Хотите верьте, хотите - нет, а только заступил на дежурство я в прекрасном настроении. Бывает такое - летишь на службу, как на крыльях. То есть, можно было бы и в буквальном смысле - на крыльях, но торопиться было особенно некуда. Дошлёпал пешком, мне идти-то нет ничего - пару кварталов. Вышел затемно, в полночь уже был на посту. В новенькой форме, чёрная кожа тихонько поскрипывает, заклёпки в лунном свете загадочно мерцают, глаза горят! Любо-дорого посмотреть. Только смотреть особенно некому, перекрёсточек у меня тихий. Редко кто забредёт в такую пору. Но вчера по секрету напарник шепнул, что должна проверка нагрянуть. Негласная. Вот я и вырядился, как шут гороховый. Городок маленький, все друг друга знают как облупленных. Кому тут нужна моя форма? Но этим столичным штучкам подавай соблюдение традиций - чтоб чёрный плащ за спиной развевался, да чтобы обязательно с алой подбивкой. Козлы. Приедут, начнут рыть документацию, тыкать носом - всё у вас неправильно, работать не умеете...
Будто сами умеют. У каждого пузо, как небольшой аэростат воздушного заграждения. Работнички, тоже мне.
Но мне по барабану. С протоколами у меня всё чики-чики, комар носа не подточит. На посту, как штык, вовремя. Одет по форме, даже зубы - и те отполировал. Так что езжайте, господа проверяющие, ждём-с!
А вот и первый клиент. Белая "шестёрка". Фары выключил и пытается проскочить незаметно. Так-так...Внушает определённые подозрения. С чистой совестью себя так не ведут. Значит надо пощупать этого тихоню за рыхлое мягкое тельце. Айн момент... Я выпорхнул из укрытия, подлетел к машине - стекло опущено на стороне водителя. Шмыгнул в окошко, брякнулся на заднее сиденье и тихонько так ему:
- Куда собрались на ночь глядя?
Тот, натурально, с перепугу по тормозам -бац! Аж колодки заскрипели. Сидит, трясётся. Я представился:
- Дежурный Опанасенко. Документики предъявите.
Мужичок лезет за пазуху, достаёт пачку квитанций. А у самого глазёнки так и бегают, так и бегают. Ладошки мокрые, с лысинки пот струйками стекает.
- Я только неделю тому назад сдавал, пятьсот миллилитров, - говорит он мне и в лицо бумажками своими тычет.
А сам багровый весь, жила на шее пульсирует: того и гляди - лопнет. Бабушке своей пусть квитанции эти показывает. Ежу понятно, что ничегошеньки он не сдавал. Купил липовые справки, чтобы от своего гражданского долга увильнуть. У меня даже под ложечкой засосало - редко в наши дни встретишь такого сочного полнокровного субъекта. Но я, понятное дело, помалкиваю. Документы взял, изучаю. Потом ласково так улыбаюсь - широко-широко, все сорок восемь клыков нараспашку, и сообщаю:
- Так-так, господин Белоглазов. Похоже, вам придётся проехать со мной. На предмет установления подлинности предъявленных квитанций. Много времени это не займёт. Пустяки, скатаемся туда-обратно за полчасика. Только если факт фальсификации будет установлен, пеняйте на себя. За все двенадцать литров, которые вы якобы сдали за последние полгода, надо будет отчитаться сразу же, единовременно.
Господин Белоглазов Алексей Владимирович, глава ИЧП "Роза", начинает догадываться, что дело принимает скверный оборот. Голос у него сел, он пытается откашляться. Наконец он выдавливает из себя:
- А может мы сможем как-нибудь договориться? Без протокола.
Скажем, э-э-э, десять глотков?
- Пятнадцать! - отрезал я. И без дальнейших разговоров припал к его яремной вене. Мужичок подёргался, поскрёб ногами, но деваться ему было некуда. В конце концов, он же сам предложил. Ровно пятнадцать глотков и жизнь заиграла новыми красками. Всё-таки не зря я торопился сегодня, чуть позже пришёл бы и наверняка бы упустил мерзавца. Когда тот слегка оклемался, я извлёк пластиковый контейнер и шприц:
- А теперь ещё пятьсот кубиков - добровольное пожертвование.
- Постойте! - завопил этот несносный тип, - мы же договаривались...
- Договаривались. Уговор дороже денег, спору нет. Но ведь есть ещё старший инспектор округа. Он ведь наверняка захочет узнать, почему я отпустил такую в высшей степени подозрительную личность. С пачкой липовых квитанций. У него должен быть свой интерес в этом деле. Сечёшь?
Господин Белоглазов осознал, что поднимать лишний шум - себе дороже. Покорно подставил правую руку и я быстренько из локтевой вены накачал с поллитра. Может чуть больше. Толстяк слегка позеленел, но я дал ему понюхать нашатырь, пригнул голову к коленям и ему полегчало. Похоже, переживать такие потери крови ему не впервой.
Я вылез из машины, сделал ему ручкой:
- Дуй, - говорю, - да побыстрей, пока кого-нибудь ещё нелёгкая не принесла.
Тот рванул с места, только пыль столбом. Лети, голубчик, лети. Вляпаешься как-нибудь по-настоящему и тогда - хана. Отвезут на Центральный донорский, останется одна сухая шкурка. А кто виноват? Сдавай регулярно и к тебе не одна сука не подкопается.
Собрался я вернуться в будку, но не тут-то было. Ещё один. "Копейка". Убитая напрочь, разве что колёса ещё не отвалились. Тарахтит, словно вот-вот развалится. Остановился. Это водила меня разглядел: у нас тут фонарь висит, светит мне прямо в лицо. Мне то он, фонарь, понятное дело, без разницы. Я без него блоху в безлунную ночь разгляжу. Но положено ему тут висеть, значит - пусть будет. Подошёл к машине, водитель уже документы достал и на меня затравлено смотрит. Бледненький, худенький, лет сорока, наверное. Не успел я слова сказать, а он мне напрямую:
- Начальник, давай глотков пять, и я поеду. Тороплюсь, жена заболела, я в аптеку мотался за лекарствами.
Это он меня на жалость берёт, чтоб я побыстрее отвязался.
- Подождёт жена, документы проверю и поедешь, - говорю ему.
А он мне:
- Да в порядке у меня всё, в порядке, только время теряем.
Смотрю квитанции, действительно - всё честь по чести. Но виду не показываю, роюсь в бумажках. Наконец нашёл:
- Ага! А вот здесь печать не нашей организации!
- Так это я в гостях был, у тёщи в Ростове. Нормально там всё. Давай десять и разбежимся, как в море корабли.
Ну, это уже другой разговор. Водила шею подставляет, я делаю два глотка и всё, больше не могу. Не кровь, а сукровица какая-то. Даром, что тёплая, а так - вода-водой, гемоглобинка за гемоглобинкой бегает с дубинкой. Противно, сил нет, скулы свело. Мужик выдрался, нервно закурил.
- Что, командир, невкусная? А ты как думал? В конце каждого месяца так и так сдаёшь, на работе сосут в три глотки. Сначала мастер, потом начальник цеха, а то иногда и сам директор до нас, простых работяг снисходит. Еле ноги носишь. А мне детишек кормить надо, двое у меня - мальчик и девочка.
- Дети - это наше будущее, - сказал я и невольно облизнулся. Оскомина уже прошла, но продолжать не хотелось. Да и жалко его стало, по правде говоря.
- Само собой, заждалась. Она ведь тоже - того. Из ваших. Но с ней хоть договориться можно.
Недососанный нырнул в свою копейку, с третьего раза завёл свой драндулет и покатил дальше со скоростью черепахи, которая собралась обогнать Ахилла. Правда, ни одна черепаха не умеет так скрежетать и выпускать клубы чёрного зловонного дыма.
После таких клиентов настроения никакого. Просто вкус к работе начисто отбивают. Тоже закурил, стою - гадаю: возвращаться в будку или нет. Судя по всему - ночка весёленькая ожидается, отдохнуть не получится. Лучше и не уходить.
И точно, как в воду глядел. Пока смолил сигаретку, вдали мелькнуло что-то тёмное. Джип, явно армейского типа, гонит так, словно за ним черти гонятся. Может, конечно, и гонятся - мне отсюда не видно. Странно только, что на такой скорости фары не включает. На такой дороге это верный гроб, тут рядом колдобина и не одна - два таких джипа поместятся, ещё место останется. Я встал у фонаря, чтобы потом не говорил, что не видел меня, машу - тормози, мол. Тот остановился как вкопанный. Машина - зверь, у нас в городке ни у кого такой нет. Шёл ведь сотни под полторы, а тормозной путь метров пять-шесть.
Не успел я и шага сделать, как вываливает из джипаря ражий такой детина, небритый, патлы чуть не до плеч. В руках здоровенная дубинка, грубо отёсанная. И с разбега мне в грудь этой деревяшкою - хрясь! Сначала я света белого, будь он неладен, от боли не взвидел. А потом я добрым словом помянул старшего инспектора. Сколько раз он мне по башке давал за расхлябанность, за то, что бронежилет на дежурстве не ношу! Получается, что он мне жизнь спас. Дубинка эта осиновым колом оказалась. Детина с такой силой хряснул этим дрыном, что он на две половинки раскололся. Пока детина в растерянности крутил в руках обломки, я не терялся: заехал коленом ему, пардон, прямо в пах. Я этим приёмом овладел мастерски в бытность свою ещё крохотным упырёнышем и никогда он меня не подводил. Не подвёл и в этот раз. Детина скрючился, хлопнулся на бок и затих. Я съездил ему ещё раз несколько по рёбрам - больше с перепугу, чем для пользы дела. Тому и так хватило, в принципе. В глухой отключке, глаза закатил, едва постанывает при каждом ударе. Попинал я его немного, успокоился и стал думать, что же мне с ним теперь делать.
По-хорошему надо везти мерзавца на Центральный донорский, там с ним профессионалы разбираться будут. С другой стороны, ведь инспекция на носу. Уеду, а они тут как тут. На посту никого, сам звиздюлей получу и старшего инспектора подведу. Нехорошо. Столичных генералов я не так боюсь, а вот Петрович в гневе страшен. Сам осиновый кол забьет, только не в грудь, а куда-нибудь ещё. Запросто. Пока суть, да дело, решил я время потянуть. Надел на голубчика наручники, потащил к себе в будку. А он тяжеленный, словно куль с камнями, еле допёр. Тащу и удивляюсь, откуда он такой здесь у нас взялся. Всякое бывало, но чтобы так вот, с колом наперевес... Год назад, помнится, один фрукт пытался святой водой в лицо брызнуть. Так то с пьяных глаз, да и застать врасплох у него не получилось - я святую водицу за пару километров чую. Это что-то новенькое. Пристроил я дяденьку на полу ничком, пусть полежит, охолонёт маленько. Тут затренькал сотовый: Петрович прислал "эсэмэску", что уже совсем близко, подъезжают. Это чтобы я не расслаблялся и как следует приготовился. Вышел на дорогу, форму одёрнул, ремни подтянул, по струнке вытянулся - стою на посту, мышь не проскочит. Весь из себя такой образцово-показательный. Пусть посмотрят: мы тут у себя в провинции тоже не щи лаптём хлебаем. А если хлебаем, то в меру. И не щи, и не лаптём.
А ночь выдалась, как на грех, дивная. Тепло - середина мая, кузнечики стрекочут. Полная луна взошла, огромная, на полнеба. Поодаль от трассы стеной заросли сирени, цветёт вовсю. В такую погоду не на посту стоять, а где-нибудь на озёрах с удочкой сидеть. Только я рыбью-то кровь не очень, тиной отдаёт. А друзьям нравится, так что я больше для компании обычно езжу. Где же этот генерал? Скорей бы уже отмучиться. Не видать милого друга...
Ан нет, вот и кортеж. Весь в мигалках, они бы ещё сирену включили - проверка у них негласная. Курам на смех.
Подъехали, остановились. Впереди две легковушки - охрана. Четыре мотоциклиста по бокам. Важные шишки в чёрном бронированном "бумере". Дверца приоткрылась и наружу вышел Петрович. Это наш старший инспектор, гроза и ужас местного населения. Страшно гордится тем, что дедушка у него родом из Румынии и якобы лично знаком с Владом Дракулой. Иван Петрович любит также при случае намекать, что и он сам в некотором родстве состоит с Владом Владычем. Но мы все любим Ивана Петровича и охотно прощаем ему маленькие слабости. Он с виду такой строгий, а вообще-то он свой в доску упырь. Отец родной, да и только.
Я, понятное дело, рысцой к нему и докладываю: так, мол, и так. Задержан весьма и весьма подозрительный тип, произвёл нападение на дежурного, в тяжёлой и неравной борьбе обезоружен и обездвижен. В смысле - подозрительный тип, а не я. Лицо у Петровича просветлело. Ещё бы, с одной стороны-то, конечно, ЧП, трах-тибидох-тибидох. Но с другой - какой случай подвернулся нарисоваться перед начальством. Показать всем какие мы тут орлы. То бишь - нетопыри. Тут же нырнул обратно в членовоз, пошептался. Вернулся с довольным видом. Смотрю - открывается задняя дверца и выходит охренительный старикашка. Лет с полтыщи ему, не меньше. Крохотный, скукоженный весь, передние клыки платиновые с брильянтовыми звёздочками. Как есть - генерал, самый настоящий, без дураков. Пурпурный плащ подбит горностаем, жарко, наверное. А что поделать - положение обязывает. Самое интересное, что росточком он едва до пупка мне достаёт, а поглядывает так, что ясно становится, что букашки мы тут все перед ним. И главное - действительно букашкой себя чувствуешь. Я даже съёжился невольно под этим взглядом.
- Молодцы, - говорит, - исправно службу несёте. Герои.
К Петровичу повернулся, бровью повёл и бросил как бы мимоходом:
- Позаботьтесь, инспектор, чтобы награда нашла своего героя.
Меня от этих слов то в жар, то в холод. Ног под собой не чуя, провожаю именитого гостя в будку, задержанного показать. Сам тем временем думаю: блин, кто ж знал, что инспекция попрётся непосредственно в караулку. У нас же там бабы голые на стенах, пустые флаконы из-под живительной влаги, мухами всё засижено, даже портрет Влад Владыча на столе. Бардак, одним словом. Но старикашка глазом не моргнул, зашёл, сел на единственный покосившийся стул, словно и не стул это вовсе, а по меньшей мере - трон. За ним пытались увязаться два угрюмых жлоба, видимо -личные телохранители, но он зыркнул на них так, что те мигом испарились. Сидит старикашка и в упор задержанного рассматривает. Детина между тем в себя пришёл, ворочаться начал, перекатился на спину и сел. Генерал из-под плаща ручонку сухенькую высвободил и стеком ему волосы со лба убрал, фейс изучил и тихо, внятно, нам, олухам, говорит:
- А бандит ваш, между прочим, упырь.
У меня даже челюсть нижняя отвалилась клыками наружу. Где были мои глаза? Ведь точно. Упырь упырём - упырее не бывает. Кровососус вульгарис.
Генерал задержанному стеком по щеке потрепал и спрашивает:
- Ты что же это, милейший, учудил? Зачем на патрульного напал? "Ванхельсинга" насмотрелся?
Тот набычился, упрямо старается на генерала не смотреть. Тут Петрович наш рассвирепел. Как увидал он, что генералу должного внимания не уделяют, кинулся к несостоявшемуся охотнику на упырей и стал его по почкам охаживать. Но генерал брезгливо поморщился, стеком его по рукам щёлкнул.
- Прекратите, - говорит, - Иван Петрович, мы же тут все культурные нелюди. Сумеем найти общий язык.
И опять участливо, словно по-настоящему озабочен судьбой этого предателя, вопрошает:
- Тебя как звать-то, паренёк?
Не поднимая головы, задержанный ответил:
- Петя.
И всхлипывать начал, вот-вот разрыдается.
- Что ж ты, Петя, с осиновым колом на моих сотрудников кидаешься? Ты же молодой ещё, тебе жить и жить. Может быть даже вечно, кто знает. А ты такую штуку отчебучил. За это ведь тебя по головке не погладят, поверь мне.
- А потому что всех нас под корень извести надо! - буквально выкрикнул прямо в лицо генералу этот Петя. Уставился глазищами на генерала и такая ненависть в них бушует, что мне не по себе стало.
Генерал раскудахтался, как старая квочка:
- Как-как-как? Под корень? Это почему же это под корень? За что?
- Потому что нехорошо это - кровь пить!
- Это почему же это нехорошо? - удивился генерал. - По мне - так очень даже хорошо. Более того - это наш долг!
- Мы кровь сосём, а люди страдают.
- Это кто ж тебя такому научил? - спрашивает генерал. Голосок у него сладенький, интонации вкрадчивые, а прищур злой, словно целится он в невидимого врага.
- Никто не научил. Сам дошёл, своим умом. Давно стал на эту тему задумываться, ещё когда в академии учился. Задумывался, правда, редко. Чаще на сытый желудок. Все кровь пили - и я пил. Потом призвали меня на службу, под Тамбов. Там я такого насмотрелся... Вместе с нами служили оборотни, знаете конечно - дивизия "Тамбовские волки". Глядя на них и наши совсем озверели. Отловят кого-нибудь, высосут досуха, а оборотни слопают - и концы в воду. И такая тоска меня взяла, такая тоска, не передать словами. Как-то под утро, когда все нажрались и спать повалились, взял из спецхрана помповик с серебряной дробью и завалил с десяток оборотней, лейтенанта нашего, который больше всех усердствовал, осиной угостил, и в бега рванул. Решил - перебью всех оборотней, упырей, да и сам укокошусь. А оно вот как вышло...
Генерал хрипло закашлялся, поиграл желваками.
- Слыхал я эту историю, слыхал. Только, если мне память не изменяет, а изменяет она мне крайне редко, фигурировал там не Петя. В оперативной сводке указаны были паспортные данные Нестерова Алексея Владимировича. Описание внешности совпадает. Только на фотографии ты, Алексей, с короткой стрижкой, а сейчас обрасти успел. И упырь ты только наполовину, по отцовской линии.
Вот оно, человеческое воспитание, оно тебя и сгубило. Да, наворотил ты делов, Лёша. Ох, наворотил.
Лже-Петя опять всхлипнул, пустил слезу и стал шмыгать носом.
- А того ты не понимаешь, Лёша, что лучше ты никому не сделал. Подумай сам, башкой своей деревянной. Допустим - переведешь ты упырей, возьмёшься за оборотней, а дальше что?
- Как что, - проворчал Лёша сквозь слёзы, - люди вздохнут свободно.
Генерал затрясся весь, заскрипел, забулькал; узенькая крысиная мордочка стала фиолетовой. Я, честно признаться, решил, что он сейчас копыта отбросит. Но тут же понял, что это у него смех такой. Смеялся он долго, так долго, что с полчаса потом отдышаться не мог. Всё повторял:
- Вздохнут свободно!
Потом отложил в сторону стек, потёр сухенькие когтистые ладошки - ни дать, ни взять - куриные лапки. Нестеров тем временем в недоумении глазел на старика и даже забыл о том, что собирался плакать.
- Дурак ты, Лёша, - сказал генерал, продышавшись. Ведь если нас не будет, люди потеряют самое главное - смысл своего существования. Для чего они рождаются и живут? Чтобы нам было из кого кровь сосать. Это ведь страшно, Лёша, когда жизнь не имеет никакого смысла. Прожил отведённый тебе срок и лёг в землю. Как будто и не жил вовсе. Благодаря нам, упырям, бытие простых людей наполнено смыслом. Благодаря нам они обретают цель в жизни: если не они сами, то хотя бы их дети в упыри выбьются! Заведено так от века - и так будет. Осиновым колом мировой порядок не изменишь, сама природа человеческая требует нашего присутствия. Иначе к чему мы придём? Анархия и деградация. Не говоря уже о том, что регулярные кровопускания в целом улучшают здоровье нации. Кстати о кровопусканиях...
Генерал вопрошающе глянул на Петровича, Петрович на меня. Я тут же извлёк из-за пазухи пластиковый флакон, предусмотрительно наполненный в самом начале смены. Петрович передал его старикашке. Генерал отвинтил крышечку, принюхался, одобрительно хмыкнул: "Хороша!", хлебнул и зажмурился от удовольствия. Потом взял практически полный флакон и поднёс задержанному. Алексей Владимирович Нестеров подался назад, глаза закрыл, сморщился весь. Но только губы невольно, сами по себе у него хоботком вытянулись. А генерал, змей-искуситель, всё ближе и ближе подносит. Крепился Лёша, крепился, а потом одним глотком взял и осушил пузырёк. Ещё и горлышко облизал, гад.
Генерал улыбнулся, будто родного сына потчевал:
- Мир переделать хочешь, а себя самого изменить не в силах. Ладно, Лёша, собирайся, со мной поедешь. Есть у меня к тебе ещё вопросы. А с оборотнями мы разберёмся, зарвались, сволочи. Погоны нацепили, а туда же. Давно пора их к ногтю. А ты мне поможешь. Правда, Лёша?
Лёша ничего не сказал, мотнул головой в ответ, и когда генерал двинулся к выходу, пошёл за ним, как побитая собака. Тут же нарисовались жлобы-охранники, взяли Лёшу под конвой. Генерал со свитой уселись в "БМВ" и также, с мигалками, кортеж отправился дальше.
Остался я один, вернулся к себе будку, навёл порядок: весь хлам выбросил, портрет Влад Владыча протёр до зеркального блеска. В голове звон, сумятица. Может, в самом деле неправильно, что мы у людей кровь пьём? А как жить по-другому? Непонятно. Можно подумать, что есть выбор. Либо ты кровь пьёшь, либо из тебя пьют - третьего не дано. Потом увидел, как мне с портрета весело щерится Влад Владыч, и сразу спокойно так сделалось, умиротворенно на душе. Если можно так сказать про упыря. Всё как-то на свои места встало.
До конца дежурства больше происшествий не было. Тишина, только кузнечики трещат. Под утро позвонил Петрович:
- Ты знаешь, какой конфуз получился? Поместили твоего задержанного в общую камеру, а через полчаса он окочурился. Кто-то сумел пронести через охрану серебряное распятие. Осталась только кучка пепла и всё. Генерал считает, что тут не обошлось без оборотней, похоже - их лап дело.
- Ага, - поддакиваю я, - конечно, оборотни, больше некому.
Уж мне ли не знать, как оборотни к серебру относятся. А Петрович продолжает:
- Но это уже не наша забота. А тебе завтра к полуночи быть в управлении. Форма парадная. Будешь лычки новые получать. Обмоем сразу же, будь готов.
- Всегда готов! - откликнулся я. - Спасибо.
- Да не мне спасибо, а генералу, Тимуру Сабировичу, земля ему пухом, это он настоял. Ну, давай, увидимся. Ты нос-то не задирай, будешь халяву давить, я с тебя живо шкуру спущу.
Вот такой он, Петрович. Сначала похвалит, а затем сам же и отругает. Да мне не впервой, с начальством ладить я умею. Потому что никогда не забываю делиться. Это в нашем деле самое главное.
А между тем начало светать. Дежурству конец, пора баиньки. Будку закрыл, замок проверил и домой. Ноги гудели, поэтому до усыпальницы предпочёл доехать на попутке. Водитель, как вы понимаете, возражать не стал. Долго ворочался, не мог заснуть. Кожей чувствовал, как там, за двухметровым бетонным сводом склепа надо мной встаёт дневное светило. Какое оно, солнце? С этой мыслью и заснул.