Аннотация: Радиоволна через стены и даль донесет до тебя мою печаль...
Приемник был старый, огромный, чуть ли не во весь рост маленького мальчика. Отец, в прошлом работавший в каком-то научном центре по исследованию чего-то-там, приносил с работы много всяких непонятных вещей; и вот однажды утром дом зазвучал странными звуками, доносящимися из большущих динамиков, венчавших жуткое нагромождение рычажков, ручек и индикаторов. Все это страшно перемигивалось и щелкало в руках отца, навечно околдовав мальчика. На крыше их одноэтажного деревянного домика возвышалась тарелка антенны, соединенная с приемником толстым шнуром. Отец говорил, что с помощью ее можно услышать все, что угодно, даже сообщения с вражеских спутников...
Маленький мальчик с глазами мечтателя медленно крутил ручку радиоприемника, вслушиваясь в неровный хор помех, сменяемых иногда странной музыкой и незнакомыми голосами.
- Здравствуйте, вы в эфире.
- Здравствуете!
- Как вас зовут? Представьтесь.
- Лена. Лена из Москвы. Я хотела бы передать привет своему парню - Сергею. Он сейчас служит в одной из горячих точек. Сережа, я тебя люблю и жду - возвращайся скорее!
- Простите, а вы не могли бы уточнить, где именно служит Сергей. А то таких точек у нас хватает, да и Сергеев там немало. Можете попасть впросак.
- Конечно. Простите! Он служит...
Граф на всякий случай убавил громкость до минимума, передал маленький приемничек сидящему рядом солдату и, склонившись над люком бронетранспортера, что есть силы, крикнул в его темное, теплое нутро:
- Перстень! Слышишь? Твоя Ленка тебе привет по радио передала! Слышишь, Перстень! Твоя Ленка тебе привет по радио послала! Слышишь? Она тебя любит и ждет! Перстень, держись! Все будет хорошо! Ты меня еще на свадьбу шафером пригласишь! Слышишь? Перстень!
Сергей Перстенев, по прозвищу Перстень, слышал, но ответить сил не было - боль пронзившая грудь после попадания осколка от разорвавшегося фугаса не отпускала, заставляя лишь мучительно кусать губы и твердить себе "Она ждет... ждет..."
И, кажется, легчало.
- Итак, передаем для Сергея песню...
Голос сменился шумом, словно за окном неистово застучал о подоконник мелкий осенний дождь. Мальчик оглянулся на занавеску, скрывающую от него реальность. Сквозь толстую ткань пробивались редкие лучи - значит, еще день. Время есть. Он повернул ручку приемника, настраиваясь на новую волну.
Тонкий, истеричный голос в обрамлении нервной музыки, едва ворвавшись в эфир, тут же зашелся шипением, но спустя полминуты мальчик вновь случайно поймал его в сети приемника. Он с трудом понимал, что тот, неведомый человек поет. Значения большинства слов ему было неведомо, а музыка так сильно гремела, что начали болеть уши...
Алек, не способный далее слушать свой голос, выключил радио и отпил изрядный глоток из бутылки с каким-то спиртным пойлом.
- И что теперь? Заберешь душу? Да ради бога! Нахрен она мне сдалась... - принятая заблаговременно доза придавал храбрости, и все же... Все же собеседник, устроившийся в кресле в дальнем углу, куда не попадал свет от окна, заставлял Алека время от времени ежится, как будто от холода, и раз за разом прикладываться к горлышку бутылки, надеясь согреться хотя бы алкоголем.
- Душа? Твоя душа? - в темноте разглядеть лицо говорившего было невозможно, но глаза его красные как угли сверкали из темноты, яснее ясного напоминая, что к людскому роду незнакомец имеет крайне сомнительное отношение. Гость издал крайне неприятный смешок. - Кому нужна твоя несчастная душа? Ему? Неужели ты думаешь, что Он будет тратить свои силы ради только того, чтобы заполучить твою жалкую душонку? Она давно у него. Нет, мой друг, не для того ты получил славу, успех, деньги. Вот, каждый день твоя дрянная музыка на радио. Клипы, концерты... Согласись, не каждый похвастается ТАКИМ продюсером.
- Тогда что тебе надо?
- На следующей неделе у тебя концерт. Будет много людей - тебя любят. Молодые, почти неиспорченные души... - гость извлек откуда-то странного вида пояс. - Тебя не будет проверять охрана.
- Что ты мне предлагаешь? - от взгляда на эту вещь в животе Алека похолодело.
- Достойное завершение твоей карьеры. Бессмертие.
Гость, казалось, улыбался, хотя, возможно, Алеку это лишь привиделось.
- Да, грустная такая песня. А чтобы вы не грустили, послушайте наши новости...
Маленький мальчик с глазами мечтателя не любил новости - там всегда говорили про смерть, которой он панически боялся. Он обманет смерть визгом и свистом помех.
- ...Поздравляем, вы выиграли! Скажите, вы знали или просто гадали?
- Да, нет... Я просто где-то слышала об этом.
- Понятно. Что же, поздравляю вас! Поговорите с нашим редактором о том, где и когда вы могли бы получить приз. Надеюсь, договоритесь. А то, судя по взгляду, редактор хочет оставить его себе... Шучу, конечно же.
- А привет можно передать?
- Конечно, передавайте!
- Я хочу передать привет своему мужу Максиму. Максим, видишь какая я у тебя умница? Обязательно позвони мне.
Макс выпростал руку из-под одеяла и выключил радио.
- Это твоя, что ли? - спросила Лиза, прижимаясь к его плечу.
- Угу, - буркнул Макс.
- Ну и дура, - хихикнула девушка.
- Сама ты... - удержав рвущуюся наружу грубость, Макс откину одеяло и, как был голышом, прошлепал к окну.
Уставился на улицу.
- Ну что ты, лапуся? Обиделся? - голос щекотно дохнул ему в ухо. - Ты же все равно ее уже не любишь. Ты же меня теперь любишь, правда?
Макс не ответил.
На душе было уж как-то совсем пасмурно. Еще хуже, чем прежде. Он и Лизу-то завел, надеясь, хоть что-то изменить, но не помогало. В голове крутилось одно и то же: господи, почему же все так хреново? Все серо и обыденно, затягивает, закручивает, выжимает... Почему?
Он сам не заметил, как последнее слово произнес вслух.
- Что почему? - Лиза коснулась рукой его груди, медленно погладила и опустила ладонь ниже. Еще ниже...
- А сейчас реклама на радио...
Мелодия утонула в треске помех, и мальчик замер на мгновение, впитывая в себя странную, чарующую какофонию звуков. Иногда ему казалось, что вот-вот он поймет, что означают все эти "Ш-ш-ш" и "Х-х-х". Быть может это чьи-то голоса, только непонятные? Мальчик опасливо оглянулся и, поднеся лицо почти к самому динамику, шепотом произнес:
- Я Земля, я Земля. Как слышно меня? Прием! Я Земля...
Тиаа опустил полупрозрачные, тонкие руки, больше похожие на ветви деревьев или стебли цветов, и выключил передатчик. Ничего не получится. Никто не услышит. Подумать только, маленькая ошибка в координатах - и он уже за миллионы световых лет от родных планет, на краю Вселенной. Ну, может быть, не на самом краю, но от центра, где раскинулась Империя, это явный край. "Возможность возвращения?" - поинтересовался он у корабля, заведомо зная ответ - он уже много раз его видел, но все равно хотелось надеяться.
"Возвращение невозможно".
Оно и немудрено, астероидное поле, сквозь которое на выходе пришлось пройти, почти полностью уничтожило двигатели. Чудом было одно то, что Тиаа остался жив и смог приземлиться на какой-то мертвой планете.
Может ли быть второе чудо? Может ли оно случиться? Может ли кто-нибудь его услышать?
Пальцы вновь тронули пульсирующую плоть передатчика.
"Пи-ти. Пи-чи. Ла-а".
В уши ударил звук, словно лопнул пустой пакет, но не громко под ногами, а как бы где-то далеко, например, на кухне. Помехи исчезли, и, воцарившуюся на секунду тишину, разорвал голос:
- До нас дозвонились. Говорите. Алло! Говорите же.
- Э... Привет.
- Привет! Вы в эфире. Как вас зовут?
- Э... Че, можно уже говорить?
- Да, говорите. Кому вы хотите передать привет?
- А! Эта, я хочу передать привет Чету. Слон я. Вот... Чет, ты это... Короче, я тут дела уже почти уладил. Скоро буду у тебя. Жди. Прорвемся, Чет!
- Ага. Забавный привет. А кем работает Чет? Он сейчас вас слушает?
- Чет? Работает? Э... Ну он так... Чисто на себя.
- Я слышу смех. Вы не один?
- Э... Ну да. Со мной Бобер и Чапа. Во, они, кстати, тоже привет передают.
- Принято. А вы сейчас где?
- Мы-то? Э... Да тут, в пробке стоим. Зае... Надоело уже.
- Понятно, дело житейское. А песню заказывать будете?
- А че, можно?
- Да, конечно. Собственно, наша программа так и называется "Песня на заказ". Вы заказываете, мы ставим. Какая вам музыка нравится?
- Музыка? А, песни-то! Э... Ну, Круг.
- Простите, но, боюсь, вы не туда позвонили. Такую музыку на нашей станции мы не ставим. Может быть, что-нибудь другое, более молодежное? Например, в молодости вам что нравилось?
- В детстве, что ли?
- Ну, не совсем в детстве. В школе, например.
- Э... О... Подожди, Чапа говорит, что Чету дельфин какой-то нравится. Поставь этого... Как ты сказал, Чапа? Ну, Дельфина! Чету нравится Дельфин, да.
- А какую именно песню?
- Э... А поставь что-нибудь. Вообще, не важно. Ну, что-нибудь.
- Хорошо. Тогда для Чета звучит песня "Радиоволна" в исполнении Дельфина.
Мой город тонет в печали,
Я погиб час назад;
Его стены рыдали,
Смотря на алый закат.
Его узкое небо
Стало ближе к земле
И крупинками снега
Прикоснулось ко мне.
Словами легче свинца,
Мощным выстрелом в грудь
Бесконечность кольца
Ты смогла разомкнуть;
Тебя хотел я простить,
Только в пулях был яд;
И чтобы вечно любить,
Я погиб час назад.
Музыка наводнила квартиру, заполняя собой все пространство, гоня прочь пустоту и тишину. Отражалась от неподвижной, холодной мебели и усыпанного пеплом сигарет пола. Обтекала неподвижно лежащее тело человека, которого еще недавно называли Четом. Теперь его с трудом можно было узнать: перекошенное от ужаса лицо навеки застыло гротескной маской и аккуратная дырочка от пули посреди лба, как третий глаз. Чет уже не слышал музыки и не видел ничего - убийца сработал чисто.
Радиоволна...
Через стены и даль
Донесет до тебя
Мою печаль...
Маленький мальчик с глазами мечтателя крутил ручку радиоприемника, вслушиваясь в непонятные слова, то и дело мелькавшие в море помех, иногда напевно мягкие, иногда рвано грозные, пугающие. Он знал, что это чужие голоса и редко останавливался, чтобы их послушать. Тонкие пальцы легкими птицами летали над рычажками, стремясь как можно быстрее поймать ту единственную волну. И хотя мальчик знал, что отец вряд ли сегодня придет, а если и появится, то очень пьяный и не обратит на него никакого внимания, но хотелось, просто хотелось сделать все быстрее.
Отец сказал, что через радиоприемник можно услышать все. Поэтому мальчик был уверен, что сможет услышать и голос мамы.