В отделе главного энергетика завода "Турсиб" царил особенно тёплый микроклимат. Он складывался годами и считался заслугой его очаровательных сотрудниц, составляющих большинство инженерно-технического персонала. В помещении пахло духами, растворимым кофе... и ещё чем-то неуловимым, но чертовски уютным. Комнатные цветы по-домашнему освежали зеленью широкие щербатые подоконники. Обшарпанные стены, давно уже требующие капитального ремонта, украшали семейные фотографии и портреты известных артистов. И только одинокий кульман у окна, да настенная карта местных коммуникаций напоминали о том, что здесь разрабатываются проекты систем водоснабжения и канализации, газа и вентиляции, отопления... Рабочий день начинался в восемь часов. И каждое утро женский коллектив проводил свои "планёрки", прекрасно совмещая их с искусством макияжа и маникюра. Часам к девяти весь рядовой состав при полной боевой окраске был готов отражать атаки начальства. А руководящие посты в этой сфере производства традиционно принадлежали сильному полу.
Сегодня на повестке дня обсуждалась моя скромная персона. Ада Фёдоровна, считающая себя самой влиятельной особой в бюро и не без оснований, т.к. была единственной, освоившей компьютер, обратилась к остальным с добродушной иронией в голосе:
- Вы заметили, как эта выскочка из котельной концентрирует внимание Гордеева на своём бюсте?
- Грудь, конечно, удалась. Удивляет другое: зачем её так откровенно подчёркивать? - подхватила Светлана Андреевна, высокая статная брюнетка.
Хорошенькая Лёлечка, носившая только короткие юбки, демонстрирующие её стройные ножки, дружелюбно рассмеялась:
- Да бросьте вы, девчонки, завидовать! Если есть что, почему не показать?
- На работе нужно другое показывать! - парировала без пяти минут пенсионерка Лидия Ивановна.
- Например? - хихикнула Лёля.
- Например, элементарные знания по специальности. А какие знания могут быть у инженера-теплотехника, который закончил факультет "Водоснабжение и канализация"?
- Вот, Лидия Ивановна, вам и достойная смена подрастает. По-моему, она только и мечтает поскорее занять ваше место! - не унималась Ада Фёдоровна.
- Не долго ждать осталось. Вот отпраздную юбилей...
Дверь в комнату отворилась и, как всегда, внося приятное оживление своим визитом, на пороге показался Юрий Сергеевич Жаров.
- Доброе утро, красавицы! Вы не забыли, что сегодня совещание у главного? Через пять минут, поторопитесь!
В ожидании своих подчинённых, Гордеев задумался и с тревогой отметил про себя, что мысли его постоянно переключаются на "королеву" из котельной: "Что в ней особенного? Нечто удивляет, притягивает и настораживает одновременно. Наивность сквозит коварством, чистота соперничает с искушением. И он не может этому противостоять".
С первых же дней нашего знакомства Гордеев подписал себе "смертный приговор". К просьбе подыскать мне место в отделе отнесся с пренебрежением. Было заметно, что такая перестановка не входила в его планы. Он, вообще, подбирал кадры по непонятным для всех соображениям. Начальником газовой службы назначил человека со стороны, офицера в запасе. Откуда взялся Геннадий Петрович Калашников и по чьей рекомендации прибыл - так и осталось "военной" тайной. Но с его приходом обычная трудовая вахта превратилась в настоящий передовой фронт. По-армейски раздавались команды, не имеющие под собой никакой теоретической базы. Приказы не обсуждались, а от подчиненных требовалось беспрекословное выполнение боевых задач в четко установленные сроки. Причем Калашников даже не пытался вникнуть в суть своих стратегических маневров, чем вызывал к себе неприязнь инженерно-технической службы отдела. Зато всеобщим любимцем прослыл Жаров. Он, в отличие от Калашникова, имел за плечами соответствующее высшее образование. Пришел на завод молодым специалистом и вырос в стенах родного предприятия от мастера небольшого участка до начальника крупного цеха. Он часами просиживал над чертежами, разбираясь в схемах, въедаясь в каждую мелочь. Лазил сам по колодцам, при испытании оборудования собственноручно крутил гайки, вызывая недоумение рабочих, не привыкших к подобным действиям начальства. Женским вниманием был явно не обделен. Местные дамы ходили на него посмотреть, как ходят в картинную галерею полюбоваться красивым портретом. Многие особы пытались добиться его особого расположения. Признаюсь, подобные шальные мысли посещали и меня, но я гнала их прочь, каждый раз убеждая себя в том, что это всего лишь красивая картинка. В своих изощренных сексуальных фантазиях зрелой женщины я мечтала перейти границу стереотипов и ждала партнера, который вместе со мной перешагнет заветную черту. Только в настоящий момент меня больше занимало продвижение по служебной лестнице и сопутствующий этому рост материального положения. Но главная цель карьеры - реализовать творческий потенциал, который давно томился в недрах моей души, просился наружу и жаждал всеобщего обожания, признания, славы... Окрыленная этой идеей, рожденной воспаленной психикой на почве несостоявшегося семейного счастья, я ринулась в бой за победу на трудовом фронте, а мишенью для моего первого выстрела выбрала яркую фигуру главного энергетика.
Николай Константинович Гордеев - крепкий коренастый мужчина, отличался прямолинейным характером и крутым нравом. Благодаря своей пробивной способности, он стремительно "шел в гору", продвигая вперед свою команду. Таким могущественным и уверенным в своей силе он и предстал передо мной, когда я решилась первый раз дать понять ему, что моя личность не так уж сера, чтобы оставаться на общем фоне незамеченной.
Гордеев никогда не ходил, как ходят все нормальные люди. Он бежал, будто спешил куда-то. Вот и тогда, увидев меня на проходной, слегка кивнул головой в знак приветствия, намереваясь проскочить мимо. Но я решительно преградила ему дорогу.
- Николай Константинович, здравствуйте! Мне нужно серьезно с вами поговорить.
- Ольга Владимировна, некогда, некогда... Давайте в другой раз.
Тогда я пустила в ход все свое обаяние. Томно вздохнула, грациозно поправила прядь густых, вьющихся змейкой, волос; умоляюще ласково скользнула глазами; романтично улыбнулась, как бы прозрачно намекая... и слабым, почти интимным, прерывающимся на трагической ноте голосом, быстро заговорила:
- Я знаю, что Лидия Ивановна через полгода уходит на пенсию. Возьмите меня на ее место. Там оклад побольше, а у меня двое детей без отца растут. Не понимаю, почему вы так сопротивляетесь!
Моя уверенность в том, что нравлюсь мужчинам не была беспочвенной. Жаров выразительно смотрел на меня и обращался трогательно, как с маленькой девочкой. Калашников - старый ловелас - и тот пытался ухаживать, изображая галантного гусара. Но Главный... был непоколебим. Слушая мою проникновенную речь, оставался бесстрастным, всем своим видом показывая: все эти ваши кудряшки и прочие женские уловки мне совершенно безразличны...
- Да поймите, у меня таких матерей-одиночек... И все хотят повышения заработной платы. А у меня лимит! И откровенно говоря, на место Лидии Ивановны я мужчину ищу. У нас в отделе одни модели! Женщинам гораздо важнее новое платье продемонстрировать, чем... Мне работники нужны!
- Знаем мы ваших приемышей мужского рода! Один, кроме как строевым шагом маршировать, ничего не умеет! Другой, вместо того, чтобы на своем уровне технические решения принимать, болты добросовестно закручивает! А вас никогда на рабочем месте не застать. Куда спешите - всем известно! За счет завода, пока он совсем не развалился, себе что-нибудь про запас построить! - выпалила я и сама удивилась своей дерзости. Но "Остапа уже понесло..."
- На самом деле, отдел главного энергетика только на женщинах и держится! Как впрочем, все в этом мире. Мужики либо воруют, либо любовным утехам предаются, либо пьют! А лямку кто тянет? Женщины! Вот в этой тетради (я вытащила из сумочки толстый коричневый переплет) - мои сокровенные мысли. Теоретическая модель, как превратить загнивающее предприятие в процветающее. Прочитайте на досуге. Назовите это, как хотите. "Записки сумасшедшей", например. Только если человек в наше время думает о благе других людей, хочет, помогая им, заслужить их любовь, признание... может быть, он все-таки нормален или даже лучше чем другие. Почему тогда он остается в тени?!
С этими словами я вручила потерявшему дар речи начальнику свой первый и пока единственный "научный труд", написанный в перерывах между составлением скучных смет и балансов котельной, и гордо удалилась.
Следующий день начался с подготовки к увольнению. Другого логического конца, соответствующего моему поступку, и не предполагалось. Я разложила чертежи по папкам, привела в порядок бумаги и с грустью огляделась вокруг, Жаль... Все-таки в котельной было тепло и уютно. Здесь, в собственном кабинете, я иногда, в свободное время, мечтала, никто особенно не контролировал. А теперь... страшно подумать... куда пойти?.. Надеяться на поддержку бывшего мужа не стоило, спился окончательно.
В дверь постучали. На мгновенье захотелось превратиться в маленькую мышку и спрятаться в норке. Сердце испуганно сжалось, а голос предательски задрожал.
- Войдите.
- Здравствуйте, Ольга Владимировна! - в комнату вошел Гордеев, сел за стол напротив и как-то по-новому посмотрел на меня. - С удовольствием прочитал ваш трактат. Интересно, не скрою. Но больше похоже на художественное произведение. Этакая красивая, простите, утопия. Все в общем описано. А как вы себе это конкретно представляете?
Удивленная неожиданным поворотом дела, я сначала растерялась, затем задумалась над ответом...
- Нужно создать творческий коллектив, который справиться с разработкой деталей. И повысить заработную плату высококвалифицированных специалистов до уровня цивилизованных стран. Тогда научно-технический прогресс будет расти, а не падать...
- Ну, этот "велосипед" изобретен давно и, к сожалению, не вами.
- Не спорю. Только, почему-то, сильные мира сего предпочитают ездить на более комфортабельных средствах.
- А от меня вы что хотите?
- Хочу быть королевой! В перспективе - директором нашего завода.
- Да... вы от скромности не умрете... - Главный чуть не поперхнулся.
- Совершенно верно. Я умру от глубокой старости, которую обеспечит мне чистая совесть. Давайте умрем вместе!
Не знаю, оттого ли, что Гордееву польстило умереть в один день с такой нахальной молодой дамой (он был старше меня на 12 лет) или еще по каким причинам, только с этого дня отношение ко мне резко изменилось. Отныне он не принимал ни одного важного решения, не обсудив его предварительно с инженером-теплотехником. Николай Константинович стал частым гостем в котельной. По заводу поползли слухи, что главный энергетик влюбился, как мальчишка. Я же воспринимала это, как приключение, которое отвлекало от однообразной реальной суеты, и в тайне надеялась, что оно закончится моим повышением. Со стороны мы смахивали на заговорщиков, готовящих революционный переворот. Игра все больше и больше захватывала... Так незаметно пришла весна, за ней промелькнуло лето.
В этот день солнце щедро дарило последнее тепло уходящего бабьего лета. Окончательно разморившись к обеду в его согревающих лучах, я с нетерпением ожидала визита Гордеева. Борясь с назойливым сном, и, наконец не выдержав, закрыла кабинет на ключ и расслабилась в сладкой полудреме... В котельной готовились к отопительному сезону и в любую минуту могли хватиться инженера-теплотехника, благо мое исчезновение оставалось пока незамеченным, и никто в этот миг даже не подозревал, как высоко я парила над землей, предвкушая свое восхождение на "трон". Внезапно я проснулась от озноба. Солнце спряталось за облаками, мгновенно опустив меня с небес на землю. Боже мой! Уже пора собираться домой. Торжество сменилось унынием. Вспомнилось о пустом холодильнике, о дочери, которая опять, наверное, болтается неизвестно где; о предстоящих уроках с сынишкой; о тоскливом вечере, похожем на все остальные - заботой о завтрашнем дне. Странно, по дороге до заводских ворот никто из коллег не спросил, куда я пропала, как будто никому до меня не было никакого дела. Понуро опустив голову, я не заметила, как прошла автобусную остановку. Ветер все усиливался. Небо помрачнело...
Темные дождевые тучи сгущали полумрак наступающего вечера. Они грозно нависли над городом, обеспечив ему скорые сумерки. Резкий неугомонный ветер подхлестывал опавшую листву с земли, разносил ее беспорядочным ворохом по грязным дворовым улицам, пронизывая холодом до костей. Гордеев мчался по мокрому асфальту. Его "жигули" последней марки рычали на поворотах. Тяжелые капли ритмично бились в лобовое стекло. Но ничего, казалось, не могло остановить его движения. Он должен был увидеть ее непременно сейчас!
Сверкнула молния... Дождь хлынул безжалостно, не спросив, где мой зонтик. Не успела я подумать, где мне спрятаться, как рядом затормозил автомобиль. Из него выскочил Гордеев, жестом приглашая сесть в машину.
Он укутал меня в свой пиджак, включил печку, музыку. Отогревшись, я прониклась благодарностью к этому человеку. Захотелось уткнуться к нему в плечо и плакать долго-долго, пока не полегчает. Но предчувствие, что Николай Константинович оказался здесь не случайно, сдерживало меня. Мы ехали молча. Наконец, Гордеев заговорил:
- Не знаю, что со мной происходит. Мистика какая-то... Сегодня после обеда моя душа отчаянно разрывалась на части...
Только сейчас я заметила, что Гордеев сильно подавлен, глаза полны влажной печали. Он напомнил мне беззащитного ребенка, который провинился и просит пощады. Все мое существо, переполненное невостребованной нежностью, желанием быть любимой, вдруг увидело выход и радостно потянулось к нему. Я закрыла глаза и робко поцеловала Гордеева в щеку.
Вода в реке уже замерзала по ночам, когда состоялось наше первое свидание. Голые ветви деревьев сиротливо раскачивались на ветру, облачаясь по утрам в белые одежды. Легкая изморозь расстилалась ковром по увядшей траве и земля, постепенно натягивая на себя снежное покрывало, готовилась к долгому зимнему сну. Дача Гордеева, выстроенная из серого камня, представляла собой крепость, сооруженную на века, и на фоне соседних типовых сборно-щитовых построек смотрелась как феодальное поместье. Высокий забор ограждал его владения от внешнего мира. Открыв железные ворота, хозяин пропустил меня вперед, немного задержавшись, запирая мощный засов и мне показалось в эту минуту, что свобода, оставшаяся за этой стеной, потеряна для меня навсегда. Мы вошли в дом. Кружевные занавески, ковровые дорожки, старинная мебель - создавали уют, но главным его достоянием был камин. Когда в нем, разгоревшись, затрещали сухие поленья, комната наполнилась теплым воздухом и лесным ароматом. Расположившись в мягких креслах возле огня, мы молча смотрели, как языки пламени поглощают деревянную пищу. "Неплохо бы и нам чем-нибудь перекусить" - подумала я. Гордеев встал и вышел на кухню. А через десять минут передо мной уже стоял столик со всевозможными закусками, жареным мясом, фруктами, шампанским.
- Ну вы просто волшебник!
- Давайте перейдем на "ты".
Я согласно кивнула головой. Гордеев открыл шампанское, наполнил бокалы.
- Выпьем за тебя! За то что ты вдохнула в меня жизнь... и я за последние годы почувствовал себя мужчиной.
- Интересно, а кем ты себя раньше чувствовал?
- Мужем, отцом семейства.
- А разве муж - отец семейства и мужчина не одно и тоже?
- Я женился по любви. Долго ухаживал за своей женой и, наконец, добился своего. Меня оценили за надёжность, материальное благополучие, которое всегда обеспечивал, а как мужчина так и остался невостребованным. Моя Надежда всегда с неохотой исполняла свой супружеский долг.
- Наверное, у тебя было много любовниц?
- Потенциальных, да. Особенно, когда состоялась моя карьера. Многие женщины хотели завладеть моим сердцем, но удалось только тебе. Твоя искренность, непосредственность подкупает...
Гордеев хотел еще что-то добавить, но неожиданно прослезился. Его сентиментальность удивила: подобная слабость не соответствовала ярко выраженной мужской внешности и физической силе, которой обладал начальник. Такие мужчины обычно уверены в себе. Как правило, идут напролом и... побеждают. Но Николай Константинович был явно смущен непривычной для него ситуацией, которой не владел.
Тем временем шампанское ударило в голову. Дрова уже догорали. Раскаленные угли красными глазницами мерцали в полумраке, придавая действию романтическую окраску. Но сюжет не развивался с ожидаемой новизной, а продолжался с банальной последовательностью. Гордеев нуждался в поддержке. И тогда я, взяв инициативу в свои руки, беспощадно обрушила на него весь свой сексуальный жизненный опыт, погружая вновь и вновь в ненасытную пучину блаженства... Если бы я могла только предвидеть, какую необъятную силу чувств повлечет за собой мой неосторожный порыв! Так спящая годами горная лавина, разбуженная стихией, несется с высот вниз, сметая и разрушая все на своем пути...
- Николай Константинович! А вот и мы, - первым в кабинет главного энергетика вошел Жаров, за ним подтянулись и остальные. Началось обычное обсуждение текущих вопросов, планов, проблем аварийных участков, претензий заказчиков и т.д. В конце Гордеев вдруг резко и быстро заговорил, явно волнуясь:
- Так... последняя новость. Юрий Сергеевич, я забираю у тебя из котельной в отдел Ольгу Владимировну.
- Да... но она прекрасно справляется со своими обязанностями и активно помогает мне в цехе. Что я буду без неё делать?!
- Подыскивай через отдел кадров настоящего теплотехника. У неё, насколько мне известно, сантехническое образование. А вас, Лидия Ивановна, попрошу выступить в роли наставницы. Введите в курс дела, ознакомьте с чертежами, материалами... Ну, в общем, помогите новенькой побыстрее освоиться у нас.
Жаров перестал улыбаться. Он явно не хотел уступать, но начальник посмотрел на него так грозно, что пришлось подчиниться.
Гордеев продолжал:
- И, вообще, Ольга Владимировна очень перспективная женщина... простите... я хотел сказать - перспективный работник. Я вижу в ней не только узкого специалиста, но, прежде всего человека, способного неординарно масштабно мыслить. Советую вам всем прислушиваться к её мнению, особенно это касается вас, Геннадий Петрович!
Калашников стиснул зубы. Женщины многозначительно переглянулись. Послышался шепоток: "Добилась таки своего. Увидите, еще и мужика из семьи уведет. Вот стерва!"