Как поймать настоящую форель? Очень просто. На автомобиле едешь в южном напра-влении. Добираешься до мест, где хозяйничают горы. Взбираешься по серпантину на одну из них. В одном, только тебе известном месте, сворачиваешь с дороги и преодолеваешь немыс-лимо - крутой подъём по бездорожью. Оставляешь, фыркающую паром машину, на одной, только тебе известной полянке и спускаешься в глубокое ущелье.
Здесь откроется сказочная панорама. Тебя окружат редкие по красоте растения, которых не встретишь больше нигде. Даже птицы поют как-то по-особому. И среди этого благолепия струится ручей, который по камням, как по лестнице, спрыгивает куда-то вниз.
Это и есть царство форели. Дело за малым - попробовать её изловить.
В эту поездку меня сопровождал Эрик. Четыре ноги, хвост, уши торчком, чёрный сверху, жёлтый снизу - это я всё про него. От заурядной овчарки его отличали необычно длинные ноги. В общем, в свои неполных пять месяцев, по осанке, он больше напоминал дога, чем известную немецкую породу.
Почему Эрик? Многие владельцы собак, ломая голову как назвать своего питомца, не догадываются, что псина реагирует только на одну гласную, точнее, на тембр голоса, каким хозяин произносит эту гласную. Реагируя только на голос хозяина, собака, как бы, намекает нам, людям, что двух одинаковых голосов не существует. Относительно недавно сей факт подтвердила и наука. Стыдно признаться, но собаки про это знали ещё десятки тысяч лет назад.
А какие они предсказатели погоды - Гидрометцентр отдыхает. Если собака спит, свернувшись калачиком - жди завтра непогоду. Растянулась во всю длину - можешь смело ехать на природу - погода не подведёт.
Мало того, они и про нас с вами знают много интересного, но сказать не могут. Или не хотят. Как выразился когда-то Г.Лихтенберг: "Умей собака говорить, человек потерял бы единственного друга".
Но вернёмся к Эрику. При выборе этого имени у меня не было проблем. За исходную я взял гласную "Э", которой отдают предпочтение все домашние животные. Например, кошки произносят не "мяу", как многие думают, а "мэу". К тому же, эта буква, в сравнении с другими, звучит громче, плотнее - козы и бараны давно это поняли. Есть извращенцы, типа свиней, или коров, но и они стали задумываться в последнее время о смене репертуара. Я же, недолго ломая голову, пристроил к главной букве несколько второстепенных, и получилось имя. Не знаю, кому как, а псу понравилось.
С животными, считай, разобрались, пора возвращаться к форели. Специфика ловли этой красавицы радикально отличается от ловли других рыб. Для начала нужно скинуть с себя всё лишнее. Кеды, трусы, удочка в руке и мешочек за спиной - вот парадная форма рыбака, которую уважает форель. Двигаться нужно только вверх по течению, преодолевая огромные валуны и непролазные заросли самшита. Сам ручеёк полон сюрпризов: то он неожиданно превращается в небольшую речушку, то водоворотит заводью, а то вовсе скроется под зем-лёй и шумит где-то под камнями. Часто приходится перебираться с одного берега на другой, когда на пути вырастает непреодолимое препятствие. Даже в самую жаркую погоду вода остаётся ледяной, но кто на это обращает внимание.
Вчерашний дождь оставил после себя соцветие ароматов. Воздух, которым невозможно надышаться, пьянил, завораживал. Вода, сродни ключевой, и не вспоминала о прошедшем ливне. Листья кустарников, усыпанные прозрачными каплями, тронешь ветку - на землю посыпался бриллиантовый дождь.
Эрик быстро освоился с обстановкой и стал носиться взад-вперёд, дурачась, пока весь не вымок. Холодный душ самым положительным образом воздействовал на его психику и, наш патрубок, вскоре, стал демонстрировать удивительную для его возраста смекалку. Первую же форель, которую я выхватил из небольшого омутка, он перехватил на лету и проглотил, ни разу не жевнув. Да, за такой вкуснятиной и я не поленился бы подпрыгнуть. Спасибо рыбке, которая ещё в воздухе отцепилась от крючка и предотвратила возможные неприят-ности.
После первой закуски настроение прыгуна заметно приподнялось. Теперь он бежал впереди меня, весело шлёпая лапами по мелководью.
Но вот, на нашем пути выросла очередная преграда, в лице многотонного валуна, обойти который можно было только по воде. Эрик с разбегу кинулся в воду, но тут же отпрянул на-зад - глубина была более полуметра, а некоторые органы собак, как и у людей, плохо пере-носят общение с холодной водой. Пришлось взять любителя форели на руки и доставить на тот берег.
Это и было моей роковой ошибкой. Шельмец быстро сообразил, что на руках комфорт-ней, и все последующие водные переправы садился на берегу, жалобно скуля, даже тогда, когда уровень воды был "по колено воробью". Мало того, сидел упорно, когда я демонстра-тивно уходил вперёд. Приходилось возвращаться, но никакие доводы на него не действова-ли.
Всё бы ничего, но каменистое дно ручья сплошь покрыто подводной растительностью, по которой можно уверенно передвигаться только на коньках. Наступаешь на очередной ка-мень, а ощущение такое, будто это кусок мыла. Я к тому, что очень скоро, из всей моей ат-рибутики, сухой оставалась только удочка.
Было забавно наблюдать, как Эрик осваивал азы рыбной ловли. Внимательно наблюдая за манипуляциями по насаживанию червяка на крючок, он разворачивался к воде вместе с за-бросом, садился и неотрывно провожал взглядом поплавок, плывущий по течению. Стоило
тому чуть шевельнуться, наш практикант вскакивал, слегка пригибался, готовый в любую секунду взмыть за очередной добычей. В такие моменты недоставало только кинокамеры.
Ловля форели, как и её северного родственника, хариуса, необычайно сложна, но порой - неожиданно примитивна. Всё зависит от мастерства рыбака и его опыта. Можно неделями облавливать таёжные сибирские речки и не увидеть ни одного хариуса, а можно нарваться на небольшую протоку, из которой будешь таскать одного за другим этих неуловимых, ко-нопатых красавцев.
Форель, как и хариус, проявляет любопытство к различным блёсенкам, мормышкам, муш-кам, но в этих местах, предпочтение отдаёт живым насадкам. Хватает жадно и безкомпро-миссно.
Мало кто из речных обитателей может сравниться с ней по скорости передвижения. Был случай, когда, обходя очередной валун, я увидел в воде небольшую форель. Она грелась на мелководье со слабым течением, медленно шевеля плавниками. Я залюбовался пятнистой красавицей - увидеть в воде живую форель, такая же удача, как обнаружить в небе НЛО. Стоило мне чуть шевельнуться - она исчезла. Нет, она не уплыла - она пропала. Тогда я понял, что глаз человеческий не в состоянии проследить скорость, с какой эта красавица двигается в воде.
А водопады. Многие рыбы, из семейства лососевых, предолевают эти преграды в период нереста, добираясь до мелководья, где откладывают икру. Но они прыгают, взбираясь на небольшой водопад. И только форель медленно поднимается по нисподающей струе, вибри-руя хвостом. Мне неоднократно доводилось видеть это захватывающее действо и даже со-чувствовать, когда одна из них падала вниз, не осилив многометровый рубеж. Потом всё повторялось и рыбки, одна за другой уходили вверх по течению, по своим "рыбьим делам".
Наконец мы добрались до конечного пункта маршрута - главный, самый высокий водо-пад, низвергался каскадом уступов, делая дальнейшее наше продвижение невозможным. Эрик, задолго до этого, потерял всякий интерес к рыбной ловле. Ещё бы: его ненасытная утроба поглотила, к тому времени, с десяток рыбёшек и теперь, как подобает настоящему мужику, он, то и дело, поглядывал по сторонам, подыскивая место для отдыха.
Отметившись у водопада и выудив из-под него ещё с полдюжины приличных форелей, мы отправились в обратную дорогу. Надо было спешить - солнце предательски перевалило за полуденную отметку. Был бы я один - расстояние и время не помеха, но этот, вконец
обленившийся "балласт", заметно сдерживал наше передвижение.
Случилось то, чего я больше всего и опасался - ночь догнала нас на полпути. Кто бывал на юге, тот знает, как скоротечен вечер и как темна ночь в этих краях. Выяснилось, что в ущелье, куда даже светлячки не спускаются, темнота ещё непролазней.
Если днём, выбирая куда ступить, большую часть пути я преодолевал в вертикальном положении, для времени ночного предпочтительней оказалось передвижение на четырёх конечностях. Эрик то и дело поскуливал, выказывая тем самым недовольство по поводу скорости, с какой мы преодолевали оставшееся расстояние. А что оставалось делать? Перспектива, забраться куда-нибудь в кусты и там переночевать, особого энтузиазма не вызывала - влажная, после дождя, земля и, мой оголённый торс, едва прикрытый мокрыми трусами, дуэтом предлагали двигаться дальше. Вот я и двигался способом, с которого начинали наши далёкие предки.
Вдруг, где-то позади, заскулил Эрик. Пришлось возвращаться. Он сидел на берегу и пы-тался что-то мне объяснить. Уморился бедный, подумалось, щенок ведь совсем ещё. Я по-гладил его, прижал к себе, как бы согревая, но он вырвался из рук и отпрыгнул куда-то в сторону. Пещеру какую унюхал, решил я и последовал за ним. По тому, как меня стало осы-пать песком и всяким мусором, я понял, что Эрик взбирается куда-то вверх. На все мои при-зывы, и молящие, и грозные, он никак не реагировал, продолжая движение.
Наконец подъём закончился, стало чуть светлей, вокруг нас сплошные заросли и нулевая перспектива. Ну и что дальше, обратился я к "сусанину", но, вместо ответа, он развернулся и нырнул в кусты. Чутьё подсказывало, что звать его бесполезно, и я поплёлся следом.
Так, продираясь сквозь всевозможные заросли, рискуя каждую секунду остаться без глаз, я, наконец, заметил впереди силуэт автомобиля. Кто-то из местных, решил я, приехал за ди-ким чаем.
Этот божественный кустарник встречается только в горах субтропиков. Даже туристы, на какое-то время прерывают свой маршрут, там, где есть возможность пособирать молодые побеги, скромного на вид, растения. Потом, дома, наслаждаясь сказочным напитком, гурма-ны окидывают презрительным взглядом полки магазинов, на которых призывно выстраива-ются в ряд разноцветные коробки с чаем, всех сортов и видов.
Но, кто мог приехать ночью?
Когда до объекта оставалось несколько шагов, меня, вдруг, осенило: это же моя машина. Вот и ключи под передним колесом, где их и оставляли.
Не успел я дверцу приоткрыть, как Эрик уже расположился на заднем сидении. Нет, он не лёг, он, обессиленный, завалился набок и, никакая косточка не смогла бы его в тот момент соблазнить.
За одеждой придётся ещё раз вернуться, размышлял я, подытоживая окончание дня. Улов, более трёх кэгэ, даже среди местных жителей, считался запредельным.
И тут, неожиданная догадка пронзила моё сознание: Эрик вывел меня к машине с другой стороны, дорогой, по которой никто из нас раньше не ходил. Может ли щенок, из глубины ущелья, в безветренную погоду, через сплошные заросли, унюхать автомобиль за несколько километров?
Маловероятно. Известно, что животные имеют привычку оставлять свои "метки" где по-пало, но кто и когда мог обозначить маршрут из ущелья до автомобиля?
Я резко обернулся. Лежебока слегка приоткрыл удивительно-красивые, не по собачьи умные глаза, в глубине которых промелькнула какая-то лукавая искорка.