Забелина Вера Васильевна : другие произведения.

Возвращение

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Главная героиня романа, леди Виктория Уэйн. Её ожидает дебют в Сезоне и затем бракосочетание с герцогом Бьюкаслом. Цель жизни Виктории - множить добро в мире. Она и занимается этим с поддержкой семьи. Леди Виктория очень богата, но своё богатство она направляет на помощь людям. Вместе со своим секретарём Виктория занимается благотворительностью. Они помогают устроиться в жизни бывшим солдатам, которые оказались никому не нужны в своей стране. На окраине Лондона основан семейный приют, куда принимают не только детей-сирот, но и многодетных матерей, оставшихся без кормильца.

   Памяти Барбары Картленд
  

FAITH FORWHITE

  

RETURN

  

Фейт Форуайт.

ВОЗВРАЩЕНИЕ

  
  
  
   Часть 1-я
  
   Индия, Мадрас, начало декабря 1815 года.
  
   Утро в резиденции губернатора в Мадрасе началось, как обычно начиналось все эти три года. Три года назад лорд Линдон, назначенный новым губернатором провинции, прибыл в Мадрас из Калькутты для вступления в должность. Его семья путешествовала на корабле "Буревестник", принадлежащем другу и родственнику лорда Линдона, лорду Джереми Уэйну, маркизу Уэйнриджу. Кстати, маркиз был и крёстным отцом единственного сына лорда Линдона, Майкла. Именно маркиз и обратил внимание своего друга на то, что его четырёхлетний сын и наследник бойко болтает со слугами на урду и хинди и с трудом понимает английскую речь. Сразу по прибытии в Мадрас губернатор, среди прочих мер, установил жёсткое правило: ежедневно, с 7 до 8 часов утра, он проводил один час с сыном, и никто и ничто не должно было мешать ему.
   Но сегодня секретарь губернатора находился в явном смущении и нерешительнос-ти: в 7 часов 15 минут во дворец явился капитан "Буревестника", недавно прибывшего в Мадрас, и потребовал немедленной встречи с лордом Линдоном. Причина была очень уважительная - не вернулись отпущенные вечером на берег пятнадцать матросов. Сначала их искали всю ночь с помощью береговой охраны, но безрезультатно. И вот капитан явился к губернатору, чтобы тот распорядился задействовать войска. И секретарь тщетно уговаривал его подождать до восьми часов, когда губернатор сам приступит к исполнению своих обязанностей. Капитан требовал немедленно известить губернатора, поскольку и так потеряно немало времени.
   Они спорили уже почти пять минут, в нерешительности топчась перед входом в жилую часть губернаторского дворца, на страже которого невозмутимо стоял сипай из внутренней дворцовой охраны. В это время за их спинами послышался весёлый и властный мужской голос:
   - Вы уверены, капитан Джонсон, что Вам непременно нужен губернатор? Может быть, мы справимся собственными силами?
   - Какими собственными? - возмущённо начал капитан, поворачиваясь, чтобы посмотреть на наглеца, посмевшего вмешаться в их разговор. И вдруг его лицо осветилось радостной улыбкой, на нём явственно проступило облегчение. Перед ними стоял, добро-душно улыбаясь, высокий широкоплечий молодой мужчина, с чёрными вьющимися волосами и бархатными тёмно-вишнёвыми глазами, весёлыми и немного лукавыми. Несмотря на добродушный вид, человек этот излучал такую уверенность в себе, а тело его двигалось с такой грацией, напоминавшей грацию хищного зверя, что редкий человек осмелился бы противостоять ему. Именно этого человека капитан мечтал увидеть с тех пор, как узнал об исчезновении матросов. Это был кузен маркиза Уэйнриджа, мистер Джон Оукс. Капитан Джонсон познакомился с ним в 1803 году. При их знакомстве маркиз сказал капитану: "Капитан Джонсон! Запомните, что если Вам понадобится помощь в безвыходной, казалось бы, ситуации, а рядом окажется этот человек, без колебаний обращайтесь к нему. Он безвыходных ситуаций не знает, так ведь, Джонни?" - обратился маркиз к кузену. Тот широко улыбнулся и сказал: "Пока не попадались". С тех пор капитан часто имел случай убедиться в правоте маркиза. Теперь он радостно воскликнул:
   - Мистер Оукс! Как Вы вовремя! И его светлость с Вами?
   - Здравствуйте, джентльмены! - поздоровался тот. - Нет, - ответил он на вопрос капитана, - его светлость с остальными спутниками прибудет к вечеру, я просто решил сыграть в курьера, предупредить о нашем прибытии, чтобы подготовились к встрече, да и не хотелось тащиться со всеми в караване, я люблю быстро передвигаться. Так что у Вас произошло, капитан? Я услышал только последние фразы, что Вам срочно нужен лорд Линдон.
   - Ох, мистер Оукс, - горестно вздохнул капитан, - вчера первая вахта была вечером отпущена на берег и пятнадцать человек бесследно пропали. Искали всю ночь, но безрезультатно. Теперь хочу просить губернатора приказать военным заняться поисками.
   - Понятно, - задумчиво протянул Джон Оукс, - давайте сделаем так. Пойдём сейчас в порт, посмотрим, не найдём ли сами какие-то следы. Если не получится, обратимся к армии, но что-то мне подсказывает, что мы действительно справимся своими силами. А Вы, мистер Соммерс, - обратился он к секретарю губернатора - передайте его превосходи-тельству письмо маркиза, расскажете ему, что случилось, и что я занялся этим делом.
   Соммерс взял у него пакет и, облегчённо вздохнув, направился в приёмную губернатора, а мистер Оукс с капитаном пошли к выходу из дворца. В коридоре, куда выходили двери кабинетов помощников губернатора, они встретили невысокого плотного человека лет 50, который посмотрел им вслед и злорадно улыбнулся, когда услышал, как Джон Оукс успокаивал капитана и заверял, что помощь армии им, скорее всего, не потребуется. Внезапно Джон Оукс оглянулся и внимательно посмотрел на чиновника. Взгляд его не выражал ничего, кроме внимания, но чиновнику вдруг показалось, что он стоит перед громадным тигром, готовым к прыжку. Он застыл, парализованный страхом. Это длилось какое-то мгновение, затем Оукс отвернулся и продолжил разговор с капитаном. Чиновник очнулся, пробормотал: "Жара, что ли, подействовала. Ничего он не знает и не докажет". Он вошёл в свой кабинет, куда специально пришёл пораньше, чтобы быть в курсе происходящих событий. Он был уверен, что матросов никто не найдёт, они спрятаны очень надёжно в складских помещениях порта, а ночью их переведут на корабль вместе с остальными захваченными для продажи в рабство людьми. И скоро он, помощник губернатора, получит свою долю от продажи, и его состояние и дальше будет увеличиваться быстрыми темпами. А там, через несколько лет, денег у него будет уже столько, что можно будет уйти в отставку, купить в Англии хорошее поместье и забыть о том, как он накопил своё богатство.
   Про матросов он сообщил работорговцам, поскольку слышал слова капитана, что тот собирается отпускать матросов на берег по вахтам. Его просили сообщать, если появится возможность захватить какой-либо парусник: его сообщникам нужны были новые корабли. А такой лакомый кусочек, как "Буревестник", мечтала бы получить любая пиратская команда. Главари посчитали, что после пропажи матросов капитан будет вынужден нанять новых людей, а уж они постараются, чтобы это были люди, которые затем составят костяк пиратской команды. И ничего этот человек с повадками хищника сделать уже не сможет.
   *
   По дороге в порт капитан Джонсон нерешительно спросил Джона:
   - Вы не скажете, сэр, какие планы у его светлости относительно "Буревестника"? Джон весело и понимающе глянул на капитана:
   - И относительно его капитана, не так ли?
   Капитан смущённо откашлялся и кивнул, с ожиданием глядя на Джона. Тот посерьёзнел:
   - Я уже говорил Вам, Стивен, когда отправлял Вас за Джошем, что лорд Джереми подыщет Вам достойное занятие в Англии, поскольку путешествия наши закончились, и корабль войдёт в состав нашей судоходной компании "Морской путь". Лорд Джереми собирается предложить Вам пост директора этой компании, там очень пригодятся Ваш опыт и знания.
   Капитан польщённо улыбнулся и облегчённо вздохнул:
   - Значит, и с морем я не расстанусь, и семья будет устроена на берегу. Детям давно пора жить в своём доме и регулярно заниматься.
   Капитан Стивен Джонсон приближался к своему шестидесятилетию. Жизнь его резко изменилась тринадцать лет назад, когда он уже и не ждал никаких перемен. В 47 лет он был твёрдо уверен в том, что его удел - одиночество. Семьи у него не было, и он мечтал только лишь о том, чтобы как можно дольше служить на кораблях. Жизнь на берегу была ему незнакома и поэтому страшила немного. У него были сбережения, он не беспокоился, что ему не на что будет жить, просто не знал - для чего.
   В 1803 году трагически погиб один из владельцев компании "Морской путь", граф Линфорд, и начали распространяться слухи, что компания не выдержит конкуренции и грядут перемены и увольнения. В это тревожное время капитана Джонсона вызвал наследник графа Линфорда, лорд Джереми Уэйн, маркиз Уэйнридж. Вместо увольнения, которого опасался капитан Джонсон, ему предложили принять командование новым кораблём "Буревестник", только что построенным на верфях Линфорда в Бристоле. Лорд Джереми откровенно сказал капитану, что его выбор пал на капитана Джонсона не только ввиду его опыта и отличного выполнения своих обязанностей, но и потому, что капитан не имеет семьи, а "Буревестнику" предстоят многолетние плавания по всему миру.
   Пожалуй, если бы капитана Джонсона попросили выразить словами свою радость от получения нового корабля, он бы не нашёл таких слов. Он буквально бредил своим новым кораблём. Такого он ещё не видел. Помимо отличных мореходных качеств, которые он смог в полной мере оценить только после нескольких лет плавания по всему миру, корабль предоставлял всем находящимся на нём (даже команде, Боже, кто же в наши времена думает о команде!) максимум удобств и комфорта. Все помещения были чистыми, удобными и уютными. А ёмкости для пресной воды! Все моряки на кораблях больше всего страдали желудочными заболеваниями именно из-за воды, потому что она недолго сохраняла свою свежесть. А на "Буревестнике" вода всегда имела вкус и свежесть родниковой воды, сколько бы корабль ни находился вдали от берега.
   Именно тогда лорд Джереми познакомил капитана Джонсона со своим кузеном, упомянув при этом, что проектировал корабль мистер Джон Оукс, и он же поможет капитану в подборе команды. Команду тоже подбирали необычно. Все матросы были или родом из поместий семьи или росли в приюте в Бристоле, который был на содержании семьи лорда Джереми. Капитана удивило предложение Джона Оукса распределять матросов по вахтам, учитывая их свойства "жаворонков" или "сов". Явные "жаворонки" входили в команду, которая стояла самую трудную вахту - с 2 до 6 часов утра. "Совы" были задействованы в вахте с 10 вечера до 2 часов ночи. Третья вахта состояла из неявных
   "птичек", как окрестили их сами матросы. Капитан оценил такое распределение, когда за всё время плаваний по морям и океанам у них не было никаких ЧП, связанных с тем, что матрос мог задремать во время вахты и причинить себе увечье или погибнуть, что довольно частенько случалось на других кораблях. Вся команда ощущала себя единой семьёй, что тоже сначала было непривычно для капитана Джонсона.
   А потом к нему пришла и настоящая любовь, которой он уж никак не ожидал. Ещё в молодости, когда Джонсон вернулся из своего первого рейса и обнаружил, что его невеста вышла замуж за другого, он решил, что женщине нет места в его жизни.
   Первое плавание "Буревестника" было намечено в Калькутту, где находилась резиденция вице-короля Индии. В свиту вице-короля получил назначение друг лорда Джереми, лорд Линдон, недавно женившийся на кузине лорда Джереми. Джон Оукс передал капитану список пассажиров с указанием кают, которые следовало для них приготовить. Рядом с апартаментами лорда Джереми нужно было приготовить помещения для 5-летней дочери лорда, леди Виктории, с гувернанткой и сыном гувернантки. Каюты для четы Линдонов, мистера Чарльза Колфилда, друга и управляющего маркиза Уэйнриджа. Несколько помещений были предназначены для Джона Оукса, где он разместил свою лабораторию, кабинет и библиотеку. Рядом находилась каюта брата Джона Оукса, мистера Ирвина Стоуна. Когда капитан первый раз увидел мистера Ирвина, он не мог прийти в себя от удивления. Братья были совершенно не похожи друг на друга: высокий, широкоплечий Джон, с тёмными глазами и кудрями, и стройный, изящный, невысокого роста Ирвин, белокурый и с большими голубыми глазами.
   Ещё один шок капитан Джонсон испытал не следующее утро после отплытия, когда вышел на палубу, привлечённый детскими голосами и смехом. Рядом с маленькой леди Викторией стоял горбун! Он был такого же роста, что и пятилетняя Виктория, но его ступни и кисти были под стать подростку. Огромные ореховые глаза настороженно и печально глянули на капитана. В это время за спиной капитана послышался встревожен-ный женский голос: "Джош, Джош, где ты?" и прозвучали быстрые шаги. Он повернулся и глянул в такие же ореховые глаза, как у мальчика, смотрящие на него с испугом и вызовом. Он догадался, что это была гувернантка леди Виктории, миссис Нортон, как значилось в судовых документах. Он почтительно поклонился женщине и сказал: "Не волнуйтесь, мэм, мальчик на корабле в безопасности".
   Вечером, в кают-компании, Джон Оукс рассказал ему историю миссис Нортон, поняв, что капитан спрашивает не из праздного любопытства. Она была младшей из шести дочерей священника, который жил в селе рядом с поместьем Уэйнридж-Эбби. Священник очень строго воспитывал своих дочерей, сам подыскивал им мужей, как правило, таких же суровых и строгих, как он сам. Больше всего страдала от тирании отца 15-летняя Дженнифер. И вот тогда, в 1782 году, в поместье приехал лорд Джошуа Уэйн, маркиз Уэйнридж, со своей женой и сыном Джереми, которому тогда было 7 лет. Леди Элизабет, жена маркиза, познакомилась с Дженнифер около церкви. Девочка ей очень понравилась, и она уговорила мужа предложить священнику оплатить обучение Дженнифер в пансионе. Три года девушка наслаждалась свободой и старательно занималась науками, планируя пойти в гувернантки. Но у её отца были другие планы. В 1785 году отец вызвал её домой, так как нашёл ей мужа. Питер Нортон был местным стряпчим, старше Дженнифер на 20 лет, такой же суровый, как и её отец. Женился он на Дженнифер ещё и для того, чтобы она приводила в порядок его документы, некоторые из них нежелательно было показывать посторонним. Жизнь у неё была очень трудной. Тринадцать лет назад у неё родился мальчик (после двух выкидышей от побоев). Дженнифер назвала его Джошуа в честь человека, который помог ей познать три года счастливой жизни. Оказалось, что мальчик растёт горбатым, сказались побои мужа во время беременности. Долгое время ей удавалось скрывать от мужа уродство сына, но в 5 лет Джошуа попался отцу на глаза и тот с ужасом и отвращением узнал, что его сын - горбун. Он потребовал от жены избавиться от ребёнка, иначе он сбросит его со скалы. Дженнифер в панике написала письмо леди Элизабет. Та попросила Джона Оукса, своего кузена и одновременно кузена её сына, привезти мальчика к ней. Джон приехал в тот день, когда Дженнифер сообщили, что её мужа убили контрабандисты, которые обнаружили, что он кладёт в свой карман намного больше из их добычи, чем ему полагалось.
   С тех пор Дженнифер Нортон с сыном жила в Милверли, поместье леди Элизабет. А теперь они везут Джошуа на лечение в Тибет, где ему можно будет убрать горб. Когда капитан Джонсон удивлённо спросил, почему его не отвезли туда сразу, в 5 лет, Джон Оукс ответил: "Мальчику предстоит прожить в Тибете несколько лет одному, без матери, потому что женщин туда не пускают. Такой малыш там бы один не выжил. И потом, ему надо было достаточно повзрослеть, чтобы самому страстно захотеть излечиться. Сейчас у него есть и желание, и осознание нелёгкости этого пути".
   За 3 месяца плавания до Калькутты капитан Джонсон подружился со всеми своими пассажирами, но особенно сблизился он с миссис Нортон. Сначала она обратилась к нему с вопросом, не поможет ли он ей с картами - на занятиях по географии им не хватило подробных карт разных частей Земли, и Джон Оукс посоветовал ей спросить карты у капитана. Капитан поделился картами и предложил рассказать о тех местах, где он побывал за время своей службы на кораблях. Предложение было с благодарностью принято. Занятия миссис Нортон проводила с детьми часто на палубе, чтобы не сидеть в душной каюте. Кроме детей на занятия часто являлись свободные от вахты матросы. Вечерами, уложив Викторию спать и снабдив Джошуа интересной книгой, миссис Нортон частенько выходила на палубу отдохнуть перед сном и полюбоваться звёздным небом. Всё чаще и чаще в это время у капитана выдавалась свободная минутка, и он присоединялся к этой женщине, которая вызывала у него доселе неведомые ему чувства, стремление защитить её, убрать из её глаз печаль и заботу. Они говорили друг с другом обо всём, рассказывали о своей жизни, мечтах, мыслях.
   Недели за две до прихода в Калькутту капитан Джонсон, смущаясь, подошёл к Джону Оуксу, и сказал, что хотел бы с ним посоветоваться. Тот спокойно ответил: "Конечно, Стивен, если смогу, охотно Вам что-нибудь посоветую. Только скажите, в чём Вам нужен мой совет?". Краснея и запинаясь, Стивен Джонсон сказал: "Понимаете, сэр, за время службы я смог отложить кое-какие деньги. Я их не трогаю, мне на жизнь вполне хватает, тем более, сейчас я ещё могу откладывать. А у миссис Нортон нет ничего. Когда Джошуа вылечится, им надо будет на что-то жить, пока он сможет получить профессию. Вот я и подумал, не посоветуете ли Вы мне, как бы предложить ей часть моих денег, чтобы она их приняла". И он выжидающе посмотрел на Джона. Тот серьёзно кивнул: "Конечно, посоветую. Дайте ей своё имя, и она примет и Ваши деньги". Тот оторопел: "Моё имя? Что Вы имеете в виду, сэр?" - "Женитесь на ней, - спокойно ответил Джон. - По-моему, этого события ждут давно все, находящиеся на этом корабле. Всем очевидно, что вы созданы друг для друга. Если хотите, я могу вас обвенчать после прибытия в Калькутту. Я ведь был рукоположен в сан священника после окончания университета".
   Капитан густо покраснел и смущённо посмотрел на Джона:
   - Но ... - сказал он осторожно, - лорд Джереми сказал, что меня назначили капитаном "Буревестника" в том числе и потому, что я не женат.... Если я женюсь, меня уволят?
   - А это Вас очень расстроит? - с интересом спросил Джон. - Что Вы предпочтёте: счастье любимой женщины или корабль?
   - Вы знаете, сэр, - ошеломлённо сказал капитан. - Если бы ещё недавно кто-нибудь сказал мне, что я добровольно предпочту уйти с корабля, я бы назвал его сумасшедшим. А сейчас я подумал, я ведь действительно готов на всё, чтобы миссис Нортон и Джошуа были счастливы. Вы знаете, - застенчиво признался он, - я ведь люблю этого мальчишку не меньше матери. Он такой умница, я бы гордился таким сыном, даже если бы он остался горбатым.
   - Ну, вот и хорошо, что всё выяснили. Спешу Вас успокоить, с корабля Вам уходить не надо. Я отвезу Джошуа в Тибет, а вам из Калькутты нужно будет возвращаться в Англию, отвезёте леди Викторию к бабушке, но тайно, чтобы никто не узнал. Ваша жена по-прежнему будет гувернанткой леди Виктории, пока вы будете возвращаться в Англию. А в Англии решите, будет ли Ваша жена ждать Вас на берегу или отправится в новое плавание вместе с Вами. Вы же убедились, что морская болезнь ей не грозит.
   - Да, - облегчённо засмеялся капитан. - Они с Джошуа показали себя настоящими моряками во время тех штормов, что трепали нас в Бискайском заливе и у мыса Доброй Надежды.
   Свадьбу отпраздновали сразу по прибытии в Калькутту. Капитана очень тронул вопрос Джошуа, который спросил его после венчания: "А мне можно называть Вас папой?" Капитан с восторгом подтвердил, что он будет счастлив. Оставив чету Линдонов в свите вице-короля, остальные путешественники отправились в Тибет. Вместе с Джоном Оуксом и Джошуа решили познакомиться с тайнами Тибета также маркиз Уэйнридж, его друг и секретарь Чарльз Колфилд, а также младший брат Джона, Ирвин Стоун. Капитан Джонсон получил приказ вернуться в Англию, передать леди Викторию её бабушке, баронессе Чард, а через год корабль должен прибыть в Шанхай, чтобы забрать на борт четверых путешественников. Джошуа оставался в Тибете на долгие годы.
   Через год, поднявшись на палубу "Буревестника" в Шанхае, первая, кого они встретили, была миссис Джонсон с маленьким попискивающим свёртком на руках. На вопросительный взгляд путешественников стоящий рядом капитан гордо и радостно объявил: "Будущий капитан Джек Джонсон, джентльмены". Все наперебой начали поздравлять родителей, а Джон Оукс тут же передал миссис Джонсон письмо от старшего сына. Джошуа писал: "Дорогие мама и папа! У меня всё хорошо. Я рад, что попал сюда. Монахи обещают, что к 18-ти годам горб у меня уйдёт. Мистер Джон обещал навестить меня через 4 года, раньше нет смысла. Мама, я не забываю о занятиях. В монастыре много рукописных книг, я занимаюсь каждый день". Прочитав письмо, капитан украдкой смахнул слезу. Его очень тронуло обращение Джошуа. Став отцом, он лучше смог понять чувства Джошуа, который не знал, что такое отец. И вместе с любовью к Джеку в нём всё больше росла любовь и к старшему сыну.
   Через 4 года они вновь встречали Джона в порту Шанхая. Рядом с четырёхлетним Джеком, степенно стоявшим рядом с отцом, крутилась двухлетняя Черити. На этот раз пакет, который Джон вручил нетерпеливо ожидавшим родителям, был более объёмистым. Пока капитан, заведя семейство в каюту, разворачивал свёрток, миссис Джонсон с тревогой обратилась к Джону: "Но почему он сам не вернулся, сэр? Вы, конечно, предупреждали, что можете приехать один, но я так надеялась..." Джон успокаивающе взял её за руку: "Не тревожьтесь, мэм. Он сам всё объясняет в письме". Удивлённое и восхищённое восклицание капитана привлекло её внимание. Он рассматривал кипу рисунков, на которых был изображён один и тот же высокий, стройный как тростинка, молодой человек, ещё почти мальчик. Вот он, смеясь, кормит яблоком небольшую обезьянку, вот с серьёзным выражением лица изучает какой-то манускрипт, вот он же плещется в струях водопада, и так далее, и так далее.
   Миссис Джонсон рассматривала рисунки с жадностью и волнением, руки её дрожали, когда она перебирала их. "Неужели это мой Джошуа?" - выдохнула она наконец, прижимая рисунки к сердцу и обращая сияющий взгляд на Джона. "Читайте письмо", - улыбнулся тот.
   Капитан откашлялся и начал читать: "Дорогие мои мама, папа, маленькие мои братик и сестричка! Как я был рад получить ваши письма, а ещё портреты вас всех. Не могу наглядеться. Как бы я хотел побывать сейчас у вас. Но, к сожалению, я не могу рисковать. Горб ушёл, я росту нормально. Мистер Джон рисовал меня несколько дней, все утверждают, что я такой и есть. Но дело в том, что мужчины растут до 25 лет, и поэтому мне ещё 7 лет (миссис Джонсон охнула) нужно находиться поблизости от Тибета. Мама, не переживай, родная. Я тоже скучаю по тебе, но я надеюсь, что Джек и Черити помогут тебе легче перенести нашу разлуку. Я не собираюсь зря тратить это время. Мы с мистером Джоном решили, что я могу заняться пока изучением технологии изготовления китайского фарфора. Дело в том, что в Милверли есть залежи белой глины, которые пока не используются. А она очень подходит для изготовления фарфора. Поэтому я собираюсь эти 7 лет изучать производство. Мистер Джон уверяет, что леди Элизабет разрешит мне построить фабрику после моего возвращения. До встречи, мои родные, через 7 лет".
   И вот, спустя 7 лет, вспоминал сейчас капитан Джонсон, два месяца назад, когда они в очередной раз привезли леди Викторию в Мадрас на встречу с отцом, Джон Оукс поручил капитану вести "Буревестник" в Шанхай, где его уже ожидал Джошуа.
   Голос Джона прервал воспоминания капитана:
   - Ну и как прошла встреча с Джошем, Стивен? Миссис Дженнифер, вероятно, на седьмом небе от счастья?
   Глаза капитана засияли:
   - И не говорите, сэр. Честно говоря, если бы не его сходство с Дженнифер, я бы его не узнал. А уж как дети рады! От брата не отходят, только и слышишь от них - Джош сказал, Джош сказал. Я даже ревную немного, - смущённо признался он. - Но больше, конечно, рад и счастлив, что наша семья наконец-то вся вместе. Кстати, Джош сейчас на пирсе вместе с матросами. Увязался со мной, уверяет, что может помочь. Ночью, когда хватились, что вахта не вернулась, искали без него, он спал, ничего не знал. А утром, когда узнал, упрекнул меня, что не разбудили его, он бы по горячим следам быстро нашёл. Но разве в таком большом городе найдёшь - вздохнул капитан.
   - Надо было действительно его разбудить. На будущее имейте в виду, что Джош не зря провёл 12 лет в самом таинственном месте Земли. Он многое может.
   *
   Джон Оукс и капитан Джонсон прибыли в порт, на рейде которого гордо возвышался большой парусный корабль. У пирса капитана ожидала шлюпка, около которой в нетерпении маялись матросы. От их группы отделился высокий широкоплечий парень, чуть уступавший в росте Джону, и радостно бросился навстречу капитану с его спутником:
   - Мистер Джон! Здравствуйте! Как здорово, что Вы здесь!
   Джон Оукс по дружески обнял парня, одобрительно оглядев его:
   - Выглядишь замечательно, Джош. Рад тебя видеть!
   Матросы тоже оживились, их нетерпение сменилось бурным восторгом:
   - Ура! Мистер Оукс здесь! Теперь мы быстро разыщем наших ребят, ведь правда, мистер Оукс?
   Тот утвердительно кивнул головой:
   - Разыщем обязательно. Ты как, Джош, - обратился он к юноше, - времени зря не терял?
   - Многое разведал, - сообщил тот. - Остались два соглядатая, которые сейчас за нами наблюдают. Тот тип в зелёной шляпе, что прислонился к дереву метрах в пятидесяти слева от нас, а ещё парень, что возится у тележки перед входом в трактир. Полчаса назад здесь был какой-то тип, пожилой, приземистый, волосы мышиного цвета, невзрачный такой, но считает себя важной особой, во всяком случае наблюдатели разговаривали с ним очень почтительно. А ещё я заходил в трактир. Ребят взяли там, и трактирщик в курсе, что с ними произошло. Я пока ничего не стал предпринимать, решил дождаться папу. Зря ты мне не поверил, - повернулся он к отцу, - я же тебе предлагал помочь. Но, наверное, это и к лучшему, что ты меня не послушал, потому что теперь с нами мистер Джон.
   - Того важного типа мы видели, - сообщил Джон. - Я знаю, где его найти. Сейчас займёмся поиском ребят. Джош, - обратился он к юноше, - этот тип в зелёной шляпе на тебе. Незаметно доставь его в трактир. Все остальные идут со мной в трактир, по дороге забираем этого "заботливого" хозяина тележки, тоже неприметно. Спросим у трактирщика, что вчера произошло.
   - А если он не скажет? - озабоченно спросил капитан.
   - Нам скажет, - улыбнулся Джон. Так же понимающе улыбнулись и матросы, которые, в отличие от капитана, часто участвовали вместе с мистером Джоном в его приключениях на берегу во время многочисленных стоянок корабля в разных частях света. Самого младшего из матросов Джон отправил в управление порта, чтобы пригласить дежурного чиновника прийти в трактир для допроса преступников.
   Когда матросы во главе с капитаном и его спутниками, а также с двумя обнаруженными наблюдателями появились в пустынном в этот час трактире, хозяин трактира заметно побледнел и встревожился. Он вопросительно поглядел на приведённых "наблюдателей", которые ответили ему недоумёнными пожатиями плеч. Не обращая внимания на их переглядывания, Джон распорядился:
   - Всех троих привязать сзади к стульям, руки свободные. Блэкуэлл, - обратился он к одному из матросов, - принеси с кухни несколько угольков, рисовать будем. - Затем он обратился к бурно протестующему трактирщику, взглядом заставив его замолчать. - Мне нужно знать, чем вы опоили наших людей вчера вечером.
   Трактирщик попытался что-то сказать, но на вопрос ответил Джошуа:
   - Вот этим, - сказал он, выходя из-за стойки с бутылкой в руках. Джон взял у него бутылку, открыл и набрал в рот глоток содержимого. Подержав во рту набранную жид-кость, он выплюнул её в угол. Потом сказал злорадно глядевшему на него трактирщику:
   - Твоё счастье, что это не яд. А то бы я тебя напоил сейчас тем же. - И пояснил для капитана и матросов. - Их привели в беспамятство на несколько часов. Думаю, что сейчас они уже пришли в себя.
   Джон взял угольки из рук вернувшегося матроса, положил на столы перед каждым из трёх привязанных к стульям сообщников и приказал:
   - Быстро чертим план расположения складов, где держат похищенных людей, и посты охраны вокруг них.
   Капитан с удивлением смотрел на происходящее. Все трое синхронно схватили угольки и стали быстро что-то чертить на поверхности столов. Затем замерли. Джон и Джошуа подошли поближе, внимательно изучили то, что было нарисовано на столах. Джон вопросительно посмотрел на Джошуа:
   - Справишься? - Джошуа молча кивнул. - На ребят можешь положиться, они побывали со мной в некоторых переделках, не подведут. Бери с собой всех семерых, нейтрализуешь охрану, освобождай сразу наших, это тебе ещё пятнадцать человек на случай непредвиденного вмешательства. А я пока подожду здесь чиновника, надо в его присутствии оформить показания этих типов.
   Он небрежно кивнул в сторону неподвижно застывших пленников. Обратившись к матросам, Джон распорядился:
   - Поступаете в распоряжение мистера Нортона. Слушать его так же, как слушали меня, распоряжения выполнять без рассуждений. Поверьте, несмотря на его молодость, у него уже достаточно умения для подобных дел.
   Капитан Джонсон открыл было рот для вопроса, но Джон ответил сам, не дожидаясь, пока тот задаст его:
   - Нет, капитан, ребята справятся сами. Вы мне нужнее здесь. Сейчас придёт служащий порта и мне надо, чтобы вы оба заверили показания преступников.
   Матросы во главе с Джошуа быстро покинули трактир. Привязанные сообщники пришли в себя, ругательства и угрозы посыпались на Джона и капитана. Джон весело рассмеялся, когда трактирщик начал в подробностях описывать, что он с ними сделает, как только его освободят.
  
   Когда Джошуа со своей группой приблизился к складам, где держали пленников, ему стали понятны злорадство трактирщика и его уверенность, что он сумеет остаться безнаказанным: рядом с охранниками находились два сторожевых гепарда. Джошуа ощутил их присутствие раньше, чем звери почуяли приближение группы. Джошуа жестом остановил следовавших за ним матросов, тихо сообщил: "Ждите около четверти часа, как услышите мой свист - бегите в направлении входа вон в тот дальний склад. Я буду там". И исчез. Матросы ошарашено переглянулись - они привыкли к таким исчезновениям только у мистера Оукса, а этот сынок капитана, оказывается, так же искусен. Это их очень ободрило, они спокойно приготовились действовать по зову своего нового командира.
   Джошуа проскользнул к задней стенке склада, где находились пленники (он ощутил присутствие нескольких десятков человек) и постарался войти в ментальный контакт с гепардами. Он воспринял их тоску по свободе, понял, что они совсем недавно лишились её. Джошуа с досадой подумал, почему обычные люди считают животных неразумными только потому, что те не умеют (не могут) произносить звуки человеческой речи. Гепарды "показали" ему, как жестоко люди учили их повиноваться. Джошуа мысленно позвал их к себе и услышал, как один из охранников сказал: "Что-то гепарды беспокоятся, тянут за угол. Пойду, проверю". - "Иди", - лениво отозвался другой голос. - "Что там может их беспокоить. Мангуст или крыса, небось".
   Охранник, следуя за натягивавшими цепи гепардами, появился из-за угла. Джошуа он не заметил, да и вообще не успел ничего заметить. Мир взорвался у него перед глазами, и он пришёл в себя только через полчаса, крепко связанный. Джошуа освободил гепардов от хитроумных ошейников, "передал" им картину окрестностей Мадраса и проложил для них маршрут к месту обитания их семей, где они были пойманы. Заодно "показал", как обнаруживать и избегать ловушки, что ставят люди на гепардов. Джошуа дал им совет: "Ваша сила в быстроте. Когда почуете опасность, не останавливайтесь, чтобы распознать её, убегайте со всех ног. Тогда вас точно не смогут поймать".
   Гепарды благодарно коснулись носами его щеки и неслышно скользнули прочь.
   А Джошуа сосредоточился и ... проник сквозь глухую стену внутрь склада. Его не сразу заметили. Несколько десятков человек лежали и сидели, прикованные к стенам и столбам. Они все безучастно смотрели прямо перед собой, не обращая внимания на других. Люди с "Буревестника" прикованы пока не были. Они лежали в дальнем углу склада, связанные и с кляпами во рту. Первым делом Джошуа освободил их от кляпов, потом перерезал стягивающие их верёвки. Первый же освобождённый моряк попытался вскочить, но со стоном опустился на землю - связанные руки и ноги затекли, не слушались и доставляли сильную боль.
   - Мистер Нортон! - воскликнул один из освобождаемых моряков. - Ребята, это сын капитана. Как Вы нас нашли?
   - Тише, - остановил его Джошуа, - не надо тревожить охрану, пока вы не пришли в себя. Смотрите внимательно на меня. Чтобы убрать боль и быстро восстановить подвижность, нажимайте на те точки, что я показываю.
   Моряки восстановились за считанные минуты. Всё это время остальные пленники оторопело смотрели на действия неизвестно откуда появившегося человека. Затем сидевший поблизости измождённый индус схватил Джошуа за ногу.
   - Господин, господин, - торопливо заговорил он, - освободите и меня, пожалуйста. У меня жена, дети, я у них единственный кормилец.
   - Спокойно, - Джошуа легко, будто картонку, разломил ошейник, удерживавший индуса на цепи. - Мы освободим всех, только сейчас не мешайте, оставайтесь на своих местах.
   В это время послышался шум снимаемых запоров - охрана что-то услышала и забеспокоилась. Джошуа быстро проинструктировал моряков, расставив их по обе стороны ворот склада, сам стал напротив и, когда ворота начали открываться, впуская встревоженных охранников, издал условный свист. Не ожидавших нападения охранников быстро скрутили, связали и сложили в складе на то же место, где до этого находились моряки с "Буревестника". Джошуа и матросы взялись за освобождение пленников от оков. Все смотрели на него, как на чудо. Действительно, простой с виду парень легко "раскрывал" грубые кольца, закреплённые у кого на шее, у кого на ногах или на руках.
   Когда Джошуа почти закончил свою "работу", в склад вошёл Джон Оукс в сопровождении солдат Береговой охраны и чиновника той же службы. Солдатам были переданы бывшие охранники склада, чтобы доставить их в тюрьму, а чиновник начал составлять списки освобождённых людей и документировал их свидетельства о тех, кто был причастен к их пленению.
  
  
   *
   Губернатор Мадраса, лорд Линдон, с раздражением захлопнул дверь своего кабинета. Еле избавился от этой надоедливой вдовы майора Метрикса. Опять она жаловалась на начальника гарнизона, полковника Стаута, который не соглашался с её требованием считать её мужа погибшим во время военных действий, что значительно увеличивало её надежды на приличную пенсию для неё и её десятилетней дочери. И ещё она требовала оплатить им дорогу в Англию. Майор погиб неделю назад, и всё это время, хотя нет ещё заключения комиссии о причинах смерти, вдова ежедневно с утра подкарауливает губернатора в приёмной, предъявляя ему свои претензии.
   - Идиотка, - выругался лорд Линдон. Испортила настроение с самого утра. Как насмешка, вспомнились слова няни-индуски. Когда он пришёл к сыну, она встретила его улыбкой: "Сегодня будет чудесный день, сагиб". Вот тебе и чудесный.
   Он раздражённо опустился в кресло. Осторожно заглянул секретарь. Губернатор взглянул на него со злостью:
   - Что ещё?
   - Утром приехал мистер Оукс, Ваше превосходительство. Просил передать Вам письмо от маркиза, - и он протянул пакет.
   Лицо лорда Линдона прояснилось. Он взял письмо из рук секретаря и с живостью спросил:
   - А где он сам? Почему меня не дождался?
   Секретарь рассказал о случившемся. Губернатор внимательно выслушал его и распорядился:
   - Как только он появится, пусть сразу идёт ко мне. Надеюсь, мистер Оукс поможет нам навести, наконец, порядок в городе.
   Кивком отпустив секретаря, он открыл пакет с письмом от друга. Письмо было небольшим:
   "Дорогой друг! Вечером надеюсь встретиться с тобой, кузиной и моим крестником. Подробности обсудим при встрече. Я приезжаю, чтобы отправить Викторию и всех остальных в Англию. Путешествия наши закончились. Задержусь у вас на несколько дней и вернусь к себе в горы. И у меня предложение, о котором пишу заранее, чтобы обдумали до моего приезда. Ты давно уже предлагаешь Маргарет отвезти Майкла в Англию, поскольку климат Индии не для английских детей. В Англии Майкл окрепнет и лучше подготовится к поступлению в Итон. Ведь и хороших учителей здесь найти трудно. Я предлагаю отправить Майкла сейчас вместе с Викторией. А Маргарет пусть остаётся с тобой, как она и мечтает, чтобы по-прежнему блистать в качестве первой леди Мадраса".
   Губернатор откинулся на спинку кресла и задумался. Пожалуй, Джереми предла-гает наилучший выход. Он действительно уже несколько недель почти ежедневно спорил с женой. Майклу через несколько лет поступать в Итон, а учитель у него оказался не очень хорошим. Да и слабенький у них сынишка, болеет часто. Поэтому лорд Линдон предложил жене отвезти Майкла к её родителям, виконту и виконтессе Уинтергейт. Пусть найдёт ему там хорошего учителя, устроит мальчика получше, а потом уже возвращается в Мадрас.
   Но это не устраивало его жену. Она боялась, что за время её отсутствия эта наглая выскочка, жена полковника, перехватит её власть первой леди провинции, и ей будет трудно снова завоевать эту власть, как это ей пришлось делать три года назад, когда он был назначен губернатором Мадраса. Да и морского путешествия она ждала с ужасом, поскольку страдала от морской болезни. Тогда как Виктория гораздо лучше может позаботиться о мальчике.
   Ему всегда нравилась эта красивая, умная девочка. В меру озорная, она никогда не капризничала, и обожание семьи и всех их друзей её не испортило. Он с усмешкой вспомнил, с каким энтузиазмом она исполняла роль девочки-цветочницы на их с Маргарет свадьбе. Маргарет была двоюродной кузиной Джереми, единственной дочерью виконта Уинтергейта, министра по делам колоний. Лорд Линдон как раз мечтал о назначении в Индию, и после свадьбы, в 1803 году, его, по рекомендации тестя, направили в канцелярию вице-короля в Калькутте, а три года назад он был назначен губернатором Мадраса. Конечно, без помощи Джереми ему было бы намного труднее, особенно в финансовом плане. Благодаря другу он стал богатым человеком, что давало ему возможность очень эффективно выполнять свои обязанности губернатора.
   Джереми с дочкой уехал из Англии вместе с ними, пережив страшную трагедию. Его дед с бабушкой, граф и графиня Линфорд, ехали с его молодой женой Элен, матерью Виктории, в замок в Уэльсе. Они погибли недалеко от замка, попав под обвал, устроенный разбойниками. В замке их ждали Джереми с пятилетней Викторией. После этой трагедии Джереми, с согласия палаты лордов, передал свой титул маркиза Уэйнриджа и майоратное поместье в графстве Норфолк своему кузену, Гарри Уэйну, с условием, что новый маркиз и его наследники никогда не будут претендовать на имущество его дочери, леди Виктории Уэйн. Перед отъездом из Англии была заключена помолвка пятилетней леди Виктории с пятнадцатилетним Ричардом Олтоном, внуком герцога Бьюкасла. Герцог был другом и партнёром погибшего графа Линфорда.
   Губернатор отвлёкся от воспоминаний, когда в кабинет впорхнула его жена. В 33 года она всё ещё вела себя как молоденькая девушка, и очень редко вспоминала, что её сыну уже скоро будет восемь лет. Лорд Линдон с вздохом подумал, что Виктория при редких встречах уделяла Майклу больше внимания, чем его жена в промежутках между этими встречами.
   - Знаешь, Уильям, - оживлённо заговорила Маргарет, - Соммерс сказал, что Джереми приезжает, чтобы отправить Викторию в Англию. Я подумала, если уж ты настаиваешь, чтобы я отвезла Майкла пораньше, то я могу поехать с ней. Тогда хоть по дороге туда я не буду так страдать от качки. Ты же знаешь, какая Виктория волшебница, она снимает у меня любую боль.
   - Джереми предложил другой вариант. Он предлагает отправить Майкла с Викто-рией, а ты можешь оставаться здесь, чтобы продолжать руководить местным обществом.
   - Как замечательно! Вот видишь, Джереми больше ценит мою работу в здешнем обществе, чем ты. Только как быть с няней Майкла?
   - А что с няней?
   - Когда я говорила, что мы поедем скоро в Англию, она плакала и просила не увозить её. Какая глупость!
   - Няню мы отправлять не будем. У неё здесь дети и внуки, я выдам ей достаточно денег, чтобы она могла не работать и жить со своими детьми.
   - А как же Майкл? Как он будет без няни? Ты совсем не заботишься о своём сыне.
   - О своём сыне я забочусь. Майкл уже достаточно большой и на корабле найдётся, кому о нём позаботиться. Ты уже распорядилась готовить помещения для Джереми и его спутников?
   - Сразу же, как мне Соммерс об этом сообщил. Да, я ещё хотела спросить. У нас на обед были приглашены полковник с женой. Может быть, предупредить их, что обед переносится в связи с приездом Джереми?
   - Не надо. Мне кое-что нужно обсудить с полковником, что не терпит отлагательства.
   В это время открылась дверь кабинета, и вошёл улыбающийся Джон Оукс. Лорд Линдон стремительно поднялся из-за стола:
   - Джонни! Ну что, удалось что-нибудь выяснить?
   - Удалось, удалось, всё удалось! - ответил Джон. Он подошёл к леди Линдон, поцеловал её руку и лукаво спросил: - Ну почему каждый раз, когда я приезжаю, ты становишься всё моложе и моложе, Мэгги? Скоро станешь ровесницей Виктории.
   Маргарет польщённо и кокетливо рассмеялась. Джон повернулся к подошедшему лорду Линдону и подтвердил:
   - Всё выяснили. Похищенных освободили. Там вместе с нашими матросами находились ещё несколько десятков человек. Видимо, на прощанье мы сможем оказать тебе большую услугу, губернатор. Здесь открывается большой заговор, такая создана преступная организация, где и пираты, и работорговцы, да и европейцы замешаны. Несколько служащих Ост-Индской компании, офицеры. А в твоей администрации главный осведомитель обнаружен.
   - У меня? - изумился губернатор. - И кто же?
   - А один из твоих ближайших помощников, Перкинс.
   - Илайджа Перкинс? Да это самый трудолюбивый и исполнительный из всех моих помощников - воскликнул лорд Уильям.
   - Вот, вот, - подтвердил Джон. - Особенно трудолюбиво он свой капитал накапливал, ему за сведения хорошие суммы передавали. Не буду сейчас утомлять тебя подробностями, создавай комиссию, я помогу подготовить все документы для суда. Судя по всему, с отъездом нам придётся повременить.
  
   *
   К вечеру прибыл маркиз со своими спутниками. Гостям указали приготовленные для них помещения. Вскоре, освежённые купанием, в чистой одежде, лорд Джереми с Викторией вошли в гостиную, где их ожидала семья губернатора. То, что это были отец и дочь, становилось ясно каждому, кто видел их. Необычные зелёные глаза цвета весенней листвы делали их настолько похожими, что уже не имело значения, что волосы Виктории напоминали пушистый лён, тогда как у отца волосы были светло-русыми. Майкл восторженно кинулся к вошедшим.
   - Здравствуйте, дядя Джереми! Привет, Виктория! А ты знаешь, что мы с тобой едем в Англию? Я буду о тебе заботиться, потому что ты женщина, а папа сказал, что я буду твоим защитником.
   - Это хорошо, Майкл, - засмеялась Виктория. - Я как раз подумала о том, что в пути мне понадобится защитник, и поэтому нашла тебе учителя-японца, который научит тебя побеждать всех врагов.
   - Папа, ты слышал? У меня будет учитель, и я буду всех побеждать.
   - Слышал, слышал. Серьёзно, Джереми? Что за японец?
   - Помнишь, три года назад "Буревестник" пришёл из Японии в Калькутту, а тебя как раз назначили губернатором Мадраса, и мы на корабле все направились сюда. Виктория тогда много времени проводила в корабельном лазарете.
   - Да, помню. Матросы говорили, что там лежал какой-то умирающий.
   - Ну, умирающим он проник на мой корабль, когда мы отправлялись из Японии. Он из семьи потомственных ниндзя, вся его семья была уничтожена, он из последних сил смог попасть на отчаливший корабль. За ним даже не было погони, так уверены были его враги, что он не выживет. Если бы с нами не было Виктории, он бы и не выжил, несмотря на то, что я за эти годы преуспел в медицине. Так что, когда мы, оставив ваше семейство губернаторствовать в Мадрасе, прибыли в нашу долину в Синих горах, Накамура уже был довольно бодр. В благодарность он передал Виктории своё искусство, а когда узнал, что она возвращается в Англию, предложил сопровождать её туда. Тогда Виктория и подумала, что неплохо бы подготовить Майкла к жизни в Итоне, и попросила Накамуру стать сэнсеем Майкла. Он согласился.
   - А кто такой сэнсей, дядя Джереми? - с любопытством спросил Майкл.
   - Это учитель жизни, мой мальчик.
   - А он хороший учитель? А то мой учитель такой скучный и всегда недовольный.
   - Спроси Викторию. Он ведь был её сэнсеем.
   - Очень хороший, - подтвердила Виктория. - Завтра я вас познакомлю, и он сразу начнёт с тобой заниматься. Тебе понравится.
   Вошёл дворецкий и обратился к Маргарет:
   - Миледи, спутники его светлости хотят пообедать у себя, так как устали после дороги и желают отдохнуть.
   - Хорошо, - распорядилась хозяйка, - накройте им в малой столовой левого крыла, отведите мистера Майкла в детскую и подавайте обед, когда прибудут полковник и миссис Стаут.
   Дворецкий увёл недовольного Майкла. Губернатор насмешливо хмыкнул:
   - Как же, устали они. Просто узнали, что на обеде будет эта сплетница, жена полковника, и не хотят с ней общаться. Кстати, а кто уезжает с Викторией?
   - Чарльз отправляется уже послезавтра с кораблём Ост-Индской компании, торопится скорее домой, к дочери. На "Буревестнике" с Викторией и Майклом будут миссис Джонсон, жена капитана, со всеми детьми, ты знаешь, старший у неё от Нортона и двое младших, дети капитана. Затем Джон с Ирвином и Накамура. У капитана Джонсона это последний рейс, осядет на берегу, занятие ему найдётся. Ему уже скоро 60 лет, да и детям нужно учиться, хватит сопровождать отца по всем морям.
   - Хорошо бы, чтобы и моя головная боль тоже поскорее отправилась.
   - Что за головная боль?
   - Да вдова майора Метрикса. Он скончался неделю назад при странных обстоятель-ствах, а вдова всю неделю надоедает мне и полковнику.
   Виктория вступилась:
   - Дядя, а ты не пробовал встать на её место?
   Губернатор попытался отшутиться:
   - Зачем мне это? Мне и на своём забот хватает.
   - А ты представь: одинокая женщина с ребёнком, притом девочкой, в мире, где правят мужчины. Понятно, что ей страшно, и притом пойми, страшно не за себя, а за дочь. Поневоле станешь агрессивной.
   - Ну, Вики, ты всех стараешься защищать.
   - Не всех, дядя, а только тех, кому защита действительно нужна.
   - Ну, и что ты мне предлагаешь делать?
   - Да ничего особенного. Только постарайся её понять, тогда найдёшь нужные слова. Она росла, не нужная в своей семье, мужа нашла - да, грубиян, да, хам, но какая-то защита и опора у неё была и для неё и для ребёнка. А теперь нет этой опоры, ей страшно за дочь, оттого и агрессия.
   - Ты бы видела эту дочь. Капризнее ребёнка не найти. И мать ни в грош не ставит.
   - Может, раньше так и было. А теперь у неё рушится мир. Отца нет, она теперь цепляется за мать, осознала, что, кроме матери, в этом страшном мире у неё никого нет.
   - Ладно, убедила. Приму я завтра эту вдову Метрикс, посмотрю, что можно сделать.
   - Она ведь молодая женщина. У неё всё ещё впереди - и семья, муж заботливый и дети ещё. Она будет счастлива, только сейчас ей надо помочь.
   - А ты-то откуда знаешь, что у неё впереди?
   - Я вижу это, дядя, - просто сказала Виктория.
   За время знакомства с этой девочкой он уже убеждался не раз, что этой её фразе: "Я вижу это" можно верить безоговорочно. Она всегда была права в своих прогнозах, правда, делала их редко и неохотно. Близкие привыкли к этой её особенности и тактично не злоупотребляли ею.
   В это время дворецкий объявил: "Полковник и миссис Стаут".
  
   *
   Во время обеда, проходившего в малой столовой ввиду немногочисленности обедающих, губернатор обратился к полковнику:
   - Комиссия, наконец, вынесла решение о причине смерти майора Метрикса? Надо уже закрывать это дело.
   - Да, милорд, - ответил полковник. - Причина смерти - несчастный случай. Согласны все, кроме вдовы. Она кричит про убийство. Какое может быть убийство, если лама даже не прикоснулся к майору.
   - Вернее, майор не смог прикоснуться к ламе, - заметил губернатор. И пояснил для друга. - Неделю назад в соседнем селении была ярмарка. Что туда понесло майора - неизвестно. Увидел там незнакомого ламу, позвал, чтобы тот подошёл к нему. Лама не обратил на приказ внимания, продолжал идти своим путём. Майор кинулся за ним, споткнулся и упал. Когда его поднимали, он был уже мёртв. Медики считают - апоплексический удар.
   Губернатор повернулся снова к полковнику:
   - Вдова записана на завтра ко мне на аудиенцию. Подготовьте с моим секретарём для неё документы о гибели её мужа на службе интересам Великобритании, чтобы она смогла оформить себе пенсию в метрополии. Из фонда губернатора будет оплачена дорога ей и её дочери в каюте первого класса до Лондона.
   Полковник замялся. Его жена неодобрительно поджала губы.
   - Что-то не так? - спросил губернатор.
   - Дело в том, - смущённо сказал полковник, - что я хотел просить Вас оплатить проезд в Англию другому человеку. Ко мне сегодня обратился лейтенант Найт. Он получил ужасное письмо из дома: его отец был убит в одном из притонов Лондона, и после его смерти выяснилось, что из-за его карточных долгов родовое поместье пойдёт с молотка, а мать лейтенанта и её младшие дети буквально выброшены на улицу. Поэтому лейтенант обратился ко мне с просьбой об отставке и, поскольку здесь он продать патент не может, о предоставлении ему кредита на оплату проезда до Англии. Но если деньги из фонда губернатора будут выданы вдове Метрикс, то, может быть, леди Виктория согласится предоставить ему место на своём корабле? Мальчик очень хороший и воспитанный, жаль терять такого офицера и очень хочется помочь.
   - Конечно, полковник, - воскликнула Виктория. - Сообщите лейтенанту, что он может к нам присоединиться.
   - Осторожнее, милочка, - с фальшивой улыбкой заметила миссис Стаут, - такое воодушевление, когда речь идёт о симпатичном молодом человеке. В Вашем возрасте можно увлечься, пренебрегая разумными доводами.
   - Моя дочь, - сухо отчеканил маркиз, надменно глядя на известную сплетницу, - достаточно разумна, и не следует за неё предполагать, что её доброта и желание помочь человеку в беде означает, что она способна увлечься симпатичным, по Вашим словам, молодым человеком. Она с детства помолвлена с наследником герцога Бьюкасла, - полковница позеленела от зависти, - и не способна на флирт.
   - Извините, пожалуйста, - поспешила оправдаться миссис Стаут, - Вы меня неправильно поняли. Я просто пошутила.
   - Как всегда, говоришь не подумав, - сухо заметил ей полковник.
  
   *
   Поздно вечером друзья разговаривали в кабинете губернатора. Когда они удобно устроились в креслах, лорд Уильям спросил друга:
   - Слушай, а ты не боишься посылать девочку одну? Не хочешь поехать с ней?
   - Не хочу и не боюсь. Виктория достаточно защищена, да она и не одна. Хватит ей прятаться, пора вести нормальную жизнь. Выйдет замуж, будут с мужем растить детей и наслаждаться счастливой жизнью, не забывая о помощи другим людям. В Европе сейчас такая концентрация зла и страданий, что обязательно должна влиться струя добра.
   - А ты не боишься, что восьмой маркиз обратит своё внимание на неё? Сейчас он к тебе подсылает убийц, правда, они тебя не находят. А тут твоя дочь открыто появится в Англии.
   - Знаешь притчу о мастерах дао? Было три мастера: один ловко уклонялся от камней, до второго камни не долетали, а в третьего никто не кидал. Так вот Виктория - третий мастер дао. Кузену незачем вредить ей, пока жив я. А меня он достать не может, пока я здесь.
   - То есть, ты только второй мастер дао?
   - Вот именно. Не волнуйся, с девочкой всё будет в порядке и о Майкле она позаботится наилучшим образом. Ты ещё не забыл, как получил своего наследника?
   - Разве можно такое забыть?!
   Лорд Уильям действительно всю жизнь будет помнить то отчаяние, когда после нескольких лет бездетного брака врачи сказали ему, что его жена бесплодна. Когда его друг с дочерью в очередной раз навестили их в Калькутте, Уильям поделился своим горем с другом, не заметив девятилетнюю Викторию, которая сидела в углу комнаты, углубившись в книгу. И вдруг она подняла голову и сказала: "Врачи ошибаются, дядя. Мэгги может вам родить ребёнка, но только одного. Вам кого нужно, мальчика или девочку?"
   - Конечно, мальчика, - одновременно воскликнули лорд Уильям и Маргарет. И потом он пояснил: - Мне же нужен наследник.
   Виктория с тревогой посмотрела на отца: "Папа, а ты тоже хотел мальчика?"
   - Нет, моя зеленоглазая фея, - с улыбкой ответил отец. - Я хотел только такую девочку, как ты. Ты моё самое большое счастье.
   Может быть, помогли настойки трав, которые составила Виктория, может быть, молитвы, но через год у них действительно появился Майкл. Роды были на удивление лёгкими. В это время у них опять гостили маркиз с дочерью, и маркиз даже стал крёстным Майкла. Маргарет была так горда, что исполнила свою обязанность - подарить мужу наследника, что мало занималась самим наследником. Он был целиком на попечении няни и слуг. А жена лорда Уильяма всецело отдавалась светской жизни, сначала блистая в Калькутте, а затем исполняя обязанности первой леди Мадраса.
   Джереми отвлёк друга от воспоминаний, неожиданно спросив:
   - А сколько ты ещё планируешь оставаться в Индии?
   - А почему такой вопрос? - удивился лорд Уильям.
   - Видишь ли, я спрашиваю потому, что это, скорее всего, наша последняя встреча, по крайней мере, здесь, в Индии. Я ухожу в Синие горы навсегда. А тебе пора задуматься о долге перед семьёй. Ты видишь, каким слабеньким растёт твой сын. Ему надо жить на родной земле, в Англии. А твоё поместье? Как бы хорошо за ним не смотрели, ему нужен хозяин, а ты сам знаешь, как долго там нет настоящего хозяина. Да и что хорошего, если лучшие годы твоего сына пройдут без тебя. Не увидишь, как он взрослеет, не дай Бог, вырастет чужим для тебя человеком. Разве стоит твоя работа такой жертвы? Подумай, друг мой.
   - Я обязательно всё это обдумаю, Джереми. Я сам уже давно думаю, так ли я нужен Индии и так ли нужна мне Индия. Да и тесть в последних письмах намекает, что пора возвращаться и использовать накопленный опыт, работая в Министерстве по делам колоний. И я действительно не хочу, чтобы мой сын рос вдали от меня и стал мне чужим. Поговорю с Маргарет, и начнём, пожалуй, собираться на родину. Благодаря Джону я смогу очистить город от преступников и с лёгким сердцем пошлю вице-королю прошение об отставке. А ты? Действительно не хочешь вернуться? Ведь у тебя в Англии мать и дочь.
   - Я не буду тебе рассказывать, Уильям, как я буду с ними общаться, но поверь, что расстояния нам не помеха. Если я тебе скажу правду, ты не поверишь, решишь, что я сошёл с ума. Ты ведь заметил необычайные способности Виктории, в нашей семье они передаются по наследству. Викторию защищает её титул, лет сто назад её могли бы сжечь, как колдунью, а сейчас посчитают только проявлением эксцентричности. Да и она поостережётся. Чужие ничего не заметят, а свои никому не скажут.
   - Кстати, о своих. Раз уж ты говоришь, что мы можем больше не встретиться, можно, я спрошу о твоих отношениях с Ирвином и Джоном? Они считаются братьями, но совершенно не похожи, к тому же Джон твой кузен, а Ирвин даже не родственник тебе.
   - Про Ирвина и Джона могу рассказать, поскольку ты член семьи. С Джоном и Ирвином мы познакомились в 1780 году. А началась их история в 1772 году, когда на крыльце работного дома в северо-восточной части Лондона нашли новорождённого младенца с тёмными глазками и чёрными волосиками. Назвали малыша Джон Оукс. Он рос смышлёным серьёзным мальчиком. В четыре года его заметил приходской священник, который приходил в работный дом. Священник заметил, что мальчик сам научился читать, глядя в Библию, которую священник читал детям. Он начал следить за развитием малыша и потом взял его в свой дом. Учил мальчика письму и счёту, латыни и греческому, но весной 1780 года внезапно скончался от сердечного приступа. Мальчика собирались вернуть в работный дом, но у него от этого дома остались такие страшные воспоминания, что он сбежал из дома священника и решил сам пробиваться в жизни. Он пошёл по улицам Лондона, стараясь придерживаться западного направления.
   Проходя по чистенькой тихой улочке, он остановился отдохнуть около уютного небольшого домика, окружённого маленьким садиком. В садике он увидел маленького белокурого голубоглазого мальчика, который разговаривал с одетой в траур молодой красивой женщиной, занимавшейся стрижкой кустов:
   - Мамочка, ты ведь обещала, что сегодня почитаешь мне сказку про принцессу и дракона, я жду, жду, а тебе всё некогда.
   Мать ласково отвечала:
   - Потерпи ещё немного, милый, мне обязательно нужно закончить эту работу, давно надо было это сделать.
   Джон подошёл к изгороди и робко предложил:
   - Если позволите, мэм, я могу почитать Вашему мальчику.
   Так Джон познакомился с Ирвином Стоуном и его мамой.
  
   *
   Мама Ирвина, Луиза Уайт, была дочерью преподавателя математики в Хэрроу, второй по престижности частной школе Великобритании. Когда ей исполнилось 20 лет, её отец умер, и она осталась одна с очень небольшой суммой денег. Нужно было искать работу. Поскольку она унаследовала от отца талант к математике, ей удалось найти место экономки в одном знатном семействе в Лондоне, наследник которого когда-то учился у мистера Уайта. Однажды хозяйка распорядилась приготовить комнаты для гостей её сына. Когда Луиза показывала молодым людям их комнаты, Гарри Стоун, белокурый голубоглазый молодой человек, остановил её и спросил: "Откуда я Вас знаю?"
   Луиза с улыбкой ответила: "Не помните, кто Вам помогал решать задачи по математике, милорд?" Он воскликнул: "Мисс Луиза! Ну, как же я могу забыть тот позор, когда десятилетняя девочка помогала пятнадцатилетнему оболтусу справиться с заданиями по математике. Но почему Вы здесь? Что случилось с мистером Уайтом?" Луиза коротко ответила: "Он умер". Гарри сконфузился: "Простите мою толстокожесть, конечно, не надо было спрашивать". Среди прибывших большинство молодых людей было знакомо Луизе, поскольку они учились в Хэрроу; были там "неразлучные" братья Уолтоны, сыновья виконта Уорфорда. "Неразлучными" их прозвали потому, что, несмотря на разницу в возрасте (Джастину было 25, Джону 21 и Колину 17), они всегда держались вместе и на приглашения, в которые не были включены все трое, не отвечали. Луиза хорошо знала всех троих, поскольку двое старших также окончили Хэрроу, а Колин учился и сейчас. Знакома была Луиза и с преподобным Горацием Миддлтоном, только что рукоположенным в сан священника. Самым старшим в этой компании был барон Люциус Пелхэм, подлый тип с маслеными глазками и похотливой улыбочкой. Он находился в каком-то дальнем родстве с хозяевами и поэтому чувствовал себя достаточно вольно в доме, не обращая внимания на то, что молодые люди не особенно приветствовали его присоединение к ним.
   Однажды вечером, когда большая часть молодёжи вернулась домой в нетрезвом состоянии, барон попытался проникнуть в спальню Луизы. Получился скандал, на шум почти все гости вышли из своих комнат. Гарри, желая защитить девушку, пьяным голосом спросил барона: "Слушай, Люций, ты чего пристаёшь к моей невесте?" На что разозлённый барон ответил: "Докажи, что она твоя невеста. Женись сейчас, Гораций вас обвенчает". Горацио, покачиваясь, глубокомысленно заявил: "Да, я могу". Все присутствующие понимали, что, в случае отказа, Луизе грозит увольнение без рекомендаций и жизнь изгоя. Гарри горячо заверял девушку, что давно подумывал о том, чтобы ухаживать за нею, просто сейчас нужно решать немедленно. В общем, Гораций обвенчал Гарри с Луизой под злорадное торжество барона.
   На следующее утро Гарри признался Луизе, что пока не может представить её семейству из соображений её безопасности. В фамильном особняке виконта Льюиса (это был титул Гарри Стоуна) жили также его кузен со своей матерью, вдовой дяди Гарри. Эта тётушка была настоящей мегерой, с которой не могла ужиться даже её собственная невестка. Поскольку у кузена уже был сын, тётушка считала, что Гарри не должен жениться и его титул должен принадлежать её сыну. Луиза согласилась, что это не лучшее начало семейной жизни - жить с такой мегерой. Они с Гарри нашли уютный небольшой домик на тихой улочке поблизости от Вест-Энда, где находился особняк виконта Льюиса. Местный священник порекомендовал им хорошую кухарку, которая поселилась в комнатке при кухне. Была ещё приходящая служанка, которая помогала Луизе в уборке. Луиза была довольна своей жизнью. Она совсем не рвалась участвовать в жизни светского общества в качестве виконтессы Льюис. Скоро выяснилось, что у них будет ребёнок. Гарри был в восторге, а когда родился Ирвин, счастью его не было предела. Он обожал сына. Он даже стал меньше отлучаться из Лондона. Луизу эти отлучки не беспокоили, так как она догадывалась, что Гарри и его друзья выполняют какие-то поручения правительства.
   Но в начале 1780 года Гарри Стоун, виконт Льюис, был убит на улице Лондона во время перехода с приятелями из одного клуба в другой. Печальную весть принёс Луизе Колин Уолтон, младший сын виконта Уорфорда. Он слышал последние слова Гарри, которые и поспешил передать Луизе. Гарри с трудом смог прошептать Колину: "Скажи Луизе, пусть спрячет Ирвина". И затем сказал адрес, где они жили. Колин свозил Луизу в особняк Льюис-Хаус попрощаться с мужем. Тело виконта Льюиса собирались увозить в его поместье, Льюис-Парк, чтобы поместить в семейном склепе. Ночью, когда у тела никого не было, Колин провёл Луизу тайно в дом и несколько часов караулил, пока она сидела у гроба.
   Луиза не решилась ехать куда-то зимой, чтобы не подвергать сынишку опасности заболеть от холода. Было решено, что Колин приедет за ними в мае или июне, а к тому времени подыщет ей убежище в каком-нибудь поместье, чтобы она могла устроиться там экономкой. Так хотела Луиза. Деньги, что Гарри успел отложить в банк на её имя, она собиралась тратить только на образование Ирвина. Колин оставил ей свой адрес в Кембридже (он проводил там последний семестр и весной должен был быть рукоположен в сан священника). Как третий сын, он получал приход в поместье своего отца. И ещё он посоветовал Луизе отдать приходскому священнику на хранение документ о её венчании с Гарри и о крещении Ирвина. Этому совету она последовала незамедлительно, чему была очень рада, так как через неделю после гибели Гарри, вернувшись домой из церкви, куда они ходили с Ирвином, она заметила в доме следы тщательного обыска.
   Луиза надеялась спокойно дождаться начала лета и приезда Колина, который обещал помочь ей с переездом. Но в конце мая её каким-то образом отыскал барон Пелхэм. Он предложил ей стать его любовницей (в замке в Корнуолле у него жили жена и сын), угрожая в случае отказа сообщить нынешнему виконту Льюису о том, что Ирвин - законный сын Гарри и, следовательно, законный виконт. Он рассказал Луизе, что пока виконт считает её любовницей Гарри, а Ирвина - незаконнорожденным, поскольку его люди обыскали домик и не нашли никаких документов, свидетельствующих о том, что Гарри и Луиза состояли в законном браке. Луиза мысленно поблагодарила Колина, вовремя подсказавшего ей спрятать документы.
   Чтобы не раздражать барона и потянуть время до приезда Колина, она сказала барону, что ещё слишком мало времени прошло после смерти Гарри, и ей нужно привыкнуть к мысли о том, как жить без него. Она объяснила, что совсем не знает барона, и он не может ожидать, что она сразу проникнется к нему нежными чувствами. Уверенный в том, что Луизе деваться некуда, барон согласился дать ей время познакомиться с ним поближе.
  
   *
   Когда в тот весенний день Джон Оукс предложил почитать Ирвину сказку, он просто хотел немного отдохнуть на своём пути. И притом он очень любил сказки. Но Луиза заинтересовалась необычным малышом. Он читал сказку настолько артистично, что заслушался не только Ирвин, но и она сама. После прочтения сказки Луиза предложила Джону пообедать вместе с Ирвином, который в этот раз не стал капризничать, а вместе с новым приятелем уплетал всё, что подала им Герти, служанка Луизы.
   Потом Луиза расспросила Джона о том, куда тот направляется. Джон рассказал о своей жизни у священника. А теперь он хочет найти родственника этого священника. Дело в том, что у священника был кузен, у которого была ферма на западе от Лондона, по Батской дороге. Иногда он приезжал в Лондон и всякий раз останавливался в доме священника. Джон как-то раз слышал, как кузен предлагал его воспитателю отдать Джона к нему на ферму.
   - Он у тебя крепкий парнишка, - заявил он, - и на ферме от него будет больше пользы, чем прозябать в городе.
   Но священник сказал ему, что у Джона необычные способности, грех был бы на нём, если бы он не дал мальчику шанса развить их. Но теперь, сказал Джон Луизе, когда его покровителя нет, а в работный дом он ни за что не вернётся, он решил найти этого фермера и наняться на работу у него на ферме.
   Луиза подробнее расспросила мальчика, чем он занимался со священником, и была поражена знаниями мальчика. Он свободно читал на латыни и на греческом, мог решать сложные математические задачи, разбирался в астрономии, цитировал Библию наизусть. Луиза предложила мальчику остаться с ними. Она сказала, что скоро найдёт себе место экономки или старшей горничной в каком-нибудь поместье. Тогда они поедут туда вместе, и Джон сможет учиться дальше, так как наверняка в любом поместье найдётся библиотека. А пока она может заниматься с ним по книгам своего отца.
   Джон нерешительно спросил:
   - А я не буду для вас обузой?
   Луиза взволнованно прижала мальчика к себе, поцеловала и сказала:
   - Даже не думай, что ты можешь быть обузой! Мы с Ирвином будем тебе вечно благодарны, если ты войдёшь в нашу семью. Я очень хочу, чтобы ты был моим старшим сыном, а Ирвину братом. Он недавно лишился отца, и ему нужен пример для подражания. Я тебя очень прошу, Джонни, подумай об этом, не отказывайся сразу. Устроиться на ферме ты всегда успеешь, если тебе с нами не понравится.
   Джон сказал застенчиво:
   - Мне у вас очень нравится. Если Вы правда меня приглашаете, то я согласен и постараюсь быть хорошим братом Ирвину.
   В это время барон задумал избавиться от Ирвина. Как-то он появился в неурочное время и увидел играющих вместе Ирвина и Джона. Несмотря на возражения Луизы, он прогнал Джона и пригрозил, что сдаст его в тюрьму за бродяжничество, если ещё увидит. Когда барон ушёл, Луиза разыскала Джона, привела домой и пообещала, что скоро они уедут отсюда в такое место, где барон их не найдёт. А пока Джон предложил ей, что он будет ночевать в домике, который Гарри построил для сынишки в густой тисовой ограде, и про который никто не знал.
   Однажды, когда он уже лежал в домике, к изгороди подошли двое, и голос барона сказал: "Вот этот дом. Завтра я приглашу её на прогулку, а ты забирай мальчишку, и чтобы я его больше не видел". Джон похолодел от ужаса. Сначала он хотел сообщить об этом Луизе, но понял, что она ничего не сможет сделать. Тогда он выбрался из домика и побежал за собеседником барона. Тот нанял кэб, и Джону удалось прицепиться сзади. Кэб уехал далеко на юг Лондона (в Челси), и Джон, запомнив хорошо ориентиры, чтобы от берега Темзы найти этот дом, переночевал у сторожа на лодочной пристани. Идти по ночному Лондону он боялся. Сторож сказал, что в том доме, о котором его спрашивал Джон, живёт трубочист. Он берёт из приюта малышей, чтобы они чистили дымоходы в богатых домах, но долго эти дети не выдерживают. Ещё он предостерёг Джона, чтобы он и близко не подходил к ограде, поскольку трубочист держит на цепи злющего пса, которого даже сам побаивается. Но этого Джон не боялся. Он давно заметил, что его не трогают и слушаются даже мысленных приказов самые свирепые собаки на улицах. Откуда у него взялась эта уверенность, что его должен слушаться весь животный мир, он не знал, но никогда не сомневался, что справится с любым животным. Эту его особенность заметил даже фермер, кузен его покровителя, когда видел, что Джон безбоязненно обращается с его строптивым жеребцом, который слушался мальчика, повинуясь каждому его слову или жесту. Ещё и поэтому он уговаривал священника отдать ему Джона.
   Когда на следующий день к обеду Джон добрался до домика Луизы, Ирвина уже не было дома. (Барон уговорил Луизу поехать с ним на прогулку, чтобы купить игрушку Ирвину, а Ирвина оставить дома со служанкой). Когда Джон подкрался к изгороди, Герти в слезах рассказывала Луизе, что какой-то тип в маске пригрозил ей ножом и забрал Ирвина с собой.
   Луиза в панике металась по дому, собираясь идти в магистрат с заявлением о похищении ребёнка. Барон уговаривал её подождать дома, может быть, принесут требование о выкупе, а он пока сам обратится в магистрат и примет меры по розыску "нашего милого мальчика". Луиза с благодарностью приняла его предложение о помощи. Когда барон уехал, Джон зашёл в дом. Увидев его, Луиза зарыдала и обняла мальчика:
   - Слава Богу, что ты нашёлся, Джонни. Когда я утром увидела, что ты исчез, я напугалась и расстроилась. Не знала, что и думать. Ирвин тоже плакал, поэтому я и согласилась поехать за игрушкой для него. Я подумала, что ты, может быть, решил всё-таки пойти на ферму, но ведь это так не похоже на тебя, уйти не попрощавшись. А когда оказалось, что и Ирвина похитили, я напугалась, что сначала похитили тебя. Где ты был, малыш?
   Когда Джон рассказал ей о своих приключениях, он опять прижала его к сердцу и воскликнула:
   - Боже! Благодарю тебя за этого сыночка, что ты послал нам с Ирвином во спасение! Какой же ты храбрый, мой Джонни! Спасибо тебе, милый. Благодаря тебе я знаю, где искать Ирвина. Поедем же скорее за ним!
   Она схватила деньги и собралась выйти из дома, когда Джон остановил её:
   - Вам нельзя уходить из дома, мэм. Скоро вернётся барон, если он вас не найдёт, то поедет к тому трубочисту проверить, там ли Ирвин. И нам не удастся освободить его. Вам нужно остаться здесь, а я один поеду в Челси, заберу Ирвина, и мы с ним уедем из Лондона на барже. Я ночевал у сторожа на лодочной станции, видел лодочников, которые каждый вечер отправляются вверх по Темзе с грузами. Я думаю, с ними можно договориться, чтобы они отвезли нас за город и высадили недалеко от Батской дороги. Я отведу Ирвина на ферму мистера Ходжеса, а потом вернусь за Вами.
   Луиза вздохнула:
   - Господи, какой ты у меня умница, Джонни! Спаси Ирвина, и вы действительно станете кровными братьями, поскольку ты спасаешь его от гибели. И ещё, - она умоляюще посмотрела на Джона, - я бы очень хотела, чтобы ты называл меня мамой. И в любом случае возвращайся ко мне, мой мальчик.
   В это время послышался стук колёс - вернулся барон. Джон спрятался на кухне. Барон энергичным шагом вошёл в дом, сочувственно взял Луизу за руку и успокаивающе пожал её:
   - Я предпринял все возможные шаги. Оставил заявление в магистрате, нанял на свои деньги сыщиков с Боу-стрит, а для Вас снял надёжный дом и нанял надёжных сторожей. Там Вам будет вполне безопасно, моя дорогая. Я Вам предлагаю сегодня же перебраться туда.
   Луиза с наигранным недоумением посмотрела в эти лживые глаза:
   - Но я же не могу этого сделать, милорд. Вы же сами сказали, что я должна сидеть дома и ждать требование о выкупе.
   Барон с досадой вспомнил свои неосторожные слова.
  
   *
   В сумерки Джон добрался до дома трубочиста. Когда Джон подошёл к ограде, он почувствовал шевеление за забором и тихое рычание. Оглянувшись, чтобы удостоверить-ся, что его никто не видит, он перемахнул через забор и ... уставился в глаза свирепого пса светло-серого окраса. Пёс глянул в глаза мальчика и застыл. Джон явственно ощутил, как вместо злобы и ненависти в голове пса возникает чувство узнавания Хозяина, и восторг, и стремление служить Ему беззаветно. Пёс подошёл к мальчику и холодным носом уткнулся ему в щёку. Джон ласково обнял собаку и начал отсоединять тяжёлую цепь, прикреплённую к ошейнику. Пёс радостно повизгивал в предвкушении освобождения. Сняв цепь, Джон с собакой подошёл к тёмному открытому окну. В это время раскрылась дверь, в комнату вошёл, неся зажжённую лампу, высокий угрюмый мужчина, в котором Джон узнал собеседника барона и похитителя Ирвина.
   Мужчина поставил лампу на стол и повернулся к груде тряпья, сложенной в углу. Там, скорчившись, лежал маленький Ирвин и с ужасом смотрел на своего похитителя. Несмотря на замурзанное личико и заплаканные огромные голубые глаза, мальчик по-прежнему был похож на ангелочка. Трубочист внимательно рассмотрел малыша и грубо заявил:
   - А вообще-то грех использовать такого красавчика для чистки труб. Продам я тебя, пожалуй, туда, где требуются смазливые мальчишки.
   Ирвин с трудом сглотнул и заплакал:
   - Я хочу к маме. Ты злой, ты нехороший. Отведи меня к маме, а то придёт мой братик и тебя побьёт.
   Трубочист гадко ухмыльнулся:
   - Пока твой братик придёт, я сам тебя побью, чтобы не выступал тут.
   В руке его оказалась розга, он с размаху опустил её на спину ребёнка. Раздался полный боли и ужаса крик, трубочист замахнулся вторично, но ударить не успел. Светло-серая молния пронеслась через окно, и рычащий пёс вцепился в занесённую руку. Раздался уже рёв ярости и боли, трубочист с трудом сбросил пса с располосованной его клыками руки и скрылся за дверью. Послышался его зов:
   - Марта, неси тряпку перевязать мне руку, скорее, я теряю много крови. Силвер сбесился и сорвался с цепи. А потом найди моё ружьё, я пристрелю этого проклятого пса.
   Тем временем Джон через окно забрался в комнату и бросился к плачущему братишке. Когда тот увидел Джона, он кинулся к нему и тесно прижался дрожащим тельцем:
   - Джонни, братик, спаси меня.
   Джон обнял малыша, стараясь не касаться той части его спинки, где набухал багровый рубец от розги, поднял на руки и понёс к окну. Выбравшись через окно, он поманил за собой собаку, которая радостно вертелась вокруг мальчиков, и они быстрым шагом отправились к пристани, где уже собирались отчаливать вверх по Темзе загруженные лодки. Возникла заминка, поскольку лодочники отказывались брать с собой собаку. Но когда Джон предложил заплатить за собаку двойную плату (деньги ему дала Луиза), один лодочник согласился взять их вместе с псом при условии, что Джон будет следить за поведением собаки. Всех поражало, как беспрекословно огромный пёс слушался своего маленького хозяина.
   Когда они сели в лодку, дрожащий Ирвин спросил с надеждой:
   - Ты везёшь меня к маме?
   Джон крепче прижал к себе братишку и ласково ответил:
   - Нет, мы поедем за город к добрым людям, там ты подождёшь нас, а я сбегаю в город за мамой. Сейчас нам к маме нельзя, там этот злой человек, который отдал тебя трубочисту. Не бойся больше ничего, пока я хожу за мамой, с тобой побудет наша собачка, она тебя не даст в обиду.
   Ирвин вздохнул облегчённо и робко погладил пса. Тот лизнул его в щёку. Ирвин нерешительно улыбнулся:
   - Он меня поцеловал. Значит, он меня любит?
   Джон уложил Ирвина между собой и собакой, чтобы ребёнок не замёрз ночью. Измученный малыш задремал, иногда постанывая от боли в спине. Так прошла ночь. Утром лодочники высадили их на берег, показали, как выйти на дорогу.
  
   *
   Состояние Ирвина ухудшилось, рубец на спине воспалился, малыша лихорадило. Еле сдерживая слёзы отчаяния, Джон пошёл по дороге в западном направлении. Ирвина он нёс на спине, бережно поддерживая находящегося в полубреду братишку. Силвер шёл рядом, преданно поглядывая на Хозяина и следя за окрестностями, чтобы оградить его от всех опасностей. Прошагав около километра, Джон присел отдохнуть у придорожного дерева, устроив Ирвина в своих объятиях. Вдали, со стороны города, показалась роскошная карета. Джон устало следил за ней, дожидаясь, когда она проедет. Но карета внезапно замедлила ход и остановилась вблизи мальчиков. Из кареты легко выпрыгнул молодой мужчина и направился к ним. Джон насторожился и ... растерялся. Непривычное чувство любви и нежности шло от этого человека, ощущение родного дома, которого у Джона до недавнего времени не было, и только с тех пор, как он остался у мамы Ирвина, он начал узнавать эти ощущения. Но сейчас они были во много раз сильнее, естественнее. Почему- то он знал, что это родной ему человек. Это даже напугало Джона вначале. Такое безграничное доверие он ещё не испытывал ни разу в жизни.
   Мужчина ласково улыбнулся детям и, протянув руки к Ирвину, сказал Джону:
   - Дай мне твоего братика, пойдёмте в карету.
   Джон обратил внимание на странное спокойствие Силвера. Если раньше он рычал предостерегающе на всех, кто только приближался к детям, то сейчас он вёл себя так, словно признавал за этим мужчиной право заботиться о них. Он раньше всех запрыгнул в карету и улёгся там на полу. Мужчина помог Джону забраться в карету и сам сел в неё с Ирвином на руках, крикнув кучеру: "Трогай!". В карете находился пожилой джентльмен с такими же добрыми голубыми глазами. Ещё одна волна нежности и любви окутала Джона. Старик достал из-под сиденья саквояж, раскрыл его, вынул бутылку и, взяв Ирвина на руки, поднёс горлышко бутылки к губам ребёнка. Ирвин жадно начал пить. Потом он открыл глаза, оглядел всех и заплакал:
   - Я хочу к маме.
   Старик погладил его по головке и ласково пообещал:
   - Сейчас поедем к маме, не бойся.
   Ирвин храбро заявил:
   - Я не боюсь, когда со мной братик. Джонни меня всегда защищает.
   Джон испуганно сказал:
   - Нам нельзя к маме, там этот нехороший человек, который велел украсть Ирвина.
   Молодой мужчина прижал его к себе:
   - Не беспокойся, мы не сделаем ничего такого, что будет опасно для вас, но сначала ты должен рассказать нам вашу историю.
   Из последних сил сопротивляясь чувству безграничного доверия, которое всё больше овладевало им, Джон настороженно посмотрел на них и сказал:
   - Но я же не знаю, кто вы такие. Может быть, вы друзья барона Пелхэма.
   Дед и внук переглянулись, и младший спокойно ответил:
   - Ты прав, надо узнать, кто мы такие. Но могу тебя сразу заверить, что мы никогда бы не стали друзьями этого неприятного типа. И разве ты сам не ощущаешь, что мы родственники? В нашем роду все узнают друг друга сразу. Мы с дедушкой сразу поняли, что ты принадлежишь нашему роду. Скорее всего, ты сынок моей кузины, внучки моего дедушки. Так что это твой прадедушка. Когда мы приедем домой, моя мама скажет точно.
   Джон с надеждой поглядел на них:
   - Я сразу почувствовал тоже, но ради Ирвина я должен быть очень осторожен.
   Оба взрослых понимающе и одобрительно посмотрели на Джона, потом младший сказал:
   - Я лорд Джошуа Уэйн, маркиз Уэйнридж, а это мой дедушка, епископ Бристольский.
   - Вы епископ? - радостно воскликнул Джон. - Тогда я могу вам всё рассказать, вы же нам поможете?
   Епископ протянул Джону бутылку с питьём и успокаивающе заметил:
   - Конечно, поможем. Но сначала расскажи нам подробно, какая помощь вам нужна.
   Джон рассказал о коварстве барона и о матери Ирвина. Епископ обдумал сказанное и затем решил:
   - Значит так, Джош. Скоро мы будем в Мейденхеде, там вы с Джоном выходите из кареты, а мы с Ирвином едем дальше в Милверли. Ты поедешь со мной, малыш? - ласково обратился он к Ирвину. - Мы с тобой и с этой замечательной собачкой поедем дальше, в очень хороший дом, и будем там ждать твою маму. А дядя Джош с Джоном вернутся в Лондон, чтобы сказать твоей маме, что ты нашёлся и ждёшь её.
   Ирвин вопросительно посмотрел на Джона. Тот кивнул и сказал:
   - Поезжай с дедушкой, а мы скоро привезём маму и больше не будем с ней расставаться. Ты поедешь туда, где нет злых людей. И Силвер будет с тобой.
   Пёс радостно взвизгнул, когда Джон погладил его. Ирвин согласился:
   - Я поеду, только вы приезжайте скорее.
   Он крепко сжал губы, сдерживая слёзы. Джон озабоченно сказал епископу:
   - У него на спинке рубец от розги. Я ночью прикладывал влажную тряпку, но он всё равно воспалился. Вы можете его полечить?
   Епископ осторожно приподнял рубашонку Ирвина и осмотрел спинку ребёнка. Потом достал из саквояжа баночку с белой мазью и осторожно нанёс мазь на воспалённые места. Ирвин сначала напрягся, потом прислушался и обрадовано сказал:
   - Уже не больно.
   Карета замедлила ход, подъехав к гостинице. Епископ сказал:
   - Джош, прежде чем мы уедем, скажи Роберту, чтобы купил мяса с костью для Силвера, а то пёс вряд ли оценит нашу с Ирвином еду.
   Маркиз кивнул, и они с Джоном вышли из кареты. Отдав приказ лакею быстро купить корм для пса и сразу же ехать дальше, маркиз повёл Джона в гостиницу. Он распорядился покормить мальчика, а затем они наняли экипаж до Лондона.
  
   *
   По дороге в Лондон дядя Джош (так он попросил Джона называть его впредь) расспрашивал мальчика о его жизни. Джон рассказал, как он попал к миссис Луизе и Ирвину. И как мама Ирвина предложила стать и его мамой. Затем он помялся и нерешительно спросил:
   - А как Вы думаете, мне можно принять её предложение или она зовёт меня просто из жалости?
   Потом Джон рассказал, как однажды, уже пожелав Ирвину и его матери спокойной ночи и забравшись в домик, он вылез из него и подошёл тихо к окну, у которого стояла кроватка Ирвина. Тот как раз закончил молитву и укладывался спать. Зевая, он спросил:
   - Мама, а Джонни теперь мой братик?
   Джон затаил дыхание в ожидании ответа. Послышался спокойный голос матери:
   - Ну конечно. Ты же просил у Боженьки послать тебе братика или сестричку, вот Джонни и появился у нас.
   - А почему он живёт в домике, а не с нами?
   - Домик ведь тоже наш. Там он прячется от барона. Скоро мы отсюда уедем и будем жить вместе.
   - А барон не будет туда приезжать?
   - Нет, милый. Я надеюсь, мы его больше не увидим.
   - Это хорошо. Он мне не нравится, у него глаза злые.
   Рассказав это, Джон выжидательно посмотрел на маркиза. Тот подумал и ответил:
   - Знаешь, старина, я понимаю, почему ты никак не можешь поверить, что мама Ирвина любит тебя, как родного. Это в тебе говорит обида на родителей, которые оставили тебя. - Джон с горечью посмотрел на дядю. Тот продолжал - Когда мы приедем домой, к моей маме, она тебе расскажет, что же произошло с ними. А пока постарайся поверить, что тебя можно любить. Судя по твоим рассказам, ты действительно нашёл себе семью. Если хочешь, я поговорю с мамой Ирвина о тебе, но во всяком случае имей в виду, что твои мытарства закончены. Послезавтра приедем в Милверли, это одно из наших поместий, там и решим, как вы будете жить дальше. Но уверяю тебя, что теперь у вас начнётся нормальная жизнь, и ты сможешь учиться всему, чему захочешь.
   Джон немного помолчал, а потом нерешительно спросил маркиза:
   - А какая она была, моя мама? - И затаил дыхание в ожидании ответа.
   - Прости, мой милый, - огорчённо ответил маркиз. - Дело в том, что я её никогда не видел.
   Джон разочарованно вздохнул. Дядя продолжал более уверенным тоном:
   - Но моя мама сможет тебе о ней рассказать. У неё есть и портреты моих кузин и письма твоей бабушки. Я расскажу немногое, что знаю. Я знаю, что у дедушки было 2 дочери: Глэдис - моя мама, и Элис, её младшая сестра. Когда Элис было 15 лет, к ним в гости приехала сестра дедушки, их тётя, со своим мужем. Тот был шотландским баронетом. Детей у них не было, и они хотели взять к себе одну из племянниц. Элис радостно согласилась уехать в Шотландию, потому что мечтала блистать на балах, среди знати, а в Бристоле, где дедушка был священником, такой возможности у неё не было. Дедушка уехал в Оксфорд, чтобы работать над своим трудом по истории религии. Моя мама училась в закрытой школе, потом приехала к нему, познакомилась с моим отцом. Отец был тогда младшим сыном маркиза, без особых перспектив. Но они полюбили друг друга, и дедушка дал согласие на их брак. Родился я, потом дедушка унаследовал поместье Брэндон-Парк с титулом баронета. Зажили счастливо, мама написала сестре, звала домой, но та ответила, что ей сделал предложение шотландский граф, и она собирается наслаждаться светской жизнью в Эдинбурге. Через год она сообщила, что у неё родились близнецы, две девочки. Одна из них - твоя мама. Подробности ты скоро узнаешь, мы в Лондоне не задержимся. Только заберём вашу с Ирвином маму, а завтра утром поедем в Милверли, там живут моя жена и сынишка, а Брэндон-Парк совсем рядом.
   После полудня они приехали в Лондон. Дядя Джош сказал Джону, что они заедут в особняк Грин-Холл, который построил его тесть, граф Линфорд. Там они отпустят наёмный экипаж и поедут за мамой Ирвина в дорожной карете, так как она, конечно же, захочет забрать свои вещи с собой. Когда они свернули на аллею, ведущую к возвышавшемуся в конце её огромному четырёхэтажному дворцу, Джон ахнул от восхищения:
   - Дядя Джош, и Вы здесь живёте?
   Маркиз ласково улыбнулся мальчику:
   - Считай, что это и твой дом теперь.
   Когда наёмный экипаж подъехал к крыльцу, из дверей вышел лакей в красивой ливрее: изумрудной со светло-зелёной отделкой. Увидев маркиза, выходящего из экипажа, он что-то крикнул в полуоткрытую дверь и быстро сбежал по ступеням.
   - А, это ты, Стивен, - небрежно кивнул лорд Джошуа, помогая Джону выйти из экипажа, - покажи кучеру конюшни, пусть там покормят лошадей, дворецкий пусть распорядится накормить кучера, а после отдыха он может отправляться обратно.
   Сам он повёл Джона вверх по ступенькам к открытой двери, где его уже встречал дворецкий и несколько лакеев. Они вошли в холл, и Джон застыл от восхищения, осмат-ривая огромный зал с высокими дверями по периметру и двумя красивыми лестницами, между которыми располагалась стеклянная дверь, ведущая в зимний сад.
   Маркиз отвлёк внимание Джона, представив его дворецкому и слугам:
   - Риггз и вы все. Хорошенько запомните этого мальчика. Это мистер Джон Оукс, мой племянник и кузен лорда Джереми. Если получится так, что он придёт сюда один и найдёт не слишком приветливый приём, я накажу виновного со всей строгостью. Всем понятно?
   Он оглядел лакеев, стоящих около дворецкого. Джон тоже поглядел на них. Он встречал заинтересованные и доброжелательные взгляды. Дворецкий успокаивающе кивнул:
   - Всем понятно, милорд. Мистер Джон будет впущен во дворец в любое время.
   В это время из крайней двери слева вышел высокий джентльмен со светло-каштановыми волосами и синими глазами. Он с удивлением посмотрел на маркиза:
   - Что случилось, Джош? Почему ты вернулся? И где епископ?
   Маркиз повернулся к нему и ответил:
   - Дедушка едет дальше, а я вернулся, потому что нашёлся мой племянник, сын моей кузины...
   - ... и моего кузена, - прозвучал чей-то мелодичный голос. Джон повернулся и увидел самую красивую женщину, которую ему когда-либо доводилось видеть. Белокурые волнистые волосы, чудесные глаза необычного цвета весенней листвы. Она стояла на ступеньках лестницы, ведущей со второго этажа, и смотрела на него с нежностью и восторгом, смешанными с печалью.
   - Что ты сказала, любовь моя? - недоверчиво спросил собеседник маркиза.
   Женщина сошла с лестницы, обняла Джона, окутав его нежным тонким ароматом какого-то цветка, и сказала удивлённо смотрящим на неё мужчинам:
   - Пойдёмте в библиотеку, я объясню, - и, повернувшись к дворецкому, распорядилась - Приготовьте комнату для мастера Джона рядом с комнатой лорда Джереми и подыщите для него камердинера.
   Дворецкий почтительно поклонился.
   Они вчетвером прошли по коридору к следующей двери и вошли в огромное помещение, заполненное стеллажами и книжными шкафами. Когда все устроились на диване и креслах, маркиз познакомил Джона с новыми родственниками. Это были родители его жены, граф и графиня Линфорд, лорд Себастьян и леди Кэтрин. Из одного шкафа леди Кэтрин достала большой альбом и, развернув его, показала присутствующим два рисунка. На одном был изображён мужчина, очень похожий на Джона, с властным лицом и в богатой одежде.
   - Это мой отец? - благоговейно спросил Джон, глядя на это суровое, но в то же время какое-то родное лицо.
   - Нет, Джонни, - покачала головой леди Кэтрин, - это твой дедушка, брат моей матери, мой дядя Ричард. А вот это, - показала она на второй рисунок, - твой отец, мой кузен Артур. Этим рисункам уже 30 лет, тогда я в последний раз встречалась с дядей и кузеном.
   На втором рисунке был изображён молодой человек, выглядевший взрослой копией Джона. Глядя на это беззаботное прекрасное лицо, казалось, что сейчас он засмеётся и спрыгнет из альбома на пол библиотеки. Рядом с ним был изображён крупный пёс, преданно смотрящий на хозяина, который ласково положил свою руку на загривок собаки. Джон тоскливо рассматривал оба рисунка и потом тихо спросил:
   - А я что, незаконнорожденный, если они от меня отказались?
   Леди Кэтрин охнула и обняла стоящего около неё мальчика:
   - Никогда не думай о себе так, милый. У друидов не бывает незаконнорожденных детей!
   - Я что, друид? - недоверчиво спросил Джон.
   - А ты знаешь о друидах? - вопросом на вопрос ответила леди Кэтрин.
   - Да, я читал о них. У моего учителя в библиотеке было несколько книжек, и он мне рассказывал. Но он сказал, что настоящих друидов уже не осталось, а те, кто себя так называет, - самозванцы.
   - Да, он прав в том, что те, кто сейчас называет себя друидами или их потомками - самозванцы. Но он ошибается, что настоящих друидов не осталось. Просто им сейчас приходится скрываться, слишком сильными стали их враги. Девять лет назад погиб дядя Ричард и пропал Артур. И прости меня, малыш, за правду, но я не хочу тебя обманывать. Твоего папы нет в живых, иначе он тебя давно бы нашёл. Или его где-то держат в заточении, но это маловероятно. Ни у кого из его врагов не достало бы могущества держать его в плену столько лет. Можно выяснить это сейчас. Пойди к зеркалу около камина и посмотри на родинку под твоей левой лопаткой. Родинка должна быть в форме листа какого-нибудь дерева. Скорее всего, у тебя родинка в виде дубового листа.
   Джон изумлённо посмотрел на леди Кэтрин:
   - Откуда Вы знаете? Я знаю про эту родинку, мне мама, ну, мама Ирвина, про неё сказала, когда купала меня. Она ещё спросила, не поэтому ли мне в приюте дали фамилию Оукс.
   - Я это знаю потому, милый, что это значит, что твой отец умер до твоего рождения, - печально ответила леди Кэтрин. - Получается, что теперь ты старший в роду.
   Мальчик посмотрел снова на портреты деда и отца, губы у него задрожали, и он зарыдал, не сумев сдержать слёз. Леди Кэтрин прижала его к себе, усадив на диван рядом с собой. Джон плакал, а она покачивала его, ничего не говоря, только своим присутствием напоминая ему, что теперь он не один на всём свете. И постепенно спираль страха, одиночества и печали, которая существовала внутри него, распрямлялась и исчезала, а в нём возникало чувство уверенности в завтрашнем дне и ощущение принадлежности к семье. Рыдания затихли, и Джон погрузился в полудрёму, наслаждаясь ощущением безопасности и уверенности в том, что теперь всё будет хорошо.
   Сквозь дрёму он слышал разговор взрослых. Даже с закрытыми глазами он ощущал любящий взгляд маркиза. Тот тихонько рассказывал графу и графине, как они встретились, что рассказывал Джон о своей жизни. Рассказал о том, как был похищен маленький Ирвин, и как Джон спас братишку от ужасной участи. А теперь они вернулись, чтобы увезти маму мальчиков. Лорд Себастьян тихонько вступил в разговор:
   - Но, Джош, мама мальчиков может не согласиться жить с нами. Раз она искала место, это значит, она сама хочет содержать себя и детей. Чувство собственного достоинства не позволит ей принять нашу помощь.
   Так же тихо отвечал маркиз:
   - Я думал об этом, сэр. Поэтому я хочу спросить Вас, не согласитесь ли Вы предоставить миссис Луизе должность помощника управляющего. Когда я отвозил Элизабет с Джереми в поместье на прошлой неделе, Ваш управляющий жаловался, что не может найти хорошего бухгалтера. А миссис Луиза, по словам Джона, очень хорошо разбирается в математике.
   В разговор вступила леди Кэтрин, которая продолжала прижимать к себе задремавшего мальчика:
   - Я думаю, это очень хорошая идея. Надо сразу же предложить маме мальчиков эту должность, не пытаясь звать её жить за наш счёт.
   Джон открыл глаза. Такой радости жизни он никогда не испытывал ранее. Даже когда он почувствовал, как полюбили его Ирвин и его мама, это не давало ему чувства защищённости. Наоборот, он понял, что они ещё более беззащитны перед миром, чем он, и это возлагало на него груз ответственности не только за себя, но и за них. А сейчас его мир осветился светом свободы, радости, счастья. Он ощутил, что может справиться с любыми невзгодами не только в своей жизни, да их и не будет уже, этих невзгод, но и защитить свою приёмную мать и брата. Он широко улыбнулся в ответ на любящие взгляды своих родных, которые дали ему эту уверенность в завтрашнем дне и чувство полной защищённости, и спросил дядю:
   - Едем за мамой?
  
   *
   Луиза не находила себе места от беспокойства. Она не могла уснуть ночью. Как только она задрёмывала, ей чудились голоса её мальчиков, зовущих её, и она вскакивала и выбегала к калитке и проверяла домик в ограде. Перед рассветом она поднялась и начала разбирать свои вещи. Ещё вечером, с одобрения барона, считавшего, что она готовится к переезду в снятый им дом, она рассчитала Герти и дала ей рекомендацию, с которой та уже отправилась на новое место работы. Приходящая служанка тоже получила расчёт, но обещала Луизе прийти на следующий день, чтобы помочь в упаковке вещей.
   Луиза не переставая молилась, чтобы Джону удалось спасти братишку, и неустанно благодарила Бога, что он послал ей старшего сына. Она приняла Джона в своё сердце, и думала о нём только как о сыне. Она давала себе обещания, что сделает всё для того, чтобы Джон мог развивать свои уникальные способности. Луиза не позволяла себе предаваться отчаянию, стараясь думать только о будущем, о том, как она будет растить своих мальчиков. Она успокаивала себя, что Колин Уолтон поможет им укрыться от барона и нового виконта Льюиса. Но когда после полудня у домика остановился экипаж, и она увидела Колина Уолтона, силы оставили её, и она разрыдалась, приговаривая:
   - О, Колин, ну почему ты не приехал позавчера!
   Колин, не ожидавший такого приёма, обнял рыдающую женщину, отвёл её в дом и усадил на диван. Постепенно рыдания стихли, и он осторожно спросил, подавая Луизе носовой платок:
   - Что случилось?
   Всё ещё всхлипывая, Луиза рассказала о появлении барона, его домогательствах и угрозах, и о похищении Ирвина. Внимательно её выслушав, Колин предложил:
   - Давай, я отвезу тебя в Уорфорд-Хаус, там ты будешь в безопасности. А я дождусь Джона, съезжу с ним за Ирвином и займусь поиском места для тебя, у меня есть уже на примете несколько поместий. Хочу съездить сам в каждое и выбрать то, что лучше.
   Луиза покачала головой:
   - Джонни не знает тебя и не подойдёт. Мне надо быть здесь, когда он появится. А тогда ты можешь отвезти меня, вещи я уже все собрала.
   В это время с улицы опять послышался шум колёс. Луиза напряглась, с ужасом ожидая появления барона. Но в окно они увидели незнакомую дорожную карету, которая остановилась рядом с коляской Колина. Когда Луиза увидела, что из кареты выпрыгнул Джон, она вскочила и бросилась навстречу ему на непослушных ногах. Увидев его сияющее личико, Луиза почувствовала, как силы вернулись к ней, и она крепко обняла подбежавшего к ней сынишку. Джон радостно затараторил:
   - Мамочка, с Ирвином всё хорошо, он с дедушкой, а мы приехали за тобой! У меня родственники нашлись, правда, здорово?
   - Какие родственники? - упавшим голосом спросила Луиза. Она посмотрела с недоверием и тревогой на русоволосого, голубоглазого молодого мужчину, который подошёл от кареты следом за Джоном. Тот понял её тревогу и поспешил успокоить:
   - Не волнуйтесь, сударыня, Джон остаётся Вашим сыном, просто у него ещё будут и другие родственники. Мы приехали за Вами в дорожной карете, поскольку Джонни сказал, что Вы захотите сразу же уехать.
   Успокоенная его словами и доброжелательностью, Луиза пригласила мужчину в дом. Там и состоялось формальное знакомство взрослых: Колина Уолтона, Луизы Стоун и Джошуа Уэйна. Услышав фамилию Луизы, маркиз удивлённо сказал:
   - Вы ведь вдовствующая виконтесса Льюис? Простите, леди Луиза, Джонни этого не знал, поэтому и мы, естественно, не догадывались.
   Луиза покачала головой:
   - Пока Ирвин маленький, я бы не хотела пользоваться титулом. Это опасно для него.
   Колин рассказал маркизу об их планах найти Луизе убежище в каком-либо удалённом поместье. Лорд Джошуа обратился к Луизе:
   - Джонни нам рассказал об этом, и мой тесть, граф Линфорд, уполномочил меня предложить Вам, сударыня, должность помощника управляющего у него в имении. Там гарантированно никогда не появятся ни барон Пелхэм, ни тот, кто сейчас называет себя виконтом Льюисом. Если вы согласны, мы можем погрузить Ваши вещи в дорожную карету, которую мы специально взяли для этой цели, и мы поедем в Грин-Холл. Переночуем и завтра рано утром отправимся в Милверли.
   Луиза нерешительно, но с возрождающейся надеждой посмотрела на Колина. Тот радостно кивнул:
   - Я думаю, это самый лучший вариант. Под защитой графа Линфорда и маркиза Уэйнриджа ты можешь не волноваться за своё будущее и за будущее мальчиков.
   Пока вещи грузили в карету, Луиза решила сходить к священнику за своими документами, которые она у него хранила. Маркиз предложил Колину проводить леди Луизу в дом священника и там, как бы ненароком, упомянуть её титул. Если священник будет знать, что здесь жила вдова пэра, то барон поостережётся объявлять её в розыск. Маркиз предполагал, что барон, который, конечно же, придёт в ярость от побега Луизы, попытается обвинить её в каком-либо преступлении. Если же священник даст ему понять, что знает о титуле Луизы, то даже барон, при всей его наглости и самоуверенности, поостережётся от необдуманного шага.
   Вернувшись с документами, Луиза попрощалась с Колином, поблагодарив его за помощь и участие, и вместе с маркизом и Джонни отправилась навстречу новой жизни. Они приехали в Грин-Холл, где их уже ждали. Джона отвели в детскую и предложили знакомиться не только с его собственной комнатой, но и со всей анфиладой комнат, отведённых для наследника семьи. Больше всего его обрадовали книги, которые и там занимали отдельную комнату. Там он и застрял до ужина. Леди Луиза, после небольшого отдыха в отведённой для неё гостевой комнате, спустилась в гостиную, где и была представлена графу и графине Линфорд, которые приняли её настолько сердечно и радушно, что она окончательно успокоилась.
  
   *
   Джереми закончил свой рассказ:
   - Вот так в моей жизни появились мои первые друзья и братья, Джон и Ирвин. Когда прадедушка привёз Ирвина, малыш был так напуган и утомлён, что бабушка Глэдис, за которой сразу же послали, дала ему успокаивающее, и Ирвин проспал до вечера следующего дня, когда ожидался приезд его матери. Когда показалась карета, мы все вышли на крыльцо. Ирвин держался за Силвера, который время от времени лизал его в руку или в щёку. Помню, я ему тогда очень завидовал и хотел такую же замечательную собаку. Когда приехавшие вышли из кареты, то Ирвин бросился к матери, я к папе. Джона обняла бабушка Глэдис, поцеловала его и сказала:
   - Добро пожаловать домой, милый.
   Мальчики мне понравились, особенно я полюбил Джона и был очень рад, что мы родственники. Мальчики поселились в соседних с моей комнатах. В конюшне к моему пони добавились пони для Ирвина и лошадка для Джона. И мы зажили очень дружно.
   - А ты не ревновал? Всё-таки ты был единственным любимчиком в семье, а тут появилось сразу два соперника.
   - Ты знаешь, я ни одной минуты не считал их соперниками. Когда в семье много взрослых, и все тебя любят и уделяют тебе много внимания, то иногда хочется, чтобы это внимание обратилось ещё на кого-нибудь. А тут ещё два замечательных малыша. Ирвин и сейчас красив, а в 4 года он был вылитым ангелочком. Да ещё такой неизбалованный. Бабушки у меня обе целительницы. Сразу задались целью не только вылечить Ирвина от физической боли, но и убрать последствия пережитого стресса. Мы с Ирвином были ещё малы, чтобы учиться у бабушек целительству и другим наукам, так Джон явился для них настоящим подарком. Я удивляюсь, как он всё успевал. Много внимания уделял нам с Ирвином, каждый день бывал в Брэндон-Парке у бабушки Глэдис, она занималась с ним языками. Джон изучал и траволечение, да просто, как губка, впитывал все знания, которые торопились ему передать обрадованные взрослые. Бабушка говорила, что у него дар общения с Природой. У меня у самого были незаурядные способности, которые обе бабушки старательно развивали, но с Джоном мне не сравниться.
   - Слушай, Джереми, а почему Ирвин с Джоном не учились с тобой в одной школе?
   - Это было решение дедушки, графа Линфорда. Он не хотел, чтобы Стоуны обратили внимание на Ирвина, да и барон Пелхэм мог узнать, что Ирвин жив, а он-то знал, что Ирвин настоящий виконт Льюис.
   - Твой дед ведь был очень влиятельной личностью, почему же он не восстановил права Ирвина?
   - Видишь ли, какой бы влиятельной личностью ни был мой дед, по закону он не мог быть опекуном Ирвина. Если бы он заявил в палате лордов о правах Ирвина на титул, Ирвин был бы восстановлен в своих правах, но опекуном ему назначили бы тогдашнего носителя титула. Таков закон. Ну, и сколько бы Ирвин прожил с таким опекуном?
   - И что же решила мать Ирвина? Не претендовать на титул вообще?
   - Дед ей предложил подождать до его совершеннолетия, а потом пусть он сам решит, нужен ли ему отцовский титул.
   - Судя по всему, он решил, что не нужен?
   - Всё не так просто. Когда ему исполнилось 20 лет, он влюбился в избалованную дочку владельца небольшого поместья близ Бристоля. Познакомился с ней в Бате, куда ездил с Джоном. Джон изучал целебность батских вод, а Ирвин развлекался в тамошнем обществе. Так вот, его возлюбленная Аманда гостила там у тётушки. Ирвин влюбился сразу, она тоже не осталась равнодушной к такому красивому и воспитанному молодому человеку. Но когда Аманда узнала, что его отчим - владелец гостиницы, то заявила, что ей нужен только титулованный муж.
   - Ну и что? Ирвину надо было только сказать, что он виконт, и всё было бы в порядке.
   - В том то и дело. Ирвин так был поражён её меркантильностью, что решил не претендовать на титул. Он хотел, чтобы его ценили как человека, а не как лорда. Теперь же он решил, что пора возвращать себе отцовский титул. Джон убедил его, что на нём лежит ответственность за людей в поместье и за родственников, которые все страдают от плохого обращения со стороны нынешнего носителя титула. Поэтому здесь, в Индии, Ирвин ездил на север, нашёл там генерала сэра Джона Уолтона, который был свидетелем на свадьбе его родителей. Чарльз уезжает раньше, он и везёт все документы для подачи ходатайства в Королевский Тайный Совет о возвращении титула законному виконту Льюису. К тому времени, как Ирвин прибудет в Лондон на "Буревестнике", подойдёт и срок рассмотрения его ходатайства.
   - А что с леди Луизой? Ты говорил, что она вышла замуж?
   - Она помогала управляющему в счетоводстве, часто ездила в соседний город по делам и в магазины. Заходила иногда в самую лучшую гостиницу выпить чаю. Владел гостиницей джентльмен из хорошей семьи нетитулованного дворянства, мистер Адам Кингсли. Адам заинтересовался новым лицом в округе. Познакомил их мой отец. Адаму очень понравилась эта женщина, её воспитанность, ум и красота. Он узнал, что она вдова, у неё два сына. По-видимому, от разных мужей, так как дети совершенно не похожи друг на друга и на мать (у неё светло-каштановые волосы, светло-карие глаза). Самое интересное, что Джон похож на Адама, у обоих тёмные вьющиеся волосы, глаза - тёмно-вишнёвые. Адам начал ухаживать за Луизой, сделал ей предложение в 1783 году. Оно было принято всей троицей. Гостиница приносила хороший доход, жили они в своём доме недалеко от гостиницы. Мальчики часто гостили в Милверли. В 1784 году Джонни поступил учиться в Уинчестер, поскольку в этой школе учился мой отец, а он для Джонни всегда был на первом месте. В 1785 году, когда отец и прадед погибли, Джонни на год оставил школу и поселился в Брэндон-Парке, чтобы не оставлять бабушку Глэдис одну. Я был с мамой, мы и бабушку звали к себе, но она отказалась. Так что Джонни очень помог в то время.
   - Джереми, можно, я спрошу? Я не знаю подробностей о гибели твоего отца, знаю только, что он погиб, спасая детей из горящего приюта. Как ты считаешь, оправдана ли была его жертва, ведь погибли два таких выдающихся человека: епископ Бристольский и маркиз Уэйнридж. И это в обмен на жизни нескольких приютских детей, которые никому не были нужны, и ещё неизвестно, что из них получилось.
   - Ты просто ничего не знаешь об этом, потому и задал такой вопрос. Во-первых, они спасли около 80 детишек, а во-вторых, очень хорошо известно, кто из них получился. Дело в том, что наша семья построила новый приют на окраине Бристоля для этих детей и сама содержит его до сих пор. Наша семья следит за судьбой каждого воспитанника, вышедшего из приюта. В этом году 3 июля исполнилось 30 лет, как погибли отец и прадед. И как всегда в этот день, в приюте отмечали День Памяти, и в этом году туда приехали все 80 спасённых, почти все с семьями, чтобы рассказать, как они живут. Так вот, жертва была не напрасной. Среди этих восьмидесяти нет ни одного неудачника, негодяя или преступника.
   - Прости за вопрос. Я действительно ничего не знал.
   - Просто наша семья никогда не афишировала свою благотворительную деятельность, и нам удаётся оставаться в стороне от внимания газет.
   - Если ты не против, я бы хотел узнать, почему Джон и Ирвин поехали за тобой в твоё добровольное "изгнание"?
   - Да просто решили посмотреть мир. И расставаться нам не хотелось. Джон мог бы стать великим учёным, но его не прельщает кабинетная деятельность. Занимается тем, что ему интересно. Мы за эти годы побывали везде, где хотели. Теперь они решили вернуться. Дома тоже дел достаточно. Планов у них много.
   - Как же они оставили родителей? Семья ведь у них хорошая.
   - Родители поняли и отпустили. Да у них в 1787 году родился ещё один сын, так что в одиночестве они не остались. Самое интересное, что Уильям родился похожим на мать, так что братья все не похожи, хотя и любят друг друга, как редко бывает в английских семьях.
   - В каком смысле, редко?
   - Можно сказать, что в знатных и богатых английских семьях существует прокля-тие младших сыновей.
   - И что это за проклятие?
   - Я имею в виду майорат. Старший сын, наследник, получает всё, остальные не получают почти ничего. Откуда здесь взяться братской любви?
   - Ну, вашей семьи это проклятие не коснулось. Ты же был один наследник.
   - Ошибаешься, ещё как коснулось. Начну с прадеда. Вот смотри, - лорд Джереми взял лист бумаги и начал чертить схему.
  
   Лорд Мартин Уэйн, 4-й маркиз Уэйнридж младший брат, лорд
        -- Гарри Уэйн, викарий
   (1705-1755)
   / \ \
   Лорд Эндрю Уэйн, граф лорд Томас Уэйн Мартин Уэйн
   Дирем 5-й маркиз викарий в поместье
   (1725-1755) (1731-1776) (1730-1790)
   / \ \
   Леди Роуз Уэйн, муж лорд Джошуа Уэйн Гарри Уэйн, с 1803 года
   Филипп Ньюберри 6-й маркиз 8-й маркиз (1760 г.р.)
   (л. Роуз - 1754 г.р.) (1753-1785)
   \ \ \
   Дети: Эндрю, Мартин, лорд Джереми Уэйн Кристиан Уэйн, с 1803 г.
   Маргарет 7-й маркиз граф Дирем (1790 г.р.)
  
   - Ты знаешь, что дед Маргарет и мой дед были родными братьями? Наследником был Эндрю, мой дед не получал ничего. В армию он идти не хотел, а викарием в поместье был его дядя, который ненавидел и брата и племянников за то, что они стояли между ним и титулом. Дедушка Томас решил изучать экономику и право, хотел стать управляющим или поверенным. Учился он в Оксфорде, там познакомился с моей бабушкой Глэдис. Она тогда приехала к своему отцу в Оксфорд после окончания школы. Бабушка рассказывала, что это была любовь с первого взгляда. Через месяц после знакомства лорд Томас сделал предложение мисс Глэдис Пикфорд. Её отец согласился, так как ему понравился молодой человек, хоть и не имевший состояния, но твёрдо решивший пробиться в жизни. Через год у них родился сын Джошуа, мой отец, и в том же году преподобный Пикфорд получил в наследство поместье Брэндон-Парк, к которому прилагался титул баронета. Этот титул должен был унаследовать его внук Джошуа. Лорд Томас с удовольствием занялся управлением поместьем, быстро сделал его процветающим, доходы намного возросли. Лорд Эндрю тоже женился, и у него родилась дочь, леди Роуз. Тогда их дядя, викарий, заторопился избавляться от племянников. Он попытался столкнуть старшего племянника, Эндрю, со скалы, но тот в последний момент ухватился за дядю, и со скалы рухнули оба. Кузен дедушки Томаса, преподобный Мартин Уэйн, тоже мечтал получить титул. В 1776 году ему удалось подстроить убийство 5-го маркиза, моего деда Томаса. Было много других попыток в отношении моего отца и меня. Та ветвь Уэйнов всё не унималась. Как ты знаешь, в 1803 году им удалось подстроить гибель моей семьи в горах Уэльса. Они надеялись, что вся семья будет в той карете, но я с Викторией уехал в замок раньше. Поэтому я и решил отдать им титул и поместье и уехать из Англии. Наказывать их и убивать я не хочу, в Англии много таких семей.
   - Ну, не все семьи оставляют своих младших детей без средств. Возьми хоть семью Мэгги. У неё два старших брата, и хотя наследником Уинтергейта является старший, но и младший получил очень хорошее состояние с поместьем, да и за Мэгги дали такое большое приданое, что я смог привести в порядок своё поместье, почти разорённое отцом.
   - А Мэгги не говорила тебе, откуда в семье эти деньги?
   - Говорила. Сказала, что это наследство её матери. Постой, так это наследство Уэйнов?
   - Вот именно. Бабушка Глэдис сказала дедушке Томасу, что поскольку леди Роуз дочь старшего сына, деньги от поместья Уэйнридж-Эбби должны идти ей в приданое, а их сыну Джошуа достаточно и Брэндон-Парка.
   - Ну и дела! Мы с тобой дружим почти 30 лет, породнились, а я за сегодняшний вечер о твоей семье узнал больше, чем за тридцать лет.
   - Мы, англичане, даже друзьям не раскрываем семейных тайн.
   - Значит, ты не типичный англичанин.
   - Это неважно. Главное, что мы с тобой друзья, да ещё и кумовья.
   - Этого я никогда не забуду, Джереми, как и того, что твоя семья стала и моей семьёй, которой у меня до дружбы с тобой по существу и не было. А помнишь нашу первую встречу?
   - Твой разбитый нос? Ещё бы не помнить!
  
   *
   Уильям вспомнил свой первый день в Итоне. Радость, что наконец-то он уехал от своего изувера-отца, который в очередной раз жестоко избил сына, придравшись, как всегда, к пустяку, и опасение: что-то принесёт ему новая жизнь. Он был наслышан о жестоких нравах Итона и мечтал о друге, которого у него никогда не было, и который скрасил бы его бедную хорошими событиями жизнь. Он устроился в указанном ему помещении. Комнаты рядом с ним были ещё свободными. Потом он решил пойти в приёмную, в надежде, что ему повезёт встретить мальчика, который ему поретить мальчика, который ему прдеж-де, что ему повезёт встретить мальчика, который ему прнравится. Он хотел пригласить его занять свободное место по соседству с ним.
   Когда он пришёл в приёмную, через другую дверь, с улицы, как раз вошли двое: высокий приятный синеглазый джентльмен с проседью в светло-каштановых волосах и с ним невысокий мальчик с необычными глазами цвета весенней листвы и русыми волоса-ми. Старший поговорил с дежурным и обратился к мальчику:
   - Подожди меня здесь, Джереми. Я скоро.
   - Хорошо, дедушка, - ответил мальчик и спокойно уселся на диван, который стоял около окна. Уильяма удивило спокойствие мальчика. Все новички, которых он видел, выглядели испуганными и напряжёнными, а этот был спокоен и благожелательно поглядывал по сторонам. Уильям долго мялся в сторонке, потом решился и подошёл к Джереми.
   - Ты новенький? - на всякий случай спросил Уильям.
   - Да, - спокойно ответил Джереми.
   - И не боишься? - удивился Уильям.
   - А почему я должен бояться? - в свою очередь удивился Джереми.
   - Говорят, здесь очень суровые порядки, - доверительно прошептал Уильям.
   - Ну, если мне здесь не понравится, я просто уеду в другую школу.
   Уильям решил, что можно попытаться пригласить этого мальчика занять комнату по соседству с ним. Не похоже было, что мальчик способен на плохие поступки. От него можно не ожидать подлости. Уильям спросил:
   - А ты не хочешь поселиться в комнате, соседней с той, где поселили меня? Там ещё есть место - и он затаил дыхание в ожидании ответа.
   - Я не против, - улыбнулся Джереми. - Сейчас придёт дедушка, и мы ему скажем.
   Уильям представился:
   - Меня зовут Уильям Марш. Я наследник лорда Линдона.
   Джереми в ответ протянул руку:
   - Джереми Уэйн, маркиз Уэйнридж.
   - А кто твой отец? - спросил Уильям.
   Джереми помрачнел и сказал:
   - Он умер.
   - Повезло тебе, - не подумав, ляпнул Уильям.
   Джереми изумлённо посмотрел на него, всхлипнул, зажмурился и неумело двинул кулаком в лицо Уильяму. Кулак попал в нос, и из него полилась кровь. Уильям рассвирепел. Вот и нашёл себе друга, сразу же и драка. Он кинулся на Джереми с кулаками, но какая-то сила подняла обоих драчунов и разместила на разных краях дивана, на котором до этого сидел Джереми. Это оказался дедушка Джереми. Быстро и умело он унял кровь из разбитого носа Уильяма: приложил свой носовой платок, откинув голову Уильяма на спинку дивана, дал ему какой-то ключ и велел держать его в поднятой руке. После этого он повернулся к внуку и сказал:
   - Расскажи. - Тот рассказал. Дед вздохнул и сказал - Ты не обижайся на него, Джереми. У многих ребят здесь такие отцы, что они считают, что без отца лучше. Судя по всему, у твоего нового друга именно такой отец (Уильям промычал утвердительно), и он не хотел сказать ничего плохого (Уильям снова промычал). Если ты не готов ещё спокойно реагировать на неосторожные замечания, мы можем вернуться домой, пойдёшь в школу через год.
   Джереми помолчал, вздохнул и ответил:
   - Ладно, я остаюсь.
   Дед повернулся к Уильяму. Тот уже сидел прямо, кровь остановилась. Дед сказал:
   - Я хочу объяснить. У Джереми был замечательный отец, - (Джереми сглотнул, но от слёз удержался) - и он потерял его совсем недавно.
   Уильям с раскаянием посмотрел на Джереми. Тот протянул ему руку и сказал:
   - Прости меня за драку. Если ты не передумал, я бы хотел жить по соседству с тобой.
   Так у Уильяма Марша появился не только друг, но и семья, поскольку лорд Линдон до самой своей смерти не вспоминал о наследнике. Все каникулы во время обучения в Хэрроу (куда их перевёл граф Линфорд через месяц после поступления в Итон) и в Оксфорде Уильям проводил в Милверли. За его учёбу тоже платил дедушка Джереми. Это Уильям узнал уже после смерти своего отца в 1802 году, когда ему досталось разорённое поместье, а из беседы с управляющим он выяснил, что после отправки наследника в Итон лорд Линдон забыл о нём и не потратил на него ни пенни.
   Джереми оторвал его от воспоминаний:
   - Ты знаешь, не надо вспоминать о грустном. Радуйся тому, что есть сейчас. Я рад, что ты понимаешь, что самое главное для тебя сейчас - твой сын. Дружба отца с сыном - это самое замечательное в жизни. Не отказывай себе в этой радости.
  
   * *
   Лейтенант Энтони Найт был в панике. Пока сообщение о смерти отца дошло до него, прошло уже больше трёх месяцев, как его мать и младшие брат с сестрой лишились своего дома, и только Богу известно, что с ними сейчас. А теперь он не может даже примерно узнать, когда же он сможет получить место на корабле. Тот, который уходит завтра, уже переполнен, мест нет даже на палубе. Следующий корабль ожидается только через месяц. Полковник посоветовал пойти в губернаторский дворец, в котором сейчас гостит маркиз Уэйнридж. Кажется, это ему принадлежит тот большой парусник, который появился недавно на рейде.
   И вот сейчас, когда он раздумывал, когда же будет прилично появиться во дворце, оттуда пришёл посыльный с известием, что леди Виктория Уэйн просит лейтенанта Найта прийти в губернаторский дворец к 11 часам, если ему это будет удобно. Он не знал, зачем его пригласили, только отчаянно надеялся, что ему не откажут и дадут возможность как можно скорее отправиться домой.
   Он пришёл к дворцу в половине одиннадцатого и полчаса ходил вдоль ограды, то загораясь надеждой, то впадая в отчаяние. Затем поднялся по ступенькам и вошёл в холл. Встретивший его лакей внимательно посмотрел на него и спросил:
   - Лейтенант Найт?
   - Да, - ответил Энтони, с трудом скрывая волнение.
   - Идёмте, леди Виктория Вас ожидает.
   Его провели в гостиную в левом крыле особняка. Лакей распахнул дверь и объявил: "Лейтенант Найт, мисс!", впустил его и закрыл за ним дверь. В гостиной находились двое: леди Виктория, которую лейтенант уже несколько раз встречал в губернаторском дворце, и мужчина лет 35 с ярко-синими глазами. Это был явно не маркиз, так как все знали, что у отца и дочери одинаковые глаза цвета весенней зелени. Виктория пригласила его садиться:
   - Если помните, лейтенант, мы с Вами были представлены друг другу в прошлом году. Позвольте познакомить Вас с близким другом нашей семьи, мистером Чарльзом Колфилдом.
   Энтони вскочил и поклонился:
   - Очень приятно, сэр.
   Тот улыбнулся, улыбка была дружеская, и Энтони немного успокоился. Мистер Колфилд сказал:
   - Мне тоже приятно познакомиться, лейтенант. Тем более, что если мы договоримся, нам предстоит долгое и тесное общение.
   Лейтенант вопросительно посмотрел на обоих. Леди Виктория спросила:
   - Если не секрет, какие у вас планы, мистер Найт?
   - Планы самые простые, миледи. Когда я попаду в Англию, буду искать работу, чтобы можно было содержать мать и брата с сестрой.
   - А какую работу Вы бы хотели найти?
   - Я бы хотел устроиться секретарём или управляющим. Дело в том, что до армии я несколько лет проучился в Кембридже, увлекался правом и экономикой.
   - А почему же Вы пошли в армию? - с интересом спросил Чарльз.
   Энтони смущённо откашлялся:
   - Дело в том, что секретарь и управляющий намного больше зависит от капризов своего хозяина, чем офицер от вышестоящего офицера. Когда у меня был выбор, я предпочёл военный мундир. Сейчас у меня выбора нет, так как на жалование лейтенанта я не могу содержать семью.
   Его собеседники переглянулись, и Чарльз кивнул Виктории. Она продолжила:
   - А Вы не хотели бы устроиться на работу немедленно? Дело в том, что мистер Колфилд долгое время помогал моему отцу в делах, но теперь он хочет заниматься своими делами. Он обещал мне подыскать для меня управляющего и секретаря в Англии, но поскольку полковник дал Вам отличную характеристику, а управляющий мне нужен срочно, то не согласитесь ли Вы занять эту должность?
   - Леди Виктория, - с восторгом воскликнул лейтенант, - поверьте, я не подведу. Я буду очень стараться, спасибо Вам большое за это предложение.
   - Хорошо, считайте, что Вы уже приняты, - дружески улыбнулась Виктория. - Завтра мистер Колфилд отправляется в Англию, и мы предлагаем Вам поехать вместе с ним, по дороге он введёт Вас в курс семейных дел и Ваших обязанностей, как моего секретаря и управляющего. Когда он пообещал мне найти управляющего в Англии, - продолжала она с улыбкой, - я написала ему целый трактат о том, чем в первую очередь надлежит заняться моему управляющему. Он Вас с ним ознакомит. Да и на первых порах в Англии будет помогать советами. Он ведь только дела вести не будет, а дружбы своей нас не лишает, мы будем часто видеться.
   Энтони замялся. Виктория насторожилась:
   - Что-то не так?
   Лейтенант смущённо сообщил:
   - Дело в том, что на завтрашний корабль мест уже нет. Я пытался устроиться хотя бы на палубе, но корабль переполнен.
   - Ах, это, - рассмеялась Виктория. - Не волнуйтесь, мистер Колфилд оплатил три каюты, так что место Вам найдётся.
   Энтони глубоко вздохнул:
   - Просто не верится. Не знаю, как Вас и благодарить. Вы не представляете, что Вы для меня делаете. Вы спасаете меня от отчаяния. Офицеры из вновь прибывших мне рассказывали, что в Англии сейчас почти невозможно найти место. После окончания войны страну заполонили уволенные солдаты и офицеры.
   - Очень рада, что смогла помочь, - дружелюбно и сочувственно ответила Виктория. - Собирайте вещи и перебирайтесь на корабль, он отправляется завтра утром.
   - Простите, а можно спросить? Вы не знаете, что будет с миссис Сарой Метрикс? Полковник сказал, что губернатор поможет ей уехать в Англию. Очень жаль её, майор был настоящая скотина, да простит меня Господь за такие слова.
   - Миссис Метрикс отправится на следующем корабле, где-то через месяц - полтора. Вы увидите из моего "трактата", - улыбнулась Виктория, - что главная наша с Вами деятельность будет заключаться в благотворительности. В частности, Вам предстоит найти для миссис Метрикс работу в Англии, чтобы она смогла устроиться сразу по прибытии на родину.
   Энтони хотел уже прощаться, когда Чарльз Колфилд с улыбкой заметил:
   - Вики, ты забыла сообщить лейтенанту самое главное. Ты не сказала ему, какое жалование ты собираешься ему платить.
   Лейтенант выжидательно и смущённо посмотрел на Викторию. Та ответила:
   - Ну, учитывая, какая сложная работа Вам предстоит, и как Вы будете заняты, я надеюсь, что две тысячи фунтов в год Вас устроят?
   Энтони побледнел, потом покраснел:
   - Я, наверное, ослышался?
   Чарльз Колфилд засмеялся:
   - Нет, Энтони, не ослышались. Добро пожаловать в семью богатых и щедрых людей.
   И он увёл с собой ошалевшего от восторга Энтони, полного радостных надежд.
  
  
   Часть 2-я
   АНГЛИЯ, 1816 год, март.
  
   Лондон, 10 марта.
  
   Корабль Ост-Индской компании прибыл в Лондон после почти трёхмесячного плавания. Чарльз Колфилд и Энтони Найт стояли на палубе, наблюдая за швартовкой корабля. К ним подошёл помощник капитана и, обращаясь к Чарльзу, спросил:
   - Куда прикажете доставить багаж, сэр?
   Чарльз передал ему листок бумаги:
   - Здесь я указал адрес, проследите, чтобы не перепутали. Такое уже бывало. Наш багаж нужно доставить по адресу: Вест-Энд, Грин-Холл. В Вест-Энде есть ещё Гринвуд-Хаус, так вот, не туда, а в Грин-Холл. Грин-Холл больше в 2 раза, и его сад выходит к Темзе, это для ориентира.
   Помощник капитана взял листок и почтительно сказал:
   - На этот раз путаницы не будет, я лично прослежу.
   - Надеюсь, - сказал Чарльз и добавил - пусть кто-нибудь из матросов найдёт нам экипаж, только чистый.
   - А что это за Гринвуд-Хаус? - с любопытством спросил Энтони.
   - Это резиденция графа Линфорда, - пренебрежительно заметил Чарльз. - Как-нибудь я тебе расскажу историю этих домов, напомни, если будет интересно.
   Трап спустили на набережную, и в это время Чарльз заметил карету с гербом, въезжающую на дорогу, ведущую к сходням.
   - Ну вот, экипаж нам нанимать не надо, - повернулся он к помощнику капитана, всё ещё стоящему неподалёку, - нам его как раз подали.
   - А чья это карета? - спросил Энтони.
   - Баронесса Чард, леди Элизабет, прислала за нами свою карету. Это бабушка леди Виктории. Грин-Холл был выстроен для неё её отцом, тогдашним графом Линфордом.
   Чарльз и Энтони спустились на причал. Когда они шли к карете, на их пути решительно возник человек в поношенной военной форме, левый рукав которой был наполовину пуст. Он подошёл к ним от багажной повозки, около которой стояло ещё двое таких же бывших военных. Первый уверенно и спокойно спросил:
   - Вам не нужно доставить багаж, джентльмены? - при этом он безбоязненно посматривал на портовых бродяг, которые уже собирались в толпу с явно агрессивными намерениями.
   - Как Вас зовут? - быстро спросил Чарльз.
   - Дженкинс, сэр.
   - Отлично, Дженкинс, - громко воскликнул Чарльз, - и Вы здесь. А то мы уж хотели просить экипаж корабля доставить наш багаж. Поднимитесь на палубу и скажите помощнику капитана, он стоит вон там и видит, как я ему машу, чтобы матросы грузили наш багаж на повозку. И разместите часть чемоданов наверху кареты и сзади. - И тихо добавил - действуйте спокойно, мы подождём, поедете за каретой.
   - Спасибо, милорд, - обрадовано кивнул Дженкинс.
   Толпа бродяг разочарованно застыла, наблюдая, как матросы выносят и грузят багаж. От кареты подошёл кучер, широко улыбаясь:
   - Здравствуйте, мистер Чарльз. Добро пожаловать домой.
   - Здравствуй, Бен, - улыбнулся Чарльз в ответ. - Как вы тут поживаете?
   - Да у нас всё хорошо. Миледи на прошлой неделе приехала из Милверли. Велела готовить дом к Сезону, к приезду маленькой леди.
   - А про нас откуда узнали?
   - Так это миледи. Утром мне сказала - готовь карету, Бен, после обеда поедешь встречать мистера Чарльза и секретаря леди Виктории. Стало быть, вот этого джентльмена, да? - и он с любопытством, но доброжелательно посмотрел на Найта. Тот улыбнулся в ответ.
   После погрузки багажа карета и повозка медленно покатили с набережной. Порто-вики проводили их разочарованными взглядами и угрозами бывшим военным, чтобы больше здесь не появлялись. Когда они отъехали от порта, Чарльз попросил Бена остановиться и позвал Дженкинса. Тот подбежал с благодарностями, но Чарльз отмахнулся и спросил:
   - Ваши товарищи без нас найдут наш дом? Это Грин-Холл в Вест-Энде. Большой особняк с садом, расположенным на Темзе. Я хочу, чтобы Вы поехали с нами, нам надо с Вами поговорить.
   - Найдут, милорд. Я сейчас их предупрежу. Я мигом.
   Он подбежал к повозке, поговорил с товарищами и, вернувшись, сел в карету. Они поехали быстрее. Чарльз начал разговор:
   - Во-первых, перестаньте величать меня милордом. Карета не моя, а баронессы Чард, к которой мы едем. Во-вторых, о чём вы думали, когда так безрассудно явились в порт? Они же могли вас растерзать!
   - Ну, это не так уж легко сделать, - усмехнулся Дженкинс. - Мы ведь всё-таки не безобидные овечки. Если справлялись с французскими волками, то уж от отечественных шавок тем более бегать не будем. Сейчас в Англии такие времена, сэр, что нужно быть готовым к тому, что придётся защищать своё право зарабатывать на жизнь.
   - Ну, ладно, - вздохнул Чарльз. - Хорошо, что на этот раз всё обошлось, а больше вам там появляться, скорее всего, не придётся. Кажется, у нас есть для вас работа, не так ли, Энтони? - повернулся он к лейтенанту. Тот кивнул, внимательно присматриваясь к новому знакомому. Тот просиял:
   - Мы надеялись на это, когда Вы пригласили меня в карету.
   - Кстати, какое звание у Вас было в армии?
   - Капитан, сэр, - вздохнул Дженкинс. - Нас было пятеро друзей в полку в чине капитана. Так и называли - "Пятёрка капитанов". После Тулузы Роберт Уиллис (это тот, что повыше) - заметил он, кивнув в сторону отставшей повозки, - стал майором, а мы с Джулиусом так и были уволены в чине капитана. Ещё двое не вернулись.
   - Где Вас ранили? - сочувственно спросил Энтони.
   - Под Тулузой. Потом год домой не мог сообщить. Родные считали, что погиб, только жена не верила, ждала. Повезло мне с ней. Если бы не она, не знаю, захотел бы я жить дальше калекой.
   - Не надо считать себя калекой, - вмешался Чарльз. - Вы сражались за родину. Давайте всё-таки познакомимся. Меня зовут Чарльз Колфилд, а этот молодой человек - мистер Энтони Найт, секретарь леди Виктории Уэйн.
   - Очень приятно, джентльмены. Бывший капитан Артур Дженкинс. Постойте, Вы сказали - леди Виктории? Моя жена читала о ней в газете, что она возвращается из каких-то диких краёв после многолетнего отсутствия.
   - Вот чем ты займёшься в первую очередь, Энтони, - озабоченно сказал Чарльз. - Просмотришь публикации в газетах и, если нужно, организуй новые, с правдивой информацией. А Вас, капитан Дженкинс, я попрошу рассказать о себе и о своих товарищах.
   - Ну что я могу рассказать вам, джентльмены, - вздохнул Дженкинс. - Трудно сейчас живётся в нашей благословенной Великобритании. Нам повезло, я считаю, больше, чем другим, потому что мы вместе. Ещё когда воевали на Полуострове, получили известие, что Роберт Уиллис унаследовал большой дом в Лондоне от своей бабушки. Решили отправить туда семьи, чтобы избавить их от тягот войны. Думали, война вот-вот кончится. Но вот собрались вместе только в прошлом году, вместе и выживаем. Берёмся за разную работу, все деньги в общий котёл. С нами не только наши семьи, но и несколько семей погибших однополчан. Сами знаете, какую "заботу" проявляет наше правительство о тех, кто не жалея себя, защищал родину.
   - Знаем, - сочувственно кивнул Чарльз. - А у нас к вам такое дело. Леди Виктория поручила мистеру Найту, кстати, недавно он и сам был лейтенантом в Индии, найти ей помощников для её благотворительной деятельности.
   При слове "благотворительной" капитан Дженкинс разочарованно поморщился и поскучнел. Энтони рассмеялся:
   - Знаю, о чём Вы сейчас подумали. Ничего подобного многочисленным "благотворительным комитетам" не будет. У леди Виктории большие планы реальной деятельности, причём они будут обеспечены достаточными финансами. Действовать будем по библейскому принципу: будем раздавать не рыбу, а удочки для её ловли. Нужны для начала энергичные люди, поскольку мы планируем создать в первую очередь агентство по трудоустройству, которое прежде всего будет работать с бывшими солдатами и офицерами. С теми, которые хотят найти своё место в жизни. Будем помогать им получить работу, а также подготавливать их к новым видам деятельности, на которые имеется спрос в стране. Мы планируем ещё создать агентство, которое будет помогать женщинам и девушкам, попавшим в беду. Леди Виктория очень озабочена бесправным положением женщин как в нашей стране, так и в мире. Изменить это положение она, естественно, не может, но помочь хотя бы некоторым - хочет. Поэтому у нас пока три направления деятельности планируются: агентство по трудоустройству, агентство для помощи женщинам и агентство по подготовке телохранителей и охранников. Дело в том, что вместе с леди Викторией прибудет мастер восточных единоборств, японец, который хочет организовать свою школу в Англии. Вот для организации этих, пока трёх, направлений благотворительной деятельности мы и приглашаем Вас и ваших товарищей к сотрудничеству.
   Глаза Дженкинса снова засветились энтузиазмом:
   - Ну, это другое дело. Конкретные дела - это для нас. А что касается помощи женщинам, то этим захотят заниматься наши жёны. Знаете, они у нас настоящие боевые подруги, не любят сидеть без дела.
   - Конечно, - поддержал его Чарльз, - вашим жёнам будет легче находить нуждающихся в помощи, но для руководства нужен кто-нибудь из мужчин. Сами знаете, что в нашем обществе мало кто согласится обсуждать деловые вопросы с женщинами. Да и защита вашим жёнам понадобится. Не забывайте, что на попавших в беду женщин и девушек охотятся и торговцы "живым товаром", а в их мире нравы волчьи. - Он выглянул в окно кареты. - О, кажется, мы подъезжаем. Давайте договоримся так: сегодня вы с товарищами обсудите наши предложения, а завтра, скажем, после 14 часов пополудни, вы приезжаете сюда, в Грин-Холл, спросите мистера Энтони Найта и с ним решите, как вам начинать работу.
   Они вышли из кареты, которая остановилась у парадного входа. Судя по тому восхищению, с которым Чарльз смотрел на особняк, для него этот вид тоже был новым. В этот серый мартовский день особенно ярко сияли витражи над парадной дверью и по бокам от неё: над дверью широкий витраж представлял восходящее солнце, а в боковых окнах резвились золотистые драконы над зелёными лужайками. Дверь распахнулась, и оттуда к карете поспешили лакеи в красивых изумрудных ливреях со светло-зелёной отделкой. Расплатившись с капитаном Дженкинсом, который остался ждать своих друзей и следить за разгрузкой кареты, Чарльз и Энтони поднялись по ступенькам и вошли в холл, где их встретил дородный дворецкий:
   - Добро пожаловать домой, мистер Чарльз, и Вам также, сэр, - поклонился он в сторону Энтони. - Миледи уже спрашивала, не подъехала ли карета.
   - Рад Вас видеть, Хилл, - улыбнулся Чарльз. - Я смотрю, вы здесь полностью всё обновили, даже не узнать. Подождите докладывать, дайте осмотреться.
   - Да уж, мистер Чарльз, теперь всё радует глаз и сердце. Но видели бы Вы, что здесь было в прошлом году. Душа болела, когда приехали и увидели, что здесь натворил этот захватчик, граф Линфорд. Но, слава Богу, теперь дворец совершенно другой. Вот потом посмотрите, как здесь всё по-новому устроили.
   Дворецкий с гордостью отступил в сторону, чтобы приезжие могли увидеть холл во всей красе. Пол был уложен светло-серыми мраморными плитами с фиолетовыми прожилками, стены окрашены в бледно-зелёный цвет. Потолок представлял голубое небо с белыми облаками, его поддерживали многочисленные колонны из белого мрамора. В нишах стояли вазы с оранжерейными цветами и скульптурами ангелочков, тоже из белого мрамора. Между лестницами были размещены огромные зеркальные двери, ведущие в зимний сад. Два больших камина распространяли комфортное тепло, дополняя уют от освещения витражами. Дворецкий насладился восхищением приезжих и повёл их к первой двери слева от входа. Лакеи распахнули створки, и дворецкий громким голосом торжественно объявил:
   - Джентльмены прибыли, миледи!
   Чарльз и Энтони вошли в большой зал с высокими французскими окнами, множеством диванов и кресел. В правой стене располагался огромный камин, в котором весело пылали дрова, распространяя тепло. Свет в зале шёл от окон и от боковых светильников, создавая атмосферу тепла, яркости и уюта. У камина в креслах сидели двое: темноволосый мужчина с тёмными же весёлыми глазами и белокурая женщина с глазами цвета весенней зелени. Она протянула обе руки в сторону Чарльза и сказала радостным голосом:
   - Добро пожаловать домой, мой мальчик!
   Чарльз подошёл к ней, поцеловал в щёку, которую она ему подставила, потом сделал знак Энтони подойти и сказал:
   - Позвольте представить Вам, сударыня, лейтенанта Энтони Найта. Он выходит в отставку по семейным обстоятельствам и уже принят Викторией на должность её секретаря. Энтони - повернулся Чарльз к юноше, - представляю тебе бабушку леди Виктории, леди Элизабет, баронессу Чард, и её мужа, барона Джона Чарда.
   Барон встал и пожал руку Энтони, потом обнял Чарльза. Баронесса протянула руку Найту и с улыбкой сказала:
   - Добро пожаловать и Вам, мистер Найт. Вы скоро поймёте, что мы живём здесь единой дружной семьёй. Надеюсь, что Вам будет у нас хорошо.
   - Благодарю Вас, миледи и милорд, - поклонился Энтони. - Если можно, называйте меня по имени, тогда я скорее почувствую, что попал в семью.
   Только сказав это, Энтони понял, как бесцеремонно и нахально могли прозвучать его слова. Он сильно покраснел и уже открыл рот, чтобы объяснить, что не соображал толком, что говорит, что очень смущён и поэтому не нашёл верных слов, но тут барон добродушно рассмеялся и сказал:
   - Не надо оправдываться, Энтони. Мы всё правильно поняли и действительно хотим, чтобы Вы себя чувствовали свободно, как дома.
   Вошёл дворецкий, за ним два лакея несли всё для чая. Пока они накрывали на стол, баронесса обратилась к дворецкому:
   - Хилл, это мистер Энтони Найт, он принят на должность секретаря леди Виктории. Надеюсь, апартаменты для мистера Найта готовы?
   - Со вчерашнего дня, миледи, - поклонился дворецкий. - Как Вы и приказали, в правом крыле для него готовы кабинет, спальня с ванной и гардеробной, и гостиная. - Он повернулся к Энтони - спросите любого лакея, сэр, он проводит Вас в ваши апартаменты.
   - Спасибо, миледи, - с признательностью обратился Энтони к хозяйке. Баронесса приветливо улыбнулась ему, слуги вышли, и она пригласила всех к столу. Леди Элизабет заварила и налила всем чаю.
   - Что, были какие-то неприятности? - озабоченно спросил Чарльз.
   Барон кивнул:
   - Граф Линфорд. В прошлом году мы не приезжали в город на Сезон - готовились к большой встрече в Бристольском приюте. Прошло тридцать лет после пожара, в День Памяти решили собрать всех первых воспитанников, многие захотели приехать с семьями. Дел было много, здесь в особняке остались только сторожа. В марте явился граф Линфорд, заявил, что особняк принадлежит семье, главой которой является он. Его семья провела весь Сезон в нашем особняке. У него старшая дочь начала выезжать, а Гринвуд-Хаус намного меньше. Сторожа послали нам весточку, Элизабет не захотела тратить время на приезд в Лондон, тем более, что доступ в наши личные апартаменты был перекрыт, семья графа пользовалась только залами и парадными комнатами. Когда мы в июле приехали в город, эта часть особняка была в очень неприглядном виде. Особенно не расстроились, так как всё равно собирались заняться капитальной перестройкой особняка по эскизам Джонни. Потом посмотришь, как всё получилось. Я думаю, всем понравится. А если граф ещё осмелится появиться здесь, пора познакомить его с завещанием отца леди Элизабет. Вероятно, граф Джеймс ничего не сказал своему сыну.
   Обращаясь к Энтони, Чарльз объяснил:
   - Поскольку ты, как секретарь Виктории, должен знать о делах семьи, чтобы не попадать впросак, я думаю, что миледи разрешит рассказать тебе о её семье.
   Он вопросительно посмотрел на леди Элизабет. Та утвердительно кивнула. Чарльз начал свой рассказ. Прислушиваясь к краткому изложению фактов жизни её отца, леди Элизабет погрузилась в воспоминания.
  
   *
   Отец леди Элизабет, лорд Себастьян Гринвуд, был младшим сыном лорда Саймона Гринвуда, 4-го графа Линфорда. Он был нежеланным ребёнком для родителей. У графа и графини уже был наследник, лорд Джеймс, виконт Хейл. Второго сына они не ждали и не хотели - случайный ребёнок. Этот случайный ребёнок мог бы и не выжить, если бы не его тётя и дядя. У лорда Саймона были старшая сестра, леди Синтия, и младший брат, лорд Себастьян Гринвуд. Их отец, 3-й граф Линфорд, проявил заботу обо всех своих детях. Когда в 1721 году он умер от лихорадки, лорд Саймон со злостью узнал из завещания отца, что дочери Синтии отец оставил пожизненный доход в 400 фунтов ежегодно, которым не мог распоряжаться никто другой. После смерти леди Синтии состояние, с которого она получала доход, переходило к её детям. Если же детей не будет - состояние возвращалось тогдашнему графу Линфорду.
   Лорд Себастьян получал до своего 25-летия 600 фунтов в год, а в 25 лет он вступал во владение состоянием в 15 тысяч фунтов. Ещё их отец купил участок земли между поместьем Гринвуд-Парк и находящейся рядом деревней, где выстроил красивый двухэтажный особняк для дочери и младшего сына. Особняк и участок в 10 акров был собственностью леди Синтии и лорда Себастьяна, и только они могли распоряжаться этой собственностью, даже дарить её по завещанию.
   Хотя к моменту смерти отца леди Синтии было уже 23 года, она всё ещё была не замужем, хотя за те 5 сезонов, что она провела в Лондоне, претендентов на её руку и хорошее приданое было немало. Только отец, пожалуй, догадывался о причине того, почему дочь отвергала все предложения. Когда леди Синтии было 17 лет, и она готовилась к выезду в свет, у них в приходе появился новый помощник викария, преподобный Хьюго Грант. Он приехал с женой. Эстер, жена Хьюго, была дочерью священника, и епископ, предлагая Хьюго место помощника викария, предложил ему жениться на ней, поскольку она будет для него самой подходящей женой. Она оказалась ограниченной и педантичной особой, но в то же время хорошо знала обязанности жены священника. Леди Синтии очень понравился новый священник, и того потянуло к дочери графа, он увидел в ней родственную душу. Но, поскольку оба были порядочными и хорошо воспитанными людьми, они понимали, что между ними возможна только дружба. За 5 сезонов леди Синтия не нашла человека, который бы помог ей убрать из сердца эту любовь к женатому человеку. Отец не настаивал, он хотел дочери счастья. Лорд Саймон, вступив в права наследства, выдал сестру замуж за лорда Селбрика, жившего неподалёку. Лорд с детства был хилым, болезненным и ждать от него детей было сомнительно. Детей у них действительно не было, лорд Селбрик мало интересовался женой, и она частенько жила в своём доме, оставленном для неё отцом. Когда брат решил выдать её за лорда Селбрика, леди Синтия смирилась только потому, что поместье Селбрика было в том же приходе, и её замужество не означало расставания с любимым.
   В семье священника был только один ребёнок, девочка. Когда она родилась, отец решил назвать её Синтия и попросил леди Синтию окрестить ребёнка. Она с радостью согласилась. Жена ничего не подозревала, она была вне себя от восторга: её дочь - крестница дочери графа! Девочка росла очень умная, в отца, в него же пошла и внешностью. У неё были лучистые серые глаза и белокурые волосы. Она много времени проводила с крёстной, многому у неё научилась. Леди Синтия была в общем-то довольна своей жизнью. Она не нашла счастья в браке, но и не была несчастлива. Селбрика она знала с детства, поскольку они были соседями, и всегда жалела его, когда он болел. Так что у неё не было обиды на брата. Она понимала, что лорд Саймон просто хотел быть хозяином в своём поместье. Их брат Себастьян редко приезжал в поместье, предпочитая путешествовать со своим другом, Уолтером Редфордом, с которым дружил ещё с Итона. Оставленные отцом деньги дали Себастьяну независимость, и их вполне хватало для путешествий. Уолтер был наследником богатого имения Милверли в графстве Уилтшир, у молодых людей были грандиозные планы на будущее.
   Сам лорд Саймон, 4-й граф Линфорд, женился спустя год после смерти отца. Его жена, леди Мэри, также не одобряла визитов сестры и брата мужа. Когда в следующем году у них родился наследник, лорд Джеймс, граф и графиня Линфорд, с чувством исполненного долга, полностью окунулись в светскую жизнь, проводя большую часть времени в Лондоне и временами занимаясь воспитанием наследника. Второго ребёнка они не планировали, беременность явилась досадной помехой для графини. Когда ребёнок родился (для этого супругам пришлось вернуться в поместье), мать велела слугам унести младенца и более им не интересовалась. На счастье малыша, его тётя и дядя как раз находились в своём доме рядом с Гринвуд-Парком. Именно туда прибежала озабоченная служанка. Она сообщила леди Синтии и лорду Себастьяну о рождении их второго племянника и о том, что графиня совершенно не хочет слышать о новорожденном, который помещён в отдалённую комнату и плачет от голода. Леди Синтия распорядилась немедленно доставить малыша в Грин-Хаус, как они назвали свой дом, и послала служанку в деревню найти кормилицу. Младенец и кормилица прибыли одновременно.
   Когда лорд Себастьян обратился к брату относительно крещения малыша, граф Саймон насмешливо заметил: "Раз уж вы его взяли на попечение, вот и окрести его, будет твоим наследником, потому что от меня он не получит ни гроша. Всё состояние отойдёт Джеймсу. Можешь дать мальчишке и своё имя, мне всё равно". Мальчика назвали Себастьяном, дядя стал его крёстным. Насколько леди Синтия любила племянника, настолько неприязненно относилась к нему родная мать. Её очень раздражало, что Себастьян унаследовал внешность Гринвудов: синие глаза, светло-каштановые кудри. В детстве он был похож на ангелочка. У наследника графа, лорда Джеймса, была очень невыразительная внешность: песочного цвета редкие волосы и блеклые светло-синие глаза. Он был похож на деда с материнской стороны.
   С самого детства Грин-Хаус был родным домом для маленького Себастьяна. Там он находил любовь, заботу и понимание. Но когда он достаточно подрос для общения с соседями, чувство приличия не позволили графской чете и дальше игнорировать младшего сына. Он был возвращён в фамильный особняк, где всегда чувствовал себя чужим и ненужным. При любой возможности он стремился бывать у тёти. Желанную свободу младший Себастьян обрёл только после поступления в Итон - тогда родители окончательно забыли о нём, и все каникулы он опять проводил с тётей, которая заменила ему мать. На время великосветских Сезонов леди Селбрик снимала дом в Лондоне, чтобы быть поближе к племяннику. Через надёжных людей она получала крупные суммы денег от младшего брата, поэтому она могла ни в чём не отказывать ни себе, ни мальчику. Пони, а потом лошадка Себастьяна в Грин-хаусе были предметами восхищения слуг и зависти старшего брата Себастьяна, лорда Джеймса. Во время учёбы Себастьяна в Итоне и Оксфорде тётя оплачивала все его расходы на дополнительные занятия. Он занимался спортом, борьбой, фехтованием, изучал иностранные языки. Это не испортило Себастьяна, он с детства знал, что тётя и дядя помогают ему подготовиться к самостоятельной жизни, и он считал, что не имеет права попусту тратить их средства. Поэтому он никогда не играл в карты на деньги и не заключал пари. Такая целеустремлённость принесла свои плоды.
   Его крёстный, старший Себастьян, вместе с Уолтером Редфордом, вскоре уехал из страны. Когда маленькому Себастьяну исполнилось 3 года, его дядя с другом поехали на север Шотландии. Оттуда они вернулись втроём, Уолтер женился. Все трое решили ехать знакомиться с миром. Они путешествовали по странам Азии, но письма и деньги от дяди приходили в Грин-Хаус регулярно, и тётя читала племяннику эти письма. В письмах говорилось, что дядя помнит и любит его. Вместе с тётей они писали ответы, которые всё же находили неугомонного путешественника. Когда младший Себастьян поступил в Оксфорд, дядя посоветовал ему заниматься серьёзно, так как после окончания университета он ждёт племянника к себе, чтобы тот помогал ему в делах. Друзья, Себастьян-старший и Уолтер Редфорд, тогда уже несколько лет, как осели в Индии. У Уолтера и его жены росла маленькая дочка.
   Летом 1748 года лорд Себастьян Гринвуд-младший окончил Оксфорд и приехал по вызову отца в Гринвуд-Парк. Граф сообщил младшему сыну, что его старший брат Джеймс объявил о своей помолвке с мисс Сесилией Данбар, девицей из соседнего поместья. Свадьба состоится в следующем году, но Себастьяну следует уже сейчас подумать о своём будущем. Поскольку он уже совершеннолетний, он должен сам заботиться о себе. Родители считают себя свободными от каких-либо обязательств по отношению к младшему сыну. Отец посоветовал Себастьяну обратиться за поддержкой к своему крёстному. Себастьян заверил отца, что он именно так и поступит. С тем лорд Себастьян и покинул родительский дом, мать и брат не посчитали нужным даже попрощаться с ним. К этому времени лорд Селбрик уже умер, а его вдову новый наследник попросил уехать из поместья. Леди Синтию эта просьба не взволновала, она и так редко там бывала. Она поселилась уже окончательно в Грин-Хаусе, куда и пришёл Себастьян после разговора с отцом. Он переночевал в доме, который считал настоящим родным домом, а на следующий день тётя проводила племянника в долгий путь в Индию.
   Дядя сам встретил его в Калькутте, оттуда они отправились в Мадрас, а затем вглубь страны. Семья Редфордов приняла племянника и крестника своего друга, как родного. Они все планировали ещё несколько лет посвятить изучению Индии, но неожиданная трагедия ускорила их возвращение в Англию. Возвращались втроём, так как тела Уолтера и Изабель навсегда остались в горах Индии. Внезапное землетрясение унесло много жизней. Так старший Себастьян стал опекуном маленькой Кэтрин Редфорд. К августу 1749 года лорд Себастьян Гринвуд-старший закончил все свои дела в Индии. Свой особняк, на который с завистью поглядывали многие из свиты вице-короля, он передал вице-королю по дарственной. На дарственной стояла подпись обоих Себастьянов,
   поскольку первым делом по прибытии племянника дядя оформил его полноправным партнёром в своём бизнесе. Когда в августе из Калькутты отправился корабль Ост-Индской компании, целью назначения которого был город Бристоль, на его борту находились оба лорда Гринвуда и маленькая Кэтрин Редфорд.
   Старший лорд Себастьян выбрал Бристоль для своего местожительства по нескольким причинам. Там ещё только начинала зарождаться промышленность, и для немалых капиталов лорда открывались блестящие перспективы. Он планировал построить верфи, основать судостроительную и судоходную компании, учредить банк с филиалом в Лондоне. Также важно было то, что от Бристоля было очень близко до Милверли, большого поместья, унаследованного Кэтрин от родителей. И третье - близость Бата, который славился своей Школой для юных леди. В этой школе когда-то училась старшая сестра лорда Себастьяна, леди Синтия. И в эту школу он планировал со временем отвезти Кэтрин для завершения образования.
   Когда в ноябре 1749 года корабль прибыл в Бристоль, не успели путешественники сойти на берег, как лорда Себастьяна-младшего отыскал посыльный от графа Линфорда. Он передал ему письмо графа, в котором отец требовал, чтобы сын немедленно после получения письма отправлялся в Гринвуд-Парк. Посыльный тоже настаивал на том, что отправляться нужно немедленно. Но тут вмешался старший Себастьян. Он сказал, что время уже позднее, и выезжать сегодня не имеет смысла, всё равно придётся ночевать в дороге. Тогда как, если выехать завтра рано утром, то к вечеру можно прибыть в Гринвуд-Парк, тем более, если, как уверяет посыльный, их по дороге ждут сменные лошади. Посыльному графа пришлось смириться. Пообещав прийти завтра к 7 часам утра, он ушёл.
   Трое путешественников устроились в лучшей гостинице города. Вечером, когда они сидели у камина в гостиной, и мужчины разговаривали о причинах такого требования графа, старший Себастьян обратил внимание на глубокую задумчивость Кэтрин. Он ласково коснулся волос девочки и спросил: "Что, Кэти?". Кэтрин серьёзно посмотрела на него своими чудесными глазами, унаследованными от матери: "Я чувствую там какое-то зло, направленное на Себа (так она звала младшего Себастьяна). Но я пока ничего не могу сделать, чтобы защитить его. Мамину Силу я обрету только через 3 года, а пока влияние его родителей сильнее. Но я чувствую, если сейчас он не будет им противиться, то уже через несколько лет всё для него будет благоприятно. Больше пока ничего, дядя".
   - А что за Силу ты обретёшь, Кэти? - с любопытством спросил Себастьян.
   - Это Знания, - спокойно пояснила девочка. - Мы все с ними рождаемся, но у большинства они уходят в забвение, а в нашем роду они сохраняются и увеличиваются, если, конечно, работать над собой. Это Знания, как правильно жить и какие последствия влечёт за собой тот или иной твой поступок.
   Старший Себастьян посоветовал племяннику запомнить слова девочки и постараться не противоречить родителям. Он сказал, что они надеются на скорое возвращение Себастьяна, чтобы вместе приступить к осуществлению своих планов.
   На следующее утро посыльный графа появился у дверей гостиницы с двумя лошадьми. Он сказал, что послал вчера вечером сообщение графу, что они приедут на следующий день к вечеру. С погодой повезло, так что к вечеру они действительно уже подъезжали к Гринвуд-Парку. Себастьян хотел заехать к тёте (они проезжали мимо Грин-хауса), но посыльный настоял на выполнении приказа графа - "явиться без задержек".
   Когда Себастьян вошёл во дворец, его сразу проводили в кабинет графа, где его ожидали отец и мать, уже предупреждённые о его приезде. Отец сообщил ему, что его брат Джеймс 2 месяца назад погиб на охоте, и теперь Себастьян является виконтом Хейлом, наследником графского титула. И родители требуют от него исполнения долга перед титулом и родом. После этих слов граф и графиня поднялись и, приказав сыну следовать за ними, привели его в домашнюю церковь. Там их ожидали священник и ещё несколько человек, среди них молодая девушка в белом. Граф объяснил:
   - Это невеста Джеймса, Сесилия. Сейчас ты вступишь с нею в законный брак, - и, повернувшись к священнику, распорядился - приступайте, ваше преподобие.
   Слова протеста замерли на губах Себастьяна под неприязненным и гневным взглядом матери и решительным выражением на лице отца. Саму церемонию он почти не запомнил и не осознал, потрясённый всем случившимся. В себя он пришёл только после слов священника: "Объявляю вас мужем и женой".
   После этого его невеста (вернее, уже жена) громко засмеялась, подбежала к стоявшему в отдалении мужчине и воскликнула:
   Ну вот, папочка, теперь мой сын станет следующим графом Линфордом!
   Себастьян ошеломлённо поглядел на суровые лица родителей. "Какой сын?" - тихо спросил он. Но Сесилия услышала и торжествующе пояснила:
   - Тот, которого я жду от Джеймса. Ты был нужен, чтобы узаконить нашего ребёнка!
   Себастьян молча повернулся и вышел из церкви. Его никто не удерживал. Он вышел из дворца и пошёл к Грин-Хаусу, пытаясь прийти в себя и осмыслить происшедшее. Тётя обрадовано вскрикнула, увидев племянника, но, заметив его мрачное лицо и потерянный вид, повела в гостиную, приказав слугам принести туда чай и готовить ужин и ванну для молодого лорда. Когда слуги поставили чайный поднос и вышли из комнаты, Себастьян не выдержал и разрыдался. Тётя молча обняла его, ничего не говоря, только крепко прижимая его к себе, как она делала, когда он был маленьким и прибегал к ней со своими горестями. Постепенно Себастьян успокоился и рассказал тёте о случившемся. Та выслушала его с большим участием и сочувствием, затем сказала:
   - Будем надеяться, что Кэти права, и всё у тебя будет хорошо.
   Она приготовила ему чашку чая и подала, ободряюще погладив его по плечу. Себастьян выпил чай, вздохнул и поднял на тётю отчаянный взгляд:
   - Тётя, что во мне не так? Почему мои родители ненавидят меня?
   Леди Синтия с любовью, нежностью и гордостью посмотрела на племянника:
   - Всё в тебе так, мой милый. Это с твоими родителями не так. Саймон вообще не способен любить никого, кроме себя. А что касается твоей матери, то я могу объяснить её поведение, насколько я поняла тогда, что происходило. Понимаешь, мой мальчик, ты должен знать, что наше так называемое высшее общество живёт лицемерной жизнью. Проповедуя высокую нравственность для других, члены высшего общества считают, что их это не касается, они живут по собственным законам. Поскольку браки в высшем обществе очень редко заключаются по любви, супружеские измены существуют почти в каждой семье. Считается, что если жена подарила мужу наследника, то дальше каждый может жить собственной жизнью, главный принцип которой - "не попадаться". Ты никогда не думал о том, почему Джеймс у нас не такой красивый, как ты? Джеймс родился в результате "исполнения супружеского долга, чтобы родить наследника". Твои родители никогда не любили друг друга, а без любви красивые дети не рождаются. А когда твоя мать ждала тебя, она была ослеплена страстью к Стивену Олтону, маркизу Сент-Айвсу, наследнику герцога Бьюкасла. Маркиз вроде бы был не прочь развлечься, но тут обнаружилось, что Мэри, твоя мать, беременна. Ей пришлось вернуться в поместье. Когда она после родов поспешила в Лондон, Стивен Олтон как раз женился, и, как видно, по любви, поскольку жена, подарив ему сына, назвала его Стивеном. Да и мальчик у них получился хорошенький. Вот так твоя мать упустила возможность завлечь наследника герцога. Вот и злится на весь белый свет.
   Леди Синтия посмотрела на внимательно слушавшего её племянника и продолжала:
   - Не думай о них, мой родной. Помни, что мы с дядей тебя любим и ценим, и ты достоин самой большой любви. Жизнь у тебя только началась, и не позволяй обстоятельствам сбивать тебя с пути. Иди, прими ванну, поужинай, а завтра мы с тобой отправимся в Бристоль, там и решим, что делать дальше.
   Немного успокоившийся Себастьян последовал совету тёти.
   На следующее утро они отправились в Бристоль в карете леди Синтии. Из дворца никто не приходил и никто их не удерживал. Когда сестра и племянник, по прибытии в Бристоль, рассказали лорду Себастьяну о происшедшем, он помрачнел, обнял племянника и сказал:
   - Ничего, мой мальчик, мы ещё поборемся. Мы не позволим им испортить твою жизнь.
   Стоявшая рядом Кэтрин предложила:
   - Надо весной съездить к дяде Ричарду. Он поможет.
   - Обязательно съездим, - пообещал лорд Себастьян. - Но я и сейчас собираюсь принять необходимые меры, чтобы оградить нас от притязаний графа и будущего наследника.
   После полудня дядя с племянником отправились в город, чтобы найти достойного доверия поверенного, который будет вести для них дела. Кэтрин осталась с леди Синтией. Обе почувствовали большую симпатию друг к другу. Леди Синтия была так похожа на брата и племянника, что Кэтрин сразу же приняла её, как родную тётю. Кэтрин же была такой милой, красивой и выглядела особенно маленькой в присутствии высоких Гринвудов. Леди Синтия восхищалась неизбалованностью этой очень красивой девочки. Она втайне удивлялась, как могло у рыжеволосого и голубоглазого Уолтера родиться такое чудо: огромные лучистые глаза цвета весенней зелени и пышные белокурые локоны, спадавшие ниже пояса.
   Им было о чём поговорить, и они даже не заметили долгого отсутствия мужчин. Те вернулись уже ближе к вечеру, уставшие, но довольные. С ними был молодой человек, ровесник младшего Себастьяна. Он был представлен дамам как мистер Джордж Филдинг, будущий поверенный младшей ветви Гринвудов. Оказалось, что лорды Гринвуды встретили его в конторе поверенного "Фрогг и Ко", где случайно услышали, как хозяин выговаривал своему клерку (это был мистер Филдинг) за то, что тот дал очень дельный совет пришедшей женщине, тем самым лишив поверенного возможности вытянуть из неё побольше денег. Им понравился ответ молодого человека, который заявил хозяину, что "поверенный должен быть всегда честен со своим клиентом и защищать его интересы всеми доступными законными средствами". Поверенный велел молодому человеку замолчать и делать то, что ему прикажут. Клерк неуступчиво заявил: "Обманывать я не стану".
   В общем, пока дядя отвлекал внимание хозяина, беседуя с ним о своём намерении нанять поверенного, который помогал бы ему распоряжаться немалым состоянием (слух о набобе, прибывшем из Индии, уже распространился по городу), племянник беседовал с мистером Филдингом. Он расспрашивал того о его семье, о том, как он попал на работу в эту контору, о его перспективах.
   Отец мистера Филдинга был младшим сыном мелкопоместного дворянина, мать - дочерью поверенного. Отца убили разбойники, когда Джорджу было 14 лет, и он учился в Уинчестере. Денег у матери было мало, но она все отдала ему, чтобы он получил юридическое образование. После окончания обучения он поступил на работу клерком к мистеру Фроггу, который обещал сделать его младшим партнёром. Но Джордж Филдинг быстро понял, что Фрогг и не думает сдержать обещание, а на жалование клерка Джордж не может обеспечить своей матери достойное существование. Да ещё эти постоянные ссоры с хозяином из-за его нечистоплотности и алчности.
   Поскольку близился конец рабочего дня, Себастьян, виконт Хейл, предложил Джорджу Филдингу встретиться с ним и его дядей в ближайшем трактире, где они его подождут. По дороге в трактир племянник рассказал дяде то, что он узнал о Джордже Филдинге. Когда молодой человек пришёл в трактир, старший Себастьян откровенно рассказал ему, в какую ловушку попал его племянник. Он предложил Джорджу Филдингу сразу уплатить ему 500 фунтов за то, чтобы тот немедленно отправился в Калькутту (проезд 1-м классом в оба конца и все расходы оплачиваются отдельно) и привёз оттуда заверенные вице-королём документы, что лорд Себастьян Гринвуд-младший действительно находился в Индии вплоть до августа 1749 года. Он объяснил, что они собираются оспорить отцовство Себастьяна, виконта Хейла, в отношении ребёнка, который родится у его "жены", чтобы этот ребёнок не мог в дальнейшем претендовать на личное состояние лорда Себастьяна. Джордж Филдинг получит адреса и письма к надёжным людям, которые помогут ему в Индии, там проблем не предвидится. После возвращения из Индии мистер Джордж Филдинг получает средства для вступления в коллегию адвокатов и открытия собственной конторы, первым и постоянным клиентом которой будет семейство Гринвудов. Джордж Филдинг был вне себя от восторга от такого предложения и заявил, что готов отправиться в ближайшие дни, как только достойно устроит свою матушку. Лорд Себастьян-старший пригласил мистера Филдинга в гостиницу, чтобы составить и подписать договор между ними, а завтра зарегистрировать этот договор у достойного доверия поверенного.
   Всё это они сообщили леди Селбрик, когда представили ей будущего поверенного их семьи. Леди Синтия посоветовала брату при составлении договора с мистером Филдингом для страховки указать, что если (не дай Бог) что-то с ним случится по пути или в Индии, и он не вернётся в течение года, то лорд Гринвуд обязуется выплатить миссис Филдинг 10 000 фунтов. Джордж Филдинг горячо поблагодарил своих нанимателей и пообещал, что он приложит все силы, чтобы как можно скорее вернуться со всеми необходимыми документами.
   Мистер Филдинг за несколько дней устроил свою матушку в домике в Бате, который он снял для неё на год, и с ближайшим кораблём отправился в Индию, полный надежд и воодушевления.
   А дядя с племянником, устроившись в купленном в Бристоле особняке и предоставив леди Селбрик с Кэтрин заниматься его интерьером, окунулись в деловую жизнь. Были куплены участки побережья для строительства верфей и причалов, начато строительство здания банка и приглашена группа архитекторов и ландшафтных дизайнеров для полной перестройки поместья Милверли. Было запланировано построить огромный 4-хэтажный дворец, расширить фруктовый сад и обустроить сад лекарственных растений, поскольку Кэтрин намеревалась заниматься целительством. В поместье был распланирован огромный парк с фонтанами и прудом, на реке - купальни и причалы. Также отвели место под лабиринт из тисовых кустов, было начато строительство оранжерей. Предусмотрели также большие конюшни, просторные загоны для лошадей, псарни и много всего другого.
   За всеми этими заботами промелькнула зима. В апреле 1750 года оба Себастьяна с Кэтрин и леди Синтией отправились в Шотландию, в родной клан Изабель Редфорд. Лэрд Ричард Мак-Говерн тепло встретил племянницу и её опекуна с сестрой и племянником. Пока старшие обсуждали, какие шаги им следует предпринять, чтобы оградить младшего Себастьяна от происков родителей и "жены", молодёжь: Себастьян, Кэтрин и Артур, 17-летний сын лэрда и кузен Кэтрин, проводили вместе всё своё время. Кэтрин много рисовала, ей нравилось запечатлевать мгновения жизни на бумаге. Артур увлекался разведением шотландских борзых, очень умных и больших собак. Кэтрин пришла в восхищение от них и, когда они собрались в обратный путь, Артур подарил ей двух полугодовалых щенков, с подробными инструкциями по их воспитанию.
   Лэрд Ричард не только помог советами и письмами к королю и влиятельным членам Тайного Совета, но и провёл друидский обряд по очищению Мира лорда Себастьяна, виконта Хейла, от остаточного влияния его биологических родителей. Он признался старшим Гринвудам, что обряд легко провести потому, что именно они являются крёстными племянника и растили его с детства, так что биологические родители почти не оказывали влияния на мальчика, а сейчас лэрд окончательно прервал связь между ними. Теперь граф и графиня не могут влиять на своего младшего сына, даже проклятия не сработают.
   В июне путешественники возвратились в Бристоль. Там их уже поджидал Джордж Филдинг, благополучно вернувшийся из Индии с необходимыми документами. Из Гринвуд-Парка было получено сообщение, что в мае у леди Сесилии родился мальчик, которого назвали Джеймсом в честь настоящего отца.
   Лорд Себастьян Гринвуд-младший, виконт Хейл, при поддержке дяди, обратился в Королевский Тайный Совет с ходатайством не считать Джеймса Гринвуда его сыном, и представил документы, что во время зачатия ребёнка он находился далеко от Англии. Несмотря на протесты графа Линфорда, Тайный Совет, с согласия короля, постановил считать Джеймса Гринвуда вторым, после Себастьяна, наследником графского титула, но не могущим претендовать на личное состояние самого лорда Себастьяна, и не считать его сыном лорда Себастьяна Гринвуда. Это решение было тайным, и оно могло быть открыто только при возникновении каких-либо претензий к лорду Себастьяну и его наследникам со стороны Джеймса Гринвуда или его наследников.
   Прошло 5 лет. За это время широко развернулась деловая империя Грннвудов. Осуществлены все их планы, на верфях строят корабли, которые отправляются по всем морям и океанам, в основном в Китай, Индию и Вест-Индию. Все финансовые операции осуществляются через контору поверенного Джорджа Филдинга, которая расположена в Сити и имеет филиалы в нескольких крупных городах. К 1753 году было завершено строительство дворца в Милверли, с тех пор поместье стало главной резиденцией семьи. Кэтрин с 15 лет учится в Школе для юных леди в Бате, готовится дебютировать на Сезоне в Лондоне.
   Единственная, кто ещё поддерживает связь с Гринвуд-Парком, - это леди Синтия. Как ни странно, именно в эти 5 лет она больше всего общается с братом Саймоном, графом Линфордом. Граф Саймон в последние годы, когда сестра приезжала к себе в Грин-Хаус, всё чаще навещал её, они вспоминали детство, говорили обо всём на свете. Он не решался спрашивать сам, но когда сестра рассказывала, как живут его брат и сын, жадно слушал с большим интересом и заметной печалью, когда задумывался. О внуке он почти не упоминал, только однажды признался сестре, что очень жалеет, что так поступил с младшим сыном.
   Опять в ноябре, но уже 1755 года, нарочный прискакал в Милверли с письмом от леди Синтии, чтобы брат и племянник приехали поскорее, умерла от лихорадки "жена" Себастьяна-младшего и при смерти сам граф. Они выехали сразу же, но всё равно опоздали.
   После похорон поверенный графа приехал для оглашения завещания. На чтении присутствовали сестра, брат и сын, ставший теперь 5-м графом Линфордом, вдова - леди Мэри и миссис и мистер Данбар, родители Сесилии. Поверенный огласил завещание, которое стало неожиданным для всех. В завещании лорд Саймон назначил своего сына Себастьяна единственным опекуном своего наследника 2-й очереди, Джеймса Гринвуда. Также он распорядился ознакомить свою вдову и чету Данбар с решением Тайного Совета в отношении прав Джеймса Гринвуда и выдать им копию этого решения. Это вызвало волну возмущения у ознакомленных. Мистер Данбар вскочил на ноги и возмущённо закричал, потрясая кулаками:
   - Это вам так не пройдёт. Я не позволю лишить моего внука его законных прав!
   - Это каких же? - холодно осведомился старший лорд Себастьян. - Право на графский титул у вашего внука никто не отнимает. Каких это законных прав его лишают, не объясните ли?
   Данбар открыл рот, посмотрел вокруг, грязно выругался и выбежал из гостиной, хлопнув дверью. Поверенный передал новому графу письмо, оставленное отцом. Оно было небольшим:
   "Себастьян! Я очень сожалею, что потерял право называть тебя своим сыном, хотя таким сыном гордился бы любой отец. Ещё я сожалею, что навязал нашей семье "кукушонка" (ты поймёшь, о чём я) и прервал род графов Линфордов. Я знаю, что ты не будешь жить в Гринвуд-Парке, а отдашь его Джеймсу. Это сказала мне твоя тётя. Прошу только об одном - возьми из картинной галереи портреты наших предков, чтобы твои потомки их знали. Прости меня, если сможешь.
   P.S. Чтобы не было споров, я распорядился сделать копии портретов. Дворецкий знает, где они. Пусть в галерее повесят копии".
   Когда в гостиную, где они сидели, няня привела черноволосого кареглазого мальчика, который капризно оглядывал всех, Себастьян понял, о чём писал отец. "Кукушонок" - вырвалось у него. Все вопросительно посмотрели на нового графа. Он передал дяде письмо отца. Тот прочёл, глянул на мальчика и понимающе кивнул. На фоне синеглазых светловолосых Гринвудов мальчик, действительно, выделялся своей непохожестью.
   Новый граф прошёл в картинную галерею замка. Он прошёл мимо многочисленных портретов своих предков и остановился перед портретом отца. Он долго смотрел на него и наконец прошептал: "Я простил тебя, отец. Покойся с миром". После этих слов он ощутил ласковое дуновение, как будто кто-то коснулся его крылом. Он не испугался, но ощутил какую-то радость.
   Все трое Гринвудов вернулись к себе, в Грин-хаус, и долго разговаривали в тот вечер. На следующее утро граф Себастьян пришёл в замок и на несколько часов засел в кабинете с управляющим поместьем. Потом с дворецким и экономкой обошёл весь замок. Ещё день они с дядей потратили, чтобы с управляющим осмотреть всё поместье. На третий день граф снова появился в замке и велел дворецкому пригласить в гостиную леди Мэри и чету Данбаров, которые давно уже вели себя в замке, как дома. Когда леди Мэри, войдя, начала возмущаться, что ей отдают приказания в её собственном доме, Себастьян спокойно ответил:
   - Это больше не Ваш дом, сударыня. Вдовы обычно занимают Вдовий дом, там Вы можете распоряжаться. Здесь отныне хозяин я. Но я позвал вас сюда не для препирательств, а чтобы ознакомить вас с моими распоряжениями. Если вы с ними не согласны - вы знаете, куда вы можете уйти. Завтра я уезжаю, но буду приезжать сюда часто и следить, как здесь идут дела. Вы трое можете здесь жить и заниматься внуком, я не буду в этом вам препятствовать. Но вопросы образования Джеймса решаю я, как опекун. Для вашего спокойствия сообщу о своих планах. Как только Джеймсу исполнится 21 год, я передам ему в управление Гринвуд-Парк и Гринвуд-Хаус в Лондоне, а также всё состояние графства (подчеркнул он) на тот момент. Титул я ему, естественно, передавать не намерен, он его получит после моей смерти, что произойдёт очень нескоро, так что не создавайте у него лишних надежд. Когда он достигнет совершеннолетия, я предоставлю ему полную свободу и не собираюсь поддерживать с ним никаких отношений, если только за эти годы он не станет достойным человеком. Если вы сможете воспитать его достойным моей дружбы и доверия, я согласен и дальше помогать ему советами. Но только советами, я не признаю его своим родственником, и он никогда не получит ни пенни из моего личного состояния.
   Все трое мрачно и молчаливо выслушали его. Себастьян повернулся и вышел из гостиной.
  
   *
   Рождество встречали уже 3-й раз в Милверли, в новом дворце. Как всегда, было много веселья и радости, когда помогали слугам украшать парадные комнаты зеленью, принесённой из леса. Утром в канун Рождества Кэтрин спустилась в библиотеку, надеясь застать там дядю. Дяди в библиотеке не было, но следом за ней в комнату зашёл младший Себастьян. Он поглядел на Кэтрин, потом вверх на что-то у неё над головой и лукаво улыбнулся. Кэтрин глянула наверх и ойкнула - она стояла под венком из омелы. Себастьян осторожно подошёл к ней и глянул вопросительно. Она улыбнулась ему дрожащими губами. Он наклонился, и его тёплые губы прижались к её рту, успокаивая и лаская. Кэтрин потрясённо осознала - это же первый поцелуй в её жизни! Какой восхитительный! Она постарается никогда не забывать это ощущение пьянящего восторга и предвкушения чего-то чудесного. Она посмотрела в ласковые глаза Себастьяна и, замирая от волнения, прошептала: "Как ты думаешь, Себ, ты сможешь в меня влюбиться?" И услышала ответный шёпот: "Нет, я не смогу". Сердце замерло от испуга, но она вовремя заметила смешинки в его глазах и, подавляя слёзы отчаяния, спросила: "Почему?"
   - Потому что я уже люблю тебя всей душой, - ответил Себастьян, ласково взяв голову девушки в свои ладони.
   - Я тоже, Себ, я тоже люблю тебя. А когда ты впервые узнал, что любишь меня? - затаив дыхание, спросила Кэтрин.
   - Когда ты первый раз вернулась из школы, - серьёзно ответил Себастьян. - В школу уезжала моя маленькая сестрёнка, а вернулась волшебная фея, с которой мне не хотелось расставаться ни на минуту.
   - Я тоже, я тоже тогда, - радостно подтвердила Кэтрин.
   В это время за их спинами прозвучал голос дяди: "Я не помешал?"
   - Нет, дядя, ты как раз вовремя, - обернулся к нему Себастьян. - Мы с Кэти только что выяснили, что любим друг друга, и нам нужно твоё благословение.
   Дяде не нужно было спрашивать Кэтрин, её сияющее личико подтверждало слова Себастьяна. Он с любовью улыбнулся своим детям:
   - Конечно, я даю его вам.
   - Значит, мы можем пожениться, и мне не надо ехать в Лондон на Сезон? - с восторгом воскликнула Кэтрин.
   Дядя покачал головой и показал на диванчик около камина:
   - Садитесь, дети, нам надо поговорить, - сказал он, усаживаясь в кресло напротив. Себастьян и Кэтрин послушно сели на диван и обратили свои взоры на старшего Гринвуда.
   - На Сезон нам обязательно нужно поехать, Кэти, - серьёзно сказал тот. - Не забывай, что Себастьян теперь граф Линфорд, и общество будет внимательно следить за каждым его шагом. Из нас всех связи в обществе поддерживала только леди Синтия, она и введёт нас всех в высшее общество. Себастьян не может жениться, пока не истечёт хотя бы полгода после смерти его так называемой жены. Да и вам надо проверить свои чувства. Знаю, - кивнул он на попытку Себастьяна возразить, - что вы в них полностью уверены. Я тоже верю, что вы созданы друг для друга (парочка напротив него обменялась торжествующими взглядами). Поэтому мы просто поедем в Лондон, станем членами высшего общества, к которому мы все принадлежим по праву рождения, и начнём вести светскую жизнь. Кэти, - ласково обратился он к девушке, - у тебя будет много поклонников и из-за твоей красоты, и из-за твоих миллионов. Предоставь мне справляться с ними, а вы двое просто наслаждайтесь жизнью. В конце Сезона, в июне, мы объявим о вашей помолвке и сразу же начнём приготовления к свадьбе. Такой план вас устраивает? - обратился он к притихшей парочке.
   Те восторженно воскликнули: "Устраивает!" и бросились к дяде с объятиями и поцелуями. У того подозрительно блестели глаза, когда он обнял их и сказал:
   - Пожалуй, сегодня самый счастливый день в моей жизни.
   - В нашей тоже, - заверили его влюблённые.
  
   *
   "Кукушонок, - голос Чарльза пробился в воспоминания Элизабет. - Так назвал лорда Джеймса его предполагаемый дед, 4-й граф Линфорд. Как видишь, Энтони, на 5-м графе Линфорде, отце миледи, закончился прямой род Гринвудов, и уже с 6-го графа Линфорда титул ушёл к неизвестно чьим потомкам".
   Все трое мужчин склонились над столом, где на листе бумаги Чарльз расположил имена действующих лиц описываемых событий.
  
  
  
  

Г Р И Н В У Д Ы

  
   Леди Синтия Гринвуд Лорд Саймон Гринвуд лорд Себастьян Уолтер Редфорд, друг
   (1698 - 1770) 4-й граф Линфорд Гринвуд (1702 - Себастьяна (1702 -
   С 1722 по 1747 гг. (1700 - 1755) 1768), крёстный 1748), жена Изабель
   Замужем за лордом поместье Гринвуд- Себастьяна-мл. и Мак-Говерн
   Селбриком Парк, жена леди Мэри Кэтрин Редфорд
   (1705 - 1770)
   / \ \
   Лорд Джеймс Гринвуд Лорд Себастьян Гринвуд Кэтрин Редфорд,
   Виконт Хейл (1723 - (1727 - 1803), 1-я жена - (1738 - 1803)
   1749), невеста - Сесилия Данбар, с 1755 в 1756 году вышла
   Сесилия Данбар 5-й граф Линфорд, в 1756 г. замуж за 5-го графа
   (1730 - 1755). Женился на Кэтрин Редфорд. Линфорда
   / \
   / \
   Лорд Джеймс Гринвуд Леди Элизабет Гринвуд, 1757 г.р., с 1774 по 1785 гг. -
   (1750 - 1813), виконт замужем за Джошуа Уэйном, маркизом Уэйнриджем, с
   Хейл с 1755 г., 6-й граф 1791 г. - замужем за бароном Джоном Чардом
   Линфорд с 1803 года.
   / \
   Лорд Саймон Гринвуд, 1773 г.р. лорд Джереми Уэйн, 7-й маркиз Уэйнридж, 1775 г.р.
   7-й граф Линфорд с (с 1803 года передал титул кузену, уехал из страны)
   1813 г. жена Летиция, 1776 г.р.
   / \
   Дети: леди Мэри, 1796 г.р. леди Виктория Уэйн, 1798 г.р.
   Леди Сесилия, 1798 г.р. и лорд
   Джеймс, виконт Хейл, 1800 г.р.
  
   Барон Чард кивнул, подтверждая рассказ Чарльза, и добавил:
   - Очень бы хотелось, чтобы хотя бы к достойным. Но не могу сказать, что лорд Джеймс начал хорошо. Когда ему исполнился 21 год, граф Линфорд передал ему всё состояние своего отца и сообщил виконту Хейлу, что теперь он снимает с себя все обязательства перед наследником графства. Он в очередной раз ознакомил лорда Джеймса с Решением Королевского Тайного Совета, передал ему копию решения, посоветовал достойно управлять состоянием, которое лорд Себастьян за эти 16 лет приумножил, делая выгодные инвестиции и привлекая самого Джеймса к участию в управлении его будущим состоянием. Лорд Джеймс разговаривал с дядей надменно, он считал, что и титул тоже должен принадлежать ему сейчас, но на это граф ему ответил, что Джеймс, в сущности, незаконнорожденный и должен всегда помнить об этом. Лорд Джеймс - продолжал лорд Джон, - начал свою "взрослую, самостоятельную" жизнь с того, что с головой окунулся в кутежи и прочие развлечения "золотой молодёжи". Очнулся он, когда оказалось, что он проиграл и растратил всё, что не относилось к майорату. Даже имение Данбаров пришлось продать, чтобы рассчитаться с долгами. Граф Линфорд наотрез отказался даже слушать о наследнике своего титула. Лорду Джеймсу пришлось выпутываться самому.
   В завершение рассказа барон заметил:
   - Думаю, что лорд Джеймс не рассказал своему сыну эту историю, иначе 7-й граф не стал бы рисковать добрым именем своей семьи. Во всяком случае, в 1803 году, когда погиб лорд Себастьян, граф Линфорд, семейство старшей ветви Гринвудов не появилось на чтении завещания, тем более, что было дополнение к завещанию на случай, если кто-либо из Гринвудов появится. Они не явились, завещание было оглашено и утверждено, но и приложение остаётся в силе.
   Когда приезжие поднялись, чтобы идти устраиваться в отведённых им комнатах, леди Элизабет с доброй улыбкой повернулась к Чарльзу:
   - Хочу тебя предупредить, что у тебя на службе уже больше месяца находится камердинер. Уилл, камердинер лорда Джона, в начале февраля привёл нам своего спасителя. На него напали на улице грабители, а Корк, так зовут твоего камердинера, помог ему от них отбиться. Корк раньше был денщиком у одного офицера, но тот погиб во Франции, вот Корк и вернулся на родину, искал себе место, а тут встретил Уилла. Лорд Джон предложил Корку поступить к тебе на службу, а Уилл его обучил своей профессии за это время. Если он тебе не подойдёт, мы отправим его в Милверли, там место всегда найдётся. Я это к тому говорю, что Корк сейчас в твоих апартаментах, собирается ехать с тобой к твоим родным.
   Вечером, после обеда, все четверо сразу перешли в гостиную, чтобы не оставлять леди Элизабет одну, пока они пили бы свой портвейн. Чарльз восхищённо отозвался о том, насколько изменился интерьер и благоустройство дворца, особенно о таком нововведении, как устройство ванных и туалетных комнат. Вода подавалась по трубам и слугам не нужно больше бегать по лестницам с вёдрами воды. Лорд Джон поддержал его энтузиазм: "Ты ещё не видел, что распланировал Джонни внизу. Турецкие бани с бассейном, такого, по-моему, нигде в Англии нет, а к ним примыкают залы для занятий спортом. Он даже слуг увлёк, они тоже в этих залах занимаются. Да и у слуг такие же удобства с баней и прочим". Энтони тоже выразил своё восхищение тем комфортом, с которым он устроился в своих апартаментах.
   Затем заговорили о планах на завтра. Энтони рассказал о происшествии в его семье, из-за чего ему пришлось прервать свою службу в армии. Было решено, что утром мужчины, все трое, поедут к поверенным семьи, чтобы представить им секретаря леди Виктории, затем Чарльз поедет к герцогу Бьюкаслу, передаст ему письмо маркиза и проект брачного договора. После визита к герцогу Чарльз намерен приобрести специальное разрешение на бракосочетание и к полудню постарается вернуться в Грин-Холл. К этому времени его камердинер Корк, за которого он искренне поблагодарил друзей, обещал загрузить карету всем необходимым, чтобы они могли без промедления выезжать в графство Дорсет, в поместье брата Чарльза, за его дочерью и её гувернанткой.
   Барон Чард и Энтони Найт от поверенных поедут в приёмную Королевского Тайного Совета, чтобы, во-первых, передать прошение Ирвина Стоуна о возвращении ему титула виконта Льюиса, а, во-вторых, подать прошение о неправомерности выселения семьи Найтов из их поместья. А до решения суда за родными Энтони пошлют с утра карету, чтобы привезти их в Лондон. Как узнал Энтони из письма матери, их приютил в своём доме викарий. После двух часов дня барон и Энтони примут капитана Дженкинса с товарищами и обсудят с ними план первоочередных мероприятий.
   Поскольку на завтра было столько дел, решили долго не засиживаться и рано отправились спать.
  
  
  
  
  
   11 марта, Лондон.
  
   За завтраком было решено карету в имение Найтов не посылать, так как барон нашёл в библиотеке ссылку на закон, запрещающий отнимать имущество у семьи, пока наследник не вступил в права собственности. Поэтому барон предложил выполнить план в остальных пунктах, а затем он, в сопровождении пристава Королевского суда, если в приёмной Тайного Совета подтвердят, что такой закон действует, сам поедет в поместье и там решит, везти ли семью Найтов в Лондон, или они будут ждать решения суда в поместье. Энтони рассказал им, что его мама сама управляла поместьем, потому что отец часто уезжал в Лондон или к своим друзьям.
   Они быстро завершили дела у поверенных и в банке, где барон Чард, как опекун леди Виктории, уполномочил мистера Найта распоряжаться доходами от благотворитель-ного фонда леди Виктории Уэйн. Затем они разделились. Барон Чард и Энтони Найт отправились в приёмную Королевского Тайного Совета, а Чарльз Колфилд поехал в Олтон-Хаус, резиденцию лорда Ричарда Олтона, герцога Бьюкасла. Там его принял его светлость герцог Бьюкасл. Чарльз передал ему письмо маркиза, которое герцог внимательно прочитал в его присутствии, и ответил на несколько вопросов, которые возникли у герцога при чтении письма. Они договорились, что секретарь герцога даст объявления в газетах о подтверждении его помолвки с леди Викторией Уэйн, а поверенные обоих семейств займутся подготовкой брачного контракта, проект которого был написан маркизом в Индии и представлен на одобрение герцога.
   Лорд Ричард знал, что его невеста богата, но он и не думал, что настолько. Кроме поместья с замком Маунт-Игл, доставшегося ей от матери и дающего ей наследственный титул баронессы Маунт-Игл, который по брачному договору должен был перейти к её второму сыну, она владела также поместьем Брэндон-Парк, дающим право на титул баронета (для третьего сына), и являлась совладелицей (вместе с бабушкой, баронессой Чард) поместья Милверли и особняка Грин-Холл в Лондоне.
   Кроме того, герцог получал за ней в приданое банк в Бристоле (с отделением в Лондоне), верфи, причалы, несколько кораблей и другое имущество на сумму приблизи-тельно в 8 миллионов фунтов.
   Визит Чарльза к герцогу был недолгим. С одной стороны, Чарльз торопился скорее выехать в имение брата. А герцог страдал от головной боли, которая была результатом раны, полученной им в битве при Ватерлоо, где погиб его брат Роберт, а самого герцога спасли верные солдаты, которые с риском для жизни вынесли его из самой свалки. Врачи поставили его на ноги, но предупредили, что головные боли будут теперь его постоянны-ми спутниками. Чарльз пообещал молодому герцогу, что попросит баронессу Чард прислать ему настойки трав, смягчающие боль, и посоветовал через месяц обязательно встретить леди Викторию сразу по прибытии корабля, вполне вероятно, что она уберёт боль.
   Из Олтон-Хауса Чарльз заехал за получением специального разрешения на брак и уже к полудню вернулся в Грин-Холл. Дворецкий Хилл сообщил ему, что барон и мистер Найт ещё не возвращались, а баронесса уехала с визитом к своей падчерице Элизе, викон-тессе Тивертон, которая была на восьмом месяце беременности. Далее Хилл доложил, что Корк уже загрузил багажную повозку и приготовил дорожную карету для мистера Чарльза, грумы ожидают, когда мистер Чарльз ещё выберет верховую лошадь для себя. Наскоро перекусив, через час Чарльз уже выехал в сторону Йовила, в поместье своего брата, где жили его дочка и его любимая.
  
   *
   Барон Чард с Энтони Найтом после встречи с главой адвокатской конторы "Филдинг и сыновья", поверенными семьи, и представлением Энтони в банке семьи поехали в приёмную Королевского Тайного Совета. Там барон подал прошение о возвращении титула виконта Льюиса его законному владельцу, лорду Ирвину Стоуну. Слушание дела назначили через месяц, в середине апреля, чтобы обе стороны смогли подготовить необходимые документы. Затем они обратились в специальную комиссию Тайного Совета, которая занималась рассмотрением спорных вопросов по недвижимости. В комиссии подтвердили сведения барона о незаконности изъятия поместья Найтов и согласились послать с ним судебных приставов, чтобы разобраться на месте, что произошло. Договорились, что приставы явятся на следующий день с утра в Грин-Холл, чтобы сопровождать барона в поместье Найтов в графстве Дербишир.
   В половине второго барон и Энтони Найт вернулись в Грин-Холл. Дворецкий доложил, что мистер Чарльз уже уехал в Дорсет, а баронесса будет у Тивертонов до 5 часов. В два часа, когда барон и Энтони разговаривали в гостиной о поездке барона в Дербишир, дворецкий доложил:
   - К вам капитан Дженкинс с джентльменами и дамой, милорд.
   Вошли трое вчерашних мужчин и молодая женщина с золотисто-рыжими волосами и глазами янтарного цвета, несмотря на робость, с независимым взглядом. Вокруг носа у неё были рассыпаны милые веснушки, которые её совсем не портили, но придавали озорной вид. Дженкинс представил своих спутников: майор Роберт Уиллис, капитан Джулиус Доббин и миссис Энн Бёртон, вдова капитана Рейфа Бёртона.
   - Я взял на себя смелость, - сказал он, - пригласить с нами миссис Энн Бёртон, так как она из всех нас лучше всего разбирается в ведении документации и расчётах, только, к сожалению, у неё пока не было возможности использовать свой талант в полной мере.
   Когда все устроились в удобных креслах, завязалась оживлённая беседа. Как сказал Артур Дженкинс, вчера весь вечер их дом буквально бурлил от восторга и воодушевле-ния, что всем им найдётся достойное занятие. Майор Роберт Уиллис взялся возглавить агентство по найму для бывших солдат и офицеров, уже подобрал себе толковых помощников. Капитан Джулиус Доббин возглавит агентство помощи женщинам, попав-шим в трудную ситуацию. У него уже "женский штаб" сформирован. Артур Дженкинс выразил желание возглавить охранное агентство, здесь тоже и помощников и идей хватает. Рассказав о том, кто из мужчин за что взялся отвечать, Артур Дженкинс вопроси-тельно поглядел на Энтони Найта:
   - Но как насчёт Энн? Она, конечно, может работать с нашими жёнами, но нам бы хотелось, чтобы она могла реализовать свои способности.
   - Я подумал об этом, - ответил Энтони. - Я предлагаю Вам, сударыня, место моего помощника по финансовым вопросам, в общем, бухгалтера. Все наши расходы по всем агентствам будут регистрироваться Вами, чтобы мы в любой момент могли отчитаться перед леди Викторией по произведённым расходам. Если согласны, то я после нашей беседы готов обсудить условия Вашей работы подробнее.
   - Конечно, я согласна, - с энтузиазмом воскликнула Энн.
   - И последний вопрос на сегодня, - улыбкой отреагировав на энтузиазм Энн, продолжал Энтони. - Всё, что мы сейчас с вами запланировали, является новым видом деятельности, такого ещё не было в Англии, во всяком случае, в таком виде. Но нам нужно ещё заняться созданием приюта, прототип которого находится недалеко от города Бристоля. Нам нужно найти надёжного человека, желательно священника, который занялся бы организацией такого приюта и затем руководил бы им. Может быть, вы можете порекомендовать кого-нибудь?
   Трое мужчин посмотрели на Энн. Та вспыхнула и сказала:
   - Да, сэр, у меня есть замечательная кандидатура. Это мой деверь, брат моего покойного мужа. Он служит священником в небольшом приходе на северо-востоке Лондона.
   - И как его зовут?
   - Дэвид Бёртон, сэр.
   В разговор внезапно вмешался барон Чард, который до этого времени спокойно слушал общий разговор и не участвовал в обсуждении.
   - То-то мне сразу показалась знакомой Ваша фамилия. Ваш муж и деверь ведь братья нынешнего виконта Стоунвейла?
   - Да, милорд.
   - Я был знаком с Вашим деверем, он учился в Кембридже вместе с моим сыном Тони. Я и невестку Вашу знаю, мне доводилось встречаться с ней. Но почему Дэвид служит священником в Лондоне? Насколько я помню, ему предназначался приход в их имении, в Стоунвейл-Парке?
   - Да, милорд. Но когда Дэвид окончил Кембридж, был рукоположен в сан и соби-рался домой, он получил письмо от старшего брата. Тот сообщил, что отец их умер, а сам Гилберт не желает видеть своих братьев. Приход он отдал другому человеку, вот Дэвиду и пришлось самому пробиваться в жизни.
   - Извините, мэм, за грубое слово, - с чувством сказал барон, - но Гилберт Бёртон всегда был большой скотиной. Мне только жаль, что Дэвид не сообщил своим друзьям, что с ним случилось. Мы бы, естественно, смогли ему помочь. Тони писал ему несколько раз в Стоунвейл-Парк, но не получал ответа. Теперь понятно, почему.
  
   *
   Миссис Амелия Бёртон тяжело вздохнула. Как она устала каждый день ломать голову, чем разнообразить их скудную еду, как растянуть те небольшие деньги, что полу-чает Дэвид. А ещё заботы о будущем. Колину уже 6 лет, нужно думать и о его учёбе. Мелисса и Стюарт ещё маленькие, Стюарту 5 лет, а Мелиссе - 4, но и они растут. Где взять деньги на учёбу, если жалования Дэвида едва хватает на жизнь? Энн, бедняжка, так старается помочь, но как трудно найти работу даже такой умной женщине, как их невест-ка. Да она ещё только пришла в себя после гибели Рейфа. Надо же было такому случиться - уцелеть при Ватерлоо и погибнуть в Париже, уже собираясь возвращаться домой. Хоро-шо живётся только Гилберту Бёртону, виконту Стоунвейлу. Обделил семьи младших братьев, и совесть не мучает.
   Дэвид говорил, что отец незадолго до смерти сказал ему, что в завещании выделил по 5 тысяч фунтов для Колина и Стюарта. Ну и где завещание, где деньги? Когда умер старый виконт, Гилберт даже не сообщил братьям. Ну ладно, Рейф был в Испании, но Дэвид как раз окончил Кембридж, собирался ехать в свой приход в Стоунвейл-Парке. Колину было 2 года, она ждала Мелиссу. Но тут пришло письмо от Гилберта. Он писал, что приход занят, чтобы Дэвид устраивался, где сможет. А он знать больше не хочет своих братьев, а тем более племянников. Вот и пришлось Дэвиду принять этот небогатый приход в северо-восточной части Лондона. К тому времени у них и Мелисса родилась. А полгода назад получили отчаянное письмо от Энн: Рейф погиб, им со Стюартом некуда ехать. Гилберт отказался помочь ей. Конечно же, они приняли и Энн со Стюартом, живут вместе, как могут.
   Амелия оторвалась от горьких воспоминаний, помешала жаркое. Представила кислые мордочки детей: "Опять кролик".
   Хлопнула входная дверь, в кухню ворвался рыжий вихрь, схватил, закружил Амелию. Энн сияла всеми своими веснушками.
   - Кричи виват! - потребовала она.
   - Зачем? - удивилась Амелия.
   - Затем, что мы поймали удачу за хвост. Я нашла постоянную работу и порекомен-довала Дэвида. Можно считать, что должность уже его, ему только завтра нужно явиться на встречу с мистером Найтом.
   - А это кто?
   - А это секретарь наших работодателей, - пояснила Энн. Она всё не могла успо-коиться, в радостном возбуждении шагая по кухне. - Представляешь, богатое семейство даёт большие деньги на конкретные дела, чтобы помогать многим людям. Мы сейчас были на встрече с ними в Грин-Холле, это в Вест-Энде. Артур Дженкинс взял меня с собой, отрекомендовал мистеру Найту как человека, умеющего вести документацию и учёт. Тот побеседовал со мной и предложил работать у него бухгалтером, вести учёт всех расходов. Потом ожидаются и доходы. Знаешь, сколько он мне предложил платить? 500 фунтов в год! Представляешь? У них грандиозные планы. А ещё он сказал, что им надо создать приют в Лондоне, такой же, как у них уже есть в Бристоле. И спросил, можем ли мы порекомендовать кого-нибудь для руководства приютом, желательно священника. И все наши сразу посмотрели на меня. И я сказала о Дэвиде. Представляешь, там был барон Чард, он вас знает.
   - Чард? Отец Тони Чарда?
   - Да. И он сказал, что Тони пытался найти Дэвида, писал ему в Стоунвейл-Парк. Так что завтра мы поедем с Дэвидом в Грин-Холл. А сейчас собирайся, мы пойдём поку-пать приличную еду. Мне выдали аванс за следующую неделю - 10 фунтов наличными.
   - Неужели это правда? - со слезами на глазах благоговейно прошептала Амелия. - Неужели Господь услышал мои молитвы?
   - Представляешь, - не могла успокоиться Энн. - Теперь мы сможем послать маль-чиков в хорошую школу, у Мелиссы будет хорошая гувернантка, а ты отдохнёшь от кухни и сможешь заняться своим любимым садоводством и больше времени проводить с детьми.
   - И где же я буду заниматься садоводством? Я что-то не вижу здесь сада.
   - Видишь ли, они сказали, что если Дэвид согласится заняться приютом, то они покупают ему для нашей семьи большой дом с садом, дом будет оформлен на Дэвида, и выбираем дом для себя мы сами.
   - Мне кажется, я сплю. Ущипни меня. Ай, больно! Но мне не очень удобно идти к лавочнику, мы задолжали ему уже больше фунта.
   - Глупенькая, мы отдадим ему долг из этих 10 фунтов и купим приличной еды, а то от этой вечной крольчатины у меня тоска на сердце. А придёт Дэвид, тогда и решим, что нам нужно в первую очередь.
   - Надо бы купить обувь мальчикам и пальтишко Мелиссе. И хорошо бы игрушек, мы им давно ничего не покупали.
   - Всё купим, но только завтра, а сегодня мы пируем. Кстати, а где дети, почему их не слышно?
   - Дэвид взял их с собою в церковь, говорит, плохо, что они всё время сидят дома.
   - Ничего, скоро они у нас будут целыми днями гулять в собственном саду.
   - Дай-то Бог, - счастливо вздохнула Амелия.
  
  
  
   12 марта, Лондон
  
   Когда на следующее утро в Грин-Холл прибыли судебные приставы, карета для поездки в Дербишир была уже готова. Вечером предыдущего дня, столь насыщенного событиями, барон Чард убедил Энтони Найта, что с судебными приставами следует поехать более опытному человеку, главное, не предвзятому, и который точно не пойдёт на поводу своих эмоций. Да и в Лондоне Найт пока нужнее, дела начинают разворачиваться, необходимо постоянно находиться рядом с людьми, хотя и охваченными энтузиазмом, но не всегда готовыми справиться с возникающими проблемами самостоятельно.
   Здесь Энтони может рассчитывать на всестороннюю поддержку леди Элизабет, которая поддержала мужа и заверила Энтони, что он может не волноваться за родных, лорд Чард способен всё устроить наилучшим образом.
   Поэтому уже в половине десятого карета отправилась в дальний путь на север, а Энтони и баронесса в одиннадцать часов принимали взволнованных изменениями в их жизни преподобного Дэвида Бёртона и миссис Энн Бёртон.
   Беседа сразу приняла дружеский характер. Леди Элизабет напомнила Дэвиду, как он гостил у Энтони в Чард-Мэнор и бывал с ним в Милверли, поместье леди Элизабет, доставшемся ей от родителей. Она пожурила его, что он не сообщал о себе. Леди Элизабет немного рассказала молодым людям о создании приюта в Бристоле, сказав Дэвиду, что подробности он узнает при визите в сам приют. Дэвид выразил желание выехать немедленно, так ему хотелось поскорее заняться настоящим делом. Но леди Элизабет посоветовала сначала оговорить с Энтони Найтом условия работы и устроить семью в более комфортных условиях. Потом уже можно съездить в приют, основательно познако-миться с его жизнью, чтобы он был спокоен за свою семью и всецело занялся изучением нового вида деятельности.
   Договорились, что за неделю он переселит семью, поездит по Лондону в поисках подходящих помещений для приюта, если не найдёт, придётся на окраине покупать учас-ток земли и строить новый дом, спешка здесь неуместна.
   Потом леди Элизабет внезапно спросила:
   - Дэвид, Вас что-то очень беспокоит, я бы хотела знать, что именно.
   Дэвид смутился, замялся, потом нехотя сказал:
   - Есть проблемы, но я постараюсь решить их сам.
   Леди Элизабет заметила с улыбкой:
   - Знаете, мужчины почему-то думают, что женщины не способны помочь в труд-ных ситуациях, и от них нужно всё скрывать. Я догадываюсь, какие у Вас могут быть проблемы, и уверяю Вас, с нашей помощью Вам удастся их решить гораздо лучше. Я пригласила к двенадцати часам одного человека, которого Вам будет приятно видеть, и которому, я надеюсь, Вы доверитесь. Он обычно пунктуален, а поскольку часы бьют пол-день, думаю, он сейчас будет здесь.
   Открылась дверь, и в гостиную вошёл молодой человек, помолодевшая копия барона Чарда. Такие же тёмные волнистые волосы, тёмно-серые глаза с лукавинкой. Он оглядывался, продолжая уговаривать дворецкого:
   - Неужели ты думаешь, Хилл, что о моём прибытии надо докладывать моим роди-телям, тем более, что они сами меня позвали.
   Он подошёл к леди Элизабет, с любовью поцеловал её в подставленную щёку, огляделся и воскликнул:
   - Кого я вижу! Дэйв, дружище! Откуда ты? Исчез 4 года назад, а теперь появляешь-ся, как ни в чём не бывало! Ну-ка рассказывай, где пропадал.
   Потом поглядел на присутствующих и извинился:
   - Прошу меня простить, что не поздоровался. Оправданием может служить только моя радость от встречи со старым другом, которого уже не чаял увидеть.
   Леди Элизабет улыбнулась и сказала:
   - Надеюсь, присутствующие тебя простят и посчитают причину уважительной. Позвольте представить вам моего сына, мистера Энтони Чарда. А это, Тони, миссис Энн Бёртон, вдова капитана Рейфа Бёртона, невестка Дэвида, и мистер Энтони Найт, секретарь Виктории, он только позавчера прибыл с Чарльзом из Индии.
   Чард поклонился в ответ на реверанс Энн и поклон Энтони Найта. Потом подсел поближе к матери и спросил:
   - А где отец? Мне передали, чтобы я непременно сегодня в полдень вас навестил, и вот я здесь, готов служить.
   Мать объяснила:
   - Папа уехал по делам на север, вернётся через неделю. А тебя позвали для встречи с Дэвидом, и это ему нужна твоя помощь. Мистер Найт предложил ему хорошую должность, но Дэвид опасается, что ему не позволят её занять. Он попал в очень затрудни-тельное положение.
   - Откуда Вы знаете, миледи? - изумлённо спросил Дэвид.
   Тони Чард засмеялся:
   - Ты забыл, старина, я тебе ещё в школе открыл нашу семейную тайну: моя мама - добрая волшебница, она всегда всё знает и может помочь в любой сложной ситуации.
   - А ты уверен, Тони, - спросила с улыбкой леди Элизабет, - что назвал меня волшебницей, а не колдуньей или ведьмой?
   Дэвид невесело улыбнулся и сказал:
   - Я точно помню, что именно доброй волшебницей, но боюсь, что добрая волшеб-ница мне сейчас вряд ли поможет, скорее не помешал бы колдун.
   Мать и сын переглянулись, затем леди Элизабет сказала:
   - Знаете, Дэвид, если Вы не хотите посвящать в свои проблемы миссис Энн и мистера Найта, Тони может выслушать Вас в библиотеке, и уверяю, обязательно поможет.
   Дэвид вздохнул и ответил:
   - Да нет, от Энн я этого скрывать не хочу, да и мистер Найт должен знать, кому даёт работу. Дело в том, что приход я получил от очень влиятельного в церковных кругах человека, который отнюдь не является добрым самаритянином. Когда 4 года назад Гил-берт сообщил мне, что предназначенный мне приход он отдал другому человеку, я был в растерянности: у нас только что родилась Мелисса, и надо было куда-то везти семью, кормить жену и двоих детей. Я приехал в Лондон, в Церковный Совет. И там я встретил Уильяма Бронкса, мы вместе были рукоположены в сан. Он мне никогда не нравился, но тут я от отчаяния сказал ему, что мне с семьёй некуда деваться. И тогда он отвёл меня к тому человеку, который предложил мне приход в Лондоне, но с условием, что 50% моего жалованья я буду передавать ему. И вот теперь я опасаюсь, что у меня может не получить-ся просто уйти, освободившись от этой кабалы.
   Дэвид замолчал и опустил голову.
   - Так вот в чём дело, - воскликнула Энн. - Прости меня, Дэвид, что я не могла даже предположить, как обстоят дела. А я ломала голову, почему ты получаешь меньше всех священников, думала, что ты тратишь деньги на что-то тайное. Прости меня, хотя я и подозревала тебя всего пару недель, когда только приехала. А когда узнала тебя получше, то просто не могла понять, что происходит, потому что ты лучший муж и отец на свете и ни за что не стал бы добровольно обездоливать семью. А тут ещё мы со Стюартом добавили тебе забот.
   - Не говори так, Энн, - горячо возразил Дэвид. - Ты знаешь, как мы все любим и тебя, и Стюарта. Мы одна семья. Мне жаль только, что я невольно втянул нас в такую кабалу. Простите меня, мистер Найт, что я ввёл Вас в заблуждение, что я могу взяться за выполнение той работы, которую Вы хотели мне поручить. Я действительно не подумал, что меня, скорее всего, так просто не отпустят. Не такие это люди. Пойдём, Энн, - поднял-ся он, - расскажем всё Амелии, она поймёт.
   - И куда это ты собрался, позволь тебя спросить? - возмущённо воскликнул Тони Чард. - Ты что, думаешь, что мама стала бы спрашивать у тебя о твоих проблемах, не собираясь их решить? Для чего же она вызвала меня?! Сядь немедленно, и давайте все вместе обсудим наши первоочередные действия. - Он повернулся к Энтони Найту. - Расскажите, что за работу Вы предложили Дэвиду. И кстати, чтобы не было путаницы, так как мы будем часто общаться. Поскольку домашние зовут меня Тони, Вас будем звать Энтони. Согласны?
   Энтони кивнул и объяснил, что предложил преподобному Бёртону учреждение и руководство приютом в Лондоне по образцу Бристольского. А также условия, как будет оплачиваться труд мистера Бёртона и миссис Бёртон. Тони, который со времени прихода постоянно обращал заинтересованные взгляды на Энн, посмотрел на неё с уважением и сказал с открытой и доброй улыбкой:
   - Я ещё не встречал женщин с мозгами за пределами нашей семьи. Примите моё восхищение, сударыня.
   - Очень ограниченный у Вас круг общения, сэр, - задорно ответила Энн.
   Тони обернулся к матери:
   - У меня уже появилась неплохая идея. Мы вчера с друзьями ездили на юг в сторону Ричмонда, одному из нас понадобился небольшой домишко в тихом районе. Когда мы перебрались на ту сторону Темзы, то сначала проехали несколько небольших особняков, затем на пустыре увидели большое недостроенное здание, то есть, оно в основном построено, кое-где окна вставить и крышу перекрыть. Завтра можно будет поехать туда и посмотреть. А насчёт твоего благодетеля, Дэвид, ты правильно опасаешься его реакции, они людей из кабалы выпускают неохотно. Но тебе повезло, что ты будешь работать на наше семейство, с нами никто связываться не захочет, были прецеденты, - он лукаво улыбнулся матери, которая ответила понимающей улыбкой, - о которых известно многим. Так что возвращайтесь сейчас спокойно домой, если можно, я с тобой поеду, хочется увидеть Амелию и твоих детишек. Ты не забыл, что я был шафером на вашей свадьбе? А завтра я возьму экипаж побольше, и мы с Энтони - дружески улыбнулся он Найту - приедем за вами, поедем на прогулку в Ричмонд, заодно посмотрите то здание, о котором я говорил, и там есть ещё несколько особнячков на продажу. Благодетелям своим пока ни слова, мы с тобой вместе к ним пойдём. Договорились?
   Дэвид вздохнул с облегчением:
   - Мы никому ничего не скажем. Только бы получилось. Спасибо, Тони.
  
   12 марта, на запад от Лондона
  
   Хотя Чарльз Колфилд прибыл вчера в Андовер поздно вечером, на рассвете он уже был на ногах. Сегодня он обязательно должен добраться до Йовила, переночует там, а к полудню завтрашнего дня должен уже быть в имении брата. Послезавтра у Джудит день рождения, и он хотел приехать накануне, чтобы самому проследить за приготовлениями к празднику. Эмме одной будет трудно всё успеть, а Джордж и его жена вряд ли вспомнят, что у племянницы день рождения. Насколько Чарльз знал брата, он и своими детьми мало интересовался. В дороге Чарльз вспоминал свою первую встречу с Джереми Уэйном, и как эта встреча изменила всю его жизнь.
   Его брату Джорджу было 12 лет, а самому Чарльзу только 10, когда родители отправили их в Хэрроу. Чарльзу было там плохо, брат его презирал, родители не любили. Он был самым маленьким в школе, но отец сказал, что нет необходимости держать для него учителя ещё два года.
   Однажды он сидел и тихо плакал в парке. Мимо шёл старшекурсник, Джереми Уэйн, маркиз Уэйнридж. Чарльз знал его, так как Джереми был гордостью школы.
   Он подсел к Чарльзу и сказал:
   - Не хочешь поделиться? Обычно легче становится, когда поделишься своими огорчениями с другом.
   - У меня нет друга. Я никому не нужен. Отец сказал маме, что второй сын ему без надобности. Лучше бы родила девочку, можно было бы породниться с хорошим семейст-вом. А брат меня презирает, потому что он наследник, а я никто.
   - Какой глупый у тебя брат, - серьёзно и сочувственно сказал Джереми, - я вот всегда мечтал иметь много братьев. Давай будем считать, что я твой старший брат, хорошо?
   - А это можно?
   - А кто нам может запретить? Если ты не нужен своему брату и родителям, это не значит, что никому. Мы с тобой теперь братья и друзья на всю жизнь. Согласен?
   - Да. А ты не передумаешь?
   - Обещаю, что нет, - клятвенно заверил его Джереми. - Кстати, а почему ты сидишь здесь? Уже прохладно, а ты не выглядишь очень здоровым.
   - Мы с Джорджем живём в одной комнате, - вздохнул Чарльз. - К нему пришли ребята, и он выгнал меня. Мне некуда пойти.
   Джереми решительно поднялся:
   - Пойдём со мной. Посмотрим, чем уж так занят твой брат, что надо было тебя выгонять.
   Когда они без стука вошли в комнату, Джордж и его приятели рассматривали какие-то картинки и гаденько хихикали при этом. Чарльз не рассмотрел, что там было, мальчишки испуганно попытались спрятать рисунки. Заметил Джереми, и чувство брезгливости промелькнуло в его лице. Он спросил оробевшего Джорджа:
   - А где же спит твой брат? Я вижу здесь только одну кровать.
   Джордж молча показал на пару ящиков, составленных у двери. Там лежал плоский тюфячок и тонкое одеяло, тогда как на постели Джорджа одеял было не меньше трёх. Джордж постепенно успокаивался, и привычная наглость проступала на его лице. Джереми сказал укоризненно:
   - Неужели тебе не жаль брата? Посмотри, какой он маленький и худенький. Ему же наверняка холодно спать.
   - А чего его жалеть? - нагло спросил Джордж. - Он никому не нужен, пусть учится сам пробиваться в жизни.
   - Теперь нужен, - решительно заявил Джереми. - Я забираю его с собой.
   - Что, маркиз, на мальчиков потянуло? - гадливо ухмыльнулся самый старший из компании Джорджа, прыщавый юнец лет 14. Чарльз знал, что его зовут Самуэль. Он не успел больше ничего сказать. Стремительным движением Джереми пересёк комнату и схватил юнца за горло.
   - Заткни свою грязную пасть, Мэдсен, - угрожающе сказал Джереми. - Иначе я отделаю тебя так, что всю жизнь будешь помнить.
   - Да ладно, - вырвался побледневший Сэм. Связываться с маркизом он явно побаивался. - Уж и пошутить нельзя.
   Джереми презрительно оглядел всю компанию и повернулся к Чарльзу:
   - Собери свои личные вещи, дружок, жить ты будешь в другом месте.
   - Эй, - воскликнул Джордж - учебники не трогай, они мне куплены. Возьми только свои обноски, остальное всё моё.
   Чарльз молча сложил свою одежду, которая действительна была большей частью обносками после Джорджа, и вопросительно поглядел на старшего друга. Тот ласково улыбнулся ему и сказал:
   - Пойдём, Чарльз, начинать новую жизнь.
   Чарльз доверчиво протянул ему свою руку, и они вышли из комнаты Джорджа. Джереми привёл его в свою комнату, тёплое и светлое помещение, где у камина сидел Уильям Марш, друг лорда Джереми. Он оглянулся на стук двери и сказал:
   - Ну, где ты там ходишь? Я уже проголодался. - Заметил, что Джереми не один, и шутливо спросил, кивнув на Чарльза, - а это что за явление?
   Джереми улыбнулся добродушно и пояснил:
   - Вот, нашёл нам братишку. Надо его устроить получше. Какие предложения?
   Уильям энергично вскочил с кресла:
   - Какие предложения? А давай освободим кладовку между нашими комнатами. Там окошко закрыто ставнями, если открыть, будет так же светло, как здесь. А вещи из кладовки перенесём в чуланчик напротив, там места много.
   Чарльз не верил своим ушам. Он всё боялся, что вдруг проснётся, и окажется, что всё это ему приснилось. А ещё страшнее, если Джереми с Уильямом сейчас рассмеются и скажут: "Это была шутка. Иди к себе".
   Но ничего этого не произошло. Вызванные служители быстро освободили комнату, открыли и вымыли окно, прибрались, установили кровать с мягкой пуховой периной, пуховыми одеялами и подушками. В вычищенном камине запылал весёлый огонь, в комнату продолжали заносить мебель - стол, стулья, кресло, шкафчик, куда Чарльз робко сложил свои вещи. Оплатив работу служителей, Джереми попросил одного из них купить учебники для младшего курса и необходимые письменные принадлежности. У Чарльза от всех этих перемен просто кружилась голова.
   - Ну вот, - повернулся к нему Джереми, - на первое время устроился. Ничего, что комнатка такая маленькая? Потом подберём побольше.
   Чарльз восторженно перебил его, уверяя, что другую комнату ему не надо, что это самая лучшая комнатка во всей школе. Старшие ласково улыбались ему. Уильям вышел и вернулся со свёртками:
   - Ну что, будем праздновать новоселье? Как насчёт того, чтобы подкрепиться?
   Чарльз сглотнул голодную слюну. Здесь, в школе, ему постоянно хотелось есть, но еды не хватало. То, что присылали из дома, Джордж съедал один. Он объяснял, что ему, как наследнику, надо питаться получше, чтобы быть здоровым.
   Такой восхитительной еды, что приготовили Джереми и Уильям, Чарльз никогда не видел и даже не представлял, как это здорово. Они поджаривали хлеб в пламени, растапливали сыр, намазывали на хлеб и ели, запивая вкуснейшим чаем с молоком. От тепла и еды Чарльза разморило. Старшие ребята уложили его в новую постель, и он моментально уснул, испытывая необычные ощущения тепла, уюта, сытости и защищённости.
   У него не просто началась новая жизнь. Он решил, что попал в сказку, где он получил намного больше, чем осмеливался мечтать. На Рождество он поехал с Джереми и Уильямом в Милверли, богатое имение в Уилтшире, где жили родные лорда Джереми. Они ехали в Милверли в уютной, тёплой карете, переночевали в гостинице в Андовере, а на следующий день доехали засветло, и Чарльз застыл от восхищения, разглядывая поместье из окна кареты.
   Когда они вошли в гостиную, Чарльз растерялся, ему показалось, что там целая толпа. Он не запомнил никого, с кем его знакомили, только бабушку и маму Джереми, поскольку у них были такие же необыкновенные глаза - цвета весенней зелени. Все приняли его радостно и дружелюбно. На третьем этаже правого крыла находились апартаменты Джереми, и там же находились комнаты остальных мальчиков. Когда Чарльз поднялся на третий этаж и вошёл в коридор правого крыла, с правой стороны он увидел на дверях затейливые таблички, самые разные, на которых он прочёл: Комната Джона, комната Джереми, комната Ирвина, комната Уильяма, а затем лакей подвёл его к двери, где висела табличка: "комната Чарльза"!
   А какой это был чудесный праздник! Выпало много снега, они играли в снежки, ходили в лес за зеленью для украшения дома, наряжали ёлку, пели с ряжеными, ходили на Рождественскую службу, объедались вкусной едой. А подарки! Но больше всего ему запомнилась атмосфера добра и любви, которая царила в поместье. Старшие мальчики действительно относились к нему, как к любимому младшему братишке. С тех пор он все свои каникулы проводил в Милверли.
   Один только раз, когда Чарльз заканчивал третий год обучения, а Джереми и Уильям учились в школе последний год, он получил урок от Джереми, который усвоил на всю жизнь. Перед этим он замечательно отпраздновал своё 13-летие. 31 марта Джереми получил для него разрешение пропустить один день занятий и с утра повёз Чарльза в Грин-Холл, чтобы там отпраздновать день рождения Чарльза. Дедушка Джереми, граф Линфорд, поехал с ними в Таттерсолз, на конскую ярмарку, чтобы Чарльз выбрал себе там коня, который ему понравится. Чарльз влюбился в своего Стрижа сразу же, как только увидел. Конь-трёхлетка, уже выезженный, гнедой и с белой звёздочкой на лбу. 2 месяца до летних каникул Чарльз мечтал о том, как сядет на Стрижа, поедет на нём до Милверли и всё лето будет путешествовать с ним по окрестностям.
   Но за две недели до конца занятий компания его старшего брата Джорджа вновь обратила на него своё внимание. Польщённый тем, что брат хочет вновь общаться с ним, он не смог отказаться от предложения сыграть с ними в карты. Если бы ставки были большими, он бы отказался, конечно. Но ставки были минимальные, по пенни, а у него ещё оставался шиллинг из карманных денег, которые давал ему граф Линфорд. Чарльз часто играл по вечерам в карты с Джереми и Уильямом, не на деньги, конечно. Поэтому он не боялся проиграть, но почему-то так получилось, что он проиграл целую крону, кроме того шиллинга, который у него был. Джордж платить за него отказался, Чарльзу было поставлено условие до вечера отдать долг "чести", иначе он будет подвергнут бойкоту в школе. Обмирая от ужаса и стыда, Чарльз пошёл к Джереми. Обычно мягкий и ласковый, Джереми отреагировал очень строго. Он заявил сгорающему от стыда Чарльзу, что это нельзя назвать долгом чести, поскольку человек чести не будет играть на деньги, которых у него нет. Джереми дал Чарльзу крону, чтобы он расплатился с теми, кому проиграл, но сказал, что ему придётся отработать неделю у поверенного семьи, чтобы заработать эту крону. Он не возьмёт эти деньги из карманных денег Чарльза, а возьмёт только те деньги, которые Чарльз заработает сам.
   И вот в конце учебного года вся семья уезжала в Милверли, уводя с собой и Стрижа, коня Чарльза. Джереми и Уильям ехали верхом рядом с каретой, в которой были дедушка и бабушка Джереми, граф и графиня Линфорд. Грум вёл Стрижа в поводу. А Чарльз остался на неделю в Лондоне, с утра до вечера он переписывал каллиграфическим почерком документы для мистера Филдинга, поверенного графа Линфорда. За этот труд в конце недели ему заплатили крону. Затем слуги отвезли его в Милверли, где он наконец-то смог заниматься со своим любимым Стрижом. Но теперь его каникулы проходили не в бездумном времяпрепровождении. Вся молодёжь активно помогала лорду Себастьяну в управлении имением и знакомилась с управлением другими предприятиями графа. Чарльз выполнял различные поручения, переносясь на Стриже в разные уголки поместья. Он понимал, что его новая семья учит его ценить труд и зарабатываемые деньги.
   Когда Чарльз окончил школу, Джереми поговорил с его отцом и оплатил обучение Чарльза в Оксфорде. После окончания университета Чарльз стал личным секретарём и управляющим маркиза, оставаясь и его другом все эти годы. Они вместе проводили финансовые операции, в 1803 году Чарльз получил небольшое состояние по завещанию графа Линфорда, дедушки лорда Джереми. Удачные капиталовложения многократно увеличили первоначальную сумму, и теперь его состоянию могли позавидовать многие знатные семьи Англии.
   Отец, довольный, что его сын хорошо устроен, предложил ему в 1802 году вступить в брак с дочерью своего приятеля. Чарльзу девушка понравилась. Они даже были немного похожи внешне, оба синеглазые, с каштановыми волосами. Джереми был счастлив в браке, и Чарльз надеялся, что и его семья будет такой же. Правда, он заметил, что когда его настоящая семья (которой он считал семью Джереми) познакомилась с Дианой, все высказывались очень сдержанно, и только Джон (на правах старшего брата для них всех), сказал, что он совершает ошибку. Но Чарльз был увлечён и считал, что семья просто плохо знает Диану.
   Но всё оказалось ложью. Жена обманывала его, выяснилось, что и до свадьбы у неё был любовник. Она изменяла ему с первых месяцев семейной жизни, требовала от него нарядов и драгоценностей. Он устал от её скандалов. Они поженились в 1802 году, ему был 21 год, Диане - 20. Когда через год произошла трагедия в семье Джереми, и он решил уехать с Викторией из Англии, Чарльз решил присоединиться к друзьям, которые все уезжали с Джереми. Он отвёз Диану в поместье родителей в графстве Дорсет, обещал выплачивать им на содержание Дианы 1000 гиней в год. Это очень обрадовало его отца, всегда нуждавшегося в деньгах. Чарльз отдал Диане её приданое - 5000 фунтов, поэтому она не стала возражать против его отъезда, и он уехал на корабле с Джереми и друзьями. Иногда, по делам, он появлялся в Англии, но в поместье не приезжал, да и родители скоро умерли, теперь он платил брату за проживание своей жены. За это время каждый из названных братьев Джереми намного увеличил свои состояния, стартовым капиталом для которых были деньги, завещанные им графом Линфордом.
   А потом Чарльз решил, что ему нужен ребёнок, ему очень хотелось дочку. Джон посоветовал ему вызвать Диану в Лондон по приглашению от леди Элизабет. Диане очень польстило приглашение такой высокопоставленной леди провести Сезон в Лондоне. В результате восемь лет назад Чарльз получил возмущённое письмо от Джорджа - его жена вернулась из Лондона беременной. Чарльз с усмешкой вспомнил негодование Дианы, когда она узнала, что это её муж оказался тем таинственным любовником, с которым она встречалась целый месяц. Она считала его робким, но щедрым романтиком, так как он предпочитал встречаться с ней в темноте, обставляя их встречи таинственностью.
   Чарльз написал Джорджу, что ребёнок у Дианы от него (чему никто в поместье не поверил), просил окрестить девочку и дать ей имя Джудит. Он обещал брату добавить на содержание дочки ещё 500 гиней.
   В сентябре 1813 года его нашло письмо от Джорджа, где тот сообщал, что Диана умерла. Он спрашивал, как поступить с девочкой, отдать её в приют или предложить родственникам Дианы заботиться о ней.
   В это время Чарльз находился в Мадрасе, давал инструкции капитану корабля, отправлявшегося в Англию, о приобретении пони для Джудит. Письмо Джорджа возму-тило его, но в то время у него не было возможности самому поехать в Англию. Он уже хотел распорядиться отправить Джудит в Милверли, где ей были бы, несомненно, рады. Он только потому оставлял Джудит с Дианой в поместье Джорджа, что думал, что дочке там веселее расти вместе с кузенами и кузиной. У Джорджа было трое детей: Джастин был на 4 года и Джулия на год старше его Джудит, а Джеймс был на год младше её. В Милверли не было детей возраста Джудит. Пока он советовался с Джереми, как посту-пить, в губернаторский дворец, где они находились, обратилась за помощью Эмма Уолтон. Чарльз был первым, кто обратил внимание на девушку, вбежавшую в холл дворца. Он влюбился сразу же, как только увидел эти чистые, правдивые, испуганные глаза. В холле также находились и Джереми с Викторией, они собирались вместе идти покупать рождественские подарки для Джудит и детей Джорджа, которые они собирались отправить этим же кораблём.
   Следом за Эммой ворвался крикливо одетый толстяк, оказавшийся служащим Ост-Индской компании, у которого, как выяснилось, Эмма работала гувернанткой. На работу Эмму принимала жена этого негодяя, который устроился на работу в Мадрасе, и семья приехала к нему из Калькутты. Хозяин решил, что гувернантка не осмелится противиться его домогательствам. Но Эмма сразу же покинула его дом и отправилась искать помощи в губернаторском дворце. Даже если бы там не было Чарльза с друзьями, ей бы всё равно помогли, поскольку недавно назначенный губернатором лорд Линдон был решительно настроен бороться с распущенностью англичан в Мадрасе. А здесь ещё 14-летняя Виктория, когда услышала фамилию Эммы, воскликнула: "Папа, ведь Эмма кузина моей мамы!"
   Насильник ещё пытался что-то объяснять, обвиняя Эмму в хищении драгоценнос-тей его жены, якобы поэтому он за ней погнался, но по приказу губернатора его взяли под стражу для проведения расследования, а Эмму Виктория увела к себе, успокаивая и уверяя, что все горести у Эммы закончились. Поход за покупками пока отложили, и через час собрались все вместе в кабинете губернатора: Уильям с Маргарет, Джереми с Викто-рией и Чарльз и Эмма, чтобы послушать, что случилось с Эммой.
   Отец Эммы, Колин Уолтон, был третьим сыном виконта Уорфорда. Все три брата были очень дружны, что редко бывает в английских семьях. Сказалось влияние бабушки, русской княжны. Титул отца унаследовал Джастин Уолтон, Джон стал военным, а Колин после окончания Кембриджа стал викарием в семейном поместье. В конце 1812 года, Эмме тогда исполнился 21 год, Джастин и Колин погибли по дороге в имение, когда на их коляску налетел тяжёлый дилижанс, управляемый пьяным пассажиром, который заплатил кучеру, чтобы устроить гонки. Эмма осталась одна, мать у неё умерла, когда ей было 3 года. Вдова дяди терпела её присутствие в доме, пока её сын, новый виконт, находился дома. Но когда Тимоти уехал в Лондон навестить друзей, она прямо порекомендовала Эмме уехать к её дяде Джону, который командовал гарнизоном в Индии. Она оплатила ей дорогу в один конец, и весной Эмма отправилась в Калькутту.
   Она прибыла туда месяц назад и узнала, что дядя с полками отправился на север, где очень неспокойно, поэтому все жёны остались в Калькутте. Жена дяди приняла его племянницу без всякого энтузиазма и посоветовала самой зарабатывать себе на жизнь. Она и порекомендовала Эмму гувернанткой к двум дочерям этого наглого типа, которого она впервые увидела только вчера, и от которого ей сразу же пришлось спасаться. Джереми ещё раз заверил её, что больше неприятностей у неё не будет, губернатор подтвердил, что немедленно проведёт расследование и накажет наглеца так, чтобы другим неповадно было.
   В дальнейшей беседе Чарльз рассказал ей о своих проблемах, что дочка его лиши-лась матери, и родной дядя предлагает отдать её в приют. Увидев в глазах Эммы сочувст-вие, чего он и добивался, он спросил, не согласится ли она поехать снова в Англию и позаботиться о Джудит до его приезда. Дело в том, что все они вернутся в Англию только через два с половиной года, когда Виктории нужно будет выходить в свет, а до тех пор он просто изведётся от беспокойства, если не будет знать, что его дочка хорошо устроена. Эмма подумала и согласилась. Ей рассказали в подробностях, какие родственники у Виктории живут в Англии, и что Эмма поедет сначала познакомиться с ними. А потом она съездит к Джудит и сама решит, заберёт ли она девочку в Милверли или останется с ней в поместье Джорджа, где девочке есть с кем играть.
   Когда Маргарет с Викторией пошли устраивать Эмму, Уильям с недоумением обратился к Джереми:
   - Если она родственница твоей жены, Джереми, почему бы ей не пожить с твоей мамой в Грин-Холле или в Милверли? А то получается, что Чарльз ей предложил долж-ность гувернантки. Разве это не обидно для неё?
   Джереми покачал головой:
   - Бедной девочке обе тётки дали понять, что считают её нахлебницей, как же она согласится жить за счёт родственников, о которых она даже не слышала. Девушка пред-почтёт сама зарабатывать себе на жизнь. Пусть немного отойдёт от стресса из-за потери любящих отца и дяди, спокойно поживёт в Англии, мама за ней присмотрит, а там видно будет.
   Чарльз охотно сразу же сделал бы Эмме предложение, но боялся отказа. То есть, он был уверен, что сейчас она ему откажет, так как совсем его не знает. Хотя он чувствовал, что между ними возникла симпатия. А тогда после, когда они получше узнают друг друга, и он будет повторять свои предложения, даже если она будет не против, всё равно может посчитать неудобным принять его предложение, если сразу отказала.
   Поэтому он смущённо попросил Викторию узнать, не остался ли у Эммы возлюбленный в Англии. Виктория понимающе посмотрела на него и сказала: "Когда ей было 18 лет, дядя с тётей возили её на Сезон в Лондон, и там ей сделал предложение лейтенант флота, она его приняла, объявили помолвку, но через год его корабль не вернулся из рейда в Вест-Индию. Потом стало известно, что корабль потопила эскадра Северо-Американских Штатов. Это было три года назад, после этого у неё никого не было. И ты знаешь, дядя Чарльз, мне кажется, что ты ей нравишься. Только не торопи события, хорошо?"
   Эмма уехала. Леди Элизабет написала, что они встретили Эмму в Лондоне, она пожила в Грин-Холле, выполняя поручения Чарльза, а потом поверенный семьи, мистер Филдинг, поехал с ней и слугами в графство Дорсет, в поместье Джорджа Колфилда. Мистер Филдинг должен был договориться с Джорджем Колфилдом об условиях проживания Эммы и Джудит в поместье, если Эмма решит остаться там. Мистер Филдинг вернулся через четыре дня, слуги - через неделю. Они привезли письма Эммы для Чарльза и для леди Элизабет. Эмма писала, что для Джудит будет лучше пожить в поместье дяди, с кузенами и кузиной. Они устроены хорошо, будут ждать приезда Чарльза. Если что-то не сложится, она обязательно приедет с Джудит в Милверли.
   Чарльзу она написала то же самое, только более подробно написала о Джудит, какая у него замечательная дочка, и как они устроились.
   С тех пор у них велась оживлённая переписка. И сейчас Чарльз был уверен, что и Эмма понимает, что они две половинки единого целого, которые нашли друг друга в жизни, чтобы уже больше не расставаться. Сейчас Чарльз собирался сразу сделать Эмме предложение, свадьбу сыграть по её выбору: или в поместье Джорджа, или в Грин-Холле в Лондоне, который он считал и своим домом (там тоже была "комната Чарльза").
   А потом они все вместе поедут выбирать себе поместье, чтобы начать новую жизнь в семейном гнезде. Он купит дом и в Лондоне, желательно недалеко от Грин-Холла (он уже дал задание поверенным подыскать то, что ему нужно). Выбирать, конечно, будут его девочки. Он очень надеялся, что его дочь полюбила Эмму и примет её в качестве матери. Что Эмма любит его дочь как свою собственную, он знал из её писем.
  
  
  
  
   13 марта, Лондон.
  
   Утром к маленькому домику священника подъехала вместительная карета, которую сопровождали два всадника, ведущие в поводу третью лошадь, для Дэвида. Карета была предназначена для Энн и Амелии с детьми. Первыми из дома выскочили возбуждённые малыши. Когда вчера вечером Тони Чард увидел всех троих, он очень удивился. Стюарт и Мелисса Бёртон скорее бы сошли за родных брата и сестру. Оба с серо-зелёными глазами, такими же, как у Дэвида, только у Мелиссы волосы русые, как у отца, а у Стюарта белокурые с рыжеватым отливом, немного похожи на золотистые волосы матери. Колин же был копией матери, такие же голубые глаза и каштановые волосы, как у Амелии.
   Когда мальчишки увидели лошадей, глаза их загорелись восторгом. Услышав, что Дэвиду тоже привели коня, Колин в карету не пошёл:
   - Я с папой, на лошади.
   Тони Чард случайно глянул на Стюарта и оторопел. У того был такой несчастный вид, такая боль в глазах и в то же время покорность. Дэвид перехватил взгляд друга и пояснил:
   - Стюарт у нас бредит лошадьми. Ему тоже хочется поехать верхом, но Энн запрещает ему перечить Колину. Не переживай, малыш, - повернулся он к племяннику, - на обратном пути ты поедешь со мной.
   Стюарт с надеждой поднял на дядю глаза, уже наполнявшиеся сдерживаемыми слезами, и попытался улыбнуться. Этого уже Тони не выдержал:
   - Стюарт, хочешь, я возьму тебя к себе? Пожалуйста, мэм, - обратился он к Энн, - разрешите, я буду очень осторожен.
   Энн не решилась возражать под молящим взглядом сына. Она с благодарностью кивнула Тони, и тот подхватил счастливого, ещё не верящего в такую удачу мальчика, которого ему подал Дэвид. Амелия, Мелисса и Энн чинно устроились в карете.
   Помощник священника, подошедший от церкви, заинтересованно наблюдал за сборами. Потом подошёл поближе и поинтересовался у Дэвида, надолго ли они уезжают. Дэвид спокойно ответил:
   - К вечеру вернёмся. Погода такая, грех дома сидеть.
   Когда они проехали по мосту через Темзу и свернули на дорогу к Ричмонду, по правую руку вдоль реки действительно кое-где были разбросаны домишки, а потом на большом пустыре они увидели недостроенное четырёхэтажное строение с флигелями. На дороге напротив него стояла крытая повозка. Тони Чард махнул рукой кучеру, чтобы ехал за ними, и объяснил: "Там припасы для пикника".
   Они подъехали к дому, из сторожки вышел человек в выцветшей военной форме, вместо одной ноги у него была прикреплена деревяшка, и заковылял к приехавшим. Он внимательно всех разглядел и потом сказал:
   - Если хотите посмотреть участок, надо обращаться к агенту, без него смотреть не разрешается.
   Тони Чард протянул ему крону и успокаивающе сказал:
   - К агенту мы обязательно обратимся и не скажем ему, что уже были здесь, но сначала мы хотим узнать, что это за участок, кто здесь строился. Ты же можешь нам это рассказать?
   - Рассказать я могу, милорд. Этот участок купил богатый фабрикант из Манчестера. Где-то ему дорогу перешли люди герцога Ричмонда, так он решил показать герцогу, что его богатство не меньше. Он решил построить дворец, который затмит дворец герцога. Чтобы те, кто будет ездить в Ричмонд по этой дороге, могли сравнивать и восхищаться его домом. Он нанял архитектора, объяснил ему, чего хочет, и больше не интересовался строительством, считая, что за свои деньги получит всё самое лучшее. Архитектор попал-ся неважный, видите, что получилось? Когда фабрикант увидел это уродство, было уже поздно, деньги потрачены, а архитектор нагло заявил, что главное, что от него требовали, чтобы в доме было не меньше комнат, чем в Ричмонд-Касле. Комнат здесь действительно сотни две. Хорошо хоть, что Вдовий дом другой архитектор строил.
   - А что за Вдовий дом? - поинтересовался Энтони Найт.
   - А это фабриканту сказали, что в каждом поместье должен быть Вдовий дом. Он этому архитектору и Вдовий дом хотел поручить строить, но тут вмешалась его жена. Ей очень не понравился архитектор и его эскизы, но, зная упрямство своего мужа, она и не пыталась отговорить его нанимать такого горе-архитектора. Просто сказала мужу, что Вдовий дом в общем-то ей предназначен, вот она сама его и построит. Отгородили 5 акров у реки и построили домик на загляденье. Вот на него покупателей много находилось, но он продаётся вместе со всем участком, а эту гробницу, как сказал один джентльмен, вряд ли кто купит. - И он выжидательно посмотрел на своих слушателей.
   - Далеко этот Вдовий дом? - спросил Тони Чард.
   - Да нет. Слева дом обогнуть и на пару сотен ярдов спуститься к реке. Я уж туда не пойду, трудно мне. Вы только меня агенту не выдавайте, а то ведь мне без работы нельзя.
   Энтони Найт сочувственно посмотрел на него и сказал:
   - Скорее всего мы купим этот участок, и я обещаю, что мы оставим тебя здесь сторожем. Не волнуйся. Не правда ли, джентльмены?
   Мужчины согласно кивнули. Они позвали женщин и детей, которые бегали по лужайке перед домом, собирая подснежники, и пошли в указанном направлении, сопро-вождаемые робкими благодарностями повеселевшего сторожа.
   Вдовий дом понравился всем. Участок был окружён подрастающей живой изго-родью, кое-где были посажены деревья и кустарники, но было понятно, что участок ещё ждёт настоящего хозяина, чтобы превратиться в чудесный сад. Основной дом был двух-этажный, с мезонином, с одной стороны флигель для слуг, с другой - конюшни. Энн и Тони Чард с детьми остались около дома, а Энтони, Дэвид и Амелия пошли осматривать дом. Тони попросил Энн руководить слугами, чтобы те установили мебель и накрыли столы для пикника, а сам занял игрой с детьми. Он по очереди кружил их в воздухе, дети кричали от восторга и испуга, наслаждаясь таким необычным времяпрепровождением.
   Потом он уселся на уже поставленном стуле, дети бегали вокруг. Стюарт перестал бегать с кузенами и подошёл к Тони Чарду. Энн прислушалась.
   - Дядя Тони, а у тебя есть маленький мальчик? - нерешительно спросил Стюарт.
   - Нет, малыш, нету - вздохнул Тони.
   - А хочешь, я буду твоим маленьким мальчиком? - робко спросил мальчик, глядя на него своими прозрачными глазами, напоминая ему ангелочка с античных картин.
   - Стюарт, - в ужасе воскликнула Энн, - что ты говоришь!
   Стюарт виновато понурился, сдерживая слёзы, но Тони взял его на руки и сказал, серьёзно глядя в глаза мальчика:
   - Я очень хочу, чтобы ты был моим маленьким мальчиком. Ты очень хороший мальчик, - и повернувшись к Энн, добавил - а Вы не подслушивайте, сударыня, это мужские дела.
   - Да, мама, не подслушивай, - радостно сказал повеселевший Стюарт, - это мужские дела.
   В это время вернулись Дэвид с Амелией и Энтони. Все сели за столы, чтобы отдать должное деликатесам, присланным поваром из Грин-Холла. Амелия не могла есть, она рассказывала Энн, в каком замечательном доме они побывали.
   - Представляешь, Энн, самый большой - это первый этаж, там столько разных помещений, а на втором этаже пять больших комнат с туалетными комнатами и гардероб-ными, во всех комнатах французские окна, и они выходят на веранду, которая идёт вокруг всего дома, опираясь на первый этаж. Вот бы нам такой дом. В мансарде можно было бы разместить детскую, есть и комната для няни и для игр.
   Дэвид ласково улыбнулся:
   - Не горюй, милая, скоро у нас будет такой дом.
   Не показывая этого явно, Энн наблюдала за Тони Чардом, и чем больше она его узнавала, тем больше он ей нравился, хотя она и старалась бороться с этим, напоминая себе, что он сын лорда, вращается в высшем обществе и наверняка очень избалован. Но её наблюдения опровергали эти доводы. Она видела, как внимателен он к детям, не относится пренебрежительно к тем, кто ниже его. Видела, с какой готовностью, но без уничижения, повинуются слуги его распоряжениям. Больше всего ей понравилось то, что когда они уезжали, и он отправлял слуг в Грин-Холл, он тихо, не рисуясь, распорядился отдать оставшиеся от пикника продукты местному сторожу. По тому, что это распоря-жение не вызвало удивления у слуг, и они спокойно отправились его выполнять, она поняла, что это внимание к простым людям - черта его характера. И это ещё повысило её уважение к этому человеку.
  
   13 марта, графство Дорсет.
  
   Джудит сидела в беседке и вспоминала. Хотя завтра ей исполнится уже 8 лет, она считала, что по настоящему жизнь у неё началась только чуть больше двух лет назад, когда она узнала, что у неё есть папа, и что он её очень любит.
   Когда умерла мама, ей было 5 лет. Мать при жизни почти не интересовалась дочерью, жизнь Джудит проходила в детской с кузиной и кузенами. Поскольку дядя и тётя тоже не интересовались своими детьми, Джудит считала, что они живут, как все. Правда, она знала, что няня её не любит. Балуя остальных, с ней она была строга и непри-ветлива. Но услышанный разговор дяди и тёти (они её не заметили) напугал её. Дядя сказал: "Я написал Чарльзу, что Диана умерла, и что я жду его распоряжения относитель-но Джудит. Если он не считает её всё-таки своей дочерью, ей придётся отправиться в приют, если, конечно, родственники её матери не согласятся заботиться о ней".
   Про приют Джудит слышала от няни такие страшные рассказы, что после дядиных слов ужас поселился в её сердце. Она стала замечать то, чего не замечала раньше. Когда она попадалась навстречу дяде и тёте, они всегда смотрели сквозь неё. Слуги относились к ней иначе, чем к кузенам. Она была очень одинока.
   Няня учила детей, что нужно молиться Богу и просить Его о помощи. И Джудит молилась! Она просила Боженьку послать ей папу и маму, чтобы они любили её и никогда бы не захотели отдавать её в этот страшный приют.
   И Бог услышал её молитвы! Однажды, незадолго до Рождества, когда кузены в детской говорили о рождественских подарках и вспоминали прошлогодние, (никто из них даже не догадывался, что все эти подарки присылались из Лондона по заказу отца Джудит), няня вошла в детскую и первый раз обратилась к ней не с ворчанием, а льстиво и необычно:
   - Мисс Джудит (дети удивлённо затихли), Ваш дядя зовёт Вас в гостиную. Только прежде причешитесь и наденьте вот это.
   И она подала ей одно из нарядных платьев Джулии. Джулия пыталась протесто-вать, но няня сказала, что так распорядилась её мать, миссис Кларисса.
   Няня отвела трясущуюся от страха Джудит в гостиную. Ничего хорошего она не ожидала. Кроме дяди и тёти там был мистер Филдинг (поверенный, который иногда приезжал к дяде) и незнакомая молодая женщина с добрыми серыми глазами. Увидев Джудит, она ласково улыбнулась ей и сказала:
   - Как она похожа на отца! Глаза особенно.
   Джудит очень удивилась. Кузены её дразнили, что у неё нет отца, няня на её вопросы не отвечала, больше никого она спрашивать не осмеливалась. Оказывается, у неё есть отец! И эта женщина его знает!
   Дядя откашлялся и сухо сказал:
   - Джудит, я получил письмо от моего брата. Это твой отец. Мисс Уолтон приехала по его поручению и будет твоей гувернанткой, пока папа не приедет за тобой.
   - А когда он приедет? - вырвалось у Джудит.
   Дядя и тётя недовольно нахмурились, а мисс Уолтон ласково улыбнулась и сказала:
   - К сожалению, ещё нескоро. Очень важные дела удерживают его в Индии, но через два года он обязательно вернётся и больше от тебя никуда не уедет. А пока ты побудешь со мной. Надеюсь, мы станем друзьями?
   И она протянула к Джудит обе руки. Джудит робко и нерешительно подошла к ней, мисс Уолтон обняла её, прижала к себе и сказала:
   - Теперь всё будет хорошо.
   И всё действительно стало хорошо. Мисс Уолтон сказала ей, что Джудит может звать её "мисс Эмма". В тот же день Джудит переселилась из детской в левое крыло особняка, где находились комнаты для гостей (давно пустовавшие, так как дядя не устраивал больших приёмов). У Джудит была отдельная комната, рядом комната няни (да, да, у Джудит была теперь собственная няня, молодая весёлая девушка из соседней деревни), напротив была комната мисс Эммы и комната для занятий.
   А какое это было Рождество! В комнате для занятий установили ёлку специально для Джудит, на которую она пригласила своих кузенов и кузину. Оказалось, что мисс Эмма привезла подарки для них для всех. Эти подарки прислал папа Джудит. А самое главное, в утро Рождества мисс Эмма отвела её на конюшню и показала самый главный подарок - её собственного пони. Папа распорядился купить пони для неё, лошадку для мисс Эммы, и у них был свой грум, который получал жалование от папы.
   С тех пор, когда Джудит приходила в церковь, она всегда благодарила Господа за исполнение её мечтаний. Теперь она мечтала, чтобы папа женился на мисс Эмме, и та стала её мамой. Об этом она стала мечтать, когда случайно услышала разговор дяди и тёти. Тётя выражала недовольство, что ей приходится обращаться с мисс Уолтон, как с равной. А дядя сказал:
   - Успокойся, она и есть ровня тебе, её отец был сыном виконта. К тому же Чарльз написал, что намеревается по приезде ухаживать за ней и сделать ей предложение, если она за это время не выйдет замуж. Так что рассматривай её как будущую невестку. И не забывай, что мы живём в основном на деньги Чарльза.
   Дальше Джудит не слушала. Её охватила такая радость, что ей требовалось побыть одной и помечтать, как это будет замечательно - вернётся папа, и они с мисс Эммой будут жить с ним. И она сможет называть мисс Эмму мамой! Она так любит мисс Эмму, и мисс Эмма любит её, Джудит. Она это чувствует.
   За это время изменились её отношения с кузенами. Сначала они завидовали изме-нениям в жизни Джудит и думали, что она теперь не захочет с ними общаться, помня, как они к ней раньше относились. Но мисс Эмма смогла их всех подружить, рассказывая о папе Джудит, который не только её папа, но и их родной дядя. Он любит и их тоже и помнит о них. Много радости доставили им подарки от дяди. А когда мисс Эмма предло-жила заниматься с ними со всеми (на что родители с удовольствием согласились, так как получалась экономия на гувернантке для Джулии и учителе для мальчиков), радости детей не было предела. Им так нравилось учиться у мисс Эммы!
  
   *
   Эмма сидела за столиком у окна и следила за маленькой фигуркой в саду. Опять отправилась на место своих мечтаний. Как-то, в порыве откровенности, Джудит расска-зала ей, что беседка в саду - волшебное место. Если прийти туда одной и попросить Боженьку исполнить твою мечту, то мечта сбывается.
   Эмма опять перевела взгляд на листок с перечнем дел по подготовке завтрашнего праздника. Поскольку погода стояла тёплая, солнечная, она решила провести праздник в саду, чтобы можно было пригласить и детей арендаторов. Она договорилась с садовником о том, где можно поставить столы, он указал лужайку для игр. Слава Богу, хоть Кларисса больше не вмешивается. В первый год, что Эмма жила здесь, Кларисса то и дело делала ей замечания, как неправильно она организует занятия для детей. Где это видано, чтобы детям нравилось учиться! И всё у них со смехом, с шутками. В классной комнате сидят только в плохую погоду, а в хорошую уходят из дома на целый день, только ланч у кухарки берут. Но потом Эмме это надоело и она резонно заметила Клариссе, что она не гувернантка её детям и не получает от неё платы. Она воспитательница только у Джудит, и за всё платит отец девочки. Джордж тут же приказал Клариссе не вмешиваться. Та даже подумывала в пику Эмме взять детям гувернантку, но, во-первых, это лишние расходы, а, во-вторых, однажды она взяла младших детей к своей приятельнице, у которой дети были постарше, и которая хвасталась, какая у неё учёная гувернантка. Так оказалось, что Джулия и Джеймс знают и умеют гораздо больше, чем воспитанники этого светоча учёности.
   За её спиной открылась и закрылась дверь. Эмма даже не оглянулась, просматривая список и отмечая уже выполненное. Внезапно сильные руки схватили её, подняли и при-жали к тёплому крепкому телу. И родной голос, который она не забывала эти два с поло-виной года, произнёс:
   - Эмма, наконец-то!
   Она повернулась, глядя в эти немыслимо синие глаза, копию которых она каждый день видела на личике Джудит.
   - Чарльз, ты приехал, слава Богу, - выдохнула она.
   Он зарылся лицом в её волосы:
   - Как я рад, Эмма, что ты меня дождалась. Ты выйдешь за меня замуж, моя родная?
   - Да, Чарльз. Я так люблю тебя и Джудит, что не представляю своей жизни без вас.
   - Я так боялся, что ты за это время найдёшь себе кого-нибудь.
   - Я ещё в Мадрасе поняла, что лучше тебя никого нет. Я ещё и потому осталась в этой глуши, чтобы ты не волновался.
   - Как я мог не волноваться! Ты такая красивая, мне кажется, все мужчины смотрят только на тебя.
   - А мне каково было, когда ты присылал письма их разных стран! Где ты только не был за эти два года. А когда ты написал, что находишься в России, я всё вспоминала пра-бабушкин портрет. Думала, увидев таких красавиц, ты забудешь меня.
   - Глупенькая, я не видел ни одной красавицы ни в одной стране, передо мной всегда была только ты.
   - А что ты делал в Америке прошлым летом?
   - Потом расскажу. Я привёз специальное разрешение, ты подумай, где ты хочешь венчаться, здесь или ...
   - Здесь, и побыстрее, - перебила его Эмма.
   - Хорошо, назначай день, а я пойду знакомиться с Джудит. Где она?
   - Видишь беседку в конце сада? Она пошла туда мечтать о встрече с папой.
   - Иду. Честно сказать, очень волнуюсь. Она очень обижена на меня, что я так долго не приезжал?
   - Сам спросишь. Даже если обижена, она тебя простит, потому что очень тебя любит, постоянно перечитывает твои письма, целует их и кладёт себе под подушку.
   *
   Джудит увидела, как из дома вышел какой-то мужчина и пошёл по направлению к беседке. Сначала она приняла его за дядю Джорджа, но у того была другая походка. Этот человек шёл лёгким шагом, кожа у него была темнее, и у него были яркие синие глаза, такие же, как её собственные. Сердечко у неё взволнованно забилось, в ушах звучали слова мисс Эммы, сказанные при первой встрече: "Как она похожа на отца! Глаза особенно". Она не могла двинуться с места, во рту пересохло, в голове билась только одна мысль: "Господи, пусть это будет папа, пусть это будет папа!"
   Он вошёл в беседку, опустился на колени перед скамейкой, где сидела Джудит, и сказал со слезами на глазах:
   - Джудит, детка, простишь ли ты своего папу за то, что так долго не приезжал к тебе. Я не знал, родная, что тебе было так плохо. Я думал, мама заботилась о тебе.
   Джудит зарыдала и бросилась отцу на шею. Тот крепко обнял её, поднялся, сел на скамейку с Джудит на коленях и начал баюкать её в своих объятиях.
   - Не плачь, малышка, ты разрываешь мне сердце.
   - А ты больше не уедешь? - всхлипывая, спросила Джудит.
   - Мы уедем вместе. Мы теперь всегда будем вместе.
   - А ты женишься на мисс Эмме?
   - А ты согласна?
   - Да, я очень хочу, чтобы она была моей мамой, и ещё я хочу, чтобы у меня были братья и сёстры. Я буду самая старшая и буду заботиться о них, чтобы им не было одиноко. Ох, папочка, как хорошо, что ты приехал.
   Они долго ещё сидели в беседке, и Джудит рассказывала отцу, как она жила без него, как она боялась, что её отправят в приют, и как замечательно стало, когда приехала мисс Эмма.
  
   *
   Вечером детей уложили пораньше, чтобы набирались сил перед праздником. Чарльз сидел у кроватки Джудит, пока она не уснула. Оставив её с няней, он пошёл в свою комнату переодеться к обеду.
   Он был очень доволен камердинером, которого нашла ему леди Элизабет. Особенно Чарльз оценил его в дороге, где Корк создавал ему максимальный комфорт, который только можно было получить. Помогая Чарльзу одеваться, Корк рассказал, что уже познакомился с "маленькой мисс", и какая же она красавица, умница и добрая девочка. Он очень хотел бы посмотреть, как ей понравится подарок ко дню рождения. Чарльз добродушно сказал:
   - Ну, раз тебе пришлось всю дорогу с этим подарком возиться, я позову тебя утром, чтобы ты принёс его в комнату Джудит, когда она проснётся.
   - Спасибо, сэр, - просиял Корк, - самое большое счастье - видеть радость ребёнка.
  
   *
   Обед прошёл не очень оживлённо. Кухарка была занята приготовлением к завтраш-нему празднеству и было всего две перемены блюд. Кларисса считала деверя неудачником, ради которого не стоило стараться. Что мог предложить младший сын, не получивший ни гроша, вынужденный скитаться по свету за своим хозяином? Своим недалёким умом она даже не смогла понять, что бедный человек не мог бы платить своему брату такие деньги за содержание своей дочери.
   Джордж же не знал, о чём говорить с братом, которого он, в сущности, и не знал. Его уже терзала мысль, где он теперь возьмёт деньги на поддержание должного уровня жизни своей семьи, когда Чарльз заберёт дочь и Эмму и прекратит свои выплаты.
   Когда братья остались вдвоём, Джордж мрачно спросил:
   - Можно узнать, каковы твои планы?
   - Ближайшие планы - улыбнулся Чарльз - отпраздновать завтра день рождения Джудит, через пару дней мы с Эммой поженимся, я привёз специальное разрешение, а потом я хочу заняться приобретением своего поместья, дом в Лондоне мне уже подыскивают.
   - Значит, со скитаниями ты уже покончил?
   - Да, больше из Англии я не уеду. Денег у меня достаточно, чтобы содержать семью, буду наслаждаться семейной жизнью. Кстати, если хочешь, мы можем сейчас пой-ти к тебе в кабинет, посмотрим твои хозяйственные книги, могу помочь разобраться в твоих трудностях. Поверь, опыта в финансовой деятельности у меня предостаточно.
   - Я бы очень хотел, - вздохнул Джордж - чтобы ты действительно помог мне выбраться из этой трясины.
  
  
  
   14 марта, Лондон.
  
   Вечером следующего после пикника дня Дэвид пришёл домой возбуждённый и радостный. На вопросительный взгляд Энн он облегчённо улыбнулся и сообщил:
   - Отпускают без всяких условий. Тони поехал со мной, и этого оказалось доста-точно. Он только сказал, что я его друг, с которым он не виделся 4 года, теперь он меня встретил, и у его семьи есть работа для меня. - Он тряхнул головой, засмеялся и сказал - Видела бы ты их физиономии. Но они быстро сориентировались. Пожелали мне счастья и поблагодарили за сотрудничество.
   Амелия недоумённо рассматривала мужа и невестку:
   - Ну и что там у вас за секреты? Кто отпустил, куда ты ездил?
   Дэвид смутился и посмотрел на Энн. Та спокойно ответила:
   - Никаких секретов. Дэвид ездил в Церковный Совет, боялся, что сразу не отпустят, придётся ждать, пока найдут нового священника. А его отпустили сразу, может уже прис-тупать к новой работе. А нам с тобой надо завтра уже упаковываться, освобождать жильё.
   - А куда же мы денемся? Дэвид, ты ведь ещё не нашёл домик для нас?
   Дэвид опять вопросительно посмотрел на Энн. Амелия рассердилась:
   - Нет, это уж слишком. Вы всё время переглядываетесь. Я хочу знать, что происходит!
   Энн успокаивающе погладила её по плечу:
   - Не расстраивайся. Просто Дэвид хочет сделать тебе приятный сюрприз, а я уверяю его, что ты с большим удовольствием поучаствуешь в создании этого сюрприза.
   - Какой сюрприз? Дэвид, немедленно признавайся, что ты задумал.
   - Мистер Найт сегодня оформил документы на покупку того поместья, где мы были вчера, - нехотя сказал Дэвид. - Большой дом будет достраиваться, и там разместится приют, а Вдовий дом оформили на моё имя под названием "Дом Амелии", туда мы пере-селимся, когда закончится ремонт. А завтра мы переезжаем в Грин-Холл, леди Элизабет пригласила нас пожить там.
   Амелия взвизгнула и бросилась на шею мужа:
   - Дэвид! Неужели это правда? Это будет наш дом, и сад тоже наш будет?
   - Не будет, а уже есть. Только я хотел сделать тебе сюрприз, провести в доме завершающие работы, обставить его, а потом уже перевезти туда всех. А Энн спорит, говорит, что ты должна определять, как отделывать дом и как его обставлять. Ты же можешь потом внести изменения, правда?
   - Какой ты у меня глупенький! Зачем же потом переделывать, если сразу можно сделать как надо. А сюрприз для меня и так получился замечательный, я сегодня не усну, буду думать, как сделать наш дом самым красивым и уютным домом во всём королевстве. - Амелия восторженно вздохнула, мечтательно закрыла глаза и вдруг открыла их с испугом - Но, Дэвид, где же мы возьмём деньги на обустройство? Сколько тебе будут платить, и когда будет первая выплата?
   Дэвид посмотрел на неё с таинственной улыбкой и спросил Энн:
   - Всё сказать?
   - Я тебе уже сколько раз говорила, - вздохнула Энн, - никаких секретов от жены. Женщины не любят умалчиваний, приятных тоже.
   Амелия шутливо накинулась на мужа с кулаками:
   - Немедленно признавайтесь во всём, сэр. Мне нужно знать, на какие средства мы будем теперь жить.
   - Ну-у, - протянул Дэвид, - для начала мне обещали тысячу фунтов в год, а сейчас уже выдали 500 фунтов на обстановку дома и обустройство. Надеюсь, ты как-то обойдёшься такой маленькой суммой? - и он весело посмотрела на жену.
   - Тысяча фунтов, - благоговейно протянула Амелия. - Дэвид, это же совсем другая жизнь для нас. И хорошая школа для мальчиков, и обеспеченное будущее. - Она задумчиво посмотрела на мужа и невестку и неожиданно сказала - Знаете, что я подумала? Может быть, Господь специально послал нам это испытание на 4 года, чтобы потом вознаградить нас за терпение? Подумай, Дэвид, твой приход в Стоунвейл-Парке давал бы 400 фунтов в год. И это казалось нам богатством. А теперь мы получаем в два с половиной раза больше.
   - Да, - с чувством произнёс Дэвид, - неисповедимы пути Господни. А нам остаётся только благодарить Его за всё, что Он даёт нам.
  
   14 марта, графство Дорсет.
  
   Джудит проснулась, когда луч солнца коснулся её лица. Она радостно засмеялась и открыла глаза. Папа сидел около её кроватки и улыбался, глядя на её заспанную мордаш-ку. Рядом сидела мисс Эмма и тоже улыбалась.
   - С днём рождения, родная, - сказал папа и поцеловал её. Она потянулась к мисс Эмме и от неё получила свою долю поцелуев и поздравлений.
   - Ну что, готова принять подарок? - таинственно спросил папа.
   - Да, - радостно ответила Джудит.
   - Тогда закрой глазки и не открывай, пока не скажу. Договорились?
   - Договорились! - с готовностью ответила Джудит и крепко-крепко зажмурилась.
   - Корк, заходи, - крикнул папа. Скрипнула дверь, послышались шаги, что-то мокрое ткнулось ей в щёку, и маленький язычок облизал её.
   - Можешь смотреть, - скомандовал папа. Джудит распахнула глаза. Папин слуга, Корк, держал на руках маленького толстого щенка. Щенок был весь чёрный, только рыжие пятна над глазами, и глазки янтарного цвета. Он весело извивался на руках Корка, пытаясь вновь лизнуть Джудит. Она радостно взвизгнула и схватила щенка, который тут же облизал всё её лицо. Взрослые засмеялись. Джудит прижала крутящегося щенка к себе и, замирая от счастья, спросила:
   - Это мне? Он мой насовсем?
   - Это тебе, - торжественно ответил папа.
   От переполнявших её чувств Джудит заплакала. Щенок лизнул солёные капли, сморщился и затявкал. Все рассмеялись, Джудит тоже.
   - Ну вот, это лучше, чем плакать, - улыбаясь, сказала мисс Эмма.
   И вдруг Джудит вспомнила. Она в ужасе глянула на отца и, заикаясь, заговорила:
   - Папа, но тётя Кларисса не разрешает держать собак в доме. В прошлом году Джастин принёс из деревни щенка, а тётя Кларисса велела его утопить. Я не отдам ей мою собачку.
   Чарльз вопросительно посмотрел на Эмму. Та кивнула и сказала:
   - К сожалению, меня не было в доме, я ездила на почту. Приехала, когда всё уже было сделано.
   Чарльз пробормотал что-то и посмотрел на дочку, судорожно прижимавшую к себе щенка. Тот, как будто что-то почувствовал, притих и уже не вырывался, порываясь только облизать свою хозяйку.
   - Не бойся, маленькая, - Чарльз усадил дочку со щенком к себе на колени. - Никто не тронет твоего щенка. И потом мы скоро уедем отсюда. А здесь его защитит наш Корк. Он у нас воевал и никого не боится, даже тётю Клариссу. Правда же, Корк?
   Джудит с надеждой посмотрела на Корка. Тот успокаивающе кивнул и заверил:
   - Не извольте беспокоиться, мисс Джудит. Не спущу глаз с Вашего щеночка и никому не позволю его тронуть. А когда вернёмся в Лондон, вместе будем его обучать, я на псарне слово дал, что буду вместе с Вами щенка воспитывать. Он ведь не простая двор-няжка, а собака благородных кровей, можно сказать, лорд среди собак.
   Все засмеялись, и Джудит успокоено прошептала:
   - Спасибо большое.
   - А как ты его назовёшь? - спросила Эмма.
   Джудит поудобнее устроилась на коленях отца, прижалась к нему и начала внима-тельно разглядывать свой подарок. Тот, как будто почувствовав, что хозяйка принимает важное для него решение, затих и преданно уставился в глаза Джудит. Та нерешительно посмотрела на отца:
   - Может быть, Блэк?
   - Хорошее имя, - одобрил Чарльз. - Но если ещё не решила окончательно, то пока не называй его так, а то привыкнет откликаться на имя Блэк, а ты вдруг передумаешь.
   Щенок завилял хвостиком и снова уставился на Джудит.
   - Тебе нравится имя Блэк? - спросила Джудит. Щенок тявкнул и попытался облизать лицо девочки. - Папа, ему понравилось имя.
   Чарльз засмеялся:
   - Ну и хорошо. Теперь поиграй со своим Блэком, а потом пусть няня передаст его Корку. А мы пойдём готовиться к приёму твоих гостей. Вечером для всех будет ещё один сюрприз.
   Сюрпризом оказался фейерверк, который Чарльз привёз с собой из Лондона. Не только дети, но и большинство взрослых видели его впервые. Казалось, что ребятишки настолько устали за день, наигравшись в разные игры, получив кучу призов и подарков, объевшись вкусным угощением и сладостями, что на фейерверк будут реагировать слабо. Ничуть не бывало! Когда раздались первые залпы, и небо окрасилось разноцветными огнями, восхищение толпы было неописуемым. Детишки плясали, прыгали и вопили от восторга.
   В это время Эмма тронула Чарльза за локоть и указала на боковую скамейку, не освещаемую светом фонариков, развешанных в саду. Там виднелись две маленькие фигур-ки, не принимающие участия в общем веселье. Джулия и Джеймс сидели на скамейке, взявшись за руки, и горько плакали. Чарльз кивнул Эмме, сделал знак, чтобы она продол-жала руководить праздником, а сам пошёл к племянникам. Он усадил Джулию на левое колено, Джеймса - на правое, вытер их слёзы и носы своим платком и спросил:
   - Ну-ка, расскажите, в чём дело?
   Джеймс начал икать, а Джулия сквозь слёзы прорыдала:
   - Мама сказала, что вы скоро уедете, а мы будем жить по старому. А мы не хотим, как прежде. И никогда на день рождения нам не устраивали таких праздников.
   Чарльз успокаивающе поглаживал спинки доверчиво прильнувших к нему племянников. Ему было очень стыдно. Конечно, он позаботился об их будущем, завтра поверенный должен привезти подготовленные документы, которые он передаст Джорджу, но о настоящем он не подумал. Джереми сделал его, чужого, незнакомого мальчишку, членом своей семьи, а он не подумал о родных племянниках. Он поцеловал обоих и сказал:
   - Не надо плакать. Обещаю, что мы будем приезжать на ваши дни рождения и праздновать их так же весело, как сегодня. И потом мы не расстаёмся навсегда. Я собира-юсь купить поместье недалеко отсюда, и вы сможете приезжать к нам, когда захотите, мы вам всегда будем рады. Я же ваш родной дядя, я люблю вас и всегда буду любить.
   Джеймс судорожно вздохнул и крепче прижался к дядиному плечу. Джулия, у которой глазки радостно засветились, спросила с пробуждающейся надеждой:
   - Ты правда обещаешь, дядя, что у нас будут такие же дни рождения?
   Чарльз торжественно поднял руку:
   - Клянусь, - серьёзно сказал он. - А теперь успокойтесь и смотрите фейерверк. Неужели он вам не нравится?
   - Очень нравится, - воскликнули оба. Они вскочили и побежали к остальным ребя-тишкам, которые с визгом, воплями и дикими прыжками встречали каждый новый залп.
  
  
   15 марта, графство Дорсет.
  
   На следующий день к полудню приехал поверенный Чарльза, мистер Филдинг. С ним прибыла багажная повозка, присланная по указанию баронессы Чард. Чарльз как раз подходил к дому со стороны сада, где проверял, всё ли убрано после вчерашнего праздни-ка. Рабочие постарались на славу, воодушевлённые обещанием хорошей платы. Во всяком случае, Чарльз надеялся, что Кларисса не найдёт, к чему придраться. Он весело приветст-вовал выходящего из кареты поверенного:
   - Как успехи, мистер Филдинг? Вы привезли все документы?
   - Привёз все документы и сведения, которые Вы просили, сэр. А ещё леди Элизабет велела слугам собрать кое-что для Вашего бракосочетания, набралась целая повозка.
   - Ну хорошо, я после посмотрю. А Вы пока устраивайтесь у себя в комнате, а через час приходите с бумагами в библиотеку. Слуги покажут дорогу.
   Они вошли в холл, и Чарльз окликнул лакея, находящегося у двери:
   - Пол, отведи мистера Филдинга в приготовленную для него комнату и скажи моему камердинеру, чтобы позаботился о нём.
  
   *
   Чарльз прошёл в столовую. Эмма спокойно пила чай, не обращая внимания на хмурого Джорджа и кислую физиономию Клариссы. Он улыбнулся ей и обратился к брату:
   - Если вы сможете выдержать ещё одно испытание, завтра мы с Эммой хотели бы пожениться. Девочки будут подружками невесты, а мальчики - пажами. Если ты не против, я бы попросил тебя быть моим шафером. Эмму к алтарю поведёт мистер Филдинг. Но если для вас это слишком, то мы можем уехать уже сегодня.
   Джордж кивнул и рассеянно сказал:
   - Конечно, женитесь. И спасибо за предложение, с удовольствием буду твоим шафером. Да и детям развлечение, а то они уже носы повесили в ожидании разлуки.
   Кларисса заметила раздражённо:
   - Я сегодня была с визитами у соседей, и они мне попеняли, что не были приглаше-ны на вчерашний праздник. Мы так давно не устраивали приёмов, а сейчас в округе только и разговоров о вчерашнем.
   Чарльз спокойно посмотрел на неё и заметил:
   - Вчера был праздник в честь дня рождения моей дочери. На нём были ваши арен-даторы и их дети, которые играют с Джудит. Не понимаю, какое отношение имеют к нему ваши соседи, которые все восемь лет игнорировали мою дочь.
   Кларисса зло поджала губы.
   Чарльз обратился к Джорджу:
   - Сейчас приехал мистер Филдинг, привёз кое-какие документы, с которыми я хотел бы тебя ознакомить. Собираемся через час в библиотеке. - И, повернувшись к Эмме, попросил - Дорогая, если у тебя найдётся время, посмотри, пожалуйста, что нам прислала леди Элизабет. Мистер Филдинг сказал, нагрузили повозку с верхом.
   - С удовольствием, - сказала Эмма и поднялась со стула, - пойдём сейчас с детьми и всё рассмотрим.
   *
   Через час мистер Филдинг пришёл в библиотеку, где уже ожидали Джордж, Кларисса (которая заявила, что должна знать, что происходит в её доме), Чарльз и Эмма. Мистер Филдинг поздоровался с присутствующими, расположился по указанию Чарльза за столом напротив братьев, достал из саквояжа и протянул Чарльзу несколько листов бумаги.
   Чарльз просмотрел два из них, подписал оба и протянул Джорджу:
   - Ознакомься, пожалуйста.
   - Что там? - резко спросила Кларисса.
   Мистер Филдинг с готовностью ответил, предварительно взглядом испросив разрешения у Чарльза:
   - Это обеспечение для Ваших младших детей, мадам.
   - Какое ещё обеспечение? - воскликнула Кларисса.
   Джордж уже прочёл документы и объяснил ей внезапно севшим голосом:
   - В банк положены деньги для Джулии и Джеймса, которые Джеймс получит по достижении 21 года, а Джулия даже раньше, если выйдет замуж.
   - А Джастину? - вырвалось у Клариссы.
   - А Джастин наследник, - насмешливо посмотрел на неё Чарльз. - Он и так получит всё состояние, правда, только после вас. Это же девиз нашей семьи - наследнику всё, младшим детям - ничего.
   Кларисса разъярённо вылетела из библиотеки, громко хлопнув дверью. Джордж смущённо откашлялся:
   - Извините её. Просто в последние годы дела обстоят не лучшим образом, и если бы не твои деньги, Чарльз, нам пришлось бы во многом себе отказывать. Поверь, мы оба тебе очень благодарны за заботу о детях.
   Джордж протянул документы Чарльзу, который вернул их поверенному. Тот пояснил для Джорджа:
   - Я зарегистрирую документы, а потом могу отдать Вам на хранение, если только Вы не предпочтёте хранить их в нашей конторе, тогда я пришлю Вам копии.
   - Я думаю, так будет лучше, - кивнул Джордж.
   Чарльз передал Джорджу ещё несколько листов бумаги:
   - Вот мои предложения по улучшению состояния дел в твоём поместье. Вот смета, во что эти улучшения обойдутся. Это чек на 5 тысяч фунтов, этого хватит с лихвой. И мой тебе совет, брат, возьми себе хорошего управляющего. Судя по всему, твой нынешний мало смыслит в своей работе, да ещё и подворовывает, я тут сделал выписки из его отчётов, где он нагрел руки.
   - Тебе хорошо говорить, найди хорошего управляющего. А где их можно найти, хороших-то? - с горечью заметил Джордж.
   - Тут я могу Вам помочь, сударь, - вступил в разговор поверенный. И, обернувшись к Чарльзу, пояснил - В Милверли два помощника управляющего вполне готовы к самостоятельной работе, мы как раз собирались предложить их услуги, поставив на учёт в новом агентстве. Но леди Элизабет распорядилась сначала поставить в известность Вас, если Вы соберётесь покупать поместье.
   - Я уже собрался, - улыбнулся Чарльз. - Я просил Вас привезти мне список выстав-ленных на продажу поместий в Дорсете и соседних графствах. Вы привезли этот список?
   - Почему в Дорсете? - вырвалось у Джорджа. Он смутился, когда все посмотрели на него. - Не подумай только, что я недоволен. Наоборот, я буду только рад, если ты будешь жить неподалёку. Видит Бог, я был тебе плохим братом, но только сейчас я начинаю понимать, как это хорошо, когда есть родной человек, с которым можно погово-рить о своих заботах.
   Он смутился ещё больше и замолчал, отводя взгляд. Чарльз положил руку ему на плечо и сказал просто:
   - Вот и прояви братскую заботу, давай вместе просмотрим список поместий. Если о каких-то что-нибудь знаешь - расскажи.
   Поверенный передал им лист бумаги. Чарльз пояснил для брата:
   - Мне желательно купить поместье максимум в одном дне езды отсюда, так как я обещал племянникам, что мы будем часто видеться. Но хотелось бы иметь поместье недалеко от моря и от какого-либо порта, так как у меня немалые капиталы вложены в корабли. Торопиться мы не будем, - повернулся он к поверенному, - просмотрю все подготовленные Вами документы, всем семейством обсудим и подумаем, какие поместья мы посмотрим. Я не собираюсь покупать ничего, с чем сам внимательно не ознакомлюсь. А пока нам предстоит более важное дело - подготовка к завтрашнему торжеству. Ты уже просмотрела, что нам прислала леди Элизабет, любимая? - обратился он к Эмме.
   - Слуги разгружают повозку. Наряды отнесли по комнатам, дети занялись примеркой. Вот кому радости-то! Моё платье я только посмотрела, после примерю. А сколько прислано фруктов и разных сладостей! В общем, запасов на целую свадьбу, - засмеялась Эмма.
  
   *
   Вечером, оставшись с Джорджем наедине, Кларисса ядовито спросила мужа:
   - Ну, и сколько же фунтов твой братец не пожалел для Джеймса и Джулии?
   - Джеймсу он положил 25 тысяч, а Джулии - 10. Если мы не будем трогать проценты, то к совершеннолетию Джеймс получит 40 тысяч, а у Джулии будет около пятнадцати, - спокойно ответил Джордж, с удовольствием глядя на онемевшую от неожиданности жену.
  
   Этим же вечером накануне свадьбы Чарльз спросил Эмму:
   - Ты правда не хочешь провести медовый месяц вдвоём? Я думаю, Джудит нас поймёт, если объяснить ей, что так принято.
   Эмма обняла его и серьёзно сказала:
   - Нет, Чарльз, мне не будет радости, если мы оставим её здесь, хоть и ненадолго. Я вся изведусь вдали от неё. Я тебе не говорила, но когда я приехала сюда, у Джудит почти каждую ночь были кошмары, так она была напугана, что её отдадут в приют. И я боюсь рецидива. Сейчас она спокойная и счастливая девочка, и я не хочу рисковать. Мы ведь и здесь можем быть счастливы, правда, любимый?
   Чарльз крепко обнял её и взволнованно произнёс:
   - Каждый день я не перестаю благодарить Господа, что Он послал нам тебя. Ты ангел-хранитель нашей семьи. Как я люблю тебя!
   16-17 марта, графство Дорсет.
  
   Свадьба прошла в узком семейном кругу, чему были рады все, кроме Клариссы. Но Чарльз решительно отказался отложить свадьбу, чтобы подготовить приём и пригласить всё местное дворянство. Он сказал, что свадьба - это семейное дело, и посторонним здесь делать нечего. Обиду Клариссы на обманщика-деверя, оказавшегося богачом, немного смягчили подарки, полученные ею от него в честь его свадьбы: новое шёлковое платье и гарнитур из индийской бирюзы, который очень оживил её блеклые голубые глаза. Да и Джордж ей сообщил, что скоро они выберутся из финансовых трудностей, и она снова сможет устраивать приёмы в своём доме. Она так далеко зашла в своём великодушии, что не "заметила" присутствия в доме Блэка, с которым всё утро играли дети. Сделать это ей было тем более легко, что щенок находился только в той части дома, которая была отведена семье Чарльза.
   Дети с упоением выполняли свои роли в свадебной церемонии, а потом так объедались свадебным тортом, приготовленным и искусно украшенным кухаркой, а также фруктами из оранжерей Милверли и присланными из Лондона сладостями, что Эмма забеспокоилась из-за последствий. Но Чарльз только смеялся:
   - Ты даже не представляешь, что могут вместить детские животики.
   Вечер прошёл спокойнее: дети рано отправились спать, переполненные впечат-лениями. Счастливая Джудит, называвшая теперь Эмму мамочкой, тоже заснула момен-тально. Обедали вчетвером. Мистер Филдинг сразу после венчания и свадебного завтрака заторопился с отъездом в Лондон. Джордж ещё раз спросил брата:
   - Вы правда решили провести медовый месяц здесь? Джудит вполне могла бы пожить пока у нас, если вы уедете вдвоём.
   Чарльз покачал головой:
   - Нет, я обещал, что мы больше не расстанемся. Да и погода меняется: после солнечных дней тучи собираются, завтра точно начнутся дожди. А после дождей начнём ездить по графству, осматривать поместья, что мы выбрали из перечня, привезённого Филдингом. В ближайшие дни тщательно изучим всю документацию на них, которую предоставил поверенный, да и ты добавишь свои комментарии. А после осмотра помес-тий будем возвращаться сюда для обдумывания. Надеюсь, вы нас ещё потерпите?
   - Ну, - засмеялся Джордж, - если я по твоей милости лишился управляющего, а нового мистер Филдинг пришлёт недели через две, придётся тебе это время помогать мне советами. Ты бы видел, как обрадовались мои арендаторы, когда я утром сказал им, что скоро мы займёмся приведением ферм в порядок. А видел, как ликовали в деревне и при-ветствовали нас, когда мы ехали в церковь и обратно? Они ведь знают, что все улучшения в их жизни исходят от тебя.
   Эмма слушала разговор братьев, и ей было радостно ещё и оттого, что и она как бы способствовала воссоединению этой семьи, в частности и тем, что осталась с Джудит в поместье Джорджа. Джордж сильно изменился с приездом брата, стал, подумала Эмма, человечнее.
  
   *
   Эмма почти не спала этой ночью, немного подремала утром, но усталости не ощущала. Нежные ласки Чарльза наполняли её пьянящим восторгом и радостью. Она знала, что всю жизнь будет помнить это чувство единения с любимым, слияния их Душ и тел, но прежде всего, их Душ. Утром она проснулась с пронизывающим её ощущением счастья, радости жизни и благодарности. Она почувствовала, что Чарльз тоже проснулся, прижалась к нему и прерывисто вздохнула.
   - Что, моя радость? - шёпотом спросил он, нежно и бережно обнимая Эмму.
   - Знаешь, Чарльз, - с изумлением сказала Эмма, - я сейчас поняла, что мне надо не обижаться на тётушек, а благодарить их. Если бы они не отправили меня из своих домов, я же могла не встретить тебя, и никогда бы не была так счастлива.
   - Пожалуй, ты права, - подумав, согласился он. - Будем считать, что твои тётушки выполняли волю Господа, посылая тебя на встречу со мной.
   Они ещё немного полежали, обнявшись, наслаждаясь этой близостью и надеясь, что впереди у них долгие годы блаженства. Затем Чарльз вызвал слуг и приказал готовить для Эммы горячую ванну. За окном завывал ветер и в стёкла окон хлестал ливень, а в комнате было уютно от разожжённого Чарльзом камина и от множества свечей. Ванну ещё готовили, когда прибежала Джудит с Блэком пожелать родителям доброго утра. Она торопилась вернуться к себе, так как няня сказала, что к завтраку к ней придут кузены. А потом они хотят поиграть с Блэком и разобрать игрушки, которые были присланы из Лондона.
   Чарльз и Эмма решили не ходить в столовую, а позавтракать у себя. После завтрака они расположились на уютном диване у камина, и Чарльз сказал:
   - Я обещал тебе рассказать, зачем прошлым летом я ездил в Америку. Ты сказала Виктории, что была помолвлена в 1810 году с лейтенантом флота Томом Коллинзом. Но он не вернулся из рейса в Вест-Индию. Виктория сказала, что он жив и живёт в Америке. Я поехал туда узнать о нём, чтобы потом рассказать тебе. Оказывается, их корабль был захвачен американцами, которые были союзниками французов. Часть команды согласи-лась перейти на службу в американский флот, среди них был и лейтенант Том Коллинз. Дослужился там до капитана, а в 1813 году женился на дочери богатого американского плантатора. Вот что я узнал.
   Он вопросительно глянул на Эмму. Та спокойно кивнула:
   - Я знала, что он жив и не думает обо мне. Я не была в него влюблена, просто тогда он понравился мне больше других соискателей. Мне в мой первый и единственный Сезон было сделано несколько предложений. В этом дядина заслуга, он объявил, что даст за мной хорошее приданое, чем очень разозлил свою жену. А ещё она злилась из-за того, что он заставил её вывозить меня в свет, мамы же у меня не было. Дядя мне и посоветовал принять предложение Тома, сказал, что у него хорошие перспективы продвижения по службе. Дядя даже познакомился с его командиром. Знаешь, Чарльз, - продолжала Эмма, тесно прижимаясь к мужу, - я очень рада, что мне не пришлось выходить за него. Я сейчас так счастлива, что с ужасом думаю, как бы я жила, если бы не встретила тебя. Я больше не хочу вспоминать о Томе. Я желаю ему счастья в его жизни, но это прошлое, а я хочу думать только о настоящем и мечтать о будущем.
   - Я бы не стал тебе напоминать о нём, моя родная, - вздохнул Чарльз, - если бы он оставался в своей Америке. Но он собирается приехать в Лондон. Сейчас заключён мир, и многие американцы, особенно английского происхождения, прибывают в Англию. Я хочу привезти тебя на Сезон в Лондон, соберётся вся моя вторая семья, я хочу, чтобы ты поближе познакомилась с ними, тем более, что ты им родственница через Викторию. И Виктория предупреждала, да и я убедился, что от Тома можно ждать неприятностей, он стал грубым и алчным типом, а может быть, и всегда им был. Поэтому я тебя прошу, если Том попытается с тобой встретиться в Лондоне, сразу сообщи мне или любому члену нашей семьи. Ты можешь мне это пообещать?
   И он серьёзно и обеспокоено поглядел на жену. Эмма так же серьёзно ответила:
   - Милый, даю тебе слово, что никогда никаких секретов у меня от тебя не будет.
   Потом Эмма немного помялась и нерешительно спросила:
   - Ты не посчитаешь меня алчной и нескромной, если я спрошу, сколько у тебя денег?
   - Нужно говорить не "у тебя", а "у нас", - весело заметил Чарльз. - Ты теперь моя жена и всё моё состояние принадлежит и тебе. Я точно не подсчитывал, деньги всегда в деле, но около трёх миллионов фунтов у нас есть.
   - Так много!? - ахнула Эмма.
   - Не беспокойся, - засмеялся Чарльз - я никого не ограбил. Дедушка Джереми, 5-й граф Линфорд, оставил нам по завещанию исходные суммы, мне было завещано 100 тысяч фунтов, а за эти годы, благодаря выгодным капиталовложениям, они возросли многократно. Деньги в основном вложены в различные предприятия, если хочешь, я тебе буду рассказывать о них подробно, но накопилось и в банке прилично, я их предназначаю для приобретения недвижимости. Так что мы можем купить себе не одно поместье. Я думаю, что мы купим одно большое для всей семьи, оно перейдёт по наследству к старше-му сыну, а для всех детей, по мере их рождения, мы будем ещё покупать по поместью. Так что уже сейчас мы с Джудит будем выбирать поместье для неё.
   - А сколько детей ты хочешь, Чарльз? - робко спросила Эмма и смущённо опустила глаза.
   - Сколько ты согласишься мне подарить. Сегодня мы положили начало. Думаю, в конце этого года ты подаришь мне первого сына.
   - А почему ты думаешь, что сына? Может быть, будет ещё одна дочка.
   - Я буду рад и дочке, но Виктория сказала, что первым у нас будет сын, а ей можно верить.
   - Ты разговаривал с Викторией о нас? - изумлённо спросила Эмма.
   - Понимаешь, - смущённо объяснил Чарльз, - это случилось, когда они с Джоном проводили процедуру моего очищения.
   - Какого очищения? - удивилась Эмма.
   Чарльз объяснил. Дело в том, что когда мужчина и женщина имеют плотскую связь, их миры получают информацию друг о друге, которая остаётся в мире каждого. Например, если мужчина имеет несколько любовниц, а затем женится и у него появляют-ся дети, то в этих детях могут проявиться черты его бывших женщин. С женщинами то же самое. Но есть обряды, идущие из древности, которые могут очистить мир человека от информационных следов прошлых связей. Этими обрядами в их семье владеют Джон и Виктория. Первое очищение Джон провёл для него, Чарльза, и Дианы девять лет назад, в июне 1807 года, когда Чарльз захотел, чтобы Диана родила ему ребёнка. Чарльз считал тогда, что они связаны надолго, а ребёнок ему был нужен рождённый в браке, чтобы был его законным наследником. Диана приехала в Лондон на Сезон по приглашению леди Элизабет. Диана даже не догадывалась, в какой процедуре она участвовала, просто она считала, что у неё появился очень эксцентричный любовник, который таинственно обставлял их свидания и был очень щедр. Чарльз вступил с ней в связь только после проведения экзотической процедуры восстановления чистоты. Поэтому он совершенно уверен в своём отцовстве, и поэтому Джудит так похожа на него. А перед расставанием с Дианой он дал ей возможность узнать, кто же это её таинственный покровитель. Чтобы она не попыталась избавиться от ребёнка, он сообщил, что положил 5 тысяч фунтов на её имя в банк, которые она может тратить на себя после рождения ребёнка. Диана согласилась.
   - Я так надеялся, - вздохнул Чарльз, - что в ней проснётся материнская любовь и ребёнку будет хорошо с ней. Если бы я знал о том, как моей девочке плохо здесь, я бы сразу же забрал её и отправил к леди Элизабет.
   - Не казни себя, Чарльз, - обняла его Эмма, - Диана просто не знала сама любви к себе в семье, ведь редкие семьи воспитывают детей с любовью, особенно это касается дворянства.
  
   *
   На второй завтрак семья собралась в полном составе. По инициативе Чарльза и Эммы дети ели вместе с взрослыми. Для них это было в новинку. Они с обожанием смотрели на своих дядю и тётю и с опаской на родителей.
   Эмма сказала, что, пока они живут здесь, она будет продолжать занятия с детьми, особенно с Джастином, которому в этом году поступать в школу. Но она уже написала в свой бывший пансион, в котором училась на средства своего дяди, чтобы там поре-комендовали ей двух учительниц или гувернанток из бывших воспитанниц пансиона для её племянников и для Джудит. На вопрос Клариссы, почему из этого пансиона, она ответила, что там обучение ведётся по новым методам, чтобы заинтересовать ребёнка учёбой и раскрыть все его таланты. Джордж очень одобрительно отнёсся к предложению Эммы.
   После ланча все дружно отправились в библиотеку: мужчины, чтобы знакомиться с документами на поместья, а женщины и дети - чтобы изучать схемы и рисунки, которые к этим документам прилагались. Детей особенно восхитило известие, что будут куплены два поместья, одно на имя Джудит и большое для всей семьи. Джудит сначала испугалась, что ей придётся жить одной в своём поместье. Но папа засмеялся и сказал, что она будет жить с родителями, пока не выйдет замуж. Только тогда, если она сама захочет, то поедет в своё поместье вместе с мужем, а если не захочет расставаться с мамой и папой, то может жить с ними до старости. Джудит успокоилась и спросила, зачем тогда покупать поместье сейчас. На это папа ответил, что поместье будет приносить доход, который Джудит может тратить на себя и покупать себе всё, что ей захочется. И заодно она будет помогать папе управлять её поместьем, чтобы потом она могла делать это сама.
   После этого объяснения все с большим энтузиазмом начали изучать документы. Когда дети устали от впечатлений, Эмма увела их в игровую комнату, а братья занялись делами Джорджа.
  
  
  
   20 марта, Лондон.
  
   Барон Джон Чард, уехавший 12 марта в Дербишир по делу Энтони Найта, вернулся к вечеру 20 марта с Найджелом Найтом, семнадцатилетним братом Энтони. Лорд Джон привёз Найджела, чтобы он продолжил обучение в Итоне. Когда с отцом в сентябре случилось несчастье, Найджел уже был в Итоне, и мать написала ему, чтобы он не вздумал оттуда уехать, поскольку плата за учёбу была внесена до Рождества. На Рождест-во он уехал в Дербишир к матери и в Итон не вернулся, так как платить было нечем. Теперь Энтони собирался на следующий день отвезти брата в Итон и внести плату за его обучение.
   Лорд Джон рассказал, что произошло, когда он приехал и отыскал миссис Эмили в доме викария, где она жила из милости с Найджелом и пятнадцатилетней Пруденс. Они ему сообщили, что на днях был арестован Джулиус Локк, который забрал поместье Найтов в уплату за долги. Локка уличили в мошенничестве во время игры в карты.
   Барон навестил Локка в тюрьме и откровенно сказал, что его семейство владеет методами узнавать правду обо всех событиях, даже случившихся очень давно. И если уж они встали на защиту семейства Найтов, то непременно выяснят, что произошло на самом деле. Миссис Эмили Найт утверждает, что её муж никогда не играл на такие суммы, которые он не мог бы выплатить. Правда будет выяснена, и Локк будет повешен. Но он, барон Чард, может пообещать, что если Локк расскажет лорду-наместнику графства правду о том, как они захватили поместье Найтов, то он добьётся согласия лорда-наместника заменить виселицу на высылку в Австралию. Локк подумал и согласился.
   При встрече с лордом-наместником тот подтвердил обещание барона. Локк расска-зал, что отец Энтони Найта, Энтони Найт-старший, проиграл всего 5 тысяч фунтов, на которые и выдал расписку. На следующий день он принёс деньги и сказал, что больше с ними играть не будет, так как убеждён, что они играют нечестно. В пылу ссоры его убили, деньги забрали, а расписку подделали на 50 тысяч фунтов.
   Судебные приставы зафиксировали показания Локка и увезли его с собой. Миссис Найт с дочерью вернулись в поместье. Лорд Джон передал ей от Энтони чек на пятьсот фунтов и увёз Найджела с собой. Он звал и миссис Эмили с Пруденс, но миссис Эмили отказалась. Она сказала, что ей предстоит восстанавливать поместье, времени на поездку нет, хотя она и очень скучает по старшему сыну. Просила ему передать, как она рада, что он так хорошо устроился.
   Лорд-наместник пообещал разобраться с судьёй, который передал поместье Найтов мошенникам. Он обещал выяснить, был ли судья виновен только в некомпетентности, когда нарушил закон, передав поместье мнимым кредиторам до возвращения наследника, или он был подкуплен, тогда и наказание последует более суровое.
   Приставы обещали лорду Джону, что подробно изложат все обстоятельства дела в своём отчёте специальной комиссии Королевского Тайного Совета, и заверили, что в отношении недобросовестного (если не сказать больше) судьи будут сделаны соответствующие выводы. Энтони Найт получит документ, подтверждающий его право на владение поместьем.
  
   *
   Вечером, оставшись наедине с женой, лорд Джон спросил, что нового в Лондоне и у детей. Леди Элизабет с улыбкой сообщила, что у Элизы всё в порядке.
   - А почему улыбаешься? - прищурился лорд Джон.
   - Да потому, что я им сказала, что роды, скорее всего, будут в апреле, потому что у них ожидаются двойняшки: мальчик и девочка.
   - Как замечательно! - обрадовался лорд Джон. - Сразу двое. Вот и я дождался внуков. А как Тивертон? Доволен?
   - Не то слово, - засмеялась леди Элизабет. - В полном восторге. Побежал в библио-теку за списком имён, больше часа выбирал имена. Я ему посоветовала почаще разговари-вать с детьми, они уже слышат, когда с ними разговаривают, пусть привыкают к его голосу.
   - И как он отнёсся к такому совету?
   - Очень положительно. Заявил, что начнёт с ними разговаривать, когда они будут подавать ему знаки, что хотят общаться. Ты бы видел, как у Элизы живот ходуном заходил, он даже растерялся и, по-моему, немножечко испугался, а потом подбежал к ней и начал гладить её по животу. И столько разных нежностей детям наговорил. А они при-тихли, словно прислушивались.
   - Ну, а как Тони, ты его эти дни видела?
   - Каждый день является, как на службу, - опять разулыбалась леди Элизабет. - Собирается поехать с Дэвидом в Бристоль, а пока здесь помогает. Самое главное - освобо-дил друга от кабалы, он тебе потом подробно расскажет, как Дэвид 4 года отдавал поло-вину своего жалованья одному пауку в Церковном Совете. Я думаю, когда Тони вернётся из Бристоля, вы с ним подумайте о прекращении этой преступной деятельности. Бёртоны, как видишь, пока живут у нас. Сразу же, как ты уехал, нашли участок с большим недо-строенным домом, оформили купчую, там и домик для семьи Дэвида есть. Жена Дэвида, Амелия, занимается обустройством своего дома. Давай завтра съездим вместе на участок, посмотрим здание для приюта и дом для Бёртонов, уж очень молодёжь его расхваливает. Энн по нескольку часов работает с Энтони Найтом над документами, он её очень хвалит. Она так замечательно наладила ему ведение документации, он просто в восторге от её деловых качеств.
   - Только от деловых? Он что, ещё не заметил, что она ещё и очень привлекательная и хозяйственная женщина?
   - Может, и заметил, но кое-кто заметил это раньше. Ты как относишься к перспективе получить рыжеволосых внуков?
   - Что, Тони? Честно говоря, уже потерял надежду, что он найдёт женщину своей мечты и притом свободную. Что ж, Энн мне очень понравилась, и я был бы рад принять её в нашу семью. Одно только меня волнует. Ведь у неё уже есть сын, а если у них с Тони родится мальчик, то он будет наследником, а не Стюарт. Не будет ли обиды между братьями, что младший будет со временем наследником баронского титула, а не старший?
   - О, Джон, ты что, забыл, что маленький Стюарт - наследник Стоунвейла?
   - Ну, а если Гилберт женится, и у него будут дети?
   - Гилберт никогда не женится, так как он умирает от сифилиса, и это всем известно, только он не хочет этого признавать. Ещё год, полтора от силы, и Энн со Стюартом получат во владение Стоунвейл вместе с титулом. Так что Тони стоит поторопиться.
   - А какие у него отношения со Стюартом? Вдруг Стюарт не захочет считать его своим отцом, - с беспокойством спросил лорд Джон.
   - Здесь, по-моему, можно не волноваться. Посмотри завтра утром на конюшне на эту парочку. Стюарт, оказывается, без ума от лошадей. Как только они переехали сюда, Тони отправился с ним на конюшню и они вместе выбрали Стюарту своего собственного пони. Теперь каждое утро занимаются. Очень приятно и трогательно наблюдать за ними.
  
  
  
  
   23 марта, Лондон.
  
   Накануне леди Элизабет попросила мужа побыть на следующий день до полудня дома, а Энтони Найту поручила послать с утра за мистером Филдингом, чтобы он привёз с собой дополнение к завещанию её отца, которое было составлено на случай прибытия семейства графа Линфорда. Она попросила и Энтони задержаться в Грин-Холле, так как к полудню она ожидает появления семейства графа Линфорда.
   Действительно, в полдень, когда они обсуждали, что скажут прибывшим, к крыльцу подъехала большая дорожная карета, сопровождаемая багажными повозками. Из кареты первым выбрался граф Линфорд, приземистый темноволосый мужчина с тёмными карими глазами. Он недовольно посмотрел на закрытую дверь особняка. Потом он что-то сказал лакею, одетому в тёмно-зелёную ливрею с красной отделкой, который открывал ему дверцу кареты, и тот заспешил вверх по ступеням. Из кареты тем временем выбралась жена графа, такая же дородная, как её муж, и их дочери. Они высокомерно поглядывали по сторонам, недовольные задержкой. Лакей тем временем постучал в дверь. Открывший ему лакей Грин-Холла, в изумрудно-зелёной ливрее со светло-зелёной отделкой, надменно посмотрел на него и спросил:
   - В чём дело?
   Лакей графа уставился на него, ошарашенный таким приёмом. Потом возмущённо заявил:
   - Ты что, не видишь? Прибыл граф Линфорд. Организуйте встречу и немедленно начинайте разгружать багаж.
   - Твой граф случайно не заблудился? - засмеялся лакей Грин-Холла. - Это не его особняк. Насколько мне известно, графу Линфорду принадлежит в Лондоне Гринвуд-Хаус, вот туда и отправляйтесь.
   И он захлопнул дверь перед носом лакея графа. Тот нерешительно помялся и отправился к своему господину. Выслушав лакея, граф пришёл в бешенство:
   - Моя тётушка совсем распустила свою прислугу. Надо показать им, как следует принимать главу семейства. Следуйте за мной, - приказал он жене и дочерям, и всё семейство направилось к входной двери.
   На стук графа появился дворецкий. Он почтительно поклонился прибывшим и вежливо осведомился:
   - Миледи ожидает Вас, милорд?
   - Мне нет необходимости заранее договариваться с моей тётушкой - высокомерно сказал граф. - Я всё-таки глава семьи. Распорядитесь начать разгрузку багажа.
   - Только тогда, когда я получу распоряжение от миледи, - невозмутимо ответил дворецкий. - Здесь хозяйка - баронесса Чард. Соблаговолите пройти в гостиную. Я доложу миледи о Вашем прибытии.
   Он прошёл по холлу к ближайшей двери слева, лакеи распахнули створки, и дворецкий объявил:
   - К Вам граф Линфорд с семейством, миледи.
   Граф возмущённо фыркнул, и всё семейство проследовало в гостиную, где находились барон и баронесса Чард и двое незнакомых мужчин. Элизабет холодно посмотрела на графа и спросила:
   - В чём дело, милорд? Почему Вы считаете возможным являться в мой дом без приглашения? И кстати, я хотела бы услышать Ваши объяснения по поводу самовольного захвата моего дома в прошлом году.
   Граф нисколько не смутился. Он уселся сам, усадил своё семейство и развязно заметил:
   - Ну что Вы, тётя. Какие могут быть счёты между родственниками. А насчёт прошлого года и говорить не о чем. У Мэри был первый Сезон, а Грин-Холл больше подходит для проведения балов и приёмов. В этом году мы выводим в свет Сесилию, так что нам снова нужен этот особняк.
   Элизабет засмеялась. Она весело посмотрела на присутствующих и сказала:
   - С такой наглостью я давно не сталкивалась. Прежде всего разрешите заметить, милорд, что я Вам не тётя и очень счастлива этим фактом. Этот особняк построил для меня мой отец, который тоже не имеет к Вам никакого отношения. Так что будьте любезны покинуть мой дом и отправляйтесь в свой собственный.
   - Как это не имеет отношения? - возмутился граф. - Ваш отец был моим дедом, и поэтому у меня все права на его имущество. Слишком долго я позволял Вам распоряжаться им единолично. Настало время восстановить справедливость!
   - Время действительно настало, - согласилась леди Элизабет. - Хочу только спросить, неужели Ваш отец не рассказывал Вам историю Вашего семейства? Почему Вы не явились на чтение завещания моего отца тринадцать лет назад?
   - Отец не разрешил, - нехотя ответил граф. - Сказал, что давно поссорился с отцом и не поддерживает с ним никаких отношений. Но я считаю, это не повод, чтобы отказывать внуку в получении наследства от деда.
   - Это было бы верное утверждение, - усмехнулась леди Элизабет, - если бы мой отец действительно был Вашим дедом. Но он им не был.
   - Что Вы несёте? Как это он им не был?
   - Жаль, что Ваш отец не рассказал Вам правду. Сейчас Вы её узнаете. Разрешите представить Вам поверенного нашего семейства мистера Филдинга. Он Вам расскажет то, что Вам давно следовало бы знать. Прошу Вас, мистер Филдинг - обратилась она к поверенному.
   Тот откашлялся, взял в руки бумаги и объяснил:
   - У меня в руках дополнение к завещанию пятого графа Линфорда. Оно должно быть оглашено, если на чтении завещания будет присутствовать не только его семья, но и если на это чтение явится лорд Джеймс Гринвуд или его наследники.
   - Что значит, только его семья? А мы кто же? - перебил его граф.
   - Это я и пытаюсь довести до Вашего сведения, милорд, - вздохнул поверенный. - Имейте немного терпения, сейчас Вы всё узнаете. Итак, в 1803 году вступило в силу завещание графа Линфорда, но дополнение должно было храниться именно на случай таких вот претензий с Вашей стороны. Позвольте, я его зачитаю:
   "Я, лорд Себастьян Гринвуд, пятый граф Линфорд, сразу же заявляю, что никто из семейства Гринвуд, за исключением моего единственного ребёнка, дочери Элизабет, не может претендовать ни на один пенс моего состояния. Поясняю: в 1748 году я уехал в Индию к своему крёстному, младшему брату моего отца. Из Индии мы с крёстным вернулись в Англию в ноябре 1749 года. В Бристоле меня нашёл посыльный из Гринвуд-Парка и передал мне требование моего отца срочно прибыть в поместье. Когда я приехал, мой отец сообщил мне, что мой старший брат и его наследник, лорд Джеймс Гринвуд, виконт Хейл, погиб два месяца назад на охоте. Отец приказал мне в тот же день обвенчаться с мисс Сесилией Данбар, невестой моего брата. Я был тогда молод и не осмелился выступить против воли моего отца. После венчания мне сообщили, что моя так называемая жена беременна от моего брата, и венчание было нужно, чтобы узаконить их ребёнка. В тот же вечер я уехал из Гринвуд-Парка и не возвращался туда до 1755 года, когда умер мой отец, и я унаследовал титул. Когда в мае 1750 года леди Сесилия родила мальчика, названного Джеймсом, я обратился в Королевский Тайный Совет с ходатайством не считать Джеймса Гринвуда моим сыном. Я представил доказательства, что в момент зачатия ребёнка я находился в Индии и прибыл в Англию только в ноябре. Поскольку мой отец настаивал на признании Джеймса Гринвуда его наследником 2-й очереди, после меня, Тайный Совет с согласия короля постановил считать Джеймса Гринвуда вторым, после Себастьяна Гринвуда, наследником титула графов Линфордских, но не сыном Себастьяна Гринвуда. Это решение было тайным, и оно могло быть открыто только при наличии каких-либо претензий к Себастьяну Гринвуду и его наследникам со стороны Джеймса Гринвуда и его наследников. С этим решением лорд Джеймс Гринвуд был мною ознакомлен в 1771 году, когда он достиг совершеннолетия, и я передал состояние графов Линфордских в его руки. Я настоятельно советую семейству Гринвуд не пытаться претендовать на состояние моих наследников. В противном случае решение Тайного Совета будет обнародовано".
   Поверенный закончил чтение. Некоторое время семья графа ошеломлённо молчала. Потом граф вскочил и закричал:
   - Этого не может быть. Я не верю. Отец мне ничего не сказал. Это просто Ваши интриги, чтобы лишить меня состояния деда. Ну и где это решение Тайного Совета? Покажите мне его!
   - Пожалуйста, милорд, ознакомьтесь. - Поверенный протянул ему лист пергамента.
   Граф выхватил документ у него из рук, быстро просмотрел, тут же разорвал на части и бросил в пылающий камин. Он торжествующе оглядел присутствующих, немного озадаченный их спокойствием:
   - Ну, и где теперь это ваше решение? Улетело в трубу! - И он грубо захохотал.
   - Вы уничтожили заверенную копию, милорд, - вздохнул поверенный. - Оригинал находится в руках прямых наследников лорда Себастьяна Гринвуда и, конечно же, в архиве Тайного Совета.
   Граф грубо выругался. Барон Чард возмущённо поднялся, но леди Элизабет взяла его успокаивающе за руку и, обратившись к графу, заметила:
   - Как видите, милорд, есть прямые доказательства того, что мой отец не является Вашим дедом. А теперь прошу Вас покинуть мой дом и больше не надоедать нам своим присутствием. Я не признаю никаких родственных связей между нашими семействами. Вы владеете титулом и состоянием графов Линфордских, вот и удовлетворитесь этим. Мистер Филдинг, - обратилась она к поверенному, - передайте, пожалуйста, графу ещё одну копию решения Королевского Тайного Совета и копию дополнения к завещанию моего отца. Это чтобы он время от времени освежал свою память, когда ему опять захочется получить то, что ему не принадлежит.
   Поверенный протянул графу копии, которые тот демонстративно не брал, всё ещё кипя негодованием. Леди Летиция протянула руку и взяла документы у поверенного.
   - А теперь, дорогой, - обратилась баронесса к мужу, - не покажешь ли нашим незваным гостям выход из нашего дома?
   Барон позвонил, вошёл дворецкий.
   - Хилл, - обратился к нему барон, - проводите графа и его семейство. И впредь запомните, что их в этом доме не принимают.
   - Слушаюсь, милорд, - поклонился дворецкий и открыл дверь, провожая гостей с подчёркнутой вежливостью.
   Граф всё-таки решил оставить последнее слово за собой:
   - Мы ещё посмотрим, тётушка, что это за документы. Как бы Вам не пришлось отдать всё наследство, когда я докажу, что именно я должен быть наследником моего деда. Не надейтесь, что эти фальшивые документы Вам помогут.
   - Ну, если Вам захочется позориться перед обществом, то это Ваше личное дело, - сухо ответила леди Элизабет и отвернулась от выпроваживаемых дворецким гостей.
   Вскоре послышался шум отъезжавших экипажей. Энтони Найт озабоченно посмотрел на баронессу:
   - Вы не боитесь неприятностей со стороны графа?
   - Никаких неприятностей не будет. Он сейчас дома изучит документы и поймёт, что лучше бы ему оставить нас в покое. Да и вес в обществе у него незначительный, его многие принимают только потому, что считают внуком моего отца. Так что он сам не захочет разоблачения, да и жена у него, судя по всему, женщина здравомыслящая. Можно об этом семействе забыть.
  
  
  
   24 - 26 марта, Лондон, Бат и Бристоль.
  
   Лорд Джон и леди Элизабет, как и собирались, побывали на участке, осмотрели здание приюта и "Дом Амелии", после чего леди Элизабет предложила Амелии несколько советов по улучшению интерьера дома и по планировке сада. Амелия с благодарностью и готовностью приняла советы, так как понимала, что леди Элизабет намного лучше её разбирается в этих вопросах, да и сами советы были даны с такой благожелательностью и тактом, что Амелия посчитала бы глупостью со своей стороны, если бы не приняла их.
   Дэвид Бёртон и Тони Чард собрались, наконец, выехать в Бристоль, чтобы Дэвид мог ознакомиться там с работой приюта. Дэвид уезжал успокоенный, что семья его находится в безопасности, и ему можно за них не волноваться. Дети радовались переселению в Грин-Холл, детская которого была завалена интересными игрушками, а в погожие дни их трудно было вытащить из парка, где надо было исследовать столько таинственных мест. А ещё оставались конюшни, псарня и оранжереи. Поэтому они с интересом, но без нетерпения слушали рассказы родителей, как хорошо они заживут в собственном доме. Они уже присмотрели на псарне полюбившихся им щенков, потому что родители обещали им позволить взять собак в новый дом.
   Дэвид и Тони отправились с утра с намерением первую ночь провести в гостинице в Ньюберри. Им предстояло проехать 50 миль, время прошло почти незаметно за разговорами. Дэвид не зря стал священником, он вызывал у своих собеседников желание поделиться с ним самым сокровенным в уверенности, что этому человеку можно доверять.
   Гостиница в Ньюберри им попалась не очень уютная. Когда Дэвид поднялся в свою комнату, там ощущалась промозглая сырость, камин не был разожжён, и Дэвид спал очень плохо. На следующее утро, подивившись цветущему виду Тони, он спросил, как тот вынес такие мерзкие условия. Тони рассмеялся:
   - Сам виноват. Надо было позвать моего камердинера, он бы всё устроил.
   - Ты что, не замёрз? - удивился Дэвид. - У нас же номера были рядом.
   - А зачем мне мёрзнуть? Хиггинс разжёг камин, убрал с кровати сырое постельное бельё и застелил её моими собственными простынями. Я даже не знал, что тебе было так неуютно. Привыкай, дружище, путешествовать с комфортом. На обратном пути Хиггинс позаботится и о тебе.
   - Надеюсь, хоть сегодня у нас будет приличная гостиница, - вздохнул Дэвид.
   - Сегодня нам гостиница не понадобится. В Бате мы заедем к мистеру и миссис Кингсли. Это родители наших Джона и Ирвина, я тебе вчера рассказывал их историю. Я везу с собой подарки и письма, которые привезли Чарльз и Энтони. Вообще-то скоро они сами, Джон с Ирвином, вернутся в Англию, вот их мама обрадуется, да и отец с братом тоже.
   - Слушай, ты сегодня обещал мне рассказать историю создания приюта в Бристоле.
   - Обязательно расскажу, чтобы ты по незнанию не сказал что-нибудь огорчительное при леди Луизе. Хотя со времени того трагического события и прошло уже 30 лет, но печаль до сих пор у всех жива. Сначала предыстория: ты ещё не догадался, что моя мама мне биологически не мать?
   - Как это? Сколько я тебя знаю, ты всегда рассказывал, какая замечательная у тебя мама. Разве ты говорил о другой?
   - Нет, замечательная у меня именно эта. Но родила меня другая женщина, я даже не хочу называть её матерью. Дело в том, что мой отец с детства любил Элизабет Гринвуд, но она любила другого. У них был ещё один друг детства, Джошуа Уэйн. Все они жили в соседних поместьях: отец в Чард-Мэнор, Джошуа в Брэндон-Парке, а Элизабет в Милверли. Когда леди Элизабет исполнилось 17 лет, Джошуа был 21 год, а моему отцу 19. Отец Элизабет собирался отвезти её в Лондон на её первый Сезон, но она согласилась только при условии, что предварительно будет объявлено о её помолвке с Джошуа Уэйном. Мой дед, чтобы уберечь сына от переживаний, отправил его в путешествие по странам Европы на два года. Когда мой отец вернулся домой, у его друзей уже подрастал годовалый сынишка, Джереми. Они были очень счастливы и по-прежнему дружили с моим отцом. Прошло 10 лет, родственники надоедали отцу с женитьбой, требовали наследника, и отец смирился и сделал предложение дочери нашего соседа по другому нашему поместью, в Сомерсете. Он там почти никогда не бывал, соседей знал плохо, но его тётушки, жившие в том поместье, расхваливали невесту на все лады. Он до свадьбы почти не видел Магдалену, считал, что она очень робкая, послушная, надеялся, что со временем привыкнет к ней. Поскольку у них было больше 10 лет разницы, он надеялся, что сможет воспитать из неё хорошую жену и хозяйку его поместий. Это была предыстория.
   А история такова: свадьба была назначена на 5 июля 1785 года, и Джошуа Уэйн должен был быть шафером у моего отца. Отец невесты настаивал, чтобы молодых венчал епископ Бристольский, дед Джошуа Уэйна, маркиза Уэйнриджа. Джошуа поехал в Бристоль за дедом. И вот третьего июля утром они выехали из резиденции епископа и когда проезжали через город, заметили, что горит здание сиротского приюта, где жили детишки до 4-х лет.
   Как потом выяснилось, загорелся сначала первый этаж, где в основном располагался персонал приюта и разные подсобные помещения. Дети были на втором этаже. Персонал сразу же разбежался, даже не подумав о детях. Никто не хотел заниматься спасением сирот. Не было времени посылать за помощью: или спасать немедленно, или дети погибнут. Епископ поручил кучеру организовать людей из соседних домов, чтобы они несли одеяла и ловили детей из окон, обещая заплатить по десять фунтов за каждого пойманного и спасённого ребёнка. Сами они бросились в горящее здание. По пылающей лестнице они взбежали на второй этаж, и Джошуа начал выкидывать в подставляемые одеяла детей, которых разыскивал и подавал ему дед. Они выкинули около 80 детишек, когда дом обрушился, и всё скрылось в пламени.
   Через несколько часов к дымящимся развалинам подъехали кареты из Брэндон-Парка и Милверли. Это приехали мать Джошуа, вдовствующая маркиза Уэйнридж, и его тесть, граф Линфорд. Они собрали всех детишек, заплатив за каждого обещанную сумму, разместили их в наскоро взятом в аренду здании, занялись их лечением, что было необходимо, так как лечить надо было не столько ожоги, сколько последствия пережитого стресса. И сразу началось строительство того самого приюта, куда мы с тобой сейчас едем, - закончил свой рассказ Тони.
   - Да, - взволнованно сказал Дэвид, - какая трагедия для семьи, особенно для такой, как эта. Ты вчера о них рассказывал, а я слушал и завидовал. У нас в Англии мало таких семей, где бы царили такая любовь и взаимопонимание. Ты это мне сейчас рассказал, чтобы я при леди Луизе не вдавался в подробности?
   - Ну да, - ответил Тони. - А поскольку именно епископ и его внук спасли её и Джона с Ирвином за пять лет до этого события, то они восприняли эту трагедию как свою собственную, да она и была для них такой.
   - Тони, ты уж прости за вопрос, но как получилось, что твой отец женился всё-таки на леди Элизабет, и почему не она тебя родила? Если не хочешь об этом говорить, то я пойму и не обижусь.
   - Да нет, почему не хочу. Раз уж у нас с тобой второй день рассказы о прошлом, почему бы не рассказать. Тем более, ты у нас священник, получается что-то вроде исповеди, а то ведь мне не с кем откровенно поговорить. Мама и так всё знает, отца не хочу огорчать, а Элизе и знать этого не надобно.
   - Ну ладно, пусть будет исповедь. Так свадьба всё-таки состоялась?
   - Отец был так потрясён случившимся, что охотно бы всё отменил. Но отец невесты так возмутился, да и собрались уже все. В общем, свадьбу отпраздновали. Только после свадьбы отец познакомился с истинным характером своей жены. Не буду рассказывать подробности, маме пришлось приложить много усилий, чтобы убрать все тягостные воспоминания у нас с отцом. Моя биологическая мать ненавидела детей, и эту ненависть я полностью испытал на себе. Она была очень осторожна и при отце меня не трогала, но ему часто надо было отлучаться по делам, и тогда она отыгрывалась на мне. Отец ничего не знал, он ждал, когда я подрасту настолько, чтобы не нуждаться в заботе матери (знал бы он, какая это мать), чтобы забирать меня с собой. К пяти годам я уже превратился в настоящего зверёныша, который ненавидел всех и вся и никому не доверял. Отец очень огорчался из-за меня и моего поведения, но не мог понять причину. На моё счастье получилось так, что мать снова забеременела. Это привело её в ярость. Она не хотела рожать, но отец запретил ей пить настои, чтобы избавиться от плода, и сам за ней следил. Он пообещал ей, что после родов больше не прикоснётся к ней и предоставит ей полную свободу, и она может жить в нашем особняке в Лондоне и не общаться с нами. Притом он пообещал ей щедрое содержание. Но ей не пришлось этим насладиться. Роды проходили трудно, врач оказался не очень компетентным, а на предложение отца позвать леди Элизабет его жена ответила такими ругательствами, что он ушёл из её комнаты и больше её живой уже не видел. Элиза родилась очень слабенькой, врач сказал, что она не выживет, но отец в тот же день отвёз её в Милверли и этим спас. Так что у Элизы мама появилась сразу же, моей же мамой она стала год спустя. Только тогда бывший тесть моего отца не смог возражать против его женитьбы.
   - Слушай, а почему у твоих родителей не было больше детей?
   - Я так понимаю, что из-за нас, вернее, из-за меня. Маме пришлось несколько лет постоянно находиться рядом со мной, убирая тот негатив, что перешёл ко мне от матери. Если бы у неё в это время родился ребёнок, она бы не смогла всё своё время и внимание уделять мне, и процесс моего возрождения затянулся бы ещё больше. Отец понял и смирился, что надо посвятить себя тем детям, которых уже дал ему Господь. А теперь у всех нас такое чувство, что мы именно их родные дети, общие.
  
   К вечеру они добрались до Бата, где снимали дом Адам и Луиза Кингсли. В Бате они отдыхали от дел, заодно решив пройти курс лечения батскими целебными водами.
   У супругов Кингсли Тони и Дэвид погостили с удовольствием. Адам с Луизой очень обрадовались весточкам от старших сыновей, особенно письмам, где они сообщали о скором возвращении домой. В этот день у родителей гостил и младший сын, Уильям, который с недавних пор поселился в Андовере, создавая там гостиницу по типу отцовской. Он тоже с удовольствием выслушал новости о старших братьях. Выехали Тони и Дэвид в Бристоль поздно утром.
   В полдень они проехали через Бристоль и вдоль берега моря поехали по направле-нию к видневшемуся вдали особняку, окружённому зеленью.
   - Это чьё поместье? - с любопытством спросил Дэвид.
   - Это не поместье, это наш приют, - с довольной улыбкой ответил Тони.
   - Слушай, это правда? Ты случайно не подшучиваешь надо мной?
   - Какие шутки?! - притворно возмутился Тони. - Сейчас сам увидишь.
   Дорога вела по самому берегу моря. Въехав в ворота, Тони остановил лошадей и показал приятелю на скульптурную группу, расположенную на высоком морском берегу. На каменной скамье сидел пожилой епископ, обнимавший сидевших рядом малышей. Группа детей постарше собралась возле молодого маркиза, который показывал им что-то вдали. От всей группы возникало впечатление уверенности в будущем и надёжной защиты и ещё какое-то непередаваемое словами волнительное чувство сопричастности с вечностью.
   Дэвид взволнованно вздохнул:
   - Слушай, где вы нашли такого гениального скульптора? Это что-то необыкновенное. Такое ощущение, что они живые и в то же время находятся в вечности. Даже описать невозможно. Я изучал в университете историю искусств, но нигде не видел такого идеального творения.
   - А это наш Джонни. Ему было 14 лет, когда он создал этот шедевр. Он тогда год жил с бабушкой Глэдис в Брэндон-Парке, вот оттуда скульптуру по частям перевезли сюда, когда дом был готов. Джон и место для установки сам выбрал. Впечатляет?
   - Не то слово. Ты знаешь, глядя на эту группу, так и хочется сделать что-то необыкновенно доброе и хорошее. Если здешние питомцы видят её каждый день, понятно, почему из приюта выходят такие достойные люди.
  
   В приюте они были приняты директором, которому Тони представил Дэвида как будущего коллегу и попросил познакомить его с историей приюта и с его жизнью сейчас.
   Директор оказался большим энтузиастом приюта. Сначала он повёл Дэвида в музей, находящийся в центральной части первого этажа. При входе в зал сразу бросались в глаза два портрета: пожилого голубоглазого человека в мантии епископа и похожего на него молодого человека в светском костюме. На стенах также были развешены рисунки, как понял Дэвид, отражающие разные периоды жизни приюта, и многочисленные документы, повествующие о дальнейшей судьбе его питомцев. Как объяснил ему директор, дети жили в приюте в основном до 16 лет, некоторые уходили раньше, некоторые позже, но только по желанию самих детей. В приюте работала хорошая школа, если у воспитанников выявлялись способности к учёбе, им помогали учиться дальше.
   Директор рассказал, что в прошлом году приезжали все 80 первых воспитанников приюта. Многие пробились в жизни очень успешно. Было несколько правоведов, клерков, два капитана корабля, несколько штурманов, моряки. Многие работали на предприятиях семьи, которая содержит приют: на верфях, в доках, в банке. Были и фермеры, священники, управляющие. Девочек обучали на горничных, портних, гувернанток, но чаще они уже из приюта выходили замуж, и приют выдавал им приданое.
   Самое главное, что после выхода из приюта его питомцы не теряли связь с ним. Они всегда могли обратиться в Попечительский совет приюта и получить необходимую помощь.
   Когда два часа спустя Тони встретил Дэвида с директором приюта, преподобным Драммондом, в садах около особняка, он весело рассмеялся:
   - Вы бы видели себя со стороны, джентльмены. Глаза горят, волосы взъерошены, просто два фанатика.
   Дэвид непонимающе взглянул на приятеля:
   - Ох, Тони, до чего здесь всё здорово продумано и организовано! Я непременно постараюсь перенять и узнать как можно больше.
   - Особенно не торопись, - посоветовал Тони. - Мы пробудем здесь не меньше недели, чтобы ты смог пообщаться с детьми и изучить документацию, которую тебе готовят по распоряжению мистера Драммонда. Я сейчас был у его секретаря, по-моему, он уже приготовил тебе всю документацию, что у них накопилась за тридцать лет. Во всяком случае, у меня сложилось такое впечатление, когда я увидел эти груды бумаг.
  
  
  
  
   24 - 25 марта, графство Дорсет.
  
   К утру дожди, наконец, прекратились, и Чарльз с Джорджем решили совершить ознакомительную поездку к двум имениям, что им понравились по описанию в документах. Братья решили поехать в лёгкой коляске, поскольку дороги ещё не просохли, и в тяжёлой карете ехать было неразумно, чтобы не переутомлять лошадей.
   Эмма с детьми решили провести день в саду, а Кларисса отправилась с визитами, чтобы, как бы невзначай, похвастаться ожидаемыми улучшениями в их жизни. Чарльз пообещал ей, что, когда купит дом в Лондоне, а это произойдёт скоро, они с Эммой пригласят всю семью брата в Лондон, и Кларисса надеялась побывать на балах Сезона.
   Джордж и Чарльз вернулись только поздно вечером, когда не дождавшиеся их дети давно спали, а Эмма тихо музицировала в гостиной. Они вошли возбуждённые, перепол-ненные впечатлениями. Наскоро умывшись и подкрепившись в столовой тем, что оставила для них давно ушедшая отдыхать кухарка, они присоединились к Эмме.
   - Ну, и где вас так долго носило? - грозно спросила Эмма. - Снаружи давно уже стемнело, что там можно было разглядывать в темноте?
   - Да мы в темноте не разглядывали. Мы в темноте уже возвращались - заговорщицки переглянулись братья.
   - И откуда же вы ехали?
   - Представляешь, ездили к морю, вернее к проливу, - возбуждённо сказал Чарльз. - Когда утром отъехали от дома, Джордж рассказал мне о заброшенном поместье милях в 20 отсюда. Ну, мы решили без вас не смотреть выбранные поместья, а съездить туда. Ох, Эмма, любимая, ты бы видела, какие там открываются виды! Столько можно сделать, чтобы превратить это поместье в одно из красивейших в Англии. Насколько прекрасно Милверли, но здесь можно создать просто шедевр, учитывая ещё вид на море. А там ещё и река протекает. Завтра же напишу мистеру Филдингу, пусть узнает, выставлены ли эти земли на продажу. И завтра поедем все вместе осматривать выбранные имения, дороги уже достаточно просушил ветер.
  
   *
   Они все были очарованы открывшейся перед ними панорамой. Карета остановилась на вершине холма, далее простиралась небольшая долина, перерезаемая узкой речкой с крутыми берегами, через которую был переброшен небольшой старинный мост. Вокруг долины виднелись покрытые лесом холмы, а сама долина была занята полями и лугами, разделяемыми небольшими рощицами. Кое-где виднелись фермерские постройки, Чарльз насчитал три фермы и небольшую деревушку у моста.
   - Папочка, - восхищённо прошептала Джудит, - здесь мы будем жить?
   - Ну, если тебе это место нравится, мы можем приобрести его для нашей семьи, - весело сказал Чарльз.
   - Очень нравится, папочка, - горячо заверила его Джудит. - Давай скорее купим его, пока это поместье не продали другим.
   - Я бы ни за что не рассталась с таким местом, - задумчиво сказала Эмма. - Как можно продавать такое красивое родовое поместье, где, наверное, жило не одно поколение предков. Неужели хозяева не могут найти средств, чтобы остаться в своём доме?
   - Некому оставаться, - сухо заметил Джордж. - Наследник был убит на войне, осталась одна мать, а у неё нет средств и сил на содержание поместья. Вот и выставила на продажу, чтобы на полученные деньги доживать в каком-нибудь небольшом городке. И ты напрасно волнуешься, Джудит, что его могут продать другим. Сейчас в Англии много разорённых поместий и очень мало свободных денег на их приобретение.
   Джудит озабоченно посмотрела на отца:
   - Папа, а у нас есть свободные деньги?
   - Есть, моя радость, - успокоил её отец. - Как ты думаешь, Джордж, можем мы сейчас заехать в усадьбу познакомиться с хозяйкой, или ей это будет неприятно?
   - Да нет, насколько я знаю, она уже смирилась с тем, что поместье надо продавать. Она только боялась, что его купит кто-нибудь из разбогатевших на войне нуворишей, перестроит дом в какой-нибудь помпезный особняк, который нарушит красоту и гармонию этих мест. А нашу семью она хорошо знает, недавно, перед твоим приездом, она была у нас в гостях, помнит тебя в детстве. Так что она только рада будет, если ты купишь это поместье.
   - Тогда едем к ней сейчас, - решил Чарльз. - По-моему, нет смысла смотреть другие поместья, коль скоро это понравилось всем. Главное, что очень близко от тебя, Джордж, так что, дорогие племянники, я держу слово, что мы будем жить рядом, и вы можете гостить у нас, сколько захотите.
   Они подъехали к небольшому двухэтажному особняку с мансардой, и лакей Джорджа подошёл к дверям, чтобы узнать, примет ли их хозяйка Роузвуда. Так называлось поместье. Дом действительно был окружён многочисленными кустами роз разных сортов.
   Кларисса решила, наконец, принять участие в разговоре:
   - Летом и осенью, когда цветут розы, получается незабываемое зрелище, невозмож-но наглядеться. Правда, в прошлом году миссис Вудли никого не принимала, после того как получила известие о гибели своего сына, хозяина Роузвуда. Хозяйство давно начало приходить в упадок, когда три года назад скончался мистер Вудли. Миссис Вудли всё надеялась, что её сын Стивен уйдёт в отставку и займётся возрождением поместья. Он писал, что вернётся сразу после победы, но не дожил.
   Чарльз внимательно осмотрел особняк и покачал головой:
   - Домик-то маленький, нам такой не подходит. Да и расположен не очень удачно. Если удастся приобрести это поместье, я думаю, надо строить дом напротив деревни и моста, на том холме, что слева от дороги. Я помню один из проектов Джона, он будет великолепно смотреться на вершине того холма. Если сейчас договоримся, то уезжаем в Лондон, надо оформлять покупку двух поместий, того, что мы смотрели с тобой, Джордж, и этого. И нужно покупать и обустраивать дом в Лондоне, я надеюсь, мне уже нашли подходящий. - Он посмотрел на приунывших племянников и улыбнулся им. - Мы ненадолго расстанемся. Как только купим дом в Лондоне, сразу вам напишем, и вы приедете к нам на Сезон, это значит, до конца июня.
   В это время лакей, получив ответ дворецкого, подошёл к карете и сообщил, что миссис Вудли будет рада видеть семейство Колфилдов.
   Их провели в небольшую гостиную на первом этаже, где их встретила женщина лет 50 с лишним в одежде светло-серых тонов, что свидетельствовало, что хозяйка дома всё ещё соблюдает траур, хотя срок его и длится больше года.
   После представления семейства Чарльза все устроились на диванах и в креслах, и Чарльз решил откровенно сказать миссис Вудли о цели их визита.
   - Миссис Вудли, - сочувственно сказал он, - прежде всего, примите мои соболезнования в постигшем Вас горе. И простите нас за то, что явились к Вам с деловым предложением. Но жизнь продолжается, что поделаешь. Дело в том, что мы узнали о продаже Роузвуда, а я как раз намерен приобрести поместье недалеко от брата. Поэтому мы осмелились, учитывая давнее знакомство наших семейств, приехать к Вам сами. Если Вы не хотите говорить о делах, мы поймём и не будем настаивать, а непосредственно обратимся к Вашему поверенному. Мы только потому решились Вас побеспокоить, что хотим узнать от Вас лично, нет ли у Вас каких-либо дополнительных условий или пожеланий. Что Вы скажете, согласны ли Вы продать поместье мне, и каковы Ваши условия?
   Миссис Вудли выслушала его с печально опущенной головой. Потом посмотрела на висящий над камином портрет молодого капитана кавалерии, вытерла слёзы и сказала:
   - Конечно, раз уж мне приходится продавать наше родовое гнездо, то я бы хотела, чтобы здесь жили не совсем чужие, незнакомые люди. Я прежде всего беспокоюсь о наших арендаторах, чужой человек не поймёт их нужды, привычки, образ жизни. Вашу семью я знаю с детства, ведь Роузвуд был дан моим отцом мне в приданое. Сейчас я не в состоянии заниматься возрождением поместья, нет ни денег, ни умения. Управляющий у меня уже стар, он давно мечтает уйти на покой, ждёт только, когда я продам поместье. Я сама хотела бы устроиться в каком-либо небольшом домике и доживать там, возясь в саду. У меня осталась только одна радость - мои розы. Я не хочу уезжать далеко от этих мест, но просто не представляю, где я могу поселиться.
   Она вздохнула и с безнадёжностью отчаяния посмотрела на своих посетителей. Джудит, сидевшая между родителями, встала, подошла к миссис Вудли и обняла её. Потом повернулась к Эмме и сказала:
   - Мамочка, давай попросим миссис Вудли жить с нами, и пусть она будет моя бабушка. У меня же нет бабушки.
   Взрослые опешили. Потом Эмма улыбнулась и обратилась к Чарльзу:
   - Ты знаешь, дорогой, наша дочка нашла наилучшее решение. Ты же собирался строить большой дом, а этот дом вполне может считаться Вдовьим домом, и мы можем оставить его миссис Вудли для проживания. Миссис Вудли, - обратилась она к вдове, - что Вы скажете на предложение Джудит? Вы согласитесь продать нам поместье на таких условиях?
   Вдова растерянно и с надеждой посмотрела на Чарльза:
   - Я не совсем поняла, что Вы предлагаете. Я действительно могу остаться здесь, в этом доме?
   Чарльз утвердительно кивнул головой:
   - Да, миссис Вудли, Вы можете остаться в этом доме, в договоре о покупке будет специально оговорено, что этот дом принадлежит Вам пожизненно. Это условие не снизит цену поместья, и Вы получите деньги полностью. Вы согласны на это?
   - И Вы ещё спрашиваете! - вне себя от восторга воскликнула миссис Вудли. - Как я могу не согласиться, когда исполняется моё самое сокровенное желание: остаться жить в моём родном доме, где я жила всю жизнь. Я вам так благодарна, особенно моей маленькой Джудит, которой я с удовольствием буду бабушкой.
   Чарльз улыбнулся:
   - Я собираюсь строить дом на соседнем холме, напротив деревни и моста. Вам его видно не будет из-за деревьев, так что вид из ваших окон будет как прежде. Не знаете, почему этот Ваш дом был построен здесь, а не на том холме, который я выбрал? Там место больше подходит для размещения особняка.
   - Тот холм не входил раньше в состав поместья, - пояснила миссис Вудли. - Мистер Вудли приобрёл дополнительно участок в 10 акров по просьбе сына. Стивену тоже очень нравилось то место, и он мечтал построить там новый дом. Так что я рада, что Вы тоже хотите построить свой дом на том же месте, которое так нравилось моему сыну.
  
  
  
   26 марта, Лондон.
  
   Ричард Олтон, герцог Бьюкасл, вздохнул с облегчением, закончив просматривать бумаги, подготовленные его секретарём. Слава Богу, кредиторы пока успокоились. Когда в газетах появилось объявление о его помолвке с леди Викторией, ему действительно стало легче дышать. Теперь он мог спокойно появляться в своих клубах, не опасаясь приставания каких-либо типов, которым задолжал его отец. Все притихли и отложили свои требования до того времени, когда он вступит во владение громадным приданым Виктории. Он с горечью подумал о том, что пока они с Робертом сражались с Наполеоном в Европе, их отец проматывал семейное состояние и почти довёл семейство до разорения.
   В дверь кабинета нерешительно заглянула его мать, вдовствующая герцогиня Бьюкасл. Она только вчера вечером приехала с младшими детьми из семейного поместья и ещё не разговаривала с сыном.
   - Входите, матушка, - поднялся из-за стола Ричард. - Я на сегодня освободился от дел и теперь могу уделить внимание семье. А где Ребекка и Руперт?
   - Они за дверью, не решились войти, вдруг ты занят.
   Ричард сам подошёл к двери, открыл и позвал брата и сестру. В городском доме оставался минимум прислуги, все остальные были ещё в Олтон-Касле. Последние два года городской дом герцога Бьюкасла был закрыт. Когда после смерти отца Ричарда выяснилось, что от семейного состояния почти ничего не осталось, вдова уехала с младшими детьми в Олтон-Касл и в Лондон не приезжала. В октябре прошлого года в Лондон из Бельгии привезли немного оправившегося от ранения Ричарда. Он написал матери, что ему надо быть в Лондоне, поскольку лечение ещё не закончено, а им пока придётся ещё одну зиму провести в поместье. Таким образом он пытался уберечь мать и сестру с братом от докучливого внимания кредиторов.
   Леди Ребекка и лорд Руперт нерешительно вошли в кабинет. Они давно не видели старшего брата и не решались беспокоить его вопросами, хотя по их тревожным взглядам было видно, что они опасаются дурных вестей.
   Ричард махнул им рукой на кресла, когда все устроились, он внимательно всех осмотрел и сказал:
   - Могу сразу успокоить, скоро все трудности закончатся. Я за эти месяцы изучил состояние наших дел. Слава Богу, что дома и имения у нас майоратные, они сохранились, но больше ничего не осталось из того, что накопил дед. Отец не только растратил деньги, отложенные для Роберта и вас двоих дедушкой, но и промотал состояние матушки, которое за ней было закреплено по брачному контракту. Кроме того, у него остались долги на сумму около миллиона фунтов.
   Вся троица потрясённо ахнула. Потом леди Люсинда робко спросила:
   - Но ты сказал, что скоро трудности закончатся. Что ты имел в виду?
   - Если Вы помните, матушка, тринадцать лет назад дед заключил мою помолвку с леди Викторией Уэйн, дочерью маркиза Уэйнриджа. Ей тогда было пять лет, и они уезжали из Англии.
   - Я её помню. Такая светленькая с потрясающими зелёными глазами, - воскликнул Руперт. - Она ещё заявила нашему отцу, чтобы он не смел бить детей, иначе у него руки отсохнут. И отец действительно с тех пор нас не трогал. А до этого нам сильно доставалось от него.
   Мать посмотрела на Ричарда с зарождающейся надеждой:
   - Ты хочешь сказать, что ты женишься на ней? Но это же замечательно! Их семья очень богата, и кажется, леди Виктория единственная наследница.
   - Да, недавно мне привезли письмо от маркиза. Он сейчас живёт в Индии, Виктория в прошлом году закончила обучение и поехала в Индию повидаться с отцом. Он составил брачный контракт и прислал мне на одобрение. Мой секретарь уже дал объявления в газетах о нашей помолвке. Я ожидаю её прибытия недели через две. А пока нам нужно начать подготовку к Сезону. Матушка, Вы можете заказывать новые наряды себе и Ребекке (та восторженно взвизгнула), нам с Рупертом тоже нужно обновить свой гардероб (Руперт радостно посмотрел на брата). И обсудите с дворецким, будем вызывать слуг из поместья или наймём новых для городского дома.
   - А деньги? - тревожно спросила леди Люсинда.
   - Маркиз открыл мне неограниченный кредит в семейном банке. С кредиторами я рассчитаюсь после свадьбы, а на текущие расходы деньги можно тратить, не урезая себя. И я уже дал распоряжение управляющему повысить пенсии в наших имениях и выплатить то, что мы задолжали. Скоро я как следует займусь восстановлением наших поместий, и если ты согласен, Руперт, мне бы не помешала и твоя помощь, пока ты не уедешь в университет. Ты ведь будешь поступать в университет?
   - Я ещё не думал об этом. Мы ведь думали, что у нас ни на что нет денег, - ответил брат.
   Леди Люсинда просто преобразилась после слов сына. Она энергично поднялась с места:
   - Ребекка, пойдём со мной, - позвала она дочь, - Сезон скоро начнётся, а у нас ещё столько дел.
   Она обратилась к старшему сыну:
   - Спасибо, милый, за хорошие новости. Только мне не нравится твой вид. Рана всё ещё беспокоит тебя?
   - Сейчас уже меньше, - ответил Ричард. - Леди Чард, бабушка Виктории, присылает мне микстуры, которые уменьшают боль, и потом она обещала, что её внучка сможет мне помочь, когда приедет. Осталось подождать две недели, вытерплю.
  
   *
   Оставшись один в кабинете, Ричард откинулся на спинку кресла и задумался. Итак, хотя и с благословения маркиза, он уже начинает тратить приданое своей невесты. А что думает об этом сама невеста? Ричард не видел Викторию с того лета 1803 года, когда она с отцом приехала в Олтон-Касл, и там было объявлено об их помолвке. Дед тогда позвал его в кабинет и первый раз разговаривал с внуком, как с взрослым. Он прямо сказал Ричарду, что его отец мот и игрок, и он опасается, что, когда его сын Лайонелл, отец Ричарда, станет следующим герцогом Бьюкаслом, даже их немалого состояния надолго не хватит.
   - Конечно, - сказал герцог, - я принял меры, чтобы обеспечить вас всех, но ты должен понимать, что всегда есть способы нарушить законы.
   Дед как будто предчувствовал их разорение.
   - И вот тогда, - сказал он Ричарду, - тебе понадобится вступить в выгодный брак, чтобы быть независимым от отца. Поэтому я от твоего имени хочу заключить с Джереми Уэйном (он уже отдал свой титул кузену) договор о твоей помолвке с его единственной дочерью и наследницей. Он увозит её с собой, но потом она вернётся к своей бабушке, баронессе Чард, а когда ей исполнится 17 лет, бабушка выведет её в свет, и после Сезона вы сможете пожениться. Надеюсь, ты понимаешь, как это серьёзно. Тебе ведь к тому времени исполнится 28 лет, и у тебя будет много влюблённостей, которые ты будешь принимать за любовь. Но как будущий герцог Бьюкасл ты должен понимать свою ответственность перед титулом и нашими людьми и не идти на поводу своих страстей. Поэтому, мой мальчик, я хочу, чтобы ты хорошо обдумал мои слова, а завтра ты мне скажешь, согласен ли ты на такую долгую помолвку и обещаешь ли, что сдержишь данное тобой слово. И маркиз на этом настаивает тоже, ему нужно твоё согласие.
   - Я подумаю, дедушка, - сказал он тогда. - Но что, если Виктория сама не захочет этой помолвки, когда вырастет.
   - Об этом не беспокойся, - засмеялся дед. - Она уже сделала тебя своим избранником, и маркиз уверяет меня, что её чувства не изменятся.
   Ричард тоже засмеялся, вспоминая вчерашний эпизод с отцом. Им с Робертом пришлось спасать Викторию, которая залезла на большой дуб около пруда, чтобы спасти котёнка. Котёнок залез на самые тонкие ветки, спасаясь от собаки, и жалобно пищал, даже не пытаясь спуститься. Виктория достала котёнка, но зацепилась платьем за ветку. Ричард и Роберт полезли её отцеплять. Платье они отцепили, но ветки были для них слишком тонкие. Виктория удержалась, а они нет. На берегу пруда отец прогуливался со своей гостьей. Отец требовал, чтобы дети не попадались ему на глаза, когда он принимает гостей, а тут ещё они с Робертом свалились с ветки, нависшей над водой, и обдали брызгами отца и его даму. Они уже знали, что их ждёт жестокая порка, но тут вмешалась эта кроха, Виктория. Когда отец отдавал приказ мальчикам идти в его кабинет, она уже спустилась с котёнком с дерева. Виктория встала перед маркизом Сент-Айвсом и серьёзно заявила:
   - Виновата во всём я, но меня может наказывать только мой папа. А Вы больше не смейте трогать Ричарда, он теперь мой рыцарь, и никто не смеет его обижать. Ну и Роберта тоже, потому что он его брат.
   Отец мальчиков недовольно посмотрел на эту малявку и обратился к сыновьям:
   - Вы слышали, что я сказал? Марш в кабинет! - И, отворачиваясь от Виктории, небрежно обронил: - а ты, детка, ступай к своему папе.
   Виктория нахмурилась и сказала:
   - Хорошо, я иду к папе. А Вы больше не будете пороть своих детей, потому что каждый раз, когда Вы соберётесь это сделать, у Вас будут неметь руки, и Вы ничего не сможете ими держать.
   Маркиз Сент-Айвс, уже не обращая внимания на девочку, увёл свою недовольную даму в дом. Мальчики понуро побрели в кабинет отца, даже не осмелившись пойти переодеться в сухое. А в кабинете и произошло то чудо, о котором вспоминал Руперт. Маркиз действительно не смог взять в руки плеть, чтобы наказать мальчиков. Это происшествие настолько его напугало, что с тех пор избиения детей прекратились.
  
   *
   Ричард вздохнул. Воспоминания растревожили его. Он долгое время старался избегать воспоминаний, поскольку все они были связаны с Робертом, а он по-прежнему переживал гибель брата. Прошло уже столько месяцев, а он всё ещё не мог заставить себя разобрать бумаги, сохранённые денщиком Роберта.
   - Наверно, уже пора, - сказал он себе.
   Он открыл нижний ящик письменного стола, где лежали завёрнутые в мешковину бумаги, переданные ему в ноябре прошлого года. Денщик брата Рокк, сам получивший ранение при попытке спасти своего лорда, сразу разыскал Ричарда, как только немного оправился от ран. Ричард отправил Рокка в Олтон-Касл, поскольку тому некуда было деваться. Управляющий дал ему место сторожа, чему Рокк несказанно обрадовался.
   Ричард снова вздохнул и развернул мешковину. Ему в глаза сразу же бросился большой конверт с крупно написанными буквами "Р И Ч А Р Д У". Он открыл конверт, достал оттуда письмо и внимательно его прочёл. Потом стремительно вскочил и выбежал из кабинета. В холле он увидел мать и сестру, собирающихся выходить. Он подбежал к ним и, задыхаясь, спросил:
   - Матушка, где девочка?
   - Какая девочка? О чём ты, Ричард? - удивлённо спросила леди Люсинда и недовольно оглянулась на заинтересованные взгляды слуг.
   Герцог тоже оглянулся, постарался успокоиться и попросил мать и сестру ненадолго зайти к нему в кабинет. Там он усадил их, сел сам и объяснил:
   - Я решил изучить бумаги, которые привёз мне Рокк. Бумаги Роберта, - пояснил он для Ребекки. - Там было вот это письмо.
   Он взял лист бумаги, который был в конверте, показал матери и объявил:
   - Роберт пишет, что Сара - его законная дочь. После того скандала, когда отец Селесты пытался заставить меня жениться на ней, Роберт съездил в Лондон за специальным разрешением, и они с Селестой тайно поженились. Свидетельство о венчании находится в бумагах Роберта, и он пишет также, в какой церкви они венчались, там тоже можно найти запись об этом. Так где моя племянница? - обратился он к матери.
   Она нерешительно пожала плечами:
   - Когда няня привезла ребёнка к нам, твой отец приказал поместить её в задней части дома, где живут некоторые слуги, и запретил нам интересоваться девочкой. Прости, сынок, но я после приезда не успела даже узнать, сколько слуг в доме, а про девочку даже не вспомнила, да простит меня Господь за такое отношение к собственной внучке. Честно говоря, я её никогда и не видела, так как была уверена, что это не твоя дочь. Почему же Роберт нам ничего не сказал?
   - Сначала он боялся отца. Потом не знал, как объяснить всё мне, хотел поговорить после сражения, но на всякий случай написал мне письмо. А я настолько погрузился в собственные переживания, что только сейчас решился прочесть его. Мама, нам надо срочно найти девочку. Спроси слуг, где она.
   Леди Люсинда позвонила. Вошёл дворецкий и вопросительно глянул на герцогиню.
   - Крэйн, помнишь, около трёх лет назад сюда приехала няня с младенцем из нашего кентского поместья? Где сейчас эта девочка, ты можешь сказать?
   - А всё там же миледи, - сообщил Крэйн, стараясь скрыть свои чувства под маской невозмутимости. - Тогда его светлость, покойный герцог, велел им отвести комнатку около лакейской, так они по-прежнему там и живут.
   - Спасибо, Крэйн, - сказала герцогиня, в свою очередь стараясь скрыть волнение, - будь добр, проводи меня и его светлость в эту комнату. А ты, Ребекка, подожди здесь.
   - Но, мама, - попыталась протестовать Ребекка, но взгляд брата заставил её замолчать.
   Все трое вышли из кабинета и пошли по длинному коридору, ведущему в комнаты для слуг. Когда они прошли примерно половину, послышался плач ребёнка.
   - Что это? - в недоумении спросила герцогиня.
   - Опять нянька напилась, а малышка не успела спрятаться, - с досадой ответил дворецкий. - Слуги пробовали её урезонить, да толку мало. Поэтому стараемся просто помочь малышке спрятаться.
   - Какая комната? - резко спросил Ричард.
   - Последняя по левую руку, Ваша светлость, - показал рукой дворецкий.
   Герцог ускорил шаг, почти побежал, резко открыл дверь и ворвался в комнату. Он как раз успел перехватить очередной замах руки толстой неопрятной женщины, которая другой рукой держала маленькую худенькую девочку. Он вырвал ребёнка из этой короткопалой грязной руки и прижал девочку к себе, не обращая внимания на то, что от грязного платьица и ручонок на его безупречно чистой одежде появились несмываемые пятна. Ребёнок испуганно затих, тараща недоумевающие глазёнки на своего нежданного спасителя. Ричард с болью смотрел в серо-голубые глазки на этом замурзанном личике, так напомнившие ему глаза брата.
   - Господи, - прошептал он, - Роберт, простишь ли ты меня когда-нибудь за эти страдания твоего ребёнка?!
   Тем временем толстуха уселась на кровати, куда отшвырнул её Ричард, и обдала вошедших следом герцогиню и Крэйна густым запахом перегара. Она уставилась на герцога, с трудом соображая, что за непрошенный защитник появился у её подопечной. Потом мерзко захихикала:
   - Что, папаша, отцовские чувства проснулись? Ты за всех своих бастардов теперь будешь заступаться?
   Герцог презрительно посмотрел на неё и ответил:
   - Ты-то отлично знаешь, что это законная дочь лорда Роберта.
   У него за спиной охнул Крэйн. Толстуха опешила:
   - А Вам-то откуда это известно? Я вроде никому не говорила.
   Ричард ответил на молчаливый вопрос матери:
   - Роберт написал, что на их венчании была нянька Селесты, она же и увезла ребёнка в Лондон. - И, повернувшись к Крэйну, распорядился - Когда она проспится, возьми у моего секретаря достаточно денег, чтобы ей хватило на дорогу в Кент, откуда она к нам приехала, и обязательно поручи кому-нибудь из надёжных слуг, чтобы её проводили в контору дилижансов, купили билет, дали денег на дорогу и отправили. И больше чтобы я эту женщину здесь не видел, иначе отправлю её в тюрьму или на виселицу.
   - Будет исполнено, Ваша светлость, - поклонился дворецкий. - И осмелюсь добавить, с превеликим удовольствием. Все слуги будут рады, что мы от неё избавились. - Он осторожно откашлялся и спросил - Простите, милорд, а как насчёт маленькой мисс, или я должен говорить, леди?
   - Да, Крэйн, скажи слугам, что я сегодня выяснил, что леди Сара - законная дочь лорда Роберта. Скажи миссис Крэйн, чтобы она нашла леди Саре новую няню, только такую, которая любит детей. Я сам теперь буду следить, как обращаются слуги с моей племянницей. А пока пусть приготовят помещения в детской и нагреют воды для ванны.
   Его распоряжения были прерваны громким храпом: прежнюю няню Сары одолел, наконец, выпитый алкоголь. Ричард брезгливо посмотрел на неё и сказал:
   - Пойдёмте отсюда.
   Сара по-прежнему была у него на руках. Она притихла, тревожно и недоверчиво рассматривая всех присутствующих. Герцогиня смотрела на неё и тихо плакала. Сара подумала, потом протянула ручонку и робко погладила бабушку по щеке.
   - Не плачь, - пролепетала она. - Тебе тоже больно?
   Ричард осторожно прижал девочку к себе и ласково сказал:
   - Больше тебе никогда не будет больно, моя маленькая. Твоя нянька сегодня уедет далеко-далеко и не вернётся. А ты будешь жить в большой светлой комнате, у тебя будет много игрушек и очень добрая ласковая няня. А ещё у тебя будут мама, папа, бабушка и много других родственников, которые никому не позволят тебя обижать.
   Девочка недоверчиво разглядывала всех взрослых, находящихся в комнате, и время от времени испуганно поглядывала на свою мучительницу, храпящую на постели. Крэйн заторопился выполнять приказания герцога, а дядя и бабушка пошли с девочкой в переднюю часть дома. Когда Ричард появился в холле, сверху как раз спускался лорд Руперт. Он брезгливо оглядел маленькую замарашку на руках брата и возмущённо сказал:
   - Господи, Ричард, где ты подобрал эту оборванку? Посмотри, на что похож твой жилет!
   Маленькая Сара испуганно сжалась под взглядом своего дяди. Леди Люсинда поспешила вмешаться до того, как Ричард взорвётся и даст строгую отповедь брату:
   - Эта девочка - твоя племянница, дочь Роберта. Ричард начал разбирать бумаги Роберта и нашёл письмо, где он написал о своей тайной женитьбе и о дочери.
   - Ну и дела, - присвистнул Руперт, - и где же вы её нашли, да ещё в таком ужасном виде?
   - Не здесь, Руперт, - герцогиня показала глазами на дежурных лакеев. В это время со стороны кухни показалась молоденькая служанка, увидев которую, Сара просияла и протянула ручонки:
   - Лина, Лина, - позвала она.
   Служанка испуганно глянула на герцога, но ей на помощь уже спешил дворецкий.
   - Простите, Ваша светлость, но это моя племянница, она здесь на должности младшей горничной. Она занималась с девочкой, когда нянька напивалась, вот леди Сара и привязалась к ней. Каролина при няньке девочке не показывалась, чтобы нянька не узнала. Она никому не разрешала утешать девочку или играть с ней.
   Ричард внимательно посмотрел на служанку. Девушка была очень молодая, лет 17, опрятная, с умным личиком. Дворецкий пояснил:
   - Это единственная дочь моего брата, он был сержантом, погиб два года назад.
   Сара всё ещё тянулась к своей подружке. Герцог сделал знак служанке подойти. Та приблизилась, Ричард протянул ей ребёнка. Она бережно взяла девочку на руки и ласково прижала её к себе. Сара обрадовано обняла её за шею и залопотала, что-то рассказывая и жалуясь, а та утешала её и тоже что-то негромко бормотала в ответ. Ричард вопросительно глянул на мать. Та кивнула и обратилась к дворецкому:
   - Мне кажется, новую няню нам искать не придётся. Как ты считаешь, Крэйн, твоя племянница сможет быть няней у леди Сары? Не слишком она молода для этого?
   - Справится, миледи, - радостно ответил Крэйн. - Она десять лет сопровождала отца, где бы он ни служил, и заботилась о нём. Теперь, когда ей не нужно опасаться вмешательства той пьяницы, она хорошо сможет позаботиться о леди Саре.
   Герцогиня обратилась к сыновьям:
   - Идёмте в кабинет, там нас ждёт Ребекка, - и, повернувшись к дворецкому, распорядилась - Крэйн, покажи своей племяннице, где детская. Направь туда столько слуг, сколько твоя жена посчитает нужным, но чтобы там всё было приготовлено для размещения девочки как можно быстрее. И готовьте ванны для неё и для его светлости тоже.
   Каролине она сказала:
   - Я скоро поднимусь наверх со своей дочерью, мы посмотрим, что девочке необходимо в первую очередь.
   В кабинете их ждала встревоженная и недоумевающая Ребекка. Герцогиня устало села в кресло и сказала детям:
   - Садитесь, нам надо поговорить.
   Младшие дети сели и ожидающе посмотрели на мать и старшего брата. Ричард осторожно опустился в кресло с высокой спинкой, поудобнее устроил голову на подголовнике и закрыл глаза. Герцогиня встревожено посмотрела на сына и сказала:
   - Ричард, пойди к себе и прими лекарство. Я сама всё объясню твоим брату и сестре.
   Герцог тяжело поднялся:
   - Спасибо, матушка. Я действительно лучше пойду к себе. Ты потом пойдёшь к Саре?
   - Не беспокойся, мы сейчас же с Ребеккой пойдём туда. Не казни себя так. Мы всё исправим.
   Ричард горько усмехнулся и вышел. Леди Люсинда обратилась к сыну и дочери:
   - Как вы знаете, Ричард и Роберт вместе воевали. Роберт, как второй сын, должен был служить в армии, а Ричард не мог оставаться рядом с отцом, поэтому уехал к брату. Летом 1812 года они приехали в Англию в отпуск, который проводили в нашем кентском поместье, где отец практически не появлялся. Они познакомились с соседями, ходили на сельские балы, общались с местной молодёжью. В соседнем поместье жила семья Грантов, у которых была дочь на выданье, мисс Селеста Грант. Отец Селесты решил выдать её замуж за Ричарда, поскольку Ричард был наследником герцога. Долго не буду рассказывать, мистер Грант подстроил так, что Ричарда и Селесту застали вдвоём, мистер Грант настаивал на женитьбе. Но Ричард жениться отказался, поскольку он давно помолвлен, а эта ситуация была подстроена. Тогда Роберт, который тайно встречался с Селестой и знал, что она к нему неравнодушна, съездил в Лондон, привёз оттуда специальное разрешение и тайно обвенчался с Селестой. Селеста побоялась признаться родителям, знала всё только её няня. На следующий год в июне здесь, в особняке, появилась эта няня с младенцем и заявила, что это незаконнорожденная дочь Ричарда, что Селеста умерла при родах и что её родители не желают заботиться о ребёнке. Ваш отец отослал женщину с ребёнком на ту половину дома, где живут слуги, распорядился выделить им комнату и забыл о них. К моему стыду должна признаться, что тоже не думала о девочке. Я даже не видела её. Я знала, что это не дочь Ричарда, потому что мой сын никогда бы не поступил подло по отношению к молодой девушке. Я просто не знала, что Роберт женился, он побоялся признаться отцу. Сегодня Ричард начал разбирать бумаги Роберта, которые ещё в прошлом году привёз ему денщик Роберта, и нашёл там письмо, в котором Роберт сообщает о своей женитьбе, о том, что Сара его дочь, и просит Ричарда позаботиться о ней, если его не станет.
  
   *
   После этого разговора леди Люсинда с дочерью поднялись на 3-й этаж, где располагались детские комнаты. Они нашли Каролину с Сарой в самой маленькой из них. Там уже весело плясало пламя в камине. Каролина сидела с малышкой в кресле у камина и обе внимательно наблюдали за суетой, царящей в комнате. Миссис Крэйн, экономка и жена дворецкого, руководила слугами. Двое лакеев как раз установили детскую кроватку с розовым пологом, а ещё двое принесли с чердака большой сундук, на котором была нанесена розовая полоска. Служанки принесли 2 ванночки и несколько вёдер с горячей и холодной водой.
   Леди Ребекка заинтересовано разглядывала кроватку и детские вещи, которые экономка доставала из сундука.
   - Это что, миссис Крэйн? - спросила она. - Неужели это мои вещи сохранили?
   - Ну конечно, леди Бекки, - улыбнулась ей миссис Крэйн, - все вещи, из которых Вы вырастали, не успев износить, отправлялись на сохранение. Теперь вот для Салли пригодятся, - ласково кивнув малышке и получив ответную улыбку, она вдруг спохватилась и исправилась, - извините, миледи, для леди Сары.
   - Салли? - переспросила леди Люсинда. Услышав своё имя, внучка посмотрела на неё и нерешительно улыбнулась.
   - Мы привыкли её так называть, миледи, - виновато пояснила экономка. - Сарой её звала только нянька. Малышка, наверное, не сразу привыкнет, что она теперь леди Сара.
   - Нет, нет, - запротестовала герцогиня, - пусть остаётся пока Салли, не надо ей напоминать о той мегере. Меня интересует, почему вы выбрали самую маленькую комнатку?
   - Она очень понравилась малышке, миледи, - смущённо ответила Каролина. - Здесь ей уютнее, чем в больших.
   - Ну, хорошо, - согласилась леди Люсинда, - Пусть здесь будет её спальня и поставьте здесь же кровать для Каролины. Салли, - улыбнулась она, - вряд ли захочет спать здесь одна. А у меня к вам два поручения, миссис Крэйн. Во-первых, передайте всем слугам, что любые просьбы Каролины в отношении леди Сары должны выполняться беспрекословно. А, во-вторых, могу вас порадовать: мы приступаем к обновлению дома. Составьте список того, что необходимо приобрести в первую очередь: постельное и столовое бельё, ковры, гобелены, шторы и гардины - всё новое. А также новые ливреи и платья для слуг, тёплые одеяла и новые вещи для них. Ну, не мне вас учить. Скажите торговцам, что счета будут оплачиваться немедленно, и не скупитесь, не гоняйтесь за дешёвым. Выбирайте всё красивое и качественное.
   - Господи, - счастливо вздохнула экономка, - неужели возвращаются времена, как при старом герцоге.
   Слуги и экономка вышли, а няня и бабушка с тётей приступили к купанию малышки. Пришлось три раза менять воду, и в третьей воде Сара блаженствовала не меньше получаса, счастливо улыбаясь и наслаждаясь всеобщим вниманием. Каролина в это время аккуратно подровняла неровные пряди волос на головке девочки. Тщательно отмытые волосы оказались светло-русыми, придав девочке дополнительное очарование. Леди Люсинда не могла отвести глаз от малышки, глядя на неё со слезами на глазах, она сказала дочери:
   - Как она похожа на маленького Роберта! Помнишь его портрет в таком же возрасте? Он висит в картинной галерее в Олтон-Касле.
   К концу купания Сара начала зевать и тереть глазки. Каролина завернула её в тёплое пушистое полотенце, вытерла, одела малышку в новую чистую одежду. За это время в комнатке была установлена кровать для Каролины, слуги быстро всё прибрали и вынесли всё лишнее. Уложенная в свою новую чистую постельку, девочка уснула почти мгновенно.
  
   *
   После ленча леди Люсинда с дочерью поехали на Бонд-стрит, чтобы выбрать себе магазин для приобретения нарядов к Сезону. Они медленно ехали по улице и разглядывали витрины магазинов, но пока ничто не привлекло их внимания. Вдруг кучер остановил лошадей.
   - Миледи, - обратился он к герцогине, - там впереди затор, коляски сцепились колёсами. Может быть, объехать по параллельной улице?
   - Конечно, Сэм, - ответила леди Люсинда.
   Они свернули на параллельную улицу, проехали один квартал, и только Сэм собрался возвратиться на Бонд-стрит, как леди Ребекка вскрикнула восторженно:
   - Мама, смотри, какая прелесть, какое чудесное платье, и как идеально подобраны к нему все аксессуары!
   Леди Люсинда одобрительно кивнула. Она тоже обратила внимание на ряд витрин, который был оформлен в едином стиле, но поражал разнообразием: сначала были выставлены красиво пошитые ливреи и платья для служанок, потом детская одежда и обувь, одежда и обувь для джентльменов, и, наконец, та витрина с женской одеждой, что привлекла внимание леди Ребекки. В каждое отделение был свой вход, но навес и мощёный каменными плитами тротуар шли единой линией.
   Когда герцогиня с дочерью вошли в магазин женской одежды, разговор там вёлся на повышенных тонах. Вернее, повышала тон и кричала только клиентка, мастерица говорила спокойно, но твёрдо:
   - Нет, миледи, я не возьму у Вас ни одного заказа, пока мне не будет оплачен прошлогодний счёт в 300 фунтов.
   Герцогиня узнала скандалистку - леди Летиция Гринвуд, графиня Линфорд.
   - Те обноски, что вы нам сшили в прошлом году, и на сотню не потянут, - брюзгливо заметила графиня. - Вы должны считать за честь, что я вообще к вам обращаюсь. Я ведь могу ославить вас так, что вы вообще ни одного заказа не получите.
   Хозяйка ателье улыбнулась уверенной улыбкой и спокойно пояснила:
   - Вот уж разорение мне не грозит. Моя самая главная клиентка - баронесса Чард (леди Люсинда заметила, как вздрогнула при этом имени графиня), для неё я выполняю большую часть моих работ. Мы в основном работаем на эту семью. В прошлом году баронесса не приезжала на Сезон, мы были свободны, а в этом году мы загружены заказами, сейчас шьём наряды для леди Виктории, внучки баронессы. Так что извините, миледи, но Вам стоит поискать в другом месте.
   - Ну, тогда и не надейтесь, милочка, - ехидно сказала графиня, - что Вы когда-нибудь получите деньги за Ваш прошлогодний счёт.
   - Спасибо, что предупредили, миледи, - спокойно ответила хозяйка магазина. - Тогда я больше не буду посылать Вам этот счёт, а деньги спишу, как ожидаемые убытки.
   Со зло сжатыми губами и высоко поднятой головой графиня и две молодые девушки с ней вышли из ателье, громко хлопнув дверью. Мастерица с приветливой улыбкой обратилась к герцогине:
   - Добро пожаловать, Ваша светлость. Что мы можем сделать для Вас и миледи Вашей дочери?
   - Но, - заколебалась леди Люсинда, - вы же сказали графине, что в основном работаете на семейство Чардов.
   - Да, - удивлённо подтвердила мастерица, - но вы теперь тоже связаны с этим семейством, после подтверждения помолвки. Не так ли?
   Герцогиню с дочерью усадили в удобные кресла, и началась самая увлекательная для женщин беседа - обсуждение современных модных тенденций в цвете и покрое, рассматривание образцов различных тканей, фасонов, вариантов отделок и прочего, что так занимает умы женщин, особенно при подготовке к балам Сезона.
   Миссис Минна Бардсли (так представилась хозяйка магазина) заверила своих дорогих клиенток, что они могут быть освобождены от поездок по другим магазинам в поисках сопутствующих товаров. Их комплекс магазинов может предоставить им обширный выбор всего необходимого, а в случае отсутствия чего-либо, это будет доставлено в течение одного или двух дней.
   Пока с заказчиц снимали мерки, миссис Бардсли не умолкая превозносила свою главную работодательницу, леди Элизабет, баронессу Чард, благодаря которой все они, работающие в этих магазинах, чувствуют такую уверенность в завтрашнем дне и поэтому счастливы обслуживать своих дорогих клиенток. Как поняла леди Люсинда, знакомство миссис Бардсли (тогда ещё мисс Минны Кросби) с леди Элизабет произошло 7 лет назад, когда она приехала из Озёрного края по приглашению своей кузины, миссис Элеанор Кросби, работать с ней вместе на Бонд-стрит. Кузина обещала сделать её партнёром в своём магазине, мисс Минна отдала ей все свои сбережения (целых 300 фунтов, можете себе представить, Ваша светлость, это всё, что мог мне дать мой дорогой папа, а он был лавочником в нашем городке). Именно тогда ей выпала огромная честь создавать гардероб для дочери леди Элизабет, достопочтенной мисс Элизы Чард. Это был её третий Сезон, я имею в виду мисс Элизу, и в этот раз ей сделал предложение виконт Тивертон. И когда она, мисс Элиза, выходила замуж за виконта Тивертона, весь её гардероб доверили шить ей, мисс Минне Кросби. Её фасоны так понравились обеим леди, что через 2 года леди Элизабет заказала ей шить наряды для её внучки, леди Виктории, которая отправлялась учиться в Академию для юных леди. Её, Минну, пригласили жить в Грин-Холле, чтобы леди Виктории не надо было ездить на Бонд-стрит для примерок. К тому времени Минна как раз познакомилась (в Воксхолл-гарденс) с Джозефом Бардсли, башмачником. Они мечтали пожениться и открыть собственное дело, так как кузина обманула Минну и обращалась с ней как с рабыней, не вспоминая о взятых у неё деньгах. Джозеф тоже работал на хозяина, который платил ему очень мало, хотя все заказчики хотели шить свою обувь только у Джозефа. Баронесса, присутствовавшая на примерках, узнала о проблемах Минны и Джозефа. Она попросила своего мужа, барона Чарда, помочь им, и милорд помог им получить ссуду в семейном банке Чардов. В банке не только помогли им с Джозефом составить смету расходов, но и приняли в качестве первого взноса по погашению ссуды расписку кузины двухлетней давности в получении 300 фунтов от мисс Минны Кросби. И кузине пришлось выплатить эти 300 фунтов. Правда, с тех пор кузина её знать не хочет, но она не переживает. Они с Джозефом поженились в тот же год, Бог благословил их детьми, у них уже два сыночка и дочка недавно родилась. Ссуду они уже давно погасили. Дело у них расширяется, потому что, когда они встречают талантливых мастеров, которые получают гроши, работая на своих хозяев, они приглашают их к себе, обещая со временем партнёрство, если они сработаются. И теперь у них уже несколько партнёров.
   Заказав множество нарядов, леди Люсинда и леди Ребекка возвращались домой, очень довольные результатами своей первой же поездки.
  
  
  
   28 - 29 марта, Лондон.
  
   Уже ближе к вечеру 28 марта Чарльз с Эммой и Джудит приехали в Лондон. Несмотря на усталость от двухдневного путешествия Джудит не могла оторваться от окна кареты, восторженно разглядывая большой город, увиденный ею впервые. Когда они подъезжали к Грин-Холлу, ахнули уже обе, Эмма ещё не видела этой красоты. Блэк, мирно спавший на коленях у Джудит, как будто почувствовал окончание путешествия. Он встал на задние лапки, передние положил на низ окна и визгливо затявкал.
   - Он узнал свой дом, да, папа? - спросила Джудит, вглядываясь в огромный дворец, к которому они подъехали.
   - Вряд ли, - засомневался Чарльз, - скорее всего, почувствовал твоё волнение, вот и реагирует.
   Карета остановилась. Прежде чем спешащие от входа лакеи достигли её, дверцу открыл Корк, который на последнем перегоне подсел к кучеру. Протянув руки, чтобы взять Блэка, он пояснил:
   - В этой суматохе Блэк может испугаться и потеряться. А здесь много похожих щенков. Лучше я отнесу его в комнаты мистера Чарльза, у меня приготовлен ошейник для него, чтобы любой мог сразу отличить его и найти.
   Гостей отвели в комнаты Чарльза, где их поджидала экономка. Она почтительно приветствовала семейство мистера Колфилда, поздравила с бракосочетанием, представила Эмме служанок, которые были выделены для неё, и спросила, где предпочитает жить мисс Джудит - рядом со спальней родителей или в одной из детских комнат. Чарльз предложил дочке посмотреть оба помещения и выбрать самой. Когда Джудит пришла в детские комнаты, она даже не колебалась - настолько восхитили её эти сказочно обустроенные комнатки. Она познакомилась с маленькими Бёртонами, которые играли в одной из комнат, и решила, что она остаётся здесь. Мелисса предложила ей занять Солнечную комнату, которая находилась рядом с её комнатой, Рассветной. Стюарт и Колин занимали две комнаты с другой стороны от игровых: Морскую - Колин и Рыцарскую - Стюарт. Молли, няня Джудит, была в восторге от своей комнатки, которую ей отвела экономка.
   У Джудит со Стюартом нашлись и общие интересы. Когда Джудит рассказала ему о своём Светлячке, так она назвала своего пони, Стюарт предложил ей на следующий день вместе покататься, он покажет ей хорошие места для прогулок. И рассказал, что дядя Тони разрешил ему выбрать себе пони из находящихся на конюшне, и теперь Резвый считается его собственным пони, на котором может ездить только он, Стюарт. У них завязался оживлённый разговор о повадках и предпочтениях их лошадок. Разговор так увлёк Джудит, что она даже с неохотой пошла к родителям, которые предложили ей пойти познакомиться с хозяевами этого чудесного дворца, леди Элизабет и лордом Джоном. Она ещё немного робела в присутствии взрослых, помня, как пренебрегали ею все соседи дяди Джорджа.
   Когда на следующий день Чарльз и Эмма вошли в кабинет Энтони Найта, где Энн трудилась за своим столом и с усмешкой поглядывала на Энтони, с мученическим видом сидящим перед грудой конвертов, им стало понятно, что эта процедура происходит каждый день. Энтони перебирал письма, тихонько бормоча всяческие пожелания их отправителям. Вчера вечером в гостиной, когда он рассказывал Чарльзу о своей деятельности, он признался, что самым трудным для него было каждый день принимать решения по поступающей корреспонденции. Он не мог решить, как ему реагировать на этот поток просьб, жалоб, призывов о помощи, который поступал в Грин-Холл со всех концов страны. "Такое впечатление, - признался он Чарльзу, - что все нуждающиеся уповают только на помощь из Грин-Холла. Я даже не знаю, что делать с этими письмами, они лежат грудой в углу кабинета". Тогда Чарльз обещал помочь разобраться с корреспонденцией. Сейчас Энтони с надеждой взглянул на пришедших, вставая с места, чтобы приветствовать Эмму, и с жестом весёлого отчаяния показывая на груду бумаг, действительно занимающую целый угол кабинета.
   - Сам виноват, Энтони, - обратился к нему Чарльз. - Я с тобой начал заниматься в дороге развитием интуиции, ты мне обещал, что продолжишь упражнения. Продолжил?
   Энтони смущённо развёл руками:
   - Ну, совсем не остаётся времени, мистер Колфилд, - сокрушённо признался он. - Столько дел каждый день, не успеваю оглянуться.
   - Не времени у тебя не остаётся, а уверенности, что тебе это надо, - сказал Чарльз. - Вот посмотри, как бы ты работал с этими письмами, если бы развил в себе интуицию.
   Он подошёл к столу Энтони, где лежало не меньше трёх десятков конвертов, взял первое письмо и отправил его в камин. За первым последовали остальные, Чарльз отложил только четыре. И пояснил:
   - Письма в основном пишут и посылают те, кому не хочется работать и кто надеется, что можно вытянуть какие-то деньги у людей, занимающихся благотворительностью. Эти три конверта отдай капитану Дженкинсу, его молодчикам будет полезно заняться выяснением обстоятельств, какая помощь требуется авторам писем. А вот этот конверт отнесёшь в кабинет барона, это писал человек опасный, тебе с ним лучше дела не иметь даже по почте. Такими письмами барон занимается сам.
   Энтони восхищённо смотрел на опустевший стол и непроизвольно покосился на груду в углу. Чарльз понимающе рассмеялся:
   - Ладно, тащи все, мне не трудно будет рассортировать. Только, сдаётся мне, вряд ли леди Элизабет переложила сразу всю почту на тебя, не предложив свою помощь. Она ведь наверняка предлагала тебе помогать разбирать почту на первых порах, пока не научишься, так? - он вопросительно посмотрел на Энтони. Тот смущённо улыбнулся и кивнул. - Понятно, постеснялся, - заключил Чарльз.
   Немного рисуясь, он занялся остальными письмами, которые подносил ему воодушевлённый Энтони. Через четверть часа основная груда весело полыхала в камине, а Чарльз разбирал около двух десятков писем.
   Обе женщины наблюдали за его действиями с интересом, но Эмма одобрительно, а Энн скептически.
   - Интересно, - сказала Энн, - а как Вы докажете, что Вы не сделали ошибок, разбирая эти письма?
   - Сразу видно, миссис Бёртон, что Вы ещё мало общались с нашим семейством. Те, которые принадлежат ему по крови, проявляют интуицию с рождения. У кого она задавлена воспитанием и не проявлялась у предков, те развили её во время жизни в семье. Вот смотрите, - продолжал Чарльз, опуская руку в карман и доставая что-то в кулаке, - давайте спросим мистера Найта, который интуицию пока не развил, какого цвета шарик в моём кулаке.
   - Белый? - неуверенно спросил Энтони.
   Чарльз покачал головой и повернулся к Эмме.
   - Конечно, чёрный, - уверенно ответила та.
   Чарльз разжал кулак, на ладони лежал чёрный шарик.
   - А откуда Вы знаете это? - полюбопытствовала Энн.
   Эмма лукаво улыбнулась:
   - Просто я видела, как Чарльз положил чёрные шарики в свой карман, когда мы собирались выходить.
   Все засмеялись. Чарльз сокрушённо покачал головой:
   - Надо же, меня разоблачили. - Он снова опустил руку в карман и вынул её, опять сжатую в кулак. - Ну, Энтони, какой шарик у меня на этот раз?
   - Чёрный, - улыбаясь, уверенно ответил Энтони.
   Чарльз опять обернулся к Эмме. Та удивлённо сказала:
   - На этот раз я почему-то уверена, что шарик белый, хотя этого не может быть.
   Чарльз разжал кулак. На его ладони действительно лежал белый шарик. Все трое смотрели на него, безмолвно требуя объяснения.
   - Дело в том, что у Эммы интуиция пока дремлет, но она у неё есть от русских предков, я это знаю, так как мне сказала об этом Виктория. Так что, мой дорогая, - обратился он к жене, - когда Виктория приедет, она просто поможет тебе снова вернуть себе этот дар. У Энтони же, да и у Вас, мадам, - поклонился он в сторону Энн, - интуиция задавлена скепсисом и веками забвения. Но всё равно она есть в каждом человеке, надо только постараться и возродить её. Вы почувствуете, насколько богаче стала ваша жизнь. И у вас даже не возникнет вопроса, откуда вы знаете, например, достойно ли вашего внимания то или иное письмо. Вы это будете чётко знать на уровне подсознания.
   - А это действительно можно развить в себе? - спросила Энн. Видно было, что объяснение Чарльза заинтересовало её.
   - Это действительно можно развить и довольно быстро, - заверил её Чарльз. - Пусть Энтони покажет Вам упражнения с карточками, которым я научил его, а когда приедет Виктория, ждать уже осталось недолго, она по своей методике очень быстро поможет вам всем возродить интуицию.
   - Где карточки, Энтони? - весело потребовала Энн. - Интуиция мне нужна безотлагательно, особенно при работе с нашими поставщиками.
   - Сегодня же найду и покажу первые упражнения, - пообещал Энтони. - Сейчас мне надо ехать в Ричмонд, там кое-какие срочные вопросы появились. Скорее бы возвращались мистер Бёртон и мистер Чард, разгрузили бы меня с приютскими делами.
   Эмма заметила, что при этих словах Энн слегка порозовела и поспешно снова уткнулась в свои бумаги. Энтони достал из стола и подал Чарльзу три листа бумаги:
   - Вот, мистер Колфилд, эти три особняка выставлены на продажу. Мне вчера передали эти бумаги из конторы наших поверенных. Честно говоря, я вчера не успел осмотреть их, хотя они и находятся недалеко отсюда, как Вы и хотели.
   - Ничего, Энтони, - успокоил его Чарльз, забирая бумаги. - Мы с Эммой как раз и зашли за сведениями, поедем сейчас сами и посмотрим. Наша дочь нам заявила, что она сегодня занята устройством своего пони и знакомством с конюшней, так что мы можем сами выбирать наш дом, она нам доверяет. У меня к Вам будет ещё одна просьба: пошлите кого-нибудь из слуг в Уорфорд-Хаус, чтобы узнали, когда виконт Уорфорд прибывает в Лондон.
   - Сейчас же отправлю посыльного, - с готовностью отозвался Энтони. - Скажу ему, чтобы передал то, что узнает, миссис Энн Бёртон, поскольку я сам уезжаю уже сейчас, раз уж Вы оказали мне такую большую помощь с письмами. Энн, - повернулся он к своей помощнице, - разошли посыльных с письмами, которые разобрал мистер Колфилд, по нашим агентствам, припиши к ним разъяснения, что с ними делать. Я сейчас забегу за миссис Амелией, и мы уезжаем в Ричмонд.
  
  
  
  
  
  
  
   Часть 3-я, апрель 1816 года.
  
   3 апреля, Лондон.
  
   Энн сидела в кабинете Грин-Холла, предоставленном Энтони Найту для работы, и заносила в гроссбух суммы по оплаченным счетам вчерашнего дня. Она так углубилась в свою работу, что не слышала звука открывшейся двери. Внезапно ей на бумаги упала роскошная чайная роза, и знакомый голос произнёс:
   - Привет, Рыжик! Ты по мне очень соскучилась? Я так очень.
   - Что Вы себе позволяете, сэр? - притворно возмутилась Энн, пряча глаза, чтобы скрыть радость в них. - Между прочим, мои волосы вовсе не рыжие, а золотистые. Попрошу запомнить.
   - А я разве спорю? - удивился Тони. - Конечно, золотистые. Любой, кто посмеет утверждать обратное, будет иметь дело со мной. Вплоть до дуэли, - грозно добавил он. - Но ты не ответила на мой вопрос. Ты по мне скучала эти десять дней?
   - Какие десять дней? - деланно удивилась Энн. - Я что-то не заметила, что тебя не было. Разве ты куда-то уезжал?
   Она постаралась насмешливо поглядеть на него. Но сквозь насмешку всё равно проглядывала в её глазах радость от встречи и нежность, которую Тони с радостью заметил. Внезапно став серьёзным, Тони поднял Энн с кресла, слегка прикоснулся губами к её губам. В его поцелуе не было страсти, только нежная ласка, которая потрясла Энн гораздо больше страстного поцелуя. Тони прижал её к себе и сказал, не отпуская её из своих объятий:
   - Ты прости меня, любимая, но я больше не в силах обмениваться шутками. Все десять дней нашей поездки я просто трясся от ужаса, представляя себе, как я вернусь, а ты мне скажешь, что встретила хорошего человека и хочешь связать с ним свою судьбу. О, Энн, я так люблю тебя, я понял это сразу, но не знал, как ты ко мне относишься. И потом, ещё так мало времени прошло, как ты потеряла мужа, но я не могу больше ждать. Я уже потерял надежду встретить женщину моей мечты, с которой я бы хотел провести всю свою жизнь. И вот я встретил тебя и сначала даже не поверил такому счастью. А эта поездка с Дэвидом показала мне, как мне невыносима разлука с тобой. Я больше никуда от тебя не поеду, если только ты не прогонишь меня. Я и Стюарта очень люблю, мне хочется стать его отцом. Конечно, Рейфа он всегда будет помнить и любить, но ведь мальчику нужен и живой отец, а не только память о нём. Пожалуйста, любимая, дай мне хотя бы надежду.
   И он с ожиданием посмотрел на Энн. Энн вздохнула, тоже обняла Тони и серьёзно посмотрела на него:
   - Понимаешь, Тони, я не думала, что у нас так быстро это произойдёт. Ты первый мужчина, на которого мне захотелось посмотреть после Рейфа, я даже испугалась, и мне стало стыдно перед памятью Рейфа. И потом нужно ещё учитывать, как отнесутся к нашей любви (при этих словах Тони просиял и снова поцеловал её) Дэвид и Амелия. Они ведь семья Рейфа и моя семья тоже. А Стюарт? Ему ведь тоже надо привыкнуть к мысли, что у него появится новый папа. Давай не будем торопить события, всё обдумаем и посмотрим, как лучше поступить.
   - Разумница ты моя, - усмехнулся Тони. - Конечно, мы не будем спешить, но и затягивать я тебе не позволю. Дэвид с Амелией должны понимать, что ты не можешь оставаться вдовой навсегда, и я очень надеюсь, что они примут меня в качестве твоего мужа. Во всяком случае, я думаю, что Дэвид уже понял мои чувства к тебе, и у него не будет возражений. А со Стюартом я постараюсь проводить побольше времени, чтобы наша дружба с ним ещё больше окрепла. Дети ведь чувствуют, как к ним относятся, и я надеюсь, что твой сын ответит на мою любовь. Я знаю, что буду любить его не меньше, чем наших общих детей. Я и сейчас его очень люблю и хочу стать ему настоящим отцом.
   - А что скажут твои родители? - Энн обеспокоено посмотрела на него. - Вдруг они не согласятся на наш брак. Ты ведь наследник барона.
   - Маленькая глупышка, - нежно улыбнулся Тони, - мои родители в полном восторге. Во всяком случае, они пришли в восторг, когда я зашёл в оранжерею за розой и спросил, где тебя найти. Они так обрадовались за меня, что готовы отпраздновать свадьбу немедленно, как сказала мама - пока Энн не раздумала. Это шутка, - пояснил он Энн, когда она тревожно на него взглянула.
  
   *
  
   Вечером в одной из гостиной клуба "Уайтс" у камина сидел рыжеволосый мужчина лет под 50 и тревожно поглядывал в сторону входа. Его лицо оживилось при виде коренастой фигуры нового посетителя, вошедшего в гостиную. Это был неприятный тип с песочными волосами и водянистыми бледно-голубыми глазками.
   - Наконец-то, Пелхэм! - воскликнул рыжеволосый, - я жду тебя уже полчаса!
   - Ну и что такое срочное произошло, что я получаю от тебя такие упрёки, Льюис? Зачем бы мне надо было торопиться?
   - Ты видел сегодняшний "Вопрос"? - спросил виконт Льюис.
   - Ты имеешь в виду эту газетёнку, которая вот уже полгода появляется во многих домах и клубах Лондона и приносит сплетни, которые нас развлекают? - неторопливо усаживаясь в соседнее с виконтом кресло, осведомился барон. - Нет, сегодняшний не видел. Там что-то интересное?
   - Прочти сам, - приятель протянул ему листок, который лежал перед ним на столе.
   Барон прочёл вполголоса: "Очередной вопрос к высшему обществу: почему уже 36 лет титул виконта Льюиса носит не законный сын и наследник лорда Гарри Стоуна, Ирвин Стоун, а наследники второй очереди?"
   - Что это ещё за Ирвин Стоун? Никогда не слышал о таком. Самозванец какой-нибудь - нарочито небрежно заметил виконт.
   - Да нет, приятель. Если мальчишка действительно выжил, то тебя ожидают большие неприятности вплоть до потери титула, - задумчиво протянул барон.
   - Да с какой стати! - возмущённо воскликнул Льюис. - И о каком мальчишке ты говоришь? Почему я ничего не знаю?
   - Да это давняя история. Действительно, прошло уже 36 лет, как Гарри Стоун, виконт Льюис, был убит на улице Лондона. Тогда титул принял твой отец. Ходили слухи, что Гарри был женат, и у него был сын, но никто не заявил о притязаниях на титул, и твой отец, проведя небольшую проверку и не найдя никаких документов, успокоился и вступил во владение состоянием и титулом Льюисов. Мой отец знал, что брак был заключён, и сын у Гарри родился, но он принял меры, чтобы мальчишка исчез. Я помню, он рассказывал моей матери, что отдал наследника Льюиса трубочисту, но мальчишка бесследно исчез в тот же день, кстати, так же бесследно исчезла и мать мальчика, вдова Гарри. Отец проводил розыски, но безуспешно. Поэтому все решили, что беспокоиться не стоит.
   - А почему это твой отец проводил розыски? Ему-то какое дело было до этого мальчишки? Никогда не поверю, что твоему отцу так было важно спокойствие моего отца.
   Барон противно захихикал:
   - Насколько я понял из ругани отца и матери, отец искал вовсе не мальчишку, а его мать. Он постарался избавиться от мальчишки, чтобы сделать его мать своей любовницей, а она сбежала. Вот он и бесился, разыскивал её несколько месяцев, кучу денег потратил.
   - Ну, это всё было давно. Никакого Ирвина Стоуна в обществе нет, так что и беспокоиться мне не о чем.
   - Не скажи, приятель, - возразил ему барон. - Зачем бы этой газетёнке поднимать вопрос с твоим титулом, если этого Ирвина Стоуна нет. Значит, можешь ожидать его появления.
   Виконт глянул на него со злостью:
   - Ну и не каркай. Если и появится, то вскоре отправится туда, откуда явился, или куда-нибудь подальше. Титул мой и претендентов, кроме моих наследников, я не потерплю.
   Барон подумал и предложил:
   - Знаешь, Лесли, я думаю, нам надо провести расследование, чтобы узнать, где твой родственник может быть, и где он был эти 36 лет. Наверняка, раз о нём спрашивают в "Вопросе", он должен был получить достойное образование. Надо поискать в престижных школах и в Оксфорде.
   - Почему в Оксфорде? - тупо спросил Лесли.
   - Потому что в Итоне и Кембридже его точно не было, - разозлился Пелхэм. - Мы же там учились, заметили бы.
   - Расследование проводи, а я всё равно найду людей, которые уберут его тихо, незаметно и навсегда, если он появится - упрямо заявил Лесли Стоун.
   - Только не надейся, что расследование я буду проводить на свои деньги, - насмешливо заметил Пелхэм. - У меня ведь, в отличие от моего отца, нет здесь личного интереса. Так что счета за расследование будут поступать к тебе. Я тут слышал о хорошем сыскном агентстве "Поиск", могу направить тебе их представителя, с ним и договорись об оплате.
  
   Они не заметили сидевшего за соседним столиком барона Чарда, который слышал весь их разговор. Барон казался настолько углублённым в чтение газеты, что никто не замечал его, и казалось, что он тоже не замечает никого и ничего.
  
   Вечером, вернувшись домой, он сообщил леди Элизабет:
   - Кажется, "Вопрос" насторожил Пелхэма и Льюиса, они подготовлены к появлению Ирвина. Только намерения у них самые гнусные. Ирвину трудно будет.
   - Ничего, - успокоила его леди Элизабет, - Ирвин и один с ними справился бы, а уж с поддержкой Джонни ему никакие враги не страшны. Слава Богу, он уже не беззащитный маленький мальчик, каким был после смерти отца.
   Лорд Джон засмеялся:
   - Пелхэм и на приятеле решил подзаработать. Предложил ему услуги своего сыскного агентства "Поиск". Обдерут они виконта хорошо. Вот только этот "Поиск", как паук, всё больше затягивает в свои сети и хороших людей, - вновь серьёзно заговорил барон, - пользуется тем, что люди не знают о преступной деятельности этого агентства, обращаются к ним за помощью, а люди Пелхэма запускают руки в их кошельки и уже не отпускают из кабалы. Надо принимать меры по прекращению деятельности этого "Поиска".
   Леди Элизабет согласилась с мужем:
   - Ты прав, пора. Подожди только прибытия "Буревестника", я ожидаю его со дня на день. Решите тогда с Джонни, какие меры надо принять. Джонни больше не будет уезжать надолго из Англии, вместе вам легче будет работать.
  
  
   4 - 5 апреля, Лондон.
  
   В Олтон-Хаусе установился "культ леди Сары", как назвал это лорд Руперт. Все обитатели дома считали своим долгом изгладить из памяти ребёнка первые ужасные годы жизни в нём. Герцог каждое утро неизменно появлялся в детской и проводил не менее часа с племянницей, постепенно приучая её к себе. Леди Ребекку уже не так волновал приближающийся Сезон, она с большим удовольствием ходила с Сарой и её няней гулять в парке, чем после полудня отправляться на бесчисленные примерки для пошива своих туалетов. Да и герцогиня меньше думала о приобретении нарядов для себя и дочери, а больше стремилась обустроить детскую, чтобы наполнить жизнь внучки радостью. Она даже решилась первой нанести визит баронессе Чард, бабушке своей будущей невестки, чтобы попытаться выяснить, как будет реагировать леди Виктория на то, что герцог намеревается растить племянницу, как собственного ребёнка, чтобы у девочки были отец и мать.
   Раньше она редко общалась с леди Элизабет и при встрече была очарована дружеским приёмом баронессы. Леди Люсинда откровенно рассказала леди Элизабет историю Сары и была приятно удивлена участием и сочувствием баронессы. Леди Элизабет нанесла ответный визит в Олтон-Хаус на следующий день. Она полдня провела в детской, играя с Сарой и попутно объясняя няне, как лучше заниматься с ребёнком.
   Леди Элизабет также успокоила герцогиню в отношении реакции своей внучки на решение герцога об удочерении племянницы. Она заверила леди Люсинду, что Виктория будет самой лучшей матерью для маленькой Сары.
   Сара сразу пошла к новой бабушке, показывала ей свои игрушки и что-то беспрерывно рассказывала своим мало понятным для окружающих лепетом, который новая бабушка отлично понимала и отвечала на все вопросы ребёнка.
   Когда подошло время послеобеденного сна, на который Сару приходилось всегда уговаривать, в этот раз она с удовольствием устроилась на руках леди Элизабет и заснула почти моментально. Легонько покачивая малышку в своих объятиях, леди Элизабет шёпотом объясняла причину, по которой Сара так боялась укладываться спать, особенно днём:
   - Она по-прежнему не может поверить, что прошлая жизнь закончилась, и боится, что, когда проснётся, её мучительница опять будет рядом. Я могу немного унять её страхи, но предстоит ещё долгая кропотливая работа, чтобы устранить из её психики все страхи и опасения. Думаю, Виктория сможет помочь ей стать весёлой беззаботной девочкой, и прошлая жизнь изгладится из её памяти бесследно.
  
   *
  
   Когда Эмма и Чарльз приехали в Лондон, они сразу же попросили Энтони Найта узнать, когда в Уорфорд-Хаусе ожидают прибытия виконта, кузена Эммы. Посыльный вернулся с сообщением, что слуги ожидают милорда и его матушку 1 - 2 апреля.
   И вот на третий день после этого срока, в часы приёма, к Уорфорд-Хаусу подъехала карета, из которой вышли Эмма и Чарльз Колфилды. Когда дворецкий открыл дверь, его лицо озарилось восторгом:
   - Мисс Эмма! Наконец-то Вы появились! Представляю, как обрадуется милорд! Он места себе не находит, всё пытается выяснить, куда Вы подевались.
   - Разве он не получал моих писем? - удивлённо спросила Эмма.
   - Миледи распорядилась всю почту передавать ей - смущённо потупился дворецкий.
   - Понятно, - весело кивнула Эмма. - Миледи сегодня принимает?
   - Да, мисс Эмма. Сейчас в гостиной миледи, её подруга вдовствующая леди Фордайс, милорд и его друг, мистер Бенедикт Лоуэлл, тоже там. Как прикажете доложить? - спросил он, вопросительно глядя на Чарльза.
   - О, Бриггз, - спохватилась Эмма, - познакомьтесь с моим мужем. Это мистер Чарльз Колфилд. А это, милый, бессменный дворецкий нашего семейства.
   Старческое лицо Бриггза засияло от радости:
   - Всё-то Вы помните, мисс Эмма. Я ведь стал дворецким ещё тогда, когда Ваши дяди и Ваш папа были неженаты. Какие это были дружные молодые люди! Всюду вместе, не ссорились, заботились друг о друге. А всё заслуга их бабушки, ведь она была русская княжна, сэр, - сообщил он Чарльзу.
   Эмма улыбнулась:
   - Пока прервите воспоминания, Бриггз, и доложите о мистере и миссис Чарльз Колфилд.
   Бриггз поклонился, торжественно прошествовал к дверям гостиной, которую распахнули перед ним лакеи, и громко возвестил:
   - Мистер и миссис Чарльз Колфилд, миледи!
   В гостиной воцарилась тишина, и было слышно, как кто-то тихо спросил:
   - Кто это?
   Они вошли в роскошную гостиную. Эмма улыбалась, глядя на собравшихся, Чарльз с любопытством всех разглядывал.
   Молодой человек, стоящий у камина и очень похожий на Эмму, застыл на мгновение, а потом бросился к Эмме, схватил в объятия и крепко прижал к себе. Потом отодвинул её на расстояние вытянутых рук, внимательно оглядел и воскликнул:
   - Сестрёнка моя! Нашлась, наконец! - и с упрёком добавил - Как ты могла исчезнуть так надолго? Неужели совсем не думала, что я буду переживать. Я всю Англию обшаривал, когда дядя Джон написал мне, что ты не захотела жить в его доме, поскольку его там не было, и вернулась в Англию. Где ты была? Почему не приезжала домой? Почему не писала?
   Всё это время Чарльз разглядывал даму с неприятным выражением лица, сидевшую в роскошном кресле. Она заметила, что её разглядывают, попыталась встретить взгляд Чарльза с высокомерным видом, но не выдержала его насмешливого взгляда и отвернулась. Эмма, смеясь, высвободилась из объятий кузена и повернулась к мужу:
   - Чарльз, познакомься. Это и есть мой старший строгий братец. Тимоти, не ругай меня больше. Я не так виновата, как ты думаешь. Я писала тебе и сюда, и в поместье. Очевидно, письма мои не доходили до тебя. Познакомься лучше с моим мужем. А я пока поздороваюсь с тётей Руфь и поблагодарю её. Это Вам, дорогая тётя, я обязана своим счастьем. Если бы Вы не купили мне билет в Индию, я бы могла не встретить моего Чарльза. Спасибо Вам, - она поцеловала ошеломлённую неожиданной благодарностью тётку.
   Тем временем Чарльз и Тимоти познакомились друг с другом, и виконт подвёл нового родственника к остальным, чтобы завершить процедуру знакомства. Сначала Чарльз галантно поклонился матери Тимоти и сказал, подавая ей красиво упакованную коробку:
   - Мы с Эммой никак не могли решить, какие камни подойдут Вам больше, поэтому остановились на бриллиантах. Я присоединяюсь к благодарности Эммы и прошу Вас принять и меня в число Ваших родственников.
   Пока Тимоти знакомил его с подругой матери, вдовствующей леди Фордайс, которая с завистливым любопытством следила за руками леди Руфи, разворачивавшими упаковку, и со своим приятелем, мистером Бенедиктом Лоуэллом, леди Руфь нетерпеливо снимала с коробки упаковочный шёлк. Она открыла коробку, и обе дамы ахнули, одна от восхищения, другая от зависти.
   - Бриллиантовый гарнитур! - воскликнула леди Руфь, - Тимоти, ты только посмотри! Я такого великолепия ещё не встречала!
   - Вы настолько богаты, сэр? - не выдержала вдовствующая леди Фордайс. - Этот гарнитур - целое состояние. И Вы так легко можете его дарить?
   Чарльз насмешливо посмотрел на застывшую от зависти гостью, восхищённо глядящую на драгоценности, и утвердительно кивнул:
   - Настолько, и даже больше.
   Тимоти посмотрел на Эмму:
   - Значит, всё хорошо, сестрёнка? Ты не скиталась одна по чужим людям, как я это представлял в своих кошмарах, не страдала от голода и холода, как я боялся все эти три года? И всё-таки я не могу понять, почему ни одно из писем до меня не дошло.
   Он случайно глянул при этих словах на мать и заметил её виноватый взгляд в сторону Эммы. Тимоти посмотрел на Чарльза, тот кивнул незаметно для других. Горькая складочка появилась у губ виконта. Он вздохнул и повернулся к матери и гостям:
   - Я надеюсь, вы меня извините, но мне не терпится узнать всё подробно о жизни Эммы за эти три года. Бенедикт, мы с тобой увидимся сегодня в клубе, там и обсудим наши проблемы, хорошо?
   Не дожидаясь ответа, он прошёл с Чарльзом и Эммой в свой кабинет и сам плотно закрыл за собой дверь. Он усадил зятя с сестрой (именно так он воспринимал Эмму с самого её рождения, как родную сестру) на удобный диванчик у камина и сел напротив в кресло. Внимательно посмотрев на сестру, он спросил:
   - Это мама выгнала тебя из дома? Почему ты не поехала в Лондон и не нашла меня? Я бы всё устроил.
   Эмма посмотрела на брата с любовью и пониманием:
   - Не терзайся, Тимоти. Я действительно благодарна тёте, что она меня выпроводила. Иначе я могла не встретить Чарльза и была бы несчастна всю жизнь. Мне только жаль тебя, что ты не знал обо мне. Вероятно, она и сама не читала моих писем, иначе могла бы спокойно отдавать их тебе.
   - Ну, рассказывай, - поторопил Тимоти сестру. - Я знаю уже, что из Калькутты, не застав дядю Джона, ты вернулась в Англию, потом решила ехать в Америку, отыскать своего жениха. Что с тобой дальше было?
   - Откуда ты это взял? - удивилась Эмма. - Всё было не так. Я приехала в Калькутту и отыскала дом дяди Джона. Его жена, тётя Адель, сказала, что дядя надолго уехал по делам на север Индии. Она предложила мне пойти гувернанткой к двум дочерям одного служащего Ост-Индской компании, который уехал устраиваться в Мадрасе, семья ждала от него вызова. Через месяц я с ними поехала в Мадрас, там пришлось спасаться от хозяина. Я прибежала в губернаторский дворец, где и встретила своих родственников: маркиза Уэйнриджа, который был женат на нашей кузине, баронессе Маунтигл, его дочь леди Викторию и моего Чарльза, - с любовью посмотрела она на мужа. - Он как раз получил известие о том, что его жена умерла, а его дочку родной дядя собирается отдать в приют.
   Виконт с изумлением посмотрел на Чарльза, тот кивнул, подтверждая рассказ Эммы. Эмма продолжала:
   - Чарльз потом мне сказал, что влюбился в меня сразу же. Он предложил мне поехать в Англию и позаботиться о его дочери, очень надеясь, что я его дождусь. Я жила всё это время в поместье его брата и писала оттуда и тебе, и дяде Джону. Ну и Чарльзу, разумеется. И вот в прошлом месяце Чарльз приехал к нам, и мы сразу же поженились.
   Тимоти перевёл взгляд на Чарльза:
   - Ничего не понимаю. Почему же мне сообщали совершенно другие сведения? Ну, ладно, с этим я разберусь. Теперь вопрос о приданом Эммы. Отец собирался дать за ней в приданое пять тысяч фунтов. Когда я обнаружил, что она уехала, я отложил эти деньги в банке на особый счёт, чтобы передать ей, когда она появится. Эти деньги ваши.
   Эмма поднялась с места и поцеловала брата в щёку:
   - Спасибо, Тимоти, но Чарльз положил в банк целое состояние на моё имя, поэтому твои деньги я не возьму, мне они правда не нужны. Лучше вложи их во что-нибудь, приносящее хороший доход, чтобы накопить побольше денег для своих детей.
   Тимоти с горечью ответил:
   - Легко сказать, вложи. Мы с Бенедиктом уже всё утро ломали головы, как разместить деньги, чтобы хотя бы не потерять их.
   Эмма вопросительно взглянула на Чарльза. Тот кивнул ей и обратился к Тимоти:
   - В каком клубе Вы встречаетесь со своим другом?
   - В "Уайтсе". Мы проводим там много времени, когда приезжаем в Лондон.
   - Сегодня я собираюсь в этот клуб для встречи со своими друзьями, - сообщил Чарльз. - Давайте встретимся там в отдельном кабинете и обсудим деловые вопросы. Поскольку Вас соединяют с нами двойные узы: родственные и через мой брак с Эммой, считайте, что жизнь у Вас резко меняется к лучшему.
   - Какие родственные? - удивлённо спросил виконт.
   - Какие родственные? - весело переспросила Эмма. - Сейчас расскажу. Это просто целый приключенческий роман, который рассказала мне Виктория. Помнишь, когда мы были маленькие, наши папы иногда уезжали повидать кузена Сильвестра и при возвращении передавали нам приветы от нашей кузины Элен? А когда тебе было 14, и ты учился в Итоне, мы носили траур по их кузену Сильвестру, и твоя мама была недовольна, что пропустила Сезон из-за траура. А когда мне было 12, я тоже носила траур по кузине Элен. Мы с тобой тогда не особенно интересовались своими корнями, а зря. Это так интересно - узнавать о своих предках.
   Оказывается, отец нашей прабабушки был знатным русским князем. Виктория говорила, что он вёл свой род от русских волхвов, это что-то наподобие наших друидов. Он вызывал недовольство царствующего рода Романовых из-за своей знатности, богатства и могущества. Ему пришлось жениться на девице из семейства, преданного Романовым. Жена родила ему дочь, но вскоре скончалась от лихорадки. Князь Александр, став вдовцом, отправился путешествовать, чтобы его снова не заставили жениться против его воли. Направляясь на своём корабле в Англию, он спас английское судно, на которое напали морские разбойники. На том судне возвращался после визита в Швецию ещё один наш предок, барон Маунтигл. Он ездил туда со своей дочерью, чтобы познакомить её со шведскими родственниками, поскольку жена его была из знатного шведского семейства. Князь Александр Мещерский и дочь барона Маунтигла полюбили друг друга. Барон очень не хотел расставаться с дочерью, но не хотел препятствовать их любви. Они поженились в Англии и уехали на Русь. В 1690 году у них родился мальчик, князь Владимир, наследник князя, а через 5 лет родилась дочь Анна, наша прабабушка. Когда Владимиру было 14 лет, его старшая сводная сестра, бывшая фрейлиной при дворе, родила мальчика от царя Питера. Она потребовала, чтобы царь объявил её сына наследником князя Мещерского. Царь распорядился убить княжича Владимира, но его люди захватили только самого князя, его жены и детей они не нашли. Князь, предвидя действия царя, отправил жену и детей в Англию, в Маунтигл.
   В 1705 году королева Анна решила предпринять поездку по королевству. Когда они ехали по Уэльсу, её паж, Джастин Уолтон, наследник барона Уорфорда, познакомился с Владимиром Мещерским. Тот попросил Джастина провести его к королеве, так как знал, что против королевы создан заговор, и её ждёт засада на пути. Юноши убедили королеву укрыться в замке Маунтигл. Заговорщики, видя, что засада не удалась, бросились вдогонку, но королева успела укрыться в замке, пострадали только несколько человек из её охраны, а Джастину раздробило лодыжку пущенной из арбалета стрелой. Королевский хирург собирался ампутировать ногу, но вмешалась 10-летняя Анна Мещерская. Она попросила разрешения у королевы полечить ногу её пажа народными средствами. Как мне рассказала Виктория, нога была залечена так хорошо, что Джастин даже не хромал. Королева провела в замке неделю, пока вызванные войска очищали окрестности от разбойников и велось следствие по раскрытию заговора. Основную помощь следствию оказал внук барона, Владимир Мещерский. Королева пожелала наградить обоих молодых людей, спасших ей жизнь. По просьбе барона Маунтигла она издала указ, что титул барона Маунтигла может наследовать женщина, если наследника мужского рода по прямой линии не было. Поэтому наша кузина Элен была наследной баронессой Маунтигл, и её дочь, леди Виктория Уэйн, также имеет этот титул. А наш прадедушка получил тогда же титул виконта Уорфорда. Когда княжна Анна подросла и была представлена ко двору, лорд Джастин Уолтон, 1-й виконт Уорфорд, попросил её руки у её брата, барона Маунтигла, и женился на ней.
   - Сейчас, - закончила Эмма свой рассказ, - прямой потомок Владимира Мещерского - это леди Виктория Уэйн, единственная дочка нашей кузины Элен и 7-го маркиза Уэйнриджа, который отдал свой титул кузену и уехал из страны. Викторию растила её бабушка, баронесса Чард, и Чарльз тоже вырос в этом семействе.
   - Вы принадлежите к семейству Чардов? - почтительно спросил Тимоти, - Это очень уважаемое в свете семейство, только они общаются далеко не со всеми представителями высшего света. Мечта моей матушки - получить приглашение хотя бы на один их приём.
   - Можешь обрадовать тётю Руфь, её мечта исполнится. В этом году леди Виктория Уэйн дебютирует в свете, и на её бал вам будут посланы приглашения одними из первых. Через несколько дней она вернётся из поездки к отцу, в Индию. Можете приехать с визитом раньше, до бала, вас всегда примут в Грин-Холле. Мы пока живём там, но недавно уже нашли для себя особняк неподалёку от Грин-Холла, скоро переедем в свой собственный дом. Да, и ещё. Могу тебя обрадовать, что ты уже дядя. У нас с Чарльзом есть дочка, ей 8 лет, очень милая девочка. Её зовут Джудит, и она не прочь с тобой познакомиться.
   - Что за день сегодня, полный сюрпризов, - засмеялся Тимоти. - Сначала объявилась ты, и мало того, что с тобой всё в порядке, так ты ещё сообщила столько приятных новостей, что я никак не могу опомниться и поверить, что всё это наяву.
   В это время осторожно открылась дверь, и в кабинет вошёл дворецкий.
   - Простите, если помешал, милорд, но Вы распорядились немедленно докладывать, когда приходят из сыскного агентства "Поиск". Тот мистер Браун опять явился.
   - О, как раз кстати, - обрадовался виконт, - я попрошу его рассказать, откуда взялись сказки, которыми он меня потчевал эти годы. Веди его сюда, Бриггз.
   - Подождите, Бриггз, - вмешался Чарльз. - Кузен, - обратился он к Тимоти, - только несколько слов, решать Вам. Я очень хорошо знаю этот "Поиск" и то, чем он занимается. Я прошу Вас поручить Бриггзу просто выпроводить этого мистера Брауна, а Вам могу порекомендовать больше не иметь с ними дела. Это очень опасные люди, но Вы не должны думать, что они останутся безнаказанными. Скоро с их преступной деятельностью будет покончено.
   - Правда, Тимоти, - вступила в разговор Эмма, встревожено глядя на брата, - послушай Чарльза. Мы живём в опасное время, а тебе надо быть очень осторожным, на тебе ответственность за титул.
   - Ну ладно, - нехотя согласился виконт. - Бриггз, выпроводи этого сыщика и скажи, что мы больше не нуждаемся в его услугах. А за эту мою уступку, кузен, - обратился он к Чарльзу, - Вы мне расскажете всё, что Вы знаете об этом "Поиске".
   - Договорились, - сказал Чарльз, облегчённо улыбаясь. - И давай перейдём на "ты".
  
   *
   Мистер Браун (он же Джосайя Троллоп, номинальный владелец сыскного агентства "Поиск") кипел от возмущения. Он не привык к такому обращению! Обычно его принимали сразу, независимо от того, какой важности гости были в данный момент у хозяина. Ведь он приносил надежду. Его клиенты надеялись, что он принёс, наконец, весточку об их пропавшем родном человеке или даже привёз его уже с собой. Каждый раз они, эти людишки, скрывали своё разочарование, опасаясь, что он может отказаться от поиска, и охотно давали ему денежки, ради которых он и ходил во все эти дома. И здесь, в Уорфорд-Хаусе, в прежние его визиты было так же. Виконт иногда даже сам выбегал к нему, горя надеждой увидеть свою сестру.
   А тут дворецкий где-то застрял, когда пошёл докладывать о нём, перед этим небрежно бросив:
   - Узнаю, сможет ли милорд принять Вас. У него сейчас важные гости.
   "Это обойдётся виконту в лишних 500 фунтов, - мстительно подумал Троллоп, - и про эти 500 фунтов я и не подумаю сообщать хозяину, они пойдут мне в качестве компенсации за это унижение".
   Он стоял, с трудом выдерживая насмешливые или презрительные взгляды лакеев.
   Наконец, спустя какое-то время, показавшееся ему вечностью, дворецкий появился и сказал:
   - Милорд поручил мне сообщить Вам, что более не нуждается в услугах Вашего агентства. Его сестра нашлась, и сейчас он разговаривает с ней. Всего хорошего, сэр, - и дворецкий дал знак лакею распахнуть входную дверь, с лёгким поклоном указав на неё посетителю.
   Такого тот явно не ожидал. Он попытался узнать подробности.
   - И где же она была всё это время? - как бы небрежно спросил он, не трогаясь с места.
   Дворецкий насмешливо посмотрел на него, продолжая указывать на дверь.
   - Это Вы и должны были нам сообщить, - ехидно заметил он. - Вам же платили немалые деньги, сударь, чтобы Вы это узнали. А теперь извините, у нас много дел.
   Возмущённого и разочарованного сыщика выставили за дверь.
  
  
  
   7 апреля, Лондон.
  
   Ясным апрельским утром корабль "Буревестник" подходил к причалам Лондона. Судя по состоянию внешнего вида корабля, можно было сделать вывод, что за последнее время он перенёс немало бурь и штормов. Но всё же судно выглядело надёжным и крепким, способным противостоять ударам стихии.
   Майкл стоял около Виктории на палубе и нетерпеливо теребил её:
   - Вики, мы уже в Англии? Уже приплыли?
   - Надо говорить "пришли", Майкл. Так говорят моряки.
   - Никогда не буду моряком. И на корабле больше не буду плавать, - сердито буркнул мальчик.
   - Не буду ходить, - поправляет уже кто-то другой.
   - Мне всё равно, как говорить, - упрямо надулся Майкл. - Ненавижу море.
   - Просто тебе не повезло, дружок, что так часто штормило, - ласково попыталась его успокоить Виктория. - Но теперь уже всё позади, сейчас домой поедем.
   - А я куда поеду? В своё поместье?
   - Нет, дорогой, - улыбнулась ему Виктория. - Таким маленьким мальчикам управлять поместьем рано, да и скучно тебе там будет одному. Поживём немного в Лондоне, посмотришь достопримечательности, сходим в Тауэр и в цирк Астли, полакомишься мороженым, позапускаем воздушного змея в парке, а потом на лето уедем в Милверли, если не захочешь пожить у бабушки с дедушкой. Там тоже весело, у тебя много родственников со стороны мамы.
   - А в моё поместье когда?
   - Когда вернутся папа с мамой, с ними и поедешь. Ты знаешь, в Милверли больше развлечений, один лабиринт чего стоит. Да я же всё это тебе рассказывала много раз.
   - А бабушку с дедушкой когда я увижу?
   - Ты знаешь, получается, что прямо сейчас. Видишь, там остановилась карета, и из неё выходят дама и господин? Это твои дедушка и бабушка, лорд и леди Уинтергейт.
   - Вики, смотри, а там дядя Чарльз нам машет. А кто это стоит рядом с ним, такой сердитый?
   - Он не сердитый, Майкл. Это мой жених, герцог Бьюкасл. Его зовут Ричард, он воевал с Наполеоном. Его ранили при Ватерлоо, вот сейчас у него болят раны, поэтому он такой невесёлый.
   - А ты его вылечишь, Вики? Ты же всех можешь вылечить.
   - Не всех, но его обязательно вылечу. Я помню, каким он был весёлым мальчиком, когда мы уезжали из Англии.
  
   В это время с корабля спустили сходни на набережную. Первыми на палубу поднялись лорд и леди Уинтергейт, дедушка и бабушка Майкла. Леди Роуз взволнованно воскликнула:
   - Майкл, дорогой, скорее обними свою бабушку!
   Майкл нехотя оторвался от Виктории и подошёл к ним. Но, увидев ласковые любящие глаза, просиял и бросился обнимать бабушку и деда, что-то им рассказывая, тормоша, спрашивая. Леди Роуз, весёлая, счастливая, обратилась к Виктории:
   - Девочка моя, с прибытием. Не возражаешь, если мы сейчас возьмём Майкла к себе? Его дяди, кузены и кузины жаждут познакомиться с ним.
   - Конечно, миледи, если Майкл согласен, - улыбнулась им Виктория. - А когда он заскучает и захочет нас увидеть, то Вы же знаете, где нас найти.
   - Пока, Виктория, - небрежно попрощался Майкл, вцепился в деда и бабушку и, подпрыгивая, зашагал между ними, возбуждённо о чём-то тараторя.
  
   Герцог Бьюкасл еле держался на ногах. Только огромным усилием воли он заставлял себя двигаться, разговаривать с людьми, которые обращались к нему. Голова болела так, что он постоянно боролся с тошнотой и желанием кричать от сильной боли. И некого было винить, кроме самого себя. Успокоившись от того, что микстуры леди Элизабет уменьшили боль, он вчера совершил безрассудный, как оказалось, поступок - поехал в Гайд-парк покататься верхом. В результате к вечеру головные боли усилились, всю ночь он провёл в бреду и кошмарах и, конечно же, не поехал бы встречать невесту, если бы встревоженный Чарльз Колфилд, который заехал за ним по дороге в порт, не уговорил его поехать с ним, уверяя, что Виктория точно поможет ему. Он даже не уговорил, а почти заставил герцога поехать с ним. От сильной боли Ричарда охватило такое чувство отчаяния и безысходности, что он даже не нашёл сил сопротивляться.
   Они подъехали к причалу, когда корабль уже отшвартовался и сходни были спущены на набережную. Ричард был "как в тумане", покорно следуя направляющей руке Чарльза. Вступив на палубу, они подошли к невысокой девушке, только что попрощавшейся с Уинтергейтами, уводящими своего внука. На Ричарда встревожено глянули огромные светло-зелёные глаза, сразу напомнившие ему похожую на эльфа девочку из прошлого. От этого сочувственного взгляда боль мгновенно притупилась, стала более переносимой. Обрадовавшись передышке, Ричард даже смог спокойно поговорить с невестой.
   Поздоровавшись с Чарльзом, Виктория присела в реверансе перед Ричардом.
   - Здравствуйте, Ваша светлость. Вы не забыли свою маленькую подружку?
   - Тебя забудешь, - с усмешкой ответил герцог. - И прекрати это выканье и не смей называть меня Ваша светлость. Для тебя я по-прежнему Ричард, поняла?
   - Да, Ричард, - послушно ответила Виктория, пряча смешинку в глазах.
   - Я вот только думаю, куда же делся мой маленький эльф, - продолжал Ричард в том же шутливом тоне.
   - Ты знаешь, эльфы иногда вырастают.
   - Вижу. Теперь ты похожа на маленькую фею.
   - Ну, фея же лучше эльфа.
   - Чем же?
   - Хотя бы тем, что феи могут исполнять желания простых смертных.
   - И какое же моё желание ты можешь исполнить?
   - Самое насущное - убрать эту изнурительную головную боль. Или ты думал, что бабушка шутила, когда передавала тебе совет встречать меня сразу по прибытии?
   - Серьёзно? Ты действительно можешь мне помочь? Врачи сказали, что помочь нельзя, эта боль будет сопровождать меня всю жизнь. Да и жизни с такой болью не захочешь.
   - С точки зрения европейской медицины сделать ничего нельзя. Не буду тебя мучить терминами и подробностями, но если ты зайдёшь в кают-компанию поздороваться с моей компаньонкой, то мы решим твою проблему.
   - Вот так просто? Что-то не верится. А твою компаньонку я знаю?
   - Ты помнишь мою гувернантку, миссис Нортон?
   - Хорошо помню, у неё ещё сын-горбун был, он вместе с вами уехал. Как он, бедняжка, поживает?
   - Бедняжка поживает очень хорошо. Видишь того парня, который стоит на корме и руководит разгрузкой багажа?
   - Этого верзилу? Конечно, вижу. Постой, ты что, хочешь сказать, что это и есть сын миссис Нортон? Этого не может быть! А где же горб?
   - Горб ушёл в Азии. Папа не зря пригласил миссис Нортон с сыном уехать с нами, горб ему убрали в Тибете, а потом он вырос вот таким высоким и крепким.
   - Может, и мне отправиться на Восток?
   - А тебе-то зачем?
   - Как зачем? Я тоже стану высоким и красивым.
   - Но, Ричард, ты и так очень красив! А если ты станешь высоким, то перестанешь замечать меня. По-моему, у тебя идеальный рост.
   - Ну, учитывая, что ты моя невеста, а скоро станешь женой, мне надо успокоиться, раз ты считаешь меня идеальным.
   - Ричард, шутить можно ещё долго, но я же чувствую, как тебе больно. Пойдём всё-таки в кают-компанию, а то зеваки на набережной меня не поймут, если я начну трогать твою голову у всех на виду.
   - Если честно, я затягиваю разговор только потому, что боюсь, что у тебя ничего не выйдет, а я уже так замучился терпеть эту боль и днём и ночью. Но, учитывая состояние молодого Нортона, я всё-таки рискну тебе довериться. Даже уменьшение боли для меня будет чудом. Пойдём здороваться с миссис Нортон.
   - Только она уже почти тринадцать лет не миссис Нортон, а миссис Джонсон, жена нашего капитана.
   Они вошли в кают-компанию, где миссис Джонсон ожидала сообщения, что экипажи поданы и можно ехать домой. Она почтительно приветствовала Ричарда, выразила своё сочувствие, что ему так долго пришлось терпеть боль, и попросила Викторию скорее заняться лечением.
   Виктория усадила жениха в кресло, зашла сзади, обхватила руками его голову. Он закрыл глаза, прислушиваясь к своей боли, и незаметно заснул. Через полчаса он открыл глаза, зевнул и ошеломлённо взялся за голову. Голова была ясной, бодрой и не болела!!! За ухом он нащупал какую-то наклейку.
   - Что это? - спросил он у Виктории.
   - У тебя в голове был осколок, - пояснила она. - Он пережал нервные окончания, отсюда боль. Я сдвинула его в сторону и через небольшой разрез удалила. Держи, герой, на память! - она с улыбкой протянула к нему руку.
   Ричард с недоверием покосился на маленький кусочек железа, лежащий на её ладошке, и спросил:
   - А почему врачи не могли вырезать эту железяку?
   Став серьёзной, Виктория пояснила:
   - Многие врачи даже не поняли бы, что является причиной болей. А те, что поняли, не осмелились бы делать операцию, потому что он был совсем рядом с сонной артерией, и почти наверняка при операции её бы задели, а это - верная смерть. Поэтому никто не стал бы рисковать.
   - Так мне в жёны достаётся волшебница? - восхищённо сказал Ричард. - Вот повезло!
   - Ты ещё даже не догадываешься, как тебе повезло, - дурачась, ответила Виктория.
   Ричард внимательно вгляделся в её глаза и медленно сказал:
   - Кажется, догадываюсь. - Он взял её руки, поцеловал и сказал проникновенно - Спасибо. Всё ещё не верится, что боль ушла навсегда. Господи, как хорошо! - и он с блаженством откинулся на спинку кресла.
  
  
  
  
   8 апреля, Лондон.
  
   В доме виконта Тивертона царило страшное волнение. Наступал долгожданный миг появления наследника. Даже, если верить словам тёщи виконта, баронессы Чард, появления двойни. Тивертоны состояли в браке 6 лет и уже отчаялись дождаться наследников. К счастью, леди Элиза, разуверившись во врачах, рассказала матери о своей проблеме. Леди Элизабет пожурила дочку, что раньше ничего не говорила, приготовила ей настои трав, которые и сотворили чудо - наступление беременности. Мать не советовала Элизе обращаться к врачам, просила сразу при появлении схваток послать за ней. Но схватки начались почти на месяц раньше срока, о чём также предупреждала леди Элизабет, поскольку это часто случается, когда рождается двойня.
   Как назло, лечащий врач Тивертонов, за которым сразу послал виконт, уехал в этот день в Брайтон к другой своей пациентке, и в особняк Тивертонов явился другой врач, практикующий по соседству. Элизе врач не понравился. Она хотела бы отказаться от его услуг и послать за матерью. Но у неё не было сил пойти в кабинет к мужу, куда он отправился, когда явился врач, а прислуга не решалась выполнить её просьбу и позвать виконта, так как врач запретил это делать.
   - Отцу нечего делать в комнате роженицы, мать одна должна справляться с рождением ребёнка, - высокопарно заявил этот эскулап.
   Элиза была в панике, боли усиливались, от врача и прибывшей с ним повитухи не было никакой помощи. К счастью, эти мучения длились недолго. Когда Элиза поняла, что больше не в силах терпеть этой муки, сквозь пот и слёзы она увидела, как открылась дверь её спальни и вошла мама. Она подошла к постели, положила прохладную руку на горячий лоб дочери и ласково сказала:
   - Всё хорошо, родная. Мама с тобой, боль сейчас уйдёт и этот шарлатан тоже.
   Боль действительно ушла, и Элиза в изнеможении вытянулась на мокрых простынях. Баронесса велела врачу удалиться и забрать с собой повитуху, пришедшую с ним. Тем временем две пожилые служанки, прибывшие с леди Элизабет, сменили бельё на постели, переодели Элизу в сухой тёплый просторный халатик, не связывающий движений. По приказанию баронессы служанки открыли окно для поступления свежего воздуха. Прислуге было приказано позвать виконта. Тот пришёл встревоженный, так как врач перед уходом зашёл к нему в кабинет и заявил, что у виконтессы неправильное строение таза, она не сможет родить. Да и ребёнок лежит неправильно, а о том, что там двойня, не может быть и речи. Он не знает, кто это убедил виконтессу, что у неё двойня. Он мог бы пожертвовать ребёнком и спасти миледи, но поскольку эта появившаяся фурия, которую роженица называет мамой, велела ему удалиться, то он снимает с себя всякую ответственность.
   Тивертон очень испугался. Он любил жену и не хотел её потерять, но он уже так поверил, что у него будет двое малышей, что слова врача очень его расстроили. В спальне он немного успокоился, видя улыбки тёщи и отдохнувшей от боли жены. Тёща мягко ему попеняла за то, что доверил Элизу и детей такому шарлатану, и похвалила, что всё-таки догадался послать ей весточку.
   - Вы уже выбрали имена малышам? - спросила она.
   - Да, - ответил виконт, - Томас и Саманта.
   - Дети напуганы грубыми действиями врача, им тоже было больно, - пояснила леди Элизабет. - Сейчас боль ушла, их нужно успокоить и подготовить к рождению. Эдвард, - повернулась она к зятю, - поговори с детьми, объясни, как вы их любите и ждёте, и скажи им, чтобы выходили по очереди. Элиза, - обратилась она к дочери, - ты тоже говори, они ведь знают ваши голоса, вы говорили с ними всё это время, как я советовала?
   - Говорили, - с улыбкой ответила Элиза, внимательно вслушиваясь внутрь себя. - Начинай ты, Эдвард, - сказала она мужу.
   Тот смущённо откашлялся, положил руки на огромный живот Элизы и начал ласковым голосом:
   - Томми, Сэмми, папа и мама с вами. Мы вас очень любим и ждём, что вы сейчас родитесь. Вас также ожидает ваша бабушка, и она обещает, что вам больше не будет больно. - Он вопросительно глянул на леди Элизабет.
   Она утвердительно кивнула. Виконт продолжал уже увереннее:
   - Первым идёт Томми, он мальчик, поэтому он покажет сестрёнке дорогу. Сэмми, а ты ещё подожди у мамы в животике, потом мы тебя позовём. Томми, маленький мой, повернись головкой вниз и выходи.
   Леди Элизабет указала отцу, где встать, и спустя короткое время он уже держал в руках своего новорожденного сына, который возмущённым воплем отметил своё появление на свет. Пока бабушка с отцом купали малыша, Элиза тихонько разговаривала с дочкой, положив руки на живот. Томми завернули в отцовскую рубаху и положили около матери, которая в восхищении не могла на него насмотреться. Затем отец с такими же ласковыми словами обратился к дочери и вскоре держал на руках крошечную девочку, тоже криком возвестившую о своём рождении. Искупав малышку, он положил её рядом с братом, и поделился своими впечатлениями с женой. Ласково её поцеловав, он сказал:
   - Спасибо, родная, за такую двойную радость. Они великолепны. Томми - настоящий богатырь, а Саманта намного меньше, как куколка. Я так рад, что присутствовал при этом чуде. Мужчины многое теряют, когда не видят, как появляются на свет их дети.
   Прислуга под руководством баронессы убралась в спальне, отец запеленал детей под присмотром няньки, а леди Элизабет обратилась к дочери:
   - Ты как, сможешь выдержать визит второй бабушки и дедушки Джона? Они ожидают в гостиной.
   - Папа тоже здесь? - оживилась Элиза. - Конечно, зовите их, пусть познакомятся с нашими наследниками.
  
   *
   В это время в гостиной тоже происходили интересные события. Когда Чарды приехали в Тивертон-Хаус, леди Элизабет поспешила в спальню к дочери, а барона проводили в гостиную, где находилась вдовствующая виконтесса, леди Аманда. Затем в гостиную зашёл врач, которого выгнала леди Элизабет. Он напугал леди Аманду своими прогнозами, что мать и ребёнок обречены, и гордо удалился, радуясь втайне, что ему не придётся принимать эти трудные роды и нести ответственность за неудачу.
   Лорд Джон попытался утешить леди Аманду.
   - Не волнуйтесь так, сударыня. Раз моя жена с дочкой, значит, всё будет хорошо. Вот увидите.
   Но леди Аманда не могла успокоиться. Она ходила по гостиной из угла в угол, тогда как лорд Джон спокойно сидел в кресле, просматривая газету. Он всецело полагался на жену. Наконец леди Аманда не выдержала и обратилась к барону:
   - А может быть Господь не даёт мне внука за мой грех? Знаете, когда я вышла замуж за виконта Тивертона, тоже долго не могла забеременеть. А потом старый врач семьи сказал мне, что виконт раньше болел свинкой, и результатом может быть бесплодие. Он посоветовал мне завести ребёнка от другого человека. Я сначала возмутилась, а потом, когда у нас гостил кузен моего мужа, у нас возникла связь. Этот кузен был вероятным наследником, если бы у нас не было детей. Он уезжал в Канаду искать счастья. Когда он уехал, я поняла, что жду ребёнка. Родился Эдвард, мой муж считал его своим сыном, очень его любил и гордился им. Да и Эдвард был похож на него, вернее, на Тивертонов. Никто не знал моей тайны, но три года назад ко мне обратилась одна женщина. Она сказала, что была любовницей моего мужа и родила от него ребёнка. А теперь ей не на что его содержать. И вот уже три года я отдаю этой женщине всё денежное содержание, которое выдаёт мне сын. А ей всё мало, она требует всё больше и больше. Дошло до того, что она является в наш дом, велела мне представить её моим детям как подругу и регулярно требует помощи. Вот и сегодня может прийти.
   В это время дворецкий открыл дверь и сказал:
   - К Вам миссис Смит, миледи! Вы принимаете?
   Его бесцеремонно отодвинула в сторону вульгарная молодящаяся женщина и грубо сказала:
   - Ещё бы меня не принимали!
   Она вошла в комнату и уставилась на лорда Джона:
   - А это ещё кто?
   Вдова успокаивающе кивнула дворецкому, и он закрыл дверь. Лорд Джон усмехнулся и сказал весело:
   - Значит, миссис Смит. Давно Вы ею стали, миссис Барнаби?
   Та в ужасе открыла рот:
   - Откуда Вы знаете?
   Лорд Джон спокойно продолжал:
   - Уже многие в курсе Ваших махинаций. Если Вы ещё раз появитесь поблизости от леди Тивертон, она обратится в магистрат. Вам понятно?
   - А что мне остаётся делать? - плаксиво затянула женщина. - Жить на что-то надо.
   - Пусть Ваш муж перестанет проигрывать в карты те деньги, что Вы вымогаете у вдов, и займётся поиском честных источников дохода. - Посоветовал лорд Джон. - А здесь больше не появляйтесь.
   Он обратился к леди Тивертон:
   - Позвоните дворецкому. Пусть проводит эту особу, и больше Вы её не увидите, иначе ей придётся совершить длительное путешествие в южное полушарие.
   Леди Тивертон пришла в себя, позвонила и сказала появившемуся дворецкому:
   - Проводите миссис Смит на улицу, и отныне мы её не принимаем.
   Дворецкий довольно поклонился и показал напуганной "миссис Смит" на дверь. Когда они вышли, сияющая леди Аманда повернулась к лорду Джону и воскликнула:
   - Как мне Вас благодарить? Вы сняли такой груз с моей души. Так она не была любовницей моего мужа?
   - Нет, - ответил барон. - Мне рассказали об этой паре в клубе. Они обирают несколько вдов и живут припеваючи. Но к Вам она больше не придёт.
   Леди Аманда покраснела и смущённо посмотрела на барона:
   - Вы извините, что я Вам рассказала такое о себе. Просто я была в отчаянии. Я надеюсь, Вы не станете хуже относиться к Эдварду?
   - Ни в коем случае, - заверил её барон. - Мне очень нравится мой зять, а главное, что моя дочь с ним счастлива. И не переживайте, что поделились со мной. Мы одна семья, я не обману Вашего доверия и никому никогда не расскажу то, о чём Вы мне рассказали.
   В это время в гостиную, торопливо постучав, влетела запыхавшаяся горничная:
   - Милорд просит вас подняться в спальню и познакомиться с внуками.
   Леди Тивертон была вне себя от счастья. Она даже забылась настолько, что обратилась к горничной с расспросами:
   - Что, действительно двое?
   - Двое, миледи, - отвечала сияющая горничная, - и какие хорошенькие, просто ангелочки.
  
  
  
  
   9 апреля, Лондон.
  
   Через день после прибытия "Буревестника" в Лондон, в 11 часов (часы утренних приёмов) в Грин-Холл прибыли с визитом вдовствующая герцогиня Бьюкасл с детьми. Повеселевший отдохнувший Ричард излучал такую радость освобождения от боли, что невольно все окружающие радовались вместе с ним. Семью герцога принимали барон и баронесса Чард, Виктория и миссис Джонсон.
   Бёртоны и Тони Чард уже уехали в Ричмонд, крёстный Виктории Джон Оукс уехал с Ирвином проведать родителей. Официально опекуном Виктории лорд Джереми назначил своего отчима, барона Чарда, ещё когда уезжал из Англии в 1803 году. Поэтому именно к барону и обратился Ричард за разрешением сделать официальное предложение его подопечной. Барон удивился:
   - Ведь о вашей помолвке уже было объявлено в газетах. Зачем же ещё нужно делать предложение? Не боишься, что Виктория передумает?
   Бабушка Виктории и герцогиня понимающе переглянулись. Ричард пояснил:
   - Помолвку заключали от нашего имени отец Виктории и мой дед. Тогда мы были детьми, сейчас я хочу сделать предложение леди Виктории и получить её согласие. Это наша жизнь и мы должны сами строить её не по желанию родных, а так, как мы хотим жить сами. Я хочу услышать ответ моей невесты, согласна ли она сама принять моё предложение и жить со мной в любви и согласии.
   - Ну хорошо, Ваша светлость, - согласился барон. - Где Вы будете делать предложение своей невесте, здесь или наедине?
   Ричард ответил серьёзно, хотя глаза его смеялись:
   - Если Вы не возражаете, я бы хотел поговорить с моей невестой наедине.
   Леди Элизабет с улыбкой обратилась к мужу:
   - Дорогой, если ты не возражаешь, пусть Ричард и Виктория пройдут ненадолго в зимний сад, а мы тем временем обсудим с её светлостью кое-какие вопросы.
   Барон ласково взглянул на Викторию, которая скромно сидела рядом с бабушкой, и сказал:
   - Пойди, Вики, покажи своему жениху наш зимний сад, побеседуйте, а потом возвращайтесь и сообщите нам своё решение.
   Виктория посмотрела на своего жениха и пошла к двери, тот молча последовал за ней. Когда они вышли, барон недоумённо пожал плечами и обратился к жене:
   - Мне всё-таки непонятно, зачем им это надо. Все знают, что Виктория выбрала Ричарда ещё 13 лет назад, и помолвку подтвердили в газетах. Что им ещё выяснять?
   - Выяснять им ничего не надо, - мягко пояснила баронесса. - А вот поговорить откровенно не мешает. Не забывай, что они не виделись эти 13 лет, и им надо узнать о чувствах друг друга. Спроси вот лучше молодёжь, согласились бы они следовать только воле родных или захотели бы сами решать свою судьбу.
   Леди Ребекка и лорд Руперт согласно закивали головами. Барон вздохнул:
   - Да разве я спорю. Мне просто непонятно, о чём им ещё разговаривать. Они ведь оба согласны пожениться, иначе объявления о помолвке просто не было бы. Ну ладно, предоставим им самим обсуждать свои дела. О чём ты хотела поговорить с её светлостью, дорогая? - обратился он к жене.
   Герцогиня тоже вопросительно поглядела на леди Элизабет. Та объяснила:
   - Начинается Сезон, свадьба будет, скорее всего, в конце Сезона. Насколько я могу судить, Олтон-Хаус нуждается в основательном ремонте и обновлении. Поэтому я предлагаю Вам с младшими детьми и внучкой поселиться на это время в Грин-Холле, места у нас вполне достаточно. А герцог может оставаться в доме и приводить его в порядок, а если захочет тоже пожить здесь, мы будем только рады. Ему сейчас предстоит ухаживать за невестой, так что неудобств от ремонта он ощущать не будет, поскольку будет мало времени проводить в доме. У нас позади особняка есть несколько удобных коттеджей, герцог может пока занять один из них под свою резиденцию. Как Вы относитесь к нашему предложению, Ваша светлость? - и она вопросительно поглядела на герцогиню и её детей.
   По Ребекке и Руперту было видно, что предложение баронессы привело их в восторг, да и герцогиня слушала её с радостью.
   - Я согласна, - сказала она, - если согласится Ричард. Особенно это будет хорошо для Сары, она так быстрее привыкнет к Виктории.
   - Вот и славно, - подытожила баронесса. - Сейчас спросим мнение его светлости, надеюсь, оно будет положительным, и перебирайтесь к нам, здесь молодёжи будет веселее.
   Ребекка и Руперт радостно переглянулись.
  
   *
   Виктория и Ричард молча пересекли вестибюль и вошли в зимний сад, расположенный в центральной части особняка. Ричард с восхищением оглядел огромное помещение с высоким стеклянным потолком, размещённым на уровне третьего этажа. Виктория пояснила:
   - Это мой прадедушка, 5-й граф Линфорд, построил этот особняк для моих бабушки и дедушки, когда они поженились. Это было в 1774 году. А сейчас его обновили, он стал ещё лучше.
   Она посмотрела на своего жениха и немного тревожно спросила:
   - О чём ты хотел поговорить со мной, Ричард. Может быть, ты раздумал на мне жениться?
   - С чего ты это взяла? - изумился Ричард.
   - Ну, я подумала, из-за моих способностей, - нерешительно сказала Виктория.
   - Каких способностей? - полюбопытствовал Ричард.
   - Знаешь, наша семья немного необычная. А мои способности я получила от обоих родителей. Я могу воспринимать чувства других людей, нет, - заторопилась она, - не подумай, я не могу читать мысли, этого никто не может делать. Но никто не сможет меня обмануть, я сразу почувствую. И лечить я могу, как никто другой в Англии. Я понимаю, когда у человека что-то болит, я могу распознать причину и чаще всего помочь. Может быть, ты не захочешь такую жену, - упавшим голосом закончила Виктория и вопросительно посмотрела на жениха.
   - Глупенькая, - засмеялся Ричард, - как я могу не захотеть такую жену, которая спасла меня от страшной пытки. Нет, я не передумаю. Понимаешь, - проникновенно заговорил Ричард, заворожено глядя в эти необыкновенные глаза, смотрящие на него с любовью и тревогой, - я позвал тебя сюда, чтобы мы сами решили, как мы будем жить дальше. Просто я подумал о том, что наша помолвка была заключена, когда тебе было 5 лет. Теперь ты выросла и сама можешь распоряжаться своей жизнью. Конечно, мне очень хочется, чтобы мы были счастливы вместе. Скажи, каким ты видишь наш брак? Ты ведь думала об этом?
   - Конечно, я часто думаю о будущем. Мне очень хочется, чтобы между нами была не только любовь, но и дружба, и уважение, и доверие. А ещё верность. Вот то, что я могу предложить тебе и жду от тебя.
   - Всё это я тоже могу тебе обещать. Но, Вики, у тебя начинается первый Сезон, ты встретишь много молодых людей и можешь влюбиться в кого-нибудь из них.
   - Нет, Ричард, этого ты можешь не опасаться, - перебила его Виктория.
   - Почему ты так уверена? - спросил Ричард.
   - Потому что ещё в детстве я поняла, что ты мой суженый. Да, я была тогда маленькая, но сердце моё мне это сказало, а я доверяю своему сердцу. Ты напрасно думаешь, что мой первый Сезон может что-то изменить. Я ведь жила не в пустыне. В отличие от большинства девушек я много путешествовала с бабушкой по Англии, встречалась с множеством людей, в том числе со светскими молодыми людьми, которых ты почему-то опасаешься. И постоянно в моём сердце жил только ты. Я никогда не сравнивала никого с тобой, ты для меня единственный и всегда им будешь.
   - Спасибо, Вики, - растроганно сказал Ричард, - и прости, если огорчил тебя своими сомнениями. Пойдём к родным, скажем им, чтобы назначали свадьбу на середину июня. Ты согласна?
   - Да, Ричард, - с сияющими глазами ответила Виктория, доверчиво протягивая ему руки.
   Он немного поколебался, потом спросил:
   - Ты не против, если я тебя поцелую?
   Виктория смущённо опустила глаза, потом посмотрела на него, покраснела и сказала:
   - А ты не разочаруешься во мне из-за того, что я не умею целоваться? Я думала о том, чтобы научиться, чтобы не разочаровать тебя. Но крёстный сказал, что женихи сами предпочитают учить своих невест, и им не нравится, если невеста учится у кого-то другого. Это правда?
   - Святая правда, - торжественно заверил её Ричард. - Какой замечательный у тебя крёстный. А кто он?
   - Это дядя Джон Оукс. Он кузен моего папы.
   Виктория крепко зажмурилась и плотно сжала губы.
   - И что это ты делаешь? - поинтересовался Ричард.
   - Готовлюсь к твоему поцелую, - с недоумением ответила Виктория, широко открывая глаза.
   - И кто тебя научил так готовиться? - спросил Ричард, стараясь не рассмеяться.
   - Девочки в пансионе, - стыдливо призналась Виктория.
   - Расслабься, Вики, - ласково сказал Ричард. Он обхватил её голову обеими руками и нежно прикоснулся губами к губам Виктории. Потом опустил руки и строго сказал покрасневшей невесте: - Больше ни у кого ничему не учись. Я сам тебя буду учить. Хорошо?
   - Да, Ричард, - послушно ответила Виктория. - Мне понравился твой поцелуй, - храбро заявила она.
  
   Когда они вернулись в гостиную, Ричард объявил:
   - Леди Виктория приняла моё предложение. Теперь надо решить вопрос о времени свадьбы.
   И он выжидательно поглядел на мать и опекуна Виктории.
   - А что предлагаете Вы, - спросил его барон Чард.
   - Мы предлагаем назначить свадьбу на середину июня, то есть через два месяца.
   Родные одобрили эту дату единодушно. Леди Элизабет взяла на себя труд объяснить герцогу, о чём они договорились в их отсутствие. Ричард одобрил переезд семьи в Грин-Холл, поблагодарил за предоставляемый ему коттедж, и заявил, что обставлять свой особняк он будет только вместе с Викторией, ей же быть там хозяйкой. Виктория тревожно посмотрела на будущую свекровь - не обиделась ли. Леди Люсинда поняла её взгляд и успокоила:
   - Конечно, милая, ты будешь там хозяйкой, тебе и решать. Я совсем не рвусь в хозяйки, как это делают многие вдовствующие особы, мне и так найдётся, чем заняться.
   В это время дворецкий объявил:
   - К Вам виконт и леди Уинтергейт с внуком, миледи!
   И проводил в гостиную Майкла с дедушкой и бабушкой. После взаимных представлений и приветствий все удобно устроились, и леди Роуз пояснила:
   - Майкл запросился к вам. Дело в том, что у нас ему не с кем играть. Филипп и Тимоти, это мои внуки от старших сыновей, - пояснила она, - вернулись в Итон, они приезжали на один день познакомиться с Майклом. Сьюзен, ей 18 лет, готовится к первому Сезону, а Грэйс, которая по возрасту ближе всех к нему, должна вернуться в школу. И потом Майкл рвётся на занятия со своим сэнсеем, и уверяет, что тот никуда не поедет из Грин-Холла.
   - У нас ему найдётся с кем поиграть, - рассмеялась леди Элизабет. - Детская наполняется с каждым днём. Джек и Черити Джонсоны побудут ещё какое-то время. Я надеюсь, Дженни, - посмотрела она на миссис Джонсон, - вы не потащите их сразу в Саутгемптон. Пусть твой муж найдёт сначала хороший дом для вашей семьи, а потом уж и вы к нему поедете. А то оставь детей у нас и поезжай с ним вместе, дом обустроите, тогда и детей можно везти. Или Джош может взять их в Милверли, но это ближе к лету. А пока им здесь будет чем заняться.
   Миссис Джонсон согласно кивнула, немного смущаясь от общего внимания. Леди Элизабет повернулась к леди Роуз:
   - Кстати, кузина, я завтра собиралась к Вам с визитом, чтобы предложить объединить первый бал Виктории и Сьюзен. У Вас в особняке всё-таки не очень большой бальный зал, а у нас их несколько. Девочкам было бы весело и приятно вместе пережить свой первый бал, да и родственные узы крепить надо.
   Леди Роуз радостно вспыхнула и повернулась к мужу:
   - Филипп, ты только подумай, как замечательно будет. Сьюзен безумно обрадуется Вашему предложению, а то она переживает из-за того, что мы не сможем пригласить много гостей.
  
  
  
  
  
  
  
   9 апреля, Уорминстер (к западу от Лондона).
  
   Сразу после прибытия в Англию Ирвин и Джон отправились в Уорминстер проведать родителей. Когда Ирвин спросил у матери, где находятся документы о её венчании с его отцом и о его, Ирвина, крещении, леди Луиза удивилась:
   - Зачем они тебе понадобились, сынок? Они хранятся в сейфе в Милверли, ещё лорд Джошуа посоветовал хранить их там, потому что это самое надёжное место на свете.
   Сидящий рядом Джон кивнул и предложил:
   - Перед возвращением в Лондон заедем в Милверли, я знаю, где ключ от сейфа, возьмём документы. - И, обращаясь к родителям, сказал, - Когда мы последний раз были в Индии, Ирвин съездил на Север и отыскал там генерала сэра Джона Уолтона, который присутствовал при вашем венчании с Гарри Стоуном, мама. Он перечислил всех, кто тогда гостил в том доме, где проходило венчание, и все свои свидетельские показания оформил в письменном виде. Эти документы заверены губернатором Мадраса, лордом Линдоном. Ирвин решил, что пора вернуть себе отцовский титул. Мы слышали в Лондоне, что нынешний виконт Льюис выжимает все соки из фамильного имения, ведёт его прямым ходом к разорению. Надо его остановить. Мы с Ирвином подумали, что вы с отцом вполне можете передать управление гостиницами Уильяму, а сами, возможно, не откажетесь поселиться в Льюис-Парке, поможете новому управляющему, которого назначит Ирвин.
   Ирвин горячо поддержал старшего брата:
   - Правда, мама и папа, помогите мне навести порядок в фамильном имении, у меня пока много дел в Лондоне. В Лондоне надо провести капитальный ремонт фамильного особняка, ведь и вы будете там жить, когда будете навещать меня в Лондоне.
   Адам с улыбкой заметил:
   - Вы так уверенно обо всём говорите, как будто титул уже твой, Ирвин. Не боитесь осложнений?
   - Ничего, справимся, - уверенно ответил Джон.
   Леди Луиза озабоченно посмотрела на старшего сына:
   - А у тебя какие планы, Джонни? Будешь жить в Лондоне или в Брэндон-Парке, там ведь тебе леди Глэдис завещала дом и участок. Пора покончить со скитаниями, мальчики. А то мы с отцом скорее дождёмся внуков от Уильяма, чем от вас.
   Джон успокаивающе взял руку матери, поцеловал её и весело сказал:
   - Скоро будут тебе внуки, мамочка. Я решил тоже сделаться помещиком, ищу поместье рядом со Стоунхенджем. Хочу заняться скупкой и выхаживанием зверей, которых наши путешественники привозят в Англию, доводят до болезней, а потом убивают или продают в зверинцы и цирки, где бедные звери долго не выдерживают.
   Джон и Ирвин пробыли у родителей в Уорминстере два дня, дожидаясь встречи с братом. Уильям занимался устройством гостиницы в Андовере, но сразу приехал, когда узнал о приезде братьев. Уильям поделился со старшими братьями своими планами. Он хотел создать сеть гостиниц к западу от Лондона в направлении Корнуолла. Гостиницы он собирался создавать во всех городах, и чтобы они были выдержаны в едином стиле. Главным девизом для него было - комфорт и безопасность для клиентов.
   Братья выслушали его планы с интересом, одобрили и обещали свою поддержку, в том числе и финансовую. Поскольку Джон и Ирвин за это время поколесили по свету, повидали много гостиниц, они смогли подсказать Уильяму немало ценных наблюдений и советов, которые были приняты с благодарностью.
  
  
  
   10 апреля, Лондон.
  
   На следующий день баронесса Чард с внучкой отправились с визитами. Сначала заехали к Тивертонам, привезли к ним кормилицу. Хотя Элиза сама хотела кормить своих ненаглядных и долгожданных деток, всё же существовала вероятность, что её молока может не хватить на двоих, и леди Элизабет решила подстраховаться. Кормилицу ей нашла миссис Дженкинс. Это была скромная молодая женщина с двухмесячной дочкой. Муж Кэтлин воевал в одном полку с капитаном Дженкинсом и погиб в прошлом году. Она была очень благодарна за предоставленную возможность самой зарабатывать на жизнь себе и своей дочке.
   Затем бабушка с внучкой заехали к Уинтергейтам, где Виктория и Сьюзен обсудили современную моду, просмотрели журналы в поисках фасонов для новых платьев, просмотрели уже готовые платья Сьюзен, особенно она гордилась платьем, в котором она будет представлена ко двору. Договорились о визите Сьюзен с бабушкой в Грин-Холл на следующий день, чтобы и Виктория могла показать кузине свои наряды, а также обсудить планы на предстоящий Сезон.
   Затем Виктория предложила кузине:
   - Послушай, Сьюзи, а хочешь, я научу тебя распознавать ауру других людей и покажу упражнения для развития интуиции? Это тебе пригодится в Сезоне, тогда ты сможешь увидеть истинного человека, который будет общаться с тобой, и не поддашься искушению при виде вроде бы привлекательного молодого человека, но с чёрной душой.
   - Неужели этому можно научиться? - изумилась Сьюзен. - Я бы очень хотела, Вики, я так боюсь влюбиться в кого-нибудь, кто окажется лицемером, подлецом или охотником за приданым. А главное, я бы хотела распознавать, когда со мной говорят искренне, а когда нет.
  
   После полудня леди Элизабет и Виктория прибыли в Олтон-Хаус. Там любопытствующие слуги, стараясь быть незаметными, пытались разглядеть свою будущую хозяйку. Виктория им всем понравилась. У неё не было того скучающе-высокомерного выражения, которое они часто видели на лицах барышень из знатных семейств. Выражение её прелестного личика было доброжелательным и заинтересованным.
   "Сразу видно, настоящая леди, - говорили слуги за ужином. - Такая приветливая, всем улыбается, а как его светлость-то любит, как увидела его, так вся засветилась от радости. И он тоже так радостно вышел её встречать. Повезло нам с будущей хозяйкой".
   Ричард действительно увидел из библиотеки, как подъехала карета и оттуда вышли леди Элизабет и Виктория, и поспешил встретить свою невесту сразу в холле. Накануне вечером у него было неприятное объяснение с бывшей любовницей, с которой он расстался, когда получил письмо маркиза и дал объявление в газеты о своей помолвке. Тогда Элоиза отпустила его без скандала, поскольку знала о финансовом крахе семьи. Но с тех пор до неё дошли слухи о баснословном богатстве невесты герцога, и она решила вернуть любовника, чтобы золотой дождь пролился и над ней. Она прислала ему письмо с просьбой о свидании, изобилующее ошибками, вульгарными выражениями и угрозами. Ричард сначала хотел проигнорировать её послание, но потом решил всё-таки встретиться и выяснить, в чём дело.
   Элоиза была вдовой мелкопоместного дворянина. Ричард познакомился с ней в начале января. Тогда он встретил своего однополчанина, который пригласил герцога с собой в гости к вдове своего соседа по имениям. Элоиза была польщена знакомством с герцогом и прямо сказала ему, что не прочь пока побыть его любовницей, хотя Ричард сказал ей о своём разорении. Она ответила, что, когда к Сезону в Лондон приедут более богатые мужчины, она найдёт себе состоятельного любовника. Её цинизм поразил герцога, но голова у него в тот день болела сильно, и он невольно вспомнил слова своего врача, что ему нужно найти любовницу - секс уменьшает головную боль. В тот день Ричард остался у Элоизы. Боль действительно уменьшалась после секса (назвать эти отношения занятием любовью он бы не согласился ни за что на свете). Когда они расстались, Ричард был рад, что прекратил эти отношения. Да и микстура, что присылала ему леди Элизабет, более действенно уменьшала его боли.
   Вчера он поехал к Элоизе и напомнил их уговор, что они расстаются навсегда. Герцог пригрозил, что если она ещё раз попытается шантажировать его или его невесту, он примет соответствующие меры, о которых ей лучше бы не знать. Напуганная Элоиза призналась, что на этот дерзкий шаг её натолкнул её нынешний любовник, барон Пелхэм. Ричард сухо посоветовал ей сменить любовника на менее опасного и уехал, не обращая внимания на мольбы Элоизы, вспоминая её с чувством брезгливости и презрения к самому себе.
   Насколько радостным для его глаз и чувств был вид его невесты, которая встретила его сияющей улыбкой и слегка покраснела, встретившись с ним глазами. Вспомнила их поцелуй, догадался Ричард, с нежностью глядя на свою дорогую девочку.
   Он прошёл с ними в гостиную, где его мать принимала нескольких завзятых сплетниц высшего света, которые явились в часы приёма в надежде узнать самые свежие новости о таинственной невесте герцога, благодаря которой он не попал в списки женихов бомонда. Они были полностью вознаграждены в своих ожиданиях, хотя и несколько разочарованы, что ничего скандального узнать им не удалось. Подтвердились те сведения, что недавно появились в газетах. Да, тринадцать лет назад маркиз действительно уехал с дочерью из Англии. Но затем гувернантка привезла её к бабушке в Милверли, и она вела обычную жизнь, как и все девочки из знатных семейств, с тем только исключением, что посторонним не было известно её местонахождение. Это тоже было понятно, учитывая трагические события прошлых лет.
   Им нечего было поставить в упрёк девушке, воспитание у неё было безупречное, она скромно сидела около бабушки, отвечая кратко и по делу, когда к ней обращались, но сама в разговоры не вмешивалась. Одета она была вполне по моде, но никаких изысков в одежде не было, и выглядела она превосходно, что с кислыми минами должны были признать все визитёрши. К счастью, не найдя ничего скандального, все гостьи вскоре откланялись, и герцогиня вздохнула спокойно. Она обратилась к сыну:
   - Ричард, ты покажи Виктории дом, чтобы потом, когда начнёте обсуждать необходимые переделки, она представляла себе планировку и обстановку. А потом пойдём вместе к Саре, мне очень хочется посмотреть, как она примет Викторию. Это не просто любопытство, поймите меня, мне так хочется быть уверенной, что девочка примет её как свою мать. Вы не обиделись? - тревожно спросила она у Виктории.
   Виктория подошла к будущей свекрови с улыбкой, поцеловала её в щёку и ответила:
   - Я никогда не буду обижаться, поэтому всегда говорите, пожалуйста, со мной откровенно. Я всё понимаю. Мы не задержимся надолго, - улыбнулась она герцогине и бабушке.
   Они действительно ходили не более часа. У Виктории была отличная память, и она хорошо запомнила планировку двух этажей и интерьер всех помещений. На третий этаж они не пошли, поскольку там размещалась детская, в которую герцогиня хотела пойти вместе с Викторией. Они снова пришли в гостиную, где леди Люсинда и леди Элизабет уже обсудили все подробности переезда в Грин-Холл. Вместе с Викторией они пошли на третий этаж, в детскую. По дороге их перехватил взволнованный дворецкий.
   - Ваша светлость, - обратился он к леди Люсинде. - Его светлость сегодня сказал мне, что Вы переезжаете вместе с младшими детьми и леди Сарой. Я хотел узнать насчёт Каролины, она опять будет младшей горничной? Простите, миледи, если помешал Вам, но мне надо знать, кого собирать и посылать вместе с Вами.
   - Успокойся, Крэйн, - улыбнулась герцогиня. - Его светлость забыл тебе объяснить, что мы переезжаем только из-за того, что здесь нужно сделать ремонт перед свадьбой. Каролина будет теперь постоянно няней леди Сары и поедет вместе с ней. Это ненадолго, месяца полтора, не больше, потом мы все вернёмся. Да и в это время Каролина будет вас навещать.
   Дворецкий облегчённо вздохнул и смущённо откланялся. Когда они пришли в детскую, Сара как раз заканчивала обед и Каролина вытирала ей мордашку, обе весело смеялись при этом. Когда дверь открылась, Сара испуганно взглянула на входящих, потом облегчение проступило на её личике, когда она увидела, что угрозы нет. Она улыбнулась бабушке и леди Элизабет, потом внимательно посмотрела на Викторию. Увидела её ласковую улыбку, улыбнулась сама, потом посмотрела снова на леди Элизабет, перевела взгляд на Викторию и спросила:
   - Это твоя мама? - и показала пальчиком на леди Элизабет.
   - Да, это моя мама, - засмеялась Виктория. - А я буду твоей мамой, хочешь?
   Сара задумалась, потом сказала:
   - А у меня есть папа. Ты будешь жить вместе с нами?
   - Да, я буду жить вместе с вами, я буду любить тебя и никому не позволю тебя обижать. Мы будем вместе играть и гулять.
   Сара серьёзно посмотрела на Викторию:
   - Ты мне нравишься. Я хочу, чтобы ты была моей мамой.
   И она протянула ручки к своей маме. Виктория обняла её со слезами на глазах, слёзы были и у обеих бабушек. Леди Люсинда обратилась к Каролине:
   - Ты собрала вещи, девочка? Сегодня мы переезжаем на время ремонта в Грин-Холл, так что возьми с собой самое необходимое для себя и леди Сары. А всё остальное, что понадобится, мы купим.
   - Да вряд ли что-то придётся покупать, - вмешалась леди Элизабет, наблюдая за крепко обнявшимися Сарой и Викторией. - В Грин-Холле найдётся всё, что нужно.
   Каролина просияла и робко спросила:
   - Так значит, я тоже еду? У леди Сары не будет другой няни?
   Виктория посмотрела на неё и улыбнулась:
   - Я думаю, у Сары уже самая лучшая няня, зачем же нам менять? Я надеюсь, тебе понравится у нас, только там Сара будет не одна, у нас гостят дети разного возраста, у всех свои няни. Там вам будет повеселее, чем здесь, да и недалеко есть парк, он меньше Гайд-парка, зато там лучше гулять с детьми.
   В тот же день герцогиня с детьми и личными слугами, а также Сара с Каролиной переехали в Грин-Холл.
  
  
  
  
   11 апреля, Лондон.
  
   На следующий день с утра герцог приехал в Грин-Холл, и они с Викторией провели час в детской вместе с Сарой, которая уже успела познакомиться с остальными детьми и была в полном восторге от такого поворота в её жизни. Затем в детскую заглянула Ребекка и предложила Каролине пойти с ней и с Сарой в парк покормить уточек в пруду.
   А Ричард с Викторией прошли в кабинет Энтони Найта, куда тот пригласил представителей ведущих фирм, занимающихся отделкой и ремонтом домов знати. Особняки бомонда были в основном подготовлены к Сезону, поэтому представители компаний старались получить намечающийся заказ. Они принесли для показа эскизы отделки домов, которую они выполняли для знатных семейств, в основном вычурные, помпезные виды, долженствующие подчеркнуть богатство и знатность рода. В лицах их проявлялось тщательно маскируемое презрение к профанам, которых предстояло убедить затратить как можно больше денег на отделку домов. Им не сообщили, какой особняк нужно отделывать, поэтому они пренебрежительно осмотрели кажущуюся простоту отделки главного вестибюля в Грин-Холле.
   Виктория обратила внимание на молодого человека, который скромно держался позади всех и с любопытством и одобрением рассматривал отделку кабинета Энтони. Когда Энтони по очереди представлял герцогу представителей разных компаний, которые начинали хвастливо перечислять, какие особняки знати отделывали их компании и показывали рисунки, дополняющие их сообщения, молодой человек скромно стоял у окна и ждал своей очереди. Он подошёл последним. Энтони сверился со списком:
   - Компания "Санлайт", секретарь компании мистер Найтли.
   Виктория спросила с любопытством:
   - А какие особняки отделывала Ваша компания, мистер Найтли?
   Тот всё так же скромно ответил:
   - Мы раньше работали в графстве Кент, миледи, и только в прошлом месяце перебрались в Лондон.
   Послышались злорадные смешки и нелестные замечания со стороны других посетителей. Мистер Найтли невозмутимо продолжал:
   - Вот наши эскизы и отзывы владельцев тех особняков, что мы перестраивали и оформляли в Кенте.
   Виктория и Ричард внимательно просмотрели эскизы, отдав отзывы для прочтения Энтони Найту. Эскизы восхитили Викторию, в них были та же кажущаяся простота и элегантность, что и при отделке Милверли и Грин-Холла, которые в прошлом году обновлялись по эскизам Джона Оукса. Виктория кивнула Энтони Найту. Тот пообещал посетителям сообщить решение работодателей и выпроводил их, выйдя вместе с ними. Спустя короткое время он вернулся в сопровождении мистера Найтли. Оба посмотрели на Викторию. Она повернулась к жениху:
   - Мне очень нравится работа компании "Санлайт", Ричард. Я бы хотела, чтобы ты поручил им отделывать Олтон-Хаус. И я уверена, что им захотят дать работу и другие члены нашего семейства. - Потом она обратилась к мистеру Найтли, который с видом радости и скрытого облегчения смотрел на герцога. - Но мы заключим с Вами договор о выполнении работ только при условии, что Вы не будете скрывать, кто Вы такой и что Вами движет.
   От неожиданности мистер Найтли побледнел, потом покраснел и с выражением бессильной злости уставился на Викторию. Ричард удивлённо спросил:
   - Что ты имеешь в виду, Вики?
   - Я имею в виду, что мистер Найтли пришёл сегодня сюда не столько в надежде получить от нас работу, сколько для того, чтобы выяснить, где находится Сара и что с ней.
   Ричард недоумённо посмотрел на смущённого мистера Найтли и спросил:
   - А какое он имеет к ней отношение?
   Тот упрямо сжал губы, демонстрируя своё нежелание отвечать. Виктория усмехнулась и ответила за него:
   - Мистер Найтли - свояк Роберта, хотя и не знает об этом. О том, что Роберт и Селеста обвенчались по специальному разрешению, знала только няня Селесты, которая и привезла Сару к вам. А жена мистера Найтли - родная сестра Селесты и родная тётя нашей Сары, так ведь, мистер Найтли?
   Тот понял, что молчать бессмысленно, и нехотя ответил:
   - Не знаю, что Вы там говорили насчёт венчания, но все в Кенте уверены, что Сара - дочь герцога, и когда в прошлом месяце няня вернулась одна, она сказала, что его светлость решил отдать девочку в приют, а няню отправил назад, как она ни сопротивлялась. Мы сразу решили перевести нашу компанию в Лондон, обыскали все приюты, но ребёнка не нашли. Мы узнали о сегодняшней встрече и решили, что я пойду и постараюсь узнать, где девочка. Если она не нужна родному отцу, то у неё есть тётя, которая хочет взять её к себе. Мы и не рассчитывали получить у вас работу, но когда Вы сказали, что дадите её нам, я понадеялся, что у меня будет время узнать о девочке.
   Виктория прислушалась к шуму, доносящемуся из вестибюля, и сказала с улыбкой:
   - Вы уже сейчас можете узнать, где ребёнок. И мы расскажем Вам всю правду, хотите Вы того или нет. - Она открыла дверь кабинета и позвала - Каролина, зайдите сюда.
   В кабинет вбежали сначала радостные Сара и Стюарт, затем вошли Каролина, Ребекка и Энн Бёртон. Сара увидела Викторию и бросилась к ней с радостным воплем:
   - Мамочка! Мы со Стюартом кормили уточек, и они говорили спасибо.
   Виктория подхватила девочку на руки и обратилась к опешившему мистеру Найтли:
   - Познакомьтесь, это и есть наша Сара, которую Вы искали в приютах Лондона.
   Сара увидела незнакомого человека и спрятала своё личико на плече Виктории. Виктория обратилась к Каролине:
   - Каролина, это мистер Найтли, он муж родной тёти нашей Сары. Расскажи ему о том, как Сара жила раньше, со старой няней, и почему няню отослали. А мы пойдём в детскую.
   Сара протянула ручки к Ричарду, тот взял её на руки, и вся компания отправилась в детскую, оставив в кабинете Энтони Найта, мистера Найтли и Каролину. По дороге Ричард поинтересовался у Виктории:
   - Откуда ты узнала, кто такой мистер Найтли?
   - Бабушка Элизабет сказала, - с улыбкой ответила Виктория. - У неё такие источники информации, что она может добыть сведения о ком угодно. Кстати, она сказала, что Сару отправили в Лондон почти сразу после её рождения. Мать её умерла, только успев сообщить, как назвать девочку. Её отец сразу распорядился отправить внучку в Олтон-Хаус, не побеспокоившись окрестить её. А твоему отцу это тем более не пришло в голову. Так бабушка предложила, чтобы мы с тобой окрестили Сару, тогда мы с полным правом можем себя считать её родителями. Что ты на это скажешь?
   Ричард крепче прижал к себе девочку и ответил:
   - Что я могу на это сказать кроме согласия. Давай окрестим её сегодня же. Пусть твой секретарь договорится с викарием твоего прихода.
   Саре понравилась новая игра, которую придумали мама и папа. Она даже не испугалась, когда чужой дядя окунул её в большой таз, потому что рядом были мама, папа, бабушки и дедушка, а ещё тёти и другие ребятишки. Стюарт ей позавидовал, он тоже хотел поиграть в эту игру, но ему сказали, что это только для Сары. А потом было очень весело после возвращения из церкви, когда они играли в разные игры и все поздравляли Сару, а папа сделал ей корону и сказал, что она принцесса.
  
   *
   После обеда, когда женщины оставили мужчин за портвейном и собрались в гостиной, Виктория подсела к Ребекке и спросила:
   - Что-то хорошее произошло сегодня в парке? Ты вернулась оттуда совсем другим человеком.
   Ребекка посмотрела на неё изумлённо и смущённо:
   - Каким другим?
   - Ну, обычно тебя окружает аура уныния и безнадёжности, даже когда ты стараешься казаться весёлой, а сегодня в тебе жизнь появилась. Кого-нибудь встретила в парке? Если не хочешь, не рассказывай, просто знай, что я за тебя рада и что я считаю тебя своей сестрой, потому что ты сестра Ричарда, а мы с ним две половинки одного целого. Ты не сердишься, что я спросила?
   - Я так рада, что ты спросила, - облегчённо засмеялась Ребекка. - А то я всех подруг растеряла, мне даже поговорить не с кем. Когда мой жених погиб в Испании, отец сказал, что моя судьба - быть старой девой и нянчить детей братьев. Действительно, почти все мои ровесницы уже повыходили замуж, у многих дети. Я и не надеялась, что я могу выйти замуж, особенно, когда мы обеднели. А сегодня в парке Сара подружилась с двумя девочками, одной 2 года, а другой - 4. Они были сначала с няней, а потом за ними зашёл их отец. Он представился, его зовут барон Эпплгейт. Няня рассказывала, что он вдовец, в начале прошлого года потерял жену. Он тоже с нами поиграл и сказал, что моя дочка очень на меня похожа. А когда я сказала, что Сара - моя племянница, он обрадовался этому, правда, Виктория, я уверена в этом. И мы договорились, что завтра снова встретимся с девочками в парке. Ты знаешь, он мне так понравился. Это ничего, что я не переживаю, что он потерял жену и мать девочек?
   - Ну, почему ты должна из-за этого переживать? - рассудительно заметила Виктория. - Ты же не была с ней знакома. И не надо чувствовать себя виноватой, наоборот, радуйся, что можешь стать матерью двум сироткам. Только нужно познакомить Ричарда с бароном, чтобы он выяснил, каковы намерения барона. Да не пугайся ты так, - успокоила она Ребекку, - раз ты ему понравилась, всё будет хорошо. Никаких препятствий для твоего счастья я не вижу. А мне можно будет пойти с вами завтра?
   Ребекка посмотрела на неё с опаской:
   - А вдруг так случится, что барон увидит тебя и влюбится? Ты такая красивая, куда мне до тебя.
   Виктория засмеялась:
   - Насчёт этого можешь не беспокоиться, я сделаю так, что барон не обратит на меня никакого внимания. А насчёт того, кто красивее, приди к себе и посмотри в зеркало. У тебя сейчас совсем другой вид, ты так похорошела, что я очень удивлюсь, если барон завтра сможет заметить ещё кого-то. Больше уверенности в себе, сестрёнка.
   И Виктория поцеловала Ребекку. Это случилось как раз в тот момент, когда в гостиную входили мужчины. Ричарду очень понравилось, что его невеста поцеловала его сестру. Он так хотел, чтобы они подружились! Ричард надеялся со временем устроить счастье своей единственной сестры и думал, что Виктория ему в этом поможет.
   В это время к Виктории и Ребекке подошли Тони Чард с Энн.
   - Малышка, - обратился Тони к Виктории, - у Энн к тебе просьба, но она почему-то стесняется обратиться к тебе сама. Давай, Энн, не робей, здесь все свои.
   - И вовсе я не стесняюсь, - весело ответила Энн. - Я просто не хотела сразу же обременять леди Викторию, она же недавно приехала.
   - Только не надо "леди", - шутливо взмолилась Виктория. - "Леди" я для слуг, а дома я просто Виктория, хорошо?
   - Хорошо, Виктория, - согласилась Энн. - А я Энн, хорошо? - с шутливым подражанием добавила она. - Мистер Колфилд говорил, что ты можешь нас поучить, как развить нашу интуицию. Я бы очень хотела.
   - И я тоже, - подхватила Эмма, за ней Ребекка и Руперт.
   - А это только молодёжь может? - осторожно осведомилась леди Люсинда.
   - Все могут, - вступила в разговор леди Элизабет, - Но с Вами, леди Люсинда, я могу заняться отдельно, пусть молодёжь развлекается. А по вечерам будем показывать свои проявляющиеся способности. Так что в те вечера, когда будем оставаться дома, тоже скучать не придётся.
   - Как хорошо! - засмеялась Виктория. - И занятие себе нашли, и польза какая для всех.
   - Ну, и чего же ты ждёшь, малышка? - поторопил её Тони. - Начинай своё обучение, видишь, сколько желающих?
   - Слушаю, Ваше преосвященство, - шутливо ответила Виктория, снимая с полки над камином стопку карточек.
   - А почему "преосвященство"? - полюбопытствовала Энн.
   Тони и Виктория засмеялись, а леди Элизабет пояснила:
   - Когда Тони было десять лет, он чересчур много шалил. Тогда, в воспитательных целях, ему рассказали, что его назвали в честь епископа Бристольского, погибшего при спасении детей на пожаре. Рассказ его настолько впечатлил, что он решил тоже стать епископом. В это время Элиза бегала за ним хвостиком, и он, чтобы от неё отвязаться, сказал, что будет с ней играть, только если она будет его называть "Ваше преосвященство". Это тянулось несколько лет, а потом родилась Виктория, и чтобы не страдать одной, Элиза и её научила называть Тони только так.
   - Да, - подхватила Виктория, - и до пяти лет я думала, что это его настоящее имя.
   - Почему же ты не стал епископом, Тони? - спросила Амелия.
   - Потому что в семнадцать лет понял, что во мне нет истинного христианского смирения.
   Амелия открыла было рот, чтобы задать вопрос о причине этого, но вовремя заметила предостерегающий взгляд Дэвида, и вместе с остальными приготовилась слушать объяснения Виктории.
  
  
  
  
   12 апреля, Лондон.
  
   На следующий день кормить уточек отправились ещё большей компанией. Няня с девочками Эпплгейта, Кейт и Лорел, была уже в парке. Девочки сначала застеснялись, увидев столько народу: кроме Сары и Стюарта пойти захотели также Мелисса, Колин, Джудит и Майкл. Причём Джудит взяла с собой Блэка, который быстро разогнал всех уточек, но дети решили, что Блэк достаточная замена уточкам, и не огорчились. Дети быстро подружились, бегали, играли в мяч, за которым с большим азартом гонялся щенок. За щенком должен был присматривать лакей, который служил в детской, высокий парень с таким добродушным выражением лица, что дети сразу проникались к нему доверием. Видно было, что ему очень нравится Каролина, а та это чувствовала и вовсю им командовала.
   Пока другие играли, Виктория подсела к няне девочек, красивой печальной женщине около 50 лет, и завязала с ней разговор. Ребекка хотела подойти к ним, но в это время к ним присоединился запыхавшийся барон. Он сразу подошёл к Ребекке и извинился за опоздание. Они начали прогуливаться в стороне от играющих ребятишек, глядя только друг на друга, и настолько углубились в беседу, что с недоумением поглядели на Майкла, который по поручению Виктории подошёл к ним, чтобы сказать, что им уже пора возвращаться. Только тогда Ребекка спохватилась, что не представила барону невесту своего брата. Она поспешила исправить эту ошибку, барон вежливо поклонился Виктории, и та ответила изящным реверансом. Договорившись встретиться на следующий день, обе компании разошлись, очень довольные проведённым временем.
   По дороге домой Ребекка извинилась перед Викторией, что не представила ей барона сразу. Виктория заверила её, что всё понимает и нисколько не обижена. И ещё она сказала, что очень рада за Ребекку, поскольку очевидно, что барон к ней неравнодушен. Да и сам барон Виктории понравился тем, что у него, в отличие от большинства представителей высшего света, очень светлая аура, что означает, что подлость и вероломство ему несвойственны. Ещё Виктория спросила Ребекку, обратила ли она внимание, как печальна няня девочек. Дело в том, что Виктория расспросила няню о её жизни и хотела бы, чтобы завтра Ребекка при встрече рассказала барону историю няни, которая была когда-то его кормилицей.
   Когда они пришли домой и дети после ланча легли отдыхать, Виктория и Ребекка пошли в малую гостиную, чтобы поговорить. В парадной гостиной, которая находилась рядом с холлом, леди Элизабет и леди Люсинда принимали визитёров.
   Виктория рассказала Ребекке, что она узнала от няни девочек барона Эпплгейта. Хотя няня была дочерью деревенского лавочника, в юности она была признана самой красивой девушкой графства. Тридцать лет назад, когда ей было 17 лет, её соблазнил младший брат барона Эпплгейта, дядя нынешнего барона. Она поверила ему, когда он сказал, что очень любит её, и они обязательно поженятся. Но потом он исчез, а барон сообщил её отцу, что его брат и не думал жениться на дочери лавочника. Отец выдал её замуж за местного булочника, Гоббса, который давно любил её и согласился жениться, даже зная, что она ждёт ребёнка от другого. Он пообещал, что будет любить её ребёнка, как своего собственного, и это обещание сдержал.
   У неё родилась девочка, Эмили, а у барона в это же время родился наследник, Колин, нынешний барон. После тяжёлых родов у матери наследника не было молока, и жену булочника пригласили стать кормилицей наследника барона. Так что Эмили не только его молочная сестра, но и кузина, правда, незаконнорожденная. У миссис Гоббс потом родился мальчик, который унаследовал булочную отца. Эмили вышла замуж за младшего сына местного фермера. Но его призвали в армию, и он уехал на Пиренеи, оставив жену и маленького сына на ферме родителей. Пять лет назад миссис Гоббс овдовела, жила с сыном, а когда у нынешнего барона родилась первая дочка, барон предложил своей бывшей кормилице стать няней девочки. Тем временем они получили известие, что муж Эмили погиб в Португалии.
   И вот поэтому миссис Гоббс всё время печалится. Эмили плохо на ферме, приходится много работать в огороде и по дому, её сын Брюс растёт слабеньким, часто болеет. И будущего у него нет, ферма перейдёт к его старшему дяде, и тогда их могут попросить оттуда. Конечно, Эмили может пойти к брату, тот не откажет ей, но у брата своя семья, и его жене не понравится терпеть в доме иждивенцев. Миссис Гоббс потому и пошла в няни, что чувствовала недовольство невестки, которая хотела одна быть хозяйкой в доме.
   Выслушав эту историю, Ребекка обещала на следующий день обязательно рассказать об этом барону. Она была уверена в его добром сердце и в том, что он поможет своей молочной сестре и кузине.
  
   *
  
   Через несколько дней Ребекка пришла в комнату Виктории, сияющая от радости.
   - Знаешь, что произошло? Я рассказала Колину, то есть барону, историю его кормилицы. А к нему в это время приехал его дядя, тот самый, отец Эмили. Колин рассказал ему то, что услышал от меня, дядя Уильям попросил позвать няню, и они, наконец, объяснились. Оказалось, что Уильям Уиндем, брат прежнего барона Эпплгейта, отца Колина, действительно был влюблён в дочь лавочника и хотел на ней жениться, как и обещал. Он пошёл к старшему брату и сказал ему об этом. Брат рассердился и заявил, что в таком случае Уильям не получит ни пенни из семейного состояния. Дело в том, что ему, Уильяму, было завещано небольшое имение в другом графстве, если он женится с согласия главы семьи. Уильям продолжал настаивать на своём, сказал, что тогда будет искать себе должность, чтобы содержать семью. Тогда брат предложил ему поехать пока в своё имение, пожить там, а он ему напишет, как поведёт себя дочь лавочника. Если она его дождётся, через год брат разрешит ему жениться. О том, что будет ребёнок, они тогда ещё не знали. Брат запретил ему проститься с любимой, обещал, что сам поговорит с ней. Уильям уехал в поместье, а потом его брат написал ему, что его возлюбленная отказалась его ждать, вышла замуж за булочника и уже ждёт от него ребёнка. Уильям в отчаянии женился на девице из соседнего поместья. Жена у него умерла 10 лет назад, детей у них не было. Он был очень потрясён известием, что у него есть дочь и внук. Он просил прощения у миссис Гоббс за то, что поверил брату. Просто он всегда был неуверен в себе, а Мелисса (миссис Гоббс) была тогда такой красивой, милой девушкой, что он сомневался, что она действительно его любит. Он попросил племянника срочно послать в имение карету за его дочерью и внуком и сказал миссис Гоббс, что немедленно оформит завещание, по которому его имение перейдёт к Брюсу. Он спросил племянника, не будет ли тот возражать, на что племянник ответил, что имение дядино, и он, конечно же, должен оставить его своему внуку. Видишь, как всё замечательно получилось? - закончила свой рассказ Ребекка.
   - А как у вас дела с Колином? - спросила Виктория.
   Ребекка смущённо потупилась, потом призналась шёпотом:
   - Мы уже целовались. И он сделал мне предложение. Только он побаивается идти к Ричарду, вдруг тот ему откажет.
   - Почему это Ричард может ему отказать? - с недоумением нахмурилась Виктория.
   - Дело в том, что Колин посоветовал своему дяде жениться на миссис Гоббс, тогда Эмили будет считаться его дочерью, а Брюс - внуком. Им эта идея понравилась, но Колин боится, если Ричард об этом узнает, он может не принять Колина в качестве зятя, ведь я всё-таки дочь герцога, - уныло ответила Ребекка.
   Виктория возмутилась:
   - Какая чушь! Ну ладно, Колин не знает Ричарда, но ты-то как можешь так думать о родном брате?! Да он будет несказанно рад, что ты нашла своё счастье. Даже и не забивай себе голову такой чепухой, лучше начинай готовиться к свадьбе. А Колину скажи, что пора ему представиться леди Люсинде, уж своей мамы ты, я надеюсь, не опасаешься.
  
  
  
  
   14 апреля, Лондон.
  
   Навестив родителей и заехав в Милверли, чтобы забрать документы из сейфа, Джон с Ирвином возвратились в Лондон. На следующий день после приезда они посетили канцелярию Тайного Совета, куда было подано прошение Ирвина о возвращении ему титула виконта Льюиса. Они обосновали это прошение всеми необходимыми документами и приняли меры, чтобы эти документы "случайно" не затерялись в канцелярии. Ирвину сообщили, что окончательное решение по его прошению будет вынесено 18 апреля.
   Вечером этого же дня большая компания собралась в театре в ложе барона и баронессы Чард: леди Элизабет с лордом Джоном, Виктория, Ричард, Тони Чард и Энн Бёртон, леди Люсинда, Ребекка, Джон Оукс и Ирвин Стоун. Очень многие зрители направили своё внимание на эту ложу. Чарды всегда привлекали внимание высшего света, поскольку, хотя и посещали все самые престижные приёмы, сами держались обособленно, и получить от них приглашение считалось очень большой честью. Внимание многих мамаш с девицами на выданье привлекли появившиеся в ложе два незнакомых молодых человека, красивых и богато одетых. Обратили на них внимание и другие представители высшего света, расположившиеся в креслах партера. Это были нынешний владелец титула виконта Льюиса и его приятель, барон Пелхэм. Лесли Стоун, бросив беглый взгляд на ложу, оторопел от неожиданности: парень был копией портрета Гарри Стоуна, убитого 36 лет назад. Лесли грязно выругался, барон вопросительно поглядел на него.
   - Глянь, там, в ложе, - показал Лесли приятелю.
   Тот поглядел и задумчиво протянул:
   - Не нравится мне, что он в ложе Чардов и, похоже, имеет к ним какое-то отношение.
   - Плевать мне, в чьей он ложе, - раскипятился Лесли. - Мне надо убрать его как можно скорее.
   Барон покачал головой:
   - Не скажи, приятель. Насколько я слышал, с Чардами связываться опасно.
   - А кто сказал, что мы будем с ними связываться? Просто наймём профессионала, чтобы убрал одного человека. Исчезнет бесследно, и твои Чарды ничего не узнают и не заподозрят. Погоди-ка, - внезапно встрепенулся Лесли, - ведь баронесса Чард - это же мать Уэйнриджа. Помнишь того молокососа в Итоне, из-за которого мы получили самую жестокую порку за всё время пребывания в школе?
   Если быть честным, барон мог бы сказать приятелю, что порку эту они навлекли на себя сами. Они учились в Итоне уже 5 лет и чувствовали себя старожилами, поэтому часто подстраивали пакости другим ученикам, подводя их под различные наказания. А тут их задело известие, что в Итон поступил ученик, дед которого, граф Линфорд, запретил его наказывать. Правда, школьному начальству не пришлось вступать в конфликт со своими правилами, поскольку Джереми Уэйн был примерным учеником. Он сказал своим однокашникам, что приехал в Итон для получения образования, а всякие глупые выходки он перерос и ему просто неинтересно в них участвовать. Попытки поколотить его он пресёк сразу же, обездвижив своих противников приёмом, которому, как он сказал, его научила бабушка, прожившая несколько лет на Востоке. Она взяла с него клятву, что тайну этого приёма он не откроет никому, иначе приём потеряет силу. Мальчишки такое уважали. Больше к нему не приставали.
   Джереми Уэйн, маркиз Уэйнридж, завоевал уважение многих учителей и учеников своей целеустремлённостью. Он объяснял своему другу, Уильяму Маршу, что на нём уже сейчас лежит большая ответственность перед страной, ведь он является пэром королевства и должен быть хорошо подготовленным для выполнения своих обязанностей.
   И вот эту "ходячую добродетель", как презрительно назвал его Лесли Стоун, они и решили всё-таки подвести под наказание. Они устроили ловушку для самого ненавистного надзирателя школы и постарались собрать около неё как можно больше улик, что эту яму, полную нечистот, у входа в дом надзирателя устроили именно Джереми Уэйн и его друг, Уильям Марш. Рассвирепевший надзиратель долго метался по Итону в поисках "негодяев", но мальчики исчезли бесследно, хотя в поиски активно включились Лесли Стоун с Пелхэмом и их прихлебатели. Через несколько часов Джереми и Уильям появились в канцелярии школы вместе с графом Линфордом. Стоун и Пелхэм так и не смогли понять, откуда граф взял доказательства того, что это именно они пытались подвести Уэйна и Марша под наказание. Граф заявил, что забирает внука и Уильяма Марша из Итона, поскольку ему не нравится та обстановка, которая здесь сложилась и которая не даёт детям возможности спокойно учиться.
   А Стоун и Пелхэм получили в этот вечер самую ужасную порку, которую проводил оскорблённый ими надзиратель. Они долго кипели бессильной яростью и жаждали мести, но мстить было некому, граф Линфорд забрал мальчиков из школы в тот же день. И вот теперь появилась возможность хотя бы досадить, пусть не маркизу Уэйнриджу, так хотя бы его матери тем, что исчезнет один из её друзей. А, судя по мимике и жестам находящихся в ложе, все они были хорошими друзьями. Лесли перевёл взгляд с Ирвина на сидящего рядом с ним черноволосого человека и вздрогнул: тот в это время посмотрел на него и Лесли вдруг пронзило чувство такого ужаса, которого он не испытывал никогда в жизни. Но мужчина быстро отвёл от него взгляд и Лесли встряхнулся - показалось. Он облегчённо вздохнул и с нарочитой небрежностью спросил у приятеля:
   - Не знаешь, что это за тип сидит рядом со Стоуном?
   Пелхэм глянул на Джона, который уже отвернулся, чтобы поговорить с Тони Чардом, и пожал плечами.
   В тот же вечер Лесли Стоун, пока ещё виконт Льюис, поручил своему камердинеру найти людей, готовых за деньги устранить неугодного человека. Но найденные им люди куда-то исчезли, а больше желающих не было. Камердинер сказал хозяину, что в преступном мире имеется информация, что Ирвина Стоуна трогать нельзя, и к этому предостережению там относятся очень серьёзно.
  
  
  
  
  
  
   15 апреля, Лондон.
  
   Перед поездкой к родителям Джон Оукс дал поручение конторе Филдинга поискать ему имение недалеко от Солсбери (вернее, около Стоунхенджа). Виктория присутствовала при этом разговоре и знала, для чего её крёстному нужно приобрести поместье именно в тех краях. На следующий день после знаменательного посещения театра, где Ирвин Стоун впервые предстал перед лондонским обществом, Виктория вернулась из парка немного раньше обычного. Она обратилась к дворецкому, лично открывшему ей дверь:
   - Мистер Оукс ещё не ушёл, Хилл?
   Дворецкий посмотрел на одного из лакеев, находящихся в вестибюле. Тот почтительно ответил:
   - Он только что прошёл в библиотеку, миледи.
   Виктория улыбнулась ему и сказала:
   - Спасибо, Джеймс.
   Просиявший лакей поспешил открыть ей дверь библиотеки. Джон поднял голову от газеты:
   - Откуда ты такая взбудораженная, Вики?
   - Я была в парке с детьми, - ответила Виктория, усаживаясь на стул рядом с ним. - И теперь мне нужна твоя помощь, которая может принести тебе то, что ты хочешь.
   - Звучит интригующе, хотя и непонятно, - улыбнулся Джон. - А если поподробнее?
   - Понимаешь, в парке я встретила Эстер Дадли, мы вместе оканчивали школу в прошлом году. Тогда это была легкомысленная девчонка, такая весёлая, добрая и живая. Она рано лишилась родителей, их ей заменила тётя, леди Миддлтон. Тётя отправила её в школу, а как-то на каникулах познакомила её с сыном своей подруги. Они с Робертом сразу понравились друг другу, и после окончания пансиона она готовилась выйти за него замуж. Она и меня приглашала на свадьбу, но я тогда уезжала к папе и не хотела откладывать поездку. Я была уверена, что у неё всё хорошо и она давно замужем. А сегодня я её еле узнала. Она сидела на скамейке у пруда, такая унылая, да и одета неважно. Я спросила, что с ней произошло, где Роберт. Она рассказала, что они не могут пожениться. Из-за войны поместье Роберта пришло в упадок, нужны деньги на восстановление. Он надеялся на её приданое, но у них в семье произошло ужасное несчастье. Муж тёти, лорд Миддлтон, скончался внезапно от апоплексического удара. После похорон управляющий имением велел тёте убираться из поместья, сказал, якобы он внебрачный сын её мужа и тот завещал имение ему. Если она обратится в суд, то окажется выброшенной на улицу и не получит ничего. А если она будет молчать, то он будет посылать ей 300 фунтов в год. Пока он не прислал ни фунта, они живут из милости в доме Роберта. Роберт говорит, чтобы судиться, нужно много денег, и притом неизвестно, выиграют ли они, хотя леди Миддлтон точно знает, что управляющий не может быть сыном её мужа, тот был бесплоден. Я спросила у Эстер её адрес и пообещала сегодня же прийти с моим крёстным, который обязательно им поможет.
   - Ты уже пообещала? - прищурился Джон. - И как ты представляешь себе мою помощь?
   - Как, это ты сам решишь, когда узнаешь, где находится поместье Миддлтонов, - таинственно прошептала Виктория.
   - Ну, и где же это поместье? - тоже шёпотом осведомился Джон.
   - Между Эймсбери и Солсбери - торжествующе воскликнула Виктория.
   - Неужели правда? - радостно спросил Джон. - А ты уверена, что они хотят его продать?
   - Эстер сказала, что после смерти мужа тётя намеревалась продать поместье и поселиться вместе с матерью Роберта во Вдовьем доме в их поместье, они ведь давние подруги.
   - Ну что ж, тогда пойдём помогать твоей знакомой, заодно и себя порадуем, - решительно поднялся Джон. - Вызовем экипаж или пешком можно дойти?
   Виктория задумалась:
   - Эстер гуляла в парке, скорее всего, через него можно пройти пешком, это недалеко.
   Они прошли через парк и вскоре подошли к небольшому особняку, явно требующему ремонта. Дворецкий сообщил, что сэра Роберта дома нет, но его матушка со своими гостьями находится в гостиной. Он провёл их по коридору, открыл дверь и объявил:
   - Леди Виктория Уэйн и мистер Оукс.
   Они вошли. На диване сидели две пожилые дамы, а перед ними стояла молодая девушка и что-то взволнованно им рассказывала. Она оглянулась, когда открылась дверь, увидела входящих и радостно бросилась навстречу Виктории. После того, как все были представлены друг другу, Эстер обратилась к Виктории:
   - Я как раз рассказывала миссис Рэмси и тётушке о нашей встрече.
   Леди Миддлтон взволнованно обратилась к Джону:
   - Вы действительно можете нам помочь, мистер Оукс?
   - Конечно, помогу, - кивнул Джон. - Мне только нужно уточнить у Вас, какую помощь Вы хотите получить.
   - Я хочу продать своё поместье, - решительно сказала вдова, - но боюсь, что при нынешних обстоятельствах его никто не купит.
   - Почему Вы так думаете? - спросил Джон.
   - Прежде чем что-то покупать, человек обычно осматривает покупку, а этот узурпатор, бывший управляющий, никого не подпускает к дому, встречает посетителей с ружьём, как мне писал священник. А ночью вокруг дома ходят гиены, которых он купил в зверинце. Да и в доме злые собаки. И ещё, - с несчастным видом добавила леди Миддлтон, - документы на поместье у меня остались в доме. Когда он нас выпроваживал, он обыскал все наши вещи и поэтому уверен, что документов у меня нет. Нет, - ответила она на безмолвный вопрос Джона, - эти документы он не найдёт. Они спрятаны в тайнике, о котором знали только мой муж и я.
   - Понятно, - задумчиво протянул Джон. - Я могу Вам предложить следующее. Я куплю Ваше поместье, дам за него хорошую цену. Я предлагаю Вам завтра поехать со мной и с кем-нибудь из Ваших друзей. Обещаю Вам, что Вы сможете попасть в свой особняк и спокойно забрать свои документы. Уверяю Вас, Вам не грозит никакая опасность. Но если Вы боитесь, можете рассказать мне местонахождение тайника, и я сам заберу документы и принесу их Вам.
   Вдова вопросительно посмотрела на Викторию. Та улыбнулась:
   - Уверяю Вас, миледи, мой крёстный действительно обеспечит Вашу безопасность. Я бывала с ним в разных странах и местностях, и всюду с ним было совершенно безопасно. Его слушаются все животные и звери, даже самые свирепые. Вы заберёте свои документы и сразу же можете заняться оформлением продажи. Мой крёстный очень богат, он расплатится сразу же и полностью.
   В это время в гостиную стремительно вошёл молодой человек приятной наружности, очень похожий на миссис Рэмси. Та обрадовано воскликнула:
   - Как ты вовремя, дорогой! - и обратилась к присутствующим - знакомьтесь, мой сын, сэр Роберт Рэмси. А это, Роберт, подруга нашей Эстер, леди Виктория Уэйн, и её крёстный, мистер Джон Оукс.
   После обмена любезностями все снова расселись на свои места, и Джон объяснил сэру Роберту, что он предлагает. Роберт обратился к леди Миддлтон:
   - Если Вы согласны, тётя Мэри, я могу поехать с Вами. Вы заберёте свои документы, и весь этот кошмар для нас закончится. Я надеюсь, тогда мы с Эстер сможем пожениться и займёмся восстановлением нашего имения.
   Леди Миддлтон нерешительно сказала:
   - Ну, если вы обещаете, что это не опасно, то я поеду. Но предупреждаю, я очень боюсь.
   Виктория с готовностью предложила:
   - Я могу поехать с Вами, поддержать Вас. Я совершенно уверена, что мой крёстный сможет обеспечить безопасность нашей поездки.
   - Лучше с ними поеду я, - вмешалась Эстер. - А то тётя постесняется жаловаться тебе, Виктория, и будет переживать одна, а это для неё вредно. Я смогу поддержать её, я не боюсь, ведь с нами будут двое мужчин.
   Леди Миддлтон облегчённо вздохнула:
   - Конечно, лучше, если со мной поедет Эстер, с ней я буду меньше бояться.
  
   *
  
   Миссис Барнаби поднялась по ступеням собственного крыльца и с раздражением позвонила. К её большому удивлению дверь ей открыла её собственная горничная, Мэри. Она вошла и оглянулась на Мэри, запиравшую дверь:
   - Что, в доме больше нет слуг?
   Мэри отошла от двери и безмятежно сообщила, внимательно наблюдая за хозяйкой:
   - Почти все слуги ушли на другое место. Они сразу же, когда увидели этот "Вопрос", начали подыскивать себе работу в других домах.
   Миссис Барнаби знала, о каком "Вопросе" говорила Мэри. 5 дней назад её муж, мистер Барнаби, пришёл из клуба темнее тучи. Когда она спросила, в чём дело, он молча бросил ей листок, на котором было напечатано знакомое вступление, которое она всегда читала с чувством затаённого восторга от того, что ей предстоит узнать нечто в высшей степени скандальное о представителях высшего общества. Сейчас она прочла после этого вступления: "Очередной вопрос к высшему обществу: Как долго некоторые вдовствующие леди собираются платить шантажистке миссис Барнаби, представляющейся также как миссис Смит, на содержание якобы незаконного отпрыска их почившего мужа, в то время как у сына миссис Барнаби есть законный отец?"
   Она потрясённо взглянула на мужа:
   - Откуда они узнали?
   - Не знаю, откуда, - мрачно ответил он, - но меня выставили из клуба. Если бы знал, кто это пишет, переломал бы ему руки, чтобы было нечем писать. Будем надеяться, что не все твои клиентки имеют доступ к "Вопросу", поскольку этот листок распространяется только в элитных домах и клубах.
   Сейчас миссис Барнаби возвратилась как раз от своей очередной клиентки. Многие уже получили информацию, и "миссис Смит" перестали принимать в их домах. Она только не ожидала такой скорой реакции слуг. Она посмотрела на Мэри.
   - А ты что же не ушла? - спросила она.
   Мэри пожала плечами:
   - От добра добра не ищут. Мне и здесь неплохо.
   Она не собиралась говорить хозяйке, что её не взяли в тот дом, куда ушли остальные. Хозяин, синеглазый красавец, посмотрел на неё насмешливо, никак не реагируя на её самую откровенную завлекающую позу, от которой приходил в возбуждение не только мистер Барнаби, но и все его друзья, и сказал:
   - Извините, мисс, для вас у меня нет работы. Поищите где-нибудь ещё, если хотите, но я вижу, что вам и на старом месте хорошо живётся.
   Конечно, миссис Барнаби делала вид, что не знает об истинном положении Мэри в доме, пока всё выглядело пристойно. Но её задело, что ушли почти все слуги. Она корила себя за ошибку, что выдала им всё жалованье, когда муж принёс этот "Вопрос". Она хотела показать им, что всё в порядке, всё идёт как обычно. А на деле её ошибка позволила им уйти с лёгким сердцем.
   - Ну, и к кому же они все ушли? - спросила она у Мэри.
   Та с завистью ответила:
   - Приехал какой-то богач, купил новый дом в Вест-Энде, набирал полный штат слуг. Он раньше, когда бывал в Лондоне, останавливался в Грин-Холле, у Чардов, а теперь женился и купил дом недалеко от них. Наш бывший дворецкий, Пинтер, в приятельских отношениях с дворецким Грин-Холла, тот и предложил ему новое место.
   Миссис Барнаби вздохнула и прошла в библиотеку, где у погасшего камина сидел её муж наедине с бутылкой виски, уже опустевшей наполовину. Он взглянул на жену и по её виду понял, что и в этот раз её постигла неудача.
  
   *
  
   Через два дня после представления ко двору Виктория и Сьюзен получили приглашения на Ассамблеи Олмака. Сьюзен очень волновалась перед вечером и взяла с Виктории торжественное обещание, что та будет с ней рядом. Она слышала много историй о строгостях Олмака, о том, что там молодых дебютанток, не знающих всех правил, часто провоцируют на нарушение этих правил, после чего те могут лишиться доступа в Олмак на время или даже навсегда. А это, считала Сьюзен, такой позор, что не стоит жить дальше, так как нарушительница правил Олмака становилась изгоем для высшего света.
   Сьюзен завидовала спокойствию кузины. Во-первых, Виктория знала все эти бесчисленные правила и уверяла кузину, что и она их скоро запомнит, чему Сьюзен никак не могла поверить. Во-вторых, бабушка Виктории, леди Элизабет, была в дружеских отношениях со всеми строгими патронессами Олмака, и Виктория знала их с детства. Ну, и самое главное: Олмак считался брачным рынком высшего света, а Виктория могла себя там чувствовать свободно, поскольку у неё уже есть жених.
   А Сьюзен была уверена, что будет чувствовать себя неловко под взглядами собравшихся, поскольку все знают, что задача дебютантки во время Сезона состоит в том, чтобы найти себе мужа. А Сьюзен не хотела искать себе мужа. Она хотела дождаться любви, такой, как у Виктории, а пока хотела просто наслаждаться светской жизнью, потому что до этого года жизнь у неё была довольно однообразной. Виктория хорошо понимала переживания кузины и обещала не оставлять её одну "на растерзание толпы", как выразилась напуганная Сьюзен.
   Когда они прибыли в Олмак с бабушками, леди Элизабет и леди Роуз удобно устроились в креслах, которые были расставлены у стен во всех залах, и посоветовали девушкам хорошо развлекаться. Сьюзен испуганно вцепилась в руку Виктории:
   - Разве мы должны уходить от бабушек? Ты же сказала, что они будут нас со всеми знакомить.
   - Не волнуйся, они будут рядом, - рассмеялась Виктория. - Просто для них это привычное место, вот они и не понимают твоих переживаний.
   Они ещё стояли рядом с креслами, где сидели леди Элизабет и леди Роуз, когда к ним подошёл молодой человек, который показался Сьюзен смутно знакомым. Потом она догадалась, почему: его серо-голубые глаза были очень похожи на глаза её отца и глаза её бабушки, леди Роуз. Между тем молодой человек склонился в поклоне перед старшими женщинами:
   - Миледи, дозволено ли мне будет познакомиться с моими юными кузинами?
   Леди Роуз приветливо кивнула:
   - Да, конечно, лорд Кристиан. Девочки, - обратилась она к Виктории и Сьюзен, - познакомьтесь с лордом Кристианом Уэйном, графом Диремом. - Она вновь повернулась к лорду Кристиану, - это леди Виктория Уэйн (Виктория присела в реверансе), а это моя внучка, мисс Сьюзен Ньюберри.
   Теперь настала очередь Сьюзен приседать в реверансе. Она улыбнулась обретённому родственнику и облегчённо вздохнула. Её только удивила реакция леди Элизабет и Виктории. О, они были очень вежливы, но Сьюзен чувствовала, что они относились к лорду Кристиану совсем не так, как они встречали своих друзей. Кристиан делал вид, что ничего не заметил. Он любезно обратился к девушкам с вопросом, остались ли у них в карточках незанятые танцы. Пригласив Викторию на народный танец и уговорив Сьюзен на котильон, он шутливо обратился к Сьюзен:
   - Кстати, кузина, я вижу, что в Вашей карточке все вальсы свободны. Может быть, Вы примете моё приглашение и на вальс?
   Глаза его смеялись, когда Сьюзен в ужасе уставилась на него:
   - Но, лорд Кристиан, разве вы не знаете, что дебютанткам не разрешается танцевать вальс, пока они не получат позволения патронесс?
   - Простите меня, кузина, за эту шутку, - рассмеялся Кристиан. - Дело в том, что здесь принято так подшучивать над дебютантками, поэтому я не мог удержаться. Ещё раз умоляю о прощении.
   И он откланялся, сопровождаемый доброжелательным кивком от леди Роуз. Когда он отошёл достаточно далеко, что не мог их слышать, Сьюзен спросила Викторию:
   - Что случилось, Вики? Почему ты так к нему отнеслась? Он ведь родственник!
   Виктория невесело улыбнулась:
   - От таких родственников лучше держаться подальше, Сьюзен. Я потом тебе расскажу о нашем семействе, чтобы ты знала, кто есть кто. - Она внезапно улыбнулась кому-то за спиной Сьюзен. - Добрый вечер, Джеффри. Вот уж кого не ожидала здесь встретить. Только не говори, что ты решил подыскать себе жену.
   Сьюзен повернулась и увидела приятного молодого человека с тёмно-каштановыми волнистыми волосами и тёплыми карими глазами. Виктория продолжала:
   - Сьюзен, позволь представить тебе лорда Джеффри Эпплби, виконта Сеймура. Он наследник графа Эшфорда. У нас поместья в Уэльсе по соседству. Джеффри, а это мисс Сьюзен Ньюберри, внучка виконта Уинтергейта и моя кузина.
   Молодой человек поклонился и сказал, сильно заикаясь:
   - Рад познакомиться, мисс.
   При этом он не краснел от смущения, как обычно реагируют заикающиеся люди, а недовольно хмурился. Леди Элизабет приветливо кивнула молодому человеку и представила его виконтессе Уинтергейт. Она вела с ним разговор так, чтобы виконт мог отвечать кратко или вообще кивками, чтобы не ставить его в неловкое положение:
   - Я первый раз вижу Вас в Олмаке, лорд Джеффри. Что заставило Вас появиться здесь? Сопровождаете младшую сестру?
   Джеффри кивнул удручённо, в то же время вопросительно глядя на леди Элизабет. Та пояснила:
   - Я вижу, что Вы оставили леди Джоан рядом с леди Джерси, поэтому поняла, что вы приехали вдвоём. А где же Ваша матушка? Обычно она бывала в Олмаке с Вашей сестрой.
   - Больна, - сказал Джеффри после мучительных попыток. И опять нахмурился.
   - Вероятно, простудилась в дороге, - продолжала леди Элизабет. - Завтра я её навещу, привезу свои настойки, и она быстро поправится. Лучше будет, если Вы приведёте леди Джоан к нам, Джеффри. Мне кажется, она недовольна обществом Салли Джерси. Боюсь, Джоан может сказать ей что-нибудь неприятное, а потом сама об этом пожалеет. Пусть Джоан лучше пообщается с Викторией и Сьюзен, да и мы за ней присмотрим.
   Лорд Джеффри с признательностью поклонился и отправился за сестрой, которая выказывала крайнюю степень недовольства от общения с леди Джерси. Пока они ходил за сестрой, леди Элизабет пояснила для леди Роуз:
   - Бедные дети. У них слишком суровая и требовательная мать. Не может понять, что они уже выросли. По-прежнему пытается распоряжаться, а они бунтуют, иногда в ущерб себе. Это наши соседи по имению в Уэльсе. У Виктории там замок, остался в наследство от Элен. А старшая сестра Джеффри и Джоан, леди Летиция, замужем за маркизом Стэдмором, наследником герцога Тидвелла. Маркиз является кузеном Элен, их мамы были родными сёстрами.
   В это время лорд Джеффри привёл свою младшую сестру. Леди Джоан представили леди Роуз и Сьюзен, а леди Элизабет предложила леди Джоан своё покровительство на сегодняшний вечер, чтобы её брат мог пообщаться со своими друзьями.
   Сьюзен не понравилась новая знакомая. У леди Джоан была неприглядная внешность: жёлтая кожа с замазанными прыщами, тусклые волосы неопределённого мышиного цвета. И притом этот неприветливый взгляд, который она направляла на каждого, кто обращался к ней. Сьюзен удивлялась, как Виктория может улыбаться такой неприятной особе. Когда её брат отошёл к группе молодых людей, которые собрались у выхода на балкон, леди Джоан села в кресло рядом с леди Элизабет и застыла, всем своим видом демонстрируя равнодушие к мнению окружающих. Виктория подошла ближе к бабушке и сказала тихо, чтобы слышали только они пятеро:
   - Бабушка, а давай воспользуемся отсутствием леди Мелисанды и восстановим красивую внешность Джоан. Я думаю, за пару недель мы управимся.
   Леди Джоан испуганно и враждебно посмотрела на Викторию. Та поняла её взгляд и продолжала:
   - Джоан, дорогая, я не смеюсь над тобой, как ты можешь подумать. Мы с бабушкой действительно можем тебе помочь. Ты ведь очень красивая, только в тебе это пока скрыто. И тебе надо обязательно поменять горничную.
   - Мама не согласится, - горестно покачала головой леди Джоан. - Моя горничная приходится племянницей маминой горничной и совсем меня не слушает.
   Глаза Виктории загорелись озорным огоньком:
   - Я знаю, что нам делать! Мы сообщим леди Мелисанде, что патронессы были обеспокоены известием о её болезни и попеняли её детям, что они прибыли на бал из дома, где есть больная. Поэтому бабушка пригласит тебя поселиться у нас в Грин-Холле до выздоровления твоей матушки. Тебе ведь больше некуда переехать, я знаю, что Джейсона и Летиции ещё нет в Лондоне.
   Леди Джоан с надеждой посмотрела на Викторию:
   - Ты правда думаешь, что получится? Летти писала, что они приедут только в мае. А ты уверена, что с моим лицом можно что-то сделать?
   Виктория кивнула:
   - Не только уверена, но и знаю, что именно нужно сделать. Если хочешь, можем поспорить, что все эти молодые люди, которые тебя сейчас вроде бы не замечают, будут умолять тебя потанцевать с ними и позволить за тобой ухаживать.
   Сьюзен тоже заметила, что стоящие группками молодые люди с восхищением разглядывали их с Викторией, и сразу же отводили глаза, когда взгляд их падал на леди Джоан. Леди Джоан посмотрела на старших женщин. Леди Элизабет ободряюще кивнула:
   - Доверься нам, детка. С этого бала ты уедешь с нами, твоему брату я объясню ситуацию, он у вас умный мальчик, сможет убедить мать. Завтра я сама к ней заеду и получу её согласие на твоё временное пребывание в Грин-Холле. А леди Роуз поможет нам сегодня создать настрой у патронесс, которые обязательно постараются довести до сведения леди Мелисанды, как она была неосторожна, рискуя занести с вами инфекцию в Олмак.
   Леди Джоан засмеялась:
   - Это маму обязательно убедит. Она всё время трясётся, как бы не вызвать неудовольствие у законодателей света.
  
  
  
   В перерыве между разрешёнными им танцами Виктория позвала Сьюзен выйти на балкон, подышать свежим воздухом. Оказавшись на балконе, они услышали подавляемые рыдания. Какая-то фигурка забилась в уголок балкона и отвернулась от света, падающего от двери.
   - Мэри, - позвала Виктория, - не прячься, ты же знаешь, я всегда тебя узнавала, ещё когда мы в школе играли в прятки. Скажи мне, что случилось, я постараюсь помочь.
   - Никто мне не поможет, - горько ответила леди Мэри Гринвуд, перестав прятаться. - Салли Уинтерс высмеяла меня за то, что я пришла в старом платье и в жемчуге. А я разве виновата, что папа дал деньги только на наряды Сесилии, а про меня сказал, что мои прошлогодние платья вполне подойдут для нынешнего Сезона. На них только сменили отделку, а Салли как-то узнала. И потом, во втором Сезоне я уже могу надевать драгоценности, но папа не разрешает. Он очень злится после того, как нас выпроводили из Грин-Холла. Мне так жаль, что мы с тобой, оказывается, не родственники, Вики.
   - С тобой-то мы как раз родственники, - загадочно ответила Виктория, обнимая Мэри за плечи. - Не плачь больше. Ты можешь завтра прийти к 11 часам в Гайд-парк, я тебя буду там ждать? И мы вместе подумаем, как тебе помочь. Обещай, что придёшь!
   - Обещаю, Виктория, спасибо, - ответила леди Мэри печально и безнадёжно.
  
  
  
   16 апреля, Лондон.
  
   За завтраком Виктория обратилась к Эмме:
   - У тебя на сегодня какие планы?
   - Да особенно никаких, хотела вместе с экономкой дать задание слугам в нашем доме по наведению окончательного порядка, но экономка может и сама с этим справиться, если я тебе нужна. Мы с ней вчера уже всё обсудили.
   - Тогда поедем со мной к одиннадцати часам в Гайд-парк, я хочу тебя кое с кем познакомить.
   Когда они в одиннадцать часов приехали в Гайд-парк, они нашли Мэри, сидящей в одиночестве на скамейке недалеко от пруда. Её служанка держалась поблизости. Они все устроились на скамье и Виктория, улыбнувшись обеим своим спутницам, поглядывавшим заинтересованно друг на друга, сказала:
   - Знакомьтесь, леди Мэри Гринвуд и миссис Чарльз Колфилд, в девичестве Эмма Уолтон. Я вас обеих позвала, чтобы вы познакомились друг с другом. Посмотрите друг на друга, между вами большое сходство, особенно глаза.
   - И правда, - воскликнула Эмма, - я сразу заметила, что у Мэри глаза, как у Тимоти.
   - Кто такой Тимоти? - удивлённо спросила Мэри.
   - Сейчас всё расскажу, - пообещала Виктория. - Вообще-то, Мэри, тебя правильно было бы называть мисс Мэри Уолтон, ты кузина Эммы, а Тимоти - ваш общий кузен.
   - Но тогда, - в замешательстве сказала Эмма, - если она наша кузина, то её отцом может быть только дядя Джон.
   - Правильно, - подтвердила Виктория, - двадцать лет назад леди Летиция была влюблена в полковника Джона Уолтона. Она обещала выйти за него замуж, но, когда его направили в Индию, она ему отказала и вышла замуж за Саймона Гринвуда, виконта Хейла. Ты, Мэри, родилась через восемь месяцев после свадьбы. Так что граф подозревает, что ты не его дочь, но побаивается жены и делает вид, что ничего не знает. Мне бабушка вчера рассказала это, и ещё она сказала, что твой дядя Джон, Эмма, тоже ничего не знает о том, что у него в Англии растёт дочь. Иначе он давно бы тебя отыскал, Мэри, и попробовал забрать к себе.
   - Да, - засмеялась Эмма, - хотя дядю Джона я знаю в основном только по письмам и рассказам родных, но если он такой же семьянин, как папа и дядя Джастин, своего ребёнка он не бросил бы никогда.
   - Ну, и что мне теперь делать с этим знанием? - растерялась Мэри.
   - А ничего не делай пока, - посоветовала Виктория. - Бабушка сказала, что граф твёрдо намерен в этом Сезоне найти тебе мужа. Если жених тебе понравится - соглашайся и выходи за него, если нет - ты знаешь, у кого искать помощи.
   - Насколько мне известно, - вступила в разговор Эмма, - дядя Джон планирует через год выйти в отставку и вернуться в Англию. Вот тогда и обрадуем его известием о его дочке.
   - А пока посмотри, что я принесла тебе в подарок, - Виктория подала Мэри завёрнутую в синий шёлк коробку.
   Та открыла коробку и восхищённо ахнула:
   - Аметистовый гарнитур! Ох, Вики, какая прелесть! Но что я скажу родителям?
   - Скажешь, что это подарок от подруги по пансиону, думаю, для них этого будет достаточно. Сесилия у тебя его не заберёт, ей ещё год носить только жемчуг. А если его попробует надеть леди Летиция, не возражай. Дело в том, что этот гарнитур будет сиять только на тебе, на любой другой он будет тусклым и невзрачным. И ещё, - продолжала Виктория, - сегодня утром я была у миссис Бардсли, ну, это портниха, что шила тебе платья, - пояснила Виктория. - Она проговорилась мне, что в прошлом году они пошили тебе ещё три платья, но не отослали, ждали, когда им заплатят за прежние наряды. Она сегодня пришлёт их тебе, графу знать об этом не обязательно, а твоя мама, думаю, возражать не будет. Сесилии эти платья не подойдут, у вас разные фигуры, так что носи свои платья и не унывай.
   - Ах, Виктория, ты всё такая же самая замечательная подруга, какой была в пансионе. Все девочки так жалели, когда ты не приехала в школу после каникул!
  
  
   Когда Виктория и Эмма вернулись в Грин-Холл, первая, кого они встретили, была сияющая Джоан. Она проходила через холл, когда увидела Викторию и в восторге бросилась к ней:
   - Виктория, удалось! Леди Элизабет только что вернулась от мамы. Мама разрешила мне пожить в Грин-Холле, пока она будет выздоравливать. И горничная моя осталась в Эшфорд-Хаусе. Леди Элизабет сказала маме, что при её болезни ей необходим хороший уход, одной её горничной будет трудно, вот пусть племянница и поможет тёте, а в Грин-Холле для меня найдут горничную.
  
  
  
  
   16-17 апреля, графство Уилтшир (к западу от Лондона).
  
   На следующий день после того, как Джон Оукс и Виктория познакомились с леди Миддлтон и договорились о том, что Джон покупает её поместье, к дому сэра Роберта Рэмси подъехала дорожная карета. В ней разместились леди Миддлтон с Эстер, Джон и сэр Роберт поехали верхом. От волнения леди Миддлтон не спала всю ночь, поэтому, когда карета тронулась и их стало мягко покачивать на быстром ходу, она заснула так крепко, что не просыпалась даже во время двух остановок, которые делались для смены лошадей. Разбудила её Эстер, когда они уже прибыли в Андовер. Было два часа пополудни. Джон Оукс сообщил им, что они остановятся в гостинице его брата.
   В гостинице их приняли, как самых дорогих гостей. Хотя самого Уильяма в городе не было, но его служащие были на высоте. Приезжим отвели лучшие номера, в отдельную гостиную был подан обед, приготовленный так превосходно, что сделал бы честь дому любого аристократа. Джона на обеде не было. Почти сразу он отправился вперёд, чтобы осмотреть поместье и выяснить, как обстоят дела. Он попросил сэра Роберта, когда смеркается, отправляться в дорогу с обеими дамами, он их встретит у границы поместья.
   Они подъехали к поместью, когда уже давно стемнело. Джон встретил их на дороге и сразу успокоил: гиен в поместье уже нет, слуги легли спать, а сам управляющий лежит в гостиной на диване, совершенно пьяный. Джон спросил у леди Миддлтон, в какой комнате находится тайник, чтобы он знал, куда её вести. Она сказала, что ей надо в библиотеку, на что Джон ответил, что это облегчает их задачу, поскольку библиотека находится далеко от гостиной и рядом с ней есть боковой выход. На изумлённый вопрос леди Миддлтон, откуда он это знает, Джон сказал, что прошёл по всему дому, чтобы изучить расположение всех помещений.
   Они подъехали к боковому входу, Джон тихо открыл входную дверь, провёл леди Миддлтон до двери в библиотеку и сказал, что подождёт её в коридоре, а она может спокойно забирать свои документы. Вскоре леди Миддлтон вышла из библиотеки со шкатулкой в руках и радостно сказала:
   - Всё здесь! Мы можем ехать.
   Они благополучно вернулись в Андовер, чтобы переночевать там и утром отправиться снова в Лондон. По дороге леди Миддлтон благодарила Джона за помощь, за то, что он осчастливил их всех: теперь Роберт и Эстер смогут пожениться, восстановить поместье Роберта, и они все заживут там счастливо.
   Договорились, что на следующий день после возвращения поверенный мистера Оукса свяжется с поверенным семьи Рэмси для подготовки документов на покупку имения. Пошептавшись, сэр Роберт и Эстер заявили, что не хотят больше тянуть со свадьбой и поженятся по специальному разрешению на следующий день после оформления сделки.
  
  
  
  
   17 апреля, Лондон.
  
   Когда вечером в клубе "Уайтс" появился мрачный барон Пелхэм, шум голосов стих, многие члены клуба отводили глаза, чтобы не встречаться взглядом с бароном, некоторые смотрели на него надменно и презрительно. Но таких было немного, барон слыл человеком опасным и с ним предпочитали не связываться. Пелхэм прошёл в одну из гостиных, где его ждал такой же мрачный и недовольный виконт Льюис. Перед ним лежал тот проклятый листок, который и явился причиной плохого настроения барона.
   Такой листок появился в доме барона ещё днём. С яростью и гневом, разражаясь проклятиями и непристойной руганью, он прочёл: "Очередной вопрос к высшему обществу: Почему сыскное агентство "Поиск" за пять лет своего существования никого не нашло, зато его хозяин, барон Пелхэм, собрал большие деньги с тех, для кого ищет?". Вызвав к себе Троллопа, он приказал:
   - Делайте, что хотите, но чтобы я через неделю знал, кто издаёт этот "Вопрос"!
   Сейчас он тяжело опустился в кресло рядом с приятелем и заметил брюзгливо:
   - Ну, и чего ты на меня смотришь, как монашка на насильника? Тебе-то я что сделал?
   - Люций, мне завтра нужно явиться в Канцелярию Королевского Тайного Совета, а где твоя помощь? Ты же обещал! За что с меня твой "Поиск" уже содрал столько денег?
   - Успокойся, - проворчал барон. - Для тебя уже собрали интересную информацию, и я даже разработал план, как спасти твой титул и заодно решить некоторые мои проблемы. Детективы выяснили, что твой Ирвин Стоун учился в Уинчестере и в Оксфорде, причём самое интересное, что вместе с графом Сент-Остелом, который сейчас является лордом-наместником в Корнуолле. Там, как ты знаешь, мой фамильный замок, и этот граф мне ужасно мешает. Я уже устроил так, что граф пригласил своего бывшего однокашника Ирвина Стоуна, который завтра будет восстановлен в праве на титул виконта Льюиса (не дёргайся, это ненадолго), к себе в Корнуолл. Мы тоже туда поедем, я устрою большой приём, на который приглашу графа и его гостя. Ну, ты знаешь мои приёмы. Никого не удивит, если все напьются, и тогда Ирвин Стоун затеет ссору с графом и убьёт его случайно, а его убьют люди графа, чтобы отомстить за смерть своего господина. Их, конечно, повесят, но титул уже вернётся к тебе. Только учти, я не собираюсь заниматься благотворительностью, поэтому ты дашь мне расписку, что за устранение Ирвина Стоуна ты будешь отдавать мне треть доходов от поместья Льюис-Парк в течение 10 лет.
   - Что?! - возмутился Лесли. - Треть доходов? Да это самый настоящий грабёж! Ты же сам сказал, что у тебя тут тоже есть интерес, ты сможешь устранить графа.
   - Если бы у меня не было этого интереса, я бы потребовал у тебя половину. И заметь, насколько я благороден. Я беру только треть из доходов Льюис-Парка, и не включаю твои доходы от твоего собственного имения.
   - Ты хочешь сказать, что Льюис-Парк не моё имение? - спросил Лесли.
   - Получается, что нет, раз есть законный наследник, - ехидно заметил барон.
   - Ладно, расписку я тебе дам, но не в том виде, в котором ты предлагаешь. Там ничего не будет говориться, за что я обязуюсь выплачивать тебе эти деньги. Думаешь, я не понимаю, что если я напишу эти слова "за устранение Ирвина Стоуна", то ты будешь меня шантажировать этой распиской всю жизнь.
   - Ну, не напишешь, так не напишешь, - легко согласился барон. - Попробовать всё равно стоило.
   Он уже успокоился после неожиданного удара этой газетёнки. Троллоп выяснит, кто за нею стоит, и он накажет этого негодяя так, что все содрогнутся, а главное, все поймут, что с бароном Пелхэмом лучше не враждовать. Голос приятеля отвлёк его от сладостных планов расправы с ненавистным врагом.
   - А когда ты организуешь всё это? - нетерпеливо спросил Лесли.
   Барон задумался:
   - Пожалуй, лучше не затягивать, чтобы Ирвин не успел вступить во владение своим имуществом. А то представь себе: мы его устраним, а потом окажется, что он успел составить завещание, и тебе придётся делиться с его наследниками - и барон злорадно посмотрел на приятеля.
   - Завтра мне нужно явиться на Комиссию Тайного Совета, - напомнил Лесли.
   Барон кивнул:
   - Скорее всего, титул у тебя отберут, так что завтра же мы выезжаем ко мне в Корнуолл. Приглашение от графа Сент-Остела Ирвину Стоуну уже доставлено, так что, я думаю, и он вскоре там будет.
  
   *
  
   Викторию беспокоил Майкл. Хотя ему нравилась жизнь в Грин-Холле, где у него появились новые друзья, очень нравились ежедневные занятия с сэнсеем, который разрешал участвовать в них и другим детям, хотя сама Виктория, при всей её занятости, старалась проводить с ним хоть немного времени каждый день, она несколько раз заставала его в слезах. Ей не надо было спрашивать его о причине, она и так знала, что он тоскует по отцу. Немного подбодрило его сообщение Виктории, что папа решил вернуться в Англию, чтобы быть с ним, и что нужно только потерпеть полгодика. Но ему нужно было больше внимания от родного человека, который знал его папу, и с которым можно было говорить о нём. Поэтому утром, в часы визитов, Виктория заехала в Уинтергейт-Хаус, чтобы поговорить с виконтом Уинтергейтом, дедом Майкла. Виконт Уинтергейт присматривал за поместьем лорда Линдона все эти годы, которые лорд Уильям провёл в Индии.
   Она рассказала ему, как дружны были в Индии отец и сын, и как Майкл сейчас тоскует по отцу. На вопрос виконта, что он может сделать для внука, Виктория ответила, что она потому и приехала к нему, что он может помочь. Дело в том, что Майкл как-то упомянул, что отец рассказывал ему, какая замечательная няня была у него в детстве. Потом его отец няню уволил, он считал, что она слишком много ласки даёт мальчику, а тот должен стать сильным мужчиной, поэтому ему нужно строгое воспитание.
   И Виктория попросила виконта Уинтергейта выяснить, где эта няня, и, если можно, привезти её в Лондон, чтобы она была няней у Майкла и могла рассказывать ему об отце, о том, как он был маленьким. Присутствовавшая при разговоре леди Роуз предложила мужу поехать вместе с Майклом на день-другой в поместье его отца в графстве Эссекс, благо, что поместье находится всего в одном дне пути от Лондона. Да и погода установилась солнечная, мальчику полезно побывать за городом. Лорд Филипп с воодушевлением поддержал идею жены. Решено было выехать на следующий день, 18 апреля.
   Когда леди Роуз вышла из гостиной, чтобы отдать приказ слугам готовиться к путешествию, Виктория предложила виконту:
   - Не хотела говорить при леди Роуз, но дело в том, что в Эссексе сейчас неспокойно, даже в поместьях появляются разбойничьи шайки. Поэтому, если не возражаете, я бы Вас попросила взять с собой мистера Накамуру, учителя Майкла в восточных единоборствах. И ещё парочку охранников из нашего охранного агентства, они тоже учатся у мистера Накамуры. А наш Накамура один стоит небольшой армии. Если Вы их возьмёте, тогда я буду спокойна, что Ваша поездка будет безопасной.
   Лорд Филипп, озабоченный безопасностью внука, охотно согласился.
  
  
  
  
   18 - 19 апреля, графство Эссекс (к востоку от Лондона)
  
   Поехали в двух экипажах, в первой карете Майкл с дедом и бабушкой и своей собакой, которую подарил ему дядя Джон Оукс, когда они приехали в Лондон. Пёс прошёл дрессуру самого Джона, поэтому с ним Майкл чувствовал себя в полной безопасности. Во втором экипаже ехали слуги виконта и Ёдзио Накамура, который тоже радовался возможности выбраться из туманного Лондона и познакомиться с сельской Англией. Два охранника из агентства Дженкинса, уже получившие несколько уроков от Накамуры, следовали за экипажами в некотором отдалении, не привлекая внимания. Случайный наблюдатель вряд ли обнаружил бы связь между этими одинокими всадниками и едущими в отдалении каретами.
  
   *
  
   Миссис Беннет, пожилая женщина лет 60, закончила уборку на кухне и нерешительно заглянула в спальню сына, где невестка кормила своего пятого ребёнка, которому недавно исполнилось четыре месяца. Она не знала, в каком настроении сегодня эта истеричная женщина, которая обычно своё плохое настроение вымещала на свекрови. Вроде бы на этот раз её пока ничто не вывело из себя. Старшие мальчики работают с отцом, а двое младших играют с собаками в саду.
   Миссис Беннет осторожно сказала:
   - Софи, я, пожалуй, схожу на пару часов в деревню, мне нужно повидать Кэтрин.
   Невестка взглянула на неё с привычной суровостью:
   - Только не засиживайся там. Дома дел полно, я не собираюсь одна надрываться.
   Миссис Беннет молча вышла и только за дверью горько вздохнула. Будь её воля, она бы сказала Софи, что за те двадцать лет, что они живут в одном доме, она и не видела, чтобы невестка надрывалась, если только не считать приступов истерии, которую она вымещала прежде всего на свекрови, поскольку мужа она боялась. Муж был таким же суровым, как и его покойный отец, муж миссис Беннет. Она опять вздохнула. Жизнь считай что прожита, а вспомнить почти нечего.
   Когда ей было 20 лет, умер её отец, священник здешнего прихода. Денег он дочери не оставил, поэтому она считала, что ей повезло, когда леди Линдон предложила ей должность няни для её новорожденного сына. Вот эти годы она всегда вспоминает с тоской, как быстро они пролетели. Когда Уильяму исполнилось 7 лет, умерла его мать, но горе его было скрашено нежностью няни, которая была для него настоящей матерью, и он больше горевал год спустя, когда отец решил, что сын достаточно вырос и не нуждается в размягчающем женском внимании.
   Это лорд Линдон приказал ей выйти замуж за своего сорокалетнего фермера, вдовца с четырьмя детьми. Она согласилась от безысходности, а также в надежде, что она будет хотя бы изредка видеть своего любимого мальчика. Лучше бы она уехала подальше и больше не виделась с ним! Встречи с Уильямом приносили теперь огорчения и боль за него. Отец, лорд Линдон, взялся за "воспитание" сына с неоправданной жестокостью. После каждой порки Уильям искал у неё утешения, и каждый раз она с болью в сердце провожала его опять в дом, который стал для него не родным домом, а каторгой.
   Потом лорд Линдон отослал сына в школу, и больше она о нём не слышала до самой смерти хозяина поместья. В 1802 году её мальчик появился в усадьбе. Он не забыл её, он разыскал её. Но теперь он не мог ей ничем помочь, она была навеки "прикована" к нелюбимому мужу. Да, сначала она пыталась полюбить его, быть настоящей матерью его детям. Но муж сам оттолкнул её своей суровостью. А потом она его чуть не возненавидела. Это произошло в первый же год её замужества. Она забеременела! Она была вне себя от счастья. У неё будет ребёнок, её собственная частичка! Когда она сказала об этом Альфреду, он не выказал никакой радости. А через неделю, когда она убиралась в хлеву, кто-то (она была уверена, что это был Альфред) подошёл к ней сзади, ударил в живот, и больше она ничего не помнила.
   Очнулась она в постели, около неё сидела её подруга, дочь лавочника, жена соседнего фермера. Именно Лили объяснила ей, что произошло. Она сказала, что первая жена Альфреда умерла именно потому, что он тоже решил избавиться от ожидаемого ребёнка. Как фермер, он знал, как добиться выкидыша. Но там был большой уже срок, поэтому его жена умерла. У Джорджианы срок был ещё небольшой. Ребёнка она, конечно, потеряла, но хоть сама осталась в живых, и то слава Богу. Но в живых Джорджиана осталась лишь частично. Какая-то часть её умерла вместе с её неродившимся ребёнком. Но она даже ненавидеть своего мужа не могла. Она презирала его и считала недостойным звания человека, создания Божьего.
   Единственной её отрадой стала младшая дочка Альфреда, пятилетняя Кэтрин. Сыновья все пошли в отца, такие же грубые и бесчувственные. На Кэтрин отец не обращал внимания, поэтому девочка стала так близка матери. Мальчишки не хотели учиться, и она не стала настаивать, занимаясь только с Кэтрин. Вот и выросла её дочка умницей и доброй девочкой. Уже в 17 лет, хотя отец и не собирался давать за ней никакого приданого, к ней посватался сын хозяина постоялого двора. И вот уже 20 лет они живут душа в душу, а двое их детей считают Джорджиану своей родной бабушкой, и только у них она может отдохнуть душой, порадоваться за них.
   В 1802 году, когда умер старый лорд Линдон, приехал её дорогой мальчик, Уильям. Поместье было разорено, но он как раз женился на дочери виконта Уинтергейта и на её приданое восстановил поместье. Он спрашивал её, как ей живётся, не хочет ли она поехать с ним в Индию, куда он как раз получил назначение. Но тут вмешался Альфред. Она никуда не поедет, потому что должна оставаться со своей семьёй.
   И Уильям уехал, но перед этим дал Альфреду 200 фунтов для восстановления фермы. Два младших пасынка тоже покинули дом в поисках счастья. Остались Дональд с Софи, которая не утруждала себя хозяйством, на это была предназначена свекровь. Когда умер Альфред, Кэтрин попыталась взять мать к себе в дом, но Дональд не разрешил. Его боялись в округе из-за его грубого вспыльчивого нрава, поэтому зять не осмелился противиться ему. И Джорджиане осталась только возможность изредка навещать семью дочки, отдыхать там душой.
   Она вошла на постоялый двор через боковую дверь, где были расположены комнаты семьи. Кэтрин была на кухне, готовила обед. Она улыбнулась матери, поцеловала её и спросила:
   - Всё как всегда? Софи всё такая же скандальная? Не угомонилась ещё?
   Миссис Беннет махнула рукой:
   - Даже не хочу о ней говорить. Расскажи, как у вас дела? Мне в этом месяце так и не удалось вырваться к вам.
   Кэтрин огорчённо вздохнула:
   - Полу нужно ещё 300 фунтов, чтобы начать дело. Он собирается на заработки в Лондон, но сомневаюсь я, что там можно найти такую работу, чтобы быстро набрать 300 фунтов. И Энн жалко, сколько она будет его ждать?
   Пол был молодым человеком, который ухаживал за младшей дочерью Кэтрин. Энн исполнилось 17 лет, но пожениться они не могли, поскольку Пол хотел основать при постоялом дворе будущего тестя платную конюшню, которая приносила бы неплохой доход и позволила ему кормить семью. Но нужно было срочно ещё 300 фунтов, а где взять такие деньги в разорённой после войны стране?
   Пообщавшись с дочерью и внучкой, миссис Джорджиана нехотя поднялась со стула.
   - Пора возвращаться, - вздохнула она, - Скоро вернутся Дональд и старшие мальчики, да и младшие небось проголодались, а Софи и пальцем не пошевельнёт, чтобы их накормить, хотя обед и готов.
   - Сколько ты ещё будешь на них батрачить, бабушка? - возмутилась Энн. - Переезжай к нам, может быть, дядя Дональд постесняется заставлять тебя жить у них.
   - Не постесняется, родная, - со вздохом ответила миссис Беннет. - Тогда ему придётся нанимать служанок, потому что Софи не хочет ничего делать по дому, а ни одна служанка не согласится столько работать, сколько мне приходится.
   Когда она подошла к ферме, то с изумлением увидела выходящего из дома управляющего поместьем. Обычно он вызывал Дональда к себе, когда у него были какие-то вопросы. Управляющий тем временем увидел её и радостно обратился к ней:
   - А я Вас ищу, миссис Беннет. Приехали тесть и тёща лорда Линдона, а с ними ещё кое-кто, кто очень хочет Вас видеть. Пойдёмте со мной.
   Миссис Беннет сказала внуку, выскочившему из дома при виде бабушки:
   - Когда папа со старшими вернётся с поля, Джеральд, скажи им, что обед в печи, обедайте сами, меня позвали в господский дом.
   Джеральд кивнул. Миссис Беннет понадеялась, что вечером Дональд не будет ругаться, что мать не подавала им обед, потому что, если он и раболепствовал перед кем-то, так это перед управляющим, а тем более перед господами из Большого дома, как называли Линдон-Холл в округе. Идти было не очень далеко, поскольку фермерский дом стоял почти на берегу пруда, на другой стороне которого и был расположен Линдон-Холл, только скрытый деревьями.
  
   Когда они вошли в дом, воспоминания о проведённых здесь восьми годах охватили миссис Беннет. В доме суетились слуги, дворецкий спешил им навстречу:
   - Пожалуйте в гостиную, миссис Беннет. Миледи уже справлялась, почему Вас ещё нет.
   Он открыл перед ней двери, и миссис Беннет вошла в ярко освещённую комнату. Около камина она увидела маленького мальчика, который обернулся на скрип двери. Она потрясённо охнула.
   - Мастер Уильям! - она растерянно поглядела по сторонам. - Но этого не может быть!
   Сидящий в кресле пожилой джентльмен засмеялся:
   - Конечно, не может. Это у нас не мастер Уильям, это у нас мастер Майкл, сын лорда Уильяма.
   - Господи, как похож! - опять не сдержалась миссис Беннет. - Только глазки другого цвета, наверное в мамочку. - Она посмотрела на женщину, сидящую в другом кресле, рядом с которым стоял Майкл. - У него Ваши глаза, миледи. - Тут она спохватилась и покраснела. - Простите меня, я просто не ожидала.
   - Ничего, - добродушно прогудел милорд. - Мы понимаем, что это для Вас неожиданно. Присаживайтесь, миссис Беннет. Мы ведь приехали специально, чтобы разыскать Вас.
   - Меня, милорд? - вновь растерялась миссис Беннет. - А для чего, если мне позволено будет спросить?
   - Мы хотим попросить Вас побыть няней мистера Майкла, пока не придёт ему пора ехать в школу. А потом Вы опять можете жить на пенсии в поместье. Лорд Линдон распорядился выделить Вам домик, чтобы Вы могли там жить. Но мне сказали, что Вы предпочитаете жить на ферме в семье Вашего пасынка.
   - Не предпочитаю, милорд, - вырвалось у миссис Беннет, - а вынуждена. Он мне не разрешает жить ещё где-то.
   - Так, - нахмурился виконт. - А почему Вы ко мне никогда не обращались? Когда лорд Линдон уезжал в Индию, он особенно просил позаботиться о Вас. Почему я ничего не знал?
   Он позвонил и сказал вошедшему дворецкому:
   - Если управляющий ещё не ушёл, пригласите его.
   - Слушаю, милорд, - поклонился дворецкий.
   Спустя минуту появился управляющий и вопросительно посмотрел на лорда Филиппа.
   - Скажите, Холберс, почему не выполнены распоряжения лорда Линдона относительно миссис Беннет? - строго спросил виконт. - Она же должна жить в собственном доме и получать пенсию.
   Управляющий покачал головой:
   - Это не моя вина, милорд. Жить в собственном доме ей не разрешал её муж, а когда он умер, то сын. А пенсия миссис Беннет начисляется все эти годы, начиная с 1802, но я ей не выдаю эту пенсию, поскольку сын забирал бы всё себе, а кладу на её счёт в банке, там ей ещё и проценты начисляют. Я сегодня как раз смотрел в своих записях, у миссис Беннет на счёте 490 фунтов.
   Миссис Беннет не слышала его, так как отвлеклась на Майкла. Тот, наконец, преодолел свою застенчивость, в чём ему очень помогли светящиеся добротой и любовью глаза пожилой женщины, и подошёл к ней.
   - Папа говорил, что ты очень добрая, - тихо сказал он. - И что ты знаешь очень много сказок и интересных историй. Ты будешь рассказывать их мне?
   - Буду, мой хороший, - так же тихо и растроганно ответила миссис Беннет.
   Майкл счастливо рассмеялся:
   - Папа говорил, что ты его так звала, даже когда он шалил.
   Их отвлёк голос лорда Филиппа:
   - Я смотрю, вы двое уже сговорились. Ну как, миссис Беннет, Вы согласны побыть няней Майкла? Лорд Линдон собирается возвратиться из Индии к концу этого года, так что мы просим Вас помочь мальчику прожить эти долгие месяцы ожидания.
   Миссис Беннет просияла:
   - Я буду счастлива, милорд, побыть няней у милого сыночка моего дорогого мастера Уильяма. А когда мне приступать к своим обязанностям?
   - Да вот считайте, что Вы к ним уже приступили, - благодушно ответил виконт. - Скажите дворецкому, чтобы послал кого-нибудь из слуг на ферму за Вашими вещами, или сама с ними сходите, только особенно не задерживайтесь, уже вечереет, а Холберс говорит, что здесь ночами неспокойно.
   Холберс подтверждающее кивнул и обратился к миссис Беннет:
   - Вы, наверное, прослушали, миссис Беннет, я тут говорил милорду, что Ваша пенсия, которую назначил Вам лорд Уильям, накапливается на Вашем счёте, и сейчас у Вас там 490 фунтов. Я только хотел спросить, мне и дальше откладывать её для Вас на Ваш счёт?
   - Сколько у меня? - ахнув от неожиданности, переспросила миссис Беннет.
   - Четыреста девяносто фунтов и девять шиллингов, - повторил управляющий.
   - И я могу сама ими распоряжаться? - затаив дыхание, спросила миссис Беннет.
   - Конечно, Вы сама, и никто, кроме Вас, - засмеялся управляющий. - Только я не советую Вам отдавать эти деньги Вашему сыну. Вся округа возмущена тем, как он с Вами обращается.
   - Нет, не сыну, - взволнованно воскликнула миссис Беннет, - я прошу Вас передать 300 фунтов моей дочери Кэтрин, на приданое Энн, моей внучке. Мы с ней только сегодня говорили, что им очень срочно нужны триста фунтов, и так чудесно, что я могу их ей дать. Можно, я ненадолго схожу к ним сейчас, милорд, пока слуги забирают мои вещи с фермы? Если я пойду на ферму, сын и невестка обязательно устроят скандал, а у меня нет никакого желания выслушивать их ругань. Простите меня за такие подробности.
  
   Миссис Беннет торопливо вошла в небольшую семейную гостиную той части постоялого двора, что была отведена для проживания семьи. Кроме семьи дочери, там находился и серьёзный молодой человек, Пол, жених Энн. Неожиданное появление миссис Беннет удивило их, но тревога улеглась, когда они увидели её сияющее лицо.
   - Всё в порядке, - запыхавшись от быстрой ходьбы, сказала миссис Беннет. - Полу не надо никуда уезжать на заработки. Завтра мистер Холберс передаст тебе, Кэтрин, триста фунтов. Это от меня на приданое Энн. Можете строить свою платную конюшню.
   Энн взвизгнула от восторга и бросилась целовать бабушку.
  
   Вечером этого же дня миссис Беннет укладывала своего нового питомца спать в бывшей детской, где свои беззаботные восемь лет прожил её Уильям. В комнате также находился пёс, про которого Майкл рассказал няне, что этого пса подарил ему один замечательный человек, и пёс у него тоже замечательный, и он никого не боится, когда Стронг рядом с ним.
   Миссис Беннет немного сомневалась, что Стронг такой уж замечательный охранник, по его добродушному виду она бы не подумала такого. Пёс позволил ей погладить себя по голове, и в ответ лизнул её руку. Но Майкл сказал, что его Стронг очень умный и различает добрых людей, на которых он никогда не нападает.
   Когда няня спросила Майкла, какую сказку он хотел бы послушать, он попросил её рассказать ему о его папе, о том, какой он был маленький. Миссис Беннет так увлеклась своим рассказом, что не сразу заметила, что мальчик давно уже спит, и что единственным внимательным слушателем у неё остался замечательный пёс Майкла. Она с удовольствием подумала о том, что теперь ей не надо вставать спозаранку, и что теперь она свободна от семьи Дональда. Ещё она с удовлетворением подумала, что смогла помочь своей любимой внучке. В вечерней молитве она, как всегда, упомянула и своих двух пасынков, которые давным-давно подались из дома, чтобы поискать счастья.
   Так они с Майклом и спали безмятежным сном, охраняемые верным Стронгом, и не подозревали о тех событиях, что происходили ночью в поместье.
  
   Когда лорд и леди Уинтергейт, проведя вечер в гостиной, собрались удалиться на покой, в гостиную, постучав и получив разрешение, вошли двое: охранник и Накамура. Охранник почтительно поклонился и пояснил:
   - Мы хотим предупредить Вас, милорд и миледи, не выходить сегодня ночью из спальни, или хотя бы не спускаться вниз, если услышите какой-либо шум. Дело в том, что мистер Накамура обследовал окрестности и выяснил, что местная шайка собирается сегодня ночью проникнуть в дом с целью грабежа. Мы уже приготовились нейтрализовать их, и я не думаю, что будет какой-либо шум, но мистер Накамура сказал, что надо всё-таки предупредить Вас.
   Лорд Филипп кивнул и успокаивающе обнял испуганную жену:
   - Не волнуйся, милая. Виктория предупреждала меня о такой возможности, вот почему мы взяли этих людей с собой. - И он обратился к охраннику и Накамуре. - Мы полностью полагаемся на вас и постараемся вам не мешать.
   Те поклонились и вышли. Леди Роуз нервно засмеялась:
   - Таких приключений мне бы не хотелось переживать. Если бы ты в Лондоне мне сказал о предупреждении Виктории, я бы ни за что не повезла внука сюда.
   - Ну, и хорошо, что не сказал, - укоризненно покачал головой лорд Филипп. - Нам опасаться нечего, Виктория уверяла, что Накамура и один справится с целой бандой. Зато посмотри, как ожил Майкл. Виктория говорила, что он всё время спрашивал её о поместье, рвался сюда. Я вообще думаю задержаться здесь и на завтрашний день, поездим с ним по округе, он познакомится получше с домом, а послезавтра вернёмся в Лондон. Не тревожься. Пойдём спать.
   На этой мажорной ноте виконт вывел жену из гостиной и повёл на второй этаж, в приготовленную для них хозяйскую спальню. Леди Роуз была уверена, что она всю ночь не сомкнёт глаз, ожидая услышать шум, выстрелы и крики нападающих. Несколько минут она напряжённо вслушивалась и всматривалась в темноту, и не заметила, как заснула. Проснулась она солнечным утром от тихого разговора уже одетого и бодрого лорда Филиппа с горничной, пришедшей, чтобы растопить камин. Она услышала обрывок рассказа:
   - ... и до утра их заперли в комнате для стирки. Сказали, что Вы проснётесь, милорд, и скажете, что с ними делать.
   Леди Роуз сонно вздохнула и спросила:
   - Что, больше нет никакой опасности? Всё закончилось?
   - Опасность позади, моя дорогая, - улыбнулся ей виконт. - Можешь опять спокойно наслаждаться жизнью. Я сейчас пришлю твою камеристку. - И он вышел за дверь.
   Леди Роуз спросила служанку:
   - Что, была перестрелка? Кто-нибудь пострадал?
   Та обрадовано затараторила, радуясь, что можно ещё поделиться новостями:
   - Что Вы, миледи, какая перестрелка! Те джентльмены, что приехали с Вами, и этот японский учитель мастера Майкла, они всех сразу связали и заперли в прачечной, никто и пикнуть не успел. Да у них и не было ружей.
  
   После завтрака виконт направился в прачечную, около которой собрались почти все слуги из особняка. Майкл со Стронгом остался играть во дворе, наслаждаясь солнечным теплом, а миссис Беннет пошла с остальными в прачечную. Пойманные разбойники представляли жалкое зрелище. Грязные, небритые, измождённые лица.
   Когда в прачечную вошла миссис Беннет, двое сидящих с краю опустили головы, чтобы не было видно их лиц. Это привлекло внимание миссис Беннет. Приглядевшись внимательнее, она ахнула и подошла к сидящему вторым от края:
   - Фред Беннет, - позвала она, - что ты делаешь здесь?
   Оба обречённо подняли головы. Она снова ахнула:
   - О Боже, и Кейн здесь!
   - Вы их знаете, миссис Беннет? - осведомился лорд Филипп.
   - Да, милорд, - подтвердила миссис Беннет, пытаясь прийти в себя. - Это мои сыновья. Они ушли из дома за лучшей долей много лет назад. Видно, не нашли, - заключила она с горечью. И снова обратилась к сыновьям - Почему вы не пришли домой, а предпочли разбойничать? Отсюда же прямая дорога на виселицу.
   - Куда это домой? - со злостью ответил Кейн. - От этого дома нас травили собаками, как никчёмных бродяг. Дональд обещал пристрелить, если мы ещё попытаемся навязываться ему.
   Миссис Беннет потрясённо ахнула и зажала рот руками:
   - Так это были вы в прошлый Сочельник? Я слышала, как Дональд разговаривал с кем-то, а потом спустил собак. Я ещё сказала ему, что в Сочельник каждый гость во благо дому, а он велел мне не соваться со своими глупостями. Я потом выскочила из дома с угощением, но никого не нашла. Почему же вы не пошли к Кэтрин, мальчики?
   Те угрюмо молчали, потом Фред нехотя сказал:
   - Если уж родной брат от родного дома погнал нас с собаками, то почему зять должен был отнестись к нам иначе, тем более, что ничего хорошего он от нас в молодости не видел.
   Миссис Беннет умоляюще посмотрела на виконта:
   - Что же теперь с ними будет, милорд?
   Тот в задумчивости молчал.
   - Виселица им всем будет, вот что, - со злостью сказал конюх.
   - Тебе бы только вешать, - укорила его повариха. - Видишь, люди вернулись домой, а дома и нет. Вон они все одеты-то в солдатское, небось, родину защищали. А теперь и идти им некуда, - запечалившись, добавила она.
   Накамура что-то негромко сказал одному из охранников.
   - Что? - спросил виконт, очнувшись от задумчивости.
   Охранник повторил:
   - Мистер Накамура говорит, что крови на них нет. Да и сюда они шли в поисках пропитания и денег.
   - Ну и что? - недовольно спросил виконт. - Я теперь должен наградить их за это?
   Пленники с оживающей надеждой уставились на Накамуру. Тот сказал негромко:
   - Не наградить, а помочь. Так ведь, кажется, ваша религия учит? Мы можем взять их в Лондон, а в агентстве майора Уиллиса им подберут занятие по душе.
   Пленники заволновались, из их глаз постепенно уходила безнадёжность, отчаяние и тупая покорность судьбе, а появлялась надежда. Они устремили взгляды на лорда и затаили дыхание. Виконт думал долго, смотрел на пленных и на слуг, которые смотрели на пленников с жалостью, а на него с надеждой, а миссис Беннет даже умоляюще. Наконец он принял решение и обратился к Накамуре:
   - Хорошо, мистер Накамура. Я знаю, с каким уважением к Вам относятся Ваши друзья, которые приехали с Вами из Индии. Да и нам не было причинено никакого ущерба. Я отдаю этих людей в Ваше распоряжение. Делайте с ними то, что считаете нужным.
   Накамура сдержанно улыбнулся и поклонился:
   - Я благодарю Вас, милорд. Вы приняли милосердное и правильное решение.
   Он обратился к двум охранникам, которые стояли рядом с ним:
   - Развяжите пленных, пусть они помоются и приведут себя в порядок, - и затем обратился к поварихе. - Миссис Краст, у Вас найдётся чем накормить этих бедолаг перед дорогой?
   Та вопросительно посмотрела на управляющего и, увидев его кивок, широко улыбнулась:
   - Накормим, мистер, не сомневайтесь.
   Накамура повернулся к пленникам, которые с ожившей надеждой и даже с ликованием ловили каждое слово присутствующих:
   - Я предлагаю вам всем сегодня же поехать в Лондон вот с этими джентльменами, - и он указал на охранников. - Это мистер Браун, а это мистер Джамбл. Они оба были солдатами, так что вполне понимают ваше положение. В Лондоне они приведут вас в агентство, которое поможет вам устроиться в жизни. Но чтобы вас не арестовали в пути, так как в таком виде вас в Лондон не пропустят, приведите себя сейчас в порядок, а одного пошлите в лесок, где двое ваших товарищей остались с лошадьми. Пусть ведут лошадей сюда, их тоже нужно хорошо покормить перед дальней дорогой.
   И он строго посмотрел на конюха. Тот хмуро кивнул:
   - Уж лошадей-то я не обижу.
   Несколько минут спустя на заднем дворе царило большое оживление. Люди, хоть и воспрянувшие духом, всё ещё до конца не поверили в такой крутой поворот в их жизни. Смирившись за ночь с угрозой виселицы или, если повезёт, с высылкой на каторгу, они ещё не пришли в себя, но надежда воскресала их, и они уже начинали шутить друг над другом. Они мылись и брились, стригли друг друга, хихикающие служанки помогали им выбрать подходящую одежду из старых запасов, которые они по указанию дворецкого достали с чердака. Между ними уже сновали вездесущие мальчишки, и миссис Беннет заметила среди них своих младших внуков, детей Дональда, даже не подозревающих, что рядом находятся их родные дяди. Миссис Беннет сама стригла сыновей.
   - А как ты узнала меня, мама? - спросил Фред.
   Она легонько стукнула его по голове:
   - Забыл, сколько раз ты жаловался мне на братьев, которые дразнили тебя за двойную макушку?
   Из дома неспешно вышел Майкл, сопровождаемый Стронгом, который негромко рычал всякий раз, когда кто-нибудь слишком близко подходил к мальчику. Встречный сразу же почтительно уступал дорогу. Майкл подошёл к невысокому смуглому человечку, самому маленькому и тощему из всех, и что-то сказал ему. Тот засиял всем своим морщинистым личиком и быстро заговорил в ответ на незнакомом языке. Миссис Беннет подошла к ним.
   - Няня, - обрадовано воскликнул Майкл, - знаешь, кого я встретил? Это Рао, он из Индии. Он сказал, что прибыл оттуда вместе с герцогом Веллингтоном и сражался вместе с ним с французами. Я хочу попросить дедушку, чтобы он взял Рао к нам. Я буду разговаривать с ним на урду, я не хочу забывать язык. Когда я вырасту, я тоже поеду в Индию, как мой папа.
   - Прежде чем просить милорда оставить Рао, - заметила миссис Беннет, - ты спроси Рао, хочет ли он этого. Может быть, он хочет вернуться на родину.
   Майкл опять спросил о чём-то у Рао, и тот быстро заговорил, возбуждённо жестикулируя. Майкл пояснил:
   - Домой он пока возвращаться не хочет, а у нас он хочет служить. - И добавил. - А когда он захочет вернуться в Индию, ему поможет дядя Джон.
   Поэтому Рао остался пока в поместье, когда остальные, подкрепившись и накормив лошадей, собрались отправиться в путь. Но тут дворецкий доложил виконту, что конюх просит принять его по неотложному делу. Виконт велел проводить конюха в кабинет, где он просматривал документы вместе с управляющим. Конюх вошёл очень взволнованный и возбуждённый.
   - Что случилось, Грег? - спросил виконт.
   - Милорд, их нельзя отправлять в Лондон на этих лошадях. Дело в том, что лошади все краденые, украдены буквально в последние дни с соседних ферм и поместий. Там и две наших есть, - виновато сознался он, - я хватился их только вчера, хотел сегодня посылать людей на поиски. Эти парни, - кивнул он головой на окно, - говорят, что лошадей взяли, потому что собирались уезжать из этих краёв. Если их сейчас поймают, их обязательно повесят за конокрадство, ничто их не спасёт.
   И конюх выжидательно уставился на лорда Филиппа. Тот подумал и спросил:
   - Ты сможешь незаметно вернуть лошадей хозяевам?
   - Лошади все помечены, - кивнул Грег, - мои парни отведут их поближе к домам и отпустят, а там они сами найдут дорогу домой.
   - Пусть твои парни займутся этими лошадьми, - распорядился лорд Филипп, - а ты найди две повозки, чтобы отвезти эту ораву в Лондон. Охранники покажут, куда их в Лондоне доставить, а сам потом поезжай в Уинтергейт-Хаус. Лошадей и повозки поставишь в моих конюшнях, и жди меня, мы приедем завтра. Мне нужно будет сходить с тобой в Таттерсоллз, выберем свежих лошадей для здешних конюшен, побольше молодняка. Раз уж лорд Линдон собирается вернуться в Англию, пора обновлять конюшни.
   Довольный конюх поклонился виконту и радостно поспешил выполнять приказы лорда. С бывшими пленниками уехали оба охранника, так как Накамура заверил лорда Уинтергейта, что им не грозит никакая опасность, и завтра они спокойно вернутся в Лондон. Миссис Беннет взяла с сыновей слово, что они обязательно отыщут её в Лондоне и сообщат, как устроится дальше их жизнь. Миссис Беннет была очень сердита на Дональда, который так бесчеловечно обошёлся с родными братьями, поэтому на его просьбу вернуться на ферму, с которой он пришёл в поместье, она не только ответила решительным отказом, но и высказала ему своё мнение о нём и о его жене.
   Лорд Филипп повёз обрадованного Майкла знакомиться с поместьем. И слуги в доме и обитатели имения были рады известию, что лорд Линдон намерен к концу года вернуться из Индии и поселиться в фамильном поместье. Пока они могли приветствовать сына своего лорда, и Майкл с восторгом отвечал на их приветствия. День был чудесный, светило солнышко, поля уже начинали зеленеть, леса стояли в весенней листве, вся Природа оживала и радовалась жизни. Управляющий, который сопровождал виконта с внуком, рассказывал о рыбалке, которой можно заниматься летом, об охоте, приглашения на которую ожидают многие обитатели соседних поместий. Майкл слушал эти рассказы и мечтал, как они с папой будут ходить на рыбалку и охотиться в своих угодьях.
  
  
  
  
   18 - 19 апреля, Лондон.
  
   Миссис Сара Метрикс стояла на палубе судна, осторожно пробирающегося сквозь туман по Темзе. Хотя была уже вторая половина апреля, туман был холодным и сырым. Родина неприветливо встречала беглянку, которая покинула её пятнадцать лет назад в поисках счастья. Туман как бы напоминал ей, что с самого детства она ощущала себя никому не нужной и одинокой. "Но сейчас у меня есть Патриция, - ответила она туману. - Девочка моя, - с нежностью подумала она о дочке, которая отказалась выходить на холодную палубу. - Я сделаю всё, чтобы ты была счастлива".
   Она думала о том, как изменилась Патриция после смерти отца. Раньше она ни в грош не ставила мать, не слушалась её, грубила ей и слугам, боялась только отца. Но когда они остались вдвоём, она стала внимательной и ласковой девочкой, постоянно искала общества матери и часто с испугом спрашивала: "Мамочка, а ты всё время будешь со мной? Ты не уйдёшь, как папа, и не бросишь меня одну?" За эти месяцы они с дочкой подружились, лучше узнали друг друга и полюбили.
   Сейчас Сара с тревогой думала, что ждёт их с дочкой в Англии. Она не очень рассчитывала на обещание леди Виктории, что в Англии их встретят и помогут. Аристократы живут своей жизнью, не интересуясь простыми людьми, их жизнью и трудностями. Правда, сколько она слышала в Мадрасе рассказов о леди Виктории, все только и говорили об её отзывчивости и добром сердце.
   Корабль начал швартоваться к пристани. Клочья тумана постепенно расползались, открывая неприглядные серые строения на набережной. Миссис Метрикс рассеянно следила за роскошным экипажем, который как раз въезжал на набережную, направляясь в сторону их корабля, и думала о том, поможет ли им помощник капитана найти кэб, чтобы их отвезли в какую-нибудь недорогую гостиницу. Тем временем карета подъехала очень близко к опущенным сходням, и из неё вышел ... лейтенант Найт! Миссис Метрикс не поверила своим глазам. А Энтони легко взбежал по сходням и о чём-то спросил помощника капитана, который как раз стоял у трапа. Тот выслушал и показал в сторону миссис Метрикс.
   Энтони увидел её, торопливо подошёл и приветливо улыбнулся:
   - Добро пожаловать на родину, миссис Метрикс! А где моя маленькая подружка Патриция? С ней всё в порядке? - спросил он с тревогой.
   - Всё в порядке, - заверила его миссис Метрикс, - она просто не хочет выходить из каюты, для неё на палубе слишком холодно. А Вы что здесь делаете? Неужели встречаете нас?
   - Конечно же я приехал за Вами, - ответил Энтони, немного удивлённый вопросом. - Ведь леди Виктория обещала Вам, что вас встретят и позаботятся. Я сейчас отвезу вас в один пансион, он недорогой и очень уютный, да и готовят там замечательно, что очень важно, ведь Патриция ещё не знает английской кухни, а так ей будет легче привыкнуть. Отдохнёте после дороги, а потом подумаем, как вас устроить, у меня есть для Вас несколько хороших вариантов.
   Сара Метрикс поспешно отвернулась, чтобы скрыть слёзы, навернувшиеся на глаза. Такого она не ожидала, поскольку никогда в жизни о ней не заботились, и ей всего приходилось добиваться самой. Она сказала сдавленным голосом:
   - Я пойду соберу Патрицию.
   - Очень хорошо, - жизнерадостно откликнулся Энтони. - А я поручу матросам погрузить ваш багаж.
   Миссис Метрикс вывела хнычущую Патрицию из каюты. Девочка немного оживилась, увидев знакомое лицо. Лейтенант Найт был хорошо знаком детворе военного городка в Мадрасе. Он часто устраивал им игры и всегда был готов выслушать их жалобы и обиды друг на друга, и старался примирить враждующих. А девочкам делал изумительно красивых кукол из подсобных материалов, наряжая их в яркие наряды. Совсем повеселела Патриция, когда Энтони показал ей карету, в которой он повезёт её и маму в очень хороший тёплый дом, где они будут отдыхать от этой ужасной качки.
   Энтони привёз миссис Метрикс с Патрицией в просторный трёхэтажный особняк, познакомил с хозяйкой пансиона, которая проводила их в уютную тёплую комнату на втором этаже. К комнате примыкали небольшая гардеробная и туалетная комната, в которой можно было принимать ванну.
   Миссис Лайтфут сказала, что пансион создан недавно, и идея его создания принадлежит мистеру Найту. Он знает по рассказам офицерских жён в Индии, которые отвозили детей на учёбу в Англию, как трудно привыкали дети к английскому климату и английской пище. Поэтому он предложил идею создания пансиона для приезжающих из Индии и других жарких стран. Дела сразу пошли хорошо. Они дали информацию в корабельные компании, и агент пансиона встречал каждый корабль, на котором были пассажиры, прибывающие из Индии или Вест-Индии. Агент обращался к капитану, показывал ему рекомендации корабельных компаний относительно пансиона. Капитаны сообщали о пансионе своим пассажирам, и обычно некоторые из них соглашались поселиться в пансионе. Сейчас, хотя пансион работает только чуть больше месяца, все номера заполнены, и агенту уже не нужно разыскивать постояльцев. Номер для миссис Метрикс мистер Найт забронировал сразу же, просил не занимать его надолго. На три недели сюда поселяли одну семью. Они уехали три дня назад, и комнату готовили для миссис Метрикс с дочерью.
   Сара слушала потрясённая. Иногда ей казалось, что это всё ей снится, что она проснётся, и опять они с Патрицией одни на всём свете, неприкаянные и ненужные никому. Но тут её отвлекла Патриция. Согревшись у горящего камина и с удовольствием скушав свежую булочку с молоком, она захотела спать. Горничная второго этажа и ей посоветовала отдохнуть до обеда. Сара уложила дочку в тёплую мягкую постельку с красивым пологом из светлой ткани с цветочным рисунком, и сама с удовольствием легла на свою постель, такую же мягкую и уютную. Но спать она не могла, хотя все три месяца их путешествия на корабле спала очень плохо.
   Она лежала и вспоминала свою жизнь. Сара была третьим ребёнком из пяти детей небогатого сквайра, самым нелюбимым и ненужным. Во всяком случае, так она себя ощущала с детства. Старшая дочь, первый ребёнок, была любимицей отца, её удачно выдали замуж за помощника викария, который теперь уже был викарием в их приходе. Старший сын, наследник, был гордостью родителей, потом родилась она, никого особенно не обрадовав. Потом радость - ещё один сын, который решил стать священником. И наконец после долгого перерыва родилась ещё девочка, всеобщий баловень, "последышек", как называла её бабушка, мать отца. Саре было 20 лет, когда в 1801 году в соседнее имение Стаутов приехала из Индии их невестка, жена их младшего сына, тогда майора Стаута. Она привезла в Англию своего сына учиться в частной школе. Сара познакомилась с ней на одном из приёмов, устраиваемых среди местного дворянства. Они иногда разговаривали. А когда миссис Стаут собралась возвращаться в Индию к мужу, она пригласила Сару поехать с ней, пообещав найти ей мужа среди офицеров полка, где служил майор Стаут. Сара подумала и согласилась. Дома её никто не удерживал и не отговаривал. Она почувствовала, что родители рады снять с себя заботу о ней. И она уехала.
   Миссис Стаут представила ей несколько холостых офицеров. Большинство из них напугали её своим грубым видом и отсутствием манер. Самым приемлемым она сочла тогда капитана Метрикса и приняла его предложение, сделанное через месяц после знакомства. Первые пять лет брака были самыми трудными. Эдвард оказался бесчувственной скотиной, для него были важны только его удовольствия. Первая брачная ночь больше походила на изнасилование. Сара и теперь не могла вспоминать о ней без содрогания. Но она приспособилась, многие жёны офицеров страдали от жестокости своих мужей. У неё родились два мёртвых мальчика, английские дети редко выживали в Индии. Через пять лет Господь послал ей Патрицию.
   После её рождения Сара заявила мужу, что ей нужна отдельная спальня, и она не возражает, если он теперь будет довольствоваться только своими любовницами. Майора Метрикса (он уже стал майором) такое положение дел тоже устраивало. Жена хорошо вела его дом, прислуга под её присмотром работала прилежно, и он всегда получал дома внимание и уход, которые ему требовались. А поскольку в постели жена была холодна и пассивна, он с удовольствием заводил любовные интрижки на стороне, соблюдая только видимость приличия. Дочерью он почти не интересовался, а она его в сущности и не знала как отца.
   За воспоминаниями Сара и не заметила, как заснула. Проснулась она в гораздо лучшем расположении духа. В это время проснулась и Патриция, начала тормошить мать, спрашивая, чем теперь они будут заниматься и где жить. Ей очень нравится в этой комнате, а ещё лейтенант Найт обещал сводить её в зверинец и в цирк. Сара порадовалась оживлённому виду дочери, пообещала завтра пойти с ней в парк, после того как они повидаются с мистером Найтом.
   На следующее утро, когда они сидели после вкусного завтрака у себя в комнате и разбирали одежду, решая, в чём можно выйти сегодня на улицу, прибежала служанка и сообщила, что приехал мистер Найт и просит их спуститься к нему в гостиную на первом этаже. Патриция радостно побежала впереди матери. Когда она вбежала в гостиную, Энтони подхватил её, покружил в воздухе, а потом вручил ей большую коробку. Девочка открыла коробку и завизжала от восторга. Там находилась чудесная кукла в красивом платье, и в коробке было ещё много всяких нарядов. Энтони попросил Патрицию быть хорошей девочкой, познакомиться пока со своей "дочкой", придумать ей имя, а он поговорит с её мамой на очень важную тему.
   Патриция согласилась с условием, что сюда придёт Дженни, их горничная, и поможет ей разобрать наряды для куклы. Горничная была приглашена, и они вдвоём принялись разбирать содержимое коробки.
   Энтони подсел к побледневшей Саре и сказал:
   - Да не волнуйтесь Вы так, миссис Метрикс. Сейчас Вы передадите мне документы, что Вам выдал полковник, и я займусь оформлением Вашей пенсии. Это не займёт много времени. Отдыхайте пока, гуляйте с Патрицией, здесь недалеко хороший парк. На днях я свожу вас в зверинец и в цирк Астли, как и обещал Патриции, если вы не против пойти с моими здешними друзьями. Они обещали своим детям сводить их в эти места, а я попросил их немножко подождать, когда приедет моя маленькая подружка из Индии.
   Миссис Метрикс с признательностью посмотрела на Энтони:
   - Спасибо, Энтони. Я просто не нахожу слов, чтобы сказать, как я Вам благодарна за заботу о нас. Обо мне ещё никто так не заботился.
   - Ну, значит у Вас всё ещё впереди, - улыбнулся Энтони. - Вы ещё молодая женщина, Вас ждёт ещё много хорошего. Так, во всяком случае, утверждает леди Виктория, а знающие её люди говорят, что она всегда говорит правду. Ну, а теперь, когда я прибавил Вам оптимизма, поговорим о Вашем будущем. У Вас есть несколько вариантов. Когда я оформлю Вам пенсию, Вы можете поехать к своей семье (Сара отрицательно покачала головой); Вы можете поехать к семье майора Метрикса (Сара опять затрясла головой); а также я могу предложить Вам несколько мест работы, если таково будет Ваше желание. Вот перечень предлагаемых должностей со всеми условиями. Рассмотрите их внимательно на досуге, в спешке нет надобности, потому что, пока я оформляю пенсию, Вы с Патрицией отдохнёте здесь.
   - Простите, Энтони, - смущённо спросила Сара, - но можем ли мы позволить себе жить здесь? Во что это нам обойдётся?
   - Разве хозяйка Вам не сказала? - удивлённо спросил Энтони. - Ей уже заплатили за Ваше проживание в течение месяца, и Вы можете заказывать любые блюда для себя и дочки. Если Вы задержитесь здесь подольше, я оплачу Ваше проживание. Так распорядилась леди Виктория. И кстати, выполняю данное ей обещание. Я ей обещал обратить Ваше внимание на номер третий в списке вакансий.
   - Номер третий - Сара посмотрела в списке - экономка в школе для юных леди в Бате. Но там плата немного меньше, чем в других местах.
   - Леди Виктория просила разъяснить Вам преимущества этой должности. Во-первых, Вы с Патрицией будете там на полном пансионе, таким образом, получается немалая экономия. Во-вторых, Патриция будет обучаться в этой же школе бесплатно, а обучение в такой школе очень важно для её будущего. Видите, какие преимущества? Вы можете откладывать свою пенсию и часть зарплаты, поскольку Вам не нужно будет тратить много денег на жизнь. Так Вы сможете набрать денег в приданое Патриции, и притом она получит отличное образование. В общем, подумайте, время у Вас для этого есть.
  
  
   19 - 20 апреля, Лондон.
  
   Когда леди Миддлтон со своими спутниками вернулась в Лондон, Джон Оукс договорился, что придёт к ним на следующий день со своим поверенным для подготовки и оформления документов на покупку имения. Вечером они сидели вчетвером в гостиной и радовались тому, что все их трудности позади. Леди Миддлтон спросила Роберта, как он думает, сколько она может получить за своё поместье. Роберт ответил, что он узнавал цены, такие поместья продают за 25 - 30 тысяч фунтов. Тогда леди Миддлтон захотела узнать, сколько денег нужно ему для восстановления своего поместья. Он сказал, что составил смету первоочередных расходов, ему понадобится 7 тысяч фунтов. Он пытался взять кредит на эту сумму, но запрашивают слишком большие проценты, а он не хочет влезать в кабалу на несколько лет. Леди Миддлтон радостно сказала:
   - Теперь тебе не нужен кредит. Я дам Эстер в приданое 10 тысяч, на них ты можешь начать восстанавливать своё поместье, а остальные деньги мы положим в банк и будем жить на проценты.
   - А Вы уверены, что мистер Оукс сможет сразу заплатить наличными? - озабоченно спросил Роберт. - Он может предложить какие-нибудь акции в счёт оплаты за поместье.
   Леди Миддлтон испуганно посмотрела на Эстер:
   - Дорогая, а если у них правда не будет денег, и они предложат нам акции? Что мы будем с ними делать?
   Эстер успокаивающе взяла тётю за руки и укоризненно посмотрела на Роберта:
   - Ну зачем ты пугаешь тётю своими домыслами? Не беспокойся, родная, Виктория же сказала, что её крёстный очень богатый человек. Он сможет сразу же заплатить нам всю сумму.
   Леди Миддлтон облегчённо вздохнула:
   - Скорее бы прошёл завтрашний день. Мы продадим имение, и тогда всеми делами займётесь вы, а мы с Марианной будем отдыхать от всех забот. Может быть, после вашей свадьбы мы с ней даже поедем на воды. И вы от нас отдохнёте.
  
   Через два дня в доме сэра Роберта Рэмси царило радостное оживление. Утром поверенные должны были принести уже оформленные к продаже документы. Накануне сэр Роберт и Эстер заявили матери и тёте, что они хотят обвенчаться сразу же после подписания документов о продаже имения. Сэр Роберт оформил специальное разрешение, а после венчания молодые собирались сразу же уехать в имение Роберта. Эстер сказала, что на своей свадьбе из гостей она хотела бы видеть только леди Викторию Уэйн, потому что именно она помогла им с Робертом обрести счастье. А поскольку Виктория обещала прийти вместе со своим крёстным, то можно предложить им остаться на венчание, вот и праздник будет.
   Слуги в особняке тоже радовались. Хозяин не только пообещал выплатить всё жалование, которое он им задолжал, но и заверил их, что в старости они не будут выброшены на улицу, а получат пенсии и дома для проживания в имении сэра Роберта. Поэтому к празднику готовились со вчерашнего дня. Когда Виктория с крёстным и мистером Филдингом прибыли в особняк, они заметили, как преобразился дом внутри: комнаты были украшены цветами, полы и мебель блестели, стёкла окон были настолько прозрачными, что казалось, что их нет, и солнце светит в дом с небес, не встречая преград.
   Виктория и Эстер не присутствовали на деловых переговорах, они были в комнате Эстер, где та одевалась с помощью горничных к церемонии бракосочетания. Спустя полчаса к ним в комнату вошли сияющие леди Миддлтон и миссис Рэмси. Эстер обратилась к тёте:
   - Раз Вы так сияете, значит, всё в порядке, и мы с Робертом можем венчаться?
   Леди Миддлтон с восторгом обняла и поцеловала племянницу, а потом поцеловала Викторию. Миссис Рэмси засмеялась:
   - Она не может прийти в себя от радости. Знаете, сколько заплатил мистер Оукс за её имение? Сорок тысяч фунтов!
   - Так много? - радостно ахнула Эстер. - Как здорово! Я только беспокоюсь, как он справится с управляющим.
   Все с тревогой посмотрели на Викторию. Та засмеялась:
   - Насколько я знаю крёстного, тебе надо беспокоиться за управляющего.
   Эстер сморщила носик:
   - Ещё чего, беспокоиться за него. Я только хотела бы, чтобы его наказали так, чтобы он пожалел, что так поступил с нами.
   Раздался стук в дверь. Горничная Эстер подошла к двери и вернулась с чудесным букетом белых роз. Она передала букет Эстер и сказала:
   - Священник уже прибыл. Можно, мы пойдём в часовню, мисс?
   Горничные просительно посмотрели на Эстер. Та засмеялась:
   - Идите, конечно. Я так рада, что на моей свадьбе будут только знакомые лица.
  
   *
  
   Когда Джон Оукс и Виктория возвращались после свадьбы Эстер и Роберта домой, в Грин-Холл, Джон осторожно спросил:
   - Тебя что-то беспокоит? Я чувствую, у тебя какие-то сомнения, и ты почему-то не очень счастлива последнее время. Что случилось?
   Виктория подняла на него огорчённые глаза:
   - Крёстный, я всё время думаю, любит ли меня Ричард. Я смотрела сейчас на Роберта и Эстер, по ним сразу видно, как они счастливы и как любят друг друга. Я очень люблю Ричарда, ты знаешь, с самого детства, но я не понимаю его отношения ко мне. Я знаю, что он не влюблён в другую женщину, я бы это почувствовала, но я боюсь, что и ко мне он не испытывает любви. Я имею в виду настоящую любовь. Конечно, он хорошо ко мне относится. Мы много разговариваем на разные темы, мы с радостью общаемся с Сарой, но когда я смотрю на него, во мне дрожит каждая жилка, мне хочется, чтобы он обнимал меня, хочется чего-то, что я не могу облечь в слова. А Ричард какой-то спокойный. Я понимаю, он женится на мне, потому что дал слово 13 лет назад, и ещё потому, что ему нужно моё приданое. Но я не чувствую, что ему нужна именно я. А я так хочу счастья, крёстный, такого, как у мамы с папой. А у тебя была такая любовь, крёстный? - внезапно сменила она тему.
   Джон покачал головой:
   - Нет, Вики, пока не было. Были влюблённости, но такой любви, чтобы на всю жизнь, ещё не было, хотя я и чувствую, что близок к ней.
   Он остановился около скамейки в парке, мимо которой они как раз проходили, и предложил:
   - Давай посидим здесь, раз уж у нас такой серьёзный разговор получается. - Они устроились на скамейке, и Джон продолжал - А насчёт Ричарда могу сказать только одно - дай ему время. Я знаю, что ты очень ему нравишься, но он ещё тебя мало знает. У одних любовь приходит сразу, как озарение. Этим особенно отличается наша семья, мы сразу чувствуем свою половинку. Другим надо время, чтобы осознать это. Не спеши и не огорчайся. Ричарда никто не принуждает к браку. Он действительно твоя половинка, ты не ошиблась в выборе, просто подожди. Не забывай, что у вас разница в возрасте больше десяти лет, он уже многое повидал и пережил и научился не поддаваться порывам, больше следует доводам рассудка. Радуйся жизни и не забивай свою головку ненужными размышлениями. Тебя ещё что-то тревожит? - проницательно заметил он.
   Виктория покраснела и опустила голову, потом решительно посмотрела на крёстного:
   - Ещё проблема в очищении. У Ричарда были женщины, а я не хочу, чтобы наши дети, особенно наш первенец, что-то взял от них. В то же время я стесняюсь предложить Ричарду пройти обряд очищения, да он может не поверить и возмутиться. Я не знаю, что делать. Если я ему об этом скажу, он посчитает меня нескромной, а себя униженным, как будто я считаю его каким-то нечистым. Насколько просто всё было с дядей Чарльзом, он сам попросил провести обряд очищения. Что мне делать, крёстный? - в отчаянии спросила Виктория.
   Джон успокаивающе положил ей руку на плечо:
   - Не беспокойся, теперь мы сможем легко решить эту проблему. Не забыла, что благодаря тебе у нас есть теперь поместье близ Стоунхенджа? Перед свадьбой предложим Ричарду путешествие по нашим поместьям, якобы для того, чтобы вы выбрали место, где хотите провести свой медовый месяц. А уж завлекать его в Стоунхендж и не придётся, сам захочет посмотреть.
   Виктория радостно захлопала в ладоши:
   - Как замечательно ты придумал! Для нас не составит труда провести его по нужному маршруту, а очищение при этом будет полное, лучше всяких обрядов. Спасибо, крёстный. Мне действительно стало легче на душе. А когда ты поедешь вступать во владение своим поместьем?
   - Завтра мы с Ирвином едем в Корнуолл, он получил приглашение от своего приятеля по Уинчестеру и Оксфорду, графа Сент-Остела. Побудем там пару деньков и на обратном пути заедем в мой Оуквуд.
   - Это ты так назвал своё поместье? Но там, по-моему, маловато дубов, чтобы называться Дубравой.
   - Это ничего. Сейчас дубов мало, потом будет много. Надо же мне оправдать данную мне в приюте фамилию.
   - А когда ты собираешься вернуть себе свою настоящую фамилию? Да и титул?
   - Мак-Говерн? Здесь ещё рано, да и как герцог Стрэдфордский я появлюсь только через пять лет. А вот в Канаде я с самого начала лэрд Мак-Говерн.
   - Почему в Канаде? - с любопытством спросила Виктория. - И вообще, крёстный, тебе не кажется, что мне уже можно больше узнать о тебе и о твоей жизни. А то ты в нашей семье самый таинственный человек, ты сам мне почти ничего не рассказываешь, а остальные и подавно. Я знаю только то, что когда тебе было 8 лет, тебя опознал мой дедушка, а потом и прабабушка Кэтрин, что ты из клана Мак-Говернов и тебе принадлежит герцогский титул. Ну и ещё кое-что, что мне рассказывал папа.
   - Ну что ж, ты уже выросла, теперь я могу рассказать тебе подробности о моей жизни. Когда я обрёл семью в 1780 году, твоя прабабушка Глэдис подтвердила, что я действительно внук её родной сестры Элис, которая вышла замуж за шотландского графа.
   Граф Дункан Рэндалл был намного старше моей бабушки, у него уже был сын от первой жены, Джеральд Рэндалл. Через год Элис родила графу двух дочек-близняшек, Мэвис и Шарлотту. Мэвис - это моя мать. Как мы узнали позже, Джеральд Рэндалл примкнул к культу чёрных колдунов. Он завидовал силе, могуществу и богатству соседнего клана Мак-Говернов, глава которого вёл свой род от друидов. Ты ведь знаешь, что друиды некогда населяли эти земли, но враги постепенно вытесняли их и они в основной массе мигрировали на Восток. Джеральд склонил к предательству ту часть клана Мак-Говернов, которая принадлежала к нему не по крови, а через браки. В 1771 году был предательски, в спину, убит мой дед, лэрд Ричард. Захватили в плен его сына Артура, моего будущего отца. Артура привезли в Рэндалл-Касл и заточили в подземелье. Джеральд отправился к чёрным колдунам, чтобы позвать их на жертвоприношение. Он считал, что если принесёт в жертву Артура, то Сила Артура перейдёт к нему. Мэвис Рэндалл ненавидела своего сводного брата и восхищалась Артуром Мак-Говерном. Она решила попробовать освободить Артура. Они втроём (Элис с дочерьми) проникли в каземат и спросили Артура, как они могут помочь ему. Он сказал, что освободить его тело невозможно, но если одна из девушек согласится стать его женой и принять его семя, то он возродится в своём сыне. Так что в этом каземате был заключён брак между моими родителями. Ты же знаешь, что в Шотландии брак считается заключённым, если жених и невеста при свидетелях объявят себя мужем и женой. Моя бабушка и моя тётя были свидетелями на свадьбе моих родителей. Затем леди Мэвис до утра осталась с Артуром в каземате. Когда на следующий день вернулся Джеральд, он в ярости обнаружил тело мёртвого Артура.
   Прошло полгода, и Мэвис становилось всё труднее скрывать свою беременность. Леди Элис решила отправить их с Шарлоттой в Англию, чтобы они нашли свою тётю Глэдис и оставили ребёнка у неё. Но путешествие затянулось, и я родился, когда они были около Лондона. Одновременно они обнаружили погоню. Джеральд что-то заподозрил и послал за ними своих людей. Они оставили меня на крыльце приюта и постарались увести погоню, делая вид, что ребёнок ещё с ними. Возница, который их вёз, тоже был уверен, что везёт двух женщин с ребёнком, поскольку они частенько разговаривали со свёртком, в котором находились их пожитки. Погоня настигла их на виду Стоунхенджа, когда они подъезжали к Солсбери. Пока Шарлотта задерживала преследователей, Мэвис со свёртком удалось добраться до Стоунхенджа. Там и случилось то, что так напугало людей Джеральда. Среди камней Стоунхенджа появился лэрд Артур, он протянул руки к свёртку и все трое, как посчитали люди Джеральда, исчезли на глазах у зрителей. Преследователи не осмелились пойти к Стоунхенджу, они забрали Шарлотту и повезли её обратно в Шотландию.
   Когда леди Шарлотту привезли в Рэндалл-Касл, она сообщила Джеральду, что у Мэвис родилась девочка, но Шарлотта не знает, от кого у сестры ребёнок. Она упорно стояла на своём, поэтому Джеральду оставалось только примириться с тем, что глава клана Мак-Говерн стал для него недосягаем. Чтобы наказать сводную сестру, он отдал её в жёны предателю Джеми Фергюсу, взявшему фамилию Мак-Говерн. Но этот брак оказался бездетным, леди Элис помогала дочери не иметь детей от мужа. Шарлотта рассказала матери, где они оставили младенца, и леди Элис написала письмо своей сестре Глэдис, поздравляя её с днём рождения. В письме она шифром сообщила о мальчике и где его искать. Когда она не получила ответ на своё поздравление, она поняла, что письмо перехвачено Джеральдом. Она не боялась, что он может прочесть о ребёнке, шифр был известен только ей и сестре. Каждый год ко дню рождения сестры она посылала это сообщение. Прошло 7 лет, Джеральду надоела безуспешная слежка, и на 8-й год после рождения наследника Мак-Говернов письмо было доставлено леди Глэдис. Это случилось через два месяца после того, как мы встретились с дядей Джошем. Для меня было огромной радостью получить письменное подтверждение того, что это действительно моя семья. Хотя я и верил и дяде, и тёте, и бабушке, но всё ещё немного боялся, что всё моё счастье может обернуться ошибкой. Бабушка Глэдис обучила меня шифру, я сам читал и перечитывал письмо, и мы ответили на него тоже шифром. Бабушка Глэдис написала сестре, что мальчика назвали в приюте Джоном, метка рода у него есть. Через 6 лет, когда я должен был обрести полную Силу отца и деда, мы собирались поехать в Шотландию. Но получилось так, что Сила пришла ко мне в 13 лет, её обретение было ускорено гибелью дяди и прадедушки на пожаре.
   Когда в 1785 году погибли прадедушка и дядя Джош, я на год ушёл из школы, - продолжал Джон свой рассказ. - Все думали, что этот год я провёл с бабушкой Глэдис в Брендон-Парке. На самом деле уход прадеда и дяди ускорил обретение мною Силы деда и отца, я стал истинным Мак-Говерном, потомком друидов. Мы с бабушкой Глэдис поехали в Шотландию, тайком, конечно, отыскали там бабушку Элис и тётю Шарлотту. Бабушке тогда было 48 лет, тёте - 30. Мы узнали, что часть клана Мак-Говернов, не участвовавшая в предательстве, готовится к восстанию. Эту часть клана возглавил дальний кузен моего отца, Робин Мак-Говерн, граф Килмарнок. Но мы с бабушкой понимали, что поддержка Джеральда со стороны чёрных колдунов обрекала это восстание на поражение. Поэтому мы связались через тётю Шарлотту с Робином (они давно любили друг друга) и предложили другой вариант.
   Мы предложили той части клана, которая оставалась верна Мак-Говернам и признала меня лэрдом, перебраться в Канаду. Мы с бабушкой Глэдис и моей родной бабушкой Элис, которая к этому времени уже овдовела, вернулись в Англию. Дядя Себастьян, граф Линфорд, дал нам два корабля, на которые мы нагрузили много припасов. Эти корабли тайно подошли к побережью Шотландии. Робин Мак-Говерн со своими приверженцами и их семьи переправились на корабли, с нами же уехала и тётя Шарлотта. Муж тёти, Джеми Фергюс (я не собираюсь называть его Мак-Говерном), пытался помешать побегу, но сорвался со скалы и сломал себе шею. Так что тётя покидала Шотландию уже вдовой. На корабле капитан обвенчал её с Робином Мак-Говерном.
   В Канаде мы устроились более чем отлично. Я договорился с индейцами, что они разрешат нам поселиться недалеко от них, в местности, которую они называли Медвежьей долиной. Там никто не селился, поскольку в долине действительно обитали гризли. Но индейцы и не подозревали, что недалеко от Медвежьей долины был проход (через пещеры) в совершенно отдельную долину, окружённую скалистыми горами. Ну, ты ведь знаешь, Вики, что такие долины находятся в разных частях Земли. У тебя в Маунтигле такая долина, у Джереми в Индии тоже. Я могу находить их безошибочно. Так вот в той долине в Канаде были ещё и горячие источники, так что после нашей суровой Шотландии поселенцам показалось, что они попали в страну обетованную.
   Они живут там счастливо, я стараюсь при любой возможности навещать их. Тётя Шарлотта счастлива со своим Робином, у них пятеро детей, мои кузены и кузины. Когда я приезжаю к ним, я там лэрд Мак-Говерн, в Англии же я пока ещё хочу побыть Джоном Оуксом, чтобы не привлекать внимания. Дело не в том, что я боюсь, моей Силы хватит справиться с любым врагом, просто не хочу осложнять нашу жизнь. Свой клан, верный мне, я спас, а предатели пусть получают то, что заслужили. Моя война может ведь втянуть всю нашу семью, а зачем нам это? Нам хватает забот с Уэйнриджами, да ещё Линфорд составляет планы, как добраться до денег Гринвудов.
  
   Карета Уинтергейтов подъехала к Грин-Холлу ближе к вечеру. Рао и Накамура ехали следом в экипаже для слуг. Миссис Беннет с Майклом, а также Стронг, находились в карете с виконтом и виконтессой. Майкл не захотел заезжать в Уинтергейт-Хаус, поэтому экипажи подъехали сначала к Грин-Холлу. Экипаж со слугами задержался только, чтобы высадить Рао и Накамуру, потом отправился дальше.
   Когда все зашли в вестибюль, Майкл увидел выходящего из зимнего сада Джона Оукса и бросился к нему, восторженно восклицая:
   - Дядя Джон, смотрите, кто с нами приехал!
   И он, показывая на Рао, начал объяснять Джону, где они нашли индуса. Джон обратился к Рао на урду, задал ему несколько вопросов, кивнул, выслушав ответы, и повернулся к Хиллу:
   - Хилл, пусть твоя жена устроит этого человека в какой-нибудь уютной комнатке. У него слишком долго не было возможности побыть в уединении.
   Потом пригласил остальных:
   - Пойдёмте в гостиную, леди Элизабет и лорд Джон находятся там, расскажете о ваших приключениях.
   Пропустив вперёд Майкла с дедушкой и бабушкой, он приветливо обратился к миссис Беннет, которая скромно стояла у входных дверей, где лакеи сложили её багаж:
   - А Вы, наверное, миссис Беннет? Лорд Уильям часто рассказывал нам о Вас. Извините, нас не представили. Я - Джон Оукс, родственник хозяев этого дома. Пойдёмте со мной, я Вас им представлю. И не тушуйтесь, мы здесь живём дружно, Вы скоро со всеми познакомитесь, вернее, Майкл Вас со всеми познакомит.
   В это время из дверей гостиной выглянул Майкл:
   - Ну, где ты застряла, няня, все хотят с тобой познакомиться.
   Джон засмеялся и проводил миссис Беннет в гостиную, походя распорядившись отправить её вещи в детскую, в комнату, приготовленную для няни мистера Майкла.
   Когда все познакомились и уютно разместились на мягких диванах около камина, зашла речь о судьбе Рао.
   - Я его расспросил, кто он и откуда. - Сказал Джон. - У него в Индии нет родных, всех унесла эпидемия холеры двадцать лет назад. Он потому и уехал с Веллингтоном, что его ничто не держало в Индии. А сейчас он устал от бродячей жизни, хочет найти надёжное пристанище. Я думаю, пусть он пока будет в слугах у Майкла. А потом есть три возможности: либо мы ему помогаем вернуться в Индию, либо он будет жить в моём поместье, помогать в создаваемом там зверинце, или поедет жить в Линдон-Холл, если Майкл его уговорит.
   Тут он заметил, что Майкл украдкой зевает, и предложил:
   - А веди-ка ты, дружок, свою няню на ваш этаж, помоги ей устроиться. С дедушкой и бабушкой увидишься завтра.
   Майкл встал, подошёл к деду с бабушкой попрощаться и сказал:
   - Спасибо вам большое, что свозили меня в моё поместье и нашли мою няню. Вы у меня замечательные, как мой папа. - И он потянул за руку миссис Беннет. - Пойдём устраиваться, няня, тебе у нас понравится. У нас всем нравится.
   Миссис Беннет не просто понравилось. Она была в восторге от нового жилища. Для детской было отведено множество комнат на третьем этаже в левом крыле особняка. Слуги ей рассказали, что в прошлом году особняк обустроили заново, только стены прежние остались. Это был первый особняк в Лондоне, где была устроена система канализации, и не только в господских покоях, но и в помещениях для прислуги. Все слуги жили в тёплых комнатах с удобными постелями, а самое главное, о чём они говорили с упоением, были бани для мужской и женской прислуги. Не такие шикарные, конечно, как "зона релаксации" у господ, но чистые и тёплые. Там всегда была горячая вода, и можно было мыться хоть каждый день, хотя и в комнатах для прислуги были умывальники.
   А какие ванные комнаты были устроены в детских комнатах! Майклу так нравилась собственная ванная, что вечерами он сидел в ванне по полчаса, нежась в тёплой водичке. Миссис Беннет не могла нарадоваться на свою новую жизнь. Слуги ей говорили, что вся прислуга Лондона завидует тем, кто служит в Грин-Холле.
  
   Вечером за обедом Джон упомянул о том, что они с Ирвином утром уезжают в Корнуолл. Тони Чард озабоченно спросил:
   - Но ты не забыл, что через десять дней наша с Энн свадьба? Мы хотим, чтобы вся семья присутствовала.
   Джон улыбнулся успокаивающе:
   - Мы вернёмся ровно через десять дней. Недели нам хватит, чтобы разобраться в Корнуолле, а потом освобожу своё поместье от лишних людей. Так что не беспокойся, младший братик, мы вернёмся вовремя. Мы ни за что не пропустим такого знаменательного события в жизни нашей семьи. Сколько мамаш и невест гонялись за тобой все эти годы, а ты приготовил для них такой удар - уход из списка самых перспективных женихов высшего света. Кузина, - повернулся он к леди Элизабет, - не боитесь, что многие Ваши приятельницы не захотят с Вами больше знаться?
   - Не боюсь, - ответила она со смехом. - Пока вы с Ирвином не женитесь, они от меня не отстанут. Не забывайте, что из нашей семьи в том списке было четверо, пока можно вычеркнуть только Чарльза, а теперь и Тони. Зато добавился Энтони.
   Энтони Найт изумлённо посмотрел на неё и покраснел. Леди Элизабет кивнула:
   - Не удивляйтесь, Энтони. Присутствие такого молодого человека в нашем доме не могло пройти мимо внимания светских сплетниц. Нас с леди Люсиндой забросали вопросами о Вас. Так что Ваши преувеличенные доходы и Ваше имение обсуждают уже во многих лондонских гостиных. Теперь ждите поток приглашений на всевозможные приёмы, особенно в те дома, где есть девицы на выданье.
  
  
  
   21 - 24 апреля, Корнуолл
  
   На следующее утро Джон и Ирвин, уже восстановленный в своём праве на титул, отправились в дальний путь в Корнуолл. Как всегда, Джон не рассказал младшему брату, что, или вернее, кто их там ожидает. Если рассказать, Ирвин может себя нечаянно выдать. А так Джон был уверен, что брат, как обычно, будет слушаться его, не спрашивая о причинах его советов. С детства у Ирвина сложилось убеждение, что рядом с братом ему ничто не угрожает. Настроение у него было отличное. Впереди много радостных событий: встреча со старым приятелем, притом уже с возвращённым титулом, свадьбы в семье. После возвращения титула он собирался занять своё место в высшем свете и наслаждаться жизнью. Он немало поколесил по свету, о чём нисколько не жалел. Ирвин был рад, что с такой пользой прошла его молодость в отличие от многих других молодых аристократов, которые потратили молодые годы на никчёмное существование, бездумно тратя состояния, накопленные предками. Теперь виконт Льюис, получивший свой титул, подумывал и о женитьбе, но здесь он не собирался торопиться. За собственными раздумьями он не заметил сначала молчаливой озабоченности брата.
   - Тебя что-то тревожит, Джонни? - спросил он больше из участия, чем в тревоге. Он ещё не встречал в жизни ситуаций, когда бы Джон нуждался в чьей-то помощи. Но участие близких было ему приятно. - И кстати, почему мы поехали по южной дороге?
   Джон спохватился:
   - Забыл тебе сказать, мы поедем в Саутгемптон, мне вчера вечером пришло сообщение, что моя яхта прибыла туда. Пойдём на ней в Фой, а там до замка Сент-Остела уже близко, наймём лошадей для себя и повозку для камердинеров с багажом.
   - Ты снова что-то затеваешь? - с любопытством спросил Ирвин. - Ты же свою яхту берёшь тогда, когда тебя ожидают какие-то приключения, где тебе нужна помощь твоей команды. У тебя по-прежнему на яхте только люди из семейных поместий?
   - По-прежнему, - кивнул Джон. - Несколько новичков, но тоже все свои, проверенные. А яхту я беру потому, что в Корнуолле находится замок нашего с тобой недруга, который уже отошёл в мир иной, но если верить пословице "Яблоко от яблони недалеко падает", то сыночек барона Пелхэма может оказаться копией папаши. И дружит он, как и отец, с прежним носителем твоего титула, так что моя команда там лишней не будет.
   Ирвин кивнул, давая знать брату, что он, как всегда, всецело полагается на него и сделает всё, что от него требуется, когда брат скажет. В Саутгемптоне они заехали в судо-ходную компанию передать приветы жены и детей капитану Джонсону, который уже приступил к своим новым обязанностям директора судоходной компании. Капитан сказал Джону, что лично обследовал его яхту и может его порадовать известием, что надёжнее и быстроходнее он судна не знает. Джон сообщил ему, что именно эти качества яхты ему и понадобятся в нынешнем путешествии. Они вышли в море в тот же вечер, благо ветер был попутным. Яхта легко бежала со скоростью более 15 узлов и уже в 15 часов следующего дня они пришли в порт Фой. Там Джон предупредил свою команду, что уже на следующий день ему понадобится их помощь, пока же разрешил отдохнуть на берегу. А они с Ирвином наняли в платной конюшне двух верховых лошадей для себя и повозку для своих камердинеров с багажом. До замка графа Сент-Остела было не более 5 миль.
   Питер Каннингхэм, граф Сент-Остел, был очень рад, что его давний друг быстро откликнулся на его приглашение. Он был очень польщён тем, что с Ирвином приехал его старший брат, которого он бесконечно уважал с тех давних времён, когда все они учились в Уинчестере. И хотя Джон был старше их, у него всегда находилось время помогать не только своему братишке, но и его однокашникам. Во многом благодаря Джону в Уинчестере не было таких жестоких порядков, как в большинстве частных школ Великобритании. Джон постарался ввести традицию, по которой старшеклассники не унижали и не помыкали младшими, а брали над ними шефство. Приверженность англичан традициям сыграла здесь свою роль, как и рассчитывал Джон, и поэтому граф Сент-Остел послал своего единственного сына и наследника учиться тоже в Уинчестере, хотя родственники его жены и настаивали на Итоне. Он познакомил друзей со своей женой, дочерью маркиза Колдхэма. Она была не очень расположена к приёму нетитулованных гостей мужа, но быстро переменила своё мнение, узнав о возвращённом Ирвину титуле и очарованная красивой внешностью виконта. Когда она услышала, что прибыли они на яхте Джона, о приобретённом им поместье и поняла из разговора, что Джон в родстве с Уэйнриджами, Линфордами и Чардами, она сменила свой тон и постаралась быть очень приветливой. Леди Джульетт была старшей дочерью маркиза, и у неё ещё оставались две незамужние сестры, так что не стоило пренебрегать знакомством с такими богатыми и холостыми мужчинами.
   Вечер прошёл в воспоминаниях. Джон расспрашивал графа о его деятельности в должности лорда-наместника Корнуолла. Граф упомянул, что главной причиной того, что они ещё не отправились в Лондон на Сезон, являются участившиеся случаи похищения детей в богатых и знатных семьях. При этом детей не возвращают даже после выплаты требуемого выкупа. Розыски не дали никаких результатов. В графстве зреет недовольство властью, дворянство требует принятия решительных мер, но какие меры следует принять, никто не знает. Выслушав приятеля, Ирвин заметил:
   - Обратись к Джону, он решит твою проблему. Я вижу, мы не зря сюда приехали, хотя в Лондоне у нас полно дел.
   Граф обратил вопросительный взгляд на Джона. Тот кивнул:
   - Ирвин угадал, я уговорил его принять твоё приглашение именно сейчас, потому что нельзя дольше тянуть с этим. Дети пока ещё в Корнуолле, но скоро их планируют увезти для продажи в рабство.
   - Как в рабство? - возмутился граф. - Это же дети из знатных семей, как их можно продавать в рабство?
   - А что, детей из бедных семей можно продавать в рабство? - сухо осведомился Джон.
   - Нет, конечно нельзя, - растерянно ответил граф. - Так ты знаешь, кто за этим стоит?
   Джон кивнул:
   - Когда я вернулся в страну, я изучил доклады моих агентов, которым было поручено следить за нашими недругами, я имею в виду врагов нашей семьи. В их числе небезызвестный Лесли Стоун, бывший незаконно виконтом Льюисом до недавних пор, и барон Люциус Пелхэм, твой сосед по имениям. Именно Пелхэм придумал этот дьявольский план с похищением детей. Если не ошибаюсь, именно он сообщил тебе о возвращении Ирвина в Англию и о его праве на титул?
   - Да, - растерянно кивнул лорд Питер, - но для чего?
   - Он прислал тебе приглашение на свой приём? - спросил Джон.
   - Он всегда присылает, - хмуро ответил граф. - Хотя и знает, что я никогда не приму его приглашение. На эти приёмы порядочные люди не ездят. Это и приёмом назвать нельзя, судя по тому, что рассказывают в округе о его пирушках. А сейчас он обнаглел настолько, что в приглашении указал и Ирвина.
   - Придётся тебе один разок нарушить свой принцип и согласиться, - улыбнулся Джон. - Только пошли с грумом записку, можно ли нам приехать втроём, чтобы он включил в приглашение и меня. Иначе не поедем, одних я вас в это осиное гнездо не отправлю.
   Лорд Питер пожал плечами:
   - Ну, если ты это предлагаешь, значит, так надо. Но почему бы нам просто не арестовать барона, освободить детей и вернуть их родителям?
   - И как ты себе это представляешь? - спросил Джон. - Ты приходишь в замок и заявляешь барону, что он арестован. А он спросит - на каком основании?
   - Так у него же дети! - возмущённо воскликнул граф. - Чем он объяснит то, что у него в замке похищенные дети?
   - А он и объяснять не будет, потому что детей ты, скорее всего, не найдёшь. Ты знаешь планировку замка? Дети наверняка спрятаны в таком месте, что посторонний его не найдёт. Да и барон не позволит никому пройти в его замок без разрешения, даже тебе, лорду-наместнику, без серьёзных улик. Даже моим агентам не удалось проникнуть в замок в отсутствие барона, столь серьёзно его охраняют. Не забывай, замок стоит на утёсе, из него может быть несколько тайных выходов прямо в море. Во всяком случае, во время войны с Наполеоном именно в районе замка Пелхэма исчезали из виду лодки контрабандистов.
   - Так что же нам делать? - недоумённо спросил граф. - И зачем он нас с Ирвином приглашает, если знает, что я не принимаю его приглашений?
   - Я опасаюсь, что у него большой козырь, чтобы на этот раз ты его приглашение принял. Если ты пошлёшь ему сейчас известие, что ты принимаешь его приглашение, то он пока воздержится предъявлять тебе этот козырь. А я сегодня же ночью побываю у него в замке, только об этом никто не должен знать. Постарайтесь в других помещениях не говорить о том, о чём мы сейчас говорили, поскольку некоторые твои слуги делятся подслушанным в твоём замке с человеком барона, который хорошо им за это платит. И не возмущайся, слуги тоже люди и им нужны деньги.
   - Но ты же сам сказал, что твои агенты не смогли побывать в замке даже в отсутствие барона, а он сейчас там. Как же ты сможешь проникнуть туда и остаться незамеченным?
   - Не беспокойся за Джонни, - засмеялся Ирвин. - У него свои методы. Я в общении с ним усвоил главное: надо всегда выполнять то, что он тебе говорит, не спрашивая, зачем. Потом он всегда объясняет, и всегда оказывается, что он прав.
   - Ну, хорошо! - согласился граф. - Я сейчас пошлю грума к барону с запиской, в которой спрошу, можно ли нам завтра явиться втроём. Я буду тебе очень признателен, Джон, если ты поможешь мне навести порядок в графстве.
   - Помогу, - весело пообещал Джон, поднимаясь с места. - А сейчас отправляйтесь оба спать, постарайтесь хорошо отдохнуть, завтра будет очень трудный и долгий день.
  
   На следующее утро все трое встретились у конюшен. Граф приказал конюхам оседлать для его друзей тех лошадей, что они выберут. Когда они отъехали от конюшен, Ирвин и Питер вопросительно посмотрели на Джона. Тот был серьёзен, его обычно весёлые глаза смотрели задумчиво и сосредоточенно. Он ответил на молчаливый вопрос друзей:
   - У барона очень серьёзные намерения. Во-первых, он обещал Лесли Стоуну, что после сегодняшнего вечера титул виконта Льюиса снова будет принадлежать ему. Во-вторых, исполнится его мечта устранить слишком настырного и любопытного лорда-наместника. А сам он надеется выйти сухим из воды и продолжить похищение людей и занятия контрабандой.
   - И как он собирается нас устранить? - возмущённо спросил Питер Каннингхэм. - Двойное убийство никому не удастся совершить безнаказанно.
   - Спланировано всё просто, - объяснил Джон. - Вся округа знает, как бесчинствуют пьяные гости барона. По его задумке Ирвин упьётся почти до бессознательного состояния - Ирвин засмеялся, поскольку все в семье знали, что он не пьёт вообще алкогольных напитков, даже эль и лёгкие вина. - Да, Ирвин, ты напьёшься и затеешь ссору со своим другом, графом Сент-Остелом, и в пьяной драке нечаянно убьёшь его. За него отомстят слуги графа, которые прикончат тебя, за что их, конечно, повесят. Немного раздражает барона то, что надо придумать способ и моего устранения, но он считает, что это не представит для него трудности.
   - Ну, хорошо, - нетерпеливо спросил граф, - а что бы он делал, если бы я, как обычно, не принял его приглашения?
   - А вот на этот случай он приготовил свой главный козырь.- Джон серьёзно и предостерегающе глянул на графа. - Только не паникуй, Питер! Дело в том, что он послал своего человека в Уинчестер, и тот похитил Саймона.
   - Моего сына? - недоверчиво спросил граф. - Но как это можно! Что за порядки в этой школе, если из неё можно похитить ученика?!
   - А ты что, не знаешь, что большинство детей были похищены из школ? - вопросом на вопрос ответил Джон.
   - Что же нам делать? - в отчаянии спросил граф. - Надо немедленно освобождать мальчика! Бог знает, что этот негодяй может с ним сделать.
   - До вечера он ничего не собирается с ним делать, - попытался успокоить графа Джон. - Саймона похитили, чтобы заманить тебя в замок, если ты отклонишь приглашение. И вообще, я тебе сказал, не паникуй, с твоим сыном ничего не случится.
   - Как ты можешь быть таким уверенным? - закричал лорд Питер. - А если этот подонок передумает и решит сначала убить моего сына? Все ведь знают, что после рождения Саймона у моей жены больше не может быть детей, он мой единственный сын и наследник. Я немедленно посылаю письмо полковнику Декстеру, пусть полк окружает этот разбойничий притон.
   - Ты ничего такого не сделаешь! - строго перебил его Джон. - Я виделся с Саймоном, и он согласился остаться в плену, чтобы помочь своему папе разоблачить злодея. Если ты пошлёшь войска к замку, они не найдут там детей, так как дети находятся в одной из пещер в скале, на которой построен замок. Вход в эту пещеру знают только доверенные слуги барона. Когда появится опасность разоблачения, детей просто сбросят с обрыва в море. Никаких доказательств ты не получишь, барон останется безнаказанным, а детей погубишь. Успокойся, всё под контролем. Саймон в безопасности, с ним Гром и Молния.
   - Какие ещё Гром и Молния? - ошарашено пробормотал граф.
   Ирвин восхищённо посмотрел на брата:
   - Ты забрал их с яхты и провёл в замок? Здорово! Не волнуйся, Питер, твой сын действительно в безопасности. Гром и Молния - это самые лучшие, обученные собаки, которые есть у Джона.
   - Не беспокойся за сына, - снова успокаивающе сказал Джон. - Собаки его охраняют, но незаметно, пока ему не грозит непосредственная опасность. Он знает про них, я познакомил его с собаками. Если ему станет страшно, они уведут его в ответвление в пещере, которое я обнаружил и показал им. И они все спрячутся там, пока мы за ними не придём. А насчёт полковника Декстера могу тебе сказать, что он частый гость в замке Пелхэма, поэтому к нему обращаться не надо. У меня есть только одно условие. Если ты дашь мне слово, что семьи, которые заплатили выкуп, получат и детей и отданные за них деньги, тогда я буду тебе помогать в разоблачении барона. Я знаю, что некоторые семьи отдали последнее и влезли в большие долги, чтобы заплатить выкуп. Я покажу тебе, где находятся записи барона и полученные за детей деньги. Дай слово, что вернёшь их семьям, а не отправишь все найденные деньги в королевскую казну. Не беспокойся, там и для казны достаточно будет.
   - Конечно, я даю тебе слово, Джон, - взволнованно ответил граф. - Только помоги мне убрать эту язву из тела графства, чтобы люди здесь не тревожились за своих детей и имущество.
   - Хорошо, - сказал Джон. - Теперь возвращаемся в замок с "прогулки", нужно постараться не показывать слугам своё волнение. До вечера нужно сделать только одно. Питер, - обратился он к графу, - ты должен знать офицеров полка. Кому из них ты можешь довериться?
   - Майору Дебенхему, - без колебаний ответил граф. - Это младший брат графа Марча, помнишь его, Ирвин?
   - Помню, конечно. Хотя мы частенько дрались с ним первые годы в школе, но никогда он не нападал исподтишка, всегда прямо и честно дрался. Потом нас Джонни и примирил. А в Оксфорде мы даже стали приятелями.
   - Значит, доверяемся Дебенхему, - решил Джон. - Питер, поезжай к нему, попроси выделить надёжных солдат, я думаю, пятидесяти нам хватит, и пусть явятся в замок к полуночи. К этому времени дети уже будут у меня на яхте. - И он пояснил брату и графу. - Я приказал капитану подойти к берегу под утёсом, где стоит замок барона, к двадцати трём часам. Я проникну в пещеру, где содержатся дети, и проведу их к выходу на берег, около которого будет стоять яхта. Матросы заберут детей, и яхта вернётся в Фой.
   - Он что, всё это время держал детей в пещере? - с ужасом спросил граф.
   - Нет, не волнуйся, он не хотел портить "товар", как он называет детей. Они содержались наверху в восточной башне, их перевели в пещеру только вчера, так как барон ожидает прибытия корабля, который должен увезти детей в Северную Африку.
   - И сколько там ребятишек? - спросил граф. - Мне известно примерно о десяти похищенных, а из твоих слов почему-то получается впечатление, что их там больше.
   - Твой Саймон стал двадцать четвёртым. А известно тебе только о детях, похищенных в Корнуолле. Барон же распространил свою деятельность и на другие графства. Всё это узнаешь завтра из его бумаг. Барон очень гордится своей преступной деятельностью и ведёт подробные записи. Так что улик против него у тебя будет предостаточно, когда он потребует суда пэров.
   - Какой суд пэров? - возмутился граф. - Это же настоящий разбойник. Он позорит звание пэра.
   - Позорит или нет, но он пэр королевства. Поэтому очень важно сохранить свидетельства его преступной деятельности. Не поручай хранение бумаг никому, Питер, даже самым твоим надёжным людям. Человек слаб, его всегда можно подкупить. Я прихватил из замка кое-какие бумаги, свидетельствующие о шпионской деятельности барона во время войны. Он не только был главой контрабандистов на этом побережье, но и поставлял Наполеону сведения, представлявшие государственную тайну. Храни их пока в тайнике у себя в замке, кое-что можешь показать майору Дебенхему, чтобы у того не было никаких сомнений при выполнении твоего сегодняшнего поручения.
   - Хорошо, я сам поеду к Дебенхему, - согласился граф. - А вы чем займётесь?
   - А мы с Ирвином до вечера займёмся развлечениями, заодно отвлечём от тебя наблюдателей барона. Посмотрим, что может предложить столичным щёголям такой медвежий угол, как твой Корнуолл, - поддразнил Джон графа.
  
   Когда они вернулись в замок, там царила паника. Графиня лежала в обмороке, прислуга была в растерянности. Причиной этому был нарочный из Уинчестера с известием о пропаже из школы лорда Саймона, виконта Линкорта. Граф подробно расспросил служителя, прибывшего из школы, об обстоятельствах исчезновения лорда Саймона. Он спросил, пропал ли один Саймон, или ещё кто-либо из учащихся. Не может ли быть такое, что мальчик отправился с каким-нибудь товарищем погостить у того дома. В общем, он играл роль отца обеспокоенного, но не подозревающего пока ничего дурного. Лорд Питер послал слуг за врачом для графини, распорядился устроить школьного служителя на отдых и сообщил тому, что завтра утром они вместе выезжают в Уинчестер, если до тех пор мальчик не объявится. Ведь вполне может быть, что он соскучился по дому и попросил кого-нибудь отвезти его. Джон и Ирвин поддержали решение графа.
   Вечером, несмотря на возмущение графини, трое приятелей отправились в замок барона Пелхэма. Барон бурно приветствовал графа и виконта, не обратив никакого внимания на представленного ему "сводного брата" виконта. Он рассказал Ирвину, какими друзьями были их отцы, и выразил надежду, что сыновья продолжат эту дружбу. Потом он осторожно спросил графа, верны ли слухи о похищении его сына. Граф легкомысленно махнул рукой:
   - Какое похищение! Просто мальчик сбежал из школы, думаю, появится дома через день-другой. Люди сразу начинают придумывать невесть что.
   Барон задумчиво посмотрел на графа и провёл их в гостиную, в которой собравшиеся громкими криками приветствовали появление графа и его спутников. К ним подошёл грузный полковник с багровым лицом, свидетельством неумеренных возлияний, и громко заявил:
   - Наконец-то, милорд, вы приняли правильное решение присоединиться к нашему обществу. Негоже лорду-наместнику игнорировать встречи джентльменов графства.
   Граф ничего ему не ответил, небрежно кивнул и отошёл к камину, у которого стоял Джон. Тот негромко сказал:
   - Потерпи ещё немного, Питер. Они все уже достаточно угостились, барон отвлёкся на вас, скоро все пройдут в столовую, а моя яхта уже стоит внизу, под утёсом. Когда сядете за стол, продержитесь с Ирвином пятнадцать минут, за это время я отправлю детей и присоединюсь к вам. Делайте вид, что потихоньку дегустируете вино, но не пейте. Когда я появлюсь и кивну, можешь начинать пить по-настоящему. Я подменю вам вино.
   Действительно, вскоре дворецкий барона объявил о начале обеда и все направились в столовую. Никто не заметил, что стул рядом с графом был пуст в течение четверти часа. Потом граф вдруг осознал, что Джон сидит рядом с ним. Джон наклонился к нему, и в общем шуме и гаме лорд Питер услышал его шёпот:
   - Всё в порядке, дети на борту и яхта отчалила в Фой.
   Граф облегчённо вздохнул и сделал большой глоток из своего бокала, который до сих пор только для вида подносил к губам. К его изумлению в бокале был слабенький яблочный сидр очень приятного вкуса. Лорд Питер поглядел на ухмыляющегося Джона, тот с невозмутимым видом пил из своего бокала. Граф повернулся к Ирвину, который быстрыми глотками осушил свой бокал, и тихонько спросил:
   - А ты что пьёшь?
   Ирвин усмехнулся:
   - Не поверишь, лимонад.
   Граф посмотрел на барона. Тот разглядывал их с недоумением, смешанным с недовольством. Барон подозвал дворецкого и отдал ему какое-то распоряжение. Тот, в свою очередь, подозвал лакея, стоящего за стульями графа и лорда Ирвина, и указал ему на маленький столик в углу, на котором стоял ряд бутылок. Лакей откупорил бутылку и попытался налить её содержимое в бокалы графа и лорда Ирвина. В это время за дверями столовой раздался какой-то шум, двери распахнулись, и в столовую промаршировали пятьдесят солдат, сопровождающих бравого подтянутого офицера.
   Тот подошёл к лорду-наместнику и отрапортовал:
   - Ваше сиятельство, прибыли по Вашему распоряжению для взятия под стражу государственного преступника.
   В столовой воцарилась мёртвая тишина, прерываемая иканием пьяного полковника Декстера. В этой тишине раздался резкий голос барона:
   - Извольте объясниться, Ваше сиятельство. Почему это солдаты считают себя вправе врываться в замок пэра королевства для задержания какого-то преступника?
   Граф Сент-Остел поднялся со своего места:
   - Я объяснюсь. Барон Люциус Пелхэм, Вы арестованы по обвинению в государственной измене.
   Барон в ярости вскочил со своего места и бросился к дверям, ведущим во внутренние помещения замка. Солдаты во главе с майором бросились за ним. Граф вопросительно посмотрел на Джона. Тот успокаивающе кивнул:
   - Пусть они его попытаются схватить. У него сейчас два пути: или попытаться уничтожить документы, но тут его ждёт сюрприз, документы я уже перепрятал. Или он попытается что-то сделать с детьми, но обнаружит, что пещера пуста. Во всяком случае предоставим солдатам выполнить свою работу, мы свою уже сделали.
  
   На следующий день вся округа бурлила. Слухи росли, как снежный ком. Дети с яхты были перевезены в замок Сент-Остел. Саймона приняла в свои объятия рыдающая мать. Бумаги барона были изъяты, и были посланы гонцы в семьи, дети которых были похищены бароном.
   Самого барона больше никто не видел. Солдаты потеряли его в пещере, и только Джон под большим секретом рассказал Ирвину и Питеру, что барон свалился в расщелину пещеры и при приливе захлебнулся в прибывшей воде, которая и вынесла его тело с отливом в открытое море. Искать его никто не стал.
  
  
  
  
   25 - 26 апреля, Лондон.
  
   Эмма выходила из платной библиотеки Хукера, за ней следовали горничная и лакей, нёсший в руках стопку книг, на которые Эмма радостно поглядывала в ожидании удовольствия от их чтения. Подходя к карете, она услышала неуверенно заданный вопрос:
   - Эмма Уолтон? Это Вы, не так ли?
   Эмма взглянула на стоящую у неё на пути пару: моряка с обветренным лицом и томную красавицу рядом с ним, опиравшуюся на его руку с видом собственницы. Она узнала его без особой радости. Но приличия требовали ответа, поэтому она вежливо, но холодновато ответила:
   - Уже не Уолтон, а миссис Чарльз Колфилд. Здравствуй, Том. Рада видеть тебя в добром здоровье. А это, я полагаю, твоя жена?
   - Да, - радостно заулыбался Том. - Дорогая, - обратился он к своей спутнице, - познакомься с миссис Колфилд, я тебе рассказывал о ней. Она племянница виконта Уорфорда.
   Обе женщины вежливо поприветствовали друг друга, причём миссис Коллинз не скрывала своего любопытства, а Эмма - своего безразличия. Она только поправила Тома:
   - Не племянница, а кузина. Дядя умер четыре года назад.
   - Прими мои соболезнования. Но что я слышу? Твой муж - Чарльз Колфилд? Он случайно не имеет отношения к судоходной компании "Морской путь"? Её контора находится в Саутгемптоне - пояснил он.
   Эмма неохотно кивнула:
   - Кажется, он один из партнёров. Я не вникаю в дела мужа.
   Жена Тома одобрительно кивнула.
   - Вы знаете, - прощебетала она. - Я с Вами полностью согласна. У нас, женщин, есть более важные занятия. Мы сняли дом в Лондоне и скоро начинаем принимать. Надеюсь, Вы с мужем обязательно посетите наши приёмы.
   И они выжидательно уставились на Эмму, явно надеясь на ответное приглашение. Эмма поколебалась и ответила:
   - Простите, не могу ничего обещать заранее, у нас всё решает муж. Извините, очень тороплюсь.
   И она села в карету, дверцу которой давно открыл для неё лакей.
   Когда карета отъехала, Том фыркнул:
   - Надо же, всё решает муж. Так я и поверил. Просто эти аристократы привыкли задирать нос. Ничего, мы теперь от них не отстанем. - Он взглянул на жену. - Я узнаю адрес, и ты нанесёшь ей визит, постарайся продолжить знакомство. А я попробую втереться в доверие к мужу. Надо же, как нам повезло, что мы натолкнулись на неё на улице. Иначе бы я вряд ли нашёл её.
   - А зачем она тебе? - полюбопытствовала миссис Коллинз. - Прошлая любовь вспомнилась? Смотри, не вздумай изменять мне с ней.
   - Да какая любовь? - нарочито возмутился Том. - Я сделал ей предложение, потому что дядя давал за ней неплохое приданое. Я же не знал тогда, что встречу тебя, любовь моя, - льстиво добавил он, целуя руку жены и украдкой следя за исчезающей каретой.
   - Вряд ли её приданое можно сравнить с моим, - самодовольно высказалась миссис Коллинз. - Что там мог давать дядя за племянницей, которую явно хотел сбыть с рук. И сколько же тебе предложили, бедный ты мой?
   - Двадцать пять тысяч долларов, - злорадно сказал Том.
   Хотя он и женился на дочери богатого американского плантатора, но пока за ней было выдано только приданое в пятнадцать тысяч долларов, или три тысячи фунтов. Он хотел вложить эти деньги в какое-либо выгодное предприятие, желательно в Англии, чтобы тесть не мог его контролировать. Так что встреча с бывшей невестой, вышедшей замуж за денежный мешок, показалась ему подарком свыше.
   Коллинзу не составило труда узнать, где поселились Колфилды. Прежние приятели были в курсе жизни высшего общества, и они сообщили Тому, что Колфилды до недавнего времени жили в Грин-Холле, у Чардов, а теперь переехали в собственный особняк поблизости от Грин-Холла. Том даже подосадовал, что не встретил Эмму раньше. Тогда он мог бы попытаться попасть в Грин-Холл, а при его изворотливости, как он считал, ему бы не составило труда остаться там постоянным посетителем.
  
   Эмма приехала из библиотеки совсем не с тем радостным чувством, с каким уезжала туда час назад. На душе было смутно, какой-то неприятный осадок остался после встречи с четой Коллинзов. Как она сожалела, что встретила их! Она всерьёз опасалась их навязчивости. Они вполне были способны заявиться к ней в дом без приглашения, и она не знала, как ей действовать в таком случае. После занятий с Викторией она уже могла судить о людях более правильно, и ей не понравилось то, что она увидела за внешней любезностью Тома и его жены. Она так радовалась, что они живут в собственном доме, сами себе хозяева. Нельзя сказать, что ей не понравилось жить в Грин-Холле, совсем нет. Но там она себя ощущала в гостях, хотя и у очень дорогих для них с Чарльзом людей, к тому же родственников. Но совсем по-другому она себя чувствовала в их собственном доме. Компания "Санлайт" сделала чудеса за короткий срок.
   Мистер Найтли, узнавший правду о племяннице жены, объяснился с Ричардом, попросил разрешения для них с женой видеться с Сарой, и был очень приятно удивлён, что его компании поручили отделку семейных домов. Он признался Энтони Найту, что и не надеялся на такое везение. Компания наняла большое количество рабочих, чтобы в кратчайшие сроки обустроить дома Тони Чарда и Чарльза Колфилда. Они получили также заказ на переустройство Олтон-Хауса, в перспективе было получение заказа на ремонт Льюис-Хауса.
   Эмме так нравился их дом, она мечтала, как они вместе будут обустраивать его. Джудит очень нравились её комнаты, и она радовалась, что соседние комнаты готовили для её ожидаемого братика, о появлении которого в конце года родители уже сообщили ей. И вот все мечты Эммы были испорчены мыслью, что ей, в её уютном доме, придётся принимать нежелательных посетителей (она даже в мыслях не хотела называть их гостями).
   Когда она вошла в дом и отдала горничной накидку, из кабинета ей навстречу вышел Чарльз. Он ласково ей улыбнулся и спросил:
   - Ну, как твой поход в библиотеку? Я вижу, ты там много книг отыскала, - добавил он и, обращаясь к лакею, сказал - Неси книги в библиотеку, Годфри.
   Потом он внимательнее глянул в лицо Эммы, увидел грустные глаза, обнял её и ласково спросил:
   - Что-то не так, любимая?
   Эмма тяжело вздохнула:
   - Ох, Чарльз, у меня было такое хорошее настроение, когда я выходила из библиотеки.
   Он нежно поцеловал её и спросил:
   - Ну, и кто же тебе его испортил?
   - Я встретила Тома Коллинза с женой. Он очень обрадовался, особенно, когда я сказала, что вышла за тебя замуж. Я боюсь, что они явятся сюда, и я не смогу сказать им, что я не хочу их видеть и поддерживать с ними знакомство. А я действительно не хочу иметь с ними ничего общего. И знаешь, я почувствовала какую-то опасность, исходящую от Тома. Если честно, то я испугалась.
   Чарльз засмеялся:
   - Что, уроки Виктории пошли на пользу? Ты уже можешь видеть людей такими, какие они есть, а не какими они стараются показаться. Не волнуйся, моя родная, я же тебе говорил, что мы справимся с любой опасностью. И не тревожься насчёт их визита. Они действительно скоро явятся, но здесь их ждёт неприятный сюрприз, какого они не ожидают. Дело в том, что в Америке я встречался с этой парочкой, только они не знают моего имени, а то бы не радовались так возможности пробраться в мой дом.
   Эмма взглянула в спокойные уверенные глаза Чарльза и успокоилась сама. Как хорошо чувствовать себя в безопасности рядом с любимым. Эмма считала, что она любит его так сильно, что сильнее некуда, но с каждым днём её любовь становилась всё больше. Ей даже страшно было представить, как бы она жила, если бы не встретила Чарльза. Поэтому она так испугалась, когда встретила Тома. Ей казалось, что в нём сосредоточилось всё зло, от которого её спасла любовь Чарльза.
   *
   Уже на следующий день к ним явились незваные визитёры. Том решил "ковать железо, пока горячо" и не дать его будущей жертве (он был в этом уверен) опомниться. С утра Эмма с Чарльзом гуляли вместе с Джудит в парке. Когда они пришли домой, Джудит побежала к экономке, чтобы вместе с нею ещё раз проверить комнаты, подготовленные для её кузины и кузенов (семью Джорджа ожидали на следующий день). Эмма и Чарльз уединились в библиотеке. Спустя короткое время они услышали шум подъехавшего экипажа и увидели выходящих из него Коллинзов. Чарльз с улыбкой повернулся к побледневшей Эмме и сказал:
   - Вот и нежеланные посетители пожаловали. Не волнуйся так, сейчас я тебя от них избавлю. Иди в гостиную, а когда они войдут, пошли Пинтера за мной. Думаю, моё появление будет очень неприятным сюрпризом для них.
   Эмма прошла в гостиную и постаралась успокоиться. Десять минут понадобились чете Коллинзов, чтобы выйти из экипажа, осмотреться и поговорить с дворецким, уверяя его, что хозяйка дома будет очень рада видеть своих старых друзей. Эмма в который раз порадовалась и поблагодарила Господа, что так счастливо сложилась её жизнь, что она избежала столько опасностей, встречавшихся на её пути. А потом дверь отворилась, и дворецкий объявил:
   - Капитан и миссис Коллинз к Вам, сударыня.
   Они вошли, уверенные в том, что их жертва никуда не денется. Они осматривали обстановку в доме, решая, сколько им удастся вытянуть из простофиль, попавших в их сети. Эмма поднялась им навстречу:
   - Том? Откуда вы узнали мой адрес? Не помню, чтобы я приглашала вас к себе.
   - Да ладно, дорогая, - снисходительно заметил Том, - какие могут быть счёты между старыми друзьями. Или Вы всё ещё сердитесь на меня за то, что я не женился на Вас? Ну, так я вижу, что Вы неплохо теперь устроены, гораздо лучше того, что мог бы предложить Вам я. Я давно не был в Англии, подрастерял друзей, а у моей жены здесь и вовсе ни одной подруги, вот я и подумал, что Вы могли бы её ввести в здешнее общество.
   И он заботливо усадил жену в мягкое кресло у камина.
   Эмма больше не могла выносить их присутствие и непробиваемую наглость. Она позвонила и сказала появившемуся дворецкому:
   - Пинтер, попросите, пожалуйста, моего мужа зайти в гостиную.
   Дворецкий поклонился и вышел. Жена Коллинза заметила снисходительно:
   - Милочка, кто же так разговаривает со слугами? Вы слишком вежливы. Нужно не просить, а приказывать.
   От двери раздался насмешливый голос Чарльза:
   - Не только приказывать, но и раздавать пощёчины направо и налево, так, как это делаете Вы, сударыня? Но здесь, слава Богу, не рабовладельческая Америка, а благословенная Англия.
   Пока он говорил, он подошёл к Эмме и поцеловал её в подставленную щёку. Чета Коллинзов безмолвно взирала на него, онемев от неожиданности. Наконец, Том немного пришёл в себя и спросил:
   - Что Вы здесь делаете, и можно ли наконец узнать, кто Вы такой?
   Эмма удивилась:
   - Как кто такой? Это мой муж, мистер Чарльз Колфилд, хозяин этого дома.
   Чета Коллинзов стремительно пронеслась через гостиную, хлопнули двери, и вскоре они услышали шум отъехавшего экипажа. Чарльз вышел с Эммой из гостиной и сказал не пришедшему ещё в себя от неожиданности Пинтеру:
   - Эту пару в дом больше не пускать, Пинтер. Правда, я не думаю, что теперь у них хватит наглости явиться, но кто знает.
   Они вернулись в библиотеку. Эмма с любопытством спросила:
   - Ты можешь объяснить такое их поведение? Чего они испугались?
   Чарльз засмеялся:
   - Наверное, спины зачесались от воспоминания.
   Он прошёлся по библиотеке и, остановившись перед сидящей в кресле Эммой, посмотрел на неё серьёзно и с грустью:
   - Я бывал на Юге Американских Штатов и видел, как бесчеловечно там обращаются с рабами. Но даже там чета Коллинзов славилась своей жестокостью. Нам удалось преподать им урок, как это больно, когда тебя бьют. Тесть Тома купил на аукционе молодую пару. Они до этого жили у доброго хозяина, оба были даже обучены грамоте, что очень редко наблюдается среди рабов. Хозяин разрешил им пожениться с венчанием, они были крещёными. Муж был кем-то вроде бухгалтера, вёл хозяйские книги. Жена работала экономкой в доме. Но с хозяином произошло несчастье, он умер от укуса ядовитой змеи, а вдова решила продать рабов. И вот эта пара попала на плантацию тестя Тома Коллинза. Мужа послали на работу в поле, а жену Том решил использовать для своих утех. Женщина не хотела покоряться, муж вступился за неё, и тогда хозяева решили поучить непокорных. Экзекуция только началась, когда на плантации появились мы с Джоном. Джон предложил хозяину плантации такие большие деньги за эту пару, что тот не смог устоять и продал их нам, несмотря на яростное возражение зятя и дочери. Джон залечил раны бывших рабов и помог им скрыться, их отправили в Канаду. А потом однажды ночью Коллинзов выкрали из их спальни, принесли на место экзекуций для рабов, привязали их там, вставили кляпы, чтобы они своими воплями не привлекли к себе преждевременного внимания, потом позволили тем, кто был на них обижен, хорошо выпороть их. Утром рабы увидели их там, голых и со следами порки. Никто из рабов не осмелился подойти, чтобы не попасть под наказание. Поэтому Коллинзам ещё пришлось пару часов "пожариться" на солнышке, пока из дома вышел хозяин и обнаружил дочь и зятя в таком состоянии. Виноватых не нашли. Зато нам сообщали, что избиения рабов на этой плантации намного стихли.
  
  
  
   26 апреля, Корнуолл.
  
   Ещё два дня Джон с Ирвином погостили у графа Сент-Остела, помогая ему разобраться в бумагах барона, потом распрощались с гостеприимным хозяином, договорившись встретиться в Лондоне. И на пятый день утром, отправив вперёд повозку с камердинерами и багажом, братья поехали верхом в сторону Фоя, где их ждала яхта. Собаки Гром и Молния, обласканные напоследок Саймоном и ещё остававшимися в замке детьми, бежали рядом. Это были шотландские борзые, потомки собак, которых разводил ещё отец Джона. Саймон выпросил у Джона обещание, что из следующего помёта от Молнии одного щенка обязательно пришлют ему.
   Стоял тёплый солнечный денёк. Настроение у Ирвина было отличное. Джон был почему-то задумчив и часто поглядывал по сторонам. Ирвин спросил с любопытством:
   - Ты ожидаешь какой-то опасности?
   Джон встряхнулся:
   - Опасность есть, но не для нас. У меня предчувствие какой-то важной для меня встречи. Так что будем внимательнее.
   Они проехали земли барона Пелхэма и, уже сворачивая на юг, к морю, заметили в стороне от дороги небольшую хижину, около которой стояли три осёдланные лошади. В направлении хижины бежали две маленькие фигурки, которые юркнули в кусты при их приближении. Джон сказал брату:
   - Я чувствую отчаяние, сильный страх, даже ужас, и решимость. Там дети.
   Они подъехали к кустам, спрыгнули с лошадей. За кустами прятались два мальчика 10 и 8 лет, светловолосые, с испуганными серыми глазами, худенькие и плохо одетые. Старший прятал руки за спиной. Джон вытянул его ручонку, в ней был зажат старый ржавый пистолет. Джон спросил строго:
   - Где взяли оружие?
   Старший мальчик, опустив голову, хмуро ответил:
   - У лесника в избушке.
   Джон опустился на корточки, ласково заглянул в испуганные глазёнки малышей и сказал:
   - Рассказывайте, что случилось.
   Из объяснений мальчиков, прерываемых всхлипываниями, выяснилось следующее: Они живут в этой хижине с мамой, отца давно нет. Они, Питер и Джайлс, старшие, есть ещё Тимоти, ему 6 лет, и Мэттью, тому 3 года. А зимой у мамы родилась девочка, Вайолетт, она ещё совсем маленькая. К ним опять приехали злые люди, которые приезжают и мучают маму. Мальчики пытались вступиться за маму, но их просто выбросили из хижины. И они побежали к леснику, дедушке Мэтту, который очень добрый, но тоже боится этих людей. Дедушки дома не было, но они знали, где у него лежит пистолет, и решили защитить маму. Они знают, что людей убивать нельзя, что их могут повесить, но им так хочется помочь маме. После этого рассказа оба заплакали, с отчаянием глядя на взрослых.
   - И кто эти злые люди? - спросил Джон.
   Всхлипывая, Питер ответил:
   - Это управляющий сэра Квентина Флинта (Джон вспомнил неприятного белобрысого типа с тусклыми голубыми глазами из компании барона Пелхэма), его егерь и сын лавочника. Их все боятся.
   Ирвин спросил с участием:
   - А вы просили помощи у Бога, молились?
   Питер хмуро сказал, что уже не верит, что Бог им поможет, а Джайлс застенчиво признался, что молился. Джон погладил его по голове:
   - Ты молодец! Господь услышал тебя, он прислал нас, чтобы мы помогли твоей маме и всем вам.
   Оба малыша восторженно и с надеждой посмотрели на взрослых, таких уверенных в себе, таких замечательных, по мнению исстрадавшихся детей. Из хижины послышался плач младенца и хохот мужчин.
   - Останьтесь пока снаружи, - сказал Джон детям. - Ирвин, за мной!
   Они вошли в хижину, скупо освещаемую одним оконцем и открытой дверью. Двое мужчин держали вырывающуюся женщину, худенькую, с русыми волосами и большими серо-голубыми глазами, полными отчаяния и безысходности. Третий тип, кривоногий темноволосый мужчина, держал на весу за ножку голенькую маленькую девочку.
   - Ну-ка, парни, чьё это отродье, как вы считаете? - глумливо спросил он.
   Джон скользящим движением очутился около него, дотронулся до его руки, рука бессильно повисла, выпустив ребёнка. Джон подхватил малышку и начал баюкать. Девочка замолкла, а мужчина схватился за онемевшую руку. Джон нежно склонился над малышкой:
   - Тихо, моя маленькая. Теперь всё будет хорошо, нашу малышку больше никто никогда не обидит.
   Ребёнок зевнул и пустил тоненькую слабую струйку на Джона. Мужчины злорадно загоготали. Женщина испуганно вскрикнула. Джон засмеялся, стряхнул капли:
   - Ах ты моя прелесть! Согрелась?
   Девочка зашевелила губками, забеспокоилась. Джон продолжал ворковать с ребёнком:
   - А что мы беспокоимся? Кушать хотим, да? Её уже пора кормить, да, мэм? - повернулся он к женщине. Та испуганно кивнула.
   Джон сказал, не оборачиваясь:
   - Ирвин, помоги.
   Тот в два шага оказался около насильников, удерживающих женщину. Два стремительных движения рукой - и оба повалились.
   - Здорово! - донеслось от двери. Там стояли Питер и Джайлс, которые очень хотели посмотреть, как присланные Господом помощники будут защищать их маму.
   Женщина кинулась к ребёнку. Джон отдал ей девочку, показал на занавеску в углу:
   - Покормите ребёнка, мы пока почистим здесь.
   Джон с Ирвином вытащили всех троих на улицу и велели собакам посторожить. Затем они вернулись в хижину, подошли к столу. Там стояли бутылки со спиртным и еда, которую принесли с собой насильники. Джон спросил у Питера:
   - А где ваши младшие братья?
   Питер и Джайлс забрались под кровать и вытащили двух дрожащих заплаканных малышей. У Тимоти были голубые глаза и белокурые волосы, а Мэттью разительно отличался от всех - огромные карие глаза и копна тёмных кудрей. Увидев чужих, они спрятались за спины старших братьев. Джон сказал Питеру, указывая на стол:
   - Поешьте и маму покормите, а мы пока с той троицей разберёмся.
   Питер начал разбирать еду, братья столпились около него, глотая слюни. Джон и Ирвин вышли из хижины, связали всех троих и привязали их на стоящих у хижины лошадей, не обращая внимания на ругань и угрозы. Затем Джон вернулся в хижину, попросив Ирвина подождать на улице. Дети сидели за столом, жадно поедая то, что раздавал им старший брат. На углу стола лежали сыр, яблоко и хлеб. Это Питер отложил для матери. Когда Джон вошёл, женщина как раз уложила уснувшую девочку на постель и направилась к сыновьям. По лицу её катились слёзы отчаяния, хотя было видно, что она пыталась побороть слёзы, чтобы не пугать детей. Увидев сочувствие и нежность в глазах Джона, она не выдержала и разрыдалась. Он осторожно обнял её и начал покачивать, передавая ей ощущение защищённости и безопасности. Младшие дети тоже заплакали, глядя на мать. Джон негромко сказал:
   - Тише, тише, мои дорогие. Теперь всё будет хорошо, больше вас никто не обидит.
   Он подвёл женщину к столу и усадил на скамье рядом с малышами. Сам сел на стул рядом с нею и продолжал так же негромко:
   - Давайте познакомимся. Меня зовут Джон Оукс, я направляюсь сейчас в Лондон. Как Вас зовут, мэм? - спросил он.
   - Дэйзи Лайон, - робко ответила она.
   - Хорошее имя, - ободряюще улыбнулся Джон. - С детьми я уже познакомился, с младшими заочно. Расскажите немного о себе, почему вы тут живёте, кто вам помогает. Это же очень трудно, одной растить пятерых.
   - Ещё как трудно, - всхлипнула Дэйзи. - Семь лет назад умер мой муж, он был помощником управляющего. Сэр Квентин Флинт переселил нас троих в эту хижину и оставил на произвол судьбы. С тех пор эти трое издеваются надо мной, в деревне никто знать меня не хочет. Спасибо, лесник помогает, особенно с дровами, да жена врача с продуктами и одеждой. А защитить меня они не могут, - с горечью произнесла она. - Эти негодяи творят здесь, что хотят.
   Джон взял её за руку и серьёзно сказал:
   - Пусть это не покажется Вам странным, Дэйзи, но я прошу Вас выйти за меня замуж и разрешить стать отцом Вашим детям. Я хочу сегодня же увезти вас отсюда в безопасное место, и мы начнём новую жизнь.
   Дэйзи оторопела от неожиданности. Потом она провела рукой по глазам и спросила недоверчиво:
   - Это шутка?
   - Нет, - покачал головой Джон. - Я говорю совершенно серьёзно. Мальчики, - повернулся он к внимательно слушавшим детям, - я полюбил вашу маму и люблю вас всех и хочу стать вашим отцом. Вы согласны?
   Дети переглянулись. Потом Тимоти нерешительно спросил:
   - А ты нас бить будешь?
   - Я же сказал, что люблю вас. А разве можно бить любимых? - серьёзно и ласково ответил Джон. - Да и вообще я считаю, что самая большая подлость на свете - это когда большой бьёт маленького.
   - А ты научишь нас защищаться? - спросил Джайлс.
   - Конечно, я ведь буду ваш папа, я научу вас всему хорошему и помогу стать достойными людьми.
   Мэттью сполз со скамьи, подошёл к Джону и доверчиво протянул ему ручки. Джон поднял его, посадил на колени и прижал к себе. Мэттью счастливо заулыбался и закрыл глазки, слушая, как уверенно и спокойно бьётся сердце его обретённого отца. Остальные тоже подошли к Джону, Джайлс и Тимоти прижались к нему, а Питер встал прямо перед Джоном и сказал:
   - Мы согласны, если согласится мама.
   Все взгляды устремились на Дэйзи, которая со слезами на глазах смотрела на своих детей. Она сказала нерешительно:
   - Это так неожиданно, я не знаю, что сказать.
   - Ну ладно, - Джон осторожно поднялся, бережно уложил заснувшего Мэттью рядом с сестрёнкой на постели. - Подумайте пока. И собирайте вещи, я скоро вернусь за вами. Что бы вы не решили, здесь я вас не оставлю. А пока мне нужно закончить с этими негодяями. И вот ещё что. Я оставлю с вами моих собак. Они будут вас охранять до моего возвращения. Не бойтесь их, они никогда не обидят ребёнка и не позволят этого другим.
   Он свистом подозвал собак и сказал, указывая на всё семейство:
   - Это друзья. Охраняйте их, я скоро вернусь.
   Собаки радостно завиляли хвостами, одна подошла к Дэйзи и лизнула ей руку. Джон с Ирвином вскочили на своих лошадей и направились в сторону Фоя, ведя в поводу трёх лошадей с привязанными к ним насильниками. Отъезжая, они слышали радостные крики мальчишек: "Мама, давай скорее собираться. Ура! Мы уезжаем отсюда!"
   Ирвин подъехал поближе к брату и спросил с любопытством:
   - Что ты собираешься с ними сделать? Сдашь в матросы или обратишься к судье?
   Ругань пленников утихла, они тоже прислушались, чтобы узнать ответ Джона. Джон загадочно усмехнулся:
   - Ни то, ни другое. Сам увидишь, потерпи немного.
   Через полчаса они уже были в Фое, небольшом портовом городке, где стояла яхта Джона. Джон направил лошадей на рыночную площадь, где показал брату небольшое возвышение, на котором стояли несколько столбов. Он пояснил:
   - В средние века к этим столбам привязывали преступников для наказания, столбы оставили как напоминание о прежних временах. Вот мы их сейчас и используем.
   Он подозвал одного из игравших неподалёку мальчишек и дал ему какое-то поручение, подкрепив его монетой. Тот быстро исчез и так же быстро появился, передав Джону три доски и кусок угля. Тем временем Джон снял всех троих с лошадей, лошадей расседлал и отпустил. Затем, несмотря на яростное сопротивление, раздел каждого из троицы догола и привязал к столбам. На каждой доске он написал углём "Это насильник" и поместил доски перед каждым из негодяев. К этому времени на площади уже собралась толпа, насильников узнали, но никто не спешил их освобождать, несмотря на призывы и угрозы троицы.
   Джон закончил свою работу и позвал брата:
   - Пойдём, надо взять повозку для всего моего семейства и предупредить капитана, пусть готовится к выходу в море. Мы здесь дела закончили.
  
  
   27 апреля, на пути к Лондону.
  
   На следующее утро Дэйзи проснулась с чувством такого блаженства, которого она, пожалуй, ещё не испытывала в жизни. Ей снилось, что отец ещё жив, и она приехала домой на каникулы из школы. Не надо никуда спешить, впереди много солнечных дней. Она лежала в мягкой постели, которая покачивалась под ней, придавая ощущение комфорта и защищённости. Рядом раздалось негромкое кряхтение, которое разом вырвало её из мира мечтаний и вернуло в реальность. Вайолетт! Почему она ночью не плакала и не будила её, как обычно? Она открыла глаза и вспомнила, как вчера устраивалась в этой роскошной каюте с младшими детьми, а рядом поместили троих старших. Снова тревожная мысль - Тимоти! Как он там, бедняжка!? Надо срочно к нему!
   Словно в ответ на её беспокойство, дверь в соседнюю каюту приоткрылась, и оттуда показалось счастливое личико Тимоти. Увидев, что мама проснулась, он с ликующим видом подбежал к ней:
   - Мама, я сухой! Я не описался. Папа сказал, что я больше не буду писаться. Он полечил мой пузырь. - Тимоти задумался. - Да, он сказал, что у меня был болен какой-то пузырь, поэтому я писался, но теперь у меня всё в порядке. Правда, хорошо? - обратился он к матери.
   - Это замечательно! - радостно подтвердила мать.
   У Тимоти это началось два года назад, когда его забирали у неё на неделю, чтобы наказать её за очередную попытку сопротивления. Она никогда не спрашивала его, что он пережил, и мальчик никогда ничего не рассказывал. Но с тех пор почти каждое утро было для него мучением, он очень переживал, хотя братья сочувствовали ему и никогда не дразнили. Неужели и правда Джон (она осознала, что называет его в мыслях по имени, и покраснела) избавил её ребёнка от этой болезни?
   Кряхтение на кровати усилилось. Дэйзи поглядела на дочку. Та уже начала морщить недовольно личико, собираясь заплакать, обиженная, что на её призыв не реагируют. Дэйзи засмеялась и подхватила малышку на руки. Та сразу успокоилась и зашевелила губками, давая понять матери, что надо бы её и покормить.
   - А папа сменил ей недавно пелёнки, пока ты спала, - сообщил Тимоти. - И мы уже позавтракали. Только вы трое всё спите и спите.
   Как бы в ответ на его слова, Мэттью сел в постельке и заявил:
   - Кушать хочу.
   - Тогда пойдём к нам, - предложил Тимоти. - Там очень вкусный завтрак. Ты поешь у нас, а Питер сейчас принесёт покушать маме. Так папа распорядился, когда мама проснётся, чтобы мы сразу принесли ей покушать.
   - А где папа? - спросил Мэттью, предвосхищая вопрос Дэйзи.
   - Он на палубе с капитаном, - с важностью ответил Тимоти, радуясь, что знает уже столько новых слов. - Пойдём, скажем ему, что мама проснулась.
   Мальчики убежали в соседнюю каюту. Дэйзи кормила дочку, любуясь её сосредоточенным личиком, и размышляла о том, как быстро дети привыкают к хорошему. Ещё вчера утром у них не было еды, они боялись чужих людей, так как привыкли ожидать от них только плохое, а сегодня они спокойны, веселы, у них есть папа, которому они безгранично доверяют.
   "А чего хочешь от жизни ты?" - спросила она себя. - "Ну, прежде всего, чтобы детям было хорошо. А для себя?" - продолжал настаивать внутренний голос. Она вспомнила свои мечты, когда училась в школе: выйти замуж за любимого человека, вместе растить детей, вместе познавать этот загадочный и чудесный мир. Ей нравилось учиться в школе, она любила узнавать новое, много сама размышляла над жизнью. Но всё изменилось после смерти папы. Ей оставалось три месяца до окончания школы, когда за ней прислали экипаж из поместья. Её отец был старшим конюхом у сэра Квентина. Отец погиб, пытаясь успокоить нового жеребца, купленного хозяином. Она только успела проститься с отцом, похороны были в день её приезда. А вечером к ней в дом явился Уолтер Лайон, помощник управляющего. Она не хотела его пускать, но он сломал дверь, ворвался и изнасиловал её. На её счастье или несчастье, тогда была жива мать хозяина. Она узнала от слуг об изнасиловании и заставила Уолтера жениться на Дэйзи. Через три года Уолтера убили в пьяной драке, и сэр Квентин распорядился, чтобы ей отдали ту хижину на краю поместья.
   От горестных воспоминаний её отвлёк стук в дверь, ведущую в коридор. Она привела себя в порядок, приподняла дочку, чтобы та могла отрыгнуть, и разрешила:
   - Войдите.
   В каюту, с Мэттью на руках, вошёл Джон. Мордашка у Мэттью была в чём-то выпачкана, в руках он держал большую булку и с аппетитом откусывал от неё, не успевая прожёвывать. Джон улыбался, хотя и на его рубашке видны были следы завтрака Мэттью. Он подошёл к Дэйзи, она была заворожена нежностью, струящейся из его глаз, и весело сказал:
   - Прошу прощения, что мы пришли к нашей любимой в таком виде. Обещаем, что на берегу мы начнём учиться аккуратности, правда, Мэттью?
   - Угу, - промычал тот, вновь откусывая от булки. Джон опустил его на пол и направил в сторону соседней каюты - Иди, запей булку чем-нибудь и попроси Питера скорее нести маме завтрак. А я пока поговорю с мамой о наших дальнейших планах.
   Он посмотрел на побледневшую Дэйзи и мягко сказал:
   - Самое главное, ничего больше не бойся, любимая. И не смотри так удивлённо при этом слове. Когда ты узнаешь меня получше, ты поймёшь, что я всегда говорю то, что чувствую. Мне скоро будет 44 года, но я ещё никому не говорил этого слова. А встречу с тобой я предчувствовал заранее, да, да, не смотри так недоверчиво, можешь спросить Ирвина, я ему говорил о своём предчувствии. Я знал, когда я тебя встречу, я сразу узнаю и пойму, что это ты. Я не буду тебя торопить. Сейчас мы идём в Саутгемптон, там обычно я держу свою яхту. А потом мы поедем в Лондон, к моей семье. Вот опять ты напугалась, а зря. Они все замечательные люди и они очень хорошо встретят всех нас. Я мог бы сразу отвезти вас в наше имение. В наше, я имею в виду, твоё и моё, я совсем недавно купил это имение между Солсбери и Эймсбери.
   - Это около Стоунхенджа? - перебила его Дэйзи. Джон одобрительно посмотрел на неё.
   - Ты интересуешься Стоунхенджем? - спросил он.
   Дэйзи удручённо кивнула головой.
   - Я много чем интересовалась в школе, хотела повидать разные места. И ничего не получилось, - с горечью добавила она.
   - Не говори так, родная, - возразил Джон. - Считай, что твоя жизнь только начинается. Даже если ты не согласишься выйти за меня замуж, я не брошу вас, помогу тебе вырастить детей. Но я бы очень хотел, чтобы ты полюбила меня и согласилась стать моей женой, моей второй половинкой. Я не хочу везти вас сейчас в наше имение, потому что я его только что приобрёл, там надо устраиваться долго. А я хочу провести Сезон в Лондоне. У нас в семье намечается несколько свадеб, (надеюсь, и наша будет в их числе), я не могу пропустить такие события. В конце Сезона выходит замуж моя крестница. Поэтому, если ты не против, мы едем сейчас в Лондон, и я прошу тебя сказать, согласна ли ты стать моей женой.
   - А если я не соглашусь? - замирая от ужаса, спросила Дэйзи.
   - Тогда мы будем вместе думать, как вам жить дальше, - огорчённо ответил Джон.
   Дэйзи не могла видеть его огорчения.
   - Прости за дурацкий вопрос, - сказала она. - Если хочешь знать, я уже согласна, потому что не хочу с тобой расставаться. Ты самый замечательный в жизни человек. По-моему, я влюбилась в тебя сразу, когда ты вчера вошёл в мою хижину.
   Джон счастливо зажмурился, потом открыл глаза и посмотрел на Дэйзи с такой любовью, что у неё защемило сердце. В это время от дверей раздался голос Питера:
   - Ну что, нам можно нести завтрак, или вы ещё будете объясняться?
   Джон засмеялся, забрал у Дэйзи девочку, встретившую его беззубой улыбкой, и повернулся к Питеру и Джайлсу, принёсшим поднос с завтраком для матери. Там были булочки, сыр, яйца, ветчина, молоко и баночка с джемом, при взгляде на которую Дэйзи догадалась, чем были испачканы мордашка Мэттью и рубашка Джона. Она начала завтракать, а мальчишки присели рядом, с обожанием глядя на Джона. Дэйзи тревожно спросила:
   - А где Тимоти и Мэттью?
   Питер успокаивающе повёл головой в сторону соседней каюты:
   - Играют с Громом и Молнией.
   Джайлс восторженно сказал Джону:
   - А ты знаешь, как они вчера нас защищали?
   - Что, были ещё неприятности? - насторожился Джон.
   Питер небрежно отмахнулся:
   - Ничего особенного, просто парни из деревни видели, как вы увезли этих троих, и решили наведаться к нам. Мама сначала попросила их уйти, а они не послушались и подошли к ней. Ты бы видел, как они удирали, когда собаки на них зарычали.
   Джон помрачнел:
   - Когда поселимся в имении, каждому из вас подарю щенка, обучим их, и тогда я буду спокоен за вас, если вы будете отлучаться из дома.
   - А мы будем жить в имении? - восторженно спросил Джайлс. - Вот здорово! А ты научишь нас ездить верхом? Мне очень нравятся лошади.
   - Научу, - пообещал Джон. - У каждого из вас будет своя лошадка, а у Мэттью - пони. Сейчас мы поживём пару месяцев в Лондоне, там будет ещё много интересного. Кстати, дорогая, - обратился он к Дэйзи, - Вайолетт у нас крещёная?
   - Нет, - покраснев, призналась она, - Тимоти и Мэттью тоже, - добавила она несчастным голосом.
   - Не переживай, родная, - утешительно сказал Джон, - мы их окрестим сразу же, как приедем в Лондон. И я всех троих запишу на свою фамилию, если ты не против.
   Дэйзи с благодарностью посмотрела на Джона:
   - Конечно, я не против. Спасибо тебе, - добавила она со слезами на глазах.
   - А как же мы с Джайлсом? - вырвалось у Питера.
   - Если вы хотите, я оформлю и вас на свою фамилию, - утешил Джон встревоженных мальчишек. - Я в любом случае собираюсь усыновить и вас, просто я думал, что вы можете захотеть оставить фамилию отца.
   - Настоящий отец у нас ты, и мы хотим носить твою фамилию, - отважно заявил Джайлс, глядя на Джона повлажневшими глазами.
   Джон засмеялся и притянул к себе мальчишек свободной рукой.
   - Значит, будем все Оуксы, - подытожил он. - Только сразу хочу предупредить, в таком случае род наш начинается с меня. Когда я родился, меня оставили на крыльце приюта, а поскольку крыльцо было из дубовых досок, кому-то и пришло в голову дать мне фамилию Оукс. Так что, если передумаете переходить на мою фамилию, скажите. Я пойму и не обижусь.
   - Мы не передумаем, - упрямо заявил Питер. - Так даже лучше, начинать наш род с тебя. И мы будем стараться не подвести тебя и не опозорить нашу новую фамилию.
   Он смутился от того, как торжественно это прозвучало. Джон молча поцеловал его, и хотя Питер сделал независимый вид, он был рад ласке. Чтобы никому не было обидно, Джон поцеловал Джайлса и Вайолетт, которая засмеялась и ухватила его за нос.
   Дэйзи со слезами посмотрела на дочку:
   - Ты знаешь, это я впервые вижу, как она смеётся.
   - Ну, всё когда-то бывает в первый раз, - философски заметил Джон. - Теперь нам надо наполнить жизнь нашей семьи радостью, чтобы было больше смеха и не было слёз. Правда, моя крошка? - обратился он к малышке.
  
  
  
   28 апреля, Лондон.
  
   В Лондоне кипела бурная жизнь, как это всегда бывает во время Сезона. В Грин-Холле шли последние приготовления к балу Виктории и Сьюзен. Сама Виктория жила полной жизнью. Каждый день с утра они с Ричардом обязательно занимались с Сарой в детской, играли с детьми. Малышка была в восторге от своих родителей.
   Виктория обратила внимание своего жениха на развитие романа между Каролиной и Джеком. Джек, высокий крепкий парень с добродушным выражением лица и ласковой улыбкой, был любимцем всех детей. Каролина чувствовала, что Джек неравнодушен к ней, и беззастенчиво им помыкала. Виктория дразнила Ричарда, что ему придётся или подыскивать новую няню для Сары или принимать Джека в число слуг Олтон-Хауса. На это Ричард благодушно отвечал, что такими делами будет заниматься его жена, так что такие проблемы его не волнуют.
   Ричард излучал радость жизни. Избавление от изнурительной боли всё ещё держало его в состоянии эйфории.
   Поиграв с Сарой и обсудив с Ричардом, не пора ли им уже подыскивать и гувернантку для дочки, Виктория, как обычно, направилась вниз, в кабинет Энтони Найта. Энтони Найт и Дэвид Бёртон, о чём-то оживлённо беседовавшие, поднялись при её появлении.
   - Ну, как наши дела с приютом? - устроившись в кресле и знаком предложив мужчинам садиться, спросила Виктория.
   - Я как раз говорил мистеру Найту, - улыбнулся Дэвид, - что приют уже готов к приёму питомцев. Осталось доделать кое-какие мелочи, будем заканчивать по ходу дела. Жизни воспитанников это мешать не будет.
   - А что вы так оживлённо обсуждали, когда я вошла? - полюбопытствовала Виктория.
   Дэвид немного смутился и вопросительно посмотрел на Энтони.
   - Давай, давай, - подбодрил тот, - расскажи леди Виктории, что ты ещё придумал.
   - Ну, я подумал о том, как нам набирать воспитанников в приют, - оживился Дэвид. - Я написал письма, которые хочу направить в приходы Лондона. Там я прошу священников этих приходов сообщать нам не только о детях, оставшихся сиротами, но и о многодетных семьях, которые не в состоянии прокормить своих детей. И Вы знаете, что мне ещё пришло в голову? Есть такие семьи, которые потеряли кормильца, а мать одна не в состоянии детей поднимать. Я подумал, что можно предложить таким женщинам жить в приюте со своими детьми и быть мамой ещё нескольким сиротам. За каждого можно платить ей, ну скажем, шиллинг в неделю. Воспитатели в приюте - это одно, а если им в помощь будут ещё и мамы, а с ними братья и сёстры, то детям будет намного лучше. - И он вопросительно посмотрел на Викторию.
   - Очень хорошо, - одобрила Виктория. - От меня нужна какая-нибудь помощь? - обратилась она к Энтони Найту.
   - Нужна, - удручённо ответил Энтони, - мы с Дэвидом как раз об этом говорили. Это насчёт патронажа. Если помните, леди Виктория, недавно в газетах писали о вопиющем случае - двух воспитанников одного из Лондонских приютов ложно обвинили в воровстве и, недолго думая, повесили. Детям было по 12 лет. А потом оказалось, что они невиновны. Вот Дэвид говорит, что с воспитанниками Бристольского приюта не могут так поступать. Они находятся под патронажем Бристольской епархии, и обвинения им можно предъявлять только через попечительский Совет приюта. Как бы нам такой патронаж получить? - оба с надеждой посмотрели на Викторию.
   - Я обязательно поговорю об этом с крёстным, - пообещала Виктория. - Он что-нибудь придумает. Ну, не буду вас больше отвлекать, рассылайте ваши письма и не забывайте сообщать мне, как пойдут дела. Да, кстати, мистер Найт, - повернулась она к Найту,
   Она только собиралась спросить у Энтони, как он будет обходиться без помощи Энн, которая через 3 дня выходит замуж, когда в кабинет вошёл незнакомый молодой человек и, увидев Викторию, в смущении застыл у двери.
   - Входи, Джейкоб, - подбодрил его Энтони, - и познакомься с нашей хозяйкой. Леди Виктория, - обратился он к Виктории, - позвольте представить Вам нашего нового бухгалтера, который заменил миссис Энн.
   Джейкоб почтительно поклонился, а Энтони продолжал:
   - Джейкоб Райан, воспитанник Вашего Бристольского приюта. В приюте показал большие способности к математике и организаторской деятельности, выучился на управляющего, прошёл хорошую школу в Милверли, а в конце прошлого года был рекомендован в управляющие имением маркиза Линкомба. Но с маркизом не сработался.
   На вопросительный взгляд Виктории Энтони пояснил:
   - Они с маркизом не сошлись во мнении об обязанностях гувернантки. Джейкоб вступился за гувернантку младшей дочери маркиза, маркизу это не понравилось, и он уволил их обоих. Вы же знаете, выпускники приюта всегда могут обращаться туда за помощью. Джейкоб приехал к преподобному Драммонду 31 марта, когда там как раз находились мистер Тони и Дэвид. Мистер Тони сразу предложил Джейкобу должность моего делопроизводителя.
   Виктория улыбнулась, глядя на рыжую шевелюру Джейкоба:
   - Кажется, я догадываюсь, почему ему в голову пришла эта мысль.
   Энтони тоже улыбнулся:
   - Во всяком случае, хорошо, что она пришла ему в голову. Джейкоб обещал подумать. Он поискал ещё другие варианты, но везде требовали рекомендации от прежнего хозяина, а на хорошую рекомендацию от маркиза рассчитывать не приходилось. Так что неделю назад Джейкоб приехал в Лондон, Энн рассказала ему о своей работе, ему понравилось то, чем мы занимаемся, и он согласился заменить Энн.
   - Вот и хорошо, что так быстро нашлась замена Энн, - сказала Виктория и обратилась к Джейкобу. - А что случилось с гувернанткой, Джейкоб? Вы же не бросили её в беде?
   - Нет, - настороженно ответил тот, - всё это время я пытался найти работу и для неё. Но дело в том, что она очень робкая, поэтому мы пытались найти ей для воспитания маленького ребёнка, желательно девочку. Но это очень трудно, и потом у неё тоже нет рекомендаций.
   - Я почему спросила, - пояснила Виктория, - мы как раз сегодня говорили с моим будущим мужем, не пора ли брать гувернантку нашей дочке, ей три годика. А сколько лет Вашей подруге, Джейкоб? И как её зовут?
   - Её зовут Анцелла Винтер и ей двадцать лет, - ответил Джейкоб, с надеждой глядя на Викторию. - Вы действительно хотите дать ей работу? О мисс, она будет молиться на Вас, - пылко воскликнул он.
   - Молиться на меня не надо, - смущённо сказала Виктория. - И потом я не могу твёрдо обещать, что она будет гувернанткой Сары. Решать будем все четверо: герцог, Сара, я и мисс Винтер. Но в нашей семье сейчас столько малышей, что мы её непременно устроим. Приведите мисс Винтер завтра к 9 часам утра в детскую, там мы и поговорим.
  
   Виктория поднялась на второй этаж, в свои апартаменты. Вскоре приехала Сьюзен, им предстояла окончательная примерка уже готовых бальных платьев. Хотя платья были белыми, как и положено дебютанткам, но обе бабушки были единодушны в своём мнении, что девушки похожи на сказочных фей. На платье Виктории стразами были вышиты контуры бабочек, для отделки была выбрана светло-зелёная кайма на подоле и лентах, их цвет подчёркивал необычный цвет глаз Виктории. На голове Виктории служанки закрепили венок из прозрачных бабочек, окаймлённых стразами. Ожерелье из бледно-розового крупного жемчуга ещё больше оттеняло зелень глаз.
   Наряд Сьюзен был похож на наряд Виктории, только на платье были стразами вышиты контуры цветов, кайма на подоле и лентах была светло-голубая, под цвет глаз Сьюзен. Венок был изготовлен в виде прозрачных цветов, окаймлённых стразами. Вместо нитки обычного жемчуга, которую Сьюзен привезла с собой и собиралась надеть, Виктория вручила онемевшей от восторга кузине ожерелье из крупного перламутрового жемчуга и пояснила:
   - Это тебе подарок от твоей тёти Маргарет, из Мадраса.
   Когда бабушки ушли и восхищённые служанки убрали наряды уже до послезавтра, обе девушки удобно утроились на диване в будуаре Виктории. Нарочито небрежно Сьюзен спросила:
   - Виктория, а ты можешь мне объяснить, почему Кристиан Уэйн не получил приглашения на бал, да и сюда он никогда не приезжает?
   Виктория серьёзно посмотрела на кузину и ответила печально:
   - Приезжать-то он приезжал, но ему объяснили, что делать этого не стоит, здесь его не примут никогда.
   Глаза Сьюзен раскрылись от удивления:
   - Но почему? Он же наш родственник, а у тебя и фамилия такая же. Он же не виноват в преступлениях своих предков. Это ведь было так давно.
   Виктория кивнула:
   - Да, что касается вашего семейства, то это было давно. Ты знаешь, как умер твой прадедушка лорд Эндрю, отец леди Роуз?
   Сьюзен отрицательно покачала головой. Виктория пояснила:
   - Его попытался столкнуть с обрыва его родной дядя, лорд Гарри, прадед Кристиана. Но лорд Эндрю ухватился за него, и погибли оба. Это было в 1755 году, когда леди Роуз был всего один годик.
   Сьюзен сморщила носик:
   - Ну, это такая древность. Кристиан же не виноват, что у него был такой прадед.
   Виктория продолжала:
   - Сын того убийцы, викарий Мартин Уэйн, кузен наших прадедов, организовал убийство моего прадеда, лорда Томаса, 5-го маркиза Уэйнриджа. Кузен заманил его в графство Норфолк, где Мартин Уэйн был главой контрабандистов, и моего прадеда Томаса убили. Конечно, ты скажешь, что это тоже было давно, и Кристиан не виноват в преступлениях деда. Но тринадцать лет назад было совершено новое покушение на мою семью, когда погибли моя мама, а также мама и отец моей бабушки, леди Элизабет. Тех убийц нанял отец Кристиана, мистер Гарри Уэйн, который стал восьмым маркизом Уэйнриджем после этого покушения, так как мой папа отдал ему титул и уехал из Англии. А Кристиан не даёт нам проходу, потому что ему мало состояния Уэйнриджей, которое отец передал им вместе с титулом. Ему нужны миллионы нашей семьи.
   Сьюзен потрясённо смотрела на кузину:
   - Я не знала, Вики. Прости меня, что я жалела его. Он жаловался, что ни в чём не виноват и не понимает, почему ты так к нему относишься.
   Виктория погладила кузину по руке:
   - Не переживай. Если он хочет сделать вид, что не знает о делах своих предков, мы ему представим все доказательства. Они у нас хранятся в надёжном месте. А то они, наверно, посчитали, что мы передали им титул и состояние Уэйнриджей из страха перед ними. Ничего подобного, мы просто не хотели устраивать скандал в высшем обществе.
  
   К двум часам дня прибыла карета из Саутгемптона, в которой ехала Дэйзи с детьми. Джон и Ирвин ехали верхом рядом с каретой. Дэйзи была потрясена великолепием Грин-Холла, дети были в восторге. Джон отвёл Дэйзи вместе с детьми в детскую. Жившие там ребятишки встретили вновь прибывших очень дружелюбно. Майкл, Джек и Черити потащили устраиваться Питера с Джайлсом, а Стюарт и Сара обрадовались появлению Тимоти и Мэттью. Дэйзи с Вайолетт устроилась рядом с комнатой младших сыновей. Путешествие их утомило и поэтому младшие дети легли отдыхать, их мама тоже. Устроив своё семейство и поручив слугам заботу о них, Джон спустился в гостиную, где Ирвин уже рассказывал обитателям дома об их приключениях.
   Джон дал несколько поручений Энтони Найту. Нужно было к завтрашнему дню получить специальное разрешение на брак Джона с Дэйзи. Джон попросил передать Дэвиду Бёртону его просьбу провести завтра обряд венчания и обряды крещения младших детей Дэйзи. А также, поскольку у Джона так и не нашлось возможности заехать в своё имение, он поручил Энтони Найту найти ему нового управляющего, достойного доверия.
   Удостоверившись, что его новая семья хорошо устроена, всем довольна, а младшие дети мирно спят в своих постельках, Джон решил помочь брату вступить во владение своим имуществом. После четырёх часов дня Джон и Ирвин отправились в Льюис-Хаус, куда за день до этого вернулся из Корнуолла Лесли Стоун.
   Дворецкий попытался преградить путь неожиданным визитёрам, но Джон легко отодвинул его в сторону, и братья вошли в особняк, который представлял собой неприглядное зрелище. Сразу было видно, что здесь давно не было настоящего хозяина. Лесли Стоуна они нашли в кабинете, как назвал это помещение дворецкий, который осознал, кого он пытался не пустить в дом, и теперь рассыпался в извинениях.
   Лесли был достаточно пьян, чтобы хорохориться перед пришедшими и пытаться выторговать себе какие-то послабления. Но Джон быстро привёл его в чувство. Он показал Лесли копию злосчастной расписки, которую Лесли дал Пелхэму, а также выдержки из дневника Пелхэма, в которых говорилось о сути заключённой сделки. От ужаса Лесли даже протрезвел. Лорд Ирвин сообщил ему, что поскольку титул его уже не защищает, то Лесли вполне может быть повешен за такой сговор. Но лорд Ирвин не хочет вызывать скандал, чтобы имя Стоунов трепали повсюду, поэтому он предлагает кузену вести тихую жизнь на средства, которые он получает от своего собственного имения. Лорд Ирвин пообещал кузену, что поможет тому восстановить поместье, если Лесли оставит свои попытки вернуть себе титул. А сейчас лорд Ирвин предложил, чтобы Лесли отдал приказ слугам собрать вещи и переехал в дом, который Лесли купил для своей любовницы. Там достаточно места и для него. Когда Лесли Стоун попытался выторговать несколько дней, которые ему нужны для сборов, лорд Ирвин повторил, что через два часа он вступает во владение домом, и все посторонние будут из дома удалены.
   После этого он предложил дворецкому собрать всех слуг и объявил им, что теперь он здесь хозяин и законный виконт Льюис. Лорд Ирвин и Джон побеседовали с каждым из слуг, многие из которых были рады служить новому хозяину, тем более, что около половины слуг были родом из деревни около Льюис-Парка и они поколениями служили Льюисам.
   Пятерых слуг они не приняли и посоветовали им переехать вместе с мистером Лесли Стоуном в его другой дом и продолжать служить ему. Лорд Ирвин заметил, что такое решение очень обрадовало оставленных слуг. Пока слуги собирали вещи бывшего виконта, лорд Ирвин с Джоном осмотрели особняк, и Джон составил перечень необходимых работ, чтобы передать его мистеру Найтли в компанию "Санлайт". Они решили начать ремонт особняка как можно быстрее.
   Лорд Ирвин расспросил дворецкого о ведении хозяйства в особняке. Оказалось, что дворецкий должен был в этом вопросе подчиняться экономке, которая была любовницей камердинера хозяина, и это они решали, каких поставщиков выбирать, нагревая на этом руки. Слуги в основном жили в плохих условиях, их комнаты не отапливались, питание также было скудным и однообразным. К тому же хозяин всё время задерживал плату слугам, да и платил по минимуму.
   Виконт выдал дворецкому деньги на текущие расходы, пообещал, что при ремонте особняка не будут забыты и помещения для слуг, повысил жалование слугам вдвое. Они с Джоном поговорили с оставшимися женщинами, и новой экономкой была назначена старшая горничная, очень степенная немолодая женщина с добрым лицом, которая потом сказала лорду Ирвину, что она начинала здесь служить, ещё когда ей было 12 лет, и она помнит его отца.
   Лорд Ирвин сообщил дворецкому и экономке, что вскоре ожидает приезда своей матери, которая поможет им наладить ведение хозяйства в особняке, поскольку у неё богатый опыт управления гостиницами. Тем временем Лесли Стоун и пятеро его слуг были выдворены из особняка, а оставшиеся слуги, обрадованные полученными от дворецкого и новой экономки обещаниями, с энтузиазмом приступили к уборке помещений.
   Лорд Ирвин сказал Джону, что хочет уже сегодня поселиться в отчем доме. Поэтому он попросил брата, чтобы тот, вернувшись в Грин-Холл, велел его слугам собирать вещи и перебираться к хозяину, в Льюис-Хаус. А также попросил брата помочь ему найти хорошего секретаря, поскольку ему не хочется заниматься самому бумажной работой. Джон обещал сегодня же послать записку Роберту Уиллису, чтобы тот, подбирая для Джона управляющего, нашёл и секретаря виконту Льюису.
  
  
  
  
   29 апреля, Лондон.
  
   С утра Джон знакомился с новым управляющим, присланным ему из агентства Уиллиса. Уолтер Фокс произвёл на него благоприятное впечатление. Джон дал Фоксу исчерпывающие инструкции, что нужно сделать в поместье в первую очередь, и поручил ему взять двух человек из охранного агентства Артура Дженкинса, чтобы те доставили в Лондон, к Джону, прежнего управляющего, захватившего поместье леди Миддлтон. Фокс пообещал выехать в Уилтшир сегодня же.
   Около полудня Дэвид Бёртон обвенчал по специальному разрешению Джона Оукса (лэрда Мак-Говерна, герцога Стрэдфордского) с миссис Дэйзи Лайон, а затем провёл церемонии крещения Вайолетт, Мэттью и Тимоти. Энтони Найту было поручено оформить усыновление Джоном Питера и Джайлса. Дэйзи была тронута радушным приёмом, который ей оказали в Грин-Холле. Все домочадцы радовались за Джона, которого они давно мечтали увидеть счастливым в семейной жизни.
  
   Вечером намечалась поездка Виктории в Олмак вместе с преображённой леди Джоан Эпплби, дочерью графа Эшфорда. Она провела эти две недели в Грин-Холле, послушно следуя всем рекомендациям леди Элизабет и Виктории.
   Преображение действительно состоялось. С лица были убраны все прыщи, кожа стала нежного персикового цвета. Промытые травяными настоями волосы оказались пепельного цвета, блестящими и пышными. Сияющие глаза орехового цвета так преобразили девушку, которая обычно присутствовала на балах с неприязненным выражением лица, что её даже не узнал родной брат, который приехал в Грин-Холл, чтобы снова сопровождать сестру в Олмак. Он вошёл в вестибюль, когда леди уже собрались там, огляделся и спросил:
   - А г-г-де Дж-джоан?
   Сестра засмеялась:
   - Джеффри! Ты что, не узнал меня?
   Тот только покачал головой, не в силах прийти в себя от изумления. Когда они вчетвером сидели уже в карете, Виктория обратилась к лорду Джеффри:
   - Послушай, я ещё раз предлагаю тебе излечиться от заикания. Я в прошлом году попробовала тебе это предложить, но ты принял мои слова в штыки. Думал, наверное, что я издеваюсь?
   Лорд Джеффри удручённо кивнул головой. Виктория продолжала:
   - А я говорила серьёзно. Видишь, как мы помогли Джоан проявить её красоту? Бабушка, - обратилась она к леди Элизабет, - ну скажи ему, что заикание можно вылечить, притом очень быстро.
   Лорд Джеффри вопросительно и с зарождающейся надеждой посмотрел на леди Элизабет. Та утвердительно кивнула:
   - Если ты согласен, мой мальчик, мы поможем тебе избавиться от заикания недели за две.
   В разговор энергично вмешалась леди Джоан.
   - Джеффри, как ты можешь ещё раздумывать! Соглашайся немедленно! - и она пояснила для леди Элизабет и Виктории, - знаете, как его так называемые друзья развлекаются? Они доводят его своими насмешками, а когда он разозлится и готов вызвать их всех на поединок, они приносят ему свои извинения. А самый противный из всех - Руперт Олтон.
   И она обвиняюще поглядела на Викторию. Виктория примирительно улыбнулась.
   - Ну, ты ему сегодня уже достаточно высказала, - и пояснила для проявившего интерес лорда Джеффри. - Дело в том, что лорд Руперт тоже пока живёт в Грин-Холле. Сегодня он в библиотеке увидел Джоан, хотел сделать ей комплимент, а она его отчитала за издевательства над её братом.
   В ответ на осуждающий взгляд брата леди Джоан вскинула голову и упрямо заявила:
   - Я заступилась не только потому, что ты мой брат, но и потому, что не собираюсь терпеть проявления хамства и невоспитанности в отношении любого человеческого существа.
   В Олмаке появление преображённой леди Джоан Эпплби произвело сенсацию. Как и предсказывала Виктория, многие молодые люди обращались к её брату с просьбой представить их сестре. Карточка леди Джоан была заполнена почти полностью, тем более, что разрешение танцевать вальс она получила от патронесс ещё в прошлом Сезоне, но, как она сама призналась Виктории, не получила ни одного приглашения.
   Сьюзен, которая тоже не видела леди Джоан эти две недели, открыла рот от изумления, поражённая столь разительной переменой в облике и поведении девушки. Виктория пожаловалась:
   - Жаль, что я не увижу, как отреагирует графиня на преображение дочери. Думаю, она поймёт, как неправильно с ней обращались, и разрешит ей сменить камеристку. Джеффри обещал поговорить с отцом, чтобы тот помог дочери. Граф вообще-то мягкий человек, но за детей всегда заступается.
   Сьюзен замялась, покраснела и спросила:
   - А как насчёт лорда Джеффри? Твоя бабушка поможет ему избавиться от заикания? Ты только не подумай, что я в него влюбилась, просто хочется, чтобы ему помогли. Он же неплохой человек.
   - Ты всегда спокойно спрашивай меня о тех людях, которые тебя интересуют, - серьёзно сказала Виктория. - Я никогда не буду делать поспешных заключений. Я же понимаю, что для тебя внове познакомиться сразу с таким множеством разных людей. Это меня бабушка возила по всей Англии, так что я знакома со многими знатными семействами. А ты вела такую спокойную тихую жизнь, с ровесниками и молодыми людьми почти не общалась, поэтому тебе так нравится знакомиться с молодыми людьми, особенно после того, как мы позанимались развитием интуиции, и ты можешь здраво судить о каждом. А в отношении Джеффри могу сказать, что через две недели он будет так болтать, что те, кто его не знает, не поверят, если им скажут, что ещё недавно он не мог говорить без заикания.
   В это время к ним подошли виконт Уорфорд и его друг Бенедикт Лоуэлл. Сьюзен была уже знакома с ними, когда они одновременно были с визитом в Грин-Холле. Лорд Тимоти смущённо спросил у Виктории:
   - Кузина, что это за девушка приехала сегодня с Вами? По-моему, я здесь её ещё не встречал. Не могли бы Вы представить нас ей?
   В это время лорд Джеффри опять подвёл сестру к креслу леди Элизабет. Знакомство состоялось, и оба друга пригласили сияющую леди Джоан на оставшиеся у неё народные танцы. Лорд Тимоти сокрушённо сказал:
   - Жаль, что я опоздал пригласить Вас на вальс, леди Джоан, но в следующий раз я приеду пораньше, чтобы быть первым.
   Его друг подхватил сожалеющий тон:
   - А я постараюсь даже опередить Уорфорда, миледи.
   - Следующий раз у вас будет уже завтра, джентльмены, - засмеялась Виктория. - Вы же получили приглашения на наш со Сьюзен бал, а леди Джоан тоже там будет. Так что можете уже сейчас пригласить её на завтрашние танцы.
  
  
  
  
  
   30 апреля, графство Уилтшир.
  
   Леди Луиза и Адам Кингсли получили письмо от старших сыновей. Ирвин сообщал о восстановлении его прав на титул, а Джон писал о приобретённом поместье, описывал его местонахождение и просил родителей заехать туда, когда они соберутся в Лондон. Сыновья писали, что едут по делам в Корнуолл, но в конце апреля обязательно вернутся в Лондон. Поэтому леди Луиза и Адам вызвали младшего сына в Уорминстер, отец передал сыну управление гостиницей. Уильям сам уже назначил управляющего, и с утра все трое отправились знакомиться с поместьем Джона, которое находилось на расстоянии около 22 миль от Уорминстера. Они остановились в Солсбери, откуда надо было повернуть на север. В местной гостинице никто не мог сказать, где находится поместье Оуквуд, но когда Уильям догадался спросить о бывшем имении Миддлтонов, им сразу же указали дорогу.
   Они проехали несколько миль по живописной дороге, когда увидели слева у реки закрытые деревьями строения. Уильям предложил направиться туда, поскольку по описанию, данному Джоном в письме, получалось, что Оуквуд должен находиться здесь. Когда они подъехали ближе, они увидели большой белый двухэтажный особняк, который примыкал к четырёхэтажной башне более ранней постройки. Леди Луиза не могла нарадоваться, видя такую красоту. Она восторженно воскликнула:
   - Ох, Адам, как я рада, что это прекрасное поместье теперь принадлежит нашему Джонни.
   Адам понимающе улыбнулся жене, а Уильям добавил:
   - Да уж, от такой красоты вряд ли захочешь опять уезжать. Будем надеяться, что наш Джонни больше не уедет из Англии.
   Леди Луиза поглядела на дом и сказала мечтательно:
   - Здесь такое замечательное место, чтобы растить детей. Как мне хочется поскорее дождаться внуков. Хоть бы ты, Уильям, показал пример старшим братьям.
   - Не ты ли мне всё время твердила, - засмеялся Уильям, - чтобы я брал с них пример. Нет уж, пусть они сначала остепенятся.
   - Я думаю, внуков мы скоро дождёмся, - примирительно заметил Адам. - У Джонни теперь поместье, Ирвин вернул своё, теперь они сами задумаются о создании семьи. А Уиллу пока хватит хлопот с осуществлением его проекта о создании сети гостиниц. Тогда и о семье подумает. Торопиться здесь не стоит. Надо быть точно уверенным, что встретил свою половину, с которой хочешь прожить всю свою жизнь. Вот как я дождался тебя, любовь моя. Пусть и наши мальчики будут так же счастливы, как мы.
   В это время со стороны дома послышались выстрелы и какие-то крики. Мужчины насторожились, и Адам крикнул кучеру, чтобы тот не подъезжал слишком близко. Немного погодя из дома вышел молодой мужчина и направился к экипажу. Увидев Адама, он облегчённо вздохнул, и настороженность ушла из его глаз.
   - Вы ведь отец хозяина? - спросил он Адама. - Во всяком случае, он очень на Вас похож, и он говорил, что его отец, мама и брат могут появиться здесь. Я Уолтер Фокс, новый управляющий.
   Адам представился и представил жену и сына. Затем спросил:
   - Что за выстрелы были слышны? Мы уж хотели поворачивать и ехать за подмогой.
   - Это захватчик имения попробовал сопротивляться, но его быстро скрутили, - пояснил Фокс. - Мистер Оукс приказал не передавать его местным судейским, а привезти в Лондон, он сам решит, что с ним делать. Сегодня же его увезут отсюда, здесь люди из охранного агентства, они его доставят в целости и сохранности. Мистер Оукс также передал со мной письмо для вас, на тот случай, если вы появитесь. Он сказал, что в начале
   мая ожидает вас в Лондоне, и вы вполне можете заехать сюда. Пойдёмте в дом, я передам вам его письмо.
   В письме Джон писал:
   "Дорогие мама и папа! Если, как я надеюсь, вы заедете посмотреть моё поместье, очень прошу, задержитесь хотя бы на денёк и помогите Фоксу нанять слуг для поддержания порядка в доме. Особенно в этом смысле я надеюсь на мамину помощь, потому что ведение дома легче даётся женщинам, а папа может дать советы Фоксу по управлению имением. Фокс бывший военный, но образование у него хорошее, я думаю, он быстро научится, надо его только направить. Мы с Ирвином ждём вас в Лондоне, ему и здесь нужна мамина помощь, поскольку он уже поселился в Льюис-Хаусе. Если Уилл с вами, передайте ему нашу братскую любовь. Мы с Ирвином всегда будем рады видеть его у себя, будь то наши поместья или наши дома в Лондоне. Да, и ещё у меня для вас радостное известие. Я женился, и у вас сразу появилось пять внуков. Так что, мамочка, твоя мечта осуществилась. Приезжайте и порадуйтесь моему счастью. Ваш любящий сын Джон".
   Адам прочёл письмо вслух и вопросительно посмотрел на леди Луизу. Та кивнула:
   - Задержимся до послезавтра, а потом поедем в Андовер. И третьего мая приедем в Лондон. Уилл, - обратилась она к младшему сыну, - помоги отцу осмотреть поместье, а я займусь осмотром дома и решу, сколько слуг здесь нужно для начала.
   - Ну, а где твоя радость по поводу внуков? - лукаво спросил жену Адам. - Не ожидала такого от Джонни?
   Леди Луиза вздохнула:
   - Я даже и думать ничего не буду, пока не познакомлюсь с невесткой. Я знаю одно - плохого человека Джонни не полюбит. Приедем в Лондон, увидим, что и как, тогда и спрашивай меня, есть ли у меня радость по поводу внуков.
  
   Когда второго мая Кингсли уезжали из поместья, дом был полон жизни. Экономка руководила женской прислугой, а дворецкий командовал лакеями. Управляющий занимался приведением в порядок поместья, претворяя в жизнь планы, составленные в Лондоне Джоном и дополненные практическими советами его отца и брата.
  
  
  
   30 апреля, Лондон.
  
   Бал по случаю дебюта леди Виктории Уэйн и мисс Сьюзен Ньюберри стал событием Сезона. Было большой честью получить приглашение на бал в Грин-Холле, поэтому из 500 приглашённых не отказался ни один. Многие сравнивали приём, который в прошлом году давал в этом особняке граф Линфорд, с нынешним приёмом, и сравнение было далеко не в пользу прошлогоднего.
   В этом году даже принц-регент решил побывать на приёме в Грин-Холле, о чём он сам сообщил барону Чарду, когда тот испросил у него аудиенцию в Карлтон-Хаусе, чтобы вручить подарки, посланные принцу бывшим маркизом Уэйнриджем. Подарки были предназначены для китайского павильона принца в Брайтоне. Лорд Джереми Уэйн приобрёл их в своём недавнем путешествии в Китай. Там были картины, много нефритовых фигурок, которые были собраны в тематические коллекции, расписные веера, яркие циновки и прочие вещицы, несущие с собой таинственный дух Востока, который так восхищал и притягивал принца.
   Когда принц-регент узнал во время беседы, что на корабле с подарками прибыли дочь маркиза и его друзья и родственники, которые уехали с маркизом тринадцать лет назад, а теперь вернулись на родину, принц сообщил барону:
   - Я очень хочу повидать ваших путешественников, но ещё мне хочется увидеть Ваш Грин-Холл. Про него рассказывают, что это самый замечательный особняк в Лондоне, поэтому приглашайте меня на первый же Ваш приём, барон.
   Джон Чард поклонился и ответил:
   - Мы всегда рады видеть Ваше высочество. А первый приём у нас через шесть дней. Мы даём бал в честь дебюта в высшем свете леди Виктории Уэйн, дочери седьмого маркиза Уэйнриджа, и мисс Сьюзен Ньюберри, внучки виконта Уинтергейта. Почтём за честь принять Вас у себя, сир.
  
   Перед балом был обед, на котором присутствовали более шестидесяти человек. На обеде принца не было, он приехал позже, когда приём уже начался и почти все гости были в залах. Просторный особняк легко вместил пятьсот гостей. Когда гости начали прибывать, Виктория и Сьюзен принимали их, стоя рядом со своими дедушками и бабушками (бароном и баронессой Чард и виконтом и виконтессой Уинтергейт).
   Самое большое волнение выпало на долю Сьюзен. Виктория особенно не волновалась, поскольку среди приглашённых были в основном знакомые и друзья семьи, с которыми она общалась в прошлые годы. Виктория часто сопровождала бабушку и деда, которые много путешествовали по Англии, чтобы познакомить внучку с родной страной. В пути они часто останавливались не в гостиницах, а или в собственных поместьях, которых было немало, особенно в западной части страны, или в домах знакомых аристократов, так что Виктория почти не видела незнакомых лиц в залах. Притом она училась в нескольких школах, поэтому была знакома с большинством дебютанток. Другое дело Сьюзен. Она очень волновалась перед своим первым выходом в свет, как и любая дебютантка, осознающая цель, с которой родители выводят дочерей в свет во время Сезона. Она по хорошему завидовала Виктории: и её спокойствию, и тому, что у Виктории уже есть жених, и ей можно не бояться внимания молодых людей. Виктории было жаль свою кузину, она понимала её переживания и сочувствовала всем девушкам, которые выставлялись родителями как товар для продажи.
   Перед началом приёма Виктория предупредила Сьюзен, чтобы она использовала свои навыки интуиции при представлении гостей, поскольку могли появиться не очень достойные молодые люди, которых пришлось пригласить из-за их родных, хороших знакомых старших членов семьи. Предупреждение было принято с благодарностью, так как весь свет ещё бурлил от недавнего скандала с дочерью графа Кенрика, которая кинулась в объятия охотника за приданым. Когда граф отказался выдать дочери её приданое, негодяй отказался жениться на девушке, и граф отправил опозоренную дочь в фамильное поместье. Поэтому многие родители были озабочены тем, чтобы их дочери не попались на пути таких искателей приключений. Были такие и на сегодняшнем балу. Предупреждённая Сьюзен распознавала таких молодых людей сразу же при их представлении, и хотя некоторые из них были очень привлекательны, сердечко Сьюзен выдержало это испытание. Может быть, её стойкость объяснялась ещё присутствием на приёме Энтони Найта, с которым она сдружилась во время их совместных занятий по выработке интуиции. Кто знает?
   На приёме также были граф и графиня Сент-Остел, которые тоже приехали на Сезон в Лондон. Оставив жену беседовать с подругами, граф сразу же устремился к Джону и Ирвину, стоящим у высокого французского окна в парадной гостиной. После взаимных приветствий граф со смехом спросил Джона:
   - Что это вы там устроили на прощание в Фое? Мне сообщили, что вы привезли откуда-то трёх мужчин, раздели их и привязали к позорным столбам на площади. Бедняги простояли там до вечера, пока их отвязали. Разговоры до сих пор не прекращаются. Правда, жалобы никто не подавал, так что я не счёл нужным вмешиваться.
   Джон добродушно махнул рукой:
   - Забудь. Ты лучше расскажи, как ты разобрался с делами барона.
   Граф посерьёзнел:
   - Жаль, что ты не разрешил мне рассказать о твоей роли в этом деле. А так все лавры достались мне и майору Дебенхему. Между прочим, за разоблачение барона ему присвоят звание полковника. Полковник Декстер будет отправлен в отставку. Дети и выкуп за них возвращены родителям, как я и обещал. И хорошо, что я сначала выплатил эти деньги, потому что мне приказано все деньги, найденные в замке барона Пелхэма, сдать в королевскую казну. Кстати, я был на приёме у принца-регента, и он высказал мысль, что поскольку брат графа Марча оказал такую услугу короне, то как я отнесусь к идее дать Дебенхему титул барона. Я бы с большим удовольствием дал титул тебе, Джон. - Джон отрицательно покачал головой. - Я так и понял, что титул ты не примешь.
   - Правильно понял, - кивнул Джон, - мне титул не нужен. Я рад, что всё так хорошо получилось, у тебя в графстве теперь будет больше порядка.
   Прибыл принц-регент. Все заметили, что принц был не в настроении. Обычно он проявлял так свойственное ему обаяние, но на сей раз он был не очень весел, и видно было, что он пересиливает себя, чтобы вести беседу.
   Когда прибыл принц-регент, Джон перехватил озабоченный взгляд барона, и они с Ирвином подошли к барону, представлявшему принцу Викторию и Чарльза. Барон представил сначала виконта Льюиса, затем Джона, как кузена своей жены. Глядя на Джона, принц сказал:
   - Я пытаюсь вспомнить, мистер Оукс, когда я с Вами встречался. Ваше лицо мне кого-то очень сильно напоминает.
   Леди Элизабет лукаво посмотрела на кузена и обратилась к принцу:
   - Ваше Высочество вспомнит легко, если я подскажу, что перед Вами лэрд Мак-Говерн.
   - Лэрд Мак-Говерн! - воскликнул принц. - Тогда понятно, Вы же копия Ваших отца и деда. Но тогда Вы нынешний герцог Стр...
   - Тсс, сир, - торопливо остановил его Джон, - здесь я пока мистер Джон Оукс. Я Вам расскажу причину, но потом, когда мы будем одни.
   - Ваше Высочество, - обратился к нему барон Чард, - не угодно ли Вам будет познакомиться с нашим особняком. Мы недавно обновили его интерьер по эскизам мистера Оукса. Позвольте ему показать Вам самое интересное.
   Принц нехотя согласился. Когда они вышли в коридор, Джон открыл дверь в небольшую гостиную и пригласил принца войти. Там он устроил его в кресле и сказал:
   - Сир, я чувствую, как Вам сейчас нехорошо, и Вы мечтаете о том, чтобы отдохнуть, а не ходить по чужому дому, думая только о том времени, когда можно будет уехать.
   Принц откинул голову на спинку кресла и рассмеялся:
   - Вы правы, я себя с утра неважно чувствую, но я не привык давать себе поблажку. Спасибо, что привели меня сюда, небольшой отдых мне не повредит.
   - Я привёл Вас сюда, чтобы предложить не просто отдых. Когда мы в прошлом году переделывали наш особняк, мы построили в левом крыле зону релаксации, как мы её назвали. Там бани и небольшой плавательный бассейн. Я предлагаю Вам пройти туда, Вы снимете одежду и особенно корсет, который Вас так мучает, а наш китайский массажист сделает Вам массаж, который даст Вам ощущения лёгкости и здоровья. Простите мне мою дерзость, но я с Вами сейчас говорю как врач. Я прошёл полный курс медицины и подтвердил свои знания дипломами нескольких университетов разных стран Европы, а также изучал восточную медицину. Ну как, принимаете моё приглашение? Если да, то мы сейчас отправим слуг в Карлтон-Хаус за одеждой для Вас, а сами пока будем наслаждаться пребыванием в нашей зоне релаксации.
   - Хорошо, - принц тяжело поднялся с кресла, - пойдёмте в Вашу зону релаксации. Видит Бог, в ней я сейчас очень нуждаюсь. Но Вы должны ещё рассказать мне, герцог, каким образом один из могущественных людей королевства стал обычным мистером Оуксом и почему он им остаётся.
   - Расскажу обязательно, Ваше Высочество, - пообещал Джон.
   Когда через полтора часа принц-регент вновь появился в гостиной, где находились хозяева особняка, это был совсем другой человек. Он двигался легко и бодро. Каждая клеточка его тела, освобождённого от корсета, радовалась свободе. Он пробыл в Грин-Холле намного дольше, чем намеревался, и уезжал счастливым, полным радостных надежд. Джон обещал завтра же связаться с мистером Найтоном, личным врачом Его Высочества, чтобы сообщить ему о новых методах лечения, которые он привёз с Востока.
   Когда принц-регент собрался уезжать, он милостиво спросил Викторию, нет ли у неё какой просьбы к нему. Виктория посмотрела на крёстного, и тот обратился к принцу:
   - Моя крестница стесняется сама сказать Вам, Ваше Высочество, о своей просьбе. Дело в том, что в конце Сезона она выходит замуж за герцога Бьюкасла и собирается заняться благотворительностью.
   - Достойное занятие для молодой герцогини, - благосклонно кивнул Регент.
   - Так вот, - продолжал Джон, - она открывает в Лондоне детский приют. У нашей семьи уже есть приют в Бристоле, он находится под патронажем Бристольского епископства. Здесь же леди Виктория просит Вас, Ваше Высочество, взять под свой патронаж её приют. Мы просим Вас издать указ, что все дети нашего приюта находятся под Вашей защитой и при каких-либо претензиях к ним нужно обращаться к руководству приюта.
   - Хорошо, - кивнул Регент, - я уловил Вашу мысль, - (понизив голос) - герцог. Обратитесь к моему секретарю, составьте с ним этот указ, и я его подпишу.
  
   Бал удался на славу. Карточки всех молодых девушек, приглашённых на бал, были заполнены, угощение было отменным, а больше всего джентльменов удивили и многих порадовали правила, установленные в этом доме: здесь не разрешалось во время игры в карты увеличивать ставки. Ставки в игре разрешались небольшие, принятые среди друзей. Так что никто не ушёл с бала с тяжёлым сердцем, проиграв последние деньги. Всегда можно было вовремя остановиться.
   Особенно радовалась своему балу Сьюзен. В глубине души она немного завидовала кузине. Виктории не надо было беспокоиться о том, будут ли у неё поклонники. Она так любила своего Ричарда, что ей было безразлично, понравится ли она ещё кому-нибудь. И тем не менее, поклонников у неё было очень много. А Сьюзен никогда ещё не имела поклонников, так как была старше брата и кузена, и их друзья в поклонники явно не годились. Ей льстило внимание Энтони Найта, но он был слишком серьёзен, а ей хотелось испытать и лёгкий, ни к чему не обязывающий флирт, которым она и насладилась сполна на своём первом балу.
   На следующий день их холл в Уинтергейт-Хаусе был заставлен многочисленными букетами, присланными вчерашними партнёрами Сьюзен в танцах на балу. Из всех букетов она забрала в свою комнату только букет белых роз, присланный Энтони Найтом. Но пока она решила просто наслаждаться своим первым Сезоном.
  
   Часть 4-я. Май 1816 года.
  
   1 мая, Лондон.
  
   Бракосочетание Тони Чарда и Энн Бёртон праздновалось пышно и торжественно. Приём давали в уже отремонтированном Чард-Хаусе, приглашено было много гостей. Венчание проводилось в соборе, перед которым собралась толпа любопытствующих. Когда церемония закончилась и новобрачные вышли на крыльцо, послышались крики:
   - Букет невесты! Невеста, бросай букет!
   Энн засмеялась и бросила букет назад, где стояли её подружки, среди них Ребекка и Виктория. Ричард был уверен, что букет поймает Виктория, ведь следующая свадьба должна быть у них. Но вдруг, к своему глубочайшему изумлению, увидел букет в руках сияющей Ребекки. А потом он заметил, что взгляд Ребекки направлен в толпу перед собором, на какого-то приятного молодого человека, который радостно кивал его сестре. Он вопросительно посмотрел на Викторию. Та поняла его взгляд и кивнула. "Всё хорошо" - прочитал он у неё по губам.
   После свадебного завтрака леди Элизабет вошла в комнату Энн, где та переодевалась в дорожный костюм. Они с Тони уезжали на медовый месяц в его имение недалеко от Лондона. Это имение досталось ему от двоюродной бабушки. Стюарт милостиво согласился остаться в Грин-Холле с бабушкой и дедушкой, которые теперь у него появились вместе с новым папой.
   Леди Элизабет спросила, не будет ли Энн возражать, если она даст ей один важный, по мнению леди Элизабет, совет. Энн ответила, что любой совет она примет с благодарностью. Леди Элизабет начала немного издалека:
   - Знаешь, Энн, за свою жизнь я выслушала много откровений женщин и поняла, что многие из тех, которые выходили замуж повторно, совершали одну и ту же ошибку, от которой я хочу тебя предостеречь. Это касается интимных отношений с мужем. (Энн покраснела). Только не думай, что я собираюсь давать тебе какие-либо советы в этом. Ошибка, которую совершали те женщины, состояла в том, что они рассказывали второму мужу, насколько им лучше с ним, чем было с первым. И хотя это зачастую было правдой, и они искренне хотели порадовать мужа своей похвалой, это часто ухудшало отношения с мужем. Поэтому очень тебе советую не вспоминать в разговоре с Тони твою жизнь с Рейфом и не говорить ему ничего о вашей интимной жизни, даже если Тони будет спрашивать. Но насколько я знаю своего сына, спрашивать он, скорее всего, не будет. Вот и всё, что я хотела тебе сказать. Будь счастлива, моя девочка, и сделай счастливым моего сына.
   Обе расцеловались со слезами на глазах. Энн поблагодарила свекровь за совет и горячо обещала обязательно его помнить и следовать ему.
   Она вспомнила этот совет в первую же ночь, когда они с Тони остались одни в спальне. Когда она выходила замуж за Рейфа, она была неопытной молоденькой девушкой и ничего не знала о физической стороне брака. Матери у неё уже не было, никто ей ничего не объяснял. Она надеялась, что Рейф всё знает и научит её. Почему-то все девушки уверены, что мужчины хорошо знают, что надо делать в постели. Но Рейф как-то в порыве откровенности (когда у них уже был Стюарт) сознался, что многие мужчины до брака получают опыт физической жизни с опытными женщинами и опасаются девственниц. Физическая близость с Рейфом была в меру приятной, особенно после рождения ребёнка, но не было того восхитительного чувства, о котором она читала в некоторых романах.
   Когда она познакомилась с Тони и поняла, что нравится ему, у неё появилось чувство какого-то восторга, нежности и ожидания чего-то волшебного, когда она смотрела в эти тёмные ласковые глаза. Его поцелуи перед свадьбой были нежны и вызывали у неё какое-то неясное томление по чему-то необычному, что она не взялась бы описать словами. И вот они уже муж и жена. Перед свадьбой Тони попросил её пройти вместе с ним один обряд, который проводил Джон в домашней церкви Грин-Холла. Это был обряд очищения от прежних связей, который проходили все мужчины и женщины семьи, как объяснил ей Тони.
   И сейчас, когда они остались одни в своей спальне, Энн с радостью и предвкушением блаженства ощутила объятия Тони. Энн не могла потом вспомнить подробности этой волшебной ночи, она просто наслаждалась каждым мигом этой новой, необыкновенной жизни, о существовании которой она даже не подозревала. Она хотела сказать об этом Тони, но вспомнила совет свекрови и поняла, насколько мудр он был. То, что происходило между ними, не нуждалось в словах, потому что никакими словами было не выразить и не описать этих новых для неё чувств. Да и поглядев утром в глаза любимого, Энн поняла, что слова им не нужны. Они действительно стали двумя половинками единого целого.
   Две недели они наслаждались познаванием друг друга, почти не расставаясь и не отвлекаясь на визиты соседей. Соседи в основном, как сказал ей Тони, были люди понимающие и не являлись с визитами к молодожёнам, но было несколько настырных, которых очень ловко спроваживал Хиггинс, камердинер Тони.
  
   1 мая, Лондон.
  
   Граф Линфорд вернулся из клуба в очень мрачном настроении. Он вошёл в семейную гостиную, где его семейство коротало время после обеда, проследовал сразу к столику с напитками, осушил наполненный бокал, налил себе ещё и уселся в кресло у камина, по-прежнему ни на кого не глядя. Наконец, леди Летиция осмелилась задать осторожный вопрос:
   - Что-то случилось, Саймон?
   Тот дёрнулся, потом обмяк в кресле и передал ей листок бумаги, который сжимал в руке:
   - Вот что случилось.
   Леди Летиция расправила смятый листок и негромко прочла:
   - "Очередной вопрос к высшему обществу: Почему граф Линфорд не имеет доступа к миллионам своего деда и почему он даёт за дочерьми такое скромное приданое, что его старшая дочь не получила в свой первый Сезон ни одного серьёзного предложения?"
   Леди Летиция огорчённо вздохнула:
   - О, Саймон! Если бы ты только не хвастался повсюду, что имеешь право на миллионы Гринвудов.
   - Откуда я знал, что это не так? - огрызнулся лорд Саймон. - Отец должен был рассказать мне, в чём дело. Я был уверен, что Себастьян Гринвуд - мой дед. Если бы эти чёртовы поверенные прислали мне завещание, всё было бы по-другому.
   - Не ругайся, Саймон, при детях. Что же нам теперь делать? Мы не можем молчать, когда наши друзья и знакомые будут задавать вопросы.
   - Вот и будем отвечать, что отец поругался с дедом и тот лишил его наследства. И больше ничего объяснять не нужно, - рявкнул граф.
   Лорд Джеймс, виконт Хейл, единственный сын и наследник графа, осмелился возразить отцу:
   - Папа, но я не могу ничего не объяснять друзьям в Итоне. Все будут спрашивать об этой ссоре, из-за которой наследник лишается всего. Меня замучают расспросами. Хоть объясните, что это была за ссора. Я что-нибудь придумаю правдоподобное, но сам я должен знать правду.
   - Правда состоит в том, что лорд Себастьян Гринвуд не был отцом твоего деда, - объяснила ему леди Летиция. - Твоим прадедом был его старший брат, лорд Джеймс Гринвуд. Но он погиб, не успев обвенчаться со своей невестой, которая уже ждала от него ребёнка. Семья постаралась скрыть от общества это обстоятельство, лорда Себастьяна заставили обвенчаться с невестой брата, но он отказался признать этого ребёнка, твоего деда, своим сыном и наследником его личного имущества. Он отдал племяннику состояние Линфордов, после гибели лорда Себастьяна его титул графа Линфорда получил твой дед. Но он не получил доступа к личному состоянию графа Себастьяна, которое он раздаривал в своём завещании направо и налево совершенно посторонним людям - с раздражением объяснила сыну леди Летиция.
   Лорд Джеймс присвистнул:
   - Да, это уж никому не захочешь объяснять, задразнят бастардом. Ладно, придумаю какую-нибудь причину, чтобы ребята поверили. А что, - оживился он, - скажу, что дед у прадеда любовницу увёл. - И он весело рассмеялся в ответ на упрёки матери. Затем лорд Джеймс повернулся к отцу - Значит, о миллионах Гринвудов нам мечтать уже не приходится?
   Тот только мрачно взглянул на сына.
  
   Поздно вечером в клубе "Уайтс" к одиноко сидящему в одной из гостиных графу Линфорду подошёл мужчина лет шестидесяти, с русыми волосами и серо-голубыми глазами, отличительные черты Уэйнов. Они были немного знакомы, как и все в высшем свете, но обычно их пути не пересекались. Сейчас маркиз Уэйнридж явно намеревался поговорить с графом. Лорд Саймон встал, приветствуя маркиза, и кивнул в ответ на его вопросительный взгляд, направленный на другое кресло у столика, где сидел граф.
   Лорд Гарри Уэйн основательно устроился в кресле и посмотрел на сидящего напротив графа.
   - У меня к вам дело, Линфорд. Я могу помочь Вам добраться до миллионов Вашего деда, но не бескорыстно, естественно. Я хочу предложить Вам выдать Вашу старшую дочь за моего сына. Таким образом мы породнимся, а когда Вы получите Ваши миллионы, часть Вы отпишете Вашей дочери.
   - А если это не удастся? - спросил граф настороженно.
   - Ну, это будет не наша вина, потому что мы постараемся. Но в любом случае мы не будем внакладе - семейства наши достаточно знатные, так что породниться нам всё равно выгодно. Да и моему балбесу давно пора остепениться, а такое дело на самотёк отпускать не следует. Кто знает, кого он выберет, если дать ему волю.
   - Я согласен, - сказал граф Линфорд. - Надеюсь, Ваш сын сумеет понравиться моей дочери.
   - Ну, язык у него неплохо подвешен, - грубовато сказал маркиз. - Я думаю, затягивать мы не будем, пусть обвенчаются ещё до конца Сезона.
  
  
   2 мая, Лондон.
  
   Через несколько дней после приезда Джон Оукс решил посетить зверинец со своим семейством. Он предложил Дэйзи оставить Вайолетт на попечении няни и пойти с ним и с мальчиками. Тимоти идти отказался, так как его новый друг Стюарт, побывавший в зверинце до этого, сказал, что там неинтересно, плохо пахнет и зверей жалко.
   В зверинце посетителей было пока немного. Дэйзи согласилась с мнением уже побывавших здесь детей: большая часть зверей выглядела жалко. Мэттью, на руках у отца, с живым интересом смотрел по сторонам и сверху вниз на большинство проходящих мимо детей. Его не столько интересовали звери, как хотелось показать, что это его папа, и с ним можно ничего не бояться. Было как раз время кормления зверей. Семейство Джона проходило мимо вольеров с хищниками, когда там разгорелся скандал. Сторож бросил кусок мяса в крайнюю клетку, где находился измождённый, худой лев. В это время его схватил за руку хорошо одетый мужчина, который оказался управляющим.
   - Вот я тебя и поймал, Стокс, - злорадно сказал он. - Тебе запретили кормить эту тварь. Пусть скорее подохнет, хотя бы освободит клетку для другого зверя. А ты можешь считать себя уволенным.
   В глазах Стокса появился ужас.
   - Вы не можете меня уволить, мистер Гроувз, - взмолился он. - Я же проработал здесь двадцать лет, у меня семья, куда я пойду?
   - Раньше надо было думать о семье, - зло ответил Гроувз. - Тебе было сказано не тратить корм на эту бестию, а ты что сделал? То-то я смотрю, что у нас не снижаются расходы на корм, хотя я и распорядился не кормить тех зверей, которых пора уже списывать. Сегодня же распоряжусь застрелить их всех. А ты убирайся отсюда немедленно.
   Он повернулся к Стоксу, схватил того за руку и потащил от клеток. Но тут раздался громкий рёв - приговорённый лев оторвался от мяса, которое он жадно поедал, подскочил к дверце клетки, мощным ударом лапы сломал засов и выскочил наружу. Управляющий в ужасе закричал, не видя спасения, и спрятался за Стокса.
   В это время Джон передал Мэттью в руки матери, крикнул старшим "Будьте с мамой, я сейчас" и, сделав гигантский прыжок вниз, опустился между львом и застывшим перед ним Стоксом. Лев отвлёкся на нового человека, а управляющий на четвереньках заспешил к выходу. Все замерли. Дэйзи была в ужасе, мальчики прижались к ней, глядя на отца во все глаза. Джон подошёл ко льву, положил ему руку на голову, потом присел перед ним на корточки и ощупал всё тело. Когда он коснулся живота, лев негромко рыкнул, но быстро успокоился и продолжал стоять спокойно, к разочарованию толпы, которая приготовилась насладиться ужасным зрелищем.
   Джон поднял голову, махнул рукой Дэйзи и сыновьям и крикнул:
   - Не волнуйтесь, я скоро.
   Мэттью гордо огляделся и заявил:
   - Это мой папа. Он ничего на свете не боится.
   Джон тем временем обратился к оправившемуся от испуга Стоксу:
   - Как я слышал, тебя только что уволили? Не хочешь поступить на службу ко мне? Только придётся переехать из Лондона в моё поместье. Если хочешь остаться в Лондоне, можно будет поискать тебе работу здесь, но мне очень нужен такой работник, как ты, который любит животных настолько, что даже рискует собственным благополучием ради их спасения. Так что скажешь?
   Он разговаривал со Стоксом, стоя рядом со львом и положив руку ему на гриву, а лев прижался боком к его ногам и жмурился, как котёнок. Стокс удивлённо раскрыл глаза:
   - Сколько работаю в этом проклятом зверинце, но никогда не видел, чтобы хищник так дружил с человеком. Я Вам очень благодарен, сэр, что предлагаете мне работу. Я не знаю, что это за работа, но я буду очень стараться, поверьте. Вы спасаете меня и мою семью от голодной смерти, так как после увольнения я вряд ли найду работу в моём возрасте. А что до переезда, то я буду только рад уехать из города в сельскую местность.
   Джон удовлетворённо кивнул головой:
   - Вот и договорились. Давай я пока отведу льва в клетку, и пора поговорить с мистером Гроувзом, который уже осмелел настолько, чтобы вернуться сюда с подкреплением.
   Управляющий действительно шагал за спинами нескольких служителей, двое из которых были вооружены ружьями, остальные держали в руках вилы, нацеленные вперёд. Джон отвёл льва в клетку, тот спокойно вошёл и снова принялся поедать мясо, послужившее причиной таких напряжённых событий. Джон приладил засов к клетке и крикнул Гроувзу, опасливо выглядывавшему из-за спин служителей:
   - Вы можете спокойно подойти, сэр, лев надёжно заперт, и Вам ничего не угрожает. Я бы хотел обсудить с Вами деловые вопросы относительно этого льва и других хищников, от которых, как я слышал, вы тоже хотите избавиться. - И, обернувшись к Стоксу, тихо добавил. - Считай, Стокс, что твоя работа у меня уже началась. Я сейчас договорюсь с этим негодяем о покупке всех приговорённых им зверей, а ты остаёшься около этой клетки и не позволяешь никому ничего сделать с этим львом. Я здесь с женой и детьми, мне надо отправить их домой, а потом мы вместе займёмся размещением купленных мною зверей и подготовкой их отправки в моё поместье.
   Договорившись с Гроувзом (алчность победила желание отомстить за пережитый позор), Джон подошёл к Дэйзи и мальчикам. Дэйзи была бледна, а мальчишки с восхищением и обожанием смотрели на отца. Джон смущённо откашлялся и забрал Мэттью из рук Дэйзи:
   - Прости, любимая, это была плохая идея взять вас в зверинец. Я понимаю, что ты испугалась за меня, но, надеюсь, ты убедилась, что за меня бояться не надо, я способен справиться с любой ситуацией. Ещё раз прошу прощения и обещаю, что больше никогда не допущу, чтобы ты чего-то боялась. Пойдёмте, мои хорошие, я отведу вас к карете, а мне надо остаться здесь, нужно срочно кое-что сделать.
   Дэйзи молча кивнула. Она всё ещё не могла прийти в себя от ужаса, который охватил её, когда она увидела Джона перед хищником. Когда они уже подходили к выходу из зверинца, какая-то крикливо одетая молодая женщина вдруг воскликнула:
   - Дэйзи? Дэйзи Эванс! Неужели это ты?
   Дэйзи удивлённо посмотрела на неё и неуверенно произнесла:
   - Маргарет? Тебя трудно узнать.
   Та не поняла негативного оттенка этой фразы и гордо приосанилась:
   - Да, я преуспела в жизни. Мы с мужем вращаемся в очень приличном обществе. Я ведь вышла замуж вскоре после окончания школы, теперь я миссис Гроувз. Мой муж здешний управляющий, а скоро станет партнёром. Жаль, что тебе не удалось закончить обучение в школе. Наверное, живётся тебе не очень, - самодовольно добавила она, пренебрежительно оглядев обманчиво простой наряд Дэйзи. - У вас хотя бы приличный дом? - спросила она, всем своим видом показывая, что ни в какой приличный дом она не поверит.
   - Нет, - скромно ответила Дэйзи, - у нас нет дома в Лондоне. Мы сейчас живём у кузины, и вообще это мой первый приезд в Лондон.
   - Да, не всем в жизни так везёт, - снисходительно заметила Маргарет. - У нас дом в два этажа в очень престижном районе. И по соседству даже живёт баронет, нас иногда приглашают в этот дом. Понятно, что нам приходится быть очень осторожными и осмотрительными в знакомствах. Ну, всего тебе хорошего, милочка, - свысока попрощалась она. Но не успела ещё Маргарет отойти далеко, как к Дэйзи подошёл лакей в красивой ливрее, изумрудно-зелёной со светло-зелёной отделкой.
   - Вот вы где, мэм, - почтительно поклонился он. - Мистер Джон прислал меня к Вам. Леди Элизабет заехала за вами, пойдёмте, я Вас провожу, мальчики уже в карете.
   Дэйзи кивнула и уже направилась к воротам, за которыми она увидела карету Чардов. Но тут её окликнула ошарашенная Маргарет:
   - Кто это, леди Элизабет?
   - О, это просто кузина моего мужа, у которой мы остановились, - весело ответила Дэйзи и поспешила к карете. Она ещё услышала, как спутник Маргарет пояснял ей:
   - Это карета баронессы Чард. Это очень богатая и знатная семья...
   Дальше она не слушала. Но вечером в гостиной Джон со смехом рассказывал, как знакомая Дэйзи сообщала всем, кто соглашался её слушать, что её лучшая подруга доводится кузиной баронессе Чард, и намекала о своём близком знакомстве с самой баронессой.
  
  
   3 мая, Лондон.
  
   Через несколько дней после выдворения четы Коллинзов из особняка Колфилдов Джон Оукс зашёл в кабинет Энтони Найта и поручил ему связаться с охранным агентством капитана Дженкинса, чтобы они обеспечили охрану Джудит Колфилд, но так, чтобы девочка и её родители ничего не заметили.
   - Не надо зря пугать ребёнка. Пусть они ни о чём не подозревают. Я пошлю своих собак в засаду у дома Колфилдов, поэтому охранников из агентства капитан Дженкинс пусть сначала пришлёт ко мне, чтобы собаки их знали.
   - А что, или вернее, кто угрожает Джудит? - встревожено спросил Энтони.
   - Коллинзы никак не могут угомониться, - с досадой заметил Джон. - Мне не хочется применять против них крутые меры, но надо их хорошенько напугать, чтобы они забыли о существовании Колфилдов.
   - А почему они могут угрожать Джудит?
   Джон рассказал Энтони о происшествии на плантации год назад. И добавил:
   - Они потому и уехали в Англию, чтобы происшествие с ними забылось, особенно то, что их выпороли. Они искали нас с Чарльзом, подозревая, что мы организовали их порку, но искали в Америке, им и в голову не приходило, что они могут встретить нас в Англии.
   - А это вы организовали порку? - с любопытством спросил Энтони.
   - Скажем так, мы не возражали, чтобы подумали на нас. Теперь Коллинз хочет отомстить Чарльзу (про меня он не знает) и заодно обогатиться. Решил похитить Джудит и потребовать за неё большой выкуп. И не факт, что девочку он вернёт. Он считает, что, получив большие деньги, может возвращаться в Америку, объявив там, что получил компенсацию за свой позор. Американцы ставят деньги превыше всего, так что он надеется завоевать там всеобщее уважение, вернувшись с богатством.
   - Но ведь мы же можем отправить его на виселицу за попытку похищения ребёнка, - воскликнул Энтони.
   - Не хочется поднимать шум и привлекать внимание к нашей семье. Лучше мы сами дадим им отпор, чтобы было неповадно пытаться причинить вред нашему семейству, - сказал Джон. - Займись этим немедленно, поскольку они уже наняли несколько негодяев, да и сами хотят попытаться захватить девочку. Их надо схватить так, чтобы Джудит ничего не заметила. Не надо пугать ребёнка, ей в детстве и так досталось.
   Джудит действительно ничего не заметила. Когда она с кузенами и их новыми гувернантками пошла, как обычно, в парк, чтобы встретиться там с детьми из Грин-Холла, к ней в парке подошла незнакомая девочка, которая спросила:
   - Хочешь посмотреть на большой воздушный змей, который запутался вон в тех кустах? - и она указала на кусты на противоположной стороне лужайки.
   Джудит с готовностью согласилась, но позвала с собой всех детей. Воздушного змея они не увидели, как не видели больше ту девочку, что обманула их. И только Питер заметил следы борьбы в кустах: поломанные ветки, примятую траву, но ничего не сказал остальным. Сказал об этом только отцу, когда вернулись домой. Джон похвалил сына и за наблюдательность, и за осторожность.
   Похитителей доставили в порт и передали их капитану корабля, увозившему каторжников в Австралию. А чету Коллинзов, покусанную собаками, навестил Джон Оукс, после чего они спешно перебрались на первый же корабль, уходящий в Америку. Чарльз и Эмма получили известие об отбытии Коллинзов и успокоились окончательно.
  
  
   Ближе к вечеру к Грин-Холлу подъехала дорожная карета, которую тянули усталые лошади. Дворецкий, увидев, кто выходит из кареты, расплылся в радостной улыбке. Он поручил лакеям заносить багаж в дом и послал на конюшню известие, чтобы приняли лошадей и позаботились также о кучере. Он радостно приветствовал родителей Джона:
   - Добро пожаловать, миледи, и Вы, сэр. Милорд предупредил, что ожидает вас сегодня. Комнаты для вас уже готовы.
   Хилл был единственным из слуг, называвшим Джона "милорд" и "Ваша светлость". Никакие запреты на него не действовали. Когда Джон появился в семье, шестнадцатилетнего Хилла приставили к мальчику камердинером. Сначала он был не очень доволен новой должностью. Зато не описать его восторг, когда через пять лет он узнал, что его хозяин не только шотландский лэрд, но и герцог.
   Леди Луиза улыбнулась дворецкому, с которым познакомилась ещё тридцать шесть лет назад, когда впервые появилась в Грин-Холле.
   - А сам Джонни дома? Как он, Хилл?
   Дворецкий понимающе посмотрел на леди Луизу и доверительно сказал:
   - Мы все рады за Его светлость, миледи. У него такая милая жена, и детки тоже замечательные. Милорд недавно вернулся со старшими мальчиками, был с ними у лорда Ирвина в Льюис-Хаусе. Я сейчас же пошлю к нему лакея с известием о Вашем приезде.
   Пока в спальне слуги распаковывали багаж, леди Луиза и Адам расположились в креслах в гостиной. Прошло не больше десяти минут, как раздался стук в дверь, и в комнату вошёл Джон. Леди Луиза с радостью увидела его оживлённое лицо. Джон подошёл поцеловать мать и пожал руку отцу. Глаза его излучали счастье и лукавство. Леди Луиза нетерпеливо сказала:
   - Джонни, милый, скорее расскажи мне всё подробно. Я изнываю от любопытства, чуть было не начала расспрашивать Хилла.
   Джон сел напротив отца и матери и подробно рассказал историю злоключений Дэйзи и события последних дней. Когда он закончил, леди Луиза вытерла слёзы и вздохнула:
   - Бедная девочка, сколько же ей пришлось перенести! Как я рада за неё и за детей, что они теперь с тобой. И как мы с папой рады за тебя! А когда же мы сможем с ними познакомиться? Мне просто не терпится, - смущённо призналась она.
   - Можем пойти прямо сейчас, - с готовностью вскочил Джон. - Скоро будем купать Вайолетт, можешь поучаствовать. Ты знаешь, это такой способный ребёнок! Ей всего три месяца, а она уже улыбается мне и узнаёт меня.
   Леди Луиза засмеялась:
   - Ну пойдём, папаша, представь нас нашим внукам.
   Знакомство, которого немного опасался Джон, прошло, по его мнению, замечательно. Особенно восторженно встретили бабушку и дедушку Тимоти и Мэттью. Питер и Джайлс сначала держались сдержанно и настороженно следили, как бабушка и дедушка разговаривают с их мамой. Они хорошо помнили враждебное и презрительное отношение к их маме со стороны многих женщин из деревни. Но леди Луиза обнимала Дэйзи с такой теплотой и лаской, что мальчишки понемногу смягчились и даже разговорились с новым дедушкой, который сказал, что заезжал в их поместье и отыскал там немало интересных уголков. Он им посоветовал занять под своё жильё сторожевую башню, которая сохранилась с рыцарских времён. И сообщил, что разведал самые рыбные места на реке, и пообещал внукам, что постарается летом приехать к ним в Оуквуд и ходить с ними на рыбалку.
   Пока дедушка Адам рассказывал внукам, чем бы он сам занимался в их замечательном поместье, леди Луиза и Дэйзи занялись купанием проснувшейся Вайолетт. Леди Луиза не могла налюбоваться на свою внучку. Она призналась Дэйзи, что всегда мечтала о девочке, а Господь послал ей трёх мальчиков. Внуки ей понравились все, но от Вайолетт она просто без ума. Такая она нежная, красивая...
   Весь вечер леди Луиза и Адам провели в детской с внуками, а когда дети отправились спать, леди Луиза опять обняла Дэйзи и сказала, как она ей благодарна за то, что Дэйзи сделала счастливым её старшего сына. Затем леди Луиза и Адам переоделись в своих комнатах к обеду и спустились в гостиную, где леди Элизабет и лорд Джон пожаловались шутливо, что им пришлось так долго ждать, когда же гости смогут уделить внимание и им. Обе женщины порадовались тому, что Джонни нашёл своё счастье.
  
  
  
   4 мая, Лондон.
  
   Дэйзи не переставала удивляться и восхищаться переменами в своей жизни. Даже в детстве, когда она мечтала о будущем, она не могла представить себе, что когда-нибудь будет так счастлива, испытывая такое восхитительное ощущение безопасности и защищённости. Одиннадцать лет кошмара закончились. Иногда она думала, что было бы, если бы она встретила Джона одиннадцать лет назад, когда ей было семнадцать, и она считала, что весь мир принадлежит ей. И ей казалось, даже если бы она тогда в него тоже влюбилась, как сейчас, она не могла бы ценить эту любовь так, как сейчас, когда она столько перенесла и научилась ценить радости жизни, которые в семнадцать лет ценить не научишься, тогда они кажутся естественными.
   Она радовалась за своих детей, которые вовсю наслаждались новой жизнью, особенно общением с обожаемым отцом. Несмотря на всю занятость Джона (а у неё сложилось такое впечатление, что именно он является негласным главой семьи, поскольку она заметила, что даже леди Элизабет и лорд Джон оставляли за ним последнее слово в важных решениях), он каждый день обязательно находил время для детей и для неё тоже, что она принимала с глубокой благодарностью и нежностью к нему.
   Ещё на яхте Джон сказал ей, что пожениться им надо сразу же, чтобы он мог оформить усыновление детей. Тогда же он пообещал, что, пока они живут в Лондоне, она будет отдыхать физически и морально, а заниматься любовью (он сказал об этом именно такими словами) они будут в своём поместье, когда поселятся там летом. Она часто думала, как это будет у них. Она не знала ласки и нежности от мужчин, физическая близость с мужем и насильниками была ей неприятна и ещё приносила ощущение стыда перед детьми, когда они подросли и начали понимать, что делают с их матерью. Она чувствовала себя грязной и униженной. Но в отношении к ней Джона не чувствовалось отвращения и презрения, которые выказывали ей обитатели поместья сэра Квентина.
   Дэйзи теперь спокойно спала ночами. Джон нанял целый отряд слуг для ухода за детьми. У Вайолетт были даже две няни, поскольку, хотя Джон потихоньку и занимался её лечением, но, как он сам сказал, слишком много ещё надо исправлять в мире девочки, чтобы она стала спокойным и жизнерадостным ребёнком. Такое же внимание он уделял и сыновьям, особенно младшим.
   Энтони Найт помог Джону найти слуг для детей, которые согласились бы потом поехать с ними в поместье, поскольку Джон не хотел, чтобы дети потом привыкали к новым няням, если нанятые сейчас служанки откажутся уезжать из Лондона. Поэтому в няни детям взяли в основном вдов сослуживцев капитана Дженкинса, которые не имели средств к существованию и не были так избалованы, как лондонские служанки. Джон сам беседовал со всеми кандидатками и выбрал, по мнению Дэйзи, наилучших. Для старших мальчиков был нанят учитель, который должен был подготовить их к поступлению в школу. Джон хотел для детей самого лучшего.
   Иногда ночью, просыпаясь в тёплой и уютной комнате, Дэйзи мечтала о несбыточном. Она думала, как было бы хорошо, если бы до Джона у неё не было мужчин, и чтобы её дети были их общими детьми. Как-то, почти сразу после приезда в Лондон, она слышала разговор служанок, что в домашней церкви провели обряд очищения мистера Тони и миссис Энн, и теперь они могут считать, что до свадьбы у них не было плотской связи с другими. То есть, если бы этот обряд не провели, то у их общего ребёнка, который родится в браке, могли бы проявиться какие-либо черты, перешедшие или от первого мужа миссис Энн, или от женщин, с которыми имел связь мистер Тони. А так, хихикала одна служанка, они оба стали девственниками, и дети у них будут только повторением их двоих. Дэйзи долго стеснялась спросить у Джона, можно ли и ей пройти такое очищение.
   Наконец, набравшись смелости, она обратилась к нему как-то утром, когда Джон, поиграв с дочкой, передал её няне, а сам сообщил Дэйзи, что пойдёт со старшими детьми на конюшню выбрать им лошадок для обучения верховой езде. Пока обрадованные мальчишки побежали собираться, она обратила на Джона свой тревожный взгляд. Джон ласково посмотрел на неё и спросил:
   - Тебя что-то волнует, любимая?
   Дэйзи кивнула, покраснела, потом нерешительно спросила:
   - Я давно хотела у тебя спросить: а мне можно пройти такой обряд очищения, который прошла Энн? Или мне нельзя?
   И она затаила дыхание в ожидании его ответа. Джон ласково улыбнулся:
   - Почему же нельзя? Конечно, можно. Я собирался немного погодя рассказать тебе об этом обряде очищения и спросить, не хочешь ли ты пройти его.
   - Очень хочу и поскорее! - вырвалось у Дэйзи, и она отчаянно покраснела и закрыла лицо руками.
   Джон отвёл её руки и взглянул в её несчастное личико:
   - Что с тобой, Дэйзи? Что тебя мучает? Скажи мне, родная.
   - Я чувствую себя такой грязной и недостойной тебя. Я как та нищенка, которая стала принцессой, но постоянно ждёт разоблачения и изгнания из рая, - прошептала она и горько заплакала.
   Прибежали радостно возбуждённые мальчишки и растерянно замерли, глядя на плачущую мать. Джон поспешил их успокоить:
   - Не волнуйтесь, мальчики, просто мама вспомнила прошлое. Сегодня вечером мы все пойдём в нашу церковь, здесь, в доме, и изгоним всё плохое из наших душ. Ну, как ты? - спросил он у Дэйзи. - Обещай, что больше не будешь плакать, иначе мы не сможем получить удовольствие от занятий.
   Дэйзи улыбнулась сквозь слёзы:
   - Обещаю больше не плакать. Идите с папой.
   Джон обратился к мальчикам:
   - Я хотел это сказать только вашей маме, но теперь думаю, что и вы поймёте меня. То, что с вашей мамой произошло за последние одиннадцать лет, произошло не потому, что она в чём-то виновата. Просто ей не повезло, что рядом не было защитника, а женщинам без защитника очень тяжело приходится в этом мире. Помните об этом всегда, и никогда не обижайте женщин, какими бы плохими они вам не казались. А маму свою любите и уважайте, как люблю и уважаю её я. Ведь всё, что она перенесла в эти годы, она терпела ради вас, чтобы вы были вместе, и у вас была мама. Дэйзи, родная, - обратился Джон к жене, - не надо больше терзаться. Оставь прошлое в прошлом и давай жить настоящим и думать о будущем. Сегодня вечером мы простимся с прошлым окончательно.
  
   С утра Джон отвёз родителей в Льюис-Хаус. Леди Луиза застряла там до вечера, поскольку находились всё новые и новые дела. Она обошла с экономкой весь дом, провела ревизию запасов постельного белья, скатертей и прочих вещей, необходимых в домашнем хозяйстве. Экономка еле успевала записывать, что было необходимо приобрести в первую очередь. К вечеру, когда за ними приехал Джон, леди Луиза заторопилась уезжать. Она объяснила улыбающимся сыновьям и мужу:
   - Завтра мы уезжаем в Льюис-Парк, поэтому я не хочу пропустить сегодняшнего купания Вайолетт.
   Они все вместе вернулись в Грин-Холл. Когда леди Луиза, уложив вместе с Дэйзи малышей, прощалась с ней, она обняла невестку и сказала:
   - Дэйзи, милая, ты даже не представляешь, как я тебе благодарна за то, что ты сделала счастливым моего Джонни. Я вижу, как он любит вас, и я так рада за него. Я очень боялась, что семьи у него не будет, и он останется вечным странником. А когда я вижу, с какой любовью он смотрит на тебя, у меня просто душа поёт. Спасибо тебе, моя родная девочка.
   Дэйзи заплакала в её объятиях. Леди Луиза встревожилась:
   - Дэйзи, родная, что случилось? Почему ты плачешь? Ты что, не любишь Джонни? Скажи мне откровенно.
   Дэйзи снова разрыдалась:
   - Я люблю его, сударыня, люблю больше жизни. Но мне так стыдно за то, как я жила до того, как встретила Джона. Мне кажется, что я его недостойна, и я очень боялась встречи с Вами, я боялась, что Вы будете меня осуждать и не примете моих детей.
   Леди Луиза крепко обняла её:
   - Глупенькая, уж мне ли не знать, как бесправна и беззащитна женщина в нашем обществе. Никогда не думай о себе плохо. Ты - мать, а это святое звание. И очень тебя прошу, если сможешь, попытайся называть меня мамой, а я очень хочу ею для тебя стать. Так жаль, что завтра нам нужно уезжать. Я бы с таким удовольствием побыла ещё с вами. Обещай, что приедешь к нам в гости и пригласишь нас к вам в поместье. Ох, Дэйзи, детка, если бы ты видела, как красиво у вас там. Я уже заранее радуюсь твоему счастью, когда ты всё увидишь.
  
   На следующее утро, распростившись с домочадцами Грин-Холла, расцеловав внуков и взяв обещание с Дэйзи, Джона и Ирвина, что после окончания Сезона они обязательно приедут в Льюис-Парк, Адам и леди Луиза отправились на юг, приводить в порядок поместье Ирвина.
   Никто ещё не знал, что скоро к этому поместью присоединится и личное имение Лесли Стоуна, который вскоре будет убит собственной любовницей, не вынесшей садистских пристрастий своего хозяина.
  
  
  
  
   5 мая, Лондон.
  
   Утром, проводив родителей, Джон снова поднялся в детскую. Мальчишки уже занялись своими делами. Питер и Джайлс убежали вместе с Джеком и Майклом на занятия с сэнсеем Майкла, Тимоти, Стюарт и Мэттью строили в игровой комнате большую башню рыцарского замка, Сара и Черити выбирали и наряжали куклу, которая должна была быть принцессой, для которой башню строили.
   Дэйзи сидела в своей комнате за конторкой и что-то писала. Вайолетт лежала голенькая в постельке и пускала пузыри, хватая свои ножки и пытаясь засунуть их пальчики в рот. Джон походя провёл рукой по плечу Дэйзи, и она неосознанно прижалась к нему, как бы в поисках защиты и безопасности. Так невинно можно прижиматься к отцу или брату, подумал Джон. При её прикосновении привычный жар охватил Джона, но внешне он оставался спокойным и ласковым. С внутренней усмешкой он подумал, что когда-нибудь, когда они уже будут жить как муж и жена, он расскажет Дэйзи, как мучительны были для него её невинные прикосновения, когда он не мог дать выход своей страсти.
   Сейчас он подошёл к дочке, которая встретила его ликующим гуканьем, и начал осторожный массаж её тельца. Ребёнок радостно мурлыкал под его руками, энергично размахивая ручками и ножками. Продолжая заниматься с девочкой, бережно её переворачивая и поглаживая, Джон спросил:
   - Ты кому-то пишешь?
   - Да, - рассеянно ответила Дэйзи и виновато вздохнула, - мы же уехали, никому ничего не сообщив. Дядя Мэтт, наверное, извёлся от беспокойства. Я пишу жене доктора, которая помогала нам, несмотря на запрет священника и осуждение других жителей деревни. Она и передаст наши новости дяде Мэтту, ему писать бесполезно, он читать не умеет.
   - А кто он тебе, дядя Мэтт? - осторожно спросил Джон. - Родной дядя?
   - Нет, просто приятель отца, - ответила Дэйзи, отложив перо и глядя, как ласково возится Джон с Вайолетт. - Он пытался меня защищать, но эти негодяи каждый раз избивали его и вышвыривали. А вообще, без него мы могли и не выжить. Благодаря ему, у нас всегда было достаточно дров, он приносил ягоды и грибы, помогал мне с огородом, хотя и сил у него немного. В молодости в бурю его придавило поваленным деревом, с тех пор он болеет.
   - А как ты думаешь, - начал Джон, - твой дядя Мэтт согласится переехать к нам в Оуквуд? Я бы нанял для него помощников, и он занимался бы лесопосадками. Я хочу прикупить ещё земли и засадить её деревьями.
   - Ой, Джон, - Дэйзи восторженно вскочила со стула, - ты правда возьмёшь его к нам? Это будет так замечательно! Дети его очень любят, он много с ними возился, особенно со старшими, учил их жизни в лесу.
   - А как тебе помогала жена врача? - спросил Джон, перейдя к нежным поглаживаниям тела малышки, от которых она начала задрёмывать.
   - Ну, миссис Кэтрин делилась с нами едой, которую ей иногда привозили как плату за услуги доктора. Потом, у них трое детей, когда они вырастали из своих одёжек, она эти вещи отдавала нам. У неё два мальчика, 12 и 10 лет, и пятилетняя девочка. А ещё она приносила мне книги, чтобы я могла отвлечься от своих горестей.
   - Может быть, послать им денег на учёбу детей? - спросил Джон, заботливо укрывая задремавшую малышку.
   - А мы действительно можем это сделать? - нерешительно прошептала Дэйзи, с надеждой и благодарностью глядя на Джона.
   - Конечно, можем, родная. Не забывай, что мы с тобой очень богатые люди. Решено, - поднялся он, отходя от кроватки. - Я сегодня же поручу поверенным послать кого-нибудь в Корнуолл с чеком для доктора и заданием отыскать твоего дядю Мэтта и привезти его в Оуквуд. С поверенным я пошлю тех охранников из агентства Дженкинса, что доставили мне прежнего управляющего поместья. Ты пока напиши письма жене доктора и дяде Мэтту. Поверенный ему прочтёт. Я буду работать в библиотеке. Пришли мне эти письма или сама принеси, - он ласково улыбнулся Дэйзи, нежно поцеловал её в висок и вышел из комнаты.
   В тот же день после обеда Джон давал инструкции младшему сыну мистера Филдинга, главы адвокатской конторы, которая в основном занималась делами их семейства. Он вручил Гарри Филдингу чек на двадцать тысяч фунтов для передачи семье доктора Биллингхэма, а также письма для жены доктора и лесника Мэттью Бёрча.
   Артур Дженкинс направил ему тех охранников, о которых Джон написал ему. Джон дал поручение охранникам отыскать лесника и помочь ему добраться до Оуквуда. Он вручил им письмо для передачи Уолтеру Фоксу с инструкциями, как разместить Мэттью Бёрча в Оуквуде и чем ему надлежит там заниматься.
   Гарри Филдинг с охранниками договорились выехать в Корнуолл утром следующего дня.
  
  
   Джошуа Нортон приехал из Милверли, чтобы побывать на первом балу Виктории, а также для поиска художников для своей фабрики. Строительство её шло полным ходом, многие жители из соседних сёл заранее беспокоились, примут ли их работать на фабрике или им придётся мыкаться по стране в поисках работы. Не беспокоились только люди в поместье. Они настолько привыкли к тому, что владельцы Милверли всегда заботились о людях, проживающих в поместье и в соседней деревушке, что спокойно раздумывали, к какой работе лучше готовить своих детей: к работе в домах семьи или к работе на строящейся фабрике. Многие женщины, особенно оставшиеся вдовами после войны, хотели бы устроиться на фабрике, чтобы расписывать изготовляемую посуду. Стремление к живописи было у многих жителей этого благословенного края. Но Джошуа понимал, что одного стремления было недостаточно, нужен был учитель. Поэтому он решил поискать в Лондоне учителя рисования, который мог бы обучать будущих работниц, пока фабрика строится.
   Он уже несколько дней бродил по Лондону, обходя небольшие художественные галереи и магазинчики, торгующие, среди прочего, и произведениями живописи. К вечеру пятого мая он зашёл в небольшую лавочку недалеко от Сити, где, наконец, увидел то, что искал. Два рисунка с пасторальными сценками и одна акварель с букетом незабудок просто очаровали его и мастерством исполнения и тем светлым ощущением, которое у него возникло, когда он смотрел на рисунки.
   Джошуа спросил у хозяина лавки, как ему найти художника, который выполнил эти рисунки, и что он может сообщить об этом художнике. Хозяин, старый печальный еврей, оживился при этом вопросе. Он пристально посмотрел на Джошуа и сказал:
   - О, это очень печальная история, сэр. Эти рисунки приносит мне на продажу одна молодая женщина. Её зовут миссис Мелани Питт. Она родилась в Ипсуиче, на востоке Англии. Её отец был поверенным в этом городе, имел свою адвокатскую контору. Хотя почему был, он и сейчас там живёт, насколько я знаю. Его дочь считалась в городе первой красавицей. Отец возлагал на неё большие надежды, мечтал выдать её замуж за титулованную особу. Он даже послал её в школу для юных леди в Лондоне, чтобы она завязала знакомства с девушками из знатных семей. Но семь лет назад она познакомилась с молодым лейтенантом, который собирался уезжать с полком в Испанию. Они полюбили друг друга и поженились без согласия её отца. Лейтенант Питт оставил жену, она уже ждала ребёнка, у своего дяди, он владеет трактиром здесь неподалёку. У миссис Мелани родился сын, Эндрю, а три года назад пришло сообщение, что лейтенант Гордон Питт погиб во славу родины. Пенсию ей не дали, поскольку у государства не хватит денег на всех вдов и сирот, как сказали ей в магистрате. Миссис Мелани написала отцу, но тот ответил, что она сама выбрала себе такую жизнь, а у него больше нет дочери. Когда пришло сообщение о гибели племянника, дядя начал обращаться с Мелани как с бесплатной служанкой. Живёт она с сыном в каморке, которая находится на чердаке над трактиром, денег ей мистер Питт не платит. Он считает, что достаточно и того, что он содержит её с сыном. И вот в свободное время она приходит ко мне, у меня здесь есть светлая комнатка, и там она рисует свои чудесные картинки. Я продаю их, а деньги она просит откладывать, Мелани хочет накопить денег на учёбу её сыну Эндрю. Забавный паренёк, доложу я Вам, умница, уже умеет читать и писать. Это в шесть-то лет! И уже видны способности к живописи, он помогает матери и дома и здесь. Если хотите, я могу показать Вам его рисунки. Они у меня хранятся в той комнатке.
   И мистер Исаак Айзекс, как он представился, провёл Джошуа в комнатку, где стояли два стола. На том, что поменьше, лежало несколько рисунков, сделанных пока ещё неуверенной детской рукой, но и от них возникало то же светлое радостное ощущение, что и от работ Мелани.
   Хозяин лавки показывал всё это с такой гордостью, как если бы хвалился успехами собственного ребёнка. Когда эта мысль пришла в голову Джошуа, что-то, вероятно, отразилось в его глазах, потому что старый еврей горестно кивнул головой:
   - Вы правильно подумали, сэр, я очень горжусь дружбой этих двоих. Я бы очень хотел, чтобы Мелани была моей внучкой, по возрасту я как раз гожусь ей в дедушки. Но я не могу заботиться о ней, в округе этого не поймут. Если бы Мелани и Эндрю поселились со мной, как я об этом мечтаю, мою лавку сожгли бы в тот же день. Меня терпят только потому, что живу я тихо, не богатею от своей торговли и никому не мешаю. Я почему Вам всё это рассказываю: я вижу, что Вам понравились рисунки Мелани. А когда Вы спросили про художника, я подумал, что Вы можете предложить бедной девочке работу, чтобы она могла вырваться из этой кабалы у старого Питта.
   Джошуа кивнул:
   - Я действительно могу предложить ей хорошую работу, если она согласится уехать из Лондона. Я живу на юге графства Уилтшир, там я сейчас строю фабрику китайского фарфора. Кстати, меня зовут Джошуа Нортон. Я приехал в Лондон, чтобы найти художника и учителя живописи, которые согласились бы поехать в Уилтшир. Учитель мне нужен, чтобы обучать работниц расписывать посуду.
   Лицо старого еврея осветилось радостью:
   - О, как это хорошо! Мелани с удовольствием согласится переехать в сельскую местность. Она как-то говорила мне, что хотела бы увезти Эндрю из города. Здесь воздух вреден для него. Мальчик растёт слабеньким, часто болеет.
   - И для Вас у меня есть предложение, - с улыбкой сказал Джошуа. - Я вижу, что Вы очень привязаны к Мелани и её сыну, так что Вы можете поехать с ними, я выделю ей просторный дом, там хватит места и для Вас.
   У старого еврея показались слёзы на глазах:
   - Спасибо Вам за добрые слова и предложение, сэр, но я не хочу ни у кого жить из милости. Моя милая Сара оставила меня одного, Господь не дал нам детей, но у меня есть племянники, которые проявляют заботу обо мне, и я могу в любой момент поселиться с кем-нибудь из них. Но я предпочитаю быть сам себе хозяином, пока могу.
   Джошуа с уважением посмотрел на старика и, рассмеявшись, сказал:
   - Ну, так просто я от Вас не отстану. Могу предложить варианты. Если Вы согласны переехать в Уилтшир и жить поблизости от Мелани и Эндрю, я могу предложить Вам заняться реализацией продукции моей фабрики. Сами решите, в каких масштабах - в одной лавочке или займётесь оптовым сбытом. А эту лавочку можете оставить своим племянникам, я думаю, найдётся, кому здесь торговать. А если не хотите уезжать из Лондона, то могу Вам предложить торговать и моими фарфоровыми изделиями. Я думаю, в сентябре фабрика уже начнёт выпускать продукцию.
   Исаак тоже засмеялся, в глазах проявилась весёлая лукавинка, и он спросил, прищурившись:
   - У Вас в жилах случайно нет еврейской крови, молодой человек? Вы так быстро ориентируетесь в деловых вопросах. Ваши предложения очень заманчивы, и я обдумаю их обязательно, но сейчас у нас более важное дело. Уже три дня Мелани не появлялась у меня, и это меня очень тревожит. Она и раньше не приходила по нескольку дней, когда в трактире было много работы, но тогда она обычно присылала ко мне Эндрю. Я не могу пойти в трактир, чтобы узнать, что с ней, а Вы можете там побывать совершенно свободно. Я только прошу Вас, мистер Нортон, когда Вы это узнаете, не сочтите за труд зайти ещё раз ко мне и сообщить то, что Вы узнаете. Вы же понимаете моё беспокойство?
   Джошуа кивнул:
   - Не беспокойтесь, я сейчас же направлюсь в этот трактир и постараюсь сегодня же поговорить с миссис Мелани. А затем зайду к Вам. Кстати, уже стемнело, Вы не боитесь сидеть в открытой лавке допоздна? Я вижу, район у Вас не очень тихий.
   За окнами, действительно, слышались пьяные голоса, грубая брань, истерический женский визг. Старик пренебрежительно махнул рукой:
   - Все знают, что моя лавочка приносит мало прибыли, так что грабить меня нет смысла. Чтобы из-за пары шиллингов рискнуть оказаться на виселице или на каторге, для этого здешний народ не настолько нуждается. Да и сторож у меня хороший.
   На вопросительный взгляд Джошуа старик открыл дверь во двор, и оттуда в комнату ворвался великолепный пёс, чистокровная бернская овчарка. Он замер возле старика, не сводя внимательного взгляда с Джошуа. Старик нагнулся к собаке и что-то прошептал. Собака заметно успокоилась, подошла к Джошуа и обнюхала опущенные руки. Старый Исаак довольно кивнул головой:
   - Рекс знает, что Вы друг, и не тронет Вас.
   Джошуа осторожно перевёл дух:
   - Да, сторож у Вас действительно замечательный.
   Ему показалось, что в глазах собаки появилось насмешливое выражение. Но это, конечно, от неровного пламени свечи, зажжённой Исааком. Исаак засмеялся:
   - Да, немало местной шпаны носят отметины его укусов. Но поскольку Рекс нападает только в пределах моего дома, и им ещё не разу не удалось заманить его на улицу, то никаких обвинений магистрат не принимает. Этого щенка подарили мне племянники, когда я похоронил мою Сару пять лет назад. Он - вся моя семья. Мы с ним понимаем друг друга без слов.
   Джошуа попрощался со стариком и пошёл в указанном им направлении. Он уже прошёл два квартала по улице, где была расположена лавка, и только повернул за угол в переулок, который заканчивался ярдах в пятидесяти у двери трактира с подвешенным над ней фонарём, когда услышал отчаянный детский крик:
   - Помогите! Не трогайте мою маму! Она больна, она умирает! Отпустите её!
   В тёмном переулке трое мужчин с хохотом лапали женщину, которая не сопротивлялась, и отталкивали ногами маленького мальчика, который вновь и вновь бросался на её защиту. На бегу Джошуа слышал, как все трое глумливо хохотали в ответ на крики мальчика:
   - Ничего, пока жива, пусть доставит радость мужикам, тогда и умирать будет веселее.
   С разгона Джошуа схватил двоих за шеи и с такой силой столкнул их головами, что они тут же повалились, как мёртвые. Третий испуганно выпустил женщину, которая тут же повалилась на землю (она была без сознания), и отпрянул к стене дома, лихорадочно нащупывая нож за поясом. Когда его рука ощутила рукоять ножа, к нему вернулась наглость, и он медленно пошёл на Джошуа, выставив руку с ножом вперёд.
   Мальчик тем временем бросился к женщине и попытался поднять её.
   - Мамочка, - просил он, - вставай, пойдём к дедушке.
   Джошуа пренебрежительно посмотрел на подходившего бандита и засмеялся. После притонов Макао и Шанхая, где он прошёл школу выживания, угрозы лондонских бандитов казались смехотворными. Услышав смех, бандит замер, но Джошуа не дал ему времени опомниться. Удар ногой в руку, державшую нож, отправил нож далеко в сторону, а бандит с воплем схватился за перебитую руку. Глянув на лежащих неподвижно приятелей, он поспешил скрыться в темноте. Джошуа подошёл к мальчугану, продолжавшему теребить лежащую на земле мать. Она была по-прежнему без сознания. Когда Джошуа прикоснулся к женщине, его руку как будто обожгло. У женщины был сильный жар, понятно, почему она без сознания. Он положил руку на плечо плачущего мальчика.
   - Не плачь, малыш. С мамой всё будет хорошо, она поправится. Ты вроде бы говорил, что вы идёте к дедушке? Скажи мне, где ваш дедушка, и я отнесу твою маму к нему.
   Мальчик поднял на него полные отчаяния глаза:
   - Вы правда думаете, что мама будет здорова? Врач сказал, что до утра она не доживёт.
   - Подумаешь, врач, - с уверенностью ответил Джошуа. - Отнесём твою маму к дедушке, и я поеду за самым лучшим в мире врачом, который к утру поставит твою маму на ноги. Говори, где живёт твой дедушка, и пойдём поскорее отсюда, пока эти подонки не очухались. А то у меня нет никакой охоты разбираться с ними снова.
   - А разве Вы их не убили? - удивился малыш.
   - Запомни, дорогой, раз и навсегда. Человек - создание Божье, даже самый плохой. И другой человек не имеет права отнимать у него жизнь.
   Пока они разговаривали, Джошуа поднял молодую женщину с земли, подивившись её лёгкости, и вопросительно поглядел на мальчика. Тот понял вопрос и объяснил:
   - Нам недалеко. Вот на ту улицу, потом налево и до лавки, на которой краски и кисти над дверью.
   Джошуа замер и внимательнее поглядел на мальчугана, чьё худенькое и бледное личико слабо светилось в темноте. Потом быстрым шагом пошёл вперёд, за ним поспешил мальчик, тревожно поглядывая на мать. Когда они свернули на улицу, и фонаря над дверью в трактир уже не было видно, Джошуа спросил:
   - Тебя случайно не Эндрю зовут?
   Мальчик забежал вперёд и раскрыл рот от удивления:
   - Да, Эндрю. А откуда Вы знаете?
   - А твою маму Мелани? - продолжал расспрашивать Джошуа.
   Мальчик опять ответил утвердительно. Джошуа пояснил:
   - Это ваш дедушка Исаак послал меня искать вас. Вы не были у него три дня, и он забеспокоился.
   Джошуа шагал очень быстро, спеша скорее доставить свой драгоценный груз в безопасное место, поскольку в переулке нарастал шум. Или очнулись напавшие на Мелани бандиты, или из трактира кто-то вышел и обнаружил лежащих. Эндрю бежал изо всех сил, чтобы успеть за своим спасителем.
   Старый Исаак уже стоял в дверях, поджидая их. Он впустил их в дом и быстро запер дверь.
   - Рекс предупредил, - ответил он на вопросительный взгляд Джошуа и перевёл озабоченный взгляд на Мелани, которую Джошуа держал на руках. - Что с ней?
   - Сильный жар, она без сознания, - ответил Джошуа. - Покажите, где её можно положить, и я срочно поеду за врачом.
   - Врач живёт здесь недалеко, - заметил старик, показывая Джошуа дорогу в свою спальню, где тот положил Мелани на чистую опрятную постель.
   Но тут вмешался Эндрю, который внимательно и с надеждой следил за мужчинами, постоянно переводя тоскливый взгляд на лежащую неподвижно мать:
   - Дядя Джордж пригласил сегодня этого врача, и тот сказал, что мама до утра не доживёт. - Голос его прервался, он всхлипнул и продолжал сквозь рыдания. - Тогда дядя Джордж сказал, что он не собирается тратиться на похороны и вешать меня на шею, и велел нам отправляться в работный дом. Он вытолкал нас на улицу, а там маме стало ещё хуже. Я хотел отвести её к Вам, дедушка, но к нам пристали три бандита и схватили маму. Я позвал на помощь, и этот господин нам помог. А ещё он говорит, что привезёт самого лучшего в мире врача, и мама завтра будет здорова.
   Старый Исаак посмотрел на Джошуа:
   - Вы действительно так думаете или сказали это, чтобы успокоить Эндрю? Я думаю, лучше ему знать правду с самого начала.
   - Я действительно через час вернусь с одним человеком, который обязательно вылечит маму Эндрю. А пока постарайтесь сбить жар, обтирайте её влажной тряпкой. Я скоро.
   Действительно, через час уставшие и встревоженные старик и мальчик услышали грохот подъезжающего экипажа. Когда Исаак открыл дверь лавки, они увидели на улице роскошный экипаж, с четвёркой великолепных коней. Из экипажа вышли две высокие фигуры. Это были Джошуа и темноволосый темноглазый мужчина. Когда они вошли в лавку, мимо старика мелькнула какая-то тень и бросилась к вновь пришедшему человеку. Исаак потрясённо охнул:
   - Нет, Рекс! Не сметь!
   Но его потрясение стало ещё больше, когда он увидел, что его Рекс самозабвенно ластится к незнакомцу, а тот радостно треплет его за уши и добродушно приговаривает:
   - Вспомнил, вспомнил, глупыш. Ну, как ты тут, дружишь с хозяином? Вижу, что дружишь. Ну и молодец!
   Он потрепал пса по загривку и пояснил удивлённым зрителям:
   - Рекс родился на псарне Королевской гвардии и был очень слабым, не соответствовал требованиям, предъявляемым к таким собакам. Его хотели ликвидировать, но я в это время был в Англии, и приятель привёл меня на эту псарню, чтобы я посмотрел там условия содержания собак. Щенка как раз несли мимо меня, чтобы уничтожить. А я разглядел его возможности. Собака-то уникальная, правда, сэр? - обратился посетитель к Исааку.
   Тот только ошеломлённо кивнул головой. Незнакомец продолжал:
   - Полгода Рекс прожил у меня, но мне надо было уезжать, а тут мой приятель Леонард попросил у меня хорошую собаку для своего дяди Исаака, который живёт совершенно один и которому нужен друг.
   - Постойте! - воскликнул мистер Айзекс. - Я знаю, кто Вы! Вы мистер Джон Оукс, великий волшебник, как утверждает Леонард. Это действительно Вы?
   - Это действительно я, - весело подтвердил Джон и внимательно посмотрел в измученное личико Эндрю. - Мне кажется, молодой человек, что вам настоятельно и незамедлительно нужен хороший отдых.
   - А Вы правда волшебник? - с надеждой отчаяния прошептал Эндрю. Его губы задрожали, и слёзы опять полились из глаз. - Вы спасёте мою мамочку?
   - Завтра, когда проснёшься, мама будет танцевать с тобой вальс, - серьёзно пообещал Джон.
   - Мама не танцует вальс, - через силу улыбнулся Эндрю.
   - Это большое упущение с её стороны. Все мои дети обожают танцевать вальс со своей мамой и со мной.
   - А у Вас много детей? - с любопытством спросил Эндрю.
   - У меня их пока пятеро. Завтра я тебя с ними познакомлю. А пока засыпай, дружок, и спи спокойно до утра, - тихо сказал Джон, погладив ладонью лоб Эндрю.
   - Я не должен спать. Я должен быть с ма..., - Эндрю не закончил фразу и сразу опустился в подставленные руки Джона.
   С Эндрю на руках Джон прошёл в комнату, где лежала Мелани. Жар немного спал после обтирания её холодной водой, чем в последний час занимались Исаак с Эндрю. Джон положил Эндрю на кровать рядом с матерью и провёл раскрытыми ладонями вдоль тела женщины. Исаак и Джошуа, затаив дыхание, следили за ним. Наконец Джошуа не выдержал:
   - Ну что там, мистер Джон? Очень серьёзно?
   - Да нет, - задумчиво пробормотал Джон. - Обычная простуда, к которой добавилось сильное переутомление. Простуду я сниму, а потом ей нужен просто длительный отдых, хорошее питание и положительные эмоции.
   - Ну, всё это я смогу ей обеспечить, - облегчённо вздохнул Джошуа.
   Джон прислушался к чему-то, слышному только ему. Потом повернулся к старику:
   - Я сейчас увезу Мелани и Эндрю в Грин-Холл, очень прошу Вас на одну ночь поехать тоже туда. А ты, Джош, останешься здесь с Рексом, примешь нежданных гостей. В трактире народ возбуждён от слухов. Кто-то слышал, как Эндрю звал мать идти к дедушке. А поскольку многие были в курсе визитов Мелани и Эндрю к Вам, то некоторые тёмные личности хотят использовать поиски Мелани как предлог для разгрома Вашей лавки. Джош скажет им, что Вы уехали погостить, а его оставили присмотреть за лавкой. Рекс тебе поможет, - обратился Джон к Джошуа.
   Пёс услышал своё имя, поднял голову и внимательно посмотрел на говорящих. И опять Джошуа показалось, что во взгляде собаки было понимание.
   *
   Джон Оукс увёз Мелани с Эндрю и старого Исаака. Проводив их, Джошуа закрыл дверь и глянул на Рекса, который вопросительно и дружелюбно смотрел на него.
   - Я ведь потому не стал устанавливать с тобой контакт, - пояснил Джошуа Рексу, - что боялся, что тогда ты привяжешься ко мне и не захочешь оставаться с хозяином. Я же не знал, что ты воспитанник мистера Джона.
   Рекс наклонил голову, принимая объяснения. В это время послышался властный стук в дверь и развязный голос:
   - Открывай, старик, иначе мы поджарим тебя вместе с твоим псом.
   Джошуа спокойно отворил дверь и, охватив взглядом собравшуюся возбуждённую толпу, ответил:
   - Я за старика. В чём дело?
   - Эй, ты кто такой? - спросил стоящий впереди верзила с факелом, ошеломлённо взирая на насмешливо глядящего на него Джошуа, который был даже выше его.
   - А ты кто такой? - в свою очередь осведомился Джошуа.
   - Я здесь живу, - тупо ответил верзила, взглядом требуя подтверждения от толпы. Из толпы послышались несколько голосов, подтверждающих, что да, конечно, старина Коул здесь живёт, и все его знают.
   - А я вот не знаю, - решительно отрезал Джошуа. - И ещё я хотел бы знать, что вам всем здесь понадобилось?
   - Так это, - с заминкой ответил "старина Коул", - старик нам нужен, который живёт здесь. Он наверняка укрыл у себя служанку из трактира, а кто он такой, чтобы поселять у себя английских женщин.
   - А с какой стати вы присвоили себе право определять, с кем ему можно жить, а с кем нельзя? - насмешливо спросил Джошуа.
   - Так это, - опять повторил "старина Коул" - живём мы здесь, вот и решили сказать этому Иуде, чтобы не смел общаться с англичанами.
   - А почему это он Иуда? - полюбопытствовал Джошуа.
   - Так ясно, почему, - возбуждённо воскликнул прыщавый юнец, стоящий рядом с Коулом. - Они же нашего Спасителя распяли.
   - Священное писание внимательнее читать надо, - посоветовал Джошуа. - Распяли-то Его не евреи, а римляне. А Спаситель по матери и сам был евреем, чего ж вы на Его народ гонения устраиваете. Да и вообще, - добавил он строгим тоном, глядя на ошеломлённую его отповедью толпу, - некогда мне тут с вами разговаривать. Нет здесь ни старика, ни женщины, так что гуляйте себе дальше.
   - А может, ты их прячешь, - опять выскочил прыщавый юнец.
   Толпа снова заволновалась. Джошуа отступил от проёма двери и указал внутрь:
   - Можешь зайти и убедиться, что здесь больше никого нет.
   Когда разочарованная толпа убралась восвояси, Джошуа тщательно запер дверь и не спеша прошёл по магазину, внимательно рассматривая выставленные товары. Сейчас он понял, что так понравилось ему в лавочке старого Исаака. Здесь не было ни одной вещи, которая излучала бы негативную энергию. Все вещи были предназначены служить добру. Джошуа растопил камин, удобно устроился около него и мысленно обратился к побратиму: "Как ты там, Пальжор?"
   "Я хорошо, Джош! Начал разбирать новую нишу манускриптов, доставленных с Севера два века назад. Такие интересные находки есть, я уже сообщил о них Просветлённому."
   "Завтра я его расспрошу, есть ли там что интересное для меня" - сообщил Джош.
   "А ты недалеко от него?" - поинтересовался Пальжор.
   "Только что расстался с ним", и Джошуа рассказал побратиму историю спасения Мелани.
   "А что, девушка хорошенькая, брат?" - заинтересовался Пальжор. - "Может быть, это твоя судьба?"
   Джошуа усмехнулся. Пальжор искренне хотел, чтобы Джошуа встретил свою возлюбленную. С тех пор, как он, с благословения Учителя, женился на своей Мэй Лии, Пальжор мечтал, чтобы и его побратим обрёл свою любовь.
   "Девушка хорошенькая", - признал Джошуа, - "но сердце моё ещё не задето. Не торопи, брат, я дождусь своей любви. Привет от меня Мэй Лии, когда вы меня дядей сделаете?"
   "Летом станешь дядей" - счастливо засмеялся Пальжор.
   *
   В воспоминаниях Джошуа перенёсся в 1803 год, когда он вместе с матерью сел на корабль, чтобы, достигнув Индии, расстаться с ней и отправиться в Тибет с надеждой избавиться от горба.
   На корабле вместе с ними находился бывший житель Тибета, который не вынес суровых условий жизни на родине и сначала жил в Индии, а оттуда перебрался в Англию. Его нашёл Джон Оукс, когда было решено отвезти Джошуа в Тибет. В Тибет его уроженец возвращаться категорически отказался, но согласился поучить Джошуа и остальных желающих тибетскому и китайскому языкам. Он сопровождал их только до Калькутты, а потом решил вернуться в Англию.
   В Калькутте отпраздновали свадьбу матери Джошуа и капитана "Буревестника", судна, на котором они прибыли в Индию. Капитан Джонсон очень понравился Джошуа, и он был рад, что мама остаётся не одна, так ему было спокойнее покинуть её.
   Из Калькутты путешественники отправлялись впятером: лорд Джереми Уэйн, мистер Джон Оукс, мистер Ирвин Стоун, мистер Чарльз Колфилд и Джошуа.
   Вечером перед отправлением (отправлялись утром) мистер Джон Оукс пришёл к Джошуа, который вместе с родителями жил в гостинице, и при родителях сказал мальчику:
   - Я хочу тебе сказать, Джош, что завтра ты можешь или начать новую жизнь, полную неизведанных и непредсказуемых событий, или же можешь остаться с родителями. Они любят тебя таким, какой ты есть, и будут заботиться о тебе и помогать тебе всегда. Обдумай всё сам, и сам прими решение. Если решишь отправиться в Тибет с нами, мы ждём тебя завтра на причале. Место ты знаешь. Но учти - это означает расставание с родителями на долгие годы. Подумай, готов ли ты к этому.
   Джошуа думал всю ночь. Ему было страшно брать на себя ответственность за свою жизнь в тринадцать лет. Расстаться с мамой, с новым отцом, который действительно по-отечески заботился о нём. Утром Джошуа вышел из своей комнаты и сказал тревожно глядящим на него родителям.
   - Я решил, я поеду в Тибет. Поймите меня правильно. Я вас очень люблю, но мне пора самому отвечать за себя. Я не прощу себе, если упущу такой шанс, который не всякому даётся.
   Как только они устроились в лодке, и она отошла от причала, направляясь вверх по Гангу, Джон Оукс подозвал дрожащего от волнения и страха Джошуа. Мальчик пытался скрыть свой страх, но дрожь он скрыть не мог. Мистер Джон обнял тщедушное тельце Джошуа и привлёк его к себе.
   - Успокойся, Джош. Ты не один, и мы не собираемся бросать тебя незащищённым среди незнакомых людей. Послушай, что нас ожидает. Мы будем путешествовать по Тибету много месяцев, будем останавливаться в разных монастырях. Присматривайся и прислушивайся к себе. Если ты будешь чувствовать себя комфортно в каком-то из них, там мы будем искать тебе Учителя. Пока ты там не привыкнешь, мы тебя одного не оставим.
   - А если я нигде не привыкну? - робко спросил Джошуа, постепенно успокаиваясь от нежности и тепла, которые он ощущал от обнимавших его рук мистера Оукса. Так ласково его обнимал только новый папа, капитан Джонсон.
   - Если тебе нигде не понравится, ты вместе с нами через год будешь в Шанхае, куда за нами придёт "Буревестник". И мы будем искать другие возможности вылечить тебя. У нас с лордом Джереми ещё есть цель - найти тайную долину в горах Тибета, куда не всем есть доступ. Думаю, там тебя точно примут и вылечат, но опять повторюсь - выбирать будешь ты. Я почему веду вас всех в Тибет, - продолжал он своё объяснение не только для Джошуа, но и для Ирвина с Чарльзом. - Это место, где человек может вспомнить о своих необычных способностях, данных ему при рождении, и развить их. - Он снова обратился к Джошуа. - Ты ведь наблюдал на корабле за мной и лордом Джереми, когда мы проводили свои разминки. Ты тогда ещё сказал, что хотел бы этому научиться. Ты не передумал?
   - Не передумал, - торопливо заверил его Джошуа. - Я очень хочу научиться быть таким, как вы.
   - Тогда запомни для себя главное правило - никогда ничего не бойся. Опасаться, остерегаться, особенно необдуманных поступков, можно, но страх изгони навсегда из своего мира. Начнём с физической подготовки - я буду с тобой разрабатывать по одному упражнению в неделю. У нас их 21, так что через двадцать одну неделю ты освоишь их все. Запомни, что выполнять их нужно каждый день всю жизнь, только тогда ты будешь постоянно идти вперёд. Но не торопись. Мы пройдём весь Тибет с запада на восток, будем изучать тайные знания, хранящиеся в монастырях. То, что тебе пригодится в жизни, я буду копировать и оставлю тебе для изучения, когда, вернее, если ты найдёшь монастырь, где ты захочешь пожить несколько лет, упражняя свой ум и исцеляя своё тело.
   От облегчения и радости, что он ещё долго будет с этими замечательными людьми, Джошуа чуть не расплакался. Как бы почувствовав его состояние, мистер Джон крепче прижал хрупкое тело мальчика к своему тёплому, сильному телу и начал его тихонько покачивать, приговаривая:
   - Поспи, мальчик, а когда проснёшься, все твои страхи уйдут и больше не вернутся.
   - Вы просто как мама меня баюкаете, - хотел сказать Джошуа, но глаза у него уже закрылись, и он легко соскользнул в глубокий сон.
   До Тибета они добрались за 10 дней, после того как оставили лодку и дальше пошли пешком, купив только пони для Джошуа. И уже в самом начале своего путешествия Джошуа догадался, что судьба свела его с необыкновенными людьми. Это были лорд Джереми и мистер Джон. Они шли вроде бы неторопливо, продвигаясь за день не больше нескольких миль, как заметил в первый же вечер пешего похода мистер Чарльз, на что лорд Джереми сообщил, что они идут тайными тропами, неизвестными простым людям, и уже находятся на расстоянии 100 миль от утренней точки выхода. Джошуа понимал (сейчас), что обычной группе людей такое путешествие было бы не по силам.
   А потом они познакомились с Пальжором, который стал побратимом Джошуа и помог ему скрасить долгие годы пребывания сначала в Тибете, а потом в Китае.
   Пальжору тогда было 8 лет, он только что лишился отца, и дядя велел ему отправляться в монастырь. В монастырь мальчика не приняли, поскольку его отец был мясником - самая презираемая профессия в Тибете. Мальчик не знал, куда ему идти. В отчаянии он пошёл искать другой монастырь, но заблудился в горах и уже не чаял остаться в живых. Припасы у него вскоре закончились, его сопровождали грифоны, которые как будто дожидались, когда он окончательно ослабеет, чтобы напасть на него.
   Джошуа вспомнил, как вскоре после обеденного привала они задержались на одном из перекрёстков дороги, по которой следовали между горами. Лорд Джереми уже свернул на еле видную тропу, когда мистер Джон остановил его:
   - Подожди, Джереми, я чувствую, поблизости нужна наша помощь.
   - Действительно, - лорд Джереми тоже остановился и внимательно огляделся - вон, Джонни, видишь, у той горы собрались грифоны, значит, там кто-то живой.
   - Вернее, полуживой, - мрачно заметил мистер Джон, - раз грифоны его преследуют. Ждите меня здесь.
   Мистер Джон вернулся через полчаса, неся на руках тельце измождённого мальчика. Это и был Пальжор. Сначала его накормили и напоили, а потом прошли по тропе, выбранной лордом Джереми, до невысокой горы, в которой они нашли сухую удобную пещеру. Там мальчика уложили спать, а сами путники занялись обычными делами, которыми всегда занимались на привалах. Лорд Ирвин и мистер Чарльз заучивали упражнения вместе с Джошуа. Пальжор проспал до следующего утра, не просыпаясь. Утром он рассказал о своей истории взрослым, которые сочувственно выслушали его. Для Пальжора это было необычно, тибетцы не отличались добротой и сочувствием. Условия жизни в Тибете были такими суровыми, что эта суровость в людях зачастую соседствовала с жестокостью.
   А потом мистер Джон сказал то, чего ожидал от него Джошуа и совсем не надеялся услышать Пальжор.
   - Знаешь, малыш, раз тебя не принимают ни родственники, ни монахи, пойдём с нами, мы ищем подходящий монастырь для этого мальчика, - он указал на Джошуа, - а ты для нас будешь лакмусовой бумажкой (мальчики не поняли, что это). Если тебя примут в том монастыре, который выберет Джошуа, тогда мы поймём, что это действительно хороший монастырь.
   Пальжор внимательно присмотрелся к Джошуа и внезапно спросил:
   - Вы хотите развернуть ему эту спираль? - он указал рукой на горб Джошуа.
   Мистер Джон заинтересованно поглядел на мальчика.
   - Ты видишь эту спираль? - спросил он.
   - Да, - подтвердил Пальжор, - я ещё вижу, что она вот-вот начнёт распрямляться, нужен только небольшой толчок.
   - Толчок скоро будет, завтра мы планируем быть у Кайлаша, там и начнётся твоё исцеление, Джош, - ободряюще сказал мистер Джон побледневшему Джошуа.
   - Но обычные люди не могут быть завтра у Кайлаша, - заметил Пальжор, - туда дальняя дорога, если идти обычными тропами.
   - Я смотрю, ты очень необычный мальчик, - доброжелательно заметил мистер Джон, - я рад, что мы с тобой встретились. Если ты будешь рядом с Джошем, когда он останется в Тибете, я буду спокоен за вас обоих.
   - Я буду рядом с ним, Просветлённый, - лукаво улыбнулся Пальжор, - и я рад, что ты спас меня от преждевременного ухода в мир иной.
   На следующий день они действительно приблизились к священной горе Кайлаш. Джошуа вспомнил, как они увидели покрытый снегом Кайлаш. Мистер Джон спросил:
   - Джош, ты ничего не чувствуешь необычного?
   - Чувствую, - неуверенно начал Джошуа, - я не понимаю, как это происходит, но я вижу ту спираль, о которой говорил Пальжор. Только я вижу её не глазами, а как-то по-другому.
   - Ты видишь её своим третьим глазом, - пояснил мистер Джон. - Видишь, у основания горба какая-то перемычка?
   - Да, я вижу её, - подтвердил Джошуа.
   - Теперь осторожно представь себе, что ты её убираешь оттуда, - продолжал мистер Джон. Он подошёл к Джошуа и провёл рукой за спиной мальчика.
   Джошуа мысленно представил, что сдвинул пластину и отбросил её в сторону. Резкая боль прошла по позвоночнику и тут же исчезла, Джошуа не успел даже вскрикнуть.
   - Ну вот и хорошо, - удовлетворённо сказал мистер Джон. - Можешь считать, что твоё исцеление началось. Теперь спираль из позвонков в твоём горбу будет постепенно распрямляться, и ты начнёшь расти. Только не торопи этот процесс, иначе можешь только навредить. Пальжор, - повернулся он к маленькому тибетцу, - ты уж последи за ним пару лет, когда останетесь здесь без нас. А то у Джоша будет большой соблазн ускорить выпрямление позвоночника, а ускорять нельзя.
   - Я послежу, - горячо заверил их Пальжор.
   Полгода ещё они путешествовали по всему Тибету, продвигаясь зигзагами с запада на восток, останавливались в монастырях, где их принимали с большим почётом, когда ламы видели ауры лорда Джереми и мистера Джона. Слово "Просветлённые" по отношению к ним Джошуа слышал в каждом монастыре.
   Джошуа на всю жизнь запомнил своё ощущение безграничного счастья и восторга, когда они прошли по тайному пути в скрытую долину в восточном Тибете. Был пасмурный день, но вдруг сразу, когда они миновали узкий проход в горах, они увидели сказочную долину, освещаемую необычным светом и окружённую высокими горами со снежными шапками. До этого они шли в морозном воздухе, закутанные в меховую одежду. Здесь же их охватило тепло, деревья стояли в цвету, и Джошуа с удивлением увидел небольшую обезьянку, которая с любопытством наблюдала за вновь пришедшими, сидя на ветке цветущего дерева. А посредине долины возвышалась пагода монастыря.
   Это и была та самая долина, которую искали лорд Джереми и мистер Джон. Здесь они пробыли вместе почти полгода. Когда, спустя десять месяцев после отправления из Индии, настала пора прощаться со старшими товарищами, Джош расставался с ними без боязни, он знал, что ему здесь будет хорошо. К тому времени Джошуа уже перерос Пальжора, и их Учитель подтвердил, что позвоночник Джоша приходит в норму и горб уйдёт без следа. Четыре года пролетели быстро в учёбе и тренировке тела и духа. В канун 18-го дня рождения Джошуа в долине появился мистер Джон. Он принёс письма от родителей и портреты его маленьких братика и сестрички, Джека и Черити.
   Ещё перед прибытием мистера Джона Джошуа и Пальжор часто говорили о возвращении Джоша в Англию. Когда Джошуа спросил Пальжора, не хочет ли он поехать с ним, уверяя Пальжора, что его родители с радостью примут и Пальжора в их семью, Пальжор отказался. Он сказал, что каждый человек должен жить там, где воплотился в физическое тело, и выполнять своё предназначение. Пальжор признался побратиму, что самой большой его мечтой было остаться в долине и служить здесь Высшим силам. Пальжор побаивался, что, когда Джошуа вернётся в Англию, Учитель может ему предложить переселиться в другой тибетский монастырь.
   Но вот мистер Джон прибыл, и оказалось, что Джошуа ещё рано возвращаться в Англию. В первый же вечер, когда мистер Джон появился в долине, Джошуа и Пальжора пригласили в келью Учителя, где был и мистер Джон. Учитель сказал Джошу, что, поскольку мужчины растут до 25 лет, он бы порекомендовал Джошуа не удаляться далеко от Тибета, пока его позвоночник окончательно не укрепится. На растерянный вопрос Джошуа, куда же ему идти и нельзя ли ему тогда и на эти 7 лет остаться в долине, Учитель сказал, что решать будет сам Джошуа. А они, Учитель и мистер Джон, предлагают ему такой вариант: полгода (самые суровые зимние месяцы) проводить в долине, в её чудесном климате, а полгода жить в западных районах Китая, в верховьях реки Янцзы. Когда в 1804 году мистер Джон Оукс со спутниками добирался из Тибета в Шанхай, они посетили в верховьях Янцзы несколько деревень, где жители занимаются изготовлением фарфора. Китайский фарфор ценится во всём мире, вот мистер Джон и подумал, что Джошуа мог бы на следующие 7 лет поселиться в одной из этих деревенек, чтобы изучить технологию изготовления китайского фарфора. Мистер Джон знает, что в поместье Милверли, где Джошуа прожил с матерью 8 лет, есть залежи белой глины, которые никто сейчас не использует. После возвращения Джошуа мог бы построить там фабрику по производству фарфоровых изделий. Согласие леди Элизабет, владелицы поместья, он может гарантировать.
   Джошуа сказал, что ему нужно подумать. Учитель одобрительно кивнул, здесь действительно спешка была неуместна. Сидевший до тех пор тихо Пальжор неуверенно спросил, какие планы у Учителя относительно него. Должен ли он по-прежнему быть рядом с Джошуа или Учитель решил для него что-то другое?
   Учитель ласково улыбнулся мальчику.
   - Ты прав, Пальжор, мы потому и позвали тебя вместе с Джошуа, что и твоё будущее нужно обсудить сейчас. Ты можешь действительно быть эти 7 лет со своим побратимом или можешь принять моё предложение. Да, - ответил лама на вопросительный взгляд мистера Джона при слове "побратим", - ребята стали побратимами за это годы, поскольку неоднократно рисковали жизнями ради спасения друг друга.
   Мистер Джон сказал, что он очень рад слышать это.
   - А какое у Тебя предложение для меня, Учитель? - нетерпеливо напомнил Пальжор.
   - Мне кажется, - лукаво улыбнулся Учитель, - что ты не отказался бы быть принятым в клан Хранителей долины, не так ли, мой мальчик?
   Пальжор задохнулся от восторга:
   - Учитель! - вскочил он на ноги и неверяще уставился на невозмутимо улыбающегося Учителя. - Мой слух не обманывает меня? Ты действительно сказал это?
   - Я действительно сказал это! - с ласковой улыбкой подтвердил Учитель. - Тогда полгода вы с Джошуа будете вместе в долине, а когда он будет уходить в деревню, ты будешь поддерживать с ним ментальную связь, будешь провожать его туда тайными тропами и забирать оттуда, когда он снова будет возвращаться к нам. Обряд обретения ментальной связи мы с Просветлённым проведём сегодня ночью.
   Они трое покинули долину неделю спустя. Был разгар весны 1808 года. Устроили Джошуа в гончарной деревушке на границе Китая, в хижине, где жила старая китаянка с правнучкой Мэй Лин, которой было 8 лет. Старушка была счастлива, что у неё появился постоялец, который помогал им в их нелёгкой жизни. К хижине старушки пристроили комнатку для Джошуа, а его сопровождающие разошлись в разные стороны: Пальжор вернулся в долину, чтобы через полгода прийти за Джошуа, а мистер Джон Оукс направился вдоль Янцзы в Шанхай, где его уже должен был ждать "Буревестник". И эти семь лет промелькнули достаточно быстро. Джошуа старательно изучал гончарное дело, главными учителями были Мэй Лин и её прабабушка. Со своей стороны Джошуа немало добавил в искусство создания фарфора - его изделия были прочнее обычных. Чашки и пиалы, изготовляемые Джошуа, были изумительно тонкими, прозрачными и ... небьющимися. Поэтому они могли выгодно продавать купцам созданные ими изделия, не только посуду, но и фарфоровые фигурки, которые ловко лепила Мэй Лин своими искусными пальчиками. В 1815 году, когда Джошуа собирался отправляться с караваном купцов в сторону Шанхая, произошло несколько событий. Умерла прабабушка Мэй Лин, а саму Мэй Лин жители деревни продали владельцу каравана. Мэй Лин подслушала разговоры в деревне, что Джошуа не должен добраться до Шанхая живым, китайцы не хотели, чтобы их ремесло применялось чужаком. Джошуа мысленно позвал Пальжора. Тот появился на следующий день и помог Джошуа и Мэй Лин незаметно исчезнуть из деревни. Мэй Лин отправилась с Пальжором в Долину, а Джошуа, получив от друга подробную карту тайных путей, на 2 месяца раньше срока оказался в Шанхае. Там он и скрывался, ожидая прибытия "Буревестника".
  
  
   6 мая, Лондон.
  
   Утром следующего дня Мелани проснулась с ясной головой, но с ощущением сильной слабости. Телу было так комфортно в мягкой постели, сквозь опущенные пока веки чувствовался солнечный свет, было тепло.
   "Это я ещё сплю, - подумала она лениво. - И мне снится жизнь дома, когда у меня не было никаких забот, я не работала в грязном трактире с утра до ночи и не спала в тёмной холодной каморке на жёстком лежащем на полу матраце. И не было забот, чем накормить Эндрю. Эндрю!" - она открыла глаза и увидела, что сон продолжается. Она лежала в мягкой широкой постели в большой роскошной комнате, через огромные окна вливался солнечный свет, в камине весело трещал огонь. Рядом с ней спал её сыночек, со следами слёз на замурзанном личике, но спал он спокойно и глубоко. Мелани попыталась вспомнить, как они сюда попали, но в голове было совершенно пусто.
   Снова стукнула дверь, и Мелани поняла, что именно этот звук разбудил её. В комнату осторожно вошла девушка в чепце и переднике, она несла ведёрко с углём, которое осторожно поставила у камина, добавила угля к разгоревшимся дровам и оглянулась на постель. Она заметила, что Мелани проснулась, и её веснушчатое личико просияло радостной улыбкой.
   - Вот Вы и проснулись, мэм, - прошептала она. - Мистер Джон так и сказал, что проснётесь утром без жара, но с большой слабостью, и Вам надо полежать несколько дней, чтобы окрепнуть. Сейчас я помогу Вам с туалетом, а потом принесу завтрак для Вас и этого молодого джентльмена.
   И она ласково поглядела на спящего Эндрю. При виде её сияющего личика тревога Мелани улеглась. Так могут улыбаться только очень хорошие люди.
   Девушка оказалась неожиданно сильной. Она без видимых усилий переворачивала безвольное тело Мелани, без смущения и очень доброжелательно помогла в туалете, потом умыла и сменила пропотевшую фланелевую рубашку на такую же мягкую и уютную. Всё это время она беспрерывно стрекотала, так что Мелани даже не надо было задавать вопросы о том, где они с Эндрю находятся.
   Девушка сообщила, что её зовут Мэгги, так её все называют, только отец звал Маргарет, когда сердился на неё, но это бывало не часто. У отца пятеро детей и небольшая ферма, поэтому, когда умерла бабушка и услуги Мэгги дома уже были не нужны, родители отпустили её и её сестру Лорел в Лондон, чтобы устроиться горничными в богатых домах. Лорел у них настоящая красавица, никаких веснушек, синие глаза и волосы как чистая медь. Когда они приехали в Лондон (а приехали они с запада, с побережья Уэльса, и предки у них ирландцы, поэтому и волосы у неё такие рыжие), их на станции дилижансов встретила какая-то женщина, которая вцепилась в Лорел и потащила её к стоящему недалеко экипажу, обещая устроить её служанкой в очень богатый дом. Но она, Мэгги, сразу вмешалась, схватила Лорел и сказала этой женщине, что они с сестрой будут работать только вместе, и никуда она сестру одну не пустит.
   И оказалось, что правильно она, Мэгги, поступила, потому что эта женщина хотела увезти Лорел вовсе не в приличный дом, а в очень ужасное место. Им на помощь пришла другая женщина, которая Мэгги сразу понравилась своими добрыми глазами. Она сказала, что у них агентство по найму, что девочки могут поговорить с хозяином почтовой станции, который подтвердил, что миссис Дженкинс - это дама, достойная доверия, и они поехали с ней.
   И вот теперь Лорел учится на горничную, и она будет работать горничной в Олтон-Хаусе, это особняк самого герцога Бьюкасла, и ей, Мэгги, тоже предложили учиться вместе с Лорел, хоть она и не так красива, как её сестрёнка. Но ей больше нравится то, чем она сейчас занимается. Она рассказала миссис Дженкинс, как она, Мэгги, ухаживала несколько лет за бабушкой и помогала ухаживать за другими больными у них в округе, и ей очень нравилось помогать доктору. А потом миссис Дженкинс сказала, что одному доктору в Грин-Холле, вернее, он живёт во флигеле Грин-Холла, и именно здесь они сейчас находятся, так вот этому доктору нужна помощница, и не согласится ли Мэгги поработать у него. Поскольку Лорел была в безопасности и хорошо пристроена, так как герцог из Олтон-Хауса женится на внучке хозяйки Грин-Холла, и в Олтон-Хаусе будет хорошая хозяйка, то она решила попробовать поработать у доктора, и ей здесь так понравилось, что она решила остаться здесь, а с Лорел они будут часто видеться.
   Здесь все слуги говорят, что в Грин-Холл мечтают попасть все слуги в Лондоне, но это редко кому удаётся, так как здешние хозяева слуг нанимают только в своих поместьях и очень заботятся о них, и слуги ни за что не согласятся работать ещё где-то. Так что им с Лорел очень сильно повезло, и родители радуются за них, и они с Лорел даже смогут помогать родителям деньгами. Здесь хозяева очень добрые люди, хоть и аристократы из самого высшего общества. Вот хотя бы доктор, на которого работает Мэгги. Он им совсем чужой человек, просто один год учился медицине вместе с мистером Джоном, кузеном миледи. Это мистер Джон вчера привёз Мелани с Эндрю и велел ей позаботиться о них. Так вот, доктор Самуэль Батнер встретил мистера Джона в Америке. Там доктор попал в плен к индейцам. А мистер Джон приехал к индейцам, как гость, и он уговорил индейцев отпустить доктора, привёз его в Англию и поселил в этом флигеле, где доктор может заниматься научными исследованиями, а также лечить больных. А она, Мэгги, очень помогает доктору, потому что он только в медицине шибко умный, а в жизни такой рассеянный, что за ним тоже нужно присматривать, чтобы и поел вовремя, и одежду менял почаще, не ходил в одном и том же.
   Поделившись всеми этими сведениями с Мелани и закончив все процедуры, Мэгги убежала, но через пять минут появилась снова с полным подносом, от которого очень аппетитно пахло вкусной едой. Проспавший всю её болтовню Эндрю моментально открыл глаза, когда его нос учуял вкусные запахи. Он с радостью поглядел в ясные глаза матери:
   - Мамочка, ты выздоровела! Знаешь, как я вчера напугался, когда доктор Хьюитт сказал, что ты не доживёшь до утра, и дядя Джордж выгнал нас из дома?! А потом на тебя напали трое бандитов, и я позвал на помощь, потому что они меня не слушали, и мистер Джошуа победил их, и мы отнесли тебя к дедушке. А потом мы с дедушкой обтирали тебя водой, как велел мистер Джошуа, и он вернулся с мистером Джоном, и потом я ничего не помню. - Эндрю сладко зевнул, прижавшись к матери, и добавил - а сейчас я очень хочу есть.
   Мелани вопросительно посмотрела на Мэгги, которая весело подбоченилась и сказала:
   - Неужели вы думаете, молодой человек, что вы можете есть такие вкусные блюда вот такими грязными руками? Даю вам пять минут, быстро в комнатку рядом, умойтесь тёплой водичкой, которую я вам приготовила, и возвращайтесь завтракать. Я пока покормлю вашу матушку.
   - Хорошо, - проворчал Эндрю, слезая с кровати. - Я умоюсь, только меня зовут не молодой человек, а Эндрю, а мою маму зовут Мелани.
   - Вот и познакомились, - засмеялась Мэгги. - А меня зовут Мэгги, и у меня предки были ирландцы, а ирландцы славятся своей любовью к чистоте.
  
  
  
  
   6 мая, Лондон, вечер.
  
   Вечером в Олмаке, во время вальса, который дебютанткам ещё не разрешалось танцевать, леди Мэри Гринвуд попросила Викторию выйти с ней на балкон. Удостоверившись, что они на балконе одни, леди Мэри с нерешительным вызовом посмотрела в глаза Виктории:
   - Папа решил выдать меня за Кристиана Уэйна, - сказала Мэри. - Я хочу тебе сказать, что мне нравится Кристиан, и поэтому я не хочу слышать о нём ничего плохого.
   - От меня ты и не услышишь, - спокойно ответила Виктория.
   - Ты правда не возражаешь? - недоверчиво спросила Мэри.
   - А почему я должна возражать? - удивилась Виктория. - Это ведь твоя жизнь, твой выбор. Я просто хочу тебе сказать, что всегда буду думать о тебе хорошо и останусь твоей подругой, пока ты этого хочешь.
   - Тогда хорошо, - облегчённо сказала Мэри. - Дело в том, что вчера Кристиан уже сделал мне предложение, и свадьбу назначили на 8 июня.
   - Ну, видишь, действительно хорошо, - засмеялась Виктория. - Ты выйдешь замуж на неделю раньше меня. Я желаю тебе счастья, Мэри.
   - Ты не обидишься, если я не скажу Кристиану, что мы дружим? - спросила Мэри. - Он обижен на вашу семью и не хочет, чтобы мы дружили. Я не собираюсь его обманывать, - горячо заверила она, - просто не буду с ним говорить о тебе.
   - Я не обижусь, - твёрдо сказала Виктория и подтолкнула подругу к выходу с балкона. - Иди поскорее в зал, я вижу, как подъехал экипаж Кристиана. Ты же не хочешь, чтобы он видел нас вместе.
  
  
  
  
   7 мая, Лондон.
  
   Ричарда удивляло и забавляло то, как долго тянула Ребекка с признанием, что у неё появился поклонник, имеющий серьёзные намерения. Он бы давно выяснил у неё всё, но Виктория посоветовала пока не ускорять события. Пусть его сестра сама уверится, что этот человек ей нужен, тогда и брату сможет сказать об этом. Он встречал того молодого человека, которого видел в толпе на свадьбе Тони и Энн, на всех приёмах, которые они посещали. Ричард даже припомнил, что этот молодой человек был и на первом балу Виктории. Раз этот молодой человек был принят в высшем обществе, Ричард был спокоен за сестру.
   Наконец, в начале мая, когда Ричард после утреннего посещения Грин-Холла работал у себя в кабинете, дворецкий доложил ему, что барон Эпплгейт просит аудиенции у его светлости. Ричард задумался; барона Эпплгейта он явно не знал. Может быть, это опять какой-нибудь проситель, который через него пытается добраться до миллионов Гринвудов?
   - Какой он из себя, Крэйн? - спросил он дворецкого.
   Тот откашлялся и почтительно заметил:
   - Очень приятный молодой человек, Ваша светлость. Я его уже видел, однажды он приходил с леди Ребеккой, но Вас не было дома. Это было позавчера.
   - С Ребеккой, говоришь? - оживился Ричард. - Это уже становится интересно. Проводи его сюда, Крэйн. Кажется, это пожаловал мой будущий родственник, если я не ошибаюсь.
   Крэйн поспешил к дверям и через некоторое время торжественно объявил:
   - Лорд Эпплгейт к Вашей светлости!
   В кабинет смущённо вошёл тот самый молодой человек, о котором Ричард подумал. Посетитель решительно сказал:
   - Извините, Ваша светлость, если помешал Вам своим визитом. Ребекка, - он покраснел и поправился, - леди Ребекка утверждает, что Вы сейчас очень заняты, но я не хочу больше тянуть. Дело в том, что я люблю Вашу сестру и прошу у Вас её руки. Я уже был женат, у меня две маленькие дочери от первой жены. Леди Ребекка знает моих дочек и любит их, а они любят её и даже уже называют мамой.
   И он выжидательно посмотрел на Ричарда. Ричард, скрывая улыбку, указал ему на кресло недалеко от своего стола, и серьёзно спросил:
   - А можно узнать, где Вы познакомились с моей сестрой?
   - Мы познакомились в парке, - так же серьёзно ответил Эпплгейт. - Я зашёл туда за своими девочками, а они играли с Вашей племянницей. Я сначала подумал, что Сара - дочка леди Ребекки, и очень обрадовался, когда узнал, что племянница. Леди Ребекка мне сразу очень понравилась. Мы сначала встречались только в парке, где наши девочки вместе играли, а потом я явился с визитом в Грин-Холл, был представлен леди Люсинде. Ребекка, я хочу сказать, леди Ребекка почему-то не решается обратиться к Вам. Но я очень хочу поскорее жениться на ней, я её очень люблю. Но она такая красивая и замечательная, что я постоянно опасаюсь, вдруг она встретит кого-нибудь другого, и тот ей понравится больше, чем я, пока она мало меня знает. И я, конечно же, согласен пройти перед свадьбой обряд очищения.
   - Что за обряд? - не понял Ричард.
   - Ну, обряд очищения от прошлых связей. Про него мне рассказала леди Виктория. Мне очень понравилась идея. Я бы хотел получить Ваше согласие, Ваша светлость, на нашу свадьбу с Ребеккой, я хотел сказать, с леди Ребеккой.
   - Ладно, - сказал Ричард, - раз уж вы собираетесь пожениться, можете не поправляться каждый раз. Зовите её Ребеккой, а меня Ричардом.
   И он вопросительно поглядел на барона. Тот понял:
   - Меня зовут Колин, Ваша св..., то есть Ричард.
   - Хорошо, Колин, - улыбнулся Ричард, - можешь передать своей невесте, что её брат не так уж сильно занят, чтобы не уделить внимание делам единственной сестрёнки. Я рад, что у вас взаимные чувства, потому что со стороны виднее, как вы относитесь друг к другу. (Эпплгейт просиял.) Можешь передать своему поверенному, чтобы он связался с моим поверенным для составления брачного контракта. А теперь, если у тебя есть время и желание, я бы хотел, чтобы ты рассказал мне о своей семье.
  
   *
  
   Миссис Салли Джилл обессилено опустилась на стул. Прошло уже две недели, как она схоронила мужа, но до сих пор ещё не может прийти в себя. Как дальше жить, что делать? Муж её был плотником, хорошим плотником, но все его заработки они тратили на семью. Пятеро ребятишек, старшему только десять, и она опять беременна. Правда, пока незаметно, месяца три, поэтому ей пока дают работу в окрестных домах. Стирка и уборка, что ещё она может делать? Лавочник не отпускает в долг, как раньше, потому что не уверен, что она сможет отдать деньги. Нехорошо так думать, но слава Богу, что Дэниел погиб сразу, не мучился. На них с товарищем обрушились сверху брёвна на строящемся доме. Дэниела убило сразу, а Ника покалечило так, что он вряд ли встанет, но последние деньги его жена отдала доктору, который ничего сделать не смог, только продлил страдания несчастного человека.
   Салли очень сочувствовала Мэри, которая даже на работу не может пойти, поскольку оставить Ника не на кого, их старшей девочке только шесть. А Салли перестирала сегодня гору белья у лавочника, его жена расплатилась продуктами. Хорошо, что на Джо уже можно положиться, он и за детьми присмотрел, и организовал их на уборку, а сам обед приготовил. Мать может хотя бы дома немного отдохнуть. Джо всего десять, но он такой серьёзный, постоянно учился у отца ремеслу. Дэниел говорил, что года через три у него уже будет постоянный помощник в работе, будут зарабатывать больше.
   Сэм и Джинни, восьмилетние двойняшки, сильно изменились после гибели отца. Бросили свои шалости, помогают старшему брату и присматривают за младшими сестрой и братом. Но долго ли они продержатся? Аренду за дом Дэн выплатил за полгода, а где она возьмёт деньги через два месяца? Да и силы у неё уже на исходе, сегодня чуть в обморок не упала, чудом удержалась. Заметила бы лавочница, и отослала бы, и не заплатила. А так хоть на пару дней есть еда, да ещё Джо понёс семье Ника, им-то еды взять неоткуда. Замечательный у них с Дэном старший сын. Как они мечтали, что подрастут сыновья, будут помогать отцу. И заживут они счастливо, может быть, даже со временем смогут переселиться из Лондона в какое-нибудь село, чтобы дети росли на природе. Ремесло ведь у Дэна хорошее было, плотники всегда нужны. А Сэм как любит с деревом работать, у сестёр вся кукольная мебель им сделана. Отец собирался отдать его учиться к хорошему столяру.
   За дверью послышались тяжёлые шаги, это явно не Джо. Салли опять испугалась. Хороших известий она уже не ждала. В дверь, постучав, вошли приходской священник и ещё какой-то священник, которого Салли видела впервые. Мистер Даббл, у которого она была буквально вчера с просьбой помочь найти работу, прошёл в комнату с довольным видом:
   - Ну вот, миссис Джилл, считайте, что беды Ваши закончились. Это преподобный Дэвид Бёртон, он является директором нового приюта в Ричмонде...
   Дальше она не слышала. Страшный призрак работного дома захватил её, и она медленно повалилась к ногам пришедших.
   Миссис Салли Джилл плавала в каком-то тумане, в котором ей было хорошо и из которого так не хотелось выбираться. Но и в этот уютный обволакивающий туман доносился плач малыша, который не давал ей полностью отдаться этой неге, плаванью в тумане, покачиваясь на его волнах. "Опять Сэм дразнит Джимми. Надо сказать ему, чтобы перестал" - вяло подумала она. Потом раздался тревожный и сердитый голос Джо:
   - Что вы сделали с мамой? Почему она лежит и не открывает глаз? Что с ней?
   И мягкий незнакомый мужской голос:
   - Не тревожься, с мамой будет всё в порядке. Просто преподобный Даббл напугал её нечаянно.
   Салли внезапно вспомнила: "Они пришли, чтобы забрать детей в работный дом. Не отдам!" Она с усилием открыла глаза. Увидев добрые глаза и улыбку незнакомца, она засомневалась. Не похож он на злодея, способного забрать детей у матери. Может, есть надежда, что дети останутся с ней? И она тревожно взглянула на ... как его представил мистер Даббл? На Дэвида Бёртона. Тот заметил, что она пришла в себя, и снова улыбнулся. Она попыталась сесть и огляделась. Значит, они подняли её и положили на постель. У стола, нахмурившись, стоял вернувшийся Джо, около него стоял плачущий Джимми. Увидев, что мама пришла в себя, он бросился к ней и зарылся лицом в её юбку. Она погладила его влажную головку и вопросительно посмотрела на мистера Бёртона. Тот понял её взгляд:
   - Вы зря так напугались, миссис Джилл. Мы хотим Вам действительно помочь. Ваши дети ещё слишком малы, чтобы быть Вам опорой. К тому же, как сказал мне мистер Даббл, у Вас ещё будет ребёнок. Одна Вы не справитесь. Послушайте, что я Вам предлагаю. Я приеду к вам завтра в просторном экипаже, чтобы поместились Вы и Ваши дети. Я отвезу Вас в наш приют и расскажу, как вы там будете жить. Вернее, покажу, так как рассказать я могу и сейчас. Я не собираюсь разлучать Вас с детьми, вы будете жить в приюте все вместе. Пока Вы можете работать, мы найдём Вам работу в приюте, за которую Вы будете получать плату. Дети Ваши будут считаться питомцами приюта, что для них очень выгодно, потому что они будут защищены в своей жизни. Приют поможет им всем приобрести профессию по душе. Когда они вырастут, Попечительский Совет приюта поможет им найти работу, поможет с жильём. Всё это в подробностях вы узнаете завтра. Если же Вы не захотите принять моё предложение, (честно говоря, я очень удивлюсь, если это случится), тогда мы оставим Вас в покое. Никто Вас принуждать не будет.
   Воцарилась тишина, спустя минуту её нарушил голос Сэма:
   - Сэр, а я смогу выучиться на столяра? Папа обещал отдать меня в ученики к столяру.
   Дэвид Бёртон улыбнулся мальчику:
   - Конечно, сможешь. У нас созданы хорошие мастерские, мальчики могут научиться всяким ремёслам, а девочки будут учиться шить и вышивать.
   Салли всё ещё думала. Она не знала, что делать, слишком неожиданно было это предложение. В то же время в ней зрело понимание, что Судьба даёт ей шанс спасти детей и создать им достойную жизнь, о которой они мечтали с Дэном.
   В это время раздался голос Джо:
   - Сэр, а Вы можете помочь нашим друзьям? То бревно, что убило нашего папу, покалечило его друга, дядю Ника. У них трое детей и они очень бедствуют.
   Это был её Джозеф, который постоянно заботился о других, забывая о себе. Преподобный Даббл ответил, опустив руку на голову мальчика:
   - После вас мы собирались зайти к ним. А ты всё такой же добрый и заботливый мальчик. Я думаю, сэр, - обратился он к Дэвиду, - что из Джозефа получится замечательный священник.
   Салли затаила дыхание, а Джо недоверчиво посмотрел на мистера Бёртона:
   - Папа говорил, что я не могу стать священником, потому что у нас нет денег, чтобы выучить меня.
   Дэвид Бёртон внимательно посмотрел в чистые добрые глаза мальчика и спросил:
   - А ты хотел бы стать священником?
   - Да, сэр, больше всего на свете, - горячо воскликнул мальчик.
   - Значит, ты им будешь, - пообещал Дэвид. - Я это говорю потому, что наш приют организован по типу Бристольского, а там уже больше десятка бывших воспитанников стали священниками. Завтра я расскажу вам обо всём подробнее. А сейчас мы пойдём к вашим друзьям. Вы пока подумайте, мэм, - и он ободряюще кивнул Салли.
   Джо поспешно подошёл к ним.
   - Я провожу Вас, сэр, - сказал он Дэвиду. Мистер Даббл хотел что-то сказать, но Дэвид предостерегающе глянул на него и обратился к Джо:
   - Конечно, проводи, мой мальчик.
   Когда они вышли на улицу, Дэвид спросил у мальчика:
   - Ты хотел мне что-то сказать, чтобы твоя семья не слышала?
   - Да, сэр, - смутился мальчик. - Джинни такая болтушка, что не может молчать, если что-то узнает. А я не знаю, что делать. Вчера я нашёл в нашем убежище за домом, где мы играем, маленькую девочку. Она примерно такого возраста, как наш Джимми, а ему три годика. Она не бродяжка, хоть и чумазая. Платье на ней дорогое. Она там пряталась от злого дяди, как она сказала. Я потом действительно видел двух чужаков, которые ходили вдоль домов. Я побоялся привести девочку к нам домой. Отнёс ей моё одеяло (мама не заметила), и оставил с ней мою собаку. Кстати, сэр, если Вы заберёте нас в приют, можно, я возьму мою собаку с собой? Я не могу её оставить здесь, она погибнет.
   Дэвид кивнул:
   - Конечно, возьмёшь, сторож в приюте не помешает. А теперь пойдём, глянем на твою находку.
   Они прошли к зарослям бурьяна в глубине двора, и Джо тихо позвал:
   - Бетси, не бойся, это я, Джо. И со мной добрые дяди, не злые. - И он пояснил для священников. - Она не сказала, как её зовут, поэтому я назвал её Бетси.
   Он немного покраснел при этом имени, и Дэвид понял, что имя выбрано не случайно. Из зарослей выбралась сначала чёрная крупная дворняга, которая подошла за лаской к хозяину, а потом добродушно обнюхала священников и завиляла хвостом. Затем выглянула маленькая девочка. Хотя личико у неё было чумазое от грязи и слёз, Дэвид согласился с Джо, что малышка не похожа на бродяжку. Одежда на ней была довольно богатой, обычно так одевали детей в Грин-Холле, когда собирались в парк. Дэвид поглядел в огромные голубые глаза, полные слёз и испуга, погладил малышку по головке и ласково сказал:
   - Не плачь, маленькая. Мы найдём твой дом, больше не надо бояться. - Он повернулся к мальчику и сказал. - Отведи её домой, пусть мама её умоет. Мы сейчас сходим к вашим друзьям, а потом я вернусь за ребёнком. Если ты говоришь, что здесь были чужие, то оставлять её здесь нельзя. А своей болтушке сестре скажи, если её спросят о девочке, пусть говорит, что мы сегодня нашли малышку и увезли её в приют в Ричмонде. Пусть теперь там ищут.
   И он обратился к мистеру Дабблу:
   - Пойдёмте, преподобный, в ту семью, о которой Вы мне говорили.
  
   Мэри Харрис сидела около мечущегося в лихорадке Ника, меняя влажную тряпку у него на лбу, которая высыхала почти моментально, когда в дверь их хибарки постучали. Она крикнула старшей дочке, которая меняла штанишки младшему братишке:
   - Бетси, посмотри, кто там?
   Но первым у дверей оказался четырёхлетний Пит. Он задрал головёнку, чтобы увидеть входящих, и встретил их широкой улыбкой, с которой всегда обращался к людям, знакомым и незнакомым. Мэри узнала мистера Даббла, приходского священника. Второй был ей незнаком, но ей понравилось его доброе внимательное лицо. Он подошёл к постели, на которой метался в лихорадке хозяин дома, больше похожий на подростка своим небольшим ростом и худощавым телосложением. Незнакомец спросил:
   - Что с ним произошло, миссис Харрис?
   Она вопросительно посмотрела на своего священника. Тот, помня реакцию Салли, просто сказал:
   - Это преподобный Бёртон, он оказывает помощь нуждающимся.
   Мэри сказала с горечью:
   - Ну, Нику Вы вряд ли сможете помочь, сэр. Доктор сказал, что это вопрос пары дней. Ему размозжило бревном ногу, и хирург отрезал её сразу на месте. А потом его принесли домой умирать, так сказал доктор.
   Дэвид покачал головой:
   - Подождите хоронить мужа, миссис Харрис. И доктора могут ошибаться. Пока он жив, надежда есть. Я сейчас поеду и привезу другого доктора. Посмотрим, что он скажет. Не теряйте надежды.
   С этими словами Дэвид вышел из хижины. Даббл поспешил за ним.
   - Что, действительно есть надежда? - спросил он, еле поспевая за быстро шагающим Дэвидом.
   - Да, - подтвердил тот, - как говорит тот доктор, которого я собираюсь привезти, - пока человек жив, жива надежда. Зайдём сейчас за малышкой, я возьму её с собой, а через пару часов вернусь с доктором. Если кто будет спрашивать про девочку, отвечайте так, как я сказал Джозефу.
  
   Уже темнело, когда около хижины Харрисов остановился просторный экипаж, из которого выбрался Дэвид Бёртон и помог выйти доктору Самуэлю Батнеру. Тот рассеянно поблагодарил Дэвида и спросил:
   - Ну, где наш больной, из-за которого Вы оторвали меня от моих исследований? Предупреждаю, Дэвид, если это какой-нибудь пустяковый случай, я на Вас серьёзно обижусь.
   Дэвид покачал головой:
   - Я знаю, Самуэль, как важна Ваша работа. Но здесь без Вас не обойтись. Местный доктор уже приговорил несчастного, а поскольку у семьи нет денег, чтобы платить ему, он больше не приходит к ним.
   Самуэль оскорблёно выпрямился:
   - Такой врач позорит не только себя, но и медицину, как науку. Настоящий врач должен бороться за жизнь больного до конца.
   Из кареты тем временем выбрались два лакея в ливреях Грин-Холла (изумрудно-зелёных со светло-зелёной отделкой). Один из них спросил Дэвида:
   - Нам идти с Вами, сэр?
   Вместо него раздражённо ответил доктор Самуэль:
   - Ну конечно с нами. И не забудьте носилки.
   Слуги достали носилки, и вся группа отправилась к хибарке Харрисов. Когда они вошли, Мэри с таким же безнадёжно усталым видом сидела у постели задыхающегося в агонии мужа, время от времени протирая его воспалённое лицо, а трое ребятишек собрались около неё, с жалостью и испугом глядя на отца. Доктор Самуэль подошёл к постели умирающего, приподнял покрывающую его простыню и тихонько выругался. Дэвид уловил только какие-то нелестные характеристики о коновалах, мнящих себя врачами. Потом доктор обратился к лакеям, стоящим у входа:
   - Давайте, ребята, аккуратненько его на носилки и в карету. Задерживаться не будем, надо принимать срочные меры. Дэвид, Вы с нами?
   Дэвид покачал головой, глядя, как быстро и бережно слуги укладывают почти невесомое тело на носилки:
   - Нет, поезжайте без меня. Я возьму кэб, когда закончу здесь.
   Только, когда все трое исчезли за дверью, и послышался шум отъезжающего экипажа, Мэри очнулась и непонимающе поглядела на Дэвида:
   - Куда Вы его забрали?
   Дэвид ответил успокаивающе:
   - Доктор Самуэль Батнер увёз Вашего мужа в свою больницу. Он постарается спасти его.
   Мэри беспомощно развела руками:
   - Но нам нечем заплатить за лечение. У меня даже на похороны нет денег, и я не знаю, как мы будем жить дальше.
   - На этот вопрос я могу Вам ответить, миссис Харрис, - улыбнулся Дэвид. - Только выслушайте меня внимательно и без паники, а также не делайте неправильных выводов, как Ваша подруга Салли Джилл. Вашего мужа доктор Батнер постарается вылечить. Но Вы сами понимаете, что содержать семью он не сможет, если ему не помочь. Мы предлагаем помощь вашей семье, как и семье миссис Джилл, которая тоже не сможет одна вырастить детей. В районе Ричмонда построен совершенно новый приют.
   При этих словах Мэри вздрогнула. Дэвид предостерегающе поднял руку:
   - Я же Вам сказал, не делайте преждевременных выводов. Никто не собирается отнимать у вас детей. Вы переселитесь на территорию приюта, так же как и миссис Джилл. Все ваши дети получат возможность учиться и приобрести специальность по их выбору. Вам же и миссис Салли предоставляется возможность зарабатывать дополнительно к тому содержанию, которое вы будете получать в приюте. В приюте будут жить и полные сироты. Так вот, если Вы согласитесь стать мамой не только своим детям, но и ещё нескольким сиротам, то приют будет платить Вам по шиллингу в неделю за каждого взятого в семью ребёнка. При этом, повторяю, все расходы по вашему содержанию берёт на себя приют. Но учтите, вы должны быть этим сиротам настоящей мамой, как и своим собственным детям. Обдумайте всё это, посоветуйтесь со своей подругой, а завтра я приеду снова, и Вы мне скажете, согласны ли вы поселиться в нашем приюте.
   Дэвид замолчал. Мэри, сосредоточенно слушавшая его, подняла на него глаза и со вспыхнувшей надеждой спросила:
   - А Ник действительно выживет?
   Дэвид кивнул:
   - Раз доктор Батнер взял его к себе, значит, надежда есть. Но вы должны понимать, что он останется инвалидом и вряд ли сможет самостоятельно найти работу. А в нашем приюте он может работать в мастерских, он сможет обучать воспитанников своему ремеслу, и ему будут платить за это.
   Мэри начала выходить из своего оцепенения. Почувствовавшие перемену в матери ребятишки тоже зашевелились и уставились на Дэвида. Он спросил у старшей, Бетси:
   - Вы ели сегодня что-нибудь?
   Она кивнула:
   - Джо принёс нам еду. Я ещё оставила на завтра.
   И она показала на краешек стола, где лежал прикрытый тряпкой холмик, на который с надеждой поглядывали малыши.
   - Не оставляй не завтра, - ласково сказал Дэвид. - Съешьте сегодня, завтра утром я приеду и привезу еды. - И, кивнув головой остающимся, он вышел из хижины.
   Когда он подошёл к домишку Джиллов, его дружелюбным лаем встретила дворняга Джозефа. Дэвид погладил её по голове и насмешливо спросил:
   - Ну, и какой же из тебя будет сторож, если ты всем хвостом машешь?
   Ответа он, естественно, не ожидал и очень удивился, когда от дверей послышался голосок Джинни:
   - Это Джипси знает, что Вы добрый человек, вот и машет Вам хвостом. Вы бы видели, как она час назад задала жару двум типам, которые искали ту малышку, которую Вы увезли, сэр.
   - Что за типы? - нахмурился Дэвид. - Что они говорили?
   На этот раз ответил Джозеф, который тоже вышел из дома:
   - Они называли друг друга Толстый и Длинный. И так они выглядят на самом деле. Они спросили Джинни, не видела ли она маленькую девочку, которая потерялась, а они её разыскивают по поручению мамы девочки. Ну, Джинни и сказала, что девочку она видела, и что её увезли в приют в Ричмонде. А они захотели зайти к нам и проверить. Тут Джипси накинулась на них и прогнала. Один достал нож, а Джипси прокусила ему руку. Тогда он пообещал завтра прийти с ружьём и застрелить Джипси, а потом сказал, что проверит наш дом, и если мы прячем девочку, то они нас отведут в тюрьму за похищение. А я им сказал, что они могут обратиться к нашему священнику, тот подтвердит, что девочку увезли. И они пошли к дому священника.
   Пока Джо рассказывал, Джипси, услышав своё имя, радостно залаяла и завиляла хвостом. Потом ткнулась мордой в руку Дэвида, требуя ласки. Тот ласково потрепал собаку, приговаривая:
   - Молодец, Джипси, хорошая девочка.
  
   *
  
   Когда Дэвид привёз малышку в Грин-Холл, хозяев не было дома. Дэвид передал девочку Джеку, лакею при детской. Несмотря на то, что Джек был высоким и крупным парнем, лицо у него было такое доброе, что дети безбоязненно шли к нему. Малышка тоже не испугалась, когда Джек взял её на руки. Перед тем, как пойти за доктором Батнером, Дэвид попросил Хилла сразу же доложить о найденной девочке, когда хозяева вернутся домой. Первыми вернулись леди Элизабет с лордом Джоном. Они были у Тивертонов, проведали дочь и полюбовались внуками. Хилл доложил о привезённой малышке сразу же. Леди Элизабет распорядилась:
   - Принесите чай в малую гостиную, Хилл, и передайте в детскую, чтобы принесли девочку.
   За это время малышку в детской успели искупать, переодеть, покормить, она поспала, а теперь играла с Сарой и остальными детьми. Когда Джек принёс девочку в гостиную и посадил в кресло, леди Элизабет внимательно посмотрела на малышку. Та серьёзно смотрела на неё огромными голубыми глазами. В это время в гостиную вошла вернувшаяся от Уинтергейтов Виктория. Увидев крошку в кресле, она ласково улыбнулась ей и сказала:
   - Привет, Нелл. Приехала в гости? А где мама?
   При этом вопросе личико девочки исказилось, и она громко заплакала, размазывая слёзы по щекам. Виктория испуганно посмотрела на бабушку:
   - Что это с ней?
   Леди Элизабет взяла малышку на руки и начала покачивать, прижимая к себе:
   - Не плачь, маленькая, скоро увидишь мамочку.
   Девочка перестала кричать, но всё ещё всхлипывала, прижимаясь к леди Элизабет. Та пояснила для внучки:
   - Её привёз Дэвид Бёртон. Он был в одном из приходов Ист-Энда и там нашёл её на улице. Наверное, потерялась. А я никак не могу вспомнить, откуда я её знаю. Кто она, Вики?
   - Бабушка, неужели не помнишь? - удивилась Виктория. - Это же моя кузина Элеонора, дочка маминого кузена Джейсона Велла, маркиза Стэдмора. Её дедушка - герцог Тидвелл. Мы год назад гостили у них в замке, когда ездили в Маунтигл.
   Леди Элизабет облегчённо вздохнула:
   - Ну точно, как я могла забыть. Правда, девочку я видела только раз, да и то мельком. Это ты у них гостила неделю, пока мы разбирались с делами в Маунтигле. - Она задумалась. - Но что же случилось? Почему малышка оказалась одна на улицах Лондона?
   Виктория склонилась к затихшей малышке.
   - Ну, Нелл, ты вспомнила свою кузину Вики? Помнишь, как мы с тобой летали в лесу на качелях?
   Нелл посмотрела на неё исподлобья и застенчиво кивнула. Виктория взяла её на руки и предложила:
   - Бабушка, можно, я посмотрю, что случилось?
   - Давай, - кивнула леди Элизабет, - посторонних нет, а могут понадобиться срочные действия.
   Виктория устроилась в кресле с Нелл на руках. Она провела ладонью над личиком девочки, малышка закрыла глазки и заснула. Держа свою ладонь на головке девочки, Виктория тоже закрыла глаза и начала рассказывать, как бы всматриваясь во что-то.
   - Они едут в карете, кузен Джейсон держит Нелл, балуется с ней, рядом кузина Летиция. Он говорит: "К вечеру будем в Лондоне". Получается, что до Лондона осталось несколько часов, солнце за полдень. Вдруг выстрелы, карету окружают вооружённые люди. Один в маске, когда Джейсона связывают, он маску снимает. Я узнаю его, - взволнованно говорит Виктория, - это лорд Саймон, младший сводный брат Джейсона. Джейсона связывают и относят в овраг в стороне от дороги. Саймон садится в карету. Нелл пугается, прижимается к матери. Они едут дальше, Саймон и Летти спорят, Нелл не понимает, о чём. Потом они едут по городу. На какой-то улице дорога перегорожена, Саймон выходит из кареты. Летти быстро выталкивает Нелл на дорогу на другой стороне кареты, говорит ей: беги, беги. Нелл убегает, бежит долго. Потом ножки устали, она падает и плачет. Всё, - открывая глаза, говорит Виктория.
   - Как действуем? - спросил лорд Джон.
   Виктория передала спящую девочку бабушке и обратилась к лорду Джону:
   - Дедушка, нужен атлас с картами районов Лондона и окрестностей. Нам надо определить, где они держат Летти и где оставили Джейсона. Он пролежал там больше суток, надо срочно ехать. Они его оставили около волчьего логова. Будем надеяться, что волки до него пока не добрались. Во всяком случае, как я ощущаю, он ещё жив.
   Лорд Джон достал из шкафа большой атлас с картами, сначала открыли карту окрестностей Лондона по Батской дороге. Виктория достала из кармана бусинку на нитке и повела её над картой очень медленно, часто останавливаясь и замирая. В том месте, где на карте был обозначен лесной массив, бусинка задвигалась, раскачиваясь всё больше. Виктория показала лорду Джону место на карте:
   - Вот здесь его надо искать. Возьми моего Вулфа, дедушка, он быстро найдёт.
   Лорд Джон внимательно посмотрел на карту, затем быстро вышел из гостиной. Виктория снова открыла атлас, начала перебирать районы Лондона. При этом она рассуждала:
   - Если он вёз Летти через Ист-Энд, значит, надо смотреть районы, которые находятся дальше Ист-Энда.
   После долгих поисков бусинка показала на карте Вулиджа какие-то строения на берегу Темзы.
   - Есть! - воскликнула Виктория. - Летти пока там. Уже темнеет, так что мы с Накамурой можем выезжать.
   Она посмотрела на леди Элизабет, которая всё ещё держала на коленях спящую девочку, и улыбнулась в ответ на её тревожный взгляд:
   - Никаких опасений, бабушка! Я буду очень осторожна, обещаю. Жаль, что ты ещё не видела Накамуру в действии, тогда бы ты не волновалась. Побереги малышку, надеюсь, да даже не надеюсь, а уверена, что завтра утром родители будут с ней. Пусть миссис Хилл готовит апартаменты, в своём доме им пока не стоит появляться.
   Виктория торопливо вышла из гостиной. Леди Элизабет вздохнула и позвонила.
   - Пусть кто-нибудь отнесёт малышку в детскую, - сказала она вошедшему дворецкому, - и скажи миссис Хилл, чтобы зашла ко мне.
  
  
  
   В Вулидж Накамура и Виктория приехали уже за полночь. Оба были одеты в свободные удобные чёрные костюмы, которые были скрыты под широкими плащами, когда они садились в карету. Виктория показала Бену глухой тупик возле каких-то строений на набережной.
   - Стань здесь, Бен, - тихо сказала Виктория. - Здесь тебя никто не увидит. Не расслабляйся, нас не будет самое большее минут двадцать. Как только мы сядем в карету, сразу же гони во всю мочь. Всё понял?
   Бен молча кивнул. Накамура и Виктория словно растворились в ночи. Сколько Бен ни напрягал зрение, он не заметил никакого движения вокруг. Уже привыкнув точно и беспрекословно выполнять все распоряжения своей молодой хозяйки, он осторожно провёл лошадей до тупика, заехал в него задним ходом и застыл в ожидании.
   Виктория и Накамура подобрались неслышно к зданию ярдах в трёхстах от тупика, где Бен должен был поставить карету. Они обменивались жестами, отлично понимая друг друга без слов. Никто посторонний, окажись он в ту минуту поблизости, не заметил бы ни их, ни тем более их жестов. Виктория определила, что Летти находится в чердачной комнате. Неслышно открыв дверь в здание, они двумя тенями начали скользить по лестнице вверх. На втором этаже слышались раздражённые голоса. Виктория узнала их: леди Миранда, жена герцога Тидвелла, и её сын, лорд Саймон, вдвоём отчитывали кого-то, вероятно слуг, за то, что они не смогли отыскать маленькую девчонку на улицах города. Те нерешительно оправдывались, что они её всё же нашли, вернее, её следы, а уж забрать её из приюта не составит труда. Виктория и Накамура поднялись к двери на чердак. Оттуда несло холодом и сыростью, было темно. Виктория знаком оставила Накамуру на страже, а сама открыла засов и проникла в каморку на чердаке. Она отыскала Летти, которая лежала на топчане, дрожа от холода и страха. Виктория закрыла ей рот ладонью и тихо прошептала:
   - Не надо кричать, Летти, я пришла спасти тебя. Ты поняла, кричать не будешь?
   Летиция затрясла головой. Виктория сняла с себя тёплый плащ и закутала в него дрожащую Летицию. Потом так же тихо продолжала:
   - Летти, я Виктория, кузина Джейсона. В прошлом году я была у вас в замке, помнишь?
   Летиция кивнула головой, захлёбываясь слезами:
   - Виктория, они оставили Джейсона на съедение волкам.
   Виктория обняла Летицию и прижала к себе:
   - Тише, не плачь, всё будет хорошо. За Джейсоном уже поехали, ты увидишь его через несколько часов. И с Нелл всё в порядке, мы нашли её.
   Летиция вскрикнула от радости. Виктория поспешно зажала ей рот.
   - Тихо, они совсем рядом. Сейчас мы тихонько спустимся вниз, здесь недалеко ждёт карета, а там я расскажу тебе, как ваша дочка спасла вас обоих. Ну как ты, согрелась немного?
   - Нет ещё, - смущённо призналась Летти, дрожа всем телом.
   Виктория достала из кармана небольшой пузырёк:
   - Выпей это, сразу согреешься.
   Летиция выпила и сморщилась:
   - Что ты мне дала? Горло горит.
   Виктория тихо засмеялась:
   - Любимый напиток твоего мужа, бренди.
   - Господи, и как он пьёт такую гадость? - скривилась Летти. Она прислушалась к себе и прошептала. - Я могу уже идти, Виктория. А с тобой много народу?
   - Нам много не надо, - успокоительно прошептала Виктория. - Мы не собираемся сражаться, мы просто тихо уйдём сейчас.
   - По-английски, не прощаясь? - хихикнула леди Летиция. Её покачивало, голова кружилась так приятно, хотелось лечь и спать, спать в тёплой постели, ни о чём не думая.
   - Быстро ты опьянела, - озабоченно сказала Виктория, - тебя что, не кормили здесь?
   - Нет, - качнула головой Летиция, - со вчерашнего обеда у меня крошки во рту не было.
   Виктория тихо вывела её за дверь и сделала знак Накамуре идти первым. К счастью, у Летиции был лёгкий шаг, это Виктория помнила ещё с прошлого года, а в комнате, где находились их недруги, шёл шумный разговор, так что с лестницы не доносилось ни звука, зато хорошо были слышны голоса из комнаты. Леди Миранда выговаривала сыну:
   - Ну, и зачем ты притащил эту женщину сюда? Надо было оставить её рядом с мужем, да и их отродье тоже. И почему ты не убил его? Ты уверен, что волки до него доберутся раньше, чем люди?
   Раздражённый голос лорда Саймона был хорошо слышен на лестнице:
   - Ну не мог я взять такой грех на душу, как убийство единокровного брата. Не бойся, я несколько дней следил за этим оврагом. Люди там вообще не появляются, иначе волки не устроили бы своё логово там. А Летти я сюда притащил, потому что я женюсь на ней, когда всё это закончится. Отец наверняка откинет копыта, когда узнает о пропаже любимого сына и любимой внучки. А девчонка мне нужна для того, чтобы Летти не артачилась. Будет артачиться, пригрожу, что отдам девчонку в бордель. - Виктория почувствовала, как содрогнулась Летти, и поспешно прижала её к себе, напоминая, что ребёнок в безопасности. Саймон противно захихикал. - А что, когда Летти станет моей женой, я может быть и отдам девчонку туда, хоть она мне и племянница.
   - Глупец! - рявкнула леди Миранда. Троица была уже у входной двери, но задержалась ненадолго, чтобы дослушать. - Какой он тебе брат! Это Летиция сестра тебе, если хочешь знать. Поэтому жениться на ней ты не можешь. Я родила тебя от графа Эшфорда, а не от этого старого козла.
   Дальше они не слушали. Виктория вывела снова задрожавшую Летицию на улицу, и они поспешили к темневшей впереди карете.
  
   8 мая, к западу от Лондона.
  
   Джейсон Велл, маркиз Стэдмор, был на грани отчаяния. Держаться ему помогал его внутренний голос, который напоминал ему о разговоре, состоявшемся год назад в их замке в Уэльсе. Тогда речь зашла о том, как много людей погибает потому, что они падают духом в критических ситуациях. Виктория, дочь его погибшей кузины Элен, которая гостила у них, серьёзно заявляла, что даже в самых трудных случаях, когда кажется, что спасения нет, необходимо верить в лучшее, молиться, и помощь придёт. При этом она приводила многочисленные примеры из литературы и из жизни, подтверждающие это её утверждение. И вот уже вторые сутки он отчаянно молился, не столько о себе, сколько о том, чтобы Господь спас его жену и дочку, которых увезли с собой бандиты.
   Первое время, когда его оставили связанным под кучей хвороста поблизости от волчьего логова, он думал о том, надо ли молиться об их спасении, или о том, чтобы у них была лёгкая смерть вместо тех мучений, на которые их обрёк человек, которого он до сего дня старался любить, поскольку тот был его единственным братом, правда, единокровным. Когда Джейсон уже лежал связанным, брат с садистским удовольствием поведал ему о том, какую судьбу он уготовил его жене и дочке. Саймон сообщил, что Летицию он сейчас же отдаст в бордель, а маленькую Элеонору отвезёт в другой, где бывают любители таких крошек. Мысль о предстоящих его любимым мучениях не давала ему думать о себе долгое время.
   Он очень промёрз ночью, а к утру в логово вернулись его обитатели. Волк и волчица, ожидающая потомство, почуяли запах человека, но они пришли сытые, и поэтому удалились в своё логово для сна. Но на следующую ночь они решили, что настала пора попробовать "пищу", что лежала перед ними. Джейсон не мог даже кричать, так как Саймон лично закрепил кляп у него во рту.
   Когда волки начали разрывать хворост, которым Джейсон был укрыт, он только отчаянно молился, чтобы каким-то чудом они разгрызли или хотя бы ослабили его верёвки. Он не надеялся, что сможет отбиться от пары свирепых хищников, но хотел бы умереть сражаясь. Когда он уже чувствовал смрадное дыхание хищника на своём лице, послышался какой-то шум, чьё-то свирепое рычание. Волк отпрянул, и внезапно Джейсон увидел отсветы огня за деревьями и силуэт какого-то зверя, возникший над кучей хвороста, где лежал Джейсон. Огромный зверь был похож одновременно и на волка, и на крупную собаку. Хозяева оврага, увидев волкодава, рыча и огрызаясь, убрались в своё логово. Послышались крики: "Вулф, Вулф, где ты? Голос, мальчик, голос!" Вулф, а это, очевидно, был он, поднял голову и пару раз пролаял гулким басом.
   Послышался треск ветвей, и в овраг спустились трое людей, вооружённых пистолетами и держащих в руках зажжённые фонари. Они бросились к остаткам хвороста, которые не успели раскидать волки, и высвободили лорда Джейсона. Пока двое из них развязывали лорда Джейсона, вынимали кляп из его рта и растирали затёкшие руки и ноги, старший из них ласкал пса, приговаривая: "Молодец, Вулф, хороший мальчик!".
   Потом он обернулся к лорду Джейсону:
   - Как Вы, милорд? Выдержите дорогу до Лондона? Сразу спешу сообщить, что Ваша дочка в безопасности, и Ваша жена сегодня же будет с Вами.
   Старший незнакомец подал Джейсону фляжку, которую тот принял бы с благодарностью, так как из-за кляпа во рту было так сухо, что Джейсон не мог говорить. Но руки его не могли ещё ничего держать, поэтому его спасителю пришлось подержать фляжку у рта маркиза.
   Он выпил несколько глотков вина, которое было в бутылке, и только тогда смог произнести хриплым, каркающим голосом:
   - Кто вы?
   - Вы не узнали меня, милорд, - ответил незнакомец. - Год назад мы были в Вашем замке в Уэльсе. Я барон Джон Чард, а спасать Вас меня послала внучка моей жены, леди Виктория Уэйн.
   - Теперь я вспомнил Вас, милорд, - кивнул Джейсон. - Спасибо, что успели, я уже прощался с жизнью. А это правда, что мои жена и дочурка в безопасности?
   - Истинная правда, маркиз. Давайте мы поможем Вам добраться до кареты, а по дороге домой я Вам подробнее расскажу, что произошло.
   Джейсон кивнул, но идти сам он ещё не мог. Слугам пришлось нести его на руках. Когда они вышли из оврага, они увидели недалеко от дороги костёр. Он освещал стоящую под деревьями карету, верховых лошадей около неё и суетящихся у костра людей. Над костром исходил паром большой котёл, а поблизости была установлена походная ванна, наполненная водой. Барон пояснил:
   - Я подумал, что после многих часов, проведённых Вами в связанном виде, ванна Вам не помешает. Ваш камердинер приехал с нами, привёз Вам одежду.
   От костра к ним навстречу бросился маленький человечек, радостно восклицая:
   - Милорд, милорд, Вы нашлись! Радость-то какая! Его светлость так разволновался, когда Вы не приехали следом за нами. Он посылал людей на поиски, но поиски были безуспешными. Слава Богу, что сегодня вечером приехал его милость и сказал, что знает, где Вы, и велел мне взять одежду для Вас.
  
  
   8 мая, Лондон.
  
   На следующее утро после встречи Ричарда с бароном Эпплгейтом, Ричард и Виктория вышли из детской, где провели обычный час с Сарой. Погода была ненастной, и дети остались дома. Гувернантка Сары с удовольствием занималась не только с Сарой, но и с другими малышами: Стюартом, Тимоти и Мэттью. Ричард попросил Викторию уделить ему немного времени для разговора. Она провела его в семейную гостиную, решив, что ему надо обсудить с ней какой-нибудь вопрос по отделке их будущего дома.
   Ричард сел рядом с ней на диванчик и прямо спросил:
   - Что это за обряд очищения, который проходят все члены семьи перед свадьбой?
   Виктория ахнула от неожиданности, потом догадалась:
   - Тебе Колин сказал?
   Ричард посмотрел на неё насмешливо:
   - Ты называешь его по имени? Не рано ли?
   - Ничего не рано, - с жаром ответила Виктория. - Они с Ребеккой любят друг друга, так что он почти что твой брат. Это только твоя сестра так плохо тебя знает, что боится, что ты не разрешишь им пожениться.
   - Это из-за того, что его дядя женился на дочери лавочника?
   - Ну да, но я ей сказала, что для тебя самое главное - это видеть её счастливой, а с Колином она будет очень счастлива, и у него такие милые крошки, и они обожают свою новую мамочку и очень хотят, чтобы она жила вместе с ними.
   - Всё это хорошо, - насмешливо заметил Ричард. - Но ты не отвлекайся. Давай, говори про обряд очищения. Кто его проходил и зачем.
   Виктория отчаянно покраснела и опустила голову. Ричард продолжал настаивать:
   - Если ты говорила о нём Колину, - передразнил он, - значит, можешь сказать и мне. В конце концов, он тебе только "брат", да и то будущий, а я будущий муж.
   - Вот именно, будущий, - сердито пробурчала Виктория.
   В это время в гостиную заглянул Джон Оукс. Увидев Викторию с Ричардом, рассеянно заметил: "Воркуете, голубки?", и хотел уже удалиться, но заметил несчастный вид Виктории и вошёл в комнату. Виктория обрадовано вскочила:
   - Крёстный, Ричард спрашивает про обряд очищения, о котором я сказала Колину, а я не знаю, как ему объяснить. Ты скажешь ему?
   Ричард хотел что-то сказать, но Джон успокаивающе кивнул ему и ласково обратился к Виктории:
   - Конечно, скажу, малышка. Беги пока по своим делам, а мы с Ричардом поговорим.
   Виктория с радостью и облегчением выбежала из комнаты. Ричард недовольно заметил:
   - Зря Вы её отпустили. Я хотел её проучить, чтобы не вела таких разговоров с посторонними людьми.
   - Не надо её учить, - спокойно заметил Джон. - С посторонними людьми она и не будет вести такие разговоры. А Колину она объяснила, так как очень любит Ребекку и хочет, чтобы у них была счастливая семейная жизнь.
   - Да что это за обряд очищения какой-то!? Чушь несусветная, - с досадой заметил Ричард.
   - Это далеко не чушь. Давай-ка я тебе объясню. Например, если мужчина до свадьбы имел связь с другой женщиной, (Ричард вспомнил Элоизу и покраснел), то в его теле остаётся информация о той женщине, которая может передаться потомству. Или как у Тони с Энн - у него были женщины до встречи с ней, а она была замужем, и в её теле осталась информация о первом муже. Они не хотели, чтобы эта информация выразилась в их будущих детях. Поэтому перед свадьбой мы (заметь, по их просьбе) провели обряд очищения от этой информации, и теперь их будущие дети получат только родительские черты. То же было и с Чарльзом Колфилдом. Мужчины и женщины нашей семьи относятся к этому очень серьёзно. В высшем обществе почти ни одна семья не может похвастать, что следующее потомство происходит только от родителей. Виктория с детства знает об очищении, относится к этому очень серьёзно, но ты же видишь, как она стесняется говорить на эту тему с тобой. Она тебя очень любит и не хочет, чтобы ты посчитал её нескромной.
   Ричард помолчал и задал вопрос:
   - А что же она решила в отношении меня? Не говорить мне об очищении и принять таким, какой я есть, рискуя тем, что наш ребёнок может преподнести нам сюрприз? Она же не может не понимать, что я старше её и у меня наверняка были связи с другими женщинами.
   - О, она это отлично знает, потому что видит их следы в твоей ауре. Но сказать тебе об этом не решается. Поэтому мы придумали план. Ты уж прости меня, но мы решили до свадьбы предложить тебе проехаться по нашим поместьям, якобы для того, чтобы вы могли выбрать место для своего медового месяца. А я недавно приобрёл поместье вблизи Стоунхенджа. Ты бы наверняка не удержался и побывал там. А в Стоунхендже, если знать, как там пройти, происходит самое полное очищение человека от чужой информации. Так что ты бы прошёл обряд очищения, не заметив этого, зато ваши дети будут полностью только вашими.
   - А если не ездить в Стоунхендж, могли бы Вы провести обряд очищения здесь?
   - Когда тебе будет угодно. Они у нас в последнее время идут один за другим.
  
   После разговора с Ричардом Джон спустился в парадную гостиную, где леди Элизабет только что распрощалась с очередными визитёрами. Леди Элизабет внимательно присмотрелась к кузену:
   - Ты так сияешь, Джонни, как будто выиграл Золотой Кубок на скачках, - шутливо заметила она.
   - Больше чем кубок, кузина. Хотите посмотреть, что я выменял у принца-регента на три картины из моей коллекции, причём по его выбору?
   - Это должно быть что-то необыкновенное, - заинтересовалась леди Элизабет. - Что же было у принца такое для тебя столь привлекательное?
   Они вместе прошли на второй этаж. Глухая стена отделяла картинную галерею от коридора второго этажа, а окна выходили в зимний сад. Галерея начиналась с портретов Гринвудов и Редфордов, предков лорда Себастьяна и леди Кэтрин. В конце экспозиции, рядом с портретами Уолтера Редфорда и Изабель Мак-Говерн, только что повесили ещё один портрет. Леди Элизабет ахнула, потрясённая. Сначала ей показалось, что на портрете изображён Джон и очень на него похожий мужчина, лет на 30 старше. Они стояли около очаровательного маленького мальчика лет восьми, который с восторгом ласкал двух щенков шотландской борзой породы.
   - Это твои дед и отец? - догадалась леди Элизабет. - А что это за мальчик?
   - Портрет был написан в 1770 году, за год до гибели отца и деда, - пояснил Джон. - Это они приезжали в Лондон, чтобы обсудить с королём меры по борьбе с культом чёрных колдунов. Король не принял эту проблему всерьёз, поэтому нашему клану пришлось первому пострадать от них. А мальчик - это Джордж, принц Уэльский, нынешний принц-регент, портрет и хранился всегда в его апартаментах. Когда он показал его мне, я был готов отдать ему за портрет всё, что он попросит. Хорошо, что он не догадался просить больше.
   - Я тебя понимаю, - кивнула леди Элизабет. - И очень за тебя рада, что этот портрет теперь принадлежит тебе.
  
  
  
  
   8 - 11 мая, Лондон, Восточный Суссекс, Саутгемптон, Франция.
  
   Адам и леди Луиза Кингсли отправились в Льюис-Парк в сопровождении нового управляющего из отставных офицеров, которого им порекомендовало агентство майора Уиллиса. Через день в Грин-Холл вернулись экипажи, которые отвозили их в поместье. (Конюшни Льюис-Хауса были в таком запущенном состоянии, что Ирвину пришлось снова воспользоваться конюшнями Грин-Холла). Кучера привезли письма от родителей, в которых оба писали, что их помощь подоспела буквально в последний момент, поскольку фермеры и обитатели поместья были на грани взрыва, положение совершенно отчаянное. Правда, Адам бодро писал, чтобы мальчики не волновались, они справятся.
   Но через три дня после отъезда родителей в Лондон прискакал нарочный от Адама, который писал, что нужен приезд обоих сыновей, хотя бы на несколько часов. Гонец передал им письмо в полдень. Ирвин и Джон собрались быстро, взяли своих лучших скакунов, которые пока ещё содержались в конюшнях Грин-Холла. Они распорядились, чтобы их камердинеры следовали за ними со срочно собранным багажом, а сами уже в 14 часов спешно выехали из Лондона по дороге на Брайтон. За четыре часа быстрой гонки братья, хотя и щадили лошадей, уже покрыли расстояние от Лондона до Льюис-Парка.
   Когда они проезжали через деревню, расположенную рядом с поместьем, люди их радостно приветствовали, особенно старики, которые утверждали, что сам лорд Гарри вернулся, чтобы навести порядок в имении. Дома в деревне и в поместье выглядели жалко, но были уже видны следы начинаний Адама и нового управляющего. Около домов лежали свежие доски, всюду работал народ. Работали весело, с воодушевлением и радостью, для себя.
   Джон и Ирвин подъехали к дому, который тоже выглядел неухожено, но и там начались работы, во всяком случае, окна сверкали чистотой. Из конюшни выбежали два подростка, чтобы принять лошадей. Они бережно взяли вожжи из рук Ирвина и Джона, один из них восхищённо воскликнул:
   - Вот это лошадки! У нас тут таких не было уже давно. Лорд Лесли был неважным наездником, не в обиду Вам будет сказано, милорд.
   Другой толкнул его локтем в бок, и первый испуганно замер, глядя на нового хозяина. Лорд Ирвин рассмеялся:
   - Ничего, скоро здесь будет много новых хороших лошадей.
   Они прошли в дом, где их встретил обрадованный Адам.
   - Ты почему нас сам встречаешь, папа? - спросил Ирвин удивлённо. - Где слуги?
   - Твоя мать их всех выгнала, - засмеялся Адам. - Набрала пока молодёжь из деревни, а их ещё учить надо. Ну, ничего, я уже послал Уиллису список старших слуг, которые здесь нужны, думаю, он скоро их пришлёт.
   - А почему мама выгнала старых? - полюбопытствовал Джон. - Она же обычно ладит со слугами, и обслуживающий персонал в наших гостиницах от неё в восторге.
   - Здешние слуги обленились и заворовались. Мы приехали, они все пьяные, в доме грязь. А когда Луиза зашла к ним в комнаты, и у дворецкого, и у экономки, и у старшей горничной комнаты обставлены господской мебелью, посуда тоже из хозяйских кладовых. Да ещё попробовали хамить Луизе. Ну, она сразу велела выбросить их из дома, чтобы потом пришли за своими вещами. Так и сказала, за своими. Младших слуг порасспросила, кого-то оставила, кого-то отправила вслед за старшими. А я вас встретил, потому что увидел в окно, как вы подъехали. Мама сейчас обучает оставшихся слуг.
   Джон кивнул и спросил:
   - А нас-то зачем вызвал? Я смотрю, вы и сами неплохо справляетесь.
   - В поместье нам ваша помощь не нужна. Мы действительно сами справимся, я давно мечтал заниматься такими делами. Но тут к нам обратилась наша соседка. В общем, пойдём в библиотеку, я вам всё объясню.
   Они прошли в библиотеку, которой явно не помешала бы хорошая уборка, сели в кресла, и Адам объяснил:
   - Дело в том, Ирвин, что у твоего отца был хороший друг, француз, наследник герцога д'Эгийона. Его звали Гийом. В 1779 году лорд Гарри ездил во Францию. Луиза помнит тот случай, он ей рассказывал потом о своей поездке, но она за всеми последующими событиями забыла, а сейчас вспомнила. Хотя до тех беспорядков, что французы назвали революцией, было ещё около десяти лет, но на Луаре, где находился главный замок герцога, было и тогда неспокойно. А жена Гийома, кстати, её тоже звали Луиза, ожидала первенца. И лорд Гарри уговорил своего друга поехать вместе с женой к нему в гости. У лорда Гарри тут неподалёку был небольшой особнячок, который достался ему от бабушки со стороны матери, то есть не входил в майоратное имущество Стоунов. Лорд Гарри подарил этот дом своему другу, там у них через четыре месяца родился наследник, Морис. Когда лорда Гарри убили в Лондоне, Гийом узнал об этом не сразу, так как ездил во Францию. Когда он вернулся и узнал о смерти лорда Гарри и о захвате его титула Лесли Стоуном-старшим, он попытался найти жену и сына Гарри, но не смог, их уже не было в Лондоне. Когда во Франции началась революция, Гийом д'Эгийон решил поселиться в Англии, в подаренном ему особняке. Там у них в 1792 году родилась дочь Женевьева. Родители Гийома сначала отказались уезжать из Франции, а потом было уже поздно, они погибли. Гийом, герцог д'Эгийон, не участвовал в войне, так как не хотел стрелять во французов, но помогал королю в изгнании. Они жили в Англии, ожидая реставрации Бурбонов и возвращения фамильного замка и земель.
   - Это всё предыстория, - продолжал Адам. - В прошлом году герцог с сыном выехали в Париж, чтобы добиться возвращения фамильных земель, которые Наполеон подарил своим приближённым. Им пришлось долго добиваться справедливости, но герцог не уступал и требовал своего. Наконец, в феврале этого года герцогиня Луиза получила письмо от герцога Гийома, что они с Морисом выезжают в свой замок, который находится в долине Луары. Оттуда тоже было письмо. Герцог писал, что замком пользовался придворный Наполеона, но все фамильные ценности герцог нашёл спрятанными в пещерах позади замка, вход в которые из замка знали только они с отцом и двое его доверенных слуг. Гийом писал, что все вещи хорошо сохранились, но переносить их в замок он пока поостережётся. В округе неспокойно, много мародёров, поэтому он пока не приедет за женой и дочкой, а просит их ещё пожить до осени в Англии. Он будет писать регулярно, чтобы они не беспокоились. В марте было ещё одно письмо, а теперь писем нет, и герцогиня не знает, что делать, к кому обратиться. Она очень обрадовалась, когда прочитала в газете о возвращении титула Ирвину, и собралась ему писать с просьбой о помощи. Но тут в поместье приехали мы с Луизой, и она обратилась к нам. Поэтому я вас и попросил срочно приехать. Герцогиня с дочерью сегодня приедут к нам на обед, и я хотел бы, чтобы вы с ней поговорили и посоветовали, что можно сделать.
   К вечеру приехали камердинеры с вещами, а также люди от майора Уиллиса, которых он нанял на вакантные места, указанные Адамом и управляющим. На должности дворецкого и экономки майор прислал супругов Батлер, поскольку именно их, говорилось в письме, они и запрашивали. Гордон Батлер был капралом в полку, где служили майор Уиллис и его товарищи, а жена повсюду его сопровождала. Супругам было около пятидесяти лет, и они были очень рады, что могут устроиться в таком прекрасном доме. Оба заверили леди Луизу, что, хотя опыта управления таким большим домом у них нет, но они будут стараться выполнять все указания хозяйки и научатся быстро. Леди Луизе супруги понравились, и она сказала мужу и сыновьям, что за порядок в Льюис-Парке она теперь спокойна.
   Из старых слуг леди Луиза оставила кухарку, поскольку та очень хорошо готовила. Кухарка сказала хозяйке, что очень рада, что милорд вернул свой титул, а она будет стараться работать как можно лучше, и хорошо бы, чтобы ей дали толковых помощников, а не тех лодырей, что болтались на кухне до этого. Леди Луиза предоставила кухарке самой решить, сколько ей нужно помощников и каких, а также разрешила ей самой нанимать их в деревне. Уже вечером она порадовалась, что приняла правильное решение, потому что обед получился великолепным. Все оценили вкусную и разнообразную еду, что была подана, и леди Луиза лично передала благодарность милорда и его гостей польщённой кухарке.
   Обед был назначен на восемь часов, а в половине восьмого, когда супруги Кингсли и их сыновья сидели в уже приведённой в порядок гостиной, новый дворецкий распахнул двери и зычным голосом объявил:
   - К Вам герцогиня д'Эгийон и леди Женевьева, миледи!
   Вошли две женщины, которые были настолько похожи, что ни у кого не возникало сомнения, что это мать и дочь. Матери было уже за 50, а дочь казалась совсем молоденькой девушкой, хотя Ирвин подсчитал при рассказе отчима, что леди Женевьеве должно быть 24 года. Ей можно было дать не больше двадцати, никакой косметики, платье модное, но без излишних оборочек и бантов, которыми грешили многие девушки в этом сезоне. Когда их знакомили, Женевьева подняла взгляд на Ирвина, и он утонул в её дивных шоколадных глазах. Глаза её действительно напоминали тёмный шоколад или тёмно-коричневый бархат. Он ещё никогда не видел таких замечательных глаз, чистого взгляда, в котором не было никакого кокетства, просто живость и любознательность. Её волосы массой чёрных роскошных кудрей падали на плечи, ей очень шло платье персикового оттенка. Женевьева показалась Ирвину богиней, сошедшей с Олимпа, чтобы пообщаться с простыми смертными. По добродушному взгляду Джона он понял, что его реакция не осталась незамеченной, по крайней мере, братом.
   Герцогиня Луиза обратилась к Ирвину с материнской нежностью:
   - Вы, вероятно, уже неоднократно слышали, милорд, что Вы очень похожи на своего отца. Лорд Гарри всегда рассказывал о своём сынишке с такой любовью и гордостью. Когда мой муж узнал о гибели Вашего отца, он долго пытался разыскать вас. Жаль, что ему это не удалось. Но я рада, что у Вас всё хорошо, что Вы вернули себе титул Вашего отца, и что у вас такая замечательная семья. - Она повернулась к леди Луизе. - У Вашего мужа сын тоже похож на отца, - и она доброжелательно улыбнулась Джону, - я только не поняла, почему у мистера Джона другая фамилия.
   И она вопросительно поглядела на Адама. Тот улыбнулся:
   - Это долгая история, Ваша светлость. Как-нибудь потом расскажем. Сейчас Вам лучше рассказать Джону о своих проблемах. Он в нашей семье самый лучший специалист по решению проблем.
   Герцогиня с надеждой посмотрела на Джона:
   - Если можно, помогите нам, мистер Оукс.
   - Прежде всего, Ваша светлость, - улыбнулся Джон, - зовите меня по имени, учитывая Вашу давнюю дружбу с нашей семьёй. А проблему мы постараемся решить побыстрее. Давайте прямо сейчас выясним, что случилось с Вашими родными.
   - Разве это можно сделать сейчас? - удивилась герцогиня. - Каким образом? И, пожалуйста, называйте меня просто мадам, поскольку наши семьи действительно связаны тесными узами.
   Джон кивнул, беря со столика у окна заранее приготовленный географический атлас, и доставая из кармана длинную нить. Затем он обратился к Женевьеве, которая с интересом следила за ним:
   - Вы не могли бы дать мне колечко с Вашего пальчика, мадемуазель? Сейчас мы сделаем маятник из этого колечка, - сказал он, взяв колечко из рук Женевьевы и подвесив его на нитке. Затем пояснил. - Мы используем метод маятника. Можно сделать маятник из колечка, и он ответит на ваши вопросы. Нужно только правильно задавать вопросы, чтобы ответы на них звучали только как "Да" или "Нет".
   Джон открыл атлас на карте Франции.
   - Где предположительно находится Ваш муж, сударыня? - обратился он к герцогине.
   Та недоверчиво смотрела на все его манипуляции, но ответила с готовностью:
   - Последнее письмо было из нашего замка на Луаре.
   Джон передал ей нитку с колечком и предложил:
   - Хотите попробовать сами?
   - Вы только подсказывайте мне, что делать, - попросила герцогиня.
   - Держите колечко над Парижем, - подсказал Джон, - и спрашивайте: "Мой муж находится в Париже?" Если он там, колечко должно покачиваться по направлению к Вам. Если нет, оно будет качаться слева направо.
   Герцогиня разместила колечко над Парижем и повторила вопрос Джона. Кольцо закачалось слева направо. Не дожидаясь подсказки Джона, она поместила кольцо над рекой Луарой в том месте, где находился их замок, и задала вопрос:
   - Мой муж находится в замке?
   Колечко показало "Да". Она продолжала: "Мой сын в замке?" Ответ был такой же. С воодушевлением герцогиня спросила: "Они здоровы?" Опять был положительный ответ. Она перевела дыхание и задала следующий вопрос: "Почему же от них нет вестей?" Кольцо повисло неподвижно.
   - Сударыня, кольцо может отвечать только "Да" или "Нет", - пояснил Джон.
   Герцогиня с опаской спросила:
   - Они в опасности?
   Кольцо показало "Да". Герцогиня беспомощно посмотрела на Джона. Тот подсказал:
   - Спросите, мы можем успеть на помощь?
   Герцогиня повторила вопрос, ответ был положительный. Обе женщины с мольбой смотрели на мужчин. Джон понял, успокаивающе взял руку герцогини, почтительно поцеловал и сказал:
   - Не волнуйтесь, сударыня, мы успеем. Завтра утром мы выезжаем в Саутгемптон. Я хорошо знаю туда дорогу, так что ещё до вечера мы будем в порту. Там стоит моя яхта, на ней мы сразу выходим в море и пойдём к устью Луары. Река достаточно большая, поэтому мы сможем подняться по ней до замка. А там посмотрим, как обстоят дела. Мой экипаж состоит из надёжных людей, которые побывали со мной во многих переделках. Думаю, и здесь мы справимся, даже если придётся принять сражение с небольшой армией.
   - Мы едем с Вами? - взволнованно спросила герцогиня.
   - Да, я уверен, что это совершенно безопасно. На яхте вам ничего не угрожает, а поскольку герцог нас не знает, нужно присутствие одной из вас. Если Вы всё-таки опасаетесь брать с собой дочь, Вы можете оставить леди Женевьеву на попечение нашей мамы. С ней она будет в полной безопасности.
   Женевьева не дала ему закончить.
   - Я тоже поеду, - решительно заявила она. - Я не боюсь.
   В это время открылась дверь, и вошедший Батлер, дождавшись кивка хозяйки, зычно объявил:
   - Обед подан, миледи.
  
   На следующее утро они выехали в Саутгемптон. Герцогиня с дочерью в карете, а Джон и Ирвин верхом на своих конях, хотя лорд Ирвин с большим удовольствием сел бы в карету, чтобы пообщаться с леди Женевьевой. Вчера за обедом она сидела рядом с ним, и ему понравилось беседовать с этой очаровательной хорошо образованной девушкой. Он узнал, что родители три года возили её на Сезон в Лондон, но она так и не приняла ни одного предложения, которые были ей сделаны. Она просто хотела выйти замуж по любви. Живи она во Франции, она, скорее всего, была бы сговорена ещё в детстве. Там редко заключались браки по любви. Её родителям повезло, у них брак был освящён любовью, и она хотела для себя того же.
   Они несколько раз останавливались в дороге, чтобы сменить лошадей, причём Джон получал самых лучших на смену, так что неудивительно, что в Саутгемптон они приехали ещё засветло. Здесь Джона ждал сюрприз: когда они заехали проведать капитана Джонсона, оказалось, что миссис Джонсон с младшими детьми приехала из Лондона, чтобы устраиваться на новом месте. И они привезли с собой старших сыновей Джона, Питера и Джайлса. Когда мальчишки увидели отца и узнали, что он собирается выходить на яхте в море, все трое (ещё Джек) начали просить взять их с собой. Джон подумал и согласился. На яхте им ничего не угрожало, а чем проводить время в праздности, пусть поучатся морскому делу. Радости мальчишек не было предела. Только Черити была обижена, что у брата появились отдельные от неё интересы, но мать её утешила тем, что обещала позволить помогать ей в отделке их особняка. Она также пообещала, что Черити может сама обставить свою комнату, и это отвлекло девочку.
   Из Саутгемптона вышли вечером. Ветер был попутный, и яхта резво бежала на юго-запад, огибая французский берег. От морской болезни не страдал никто, мальчишки бегали по яхте в поисках неизученных уголков. Питер и Джайлс немного завидовали Джеку, который всё детство провёл на корабле и хорошо разбирался в названиях парусов и других морских терминах. Но Джек не задирал нос, он с готовностью делился своими знаниями с новыми друзьями.
   Через сутки яхта повернула на юго-восток, приближаясь к устью Луары. В реку яхта вошла поздним утром. Судно двигалось медленно, матросы внимательно следили за берегами. Джон стоял на мостике рядом с капитаном. Он договорился с ним, что тот будет поддерживать такую скорость яхты, чтобы судно приблизилось к замку д'Эгийонов в сумерки.
   Ирвин с Женевьевой снова, как и весь вчерашний день, гуляли по палубе, не замечая окрестностей, углублённые в беседу. Герцогиня тоже вышла на палубу. Увидев её, Джон спустился к ней.
   - Вы считаете, что вам придётся сражаться, Джон? - озабоченно спросила её светлость. - Если да, то можно, наверное, высадиться раньше. Дело в том, что в десяти лье ниже по реке находится поместье графа де Растиньяка. Это кузен моего мужа по материнской линии. Он часто бывал у нас, когда мы жили в Англии. Гийом всё время помогал ему. Жерар раньше Гийома вернулся во Францию и тоже восстановил свои права на имение. Я думаю, Жерар охотно поможет нам, - и она вопросительно посмотрела на Джона.
   - Не волнуйтесь, мадам, - улыбнулся Джон, - мы справимся и сами. Но я буду иметь в виду существование возможного союзника.
   Когда уже спускались сумерки, герцогиня радостно вскрикнула, показывая вдаль. На востоке появилась высокая скала, с которой будто сливался мощный средневековый замок. На центральной башне замка развевался штандарт, подробности на нём нельзя было разобрать, поскольку до замка было не менее двух миль. Тем не менее, герцогиня утверждала, что штандарт вывешивается на башне, только когда его владелец в замке. Значит, её муж там, и они могут высаживаться на берег перед замком.
   Джон покачал головой:
   - Штандарт означает, что владелец в замке. Но какой владелец? - и, повернувшись к капитану, приказал, - паруса в чехлы, один парус оставляем для движения, но смените его на тёмно-серый.
   Матросы быстро исполнили приказ. Яхта медленно продвигалась к замку, почти незаметная с берега. Когда они подошли поближе, из-за поворота реки показались костры, окружающие замок. Ворота замка были закрыты, на стенах тоже виднелись огни.
   - Я так и думал, что что-то не чисто, - заметил Джон. - Держитесь ближе к тому берегу, капитан, а для меня спустите шлюпку с правого борта. Я возьму с собой Баннера, он подержит шлюпку, пока я разведаю, что к чему.
   Капитан козырнул и отдал распоряжение. Приказы мистера Оукса всегда выполнялись быстро и беспрекословно. Джон и матрос спустились в шлюпку, и она исчезла в сгустившейся темноте. Всем оставалось только ждать. Время тянулось медленно для ожидающих. Часа через полтора у правого борта возникло тёмное пятно, и раздался приглушённый возглас Джона:
   - Принять груз на борт!
   Матросы втащили какой-то большой свёрток, следом поднялись Джон с Баннером. Пока поднимали шлюпку, Джон распорядился отнести свёрток в каюту, где были закрыты иллюминаторы, чтобы свет не проникал наружу. В каюте собрались герцогиня с дочерью, Ирвин и любопытствующие мальчишки.
   - Кого это ты приволок, Джонни? - спросил Ирвин, потому что свёрток извивался и мычал.
   - А это предводитель тех людей, которые осаждают замок, - ответил Джон. - Вот сейчас мы его и спросим, что он и его люди здесь делают.
   Свёрток развернули, и из него выкатился невысокий человек с крысиным личиком. Он вскочил на ноги и злобно уставился на всех присутствующих.
   - Граф де Растиньяк?! - воскликнула изумлённая герцогиня. - Что это значит?
   - Это я хотел бы знать, что это значит, - возмущённо ответил граф. - По какому праву меня схватили и притащили неизвестно куда?
   Герцогиня вопросительно посмотрела на Джона. Тот пояснил:
   - Именно Ваш так называемый кузен привёл всю эту банду под стены замка. Захватить замок у него не получилось, так они решили осадить его, поскольку там укрылись и окрестные крестьяне, а запаса пищи герцог ещё не успел создать.
   - Ну и что? - брюзгливо спросил граф, отряхиваясь и с вызовом глядя на всех. - Ещё Наполеон обещал мне отдать замок и прилегающие к нему владения. Я заслужил право на них, так как служил Франции, в то время как Ваши муж и сын отсиживались и выжидали.
   - Он хочет сказать, что был шпионом Наполеона, - пояснил Джон. - Правда, не из идейных соображений, а за презренный металл и за обещание расширения его владений.
   - Но Вы не имеете никакого права на владения герцогов д'Эгийон, - растерянно сказала герцогиня. - У Вас же нет кровных связей с семьёй.
   - У меня права на все владения во Франции, - высокомерно произнёс граф. - Не забывайте, что моя мать из семьи герцогов Вандомских, а они прямые наследники Генриха Четвёртого.
   - Вот и требуйте себе трон у Бурбонов, - насмешливо заметил Джон. - Почему Вы напали на герцога? Решили, что его легче ликвидировать, чем короля? Ну, а теперь послушайте, что я Вам скажу.
   Граф с вызовом поглядел на Джона. Тот подошёл к нему и что-то тихонько сказал, так что слышал только граф. Он в ужасе отпрянул от Джона.
   - Нет, - воскликнул он, - не надо. Отпустите меня. Я уеду в свой замок и больше никогда не буду вредить герцогу. Только отпустите.
   Джон позвал матроса, который ожидал распоряжений недалеко от каюты:
   - Баннер, возьми ещё двоих, отвезите этого хорька на противоположный берег и оставьте там. Пусть добирается к себе, как хочет.
   Матрос выволок впавшего в апатию графа. Джон повернулся к брату:
   - А мы сейчас займёмся этой армией, которая ещё не заметила, что потеряла своего предводителя.
   Джон с Ирвином направились к выходу, но герцогиня задержала их:
   - Не сочтите за труд объяснить, что заставило графа отступиться?
   - Да всё очень просто, - усмехнулся Джон. - Дело в том, что его отец вовсе не граф де Растиньяк. Поэтому графский титул должен был достаться младшему брату графа и его наследникам. Я сказал Жерару, что знаю, как доказать, кто был его отец. И я пообещал ему, что при любом враждебном действии по отношению к Вашей семье я передам эти доказательства его дяде, который и получит титул.
   - А можно, я расскажу всё это мужу? - взволнованно спросила герцогиня. - Дело в том, что он всё время переживал, что не может победить свою антипатию к Жерару, а он же считается племянником матери Гийома. И Гийом испытывал чувство вины перед памятью матери, хотя я помню, что она тоже не любила племянника, сына своего брата, как она считала. И Гийом именно из-за этого чувства вины помогал Жерару гораздо больше, чем тот заслуживал. По-существу, в Англии Жерар жил на деньги, которые давал ему Гийом. Мы думали, он нам благодарен за это, а что получилось? - Она удручённо замолчала.
   На палубе матросы уже снимали чехлы с непонятных устройств, которые были размещены вдоль бортов. Когда чехлы сняли, под ними оказались небольшие пушки, во всяком случае они были похожи на пушки, но конструкция была сложная и непонятная. Около матросов бегали возбуждённые мальчишки. Увидев поднявшегося на палубу отца, Питер взволнованно подбежал к нему:
   - Мы их всех сейчас поубиваем, да, папа? И освободим замок.
   Джон ласково взъерошил волосы на голове сына:
   - Какой кровожадный сын у меня растёт! Запомни, сынок, человеческая жизнь неприкосновенна! Самый большой грех, который не прощает Господь, - это лишение жизни человеческого существа. Мы не будем никого убивать, мы просто прогоним их от стен замка. Мы выстрелим сейчас над их головами вот эти сосуды, - он указал на ящики, которые матросы выносили из трюма. - Сосуды лопнут, и осаждающие испытают несколько неприятных минут, когда им будет жечь в глазах, ушах, носу, а потом их охватит паника, и они побегут прочь. Страдать быстро перестанут те, кто догадается побежать к воде и умыться. Так что они получат хороший урок, а поскольку своего предводителя они не найдут, то быстро уберутся отсюда. А кому одного урока будет мало, у нас в запасе есть ещё кое-какие сюрпризы.
   И действительно, хватило всего нескольких залпов, после которых в лагере осаждающих раздались крики, все забегали, часть бандитов побежала к воде, другая часть кинулась туда, откуда Джон и приволок графа. Буквально через час около замка уже не было видно ни души.
   Яхта подошла под стены замка, и после обмена сообщениями в кажущейся монолитной стене замка открылась потайная дверь, через которую на палубу яхты спустились по верёвочной лестнице две фигуры. Это были герцог Гийом д'Эгийон и его сын Морис.
  
   Вечер в замке прошёл в воспоминаниях и обсуждении дальнейших планов. Герцог д'Эгийон решил пока со всей семьёй вернуться в Англию, чтобы принять участие в Сезоне. Он оставил в замке надёжного управляющего, снабдив его подробными инструкциями.
   Принять участие в Сезоне его уговорила жена, от которой не укрылись чувства Ирвина к Женевьеве. Она не хотела на них влиять, но ей очень хотелось видеть свою дочурку счастливой, а браки по любви во Франции заключались ещё реже, чем среди английской аристократии.
  
  
  
  
   9 мая, Лондон.
  
   Мелани не вставала с постели три полных дня. Мэгги сказала, что так распорядился врач, и поила её какой-то очень приятной микстурой с привкусом мёда и лимона, что напоминало ей детские беззаботные годы и мягко погружало её в приятную дремоту, переходящую в глубокий сон. Когда она просыпалась, то почти всегда видела доброжелательное лицо Мэгги, которая сразу же принималась сообщать ей местные новости, но прежде всего, что с Эндрю всё в порядке, он бегает по усадьбе и заводит знакомства на конюшне и на псарне.
   Через три дня Мелани проснулась утром с ясной головой и большим желанием подняться и выйти на свежий воздух. Через огромные окна она видела ухоженные лужайки, окаймлённые живой изгородью, деревья и сверкание водной поверхности за деревьями. Мэгги принесла ей завтрак, помогла одеться в простенькое, но очень милое платье, и посоветовала пойти в беседку на берегу пруда, который и виднелся за деревьями. В беседке, сказала она, мягкие диванчики, там можно хорошо отдохнуть.
   Мелани не спеша добрела до беседки и удобно устроилась на мягком диванчике, с наслаждением вдыхая свежий прохладный воздух и любуясь открывающимся из беседки видом. Немного погодя её уединение было нарушено. В беседку вбежал Эндрю, а за ним вошёл высокий молодой человек немного постарше её. У него было доброе открытое лицо и ореховые глаза, казавшиеся темнее из-за светлых волос.
   Когда он заговорил, глубокий мягкий тембр его голоса подействовал на неё завораживающе, ей хотелось слушать и слушать его. Она постаралась сосредоточиться на смысле его слов.
   - Миссис Питт, Вы меня не знаете, хотя я знаком и с Вами, и с Эндрю, и с дедушкой Исааком, - тут он весело усмехнулся и добавил, - и даже с Рексом. Меня зовут Джошуа Нортон, и я являюсь владельцем будущей фабрики китайского фарфора. Она сейчас строится, - пояснил он.
   Всё это он проговорил, стоя в беседке и держа за руку Эндрю. Тот потянул его поближе к дивану, на котором сидела Мелани, и прервал речь Джошуа своим восторженным возгласом:
   - Мамочка, это мистер Нортон спас тебя от бандитов и отнёс к дедушке Исааку!
   Мелани порозовела от смущения.
   - Большое Вам спасибо, мистер Нортон, за Вашу помощь, - с чувством сказала она. - Я так поняла, что если бы не Вы, меня бы уже не было в живых, и один Бог знает, что в таком случае было бы с Эндрю. Никакими словами я не смогу выразить, как мы Вам благодарны.
   - Вы позволите мне присесть? - спросил Джошуа и, получив разрешение и устроившись на диване, продолжал. - Дело в том, что я приехал из Милверли, это поместье, где строится моя фабрика, в графстве Уилтшир, - пояснил он, - чтобы поискать художников для росписи фарфоровых изделий моей фабрики. И ещё мне нужно найти учителя рисования, только хорошего, который учил бы и работниц на моей фабрике, тех, конечно, которые окажутся способными к живописи. Я заметил Ваши рисунки в лавке мистера Айзекса. Он-то и подсказал мне, где Вас найти. Я хочу предложить вам работу на моей фабрике в качестве главного художника. Вам с Эндрю будет предоставлен собственный домик рядом с фабрикой, я буду платить Вам хорошее жалование, а со временем и процент от продаж. Кроме того, я обязуюсь оплатить учёбу Эндрю в частной школе по Вашему выбору, естественно, когда он достаточно подрастёт. Подумайте над моим предложением. И ещё. Если Вы сможете порекомендовать мне хорошего учителя рисования, я Вам буду очень благодарен.
   И Джошуа выжидательно уставился на Мелани. Та слушала его с большим волнением. Неужели действительно её беды заканчиваются, и впереди её и сына ждёт свободная, независимая жизнь? Она глубоко вздохнула и ответила сначала на последний вопрос Джошуа:
   - Что касается учителя, здесь я действительно могу Вам помочь. Я недавно навещала моего старого учителя, который учил меня рисованию в пансионе. Он, хотя и стар, но вполне способен заниматься обучением, а его недавно уволили из пансиона, наняв другого учителя. И мой старый учитель сейчас бедствует со своей семьёй, так как оба его сына погибли в Испании, а он содержит их семьи. Так что я буду Вам очень благодарна, если Вы поможете ему.
   Джошуа внимательно её выслушал и сказал с готовностью:
   - Я сегодня же поеду к Вашему учителю, только дайте мне его адрес. Думаю, если мы договоримся, я буквально на днях отправлю его с семейством в Милверли. А как насчёт Вас? Вы согласны работать у меня? Учтите, я буду уговаривать Вас, пока Вы не согласитесь. Между прочим, когда будете думать, соглашаться или нет, примите во внимание, что мистер Айзекс с Рексом тоже переезжают в Уилтшир. Дедушка Исаак согласился помогать мне в реализации продукции моей фабрики.
   Мелани засмеялась:
   - Всё, уговорили. Против этого довода я устоять не могу. Да я и сразу была согласна, мистер Нортон, и очень Вам благодарна за такое предложение.
   Всё это время притихший Эндрю внимательно следил за разговором взрослых. После этих слов матери он подскочил к ней и взволнованно спросил:
   - Так, значит, мы правда поедем к мистеру Нортону? Ты согласна, мама, да? Как здорово! - закричал он и от избытка чувств перекувыркнулся на одном из мягких диванов. Взрослые рассмеялись, ласково глядя на счастливого мальчугана.
  
  
  
  
   10 мая, Лондон - Бат.
  
   Энтони Найт быстро оформил для миссис Метрикс пенсию за мужа. Помог и виконт Уинтергейт, который, хотя и оставил свой пост министра по делам колоний, но связи в правительственных кругах сохранил. За это время Сара Метрикс внимательно изучила все преимущества предлагаемых вакансий и решила всё-таки последовать совету леди Виктории, устроиться экономкой в школе для юных леди в Бате. Действительно, для Патриции это было идеальное решение. Девочка получит блестящее образование, заведёт нужные связи, подружившись с ученицами школы. А мать подкопит денег на приданое своей доченьке.
   И вот десятого мая, тепло распрощавшись с обитателями пансиона, миссис Метрикс с Патрицией отправились на своё новое место жительства в удобной дорожной карете, присланной из Грин-Холла. Отвозил их тоже Энтони Найт. На смущённый вопрос миссис Метрикс, не отрывают ли они Энтони от работы, он успокаивающе ответил:
   - Не волнуйтесь, миссис Метрикс, я еду по делам в Бат и Бристоль, заодно завезу и вас в школу. Кстати, там у меня тоже дела, так что мы будем иногда видеться. Леди Виктория один год училась в этой школе и с тех пор ежегодно оказывает им помощь.
   - А почему она училась там только год? - полюбопытствовала миссис Метрикс. - Ей там что-то не понравилось?
   - Да нет, не поэтому. Просто за их семейством идёт настоящая охота со стороны дальних родственников, которые очень бы хотели прибрать к своим рукам богатства этой семьи. Когда леди Виктории было пять лет, в их семье произошла ужасная трагедия. Под горным обвалом в горах Уэльса погибла её мать, а также дедушка и бабушка её отца. Обвал был создан разбойниками, которых наняли кузены маркиза Уэйнриджа, отца леди Виктории. Заказчики убийства посчитали, что в той карете будет и маркиз Уэйнридж с дочерью, хотели покончить со всей семьёй сразу. Вот тогда маркиз и решил отдать им титул и уехать из Англии вместе с дочерью. Но девочка вернулась через полгода и жила в Англии с бабушкой. А когда подросла, её каждый год отвозили в другую школу, чтобы нынешний маркиз Уэйнридж не мог её выследить.
   - Господи, сколько зла творится на этой земле, - вздохнула миссис Метрикс, крепче прижимая к себе задремавшую Патрицию.
   Энтони продолжал свой рассказ:
   - А ещё леди Виктория оплачивает обучение некоторых учениц, семьи которых не могли бы позволить себе такие расходы. Плата за обучение очень высока, но и качество ей соответствует.
   - Поэтому и меня берут на работу на таких выгодных для меня условиях, что меня порекомендовала леди Виктория?
   - Да, но не только поэтому. Школе не везёт на экономок, попадаются или не очень компетентные, или жуликоватые. А я рассказал директрисе, какая у Вас деловая хватка, как Вы в Индии блистали своим организаторским талантом. Хотя все Ваши заслуги приписывала себе миссис Стаут, все в гарнизоне отлично знали, кто на самом деле так безупречно организовал работу хозяйственных частей полка.
  
  
   Взгляд в будущее.
  
   Миссис Метрикс с Патрицией хорошо устроились в школе. Экономке были предоставлены небольшие апартаменты на первом этаже здания, в хозяйственном крыле, где ей предстояло распоряжаться. В апартаменты входили спальня, гардеробная и кабинет, а Патриции предложили поселиться в дортуаре вместе с другими девочками её возраста. Это способствовало тому, что Патриция быстро подружилась с девочками, не выделялась, чего очень не любят дети, и в то же время она знала, что мама всегда рядом, и часто виделась с ней в течение дня.
   У миссис Метрикс сразу появилось много работы. Она даже ужаснулась, увидев, в каком беспорядке было хозяйство в школе. Целый месяц она крутилась, как белка в колесе, провела тщательную инвентаризацию имущества, навела порядок в ведении документации, и ей даже пришлось сменить несколько нечестных поставщиков.
   Директриса не могла нахвалиться новой экономкой. Она так расхваливала её, когда через месяц Энтони Найт снова заехал в школу, и благодарила его и леди Викторию, что порекомендовали ей такую замечательную и компетентную служащую. Она так и заявила Энтони:
   - Теперь я спокойна за хозяйство в школе. Здесь появилась настоящая хозяйка. Я даже подумываю обратиться в попечительский совет с ходатайством выплатить миссис Метрикс премию. Дело в том, что за этот месяц у нас получилась экономия более сотни фунтов. Представляете, какое воровство здесь раньше процветало?
   Энтони ответил, что очень рад, что миссис Метрикс подтвердила его рекомендации. Он ещё в Индии глубоко уважал её за её деловые и человеческие качества.
  
   *
  
   Прошло три месяца.
  
   Как-то в конце августа миссис Метрикс возвращалась с Патрицией из магазина, где они покупали для Патриции тёплые вещи на осень и зиму. В холле школы они увидели растерянного мужчину лет 45, тщетно пытающегося успокоить плачущую девочку примерно возраста Патриции. Миссис Метрикс обняла девочку, села на скамью и усадила девочку себе на колени. Девочка потихоньку затихла, всё ещё всхлипывая время от времени.
   Миссис Метрикс погладила её по спинке и осторожно спросила:
   - Ты не хочешь поступать в нашу школу?
   - Я боюсь, - всхлипывая, ответила девочка.
   - Чего же ты боишься? - удивилась экономка.
   - Тётя сказала, что здесь порядки, как в приюте. Морят голодом, бьют и заставляют работать. И меня сюда отдают, потому что папа умер и я никому не нужна.
   - Какую чушь наговорила тебе тётя! - возмутилась Патриция. - Мама, можно я поведу её к нам и покажу, как мы живём?
   Воспитательница, вышедшая в этот момент принимать новенькую, поддержала Патрицию и попросила миссис Метрикс пока занять разговором родственника девочки. Девочка была совсем на него не похожа, поэтому они не посчитали джентльмена её отцом.
   Троица ушла осматривать школу, а Сара Метрикс представилась:
   - Я миссис Метрикс, экономка школы. Девочка Ваша родственница?
   - Видите ли, история довольно запутанная, - смущённо заговорил мужчина. - Начну по порядку. Меня зовут Хьюберт Рекстон, у меня имение недалеко от Бата. Я уже 5 лет вдовец, жена оставила мне дочь, которая два года назад вышла замуж за Грегори Джонса, отца Люси, - и он кивнул в сторону двери, в которую увели девочку. - То есть, моя дочь вышла замуж за вдовца. В июне дочь с мужем поехали навестить своих друзей недалеко от Бристоля. Они вышли на яхте в море, не знаю точно, что случилось, но яхта затонула, и они погибли. Когда родственники собрались на чтение завещания, оказалось, что зять назначил меня опекуном Люси. Это очень не понравилось его родственникам, вероятно, из-за того, что у Люси богатое наследство. Хозяйство у меня холостяцкое, девочке было бы скучно одной в доме, где давно нет хозяйки, так что даже мне там не очень уютно. Вот я и решил отвезти её в эту школу, про которую говорят, что она лучшая. Ну, а родственники и запугали ребёнка, а я ещё её как следует не знаю и не знаю, как с ней разговаривать. Да и она меня немного побаивается, не хочет откровенно сказать, что её волнует. Вам-то она сразу всё рассказала.
   В это время вернулась троица, которая ходила знакомиться со школой. У Люси было совсем другое настроение. Она подошла к опекуну и радостно сказала:
   - Дядя Хьюберт, я очень хочу здесь жить. Моя кровать будет рядом с кроватью Патриции, и здесь так интересно, много игрушек и интересных книжек. И можно учиться рисовать и играть на арфе или на рояле, я ещё не решила. А ещё мы будем кататься на лошадках.
   - Вот видишь, как замечательно, - просиял опекун. - Значит, ты зря боялась. Я буду часто тебя навещать, а на праздники буду брать тебя домой, и ты можешь приглашать к нам свою подружку и её маму. Вы же сможете иногда гостить у нас? - и он умоляюще посмотрел на Сару Метрикс.
   - Пожалуйста, мамочка, соглашайся, - закричала Патриция. - Мне так хочется поехать к кому-нибудь в гости, особенно к Люси.
   - Там видно будет, - сказала миссис Метрикс.
   *
   На Рождество она стала миссис Рекстон, а в Рождество 1817 года у них родился первый сын, Ноэль.
  
  
  
  
  
   10 мая, Лондон.
  
   Помолвка леди Ребекки Олтон и барона Эпплгейта вызвала переполох в жизни света. Все мамаши, искавшие для своих сыновей богатую невесту, готовы были кусать свои локти от разочарования, что упустили такой шанс. За невестой давали 50 тысяч фунтов! Да и мамаши, у которых были дочки на выданье, переживали, что упустили такого выгодного жениха.
   Сами жених и невеста мало интересовались мнением света и денежными делами. Колин Эпплгейт, как и многие в высшем свете, тоже считал, что семья герцога Бьюкасла полностью разорена стараниями лорда Лайонелла, отца лорда Ричарда. Он был ошеломлён, когда его поверенный сообщил ему о сумме приданого. Он был так влюблён, что женился бы, даже если бы за невестой не давали вообще ничего. Он даже не ожидал, что ему в жизни доведётся испытать такое счастье - женитьбу по любви. Первую жену ему выбрал отец. Колин хорошо относился к Лили, но таких чувств, какие он испытывал по отношению к Ребекке, он и не надеялся испытать.
   С Лили они неплохо ладили, она родила ему двух прелестных дочек, но сама была не способна на пылкие чувства. В супружеской близости она ему не отказывала, но сама, как ему казалось, не испытывала радости от неё, оставалась пассивной, приверженной условностям. Она и дочек особенно не баловала своим вниманием, передав их на попечение няни. А сама вела светскую жизнь в графстве и в Лондоне, наслаждаясь своим положением титулованной замужней леди.
   Несмотря на неопытность Ребекки, Колин чувствовал, что она отвечает на его любовь. Он надеялся обрести счастье в семейной жизни, чтобы его любимая была ему и другом. Они будут вместе воспитывать детей, жить интересами друг друга и создадут тёплый дом для себя и детей. О такой семье он мечтал с детства.
   Богатое приданое оказалось очень приятным сюрпризом. В беседе с Ричардом он признался, что хотя и не ожидал большого приданого, но деньгам найдёт разумное применение. Рядом с его поместьем недорого продаётся имение разорившегося игрока. Теперь он может присоединить его к своему поместью, а с расширенного поместья он будет получать двойной доход, который он намерен выгодно вкладывать, чтобы обеспечить будущее своих детей. Он также решил построить для своей семьи новый особняк в поместье, в том месте, которое они с Ребеккой выберут вдвоём. Следующие поколения Эпплгейтов будут жить в более современном, комфортабельном и просторном доме. Ричарду очень понравился его будущий зять, и он был рад за свою единственную сестру. Он был уверен теперь, что её ожидает счастливая жизнь.
  
   Ричард также поговорил с Рупертом, пригласив его заехать в семейный особняк, где уже заканчивались отделочные работы. Руперт с головой окунулся в светские развлечения, которые Сезон предоставлял для знатной молодёжи, и поэтому с опаской явился на приглашение брата, опасаясь, что тот прослышал о каких-либо выходках и будет читать ему нотацию. Ричард разгадал опасения брата и сказал ему с улыбкой:
   - Только не смотри на меня, как ученик на учителя. Я тебя позвал, чтобы посоветоваться. Дело в том, что наше кентское поместье, о котором вам рассказала мама, не входит в майорат. Оно было дано в приданое за мамой, и в брачном контракте оговаривалось, что оно переходит ко второму ребёнку мамы. То есть, оно было предназначено Роберту, почему отец там и не бывал. Он, кстати, пытался его продать, но не получилось, никто не хотел покупать сомнительное имение, которое потом могут отобрать. Теперь Роберта нет, но есть Сара. Я это к тому, что мама разговаривала со мной, не хочу ли я передать это поместье тебе. Вот я и решил поговорить с тобой, чтобы у тебя не было обид. Если ты хочешь получить поместье и заняться его обустройством, может быть, лучше будет купить для тебя другое, которое ты выберешь сам, а кентское пусть останется за Сарой, как наследство от отца. Что ты думаешь по этому поводу?
   Лорд Руперт задумался. Брат уже не раз заговаривал с ним о его планах на будущее. Ему совсем не хотелось заниматься сейчас хозяйственными делами, даже в собственном поместье.
   - Знаешь, - ответил он Ричарду, - я ещё не решил, чем я хочу заниматься в жизни. Но я точно не хочу ехать сейчас в поместье, мне достаточно надоело сидение в Олтон-Касле, когда у нас не было денег. Пожалуй, я всё-таки поступлю в Оксфорд. Если мне понравится заниматься политикой, я попробую стать членом Палаты общин от нашего округа. Если же нет, тогда я подумаю о жизни помещика. Но ты совершенно прав в отношении кентского поместья. Оно должно перейти к Саре.
   Ричард дружески улыбнулся брату:
   - Ну и хорошо, что ты так считаешь. Наслаждайся Сезоном, только не очень увлекайтесь своими проделками. Прости, не удержался, хотя и не хочу читать тебе нотаций. Просто мне хочется, чтобы ты думал и о чувствах тех людей, над которыми вы подшучиваете.
   - Ты имеешь в виду молодого Эпплби? - покраснел Руперт. - Да мы ведь передразниваем его не потому, что он заикается, а потому, что он страшный зануда. Ладно, я буду думать.
  
  
  
  
  
  
  
  
   12 мая, Лондон.
  
   Герцог Тидвелл долго разговаривал со своим сыном и с бароном Джоном Чардом. Люди герцога доставили в Тидвелл-Хаус леди Миранду и лорда Саймона. Они скрывались в том же доме в Вулидже, где держали захваченную леди Летицию. Оба вели себя вызывающе, так как леди Миранда уверила сына, что герцог не захочет скандала, чтобы не привлекать к себе внимания сплетников из высшего общества. Но, увидев суровое и уверенное лицо мужа, оробела сама. Она знала, какой он сильный человек, и поняла, что в случае необходимости он не побоится и скандала.
   Оба они, её сын и она, с тревожным ожиданием смотрели на герцога. Тот поморщился, глядя на их вызывающие позы, и сказал:
   - Я принял такое решение, мадам. Я не буду отдавать вас под суд, поскольку мне противно всякое дальнейшее общение с вами. (Леди Миранда перевела дыхание). Но я не собираюсь и дальше тревожиться за свою семью, (он выделил слово "свою"), поэтому я не могу позволить вам оставаться в Англии. Как Вы очень хорошо знаете, 28 лет назад я купил у графа Эшфорда сахарную плантацию на Ямайке. Думаю, Вы соблазнили графа именно тогда, когда он гостил неделю в моём замке. Так вот, я приготовил документы, по которым владельцем плантации является теперь Саймон, - он с отвращением поглядел на того, кого считал своим сыном, - но только до тех пор, пока он находится за пределами Англии. Если он посмеет когда-либо сюда вернуться, он лишается прав на плантацию, которая вновь будет принадлежать моим законным наследникам. И поверьте, мадам, - он повернулся к жене, - я не побоюсь никакого скандала, чтобы уберечь мою семью от ваших происков. В свете будет известно, что мы с Вами не сошлись характерами, и Вы решили последовать за Вашим сыном. Я выделяю Вам достаточное содержание, чтобы Вы могли вести достойную жизнь за границей, но этого содержания Вы будете лишены сразу же, как только Ваша нога ступит на землю Англии. Документы о ваших преступлениях, заверенные показаниями свидетелей, будут переданы в Королевский Тайный Совет. Они будут храниться там вечно, и там, в частности, сказано, что я не признаю Саймона Велла своим сыном и наследником, так что ни он сам, ни его потомки не могут претендовать на титул и имущество герцогов Тидвеллов. Все документы, о которых я говорил, подлинники и копии, будут переданы вам на корабле, который уходит в Вест-Индию из Кардиффа. Туда вас сейчас и отвезут. Прощайте. - и с этими словами герцог сделал знак своим людям увести тех, кто считался его женой и младшим сыном.
   Чтобы успокоиться, герцог отправился в детскую, к своей любимой внучке. Он не хотел больше думать о тех, кто его предал. У него был любимый сын, внучка, и невестка сообщила ему, что через полгода подарит ему и внука. Он решил жить настоящим и будущим.
  
  
  
  
   14 мая, недалеко от Лондона.
  
   На четырнадцатое мая, среди светских развлечений, была запланирована и поездка за город в имение графа Блэкуэлла, известное своим сложным лабиринтом. Лабиринт был создан около десяти лет назад, и граф им очень гордился.
   Утром этого дня к Виктории обратилась младшая горничная. Она рассказала, что как всегда отправилась на прогулку в парк после выполнения своих утренних обязанностей. Там к ней подошёл один очень неприятный тип и предложил ей заработать соверен. Чтобы получить его, она должна узнать, в каком платье собирается быть леди Виктория на балу у графа Блэкуэлла. Он также пригрозил, что если она кому-нибудь расскажет о нём, то очень пожалеет, так как он знает, где её найти.
   - Можешь спокойно заработать соверен, - засмеялась Виктория. - Скажи, что при тебе укладывали новое зелёное платье, которое только вчера доставили от портнихи.
   Нэнси убежала выполнять поручение и вернулась расстроенная. Незнакомец выслушал её, но денег не дал, издевательски заявив, что не хочет поощрять предателей. Виктория дала ей соверен и посоветовала впредь гулять в парке с одной из собак, охраняющих особняк. А если она ещё увидит этого незнакомца, пусть покажет его охраннику, а лучше всего - мистеру Накамуре.
   Около полудня отправились в трёх каретах: в одной леди Люсинда с младшими детьми и бароном Эпплгейтом, затем леди Элизабет с лордом Джоном, Викторией и Ричардом, и Сьюзен с Уинтергейтами. Все они были приглашены лично графом Блэкуэллом. В дороге Виктория предупредила Ричарда, что готовится какая-то провокация. Скорее всего, это связано с лордом Кристианом, который, несмотря на объявленную помолвку с леди Мэри Гринвуд, продолжал преследовать Викторию своими ухаживаниями. Уэйнам мало полученного в "подарок" состояния Уэйнриджей, теперь они пытаются добраться и до миллионов Виктории.
   Виктория рассказала Ричарду утреннюю историю с платьем. Леди Элизабет подтвердила, что ещё при разговоре с графом Блэкуэллом почувствовала, что что-то затевается. Ричард внимательно выслушал их, а затем полюбопытствовал:
   - Ну, и в каком платье ты будешь? Это чтобы я тебя узнал, если затевают маскарад.
   - Конечно, в зелёном, - озорно засмеялась Виктория. - Вернее, не в зелёном, а в светло-зелёном, под цвет моих глаз. Смотри, не ошибись.
   Они приехали в поместье через три часа. Граф Блэкуэлл лично встречал дорогих гостей. Поблагодарив их за то, что они приняли его приглашение, он напомнил герцогу Бьюкаслу, что был близким другом его отца. Ричард промолчал. Граф вряд ли сознавал, что сын вовсе не гордится отцом, который привёл семью на грань нищеты и разорения, и друзей такого отца вряд ли стоит ценить.
   Когда за полчаса до заката начался бал, Виктория действительно появилась в светло-зелёном платье цвета весенней зелени, сама олицетворяя собой Весну. Вскоре Ричард заметил, как к ней подошла какая-то девушка, что-то сказала и потянула за собой к выходу в сад. Сидевшая неподалёку от Ричарда леди Элизабет негромко заметила:
   - Ричард, будь настороже.
   Минут через пятнадцать к Ричарду подошёл лорд Дэниел, сын графа и приятель Руперта. Дэниел обменялся с Ричардом несколькими фразами о нынешнем Сезоне и нарочито небрежно предложил:
   - Не хотите выйти на свежий воздух, Ваша светлость? Танцы ещё не начались, а погода такая, что большинство молодёжи гуляет в саду. С нашей террасы открывается замечательный вид на озеро с лебедями, да и на закат полюбоваться стоит.
   Ричард согласился, и они вышли через французское окно на террасу, с которой действительно было видно далеко вокруг. Внезапно Дэниел схватил его за руку и взволнованно воскликнул:
   - Ричард, смотрите, в беседке... Это же Ваша невеста целуется с графом Диремом?
   И он показал на беседку, которая стояла справа на холме. Хотя уже начали сгущаться сумерки, на фоне заката Ричард, действительно, увидел Кристиана Уэйна, который держал в объятиях ... его Викторию! Сердце Ричарда пронзила такая боль, что он чуть не застонал. Потом он в бешенстве оглянулся - Дэниел исчез, зато слева из-за угла террасы появилась ... Виктория! Ричард опять поглядел в сторону беседки. На девушке, которую обнимал Кристиан, было зелёное платье. Те же льняные пышные волосы, что у Виктории, её фигурка! Ричард облегчённо вздохнул:
   - Прости, любимая, что хоть на мгновение засомневался. Но мне стало так больно, когда я представил, что это ты обнимаешься с другим, что я не сразу пришёл в себя.
   - Я же тебя предупреждала! - укоризненно сказала Виктория. - Никогда не сомневайся во мне. Я люблю тебя с детства и буду любить всю жизнь.
   - Но где же ты была? - спросил Ричард.
   - Они решили заманить меня в лабиринт, - усмехнулась Виктория. - Ко мне подошла кузина Дэниела, Матильда, мы с ней один год вместе учились в школе. Она сказала, что помнит, как я люблю разгадывать головоломки. А у них потерялся мальчик, сын дворецкого, и они думают, что он ушёл один в лабиринт. А лабиринт здесь очень большой и запутанный. Поэтому они, Матильда и её сестра, просят меня пойти с ними, больше некому, все заняты, а в лабиринте уже темно. Я так понимаю, они рассчитывали, что я там пробуду достаточно долго, чтобы здесь прошёл этот спектакль. Но они не знали, что этот лабиринт разрабатывал крёстный, и я отлично помню его план. Я знала, что никакого мальчика там нет, поэтому свернула в боковой проход, и они меня потеряли. А я поспешила вернуться, потому что предвидела что-то похожее.
   Шум в зале за их спиной всё нарастал. Ричард отодвинул Викторию за спину - и вовремя. Из зала повалила толпа гостей, впереди был хозяин. Он подошёл к герцогу и, указывая на парочку в беседке, произнёс с притворным сочувствием:
   - Какая распущенность у современных девушек! Прими мои соболезнования, мой мальчик. Утешайся тем, что узнал всё до свадьбы, а не после.
   - Какие соболезнования? - с интересом спросил Ричард. - При чём здесь я?
   - Как при чём? - поражённо воскликнул граф. - Ведь это твоя невеста в беседке с молодым Уэйном!
   - Ошибаетесь, милорд, - невозмутимо ответил Ричард. - Моя невеста всегда со мной. - И он отступил на шаг, так что Виктория оказалась на виду перед всей толпой.
   - Но как же, - растерянно сказал граф Блэкуэлл, - я был уверен, и Дэниел сказал мне, что ...
   - Просто в соблазнители выбрали не того человека, - раздался чей-то звучный голос. Сьюзен посмотрела в сторону говорившего и поняла, что это был Джеффри Эпплби, виконт Сеймур. Он говорил свободно, без каких-либо следов заикания, и тем большее впечатление произвели его слова на всех, кто его слышал. - Совершенно точно известно, что в гибели родных леди Виктории 13 лет назад были замешаны Уэйны, - толпа потрясённо ахнула, - поэтому леди Виктория никогда бы не позволила себе даже дружеских отношений с Кристианом Уэйном.
  
  
  
  
  
   22 мая, Лондон.
  
   Оставалась неделя до свадьбы барона Колина Эпплгейта с леди Ребеккой Олтон, сестрой герцога Бьюкасла. Ремонт в Олтон-Хаусе подходил к концу. Ричард договорился с Колином, что свадебный завтрак будет устроен в Олтон-Хаусе, поскольку невеста должна выходить замуж из отчего дома. После венчания планировался большой приём, приглашение на который стремились получить многие.
   За неделю до венчания леди Ребекка с матерью поехала в Эпплгейт-Хаус, чтобы познакомиться со своим будущим домом. Виктория сидела с бабушкой в гостиной, когда они вернулись. Виктория сразу же почувствовала, что что-то не так. Ребекка выглядела расстроенной, а леди Люсинда недовольной.
   - Что-то случилось? - спросила Виктория.
   Леди Люсинда возмущённо обратилась к леди Элизабет:
   - Представляете, Колин нам представил свою бывшую тёщу, которая живёт у него.
   Она заявляет, что ей некуда деваться, и говорит, что будет помогать Ребекке вести дом и воспитывать детей.
   - Я выхожу замуж, чтобы иметь свой дом, - расстроено заметила Ребекка, - и мне совсем не хочется, чтобы там распоряжалась совершенно чужая для меня женщина.
   Леди Элизабет задумчиво кивнула:
   - Леди Элис, вдовствующая леди Фордайс, - сказала она. - Очень настырная дама, насколько я помню.
   - Вы знаете её? - удивилась леди Люсинда.
   - Знаю очень хорошо о ней, хотя мы почти не общаемся. Муж оставил ей дом в Лондоне, а в поместье Фордайс-Холл она могла бы жить во Вдовьем доме. На её имя в банке положены 20 тысяч фунтов, на проценты от которых она может неплохо жить. Из Фордайс-Холла её выпроводила невестка, когда обнаружила, что мать её мужа поит своего сына микстурами, которые ухудшают его здоровье. Леди Элис вообразила себя великой целительницей, но невестка этого не оценила. Леди Элис переехала к своей дочери, а после её смерти осталась с зятем, обосновав это тем, что внучки нуждаются в ней. Я думаю, дорогая, - обратилась леди Элизабет к Ребекке, - тебе не надо особенно беспокоиться. Мне кажется, у Колина хватит решимости противостоять бывшей тёще, когда он узнает правду о ней. Тебе надо ещё поговорить с бывшей няней девочек, которая вышла замуж за дядю Колина. Она может рассказать много интересного о вдовствующей леди Фордайс и её отношении к внучкам.
  
  
  
   23 мая, Лондон.
  
   На следующее утро Ребекка с леди Люсиндой и Виктория отправились в дом мистера Уиндема, дяди барона Эпплгейта. Миссис Мелисса встретила их приветливо, она не уставала благодарить девушек за счастье своей семьи. Когда она услышала, что они хотят узнать у неё правду о вдовствующей леди Фордайс, она тяжело вздохнула:
   - Ну что я могу сказать. Пока я была няней у малышек, мне постоянно приходилось быть начеку, чтобы она не слишком часто поила их своей дьявольской микстурой. Она ненавидела жизнь в поместье, а хозяин, я имею в виду Колина, не очень любит городскую жизнь. Чтобы заставить его переехать в город, она поила девочек этой гадостью. Когда им становилось плохо, она убеждала зятя, что девочкам нужен присмотр городских врачей.
   - А Вы не пытались рассказать об этом Колину? - спросила леди Люсинда.
   - Только однажды, - горько усмехнулась миссис Уиндем. - Он не поверил и чуть было не рассчитал меня. Трудно поверить, что родная бабушка может причинять вред внучкам. Больше я не пыталась, только всё время следила за ней, старалась не подпускать её к девочкам. Обычно, когда мы приезжали в Лондон, она их оставляла в покое. Ездила к своим подругам, посещала магазины, все счета оттуда оплачивал, естественно, Колин. Ведь она осталась без средств после смерти мужа, сын ей денег не давал.
   - Ну конечно, без средств, - едко заметила леди Люсинда. - Если не считать двадцати тысяч фунтов, положенных для неё в банк.
   Миссис Уиндем ахнула от удивления.
   - Тётя Мелисса, - обратилась к ней Ребекка. - Вы теперь тётя Колину, а будете через неделю и моей тётей. Поедемте с нами к Колину, чтобы ещё раз рассказать ему о его бывшей тёще. Дело в том, что она хочет и дальше жить в его доме, а я этого не хочу.
   - Охотно попытаюсь ещё раз, - согласилась миссис Уиндем. - Мне жаль малышек. Вы, взрослые, можете дать ей отпор, а они-то беззащитны перед ней.
  
   Через полчаса они уже были в Эпплгейт-Хаусе. Дворецкий провёл их в гостиную, где их радостно приветствовал Колин:
   - А я собирался ехать к тебе, Ребекка. Я понял при вчерашнем вашем визите, что тебе не понравилось намерение леди Фордайс жить и дальше в нашем доме. Поэтому сегодня я предложил ей снять для неё домик неподалёку, чтобы она не чувствовала себя оторванной от внучек.
   - И она согласилась? - недоверчиво спросила миссис Уиндем.
   - Она сказала, что понимает, - ответил Колин. - Я сказал ей, что после свадьбы, когда мы с Ребеккой уедем на медовый месяц в имение, девочки будут жить в Грин-Холле, а она сможет видеться с ними.
   - Когда Вы ей это сказали? - перебила его миссис Уиндем. - Давно?
   - Да вот только что перед вашим приходом, - растерянно ответил Колин. - Она сказала, что пойдёт в детскую, чтобы напоследок побольше побыть с внучками...
   Колин не закончил говорить, когда его гостьи вскочили, и миссис Уиндем воскликнула:
   - Скорее в детскую!
   Они выбежали вслед за миссис Уиндем, недоумевающий Колин пошёл следом. Когда они поднялись на третий этаж, послышался детский плач, а также угрожающий женский голос и шлепки. Женщины вбежали в детскую, Колин за ними. Старшая девочка, Кейт, захлёбывалась в руках новой няни, сидевшей на диване, а вдовствующая леди Фордайс кричала и шлёпала маленькую Лорел, заставляя её пить что-то из чашки. Виктория схватила Кейт и начала хлопать её по спинке, нагнув её головку. Кейт кашлянула, из горлышка у неё полилась какая-то жидкость, она закашлялась и заплакала. Виктория прижала её к себе, утешая:
   - Тише, тише, малышка. Всё закончилось. Ты больше никогда не будешь пить эту гадость.
   Ребекка утешала плачущую Лорел, которая вцепилась в неё мёртвой хваткой, всхлипывая и повторяя сквозь икоту:
   - Мама, мама.
   Леди Элис испуганно обратилась к зятю:
   - Колин, я всё объясню. Ты можешь неправильно понять, но дело в том, что девочки опять заболели, и надо было срочно дать им лекарство, чтобы не стало хуже.
   Колин заколебался, но тут вмешалась миссис Уиндем:
   - Девочки не болели, а вот после Вашей микстуры заболели бы обязательно, и Вы уговорили бы зятя оставить Вас в доме. Вы ведь этого добиваетесь, леди Элис?
   Леди Элис злобно обернулась к говорившей:
   - А ты помолчи. Всякие деревенские девки будут тут вмешиваться в разговор благородных людей. Кому ты больше веришь, Колин? - умоляюще повернулась она к зятю. - Это же мои внучки. Как я могу желать им зла?
   Миссис Уиндем не отреагировала на оскорбление. Она повернулась к барону:
   - Всё очень просто доказать, Колин, - сказала она. - Если это действительно целительная микстура, пусть леди Элис сама сейчас выпьет то, что пыталась влить в Лорел.
   Барон выжидающе посмотрел на бывшую тёщу. Та поняла, что деваться некуда, и гордо заявила:
   - Конечно, я выпью, хотя я и не больна.
   Она сделала вид, что берёт чашку со стола, и неловко опрокинула её. Потом принуждённо засмеялась:
   - Какая я неловкая! Это всё от волнения и из-за тех оскорблений, которые я вынуждена выслушивать. Теперь нужно готовить новую микстуру.
   - Зачем же готовить новую, - мягко вмешалась Виктория, - если старой ещё целая бутыль.
   И она указала на стол, стоящий у двери. Там действительно стояли тёмная бутыль и графин с вином. Виктория повернулась к барону:
   - А там, Колин, Ваш графин с вином, которое Вы бы сегодня пили. Думаю, Вас тоже захватило бы недомогание.
   Барон с отвращением поглядел на бывшую тёщу. Леди Элис поняла, что теряет свои позиции, и плаксиво затянула:
   - Ну почему вы все настроены против меня? Колин, если я что-то и сделала не так, то ведь я хотела, как лучше.
   Колин посмотрел на своих дочурок, которые прижимались к своим спасительницам и испуганно смотрели на бабушку. Кейт, чувствуя себя в безопасности на руках Виктории, заявила:
   - Бабушка злая, плохая. Она нас бьёт. Она заставляет нас пить горькую водичку.
   Это заявление малышки переполнило чашу терпения её отца. Он решительно обратился к леди Элис:
   - Извините, мэм, но больше я Вас к детям не подпущу. Во всяком случае, если Вы и будете видеться с ними, то только в моём присутствии. А сейчас Вам лучше пойти к себе и собрать вещи. Я не хочу, чтобы Вы жили в моём доме. Если Вам некуда пойти, переезжайте пока в гостиницу, я её оплачу, а потом я сниму Вам дом.
   Леди Элис не ожидала такого отпора. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут раздался спокойный голос леди Люсинды:
   - Мне кажется, Колин, что Вам пора перестать содержать эту женщину. Дело в том, что в нескольких кварталах от Вашего дома, на Хаф-Мун стрит, у Вашей тёщи имеется свой собственный особняк, в котором только на прошлой неделе закончен ремонт. И если она Вам скажет, что собиралась его сдавать, чтобы иметь средства на жизнь, то имейте в виду, что на жизнь Вашей бывшей тёще муж оставил проценты с двадцати тысяч фунтов, которые она не тратила все пять лет, что сидела на Вашей шее. И в банк она ещё откладывала деньги, что получала от арендаторов своего особняка.
   На вдовствующую леди Фордайс страшно было смотреть. Она была в ярости. Колин с изумлением смотрел на эту фурию, ничего общего не имеющую с его всегда деликатной и тихой тёщей. Она в бешенстве оглядела собравшихся и воскликнула:
   - Будьте вы все прокляты! - она погрозила пальцем леди Люсинде. - Подумаешь, герцогиня! Нищая ты, а не герцогиня. Мне муж хоть что-то оставил на жизнь, а тебя оставил нищей. И ты ещё будешь считать мои деньги?! Проклинаю вас всех, - воскликнула она в запале, - и нигде вам не укрыться от моего проклятия. И этих мерзавок, - указала она на внучек, - тоже проклинаю.
   Она плюнула зятю под ноги и громко хлопнула дверью. Леди Люсинда испуганно поглядела на Викторию, но, увидев её улыбку, успокоилась. Она вспомнила, что Виктория рассказывала им о проклятиях. Из всех проклятий страшно только проклятие матери, все остальные легко уничтожаются молитвой.
   Колин перевёл дух, потряс головой, приходя в себя, и хотел взять у Ребекки Лорел. Та затрясла головой и крепче вцепилась в свою спасительницу.
   - Хочу с мамой, хочу с мамой, - повторяла она.
   - Видно, я это заслужил, - тяжело вздохнул Колин. - Что будем делать?
   Он вопросительно посмотрел на женщин. Леди Люсинда решительно сказала:
   - Я думаю, детей уже сейчас надо забрать в Грин-Холл. Там много детишек в детской, девочки быстро успокоятся и забудут этот кошмар. По крайней мере, я на это надеюсь. И когда Вы уедете на медовый месяц, они не будут так сильно скучать, потому что уже привыкнут к новому месту.
  
  
   29 мая, Лондон.
  
   Настал день свадьбы Колина Уиндема, барона Эпплгейта, и леди Ребекки Олтон, сестры герцога Бьюкасла. Свадьба праздновалась не менее пышно, чем свадьба Тони Чарда и Энн Бёртон. Наблюдая за пышным празднеством, Чарльз спросил Эмму:
   - Не жалеешь, любимая, что наша свадьба была такой скромной? Может быть, и нам надо было венчаться в Лондоне с такой же пышностью?
   Эмма с живостью отреагировала на его вопрос:
   - Ох нет, Чарльз, нисколько не жалею. Я всегда буду с радостью вспоминать нашу свадьбу и то, как хорошо нам с тобой было с самого начала. И с каждым днём я чувствую себя всё счастливее. И мне так хочется, чтобы другие тоже были счастливы. Я радовалась за Энн, радуюсь и за Ребекку, что они тоже вышли замуж по любви. Это всё-таки бывает не часто в высшем обществе. К счастью, я вижу, что в нашей с тобой большой семье это становится правилом.
   Маленькие Кейт и Лорел Уиндемы были одеты в костюмы цветочниц. Виктория и Сьюзен были подружками невесты. Ричард поддразнивал свою невесту:
   - Надеюсь, хоть на этот раз букет невесты достанется тебе, а то скоро все в семье переженятся, а наша очередь когда?
   Виктория отвечала с улыбкой:
   - Думаю, букет действительно должна поймать я, поскольку других кандидатур нет. Сьюзен ещё не определилась со своим избранником, она понемногу влюблена в каждого молодого человека, который оказывает ей внимание. Слава Богу, что хоть Кристиан Уэйн ей разонравился. Правда, он за ней особенно и не ухаживал, её приданое для него недостаточно велико.
   В день свадьбы погода была не очень тёплая, но хотя бы прекратились дожди, и выглянуло солнце. Это радовало и зрителей и гостей на свадьбе, поскольку не было риска промокнуть. А больше всех радовались сами новобрачные, так как Колин опасался, что, если погода не наладится, им придётся задержаться в городе, поскольку дорогу в поместье может развезти. Тогда он не рискнёт ехать туда.
   За детей Колин был спокоен, за эту неделю девочки освоились в Грин-Холле, с удовольствием играли со всеми детьми. А бабушка Люсинда постаралась ещё больше сдружить их с Сарой, которая теперь становилась их кузиной.
   Свадьба проходила очень торжественно. Было много гостей, ещё больше зевак на улице. Вдовствующая леди Фордайс не сочла нужным посетить бракосочетание бывшего зятя, зато её лучшая подруга, вдовствующая виконтесса Уорфорд, была рада получить приглашение и жадно внимала всему происходящему. Гости с умилением следили за маленькими дочерьми жениха. Кейт, важная от осознания порученной ей роли, время от времени поглядывала на Викторию, а та жестами напоминала ей, что делать. Лорел ходила хвостиком за сестрой, пока не увидела появившуюся Ребекку. Когда Ричард подвёл сестру к алтарю, Лорел устремилась к Ребекке, схватилась за её юбку, оглянулась на собравшихся и гордо заявила:
   - Мама!
   Когда её попытались увести, она обеими ручонками вцепилась в опущенную руку Ребекки, на глазах её появились слёзы. Ребекка погладила малышку по головке и сказала:
   - Не надо плакать, постой рядом с мамой.
   Лорел успокоилась и заулыбалась священнику. Она так и простояла рядом с Ребеккой всю церемонию венчания. Кейт предпочла находиться около Виктории. Она помнила, что именно Виктория спасла её, когда она захлебнулась бабушкиной микстурой, поэтому рядом с ней она чувствовала себя в безопасности.
   С букетом невесты тоже получилось непредвиденно. Когда новобрачные и их сопровождающие вышли на крыльцо собора, Ребекка подбросила букет так, что он зацепился за решётку над крыльцом, покачался там и ... свалился на голову Виктории. Это очень развеселило толпу зрителей, а Виктория рассмеялась и с озорством посмотрела на Ричарда. Руперт, который был шафером Колина, шёпотом осведомился:
   - Это случайность или ты это нарочно устроила?
  
  
   ЗАВЕРШЕНИЕ. ИЮНЬ.
  
   1 июня, Лондон.
  
   Когда погода была хорошая, Виктория и Ричард обычно встречались по утрам в Гайд-парке, чтобы свободно покататься верхом, поскольку утром парк бывал пустынным. Весь бомонд отсыпался после частых балов Сезона, которые нередко заканчивались на рассвете. На этот раз Виктория появилась не одна, за её кобылкой бежал волкодав. Ричард поприветствовал невесту и удивлённо спросил:
   - А Вулфа ты зачем взяла? Предупреждаю, мой Юпитер не любит крупных собак.
   - Зато моя Юнона скучает без своего друга, - улыбнулась Виктория. - Они ведь ровесники, с детства вместе играют. А если серьёзно, то я взяла его для охраны. Что-то нехорошее затевается, я чувствую. Мне кажется, что лорд Кристиан задумал что-то теперь в отношении тебя. Во всяком случае, на вчерашнем балу я это почувствовала.
   - А что, Кристиан вчера был у Сент-Остелов? Не думаю, что граф его приглашал.
   - Граф наверняка не приглашал, но не забывай, что у графини две незамужние сестры. Поэтому она приглашает всех титулованных холостяков, так почему бы не пригласить такого знатного молодого человека, как наследник маркиза Уэйнриджа, хотя объявление о его помолвке появилось в газетах уже давно. Кристиан старался не показываться тебе на глаза, но я его видела, и мне не понравилось, как он глядел на тебя. Поэтому я решила взять с собой Вулфа, крёстный его хорошо выдрессировал, Вулф почти так же хорош, как его собственные Гром и Молния.
   Когда они въехали на территорию парка, Вулф исчез. На вопросительный взгляд Ричарда Виктория пояснила:
   - Вулф знает, что для него здесь будет работа, поэтому он скрылся, чтобы посторонние его не видели, во всяком случае, пока не понадобится. Но он всегда будет рядом с нами. Ну что, разомнём лошадок?
   Они пустили лошадей в галоп и только через пятнадцать минут разрешили им замедлить бег. Виктория вздохнула:
   - Как я скучаю по Милверли! Вот где раздолье для лошадей. Ричард, - повернулась она к жениху, - ты почему-то мне почти ничего не рассказываешь про Олтон-Касл, а сама я его смутно помню.
   - Можно сказать, я тоже, - вздохнул Ричард. - С тех пор, как умер дедушка, я там не бывал, поскольку там хозяйничал отец. Так что после медового месяца поедем с тобой вместе приводить имение в порядок. Управляющий занимается фермами и пенсионерами, а замок будем восстанавливать мы с тобой. Мама говорит, там работы непочатый край.
   Виктория кивнула, хотела что-то сказать, но вдруг насторожилась и показала рукой в сторону густых кустов ярдах в тридцати от беговой дорожки:
   - Там, Ричард! Едем туда!
   Из-за кустов послышался испуганный крик, раздался выстрел, и снова крик и рычание Вулфа. Когда они подъехали к месту засады, человек уже кричал от боли. Рядом с ним валялось ружьё, а он катался по земле, прижимая к груди правую руку, почти перекушенную страшными клыками Вулфа. Вулф сидел рядом с ружьём и негромко рычал, презрительно, как показалось Ричарду, глядя на злоумышленника.
   В это время к ним подскакал грум Виктории, который держался немного в стороне, ожидая, когда хозяйка накатается. Виктория соскочила с лошади и подошла к лежащему в траве человеку, который уже не кричал, а негромко подвывал, баюкая разодранную руку. Отвернувшись от мужчин, Виктория оторвала полоску от нижней юбки и наложила жгут на рану, из которой обильно лилась кровь.
   - Джим, - обратилась она к груму, - посади его впереди себя и срочно вези к доктору Самуэлю, иначе он может лишиться руки.
   Джим поднял несостоявшегося убийцу за шиворот и посадил на лошадь впереди себя. Затем вопросительно глянул на герцога. Тот понял и кивнул:
   - Мы с леди Викторией едем следом.
   Джим пришпорил своего коня и понёсся к выходу из парка, от которого к тому месту, где стояли Виктория и Ричард, бежала какая-то девушка, фигура и волосы которой издали очень напомнили Ричарду его невесту. Виктория поняла и кивнула. Когда девушка подбежала ближе и, узнав их, остановилась в нерешительности, Виктория обратилась к Ричарду:
   - А это и есть та девушка, которая обнималась с Кристианом в беседке в поместье Блэкуэлла, чтобы её приняли за меня, и чтобы ты разорвал помолвку.
   Девушка испуганно вскрикнула и опустила голову. Потом поглядела на Викторию и Ричарда, из глаз её лились слёзы.
   - Скажите, милорд, - обратилась она к Ричарду, - куда Ваш слуга повёз моего брата? Неужели Вы не пожалеете беднягу и пошлёте его на виселицу? Он же Вам ничего не сделал, правда? - и она умоляюще посмотрела на них.
   Вулф решил, что он тоже может высказаться, и негромко рыкнул. Девушка только сейчас заметила огромного пса, почти скрытого лошадьми, и испуганно отскочила в сторону.
   - Моя собака, - пояснила Виктория, - хочет сказать, что Ваш брат ничего не сделал моему жениху не потому, что не пытался, а потому, что Вулф вмешался вовремя.
   - Если кого-то и надо посылать на виселицу, так это лорда Кристиана, - горячо заговорила девушка. - Это он уговорил Доминика убить милорда, пообещал ему, что женится на мне, а Доминику даст десять тысяч фунтов. Вчера Доминик сказал ему, что сегодня утром он пойдёт в парк, где герцог катается каждое утро, и выполнит поручение лорда Кристиана. А под утро лорд Кристиан явился домой с друзьями, они продолжали пьянствовать, а я подслушала их разговоры. Лорд Кристиан хвалился, как ловко он всё придумал. Он сказал, что Доминика повесят за убийство герцога, а меня отправят в тюрьму как соучастницу. Я побежала в парк, чтобы рассказать всё Доминику, но опоздала. Что же теперь с нами будет?
   Она опустилась в траву и горько зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Виктория подошла к девушке и прикоснулась к её плечу.
   - Послушайте, - сказала она, - лучше будет, если мы сейчас уйдём из парка, чтобы не привлекать излишнего внимания. Ричард, - повернулась она к жениху, - поезжай вперёд к Олтон-Хаусу и прикажи на конюшне приготовить экипаж, который отвезёт нас в Грин-Холл. А мы тихонько пойдём следом.
   Ричард показал на следы крови и ружьё, лежащее в траве.
   - Прислать кого-нибудь, чтобы прибрали? - спросил он.
   Виктория покачала головой.
   - С минуты на минуту здесь начнёт собираться народ, - сказала она. - Нам не следует привлекать к себе внимание. Поэтому просто разбей ружьё о ствол дерева, чтобы стало непригодным, и пойдёмте отсюда. Пойдём, Вулф, ты замечательный пёс. Ричард немного придёт в себя и поблагодарит тебя за своё спасение. А я уже сейчас тебя благодарю, - и она обняла подбежавшую к ней собаку.
   Ричард поскакал вперёд, благо улицы ещё были пустынными. Когда обе девушки с Юноной и Вулфом подошли к Олтон-Хаусу, там уже стояла запряжённая карета. По дороге домой Виктория кратко пересказала Ричарду то, что узнала от Джемаймы.
   Миссис Пейшенс Уорт, мать Джемаймы и Доминика, была гувернанткой у Кристиана Уэйна. Тогда он не был лордом, его отец, мистер Гарри Уэйн, был управляющим в поместье Уэйнридж-Эбби. Гувернантки в доме менялись часто, так как Кристиан с детства отличался диким нравом и жестокостью. Но их мать держалась дольше всех, так как безропотно выносила все выходки своего воспитанника и смогла хорошо его подготовить к поступлению в школу.
   Отец Джемаймы и Доминика был священником, он заразился лихорадкой от прихожанина и умер, когда Джемайме был всего один годик, а Доминику - четыре. Вот тогда их мама и пошла в гувернантки к восьмилетнему Кристиану Уэйну и проработала в Уэйнридж-Эбби три года. Когда Кристиану было одиннадцать лет, он поспорил с друзьями, что прокатится по тонкому льду пруда, и, конечно же, провалился. Миссис Уорт кинулась его спасать, вытолкнула из проруби и велела бежать домой. Он убежал, но никому и не подумал сказать, что гувернантка осталась в ледяной воде. Её спас случайно проходивший мимо фермер. Она заболела, и Гарри Уэйн рассчитал её.
   С тех пор они живут очень бедно. Мама работала в небогатых домах, скопить денег не получалось. Когда Доминику исполнилось 17 лет, он записался в солдаты. До этого он обычно работал слугой в тех домах, где миссис Уорт была гувернанткой. Но с прошлого года их мама уже не может работать, она совсем ослабела. Джемайма узнала, что Кристиан Уэйн стал лордом. Она набралась решимости, явилась в Уэйнридж-Хаус к лорду Кристиану и попросила его дать ей работу, поскольку её мама подорвала своё здоровье, спасая его из проруби. Он сначала смеялся, а потом предложил ей место горничной. Они с мамой жили в чердачной каморке, а в конце прошлого года их отыскал Доминик. Он был ранен на войне в ногу, почти не мог ходить. Лорд Кристиан распорядился принять его на работу в конюшне.
   А три недели назад лорд Кристиан вернулся домой необычно рано и увидел Джемайму, когда она поднималась по лестнице. Обычно она старалась не попадаться ему на глаза. Он воскликнул: "Как ты похожа со спины на ..." и замолчал. Потом заулыбался, и Джемайме очень не понравилась его улыбка. Он повернулся и ушёл, а через несколько дней позвал её в кабинет и сказал, что она должна ему помочь в одном деле. Надо было поехать с ним за город в какое-то поместье, надеть там платье, которое он ей даст, и выполнять его приказы. Главное, что она должна была помнить, - это не поворачиваться лицом к людям, которые там будут.
   - В общем, - завершила Виктория свой рассказ, - это действительно была Джемайма в беседке с Кристианом. А когда у них не получилась эта провокация, и ты не разорвал нашу помолвку, Кристиан задумал избавиться от тебя, чтобы я не вышла за тебя замуж. И после этого, - с горечью добавила Виктория, - Сьюзен уже не может утверждать, что Кристиан не убийца, как его предки.
   Они прибыли в Грин-Холл. Джим подошёл к карете, чтобы забрать привязанную сзади Юнону. Он правильно понял вопросительный взгляд Виктории.
   - Доктор сказал, хорошо, что сразу привезли. Руку можно будет спасти, - сообщил он.
   Виктория облегчённо вздохнула. Ей было жаль этих людей, которые не могли найти помощь в своей стране, и им пришлось пойти на преступление. Она предложила Джемайме послать с нею своих слуг в Уэйнридж-Хаус, чтобы забрать оттуда её мать. Доктор постарается вылечить и её, а потом они решат, как помочь им устроиться в жизни. Джемайма со слезами на глазах поблагодарила леди Викторию и герцога за их доброту. Люди за матерью молодых людей были отправлены сразу же, и её удалось без каких-либо осложнений забрать из дома, пока лорд Кристиан отсыпался после попойки. Слугам в доме было всё безразлично, многие даже не заметили, что обитатели чердачной каморки исчезли из дома.
   Джон Оукс выслушал Викторию и Ричарда и тем же вечером разыскал в клубе 8-го маркиза Уэйнриджа, отца Кристиана. Он объяснил ему, что Джереми Уэйн, отдавший им титул и состояние Уэйнриджей, находится в расцвете лет, в добром здравии, и если Кристиан ещё хоть раз попытается обратить своё внимание на окружение леди Виктории, то 7-й маркиз вернётся, а лорд Гарри станет снова мистером Уэйном, и это уже навсегда. Джон напомнил восьмому маркизу, что титул и состояние им отдали с условием, что они не будут вредить наследнице Джереми Уэйна.
   Лорд Гарри, поговорив с сыном, посоветовал ему пока затаиться, заняться подготовкой к свадьбе с леди Мэри Гринвуд, а его люди опять попытаются всё-таки отследить в Индии этого неуловимого Джереми Уэйна, чтобы навсегда исключить угрозу его возвращения.
  
  
   15 июня 1816 года.
  
   Вот и настал день её свадьбы, день, о котором она часто мечтала. Накануне вечером у Виктории был долгий разговор с бабушкой. Они не говорили о том, о чём обычно говорят матери с дочерьми накануне свадьбы, открывая девушкам физическую сторону семейной жизни. Здесь и Виктория, и леди Элизабет считали, что Ричард сам объяснит Виктории всё, что её интересует. Нет, они говорили о Любви!
   Где-то в середине разговора Виктория спросила:
   - Бабушка, я вот считаю, что Ричарда я буду любить всю свою жизнь. Я не могу себе представить, что я могу полюбить кого-то другого. Но ведь у тебя в жизни двое любимых. Кого ты любишь больше, дедушку Джошуа или дедушку Джона? Ты прости, что я спрашиваю и причиняю тебе боль, но это для меня очень важно.
   Леди Элизабет грустно улыбнулась и поцеловала внучку:
   - Ничего, родная, боль уже не такая острая. Понимаешь, я не могу сравнивать, потому что это равные по силе чувства, хотя и разные. С Джошуа у меня ведь была и духовная связь, поскольку мы оба из рода целителей. Мы были молоды, мы жили единой Душой и мечтали счастливо прожить отпущенные для наших тел годы. Когда он принял решение пожертвовать собой, я это почувствовала сразу же. Я пережила с ним каждое мгновение, что ему осталось прожить. Я вместе с ним радовалась спасению очередного ребёнка, но вместе с тем он каждое мгновение посылал мне мысли обо мне, мысли прощания. Он просил у меня прощения, что покидает меня так рано. Когда он ушёл, я стремилась уйти за ним, но Джереми был ещё маленьким, я была нужна ему. Он тоже почувствовал мысли отца о нём, он прибежал ко мне, и мы вместе пережили смерть Джошуа. Моя мама отправила моего отца в Бристоль, а сама пришла к нам с Джереми. - Леди Элизабет вытерла слёзы, струившиеся по её щекам. - Потом было очень трудно. Я думала, что никогда не смогу жить снова полной жизнью, не думала о себе, считала, что должна жить только ради нашего сына. И когда Джон овдовел, и мы стали чаще видеться, и я спасала Элизу, а потом почувствовала стремление ответить Джону на его любовь, то я сначала испугалась. Мне стало казаться, что я предаю Джошуа. Но, слава Богу, что у меня была замечательная мама. Она поддержала меня и сказала, что Джошуа никогда бы меня не упрекнул, потому что он ушёл, а мне надо жить и быть счастливой. С Джоном у меня всё по-другому. Мы любим друг друга и понимаем, как понимают друг друга все истинно любящие, но у меня нет того чувства Единства, которое было у нас с Джошуа, когда мы считали себя одним существом в двух телах.
  
   На медовый месяц Ричард и Виктория решили принять предложение Тони Чарда поехать в его поместье вблизи Лондона, где Тони и Энн проводили свой медовый месяц. Виктория сначала склонялась к тому, чтобы сразу ехать в Олтон-Касл, но домашние убедили её, что не стоит обременять себя сразу хозяйственными заботами.
   Леди Элизабет ласково сказала внучке:
   - Медовый месяц даётся молодожёнам для того, чтобы они могли полностью посвятить себя друг другу, общаться и узнавать любимого человека. При этом вам не нужно присутствие других людей, они будут вам мешать. Поживи две недели с Ричардом и для Ричарда, так вы создадите начало своего семейного счастья.
   К алтарю Викторию вёл опекун, барон Чард. Венчание проводил в соборе архиепископ Лондонский, почётным гостем был сам принц-регент. Венчание прошло торжественно и пышно, хотя и жених и невеста не придавали значения этой пышности. Главное, что они наконец-то будут вместе!
   Виктория призналась Ричарду, что её больше бы устроила скромная свадьба в домашней церкви, и чтобы венчал их крёстный. На удивлённый вопрос Ричарда: "А разве мистер Оукс священник?" Виктория ответила так же удивлённо:
   - А разве ты не знал? Я думала, ты догадался, когда он в церкви проводил обряд очищения. Это же только священники могут. Крёстный в Оксфорде изучал медицину и богословие, получил диплом врача и был рукоположен в сан.
   После венчания, когда Виктория бросала свой букет, произошёл забавный случай. Букет не достался ни Сьюзен, ни леди Джоан, которые были подружками невесты, а по какой-то невиданной траектории угодил в стоявшую поблизости леди Женевьеву, которая мило покраснела и смущённо поглядела на откровенно обрадованного лорда Ирвина.
   После свадебного завтрака в Грин-Холле был устроен приём, на который было приглашено несколько сот гостей. Но новобрачных на приёме уже не было. Переодевшись в дорожные костюмы, они спустились по боковой лестнице к ожидавшему их фаэтону и отправились в путь. Провожая их, барон Чард обещал Ричарду, что вместе с поверенными займётся кредиторами, рассмотрит их претензии к наследнику и оплатит все долги, оставленные отцом Ричарда. Маленькой Саре объяснили, что мама с папой ненадолго уедут, и она милостиво согласилась побыть с бабушками и дедушкой.
   Когда они выехали из города, и Ричард пустил лошадей вскачь, Виктория счастливо вздохнула и сияющими глазами посмотрела на жениха. Нет! Уже на мужа!
   - Господи, Ричард, я так счастлива, что мне хочется, чтобы все люди были счастливы, - восторженно воскликнула она.
   Ричард ласково посмотрел на свою новобрачную.
   - Не боишься, что я окажусь тираном и транжирой? Всё-таки наследственность может сказаться, - поддразнил он её.
   Виктория засмеялась и отрицательно покачала головой:
   - Не боюсь. В тебе перевешивает наследственность твоих мамы и дедушки. Кстати, о маме. Знаешь, что я придумала?
   - Пока не знаю, но думаю, что сейчас узнаю, - с ласковой насмешкой ответил Ричард.
   Виктория воодушевлённо продолжала:
   - Мне бабушка рассказала, что леди Люсинда в молодости была влюблена в лейтенанта флота. Он был вторым сыном баронета из соседнего поместья. Но её отец, то есть твой дедушка Роберт, запретил ей и думать о нём. Сэр Роберт был уже стар, а леди Люсинда была его единственным ребёнком. В первый же её Сезон он получил для неё несколько предложений и выбрал твоего отца. Сэр Роберт скончался через полгода после свадьбы дочери. Единственное его влияние на вашу семью - это то, что его поместье в Кенте, которое было приданым твоей мамы, должно было перейти к её второму сыну, то есть к Роберту. А лейтенант ушёл в море, через десять лет он получил корабль и женился на дочери тоже военного моряка. Но детей у них не было, а недавно он овдовел. Сейчас много моряков отправлено в отставку, он тоже. Живёт сейчас в небольшом особняке в Кенте, недалеко от поместья нашей Сары. Ему сейчас 54 года, безделье его мучает. Кстати, догадайся, как его зовут?
   И она лукаво посмотрела на Ричарда. Тот заметил эту лукавинку и недоверчиво спросил:
   - Неужели Ричард?
   - Вот именно, - торжествующе воскликнула Виктория. - Давай, когда вернёмся, отвезём леди Люсинду с Сарой в Кент, девочке будет полезен морской воздух. И посмотрим, когда они встретятся, остались ли у них чувства друг к другу. Если да, то хотя бы спустя 29 лет пусть они будут счастливы.
   - А если нет? - напряжённо спросил Ричард. - Я не хочу, чтобы мама опять страдала.
   - Я тоже этого не хочу, - горячо сказала Виктория. - Но дело в том, что я её расспрашивала о её жизни, и поняла, что она помнит его до сих пор. Я могу повидаться с капитаном Ричардом Блэйдом первая, без мамы. Я почувствую, любит ли он её всё ещё. Если да, то мы поможем им встретиться. А если он уже очерствел, и ему никто не нужен, то мы не допустим их встречи. А ты можешь предложить ему должность в нашей судоходной компании, поскольку бабушка говорит, что он тоскует по морю.
  
   За разговорами время пролетело незаметно, и вот они уже сворачивают на приватную дорогу, ведущую к особняку.
   Ричард ласково посмотрел на притихшую Викторию.
   - Что ты замолчала? Волнуешься? Я знаю, бабушка вчера долго была с тобой. Наверное, рассказывала, что тебя сегодня ожидает. Надеюсь, она тебя не напугала?
   Виктория покраснела и смущённо потупилась. Потом подняла голову и поглядела в глаза любимого:
   - Нет, мы с ней говорили о любви. А про нашу ночь она сказала, что не будет мне ничего рассказывать, потому что мы с тобой любим друг друга, и ты сам мне всё расскажешь. Она говорила о том, какое это счастье - выходить замуж по любви.
   Ричард не удержался и быстро поцеловал новобрачную, а потом натянул вожжи, останавливая фаэтон у крыльца. Слуги, которые выехали раньше, уже поджидали их.
  
   Вечером, когда Ричард вошёл в спальню Виктории, его юная жена сидела на подоконнике и мечтательно глядела в звёздное небо. Он подошёл к ней, обнял и, когда она доверчиво прижалась к нему, волна любви, счастья и пьянящего восторга окатила его. Ричард нежно поцеловал Викторию в макушку и шёпотом спросил:
   - Я говорил тебе, как сильно я люблю тебя?
   - Нет, - отрицательно качнула головой Виктория, - ты вообще ещё не говорил мне, что ты меня любишь.
   - Не может быть! - ужаснулся Ричард. - Мне казалось, что я столько раз говорил тебе о своей любви. Ты знаешь, - задумчиво продолжал он, - наверное, потому так получилось, что слова просто не могут выразить хотя бы тень моих чувств. Ты - вся моя жизнь. Ты - смысл моей жизни. Ты - самое драгоценное моё "Я". Понимаешь? Я ведь действительно не могу найти подходящих слов.
   - Я понимаю, - прошептала Виктория. - Раз мы две половинки целого, нам часто не нужно слов. Я понимаю всё, что ты хочешь мне сказать, потому что ощущаю сейчас твои чувства. И мне бы очень хотелось, чтобы ты так же ощущал и мои.
   - Конечно, - продолжала она после небольшой паузы, - иногда хочется слышать и слова. Но ведь то, что мы чувствуем, невозможно передать никакими словами. И я счастлива, что в этой жизни мы нашли друг друга.
  
  
  
   ГЕНЕАЛОГИЯ
   УЭЙНЫ
  
   Лорд Мартин Уэйн, 4-й маркиз Уэйнридж, (1700-1760), поместье Уэйнридж-Эбби, графство Норфолк.
   Лорд Гарри Уэйн, (1705-1755), младший брат, викарий в поместье.
   Лорд Эндрю Уэйн, граф Дирем, (1725-1755), жена леди Рейчел, женился в 1753 г.
   Лорд Томас Уэйн, 5-й маркиз Уэйнридж, (1731-1776), женат на Глэдис Пикфорд.
   Мартин Уэйн, после своего отца викарий в поместье, (1730-1790).
   Леди Роуз Уэйн, 1754 г.р.
   Её муж, Филипп Ньюберри, 1750 г.р. виконт Уинтергейт, с 1795 г. - министр по делам колоний.
   Лорд Джошуа Уэйн (1753-1785), 6-й маркиз Уэйнридж, жена - дочь графа Линфорда, леди Элизабет Гринвуд.
   Гарри Уэйн, 1760 г. р., с 1803 года - 8-й маркиз Уэйнридж по особому соглашению.
   Эндрю, 1774 г.р. - старший сын. Его жена - Фрэнсис, 1778 г.р.
   Мартин, 1778 г.р. Жена - Эвелин, 1882 г.р.
   Дочь Маргарет, 1782 г.р., муж - Уильям Марш, лорд Линдон.
   Лорд Джереми Уэйн, 1775 г.р., 7-й маркиз Уэйнридж. Жена Элен, (1780-1803), баронесса Маунтигл.
   Кристиан Уэйн, 1790 г.р., граф Дирем с 1803 года.
   Дочь Сьюзен, 18 лет, 1798 г.р.
   Сын Филипп, 15 лет, 1801 г.р.
   Сын Тимоти, 14 лет, 1802 г.р.
   Дочь Грэйс, 12 лет, 1804 г.р.
   Сын Майкл Марш, 1807 г.р., 8 лет.
   Леди Виктория Уэйн, 1798 г.р.
  
  
  
   ПИКФОРДЫ, РЕДФОРДЫ, МАК-ГОВЕРНЫ
  
   Преподобный Энтони Пикфорд, (1705-1785), епископ Бристоль-ский с 1755 года.
   Уолтер Редфорд (1702-1748), жен. на леди Изабель Мак-Говерн (1711-1748).
   Лэрд Ричард Мак-Говерн (1701-1771), герцог Стрэдфордский.
   Старшая дочь
   Глэдис (1735-1795), муж Томас Уэйн
   Младшая дочь, Элис, 1737 г.р., графиня Рэндалл
   Дочь Кэтрин Редфорд (1738-1803)
   Замужем за лордом Себастьяном Гринвудом, 5-м графом Линфордом
   Артур Мак-Говерн (1733-1771), женат на леди Мэвис Рэндалл
   Сын Джошуа Уэйн, (1753 - 1785).
   Близнецы леди Мэвис и леди Шарлотта, 1755 г.р.
   Леди Элизабет Гринвуд, 1757 г.р., 1-й муж - Джошуа Уэйн, 6-й маркиз Уэйнридж, 2-й муж - барон Джон Чард
   Сын Джон (Оукс), 1772 г.р., лэрд Мак-Говерн, герцог Стрэдфорд.
   Сын Джереми Уэйн, 1775 г.р., 7-й маркиз Уэйнридж
   У Мэвис - сын Джон (Оукс), 1772 г.р., лэрд Мак-Говерн
   От Джошуа - сын Джереми, 7-й маркиз Уэйнридж
   У Джона Чарда - сын Энтони, 1786 г.р., дочь Элиза, 1790 г.р.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   ГРИНВУДЫ И ОЛТОНЫ
  
   Лорд Саймон Гринвуд, 4-й граф Линфорд (1700-1755), поместье Гринвуд-Парк в Оксфордшире, жена леди Мэри (1706-1770).
   Лорд Себастьян Гринвуд, мл. брат (1702-1768), в Индии с 1730 по 1749, крёстный младшего племянника.
   Лорд Стивен Олтон, герцог Бьюкасл (1700-1757), поместье Олтон-Касл на р. Итчен, между Уинчестером и Саутгемптоном
   Лорд Джеймс Гринвуд, виконт Хейл (1723-1749), погиб на охоте осенью 1749 г., невеста Сесилия Данбар (1730-1755).
   Лорд Себастьян Гринвуд (1727-1803), 5-й граф Линфорд с 1755 г., 1-я жена Сесилия Данбар, в 1756 г. женился на Кэтрин Редфорд.
   Лорд Стивен Олтон, герцог Бьюкасл (1730-1805), друг Себастьяна, графа Линфорда. Совместная корабельная компания "Морской путь".
   Лорд Джеймс Гринвуд, (1750-1813), виконт Хейл с 1755 г., 6-й граф Линфорд с 1803 г.
   Леди Элизабет Гринвуд, 1757 г.р., с 1774 по 1785 г замужем за лордом Джошуа Уэйном, с 1791 г. замужем за бароном Джоном Чардом.
   Лорд Лайонелл Олтон (1760-1814), маркиз Сент-Айвс, с 1805 г. - герцог Бьюкасл. Жена леди Люсинда, 1768 г.р.
   Лорд Саймон Гринвуд, 1773 г.р. 7-й граф Линфорд, жена леди Летиция, 1776 г.р.
   Лорд Джереми Уэйн, 1775 г.р., 7-й маркиз Уэйнридж, с 1803 г. передал титул кузену, навсегда уехал из Англии.
   Лорд Ричард Олтон, 1788 г.р., маркиз Сент-Айвс с 1805 г, с 1814 г. - герцог Бьюкасл, жених леди Виктории Уэйн.
   Леди Мэри Гринвуд, 1796 г.р., леди Сесилия Гринвуд, 1798 г.р. лорд Джеймс Гринвуд, виконт Хейл, 1800 г.р.
   Леди Виктория Уэйн, 1798 г.р., наследственная баронесса Маунтигл, невеста герцога Бьюкасла, лорда Ричарда.
  
  
  
  
  
  
   Владимир, князь Мещерский, (1690-1740), с 1705 года наследник барона Маунтигла за спасение королевы Анны
   Анна, княжна Мещерская (1695-1770). Муж Анны - Джастин Уолтон (1690-1755), 1-й виконт Уорфорд.
   Лорд Джордж, барон Маунтигл (1715-1755), жена Элен.
   Тимоти Уолтон, 2-й виконт Уорфорд, (1720-1777).
   Лорд Сильвестр, барон Маунтигл (1745-1800).
   Джастин Уолтон (1750-1812), 3-й виконт Уорфорд, жена леди Руфь.
   Сэр Джон Уолтон, 1754 г.р., генерал в Индии в 1815 г.
   Колин Уолтон, (1758-1812), викарий в имении Уорфорд-Парк.
   Элен, наследственная баронесса Маунтигл (1780-1803), замужем за лордом Джереми Уэйном с 1797 г.
   Тимоти Уолтон, 1786 г.р. 4-й виконт Уорфорд
   - внебрачная дочь, леди Мэри Гринвуд
   Эмма Уолтон, 1791 г.р., компаньонка у Джудит Колфилд с конца 1813 г., жена Чарльза Колфилда с 1816 года.
   Леди Виктория Уэйн, 1798 г.р., наследственная баронесса Маунтигл.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   252
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"