Сергей Миронов задумчиво перелистывал страницы толстенного дела.
Ежегодно в мире во время родов погибают в среднем два миллиона женщин. Число искусственных абортов зашкаливает за семьдесят пять миллионов и продолжает ежегодно расти. Появление корпорации "ЭКБ" позволило уменьшить эти данные по стране и существенно выправить демографическую ситуацию. В последнее время до двадцати семи процентов семейных пар, желающих завести детей, обращаются в "ЭКБ".
Только сейчас Сергей осознал, во что ввязался. Месяц назад иск молодой пары о возвращении товара продавцу выглядел простой задачкой для первокурсника Юрфака.
Товаром был мальчик. Четырехлетний аутичный мальчик. Отступать было не в правилах Сергея, и он согласился помочь родителям. Несколько недель кропотливой работы, сбора информации, подготовки - и теперь, в зале суда, он абсолютно опустошен. Не испытывает ни привычного азарта, ни стремления к разгрому соперника.
В защиту компании выступит Егор Баляйкин. Эпатажный адвокат, за словом в карман не полезет. Дискуссия на грани санкций и взаимные обвинения - Сергей отлично понимал, что его ожидает. Судью на этот процесс подобрали мягкого. Как бы заседание не переросло в перепалку. И такое бывает.
Сергей обернулся, пожал руку Анне Сотниковой, матери ребенка. Привычным жестом поправил галстук. Повсюду репортеры. Он уже привык к вспышкам камер и приглушенным восторженным вздохам.
- Встать! Суд идет!
В зале суда, как и на сцене, всегда надо чуточку переигрывать. Анна неплохо справлялась и следовала всем советам Сергея. Слезы и платочек.
- Мы с мужем очень хотели ребенка. Но мне сорок два, и врачи предупреждали, что беременность в таком возрасте небезопасна. Единственным выходом была "ЭКБ". Я прекрасно помню этот день, тридцатое сентября две тысячи двадцать первого года. Дата зачатия и помещения эмбриона в контейнер. Чуть ли не каждую неделю мы приходили и наблюдали за тем, как развивается наш малыш. И ровно через четыре месяца, как и обещала компания, ребенок был готов. Вася. Поначалу никаких отклонений не было, но в возрасте полутора лет возникло подозрение на... аутизм. Наши худшие предположения оправдались, у Васеньки серьезные нарушения в развитии мозга. Все врачебные заключения мы оформили и предоставили суду. У нас никогда не хватит денег на лечение болезни. Мы требуем компенсации от компании. Я не знаю, что и как делали эти генетики из "ЭКБ", но мой сын - ненормальный. Понимаете, мой единственный сын!
Сергей видел много семейных драм, но никогда не было такого, чтобы ребенок стал причиной семейного разрыва. А Василий - стал. Анна с мужем так мечтали о сыне, так холили и лелеяли младенца - но все изменилось, когда мальчик был приговорен к пожизненным страданиям. Анна теперь думала о нём, как о чужом, и эта денежная компенсация - стоимость надежды на то, что когда-нибудь Васенька вылечится, и Анна вновь его полюбит.
Заседание шло ровно, без превосходства какой-либо стороны. Наконец, Баляйкин предпринял решительную атаку, попросив привести в зал ребенка Сотниковых. Анна, дрожа от негодования, уцепилась за руку Сергея. Ее непременным условием было не вовлекать Васю в судебный процесс. Сергей обещал, но сейчас ребенок нужен был для нанесения ответного удара. Для жалости. Для присяжных.
В зал вошли ее муж и ребенок. Василий отчаянно смотрел по сторонам и растерянно хлопал глазами. У Сергея защемило сердце, но он позволил допросить мальчика.
У Миронова не было семьи. Только легкие мимолетные связи. Всё - на алтарь карьеры. И он совершил ошибку, слишком сблизившись с семьей Анны. Василий вошел в его жизнь незаметно, но с каждым днем занимал в ней все больше и больше места. Этот голубоглазый мальчонка, не от мира сего, называл его дядей. "Дядей Сережей".
- Безусловно, очень трагическая история. - Взял слово Баляйкин после допроса Василия. - Но наша корпорация не имеет к ней никакого отношения. Генетическая проверка родителей ребенка не выявила никаких аномалий и предрасположенностей к заболеваниям. Кроме того, генетическая природа аутизма не выяснена до сих пор. Мы не отвечаем за дальнейшую жизнь младенцев, мы только производим эмбрионы и доводим их до кондиции. Наша компания не собирается платить за то, что к ней не относится. И я не вижу повода Вам, господин судья, создавать прецедент.
- Протестую. Давление на судью. - Встрепенулся Сергей.
- Отклоняется.
- Ни о какой оплате лечения и речи быть не может. Если же госпожа Сотникова решиться отказаться от ребенка, мы можем посодействовать в устройстве ребенка в детдом.
Анна побледнела. Миронов понимал - на такое предательство сына она не пойдет. Надо было перехватывать инициативу.
- Представьте, что родителям не понравилась форма носа у ребенка, его вес, или он часто болеет, или еще что-нибудь. - Увлеченно продолжал Баляйкин. - Они тут же побегут требовать компенсацию и выбивать с нас деньги. Это уже шантаж.
Миронов не мог оставаться в стороне и перебил оппонента.
- Прежде чем выдвигать обвинения, господин Баляйкин, сначала выиграйте это дело. Мы продолжаем настаивать на оплате компанией лечения или, если хотите, ремонта товара.
- Ах вот как! - Баляйкин ухватился за первую же возможность ужалить соперника. - Вы называете ребенка товаром? У вас есть хоть какие-то моральные принципы?
- А Ваша компания продает жизни людей за полтора десятка тысяч! Пятьдесят семь процентов населения страны считает вашу деятельность аморальной и противозаконной! - парировал Сергей, чувствуя, как разгорается внутри огонь при обвинении в цинизме.
Дабы понизить градус обсуждений, судья объявил десятиминутный перерыв. Сергей пулей выскочил из зала. Он редко терял самообладание. И тут - такое. Холодная вода привела его в чувство. Сергей умылся и сдернул галстук. Посмотрел в зеркало. Еще пара подобных дел - и он постареет лет на десять.
В туалет вошел пожилой человек в строгом черном костюме. Учитель.
- Здравствуй, Сережа. - Он улыбнулся и похлопал адвоката по плечу.
Сергей боялся критики Ивана Митрича. Потому что учитель никогда не повышает голос. Лишь указывает на ошибки с фатальным спокойствием и нарочитой надменностью. Настраивает. Иронизирует. Задевает за живое. А Сергею в данную минуту хотелось уйти из-под прессинга. Успокоиться и сделать выбор.
Иван Митрич внимательно смотрел на ученика и качал головой.
- Немного вдохновения тебе не помешает. - Начал Иван Митрич. Голос его был все тот же - мягкий и вкрадчивый. - Помнишь нашу первую беседу? Когда ты пришел в отдел кадров, еще зеленый после университета? Я сравнил тогда судебное разбирательство с битвой гладиаторов. Две стороны. Обвинение и защита. Оружие - это речь. Или побеждаешь, или всю жизнь шатаешься по второсортным адвокатским конторам.
- Иван Митрич, мальчику ничего не поможет! Если я выиграю дело, он останется у матери, которая его не любит! Проиграю - Васю отошлют в детдом! - встрепенулся Сергей. Но поддержки во взгляде учителя он не нашел; более того, почувствовав осуждение, мгновенно сник.
- Ха! Всех детей спасти нельзя. Ты не о том думаешь, Сережка. Ты юрист. У тебя шестьдесят девять выигранных дел и ни одного проигранного. И это - за четыре года твоей карьеры. Если проигрываешь, то проигрывай с достоинством, но уж точно не в таком простецком деле. А ты дал волю лишним эмоциям. В деле главное - факты, факты и... напомни мне, что?
- И еще раз факты, - промямлил Сергей.
Цинично. Но учитель всегда был таким.
Сергей направился к выходу. С удовлетворением он заметил, что победил панику. Потому что у него вдруг появился план. Жертвенный план.
- Итак, продолжим. - Стук молотка возвестил о возобновлении заседания. Судья надел очки и, пробежав глазами протокол, объявил: - Что же, Ваш выход, Миронов.
Судья указал на трибуну. Миронов поднялся выждал несколько секунд и подошел к микрофону. Испепеляющий взгляд Анны и печальные глаза Васи сделали эти секунды невыносимо долгими.
"Шестьдесят девять побед". Глаза ребенка. "Дядя Сережа, а что будет завтра?". Первые полосы газет посвящены его семидесятой победе. Юрист года. "Просто сделай его, Сережка. Докажи, что ты - лучший".
Мысли и образы лихо плясали в голове, не позволяя сосредоточиться.
- С Вашего позволения, я начну. - Сергей взял микрофон и отошел от трибуны. - Отбросим мораль, пускай этим занимаются комитеты по этике. У нас здесь - арбитражный суд. Только факты. Сейчас я начну перечислять, и вы поймете, что двух правд на свете не бывает. Итак, факт первый. У Вас, господин судья, на руках электронная версия договора, заключенного четыре года назад четой Сотниковых и компанией "Экстракорпоральная беременность" об оказании услуги, подчеркиваю, услуги по производству товара, то есть младенца. Всякая услуга на данный момент означает, что в случае неисправности товара потребитель может по своему усмотрению обменять неисправный товар на другой, вернуть деньги либо взыскать с продавца стоимость ремонта товара. Это факт второй.
- Да у нас в стране каждый день законы меняются! Четыре года назад к этому договору никаких претензий не было! И, если уж на то пошло, в договоре не указан срок годности, а значит, он истек, и вы просто не имеете права требовать компенсации!
- Минутку! - осадил пыл соперника Миронов. - Отсутствие срока годности не значит его истечение. И потом, посмотрите на Васю. Мне не кажется, что срок его годности вышел.
Миронов подошел к мальчику. Хоть говорил он и складно, но в голове множество мыслей продолжали свой абсурдный танец. Сотни вспышек фотокамер. Элита мира. И газеты с заголовками: "Миронов продал душу и выиграл дело". Любопытные глаза мальчика. Улыбка Васи. "Дядя Сережка! Дядя!".
- Ближе к делу, господин Миронов. - Сухо произнес судья.
- Хорошо. Факт третий, господа присяжные. Как вы сегодня имели возможность убедиться, компания "ЭБК" отказывается оплачивать ремонт товара. - Продолжил Сергей, делая акцентированное ударение на слове "товар". - И мои подопечные верно поступили, обязав компанию дать денег на ремонт. Они отстаивают свои права. И права своего товара.
При этих словах по залу пронеслись волнения. Миронов понимал, что стал заложником собственной репутации. У него слишком много недоброжелателей. Он потерял контроль над собой. Он не сумел уклониться от полемики. Он неверно построил защиту. Он был слишком пассивен, в конце концов. И его чутье подсказывало ему, что присяжные не станут создавать прецедент. Заранее подсказывало.
После выступил Баляйкин. Он звучал убедительнее. Он готов был сражаться насмерть. Для него победить самого Миронова значило многое. Это стало бы для него билетом в лучшую жизнь. Это сделало бы его знаменитым.
Присяжные удалились для вынесения приговора. Атмосфера накалилась до предела. Миронов испытал чувство всеобщей ненависти. Рыдавшая Анна, ее муж с окаменевшим лицом, ощутивший запах крови Баляйкин, ушлые репортеры. И маленький несколько отчужденный мальчик.
Появился судья.
Приговор.
Миронову не было жаль.
Сергей поставил подпись, закончив оформление нужных бумаг, и взял ребенка за руку. Вместе они вышли на улицу. Позади было здание детского дома.
Сергей присел на корточки и, широко улыбаясь, произнес:
- Теперь ты будешь жить у дяди Сережи.
Васютка задумчиво смотрел в сторону и не спешил радоваться. Сергей поправил растрепавшиеся волосы мальчика и вздрогнул от вопроса, которого боялся. Знал, что придется отвечать. Но все равно боялся.
- А мама и папа? Где? - требовательно спросил Вася.
Сергей поцеловал ребенка в лоб и мягко ответил:
- Они уехали, Вася, надолго уехали. Ну что, пойдем?
Мальчик кивнул и доверчиво ухватился маленькими пальчиками за широкую мужскую руку. Сергей облегченно вздохнул.