- Марина, ну давай еще посидим. Пол-одиннадцатого только.
- Да нет, я пойду. - Марина виновато улыбнулась. - Меня уже мама наверное заждалась. Я пойду.
В комнату влетел, радостно гукая, Ваня, и сразу уткнулся в колени Марине.
Наталья даже почувствовала ревность, что ее полуторогодовалый сын так обожает ее подругу. Ну что ж тут поделаешь? Маленькие дети, как и животные, чувствуют хороших людей и тянутся к ним.
Марина иногда заходила по воскресеньям к своей подруге поболтать, попить пива или чай. Иногда им компанию составлял натальин муж Игорь. Поженились они с Натальей почти три года назад и были счастливы. У них рос сын Ваня, веселый и всегда улыбающийся мальчик. Марина даже немного завидовала подруге: удачно вышла замуж, Игорь ее любит и она его, сын замечательный... После посещения подруги Марина всегда возвращалась домой притихшая и задумчивая: в личной жизни ей никогда не везло, хотя вроде она и не была дурнушкой, но...не везло ей на мужчин. А к подруге ей все равно нравилось ходить: атмосфера у Николаевых всегда была гостеприимная и ей были всегда рады когда бы она не приходила.
- Ну все, пока-пока.
Марина "почмокалась" с подругой на прощанье. Игорь держал сына на руках и улыбался.
- Ну пока. Заходи еще.
Марина любила эти вечера в семье Николаевых. Даже несмотря на то, что после вечера в гостях у подруги ей всегда было грустно. Личная жизнь у Марины не ладилась. Все ее подруги были давно уже замужем, у некоторых уже было по двое детей... Да, на мужчин ей не везло. Либо попадались "несерьезные", либо женатые. А ей в декабре уже будет 29.
Марина шла, в который раз уже думая обо всем об этом, когда сзади ее окликнули. Она никогда не любила этот темный переулок перед своим домом, но каждый раз приходилось вечером возвращаться через него, потому что другой дороги не было.
- Извините, не подскажете как нам проехать...
Марина обернулась к человеку, отметив про себя интеллигентность голоса...
Удар. Она потеряла сознание.
Очнулась Марина от того, что ее грубо били по щекам.
- Ну давай, сука, открывай глаза. Ну!
Марина медленно приходила в себя. Сквозь пелену, застилающую глаза, она увидела ослепительный свет и застонала от боли в голове.
- Давай! Давай, сучка! Не отрубайся, смотри сюда!
Еще не придя в себя, Марина пыталась повернуть голову в сторону от слепящего света, увернуться от него... Голова ужасно болела.
Ее снова грубо схватили рукой за лицо и помотали из стороны в сторону. Она медленно приходила в себя, понимая, что находится в каком-то помещении то ли с прожекторами, то ли... Сквозь шум в голове она услышала чьи то голоса.
- Все, пришла в себя. Начинаем. Очко, начинаем.
"Какое очко?"
- Ты кого Очком назвал? Язык попридержи.
- Кончайте базар.
Как-то внезапно Марина окончательно пришла в себя, исчезла пелена и шум в голове... Она была в помещении без окон с цементными стенами. Слева и справа от нее стояли какие-то лампы, заливающие комнату безжизненным белым светом. За их лучами перемещались фигуры, подобные теням. Люди в помещении о чем-то негромко разговаривали. Она не могла уловить слов, но тон был деловитый. Она лежала на цементном полу, без шубки, шапки и сапог. Холодно...
- Всё! Начали!
Внезапно тени, которые прятались в слепящем свете ламп, обрели четкие очертания. Три, четыре, пять... Мужчины. Все мужчины. Хорошо сложенные, в футболках и майках. Её рывком подняли с пола, схватив за ноги и руки и перетащили на какое-то возвышение, может быть деревянную лавку или настил - она почувствовала это спиной. Марина все еще не понимала что происходит, но когда с нее начали грубо срывать одежду, она закричала. Даже не закричала, а завизжала, поняв что происходит. Её охватило безумное отчаяние и понимание безысходности...
Её насиловали и били, били и насиловали. Казалось, этому не будет конца. Сначала она кричала, но увидев сквозь свет ламп оператора с видеокамерой, она внезапно замолчала... Её рассудок, казалось, сместился в иную плоскость или измерение, отказавшись воспринимать реальность происходящего. Она начала впадать в спасительное безумие...
Ей не позволили даже этого.
Острая боль в левой ладони заставила ее закричать так, что она сорвала связки. Ей казалось, что она продолжает кричать, но на самом деле из ее рта доносились лишь слабые хрипы.
- Ну что копаетесь?! Давайте в темпе. Прямо как в первый раз.
"Блядь, мудак, разорался, а?"
Вадим прижал коленом запястье женщины к бруску и, приложив к ладони гвоздь, со всей силы, одним ударом по самую шляпку вогнал его через узкую ладошку женщины в дерево.
"Кричи-кричи, сука..."
Вадим, вынул изо рта следующий гвоздь и взглянул на искаженное безумным страданием лицо женщины. Чувствовал ли он возбуждение? Сам себе он признался, что нет. Да он и не принимал участие во всеобщем трахе бабы... Но ему нравились эти моменты... В прошлый раз паяльник, сегодня гвозди, завтра что-то еще... Он всегда выступал в финале и не был против.
Женщину подняли на грубо сколоченном кресте. Очко, высокий тридцатилетний мужик, получивший погоняло то ли за мощные очки,то ли за то, что снимал все это говно видеокамерой, уже не знал как и пристроится, снимая с разных точек агонию жертвы.
- Лысый, начинай.
Вадим не обижался за свою кличку, полученную еще в юности. Да, он начал рано лысеть, но тогда он был худым мосластым парнем с торчащими розовыми ушами, над которым смеялись девушки... Теперь он здоровый сорокатрехлетний загорелый до черна мужик с бритой наголо головой. Он часто замечал, идя по улице или сидя в каком-нибудь кабаке, заинтересованные взгляды женщин и знал как он сейчас выглядит. Но женщины ему были до лампочки. Вот разве только такие как эта...
Мужики подняли крест и закрепили его на стене на заранее подготовленных "ушках". Женщина уже не кричала. К этому моменту они все уже обычно не кричали. Дерево "креста" и цементный пол были заляпаны кровью невероятно яркой в свете софитов. Голова женщины безвольно болталась. Но это не важно, он должен закончить дело.
- Лысый, какого хрена телишься?
Вадим не слышал голоса босса. Он подошел к женщине и слизнул кровь с ее ладони, не слыша сзади: "Ни хуя!...Ну Лысый отмочил!"
- Потерпи еще немного. - Беззвучно шептал Вадим. - Еще немного... Скоро все закончится. Потерпи...
Из заднего кармана черных джинсов он достал нож.
- Здраствуйте Дмитрий.
Дмитрий вздрогнул. Он сидел, задумавшись разглядывая в окно кафе 12-ую Авеню , а этот голос с жутким акцентом, ставящим ударение в слове "здраствуйте" на букву У, всегда заставлял его вздрагивать. Коротышка по имени Майк как всегда улыбался "американской улыбкой", которая достала Дмитрия за два года хуже не куда. Дмитрий догадывался, что Майку нравится его подобным образом доставать. Еще с первой их встречи, в которую тот старательно выговаривая русские заученные слова, поздоровался с ним.
Майк без приглашения, по хозяйски, уселся за стол.
- Как обычно? - Спросил американец уже по-английски (знания русского языка Майка не распространялись дальше пожелания здравствовать). Дмитрий кивнул:
- Yes, it is.
- Орандж. - Это Майк уже ослепительно сверкнул искусственными зубами официантке.
Пока выполняли его заказ, они обменялись под столом пакетами: Дмитрий передал бетакамовскую кассету, Майк - пачку долларов.
- Дмитрий, - снова старательная англосаксонская речь. - Может быть вы мне скажете, кто ваш поставщик? Я думаю, вы на этом могли бы сделать на этом хороший бизнес.
Шутка была старой и повторялась каждый раз, со времен еще второй встречи Дмитрия с Майком. В тот раз Дмитрий видимо не смог удержать эмоции, отразившиеся на лице, и его американский партнер это заметил. С тех пор эта шутка Майку не надоедала.
Как и тогда, Дмитрий покачал головой, пытаясь копировать улыбку Майка - мол "коммерческая тайна".
- Вы, русские плохо улыбаетесь. Это плохо. - Констатировал американец. - Как называется?...
Он не договорил. Подразумевалось, что они оба знают о чем идет речь.
- "Марина".
- Марина? - Брови американца поднялись на полмиллиметра выше своего обычного положения.
- Старое красивое русское женское имя. - Пояснил Дмитрий, давя окурок в пепельнице.