Я всегда любил Крым. Никакие экзотические побережья не могли заменить его порой угрюмые пейзажи, запах Чёрного моря и старые, порядком осевшие и разрушенные горы, которые довелось мне исследовать ещё мальчишкой. Повзрослев и крепко став на ноги, я приезжал туда в конце сентября или первой половине октября, когда основной наплыв отдыхающих стихал, и Крым, ещё не остывший, но уже не опаляющий, опять становился моим. Тем сентябрём, пять лет назад, я поселился под Алуштой - в небольшом частном пансионате. Две минуты до пляжа и максимум качественных услуг за умеренную плату - что могло быть лучше для того, кто знал, на что потратить деньги, не упавшие с неба? Выбрал верхний этаж, чтобы быть подальше от холла и ресторана - от шума. Впрочем, в конце сентября обычно некому шуметь - в это время сюда приезжали в основном пожилые пары или такие одиночки, как я. Феликс, мой курьер и по необходимости водитель, разместился в соседнем номере - он любил по утрам видеть морскую даль, не вставая с постели. Этот зануда никогда не подводил и делал больше, чем входило в его обязанности. Наверное, только потому я терпел его несколько лет и селил на четыре дня в номере с видом на море.
В этот раз мы приехали и поселились под вечер. Оставив вещи неразобранными, я быстро переоделся и отправился на пляж. Кроме меня никому не взбрело в голову оказаться здесь в это время, хотя было ещё не поздно. Море мирно дышало, поигрывая шелестящей галькой у самых ног. Его звуки и запах можно по-настоящему уловить только тогда, когда находишься с ним наедине, и я ловил и то, и другое, чувствуя приток сил и какой-то мальчишеский задор. Всё-таки сбежать из Киева в Крым на несколько дней, когда полно работы, - это авантюра, но я мог решиться на такое, сделав в столице всё, что в моих силах, и скинув на зама то, что можно скинуть... Попробовал ногой подкатившую волну - и рывком преодолел нежелание лезть в холодную воду, поняв, почему никто не купался. А после короткого заплыва, обогнув ряд новеньких лежаков, разлёгся на тёплой гальке и смотрел какое-то время в бледное небо, провожавшее солнце на ночлег. В голове, опустевшей и лёгкой, не осталось ни единой столичной мысли, и это было здорово. Окунувшись в море, я полностью смыл с себя усталость и деловой налёт и раскрылся для бездумных поступков и жизни без планов. Правда, тут же подумал, что чем короче и долгожданней отпуск, тем ярче и взрывней его хочется отгулять. И без планов у меня не получилось. День решил провести в Хапхальском ущелье и по нему спуститься к водопаду Джур-Джур, день побродить по побережью в южном направлении, пару дней оставались в запасе для импровизаций, и в моём распоряжении было целых четыре ночи!
Не успел подумать о ночах, как на пляже появились девушки. Они шли по гальке, которая похрустывала под их ногами, возможно, длинными и стройными, и, наверное, уже загорелыми. А я продолжал лежать, глядя в небо, слушать их болтовню и рисовать в своём нескупом воображении девичьи формы. Впрочем, болтала одна - другая только изредка вставляла короткую реплику или угукала в знак согласия, и мне казалось, что эти "угу" исходили от человека, витавшего в иных облаках. Если девчонок явилось сюда трое, то третья была немой. Во всяком случае, из всего услышанного понял, что говорящих только две, и одна из них, болтунья, была под впечатлением от какого-то бутика, а другую, угукавшую, звали Ленкой. Когда я, наконец, пошевелился и приподнялся, чтобы взглянуть на них, обе остановились в десяти шагах от меня и молча замерли, очевидно, только тогда обнаружив моё присутствие на этом пляже. Одна - холёная блондинка, грудастая, длинноногая, загорелая, в коротеньком игриво-заманчивом платьице. Другая же - тень, не более. Я даже не стал рассматривать её и угадывать, что пряталось под широким длинным сарафаном в нелепый синий цветочек. И всё-таки, будучи от природы не дураком, поприветствовал их обеих. Блондинка кокетливо усмехнулась и кивнула в ответ, а Тень тихо сказала: "Добрый вечер". Море, горы, ущелья и водопады - это то, что я любил ещё с мальчишеских лет, а преимущества пляжного отдыха пришлись по душе гораздо позже. Не отказываясь бродяжничать по отдалённым и безлюдным крымским уголкам, я, как любой здоровый нормальный мужик, не упускал возможность разнообразить свой досуг, особенно, когда рядом болтались без дела такие блондинки... Блондинка, впрочем, была только одна, но зато какая!
Поднявшись с гальки, я понял, что оценён положительно, и после короткого знакомства узнал её имя, профессию и предпочтения, причём задав всего один вопрос. Тамара и её молчаливая подруга, которую я, не задумываясь, прозвал Тенью, оказались моими землячками. Надо же приехать из Киева в Крым, чтобы завести знакомство с киевлянкой! Мы подошли к кромке воды, блондинка быстро сняла платье и, оставшись в купальнике, осторожно попробовала воду ногой. Фигура у неё была как с обложки "Playboy", упругое ухоженное тело так и хотелось подмять под себя.
- Сегодня никто не купался, даже Ленка, - передёрнув плечами, сообщила она и скосила взгляд на мои плавки.
- Я купался, - и моя рука сама подтолкнула девушку вперёд.
Тамара с визгом отскочила назад, но увидев, что я решительно пошёл в море, ойкая и притворно жалуясь, пошла следом за мной. Очень скоро понял, что она отстала. Не заплывая далеко, оглянулся назад и увидел бюст моей новой знакомой, забравшейся в воду, но не решившейся плыть, и заметил на берегу одинокую Тень, о которой успел забыть, - она стояла в своём балахоне, наверняка завидуя более удачливой подруге. Когда мы с Тамарой вышли из воды, хотел предложить ей поужинать вместе, но опасаясь, что за нами увяжется её тихая приятельница, промолчал. В конце концов, что мне стоит договориться о встрече чуть позже или взять у неё телефон, без свидетелей и всяких "хвостов"? А Тамара ждала - это было заметно. Расставаясь уже в холле, она несколько разочарованно поджала уголок пухленьких губ и хмыкнула, но ни словом не обмолвилась о встречном желании продолжить знакомство. Что ж, неожиданно и приятно - к девушкам, которые навязывали свидание, у меня быстро пропадал аппетит.
Не успел расстаться с новой знакомой, как явился Феликс. Старой закалки, на голову ниже меня, уже почти седой, с животом, который носил поверх кожаного ремня, он всегда обращался ко мне на "вы" и по имени-отчеству. Рядом с ним, любившим давать советы, я чувствовал себя лет на десять моложе. Его ворчанию редко приходилось противостоять - чаще всего соглашаться и поступать по-своему, а ему - делать вид, что всё в порядке, и снова поучать. Моей профессии он не касался и свою курьерскую работу выполнял всегда так, что не к чему было придраться. В сферу его поучений и советов входили житейские ситуации, которых он мог привести в пример сотни сотен.
Алушта - маленький крымский городок, в котором найти приличный ресторан оказалось затруднительно. А может, я избалован столичной жизнью, и на мой вкус трудно угодить. Потратив битый час, мы всё-таки выбрали уютное кафе, на набережной, с неплохим меню и вполне приемлемым обслуживанием. Феликс - это не роскошь, это необходимость. То, что он был отличным водителем, это я воспринимал как само собой разумеющееся, но вот его умение составить компанию в любом экспромте недооценить просто не мог. Будучи за рулём, он спиртное не пил, но даже за бутылкой "Боржоми" становился собеседником на равной ноге, не нарушая границ, которые не приходилось оговаривать.
Тот вечер, переходящий в ночь, был первым в моём коротком отпуске, и я, сорвавшись с цепи неотложных дел, был счастлив почувствовать свою холостяцкую свободу. Но только нам принесли заказ, как мой телефон запел голосом Винни-Пуха: "Куда идём мы с Пятачком...", - и я понял две вещи: восьмилетний племянник успел поменять мне мелодию вызова, и мой беспечный отдых будет варварски нарушен. На связи и в самом деле был зам.
- Саныч! Это фарт! - пришлось отодвинуть телефон от уха, чтобы не оглохнуть. - Кулыгин наш!
И я услышал то, во что не сразу поверил. Серёга с матами, радостными воплями и прочими выражениями, отражавшими его состояние, сообщил о том, что мы получили крупнейший за всю историю нашей фирмы заказ - тот самый, который значился в моих планах особым пунктом, и в который я слабо верил даже после Серёгиных слов. Но подвоха быть не должно. Кулыгин - мужик вредный, уламывать пришлось его не один год, но если уже подписан договор, то назад не сдаст... а значит, у нас будет работы по горло. И мои мысли рванули в офис, потом по рабочим бригадам, я уже успел подумать, что надо набирать ещё людей, как мой телефон заорал Серёгиным голосом:
- Слышишь? Алло!
- Да слышу, не ори.
- Точно слышишь? Что-то ты как неживой... Уже девочек снял?
- Мальчиков! - я не злился, но хотелось услышать вместо предположений относительно моего досуга, конкретную информацию, а Серёга тянул. - Говори.
- Ты в Алуште сейчас?
- Сейчас - да.
- Я тебе всю инфу на мыло скину.
После звонка из Киева я какое-то время сидел огорошенный новостью. Потом заказал бутылку хорошего коньяка, и на какое-то время ушёл в себя, точнее в свои планы, которых было на пятьдесят лет вперёд. Да, я привык планировать день, неделю, месяц, квартал, год. Привык знать, что будет завтра, послезавтра, потом. Цифры, даты, списки. Заказы, договора, накладные... Никакой романтики в том, чем я занимался, но одним это обеспечивало рабочие места и зарплату, другим - комфорт в их квартирах. Мы ставили и обслуживали кондиционеры в жилых домах и офисах города, и, если удача не подведёт, то новые гостиницы будут тоже за нами. Полгода назад я купил участок на окраине столицы - не Конча-Заспа, но всё же двадцать соток и пруд в десяти минутах ходьбы. Жил пока в однокомнатной квартире, крутился, как мог, не отказываясь ни от одного заказа, и терроризировал свой народ, выгоняя на работу в выходные и праздники. Я понимал - если бизнес пойдёт в гору, появятся средства на строительство дома, я смогу туда переехать и, наконец, жить без соседей над головой и под ногами. Словом, планы незаметно преобразились в мечты, а мечты навеяли непривычное настроение, когда захотелось выпить больше, чем можно было позволить.
Феликс потягивал свою минералку и вспоминал, как его предыдущий шеф, уехавший потом в Израиль, умел выпивать коньяка больше всех и оставаться при полном уме и здравии. Слушая его намёки, я увидел за соседним столиком двух девиц, очень смахивающих на профессионалок в области определённых услуг. Одного взгляда в их сторону хватило, чтобы они тотчас подсели к нам со своими почти опустошёнными бокалами и полностью опустошёнными глазами. Феликс хотел их послать как минимум обратно, но я подозвал официанта и попросил принести что-нибудь подходящее для девушек, на что девицы ответили смелым заказом того же коньяка, что пил я, и зачем-то заказали лимон. Очевидно, их не обошло всеобщее заблуждение, что этот крепкий напиток надо непременно закусить, и хорошо бы лимоном. Хотя, кто знает, может, в этом заблуждении есть своя правда, если пить дешёвый коньяк или, вернее, то, что им называют.
Заказ профессионалок удачно сорвал мой верный Феликс - он словно прочёл мои мысли и облегчил его, поменяв аперитив на менее дорогой. Я и мой карман были ему благодарны, а девицы, не слишком заморачиваясь, согласились на вино. Обе были блондинками, такими же крашеными, как Тамара, но не с такими приметными формами. Я понимал, что ни одна из них не скрасит мой досуг, но не гнал их прочь, забавляясь происходящим и зная наперёд, чем окончится эта комедия. Было интересно наблюдать, как они лгали в оба рта, уже договорившись между собой, кто с кем уйдёт, и принимая моего водителя за солидного босса. Феликс, впрочем, и выглядел солидно, он умел держаться на людях и при необходимости пустить пыль в глаза, распивая даже "Боржоми". В своём любимом светло-сером костюме он выглядел весьма внушительно, в то время как я сидел рядом в мятых льняных брюках и такой же мятой батистовой рубашке.
К середине ночи я устал от музыки, чужой навязчивости и однообразия вокруг, поэтому мы с Феликсом успешно ретировались, и, купив ещё одну бутылку того же коньяка, я плюхнулся на заднее сидение своего новенького "фолькса", и на какое-то время снова ушёл в относительную тишину. До меня, наконец-то, дошла новость из Киева в полном объёме, и я понял, что не зря столько лет ломился в одни и те же двери - они взяли и отворились... Феликс повёз меня в пансионат, рекомендуя выспаться и начать утро с пробежки и плавания, но возвращаться в номер не хотелось. Тамара уже спала (одна или с кем-то - не волновало), а других привлекательных особей женского пола там, увы, не заметил. И мы оказались на городском пляже. Я забрался в воду, не раздеваясь, и чуть не затащил с собой старого зануду - ему с трудом удалось высвободиться из моих цепких пальцев, а высвободившись, он отошёл на безопасное расстояние и уже оттуда советовал не заходить слишком далеко. Я что-то закричал - это были даже не слова, а ликование души, и ко мне быстро присоединилась весёлая компания из трёх парней и двух девчат. Они тоже ринулись в воду кто в чём был и орали громче меня, захлёбываясь безудержной радостью. Чему они радовались, я не знал. Скорее всего, в них орала молодость, разогретая алкоголем.
Не в состоянии делить с кем-то своё пространство, я выбрался на берег. Вода стекала с одежды множеством ручейков, а за спиной продолжался ор и визг, потом кто-то на кого-то обиделся, и посыпались маты - такие же искренние, как перед этим восторг. Я радовался только тому, что был в этот миг не рядом с ними. Феликс снял с себя пиджак и хотел накинуть мне на плечи, но я отмахнулся. Потом побрёл по какой-то неосвещённой дороге, а мой верный наставник поехал следом за мной. Он не хотел оставлять меня одного - понимал, что самое опасное головокружение бывает не от давления и перепадов в атмосфере, а от долгожданного успеха, и в таком состоянии человек, пусть даже обычно сдержанный, способен на глупость как никогда. Поэтому только с рассветом опасения Феликса утихли, и он согласился отправиться спать, а я ещё долго сидел на берегу - у самого Чёрного моря - и вернулся в корпус около семи утра...
...Я сразу понял, что оказался не в своём номере - обстановка попроще, разбросанные женские вещи, две кровати, и в одной из них - девушка, увидев которую, просто ошалел. Она крепко спала на боку, подогнув одну ногу под себя, и сползшая на пол простыня открывала такую соблазнительную картинку, что у меня поднялось не только настроение. На фоне молодой смуглой кожи её трусики казались ослепительно белыми, изгиб бёдер сводил с ума. Не знаю, что на меня нашло, - не настолько был пьян, чтобы сделать, что сделал. Вместо того, чтоб тихо и быстро исчезнуть из чужой комнаты, прошёл к кровати и, присев на корточки, приложился губами к самой очаровательной ножке на свете, за что тут же получил пинка. Сонная девушка, решив, что я - муха, не открывая глаз, почесала место моего поцелуя и, нащупав край простыни, потянула её на себя. Идеальные ножки тут же юркнули под укрытие, а я приподнялся и заглянул за её плечо, но всё привлекательное уже было спрятано. И вдруг она открыла глаза, и на меня устремился тревожно-вопросительный взгляд. Спящая красавица наконец сообразила, что то, во что ударила её нога, не подходило под размеры насекомых. Я улыбнулся, и, наверное, глупо. Девушка села в кровати, продолжая кутаться в простыню, и я, предполагая, что сказала бы любая на её месте, сразу объяснил, что ошибся номером и ничего плохого не собирался делать. Большие тёмно-серые глаза смотрели на меня ещё миг-другой, потом их хозяйка перевела взгляд на дверь, и тут до меня дошло, к кому я попал - вчерашняя блондинка с пляжа замерла на пороге комнаты, и, судя по изменениям в её хорошенькой мордашке, могла там простоять ещё долго.
- Привет, девчонки! - почувствовав себя среди своих, я присел на край кровати и тем самым подвинул Ленку.
- Доброе утро, молодой человек, - вяло и с отдышкой отозвалась Тамара, оставаясь на месте.
Она пыталась просчитать ситуацию и колебалась в выборе дальнейших действий. Тугой топ, облегавший и поддерживавший её тяжёлую грудь, был мокрым, на упругом плоском животе блестели капельки пота, куцые шортики мало что прикрывали, крепкие стройные ноги заканчивались беговыми кроссовками. Не номер, а цветник... в который я так удачно забрался.
- Как бегалось?
Мой вопрос не располагал к долгому разговору и был одним из тех вопросов, какие задают, чтобы разрядить напряжённую обстановку. Но Тома рассказала мне столько подробностей своей утренней пробежки, что я успел вспомнить и мыс Мартьян, и Хап-Хальское ущелье, и пожалеть, что о чём-то спросил. А сегодняшняя красавица опять превратилась во вчерашнюю Тень и потянула из-под меня простыню. Сдвинувшись на самый край, чтобы не мешать ей кутаться дальше, я с подступившим раздражением подумал, что всё-таки этот цветник не для меня, и собрался уже вставать и прощаться, как суетливые руки моей соседки случайно раскрыли то, что так трепетно прятали. Я чуть не рассмеялся - было бы что прятать, да ещё под майкой! Но мне хватило ума отвести глаза и промолчать. Резко поднявшись во весь рост, я качнулся.
- О, да мы навеселе, - понимающе протянула блондинка и, круто развернувшись, бросила уже через плечо: - Мне пора в душ.
Кому она это сказала, я не понял, но идти за ней даже в душ не собирался. Надо было хорошенько выспаться, а потом удрать до вечера в горы. Ну, а ближе к ночи будет видно - куда, с кем и как. "Апчхи!" - раздалось рядом, и я решил, что думаю в правильном направлении. Не знаю, как чих тестировал правдивость слов и мыслей, но эта идея мне понравилась. В довершение всего меня подмыло склониться над Ленкой и поцеловать её - хотел в губы, но она увернулась, и получилось - в шею. Запах её тела коснулся моего подсознания - так пахнет неискушённый соблазн, природа влечения и что-то ещё, чего я не понимал.
- Осечка - Тома в ванной, - быстро бросила она, ещё больше отстраняясь, и до меня дошло, насколько я ей противен - с перегаром вместо цветов, одарённый вниманием Томы.
- А я выбрал тебя, - так же быстро ответил, и, не раздумывая, ушёл.
Поднялся в свой номер на этаж выше и, скинув лишь обувь, свалился на кровать, где сразу отключился. Судя по наручным часам, я проспал до самого обеда, и, проснувшись, почувствовал себя, мягко говоря, паршиво. Во-первых, болела голова, и из зеркала на меня глянул кто-то, кого трудно было узнать. Во-вторых, сразу и в деталях вспомнились приключения этажом ниже, отчего пострадало моё самолюбие, а следом за ним и самооценка. Напиваться до такого состояния я себе не позволял, и никакие Кулыгины, никакие контракты не оправдывали моего свинства по отношению к собственному достоинству. О достоинстве других думать на тот момент не было сил. Я заказал в номер минеральную воду, а когда паренёк получал из моих рук чаевые, меня посетила вполне положительная идея: послать девчонкам корзину роз и тем самым извиниться за утреннее вторжение.
Глянув ещё раз на часы, я понял, что ущелье и прочие дальние походы на сегодня отменяются. Можно было прогуляться в сторону Ялты, но не было уверенности, что на пути не возникнут преграды в виде заборов, которыми стали огораживать всё новые и новые участки побережья. Никакие законы не останавливали тех, кто кромсал цельную красоту полуострова, и тому, кто когда-то мог пройти по кромке моря от Алушты до Медведь-горы, а потом и до Ялты, теперь понадобились бы как минимум кусачки.
Пока я просматривал информацию, сброшенную замом мне на "мыло", и размышлял, чем лучше заполнить оставшиеся полдня, корзина цветов вернулась обратно. Такой поворот дел вселил в меня некий азарт, и решимость продолжить знакомство с Тамарой внесла изменения в мои и без того пострадавшие планы. Для начала я привёл себя в полный порядок и разобрал привезённые вещи. На первое свидание с девушкой, весьма требовательной не только к своей внешности, нельзя явиться в шортах. Белые брендовые джинсы и белая облегающая футболка, да на моём загорелом крепком теле - что могло произвести большее впечатление на девушку, способную это оценить? Разве что тугой бумажник или авто с личным водителем... И я ехидно улыбнулся своему отражению в стекле.
Сходив на пляж и искупавшись в море, вернулся в номер и созвонился с замом, переговорил с ним, и ещё раз прикинул, что и как придётся делать по возвращении в Киев. А когда пришло время, направился вниз - в ресторан, который был приличной столовой, но никак не рестораном. Почему-то во мне сидела уверенность, что Тамара со своей Тенью оплаченный ужин ни за что не пропустит - трёхразовое питание входило в общую стоимость удовольствия находиться в этом пансионате. И чутьё не подвело. Обе ужинали за столиком в центре зала, но увидела меня первой Тень. Она что-то тихо сказала подруге, и та оглянулась. Во взгляде Томы не было ничего, что могло бы подсказать её настроение. Я прошёл в зал и сел у окна за квадратный столик, застланный свисавшей до пола бордовой скатертью. Ко мне сразу же подъехала тележка с тарелками, полными еды, из-за которой выглядывала маленькая улыбчивая официантка, и на столике появились белые салфетки и весь полагающийся ужин. Я поискал глазами Феликса, но не нашёл. Мой водитель не мог пропустить такое мероприятие, а значит, уже успел поесть и ждал моих новых идей. Если Тамара согласится, мы съездим в Алушту и посидим в каком-нибудь кафе, но не в том, где были вчера с Феликсом. А потом можно прогуляться по набережной и поговорить ни о чём, чтобы свидание не свелось к банальному поели-поспали, хотя последнее в случае с Томой меня прельщало в большей степени, чем остальное.
Поужинав, девушки синхронно встали, и я с досадой подумал, что придётся отлавливать Тому, чтобы поговорить с ней наедине. Но тут её подруга, то ли прочувствовав ситуацию, то ли вспомнив о каком-то неотложном деле, поспешно вышла из зала, оставив Тамару одну. Не теряясь, я быстро поднялся с места, подошёл к блондинке, вдруг озорно улыбнувшейся, и прямо попросил дать мне второй шанс искупить вину.
- Второй? - переспросила она, не понимая, о чём речь, и, взяв меня под руку, повела к выходу.
Сомнения зашевелились в моей весьма догадливой голове, и я на всякий случай поинтересовался, как прошёл день у самой привлекательной девушки. Пляж, обед и Spa-салон. Значит, розы отослала назад её Тень... Ленка. И в памяти всплыли мои же слова "а я выбрал тебя". И стало понятно, почему она поспешила уйти.
Я пропустил Тому вперёд в стеклянные двери, ещё раз оценив аппетитные формы. Вильнувший задок опять заставил меня колебаться. В результате я, так стремившийся остаться наедине с блондинкой, предложил ей встретиться через полчаса в холле и прихватить с собой её скучающую подружку. Тамара была немного удивлена, и одному Богу известно, как разыгралось её спелое воображение, но от свидания она всё же не отказалась.
- А за Ленку не обещаю, - добавила Тома.
- Понял. Тогда зайду за вами сам.
- Ты такой ненасытный? - хихикнула она и, покраснев, поспешила прочь.
В номере моих новых знакомых на этот раз царил полный порядок - меня ждали и готовились к моему приходу. Я запасся уймой шуток и уговоров, от каких обычно таяли девушки, приготовился к решительному отпору, но Ленка снова удивила. Она была собрана в отличие от Томы, ещё возившейся в ванной, и встретила меня с довольно равнодушным видом, как и положено встречать малознакомого мужчину, потенциального ухажёра более яркой подруги. Я заметил, что она в том же нелепом сарафане, что и вчера на пляже, но на этот раз мне почему-то было небезразлично, что скрывается под ним, и перед моим затуманенным взором вновь явились прелестные ножки и прочее, что успел тогда подсмотреть... Лена неожиданно замерла и помахала перед моими глазами рукой. Я понял, что замечтался, и понял, что мне не хочется называть её Ленкой.
- Тома! - позвала она подругу, не сводя с меня тёмно-серых глаз, в которых появилось насмешливое выражение. - Поторопись!
- Ты почему согласилась пойти? - спросил не без желания смутить её и заставить искать подходящий ответ.
- А почему вы меня пригласили? - она улыбнулась, сдерживая смех.
Что было смешного в происходящем, я не знал, но, входя сюда в полной уверенности, что контролирую ситуацию на все сто, вдруг почувствовал, что в чём-то прокололся. И у меня мелькнуло опасение, что Лена собирается идти не с нами - она выглядела слишком просто для свидания и слишком неярко для ночной тусовки, а её неподдельная весёлость настораживала больше всего.
- Я тебе уже сказал... ещё утром, - пошёл я ва-банк.
В её глазах мгновенно угасли искорки смеха, и взгляд быстро ускользнул, не оставляя шанса уловить его содержание. В этот момент появилась Тома - в коротеньком платьице и боевом раскрасе, окутанная облаком приторного аромата, которое быстро превратилось в настоящее бедствие. Я поспешно распахнул входную дверь и предложил девушкам не терять времени даром. Лена вышла первой, а Тома чуть задержалась, чтобы случайно прижаться ко мне в дверях и стильно ойкнуть. Уже тогда я знал, какую из них по-настоящему хочу, и уже тогда понимал, что сделал правильный выбор.
Но мой выбор не спешил очаровываться ни моей вполне привлекательной и мужественной внешностью, ни авто с личным водителем, ни перспективами, которые готовы были открыться во весь мой карман. Сначала я ломал голову над тем, почему Лена согласилась принять приглашение мужчины, которого считала ухажёром подруги. Потом, решив, что не всё следует разгадывать как ребус, стал просто наблюдать за предметом моих размышлений.
Феликс привёз нас на набережную Алушты, и мы быстро осели в каком-то клубе, обещавшем грандиозную дискотеку. Феликса в компанию я сегодня не взял - мой водитель должен был оставаться водителем, и мы оба это понимали. Обещанная грандиозная дискотека меня не слишком прельщала - много шума и мало приятных минут, но Тамару это заводило. Она заказала себе и Лене шампанское, а я, помня предыдущую ночь, остановился на Массандровском мускате.
- Что ещё взять, девчонки? Фрукты, десерт... Что любите? - я переводил взгляд с одной на другую, но видел только одну.
- Десерт и фрукты. Да, Ленка?
Меня покоробило от "Ленки", и снова взглянул на ту, которую Тамара так пренебрежительно звала.
- Мне только фрукты, - Лена смотрела в середину зала, где начиналось движение.
- А мне ещё сок и пирожное...
Около часа мне пришлось сидеть и делать вид, будто что-то слышу из того, что надрывно вещала Тома, пытаясь перекричать кислотную музыку. Среди этого шума и суеты я не мог сосредоточиться ни на чём. Казалось, не выдержат либо динамики, либо мои барабанные перепонки. Лена почти не пила и не ела, её лицо то высвечивалось цветными огнями, то исчезало в темноте. Вокруг всё мелькало, мигало и двигалось. Тамара, выпив не один бокал шампанского, утомилась сидеть на одном месте и потянула меня танцевать.
- Не-ет! Я уже вырос из таких телодвижений! - закричал я, но она меня не расслышала. - Старый уже!
- Зато я молодая! - уловив последнюю фразу, засмеялась Тома и похвасталась в самое моё ухо: - Мне только двадцать два! А Ленке уже двадцать шесть! - и так потянула меня, что чуть не выдернула руку из сустава.
Если бы не молодой человек, вовремя заметивший тщетные усилия шикарной блондинки и пригласивший её танцевать, то не известно, чем закончилась бы эта схватка. Непобеждённый, я перевёл взгляд на Лену и понял, что ей скучно со мной. Со мной или с Томой, или с нами двумя - какая разница - она скучала, не знала, куда себя деть, и я косвенно был в этом виновен.
- Грустишь? - я сел ближе, чтобы быть услышанным.
Бестолковый вопрос, на который сложно дать умный ответ, но я не придумал ничего другого. Лена пожала плечами, и мне показалось, что она вот-вот встанет и уйдёт. Я резко поднялся и, поймав её запястье, потянул за собой. Потянул, как тянула меня Тома, только мягче и настойчивей - так, чтобы мне не смогли отказать. Я не знал, что буду делать в быстро и ритмично шевелящейся толпе, не думал о том, каким неуклюжим покажусь девушке, которую сам повёл танцевать. Мною двигало непривычное упрямство, мои пальцы крепко сжимали её тонкое запястье, и я не сразу понял, как мне повезло - зазвучала медленная музыка. Поплыли мелодичные звуки, под которые не надо было придумывать комплекс упражнений для тела, и я привлёк к себе Лену - ровно настолько, насколько позволяла интуиция. Но даже этого хватило, чтобы глаза напротив распахнулись ещё больше.
- А вы смельчак, - заметила она, но отталкивать мои руки не стала.
- Не такой, как хотелось бы, - тихо ответил я, почти касаясь губами её виска и мысленно снимая с неё сарафан, скрывавший больше, чем нужно.
Она хотела что-то сказать, причём резкое или обидное, но промолчала, а меня от её запаха, от близости и тепла бросило в дрожь, и я сам отстранился. В её взгляде настороженность сменилась удивлением, но я не мог всего объяснить. Она сама могла догадаться... Это был единственный наш танец, единственная возможность безнаказанно её обнять, и это было для меня настоящим истязанием.
Возвращаться к столику уже не хотелось - стало слишком шумно и душно. Тамара, запыхавшаяся и возбуждённая, успела крикнуть, что покидает нашу унылую компанию, и я не стал возражать. Забрал Лену с собой, и мы пошли по набережной - сначала молча, потом разговаривая о всяких безобидных пустяках. Иногда мы останавливались, и в ярком неоновом свете я рассматривал её, пытаясь понять, что ещё мне нравится в ней, кроме того, что случайно подсмотрел этим утром. Наверное, нравилось видеть простую красоту. Нравились большие глаза и длинные тёмные ресницы, порой скрывавшие убегающий взгляд, нравился чуть вздёрнутый нос, аккуратный овал лица. Её губы, которые то улыбались, то замирали чуть приоткрытыми, порой останавливали меня на полуслове, сбивали с мысли, и я не сразу мог вернуться к разговору. Говорить о себе не стремился ни один из нас. Мне, собственно, и нечего было рассказывать - вряд ли её интересовали подробности моего бизнеса, холостяцкой жизни или квадратные метры жилплощади. Да и я не хотел о ней знать ничего будничного - всё было и так хорошо, правда, недолго. Мысль о том, что в моём распоряжении остались неполные три дня, поторопила меня распустить руки, и я всё испортил. Лена не возмутилась, не отпустила мне пощёчину и даже не дала открыто понять, что чем-то недовольна, но в её голосе появилась звенящая ирония, и расстояние между нами снова стало трудно преодолимым.
- Курортный роман? Ни к чему не обязывающий секс? - неподдельные смешинки в её взгляде и голосе скрывали нерушимую преграду, барьер, которым она обнесла себя с того момента, как увидела меня пьяного над своей постелью.
- Почему бы и нет? - сказал я, зная, что оттолкну её этими словами ещё сильней, но уязвлённое самолюбие промолчать не смогло. - Что во мне не так?
- А разве речь идёт только о вас? - на её лице заиграла недобрая насмешка. - Тогда вам вообще никто не нужен.
Мне пришлось взять себя в руки, чтобы не нагрубить ей в ответ. Мы могли сейчас наговорить друг другу кучу гадостей, каждый оставаясь при собственной правде... а могли откровенно поговорить. И я выбрал второе. Во всяком случае, попытался.
- Ты замужем?
- Своевременный вопрос.
- Я не заметил обручального кольца на твоём безымянном пальце.
- Зачем тогда спрашиваете?
- Почему ты мне выкаешь?
- Не знаю. Может, так воспитана, а может, нет причин переходить на "ты".
Мне стало зябко возле неё. Ещё один вечер оказался испорчен, ещё одна ночь пройдёт мимо. Я позвонил Феликсу, и он, подобрав нас на набережной, отвёз в пансионат. Расставшись с Леной без лишних слов, думал было пойти на пляж и нагишом залезть в воду, но потом решил выспаться и с самого утра рвануть к Ангарскому перевалу, а там, на месте, определить, куда идти дальше.
Спалось мне в ту ночь неспокойно: снилась какая-то чушь. Несколько раз просыпался и ходил то на балкон, то к бару за холодной водой. Если бы верил в любовь с... пусть даже не первого взгляда, то подумал бы, что влюбился. Но я знал себя слишком хорошо, чтобы во мне зародились сомнения по этому поводу. В мои привычки не входило продолжение курортных романов за пределами курорта. Никогда! Это было даже правилом, золотым правилом - отпуск отпуском, а всё остальное своим чередом. Ещё пара дней, и уеду в Киев, нырну в другое море - с другими течениями, рифами и кораблями. Романтические встречи тоже будут другими, сентиментальность, навеянная Крымом, отступит перед зубастой столицей, и я опять стану в первую очередь зловредным шефом, беспощадным и жадным, выгоняющим людей на работу в праздники и выходные. У меня была чёткая цель, конкретные сроки и огромное желание, чтобы эти два пазла совпали.
Не дождавшись рассвета, я разбудил "счастливого" Феликса, и после чашки крепкого кофе он отвёз меня к Ангарскому перевалу. Как раз уже проснулось и утро, защебетало множество птах, и по прохладе, с маленьким рюкзаком за плечами, я двинулся на Демирджи-яйлу. Буковый лес, легко проходимый, стоял по обе стороны от меня, под ногами шуршала листва, прошлогодняя и недавно упавшая. Минуя валуны, когда-то скатившиеся с гор, я вскоре вышел на открытую местность и справа увидел скалистые выступы Южной Демирджи. Со взятой высоты было видно море, в дымке сливавшееся с безоблачным небом, Алушту, посёлки, озеро и лесистые склоны. Если бы солнце в конце сентября не садилось так рано, я сделал бы крюк и поднялся на самую вершину, где громоздились большие серые камни с плоским верхом, напоминавшие гигантские наковальни и объяснявшие название этой горы. А так, не усложняя маршрут, помня, что день в горах всегда короче, я довольно быстро добрался до Хапхальского ущелья.
После короткого привала снова тронулся в путь. Теперь приходилось всё время спускаться, мелкие камешки пакостили - порой кроссовки ехали на них, двигаться надо было осторожно. Мощные корни высоченных деревьев выглядывали из земли, то вовремя становясь удобной ступенью, то, напротив, мешая идти. Всё вокруг поменялось. Если наверху, под несговорчивыми ветрами, деревца корчились и боялись поднять головы вверх, то тут их собратья боролись за свет и тянулись ввысь, опережая друг друга. Не тронутая цивилизацией красота, такая редкая в наводнённом туристами Крыму, властвовала здесь во всю силу. И я подумал о Лене - пожалел, что её нет рядом, и она не видит того, что видел я.
Сначала единственной рекой в этом ущелье была каменная - по узкому руслу тянулась россыпь серых, поросших мхом камней, больших и мелких, местами вросших в землю. Но вскоре слева зажурчал ручеёк, и у меня появилась компания. С трудом верилось, что это и есть Восточный Улу-Узень, который, набирая силу, приведёт меня к одной из туристических точек - туда, где он летит с известнякового уступа водопадом Джур-Джур.
Я остановился на более длительный отдых. Нет, не устал. Просто хотел разобраться в происходящем, а главное - в себе. Все эти сентиментальные истории были мне не по вкусу. Я привык знать, что и почему, когда и зачем, а тут выходила какая-то несуразная игра с недомолвками, над которыми надо было ломать голову. Мне не повезло встретить нормальную женщину, с которой можно хорошо провести четыре быстро пролетающих дня. Тома перестала быть интересной, Лена вызывала противоречивые чувства, а с другими не успел познакомиться, впустую потратив время на этих двух. Проституток я не снимал - не из жадности, а из брезгливости - как никогда не ходил в общественные бани и не покупал бэушные вещи... Даже здесь, где было всё идеально и великолепно, замашки одной и комплексы другой нашли меня и насели невесёлыми мыслями. Надо было с этим завязывать и начать с того, что перестать об этом думать.
День, начавшийся до рассвета, дал понять, что пора двигаться дальше, и я продолжил спуск по ущелью, стараясь полностью отключиться от неприятной темы. По пути забрался в одну из ванн, образованных в природных углублениях спускающейся речушкой, и несмотря на холод воды несколько раз окунулся с головой. Всё напряжение - и мышечное, и душевное - исчезло. Я удивился, увидев в воде маленькую рыбку. Каким образом она попала туда, можно было только догадываться... Когда каскады и пороги остались позади, пришлось преодолеть последнее препятствие - массивный обломок скалы, загородивший тропу и нависший над водой. Я здесь бывал не впервые, но уже не помнил те выступы, за которые можно цепляться руками, а на которые в определённой последовательности ставить ноги. Поэтому дважды чуть не сорвался в воду. Высота небольшая, но искупаться в одежде и с рюкзаком отнюдь не хотелось.
Водопад Джур-Джур увенчал мои приключения и вознаградил проявленное упорство. В сентябре он не такой многоводный, как весной, но всё равно смотреть на него можно долго. Он напоминает тёмную диву, по плечам которой струятся седые, как снег, длинные волосы. Правда, сделав шаг в сторону, видишь, что у дивы весьма большие уши, но это ничуть не умаляет её привлекательности.
Перевал - яйла - ущелье - река - водопад. Программа была успешно выполнена, включая мзду, которую сдирали с поклонников водопада. Феликс подобрал меня у Генеральского и вернул в пансионат. На ужин мы опоздали, есть хотелось, но гораздо сильней тянуло искупаться в море - после ванны в Улу-Узень я успел снова вспотеть и покрыться пылью.
Утро третьего дня ознаменовалось звонком из Киева. Не открывая глаз, я наощупь нашёл телефон и поднёс его к уху.
- Саныч! Алло! Ты на связи?
- Да.
- Ты что, не один?
- А ты позвонил, чтоб об этом спросить?
- Тут кое-какие вопросы возникли. Кое-что тебе на мыло скинул, а подробней - при встрече. Когда будешь в Киеве?
- Что-то серьёзное?
- Нет, посмотри сам.
Я окончательно проснулся. Открыл почту - ничего такого, что могло бы оправдать столь ранний звонок. Злость на зама подняла меня с постели, и первые движения дали понять, насколько качественно вчера поработали мои ноги. Приятная боль в мышцах, воспоминания о вчерашнем походе и мысль о чашке крепкого кофе вернули мне настроение настоящего отпускника, и я направился в душ, под частые струи тёплой воды...
В это утро, попав на завтрак в ресторан-столовую, я проглотил всё, что могло вместиться в мой желудок. Пожилая пара за соседним столиком поглядывала на меня не то с удивлением, не то с сочувствием. Когда голод совершенно угас, я заметил, что столик, за которым ели Лена и Тома, оставался пустым. Неужели уехали? Странное ощущение накрыло меня с головой и не отпускало, пока я не узнал у администратора, что девушки не выезжали. Тогда поднялся к ним на второй этаж и постучал в номер. Открыли не сразу. Сонная Тома, завернувшаяся в простыню, впустила меня и снова забралась в постель. Не знаю, зачем я зашёл к ним. Постучал, открыли - значит, живы, и ничего дурного с ними не случилось...
- А где Лена? - я увидел, что Ленина кровать аккуратно застлана покрывалом.
Тамара, щурясь от света, глянула в ту же сторону.
- Откуда я знаю? Может, в душе... Ленка-а! - и, не дождавшись ответа, предположила: - А может, завтракает. Или на пляже.
Я уже собирался уходить, как Тома вдруг сказала:
- У неё бывают странности: завеется куда-нибудь, не предупреждая. Посмотри - у двери стоят её кроссовки... асиксы?
"Асиксов" у двери я не увидел, но подумал, что кроссовки, должно быть, хорошие. А Тамара выдала последнее предположение: раз нет кроссовок, значит, Ленка пошла в горы.
- Одна? - вырвалось у меня.
- Ну да. Говорю же, у неё бывают странности. Может, крыша немного съехала... А она тебе рассказывала про мужа?
Я отрицательно качнул головой и сделал пренебрежительную гримасу, давая понять, что мне это не интересно, но Тома, то ли не заметив выражения моего лица, то ли не сочтя необходимым придерживаться моих интересов, продолжила:
- У них любовь-морковь была, детей, правда, нарожать не успели. Хотя... что бы сейчас с ними Ленка делала? Тут и без детей замуж за нормального мужика трудно выскочить, а с таким грузом на фиг никому бабы не нужны.
- Она замуж хочет?
- Ленка? Нет. Это я хочу, но за нормального... К примеру, как ты, - и Тома хитро улыбнулась. - А Ленке сейчас не до мужиков, так что зря к ней клинья подбиваешь - только время впустую тратишь.
- Что случилось с её мужем? - пропустив совет мимо ушей, спросил я.
- Рак. В тридцать пять лет. На тебя чем-то похож был, только носило его не по клубам, а по горам, по долам... как в песне, кажется. И Ленка везде за ним хвостом... Говорю же, как его похоронила, теперь в мае и сентябре сюда приезжает, и бродит по тем местам, где они с Костей ходили. Уже третий год такое, - и Тома покрутила указательным пальцем у виска.
Я молча вышел. Мне было наплевать, что подумает об этом девушка, которая считает меня нормальным мужиком, шатающимся по клубам, и за которого она не прочь выскочить замуж. "В тридцать пять лет"! От этих слов, брошенных между прочим, мороз пробежал по коже - мне было столько же. Всё, что я делал, должно было стать фундаментом моей счастливой, обеспеченной и полноценной жизни лет... этак до восьмидесяти. Жизнь после восьмидесяти называлась глубокой старостью и представлялась мне сплошными скитаниями по поликлиникам и больницам. Восемьдесят - ну, пусть семьдесят - было приемлемым числом для моего пути, которому, как и любому другому, суждено было однажды оборваться. Но представить себе, что это однажды поджидало меня за углом, не хотел и не мог. "Я не трус, но я боюсь", - вспомнилось из знаменитой комедии Гайдая. Я тоже не был трусом... но боялся умереть в самом расцвете сил, желаний и возможностей. Пожалуй, это приемлемая боязнь для любого человека, узнавшего, что кто-то умер от тяжёлой болезни в твоём возрасте, чем-то похожий на тебя и любивший, как и ты, бродить по крымским горам и долинам. Поддавшись беспокойству за собственные годы, я решил, что, когда вернусь в Киев, пройду полное обследование, и как только это решил, на душе стало легче. Потом подумал про Лену: если она так любила мужа, то каково ей было изо дня в день видеть его умирающим... неотвратимо и ежеминутно терявшим силу, радость жизни и саму жизнь...
Весь день я гулял по побережью, купался и загорал, а к вечеру отправился в пансионат - если Лена ушла совсем рано, то к ужину должна была вернуться. И действительно в ресторане-столовой увидел обеих подруг за их столиком. Лена сидела ко мне спиной. В облегающей футболке и джинсах её фигура приобрела, наконец-то, очертания фигуры, и я поймал себя на том, что снова мысли забрались дальше, чем следовало. После того, что рассказала Тамара, надо было переключить внимание на другой объект, а ещё лучше - смириться с тем, что отпуск прошёл не самым удачным образом. Но не получалось пока сделать ни того, ни другого.
Допив чай, я вышел из-за стола и по пути к выходу снова посмотрел на Лену. Она оглянулась, словно почувствовав мой взгляд.
- Привет! - улыбнулся я впервые за этот день.
- Добрый вечер, - на лёгкой ноте отозвалась она.
- А мы идём на пляж! - на весь зал сообщила Тома, и в нашу сторону глянула не одна пара глаз.
Не дожидаясь приглашения, я подсел к ним за столик.
- Могу составить компанию.
- Можете, - Лена повернулась ко мне.
- Тогда - жду вас на пляже.
Я успел искупаться, пока появились Лена и Тома. Море было на удивление тёплым, в него забрались даже старики. Лёгкие волны не туманили подводный пейзаж, вода оставалась прозрачной, и я, надев маску, видел гладкие камушки, покрывавшие дно. Здесь рельеф довольно однообразный - даже заплывая на некоторую глубину и ныряя, не увидишь ничего захватывающего. Окрестности Алушты я выбирал из-за гор, а дайвинг потянул бы меня в Тарханкут - на западный мыс, на Атлеш. Там живописнейшее побережье, скалистое и обрывистое, чистейшее море и целый мир для охотников за подводными чудесами.
Выходя из воды, я поймал на себе женский взгляд - именно женский, каким женщина смотрит на мужчину, - взгляд, который, оказавшись пойманным, сразу же стал беззаботно-равнодушным. Впервые я увидел Лену в купальнике, и мне хватило мгновения, чтобы запечатлеть в памяти все достопримечательности её привлекательного тела.
- А вот и мы, - Тома вышла вперёд, загораживая подругу.
Я посмотрел под ноги, но ехидная улыбка вылезла всё равно. К счастью, подруги не присматривались к нюансам моих гримас, и пошли купаться.
- Догоняй! - крикнула Тома и поплыла.
Судя по всему, догонять должен был я. Лена, стоявшая в воде по пояс, оглянулась и, не сводя с меня глаз, кивнула в сторону Тамары:
- Ну?
Я поднял в воздух стаю брызг, направленных на Лену. Она инстинктивно защитилась от них руками, а потом окунулась в воду и тоже поплыла. Мне не понадобилось прилагать усилия, чтобы поравняться с ней. Её профиль вырисовывался на мягком вечернем фоне, и если бы не смешной фонтанчик волос, собранных на затылке заколкой, я бы назвал видимое классическим силуэтом.
- И как прошёл день?
- Отлично, - бодро сказала она.
Я ожидал увидеть грусть в её лице или услышать ностальгические нотки в голосе - воспоминания, светлые и мрачные, должны были внести свои оттенки в настроение Лены. Так и подмывало спросить о её муже, почему-то хотелось знать, каким он был человеком, и, возможно, спросил бы, но Тома вдруг закричала и чуть не выпрыгнула дельфином из воды. Она испугалась то ли рыбы, то ли медузы, коснувшейся её ноги, и, продолжая визжать, погребла к берегу. Надо отдать должное умениям Томы - плавала она здорово. Выскочив на сушу, блондинка звонко рассмеялась.
- Поверили? Да? - и опять залилась смехом.
Навеселившись, Тамара облюбовала один из лежаков, мы тоже вернулись на берег, но сели на гальку чуть в стороне. Точнее, сначала Лена, потом я - опустился рядом с ней на почти остывшие камни.
- Куда вы сегодня ходили? - задал я один из многочисленных вопросов, появившихся за этот день.
- Что, Тома уже посвятила вас в мои "странности"?
- Какая разница, что и о чём думают ваши подруги. Мне интересно, где были вы.
- Мы были сегодня у водопада Джур-Джур.
Я чуть не спросил, с кем, но по глазам Лены понял, что она подтрунивает над моим внезапным "вы".
- Я тоже там был... вчера.
"Угу" кивнула она и, порывшись в своей пляжной сумке, достала мой именной складной нож, который за копейку продал мне когда-то Серёга - он свято верил в примету, что дарить острые и колющие предметы нельзя, и чтобы в будущем не поссориться с шефом, продал мне мой подарок.
- Вы нашли его не у водопада.
- Не у водопада, - затаив улыбку, согласилась она.
- А в Хапхальском ущелье - на том месте, откуда хорошо просматриваются зубцы скалы, - догадался я, принимая находку. - И вы не боитесь одна ходить по таким безлюдным местам?
Она усмехнулась и, щёлкнув замком заколки, освободила русые волосы, а мой нос тут же уловил знакомый запах, приводивший меня в то состояние, какое приходилось настойчиво гнать. Потом мы разговорились о том, кто где бывал, какие уголки Крыма как изменились, но о муже Лена не обмолвилась ни словом. Рассказывая о своих походах, вылазках и путешествиях в одиночестве, я то и дело видел, как она оживлённо кивала в знак того, что понимает, о чём именно идёт речь. Оказалось, мы оба любили бывать в одних и тех же местах, покоряли одни и те же вершины, ходили по одним и тем же ущельям - только для нас эти места означали совсем разное. И, не выдержав, я спросил её о муже. На счастливое перед тем лицо легла тень задумчивости.
- Это Тома вам рассказала? - наконец, спросила она, вместо того, чтобы ответить.
- Тома. Если я спросил лишнее, можете не отвечать.
- Почему же... - Лена неопределённо повела плечом. - Да, я прохожу те маршруты, по которым мы когда-то ходили с Костей. Он любил Крым и меня научил любить...
Она смолкла, и мне показалось, что рядом осталось лишь её тело, а всё, что способно думать и переживать, унеслось куда-то далеко. И подумал, что муж научил её не только любить Крым - он научил Любить.
- Ну ладно, я пошла, - Тома уже оделась и собрала свои вещи. - Вам тут и без меня хорошо.
- Что связывает вас с Тамарой? - спросил я, когда та покинула пляж.
- В каком смысле? - Лена не сразу переключилась на новую тему.
- Вы с ней слишком разные, чтобы быть подругами.
- Наши мамы дружат. У Томы отпуск в этом году совпал с моим... Она ещё совсем ребёнок, только немного избалованный. И вы ей нравитесь.
Лена принялась перебирать камешки, продолжая о чём-то думать. Потом запустила один из них в море.
- А хотите, завтра пойдём в горы вместе? - предложил я.
Она посмотрела мне в глаза, взвешивая за и против, будто я предлагал ей пойти не в горы, а замуж.
- Мы завтра уезжаем. У нас билеты на поезд.
Я не сразу сообразил, хорошо это или плохо.
- А вы остаётесь? - спросила она, чтобы не молчать.
- Знаете что? - меня осенила идея. - А давайте сдадим ваши билеты. Я тоже возвращаюсь в Киев, буду выезжать завтра в ночь... - и осёкся, вспомнив золотое правило о курортных романах.
Лена уловила перемену во мне.
- И что? - в её взгляде и голосе снова пробилась насмешка.
- Вы можете поехать со мной... вы и Тамара, - приблизив к ней лицо, закончил я.
В большие тёмно-серые глаза пришло любопытство.
- Не боитесь?
- Чего?
Она повела бровью и не ответила. Отвернулась и снова принялась перебирать камешки.
- На мыс Мартьян хотите?
- Это заповедник.
- Знаю. Хотите?
- И Тома с нами?
Я кивнул. Куда ж без Томы - гаранта неприкосновенности Лены!
- А на счёт билетов...
Но на следующее утро, самое лучшее за этот короткий отпуск, я уже знал, что девушки согласны возвращаться в Киев вместе со мной, и после того, как Феликс высадил нас в нужном месте, отправил его сдавать билеты.
Мы втроём спустились к морю. Я и не заметил, как безоблачное небо стало серым, поднялся ветер, гребни потемневших волн покрылись пеной и стали бить в волнорезы. С санаторного пляжа, и без того почти пустого, стали собираться всполошённые пляжники, а Тамара, с опаской поглядывая на небо, вслух пожалела о том, что не взяла зонт. Бетон быстро закончился, и потянулся пустынный каменистый берег. Догадливая Тома ушла чуть вперёд. Я не окликнул её даже тогда, когда она прошла мимо начала тропы, на которую нам надо было свернуть - не хотелось. Порывы ветра доносили до нас с Леной брызги моря, похолодало, и я подумал, что не глянул вовремя прогноз погоды. Нет, меня дождём не испугать, но девчонкам, которые, как сговорившись, надели в этот раз коротенькие шортики и лёгкие маечки, наверное, было не комфортно.
- Не замёрзли? - на всякий случай поинтересовался я.
Хотя, чем бы помог? Снять с себя особо нечего - тоже отправился на мыс в шортах и майке... разве что согрел бы в объятиях. Но Лена, будто уловив направление моих мыслей, покачала головой. Она шла достаточно близко... достаточно для того, чтобы я протянул руку и коснулся её... или притянул к себе. Чуть подскочившая маечка, под которой не было никаких аксессуаров, обнажала тонкую полоску тела - молодого, упругого, манящего. За смуглыми плечами - маленький рюкзачок... Изящные руки, красивые ноги... Невероятным усилием воли я заставил себя отвлечься на море, камни и небо. Обратил внимание на кроссовки Тамары, шагавшей впереди. Прислушался к звукам вокруг...
- Лена, может, всё-таки перейдём на "ты"?
- Может.
Её взгляд снова убежал, не желая быть пойманным. "А я выбрал тебя", - пронеслось в голове, и моё мужское самолюбие тут же поддакнуло.
- Лен, - я остановился и тем самым заставил остановиться её. - Ты до сих пор его любишь?
Остановился, чтобы видеть глаза, которые не умели лгать. Она не стала переспрашивать и делать вид, что не поняла, о ком идёт речь.
- Зачем вам это знать?
- Тебе. Мы же договорились - на "ты".
- Хорошо. Тебе. Зачем?
- А ты не догадываешься?
Во взгляде Лены мелькнула растерянность. Я неожиданно для нас двоих схватил её, прижал к себе и впился в губы, которые не успели что-то сказать. И так же неожиданно отпустил её, не поддавшуюся и не воспротивившуюся моей грубой силе. Глаза напротив распахнулись, как тогда, в клубе, но на этот раз в них было нечто иное.
Подкатившая волна ударилась о большой камень, и брызги снова полетели на нас. Лена, обхватив себя руками, поёжилась. Не став разбираться, замёрзла она или защищалась от моего необузданного желания, я позвал Тамару, и мы втроём вернулись к тропе, которая вела наверх. Обогнули табличку, оповещавшую о том, что территория заповедника охраняется, и нас там не ждут, и двинулись дальше. Прибой остался внизу. Листва деревьев и кустарника сдерживала ветер, здесь было теплей и тише. Мы шли молча, даже Тома, пока не оказались на открытой площадке небольшого утёса. Отсюда открывался вид на тёмный, весь в барашках, волнующийся простор, над которым лежало гладко-серое небо.
- Здесь ещё холодней, чем внизу, - пожаловалась Тома, но вдруг засмотрелась на что-то в стороне и повеселела. - Ленка, смотри, как красиво! Сфотографируй меня, - и неугомонная блондинка пролезла в щель между двух отвесных скал, через которую виднелся прибой.
Начал накрапывать дождик, и после фотосессии мы вернулись под укрытие деревьев. Уже ближе к Никите нам попался охранник, а если выражаться точнее, то это мы попались ему. Лет под шестьдесят, строгий, но не зловредный, он сначала хотел оправить нас назад, но, сообразив, что до Никиты идти осталось немного, разрешил продолжить наш путь. Пожурил, правда, и рассказал про реликтовую рощу высокого можжевельника, напомнил, чтоб не сорили и не курили, а на прощанье пригрозил, что в следующий раз оштрафует. Мы пообещали не оставлять следов своего пребывания, и обещание сдержали. Я знал, что здесь много видов редких и исчезающих растений, знал о реликтовой роще, самой большой ценности этого заповедника, но был уверен, что наш скромный переход не принесёт вреда этому уголку практически не тронутой природы. Отсутствие людей и свидетельств их цивилизованного мира - не менее ценная достопримечательность мыса Мартьян.
Никитский ботанический сад и кафе, в котором мы перекусили, завершили наши походные приключения на тот день. Собственно, и приключений-то не было, но настроение у всех было бодрое. Феликс забрал нас и отвёз в пансионат. Он успел вернуть билеты в кассу и отдал девчонкам полученные за них деньги, причём отдал полную сумму, как я ему и сказал. Тома обрадовалась, а Лена пообещала вычислить разницу, компенсированную мною, и вернуть её при первой возможности.
- Значит так?
- Так, - её глаза блестели.
Тома уже поднялась наверх, а мы всё ещё стояли в холле.
- Хорошо, вернёшь, - согласился я... и добавил: - в Киеве.