На мотив песни "Macarena" Антонио Монхе и Рафаэля Пердигонеса.
Есть в нашем доме Анатолий Макаронов,
Знает, как гнать он три сорта самогона,
Гонит весь день, выпить не лень,
Выхлоп у всех как из пасти Дракона,
Гонит весь день, мозг набекрень,
Страждущий пить ждёт его под балконом.
Был Макаронов самогонным бизнесменом,
Взвешивал всё электронным безменом,
Слыл средь людей завсегда "джентльменом",
"Другом" бесценным.
Жил Макаронов перед метрополитеном,
Пойло давал местным всем аборигенам,
Взятку носил местным всем полисменам,
Спиртом отменным.
Любил макароны с сосиской,
Жевал с барбарисом ириску,
Что ни ночь, что ни день,
Покоя не знал, "сервисмен":
"Ну, кто ко мне?
Самогон, задаром!
Не верите?! А зря!
Я,ж, самогонщик!
Не обману!"
Лил самогон по отдельным флаконам,
Жил по своим, по "торговым" законам,
В мир выходил завсегда с капюшоном,
Вторил Воронам.
Бегали следом всегда ребятишки,
Тратили зря, шалунишки, нервишки,
Он убегал, вмиг срываясь, вприпрыжку:
"Гадкие слишком!"
Проигрыш
"Мак-мак-мак-мак-Макаронов, Мак-мак-мак-мак-Макаронов
О, Макаронов"
Мнил Макаронов сам себя "генералом",
Ведь торговал "очень нужным товаром",
Мнил и хотел "получить всё задаром",
Дыша перегаром.
Сил не жалел для борьбы он за место,
Сердцем желал самогонной фиесты,
В деле достиг, как считал, Эвереста,
В "центре Созвездий".
Проигрыш
Есть в нашем доме Анатолий Макаронов,
Знает, как пить,без закуски и стона,
Гонит весь день, выпить не лень,
Выхлоп у всех как из пасти Дракона.
Жил Макаронов без Любви, одиноко,
Мечтал о жене, что жила на Востоке,
Считал сам себя оскорблённым,жестоко,
Завёл себе Дога.
Женщины были, но в испуге бежали,
Требовал чтить он их "нормы Морали",
Одна заявила:"Крути-ка педали,
В далёкие Дали!"
Но, не грустил, запивал самогоном,
Шёл по утрам к проходящим вагонам,
А по ночам упивался шансоном
С магнитофоном...
Был Макаронов самогонным бизнесменом,
Взвешивал всё электронным безменом,
Слыл средь людей завсегда "джентльменом",
"Другом" бесценным.
Был Макаронов самогонным бизнесменом,
Взвешивал всё электронным безменом,
Слыл средь людей завсегда "джентльменом",
"Другом" бесценным.