1

Александр ВОРОНИН

ПРОВАЛ

Подающий надежды молодой писатель испытывал творческие муки. Он то расхаживал по комнате, напряженно хмуря лоб и растирая в ладонях несуществующие строчки, то бросался ничком на диван и замирал надолго. Однако листы бумаги, с любовью положенные им на стол три часа пополудни, оставались нетронутыми. А стояла глубокая ночь.

Писатель носил фамилию Упоров и старался всячески ей соответствовать. Он знал, что путь на вершину Парнаса если и усыпан розами, то только теми, которые сорвали прошедшие до него. Сорвали, нанюхались и бросили под ноги. Поэтому, чтобы хоть раз вдохнуть аромат только ему предназначенного цветка, он в своем нелегком писательском труде упирался, как мог. Вот и сейчас, невзирая на гудящую от бесконечных сигарет и дешевого кофе голову, Упоров продолжал поиски темы, хотя особенно на успех не надеялся.

Вдруг какая-то неясная мысль шевельнулась в дремотной глуби упоровского подсознания. Писатель замер, как рыбак, готовый подсечь рыбу, едва обозначившую себя легким вздрогом поплавка, и был вознагражден. Мысль, не ощущая принуждения, постепенно оформилась, приобрела выпуклость, и Упоров подумал, а почему, собственно говоря, на Землю не могли прилететь инопланетяне? И не просто так, а с целью вторжения. Обстоятельство, что все, сотворенное человеческим гением на эту тему, давно объемом подмяло под себя эпоху Ренессанса, его нисколько не волновало. Он об этом просто не знал.

Упоров сел за стол и приступил к делу.

В четыре часа утра пятидесятилетний редактор городского радиовещания Николай Петрович Исаев проснулся от телефонного звонка.

- Да, - вяло и болезненно сказал он в трубку.

- Это я, Упоров, - загундосила трубка, - я новый рассказ написал. Хочешь послушать?

- Ты рехнулся Кирилл! Посмотри на часы.

- Они в комнате.

И Упоров, не давая приятелю опомниться, торжественно произнес первую фразу.

Попов не стал его прерывать, решив, что под очередной опус однокашника сможет спокойно додремать до будильника, но эмоциональная взвинченность Упорова заставила дослушать до конца.

- Ага! - кричал в трубку Упоров, подводя итог. - Чувствуешь интригу? Инопланетяне посылают резидента, который селится у какой-то бабки и собирает сведения о нас, дабы обеспечить кровавое вторжение. Вдруг по радио передают рассказ о том, что инопланетяне решили завоевать Землю и прислали резидента для черных дел. И живет резидент у старухи. А внук старухи, скаут, со своими друзьями выслеживает резидента и предлагает убираться подобру-поздорову. Тот, конечно, отказывается. Тогда юные патриоты совместно с комиссией по делам несовершеннолетних и при поддержке мэра запускают Марш мира, и устрашенный резидент панически сматывает удочки, но уже с большим международным скандалом. Нет, ты представляешь, Петрович, как здорово?!

- Здорово, - обреченно вздохнул Исаев.

- Давай еще раз прочитаю! - обрадовался Упоров.

- Нет! - вскричал почему-то фальцетом Попов. - Только не сейчас!

- А когда? - в вопросе явно присутствовали интонации обиды.

- Завтра. Нет, уже сегодня. На радио. Прямо с листа. У меня в одиннадцать часов литстраница, - сказал Исаев, горячо надеясь, что приятель либо проспится, либо проспит, и повесил трубку, не дожидаясь ответа.

Некто Коровкин, снимающий времянку у бабы Кати Тряпкиной по улице Мончегорской, только что вернулся домой. Он прошел в комнату, бросил на стол толстую пачку газет и журналов и включил в трансляционную сеть расколотый с одного бока однопрограммный старенький приемник. То, что он услышал, заставило его присесть от неожиданности. "Резидент инопланетян поселился во флигеле у престарелой женщины и стал бродить по городу, собирая информацию", - вещал из приемника Упоров. Писатель настолько вжился в свое новое произведение, что его голос приобрел таинственную значительность, трагическую окраску и никому не предвещал ничего хорошего.

Коровкин дослушал рассказ до конца и в панике забегал по комнате. Он был потрясен, но не мог понять, где прокололся. Значит, туземцы использовали какую-то потрясающе новую технологию, если смогли вычислить не только Коровкина, но и его планы. А вдруг в арсенале землян окажется много подобных сюрпризов? Как технологических, так и военных. Марш мира, например, может быть чем угодно, но, скорей всего, это оружие массового уничтожения. Коровкин содрогнулся, представив, как его ни в чем неповинные соотечественники гибнут миллионами на глазах торжествующих аборигенов, кровожадных и безжалостных.

От апокалипсических мыслей Коровкина стало трясти. Он достал шприц и банку со слизнями, выбрал самого крупного, сделал из него вытяжку и вколол содержимое в основание черепа. Инъекция не только сняла нервное напряжение, но и бросила Коровкина в пучины кайфа. Паря в своих инопланетных эмпиреях, и он уселся у окна с газетами, пытаясь как можно глубже вникнуть в чужую жизнь.

Через некоторое время раздался скрип калитки. Коровкин бросил газеты на пол и насторожился. Во дворе появился пятиклассник Коля Тряпкин весь в черном скаутском галстуке. На крыльцо вышла баба Катя.

- Ну что, следопыт, - сказала она внуку, - небось, есть хочешь?

"Следопыт!" - Коровкина вновь затрясло.

- Не-а, - ответил Коля, - я в школе обедал, а тока морожена съел. А тебе, бабушка, ничего не надо? А то мамка велела в магазин.

- Ничего не надо. А почему ты, паршивец этакий, "мамка" говоришь?

- Да что ей сделается, мамке-то, она на работе и не такое слышит, - смело ответил маленький Тряпкин и, заметив тень в окне времянки, показал туда пальцем:

- А там кто, бабушка?

Коровкина перестало трясти, но парализовало.

- Один человек хороший живет. Командировошный инженер Серафим Ильич Коровкин.

Внук подозрительно прищурился.

- А ты уверена, что этот Серафим - человеческий инженер?

Коровкина будто током ударило. Он обрел свои члены и в ужасе отшатнулся от окна.

- А кто же? - удивилась баба Катя.

- Инопланетянин! Может, парнокопытный, а может, шестикрылый. К тому же резидент, - голосом настоящего мужчины сказал Коля Тряпкин.

- Да ты с ума, верно, сошел. Боже всемилостивый, что с детьми этот ящик поганый делает! - запричитала баба Катя, встревоженная не чуждой и враждебной сущностью жильца, а умственным здоровьем внука. А тот твердо посмотрел на бабулю и снисходительно разъяснил:

- По радио сегодня передавали. У нас обед как раз был. Они хотят нашу планету сколонизирить.

- Колонизировать, - поправило Колю трепещущее, компьютерно организованное сознание Коровкина.

- Я вот побегу в магазин, а потом к Ваньке Жукову. Мы твоему инженеру-инопланетнику покажем! - И он погрозил кулачком времянке.

С каждой фразой скаута Коровкин все больше съеживался и едва не потерял человеческие формы. "Все кончено. Это действительно провал, - затравлено думал он. - Надо бежать. Надо немедленно бежать, а то запустят Марш мира и о-о!.." Коровкин принялся лихорадочно заглатывать свои принадлежности и вещи, добытые на Земле для изучения. При этом, когда предмет оказывался больше, нежели мог поглотить человеческий рот, из-под личины Коровкина проступала ужасная сущность с огромной разверстой пастью. Последним в недра инопланетной плоти был отправлен кусок хозяйственного мыла, в который Коровкин предварительно два раза свистнул с переливами и один раз хрюкнул, вызывая свою тарелку.

На следующее утро Коля Тряпкин перед школой забежал к своей бабушке. Она заправляла нарезанные помидоры и огурцы подсолнечным маслом и встретила внука словами, которые с небольшими интерпретациями он слышал с пеленок:

- Ну что, разбойник, небось, есть хочешь?

Коля с аппетитом посмотрел на миску с салатом, стоящую на круглом столе под деревом.

- Хочу. Мамка только чаю с хлебом дала и деньги на пирожок.

- Тогда сбегай на огород, сорви лука зеленого.

Коля Тряпкин целеустремленно проследовал за внутреннюю калитку.

- Бабушка! Иди скорей сюда, - внезапно раздался его пронзительный голосок, - здесь у тебя такая геометрия расположилась!

Баба Катя неспешно вышла на огород и присмотрелась. В самом центре молодая картофельная ботва была жестоким образом смята по часовой стрелке. Причем повреждения зеленых насаждений имели форму идеального круга, что говорило не о стихийности взбрыка ночной природы, а о рукотворности фигуры.

- Господи, боже ж ты мой, кто же это сделал? Никак специально вредительство кто учинил, - забормотала баба Катя, растерянно крестясь.

- Я знаю, кто это сделал! - победно провозгласил Коля Тряпкин, выкатывая от радостной догадки глаза. - Это летающая тарелка садилась, чтобы увезти твоего инженера-захватчика. Ты только ничего не трогай, бабушка, мы с Ванькой Жуковым после школы исследовать будем. - И сорвав несколько стрелок зеленого лука, Коля Тряпкин побежал разбираться с салатом.

Баба Катя пошла следом. Шла и думала: "Как же, тарелка. Кастрюля. Сковородка. Это Маринка Юдахина и Толька Алексин из соседнего квартала натворили. Как же, ходют весь день в обнимку, целуются, задами виляют. И на огород забрели из низких побуждений. Ни стыда, ни совести. Срамота одна. Надо будет там до Кольки пошукать, вдруг эти распутники чегой-нибудь непотребное после себя оставили..."

В это время окрыленный Упоров уже начинал роман про состоявшееся кровавое вторжение инопланетян.

_