У входа в ратушу раздался многоголосый шум толпы, выкрики. Прибежал начальник охраны.
- Что там еще стряслось? - озадаченно произнес бургомистр.
- Ваша светлость, люди у входа. Баронесса Лола хочет сломать дверь.
- Принесла нелегкая, эту курву.
- Обычный день в Сьерра-Маэстро, - пояснил Конвишер. - Мы об этом вас предупреждали. Хорошо хоть до резиденции доехали без приключений. Видимо им было нужно время присмотреться, но оно, увы, кончилось.
Дверь внизу с треском распахнули, на широкую лестницу хлынула пестрая толпа человек тридцать - сорок.
- Ну почему, почему этот мир преисполнен ложью и лицемерием?! Почему такое естественное, такое простое человеческое желание задушить подлеца, а затем станцевать джигу на его могиле осуждается обществом и карается законом?! Ваша светлость! Я требую наказать негодяя! Самым суровым образом! Если надо, ввести смертную казнь за измену любимой женщине! Кастрацию.
Высокую и дородную, баронессу Лолу верховодившею в толпе не узнать было невозможно.
- Постой голубушка. Ты что белены объелась? У нас в Сьерра-Маэстро не может быть таких законов.
- Молчи плешивый сморчок! В городе новый шериф! Его сиятельство герцог в праве здесь устанавливать свои правила!
- Но не ваши, же миледи, - съязвил Конвишер.
- А тебе синяя морда слова не давали. У меня свидетели. За мной передовая общественность. Давай сюда свидетеля. - Баронесса сама пошла вглубь толпы, ища его.
- Ну что за гром-баба, - воскликнул бургомистр, - кто тебе давал право распоряжаться. Ты что тут базар устраиваешь? Чем вы лучше чумазых крестьян с вилами. Одни пышные платья и плюмажи.
- Ладно, ладно. Пусть говорит, - махнул рукой Новалёнов.
- Вот, вот Ваша светлость.
На середину комнаты был выведен и буквально поставлен на колени молодой мужчина.
- Кто вы? - спросил Новалёнов.
- Я? Я не обвиняемый. Я свидетель. Я, друг обвиняемого Лёлика. Лохнет. Теперь бывший его друг.
- Да пусть встанет. Вы что господа, в самом деле. - Возмутился Конвишер.
Свидетель встал, одернул кафтан.
- Говори, - рявкнула баронесса.
- Я и без ваших понуканий буду говорить, - голосом, срывающимся на фальцет, ответил Лохнет, отряхивая рукава.
- Я, будучи другом этого господина, - Лохнет указал на связанного обвиняемого, - неоднократно участвовал в общих попойках. И он однажды в подпитии под клятвой и страшным секретом открыл мне тайну вероломного прелюбодеяния.
Лохнет взял демонстративную паузу, на окружающих это не произвело впечатления, наоборот послышались смешки. Кто-то даже произнес - Еще бы на дождь с ветром пожаловались бы.
- Тихо, - зычно крикнула Лола, - продолжай.
- Год и два назад он был шафером на свадьбах своих друзей, и на обоих свадьбах исполняя обряд похищения невесты занимался с ними сексом. Это всё чистая, правда.
- Что, - кто-то взревел в толпе, завязалась потасовка, поднялся гвалт.
- Нет, это уже не белена, это гашиш. Или на завтрак были булочки с маком? - Сокрушенно отозвался Конвишер.
Потребовалось время навести порядок, поставить охрану возле обвиняемого, развести, разоружить и связать драчунов. Новалёнов уже пожалел, что согласился выслушать посетителей, но тут проявил настойчивость бургомистр, во время потасовки получивший удар кулаком в глаз.
- Раз уж все здесь, доведем очную ставку до конца. Говорите теперь вы баронесса.
- Этот негодяй, фетишист проклятый, до сих пор хранит бретельки от их трусов. - Громко сказала она и спокойно добавила в сторону ухмыляющегося начальника охраны. - Чего ржёте вахмистр?
- На пушку берешь лахудра, - на этот раз раздался чей-то женский голос.
- А вот и одна из них, - величаво иронично произнесла баронесса и, пользуясь своим ростом и необыкновенной физической силой, выдернула из толпы присутствующих, как пушинку, оскорбившую её особу. Девка была так себе, смазливая.
- Отвечай. Ведь ты своего жениха не любила и скоро развелась с ним, как и другая подруга.
- Не правда, это. Врут они.
- Тогда пусть скажет он. - Баронесса подошла к обвиняемому и вырвала у него изо рта кляп. - Говори правду, пудель. - И с силой ударила его каблуком в носок ноги. Тот запрыгал на одной ноге.
- Да потише вы. - Сказал кто-то, но вмешиваться не собирался, всех начинало захватывать действие.
- Следующий удар будет, сам знаешь куда. - Добавила баронесса угрожающе игривым голосом, поправив рукой свои локоны.
- Все было исключительно по взаимному согласию. Девочки первые предложили заняться сексом... - на последнем слове баронесса с силой заткнула кляп в рот Лёлику.
- Эх ты, Лёлик, - вздохнула его бывшая пассия. - Все мужчины...
Теперь взгляды всех присутствующих были обращены на неё.
- Какой скандал. Какой скандал. - Запричитал кто-то. - Наставить рога мужу прямо на их свадьбе?!
- Святотатство.
- А я-то думал, что хуже уже быть не может.
- Что вы понимаете? - встала в позу деваха. - Не любила я мужа. А замуж хотела. А любила этого... А эти мужики, толстокожие бегемоты, ничего не видят, ничего чувствуют и не понимают. Понимаете, я любила его, Лёлика.
Казалось, она сейчас расплачется, получилось у неё даже трогательно с надрывом.
- Понимаем, от чего не понять, - в голосе Конвишера слышалась недоумение и негодование. - Девочка, Сьерра-Маэстро зона свободной любви. Ты мне объясни, зачем кого-то надо было обманывать? Тот твой бывший жених-муж наверняка тебя любил. Что трудно было удержаться? Хотя бы во время свадьбы? Сделать приятное человеку, который тебя любил. Так для кого сейчас эти враки со слезным признанием?
- Да она недавняя иммигрантка из Канзас-сити. А еще нас за извращенцев считают. Пуританское воспитание, строгость морали семьи. - Добавил бургомистр. - Все свихнувшиеся на общественном мнении-давлении.
- Да-да, понаехали тут всякие, - поддакнули из массовки.
- Девочка. Оправдывать любовью преступление и такую гнусную ложь, нельзя. Видимо, какая твоя любовь, такая ты... потаскушка. Бесцветные любят только себя. Как вы меня достали.
Здешние стены, наверное, еще не слышали подобной моральной патетики. Установилась полная тишина. Деваха в слёзы и бросилась бежать.
Так оказалось, что рядом с Новалёновым стоял Лохнет, и он не удержался от вопроса к нему среди этой мизансцены.
- Послушайте. Лохнет. Раз этой негодяй так цинично предал двух своих друзей, то неужели вы еще дружили с ним некоторое время? Почему рассказали всё только сейчас?
- Есть такой вид массажа, из йоги, по точкам. Мудры, кажется? Можно для повышения общего тонуса массировать пальцы, запястья рук. Так Лёлик любил массировать безымянный палец на левой руке, специальной, сделанной как кольцо, латунной пружинкой. Знаете так вверх-вниз, вверх-вниз. - Лохнет стал демонстрировать.
- Да-да, явно что-то напоминает, - послышалось ехидное замечание.
- Есть в этом, что-то гипнотическое.
- Я так однажды глядел, глядел и кончил. - На завороженных глазах Лохнета навернулись слезы, и он припал своей вихрастой головой к груди герцога. Со всей страстью пытаясь его обнять. - Я люблю его. А он меня нет. Я хочу отомстить ему.
Новалёнов увидел, что теперь все взгляды обращены на него, он поискал глазами бургомистра, тот сориентировался мгновенно.
- Ну что вы так расстраиваетесь Лохнет. Все мы, когда-то испытывали муки, неразделенной любви. - То вежливо, то настойчиво отрывая Лохнета от груди герцога, уговаривал он. Тот долго не поддавался.
- Но ведь он такая похотливая тварь. Неужели не мог сделать одолжения? Или у него тоже есть какие-то принципы, идеалы!?
Этот крик отчаянья вырвался из горла Лохнета, когда его, наконец, разлучили с грудью герцога.
- А вы знаете, - вмешался Конвишер. - У меня тоже был знакомый, так у него позывы начинались при виде булькающей в горле бутылки жидкости.
- А что за жидкость была? - раздался вопрос одного из присутствующих.
- А любая. Хоть вода.
- Влюбиться во фрикции?
- Позывы, как интересно.
- Заткнитесь идиоты! - крикнула баронесса. - Давайте о деле!
Бургомистр продолжал утешать Лохнета.
- Думайте о другом. Знаете, как говорят синие, раз мы больше не друзья, то не обязаны хранить чужие скелеты в шкафу. Бизнес есть бизнес.
- Но ведь он гад клялся мне, что если и на этот раз ему не удастся создать длительных отношений с женщиной, я буду его.
- Он обманывал вас, - вздохнул бургомистр, как-то добро по отечески, с сосчуствием, - как и прочих. И возможно исподтишка посмеивался. И он за это получит.
Бургомистр передал Лохнета начальнику охраны.
- Вахмистр утешьте молодого человека.
- Что прям щас?
- Ну, ты и болван. Салдофон.
- Может все-таки, дадим слово обвиняемому? - спросил Новалёнов.
- Ваша светлость, уже такой тарарам в голове от всего этого. Хорошо хоть у одного рот закрыт. Сейчас еще такого нарасскажет, половина Сьерра-Маэстро месяц не отмоется. Так дня и ночи не хватит.
- Ладно. В каталажку Лёлика, до окончательного разбора дела. А то его точно покалечат.
Конвишер в это время начал беседу с баронессой.
- Миледи, это все дела прошлых лет, а ваши личные претензии к обвиняемому?
- О, это уже неважно. Главное я отомщена и это так необычно, так возбуждающе. Не забудьте присовокупить Лёлику еще привороты и ворожбу. Парниша явно баловался магией. И еще... - Баронесса поправила корсет в районе груди. - Конвишер, никогда не думала, что такой пройдоха, как ты, в душе, оказывается, верит в идеалы, любовь, и имеет понятие о порядочности. Заходи ко мне вечером, я теперь свободна.
- А джигу на моей могиле потом не станцуешь?
- И все тот же, грубиян, - также мило улыбаясь, продолжила баронесса.
- А теперь все вон!!! Вон я сказал! Прием закончен. - Взмахнул руками бургомистр и в подкрепление слов затрезвонил в колокольчик.
Незваные гости удалились.
Бургомистр подошел к зеркалу, разглядывая полученный фингал.
- М-да. И что вахмистр, никто не видел, кто это сделал?
- Никак нет ваше благородие. Такая свалка была.
- Ни на кого нельзя положиться. Такое простое человеческое желание поймать прохвоста. И хорошенько выпороть прилюдно! Чтоб неделю не мог сидеть. Невыполнимо. Надо будет как-то парочку баламутов репатриировать в соседний Угулустан. У тамошнего тирана Зигизмунда не забалуют, с такими выкрутасами вздернут на виселицу.
Сергей вытащил свою голову из салата. Судя по всему, праздник удался. Какой-то неуклюжий коренастый человек в головном уборе шута неумело пытался танцевать и горланил похабные частушки.
- Мы по улице идем, что-нибудь да сделаем...
Как не трудно было воспринимать происходящее, но это было слишком.
- А давайте этого попрыгунчика, - с трудом шевеля языком, проговорил Новалёнов, - переведем в посерунчики.
Мужик в костюме шута это услышал, перестал выделывать кренделя, что давались ему с нескрываемым трудом и подошел к пиршественному столу. Пытаясь отдышаться, он облокотился и с укоризной спросил.
- Опять вы ваше высокоблагородие дебилизмом страдаете?
Кто-то Алькастро или Конвишер и слабым голосом позвал, - Охрана.
Раздался шум. Сергей только увидел вытянутую руку указывающую направление.
- Сортир там.
- Э-э, - возмущенно произнес шут и нехотя поплелся в указанном направлении.