Аннотация: Небольшой рассказ в жанре фэнтези. Моё первое произведение, буду благодарен за замечания и советы
На южной окраине Империи, в холмистой степи, разбавленной куцыми вкраплениями чахлых рощ, пристроилась деревенька на пару десятков домов. Бедная бесплодная земля, отсутствие крупных торговых путей и стремительно стареющее население вводили сборщиков податей в недоумение - столичные чиновники не могли предположить, что удерживает людей на этой земле, в постоянной нищете и голоде. Однако это не мешало очерствевшим имперским служащим, повидавшим на своей работе многое, продолжать ежегодно требовать с крестьян положенную десятину.
Тем не менее, деревня медленно вымирала - подрастающая молодёжь, мечтающая о богатой жизни, при первой возможности бежала из отчего дома. В лучшем случае в ближайший город, а то и куда подальше. Слова стариков о том, что в городе и без того много приехавших в поисках лучшей жизни чужаков, молодые и энергичные мечтатели всерьёз не воспринимали.
Так порочный круг замыкался - деревня, не имеющая необходимых для восстановления сильных и молодых рабочих рук, постепенно увядала, а едва повзрослевшие дети, не желая тяжело трудиться в бесплодной степи ради призрачной возможности построить мало-мальски пригожее хозяйство, стремились убежать подальше от окружающей их нищеты. В город, где, как правило, судьба наивных чужаков оказывалась незавидной и короткой.
Особо тяжелым периодом для деревни было лето, когда единственная мутная речушка, неспособная вместить никого, кроме лягушек, пересыхала, а квакающая живность пропадала неведомо куда, чтобы вновь вернуться осенью, когда на севере пройдут первые проливные ливни. В это время единственным источником воды для деревни были пара глубоких колодцев и небольшой родник - единственное богатство нищего поселения. Вода из него била всегда холодная и безумно вкусная, а поговаривали, что и целебная. Жаль только, наполнить пересохшую речушку родник не мог, его хватало только на небольшое - переплюнуть можно - болотце, ставшее домом для бесчисленного сонма кровососущей и не очень мошкары.
В один из таких жарких летних дней на ведущей к деревне дороге показалась потрёпанная крытая повозка. Одетый в тёмно-зелёный кафтан молодой возница, нещадно потея под палящим солнцем, обмахивался стянутой с головы широкополой шляпой. Измученный странник глядел на медленно приближающуюся деревню с безумной надеждой найти хоть какое-то спасение от многодневной пытки путешествия по раскалённой степи.
- Знахарь! К нам знахарь приехал! - глазастая детвора тут же безошибочно узнала в чужаке странствующего лекаря на службе Империи. Хотя подобные гости и были в деревне большой редкостью, тем не менее, именно это делало их появление невероятно увлекательным событием, прочно укрепляющимся в падких на всё необычное детских умах.
Проехав между слепленных из глины перемешанной с соломой старых хижин, в которых местные ютились целыми семьями, бок-о-бок со скотом, повозка остановилась у группы людей, ожидающих гостя в центре деревни. Знахарь спрыгнул с повозки и, не говоря ни слова, принял из рук крестьянки деревянное ведро с холодной родниковой водой. Жителям степи было прекрасно известно, чем надо встречать путников. Сделав несколько больших глотков, он нагнулся вперёд и опрокинул ледяное спасение себе на голову, замочив пропитанную потом и пылью одежду. На такой жаре обсохнет моментально, да и всё равно износившейся в долгом путешествии зелёный кафтан - форму, по которой отличали имперских лекарей - пора было менять.
ѓ- Меня зовут Нол, я - имперский странствующий лекарь, - сказал молодой мужчина, с чувством невероятного блаженства принимая и опрокидывая на себя ещё одно ведро.
- Г'спадин, мы рады приветствовать вас в Трёх Путях, - улыбнулся Нолу пожилой степняк, такой же узкоглазый и низкорослый, как и остальные местные. - Я М'шас, старейшина тутошний. Оченно вовремя вы к нам пожаловали. Дитятко у нас захворало, и ещё больные есть. А покуда вы смотреть будете, мы вам снеди приготовим, с молочком козьим, с дорожки-то самое оно будет.
Бросив взгляд на детей, отводящих уже распряженную лошадь Нола к водопою - мутной луже на образованном родником болотце - гость двинулся за старейшиной.
- И давно у вас болезнь лютует? - спросил Нол, окидывая взглядом нескольких бледных кашляющих степняков.
- Дак шестой день уже как недоумок Шкмур, прости Айрис, нутро с кровью выкашлял да к праотцам отправился. Говорили ведь ему - не ходь в Чахлую балку, гиблое место. Так нет, трава ему там, видите ли, зеленее, да грибов больше. Не иначе как с болотницей спутался, чем богов и разгневал. Всю деревню под погибель поставил, тьфу! Так я говорю, Круш?
Старичок глянул на сопровождавшую их девушку, которая не так давно подавала Нолу воду, и схватил гостя за рукав.
- Не иначе как боги смилостивиться решили, когда вас надоумили к нам свернуть. Вы уж, г'спадин лекарь, не сгубите. А мы вас и накормим от пуза, и спать уложим, да и вообще... не обидим, - сказал М'шас.
- Только мяса на стол не забудьте. А то в ваших степях одни грибы да кактусы. Так и колючками обрасти недолго. И как вы тут живёте, - раздраженно бросил молодой лекарь, едва не споткнувшись о засохшую до состояния камня рытвину.
- Конечно, г'спадин! И мясца, и молочка, и яблочек с Дальней рощи. И лежак тёплый, с травами душистыми. Вот Круш всё и приготовит, покуда вы хворых смотреть будете. Так? - старейшина снова обернулся к девушке.
Начавший снова страдать от жары Нол, глянув на нервничающую степнячку, ускорил шаг.
- Да, да. Так, говоришь, шесть дней назад первый заболевший умер? Сколько сейчас слегло?
Петляя между домов, Нол в пол-уха слушал рассказ сопровождающих о том, что заболело уже около двух десятков человек. Трое, один из них ребёнок, при смерти. Гораздо больше, чем рассказ, молодого целителя занимала степнячка, которую так активно сватает уважаемому гостю этот приставучий старикашка. Нол заметил, что девчонка слегка косит на правый глаз. Едва заметно, но возникало чувство какой-то глуповатости, если не сумасшествия. Но, несмотря на это, весьма симпатична и на удивление прилично одета, по здешним меркам. 'Похоже, не так уж бедны эти степняки', - подумалось лекарю.
Но больше всего по дороге к пациенту целителя занимал другой вопрос: хватит ли в деревне воды на то, чтобы как следует отстирать грязную и липкую от пота одежду? И не получится ли поручить эту работу кому-то из деревенских? Той же Круш, например.
На втором месте в его душе было желание побыстрее закончить эту раздражающую работу и вернуться домой. К жене. Мэрис, обворожительная повелительница огня. Её характер полностью подходил этой стихии - столь же яркий, импульсивный и временами опасный. Полная противоположность Нола. Их роман начался с поцелуя в вечернем парке Академии - Нол никогда не забудет того безумия, начавшегося словно вспышка и едва не стоившего юноше головы. Отец красавицы, советник Императора, был в бешенстве, когда узнал, что его чадо соблазнил какой-то целитель, к тому же отпрыск опальной семьи. Потерявшим голову от любви адептам даже пришлось бежать из столицы. Никогда не страдавший особой сентиментальностью лекарь до сих пор уверен, что выпутаться из той безумной истории они смогли только благодаря настоящей любви. Ведь ничто другое не могло столь гармонично скрепить настолько противоположных людей. Неудержимая энергия бесстрашной Мэрис и холодная рассудительность острожного Нола дополняли друг друга, позволяя выпутаться из любых ситуаций. Теперь они женаты, Мэрис ждёт ребёнка. Вернее, уже должна была родить мальчика. Или девочку? В том, что роды прошли успешно, Нол не сомневался - влиятельный тесть мог нанять лучших лекарей. Последнее время молодой отец часто раздумывал над именем для первенца, но сейчас нещадно палящее солнце и неустанно жалующиеся о своих невзгодах спутники не позволяли как следует сконцентрироваться на приятных мыслях.
Нол посмотрел на Круш. Они совсем не похожи. Интересно, какой будет эта стеснительная степнячка сегодня ночью (а то, что она будет, Нол не сомневался). Мысли о любимой жене и ребёнке не мешали имперскому лекарю, обречённому провести полжизни в странствиях, немного 'развеяться'. Хотя от Мэрис такие похождения тщательно скрывались - Нолу даже представлять было страшно, чего может учудить его ревнивая и импульсивная женушка.
Круш, заметив взгляд гостя, улыбнулась, но замедлила шаг, спряталась за спинами степняков. Совсем ещё молоденькая. Неудивительно, что М'шас решил сосватать свою дочку, или внучку, имперскому лекарю - человеку по местным меркам богатому, влиятельному и уважаемому. А если сосватать не получится, тоже не страшно - талант к волшебству часто передавался по наследству. Кому-то практика подкладывания родственниц под важных гостей может показаться мерзкой, однако Нол не собирался утруждаться излишними терзаниями - и деревенским выгода, и ему приятно. А что девчонка косит на один глаз - так не беда, подправить можно. Только не сейчас, а ближе к вечеру. Лекарь улыбнулся.
Под ногами Нола что-то мелькнуло и громко гавкнуло, заставив молодого целителя резко дёрнуться. Отпрянув от неожиданности, важный гость деревни запутался в дорожных рытвинах и едва не упал. Степняки заулыбались.
- А ну, пшла отсюда, паршивица, - прикрикнул М'шас на невесть откуда взявшуюся собаку, попытавшись пнуть её ногой.
Мелкая псина, отбежав в сторону, оскалилась на чужака и забрехала. Нол оглянулся на улыбающихся попутчиков. 'Тоже мне, великий маг, собачонки испугался! Теперь эти дикари всей деревней смеяться будут', - подумал целитель.
К подобным ситуациям он относился болезненно, ведь даже любимая жена считала мага немного трусоватым. Дёрнув щекой, Нол взмахнул рукой. Собака, захлебнувшись собственным лаем, нырнула в сарай. Оттуда послышался тихий скулёж. Глянув на переставших скалиться попутчиков, волшебник пошёл дальше.
- Ништо, уже пришли, - хмурый старейшина остановился возле одной из лачуг.
Глянув, как М'шас отправляет внучку готовить обед, Нол подошёл к тёмному провалу входа. Нагнувшись, вошёл в низкий проход, и, вдохнув затхлого воздуха тёмного помещения, оглядел место будущей работы.
В едва разгоняемом мерцающей лучиной полумраке лекарь разглядел полное отсутствие привычной мебели. Её заменяли слепленные из всё той же глины лежанки, стол и цилиндрическая печь. Большие керамические сосуды вдоль стен. Всё это богатство расположилось на земляном полу. Сверху, с выложенной из соломы крыши, сыплется труха. Жужжание мух и ещё какой-то мошкары. С одного из углов послышался какой-то шум - мышиная возня, как определил целитель.
Первым больным оказался ребёнок шести зим от роду. Не обратив внимания на умоляющие взгляды родителей, Нол приказал открыть ставни единственного окна. Ворвавшийся в лачугу сквозняк вони не убрал, но затушил лучину, которая, впрочем, всё равно не могла разогнать царящий внутри мрак. Нол хлопнул в ладоши, и помещение осветилось ровным и мягким зеленоватым светом.
Лежащий на покрытой какой-то тряпкой лежанке ребёнок захрипел и зашёлся сильным приступом сухого кашля. Казалось, ещё немного, и разорвёт себе лёгкие. Бледная мать, не зная, что делать, метнулась к сыну. Нол подошёл к больному, провёл над ним рукой, и приступ прекратился.
- Приготовьте мне кипятка, потом - не мешайте, - бросил лекарь, скидывая с плеча плотно набитую сумку.
Лечение затянулось надолго. Ребёнок оказался тяжёлым, молодому лекарю удалось только сбить симптомы. После чего он отправился к другим больным. Пришлось даже расстроить Круш, отказавшись от приготовленного ею обеда и перекусив 'на ходу'. Потом ребёнку опять стало плохо. Симптомы не просто вернулись - ему стало хуже! Та же история повторилась и с остальными, кого пытался исцелить Нол - у всех, кого он касался магией или наспех приготовленными зельями, болезнь прогрессировала.
- Что там, г'спадин лекарь? Не иначе, всё Шкмур да болотница его поганая виноваты, погибель на деревню навели. Шо ж теперь с нами будет-то? На тебя вся надежда, г'спадин лекарь, хоть и молод ты, да токмо некому больше деревню спасти.
- Отстань ты со своей болотницей, глупый старик! Причём здесь твоя нечисть? Не мешай! - потребовал Нол.
Старейшина, недобро взглянув на гостя, вышел. Уставший молодой целитель уже не знал, что ему делать - подобного в его недолгой практике не встречалось ни разу. Он уже успел проклясть и деревню, и степь, и самого себя, понадеявшегося в попавшемся поселении отдохнуть от тяжелого путешествия.
Работы было много. Лекарь сначала метался по деревне, пытаясь помочь всем, потом приказал перенести тяжёлых больных в один дом. Пациенты становились всё хуже, Нол злее, а крестьяне - мрачнее. Во взглядах, бросаемых ими на заезжего целителя, уже не было прежнего обожания. Нолу пришлось выгнать из помещения всех любопытных и праздно шатающихся - чтобы не отвлекали и не учудили чего.
Прерывавшееся только на короткий перекус лечение затянулось надолго - Нол отошёл от больных только в сумерках. К этому времени вокруг дома собралась, казалось, вся деревня.
Красные лучи закатного солнца осветили мрачное лицо вышедшего на улицу волшебника, создавая впечатление чего-то сверхъестественного и величественного. Окинув собравшихся тяжелым внимательным взглядом, он подошёл к М'шасу. За его спиной, из тёмного помещения, слышались кашель и хрипы.
- Ну, что там? - с надеждой поинтересовался стоящий возле старейшины мужчина.
Нол, внимательно всмотревшись в бледное лицо отца больного ребёнка, ещё раз обвёл взглядом собравшихся, и уставился на алый закат. Местных охватило тревожное предчувствие.
- Ваш сын ещё жив. Если богам будет угодно...- смотря вдаль, медленно проговорил Нол. Этих слов хватило. Плачущая женщина ринулась в тёмный зев своей лачуги, бледный муж и ещё несколько человек побежали следом.
Местные загомонили. Их охватила тревога за ребёнка, сожаление, жалость, которые сменились разочарованием и обидой, затем - злостью. Деревенские видели в Ноле уже не всемогущего волшебника, приехавшего совершать чудеса. Сбившиеся в толпу и охваченные отчаянием, они видели перед собой молодого бродягу в обносках, который, прикинувшись лекарем, не только обманул, но и погубил их друзей и родичей. А возможно и всю деревню.
'Посмотрите на него...', 'А обещался-то вылечить', 'Может он и не лекарь вовсе. Может, это он дитятко загубил', 'Душегуб' - злобный шепот толпы и бросаемые на Нола враждебные взгляды словно подхлестнули наступающую на деревню тьму, заставляя алое небо чернеть быстрее, а дневное пекло - отступать перед ночным холодом. Воздух потяжелел от напряжения. Казалось, с приходом ночи власть в деревне принадлежала уже не людям - демонам.
- Как же так, г'спадин Нол, неужто ничего нельзя сделать? - громко спросил старейшина.
- Я уезжаю из деревни. Мне срочно нужно в город, - буркнул Нол.
Лекарь сорвался с места и, не обращая внимания на гомонящую толпу, быстрым шагом направился в сгущающуюся темноту. В этот момент из дома выбежала заплаканная, обезумевшая от горя женщина.
- Он! Это он сына сгубил! Проклятый! - закричала она.
Это стало сигналом для толпы, которая тут же в едином порыве сорвалась с места и ринулась за уходящим Нолом.
- Душегуб!
- Держи его!
- На кол посадить, негодяя!
- Проклятый!
В руках некоторых степняков как по волшебству появилось нехитрое оружие - палки, лопаты, мотыги. Озлобленная, потерявшая разум толпа собралась разорвать чужака на месте, забить палками, втоптать в землю.
Нол, обернувшись, вскинул руки. Двое степняков рухнули замертво, ещё несколько забились в судорогах. Одной из них была заплаканная Круш - как и все, кинувшаяся на обманщика, которому едва не отдалась.
Несколько смертей задержали, но не остановили толпу. Яркая зелёная вспышка, ненадолго ослепившая степняков, и осыпаемый проклятиями Нол пустился наутёк. К образованному куцым родником болотцу, где должна была находиться его лошадь.
Отъехав от деревни на приличное расстояние в сторону ближайшего городка, расположившегося аккурат дальше по дороге, Нол остановился уже в полной темноте. Степи всегда славились своим непостоянством - ночной холод был столь же силён, как и дневное пекло. Но прохлада была для молодого лекаря чем-то незначительным и незаметным на фоне испытываемых горечи и обиды.
Спрыгнув с седла, Нол достал пергамент, и при зелёном свете написал короткое послание. Поколдовав немного над глазами скакуна, обвязал вокруг шеи лошади свой кафтан, вложил в него свиток. Сильный шлепок ладонью по крупу, и животное сорвалось с места. Но, сделав всего несколько шагов рысью, перешла на шаг, после чего недоумённо обернулась на оставшегося стоять хозяина.
- Ну чего встала, смотришь? Иди давай.
Каким-то образом поняв, что от неё требуется, четырёхногая работяга продолжила путь, пока не растворилась в ночной темноте. А молодой лекарь, взяв в руки оставшийся пергамент, уселся в дорожную пыль. И принялся писать. Времени осталось мало, но Нол обязан успеть. Успеть вспомнить и отобразить на бумаге все подробности, все малейшие делали, увиденные им в Трёх Путях. Бедной, нищей деревне, упорно цеплявшейся за жизнь в этих бесплодных степях.
Нол точно знал - их борьба подошла к концу. В деревню пришла Коферонская чума, 'бич империй' - страшная, неизлечимая болезнь. Сложно диагностируемая, почти неотличимая от обычной сильной простуды, и от того ещё более смертоносная. И, странной прихотью богов, заражающая только людей - никакие животные или предметы её даже не переносят. Нол не знал, почему болезнь с симптомами простуды назвали чумой. Он вообще почти ничего не знал об этой болезни. Но это уже не важно.
Солдаты в городе скоро получат его послание, подкреплённое волшебной Печатью лекаря. И очень скоро в степь выдвинутся отряды чистильщиков, уничтожая каждого встречного (и его в том числе), дабы не допустить распространения эпидемии.
Поставив последнюю точку, Нол погасил волшебный свет и посмотрел на звёзды. Он не знал, сколько простоял вот так, наблюдая за ночным небом, холодным и безмятежным. Звёздам не было дела но мелких земных забот, радостей и трагедий. Не было дела до того, что Мэрис с ребёнком так и не дождутся мужа и отца, как и до того, что скоро эти земли, а возможно, и вся Империя, превратятся в необитаемые пустоши. Звёзды жили там, в недосягаемой вышине - величественные, бесконечные и равнодушные ко всему, не знающие ни радостей, ни печалей. Просто существующие в холодной вечности.
Мэрис... Нол вспомнил, что никогда не видел, как плачет эта сильная и гордая женщина. Теперь Нол не увидит этого никогда. Как не увидит и своего ребёнка, не назовёт его по имени, не возьмёт на руки.
- И всё-таки интересно, сын или дочка? - пробормотал молодой отец, глядя на светлеющее небо.
Когда ночной холод сменился приятной утренней прохладой, из-за холма показался отряд. Лекарь не увидел над ними красно-синего флага - знака эпидемии и карантина. Так и должно быть - чистильщикам сначала необходимо убедиться в правдивости полученных сведений. И он, Нол, сейчас поможет им в этом. Потому что это было последним, что он мог сделать.
Показательно положив исписанный пергамент на дорогу, молодой лекарь медленно двинулся к своим коллегам, недавним друзьям, таким же слугам Империи, встреча с которыми закончится для него неминуемой гибелью. А после - гибелью десятков, сотен, а может быть и тысяч человек. Горько? Да. Мерзко? Возможно. Страшно? Может быть. Но в одном Нол был полностью уверен - это абсолютно правильно.