Вуолли Р.А. : другие произведения.

Старшие и младшие - 7 глава

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

7 глава.

Сейчас человечество больше не стоит на грани вымирания. Те страшные дни остались в прошлом. Отгородившись от духов за стеной священных знаков, люди смогли, в буквальном смысле, пережить своих врагов.

Духи, долгое время скитаясь по просторам опустевшего мира, в итоге утратили доступ к тому единственному, что позволяло им навсегда вырваться из зазеркалья - людям. Лишившись возможности убивать, они медленно истаяли из нашего мира.

Конечно, все еще остаются места, в которых ткань реальности настолько искривлена, что они будут таить опасность всегда, сколько бы времени ни прошло. Люди до сих пор внезапно заражаются странным холодом, который сперва отбирает их сознание, а после - и жизнь. Но таких случаев с каждым годом становится все меньше. Настолько, что новое поколение стало забывать о том, почему стоит бояться темноты. Во многих поселениях жители даже перестали собираться вместе на ночлег, хотя лет пятьдесят обратно о таком и помыслить нельзя было!

Кажется, человечество сумело победить еще одного могучего врага. Бедствие завершилось.

  

Девять лет назад.

   Это был самый обычный вечер девятилетней давности, и Йомур собирался отправиться на ужин к мастеру-владетелю. Обычно он не обращал внимания на все эти светские сборища, но в этот раз все было несколько иначе. Причины Йомура были куда весомее, чем те, руководствуясь которыми туда шли другие благородные. Те годы, когда он видел смысл в том, чтобы, гордо подняв подбородок, кичиться своими достижениями перед стадом баранов, давно прошли. Нет, Йомур направлялся туда не для того, чтобы бахвалиться. Скорее, он отдавал должное. Не так давно мастер Никон, которого сам Йомур знал еще мальчишкой, восстановил его звание мастера и вернул Йомуру альтун, за что дед был ему несказанно благодарен. Боги знали, как нелегко ему приходилось без альтуна все эти годы! И именно из-за этой благодарности он, собственно, и шел на прием к мастеру-владетелю. Хоть и был этому походу отнюдь не рад.
   Анна осталась дома присматривать за еще совсем маленькой Марианной, а Васс сумел успешно от данной обязанности увильнуть, поэтому на обед к мастеру Никону недовольный дед взял с собой лишь Мику. Почему взрослые так не любили эти обеды, мальчик не знал. На таких мероприятиях он еще побывать не успел, но сходить в гости, чтобы поесть, не представлялось для него такой уж плохой задумкой. Поэтому ворчание деда он тут же списал на очередную его странность. Как и его белый халат. Если так подумать, у деда было много таких странностей, так что еще одна ничего не изменит.
   Званый ужин проходил в Крепости, а их семья в то время жила в отцовом доме. Уже смеркалось, и они шли по пустым и узким улочкам, тонущим в тени мостов. Если сильно зажмуриться, можно было даже представить, что улицы освободили специально для них. Будто Мика с дедом были очень важными и очень большими людьми, которые вместе с другими прохожими на улице просто не помещались. Мика даже надул щеки, пытаясь стать немного побольше, но дед заметил это и тут же сказал внуку прекратить дурачиться.
   Путь от их дома до Крепости был недолог. Вскоре они уже пересекли Главную площадь и сквозь большие дубовые двери вошли в Крепость. А дальше последовал один подъем по лестнице за другим. Эти подъемы чередовались коридорами, похожими друг на друга, как родные братья. От них рябило в глазах. Поэтому мальчик очень сильно обрадовался, когда, пройдя по очередному коридору до самого его конца, они уперлись в закрытую дверь, у которой дежурили двое стражей. Увидев Йомура, они тут же почтительно склонили головы и расступились в стороны, попутно отворяя двери. Дед же, не обращая на них ровным счетом никакого внимания, покрепче ухватил глазеющего внука за руку и потащил его вперед. А Мика все вертел головой, поглядывая то на стражей, то, вытягивая шею, пытался разглядеть, что же было там за дверью.
   А за дверью была просторная комната с низкими круглыми столиками, полная незнакомых мальчику людей. Под ненавязчивое бряцанье гуслей, эти люди сидели на роскошных кожаных креслах вокруг столиков, по трое-четверо человек на один стол. И, как успел заметить мальчик, они то и дело привставали в кресле - уж больно удобно было в нем откинуться на спину, и их руки тянулись к столику, чтобы ухватить оттуда очередное лакомство. Потом они откидывались обратно и, полулежа, поедали сладости.
   Мика тут же захотел сделать также, и, уже даже усмотрев свободное кресло, было направился туда, но дед, крепко схватив его за руку, потащил мальчика в другую сторону. Туда, где, вдали от столиков, было выделено пустое пространство, явно предназначенное для танцев. Но никто из множества взрослых, которые стояли там, не танцевал. Все, что они делали - это тихо о чем-то общались друг с другом. Мике показалось, что там, среди всех этих взрослых, было гораздо скучнее, чем в одном из кожаных кресел.
   - Деда, пошли, сядем... - попытался было намекнуть деду мальчик, но тот лишь шикнул на него, выискивая кого-то среди праздно отдыхающих на танцевальном поле людей. Искать долго не пришлось.
   - Мастер Йомур, - обратился к ним высокий, стройный человек в черном длиннополом кафтане. Его бледное лицо, утонченные черты которого лишь подчеркивала излишняя худоба, показалось мальчику очень строгим, а глаза - холодными и колючими. Когда незнакомец посмотрел на Мику, мальчик тут же поспешил отвести взгляд в сторону. Уж больно он пугал его.
   - Мастер Никон, - дед немного склонил голову в знак почтения, хотя, как заметил Мика, он, даже здороваясь, умудрился выглядеть ворчливым и недовольным тем, что ему пришлось сюда идти.
   - Вижу, вы все же смогли найти время, чтобы посетить мой званый ужин, - вежливо начал мастер-владетель. - И взяли с собой внука. Надеюсь, что он найдет общий язык с моей дочерью, - с тенью улыбки на лице сказал деду мастер Никон. - Как бы то ни было, мой дом - ваш дом, - сказав это, он посмотрел на Мику. - Как тебя зовут, мальчик?
   - Мика.
   - Миклай, - ворчливо перебил его дед. - Его зовут Миклай.
   Мастер-владетель скупо кивнул и сказал одному из слуг, которые незаметно перемещаясь по комнате, следили за тем, чтобы на столах никогда не пустовало. - Отведи Миклая к другим детям, - он указал рукой в дальний угол помещения, где за одним из столиков сидели дети. Настроение Мики тут же улучшилось - все же с его сверстниками время проводить было заметно веселее, чем со взрослыми. Они хотя бы не были такими странными.
   - Да, мастер, - с поклоном ответил слуга и, взяв мальчика за руку, повел его в дальний угол. Мика еще успел заметить, как дед с мастером Никоном уходят к одному из столов, тихо что-то обсуждая, после чего они скрылись из вида, а сам мальчик оказался прямо перед детским столом.
   Их было всего трое - два мальчика и девочка. Оба мальчика были пухленькими, со старательно вычесанными карими волосами. Сперва Мике даже показалось, что они близнецы, но потом, присмотревшись, он понял что один заметно старше другого. Лицо старшего было все в веснушках, в то время как кожа младшего была чистой, но куда более бледной, чем кожа его брата. Но, даже несмотря на все эти отличия, в том, что они были братьями, сомнений не возникало.
   Слуга молча указал ему на свободное кресло, куда мальчик не преминул забраться, после чего слуга также молча удалился.
   - Мы тебя не приглашали, - заявил старший из двух мальчиков. Видя, что Мика пропустил его слова мимо ушей и вместо этого тянулся рукой за сладостями, пухлый мальчик своей рукой неуклюже ударил по вытянутой руке Мики, в которой тот уже сжимал пирожное. Неловкий удар все же попал в цель, и Мика, раскрыв рот и выпучив глаза, беспомощно наблюдал за тем, как сладость падает на пол.
   - Эй! - воскликнул он обиженно. - Ты чего?
   Видя, что сумел привлечь внимание новоприбывшего, пухлый мальчик довольно улыбнулся. - Мы не звали тебя сюда. И не разрешали ничего брать.
   - Как будто ему нужно твое разрешение, Фрэнсис, - заявила девочка, раздраженно сверля старшего мальчика взглядом. Наблюдая за тем, как девочка строго смотрит на Фрэнсиса, Мика решил для себя, что она была забавной. В ее лице, все еще по-детски округлом, уже были заметны зачатки будущей независимости и упрямства. Но сейчас выпяченная вперед нижняя губа в сочетании с по-детски серьезно нахмуренными бровями казались не грозными, а смешными и даже милыми. Светлые локоны ее волос, длинные и шелковистые, были убраны в косу, простую и непритязательную. В то же время ее платье казалось мальчику очень сложным - нежно голубое, оно было особенно пышным в нижней части, скрывая ноги девочки под веером синих складок. Но, чем выше ткань поднималась, тем уже она становилась, сперва плотно облегая талию девочки, а после, волной кружевных узоров поднимаясь к плечам, где неожиданно и обрывалась, оставляя ручки девочки обнаженными. За этим роскошным платьем ее прическа как-то блекла и терялась. Казалось, будто в платье девочку заставили одеться силком, а вот заставить ее усидеть смирно так долго, чтобы привести в порядок прическу, уже не смогли.
   От разглядывания девочки Мику отвлек пискливый голосок старшего мальчика.
   - Все должны спрашивать мое разрешение! - напыщенно заявил Фрэнсис.
   - И мое, - не до конца дожевав пирожное, неразборчиво промычал младший, сидящий подле него.
   - Да, - кивнув, согласился старший, - и твое, Кили!
   - Не должны! - упрямо заявила девочка. - Вы тут - просто гости. И никто у вас не должен ничего спрашивать!
   Фрэнсис, чуть растерявшись под напором девочки, оглянулся на брата в поисках поддержки. Но Килиам казался таким же растерянным, как и сам Фрэнсис. В итоге мальчик не нашел ничего лучшего, чем просто сердито закричать на девочку: - Молчала бы! Если мы гости, то ты тут - вообще никто.
   - Никто? Ты дурак? - обиженно спросила девочка. - Это мой дом!
   Фрэнсис быстро закачал головой из стороны в сторону, раздраженно глядя на девочку. - Нет, ты - никто. Отец мне говорил, что ты - никто, - он ткнул в нее пальцем, - позор семьи.
   Лицо девочки покраснело - от гнева или обиды, Мика не знал. Ему показалось, что она вот вот расплачется. Но было видно, что гордость в ней победила обиду и, хорошенько размахнувшись, она ударила своим маленьким кулачком пухлого мальчика прямо в лицо. Удар не нанес много вреда, но настолько сбил с толку Фрэнсиса, что тот мог лишь ошарашено смотреть на то, как девочка, гордо отвернувшись прочь, встала из-за стола и ушла.
   Все это показалось Мике странным - Фрэнсис был раза в два больше девочки и, тем не менее, не мог сделать ничего, кроме как сидеть на месте, пораженно раскрыв рот и потирая щеку. Это вызывало улыбку. Но когда Фрэнсис, наконец, очнувшись после удара девочки, начал жаловаться на нее, а Килиам стал ему поддакивать, улыбка на лице Мики пропала - он понял, что за этим столом более сидеть не хочет. Поэтому мальчик молча встал и, петляя между столов и ходящих туда-сюда взрослых, пошел вслед за девочкой. Вскоре Мика уже обнаружил ее, сидящую в одиночестве за одним из свободных столиков.
   Как только Мика присел за свободное кресло, это тут же вырвало девочку из раздумий, и она подняла свой взгляд на него.
   - Почему ты пришел сюда? - настороженно спросила девочка с таким видом, будто, если ответ ее не устроит, она бросится на него с кулаками.
   Мике это вновь показалось забавным.
   - Тут тоже есть пирожные, - Мика улыбнулся ей и ухватил со стола угощение. Откусив кусочек, и, не обращая внимания на настороженный взгляд девочки, с наслаждением прожевав сладость, он добавил. - И те мальчишки мне не нравятся.
   Девочка фыркнула. - Мне они тоже не нравятся.
   После чего между ними повисла тишина. Мика хотел было и дальше продолжать есть пирожное, но, ненароком посмотрев на грустное лицо девочки, со вздохом отложил его в сторону.
   - Почему они так себя вели?
   Вместо того, чтобы отвечать, девочка удивленно посмотрела на него. Видимо, она настолько погрузилась в свои печальные мысли, что совершенно забыла о Мике. - Что?
   Мальчику оставалось лишь пожать плечами и повторить вопрос. - Почему они грубили тебе?
   Она неуверенно пожала плечами. - Я... - начала она, но осеклась. - Это дети мастера Симана, - видя непонимающее выражение лица мальчика, будто бы говорящее "ну и что?", она добавила, - дети мастера-оградителя. Они вырастут и тоже станут мастерами.
   - Если смогут, - Мика поправил ее со знанием дела. - Дед говорил мне, что не все одаренные смогут стать мастерами.
   Девочка раздраженно фыркнула. - Но они одаренные, понимаешь?
   - Поэтому они делают, что захотят? - Мика удивленно спросил. Несмотря на то, что и он был одаренным, мама никогда не позволяла ему так себя вести.
   - Да, - девочка отстраненно кивнула и замолчала, все также грустно уставившись на столешницу. Похоже, она сочла разговор законченным.
   Мику это совершенно не устраивало, поэтому он настойчиво переспросил: - А ты?
   - Я? - девочка вновь настороженно посмотрела на него.
   Мика не сразу понял причину настороженности, но потом все же догадался. Видимо, девочка подумала, что он спрашивает ее о том, одаренная ли она. Мика мысленно пожал плечами - зачем ему было знать это, если он даже не знал ее имени?
   - Как тебя зовут?
   Когда девочка поняла, что же он от нее хочет, она облегченно улыбнулась ему. - Я Мирабель. Мой отец - мастер Никон. Он недавно стал мастером-владетелем этого поселения, - и, чуть промедлив, она спросила в ответ. - А ты?
   Он приветливо улыбнулся ей. - Меня зовут Мика. Я пришел с дедом.
   - С дедом? - переспросила Мирабель, не понимая, о ком идет речь.
   - Ну... - протянул Мика. Дед и был дедом, верно? Как его можно было не знать? - Кажется... другие люди называют его Йомур, - с трудом припоминая, сказал он. Мика никогда не ладил с именами, тем более с таким забавным, как имя деда.
   Похоже, Мирабель ладила с именами куда лучше него. - Да, я знаю его, - она довольно закивала. - Это мастер-целитель?
   Мика кивнул и удивленно посмотрел на нее. - Откуда ты знаешь это?
   Она пожала плечами. - Отец говорит, что мне нужно знать всех важных людей.
   - Мой дед не важный, - недоумевая, заявил Мика. - Он просто старый, - мальчик задумчиво почесал голову, - и он носит белый халат.
   Девочка засмеялась. - Он мастер, Мика. Это значит, что он очень важный.
   Мика нахмурился, не понимая, о чем она говорит. Его дед был его дедом. Он жил вместе с ними, все время бурчал и жаловался на что-то. Мике казалось, что важные люди так себя не ведут. В итоге он решил, что не стоит ломать голову по этому поводу, а вместо этого можно поговорить о чем-то другом. - Значит, ты тоже будешь мастером?
   Но, из-за этого невинного, казалось бы, вопроса, улыбка с лица Мирабели тотчас исчезла. - Нет... - она покачала головой, отводя взгляд в сторону. - У меня... нет дара.
   Мика нахмурился. Все эти разговоры про важность и про дар совсем сбили его с толку.
   В этот раз воцарившееся молчание прервала сама девочка. - Отец говорит, что такое случается.
   - Поэтому они смеются над тобой? - хмуро спросил Мика.
   Она неуверенно пожала плечами, избегая смотреть на него. Мика тут же подумал, что это неправильно. Вся эта важность и дар - все это было чушью. Его собственная сестра, малютка Марианна, тоже не проявляла никаких признаков дара. Но это же не значило, что она была плохой, верно? Или его отец, Васс? Он же тоже не был одаренным...
   Мика твердо знал одно - Мирабель ему понравилась. Она была хорошей, во много раз лучше Фрэнсиса и того, второго... Мика вновь задумчиво почесал голову. Как звали того второго вспомнить никак не удавалось.
   - Все это неправильно, - пробормотал он, а Мирабель удивленно подняла взгляд на него. - Мой папа очень важный человек. Но у него нет дара.
   - А кто твой папа? - заинтересованно спросила она.
   - Страж, - гордо выдал Мика. На что девочка тут же захихикала. - Что?
   - Это совсем неважная работа.
   - Важная!
   Девочка уперто повторила: - Неважная!
   Мика хмуро посмотрел на нее. У него было такое чувство, что Мирабель могла очень долго продолжать в том же духе. В итоге он решил просто пожать плечами. - Неважно, что неважная... - Мика почувствовал, что запутывается в этих сложных словах. - ...Я все равно люблю его.
   Вместо того, чтобы спорить дальше, Мирабель улыбнулась ему. - Ты смешной, - она оглянулась по сторонам и, увидев, что все слуги чем-то заняты, а ее отца вообще не видать, решительно встала с кресла. - Пошли, - она протянула ему свою маленькую ручку. - Я хочу показать тебе кое-что.
   Мика, немного нехотя встал с кресла и взял ее за руку, с тоской поглядывая на оставшиеся на столе пирожные. За разговором он совершенно забыл про них, а теперь и вовсе собирался уходить куда-то. Он так и знал, что нужно было быстрее съедать их...
   Заметив, как он смотрит на угощения, Мирабель хихикнула и прихватила парочку пирожных. - Возьмем их с собой.
   Это тут же подняло мальчику настроение.
   Пройдя чередой коридоров, девочка привела Мику на открытую террасу. Это был яблоневый сад. Усаженные ровными рядами, мальчику деревья казались гордыми стражами, стоящими в строю. Их парадные кафтаны, которыми выступала зеленая листва, выглядели так, будто были одеты впервые - в густой листве не было ни пятнышка. Все было вымыто и выглажено до блеска. Настолько, что Мике это все даже показалось несколько неестественным. Настоящие деревья не росли так упорядоченно, и они не были так безупречны. У них же должна была быть хоть одна сухая веточка, верно?
   Но перед тем, как Мика успел разочароваться, подумав, что этот сад и был их целью, Мирабель уже потащила его вперед по вымощенной булыжником дорожке. Дорога проходила вдоль яблонь и уходила куда-то дальше - совершая круг по саду, она направлялась к другому входу в Крепость. Но Мирабель недолго шла по ней. Вместо этого, она быстро отбросила прочь маленькие туфельки и босиком побежала по траве, туда, где за зеленой листвой ухоженных деревьев скрывался самый край террасы, огороженный перилами.
   Только лишь подойдя к ограждению, у Мики перехватило дыхание - внизу, на расстоянии восьми этажей, раскинулось все поселение. А он смотрел на него сверху вниз, удивленно хлопая глазами.
   - Прекрасно... - заворожено выдохнул Мика. Страх, если он и был, быстро пропал, и вот мальчик уже свешивался с перил, изумленно вертя головой по сторонам и пытаясь увидеть все и сразу. Это действительно стоило всех оставленных позади пирожных!
   Поселение казалось огромным и таким живым, что Мике не верилось, что еще совсем недавно он был частью чего-то настолько большого и сложного. Хоть уже и темнело, но внизу все еще было видно движение. Как трудяги-муравьи, люди спешили по своим делам, и не подозревая, что кто-то наблюдает за ними. Среди множества каменных домов и протянутых между ними узкими лентами мостов, их движение выглядело настолько выверено, будто все они были частью одного сложного механизма.
   - Да... - Мирабель выдохнула, стоя подле него у самых перил. Она потянулась рукою вниз, будто пытаясь достать до людей вдали. - Это мое любимое место.
   Мика отлично понимал почему - тут было превосходно! От осознания того, сколько всего было под их ногами, кружилась голова. Поэтому он вновь свесился вниз с перил, ощущая, как по его волосам пробегает ветер.
   На мгновение повисло молчание, пока девочка вновь не заговорила: - Когда я тут стою и смотрю вниз, мне кажется, что я могу быть кем угодно, - она широко улыбнулась.
   - Даже птицей? - переспросил Мика.
   - Может быть, - Мирабель пожала плечами. - Я бы хотела быть облаком.
   Мика задумчиво потянулся рукой к ближайшему облаку высоко в небе, но, к его сожалению, не смог достать до него. Казалось, не хватало совсем немного. - Не знаю, - он пожал плечами, - оно очень скучное, - после чего его лицо задумчиво нахмурилось. - Оно просто там висит и висит... Целый день.
   - Оно не скучное! - упрямо заявила Мирабель. - Облако очень пушистое. Оно не может быть скучным.
   Мика посмотрел на нее в недоумении. Почему, если облако было пушистым, оно не было скучным? Так и не поняв, о чем она говорит, Мика пожал плечами. Похоже, что эта девочка была такой же странной, как и его дед. Ей не хватало только своего белого халата.
   - Все равно оно скучное, - наконец, выдал он.
   - Нет, - Мирабель упрямо покачала головой, отчего ее белокурая коса забавно замоталась из стороны в сторону, - оно не скучное!
   - Скучное!
   - Не скучное!
   Так продолжалось еще долго. Он не помнил, о чем они говорили, но помнил, что они много спорили из-за всяких глупостей. Спорили тогда, и продолжат спорить еще долгие годы спустя. Но, несмотря на все ссоры, это был прекрасный день. Потому что именно в этот день Миклай К Хай и Мирабель из рода Кан Гор стали друзьями.

*_*

Сегодняшний день. Месяц первых холодов, день 2.

   Мика стоял на одной из многочисленных террас крепости. Ему казалось, будто прошлое и настоящее в это мгновение сошлись вместе, объединились здесь и сейчас. Казалось, что он может повернуться налево и увидеть девочку, стоящую подле него и с восторгом смотрящую на раскинувшийся под их ногами муравейник.
   Но девочки не было. Это было всего лишь старым воспоминанием. Приятный отголосок счастливых дней детства. Он стоял на террасе один, и с тоской смотрел на поселение, будто утопшее в густом белом тумане.
   Рука сама собой нащупала под рубахой синий амулет, который Мика теперь постоянно носил на шее. На ощупь небольшой камень казался теплым, будто он был рад тому, что Мика вспомнил о своей подруге.
   Мика не мог задерживаться на террасе долго - отряд вскоре должен был выдвинуться, поэтому скоро он уже покинул Крепость и нырнул в густой туман утренних улиц. Такой, когда и в десяти шагах от себя что-то разглядеть становится сложно. Было зябко, а под ногами хлюпали лужи, оставшееся после прошедшего ночью дождя. Мика брел по широкой улице, которая вела с самой Главной площади и до Крестьянских ворот, одного из немногих выходов из поселения, за которым далеко вперед тянулись поля.
   Он шел неспешно, задумчиво шагая по самой обочине вымощенной дороги. В голове одна другую сменяли мысли, думать которые не хотелось. О сестре, о маме с дедом. И, конечно же, о том, что случилось вчера вечером во время церемонии представления Марианны. Даже предвкушение будущего похода не могло отогнать прочь мрачных мыслей. Мика до сих пор помнил, как выглядело обескровленное лицо Фрэнсиса, распятого на стене прямо за их спинами. Мика никогда не ладил с разбалованным одаренным, но все же не мог найти в себе силы утверждать, что тот заслуживал такой участи. Кто бы не сделал это с ним, он однозначно был крайне жестоким человеком.
   Несмотря на туман, Мика заметил Крестьянские ворота еще издали - огромный темный монолит возвышался над крышами ближайших домов, поражая своей надежностью и основательностью. Эта громада, как и все прочие выходы за стены Свирепого, открывалась всего два раза в день - утром, чтобы выпустить крестьян вместе со скотом на поля за стенами поселения, и вечером, чтобы впустить их обратно. Все остальное время они были наглухо закрыты. Если в течение дня и появлялись желающие войти или выйти из поселения, коих было немного, то ради них никто тяжеленные ворота открывать не собирался. Для таких случаев в воротах была устроена куда меньшая дверь, через которую они входили и выходили. Именно через такую дверь их отряд и собирался покинуть поселение, чтобы не пришлось ждать открытия самих ворот, которое должно было произойти только через час.
   Вскоре медленный шаг уже привел Мику к небольшой площади перед воротами, на которой сейчас толпились смутно различимые силуэты людей, скрытые туманом. Так как крестьянам, желающим попасть на поля, тут собираться пока еще было рано, то это, скорее всего, и был тот самый отряд, который Мика с Емоем должны будут провести до Мудрого.
   Стражи, человек десять-пятнадцать, были облачены в кожаные доспехи. С кирасой из темной кожи и с нашитыми на нее металлическими пластинами на груди, с поножами на ногах и шлемами-котелками на головах, стражи представляли собой весьма грозный вид. На их поясах висели ножны с мечами, а из-за спин выглядывали круглые щиты. Поперек их груди были перекинуты ремни, с которых свисало множество колбочек. Мика уже и не помнил, когда видел стражей настолько вооруженными. Обычно, неся службу в поселении они носили лишь нагрудник и меч, в то время как сейчас они с ног до головы были облачены в темно-коричневую кожу и потертое железо. Это тут же наводило на мысли о серьезности похода, в который они отправлялись. Правда, такие мысли быстро развеивались, стоило только прислушаться к громким восклицаниям и беззаботному смеху, который доносился из их рядов. Туман скрывал их лица, но, судя по звукам, казалось, что эти люди собрались не за стены Свирепого, а на простую прогулку по улицам поселения.
   Мике оставалось лишь пожать плечами. Эти люди же должны были знать, на что шли, верно? Сделав пару шагов вперед по площади, Мика все же сумел разглядеть Емоя. Их охотничий жилет по цвету был похож на кожаную кирасу стражей, отчего охотник почти полностью сливался с людьми вокруг него. Единственным ярким отличием, которое и привлекло внимание Мики, было отсутствие шлема на голове Емоя. Парень не стал терять времени зря и пошел к нему, чем тут же привлек на себя его недовольный взгляд.
   - А вот и он, - хмуро пробурчал Емой, после чего он зевнул, широко раскрыв рот. - И будто бы не ждал я тут тебя четверть часа...
   - Да, да, - хмуро отмахнулся от него Мика. - Я тоже рад тебя видеть.
   Емой раздраженно посмотрел на него. - Я был бы больше рад поспать еще пол часика. После вчерашнего... - он передернул плечами, отгоняя воспоминания прочь, - я заснул далеко не сразу.
   Мика отвлеченно кивнул ему. - Не вериться, что за пару часов до этого мы помогали пьяному Фрэнсису добраться до дома, да?
   - Да... - буркнул Емой. - Хоть он и был ублюдок, но такой смерти не пожелаешь даже ему. И... - он посмотрел на Мику. - Что это за чушь про то, что умрет каждый вне круга? Вне какого, черти, круга?
   Мика пожал плечами. Это уже было третьим сообщением, оставленным убийцами рядом с их жертвами. Но, кроме явной неприязни убийц к одаренным, ясности эти послания не привносили. - Если бы я знал. Единственное, что могу сказать тебе точно, так это то, что мастер Симан все же в этой истории ни при чем.
   - Это тот, из-за которого уволили Марту? - Емой фыркнул. - Либо так, либо он убил собственного сына. Хотя... - Емой погладил подбородок в притворной задумчивости. - С вами - одаренными, никогда нельзя быть в чем-то вверенным полностью. Ты вот, - он кивком указал на Мику, - вообще решил охотником стать.
   Мика закатил глаза. - И это то же самое, что убить собственного сына?
   Емой пожал плечами. - Безумие - оно везде безумие. Кстати, к слову об одаренных... - он огляделся вокруг, и, видимо обнаружив то, что искал, указал рукой куда-то в гущу людей. - Пошли, представим тебя нашему мастеру.
   Мика проследил за его взглядом - на краю площади, прямо у стены одного из домов, стояла повозка. В отличие от обычной крестьянской повозки, эта повозка была в два раза уже и выше, что делало ее гораздо более приспособленной для походов. Такие повозки называли вагонами.
   - Мастеру?
   - Да, - кивнул охотник, переводя взгляд на него. - На бумаге он руководит отрядом.
   - А на деле?
   - А на деле, - Емой хмыкнул, - На деле руководит десятник стражей - тоже редкостный ублюдок.
   - Ага, - буркнул в ответ Мика, отчетливо представляя, что Емой думает о нем самом.
   Видимо, почувствовав сомнения в его голосе, Емой перевел взгляд на него. - Нет, я серьезно. Я знаком с этим десятником. Его зовут Парриг, и он старый друг Аккоя. И они, - Емой усмехнулся, - друг друга стоят.
   Мика кивнул, прекрасно зная, что его напарник думал об Аккое. Но он все еще сомневался в том, что этот Парриг был так уж плох. Правда, спорить по этому поводу с Емоем он не собирался. - Ты уже ходил в такие походы, да?
   - Да, - отвлеченно кивнул Емой, - несколько раз. И ходил именно в Мудрое по этой же дороге. Тут ходят часто - этак раз в неделю. Опасности тут нет. Считай, что ты в этом походе просто для того, чтобы глазеть по сторонам, - сказал он с усмешкой. - А теперь пошли.
   Они углубились в толпу, огибая одного стража за другим, пока не подошли к повозке. Сам деревянный вагон, сколоченный из простых досок и обтянутый сверху льняной материей, был чуть выше головы Мики, но отнюдь не он привлек его внимание. Это был конь, запряженный в повозку. Серый в белое пятнышко с густой длинной гривой, молодое и статное животное меланхолично жевало овес, почти не обращая внимания на проверяющего упряжь стража.
   А вот Мика, пока Емой полез внутрь повозки, внимание на стража обратил. Тот был низкорослым, а его внешний вид, начиная от чуть великоватого нагрудника и заканчивая торчащими вразброс из-под шлема котелка карими волосами, был несколько несобран. Будто этот страж, немного робко поглаживая коня по гриве, не понимал, что вообще забыл тут. Его простоватое лицо, светлокожее и круглое, было чрезмерно испещрено веснушками. А широко открытые потерянные глаза с подростковой наивностью смотрели на меланхолично жующую овес лошадь.
   - Я тебя помню, - тут же выпалил Мика, с прищуров вглядываясь в лицо молодого парня. Этот был тот самый молодой и до глупости наивный страж, которого София уговорила пустить их в Залы Покоя двумя днями ранее! - Ты... - но имя, как Мика не старался вспомнить, ускользало от него.
   Страж, лишь сейчас обратив внимание на Мику, и сам с узнаванием посмотрел на него. - Меня зовут Калли, - он кивнул головой, теперь уже несколько неприветливо поглядывая на Мику. - Я тоже помню тебя. Из-за тебя со Свэном я и оказался тут.
   - Тут? - Мика несколько удивленно посмотрел на него. В последний раз, когда они виделись, у парня даже не было собственного меча! Ему явно было не место в данном походе. - Ты уже закончил ученичество и получил свой меч?
   - Нет, - он хмуро покачал головой. - Меча у меня нет. В наказание за то, что я впустил вас тем вечером в Залы Покоя, я буду всю дорогу присматривать за Хвастуном, - он еще раз погладил серогривую лошадь по гриве, но та продолжала все также отрешенно жевать овес, не обращая на стража внимания.
   Мику это позабавило. - Похоже, - с улыбкой сказал он, - за Хвастуном много присмотра не нужно...
   Возможно, стоило немного серьезней отнестись к тому, что Калли наказали частично и по его вине. Но вместо этого Мике хотелось пожать плечами. Все же, с одной стороны, это не было самым худшим возможным наказанием - прогулка до Мудрого была даже интересной, а с другой - никто не заставлял Калли пускать их внутрь. Он сделал это по собственной воле, пусть и по просьбе Софии. И, возможно, теперь он такой ошибки больше повторять не будет.
   Перед тем, как они продолжили разговор, раздался нетерпеливый голос Емоя. - Мика, черт возьми... - пробубнил он, подходя к ним и подозрительно изучая Калли. - Не застревай, где попало. Закидывай свою сумку в вагон и пошли дальше.
   Если поведение Емоя и вызвало у Калли некоторую оторопь, то Мика к такому уже привык и просто улыбнулся. Еще раз кивнув молодому стражу, он быстро забросил заплечную сумку в вагон, где уже лежали не только сумки всех членов отряда, но и все вещи, которые могли пригодиться им в пути, начиная от запасов еды и заканчивая путевыми палатками.
   Идти пришлось недалеко - в нескольких шагах от повозки, на невысоком каменном выступе рядом с домом, в одиночестве сидел старик. Его кожа была гораздо более темной, чем у любого местного жителя, что тут же выдавало в нем выходца из Храброго. Казалось, что жаркое солнце родных краев старика не остановилось на его коже и иссушило его всего, оставив его исхудавшим, невысоким и немного сгорбленным.
   Голова старика была выбрита налысо, отчего смуглость его лица бросалась в глаза еще больше, а его тонкие губы обрамляли седеющие усы, свисающие вниз на добрую ладонь и куда более светлые, чем его кожа. На нем был одет простой темно синий кафтан, который, хоть и был плотным и надежным на вид, выглядел далеко не новым. Утративший былую яркость цветов после многих стирок, такой кафтан смотрелся бы впору на ремесленнике среднего достатка, но никак не на мастере, который мог позволить себе каждый день одевать новую одежду. Все это напомнило Мике о его собственном деде и белом халате, который тот неизменно носил. Более того, этот чернокожий лысый старик напоминал Йомура не только странным вкусом к одежде и преклонным возрастом, но и неким характерным взглядом его куда более узких глаз. Казалось, что и этот старик, в точности как его дед, знал, что делал. Йомур, что бы Мика не думал о нем, умел исцелять. И делал он это очень хорошо. Также и этот старик - чем бы он ни занимался, Мика был уверен, что он это делает так, что другим остается только завидовать его мастерству.
   Емой, подойдя к старику, заговорил как можно почтительнее, что, насколько Мика успел узнать своего напарника, было для него само по себе немалым достижением.
   - Мастер Эшом, - Емой неуютно повел плечами и еле заметно склонил голову. - Это, - он небрежно указал на Мику, - мой напарник. Звать Микой.
   Старик неспешно перевел взгляд на него, и только сейчас Мика заметил темные круги под его глазами. Издали из-за темной кожи старика это было не столь заметно, но теперь, вблизи, следы усталости и бессонницы на его лице были очевидными. - Здравствуй, юноша, - устало поприветствовал его мастер, наблюдая за ним из-под полуприкрытых век. - Я надеюсь, бэр Емой, - он медленно кивнул на него, - объяснил вам ваши обязанности?
   - Да, - ответил Мика, несколько настороженно наблюдя за этим Эшомом. Казалось, старик выглядел настолько уставшим, что мог проститься с жизнью в любой момент.
   - Хорошо. Знаете, - он обратился к Мике, - Бэр Вадьян посоветовал вас, как хорошего проводника... и я доверюсь его суждению, - он весомо покачал головой.
   Мика вопросительно посмотрел на Емоя, одним взглядом спрашивая "бэр Вадьян?". А Емой в ответ закатил глаза и беззвучно зашевелил губами "Старшой". Мика тут же еле заметно кивнул ему. Старшой... конечно. Только сейчас он понял, что совершенно позабыл настоящее имя Старшого. От этого откровения Мике стало немного стыдно. Да, он все время забывал имена, но все же это был Старшой...
   Из размышлений Мику вырвал вопрос мастера. - Вы кажетесь мне знакомым... - Эшом пристально посмотрел на него. - Мы не встречались ранее?
   - Сомневаюсь, - Мика пожал плечами.
   - И все же... - протянул старик, внимательно наблюдая за ним. - Может, мы ходим к одному брадобрею?
   - Я не хожу к брадобрею, - Мика покачал головой.
   - Тогда, - продолжал мастер, - может я видел вас в Столице несколько дней назад? Там был один молодой человек...
   Мика хмуро посмотрел на него. - И там я тоже не бываю.
   - Может, вы делаете куклы, для кукольного театра? Я иногда имею с ними дело...
   - Я охотник, - для убедительности Мика похлопал по луку, закрепленному у него за спиной. - Я ничего не знаю про куклы.
   Но старик не успокаивался. - Может, вы тот молодой человек, который...
   - Нет, - хмуро перебил его Мика и закатил глаза. - Я тот молодой человек, которого один назойливый старик закидывает бессмысленными вопросами... - продолжить ему не дал Емой, незаметно толкнувший его в плечо.
   - Ты что, сдурел? - прошипел он.
   Мика хмуро потер свое плечо, не желая признавать за собой вины. Почему-то очень хотелось по-детски показать на мастера Эшома пальцем и сказать, что тот первым начал.
   Мастер же, казалось, не обратил на слова Мики никакого внимания, все еще внимательно изучая его. - Нет, не могу вспомнить, - он разочарованно покачал головой.
   После этих слов Мика даже облегченно выдохнул, надеясь, что теперь странный старик оставит его в покое.
   Тем временем к ним подошел один из стражей и, заметив Емоя, незамедлительно высокомерно задрал нос. - А... - протянул он. - Нас сопровождаешь ты, Емой. Не скажу, чтобы я был рад этому.
   Этот страж выглядел куда более напыщенно, чем прочие. С, казалось, навеки застывшим выражением самодовольной важности на его худощавом лице, его маленькие глаза всегда пытались смотреть на окружающих сверху вниз, даже несмотря на то, что сам он был не так уж высок. Волосы стража были достаточно коротки, чтобы спрятать их под шлемом, но их цвет с головой выдавала жиденькая и светлая козья бородка, которая делала его и так заостренный подбородок еще более острым и выступающим вперед. Курносый и со впалыми щеками, он был похож на исхудавшую лису, которую голод заставил выйти на охоту.
   Нагрудник, одетый на страже, был куда богаче тех, которые носили его соратники. Его основа тоже была из кожи, но, если у других стражей на нагруднике были широкие железные пластины, то у этого стража их заменяло множество маленьких стальных блях. Все эти стальные кругляши, начищенные до блеска, успели сверкнуть всего раз, после чего страж одел поверх доспехов плотный красный кафтан. Набитый конским волосом, кафтан предоставлял очень неплохую защиту от стрел и секущих ударов.
   Тем временем, Емой, повернувшись лицом к новоприбывшему, похоже, тоже узнал его.
   - Парриг, - также хмуро поприветствовал того Емой. Но хмурость скоро уступила место ухмылке. - Значит, купил себе место десятника, да?
   - Что? Я... - по лицу Паррига на мгновение скользнул страх, но он также быстро сменился все нарастающим раздражением. - Следи за языком, бэр... Я не твой брат и терпеть такие выходки не намерен.
   - Вэр Парриг, - спокойный голос мастера Эшома перебил их. - Что вы хотели?
   - Мастер Эшом... - потерянно протянул Парриг, но, похоже, все же сумел вспомнить, зачем он пришел. - Ээ... да. Нам пора выступать.
   - Хорошо, - произнес старый мастер. - В таком случае, выступаем...
   Когда, после этих слов, не ожидавший такого быстрого согласия Парриг так и остался стоять на месте, Эшом вновь спросил его: - Вы хотели еще что-то, вэр?
   - Ээ... - протянул Парриг, собираясь с мыслями. Похоже, мастер Эшом приводил его в замешательство. - Нет. Нет, не хотел. Выступаем, значит - выступаем.
   И, еще раз кивнув Эшому, десятник оглядел все еще слегка туманную площадь и отдал своим людям приказ построиться в колонну. Вскоре, когда все еще переговаривающиеся между собой стражи уже выстроились попарно один за другим, Парриг вновь обвел их недовольным взглядом.
   - Стражи, где ваши кафтаны?
   Действительно, Мика только теперь обратил внимание на то, что в красном кафтане был один лишь Парриг.
   - Парриг, - с легкой располагающей улыбкой обратился к нему один из стражей откуда-то из середины строя, - в них же заживо закоптиться можно. Может, пусть первое время парни пройдут так? Первый дневной переход все же...
   Окружающие стражи одобрительно закивали головой, явно не спеша натягивать на себя жаркую одежду.
   Но вместо того, чтобы прислушаться к мнению других стражей, Парриг недовольно нахмурился. - Раз положено одевать кафтаны при выходе за стены поселения, то мы будем одевать кафтаны. А Ярек, - Парриг кивнул на заговорившего стража, - получит почетную возможность первым сопровождать наших проводников.
   Стражи тут же зароптали, а лицо Ярека недовольно скисло. Никто из них не хотел бегать по лесам вслед за прыткими охотниками не только в отнюдь не легких доспехах, но и в жарком кафтане. Тем не менее, стражи подчинились. После недолгого промедления они все же направились к вагону и, достав оттуда свои кафтаны, все же с неохотой одели их.
   Наблюдая за тем, как недовольные стражи, теперь уже все как один в красных кафтанах, вновь строятся в колонну, Мика с некоторым удивлением покачал головой. Он так и не понял, этот Парриг приказал стражам одеть кафтаны из-за соображений безопасности или же просто потому, что был упертым ослом?
   Емой таких сомнений не испытывал. - Я же говорил, что он ублюдок?
   Мике оставалось только закатить глаза и направиться вслед за своим напарником во главу колонны - туда, где перед самыми воротами их уже ждал Ярек.
   Он был молод - лет двадцать пять, не больше, но, тем не менее, у него уже было спокойное лицо человека, который знал свое место в жизни и которого это место полностью утраивало. Темноволосый и чуть заросший щетиной, Мике этот человек мгновенно пришелся по душе. Приветливая улыбка, с которой он их встретил, этому отнюдь не помешала.
   Ярек протянул руку и поздоровался сперва с Емоем, а после - и с Микой.
   - Надеюсь, вы, парни, не слишком спешите вперед? - он улыбнулся. - В моем кафтане особо не побегаешь.
   Емой фыркнул ему в ответ. - Зато, теперь ваш ублюдок-десятник не будет волноваться за безопасность своих потеющих подчиненных.
   Мика усмехнулся и покачал головой. - Мне кажется, или ты говоришь о сердобольной старушке, а не о страже?
   Ярек рассмеялся и дружественно похлопал Мику по плечу. - Если что, там, в вагоне еще остались свободные кафтаны, - он подмигнул Емою. - Можете их накинуть. Чтобы Парриг не волновался и за вашу безопасность, конечно.
   Емой уже хотел было сказать что-то в ответ, но не успел. Подчиняясь приказу Паррига, к двери подошел один из стражей, охранявших ворота, и стал отворять дверной замок. Все тут же притихли, занимая свои места и готовясь к выходу. Мика еще услышал, как позади фыркнул Хвастун - лошадь, которая, под присмотром Калли, потащила вагон вперед. После чего заскрипела отворяемая дверь, достаточно широкая для того, чтобы в нее прошел не только человек, но и одна лошадь с вагоном, и Мика вслед за Емоем шагнул за пределы поселения.
  

*_*

   Их отряд состоял из пятнадцати стражей, призванных отвечать за безопасность, двух проводников, которые должны были провести отряд сквозь леса, и мастера Эшома, которого, собственно они все и сопровождали в Мудрое. Также не стоило забывать о Хвастуне с вагоном, в котором не только уместились все их вещи, но где с некоторым удобством ехал и сам старый мастер. Стражи шагали длинной колонной по двое, в середине которой, окруженная со всех сторон людьми в красных кафтанах, ехала повозка. А охотники вместе с Яреком шагали впереди всех.
   Сперва их отряд шел по широкой дороге, уложенной камнем, а вокруг, по обе стороны от дороги, раскинулись пшеничные поля. Золотистые, словно самородки драгоценного металла, они колыхались на ветру, проникаясь его малейшим дуновением. Время от времени они проходили мимо деревянных складов, в которых крестьяне хранили все, необходимое для работы. Но самих крестьян видно пока не было - хоть туман уже и рассеялся, оставив за собой лишь росу и слякоть, утро все еще было столь ранним, что все крестьяне, как и другие жители поселения, пока еще спали.
   От монотонной ходьбы и Мика с Емоем ощущали некоторую сонливость. Правда, этого нельзя было сказать о Яреке, который уже некоторое время без умолку рассказывал про своего сына.
   - Он очень сообразительный. Прямо, весь в отца! - он широко улыбнулся, но видя, что ответом ему были лишь сонные взгляды охотников, не стал огорчаться, а вместо этого полез за пазуху. - Но он умеет не только говорить, - он вытащил из кафтана бумажку и с энтузиазмом протянул ее Емою. - Посмотрите, что он нарисовал!
   Емой кисло посмотрел на бумажку. Рисунок был совсем простым. На нем было изображено несколько человекоподобных фигур, которые держались за руки и широко улыбались. Навыки рисования сына Ярека были примерно такими же выдающимися, как и навыки самого Мики. Почему-то сразу вспомнился тот человеко-медведь, которого он нарисовал совсем недавно, что тут же вызвало на его лице улыбку. Емой же веселья не испытывал - чем дольше он смотрел на рисунок, тем больше хмурился. - Что это за бред? - в итоге недовольно выдал он. - Кто это вообще может разобрать? Научи своего сына толково рисовать, и уже потом ходи и показывай всем вокруг его рисунки.
   Ярек обиженно убрал рисунок обратно за пазуху. Но она быстро пропала, а взамен ей пришла улыбка - Ярек был не из тех людей, кто умел держать обиду. Он пожал плечами. - Сомневаюсь, что в три года ты рисовал лучше, Емой.
   - Может, и нет, - недовольно сказал тот, - но мой чокнутый батя не бегал вокруг и не показывал всем мои рисунки... А чокнутый батя этого малого, - палец Емоя указал туда, куда был убран рисунок, - как раз это и делает...
   Мика, слушая их перепалку, лишь с улыбкой покачал головой. Ярек, как он и подозревал, был хорошим парнем. Было в нем что-то такое, что тут же вызвало доверие. Которое только укреплялось, когда Мика слушал его бесконечные рассказы про чудесную жену и очаровательного трехлетнего сына. Казалось, что его семья и была всей его жизнью. За все время, пока они шли, не было сказано ни одного слова, про то, какая у него работа или про то, как плохо себя ведут одаренные. Зато Мика знал, какое красивое платье одела его жена, когда провожала Ярека, или про то, что его маленький сынишка недавно подружился с одним из соседских мальчишек. У Мики это неизменно вызывало улыбку, а у Емоя - бурчание по поводу того, что пора бы уже кое-кому заткнуться. Но даже несмотря на это, Мика был уверен в том, что уж кого кого, а Ярека Емой ублюдком не считает, что уже было своеобразным достижением.
   Так, за разговором, их путь и продолжался. Поля довольно быстро кончились, и дальше широкая дорога сошла на нет, постепенно превратившись в узкую тропу, к которой с двух сторон подступили леса. Если у самого поселения нужда в хорошей, широкой дороге была, то там, где кончались поля, и не было почти никакого движения, такие дороги были попросту не нужны. Их и не поддерживали.
   Стиснутая с двух сторон наступающим лесом, тропа с каждым пройденным шагом становилась все уже. Сперва лес вокруг них не был густым - это было всего лишь редколесье. Охотники то и дело ныряли в сторону и беспрепятственно пробегали по мху между деревьями, разведывая окружающий их лес. Они редко возвращались на тропу, вместо этого предпочитая брести по лесу в пределах видимости друг от друга, оставив вспотевшего в толстом кафтане Ярека шагать в одиночестве на тропе. Но со временем редколесье сменилось самым настоящим буреломом, заросшим и непроходимым. Уходить в стороны теперь было невозможно, и они вновь вернулись на тропу, которая все также уверенно змеилась сквозь густой лес.
   Так, в дороге, наступил и миновал полдень. А они так и продолжали идти, лишь изредка совершая короткие остановки, чтобы перекусить. Со временем от окружавших их деревьев вправо поползли все более длинные тени, пока, к вечеру, дорога полностью не погрязла в сером сумраке. Воздух, нагретый за день, стал медленно охлаждаться, чему Ярек был, несомненно, рад. Мику же волновали другие мысли. Где-то поблизости уже должно было быть убежище, но он так и не смог увидеть признаков какой-либо постройки. Вокруг был все тот же густой лес, в котором в наступивших сумерках пройти мимо чего-то было проще некуда. И именно когда он уже стал беспокойно оглядываться по сторонам, они и вышли на полянку - небольшой, но удивительно чистый участок леса рядом с тропой.
   Их заставила замереть поднятая рука остановившегося Емоя. Охотник, пристально присмотревшись к чему-то на поляне, видимо, все же обнаружил искомое, и посмотрел на них. - Видите, там, на поляне? - он указал куда-то вперед.
   Далеко не сразу, но Мика сумел увидеть скрытое в зелени начало каменной лестницы, уходящей вниз. Но, даже поднимаясь на цыпочки и вглядываясь, он все равно не смог рассмотреть что-либо больше. Но было не сложно предположить, что то, что было под землей, и было их убежищем на ночь.
   - Увидели? Хорошо, нам туда, - Емой кивнул в сторону спуска. И Мика шагнул вперед, но его тут же остановила рука его напарника, схватившая его за плечо. - Куда это ты? - спросил он. - Ты, конечно, мне не нравишься, что тут скрывать... - он усмехнулся, а Мика вновь закатил глаза. Учитывая то, сколько раз Емой просил его сломать ногу, об этому уже можно было догадаться. - Но... - Емой задумчиво замолчал. - Нет... - все же протянул он с ухмылкой. - Это того не стоит.
   - Что "не стоит"? - переспросил Мика, подозрительно сощурив глаза.
   Вместо того, чтобы отвечать, Емой перевел взгляд на сопровождавшего их стража. - Ярек, ты это, - Емой указал рукой туда, где за поворотом тропы шагал их отряд, - скажи им, что мы пришли.
   Ярек кивнул ему и пошел навстречу колонне, оставив их наедине. Скоро он уже вернулся - Ярек шел впереди вместе с другим стражем, а за ними тянулась вся оставшаяся колонна. Сам Ярек остался стоять рядом с ними, а второй страж прошел мимо них и направился к спуску. Через несколько мгновений он уже скрылся где-то там внизу.
   - Что происходит? - Мика шепнул Емою, не в силах сдержать любопытство.
   Емой сперва чуть раздраженно посмотрел на него, но в итоге все же вздохнул и ответил. - Страж пошел проверить, есть ли там духи, - он безразлично пожал плечами. - Обычное дело. Убежище пустовало примерно неделю. Всякое могло произойти.
   - И что, - спросил Мика, - часто в таких местах что-нибудь находят?
   - Духов? - уточнил Емой, и Мика кивнул. - Не припомню, чтобы находили. Но проверить все равно нужно.
   Так вышло и в этот раз. Прошло немного времени, и страж вновь поднялся к ним.
   - Все в порядке! - раздался его крик, после чего Мика вместе со всем отрядом подошел к спуску. Это была обычная каменная лестница, немного заросшая травой, но все еще надежная на вид. Она уходила вниз и упиралась в ныне распахнутую деревянную дверь, оббитую железом. А за дверью было просторное помещение, в котором рядами вдоль его краев стояли двухэтажные кровати, каменные и холодные на вид. В центре комнаты был валькар - испещренный знаками постамент, с размещенной на нем массивной алтарной чашей.
   Мика еще только оглядывался по сторонам, когда Емой, а за ним - и многие стражи, потянулись внутрь помещения.
   - Все, - сказал Емой, забираясь на ближайшую кровать, - на сегодня наша с тобой работа закончилась.
   - Не самая сложная работа, - пробубнил Мика, занимая кровать около. Даже охота было гораздо сложнее, того, чем они занимались сейчас.
   В ответ Емой усмехнулся. - Наше дело - провести отряд до Мудрого. И... - он пожал плечами, - если что и встретиться, то в первую очередь пострадаем мы.
   Мика удивленно посмотрел на него. - То есть мы приманка?
   Емой неопределенно покрутил рукой в воздухе. - Если попадется на пути какой дух, то пока он будет есть нас, основной отряд успеет подготовиться. Но, я тебе говорю, - он безразлично пожал плечами, - нету тут духов. И уже давно.
   - Чудесно... - пробубнил парень, в очередной раз вспоминая, что любая работа за пределами поселения считалась опасной. - И... Что делать, если мы все-таки кого-нибудь встретим?
   Емой устало вздохнул и раздраженно посмотрел на своего напарника. - Говорю же тебе, не встретим мы никого.
   - Но все же...
   Еще раз вздохнув, Емой достал из кармана своего жилета небольшой рог. - Это сигнальный рог. В него дуешь, - он поднес его к губам и со всей мочи задул в него. Затрубило так, что Мика невольно зажал уши, а в сторону Емоя со всех сторон полетели оскорбления. В ответ стражам охотник лишь усмехнулся и убрал рог. - Так вот, в него дуешь, и все в округе знают, что случилось что-то нехорошее.
   Пока они обсуждали рог, стражи успели занять свободные койки, и в достаточно просторном до этого подземном убежище вмиг стало тесно. Люди ходили туда-сюда, носили припасы и личные вещи. Среди всей этой толпы отчетливо выделялся худощавый силуэт мастера Эшома, облаченный в темно-синий выцветший кафтан. Старик медленным шагом подошел к постаменту посреди помещения и приложил к нему руку. Мика тут же почувствовал, как невидимые волны чужой силы растекаются по комнате. Старик задействовал оградительные знаки, - подумал он, наблюдая за тем, как мастер убирает руку от алтаря, устало вздыхая. Наверное валькар имел свои собственные накопители, наполнив которые, Эшом позволил тому начать самостоятельную работу. Едва ли этот валькар был способен на многое - даже на то, чтобы скрыть что-то от духов, требовалось огромное количество силы. Поэтому, как предполагал Мика, большее, на что был способен этот валькар - это предупредить их, в случае приближения духов.
   Тем временем атмосфера в их подземном убежище становилась все более расслабленной. Наконец, избавившись от ненавистных кафтанов и кожаных кирас, стражи становились все веселее - то и дело, с одной или с другой стороны доносился смех. А Мика, оглядевшись, неожиданно для себя заметил знакомое лицо - недалеко от него был Свэн. Светловолосый парень, подобно другим стражам, занял одну из кроватей и теперь медленно выбирался из кожаных доспехов, развязывая один шнурок за другим.
   Видя, что Свэн тоже заметил его, Мика подошел к нему. - Не думал, что мы встретимся в этом походе.
   Свэн лениво кивнул ему в ответ. - Да. Я даже не знал, что ты охотник, - сказал он, пожимая Мике руку. - Вроде бы Мэт говорил, что ты мастер...
   - Мой дед мастер. А я, - Мика развел руки в стороны, - а я охотник. И ваш проводник.
   - Да, вижу... - немного растерянно протянул Свэн. - При этом ты - одаренный, но работаешь охотником...
   Мика пожал плечами. Его уже начинало понемногу раздражать то, что все обращали на это внимание.
   - Не ломай над этим голову, - кинул им проходящий мимо Емой. - Просто Мика - дурак.
   В ответ Мика улыбнулся. - И я тебя люблю, дружище.
   - Пошел к черту, - беззлобно ругнувшись, Емой показал ему на прощание кукиш и скрылся на лестнице, ведущей наружу.
   Тем временем Мика вновь посмотрел на Свэна, лениво наблюдающего за ними. Он помнил, еще по разговору в харчевне, что Свэна, после того, как пропали его родители, взял к себе отец Софии. Как его звали, Мика забыл, но то, что тот был весьма состоятельным перекупщиком, помнил хорошо. - Ты и сам то, насколько я знаю, мог бы быть перекупщиком. Почему пошел в стражи?
   Свэн отвернулся в сторону. Сперва он хотел пропустить его вопрос мимо ушей - он часто так поступал, когда разговор поворачивался в неприятную для него сторону. Конечно, это было достаточно грубо, но Свэну было на это плевать. Страж в основном общался только с теми, кто уже хорошо знал его и были готовы стерпеть и не такое. Но Свэн вовремя напомнил себе, что Мика не знал его привычек. Они и виделись то всего пару раз, и, тем более, в прошлую их встречу охотник немало помог ему, заступившись за них тогда, у таверны Аленкоша. И, как бы Свэну не было лениво, этим Мика заслужил хотя бы нескольких ответов. В итоге Свэн нехотя заговорил: - Не знаю, - он пожал плечами. - Все, что у меня есть, мне дал дядя Августин. И... мне показалось, что и дальше продолжать пользоваться его добротой не стоило.
   Мика несколько удивленно посмотрел на молодого стража. - И поэтому ты решил убежать от него и вступить в стражу?
   Свэн чуть раздраженно посмотрел на Мику. - Я ни от кого не убегал, - он вновь пожал плечами. - Наверное... У меня был знакомый в страже, и он помог мне устроиться. Может, это и не так хорошо, как быть перекупщиком, но уж точно лучше, чем работать в поле.
   Выслушав его, Мика пожал плечами. Скорее всего, и сам перекупщик, и его семья за годы совместной жизни настолько привыкли к Свэну, что его попытку стать самостоятельным видели совсем не в том свете, в котором видел ее Свэн. Как ему показалось, София была далеко не в восторге от этого поступка. Но Мике ли было говорить об этом, когда и его собственная семья была в недоумении от его решения стать охотником? По сравнению с его собственным выбором работы, вступить в стражу казалось куда более зрелым решением.
   До того, как Мика успел что-то ответить, их разговор был прерван неожиданным окриком. - Эй, Свэн! - раздался мужской голос откуда-то из глубины комнаты. Повернувшись, Мика увидел недалеко от себя нескольких стражей, рассевшихся на койках. Кричал один из них - это был крупный черноволосый парень, на вид не намного старше самого Мики. Его волосы, хоть и длиннее, чем у Мики, были все же слишком короткими, чтобы убрать их в косу, поэтому они просто беспорядочно свисали во все стороны - страж явно не уделял должного внимания своей прическе. Единственное, что волновало его - это чтобы волосы не лезли в глаза, для чего он то и дело небрежным движением руки убирал назойливую челку прочь от лица. На его подбородке, гладко выбритом, было множество маленьких шрамов, намекающих на то, что брился он либо в спешке, либо сам по себе был человеком не самым аккуратным и при бритье постоянно резался лезвием ножа. Учитывая также то, что на его рубахе и штанах виднелось не одно пятно, Мика был больше склонен ко второму объяснению. Но, несмотря на неряшливость, задорный блеск глаз и веселая улыбка черноволосого стража неизменно привлекали окружающих. Крупный парень казался беззаботным и энергичным, готовым увлечь за собой людей на какое-то плохо продуманное, но от того не менее веселое дело. И, похоже, его последним делом стало во что бы то ни стало вынудить Свэна подойти к нему.
   - С кем это ты там разговариваешь? Идите сюда! - весело пробасил он, а сидящие рядом с ним стражи тут же одобрительно поддержали его разношерстным гомоном.
   Сам Свэн слышать эти окрики был далеко не рад, и теперь, скривившись, как человек, которого принуждают к чему-то неприятному, следил за тем, кто его звал. - Черти, - обреченно выругался он. Видя вопросительный взгляд Мики, Свэн пояснил. - Это Савви. Брат Жуни...
   Услышав это, Мика взглянул на стража по-новому. Если он был братом Жуни, то, соответственно, был и братом Угрюма... Не нужно было быть особо наблюдательным, чтобы увидеть сходства между братьями. Все то же крупное телосложение, что и у Угрюма, та же квадратная челюсть, пусть и менее выраженная, чем у старшего брата. Если смотреть издали, то казалось, что Савви был меньшей версией своего брата, более заросшей волосами и растерявшей чистоплотность и педантизм, которые были присущи Угрюму. Но вблизи эта иллюзия рассеивалась, потому что у Савви не было того, что Мика привык видеть в Угрюме - у младшего не было той серьезности и методичности, с которой Угрюм подходил к любому делу, за которое брался. Вместо этого младший брат производил впечатление человека, который все делает спустя рукава. Лицо Савви не хмурилось, а взгляд не был таким цепким, как у брата, отчего он выглядел куда более приветливо, чем Угрюм.
   Мике пришлось силой заставить себя перестать сравнивать младшего брата со старшим. Уже сейчас можно было сказать, что это были совершенно разные люди, и эти сравнения не привели бы ни к чему, кроме разочарования. Потому что Угрюм был мертв, а его младший брат, как бы Мике того не хотелось, не мог быть его копией.
   В итоге Мика оторвал от него глаза и посмотрел на Свэна. - И тебе он не нравиться?
   Свэн неоднозначно покачал головой. - Нет, не то чтобы... просто он очень много говорит... - он устало выдохнул, а Мика понимающе усмехнулся. Он успел заметить еще в таверне, что молодой страж предпочитал молчать. Промелькнула мысль, что он бы отлично поладил с Угрюмом, но Мика поспешил отогнать ее от себя. Не стоило об этом думать.
   Тем временем Савви продолжал настойчиво звать их, и его выкрики уже стали порядком надоедать не только Свэну, но и самому Мике. Нужно было что-то с этим делать.
   - Ну, что? - спросил Мика. - Пошли?
   Судя по кислому лицу Свэна, он был далеко не в восторге от предстоящего, но все же направился к группе стражей вместе с Микой. Сам Савви на кислое лицо своего соратника не обратил ровным счетом никакого внимания. Когда они подошли к ним, улыбка Савви стала еще шире, и он протянул Мике руку. - Ну, - начал он. - Зови меня Саввум, или Савви. А ты...
   - Мика, - представился парень, пожимая протянутую руку. - Ваш проводник, вместе с Емоем.
   - Ну, - опять протянул Савви, улыбаясь. - Емоя я знаю. Паршивец до сих пор пытается приударить за моей сестрой...
   - Это за Жуни? - спросил другой страж. Он тоже был молод - лет двадцати пяти. Одетый в мешковатую одежду, страж был худосочным и высоким, отчего напоминал длинную нескладную жердь. Его короткие сероватые волосы обрамляли вытянутое лицо, которое, несмотря на худобу, казалось не в меру округлым. В нем не хватало некоей остроты - полные губы, округлый нос, плавно изогнутые брови, даже его подбородок был куда более круглым, чему большинства других людей - все на его лице выглядело так, будто кто-то нарочно убрал все острые углы, оставив позади странную серость и неопределенность. Как показалось Мике, эта же неопределенность передалась и в характер стража.
   Савви закатил глаза. - У меня что, несколько сестер, Йол?
   Йол пожал плечами и мечтательно посмотрел куда-то в сторону. - Я бы тоже приударил за ней... - но тут он замялся и добавил, - будь она немного пообщительнее.
   - Удивляюсь, как это тебя остановило, - отстраненно сказал Свэн. - Ты бегаешь за каждой юбкой, которую заметишь.
   - Да, да, - Савви по-свойски ударил его в плечо, - Даже тогда, когда эта юбка сохнет на бельевой веревке, - он засмеялся, а вслед за ним смех подхватили и другие стражи.
   Йол тут же стушевался. - Я тогда был пьян... - если страж рассчитывал на то, что эта отговорка успокоит его напарников, то ошибался - после его слов смех стал только громче.
   Отсмеявшись, Савви одной рукой приобнял Свэна, лицо которого тут же скисло, и вновь повернулся к Мике. - Рады знакомству. Друзья малыша Свэнни - и наши друзья, - в ответ на повторно раздавшийся хохот уже изрядно повеселевших стражей Свэн что-то нечленораздельно пробурчал. И, хоть Мика и не расслышал слов, он был уверен, что это "что-то" было про Савви, и было далеко не лицеприятным.
   Вскоре Мика перевел взгляд на других стражей вокруг них. Первым ему на глаза попался щуплый парень небольшого роста, который, чуть сгорбившись, сидел на самом краю кровати. Его темные волосы были коротко острижены, отчего его большие уши, ничем не прикрытые, забавно торчали в стороны. Ему тоже было около двадцати пяти, но из-за лопоухости и не в меру покладистого выражения лица казалось, что он был гораздо моложе.
   Заметив взгляд Мики, лопоухий парень уже было открыл рот, чтобы представиться, но хлопок по спине от незаметно подошедшего Савви заставил его замолкнуть, так ничего и не сказав.
   - Знакомься, - бодро сказал Савви, все еще похлопывая парня по спине, - это Эр.
   Мика недоуменно перевел взгляд с Савви на Эра, который покладисто улыбался ему, несмотря на то, что хлопки его напарника явно доставляли тому неудобство. - Эр?
   Наверное, это была кличка. Ведь кто в здравом уме назовет своего сына Эром, правда?
   - Нет, - неожиданно покачал головой Свэн, то и дело чуть раздраженно поглядывая на Савви. - Не неси чушь, - сказал он Савви, после чего перевел взгляд на Мику. - Его зовут Грен.
   Савви пожал плечами и улыбнулся. - Но сам парень любит, когда его называют Эр, - еще раз хлопнув Грена по спине, Савви с ухмылкой посмотрел на него, - верно, Эр?
   В ответ Эр лишь неопределенно пожал плечами, на что и Савви, и, как успел заметить Мика, Йол, усмехнулись, а Свэн закатил глаза.
   - Как ему может нравиться имя, которое он не может выговорить? - сказал он.
   Усмешка Савви стала еще шире, после чего последовал еще один хлопок по плечу незадачливого Грена.
   - Эр, давай дружище, представься.
   - Пхривет. Меня зовут.. Эххр.
   Только лишь услышав это, Савви, а вслед за ним и Йол, не выдержали и рассмеялись.
   Мика же ничего особо забавного не увидел. - Что?
   - Он плохо выговаривает "р", - пояснил Свэн. - Отсюда и эта глупая кличка, которую придумал Савви.
   Судя по довольным усмешкам Савви и Йола, они мнение Свэна не разделяли. Мике оставалось лишь пожать плечами и перевести взгляд на следующего стража.
   - Это... - начал было представлять его Савви, но Мика перебил его.
   - Калли, да? - спросил он молодого ученика стражей, сидящего на кровати рядом с Греном, после чего получил настороженный кивок в ответ. Похоже, парень все еще с недоверием относился к нему после того случая в день проводов Весты. Мике оставалось лишь пожать плечами - возможно, это были и к лучшему, если Калли поймет, что идти на поводу у кого попало не следует, будь это красивая девушка или один из других стражей. - Мы знакомы.
   Мика не стал долго задерживаться и перевел взгляд на противоположную кровать, где, рядом с уже присевшим Свэном, сидел последний член этого маленького сборища.
   К удивлению Мики, Савви не полез его представлять, а вместо него это сделал Свэн, лениво кивнув в сторону сидящего рядом с ним парня. При этом жест Свэна был совершен с такой привычной небрежностью, что сразу становилось понятно - эти двое знают друг друга уже давно.
   - Его зовут Жора...
   Выглядел страж примерно на тридцать, но все еще сохранял стать молодости - даже мешковатая хлопчатая одежда не могла скрыть широкие плечи и плотные руки стража, явно привычного к тяжелой работе. Его волосы, блекло коричневого оттенка, с виду грубые и не чесанные, были связаны в конский хвост простой веревкой.
   - Привет... - он медленно кивнул Мике. И это неспешно сказанное слово, та медлительность, с которой он сказал его, тут же добавила образу Жоры завершенности. В его серых глазах была некая еле заметная пелена, которую Мика сперва списал на усталость после дневного перехода, но сейчас он не был уверен в этом. Кто казался Мике всегда усталым, так это мастер Эшом - его полузакрытые веки так и наводили на мысль о том, что старику не помешало бы немного поспать. Но Жора выглядел отнюдь не так - его глаза, пусть и не смотрели на мир с полной ясностью, все же были широко открыты. В то же время это не была и лень, которой хватало во взгляде Свэна, чуть раздраженном тем, что его отвлекают очередным разговором, тем самым мешая не делать ничего. Нет, - чем дольше Мика думал, тем больше убеждался в том, что это было что-то другое. В его чертах была не усталость и не лень, а некая навсегда застывшая там растерянность. Он просто был медленным человеком, которого угораздило жить в окружении быстрых людей. Его серые глаза всегда спрашивали окружающих о том, куда все так спешат, и никогда не получали ответа.
   Более того, Мике эта медлительность показалась знакомой. - Мне кажется, - спросил он, чуть сощурив глаза, - или я где-то тебя уже видел?
   - Да... - Жора медленно кивнул ему, внимательно изучая его лицо. - Ты - сын вэра Васса.
   Мика удивленно посмотрел на стража. Конечно, еще полтора года назад Васс был начальником стражи, и отца Мики узнавали часто, но с тех пор прошло немало времени, и теперь Васса вспоминали редко. То, что Жора не просто узнал Мику, но и знал, кто его отец, было странно. - Да... - чуть настороженно ответил Мика. - Но откуда я тебя знаю?
   Жора довольно улыбнулся. Кроме него, в этом походе было мало тех, кто успел хорошо узнать прежнего сотника, вэра Васса. Они все больше служили уже при вэре Бартозе, нынешнем начальнике стражи. Но сам Жора хорошо помнил его - вэр Васс хорошим человеком, честным и справедливым, и, присмотревшись, Жора мог увидеть в глазах его сына те же качества. Страж вновь улыбнулся ему и ответил: - Ты проходил через Путь несколько дней назад...
   - Да, - Мика медленно кивнул головой в узнавании, в нетерпении перебивая медленного стража, - и ты вместе с дядей Ораном охранял его, верно? - он улыбнулся. - Теперь я тебя помню.
   После того, как все они были друг другу представлены, время побежало быстро. Один разговор подходил к концу и тут же начинался другой. Савви с Йолом предпочитали шутить обо всем подряд, то и дело выхватывая слова у друг друга изо рта. Один из них мысль начинал, а заканчивал ее уже другой. Савви объяснил Мике, что с Йолом они дружили уже давно, больше пяти лет назад вместе поступив в стражу, поэтому и знали друг друга так хорошо. Их шутки то и дело были направлены на Грена с Калли, которые из-за робости и молодости ответ на них находили с трудом.
   В стороне от этой круговерти сидели Свэн с Жорой, которые, как Мика и подозревал, действительно знали друг друга уже давно - они познакомились около десяти лет назад, когда оба вспахивали поля. Свэн, бывший тогда еще мальчишкой, нашел в более старшем, но молчаливом и терпеливом подростке, хорошего товарища для игр.
   Первым, когда пропали его родители, с полей ушел Свэн, а через некоторое время за ним последовал и Жора. Сперва молчаливый страж не хотел рассказывать, почему он решил уйти, но после очередной шутливой подначки Савви все же признался - он решился на это после того, как в конце одного рабочего дня бесследно исчезла его жена. После этих слов притих даже Савви - о пропавших старались не говорить. Но Жора просто пожал плечами и все также медленно продолжил свой рассказ.
   После пропажи его жены, он с трудом сумел устроиться в стражу. Несмотря на то, что стражам тоже приходилось покидать поселение, эта работа была куда безопаснее его предыдущей. На дежурства за стены поселения ходили лишь для вида - нередко несколько десятков крестьян работали под присмотром всего одного стража. А если нужно было искать пропавших людей, то обычно такие поиски ничем не заканчивались - в самых безопасных местах, которые стражи и обыскивали, ничего не было, а, туда, где, может, что-то и было, никто идти не хотел. Что уж там говорить - никто и не помнил, когда последний раз бесследно пропадал кто-то из стражей, а об исчезнувших крестьянах или охотниках вспоминали с легкостью. Но на это уже давно закрывали глаза - стража из опасной работы превратилась в место, куда люди шли, чтобы этой опасности избежать.
   В то время стражей руководил отец Мики. И, если Жора что-то и говорил о Вассе, то исключительно с уважением, за что Мика был благодарен - после слов деда, пусть и неверных, но все еще свежих в памяти, радовало любое доказательство того, что тот был не прав.
   Именно знакомство Свэна и Жоры позволило Свэну, спустя многие годы, устроиться в стражу. Его старший и медлительный друг без лишних вопросов помог парню попасть на обучение, которое тот завершил всего за год. Если Свэн и предпочитал ничего не делать, это отнюдь не значило, что он, когда нужно было, не умел работать.
   Время прошло быстро, и от разговора их отрывал уже возглас одного из стражей, сообщивший им, что близится время вечернего обряда. Вскоре все уже собрались в центре помещения - перед валькаром с чашей. С другой стороны алтаря стоял мастер Эшом. Темнокожий старик, склонив голову и устало сощурив глаза, отвлеченно скользил взглядом по знакам, высеченным на постаменте. Он знал их, и, даже несмотря на усталость, чувствовал силу, скрытую в этих плетениях. Для него это было сродни тому, чтобы дышать - как бы ты ни устал, ты все равно продолжишь это делать. Пока Эшом был жив, он был мастером от начала и до конца. Его взгляд на миг обрел ту самую ясность, которая ушла вместе с молодостью, и он приподнял руку, призывая всех окружающих замолчать. И собравшиеся перед ним стражи, даже их высокомерный десятник по имени Парриг, который, как казалось Эшому, делал все возможное, чтобы вывести старика из себя, послушно подчинились ему.
   - Близится ночь, - начал он в наступившей тишине. - Вспомним же о том, что принес нам прошедший день. Вознесем благодарности тому, кто позволил нам прожить его, - он на мгновение замолчал, наблюдая за склоненными головами всех присутствующих, после чего достал из-за пазухи своего темно-синего кафтана маленький амулет - стальной крестик Старшего, который тут же покрепче сжал в кулаке. Краем глаза старик заметил, как большая часть собравшихся достает свои собственные кресты и точно также сжимает их в руках, и продолжил говорить. - Вознесем хвалу Старшему брату. Но лучшее восхваление - это отнюдь не слова, какими бы красивыми они ни были, - мастер покачал головой. - Лучшая благодарность Старшему - это жизнь без стыда и сожалений. Чтобы Старший брат, увидев то, как мы провели этот день, не захотел забрать его назад, - мастер Эшом обвел взглядом всех собравшихся. - Более того - чтобы он с радостью подарил нам и следующий день. И так один день за другим всю отведенную нам жизнь, - старик замолчал и убрал цепочку с крестом Старшего обратно за пазуху. Те среди собравшихся, у кого были свои кресты, последовали его примеру. - Ясный ум, чистое сердце!
   - Ясный ум, чистое сердце, - хором повторили все вокруг. После чего старик взял с алтаря чашу, до краев наполненную огненной водой. Он смочил в ней два пальца - средний и указательный, и поднес их ко лбу. Лишь слегка прикоснувшись мокрыми пальцами ко лбу, он тут же резко отвел их прочь, сбрызгивая жидкость в сторону. Жидкость, оставшаяся на его лбу, тут же испарилась, а капли, летевшие в сторону, вспыхнули и сгорели еще в полете.
   Старик шагнул в сторону, и к чаше один за другим стали подходить стражи. Все без исключения смазывали себе лоб, после чего стряхивали капли, наблюдая за тем, как они сгорают. Обряд помогал избавиться от грехов и сомнений и, очистившись, обрести защиту Старшего брата. Также во время вечернего обряда было принято сжигать кусочки бумаги или листьев вьюна, но в походе этим можно было пренебречь.
   Когда все прошли обряд, мастер Эшом вновь подошел к чаше и прикоснулся к ней рукой. Тут же вся оставшаяся вода воспламенилась, и из чаши вверх взметнулся огонь, яркий и высокий. Он горел, обдавая жаром всех собравшихся, до тех пор, пока жидкость в чаше не иссякла.
   - Ясный ум, братья, - попрощался с ними старик, вновь немного склоняя голову.
   - Чистое сердце, - вразнобой прошептали стражи, направляясь каждый в свою сторону.
   Мика уже было пошел вслед за ними, когда позади него раздался усталый усталый старческий голос. - Юноша, - повернувшись назад, Мика увидел, как мастер Эшом с улыбкой смотрит на него. - Мика, да?
   Он кивнул головой. - Да.
   Старик сперва внимательно посмотрел на него, и, хоть его веки и были полузакрыты, взгляд темнокожего мастера был настолько глубоким, что никакая усталость не могла помешать ему проникнуть парню под кожу. - Я вспомнил, почему ты кажешься мне знакомым, - старик медленно кивнул собственным мыслям.
   Мике почему-то очень захотелось закатить глаза. И кого теперь напомнил ему Мика? Того мальчишку, который утром чистил ему обувь? - И почему же?
   - Ты из рода Ан Нара, - тихо сказал старик.
   Почему-то при упоминании рода стало уже совсем не смешно. - Из какого такого рода? - настороженно переспросил Мика.
   - Рода Ан Нара, - еще раз с полной уверенностью повторил мастер Эшом. - Твое лицо показалось мне знакомым. Не полностью... - он задумчиво покачал головой. - Есть и посторонние черты, но твои глаза полностью выдают тебя. Такой насыщено серый цвет может быть только у настоящего аннарянина.
   - Наверное, это совпадение, - Мика пожал плечами, как можно беззаботнее. - Я никакого рода не знаю.
   Мастер мгновение изучающее посмотрел на него, после чего устало добавил: - Тогда, есть еще одно объяснение, - настойчиво продолжил он. - Возможно, ты состоишь в родстве с мастером Йомуром?
   Мика вновь настороженно посмотрел на мастера. - Он мой дед...
   - Ты его внук... - на лице мастера Эшома смешалось удивление и неверие, и он покачал головой. - Ты действительно его внук... Подумать только. Как быстро пролетело время...
   Этот старик немного пугал Мику - его чуждый внешний вид и невнятное поведение удивляли и настораживали одновременно. Почему-то Мике казалось, что мастер Эшом, с трудом выдавив из себя очередную фразу, внезапно умрет, но до этого, как мстительный злой дух, непременно попытается утянуть с собой в могилу и того, с кем разговаривает. Одним словом, было бы разумнее с ним долго не разговаривать. Тем не менее, Мика не мог унять свое любопытство и осторожно спросил его: - Вы знаете деда?
   - Конечно, - глухо сказал он, поднимаясь со скамьи. - Я уже давно знаю его, - он прервался, задумчиво закрывая глаза и поглаживая свои длинные усы. - Очень давно. Странно, что он ничего не рассказывал тебе про ваш род. Когда-то он очень гордился им.
   Пока его вместе с мамой не изгнали оттуда? - Да, - хмуро сказал Мика, поднимаясь вслед за мастером. Он совершенно не удивлялся тому, почему дед не говорил о роде. - Странно. Но теперь мы не Ан Нари. Мы К Хай.
   Мастер Эшом молча кивнул и скрестил руки за спиной. - Как повернулась жизнь... Я помню девочку, его дочь. Единственный ребенок... - он покачал головой.
   Он говорит про мою мать, - подумал Мика.
   - Конечно, она была одарена, но не настолько, чтобы последовать по стопам Йомура. Как жаль, - он тяжело вздохнул, затуманенным взором глядя куда-то себе под ноги. - Я сожалею, что и вы не одарены, юноша.
   Мика растерянно поглядел на старика. Почему он думает, что я не одарен? Но тут Мике вновь вспомнились слова Мирабель девятилетней давности, и он быстро догадался до ответа. Кто станет пахарем или охотником, если можно быть по-настоящему важным человеком? Можно быть мастером? Какое либо расположение к старику тут же пропало, а вместо него все ближе к горлу стало подступать раздражение. Вновь всплыла в памяти ссора с его дедом, но кроме этого промелькнула и другая мысль, думать о которой не хотелось.
   - Да, - кратко ответил он, желая побыстрее закончить разговор и всем своим видом давая это понять.
   И, похоже, старик понял. - Передайте Йомуру от меня приветствие, - мастер выдавил из себя уставшую улыбку и, кивнув на прощание, развернулся, направляясь прочь.
   Мика не стал отвечать ему, вместо этого тут же направляясь к своей кровати. Пошел ты! - раздраженно подумал он, быстро забираясь на свою койку на втором этаже. Эти разговоры все больше выбивали его из колеи. Он делал то, что считал нужным делать. Он был уверен в верности своих поступков. Должен был быть... Будто желая придать своим мыслям весомости, Мика даже кивнул сам себе. Но все же... Думать об этом не хотелось, но он чувствовал, как с того самого дня, когда умер Угрюм, капля за каплей эта уверенность утекала сквозь пальцы. Что, если он ошибался? И что, если из-за его ошибок страдали те, кто не имел к ним совершенно никакого отношения? Ведь это было вполне возможно. Если бы не вся эта затея с охотой и попытками разгадать тайну Речного Устья... Если бы он все это время посвятил изучению целительства, как того хотел дед... Может быть, если бы все это было иначе, Угрюм до сих пор был бы жив?
  

*_*

   Он плохо понимал, где находится. Это был сон? Или нет? Его сознание будто плыло в размытых образах, не в силах ухватиться за что-то конкретное. Он чувствовал беспомощность, но в то же время было и безразличие - ему было все равно, что он ничего не может. До тех пор, пока он не услышал знакомый голос.
   - Мика...
   Это было его имя, он знал, что кто-то зовет его. Кто-то знакомый.
   - Мика...
   От звука собственного имени по его телу пробежала дрожь.
   - Мика, открой глаза...
   Знакомый голос звал его, настойчиво, вновь и вновь, пока сознание Мики не устремилось навстречу звуку. Отталкивая в сторону бесполезные образы, он поплыл на звук.
   - Открой глаза, Мика...
   Взмах рукой, его тело устремляется вперед, ближе к голосу, еще один, потом еще и еще, пока вода, состоящая из невнятных образов, неожиданно не закончилась - он вынырнул, и муть отступила от его сознания. Образы прояснились, обрели четкость. Мир наполнился красками, звуками и запахами. Но самым первым он почувствовал не их. Он ощутил прикосновение. Кто-то мягко водил пальцем по его щеке. Было слегка щекотно, но, тем не менее, приятно.
   - Ты со мной? - голос опять спросил его, и, Мика, наконец, узнал говорящего. Это была Мирабель. И будто бы одного этого факта не хватало, чтобы его мир стал целым, краски и запахи мгновенно выстроились в ряд, заняли свои места, и мир, наконец, упорядочился, обрел смысл.
   Это была комната Мирабели - просторное помещение с большим шкафом и настолько широкой кроватью, что на ней могло бы уместиться и несколько девушек, а не одна Мирабель. Все это выбирала не она сама, а было куплено ее отцом, который часто не знал, как иначе выразить свою любовь к дочери, кроме как роскошными подарками. Правда, сама Мирабель эти вещи не ценила совершенно - шкаф всегда был наполовину распахнут, а кровать никогда не была заправлена. Часто она даже нарочно срывала уже заправленное служанками постельное белье только для того, чтобы немного позлить отца. Как помнил Мика, их отношения были далеко не идеальными - работа Никона, мастера-владетеля, занимала очень много времени. Он честно пытался как можно чаще видеться с нею, но этого было недостаточно. Время шло, Мирабель взрослела, медленно из девочки превращаясь в молодую женщину, и мастер Никон совершенно не представлял, что делать с его так внезапно повзрослевшей дочерью. Как подозревал Мика, не знала, как говорить с отцом, и сама Мирабель. В итоге он дарил ей все, что могло прийти в голову, начиная от роскошных платьев и заканчивая большими кроватями, а она спала на полу и бегала по Крепости босиком, одев на себя то, что первым попалось под руку.
   Пришел в себя Мика именно на ее кровати. Он лежал поперек мягких перин, положив свою голову на колени девушки. И это ее пальцы нежно гладили его по щеке.
   Мика не выдержал и фыркнул, пытаясь отодвинуться подальше от ее пальцев. - Перестань...
   Она улыбнулась. - Щекотно? Я помню, что тебе всегда было щекотно, когда я так делала... - ее пальцы скользнули по его подбородку, но внезапно замерли, когда ее глаза наткнулись на синий амулет, висящий на его шее.
   Мирабель со странным выражением лица посмотрела на камень. - Как... - она трепетно провела по нему рукой. - Где ты взял его?
   Мика пожал плечами, внимательно наблюдая за ней. У него тоже было немало вопросов к ней, но был ли смысл в том, чтобы задавать их порождению его собственной фантазии? Что мог знать образ, возникший в его голове такого, чего не знал Мика? Ответ был прост - ничего. Та, кого он видел перед собой, не была настоящей - это было всего лишь игрой воображения.
   Тем не менее, он не мог не ответить ей, пусть и считал все это вымыслом. - Мне его дал друг.
   Мирабель закатила глаза, давно уже привычная к его односложным ответам. - Как его зовут?
   - Звали, - буркнул Мика, - его звали Угрюм.
   - Угрюм? - она непонимающе покачала головой, окончательно запутавшись. - Но откуда он у него?
   У Мики были определенные подозрения на этот счет. - Мне кажется, он нашел его.
   - Где?
   - Глубоко в лесах есть старый заброшенный город. Он мог найти его только там. Но, - Мика пожал плечами, - откуда твой амулет мог взяться в этом городе, я не имею ни малейшего понятия.
   В повисшей тишине Мика повернулся так, чтобы удобнее было смотреть на его подругу. Сейчас, когда ее лицо было прямо перед ним, он как никогда остро ощутил, насколько же ему ее не хватало. - Знала бы ты, - тихо прошептал он, - сколько вопросов я хотел бы тебе задать... Но это все ведь просто сон, верно? Ты не сможешь ответь мне.
   Мирабель отвернулась от него, задумчиво покусывая губу. Казалось, что она даже не слышала его шепота - настолько глубоко она задумалась. Наконец, девушка вновь посмотрела на него и указала на камень. - Я хочу, чтобы ты выбросил его.
   Мика удивленно посмотрел на нее, приподнимаясь с кровати. - Что?
   - Обещай, что выбросишь его, - она настойчиво повторила. - Пожалуйста!
   - Но... - он не успел договорить, не смог задать вопрос. С миром вновь что-то происходило - краски перемешивались, а звуки затухали еще до того, как успевали раздаться. Все вокруг вновь утратило ясность, но в этот раз совсем ненадолго. Мир превратился в воспоминание.
   Это случилось шесть лет назад. Был званый обед, пышное торжество в честь совершеннолетия дочери мастера-владетеля. Начался он с ужина и разговоров, но плавно перетек в главное событие вечера.
   Мика, стоя посреди толпы гостей, наблюдал за тем, как незнакомая ему женщина пишет портрет Мирабели. Его подруга, с богато украшенными волосами, одетая в пышное бежевое платье, на вид в два раза большее, чем сама девочка, сидела на стуле посреди комнаты и неотрывно смотрела на сола иссу - тощую невзрачную женщину средних лет, пока та водила кистью по листу бумаги.
   Когда взгляд Мирабели, наконец, скользнул по толпе гостей и наткнулся на Мику, он не удержался и показал ей язык. Девочка мгновенно надулась, но показать язык в ответ не смогла - взгляды всех вокруг были устремлены на нее, отчего ей было неуютно. Было страшно даже двигаться, не то, что показывать кому-то язык! Поэтому Мирабель смогла лишь раздраженно посмотреть на него. Мика довольно улыбнулся ей в ответ и вновь показал язык. Он бы так и продолжить дразнить ее, если бы его мама не заметила этого и не стала шепотом ругаться на него. Но все равно Мика считал, что это того стоило.
   Вскоре портрет Мирабели был завершен, и гости вновь вернулись к праздничному столу. Все, и взрослые, и дети, сели за общий стол, где то и дело кто-то поздравлял Мирабель с совершеннолетием, а она, вежливо улыбаясь, кивала в ответ. Мика сомневался, что, окажись он на месте своей подруги, он смог бы так много и так вежливо улыбаться. Наверняка у нее от всех этих улыбок уже болели скулы!
   Когда их, наконец, отпустили из-за стола, Мирабель выглядела настолько утомленной, что Мика даже решил больше над ней сегодня не шутить. День свершения души для девочки выдался настоящим испытанием. К сожалению, в отличие от него Фрэнсис думал по-другому.
   Пухленький мальчик в очередной раз затеял с ней ссору. Он что-то сказал, она раздраженно, но тихо ответила, и вот уже Фрэнсис чуть ли не с криком заявил ей что-то в ответ. Остановить разбалованного мальчика смог лишь его отец, незаметно подошедший к нему и положивший руку ему на плечо.
   - Тише, сын, - спокойно, но строго сказал мастер Симан Фрэнсису.
   - Но пап, она... - заныл Фрэнсис.
   - Я сказал тише! - гораздо жестче перебил сына Симан, отчего тот сразу же испуганно умолк. Его взгляд поднялся на Мирабель. - Не стоить тратить свое время на тех, кто ниже тебя, - он презрительно посмотрел на Мирабель.
   Мика не смог вынести того, как этот гнусный человек говорил о его подруге. Он шагнул вперед, решительно сжав кулачки. - Она во много раз лучше Фрэнсиса! - его глаза встретились с глазами Фрэнсиса, и Мика, не удержавшись, показал ему язык. Фрэнсис, покраснев от обиды, уже собирался что-то выкрикнуть в ответ, но его отец остановил его.
   - Мальчик... - он снисходительно покачал головой, при этом в его глазах блеснул злорадный огонек. - Маленький глупенький мальчик... У этой девчонки, - он кивнул на Мирабель, - без дара нет никакого будущего. Она имеет хоть какую-то ценность только до тех пор, пока имеет ценность ее отец. Без него она - никто, - он вновь презрительно посмотрел на нее. - Позор семьи.
   - Она не... - вновь начал говорить Мика, но его отвлек легкий топот ножек за его спиной. Оглянувшись, он увидел, как небрежно отбросив в сторону туфли, босыми ногами Мирабель убегала прочь по коридору. Мгновение, и она скрылась за поворотом.
   - Мирабель! - закричал он, совершенно забыв о противном мастере, и побежав вслед за ней, - подожди!
   Но когда Мика добрался до поворота, за ним уже никого не было - девочка будто сквозь землю провалилась. Но он не опустил руки и отправился на поиски. Мика обыскал все места, о которых мог подумать, но Мирабели нигде не было. Куда она могла убежать? На террасах ее не было, в ее комнате - тоже. Почему-то плохие предчувствия не отпускали его. Поэтому он решил сделать то единственное, что, как он думал, не сделает никогда - он пошел за помощью к взрослым.
   Найти отца Мирабели, мастера Никона, было просто. Он был в своем кабинете, сидел за письменным столом напротив входа, когда Мика, предварительно постучавшись, зашел внутрь.
   Мастер Никон тут же смерил его холодным взглядом. - Да?
   Мика немного стушевался, но все же заговорил. - Я ищу Мирабель? Вы не знаете, где она?
   Мастер хмуро посмотрел на него, но до того, как он успел ответить что-либо, в его кабинет без стука быстро зашла та самая сола исса, что писала портрет Мирабель несколькими часами ранее.
   - Вэр Никон, пройдемте со мной... - взволнованно сказала она и указала рукой куда-то в гостиную. Когда мастер холодно посмотрел на нее, она добавила: - Это очень важно, прошу вас.
   В итоге еле заметно вздохнув, мастер Никон неохотно оторвался от своего занятия и поднялся из-за стола, направляясь вслед за ней в гостиную. А Мика, на которого взрослые совсем перестали обращать внимания, не в силах унять любопытство, последовал за ними.
   - Я первый раз вижу такое... - растерянно сказала женщина, указывая рукой на картину, все еще стоящую посреди комнаты.
   Но картины, как таковой, больше не было. Вся краска, что еще недавно изображала Мирабель, теперь стекла вниз, прочь с листа. Будто краски внезапно оказались не в силах прилипнуть к бумаге.
   Если Мика счел это просто забавным, то взрослые придали стекшим краскам куда большее значение. Мастер Никон, преодолевая оцепенение, подошел к картине и коснулся рукой последних капель краски, что все еще оставались на листе и медленно текли вниз. - Что случилось?
   Но ответом на его вопрос была лишь тишина и недоумение.
   Объяснение тому, что произошло, нашлось не сразу, но все же нашлось - оказалось, что Мирабель была сола иссой. Ее дар почему-то дремал, когда писали ее портрет, и проснулся лишь днем позже, из-за чего картина, призванная стать вместилищем ее души, больше не могла делать то, что от нее требовалось, и расплылась. Случай Мирабель был единственным, когда дар пробуждался после двенадцатилетия ребенка, после дня свершения души.
   Тогда, когда стало ясно, что Мирабель была сола исса, далеко не все сразу поверили в это. Всеобщее признание пришло лишь позже, после того, как она успешно написала портрет Мики. Но все же разительные перемены произошли в жизни девочки уже на следующий день.
   Они тогда были в Большом Зале. Ряд в ряд скамьи стояли одна за другой, и везде, где бы ни было место, на них сидели люди. И где-то там, в гуще взрослых людей, умостились и Мика с Мирабелью. Они немного опоздали на начало вечернего обряда и разминулись с родителями, поэтому сидели одни в окружении незнакомцев. Не то, чтобы это было так важно - все же они ходили сюда каждый вечер. Но Мика уже предчувствовал, какую взбучку устроит ему мама, когда он придет домой. Тем временем, пока он предавался таким невеселым мыслям, рядом сидящие уже передали ему кубок Старшего, почти до краев наполненный прозрачной жидкостью.
   Мирабель хмуро наблюдала за тем, как он смачивает средний и указательный палец в чаше, после чего подносит их ко лбу. Мановение руки, и капли воды сгорают в воздухе вспышкой огня и пара.
   Когда Мика протянул чашу ей, она тут же передала ее следующему человеку.
   Это вызвало у Мики недоумение. - Почему ты не совершила обряд?
   - Потому что не хотела, - сказала Мирабель, отводя взгляд в сторону.
   - Да, но... - Мика замялся. - Старший брат не сможет увидеть тебя, если ты не совершишь обряд...
   - Он и так много чего не видит, - она показала ему язык. - Много плохого.
   Мика пожал плечами. - Может, он, как мой дед? Он тоже плохо видит... - сказал он, но женщина, сидящая около, похоже, услышала его и тут же зыркнула на него злобным взглядом. Он натянуто улыбнулся. - Но очень старается смотреть? - он попытался выкрутиться, но женщина, совершенно не поверив его честным глазам, фыркнула и отвернулась. Мика облегченно вздохнул.
   Тут Мирабель наклонилась к нему и шепнула ему на ухо. Тихо, но разборчиво - так, чтобы слышать мог только он. - Мне кажется, что его нет, Мика.
   - Кого нет?- спросил он, но его взгляд невольно привлек синий камень, висящий не ее шее. Странно, - подумал он. Я не видел у нее раньше этого амулета.
   - Бога нет, Мика...
   И, будто этот шепот обжог его, Мика резко вынырнул из воспоминания, широко распахнув глаза. И понял, что смотрит в удивленные глаза Мирабели. Повзрослевшей на несколько лет, уже не девочки, а девушки. Они опять были в ее комнате, а его голова вновь лежала на ее коленях.
   - Что-то случилось? - она обеспокоенно спросила.
   - Нет, - он устало провел по лицу рукой. - Нет... Просто видел одно воспоминание. Помнишь, когда ты во время молитвы сказала мне, что Старшего брата нет? - ее рука на мгновение замерла, после чего продолжила медленно перебирать его волосы. Видя, что Мирабель все продолжает молчать, он спросил ее: - Ты все еще не веришь в богов?
   Она немного печально улыбнулась и показала ему язык. - Я больше не могу не верить в богов. Я же сола исса...
   Мика улыбнулся. Наверное, она до сих пор в них не верила. Но вскоре его мысли уже были заняты совсем другим. - Почему ты состригла свои волосы? - он провел рукой по ее коротким шелковистым волосам. Когда-то ее светлые волосы были намного длиннее, и она носила их заплетенными в косу. Мике нравилась ее коса. - Раньше у тебя были длинные волосы...
   Мирабель пожала плечами. - Это было так давно, что я уже и не помню.
   - А я помню, - сказал Мика. - Ты состригла их сразу после того, как тебя назвали сола иссой.
   - Мое двеннадцатилетие... - Мирабель печально улыбнулась, и ее рука, прекратив гладить его волосы, вновь коснулась амулета на его шее. - Как давно это было...
   Лишь когда она прикоснулась к синему камню, Мика вспомнил о том, что она говорила до того, как он погрузился в воспоминание. - Почему ты хотела, чтобы я его выбросил?
   Услышав его вопрос, Мирабель тут же убрала руку прочь от камня, но так ничего и не ответила.
   - Мирабель? И, если так подумать, - задумчиво протянул Мика, - откуда ты взяла этот амулет? Я не помню, чтобы он был у тебя до твоего совершеннолетия...
   Она подняла глаза на него, на мгновение их взгляды встретились, и, неожиданно для себя, Мика увидел в них гораздо больше, чем когда-либо до этого. Там, в глубине ее глаз, была настоящая карусель чувств и цветов - это были и любовь, и тоска, и мириады других желаний и чувств, не менее ярких, чем первые. Но сейчас внимание Мики привлекли другие, куда более непонятные оттенки - это были неуверенность, непонятное желание и борьба, все смешанные вместе. А поверх всего этого были сомнения, из-за которых она и молчала.
   Но мгновение прошло, она отвела взгляд в сторону, разрывая ту связь, благодаря которой он понял так много, и все, что он видел теперь - это девушку, молчаливо смотрящую в сторону. Вскоре она сама нарушила молчание и спросила его: - Ты хочешь увидеть меня вновь?
   Мика не медлил с ответом. - Конечно.
   - Тогда... забудь о моих словах. Не думай о том, откуда этот камень и как он оказался в том городе. Главное, что пока ты носишь его, - ее рука вновь коснулась синего камня, и она грустно улыбнулась, - мы всегда сможем увидеть друг друга.
  

*_*

Следующий день. Месяц первых холодов, день 3.

   На следующий день выступили рано утром. Шли по тропе, которая петляла по заросшему лесу. Лес вокруг них полнился разнообразными звуками - щебетали птицы, жужжали насекомые. И порой то тут, то там мелькала стремительно удаляющаяся тень животного, привлекая к себе внимание лишь слабым хрустом веток там, где копытца косули касались земли. В этот раз, как и в предыдущий, Парриг тоже приставил к проводникам стража, но этому стражу до Ярека было очень далеко.
   Его звали Бартоломей, и он был низкорослым коротко стриженным человеком сорока лет от роду. Что при взгляде на него сразу бросалось в глаза, так это внушительный хмельной животик, заметный даже из-под кафтана. Его небритое лицо, с отвисшими полными щеками, неизменно кривилось, всегда чем-то недовольное, отчего его брови уже и не знали другого положения, кроме как хмуро нависать над глазами. Но от этого он выглядел отнюдь не грозным, а, скорее брезгливым и мелочно-раздраженным. Обрюзгший и ожиревший от долгих лет спокойной службы в поселении, сейчас, когда на его долю выпало идти по лесу с утра до вечера, облачившись не только в нагрудник, но и в отнюдь не легкий кафтан, Барти еле волочил ноги. Все, что он делал - это потел, тяжело дышал и ругался на свою нелегкую судьбу. Мика не спрашивал его, какими судьбами тот оказался в этом походе - незачем было давать и так не затыкавшему свой рот стражу лишнюю причину поговорить. Потому что когда толстяк не жаловался на то, как тяжело ему приходится в этом походе, он начинал рассказывать истории, одну нелепее другой. В этих историях он всегда был самым сильным, самым умным и самым везучим. Доходило до такого бреда, что все это можно было бы счесть глупой шуткой, если бы вдумчивое выражение лица самого Барти не намекало на то, что говорит он совершенно серьезно.
   Одна из историй особенно развеселила Мику.
   - И вот захожу, значит внутрь, - рассказывал Барти, то и дело тяжело вздыхая из-за долгой ходьбы, - а там - одни трупы.
   Мика, уже привычно пропустив мимо ушей все, что тот рассказывал до этого, заинтересованно посмотрел на стража. Помещение с трупами? Это звучало очень знакомо. Сам Мика знал о нескольких местах, которые подходили по описанию, и это невольно привлекло его внимание. - Где - там?
   За те полдня, что они уже провели вместе, и Мика, и Емой стражу вопросов старались не задавать. Поэтому теперь, когда любопытство Мики все же пересилило в нем здравый смысл, Емой устало провел рукой по лицу с таким видом, будто такой глупости он не ожидал даже от Мики.
   Но Бартоломей на Емоя внимания не обращал. - В кузнице, - ответил он, чуть удивленный тем, что Мика спросил у него что-то. - Я же говорил уже, разве нет?
   Емой перестал сверлить Мику взглядом и посмотрел на толстого стража, презрительно фыркнув себе под нос. - Нет, повтори еще раз, придурок. Мы тебя не расслышали...
   Барти, вновь совершенно не обратив на Емоя внимания, махнул на Мику рукой. - Короче, не перебивай, - продолжил он между тяжелыми вздохами. - Захожу, значит, в кузницу, а там все мертвы. Другие стражи сразу испугались, не знают, что делать. На дворе ведь праздник - проводы Мары, и помощи сейчас с огнем не сыскать. А я говорю им - не беспокойтесь, - он, несмотря на тяжелое дыхание, сумел довольно улыбнуться. - Я все сделаю.
   Мика с трудом поборол желание закатить глаза. Барти врал настолько впропалую, что у парня от этого скрежетали зубы. Более того, он врал о том, о чем Мика знал куда лучше его. - И что, сделал?
   - Конечно, - Бартоломей самодовольно кивнул. - Быстро нашел какого-то неудачника-целителя, и привел в кузницу. Нужно было всего лишь показать ему мой меч и намекнуть, - он многозначительно ударил кулаком в ладонь, - что я знаю, как им пользоваться, и этот трус тут же был готов сделать все, что ни попроси. А еще говорят, что эти одаренные чего-то там могут... - лицо стража надменно скривилось.
   Тут уже Емой не выдержал и презрительно рассмеялся. - Придурок...
   - Ага, - довольно кивнул Барти, очевидно, подумав, что Емой имел в виду того одаренного. Мика не стал разочаровывать его и говорить, что придурком охотник считает самого стража.
   В словах Барти, несмотря на всю их бредовость, было и кое-что ценное. Конечно, он не помнил, как звали того стража, который нашел их с дедом той ночью, но он был уверен в том, что это точно не был Барти. Едва ли Бартоломей и вовсе был в той кузнице, где произошло странное убийство. Иначе он бы с такой легкостью об этом не рассказывал.
   Скорее всего, Барти услышал о кузнице от одного из тех, кто там был. А это значило, что слухи уже пошли. Сколько еще людей слышали о произошедшем? Многие ли уже знали, что тот случай в Большом зале был не единственным, когда действовали те же таинственные убийцы, которые так любили оставлять на стенах кровавые послания? Можно было предположить, что стражи однозначно были об этом осведомлены. А это, в свою очередь, значило, что вскоре об этом будет известно всем. Убийства уже не выйдет утаить от общества, и вскоре люди начнут требовать найти виновных.
   Тем временем они все продолжали идти вперед. То и дело поперек тропы лежали стволы поваленных непогодой деревьев. Тогда Мика с Емоем брали в руки топорики и прорубались сквозь ветки, освобождая путь для лошади с вагоном. А Барти стоял около и пытался отдышаться, совершенно не собираясь им помогать. Охотники бросали на него раздраженные взгляды, но толстяк притворялся, что не замечает их, в очередной раз протирая вспотевшее лицо какой-то тряпкой. Хорошо хоть, ему хватало ума, чтобы держать рот на замке и не лезть с "ценными" советами.
   Уже было за полдень, и Мика изрядно утомился от непрерывной ходьбы. Пока они шли, он много думал не только об убийствах, но и о том, что видел во сне. Мирабель... В последнее время он очень часто вспоминал о ней. Рука сама собой нащупала под рубахой синий камень. Может быть, все дело в нем? В этом камне? Может быть, не стоило брать его с собой?
   Колонна людей осталась где-то позади, и даже Барти немного отстал, уже совершенно выбившись из сил, но охотники не стали ждать его. Впереди тропу перегораживало еще одно упавшее дерево, и они поспешили вперед, чтобы расчистить путь. Все равно от назойливого охотника помощи было не дождаться. Они уже подошли к поваленному дереву, и Мика даже потянулся за топориком, когда его неожиданно отвлек вопрос Емоя.
   - Что это? - удивленный голос Емоя заставил Мику посмотреть вперед. Там, куда указывала рука охотника, у самой тропы, было дерево. И на его стволе, примерно на высоте пяти шагов, прижимаясь к дереву всем телом, замер силуэт человека. Насколько сильной должна быть хватка человека, чтобы суметь вот так вот вцепиться в древесную кору? Если это вообще был человек...
   Емой прицелился в фигуру из лука. - Может, это какое-то животное? - он шепотом спросил Мику.
   - Едва ли, - со все нарастающими подозрениями ответил Мика, а в его руках сам собой возник лук.
   Человеком фигура, замершая на дереве, была лишь с виду. Присмотревшись внимательнее, Мика понял, что на нем не было ничего, даже отдаленно похожего на одежду. На древесине и коре, заменявшим этому созданию кожу, отчетливо проступал белесый иней, отчего существо казалось промерзшим насквозь, почти ледяным.
   И тут же, ухватываясь за этот иней, подозрения Мики окончательно оформились в мысли. Духам не обязательно нужно человеческое тело, - пронеслось в его голове. И эта тварь... Она была человекоподобной, но полностью состояла из промерзшего дерева.
   - Мне кажется... - Мика сглотнул, - мне кажется, это дух.
   - Дух? - обескуражено переспросил Емой, невольно перестав шептать и став говорить все громче. - Какой, к черту, дух? Да ты сошел с ума...
   Это был дух. Мика судорожно сглотнул. Именно их всегда выдавал холод. Да, их не видели уже десятилетиями, но, черт возьми, это был дух! - Доставай рог.
   Емой обескуражено посмотрел на него, все еще не веря происходящему. - Что?
   - Тихо, - прошипел Мика. - Доставай сигнальный рог, - видя, что Емой все еще неподвижно смотрит на него, Мика оскалился. - Ну же, живее!
   Наконец, чуть помедлив, Емой кивнул и достал из-за пазухи небольшой рожок. На мгновение он замер, в очередной раз неуверенно посмотрев на Мику, будто спрашивая его "а стоит ли?".
   Мика кивнул ему. Стоит.
   И после этого, бросив еще один взгляд на тварь, Емой поднес рог к губам. Но не успел он в него подуть, как за их спинами раздался так раздражавший их голос.
   - Черт возьми, что это такое? - спросил Барти, добравшись до них в самый неподходящий момент, и теперь, тяжело вздыхая, он растерянно указывал на прилипшую к дереву тварь. Звук его голоса в окружающей их тишине был столь резок, что Мика невольно вздрогнул, а вместе с ним, будто разбуженная этим звуком, вздрогнула и деревянная тварь.
   - Черти, - выругался парень, видя, как с глухим треском голова твари оборачивается вокруг своей оси и прицельно отыскивает источник громкого звука - Бартоломея. Если бы обычный человек решил также повернуть голову, то он однозначно сломал бы себе шею. Взгляд единственного глаза твари, круглого и такого же деревянного, как и все ее тело, устремился прямо на толстяка.
   - Ну ничего себе... - внезапно осевшим голосом сказал Емой, растерянно замерев на месте.
   Первым сообразил, что к чему, как ни странно, Барти, который тут же развернулся и неожиданно прытко пустился наутек. Почему-то очень сильно захотелось бросить ему вслед что-то тяжелое - засранец пришел сюда, выдал их этой твари, и теперь, как ни в чем не бывало, убегал прочь! Но вместо того, чтобы кидать что-то, Мика настороженно наблюдал за тем, как глаза твари проследили за удаляющейся фигурой стража, как ее тело напряглось, готовясь броситься следом. И он понял, что времени на то, чтобы сделать хоть что-то, оставалось совсем мало. Потому что, даже если дух и бросится за Барти, до него с Емоем он доберется гораздо раньше.
   - Дуй в рог! - прошипел Мика, вырывая своего напарника из ступора. Емой, тоже догадавшись, чем все это может для них обернуться, не стал больше медлить и подул в рог. Высокий, трубный звук звонко разнесся по округе, окончательно разрушая остатки того спокойствия, которое еще совсем недавно царило в лесу.
   Глаза твари тут же перестали следить за Барти и переместились на них, отчего оба парня тут же замерли. Они еще успели подумать о том, что во всем этом явно был виноват чертов Бартоломей, когда мышцы твари вновь напряглись. На смену страху тут же пришла мысль о том, что им нужно было срочно валить отсюда.
   - Беги, - прохрипел Мика внезапно пропавшим голосом. Видя, что Емой продолжает заворожено смотреть на тварь, Мика толкнул его назад по тропе. - Беги назад!
   Толчок сумел привести Емоя в чувство, и тот сорвался с места, со всех сил побежав в сторону оставшейся где-то позади колонны людей. Мика не стал медлить и рванул вслед за ним.
   А тварь, оттолкнувшись от дерева с грацией лесного хищника, спрыгнула на тропу. Мгновение, и она, припадая к земле, уже устремилась в их сторону. Бросив взгляд назад, Мика понял одно - тварь была очень быстрой, намного быстрее их. Они убегали от нее со всех ног, но всего за несколько мгновений она сократила расстояние между ними в два раза. И, будто не ведая усталости, она продолжала нагонять их. Мика бежал вслед за Емоем по узкой тропе, и каждый раз, когда он оглядывался, тварь была все ближе. Она слишком быстрая, - эта мысль навязчиво билась в его голове. Слишком быстрая для того, чтобы убежать от нее.
   Черти, - подумал Мика, в очередной раз оглянувшись, и обнаружив, что от твари их отделяет всего с десяток шагов. Мы не успеем.
   Да и если успеем, то что?- его сердце бешено билось. Выведем тварь прямо на колонну?
   - Сворачивай с тропы! - крикнул Мика Емою.
   - Что?
   - Сворачивай влево! - как можно убедительнее выкрикнул Мика. - Сейчас! - И Мика нырнул в заросший лес, прикрывая лицо руками. Ветки барабанили по его рукам, цеплялись за его одежду, но он смог продраться сквозь заросли и, ныряя между деревьев, углубиться в лес. Он бросил взгляд набок и увидел, как слева от него сквозь лес пробирается Емой. Хорошо, он тоже свернул.
   Мика рискнул оглянуться - тварь свернула вслед за ними. Но в отличие от охотников, в таких зарослях она чувствовала себя прекрасно. Чудище, не отрывая от них взгляда своего пугающе круглого глаза, будто бы даже не бежало, а летело вслед за ними. Оно прыгало от дерева к дереву, цепляясь лапами за стволы - оттолкнувшись от одного, оно тут же хваталось за другое, пролетая над зарослями там, где охотники вынужденно теряли время, пробираясь сквозь цепкие кусты.
   И тварь все также неумолимо приближалась к ним.
   Но вот деревья расступились, и они выбежали на полянку. Нужно что-то делать, - подумал Мика. Она скоро догонит нас! Лук! - внезапно он вновь ощутил в руках успокаивающую твердь дерева, у меня есть лук! Слава богам, что лук за все время бега так и остался в его руках. Пришло время им воспользоваться. Мика остановился, и, резко разворачиваясь, за мгновение прицелился.
   Он краем уха слышал удивленный оклик Емоя, но тварь, огибая немногие деревья, оставшиеся на ее пути, уже неслась на него, то и дело хрустя так, как хрустят сминаемые под ногами сухие ветки. Стелясь вдоль земли, всего за один миг она сблизилась с ним. Время будто замедлилось, он ясно видел огромный глаз твари, видел, как бугрятся от напряжения ее покрытые инеем древесные мышцы. Как она готовится к броску...
   Куда стрелять? В голову? Куда бы он ни смотрел, парень видел лишь иней и древесную кору. Времени думать не было - нужно было отпускать тетиву. Казалось, Мика прицеливался всего одно краткое мгновение, но тварь уже была совсем рядом. Вот она оттолкнулась лапами от дерна, готовясь покрыть оставшееся между ними расстояние, добраться до добычи... Но лук уже натянут, стрела смотрит прямо в морду твари... Тварь оттолкнулась и прыгнула... и стрела, выпущенная Микой столкнулась с нею прямо посреди прыжка, с треском вгрызаясь в ее огромный глаз. От неожиданности чудище потеряло равновесие и, приземлившись рядом с отпрыгнувшим в сторону охотником, покатилось по земле.
   Мика же, не спуская глаз с чудища, попятился назад, как можно дальше от нее. Черт возьми! - он судорожно втянул в легкие будто бы потяжелевший воздух.
   Тварь зашевелилась, получеловеческий, полузвериный силуэт поднялся на лапы, потряхивая головой, пытаясь избавиться от стрелы, застрявшей в ее глазу. Мике показалось, что чудище было не столько ранено, сколько просто удивлено наглостью добычи, посмевшей атаковать ее. И осознание того, что его выстрел, несмотря даже на меткое опадание прямо в глаз, не причинил совершенно никакого вреда этой твари, заставило его отступить еще на шаг назад, борясь с подступившим отчаянием. Как они могли победить, если их оружие даже не могло ранить противника?
   Тем временем чудище подняло одну из передних лап, пытаясь ухватиться за стрелу, выдернуть ее. Но вместо этого длинные и острые когти на лапах твари переломили древко пополам, оставив обрубок так и торчать из ее глаза. Тогда тварь громко затрещала и, перестав обращать внимание на древко стрелы, могучим прыжком кинулась в его сторону.
   Вот черт, - пронеслось в голове парня одновременно с тем, как лапы твари вновь оттолкнулись от дерна и понесли ее вперед - прямо на Мику. Он тут же выпустил в тварь еще одну стрелу, но она непринужденным взмахом лапы отбила ее в сторону. Еще одну - но и она была также легко отбита. И чудище беспрепятственно продолжило приближаться к нему.
   Плохи дела, - только и успел подумать он. Мгновение, и она врезалась в Мику всем своим весом. Мика почувствовал, как острой вспышкой боли хрустнули его ребра, и спиной врезался в дерево, прижатый к нему холодным телом твари. Еще миг, и тварь, оскалив пасть и обдав его холодом, клацнула зубами - тонкими деревянными иголками, казалось, тысячами заполнившими ее рот, у самой его шеи.
   Нет! - его глаза расширились от страха, он попытался отмахнуться от нее, но руки двигались медленно, куда медленнее зубастой пасти. Нет!
   И за мгновение до того, как тварь вгрызлась бы в его горло, метко выпущенная стрела попала ей прямо в голову. Удар заставил ее пошатнуться, позволяя парню, спотыкаясь, вывалиться в сторону - прочь от твари и древесного ствола, между которыми он был зажат. Чудище затрещало, выискивая нападавшего, но вместо благодарности за свои старания получила еще одну стрелу в голову, после чего отступила еще на шаг назад.
   Мика тем временем сумел подняться на ноги и теперь, невзирая на боль в сломанных ребрах, настойчиво ковылял прочь. Он был жив. Он выжил, черт возьми! Тварь за его спиной вновь раздосадовано затрещала, обламывая оба древка ударом лапы и вновь оборачиваясь к Мике.
   - Ты как там? - он услышал обеспокоенный голос Емоя. Охотник стоял на расстоянии от них, укрывшись за одним из деревьев, и, вновь прицелившись в древесное чудище, выпускал в него стрелу за стрелой. - Убирайся от нее! Быстрее...
   Мика попытался ускориться, отбежать в сторону, но после первого же опрометчивого шага его бок пронзило острой болью, и он чуть не споткнулся. Он хотел бежать, хотел... Но все, что он мог, это лишь беспомощно ковылять прочь.
   - Мика! - раздался панический крик Емоя. - Сзади!
   Парень обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как тварь, утыканная стрелами, но, как оказалось, совершенно невредимая, прыгает на него.
   Нет! - в приступе паники, Мика вскинул обе руки в сторону твари и сделал то, что много лет его учил делать дед - он направил на тварь все то тепло внутри него, за которое мог ухватиться, которое мог подчинить своей воле. И чудище будто бы врезалось в невидимую преграду. Иней, покрывавший ее мерзлое тело, зашипел, превращаясь в пар, и она со скрежетом отпрыгнула назад, подальше тепла.
   А Мика, внезапно вспомнив, как дышать, облегченно втянул в себя воздух. Я жив. Не обращая внимания на усталость и боль, он удивленно посмотрел на свои руки. Я жив, черт подери!
   - Ты что замер? - обеспокоенный окрик Емоя вырвал его из ступора. - Уходи оттуда!
   Мика оторвал взгляд от своих рук и увидел, что одноглазая тварь - циклоп, вновь приближается к нему. Он вновь поспешно развернулся и заковылял прочь. Но Мика понимал, что не успеет. Она была слишком быстрой. Даже если бы он мог бежать, все равно она бы с легкостью догнала его. И та сила, что спасла Мику только что, то тепло - он все еще чувствовал его внутри себя - благодаря свойствам души, его силы восстановились мгновенно. Но в то же время он ощущал и неимоверную усталость. Мика знал, что теперь его силы просто не хватит на то, чтобы оттолкнуть тварь. Он слишком устал. Поэтому Мика отчаянно ковылял прочь, слыша треск за спиной, представляя, как в тварь одна за другой попадают стрелы Емоя, но все без толку. Как обезумевший медведь, она ломилась вслед за добычей, не обращая внимания ни на какие преграды. Я... - мысль сбилась, когда он чуть не споткнулся о выступающий из земли корень. Я не хочу умирать!
   - Мика! - раздался знакомый старческий голос, и Мика, все еще ковыляя прочь, осмелился посмотреть назад. Из-за деревьев за спиной несущейся на него твари появился мастер Эшом. Старик, как мог, бежал в их сторону, но это было слишком медленно. Он не успеет.
   - Закрой глаза! - крикнул ему мастер. Сперва Мика хотел было прокричать в ответ, что старик спятил. Закрывать глаза, когда эта тварь летит на тебя... Но видя, как губы старика зашевелились, нашептывая название плетения, Мика все же решил довериться ему, и пересиливая все инстинкты своего тела, хором кричавшие, что так делать не надо, он зажмурился. В следующий миг парень почувствовал, как все его лицо обдало множество маленьких колючих пещинок. А спустя еще мгновение хруст, с которым чудище передвигалось, внезапно растерянно затих в нескольких шагах от Мики.
   - Это пылевое облако, - все еще стоя с закрытыми глазами, он услышал голос мастера. -До тех пор, пока древесный дух в этом облаке, он ничего не видит, - сообразив, что к чему, парень тут же продолжил ковылять дальше - прочь от потерявшего добычу чудища. - Зато я, - голос старика прервался, и Мика услышал тяжелый удар, за которым последовал звук хрустящего дерева, - прекрасно знаю, где он.
   Через мгновение Мика перестал чувствовать уколы маленьких пещинок по его лицу, и тут же открыл глаза. Впереди, над поверженными останками древесной твари стоял мастер Эшом. Его тело, начиная от ног и вплоть до самой головы, было заковано в толстую земляную оболочку, как в доспех, из-за которого мастер выглядел в несколько раз крупнее, чем был на самом деле. На первый взгляд казалось, что этот доспех состоял из уплотненной земли, наиболее массивная часть которой приходилась на кулак, которым он и пробил дыру в грудной клетке твари. Но в то же время Мика всей кожей ощущал то тепло, которое исходило от доспеха - он явно был не таким простым, как мог показаться.
   Вокруг руки мастера, по локоть уходящей в тело врага, по дереву стала расползаться чернота. Стремительно расширяясь, черная гниль охватила все тело твари, пожирая его на глазах, вытягивая из него все соки до тех пор, пока от дерева не осталась одна труха.
   Когда от тела врага осталось лишь несколько черных пятен на земле, мастер Эшом прекратил подпитывать силой неизвестное Мике плетение, и земля, будто лишившись невидимого стержня, опала с него вниз.
   Но сам молодой охотник уже не обращал на это внимание. Так просто, - пронеслась в голове Мики ошарашенная мысль. Он сам не заметил, как осел на землю, сжимая отдающий резкой болью бок. Только сейчас он понял, что этому старику для победы над врагом, которого они с Емоем не могли даже ранить, потребовались считанные мгновения. Мгновения! Он убил ее за мгновения...
   - Мика... - из мыслей его вырвал оклик Емоя, уже подбежавшего к нему. - Ты как? Встать можешь?
   На ноги? Мика удивленно обнаружил, что сил на то, чтобы подняться самому, у него нет. Вместе с тревогой за свою жизнь его покинули и силы, а на их место пришла боль. Болели ребра, ныли порезы от когтей твари, обдавая его внутренности холодом. Он ярко чувствовал, как сквозь раны духовная зараза пытается попасть в его тело, как холодная и чуждая сила наскоком пытается подавить тепло в нем. Если бы на его месте был бы обычный страж, то холод духов непременно бы укоренился в теле. Но Мика не беспокоился по этому поводу - одаренные были гораздо более устойчивыми к духовному воздействию, чем простолюдины. Отдав четкий приказ теплу внутри себя, он с легкостью выдавил не успевший окрепнуть холод из своего тела. После чего с помощью Емоя Мике все же удалось подняться на ноги.
   И только сейчас охотники обратили внимание на неподвижно застывшего рядом с ними мастера Эшома. Старик стоял и настороженно смотрел куда-то в гущу леса, отчего и они невольно тоже устремили свои взгляды туда.
   Там, впереди был не просто густой лес. Казалось, что стволы деревьев слиплись вместе, сплелись друг с другом, при этом изогнувшись так, как никогда бы не смогли изогнуться естественным образом. Исковерканные, соединенные нечистой силой деревья образовывали то, что называлось Ульем. Там, где сосредотачивалось множество духовной силы, она изменяла и корежила все вокруг себя. Деревья ломались, расплывались и изгибались, их корни поднимались над землей, камни текли, а земля чернела и промерзала. Улей был безжизненным кладбищем, чудовищным надругательством над всем естественным и красивым. Это был муравейник духов, лабиринт, в котором заплутать было проще простого.
   - Они вернулись, - глухо сказал мастер Эшом, напряженно изучая темные изгибы поломанных деревьев. Чтобы такой Улей появился на полпути между Мудрым и Свирепым, тут, одним своим присутствием излучая нечистую силу, должны были пройти огромные полчища духов - целая армия. Старик повернулся и тяжело посмотрел на охотников. - Духи... они вернулись.
  

*_*

  
   - Я на такое не соглашался!
   - ...
   - Ну да... Нас учили, как сражаться с духами, но... Мы никогда не сражались с ними, понимаете?
   - ...
   - Нет, нет, нет... Я на такое не соглашался. Я вообще пошел в стражи только потому, что это безопасная работа. Да сейчас все так делают! И... когда я увидел Улей, тот самый Улей, которым всех нас пугали с детства, я понял, что сделал это зря.
   - ...
   - Выживем? Ты что, шутишь, что ли? Как я могу надеяться на то, что выживу после того, как увидел это? Нет, идти дальше - это самоубийство. Нам надо возвращаться назад, и как можно быстрее...

Парриг из рода Коль

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"