|
|
||
Темнота. Только темнота и ничего больше кругом. Густая. Обволакивающая. Мрак такой всеобъемлющий, что для зарождения мысли нет и малейшей зацепки. Не существует ни рук, ни ног. Нет ощущения тела. И это все так непривычно, что даже и непонятно, а существую ли Я сам? Но просто подумать об этом мешает проклятая темнота. Вечность. Времени нет. Ничего нет. Лишь беспросветный мрак. Кругом. Небытие тянется... и тянется. Хотя точнее сказать - стоит. Вечность... И вдруг в это странное ничто врывается ощущение, сравнимое для меня по интенсивности с ослепительной вспышкой света или резкой всепоглощающей болью - легкий толчок чего-то невесомого. И сразу, вслед за этим ощущением, пробудились все дремавшие до этого чувства: ощущение тела, тепла. Я открыл глаза, и яркий свет мгновенно ослепил, подобно водопаду накрыл всего с головой. Мысли, до этого стоявшие стреноженными мраком, освободившись, весело запрыгали в голове, радуясь возможности плодиться и размножаться. От хлынувших ощущений я зажмурился и попытался закрыться ладошкой. Хаос, порожденный светом, требовал структурирования, и я интенсивно затряс головой. Стоит признать, ни ладошка, ни тряска не помогли навести порядок. Все кругом вздрагивало и ходило ходуном, напоминая перенесенные на флоте шторма... при том все сразу. Но постепенно глаза попривыкли к свету. А мысли, подобно снежинкам в стеклянном шаре, медленно осели на дно сознания. Чувствуя дискомфорт от легкой раздвоенности в глазах, огляделся. Странно... Я сидел посреди огромного фруктового сада, навалившись на дерево спиной. Кругом идеальные ряды яблонь, словно их кто-то старательно рассаживал по линейке, тянулись из бесконечности в бесконечность. Где это я? К сожалению, ответа на этот простой вопрос у меня не было. Недавний хаос мыслей сменился их упорядоченной свалкой на самом дне сознания. Что, впрочем, так же ничего не объясняло. Я не только не знал, где нахожусь, но и не мог вспомнить, как сюда попал. Проклятье! Я встал. Куда идти? Вопрос, что называется, не в бровь, а в глаз - любое из направлений было ничуть не лучше какого-либо другого. Приятно голубенькое небо было чисто и светло. Но... Покрутил головой. Солнце на нем напрочь отсутствовало! А при этом, вокруг стоял самый настоящий день, без дураков. Хотя... Возможно один дурак-то здесь и присутствовал... Куда ни поверни голову, лишь грандиозный Сад кругом. Ровные ряды яблонь. Трава, словно газон на ухоженном футбольном поле, идеально ровная. Абсолютная чистота и безупречный порядок. Я прошелся, стараясь далеко не уходить от вмятины на траве, оставшейся от моего сидения. Каждое отдельное дерево выглядело удивительно точной копией остальных. Ага! А под одной из яблонь, в контраст с ухоженностью сада, рос огромный мухомор. В очередной раз начав растерянно вертеть головой, я неожиданно уперся нос в нос со стоявшим рядом человеком. Хотя, клянусь, мгновение назад его не было! От неожиданности я шарахнулся назад и чуть не упал на свое мягкое место, с трудом устояв на ногах. Черт! Однако, благодаря этому маневру, ракурс изменился, и теперь неожиданный визитер стал виден во весь рост. Мужчина был закутан в белую тогу до самых пят босых ног. Телосложения скорее полного, чем спортивного. Приличных размеров мясистый нос и полное отсутствие бровей делали его круглое лицо похожим на Луну, украшенную огромным потухшим вулканом. Счастливый обладатель гигантского носа на лунном диске начал шевелить губами, что-то пытаясь мне сказать, но тишина, изначально царившая вокруг, от этих попыток ничуть не пострадала. Неизвестный в тоге, понимающе кивнув головой, щелкнул себя по горлу характерным жестом алкоголиков, предлагающих выпить. - Приветствую тебя! - Приятный голос странно не совпадал с движением пухлых губ. - Где я? - Это единственное, что я смог выдавить из себя в ответ. - Кхм, - Мой собеседник задумался, покрутил пальцами в воздухе, начал снова говорить, и теперь звуки точно соответствовали движениям губ. - Ты в Раю или там, что ты называешь Раем. - ??! - Да, да! Именно ТАМ! - Судя по всему, говорившему мое недоумение доставило огромное удовольствие. - Постойте! Как же так... Я что умер?!!! - Ну-у-у, в смысле, которое вы вкладываете в это слово - ДА! Этот странный тип даже не пытался скрывать не совсем понятную радость по поводу моей смерти. - Погиб при исполнении служебных обязанностей, - мгновенно ставшим казенным голосом сообщил мой визави. У меня в голове что-то щелкнуло, и лавина воспоминаний безжалостно похоронила зыбкую надежду на неумелый розыгрыш. Мгновенно все встало на свои места. Небольшое оперативное мероприятие, я на служебной автомашине да плюс скверная погода с непредвиденным гололедом сыграли со мной в русскую рулетку, где роль единственного 'счастливого' патрона исполнил огромный грузовик. Результат 'поцелуя смерти' я лицезрел перед собой. Местного шутника, судя по всему, мое вытянувшееся лицо изрядно веселило. - Да, да. Спешка, гололед, встречный грузовик и... БАЦ! - Говоривший довольно хлопнул пухленькими ладошками, добив полудохлую муху моих надежд на розыгрыш. - А вы, извините, кто? - Это, наверное, пробудилась моя милицейская суть. - Я? Ну, как тебе сказать, чтобы было понятно? Я здесь что-то вроде сторожа. - В Раю? - Ну. А ты что думаешь - раз райский Сад, так и сторожить ничего не надо? Вот один до меня не доглядел, и нескольких яблочек не досчитались. Скандалище был... - Сторож задумался. На лице его закаменела, ставшая уже изрядно надоедать, счастливая улыбка не совсем адекватной личности. Видно, воспоминания, как и все остальное, помогали ему идти по небесам с изрядным запасом оптимизма. Неожиданно у меня всплыли из небытия какие-то детские воспоминания о бабушкиных рассказах про Рай и Ад: - Постой... А как же Суд? Я же, вроде бы, на Суд божий должен был попасть? - Суда не будет. Да ты и не должен был здесь оказаться - все милиционеры без суда и следствия попадают прямиком в Ад! - Да-а-а? Вот тебе бабушка и Юрьев день! Сторож же нравоучительным тоном продолжил божественный ликбез: - Конечно, а ты что думал, двадцать лет повалял дурака в служебном кабинете и прямиком в Рай? Нет болезный, еще на двести лет в Ад, надзирателем! А здесь следить не за кем. Всё приличные люди. - А как же тогда я здесь ... Не успел я закончить мысль, как сторож перебил: - Тебе задание индивидуальное будет. Счас со старшим переговоришь. - Что? С САМИМ? - Я ткнул пальцем в голубенькое небо. - Ну да. Старик сейчас подойдет. Словно в ответ вдалеке над кронами деревьев проявилась фигура старика-великана. Обычная для представителей Рая белая тога удачно подчеркивала благообразность его круглого лица. Вот только отсутствие морщин, высоко поднятые брови, широко открытые детские глаза делали, на мой сугубо атеистический взгляд, выражение огромного лица до странности наивным. Над головой ослепительно сверкал нимб. Гигантский рост САМОГО впечатлял. ОН неторопливо двигался в нашу сторону. Но подходя все ближе и ближе, становился все ниже и ниже. И когда этот титанический старик остановился рядом со мной, то оказался не выше подростка и столь же щупленький. Вот только лицо осталось все с тем же неомраченным выражением. - Сын мой! - Старичок простер пред собой длани, словно намеривался возложить их на мою голову, но достал только до плеч. Я же, честно говоря, просто на просто растерялся - еще бы! не каждый день к тебе подходит САМ БОГ, да еще и разговаривает с тобой! Я попытался выразить переполнявшие меня чувства элегантным поклоном и едва не упал на колени. САМ скромно созерцал неумелые попытки выразить охватившее меня почтение. Сторож Сада со своей обычной улыбочкой спокойно стоял рядом. - Кхм... как Вас... Ваше преосвященство... то есть Ваше преподобие... или... - совсем запутался я в попытках церемониально обратиться к старичку. ОН же, при каждой попытке применить словесный оборот, по моему мнению подходящий для его сана, морщился, словно от острой зубной боли. - Сын мой, успокойся! Я есть Бог-Отец, - Старичок величественно склонил свою седую голову. - Бог-Сын сейчас находится в служебной командировке, будет позже. Дух-Святой, по своему обыкновению, носится где-то, - перебивая ЕГО, протараторил сторож, - САМ же, выступая от имени и по поручению божественного Триумвирата, просит оказать небольшую услугу небесному братству. Пока сторож говорил, старичок ритмично кивал головой, сложив руки на груди крестом. Не выдержав, я перебил сторожа: - Какую услугу могу оказать я? Жалкий червь, что в муках влачит свою бренную плоть пред стопами Всемогущего ... Что за ...? Даже сам не ожидал от себя такой пошлости! - Спокойно! Не надо самобичеваний и уничижений. Суть такова, что у нас на небе проявились явные знамения грядущего кризиса, - Бог-Отец ткнул перстом в сторону мухомора, пристроившегося под одной из яблонь. - Ха! Так у нас этих знамений... - Я попытался вывалить перед Ним весь список признаков упадка, с ужасающей скоростью распространяющихся по Земле, но меня прервали: - Окстись! У вас это хроническое. А для НАС... В общем, грядет какая-то страшная Катастрофа. Я, Всемогущий, предвещаю, но только вот, как говорится: сапожник без сапог - не могу точно указать причину, сроки проявления и способ изничтожения. Понятно, конечно, что не обошлось без хвостатого отродья... Земля вокруг начала с нарастающей силой подрагивать, словно к нам стремительно приближалась марширующая рота солдат. При этом, маршировала она где-то под землей. Внезапно рядом почва разверзлась, и из черной дымящейся теплом ямы пророс самый обыкновенный лифт. Двери с характерным жужжанием открылись, и противный голос сообщил присутствующим: - Райский Сад, следующая остановка Чистилище. Из лифта окутанный, словно плащом, клубами дыма возник худощавый человек неопределенного возраста. Одет он был совсем как опереточный дьявол: трезубец в руках, черный плащ с красным подкладом, рога. Белки глаз имели неприятно кровавый оттенок, а огромные зрачки напомнили мне мрак, окутывавший меня совсем недавно. Кожа на лице вызывала отвращение своей болезненной белизной, словно, ее никогда, ни единым лучом не касалось Солнце. Лифт, выпустив гостя, громко хлопнул дверью и исчез. Земля внезапно перестала трястись, видно, рота солдат разбежалась покурить. На том месте, где мгновение назад находился лифт, остался ровный гладкий газон без малейших признаков присутствия чего-либо. Опереточный дьявол вступил в разговор: - Уповаети? Что за страшные обвинения я слышу в свой адрес, да еще и за глаза? Бог-Отец поморщился и, намеренно повернувшись к прибывшему спиной, продолжил свою речь: - Но прямых улик нет, а строить обвинение на голых предположениях МНЕ не пристало. Твоя задача отрок: найти улики, задокументировать и представить их МНЕ на рассмотрение в кратчайший срок, - Помолчав секунду и мотнув в сторону рогатого мужчины, закончил, - А уж как наказать виновного... Мне не впервой. Я, открыв рот, всю эту тираду пропустил мимо ушей, рассматривая дьявола. Тот, заметив мой интерес, начал элегантно кланяться, ловко опираясь на трезубец. - Да перестань ересить! - Бог-Отец строго оборвал кривлявшееся отродье. - Извольте, - Дьявол, мгновенно превратился в импозантного мужчину, одетого в смокинг. Держа в левой руке дымящуюся сигару - по запаху я определил марихуану - правой рукой с бокалом коньяк отсалютовал мне, при этом не пролив ни капли темно-коричневой жидкости. Ухмыльнувшись, намеренно пустил струю дыма прямо в лицо Богу-Отцу. Дым, превратившись в змею, обвился вокруг ухоженной шеи. Тот же легким движением брови уничтожил ее. Дьявол спокойно продолжил: - О надвигающейся катастрофе я тебя предупредил докладной запиской еще сто земных лет назад, но ты же не читаешь входящую корреспонденцию. Конечно, текучка, исходящие директивы, циркуляры, прослушивания восхваляющих молебен отнимают уйму времени. - Какая записка? - Бог небрежно щелкнул пальцами. С хлюпающим звуком рядом с нами ухнула приличных размеров каменная плита, вся испещренная клинописью. Появившимся стеком ОН начал водить по строчкам. - Хм-м! - Глянул на Дьявола. Тот утвердительно кивнул головой: - Обрати внимание на дату. Настала моя очередь вступить в разговор: - Позвольте! Я ни-че-го не понимаю! Троица дружно повернула головы в мою сторону, и я оказался в секторе обстрела их глаз. Что за неприятная позиция! Под ложечкой начал разливаться вакуум, неприятно холодя мой желудок. Бог-Отец перевел строгий взгляд на сторожа. Тот обреченно развел руками: - На секционном столе из вновь поступивших самым умным казался. Да и выбор небольшой был. Знаете же какая там, - большим пальцем ткнул вниз, - ротация кадров. Бог-Отец, вздохнув, попытался мне объяснить: - У нас назревает катастрофа: то ли Дьявол постарался, - Импозантный мужчина индифферентно отвернулся. - То ли внутренние враги. В общем, мы выбрали тебя из нескольких сыщиков, умерших за последний месяц. Твоя задача найти причину надвигающихся бедствий. Ставки высоки как никогда - на кону существование всей Вселенной. Я захотел было возразить, но Бог-Отец предостерегающе поднял руку: - Все вопросы к Сторожу, он выделит тебе помощника посообразительней из моей свиты. Время! - Постучав пальцем по запястью, на котором не было часов, начал просто растворяться в воздухе. - А как же заявление? Объяснение, учредительные документы? - обреченно крикнул вдогонку я. - Все у ассистента! - Донеслось уже из пустого пространства. - Вот так всегда, ничего не объяснит, и ищи-свищи с фонарями. Только божественный Глас и остался! - Дьявол любезно развернулся ко мне. - Я, как враг рода человеческого, дабы отклонить от себя ложные подозрения, так же даю Вам помощника, но не в пример здешним хоть чего-то соображающего. Поможет... как сможет. Дьявол топнул ногой. Опять задрожала земля, наверное, рота солдат закончила перекур и продолжила строевой смотр. Рядом вынырнул все тот же лифт. Из распахнувшихся дверей снова повалил белый дым, и следом вышел молодой человек: худощавый, даже скорее иссушенный, в мятой рубашке-ковбойке, джинсах, лицо перемазано сажей, в одной руке он держал пластиковое сиденье. Лифт, сообщив очередную остановку, так же таинственно исчез. Вновь появившийся представился: - Вул, - Протянул мне руку, на которой, опутав ее толстенной цепью, висело голубое пластиковое сидение. Дьявол бросил испепеляющий взгляд на вновь прибывшего. Тот недоуменно посмотрел на прихваченное, наверное, из адских мест кресло и бросил его на землю. Идеальный газон, сморщившись и подрагивая, словно, от отвращения, быстро поглотил его. - Данил. Оперуполномоченный по борьбе с экономическими преступлениями - представился я, осторожно подавая руку. Из воздуха рядом появился еще один молодой человек. Глядя на него, у меня создалось впечатление, что он с почтением донес нам свое полноватое, благообразное лицо. Его черты показались слишком изнеженными, совсем как у женщины. На своем лице он так же принес тонкий нос, пухлые чувственные губы, лоснящиеся, словно от жира. Кудрявые светлые волосы спадали на плечи и ниже. Телосложение было ближе к полному, чем к спортивному, но под тогой я не разобрал. Над головой тускло светился едва видный нимб. - Здравствуйте, всех благ. Я - Серафим, - помолчав, зачем-то добавил, - Ангел. Вул при последнем слове поморщился. Дьявол же, удивленно осмотрев сторожа с ног до головы, произнес по слогам: - С Э-КО-НО-МИ-ЧЕ-СКИ-МИ?! Сторож, упорно разглядывая газон, неуверенно забормотал: - Из УгРо не было никого. Дьявол раздраженно плюнул. Слюна, оставив дымный след, пролетела сотню метров, упала на землю и, шипя, исчезла. Я оценивающе осмотрел своих новых помощников. Дьявол, сравнив своего представителя с помощником небес, удовлетворенно кивнул головой и с легким хлопком исчез. - Позвольте! А кто мне все объяснит? - Я с сомнением оглядел оставшихся. Сторож кивнул на молодого с нимбом. - Ну, так вот... - закатив глаза и сделав строгое лицо, ангел начал размеренно декламировать, как поэт-песенник на встрече с немногочисленными почитателями его неполноценного таланта, - В начале было слово ... - Эй, эй. Ты чё, с Ветхого Завета начинаешь? - испуганно прервал его я. Вот еще мне не хватало - выслушивать древние требники! Ангел остановился, оглянулся и замялся. Видно было, что он еще теряется перед незнакомой аудиторией. - Давай, я своими словами и покороче, - пришел на помощь служитель Ада. - Бог-Отец в последние сто земных лет начал чувствовать приближение какой-то страшной беды. Ничего конкретного, одно предчувствие. - Вул неуважительно покрутил пальцем у виска. - Но ведь это предчувствие САМОГО! - Может Армагеддон? - Решил блеснуть я эрудицией. - Да нет, какое там! Время еще не пришло. Что-то более простое и в тоже время не менее разрушительное: небо в огне, расколотый небесный свод, звезды сыплются, как горох в кастрюлю и т.д. и т.п. Старик, конечно, подозревает Шефа. - Вул, подобно древнему римлянину на гладиаторских боях, показал большим пальцем вниз. - Мы же думаем, что все причины кроются где-то здесь - у них, на небесах. Ангелы попытались сначала разобраться сами - не получилось. Кишка тонка оказалась! А поскольку здесь никто методом дедукции не обладает, решено было вызвать кого-нибудь из профессионалов-сыщиков с Земли. - Ты откуда все знаешь? - С подозрением посмотрел на Вула Серафим. Вул, брезгливо махнув на него рукой, подмигнул мне своим кровавым глазом. - Так и я этим методом де-ду-... , как там его, не обладаю. Это вам Шерлок Холмса надо, или, на крайний случай, доктора Ватсона, - неуверенно протянул я. - Уотсона, - машинально поправил Вул. Он, наверное, предпочитал переводы под редакцией Чуковского. - У нас выбор, как ты сам понимаешь, был весьма ограничен, только из умерших в последний месяц, - вступил в разговор Сторож и с удовольствием повторил, косясь на меня, - Самым грамотным на секционном столе казался! - Казался? Ну спасибо, за доверие, - надулся я. - С чего начнем? - Серафим с готовностью заглянул мне в лицо. - С обеда! - хмуро ответил я. - Хм, так ты же вроде того - неживой? - синхронно удивились оба помощника. - Может и не живой, а жрать знаете как охота? Ведь я же с утра ничего не ел! А работать без еды я не буду - не обучен! Ангел кивнул головой и неожиданно начал размахивать руками, наподобие ветряной мельницы. Ряды деревьев, подчиняясь его взмахам, пришли в движение, начали вращаться по кругу, ну совсем как девицы в хороводе. Вот уже вокруг нас вращаются столы, переполненные различной едой, проносятся мимо, растягиваются в бесконечные ряды. Все остановилось. Сторож вместе с Райским Садом бесследно исчез. Я с интересом глянул на стол перед собой. К моему разочарованию, на пустом столе обнаружил всего одну чашку, в которой с горкой было насыпано что-то белое. Я с подозрением понюхал: - Героин? - Манна небесная! - гордо заверил Ангел. Меня аж перекосило всего! - А посущественней ничего нет? - Нет, только амброзия. - Заказывать не рекомендую, - ехидно предупредил Вул. Посмотрев на мое скисшее лицо, черт понимающе кивнул головой, щелкнул пальцами, и на столе появилась жареная курица. Я без стеснения накинулся на нее. Вул присел рядом, скучающе посматривая по сторонам. Серафим, завистливо поглядывая на меня, втягивал носом запах, иногда облизывая свои полные губы. - Пока я ем, объясните, чем вы здесь - на том свете - занимаетесь? - Ты про чтение Библии? - поинтересовался Серафим. - Футбол? - спросил Вул. Я с состраданием посмотрел на глуповатые лица жителей потустороннего мира. - Понятно. Во-первых: чем обычно занимаетесь? Серафим недовольно затянул: - Псалмы поем ... Читаем Библию ... Возносим хвалу ... Опять же по большим праздникам общие молебны. - Во вторых: что с развлечениями? Серафим радостно отрапортовал: - Псалмы поем, читаем Библию, возносим хвалу, опять же по большим праздникам общие молебны. - Хм-м. Да?! Как-то однообразно получается. А много у вас здесь народу? - Не очень. Ад-то весь забит, особенно много работы в последнее время, а у нас попокойней, и контингент поприличней - не буянят. Да и надсмотр за ними поставлен куда лучше, чем в Аду. У нас же здесь, почитай, все труженики средневековой инквизицией собрались - следят за порядком. Настала очередь отчитаться черту: - А мы все время на стадионе. - Не понял? - Болеем за адские футбольные команды. - Ого! Так у вас там не скучно! - Кому как, - уклончиво ответил Вул. - А что может оказать влияние на Рай и Ад, на Вселенную? Что может их разрушить? Серафим перстом надменно указал на черта. Тот пожал плечами: - Разрушить может только тот, кто создал. Выводы делай сам. - Е-ге-ге, - Я почесал затылок. - Но ведь ОН сам меня вызвал, как же так? Если САМ хочет разрушить, то я здесь зачем? А если не хочет, то опять я причем? Серафим недоуменно, Вул многозначительно пожали плечами. - А ОН может незаметно уничтожить? Ну, там заснуть, захрапеть и задуть пламя жизни? - Нет, он никогда не спит. - Серафим благоговейно сложил руки. - Все в заботах божественных - чудеса творит на радость верующим. - А вообще, где-нибудь фиксируются божественные чудеса? - А как же! Замечу, что только бездарность может предположить, что в нашей небесной КОНТОРЕ все делается с кондачка, без регистрации входящей, исходящей документации. Молитвы, дошедшие до небес от верующих, старательно записываются ангелами, затем подаются ЕМУ на рассмотрение. После утверждения САМИМ, накладывается божественная десница - ХЛОП! и готово: мольба удовлетворена, а дело в архив. Такой порядок заведен с момента изобретения письменности в древней Месопотамии. Я помню, как тогда САМ заинтересовался этим изобретением недомерко..., то есть человеков, и когда она приобрела более-менее приемлемый вид, нас всех срочно обучили. С тех пор, по ЕГО первому письменному указанию, была введена регистрация поступающих молитв и их исполнения. Так что - все чудеса записаны, аккуратно систематизированы и находятся в архиве. - Правда, архивариусов меняли неоднократно за неспособность организовать столь ответственное дело, - Встрял в разговор Вул, - но ничего не помогает: архивы, как и тысячелетия назад, в убогом состоянии. - Ну, не совсем в убогом, и совсем не в состоянии... - неуверенно начал ангел. Вул с состраданием посмотрел на Серафима, безнадежно махнул рукой: - Да говорил я с вашими архивариусами, все после работы в райском архиве у нас обитаются, - и хохотнув, добавил, - наверное, в качестве поощрения! Я поднял руку, дабы отвлечь их от перепирательства: - Ладно. Хватит пикировок. Итак, исходим из следующих версий: первая - все дело рук руководителя Ада. Вул, внимательно слушавший, пожал плечами. - Вторая: внутренний саботаж. Серафим точно так же, как несколько секунд до него Вул, пожал плечами. - Мне нужен кабинет для осмысления ситуации. Серафим начал опять истово размахивать руками. Воздух, подчиняясь взмахам, стал завихряться и сгущаться, проявились стены, потолок. И мы все трое оказались в помещении, напоминающем турецкие бани, ну разве что пара не хватало. - Это мы где? - Я едва справился с удивлением. - И это что, рабочий кабинет? Вул, что-то бормоча под нос, щелкнул пальцами. Декорации опять начали стремительно меняться: там сжались, тут сморщились, кое-где сложились. Через мгновение мы все стояли в затрапезном кабинете: три убогих стола, три сейфа с отстающей по углам краской, на стенах отваливающиеся обои. На каждом столе старинные телефонные аппараты. По углам валялись пустые бутылки, на подоконнике расстеленная газета с огрызками, сухарями, высохшими полтарашками от пива. В окно был виден все тот же сад из яблонь. Шторы на гардинах, наверное, не стирались никогда, хотя, судя по характерно засохшим пятнам бурого цвета, кто-то ими пару раз утирал окровавленное лицо. Я не смог сдержать удивления. Вул удовлетворенно спросил: - Как? - Это мы где? В Аду? - Я ошарашено глянул на него. Серафим, брезгливо морщась и вытерев платочком стул за одним из столов, на котором совсем ничего не было кроме толстого слоя пыли, сел, бурча себе под нос: - Поручи черту богу молится, так он ... - Но-но, - Вул смущено обратился ко мне.- Я же... Как ты привык... Работать... Воссоздал всё в мельчайших деталях. - Кхм! - Мне осталось только развести руками. - Работнички ...! Безнадежно махнул рукой: - Ладно, проехали. Привычно, так привычно. Сел за стол у окна. Рукавом вытерев пыль, заглянул в ящики стола. - А где письменные принадлежности? Серафим опять замахал руками, поднимая вокруг себя тучи пыли. Пока он гонял пыль, Вул щелчком пальцев материализовал на наших с ним столах бумагу, ручки, письменные приборы. На стол же Серафима с грохотом начали падать откуда-то сверху молоток, зубило, несколько каменных плит. Я широко открытыми глазами наблюдал за низвержением стройматериалов на стол Серафима. Вул, хихикая, пояснил: - Они, как пять тысяч лет назад завели месопотамскую клинопись, так ей и пользуются до сих пор. Консерваторы... - окончание пробурчал невнятно под нос. Серафим начал идиллически, не глядя на Вула, стучать молотком по зубилу, очевидно, строча свой первый рапорт наверх. Почувствовав нависшую над собой угрозу, я поспешил предупредить трудолюбивого ангела: - Все предложения от тебя только в устном виде - прямой доклад. И, пожалуйста, без канцелярщины и бюрократии! Сам я сел писать план мероприятий. Задумавшись, сунул ручку в рот, по привычке пожевав колпачок. Вкус показался удивительно знакомым. С удивлением посмотрел на черта, спросил: - У тебя еще такие ручки есть? Тот кивнул головой. Тогда я с удовольствием съел пару ручек, по вкусу напоминавших сушеную воблу. Мысленно пожалел, что нет пива. Вытерев рот, заключил: - Ладно хлопцы, по коням, в смысле, пошли смотреть архивы. Подчиняясь поднятому Серафимом урагану, кабинет растворился, на горизонте за деревьями проявилось небольшое утыканное колоннами здание, напоминавшее греческий Парфенон. Божественный дворец, самостоятельно двигаясь в нашу сторону, своим входом наехал на нас и заглотил своей пастью, где роль зубов исполняли колонны. Мы все втроем оказались внутри. Внутренний зал казался огромным: потолок парил где-то совсем далеко, посередине помещения возвышалась величественная пирамида, наподобие усыпальницы Хеопса. Я подошел поближе. Стало видно, что пирамида была построена из сотен тысяч плит, напоминавших надгробия. Серафим свободно достал из кладки одну. Она оказалась испещрена все той же допотопной клинописью. Ангел начал с выражением первоклассника читать на непонятном языке, спохватился: - ... Великий Господи, всеусильно воссылает ТЕБЕ молитву ... - Это что, у Вас архивы все на плитах? - Я со страхом посмотрел на Серафима. - Ну да, ведь когда нас обучали грамоте, была только такая. А на переучивание нет средств. - Пожал плечами. - Бюджет ограничен. - У них же нефти нет, - съехидничал Вул. - Вот полный архив, - Широко взмахнув руками, Серафим пригласил восхититься видом. - На мой взгляд, здесь около миллиона плит. Наверное, посмотрим как-нибудь потом. - Я посмотрел на двоих, те пожали плечами. Кто же знал, что за этой пирамидой скрывались еще тысячи... миллионы пирамид, хранивших в себе миллиарды и триллионы плит. ... Мы сидели за столами в ставшем уже родным кабинете. За своим столом я подпер кулаком голову, за другим Серафим, у которого все лицо было покрыто каменной пылью, настойчиво стучал молотком по зубилу - ваял очередной рапорт. На столе Вула прибывал Ад в миниатюре: хаос, хаос и еще раз хаос. Но настолько всеобъемлющ, что даже прослеживалась некоторая закономерность. Вул, наклонившись, копошился под столом, вынырнув с довольным видом, крякнул. - Что у тебя там? - Заинтересовавшись странным поведением своего подчиненного, я подошел, заглянул под стол. Бутылка!? - Это что? На бутылке этикетка с непонятной надписью. - Это же святая вода!- ахнул Серафим. Мы вдвоем с удивлением посмотрели на раскрасневшееся лицо Вула. - Для тебя это же яд? - пораженно спросил я. - Ну-у, алкоголь же для некоторых... хе-хе-хе, то ж. - Хм-м. - Крыть-то нечем! - Ладно, проехали, мысли есть по делу? Двое помощников, заскучав, уныло пожали плечами. Лицо Вула хмуро. Лицо Серафима излучает неземное счастье. Да-а-а... Работнички! Обитатель нижних пределов, оглянувшись, привычно нырнул под стол. Вынырнув, блаженно крякнул: - У нас в конторе этого добра днем с огнем не сыскать! Я разочаровано прошептал про себя: - Все как в родном райотделе - гармоничный коллектив из трех человек: одного пропойцы, одной бестолочи и одного начальника, ответственного за ВСЁ! Пойти свидетелей порасспросить, что ли? Обратился к помощникам: - Где тут ваш тусняк трется? Серафим встал, кабинет тихонечко растаял, и мы теплой компашкой оказались посреди огромного зала, стены которого потерялись вдалеке. Потолок едва проглядывался на недосягаемой высоте, весь разрисованный гигантскими картинами на божественную тематику, которые подробно разглядеть было просто невозможно из-за удаленности. Вокруг море людей, все что-то поют (полная разноголосица), да гулкое эхо мешает разобрать слова молебна. Эх! Надо хоть порасспросить кого-нибудь. Подошел к одному, потянул его за рукав туники. Тот, не прекращая блаженно петь, испуганно оглянулся и начал безвольно отбиваться. Этого бросил, подошел к другому - все повторилось до мельчайших подробностей. - Они тут все такие - увлеченные? Вул старательно пытался сохранить серьезное выражение лица, но у него это не очень получалось. Серафим с негодованием посмотрел на нас, вдруг, словно увидев что-то, начал сам старательно подтягивать с общим хором, раскачиваясь в такт тягучей мелодии. Вул тихонько тронул мою руку, скосил глаза в сторону. Я, проследив за его взглядом, неожиданно напоролся на острый недружелюбный взгляд из-под надвинутого на лицо капюшона. Тут же заметил, что в толпе равномерно распределены серьезные личности, в темных балахонах, руки заняты огромными крестами, которые они держали подобно дубинам. Крестоносцы прищуренными внимательными глазами настороженно сканировали радостно поющих. Мое внимание привлекло обращенное на меня лицо девушки, ее губы едва заметно шептали: - Спа-си-те! Вул тихонько зашептал мне на ухо: - Инквизиция. Все под глобальным контролем! Шаг вправо, шаг влево...! Я незаметно кивнул Вулу, тот, понимающе мотнув головой, схватил Серафима, и мы все втроем оказались в кабинете за своими столами. Ангел немузыкально допел какой-то церковный мотив, дирижируя себе руками, вытер трясущейся рукой лоб. Мы с удивлением посмотрели на него: - Ты же ангел! Чего испугался? - Ну и что, что ангел! А по мордасам то получать не хочется! - С этими все ясно. У них времени и почесаться нет, не то чтобы замыслы коварные строить. Это что же, все обитатели Рая на обязательном концерте? Серафим, успокоившись, согласно кивнул головой: - Кроме высшего руководства в лице Святого Духа, Бога-Сына, Бога-Отца. - А эти где? - спросил Вул. - Пути господни неисповедимы, - гордо ответил Серафим. - Ладно, - прервал их я. - Все равно они одно лицо. Повернулся к Вулу: - А что с Адом? Вул приглашающе развел руками. Хорошо освещенный кабинет потерял свои стены, свет померк, кругом сгустилась темнота, подсвеченная лишь красными сполохами. Я завертел головой, пытаясь хоть что-нибудь рассмотреть. После яркого света в Раю с трудом разглядел едва проступавшую из мрака огромную чашу стадиона. Трибуны, расположенные в семь ярусов и до отказа забитые народом, касались самого чернильно-чёрного неба. Красные софиты, как лампы в фотолаборатории, светили на мрачное поле. Зрителям на трибунах оставалось довольствовались едва ли не абсолютным мраком. Само футбольное поле, казалось, охвачено настоящим пожаром, слабо подсвечивающим трибуны. На отвратительном газоне люди-тени играли в футбол. И сама игра была необычная: на очерченном языками пламени периметре стояло несколько ворот; футболисты - несколько сот человек - ожесточенно бегали с поразительной скоростью. Но постороннему зрителю было непонятно, кто с кем играет и в какие ворота. Вул, увлекшись игрой, довольно прокомментировал: - Внизу накопившие на земле достаточное количество проклятий футболисты, переигрывают свои неудавшиеся матчи, болельщики-воспитуемые смотрят, болеют. Для увлекательности зрелища - газон с подогревом! Я присмотрелся: над полем плыло марево, как над раскаленной сковородкой. Оглядел трибуны. Все болельщики сидели прикованные к знакомым пластиковым сиденьям толстыми цепями. Стадион привычно негодующе ревел. Вдруг по трибунам пронесся вздох разочарования, все вскочили, начали рвать, привывая, на себе волосы. - И что это, весь Ад? - Нет, конечно, но сегодня праздник: кому не нравится футбол - мучаются, глядя на него, кому нравится - мучаются, глядя на игру. - А где ШЕФ? - Так вон ОН внизу, судьей бегает. Всё пытается руководить игрой. В это время давешний мужчина в костюме опереточного дьявола, размахивая трезубцем, оглушительно засвистел, перекрывая шум трибун. Судя по всему, было назначено пенальти в одни из ворот. Игрок невысокого роста, крепкого телосложения разбежался, удар... Мимо. У меня возникло стойкое ощущение, что он и бил то не особо стараясь попасть в ворота. Вдруг на трибунах повсюду проявились гигантские закованные в рыцарские доспехи монстры, сжимавшие в руках огромные хлысты. Они со свистом начали хлестать болельщиков, те с воплями стали корчевать сиденья... И закипело дикое побоище! Весь стадион превратился в поле сражения, где все колотили друг друга сиденьями, цепями, которыми были прикованы до этого. Вопли! Ругань! Свист хлыстов, звон цепей! Вдруг появилась группа людей в бронежилетах, касках, со щитами, построившись 'черепахой', начали без разбора дубинками молотить дерущихся. Разрезая толпу на трибуне, они медленно двигались по бурлившей чаше стадиона, оставляя после себя сломанные фигурки болельщиков. А я оказался в самой гуще дерущихся! Огляделся. К Серафиму подполз избитый грешник, схватил за ногу, закричал: - Спаси меня! Забери с собой наверх! Наш ангел испуганно подскочил и мгновенно исчез. Вул в самой гуще толпы с удовольствием рассыпал удары пластиковым сиденьем по головам болельщиков. Я попытался досвистеться до него. Куда там! Ни черта не слышно, даже мне своего свиста! Все посторонние звуки просто тонут в грохоте драки. Черт! Больно! Я дико оглянулся - один из рыцарей снова поднял свой хлыст, пытаясь всыпать мне новую порцию горячих. Спина и от первой горела адским пламенем. Во влип! Не разбирая, я бросился к своему помощнику, здраво рассудив, что в этом хаосе, он как рыба в воде, и стоит придерживаться его. На поле также кипела драка, и только один ДЬЯВОЛ стоял посередине, скрестив руки, гордо осматривал все происходящее. Наполеон на Ватерлоо, да и только! Я раздавая удары налево направо, не жалея кулаков, пробрался к Вулу. Пробегая мимо одного из лежавших в луже своей крови, услышал, как тот возносит молитвы о рае, и успел ему назидательно крикнуть: - Дурак! Ты еще Рая не видел! Собрав коллекцию ударов по голове пластиковым сиденьем от болельщиков и один раз дубинкой из 'черепахи', я наконец добрался до Вула, схватил его за руку, пытаясь перекричать шум, заорал: - Мне все ясно... Давай назад! Им тут так же не до глупостей с разрушением Вселенной. ... Вот мы снова в своем уютном кабинет. Я осторожно ощупал голову. Вроде ничего страшного! Из граненых стаканов выпил с Вулом святой воды, в целях профилактики нервных расстройств. Серафим неутомимо стучал молотком по зубилу - вот неугомонный! - работал над очередным рапортом. Я задумчиво спросил его: - И что ты все строчишь? Доносы? Серафим, не прерывая работы, обиженно прогундосил: - Мне за каждое оперативное мероприятие надо рапорт написать, докладную наверх, справку о проделанной работе. Не успеваю, работа каторжная. Я посочувствовал: - Совсем как у нас - на саму работу времени не остается. А ты, куда со стадиона пропал? Серафим, будто не слыша, продолжил работу. Вул довольно улыбнулся, я понимающе хмыкнул. Чокнулись полными стаканами. Тут я вспомнил: - Господа! Я вот все хотел спросить у вас. Вул внимательно посмотрел на меня, Серафим тоже поднял взгляд от каменной плиты. - Почему Рай и Ад такие, как бы так выразиться, примитивные, что ли? Я вот их совсем другими бы представлял, если бы, конечно, думал бы о них. А? Вул обиженно спросил: - В смысле примитивный? Стадион тебе не понравился - маленький, да? Я успокоил черта: - Да нет, не маленький, я бы даже сказал гигантский, - Задумчиво потрогал голову. - Но, на мой взгляд, конечно, все эти стадионы с коллективными побоищами, сады с бесплатными концертами, египетский архив в Пантеоне, все какое-то банально человеческое. В разговор вступил посерьезневший Серафим: - Понимаешь Данил, чтобы ты мог работать, как положено, нельзя было отделить твою душу от бренного тела. Это, как бы выразиться понятно, привело бы к изменению твоего мироощущения, мировоззрения, ну и способностей сыщика. Почему ты думаешь, что для нас с Вулом окружающее Мироздание такое же как и для тебя? Я не понял: - А вы что, его видите другим? Огляделся, потрогал вещи, пожал плечами. Вул усмехнулся: - Да нет, чтобы мы могли с тобой работать, нас опустили до твоего же уровня, то есть, теперь мы видим и чувствуем то же, что и ты, только от способностей прежних у нас кое-что остались. А так конечно, все что ты видишь, - Вул сделал рукой широкий жест, - это лишь твоя интерпретация, точнее твоего сознания того, что получает от органов чувств, того что невыразимо словами и непостижимо простому человеку. Вот как-то так! Серафим, согласно кивнув головой, опять склонился над своей плитой: