Высокие Каблуки -4 : другие произведения.

Номинация: Необычайные истории, рассказанные у камина холодным зимним вечером...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  • © Copyright Высокие Каблуки -4(wasyata@mail.ru)
  • Добавление работ: Хозяин конкурса, Голосуют: Номинанты
  • Жанр: Любой, Форма: Любая, Размер: от 5k до 20k
  • Подсчет оценок: Среднее, оценки: 0,1,2,3,4,5,6,7,8,9,10
  • Аннотация:
    -

    ГОЛОСОВАНИЕ ЗАВЕРШЕНО!

    СКОРО НАЧНЕТСЯ МАСКОПАД
    - 7-ое марта - объявление результатов работы судейской коллегии (всеобщий ажиотаж)
  • Журнал Самиздат: Высокие Каблуки -4. Конкурс женской прозы
    Конкурс. Номинация "Необычайные истории, рассказанные у камина холодным зимним вечером..." ( список для голосования)

    Список работ-участников:
    1 Ваку О. Эта странная Игра   20k   Оценка:9.00*3   "Рассказ" Проза
    2 Эгле В К - 4. Драконий ларец   16k   Оценка:6.61*7   "Рассказ" Проза
    3 Ляля Вк-4. Кукла   12k   Оценка:7.49*6   "Рассказ" Проза
    4 Лана Вк-4_Призвание Тимофея   6k   Оценка:8.13*9   "Рассказ" Проза
    5 Елизавета Вк-4. Земля и Воля   20k   Оценка:9.30*8   "Рассказ" Проза
    6 Киара Вк 4: Киара - путь к звездам   20k   Оценка:8.25*14   "Рассказ" Проза
    7 Эмген Вк-4: Тайны горы Энзел-Ту   17k   "Рассказ" Проза
    8 Николина Трюфелька   10k   "Рассказ" Проза
    9 Надежда До свиданья, рай!   20k   "Рассказ" Проза
    10 Луна Вк-4: Что скрывают маски   9k   "Рассказ" Проза
    11 Христина Вк 4: Иная психология   16k   "Рассказ" Проза
    12 Сан Орхидеи   9k   Оценка:7.00*3   "Рассказ" Проза
    13 Лаки Мириам   14k   "Рассказ" Проза
    14 Katy Вк-4: Каменный склон   12k   "Рассказ" Проза
    15 Бригитта О чём рассказал единорог   20k   Оценка:9.00*3   "Рассказ" Проза, Сказки

    1


    Ваку О. Эта странная Игра   20k   Оценка:9.00*3   "Рассказ" Проза

    Я достала из почтового ящика конверт. Удивилась. Давным-давно никто не писал мне писем на бумаге, они теперь все больше электронные. Разве что из пенсионного придет оповещение - вам-де зачислена на счет такая-то сумма. А где он, тот счет, хотела бы я знать. Думаю, к моему выходу на пенсию нам все эти суммы благополучно простят, как уже не раз бывало.
    Из конверта выпал небольшой листок - отпечатанное на плотной бумаге приглашение. Ого, а бумага-то фактурная, дорогая. Изящный готический шрифт, золотое тиснение. Может, это не мне? Хм. На конверте - мой адрес. И обращаются по имени-отчеству, которые тоже, несомненно, мои:
    "Дражайшая Елизавета Владимировна! Сим уведомляем, что Вы вошли в число избранных. Посему просим оказать нам честь и принять участие в Игре, которая состоится ... месяца ... числа в 18.00 по адресу: улица Мастеров, 8, 12 этаж. С уважением, Мастер Игры леди Риля. P.S. Не забудьте входной билет".
    Какой еще входной билет? Я потрясла конверт. Никакого входного билета в нем не было. И что это за игра такая? Если не сетевуха, то наверняка развод на деньги. Избранные какие-то. Кем избранные? И почему я вдруг вошла в их число? Бред полный.
    Но... именное приглашение, дорогая бумага, золотое тиснение. Обычно сетевухи так не разоряются.
    За пятнадцать минут до указанного срока я уже стояла возле Маршаловки. Что за Маршаловка - спросите вы. Так в просторечии называют высотку, что построена на месте магазина купца Маршалова.
    Деревянного дома, где находился магазин, уже лет десять как нет, а имя осталось. Как в Винни-Пухе. Не пропадать же хорошему имени. Вот и передалось по наследству двадцатиэтажке по улице Мастеров, дом восемь.
    Рядом затормозила небольшая легковушка - Смарт. Из нее вышла Лариса. А из другой двери, пассажирской, вылезли - я не поверила своим глазам - штук девять или десять детей. Все примерно одного возраста, лет восемь-двенадцать, и одинакового размера.
    - Привет, - сказала Лариса. - Ты на Игру?
    Я кивнула.
    - Двенадцатый этаж.
    Я снова кивнула - знаю, мол.
    - Входной билет взяла?
    - Нет. Вообще не представляю, где его брать и что этот такое.
    Лариса понимающе покивала:
    - Ну да, ты ведь впервые у нас... Входной билет - это рентгеновский снимок.
    - Что?!
    - Ну... снимок. Сделанный на рентгеновском аппарате.
    Полный бред. Снимок - чего? Руки? Ноги? Это как флюорография, что ли - пока не сделаешь, не дадим ни путевку в санаторий, ни больничный, ни льготный рецепт.
    - Если у тебя с собой нет, то быстренько сделай.
    Быстренько сбегай в поликлинику, отстой в очереди, быстренько запишись на прием, отстой в очереди, получи направление, отстой в очереди, сделай снимок, дождись, пока проявят...
    - Я пошла.
    - Да погоди.
    Лариса схватила меня за рукав.
    - Вон, напротив, видишь? Сделаешь за пять минут.
    Я посмотрела. И действительно - будочка, в каких обычно находятся банкоматы. Надпись на будочке: "Моментальная рентгеновская съемка. Быстро, качественно, дешево".
    В будочке находился рентген-автомат. Снимал он, правда, лишь конечности - в ту щель, куда надлежало засунуть снимаемый объект, более ничего не влезало, но мне и этого было достаточно. Стоило экспресс-рентген-фото всего-то ничего - пятьсот рублей.
    Зато быстро, утешала я себя, прикидывая, сколько у меня осталось до зарплаты. Получалось, что если я буду ездить на автобусе без пересадки, а лучше - ходить пешком, питаться овсянкой и гречкой, то дотяну. Зато полезно, утешила себя я, скармливая автомату полтыщи.
    Лариса ждала меня у входа. Дети, взявшись за руки, выстроились парами. Пять пар, значит, точно - десять детишек. Мы поднялись в лифте на двенадцатый этаж. Я шагнула из лифта в коридор - и очень удивилась.
    Коридор был длинный, такой длинный, что казался бесконечным. Вдоль всего коридора стоял такой же длинный стол, покрытый коричневым сукном. По обеим сторонам стола стояли стулья. Никаких дверей и окон в коридоре не было.
    Четыре места за столом было занято. Три дамы и мужчина в котелке смотрели на нас: две дамы равнодушно, мужчина - с любопытством, третья дама - строго.
    - Здрастье, - сказала я и повертела рентгеновским снимком. - Вот мой билет.
    Третья дама протянула руку, я подала снимок, она тотчас же, не глядя, опустила его в измельчитель. О дорогие пятьсот рублей, сказала моя меркантильная составляющая, как мне будет вас не хватать, когда очень-очень захочется мяса и зрелищ...
    - Садитесь, - прервала дама мои страдания, - наконец-то.
    - А вы и есть мастер Игры? - спросила я. - Очень приятно. Меня зовут Лиза.
    - Не Лиза, а леди Елизавета, - ледяным тоном поправила меня леди Риля. - Вы, вероятно, не знакомы с правилами?
    - Нет.
    - Итак, познакомьтесь: правила Игры. В Игре принимают участи от двух человек и до бесконечности. Но Игра предпочитает, чтобы играли вшестером.
    Игра - предпочитает? Это что, какая-то тетка... простите, леди?
    - Садитесь. Позвольте представить игроков. Леди Лариса, леди Елизавета, леди Марианна, леди Клара, лорд Брасс, ведущая - леди Риля. Итак, я сдаю.
    Леди Риля извлекла из-под стола колоду карт с золотистой рубашкой и сдала нам по шесть карт. Они не были похожи на обычные карты - никаких мастей, шестерок, семерок и так далее. На картах были изображены фигурки. Мне достались: скрюченный старичок, девчонка с бантиком, продавщица в засаленном фартуке, дворник верхом на метле, пилот (судя по форме) и парень со скрипкой.
    - Можете пока отложить карты. Я кидаю фишки.
    - Надо поймать фишку, - шепнула леди Лариса.
    - Зачем? - так же шепотом спросила я.
    - Фишка позволяет играть дальше. Некоторые игроки не смогли поймать, и все плохо закончилось.
    - Как?
    - Они вышли из Игры...
    Ну, вышли, и что? У нас вот недавно Петровича уволили - это действительно плохо. Куда он в свои пятьдесят восемь устроится, кроме как на завод ночным сторожем? Или сосед мой, бывший главбух, загремел в реанимацию с инсультом. А он одинокий, были три жены и несколько любовниц, да сплыли, всех разогнал и живет один. Кто за ним ухаживать будет? Вот это - так плохо, что хуже некуда...
    - Спасибо, леди Лариса, - тон леди Рили был близок к абсолютному нулю. - Леди Елизавета. Продолжаем знакомство? Спасибо. Вы ловите фишку, я объявляю задание, вы его выполняете. Победитель получает антикварный фарфоровый сервиз на сорок восемь персон. Все ясно?
    - А как определяется победитель?
    - Естественно, голосованием, как же еще? Теперь все ясно? Нет?
    Я кивнула. С остальным разберемся по ходу дела.
    Фишками оказались шарики типа тех, что кладут в киндер-сюрпризы. Разве чуть побольше. Леди Риля швырнула их вдоль стола - целую пригоршню. Они покатились с немыслимой быстротой, и мне пришлось подпрыгнуть, чтобы поймать шарик. Тут же прямо по столу вслед за шариками побежали дети леди Ларисы - весь выводок. За шариками им было не угнаться, однако они, кажется, получали удовольствие от самогО процесса.
    - Раскрываем фанты, - скомандовала леди Риля. Лорд Брасс улыбнулся мне сочувственной улыбкой, едва взглянув на содержание моего фанта.
    На моей ладони лежал небольшой белый слон. На пластмассовый. Кажется, он был выточен из какого-то камня. Гладкий, холодный...
    - Объявляю задания для фантов! - от громового голоса леди Рили я вздрогнула. - Белый королевский слон! Вам надлежит усыновить одного из детей леди Ларисы!
    Это я, что ли, белый королевский слон? Должна усыновить кого-то из десятка бегающих по столу туда-сюда? Но... погодите! Как-то все очень неожиданно! Внутри меня задрожало-зарезонировало, начала расти паника, и росла все быстрее и быстрее. Эй-эй! Погодите-постойте! Меня никто не предупреждал ни о каком усыновлении! Может, я хочу, чтобы меня саму усыновили, то есть, удочерили! И потом - у меня же еще нет семьи. Ну, то есть, мужа и детей. А тут на тебе. Вдруг никто не захочет выйти замуж за женщину с ребенком?!
    - Исполнять! - рявкнула леди Риля прямо мне в ухо, и я полетела в черную трубу.
    Приземлилась я посередине небольшого размера комнаты в маленькой однокомнатной квартире. Это я потом уже поняла, что квартира однокомнатная, а тогда не видела вообще ничего. Куда попала, зачем?
    Обстановка в комнате - примерно середина семидесятых годов прошлого века. Полированный трехстворчатый шкаф, простой обеденный стол, пара полок с книгами. Тумбочка с телевизором (достаточно новым), диван продавленный с лежащим на нем парнишкой лет 16-17.
    - Ты усыновлять? - спросил парень.
    Я кивнула.
    - Валяй, - сказал он.
    - А... кого?
    - Валять или усыновлять? Шучу, шучу. Меня, конечно.
    - Опять шутишь!
    - Не, не шучу. Я в этой дебильной Игре вроде как артефакт. Дежурный усыновляемый. А ты, значит, мартышку вытянула?
    - Нет, слоника.
    - Странно. Раньше я у них как мартышка проходил. А Лариске я, значит, надоел.
    - Погоди. Так она не твоя мама? Ну, я имею в виду - не настоящая мама?
    - Видимо, нет, если до нее еще четыре было.
    - А... тогда где настоящая?
    - Да откуда я знаю? Иногда мне кажется, что меня вывели как овечку Долли - из пробирки. Для Игры.
    - Этого не может быть. Людей так не выводят. С людьми так нельзя...
    Он усмехнулся.
    - Почему это нельзя?
    Я не нашлась, что ответить. Помолчала, потом спросила:
    - Ты в каком классе?
    - Ни в каком. Я уже зрелый. Аттестат имеется.
    Очень хотелось спросить - кто ходил на твой выпускной. И ходили ли кто-нибудь. Радовался ли вместе с тобой окончанию школы. Строил ли планы на дальнейшую жизнь.
    - Ты работаешь?
    - Не. Зачем? Завтра все равно в армию ухожу.
    - Завтра?!
    Я испытала разочарование и досаду. Потом усмехнулась про себя - надо же, пятнадцать минут назад знать не знала ни про какого сына, а сейчас испытываю эмоции по повода скорого расставания. Нет, скорее потому, что получила такое странное и дурацкое задание, связанное с жизнью и судьбой другого человека, и почему-то вынуждена теперь за него отвечать... Надо же, я ведь даже не знаю, как его имя!
    - Тебя как звать-то?
    - Ваня.
    - Эх, Ваня... Значит, завтра забреют?
    Я с жалостью посмотрела на его неровно подстриженные космы.
    - Ага, - ответил он и вдруг очень жалобно сказал: - Мам. А приготовь что-нибудь поесть.
    - Конечно, конечно, - я засуетилась, задергалась.
    - Кухня вон там.
    Он показал пальцем. Величественно так показал. Знай, мол, женщина, свое место. О-хо-хо. Видимо, в мужчинах это заложено с рождения.
    Зазвонил телефон, стоящий на столе. Так как я была ближе, то сняла трубку.
    - Алло, - сказал девичий голос.- Позовите Леопольда.
    - Нет здесь никаких Леопольдов, - ответила я и повесила трубку.
    - Как это нет? - мой приемный сын подпрыгнул и соскочил с дивана. - Да ты чего?!
    - О, извини, - сказал я. - На кухне, должно быть, прячется твой друг?
    - Нет там никого. Это я Леопольд. Ясно?
    Я удивилась.
    - Погоди, но ведь ты сказал, что тебя зовут Иван...
    - Ну, сказал, и что? Не всякому сказанному надо верить. Ненавижу свое имя. Леопольд Коклюшкин. Иванович.
    Кто ж тебя так назвал, болезного, подумала я, сказала - пойду приготовлю ужин, а то пока прими душ - и пошла промышлять продукты. Кое-что нашла и тут же приступила к делу.
    Пирог из рыбных консервов испеку - это раз. Быстро и вкусно. Есть пара яблок, значит, будет шарлотка. Пока ребенок моется, ужин как раз и поспеет.
    Ой. Я уже называю его ребенком. Хотя он и не мой вовсе. И я даже не знаю чей. Так, ничей. Пешка в Игре. А я тогда кто? Королева-мать? Нет, конечно же. Королева - это леди Риля. Или даже не она?
    Леопольд уплел сразу половину пирога и три четверти шарлотки. Он даже не спросил, не голодна ли я - просто ел и ел. Поглощал пищу, чтобы насытиться. И не было ему дела ни до одной из его мамаш, включая меня.
    За окном уже стемнело, я ахнула - одиннадцать вечера! Как я доберусь домой? Да и вообще - где мой дом? Может, в другом городе? В другом мире? Мне стало нехорошо, неуютно.
    Леопольд же, плотно поужинав, сонно заморгал, лег на диван, укрылся пледом и попросил:
    - Мам, почитай на ночь.
    - Что почитать? - изумилась я.
    - Что хочешь.
    Я взяла с полки "Хроники Нарнии", открыла на случайной странице - ему все равно, да и мне тоже - начала читать и не заметила, как задремала...
    - Рада сообщить, что с заданиями справились все.
    Это был голос леди Рили. Я открыла глаза и, естественно, обнаружила себя сидящей за бесконечным суконно-коричневым столом. Подняла руку, как в школе на уроке, и затараторил:
    - Я усыновила Леопольда. Покормила, почитала на ночь сказку, а завтра он уходит в армию!
    - Подумаешь, - фыркнула леди, сидящая напротив, кажется, Клара. - Я, например, разоружила террористов, захвативших самолет. Лорд Брасс посетил станцию "Восток", что на Южном полюсе. Леди Марианна провела операцию по пересадке премьера в кресло президента.
    Ничего себе! Я повернулась к Ларисе:
    - А ты?
    - Я не очень героическая натура, - рассмеялась она. - Боюсь террористов в холода. Поэтому просто и скромно вышла замуж за итальянского принца.
    - Что?!
    - Тише! - гаркнула леди Риля. - Приступаем к голосованию. Возьмите карты и выберите того, кто на ваш взгляд лучше всех справился с заданием.
    Вот это номер! Откуда я знаю, кто справился лучше? Может, террористы леди Клары были в дупель пьяные, и ей оставалось лишь собрать их автоматы? А что это за премьер и президент? Еще неизвестно, может, мелкие сошки какие. Да и принц мог оказаться не принцем а "Принцем" - певцом или местным воротилой. Зато "Восток" - это да. Это настоящий героизм. Кислородное голодание, минус восемьдесят градусов, трескающаяся на морозе кожа... Что ж, победил лорд Брасс! Я взялась за карту со старичком и уже собиралась вытащить ее, но Лариса толкнула меня в бок:
    - Ты что! За себя голосовать нельзя!
    Значит, старичок - это я? Ничего так у меня имидж! Кто же тогда лорд Брасс?
    Я хотела спросить Ларису, но леди Риля на меня зыркнула, и мой язык задеревенел. А, проголосую методом тыка. В конце концов, они все молодцы. Не то, что я - покормила ребенка пирогом, сказку почитала... Героизм, отдающий липой. Да и зачем мне этот сервиз антикварный на сорок восемь персон? У меня и гостей-то больше десяти одномоментно не бывает.
    Я вытащила девчонку с бантиками и протянула леди Риле.
    - Хороший выбор, - в ее голосе послышались одобрительные нотки.
    Если бы знать, что это за выбор.
    Самое интересное, что сервиз достался мне. Леди Риля поздравила, сказала, сервиз доставят мне прямо домой, пожелала увидеть меня на Игре снова и всего хорошего.
    Много позже мне сказали, что сервизы получили все участники игры. И каждого леди Риля поздравляла с победой. Если бы я узнала об этом чуть раньше, я бы расстроилась, честно. Но когда я вышла из Игры, мне было не до сервизов... Но все по порядку.
    Меня приглашали на Игру еще дважды.
    Сначала моим заданием было выполнить кобру Пугачева на СУ-29. Не зная, что такое кобра и как выглядит сушка, я испугалась лишь тогда, когда попала на летное поле в руки моего инструктора. Оказалось, у меня очень плохой вестибулярный аппарат (до этого я вообще не подозревала о его существовании у себя и считала, что это аппарат по продаже газировки в каком-то вестибюле). Меня тошнило постоянно, особенно перед тренировочными полетами. И когда я, наконец, сделала это - конечно, ведомая моим наставником-инструктором - я зареклась летать самолетами вообще, включая санитарный кукурузник АН-2 и вертолеты.
    Инструктор, кстати, был очень симпатичным молодым человеком, и даже сделал попытку поухаживать за мной - однажды прижал меня в ангаре и принялся лапать. Я холодно заметила, что, во-первых, меня от него тошнит (а так как меня тошнило постоянно, то это было почти правда), а во-вторых, у меня есть взрослый сын, который запрещает встречаться с незнакомыми дядями, а если дяди будут приставать, то вернется из армии и всем покажет. Где служит ваш сын, спросил инструктор. В ВДВ, ответила я. Незадачливый ухажер извинился и больше не делал попыток к сближению.
    В тот раз мне снова подарили антикварный сервиз на сорок восемь персон. Только расцветка была другая. В первый раз это была "Мадонна", а второй раз - просто цветочки какие-то сиреневые. Лаванда, поди. Сейчас все посходили с ума по Провансу.
    Третий раз оказался для меня последним.
    Задание, которое мне дали, оказалось невыполнимым в принципе - написать бестселлер в жанре женского иронического детектива и космической оперы одновременно, с элементами хоррора и мистики.
    Эпиграфом я взяла фразу из известного анекдота: "Боже мой, я беременна, вскричала королева, и не знаю, от кого!" А весь роман уместился в несколько строчек:
    "Мадлен Корс вошла в капитанскую рубку в страшном волнении. Ее грудь шестого размера вздымалась почти до подбородка, а узенькая талия, перетянутая поясом, на который крепился бластер, выгодно контрастировала с округлостью бедер.
    - Капитан Старк, знаете ли вы, что штурман Мак-Так убит?
    - Знаю. Но как это произошло?
    - О, я не знаю! Кто этот безжалостный убийца? На борту остались только мы с вами! Или... Мне даже страшно об этом подумать... На корабле прячется злодей!
    - Это невозможно. Корабль герметичен. Не бойтесь, Мадлен, ведь с вами ваш капитан. И, значит, ничего плохого не случится.
    - О...
    Она хотела сказать, как сильно любит его, но тут страшный грохот заставил вздрогнуть обоих".
    Придурка Мак-Така убил корабельный робот, потому что в результате прохождения через какие-то там поля вконец очеловечился, влюбился в Мадлен и приревновал к ней штурмана. На протяжении оставшихся десяти авторских листов надо было бы описывать, как робот выслеживает парочку Мадлен-Старк и совершает на них покушения, которые отважный капитан предотвращает в последнюю минуту. В промежутках между покушениями девушка и капитан занимаются сами понимаете чем с подробным описанием процесса.
    Мне показалось это крайне скушным. Зачем, во имя чего я должна заполнять листы буковками, складывающимися в эдакую белиберду? Кто это вообще будет читать, какова, я вас спрашиваю, целевая аудитория? Я сдалась, сказав леди Риле, что выхожу из Игры. Что я почувствовала, оказавшись вне круга избранных? Что стала мельче, да. Это очень болезненно бьет по самолюбию. Я долго искала себе оправдание (это не в моих силах, я не писательница, не могу часами вымучивать из себя подобный бред, не вижу в это смысла), от всей души ругала тех, кто дает невыполнимые задания (что у них там на уме, сидят там у себя, придурки, сами бы взяли да написали что-нибудь, так нет - другими руководить легче). В конце концов, заболела голова, потом - горло и уши.
    Но настоящая реакция со стороны окружающего пространства последовала на следующий день. Меня уволили по сокращению штатов.
    Я не сдалась, устроилась дежурной в проходную крошечного заводика на мизерную зарплату, сутки через двое, в оставшиеся двое суток мою полы в подъезде и в магазинчике напротив дома. Денег хватает. Правда, больше ни на что не остается времени. Разве что в магазин сбегать для соседа, бывшего главбуха, что из больницы недавно выписался после инсульта. Он ведь выходить теперь не может, лежит дома и слушает песню "Наша служба и опасна, и трудна". Может сто раз подряд слушать. Уж не знаю, что у него с этой песней связано. Только слезы у него так и текут. Глаза закрыты, а из-под век - слезы. Я уже тихо ненавижу и саму песню, и сериал, в котором она прозвучала, и Кобзона, исполнителя песни. Но это так - поненавижу немного, и забываю.
    Ведь основное, что занимает теперь мою жизнь - это письма из далекого города Уссурийска:
    "С десантным приветом к тебе твой сын Леопольд! Здравствуй мама! У меня все отлично..."
    Я перечитываю их по множеству раз, тщательно обдумываю ответ, пишу письма почти каждый день, раз в неделю собираю посылки. Питаюсь все так же овсянкой да гречкой - говорят, это полезно. Нет, я, конечно, беру на дежурство бутерброды с колбасой. Но почти все их скармливаю местным кошкам да собакам.
    Кстати, не нужен ли вам антикварный сервиз на сорок восемь персон? Да-да, знаю, надо дать объявление в Интернет. Но откуда у меня деньги, чтобы его оплатить? Телефон, и тот отключили.
    Итак, сервиз. В наличии имеются два. Продам недорого.
    Чье производство? На коробке написано "Portmeirion". Вам это о чем-нибудь говорит?

    2


    Эгле В К - 4. Драконий ларец   16k   Оценка:6.61*7   "Рассказ" Проза


    ДРАКОНИЙ ЛАРЕЦ

       Камин в здании напоминал скорее очаг, чем первобытное кострище: ни обугленных брёвен, над которыми при надобности можно было бы подвесить на вертеле матёрого кабана, ни пламени от края до края. Внутри бронзовой решётки, замкнутой кольцом наподобие короны, хватило места лишь для охапки поленьев, впрочем, довольно солидной. Высокий столб рыжего огня поднимается оттуда к сводам обширной ниши и, прежде чем погрузиться в дымоход, бросает блики на стены, выложенные глазурованным кирпичом. Красота и опасность...
       У самого огня сидят двое. В кресле с овальной спинкой, похожей на отогнутый наружу лепесток розы, и гнутыми ножками, привставшими на медные копытца, живописно развалился старик. Он как две капли воды напоминает аллегорическое изображение Зимы, сделанное Боровиковским, то же автопортрет самого художника: кудрявая голова, борода в обильных кольцах - голубоватые, как луна за стрельчатым окном, седины. Одна рука протянута к огню, другая обвивает талию нимфы, присевшей на бархатный подлокотник и в свою очередь обвившей морщинистую шею гибкими пальчиками.
       На этом штрихе кончается сходство с картиной. На этом создании женского пола прерывается вообще вся цепочка подобий.
       Ибо великий галантный век с его изысканностью явно осёкся на самой нимфе, которую весьма трудно именовать так даже в переносном смысле и даже будучи сильно под хмельком.
       Это девочка-подросток лет тринадцати, чернявая, длинноносая, вёрткая. Вихры на голове будто обкорнали топором, локти и коленки остры как иглы, формы щуплой фигуры не проявились, кисти рук и ступни ног несоразмерно велики по сравнению с остальным телом. Зато в глазах отражаются попеременно пламя камина и лунный свет.
       - Не шмыгай, Алатиэль, - говорит старец. - Мне трудно тебя удерживать.
       - У меня нос чистый, дедуля, - свободной рукой девочка вытягивает из грудного кармашка платок размером с поле для крикета и торжествующе потрясает им.
       На поле явно состоялось не одно сражение, причём кровавое.
       - Я имел в виду...хм... тыловую часть, - отвечает дед в духе этого зрелища.
       - Задница тоже не шмыгает, - говорит внучка. - Она ёрзает, как курица на насесте.
       - Позвать, чтобы принесли второе кресло?
       - Но ты же не захочешь рассказывать при слугах! Не увёртывайся, дед, сегодня это у тебя не пройдёт. Полнолуние, да ещё накануне Дня Побеждающего Солнца...
       - Ну разумеется. Самая лучшая ночь для посвящения в семейные тайны. К сожалению, все они имеют смысл для первенцев мужеского полу, а ты у твоих родителей единственная дочь. Ладно, не думаю, чтобы с того случился большой вред. Слушай.
       Когда старший сын последних владетелей замка становится на пороге взрослости, он непременно находит в укромном углу, там, где раньше ничего подобного не замечали, а, может статься, и не было, старинную краснолаковую шкатулку. Знаешь, похожую на те, которые китайцы покрывают камедью слой за слоем в течение десятков или даже сотен лет, а потом вырезают глубокий рельеф. Глубокий и своей символичностью, не только объёмом.
       - Прадед, ты не боишься, что я заскучаю и удеру?
       - А кто напросился на поучение? Терпи. Так вот. Говорят, что и сам ларчик меняется с виду: крышка то квадратная, то шестигранная, то овальная, то круглая, как у дамской пудреницы с пуховкой внутри. Но это одна и та же шкатулка с изображённым на ней рогатым императорским драконом. И внутри неё одна и та же тварь - если отрок вообще осмелится откинуть или отвернуть крышку. Крошечная живая змейка, зелёная как трава.
       -Ах, я знала, знала!
       - Что - знала? - старец глянул на неё исподлобья, притворяясь рассерженным.
       - Что произойдёт чудо.
       - Слыхала от кого-то из старших? Всего они не ведают, а если и ведают - не говорят. Так вот, во рту у неё будет крошечная золотая игрушка. И если поспеть её выхватить, пока змейка не скроется....
       - То что, дед?
       На самом деле степень родства обоих выражалась куда более длинным словом, каким - трудно было даже произнести без запинки.
       - Сначала они все боялись. Семья прозябала в нужде, несмотря на знатность рода: клочок земли, пожалованный предку в качестве пластыря на боевые раны, халупа, нисколько не похожая на горделивый замок из легенд, вассалы, которые выглядели в точности так же, как сюзерен. Потом в одночасье переменилось всё. Юнец исхитрился, цапнул золотую монетку изо рта змеи - а сама она скрылась в каком-то заплесневелом углу. Монетка же выросла и стала множиться сама по себе.
       - Неразменный грош?
       - Скорее - неразменный флорин или там дублон. К совершеннолетию первенца, то есть к шестнадцати годам, семья смогла скупить все земли в округе. После мятежа, жестоко подавленного королём, они пустовали - отчего же не пожаловать их верному слуге и заодно не пополнить казну, изрядно опустошённую войной. Тогда и воздвигся, будто сам по себе, замок Шастель-нуар, сложенный из местного камня, чёрного с синей искрой, и возвышавшийся на холме, опоясанном рекой. Шли слухи об уцелевших тамплиерах, катарах, ордене Христа... пустое, как все эти сказки.
       - И замок стоит пустой. Стены обрушены, тайные ходы и подземелья замурованы...
       - Не жалуйся. Тебе что - игрушек твоих не хватает?
       - Становится маловато, и правда.
       - Ничем не могу помочь. Но вот послушай: потомок этого сына и сам первый сын увидел, что змейка уносит во рту крошечное золотое яблочко на черенке. Яблочко в форме сердца - сладкий Адамов грех. И тоже попользовался.
       - Кажется, даже проглотил с перепугу. Потому что рептилия в единый миг раздулась до невероятных размеров и обратилась сущим страшилищем с янтарными глазами, в чешуях из чистого изумруда и малахита.
       - Это кто из них тебе поведал в таких возвышенных выражениях? Мать или кормилица?
       - Стах Завитушка, мы с ним вместе глыбу ворочали...играли, в общем, в рыцари-разбойники.
       - А-а. Его батюшка ведь тоже из тех самых, кавалерских... Словом, тот твой предок, выросши, стал волочиться за всеми юбками в замке и его в ту пору весьма обширнейших окрестностях. А поскольку был красавец, задира и клинок его в ножнах не залёживался, выскакивал по первому...хм...слову, то дикой поросли повырастало на всех его путях без счёта.
       - Сташек симпатичный и умница. Папа говорит - с большой охотой в своё дело возьмёт и до того оплатит все университеты.
       - Первому верю, второму - не очень. Твой почтенный родитель из хитрецов, чтобы не сказать - первейший на свете проныра. Видишь ли, у третьей по счёту змейки, приобретшей известность... Собственно, я ведь говорил, что это по существу одна и та же, или нет? Вмиг отросли ножки, как у ящерицы. Ровно двенадцать пар.
       - О-о, как много. И она удрала от мальчика невредимой?
       - Как же. Не для того их обоих на свет родили. Парень ухватил зверюшку поперёк животика - она и отбросила ноги вместе со всей оболочкой.
       - Говорят, надел на себя. Как ухитрился-то?
       - Твоему отцу палец в рот не клади - поместит на одном из своих счетов под большие проценты. Такой финансист - отпусти Господи наши прегрешения. Хотя не одну свою пользу блюдёт, но и прочие, если этак краешком прицепятся. Только из одного достояния предков, вот этого замка, никакой пользы не извлёк.
       - А ты бы разве хотел?
       - Скучно сидеть век в одних и тех же стенах, внучка. Будто прикованным. Вот если бы они распались...
       - Дед, больше так не говори. А как же я?
       - Ты ведь тоже вырастешь, у тебя будут свои страстные порывы. Да, забыл сказать: все желания, кои волшебная змейка выполняет, должны быть сокровенными. Не "что мне хочется", а "чего я страстно хочу на самом деле". Затаившимися в глубине души и этого, как говорилось в твоей нудной книжице, задавленного в подвале "id".
       - Я не читала гер Зыкмунта - только тебе для забавы принесла.
       - Хороша забавка, однако. Так вот, на этом, собственно, сказка моя кончилась, пошла прямая и неподдельная быль. Этого Афрейда ты от меня забери, принеси лучше в следующий раз фэнтезюшку какую ни на то. Хоть эпопею Джорджа Мартина или "Драконов Перна".
       - Думаешь выучиться чему-нибудь полезному?
       - Посмотрим.
       Кресло тяжело кряхтит, когда они оба встают с него и прощаются.
       - Не страшно идти назад?
       - В жилое крыло? Чепуха, дед. Привидения у тебя добрые, жаль даже, что исчезают при первых лучах рассвета.
       Старик подходит к нише рядом с камином и будто растворяется в мерцании лабрадорита, чёрном с синей искрой. Девочка протискивается в наполовину отворенную дверь и дальше по коридору - мимо дубовых стропил и свинцовых пластин, рухнувших с обвалившейся кровли и подпирающих дверь главного зала. Отец, к её радости, счёл расчистку развалин делом нерентабельным, а местные жители очень суеверны. Обо всём этом она рассказала предку. Но ни словечком не обмолвилась о том, что Драконий Ларец снова отыскался.
       Да, конечно. В самом конце узкого лаза, который они откопали вместе со Стахом. Такой плоскенький и вроде как с выдвижной или выкидной крышкой, как у мобильника, - они даже подумали, что это мобильник и есть. Только вот цвет - коралловый, сказал приятель. Редкий. Богатый. И, самое главное, - выпуклый рисунок на его фоне. Пыль въелась дракону во все чешуйки, будто зола, и оттого зверь казался наполовину серым, ещё более выпуклым, чем на самом деле, и до ужаса реальным.
       Крышка на самом деле не подалась и на ноготь. Ни на миллиметр, одним словом. Но это пока приятель рядом возникал. Чуть попозже...
       На этой мысли коридор перетекает в лаз, который способен превратить в лохмотья всё, кроме джинсовых штанов, и без того щедро располосованных поперёк, такой же курточки и тёплой мальчишечьей рубахи. Лаз открывается, как ему и положено, в развалинах, но это маскарадные развалины ландшафтного парка. Оттуда два шага до нарядного особняка, который стоит под боком угрюмой великанской тени. "Ни камушка оттуда не позаимствовал, - говорит себе Аля, имея в виду отца и замок. - Тоже боится, как крестьяне и гастарбайты?"
       Крадучись добирается до особняка, перемахивает через подоконник первого этажа и оказывается в своей комнате.
       Конечно, в гости к предку она свою новую забаву не взяла. Мигом бы унюхал змеиное золото, он такой. Спрятала в голимом барахле, куда никто из взрослых не заглядывает.
       Сейчас достала - и прислушалась. Будто скребёт кто-то изнутри тонким коготком...
       - Ну, выходи же, - сказала жарким шёпотом Алька. - Ты хочешь - я не умею...
       А руки сами поддевали, поднимали, разворачивали...
       Крышечка отъехала, и изнутри, оттуда, где по-хорошему должны были помещаться буквы, цифры и микросхемы, полился зелёный дым, крутясь жгутом и отбрасывая изжелта-рыжие блики на экран или зеркальце - или туда, где эти экран или зеркальце должны были находиться. Какой-то крючок или клюшка-коклюшка...
       - Это ты, фея Мелюзина? - так же тихо спросила девочка. Ей очень хотелось хотя бы дотронуться до этой штуковины, ведь и вправду золотая, но она не смела. Благоговение, сказал бы Большой Дед.
       Туманный жгут тем временем дотянулся до компьютерного стула, заполнил ёмкость. И проявился.
       Невероятной красоты женщина в платье старинного фасона, прилегающем к талии и малахитно-бирюзовыми волнами расходящемся у носков туфелек. На бледном лице - глаза цвета морской травы, гладкие чёрные волосы стекают на грудь и спину. Поверх волос плотно прилегающий, изогнутый так, что выделяется мыском вперед, обруч. Почти вросший в кожу. В горячую лобную кость.
       Змеиная Дева. Королева Ужей в царском венце. Сколько у неё ещё имен?
       А в руках у женщины палка с навершьем. Не пастушья герлыга с крюком для того, чтобы цеплять овцу за горло, не хитро закрученный сверху епископский посох, не инвалидная клюка. Разве что старинный альпеншток для восхождения на гору? Петля для кисти, нечто вроде изузоренного апельсина в навершье...
       - Что же ты не попыталась отобрать у меня своё заветное достояние, Александра? - говорит женщина с иронией. - Мужчины твоего рода были куда как напористы.
       - А зачем хватать, если оно и так твоё собственное? Или воровать, если не твоё?
       Обе молчат, затем Алька говорит:
       - Это магический? Ну, посох.
       - Разве ты собираешься стать колдуньей? - задаёт женщина риторический вопрос. - Ведь нет же. Ну, надо признать, у тебя задатки, ты угадала не одно моё прозвище - благодаря книге сказок. Это, знаешь, дело самое обыкновенное. Теперь перебери в уме всё, чего тебе вообще хотелось по жизни: выучиться математике. Получить герцогскую корону и буланого жеребчика в подарок на день рождения. Стать хорошенькой. Ох, и даже - превратиться в мальчишку.
       - Но это... девочке вдруг приходят на ум слова Большого Деда. - Это мне хотелось, но я никогда не хотела такого по-настоящему!
       - Сегодня одно, завтра другое, верно? - кивнула женщина, смеясь.
       - Верно, - Алька отчего-то успокоилась, будто... будто начался важный разговор, который должен был непременно состояться.
       - Так чего ты тогда хочешь?
       Девочка медлит. С непонятной для себя робостью протягивает руку...
       - Дотронься. Он тебя не укусит. И не обожжёт.
       Нежное тепло проникает в грудь через кончики пальцев, касается сердца, подсказывает слова:
       - Свободу от уз. Чтобы все мои близкие люди были счастливы. Чтобы получили каждый самое лучшее - и никто не ушёл обиженным. А мне самой... Мне ничего, кроме свободы.
       - Сказано-сделано! - восклицает Змеиная Колдунья и встаёт с места, а золотая трость... Золотой трости уже нет с нею.
       И её самой нет тоже. Только струят свой запах маттиолы за окном и змеится поперёк драконьей шкатулки узкая трещина...
      
       Много позже выросшая Александра, известная путешественница-этнолог и законная супруга бывшего Стаха Завитушки, что исправно сопровождает её во всех эскападах, перебирает в памяти давний эпизод - не привиделось ли? Не снились ли ей задушевные ночные беседы с обитателем древних стен, видение феи Мелюзины и расколотый пополам ларчик? Что характер у самой Али, по всеобщему мнению, стал походить на стальную шпагу из тех, что носят в тросточке записные денди старых времён, а осанка такая, будто шкворень проглотила, - так её всегда похоже дразнили. Но ведь и страницы кое-каких томов из фамильной библиотеки оказались чуточку обуглены. Гроза в день совершеннолетия наследницы рода - это уж засвидетельствовано, даже ролик выложен во Всемирную Сеть. Удары молний и трясение земли до конца разрушили старый замок, так что отец, к своему великому удовольствию, расчистил территорию от свинца и камня, а на полученную от продажи прибыль освободил от тины русло реки и засадил замковый холм редкими породами кустов и деревьев.
       Но вот что видела лишь она - девочка, которую когда-то называли странным средневековым именем, - и оттого запомнит на всю жизнь: огромного усатого дракона с радужной чешуёй, четырьмя коралловыми рогами и бурей на концах сизых крыльев. Дракона, что вольно и радостно парит над гигантской бесформенной кучей раскалённых пиратских дублонов.
      

    3


    Ляля Вк-4. Кукла   12k   Оценка:7.49*6   "Рассказ" Проза


    Кукла

      
       - Мама, ну, купи куклу, ну, купи! - маленькая девочка тащила и тащила невысокую худенькую женщину в сторону отдела с яркими красивыми игрушками.
       Марина проводила их долгим взглядом и, неизвестно по какой причине, повернула в отдел с игрушками. Ей стало смешно. Уже четвертый десяток, ни семьи, ни детей. Так зачем она пришла в этот отдел?
       - Мама, мне вот эту, - и девочка упрямо потянула мать в сторону витрины с большими и очень дорогими куклами.
       - Нет, солнышко. Мы не можем купить эти куклы. Давай посмотрим что-нибудь попроще.
       - Не хочу попроще. Хочу эту, - и девочка взялась за край платьица богато одетой куклы с лицом, словно вылепленным из фарфора, и прекрасными, очень похожими на настоящие, волосами.
       - Надя, - жалобно простонала мать, - отпусти сейчас же куклу. Не дай бог, уронишь. Нам же век с магазином не расплатиться.
       - Нет, я хочу эту, - настаивала упрямица.
       - А она не хочет идти к тебе домой, - вдруг вырвалось у Марины. Девочка от неожиданности отпустила край кукольного платья и внимательно, как умудренная жизненным опытом женщина, посмотрела на Марину.
       - Почему не хочет?
       - Я это вижу по глазам. Посмотри в ее глаза, разве ты не видишь, что она сейчас заплачет?
       Девочка приблизилась к кукле вплотную и пытливо вгляделась в пластиковые кружки глаз.
       - Разве ты не хочешь пойти со мной? - жалобно спросила она куклу. - У меня дома живет старый мишка, кукла Соня и много-много разных игрушек. Ты с ними подружишься. Пошли, ну, пошли же, - девочка ласково погладила куклу по шелковистым волосам и опять взялась за краешек расшитого кружевами платья.
       - Надя, - отчаянно простонала несчастная мать, - сейчас же отпусти куклу!
       Девочка смахнула маленькой ладошкой набежавшую слезу и отпустила, наконец, куклу. Обрадованная мать потащила упрямое дитя из отдела, опасаясь приступа новых симпатий к другим куклам или плюшевым зверушкам. Они ушли, а Марина осталась. Как зачарованная смотрела она на приглянувшуюся девочке куклу. Потом подошла к ней поближе и взялась за краешек ее платья.
       Дома, оставив сумки в прихожей, Марина бережно распаковала куклу и посадила на диван. Издалека могло показаться, что на диване сидит настоящая девочка. И Марина почувствовала, что в доме стало уютней и теплее , словно тронул ее кто легонько за руку и прошептал ласковые слова на ушко. Одно мгновение и все. Одно коротенькое мгновение.
       С той поры она полюбила сидеть рядом с куклой. Смотрит ли телевизор, вяжет ли - кукла всегда рядом. Так и сидят бок о бок, как родные.
       Но однажды Марине приснился сон. Странный, пугающий сон. Там, в этом странном сне, ее кукла ожила. Она повернула кудрявую головку, строго взглянула на сидящую рядом с ней Марину и произнесла:
       - Не то, Марина, ты делаешь. Не то. Разве можно прожить всю жизнь рядом с куклой? Разве это разумно?
       - А чего же ты хочешь от меня? - спросила куклу удивленная житейской мудростью последней Марина. - Разве тебе плохо рядом со мной?
       - Рядом с тобой мне очень хорошо, но вот хорошо ли тебе прятаться от жизни? - на этих словах Марина проснулась
       - Ерунда, - невесело подумала она. - Приснится же такая ерунда! - но сон из головы не шел. По дороге на работу, за работой, и по дороге домой Марина раздумывала над словами куклы. Почему же она, Марина, так и не сумела устроить свою жизнь? Впрочем, ответ прост. Устраивать жизнь ей было не с кем. Собой Марина, вроде, и неплоха, но и очень хорошенькой ее не назовешь. Так, серая мышка. На работе мужчин мало, да и те давно женаты. А если кто и холост, так за него замуж никто не пойдет: или пьет безбожно, или бабник отпетый. Вот и маются бабенки в житейской пустоте. Обнимают по ночам горячие от слез подушки. Разве Марина одна такая? У них, почитай, половина конфетного цеха, в котором она работает, бедуют в одиночестве. Нет, некоторые, кто порисковей, конечно, рожают для себя любимых, но Марина из робкого десятка. Да и как одна вытянешь ребенка? Родные у нее есть: две тетки да трое двоюродных братьев. Но они словно чужие. Редкие звонки да поздравительные открытки к Новому Году. Вот и все их общение.
       Добравшись после работы до дома, и немного посуетившись на кухне, Марина присела перед телевизором на привычный диван и посмотрела на красивую куклу.
       - Вот ты, красавица, живешь на всем готовом. Сделали тебя, одели, как принцессу. Потом я купила, а ты мне, между прочим, немалых денег стоила. Посадила тебя на этот диван, и сидеть теперь тебе здесь до самой моей смерти. Чем плоха такая жизнь? Ни забот, ни хлопот. Так зачем же ты мне душу бередишь? Разве я без тебя не понимаю, что проживаю жизнь пустым листком, на котором ни толковой строчки, ни красивого рисунка. Только такой уж уродилась. Я давно с этим смирилась и ты - смирись, - Марина погладила куклу по голове и успокоилась.
       Сон начался с дождя. Марина попала под дождь. Да нет, пожалуй, под самый настоящий ливень. Она шла по мостовой почему-то совершенно босая, и вода доходила ей до щиколоток.
       - Заболею, - горестно думала Марина во сне. - Точно, заболею.
       - Не заболеешь, - сказала ей кукла, стоящая на первой ступеньке Марининого подъезда. - Я тебе не позволю заболеть. А у нас гости, так что поторопись. Как войдешь в квартиру, сразу же иди в ванную. Приведи себя в порядок и накрой на кухне чай.
       Словам куклы Марина не удивилась. Послушно исполнила все ее приказания и вошла в комнату. Там, на кресле, стоящим у самого окна, сидел симпатичный мужчина и весело улыбался Марине.
       - Вот, - сказала кукла. - Как и обещала. Наш гость. Его зовут Женя. Правда, симпатичный?
       - Симпатичный, - вслух произнесла Марина, а про себя до полного смущения удивилась присутствию мужчины и решительно не представляла, что говорить дальше.
       - Это мой знакомый. Он работает на той самой фабрике, где меня сделали. Мы виделись несколько раз, пока меня доводили до полной готовности. Последний раз, когда меня упаковывали. Не так ли, Женя?
       - Правда, - ответил симпатичный мужчина и посмотрел Марине прямо в глаза. - Я давно работаю на этой фабрике. Привык уже. Столько этих кукол перед глазами проходит.
       - И со всеми вы дружите? - иронично спросила Марина.
       - Да, нет. До сих пор, как-то не приходилось. У вас, видимо, очень необычная кукла. Не как все.
       - Это точно, - произнесла Марина, гордо взглянув на любимицу. - Она у меня не как все.
       - Ну что же, - вздохнув, произнес мужчина, - мне пора.
       - И чая не попьете?
       - Некогда. Меня дома ждут.
       - Жена?
       - Жена и дети. Их у меня двое.
       Марина опустила голову и чуть не разрыдалась. Что за дурная кукла. Ну, зачем так издеваться над собственной хозяйкой? Зачем пригласила в гости женатого мужчину? Зачем? Уж, не в любовницы ли ее сватает?
       - А хоть бы и в любовницы, - громко произнесла кукла, когда дверь за Женей закрылась. - Хоть бы и в любовницы. Уж лучше так, чем одной.
       - Замолчи! - впервые повысила голос Марина на предприимчивую игрушку, - не твое дело, с кем я и как. Будешь и дальше влезать в мои дела, я выкину тебя на помойку.
       Кукла сразу затихла, и Марина проснулась в слезах.
       День прошел в рабочих тяготах и заботах, но весь этот день Марина думала только о кукле. Ей не хотелось возвращаться домой. Она стала страшиться снов.
       Куклу с дивана Марина убрала, запрятав ее в самый дальний угол комнаты, предварительно завернув в старую, отслужившую свое, занавеску. Диван сразу опустел, и в комнате поселилось уныние. Теперь Марина смотрела телевизор в гордом одиночестве и постоянно оглядывалась на заветный угол. Туда, где отныне жила ее кукла. Видеть сны по ночам Марина перестала. Ночь за ночью ей снилась пустота, точнее, ничего не снилось. Но в целом, ей стало намного хуже. Настроение постоянно портилось, а на глаза сами собой набегали слезы. Через неделю таких мучений кукла вернулась на прежнее место. Вместе с ней вернулись и сны. Яркие, необычайно реалистичные, они затягивали Марину в свой бездонный омут, делая жизнь лишь жалким приложением к снам.
       В следующих снах кукла вела себя достойно. Наказание послужило неплохим уроком. Они пили вместе чай, ходили прогуляться в ближайший к дому парк и катались на автобусе. Во снах люди не обращали на игрушку ни малейшего внимания. На то они и сны. И Марина была совершенно счастлива. Через месяц кукла вернулась к прежним привычкам, и в одном из снов в их доме опять появился гость, но теперь уже другой. Женя, видимо, получил отставку, как не прошедший смотрины. Этот другой был немного старше Жени, но имел неоспоримое преимущество, он был холост. Правда, до этого, как выяснилось из беседы, он дважды был женат, но кто же в его годы не был ни разу женат? Он же мужчина. А на них всегда спрос. Марина злилась на куклу, мужчина ей не нравился, но сделать ничего не могла. Ругать куклу при мужчине постеснялась. На следующую ночь в ее квартире был уже другой гость. Марина не сдержалась и прямо при госте взяла сопротивляющуюся куклу на руки и выставила ее за дверь. Туда же вскоре отправился и гость. Всю последующую неделю противостояние Марины, куклы и ее гостей продолжалось почти без передышек. Утром Марина просыпалась с чувством такой усталости, словно не ложилась спать совсем. И тогда Марина решилась. В воскресенье она взяла противную куклу, которую уже начала изрядно ненавидеть, положила красотку во вместительную хозяйственную сумку и отнесла ее в мусорный контейнер. В сам контейнер куклу бросать не стала, жалко, бедолагу. Но, обойдя мусорку несколько раз по небольшому периметру, Марина выбрала место получше и посадила туда свою куклу. Она не сомневалась, что куклу быстро приберут к рукам. Так что, для самой куклы все сложиться наилучшим образом. А Марине пора отдохнуть от ярких снов и постоянной нервотрепки.
       Дома Марина облегченно вздохнула и отправилась попить на радостях чайку. Она досматривала какой-то скучнейший фильм, когда в ее дверь позвонили. Марина никогда не открывала дверь, не взглянув предварительно в глазок. За дверью стоял незнакомый мужчина.
       - Вам кого? - задала Марина через дверь традиционный вопрос.
       - Скажите, - спросил мужчина, - это не вы оставили куклу рядом с мусорным контейнером? - и Марина увидела у него в руках свою куклу. - Мне женщины из вашего подъезда сказали, что видели, как вы пристраивали ее в мусорке.
       Марина мгновенно открыла дверь.
       - Заходите, - сказала она в дверной проем. Мужчина охотно воспользовался ее приглашением и через пару минут уже пил чай на Марининой кухне. Кукла сидела на стуле рядом с ними. У Марины возникло смутное ощущение, что вся эта ситуация, как под копирку, повторяла ее прежние сны.
       - А зачем вы принесли эту куклу? Раз я оставила ее у контейнера, значит, она мне больше не нужна.
       - Так вот я и хотел спросить, можно ли мне забрать ее для своей племянницы?
       - Конечно, забирайте,
       При этих словах Марины кукла моментально шлепнулась на пол.
       - Похоже, ей не очень-то хочется вас покидать, - пошутил мужчина. - А вы, я смотрю, живете совсем одна. Вон, полочка почти отвалилась, как бы не зашибла.
       - А вам-то что?
       - Да, я тоже один бедую. Жена недавно к другу ушла. Он живет побогаче. Да, а я что, заработок-то у меня так себе. Но мне хватает, а ей все было мало. Да, вот такие дела. Так, куклу я забираю?
       - Ну, - с внезапным сомнением в голосе протянула Марина, - а можно сегодня она переночует у меня? Завтра и заберете.
       - Отчего же нельзя? - просто отозвался мужчина. - Завтра, так завтра. Я зайду за ней в часик дня, ладушки?
       - Ладушки, - ответила Марина.
       Вечером они вдвоем с куклой смотрели телевизор.
       - Да, не бойся, - обратилась Марина к кукле, - не отдам я тебя никому. А ты знаешь, этот последний, он мне понравился. Ну, что, решено? Берем? - и она хитро подмигнула кукле.

    4


    Лана Вк-4_Призвание Тимофея   6k   Оценка:8.13*9   "Рассказ" Проза

      
       И был юному Тимофею сон. Во сне этом видел он себя, стоящим в маленьком сумеречном храме под аркою предалтарного свода. На своде радостного красного цвета, в самой вышине его видел Тимофей поясное изображение отрока, с нимбом белым лохматым вокруг головы да с лучом белым ярким из груди, в небеса устремлённым.
       Взор опустив во храм, видел Тимофей и икону житийную, где отрок тот, из мужа в старца жизнь перешедший, всё тем же сиянием из груди отличен был и нимбом таким же - не золотисто-солнечным, как святые все и угодники, но аки молоко или только что выпавший снег.
       И был голос Тимофею, на икону ту смотрящему:
       - Жил мальчик, и ходил по земле, и знания собирал, а как собрал и понял, что преисполнился ими, обратился он к Господу нашему, Отцу небесному, и сказал: "Я готов, Отче". И взят был дух их него, изошёдши дымом белым.
       А юный Тимофей, надо сказать, в свои шестнадцать религиозностью не отличался. Сидел себе в Сети, состоял ВКонтакте в браке с одноклассницей Ксенией, картинки смотрел, музычку с кинушками качал, лайки раздавал, поигрывал каждый божий вечер в "Доту", и был всем этим доволен.
       И тут сон. Растревожил он Тимофея, покоя лишил, и никак понять не мог юноша - чем же. В один вечер, вместо "Доты" стал Тимофей по Сети шарить, нашёл в Википедии статью об иконах и об иконописцах прочитал. На другой день всё думал и думал, как это люди не стремились себя в рисунках выразить, а только к тому усердие прилагали, чтобы точней древние работы скопировать. Непонятка.
       Стал дальше про церковных художников и работу их читать. Узнал, что пишут они иконы на липовых, еловых или кипарисовых досках и что слово "паволока", оказывается, такое есть. Выяснил - икону, прежде чем образ писать, долго готовят... Вот, доску надо процарапать циклей, чтобы грунт держался. У-упс: из костей и кожи рыбьей клей варят! С отмученным (зачотное слово!) мелом смешивают этот клей да на доску всё это вместе с паволокой - грунт получается для изображения святого. Левкас... слово это как прильнуло к Тимофею, долго он с ним ходил, повторял на разные лады.
       С чего вдруг пичалька ему такая - он не знал. В музеях на экскурсиях чаще скучал, рисовать никогда особо не рисовал, кроме как в детсаде и школе по программе, да подарили ему на какую-то древнюю днюху планшетку графическую. Ну, он прикола ради аватарки себе и френдам на нём черкал, иногда по неделе не менялись аватарки те.
       Он всё читал и читал, узнавая больше и больше - и про охру с киноварью, и про технику грунта на яичном желтке, и что паволоку можно и из бумаги либо марли, не только из редкой льняной ткани... Особенно внимательно вчитывался почему-то в технику копирования икон. Живо представлял себе и с кальки перенос образа на доску, и под припорох. Вместе с автором статьи, что подробно о прориси икон рассказывал, согласился Тимофей, что лучше и нету ничего, кроме как самому иконы прорисовывать. Ибо душа его словно в сумрак обернулась, как увидел одну современную копию древней иконы: от образа даже с фотки на мониторе живое чувство какое-то шло, а от копии...
       И всплакнула душа, и так захотелось ему, чтобы всегда ровный свет из северного окна, стол перед этим окном с молочно блестящей доской. Олифы аромат вдохнуть, на робеющий кончик кисти краску твердо принять.
       Родители Тимофея, как объявил им сын, что хочет иконописи учиться, сначала отмахнулись: ну, взбрело что-то ребёнку в голову, пройдёт. Экономические вузы и репетиторы ещё несколько лет назад были найдены-подобраны, а про то, сколько денег в учёбу было вбухано, не станем уж. Тимофей не отступал, рвался учиться немедля. Репетиторов забросил - и это за полгода до ЕГЭ! - из пальцев карандаш не выпускал, всё пытался по образцам, в интернете найденным, самые простые фрагменты икон воспроизводить. Линия тоньше, линия сильнее, тоньше, сильнее... Похудел, побледнел - и так-то раньше мало гулял, а тут и подавно из дома стал выходить только в школу и обратно.
       Когда через полмесяца такого житья до родителей дошло, что сын не играет, не шутит, они ещё пару дней рыбами в садке прожили. Мать плакала, а отец, на Тимофея прокричавшись, разговаривать с ним перестал.
       На третий день мать побежала к своему экстрасенсу, отец на вопросы сослуживцев, здоров ли, отвечал уклончиво и односложно. От экстрасенса мать пришла смиренно поникшая, поцеловала Тимоху своего непутёвого в лоб, перекрестила, и отцу строго сказала, чтоб не мучился и не мучил.
       В итоге пошли на компромисс: сын досиживает в школе, сдаёт экзамены и, с лета начиная, волен делать со своей судьбой, что ему душа велит.
       Тимофей взлетел. Всё у него спорилось, учителя нарадоваться не могли: всё парень успевает, всё отлично соображает. Правда, Тим огорошил их своим исключительным и непрактичным намерением, однако никто ни слова поперёк ему не молвил.
       Одноклассники сначала сторонились его, и раньше-то маленько чудаковатого, а теперь и подавно в свой мир ушедшего, но потом ничего, обвыклись. Даже завидовали немного, как Тимоха родоков обломал. Девушка Ксения, поначалу было удалившаяся из брака с Тимофеем, всё восстановила потом, правда, он уже не ходил в контактную сеть. Общался только по скайпу с тем, кого очень просил стать своим наставником в иконописи - с мастером, чьи статьи читая, и пробудился Тимофей.
       Художник тот жил и работал на севере, в Новгороде, и преподавал в иконописной мастерской при Юрьеве монастыре. Обрадовал иконописец - сказал, даже и хорошо, мол, юноша, что без художественного образования ты. Не придётся сложившиеся стереотипы ломать. Но предупредил: "Тяжело будет всё равно. И доску-то, прежде чем образ писать, процарапать надо, а ты сейчас только-только, считай, подходящее дерево для работы нашёл". Тимофей же представил себя белой-белой, будто молоком залитой доской - и сладко содрогнулась душа в ожидании чуда всей жизни.
       А когда в лето две тысячи девяностое от Рождества Христова на девяносто пятом году жизни сказал Тимофей Господу, что готов, то проводить учителя своего в последний путь собрались ученики-иконописцы со всех краёв славной Российской империи.

    5


    Елизавета Вк-4. Земля и Воля   20k   Оценка:9.30*8   "Рассказ" Проза

      В небольшом городке, удобно расположившемся вокруг богатых серебряных шахт, событие предвиделось довольно значительное. Окрестные мужики дожидались прибытия горного инженера, учившегося в самом Петербурге и сумевшего, по слухам, наладить выкачку воды из Алейских штолен. Немногочисленные ссыльнопоселенцы рассчитывали на приезд нового товарища, дворянина знатного рода, женившегося, однако же, на девушке происхождения самого крестьянского. "Оттого, что народ является сосредоточием моральных устоев общества", - заявлял Аркадий, недоучившийся студент из Самары. "От тоски неизбывной", - скривив бровь, утверждал Черкасов, считавшийся до сих пор наиболее опытным среди ссыльных.
    Ожидали и полицейские в уездном управлении, коим после реформации и расширения полномочий привычно добавилось хлопот.
     От обоза, свернувшего в торговую слободу, отделилась долгуша, скрипя полозьями, остановилась возле ворот. Из саней выбрался барин, скинул с головы лохматый малахай и внезапно оказался невысоким, совсем молодым с виду светловолосым юношей. Следом, едва опершись на протянутую руку, ступила ладная барышня в обтянутой светлым сукном приталенной шубке. Обернулась, подхватила из саней меховой колобок, из которого вдруг показалось кругленькое беленькое личико с такими же, как у отца, голубыми, полными весеннего неба глазами. Едва успели выгрузить вещи, как явился урядник, велел прибыть в уездное полицейское управление.
     Из управы Ясь вышел довольный. Рассказал, что порядки в Зеленогорске не строгие, на завод можно ходить вполне свободно. Исправник отнесся вполне благожелательно и препятствий обещал не чинить.
    Женщина в свою очередь уверенно вошла в кабинет. Исправник шагнул навстречу. Зацепин Петр Ильич. Среднего роста, худощавый, но крепкий. Заметная седина уже густо покрыла виски, в глубине темных глаз притаилась далеко спрятанная усталость. Ссыльные - лишь малая часть его обязанностей, а спрашивать будут по полной.
    - Анна Вольская, в девичестве - Крепцова.
    Уверенно: 'Я'
    Вновь - как наяву. Незнакомая женщина мечется в горячечном бреду. Среди кромешного ада тифозного барака девушка держится за ее руку и монотонно повторяет: "Я здесь, мама, здесь, здесь..." А та все зовет и зовет неведомую Аннушку. Среди скудной поклажи нашлись документы. Отныне она - дочь почтенной вдовы, заболевшей в дороге тифом.
    - Три года проживала в прислугах в семье приходского священника.
     Взяли в дом, благослови их, господи. Какая там из нее работница была, смешно сказать - печь топить не умела. Не из жалости взяли - из милосердия. Есть на Руси такое слово. Есть.
    Три года в прислугах. Вам не понять.
      Исправник задает вопрос за вопросом. Что вдруг почудилось ей в темном взгляде? Сочувствие, поддержка? У полицейского?
    - Всего доброго. К сожалению, встречаться еще придется.
    - Буду очень рада, - вполне приветливо улыбнулась женщина.
    Зацепин чуть поморщился:
    - Не переигрывайте, сударыня. Не многие рады встречаться с полицией.
    Серые глаза взглянули в ответ неожиданно открыто и весело:
    - Вы же умный человек, Петр Ильич, не стоит делать поспешных выводов. Может быть, вы всего лишь встречались не с теми людьми.
     Жизнь скоро наладилась, потекла неторопливо, словно тихая река Змеёвка, на которую бабы ходили стирать белье. Ясь постепенно освоился на новом месте, обвыкся и повеселел. По воскресеньям стал принимать гостей, чему, после долгого Алейского затворничества, был весьма рад. Собираться у Вольских любили. Радушная хозяйка угощала душистым чаем с пухлыми румяными пирожками, коих двоих хватало, чтобы накушаться. Вечно голодный Аркадий тянул потихоньку и третий. Тяжелый неповоротливый Стоунов всё больше молчал и пирожков не кушал.
    - Отчего ты зовешь его Шреком? - смеялся Ясь.
    - Так просто, придумалось что-то.
    Лучше бы уж - придумалось. Вечным кошмаром возвращались в ночи воспоминания. Длинные коридоры универа, профессор, поставивший в зачетке "отлично" по матанализу, да вот только забывший расписаться. Она носилась тогда по всем корпусам, уже очумев от напрасных поисков. Кто ее потянул в лаборатории, да еще и на цокольный этаж? Возле наглухо задраенной двери воздух мерцал густой матовой дымкой. Всего-то и надо было - обойти стороной. Тогда она еще не знала, что обойти - это гораздо проще.
      В назначенный день вновь отправились отмечаться в управление. Анна привычно ожидала в пустующей в это время канцелярии. Замерла у окна, спустя долгую минуту легко обернулась навстречу.
    - День добрый, Петр Ильич! - затаив ироничную усмешку в уголках губ, протянула руку для поцелуя. Как всегда, едва коснулся руки, не задержав ни на миг. Опустился за письменный стол.
    - Как поживаете, уважаемая Анна Васильевна?
    - Всё также, всё те же. За прошедшее время угроз государственной власти не обнаружено.
    Как всегда, он чуть нахмурился, не признавая подобного легкомыслия:
    - Однако же полиция обязана бороться с революционной агитацией.
    - Неужели вы всерьез в это верите? Что чужаки, 'не от мира сего', способны сагитировать хоть кого-то? А эти-то и делать ничего не собираются. Мысли умные излагают да оды декламируют.
    Зацепин улыбнулся довольно задумчиво:
    - У нас сложились странные отношения, вы не находите? Я должен был бы крайне насторожено относиться к вашему желанию сотрудничать с властями.
    - Ох, Петр Ильич, вы всего лишь неправильно формулируете. Я вовсе не собираюсь сотрудничать с полицией, это не в моих интересах. Но отчего бы изредка не побеседовать с разумным человеком? Особенно учитывая тот факт, что более мне и поговорить-то тут не с кем.
     Огромный багряный шар опускался все ниже, готовый вот-вот спрятаться за дальние отроги. Со стороны Караульной сопки показался новенький возок, вскоре остановившийся возле казенных квартир. Высокий барин в дорогом сюртуке представился графом Новинским, направленным под негласный надзор полиции. Уже на следующее утро ловко вызнал все окрестные новости и отправился отдавать визиты. Первым в списке значился знакомый ему по Петербургу Ярослав Вольский. Молодая хозяйка, встретившая на крыльце, нисколько не походила на уже нарисованный образ курносой пышнотелой крестьянки. Простое серое платье, в строгую прическу убраны волосы. Отвечает вполне вежливо, но в глубине серых глаз таится что-то неясное. Что? Превосходство, пренебрежение? Радостный Ясь почти выбегает навстречу. Шапочное Петербуржское знакомство здесь, на краю земли, кажется едва ли не закадычной дружбой. Богатый особняк или скромная съемная квартира остались в прошлом - неважно. Впереди у обоих - лишь старая крестьянская изба, темные ели на дальних горных отрогах да извечное ожидание перемен.
    - Я слышал, отныне вы человек семейный? Я вполне понимаю - глушь, тайга, отношения, но, помилуй бог, зачем же жениться?
    - Да как вы ...
    Непонятная женщина смеется во дворе, высоко подбрасывая в воздух светловолосого мальчугана.
    Граф вскидывает руки:
    - Ну, полно. Я конечно же глубоко извиняюсь. Порядочная женщина и все такое. К тому же я помню ваши печальные обстоятельства. При необходимости могу ссудить нужную сумму.
    Ясь краснеет:
    - Благодарю вас, граф. Нет необходимости. Мне положено достаточное жалование, да и жена крайне экономно ведет хозяйство.
    Серж лишь хмыкнул, окинув вышитые занавесочки довольно скептическим взглядом.
     Упрямый солнечный луч ясными бликами вновь расцветил серые казенные стены. Зацепин усилием воли согнал улыбку с губ:
    - Как поживаете, уважаемая Анна Васильевна?
    - Нашего полку прибыло. Граф Новинский из Петербурга. Усиленно изучаю этикет.
    Исправник глянул с явным интересом:
    - И каково ваше мнение?
    - Неглуп, образован. К святому делу просвещения мужиков относится с явным скептицизмом, как, впрочем, и к самим мужикам. На большинство сотоварищей глядит сверху вниз, хотя и старается того не демонстрировать.
    Зацепин кивнул:
    - Вполне согласен. Происходит из довольно известного рода. Изначально напряженные отношения с отцом, имеется также старший брат - наследник. Однако же, отношения у вас, кажется, не сложились?
    - Вовсе нет. Обычные сословные предрассудки.
    - Должен вас успокоить. За графа усиленно хлопочет его семья, так что надолго он здесь не задержится.
      Анна в избе давно уже все обустроила. Полы застелила узорчатыми дорожками, печь, как полагается, отгородила ситцевой занавесочкой. Теплыми вечерами полюбила сидеть у открытого оконца в крошечной дальней горнице. Детскую одежонку полагалось перешивать из ношеного родительского платья. Отцовская рубаха - лучший оберег. Выдюжит ли Ясь, справится ли? И вновь вьется игла вокруг ворота. Материнской рукою вышитый узор - лучшая защита. "Сыну мой, сыну... Солнышко ты моё, синеглазое..."
    А в большой передней комнате вновь смеялись да спорили. Пару забав уже перебрали.
    - Фанты, господа, давайте в фанты!
    Высунулась на свою беду - куда там утихомирить. Едва ли не силой содрали браслет с руки.
    - А этому фанту что сделать?
    - Спеть балладу.
    Вокруг хохотали. Чернявый студентик вертел перед носом браслет, граф с усмешкой наблюдал из угла. Ясь молчал.
    - Ох, господа, я же петь не обучена. Можно, я стих прочитаю? Английская баллада, только я автора не помню, он же не русский.
    Стивенсон. Этого - можно. Если кто и столкнется позже, вряд ли удивится. Мало ли списков по рукам ходило.
    - Называется: "Вересковый мед".
    Один граф заметил, как насторожился Ясь, как вскинул голову, отодвигаясь в густую тень.
    - Из вереска напиток
    Забыт давным-давно.
    А был он слаще меда,
    Пьянее чем вино...
    Исчезло время, исчез весь мир вокруг. Лишь где-то вдали слагал очередные строки еще живой автор.
    - Правду сказал я, шотландцы,
    От сына я ждал беды.
    Не верил я в стойкость юных,
    Не бреющих бороды...
      Тимур на чердаке чьей-то дачи, алые звездочки на воротах. Песня взлетает кострами выше синеющих сосен. Тогда мы верили, тогда мы еще во что-то верили...
    ...Пускай со мной умрет
    Моя святая тайна -
    Мой вересковый мед.
    Расходились молча, словно боясь спугнуть ворвавшуюся тишину. Только граф обернулся на пороге, набрал полную грудь воздуха. Промолчал.
    ...А ведь у них еще всё впереди, всё - даже "Песня о Соколе". И они не будут смеяться, в сотый раз переиначивая строки. Они будут верить. Боже мой, они будут верить!
    Ясным солнечным днем отмечали день рождения Чернышевского. Черкасов увлеченно излагал, размахивая руками:
    - Именно крестьянская община должна стать опорой русского социализма.
    Граф с интересом обернулся к Анне:
    - А вы как считаете?
    Та усмехнулась:
    - Мне-то откудова знать? Я в деревне и не жила никогда. Я бы с большим удовольствием о последних парижских фасонах шляпок порассуждала, так я же и во Франции не бывала.
    Черкасов презрительно хмыкнул и продолжил воодушевленную речь. Ясь увлечённо слушал. Анна вышла из избы, забыв обо всех хлопотах, смотрела, как играет в траве малыш. Солнечный лучик скользил по губам извечной улыбкой мадонны. Граф подошел, молча постоял рядом.
    - Однако же, вы считаете нас всех безнадежными глупцами, излагающими бессмысленные вещи.
    С той же, чуть отрешенной улыбкой качнула головой Анна:
    - Вовсе нет. Рано или поздно мир должен меняться.
    - Но мне кажется, что вы вовсе не желали бы поощрять нас?
    - Просто всегда есть и те, которые строят дома и растят сыновей.
    Закусив губу, взглянул без обычной насмешки в темных глазах:
    - А кого из них выбрали бы вы, если бы судьба дала вам такую возможность?
    ...Какой там выбор. Жениться на безродной нищенке способен лишь романтичный юнец, у которого между словами "любовь" и "свадьба" стоит знак равенства.
    - Знаете, Серж, всемирное счастье - слишком неопределенное понятие. Может быть, стоит начать с тех, кто рядом?
    Графу Новинскому действительно скоро вышла амнистия. Собирался отчего-то встревожено, торопливо, прощание с товарищами вышло скомканным.
     Последние теплые деньки тонкими паутинными нитями цеплялись за косы. Неизбывная тревога витала в воздухе. По словам Зацепина, среди руководства народников намечался раскол, большая часть выступала за радикальные меры борьбы, все чаще звучало новое слово: "Конспирация".
     Анна хорошо знала - важная встреча назначена у Черкасова. Пустынная улица просматривалась в обе стороны, за задворками начинался крутой обрыв. Анна лишь усмехалась. Конспираторы фиговы. Они не играли в детстве в партизан, не ходили в походы по горам Крыма и уж точно не знали, кто такой Штирлиц. Давно изучен ею неприступный с виду карьер, подготовлена обувь на надежной подошве. Уверенно закрепив подол платья, женщина без особого труда взобралась по тропинке. Серое платье сливалось со старыми бревнами, четкий разговор доносился сквозь приоткрытую дверь. Конспираторы, блин.
      Быстро перейдя площадь, Анна шагнула через порог полупустого здания земской больницы. Ветер скрипел вслед рассохшимися ставнями, задувал в не проконопаченные щели. Свернула в давно уже пустующую пристройку, темная фигура тут же поднялась навстречу. Анна глубоко вздохнула, начала ясно и четко:
    - Из Томска, с обозом купца Лопухина, прибыл представитель сибирского отделения Народной воли. С ним груз динамита. Террор признан единственно верным способом борьбы. Готовиться акция в связи с инспекцией губернатора по казенным заводам. В десяти милях к северу на Колыванском тракте есть скала, нависшая над дорогой. Когда карета поравняется с нею - бросят бомбу.
    Зацепин резко подхватился. Анна заступила дорогу:
    - Вы помните уговор?
    - Разумеется. Ваша семья не пострадает.
    Почудилось - или злая усмешка таилась в уголках жестких губ.
    - Благодарю за службу Отечеству.
    Вскинула голову, бестрепетно встретив темный взгляд:
    - Я не поддерживаю террористов, какими бы лозунгами они не прикрывались.
    Анна почти не спала, вздрагивая от малейшего шороха. Поутру Ясь собирался быстро и сосредоточенно и она вдруг ясно поняла - не на работу.
    - Арестованы наши товарищи. Сегодня их везут в губернию. Мы должны отбить.
    Метнулась наперерез. Отодвинул в сторону, твердо шагнул вперед:
    - Мне пора.
    Неяркое осеннее солнце поднималось все выше, пронзительно-синее небо затягивало, словно бездонный омут. К полудню вместо Яся вдруг появился Аркадий, вошел, шатаясь, едва не упав на пороге. Из более-менее связных фраз вырисовывалась картина.
    Они ожидали на тракте вчетвером. Яся оставили с лошадьми. Карету должна была сопровождать всего пара жандармов, но из-за поворота вдруг выехало еще двое конных. Черкасов, то ли не растерявшись, то ли с перепугу, тут же вскинул пистолет и открыл огонь. Стоунов, позабыв про оружие, широко расставил руки и пошел на карету, как, не видя ничего перед собой, идет на охотников разбуженный зимою медведь. Что-то кричал офицер, но жандармы всё стреляли и стреляли. Аркадий отшатнулся и бросился бежать. За поворотом свернул и полез вниз по склону, опасаясь погони. Глянул - а там Ясь лежит, вся голова в крови. Наверное, лошадей не удержал. И он тоже мертвый, мертвый...
    Анна, очнувшись, рывком схватила юношу за плечи:
    - Яся не должны там найти. Помоги мне.
    - Мне надо бежать, бежать...
    - Ты должен помочь в память о павших товарищах.
    Длинный крепкий Ясин плащ идеально подошел для носилок. Аркадий лишь бестолково путался под ногами. Ничего, еще будут у вас и ГО и ОБЖ. Еще научитесь.
     Короткой дорогой добрались до тракта. Весь южный бок сопки был сплошь покрыт громадными валунами, подняться по которым на первый взгляд представлялось невозможным. Но между двумя каменными россыпями почти до самой вершины вилась неприметная дорожка. Довольно крутую тропу, как нарочно, сплошь покрывал густой ковер изо мхов и лишайников, значительно облегчающий путь. Жутковатое великолепие всех оттенков серого, темно-зеленого цветов складывалось в искусный узор. Ржаво-красные вкрапления - словно засохшая кровь, не впитавшаяся в землю. Скоро, уже скоро. Нельзя отдыхать, нужно идти, пока держится Аркадий. Вот, наконец-то, сбоку показались отвалы пустой породы, деревянный ворот, позабытый над ямой. Сбросили носилки у подножия утёса. Кедры шумели над головой монотонной колыбелью, Аркадий смотрел пустыми глазами. Куда ему в тайгу, городскому мальчишке?
    Анна шла по тропе, спотыкаясь, словно сомнамбула. Она дойдет, она-то точно дойдет. Она скажет: "Муж собирался осмотреть заброшенные штольни на западном склоне Змеевки". Штейгер подтвердит. Будет следствие. Чем-то все окончится?
    ...А следствие все тянулось и тянулось. Зацепин не показывался. Пенсии не полагалось, скудные сбережения таяли на глазах. Куда ей теперь, без родни, без образования, без рекомендаций? Внезапный перестук копыт разорвал бесконечную вязкую тишину. Надо же, губернский поверенный. Несет долгую пургу о господине Вольском, оставившем сыну своему, либо же его наследникам, рожденным в законном браке, некоторую сумму, не столь значительную, однако же, при некоторых обстоятельствах... Анна внезапно начинает соображать ясно и четко. Документы в порядке, её сын отныне достаточно обеспечен. Прорвемся, господи ж ты, боже мой, теперь мы прорвемся!
     Зацепин неторопливо сложил в папку очередные бумаги. Давно ожидаемая посетительница шагнула через порог, откинула темную вуаль с бледного истончившегося лица.
    - Я посчитал себя обязанным попрощаться - меня переводят в губернию. Должен сообщить, что гибель вашего мужа признана несчастным случаем. Дело закрыто и передано в архив. Более вам ничего не угрожает. К сожалению, это всё, чем я мог вам помочь.
    Анна глянула неожиданно твердо:
    - Отчего вы всё это делаете?
    - И вы надеетесь, что я отвечу?
    - Как ни странно, но - да.
    - Хорошо. Видите ли, я занимаю определенную должность и обязан отчитываться за свою деятельность и за полученную информацию. Я сдержал слово, ваше имя нигде не прозвучало. Информатором числился ваш муж. Так что я ничем не рисковал, дело закрыли вполне официально.
    Анна, не поднимая взгляда, сжала в пальцах тонкую резную рукоять веера:
    - Наивный безобидный романтик - он останется в истории провокатором и предателем. Несправедливо, не так ли?
      Мужчина тяжело уронил на стол сжатые кулаки:
    - Знаете, я взял бы вас с собой - декабристов на Сенатской площади расстреливать.
    Тонкие брови иронично приподнялись.
    - Вы стреляли в декабристов?
    Неожиданно серьезный ответ:
    - Мой отец. И отчего-то всю жизнь считал себя виновным.
    - И сумел передать это вам? Хорошо.
    - Что - хорошо? - Неприкрытая злоба прорвалась впервые сквозь вежливые реверансы салонной беседы.
    Прозрачный серый взгляд, совсем прежний:
    - Вы не будете хватать первых попавшихся под руку безродных студентов. Вы будете служить России. Лейб-гвардия гарцует в блестящих мундирах, пока вы стоите на посту.
    * * *
    Ряды крестов протянулись среди гранитных валунов. Последнее пристанище Яся. Вспомнила давний обычай: попросила привезти из леса густой куст с тугими резными листьями. Теперь красные гроздья колыхались в ветвях тяжелыми каплями крови.
    "Ой, когда ж ты правда верная дивчина,
    Будет с тебя на могиле алая калина..."
    Глянула удивленно: высокий господин в темном сюртуке склонился у креста.
    - Серж, вы здесь? Откуда?
    Обычные вежливые фразы, отвечала машинально: "Все хорошо, дела идут на удивление успешно". И вдруг резко:
    - Серж, те нежданные деньги - это же от вас?
    - Когда вы догадались?
    - Только что.
    - Мне это ничего не стоило. Я давно уже принял наследство. Мой брат погиб на дуэли более года назад. Отец, как оказалось, был тяжело болен, он протянул недолго.
    - Ох, я не знала. Я сочувствую вам, Серж, очень сочувствую.
    - Хотя, можно было бы и поздравить. Я стал богаче в несколько раз.
    - Нет, Серж, нет! Я помню наши разговоры, я помню вас в том далеком лете. Пусть бы ругали и ссорились, пусть бы даже прогоняли, только бы жили, Серж, только бы жили...
    Он вдруг шагнул вперед и взял ее за руку:
    - Анна, я ехал через всю страну ради вас. Я прошу вас стать моей женой.
    - Серж, вы сошли с ума?
    - Я честно выждал положенный год, я жил этот год ради вас, Анна. Мы уладим дела и уедем - в Италию, Францию, куда пожелаете. Отвечайте же, Анна!
    - Да, Серж. Я согласна. Только одна просьба.
    - Что пожелаете.
    - Вы оформите все, что необходимо. Но до 1900-го года мы должны продать все в России и окончательно переехать в Европу. Я хочу жить, хочу любить и растить детей. Для жизни растить. Обещайте мне, Серж!
    Ярко алеющие гроздья колыхались в ветвях позабытой надеждой.
    "...Как упадут росы на ранние покосы,
    Не на мою домовину, а на твои косы..."

    6


    Киара Вк 4: Киара - путь к звездам   20k   Оценка:8.25*14   "Рассказ" Проза

      Меня зовут Киара. Моя семья принадлежит к одному из знатных и древних родов. При желании в нашем фамильном древе легко можно отыскать связь с императорской семьей. Правда, живем мы не в центре мегаполиса, а, наоборот, где-то на задворках галактики: давным-давно одного из моих предков сослали сюда в качестве наместника. Почему - это отдельная история, но с тех пор прошло столько времени, что, без сомнений, император давно уже позабыл о нашем существовании.
      В семье нас пятеро детей, как и положено порядочному знатному роду. Правила аристократия соблюдает очень педантично. И чем дальше от мегаполиса, тем строже соблюдаются эти правила. Каста аристократов вообще сама по себе весьма консервативна и замкнута. Благодаря голубой крови мы живем на несколько жизней дольше обычных людей. Поэтому попасть кому-то в наш круг со стороны невозможно.
      Мое детство не отличалось от детей других аристократов, не зависимо от места их проживания. Занятия, развлечения и каждую неделю выезд с родителями на прием. Ничего неожиданного. Все распланировано на сотню лет вперед.
      Про родителей вспомнить много не могу. Они были милы с нами, но всегда держали дистанцию. В детском возрасте мне не хватало их близости, хотя в одиночестве я никогда не оставалась. Мать мне заменила няня, которая не отлучалась ни на шаг, а вокруг всегда находились учителя и гувернеры. Потом пришло школьное время, и я уехала в колледж, где, собственно, и прошла большая часть моего детства. В колледже учились, разумеется, только девочки. Поэтому не удивительно, что разговоры о будущем замужестве, свадьбе и детях были у нас основной темой, вокруг которой кружилось все остальное. А как же? Хорошо выйти замуж и родить пятерых детей это долг каждой уважающей себя аристократки!
      Я готовилась именно к такой жизни. И готовилась, надо отметить, усердно. Я изучала искусство и литературу, чтобы быть хорошей собеседницей. Рисование и музыку, чтобы иметь красивое хобби, ну и, разумеется, иностранные языки, потому что больше всего на свете хотела бы вырваться из этого незаслуженного заключения и вернуться если не ко двору, то хоть поближе к столице.
      Однажды мы получили приглашения в императорский дворец на прием, где наследная принцесса выбирала жениха. Конечно, даже в нашей глуши ни для кого не было секретом, что выберет она Эвенто из рода Трескиорнисов. Трескиорнисы считались самой богатой и именитой семьей в Империи. Но, вопреки традициям, у них был всего лишь один ребенок. Говорили, что мать Эвенто еще будучи девицей, попала в аварию, а молодой Трескиорнис женился на ней, несмотря на ее бесплодность. Глупо, конечно, по такой прихоти закончить свой род, но он сам сделал этот выбор. А затем случилось чудо. Наверняка это чудо стоило хороших денег, но в деньгах семейство Трескиорнисов никогда не нуждалось. У них родился сын. Вся округа заговорила о малыше, как о самом завидном женихе. А когда у молодого императора родилась дочь, стало ясно, кто же станет ее избранником. Но правила есть правила, и принцесса должна была официально выбрать 'своего' принца.
      На приеме я блистала! Голова кружилась от успеха, и я нисколько не сомневалась, что найду удачную партию для замужества. Весь мой вечер буквально был расписан по минутам. Но случилось то, о чем я боялась даже мечтать. Меня пригласил принц... и почти весь вечер я провела с ним.
      - Ты другая, - говорил он. - Наверное, потому что росла далеко от императорского двора. С тобой приятно вести разговор, да к тому же, ты потрясающе красива!
      Все шло, как никогда гладко. Так гладко, как не бывает. И я стала ждать подвоха. В глубине души я надеялась, что его не будет, но понимала - так кончаются только глупые детские сказки... Первым предвестником стало появление родителей Эвенто. Без сына. Вместо него с ними шел какой-то странно наряженный идиот. Он тоже оказался принцем, не помню уже чего. С их планетой у императора что-то не ладилось, и мать Эвенто подсуетила его в женихи к принцессе. В общем, одна политика.
      - Надо же, как повезло на этот раз моей сестричке! - ухмыляясь, сказал принц.
      Конечно, я удивилась.
      - Да она ж с детства ненавидит Трескиорниса! - рассмеялся он. - Моя сестра своевольная натура. Она не желает ходить под каблуком у мужа, а именно это и предполагал брак с красавчиком Эвенто. Трескиорнис не тот человек, которым можно управлять! Поверь мне, это счастливейший день для моей сестры! Посмотри на чучело, которое ей предлагают в мужья! Это же самая настоящая кукла, у которой в придачу есть собственная планета. Шикарный подарок!
      - А ты? - спросила я с вызовом. - Какую жену предпочитаешь ты?
      Принц усмехнулся.
      - Похожую на тебя, - ответил он, глядя мне в глаза. - Красивую, умную, деликатную...
      - Ты так говоришь, чтобы сделать мне приятное, - смутилась я.
      - Вот видишь, ты совершенно другая! Наши девицы, на твоем месте, уже стали бы говорить о свадьбе.
      - Ты это серьезно? - кровь прилила к моим щекам, раскрасив их так некстати в ярко пунцовый цвет, словно бы я какая-то простолюдинка.
      Принц пожал плечами, не обращая внимание на мое смущение.
      - Ты же знаешь, решаю не я. Это не мой прием. Хотя с другой стороны - до сих пор никто не вмешался. И я даже видел одобрительную улыбку императрицы. Поверь мне, я буду счастлив предложить тебе руку и сердце. Но ты же знаешь обычаи! Только спустя год после свадьбы сестры.
      Я не верила ушам! Принц собирался сделать мне предложение... Это звучало совсем уж нереально. Словно волшебный сон... Но затем появился еще один тревожный предвестник...
      Я пыталась отыскать глазами свою мать, чтобы поделиться с ней новостью. Но та словно испарилась... Я ничего не понимала. Она все время находилась поблизости. Уж кто-кто, а она-то прекрасно знала, что происходит! И вот в нужный момент я не могла ее найти. Комок подступил к моему горлу. Как же так? Ведь это же принц! Что могло сейчас стать важнее? Что заставило ее отойти от меня? Она должна была охранять меня словно львица своего детеныша! Значит, что-то пошло не так...Мои глаза наполнялись слезами...
      Предчувствия меня не обманули. Гром среди ясного неба разразился неожиданно. Я почувствовала мягкую, но властную руку у себя на плече. Вздрогнув, я обернулась. Позади, слащаво улыбаясь, стояла мать Эвенто. Мир закружился у меня под ногами, и я полетела в глубокую пропасть.
      - Ты же не думала, милочка, что в самом деле сможешь выйти замуж за принца? - спросила она с такой "милой" улыбкой, что меня чуть не стошнило на ее сверкающее бриллиантами платье.
      Я осталась одна. Моя мать так и не появилась, а принц исчез... Вокруг все померкло, словно сам мир бесследно растворился.
      - А кто сказал, что я ищу мужа?! - воскликнула я, негодуя. - Я дорожу своей свободой!
      Не понимаю, зачем я это сказала? Эта страшная женщина удивленно приподняла брови и лишь слегка усмехнулась в ответ...
      Больше в этот вечер ко мне никто не подошел... Я поняла, что замуж мне уже никогда не выйти.
      Всю обратную дорогу мать отводила от меня глаза, лишь один раз выразив недовольное изумление моим заявлением о свободе. Конечно, она не могла жаловаться на судьбу. Хоть принцессы из меня не вышло, зато сестры получили по знатному жениху, а она с отцом - возвращение в столицу. Мечтать о большем не было смысла.
      Чувствуя себя преданной, я решила уехать. Родители почти не возражали. В какой-то момент мне показалось: они даже рады этому...
      Не представляя куда податься, я поступила в высшую школу геометрии и архитектуры. Учеба никогда не входила в мои планы. Решение учиться стало спасительной ширмой для моих переживаний. Я не хотела еще более унизить себя публичным признанием, что мои слова о свободе были лишь неудачной попыткой защититься. Но никого это не волновало, и за время учебы обо мне все прекрасно забыли. Я получила свободу, которую не знала куда деть, и после окончания школы, не придумав ничего лучшего, занялась геометрической живописью.
      Со временем мое положение становилось все более и более невыносимым. От меня отвернулись все. Принц давно женился, молодые люди при дворе сторонились меня, будто прокаженной, а родители делали вид, что меня вообще не существует. Конечно, где это видано - дочь аристократов получила профессию, словно какая-нибудь ремесленница!
      Не стану рассказывать обо всех тех бессонных ночах и пролитых слезах. Я была в отчаянии, и, в конце концов, решила вернуться туда, где родилась, где прошло мое детство.
      За день до отъезда меня посетила неожиданная гостья, однажды уже сыгравшая губительную роль в моей судьбе. Ровента Трескиорнис - собственной персоной. Мать ненавистного мне с тех пор Эвенто Трескиониса. Она выглядела надменно и величественно, особенно по-сравнению со мной: жалким и разбитым созданием, в которое я превратилась. Я не хотела ни видеть ее, ни говорить с ней. Ее вмешательство в мою жизнь не предвещало ничего хорошего. Сказать честно, я боялась ее. Я боялась, что она снова попытается сбросить меня вниз, хотя падать ниже, казалось, уже невозможно. Я и так находилась на самом дне отчаяния.
      - Я знаю, моя дорогая, все, что произошло с тобой, после нашей первой встречи, - сказала она надменно. - Мне, действительно, очень жаль, что у тебя все так печально сложилось. Но виновата ты сама. У меня были другие планы насчет тебя, но ты перечеркнула их своими словами о свободе. Надеюсь, ты поменяла свои убеждения, иначе визит мой окажется напрасным...
      Я не понимала, о чем она говорит, единственное, что я знала: я не приму от нее ничего.
      - Хотя, это не важно, - продолжала она, нисколько не смущаясь моим молчанием. - Мы можем помочь друг другу, даже если ты все еще желаешь самостоятельности. Я хочу предложить тебе сделку.
      Я почти не слушала ее. Я лишь желала, чтобы она навсегда исчезла из моей жизни, вместе с ее интригами и грязными играми. Но она продолжала говорить...
      - ... если ты согласишься, ты получишь все, что пожелаешь! Хорошее состояние - это самое малое, на что ты можешь рассчитывать. Ты станешь уважаемой матроной в нашем обществе. За это я ручаюсь. У тебя будет столько свободы - сколько тебе понадобится, и никто не посмеет осудить или оскорбить тебя. И если захочешь, то получишь имя моего сына...
       Последние ее слова прошли сквозь меня, словно электричество. Впервые за весь разговор я подняла на нее глаза. Ровента победно улыбалась.
      - Да-да, ты не ослышалась. Я сказала, что ты получишь имя моего сына, если сделаешь то, о чем я прошу.
      Она замолчала и, не отрываясь, высокомерно смотрела на меня. Я усмехнулась. Награда, действительно, была высокой.
      - Что ты от меня хочешь? - с трудом выдавила я. - Чтобы я убила твоего мужа или императора? За какое преступление ты готова наградить меня столь щедро? Я бы с удовольствием убила бы тебя! Причем, совершенно бесплатно!
       Мой голос звучал язвительно: я надеялась уколоть ее в самое больное место. Ведь если она чего-то от меня хочет, значит что-то и у нее не так... Но к моему разочарованию, она лишь громко рассмеялась.
      - Я знала, что ты не такая, как те пустоголовые девицы, от которых тошнит еще до того, как они откроют рот. Ты поняла правильно: такую награду не обещают по пустякам. Речь идет о моем сыне... О нет! Убивать никого не нужно, - она снова рассмеялась, видимо прочитав отвращение на моем лице. - Это не в моем стиле! Возможно, иногда мне приходится поступать жестоко, но, уверяю тебя, это не приносит мне ни малейшего удовольствия... Не знаю, стоит ли рассказывать тебе положение дел в нашей семье?.. Я думаю, об этом знает каждый простолюдин в Империи. У нас с мужем всего лишь один сын. Ты не представляешь, сколько слез я пролила по этому поводу. Мое сознание постоянно гложет мысль, что из-за меня может закончиться один из древнейших родов.
       Она тяжело вздохнула, и мне почему-то стало ее жаль. Высокомерный тон ее голоса нисколько не изменился: наверняка - дурная привычка. Но я заметила слезу, которую ей удалось быстро смахнуть. Глубоко и величественно вздохнув, она продолжила:
      - Мы с мужем возлагали большие надежды на сына. Он самое драгоценное, что есть в нашей жизни. Нет, нет, не подумай, что у него какие-то проблемы со здоровьем. За этим мы строго следим. Все прекрасно знают, что Эвенто не такой, как другие молодые люди его положения, и наши обычаи для него лишь... пережитки прошлого... - она обреченно вздохнула и, уже не скрывая, промокнула глаза кружевным платком. - Он решил отправиться на поиски новых миров...
      Ее дыхание участилось, а на глазах снова появились слезы. Я поняла, эта тема истязает ее. Ее, самую могущественную женщину, которой подвластна вся империя, но только не собственный сын! Никогда бы не подумала об этом раньше...
      - Больше всего на свете, - продолжала она, - я боюсь, что Эвенто рано или поздно женится на... простолюдинке...какой-нибудь ремесленнице... и наши внуки... - Она не договорила и отвернулась в сторону, не в состоянии продолжать. -Ты же знаешь, он не женился на принцессе. Он не захотел даже говорить об этом! Он просто уехал. Ты не можешь себе представить... Он...он устроился на один из императорских исследовательских судов... штурманом!.. Тогда, я с трудом вышла из положения, использовав все возможности, чтобы убедить короля Кантелиона жениться на принцессе. Эта новая планета не желала входить в состав Империи и все время пыталась отстоять свою жалкую независимость... Но это не интересно и не касается нашего с тобой разговора.
      - Но что могу сделать я? Заставить его жениться на мне? Какие у меня на это шансы, если он сбежал даже от принцессы?
      - Ты?.. Я не знаю... Но... я хочу, чтобы ты попыталась. Я хочу, чтобы ты поехала с ним. И если вернешься с ребенком, то получишь все, о чем я только что говорила. Ты можешь жить в нашем имении или вести самостоятельную жизнь: тебе решать. Хочешь, продолжай заниматься своей странной живописью. Я гарантирую тебе успех! А нам нужен внук. И не просто внук, а... ты сама понимаешь... я не могу допустить, чтобы наш род слился с простолюдинами...
      Я в ужасе смотрела на нее. В своем ли она уме?
      - Ты хочешь сказать, что заплатишь мне, если я уеду на край Вселенной? Ха! Старик император по сравнению с тобой был просто таки душка, отправив мою семью всего лишь на самую дальнюю и отсталую планету Империи! А ты предлагаешь призрачные деньги, за то, что я исчезну из жизни на... Сколько лет продлится это путешествие? Жизнь? Полжизни? И кто сказал, что мне удастся сблизиться с твоим ненормальным сыном? Возможно, у него давно уже есть жена, которую он скрывает от тебя?
      Я все-таки ужалила ее. Лицо моей гостьи стало серым.
      - Нет, это не так, - почти прошептала она. - У меня есть доверенные люди в его окружении. Я бы узнала об этом сразу же. Киара, я понимаю, что прошу многого. И я заплачу столько, сколько ты попросишь! Для меня нет ничего невозможного! И потом, я знаю своего сына. Я бы не пришла к тебе понапрасну. Ты понравилась принцу. А они так похожи с Эвенто! Они же выросли вместе.
      - Так вот почему ты тогда вмешалась! Ты отложила меня для своего сыночка, словно вещь в магазине!
      Ровента опустила глаза и усмехнулась.
      - Я мать и думаю в первую очередь о своем ребенке. Я полагала, ты поняла меня тогда, но ты вдруг закричала о свободе... Что мне оставалось делать? Эвенто не захотел бы жениться на девушке, у которой другие планы.
      - Но почему ты сейчас здесь?
      Она тяжело вздохнула и отвела глаза.
      - Все мои прежние попытки провалились. А теперь он построил себе корабль! Это меняет все. Теперь его дом там, и вряд ли он когда-нибудь захочет вернуться. Мой сын уезжает через три дня, - ее голос уже дрожал, и она больше не скрывала слез. - Я пришла умолять тебя, поехать с ним.
      Я не могла произнести ни слова. Ехать я, разумеется, не собиралась. Сгинуть где-то в бесконечной космической пустоте, от мысли о которой я приходила в ужас... Нет, это не для меня! Я лучше вернусь в ссылку, туда, где родилась... проживу там в добровольном заточении, забытая обществом... Да... одно другого лучше! Я снова взглянула на Ровенту. Теперь передо мной сидела не величественная матрона, а обыкновенная женщина. Женщина, убитая горем.
      - Я не знаю, что тебе ответить. Мне нужно время, - сказала я и встала, давая понять гостье, что разговор окончен.
      Оставшись одна, я долго размышляла. Конечно, уехать и обидеться на весь мир, было намного легче. Я уже устала страдать и хотела определенности. Но мои детские мечты стали потихоньку просыпаться и не давали мне покоя. В конце концов, я согласилась на сделку.
      Ровенту я больше не видела, а на корабль меня сопровождал ее муж. Он представил меня сыну, как свободолюбивую девушку, ищущую вдохновения у звезд ради искусства. За каждым его словом слышался шепот Ровенты. Эвенто был изумлен: зачем аристократке по собственной воле лететь в неизвестность, когда полно звезд и поближе?! Но, вероятно, он не хотел обидеть отца, и ему пришлось взять меня с собой. Я же за все это время не произнесла ни слова. Все мое сознание цепенело от страха перед зловещей пустотой и бесконечностью.
      На следующий день мы отправились в неизвестность. Вначале я избегала встреч с молодым Трескиорнисом в надежде, что со временем привыкну к своему положению и сделаю то, о чем просила его мать. Эвенто навеки стал невольной причиной моей разбитой судьбы. Я усердно старалась забыть об этом, но каждый раз в его присутствии меня захлестывала волна злости, отчаяния и обиды.
      В конце концов, я пожалела, что согласилась. Я поняла, что никогда не смогу пересилить себя и пока еще не поздно решила сдаться. Я хотела объяснить Эвенто настоящую причину своего присутствия на корабле, извиниться и попросить, чтобы он отправил меня обратно домой.
      К моему удивлению, разговор закончился неожиданным образом. Узнав, что я здесь по просьбе его матери, Эвенто лишь рассмеялся. Впервые, за все мое пребывание на корабле, он посмотрел на меня теплым дружеским взглядом.
      - Я ценю твою честность, - сказал он. - Я уже не знал, о чем и думать! Я не виню свою мать и понимаю ее желания. Ты не первая, кого она ко мне подсылает! Но ты вела себя так странно, что я по-настоящему стал сомневаться о твоей связи с моими предками... Ты явно сторонилась меня. При встречах я видел слезы в твоих глазах. Я никогда не знал тебя и не мог принять их на свой счет. Я начал думать, что ты просто сбежала от всех, подобно мне! Кстати сказать, это наш с тобой первый разговор с того дня, как ты появилась на корабле...
      Впервые я смотрела в его глаза. Ясный открытый взгляд поразил меня.
      - Ты отправишь меня обратно? - спросила я дрожащим голосом.
      - Если хочешь, - он пожал плечами. - Но я думаю, возвращение не самый лучший выход. Я видел твои работы... Они необычные. Но в них слишком много печали...Я не знаю, почему ты согласилась лететь со мной. Наверняка, у тебя были серьезные причины. Я, знаешь ли, не слежу за светской хроникой, но, все же, в курсе, что моя мать расстроила твою помолвку с принцем. Как видишь, - подмигнул он, - у меня тоже есть свои люди. Мамочкино воспитание!
      Я, всхлипнув, улыбнулась. Тон разговора успокаивал меня. Уносил мои обиды прочь, словно их и не было. Я чувствовала облегчение и благодарность. Не знаю, почему.
      - Я буду рад, если ты останешься, - наконец сказал Эвенто.
      Он будет рад... Как же я давно не слышала таких приятных слов... И я осталась.
      Путешествие изменило меня. С помощью Эвенто я победила в себе страх перед неизвестностью и нашла новое призвание. Чтобы занять меня каким-нибудь делом, Эвенто предложил мне вести записи в бортовом журнале. Со временем я вошла во вкус, и мои дневные заметки перечитывались командой корабля по сто раз. Окрыленная неожиданным успехом, я написала несколько историй, и к концу путешествия их уже рассказывали, как "народные байки". Я заработала уважение, но, разумеется, не из-за моего благородного происхождения. Я стала уверенна в себе, и я полюбила...
      По возвращении мы с Эвенто объявили о помолвке. С тех пор мы всегда вместе. Полюбив его, я полюбила и путешествия. Я пишу об этом книги, которые читают не только аристократы. У нас родилось пятеро детей, как и положено порядочному знатному роду. И, в конце концов, родители Эвенто все же смогли породниться с императорской семьей, выдав свою внучку за внука императора.

    7


    Эмген Вк-4: Тайны горы Энзел-Ту   17k   "Рассказ" Проза


      
      
       Максим Ковалёв принадлежал к тому типу людей, о которых хочется сказать: кровь с коньяком. Парень обладал открытым румяным лицом и заводным жизнерадостным характером. Его природная любознательность не имела границ, а крепкое здоровье легко позволяло её удовлетворять. Преодолевая километры дорог, взбираясь на вершины и сплавляясь по стремительным рекам, Максим исследовал мир.
       Каждому герою необходим ценитель его подвигов. Максим встретил девушку с копной рыжих волос и россыпью золотистых веснушек. Римма, как никто другой, умела слушать рассказы о красотах земли. Её глаза цвета полдневного неба, распахивались от удивления, и тогда красноречие Макса достигало небывалых высот!
       Гора Громотуха, священная Энзел-Ту, считалась на земле троглодитов пристанищем злого духа Ильхана. Поговаривали, что полая, изрезанная внутри пещерами гора каким-то образом влияет на климат целого района, урожай и даже рождаемость. Но кто в наше время верит в злых духов? Бабкины сказки! Максим и раньше бывал в Громотухинской пещере, но не видел там никаких духов, уж не говоря о троглодитах. Потомки пещерных жителей давно живут в бетонных коробках...
       В подземном царстве сталагнатов Максим намеревался надеть на палец Риммы обручальное кольцо. И дальше путешествовать по жизни вместе, чтобы восхищение в глазах любимой, равняющихся по яркости хризоколле, стократно приумножало радость новых открытий.
      
       У подножия горы ветер надувал палатки, играл пламенем костра. Спелеологи стояли здесь уже несколько дней, заканчивали исследования и к вечеру собирались сниматься с места. Угостили чаем.
       - Ох, зря ты такую красавицу с собой в пещеру ведёшь, парень!
       - А в чём дело? - насторожился Максим.
       - Как бы не пришлось делиться...
       - С кем это, о чём вы вообще?..
       - Смотри, как бы не отбил её у тебя Ильхан! Он любит рыженьких!
       Спелеологи засмеялись, Римма покраснела, а Максим отчего-то рассердился, выплеснул недопитый чай в траву.
       - Спасибо за угощенье! Мы пойдём!
       - Иди, конечно, но не говори потом, что тебя не предупредили. С Ильханом шутки плохи!
      
       Вход в пещеру представлял собой небольшую дырку чуть выше подножия. Каменные своды образовали длинный коридор, по дуге уводящий в толщу горы. По мере удаления становилось темнее. Фонарики высвечивали серые стены с красновато-коричневатыми потёками. Коридор то сужался до щели, в которую едва мог протиснуться человек, то становился шире. В одном из таких расширений растопырило ветви раскидистое дерево, скрытое под тысячами привязанных к нему разноцветных лоскутков и ленточек. На камнях перед жертвенником - монетки, остатки еды. Римма остановилась, стала рыться в рюкзачке в поисках чего-нибудь подходящего.
       - Ну, что ты, солнышко, отстаешь? - оглянулся Максим.
       - Хорбочок какой-нибудь ищу - привязать. Где-то ленточка была, не могу найти!
       - Ну и ладно, пойдём! - заторопил Макс. - Лишнее это всё. Предрассудки!
       - Сейчас, Максик! Вот конфетку нашла, положу для духов.
       - Римма! Вот сама подумай - зачем духам твоя конфетка? Мышей разводить только. И не зови меня Максиком, сколько раз говорил тебе! - в голосе парня звучало раздражение.
       Он перехватил конфетку из руки девушки, развернул и сунул себе в рот. Римма заметила, что ветка жертвенного дерева будто дёрнулась вслед за конфетой. "Нет, показалось", - прикоснувшись к ветке, девушка убедилась, что та вовсе не гибкая, скорее, это был окаменелый отросток причудливого, словно гигантский коралл, сталагмита.
       - Пойдём, любимая. Нам нужно вернуться до темноты. Пещера огромная, некогда нам у каждого разукрашенного пня останавливаться.
       Вскоре коридор вывел путешественников в огромный зал с белыми и желтоватыми колоннами из сросшихся между собой сталактитов и сталагмитов. Сталагнаты стояли вдоль стен и, освещённые фонариками, напоминали гигантские оплывшие свечи с натёками воска или пластилиновых великанов, размягчённых невидимым источником тепла. Впрочем, было не жарко. Ощущалось легкое, едва заметное движение прохладного воздуха. Сноп густого тусклого света падал откуда-то сверху.
       Максим взял Римму за руку и вывел в самый центр каменного зала. Римма подняла голову. Свет лился из отверстия в центре невысокого купола. Кусочек ярко-синего неба виднелся не прямо, а через анфиладу примыкающих друг к другу сводов, нанизанных на световую ось, как кольца на пирамиду. Как будто чей-то голубой глаз глядел насквозь через замочные скважины лежащих друг на друге дверей и разглядывал людей, словно букашек, случайно попавших на самое дно колодца. Римма поёжилась и повернулась к Максиму.
       - Смотри, какая красота! - волнуясь, проговорил он. - Пещера уникальная: залы расположены ярусами, один над другим. А этот ствол - видишь, он почти вертикальный - пронизывает всю гору насквозь и уходит в небо!
       - Страшно, будто кто-то наблюдает за нами, - поёжилась девушка.
       - Да что ты, глупая, здесь никого нет, - обнял её Максим. - Только ты и я. А глаза у тебя сейчас точно такого же цвета, как это хризоколловое небо!
       Они стояли в лучах удивительного волшебного света и целовались.
       - Он смотрит на нас, - испуганно отстранилась вдруг Римма.
       - Да кто смотрит? Небо смотрит на нас, а мы на него. Это же здорово! Смотри, смотри, там даже звёздочки видно! - Макс заговорил возбуждённо, быстро, взволнованно. - Ты только представь себе, кто мог устроить здесь такую обсерваторию. Уж, конечно не духи!
       - А кто?
       - А что, если это сделали инопланетяне? А вдруг этот ствол служил не просто для наблюдения звёзд, а для запуска космических кораблей на их планету?
       - Ну, это уже из области фантастики! - засомневалась Римма.
       - А духи твои откуда? Ильхан или как там его? Эй! Ильхан! О-го-го! - закричал Максим, сложив ладони рупором. - Выйди, покажись! Где ты прячешься?
       Голосу человека отовсюду гулко вторило эхо: оно блуждало между колонн, погромыхивало высоко наверху. Грохот усиливался, приближаясь. Внезапно стало темно. Под ногами ощущалось движение и тряска: вся пещера вдруг заходила ходуном.
       Максим с силой оттолкнул от себя Римму. Девушка упала и закрыла голову руками. Что-то огромное рухнуло рядом с ней. Гора содрогнулась. Похожий на вздох шелест эхом пробежал по колоннам и пилястрам, и всё стихло.
       - Римма!
       - Максим! - они одновременно вскочили.
       И натолкнулись на стену. Мягкий свет по-прежнему струился сверху. Оплавленными свечами стояли на местах сталагнаты. Но прямо по центру зала, на самом освещённом месте - там, где всего несколько минут назад молодые люди целовались - торчала громадная каменная глыба, вставшая стеной между ними. Обежав камень, кинулись друг к другу в объятья.
       - Откуда он свалился? Прямо на нас чуть не упал! Ой, Максим! Я боюсь: это как предупреждение!
       - Но ведь не на нас же? Да... чуть-чуть... Да нет, ну, какое предупреждение?.. Предрассудки это, Риммочка! Мы всегда будем вместе! Кстати, вот, чуть не забыл, - протянул Максим колечко, - будь моей женой!
       - Ой, Макс, не надо сейчас, я так испугалась... Пойдём назад!
       - Ты отка-азываешься? - с обидой протянул Максим. - Ладно, пойдём!
       - Да нет, Максик! Ой! То есть, я хотела сказать, Максим. Я не отказываюсь, но это... как-то...- не зная, что ещё сказать, девушка чмокнула Максима в щёку, но тот обиженно отвернулся.
       - Пойдём. Чего уж теперь.
       Выход из пещеры - тот длинный коридор, по которому они пришли сюда, был завален камнями.
       Максим несколько раз обошёл зал по кругу, освещая стены фонариком. Нигде не было ни единой щелочки, в которую бы смог протиснуться человек...
       - Делать нечего, Рим. Я полезу вверх. Выберусь как-нибудь. Добегу до спелеологов. У них снаряжение, верёвки. Мы тебя вытащим!
       - Да как ты?.. Тут же метров двести до неба.
       - У нас нет другого выхода, Рим. Надо спешить, пока ребята не отчалили!
       Максим подпрыгнул, ухватился руками за уступ, оттолкнулся ногами от ближайшей каменной сосульки, легко забросил их на стену и вскоре скрылся из виду в уходящем вверх колодце.
       Ошеломлённая, Римма боялась дышать. Только что были вместе... Как быстро он исчез! Всей душой она была рядом с Максом.
       Внезапно будто тень метнулась по залу, прошёл лёгкий вздох по колоннам. Стало очень страшно. Так страшно, как только может быть страшно молоденькой девушке, оказавшейся одной-одинёшенькой на дне глубокого колодца внутри священной горы троглодитов.
       - Энзел-Ту? Ильхан, - прошептала она.
       - Да, меня зовут Ильхан, - не услышала, а как-то почувствовала ответ Римма. - Зачем ты здесь?
       - Я... Мы с Максом, - пролепетала девушка, силясь сформулировать ответ.
       - Ну да, конечно, с Максом. Всегда, во все времена за неосмотрительные действия мужчин расплачиваются самые слабые: женщины и дети... - Римма не видела собеседника, но всей кожей ощущала его присутствие и слышала каменный голос где-то... внутри себя...
       - Но... у меня нет детей, - осмелилась возразить она.
       - О! У тебя будет много детей! Ведь ты осталась здесь, со мной! Нечасто женщины Среднего мира спускаются к нам, в мир Нижний!
       - Максим! Он выберется и спасёт меня!
       - О-хо-хо! Насмешила ты меня, Рыжеволосая! Твой Максим висит сейчас на кончиках пальцев и не может дотянуться до следующего уступа. Как думаешь, долго ли он продержится?
       И Римма увидела! Под самым отверстием, где свет падал на свалившуюся сверху глыбу... Этот камень приобрел вдруг силуэт плечистого старца с длинными седыми волосами и раздвоенной бородой, спускающейся до пояса. Жуть! Как давно он здесь находится?
       - Да, я давно здесь. Всегда. Испокон веку. Это мой дом, - прочитал мысли старик.
       Римма съёжилась, пытаясь вжаться спиной в стену - только бы подальше от жуткого старика!
       - Боишься? Зря. Всё зависит от тебя, красавица. Я могу выпустить только одного из вас. Скажешь, отпустить своего парня - я помогу ему выбраться. Ну, а если захочешь выйти сама - пожалуйста! Иди! Только тогда твой Макс через мгновенье будет здесь, - старик ткнул пальцем под ноги. - Ты свободна!
       - Римма-а-а! - раздался сверху крик Максима. - Прости меня. Кажется, я не смогу тебя спасти ... Я сейчас упаду-у-у!
       - Нет! Помогите ему! - не раздумывая, выкрикнула Римма.
       - Это твой выбор, - усмехнулся Ильхан, подхватил девушку за талию, и стены пещеры вдруг закружились в бешеном вихре, замелькали причудливые колонны и пилястры. Всё поплыло перед глазами.
      
       Максим висел на кончиках пальцев и никак не мог дотянуться до следующего уступа. Всё. Сейчас он упадёт. А Римма...
       - Римма-а-а! - прошептал Максим. - Прости меня, любимая. Кажется, я не смогу тебя спасти ... Я сейчас упаду-у-у!
       Но нет, он не сдастся! Вися на кончиках пальцев правой руки, левой он продолжал обшаривать стену в поисках какой-нибудь опоры. Обогнув большой выступ, рука нащупала вбитый в стену альпинистский крюк. Максим просунул палец в отверстие, закрепился и перебросил тело через трудное место.
      
       Спелеологи уже сворачивали палатки.
       - Ребята! Пожалуйста! - задыхаясь от бега, кричал издали Максим. - Там обвал - вход завалило. Моя девушка!.. Я через колодец вылез...
       По верёвкам спустились в нижний зал. Риммы там не было. Лишь на камне поблескивало обручальное колечко. Тщательно обшарили весь зал, заглянув буквально за каждый сталагмит и сталагнат - во все закуточки, убедились: девушка бесследно исчезла.
       - Может, она полезла за тобой и бродит где-нибудь наверху?
       Поднялись на следующий ярус. Обошли его многочисленные коридоры и залы. Риммы не было нигде.
       - Ну, что, парень... у нас нет больше времени. И так целые сутки бродим. Нам пора. Ты с нами?
       На Максима было больно смотреть. Уже никто не смог бы сказать про него: кровь с коньяком. Кровь отхлынула от лица, а коньяк... выдохся, испарился. Парень сжимал в кулаке колечко и не понимал... Ничего не понимал.
       - Верёвку. Оставьте верёвку, - попросил он.
      
      
       Ильхан подхватил Римму за талию, и стены пещеры вдруг закружились в бешеном вихре. Всё поплыло перед глазами девушки. Вскоре они очутились в причудливо убранном зале.
       Теснясь, сдавливая друг друга и наползая один на другой, сливались в прихотливые гроздья и почковидные сростки самоцветы: ярко-голубая в тончайших прожилках бирюза, отливающая восковым блеском цвета полуденного неба хризоколла, словно покрытые чёрным лаком, похожие на пузыри кипящего вара гетиты, треугольные грани головок аметистов и шарики халцедона. Гранаты, бериллы, малахит, самородки золота...
       Ильхан опустил девушку на пушистую, похожую на бархат поверхность. Перед глазами продолжали кружиться самоцветы, складываясь в нечто наподобие ковра, в причудливый узор которого вплетались события, люди, история и само время. Римма видела расцвет и смену земных цивилизаций, рождение и гибель планет, вспышки далёких звёзд, другие, неведомые человеку миры. Был ли в этом мельтешении какой-либо сакральный смысл? Постепенно, капля за каплей, входило в неё Знание. Смысл был не в прошлом и не в будущем, не в мечтах и не в результатах, не в рождении и не в смерти. Смысл был в самом течении жизни, где каждая песчинка и камушек занимали свое, предназначенное место, каждый листок и травинка вплетали неповторимый орнамент в общую картину мироздания.
      
       Лишь на третий день Максим нашёл украшенный самоцветами зал. Рыжие волосы разметались по чёрной бархатной поверхности. Девушка безмятежно спала.
       - Римма! Я нашёл тебя! Просыпайся, любимая! - Максим прикоснулся к волосам, похлопал по щекам, надел на палец колечко. Девушка села, непонимающе глядя на него.
       - Римма, пойдём со мной! - пытался достучаться Максим и вдруг увидел старика с раздвоенной бородой и угловатыми плечами.
       Старик неподвижно сидел у изголовья, и взгляд его льдистых глаз был безучастен.
       - Ильхан! Отпусти её, умоляю!
       - Разве я кого-то держу? Да меня ведь и в помине нет. Только ты спроси, хочет ли она идти с тобой, - проскрипел тот.
       - Римма, девочка моя, что он такое говорит, этот старик? Посмотри на меня, это же я, твой Максим, я пришёл за тобой.
       Римма повернулась, и он вдруг опешил, споткнулся на полуслове: это была уже не та Римма, которую он знал и любил. С ней произошли и продолжали происходить жуткие метаморфозы. Сначала в рыжие волосы медленно заползли белые змейки-прядки, и в одночасье поседела вся голова. Погасли яркие звёздочки веснушек, кожа начала съёживаться и собираться пергаментными складками, в некрасивый крючок вытянулся нос. А цвета неба глаза постепенно бледнели, гасли от тайного Знания и превратились вдруг в едва голубоватые льдинки. Перед Максом сидела глубокая старуха, эмген, и равнодушно взирала этими страшными глазами, постигшими вечность. От ужаса у него самого зашевелились на голове волосы, он заметался, не зная, куда бежать, что делать. Накинулся с кулаками на Ильхана. Но куда ему против духа горы и всего Нижнего мира!
       Несколько дней спелеологи и горноспасатели искали Максима Ковалёва в лабиринтах Громотухинской пещеры. В результате поисков было найдено скопление гидроксидов железа: рыхлый землистый ржаво-рыжий бобовник, увешанный лаково-чёрными гроздьями и каскадом сосулек, нежно-бархатные коньячных оттенков подушечки в трещинках стен, блестящие веера алмазно-чёрных и кроваво-рыжих иголочек. Словно стайка детей - бобы, горошины, коконы... Промышленного интереса ввиду его незначительного размера месторождение не представляло. Никаких следов парня, приметы которого можно описать, как кровь с коньяком, и сопровождающей его рыжеволосой девушки с голубыми глазами обнаружено не было.
       Громотуха, по-старому, Энзел-Ту - плечистая гора, по-прежнему влияет на климат, урожай и поголовье скота в окрестных землях. Иногда в толще горы слышится гул, напоминающий раскаты грома, и идёт по земле лёгкая вибрация. Старики говорят: опять кто-то духов потревожил... Но потом всё успокаивается.
       Недавно из-под горы выбежал родник и устремился в долину. В чистой прохладной воде цвета полуденного неба поблескивают на солнце редкие золотые песчинки.
      
      

    8


    Николина Трюфелька   10k   "Рассказ" Проза

      ТРЮФЕЛЬКА
      
       Везет же тем сладкоежкам, которые рождаются принцессами, царевнами или, на худой конец, княгинями. Они могут лакомиться пирожными, мороженным, конфетами, сладкими пирогами, кремовыми трубочками и взбитыми сливками с утра до вечера.
       Например, вечером они говорят своему повару:
       - На завтрак я бы хотела банановую запеканку в земляничном желе с сахарными стружками. На обед - тушёную вишню в ванильном соусе и яблочно-абрикосовый кекс, обсыпанный миндальными орешками, а на ужин фаршированные пломбиром груши в глазури. Ну, а кокосовый пудинг, шоколадное печенье, бисквит с ореховым муссом и апельсиновое суфле - на закуски.
       - Будет исполнено, - почтительно отвечает повар и в точности исполняет заказ.
       Именно такой сладкоежкой и была принцесса Трюфелька. Её любимый повар Пампуша просто не знал, что с ней делать. Трюфельке давно уже надоели бисквиты, кексы, пирожные, кремы-брюле, конфеты и торты. Она выдумывала небывалые блюда, и Пампуша должен был исполнять мечты капризной сладкоежки. Каждый вечер принцесса звала Пампушу к себе и говорила:
       - Испеки мне, дорогой Пампуша, на завтрак клубничные кирзеты.
       - Слушаюсь, ваше величество, - отвечает повар.
       Правда, ему не совсем понятно, что такое клубничные кирзеты. Ясно, что это нечто сладкое на вкус и красивое на вид.
       - Простите, ваше величество, а клубничные кирзеты это что-то мармеладное, с привкусом сливочного крема.
       - Нет, наоборот, - отвечает принцесса.
       - Тогда все понятно, - важно кивает головой Пампуша.
       - К обеду на десерт пусть подадут воздушные ландорики и маковые терлетки, - продолжает Трюфелька.
       - Позвольте мне приготовить воздушные ландорики наподобие легкого хвороста с сахарно-кунжутной пудрой.
       - Пожалуй, можно, - соглашается Трюфелька, - только надо добавить к ним фруктовый привкус, лучше лимонный.
       - Будет сделано. А маковые терлетки - это что-то вроде блинов с припеком, но только понежнее? - неуверенно спрашивает Пампуша.
       - Нет, что ты, - морщит носик Трюфелька, - маковые терлетки, это, это... Терлетки с маком, вот.
       - Ну, теперь все ясно. Я возьму слоёное тесто, карамельный бисер, немного сливового джема, медовый мак и приготовлю то, что вы хотите.
       Трюфелька на минутку задумывается:
       - И знаешь, подай к ним густой черешневый сок.
       - Прекрасная идея! - восклицает Пампуша.
       - Ну, а на ужин, на ужин, дорогой мой, приготовь мне... Мне приготовь... Фаршированные роулы, - на ходу выдумывает Трюфелька очередное сладкое блюдо, и вопросительно смотрит на Пампушу.
       Пампуша задумывается.
       - Полагаю, ваше величество, это трубочки из фруктовой пастилы, начинённые тертым песочным печеньем. И хорошо бы добавить туда мелкие кусочки щербета и цукатов.
       - Точно! - соглашается Трюфелька. - Я так и думала!
       Трюфелька заканчивает давать распоряжения, и Пампуша возвращается на кухню. Там он вместе с поварятами трёт, взбивает, печёт, мелет, режет до глубокой ночи, чтобы к завтрашнему дню были готовы и клубничные кирзеты, и воздушные ландорики, и маковые терлетки, и, конечно, фаршированные роулы. Так день за днём.
       Вот, пришло время Трюфельке выходить замуж.
       - Я выйду замуж за того, кто сделает мне самый необыкновенный сладкий подарок, - объявила принцесса.
       Надо сказать, что Трюфелька считалась завидной невестой: у нее было богатое царство с обильными нивами, тучными стадами, бескрайними лесами. Многие принцы и королевичи, особенно из захудалых королевств, не прочь были жениться на ней. К тому же она была хороша собой. Правда, имелся у неё один недостаток: Трюфелька очень любила себя, считая принцессу Трюфельку невероятно симпатичной особой. Впрочем, такое нередко бывает у принцесс, стоит ли на это обращать внимание.
       Как взволновались все принцы и королевичи, когда узнали о решении Трюфельки. Они стали искать самых лучших поваров в своих королевствах и за их пределами.
       По соседству с государством Трюфельки, в небольшом княжестве, жил князь Александр Редко-пир, он давно был влюблён в принцессу, и теперь, чтобы получить её в жены, ему нужно было сделать для неё самый необыкновенный сладкий подарок. Он не стал искать лучших поваров в княжестве, а позвал своего мудрого советника, и тот дал ему бесценный совет:
       - Подари ей такой сладкий подарок, от которого она не в силах будет отказаться и признает его самым лучшим.
       - Я тоже об этом думал, - ответил князь Александр, - но что это за подарок?
       Тут советник что-то шепнул на ухо князю, и лицо Александра просияло:
       - Конечно! - радостно воскликнул он.
       - Но для этого тебе нужен не только хороший пекарь, но и отличный художник.
       - Я найду и того, и другого!
       Князь тут же принялся за дело, и уже на следующий день в его дворец были доставлены лучший пекарь и первейший художник, которые принялись готовить сладкий подарок для Трюфельки.
       Но и в других царствах, королевствах и княжествах принцы и королевичи не теряли время даром и не сидели, сложа руки. Каждый старался приготовить что-нибудь необыкновенное и очень сладкое.
       И вот наступил день, когда всем, желающим получить руку принцессы Трюфельки, было позволено преподнести ей подарки.
       Чего только не напридумывали принцы, царевичи, королевичи и князья со своими поварами. В огромный зал один за другим входили женихи, а за ними несли громадные торты из бисквита и мороженого, выпеченные корзины, наполненные пирожными в виде фруктов, огромные букеты цветов, сделанных из пряников, мармелада, взбитых сливок и густого желе. И надо сказать, цветы выглядели как живые.
       Трюфелька с интересом рассматривала дары и женихов, пробуя каждый подарок.
       - Королевич Вильгельм Долгопуст! - громко объявил дворецкий.
       В зал въехала большая шоколадная карета, запряженная шестеркой лошадей. Из кареты выпрыгнул длинный и тощий королевич Вильгельм.
       - Принцесса! Вот мой сладкий подарок! - воскликнул он. - В этой карете всё съедобное и сладкое. Ну, кроме, разумеется, колёс. Сиденья сделаны из сладких сухариков с марципаном, двери - из сдобных куличей, ручки - из засахаренной хурмы, а вся карета из молочного шоколада.
       - Очень мило, - вежливо сказала Трюфелька и отщипнула кусочек хурмы. А сама подумала: "Молочный шоколад не едят даже мои горничные". - Кто следующий?
       - Принц де Голишом! - выкрикнул дворецкий.
       В зал въехала повозка, на которой стояло чудесное кулинарное изделие: большой дворец, перед которым разлился пруд из виноградного сока. В пруду плавали лебеди, из белоснежной меренги. Перед дворцом бил небольшой фонтанчик.
       - Попробуйте, принцесса, воду из этого фонтана, - де Голишом зачерпнул маленьким серебряным ковшиком воду и с почтением протянул Трюфельке.
       - Арбузный сироп, - угадала принцесса, отпив один глоток
       Стены дворца были выпечены из легкого слоёного теста, а вместо стекол вставлены тонкие цветные леденцы. Из сливочного крема были сделаны колонны, украшения и скульптуры. Крыша залита густым желе из малины. А над крышей возвышалась труба, сложенная из халвы.
       - Все это чудесно, - сказала принцесса Трюфелька, - но про такой дворец я уже читала в какой-то сказке. Кто следующий?
       - Князь Ломбардский! - объявил дворецкий.
       В зал внесли большую книгу. Надо же было такое придумать! Книга оказалась съедобной! Толстый переплёт был изготовлен из цветных вафель. И каждый лист книги мог порадовать любого сладкоежку. Один был тонким ароматным печеньем, другой - квадратным блином, третий сделан из фруктовой пастилы, четвертый - из медовой лепешки. И на каждом листе сладкими черничными чернилами были написаны восторженные стихи, посвященные принцессе Трюфельке.
       Принцесса с удовольствием листала книгу, читала нежные стихи, отламывая кусочки от некоторых листов. Все женихи затаили дыхание. Казалось, что выбор сделан, и принцесса назовет своим избранником принца Ломбардского, подарившего ей необыкновенную сладкую книгу.
       - Есть ли у нас ещё кто-нибудь? - спросила она дворецкого.
       - Да, последний жених. Князь Александр Редко-пир! - выкрикнул дворецкий.
       Принцесса без всякого интереса посмотрела на парадную дверь и вдруг застыла от изумления: в зале появилась еще одна принцесса Трюфелька, только в виде... торта. Но какое правдоподобие! Она была, как живая! Повар и художник потрудились на славу. Лицо и руки сладкой Трюфельки были сделаны из розового зефира и облиты тонким слоем полупрозрачной глазури. Мелкая стружка из черного шоколада пошла на реснички и брови. Два отполированных до блеска каштана были глазами Трюфельки а губы - вишнёвые карамельки. Золотистые волосы выпечены из сладкого яичного теста. Нежную шею украшали бусы из резных орешков. А уж сколько сладостей пошло на роскошный наряд Трюфельки: белый шоколад - на платье, сладкая молочная пенка - на кружева, суфле - на воланы и бантики.
       Трюфелька с восторгом рассматривала себя, не решаясь отломить от своего сладкого двойника даже крошечного кусочка.
       - Разве может быть в мире что-нибудь слаще самой принцессы Трюфельки? - нежно произнес князь Александр, глядя в глаза своей возлюбленной. - Об этом я и хотел сказать вам своим подарком.
       - Да, да - ответила смущённо принцесса.- Она оглядела зал. - Вот мой избранник! - громко объявила Трюфелька всем присутствующим, указав на Александра.
       Мудрый советник не ошибся, посоветовав князю Александру сделать сладкое изделие в виде самой принцессы Трюфельки.
       "Она не сможет устоять перед любовью к себе", - говорил он.
       Хорошо, если в сердечке принцессы осталось место и для князя Александра Редко-пира.
      
      
      

    9


    Надежда До свиданья, рай!   20k   "Рассказ" Проза

       Снег падал медленно, большими хлопьями, кружился в воздухе, как в танце. Он мягко укрывал деревни и единственный город, по совместительству столицу сказочного царства. Тусклое серое холодное небо щедро делилось драгоценными, маленькими, блестящими замёрзшими капельками. Принцесса смотрела на снег, как заворожённая. В эти мгновения она была почти что счастлива, забыла о своих горестях. По правде сказать, в сказочном королевстве существовало не так уж и много горестей, да и большинство историй, пусть даже очень грустных, заканчивались хорошо. И всё-таки даже у самых добрых и жизнелюбивых людей иногда бывает гадкое настроение.
       - Больно кусается скука, не правда ли? - послышался сзади женский голос.
       - Ах, отстаньте вы от меня! - недовольно вскричала принцесса Светозара.
       Стало подозрительно тихо. Эта тишина давила на грудь, угнетала... Девушка робко обернулась и обмерла от ужаса: на неё смотрела Фея Зимы.
       Бывает, что в сказочный мир приходят люди из зазеркалья. И порой они остаются здесь, славятся своим жизнелюбием, влюбляются в этот мир всей душой. Столь же часто находят способ уйти, говоря, что здесь слишком скучно, что их мир кошмаров дороже им, чем этот "рай". Что такое "рай" жители сказочного королевства не знали, ровно, как и не понимали, почему люди зазеркалья возвращаются к себе. Крайне редко люди зазеркалья, оставшиеся здесь, овладевали волшебством. Сильные волшебники из них выходили ещё реже, но у Феи Зимы это получилось. Сероглазая красавица с неестественно чёрными волосами, резко контрастирующим с бледной кожей и ярко алыми губами, заняла в кругу фей место самое непопулярное после Феи Ночи. Она была столь же жестока, сколь и красива. Как-то на балу она поссорилась с Кощеем Бессмертным и с Феей Ночи. Фея Ночи наколдовала ей прыщи на лице, а Фея Зимы в ответ устроила такой снегопад, что все дома королевства по самую крышу замело. А уж какой был жуткий холод! Кощей с непривычки отморозил себе нос, разгневался и превратил Фею Зимы в жабу. Тогда сказочное королевство окутал ещё и мрак... Люди страны держались долго, так как привыкли помогать друг другу, но в конце концов не выдержали, нашли Кощея и обещали весь его терем по брёвнышку разнести, если вздорный волшебник не найдёт обиженную феи и не извинится. Кощей нашёл жабу, долго извинялся. Потом, правда, оказалось, что это не та жаба, обычная... Но ту самую в конце концов нашли, после сотни других, перецелованных: Фея Ночи пошутила, что так заколдованная быстрее сменит гнев на милость. Потом, когда нашли ту самую жабу, Кощей впервые в жизни прилюдно извинился - и в королевство наконец-то вернулась весна... И вот теперь Фея Зимы мрачно смотрела на Светозару и улыбалась своей особой, ледяной улыбкой: она не любила, когда ей грубили...
      
       - Катька, проснись! Да сколько можно спать-то? - вопили над ухом.
       Что-то мягкое и мокрое коснулось её щеки, обдало чем-то тёплым дыханием.
       - Что? Что такое? - Катя оторвалась от парты.
       - Ты уже все лекции проспала, соня! - ехидно заметил Ваня Лопаткин, болтавшийся в паре шагов от её парты.
       А в окна неестественно пустой аудитории задумчиво заглядывала зимняя ночь...
       - Ой, что ж ты не сказал-то?! - девушка едва не плакала, - Родители меня ждут. Беспокоятся!
       Ванька как-то странно улыбнулся.
       - А это что сейчас было? - допытывалась Катя, - Ты мне лицо губкой для доски протирал?!
       - Я что, такой гад? - возмутился парень.
       - А кто меня за косичку дёргал в школе? Кто меня зимой из ведра ледяной водой облил?!
       - Да я ж уже мильон раз объяснял: то ведро над дверью я повесил для директрисы! - взвыл самый известный хулиган школы 115.
       Когда Катя сказала, что пойдёт учиться на врача, то вся школа долго ликовала. Люди знали, что из неё получится очень заботливый, внимательный, квалифицированный и умный врач, таких чем больше, тем лучше. Но когда Ваня сказал, что поступит в медицинский... Да, шуму, как обычно, было много... И всё-таки же он своё обещание исполнил. Позже думали, что всё именно из-за неё, но за два года Катя и Ваня стали лучшими студентами среди однокурсников и тогда все школьные знакомые долго и озадаченно чесали затылки...
       Лопаткин вырвал сонную однокурсницу из задумчивости, причём, самым грубым образом. Он накинул на спину поверх своего рюкзака её рюкзачок, потом сцапал девушку за ворот и потащил из аудитории. Гардероб, как оказалось, уже закрыли. Вместе с её пальто и шапкой. Иван предлагал отдать свою куртку, но Катя уныло отшутилась:
       - В ней меня точно продует.
       Широкоплечий и коренастый парень обиделся. На минуту. Затем подхватил девушку за край рукава. Как ни упиралась Катя, через четверть часа они уже сидели в пустынном кафе и ждали заказанный Иваном кофе.
       - Ну, и зачем ты меня сюда привёл? - возмутилась девушка.
       Родители скажут, что они в ней разочаровались. Они никогда не били её, но один ледяной взгляд матери или отца обжигал болью больше побоев. Иван же невнятно сказал кучу длинных бессвязностей, из которых стало ясно, что он ждёт свою девушку, у них первое свидание сегодня, и он жутко нервничает, потому просит Катю посидеть с ним.
       - А если она ревновать меня к тебе будет? - уныло уточнила однокурсница и хотела было подняться и уйти, но он вцепился в рукав её белого и пушистого свитера, как утопающий в водоросль, в которой ему померещилась протянутая соломина или чья-то заботливая рука.
       И она осталась. Чуть погодя, когда уже принесли горячий кофе и круассаны, парень задумчиво сказал:
       - Как думаешь, Рай всё ещё существует где-то или мы навеки потеряли его?
       - Что за странный вопрос? - удивилась Катя, - С каких пор тебя стали интересовать подобные темы?
       - Вообще-то, я намного серьёзнее, чем ты думаешь, - однокурсник мрачно откусил край булочки.
       - Да я поняла это, когда ты попал в первую десятку с нашего курса, - улыбнулась девушка, - Не понимаю только, зачем ты скрывал, что намного способен?
       - А я и сам не знал, - широкая улыбка, - С самого детства меня сравнивали со старшими братьями, родными и троюродными, обзывали тупицей и говорили, что у меня ничего не выходит. Я и поверил, а потом... однажды... я попробовал взяться за что-то серьёзное - и у меня получилось. Это было гадкое время, когда в меня никто не верил, но... - он взял протянутые официантом кружки с кофе, одну поставил перед подругой, из другой отхлебнул сам, - Теперь я могу оценить перемены, по-настоящему оценить. Так что я начал думать, что если и был тот самый Рай и людей действительно из него прогнали, то это и к лучшему: если сразу всё достаётся, то это не ценишь. И если мы однажды вернёмся в Рай, то станем счастливыми навечно или надолго, до следующей глупости.
       Катя растерянно смотрела на него.
       - А может, нас никто и не прогонял из Рая? Просто людям там наскучило - и они ушли. Может, чтобы научиться ценить. Вдруг, Рай всё ещё ждёт нас? Где-нибудь очень далеко - мы ведь тысячелетиями убегали от него... или очень близко? Может, сказочная страна из бабушкиных рассказов - это тот самый Рай, который всё ещё существует и ждёт нас? Впрочем, даже если бы меня туда пригласили, я бы не пошёл, - задумчивая, неожиданная для неё улыбка украсила его грубоватое лицо.
       - Почему? Почему бы ты отказался от Рая?
       - Мне сейчас и тут хорошо, - улыбка стала шире, глаза весело заблестели.
       - Но это ненадолго. В нашем мире всё проходит.
       - Тем ценнее Рай, распустившийся для меня на миг на Земле.
       - А я бы хотела попасть в настоящий Рай! Кстати, что-то твоя девушка задерживается. А мне пора.
       - Ну, фиг с ней, пойдём, - странная усмешка.
       Ваня проводил её до светофора. Может, провёл бы и дальше, только очень хотел что-то сказать, задумался, не решался...
       - А врачом стать - это их идея? - вдруг спросил парень.
       - Нет, это моя мечта. Я с детства хотела спасать людей, - Катя улыбнулась, искренно и добро, но улыбка быстро увяла на её лице, - Ой, мне пора. Пока!
       Оглянулась, дорога была пуста, но красный свет ещё горел. Тогда она побежала по переходу. С неба падал снег, пушистый и белый, как и её свитер... Иван засмотрелся на него, а Катя не обращала внимания на окружающее, думая только о скандале, который ей непременно закатят дома. И всё же парень заметил первым, закричал. Девушка остановилась, недоумевая. Она слышала, как гудит машина, как кричит её друг и ещё какие-то люди. Видела машину, выехавшую из-за поворота. Та гудела, явно ехала, но хотя Катя слышала гудки, машина почему-то замерла... Сознанье говорило, что надо бежать, что машина сигналит на бегу... А глаза видели её застывшей... И было не понятно, кто же врёт...
       Близился Новый год, и потому ночью на улице было многолюдно. Так что на дороге быстро собралась толпа. Люди участливо ахали, вздыхали. Около фонаря, на краю тротуара неподвижно лежала девушка в белом пушистом свитере. Парень потерянно стоял возле неё, потрясённо смотрел на её лицо. Оно было чистое, спокойное, только ссадина на виске кровоточила... Какой-то подвыпивший рокер нарушил тишину полувздохов и участливого бормотанья:
       - А что, скорую никто не вызвал? Ну, вы и придурки!
       Парень неожиданно упал около сбитой девушки, дрожащей рукой нащупал вену у неё на шее. Замер надолго - и толпа с надеждой застыла, потом он обхватил лицо подруги и отчаянно закричал...
      
       Зима закончилась и Светозара успокоилась. Как-то она сбежала из-под стражи, выставленной обеспокоенным королём, и помчалась в лес, к любимым фиалкам, мечтать о принце из соседней страны. Тот выбирал себе невесту и, разумеется, король этого королевства отправил ему портреты своих незамужних дочерей.
       Снежинки выскользнули из ниоткуда, окружили принцессу, засвистели вокруг неё в бешеной пляске...
      
       В этом странном городе ночью было ярко-ярко. По широким ровным дорогам ползали чудовища разных форм и размеров, а внутри их прозрачных глаз сидели люди и в каждом из зверей один из съеденных держал какой-то круг в руках. Один из проглоченных умудрялся затягиваться подожжённой травой из короткой бумажной трубки. Огонь горел внутри чудища, но то продолжало ухмыляться, как и съеденный им. Это было ещё страшнее первой встречи со Змеем Горынычем, остервенело терзающим овечью тушку на лесной полянке.
       Светозара отчаянно закричала. Хлопья снега кружились вокруг, но холода в эту зимнюю ночь она не чувствовала... Водители с трудом успели остановиться, в немом изумлении уставились на девушку в белом платье с узкой юбкой, замершую посреди дороги.
       Бежать бы... Но куда? И можно ли уберечься от проклятья рассерженной феи?
       Принц появился неожиданно, взъерошенный, пьяный, пахнущий какой-то гадкой жжёной травой. И всё же он утащил Светозару подальше от напряжённо замерших чудовищ, приготовляющихся к прыжку. Крепко сжал, как свою суженную, стал целовать её лицо: нос, щёки, лоб, а потом так сладко поцеловал в губы... Поначалу принцесса возмутилась. Вот только лицо у парня сияло, а глаза блестели от счастья, когда он смотрел на неё... Девушка растаяла, захотела, чтобы он всю жизнь был рядом и смотрел на неё таким же взглядом... Суженный неожиданно отстранился, устало потёр лоб...
       - Нет... это невозможно... - пробормотал он, отступил.
       - Здравствуй, мой принц! - ласково приветствовала его девушка, - Вот мы и встретились!
       - Бред! Сказок не существует! - от возмущения незнакомец протрезвел, - Мёртвые никогда не вернутся! Рай мы потеряли раз и навсегда!
       - Всё закончится хорошо, правда! - уверенно возразила принцесса, - Точнее, у нас всё только началось. У нас будет свой дом, свои дети. Мы проживём вместе долгую счастливую жизнь...
       - Да ты пьяная! Чокнутая! - парень отшатнулся, - Ты... - голос его задрожал, - Реальная, живая...
       - Так это ж и хорошо! Ты ведь поэтому обрадовался, мой принц?
       - Ты просто похожа на неё... я перепутал... Я решил, что даже если это бред, попробую прикоснуться к нему... И пусть меня собьёт машина...
       И Светозара поняла, что в его душе столько боли, что даже вино не в силах заглушить её, только приглушить ненадолго сознание. Это не её принц, принц другого мира, но внезапно ей захотелось остаться с ним, утолить его боль, согреть всем теплом своей души...
       - Ты живая! Ты... живая... Ненавижу тебя! - отчаянно закричал парень и побежал прочь, спотыкаясь и плохо различая дорогу из-за слёз, набежавших на глаза.
       Она бросилась за ним: в этом огромном городе никого не знала кроме него, к тому же именно с ним ей хотелось быть... Но принцесса потеряла его, заблудилась... Полночи бродила по городу, замёрзшая, голодная, никому не нужная... Светозара не понимала, как же принц мог бросить её, огорчиться, что она жива, возненавидеть? Где-то на другом краю города, парень съёжился возле фонаря и надрывно рыдал. Немногочисленные прохожие проходили мимо него, а снег всё падал, падал, заметал улицы... делал всё вокруг белым-белым... только прошлое он стереть не мог...
       Уже даже самые поздние гуляки разбрелись по домам, чтоб приготовиться к Новому году. Принцесса зашла на какую-то грязную узкую улочку и недоумённо остановилась. Из-за высокого дурно пахнувшего короба вылез худой парень с ножом. Глаза его лихорадочно сверкнули при виде девушки в белоснежном платье. И через миг он согнулся от кашля. Принцесса подошла, заботливо похлопала по спине.
       - Тебе нельзя тут сидеть, а то заболеешь! - возмутилась Светозара, - Иди домой!
       - А ты что тут одна бродишь? - растерянный взгляд, - Не боишься?
       - В этой стране у меня ещё нет друзей. Если ты станешь моим другом, то я смогу переночевать у тебя.
       - Ну... - парень сильно растерялся, потом протянул свободную руку, - Пойдём.
       - Ах, как я рада! - принцесса радостно сжала протянутую ладонь, - В этом страшном городе есть добрые люди!
       Парень смутился и как-то странно посмотрел на нож, потом выбросил его в снег.
       - Ты чего? - Светозара быстро подобрала оружие, - Я тебе еду приготовлю.
       Покои друга состояли из кухни и комнаты. Все стены были увешаны портретами голых и полуголых девиц. Они же нагло или смущённо смотрели с маленьких тонких узких коробов. Принцесса поморщилась. Проворчала:
       - Нет, так жить нельзя! Принеси мне овощей и метлу!
       Растерянный парень повиновался. Прежде чем он осознал, что делает, все плакаты и двд были выброшены в окно, запущенная квартира засияла чистотой, на плите забулькал суп, запахло какао. Он очнулся, вернувшись в преображённую квартиру из магазина, с тортом и фиалкой в горшке.
       - Ну, теперь уже похоже на дом! - радостно заявила принцесса, забирая фиалку и почтительно водружая её в середину стола, - Иди, ешь, незнакомец.
       Как ни странно, она прожила у него целых два дня до Нового года - и никаких пошлых мыслей у него не возникло, наоборот, ему было уютно с ней. Славик рассказал, что его отец много пил и бил мать, та вымещала обиду на маленьком сыне. Отец умер из-за пьяной драки, мать спилась. Сын хорошо разбирался в своём чудо-ящике, мог другим их чудо-ящики починить, потому выжил, прокормился. Женщин он ненавидел и мечтал отомстить хотя бы одной из них за своё страшное детство, но в ту ночь, когда решился, ему повстречался настоящий ангел, который, правда, никак не понимал, что такое "рай" и "ангелы", но характер имел тот самый... Потрясённый Славик предложил принцессе выйти за него: теперь у него хватило бы решимости, чтобы всю жизнь кого-то опекать, но девушка грустно отказалась, сказала, что уже нашла суженного. Целый океан новых чувств проснулся в душе её друга. Он понял, что в мире есть много всего: и разной боли, и всяких радостей. Только ревновать не стал, простил подругу. Возненавидь Славик её - и в его мире не осталось бы ни одного ангела, ни одного чуда. А трудно жить, когда в твоей жизни нет ни ангелов, ни чудес.
       За час до Нового года в дверь позвонили. То пришёл его единственный друг, спивающийся студент медицинского института. Они оба были сумасшедшими, что не мешало им иногда общаться. Стоило Ивану увидеть Свету, как он побелел и выскочил вон, позабыв закрыть дверь. Девушка бросилась за ним, но не догнала, уныло вернулась к Славику.
       - Значит, это - твой принц, - грустно сказал парень, - И ты - та, из-за которой он в последнее время с ума с ходит, - принцесса недоумённо распахнула глаза, - Он однажды любил Катю, которая была похожа на тебя, но произошёл несчастный случай... Если бы он в тот день признался в любви, задержал бы её ненадолго, она сейчас была бы жива, но Ванька не решился... Теперь появилась её вылитая копия - и ему безумно больно на тебя смотреть... - парень отвернулся к окну, вдруг завопил, отшатнулся.
       В комнату заглядывали две ухмыляющиеся чешуйчатые головы - третья голова не пролезла и возмущённо шипела за стеной.
       - Больше никогда! Никогда не буду ни пить, ни курить, ни смотреть всякую дребедень! - отчаянно завопил Славик.
       - Принцесса, выходи! - сипло попросил Змей Горыныч, - Я уломал Фею Зимы, чтоб она дала тебе шанс вернуться! Обещал её терем спалить. Пришлось спалить, чтоб поверила... Обещал, что все дома, где она будет останавливаться, буду жечь... Сарай Кощея поджёг и терем... Он тоже разозлился, но это не важно... У нас хрен знает что творится! Вот уже три года, как ты пропала, а вдруг появилась девушка, похожая на тебя! Она добрая, все в неё влюбились, даже тот мерзкий принц, которого ты хотела встретить! Твой отец принял её, как дочь, вместо тебя! Возвращайся, Светозара! У тебя есть час до полуночи, чтобы вернуться! Это твой единственный шанс!
       - Почему же ты-то в неё не влюбился, Горыныч? - растерялась девушка.
       Обычно в сказках на помощь принцессам бегут принцы, ну, хотя бы дураки, которые на самом деле мудрые и добрые, просто не на месте родились...
       - Она меня боится, смотрит с отвращением, - все три головы шмыгнули носами, - Только ты знаешь, что я добрый. Пожалуйста, возвращайся, моя принцесса! Осталось меньше часа...
       - Так ты принцесса?! Из сказки! - потрясённо выдохнул Славик, погрустнел, - И ты вернёшься туда... Да, там тебе самое место!
       - А та... похожая... она там счастлива? - тихо спросила Светозара.
       - Да, - грустно ответил крылатый змей, - И тот принц с ней счастлив, гад эдакий...
       - А я тут встретила одного... принца... - голос девушки дрогнул, - Его суженная умерла - и он остался один. У того принца есть всё, он живёт на готовом, а у моего кроме боли ничего нет, - глаза её решительно сверкнули, - Прости, Горыныч... Я хочу сделать моего любимого счастливым... Он меня боится и ненавидит: я похожа на ту... И всё же я растоплю его замёрзшее сердце... Это будет очень трудно, должно быть, займёт много лет, но я буду стараться...
       - Ну, если ты так хочешь... - Горыныч заплакал, - Я не буду мешать.
       Девушка распахнула окно, протянула руки к ближайшей голове. Та доверчиво уткнулась в её ладони. Принцесса нежно поцеловала верного друга в чешуйчатый нос. Крылатый змей недоумённо моргнул и исчез. Она немного ждала, но Горыныч не вернулся. Тогда Светозара решительно закрыла окно. Славик восхищённо смотрел на неё. Ему неожиданно захотелось стать рыцарем. Самое необходимое - дама сердца - у него уже есть, а всё остальное приложится. Кроме ответной любви... ну да, рыцарю для подвигов хватит только наличия прекрасной дамы... Принцесса улыбнулась другу. Она понимала, что в зазеркальном мире будет жутко трудно и всё-таки мир не без добрых людей. Один смущённо стоит рядом с ней, значит, жить тут можно. И она справится! Она сделает своего принца счастливым! Под окном из сугроба выбрался рыжеволосый парень в одних только узких штанах из змеиной кожи. Недоумённо посмотрел на свои руки, вполне себе человеческие, потом довольно ухмыльнулся. От верных друзей трудно избавиться, собственно, и невозможно, а настоящая любовь творит чудеса, так что теперь Горыныч сможет помогать своей драгоценной принцессе. Куранты по радио в ближайших домах пробили полночь. Двое из сказочного мира добровольно отказались от своей сказки, ну, а сказка для третьего только-только началась.

    10


    Луна Вк-4: Что скрывают маски   9k   "Рассказ" Проза

    Необычные истории
    Что скрывают маски.

    - Виолетта, зайдите ко мне, - голос, раздавшийся из интеркома, заставил молодую девушку, сидящую за столом, встать, одернуть прямую строгую юбку, отряхнуть с плеч несуществующие пылинки. Виолетта подошла к двери и, тихонько постучав, вошла в кабинет руководителя юридического отдела.
    - Алла Валентиновна, вызывали? - она остановилась у порога, немного робея. В этой кампании девушка работала всего третий день. Как лучшую студентку курса, ее устроил сюда на практику куратор.
    - Виолетта, возьмите вот эти документы, - Алла Валентиновна протянула девушке пластиковую папку, - и отвезите Борису Ивановичу. Он сейчас на благотворительном приеме в Администрации. Паспорт с собой? Иначе охрана Вас не пропустит.
    Бориса Ивановича - самого главного генерального директора, Виола видела разве что только на картинках в журнале. И как его найти среди большого скопления людей представляла плохо. Но поручение есть поручение. Девушка вызвала такси, и когда оно прибыло, уверенно назвала адрес мероприятия.
    На входе охранник долго выспрашивал кто она, по какому делу, проверял паспорт, сверялся со списком гостей, звонил начальнику Службы Безопасности, проверил металлодетектором и только после этого разрешил войти.
    Виолетта шагнула в распахнутые двери и оказалась в большом зале. На миг ей показалось, что здесь проходит средневековый бал. Оркестр играл что-то классическое. Все мужчины были в смокингах, а дамы в изысканных вечерних туалетах. Разнообразие цветов, фасонов платьев, блеск драгоценностей заставило Виолетту зажмуриться. В своей строгой деловой одежде, с гладко прибранными в пучок волосами, минимумом макияжа и очками, закрывающими большую часть лица, она казалась здесь представителем какого-то другого измерения, обычной серой мышью, незаметной тенью. Впрочем, где-то глубоко в душе, девушка так себя и представляла. 'Я здесь по делу', - напомнила себе Виола и решительно шагнула в толпу, выискивая своего самого главного босса.
    Но не успела девушка сделать и нескольких шагов, как оказалась прижата к стене. Высокий, крепкого телосложения мужчина, опираясь руками на стену около ее плеч, словно запирая в клетку, гневно сверлил ее взглядом.
    - Зачем. Вы. Сюда. Пришли? - чеканя слова, спросил незнакомец. А Виола неожиданно увидела, как его зрачок сужается, превращаясь в узкую полоску, сами глаза вытягиваются, становясь кошачьими. Лицо покрывается оранжево-черно-белой шерстью, длинные белые тонкие усы подрагивают от злости, рот становится пастью с оскаленными желтоватыми клыками, из которой вместо слов слышится рык, а появившиеся на макушке уши, напряженно торчат. И хвост. Длинный, оранжево-полосатый, бьет по полу, выдавая ярость хозяина.
    - Хвост? - непроизвольно произнесла девушка, вдруг понимая, что зажмурила от страха глаза. Потихоньку их открыв, заглянула мужчине за спину. Хвоста там не было. Впрочем, как и лицо незнакомца было обычным, человеческим. Хотя злость сменилась на нем на выражение растерянности.
    - Какой хвост? - переспросил незнакомец.
    Но Виола проигнорировала его вопрос, не желая рассказывать о том, что ей только что привиделось.
    - Я документы привезла для Бориса Ивановича *ского. Мне сказали это срочно, - девушка чуть успокоилась и смогла произнести это довольно уверенным тоном.
    - Я провожу, - непреклонно заявил мужчина.
    Виолетта настороженно оглянулась, но присутствие большого количества народа словно придало ей спокойствия. Она послушно пошла за незнакомцем. Впрочем, неспешное передвижение не мешало ей поглядывать по сторонам. Вдруг Виоле на глаза попалась невысокая рыжеволосая женщина в золотистом платье. А когда она обернулась, девушка, словно споткнувшись, остановилась. Вместо лица у женщины оказалась беличья мордочка. Аккуратный носик, черные глазки-пуговки, торчащие ушки с кисточками на кончиках. Еще минутка и зверек начнет грызть орешек, зажатый в лапках. Виола моргнула, недоуменно увидев на месте недавней белочки обычную женщину. В руках она держала бокал шампанского, и он на орешек никак не походил. 'Здесь слишком душно', - объяснила девушка сама себе произошедшее.
    Продвигаясь сквозь нарядную разномастную толпу, в пепельной блондинке в серебристом платье Виолетта увидела зайца, в невысоком, шкафоподобном мужчине с короткими коричневыми волосами - медведя. А в госте в круглых очках, с напряженными плечами, узнала филина. Молодая красивая девушка в цветастом платье с широкими рукавами представилась экзотической бабочкой. Казалось, еще миг и она, махнув своими рукавами-крыльями, взлетит под потолок. Но после судорожного моргания, видение исчезало, и окружающие снова становились обычными людьми. Пройдя половину зала, Виолетта перестала оглядываться, уставившись куда-то между лопаток провожающему ее мужчине. Как можно незаметнее потрогала лоб. Но прохладная кожа говорила об отсутствии температуры.
    Между тем, незнакомец привел девушку к небольшой группе мужчин.
    - Борис, - позвал он, хлопнув одного из стоящих по плечу, заставляя обернуться.
    Виола сразу узнала в повернувшемся своего самого главного босса. Он словно шагнул сюда прямо с глянцевых страниц журнала. Гладко выбритый, в кипельно белой рубашке и черном смокинге, он казался известным киногероем. Робея, девушка протянула документы и пролепетала:
    - Вот... Меня Алла Валентиновна прислала, сказала это срочно.
    Борис Иванович кивнул незнакомцу, что провожал девушку, и тот забрал предложенную папку. Бегло просмотрев содержимое, отдал начальству. Виола, не поднимая взгляда от пола, молча ждала дальнейших распоряжений. На миг подняв глаза, увидела, как лицо босса вытягивается, становясь волчьим. Длинный нос, янтарные глаза, хищный оскал - всё выдавало матерого зверя. Рука с аккуратными ногтями превратилась в когтистую лапу. 'Такой лапой бокал держать совершенно неудобно', - промелькнула в голове мысль и пропала. Девушка оглянулась, ожидая услышать женские визги, опасаясь быть затоптанной бегущими к выходу людьми. И порадовалась свой предусмотрительности, которая подсказала надеть удобную обувь - на шпильках далеко не убежишь. Но окружающие, ничего не замечая, продолжали вести неспешные беседы ни о чем, спокойно перемещались между группами, подходя к столам с напитками и закусками. Виола снова перевела взгляд на начальство. Обычные человеческие пальцы листали документы. А когда Борис Иванович оторвался от бумаг и поднял глаза к девушке, лишь кратко сверкнувший янтарный блик, свидетельствовал о реальности происходящего.
    - Николай, проводи девушку к выходу, - сказал босс мужчине, что привел сюда Виолетту. Тот кивнул, соглашаясь, и жестом предложил Виоле проследовать к дверям. Поскольку здесь действительно больше делать было нечего, девушка шагнула в указанном направлении. Николай шел следом. На пути к выходу, Виолетта старалась свести к минимуму взгляды по сторонам. Поднимала глаза только чтобы не столкнуться с кем-либо. Ноги слушались плохо, а пальцы мелко дрожали, крепко сжимая сумочку. И все же, то тут, то там мелькали чьи-то уши, носы, перья, крылья, клювы, усы, хвосты и хвостики. А один раз Виола поймала взгляд выпученных рыбьих глаз.
    Выйдя на улицу, девушка облегченно вздохнула, избавившись и от сопровождающего ее Николая, и от этой разномастной, или, скорее, разношерстной толпы. Пройдя несколько шагов в сторону стоянки такси, она села в первую же стоявшую там машину. В салоне слегка пахло табаком и вишневым ароматизатором. Чуть подумав, Виола назвала свой домашний адрес - все дела на сегодня были сделаны.
    ***
    Едва такси тронулось, Виолетта сняла свои очки и, приоткрыв окно, выбросила их. Скинула надоевшие туфли, расстегнула пару пуговиц на блузке, вынула шпильки и тряхнула медной гривой. Достав из сумочки телефон, набрала единственный хранившийся в памяти номер.
    - Задание выполнено, - сказала она, едва услышав отклик на том конце провода. - Борис - волк, Николай - тигр, остальные - мелочь.
    Выслушав ответ собеседника, девушка выключила телефон, вынула сим-карту и разломала ее. Сам телефон полетел в окно.
    Поймав свое отражение в зеркале дальнего вида, Виолетта довольно подмигнула наглой лисьей морде.

    11


    Христина Вк 4: Иная психология   16k   "Рассказ" Проза

       - Ты решила написать необычную историю? Ха! Но ведь ты не любишь фэнтези, тебя тошнит от мистики. Тогда что?
       - Фэнтези, сказки - какая разница?
       - О не скажи! Ты всегда любила сказки, и в юности фантастику, позитивную. А не такую, где все убивают друг друга. Человечество экстраполирует свои отношения на космос, понимая, что другие живые существа могут совсем иначе выглядеть, но наделяя их человеческой психологией, сознанием, пороками. Жаждой захватить власть, подчинить себе - одних, отстоять свое право на планету, жизненное пространство, быть такими как есть - других.
       Лишь Ефремовская "Туманность Андромеды" сияет иным представлением о будущем.
       - Значит если сделать героями каких-нибудь странных существ, и рассказать про них вполне себе обычную байку из жизни, просто поместив в иную экзотическую обстановку, - это и будет необычная история?
      
      

    ***

       Каждый раз, опаздывая на работу и зависая на остановке в бесконечном ожидании маршрутки с нужным номером, или в нудности создавшейся пробки, Христина мечтала...
       Она буквально грезила... о способности мгновенно перемещаться в пространстве: появляться в нужной точке,и исчезать, когда хочешь, без всяких там летающих автомобилей и тарелок. И при этом оставаться живым существом из плоти и крови, а не духом или призраком.
       Мечтала - поздними вечерами, выходя на балкон и вглядываясь в густоту синего темного неба с лукаво подмигивающими звездами и, глядящей на нее оплавленным жемчужным глазом, луной, и ночью - засыпая.
       Она искренне смеялась над кадрами известного Люкабессоновского блогбастера "Пятый элемент" , где между гигантскими небоскребами носятся по воздуху разноцветные автомобили, такие, как в наше время - по земле. И ребенку ясно, что летающие средства для обывателей в будущем будут выглядеть иначе...
       Все же она немного пофантазировала об алом летающем рено, но быстро охладела. Слишком много неудобств.
       Нет если уж мечтать, так мечтать! И додумалась...
      

    ***

       Мгновенное перемещение без комфортабельной оболочки влечет массу неприятных последствий - в виде непредвиденных погодных условий, политических обстановок, реакций людей или каких иных существ, даже просто животных.
       Правда, можно запастись маленьким портативным спутниковым навигатором в виде кулона или перстня, с их помощью выбирать координаты желаемой цели, узнавать погоду, видеть нужное место на экране, слышать звуки , чувствовать запахи. Эдакое, миниблюдечко с волшебным яблочком. Но это уже почти есть - айфон,айпед. Только пока с передачей запахов - напряженка. А вдруг тебе захочется там пожить, погулять? В Африке - в джунглях , в Австралии - по пустыне со змеями, или по Нью Йорку - вечером, - одинаково опасно.
       Словом, без удобного технического комфортабельного средства, недоступного для радиопеленгаторов и любых возможных обнаруживающих устройств,никак не обойтись.
       Пусть это будет маленькая такая, диаметром всего метра три, красивая тарелочка с особым покрытием , невидимым не только для людских глаз, но и любых сканирующих излучений... Но как ты сама ее увидишь? С помощью маленького пульта на указательном пальце, замаскированном под безобидное колечко с маленьким брильянтиком. Поворот кристалла делает контуры тарелки видимыми, ровно настолько, сколько нужно. Чем больше угол поворота кристалла, тем определеннее очертания. От бледного облачка до серебристой приплюснутой полусферы. Ну , это уже технические подробности.
      

    ***

       Вынашивая и лелея свою фантазию, как женщина ребенка, как писатель - роман, Христи часто мысленно спорила сама с собой. Это так отвлекало от серых будней!
       - В конце концов, тарелка может быть запрограммирована на мои восприятие, волны и импульсы, видима - исключительно для меня. С возможностью введения в ее память волновых кодов других людей, которым захочу раскрыться. Дочери, например. И все. Не желаю иметь дело ни с какими спецслужбами, которых непременно заинтересовало бы такое устройство, узнай они о нем.
       - Мои цели исключительно мирные и добрые, бытовые можно сказать, а не криминальные.
      - Нет, не собираюсь спасать земной шар, думаю мне не под силу даже "намечтать", каким образом. Но если во время моих путешествий мне попадется кто-то, кому нужна помощь, я постараюсь ее оказать.
       - В тарелочке будет маленькая лечебная барокамера, при помещении в которую человек может излечиться от любых ран и болезней, и возможность выборочного стирания памяти. Как видишь, я все предусмотрела.
       - Зная тебя, могу предположить, что ты только и будешь целыми днями спасать людей. Никаких барокамер не хватит, и времени. А в реальной жизни, кем ты будешь оставаться? Надо об этом подумать. Чтобы ни у кого не возникали подозрения. Или собралась все время жить в тарелочке?
       - Нет, нет, что-нибудь придумаю. Заделаюсь целительницей,допустим, которая много путешествует и разъезжает по семинарам, или устроюсь внештатным фотокорреспондентом в географический, к примеру, журнал. Пожалуй, лучше самой издавать такой журнал. Ведь у меня будет столько эксклюзивных фото. Несколько умных порядочных сотрудников, внештатных, которых сама себе подберу... Ведь появится столько возможностей узнать людей. Конечно, стоит позаботиться об офисе, приличном, и в тоже время скромном, не привлекающим внимание., с одной секретаршей и парой менеджеров по подписке. Ну, это уже малозначащие детали. Со временем, если дела пойдут успешно, можно открыть филиалы в разных странах.
       - А деньги?
       - Нам с дочкой с такой тарелочкой много не нужно, поэтому доход буду вкладывать в открытие школ с естественнонаучным уклоном, или художественных центров, на благотворительных началах, типа пансиона. Я подумаю. Налажу отношения с талантливыми методистами и учителями страны. С такими, как Шаталов. В этих школах дети будут осваивать знания на основе высоких нравственных принципов. Это станет главным критериям отбора. Надо ли говорить, что обучение для бедных - бесплатно. Литература, философия и история составят фундамент образования.
       - Религия?
       - Общая история религии, с глубоким анализом основных постулатов с философской точки зрения, лучшими знатоками.
      - Экономика, юриспруденция?
      - Фу.. Ну конечно, они войдут базовыми кирпичиками во все направления, чтобы дети чувствовали себя защищенными, свободно разбирались в этих вопросах. Но специальным факультетом - нет! Моя цель иная...
       - И когда ..., ну, словом кому достанется тарелочка после тебя?
       - Моей дочери.
       - А если ?
       - Тогда я найду человека доброго, мудрого, честного, благородного, случайно подвернусь ему, как бы, и передам тарелочку с инструкцией. И он сделает со временем то же самое.
       - Как ты его отыщешь? Ведь люди так обманчивы... Их психология переменчива от обстоятельств, редкие из них обладают цельностью и верностью высоким идеалам.
       - Но, ведь, я буду много путешествовать, общаться. В компьютерной памяти тарелочки найдутся специальные программы, обучающие не только языкам, но и чтению мыслей, и многое другое... Встречу подходящих людей, стану наблюдать за ними на протяжении жизни.
       - Орден тарелочки?
       - Да, что-то типа того, но без посвящения. Из них, выберу самого бескорыстного и достойного.
       - А если он, или она, не захочет?
       - Придется стереть часть памяти, и только.
       - Идеалистка! Сколько разочарований в людях, подлости и предательства, ждет тебя на твоем пути!
       - И все равно, рано или поздно, тобой займутся спецслужбы, если, спасая кого-то, перейдешь невзначай им дорогу.
       - Я придумаю какое-нибудь средство.
       - Оружие?
       - Не совсем, а что-то временно лишающее дееспособности,помимо потери памяти. Тарелочка будет снабжена многими полезными разностями, на это моей фантазии хватит. Но, опять лишь детали.
       - Несбыточность, примитивность восприятия, классический утопизм! Тебя ждет вселенское одиночество капитана Немо!
       - Ну и пусть! Немо? А это идея. Пусть моя тарелочка перемещается не только в космическом безвоздушном пространстве, в любой атмосфере, но и по глади вод, и под ними на любой глубине...
       - Ах, тогда вечера я буду проводить не на балконе, глядя на звезды!
       - Я пройдусь по песчаному пляжу на берегу Тихого океана, полюбуюсь на волны, разбивающиеся о скалы миллионами брызг, прогуляюсь под пахнущими медом цветущими вишнями Барселоны, отдохну в оливковой роще, послушаю трели соловья в кустарниках можжевельника, зайду в любой музей и храм... Я увижу Париж глазами свободного человека, и смогу насладиться неповторимым зрелищем, едва касаясь крыш его домов!.
      
      

    ***

      
       Мечты, мечты. Как они наивны и смешны.. Зловещий ветер перемен в жизни Христины заставил забыть о них. Судьба скрутила "НьюАссоль" в бараний рог, и бумерангом задела дочь, замученную врачами и лекарствами.
       Их маленький мир развалился, как карточный домик.
       В полном отчаянии, окончательно потеряв всякую надежду на излечение дочери, устав от прозябания и ожидания страшной неизбежности, она брела по осеннему лесу.
       Все дальше и дальше... от людей. Пальцы судорожно сжимали пластиковый флакончик с сильным снотворным. Дочь пугливо прижималась к правому локтю, и тянула обратно в сторону парка.
       - Ничего, недолго осталось, скоро мы выйдем на дорогу, там - остановка, и поедем домой.
       -Давай немного передохнем и выпьем водички.
       В черном пакете Христина несла два пластиковых стаканчика и бутылку минеральной воды.
       Сухие листья оранжево-карминовым ковром шуршали под ногами, рыжий лес птичьими голосами пел печальную рапсодию.
       Пожухлая трава на полянках кое-где разбавлялась островками зелени, сквозь нее проглядывали поздние цветы.
       Сиренево-голубые капельки герани и кипреи, кустики желто-фиолетово-белой фиалки, лиловые колокольчики, и бледно-лазурные незабудки. Разноцветье кульбаб и ястребинок, лесных астр и шафрана. Христина собирала букетик в своем воображении, не губя пальцами ни одного живого соцветия, невольно любуясь их свежими яркими красками.
       Странно, но при вглядывании в траву, ей показалось, что в расположении цветов есть какая-то закономерность. Словно по охре земного полотна неведомый художник прорисовал чудную пеструю дорожку. Как завороженная, держа под локоток дочь, Христина шла по первозданной тропинке.
       Оторвав взгляд от земли, Христи, взмахнув ресницами, подняла глаза к небу. Воздух был чист и прозрачен. Утонув в голубизне высокого неба с редкими дымчато-белыми облачками , Христина вновь опустила глаза на опавшие золотые листья, слегка поддевая их кончиками туфель. Вскоре ее рассеянное внимание привлек маленький пригорок под плотным лиственным покровом. Убедившись, что это не муравейник, она решила присесть здесь, и больше никуда не идти.
       Рука скользнула по замшевой прохладе листвы, и почувствовала не мягкую земную плоть, а что-то твердое холодное и гладкое. Отодвинув легким движением шуршащее покрывало, ладони уперлись в невидимую преграду - словно на пантомиме.
       Поддавшись необузданному желанию, Христи вместе с дочерью стала смахивать золотисто-бурый опад с неистовой силой.
       - Помоги мне доченька! Быстрее!
       Невидимый предмет приобретал под руками выпуклость полусферы.
       Обойдя ее Христина вскрикнула и замерла от ужаса... С той, с другой, стороны приоткрылась невидимая дверца, замерцав необычным глазу нежно сиреневым сияньем. С решимостью самоубийцы женщина сделала шаг, и оказалась в уютном серебристом комфортном салоне в окружение многочисленных кнопок на переливающейся розовой панели . На небольшом святящемся лазурном экране перед мягким, словно кожаным, светло серым креслом - черное граффити русскими буквами : "Ты знаешь, что делать." На маленьком столике - глянцевая, в изумрудной обложке из кожи неведомого животного, книжечка. Христина, почти не дыша, трепетно взяла ее дрожащими от волнения руками, и прочитала, не веря глазам: "Инструкция по управлению..". Ее взгляд вновь упал на столик, и только сейчас заметил маленькое брильянтовое колечко.
      
      

    ***

       -Но я не придумала, на каком топливе?
       Радужные круги всех цветом один за другим забегали по стенам салона. Как будто он улыбнулся всем своим серебристым чревом.. Экран побелел, и на обновленном молочном фоне зажглись коричневые буквы: "Счастье!"
      - Эндорфины счастья? Это же, это же... Ах, в первую очередь, надо подумать, как открыть собственную шоколадную фабрику!
       -А пока, -Христина заглянула в свой пакет, и кончиками пальцев подцепила плитку, выудив на свет шоколад в красочной обертке 'Аленушка', - тебя это устроит?
       Что-то, похожее на темно розовый дисковод, выплюнулось из под нижнего края экрана. Развернув плитку, женщина аккуратно положила сверху на эту подставочку темный прямоугольничик, и тот мгновенно исчез в теле обшивки.
       Христи не почувствовала, ни толчка, ни вибрации, а скорее осознала плавный отрыв от земли. На экране мелькнули роскошные кроны берез и кленов.
       -А ...? Режим полета самый медленный, пожалуйста.
       Мгновенно большая часть верхней половины салона стала прозрачной, и обе пассажирки смогли насладиться чудесным видом проплывающего под ними леса, а воздух наполнился свежестью и пением птиц.
       Пролистав пальцем экранчик, Христи без особого труда нашла карту города, и остановилась на указателе торгового центра на окраине парка. Приземлившись в безлюдном месте за густыми зарослями рябины и боярышника, Христи с дочерью осторожно вышли из своего нового убежища. Через полчаса с пакетами полными упаковок шоколада, соками и йогуртами на тележке они вернулись к кустам с кровавыми гроздьями.
       Охранник, молодой парень, обратил внимание на двух стройных девушек, направившихся с груженной продуктами повозкой в сторону парка. Видел, как они скрылись, затем отметил: "Чего они там так долго застряли?" Ругаясь про себя, потащился к боярышнику. За кустом стояла пустая тележка, а барышень и след простыл. Почесав затылок от удивления, он тут же забыл про них, и покатил корзинку на колесиках к супермаркету.
      
      

    ***

      -Дзинь! Дзинь! - Христина слегка вздрогнула от тоненького звука, отложила книжечку на панель, поднялась с кресла и подошла к барокамере.
       -Моя спящая красавица, - склонившись, коснулась губами стеклянного свода, под которым на белоснежной кушетке сладко спала дочь. Длинные светло-русые волосы безмятежно струились по обнаженным плечам, на щеках проступал нежный румянец.
      - Все в порядке. Диагностика благополучно завершилась. Нужно поменять настройки.
       Убрав с глаз непослушные золотисто-каштановые пряди, женщина вновь подсела к экрану, и набрала на пульте нужную команду.
      - Так... Ага, вот - восстановление и нормализация работы мозга. Пуск! - Христи блаженно откинулась на спинку кресла, подняв голову. Сквозь прозрачный купол салона с темно-синего неба ей подмигивали мириады звезд, и одобрительно лучилась жемчугом луна.
      А экран, тем временем, заливался розовой краской... удовольствия!
      

    12


    Сан Орхидеи   9k   Оценка:7.00*3   "Рассказ" Проза

      Орхидеи
      Наверное, каждому в Империи известно, что человек, совершивший даже самое страшное преступление, заслуживает ещё одного шанса. Нет, его не освободят, но переведут из Чёрной Крепости на каторгу, в вечно холодные земли.
      
      - Нет, генерал, я никогда не дам согласия, даже намёка на помилование.
      - Но вы не находите, что такое наказание слишком жестоко для человека, который совершил простую врачебную ошибку?
      - Простую? Скажите, много ли людей умирают от "простых" врачебных ошибок? Это была не ошибка: он осознанно ставил эксперименты над моей беременной женой. Он сам вкалывал ей непроверенные препараты, утверждая, что это простые витамины. Он сам их придумал, сам изготовил, сам колол! Вот и отвечать он тоже будет сам!
      - Да, он совершил ошибку. Но не дать ли ему ещё один шанс, ведь...
      - Шанс?! Какой шанс!? О чём вы говорите!?
      - Но...
      - Нет. Это моё последнее слово. Ни-ког-да.
      - Хорошо, я всё понял. Но ответьте, пожалуйста, на один вопрос: почему вы не желаете воспользоваться законом, который сами же разработали?
      - Вам рассказать всю историю?
      
       Именно последнюю фразу своего мужа я и услышала, прячась за дверь его кабинета. Да, я нагло подслушивала разговор тет-а-тет, да ещё и подглядывала в щелку! А что мне делать, если эта зараза, от меня что-то скрывает!?
      
      - Ну что ж... Я знаю, у вас есть дети: двое сыновей, и уже даже есть трое внуков. Не так ли?
      Генерал кивнул.
      
       Что-то мне это не нравится...
      
      А благоверный, кивнув в ответ, продолжил.
      - Скажите, генерал, а вы когда-нибудь ждали под дверью реанимации двадцать часов? Нет? что ж... вам несказанно повезло.
      
       Совсем не нравится...
      
      -Так вот, роды у Аси должны были пройти в срок, здоровью ни её, ни наших малышей ничего не угрожало, и Михаил, наблюдающий врач, без беспокойств улетел на симпозиум. Этот, "заслуживающий второго шанса", был обязан наблюдать за моей женой. Он и понаблюдал, немного скорректировав курс витамин, заменив их, как потом выяснилось, лекарством собственного изобретения. Он считал себя гением, а гении тщеславны и горделивы. У него и того, и другого было в избытке... Впрочем, я немного отвлёкся. Из-за этого нового курса, роды у Аси начались на три недели раньше. И вначале всё шло нормально. Но "гениальные витамины" дали о себе знать...
      Она кричала. Потом вроде успокоилась, но время шло, а из реанимации никто не выходил. Меня туда не впускали. Я не знаю, сколько прошло часов, когда примчался Михаил...
      А Вы говорите, второй шанс.... А к вам когда-нибудь выходил врач и говорил, что у вас сын, а вот дочери возможно уже не будет?
      Миша спросил: "А вы верующий человек? - я кивнул, - Тогда молитесь, всем Богам, которых только знаете. Молитесь! И может это поможет". Он зашёл назад в реанимацию. А я упал на колени и начал молиться. Из палаты слышались крики, писк аппаратов, какой-то скрежет. А затем всё стихло. Звучал только длинный, не прекращающийся "пииииииииип". А я всё стоял на коленях посреди белого коридора и молился. Молился всем Богам, которых только знал, всем, о которых когда-либо слышал... И мне было тогда всё равно, какой то Бог: Христос или Будда, четырёхрукий Шива или древнеегипетская Таурт, повелитель морей Посейдон или древнерусский Дажьбог.
      
      Я это помнила. Помнила, как умерла, три с половиной года назад...
      Я огляделась по сторонам: по-прежнему была за старой дубовой дверью, только теперь сидела, облокотившись на холодную стену. По щекам текли слёзы...
      
      - Знаете, генерал, а Аська до сих пор вздрагивает и просыпается среди ночи, а ещё кричит во сне...
      
      Наверное, мне пора выглянуть из своего прикрытия...
      Я поднялась и, держась за стеночку, вошла в комнату. Не дожидаясь реакции мужчин, продолжила рассказ.
      
      - И Боги помогли нам. Не знаю, какие, но иначе как чудом произошедшее назвать никто не может. Я ведь была мертва и видела и себя, и Макса, рвущего на себе волосы, и Рому, стоящего на коленях под дверью. А потом я услышала голос другого врача, сказавший, что продолжать дальше бессмысленно, второй близнец вероятней всего уже умер, так и не успев родиться. Вот после этих слов мне стало больно. Дочь.... Моя дочь... Я повернула голову к окну. За ним в солнечных лучах сверкал огромный букет орхидей.
      
      Я сделала глубокий вдох и улыбнулась.
      
       - Это Ромка решил сделать мне сюрприз и, пока меня везли на скорой, купил целую фуру моих любимых цветов, пригнав их прямо к окну реанимации. Боль, мысли о дочери и необъятный букет, как проблеск надежды и веры, слились в одно единственное слово - ЖИЗНЬ. И я ожила. А уже меньше, чем через час, букет орхидей увидела и Машенька- моя дочь.
      Одни назвали это "невероятным событием", другие "чудом", а третьи "силой Богов". Не знаю, какая то была сила, но без любви, веры и надежды...Я думаю, это наша любовь спасла и меня, и нашу малышку. Так что кончилось всё очень хорошо.
      Он подошёл ко мне со спины и обнял, прижимая к себе.
      - Да, любимая, наша любовь, но только ты забыла, что после не могла ходить два с половиной месяца...
      - Самое страшное, Ром, не это. А то, что мне не давали видеть наших детей неделю. Мне не давали видеть моих детей. А какой ураган чувств я тогда испытывала!
      - Как не видели? - подал дрожащий голос генерал, - Я, признаться, слышал вашу историю, но совершенно в другом изложении, и я был уверен, что вы сами пришли в детскую палату и...
      - Ну да, пришла - громко сказано. Дверь в детскую была из моей комнаты. А мне было жутко обидно, что мне их не показывали... Как мы не уговаривали врача - ответ был один: "Рано". Вот я и решилась. Я сползла с кровати и почти ползком добралась до детей, но едва я увидела их, как силы кончились... Зато, когда я пришла в себя, то рядом со мной стояли две детские кроватки с мирно посапывающими близнецами. А теперь у нас всё совсем хорошо!
      - Да, только прошло уже три с половиной года, а ты по-прежнему можешь потерять сознание несколько раз за день или перестать ходить, если перенервничаешь....
      Очень грустно шепнули мне на ухо, не забыв коротко поцеловать. И, вздохнув, Роман уже громко продолжил.
      - Как бы ни было обидно это осознавать, но этот горе-врач, действительно, был гением. Мне и моей команде пришлось разузнать про него всё. Так что гениальность тут была, а если б присутствовал ещё и ум, и хотя бы представление о хорошем и плохом... Я думаю, вы согласитесь со мной: его нельзя выпускать. С его связями и возможностями он найдёт способ отомстить нам даже с каторги. Я не могу этого допустить и приложу все усилия, чтобы он никогда не вышел из Чёрной Крепости и даже в мыслях не смог приблизиться к моей семье.
      - Да уж, что-что, а мстить он точно будет...
      Высказала я свои грустные мысли вслух.
      - Таак, - руки мужа начали чуть сильней сжимать мою талию, на что я тут же среагировала, выскочив из его объятий. Кажется, до кого-то дошло, - Ася, ну сколько можно! Ты опять подслушивала! Нет, это выше моих сил! - Сурово посмотрел на меня муж.
      - Что!? Ты сам виноват! Незачем было великие тайны разводить!
      - Ася!
      - Рома!
      Мы с Романом сверлили друг друга возмущённым взглядом.
      
      Раздался топот, и в комнату влетели наши малыши.
      - Мама, папа, смотрите, они цулуюца! - Смеясь, начала Машка, выхватив у брата одного игрушечного дракончика.
      - У них любооовь! - таким же весёлым голосом, как и у сестры, продолжил Мишка.
      - А вы такие маленькие, а уже знаете, что такое любовь? - Поинтересовался у близнят уже нормальным голосом генерал.
      - Конечно! - хором просветили его малыши.
      - А вы мне расскажите?
      - Расскажем! - серьёзно кивнула детвора.
      Тут мы с Ромой опять устремили взор друг на друга. Я столько хотела ему сказать: и об этой тайне, скрываемой от меня уже неделю, и о всяких хлопотах, от которых меня оберегает супруг, и об излишней опеке, и о том, что я на него обиделась, и... заглянула в его глаза и забыла обо всём. Теперь существовали только мы... И где-то на краю сознания я услышала завораживающий детский голос...
      - Любовь - это, когда мама с папой друг на друга смотрят.
      
      29-30 января, 2012 год

    13


    Лаки Мириам   14k   "Рассказ" Проза

       Языки пламени облизывали решетки камина и бросали искорки в воздух, а мы, любимые внучки, поджав ноги, уселись на старом, потрепанном диванчике с открытыми ртами и готовностью откушать новую аппетитную историю, смесь Оскара Уайльда и Джейн Остин. Бабуля Бэла достала свою чудо-шкатулка, усыпанную маленькими полудрагоценными камушками, и стала нам демонстрировать брошки, монетки, браслеты. Мы восхищенно хлопали глазами и слушали ее рассказ. 'Говорила ли я вам, что я жила в Париже в молодости некоторое время? - загадочно блеснула глазами элегантная пожилая дама. - В тамошних газетах как-то описали одно необычное событие. Так, вот..' ***
       Парижский воздух имеет пряно-сладковатый аромат, его сложно описать, но, окунувшись в него хоть раз, ты просыпаешься каждое утро, готовишь очередную чашку кофе в своей жизни и понимаешь, что хочется вернуться в город влюбленных снова. Брайан каждый год приезжал на рождество в Париж и ютился в маленькой съемной комнатке на Монмартре. Утром он брал в руку карандаш, изящными пальцами неторопливо сжимал его, и принимался за работу. Наброски выходили больше любительскими и угловатыми. Будучи профессиональным лондонским фотографом, Брайан был страстным поклонником портретного жанра и в тайне читал труды по физиогномике. Он обожал сидеть в кафе и угадывать в людях, сидящих за соседними столиками, их образ жизни, мысли, мечты. Его мозг как губка впитывал мимику и взгляды окружающих, они не были чужды ему, и казалось, что он жил их радостями и печалями, надеждами и потерями, и, прорисовывая мысленно в голове каждую линию лица, юноша бежал вечером к себе домой и брался за портрет новой 'жертвы' своей психологической игры. Брайан часто бравировал перед очередной юной пассией, тщеславно демонстрируя свое искусство, четко определяя в незнакомцах врачей, юристов, преступников. Ах, как изумленно смотрели на него глупышки своими стеклянными пустыми глазками. Но, увы, они не могли оценить его по достоинству. Никто не понимал его дар. Где эта грань между прекрасным, божественным и шокирующим, ужасным? Для него как художника, они все были красивы: светловолосая нимфа, горбун с перекошенными глазами, счастливая старушка, сидящая на скамейке в парке, ребенок в инвалидной коляске. Все! И они все ему были нужны! Он даже любил их, пока карандаш в руке быстро и рывками бегал по бумаге. За несколько лет Брайану удалось скопить целую коллекцию человеческих лиц, о существовании которой не догадывались даже самые близкие ему друзья и коллеги.
       Солнце давно сбежало за горизонт, окропив багряной палитрой Эйфелеву башню, и Брайан, сидя в кафе, потягивал черный кофе, горечь которого не мешала наслаждаться его любимым занятием. Длинные, пушистые ресницы, обрамляющие миндалевидные, кошачьи глаза, медленно опускались и подымались и могли ввести в транс даже юную нескромную парижанку. Сегодня юноша был интуитивно настроен на долгожданную встречу с необычным лицом. Он давно мечтал о ком-то особенном в своей жизни. А люди тем временем шуршали, гудели, шептались вокруг. 'Все не то, все не то, серо, скучно' - размышлял Брайан. Он расплатился, накинул серое кашемировое пальто и рванулся к выходу с полузакрытыми глазами. Внезапно резко открылась дверь кафе, и незнакомка упала ему на грудь, затем, вскрикнув, отпрянула, и на секунду их глаза встретились. Брайан хотел даже нагрубить на оплошность девушки, но не смог. Его поразили ее глаза, они были таким же восхитительными, как и ее лик и ее бледная фарфоровая кожа, излучающая свет, но... глаза были так грустны и насыщенны прожитой жизнью, что казались немного увядшими, усталыми. Брайан уже стоял на улице, и белые снежинки тихо падали ему на губы и таяли. Странно было ощущать внезапный приход зимы, который давно обходил в эту пору Париж, награждая его теплой, едва ли не весенней погодой. Молодой человек ухмыльнулся и, заложив руки в карманы, решил вернуться в квартирку на Монмартре и в одиночестве встретить рождество. ***
       Всю ночь Брайан мучился, и образ прекрасной незнакомки не выходил из его головы. Едва солнце стало пробиваться сквозь жалюзи, он накинулся на чистый лист бумаги с невероятной страстью, желая запечатлеть ее глаза. Через час на полу уже было разбросано десяток скомканных в ярости бумажек. Ничего не получалось, от злости художник сломал карандаш и бросил его в стену. Он упал на кровать, закрыл руками глаза и застыл в непроизвольной позе. Темнота навалилась на все его тело и мелкой дрожью разошлась по рукам и ногам. 'Не может быть, я совсем не помню ее лицо, только глаза. Почему?' - грустные мысли не давали покоя. Но через минуту молодой человек вскочил и побежал в кафе, позабыв пальто дома.
       Брайан просидел до вечера за тем самым вчерашним столиком, заказывая одну за другой чашечку кофе. Он устало обводил глазами вновь прибывших посетителей, и официанты стали перешептываться, посматривая в его сторону. Губы молодого фотографа иронично изогнулись и пыльцы забарабанили нервную дробь. 'Глупо и бессмысленно', - прокручивалась всего одна мысль в его голове. Но страстное отношение к его любимому делу не давали расслабиться, и хотелось воплотить свою идею в реальность. Шепот рыженькой официантки стал нарастать и неприятно сжимать каждую клеточку мозга. 'Пора идти', - Брайан бросил на столик щедрые чаевые и выскочил на улицу, ощутив легкий покалывающий морозец. Рождественские огоньки мерцали на каждом углу, и сад Тюильри наводнили толпы туристов. Брайан не обращал внимания на изумленные взгляды прохожих и, заложив руки в карманы брюк, направился к площади Согласия вдоль дороги. Внезапно перед его носом распахнулась дверца черного 'Рено' и мелодичный, нежный голосок произнес: 'Садитесь, пожалуйста, вы совсем замерзли'. Брайан наклонился и ошалел от счастья, это она, его незнакомка!
       Они ехали долго, целую вечность и молчали. От жаркого воздуха в салоне машины оттаяли его слегка вьющиеся каштановые волосы и с прядок, липнувших ко лбу, стекали капельки погибшего снега. Незнакомка открыла сумочку из крокодиловой кожи и заботливыми движениями провела платком по его вискам. 'Какие у нее красивые, миниатюрные ручки с мертвенно-бледной тонкой кожей. Такие руки не знали тяжелой работы', - заметил Брайан, но руки девушки не остановил, ему очень нравились ее пластика. Он почувствовал: слова сейчас излишни, необходимо оставаться в тишине и покое, и, что, скорее всего, они едут в ее дом. На мгновение их взгляды встретились, и Брайана окунулся в золотистые радужки ее глаз, зрачки то уменьшились, то слегка увеличивались в размере, ему казалось, что он во власти невероятной гипнотической силы. Веки отяжелели, и бороться не было сил, и Брайан уснул легко и непринужденно. ***
       Солнечные нити просачивались сквозь щели неплотно задернутых бархатных штор. Брайан подвелся и, опершись на одну руку, осмотрел комнату. На широкой деревянной резной кровати рядом с ним лежала черноволосая, полунагая девушка. Ее прекрасное тело нежного, фарфорового оттенка само просилось на полотно Ренуара. Он накинул мягкий халат и направился в кухню, где уже вкусно пахло круассанами, джемом и горьким черным кофе. Старуха Ката стряпала и хозяйничала в этом уголочке особнячка, проворно ворочая сковородками, кастрюльками, звенела сервизом, искусно сервируя стол. Брайан за неделю пребывания в доме уже знал, что с Каты не выдернешь и полслова, она - немая с рождения, великолепная находка для господ. Больше прислуги не было, и не могло быть, как сообщила его прелестница Мириам. Сразу по приезду он начал рисовать свою музу каждый день, а ее рубиновые губы сами прильнули к его губам, и от неожиданности Брайан даже забыл обнять девушку, но в следующую минуту обхватил ее стан и понес в спальню. Отныне они были неразлучны и едины в своих мыслях и даже повседневных делах. Она сама пенила ему щеки и сбривала щетину, расчесывала его волосы, поправляла пуговицы и воротничок, щебетала, как тропическая птичка и пела забавные песенки по утру.
       Зеркала в доме отсутствовали напрочь, но этот факт нисколько не заботил художника, хозяйка что-то долго объясняла, но он плохо вникал в долгие женские монологи, он упивался ее дивным голоском, журчащим подобно лесному ручейку. Вот и сегодня после завтрака они, вдвоем обнявшись, отправились на прогулку по старому парку, полному сухих старых черных, как бездна Аида, веток. Мириам опять болтала о какой-то глупой, деревенской легенде, местных жителях и о заколдованном мертвом лесе. 'Просто надо было нанять добросовестного садовника и не морочить потом гостям голову подобной чепухой', - думал Брайан, который всегда находил рациональные ответы на все вопросы и в мифы верил мало. Сейчас он был счастлив, умиротворен и дышал полной грудью морозным утром, накапливая новые творческие идеи. Молодой фотограф уже представлял, как познакомит ее со своим лондонским кругом, как они будут глазеть на его находку! Ха, французская юная аристократка и ее сердце в его руках! А как она божественно красива! Мысли роились и уходили в хрустальную небесную гладь. Брайан растворялся в Мириам с каждым часом все сильнее и сильнее. ***
       Черный, мерзкий паук подкрадывался по стене, хрустя своими мохнатыми лапками. Он склонился над молодым человеком... Брайан схватился за горло и от сильного грудного кашля резко проснулся. Мокрая футболка, пропитанная потом, облепила его тело, и руки предательски дрожали. 'Фу, какой дурацкий сон! Ах, лишь бы малышку мою не разбудить!' - испугался юноша. Но ее не было рядом с ним. Он вспрыгнул с кровати, одним движением скинул футболку на пуфик и тихонько открыл дверь. 'Странно! Спущусь-ка я на кухню, глотну капельку коньячка'. На кухне тоже никого не было, он решил вернуться, но вдруг по коридору услышал еле уловимый шепот. Брайан, удивляясь своей шпионской наглости, крадучись пробрался по маленькому коридорчику за кухней и увидел две двери, в проеме одной и которой горела тусклая полоска света. Возможно, это был кабинет.
       'Нет не надо, не трогай меня, пожалуйста, ох...',- услышал тихий мужской голос в тайной комнате. Брайан, заинтригованный, слегка приоткрыл дверь, и увидел, как Мириам гладила руку глубокого старца, который вздрагивал от каждого ее прикосновения. Юноша медленно вернулся в темноту и бесшумно засеменил по ступенькам в спальню. 'Кто он, возможно, кто-то из родственников? Но почему она его прячет?' - с такими мыслями молодой художник укрылся одеялом и уснул. ***
       Следующее утро стерло следы ночных кошмаров, и Брайан убедил себя в нелепости прошедшего накануне. Снова тарахтела посудой на кухне Ката, решив побаловать его яичницей с беконом и пирожными, она стала более сухой и отчужденной за последний месяц, даже перестала кивать на его вежливые каждодневные стандартные фразы о погоде, поместье, ее деревушке. Воздушные розовые пирожные миленько примостились на блюдцах, и из носика серебряного индийского кофейника тянулся дымок ароматного напитка. Не дождавшись кухарки, юноша сам решил себе налить кофе. Поставив на белую скатерть кофейник, он замер, увидев свое смутное отражение в глянце серебра. Ката, занятая своей нехитрой работой, ничего не заметила, а Брайан, тряхнув голову, продолжал трапезу, мысленно прокручивая указательным пальцем у виска. 'Можно и чокнуться так. Надо бы развеяться, в деревушку местную, что ли, наведаться', - раскладывал свои мысли по полочкам молодой англичанин. Мириам сегодня цвела и пахла, как экзотическая орхидея. Надев черное кашемировое пальто после завтрака, она неожиданно упорхнула на своей машине в город по делам и обещала приехать через пару часиков. Брайан страшно затосковал, словно вырвали кусок мяса из его сердце с отъездом любимой. Ранее он всегда ее сопровождал, а сегодня ему было невыносимо больно находиться наедине в течение даже десяти минут. Он непроизвольно направился к той самой секретной двери из его вчерашнего приключения. Юноша толкнул дверь, но та была заперта, и на стук никто не отозвался. Брайан вышел в мрачный мертвый сад, покружился там еще полчасика и решил выйти из поместья на дорогу. Его подобрала женщина в стареньком 'жуке' и подвезла до местной деревушки, при этом она все время неприятно и пошло кокетничала с ним, а художник молчал, и мысленно возмущался, но держался как истинный джентльмен.
       Деревенька была скромная, уютная с парой местных магазинчиков на центральной улице. Смелым шагом Брайан зашел в первый из них и решил купить недорогую безделицу, в надежде порадовать потом свою возлюбленную Мириам. Молодой человек выбрал простенькую фоторамку и подошел к кассе. Напротив него висело старинное круглое зеркало с намеком на изысканный, антикварный хлам. 'Почему этот дядька на меня так уставился? Крайне нахальные люди в этой местности?' - Брайан скривился в надменной ухмылке, и сорокалетний мужчина тоже ответил неприятной жесткостью с легким налетом высокомерия. Фоторамка выскользнула из рук и с грохотом упала на пол. Мужчина с дрожащими руками вынул пару купюр и, оставив их на прилавке, выскочил на улицу. Брайан подошел к витрине и увидел страшно постаревшее (как ему тогда казалось), но еще красивое благородное лицо. Сердце заболело, и ноги стало подкашивать, фотограф глазами обнаружил ближайшую скамейку и обреченно упал на нее. ***
       Брайан побежал на ближайший автобус до города, там пересел на поезд и вернулся в Лондон. В местных кафешках его никто не узнавал, и он побоялся показываться на глаза знакомым. Обналичив деньги по банковскому чеку, мужчина уехал в Уэльс в тихий городок и пытался устроиться работать учителем рисования в местную школу. Но полиция, разыскивая пропавшего месяц назад Брайана Блейка, задержала бедолагу в местном банковском отделении, когда тот пытался снять последние деньги со своего счета. Его обвинили сначала в причастности таинственного исчезновения талантливого молодого фотографа, потом в подделке подписи на чеках, и, в конце концов, поместили для принудительного лечения в психиатрическую больницу графства, услышав его невероятную историю. С тех пор Мириам не появлялась в его жизни, но через десять лет к нему напросилась на свидание женщина, представившись его кузиной. Она присела под наблюдением медсестры напротив пожилого мужчины, сняла черные дорогие очки, освободив янтарного цвета глаза, и пыталась прикоснуться к его руке. Увидев безупречное сияние фарфоровой кожи и знакомые до боли черты лица, мужчина отпрыгнул в сторону, заполз в угол комнаты и горько зарыдал. Сердобольная медсестричка устремилась к душевнобольному, зашипела на посетительницу и с молниеносным профессионализмом сделала заветный, успокоительный укольчик.
      

    14


    Katy Вк-4: Каменный склон   12k   "Рассказ" Проза

      
      Макс проверил крепления на сноуборде и застегнул куртку. Одел шлем. Покрутил головой, затянул ремешки потуже. Мысленно отметил сложные участки горы, куда пока лучше не соваться. К счастью, таких мест было немного. Огорчало только то, что пока он собирался с мыслями, уже стемнело. Вдоль трассы зажглись фонари, повалил крупный снег.
      Наконец Макс решил, что если подождет еще пару минут, то точно превратится в сугроб. Парень оттолкнулся и заскользил по склону. Сноуборд послушно провез его несколько метров. Теперь нужно повернуть. Осторожно, как учил с утра инструктор. Макс красиво вписался в поворот, подняв снежную волну. Окрыленный первыми самостоятельными успехами, он решил попробовать что-нибудь посложнее. В ушах зашумел ветер, навстречу полетел мягкий снег, появилось чувство легкости. Этот спуск уже казался несерьезным, хотелось закладывать виражи, штурмовать трамплины, почувствовать скорость! Хотя вот сейчас скорость лучше сбросить... Только как?.. А этот лыжник впереди откуда взялся?!
      - Эй, с дороги!!!
      Лыжник успел только обернуться. В следующую секунду он уже лежал на снегу, а сверху сидел Макс.
      - Извините... Если бы не вы, я бы шею себе свернул... - пробормотал парень, слезая со своего неожиданного спасителя.
      - Ух, чайник! Ты в первый раз на горе что ли?!
      Не слушая неуклюжих извинений, мужик поднялся и уехал, успев назвать точный адрес, куда должны отправиться такие "сопляки, которые накупят досок и носятся как Бетмены".
      Оставшуюся часть горы Макс проехал медленно, не обращая внимания ни на искрящийся снег, ни на усиливающийся ветер. У подножья горы он отцепил доску и решительно направился в гостиницу, где ждали душ и ужин.
      Навстречу ему проехала машина скорой помощи. Максу вдруг пришло в голову, что может быть его лыжнику стало плохо. Настроение испортилось еще больше.
      На крыльце гостиницы гудела толпа отдыхающих.
      - Еще один лыжник покалечился!
      - Третий за неделю!
      Макс нервно сглотнул и спросил:
      - Это как он умудрился? Склон ведь такой пологий.
      - Кто бы говорил! - услышал Макс знакомый голос и у него сразу отлегло от сердца.
      Новый знакомый стоял в этой же толпе. Кажется он уже не сердился и миролюбиво объяснил.
      - Тут есть еще один склон. Раньше на нем катались, а потом закрыли. Он с виду ничего, а на самом деле - ледяная корка. А под ней камни, снегом припорошенные. Кататься невозможно, но иногда находятся такие же Бетмены как ты.
      Макс натянуто улыбнулся. Как-то уныло заканчивался день. Теперь он весь отпуск будет вспоминать эту скорую. Он посмотрел на часы. Подъемник еще час работает. Конечно, он не самоубийца, на плохой склон не поедет. А пологий еще можно успеть разок проехать. Он взял борд и заспешил обратно к подъемнику.
      Он пожалел о своем решении едва оказавшись на вершине. Погода совсем испортилась. Заметно похолодало, видимость стала нулевая. Но отступать было поздно. Макс поднял руку, чтобы поправить шлем, и тут порыв ветра сшиб его с ног. Он мгновенно потерялся в пространстве. Его несколько раз ударило о камни. Тело пронзила резкая боль и он потерял сознание.
      
      ***
      
      Макса привел в чувство отвратительный запах. Он понял, что лежит на дне какого-то корыта. Откуда-то сверху послышались голоса. Макс вспомнил, как попал на горе в бурю и подумал, что должно быть это какие-то люди нашли его и уже идут на помощь. Но голоса вдруг замолчали. Макс осторожно выглянул из корыта. Нет, это были кто угодно, но не люди. Люди обычно в три раза меньше ростом и не такие лохматые. Да и пахнет от них получше. Неподалеку, на полу каменной пещеры, сидели два существа. Они больше походили на гоблинов. Видимо, тот что с бородой - был самцом, а та что немного пониже и без бороды - самкой.
      Тут в пещеру вошел третий гоблин. Сын тех двоих, догадался Макс. Он был ниже остальных, а тело было покрыто густой зеленой шерстью. Зеленый подошел к родителям, заинтересованно вырвал из папиных рук лыжную маску и напялил на себя. За что немедленно получил от матери такую затрещину, что отлетел в другой угол.
      Папа-гоблин что-то приказал, указывая в сторону Макса. Зеленый заворчал, пнул корыто, так что в ушах загудело, посмотрел на прикинувшегося спящим Макса и куда-то ушел. Макс не видел что происходит, только почувствовал, что корыто переставили. Стало очень жарко, запахло дымом.
      Макс решился посмотреть что происходит и выглянул. Зеленый сидел к нему боком, на корточках, всё еще дуясь на родителей и ковырялся в носу. Макс перегнулся через борт. И тут понял, что его мечта об ужине сбылась. Но как-то неправильно. Потому что предполагалось, что на этом ужине главным блюдом станет он сам.
      Макс решил, что не стоит злоупотреблять гоблинским гостеприимством. Тем более, таким жарким, что подошвы, кажется, уже начали плавиться. Он собрался с силами, перелез через борт, но обжегся и скатился под ноги младшему гоблину. Корыто с грохотом отправилось следом, придавив Макса к полу.
      - Еда?! - завопил Зеленый.
      Привлеченные звуками, к ним подошли старшие гоблины. Мать опять дала сыну затрещину, папа вытащил Макса из-под корыта, обнюхал и уволок в глубь пещеры. Теперь его посадили напротив Зеленого, видимо, велев тому сторожить получше.
      Зеленый сосредоточенно ковырял когтистой лапой сноуборд.
      Неожиданно сам для себя Макс рявкнул:
      - Моё!
      Зеленый вздрогнул и отбросил игрушку. Но сразу опомнился, схватил доску и замахнулся на Макса.
      - Мой! Бить! Бить! - угрожающе зарычал он.
      - Мой! Кататься! - крикнул Макс и осекся. Даже самый мелкий гоблин при желании вырубит его с одного удара, так что лучше вести себя потише.
      Зеленый вдруг замер. Он покрутил в руках доску, пару раз согнул так, что она затрещала.
      - Кататься? - повторил он еще раз, - Ехать?..
      Вдруг он расхохотался и убежал к родителям. Он показал им доску и что-то сказал. Они тоже захохотали. Отец попробовал её на зуб, а мать примерила к ноге. Как раз. В смысле, что длина доски как раз совпала с длиной лапы. Они выглядели так, будто за всю жизнь не слышали более смешной шутки. Вдруг к папе-гоблину пришла идея. Он что-то приказал, и мать с сыном убежали. А папа взял в одну руку борд, в другую протестующего Макса, и вынес из пещеры.
      В лунном свете было видно, что земля усеяна булыжниками. Снега тут почти не было. Макс понял, что это и есть Каменный склон, знакомство с которым не обещает ничего хорошего. Около пещеры лежало три бревна, два из которых уже оседлали мама и сын. Папа-гоблин отпустил Макса и уселся на своё бревно.
      - Вниз. Ты первый - уходи. Мы первый - плохо, - не терпящим возражения тоном заявил он.
      Значит, ему предлагают состязание. Выбора не было, он пристегнул сноуборд, и в окинул тяжелым взглядом взглядом своих мучителей. Старшие гоблины довольно скалилисиь. А сыну, похоже, затея не нравилась. Он с жалостью смотрел на Макса и размазывал по морде сопли. Макс заметил, что у него на руке болтается лыжная маска. Она бы сейчас очень пригодилась. Макс показал пальцем на маску и сказал, обращаясь к Зеленому:
      - Дай!
      Зеленый внимательно осмотрел одну свою руку, потом другую и наконец заметил маску. Громко огрызаясь в ответ на на недовольные вопли родителей, он соскочил с бревна и отдал Максу то что он просил.
      "А этот Зеленый не такой уж кровожадный",- подумал Макс, соображая как бы еще потянуть время. Но тут у папы-гоблина кончилось терпение, он встал и схватил младшего за шиворот. А Максу дал такого пинка, что тот сразу полетел в темноту.
      
      ***
      
      Макс скользил по льду, используя весь свой опыт, чтобы уворачиваться от каменных глыб, то и дело возникавших у него на пути. Не успел он подумать, что силы у него кончаются, как случилось неизбежное. Он не увернулся от очередной глыбы и упал, проехав на животе несколько метров. Стало неожиданно тихо. Он прислушался. Сверху донеслась ругань. Похоже, гоблины еще даже не отъехали от пещеры. Макс подумал, что раз они такие нерасторопные, то у него есть неплохие шансы победить в этой гонке. Он размял ноги и покатился дальше. Теперь его не трясло при движении и он понял, что едет не по камням, а по снегу.
      Вдруг за спиной раздался грохот. Макс обернулся и тут же получил снежком в лицо. Значит, гоблины всё таки вспомнили про него. Все трое с жутким воем неслись за ним. Выходит, легкой победы ему не видать. Но ничего, мы еще посмотри кто кого. Макс покатился дальше, правда теперь приходилось ехать зигзагами, чтоб не попасть под обстрел. Перед ним вдруг появилось дерево, послышался плеск воды. Макс проскочил над горной речкой и остановился чуть ниже, чтобы отдышаться. Ай да молодец. Интересно как с этим участком справятся гоблины? Он выглянул из-за укрытия. Ура! Они были далеко, с криками вытаскивали бревна из проруби. Мать подняла с земли камень и хотела швырнуть в Макса. Но Зеленый повис на руке. Макс посмотрел вниз и увидел, что он уже почти у подножья. Гоблины скрылись за сугробами. Видимо, нашли другую дорогу. Или вообще наигрались. Парень обрадовался и поехал дальше. Вдруг над его головой понеслись две огромные тени. Он с ужасом понял, что они не просто знали другую дорогу, а нашли трамплин. Один за другим старшие гоблины пролетели над Максом, в один миг обогнав его на добрую сотню метров и приехав к финишу. Парень понял, что погиб. Мать и отец соскочили со своих бревен и устроили что-то вроде ритуальной пляски.
      Макс поискал глазами Зеленого. Он должен быть где-то рядом. И точно, младший гоблин ползал у реки, пытаясь вытащить застрявшее во льду бревно. Это было опасно, Макс со своего места слышал как трещит лёд. Но Зеленый, похоже, об этом не догадывался, а только яростно колотил лед, не желавший отдавать ребенку его средство передвижения. Удар, еще удар. Вдруг Зеленый пропал из виду. Старшие гоблины с тревожными воплями бросились на помощь. Но одно дело с ветерком спуститься по ледяному склону, а другое - проворно забраться. Они неуклюже скользили и падали друг на друга. Макс понял, что лучшего шанса сбежать у него не будет. Только Зеленого жалко, эти двое точно не успеют к нему. Он уже начал движение, как вдруг услышал со стороны реки крик:
      - Мамаааааа!
      Макс остановился. Снова посмотрел на старших, которые не продвинулись ни на сантиметр, а скорее откатились еще дальше. Сплюнул, отцепил сноуборд и побежал к реке.
      Зеленый, болтался в воде, борясь с течением. Он, похоже, совсем не умел плавать. Единственное что спасало его - это то что он успел ухватиться за кромку льда. Но мокрые лапы скользили, было понятно, что долго он не продержится. Макс протянул ему руку и вытащил на лед.
      - Мамаа! Мамма! - завопил Зеленый, показывая за спину Макса.
      Старшие наконец сообразили что по снегу бежать проще, нашли тропинку и уже были в паре шагов.
      "Видимо, это всё", - подумал Макс и отключился.
      
      ***
      
      На этот раз он пришел в себя в гостинице. Было утро, он лежал на кровати, рядом сидел лыжник. Тот самый, которого Макс вчера сбил.
      - А, очнулся, наконец! Тебя нашли на крыльце гостиницы. Ты, видать, вчера, на Каменный склон поехал, Бетмен? Может хоть ты знаешь что там ночью произошло? А то с утра его мужики не узнали - он ровный, гладкий. Будто его кто-то за ночь специально руками перебрал! Это какие же должны быть ручищи! Чего молчишь? Что вчера на склоне было?
      - Вы не поверите... - пробормотал Макс и откинулся на подушку.

    15


    Бригитта О чём рассказал единорог   20k   Оценка:9.00*3   "Рассказ" Проза, Сказки

      
      
       Я -- молодой единорог, ещё подросток. При рождении шкурка моя отличалась приятным золотистым цветом, и потому я получил имя Доре́. Мой дом -- лес, я брожу по густым лесам и редко заговариваю с людьми. Нам, лесным духам, единорогам, положено держаться подальше от людей. Но случается и нам завести разговор с одиноким путником, дабы вывести его на дорогу или, наоборот, завести в самую чащу, к домику тётушки Брижитт.
       В самой глубине леса стоит её домик, и не зря называют его заколдованным местом. Не любит тётушка Брижитт, когда её беспокоят понапрасну. Только старый ворон Морис может отвлечь её в любое время, ведь он всегда приносит важные новости. Да и мы, единороги, осторожные и свободные, не любим шума, как и другие лесные жители.
       Я знаю -- мы не такие, как все. У нас нет семьи. Мы рано лишаемся родителей, и так воспитывают всех молодых единорогов. Нас часто считают существами странными, пугливыми и одинокими. И это даже иногда верно. Пусть мы не собираемся в стаи, но всегда чтим семейные узы.
       Я не считаю себя пугливым. Правда, я очень восприимчив -- говорят, даже слишком. Но, наверное, я никогда не научусь разбираться в жизни так, как мой друг, старый ворон Морис. И вряд ли я смогу когда-либо понимать женские сердца так же хорошо, как он.
       Единственную девушку, о которой я знаю довольно много, зовут Ариан. Никто не поручал мне побольше узнать о ней, но вышло так, что мы знакомы и дружны довольно долгое время. И я дорожу её хорошим отношением ко мне.
       А ещё мы знаем способ смотреть на людей, не будучи увиденными.
       В соборе, на одном из витражей северной стены, куда так редко заглядывает солнце, есть изображение единорога, наполовину скрытого листвой. Мы умеем вселяться невидимыми в этот облик на чудовищной высоте и наблюдать оттуда за прихожанами: нам тоже не чуждо любопытство.
       Мы рядом, но нас не замечают; мы, вольные духи -- неизменные гости соборов, аббатств и колоколен. Мы -- невидимые обитатели великолепных цветных витражей.
       С момента, когда я смог там появляться, я научился наблюдать за людьми. Там я и увидел малышку Ариан -- с кормилицей, а позже -- одну, и всё чаще -- без подруг. Их род был из самых знатных, но фамильный замок пользовался недоброй славой. Суровый негостеприимный нрав её отца делал мрачным и неприятным весь дом; даже слуги с трудом находили себе друзей или подходящую компанию в городе. Ариан в детстве была открытой и весёлой, и совсем не набожной. Я знал, что вопросы религии не беспокоят её сверх требуемого: она жила чувствами, а не разумом. И для неё всегда было истинным то, что прекрасно, а всё прекрасное -- истинным.
       Я видел -- ей часто было грустно, ей, рано потерявшей мать, растущей в одиночестве и под странной опекой отца, который никогда ею не интересовался. Старый граф Годар, всегда погружённый в занятия алхимией, так и не пришёл в себя после смерти прекрасной супруги -- Катрин, матери нашей Ариан. Я много слышал о безумной любви, поразившей уже не молодого дворянина, и последующей женитьбе на пятнадцатилетней девушке. Счастье их было недолгим: Катрин умерла вскоре после родов, подарив мужу единственную наследницу.
       Теперь, по прошествии многих лет, граф Годар не жаждал ничего, кроме уединения и тишины, необходимых для его занятий и опытов. Он мог пропадать часами и днями в таинственной подземной лаборатории, куда был закрыт доступ всем, кроме доверенного помощника да молчаливых незнакомцев в серых плащах, которые появлялись на закате и исчезали глубокой ночью, как будто их и не было. Из подземелья граф выходил с покрасневшими глазами, пропахший резкими запахами, порой с горелыми дырами на одежде. Когда он спит и что ест, было загадкой не только для дочери, но и для многих слуг.
       Отец, а других родственников Ариан не видела, мало интересовался дочерью, он лишь оплачивал ей учителей и наряды, каких требовало её положение в обществе. Но и роскоши особой она не знала.
       С возрастом Ариан всё более походила на свою мать, которую знала лишь по портретам и по рассказам слуг. Каштановые волосы Ариан были очень похожи на пышные косы её матери. Но граф не подавал виду, что замечает это сходство -- он был занят другим и привык гнать от себя пустые мысли. Поглощённый наукой, граф запретил себе думать о женской красоте и обращать внимание на цветущих женщин. Даже на собственную дочь.
       Приближался четырнадцатый день рождения Ариан, и никто, кроме меня да тётушки Брижитт, не предчувствовал так ясно грядущие перемены. Но даже я не мог представить, насколько изменится жизнь юной Ариан и она сама.
       Я знал, я видел: прекрасный юноша уже на пути к нашему городу.
       Имя его было Аристид, и он был достойным потомком прославленного рода.
       В то апрельское утро -- утро их первой встречи -- я, как всегда невидимый, наблюдал за прихожанами с высоты своего витража. В тёмной толпе я нашёл Ариан, недавно ещё такую малышку, так скоро подросшую и расцветшую. Я знал, что приезжий юноша заметит её даже в такой толпе.
       Ариан была прелестна, хотя порой и слишком серьёзна. Нежный румянец играл на её лице всегда, не только в летнюю пору. Такую нежную красоту нельзя не заметить!
       И я был свидетелем того, как молодые люди увидели друг друга впервые. Потом они встречались в церкви, обмениваясь взглядами, провожая друг друга лёгкими вздохами. Намного позже Аристид нашёл повод заговорить с Ариан.
       Конечно, за это время кто-то -- может быть, няня, а может, словоохотливые всезнающие подруги -- рассказали ей всё, что касалось молодого дворянина. Одна только новость оказалась весомее всех остальных. Аристид был помолвлен.
       Как бы поступила другая девушка -- подумала, что это всего лишь слухи? Или решила бы узнать правду -- из первых рук, вернее, из первых уст?
       Ариан поверила сразу.
       Ариан, от природы жизнерадостный ребёнок, не умела грустить долго. Но сейчас ей приходилось изо дня в день терпеть душевную боль, как занозу в сердце -- необходимость смириться с тем, что любимый юноша связан словом, а ей самой надо оставить надежду на взаимные чувства.
       Ведь уже произошло неизбежное. Девушка ждала любви, мечтала о любви, и любовь нашла её.
       Я знал о метаниях Ариан. Ведь я не просто смотрю на людей из витражных стёкол, я умею улавливать человеческие эманации, окрашенные устремлением и страданием.
       Так что, скажу без ложной скромности -- я чувствовал то же, что и она.
       Ариан -- тихая и скромная, красивая и милая, обречена была глядеть издали на предмет своего обожания, не смея даже приблизиться к нему.
       Тяжело было смотреть на мучения безответно влюблённой девушки.
       Совершенно незначительные слова, которыми обменивались молодые люди по дороге в собор или выходя из него, не могли скрыть вспыхнувших чувств.
       К счастью, Ариан не была пленницей в замке своего отца. Она пользовалась свободой и могла совершать одинокие прогулки по окрестным лугам и перелескам.
       Возможно, это не заслуга отца -- просто графу Годару не было до неё никакого дела.
       Ариан всегда любила гулять далеко от дома.
       Совсем маленькой девочкой она увидела меня впервые. Это было в огромном запущенном саду, похожем на лес.
       Я умею превращаться, менять облик и даже становиться изображением, но пока я гуляю по лесам, я очень похож на оленя с гладкой блестящей шкуркой и большими глазами.
       Ариан никогда не боялась меня. И радовалась, когда мы виделись.
       Она сразу догадалась, что меня зовут Доре. Я ещё даже не начинал говорить, боясь испугать девочку, как вдруг она позвала меня по имени. Может ли быть так, что дети умеют читать чужие мысли?
       Я горжусь тем, что Ариан считала меня своим другом.
       С тех пор я появлялся часто и уводил её из замка, где она тосковала, в наш густой лес, и здесь Ариан могла забыть на время то, что её мучило.
       Конечно, она знала все лесные тропинки и полянки. И не удивительно, что наш лес очень скоро стал местом встреч влюблённых.
       К чести Аристида, он сразу предупредил Ариан, что помолвлен и ждёт прибытия своей невесты. Но не могло же это помешать молодым людям...
       Им принадлежало целое лето.
       Только я, невидимый, мог наблюдать за их прогулками и невинными прикосновениями. В облике оленя мне случалось появляться на виду у случайных путников, проходивших слишком близко от наших влюблённых, и заставлять их повернуть в другую сторону. Потом я бесшумно исчезал.
       И я же просил ворона Мориса прилететь к месту свидания и показаться влюблённым, когда они совсем забывали о времени, а дома их ждали и могли поднять переполох.
       Но солнце когда-нибудь прячется за тучи, и начинаются проливные дожди.
       В начале осени Аристид стал появляться в соборе в сопровождении своей невесты. Звали её Изабо, и она была постарше, чем Ариан. У Изабо были холодные серые глаза, тонкие губы и тяжёлые косы, словно налитые свинцом, и того же свинцового оттенка; и я понимал, что восторженный юный рыцарь не сможет долго оставаться столь же весёлым и щедрым. Дама сердца погасит его веселье, возьмёт в свои руки нити его судьбы -- и бедняга быстро попробует искать других развлечений и утешений. Или среди легкомысленных девиц, или в питие и шумных играх -- если не случится для него в это время военного похода, где бы он мог проявить доблесть и мужество.
       Все могут искать утешение, но не всем дано находить его.
       Аристид и его невеста вскоре перестали появляться в нашем соборе. По слухам, шла подготовка к свадьбе, и родственники невесты выбрали другой собор для венчания.
       И это оказалось правдой. Я изучил витражи собора, куда теперь ходил Аристид. Я не смог настроиться на восприятие его чувств, но молодой человек был бледен и казался подавленным.
      
       * * *
      
       Непросто смотреть на молоденькую девушку, которая сохнет от любви. Бледная, похудевшая, она мало похожа была на всегда приветливую Ариан, какой я её всегда знал. И даже прекрасные волосы её потускнели.
       Возможно, граф Годар тоже заметил перемену. Обратив, против обыкновения, внимательный взгляд на дочь, он, должно быть, не вынес такого зрелища. Так или иначе, у него созрели совсем другие планы.
       Мой -- или, вернее, наш -- друг, старый ворон Морис, вскоре сказал мне, что был свидетелем сцены у графа Годара. Мужчины вели переговоры. Граф собирался выдать дочь замуж, причём в ближайшее время.
       Я даже не дослушал до конца рассуждения Мориса о достоинствах и недостатках выбранного жениха. Если я не смог спасти Ариан от горького разочарования, то теперь в моих силах было предотвратить её свадьбу с нелюбимым. Наши волшебные силы могли сделать меня невидимым, но даже они не делали никого из нас всемогущим.
      
       * * *
      
       Ариан сидела на берегу реки. Должно быть, сегодня она уже звала меня, но я не слышал, я был далеко -- искал по берегам целебные травы для тётушки Брижитт.
       -- Наконец ты пришёл, Доре, -- сказала она и поцеловала меня в шею.
       Мы -- волшебные животные, не просто лани или олени, но эта девушка -- сама волшебное существо! Мне всегда становилось радостнее от встреч с ней, даже если она грустила.
       -- Доре, мой друг! Я так рада тебя видеть!
       Я тоже был рад. Но сейчас я не мог стоять на месте. Я показывал дорогу, и Ариан шла за мной, не обращая внимания ни на заросли, ни на яркие осенние цветы. Она верила мне, и я совсем не хотел её обманывать и исчезать -- но пришлось.
       Лес уже стал намного гуще, и солнце с трудом пробивалось сквозь кроны.
       -- Доре, милый! Что ты хотел мне показать? Ты вёл меня к ручью с драгоценной водой, к волшебному колодцу? Я представляла, что найду здесь источник, вытекающий из-под корней дуба... Доре, куда мне теперь идти? Разве я уже пришла? Появись, прошу тебя...
       Но перед ней была только большая поляна. Слегка покачивались еловые ветви.
       Она не должна была ни растеряться, ни испугаться. Ариан должна была показать себя храброй умницей, какой она и была. Подобное испытание проходила и сама тётушка Брижитт. Тогда решалось, достойна ли она получить знания и умения, которыми владеет сейчас.
       Ариан поняла: за ней, должно быть, наблюдают и ждут, как она поступит.
       Если она выберет верное направление, перейдёт на другую сторону поляны, то перед ней откроется вторая, маленькая полянка, и возникнет спрятанный среди деревьев дом тётушки Брижитт.
       Я застыл в проёме единственного окна и ждал.
       -- Меня привёл Доре.
       Я же знал, что Ариан умница и не будет ни плакать, ни звать на помощь.
       У неё не дрожал голос, хотя быстрый взгляд в мою сторону -- вернее, в сторону окна -- показался мне встревоженным.
       -- Ариан, дочь Годара, возлюбленная Аристида, -- начала говорить тётушка Брижитт. -- Доре привёл тебя сюда, и ты поймёшь, что для тебя это был единственный выход.
       Ведь твоя душа не хочет мириться с неизбежной свадьбой. Ты отказываешься повиноваться отцу и бунтуешь против всех порядков мира лишь потому, что твоего любимого забрала другая.
       Теперь ты не можешь ни пойти в монастырь, ибо в душе твоей живёт обида на Бога, ни остаться в доме старого отца из-за страха, что тебя выдадут замуж. Ты пребываешь в отчаянии.
       Но перед тобой оказалась открыта ещё одна дорога, которая и привела тебя в дом старой колдуньи. Прежде чем стать ученицей тётушки Брижитт, ты должна была пройти испытание. И ты, Ариан, показала редкое для молодой девушки присутствие духа!
       Так Ариан стала ученицей тётушки Брижитт. И превосходной ученицей. Ей здесь не грозила опасность ни от людей, которые ненавидят "ведьм", ни, тем более, от обитателей леса. Наша лесная, и чащобная, и болотная фея, тётушка Брижитт редко принимает гостей и редко появляется на людях.
       Ходили по лесу слухи, что тётушка Брижитт помогла Ариан из-за каких-то событий, случившихся во времена молодости Брижитт и графа Годара. Я спросил ворона Мориса, правда ли, что Брижитт и граф были знакомы. Но он только каркнул недовольно в ответ. Прищурил один глаз, как всегда, когда собирался мне сказать что-нибудь вроде: "Молодой ты ещё, Доре, и глупый".
       Я не обижался. Он слишком часто бывал прав, наш Морис.
      
       * * *
      
       Года через два произошёл необычный случай.
       После свадьбы Аристид был принят в свиту короля и уехал из наших краёв. Но король иногда приезжал поохотиться в нашем лесу, и на этот раз взял с собой Аристида -- как человека, хорошо знающего эти места. Мы, единороги, разделили охотников. Мы отвлекли короля, сопровождаемого Аристидом, и вдвоём они заблудились в неожиданно возникшем тумане. Их искали отчаянно, но только через сутки король объявился -- выехал в одиночку навстречу своим людям. Но был он так молчалив, что придворные забеспокоились о его здоровье. А когда заговорил, то лишь затем, чтобы рассказать историю о какой-то прелестной девушке, что обратилась потом в старуху. Лекарь же объяснил, что это были всего лишь видения, вызванные густым туманом.
       В тот же день дети нашли Аристида лежащим без сознания на опушке леса. Он был болен, но вскоре выздоровел и вернулся на королевскую службу. Только он не мог вспомнить ничего о той злополучной охоте и о том, как заблудился в тумане.
       А я знаю только одно -- это был важный, страшный и счастливый день в жизни Ариан и Аристида.
       Больше Ариан не надеялась, что Аристид когда-либо вернётся.
       Она больше не мечтала о семье. Рядом с ней никому не хотелось говорить ни о мужчинах, ни о детях. С виду Ариан перестала быть воплощённым горем, как в тот день, когда впервые появилась у колдуньи. Она тогда была похожа на тень и больше всего мечтала излечиться от несчастной любви.
       Но сейчас она казалась злой, и глаза её блестели холодным зелёноватым огнём. И сама Ариан понимала, что с ней происходит что-то плохое. Она стала даже внешне похожа на своего отца.
       Может быть, лучше ей было уйти в монастырь? Но Ариан слишком любила свободу и лесную тишину. Она бы спряталась в монастыре от отца, но не от своих душевных терзаний.
       Казалось, Ариан тихо начинала терять разум, из неё по каплям уходила жизнь. Но если до того, как она пришла к колдунье, это выглядело так, как будто девушка молча таяла -- то теперь взамен уходящей жизни её заполняла какая-то тёмная неуправляемая злая энергия.
       Известие о смерти графа Годара ничего не изменило. Даже если бы Ариан полагалось наследство, она не стала бы возвращаться к людям. А так, мало того, что граф был разорён, так он ещё и свой замок завещал монашескому ордену. Тем самым людям в серых одеяниях, что приходили на закате, уходили глухой ночью и которых граф называл своими учителями.
       О, если бы граф оказался богат! Тогда... тогда я бы уговорил Ариан появиться среди людей и принять наследство, и жить в богатстве, всеми почитаемой хозяйкой замка -- и вернуть замку и своему роду доброе имя.
       И тогда бы нашёлся достойный мужчина, пленённый её красотой, а если бы не нашёлся сам, то я знал, как это устроить. Не впервые мне встречать путника, заблудившегося в густом лесу, и указывать ему верную дорогу -- а в этом случае верной будет не та дорога, которую выбрал бы он, а та, что ведёт к дому Ариан.
       Я мечтал и грустил, и всё яснее понимал, что это были одни мечты, не более чем воздушные за́мки.
       Я вдруг тоже заметил, как для Ариан проходит время. Мне стало страшно, когда я это понял. Черты её лица стали жёстче, в глазах то появлялся, то исчезал мрачный блеск.
       Но -- ещё не всё потеряно. Пусть она не богата, но ведь она знатного рода. И можно, можно устроить ей встречу с заблудившимся путником. Пусть только тётушка Брижитт подскажет мне, доброе ли у него сердце и по какой дороге он будет проезжать мимо. А там уж мне сложно будет ошибиться.
       Я узна́ю об этом первый. Если недалеко от нашего леса будет проезжать достойный рыцарь, один или со свитой, я просто появлюсь перед ним, весь золотой и струящийся в лучах утреннего или полуденного солнца. Говорят, что многие единороги с возрастом темнеют -- но, надеюсь, не я. И вот я появлюсь перед рыцарем и увлеку его в лес, и зря будет сетовать его свита, причитая, какие же они незадачливые. Я приведу его сюда, может быть, прямо к двери, и он сможет увидеть Ариан.
       Или я устрою им встречу в гуще леса, и будет апрель или май, и будут одуряюще пахнуть цветы и лесные травы, а дальше -- как знать...
       Да, если такое случится, он увезёт Ариан в свой замок. И тогда она забудет все магические секреты. Нет, скорее всего, не забудет, но постарается забыть; и надо полагать, у них родятся дети, и Ариан будет счастливой матерью, преданной своей семье. Как и её матушка, так рано ушедшая.
       А если этого не случится, то Ариан ждёт судьба тётушки Брижитт. Я не знаю, произойдёт ли чудо -- а ведь оно может произойти? Ариан много страдала, разве она не заслуживает счастья?
       А я сделаю всё, что зависит от меня.
      

      
      
      
      

     Ваша оценка:

    Связаться с программистом сайта.

    Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
    О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

    Как попасть в этoт список

    Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"