Воронецкий Александр Васильевич : другие произведения.

Иной жизни для себя не представляю! Вычитанный вариант. Книга первая. Сложности переходного периода

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Это книга о жизни геологов. О том, как недавние студенты-дипломники становятся признанными специалистами, о трудностях этого признания, о романтике - или сложности - полевой жизни в отрядах, и конечно о любви.


  
  
   ИНОЙ ЖИЗНИ ДЛЯ СЕБЯ НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ!
   Вычитанный вариант.
  
   КНИГА ПЕРВАЯ.
  
   СЛОЖНОСТИ ПЕРЕХОДНОГО ПЕРИОДА.
  
   Глава первая.
  
   ЛЮБОВЬ-МОРКОВЬ.
  
   Часть первая.
  
   Отмучились наконец - позади экзамены! А впереди свобода, отдых души и тела - практика! Последняя, преддипломная! На которой не посачкуешь и незнайкой не прикинешься - в полевых партиях ждут нас как специалистов, и материалами к дипломам обеспечат соответственно работе. В геологию придется вникать и ею заниматься! Глядишь, и на рудишку наткнешься! Это уже из области фантастики. Ну а вдруг? Тогда полный успех!
   А кто о нем не думает? Не хочет, что бы на тебя смотрели с уважением и считали настоящим геологом? Кто не мечтает о главном - стать первооткрывателем?
   И я на все это рассчитываю - пятый год забиваю голову книжными премудростями! А вместо летнего отдыха пытаюсь понять, как эти премудрости применяют на деле опытные геологи, обычно в местах отдаленных, где человек весьма редкий гость. Побывал на Полярном Урале, на Алдане, в Саянах - везде хорошо, если в душе романтик, фанат будущей профессии, плюс рыбак и охотник. Незнакомым для меня оставался юг страны, и появилось желание побывать там, сравнить тундру и тайгу с пустыней и полупустыней, где все по другому, только месторождений спрятано не меньше. Преддипломная практика, до которой наша группа наконец добралась с потерями за годы учебы на треть, была последним шансом - я и друг Лешка неожиданно для многих распределились на юг Казахстана.
   В поезд мы сели равноправными студентами, а на месте работы оказались в разном качестве, из-за моего принципа: не лезь, куда не просят. В Москве, получив направления, свое положил в карман и занялся сборами. Лешка же, после категорического отказа заглянуть с ним в деканат, пошел туда один, и напросился передать от декана весточку его большому другу, главному геологу объединения, в которое нас направили. Декан не отказался, и написал записку. Снедаемый любопытством, Лешка в нее на досуге заглянул, и кроме обычных приветственных фраз, прочитал интересную приписку:
   "Посылаю пять хороших студентов (далее шли фамилии, и две из них подчеркнуты). Проследи, что бы хорошо ребят устроили, все они дипломники".
   Лешка почесал затылок: почему выделены фамилии только двоих, причем не наши? Их что, в лучшие места направят? А он что? Лысый? Нашел подходящую по цвету ручку, подчеркнул свою фамилию двумя чертами. И не ошибся: из объединения в южном городе направили нас в одну партию, только меня - младшим техником, а этого прохиндея - техником старшим. Вот что значит двойная линия! Плюс наглость - второе счастье!
   Ну да ладно. Теперь куда нас судьба забросила. Для начала в ГРП-21 - геологическую партию номер 21. Маленький поселок, сборные домики из бруса, есть и саманные. Смотреть не на что. Зато в пяти километрах чистенький поселок горняков Мирный, с магазинами, пивбаром, еще какими-то заведениями в процессе достройки заключенными, базирующимися на отшибе в небольшой зоне. В ГРП-21 мы пробыли день - получили по сумке, компасу, молотку, полевой робе. И по маленькому авансику, потому что еще в Москве пропи...истратили выданные командировочные и проездные в оба конца и за все время. А на следующий день были в отряде, в безлюдной пустыне. Отрядик так себе, с десяток фанерных домиков, на четыре человека каждый, столько же палаток аналогичной вместимости. Ну и как положено, две большие палатки: столовой, и камералки, совмещенной с клубом - стоял теннисный стол. Ближайшие живые души - две семьи на маленьком железнодорожном разъезде в двенадцати километрах, ближайшие поселки - горняков и партии - в пятидесяти километрах. Воду и продукты привозили из них, кое-что добывали сами, но об этом попозже. Кормились в столовой под крестик, купить жидкость с градусами было сложно, только если упросить шофера, изредка ездившего за продуктами.
   Начальник отряда, Николай Федорович, по профессии геолог - чудаковатый мужик среднего возраста. Наголо стриженый, с постоянной недельной щетиной на лице, запечатлевшем сложности прошлой жизни, с красноватым носом, наводящим на размышления об определенном пристрастии. Которое впоследствии подтвердилось. И единственный всегда в черной робе, в каких показывают в кино зеков. Абалдеть можно, в местной жаре! Поэтому не удивился, что лагерь он поставил на абсолютно ровном, без единого кустика месте в широченной долине, уже через неделю все вокруг было истоптано и разбито машинами, а жуткая пыль превратилась в ежедневное явление.
   Преддипломная практика - момент переломный: начало работы по специальности. Как и другим геологам, вручили пикетажку и аэрофотоснимки местности, на которых первый раз в жизни буду разбираться с геологическим строением самостоятельно. И помощника, таскать радиометр и рюкзак, что я делал на прошлых практиках. С ума сойти! Все новое, все неизвестное, каждый день куча камней, которым не могу дать названия! Неудивительно, что поначалу запаниковал, камни таскал в камералку полными рюкзаками, и надоедал опытным коллегам с просьбой помочь в них разобраться. Было не до сантимов - пасть в глазах настоящих специалистов, и подобного мне салаги, товарища по институту Лешки, очень не хотелось.
   У него-то заморочки не возникали. Парень продвинутый, в смысле общения, и когда разговор касался геологии, суждения свои предлагал как истину, а идеи, нужные и не нужные, плодил в изобилии. Только, на мой взгляд ...слабоватые, такие, что я за него непроизвольно краснел, и пожимал плечами, ежели в обсуждении вопроса предлагали поучаствовать и мне. Проще говоря, следовал принципу: не уверен - не лезь. А уверенным я пока не был точно.
   Впрочем, Лешка не расстраивался, если ляпал сущую ерунду, ему это ничем не грозило. Потому что составлять геологическую карту, по непонятным причинам определили меня, младшего техника, а его, техника старшего, - кататься с буровиками по долине, и смотреть, что они поднимают в керне из под наносов. Хотя логичнее и справедливее - раз его заранее посчитали более головастым - было бы поменять нас местами. За день тройка-четверка скважин, на документацию каждой полчаса, не больше - это для старшего техника маловато, это и для младшего техника лафа!
   К удивлению, через пару недель с работой освоился, к камням присмотрелся, и таскать их в камералку перестал - убедился, что различаю их не хуже других геологов. Заодно отказался и от помощника радиометриста. Адаптировался к жаре, раннему утреннему подъему, определился в симпатиях к окружающим. В камеральные дни подрисовывал общую геологическую карту, но в споры с коллегами не вступал - считал, что пока не достоин такой чести, не дай бог ляпнуть что-то заумное и непотребное. Коллеги втихаря улыбались - слишком я скромный, а начальник отряда каждый раз хмурился, хмурился, пока не выдал:
   "Что ты все молчишь и молчишь! Вон на друга посмотри!" - кивнул на Лешку, всегда демонстрировавшего на подобных сборищах красноречие, - "У него идеи в голове не вмещаются, а у тебя она пустая! Так всю жизнь и будешь техником, никто серьезного дела не поручит!"
   Лешка, который непонятно для чего в камералке присутствовал - никаких геологических карт не составлял, а всего лишь примитивно документировал керн картировочных скважин, - удостоил меня взглядом победителя, я же по привычке пожал плечами. Принцип не уверен - не лезь, пока для себя не отменял. Хотя понял, что еще немного - и говорить придется. Слишком красивой и логичной получалась геологическая карта на вверенном мне участке, и два геолога - помоложе Слава , постарше - Антон Степанович, бегавшие на смежных площадях, с настороженностью, может и с завистью, на нее посматривали. И на меня тоже, и даже иногда обращались с просьбами посмотреть у них отдельные места со сложным геологическим строением.
   После работы, с двух до четырех дня, когда мозги от жары плавились, лагерь затихал, наподобие сиесты в Испании, потом оживал вновь. Товарищи постарше в большой палатке сражались в настольный теннис, молодежь за крайними домиками ногами пинала мяч в ворота, или перекидывала его руками через сетку. Почти до темноты, в которую начинала парочками расползаться молодежь. Представителей мужского пола было побольше, и оставшиеся не у дел собирались в одной из палаток или возле нее, травили анекдоты, гоняли чаи, иногда и бутылочку оприходовали. В общем, скучно не было, но без близких подружек, которых мне и Лешке не досталось - в отряде мы появились позднее других, раньше на практику нужно приезжать - в организме ощущались определенные неудобства. Особенно Лешкой, тот без подружки не мог существовать в прямом смысле этого слова. Снять стресс и напряжение нам помог бы алкоголь, но найти его...
   Как-то я поинтересовался у ребят: где можно достать, кроме Мирного и поселка партии? Коля, студент из техникума и будущий геофизик, подмигнул:
   "Деньги найдешь - бутылка будет!"
   Денег у меня нашлось, из остатков авансика, и убедившись, что на товар хватит, Коля кивнул головой:
   "Завтра суббота, после работы местные умотают отдыхать в партийский поселок, у них там есть, где ночевать. Ну а нам деваться некуда, вот вечерком и прошвырнемся. Покажу, где можно не только выпивку, а все, что угодно достать!" - и еще раз мне подмигнул.
   На следующий день еле вечера дождался - так меня Коля заинтриговал. А он будто и забыл о вчерашнем разговоре. Уже и лагерь стих - местные из него умотали, уже повариха позвала оставшихся на ужин и с нашим аппетитом мы смели все наготовленное, уже и стемнело так, что дежурный шофер запустил движок освещения. Наконец поступила команда:
   "Пора, пошли ребята!" - это Коля всей компании, в которой в данный момент было пять ребят и две девушки-студентки из техникума. Все бодро вскочили на ноги - сидели в палатке - и веселой гурьбой, с шутками и прибаутками двинулись за командиром. По направлению к далекому от нас железнодорожному разъезду.
   Скажите честно, вы бы пошли на ночь глядя за двенадцать километров покупать бутылку неясно чего? Я бы в другой ситуации - никогда! Сейчас же, в компании с двумя девушками, с нескончаемыми анекдотами, прикольными историями, мы до этого разъезда можно сказать добежали меньше чем за два часа. По времени уже ночью.
   "Теперь тихо!" - предупредил командир расшалившуюся публику, не доходя до без единого огонька в окнах двух домиков разъезда за невысокой насыпью с рельсами, - "Дальше втроем пойдем", - показал пальцем на меня и Лешку, - "остальные здесь ждут. И ни звука!"
   Медленно и бесшумно, след в след за Колей, перебрались через насыпь, подальше обошли крайний правый домик, и оказались метрах в двадцати от его крыльца, за которым начиналась открытая прохладному ночному ветерку веранда. Здесь командир диверсантов остановил, и приложил палец к губам: ни звука! А у меня возникла крамольная мысли: уж не знает ли Коля, где у хозяина дома хранится спиртное, и привел нас часть его экспроприировать? Иначе почему пришли ночью, когда все спят, зачем все эта осторожность?
   Командир же улыбнулся, и наклонил свою голову к моей и Лешкиной поближе:
   "Дальше один иду", - прошептал еле слышно, - "а вы смотрите, как дела делаются!" - точно спятил, собирается в дом залезть и нас вместе с собой подставить! Я задергался, с желанием зашуметь и вовремя разбудить хозяев, но командир успел к веранде подкрасться, просунул в щель ее низкого ограждения, за которым нам ничего не было видно, длинный прутик, и начал им шевелить. Черт те что! Сейчас бутылками загремит!
   Непроизвольно открыв рот в ожидании "атаса", я взял за руку Лешку, что бы потащить за собой, когда хозяева проснутся и появятся на веранде из входной двери в комнату. Но дверь не распахнулась, зато выше ограждения веранды возникла лохматая голова, посмотрела в нашу сторону, кивнула, и скрылась внизу, после чего послышался недовольный женский голос. Хозяева, оказывается, спали не в доме! Командир опустился на корточки, в нашу сторону показал кулак, что означало сидеть тихо и не дышать. Минут на пять все замерли. Потом из веранды на крыльцо на четвереньках медленно и бесшумно начал выползать мужик в трусах. Спустился во двор, поднялся на ноги, и вместе с Колей, махнувшим нам рукой, они отошли за небольшой сарайчик. Мы с Лешкой прокрались туда же.
   Вот так то. Коля знал, кто на разъезде главный, и страхи мои, что вляпываемся в преступное деяние, оказались напрасными. А муж этого главного, как оказалось Колин друг, держал лавку, товары в которую привозились поездом-хозяйкой раз в неделю, вместе с питьевой водой в цистерне. Теперь друг специально для Коли кое-что заказывал, и сейчас заказ из сарайчика достал: Молдавский портвейн, за смешную цену восемьдесят две копейки бутылка! Если отбросить стоимость тары двенадцать копеек - семьдесят копеек за пол литра абалденного по качеству напитка! Вы в городе что-нибудь подобное покупали? Лично я никогда.
   Не отходя, как говорится, от "кассы", две бутылки из десяти вчетвером мы тут же выдули - так Коля отблагодарил своего друга, и тот так же осторожно покрался занимать свое место на супружеском ложе. Ну а наша троица с уже меньшей осторожностью перемахнула через насыпь железки и была встречена истомленными ожиданием собратьями. Дальше сами понимаете что было.
  
   Часть вторая.
  
   Аэрофотоснимки на доставшуюся мне площадь я быстро зарисовал, и в пятницу утром подошел к старшему геологу, отвечавшему за геологические работы. Предупредил что все, делать мне в поле больше нечего. Виктор Александрович удивился, покачал в сомнении головой - показал, что не мог я в столь короткий срок с заданием справиться:
   "Ребят в поле отправлю, и материалы покажешь. Сдается мне, что ты поторопился", - я по привычке пожал плечами, и пошел необходимые бумаги отбирать.
   Показывать и объяснять пришлось троим. Кроме старшего геолога, в палатку-камералку пришли начальник отряда Николай Федорович, и геофизик Виталий, отчество которого, из-за присущей тому легкости общения со всеми, не употреблялось.
   "Ну и что намудрил?" - Николай Федорович по праву начальника пододвинул мои бумаги к себе поближе. Два других экзаменатора подвинулись поближе к нему. Минут пять молча рассматривали картинки, с видом серьезным, что меня радовало. Не хмыкают, не улыбаются, головой не качают - значит, картинки нормальные. Даже для Николая Федоровича, уверенного, что в моей голове места для умных мыслей нет.
   "Ну что", - это уже старший геолог, - "нарисовано логично, можно сказать на четверку". А начальник отряда от карты оторвался, посмотрел на меня с удивлением. Неужто и он на четверку согласен?
   "Теперь давай на словах: может быть здесь хотя бы рудопроявление, а если может - то покажи где", - продолжил старший геолог.
   Будь на моем месте Лешка, он о перспективах участка разглагольствовал бы до обеда, я же для себя такого позволить не мог, из-за очередного принципа: говорить то, в чем уверен. А уверен я пока был не во всем:
   "Измененные породы, в которых рудопроявление возможно, есть, вы это видите", - кивнул на карту, - "но несут ли они ореолы нужных элементов - станет ясно после анализа проб. Их я отобрал, где смог, из коренных пород, выходящих на поверхность. Но в самых интересных местах это не удалось: разломы прослеживаются по долинам и лощинам, а там наносы - суглинок, песок и галька, мощностью до нескольких метров".
   "Значит, не все сделано", - Николай Федорович за столом выпрямился и откинулся назад, - "до ума нужно карту доводить!" - и взгляд свой трансформировал в снисходительный, каким удостаивают проштрафившегося. То-есть, показал, что четверка мне не светит.
   "Карта нормальная", - не согласился Виктор Александрович, и геофизик Виталий тут же меня поддержал, подмигнув с улыбкой, - "осталось канавы пройти, да кое-где с БКМом пробежаться. Но у нас канавщиков нет!" - обернулся к начальнику отряда, - "Надо о них в партии вопрос ребром ставить, иначе до снега здесь куковать будем!"
   "Я каждую субботу ставлю!" - оправдался Николай Федорович, - "А с БКМом - завтра к нему, пока все не сделает!" - и теперь смотрел на меня как на солдата, получающего приказ идти в атаку. Потом смягчился: "С картой пока справляешься. Глядишь, и умные мысли в голове появятся!" - поднялся, выбрался из-за стола, и пошагал из палатки по начальственным делам. Слава тебе господи!
   Дальше разговор пошел о делах конкретных: где использовать БКМ, где пройти канавы после решения вопроса с канавщиками. И как быть с самым мощным у меня разломом в узкой долине с наносами запредельными - до десятка метров. По предложению Виталия, там решили провести электроразведку, с последующей заверкой ее картировочным бурением. Вот Лешка "обрадуется", когда в моем подчинении окажется! Он же у Николая Федоровича умница, а тут такое! На этом разговор мы закончили, тем более время подошло к обеду.
   "Молодец!" - напоследок расщедрился старший геолог, - "Отлично с геологией разобрался! И непонятно из-за чего не в фаворе у начальника! Тот все Алексея нахваливает - а зря, болтает твой друг много, но мысли поверхностные, так себе!" А Виталий молча пожал мне руку, что похвалой было не меньшей.
   Окрыленный оценкой, я за неделю и дудки БКМовские пробурил, и канавы не только на карте наметил, а и колышки на местности забил где положено. Электроразведка же начнется с понедельника, бригада в полном составе будет приезжать из парии, и возвращаться туда по окончанию рабочего дня - ночью они подзаряжают аккумуляторы, а в отряде, сами понимаете, для этого электричества нет. То-есть, опять придется надоедать Виктору Александровичу, насчет работы.
   Но это завтра, а сейчас вечер, и в отряде подозрительное оживлении не среди временной публики, вроде студентов и рабочих-радиометристов из бывших десятиклассников, а постоянных кадров. Причем в суматохе участвует геофизик Виталий. Я к нему и подошел:
   "Вы бегаете, шофер машину заправляет. Куда собрались?"
   "Мясо в столовой кончилось, думаем прокатиться, может, кого и подстрелим".
   Я ружье с собой не привез, посчитал, что не на кого в пустыне охотиться. Голые сопки, трава в мае выгорает, на кустах ни плодов, ни листьев нормальных - чем дикой животине кормиться?
   "А кто здесь водится?" - тут же выскочил из меня вопрос, - "Кроме лошадей и баранов?"
   "Да много чего!" - Виталий улыбнулся, - "Сайга, джейраны, зайцы, дрофы. Животины хватает, до нее, кроме нас мало кто и добирается".
   "Тогда я с вами!" - и так на геофизика посмотрел, что он сразу разглядел перед собой заядлого охотника.
   "Быстро собирайся", - осмотрел меня с ног до головы, - "Робу полевую одень, сапоги обязательно, курточку прихвати".
   Я как угорелый кинулся к палатке переодеваться, и через пять минут бежал от нее к стоянке машин, возле одной из которых толкалось четыре человека. Причем двое, старшие техники, близнецы-братья Паша и Саша, были с ружьями.
   Дождавшись меня, Виталий скомандовал:
   "Поехали!" - и вслед за шофером полез в кабину бортового Газа-вездехода. Я и близнецы забрались в кузов и устроились (стоя) за кабиной. По времени - темнело на глазах.
   Подальше от лагеря местность я не знал совершенно, и куда ехали ночью с пол часа по времени, не имел понятия. Зато успел расспросить, как будем охотиться.
   "Впереди такыр, большой и ровный. На нем можно разогнаться", - сейчас мы пилили по бездорожью километров двадцать в час, - "Подъедем - я свет включу", - один из близнецов продемонстрировал мне отражатель с лампочкой от обычной автомобильной фары, провод от которого протянут в кабину. "Сайгу будем искать", - протянул мне свое ружье, - "Держи, сразу и фарить, и стрелять у меня не получится".
   Где то я читал о подобной охоте, знал, что браконьерство чистой воды. Как, успев побывать на практиках в Сибирской тайге, знал, что и там, в местном безлюдье, где медведей на человеческую душу приходится явно больше одного, а другой живности и того больше, никого по закону стрелять не положено. Пусть живут до смерти по старости, даже если тебе есть нечего. А потому редкий местный люд считает законы писаными не для них, и с легким сердцем их при необходимости нарушает. Оказывается, и в пустыне такие же порядки.
   Наконец машина остановилась, Виталий выскочил из кабины.
   "Отсюда начнем", - это он братьям-близнецам, - "поедем по кругу, по часовой, что б в сторону поселков светить поменьше", - и заскочил в кабину. Тронулись, один из близнецов - их, по-моему, и мать родная не различает - включил фару. Зато шофер выключил две на машине, оставив одни габаритные огни. Черт те что, как он в темноте рулить собирается?
   Узкий луч света побежал из кузова машины к горизонту, освещая полосу ровного такыра, затем заскользил вдоль горизонта, на мгновения выхватывая отдельные кусты, небольшие рощицы саксаула, покрытые сухой травой понижения в рельефе. Никакой сайги видно не было. Несколько раз в луче света загорались маленькие огоньки, срывались с места и летели в окружающую темноту, что бы в ней исчезнуть. Потом недалеко от машины вспыхнули два красных огня, из куста выскочил заяц метрах в ста, и заметался в луче света, боясь из него выпрыгнуть.
   "Сегодня зайцев не стреляем, возиться с ними некогда!" - прокричал мне на ухо фарщик.
   По такыру мотались больше часа, выгнали несколько зайцев, много птиц и даже одну дрофу, но сайга не попадалась. Я и вперед смотрел с уже меньшим вниманием, когда луч света вдруг заметался взад-вперед от машины в одном направлении, а шофер прибавил газ. Я уставился в освещенное пространство впереди метров на триста - дальше сайгу различить посчитал невозможным. Но здесь ее не было, зато далеко-далеко на горизонте возникла цепочка зеленых огней, штук тридцать. Поначалу я подумал, что прикатили мы к какому-то поселку, огни были слишком большими, почему то зелеными. Но фарщик свет с них не снимал, а его брат весь подался вперед, ружье с плеча снял, взял в руки и мне прокричал:
   "Чего столбом стоишь! Ружье готовь, видишь, глаза сайги горят!"
   Ружье я на всякий случай приготовил, и только теперь заметил, что зеленые огни не стоят на месте, а быстро перемещаются. Неужели действительно сайга? Саму ее пока не видел.
   Завывая на третьей скорости, машина полетела по такыру наперерез огням, подпрыгивая на бугорках и небольших камнях. Как бы из кузова не вылететь! Я вцепился руками за борт, к счастью перед кабиной надшитым дополнительной доской до уровня груди, пошире расставил ноги для лучшей устойчивости. И прикинул, как в случае чего, если удержаться в кузове уже не смогу, из него выпрыгнуть, не попав под колеса.
   Животные уже видны, бегут организованно цепочкой друг за другом, и мы их нагоняет, хотя место для погони не очень удобное - много невысоких кустов, и машину на них подбрасывает так, что дай бог удержаться на ногах. Наконец кусты кончаются, впереди чистая ровнятина. Шофер надавил газ до упора, сайга уже рядом, паникует и разбегается в стороны, исчезая в темноте. Машина летит за рогачом, он все ближе и ближе. Фарщик что то кричит для меня, его брат из ружья бахает дуплетом - рогач кувыркается через голову, и исчезает в темноте ночи позади машины. Я за ответственное время и охнуть не успел. Тем более выстрелить.
   А машина неслась дальше, и фаршик искал светом разбежавшихся животных. Одного осветил, машина полетела за ним. Но... через пару минут такыр кончился, начались заросли саксаула, за ними вздымались сопки. Сайга заскочила в саксаул, исчезла из вида. Машина остановилась, выскочил из кабины Виталий.
   "Ушла!" - возбужденно крикнул в нашу сторону, будто мы этого не видели,- "Едем рогача искать! Вдруг подранок!" - не дожидаясь ответа, в кабину запрыгнул.
   С полчаса выписывали круги, а фарщик крутил фарой. Наконец впереди неяркий зеленый огонек, причем один. Глаза сайги, когда за ней гнались, горели более впечатляюще. А здесь даже не огонь, а проблеск. На всякий случай проверить подъехали: наш рогач, лежит так, что один глаз прижат к земле, другой почти закрыт. Но роль маяка сыграл.
   Из машины все выпрыгнули на землю, с минуту разминались - кто руками махал, кто приседал. Потом Виталий повернулся ко мне:
   "Ну, студент, давай поработай, освежевать надо!" - кивнул на поверженного рогача.
   "Учись, пока есть возможность", - поддержал его один из близнецов. Другой снисходительно похлопал меня по плечу:
   "Это будет твой вклад в общее дело", - напомнил, что проку от меня, как от стрелка, не было.
   Свежевать так свежевать, кто б спорил. Я подошел к рогачу, достал из кармана складной ножик, которым на работе затачивал карандаши, и этим жалким и явно не для охоты предметом попытался сделать первый разрез шкуры. С трудом что то там резал, минут пять. Дальше не выдержал близнец. Подошел ко мне со вздохом, молча отстранил в сторону, достал большущий нож, чуть ли не меч.
   "Смотри, как надо!" - и полоснул им по туше.
   Через десять минут все было закончено: чистое мясо лежало в мешке в кузове, свежевателю из канистры на руки лили воду смыть с них лишнее. В лагере подкатили к столовой, отнесли в нее ценный продукт. И разбежались по палаткам и домикам - до общего подъема оставалось всего три часа.
  
   Часть третья.
  
   Железяка в столовой, подавшая сигнал подъема, с трудом все же разбудила. Пару минут мог и подремать, но Лешка не дал: грубо начал тащить меня из спальника, предъявляя претензии:
   "Друг называется! Смылся на охоту, а мне ни слова! Да еще и буди его, что б на работу не опоздал!"
   Выбираясь из спальника с закрывающимися глазами, я уже оправдывался:
   "Случайно на нее попал. А больше и мест не было. Да и без ружья - что бы ты делал?"
   "То же, что и ты! У тебя тоже ружья не было!" - нашелся Лешка.
   "Мне свое брат-близнец отдал", - ответил я полуправдой. Отдал, только не сразу, не в лагере. А мог и не отдать.
   "Ладно, потом расскажешь", - Лешка немного остыл, - "Пошли в столовую!" Пошли. И там я тихонечко рассказал этому типу о ночных приключениях. И не очень его огорчил, что меня удивило: Лешка был охотником заядлым.
   Из столовой я побежал в камералку. Николая Федоровича, на мое счастье, в ней не оказалось, а Виктор Александрович понял меня в момент:
   "Бумаги неси. Посмотрим, и решу, чем займешься дальше", - я тут же карту на столе разложил. Он ее быстро просмотрел, кивнул головой, и повернулся ко мне, разводя руки, как на известной картине "Не ждали":
   "Отлично! Будем считать, что с заданием справился. Не до конца, конечно - канавы пока не пройдены, и электроразведка с понедельника только начнется. Так что придется вернуться, попозже. А пока, как опытный съемщик", - с хитринкой так, понизив голос, - "будешь составлять схему по картировочному бурению".
   Ничего себе! Это ж громадная долина, коренные скрыты под наносами больше десяти метров мощностью, и есть только точечные уколы скважинами! У меня лицо непроизвольно вытянулось:
   "Картировочные скважины документирует Алексей (Лешка) - пусть и схему по ним нарисует. Керн из каждой видел, породы, что в него попали, определил. Мне что, второй раз с ними разбираться?"
   "И разберешься", - старший геолог погрозил пальцем, - "Твой друг только керн и видел, всего камней сто-двести, и явно не всех известных у нас пород. А ты их уже насмотрелся и лучше других различаешь, как ни удивительно", - это он мне польстил, - "И участок твой прямо к долине примыкает, из него твои породы под наносы ныряют - можно предположить, где они и там развиты. Так что тебе и карты в руки", - теперь улыбнулся, - "Геофизическими картами научишься пользоваться. Есть гравика, магнитка, попозже и электроразведку сделают. Без них хорошей карты не составишь". И повернулся к геофизику: "А Виталий тебе поможет!"
   На что тот улыбнулся и головой кивнул:
   "Учись, Юра, из тебя хороший специалист намечается!" - вторая приятная лесть. Я же только вздохнул. И до конца дня готовился к новой работе: приклеивал на картонку миллиметровку - на ней удобно разносить картировочные скважины; скопировал на кальку магнитку, что бы ее можно было на миллиметровку наложить; посмотрел гравику - ту копировать не имел права из-за соображений государственной безопасности. И мучил Виталия вопросами, как из геофизических карт выжимать все возможное. Оставалось пообщаться с Лешкой - вдвоем просмотреть образцы поднятых в керне пород, которые этот тип привозил в отряд каждый день после работы. Что я и сделал, когда после обеда он в лагере объявился.
   "Нашел блатную работенку!" - для начала он презрительно хмыкнул, - "Девяносто процентов я сделал - тебе осталось мою документацию скважин почитать, да на миллиметровке их разнести!" Только что же он сам всю эту "ерунду" не сделал? Спит же возле буровой, часа по четыре каждый день! Зато старшим техником.
   И уже для себя, что бы найти дело на воскресенье, внимательно изучил на топографической карте окрестности лагеря, нашел родник в пятнадцати километрах, втихаря из этой карты сделал выкопировку, что бы к роднику добраться, не заблудившись. Завтра не рабочий день, и провести его, лежа на раскладушке, совсем не улыбалось - с учетом, что у всех из нашей молодежной компании денежные средства для очередного похода на железнодорожный полустанок отсутствовали. И рассказал Лешке, где меня искать, если завтра к вечеру в лагерь не вернусь, заодно позаимствовал у него охотничий нож, свой-то вместе с ружьем я на практику не привез. Компанию мне составить он категорически отказался - как втихаря сегодня нашептали, одна из постоянных работниц, молодая женщина, уже второй день на него поглядывала с легко расшифруемой улыбкой, и как сообщила подругам, из лагеря на отдых в поселок партии завтра не собиралась. Зато имела в распоряжении отдельный домик, где в сейфе хранились секретные материалы, личное оружие Николая Федоровича как начальника, и самой хозяйки, для защиты сейфа.
   В воскресенье я потихоньку поднялся пораньше, и прихватив с собой фляжку с водой, приготовленный вечером толстый бутерброд из хлеба с мясом, никого не потревожив лагерь покинул. Солнце только- только выглянуло из-за горизонта, растворяя остатки уже и не ночной темноты, а сумерек в укромных местах, и как это бывает только в пустыне, стояла звенящая, ничем не объяснимая, но именно звенящая тишина.
   В прохладе я бодро пробежал первые пять километров по давним следам какой-то техники, сверяясь с незаконной выкопировкой из топографической карты, что бы не пропустить нужного отворота в сторону. А после него темп сбавил - начало и солнышко припекать, и прыгать пришлось по бездорожью среди мелкого, но очень обрывистого мелкосопочника, в котором блудануть - не заблудиться, а именно блудануть - делать нечего. Компас был при мне, и в любом случае до лагеря я бы добрался. Но хотелось это сделать посмотрев родник, а не с пол пути до него. Так что, выкопировку я можно сказать из рук не выпускал. Береженого бог бережет.
   Изредка в лощинках и сухих руслах между сопками встречались отдельные саксаулины или их небольшие группки, заросли баялыча и тамариска. Я в эти заросли заглядывал обязательно, и не напрасно: за час выгнал двух зайцев. Это же сколько их здесь водится! Только вот охотиться некому.
   Солнце жарило по настоящему, когда к роднику я подходил, по сухому с песочком руслицу между все тех же сопок. Но теперь в нем появилась зеленая невысокая травка, какой я раньше нигде не встречал, а сухой песочек был покрыт аккуратными отпечатками копыт. Причем их было очень много, и мысль, что оставлены стадом баранов, выглядела логичной. И для меня грустной: надеялся посмотреть родник вдали от любых проявлений цивилизации, а здесь на тебе - гуляет стадо баранов, значит, где-то и чабаны стоят. А лучшее для этого место? Родник, что еще.
   Настроение у меня малось подпортилось. Глотнул водички из фляжки для успокоения, вздохнул с сожалением, и глядя под ноги, на эти вот бараньи следы, двинулся вперед, решив посмотреть, что стоянка чабанов из себя представляет. Я их видел только издали, из окна вагона, когда ехал с Лешкой на практику.
   Родник должен вот-вот появиться, согласно выкопировки, и я остановился, последний раз сверить с ней свое положение на местности. Поднял глаза, посмотрел вперед, вверх по сухому руслу с зеленой травкой, и...замер: метрах в семидесяти стояла сайга, голов двадцать не меньше! И смотрела на меня!
   Поняв, что на виду у нее только моя голова и часть груди, я - вот недоумок то! - не замер, а резко нагнулся, что бы полностью исчезнуть из вида. Сайга тут же рванула галопом в сопки и моментально исчезла. Я со всех сил кинулся за ней - не догнать, конечно, а посмотреть, куда бежит. И сразу наткнулся на родник: вот он, у подножья сопки - лужица пару квадратных метров площадью, с истоптанной рядом травой. И никаких чабанов.
   Неужели следы сайга оставила? Поверить в такое .... Но когда побегал вокруг родника, фактов присутствия человека не нашел никаких. Да и следы теперь казались поаккуратней, поизящней, на бараньи уже не тянули. Неужели и впрямь сайга? Сколько же ее сюда ходит утолять жажду? По следам - очень много!
   Поднялся на сопку, в основании которой блестела водичка, с нее все вокруг внимательно осмотрел. Ничего нового, кроме стайки саджи, на моих глазах подлетевшей к воде. Наверное, если посидеть подольше, водички попить еще кто-либо придет. А скрадок прямо напрашивается. При нужде безопасней добыть сайгу здесь, не гоняясь за ней ночью на машине, причем с выключенными фарами. Не мешает с Виталием на эту тему поговорить.
   Время одиннадцать, и солнце уже поджаривает вживую. Пора подумать о возвращении. Спустился к роднику, попил из него водички - вкусная и не теплая, умял гигантский бутерброд, и отмахнулся от стайки саджи, собиравшейся сесть мне чуть ли не на голову. Теперь все: руки в ноги и домой.
   К лагерю добирался три часа, по уже знакомой дорожке. Но не по утренней относительной прохладе, а в самое пекло. Фляжку осушил на полпути, и начал понимать, что о погибших в пустыне караванах, в книгах написана правда.
   Первым делом, возле столовой влил в себя литра два воды, и она тут же начала выходить из тела в виде обильного пота. Присел на скамейку, влил в себя еще с литр - столько из меня успело выйти, пять минут посидел, пока не пришел в себя окончательно. Теперь можно отдохнуть в палатке - в лагере сейчас время сиесты.
   Лешка лежал в плавках на раскладушке, и не в дреме, а блаженно улыбаясь. Такая улыбка, как я не единожды убеждался в институтском общежитии, характерна для него после бурной ночи с очередной подругой. И не удивился, что на мое появление он не обратил никакого внимания, разве что глубоко вздохнул, с масляной улыбкой, наверное вспомнив один из приятнейших моментов недавнего общения с представительницей прекрасного пола.
   Я с размаху плюхнулся на свое ложе, и ногой - до соседней раскладушки дотягивался - хорошенько по ней врезал. Что бы вернуть товарища из мира приятных воспоминаний к реалиям жизни.
   "Уже вернулся?" - наконец-то меня заметил, - "Родник нашел, или на карте туфта нарисована?"
   "Родник нашел, вода есть, сайга постоянно попить приходит, птички прилетают", - кратко доложил, надеясь в ответ услышать предложение навестить его вдвоем, упросив у кого-то из местных ружье во временное пользование. Этот же бабник, потянувшись не хуже женщины в минуту истинного блаженства, заговорил о другом:
   "Пусть приходит. В такую жару нормальному мужику в поле делать нечего, а вечером некогда", - и замолчал.
   "Ну да, вечером от девули оторваться трудно", - потянуло меня на продолжение разговора - за день я намолчаться успел в избытке.
   "Кому как!" - Лешка на соседней раскладушке улыбнулся, - "Кто-то лишнюю энергию без женщины растратить не может", - точно имел ввиду себя, - "а кто-то пробежал к роднику и обратно тридцатку (километров), и хорош, можно и без бабы обойтись!" - это уже точно в мой адрес. И что ответить?
   "Поздравляю с успехом!" - теперь и я ему улыбнулся, - "Только с женщинами в возрасте дел не имею, сам знаешь", - новая подруга Лешки была старше его и замужем побывать успела, - "а за тебя радуюсь!"
   "Ага, радуешься! О себе лучше подумай! У нас впереди два месяца, а отряд полностью сформирован, и другие кадры (точно имел ввиду новых девушек) здесь не появятся! Будешь каждое воскресенье к роднику туда-сюда бегать, стрессы снимать!" Но в последнем Лешка ошибся, вследствие чего позже имел массу неприятностей. Из которых смог выкрутиться только благодаря своему таланту общения. С женщинами в данном случае.
  
   Часть четвертая.
  
   Машина с отдыхавшими в партии вернулась без Николая Федоровича. Зато в сопровождении Москвича 408, хозяином которого оказался в средних летах геофизик Виктор Андрианович. А через десять минут подкатила еще одна машина, имевшая название Рафик, и из нее высыпала бригада электроразведчиков - старший техник, и пять его подчиненных, молодых симпатичных девчат. Я и оглянуться не успел, а Лешка, Коля и еще парочка ребят из нашей компании с ними уже знакомились. Меня же старший геолог потащил в камералку, знакомить с геофизиком, владельцем личного транспортного средства, как оказалось, ответственным за электроразведку, и старшим техником в бригаде амазонок, которых так в отряде не хватало. Их, то-есть двух мужиков, я должен свозить в поле и показать место постановки работ. И почему я такой невезучий? Девушек на глазах ребята кадрят, а у меня все работа и работа!
   В нарушении правил безопасности, в кабину отрядного Газа втиснулись вдвоем с новым геофизиком (плюс шофер), и покатили к узкой долине, скрывавшей под наносами интересный с точки зрения геологии разлом. Рафик электроразведчиков пылил сзади в отдалении, что бы его пассажирам не дышать поднятой нами пылью.
   Приехав на место, я подвел Виктора Андриановича к колышку разбитой топиками сети, показал направление профилей, и вручил заранее приготовленную миллиметровку, с нанесенными на ней границами работ. Виктор Андрианович огляделся, покивал головой, что все ему понятно, и потихоньку мы пошли к своей машине, к которой Рафик успел подъехать, а команда электроразведчиков из него высыпать. Какие девочки! Я к ним сразу и направился.
   "Привет девчата!" - поздоровался со всеми, подсознательно пытаясь выделить из них самую симпатичную.
   "Привет!" - вразнобой ответили девушки с улыбками. И оценивающими меня взглядами. Я хотел ответить, вот мол, как не справедливо: в партии столько красавиц, а у нас в отряде шаром покати, одни ребята. Но сделать этого не успел: самая из девчат смелая шагнула ко мне и протянула руку:
   "Вас Юрой зовут, я уже знаю!" - рыжая бестия, с такой улыбкой, что в дрожь бросает! - "А меня - Зинаидой!" - и глаз от меня не отрывает!
   "А Зиночкой можно?" - проблеял я не совсем достойно, и протянутую руку пожал, забыв ее после этого отпустить. Девушка, как я понял, этого и не хотела.
   "Не только можно, а и нужно!" - продолжала бестия гипнотизировать меня взглядом, - "А я вас Юрочкой звать буду!"
   "И когда счастье такое сбудется?" - начал я подбираться к главному: где и как с бестией встретиться после работы. Уже прикидывая, что у двух отрядных девчат из нашей молодежной компании в палатке найдется на ночь место для третьей. Если, конечно, бестия на такой вариант согласится. Ответить ей этого не дали остальные девчата:
   "И мы вас Юрочкой звать будем!" - обрадовала меня вторая девчонка.
   "Мы с Юрочкой тоже хотим познакомиться!" - поддержала ее третья.
   "Меня Юлей зовут!" - протянула ко мне руку четвертая. Пришлось руки жать всем по очереди, запоминать имя каждой. И только последняя девчонка, тоненькая стройная блондинка, подойти ко мне постеснялась.
   "А ее Светой зовут", - рыжая бестия показала на девушку рукой, и та застенчиво мне улыбнулась, - "Она у нас студентка, девушка строгая", - обернулась ко мне, - "Не в пример меня!" - вот это точно! Только сейчас мне и нужна девчонка побойчее. И здесь установившуюся идиллию грубо прервал старший техник:
   "Так, девчата, хватит трепаться! Пора за работу!"
   Девчата хором вздохнули - работа им нравилась меньше разговора, и полезли в Рафик, вытаскивать из него оборудование электроразведки. Рыжая бестия тоже вздохнула, с сожалением, но меня обнадежила:
   "После работы договоримся, где и когда я тебя Юрочкой звать буду!"
   Газ повез в отряд Виктора Андриановича, а я минут пять возле Рафика потолкался, наблюдая, как девчата возятся с проводами, не забывая в мою сторону улыбаться и строить глазки, с сожалением вздохнул, и пошагал к месту новой работы - широченной долины. Смотреть оставшийся на месте картировочных скважин керн, скважины привязывать к топосети и выносить на приготовленную миллиметровку.
   Самоходная буровая, где дежурил, а заодно и отсыпался Лешка после бессонных ночей, стояла от начала моей работы в километре, и к ней я подобрался к концу рабочего дня. Лешка, к удивлению, как обычно не дрых в тени под прицепом с цистерной бурового раствора, а о чем-то спорил с буровиками. Оказалось, никак не получается поднять в керне коренные породы, а эти деятели, то-бишь буровики, суют ему все, что есть, и нахально уверяют- это без часа инженера-геолога - что он крупно ошибается, и в керне то, что надо. Зная, что я никогда ни с кем не ругаюсь, и посчитав, что мне легче задурить голову, предмет раздора буровики сунули мне: несколько камней, разных по составу - такое в коренных не бывает. Я молча на них посмотрел, и так же молча швырнул в кусты:
   "Галька, к коренным отношения не имеет!"
   Буровой мастер и его помощник на минуту опешили, после чего выдали набор "лестных" характеристик в мой адрес. И даже совет не лезть в чужие дела, у них свой - показали на Лешку - начальник имеется. Пришлось огорчить их еще раз:
   "За весь участок", - обвел рукой долину, - "с сегодняшнего дня я отвечаю. Как и за то, что бы в керне поднимались породы коренные, а не то, что вам хочется. И кстати, наряды на выполненные работы подписывать я буду".
   Лешка промолчал, а эти герои пару минут меня предупреждали почаще в укромных местах оглядываться, теперь мол, за мной кто-то с топором ходит. Пришлось к старшому подойти, рассмеяться в лицо, и резко присесть. Этот тип выкинул вперед руку - слишком нервным оказался - и я тут же заломил ее ему же за спину:
   "Еще раз вякнешь мне или ему - кивнул на Лешку - что-то подобное, я даже ночи ждать не буду, по светлому башку скручу!" - и подтолкнув героя вперед, руку ему освободил. По опыту знал, что серьезный мужик никогда не опустится до угроз насчет ночи и топора, и оказался прав: трусоватый буровик, не ответив мне, молча шагнул к агрегату. Как я думаю, нормальные коренные все же доставать. Его помощник за время инцидента с места даже не стронулся, а Лешка, как я заметил, приготовился в случае чего всякие поползновения с этой стороны пресекать.
   Вдвоем с ним мы от буровой отошли и устроились в тени под прицепом с буровым раствором. Здесь Лешка выразил мне признательность:
   "Вовремя ты подскочил! Я с этими козлами у каждой скважины ругаюсь! Камень в керн попал - значит, из коренных - так считают!"
   "Сразу на место поставил бы - и никакой ругни! Не уговаривай никогда! Твое слово - для них закон!" - теперь я ему улыбнулся, - "Ты же болтать умеешь в сто раз лучше меня, твердости только не хватает!"
   "Ладно, учту", - Лешка вздохнул", - "Ты то сюда зачем пришел?"
   С пол часа я, младший техник, диктовал ему названия пород из керна просмотренных мною скважин, а старший техник с возмущением делал исправления в своем журнале документации. Потому что, не побегав на съемке, не разбив и не просмотрев сотни образцов, что мне пришлось уже сделать, не мог отнести эти очень похожие камни к четко выделенным горизонтам. Без чего геологическая съемка не имела смысла. Но, вдоволь повозмущавшись, меня в итоге удивил:
   "Тебе хорошо, камни различать наблатыкался! А у меня один керн, вот и думай, к какому горизонту его отнести!" Молодец, но почему-то забыл упомянуть, что недосып ночной у каждого из нашей молодежной компании лично ему не грозит: поспать на работе в тени под прицепом время у него находится всегда.
   От буровой я пошел к электроразведчикам - туда за мной должна была приехать машина. Ухитрился поговорить с Зиночкой, и рыжая бестия меня огорчила:
   "Юрочка, не так же быстро", - это когда я предложил ей вариант остаться в отряде и переночевать у наших девчонок, - "Что обо мне подумают?" - пришлось с ней согласиться. С сожалением конечно.
   А в лагере, куда я позже других вернулся с работы, народ толкался возле домика Николая Федоровича. И в настроении приподнятом - начальник вернулся из партии с деньгами, и сейчас их раздает подчиненным. Отлично! Теперь можно планировать очередной поход на железнодорожный разъезд, за бесподобным Молдавским портвейном.
  
  
   Часть пятая.
  
   Неделю я бегал по картировочным скважинам, и по ближайшим к долине сопкам - посмотреть какими породами сложены и они. Помирился с буровиками - старшой как-то подошел ко мне:
   "Ты, Юр, извини. По дурости тогда ляпнул (это про топор в ночи)".
   "Чего там", - улыбнулся я недавнему шантажисту, - "всяко бывает!" Лешка же, когда я ему об обмене любезностями рассказал, не забыл отметить и свой вклад в примирение:
   "Я ребят малость попугал. Сказал, что в армии ты в десантуре был, в разведке. А там приемчикам всяким учат, и с тобой лучше не связываться!" - это с улыбкой до ушей! Хотел ему тут же приемчик продемонстрировать, что бы врал поменьше, но...все же друг, правда болтливый. И не только болтливый, а и пронырливый: познакомился с Виктором Андриановичем, оставшемся в отряде вместе с личной машиной, и втерся к нему в доверие. Пару раз прокатился (причем был за рулем) с ним на Москвиче к разъезду за вином, и успел договориться, что Виктор Андрианович, оказавшийся заядлым рыбаком, в выходной возьмет его с собой на озеро. Я конечно поинтересовался, кто с ними едет еще, в машине же четыре места, и услышал ожидаемое: две женщины. Ну а что одна из них Лешкина краля Фаиночка, я и уточнять не стал.
   Тема "озера" появилась и в камералке, не помню по чьей инициативе. Успешно развилась, и в пятницу был составлен список желающих в выходной покупаться, а Николай Федорович назначил для поездки шофера и машину. На следующий день я для себя сделал камералку - в поле временно нечего было смотреть, и с утра, разложив на столе портянку-миллиметровку, начал по очереди накладывать на нее гравику и магнитку, пытаясь в хитросплетении изолиний выделить возможные разрывные нарушения, проследить с учетом картировочных скважин отдельные горизонты пород. Смущало меня одно: никогда подобным не занимался. Видел, конечно, и геологические материалы, и геофизические, но соединять их воедино, во все объясняющей карте, мне не приходилось. Вот и ломал голову, неуверенно карандашом проводя на миллиметровке вроде бы логичные границы, и тут же в большинстве случаев их в сомнении стирая. Но потихоньку-полегоньку карандашных линий прибавлялось: положение разломов уточнялось и уточнялось, горизонты пород из сопок, где они подтверждались многочисленными обнажениями, все уверенней и уверенней до этих разломов прослеживались керном картировочных скважин уже под наносами.
   Несколько раз ко мне подходили и старший геолог, и геофизик Виталий, из-за спины смотрели на мои каракули, и молча уходили на свои места. Наконец схему на часть долины, где картировка уже проведена, я закончил. То-есть, больше ничего придумать не мог. Покрутился за столом, и подошел к Виктору Александровичу:
   "Когда можете меня посмотреть? Я нарисовал что-то, но сильно сомневаюсь, что нарисовал правильно".
   "Через полчасика и посмотрим", - не отказал старший геолог, - "вместе с Виталием", - посмотрел на геофизика, и тот кивнул головой.
   На эти полчаса я из камералки вышел размяться. Прошелся по лагерю, придумывая как добраться в поле до электроразведчиков. Утром они в лагерь не заехали, могут и в партию умотать не заезжая. А у нас на воскресенье намечена поездка на озеро, где я еще не был, и хороший повод для Зинули остаться в лагере до понедельника, ради озера. Только как этот вариант ей предложить? Когда отрядные машины все в разъезде? Придется пять км и столько обратно пробежаться. Если для этого найдется время, после оценки старшим геологом и геофизиком моих способностей.
   Оценка прошла быстро, в присутствии Николая Федоровича. Он что, специально на нее пришел, еще раз напомнить о моей пустой голове? Но обошлось: посмотрел из-за спины главных экзаменаторов на мои бумажки, и молча вышел, без каких-либо комментарий. Зато о них не забыл Виктор Александрович:
   "Лучше не составишь", - это о моей схеме, - "дальше по мере проходки картировочных скважин будешь дорисовывать. Уже проще. А электроразведку проведут - может что-то и подправишь". У меня прямо с плеч гора упала, до того я со своей схемой боялся проштрафиться. И уже собрался бумаги убирать, как старший геолог продолжил на совсем другую тему:
   "Подумай, куда распределяться на работу после диплома. Захочешь к нам - поговорю с главным геологом партии, а он - с главным геологом объединения (это которому Лешка вез из Москвы записочку). Ну а тот на распределение каждый год в Москву ездит, отбирает бывших студентов, по нашим рекомендациям".
   "Обязательно подумаю", - так я ответил, непроизвольно краснея, из-за этой вот, очередной лести. Приятно конечно, когда тебя приглашают на работу - значит, верят и надеются, что не подведу. Только все прошлые практики я провел в тайге, обязательно с ружьем, и подумывал туда же распределиться после окончания института. А сюда, в пустыню, попал можно сказать из чистого любопытства. И даже ружье с собой не взял, хотя уже убедился, что охотиться есть на кого. И не только есть, а намного больше, чем в тайге, где ко всему в придачу гнус, комары, частые дожди и короткое лето. Не в пример местному постоянному солнцу и жаре - тоже не комильфо. Но невиданные ранее открытые пространства, с редким саксаулом и кустарником в долинах и сухих руслах, меня завораживали больше, чем тайга, часто мрачная и все скрывающая. А постоянные ярчайшие звезды на абсолютно черном ночном небе, никогда не скрываемые облаками, вызывали восхищение, навевали романтические фантазии. Впрочем, что это я - уж не влюбляюсь ли в пустыню?
   Из камералки я побежал к электроразведчикам, с надеждой, что мое в данный момент хорошее настроение повысится до отличного - если Зиночка согласится остаться в отряде. Рафик заметил издали, и подбежал к нему, когда девчата под руководством старшего техника грузили в салон электроразведочное оборудование.
   "Девчатам успехов и хорошего воскресенья!" - так я поздоровался, а заодно и попрощался.
   "Здрасте, здрасте!" - услышал в ответ, но не от всех. Зина только улыбнулась, и вытянула губки, посылая в мою сторону невидимый для других воздушный поцелуй, а скромница Света промолчала, и бросила на меня взгляд обиженного ребенка.
   "За девку головой отвечаешь!" - влез в разговор подошедший старший техник, - "Что б в понедельник как штык была!" - и протянул для приветствия руку. Какая девка, какая голова? Это было первой мыслью. Вторая тут же ее сменила: уж не о Зине ли он говорит? Что она в отряде остается?
   "Присматривай, что б на озере не утонула!" - добавил старший техник, руку мою отпуская.
   "Откуда об озере знаешь?" - это для меня было загадкой, ведь электроразведчики утром в лагерь не заезжали.
   "А начальник сюда приезжал, на личном Москвиче, он и сказал".
   "Да, Юрочка", - продолжила его Зинуля, - "Виктор Андрианович обещал меня в свою легковушку взять, на озеро!"
   "Ой как повезло девочке!" - хихикнула как я уже знал - Юля, - "С таким мальчиком и я не против покупаться! Купальничек бы одела соответствующий, что б ничто лишнее не мешало!"
   "Не переживай, и у меня такой найдется!" - остановила ее Зинуля, а девчонки прыснули смехом. Кроме Светы - та наоборот, как то обиженно улыбнулась. А я понял: точно Зинулька в лагере остается!
   "Все в машину!" - скомандовал старший техник, и проказницы со смехом и шутками начали занимать в ней места. Командир махнул и мне, мол садись, довезет до лагеря. Но я рукой помотал: не хотел показать, что прибежал сюда вовсе не по делу.
   Через час в лагерь я вернулся, как раз к обеду. Зина в столовой уже побывала, успев переодеться. В коротких шортиках, со сверкающими штучками в нужных местах, в легкой воздушной кофточке и без лифчика, выглядела она соблазнительно - мужики на нее пялились откровенно. У меня же на душе стало совсем легко: Зиночка-то, и без озера собиралась в отряде остаться, раз прихватила с собой на работу мало что скрывающую одежонку.
   Я тоже не забыл одеться поприличней, и после обеда соблазнительницу отыскал в палатке наших девчат. Привел в палатку свою, а Лешку из нее выгнал, вернее сотворил для него зверскую рожу и показал глазами, что бы убирался. И Испанскую сиесту в Русском варианте мы чудненько провели. Правда, без самого главного:
   "У тебя здесь проходной двор!" - так Зинуля посчитала, уже и тяжело дыша, и мелко дрожа, и не позволив мне завершить благое дело, - "Ну хоть ночи дождись!" - намекнула на возможное продолжение, и с раскладушки поднялась - "Погулять пошли, пока ты меня не....", - и улыбкой заменила необходимое последнее слово.
   В постсиестное оживление в лагере, из которого на выходной в партию уехало большинство, Зиночка вписалась легко. Поучаствовала в ежедневном теннисном турнире, поболела на волейбольной площадке непонятно за кого. Ближе к вечеру Коля отозвал меня и Лешку в сторонку:
   "Надо бы на разъезд пробежаться, пока деньги есть".
   Лично мне в данный момент бежать не хотелось, вернее не хотелось оставлять Зиночку одну. Я и предложил:
   "Может у Николая Федоровича", - а он в лагере оставался дежурным, - "машину попросим?"
   "Не надо просить", - заявил Лешка с важностью, - "Виктор Андрианович нас свозит!" Точно говорят: наглость - второе счастье. Для меня обратиться к пожилому человеку с такой просьбой просто невозможно, а Лешке - как с гуся вода! Коля тут же показал, что лишней скромностью и он не заморачивается:
   "Тогда пошли!" - на глазах оживился, - "сегодня успеем по стаканчику тяпнуть, и на озеро завтра чуток оставим!"
   С Виктором Андриановичем они смотались без меня, и по вечерней прохладе наша постоянная компания, пополнившаяся Зиночкой, собралась в одной из палаток. Молдавский портвейн всем повысил настроение. Появилась гитара, вместе с песнями о романтике поля. Кто-то (из девушек) предложил "покрутить бутылочку", и тут же большинством начинание было поддержано. С большим удовольствием я бы из этой разыгравшейся публики Зину увел, что бы целовать ее самому, а не смотреть, как это делают другие. Но этого пока не получалось, Зиночке внимание отрядных ребят нравилось.
   Наконец, уже ночью, из компании я ее умыкнул, увел от лагеря в укромное местечко, где нам никто не мог помешать, и, зацеловав и чуть ли не задушив в объятиях, лишил ее последних сил к сопротивлению. После чего почти до утра последние силы отдавал я, а Зиночка их только поддерживала в свободные минуты, теперь объятиями и поцелуями своими.
  
   Часть шестая.
  
   Завтрак я проспал. Лешка потом рассказал, что пытался меня разбудить, но я мычал и прятался в спальник с головой. Поняв, что зря тратит время, он сбегал в столовую на завтрак, а в палатку вернулся с завтраком моим. И начал с грюканьем и громким бурчанием собираться на озеро, в надежде, что этот шум приведет меня в сознание.
   Через пять минут сонное наваждение начало уходить, и я открыл глаза.
   "Ну ты даешь!" - не пропустил Лешка этот момент, - "До чего баба довести может!" - это он так грубо об обаятельной Зиночке! - "Собирайся, все уже около машины толкаются!"
   "А ты как?" - спросил я на всякий случай, Лешка же давно договорился с Виктором Андриановичем, что тот возьмет его в свой Москвич.
   "Как!" - приятель возмутился, - "Давно б уехали, но девчата твою кралю разбудить не могут! Замотал девку до потери пульса!"
   Не стал провоцировать его на дальнейшие инсинуации, а занялся собой. Встал, оделся (соответственно поездки на озеро), быстро проглотил принесенное Лешкой из столовой. Он из палатки побежал занимать место в Москвиче, а я пошагал к стоянке машин, где толкался народ и мелькала черная униформа Николая Федоровича, дававшего последние указания. Москвиченок из лагеря покатил - значит, Зиночку все же разбудили.
   В кузове на скамейке (в то время специальных машин с салонами для перевозки людей не было), места для меня не нашлось. Устроился в самом его конце стоя, с двумя такими как я бедолагами.
   Через полчаса бортовая выбралась на разбитый проселок вдоль железки, по которому поплескаться в водичке добираются из поселков партии и горняков, и по нему больше часа пылила к озеру. Не очень комфортно, честно говоря - шофер старался меньше притормаживать на ухабах, что бы не попадать в облако пыли, которую мы же сами поднимали, и она тут же машину нагоняла. Причем в кузове доставалось всем, и стоящим сзади - по максимому.
   Наконец, впереди блеснула вода, за полосой радующего глаз зеленого камыша. Публика вмиг приободрилась, теперь поглядывали друг на друга уже с улыбками. Остановились на берегу рядом с Москвичом, и все бросились в воду, долго плескались, с криками и воплями девушек, когда ребята делали вид, что собираются их окунуть.
   Я вышел из воды первым и огляделся - в сторонке Лешка и Виктор Андрианович стояли с удочками в руках (ну Лешка, ну прохиндей, и с удочкой не растерялся!), а недалеко от них разговаривали Зина и Лешкина подруга Фаина. Все в купальных принадлежностях. Пошел в их сторону, поздороваться.
   Мужики на меня - ноль внимания, так были заняты делом. А девушки улыбнулись обе, заставив меня ответить тем же.
   "Посмотри, сколько они рыбы поймали!" - показала Зиночка рукой в сторону рыбаков, - "А мы к девчатам пойдем (как я понял, к Газону), может помочь нужно, обед готовить!" - и не задержались обе возле меня ни на секунду!
   Улыбка у меня на лице как была, так и осталась, только застывшей маской. Не ожидал я такой встречи с Зиночкой, после восхитительной ночи. Откуда эта холодность, без ласкового взгляда, как бы случайного прикосновения? Или меня стесняется, после вчерашнего? Но оставаться на месте истуканом я не мог, Лешка уже оборачивался в мою сторону, подозрительно присматриваясь. Пришлось подойти к нему, задать стандартный вопрос - "Клюет?", - посмотрел улов, с десяток плотвиц.
   "Сазан на килограмм сорвался!" - поплакался Лешка, заставив меня усмехнулся: кому ж еще с крючка срываться, не малявке же плотвичке. Прошел к Виктору Андриановичу - улов у него отличался от Лешкиного ненамного. И ноги непроизвольно понесли к Газону, откуда неслись веселые голоса девчат и ребят.
   Но и там настроение не поднялось: Зина вела себя, как девушка, ...не имеющая ко мне отношения. Улыбалась, но как и другим, говорила те же слова, что и другим, старалась ко мне не притрагиваться, и уворачивалась при моих попытках дотронуться до нее. Как мог, я старательно делал вид, что все в порядке, но это плохо получалось, и вначале Коля, а потом и Лешка, успевший нарыбачиться, посоветовали одно и то же:
   "Улыбайся почаще, и не молчи, с девушками разговаривай!"
   На обед была уха - Коля на знакомом разъезде достал бесподобно рваную сеть, и даже в нее, в сплошные дыры, коллективом играючи загнали семь сазанов, по одному-два кг весом. Хоть здесь я недолго от мрачных мыслей отвлекся! А с ухой, сами понимаете, был абалденный Молдавский портвейн, значительно поднявший у всех настроение.
   Воспользовавшись моментом, Зиночку я все же оттеснил от подруг в сторонку, и задал наконец мучивший вопрос:
   "Что случилось? В чем я провинился?"
   "Ни в чем!" - Зина мне улыбнулась, на миг, и сразу же вид приняла серьезный, - "Только не надо ко мне сейчас....приставать... ну показывать всем, что между нами ... что-то большее, чем.... знакомство. Для всех - я в отряде по приглашению Виктора Андриановича. Вот и пусть так считают!"
   "Но у нас была такая ночь!" - оставаться просто знакомым девушки мне не хотелось.
   "И еще не одна будет!" - Зиночка дотронулась до моей руки пальчиком, и та непроизвольно дернулась, как от удара током, - "Только о них никому, кроме нас знать не положено!" - теперь рукой меня легонько толкнула, - "Иди, покупайся, а я подремать прилягу, что бы", - послала мне легонький воздушный поцелуй, - "ночью не заснуть!"
   Я и пошел, куда предложили, и из воды вылез умиротворенным: все у нас с Зинулей в порядке, только стесняется девочка, и не хочет показывать окружающим, что слишком быстро у нас до этого "порядка" дошло. Но это пройдет, женщина всегда вначале стесняется, а потом и гордиться начинает своим возлюбленным.
   Набегавшихся, накупавшихся, назагоравшихся наконец потянуло в лагерь, на кровати и раскладушки в тени домиков и палаток. Первым отчалил Москвич с пассажирами, вслед за ним попылил и Газон с основной публикой. В кузове которого каждый занял "свое" место, я со знакомыми бедолагами тоже свое, то-есть стоя на ногах в самом его конце. Подуставший шофер теперь вел машину поосторожней, на ухабах притормаживал и нас тут же накрывало пылью. Досталось всем, а задних, стоявщих в кузове на ногах, трудно было узнать. Пришлось всем срочно бежать в душ пыль смывать, и переодеваться, после чего лагерь затих - уставший народ предался дреме.
   В палатке, когда я до нее добрался после душа, Лешка на раскладушке уже сопел. Я упал на свою, и тут же отключился - сил после бессонной ночи и "отдыха" на озере не оставалось.
   Ближе к вечеру отдохнувший народ потянулся в столовую пополнять остатки истраченных на озере калорий. Из столовой кто-то завернул в палатку поиграть в теннис, несколько смельчаков начали пинать мяч ногами, а большинство в палатки вернулись, обсудить дневные приключения.
   Зиночка вместе с девчатами предпочла последнее, и из палатки не вылезала до темноты, я же с этой чертовой тряпки не спускал глаз, по лагерю прохаживаясь. Наконец девушка появилась на виду, меня заметила, но не подошла, а показала рукой, что идет...к тому месту, где мы провели почти всю прошлую ночь. Пошел за ней следом в отдалении, и только отойдя от лагеря на приличное расстояние, догнал.
   Дальше не только с моей стороны, а и с ее тоже, был взрыв страсти. Бесчисленные поцелуи, бесконечные ласки сблизившихся тел, стоны наслаждения в завершающие моменты полного их слияния.
   "Все!" - прошептала Зиночка, и поцеловала меня как-то по особому, больше похоже не на долгий и крепкий поцелуй страсти, а осторожный и мягкий поцелуй благодарности, - "Идем в отряд, до утра нужно немного поспать".
   Конечно я согласился, и к лагерю мы пошли. Но перед ним Зиночка остановилась:
   "Дальше я одна иду. И ты", - показала рукой, как я должен идти, - "то же один. И давай здесь попрощаемся - завтра утром ко мне не подходи", - заметив, что я непроизвольно напрягся, добавила, - "Ну пожалуйста!"
   "Но мы же должны еще встретиться!" - вырвалось из меня желание и намерение.
   "Я тебе об этом сообщу, когда придет время!" - поцеловала меня, помахала ручкой. И тут же погрозила пальчиком, что бы не вздумал ее сопровождать.
  
   Часть седьмая.
  
   В понедельникам машина с отдыхавшими в партии привычно задерживалась. Зато появился Рафик с электроразведчиками, и к нему из палатки девчат с сумкой в руке пробежала Зиночка. Не остановил, не подошел, как она и просила. Только вздохнул с сожалением, понимая, что несколько дней с девушкой вряд ли удастся встретиться. Рафик то в отряд завернул за ней, а обычно везет электроразведчиков сразу к месту работы, и так же возвращается назад.
   Забрав девушку, микроавтобус покатил из отряда, а к нему уже подъезжали две машины. Из первой, нашей бортовой, посыпал и начал разбегаться народ с сумками - отнести их в домики и палатки. Вторая - Уазик - в нарушение правил, на стоянке машин не остановилась, и подъехала к палатке-камералке. Как всегда и везде делает начальство.
   Из кабины степенно выбралась большая шишка - главный геолог партии, за ним бодро выскочил наш старший геолог - Виктор Александрович, и еще бодрее - геофизик Виталий. К ним уже спешили начальник отряда, и два только что приехавших геолога, успевшие отнести в домики привезенные с собой сумки. Как я понял, намечался большой разговор. И не ошибся.
   Для начала перед большой шишкой был расстелен черновой вариант общей геологической карты, составленной двумя геологами и одним кандидатом в геологи студентом-дипломником. После этого мне, как самому "везучему", предложили первому объяснить важному гостю, что и как я успел нарисовать, и что предстоит доделать. Обошлось для меня легким и незаметным для окружающих мандражем. И не очень понятным комментарием босса:
   "Все нормально. Но сам видишь: поверхность сложена породами более молодыми, чем вмещающие руду. Значит, под ними ее и нужно искать. И в первую очереди вблизи крупных разломов. У тебя один такой есть", - провел пальцем по долине, где сейчас проводилась электроразведка, - "но под большими наносами. Плюс перекрывающие руду пустые породы. Так что здесь пока что-либо планировать рано".
   Я хотел сказать, что одну глубокую скважину можно задать прямо сейчас - определить мощность пород, под которыми руда теоретически может быть. Но Виктор Александрович меня опередил:
   "Зимой скважину заверучную пройдем, тогда и определится, что делать дальше".
   На этом душу мою отпустили на покаяние, и отвечали главному геологу по очереди мои старшие коллеги.
   С геологией у них было яснее. Не карты составлены точнее - здесь то они как раз от моей отличались не в лучшую сторону. У них рудовмещающие породы слагали поверхность! А крупные разломы, кроме одного у Антона Степановича, если и скрывались, то под наносами не более метра мощностью - их легко вскрыть канавами.
   Через час, в битком набитом Уазику - молодому Славе места в нем не нашлось - катили к моему разлому, положение которого сейчас уточняли электроразведчики. От него, после краткого обмена мнениями, покатили к другим подобным разломам уже не на моей площади. И в камералку вернулись к концу рабочего дня, выслушать резюме главного геологического начальника:
   "Поисковое бурение начать у вас быстрее всего можно вот здесь", - показал пальцем один из разломов на площади Антона Степановича, - "Но без дополнительного вскрытия агрегатом БКМ, и горными выработками не обойдешься. БКМ у вас есть, через пару дней я лично канавщиков привезу. Останется составить вдоль разлома геологическую схему в более крупном масштабе - без нее скважины не выставишь".
   Виктор Александрович, отвечающий за геологические дела в отряде, сразу же поинтересовался:
   "А кто схему будет составлять? Присматривать за канавщиками, за БКМом? Это работы на месяц, не меньше, а лишнего человека у меня нет!"
   Главный геолог задумался, почесал нос, пошевелил губами:
   "У вас два студента-дипломника!"
   "Один на картировке, как вы и предложили", - доложил старший геолог. А я усмехнулся: вот кто, оказывается, из-за двойной линии на записке сделал Лешку старшим техником на легкой работе !
   "А второй чем занимается?" - это уже насчет меня, всего лишь техника младшего.
   "Делает геологическую схему, по той же картировке",- Виктор Александрович напомнил, что схема эта сегодня тоже демонстрировалась.
   Шеф опять задумался, опять почесал нос и пошевелил губами:
   "Тогда так!" - ткнул в мою сторону пальцем, - "Он занимается разломом, а второй студент (т.е. Лешка) его схему (мою, то-есть) подрисовывает. Нечего на буровой прохлаждаться!" Ну что бы наоборот! Лешку на разлом, а мне - схему подрисовывать! Нет же, опять для меня сложная работенка!
   Не задерживаясь, главный геолог умотал в партию, после чего старший геолог вспомнил обо мне:
   "Клей на картон миллиметровку - на ней будешь все разносить. Работа, скажу тебе, ответственная, скрупулезная. Шеф решил, что на тебя положиться можно", - и улыбнулся, подсластил пилюлю.
   А с Зиночкой сегодня я и словом не обмолвился, даже когда привозил шефа из партии на разлом, а электроразведчики крутились рядом.
   Вечером передал Лешке схему по картировке и геофизические на нее накладки. Чем его не очень и расстроил, потому что это успел сделать Виктор Александрович, когда разъяснил для него новую работу. То бишь продолжение моей старой.
   "В случае чего - поможешь, в породах ты получше разбираешься", - это он мне с видом серьезным, потому что по работе. А дальше, уже не по ней, со смешком и тоном игривым:
   "С Зинкой то что случилось? Почему тебя избегать начала?"
   "Да нормально все", - пожал я плечами, демонстрируя искусственное недоумение, - "как-никак, а в отряд ее Виктор Андрианович пригласил, составить компанию на озеро, кстати вместе с тобой и твоей кралей. Я что, должен был к ней прилипнуть намертво?"
   "Темнишь по черному", - не поверил Лешка, но дальше обсуждать тему не стал, у нас договоренность: насчет отношений с подругами - табу, никаких комментарий.
  
   Часть восьмая.
  
   Новая работа - новые заботы. Раньше я много времени уделял геофизическим картам, а изучать породы мог только в керне картировочных скважин. Сейчас же, на крохотном участке, геофизика помогала меньше, зато образцов было великое множество: из сотен дудок БКМ, всех естественных обнажений, десятков канав, которые через пару дней начали выдавать привезенные главным геологом партии канавщики, выбрасывавшие землю с производительностью небольших экскаваторов. Кроме пород, нужно было выделить и проследить все разломы - по мельчайшим признакам: в деталях рельефа, в особенности растительности, и даже в предпочтении мелких животных к сооружению жилищ в определенных местах. После чего их же вскрыть канавами, объяснить техникам-документаторам что и как в этих канавах описывать. Побегать пришлось по настоящему, и скоро на участке не осталось квадратного метра, где не ступала бы моя нога. Но, худо-бедно, с работой я справлялся.
   На любовном же фронте было совсем плохо. Зиночка не подавала никаких вестей, а увидеть ее я не мог - работал далеко от электроразведчиков совсем в другой от отряда стороне, и пробежаться к ним, как это делал раньше, не имел возможности. Что-то нужно было предпринять, и в субботу исключительно ради рыжей бестии с зелеными глазами я наметил для себя камералку.
   Воспользовавшись моментом, утром старший геолог попросил показать мою схему, долго рассматривал, что я успел на ней нарисовать. Подозвал Виталия, и ткнул в картинку пальцем:
   "Как?"
   "А у него плохо не получается!" - Виталий мне подмигнул и улыбнулся. И здесь в палатке появился Николай Федорович, естественно к нам подошел.
   "Вот", - показал ему Виктор Александрович мою милиметровку, - "хорошая схема получается. И породы есть измененные. Может до поискового бурения дело дойти".
   Николай Федорович схему посмотрел, молча и хмурясь, и выдал оценку:
   "Рано хвалить. Посмотрим, что через месяц получится", - и от нашей группы шагнул к Виктору Андриановичу, сидевшему в сторонке.
   Виталий посмотрел ему вслед и хмыкнул, мол поменьше этого чудика в зековской форме нужно слушать. А Виктор Александрович вздохнул и качнул головой:
   "Ладно, проехали", - поддержал меня по-своему.
   Через час я из палатки смылся, и что есть духу пустился к электроразведчикам. Как обычно, девчата по профилям таскали провода и электроды, но... Зиночки среди них не было.
   Подошел к той, что посмелее - Юличке.
   "Привет, красавица!" - девушке улыбнулся; ее напарнице, от меня метрах в пятидесяти помахал в приветствии рукой.
   "Что-то сегодня вас маловато", - начал я подбираться к главному вопросу, - "Двоих вижу, а где остальные? Где Света, где Зина?"
   "Скромница в машине за прибором сидит (это Света), она же у нас студентка на практике. А Зинули н-е-е-ет!" - и посмотрела на меня с жалостью. Как на жертву женского коварства.
   "А где она?" - постарался не показать, что красноречивый взгляд Юли я понял. Девушка вытащила из земли электрод, и вдвоем с напарницей от нас в пятидесяти метрах, вместе с проводом потащила его по профилю на новую точку. Я следом.
   "Нет ее", - Юля с показным сожалением вздохнула, - "в поле больше не ездит, в дробилке сидит".
   Как это в дробилке? Она же работник сезонный, можно сказать временный! А в дробилке сидят работники постоянные - это я знал точно, по опыту всех своих практик.
   "И как она там оказалась?" - напрягся еще раз в изображении улыбки.
   "Как!" - Юля отвела от меня взгляд, - "Хорошего человека встретила - и оказалась!" - и так же на меня не глядя, добавила, - "Забудь Зинулю, у нее сейчас момент в жизни ответственный!"
   "Тогда передай ей большой привет", - промямлил я не очень разборчиво и без всяких улыбок, даже искусственных. И уже шагнул по направлению к отряду. Юля же подняла голову от электрода, который загоняла в землю:
   "В партию приезжай на воскресенье! Найдешь другую девушку, нас там много!"
   Кивнул ей головой, вроде как услышал. И пошагал в сторону отряда. В настроении самом что ни есть отвратительном: девушки меня еще никогда не бросали!
   В камералке до конца рабочего дня кое-как досидел, сходил на обед в столовую, повалялся в палатке на раскладушке. Больше одиночества не выдержал - мысли в голове были только об рыжей бестии, этой искусительницы, этой...ведьме, ухитрившейся околдовать меня ....может любовью?. Которой с ее стороны хватило всего на две ночи! Но какие! Не хотел, но эти ночи вновь и вновь проплывали в сознании, заставляя и замирать в божественной нирване, и напрягаться в негодовании, что такого больше не будет.
   Как у любого русского, из подобного состояния есть два выхода. Первый - поплакаться на груди друга или подруги. Но с Лешкой у нас насчет разговоров о женщинах табу, а подруги не было. Второй - успокоить душу алкоголем. Мне он подходил больше, и я пошел искать Колю - как возможного попутчика на железнодорожный разъезд. Что бы по пути говорить с ним, а не возвращаться в мыслях к неверной рыжеволосой.
   Коля будто меня ждал. Но бежать после работы за двенадцать километров ему не хотелось, и вариант он тут же нашел:
   "Сейчас машина в партию людей повезет, на воскресенье, вместе с начальником (Николаем Федоровичем), а дежурить остается Виталий. Вот с ним и договоримся, на второй машине туда сгонять. Что б ноги не бить, за день находиться успели".
   Через час на бортовой шесть человек во главе с Виталием катили к железнодорожной насыпи, за которой стояли домики разъезда. Насыпь перебрались пехом - проезда для машины здесь не было - и Коля, дружбан местного хозяина торговой точки, поскребся в дверь нужного дома. После чего, довольный его хозяин - знал, что сейчас будет выпивка на халяву - провел нас к знакомому сарайчику и предложил выбрать напиток по вкусу. Зная качество Молдавского портвейна, все начали им затариваться, по одной-две бутылки. Я же вначале ознакомился со всем ассортиментом, и нашел - что бы вы думали? Пино-Фран! У которого полоса с медалями вокруг бутылки еле вмещалась! Такое вино я пробовал всего пару раз в жизни, и знал, что оно из себя представляет, а потому тут же наполнил им сумку доверху.
   "Зачем так много?" - удивился Виталий, успевший ввиду уже зрелого возраста и постоянного присутствия рядом жены забыть о потребностях в алкоголе молодежных компаний. Коля тут же ему напомнил:
   "Запас карман не тянет. Да и "много" у нас никогда не бывает!"
   Только вечером в компании меня не было. Что там делать? Ребят много, девушек две и обе намертво застолблены. Да и... рыжая чертовка - точно напустила на меня порчу, раз на других девушек сейчас мне и смотреть не хотелось! Поэтому набрался наглости - не сидеть же в палатке одному, с переживаниями по поводу любовной неудачи - и постучался в домик Виталия, в котором в данный момент отсутствовала его жена, уехавшая на воскресенье в партию. Геофизик с удовольствием гостя впустил, и под вино мы с ним хорошо поговорили. Вначале про геологию, потом о работе, а позже, когда на душе у каждого стало совсем хорошо - об охоте. И здесь я рассказал о недавнем посещении родника, о множестве следов сайги вокруг него, и о моей мечте побывать там еще раз, но без ружья это как-то несерьезно. Виталий меня послушал, поулыбался, и поинтересовался:
   "И что, пошел бы на родник утром, если б ружье было?"
   "Да я бы прямо сейчас пошел! Что бы к рассвету там уже быть!"
   Виталий покачал головой, молча поднялся, из под кровати достал ружье, штук десять патронов.
   "Держи!" - неужели это мне? - "К четырем дня что б в лагерь вернулся. Не появишься - на машине поеду искать!"
   Не веря своему счастью, ружье и патроны я схватил, и побежал в свою палатку, переодеться, найти фонарик, рюкзак и фляжку для воды. Все пришлось делать в темноте, и потихоньку - Лешка уже дрых на раскладушке. Кстати, ехать за вином на разъезд он отказался, что свидетельствовало об одном: приглашен на вечер своей пассией Фаиной, а та точно его голодным и без выпивки не оставила.
   Не торопясь, шел к роднику по знакомой дорожке. Благодать кругом! Черное небо с бриллиантами звезд, луна в одной четверти давали света достаточно, что бы различать и рощицы саксаула, и заросли кустарника в приличном отдалении, и совсем далекие сопки, позволяя легко ориентироваться на местности. Теплый воздух, не прохладный, а именно в меру теплый, абсолютная тишина, нарушаемая шорохом крыльев редкой выскочившей из под ног птицы, уверенность, что где-то там, вдали, а может быть и рядом стоит и смотрит на меня сайга, которой, как я уже убедился, здесь достаточно, навевали приятные фантации. Что в отряд я вернусь не пустым. И даже Зиночка, эта Зинулька, эта зеленоглазая чертовка, тревожила меня поменьше.
   К роднику я подошел, когда небо начало заметно сереть, а звезды потемнели, превратившись из бриллиантов в обычные белые огоньки. И от воды метрах в тридцати начал сооружать укрытие, назвать которое скрадком можно с большой натяжкой.
   Прежде всего, выбрал подходящее место - выше родника на склоне сопки, под которой он находился. Что бы сайга не подошла сзади - по горкам бегать она не любит. И к воде, как объяснил Виталий, подходит по открытому месту. В данном случае по долинке между сопками. Дальше собирал камни и выкладывал из них стенку, за которой можно спрятаться. Причем не лежа на склоне вниз головой, а сидя. И оставил в этой стенке дыру, следить за сайгой в ответственный момент подхода к роднику на верный выстрел. Раньше-то можно смотреть и поверх стенки или сбоку ее, только без резких движений. Сооружение я закончил, когда под солнцем заблестели камни на вершинах сопок, и первые птицы прошелестели над головой. Занял место в засадке.
   Теперь можно немного отдохнуть, сайга попить если и придет, то, как объяснил тот же Виталий, не раньше восьми. Сейчас уже шесть, и я со спокойной совестью закрыл глаза, в надежде часок подремать. Не тут-то было.
   Зиночка моментально выплыла из темноты и предстала передо мною в самом соблазнительном виде. Поманила пальчиком, и я протянул к ней руки - сейчас почувствую тепло тела, упругость груди и мягкость губ, потом....Кто то врезал по голове так, что из глаз полетели искры, и они открылись без моего желания. Мгновенно огляделся... и понял, что случилось: в мимолетном сне кивнул носом и припечатался головой к камню мною же выложенной стены. Потер лоб - вверху его, на границе с шевелюрой, начала набухать шишка. И черт бы с ней, если б мой сладкий сон не прервала!
   Естественно, мысли вернулись к Зинуле. Что мне дальше то делать? И почему мысли о ней никак меня не покидают? Это обида, что меня бросили? Или другое, называемое женщинами любовью? Или мы с ней просто идеальные партнеры в сексе и только?
   На обиду как то не тянет. На девушек я никогда не обижался. Никогда! И ни на какие с их стороны глупости. Все они для меня святые!
   Любовь? Ну не знаю. Две божественные ночи - для нее все же маловато. Больше подходит: обоюдные симпатии. Которые могут в принципе довести до любви. Но не так же быстро! И если честно, про любовь я читал в книжках, но со мной она не случалась. Было то, что называется романом, всегда по обоюдному согласию и обоюдному желанию. И на определенное время, не очень и долгое.
   Идеальные партнеры в сексе? Это да, в этом я уверен на сто процентов. Две божественные ночи! И зачем так вот, без всякого с моей стороны повода от них отказываться? Без объяснения причины?
   Ничего не смог придумать толкового. Оставалось применить принцип: если гора не идет к Магомеду, то Магомед идет к горе. То-есть, следующее воскресенье отдыхать в поселке партии, и разузнать, что же с Зинулей случилось. Ну а где переночевать, подсказал Коля - у него друзья по техникуму в общаге живут, тоже практику проходят. Вот он записочку им и черканет, что б меня приняли на ночь.
   Пока рассуждал о превратностях любви, пока строил планы на будущее, глаза у меня не закрывались, и еще одну шишку я себе не поставил. А время подошло к восьми, и к роднику попить уже прилетали две стайки пернатых неизвестного мне вида. Скоро должна была, по идеи, появиться и сайга.
   Начал повнимательней осматривать окружающее пространство, для удобства высунув голову поверх загородки. Пока никого видно не было, и мысли потекли в приятном направлении. Хорошо то как на юге! Тепло, даже жарко - не надо постоянно таскать с собой телогрейку или свитер, как это делается в Сибири. Нет постоянных дождей, мрачных облаков, днями закрывающих небо. Нет гнуса и комаров! И какие пространства, в не скрываемой деревьями красе! О живности не говорю: здесь ее больше, чем в тайге. И понятно почему: солнце в избытке, и за короткую весну, когда в земле есть влага от стаявшего снега, корма для пропитания вырастает много, и он потом не гнием, а под солнцем высыхает, превращается в высококалорийное сено, не теряющее своих качеств целый год. Тоже и с рыбой. Есть вода - она в ней кишит! Рваной сеткой мы в момент поймали семь сазанов по 1-2 кг. весом! Виталий говорил, что в озере есть и судак, и сом, и даже осетр! Впрочем, что это я? Не только в местную рыжую красавицу, а и во все остальное влюбился?
   Дальше приятные мысли развивать не пришлось: сайга, стадо голов в двадцать показалось в долинке из ниоткуда, метрах от меня в трехстах. Голову я тут же опустил, и начал наблюдать за ней в дыру в загородке.
   Стадо медленно двигалось в мою сторону, соблюдая военный порядок. Впереди крупный рогач, постоянно поднимающий голову и внимательно осматривающий пространство впереди и по сторонам. За ним самки с уже большими сайгачатами. Самки по сторонам смотрят поменьше, часто опускают головы к земле, выискивая травку повкуснее, сайгачата рядом с мамашами резвятся, смешно взбрыкивая задними ногами. В конце стада - парочка молодых рогачей.
   Я медленно-медленно просунул ствол ружья в дыру в загородке, и замер в неудобной позе, наблюдая за сайгой. Метрах в пятидесяти от воды рогач остановился, остальные за ним тоже, и все на пол минуты замерли. Потом рогач издал звук - раньше я такого не слышал, и пошел к воде один. Остальные остались на месте, наверное, ждали от вожака команды. И наверное ее получили: разом и галопом все полетели к воде, к которой рогач успел подойти.
   Минуту или даже больше я сидел за загородкой чуть ли не дыша. - сайга в это время пила воду. Потом разом и быстро от родника начала отходить. Время пошло на секунды: выбрал одного из рогачей, замыкавших стадо - явно не вожака - и нажал на спуск. В то же мгновение стадо полетело галопом, я же зачарованно провожал его взглядом, пока не скрылось из долинки за сопкой. И только тогда перевел взгляд на родник - метрах в двадцати от него лежал поверженный рогач.
   Сердце у меня стучало как после кросса на тройку километров. Уфф! Смахнул ладонью пот с лица, поднялся на ноги, и не торопясь пошел рассмотреть добычу. А заодно и успокоиться.
   Рогач громадный, тяжелый - с трудом оторвал его от земли, захватив в одну руку передние, в другую задние ноги. Далеко не унесешь, а отнести подальше нужно, не свежевать же прямо здесь, можно сказать у воды. Пришлось поднатужиться, и метров пятьдесят до ближайших кустов я его все же допер, с частыми остановками. А дальше проблема ждала другая: как его свежевать, ежели большой Лешкин охотничий нож остался в лагере - ну забыл его взять, и все тут, а в наличии только мой собственный, годный лишь для заточки карандашей.
   Но делать нечего, и подправив его на камне, свежеванием я занялся. И очень быстро приноровился. И даже собой возгордился, потому что и шкуру снял культурненько, не вываляв то, что под ней было, в земле, и тушу разделал на сочленении костей, ни одной из них не сломав. Правда, повозиться пришлось больше часа.
   Солнце припекало во всю, когда дела я закончил. Сполоснулся водичкой из родника, наполнил ею фляжку, забросил тяжеленный рюкзак за спину. Килограмм сорок, не меньше! И размеренным шагом двинулся в отряд.
   На пол пути вода из фляжки была выпита, ноги подрагивали от усталости, а руки еле справлялись с ношей, когда после отдыха мне приходилось закидывать неподъемный рюкзак за спину. Да еще и ружье - теперь и оно казалось слишком тяжелым.
   Наконец впереди показался лагерь, а сил у меня уже не оставалось. В последний "перекур" я еле-еле забросил рюкзак на спину, и еще раз этого сделать точно не получится. И что делать?
   Выход был один, и я, найдя куст повыше, спрятал рюкзак под ним в слабенькой тени, сверху на него положил использованный патрон, с запахом сгоревшего порохом - отпугнет хищников, ежели они схрон обнаружат. И налегке пошагал к отряду за подмогой.
   Через час мясо было в столовой - съездили за ним на машине, - и Лешка объяснял поварихе, как из него приготовить охотничий суп-кодер или суп-шурпу, со специями, но без всем надоевших круп и макарон. Я же почистил ружьишко и отнес его хозяину. После чего опустился на кровать и моментально заснул, первый раз за полутора суток. Если не считать пары секунд, за которые я ухитрился получить шишку на лбу.
  
   Часть девятая.
  
   Честно говоря, топтаться на маленьком пятачке быстро надоело. Сколько можно возвращаться на одно и то же место! Но любая новая канава давала дополнительную информацию - вскрывала разрывные структуры или измененные породы, и их нужно было от канавы прослеживать, схему подрисовывать и подрисовывать. Она становилась все сложнее и сложнее, более насыщенной, и вряд ли легче читаемой, о чем мне заявил Николай Федорович. Не знаю для чего, но в среду он появился на пятачке, пробежался по профилю, посмотрел давным-давно пройденные дудки БКМ. После чего подошел ко мне, попросил мою схему, и начал сравнивать свои записи с тем, что у меня нарисовано. Выискивал какой-нибудь ляпсус. Нашел другое:
   "Слишком усложняешь", - отчеканил хмуро, - "разобраться не каждый сможет", - и протянул картонку мне. Я, естественно, пожал плечами, спорить никакого желания не было. И получил то, что ожидать следовало:
   "Опять отмалчиваешься!" - выдал с возмущением, - "К советам старших не прислушиваешься!" - махнул рукой, повернулся, и побежал к поджидавшей его машине. Ну и черт с ним. За схему я отвечаю перед старшим геологом, а он мне никаких претензий за излишнюю сложность не предъявлял. Да и вообще: сложное упростить всегда можно.
   А после работы, Лешка в лагере встретил меня новостью:
   "Электрики в отряд заезжали. Работу на твоем участке закончили, завтра у меня в долине начинают".
   "Поздравляю!" - буркнул я не очень вежливо - мне такая новость по барабану, Зиночки в бригаде давно уже нет.
   "Да я не о том!" - Лешка заулыбался, - "Девчата на воскресенье нас в партию приглашают! День рождения у кого-то, ну а без ребят им скучно!"
   " А как же Фаиночка?" - состроил я невинную рожу, - "Тебя отпускает?"
   Лешка оглянулся, посмотреть нет ли Фаиночки рядом, и ответил, убедившись что нет:
   "Перебьется. Я что, на других девочек и смотреть не могу?"
   "Ей обязательно доложат, с кем ты праздновать именины будешь!" - улыбнулся я этому прохиндею, которого потянуло на молоденьких.
   "Официально мы с тобой", - оказывается, он за меня все решил, - "едем поговорить с главным геологом. Практика к концу идет, пора подумать о материалах к дипломам".
   Возразить было нечем, с учетом, что поездка в партию у меня намечена давно и без всяких именин - только ради возможной встречи с Зинулей, которая из головы не уходила.
   В субботу после работы мы оделись поприличней, и втроем - Коля к нам присоединился - прихватив с собой спальники, пораньше пошли к машине, выделенной желающим отдохнут в ближайшем оплоте цивилизации. Заняли места за кабиной, где поменьше пыли.
   В партии за Колей потащились к его друзьям-сокурсникам, занимавшим комнату в мужской общаге. В соседней комнате поселенцев не было, но стояли пустые кровати времен царя Дадона. Бросили на них спальники, и все, ночлег готов. Коля повел нас к другой общаге, женской - оказалось, у него и сокурсницы знакомые были.
   Попали в цветочник. Нет, в оранжерею с распустившимися и благоухающими розами, орхидеями ..... и что там еще может быть из самого лучшего. Стройненькие, тоненькие, в легких платьицах, талантливо причесанные и не менее талантливо подкрашенные красавицы совсем не походили на тех девушек, каких мы постоянно видели в отряде в полевой одежде. Встретили нас улыбками, уже знакомые по отряду представили еще незнакомых, усадили за стол, какого в мужской общаге я не заметил, сами устроились на кроватях так, чтобы быть у нас на виду. И потекли обычные для такой компании разговоры, с шутками и прибаутками, легонькими анекдотами. И ненавязчивой демонстрацией для нас своих прелестей, приветливых и персональных для каждого улыбок, обжигающих взглядов прекрасных глаз.
   Понятно, что Лешка попал в свою стихию, поговорить он в любой компании мастак. Коля его интенсивно поддерживал. А я как обычно больше молчал, но девушкам улыбался, и незаметно их рассматривал, отмечая тех, с кем бы с удовольствием за праздничным столом оказаться рядом. А разговор о нем шел уже, именинница нам была представлена, и определено время, когда застолье начнется. Пора была уходить, подобрать юбилярше подходящий подарок.
   С трудом Лешка заткнул фонтан красноречия, и мы наконец-то начали из комнаты выходить. Я тут же подцепил за руку давнюю знакомую Юлю, вместе отошли в сторонку:
   "Я среди вас Зины не увидел", - девушка после этих слов улыбаться перестала, - "Или она в другом месте живет?"
   "В другом", - ответила серьезно, и улыбнулась с иронией, - "А я то думала, по знакомству сейчас дружить предложишь, в кавалеры на танцы напросишься, за стол рядом сесть!" - отвернулась и уже с обидой, - "Раскатала губы, дура!"
   Не знал, что и ответить. Но не обижать же девушку:
   "Юля, все это вечером и будет. Но с девчатами из вашей бригады я уже свиделся. Осталась одна Зина, хочется и ее увидеть".
   "Не надо ее видеть", - посмотрела Юля на меня повеселее, - "я же говорила, что у нее сейчас ответственный момент в жизни".
   "Замуж выходит, что ли?" - другого ответственного момента для девушки я не знал.
   "Около того", - Юля вздохнула, вроде как сожалеет, но и не сказать мне не может, - "От нее сейчас зависит, чем дело кончится", - и погрозила мне пальцем, - "Нельзя, что бы тебя с ней видели!"
   "Нельзя так нельзя", - я глубоко вздохнул, выразив сожаление, что с девушкой не могу встретиться. Но наверное и побледнел, и Юля это заметила:
   "Не переживай", - мне с улыбкой, - "Не хочешь со мной дружить - на Светочку внимание обрати, она тебя частенько вспоминает. Вон и сейчас на тебя смотрит", - повела головой в сторону девчат и двух моих друзей. Я непроизвольно глянул туда же - голубоглазая блондинка действительно смотрела в нашу сторону, и как мне показалось, на мой взгляд ответила своим.
   "Скромная слишком", - это я Юле, - "ее еще целоваться научить нужно, об остальном я и не говорю!"
   "Девушки целоваться с пеленок умеют, а остальное...", - сделала Юличка мне глазки, - "захочешь - научишь!" - и подмигнула.
   Здесь очень к месту проснулся Лешка.
   "Кончай болтать!" - и я его тут же послушаться.
   Время до застолья оставалось немного, и наша троица пустилась к дороге на шахтерский поселок. И быстро в него попали на бортовой попутке, причем не пришлось поднимать руки - остановилась напротив нас сама, и веселый шофер из кабины крикнул:
   "Сидайте, хлопцы!"
   В поселковом магазине долго спорили, ругались, консультировались с продавщицей, и в итоге в подарок имениннице приобрели красивую коробочку с флакончиком духов. А что мы могли большее, с нашим хроническим безденежьем? Добавили к духам бутылку шампанского, бутылку водки - и все, денег осталось разве что завтра выпить в местном баре по кружке пивка.
   Возвращались в партию пешком. И встретили колонну зеков, которых вели непонятно откуда в недалекую от шахтерского поселка зону. Человек сто в шеренгах по четыре устало топали в ногу, в окружении шести автоматчиков, двое из которых были с собаками. Передние конвоиры издали показали нам, что бы приняли в сторонку, и мы конечно прижались к обочине. Солдаты с автоматами с нашей стороны колонны улыбнулись, один даже поздоровался:
   "Привет, ребята!" Мы вразнобой ответили, на что его собака на нас глянула, как на неодушевленный предмет, и сразу же внимание перенесла на колонну подопечных в черных робах. Как у нашего начальника, Николая Федоровича.
   "Не боятся, что зеки разбегутся?" - тихонько прошептал Лешка, когда с колонной мы разминулись. Дурацкий вопрос! Разбегутся куда? В безлюдную и без воды пустыню? Так через сутки начнут умирать, и поползут назад в зону, попить водички. Да и собаки такие, что далеко не убежишь. Но это я про себя подумал, а Коля фраеру, не нюхавшему армейской службы, со знанием дела ответил:
   "У конвоиров все по инструкции: Выстрел вверх, в случае чего, и зеки на землю падают. А дальше очередь вдоль земли на уровне пояса. Кто не упал - сам виноват!"
   "Да ты что!" - удивился Лешка, - "Так запросто ухлопать могут?"
   "Побольше книг про лагеря читать нужно!" - посоветовал я салаге, армейского пороха не нюхавшего. И мы побежали дальше, время до начала застолья неумолимо приближалось.
   Часа через полтора, почистившись и сполоснувшись после пешей прогулки, с подарком и необходимым вкладом в благое дело в виде бутылок со спиртным, подходили к женской общаге. Вместе с нами собралось человек четырнадцать, поровну ребят и девушек. Знакомая комната существенно преобразилась: кровати были убраны в соседнюю, а здесь красовался общий, собранный из трех небольших, стол. С закусками в виде бутербродов, салатов, открытых банок консервов, конфет - всем, что можно приобрести в местном магазине, и не нужно варить или жарить. И нехилым количеством разномастных бутылок, к которым мы не замедлили присоединить свои.
   Местные ребята, наверное отмечавшие здесь не первый день рождения, быстренько заняли за столом места рядом со своими симпатиями, проныра Лешка тоже не растерялся, и пристроился рядом с одной из девушек. Коля, как мне показалось, подсел к знакомой по техникуму. Я же нахально (а что оставалось делать?) раздвинул Юлю и Свету, и устроился между ними. И понеслось!
   Для начала имениннице вручили подарки. Первый от девушек, и они тут же полезли обменяться с виновницей поцелуями. В губки. Потом что-то поднесли местные ребята, и кое-кому было разрешено поцеловать виновницу в щечку. Наш подарок преподнес Лешка - кто же еще должен был это сделать? - и получил возможность поцеловать ручку. Я и Коля остались на бобах.
   Каждый подарок, как и положено, сопровождался тостом, с пожеланиями имениннице всего мыслимого и не мыслимого. Естественно, компания быстро разогрелась, и скоро всех потянуло на танцы. Тут же был врублен магнитофон, парочки завертелись, задергались.
   С соседками не удалось и поговорить. Успевал лишь в стаканы подливать, почаще Юле, пореже Свете, да передавать по их просьбе тарелки с закусками. Теперь пришлось поучаствовать в танцах. Я не большой в них мастак и любитель, но Юличка потащила меня предаться общей вакханалии. Попрыгал, подергался, и слава богу, на следующий танец ее подхватил кто то другой. Свету тоже кто-то вытащил в круг, и за столом я оказался один. И тут же вспомнил о Зиночке. Если бы она здесь присутствовала! Я бы ее...затанцевал! Все!- покрутил головой прогнать наваждение. И вышел на свежий воздух.
   Невдалеке парочка замерла в любовной истоме. Глянули на меня, как на неодушевленный предмет, и вновь слились в поцелуе. Отвернулся в сторону, что бы не смущать, хотя по-моему все им было до лампочки. И снова вернулась Зиночка: мы бы с ней вели себя почище этой парочки! Все, пора в другое место, смотреть на любовные утехи для меня сейчас противопоказано. Прошел в комнату, за свое место за столом. Сел рядом со Светой, и на автомате поинтересовался:
   "А ты почему не танцуешь?"
   "Кавалера нет", - улыбнулась девушка, но посмотрела на меня с настороженностью.
   "А мне разрешишь тебя пригласить!"
   "Разрешу", - ответила не сразу, и с настороженностью еще большей.
   Вышли в круг, и закружились в ритме музыки. Получалось отлично, в смысле танца, но... прижать девушку к себе так, что бы чувствовать всю, не удавалось. Света упорно держалась на расстоянии, даже в моменты, когда это было сложно. Песенку оттанцевали, вернулись за стол.
   "На каком курсе учишься?" - начал я светскую беседу, уже зная, что девушка будущий техник-геофизик.
   "На последнем", - ответила, постеснявшись на меня посмотреть.
   "Куда распределяться думаешь?" - продолжал я приставать с полной чепухой.
   "Пока не думаю", - пожала плечами, - "вначале нужно техникум закончить", - и бросила на меня взгляд мимолетный, - "А вы?"
   "Мне здесь нравится", - ушел я от прямого ответа, - "может быть на ты перейдем?"
   "Мне тоже", - не уточнила, касается ли это моего предложения. И здесь зазвучала музыка.
   "Пойдем?" - пригласил я на очередной танец. Света улыбнулась, качнула головой, мы еще раз в круг выбрались. И снова только танец, без малейших проявлений минимальной близости. В подходящий момент Юля мне подмигнула, давай мол, учи недотрогу.
   В танце, как я понял, ничему не научишь. После него предложил Свете выйти освежиться - в комнате стало совсем невмоготу. К удивлению, согласилась, во двор мы вышли. Правда, не держась за руки.
   "Погуляем?" - показал я на дорогу к поселку горняков, - "Звезды посмотрим, желания загадаем, если какая падать надумает!"
   "Нет, нет!" - не поддержала романтического порыва моей души, - "Здесь воздухом подышим, и вернемся танцевать".
   "Со мной?" - улыбнулся я девушке.
   "Хочешь - с тобой!"
   "Хочу. Только я и погулять с тобой хочу. Поговорить спокойно в тишине, а не в этом", - кивнул в сторону входной в дом двери, - "дурдоме", - и взял девушку за руку.
   "Не надо!" - попробовала руку выкрутить, но я держал ее крепко, - "Ну пожалуйста!" Вздохнул, недотрогу отпустил.
   "Боишься меня?" - посмотрел девушке в глаза, - " Что буду приставать?"
   "Себя боюсь", - потупила глазки, потом подняла голову, - "Ты уже взрослый, и в армии отслужил, и институт кончаешь", - откуда только узнала! - "А мне всего семнадцать. Я даже не знаю, как с тобой вести!"
   "Прогуляться со мной можешь спокойно, несовершеннолетних я не соблазняю!" - и второй раз взял Свету за руку. Вздохнула обреченно, но выворачивать ее не стала. И я тут же тихонечко потащил ее подальше от гудящего дома.
   Вернулись мы к нему, когда восток заалел. Вначале прошлись по партии, потом, когда Света убедилась, что я не такой и опасный, прогулялись почти до поселка горняков. Девушку я развлекал как мог. И смешными историями, и приличными анекдотами. Дичиться меня стала поменьше, руку подавала спокойно, когда в темноте нужно было перепрыгнуть подозрительную колдобину. Позволяла взять себя под руку. Потом падающая звезда оставила приличный след, и оба успели загадать желание. О моем она тут же поинтересовалась.
   "Только не возмущайся: поцеловать тебя в щечку, когда будем расставаться!" - и внимательно посмотрел на ее реакцию. Улыбнулась (какой прогресс!), помолчала и рассказала о желании своем:
   "А я загадала встретить парня хорошего! Честного, надежного! И что бы меня полюбил!" - и взгляд от меня отвела в сторону, за такую, по ее мнению, слишком смелую фразу.
   "Так это я и есть!" - с улыбкой попробовал обнять девушку. Не тут то было! Пришлось вернуться к исполнению обязанностей ухажера на обязательном расстоянии.
   "Тебе сейчас девушки другие нужны", - обнять себя не позволила, но руку из моей не убрала, - "постарше меня, и...поопытней. Как Зина, или Юля", - посмотрела мне в лицо, улыбнулась, - "Я же знаю, что они от тебя хотят!" - голову отвернула в сторону, - "И ты от них тоже". Пришло время тему разговора срочно менять:
   "Света, что мы о других. Давай лучше о нас".
   "А о чем?" - заулыбалась, потащила меня за руку по дороге.
   "Ну хотя бы о том, что я приеду в партию в следующее воскресенье. К тебе. И мы с тобой также как и сегодня погуляем!"
   "Без всякого-разного?" - наверное, имела ввиду мое поведение.
   "Без всего, что тебе не нравится", - пообещал со спокойной совестью. Я вообще никогда не делаю то, что девушкам не нравится.
   "Тогда приезжай. Только не обманывай! Мне с тобой", - прижала к себе между соблазнительно крутых прелестей мою руку, и я почувствовал их тепло", - "так хорошо!" - а меня от можно сказать первого к ней чуть-чуть интимного прикосновения бросило в жар.
   Возле темного и давно замолчавшего дома не было ни души. Пришла пора расставаться.
   "Спасибо!" - Света повернулась ко мне, сделала маленький шажочек, неожиданно приподнялась на цыпочки и поцеловала в щеку, - "Падающая звезда не должна обманывать!" - напомнила о моем загаданном желании, и в дом убежала. Недотрога потихоньку приручалась! А ведь славная девушка! Рядом с ней Зина как то не возникала.
   В комнате мужской общаги проснулся поздно, ближе к обеду. И только с помощью Лешки, снедаемого любопытством по поводу моего ночного отсутствия.
   "Ты что, на Свету перекинулся? Ей всю ночь голову морочил?" - не задержался с вопросом, как только увидел, что я открываю глаза.
   "Правильно делал", - со своей кровати поддержал меня Коля, тоже только проснувшийся.
   "А что ему оставалось", - позлорадствовал Лешка, - "Зинка то с ним дружить не захотела. Говорят, замуж собирается!"
   Интересно получается: до сегодняшнего дня я всегда просыпался с мыслями об этой рыжей бестии. Да и среди ночи частенько навещала меня в видениях. А сегодня будто отрезало! Ни разу о себе не напомнила!
   Зато вспомнилась Света, как она своей рукой положила мою между упругими, теплыми своими прелестями - и меня обдало жаром.
   "Замуж ей точно пора", - это я Лешке насчет Зины. И не мог не улыбнуться, все еще вспоминая ту горячую волну, прокатившуюся по телу. От такой малости: дотронулся до груди голубоглазой блондинки! Большой скромницы, между прочим.
   Через час мы были в поселке горняков, позавтракали и сразу пообедали в столовой, в пивбаре на последние копейки выпили по паре кружек пива. Больше здесь делать было нечего. Пехом причапали в поселок партии, где Коля отвернул к своим друзьям-сокурсникам, а Лешка потянул меня к дому главного геолога, с намерением поговорить с ним насчет материалов для диплома. Ну не наглец ли? Отрывать человека от личных дел в воскресенье!
   Но, как я убедился еще раз, наглость - второе счастье. Главный геолог нас встретил, на вопросы ответил, и пообещал подготовить для передачи в отряд один из геологических отчетов. И уже в отряде мы должны из него сделать для себя выписки из текста, и копии необходимых карт, на которых в дипломах будем проектировать поисковые и разведочные работы.
   "Теперь разбегаемся", - предложил Лешка, когда из дома главного геолога вышли, - "Я должен навестить кое-кого", - ну да, не зря он вчера весь вечер с одной девушкой под музыку дергался, и уж точно отпустил не намного раньше, чем я Свету. Я даже отвечать не стал, а сделал, как говорят, "ручкой". И потихоньку пошагал к знакомому дому женской общаги. С надеждой, что его обитатели к этому времени выспаться успели.
   Успели и не только: в комнате отсутствовали следы вчерашнего торжества, а из девушек было только две, и одна из них - Света. Подружка ее тут же деликатно удалилась, наверное в соседнюю комнату, а мне Света предложила стул, на второй села за столом напротив. И отвела в сторонку глаза.
   "А где все?" - обвел я помещение рукой. Разговор нужно как то начинать.
   " Разбежались!" - улыбнулась и взгляд на меня бросила, - "Кто в гости к ребятам, кто к знакомым в поселке".
   "А ты почему одна?" - ну не одна, с подругой, только это не намного лучше.
   "Не знаю", - пожала плечами, - "не к кому идти".
   "А если ко мне?" - и с улыбкой повернулся к ней чуть боком, вроде как, что б лучше ответ услышать.
   "Ну.... страшно!" - и посмотрела на меня во все глаза с такой улыбкой, что всякие сомнения отпадали: девушка меня ждала, и надеялась, что я к ней приду.
   "И погулять со мной страшно?" - сейчас должно было все решиться.
   "Теперь нет!" - все с той же завораживающей улыбкой. Она все и сказала!
   Забыв о еде, жаре, и всех других, мы гуляли вокруг поселка почти до утра. И просто рядом, и держась за руки, и даже что-то потанцевали без музыки, и даже пару раз я легонько прижал ее к себе, и она напряглась, но не отстранилась. И наговорились от души. Наконец вспомнили, что нужно хоть немного поспать - завтра подниматься в пять утра обоим. Подвел девушку к ее дому.
   "Я обязательно приеду к тебе в следующую субботу", - обнял ее, и не встретив сопротивления, поцеловал в мягкие, ароматные, ответившие губы. Сразу же в дом убежала.
  
  
   Часть десятая.
  
   Понедельник получился, как и положено, днем тяжелым. Поднялись в мужской общаге в полпятого, пока собрались возле машины, пока доехали до отряда - уже семь. Позавтракали - почти восемь. И только в восемь начали разъезжаться на работу.
   На пятачке подремать не удалось - смотрел законченные работягами канавы, задавал новые, объяснять техникам, что и как они должны зарисовывать в журналах документации. Еле дождался конца рабочего дня, и после обеда, непонятно почему вегетарьянского, в палатку шел с желанием рухнуть на спальник - последние две ночи на сон приходилось по два часа, не больше.
   Лешка уже валялся на раскладушке, но с глазами открытыми. И при моем появлении промолчал. Причина такого поведения была понятна:
   "Что, Фаиночка не совсем приветливо встретила?" - о воскресных похождениях ловеласа ей, конечно, уже доложили.
   Лешка метнул взгляд на меня, перевел его на потолок, и обреченно вздохнул:
   "Успели наболтать лишнего! Знал бы кто - убил гада!" - еще раз вздохнул, - "Разговаривать со мной не хочет. А я без бабы жить не могу".
   "Ничего, привыкнешь. Ночь с молоденькой стоит трех ночей последующего воздержания. До субботы как-нибудь дотянешь".
   "А ты в партию в следующий выходной ехать собираешься?" - и со скрипом развернулся на раскладушке в мою сторону.
   "Собираюсь. А ты?"
   С таким же скрипом вернулся в прежнее положение.
   "Не знаю. И съездить хочется, с девочками потанцевать, и Фаина... Она меня убьет, только заикнусь о партии!"
   "Думай", - посоветовал я развратнику. И на раскладушку рухнул.
   А ближе к вечеру, когда проснулись и в безделье валялись на спальниках, в палатку заглянул геофизик Виталий, предложил нам вылезть на свежий воздух.
   "Тут такое дело", - заинтриговал для начала, - "Николай Федорович из партии давно должен приехать. И привезти продукты. Его нет - значит, что-то случилось. Или машина сломалась, или", - кривенько так улыбнулся, - "начальник наш может и переусердствовать", - щелкнул пальцем по кадыку, - "с ним такое иногда бывает. А в отряде ни грамма мяса, придется ехать на охоту", - осмотрел нас с Лешкой по очереди, - "Один человек нужен".
   "Может завтра?" - Лешка отреагировал первым, и посмотрел на меня с надеждой на поддержку, - "Мы малость подустали. Считай две ночи не спали!"
   Виталий начал расплываться в улыбке, все мол понимает. А я моментом воспользовался:
   "Я поеду. А он", - на Лешку кивнул, - "пусть отдыхает!"
   "Договорились!" - это Виталий персонально мне, - "Через пару часов поедем. Телогрейку захвати обязательно, ночью в кузове уже прохладно".
   "Мог бы меня и поддержать!" - буркнул Лешка недовольно, когда Виталий от нас отошел подальше.
   "Ничего! У тебя есть шанс с Фаиночкой помириться! Какая охота!" - и этот ловелас озабоченно вздохнул - значит, попал я в точку.
   Охота оказалась успешной. Хотя поначалу пришлось поволноваться: два раза я - доверили таки! - ловил фарой сайгу, два раза мы за ней гнались, и...два раза она благополучно убегала в окружающие такыр сопки. Только с третьей попытки удалось с ней сблизиться на выстрел, и умельцы близнецы Паша и Саша трех завалили. Пока разделывали, пока возвращались в лагерь - время шло, и на сон для меня уже третью ночь оставалось ставшие привычными два часа, не больше.
   Естественно, на работе клевал носом и думал как бы побыстрее принять горизонтальное положение. Лешка же наоборот - и после трудового дня был бодр и весел, что позволило предположить о его прощении Фаиной. Заодно и мне он настроение поднял:
   "Я сегодня с Юлькой поговорил", - ну да, электрики у него в долине работают, и оставить девушек без внимания этот бабник конечно не мог, - "так она велела передать, что бы не вздумал в отряде на воскресенье остаться", - сотворил улыбку счастливого идиота, - "Светочка ждет не дождется, о тебе только и говорит!" Заставил и меня улыбнуться. И еще раз вспомнить недавнее воскресенье, недотрогу блондинку, тепло ее груди, единственный поцелуй при расставании. Лешка с интересом проследил за метаморфозой в выражении моего лица, и не мог не отметить:
   "Что-то у тебя с ней было, по роже видно. Точно в субботу в партию рванешь!"
   Рвану. Сейчас о Свете этот гусь напомнил - мне и спать расхотелось. Девушка - закачаешься! По внешности - не хуже рыжей бестии. Такая же тоненькая, такая же стройная. Такая же красивая. Только ... рыжая чертовка о красоте своей знает и демонстрирует ее откровенно - в шортиках с блестяшками, в прозрачных кофточках, ничего не скрывающих. Что говорить, сексуальности в ней с избытком! Света совсем другая. Может по молодости, но привлекательности своей она...стесняется, что ли. Ну не выставляет ее напоказ. И платьице не такое и короткое, и груди в разрез как у Зины не вываливаются. Скромница в общем. Хотя сексуальности не меньше. Только другой, когда одно слово заставляет остановиться и не пытаться довести дело до кровати, как это было с рыжей чертовкой при первой возможности, не обращая внимания на ее робкие возражения. Кстати, рыжая чертовка вспоминалась сейчас спокойно, как мимолетный роман и не более.
   А чуть позже настроение поднял еще больше Николай Федорович. Своим видом и поведением. В отряд он вернулся под хорошим шофе, с шофером в таком же состоянии. И на новой бортовой, которая заменила отрядную старую, потребовавшую ремонта. До темна начальник проявлял ненужную бурную деятельность, заглянул в нашу палатку, Лешку не знаю за что похвалил, меня назвал ни рыбой ни мясом. До отбоя успел надоесть всем до предела.
   Утром, когда народ шел с завтрака готовиться к работе, новая машина, непонятно где отсутствовавшая ночью, прикатила в отряд, остановилась на стоянке, из открывшейся дверцы на землю выпал шофер и остался лежать на ней без движений. Все, естественно, кинулись на помощь - шофер оказался пьяным до бесчувствия. Где только смог набраться? Точно не на разъезде, про местную лавку новый шофер не знал, значит, мотался в партию или поселок горняков.
   На Николая Федоровича жалко было смотреть - все знали, что он с этим шофером вчера приехал не в лучшем виде. Сейчас, протрезвев, осознавал глубину своего падения. Он, начальник, пил с простым рабочим! Что о нем думают другие! Что ему делать, когда в отряде на работу развозить людей должны две машины, а в наличии одна! Вернее две, но шофер один!
   Народ на начальника смотрел с сочувствием, и Николай Федорович все же вспомнил о своих обязанностях. Одну машину в поле с людьми отправил, а со второй не знал, что делать. Любимец его Лешка тут же пришел на помощь:
   "Николай Федорович, давайте я людей развезу, права у меня есть", - ну да, есть, вместе на них сдавали, геологи обязаны в шоферских делах разбираться.
   "Развези!" - обрадованный начальник тут же вручил ему ключи от машины, - "И после работы не забудь собрать!" - и на меня посмотрел, как на последнее ничтожество. Ни на что не годное. Я в отместку одарил его аналогичным взглядом, и в поле не поехал - устроил себе внеочередную камералку.
   Идея о ней вызревала давно, но я время тянул и тянул, в поле бегал и бегал, а уже пора было сделать копию моей миллиметровки в чистовом варианте на ватмане - оставить после себя нормальную карту, без затертостей после исправлений, без лишних линий, оказавшихся, как я посчитал, ненужными. До конца практики оставалось уже немного, и недоделок после себя оставлять не позволяла совесть.
   Попросил у Виктора Александровича кусок ватмана, объяснил, для чего он нужен.
   "Правильно", - поддержал мое начинание, - "и, кстати, не забудь, что Виктор Андрианович карту по результатам электроразведки уже кончает", - напомнил, что положение главного разлома под наносами, на первой моей площади, я еще должен уточнить.
   Часа через три в палатке появился Николай Федорович. Потолкался между подчиненными, продемонстрировал руководящее начало, нашел время подойти ко мне.
   "Чем мы занимаемся?" - поинтересовался тоном самого вредного из виденных мною школьных учителей. И тут я не сдержался:
   "Собственные ошибки исправляю. Что бы карта попроще смотрелась, она же для вас сложноватой кажется!" - у Николая Федоровича от такой наглости вытянулось лицо, но для меня этого показалось маловатым, - "Мой товарищ сейчас ваши ошибки исправляет, баранку крутит, а мои, кроме меня, исправлять некому!"
   "Да я тебя... такую характеристику в институт напишу, что к диплому не допустят!" - взвился начальник, любитель зековской робы. Лучше б ему этого не говорить.
   "Как геологу, характеристику мне напишет Виктор Александрович, по моим картам и схемам. Ну а вы можете добавить, что не в свои дела не лез, пьяных шоферов не замещал, в столовой на качество пищи не жаловался!" - и все это выдал спокойно, не повышая голоса, с улыбкой уничижительной. Не знаю, как бы мне ответил оскорбленный начальник, но вмешался старший геолог, наш разговор слышавший, вместе со всеми присутствовавшими в камералке.
   "Николай Федорович! Что это вы - с утра разгон устраиваете! Юре я поручил вычертить чистовую карту, что он и делает. Чего вы к нему пристали?"
   Присутствовавшие заинтересованно следили за развитием событий. Сейчас заулыбались, кто то и голос подал:
   "С утра дурдом какой-то!"
   Николай Федорович на голос обернулся, потом глянул на меня, а накипевшее высказал старшему геологу:
   "Сопляк!" - это я, - "Меня учить вздумал!" - но наверное дошло, что сам он и неправ на все сто, да и окружающие именно на него посматривали с усмешками. И из палатки можно сказать выскочил на пятой скорости.
   "Молодей Юра!" - похвалил кто-то из присутствующих, - "Его, когда выпьет, покомандовать тянет".
   "Работай спокойно", - это уже старший геолог, - "а я с ним завтра поговорю. Что бы не лез не в свои дела".
   До конца дня я и работал спокойно. Только на перекуре, когда старший геолог и Виталий вышли из палатки, к ним подошел и поинтересовался:
   "Только честно: чем я так начальнику не угодил, если с ним можно сказать и не разговариваю?"
   "Не бери в голову!" - хмыкнул Виталий со смешком. А Виктор Александрович улыбнулся, и ответил не сразу, а после моего долгого на него взгляда:
   "Николай Федорович выполняет просьбу или приказ - назови как хочешь. Одному из вас (как я понял, нас с Лешкой) в сборе материалов для диплома поспособствовать, а другому помогать необязательно. Проще говоря, у Алексея в городе есть покровитель, а у тебя - нет! И покровитель важный, если тебя к нам отправили младшим техником, а Алексея старшим, и посоветовали на него обратить внимание".
   Вот так-то! Кто б мог подумать, что двойная черта под фамилией в простой записке принесет одному неплохо оплачиваемую легкую жизнь, а другому лишние неприятности, оплачиваемые намного хуже!
   В пятницу Юля еще раз напомнила Лешке, что бы я в отряде на выходной не оставался, а в субботу Николай Федорович отыгрался на мне по полной. Я в камералке дорисовывал чистовую карту на ватмане, когда с моего пятачка вернулась машина и привезла всех, кроме одного канавщика, которого успевший начудить шофер не смог на участке найти. Народ побежал в столовую на обед, а этот пьяница не сразу доложил начальнику, что не нашел человека, а только после обеда. Николай Федорович поорал на него, потом вместе они заглянули в мою палатку, и весь этот ор повторился для меня. С приказом мне вместе с шофером на пятачок возвращаться и потерянного человека отыскать.
   Пришлось ехать - и в геологии некоторые приказы выполняются без обсуждений - показывать шоферу, куда он работягу привез утром. Канаву нашли, но возле нее человека не оказалось. Покрутились между сопок по бездорожью, и уже на пол пути к отряду работягу встретили, как и положено обматерили - по технике безопасности должен был от канавы не отходить и ждать помощи. В итоге в отряд вернулись через два с лишним часа, успокоили начальника - нашелся человек, не пропал. Но машина с желающими отдохнуть в партию уже уехала, и что мне теперь делать, как до Светы добраться - не мог и представить. Пятьдесят километров так просто не пробежишь, даже если человек тренированный.
   И посоветоваться не с кем - вся молодежь из отряда умотала! Даже Лешка, причем с Фаиночкой! И что теперь? Попросить Николая Федоровича, что бы шофер на дежурной машине меня до партии подбросил? Размечтался! Лешку он, возможно и приказал бы подбросить, но меня - ни вжисть, после "душевного" с ним обмена любезностями. Но Света меня ждет! Я же обещал!
   Единственный вариант - добежать до железнодорожного разъезда, на котором поезда часто останавливаются, что бы пропустить встречный, и заскочить на тормозную площадку вагона попутного товарняка. А напротив поселка горняков - железка от него в километре - выпрыгнуть, если скорость поезда позволит, и постараться не сломать ноги или еще чего посерьезней. Выпрыгнуть не получится - катить дальше, до очередного разъезда. А там как бог даст. Но дело явно авантюрное, и непредсказуемое.
   Предупредив начальника, что отряд я покидаю и буду добираться до партии на попутке, побежал к разъезду, и встретил там работягу, из-за которого опоздал на машину в партийский поселок. Оказывается, и он жаждет в цивилизацию! Тут же мы скорешились, у знакомого хозяина местной лавки приобрели пару бутылок вина, одну тут же выдули, а вторую мой попутчик припрятал. И потащил меня к светофору, перед которым товарняк в нужном направлении должен остановиться.
   "Бутылку машинистам отдадим", - объяснил опытный попутчик, - "и они тормознут. Что б нам полегче прыгать".
   "А если откажутся?" - усомнился я в возможности подобного.
   "Не откажутся", - успокоил всезнайка, - "не первый раз еду!"
   Два поезда на Мирный проскочили не останавливаясь. Третий перед красным сигналом светофора начал тормозить, а мы немного пробежали вперед к тепловозу. Один из машинистов спустился на землю, и мой попутчик без проблем взамен бутылки получил обещание даже сигнал дать, когда нужно прыгать. Через час с небольшим были в поселке горняков, попутчик мой отвалил в еще работавший пивбар, а я побежал в поселок партии.
   В мужской общаге дым стоял коромыслом. Знакомые ребята и девчата готовились к танцам на летней открытой площадке. Мне тут же нашли место на кровати, всунули в руки стакан с вином, а Юля, отодвинув в сторону парня, присела со мной рядом. И зашептала на ухо:
   "Иди в наше общежитие. Света одна осталась, переживает, что ты не приехал, и никуда идти не хочет!"
   Народ рядом зашумел, нечего, мол, шушукаться, пришлось пить за встречу, рассказывать о приключении на железной дороге. Тут же стакан мне напузырили еще раз, что б со всеми сровнялся, собирались налить третий, но Юля толкнула меня в бок - девушка ждет, - и я, помахав руками что хорош спиртного, начал выбираться к двери. Махнув Коле, что бы меня проводил.
   Все конечно поняли, куда я тороплюсь, и из комнаты выбраться позволили. После чего я у Коли попросил одолжения:
   "Приехал налегке. Ты уж найди что-нибудь, что бы на голой кровати не валяться", - подразумевалось само-собой, что ночевать я приду к нему в комнату.
   "Искать нечего", - успокоил Коля, - "Лешка сюда спальник приволок, а ночевать у Фаиночки будет! Никуда его не отпустит!" Ну и отлично.
   Через пять минут вошел в женскую общагу, непривычно тихую. Постучал в знакомую комнату.
  
   Часть одиннадцатая.
  
   Дверь открылась, и....дыхание у меня перехватило: за ней, в легком летнем сарафанчике, стояла удивительная красавица, с обнаженными плечиками, с тщательно уложенными в пышную прическу локонами пшенично-желтых волос, с чуть-чуть подведенными ресницами и блестящими под прозрачной помадой соблазнительными губками.
   Как я сразу не разглядел это совершенство! Как мог пропустить, не заметить, не обратить внимание! И сейчас стоял истуканом, не зная что и сказать!
   Света, разглядев перед собой статую, прошептала:
   "Приехал!" - и не просто с улыбкой, а улыбкой завораживающей сделала шажок навстречу. Не контролируемые сознанием мои руки потянулись к ней навстречу, и я, так не вымолвив ни слова, девушку обнял, и совсем обалдевая от тепла ее груди, от частых-частых не слышных, но ощутимых ударов ее сердца и дрожи тела, поцеловал так, как не целовал никого на свете.
   "Проходи!" - Света от меня осторожно оторвалась, часто дыша после долгого поцелуя; потрогала губы пальцем, - "Медведь, чуть не откусил!" - улыбнулась, будто "укус" для нее был слаще меда, и за руку, как собачонку на поводке, провела меня в комнату. Усадила на кровать, села рядом. Я наконец начал в себя приходить.
   "Какая ты ....", - хотел сказать "красивая", но только покачал головой, и положил девушке руку на открытое плечо. Не мог этого не сделать, так она меня притягивала, вызывала желание чувствовать ее тело постоянно, без какого-либо перерыва.
   "Не надо, Юра!" - посмотрела на меня с такой просьбой, что рука автоматически с плеча девушки убралась. Все же знает, что можно ожидать от мужика, если он сидит рядом на кровати. Хотя я ничего такого в виду не имел.
   "Еле из отряда вырвался!" - наконец обрел я дар речи.
   "А я знаю!" - улыбнулась чаровница, и положила свою руку на мою, - "Мне Коля рассказал, что начальник отправил тебя пропавшего искать. Только..., верила, что все равно сюда доберешься! Даже вот... прическу сделала, и губы накрасила!"
   "Ты и без этого красавица!" - наконец сказал то, что все никак не получалось, и ее руку, лежащую на моей, потянул к губам. Поцеловать, не испугав девушку другими, опасными для ее чести действиями.
   Поцеловать не успел: в коридоре послышались шаги, без стука дверь распахнулась, и в комнату влетела улыбающаяся Юличка. Мы со Светой суматошно приняли соответствующее моменту положение.
   "Вот вы где, голубки!" - внимательно нас оглядела, - "Вижу, что все у вас в порядке!" - погрозила мне пальцем, - "Не вздумай Светочку обидеть!"
   "Даже в мыслях нет!" - улыбнулся нежданной проверяющей. Света ей тоже улыбнулась, но еще и склонила мне голову на плечо:
   "Как мы смотримся?" - поинтересовалась у подруги, а вернее показала, что между нами есть какое-то доверие. Юля еще раз внимательно нас осмотрела, для Светы на полном серьезе выдала:
   "Хорошо смотритесь. Ты ему головку на плечо, а он тебя тут же в кровать положить попробует!" - и уже мне погрозила пальцем, - "Смотри! Ты мужик опытный, а она пока несовершеннолетняя!"
   Света при упоминании о кровати в испуге от меня отстранилась, на что эта чертовка с удовлетворением кивнула головой:
   "Правильно сделала. И вообще, тебе на кровати сидеть с ним не стоит. Тем более целоваться. Мало ли что", - улыбнулась мне, знай мол меру, - "Ладно, с вами все понятно. Мешать влюбленным не буду!" - и из комнаты выскочила.
   "Сейчас еще кто-нибудь прибежит!" - посмотрела ей вслед Света, - "Может, пойдем, погуляем?" Правильно, на всякий случай мне лучше от кровати держаться подальше. И что это со мной? Даже в мыслях не могу представить того, что раньше с другими девушками делал запросто!
   По знакомому маршруту вокруг поселка бродили до утра, пока звезды не начали гаснуть. Зная, что ночью уже и прохладно, я в отряде захватил с собой легкую курточку. Когда стемнела, заставил Свету ее одеть, и остался в одной летней рубашке. Но и в ней не чувствовал прохлады! Достаточно было девушку обнять и поцеловать - этому она уже не противилась - и мне становилось жарко. Причем не только: тело, при жутком напряжении охватывала дрожь, голова начинала кружиться и переставала соображать. Уж не симптомы ли это маньяка? Все же находил в себе силы вовремя остановиться, начать разговор на нейтральную тему.
   Пришла пора расставаться, и подошли к женскому общежитию. Света сама (первый раз!) обняла меня, глубоко вздохнула, и убила напрочь:
   "Еще не знаешь, но завтра последний день, когда мы сможем увидеться. В пятницу заканчивается моя практика, а в субботу мы все уезжаем".
   "Как последний?" - не мог я поверить в такое, - "Почему последний?" - не мог найти объяснение и этому, и лихорадочно пытался понять, что же мне нужно сделать, что бы ни первое, ни второе не случилось в реальности.
   "И задержаться здесь не могу, девчата уже предупредили, что одну меня не оставят", - подняла голову, посмотрела мне в лицо и улыбнулась, - "на растерзание такому как ты опытному ловеласу!" Я же лихорадочно соображал, что можно сделать, что бы уже сегодняшний день - воскресенье то наступило - не оказался для нас последним. Хотя крайний вариант - сбежать в следующую пятницу после работы из отряда, попутным транспортом добраться до партии, в крайнем случае на товарняке, был уже готов. И черт с тем, как отреагирует Николай Федорович, если и заметит мое отсутствие на работе в субботу. Не представлял, как Света поедет на вокзал одна, как не поцелую ее возле вагона, не скажу слов расставания.
   "Я обязательно приеду в пятницу! Что бы ни случилось! И обязательно провожу тебя на вокзал!" - потянулись друг к другу, и не могли не поцеловаться.
   "У нас намечена вечеринка. Прощальная. Соберутся знакомые. Я тебя буду ждать!" - мы еще раз слились в поцелуе. И наверное он длился бы вечно, если бы звезды не погасли окончательно, а восток не заалел под лучами еще не видимого солнца.
   Кто-то тормошил меня и называл по имени - Юра, Юра! - а Морфей никак не хотел отпускать. Но побудчик оказался настойчивым, и наконец я смог разлепить глаза. Склонившийся надо мной Коля с удовольствием заметил:
   "Ну ты и спишь! Еле достучался!" - показал глазами на дверь, - "Тебя на улице девушка ждет. Вставай давай!"
   Света пришла, кто ж еще! Я вскочил как ошпаренный, помотал головой прогнать остатки сонного наваждения, и побежал на выход. Возле дома стояла... Зина, улыбнулась, когда к ней подошел.
   "Зачем?" - задал понятный для обоих вопрос.
   "Извиниться!" - ответила серьезно, - "Что бы не думал, что я стерва последняя!"
   "Я и не думаю. Для меня девушки во всем правы. Но еще никто так как ты не бросал. Немножко обидно", - и Зиночке улыбнулся, все же были у нас две чудесные ночи.
   "Прости. Но по другому не могла", - начала смотреть мне в лицо с видом нашкодившего ребенка, - "Мне уже за двадцать, пора думать о семье. А ты хоть меня и старше, но в душе пацан! Я же вижу! Тебе еще погулять хочется! Скоро уедешь - и все, сразу обо мне забудешь. И непонятно куда на работу распределишься. А мне парень хороший подвернулся, постарше тебя. Зовет замуж. Что я могла сделать?"
   "Сказала бы сразу", - не нашел я ответа поумнее.
   "Сразу не получилось, сейчас и говорю", - улыбнулась, как она умела - завораживающе, - "А Света в тебя влюблена. Все видят! И моложе тебя на десять лет, правда же? Не бросай ее! Хорошей женой будет!" Молча смотрела на меня, и я на нее тоже.
   "Ну все. Еще раз прости. Покаялась", - улыбнулась, - "и легче стало! Прощай!"
   Зина сняла пальцем набежавшую слезинку, и почти побежала от места нашей встречи. Удачи тебе, рыжеволосая зеленоглазая искусительница!
   В комнате Коля успел открыл бутылку вина, на ящике, заменяющем стол, разложил нарезанную колбасу, хлеб, овощи.
   "Выпьем", - налил в стаканы, свой поднял, - "За Зиночку! Хорошая девушка! Только умная - сразу поняла, что ты до мужа не дорос! Хотя любовник хороший", - и свое вино выпил. Я от него не отстал, и на всякий случай поинтересовался:
   "С чего решил про любовника? Меня с Зиной никто в отряде не видел".
   "Это днем", - согласился Коля, - "И что вы ночью вытворяли - никто не знает. Только утром Зиночка светилась, будто всю ночь под мужиком лежала. Меня не проведешь!" - и подмигнул мне, этот опытный всезнайка.
   "Если что и было - не распространяйся. Не видел, не слышал. Понял?"
   "Конечно, конечно", - с серьезным видом начал по второму разу наполнять стаканы. И тут в коридоре забухало, в комнату ворвался Лешка.
   "С утра пьем", - вместо приветствия, и обернулся на меня, - "а я должен важные дела решать!"
   "Какие в воскресенье дела!" - хмыкнул Коля, доставая третий стакан и наливая в него остатки вина из бутылки.
   "Документы на два диплома собираю! Нужные карты отсиньковал! Осталось их раскрасить, да текст из отчета переписать!" - оправдался Лешка, с показным гневом в мою сторону.
   "Сам все сделал, или помог кто?" - и без большого ума было понятно, что все за него сделала Фаиночка.
   "Главное, что сделано! А сейчас нас с тобой главный геолог ждет, с какой- то просьбой", - ушел Лешка от прямого ответа. И стакан свой с вожделением с ящика поднял. Похоже, Фаиночка не разрешала ему вином излишне увлекаться, нужен то он ей для дела более важного, для которого вино лишняя помеха.
   Через пятнадцать минут мы были у главного геолога. Вначале он донес до меня то, что Лешка донести не хотел: нужные для диплома карты отсинькованы по его распоряжению, сложены в отдельные для каждого папочки. К ним же добавлены списки необходимых глав из отчета. И все эти документы Фаина, как начальник спецчасти в отряде, завтра с собой заберет, и там, на месте, мы будем с ними работать. Взамен за проделанную для нас работу главный геолог обратился с просьбой: на практике задержаться на две недели, потому что заменить нас с Лешкой некем. По виду своего сокурсника я понял, что он о просьбе уже знает, понятно что от Фаиночки, и если даже задерживаться не хочет, то отказом не ответит. Его же сделали старшим техником, и в отряде можно сказать пасли. Как после такого отказаться! Мне же, как младшему технику, запросто можно было и заартачиться, в знак несогласия, с такой оскорбительной оценкой способностей двух студентов из одного института и даже из одной группы. Но... Светочка из моих мыслей не уходила, как и предстоящий ее отъезд из партии. Редко со мной случается, но сейчас набрался наглости:
   "Останусь. Но в пятницу после работы Николай Федорович должен меня из отряда подбросить в партию, и на субботу дать выходной!"
   Главный геолог поначалу удивился, на меня посмотрел, догадался, зачем меня в партию потянуло, и деликатно кашлянул:
   "Понятно! Вот, оказывается, кто с самой красивой студенткой у нас по ночам гуляет!" - покачал головой, - "Ребята уж как к ней подкатывались, и все бестолку!" - принял вид серьезный, - "Ну да ладно. Сделаем по другому: я в пятницу в отряд поеду, посмотреть что у вас нового. А обратно тебя прихвачу. И Николая Федоровича поставлю в известность, что в субботу ты мне нужен в партии".
   "Тогда остаюсь!" - ответил с удовольствием. А Лешка с сожалением вздохнул: знал об отвальной у студенток, а попасть на нее....только через труп Фаиночки. Об этом он промолчал, но когда из дома главного геолога вышли, претензию мне предъявил:
   "Не мог за двоих насчет субботы побеспокоиться! С девчонками и я знаком, с удовольствием бы на отвальной посидел!"
   "Посидишь в отряде с Фаиночкой!" - подмигнул я ловеласу, - "Для девчат ты кусок отломанный, знают, чем ты с ней занимаешься, и точно мешать не будут. Из женской солидарности!" Лешка не ответил, а только вздохнул как лошадь. Выразил так свои эмоции. И я тут же сделал ему ручкой, дальнейшее его присутствие рядом мешало - я направлялся к общаге женской.
   Время подбиралось к обеду, и в знакомой комнате девчата давно были на ногах. Меня тут же усадили за стол, и получил официальное приглашение на пятничный "девичник" по случаю окончания практики. И что бы девушку, то-есть Светочку, не таскал всю ночь вокруг поселка, она, бедненькая, из-за меня так похудела, что они боятся за ее здоровье. А впереди у всех, и Светы тоже, почти неделя работы. Я девчатам что-то отвечал, ничего конкретно не обещая, пока Света не подошла ко мне, взяла мою руку в свою, и не вывела на улицу.
   "Пойдем! А то нам не только гулять запретят!" - улыбнулась и прикоснулась головой к моему плечу. От общаги мы быстренько побежали к дороге на шахтерский поселок. И уже по ней спокойно пошли шагом.
   "Бедненькая худенькая девушка не должна оставаться голодной", - огляделся, что бы никто этого не заметил, и.... потянулись друг к другу. Первый поцелуй после недолгой разлуки. И такой вкусный, такой волнующий! Наконец отпрянули друг от друга отдышаться. Теперь я вспомнил, что же хотел Свете предложить:
   "Дойдем до Мирного, пообедаем в столовой. Можно пробежаться по магазинам", - надеялся купить девушке какую-нибудь безделушку, потому что на вещь серьезную денег не было, - "и можно гулять до ночи!"
   "Как скажешь!" - снова потянулась к моим губам, прижалась к моей груди своей, упругой, горячей, одурманивающей. Возбуждающей. Почувствовала, что у меня не все в порядке в нижней половине тела, осторожно отпрянула:
   "Прости! Больше не буду!" - улыбаясь, потащила меня за руку по дороге.
   До шахтерского поселка мы дошли пешком. Парочка попутных машин была, и возле нас притормаживали. Но мы начинали махать руками, что бы проезжали не останавливаясь. Нам сейчас не нужны были ни машины, ни кто-либо другой. Обрадовал Свету, что насчет пятницы и субботы с главным геологом я договорился, и прыгать с поезда, как это было вчера, мне не придется. Подурачились, поцеловались много раз - и все, уже Мирный.
   В кафешке народа было мало, заняли столик в уголке. Аппетитом бог меня не обделил, и я пообедал плотненько. Света же поклевала как птичка, и все, несмотря на мои уговоры не скромничать и не худеть дальше. Улыбчивая официантка попыталась мне помочь: подошла к Свете, склонилась над ней и приобняла:
   "Девочка милая! Не стесняйся, кушай побольше!" - чмокнула ее в щечку и повернулась ко мне, - "Какая она у тебя красивая!"
   Не улыбнуться я не мог, а когда оглядел зал, посмотреть как посетители отреагировали на этот маленький инцидент, увидел, что многие с улыбкой смотрят на наш столик. Света тоже это заметила, и смутилась окончательно.
   На улице, когда вышли из кафешки, повеселела, заулыбалась, и в первом магазине с удовольствием разглядывала всякие чисто женские штучки. Я постоянно спрашивал: "Что тебе нравится?" Хотя уже понял, что никакого подарка купить не могу, приличные вещи слишком дорого стоили. Света пожимала плечиками, прекрасно понимая мои финансовые возможности, и скоро потянула меня на выход:
   "Нечего здесь смотреть! Мне сейчас ты нужен, а не эти финтиклюшки!" - с улыбкой взяла меня под руку, и крепко ее к себе прижала. Как ценность, с которой не намерена никогда расставаться.
   В продуктовом магазине было проще: я выбрал бутылку сухого вина, Света - кое-что поужинать. И все, с покупками в пакете пошагали в партию. И снова поцелуи, вроде бы случайные прикосновения. И разговоры, разговоры на непонятно откуда возникающие и почему то волнующие нас темы.
   В партии на минуту разбежались переодеться - к вечеру уже набегала прохлада, - и вновь встретившись, пошли по знакомому маршруту вокруг партии. Никто нам не мешал! Но время летело на удивление быстро. Так, что нам его постоянно ни на что не хватало.
   Потемнело, и я вспомнил о покупках в шахтерском поселке. В подходящем месте, на обрыве неширокого сухого русла, где можно с комфортом устроиться, остановились. Курточку свою я снял и расстелил на сухой траве, усадил на нее Свету, устроился с ней рядом.
   "Как хорошо!" - Света подняла вверх голову и с закрытыми глазами выгнулась назад, опершись на руки, - "Ножкам отдохнуть давно хочется!"
   Ну не кретин ли я? Замучил девушку! Мог бы давно предложить ей посидеть! Миловаться можно и в таком положении!
   "И кушать хочется!" - продолжила для меня с улыбкой. Неудивительно, в кафешке она не больше воробья поклевала. Не заставил ждать, и тут же разложил купленные припасы. Вначале выпили вина (стаканчик прихватить в общаге я не забыл!), дошла очередь и до булочек и колбасы. Впрочем, я больше смотрел на свою красавицу, как она на глазах оживала, и допивал вино, что делать она отказалась.
   Перекусили, и нас снова потянуло друг к другу. Может, подействовало вино, а может пришло время, но Света стала посмелее: поцелуи подольше, объятия покрепче, глаза заблестели поярче. Не мог остановить себя, и осторожно под кофточку и сарафанчик запустил руку. Упругая грудь опалила ладонь теплом, твердый сосочек между пальцами выглянул из под одежды . Света напряглась всем телом и смотрела мне в глаза. Нежно и осторожно сжал грудь - Света напряглась еще больше, на секунду глаза закрыла.
   "Юрочка, только...", - прошептала еле слышно. Да! Да! Знаю, что не надо, чего нельзя делать дальше! Но как трудно совладеть с собой! Осторожно руку убрал.
   "Прости! И не бойся". Света опустила голову мне на грудь, прошептала еще тише:
   "Я...тебя....люблю". И я, взрослый мужик, успевший после школы два года поработать, три отслужить в армии и пять отучиться в институте, повидавший многих девушек, получивший от некоторых все возможное и ни одной не объяснившийся в любви, сейчас, одурманенный исходящими от жаркого тела в моих объятиях флюидами, так же тихо прошептал Свете на ухо:
   "Я тебя тоже". Долго сидели молча.
   Время шло. Может быть, из-за прошлой бессонной ночи, больше суток в прогулках на ногах, постоянного любовного напряжения, сил у нас оставалось маловато. Прикорнув у меня на груди, почувствовал, что любовь моя дышать стала ровнее, тело немного расслабилось. Замер без малейшего движения - пусть подремлет, это ей не помешает. Через десять минут зашевелилась, вздохнула глубоко.
   "Как с тобой хорошо!" - от меня оторвалась, улыбнулась, - "Пора домой. Иначе я еще раз засну, и уже до утра".
   Возле женской общаги попрощались, поцеловались, и ... разбежались, потому что по другому расстаться никак не получалось.
   А звезды на небе начали гаснуть.
  
   Часть двенадцатая.
  
   Коля, как поводырь слепого, полусонного довел меня до машины и помог залезть в кузов. По бездорожью до отряда, на рытвинах и ухабах, постоянно клевал носом. Чем веселил всех в кузове. Не помню, сходил ли в отряде в столовую, но точно знаю, что до пятачка меня довезли, что-то там говорил канавщикам, что-то техникам документаторам. После чего в кустах, где на меня сложно наткнуться, а машиной раздавить вообще невозможно, расстелил курточку, упал на нее, и отключился. Не думая ни о ядовитых змеях, ни о скорпионах и тарантулах, ни о других отвратительных созданиях. Прости меня, Николай Федорович, за такой бесчестный поступок!
   Кажется, спал недолго, но когда открыл глаза, солнце стояло над головой. За конец рукоятки поднял молоток и дал ему возможность принять вертикальное положение: по длине отбрасываемой тени и ее направлению получалось двенадцать часов полудня. Ничего себе! Три часа провалялся! Зато голова соображала, и два часа я успел побегать, кое-что посмотреть и на миллиметровке подрисовать. Кстати, мест, где можно подрисовывать, осталось немного. Прикинул на карте - дней на десять работы, не больше. Прикинул по времени - к концу официальной практики дела на пятачке я закончу. И остается две недели, выпрошенные главным геологом на уточнение по данным электроразведки положения разлома на старой моей площади. Плюс там же пройти картировочные скважины и кое-что вскрыть канавами, если до них дойдет дело.
   С пятачка в отряд вернулся бодрым, в столовой с аппетитом умял все возможное (завтракал ли утром - так и не вспомнил), и пошел в палатку на позднюю по понедельникам сиесту. Лешка на раскладушке уже валялся. Посмотрел на меня с сочувствием:
   " Ну и видок у тебя был утром! Вы что, вагон со Светкой ночью разгружали? Ты, пока в отряд ехали, в машине спал, а девчонка, когда я к электроразведчикам пришел, в Рафике кимарила, подружки упросили начальника ее не будить!"
   "Не ругал ее?" - на душе у меня стало неспокойно.
   "За что?" - Лешка заулыбался, - "Он (старший техник) рядом с ней на цыпочках ходил! И мне кулаком погрозил, что б не шумел", - уставился на меня этаким изучающим взглядом, - " Пришлось еще раз Рафик навестить, в конце работы", - и продолжал на меня смотреть, теперь молча. Что-то ждал.
   "Зачем?" - оправдал я ожидание.
   "Тебя обрадовать!" - с улыбкой протянул мне склеенный из листа бумаги не подписанный конвертик, - "Светка передала!"
   Почувствовал, как кровь приливает к лицу, пальцы, когда разрывал конверт, подрагивали. На внутренней его стороне было три слова: Люблю! Целую! Жду! Вздохнул с облегчением. Лешка с любопытством на меня смотрел.
   "Что написала?" - начал меня взглядом гипнотизировать.
   "То, что ты всем девчонкам по ночам шепчешь!"
   "А....тогда пиши ответ! Завтра передам!" - вот это подсказывать мне необязательно. Но сочинять при Лешке не получалось. Пришлось отложить до вечера, и когда последние любители настольного тенниса палатку-камералку покинули, послание сочинил. Девчонке, младше меня на десять лет, написал о любви! Чего никогда и никому не делал! Утром тщательно заклеенное послание любопытному Лешке отдал для передачи.
   Еще два дня в поле бегал по максимому. А в четверг все геологи остались камералить - готовились к приезду главного геолога партии.
   Я начал с пятачка. Разложил перед собой миллиметровку, внимательно рассмотрел вблизи сидя, потом поднявшись на ноги -вроде как издали. И нашел аж пять признаков возможной на пятачке руды! Оптимист хренов!
   Во-первых, прослеживался не просто разлом, а сложная разрывная структура (в геологии чем сложней - тем лучше).
   Во-вторых, вдоль нее развиты линейные интрузивные тела разного состава и возраста. То-есть, разрывная структура глубинная, и имеет связь с магматическим очагом.
   В третьих, магматический очаг подтверждается гравикой, которая зафиксировала на глубине пятьсот метров массив гранитоидов. Они, согласно теории, и являются первоисточником элементов в образовывающихся рудных скоплениях.
   В четвертых, породы в самой структуре и вблизи ее в разной степени изменены - из коричневых разных оттенков превратились в светло зеленые, зеленые, и темно зеленые в наиболее насыщенных разломами местах. А это свидетельствовало о том, что газо-жидкостные флюиды, эти носители рудообразующих элементов, отделялись от гранитоидов по мере их остывания, и использовали разрывную структуру как возможный канал перемещения.
   В пятых, можно ограничить площадь очень дорогих поисков бурением: породы на пятачке залегают не горизонтально, а с наклоном на запад. То-есть, на востоке обнажаются более древние, и как я знал, для руды не подходящие. Почему? Бог знает, но в уже известных и разведанных рядом и вокруг рудных объектах такое подтверждается. Стало быть, и я должен это учитывать, и восток пятачка - третья его часть - уже сейчас исключить из перспективной на поиски бурением площади. Центральная же часть пятачка, где породы изменены максимально, и сами они для руды подходящие - опять таки по аналогии с известными рудными объектами - самая перспективная, и бурение здесь можно планировать хоть сейчас. Западная часть тоже перспективна, но поверхность сложена более молодыми породами, перекрывающими можно сказать рудовмещающие. То-есть, руда под ними теоретически может быть, и ее можно искать, если мощность пустых перекрывающих это позволит.
   Полюбовавшись на свою портянку, кое-что на ней подправил, зеленым карандашиком раскрасил изменения в породах - в оттенках согласно степени проявлений; красным карандашиком выделил редкие пятна ожелезнения - оно обычно соседствует рядом с рудой. И решил, что на миллиметровке есть о чем рассказать и что показать. Это главному геологу, когда до говорильни дойдет дело.
   Миллиметровку на пятачок заменил на столе первой своей картой на ватмане. Теперь ее рассмотрел сидя, потом поднялся, и подумал над ней стоя. Что-то меня немного напрягало, какая-то на карте недоделка.
   Достал пикетажку, просмотрел старые записи. И нашел, что на краю долины со скрытым в ней разломом, есть небольшой выход пород, не похожих на повсеместно развитые вокруг бесперспективные породы более молодые. Пришлось найти образец и еще раз внимательно его рассмотреть: точно, в единственном выходе на поверхность породы рудонесущие, причем измененные интенсивно! И в сторону долины к разлому уходят под наносы! Вдруг они и под ними, вплоть до этого разлома? Подошел проконсультироваться к Виктору Александровичу.
   Послушал меня, посмотрел на карте, где и чем я его заморачиваю, подумал.
   "Все правильно. Молодец, что не пропустил. Теперь нужно задать канавы, и положение перспективных пород по ним уточнить, в первую очередь в сторону долины. Ну и везде отобрать пробы", - посмотрел на меня, - "Завтра так и доложишь главному геологу". Я покивал головой, вроде как хорошо, понял. А старший геолог улыбнулся:
   "Он тебя агитировать будет, к нам на работу распределиться!"
   Приятно слышать.
   Камералка затянулась до вечера, и не давала расслабляться. А после нее пришли сомнения: вдруг завтра главный геолог не возьмет меня в партию? Вдруг что-то случится и он передумает? Верить в такое....Непроизвольно начинал подсчитывать часы, остававшиеся до встречи с любимой. Так их много! В лучшем варианте - еще целая ночь и почти день!
   Утром в отряде главный геолог, слава богу, появился. В камералке собрались геологи и геофизики, Николай Федорович тоже пришел, без приглашения подсел к шефу поближе. Наконец определился порядок работы. Мне как всегда "повезло" показывать материалы первым. Разложил портянку-милиметровку на пятачок, и рассказал все, что вчера придумал. Рассуждения главному геологу понравились, в том числе выводы о возможной на участке руде - когда я пальце показал где бурить не стоит, где очень даже стоит, а где можно попробовать, но для начала заверочной скважиной уточнить мощность перекрывающих возможную руду пород пустых. После чего услышал оценку своей работы, высказанную в сторону Виктора Александровича:
   "Карта отличная, на уровне толкового геолога. Через месяц-два придут анализы проб, и можно намечать скважины. А тебе", - обернулся в мою сторону, - "нарисовать парочку разрезов, поперек главной структуры. Лучше это никто не сделает!" Я кивнул головой, мол понял, а Виктор Александрович быстро положил перед главным геологом ватман с первой в моей жизни геологической картой:
   "Кое-что появилось и на этой площадке", - толкнул меня в бок, давай мол, говори.
   Рассказал свои измышления насчет единственного обнажения перспективных пород, о пока недоизученном разломе под наносами, по своей значимости возможно аналогичному только что просмотренной на миллиметровке структуре. Еще раз заставил главного геолога задуматься, потом попросить геофизические накладки.
   Совмещали их с картой, разбирались в хитросплетении изолиний. Глубинных массивов не выделялось, но единственное обнажение пород перспективных лежало в центре небольшой гравиметрической аномалии размером до нескольких сотен метров в диаметре, какие обычно бывают над менее плотными или измененными породами, залегающими неглубоко. То-есть, согласно этой аномалии, перспективные породы в ее пределах перекрыты породами заведомо пустыми небольшой мощности, и до них легко добраться скважинами. Причем аномалия тянулась до разлома в долине, а после него характер поля существенно менялся, что свидетельствовало о крупных по этому разлому подвижках.
   "На данный момент неплохо. Но нужно доработать", - главный геолог глянул на меня, - "и студент с этим не успеет", - повернулся к Виктору Александровичу, - "он (то-есть я) вам наметит, где канавы пройти, где скважины картировочные. Ну а сам не успеет - проследит за ними кто-то другой, решишь кто". Виктор Александрович промолчал, но от вздоха глубокого не сдержался. На этом душу мою отпустили на покаяние, а Николай Федорович со своими комментариями насчет мой работы не влез.
   Дальше докладывали мои коллеги по геологическим съемкам - молодой Слава, и солидный Антон Степанович. Породы у них были те же, что и на моем пятачке, но сложной, долгоживущей глубинной структурой даже не пахло. И геофизические накладки серенькие, не на чем остановить глаз. И резюме главного геолога было соответствующее:
   "У тебя можно закругляться. Канавой вскроешь свою фитюльку (так назвал единственный приличный разлом), и достаточно", - это он Славе.
   "У тебя сложнее", - это Антону Степановичу, - "подходящий разлом в долине, придется картировочное бурение ставить", - посмотрел на Лешку, и ткнул пальцем на меня, - " Только вначале к нему картировку перетянем, как договаривались".
   Дальше быстро отстрелялся Лешка, составлявший всего лишь схему. Ее еще уточнять и уточнять, и в этом году довести до ума точно не получится. Так что, от Лешки ничего особого главный геолог не ждал.
   "Работай дальше", - такую ему дал оценку, непонятно только, что это означало: хорошо или плохо. Зато Николай Федорович любимца без внимания не оставил:
   "Сложный участок", - это насчет Лешкиной схемы, - "но парень разобрался, разломы наметил. А это по картировке не у каждого получится!" - только забыл сказать, что половина этой схемы сделана мною. Главный геолог на его речугу не отреагировал. Предложил общий перекур, а после него - экскурсию по интересным местам. Все тут же потянули из палатки на свежий воздух. Главный геолог поманил меня:
   "Все, что возьмешь с собой, отнеси в машину. Шофера я предупредил, что к чему, и в партию поедем, в отряд не возвращаясь", - успокоил мою душу! И помахал рукой Николаю Федоровичу, что-то хотел сказать и ему. Я же рванул в палатку, засунул в чехол спальник, переоделся в подходящую для партии и городка одежду. А заранее приготовленные бутылки Пино-Франа давно были затарены в брезентовый пробный мешок. Притащил все к Уазику, шофер помог загрузить позади сидений.
   Виктору Александровичу, Виталию и мне было предложено заднее сидение Уазика; Слава, Антон Степанович, Лешка и Виктор Андрианович забрались в кузов бортовой, к шоферу в кабину залез Николай Федорович. Поехали.
   "Командуй!" - обернулся ко мне главный геолог, и я показал рукой: рулить к долине, с разломом под наносами, и с единственным выходом измененных перспективных пород.
   Из обеих машин вылезли, к нужному месту подошли, я пообъяснял что к чему. Главному геологу ситуация понравилась:
   "Будем делать все, что наметили!" - это он Виктору Александровичу. Разошлись по машинам, поехали к пятачку.
   Здесь задержались надолго. Измененные породы, сложная структура, понравились всем. Геологи застучали молотками, начали образцы сравнивать, о чем то спорить, что то друг другу доказывать. Пробежались вдоль структуры метров пятьсот, вернулись назад и проехали на машинах дальше с пол километра, слезли, камни поколотили.
   "Все хорошо, все правильно. Будем проектировать бурение", - выдал главный геолог окончательный вердикт, для меня приятный, и обратился к молодому Славе, - "Вези к своему разлому, глянем, что у тебя". Поехали, только теперь впереди была бортовая.
   В принципе, можно было и не ехать. Так себе разломчик, единственная плоскость скольжения с глинкой трения, ни тебе осложнений, ни изменений, и вообще ничего интересного. Посмотреть хватило пятнадцати минут.
   "По домам", - последовала команда, и начали разбираться по машинам. Поехали к дороге из отряда на партию.
   "Для поисков бурением у вас намечается два участка", - обернулся главный геолог назад, к Виктору Александровичу, - "Две разрывных структуры у него", - показал на меня глазами. Отвернулся, устроился на сидении поудобней: "Теперь к ним все внимание. Пока у студента (точно имел ввиду меня!) практика не закончилась!" Мне, конечно, было приятно это слышать, и в душе я улыбнулся, вдобавок к уже хорошему настроению: еду в партию, скоро встреча с любимой! И как дошел до такой жизни, ведь слово любовь и все его производные совсем недавно считал для себя ненужными, необязательными и даже вредными!
   Выехали на дорогу, остановились. Главный геолог обернулся к Виктору Александровичу:
   "Студента я с собой забираю, до понедельника. Николай Федорович знает!"
   Старший геолог и Виталий заулыбались, последний мне и подмигнул. Не иначе, Лешка в очередной раз проболтался, куда я сейчас направляюсь! С трудом удалось сохранить вид серьезный. Но это моих отрядных учителей не обмануло, и из Уазика они вылезали с довольными физиономиями. Помахали руками, и побежали к подъезжающей бортовой, вернуться на ней в отряд. Наш же Уазик покатил в противоположную сторону, в цивилизацию, приближая меня к любимой.
   "Девушку провожать едешь?" - главный геолог обернулся ко мне с переднего сидения. С хитрецой в глазах.
   "Да", - промямлил я, не очень и удивившись. Знал главный геолог о наших со Светой ночных прогулках вокруг партии, и без труда догадался, зачем я у него выпрашивал день для личных дел.
   "Красивая девчонка. И скромная", - похвалил Свету, и уселся на сидении нормально. А через минуту обернулся еще раз:
   "Если захочешь сюда распределиться - скажи. Я это для тебя с удовольствием устрою", - и отвернулся, давая мне время подумать.
   В памяти мгновением пролетели ночные охоты, родник, море следов сайги вокруг него, постоянно выскакивающие в маршрутах зайцы, озеро с немереным количеством рыбы. Постоянное тепло наконец, постоянное солнце, божественные ночи с бриллиантами звезд!
   "Хочу", - вырвалось из меня. Главный геолог сразу же обернулся:
   "Вот и хорошо!" - улыбнулся, - "Решишь - проблем не будет и с девушкой, распределят к нам", - и смотрел мне в глаза.
   "Тоже хочу", - это ответил с надеждой, что Светуля будет не против.
   "Договорились!" - протянул ко мне руку и я ее пожал своей. А впереди показался шахтерский городок.
  
   Часть тринадцатая.
  
   Мужская общага встретила тишиной. Никого! В знакомой комнате бросил спальник на пустую кровать, с пробным мешком в руке, затаренным бутылками с вином, побежал к общаге женской. И попал туда в разгар оформления праздничного, но отнюдь не радующего меня стола - проводы друзей, подруг, и любимых никого не вдохновляют.
   Встретили как старого знакомого, хором выдали "ура!", когда выставил на стол содержимое пробного мешка, тут же хотели придумать мне работу. Но, разглядев выражение лица, почти неотрывный взгляд на Свету (а ее на меня), махнули на нас рукой и оставили в покое. Мы тут же из дома выскочили, с надеждой разочек поцеловаться не на всеобщем обозрении. Не тут то было: народ постоянно вбегал и выбегал из общаги, все на нас с любопытством зыркали, кто-то с интересом поглядывал в нашу сторону из коридора.
   "Двадцать минут у нас есть", - тихо сказал Свете. Поняла, улыбнулась, и повела за руку от шумного дома к дороге на Мирный. И уже на ней, подальше от любопытных глаз, прижались друг к другу и целовались, пока не услышали призывные крики.
   Дальше пошло по знакомому сценарию: тосты за здоровье и успехи каждой из покидающих партию девушек, потом те же тосты за девушек остающихся. Потом магнитофон и танцы. Этого момента мы со Светой и ждали: потихоньку из общаги смылись. И больше до утра в ней не появлялись. Для начала в отсутствии лишних глаз наконец то утолили голод - почти двое суток не виделись! - близкого общения. Потом наступило время серьезного разговора. Рассказал о предложении главного геолога распределиться на работу сюда, в эту партию, и о своем желании этим предложением воспользоваться.
   "А вдруг меня пошлют в другое место?" - в ее голосе было мало надежды.
   "Если согласна вернуться сюда - главный геолог и об этом обещал позаботиться. Позвонит, куда нужно".
   "Согласна", - прошептала, и обняв за шею, потянулась к моим губам.
   В знакомом месте, где прошлый раз пили вино и перекусывали, присели и на этот раз. Обнял девушку, что бы ей было потеплее, и долго сидели - так нам было приятно. Светочку я целовал и в щечку, и в сладкие губы, и в светлые волосы, возбуждающие своим ароматом.
   Знал, знал прекрасно, что сейчас, после разговоров о любви, о встрече после защиты дипломов, после всех наших поцелуев, божественных контактов горячих тел, у девушки не хватит сил отказать мне оставшейся малости, чего между нами еще не было. Но она так смотрела мне в глаза, с такой немой просьбой этого не делать, что противиться ей не мог.
   Звезды начали гаснуть, стало светлеть и заалел восток. Я знал, что пассажирский поезд прибывает на полустанок в одиннадцать, но до него еще нужно добраться - двенадцать километров от Мирного. И как этого не хотелось, все же пришлось напомнить:
   "Светочка, пора идти. Девчата тебя уже ищут".
   "Еще минуточку", - вздохнула с сожалением, и прижалась ко мне покрепче.
   В женской общаге, когда подошли к ней в восемь утра с минутами, все были на ногах, и если Свету не искали, то собирались это делать.
   "Объявились наконец!" - Юля встретила нас на крыльце, покачала головой с осуждением. И очень внимательно Свету осмотрела, не знаю, что уж хотела увидеть. Света наоборот, ей улыбнулась, мимоходом чмокнула в щечку: "Все нормально!" И убежала в свою комнату. Юлечка же покачала головой, теперь для меня:
   "Молодец!" - похвалила непонятно за что. Наверное, поцелуй и слова Светы расшифровала. И попросила: "На часок смойся, не мешай девчатам собираться", - ушла в дом, а я пошагал к общаге мужской. Посидел на кровати, с так и не разложенным спальником, походил по комнате. И вышел на улицу. С час шатался рядом с общагой, с совсем не радостным настроением.
   К небольшому вокзалу на полустанке нас привез Рафик электроразведчиков, за час до поезда. Нас - это четыре уезжающих студентки, две из отряда и две из партии, и четверо провожающих - Юля, две девчонки из бригады электроразведчиков, и я. Пока билеты, пока разбирались, где должен остановиться нужный вагон, пока к этому месту подошли и подтащили сумки - пол часа прошло. И оставшиеся двадцать минут мы со Светой, отойдя от девчат на десять метров, молча стояли, держась за руки. А те постоянно на нас оборачивались и улыбались.
   Потом появился поезд, все нам закричали, что пора, начали разбирать вещи и готовиться бежать к вагону, если он остановится не рядом. Поезд стоял всего минуту, и отъезжающие спешили в вагон подняться. Света осталась последней, и когда все закричали, что поезд сейчас уйдет - быстро обняла меня и поцеловала. Досвидание, моя радость! Моя любовь! Первая! Надеюсь единственная.
   Поезд был уже далеко, а я все стоял и смотрел ему вслед. Потом подошла Юля, потащила за руку за девчатами к Рафику. В нем села со мной рядом, и когда от вокзала отъехали, с улыбкой поинтересовалась:
   "Ну и что, всему девочку научил, или только целоваться и обниматься?"
   До меня вопрос сразу не дошел, голова была занята совсем другими мыслями. Но Юля подождала, когда я из ступора выйду, и вопрос повторила в короткой форме:
   "Ну так как?"
   "Как тебе сказать", - отвечать мне совсем не хотелось.
   "А и не говори!" - не дала мне продолжить, - "Я и так знаю! Может ты ее и учил, только научила тебя она! Уважению к себе! Такой мужик", - осмотрела меня с восхищением, - "девок небось было немерено! А Светочку не тронул, я-то знаю. Молодец! Не раз бога поблагодаришь, что не стал нахальничать!" И что я мог ответить? Права Юлечка, и мне эта правда по душе.
   В общаге расстелил на кровати спальник, лег на него с желанием подремать после бессонной ночи. Закрыл глаза, и ... кто-то меня тормошил. Кажется, полежал всего минуту, не больше, но в комнате был Коля с незнакомым мне парнем - значит, дело к вечеру, раз машина из отряда отдыхающих в партию уже привезла.
   "Вставай!" - Коля продолжал меня тормошить, хотя глаза я и открыл, - "Давай по маленькой, за наш приезд!" - кивнул на знакомый замещающий стол ящик, со стоящей на нем бутылкой и закуской, - "потом к девчатам пойдем, на танцы пригласим!"
   Встал, компанию ребятам составил. Что-то они говорили веселое, о чем-то спрашивали меня, что-то я им отвечал. Но мысли были далеки от этого разговора - постоянно вспоминалась Света, последняя с ней ночь, расставание на вокзале.
   Потом ребята заставили вместе с ними идти к девчатам, о чем-то говорили у них в комнате. И так же как в мужской общаге эти разговоры до меня не доходили. Потом шумной ватагой пошли на площадку для танцев, и когда на ней разбились на пары и вышли в круг, я воспользовался моментом и очаг веселья покинул. Сейчас мне было не до танцев.
   Побродил по партии, в воспоминаниях последней ночи, попереживал за Свету. Где она сейчас? Как она сейчас? Все у нее хорошо, или как и я не находит себе места? Все, нужно что-то делать, иначе можно свихнуться. Неужто любовь может довести до такого?
   Пошел в общагу, улегся на спальник, и неожиданно для себя тут же отрубился.
   В воскресенье проснулся рано. Что бы не удивлять Колю и нового моего товарища, лежащих на соседних кроватях, своим отнюдь не привлекательным видом задумчивого неврастеника, потихоньку поднялся и общагу покинул. По прохладе дошагал до Мирного, прошелся по всем улицам поселка, чистым и ухоженным, полюбовался зеленью молодых деревьев вдоль тротуаров.
   В пивбаре выстоял очередь, с двумя полными кружками из него вышел, и устроился рядом на одном из бетонных блоков, непонятно для чего приготовленных. Хотел посидеть один, подумать о, как говорят, жизни. Как достойно закончить практику. Как собрать материалы для диплома.
   Ничего не получилось. Мысли постоянно возвращались к Свете! Разве может так быть? Разве это нормально? Или я свихнулся, и любовь, в которую я раньше не верил, в отместку за это меня доконала? Или доканчивает?
   Подошли два веселых парня, с кружками пива. Устроились рядом, один мне подмигнул:
   "На троих будешь?" - понятный вопрос, предлагают поучаствовать в распитии бутылки водки. Раньше я бы точно отказался, не привык пить с незнакомыми, тем более без хорошей закуски, да еще с пивом. Сейчас же согласие из меня выскочило без всякого раздумья:
   "С удовольствием!" - а рука сама полезла в карман, внести личный вклад в общее дело. Наверное, господь посчитал, что для меня самое время напиться. Конечно, не до поросячьего визга.
   В партию вернулся к вечеру, на своих двоих. Но пошатываясь, и веселым, как Коля позже сказал, до удивления. Никого не потревожив, рухнул на спальник. Спокойной ночи, Светочка! И отключился - сил ни физических, ни душевных не оставалось.
  
   Часть четырнадцатая.
  
   Утром Николай Федорович отъезд в отряд задерживал, пока не подкатила легковушка и из нее не вылезли две Мирненские девушки - замена уехавших студенток. Начальник для порядка их поругал, и наконец в отряд покатили.
   "Вчера эти крали на танцах были", - Коля нагнулся ко мне и тихонько прошептал, - "Полные оторвы!"
   Я на оторв глянул - не скажешь, девушки как девушки, ничего особого. Одна мой взгляд заметила, и ответила смелым своим, откровенно предлагающим знакомство.
   "Видишь?" - расшифровал его и Коля, - "Дружить с тобой напрашивается!"
   Отвечать не стал, на оторв перестал смотреть. Девушки сейчас меня мало трогали. Тем более новые, со смелыми взглядами.
   После завтрака в отрядной столовой, разъехались по рабочим местам. Сложностей у меня уже не было - так, что-то еще раз посмотреть, что-то на миллиметровке подрисовать. Но главное в уточнении уже не нуждалось, подрисовывать приходилось мелочи. Кайфовая работа, после недавних постоянных сомнений, возникающих неувязок, сложно объяснимых загадочных проявлений событий древнейших - миллионы лет назад - времен.
   Не очень за день и устал, но после обычной сиесты нашлась другая работенке: разобраться с материалами к диплому. Взял у Фаины папку с приготовленными для меня копиями карт, посмотрел что к чему, прочитал текст отчета. И понял, что не все слава богу: приличного рудного тела, которое в будущем дипломе я должен разведать, в природе нет. Есть фитюлька, разведки не требующая, ввиду малых размеров. И что делать? Пошел к Виктору Александровичу на консультацию.
   "А сам рудное тело нарисуй!" - посоветовал старший геолог, - "Увеличь длину, мощность, ну и содержания металла тоже".
   "А если туфту заметят?"
   "Кто? Откуда в Москве знают, что у тебя нарисовано? А если и знают - кому какое дело до твоего рудного тела, главное, что бы ты мог разведочную шахту запланировать и рассчитать. И потом: ты не первый, кто так делает. И не последний!" - так вот меня успокоил! Но подрисовывать руду я отложил на завтра, стало уже темнеть.
   До четверга в поле можно сказать отдыхал - работы оставалось все меньше и меньше. Зато после нее, пообедав и отдохнув, уходил в камералку и занимался материалами для диплома. Нарисовал шикарную руду, вдумчиво переписывал текст отчета, вставляя в него выдуманные мною размеры рудного тела, и туфтовые содержания полезных элементов. Лешка устраивался рядом, и тоже работал ручкой. Ему, кстати, для диплома ничего в тексте и на картах менять не пришлось.
   В четверг как обычно откамералили. Свои бумаги - и миллиметровку, и чистовую схему на ватмане я закончил. И что бы не сидеть без дела, помогал Лешке доделывать его схему: просмотрели последний поднятый буровиками керн, посидели над геофизическими накладками, кое-что на них выделили и на схему перенесли. Для обоих важно было закончить работу в отряде одновременно, что бы и до Москвы добираться вдвоем, а не порознь.
   А в пятницу все нахохотались от души. После обеда появился Уазик, подкатил к крайнему в ряду домику, и из него выскочил солдат с автоматом. Уазик газанул, и проехал по отряду до другого его конца, где остановился возле последнего домика, и из него выскочили двое: солдат с автоматом, и старший лейтенант при пистолете. Местная публика повылезала из жилищ, и с интересом наблюдала за развитием событий. Действия же вояк были не совсем понятны, но отработаны до автоматизма. Первый солдат занял позицию между рядами домиков и палаток, и приготовил автомат для стрельбы, наверное на случай, если кто-то из отряда попробует дать тягу. Второй от машины перебежал к ряду палаток, и медленно пошел, заглядывая в каждую, и осматривая их хозяев. Старлей тоже самое делал с домиками. На вопросы - а что случилось - ответа никто не получал. Опытный Виталий подошел к нам с Лешкой - его домик и наша палатка стояли напротив - и объяснил:
   "Зек сбежал. Вот и ищут".
   Старлей открыл очередной домик - начальника отряда - и .... прыгнул в него, хватаясь за пистолет. В следующую секунду из домика донеслось:
   "Стоять! Руки на голову!" - и грохнул выстрел. Солдат, проверявший палатки, с автоматом наперевес бросился к офицеру на помощь, отрядная публика на мгновение оцепенела, потом, кто посмелее, побежал на выручку начальнику, кто потрусливее - остался на месте, а самые трусливые начали прятаться в палатки и домики.
   Я, Лешка и Виталий подбежали первыми, и увидели потрясающую картинку: напуганный и мало что соображающий Николай Федорович был повержен на кровать, трясущиеся руки держал на затылке. А над ним склонился старший лейтенант с пистолетом в правой руке. Левой он тряс бедного начальника за куртку его черной робы, и громко требовал:
   "Где документы, последний раз спрашиваю!" А солдат с автоматом наизготовку стоял за его спиной.
   "Тттам!" - проблеял Николай Федорович, - и с опаской оторвав одну руку от затылка, показал ею в сторону соседнего домика-спетчасти, где обитала Фаина.
   "Ребята, это не зек, это наш начальник отряда!" - начал в дверь объяснять Виталий. Защитники порядка и родины враз к нему повернулись.
   "Не похож на начальника!" - старлей глянул на страдальца с меньшей агрессией, - "Небритый, оболванен наголо, морда помята, одежда зековская", - и обернулся к Виталию, - "Документы его найди, а то тычет рукой в стенку, а на ней ничего, куда можно их положить!"
   "Это я мигом!" - Виталик заулыбался, - "Это он не на стенку, а на соседний домик показывал! Там его документы, в сейфе!"
   Через пару минут старлей держал в руках паспорт Николая Федоровича, и сравнивал фотографию с оригиналом на кровати.
   "Похож", - вздохнул с сожалением, - "а я уже обрадовался, что одного беглеца нашли",- и уже строго, - "Следить за собой получше нужно, гражданин начальник! И одежду заключенных не носить!" Успевшая собраться возле домика публика радостно загудела. Что ни говори, а Николай Федорович делал много хорошего. Для всех. И практически ни с кем не ругался, даже если подчиненные малость перебарщивали с выпивкой. Ну а что суждения о подчиненных, даже и нелицеприятные, смело высказывает в лицо - так это нормально, прямой человек, и смелый - это я насчет себя, с головой пустой от умных мыслей.
   Когда все малость успокоилось, когда офицер заулыбался, а славные защитники родины не замедлили начать разговор с отрядными девушками и уже пытались Мирненских оторв увести в палатку, ситуация прояснилась окончательно. Как Виталий и предположил, с зоны возле Мирного действительно сбежали трое зеков, и теперь вояки их второй день ищут. Заехали и в отряд, а там Николай Федорович, три дня не бритый, стриженный наголо, и в черной робе. Чем не зек? Старлей по инструкции и действовал. В общем, насмеялись от души, гостей накормили, предложили переночевать - и солдаты с надеждой на командира посмотрели. Но тот праздник для них делать отказался, и скоро Уазик отряд покинул. Оставив всех, кроме начальника, с приятными воспоминаниями.
   А в субботу Николай Федорович, уже не в зековской форме, а в приличной одежде, с утра развил бурную деятельность. После завтрака устроил собрание, и на нем определил, кто после работы должен из лагеря уехать и назад не возвращаться. Привел убийственный довод: по ночам уже прохладно, скоро будет и холодно. А потому все, кто в отряде сидит, а в поле не выезжает, могут работать и в партии. И свои места в домиках должны освободить, хотя бы для женщин, занимающих палатки. Правильно решил Николай Федорович! Я его даже зауважал.
   В итоге определилось, кто из отряда уедет - это несколько женщин, в том числе жена Виталика, и Николай Андрианович, который давно мог сидеть в партии, но туда не рвался, ради воскресных рыбалок на озере.
   Полевики разъехались по участкам, и вернувшись с работы, по составленным начальником спискам начали из палаток перебираться в домики. И не только занимать места уезжающих, а и уплотнять их, как например у Виталика, к кому вместо жены по разнарядке вселялись я, Лешка и Коля. Хотя Николай Федорович Лешку хотел забрать к себе, но тот все же отговорился. Что бы не смущать начальника своими ночными походами к Фаиночке. К которой в домик никто и никого подселять права не имел.
   А на воскресенье в партию я не поехал. Нечего там делать, без Светули. Коля тоже в отряде остался, из солидарности, а Лешка - боясь санкций со стороны Фаиночки. Утром пробежались до разъезда, бутылочку вина распили там, с общим нашим местным другом, еще тройку забрали с собой в отряд. И хорошо посидели в домике - по комфорту с палаткой сравнивать его просто смешно.
  
   Часть пятнадцатая.
  
   Уезжая из отряда, Виктор Андрианович вручил мне карту, составленную по результатам электроразведки. И в понедельник я засел над ней, пытаясь с учетом и магнитки уточнить положение под наносами разрывной структуры на первой своей геологической карте.
   Еще раз убедился, что геофизика - великое дело. Скрытый разлом, до которого можно добраться только картировочными скважинами, четко проявлялся в полях и магнитном, и электрическом. И прослеживался не одной, общей для обеих полей линией, а двумя сближенными, сходящимися и расходящимися, и присущими каждому отдельному полю. То-есть, структура была мощной, широкой, и с большой долей вероятности не менее значимой, чем выделенная и изученная на пятачке. К тому же не требовала для заверки больших объемов картировочного бурении - зная ее положение, скважины можно проходить в узкой полосе, а не через всю долинку от одного до другого края. На всякий случай на геологической карте карандашиком подрисовал уточненное положение структуры, места заложения будущих картировочных скважин. И пошел показать произведение исскуства в домик Виктора Александровича - сегодня он камералил в комфортных условиях личного жилища.
   Старший геолог посмотрел мою карту, по очереди наложил на нее карты геофизические, недолго подумал.
   "Завтра-послезавтра отправлю к тебе буровые", - глянул мне в лицо, - "Что бы ты успел керн из скважин правильно определить", - помолчал и продолжил, - "Тебе я верю, все сделаешь правильно и без подсказок. А другим не очень, могут с породами и начудить. Потому что все похожи, и лучше тебя никто в них не разбирается. Это я знаю точно".
   "А скважины я правильно наметил?" - на всякий случай мне не мешало подстраховаться.
   "У тебя неправильно не бывает!" - Виктор Александрович улыбнулся, - "Действуй!" - и протянул мне мои же бумаги. Ну что ж, скважин немного, за неделю буровики их отщелкают. И задерживаться на лишние два-три дня в отряде не придется. Душа в Москву рвется, к ящичку в общежитии, с письмом от Светочки!
   В поле дел почти не оставалось. Приезжал туда объяснить документаторам, что вскрывается в канавах, смотрел первые картировочные скважины - буровые в среду на участок ко мне приползли. Полдня хватало на все, и я на своих двоих возвращался в отряд, подумаешь, пробежаться пять километров. Там заканчивал с материалами для диплома, помечая для себя, чего еще не хватает - нашлось и такое.
   По вечерам становилось прохладно, и веселья, как это было раньше, когда ночью гуляли в маечках и шортиках, когда собирались в одной из молодежных палаток, уже не было. Не поведешь же в домик шумных гостей, если в нем есть человек солидный, из старой партийской гвардии?
   Но в пятницу гость попытался напроситься сам: в домик, когда я уже лежал в спальнике, постучали. Коля дверь приоткрыл, на улицу вышел. Через минуту вернулся.
   "Девочка к тебе пришла! Просит выйти!"
   "Кто?" - поинтересовался за меня любитель девочек Лешка.
   "Мирненская ляля, кто ж еще!" - Коля изобразил улыбку почище хорошего актера, - "Вставай, сделай девочке приятное!"
   "Не пойду", - отвернулся к стенке домика. Даже если б судьба не свела меня со Светой, даже если б у меня женщины давно не было и избыток гормонов не позволял по ночам спокойно спать постоянно возникающими эротическими видениями, ни с одной из Мирненских оторв я не хотел иметь дело. Успели в отряде засветиться, как безотказные давалки, причем ни мало не смущались, что все знают с кем и когда каждая успела переспать. Я их нисколь не осуждал, ну не могут они по другому, но душа противилась, повинуясь очередному моему принципу: не имей дело с девушкой, если на данный момент у нее есть парень из твоих знакомых. Лешка возмущался, этому моему принципу, может быть и правильно, но совладать с собой, принцип нарушить, я не мог.
   "Да ты что!" - это Коля мне с возмущением, - "Сама пришла! Вставай!"
   "Скажи что сплю", - для пущей убедительности закрыл глаза.
   "Ну и дурак!" - не мог Коля успокоиться. Но здесь меня поддержал Лешка:
   "Отстань от него. Он после Светки видеть никого не хочет. Ты что, не видишь? Бабу давно бы трахнул, если б захотел! Так не хочет же!" Коля что то побурчал, и вышел из домика с гостьей объясниться.
   Однако история имела продолжение. Когда я, Коля и Лешка уже собирали вещи и готовились к отъезду из отряда, смелая красотка ко мне подошла:
   "Вот и уезжаешь Юрочка! Так хотела ночку с тобой провести, и не получилось!" - и это с улыбкой, ничуть не смущаясь!
   "Ребят и без меня хватает!" - улыбнулся ей и я.
   "Не, мне тебя надо было, я и приходила - с девчатами поспорила, что ты меня.... Ну сам понимаешь!"
   "И что ты им сказала?" - не мог я не поинтересоваться.
   "Что!" - красотка заулыбалась еще лучезарней, - "Что все и было!"
   "Нехорошо обманывать!" - погрозил ей пальцем.
   "Зато приятно!" - услышал в ответ. Есть у нас смелые женщины! И никогда не переведутся.
   А время летело. Через неделю с материалами к дипломам мы с Лешкой закончили, осталось уже в партии отобрать образцы пород и руды участков, по которым будем писать дипломы. Рабочие материалы тоже довели до ума. В поле парочка канав и десяток картировочных скважин еще оставались, но за ними присмотрит уже Антон Степанович.
   Наконец настал день расставаний. В нашем домике собрались геологи и геофизики. Выпили, Виктор Александрович и Виталий нас по очереди похвалили, пожелали успехов с дипломами, и возвращения в партию уже геологами. Потом поднялся Николай Федорович и произнес пространную речугу. Я ее не очень и слушал, но на два момента не обратить внимание не мог. Первый - когда услышал от него общую оценку работы отряда:
   "Уверен, что поиски руды мы провели правильно. К сожалению, ее на нашей площади не оказалось, и я с чистой совестью могу сказать, что ее здесь нет. Но это не наша вина", - удивил меня по полной! А как две структуры, которые намечены под поисковое бурение? Как признаки возможного процесса рудообразования в их пределах? Наверное, что-то я еще не знал, раз Виктор Александрович ничуть не удивился и начальника партии не поправил. И конечно, никак не предполагал, что через год с небольшим подправлю его я.
   Дальше второе - Николай Федорович оценил мои и Лешкины индивидуальные способности:
   "Алексей - вдумчивый толковый специалист. Хорошо разбирается в геологии, может разговаривать с людьми, принимать правильные решения. Уверен, что быстро пойдет вверх, будет и начальником отряда, и старшим геологом", - довольный Лешка слушал его внимательно и с вожделением, словно ему высокую должность уже предлагали.
   "Ну а Юрий", - посмотрел на меня ...с пренебрежением, что ли, - "геолог может и получится, но руководитель - никогда!" - и все, этого для меня хватило. А для Коли у него и пары слов не нашлось.
   Утром наша троица со всеми попрощалась, и уже через два часа была в партии. Еще часа два бегали там - собирали подписи плановика, бухгалтера, завхоза, еще кого-то. Потом не очень знакомый геолог меня и Лешку повел в кернохранилище, и помог отобрать из керна нужные для написания диплома образцы пород, нашел по два кусочка руды каждому. В конце рабочего дня пригласили к кассе - получить денежки. Все - мы с облегчением вздохнули.
   "Теперь в магазин, потом к девчатам" - предложил Коля.
   "Точно", - поддержал его Лешка, - "посмотрим, кто остался".
   Из знакомых остались три электроразведчицы, и одна из них - Юля. Приветливо нас встретили, Лешка выставил на стол три бутылки вина и большую коробку конфет. Посидели, поговорили, посмеялись. Потом неугомонный Лешка с одной из девушек втихаря смылся и больше не появлялся. Коля и я с оставшимися еще немного посидели, наконец собрались уходить, и девчата пошли нас проводить, заодно и попрощаться - завтра мы уезжаем, а им утром на работу. Само собой разбились на пары, и я оказался вдвоем с Юлей.
   "О Свете думаешь?" - Юля смотрела мне в лицо, а я молчал, что о Свете думаю постоянно.
   "Ладно, не отвечай. Если б не думал - мне б сейчас комплименты говорил", - улыбнулась, - "Как друг твой Лешка моей подруге", - взяла меня под руку, шагнула дальше, - "А Светочке повезло", - повернулась ко мне, неожиданно обняла и поцеловала в губы, - "Передай ей этот поцелуй от меня! И удачи вам!" Сделала шаг назад, улыбнулась:
   "Все. Считай, что распрощались, дальше иди один, пока я не разревелась. Такие ребята уезжают!"
   "Удачи и тебе, Юлечка!"
   Через двое суток мы с Лешкой спускались по трапу самолета в Домодедово.
  
  
   Глава вторая.
  
   ПРЕДДИПЛОМНЫЕ И ДИПЛОМНЫЕ СТРАСТИ.
  
   Часть шестнадцатая.
  
   "Ну что", - Лешка молнией застегнул курточку повыше, и мы с рюкзаками вывалились из здания аэропорта, - "теперь в забегаловку, и по соточке для согрева", - Москва встретила "южан" ветерком прохладным. И подзабытым шумом машин, трамваев, людской толкотней. А девушек, девушек сколько! Лешка ни одну не пропускал взглядом.
   "А потом куда?" - поинтересовался я, поеживаясь в непривычной прохладе, - "Верунчика навестить не собираешься?" С давней подругой, точнее с одной из них, по моему разумению этот законченный бабник должен в Москве встретиться обязательно. К удивлению, ошибся:
   "Не, сразу на вокзал, домой к папе и маме", - мог бы добавить и женское имя, подружка и там у него точно была, - "А ты конечно в общагу, Светка же туда писульку отправила!" - насчет писульки я ему ничего не говорил. Только ведь угадал! У меня что, на лице написано?
   В забегаловке мы по соточке хлопнули, Лешка свои образцы пород и руды переложил в рюкзак мой, отвезти в общагу, раз я туда еду, и мы разбежались.
   Студенческая обитель встретила беготней - на младших курсах практика закончилась раньше, раньше начались и занятия. Кивнул вахтерше, знающей всех старшекурсников в лицо, и побежал к ящику на стене, где в ячейках раскладывались приходящие студентам письма.
   Издали заметил, что несколько писем на В есть. Схватил все, быстро просмотрел: два письма мне! От Светы! Вскрыл по времени отправленное первым, и перестал вокруг себя видеть и слышать. Душа рванула в рай, если он все же есть, и там встретилась с душой другой, чье письмо я держал в руках, но видел не буквы, а непонятно как и откуда возникший образ девушки, говорящей мне слова любви.
   Не знаю, как долго я пробыл на небесах, очнулся от физического воздействия: попутчик в недавних походах в соседнее женское общежитие будущих химиков дергал меня за курточку.
   "Юр, ты что?" - попытался заглянуть в письмо, - "Что случилось?"
   "А...Это...только приехал, вот и радуюсь!", - сунул письма в карман, от чужих глаз подальше, товарищ же покачал головой:
   "Ладно, попозже встретимся!" - и побежал по своим делам.
   Забрал у вахтерши ключ, поднялся в свою комнату. Дверь им закрыл изнутри, и еще раз письмо прочитал. Вскрыл второе, прочитал и его. Они мало отличалось - те же слова любви, желание встречи как можно быстрее. В тумбочке нашел лист бумаги, ручку, и излил душу. Побежал на почту, письмо отправил. И сразу на вокзал. До посадки бродил по перрону с улыбкой счастливого идиота, мало что замечая вокруг.
   У родителей пробыл три дня, и больше не выдержал - уехал, хотя до занятий времени оставалось столько же.
   В общаге студенты дипломники наверстывали упущенное в непрерывных пирушках, на которые приглашались девушки, чаще всего будущие химики из соседнего общежития. С восторгом и завистью смотрели ребятам в глаза, а те дурили им головы - приключений за лето у каждого набралось выше макушки.
   Лешка был в своей стихи: в нашу комнату, где третий жилец только числился, а жил у тетки в ближнем Подмосковье и она подбирала ему жену, по вечерам приводил двух-трех девчонок, забалтывал их, а меня толкал кулаком в бок. Что было указанием не молчать, девочек тоже веселить, потому что три - и для него многовато.
   А я не хотел. И девчонки не против поговорить, и - по глазам видно - дело бы пошло и дальше. Но я начинал думать о Свете! Сравнивать с гостьями и убеждаться, что для меня она лучше всех. И уже тревожился, что от нее писем нет и нет, хотя по времени их и быть не могло.
   Первый день занятий студенты-старики, до института побывавшие в армии, решили отметить в коктейль-баре, о существовании которого раньше не знали. Я, к общему удивлению, идти наотрез отказался. И побежал в метро, добрался до общежития, с волнением заглянул в ящик. Есть! Переписка со Светой наладилась!
   В институте занятия тоже наладились, и пропускать лекции мало кто решался - впереди самые сложные экзамены, по материалам, которые вбивали нам в головы несколько семестров, а ответ держать один раз сразу после нового года. О дипломах никто не вспоминал, не до них было, как не было на руках собранных материалов. Кое-что в них считалось секретным и из партий в институт пересылалось спецпочтой - дело не быстрое. А на носу ноябрьские праздники, и к ним уже началась подготовка.
   Обычно ребята разбивались на группы, человек по пять-шесть, и на торжество в одной из комнат приводили с собой девушек. На танцы спускались на первый этаж в вестибюль.
   Лешка на праздник всегда приглашал Верочку, постоянную и верную подружку, я - Инночку, хотя назвать ее подружкой не совсем правильно. Мы были друзьями: приятно вместе сходить в кино, поговорить на любые темы, посидеть при возможности в кафешке. Но в одном мы разные и несовместимые: девушка дитя цивилизации, и не представляла себя вне города, я же наоборот, в городе жить не мог и не собирался. Инночка сразу сделала правильный вывод, что до свадьбы у нас дело не дойдет, но и отказаться изредка провести со мной ночь не могла. Секс по дружбе, как сейчас называют, и не более. И вообще-то редкий, когда мне становилось совсем невмоготу, и я ей звонил, с жалобой на одиночество.
   Лешка со своей пассией быстро договорился, я же отмалчивался, своей подружке ничего не обещал, Лешку по вечерам из комнаты не выгонял, и вообще вел себя не по джентельменски, Инночку удивляя. В итоге напросился совсем в чужую компанию, одних мужиков, чего раньше никогда не делал. Удивил всех, но Инночка, как я заметил, не очень и обиделась. Был, наверное, у нее кандидат в мужья, или к такому приглядывалась.
   Праздничному застолью не было конца. Долго выпивали одни, потом половина ребят разбежалась кто на танцы, кто в компании другие. К оставшимся тоже начали заходить и ребята, и девушки, потом...мне все надоело. В своей комнате закрылся на ключ - иначе покоя не дадут - из замочной скважины его вынул, что бы слишком умные, заглянув в нее, ключа не увидели и посчитали, что в комнате никого нет. Устроился за столом, написал Свете, что без нее не могу, только о ней думаю, и праздник без нее для меня не праздник. Письмо заклеил в конверте, спустился вниз в вестибюль, прокрался вдоль стены между танцующими и отдыхающими, и опустил его в почтовый ящик.
   Вернулся в комнату, разобрал постель, разделся, погасил свет, и залез под одеяло. Все, хватит праздника. Но дверь оставил открытой, для Лешки, если тот не застрянет где-то на всю ночь.
   Сквозь дрему услышал, что в комнату кто-то зашел. Лешка, кто ж еще. Ключ скрипнул - это он запер дверь, значит, собирается ложиться спать. Прошуршал одеждой, опустился почему-то на мою кровать. Мягкая рука откинула одеяло от шеи к поясу. Схватил ее своей и открыл глаза: в тусклом свете уличной иллюминации надо мной склонилась женская фигура, в прозрачной комбинации.
   "Это я", - пальцы второй руки положила мне на губы, - "только не вздумай кричать".
   "Зачем?" - узнал я Инночку, и руку ее отпустил, все же между нами был роман, который прервался только из-за моего отъезда на последнюю практику. Подружка воспользовалась полученной свободой, двумя руками обхватила меня за шею и своими губами прижалась к моим. Не знал, что и делать.
   "Леша мне все рассказал", - прошептала после поцелуя, руки не убирая, - "что ты в девочку влюбился. И что ни на кого из нас не смотришь", - склонилась еще ниже, прикоснулась ко мне своей грудью, обдавая знакомым ароматом ухоженного женского тела. Я задергался, пытаясь освободиться от ее рук, от одуряющих ароматов. Потому что все же простой смертный, который женщин давно не имел. Что в моем возрасте для здоровья вредно. И чего я - видит бог! - старался не допустить. Но природа брала свое, и сил к сопротивлению, тем более с давней и уважаемой подружкой, с которой у нас было много приятных моментов и никаких ссор или обид, уже не оставалось. Из моих рук они уходили, в нижнюю половину тела, и там, в определенном месте, уже приподнялось одеяло. Девушка это поняла в момент, и через секунду была в кровати, прижимаясь ко мне почти голым телом. Все, спекся.
   Когда отдышались, и подруга не услышала обычных от меня приятных для нее слов, и даже разглядела мою грустную физиономию, заговорила сама.
   "Не обижайся, Юрочка. Я же все понимаю. Ну влюбился, ну хочешь остаться девушке верным - оставайся! Только себя не мучь, и меня не осуждай. Я же для тебя старалась, что б совсем не заболел! Что б девушке достался мужик, а не импотент!" Ну и что с ней сделаешь? Каюсь, грешен, но соблазнила еще раз, и я не мог с собой совладеть, столько накопилось мужской энергии. Потом с кровати поднялась, включила свет, что бы я мог ею полюбоваться, оделась, поправила перед зеркалом прическу, подкрасила губы. С кровати я не слез, но на нее сел и наблюдал за девушкой, давней подружкой, отвергнутой моим вниманием, но все понявшей, и не оставившей вниманием своим в сложный для меня момент. Спасибо, Инночка! Приведя себя в достойный для праздника вид, девушка повернулась ко мне:
   "Все, ухожу. А ты не переживай и себя не казни. Я во всем виновата. Но оставить тебя", - покачала головой и улыбнулась, - "одного в страданиях и желаниях не могла", - подошла ко мне, - "И дальше не смогу, так и знай!" - быстро обняла, поцеловала в губы", - и по пути к двери посоветовала, - "Помаду сотри!"
   Долго лежал и не мог заснуть. Корил себя, давал слово, что больше никаких подружек, и сам же понимал, что никаких новых у меня не будет, но противиться старой, такой заботливой, не смогу. Конечно, для Светы все останется тайной, и даже считал, что и она меня бы простила, все же у нас разница в возрасте десять лет, и что для мужика в двадцать семь нужно обязательно, совсем не обязательно для девчонки в семнадцать. Но...все же себя осуждал и осуждал, и себе же дал слово обязательно на новый год к ней слетать. Для студентов - если кто не знает - в те времена на авиабилет была скидка в 50 процентов, и обходился он всего в половину стипендии. Так что и при советской власти было кое-что хорошее.
   Общежитие потихоньку стихало, и наконец затихло окончательно. А Лешка заявился только на следующий день после обеда. Что бы рассказать историю криминальную, в которую он в комнате знакомых вляпался по дури, слава богу, человеком все же посторонним.
   В общем так. У многих студентов-геологов имелись ружья, и они брали их на практики, для защиты от медведей в тайге, где те человека мало боятся. У местных геологов есть штатное оружие, у кого пистолеты, у кого карабины. Ну а студенты работники временные, никто такого оружия им не даст, вот и берут с собой собственное, на всякий случай. И правильно делают, каждый год два-три человека в партиях в лапы к медведям попадают, и наши ребята после практики знакомых девчат приводят в ужас рассказами о происшествиях.
   Но у одного типа, тоже дипломника из другой группы, с которым в одной компании гуляли Лешка и Верочка в комнате на четвертом этаже, была незаконная мелкашка. А напротив, метрах в пятидесяти, в точно таком же доме была общага химиков, и в ней, точно напротив комнаты ребят, в точно такой же обитали три девчонки, этих ребят давние и постоянные подружки. Которые у них ночь и провели в застолье, потому что в общежитие геологов девушек пускали всех и без документов, а в общагу химиков ребят только по студенческим, в простые дни до одиннадцати вечера и ни минуты больше, после чего ходила вахтер по комнатам и ребят выгоняла. По случаю праздника, должна была выгнать в час, но кому из молодых это надо? Поэтому праздновали всегда в нашей общаге, и наш вахтер улыбался, когда кто-то выводил красавицу только утром. В этот раз ребята девочек проводили тоже утром, и у себя в комнате рухнули на кровати под хорошем шофе. Проснулись хмурые, помятые и плохо соображающие. Кто-то подошел к окну - а напротив у химиков их подруги голяком расхаживают, и лампочка у них в комнате горит. Подозвал других, посмотрели вместе. Кто-то по дурости и брякнул:
   "Надо бы напугать. Нечего голяком расхаживать!"
   Второй придурок предложил конкретное действие:
   "Из мелкашки лампочку разбить! Видите, она напротив открытой форточки, окно пуля не раскурочит".
   "Класс!" - поддержал третий, - "Нихрена перед всеми расхаживать, будто нас одних мало!"
   Лешка, здесь же присутствовавший, в надежде на похмелку, промолчал, тоже по дурости. А хозяин мелкашки бандуру свою достал, и в приоткрытое окно, открытую форточку дома напротив, влепил пулю точно в цель. Снайпер! Лампочка разлетелась вдребезги, из стены напротив окна полетела пыль от штукатурки. Девушки заорали как резаные и попадали на пол.
   "Вот так то!" - с удовольствием заметил герой с мелкашкой, - "Нечего мужиков смущать!" Остальные по очереди пожали ему руку, молодец мол, не промахнулся. И начали соображать насчет похмелки.
   Только через пять минут им стало не до нее: в комнату влетела одна из напуганных девчонок, с глазами как у совы, и заверещала:
   "Мальчики, сейчас по нам стреляли! Маньяк кого-то убить хотел!"
   "Мальчики" сделали вид жутко заинтересованных, это кто же посмел так поступить с их подругами. Но следующими словами девчонка убила их напрочь:
   "Сейчас они за комендантом побежали, в комнату приведут пулю в стене показать. А потом будут заявление в милицию писать!" - теперь до мальчиков дошло, что дело пахнет керосином. И одному из них светит тюряга, а остальным исключение из института.
   "Да я стрельнул, я!" - решил снайпер взять на себя ответственность, - "Попугать вас, дур, хотел! Что бы голяком не расхаживали!"
   Девушка открыла рот, да так и застыла, не зная что и сказать в оправдание. Здесь нашелся Лешка:
   "Бежать надо, коменданта уговаривать, что бы делу ход не дал!"
   Кинулись в общагу химиков, снайпер впереди, девушка замыкающей. В комнате девчата заканчивали сочинять заяву в милицию - теперь заяву порвали, начали коменданта уговаривать ребят простить, вроде как пошутили по пьяни, все ж таки праздник. Мужик долго сопротивлялся, но..когда тебя уговаривают девушки, как бы ненароком беря за руку, прикасаясь грудью - все же смягчился, ребят простил и выдал, почему это сделал:
   "Ладно, черт с вами, замну дело. Но только потому, что вы - геологи! Изначально ненормальные, и непонятно почему к вам мои девчонки постоянно бегают!" Ну а нам понятно, ребят наших при царе в гвардию бы забрали - мужики как один сильные, здоровые, красивые. И приключений у каждого хватает - девчатам мозги пудрить. А у химиков? Тьфу, одни малявки и очкарики. Куда им с геологами тягаться!
  
  
  
   Часть семнадцатая.
  
   Кто, кто придумал самые сложные вещи для студентов оставлять на конец учебы? Когда и без них дел хватает? Когда пора думать о работе? Кое-кому, вроде Лешки разобраться с девушками? Так нет же, предлагают жуть, вроде "Столика Федорова" - сложный прибор для изучения пород, и еще сложней теория его применения. В которой, если честно, мало что все понимали. И понимать не рвались, потому что никто наукой заниматься не собирался, а этот чертов столик только для головастых и был нужен. А экзамены по курсам лекций за все время учебы? Это ж нужно не только слушать читаемые, а вспоминать и старые! В общем, полный облом, даже у Лешки на подруг время редко оставалось. Так промаялись ноябрь, дело пошло на декабрь - пора подумать о, как говорят в школе, последнем звонке. Пока оставались деньги от практики, сбросились в общий котел, декабрьской стипендией решили его пополнить. Как потом с этими деньгами распорядиться - еще не придумали.
   В очередном письме попросил Свету узнать, сможет ли она забронировать мне номер в гостинице на два дня - 31 декабря и 1 января. Сможет - и я обязательно к ней прилечу на новый год.
   Еще с пол месяца дипломники помаялись, потом с каждым днем стало легчать. Преподаватели все нужное до нас донесли, пошли разговоры вольные, и не всегда на геологические темы. С двадцатого декабря можно было на занятия не ходить, а я от Светы узнал, что место в гостинице забронировать легко, потому что на праздник нового года все стараются разъехаться по домам. В ответном письме попросил это сделать, и в этот же день купил билеты на самолет туда и обратно. Послал ей телеграмму.
   Через пару дней намечался последний звонок - раньше времени из-за уважаемого профессора, у которого по расписанию получалась последняя с нашей группой встреча, хотя до конца занятий оставалось несколько дней. Но профессор - душа человек! И за пять минут до звонка, на глазах изумленного любимца, дверь в аудиторию мы заблокировали ножкой стула в дверной ручке, и поднесли к преподавательскому столу громадный поднос с закусками в виде бутербродов, и стаканами с коньяком. Староста группы выдал речугу, со словами нашего уважения и признательности, после чего всунул в руку смущенного профессора стакан с коньяком, мы разобрали другие. Через полчаса "хороший" профессор клялся нам в любви, давал советы по будущей работе, и вообще был доволен дальше некуда. Мы, студенты, тоже были хороши.
   После коньяка в институте, ребята разбежались кто куда. Я поехал в общежитие, Лешку, как и положено, потянуло на приключения. И он их нашел: через пару часов вломился в комнату, с размаху упал за стол напротив, уставился на меня взглядом наполеоновским:
   "С двумя девочками договорился", - поднял вверх большой палец руки, - "Во девули! Скоро сюда придут, поближе познакомиться", - что-то хотел говорить дальше, но я прервал:
   "Все понял, ухожу, мешать не буду", - начал из-за стола подниматься.
   "И не мечтай!" - возмутился ловелас, - "Вдвоем будем с ними базарить! А когда разойдемся - что хочешь со своей делай! Тебе что, трудно час с девкой поболтать?"
   Короче говоря, поболтать меня уговорил, но собирался делать это не в нашей комнате, потому что - как бы это сказать повежливей - сегодня к нему могла заглянуть Верочка, и не дай бог застукает с другой девушкой. Потому договорился с ребятами этажом ниже, и комнату в его распоряжение на пару часов они согласились предоставить, на время разговора. Вот уж бабник так бабник, Верочки ему не хватает!
   Из своей комнаты мы вышли, Лешка запер ее на ключ и забрал его себе. Вдвоем спустились на этаж ниже, я прошел в комнату намеченной встречи, а Лешка спустился вниз в вестибюль. Гостей встретить, и провести куда положено.
   Через полчаса болтали вчетвером. Я - по необходимости, Лешка - с вожделением, потому что девчата хотя и не были студентками, но симпатичными и говорить умели. Лешка выбрал брюнеточку и во всю дурил ей голову, мне досталась девушка посветлей, и скоро она начала понимать, что теряет со мной время - ну не получалось с ней фривольничать, настроения и желания не было. Я уже начал подумывать, как бы поделикатней из ситуации выбраться, не оскорбив гостью, и дав Лешке возможность с другой договориться. Но вмешалась судьба, кое для кого - злодейка.
   Послышался негромкий стук в дверь. Все замолчали, а Лешка с озабоченной физиономией из-за стола поднялся, подошел к двери, и чуть-чуть ее приоткрыв, выскользнул в коридор. Уж не Верочка ли к нему пришла и жаждет встречи? Только откуда знает, где ее ветреный друг сейчас сидит?
   Через пару минут Лешка так же осторожно в комнату вскользнул, с о-о-чень озабоченным и серьезным видом:
   "В Москву срочно твоя сестра приехала", - ага, сестра, у меня их отродясь не было! - "Девчата ее в свою комнату провели, тебе вот ключ передают", - протянул мне ключ от нашей комнаты, - "Беги давай!" - и развел руки в жесте - а что тут поделаешь?
   "Извините", - это я девчатам, - "узнаю что случилось!" - и из комнаты выскочил. В коридоре стояла Инночка, с улыбкой покачивая головой:
   "В чужой комнате девочек прячете, мне показать не захотели", - и не потянулась как обычно чмокнуть меня в щеку.
   "Да Лешка никак не угомонится. И меня в авантюру втянул", - не будешь же уверять, что мы там секретничали в чисто мужской компании, - "Только как ты нас нашла?" - и приобняв ее рукой, показал, что должны мы идти, на следующий этаж в знакомую и ей комнату.
   "Делов-то!", - разом шагнули вперед, - "Я к вам постучала, а парень какой то и говорит, что вы этажом ниже. И номер комнаты назвал", - на ходу посмотрела мне в лицо, - "Соседей забыли предупредить, вот и погорели!"
   "Лешка все", - вздохнул я с сожалением.
   "Да уж не ты", - Инночка улыбнулась, - "У тебя в мыслях совсем другоя!" - и взяла меня под руку - мы поднимались по лестнице.
   В комнате помог ей снять легонькое пальто, подвинул к столу стул, на другой сел за столом напротив. Инночка подошла к зеркалу, поправила прическу, улыбнулась, и перенесла свой стул к моему.
   "С тобой рядом хочу посидеть!" - легонечко поцеловала в щечку, как сестра, - "И узнать, где ты новый год собираешься встречать! Если один и здесь", - обвела глазами комнату, - "то не надейся, киснуть я тебе не позволю!" - ну отличная девчонка, ей бы парня хорошего в мужья, не такого как я балбеса-романтика вольной жизни, а заядлого горожанина, желательно Москвича!
   "В свою компанию пригласишь?" - это я для поддержки разговора, потому что и сам в нее не рвался, в надежде, что там у Инночки все же есть хотя бы кандидат в мужья. А я ей, верному другу, счастья желал всей душой.
   "В свою не могу", - вздохнула, и начала смотреть мне в лицо, - "но новый год встретим, и к тебе прибегу. Как на ноябрьские", - положила свою руку на мою, - "Не могу видеть, как ты страдаешь, а от девушек шарахаешься. Кто она, виновница всех бед? Как ухитрилась взрослого мужика так околдовать?"
   "Сам удивляюсь, но нашлась и такая. Билет в кармане лежит - лечу к ней на праздник", - и смотрел внимательно, как Инночка отреагирует.
   "Точно влюбился", - покачала головой, мою руку своей погладила, - "Тогда все в порядке", - улыбнулась, - "но знай, что другом твоим я буду всегда, а в сложные моменты", - посмотрела мне в глаза, - "и любовницей". Спасибо Инночка, другого я от тебя и не ожидал.
   Мы еще с полчасика с удовольствием поговорили - так, о пустяках. И девушка начала собираться. Тоже оделся, проводил ее до общежития (не химиков рядом, а подальше), где по дружески и распрощались. А в комнате встретил Лешка, с бутылкой портвейна на столе.
   "Как дела?" - поинтересовался у несчастного.
   "Как сажа бела", - зло ответил, - "ты ушел - и девчонки домой засобирались. Даже телефона своего не дали!" - это для Лешки было полной трагедией!
  
   Часть восемнадцатая.
  
   Тридцать первого с утра я сидел в аэропорту, и в настроении не праздничном - полеты отложили на неопределенное время. По причине густого тумана, в котором машины двигались еле-еле с зажженными фарами, что там говорить о самолетах. А меня Света уже встречать а аэровокзал приехала, лететь то всего час с небольшим!
   Через два часа по радио повторили, что рейсы задерживаются, опять на неопределенное время. Туман же стал еще гуще. Сидеть уже не мог, и шатался среди таких как и я унылых пассажиров. Вероятность отпраздновать новый год на скамейках зала ожидания или в самолетах дальних рейсов кое для кого перевалила за пятьдесят процентов.
   Наконец начало светлеть - туман поднялся, и над землей предметы различались уже метрах в двухстах. Потом посветлело небо, и в двенадцать дня пригласили на посадку пассажиров одного рейса, потом другого, в пол первого наконец моего.
   В три часа вышел из самолета, никто меня не встретил. У понравившегося таксиста поинтересовался, как в городе с гостиницами, можно ли устроиться. Мог, конечно, поехать к Свете, адрес я знал, но появиться там хотел уже устроившись, даже если и не в той гостинице, где забронировано место.
   "Знаю одну, в любой праздник пустая!" - обрадовал таксист. К гостинице меня подвез, подождал, пока я заполнил необходимые бумажки, и покатили дальше. Через полчаса стоял перед дверью на втором этаже пятиэтажки, рядом с которой был звонок и табличка с тремя фамилиями. Одна из них была мне хорошо знакома - нажал на звонок.
   Дверь открылась мгновенно - за ней стояла Света, с красными глазами. Но улыбалась! Хотел ее поцеловать, только в длинном коридоре появился высокий парень, и я не был уверен, что могу это при нем позволить.
   "Проходи!" - Света посторонилась, пропуская меня вперед. Парень был уже рядом.
   "Привет геологам!" - протянул мне руку, - "Сеструха изревелась, ожидая, все в аэропорт названивала!" Втроем пошли к открытой в одну из комнат двери.
   "Раздевайся", - тихонько предложила Света, и показала, куда мне повесить пальто.
   "В Москве туман, как молоко, шесть часов пришлось ждать", - это я в свое оправдание, снимая ботинки.
   "Так я ж пигалице и говорю, что б дома сидела! Адрес то у тебя есть, не заблудишься!" - еще раз протянул мне руку - "Володя! А тебя Юрой зовут!" - и потянул меня в комнату, - "Чего зря время теряем - давай по стаканчику за знакомство!" - это он мне, а потом Свете, - "А ты на стол что-нибудь поставь, жинка куда-то убежала!"
   Через полчаса, хлопнув три стаканчика, я знал, что буду встречать новый год в трехкомнатной квартире общежития семейного типа, где каждая супружеская пара занимает по комнате, что кроме меня будет много народа, и что подремать, вернее поспать утром, мне лучше в гостинице. И понял, что пора убегать, ежели не хочу раньше времени свалиться с ног, потому что ровняться в питье с Володей было пустым делом. Встретил полное понимание Светы, с которой мы еще ни разу не поцеловались, и наконец вдвоем с ней комнату покинули, после клятвы, что к восьми вечера буду как штык.
   Как только выскочили за дверь общего коридора, тут же прижались друг к другу и целовались, пока кто-то не затопал, поднимаясь по лестнице. Пришлось в приятном занятии делать паузу. Дальше долго бродили по городу, говорили и говорили, пешком дошли до моей гостиницы, и я вместе со Светой заглянул в свою комнату, к сожалению застав в ней одного постояльца. А так хотелось побыть с девушкой одним!
   Вернулись в пятиэтажку ровно к восьми, по дороге купив коньяк и шампанское, как мой вклад к праздничному столу. И были встречены веселой компанией, молодых супружеских пар. Тут же меня со всеми познакомили, и скоро все сидели за праздничным столом. Как и положено, через час уже шум, смех, веселье, потом и танцы в длинном общем коридоре. Конечно, и мы танцевали, и в укромных местечках, за какими-то шкафами, когда нас никто не видел, целовались. И не могли не спалиться: в очередной раз отпрянули друг от друга, а Володя смотрел на нас и улыбался. Ничего не сказав, исчез.
   "Ну и пускай!" - нисколь не расстроилась Светочка, - "Только он сегодня маме позвонит, что ко мне парень приехал, и я с ним целуюсь!"
   "А это хорошо или плохо?" - мне было не безразлично, как ее мама на звонок отреагирует.
   "Пусть и она знает, что у меня есть....любимый!" - потянулась, и поцеловала меня еще раз.
   Расползаться по своим комнатам молодые супружеские пары начали в пять утра. Я не стал ждать, пока останусь один, и получив от Светы приказ вернуться к двенадцати дня, на продолжение праздничного мероприятия, квартиру покинул. А случайный таксист, уже с пассажиром, подбросил меня до гостиницы.
   На следующий день я из нее выписался, пешком добежал до знакомой пятиэтажки, и застал в полном сборе ночную компанию. Старые знакомые с восторгом приняли мое появление, пришлось с часок за столом посидеть. А потом вдвоем мы смылись, и бродили по городу, пока не пришла пора ехать в аэропорт. Не хотел тащить туда Свету, но она завозмущалась, намертво в меня вцепилась, и чуть ли не заплакала. Пришлось ехать вдвоем. Когда пригласили на посадку, ко мне прижалась, и отпустила в последний момент.
   В Москве в общагу добрался в два часа ночи, на двери висела записка: "Я в тридцать пятой". Что говорило совсем другое: Лешка привел подругу и комната занята. А для меня он нашел место, в этой тридцать пятой, у наших же ребят. Пошел спать к ним.
   После Нового года общага два дня по инерции шумела. А потом начались экзамены. Я их не очень и боялся, но в конспекты и учебники все же заглядывал. А как иначе? В те времена, именно под завязку с институтом, придумали дисциплину "Научный коммунизм". Который сто лет кому был нужен, но включал все лекции от первого до пятого курса включительно, от Маркса до Ленина-Сталина и Хрущева, все эти съезды ВКПб и КПСС, все принятые на них "эпохальные" решения. Полный дурдом! Да еще требовали знания работ классиков марксизма-ленинизма в таком объеме, что прочитать все невозможно за пять лет учебы, даже если одним чтением только и заниматься. Здесь я изначально пошел по преступному пути - кроме "Краткого словаря политического работника" ничего не читал. И этого хватило - экзамен сдал на пятерку, удивив экзаменатора знанием цитат, потому что этот словарь был из них и составлен. На радости, что наконец с "коммунизмом" рассчитались без потерь, наша группа в полном составе вечер гудела, тосты были такими, что если б дошли до преподавателей этой фантастической дисциплины, всем бы нам оценки переправили на двойки, если не на колы.
   Следующий экзамен был еще чище: петрология. Попробую объяснить, на примере обычного и всем известного булыжника. Видно, что он неоднороден, состоит из отдельных разноокрашенных частиц. Это минералы, их в одном камне не меньше десятка. А всего минералов сотни, и из них геологу обязательно нужно знать триста пятьдесят! И не только названия, а и по семи показателей для каждого, что бы их различать! И для каждого знать две формумы, простую и окисную! Что это такое? Возьмем кислоту. Можно записать H2SO4 - простая формула, а можно H2O+SO3 - окисная формума. Но это кислота, соединение простое, элементов всего три. А если элементов двадцать и формула на пол строки и даже больше? И эту абракадабру нужно знать! Понимать, что в каких условиях образуется и что будет, если эти условия начнут меняться!
   Короче говоря, ребята с лица сошли от зубрежки. Я тоже поднапряг извилины, и к шести утра был в институте - по просьбе преподавателя экзамены начались так рано, потому что на каждого студента, по многолетнему опыту, приходилось по часу на беседу. И хорошо, если к одиннадцати вечера мучения последнего заканчивались. Я пошел первым, получил пятак. И весь оставшийся день был свободен! Отмечать это дело начали с обеда, когда треть группы отстрелялась, и к вечеру, когда отмучился последний бедолага, все были так хороши, как редко бывает.
   Еще два экзамена были мелочевкой, и говорить не стоит. Их проскочили, особо не напрягаясь. Теперь все, с учебой закончено, осталось написать дипломы.
   Теперь смеялся тот, кто на практике не пожалел свободного времени при сборе материалов - переписал и перерисовал из отчетов все возможное. Я и Лешка это сделали, и поплевывали, наблюдая как коллеги бегают к преподавателям за консультациями по вопросам, ответы на которые в свое время поленились примитивно переписать. Посидеть нам пришлось только за расчетами шахт и разведочных выработок, потому что делать их нужно было согласно учебникам, а не исходя из опыта, как делалось в ГРП-21. Но справились и с этим. Наконец наставники или кураторы готовые материалы у подопечных просмотрели, посчитали, что дипломы готовы для защиты перед госкомиссией, и были назначены ее дни - по пять-шесть человек в каждый.
   Десять дней защищались, столько же дней пили - уже инженера-геологи проставлялись, вызывая зависть у пока что студентов-дипломников. Потом неделю, когда защитились все, пили просто по инерции. Пока не началось распределение на работу.
   Честно говоря, побаивался. Но для меня и Лешки оно прошло на отлично. Пять человек были приглашены в деканат, где оказался главный геолог объединения, которому Лешка в свое время передал записку, подчеркнув в ней свою фамилию двумя чертами. И этот главный геолог, вначале отметив, что на преддипломной практике все мы показали хорошие знания, предложил работу. Четверо согласились, и тут же получили уверение, что места для нас как геологов уже определены. Все, как мне и обещали в ГРП-21! Сразу побежал писать письмо Свете.
   А через полмесяца, проведав родителей и забрав с собой всю охотничью амуниция, я и трое моих коллеги стояли на перроне, готовясь занять купе скорого поезда в теплые края. Одного геолога, жившего у тетки в Подмосковье, но пять лет числившегося в общежитии в комнате со мной и Лешкой, провожала молодая жена - тетка своего добилась, передала племянника в надежные руки. Другого провожала незнакомая мне девушка, злого Лешку не провожал никто, а меня - Инночка. Побродили с ней по перрону, в основном молча, когда подали состав, вздохнула, обняла, поцеловала в губы:
   "Прощай, Юра! Ты был настоящим другом, а такое не забывается. Прости, если что не так!"
   "Тебе спасибо за все. А прощаться не стоит, лучше сказать - досвидание! Вдруг бог расщедрится, и еще увидимся! Удачи и счастье тебе!"
   Через неделю, добравшись до ГРП-21 из южного города, я и Лешка устраивались в знакомой комнате мужской общаги.
  
  
   Глава третья.
  
   ПРИЗНАНИЕ.
  
   Часть девятнадцатая.
   В партии прошли изменения: главный геолог ушел в город на повышение, а Николай Федорович, в свое время оценивший меня как серую посредственность, уволился "по собственному желанию" на бумаге, в реальности - попросили уйти, после очередного затяжного излишества в употреблении спиртного. К сожалению, из знакомых девчат не увидели никого, а бывшая Лешкина пассия Фаина сделала вид, что нас не знает и знать не хочет. На что этот бабник с облегчением перекрестился.
   Новый главный геолог - Игорь Георгиевич - интеллигент, лет на пять меня старше. Объяснил, что будем заниматься геологической съемкой, показал на карте где конкретно, познакомил с начальником отряда и по совместительству старшим геологом Леонидом Дмитровичем. И - самое главное - отряд уже строится на берегу озера, на котором в прошлом году мы с Лешкой успели побывать. Класс!
   Через неделю вместе с другими устраивались в полевом лагере. Ряд фанерных домиков и ряд небольших палаток стояли в ста метрах от воды на берегу мелкого залива. Песчаный пляж шириной метров двадцать, на нем редкие пучки камыша. Дальше вдоль воды в обе стороны камыша прибавлялось, потом появлялся тамариск, и уже совсем далеко виднелись его сплошные заросли, от берега до невысоких сопок.
   Лешка развил бурную деятельность. На двоих выпросил крайний в ряду домик, подойти к которому можно с одной стороны незаметно - этот тип уже планировал водить по ночам девочек. И поставили в нем не раскладушки, а кровати с матрасами, простынями и одеялами. Полный комфорт!
   Компашка подобралась отличная: начальник отряда, три геолога - я, Лешка, Слава; геофизик Виталий, пять молодых женщин техников геологов и геофизиков. По вечерам собирались в одном из домиков, пили винишко, если оно было, травили анекдоты самого разного содержания, иногда дело доходило до "бутылочки" - всегда по инициативе женщин. Несколько девчонок радиометристок из бывших десятиклассниц компанию нашу с удовольствием бы пополнили, но... Леонид Дмитрович мужиков предупредил: ни-ни, и что б даже разговора на эту тему не было. Хотите с кем погулять - пожалуйста, только со своей дамой персонально и от отряда подальше.
   . Все, включая женщин, ударились в рыбалку. Ловился озерный окунь, клевал беспрерывно, и главным было найти стайку с экземплярами покрупней. Между домиками и палатками натянули лески, на них нанизывали рыбешек сушить после засолки, и постоянно жевали готовый продукт, со вздохами сожаления, что нет под него пивка, желательно холодненького - до Мирного, где им можно было затариться, восемьдесят километров, много не наездишься. Но в пятидесяти километрах строился аналогичный ему поселок - Пионерный - и в одно из воскресений для желающих туда организовали экскурсию. Век живи - век учись! Пивбар уже функционировал, в магазинах спиртное не переводилось, полки ломились от продуктов. Наша жизнь стала намного приятней. Хотя и до этого никто не жаловался: в столовой кормят отлично, водичка покупаться рядом, песочек на пляже - такого еще и поискать. Курорт, да и только! И девушек молодых навалом, Лешка их кадрил, как на курорте и положено, я же на всякий случай держался от соблазнительниц подальше. А как по другому? В отряде все они разгуливали в каких-то лоскутках, назвать которые купальниками сложно, в крайнем случае, в столовую что-то на себя набрасывали. Ребята от одного вида обнаженных проказниц балдели, а я отводил глаза, и с нетерпением ждал распределения Светы - учеба у нее заканчивалась.
   Начальник отряда, Леонид Дмитрович, он же старший геолог, постарше меня лет на пять, оказался душа человеком. Всегда в хорошем настроении, ни с кем не ругался, в людях разбирался отлично и понимал, на что каждый способен. Постоянно просматривая карты геологов, проникся ко мне симпатией, и частенько интересовался мнением по сложным вопросам. Скоро убедился, что я и с людьми умею говорить, спокойно и без грубости, а на претензии работяг, чаще всего канавщиков, вечно недовольных то замерами объемов канав, то категорией пород, всегда нахожу убедительные ответы. И, когда ему пришлось срочно уехать в город для оформления документов на новую квартиру, неожиданно оставил меня в отряде за старшего.
   "Леня", - мы уже были на ты, - "назначь Лешку. Ему в кайф покомандовать, а я этого терпеть не могу!"
   "Действительно, Леонид", - поддержал меня старый знакомый Виталий, присутствовавший при разговоре, - "Лешка побойчее, а Юра", - кивнул на меня, - "больше отмалчивается".
   "Ничего ты не понимаешь!" - возразил начальник, - "Лешка хорошо болтает, может и покричать, а приказать так, что бы его послушались и не дай бог приказание не исполнили - не умеет!"
   "По-моему, Юра даже покричать нормально не умеет", - не согласился геофизик.
   "А ему и не надо", - Леня мне подмигнул, - "ему достаточно нормально сказать - и все слушаются. Не только рабочие, а и ИТРовцы, намного его старше!" - теперь посмотрел на Виталия с сожалением, - "Удивляюсь, что ты этого еще не понял!" Вот бы сюда Николая Федоровича! Что бы он сказал? Как отреагировал на такую оценку моих "скрытых" способностей?
   И что бы вы думали? Я как в воду смотрел - так, кажется, говорят в подобных случаях! Через неделю после отъезда начальника отряда, в лагерь прикатил Уазик, остановился рядом с камералкой, и из него выбралось три человека. Начальство из партии - так посчитала местная публика, и из любопытства потянулась поближе к гостям. Мне к ним пришлось идти по необходимости, как временно исполняющему обязанности начальника; Лешка за мной увязался.
   Только Уазик оказался не из партии, а .... прикатил Николай Федорович, с двумя подчиненными! Теперь он руководитель группы от научного заведения, собирает геологические материалы по последним полевым наблюдениям. Вот и катается по отрядам и партиям, эти материалы выпрашивает - многие не торопятся их давать раньше времени. И очень надеется, что мы, по старой памяти, ему не откажем.
   Материалы мы тут же в камералке показали, по просьбе Николая Федоровича кое-что отсиньковали, что бы гости могли увезти с собой копии. А потом Лешка пригласил своего бывшего покровителя и четверых общих знакомых в домик, встречу отметить. Отметили с водочкой, разговорились, вспомнили прошлое. Ну как обычно. И разгоряченный Николай Федорович выдал хвалебную речугу, мол рад за нас, то-есть за меня и Лешку - теперь в партии новые уважаемые специалисты. Но в мой адрес все же негативчика подпустил:
   "Честно говорю, не ожидал встретить тебя начальником. Да и сейчас считаю, что Алексей больше для этой должности подходит. Лучше в людях разбирается, может и поговорить, и покомандовать!" - Лешка после этих слов скромно опустил голову и отмолчался, что я понял как согласие с мнением бывшего покровителем. Я же от улыбки не удержался, и ограничился маленькой репликой:
   "А я при чем? Руками и ногами отбрыкивался! Так ведь заставили!" Николай Федорович пожал плечами, мол не понимает, как меня могли допустить до начальства, но развивать тему поостерегся - заметил, что не всем она нравится.
   Поздно вечером гости уехали, а я еще долго неожиданную встречу вспоминал, вспоминал слова бывшего начальника отряда. И был доволен, потому что первый маленький шажок к моему признанию - только как умеющего покомандовать - уже сделан, начальником отряда новым, Леонидом Дмитровичем.
   Леня из города вернулся, и теперь я мог занимался делами геологическими. А они не радовали. Почему? Да потому, что надежды не сбывались. Я как думал? Вот приеду, начну работать, и тут же найду что-то подобное двум моим прошлогодним структурам. От которых до месторождения конечно далеко, но все же какой-никакой, а к нему шажок. А что получается? Общая карта, постоянно подрисовываемая геологами, в том числе и мною, прямо кричала: промышленного объекта здесь нет! С геологией все было нормально: породы изучены, прослежены с элементами залегания, то-есть углами, под которыми погружаются на глубину; с разломами тоже все понятно. Но таких сложных структур, как в прошлом году не нашлось. И изменений тоже, кроме разве что пятен в редких образцах. И мнение отрядных геологов складывалось однозначное: пустышку тянем!
   Начальник отряда уже не раз говорил, что если заставят бурить заложенные в проект поисковые скважины - то это будут выброшенные на ветер государственные деньги. А всем нам - имел ввиду и себя тоже - еще предстоит много чего выслушать, раз такие неумехи и найти не то что месторождения, а примитивного рудопроявления не можем. Только причем здесь мы, если этих объектов нет в природе?
   Ко всем неприятностям для меня добавлялась и неопределеннось. Уже знал, что распределение у Светы прошло, но куда? С ума сойти.
   Через неделю отряд навестил главный геолог, Игорь Георгиевич. Приехал под вечер, и сразу побежал к воде с удочкой в руках. Родственная душа - заядлый рыболов! По темному пойманную рыбу вдвоем с шофером они выпотрошили, в специально привезенной кастрюле засолили.
   "Классно у вас!" - это он любопытным, наблюдавшим со стороны за процессом, - "Будет с чем в партии пивком побаловаться!" - не знал Игорь Георгиевич, что завтра от геологов услышит!
   С утра засели в камералке. Геологические карты, геофизические накладки, образцы, обязательная говорильня, с возможностью для любого высказать собственное мнение.
   "Плохо", - согласился и главный геолог, услышав наши доводы насчет перспектив работ - "даже локальных гравиметрических аномалий нет, что бы хоть их заверить бурением".
   Понятно, что плохо. Но с геологами в поле Игорь Георгиевич прокатился, убедился, что в камералке ему не врали. И посоветовал не расслабляться. Природа - она ведь безгранична, любой фортель может выкинуть, вместе с еще нигде не виданной и не встречавшейся рудой. После чего отозвал меня в сторонку:
   "В город молодые специалисты из техникума едут. Двух девушек к нам в партию направят. А меня женщины предупредили, какая из них должна попасть в отряд. Так что жди!"
   "Жду!" - улыбнулся в ответ, с чувством громадного облегчения. И в душе женщин поблагодарить за заботу - все они знали, кто прошлым летом по ночам вокруг партии шастал!
   Главный геолог отряд покинул, с приличным мешком сушеной рыбы в виде презента. Уж этого добра в каждом домике в избытке, не обеднеем.
   Наверное, не только я узнал, что в отряд скоро пришлют молодого специалиста, причем девушку - все начали интересоваться, не Света ли здесь появится, и что от меня после этого ожидать.
   "Поживем - увидим!" - отвечал я слишком любопытным.
   Леня тоже поинтересовался, но как человек наблюдательный, моему стандартному ответу не поверил:
   "Ладно тебе! Я же вижу, что ждешь, не дождешься! Девок молодых вокруг вон сколько, а ты, мужик в силе, на них не смотришь! Так что появится зазноба - свадьбу закатим, прямо в отряде! Да такую, что все всю жизнь будут помнить!"
   "А с гостями как?" - вырвалось признание, что о свадьбе я подумываю, - "У меня в партии друзья есть, как они сюда добираться будут?"
   Леня в улыбке прямо расцвел:
   "Пригласишь всех ИТРовцев, так у нас принято. Начальство и подумает, как гостей сюда привезти. Наше дело - встретить, женщинам найти место переночевать. Мужикам не обязательно, поспят, если захотят, на пляже, на песочке. А закуску в столовой приготовим, выделю поварихе пару помощниц, и все будет о-кей".
   "Учту на будущее!" - поблагодарил Леню за дельный совет.
   "Тогда не тяни. Надумаете - сразу предупредишь, а не в последний день!: - и похлопал меня по плечу, вроде как с ним мы все уже решили.
   С этого разговора время для меня поползло еле-еле. На работе еще ничего - было чем занять голову. А после нее...придумывал всякую ерунду. Через шофера достал сеть - таскать на удочку окуней надоело, а более серьезная рыба, часто бухающая прямо на глазах, насадку в виде червяка или окуневого глаза игнорировала. В стороне от лагеря вечером поставил, и утром вынул из нее с десяток килограммовых сазанов, судаков и маринок. Это вам не несчастные окушки! Теперь возле нашего с Лешкой домика сушилась рыбка покрупнее. Через несколько дней такая же появилась возле других домиков, и процесс пошел по нарастающей.
   С сеткой возни мало - проверить два раза в день, заодно и покупаться. Только рыбу уже и девать некуда. Пришлось задуматься о деле посерьезнее. В поле иногда встречались небольшие семейки сайги, но подкрасться к ним по чистому склону или сухому руслу на первый взгляд казалось невозможным, слишком животные осторожны. Но где-то же они пьет? Посмотрел на топографической карте, есть ли вблизи родники - таковых не оказалось. Поинтересовался у Виталия, где сайга может пить - а из озера, слегка соленую водичку. Только берег длинный, подойти к воде может в любом месте. Но обязательно в месте открытом, не подкрадешься.
   Попытка не пытка, и в воскресенье я, захватив с собой одностволку, фляжку с водой и бинокль, пошел из лагеря в сопки, где в одной из лощинок встречал сайгу почаще. Решил попробовать к ней подобраться, если встречу. Не получится - точно буду знать, что и невозможно. Пока же только разговоры на тему о вкусном кондере из дичины, и никаких попыток со стороны мужиков ее добыть. Даже местных, считающих сайгу чем-то вроде личных домашних животных.
   Через пару часов сайгу я нашел: рогач, две самки, два детеныша, лежат на ровном и без всяких кустов склоне. Метров на триста подобрался к ним по промоине, дальше все, должен из нее вылезать, и сайга сразу меня заметит. Осторожно в бинокль осмотрел к ней возможные подходы - никаких, что бы не высовывалась голова и спина, даже если ползти. Грустно. Развернулся, и по промоине выбрался назад, к тому месту, где можно встать на ноги. Невидимый для сайги, ее обошел, затратив почти час времени, и теперь разглядывал сверху, с вершины сопки, на склоне которой она лежала. Ничего хорошего, подобраться на выстрел не получается - никаких промоин, по которым можно незаметно спуститься вниз. И что делать? Жара, время к обеду. Бросить эту семейку и поискать другую? Вряд ли успею, да и фляжка наполовину пустая.
   Будь что будет - наметил маршрут, по неглубокому перегибчику в рельефе, и... прижимаясь всем телом к суглинку со щебенкой, пополз вниз. Медленно-медленно передвигая руки и ноги. Проползти нужно метров двести, не меньше. Через пять минут понял, что дело вряд ли добром кончится - суглинок и щебенка солнцем нагреты так, что невозможно прикасаться открытыми участками тела. А они были - ладони и части ног выше кед. На ноги плюнул, черт с ними, на ладони натянул рукава куртки.
   Через час подполз к ближней самочке метров на сто, можно стрелять пулей. Но это мамаша, рядом сайгаченок. А рогач подальше, хотя стрелять тоже можно. Только если пулей - мне придется поднять голову, оторвать от земли ружье и две-три секунды выцеливать. Эти движения животные не пропустят, мгновенно вскочат на ноги и... пулей по бегущим не попадешь, я же не мастер спорта по стрельбе.
   Осторожно, не отрывая ружье от земли, патрон с пулей заменил на картечь. Теперь можно стрелять и по бегущей сайге, если проползти еще метров тридцать. Прополз десять и замер: молодой сайгаченок вскочил на ноги и смешно подпрыгивая, скакнул в мою сторону. Неужели заметил? Но если и заметил, пока как угрозу не воспринимает. Замер, чуть ли не дыша, наблюдая за малышом.
   И зря это делал: если сайгаченок ситуацию не понял, то рогач разобрался. И когда я повел в его сторону глаза, уже стоял на ногах, в следующее мгновение летел вниз по склону, лишив меня шанса на успешный выстрел даже картечью. Две самки с малышами летели за ним, и можно было выстрелить, только я ружье не поднял, не взял грех на душу. Но убедился, что чуть-чуть везения, и рогача можно добыть. Только заранее подготовиться: пришить мягкие налокотники и наколенники - сейчас свои я стер до крови - и обязательно не забыть брезентовые перчатки, что бы не касаться руками раскаленных камней.
   Лешка, выслушав рассказ о дневных приключениях, восторга и желания в следующий раз в них поучаствовать не выразил.
   "Ну ты и упертый! Все знают: на открытом месте подкрасться к сайге невозможно. А ты радуешься, что попробовал и не получилось! И второй раз пробовать собираешься, одного тебе мало!" - помолчал, и вздохнул с сожалением, вроде как меня жаль, - "Лучше б Катьку (это девушка-радиометристка) подальше увел покупаться, что б можно было голяком. А потом на песочке... знаешь, как хорошо?" - кто о чем, а бабник о своем. То-то удивляюсь, что с недавних пор меня из домика по ночам не выпроваживает, наверное, кувыркаться на песочке приятней, чем на кровати!
  
   Часть двадцатая.
  
   В один из вечеров Леонид заглянул к нам в домик.
   "Чем молодежь занимается?" - поинтересовался с обычной улыбкой, устраиваясь на одной из кроватей.
   "Эта дрянь спать не дает", - Лешка кивнул на потолок, на котором во множестве устроились поденки, - "спальник надо брать, да на берегу на ветерке устроиться".
   "Ты и без поденки через ночь устраиваешься!" - развеселил он начальника до смеха, - "И даже без спальника, зато всегда не один!" - знал прекрасно, что Лешка на песочке вытворяет! Этот тип засопел - ответить было нечем, а я молча достал из загашника бутылку сухого вина, раз у нас гость. Кто на кроватях, кто на табуретке подвинулись к столу поближе.
   "Я по делу", - Леонид Дмитрович хоть и со стаканом в руке, но уже серьезно, - "У Славы на участке непонятная хренотень. Сам он не может разобраться, я тоже посмотрел и ничего не понял", - по инициативе Лешки стаканами стукнулись, вино выпили. "Так вот", - Леонид Дмитрович продолжил, - "завтра и вы поедете, вчетвером будем разбираться". Обычное для геологов дело - решить вопрос коллективно. Мы с Лешкой приняли указание к сведению, и все. Допили вино, гость ушел. Чуть позже и Лешка, не взяв с собой спальника.
   А утром Слава водил вокруг небольшой горушки, показывая породы, не укладывающиеся в привычную схему. Что такое? Откуда? Непонятно. В принципе, где-то похожие я видел, в прошлом году. Но здесь они откуда, если вокруг Слава нарисовал породы другие и всем нам знакомые?
   "Ну и что думаете?" - Леонид Дмитрович посчитал, что пора каждому высказаться.
   "Я как не понимал ни хрена, так и не понимаю", - Слава с задумчивым взглядом уставился вдаль, будто там спрятано решение.
   "Канал древнего вулкана", - неуверенно предложил Лешка, - "А что? Дыра круглая, диаметр с полкилометра - для канала подходит. И заполнен может быть породами любыми, кроме осадочных".
   Я думал отмолчаться, предложить пока было нечего. Но и Лешкину идею не мог поддержать, потому что, пока бегали, успел разглядеть по границе непонятных пород что-то похожее на гальку, которая в жерле вулкана быть во всех случаях не должна.
   "А ты что думаешь?" - напомнил начальник, что отмолчаться у меня не получится.
   "А видел не больше вашего!" - это я всем, потом Леониду как старшему геологу, - "Покопаться нужно. Попробовать разделить непонятные породы на разновидности. Глядишь - что-нибудь и выплывет".
   "Я разбирался", - вместо Леонида ответил Слава, все также глядя вдаль, - "ничего не выделяется!"
   "Тогда так", - начальник принял решение, - "у Славы не получается - ты разберешься!" - и ткнул пальцем на меня.
   "Почему я?" - возмутился, но без страсти, не первый раз заставляли разбираться в сложных местах.
   "А потому!" - не дал мне Леонид продолжить, - "Слава уже пробовал, Лешка ерунду предложил, насчет вулкана, а у тебя в башке точно что-то есть, вот и проверишь свою идею!" Ну и что оставалось? Согласиться.
   Три дня разбирался. Убедился, что контакт непонятных пород с хорошо знакомыми точно не тектонический. Тщательно поковырялся на нем во всех возможных местах молотком, и везде нашел уже знакомые окатанные обломки. И что получается? А непонятные породы более древние, и в данном месте локально выходят на современную поверхность. То-есть, обычное эрозионное окно и не более.
   Еще раз вчетвером съездили в поле, показал и рассказал все на месте. Слава и Лешка с моими наблюдениями согласились, а Леонид Дмитрович похвалил:
   "Молодец, разобрался!" - и добавил для других, - "Вам у него учиться надо, а не плакаться раньше времени! Хотя я тоже хорош - сам ни черта не понял!" - и не мог не продемонстрировать свою улыбку. Слава промолчал, потупив глаза, а Лешка возмутился:
   "Подумаешь! Попросил бы меня", - это он начальнику, - "я бы тоже разобрался, сложного ничего не оказалось!"
   "Конечно разобрался бы! Я вас и привез сюда для профилактики - что бы позже не краснеть перед другими геологами, которые посмотрят ваши карты и сразу поймут, где туфта нарисована!" - напомнил старший геолог: найдется туфта - не жди признания и уважения!
   Вернулись в отряд. А когда расходились по домикам, нам с Лешкой встретились две молодые женщины, техники-геофизики. И не прошли как обычно, не обратив внимания, а почему то остановились, заулыбались, и одна покачала головой. Лешка сотворил для них зверскую рожу и показал язык в виде ответа, а у меня, когда с женщинами разминулись, поинтересовался:
   "Чего они выпендриться надумали?"
   "Хотят, что бы на них внимание обратил!" - съехидничал я в адрес ловеласа. Только промахнулся, причина была в другом, и касалась меня. В чем скоро оба и убедились.
   В домике бросили в угол рюкзаки и молотки, потянулись за полотенцами и мылом - сейчас искупаться в соленой водичке, потом сполоснуться пресной в душе. И здесь кто-то постучал рядом с открытой и завешенной марлей дверью. Не как отрядники, лупящие кулаком, а осторожно, как человек, с местными порядками не знакомый.
   "Чего скребешься! Входи!" - Лешку не испугало, что мы в одних плавках, в отряде это было нормой.
   Чья-то рука отодвинула занавеску в сторону, и со словом - "Можно?" - в домик вошла ..... Света. Замерла на пороге.
   Я тоже замер, в плавках и с полотенцем в руках, потом сделал шаг к ней, выпустил из руки полотенце и... кинулись друг к другу. Поцелуй был таким, что Лешка не выдержал:
   "Да сколько можно! Отпусти Светку! Задушишь!"
   Мы наконец оторвались друг от друга, часто дыша рухнули на кровать. Лешка смотрел на нас с испугом:
   "Ну вы даете!" - покачал головой, - "За подмогой хотел бежать, пока у вас до смертоубийства не дошло!"
   Назло ловеласу я еще раз поцеловал девушку, и она не противилась, и даже наоборот - прижалась ко мне на кровати. Лешка, когда мы отдышались второй раз, поинтересовался:
   "Мне что, вещички собирать и из домика сматываться? Вам же поцелуев уже мало, а что к вечеру будет?"
   Света выслушала, улыбаясь и не возмущаясь, и прижалась ко мне еще крепче. Лешка это заметил, покачал головой, глубоко вздохнул:
   "Точно пора. Сейчас пообедаем", - напомнил, что мы готовились в столовую, - "и начну вещички паковать", - не дождался от нас ответа и возмутился", - "Да скажите хоть что-нибудь!"
   "В столовую беги!" - Лешка сейчас мешал, а я и Света не хотели отрываться друг от друга.
   "А вы?" - с сомнением посмотрел на нас, - "Вы же не будете ...."
   "Будем", - успокоил его, - "Все будем, но сейчас - только целоваться!"
   "Ну и ну!" - оглядываясь на нас, Лешка попятился к двери, с полотенцем и мылом в руках, - "Только не переусердствуй, сюда кто-нибудь зайдет обязательно!" - и начал отворачивать занавеску на двери. Но выйти не успел: на улице послышался голос Леонида Дмитровича, и через пару секунд он в домик входил, как всегда, с обаятельной улыбкой. Лешка у двери тут же тормознул, из любопытства.
   "Вот она где прячется!" - это Леонид Свете, которая от меня чуть-чуть отодвинулась, - "А я ищу-ищу, надо красавицу на жилье определить!"
   "А она уже устроилась", - подсказал Лешка, - "на мое место!"
   Леонид посмотрел на него, потом на нас со Светой, вид принял редкий для него серьезный, но пока не знал, как на эти слова отреагировать.
   "Я... в гости пришла", - Света пролепетала как первоклашка, - "а Леша придумывает невесть что!"
   "А ты что молчишь?" - Леня посмотрел на меня.
   "А ты этого типа не знаешь?" - кивнул на Лешку, - "Поменьше слушай!" Тип возмущенно закрутил головой и глазами, а Леонид вернул себе привычный вид веселого человека.
   "Тогда ее забираю!"
   Света с кровати соскочила, и он уже для нее:
   "Пошли, буду устраивать", - подмигнул мне, - "Пока в палатку, но думаю не надолго!"
   "Что бы я вещички собрать успел!" - буркнул Лешка, и из домика выскочил, не дожидаясь моего ответа.
   После обеда, дождавшись, когда Света подселилась в палатку к молодой девчонке радиометристке, получила указания от Виталика по работе, получила от него радиометр и пикетажку для записи наблюдений, я увел ее от лагеря подальше, где никто не мог нас видеть и нам мешать. От души наобнимались, нацеловались, накупались, побегали по песочку, потом ...обнялись и глядя в глаза друг другу, на него опустились, и он, податливый и мягкий, принял нас лучше любой кровати. Случилось то, что и должно было случиться. Причем без всяких возражений со стороны девушки.
   Долго лежали рядом. Не мог не расстегнуть на спине купальник и не убрать его в сторонку, не мог не гладить грудь и не поцеловать ее наверное бессчетное число раз. И Света не мешала, и счастливая улыбка не сходила с ее лица. Как же я ее люблю! Балбес великовозрастный!
   В лагерь вернулись уже по темному - завтра вставать в пять утра. Проводил Свету до ее палатки, пошел к своему домику, вспоминая и вновь переживая последние часы полного счастья. Лешка оказался в кровати, посмотрел на меня взглядом изучающим:
   "А я думал, что не вернешься до утра, наверное песочек не уважаешь. Но не переживай, как только скажешь - я из домика переселюсь, Леонид место уже нашел!"
   "Поживи пока", - предложил прохиндею, - "там видно будет".
   С неделю Света обживалась в отряде и втягивалась в работу. А по вечерам мы уходили от лагеря подальше, и до темноты гуляли, целовались, и....
   Все уже знали, что дело идет к свадьбе, женщины постарше считали обязанностью посвятить девушку в особенности совместной с мужчиной жизни. Непонятно где нашли для нее красивое белое платье, заставили при них же продемонстрировать его мне. Леонида я уговорил в очередное воскресенье организовал поездку в молодой поселок Пионерный, до которого от нас поближе, но промолчал, для чего мне это нужно. В субботу я попросил Свету приготовить паспорт - она догадалась для чего. А в воскресенье, в Пионерном, вчетвером - я, Света, Лешка и молодая женщина из хороших знакомых - зашли в Загс, и там нас расписали, хотя и не без некоторых сложностей - прописан я был в городе, а Света пока нигде.
   Вечером по этому поводу был легкий сабантуй, после которого Лешка домик покинул.
   На следующую субботу намечалась свадьба, и мне пришлось подписать кучу открыток-приглашений, большую часть которых Леонид увез в партию для вручения местным товарищам. Потом решался вопрос со спиртным, необходимыми продуктами, местом для ночлега приезжим, и... всего и не перечислишь. Я бы один со всем этим точно не справился.
   В субботу кухня с утра дымила без перерыва, женщины суетились с продуктами, мужики были на подхвате. Рабочий день сделали покороче, Свету женщины увели наводить красоту, меня туда не пускали, и давали советы как встречать гостей.
   После обеда подкатили две бортовые с гостями, я их, как и положено по ритуалу встретил. И через час в большой палатке столовой, с добавленными туда столами и скамейками, начали на последних устраиваться.
   Шумела свадьба до рассвета. Бесчисленные тосты-пожелания, бесчисленные "ГОРЬКО!", бесчисленные просьбы выпить с ним лично, общий подарок в виде громадного холодильника, который кстати и до настоящего времени в рабочем состоянии - к концу я еле стоял на ногах. Наконец удалось из палатки вырваться и добежать до домика. Закрылись - пусть думают что хотят, только бы не рвались в дверь - и рухнули на кровать.
   Через пару часов, не больше, меня разбудил Лешка - поскребся в ближний к кровати край окна. Тихонько поднялся, из домика вышел. Лешка, покачиваясь и заплетаясь языком, довел до сведения:
   "У ребят голова болит, надо бы похмелиться", - и икнул так, что сам напугался.
   "Ребят много?" - хотел узнать, где они скрываются и сколько бутылок нужно для похмелки, потому что никого рядом не видел, по случаю раннего утра в день не рабочий.
   "Семеро", - Лешка долго страждущих считал, загибая пальцы.
   С двумя бутылками пошли к столовой, с надеждой найти закуску, и только сейчас передо мной открылась изумительная картина местного пляжа, на котором, на чистом отмытом песочке, в живописных позах валялись сраженные Бахусом мужики, как из приехавших гостей, так и отрядники, решившие составить им компанию. Среди них валялся и прибившийся к отряду пес, общий любимец, которого не только накормили до отвала, но и напоили, и заставили страдать не меньше других. Лешка, набрав на столах в столовой остатки закуски и получив от меня бутылки, заплетаясь ногами побрел к бедолагам, а я - к домику начальника. Потому что понял: спиртного из оставшихся запасов маловато для поправки здоровья желающим, основная часть которых просыпаться начнет через пару часов.
   Леонида разбудил, объяснил ситуацию. И в Пионерный попылила машина - один трезвый шофер нашелся. Часа через три, когда проснувшиеся мужики допили остатки водки, а к женщинам Света унесла последние бутылки вина, машина из Пионерного вернулась. С бочкой пива! Тут же ее подкатили на пляж к воде поближе, рядом расстелили брезент ставить кружки и закуски, и выбили затычку. Конвейер заработал: из бочки налить ведро, из него ковшом разлить по посуде страждущим. Солнце, мягкий песочек, рядом водичка - на глазах народ оживал. И "оживал" до обеда, пока начальники гостей с трудом не собрали, погрузили в машины, и повезли в ГРП-21 - завтра рабочий день. Аборигены к вечеру остатки пива допили, уже спокойно, в приятных разговорах, и лагерь как никогда рано затих.
  
   Часть двадцать первая.
  
   Неделю Света наводила в домике порядок. А по вечерам мы не убегали как раньше подальше от лагеря - наслаждались близостью в собственном гнездышке. И все равно ее не хватало, хотя я каждый вечер засыпал, прижавшись к дурманившему женскому телу. Утром не могли встать без ласок и поцелуев.
   А в воскресенье набралась машина желающих прокатиться в Пионерный, и Света вспомнила о списке покупок, без которых любая женщина не может обойтись. В посуде, занавесках, клеенках, обоях я не очень разбирался, и попросил жену съездить одной, не забыть, среди всего-прочего, привезти бутылочку вина.
   "А ты что собираешься делать?" - получил естественный вопрос. Немного помялся, потому что первый раз отказывался от совместной с ней поездки - но страсть, пагубная в глазах многих женщин, победила.
   "Рогача добыть и сделать шашлык", - две фантазии сразу, никем в отряде пока не осуществленные. И возражений не услышал - о моих фантазиях Света неоднократно слышала, и всегда улыбалась.
   "Далеко не уходи", - заволновалась, - "вдруг заблудишься!" - ну полная ерунда, геолог в принципе заблудиться не может.
   "Не беспокойся и про вино не забудь!" - поцеловал и проводил до машины. И когда та из отряда уехала, полная желающих побегать в Пионерном по магазинам, я в приготовленной для охоты робе, с нашитыми из кусков старой телогрейки налокотниками и наколенниками, и с одностволкой за плечами побежал к лощинке. В которой не так давно пробовал к сайге подкрасться, но вышел облом.
   Через час был в нужном месте, и сайга как меня ждала: лежала на пологом ровном склоне сопки, в количестве более десятка. Как к ней подберешься, если двадцать с лишним глаз фиксируют любое движение за километр!
   Под прикрытием рельефа часа за два ее обошел, убедился: везде плохо, подползти не получится. За это время сайга один раз поднялась, походила, пощипала сухую травку, и улеглась снова, метрах в ста от старого места. Черт те что, наверное и правда добыть ее можно только на роднике, или на машине гоном ночью. Но пустым возвращаться в отряд, когда Света на шашлык надеется и привезет бутылку вина.... Что-то надо делать другое. И это другое сайга подсказала: поднялась второй раз, спустилась в лощинку, которая тянулась в направлении на озеро, и пошла по ней. Неужели попить водички? После сухой травки, которую недавно щипала? А на этот раз не обращает на нее внимания, топает и топает за рогачом-вожаком как привязанная?
   Под прикрытием сопок рванул с надеждой сайгу обогнать, найти место, где можно в лощину спуститься так, что бы животные не заметили, в ней замаскироваться и дождаться, когда они на меня выйдут.
   Бежать пришлось быстро и долго - обогнать стадо нужно не меньше, чем на пол километра. Хорошо, что выходить из лощинки в сопки сайга не пыталась. С трудом стадо обогнал, но подходящего места незаметно спуститься вниз, ей наперерез, пока не встречал.
   Наконец заметил под ногами черную и более плотную породу - дайка, линейное тело. Проследил ее взглядом в сторону лощины - протягивается и в ней невысоким гребнем, за которым сайга видеть меня вроде бы не должна. Из последних сил побежал вниз, в середине лощины упал отдышаться. Неужели получилось? Через пару минут подполз к верху гребня, осторожно поднял голову: сайга идет на меня, уже в двухстах метрах. Перезарядил ружье с пули на картечь, устроил его поудобнее для стрельбы.
   Нет, все же от меня отворачивает влево, и гребень пересечет метрах в пятидесяти. Еще лучше - сполз немного вниз, развернулся, чтобы удобно стрелять в ее сторону, и... затих, чуть ли не перестал дышать.
   Минуты через три рогач-вожак вылез на гребень, остановился, внимательно посмотрел вперед. Я от него в пятидесяти метрах, прижался к щебенке и не дышу. Рогач пошел вниз, за ним гребень начали переходить самки с сайгачатами, и несколько молодых рогачей. Медленно оторвал от земли голову, поднял ружье и....вожак сразу просек движение! Рванул галопом, стадо за ним. Последний рогач сейчас напротив, стреляю по нему, как говорится влет. Не упал, но и промазать я не мог, уверен!
   Сайга уже далеко, потом скрывается из вида. Для очистки совести пошел по ее следам, перезарядив ружье. Через триста метров впереди на серой щебенке желтое пятно. Рассмотрел в бинокль: лежит рогач, на боку - это не подранок, уже не убежит.
   Через полтора часа с тяжеленным рюкзаком вышел к отряду со стороны сопок, меня никто и не заметил - в это время народ обычно либо отдыхает в домиках, либо валяется на пляже. Сбросив рюкзак и попив водички, пошел к поварихе за кастрюлей и специями для шашлыка. Ничуть ее не удивил - специи у нее частенько выпрашивали для "хе", корейского блюда из сырой рыбы, только покачала головой, когда узнала, что мне нужна большая кастрюля, а для "хе" обычно хватает миски среднего размера.
   Раньше я шашлык никогда не делал, а только ел. И только приготовленный из баранины. А сейчас мясо дикое, и никто из местных добытчиков ни в прошлом году, ни в этом насчет шашлыка из нее не упоминал. Рассказывали, как они сайгачатину варили в казане и жарили на сковороде, но почему не на шампурах и на угле - никто не знал, и если я об этом спрашивал, пожимали плечами: не делают из нее шашлык, и все.
   В силу противного характера, частенько я не принимал на веру объяснения друзей, знакомых, признанных специалистов, и норовил лично убедиться в их правдивости на деле. Как и сейчас: получится ли нормальный шашлык из дикого мяса, или я просто Фома-неверующий, над которым уже сегодня кое-кто посмеется?
   Порезал мясо, лук; посолил, поперчил, добавил эссенции и все перемешал в кастрюле. Остатки туши отнес поварихе в столовую. Когда ее строили, для печи привезли кирпич, причем с запасом, и штук тридцать валялось без дела. Притащил десяток к домику, выложил двумя рядами - на них будут держаться шампуры. Нарезал и их из остатков алюминиевой проволоки, натянутой вокруг отрядной заправки для защиты горючего непонятно от кого, пробежался до ближайших кустов и набрал сухих веток.
   Часам к пяти вернулась машина из Пионерного. В домике Света начала принюхиваться - из кастрюли прорывались приятные ароматы. С важным видом ее открыл - пахнуло одурманивающе.
   "Это для шашлыка?" - женушка в кастрюлю заглянула, - "Вкусно как пахнет!"
   Кастрюлю я закрыл, и не мог не похвалиться:
   "Завалил рогача! С подхода! Никто раньше такого даже не пытался делать!"
   "Молодец!" - похвалила Светулечка, - "А я мелочи всякой накупила, помогать будешь уют создавать!" - это она что бы нос слишком не задирал, в домашнем хозяйстве тоже дел хватает. И начала мне покупки демонстрировать. Больше всего понравился новый купальник, который она по моей просьбе надела, и я смог проверить на ощупь, хорошо ли он скрывает очень приятные части тела. Жалко, что народ по лагерю шастал и в любой момент к нам могли зайти, а то бы... ну да ладно.
   И правильно сделали - через пару минут наведались трое. Зашмыгали носами, Лешка как самый нахальный кастрюлю унюхал и открыл:
   "Смотри ты, сайгу завалил, шашлык собирается делать!" - информировал гостей, потом повернулся ко мне, - "Надеюсь, и нам по шампуру достанется!"
   "Как ухитрился то?" - это уже Леонид Дмитрович, - "Не помню, что бы кто- то летом, на ровнятине, смог такое!"
   "Опытом поделись, Юра!" - а это Виталий, охотник заядлый, но в этом году, не в пример прошлого, до приличных такыров, где сайгу можно на машине ночью догнать, было очень далеко. Здесь Света, как хозяйка, вспомнила об обязанностях:
   "Вы не убегайте!" - попросила гостей, - "Поможете мясо нанизать на проволоку", - показала рукой на шампуры, - " А я овощи порежу и стол накрою".
   "Я костер разжигать!" - проныра Лешка не растерялся, выбрал работенку полегче, и из домика выскочил. А остальные мужики, вымыв руки, устроились к кастрюле поближе. Здесь я и рассказал о перипетиях моего соревнования с сайгой в скорости, и как это соревнование выиграл. Даже Света слушала с вниманием!
   Через час от шашлычницы пошли одуряющие ароматы, и к ней потянулись ИТРовцы, кто без ничего, кто с бутылкой вина, кто с банкой пива. Лешка уже командовал: откуда-то принесли пару скамеек, стол, и теперь на нем к выставленным гостями бутылкам Света добавила порезанную зелень.
   Из первой жарки шампуры расхватали вмиг, к счастью, каждому по одному досталось. Тут же был выдан тост:
   "За охотничью удачу! За хозяйку!"
   Дальше было еще два тоста, а потом все, шампуры кончились. И хотя их оказалось только по три на человека, веселыми и довольными остались все. Что может быть приятнее такого общения! И почин сделан, надеюсь, мне еще не раз выпадет удача. Как другим - не знаю, но могу сказать, что и сайгу можно перехитрить, только сделать это - очень сложно. В смысле физическом: не каждый выдержит гонку в жару. А может и не захочет выдерживать. Есть же в отряде и другие развлечения, положим рыбалка, и для многих ее хватает.
   Оказалось, это был первый шашлык из сайгачатины, не знаю как в Мирном, но в ГРП-21 точно. Через пару лет он стал постоянным и обязательным на любых праздниках, а у меня и моих друзей - так и просто по воскресеньям.
  
   Часть двадцать вторая.
   :
  
   Нами же проторенная к Пионерному дорога обернулась для отряда нашествием машин с желающими порыбачить и покупаться. Не потому, что места более привлекательные, просто появился подъезд к воде, и почему бы им не пользоваться. Вот и пользовались, в основном по воскресеньям, причем подкатывали на машинах прямо к домикам, что сами мы никогда не делали, с интересом рассматривали их, пытались заглянуть внутрь. По вкусным ароматам определив столовую, кое-кто из незванных гостей приставал с просьбой покормить за плату, продать сушеную рыбу, висевшую на лесках между домиками. Ну всем надоели! Пришлось на въезде в отряд ставить шлагбаум с устрашающей надписью: "Режимный объект, курируется службой госбезопасности. Проезд строго запрещен!" Подействовало, простой народ службы такой побаивался.
   А на работе было...грустно. Все смирились, что в этом сезоне ничего не найдем, потому что ничего на изучаемой площади и нет. Но и это "нет" продолжали доказывать вскрытием канавами и БКМом, отбором массы проб, геологическими съемками и геофизическими исследованиями.
   А мне было грустно вдвойне. Какую перспективную структуру я раздолбанил в прошлом году будучи студентом, какая наметилась вторая, где я не все доделал из-за окончания практики! Неудивительно, что тот если и не успех, то шажок к нему утвердил в сознании крамольную мысль: если я студентом-дипломником разобрался в геологии, то став после института инженером-геологом, рудный объект быстренько открою, добьюсь признания. Ан нет, пол сезона прошло, и все вроде бы делаю правильно, а рудишки нет, и точно не будет. Нет фарта - говорят в таких случаях.
   Еще через месяц, когда я на своей площади составлять карту заканчивал, приехала комиссия, во главе с главным геологом объединения из города. Сидели в отряде два дня, смотрели все материалы и очень тщательно. Начальство городское прямо распиналось, в желании найти в картах какие-либо огрехи. В итоге по мелочам что-то нашли, но общая картина в главном не менялась - рудного объекта нет и быть не должно.
   "Пора заканчивать", - согласился с этим и главный геолог из города, имея ввиду не тут же кончать работы, а не делать лишнего, - "тем более, в партии появился объект, с которым нужно срочно определиться".
   "Какой объект и где?" - поинтересовался Леонид Дмитрович, от имени всех отрядных геологов.
   "Расскажи ребятам", - начальник из города кивнул Игорю Георгиевичу, нашему главному геологу. Все на него внимание переключили, потому что о появившемся объекте никто ничего не знал.
   "Объект в общем то старый, - начал Игорь Георгиевич, разворачивая на столе обзорную карту громадной площади всех работ ГРП-21, - "но появились детали новые, требующие проверки. В известной всем долине", - показал ее на карте, - "давно выявлены и прослежены два горизонта углей, мощностью до метра. Причем угли древние, во многих местах съедены более поздними дайками (это образования магматические), либо превращены в кокс под их тепловым воздействием, или просто выгорели. То-есть, промышленной ценности не представляют. Но в северной части долины", - обвел на карте и мы проследили за его пальцем, - "мы угли еще раз зацепили, и они нас заинтересовали. Расчистили один горизонт канавой - мощность получилась более десяти метров. Причем угли нормальные, без всяких даек. Это ситуация другая, требующая дополнительных работ. И начать нужно в этом году обязательно".
   "А каких работ?" - Леонид не замедлил со вторым вопросом.
   "Долина с наносами до десяти метров, добраться до углей можно лишь дудками БКМ, шнековыми и картировочными скважинами".
   Все от карты отпрянули, ситуацию поняв.
   "Только не думайте, что все просто", - главный геолог объединения переключил внимание на себя, - "Нужен геолог толковый, осадочные породы не менее сложны, чем вулканиты, с которыми вы сталкиваетесь", - все сделали вид, что хорошо это понимают, - "Такого, надеюсь, Игорь Георгиевич среди вас найдет. Времени для раздумий - две недели".
   На этом говорильня и закончилась. Начальство пожелало прокатиться и посмотреть на местности, что у нас действительно с рудой дело швах. Пришлось его сопровождать, показать интересные места. Но каждого геолога уже напрягал вопрос: не он ли окажется кандидатом на новое место. Отряд с пляжем, водичкой, наконец с пивом и вином из Пионерного, покидать никто не хотел. В первую очередь Лешка, из-за женского цветника, в котором он во всю правил бал.
   Начальство благополучно уехало, а вечером Леонид Дмитрович зашел к нам со Светой. Рассмешил жену, каким-то приколом, потом на меня серьезно посмотрел:
   "Думаю, тебе пора собираться, на новое место. Углями заниматься". Света начала к словам Леонида прислушиваться, а я возмутился:
   "Почему я? Лешка не хуже справится! И человек он свободный, а у нас медовый месяц еще не кончился!"
   "Месяц то кончился, только вам его не хватило", - Леонид с улыбкой перевел взгляд на жену, - "вы все еще как после первой ночи, друг от друга оторваться не можете!" Света скромно потупила глазки, а я постарался добиться ответа:
   " Ты все же объясни: почему я, а не Лешка!"
   "Потому что не я решаю, а Игорь Георгиевич", - объяснил Леонид серьезно, - "И даже не он, а начальник из города", - теперь улыбнулся, - "Нечего было перед ним выпендриваться, карты свои демонстрировать и говорить складно! Он же мужик ушлый, сразу понял, кто в отряде геолог лучший! Так что поедешь углями заниматься, а Светочка", - повернулся к ней, - "в отряде останется!"
   "Не останусь!" - Светочка тут же отреагировала, - "Я тоже уеду!"
   "Уедешь", - успокоил ее Леонид, - "только позже. Для вас в партии еще нужно жилье найти, не в общежитии же жить будете. А тебя", - повернулся ко мне, - "не я сдал, имей в виду. Но через недельку приказ насчет твоего перевода получу точно. Так что дела заканчивай, карты дорисовывай".
   "Ой как не хочется!" - покачал я головой, а Леонид развел руки:
   "А что делать? И я надеялся еще разок из сайги шашлычка покушать - теперь не получится, никто кроме тебя ее не перехитрит и не добудет. Но на открытие охоты на уток приезжай. Видел, сколько их на озере появилось? Значит, на крыло молодняк поставился, уже жирок нагуливает". Действительно, неожиданно рядом и прямо над отрядом по утрам и вечерам начали носиться утки, и количество их обещало хорошую охоту.
   Леонид ушел, расстроив Свету дальше некуда.
   "Зачем я все это делала?" - сидя на кровати, обвела взглядом созданное ею уютное гнездышко, - "В отряде так хорошо! Здесь и пляж, и покупаться можно! А как в партии будет?" - и посмотрела на меня можно сказать с осуждением, как на виновника предстоящих перемен. Пришлось к ней на кровать присесть рядом и объяснить:
   "Светулька, ты пойми: если меня действительно на угли переведут, то как хорошего специалиста. Это можно считать повышением по службе. И отказаться я не могу - другой раз уже не предложат. Ты же не хочешь, что бы я всю жизнь был простым геологом? Что бы мне оклад не повышали? Что бы не давали перспективных участков? Что бы, наконец, я никогда ничего не открыл?"
   "Не хочу", - Света улыбнулась, прижалась ко мне и. ...пришлось закрывать дверь на крючок.
   Как Леонид и предсказал, через неделю он получил распоряжение отправить меня в партию. С припиской, что одного - оглядеться, посмотреть комнату, которую мне предоставят, может быть что-то купить из мебели.
   "Видишь, как о тебе заботятся?" - это Леонид Свете, прочитав в нашем домике полученную писулю, - "Что бы ты в партию переехала, а там комната уже не пустая, Юра кровать двухместную приобрел!"
   "Нам в одноместной лучше!" - не растерялась Света, - "И вообще без нее можем на полу поспать! Так что я с Юрой поеду!"
   "Эх любовь-морковь!" - Леонид покачал головой, - "Что с девушками делает! Ради мужика готовы рай наш (это он имел ввиду отряд) поменять на пыль, жару и воду привозную!" - заставил Свету улыбнуться, - "Только с Юрой не получится. За ним бобик завтра приедет, а тебя с вещами отправлю в воскресенье, когда машина бортовая будет свободна! Что бы эту хламиду", - кивнул на подаренный на свадьбе здоровенный холодильник, стоящий сейчас без дела, - "можно было в нее загрузить!" - у Светы начало вытягиваться лицо, и он погрозил ей пальцем, - "Ничего, переживешь. И привыкать пора - муженька теперь частенько выдергивать будут, на всякие совещания и простые говорильни. Он же у тебя умный, можешь гордиться!"
   От судьбы, как говорится, не уйдешь - это я давно понял. А потому с Леней в пререкания не пустился, достал бутылку вина из загашника, и с ее помощью напор страстей быстро трансформировался в приятные разговоры по жизни, не такой и плохой во всех проявлениях.
   На следующий день до обеда я передал Леониду - как старшему геологу - все свои бумаги, после обеда приготовил спальник, спрятав в него любимую одностволку, большой пробный мешок с сушеной рыбой, рюкзак с принадлежностями охотничьими, в том числе с котелком, миской, кружкой, ложкой, что-то в пакете в него положила Света. Ближе к вечеру за мной прикатил Газончик, и попрощавшись со всеми, расцеловавшись со Светой, я в него загрузил шмотки и залез сам.
  
  
   Часть двадцать третья.
  
   В жильё мне определили половину дома из бруса - две небольшие комнаты. Пару ночей спал на полу, на спальнике. Потом обзавелся кроватью - взял на складе во временное пользование. Ничего не готовил, бегал в столовую.
   "Угольки у нас не простые", - сразу предупредил Игорь Георгиевич, - "а с повышенной радиоактивностью. Небольшой, но как понимаешь, она ничего не говорит о количестве урана, из-за смещенного равновесия".
   Здесь требуется пояснение. Все знают, что уран распадается с определенной скоростью, и в длинной цепочке новообразованных элементов есть радиоактивный радий. В коренной породе или изначальном рудном теле эти два элемента всегда в определенном и строго точном равновесии. Обычным радиометром измеряется их суммарная радиоактивность, более интенсивная для радия, и определить точное содержание урана можно только в равновесных рудах, в которых эти два элемента какими-либо процессами не разъединены.
   В нашем случае они разъединены: уран в угле только на выходе пластов на поверхностью. Как в нем оказался? Надеюсь, принцип действия противогаза известен каждому: вдыхаемый воздух проходит через пластины угля, и им ядовитые примеси сорбируюся полностью. В природе происходит подобный процес: при разрушении коренных пород часть содержащегося в них урана в ничтожных количествах попадает в поверхностные воды, и позже сорбируется на поверхности угольных пластов. Процесс продолжается и в настоящее время, потому равновесие между ураном и радием в углях не достигнуто. Значит, и количество урана по радиоактивности определить невозможно без дополнительных исследований, в том числе дорогущих химических анализов специальных проб.
   "У тебя задач две", - продолжил Игорь Георгиевич, - "Во-первых, проследить два горизонта углей и определить, где мощность каждого резко возрастает до десять метров, и почему такое происходит. У нас они вскрыты в западной части долины, а есть ли в восточной - пока не ясно. Хотя и там должны быть. Вторая задача - выявить, где радиоактивность в углях начинается, и где кончается. А она точно не везде - раньше в углях не фиксировалась. Прослеживать угли будешь БКМом и шнеком, перепутать их с другой породой невозможно. А по картировочным скважинам в первую очередь нужно выделить несущие угли сероцветные песчаники, и более молодых перекрывающие их красноцветные песчаники. Что бы сразу ограничить площадь поверхностных поисковых работ, выкинув из нее красноцветы".
   "С этим разобраться не проблема, сероцветы и красноцветы тоже не перепутаешь", - образцы их я успел посмотреть по древним и даже не партией пройденным скважинам, керн из которых нашел недалеко от теперь уже моего участка. Их давным-давно пробурили угольщики, когда оценивали перспективы долины в целом, и угли нашли, два горизонта, но мощностью всего по одному-два метра.
   "И здесь не все просто", - Игорь Георгиевич погрозил мне пальцем, - "уран может быть и в песчаниках - по границе зоны окисления, то-есть зоны проникновения поверхностных вод и кислорода воздуха. В красноцветах вряд ли, хотя бы потому, что слагают центральную часть долины, и по физическим свойствам не соответствуют. А сероцветы придется изучать, с ними ты попотеешь, сам скоро убедишься".
   Неделю и убеждался, пропадая в поле. С картировочным бурением проблем не возникло - задал скважины по профилям, с учетом выделенных объемов рассчитал возможное расстояние между ними. Сложней оказалось с БКМом и шнеком - постоянно приходилось присутствовать рядом, что бы наносы в виде суглинков, щебенки и гальки перебуривали уверенно и до коренных добирались точно. И не морочили мне голову, что все, шнек или бур во что то уперлись и дальше не идут - а это всего-навсего большой валун в наносах. Но как и должно быть, горизонты углей потихоньку прослеживались в западной части долины, причем постоянной мощностью в десять метров. Затем на юге они резко сместились в сторону, и после этого смещения мощность их упала до двух метров. Понятно, есть мощный разлом, сыгравший ведущую роль в процессе углеобразования.
   А на севере угли разворачивались вправо, повторяя контур долины, и описав полукруг, начали прослеживаться на юг, как второе - восточное - крыло гигантской складки. Сейчас я приближался к разлому, за которым мощность углей должна резко упасть до двух метров.
   "Пока все хорошо", - в пятницу успокоил мою душу Игорь Георгиевич, посмотрев карту, - "Намечается отдельный блок, с двумя мощными горизонтами углей плюс в них же уран. Причем угли на крыльях складки везде выходят на поверхность, и не перекрыты более молодыми красноцветами. Окажутся пригодными для промышленности - добычу можно вести дешевым карьерным способом".
   Вернувшись в субботу с поля, увидел открытую в квартиру дверь. Света при моем появлении выронила на пол тряпку, и с визгом бросилась навстречу. Когда оторвались друг от друга после долгого поцелуя, эта чистюла начала командовать:
   "Пойдем во двор, там ведро воды греется. Я полью, ты грязный и пахучий. А потом все остальное!" - улыбнулась лукаво. Пока умывался, рассказывала, как каждый день надоедала Леониду Дмитровичу, что бы отправил ее в партию, как наконец он машину выделил, а ребята сегодня утром загрузили в нее вещи и подарочный холодильник, И что от себя он затолкал в кузов несколько досок, плит ДСП и рулон рубероида - на обустройство в пустой квартире, и сооружение душа, без которого в нашем климате и при работе в поле не обойдешься.
   В остаток дня мы ничего полезного в квартире не сделали - неделя разлуки показалась очень долгой. Поэтому был ужин с вином и разговорами, рано легли спать - не на узкой кровати, а на полу на спальниках, долго шептались и дурачились, восполняя пропущенные радости и наслаждения близкого общения.
   В воскресенье смотались в Мирный, в хозяйственном магазине купили минимум необходимого, в том числе нормальную кровать, и к обеду я на попутной машине привез все домой, рассчитавшись с шофером бутылкой. До вечера крутил шурупы и гайки, купленные предметы собирая. Потом к Свете пришла девушка, с которой она приехала в партию по окончанию техникума. По поводу встречи подруг, на новенький стол были выставлены банка холодного пива из новенького холодильника, и сухая рыбка, из привезенных мною из отряда запасов.
  
   Часть двадцать четвертая.
  
   Главное для геолога - на участке осмотреться и понять, где и что можно ожидать. Тогда работа сложностей не представляет. Но одно мне не нравилось - каждый день я торчал при агрегатах: БКМе, шнеке, картировке. И уже пару раз серьезно говорил с работягами - я отлучился от шнека на десять минут, и в двух профилях угли не вскрыли. Пришлось возвращать агрегат на старые скважины, добуривать по паре метров, пока не шла черная муть - разрушенный уголь. То-есть, я постоянно был в поле, а составлять разрезы, которые от меня главный геолог вот-вот потребует, мог только в камералке. Собрался просить у Игоря Георгиевича в помощь надежного техника-геолога, что бы заменил меня возле агрегатов, но сложившуюся ситуацию тот просек сам, и предложил зайти к нему в кабинет. Для начала поинтересовался новостями с участка, посмотрел мою рабочую карту, постоянно дополняемую и подправляемую. С удовлетворением покивал головой:
   "Все хорошо. Можно намечать оценочные скважины - нам нужно не только угли проследить на поверхности, а изучить и их, и радиоактивность по всей мощности пластов. То-есть, поднять их в керне уже оценочных скважин. А здесь без разрезов не обойтись, и составлять их тебе придется".
   Я открыл рот сказать, что для этого нет времени, но главный геолог меня остановил:
   "Погоди. Есть толковый техник, Дмитрий. Между нами говоря, зануда жуткий, но дело знает, и буровикам спуску не даст. Будет за ними присматривать, а ты в камералке посидишь", - помолчал недолго, и продолжил, теперь стараясь не смотреть мне в глаза - "Я то уверен, что со всем справишься, но в городе думают по другому", - глянул на меня мельком, - "Ладно б одни угли, но в них и уран, а это не шутки, молодого специалиста ответственным не утвердят".
   "А кого утвердят?" - это я с улыбкой, показать, что ничуть не расстроился, таким вот недоверием.
   "Присылают старшего геолога, с опытом работ на углях с ураном. Ты к нему присматривайся, набирайся опыта. А Дмитрий с завтрашнего дня в твоем распоряжении".
   Ну что ж, под началом опытного специалиста завсегда работать легче - ответственности меньше. Да и действительно, что с салаги - это от меня - можно ожидать? Так напортачу, что никому мало не покажется, а расхлебывать придется всем и долго.
   Я не очень и расстроился, понижением в ответственности, но отнюдь не в обязанностях. Потому что, если сказать честно - на углях я мог показать себя всего лишь хорошим специалистом, и только. Найдены они давно и даже не нашей партией. Ну повезло выделить блок, где мощность их приличная и есть уран. Только ни о каком первооткрывательстве и речи быть не может. А мне так хотелось найти промышленный объект самому! И что бы все это признали!
   Тьфу, даже самому противно, от таких желаний. Да и...уже понял, что одному, без геофизиков, без участия других геологов ничего открыть невозможно. Дай бог объект не пропустить, если он у тебя на участке окажется!
   На следующий день свозил техника Дмитрия в поле, объяснил ему обязанности - присматривать за агрегатами, что бы уверенно перебуривали наносы и врезались в коренные. И с удивлением увидел, что работяги не только с моим помощником не ругаются, а в его присутствии побыстрее начинают бегать и выполняют команды беспрекословно. Видно, с "занудой", как его определил главный геолог, сталкивались, и халтурить боятся. Теперь я мог со спокойной душой посидеть в камералке.
   Игорь Георгиевич иногда заходил в комнату, где мне определили место, смотрел составляемые разрезы. Дал дельный совет:
   "Лучше, если делать не короткие на выходах углей, а длинные, через всю долину. Чтобы каждый захватывал оба крыла складки. Позже в центральной части придется бурить скважины поисковые - определить максимальную глубину залегания углей и мощности пластов. Нам еще и его запасы считать придется".
   Совет я учел, но, раз появилась возможность, поинтересовался у главного геолога о другом:
   "В прошлом году я в отряде составлял схему по перспективной структуре. Знаю, что зимой там велось поисковое бурение, и руды не нашли. Но хоть что-то интересное было?"
   "То же, что и с поверхности - интенсивно измененные породы", - улыбнулся, - "А ты молодец, участок не забываешь!" - как можно забыть, если это мой первый, где бурение проводилось, и в душе - ничего не мог с ней поделать! - таилась надежда, что хотя бы одна скважина в руду врежется. Вот наивность! Но я не остановился:
   "А как со второй похожей структурой, в долине с наносами?"
   "Бурение пока не проводили. Кое-что ты не доделал, и сейчас проходят дополнительные канавы. А бурение зимой проведем".
   "Структура хорошая, жалко, если пустой окажется", - мне стало чуть-чуть досадно, что я углями занимаюсь, а не на этой структуре продолжаю доизучение.
   "Хорошая", - согласился и Игорь Георгиевич, - "Только с поверхности по пробам ореолов элементов нет, значит, и надеяться не на что. Но бурение все равно проведем".
   Больше с пустыми вопросами я к главному геологу не приставал, но для себя вспомнил, что от долины с углями не больше пятнадцати километров до родника, где я в прошлом году побывал два раза, и добыл одного рогача. Картинки тех приятных моментов породили авантюрную мысль: до родника можно добраться - подъехать до участка с буровиками в субботу вахтовкой, а дальше на своих двоих, то-есть пехом. Возле родника переночевать, и в воскресенье, по окончанию дневной смены, той же вахтовкой вернуться в партию. Только как на это посмотрит Света?
   Света посмотрела правильно:
   "Съезди, съезди. Повезет - шашлычек сделаем, как в отряде. Я подругу приглашу, ты кого-нибудь. Пора друзьями обзаводиться, что бы и к нам приходили, и мы их навещали", - улыбнулась, - "Мы все одни и одни, мне посекретничать о женском хочется, а у тебя работа и работа. Глядишь, и об охоте расскажешь!" Права Светуля! Пора нам прибиваться к какой-нибудь компании, или же организовывать свою. А шашлык для этих целей очень даже подходит.
   Вечером в пятницу я сложил в рюкзак одностволку, патроны, нож, бинокль и фляжку, сверху привязал к нему чехол от спальника - что бы ночью не лежать на голых камнях. Разыскал среди своих вещей робу с налокотниками и наколенниками - вдруг и поползать придется. Увидев такие приготовления, Света соорудила кучу бутербродов с колбасой, на ночь в пакете положила их в холодильник, на видном месте поставила пустой термос - не забыть завтра налить в него чай.
   В субботу с обеда я пришел в камералку с рюкзаком, и в конце рабочего дня побежал к гаражу, откуда вахтовая машина должна вести смену на участок. Через час из нее выгрузился возле дальней буровой, посмотрел, что у работяг с керном - в данный момент никак, проходят наносы и до коренных не добрались. И пошагал в направлении знакомого родника напрямую, потому что никакой дороги в нужном направлении не было.
   Три часа ходу - и я на месте. Следов сайги возле водички море - уже хорошо. Выложенная прошлым летом загородка из камня тоже на месте, возле нее валяется несколько старых, но этого года, окурков - кто-то здесь побывал. Прошелся до кустов, в которых когда-то свежевал рогача - от него остались лишь шерстинки в траве, зато рядом валялась довольно свежая шкура и голова рогача. Пробежался по лощинке, по которой подходил к роднику первый раз прошлым летом, и нашел следы мотоцикла, вероятно Восхода. Кто-то к роднику подъезжал, а не пер пехом как я, и мысль сразу возникла: пора подумать о мотике, если по настоящему хочу разведать охотничьи угодья.
   Уже стемнело, можно устраиваться на ночлег. За загородкой расстелил чехол от спальника, убрал из под него торчащие камни, все из рюкзака выложил, сам засунул в чехол под голову, ружье положил рядом, патроны в карман робы, остальное как говорится под руку. Теперь можно пару бутербродов с чаем на ужин.
   Скоро пришлось залезать в чехол - стало прохладно. Застегнул его, оставив открытым лицо. Сон не шел, а звезды уже блестели бриллиантами, и луна в своей половинке из-за верхушек сопок освещала обращенные к ней склоны, вселяя неоправданную надежду, что и в этих, отраженных солнечных лучах я сумею разглядеть животину, если она в них попадет. Недавний вечерний ветерок стих окончательно, и лишь изредка напоминал о себе слабыми порывами где то там, на вершинах сопок, тогда как внизу установилась идеальная тишина. Возле водички изредка кто-то попискивал, часто-часто хлопал крыльями, кто-то шуршал в траве. Потом выше загородки пробежал зверь солидный, постучал лапами или копытами, столкнул вниз пару камушков и они загремели. Невольно рука из чехла потянулась к ружью, но... никого не увидел, там была теневая часть сопки. Потом кто-то фыркнул внизу за водичкой, большая птица спикировала прямо на меня и отвернула в сторону, потом... незаметно для себя заснул.
   Сон был чуток: несколько раз открывал глаза при малейших непонятных звуках, и засыпал снова, если они не повторялись. Потом выше по склону сопки кто-то большой и тяжелый затопал так, что вниз посыпались камни. В чехле развернулся в сторону звука и открыл глаза - все мгновенно стихло. Было уже довольно светло, а на вершине сопки, в ста пятидесяти метрах, четко вырисовывались пять силуэтов замерших архаров. Не пропустили движение, когда я ворочался в чехле, и теперь на меня смотрят! И, конечно, попить к водичке вниз не спустятся. На всякий случай тоже замер, в смешной надежде, что архары меня все же не заметили, но через полминуты они дружно сорвались, рванули вверх и скрылись за вершиной на другой стороне сопки. Все, ушли, и больше сегодня ни за что не придут. А тебе (то-есть мне) - наука: быть осторожней и не крутиться даже в чехле!
   Вылез из него, аккуратно свернул и подложил под себя на камень, на нем устроился напротив дыры в загородке, в нее же просунул ствол ружья. Теперь вся надежда на сайгу, количество следов которой возле воды вселяло надежду на удачу.
   День вступал в свои права: прорвались первые лучи солнца, камни под ними заблестели, заискрились; внизу зашумел камыш и кустарник под легким бодрящим ветерком. Сидя за загородкой, покрутил головой, руками, телом - размяться после, честно говоря, не очень удобного ложа ночью, подвинул к себе поближе тормозок и термос, из последнего в кружку налил чай. Завтрак. И хотя для сайги еще рано, на всякий случай поверх загородки окрестности все же осматривал.
   Допить чай не удалось: она, пять голов! Уже близко! Замер, кружку и бутерброд медленно отложил в сторону, также медленно нагнулся, и смотреть за ней начал в дыру. Идет быстро, не останавливаясь, подошла к воде, пьет. Рогачей два - выбираю одного, и ...жму на спуск. Падает как подкошенный, остальные уже далеко. Бегу вниз, на ходу ружье перезаряжая. Но мог этого и не делать - рогач не шевелится. Теперь его побыстрей освежевать - есть надежда добежать до буровой к приезду утренней вахтовки. Если, конечно, повезет.
   Через полчаса я тащил неподъемную ношу, посматривая на солнце, что бы по его высоте над горизонтом определить время. Пока, кажется, к вахтовке успеваю. Вышел из сопок в долину, далеко впереди показалась буровая, а еще дальше, возле самого горизонта, появился шлейф пыли - это на участок катит вахтовка. Прибавил ходу, и сделал последний завершающий рывок к ближайшей буровой, рядом с ней упал на землю без сил. Двое работяг с интересом на меня посмотрели, потом подошел старшой, поинтересовался:
   "Ты откуда? Поплохело, что ли?" Я молча кивнул головой на громадный рюкзак. Старшой нагнулся над ним, понял, что внутри, попробовал поднять рукой и не получилось оторвать от земли. Покачал головой:
   "Ты эту тяжель пер? Откуда, если не секрет?"
   "Оттуда", - махнул рукой в сторону далеких сопок, и начал подниматься на ноги - вахтовка уже подъезжала. Успел таки!
   По дороге в партию малость отдохнул после марафона с нагрузкой в 50 кг. Рассчитал, что к пяти вечера мясо для шашлыка успеет замариноваться, если сразу по приезде им заняться. И прикинул, кого я могу на шашлык пригласить. Дома начал действовать. Света без подсказки сбегала в магазин за специями, потом занялась овощами. Вдвоем быстро все сделали. И разбежались, она - приглашать свою подругу, я - своих хороших знакомых. К пяти часам, и что б не вздумали обедать. Ну а мне еще придется сбегать за пол километра из поселка в долинку, где есть саксаул, и наломать его полный мешок. Молчу, что и шампуров пока нет, и шашлычница из кирпичей не выложена.
   К моему сожалению, большинство друзей и хороших знакомых сейчас в отряде. И кого пригласить в гости? Долго думал, сомневался, даже побаивался, когда возникала кандидатура кого-либо из начальства. В итоге сбегал к Дмитрию - кое в чем по степени занудства были мы одного поля ягодки; к Виктору Александровичу, под началом которого в прошлом году я работал в отряде, и к Игорю Георгиевичу, не как к начальнику, а как - это я уже знал - к заядлому рыбаку и охотнику. Все удивились - шашлык из сайги никто никогда в партии не делал - и согласились поучаствовать в дегустации, в большей мере из чистого любопытства. А Света на это мероприятие пригласила Любочку - с ней она приехала на работу, и новую знакомую из партии Наташу. К пяти часам собрались, с водочкой и вином шашлык признали бесподобным. А гости на долгие годы стали моими близкими друзьями.
  
   Часть двадцать пятая.
  
   В свои восемнадцать Света не тянула на замужнюю даму - имею ввиду внешне. Девчонка, тонкая и стройная, очень красивая и без макияжа. И не носила обязательного для женщин кольца, как свидетельства уже сделанного среди мужчин выбора. Неудивительно, что и молодые ребята, и ловеласы в годах на нее не только поглядывали, а и постоянно пытались подойти, отпустить парочку комплиментов, предложить знакомство - конечно, когда я рядом не присутствовал. Признаки внимания Света замечала, и как любой женщине, они ей нравились, особенно если исходили от людей молодых. Хотя приставали и другие, постарше и поопытней! Я объяснял, что у всех на уме, и что последних следует особо опасаться, но женушка не очень верила, по молодости и неопытности. Пока не нашелся один особо наглый.
   Как то мы поехали в Мирный, походить по магазинам. И Света на минуту забежала в аптечный пункт, купить кое-что из средств личной гигиены. Покупателей не было, и аптекарь, солидный и не молодой мужик, сразу красотку разглядел, и начал расточать похвалы в ее адрес. Света поулыбалась, что-то ответила, и ...на витрине заметила наличие дефицитных резиновых изделий, которые в доме катастрофически быстро расходовались и на данный момент кончались.
   "Заверните штук сто!" - показала на них с улыбкой, как уже знакомому. Аптекарь посчитал слова предложением к действию, и распахнул дверь в закуток за витриной, где было его рабочее место:
   "Зайди", - предложил глупышке, - "мне тебе нужно кое-что сказать", - глупышка без задней мысли зашла.
   "Ты мне нравишься", - заявил прохиндей. И не без надежды: а для чего девчонка, без зазрения совести и без кольца на пальце, покупает известные изделия, если не для использования? Полез к ней похотливыми лапами: "Давай поиграемся! Я это хорошо умею, век вспоминать будешь!" Тут-то глупышка мои предостережения вспомнила и мигом из закутка выскочила.
   "У меня есть с кем играться!" - заявила прохиндею, - "Муж на улице ждет! И уж получше тебя, жирного и пузатого!" - выскочила на улицу, пылая гневом.
   Для начала, когда мне рассказала, хотел в аптеку зайти и разочек по морде шустряку засветить, но ... стало смешно: каждый второй мужик, если появится возможность, красивую женщину не пропустит. Так что случай можно сказать рядовой, пускать в ход кулаки не стоит. Но выводы я сделал, и немедля затащил женушку в магазин, где продавали женские побрякушки, и хотя деньги были в дефиците, заставил выбрать тоненькое золотое изделие на пальчик, подтверждающее принадлежность к сообществу уже не свободных женщин. Заодно еще раз напомнил о мужской коварности, и распространенных приемах морочить голову таким как она простушкам. Не знаю, что помогло больше, но теперь жена с удовольствием демонстрировала украшенный пальчик, и незнакомым мужикам постарше старалась не улыбаться, ежели они вниманием ее не оставляли.
   А лето неудержимо катило к концу, принося изобилие овощей и фруктов - привозных конечно - на небольшой рынок в Мирном. И вызывая у меня законный вопрос: почему бы эти дары природы не выращивать в партии? Водичка, хоть и привозная, все же есть, от моего дома до кирпичной будки, в которой от жары спрятана цистерна, всего метров семьдесят, можно и ведрами потаскать для полива. Только никто в поселке до сих пор этого не делал, дома стояли на сухой затоптанной земле, вокруг и рядом травинку сухую можно найти только под микроскопом. В Мирном позеленее - вдоль улиц и возле домов высажены деревья, и они блаженствуют, потому что полив централизованный, вода не привозная, а из водопровода, длиной за сто километров.
   Может, и мне рискнуть? Огородить от баранов пару квадратных метров под грядку - в поселке эти животные иногда гуляют, когда чабаны, обязанные за ними присматривать, задерживаются в наших магазинах. Но где достать материал для загородки? Не мог придумать, пока в партию по делам не приехал начальник отряда, в котором совсем недавно шумела наша со Светой свадьба. Леонид Дмитрович зашел к нам поближе к вечеру, поднял настроение обаятельной улыбкой, выставил на стол бутылку вина. Света занялась овощами, я побежал в коридор ставить на электроплитку - газовую с баллонами приобрести не успели - уже жареное сайгачье мясо.
   "Хорошо устроились!" - оценил Леонид наведенные Светой чистоту и порядок в комнате, - "И душ во дворе успел сделать!" - это он уже мне. Женушка от похвалы прямо расцвела, а я вспомнил идею самообеспечения витаминами:
   "Осталось к душу загородку приделать, и самому овощи выращивать. Только где материал взять - не придумаю". Леня посмотрел на меня с удивлением:
   "Материалы чепуха! Отряд буду закрывать - брусья и доски к тебе приволоку, все равно их списывать. Хватит не только на забор, а и сарайчик сляпать. Только с огородом ничего не получится, культурные растения здесь не растут!"
   "Ага, не растут! Никто и сажать не пробовал! Как и из сайги шашлык делать!"
   Леня задумался, но не надолго:
   "У тебя может и получится. Как с шашлыком. Или с сайгой - летом ее обдурить", - и уже с улыбкой, - "Дерзай! Глядишь, и вырастет что. А насчет материалов - будь уверен, привезу!"
   Когда Света поставила на стол сковороду, Леня удивился второй раз:
   "И здесь успел!" - определил, чье в ней мясо, - "Ну ты и везунчик!"
   "Был бы везунчик - рудопроявление бы нашел", - мечта из области моих фантазий.
   "Еще найдешь", - пообещал жизнерадостный гость, - "хотя многие всю жизнь проработали впустую. А ты пока салага, всего лишь молодой специалист, но уже геолог толковый! Давай и выпьем, что бы удача рядом вильнула, а ты ее за хвост поймал!" - поднял свой стакан, в который я успел из бутылки набулькать.
   Выпили за мою будущую удачу, вспомнили знакомых по отряду - как у них дела, как там Лешка, остановился ли на одной девушке, или продолжает дурить голову всем по очереди.
   "Я, между прочим, к тебе с предложением", - Леня посмотрел на часы, что я расценил сигналом к скорому расставанию, ему предстояло добраться до отряда.
   "Принимаю любое", - прекрасно знал, что ерунду не предложит.
   "Тогда заряжай патроны. В следующее воскресенье открывают охоту на уток. Я места разведал - километрах в пяти от отряда. С Игорем Георгиевичем договорился, и жду вас в субботу. Уток - навалом! Лешка на берегу лодку нашел, деревянную, мы в ней щели законопатили - возьмем с собой, резинок (резиновых лодок) у вас пока нет".
   "А мне можно поехать?" - пискнула Света. Очень приятно, не может расстаться с муженьком даже на сутки!
   "Зачем?" - женщина на охоте, даже если и жена товарища, Леню не устраивала, - "Грязь месить, в лодке ночевать и матерки мужиков слушать? Тебе это надо?"
   "Одной дома еще хуже!" - Света к трудностям была готова, - "И ночевать можно не в лодке, а на берегу, и материться при мне вы постесняетесь!"
   Леня посмотрел на нее, поулыбался, покачал головой:
   "Что с тобой сделаешь! Готовься, если", - глянул на меня, - "Юра разрешит. Только ко мне никаких претензий, когда с лодки в воду полетишь, или от кондера животик разболится. На охоте всяко бывает!"
   "А можно со мной подружка поедет?" - начала Света развивать неожиданный успех. Удивив даже меня. А Леня от нового предложения рот открыл. Но ненадолго:
   "А она зачем? Где спать будет? На лодках у нас лишнего места нет!"
   "Хочет отряд посмотреть. И с Лешей познакомиться", - улыбнулась, - "вдруг понравятся друг другу!"
   "Тогда пусть едет!" - неожиданно Леня согласился, - "Только вы в отряде и останетесь! А мы к вам после вечерней зорьки подскочим, с утками, в отряде заночуем и кондер сварим!"
   "А утром как?" - напомнил я, что после кондера с водочкой охотникам придется рано подниматься, что бы успеть на зорьку.
   "Ерунда!" - успокоил Леня, - "Шофер охотник, уговаривать не надо - подбросит на машине, всего то пять километров. Главное", - повернулся к Свете, - "дамы мешать нам не будут, хватит с них одного отряда!" - и улыбнулся, на что Света ответила тем же. В общем, договорились.
   А на работе поставленные Игорем Георгиевичем две первые задачи близились к завершению - пласты углей, при мощности каждого не меньше десяти метров и везде с повышенной радиоактивностью прослежены под наносами на обоих крыльях складки до глубинного разлома на юге, ограничивающего перспективную для изучения площадь. По картировочным скважинам вмещающие угли песчаники сероцветные и перекрывающих их красноцветные разделены, и теперь на составленных мною разрезах видно, где возможны скопления урана в сероцветах.
   Очень ко времени появился специалист по углям и урану - старший геолог Владимир, парень года на два меня старше. Успевший после института пять лет поработать, так как поступил в него после школы, а не поработав два года и три отслужив в армии, как это получилось у меня..
   Владимир, дотошный почище меня, окунулся в море накопившихся бумаг, известных и раньше, и мною составленных, пару дней провел на участке, знакомясь с обстановкой месте. Ну а я заканчивал с разрезами, и уже подумывал, куда меня бросят теперь, когда ответственный за участок старший геолог приступил к работе, и мне вроде как и делать нечего. Вдруг отправят доизучать мою прошлогоднюю структуру, где на зиму заложено поисковое бурение? Размечтался!
   И рассмешил Владимира - по его мнению, нам и вдвоем дай бог справиться, основная работа только начинается. Скоро в керне пойдет уголь - значит, прямо на буровой придется его тщательно изучать и описывать, что и для хорошего специалиста дело не простое. И отбирать пробы на всевозможные специальные анализы, в том числе и химические, для определения величины смешения равновесия между ураном и радием, без чего истинное содержание урана определить невозможно.
   И это не все. Я должен разобраться с сероцветными песчаниками, для чего Владимир наметил в двух мною же составленных разрезах по скважине. И в каждой не только песчаники раздолбанить, то-есть выделить в них все возможное по размеру частиц, их составу, каким-либо экстраваганным включениям, но и увязать все в едином разрезе, ничего не перепутав. И определить, есть ли в выделенных прослоях зоны окисления, и на какой глубине они кончаются! Офигеть! Песчаники я успел насмотреться в керне картировочных скважин, и понял, что разделить их .... не уверен, что и получится. К счастью, эти чертовы скважины с понедельника только начнут бурить, и воскресенье я могу голову ими не забивать. Тем более, открывается охота на уток, а я к ней еще не готов.
  
   Часть двадцать шестая.
  
   В пятницу Игорь Георгиевич предупредил: завтра из партии выезжаем пораньше, в час или два дня. И что б женщины - Света и ее подруга Люба - не вздумали опоздать. А я должен взять с собой не менее пятидесяти патронов. Это что, утки раз тридцать налетят? Такого в моей жизни не случалось, самое большое - расстреливал от силы патронов двадцать, причем дуплетами из двустволки, специально приобретенной для охот легких, больше похожих на отдых или развлечение. Где не нужно бегать, ползать, прыгать, а стоишь себе спокойно в лодке или на берегу, посматриваешь по сторонам, и периодически рюмочку опрокидываешь, когда за успех, а когда и за неудачу.
   Пятьдесят патронов я набрал, перелопатив весь арсенал, и с десяток пустых гильз снарядив дробью и порохом из остатков старого запаса. Добавил к ним не менее обязательные бутылку водки (мужикам) и бутылку вина (женщинам), буханку хлеба, жареное мясо и овощи - по опыту знал, что выпивать придется не раз, и не только после вечерней и утренней зорь, а и на берегу перед охотой, и во время ее даже в лодке. В свою сумку кроме пакетов с едой Света положила полотенце с мылом и зубную щетку, купальник и тапочки - куда ж без них! А о спальнике вспомнила, только увидев мой, уже свернутый и в чехле. Отнес вещи в угол коридора - подъедет машина, и не нужно искать в комнатах, все лежит на виду.
   А в субботу половина мужиков пришла на работу в камуфляже диверсантов, кое-кто и в резиновых сапогах с ботфортами, правда подвернутыми и не бултыхающими туда-сюда при ходьбе. За версту видно охотников! Женщины оказались поскромнее - в камералке сидели в одеянии обычном, но, когда заходил по необходимости к ним в комнату, разговоры вели на темы, с охотой связанные: что они завтра приготовят из добытых мужьями уток. Будто эти утки в камыше уже привязаны, и мужикам остается лишь их собрать и привезти домой! Не знаю - не знаю, лично я и на практиках, и в своей юности частенько возвращался с охоты пустым, водоплавающих даже не увидев.
   Часа через три мужики с безумными глазами и в камуфляже начали исчезать. На работе отметились, и хорош, уже катят к озеру, к персональным охотничьим местам - так объяснили знакомые ребята. В двенадцать дня, когда и мне надоело делать вид, что работаю - умные мысли в голове почему-то не задерживались - в комнату заглянул Игорь Георгиевич, оживленный и тоже в камуфляже:
   "Все, закругляемся! Давай к себе, минут через десять подъедем!"
   Я тут же в соседней комнате предупредил Свету, и рванул домой, выносить из коридора во двор вещи, число которых прибавилось, непонятно только, когда принесла свои Люба. Скоро и она появилась, с моей женушкой закрылись в комнате переодеться.
   Из партии покатили двумя Газонами. В первом шофер, два охотника - я и Игорь Георгиевич, и две девушки - Люба и Света. Во втором одни охотники, но не геологи, а представители технических служб. Попросили Игоря Георгиевича взять с собой, на новое место, разведанное Леонидом Дмитровичем и Лешкой.
   На въезде в отряд ожидала бортовая с большущей деревянной лодкой в кузове, рядом с ней как заведенные крутились местные охотники, все в сапогах с ботфортами и в камуфляже, Лешка с патронташем на поясе. Подскочили к нашей машине, вместо приветствия разом и перебивая друг друга с возмущением проорали: "Сколько вас ждать можно!", "Давайте быстрей!", "Мы тут чешемся, а наши места кто-то уже занимает!". Рта открыть гостям не дали! Все спальники и вещи Светы и Любы из машины заставили выгрузить, подошедшие доброхоты из нормальных мужиков - не охотников - потащили их к одному из домиков. Женушку и поцеловать не успел - вместе с Любой увели вслед за вещами. И все в таком темпе, словно пожар разгорается! Возбужденные, отталкивая друг друга, наперегонки полезли с ружьями в кабину бортовой и нашу машину, и кавалькада из трех покатила дальше, от берега озера потихоньку отворачивая на приозерные бугры. Под руководством Леонида Дмитровича в первой - бортовой - машине.
   Километра три проехали вдоль озера - оно блестело под солнцем слева. На берегу появлялось все больше и больше камыша, постепенно он начал спускаться в воду, и вскоре впереди и слева от нас сплошь заполонил пространство до горизонта, среди которого проглядывали небольшие редкие полоски чистой воды.
   Еще через километр бортовая и следом за ней Газоны с бугров резко свернули влево, в первые чахлые камыши приозерной низины, и через десять минут выскочили на небольшую и чистую полоску земли, за которой камыш высотой до пяти-шести метров стоял уже в воде неодолимой стеной. Бортовая и за ней Газончики тормознули, пассажиры из них начали вываливаться так же заполошно, как и при посадке в отряде. Лешка без задержки задрал вверх на сапогах ботфорты, ружье зарядил, и побежал к воде с ним наизготовку, наверное надеясь, что утки начнут перед его носом подниматься. Остальные, у кого нервы оказались покрепче, разобрались со своими вещами, и посматривали на Леонида Дмитровича, как на главного распорядителя.
   "У кого есть резинки - накачивайте", - отдал он первую команду, и крикнул Лешке, успевшему отойти от нас метров на двадцать, - "Давай сюда! Лодку с машины снимать будем!"
   Через пятнадцать минут деревяшка с бортовой была снята, резинки накачены с рекордной скоростью, у всех ботфорты на сапогах подняты, на поясах появились патронташи. Публика была готова лезть в камыши, стоящие впереди сплошной стеной, но не находила в них никаких проходов.
   "Теперь куда?" - Лешка не выдержал напряжения, - "Что с лодками будем делать? Камыш танком не проломишь!"
   Оказывается, место и проход в камышах знал только Леня.
   "Проломим, когда время придет", - успокоил он Лешку, - "Пока рано, утка летать начнет часа через два, а нам перекусить и за удачу выпить положено!" - перевернул свою резинку, и на дно начал выставлять из рюкзака пакеты, кружку, бутылку водки. Остальные наперегонки занялись рюкзаками своими, присоединяя припасы к Лениным. Если все это выпить за "удачу", то ее точно не будет, мы прямо здесь заснем, и проснемся утром с больными головками!
   "Остальные прячьте", - это Леня пассажирам второго Газона, отодвинув в сторону одну бутылку из выставленных технарями. Знал, что на ночь в отряд они не поедут, решили ночевать здесь, на берегу, и водочка им будет крайне нужна, - "Сейчас хватит по соточке - только что б рука не дрожала".
   В спешке выпили, в спешке закусили, и... далеко в стороне в камышах прогремел выстрел. Утка пошла! Разом вскочили на ноги, лихорадочно разобрали по рюкзакам оставшуюся снедь, и теперь смотрели на командира, демонстрируя желание лезть в камыши в направлении этого выстрела. Там утки, раз по ним бахают!
   Леонид Дмитрович спокойно и не торопясь перенес к воде рюкзак и ружье, вернулся за лодкой и сразу опустил ее на воду, загрузил в нее свои причиндалы. Обладатели других резинок в точности повторили его действия. Потом сообща подтащили к воде деревяшку, я, Лешка и шофер бортовой загрузили в нее вещи свои.
   "Ну, с богом!" - Леня в сапогах залез в воду, и за веревку потащил за собой резинку, в направлении ближнего к нам выступа сплошного камыша, - "Держитесь за мной и дорогу запоминайте!"
   Резинки выстроились в цепочку и потянулись следом, подталкиваемые хозяевами с кормы - веревок, что бы тянуть спереди, ни у кого не оказалось. Наша деревяшка пристроилась последней, вдвоем с Лешкой мы тянули ее за короткий обрывок цепи, шофер толкал сзади. Воды было по колен, и лодка шла легко, за дно не цеплялась. Двадцать метров до ближнего выступа камыша Леня прошел, и, завернув за него в незаметный закуток, скрылся из вида. Караван резинок потянулся за ним, в узкий и не видимый со стоянки на берегу проход в камышах. Наша деревяшка в него тоже вписалась.
   Десять минут ничего кроме полоски воды впереди и стен камыша по сторонам, иногда над головой смыкавшегося, не видели. Потом проход стал поглубже, Леня залез в лодку, остальные его примеру последовали, причем в двух резинках устроились по два человека. Дальше поплыли, отпихиваясь от дна и камыша веслами. Протока постепенно становилась пошире, камыш, к удивлению и радости, пониже и пореже - теперь можно было плыть веслами гребя, а не отталкиваясь.
   Над головой низко просвистела стая уток - все схватились за ружья, кроме шофера личного Газона Игоря Георгиевича, у которого, к моему удивлению, его не оказалось. Да и стрелять было бесполезно, убитая утка сто процентно упала бы в такие густые заросли камыша, что ее в них даже собака не нашла бы. Но если никто не выстрелил, то душу почти каждый облегчил словесными излияниями в жанре юмористического послания, с применением ненормативной лексики, в адрес помахавшим нам крыльями водоплавающих. На всякий случай, ружья теперь держали под рукой.
   Неожиданно из протоки выплыли на чистую, если не считать редких купаков камыша, воду - на большой плес, диаметром метров триста. С его середины поднялась громадная стая, добавив всем в кровь адреналина. На нас конечно ни одна утка не налетела, оказались не такими и глупыми. Леня остановился, подождал, пока к нему не подплыли остальные:
   "Видали?" - махнул рукой в сторону улетевших пернатых, - "Есть утка! Сейчас такие как мы везде в камыши полезут, гонять ее начнут. Вот тогда и начнется стрельба!"
   "А мы где будем устраиваться?" - на Лешку жалко было смотреть, так на него улетевшая стая подействовала, - "Надо побыстрей замаскироваться, они могут (это улетевшие утки) назад вернуться!"
   "Погоди!" - прервал его Леня, и показал завязанный в узел пучок камыша на выходе из протоки, - "Запоминайте, на всякий случай. Это вход в протоку, не дай бог ночью не найти", - все начали озираться, ситуацию запоминать, - "Сейчас будем расплываться, каждый выискивает себе место. Лучше всего большой купак, на котором можно стоять, а лодку рядом в камыше замаскировать. Станет темно - здесь собираемся. И что бы из этого плеса никуда ни шагу, по темному назад не выберетесь!"
   Начали расплываться. Наша колымага, при двух веслах, хорошим ходом не отличалась, и по общему согласию, далеко решили не отплывать, устроились в ближайшем подходящем месте. И с завистью наблюдали, как опытные утятники расставляли на наших глазах резиновые чучела уток - ни у кого из нашей команды их не оказалось.
   Далеко впереди кто-то начал бахать, поднялось несколько стай, парочка направилась в нашу сторону, пролетела над плесом, подвернула к подсадным самого настырного - добравшегося до противоположного его конца, и он пару раз грохнул. Утки благополучно улетели.
   "Мазила!" - ухмыльнулся Лешка, - "Над головой пролетели!" - и тут же возмутился, - "Видите, на подсадку идут! А у нас ее нет, значит, без уток останемся!"
   "Обмыть это надо", - скромно кашлянул шофер бортовой, и с сожалением вздохнул - бутылка у него, как я на берегу заметил, отсутствовала. Или осталась в отряде. Лешка без возражения залез в свой рюкзак, достал кружку, бутылку и что-то закусить. Начал в кружку набулькивать, два других охламона смотрели, на сколько он расщедрится. Расщедрился грамм на сто, протянул кружку первому - шоферу, и....над головой! Низко! Просвистело пять уток! Мы за ружья схватиться не успели!
   Лешка разразился бурной тирадой, насчет хитрых пернатых и нашей общей безответственности, шофер не теряя времени кружку осушил без всяких слов, занюхал эликсир хлебом, и нисколь не расстроился. После чего для успокоения душ выпили и остальные. Дальше стояли с ружьями в руках, как часовые, к которым кто-то уже подбирается с коварным замыслом.
   Между тем время пошло на шестой час, и далеко от нас впереди и по сторонам начали постреливать. Наверное, охотники из Мирного, а может и еще откуда, не имевшие возможность смыться с работы раньше времени, сейчас забирались в камыши, сгоняя уток с насиженных мест. Теперь их стаи носились везде, несколько залетело на наш плес, и у счастливчиков на воде уже валялось по несколько убитых уток. На нас тоже пару раз налетали, по несколько штук, из разбитых товарищами стай, и три на воде валялось тоже - одна точно моя, две точно Лешкины. Шофер, не закусивший, а лишь занюхавший недавнюю порцию эликсира хлебом, добился ожидаемого эффекта: мазал упорно.
   Вскоре с противоположного конца плеса в нашу сторону поплыла резинка, и конечно, когда была недалеко от нас, напугала очередную стаю, влетевшую на плес, и она от нас отвернула. Лешка выматерился, а я усмехнулся: понял, что безружейный шофер Игоря Георгиевича по светлому, что бы разглядеть вход в протоку, плывет с добытыми утками, которые должен отвезти в отряд. Где к нашему приезду женщины их приготовят. Гонец подплыл и к нам, трех наших экспроприировал.
   Начало темнеть, и утки словно взбесились. Теперь одиночками, двойками, тройками и до больших стай, над плесом носились как мухи, заставляя нас постоянно вертеться, нагибаться и махать ружьями, провожая ими цели и сжигая патроны по ближним и в удачных для нас ракурсах. Скоро по патронташу каждый разгахал, из рюкзаков достали отложенные на утро патроны, но теперь стреляли редко, что бы точно без промаха.
   Стало совсем темно, но утки продолжали летать. И не только: теперь, не видя в камышах лодок, они плюхали на воду и возле камыша, и посередине плеса, и недалеко от нас. Свист крыльев, плеск воды, кряканье в разных диапазонах неслось ото всюду, на Лешкин манок отзывались многие. Охотничий рай!
   Потом с середины плеса, уже невидимые в темноте, они начали взлетать - это ко входу в протоку плыли на резинках наши товарищи. Мы из купака свою колымагу вытолкнули на чистую воду, подобрали своих пятнадцать, подплыли к близкой от нас протоке, и теперь изредка покрикивали, что бы на наш голос ориентировались товарищи - вход в протоку сейчас разглядеть просто невозможно.
   На берегу, в кромешной темноте, успевший вернуться из отряда гонец нас уже ждал. Включил фары своего Газона, и под их светом разглядели добычу каждого - в среднем на охотника оказалось по пять уток. Полюбовались наиболее крупными экземплярами, и попрощавшись с остающимися здесь на ночлег пассажирами второго Газона, с примкнувшим к ним шофером бортовой, вшестером с трудом залезли в Газон свой, захватив только ружья. Теперь вперед к кондеру!.
   Отряд встретил тишиной, огнями в нескольких домиках и в палатке столовой, внутри которой мелькали тени. К ней Газон подкатил, и был встречен женщинами, причесанными, подкрашенными и разодетыми как на праздник. Минут через двадцать, за которые охотники переоделись и привели себя в порядок, он и начался.
   Каждая дама - а это все техники геологи и геофизики - приготовила по одной утке, по собственному рецепту, и сейчас они лежали в разнообразной посуде на столе, среди бутылок, стаканов и тарелок с порезанными овощами. Каких только не было! И с тушеной картошечкой, и фаршированные яблоками, гречкой, и просто томленые с луком.
   Света усадила меня рядом с собой, напротив фаршированной яблоками утки собственного творения - первой в жизни, и по подсказке подруг. Остальные тоже разобрались, и пошло. До двух ночи, пока все не выпили и не съели. И не натанцевались. К Лешке в домик, где для меня (без жены) нашлось место, я шел с закрывающимися глазами. А этот прохиндей, которого Света познакомила со своей подругой, так и не появился. Не знаю, что ей болтал и где - заснул в момент, как только опустился на кровать. Только Люба девушка серьезная, с твердым принципом: вначале загс, потом все остальное. Ну кроме мелочей, конечно. А вставать нужно на утреннюю зорьку через два часа!
   Не помню, кто меня разбудил и как я поднимался, плохо помню как добирались до стоянки в камышах, но ружье и патроны взять с собой не забыл. Ночевавшие здесь охотники успели уплыли на плес, наш Газон встретил лишь член экипажа деревянной лодки - шофер бортовой машины. Хозяева резинок быстро накачали свои плавсредства, потянули их за собой на вход в протоку.
   Когда устроились в знакомом месте на плесе и замаскировали камышом свою колымагу, шофер бортовой, с видом мученика скромно прохрипел:
   "Голова как пыльным мешком стукнутая. Полечить бы, так нечем. вчерась все выпили", - и глянул на Лешку, по опыту уже зная, что среди нас, то-есть его и меня, он главный распорядитель спиртного. Лешка будто такое предложение ждал, только повод нашел другой:
   "Точно, пора по рюмахе! А то у меня глаза закрываются, ночью минуты не поспал!" - и полез в свой рюкзак, который, кстати, всю ночь пролежал в лодке.
   Выпили, все с удовольствием. И я не утерпел с вопросом:
   "И с кем ты не поспал ни минуты?"
   Лешка внимательно осмотрел посветлевший горизонт, на предмет летающих уток, убедился, что он пока пуст, и после этого ответил:
   "С Любкой болтали. Да и ложиться на час - только расстраиваться. Днем отосплюсь, когда вы в партию уедете!"
   "Имей ввиду, она не оторва, с какими ты привык иметь дело. Быстро уболтать не получится, Светка ей точно рассказала, что от тебя можно ожидать!"
   Лешка позыркал на меня, позыркал, и выдал загадочную фразу:
   "Мне такая и надо. А то ты слово - тебе два, ты ее за руку - она к тебе сиськами прижимается, ты за них хватанул - она уже на песочек опускается. Надоело. Пора жену искать", - шофер бортовой хихикнул, точно знал, что этот тип вытворяет в домике или на песочке пляжа. А у меня глаза на лоб полезли: ну и ну! И это законченный бабник! Впрочем, и ему пора ума-разума набираться!
   Через полчаса, когда солнце выглянуло из-за горизонта, вокруг и везде началась такая пальба, какой я никогда в жизни не слышал. Утки носились над камышом беспрерывно, и боялись сесть на воду, встречавшую их выстрелами. Оставшиеся у каждого патроны мы расстреляли в момент, правда, более эффективно, чем вчерашним вечером - на душу выходило по тех же пяти уток.
   "Может еще?" - шофер для Лешки кивнул на рюкзак, - "А то эти заразы (утки, то-есть) летают, а стрелять нечем! Душу расстраивают!"
   Бутылку допили, посмотрели, как пернатые потихоньку поднимаются все выше и выше, и по многим стрелять уже бесполезно. Потом они стаями начали улетать и скрываться за горизонтом, а стрельба стихать, и наконец почти прекратилась. Утренняя зорька закончилась. Резинки с плеса потянулись ко входу в протоку, мы на своей лодке подплыли к ней первыми.
   На берегу, когда все собрались, начался осмотр добычи. Потом - как же без этого! - общий завтрак, с уничтожением остатков спиртного и байками на охотничьи темы. Незаметно я отошел в сторонку, и пока остальные развлекали друг друга разговорами, успел доставшихся мне уток ощипать. Что бы не заниматься этим дома в партии. Наконец все угомонились, собрали вещи и разобрались по машинам. Покатили в отряд, бортовая с колымагой снова впереди.
   Бодрые и веселые, Люба и Света нас уже ждали. Лешка помог мне загрузить в Газончик их вещи, Любу отвел в сторонку и минут пять что-то ей втолковывал. Пока остальные на него не закричали.
   "И как вам охота?" - Игорь Георгиевич уже в машине обернулся к девушкам, - "Еще раз поедете, или не понравилось?"
   Девушки заулыбались, глянули друг на друга, и Света ответила за двоих:
   "Понравилось. Только к нам в гости на воскресенье Леша приедет, и мы должны к встрече приготовиться!" - еще раз с подругой переглянулись. С улыбками.
   "К вам обоим приедет, или к одной Любе?" - Игорь Георгиевич еще раз обернулся назад, опять же с улыбкой.
   "К нам обоим", - подтвердила Света, и начала смотреть на меня, - "мужа от охоты отговаривать бесполезно, а Леше даже переночевать негде, если приедет в субботу!"
   "Найдется ему место, в общежитии", - успокоил девушек Игорь Георгиевич, устраиваясь на сидении нормально. А я его продолжил:
   "Нечего ночью дрыхнуть, пусть девушку под звездами развлекает!" Главный геолог ответил смешком, Люба смущенно отвернулась в сторону, а Света толкнула меня в бок локтем:
   "Об этом они сами договорятся, без подсказок некоторых. А ты", - ко мне и повернулась, - "раскладушку на всякий случай найди!" Найду конечно. Только, зная Лешку как облупленного, сдается мне, что она ему не понадобится. Большой у него опыт девушек ночами развлекать!
  
  
   Часть двадцать седьмая.
  
   В понедельник буровики вымотали душу. Вначале показал им места заложения двух глубоких скважин в центральной части долины, что бы установить максимальную глубину залегания пластов углей, состав и строение каждого, и полностью перебурить сложный разрез сероцветных песчаников. Потом этих же буровиков свозил на пару профилей и показал места заложения коротких скважин, что бы полностьо перебурить угли с повышенной радиоактивностью. И долго всех вразумлял, что керна по углям должно быть восемьдесят процентов, а по песчаникам хватит и шестидесяти. Потом планчик с намеченными скважинами передал Дмитрию - он будет за буровиками присматривать и из керна отбирать пробы.
   В партию вернулся с вахтовкой, в седьмом часу вечера. А в поселке, когда шел домой, стоял аромат жареных уток! Это сколько же их сейчас томилось в духовках, стояло на газовых плитах или уже на столах в готовом виде! Не иначе, в каждом доме!
   Мой встретил аналогично: все было готово к дегустации приготовленного в утятнице деликатеса, и иноземного вина в красивой причудливой бутылке. Света, Люба и Наташа, в праздничных платьях, не скрывающих привлекательные части женских тел, с легким, но не менее праздничным макияжем, могли бы порадовать многих мужчин, только такие в данный момент отсутствовали, и вся эта благодать доставалась мне одному. Сабантуйчик получился не хуже, чем в отряде, но лимит мужиков сказывался. В результате была рождена и развита тема насчет повтора в следующее воскресенье. На который Люба придет с Лешкой - тот должен приехать в партию, а Наташа... тоже найдет, кого осчастливить.
   Правда, разошлись гости рано - завтра рабочий день. Помог Свете убрать стол, потом вспомнил, что у меня ни одного заряженного патрона. Перебрал охотничьи запасы, посмотрел, хватит ли снарядить штук пятьдесят для следующей охоты. Порох нашелся, а дроби ноль, и негде купить. Нет войлочных и картонных пыжей. Плохо, что-то нужно делать, и я побежал к знакомому механику, пассажиру второго, не геологического Газона на прошлой охоте. Евдоким - так звали умельца - без слов поковырялся в охотничьем сундуке, нашел мне кусок кошмы и металлическую вырубку, превращать ее в пыжи. Насчет дроби - предложил завтра налить, свинец и специальное приспособление для этого есть. Вечер посидим - на месяц дробью себя обеспечим. Ну и что, отказываться? Когда человек с удовольствием хочет тебе помочь?
   Поздно вечером, уже в кровати, в голову вернулись мысли по работе. Как там скважины, которые сегодня с обеда начали бурить и к утру пройдут метров по тридцать? На какой глубине встретят угли, какова будет их мощность? Завтра мне обязательно нужно в поле!
   Очень ко времени под простыню забралась Света. Увидев, что не сплю, улыбнулась, прижалась ко мне божественным телом - волна тепла прокатилась от головы до ног. Какой там сон!
  
   Всю неделю загорал на участке. Осадочные породы, с которыми сейчас приходилось разбираться, были не только намного моложе, а и значительно слабее хорошо знакомых вулканитов, этих древних лав, которые молотком расколоть сложно, а пробурить скважину еще сложнее. А потому две глубокие скважины по слабеньким песчаникам в пятницу были закончены. Мне же пришлось возле них постоянно сидеть, смотреть керн, и выделять в нем все, что выделить можно. Но песчаники так похожи! Пришлось строить диаграммы по размеру частиц, по процентному количеству составляющих их минералов, по цвету отдельных прослоев, по количеству и составу редких экзотических включений в виде гальки или линз известняка. Получил графики, как у больного со скачущей температурой, от тридцати шести до сорока градусов, и теперь я должен был в них разобраться так, что бы каждому прослою в одной скважине найти аналогичный в скважине второй, в четырехстах от первой метрах. Честно скажу, головоломка та еще, но разобрался. И определил глубину зоны проникновения поверхностных вод и кислорода - до семидесяти метров. Только скважины пройдены в центре гигантской складки, а там песчаники залегали горизонтально, и их верхние слои и прослои полностью оказались в зоне окисления, а нижние наоборот, полностью в нее не попали. Но в следующих поисковых скважинах, на крыльях складки, песчаники воздымаются к поверхности, и в каждом их прослое положение зоны окисления уже понятно. В пятницу с Владимиром, моим руководителем, долго говорили, и первые такие скважины наметили.
   А в глубоких скважинах перебурены два отличных пласта углей! Причем углей без радиоактивности, и не затронутых процессами поверхностного выветривания! И каждый пласт мощность имеет не меньше десяти метров!
   Владимир в момент подсчитал примерные запасы - тянуло на мелкое месторождение. При самом дешевом способе добычи - карьерном - хватит на пятьдесят лет. Только нужно разделить угли на чистые, и с ураном - валить их в один отвал нельзя.
   Вернулся с поля, и дома застал Свету и Любу за бутылкой вина. Еще один стаканчик налили, поглядывая на меня с любопытством, причину которого без подсказки понять не мог. Но не сомневался, что кто-то из них на нее решится.
   Минут десять развлекали разговором на обожаемую женщинами тему - любовную: откуда эта любовь появляется, когда случается с ними, то-есть с девушками, первый раз, и что от нее можно ожидать. Не иначе, весь театр заранее подготовлен, по результатам недавнего посещения дамами отряда с запланированной целью: познакомить Любу с Лешкой. Но я тут причем? А притом, что о художествах Лешки, как законченного бабника, девушки хорошо знали. О моих же романтических историях не очень, потому что Света вовремя меня от них начала удерживать, своей любовью. И теперь этих двух подруг интересовал совсем смешной вопрос: сколько у меня было женщин до свадьбы, и были ли они вообще. Если были, то Лешка как потенциальный муж для девушек не совсем потерян, есть шанс перевоспитать и привязать к себе, как Света это сделала со мной.
   "Ну Юра! Ну пожалуйста! Ну скажи, сколько у тебя было любовниц!" - приставала ко мне женушка, а ее подруга с меня глаз не спускала, надеясь, что я расколюсь.
   Вот глупышки! Хотят загнать меня в ловушку, сами того не понимая! Это сейчас у них в голове мысли только о любви и верном и послушном муже рядом! А что будет лет через пять, когда любовные страсти поутихнут, жена знает о твоих любовницах, пусть даже давних, а ты у нее (пока) единственный мужчина? Не захочет ли с ним в этом деле сровняться?
   Нет уж, женам лучше быть в приятном неведении, если это возможно. Но и врать лично мне не хотелось.
   "Ты меня ставишь в неловкое положение", - начал я придумывать достойный ответ, - "Скажу, что любовниц не было - может вначале и обрадуешься. А потом задумаешься: как это взрослый мужик до женитьбы обходился без женщин? Он что, больной, или не дай бог извращенец? Или тюхтя-матюхтя? И что от него дальше можно ожидать? Скажу, что любовницы были - если и не сразу, но все равно обидишься. И будешь об этом постоянно вспоминать. Так что, оставайся в счастливом неведении", - Света задумалась, а я тему продолжил, теперь для Любы, - "А что Лешка успехом у девушек пользуется - так это правда, а не его вина. Да он уже и завязывает, жену собирается подыскивать. И, по секрету", - подружкам улыбнулся, - "мне об этом сказал после того, как с тобой познакомился, и ночь вы под звездами погуляли. Он же даже часа не поспал до охоты!"
   Света подумала, с серьезным видом, и со мной согласилась:
   "И правильно, не говори. Лучше мне ничего не знать, если так получилось, что ничего и не знаю. Только", - улыбнулась, - "опыт у тебя большой был, девушек в себя влюблять, это я по себе хорошо знаю!" А Люба опустила глазки, но с улыбкой: наверное, очень ей понравилось, что Лешка за ум взялся, и о жене задумался. А может, и о скорой встрече с ним подумала - он же собирался на выходной в партию приехать.
   Я, кстати, для него и раскладушку достал, на всякий случай, если приедет и негде будет переночевать. Сам то собирался на охоту, на уток. И уже организовалась подходящая компашка, опять на тех же двух Газончиках. Только теперь в новое место, известное Евдокиму, с которым мы самообеспечились дробью и я успел снарядить необходимые пятьдесят патронов. А Игоря Георгиевича и Евдокима - последний поедет в нашем Газоне - я уговорил вернуться в воскресенье домой пораньше, часам к двенадцати. У меня же гостей намечается пол дома.
   На этот раз из партии выехали вовремя - имею ввиду наш Газон. Специально начали рабочий день с пяти утра - с главным геологом и Владимиром съездили в поле, сообща посмотрели керн законченных скважин глубоких, потом его же первых коротких. К часу дня в партию успели вернуться.
   К озеру добирались по другой дороге, и даже не в сторону отряда. Оно на виду далеко-далеко появилось, но мы остановились раньше, не доезжая с километр, среди песчаных дюн, на берегу круглого и мелкого озерка почти без камыша, но заросшего какой-то водяной травкой, выбросившей мелкие листики на поверхность. Уток не поднялось ни одной, спрятаться на берегу негде. И на кого здесь охотиться? Все как-то скисли, кроме Евдокима - тот вдоль воды пробежался, вернулся довольный:
   "Будет утка!" - оглядел всех с улыбкой, - "Пуха и перьев на воде навалом - значит, сюда на ночь прилетает, на кормежку!"
   "А сейчас что нам делать?" - поинтересовался Игорь Георгиевич.
   "На всех одного озерка маловато", - объяснил Евдоким, - "одна машина здесь останется, а для второй есть такое же, отсюда в паре километров. Давайте решим, кто здесь остается, а кто дальше едет".
   "Вы второе озерко знаете - вы туда и едете", - предложил партийский энергетик, командир второго Газона. На этом и порешили.
   А то, что было дальше - помнить буду всю жизнь. Подъехали ко второму озерку, накачали одну на всех резинку - собрать после зори сбитых уток. Если такие будут, то деваться им некуда, даже подранкам - вокруг озерка песчаные дюны. На всякий случай за удачу выпили по стаканчику, пошли устраиваться на берегу кому где понравилось - чахлый камыш кое- где в воде у самого берега торчал.
   До захода солнца стояли с тоской и без дела - никаких уток. Это у нас, а где-то далеко-далеко уже вовсю бахали. А потом - большими стаями она начала падать на наше озерко. Без перерыва! Тут то мы устроили канонаду! За полчаса патроны почти у всех кончились! А утка на воду падала и падала, не обращая на нас внимания. Потом, еще по светлому, Евдоким поплыл на резинке собирать добычу - сидевшие на воде живые громадной стаей поднялись и улетели, остались убитые, хорошо видимые. А другие продолжали подлетать и подлетать, но сейчас, увидев на воде лодку, взмывали вверх и отворачивали, наверное на другое озерко. Но, как только Дока подплыл к берегу, снова начали на воду садиться, уже почти не различимые в темноте.
   Возле машины посмотрели добычу - по девять уток на охотника. Сварили кондер, выпили за успех, за окружающую нас благодать. Евдоким разделил оставшиеся у него патроны - получилось по четыре на брата. И, расстелив на песочке спальники, в них залезли. Не забыв намазаться жидкостью от комаров, невесть откуда налетевших после захода солнца.
   Утром, когда попили чайку и подошли к озерку, оно оказалось сплошь забитым утками. Заметив нас, перестали крякать и замерли без движений. Мы начали расходиться по берегу в разные стороны - утки бесшумно отплывать от него на середину озерка. Потом у одной не выдержали нервы и она с кряканьем начала с воды подниматься. За ней с шумом захлопали крыльями остальные, и над озером от них потемнело небо. По четыре оставшихся патрона мы разбахали за секунды! А дальше тишина, озерко без единой живой утки, дрожащие руки и бухающие как при кроссе сердца охотников. Такие переживания!
   Солнце во всей красе только вылезло из-за горизонта, а у нас на воде пять уток и ни одного патрона.. Евдоким за утками сплавал, и каждый начал собирать свои вещи. В восемь уже ехали к другому озерку, где остались наши товарищи. К удивлению, с той стороны за утро мы не услышали ни одного выстрела.
   Два километра по барханам - пять минут езды. Возле Газона товарищей тлели угли небольшого костерка, лежали спальники, расстелен брезент с остатками на нем еды и пустыми бутылками. И ни одной души, ни в машине, ни рядом с ней, ни даже на берегу озера. И куда все исчезли? Наш шофер погудел клаксоном, остальные прислушались - в ответ ни звука. Черт те что.
   "Может, кабан к озеру вышел, и они за ним побежали?" - предположил Евдоким. Кабаны здесь водились точно, но их следов пока никто не видел.
   "Пройдусь вокруг озера, следы посмотрю. Тогда поймем, в какой стороне ребят искать", - Игорю Георгиевичу идея насчет кабана понравилась. Но никуда он не пошел: из-за песчаного бугра метрах в двухстах от нас появилась странная фигура, в одних трусах. Неуверенно ступая и загребая песок босыми ногами, направлялась в нашу сторону.
   "Электрик", - определил Евдоким, - "кабан к ним ночью пришел, раз в одних трусах побежал. Только почему без ружья?"
   "Грохнул зверюгу, рядом с ним ружье и оставил", - предположил наш шофер.
   Фигура в трусах между тем подошла к машинам, и все увидели, что это... или еще пьяный, или с жуткого перепоя, в состоянии, когда человек ничего не соображает и ничего не помнит.
   "А где остальные?" - Евдоким попробовал установить контакт с человеком в трусах.
   "Ттттам!" - махнул тот в сторону песчаных дюн за спиной.
   "А ты почему здесь?" - поинтересовался наш шофер.
   "Ззззамерз", - ответила отрусованная фигура. И молча полезла в один из спальников, уже с закрытыми глазами.
   "Все, отрубился", - определил Евдоким, - "А мы что делать должны?"
   "Остальных искать надо", - предложил Игорь Георгиевич, - "может, и они в таком же состоянии", - кивнул на спальник с бедолагой.
   Шофер молча полез в Газон, я, Евдоким и Игорь Георгиевич за ним. По следам пришедшего выскочили на бугор, и...вздохнули с облегчением: навстречу шла остальная команда второго Газона, в нормальной одежде, и один сразу с двумя ружьями. Видно что разговаривают, смеются, помахали нам руками.
   Подошли, на вопрос - "Что случилось?" - начал отвечать старший команды, энергетик. А остальные заржали, потому что удержаться было невозможно.
   Удивительная история. Эта команда, как и наша, вечером разбахала все патроны. По такому случаю - уток никогда столько не видели - вечером сварили кондер, и с ним уничтожили все запасы спиртного. Которого оказалось очень много. После чего залезли в спальники, и пошли охотничьи байки. И тип, что сейчас в спальнике в трусах, начал всех уверять, что у него охота была и получше, когда он смог из двадцати патронов сбить двадцать! уток. Ну полный бред, даже теоретически невозможно! По пьяному делу над мужиком начали подшучивать, что врет безбожно. Тот возбуждался, возбуждался, а потом вылез из спальника, обозвал всех нехорошими словами, и с ружьем, в одних трусах убежал в дюны.
   Остальные посмеялись - куда он денется, в трусах - замерзнет и вернется назад, в спальник! И быстренько, по пьяному делу, заснули. Проснулись утром по светлому - нет мужика! Не вернулся! В одних трусах! Без спальника в них не просто прохладно, а уже и холодно!
   Решили пропащего искать, мало ли что. Вспомнили, в какую сторону он побежал, пошли по следам на песке. Вначали они тянулись ровной цепочкой, потом начали плутать, друг друга пересекать, и непонятно для чего это делал пропавший. К счастью, скоро на него наткнулись: скорчившись в комок и дрожа от холода, лежа спал на песке. Весь облепленный сосущими кровь комарами! И без ружья рядом, с которым убежал.
   Комаров разогнали, с трудом бедолагу разбудили, поинтересовались:
   "Где ружье?"
   "Нннне знаю!", - промычал в ответ.
   "До машины сможешь дойти?"
   "Ннне знаю куда. Ззззаблудился!"
   Поставили на ноги - вроде держится. Кто то снял с себя рубашку, бедолагу в нее одеть, защитить от комаров - категорически отказался:
   "Нннничего от вас не хочу!" - помнил о вечернем конфликте! Но все же спросил: "Гггде машина?" Показали, и он, оттолкнув поддерживавших доброхотов, пошел к ней. Оставшиеся смотрели вслед, почти как на "явление христа", только не к народу, а от него.
   "Блудил ночью, дурила", - определил энергетик, - "ружье где- то посеял. Надо найти".
   Искали час. Делали круги, все больше и больше, по выходному следу отошли в дюнах на полкилометра. Ружье нашли, рядом отпечаток лежавшего человека. Наверное, здесь он первый раз прилег, поспал, и точно замерз. Решил вернуться к машине, но направление на нее перепутал, ружье потерял. Слава богу, все хорошо кончилось!
  
  
   Часть двадцать восьмая.
  
   "Теперь к Евдокиму", - попросил я шофера, когда Игорь Георгиевич выгрузился возле своего дома, - "а потом ко мне", - и увидев, что водила с удивлением перевел взгляд с дороги на меня, добавил, - "Жене сюрприз хочу сделать!" Если сюрпризом можно назвать приглашение Евдокима и его жены в гости. А заполучить в свою компанию такого как я охотника и рыбака, плюс - в чем успел убедиться - хорошего парня, очень надеялся. Он и не отказался, только жена, медсестра в Мирном, была на дежурстве, и ко мне пришлось ехать без нее.
   В доме слегка попахивало жареными утками, стоящими в казане на электроплитке, а Света и Люда крутились возле стола, расставляя на нем разномастную посуду. Наташи почему то видно не было. Лешка, здесь же присутствующий, за этим столом уже сидел, и не шевелил даже пальцем, что бы помочь девушкам. Нахалюга.
   "Привет, охотнички!" - бросил в нашу с Евдокимом сторону, - "Все развлекаетесь, а я ног под собой не чувствую, загоняли девочки окончательно!" - и чуть ли не кряхтя поднялся, протянул Евдокиму руку для приветствия. Этим и ограничился, мне, по старому приятельству, жать руку не обязательно.
   Теперь пришло время знакомства с дамами для Евдокима, который вместе с ними в прошлое воскресенье ездил на охоту, только в другой машине, и из нее не вылезал. Он шагнул к Свете, протянул руку:
   "Дока", - представился ей, потом и Любе, производным от своего длинного имени, - "Так я для друзей, а официально Евдоким, не сразу и выговоришь!" Девушки заулыбались.
   "Красивое имя!" - заметила Люба, а я и Лешка с удивлением на Доку посмотрели, потому что, хотя были с ним уже знакомы, первый раз такое короткое и легкое имя услышали. С этого дня оно к нему так приклеилось, что не только мы, а и все в партии начали им пользоваться.
   Меж тем флюиды из казана сгущались, вызывая повышенное слюноотделение, непроизвольные движения языка в облизывании губ, и шмыганье носом - побольше уловить окружающие ароматы. Мужики без приглашения начали устраиваться за столом, а девушки тянули время, постоянно в казан заглядывали и тыкали уток вилкой. Проверяли на готовность.
   Наконец Люба попросила Лешку помочь (пошло дело!), и тот притащил казан на стол. Дальше заворожено и в полусознании смотрели, как девушка делила уток на части, вместе с поджаренной и пропитанной ароматами дичины картошкой раскладывала на тарелки.
   Очнувшись первым, я схватил бутылку и разлил жидкость по стаканам - создалось впечатление, что сейчас все схватят вилки и ложки и начнут чревоугодничать, забыв выпить. И выдал тост, первым пришедший в голову:
   "Давайте выпьем за Любу и Лешку! Что бы они почаще встречались! Что бы эти встречи им все больше нравились! И что бы даже на время расставаться расхотелось!" К удивлению, никто из парочки не возмутился, из остальных тоже.
   Через час на еду никто уже не мог смотреть, на спиртное тоже. О всем поговорили, в том числе и о недавней охоте, и о ночных приключениях человека в трусах. Потом из-за стола начали выбираться. Света занялась уборкой, а Люба о чем то с ней пошепталась, и убежала с Лешкой непонятно куда. Дока - теперь я буду звать его только так - начал рассказывать мне о своих прошлых охотничьих приключениях, и я понял, что оба мы в этом деле ненормальные. Обожаем охоту, готовы проводить на ней все свободное время! Только Дока ярый волчатник, а я к серым равнодушен, хотя считаю злостными хищниками, и если попадают под руку, без внимания тоже не оставляю.
   С волков перешли на сайгу, на родники, где ее можно покараулить. Договорились, что при первой возможности прокатимся на Урале - был такой у Доки - и эти родники он мне покажет. В общем, тема для разговора у нас появилась нескончаемая, но скоро должна была приехать из Мирного с работы его жена, и Дока засобирался домой.
   А Люба и Лешка больше у нас не появились, и уже вечером, ложась в кровать, Света меня предупредила:
   " У них все нормально, но ты к Любе не приставай, с лишними вопросами. Она знает, что делать, и Леша твой (мой то почему?) пусть на многое не рассчитывает!"
   Кстати, этот "мой" Леша в партии задержался до среды. Днем отсыпался в общежитии, по вечером приходил вместе с сонной Любой к нам в гости, а по ночам.... уж точно они не спали. Наконец умотал на попутке в отряд, а Люба после этого дня два отсыпалась, сразу после работы и до утра. Замучил девочку! В хорошем смысле слова.
  
   Часть двадцать девятая.
  
   Начало холодать, и без теплых курточек в поле уже не ездили. Днем их снимали, по вечерам надевали снова, а по ночам прятались в кроватях не под простынями, а одеялами. В последние две охоты на уток вечером залезали в спальники с головой, наружу торчали только носы. Выскочив из них утром, лихорадочно натягивали на себя все возможное.
   Пошли разговоры об окончании полевого сезона. Из отряда в партию перебрались женщины, геологи дела свои заканчивали и должны были подъехать вот-вот. Люба истомилась в ожидании, как я понимал Лешки, в гости к нам приходила грустная, о чем-то постоянно шепталась со Светой.
   Бурение на углях - других работ уже не оставалось - тоже подходило к концу. Я подправлял давно составленные разрезы, с учетом данных по последним пробуренным скважинам, а Владимир выделял на них обогащенные ураном части угольных пластов, и подсчитывал его средние содержания. За мной оставались последние две скважины - в сероцветах опоисковать зону окисления, на ее переходе к неизмененным породам. За неделю эти скважины, глубиной всего с сотню метров, были пройдены, и в одной из них пересечены бурые, пропитанные гематитом песчаники. Ролл - так говорят геологи. Здесь растворенные в поверхностных водах сложные соединения попадают в условия, при которых не могут существовать, и распадаются с образованием новых минералы, часть которых остается в осадке. Именно здесь, в этой бурой породе, мог по теории быть и уран, но увы, отсутствовали даже его следы. На этом буровые работы были закончены, а я оказался можно сказать без дела. Потому что все материалы готовили везти в город, для дальнейшей обработки, и была определена группа под руководством Владимира, которая должна этим делом заниматься. Мне, слава богу, места в ней не нашлось, как человеку семейному, без жилья в городе.
   День я пошатался по комнатам в камералке. На следующий, утром, в своих старых бумагах нашел личный экземпляр составленной в прошлом году на практике геологической карты, с выделенной на ней структурой в долине под наносами. В спецчасти взял знакомые магнитку, гравику и электроразведку, и до обеда сидел с ними, надеясь на карте кое-что подправить, или выделить интересное место. Структуру зимой будут опоисковывать бурением, и любая дополнительная деталь в геологии позволит точнее определить места заложения скважин. Присутствовала и крамольная мысль: вдруг такая вот, мною подправленная скважина врежется в руду? Не знаю почему, но мысль, что руда на участке есть, меня не покидала. Никогда с прошлого года и до настоящего времени!
   Только я - салага, молодой специалист, а за серьезные работы отвечают специалисты опытные - старшие геологи. Так что если и придется, то быть мне при них только помощником. Как на углях при Владимире.
   После обеда Игорь Георгиевич пригласил к себе:
   "Маешься, не знаешь чем себя занять?"
   Я покивал головой, хотя дело нашел, правда, вряд ли кому нужное.
   "Тогда радуйся, работу для тебя я определил. На всю зиму", - и улыбнулся, наверное считал, что она мне должна понравиться.
   "Если не секрет: какая?" - не дай бог заставят бумажки писать, - "Только не в камералке сидеть!"
   "Чудной ты человек!" - покачал главный геолог головой, - "Зимой все как раз и стараются в камералке сидеть, в тепле и комфорте, а тебя в поле тянет, в снег и холодрыгу!"
   Я пожал плечами, мол что с меня, ненормального, возьмешь, раз бог таким сотворил. А Игорь Георгиевич с хитринкой пристально на меня посмотрел, и начал говорить вещи очень приятные:
   "Будешь зимой бурением заниматься, хотя это обязанность старшего геолога, а никак не молодого специалиста. Но свободного старшего геолога нет, все при делах - камералить поедут в город, я тоже. Приказ свыше - за зиму написать отчет по углям, с подсчетом и его запасов, и урана. Серьезное дело".
   "Что-то я побаиваюсь", - бурение на углях, которым я успел позаниматься, предсказуемо, все, что скважина должна встретить, понятно; на вулканитах дело другое - мало предсказуемое, а я ни одной глубокой скважины на них еще не задавал.
   "Ничего, разберешься", - Игорь Георгиевич усмехнулся, - "тем более, что участок тебе хорошо знаком по прошлому году!"
   "Это где глубинная структура под наносами?" - мне стало жарковато, я об этой структуре не забывал и так мечтал на ней поработать этим летом! Вдруг где-то рядом с ней рудное тело! А откроет его другой! Хотя саму структуру начал изучать я!
   "На ней", - подтвердил Игорь Георгиевич, - "я смотрю, у тебя и карта на столе лежала, и что-то ты в ней подправлял. Мы тоже посидели над бумагами, подумали. Без тебя правда, но это дело поправимое", - на столе нашел официальный экземпляр (моей! составленной на практике!) карты, с уже намеченными скважинами, - "Посмотри. Если что не так - подскажи", - подвинул ее мне поближе.
   Смотрел я минуту не больше - на первый взгляд все нормально: вдоль структуры скважины намечены через двести метров, в наиболее насыщенных мелкими нарушениями местах. Плохо одно: с поверхности везде породы бесперспективные, а нужные нам потенциально рудовмещающие непонятно на какой глубине.
   "В первой скважине обязательно нужно саму структуру перебурить", - напомнил Игорь Георгиевич, - "уточнить угол падения. Пока мы его не знаем, из-за больших наносов с поверхности. Ну а положения остальных скважин после этого подкорректируешь. Дерзай, в общем!"
   Дерзать я начал с поездки в поле, на старый свой участок, на который так хотел вернуться, и это через год осуществилось. Пробежался, посмотрел, что дополнительно вскрыли летом - канав прибавилось, нового ничего. На местах проектных скважин забил в землю колы - выпадет снег, и сделать это будет намного сложнее. Теперь только бы пофартило! А с этим у меня пока напряженка.
  
   Часть тридцатая.
  
   К концу октября полевые работы закончились полностью, и в камералке стало многолюдно. ИТРовцы из отряда устраивались в комнатах, тащили с собой ящики с образцами, кучу бумаг, рабочие инструменты. Шум, гам, беготня по коридорам, споры старых обитателей комнат, захвативших большую и лучшую часть рабочей площади, с появившимися новыми, требовавшими ее революционного передела.
   Наконец страсти поутихли, но сказать, что теперь работа закипела с новой силой - язык не поворачивается. Она незаметно отошла на второй план. А на первый - вышли разговоры на тему более важную: кто и когда на зиму поедет в город. Понятно, что Игорь Георгиевич, отвечающий за дела геологические, сложа руки не сидел, и первого ноября, на общем собрании зачитал список счастливцев - на Уазике начальника партии и Газике главного геолога повезут необходимые материалы уже завтра. Остальные поедут поездами, по мере завершения порученных дел, но так, чтобы праздники провести в городе в кругу семей и родственников. Лешке и Любе, как одиноким молодым специалистам, уже зарезервированы места в общежитии - в город эта парочка рвалась со всех сил и непонятно из каких соображений. А в партии из ИТРовцев геологической службы на зиму оставалось всего-ничего: я со Светой, молодой геофизик с женой - супружеские пары в общежитие не пускали; и человек семь техников геологов и геофизиков, в основном женщин, мужья которых были буровиками или механиками в гараже.
   Леонид Дмитрович, как и обещал, из порушенного отряда привез мне кучу досок, бревен, листов фанеры и шифера, все хоть и бывшего в употреблении, но пригодного сляпать сарайчик (с надеждой, что в нем в следующем году я поставлю дещевенький мотоцикл) и огородить кусочек земли возле дома. Я начал прикидывать, где для сарайчика вкопать опорные столбы, пока земля не замерзла, но к делу приступить не мог - каждый день после работы нас навещали гости из отрядных знакомых, и постоянно Лешка с Любой, кому гулять по вечерам стало холодновато, а сидеть на людях в одном из общежитий - мужском или женском - тоже не комфортно.
   Наконец ко мне заявились буровики, и я с ними поехал на участок, показать места бурения первых скважин. На моей перспективной структуре! Которую этой зимой буду опоисковывать бурением! Им руководить, даже если и не дорос до старшего геолога! И очень надеюсь руду встретить! Размечтался, блин.
   На следующий день туда потащили два буровых агрегата, а мне пришлось их сопровождать - проконтролировать, правильно ли агрегаты поставят на точки. И пока я занимался делом в поле, большая часть ИТРовцев, в том числе Лешка с Любой, уехали в город поездом. Через день - это уже пятого ноября - уезжали последние пять человек, все ведущие специалисты. Игорь Георгиевич попросил меня помочь загрузиться в вагон, потому что материалов для работы, в том числе спецпочту, и личных вещей ребята везли много, а поезд стоит минуту, и ожидается при посадке столпотворение - желающих попасть в город на праздники всегда с избытком. Я конечно согласился, не представляя, в какое приключение посадка в вагон выльется.
   Когда бортовая, оборудованная в кузове будкой для защиты пассажиров от непогоды, за три часа до поезда привезла отъезжающих на вокзал, что бы стать к кассе за билетами первыми, все мы почесали затылки: потенциальными пассажирами вокзал был забит под завязку. Понятно, что вагоны собираются брать штурмом: дежурный по вокзалу предупредил, что билетов нет и не будет, а поезд все ждут и никуда не расходятся.
   "Здесь мы не сядем", - с озабоченным видом оценил Игорь Георгиевич ситуацию, - "с нашими чемоданами к вагону близко не подпустят!"
   "Не подпустят!" - поддержал его Леонид Дмитрович, с неестественной для данного положения обаятельной улыбкой, тогда как народ на вокзале был хмурым, дерганым, в основной массе молодым и с легкими спортивными сумками.
   "Делать то что?" - Игорь Георгиевич оглядел партийских бедолаг, жены которых в городе уже готовят праздничные столы.
   "Пойду к дежурному, с ним поговорю. Покажу командировочное предписание, что у нас почта секретная, Вальтер свой продемонстрирую", - Леонид Дмитрович оказался при оружии, и хотел этим воспользоваться - показать, что он и все с ним при деле государственном.
   Через десять минут Леонид с переговоров вернулся. Все мы его тут же обступили, в сторонке от основной публики.
   "Дежурному я объяснил: везем секретную почту, и сесть в поезд должны обязательно. А он мне: проводники вагоны открывать не будут, знают, чем это может кончиться!" - отъезжающие на моих глазах скисли, - "Но!" - Леня покачал пальцем, - "Дежурный позвонил на ближайшую станцию, где меняют тепловоз, и поезд стоит двадцать минут. Объяснил ситуацию с нами начальнику вокзала. И тот согласился пять билетов до города, из брони вояк, нам продать. Так что, сто км назад от города, ежели в него хотим попасть!" И говорить не нужно, что все тут же согласились!
   Через два часа были на этой самой станции, причем летели туда как на гонках, что бы к поезду успеть. Леонид Дмитрович, оказавшийся самым опытным в переговорных делах, побежал к начальнику вокзала, вернулся с пятью билетами в купейный вагон довольным, но с несколько озадаченной физиономией:
   "Билеты дали, но только посадочные, без доплаты за купе - это мы уже в вагоне сделаем. И посоветовали не расслабляться", - здесь даже он перестал улыбаться, - "проводники могут вагон не открыть, и для нас главное - в поезд залезть. В любой вагон. А тронемся - доберемся до своего. Так что держимся вместе, самые здоровые впереди как таранная сила!"
   Когда поезд подошел, на штурм бросилась толпа. Ни один купейный вагон проводники не открыли, многие плацкартные тоже. Но из нескольких пришлось выпускать приехавших пассажиров, после чего проводники возле них были сметены безбилетными отъезжающими. С трудом в плацкартный забрались и мы, с трудом начали пробираться по вагонам до своего купейного. Я решил ребят сопровождать до победного конца, и вместе с ними доехать до родного полустанка возле Мирного.
   Наконец наш купейный, дверь в него заперта, на стук никакой реакции. Стояли перед дверью, пока поезд не тронулся, потом она открылась, проводница сурово на нас посмотрела, и не менее сурово посоветовала:
   "Сразу в свой вагон залезать надо, а не шляться по поезду!"
   Однако Леонид Дмитрович ничуть не смутился, и с улыбкой сердитой проводнице сообщил:
   "А мы в свой и рвемся! У нас к вам билеты!" - и эти билеты продемонстрировал.
   "Я не сообщала на станцию, что у меня есть свободные места!" - проводница неожиданно грубо выхватила у Лени билеты и начала их разглядывать.
   "У нас бронь! Спецпочту везем!" - Леня распахнул куртку и продемонстрировал Вальтер. Подействовало, народ наш вооруженных пистолетами побаивается.
   "Идите за мной!" - более миролюбиво предложила хозяйка вагона. Ключом открыла дверь одного из купе, оказавшемся пустым, зашли в него с сумками и чемоданами. Леня втихаря остальным подмигнул: дело на мази, до города доедем точно!
   "У вас за купе не заплачено!" - разглядела проводница билеты, - "Я вас к себе пустить не могу!"
   "Купе то пустое?" - отреагировал Леонид, - "И номер вагона в билетах ваш!"
   "Ничего не знаю!" - заартачилась хозяйка, - "Пойду вызову начальника поезда! С ним договаривайтесь!" - и побежала в свое купе. После чего Леонид всех успокоил:
   "Уже едем! И из вагона теперь хрен нас выгонят!" С чем Игорь Георгиевич согласился:
   "Доедем. В случае чего - будем из твоего Вальтера отстреливаться!"
   Минут через пятнадцать проводница вернулась, в сопровождении начальника поезда. Леонид теперь ему начал объяснять ситуацию, и без всяких споров получил предложение проводнице доплатить, раз выдали нам билеты не по полной стоимости.
   "Конечно, конечно! Без проблем!" - Леня полез за деньгами, а остальные с облегчением вздохнули: выгонять нас с вагона не собираются! Потом он же пошел проводить начальника поезда и заодно получить у проводницы постельное белье. И когда вернулся - разъяснил, почему в вагоне оказалось пустое купе, а проводница на стоянке никого не пустила. Все просто, ситуация отработана. Не было бы нас, с трудом выбитыми билетами, проводница пустила бы в купе безбилетников, и получила бы от них денежки в собственный карман по полной стоимости. А благодаря нашей спецпочте и Вальтеру Лени - заработала только купейную доплату, потому что отказать нам в билетах на станции не решились.
   Ребята в купе устроились, на столике появилась бутылочка, и я со всеми выпил стопку за успешно проведенную операцию. Вторую не успел - поезд остановился на разъезде возле Мирного, и проводница втихаря выпустила меня с противоположной стороны от штурмующей вагон толпы.
  
   Часть тридцать первая.
  
   К буровым на участок я мог добираться только со сменой на вахтовке, и утром побежал в гараж занимать в ней место. Скважины уже глубиной метров по двадцать, а что поднято в керне? С поверхности породы точно пустые, те, что перекрывают нужные нам рудовмещающие. А если пустые кончились, на такой малой глубине? И пошли те, что надо? А вдруг уже и руда? Размечтался!
   В керне рудовмещающие уже были, и даже измененные, но без руды. В принципе, неплохо - проектная глубина скважин триста метров, их еще бурить и бурить, и в любой момент руда может появиться. Но как хочется увидеть ее здесь и сейчас!
   С этой же вахтовкой вернулся в партию, по скважинам начал рисовать разрезы, с учетом поднятого из них керна. Сравнил с разрезами проектными - нужные породы начались на меньших глубинах, чем мы думали, и перспективная структура - самое подходящее для руды место - будет встречена именно в них. Только когда, если впереди три нерабочих дня ноябрьских праздников, в том числе и для буровиков?
   В опустевшей камералке я занимал целую комнату. С одной стороны - благодать, никто не мешает, с глупыми вопросами не лезет. С другой - иногда и скучновато, во время того, что называют перекуром. Поэтому обрадовался, когда навестила Света. Подошла, села рядом, пользуясь отсутствием посторонних спровоцировала на поцелуй, потерлась головой о мое плечо, напомнила:
   "Завтра к нам гости придут. Я твоего друга пригласила, Евдокима. С женой конечно", - это с Ниночкой, с ней мы уже познакомились, - "А у нас в холодильнике одна утка. На всех не хватит. Что делать будем?" - посмотрела мне в лицо, - "Только про магазин не говори, там все расхватали".
   "Что-нибудь придумаем", - улыбнулся женушке, один взгляд которой, или простое прикосновение вызывали неодолимое желание обнять, прижать к себе, почувствовать тепло и аромат тела. Вот и сейчас руки непроизвольно к ней потянулись, Света подставила губы для второго поцелуя и у меня перехватило дыхание, но.... дверь в комнату распахнулась и появился... Дока. На мгновение замер, потом махнул рукой, мол повремените с нежностями, и сообщил "потрясную" новость:
   "Ребята на озеро ездили - там утка валом прет! За полчаса патроны разбухали!" - и смотрел на Свету, побаиваясь, что такая новость в предпраздничный день ее не обрадует, - "Нам бы туда смотаться, на вечернюю зорю!" - перевел взгляд на меня: как отреагирую. Отреагировала Света:
   "А мы сейчас об утках и говорили! Что осталась одна, и на праздники ее не хватит!"
   "А я о чем!" - Доке ее слова добавили уверенности, - "На ночь на озере не останемся, а на праздники будет что готовить!" - кивнул в мою сторону, - "Ты-то как думаешь?"
   "Едем!" - думать нужды не было, жена сама об утках заговорила, - "И прямо сейчас, если с работы можешь сбежать!" Мне "сбежать" было можно, дела я успел закончить.
   Через полтора часа сидели в камышах, в ближайшем из наших охотничьих мест. Утка валом не перла, но все же летала. Хотя для этого было рановато. И погода радовала - солнышко, тепло, тихо. Сплошной кайф!
   Только через полчаса он кончился: небо затянуло тучами, пошел мелкий дождик. Утка летать начала интенсивней. Еще через пятнадцать минут дунул приличный ветерок, дождь превратился в снег. Утка пошла валом!
   А погода портилась по нарастающей: ветер уже свистел, температура упала до нуля градусов, снег снизил видимость до двадцати метров. К этому времени мы промокли и дрожали от холода. С трудом выбрались из воды, в которую зашли в сапогах по колено - камыш под налипшим снегом уже не стоял, а лежал и пришлось делать в нем по сути новый проход к берегу. К счастью, Урал завелся легко, и в жуткую метель, позволявшую ехать на первой скорости по наитию - дорога просматривалась с великим трудом - тронулись домой. Счастье, что на мотоцикле был щиток, и водила защищался от слепящего снега за ним, а я - в люльке, спрятав голову под ее брезентовым покрытием. И так до партии! Приехали голодными, замерзшими окончательно. Но с утками! У меня из праздничных запасов уничтожили бутылку водки без закуски, но с горячим чаем. Повеселевший Дока укатил к себе, а я быстренько залез в кровать, и уже в ней Света согрела меня в момент.
   Утро встретило полным штилем, безоблачным небом с ярким солнцем, и ослепительно блестевшим под его лучами белым снегом, при температуре минус градус. На крышах домов снег начал подтаивать, на земле же лежал ровным и не нарушенным следами машин покрывалом. Понятно, почему вчера на озере утка валом валила - снег и ветер турнули ее с открытой воды в камыши, где было потеплее. Жалко, если она из-за снега дальше на юг сорвется, мы с Докой ноябрь рассчитывали поохотиться.
   Как и положено, он тут же заявился, с предложением почище вчерашнего:
   "Сайга с севера валит, от снега уходит!" - это даже не поздоровавшись, - "Хватай ружье, картечь и поехали, пока не поздно!"
   "Сегодня праздник!" - напомнила Света, - "Завтра на вашу охоту съездите!"
   "Да мы на час, не больше!" - пошел Дока на явную ложь, потому что в столь короткое время добыть осторожнейшее животное в принципе невозможно; после чего привел "убийственный" довод, - "Нам из поселка выехать, и все - сайга рядом!" Света покачала головой, и...махнула рукой: что с ненормальных возьмешь? Я побежал одеваться.
   Отъехали мы метров на четыреста - до поселковой свалки. И офигели: громадными стадами на всем обозримом пространстве сайга шла с севера на юг, натыкалась на поселок, и начинала его обходить. Пятнадцать минут полежали за какой-то железякой, пока очередное стадо нас чуть не начало топтать, добыли рогача, и меньше чем через час были дома. Удивив и обрадовав Свету - тут же предложила изменить меню праздничного стола: заменить жареных уток на шашлык из мяса дичины. Мы с Докой в темпе заработали ножами.
   Три дня бездельничали. Шашлык, вино и пиво надоели, но деваться некуда. Уже восьмого ноября снег в основной массе растаял, превратив поверхностный слой суглинков в непролазную грязь, а колеи проселков заполнив водой. Как говорится, ни пройти, ни проехать. Пришлось сидеть дома, и даже после праздников - ждать, когда буровые начнут работать и поднимать керн.
   Зря себя заводил: первые скважины достигли проектных глубин, - и никакой руды! Причем в породах рудовмещающих, интенсивно измененных, с пересеченной в них перспективной структурой! И только в керне одной скважины были трещины с красной каемкой ожелезнения, всегда руду сопровождающего или с ней рядом.
   Грустно. Скважины, по моим представлениям, пробурены в лучших местах. А может руда рядом, уже в следующих? По крайней мере, ожелезнение в керне возможность этого подтверждает. Поставил буровые на очередные две скважины, слева и справа от пробуренных.
   Теперь у меня есть над чем подумать. Для начала по законченным скважинам дорисовал уже начатые разрезы поперек перспективной структуры - посмотреть, как она ведет себя на глубине, под каким углом к поверхности погружается, и в какой степени интенсивность изменения пород с ней связана.
   Теперь нужно составить разрез по этим же скважинам не поперек структуры, а вдоль нее. Чтобы понять, как меняется интенсивность изменения пород между ними. Строю продольник - так мы называем такие разрезы. Сразу видно: в правой (на разрезе) скважине породы изменены максимально, в них же небольшой участок ожелезнения по трещинам. В левой изменения средней степени и ожелезнения нет. Вывод: правая ближе к руде, если та все же есть. И надежда теперь на скважину, заданную еще правее. Ну хоть что-то прояснилось!
   Декабрь принес разочарование: еще две скважины руду не встретили. Даже хуже: в крайней левой мощность пустых перекрывающих пород возросла до полутора сотен метров, и если так пойдет и дальше, то в очередной - еще левее - может дойти до триста метров, Тогда в эту сторону продолжать поиски бурением - искать иголку в стоге сена, слишком велика мощность пород заведомо пустых. В правой скважине с породами все нормально, но степень их изменения! Дотянула до средней, и без ожелезнения - значит, и здесь руды нет. Снова засел за разрезы: вначале два поперек структуры, затем подрисовать начатый продольник.
   На последнем теперь четыре скважины - это восемьсот метров вдоль изученной структуры. Можно сказать, что здесь руды нет, зато везде есть измененные породы, причем максимально и плюс ожелезнение по трещинам только в одной скважине. Почему? И что делать дальше? Надо ли рядом с лучшей скважиной пробурить впритык еще парочку, с надеждой, что руда будет в них? Могу ли я эти скважины задать сейчас, или же должен повременить и обязательно проконсультироваться с главным геологом, Игорем Георгиевичем?
   Уже и пожалел, что взялся за дело, не соответствующее опыту - негоже молодому специалисту ровнять себя со старшим геологом. И очередные скважины задал из тех, что были намечены даже без моего участия.
   За два дня до нового года пошел снег, стаять которому суждено весной. Вечером Дока появился с предложением:
   "Завтра пороша будет, давай за зайчиками смотаемся!"
   "А как? День то у нас рабочий!" - рабочий, только у меня все они ненормированные, и смотаться я могу. А как у Доки? Его начальник - главный инженер партии - мужик вредный, не дай бог с самоволкой попасться.
   "Я официально отгул взял, на завтра", - успокоил зайчатник, - "По темному из партии смоемся, нас и не увидит никто!" - это он уже о моей безопасности. Отличный напарник! Я начал замечать, что по многим вопросам мысли у нас очень схожи и текут не пересекаясь. В делах охотничьих ни одного спора между нами не припомню!
   По темному на Урале отъехали от партии километров пять, до долины, густо заросшей саксаулом и тамариском. Зайцы в ней всегда водились, об этом мы знали. Но что бы столько! Снег за пол ночи был так истоптан, следы так пересекались и петляли, что распутать их было невозможно. Через пол часа в этом убедились, вначале я, потом Дока, вернулись к мотоциклу, и ... без слов начали на нем устраиваться.
   "И что? Пустыми домой поедем?" - поинтересовался главный заводила. У меня же появилась идея, как все же зайчика добыть:
   "Едем к краю долины, потом вдоль нее возле самых горок. И следы смотрим только те, что в горки ведут. Почти наверняка туда зайчики на дневку из долины убегают, и следов должно быть не много".
   Дока посмотрел на меня, с усмешкой - напридумал тоже! - но промолчал. И мы начали из саксаула и тамариска выбираться к горкам.
   Вдоль них проехали километра два, встретили шесть следов из долины и ни одного назад. Прошлись по ним, по паре сотен метров, и из низких кустов баялыча, позволявших видеть следы метров на двадцать, выгнали шесть зайцев. Которых потом пришлось нести к оставленному мотоциклу. И это к двенадцати часам дня!
   "Главное - вовремя ситуацию просекли", - заметил довольный Дока, - "и не стали в этих кустах копошиться!" - кивнул в сторону долины, истоптанной зайцами так, словно они здесь со всей округи собрались и устроили игру в догонялки.
   На следующий день среди охотников было много разговоров о первой пороше, но успехом могли похвастаться немногие, причем добывших зайцев не троплением, а выгнавших их случайно, так называемых "шумовых". Меньше надо было ногами, а больше головой мужикам работать!
  
   Часть тридцать вторая.
  
   Новый год встретили у Доки, с его двумя сослуживцами по механическому цеху и их женами. Ребята оказались охотниками - у Доки других не могло и быть, их жены, как и Ниночка, работали в Мирном. Разговоры, пока были трезвыми, пошли на темы охотничьи, но быстро возмутились представители прекрасного пола, и перевели их на темы если и не любовные, то к ним поближе. После чего они же в основном и говорили, а мужики их больше слушали. Кое-как дотянули до одиннадцати. Наконец поступило предложение проводить старый год - мужики тут же дважды разлили по стаканчикам водочку. Все повеселели, а хлопнув под куранты по бокалу шампанского, и поимев в желудках то, что в народе называется "ершом", в момент осмелели - тосты пошли беспрерывно, анекдоты поначалу полегче, потом поядренее. И наконец танцы, каждого с каждой. Остановились часа в четыре, из-за полного отсутствия сил. Но с утра праздник продолжился.
   А к концу следующего, уже рабочего дня, из города Уазик привез главного геолога. Игорь Георгиевича меня предупредил, что бы завтра утром я никуда не смылся - вначале посмотрим разрезы по законченным скважинам, а потом съездим на буровые на его Уазике.
   Вечером долго не мог заснуть. Как Игорь Георгиевич отнесется к тому, что я нарисовал на разрезах? Вдруг что-то не заметил в керне? Он же и его обязательно посмотрит!
   Когда утром шел в камералку, легонький мандраж был. Даже Света это заметила:
   "Боишься?" - на крыльце посмотрела на меня с сочувствием.
   "Не боюсь, а волнуюсь", - вздохнул в ответ, дверь в камералку открывая.
   "Как закончите - пригласи к нам покушать", - имела ввиду Игоря Георгиевича, - "Если не поругаетесь!" - а вот этого только и не хватало!
   Волновался я зря. Разрезы главному геологу понравились, особенно продольник с четырьмя законченными скважинами, и подрисованными карандашиком еще двумя, в данный момент находящимися в бурении.
   "Отлично смотрится", - успокоил меня оценкой, - "видно, как вдоль главной структуры меняется степень изменения пород, где она максимальная и даже до ожелезнения вдоль трещин доходит", - это в единственной скважине, рядом с которой руда в принципе возможна.
   "Может, от скважины с ожелезнением отступить метров на сто, в обе стороны, и еще пару пробурить?" - тут же я влез с предложением.
   Минут пять Игорь Георгиевич думал, после чего вздохнул - глубоко так, показать что сожалеет:
   "Смысла нет", - посмотрел на меня, - "руда должна иметь масштаб, протягиваться минимум на пару сотен метров. А у нас такое уже невозможно. И даже если в одной из скважин, которые ты предлагаешь, появится - это будет всего лишь рудопроявление, места для хорошей руды здесь уже нет!" Пришлось и мне глубоко вздохнуть, с не меньшим сожалением, насчет предложения - ну ясно же! - необдуманного.
   "А что дальше делать?" - действительно что, если в лучшем месте скважины уже пройдены и руды не встретили.
   "Будешь продолжать бурение согласно принятому плану. Пока опоисковано всего с километр перспективной структуры, оставшиеся два километра ждут своей очереди", - заметил, что настроение у меня упало, и улыбнулся, - "Не переживай! На участке нормальных ореолов элементов нет, всего лишь какие-то фитюльки - значит, и надежд на руду мало. Но бурение доведем до конца, что бы неясностей не оставалось. А ты все делаешь правильно, так и продолжай!"
   На следующий день Игорь Георгиевич уехал в город, а я, со своим вредным характером, достал старые, еще студенческие бумаги по участку, и начал перечитывать сделанные в пикетажке записи. Что бы в следующий раз главному геологу - если доведется - не предлагать необдуманную ерунду. Припоминалось мне, что понравившееся Игорю Георгиевичу ожелезнение по трещинам в керне лучшей скважины, я в одном из маршрутов уже видел. Но где?
   К концу рабочего дня это место на карте нашел - в коренных породах, на пятачке сто на сто метров, и в двухстах метрах от лучшей скважины, прямо в линии построенного мною разреза. То-есть, от изучаемой структуры не только далеко, а и в породах пустых, перекрывающих рудоносные!
   И что теперь? Ну, во-первых, перекрывающие пустыми не зря называются, руда нигде в них не встречена - уже плохо. И мощность их возрастает с удалением от перспективной структуры - еще хуже. И сейчас неясно, какова она реально в этом месте. Но ожелезнение откуда! Хотя... трещин то, по одной коротенькой на пять квадратных метров. Не очень впечатляет.
   Еще раз посмотрел гравику: и лучшая скважина с ожелезнением, и пятачок с ним же на поверхности в пустых породах, лежат в контуре локальной гравиметрической аномалии, выделенной в бытность мою еще на практике. То-есть, и глубинное строение, и мощность пустых перекрывающих должны быть примерно одинаковыми. Но к чему конкретно поверхностное ожелезнение привязать? Никаких разломов, и вообще ничего, бросившегося в глаза, я на практике не нашел!
   Правильно говорил Леонид Дмитрович: с непонятками геолог обязан разобраться обязательно! А я олух - тогда не разобрался. Значит что? Разобраться нужно сейчас!
   Посмотрел в окно: снег сплошным покрывалом. Грустно - сейчас не получится, но весной разберусь обязательно!
   С плохим настроением на следующее утро залез в вахтовку - посмотреть на буровых последний керн. Дока сел рядом - ему ремонтировать дизель на одном из агрегатов. Настроение мне поднял анекдотом, предупредил, что к обеду за ним приедет машина, и я с ней могу вернуться в партию.
   Керн я просмотрел быстро, ничего нового в нем не нашел, но и ничего такого, что бы скважины закрывать раньше времени. Бортовая за Докой прикатила вовремя, и за полчаса до обеденного перерыва мы уже были в партии. Дока захотел поздороваться со Светой - вдвоем зашли в исключительно женскую комнату. Поздоровались с дамами, и они тут же уговорили нас на авантюру, которую сами не могут осуществить, потому что рабочий день, а мы вроде уже и свободны, и можем в партийском магазине, где сейчас заканчивается перерыв, занять очередь. Привезли зарубежную одежду (из бывших стран социализма), в том числе мужские синтетические носки и трусы - в те времена дефицит жутким!
   Уговорили, и мы с Докой в небольшом коридоре магазина заняли позицию возле двери, что бы быть первыми после обеденного перерыва. Не представляя, что нас ожидает.
   Через пять минут коридорчик начал заполняться беглянками, незаконно покинувшими рабочие места раньше времени. Еще через пять коридор был забит ими под завязку, женщины толпились уже и на улице.
   Наконец за дверью, возле которой первыми стояли единственные представители сильного пола, раздались какие-то звуки, и она начала открываться внутрь торгового зала. Толпа женщин ломанулась в нее, сметая все на пути.
   Такого мы с Докой не ожидали! Чудом я устоял на ногах, но был отброшен в сторону, и в итоге из первого в очереди оказался последним. Доке повезло меньше: был повержен на пол, и не мог подняться, пока женщины обтекали его плотной массой. Потные и взъерошенные, мы наконец пришли в себя, и с удивлением наблюдали, как хрупкие создания с горящими глазами лихорадочно штурмовали полки и вешалки, хватали все подряд и вешали товар себе на плечи и свободную руку. Продавцы, к еще большему нашему удивлению, стояли в сторонке и пресечь погром не пытались. И было понятно, что нам, занявшим очередь первыми, товара уже не достанется.
   "Ну дурдом!" - часто дыша, Дока покачал головой, - "Что бы еще раз!" - теперь махнул рукой, и пошел на выход. Ясно, в магазины за шмотками он больше не ходок. Даже за дефицитными мужскими носками и трусами.
   А Света, когда дома рассказал о женском коварстве, ничуть не удивилась.
   "Вы, мужики, даже не представляете, как трудно найти приличную вещь. А не упустить и купить - частенько только с боем. Это вам не охота или рыбалка!"
   "А зачем они все подряд хватали, несмотря на размеры?"
   "Начнешь выбирать свой - ничего не достанется!" - Света улыбнулась, - "Хватают все, до чего руки дотягиваются. А потом начинают между собой меняться, нужный размер подбирать. Цени!" - и подставила мне свои губки. Хотя, если принять во внимание, что вернулся из магазина пустым, я этого сегодня не заслужил.
  
   Часть тридцать третья.
  
   Январь, холодный и малоснежный, по работе не принес ничего хорошего. Скважины я закрывал, задавал новые с надеждой на руду, но ее не было и не было. Уже два километра перспективной структуры опоискованы, и если на успех я до сих пор все же надеялся, то в оставшемся не опоискованном километре - по пятьсот метров на флангах к западу и востоку - ожидать было нечего: чем дальше от лучшей скважины проходились очередные, тем менее интересными они получались. На продольнике это хорошо смотрелось, когда разделил породы не только по составу, а и степени изменения. В рисунке получился вытянутый эллипс с зональным строением. В центре - можно сказать ядре - изменения высшей степени плюс ожелезнение по трещинам (в лучшем интервале самой удачной скважины). Справа и слева от него, в скважинах соседних, изменения только средней степени, еще дальше - средней плюс слабой, и совсем далеко - только слабой. Получалось, что чем дальше от лучшей скважины, тем степень изменения все меньше и меньше, и если эта тенденция сохранится, в феврале в керне увижу неизмененные породы. Какой разговор о руде!
   Насчет февраля не ошибся - скважины неинтересно стало и смотреть. Зато начало припекать солнце, снег днем подтаивал, оседал, и обнажал вершины сопок, скалы и развалы камней на солнечных склонах. День становился все длиннее, а жизнь веселее. К концу февраля на участке снег лежал только в заросшей саксаулом и тамариском долине, и в понижениях рельефа за ее пределами. Наконец последние по проекту две скважины я задал, и побежал проверить, есть ли снег там, где в прошлом году на практике видел на поверхности короткие трещины с красной каемкой гематита в породах коренных, но заведомо безрудных. Причем далеко от изучаемой бурением структуры.
   Снег уже не мешал, и трещины с ожелезнением я нашел. Пробежался до скважины, где они были в керне, надеясь, что на практике я их на поверхности не везде разглядел - нет, ожелезнение в скважине и породах заведомо пустых разорвано. Но, если приглядеться повнимательней, в обоих случаях находится в единой слабо заметной детальке рельефа, на которую с первого взгляда и внимания не обратишь - в неглубоком понижении, шириной метров двести, с ровным горизонтальным основанием и крутыми линейными склонами до метра или полтора высотой. Этакая не лощинка, а маленький грабен, но без ограничивающих его разломов - в их отсутствии я убедился, излазив склоны чуть ли не на коленях.
   И что? Ну вынес я грабен на карту, а дальше? Дальше пришлось бежать к прикатившей на участок вахтовке, если не хотел остаться здесь до следующей смены буровиков.
   Утром в камералке засел с бумагами. Геологическая карта с подрисованным грабеном, гравика и магнитка, бесчетное число раз на геологическую накладываемые с надеждой, что повезет, и я непонятно что выделю - может скрытый разлом, а может и еще какую загогулину. Должно же это чертово ожелезнение в двух местах быть чем-то связано!
   В магнитке, отражающей геологическое строение на глубинах до сотни метров, грабен я нашел. Проглядывает, каналья, в изгибах линий магнитного поля, если верить, что он есть. В гравике - никаких следов. Зато сразу за трещинами с гематитом намечается линия, параллельная главной перспективной структуре, за которой грабен уже не видим - растворяется в деталях рельефа. А если не забыть про локальную гравиметрическую аномалию, в которую попала и лучшая скважина, и трещины с гематитом на поверхности, то и она этой линией ограничиваются. Может, глубинный разлом? А грабен - поперечная по отношению к нему структура, слабо проявленная? И процесс ожелезнения прошел только в нем?
   Стоп, стоп, стоп. Если я прав, и если считать, что руда и ореол ожелезнения вокруг нее по времени образования близки, то трещины с каймой гематита в породах заведомо пустых можно считать важным поисковым признаком. Потому что под ними, в породах для руды подходящих - а они там есть точно - для руды самое место! И скважина прямо напрашивается! Только могу ли я ее задать? Прав таких - у меня нет!
   Нет так нет. Зато задавать другие, зная, что точно будут пустыми, эти права были. Ну не парадокс ли? Или принцип: не лезь наперед батьки в пекло? То-есть, дождись Игоря Георгиевича, он все и решит. А ждать осталось немного - пятого марта он должен появиться в партии, вместе с группой Владимира, защитившей отчет по углям.
   На всякий случай две скважины из резерва я, не имея на то права, в грабене наметил. Там, где предположил руду под заведомо бесперспективными породами.
   А Света дома не забыла напомнить, что скоро 8 марта, и ее подруги - Люба и Наташа - к этому времени из города должны приехать и она их пригласит. Мои друзья - не уточнила кто - тоже заявятся. Чем встречать?
   Намек сходить на охоту понял. Но неожиданно и раньше времени установилась такая теплынь, что остававшийся снег мигом превратился в воду, земля оттаяла и временно перешла в непроезжую для транспорта пластичную субстанцию. Что бы добраться до буровых, заканчивавших последние скважины, которые я имел право задать, на дороге к ним, перед безобидной зимой долиной, дежурил трактор, потому что в горках вахтовка со сменой кое-как еще проезжала, а через долину железяка на гусеницах ее перетаскивала. Это я к тому, что Докин Урал стоял на приколе, а идти на охоту пешком черт те куда и в жуткую грязь, что бы добыть рогача и обязательно молодого, было бесполезно - в основной массе сайга ушла на север, и рядом с партией ее никто не видел.
   "Даже не знаю", - почесал Дока затылок, когда я пришел к нему посоветоваться что делать, если на носу праздник, а холодильник пустой, и в поле грязь непроходимо-непроезжая, - "только на уток смотаться".
   На озеро, что ли?" - удивил меня напарник, - "Так там лед не растаял, уткам садиться некуда!"
   "Куда садиться - они найдут, возле берега в камышах уже вода", - Дока усмехнулся, моей глупости, - "Но туда не поедем, проселки сам видишь, во что превратились. А рванем в степь, с буровой сменой на вахтовке. Знаю два такыра, их весной всегда водой заливает, получаются два приличных озера. Утка сейчас - вся по таким сидит! Или по речушкам, летом сухим, а сейчас тоже с водичкой!"
   В воскресенье утром, спрятав ружья в рюкзаках, залезли в вахтовку, и с буровиками доехали до долины, через которую мащину перетаскивал трактор. Его водила приехал с этой же вахтовкой, сейчас из нее вылез, что бы свою железку завести. Мы с Докой тоже вылезли, и под усмешками работяг - дурная голова придуркам покоя не дает - в тяжеленных охотничьих сапогах почапали по грязи вдаль. С каждым шагом добавляя в кровь адреналинчика.
   Через час вылезли на невысокий гребень, и взору открылось большущее озеро, диаметром с полкилометра. Приличные волны в несильный ветерок говорили, что и глубина его не пол метра и даже не метр, а намного больше - и это при ровном как на всяком такыре дне. Это же сколько здесь воды? Причем снеговой!
   "Видишь?" - показал Дока рукой на водную гладь.
   " Вижу", - кивнул головой в ответ, - "трудно поверить, что это такыр, и через месячишку от воды даже лужи не останется!"
   "Не останется", - подтвердил напарник, - "только не туда смотришь. Видишь, сколько уток сидит?"
   Я пригляделся повнимательней, и только сейчас заметил черные точки на воде. Утки! В стаях! И их очень много!
   "Что будем делать?" - сразу появился вопрос, потому что по открытому берегу подойти к водоплавающим на выстрел невозможно.
   "Нормалек все!" - Дока подмигнул и улыбнулся; понял мою озабоченность, - "Я ж говорил, что здесь два такыра. Второй поменьше, но водой тоже залит. Сейчас к берегу начнем спускаться, а утки поднимутся и улетят на второе озеро - проверено не раз! Это обогнем, и разделимся: один останется, а другой через бугор переберется - ко второму озеру. С него уток поднимет - они сюда полетят, отсюда - назад. Так и будут летать, минут двадцать. Только не мажь! А потом все - умотают в другое место, им сверху виднее".
   Не теряя времени, начали спускаться к воде. А утки с нее подниматься и улетать, и ни одна к нам не подвернула. Озеро обошли, на противоположном берегу Дока сбросил с плеч на землю рюкзак:
   "Разделяемся. Решай, кто пойдет дальше, а кто остается".
   " Я пойду!" - мне из чистого любопытства хотелось увидеть и второе озеро.
   "Иди!" - Дока мои мысли понял правильно.
   Пятнадцать минут поднимался на невысокий бугор, за ним открылось второе озеро, раза в два меньше первого, и наверное не такое глубокое - если судить по волнам. Уток на воде сидело жуткое количество! Начал спускаться вниз, а они с воды подниматься и улетать. Ни одна близко не подпустила, и ни разу я не выстрелил!
   Дока же открыл канонаду, минут на пятнадцать. За это время я к воде подошел, прошел к единственному на берегу кусту тамариска - больше спрятаться было не за что. И началось! Прямо на меня! Низко! Со стороны первого озера пошли стаи! Стрелял на выбор, крякашей! И так десять минут. Затем все кончилось - утки куда-то летели, ни одна на воду не села. Но на ней валялись четыре убитых. Ветерком их быстро прибило к моему берегу, и из воды достал легко, не пришлось на сапогах поднимать ботфорты.
   С полчаса возле воды постоял, с надеждой, что утки начнут возвращаться. Но они оказались умнее - нашли водичку, о которой даже Дока не знал. Потом пара небольших стаек все же подвернула, опустилась на середину озера, и я мог на них только смотреть. А время подходило к моменту, когда охоту пора кончать, и спешить к вечерней вахтовке - оставаться на ночь на свежем воздухе под звездами мы не планировали, завтра я должен быть на работе с утра. Пошел к Доке.
   Он на берегу развел костер, и стоял возле него абсолютно голым, рядом с сапогами, повешенными в стороне от огня на вбитых в землю палках. Наверное - мелькнула мыслишка - набрал в них воду, когда лазил за убитыми утками, причем делал это срочно, потому что если мне ветерок помог, то Доке наоборот, отгонял добычу от берега. Только почему совсем голый? Он что, полностью окунулся? А почему тогда одежду не развесил сушить?
   Голый Дока встретил улыбкой:
   "Тебе хорошо, ветерок помог! А мне пришлось раздеваться и в воду лезть! Уток от берега на глазах уносило!"
   "Если раздевался, то сапоги почему сушишь?"
   "Так в них и лазил! Под водой земля промерзшая. Я по началу босым полез, да сразу и выскочил. Холодрыга - жуть! Пришлось сапоги надевать, а воды - по грудь. Но уток достал!"
   " А почему голый, если одежда сухая?"
   "После воды тело огнем горит! Мне не холодно, а жарко!" - и для пущего эффекта помахал руками, подгоняя к красной физиономии прохладный воздух. Шесть убитых крякашей лежали возле костра, и не видя моих, Дока поинтересовался:
   "А ты как пострелял?"
   "Пострелял хорошо, мазал еще лучше. Всего четыре крякаша поднял".
   "Значит, по пять на брата", - подсчитал Дока; на всех наших охотах добыча делилась поровну. Но в душе я ему завидовал: всегда приятней отдать часть добытого лично, чем принять это от другого. Даже если другой твой друг.
   Через полтора часа мы были у трактора, который должен перетаскивать вахтовку через долину. Скоро машина появилась, и гусеничная железка потянула ее за собой, как буксир тащит баржу. Ну а мы занялись крякашами, и пока на буровых шла пересменка, оставили их без перьев. Что бы не заниматься этим дома.
  
  
   Часть тридцать четвертая.
  
   Наконец приехали ИТРовцы, занимавшиеся в городе отчетом по углям. До конца дня шум, гам, беготня по коридорам. И разговоры. Лично я надоедал Владимиру: не было ли к нему претензий со стороны Московской комиссии. А если были, то не я ли их создатель - все же многие разрезы, да и последний вариант карты с углями нарисованы мною. В соседней комнате техников, Наташа рассказывала подругам о "прелестях" городской жизни, которая - как вечером с обидой сообщила мне Света - настолько соблазнила Лешку и Любочку, что они договорились о переводе в другую, исключительно съемочную партию, которая базового поселка в поле не имеет, работает значительно северней, и полевой сезон намного короче. Ну и что говорить? Потянуло молодых в город, от Лешки всего можно ожидать. А Любочка - за ним, как ниточка за иголочкой.
   На следующий день Игорь Георгиевич попросил зайти к нему с бумагами, и до обеда в его присутствии я передавал материалы по зимней работе Владимиру. Только зачем - не мог понять, потому что бурение последних скважин, причем заведомо пустых, заканчивалось. Правда, оставался резерв - еще две скважины, но уж как-нибудь и с ними я бы справился. И даже наметил, где их задать, ежели разрешат это сделать.
   Мои разрезы - и продольник, и поперечники - ведущим специалистам понравились.
   " Жалко руды нет", - Игорь Георгиевич мне улыбнулся, - "но все сделано правильно, можешь себя не винить", - перевел взгляд на Владимира - "У нас по проекту остались скважины резервные", - напомнил, что теперь он за них отвечает, - "Надо решить, где будем бурить".
   Ну вот, опять они решают, и моим мнением даже не интересуются!
   "Если учитывать продольный разрез", - начал Владимир, - "то есть всего одно место, где их можно задать - рядом со скважиной, в которой породы изменены максимально и есть ожелезнение. Отступить от нее на сотню метров в обе стороны, и ориентировать под главную структуру".
   Такой вариант я Игорю Георгиевичу уже предлагал, в его посещение партии после нового года. И тогда уже понял, что вариант... не однозначный. Сейчас и он это подтвердил:
   "Мы с Юрой об этом говорили. Решили не спешить, все же для руды места там маловато" - посмотрел на меня, опять с улыбкой, - "Надеялись, что появится что-то получше.", - помолчал, потер лоб пальцем и продолжил, - "Вообще то рудное тело совсем необязательно крутопадающее и по нашей главной структуре. Оно может быть плащеобразным и пологим, даже горизонтальным, а к структуре лепиться одним кончиком. И даже быть от нее на каком-то расстоянии. Тогда лучшая скважина могла такой плащ не зацепить, и наши резервные нужно бурить с ней в профиле, но не продольном, а поперечном. А структуру главную в них можно и не вскрывать, слишком на большой глубине она будет".
   "Может и так", - ответил ему Владимир, и повернулся ко мне, - "А ты что думаешь?"
   Наконец то! Хоть один обо мне вспомнил! Но и главный геолог Владимира поддержал:
   "Да, Юра, ты то, что можешь предложить?"
   Затертая, зачирканная, замятая и вообще нелицеприятная на вид, но лично моя геологическая карта участка, на которую выносил все свои измышления, может быть и не правильные, в том числе и виртуальный грабен, и возможные не проявленные на поверхности, но предполагаемые по геофизике разломы, была со мной. Только... раньше показывать стеснялся. Вдруг нарисовал ерунду? Сейчас же наступил момент, определяемый словом "решающий".
   Развернул карту, рассказал про грабен, про ожелезнение в керне скважины, случайно попавшей в его пределы на стыке с главной структурой. Про ожелезнение с поверхности в породах пустых, на стыке этого же грабена со второй, но скрытой структурой, параллельной нашей главной. И показал, где нужно использовать резерв: в двухстах метрах от лучшей на участке скважины, в пределах пятна поверхностного ожелезнения и моего виртуального грабена. Оба начальника потянулись за гравикой и магниткой, начали их по очереди на мою карту накладывать. Минут пятнадцать сидели в тишине, потом Игорь Георгиевич вздохнул:
   "Не знаю, что и сказать. Ты, это, займись своими делами", - повернулся ко мне, - "а мы с Володей еще посидим, подумаем". Ну вот, опять я не нужен! А может и правильно? Наговорил ерунду! Пошел заниматься делами своими.
   Только их, можно сказать, и не было. Так, перебирал бумажки, с ребятами базарил, об их недавней городской жизни. На следующий день подошел к Игорю Георгиевичу:
   "Делать нечего. Дайте хоть какую работу!" - про то, что он и Владимир вчера, а может и сегодня надумали, насчет резервных скважин, из принципа не поинтересовался. Захочет - расскажет сам, если посчитает нужным.
   "Возьми в спецчасти отчет... (назвал автора). Почитай, карты посмотри - летом будешь на тех площадях работать. А после праздника поговорим, чем заниматься конкретно".
   "Вместе с Алексеем?" - сделал вид, что о его переводе в другую партию не знаю.
   "Вместе не получится", - Игорь Георгиевич вздохнул, внимательно мне в лицо посмотрел, - "захотел в другую партию, где его никто не знает".
   "Он так и сказал?"
   "Так и сказал", - теперь главный геолог улыбнулся, - "а что не хочет рядом тебя конкурентом - я уже сам понял".
   Ответить подходящих слов я не нашел. Ну Лешка! Не ожидал от него такого! А потом подумал: может он и прав? В отряде в прошлом году ничем он не отличился, как и остальные геологи, в том числе и я. Только меня все же перевели на более ответственную работу - вначале на угли, потом на бурение. Можно сказать, вырвался чуть-чуть вперед, а Лешка впереди себя видеть меня не хочет. Вот и попросился в другую партию.
   Пошел в спецчасть, взять отчет и заняться самообразованием. Толстенный фолиант, листов на триста, с множеством схем, таблиц и фотографий - разбираться дня три, не меньше. Полистал, просмотрел, и начал читать введение.
   Только занимался этим недолго: в комнате появился главный в партии буровик, за ним плановик, а дальше повалили мужики геологической службы. Не знаю, кто сборище организовал и почему в моей комнате, но мотив понял в момент: как не оставить вниманием наших женщин всего через день? Будем ли вечером седьмого марта организовывать общий сабантуй, или ограничимся персональными поздравлениями и подарками для каждой? Сложнейшие вопросы! И шум развели соответствующий - в комнату постоянно заглядывали, мужики к нам присоединялись, а женщины начинали улыбаться, понимая что происходит, и тут же дверь закрывали. К концу рабочего дня договорились: отмечаем праздник в коллективе, в пока еще полупустой мужской общаге. Еду, закуски и посуду каждый приносит с собой, на спиртное и цветы женщинам прямо сейчас сбрасываемся. Ну а мелочи решатся завтра, по ходу дела.
   Дома Света расспросила у меня о мужской задумке, поинтересовалась, что лично я понесу в общагу из еды и закусок, и тут же предложила приготовить парочку недавно добытых крякашей. Чем сразу сама и занялась, определив для меня работу черновую: почистить картошку, морковку, лук, ... "Праздник" для женщин уже начался! Но, если честно, не виноват, что Света готовку взяла в свои руки. Как, наверно, и остальные женщины в партии. Не могли они позволить, что бы их мужья, половина которых сложнее яичницы никогда и ничего не делали, принесли изделие своих неумелых рук на внимательное и придирчивое обозрение их же подруг. Которые эти изделия посмотрят, понюхают поджав губки и сморщив носики, и точно к ним не притронутся.
   А утром я только хлопал глазами и частенько непроизвольно открывал и закрывал рот. Потому что в камералке женщин постоянно встречал в коридоре, но кого именно из своих коллег - часто определить не мог. Мало того, что все были в офигенных праздничных платьях и в замысловатых туфельках на шпильках, так еще и с невиданными ранее прическами, и с таком макияжем, что я бы и жену свою не узнал, если б она не при мне художественно накладывала его на свое личико, правда, по моей просьбе, в варианте не самом вызывающем. Какая работа! Делал конечно вид, что чем-то занят, но умные мысли, изложенные в отчете-фолианте, в моей голове почему то не держались. Остальные мужики в обалдении были не меньшем, чем и я, и, с трудом досидев в камералке до обеда, в большинстве своем в нее не вернулись - занялись приведением мужской общаги в достойный для женского праздника вид.
   После работы мужики потянулись к ней с сумками и авоськами, и начали выставлять на столы их содержимое. Ясно как божий день, что такого аппетитного на вид, украшенного зеленью и красиво уложенного в посуду продукта, ни один мужик самостоятельно сотворить не мог точно!
   Через час начали приходить женщины, причем в еще более прикольном, чем утром в камералке, одеянии. Мужики каждую "пожирали" восхищенными взглядами, под которыми ни одна не смущалась, и каждой тут же вручался букетик цветов и поздравительная открытка; после чего все хором орали "Поздравляем! Счастья желаем!"
   А через час все были "хорошими", начались танцы, причем женщины сидеть мужикам вроде меня не давали, вытаскивали в круг без перерыва. К двум ночи никаких сил по крайней мере у мужиком не оставалось, и потихоньку парочки начали расползаться по домам, оставив общежитие в распоряжение молодых и не женатых.
  
   Часть тридцать пятая.
  
   Неделя пролетела. Я перелистывал отчет-фолиант, и ждал, когда Игорь Георгиевич пригласит к себе и объяснит, чем буду заниматься летом. Но у него были дела поважней, и в камералке он редко появлялся.
   Наконец штудировать отчет-фолиант я закончил, понес сдавать в спецчасть. А дверь в кабинет Игоря Георгиевича, напротив этой спецчасти, была открыта. Я, быстро отчет сдав, в нее заглянул - Игорь Георгиевич и Владимир сидели за столом, о чем-то оживленно говорили. Заметив меня, замолчали, и главный геолог махнул рукой - заходи. Зашел. Теперь мне показал на стул - садись. Сел. С минуту посидели, молча, потом Игорь Георгиевич молчание нарушил:
   "Ездили с Володей на участок, Посмотреть, что идет в резервных скважинах", - сделал паузу, - " задали их там, где ты предложил", - опять замолчал, и я успел подумать, что, наверное, все еще идут породы перекрывающие, в которых руда не бывает.
   "Так вот", - Игорь Георгиевич улыбнулся, и на душе у меня полегчало,- "в одной руда. Поздравляем тебя!" - теперь и Владимир заулыбался.
   "Уф!" - вытер я со лба неожиданный пот, и откинулся на спинку стула, - "Значит, не ошибся и с грабеном, и с не проявленной на поверхности структурой, параллельной нашей перспективной".
   "Ты в главном не ошибся - с рудой! Причем, на поверхность не выходящей! Такое не у многих геологов получается! Еще раз поздравляю! От всей души!" - встал и протянул мне руку. Пришлось со стула подняться, руку пожать ему, потом Владимиру. Снова за столом уселись.
   "Ясно, что работу на участке придется продолжить", - Игорь Георгиевич показал на разложенную на столе карту, - "Одно рудное тело выявили, но, как все мы знаем, руда с рудой часто рядом, и нужно поискать второе рудное тело. Ты и будешь этим заниматься. Видеть грабены и скрытые структуры по геофизике не у каждого получается, а ты в этом деле мастак!"
   "Может, у тебя уже и есть что-то на примете? В городе о руде узнают - и в момент бурение подкинут, из резерва объединения. А куда мы скважины будем ставить? Не скажешь же, что бурить негде!" - это Владимир напомнил, что высокое городское начальство, в случае появления в любой партии руды, не заморачивает себе голову сразу же возникающими у местных геологов проблемами, где ее можно искать дальше, а просто дает дополнительные объемы бурения, и не дай бог их потратить впустую. Даже если на данный момент и бурить негде. Пришлось руководителей обнадежить:
   "Теперь, когда появилась руда и понятна ее приуроченность, несколько скважин можно задать прямо сейчас. Есть небольшие разломы на поверхности, параллельные моему грабену - можно их заверить на глубине. И недалеко от грабена есть параллельная ему дайка, в ней по контакту с вмещающими породами ожелезнение. Раньше я считал, что оно с рудой не связано, а сейчас так не думаю, скважину там задать нужно в первую очередь".
   "Так, показывай", - Игорь Георгиевич подвинул карту ко мне поближе".
   К концу рабочего дня сообща наметили с десяток скважин, задать которые можно в любой момент. Это на случай, если объем бурения партии срочно подкинут.
   "Теперь насчет нашей руды", - Игорь Георгиевич начал убирать со стола материалы, - "Ее нужно оконтурить, определить мощность, содержание полезных элементов. Тебе, Владимир", - посмотрел на него, - "это дело не поручат, ты у нас спец по углям и осадочным породам. А здесь нужен специалист другого профиля. Я вообще считаю, что тебя скоро у нас заберут", - Владимир промолчал, и только пожал плечами, вроде как что поделаешь. А Игорь Георгиевич посмотрел на меня:
   "А поисковым бурением, которое мы сейчас наметили, будешь заниматься ты, больше некому. Ну и конечно, по участку побегаешь, вдруг найдешь еще что-то", - улыбнулся, - "подобное твоему грабену!" Я покивал головой, с видом серьезным. А душа пела! Потому что свершилась мечта! Потому что нашел руду! Потому что нашел без подсказки сам, на моем же участке! Потому что долго шел к ней мелкими шажками, и наконец дошел, когда другие на нее уже и не надеялись! А я никогда не терял веру в успех! И сейчас, вспоминая с каким вниманием и серьезностью и Владимир, и Игорь Георгиевич слушали меня, как они соглашались с моими доводами, объяснениями деталей строения участка, которые - смею заверить - знал лучше всех, я понимал, что все это было признанием. Признанием меня как геолога, как настоящего специалиста. Могу же я хоть раз себя похвалить?
   Из кабинета главного геолога сразу пошел в комнату техников, и на ушко свою Светулю попросил пригласить на вечер ее подругу Наташу. Получил вопрос:
   "По какому поводу?"
   "Очень важному!" - и так же тихо, с улыбкой, - "Мою первую руду обмыть!"
   О мечте руду найти, Света от меня слышала не раз. Сейчас заулыбалась:
   "Правда?" - не обращая внимания на женщин рядом, чмокнула меня в щеку, - "Поздравляю!" - соседки начали на нас с интересом смотреть, - "Только дома у нас ничего нет!" - прошептала совсем тихо.
   "Я сейчас в магазин, потом забегу к Доке - его и Нину приглашу".
   "А Игоря Георгиевича и Владимира? Их тоже пригласить положено!"
   Об этом я уже подумал, но... Нет, это равнозначно, что я сам себя назначаю первооткрывателем. А как геофизики, без карт которых и близко к руде подойти невозможно? Как старший геолог Виктор Александрович, наставлявший меня на путь истинный на преддипломной практике? Как другие геологи и геофизики, учившие меня разбираться и с породами, и с геофизическими материалами? Нет, и еще раз нет. Сегодня я просто радуюсь и отмечаю успех с близкими друзьями, и только.
   "Нет, Света, их сегодня пригласить не могу", - так ответил, женушку удивив - знала отлично, что и кроме работы, с ними у меня отношения дружеские.
   Вечером мы отлично посидели. Как и положено, выпили и за мой успех, и, конечно, за милых женщин - причем не раз. С утра в камералке я тоже наслушался поздравлений - все в партии о руде уже знали. К концу рабочего дня из города вернулись последние ИТРовцы, и вечером у меня дома сабантуйчик повторился. Пришли Леонид Дмитрович, Виктор Александрович и геофизик Виталий, принесли несколько бутылок сухого вина и фрукты - что бы Света не занималась закусками. Леня первый тост и выдал:
   "Помнишь, я предлагал выпить за то, что бы удача возле тебя вильнула, и ты ее за хвост поймал? Так вот, она вильнула! А теперь давайте выпьем за то, что ты не растерялся, удачу не упустил и за хвост крепко держишь! И что б она никогда не вырвалась!" - уж в последнем я постараюсь!
   Через неделю в партии появилась комиссия, во главе с главным геологом объединения. Два дня знакомилась с материалами по появившейся в партии руде, два дня в основном Игорь Георгиевич и - пореже - я отвечали на всевозможные вопросы. После чего партия в целом удостоилась похвалы, как выявившая "не выходящее на поверхность" рудное тело. Дальше ей были выделены дополнительные объемы бурения - уже намеченных нами поисковых скважин, и - отдельно - оценочных, для определения параметров выявленной руды.
   Комиссия уехала, через пару дней я задал скважину рядом с дайкой, параллельной моему грабену, и через десять дней в ней пошла руда. Второе рудное тело! Впрочем, на этом все и закончилось: остальные скважины оказались безрудными. И даже хуже - если вы еще помните про небольшую гравиметровую аномалмю, в пределы которой наши рудных скважины попали, то следующие были пробурены вне ее, там, где мощность пустых пород возросла многократно - до первых сотен метров. Искать руду под такой мощной покрышкой на данный момент было излишне затратным мероприятием, и дальнейшие поисковые работы были свернуты.
   На этом свою писанину я мог бы и закончить. Обо всем рассказал: о любви, страстях дипломных, о признании геологом наконец! Но маленький эпизодик оставить без внимания не могу.
   Осенью я и Света на субботу и воскресенье выбрались в город, походить по магазинам. Раньше все никак не получалось, негде было ночевать, а на этот раз Леонид Дмитрович решил навестить семью, и предложил нам два дня пожить у него.
   В воскресенье по прохладе я и Света от одного магазина прогуливались до другого, и вдруг сзади услышали женский голос: "Света! Юра!"
   Разом обернулись - улыбаясь и протягивая в нашу сторону руки, рыжеволосая красавица Зиночка пыталась нас нагнать, но уже выпирающий животик не позволял сделать это быстро.
   Света кинулась к ней, и две удивительно красивые молодые женщины, с улыбками радости и слезами на глазах прижались друг к другу. Я подошел и стоял рядом, а они все не могли оторваться друг от друга. Наконец пришла и моя очередь Зиночку обнять и поцеловать в щечку.
   "И кем осчастливишь человечество?" - спросил, показав глазами на ее приличный животик, - "Надеюсь, девочкой, такой как и ты красавицей!"
   "Не угадал!" - состроила мне глазки, как это может только женщина, - "Мальчик будет!" - глянула на Свету, и потянувшись к моей голове, на ухо прошептала, - "Маленький Юрочка!"
   Минут двадцать мы стояли и весело болтали о жизни, и всякой ерунде, без чего женщины обойтись не могут. Потом распрощались, еще раз пообнимались, поцеловались, Зиночку посадили в трамвай, и пошли дальше, к очередному магазину. Света долго шагала молча, но улыбаясь. Наконец не выдержала:
   "А я знаю, что Зина тебе на ухо говорила!"
   "И что?" - не поинтересоваться я, конечно, не мог.
   "Что мальчика своего Юрой назовет!" - посмотрела мне в лицо, - "Она же в тебя влюблена была!" - отвернулась в сторону, - "И что б ты знал: я, кажется, тоже беременна!"
   Обнял свою Любовь, и не обращая внимания на улыбающихся прохожих, долго стояли, не в силах закончить затянувшийся поцелуй.
  
   Конец первой книги.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   .
  
   .
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   1
  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"