Фариду было лет 16, когда он начал помогать отцу в офисе, выполняя мелкие административные поручения и сортируя бумаги. Ему отвели небольшой столик в приемной, по соседству с папиной секретаршей Ниной. Нина, женщина бальзаковского возраста, была качественной секретаршей - в меру красивая, молодо выглядящая, с пышным бюстом и копной длинных темных волос. Она одевалась выразительно, но не пошло, говорила вкрадчиво, но не томно, смотрела кокетливо, но не вызывающе, работала хорошо, но не много. К Фариду относилась слегка по-матерински. К начальству - тоже. Нина сидела за широким, почти необъятным столом, и могла делать несколько вещей сразу - вежливо посылать надоедливых звонящих, срочно набирать тексты для шефа и весело щебетать с Фаридом о ночной жизни Мюнхена.
Однажды у Нины перестала работать клавиатура и Фарид вызвался залезть под стол проверить провода. Нина немного отъехала в сторону, чтобы освободить ему пространство для деятельности, но со стула не встала. Увлеклась перебиранием важных отчетов. Фарид опустился на карачки и с головой погрузился под огромную столешницу. Провод действительно немного выдернулся из USB-порта, и одним движением руки был поставлен на место. Фарид уже было собрался осторожно вылезать из подземелья, как вдруг стул вместе с Ниной порывисто развернулся.
Фарид впритык смотрел на две ровные ноги, закинутые одна на другую, облаченные в тонкие черные чулки (кружево которых оголяла подскочившая юбка) и черные лаковые туфли на высоком каблуке. Туфли заманчиво переливались и сидели как влитые, глубоким округленным вырезом и изящным изгибом боковой линии придавая ноге умопомрачительную форму. Эта неописуемая гармония живого и искуственного была настолько естественной, что казалось, будто и не существует под покровом туфель никакой стопы с маленькими (или большими?) пальцами с напедикюренными (или грубо обкромсаными?) ногтями, будто вот эта выгнутая икра плавно переходит в тонкую щиколотку, а щиколотка перетекает в туфлю. И так всегда и везде, в каждом учебнике по анатомии нижние конечности оголенной представительницы женского пола непременно должны заканчиваться туфлями.
Фарид мотнул головой и подался назад. Но тут где-то слева открылась дверь и он услышал голос отца.
- Нина, а где Фарид?
Фарид открыл рот, чтобы подать признаки жизни из-под стола, но Нина резко толкнула его носком свободно раскачивающейся ноги.
- Он уже ушел, Герр Саффар, мне кажется у него были какие-то планы, - преспокойно произнесла она. Фарид же в это время неморгающим взглядом уставился на ножку в лакированной туфле, которая так метко попала ему под дых. Сейчас они - туфля и ножка, как одно целое - находились буквально в десяти сантиметрах от его носа, и при этом описывали в воздухе мелкие круги носочком, дразня Фарида как маленького котенка. Он клюнул. Сработал какой-то неизвестный доселе инстинкт, который заставил мальчика податься вперед и порывисто поцеловать загадочную "игрушку". Поцелуй пришелся как раз на то место, где заканчивается нога и начинается край туфли, и Фарид одной половиной губ отчетливо почувствовал шершавый капроновый чулок, а второй - гладкую холодную поверхность лакированной кожи.
- Странно. Я думал, мы поужинаем вместе, - удивился отец. - Ну, тогда до завтра, Нина. Schоеnen Feierabend.
- И Вам тоже приятного вечера, Герр Саффар.
Через секунду захлопнулась другая дверь, и в приемной стало тихо. Совсем тихо. Фарид в ужасе смотрел на запотевший след, который оставили его губы, и не мог сдвинуться с места. Голова не работала. Она вдруг опъянела от запаха кожи и еще чего-то, может дерева, может женских духов, и совсем опустела. Дивная "игрушка", застывшая после внезапного поцелуя, казалось, занимала сейчас все пространство его помутневшего сознания. Фарид закрыл глаза и внутренне съежился, готовясь к худшему.
- Ну что же ты остановился? - повелительно прозвучал сверху голос Нины.
***
С того самого дня Нина подсадила Фарида на туфли. Каждый день - новая пара. Когда в офисе никого не было, она разрешала юноше залезать под стол и любоваться ими, гладить, целовать. Последующие пару недель Фарид провел как новорожденный. При созерцании витрин обувных магазинов у него в животе начинали трепетать невидимые бабочки. А случись ему зайти внутрь - вместе с Ниной, разумеется - он тут же заливался краской и неуклюже пытался прикрыть коротким пальтишком образовавшееся в штанах уплотнение. Нина при виде его смущения заходилась хохотом и вредно подмигивала.
Совсем быстро Фарид начал разбираться в брендах. Он усвоил, что Маноло Бланики - это не шоколадные конфеты, Лубутэны - не определение "женская грудь" на дворовом сленге, а Джимми Чу - на самом деле тетка. Он также изучил последние коллекции Гуччи, Прада и Феррагамо, и когда к отцу приходили посетители женского пола, мог навскидку определить размер и фирму. Дамы делали большие глаза, а Нина только хитро улыбалась.
Однажды выполняя какое-то мелкое поручение в городе, Фарид увидел на витрине магазина замечательную пару туфель Серджио Росси. Они красовались на отдельном пъедестале как на королевском троне и однозначно выделялись из общей массы. Фарид вспомнил, что мельком видел такие на развернутой странице женского журнала у Нины на столе, и решительно зашел в магазин. Вблизи туфли выглядели еще блистательнее. Ярко красные, с черным носком и тонким черным каблуком, они смотрели на Фарида и улыбались обворожительной улыбкой Нины.
- Какой размер у мамы? - неожиданно донеслось до Фарида сбоку. Немолодая продавщица смотрела на него с добродушным любопытством.
- Ммм...простите, что?
- Ну ты же подарок подбираешь, правда? День Матери на носу. С размером помочь?
- Да-а, - неуверенно протянул Фарид. - Маме. Размер? Размер тридцать девятый. К-кажется, - добавил Фарид, потому как испугался, что продавщица удивится его глубоким познаниям "маминых" размеров. К счастью, она не заметила ничего подозрительного и продолжала щебетать.
- Ах, какой шикарный подарок! Это самое последнее поступление. Пару дней назад получили партию, и уже почти все рапродано. Вот буквально час назад тоже пару на подарок продала.
Фарид рассеянно кивал и глупо улыбался.
- Если не подойдет, можешь прийти поменять вместе с мамой, - закончила тираду продавщица. - Только чек не выбрасывай.
Фарид опять кивнул.
- Какие же все-таки сыновья бывают, ты посмотри, а? - повернулась она к своей коллеге, когда Фарид уже выходил из магазина. Он нес в руках драгоценную ношу. В прямом смысле слова, так как за покупку были отданы почти все кровно заработанные в папином офисе. Но юношу не смущала цена - он предвкушал момент, когда преподнесет их Нине. Когда опустится перед ней на колени и бережно наденет на ее аккуратную ножку этот шедевр. А потом она позволит ему покрыть поцелуями и туфли, и ножки. Невидимый запах кожи уже щекотал Фариду ноздри.
Он вихрем залетел вверх по лестнице, на секунду замер перед входной дверью и рывком распахнул ее.
Нина сидела на своем обычном месте; перед ней красовалась куча бумаг и тихо жужжал компьютер. Она легонько дернула головой и удивленно приподняла правую бровь.
- Фарид?
- Нина! - Фарид с опаской посмотрел на отцовскую дверь, но увидев в замке ключ, понял, что бояться нечего - папа еще не вернулся с обеда. - Нина, посмотри! Я тебе такой подарок купил! Просто сногсшибательный, в прямом смысле слова! Вот! Это тебе.
И юноша с нескрываемым счастьем плюхнул черную коробку прямо на стол. Одним махом он содрал с нее крышку и взору Нины открылся шедевр обувного искусства.
- Смотри, смотри! Ну как тебе? Ведь ты такие хотела, да? Хотела, ведь? Я видел, как ты рассматривала их в журнале. Нравятся? Как по мне, просто пальчики оближешь! И не только пальчики, хаха!
Фарид возбужденно рассмеялся. Нина, казалось, была ошеломлена. Она не поднимала глаза, зафиксировав их на блестящей коробке, и не проронила ни слова.
- Ну чего ты застыла?! Возьми, померяй, - продолжал тараторить Фарид. - Или нет! Построй, не трогай, я сам их на тебя надену. Я хочу их на тебя надеть. Я хочу сделать это сам!
Не медля ни секунды, Фарид схватил коробку и оббежал вокруг стола. Рука Нины непроизвольно взлетела вверх, чтобы удержать его, но было поздно. На ножке Нины, на его поэтичной музе, вызывающе красовался новенький красный "шедевр обувного искусства". Точь в точь такой же, как в руках Фарида. А у Нины в ногах, целиком забившись под стол и глядя на мир большими глазами, сидел папа. С черной коробкой Серджио Росси.