Аннотация: фантастический роман о Калининградской области и Куршской Косе
Городу, вошедшему в мою кровь, ставшему моей плотью.
Городу, позволившему мне снова обрести душу.
ВСВ
Воронцов Сергей.
ВЛАСТЕЛИН ГЕМСИАНА.
Фантастический роман.
Книга первая.
На все вопросы рассмеюсь я тихо,
На все вопросы не будет ответа,
Ведь имя моё - иероглиф,
Мои одежды залатаны ветром.
Пролог.
Он шел по городу, он когда-то очень и очень давно так сильно влюбился в этот город, настолько сильно, что однажды захотел прожить в нём всю жизнь.
- Зеленоградск, в своё время звавшийся Кранц, что по-немецки значит венок - радужный и непорочный девичий венок, или скорее королевская янтарная диадема венчающая песчаные русые косы синеокой Балтики.
Город, живописно вытянувшийся вдоль морского побережья, от Сокольников почти до самой Куршской Косы.
Город, пленяющий с первого взгляда неким строгим и скромным величием любого попавшего сюда, очаровывающий своими уютными улочками сохранившими неспешную прелесть старой Европы. Завораживающий брусчатыми мостовыми, еще видными местами из под асфальта, истертыми вероятно подковами лошадей тевтонских рыцарей, горделиво шествовавших некогда по ним.
Город, приковывающий взор своей такой несовременной архитектурой, еще немецкой постройки домами с их кое-где ветхими, но сохранившими первозданное обаяние черепичными крышами.
Город, обласканный свежим ароматом морской соли, что пронизывает весь городок, когда пролетевший многие мили морской бриз и впитавший в себя его запах приходил с северо-запада.
Ещё в детстве, совсем мальчишкой, он убегал с уроков, чтобы посидеть в тишине на своей любимой скамеечке там, в районе Старого Города, на набережной у Розы Ветров, небольшой площади в форме полумесяца у самого побережья. Часами он мог наблюдать за нежным перекатом бирюзовых Балтийских волн, за нарядными туристами, неспешно прогуливающимися по набережной и по пляжу, где в поисках кусочков янтаря они, смеясь, убегали по мелкому белому песку от прибоя. Туристами, фотографировавшими всё вокруг и восторженно глазевшими по сторонам. За вереницей человеческих лиц, на которых отражалось восхищение красотой и величием морских просторов этого красивейшего из морей. Он будто смотрел художественный фильм со множеством персонажей, играющих в бесконечном сериале.
Находя покой в уединении толпы, радовался своим неспешным, словно здешние воды, и как ему казалось - весьма глубоким мыслям.
Многие из тех, кто когда-либо знал его, даже считали, что мальчик болен аутизмом, настолько молчаливым и нелюдимым он был. Но никто из них даже представить себе не мог, насколько глубок и красочен мир его невероятных фантазий, прекрасен, хотя конечно и немыслимо далек от реальности. Реальности иногда столь серой и неприглядной для него, что он постоянно пытался убежать от неё и скрыться там - за пеленой своих видений, мечтаний и снов наяву.
Здесь, на берегу, где не так часто бывают местные жители, он почти никогда не встречал знакомых и был только рад этому, словно прячась в безразличной к нему толпе, за чередой незнакомых лиц.
Может быть, в те времена это происходило оттого, что и в школе и во дворе, все дразнили и старались поиздеваться над юным мечтателем. Он был слишком большим, слишком полным и неуклюжим для них, слишком странным и нелюдимым. И это повсюду становилось предметом для не слишком-то приличных и даже злых шуток, как у его ровесников, так и у ребят постарше.
Частенько, его подкарауливали после уроков, на пути домой и даже избивали. Избивали не за что-то конкретное, а просто потому, что он был не похож на остальных, слишком большой и слишком уродливый по их мнению. Он не боялся побоев или боли, гораздо хуже были издевательства и те обидные слова, какие ему приходилось слышать в свой адрес. Он предпочел бы еще несколько раз быть побитым, нежели выслушивать такого рода оскорбления. Слова били намного больнее, чем кулаки и наносили раны куда более глубокие, нежели ссадины от тумаков.
Ему кричали, что он жалкий трус и слабак, и не может постоять за себя, вступив с ними в драку. Плохо бы пришлось его обидчикам, если бы он и вправду решился сделать подобное. При всей своей полноте, мальчик был крепче и сильнее их всех.
И сам прекрасно понимал последнее, но никак не мог заставить себя ударить в ответ, дать сдачи, ответить злобой и яростью на унижения и оскорбления. Ударить, кого бы то ни было по лицу, сделать больно - нет, это невозможно, никогда.
Человек, каждый человек, даже любой из его вездесущих мучителей, казался ему созданием чудесным и удивительным. Механизмом, сколь прекрасным, столь и хрупким, а сама жизнь человеческая была чудом из чудес во всех ее проявлениях, даже самых неприглядных, и мысль о том, что можно своими руками повредить и тем более разрушить подобный механизм, ударом остановить чудо его движения, была слишком ужасной, и даже кощунственной для него. Уж лучше еще раз позволить избить себя и потом, давясь от обид, плакать в подушку, нежели причинить кому бы то ни было боль.
Поэтому он не любил ходить в школу, он не любил играть во дворе с ребятами. Ему всегда казалось, еще с самого раннего детства, что он родился не в своё время, родился намного раньше, чем было нужно. И теперь словно ждал, что когда-нибудь то, его время, однажды догонит и, поравнявшись с ним, всё изменит, превратит все его мечты в реальность. Сделает его таким, каким он всегда был в своих чистых детских грезах. И тогда придет другая жизнь, новая, яркая, полная событий и приключений, полная самой жизни.
И однажды вечером такой момент вдруг настал, придя так необычно, неожиданно и странно, что он не сразу-то и понял - это именно то, чего он так долго ждал, чего желал так страстно. Хотя происходящее и было вовсе не таким, как это ему виделось в детских мечтах и сновидениях, совсем-совсем не таким...
А потом вдруг всё кончилось, так же внезапно и необъяснимо, как и началось. Кончилось, и вот он опять, как в детстве, бродит по городу, будто прячась от людей, прячась от самого себя. Даже не пытаясь усмирить свои мысли, не стараясь разобраться в прошлом или настоящем, не признаваясь даже самому себе, что живет лишь воспоминаниями и трепетной надеждой, ставшей теперь, по прошествии этих месяцев, скорее навязчивой идеей, что всё опять вернется, и он заново обретёт то, что так неожиданно потерял. Потерял, может быть уже навсегда.
Внешне он очень изменился за эти годы прошедшие после школы. Трудно теперь было узнать в высоком широкоплечем мужчине, с твердой уверенной походкой и почти военной выправкой, того нескладного, неуклюжего толстого мальчика, которому постоянно казалось, что он всем на свете мешает, и которого любой мог безнаказанно обозвать или даже ударить. Сейчас вряд ли подобное пришло бы кому-либо в голову, достаточно было хотя бы раз заглянуть в эти серо-голубые глаза и желание заговорить с их обладателем надолго испарялось.
Даже хозяйка квартиры тётя Таня, квартиры, что находится в старом немецком доме на несколько семей в Октябрьском переулке у Военкомата, где он сейчас снимал комнату. Женщина надо сказать, любящая поскандалить и покричать на своих жильцов по поводу и без оного, и то, в его присутствии, всегда говорила вполголоса и старалась не особенно-то заглядывать в глаза своему молчаливому квартиранту.
Вообще он стал притчей во языцех среди жителей и пенсионеров этого сохранившего еще почти довоенный вид двора, их главной темой для разговора, объектом неусыпного наблюдения и ежедневного анализа странности производимых им действий, по их мнению - чрезвычайной. Уклад здешней, такой размеренной и неспешной, можно даже в шутку сказать - Европейско-Прибалтийской жизни был бесповоротно нарушен с его появлением.
Скорее всего, так оно и было на самом деле.
Вставая рано утром, их новый сосед шёл бродить по городу, по набережной, по улицам и по пляжу возвращаясь обычно далеко за полночь. Неторопливым, размеренным шагом, словно немецкий барон, обходящий свои владения и каждый раз, почти не отклоняясь от ежедневного маршрута, который впрочем, охватывал практически весь город и его окрестности.
От переулка Октябрьского выходил на Курортный проспект, мимо Сбербанка и старого Дома Быта, носившему теперь звучное имя - Янтарь, прямо за которым поворачивал налево и по маленькому переулку выходил на улицу Московскую. Он специально выбирал такие старомодные переулочки, чтобы иметь возможность выбивать своими каблуками мерную дробь по старинной брусчатой мостовой. Поворачивая на Московскую, он специально пару-тройку раз обходил вокруг очень живописного, добротного двухэтажного здания старой постройки с почти готической башенкой на входе. Здание очень удачно расположилось насупротив старинной Водонапорной Башни - символа города Зеленоградска, дополняя собой, а скорее даже подчеркивая красоту Старого Города.
В этом доме, выложенном отделанном под красный кирпич, где некогда жил городской доктор-немец и имеющий собственную таинственно-трагическую историю, располагалось ныне Зеленоградское Туристическое Бюро, красивые опрятные барышни похожие на немецких фройляйн работающие там, даже прерывали свой нелегкий туристический бизнес и, выглядывая из старинных окон в своих беленьких блузках казались молоденькими любопытными дочерьми какого-то немецкого аристократа.
Они с интересом осматривали этого странного парня, что каждое утро в одно и то же время проходил мимо их окон. Девушки видимо принимали его за безработного гастарбайтера, а может даже и террориста. Это продолжалось обычно до тех пор, пока красивая, но строгая и серьёзная женщина, которую как он знал - зовут тетя Нина, не отгоняла их от окон и не возвращала непреклонным тоном к работе.
Величественно прошествовав в своём пыльном длинном плаще мимо турбюро, в очередной раз, даже не взглянув на молоденьких девушек, молодой человек шел дальше - вверх по Московской улице, мимо музея, потом - пройдя по Центральному Рынку и Автовокзалу, поворачивал налево и шел прямо до железнодорожного переезда, что уже на выезде из города. Постояв там пару минут сворачивал направо на маленькую тропинку, петлявшую меж пятиэтажек и выходившую на улицу Победы. Оттуда его путь лежал меж домов мимо магазина "Квартал" на улицу Ленина.
Самой дальней точкой его путешествий были новостройки на берегу, почти у школы милиции на западной оконечности Зеленоградска, там с видом на огромные белые ветряные генераторы и пляж тянущийся почти до Пионерского, он мог весь день просидеть на угловой скамейке под раскидистыми деревьями, что растут рядом с летним кафе. Либо разглядывая прохожих, либо попросту закрыв глаза и делая вид будто спит.
Обратно он возвращался или по морю или по сияющему вечерними огнями, что придавало ему невероятно теплое и уютное очарование - Курортному проспекту. Часто задумавшись, и не заметя как, проходил мимо своего двора, ноги сами выносили его на Розу Ветров, туда, где гуляли или сидели за поставленными для летних кафе деревянными столиками отдыхающие, и призывно сиял ночной иллюминацией потрясающе красивый отель "Самбия". Проходя под его окнами, по недавно достроенной набережной с новыми спусками к морю, расширенной и облагороженной очень элегантными перилами и скамеечками, наш одинокий путешественник спускался на пляж и брёл дальше. Вдыхая ни с чем не сравнимый запах таких близких здесь морских волн, ощущая под ногами мелкий и нежный песок, то сухой и зыбкий, то влажный и плотный.
Балтийское море считается северным, но тем, кто живет или хотя бы раз побывал здесь, оно никогда не покажется неприветливым или холодным. Оно - родное теплое и таинственно манящее, даже в любой самый сильный шторм оно привлекает и притягивает к себе. Забыть Балтику, увидев раз - невозможно. Эта тяга к ней видимо перешла нам от далёких предков, в чьих венах было много крови мореходов-викингов боготворивших это прекрасное море.
Отсюда, с обласканного прибоем песчаного берега можно увидеть, как рождаются волны далеко в морской синеве и как, волнуясь и беспрестанно меняясь, будто смущенно прячась друг за друга, несут они к вашим ногам свой нежный шепот, белоснежную пену, а иногда и застывшие слёзы солнца - кусочки Балтийского янтаря.
Отсюда словно бы видна середина мира...
Молодой человек явно нигде не работающий, не пьющий, не курящий и не приводивший к себе женщин, молодой человек, мог быть, по мнению его сердобольных соседей, либо наркоманом, либо иностранным шпионом. Скорее всего - литовским.
Но для наркомана у него был слишком здоровый румянец и чересчур твердое рукопожатие, а для шпиона, он очень уж неброско одевался, да и не пытался наладить с кем бы то ни было хоть какой-нибудь, даже мизерный, контакт и не выведывал никакой информации, иногда вообще по нескольку дней ни с кем не разговаривая. Да и за внешностью своей следил не особо, на лице уже стала обычной многодневная щетина.
И в какой-то момент, собрание пенсионеров решило для себя, что видимо у них поселился отверженный Калининградской богемой безработный поэт, которого никто не читает и не печатает. Отсюда и отрешенный взгляд, и неулыбчивость, щетина и постоянно нахмуренные брови.
Решив так, они в какой-то момент даже начали, было его жалеть, и как-то позвали вечером к чаю, на что тот довольно сурово ответил - что чай не пил, не пьёт и не собирается пить вовсе. Как ни странно, но это было правдой - молодой человек пил одну только воду и только холодную. Бывало, правда, что выпивал несколько глотков минеральной воды прямо из ладошки из источника у бывшего ресторана Прибой, что у тихой и опрятной аллеи русско-немецкой дружбы.
На этом все попытки сближения были закончены. Их странный сосед не был злым по натуре, да и снобизм ему явно был не свойственен, просто меж ним и этими добрыми приветливыми людьми слишком мало общего. Вернее меж ними слишком уж много различий. Непреодолимых различий.
Вряд ли он теперь сможет жить их спокойной размеренной жизнью, которую еще не так давно считал единственно возможной для себя. Слишком много он повидал, слишком уж сильно изменился. Они же, в свою очередь, узнай хотя бы часть правды о нем, или то, какие именно мысли и намерения вместо рифм скрывается за этим отрешенным взором, то едва ли когда-нибудь снова позвали бы такого соседа к чаю. Молодой человек был в этом уверен абсолютно.
Вот так и сегодня, как и в любой другой день, он шел по своему обычному маршруту, засунув руки в карманы и неторопливо вышагивая, ни на кого не обращая ни малейшего внимания.
Старики, сидевшие возле подъезда, как по команде, отложили газеты и повернулись в его сторону. Наверняка ничего такого уж интересного не случилось в мире, что могло бы сравниться со странностью их загадочного соседа. Это движение, однако, именно сегодня почему-то привлекло его внимание.
- Газеты..., газеты, такие квадратные листки бумаги, на которых печатают разную информацию, газеты... - Вдруг подумал он, заметив это движение.
- А когда он то, в последний раз читал газеты? Хотя бы местную "Волну"?
Обрадовавшись этой новой мысли, попытался вспомнить, но ничего не получилось. Нахмурив лоб и даже напрягшись, старался восстановить в памяти что-нибудь из жизни города или событий в мире... и не смог.
Ничего, совсем ничего, последние полгода он живет словно в вакууме, ни то что, не смотря телевизор, не смотря даже по сторонам. Неужели судьба все-таки сломала его? Неужто вкус к жизни, которым он так бахвалился еще год или два назад и прежняя тяга к знаниям, к самой жизни навсегда ушли? Неужели хандра, рутина и безысходность, в конце концов, победили? Как говориться - жизнь дала трещину, для него, чуть ли не в прямом смысле и он в эту трещину провалился, а вылезти даже не пытается.
- Санта Мария, а ведь это я. На самом деле, сейчас, теперь и в полном, так сказать - физическом и моральном воплощении. - Громко сказал он, неожиданно, с особой ясностью, будто узрев себя со стороны.
- Понятно теперь почему ничегошеньки так и не складывается. У меня же попросту нету времени для чего бы то ни было, займись я делом, и тогда я не смогу с утра до ночи жалеть себя ненаглядного. Вот так то. Ведь даже не заметил, что пришла весна. Уже полгода прошло, а так ничего и не сделано и более того - я даже не попытался сделать.
Внезапно словно очнувшись, он посмотрел на оранжевое весеннее солнце, вдохнул полной грудью аромат морского воздуха и, прищурив глаза, в первый раз за несколько недель улыбнулся, нет, пожалуй, уже во второй. Но тут же приложил руку к губам, чтобы скрыть улыбку, настолько жалкой она ему показалась.
Рука коснулась уже упомянутой щетины.
- Бог ты мой, прямо засаленный викинг, - подумал он - и я так хожу. Не мудрено, что соседские бабушки уже пугают мной своих непослушных внуков и чересчур назойливых налоговых инспекторов. Похоже, девушки из турбюро не зря на меня так странно смотрят - я видимо своими ежедневными обходами разогнал им всех клиентов, думаю уже совсем скоро областная психиатрическая лечебница пополнится еще одним небритым пациентом.
- А моя одежда, ну или то, что у других людей зовется ею, Господи - да ведь это же полный привет, в смысле восторг?! - вздохнув, попытался приосаниться, вдруг став очень самокритичным.
Душа, как будто пробудившись от полугодовалого сна, жадно захотела веселья.
- Одежда от небезызвестного в подзаборных кругах модельера Лоскутиан Диор, модель называется - месяц денатуратного запоя или помятая в очереди за пивом звезда подворотни, эксклюзивный бутик Гум Пом - Сэконд Хэнд, распродажа в подвале торгового центра Сосед, вход через дыру в заборе, успевшему взять одну вещь - синяки предоставляются в подарок! Ха. Недаром я по гороскопу Балтийская варёная креветка.
Не удержавшись, рассмеялся.
Дедушки тотчас прикрылись газетами - его громкий смех, по-видимому, их напугал больше, чем, если бы он погнался за ними с острым окровавленным топором.
Заметив это движение, он, пытавшийся до сего момента еще как-то сдерживаться, захохотал во все горло. Старички, опасливо озираясь, торопливо потянулись ко входу в подъезд, прихрамывая на этот раз весьма энергично.
- Да-да, вот так мы тут и живем - в страхе! - Засмеялся он, уже не в силах успокоиться.
- Еще один приступ подобного веселья и в наш благодатный, орошенный прошлогодним полусгнившим мусором двор никто гулять не выйдет ни за какие коврижки. По-крайней мере без наряда милиции с розыскной собакой.
Недаром не далее как вчера, когда он, как обычно, сидел на своей потертой скамейке на площади Розы Ветров и любовался облаками, по крайней мере, со стороны создавалось подобное впечатление, проходящая мимо пара, хорошо одетых молодых людей вдруг остановилась и девушка, подойдя к нему, протянула деньги.
Он совершенно автоматически взял их и только потом поднял на нее глаза.
Это была Лариса, его первая любовь.
Она была самой красивой девочкой в классе и единственной причиной, из-за которой, как он сам себя убеждал, ходил в школу. Она, конечно, знала, что нравиться ему, об этом тогда вообще знал весь класс, и последнее лишь добавляло ему страданий, так как не было никого, кто не подшучивал бы над его чувствами. Страданий, как душевных, так и физических. Для его тогдашних мучителей это был прекрасный повод поиздеваться и неистощимая почва для колкостей.
Однажды на дискотеке, куда он пришел только из-за нее, Лариса, вдруг ни с того ни с сего пригласила его на белый танец. Конечно же девушка не испытывала никаких чувств по отношению к подобному кавалеру, ее лишь развлекало как этот неуклюжий, нескладный мальчишка старается попасть в такт танца не наступив при этом ей на ногу.
В тот момент она просто наслаждалась своей властью над таким большим, стеснительным увальнем. Ни на минуту не задумавшись о цене, какую ему придется заплатить за ее мимолетное внимание. Ведь парень, с которым Лариса на тот момент дружила, был одним из его постоянных мучителей.
За тот короткий белый танец под Wind of Change - Scorpions, его отлупили сильнее обычного. Но никакие побои в тот памятный вечер не смогли сорвать блаженную улыбку даже с разбитого лица.
И вот сейчас она протягивает ему деньги, как последнему нищему, а он их, почему-то берёт.
- Сережа привет, - наконец сказала Лариса, опустив глаза под его сверкнувшим взглядом. Слегка побледнев, она все же попыталась улыбнуться.
- Извини, я тебя сразу и не узнала. - Внимательно оглядев его с ног до головы, она уже совершенно другим тоном произнесла - Я и вправду тебя не узнала, ты так сильно изменился. Какой-то другой совершенно стал...
- Неужели так постарел за 10 лет после школы? - ответил он, сам, удивившись твердости своего голоса.
- Да нет, наоборот, ты прекрасно выглядишь. Вот только...
- Вот только одет бедновато, да? - перебил он ее. - Извини, я живу здесь неподалеку, поэтому и гулять вышел во всем домашнем. И ни на секунду не мог представить, что встречу в нашем захолустье тебя.
- Ничего удивительного тут нет. - Почему-то не ответив на явную иронию в его голосе, она продолжала.
- Мы живем в Калининграде, а здесь в Зеленоградске живут родители моего мужа. Мы шли с Автовокзала по морю. Кстати, ты же помнишь Олега, он учился в нашей школе, в параллельном классе? - Сергей сразу узнал одного из своих тогдашних школьных преследователей.
- Мы женаты уже пять лет. - Зачем-то добавила Лариса.
Обернувшись, позвала своего спутника, тот с недовольным видом подошел, явно не понимая, что могло задержать его жену возле какого-то нищего.
- Олег, ты должен помнить Сергея, - произнесла она, опережая вопрос мужа. - Мы с ним учились в одном классе. Даже, когда-то сидели за одной партой.
- Правда, очень недолго. - Пробурчал Сергей, поднимаясь и, задумавшись лишь на мгновение, протянул вперед руку.
Они сразу узнали друг друга, ведь именно Олег с друзьями, в тот вечер, после дискотеки, избивал его за Ларису. Олег подошел и мило улыбаясь, принял рукопожатие.
- А, Бергер, это ты, я должен был сразу догадаться. - Произнес он, старательно пытаясь расплющить ему пальцы, - Вижу, ты достиг предела своих мечтаний. Наверное, с детства мечтал стать безработным?! И вот так - печально сидя на скамеечке, с похмелья любоваться на море?! Ведь так?! Знаешь, а тебе даже идёт, похудел, постройнел, здоровый коричневый цвет лица, видимо твое призвание быть бомжом...
- Олег, что ты говоришь, перестань, - гневно вмешалась Лариса,- Не всем же так везет в жизни, как тебе. Нельзя же за это отворачиваться от своих знакомых. Мы с Сергеем десять лет проучились вместе, может быть ему сейчас нужна помощь или еще что-нибудь.
Олег, тем временем, все еще старательно собирал в кучу пальцы своего старого приятеля, в какой-то момент Сергею, наконец, наскучило это выражение теплых чувств и он, твердо взглянув в глаза бывшего соперника, сжал ему руку в ответ. Тот немедля отдернул ладонь назад, потирая суставы. И опять Сергей, увидел знакомый ему с самого детства удивленный взгляд, он давно заметил, что мужчины, при встрече с ним, почему-то стараются доказать что они сильнее и крепче его, это началось очень давно, но когда он в ответ демонстрирует свою силу, всегда видит этот удивленный взгляд. Это было настолько глупо, что обычно вызывало у него улыбку.
- Ну дала ему денег и ладно, - Олегу явно не понравилась эта кривая усмешка, - Давай уже пойдем наконец, как ты помнишь, мы немного спешили, до встречи с твоим замечательным одноклассником.
Он нетерпеливо потянул её за рукав, но девушка отдернула руку.
Негодующе посмотрев на своего мужа, вновь обратилась к Сергею, который, посчитав аудиенцию законченной, опять усаживался на любимую скамейку.
- Сережа. Если ты не занят, может быть, поедешь с нами на выходные на Косу, мы пойдем пешком - своим ходом до Дюны послезавтра, составишь нам компанию? - и чтобы ни тот, ни другой не успел запротестовать, быстро добавила. - С нами поедет Женька Поплавский с женой, вы же дружили с ним в школе, насколько я помню.
- Что? Не верю ушам своим - Женька Поплавский идёт на природу с рюкзаком?! Да мы с уроков-то с ним вместе сбегали, лишь бы не ходить на физкультуру, а тут на Косу, добровольно, даже без надувного унитаза, да еще на три дня... Не верю.
Он произнес эту тираду, чтобы скрыть своё удивление, слишком уж неожиданным оказалось это предложение.
Женька, пока не переехал жить в Калининград, был единственным, с кем он хоть как-то общался в школе. Женьку, как и его самого все обижали, только по причине маленького роста и слабого здоровья, и это сблизило их тогда.
- Ты не узнаешь его теперь, он так сильно изменился, впрочем, как и ты. - Лариса словно обрадовалась, что сумела разговорить его.
- Женился на моей подруге, помнишь Катю Елатову, и под её присмотром начал заниматься спортом. Даже подрос. У него теперь своя фирма, прямо крутой бизнесмен. Почти как Олег. Женька кстати и вытащил нас всех на Косу. Ну, так что, едешь? Уверена он будет рад увидеть тебя.
- Лариса, я не знаю, будет ли у меня время, немного неожиданно как-то для меня, я подумаю, ладно?! - он впервые назвал её по имени.
Её появление вызвало на свет отголосок былых чувств и даже на какое-то мгновение что-то забытое шевельнулось в душе, но слишком уж много времени прошло, слишком уж он изменился. И теперь и вправду не знал, поедет или нет. Вот уже несколько лет как он не вспоминал о ней и вдруг судьба сводит их вместе. Зачем?
- Лариса, я правда подумаю, честно.
- Ну ладно. - Она явно была разочарована таким ответом. - Если надумаешь, мы будем в Зелике на Автовокзале, у "Волны" в пятницу, в девять утра. Приходи.
Помахав на прощание рукой, она быстро пошла по набережной за своим мужем, который ушел ранее, демонстративно не дожидаясь окончания их разговора.
Сергей вновь остался один, только в еще большей задумчивости. Неожиданно он разжал кулак и увидел деньги, за разговором он совсем позабыл их вернуть. Тогда-то в первый раз и улыбнулся по настоящему. И сегодня улыбался уже целых два раза и даже смеялся. Неужели встреча с Ларисой так пробуждающе подействовала на него?
Он вновь критически осмотрел себя.
- Ах, если бы мне еще бородку отпустить да немецкую форму времен войны, да по нашему двору пройтись, эх... могу представить себя в немецкой каске... - просто враг номер один, ха-ха. Смеяться я буду громко, но явно не долго - наши газетные дедушки объявят мне партизанскую войну. И тогда пуля из аккуратно спрятанной, со времен войны, на антресолях винтовки оборвет мою скучную, беззаботную жизнь. Кстати о заботах - денежные запасы то мои кажется, подходят к очередному концу. - Он вновь посмотрел на Ларисины деньги.
- Может собственно, поэтому мне сейчас так весело. Видимо снова предстоит пуститься в этот весьма неприятный моему сердцу поиск заработка на хлеб насущный. Может на доверчиво-нагловатых чаек пойти поохотиться. Нет, беру себя в руки, но все равно на этот раз в дворники не пойду, хотя это практически всё, что я имею уметь, но нужно же расти над собой, стремиться подняться из беспробудной, ну в смысле безнадежной рутины, мечтая о лучшей доле - тапереча вот пойду в сторожа. Я б в охранники пошел - пусть меня приучат! Научат, в смысле!
Он неторопливо оглядел двор и увидел газеты в спешке оброненные его любимыми старичками, которых он прозвал газетными дедушками.
- Так, надеюсь, мои соседи не обидятся, если я позаимствую на какое-то время эти бумаги. Надеюсь, читать-то я еще не разучился, ну что же - надо срочно зазырить, в чём тут дело?! Ага - вот "Ярмарка" и "Калининградская Правда", как раз то, что нужно. - Усевшись на скамейку, деловито, по-киношному, закинул ногу на ногу.
- Мне б такую работу, чтобы поменьше работать, хе-хе, - могу начальником. Итак, начнем отсюда, вот раздел - требуются. Ой, и правда - требуются начальники, так, начальник производства, исполнительный директор... все не то, не то, мне бы самым главным начальником. Так что еще тут есть? Угу, домработницы, няни, нет, няней я быть не смогу, наверняка буду отнимать у детей кашу. Так что еще... Ага, вот - охранная фирма объявляет набор молодых людей на должности охранников и телохранителей. Серьёзные ребята. Так, что там у них, рост не ниже... это мне подходит, опыт работы желателен, хм,... желателен, но не обязателен же, а впрочем, я на прошлой неделе целых два часа охранял от соседских собак свою "Особую" колбасу, отложенную на несколько дней вперед, пока правда сам ее не съел, чтобы с ними не делиться... Но все же это что-нибудь да значит, стало быть, опыт тоже имеется. Чего тут еще они предлагают, ага - питание, зарплата, униформа... - так это же мое призвание быть охранником! Ну, какой там у нас адрес, Советский Проспект... угу-гу, не так уж далеко от Северного вокзала. Сейчас девять утра, пока доеду в Кёниг на 141-ом, будет десять - нормально, четверг, по-моему, самое время поступать в охранники. Поживу хоть немного как парень. Как говаривает один мой необъятный английский друг - дую пиво эври дэй... так нет, не то, ах вот - go west! Вперед в атаку!!! Иди "тигр" и порази их своим аппетитом - в смысле эрудицией.
Примерно через час он с чрезвычайно серьезным видом топтался у офиса Калининградской охранной фирмы, и внимательно рассматривал форму на двух крепких молодых парнях стоявших у входа, которые вот еже почти четверть часа пытались остаться невозмутимыми под его пристальным взором... Форма ему сразу понравилась. Она чем-то напоминала дородную форму американских полицейских. Хорошая форма, красивая и ботинки крепкие и хорошие... - большие!
Однако, в конце концов, одному из охранников надоел этот неопрятный вконец охамевший тип, что вот уже более десяти минут нагло пялиться на них, и последний уверенно шагнул вперед, с намерением вернуть последнего в то злачное место, из которого он видимо не так уж давно выбрался.
- Слышь братан. - Заговорил парень с характерной голливудской хрипотцой, еще и выдвигая при этом вперед нижнюю челюсть, видимо для убедительности.
- Шел бы ты отседова, пока ребра целы и ноги не переломаны. Здесь тебе на выпивку точно никто не подаст.
- Правда? А я то уж было и расчувствовался. Подождите, то есть, как это не подаст?! Вы же сами поместили объявление в газету.
Что-то и вправду сегодня он склонен к веселью, еще вчера просто развернулся бы и ушел, но сейчас его очень уж развеселил этот юнец, красующийся в новенькой униформе. С резиновой дубинкой и газовым пистолетом на поясе видимо считающий себя неодолимым терминатором.
Поэтому он продолжил, нарочито спокойно.
- Вот прочтите, пожалуйста, здесь Калининградским по белому написано - халявная выпивка, закуска и анекдоты, спросить у недалекого гуманоида на входе. Вас я узнал сразу... или хотите, я вам прочту, ежели вы не изувечены способностью к чтению. - Сергей с полнейшей скромностью и подобострастием протянул ему газету с объявлениями.
И неизвестно чем бы закончился этот разговор, если бы на ступеньках не появился мужчина лет сорока, в такой же форме, но явно из начальства, так как оба охранника, хлопнув каблуками, встали по стойке смирно.
- Что здесь происходит, что еще за шум с утра? - Спросил он, довольно таки сурово.
По его тону сразу можно было понять, что главный здесь он и не потерпит ни малейшего неподчинения.
"Терминатор" молча кивнул в сторону Сергея.
- Я начальник охраны капитан Юрий Демин, что вы хотели молодой человек?
- Я к вам по объявлению. - Уже серьезно ответил тот. - Здесь написано, вы набираете охранников.
- И вы желаете работать у нас? - капитан с сомнением оглядел его помятую одежду.
- Должен сказать, устроиться к нам не так то просто.
- Однако вакансии видимо все же имеются и вы нуждаетесь в сотрудниках, раз дали подобное объявление.
Сергей всем своим видом выражал такое простодушие, что смотрящий на него в данный момент сторонний наблюдатель мог, наверное, даже усомниться в наличии содержимого в этой покрытой короткими волосами черепной коробке. Как говориться - ума ни в одном глазу!
Капитан видимо в свою очередь тоже сначала сомневался в этом, но через минуту заново, уже с интересом, оглядел незнакомца с ног до головы, потом, прищурив правый глаз, произнес.
- Ну что ж, входите, молодой человек, посмотрим, на что вы способны.
Сергей, вслед за начальником охраны прошел внутрь, не преминув сделать страшные глаза своему другу у входа, того, которого успел так сильно полюбить.
Они зашли в кабинет, на двери которого было написано - Отдел Кадров, но внутри не было ни души, ни одного кадра.
Капитан по-хозяйски сел за стол и достал анкету.
- Итак, ваше имя-отчество, молодой человек. - Произнес он деловым тоном.
- Бергер Сергей Валерьевич, 1977 года рождения. Полукровка - мать русская, отец немец. По крайней мере, мне так о них сказали. Рост метр девяносто, вес сто семь килограмм. Не женат. Образование высшее, неполное. В данный момент проживаю в Зеленоградске, улица Октябрьская 23. В армии не служил, по причине слабости здоровья. - Отчеканил тот, вытянув руки по швам.
Капитан все аккуратно записал и потом вновь внимательно оглядел Сергея, особенно его широкие плечи и крепкие лодыжки.
- Значит, в армии вы не служили, по состоянию здоровья... - он недовольно хмыкнул - И опыта работы у вас тоже не имеется. Угу. Ну а оружие в руках доводилось держать?
- Так точно, господин капитан, доводилось - в школьном подвале помогал строить тир и за это наш военрук, позволял стрелять из мелкашки. По полчаса в день, по спичечным коробкам. - Сергей явно был горд собой - аж светился.
Капитан снова хмыкнул, на этот раз сильнее. Сергей же сделал еще более простодушное лицо и прямо-таки ел глазами начальство. Что-то с ним не так сегодня, он и сам не понимал, зачем все это делает, но остановиться уже не мог.
- Ну что ж молодой человек. - Наконец продолжил капитан Демин, после того как закончил осмотр его невыносимо слащавой физиономии.
- По физическим параметрам вы нам подходите, единственное, что меня не устраивает - это отсутствие опыта. Боюсь, вам придется сдать у нас экзамены по стрельбе и по физподготовке. То есть по рукопашному бою. Как думаете, вы справитесь с этим, ибо я успел заметить, здоровье у вас довольно хрупкое...? - капитан снова хмыкнул и опять прищурил правый глаз, сие видимо означало хитрую усмешку.
- Ой, вы правы, чрезвычайно хрупкое - наш классный руководитель, в школе называл меня никак не иначе, а завсегда Дюймовочка, под его чутким руководством я даже пел в школьном хоре и до сих пор горжусь этим. Однако, господин капитан, все же несмотря ни на что, или скорее благодаря всему... короче - я готов немедля приступить к сдаче зачетов, и обязуюсь не посрамить славное имя наших доблестных защитников несущих тяжкое бремя охранной службы... - имя каких доблестных защитников он собирался не посрамить, так и осталось тайной.
Капитан, хотя и давно привыкший к подобного рода юмору, все же поморщился и быстро поднявшись, вышел из комнаты.
Он двинулся по лестнице вниз, там, по всей вероятности, находился спортзал. Сергей поспешил за ним. Уже с лестницы стали слышны хлопки выстрелов и Сергей даже вздрогнул от неожиданности. Сердце вдруг учащенно забилось, а по спине пробежал знакомый холодок. Руки невольно сжались в кулаки.
Капитан вошел в длинный зал, где у входа расположились стойки с оружием, а в конце, метрах в пятидесяти на специальных креплениях висели мишени. В зале было человек пять, они, похоже, только что отстреляли, так как комната была еще наполнена пороховым дымом.
Все, как один вытянулись перед начальством, а затем также дружно уставились на Сергея.
Капитан подошел к стойке, выбрал пистолет, зарядил и протянул ему. Сергей неуверенно принял оружие.
- Это пистолет Макарова, калибр 9 миллиметров, прицельная дальность 70 метров, обойма 9 патронов, вполне хорошо зарекомендовавшее себя оружие. - Видимо такая разговорчивость шефа была окружающим внове, так как все присутствующие подошли ближе и с интересом уставились на них, явно ожидая какого-то подвоха.
Капитан в это время продолжал лекцию.
- Становитесь левым боком к мишени, левой же рукой подпираете правую, которая держит оружие. Потом наводите на цель, задерживаете дыхание...
- Извините, господин капитан, - заговорил вдруг Сергей, которому уже начали надоедать эти показные нравоучения. - А нельзя мне взять пистолет побольше, хотя бы такой как у вас? - он положил Макаров обратно на стойку и протянул руку, указывая на пистолет капитана, висевший у того в кобуре на поясе.
А затем грустно добавил.
- А то у меня палец не пролазит под спусковой крючок.
Вокруг раздался хохот, но капитан резко обернулся, и веселье испарилось так же быстро, как и началось.
- Знаете, молодой человек. - Начальник охраны явно еле сдерживался, этот неизвестно откуда взявшийся оборванец уже изрядно его достал с момента начала их короткого знакомства. Он все еще не мог понять, почему до сих пор разговаривает с ним, а не прикажет своим молодцам выбросить последнего на улицу.
Сергей же про себя решил - они хотят представления, он покажет им представление.
Капитан тем временем совладал со своим гневом и продолжал.
- При вашем опыте обращения с оружием, вернее при полном его отсутствии, я и так очень рискую, доверяя вам боевой пистолет. Неуверен, что вам удастся удержать в руках мой Стечкин...
Договорить он так и не успел, его перебил грохот выстрелов. Все находившиеся в комнате вздрогнули от неожиданности. Выстрелы прозвучали, словно автоматная очередь.
Сергей меж тем, а стрелял именно он, сдул дымок со ствола и с показной ловкостью, покрутив пистолет капитана на указательном пальце, сунул его обратно в кобуру у того на поясе, откуда он так лихо его выхватил всего лишь пару секунд назад.
В подвале стало очень тихо. Капитан, порядком обалдевший от подобного невиданного нахальства, молча достал свой пистолет, убедился, что обойма действительно пуста и лишь потом взглянул на наглеца, стоявшего, как ни в чем не бывало.
Все еще не говоря ни слова, он повернулся и нажал на одну из кнопок. Заработал механизм, и мишень качнувшись, медленно со скрипом поползла в их сторону. Когда она приблизилась на расстояние приблизительно десяти метров, присутствующие дружно охнули - на том месте, где у мишени должны были быть цифры 10 и 9, теперь зияла дыра с рваными краями. Ни у кого не возникло вопроса, куда попали все выпущенные только что пули. Минуты две продолжалось молчаливое разглядывание остатков мишени, а потом по рядам пошел восхищенный шепот.
Капитан Демин, услышав его, густо покраснел.
- Значит, молодой человек, в армии вы не служили, по состоянию здоровья... А стреляли раньше только из мелкашки... М-да... Что ж, будем считать, зачёт по стрельбе вы сдали. - Он вновь посмотрел на остатки мишени, все еще ходившие по рукам и довольно громко скрипнул зубами.
- Если сейчас, в спарринге, вы сможете выстоять два раунда, и вас не собьют с ног, будем считать, что на работу вы приняты. Идемте.
Они направились в спортзал, за ними дружно рванулись все, кто был в тире. Парни тихо перешептывались и, судя по всему, ожидали продолжения. Действительно, пришел небритый, помятый мужик и запросто, не целясь, с пятидесяти метров, выбил все десятки и девятки, вообщем всю середину на этом довольно таки небольшом кусочке бумаги. То ли еще будет.
Спортзал был огромен. В центре, ровным квадратом, занимавшим большую часть зала, были настелены маты для спаррингов. Вдоль стен лежали штанги, стояли тренажеры, в углах висели тяжелые боксерские груши набитые песком. Здесь было человек пятнадцать, и без дела никто не сидел. В помещении стоял постоянный гул от ударов по грушам, от грохота железа и скрипа тренажеров.
Капитан, выйдя на середину зала, выкрикнул команду - Смирно, прекратить тренировку.
И подал знак рукой, все находящиеся в зале выстроились по краю татами, образовав живой квадрат.
- Ребята, хочу представить вам нашего новоприбывшего.
Он указал на Сергея, скромно стоявшего у двери.
- Обычно мы не принимаем так зачеты по физо, но наш гость, несомненно, обладает скрытыми довольно глубоко талантами, и я думаю, без труда сдаст их все. Костя, Артем, проведите спарринг с нашим другом. Ребята, работаем в полный контакт, но постарайтесь не сильно его покалечить. Прошу вас Сергей, снимайте ваш плащ, обещаю, его никто не тронет, и выходите на ковер. Ваш экзамен только что начался!
Сергей понял, что перестарался. Капитан, над которым он только что подшучивал, не забыл ни одного слова. И теперь явно решил проучить шутника, выставив против него лучших своих бойцов, которые за пару раундов сделают из последнего фруктовый джем.
Одно дело было бахвалиться, показывая свою ловкость в стрельбе и совсем другое, выйти на ринг против двух здоровяков, каждый из которых тяжелее его килограммов на десять.
К тому же, прошло не так много времени с тех пор, как он вновь пообещал самому себе не причинять другим боли. Даже приходившим по ночам от соседей тараканам. Так что же, выйти на ковер и банально дать себя избить или уйти, давая капитану и всем собравшимся прекрасный повод для нездорового веселья?
Напряженная пауза явно затягивалась.
- Ну что же вы, молодой человек, выходите вперед, не стесняйтесь, мы сделаем скидку на слабое состояние вашего здоровья. - Капитан заметил его колебания и, говорил, уже не скрывая довольной улыбки.
Сергей понял, что не первый, кому предстояло пройти через это. Процедура экзекуции была явно давно отработана.
- О Санта Мария, где ты? - прошептал он,- Надо идти, однако, может, удастся побегать от вас хоть пару несчастных раундов.
Бормоча эти слова, он с сомнением осмотрел крепкие фигуры своих противников.
- Да уж побегаешь от вас, вам бы только кирпичи головами ломать. Причем головами других...
Продолжая что-то бормотать себе под нос, молодой человек медленно снял свой плащ и очень аккуратно, со скоростью спящей черепахи повесил его на крючок у двери.
Все терпеливо ждали. Сгорбившись и даже прихрамывая, Сергей вышел на середину зала и, прежде чем бой начался, поднял руки к небу и воскликнул.
- Господи прости этим несчастным то, что они собираются сделать со мною, как и я их заранее прощаю.
По залу прошла волна смеха, а он выиграл еще несколько секунд.
Но вот капитан дал команду и спарринг начался. Помня его подвиги в тире, слух о которых уже прошелся по кругу, все ожидали яркого сражения. Но ничего такого не происходило, противники не сходились в ближний бой. Сергею пока удавалось уворачиваться от своих оппонентов. Те тоже особо не напирали, а словно упражняясь в тяжеловесной акробатике, делали высокие прыжки и удары ногами с разворота. Очень красиво кстати прыгали.
Но вот один из них сделал резкий выпад, и Сергей получил удар в живот, не успев отдышаться, тут же получил от второго в челюсть. Зал оживился, присутствующие прекрасно знали, на что способны Костя и Артем и ожидали потехи. Надо отдать им должное, и тот и другой полностью оправдывали ожидания зрителей. Удары теперь сыпались на Сергея с разных сторон. Некоторые ему удавалось принимать на руки и плечи, но большинство достигало цели. В какой-то момент ему удалось схватить одного из бойцов за волосы и, резко повернувшись, швырнуть в толпу. Тот, сделав пирует в воздухе, сшиб с ног еще несколько человек.
Но облегчение было недолгим - поднявшись на ноги, те, с молчаливого одобрения капитана, тоже вмешались в драку. Теперь Сергея лупцевали уже пятеро. Никто из присутствующих и не думал остановить избиение. Сергей, на сей момент не замечавший ничего вокруг, пытался просто устоять на ногах. Уже не защищаясь от обрушивающихся на него тумаков, лишь молча терпел боль.
Но вот один удар попал ему в висок, и в голове словно вспыхнул яркий свет. Еще удар и снова вспышка света. Будто слайды включались в его мозгу, с каждым ударом все новые и новые, пока не слились в единую картину.
И вот, словно и не было этих шести месяцев спокойной жизни, словно вновь он оказался там, на зеленеющей поляне, у той далекой несчастной деревушки. Будто снова увидел снопы пламени от полыхавших домов, в которых Улары заживо жгли местных жителей. И будто вновь до него долетели отчаянные крики несчастных, а ветер донес ни с чем не сравнимый запах горящего мяса.
И так же как сейчас, тогда, несколько бандитов оттеснили его в сторону и он, не в силах вырваться из их кольца, увидел, как, плача от собственного бессилия, упал на колени огромный Мик Паркер, которого почти не было видно под телами повисших на нем головорезов. Как дико забилась Джил, когда несколько этих грязных животных, схватив ее за ноги, поволокли к лесу.
Что-то будто включилось внутри в тот момент, словно сила десятерых мужчин влилась в его руки. Как тряпичные куклы, раскидывал он нападавших, ломая кости, круша черепа и сворачивая шеи, руками разрывая на части бандитов. Остановившись лишь, когда вокруг остались только неподвижные тела.
Тогда, в ужасе от увиденного, бежали остатки Уларов.
Будто вновь узрел, как безмолвно рыдала Джил у него на груди, как поднялся Мик, с опаской поглядывая на своего друга. И как он сам, мгновенно протрезвев, отвернулся, не в силах смотреть на кровавый кошмар им содеянный.
А сейчас в спортзале, очнувшись, он увидел, что пятеро нападавших, лежат без движения на полу и еще двоих он держит, связав обоих их же руками.
Стояла такая тишина, что он услышал свое дыхание. Разжав пальцы, отпустил этих двоих, они молча повалились на пол. Оглянувшись вокруг, увидел на лицах лишь страх и отчуждение. Отчуждение, преследующее его с детства, теперь только усиливалось.
Пробормотав, какие-то извинения, Сергей направился к выходу. Присутствующие молча расступились, давая дорогу, никто не заговорил с ним, никто не попытался остановить.
Берсеркиер, одинокий и отверженный этим миром.
Он изгой, и навсегда останется таковым.
Часть первая.
Куршская Коса.
Глава первая.
Он и сам не знал, зачем поехал с ними. Вдруг решившись, пришел на Автовокзал, и еще раз убедился, что никто его не ждал, кроме, пожалуй, Ларисы. Но отступать было уже поздно, и он поехал.
Женька долго тряс ему руку и хлопал по плечу, видимо, пытаясь прийти в себя от удивления. Лариса не солгала, он и вправду подрос и окреп. С остальными, встреча прошла менее оживленно. Будучи представленным Ларисой, он старался быть галантным, насколько умел, но его спутникам, явно не было до этого никакого дела. Чувствовалось что Олег, уже успел отрекомендовать его заранее.
Всего их было семеро, вместе с ним. Олег и Лариса, потом Женька со своей женой Катей и те, кого Сергей раньше не видел - Арсен и Яна, молодые люди, лет 25-ти собиравшиеся вскоре пожениться. Они лишь холодно кивнули ему и не мешали ему закинуть свои вещи назад в микроавтобус. Сергей пришел налегке, взяв с собой, только еду на два дня, да теплое одеяло. На это ушли все его сбережения, включая и те деньги, что он получил от Ларисы.
Забравшись внутрь, сел на свободное место на заднем сиденье, поближе к окну. Олег, сидевший подле водителя воспользовался этой остановкой, чтобы забежать в Волну, купил что-то из продуктов и они тронулись в путь. Молча проехали пропускной пункт на косу. Разговор пока как-то не клеился, разве что иногда Женька или Лариса, обращались к нему с каким-либо вопросом, на что он отвечал довольно-таки однозначно, стараясь не мешать всеобщему веселью.
Никто из присутствующих, видимо, давно уже не был на природе, да еще и приход весны, запах хвойного леса, вид сосен выстроившихся вдоль дороги с обоих сторон, всё это вызвало легкую эйфорию, так что тихим путешествие сейчас назвать было никак нельзя. Мешая водителю, и перебивая друг друга, молодые люди вдруг начинали показывать какую-нибудь цветущую лужайку или вековую сосну с искривленным стволом, лежащее всего в нескольких метрах от дороги. Отвлекшись от их разговора, Сергей полностью отдался созерцанию красот природы, открыв окно, он, вдыхал невероятно бодрящий аромат соснового бора, терпкий запах хвои здесь причудливым образом перемешивался с запахом моря, создавая непередаваемый и неповторимый аромат, которого наверное нет больше нигде в мире.
За эти полгода он почти забыл, что такое запах цветущего весеннего леса, свежей, еще не примятой травы, прохладного ветра - вообщем запах свободы. И теперь, под напором этих будораживших душу запахов, сердце наполнилось воспоминаниями.
Дорога из Зеленоградска на Косу, петляя, проходит меж лесов, которые сами по себе история. Нерейский лес, гора Белая, Королевский бор, Танцующий лес, Чёрная гора, Дюна Эфа - одни названия вызывают некие почти мистические ассоциации. Места здесь чрезвычайно живописны, описать это не видевшему их крайне тяжело, ибо такой красоты нет более нигде в мире. Нельзя не любоваться этими местами в любое время года, но особенно весной, когда природа пробуждается после зимней спячки.
Сергей, на время забывшись, очнулся лишь когда они, въехали в поселок Лесной остановились на минуту у магазина. Потом, сделав последние покупки выехали за поселок и вскоре свернули направо, на небольшую грунтовую дорогу. Машину несколько раз ощутимо тряхнуло, еще не просохшие после недавних дождей лужи скрывали довольно глубокие колдобины. Пару раз микроавтобус готов был забуксовать в песчано-глиняной каше, но водитель очень умело лавирую и вовремя переходя на пониженные передачи благополучно выравнивал машину и выбирался из самых казалось непроходимых луж. Все дружно аплодировали такому водительскому мастерству.
Еще один поворот и показалась широкая хорошо утоптанная площадка, явно служащая стоянкой для машин приезжающих сюда грибников. Лихо взвизгнув тормозами микроавтобус остановился на ней.
- Ну всё, непокорные покорители непокорённых вершин, хватит уже любоваться красотами, пора действовать, пора поразмять ноженьки, ведь за этим мы сюда и приехали. - Воскликнул вдруг Женька, открывая дверь машины и первым выбираясь наружу.
- Господа, попрошу разобрать свои рюкзаки и нехитрые пожитки, Арсен, надеюсь в этот раз ты не взял с собой телевизор?! Не будем задерживать нашего водителя. А может быть, уважаемый Заит, вы пойдете с нами? Развеетесь, отдохнете от своей работы? Тяжеловато, наверное, весь день за рулем проводить?!
Водитель - высокий, колоритный мужчина, лет 35-ти, по-видимому, турок по национальности, с густыми черными усами и очаровательной детской улыбкой, смеясь, отказался, заявив, что дома ждут жена и двое детей, и они не поймут, если вечером он вовремя к ним не вернется. Он помог выгрузить вещи и, пообещав приехать за ними в воскресенье вечером, сел в машину.
Помахал нашим путешественникам на прощанье и тронулся в обратный путь.
- Ну что, господа пилигримы, последняя связь с цивилизацией разорвана, - начал свою речь Женька, за годы взрослой жизни видимо попрощавшийся со своей робостью и ставший в этой компании заводилой.
- Теперя мы сами по себе и я, как уже дважды прошедший данным маршрутом, а стало быть - являющийся матерым профессионалом, салаги, намерен взять бразды правления на себя. На предстоящие три дня я буду вашим проводником.
Сергей, услышав это слово, невольно вздрогнул, слишком оно было знакомым - это слово.
- Вон за тем песчаным холмиком, что так живописно порос соснами, так - сам не понял чё сказал, ну да ладно. - Продолжал тем временем Поплавский, указывая на пологую возвышенность лежавшую впереди,
- Короче вот там, уже совсем недалеко, орнитологическая станция и я очень советую нам туда забрести. Не говоря уже о том, что там очень красивая коллекция птичек, но и главным, если так можно сказать ловцом там дядя Паша, очень уважаемый профессор, старинный наш с Катей приятель. Думаю нужно зайти к нему показаться и поздороваться. А то неровен час, перепутает нас с браконьерами, да и пальнет солью крупного помола. И ведь может и попасть, я его знаю - он очень серьезный профессор. Довольно неприятные ощущения от той соли, уверяю вас - не стоит на себе испытывать. Ну что, если все согласны, тогда в путь. Я иду первым, Сергей, ты замыкающий, ходу туда с полчаса, при условии, что вам удастся удержать мой невероятно шустрый скоростной темп, так что берегите дыхание. Ну, вперед, господа, только вперед.
Женька, и впрямь видать занимавшийся в эти годы спортом, сразу взял действительно хороший темп. Сергей же, за полгода ни разу не ходивший в спортзал, если не считать вчерашнего приключения, поначалу опасался, что ему не удастся угнаться за своими более тренированными спутниками.
Идти по мелкому песку тропинки, петлявшей меж деревьев, было непросто но, однако, шаг за шагом, мышцы все более разогревались, дыхание становилось все глубже, кровь благодаря чистому воздуху и пьянящему чувству свободы всё быстрее и быстрее бежала по жилам и вот, наконец, он, вздохнув полной грудью, зашагал вперед уверенно и твердо. С радостью чувствуя, как снова становятся неутомимыми ноги. Он наслаждался легкостью своего шага, силой своих мышц, без усилия несущих его вместе с поклажей вперед, наслаждался каждым своим движением. Тело, как и душа, будто очнулись от затянувшейся зимней спячки и требовали работы движения и нагрузки. Наверное, именно этого ему и не хватало в последнее время. Не без некоей гордости понял, что смог бы идти и раза в два быстрее и, как говорит Женька, даже не сбить дыхание. Но, посмотрев на идущих впереди друзей, решил лишний раз не рисоваться.
Им, за всю зиму не выходившим из душных офисов, прогулка давалась не так легко, как ему, проводившему зимние ночи даже без обогревателя в своей холодной угловой комнате. Особенно тяжело было конечно девушкам. Сергей, догнав Олега и Ларису, шедших в нескольких шагах перед ним, предложил свою помощь, сказав, что может нести тяжеленный рюкзак Ларисы, так как его рюкзак слишком мал. На что Олег, лишь замотал головой, тяжело дыша и не в силах вымолвить ни слова. Потом он решительно забрал у Ларисы её рюкзак и взвалил себе на плечи. Согнувшись еще больше, он, однако, сжал зубы и зашагал дальше, подталкивая Ларису перед собой. Сергей поймал себя на мысли, что этот парень начинает ему определенно нравиться. Кто бы мог подумать.
Еще через пару километров и показалась известная на весь мир орнитологическая станция. Высокий деревянный сруб, являвшийся чем-то вроде здешнего музея, показался из-за холма первым. Сергей тихо вздохнул, этот вид вызвал некоторые приятные воспоминания. Дальше были видны еще несколько домов, а справа растянуты огромные сети, в которые и попадались перелетные птицы, да как говаривал дядя Паша - ещё и любопытные туристы.
Услышав голоса, на пороге показался и сам хозяин, крепкий мужчина, лет 50-ти, с окладистой бородой, одетый в пеструю рубаху, штаны цвета хаки и в накинутую на плечи безрукавку, а так же совершенно очаровательную разноцветную шапочку. В руках мужчина держал, очень солидных размеров сачок. Он, поначалу грозно нахмурив брови, разглядывал всю компанию, однако, завидев Женьку, радушно заулыбался.
- А, это ты, баламут. - Воскликнул он, искренне обрадовавшись гостям, - Что-то давненько тебя не было видно? Обещался зимой заехать чаю попить с нами отшельниками, а сейчас и снег-то уже тут никто и не помнит, как выглядит. Весна батенька мой.
- Да всё работа, дядь Паш, ты же знаешь, шакал я проклятый, всё ворую ворую... - все рассмеялись, стали скидывать рюкзаки. - Дядь Паш, а ведь в прошлом году вас тут больше было, а?
- На зиму многие наши поразъехались по институтам, книжные черви - доклады писать. Ну а я так не мелочуся - сразу на диссертацию материал собираю. А вы, куда это собрались такой компанией? На Залив али на саму Дюну? Стоит посмотреть и то и другое, ой как стоит. Сейчас как раз время. Снегу в этом году немного было, стало быть, в лесу уже сухо. И рыбка в заливе как раз ловиться, ходил я уже, неделю назад. Да вы проходите, чайку попьем, да поболтаем. На нашу коллекцию птиц желаете взглянуть?! Можно и фотографировать, туристы у нас частые гости, особенно летом. А вот сейчас пока что к нам еще редко заходят, хотя уже скоро экскурсии начнутся более интенсивно наезжать. Кстати, грибов этой весной ну очень много. Вы когда возвращаться будете? В воскресенье? Так забредайте ко мне, я вам соберу пару корзин, на обратном пути и возьмете, чтобы с собой сейчас не таскать.
Дядя Паша, будучи гостеприимным хозяином, проводил всех в дом и усадил за огромный дубовый стол, судя по всему, когда-то им и сколоченный. Тут же начал подавать на стол чай, а так же закуски, каких не увидишь ни в одном ресторане, по крайней мере, в таком количестве. И соленые грибочки, и мед, и копченое мясо. Чай, душистый, заваренный на травах, понравился всем. Очень, как-то по-домашнему, уютно, спокойно здесь было. Путешественники не торопясь, но с аппетитом ели, сказывался трудный подъем на свежем воздухе. Дядя Паша, прихлебывая из железной кружки кипяток, вёл неспешную беседу.
- Нет, туристов пока немного, по ночам еще холодновато, ветер с моря иногда приносит прохладу, хотя уже дня два совсем по-летнему тепло. А вот недельки через две, понаедут городские, только успевай глядеть за ними, чтоб костры не разводили, где не положено, птичек моих не обижали. И такие приезжают. Здесь же заповедник всё-таки. Слежу, как и все наши - на добровольных началах, хотя есть тут конечно и лесники. Женька то, он дороги здешние знает, а приезжие, особенно городские, бывает, блуждают. Приходиться ходить, собирать их по здешним лесам как грибы.
- Дядь Паш, а на нашем месте около Танцующего Леса был в этом году? - Женьке приятно было проявить свою осведомленность.
Он, за последние несколько лет, действительно, облазил всю Куршскую Косу вдоль и поперек, насколько это конечно позволяли ограничения.
- В той заводи у Упавшего Дерева, рыбку не ловил там этой весной?
- Вот баламут, нашел, у кого спрашивать - у профессора, да еще и у орнитолога! Откуда же мне знать, ну да ладно скажу - был там один раз, пока еще можно порыбачить пока нет запрета. Ничего нет лучше, когда вот так с друзьями да у костра, да с жареной на угольках рыбкой... Кстати, меня тут вот Евгений лично попросил, чтобы я вас предупредил особо - здесь настоящий заповедник, а стало быть в лесу вы можете встретить диких зверей. Кабанов, волков и даже медведей.
За столом стало очень тихо, все с опаской начали переглядываться.
Дядя Паша улыбнулся и продолжал.
- Хочу попросить вас - пожалуйста, не пугайте их! - дружный смех был ответом на эти слова. За эту старую шутку, Женька получил несколько лишних подзатыльников.
- Ну что ребята, пойдем, покурим? - Лесник поднялся, растирая пальцами белый цилиндрик. По приходу, Женька подарил ему блок дорогих американских сигарет.
- Да мы же все некурящие, дядь Паш. Спасибо за угощение, мы наверное, двинем дальше. Надо до Танцующего Леса засветло дойти. А туда, ты и сам знаешь, еще топать и топать.
Гости поднялись, стали благодарить хозяина за хлеб да соль. По одному выходили во двор и нехотя, называя Женьку тираном, стали одевать рюкзаки.
Сергей шёл последним, профессор, пропустив всех вперед, рукой сжал его плечо и остановил. Минуту он стоял, глядя юноше прямо в глаза, потом заговорил. В словах прозвучала та мудрость, какую дает лишь богатый жизненный опыт.
- Ты я вижу парень, не такой как твои друзья. Чужой в их компании! Я сразу заметил ту самую тоску в твоих глазах. Они отдохнуть идут, да развлечься, а ты, словно домой возвращаешься. - Сергей замер, пораженный, незнакомый ему человек, будто мысли его прочел, будто заглянул в самое сердце.
- Я сынок, твою тоску знаю, когда-то она и мне не давала покоя. А потом я пришел сюда и поселился в этих чудесных местах. И стало легче, живешь здесь, дышишь этим воздухом, и со временем успокаиваешься. Уходит она проклятая со временем. Тебе парень, из города уезжать надо, там нет от неё спасенья. Потихоньку, незаметно удушит она тебя. Там люди живут слишком быстро, торопятся, спешат, а посидеть, просто подумать, поговорить по душам некогда. Слишком они заняты жизнью, чтобы думать о ней. А жизнь то она простая на самом деле. Надо лишь к природе поближе быть, да о скоротечности её не забывать. Ну да ладно, что это я сегодня разговорился, если решишься, приезжай ко мне, места здесь и работы еще на одного человека завсегда хватит. - Он еще раз пристально взглянул на Сергея и, похлопав его по плечу, направился к выходу.
- Спасибо за добрые слова, спасибо. - Сергей, давно уже отвыкший от задушевных разговоров, был попросту ошарашен, человек, видевший его впервые, вдруг сказал то, в чем он и себе-то боялся признаться.