Ты что-то сделал. Зачем ты сделал то, что сделал? Я ведь даже рассказать никому не смогла от том, что ты сделал. Думаешь это справедливо - вынуждать меня молчать? И буду ли я молчать столько, чтобы ты успел убежать. Ведь тебя запомнила отнюдь не только я, и стоит мне сказать слово.
Расческа опрометчиво путается в волосах, тушь не властна оттолкнуть от себя воду, если вода на моих ресницах - значит ее судьбу решаю я. Ты счел меня своей вещью, назначил место под полом, который для меня превратился в потолок. И каждый вечер ты начинал без меня, заставляя высиживать рядом мое тело, которому вскоре стало все равно. Ты думал так продлиться вечно? Ты думал я не узнаю, что?
ОН
Безумная, самоубийца - зачем ты мне это пишешь - зачем впутываешь себя в мое? Я же не пожалею. Любой выбор будет отдан в пользу Дела, потому что для меня оно важней всего.
ОНА
Я знаю - получишь это письмо - решишься - будешь преследовать меня пока не убьешь. Вот видишь, я и теперь сама тебе подсказываю выход. Ты, наверное, забыл совсем, но Дело тебе тоже нашла я. Помнишь, мы стояли на носу этого массивного исполина, кажется Ил 25. Он был совсем как игрушечный, со сморщенной обшивкой закрылков, насквозь проеденный любопытством туристов - такой себе музейный экспонат. Тогда я первой забралась в кабину. Руль услужливо поднырнул под ладони, и мне захотелось летать.
ОН
Ты всегда думала о себе бог весть что, именно твое самомнение спровоцировало меня в тот раз. Мне так хотелось увидеть тебя растерянной... Да я просто не смог удержаться, чтобы тебя не проиграть.
ОНА
И я подумала - самолет можно не выкупать. Пусть они сами нас найдут.
ОН
Тебя хотели все, но никто не воспринимал всерьез - без меня мы бы не договорились. И потом, это я прыгал в пустыню облаков со ста метровой высоты. Опирался на небо, которого не было ни на одной воздушной карте. Забрасывал якорь в рваную поднебесную плоть и начинал слушать.
ОНА
Очень просто возомнить себя богом, если тебе доступна власть. Но то, что ты слушал, было для тебя лишь добычей, а не пищей для размышлений. Очень жаль.
ОН
Да я старался не задумываться о том, что передавал. Потому что это было уже слишком. Осознавать, что стоя на никому не известных облаках, в своей желто коричневой униформе без парашюта на одной надежде, что на этот раз с координатами радист тоже не прогадал... Так вот осознавать, что...
ОНА
Единственное то, что не продается, эти твои продажные скотины рассчитывают с помощью тебя украсть.
ОН
Милая, да ты забыла, что сама их позвала. Кто растрезвонил по всему googlу: 'мы поможем вам опереться на воздух. Если у вас есть работа, для которой нужно научиться летать...' Да ты просто завидуешь - потому что на высоту тебя так и не взяли. А эти мертвые зоны - далеко не такие мертвые - и ровно в том момент, когда ты принимаешь, что уже ничего нет и не предвидится, облако становится топким и плотным, а ты таким тонким и бесплотным, что начинаешь видеть дверь.
ОНА
Там где есть вход, должен быть и выход. Ты хоть раз задумывался на пороге чего стоишь ты?
ОН
Я только оставлял маяки-ловушки. Заглянуть туда я не смел. Тогда это было так же невозможно, как сейчас вернуться к тебе. Но в какой-то момент я стал понимать, что дверь все равно откроется. И тогда наш мир свернется в трубочку и станет похож на упакованный лицом внутрь ковер. Домики падают, реки разливаются, звуки сплетаются в единый необратимый вой. А снаружи рисунка никто не видит, но подразумевают, что он есть.
ОНА
Знаешь, когда я все поняла? Ну, то, что ты приходил после своих полетов и чего-то недоговаривал - ладно, то, что не брал меня, хотя идея была моя - тоже куда ни шло. Но однажды ты проболтался - улов, какай у нас скоро будет улов. Всего одно слово - но я сразу поняла - я спасу его, кем бы он не оказался. Нет не ради всех нас или тебя - а ради себя.
ОН
Совершенно случайно - краем уха слышу - завтра мы, оказывается, летим вдвоем. Потому что ты, оказывается, недавно говорила об этом с главным. Ведь вдвоем мы, видите ли, объективней и получиться у нас много лучше, потому что все ведь дело в деталях, которые почему-то, как полоумные, ускользают именно от меня. Ага. А я ни сном, ни духом. Завтрак, утренний дежурный поцелуй и никакого намека. Ты думаешь это справедливо так бессовестно разводить? Конечно, я решил тебя проучить. Конечно не сразу, а когда закончились деньги - игра должна была продолжаться. И ООО, ты бы знала, с каким азартом мы все сыграли на тебя.
ОНА
Устала... Знаешь, когда ты меня проиграл, отдал - ему, этому жилистому подонку, я вдруг поняла. Что теперь, наконец, свободна - даже от тебя. И если тебя волнует еще вопрос - а с ним я спала? В ту ночь нет, а потом да. И когда ты привел меня тот в дешевый отель на пропащей грунтовой дороге и совершенно тупо закрыл снаружи дверь, я сказала ему: 'да мы сейчас далеко-далеко и я сейчас полностью в твоей власти. Употреби эту власть с током. Ты можешь получить мое тело - прямо сейчас. Но оно будет тихим и вялым, как мыльный сироп. Но я говорю тебе - я беру его долг на себя, я забираю его проигрыш и расплачусь в самое ближайшее время, только не фальшивками, как он тебе предлагал - а действительно собой'. 'Что т меня требуется' - деловито спросил твой друг. 'Просто открыть дверь...'
ОН
Ты никогда не делала то, что я скажу. Даже стометровку зарилась пробегать первой. Однажды сердце тебя подвело - и что же? После врачей и больничных халатов ты снова вылетела на дорожку, высоко вздернув подбородок, как ни в чем не бывало. И это я ненавидел в тебе больше всего.
ОНА
Молчи, молчи... К чему этот словесный сор? Ты ведь просто всегда хотел себя обезопасить. Сохранить первенство любой ценой. Вот и проиграл меня для того же. Мог ли ты предположить, что на следующий день я все же полечу с тобой?
ОН
Да куда там - напялила на себя мою форму, вышла вся такая раскрасневшаяся, как будто это вчера невероятно осчастливили ее, взяла меня под руку (это ж надо быть такой блядью?), отвесила все тот же дежурный поцелуй и отстегнула мне парашют. Я аж поперхнулся. А она: 'ой это я совершенно случайно и не думала, что это так просто - хочешь, я сама тебе его пристегну'. Я едва сдержался. Знал, что они эмоций не прощают, а не то...
ОНА
А летели мы долго. Никогда не думала, что меня так взволнует перламутровая линия облаков. Они, как коктейль медуза, плавно перетекали друг в друга, изменяя цвета пресечений, вынуждая теряться в неявной дымке их слоев. Потом объявили 'пора'. И я прыгнула первой - не знаю, был ли это порыв или инстинкт сохранения - нет не меня, но его - хозяина улова, за которым вы охотились на этот раз.
ОН
Мне дали две мины - одной нужно Дверь взорвать. Это безотказная приманка - он обязательно придет. А вторую выбросить за его спину - чтоб отрезать пути к отступлению - тогда он уже никуда не уйдет. Впервые, я отважился и спросил: зачем? А мне так снисходительно, как ребенку 'Враги - это те, кто не играют в наши игры. Их либо приобщать, либо уничтожать. Иначе мы сами вымрем'.
ОНА
Когда ты мне это сказал - захотелось тебя убить. Не медля, чтобы сохранить Веру. Но потом я подумала - что с толку стрелять в пистолет, если не в голову, то, что толку? И мы отправились искать Дверь - потому что каждый раз она слегка изменяла свое место положение и маскировалась среди вздыбленного кафтаном тумана тоже довольно не плохо.
ОН
Поначалу с тобой было спокойно. Твои голубые глаза так отзывчиво дополняли небо. Мне даже показалось, что ты стала снова меня понимать, соприкоснувшись, наконец, моей работой. Я даже подумал - будешь почаще мне помогать - только молча - тогда, может, что и выйдет еще у нас, и я прощу тебе вчерашнюю измену. Ведь в сущности как нелепо получилось. Ведь я просто хотел тебя проучить. Ведь вообще учить женщину первейший долг мужчины.
ОНА
От твоего поцелуя перехотелось дышать. От твоего поцелуя стало на дыбы даже небо. Шквальный ветер хлестал нашу клетушку невесомости из стороны в сторону. Не давая даже намека на область двери. Но верно ты слишком часто повторял этот путь, и он впечатался в тебя уверенным шагом.
ОН
Наконец ты трусила и благоразумно трусила за мной. Я очень быстро заложил первую мину. А он как будто только и ждал взрыва - сразу выглянул в проем и посмотрел на меня своими непристойно добрыми глазами.
ОНА
Я только увидела его глаза. Мне больше ничего не надо было. Только в них упасть.
ОН
Знаешь, как это, когда тебя бьют в спину? Такими вот женскими хрупкими кулачками, но в самый неподходящий момент? Нет? Уже забыла? Мина проваливается в небо. Я тебе: 'Представляешь, сколько детей погибнет сейчас там на земле?' А ты мне верещишь о справедливости и о Вере. Какая на фиг вера, когда мы сейчас убили до хрена людей?
ОНА
Выбор не всегда очевиден. И когда сознание стопорит, в свои владения вступает тело. И ему плевать на моральные устои, ему плевать то, кто перед ним. Тело - спусковой механизм. И не удержишь. Нет у тебя таких сил.
Услышала я сама себя и закрутилось. Для начала нужно обезвредить мишень. Таак, а кто у нас здесь мишень? Ну, уж конечно, не этот милый голубой медведь, доверяющий нам двоим по определению своей натуры. Поэтому бей на поражение некогда родную спину, которая давным-давно перестала быть родной. Мина вылетает из его ладони. Ладонь мстительная, поэтому хватает тебя за горло. Ой, ну как можно свою некогда любимую жену? Поэтому я бью, на выдохе без вдоха, наотмашь бью...А потом чувствую что лечу. Потому что ты меня подбросил. Лечу просто в эти безграничные добрые глаза, поэтому не страшно. Он не оставит.
ОН
Я понимал, что надо возвращаться. Понимал, что плохо без тебя - валить будет не на кого, а без неприятностей не обойтись. Терроризм конечно в моде, но не на столько, чтоб все прорехи ним затыкать. Но ярость застлала мозги, да так что я решил просто сейчас покончить с вами двумя. Ведь от куда тебе было знать, что у меня есть страховочная граната?
ОНА
От куда мне было знать, что у тебя есть страховочная граната? Но Мишка знал. Ты думал убить двух зайцев. Но у одного из них оказались слишком длинные ноги, и он даже успел прихватить второго, прежде чем закрыть за собой сорванную миной с петель дверь. На этот раз закрыть наглухо. Чтоб без возврата.
ОН
И вдруг я остался не у дел - один, с полным обломом. И облом этот слезил глаза, дергал за трос, вызывал назад в самолет, а так не хотелось.
Но когда я все же решился, оказалось, что все кроме меня об этом знали. Знали, что ты опасна, знали, что предашь. Но так подозревали, что ты вернешься и вот уж тогда...
ОНА
Признай, тогда я тебя переиграла. Тебя ведь уволили. А то, что ты немедленно продался другим - так это совсем не удивительно с твоими то претензиями.
ОН
Все. Не будем рассусоливать. Тебя тоже никто не оставил. Да к тому же я убил твоего зверя. Извини, новая работа, новые правила. И знаешь, я не собираюсь никуда бежать. Кого бы ты не привела за собой, кому бы не сообщила. В этом мире ты одна, а у меня целая армия. 'Ведь тебя запомнила отнюдь не только я, и стоит мне сказать слово'. Да ты попробуй его сказать, и я первый полюбуюсь, как тебя растопчут даже без моего вмешательства. Все что не существует - опасно. А Дверь всегда существовала только в сказках, и переносить ее в реальность - нарваться, причем так...
ОНА
Хорошо. Война так война. Я не знала. Я думала ты умнее, я думала он еще жив. Тогда все будет... Все, кроме вас Когда мина падала на землю - это был выбор. Когда я открою дверь - это будет выбор. Когда я укажу им пути - Ваши перестанут существовать.