Девушка была тихой. Как будто призрачная туманная пелена сдавливала виски, стоило только глянуть на пепельно-серые волосы и бледно-голубые глаза. Тишина... Абсолютная, подавляющая, разрывающая в клочки любую паутину слов, лежащая на плечах вместе с прядями волос и льющаяся из глаз мощным потоком. Ошеломляющая, сбивающая с толку.
Мир вокруг впитывал эту тишину, жадно, как будто изголодавшись, но вовсе не замирал: движение его делалось плавным, вроде бы неторопливым, но совершенно неостановимым, перемалывающим всё на своём пути. Каждый предмет становился обособленным, отделялся от остальных невидимой, но очень прочной гранью, и погружался в единственный доступный теперь вид взаимодействия - взаимодействие с самим собой. Разорванное тишиной кружево замыкалось, соединяя осиротевшие концы нитей в подобие экзотических лепестков.
Всё - от сложенных на коленях рук до искр в глубине глаз, порождало это мрачноватое движение, отделяя, замыкая, и выстраивая из выделившихся фигур прозрачно-хрустальный замок, шаткий и ненадёжный с виду, но удивительно гибкий.
Когда замок был построен, тишина взрывалась хрупкими хрустальными брызгами, и грани разлетались на мелкие острые осколки, рвущие замкнувшийся было узор, вынуждающие создавать новые связи и сплавляющие игрушечный замок в единое целое.
Девушка сидела на серо-голубом мозаичном полу в большом сводчатом зале и играла в кубики.