советской экономике, где управленческий аппарат был сверхгромоздким, поскольку он включал в себя не только этажи заводских администраций, но и министерские, и обкомовские этажи и здания. Производством управляли все! Это усложняло процесс управления и мелких предприятий, не говоря уже о заводах-гигантах. Но для некоторых отраслей, называемых в "Экономикс"(не у нас) естественными монополиями, минимизация издержек на единицу продукции достигается именно при "захвате" рынка одной-единственной фирмой, то есть при суперконцентрации производства. Это в основном энергоемкие металлургические отрасли. У нас это РАО ЕС, которая добивается "успеха" за счет краха остальных, произвольно задавая тарифы и, следовательно, свою рентабельность по старой советской модели(Рис.1-а. См. А.Г. Аганбегян, А.Г. Гранберг, Экономико-математический анализ межотраслевого баланса СССР, 1968 г., стр.127 В этой работе уважаемые экономисты тоненьким пунктиром выделяли затраты, зависящие об объема производства и нет. Но это была новосибирская школа "революционеров"). А остальные живут в "рынке".
Но мы говорим об экономике не предприятий, не отраслей, а стран, и нас интересует в первую очередь и ее социальный эффект, а для этого необходимо деление всех затрат на постоянные и переменные, поскольку и в те и в другие входят затраты на оплату труда, как составляющие, роль которых в экономике мы оценим в следующих главах. Частью переменных затрат является оплата труда рабочих, и в постоянные затраты входит оплата и работников администраций, и обслуги. И из налогов на прибыли содержится государство и бюджетная сфера, расходы на которые также относятся к постоянным затратам всей экономики.
Сама необходимость разделения затрат на постоянные и переменные остро возникла уже после К.Маркса, при котором зачастую собственники предприятий сами вели бухучет. Проблема дороговизны производственных мощностей и содержания аппарата встала остро во времена В.Ленина, на стадии империализма, характеризующегося сверхконцентрацией, монополизацией производства, ужесточением конкуренции и борьбой за рынки сбыта. Как раз тогда крупный капитал устремился в колонии в поисках дешевых переменных затрат: сырья и рабочей силы. В то же время он "убегал" от своих отечественных сверхзатратных, все более накладных и, к тому же, стареющих мощностей. Чтобы их заменить, нужно было вначале их разрушить, что лучше делать чужими руками, с помощью таких факторов, как война. К тому же, сокращение производства в Отечестве оборачивалось безработицей, что грозило революцией. Последнюю тоже безопаснее для Капитала можно было нейтрализовать войной, решающей проблему Мальтуса руками самого населения, главным образом трудоспособного. Это и послужило главной причиной двух чудовищных мировых войн, которые колониальные империи вели на территории метрополий, а не в колониях. Увы, в обеих этих войнах успешнее всех выполнила свою задачу разрушения чужими руками своих устаревших производственных мощностей именно проигравшая оба раза Германия. Брать контрибуцию с них нам следовало бы именно за бесплатный демонтаж и вывоз их старых заводов. А мы удивлялись, как легко фашисты оккупировали Францию, Голландию и др., которые лишь для виду посопротивлялись чуть-чуть.
Но погоня за дешевым переменным капиталом не оправдала себя. При "неограниченных" сырьевых ресурсах в колониях трудовые ресурсы там были крайне ограничены, как и рынки сбыта для товаров современной по тем временам промышленности. Капитализм быстро потерял интерес к колониям, отчего колониальная система и рухнула. Оказалось, что просто "рабочие" руки, как таковые, не производят сами по себе прибавочную стоимость...
Было бы крайне непатриотично и нелогично заявлять, что разделение производственных затрат, издержек на постоянные и переменные отличным от Маркса образом - это заслуга Запада. В.И. Ленин, самый крупный "ревизионист" учения Маркса, что по плечу только такому же великому человеку, осознал это уже после революции, во времена НЭПа. Да, когда он раскрыл врата концессий для врагов-капиталистов: создавайте, господа, у нас заводы, фабрики, открывайте рудники, то есть, вкладывайте свои денежки в производственные мощности, в постоянные затраты. А мы дадим дешевые сырье, рабочую силу, то есть переменные затраты, деля прибыль "по-братски". Мы берем на себя смелость предположить, что в планах нашего вождя вовсе не было намерений последующей экспроприации этих заводов. Глупо брать на себя постоянные затраты, особенно большие в добывающей промышленности. Очевидно, это очень озадачило Запад, еще не разочаровавшийся в колониях. Добровольная колонизация?! Ничуть! Основной объем продукции будет производиться из нашего сырья, нашими рабочими руками, а, следовательно, и зарплата и основная доля прибыли будут оставаться в СССР! Вполне возможно, что В.И. Ленин в очередной раз после книги "Империализм как высшая стадия развития капитализма" просветил капиталистов. Но наши истинные марксисты такой ревизии классика ему не простили. И.В. Сталин, расправившись с последователями Ленина, сделав и его учение догмой, все вернул на круги своя, как потом и Л.Брежнев. Уже в 1935 году, он утвердив "общенародную" собственность, построил "социализм", о котором мы писали в предыдущей главе. Для выпускника церковноприходской школы учение классиков могло быть только святыней, только догмой. Трудящиеся СССР, особенно заключенные, остались единственным переменным капиталом страны, источником прибавочной стоимости, прибыли социалистического производства.
Но дело Ленина живо и побеждает! К сожалению, опять же не у нас. О Западе мы будем говорить позднее, а сейчас рассмотрим, как используется его опыт в современном Китае, который, оставаясь вполне социалистическим, проводит куда более реальные, чем мы, реформы именно по модели В.И. Ленина. То, что Китай остается "социалистическим", допустив у себя частную собственность, это также несомненно, как и признание "социалистической" фашистской Германии. Применение же ленинской, вроде бы так устаревшей политики в современном Китае оправдано еще и тем, что стартовые позиции Китая были таковыми же почти, как и в послереволюционной России. Огромная доля крестьянского населения - неиссякаемый источник дешевой рабочей силы. Это также наиболее яркое опровержение утверждения Маркса, что именно рабочая сила единственный производитель прибавочного продукта. С такой огромной массой крестьянского населения Китай вовсе не страдал кризисами перепроизводства сельхозпродукции, как страдали западные страны с 3-5% занимающихся сельским хозяйством.
Однако, КПК осознали роль постоянных и переменных затрат еще во времена культурной революции. Директоров(постоянные затраты) они отправляли поработать в деревни(переменные затраты), в каждом крестьянском дворе намерились построить доменную печурку, минимальные постоянные затраты на это сделав руками крестьянина, а не за счет государства. Увы, сталелитейная отрасль - это естественная монополия, где необходима сверхконцентрация мощностей. Потом "доменной печью" для них стали мы, поставщики металла, как переменных затрат, на получение которого Китаю вообще не надо развивать производственные мощности, делать огромные постоянные затраты.
Но Китай проводит ленинскую реформу с помощью не просто концессий, а Свободных Экономических Зон, позволяя Западу вкладывать в них огромные постоянные затраты. Из 250 000 филиалов ТНК, расположенных в развивающихся странах, 150 000 находятся в Китае! И так же как и В.И. Ленин, КПК открыла врата частной собственности именно в производство товаров народного потребления, где вполне могут работать бывшие крестьяне, женщины, дети, не обладающие никакой квалификацией. В Японии давно установили, что лучше всего, без брака, в сборочных производствах работают именно дети и женщины. Источник такой рабочей силы в Китае неограниченный! США, похоже, поздновато спохватились завозить к себе дешевую рабочую силу из Латинской Америки, колонизировать себя. Китай их здесь опередил, почему и завалил США, как и весь мир, своими дешевыми высокотехнологичными товарами. Причем в Китае нет социальных последствий таковой "колонизации" метрополий, как в тех же бывших колониальных империях, как Англия, Франция, Германия, давно ввозящих дешевую рабочую силу в метрополии, а не наоборот.
В чем выигрыш экономики Китая перед всем миром, показывает рис. 2. Мы видим, что при одном и том же выпуске продукции или объеме продаж, у Китая гораздо ниже и постоянные, и переменные затраты. Китай, занимаясь сборочными производствами, не развивает под них затратных производств средств производства, тяжелой промышленности. К тому же рабочая сила дешевая, налоги и государственные расходы очень низкие. Отсюда рентабельность его производств сверхвысока, как и темпы роста промышленного производства. Но не за счет наращивания промышленных мощностей, стен и фундаментов, то есть, "индустриализации", как это было в СССР после Ленина. Вы напомните про ГОЭЛРО? Увы, это как раз дешевая гидроэлектроэнергия, низкие переменные затраты! Сверхзатратные ТЭЦ, Чубайс - это не Ленин! КПК, Пекин усиливают роль, преумножают эффект своих переменных капиталов еще и тем, что не изымают, как мы, оборотные средства из предприятий, провинций варварскими налогами. А это еще более снижает бремя и долю постоянных затрат в себестоимости всей производимой продукции... Читатели, очевидно, уже устали читать, а авторы постоянно делать оговорки о том, что мы почти в каждом случае и постоянно делаем и делали все наоборот, во вред себе. Доколе же?!
Но это еще не последняя глава, поскольку и Китай использует далеко не весь свой потенциал, так как идет все же по ленинскому пути, а не по Третьему, к которому мы постепенно приближаемся, озадачив уже многих читателей, вопрошающих: "А что же это такое и есть ли он вообще, Третий путь?!". Спросить об этом справедливее было бы не у авторов, а у всего остального человечества, которое за тысячелетия так и не вышло на него, все время блуждая рядом.
Примечание: после того, как первый вариант книги уже был опубликован в газете Свободный Голос, появилась информация о том, что КПК приняло 7 основных направлений экономического развития Китая, среди которых практически все относятся к социальной экономике, к повышению жизненного уровня, к росту платежеспособного спроса населения. Это и развитие жилищного строительства, рост импорта дешевых автомобилей(б/у) для населения и др. Все это является свидетельством того, что Китай делает последний и самый крупный шаг в сторону общества потребления, добавляя к своему арсеналу механизм социального инвестирования экономики, чем расширяет свои рынки сбыта за счет внутреннего рынка, самого многолюдного в мире.
В этом заголовке чересчур много кавычек, и у одних читателей сразу возникнут вопросы насчет заходящего солнца в процветающих странах Западной Европы и Северной Америки, а у других - относительно социализма в США, где среди правящих нет даже социал-демократических партий, а есть только демократия доллара. Отвечать на эти вопросы мы начнем издалека, с классиков.
Империализм - суть переходная стадия к социализму. По Марксу социализм мог возникнуть исторически одновременно во всем мире вслед за высшей стадией развития капитализма. Ленин в практических думах о социалистической революции подверг этот тезис ревизии, но в теоретических размышлениях о последующем построении самого социализма в 1916 году подверг Империализм капитальнейшему анализу и, очевидно, неспроста. Прав оказался все же Маркс. И работа Ленина "Империализм как высшая стадия капитализма", как и труд Маркса "Капитал", стала практически руководством по построению "социализма" в нашей стране. Мы уже говорили о догматическом отношении Сталина к марксизму, но мог ли он создать что либо иное, опровергнув открытый его же кумиром Марксом закон смены общественно-исторических формаций? Нет, в Российской империи он создал именно Империализм с такими его характерными чертами, открытыми Лениным, как сверхконцентрация производства, монополизация всей экономики в виде "общенародной" собственности Государством. Последнее, манипулируя экономикой с помощью стоимостной модели Маркса, было никем иным, как единственным властвующим финансовым олигархом. Ельцин, Гайдар и их последователи добавили к этому лишь вывоз капитала и немного размножили олигархов, но не как всевластные реформаторы, а тоже лишь как рабы исторической необходимости. О да, и ранее "вывоз" капитала был... в "колонии" Москвы: в Сибирь, Среднюю Азию, в соцлагерь. Поэтому об империализме в его экстремальном выражении мы уже рассказали в главе о советском "социализме". Но чтобы сравнить его с западным и перейти к рассмотрению западного же "социализма", необходимо:
Возвращение к стоимостной модели К.Маркса. Увы, как мы не "критиковали" ее, она действенна до сих пор, как все великие открытия. Для простоты описания исключим из нее категорию прибыли:
ПС = c1 + Т1(группа А) (4.1)
ПТ = c2 + Т2 (группа Б)
Напомним, что в этой модели ПС = с1 + с2, то есть, группа А производит средства производства и для себя и для группы Б. И также ПТ = Т1 + Т2, то есть, группа Б производит столько товаров, сколько у нее купят на полученную зарплату работники обеих групп. Исходя из этого, модель можно представить так:
ПС = c1 + c2 (4.2)
ПТ = Т1 + Т2,
А учитывая разделение производственных затрат на постоянные и переменные, модель Маркса будет выглядеть:
Прибыль, направляемая на накопление и потребление, может быть учтена и в этой формулировке в категориях Спост и Сперем, и Тпост("зарплата" капиталиста).
Смысл двух последних вариантов модели Маркса 4.2 и 4.3 сводится к тому, что ПС, то есть, стоимость продукции, произведенной группой А, и одновременно стоимость всех материальных затрат обеих групп промышленности А и Б, это есть та продукция, которую вся экономика страны производит лишь для того, чтобы окупить все свои "внутрипроизводственные" затраты. Это все то, что экономика тратит на себя. А, вот, ПТ, то есть, стоимость продукции группы Б и одновременно сумма доходов всех работников экономики, это есть то, что экономика производит для конечных потребителей - всего населения.
На рис. 3 показан вариант модели Маркса 4.3. Это кумулятивная диаграмма, и линия (Т1 + Т2)перем. - показывает суммарные "производственные" затраты всей экономики страны на производство всего совокупного общественного продукта. Характерными точками диаграммы являются К1 и К2. К1 - это точка пересечения линии "валового дохода", выпуска совокупного общественного продукта с линией суммарных материальных затрат. Она показывает при каком объеме производства экономика окупает все свои материальные затраты на саму себя. Соответственно точка К1 показывает при каком объеме выпуска продукции экономика окупает все свои "затраты" и удовлетворяет весь спрос и на средства производства и на товары народного потребления. То, что производится свыше точки К2, не находит покупателя и относится к "перепроизводству".
Как будет ясно ниже, варианты модели Маркса 4.2 и 4.3 разносят по разным строкам уравнения не только материальные и "трудовые" затраты, но и целые общественно-исторические формации. Строка уравнения ПС =... - это область интересов империализма, в том числе, и советского "социализма". Строка уравнения ПТ =... - это сфера интересов западного "социализма".
Сходство империализма и советского "социализма" в их общем интересе к преимущественному развитию промышленности, "собственных" производственных мощностей, и к угнетению доходов рабочих, к эксплуатации труда проявляется все же по разному. Для западного империализма "идеалом" являлся "завод-автомат" с минимальнейшей(нулевой) долей затрат на оплату труда минимального количества обслуги. Для советского "социализма" "идеалом" являлся "завод-зона" с минимальнейшей долей затрат на содержание огромного числа работников-заключенных. Оба были заинтересованы в работе "самоедной" экономики на саму себя, так как при этом опережающими темпами возрастали капиталы-богатство капиталиста-собственника и индустриальная мощь советского государства. Если обратиться к рис. 3, то "идеалом" для обеих была бы линия суммарных производственных затрат, совпадающая с линией (С1 + С2)перем. Уже с точки К1 они "могли бы" работать с прибылью.
Но Запад воспринял работу В.И. Ленина не как руководство к действию, а как грозное предупреждение, возможно, так же, как мы, переиначив и модель К.Маркса. Но произойти это могло в строгом соответствии с законом смены формаций именно в стране наиболее "продвинутого" империализма, но во время его именно всемирного кризиса, известного в США как Великая депрессия. Увы, если бы в начале 30-х годов президентом США стал республиканец, то есть, представитель крупного капитала, американцы, скорее всего, нашли бы такой же простой выход из экономического спада, как Германия, - в милитаризации экономики. Но империализм США еще и тем отличался от советского "социализма", что там при меньшем количестве занятых сельское хозяйство сотрясалось жуткими кризисами перепроизводства. Поэтому во время Великой депрессии, резкого роста безработицы наиболее сильно пострадал массовый покупатель именно сельхозпродукции. И поэтому же южные сельскохозяйственные штаты, прибежище демократов, а также беднота Севера избрали Президентом демократа Ф. Рузвельта. И в третий раз именно поэтому Ф. Рузвельт, воздавая должное южным штатам, в первые десять дней не просто "потряс", а перевернул с головы на ноги весь западный мир тем, что основные усилия страны направил на преодоление именно кризиса перепроизводства сельхозпродукции. Но помимо программы прямой поддержки фермеров он предпринял ряд мер по расширению для них рынка сбыта как за счет выделения из созданной им Федеральной резервной системы денег частным банкам на выплату вкладов населению, скупающему в ажиотаже продукты питания, так и за счет повышения пособий по безработице, минимальной зарплаты рабочим. Да, за счет искусственного повышения платежеспособного спроса массового покупателя и именно того, у кого средств хватало едва-едва на покупку пищи.
Начало краха империализма не заставило себя ждать. Эта последняя, "примитивная" на первый взгляд мера, у нас называемая голым популизмом, уничтожила его, дала начало "обществу потребления" а впоследствии и европейскому "социализму". Рузвельт переместил инвестиционную политику государства из строки ПС =... в строку ПТ =... вопреки олигархам, крупному капиталу, вопреки трактовке марксовской модели самим Марксом. Что это дало в жизни, понятно всем: миллионы бедных получили по лишнему доллару, сразу же купили у тысяч фермеров дополнительные фунты продовольствия, те смогли купить дополнительную технику у ее производителей и т.д. Государство получило дополнительные налоги и уже их выдало вновь бедным...
Экономически это выглядит так, как показано на рис. 4, где приведен базовый для западной экономики график "спроса-предложения", но измененный слегка нами. Мы его применяем не для случая соотношения спроса-предложения по какому-либо товару, а для ситуации соотношения "спроса-предложения" по совокупности всех товаров, произведенных в государстве для потребления. Линия "спрос 1" соответствует поведению платежеспособного спроса всего населения при совокупных его доходах, допустим, во время Великой депрессии. Пересечение ее с линией "предложение" показывает, какое количество товаров экономика может продать населению при соответствующей средней стоимости(цене) в оптимальном случае. На графике это 3 условных единицы товаров. Точка пересечения - это ситуация, когда "волки сыты и овцы целы". Все, что экономика произведет свыше, не найдет покупателя. Но, если доходы населения вдруг возрастут(линии "спрос 2" и "спрос 3"), то возрастает и количество и средняя стоимость(цена) товаров, которое экономика может продать и, значит, смело производить. Особенность этого графика и всей рыночной экономики заключается в том, что если при старом спросе, экономика вдруг решит увеличить предложение за счет цены товаров(линия "предложение 2"), то она сможет продать меньше товара. На этом графике ситуацию полностью определяет спрос, то есть, "Король-покупатель" Л. Эрхарда. Ф. Рузвельт именно искусственно повысил кривую спроса с линии 1 до линии 2, добавив бедным по несколько долларов, но на сотни миллионов. Сейчас в США начинающим работать выдают ссуды на покупку коттеджей, искусственно повышая совокупный спрос населения до линии "спрос 3" и далее, что позволяет экономике, повышая линию предложения, все равно наращивать объемы продаж. На рис. 3 такие социальные инвестиции показаны в виде линии Тсоц., и они также приводят к росту совокупного валового дохода и объема выпуска продукции.
Западный "Социализм" в середине ХХ века был в основном построен: вначале в США(начиная с 30-х годов, почти одновременно с СССР), а после второй мировой войны американская "социалистическая революция" была "экспортирована" по плану Маршалла в другие империалистические страны.
Читатель заметит, что, мол, времена же депрессии миновали, сельское хозяйство США стабилизировалось, так зачем сейчас-то проклятым капиталистам продолжать эту политику? Почему вновь не вкладывать инвестиции в средства производства, усиливая эксплуатацию труда, набивая свою мошну?
На это мы, в свою очередь, заметим, что именно при правлении демократа Б. Клинтона, который прославился своей щедрой социальной политикой еще на посту губернатора Арканзаса, США добились наивысшего экономического роста. Почему так происходит?
Нужно просто знать, что инвестиции, вложенные в бедного покупателя, - это наиболее быстро оборачиваемые на рынке средства, вкладываемые людьми с почти неограниченным спросом в товары массового потребления, преимущественно ежедневного спроса. Деньги же, вкладываемые в зажиточного покупателя, это медленные инвестиции. Он их вкладывает либо в крупные покупки, либо в "сокровища" с резко завышенной относительно себестоимости ценой, либо в банк, откуда они идут на кредитование экономики. Во всех случаях эти деньги идут в медленный оборот, а в последнем - на производство дополнительных товаров, но уходя из рук покупателя, то есть, способствуя перепроизводству. Но, естественно, что значительное возрастание платежеспособного спроса населения требует и существенного увеличения предложения, что экономика может сделать, лишь вводя новые мощности, а не только наращивая переменные затраты на сырье и материалы. Именно поэтому в США и происходит периодическое(плановое) чередование демократов и республиканцев, то есть, периодов инвестирования спроса и предложения, более бедных и более богатых. Богатые, ущемляя население, раздуваю патриотические настроения, компенсирующие ущемление материального благополучия, и т.д. То есть, вся политика в США - это обслуживание экономической модели... К.Маркса, но в новой интерпретации.
Западноевропейский "социализм" отличен от американского тем, что в социал-демократических странах Западной Европы государство осуществляет политику чередования периодов роста спроса или предложения иначе, даже не меняя правящих партий. Государство взимает с экономики намного большие налоги, чем в США, но не на свое потребление, как у нас, а на то, чтобы в основном инвестировать экономику либо преимущественно через повышение платежеспособного спроса населения, либо через преимущественное прямое инвестирование производителей. Более мелкие, чем США, страны это вынуждены делать, поскольку при самостоятельном "добровольном" решении вопроса о вложении выделенных ему инвестиций их капиталисты могут предпочесть направить их в страны с более высокой эффективностью капиталовложений или по иным соображениям национального, политического характера. Но именно из-за более высокой степени концентрации "свободных" средств в руках государства социальная политика в странах Европы щедрее, чем в США, от чего экономика их, однако, не страдает. Для них более существенную ограничительную роль играют другие факторы, главным образом, возможности оптимального соотношения конкуренции и оптимальных масштабов концентрации производства. В крупных странах возможностей оптимизации, варьирования этими факторами намного больше. В более мелких предприятия в отдельных отраслях для того, чтобы достигнуть оптимальных масштабов, должны стать абсолютными монополистами, а то и кооперироваться с предприятиями других стран или распространяться по миру в виде транснациональных корпораций. В принципе, объединительные процессы в Западной Европе во многом обусловлены этими причинами.
О, - воскликнете вы, - мы же вместе с союзными и братскими республиками, имели здесь очень большие возможности и гораздо раньше!? Политически, да, наш пример был очень показателен, но экономического эффекта мы из него не смогли извлечь, поскольку мы "работали" по той же модели К.Маркса, но в ее империалистической трактовке, вкладывая инвестиции именно в медленный оборот, в работу промышленности на саму себя. Рабочим, как производителем, мы гордились, но, как покупателя, мы считали его мещанином, обывателем. Мы продолжали умирающее у них дело колонизации своей части мира и только в конце ХХ века вступили в эпоху краха нашей колониальной политики.
И сейчас мы рабочего и как производителя не ставим ни во что. И это вполне естественно для нашей ситуации, и вызвано это не просто нравственной ущербностью наших властей, а исключительно экономическими причинами, именно тем, что из периода медленного загнивания империализма мы резко вступили в его заключительную стадию краха, а совсем не в современную "рыночную" экономику. Она у них, во-первых, не просто рыночная, а социальная, а, во-вторых, не капиталистическая с точки зрения совокупности всех общественных отношений, а почти "социалистическая".
Да, пока что "почти", поскольку, как утверждал К. Маркс, социализм может прийти на смену империализму одновременно во всем мире. Время этого, похоже, приближается. Но являются ли явными признаками этого объединительные процессы в Европе, глобализация и тому подобное, - это вопрос, на который нам еще предстоит ответить, как и на вопрос, где же все-таки солнце заходит, а где восходит.
ЧАСТЬ 2
Третье тысячелетие, как и ожидалось на протяжении предыдущих двух, началось с небывалых потрясений масштаба если не Армагеддона, то, по крайней мере, начала не менее ожидаемой Третьей мировой войны. Конечно, подобное явление трудно отнести к случайным, и оно, скорее всего, системно ожидаемо, подготовлено и постоянно текущими событиями на Ближнем Востоке, и периодическими - на Среднем, в зоне библейского потопа.
С одной стороны, это столкновение двух крайностей: протестантского прагматического мира капитала и неподдающегося капитализации фундаментализма, как сейчас пытаются трактовать произошедшее. Но с другой стороны, это и системный кризис завершения эпохи империализма, в недрах которой телесно уже сформировался эмбрион "социализма", но еще не обрел душу. Родится ли он "мертвым" или человечеству все же доведется наречь его новым именем - вопрос не праздный, хотя весь ход истории и пророчество К. Маркса позволяют сделать оптимистический прогноз. Все идет закономерно, даже то, что новый строй зародился и вырос в лоне своей полной противоположности. Закономерно и то, что безболезненными его роды не будут, тем более, что появиться он должен будет разом во всем мире, в отличие от предыдущей формации, сугубо материалистической, явление которой в затхлом воздухе мастерских, мануфактур, под шум машин мало кого вдохновило, хотя мировые сцены до сих пор сотрясают мир заразительным остроумием Мольера. Ну, стало у одной страны станком, заводом больше - счастливее их дети, возвышеннее их поэты от этого не стали.
Социализм же даже в ожидании его давал и обещает нам гораздо больше, поскольку явившись сразу во всем мире, он должен вроде бы олицетворить собою весь этот мир со всеми его богатствами, достоинствами и недостатками.
Начало нового тысячелетия и этой части книги само подсказывает читателю ответ на вопрос, а что же такое этот загадочный "Третий путь человечества"? Во введении мы, чтобы не отпугнуть "знатоков", очертили круг его поиска по общепринятому стандарту: вправо, влево, по центру - хотя, как вы уже заметили, анализировали мы в основном такое явление, как "социализм". Да, вроде бы только левую часть политического спектра, когда выбирать третье из одного кажется невозможным. Но, однако, наши постоянные ссылки на К. Маркса и приверженность только "социализму" в описании сами по себе должны были указать "ищущим", что нельзя делать выбор меж "следствий", если таковой не сделан между причинами. Выбор наш возможен и волен лишь среди системообразующих факторов, но не среди систем, детальками которых мы являемся. К чему делать выбор там, где все предопределено исторической неизбежностью? Только всеобщей безграмотностью или корыстью можно оправдать жаркие дебаты в нашем "бомонде" вокруг дозволительной степени капитализации нашей страны, то есть, по поводу большей плодовитости древа засохшего или срубленного.
Поэтому, если кто счел, что мы здесь безоговорочно на стороне одной из дебатирующих сторон - "коммунистов", тот глубоко заблуждается или просто невнимательно прочел часть первую.
О да, выбор своего Третьего пути человечество делает самостоятельно, невзирая на мнения свои "частей", то есть партий. Глобальное столкновение ведь происходит не между двух партеек, дерущихся в одном парламенте, но обедающих в его общей столовой, а между двух непримиримых миров: материи и духа. Однако, понятие "социализм" вполне подходит к обозначению их поля битвы, которая происходит ныне не где-нибудь в первом или втором "Риме", а во всем человеческом Социуме вплоть до Искусства и подсознания. Да, господа материалисты, о Социализме вы мыслили сугубо по капиталистически.
О нет, не стоит напрямую отождествлять эти две вечно враждующие крайности с США и Афганистаном, даже с Америкой и Азией. Борьба эта идет сейчас в душе каждого из нас. Однако, историческая закономерность, которая проистекает из научных обобщений и оперирует ими в диалоге с нами, говорит лишь о том, что и эта борьба лишь расчищает в нас место для нового... Каким оно будет, кто победит в этой схватке - одному Господу известно. Каким оно должно быть - об этом мы вправе рассуждать, поскольку и это право нам дано непосредственно Им.
Глава 5 Экономический базис?...
Как и говорил классик, экономический базис будущей формации созидается прежде всего и именно в рамках предыдущей. То, что сейчас еще предыдущая формация, это видно даже из актуальности такого наигуманнейшего явления, как право личности и человека. Увы, это право, как и зародилось, так и остается поныне чисто экономической категорией: правом наемного работника и покупателя самому распоряжаться вытекающими отсюда целесообразностями. Это ничуть не умаляет деяния истинных гуманистов, заслугами которых умело пользуются все те же дельцы.
О том, что мы на границе двух формаций, говорит тот пример, что некоторые империи уже выбирают: вернуться ли им назад или пойти новым путем. Для России, правда, это одно и то же пока...
Сам же экономический базис новой формации мы с большой долей обобщений проанализировали в предыдущей части. Будь тот анализ детальнее, мы бы вряд ли за деревьями увидали сам лес. Но на примере опять же советского "социализма" мы должны предупредить будущих политэкономов, что его нельзя ни в коем случае использовать как догму, тем более что среди "кирпичей" этого фундамента преобладают "живые" в буквальном смысле слова.
Социум - главная составляющая экономического базиса. Не только отдельные сверхабстрактные классы, характеризующиеся лишь своим отношением к средствам производства, и даже не сам по себе отдельный человек стал интересовать государство и машину экономики и как работник, и как покупатель со всеми своими интересами и запросами, но и все общество таковых людей стало представлять особую "ценность". И это не словесный интерес к обществу со стороны презирающих его членов политиков, а тот интерес, презрение которым чревато для кошелька презревшего мгновенными последствиями. Да, благосостояние общества стало основой благосостояния его членов, в том числе его "элиты". Конечно, подоплека этого - чисто экономическая, но мы и говорим с вами об экономическом базисе...
Более того, не только потребности, но и возможности человека их удовлетворять стали важнейшей по значению и по весу экономической категорией. Сразу вспоминается несбывшееся наше: "от каждого - по способности, каждому - по потребности". У них же даже подавать милостыню нищим стало выгодно - это твой потенциальный покупатель.
Что стало с их "священным правом собственности"? О да, оно осталось "священным" юридически, но как экономическая категория приобрело рамки целесообразности. Средства производства из неисчерпаемого источника богатства стали в первую очередь и статьей расходов, этакой обузой и для общества, и для самого их владельца. Увы, это опять не нравственная проблема, а чисто экономическая. Более того, очень частым явлением стала и необходимость делиться своей собственностью, в том числе, и со своим "пролетариатом" и опять же из экономических соображений.
И, что для россиян совсем немыслимо, узурпация власти стала не только неэтичной и противоправной, но и крайне экономически невыгодной и просто глупой. Нас просто поражает: и чего это они так пекутся о демократии и честности выборов? Нам ведь совершенно невдомек, что, например, некоторое "обнищание" населения США - это сигнал к тому, что к власти должны прийти демократы со своими социальными программами, вследствие чего поднимется платежеспособный спрос для экономики, которая до этого за счет населения нарастила свои мощности, которым теперь нужен массовый покупатель, чтобы предотвратить кризис перепроизводства... Нет, такое длинное умозаключение не укладывается в головах наших гроссмейстеров, привыкших мыслить "е-2 - е-2". Что вы, в "Капитале" этого не написано, и совершенно очевидно, что это проклятые масоны пудрят людям мозги, подсовывая им республиканцев и демократов из одной колоды. Мы ведь делим их только на правых и левых, на "демо" и "анти", не знаем ничего про их войну Севера с Югом, для нас существует только Запад и Восток!...
Вот-вот, Восток! И уж чему вообще никогда, ни при каких обстоятельствах мы не поверим, так это тому, что они могут бескорыстно, без всяких тайных сговоров и условий помочь экономически кому-либо, тем более нам. Разве нам можно понять, что не давая нам рухнуть, развалиться, помогая нашему нищему народу безвозмездно, они экономически не проигрывают, расширяют рынки сбыта для своих товаров. А с чего бы это они помогали Китаю, в том числе пуская его на свой рынок? А с того, что заполонив этот рынок своим дешевым ширпотребом, завязнув на этом, тот будет приобретать у них новейшие технологии, в том числе информационные и т.д. Не поймем мы и то, что стабильность в отношениях с нами, с Китаем, упростила бы их отношения с нефтедобывающим арабским миром... Нет, Восток мыслит другими категориями - не экономическими. Восток знает, что ни шах, ни царь голодными не останутся даже во время мора... Здесь Общество, Социум не является равноправной и главенствующей "экономической" категорией.
Модель К.Маркса, безупречная и универсальная, объясняет все это. Универсальная потому, что слегка иначе представленная, что можно сделать лишь с математическими уравнениями, она показывает суть совершенно другой общественно-исторической формации, не той, на примере которой была создана. Не будь ее, экономику вообще вряд ли можно было бы назвать наукой, поскольку все остальные ее "законы" - это лишь статистические закономерности, либо вообще набор политических лозунгов.
В нашем варианте советского "социализма" она использовалась чисто как стоимостная, в которой и труд и капитал на равных были записаны в одной строке, как политические антагонисты, но как экономические эквиваленты стоимости. Найти грань между политикой и экономикой здесь было невозможно, отчего столь двусмысленной и была наша политэкономия. В "ленинском", "китайском" варианте этой модели труд и капитал обрели равные права, "смешались в кучу кони, люди...", что существенно дезавуировало и упростило ее политический аспект. В новейшей интерпретации модели К. Маркса, показанной нами в главе 4, где труд и капитал разбрелись по разным строкам, эта модель помимо экономического обрела и отчетливо социальное звучание, став наиболее адекватной "социалистической, социальной экономике". Сочетание же экономической и социальной составляющих модели и дало ее совокупный политический эффект, возможность строить логические умозаключения на основе посылок из абсолютно разных областей, как это возможно в алгебре, где буквы и цифры равноценны, а буквы даже более значимы, хоть это и математика. И буквы даже стали выше цифр!
И что удивительно, наиболее универсальной и многоплановой эта модель-уравнение Капитала стала именно в своем "социалистическом" варианте. Хотя для любого великого открытия это закономерно, когда оно переживает и "превосходит" своего гения, как, например, и таблица Менделеева.
При этом ряд примеров показывает, что строки модели:
ПС = c1 + c2(производство)
ПТ = Т1 + Т2(потребление, человеческое общество)
не настолько уж и зависимы друг от друга, как это было ранее с трудом и капиталом. Это примеры о доходах артистов, врачей, писателей, о стоимости произведений искусства, картин, краска на которых давно уже самортизировала себя, но оцениваются которые намного выше "самоцветов" и злата. Эти примеры ведь целиком расположены именно во второй строке уравнения, исключая некоторые мизерные накладные расходы. И все их содержание - это труд человека и потребность в его плодах. А те же примеры о более высоких ценах предметов ручного труда, ручной сборки и пр.? Что можно сказать об информационной империи Б. Гейтса, продукция которой оценивается, конечно же, не по себестоимости дискет и лазерных дисков?
Тем, кто презрительно скажет: "Даже искусство стало товаром!" - мы пожелали бы оказаться во времена камерных, салонных концертов, но в избушке холопа. Кстати, последнее вполне реализуемо в современной России, но, к счастью, не вместе с первой частью пожелания...
Еще одна-две мажорные ноты, и можно сказать, что социализм в основном и в целом уже построен. Однако, в самих строках модели, особенно в первой, где под буквой С показаны постоянные и переменные материальные затраты экономики, до гармонии еще так далеко. Увы, в современном мире разделение на таковые приобрело особое политическое звучание из разряда диссонанса.
Материальные производственные затраты, "постоянный" капитал К. Маркса - сосредоточие современной политики. Не антагонизм труда и капитала.
По невероятному стечению "обстоятельств" Бог наделил один семитский народ приверженностью к главному постоянному капиталу - желтому, а другой - главным переменным капиталом - черным. Более того, нефтью владеют преимущественно именно мусульмане, народ Аллаха. И сейчас главный источник мировых конфликтов именно в том, что Запад - это главное сосредоточие производственных мощностей, а Средний Восток - Альма-матер человечества - сосредоточие его основных переменных "затрат", энергии для машин Запада. И экономически эта проблема пока не разрешима. Переменные затраты, дав столь мощный импульс экономическому росту и благополучию машинной цивилизации стали в конце концов их главным тормозом. Научившись управлять собственными естественными монополиями, Запад оказался не в силах делать это с природными, а то и национальными естественными монополиями, поскольку в свое время "предусмотрительно" отказался от колониальной политики, предпочитая ввозить к себе дешевую рабочую силу. Увы, со "святыми" землями так поступить невозможно. И это, пожалуй, единственный момент, где России действительно повезло оказаться рядом с Араратом, чем мы не всегда дорожим.
События 11 сентября 3-го тысячелетия непосредственно связаны с этим, дав начало процессу болезненного разрешения очередного системного кризиса всей мировой экономики. В принципе, политика оказалась чуть предусмотрительнее остального, в том числе и науки, обострив этот конфликт несколько раньше, чем он мог в любом случае возникнуть при естественном истощении запасов привычного источника энергии, адекватная замена которому так и не найдена. И мы можем предположить, что и не "найдется", пока глобальный системный кризис не разрешится. Остается лишь только поражаться тому, насколько в этом мире все взаимосвязано и взаимообусловлено: мало что происходит без смысла и без предопределения. О да, возникшее из модели Маркса противоречие между постоянными и переменными затратами, позволившее решить предыдущее, само встало перед необходимостью отрицания. Но мы сейчас говорим не о философии, не о диалектике.
Мы говорим о Третьем пути человечества, который, похоже, должен пройти ныне как раз по золотой середине между... Не спешите с умозаключениями из очевидных посылок.
Перейти к социализму нам позволило именно разделение производственных затрат на постоянные и переменные, что "сняло" противоречия между предшествующими экономическими категориями. Неужели без какого-либо смысла произошло разделение всего капитала вновь на производственные материальные и человеческие, общественные, почти духовные составляющие? Вся предыдущая цепочка закономерностей, трансформаций модели Маркса указывает на то, что именно это новое, социалистическое разделение экономических категорий и есть главное противоречие, разрешение которого и должно открыть врата в будущее или же закрыть их навсегда, совершив полный круг(круги) событий от первого разделения человека и каменного топора.
Главное движущее противоречие 21 века(не 20-го) - это противоречие между материальным и духовным началами, которые стали сейчас экономическими категориями. О душе открытого им "переменного" капитала К. Маркс даже не упоминал. Но именно его модель, пройдя виток спирали, вернулась к его же разделению производительных сил общества, но на новом, гораздо более высоком уровне их развития. Следуя логике предыдущих рассуждений, они должны были бы вывести нас к чему-то, подобному предшествующему социалистическому, варианту разделения мировой экономики, где "труд" и "капитал" вдруг перестали быть главными антагонистами экономической модели.
То есть, в поисках нового пути мы вновь должны пересмотреть формулу К. Маркса и, возможно, вернуться к ее "ленинскому" варианту? Ведь именно он следовал за марксовским и предшествовал рузвельтовскому? И не он ли начинает сейчас набирать обороты на фоне буксующего западного миропорядка, двигаясь горою навстречу не спешившему к ней "Магомету"? И откуда, из какой глубины пропасти почти феодализма он делает свои семимильные шаги? О нет, конечно же не в самом Китае мы предлагаем начать поиски Третьего пути, но отрицать, что он уже пытается идти по нему, было бы необъективно. Во-первых, для снобов мы должны особо напомнить, что Поднебесная империя куда более древняя, чем все ныне существующие. Во-вторых, столь же древней является и ее наука управления. В-третьих, это все-таки империя, а все новое начиналось именно в их мешанине разновременных истин, в противоречии.
Поэтому, не давая еще окончательного ответа, попробуем все же повнимательнее изучить опыт не просто Китая, а его встраивания в мировую экономику, в мировое сообщество. Опыт этот бесценен уже потому, что ведь выход-то мы ищем не только для стран Запада, но для всего мира, в котором только и возможно построение следующей формации. И мы, россияне, должны прекрасно осознать, что не там мы сейчас пытаемся взять взаймы будущее вместе с подачками кредитов. До Третьего пути человечества нам, может быть, гораздо ближе, чем до устаревшей вдруг модели западного "социализма", по крайней мере, территориально. Тем более, как могли заметить только внимательные читатели, книга наша называется "Третий путь...", а совсем не "последний вагон..." или даже "последняя остановка...". Мы говорим не о том идеале, который хотелось бы создать, поскольку идеал этот - врожденный для каждой нации. Мы говорим о том пути, следуя по которому все нации могут достичь свои идеалы, сложив из них прекрасную общечеловеческую мозаику, но только не новый вариант "Герники", в чем-то также неотразимой.
Линии же дорог тем и отличаются от линий границ, что они испокон веков объединяют, а не разделяют, смысл чего также отражен в заглавии нашей работы. Путь осилит идущий...
Глава 6. "Шелковый путь" социализма.
Что мы можем сказать однозначно в начале этой главы, так это то, что Третий путь ведет человечество все-таки к социализму хотя бы потому, что идущий по нему первым не скрывает, хотя и не выпячивает свое социалистическое прошлое, как это спешат делать некоторые другие. Почему? От собственного ли достоинства или от осознания? Может быть, мы в этой книге раскрываем тайну Полишинеля, неведомую только России? Однако, мы уже говорили о том, что сам Китай еще далеко не весь свой экономический потенциал использует. Необъятный внутренний рынок пока еще вне конкуренции с внешним. Но это и неизбежно, поскольку и Великая Поднебесная империя решает сейчас не только свои внутренние задачи, но и глобальную общечеловеческую, которая никогда не решалась в одностороннем порядке, перетягиванием каната в одну сторону, поскольку решение одной дилеммы всегда приводило к появлению другой и т.д. И тот древний "шелковый путь" также имел два конца, остающиеся до сих пор тайной друг для друга. А если бы Китай решил вдруг реализовать все возможное у себя, как ранее, то и разговора бы о каком-либо пути не возникло. Скорей же всего, идущие по одной дороге, но по своим делам путники не знают - куда идет вся толпа. И, может быть, божественное предначертание для России, до сих пор топчущейся на обочине земной цивилизации, и состоит в том, чтобы созерцать все это со стороны?
Но достаточно предисловий. Чтобы остановить поток лирики, неизбежный в предчувствии чего-то необычного, зададимся вопросом, а почему это именно Китай? Почему не Польша, не Чехословакия, устремившиеся в объятья западного "социализма" из "советского"? Тем более, что в Польше и у власти они, социалисты? И они быстрее нас вступят в НАТО!... Да-да, а в Любляне было одно из мощнейших выступлений "антиглобалистов".
Повторим, что воцарение социализма возможно лишь во всем мире. Как мы предположили выше, это чисто экономическое утверждение, поскольку сейчас миру предстоит разрешить именно экономическое противоречие, устранить разрыв между постоянными и переменными материальными затратами, который имеет глобальный характер. Что добавляют Польша, Чехословакия, Восточная Германия в этот процесс? Изголодавшийся по товарам рынок сбыта, готовый тут же принять систему взаимоотношений Запада. Что при этом произошло в Европе? Она вместо африканских, азиатских эмигрантов "завезла" в ЕЭС несколько стран, но правда с гораздо более дорогой рабочей силой, с куда более цивилизованной, культурной системой "спроса", превышающего профессионализм. Конечно, рекламно-воспитательная система Запада и у афро-азиатских иммигрантов намного быстрее развивает запросы, нежели профессиональные качества. Последнее и не требовалось вроде бы, нужны были работники именно для низкоквалифицированной работы, но готовность заниматься ею как раз и снижается с формированием новой системы потребительских ценностей... И те же "высококвалифицированные" восточногерманцы вряд ли объективно воспринимают снижение своей профессиональной планки на фоне повышения их уровня жизни. Но это все - "мелочи". Глобального противоречия это не решает. Страны соцлагеря вместе с "цивилизованным" спросом добавили в общую "копилку" только устаревшие и слегка раздутые "постоянные затраты", еще более усугубив имеющееся противоречие. Основной "переменный" ресурс соцлагеря остался все-таки в России и частично в Азербайджане, Казахстане.
Но это же в русле процессов "глобализации", объединения мировой экономики? - спросите вы.
Глобализация - это та же "революция сверху", пытающаяся разрешить основное противоречие распространением производственных мощностей в места концентрации источников "переменных" затрат. Это своего рода поход А. Македонского, мгновенно создавшего колоссальную империю, от которой остались лишь структурированные ею независимые "колонии", которые обрели силу для противостояния "метрополии" и для того, чтобы остаться в истории, в отличие от нее.
В чем главный минус "глобализации"? В том, что ее проводят материалисты, люди с прагматическим мышлением и подходом к мироустройству. Отсюда она есть не что иное, как попытка решения главного противоречия только в масштабах первой строки ПС = с1пост + с1перем +..., распространением материальных постоянных затрат поближе к материальным переменным затратам с учетом интересов, конечно, и трудовых ресурсов, к тому же, всегда привлекательных своей дешевизной. Да, теперь Запад даже готов включить их в свое новейшее разделение на ПС и ПТ, формируя через Интернет и прочие информационные, образовательные системы новую структуру их "спроса". Но и спрос этот по образцу запрагматизированного общества потребления и подход "глобалистов" к восточному миру и к своей программе - материалистический. Более того, как представители именно "империалистической" рудиментарной части современной "социалистической" системы Запада, то есть, не лучшие ее представители, они даже не осознают, а с чем же они идут к миру, и с чем могли бы пойти. Увы, экономическая "элита" Запада намного отстала от западного же общества в историческом времени. Капиталисты просто еще не осознали, что времена, когда свершались буржуазные революции(!), давно миновали. Тот "протестантский" и близкий к нему христианский мир, который готов был воспринять капитализм, уже воспринял его. Больше ресурсов для него в мире нет. Православная Россия - уже не его ресурс, не говоря уж о мирах других религий.
Главный минус "глобализации", как революции, - это реакционность ее "революционеров".
Парадокс, но "антиглобализация" - это более адекватное времени и истинным задачам "глобализации" революционное движение. Это та же самая "революция", но снизу. Скорее всего, лидеры "глобализации" это осознают, почему и допускаются такие грандиозные выступления "антиглобалистов" во время своих "междусобойчиков", а, может быть, сами их и устраивают. Увы, разрешение глобального противоречия в интересах и тех, и других.
Вот почему мы и говорим о Китае, а не о Польше.
Великий "шелковый" путь на этот раз Поднебесная империя после тысячелетий самоизоляции открыла сама, едва ступив на путь "ленинского" социализма. И это закономерно, поскольку В.И. Ленин, едва совершив Социалистическую революцию в России точно так же сразу начал движение навстречу Западу. Хотя бы потому, что это был гений мирового уровня, а не "первый парень на деревне", как его последователи. Единственная беда - тогда двигаться навстречу было не к кому, и это стало бы только движением назад. Должно было пройти 70 лет, должна была сохраниться спящей, отсталой великая "социалистическая" империя, движение которой "навстречу" Западу стало движением вперед не только для нее.
Крайне немаловажно и то, что только "социалистический" Китай, оставаясь в прошлом, создал в будущем такие мощные форпосты, как Тайвань, Сингапур, Гонконг, как китайские кварталы во всех крупных столицах и городах Запада. Именно китайский "многоглавый дракон" обладал наибольшими в мире валютными запасами. После этого можно ли быть снисходительным к многотысячелетней китайской мудрости? Предварительно заметим, что и арабский мир дифференцированно подходит к взаимоотношениям с Западом, памятуя, очевидно, о временах Халифата, когда он сам пошел ему навстречу, не найдя лишь взаимопонимания. Есть Ирак, но есть и Кувейт!
И в отличие от остальных "постсоциалистических" стран Китай двинулся навстречу Западу не с протянутой рукой властей, не со своими устаревшими мощностями(мощами), а с колоссальным "переменным" ресурсом. Нефть, газ, металл - спросите вы? Нет, почти миллиард трудовых ресурсов, но, жители Приморья могут сказать однозначно, что каждый китаец - это и средства производства, и рабочие руки, и в итоге - сырьевые "переменные" ресурсы для Китая, которые только на территории России рассматриваются как металлолом, природные ли "товары", но не сырье и т.п. О да, долгое время пребывая на стадии почти "натурального хозяйства" китайский бывший крестьянин легко смог олицетворять собою весь марксов капитал в одном лице.
Но это не все. Если для Японии характерен "фирменный патриотизм" покупателя, то для Китая характерен "государственный" комплексный. Китаец пока, как нам кажется, не отделяет свои интересы от государственных, не разделяя и последние на политические, экономические и пр. Если наши "челноки" везут через границу товар лишь для того, чтобы заработать рубли или "зеленые" для себя лично, если американский турист едет в Европу купить себе что-то более дешевое там, сэкономив свои средства, но поддержав европейского производителя, то китайские "баульщики" везут товар к нам для того, чтобы привезти взамен в Китай валюту, металл и т.п. А почему бы ему так не делать, если КПК в интересах того же Китая пренебрегает тошнотой в отношении частной собственности, сокращает государственные расходы и т.п.?
Да, если мы ранее говорили, что главная особенность китайского варианта "ленинского" социализма - это четкое подразделение постоянных и переменных затрат, то теперь мы должны добавить к этому еще кое-что.
Важной особенностью для всей современной экономики является то, что в Китае обе строки последнего варианта модели К. Маркса как бы слились в одну:
K = c1 + c2 + Т1 + Т2(с учетом разделения их еще и на постоянные и переменные), где зачастую трудно провести четкую грань между C и Т. Словно "шелковая" ниточка протянулась эта новая вариация модели Маркса из Китая на Запад.
Такая формулировка модели К.Маркса может сразу оттолкнуть наших либералов и демократов. "Зачем? Только мы собрались в западный рай, где каждому по потребностям, где покупатель - Король, где нас только и ждали, чтобы начать через наш необъятный спрос инвестировать их экономику, а вы нам обратную перспективу обозначаете! Мы - против!" Да, зачем это миру? Ведь так все хорошо для покупателей складывалось... (Прим. Увы, у нас складывалось, а Китай уже начал реализовывать проект Короля-покупателя)
Кризис Общества Потребления. В последних вариантах модели К. Маркса мы не только для удобства убрали категорию прибыли - m. В принципе, как и в советском плановом хозяйстве, так и в обществе потребления прибыль носила условный характер, поскольку формировалась в значительной мере за счет государственной "протекционистской" политики, за счет того же колоссального внутреннего государственного долга.
Да, разделение человечества на два, три лагеря, то есть, на такое же количество рынков, позволяло западным державам спокойно существовать со своими "внутренними" долгами. Реальной конкуренции с соцлагерем, а теперь с Третьим миром не было и нет пока, поэтому и векселя по этим долгам предъявить Западу было некому. Его критики были правы: Запад жил с прибылью, а его работники с высокими доходами в основном за счет "недобросовестной" конкуренции со странами Третьего мира. Этому способствовало прежнее разделение мира на два откровенно враждующих лагеря по принципу: "паны дерутся, а у холопов чубы трещат". "Примирение" "панов" в земном сообществе, которое просто не может существовать без "коренного противоречия", обострило и сделало главным противоречие между Западом и Востоком, экономический смысл которого мы уже раскрыли. Ранее этот экономический смысл был завуалирован политикой. Кстати, во второй части книги мы с большим энтузиазмом говорим о России, в том числе, и в связи с выходом на первый план в мире ценовой политики ОПЕК. Но, вот, метания России между вступлением в ОПЕК или в "Большую восьмерку" обусловлены никак не экономическими соображениями страны, а только спровоцированным "семеркой" апломбом президентов. Гораздо больший реальный вес Россия бы обрела, признав свой истинный статус крупнейшей в мире державы - обладательницы "переменных" ресурсов. И уж конечно, наше членство в "Шанхайской пятерке" куда более значимо, и, в принципе, сыграло немалую роль в развязывании сегодняшнего военного инцидента именно в Средней Азии. Объединение двух супердержав: России и Китая - с арабским миром, с ОПЕК, создало бы абсолютную монополию на главные переменные ресурсы мира. Увы, Афганистан - это лишь повод для присутствия США на территории ряда членов "шанхайской пятерки", который был дан ни кем иным, как бывшим их же союзником в борьбе с нами. Все это позволяет нам предполагать, что главные инициаторы "Нью-Йоркского Армагеддона" находятся в одноименном городе.
И, если это не позор для России, то показатель экономической безграмотности( если не чего-то большего) ее властей...
НоКитай протянул "руку" в пустоту. Если бы не сказали так, то этой главой мы бы уже закончили наше повествование, раскрыв наконец для читателей и для себя секрет "Третьего пути...", к чему мы подходили с достаточным оптимизмом. Но для нас важно не только то, чтобы рассказать об этом, но также и то, чтобы это было воспринято теми, кто принимает решения за нас с вами.
К тому же смысл этой фразы многозначен.
Во-первых, рынок для китайских товаров оказался весьма восприимчивым, ничуть не переполненным(пустым), и не только в России, но и в США. И Запад довольно быстро принял Китай в ВТО(Всемирную Торговую Организацию), правда, одновременно с Тайванем.
Во-вторых, реальной готовности Запада воспринять встречное движение Китая как способ разрешения системного мирового кризиса, как "шелковую" нить, которая бы связала Запад и Восток, не отмечается, не смотря на предыдущее замечание. Увы, прагматичный Запад воспринимает, видно, лишь "товарно-денежные" отношения. Аналогичное "равнодушие" встретило и нас вместе с грандиозными ожиданиями М. Горбачева "встречного плана" Маршалла.
В-третьих, что наиболее интересно для авторов, подобного же рода пустота была вдруг обнаружена и между строками уравнения западного "социализма": "материальной" и "духовной". В принципе, растущий незаметно для многих "дефицит" материальных "переменных" ресурсов порождал взаимное снижение интереса первой производственной строки к "трудовым" переменным ресурсам второй. Западная экономика все более переходит на "производство" интеллектуального, в том числе информационного, "безресурсного" товара, концентрирующееся преимущественно во второй строке. Общество потребления все более становится "обществом пресыщения". Кстати, даже избрание после Б. Клинтона вновь Д. Буша, но младшего, равно как и появление фильмов типа "Один дома - 1,2,3"..., говорит о некотором зацикливании политики и культуры мировой сверхдержавы и Запада в целом. Увы, главное противоречие переместилось в строку материальную, что не может быть причиной духовных исканий, устремлений. Солнце здесь, оказывается, на самом деле заходит!
Навстречу Китаю, в одну ли сторону с ним никто не шел, но лишь потому, что стояли на месте.
Но в чем же тогда может состоять вклад Китая? В том, возможно, что смешав в одну строку все производительные силы К. Маркса, он, возродив противоречие между "трудом" и "капиталом", заставит "труд", "интеллект" искать выход из него. Запад удовлетворился построением "социализма" в одной части света и сам не хочет достраивать его до конца. Нам остается лишь делать это за него хотя бы на страницах данной книги.