ГЕНЕРАЛ МАКНАМАРА
                             отрывок из романа

     - Приехали,  - сказал Альдо. - Только не ляпни про Гоффредо с Арганом,
не  то  Эльвира  ночью  спать  не  будет.  У  нее  навязчивая идея - как бы
губернатор не уволил Рафаэля.
     Семья начальника  охраны  жила в переулке,  где с одной стороны темнел
сад,  а с другой стояло несколько домиков вроде того, где обитал Макнамара,
но побольше. Приглядевшись, я понял, что это домики на две семьи.
     В доме,  у которого Альдо остановил машину,  сияли все окна,  и правое
крыльцо  было  увито  светящимися гирляндами,  разноцветные фонарики весело
мигали.  На левом крыльце стояла женщина,  кутаясь в широкий платок.  Мы  с
Альдо  вылезли  из  машины;  у  меня  в  руках были две коробки в блестящей
фольге. Женщина сбежала с крыльца и кинулась навстречу.
     - Помогите, - испуганно попросила она. - У Эльвиры что-то происходит!
     В доме раздались крики, детский рев и женский вопль:
     - Спасите! Аай-ай-аа!
     - Стой там! - бросил мне Альдо, взмыл на крыльцо и пропал в доме.
     Вот и сюда дотянулись! Я ворвался в дом вслед за Альдо.
     Рев и крики неслись из гостиной. Охранник пинком распахнул дверь:
     - Не  двигаться!  Руки  за  голову!  -  Он  стал,  обеими руками держа
пистолет.
     С пола  взметнулась  гибкая фигура.  В воздухе мелькнули длинные ноги,
Альдо присел, увернулся, прыжком оказался в гостиной и заорал:
     - Стоя-ать!
     Одновременно раздался визг,  с пола вскочила стройная женщина в черном
костюме,  и  в  разные  стороны  порскнули  трое  детей.  Перед Альдо стоял
встрепанный Макнамара в штатском, с пистолетом в руке.
     - Джен?!  -  Я  едва  верил  собственным глазам:  неужели это и впрямь
Макнамара? Кажется, да. Он здесь, он не уехал! Ура!
     - Санта-Мария! - сдавленно пискнула женщина. - Альдо, ты? Ой, не могу!
- Ее затрясло от смеха. - Ра... Рафаэль здесь? Нет? Жаль! Такая сцена!..
     Вслед за ней залились дети;  двойняшки - мальчик и девочка - были малы
и,  по-моему,  не совсем понимали,  из-за чего веселье.  И, наконец, во все
горло захохотал Альдо.
     Макнамара сунул под куртку пистолет,  пригладил волосы. Я был отчаянно
рад его видеть.
     - Ты не сбежал?
     - Да как сбежишь? Все гирями на ногах повисли - Анна, ты...
     - Дядя Джен,  - старшая дочка Пьятты,  лет восьми,  обхватила  его  за
пояс, - ты с нами еще поборешься?
     - Хватит. Я уже всех победил.
     - Не победил, не победил! - закричали двойняшки, накидываясь на пловца
с двух сторон.
     - Сказано:  победил,  -  Макнамара  на  вытянутых  руках  поднял  их к
потолку.
     Они завизжали от восторга.
     - Уронишь!  - притворно ужаснулась жена Пьятты,  поправила  заколку  в
высокой прическе.  - Ох,  насмешили. - Она обратилась ко мне: - А ты, как я
понимаю, Эстебан?
     Едва ли муж посвятил ее в тонкости моих родственных отношений с Тоски.
Обидно.  Не  хотелось  разыгрывать  перед  ней  полоумного:  Эльвира   была
элегантна и обаятельна.
     Я вручил ей коробки с подарками;  несмотря на всю  беготню,  я  их  не
бросил.
     - Рафаэль передал. Новорожденным.
     Новый взрыв  восторга.  Двойняшки  были  возвращены  из-под  потолка и
кинулись разворачивать сокровища;  заскрипела разрываемая  фольга.  Старшая
дочь  так  и  стояла,  прижимаясь  к  Макнамаре,  и  следила  за  малышней.
Симпатяжка.  Я бы с удовольствием заимел вместо придурковатого кузена такую
сестренку.
     - Дядя Джен,  помнишь,  ты мне мороженое купил?  - спросила она. - Эти
были малявки в колясочке, а мы с тобой пошли в кафе.
     - Помню.
     - А еще пойдем?
     - Не канючь,  - строго сказала Эльвира и вынула откуда-то  картинку  с
котятами. - Это тебе. И отпусти дядю Джена, он будет ужинать.
     Девчушка прижала котят к груди и вышла из комнаты,  следом с топотом и
радостными воплями унеслись двойняшки, утащили свои коробки.
     - Мы поедем, - сказал Макнамара. - Детям пора в постель.
     - А ужин?
     - Нет, спасибо.
     - Оставайтесь. У нас праздничный пирог, - соблазняла Эльвира.
     - Отрежь кусок Эстебану.
     Меня тоже держат за ребенка.  Или, по крайней мере, за младшего брата,
что уже не так обидно.
     - И мне дай на один зуб, - попросил Альдо.
     Мы все получили  по  здоровенному  куску.  Пирог  был  бесподобен,  со
сливками и с миндалем.
     - Донна Эльвира,  где  живет  Лаура  Оливетти?  -  спросил  я,  первым
справившись  со  своей  долей.  Раз  Пьятта  знает  Лауру,  то  и его жена,
возможно, в курсе.
     - Джен, что это? Мальчик задает вполне осмысленные вопросы.
     - Случается, - ответил пловец. - Ты знаешь, где живет Лаура?
     - На виа Алехандро,  дом девятнадцать.  Это налево мимо сада, и там за
углом. Что у тебя за дело к Лауре? - полюбопытствовала Эльвира.
     Что тут скажешь?
     - Она красивая. Почти как вы.
     Эльвира польщенно засмеялась. Макнамара распрощался, и мы втроем вышли
из дома.
     Соседки на  крыльце не было,  и свет на ее половине не горел.  Даже на
крыльце было темно.
     - Как ты здесь оказался? - До чего же здорово, что Макнамара никуда не
сбежал!
     - Позвонил  Рафаэль.  Так и так,  говорит,  комиссар Винсенте подписал
бумагу,  чтобы не брать тебя под арест.  Меня то бишь.  Спросил,  где я,  и
велел двигать к Эльвире, вас дожидаться. Пока ждали, с детьми стали играть.
- Он рассмеялся, вспомнив, как Альдо ворвался выручать семью Пьятты.
     - А  где  твои  колеса?  -  Охранник остановился возле автомобиля,  на
котором мы с ним приехали.
     - Пешком пришел. Был тут неподалеку... В чем дело?
     Альдо пристально разглядывал машину.  Зашел с одной стороны, с другой,
чуть  приоткрыл  дверцы,  провел  в  щелях  какой-то  карточкой.  Макнамара
посветил фонариком на колеса, под днище, в трубу глушителя. Спросил:
     - Что тебе не нравится?
     - Не нравится что-то... Эстебан, отойди. Дальше, дальше.
     Бомбу ищут? Между лопаток пробежали мурашки.
     Макнамара провел лучом по заднему бамперу.
     - Нашел.  -  Он  сковырнул  какой-то  предмет.  - Опять.  Обрыдло уже,
ей-богу!
     Я вернулся к ним.  Очередной "жучок".  Крупней того, что жил в кармане
моих джинсов.
     - Это не слушать разговоры, а следить за машиной, - пояснил Макнамара.
     - Чего за нами следить? - пробурчал Альдо, оглядываясь.
     На улице  было  довольно  темно,  редкие  фонари больше освещали кроны
деревьев,  чем дорогу.  Дом Пьятты сиял окнами,  на крыльце  перемигивались
цветные гирлянды.
     - Запах, - объявил Альдо. - Одеколон или еще что. Чуете?
     Мы с пловцом принюхались.
     - Не чую, - сказал он.
     - Уже  развеялся.  А  когда  подошли,  я  сразу засек:  что-то не так.
Побывал кто-то.
     - Ну и ладно. Слежка - не самое страшное. Едем.
     Проехали по улице,  свернули за угол.  Альдо рассказывал  Макнамаре  о
событиях на вилле и в театре.  Справа монолитом темнел сад.  Виа Алехандро,
похоже,  была окраиной - дома здесь стояли редко,  а за ними и  вовсе  была
непроглядная темень.  Отчего Пьятта поселился в такой глухой дыре?  Я задал
свой вопрос вслух.
     - Здесь много зелени,  - ответил Альдо.  - Чисто.  Рай для детей. - Он
подрулил к дому девятнадцать.
     Дом был  похож  на  раскинувшую крылья бабочку:  узкое тельце каменной
кладки и две просторные открытые веранды.  На верандах теплился голубоватый
свет, и казалось, будто дом готовится взлететь в ночное небо.
     Альдо остался в машине,  а мы с  пловцом  позвонили  в  дверь.  Открыл
немолодой,  спортивного вида мужчина.  Мгновенно охватил взглядом и нас,  и
автомобиль у крыльца.
     - Добрый вечер. Меня зовут Генерал Макнамара, - представился пловец, -
а это - Эстебан Тоски.
     - Какие  гости!  Проходите,  -  мужчина  впустил нас в маленький холл.
Здесь стоял красиво освещенный аквариум с рыбками. Рыбки носились туда-сюда
и вспыхивали, словно самоцветы. Хозяин отворил дверь в гостиную: - Прошу.
     В гостиную выходили еще две двери, и стоял второй аквариум. Рыбы в нем
плавали  крупные,  ленивые,  похожие  на  черно-белые  полосатые наволочки.
Собственно,  аквариумы служили единственным украшением  дома  -  обстановка
здесь была даже бедней, чем у нас с матерью.
     - Присаживайтесь. Чем могу служить?
     Хозяин рассматривал Макнамару,  словно вздумал нанимать на службу. Моя
особа его не интересовала.
     - Слушаю вас, Генерал.
     - Я ищу Лауру Оливетти. Это ваша дочь?
     - Возможно. - Хозяин прищурился с легкой насмешкой.
     - Где она сейчас?
     Оливетти пожал плечами.
     - Зачем она вам, Генерал?
     - Вчера  Лаура была на губернаторской вилле,  - ответил пловец.  - Мне
нужно с ней поговорить.
     - Неужели?
     - Джен,  - вмешался я, - а если это не та Лаура? Мало ли Лаур Оливетти
в округе.  Вы не покажете фото дочери?  - Это была наглость, но я посчитал,
что полоумному может проститься все.
     Хозяин не  успел  ответить.  Открылась  одна  из дверей,  и в гостиную
шагнула уменьшенная копия той самой Лауры,  с которой я беседовал на вилле,
- пониже, потоньше, помоложе. Сестренка. Она впилась глазами в пловца.
     - Генерал Макнамара? Лауры нет.
     - Агнесса! - сдвинул брови Оливетти.
     Отец и дочь были пловцу совершенно чужие - и  тем  не  менее  они  его
знали и как-то были с ним связаны.
     - Где она? - Макнамара шагнул к Агнессе.
     Дверь у  нее  за  спиной  оставалась открытой,  и мне была видна часть
комнаты. Вернее, кусок стены с розовыми обоями. На этой стене что-то было -
темный прямоугольник.
     - В Мильта-Вероне, - ответила девушка на вопрос Макнамары.
     - Агнесса! - сердито окрикнул Оливетти.
     Я вдруг понял,  что  именно  вижу  на  стене  в  девичьей  комнате.  А
Макнамара видит? Нет, его внимание поглощено Агнессой.
     - Джен...
     На улице  рявкнул клаксон,  раздался звук удара и сыплющихся осколков.
Миг - и пловца в гостиной не стало.  Я вылетел вслед за ним на крыльцо.  По
улице удалялись красные огни. Погасли - машина свернула.
     Макнамара кинулся к нашему автомобилю.
     - Альдо!
     Охранник был внутри - неподвижная темная масса.  На капоте и на  земле
блестела россыпь битого стекла. Пловец распахнул дверцу, ощупал Альдо.
     - Живой. "Скорую"! - крикнул он выглянувшему из дома Оливетти.
     Тот скрылся.
     - Чем помочь? - спросил я.
     - Ничем, - Макнамара ухватил Альдо подмышки, вынул из машины и поволок
к дому. - Будь я проклят...
     Охранник был без сознания,  но крови я не видел.  Открыл перед пловцом
дверь, он затащил Альдо в холл.
     - Сюда! - крикнула Агнесса, указывая в гостиную. - На диван. Ранен?
     - Удар по голове, - Макнамара уложил его.
     - Виа Алехандро, девятнадцать, - говорил в телефонную трубку Оливетти.
- Спасибо. Генерал, в полицию звонить?
     - Звоните.  Скажете:  нападение  на Альдо Гутьерре.  - Макнамара снова
бросился наружу,  оглядел улицу. - Как его достали? Все просматривается, не
подойти. И на верандах свет. Опять невидимка?
     - Подошел гуляющей походкой - безобидный пьянчужка,  - ответил я.  - И
вдруг  в руке оказался ломик;  хрясь по ветровому стеклу - Альдо лишь успел
на клаксон нажать. И получил по голове.
     - Нас не ждали,  - возразил пловец. - Не караулили у дома, чтоб тут же
вылезти.
     - Значит, подъехали. Притормозили, высадились - и на Альдо.
     - Разве что...
     Пловец ругнулся,  потянул  из  кармана  телефон.  Трубка  издала трель
вызова.
     - Макнамара слушает.  У нас ранили Альдо. Что? ... Понял. - Он не стал
убирать "мобильник".  - Рафаэль говорит,  ему кто-то звонил,  спрашивал мой
номер. Сейчас узнаем, кому что надо.
     Вызов.
     - Макнамара  слушает.  -  Он притянул меня к себе,  заставив прильнуть
ухом к трубке.
     Я отчетливо услышал испуганный женский голос:
     - Джен, помоги! Здесь дети, Джен!
     Эльвира! У нее отняли трубку, и заговорил кто-то чужой:
     - Макнамара,  они у нас - все четверо.  Меняем на Эстебана. Садишься в
машину,  едешь  прямо,  второй  поворот направо.  Отдаешь парня и получаешь
женщину с детьми.
     - Идиот. Сюда едет полиция.
     - Либо успеешь до них, либо никого не получишь. И тогда пеняй на себя.
     На том конце что-то произошло, я слышал невнятный звук.
     - Не смей!  - истошно закричала Эльвира, и завизжал ребенок. - Изверг,
не смей, не...
     Гудки - связь выключили.  Я кинулся в  машину.  Сиденья  были  усыпаны
стеклом. Макнамара прыгнул за руль.
     - Ты не обязан...
     - Езжай!
     Мы рванули с места. Один перекресток, второй. Макнамара выкрутил руль,
меня бросило вбок на повороте.
     Впереди была кромешная темень.  На ветках плясал свет фар. Вспомнились
слова Альдо:  "Много зелени. Чисто. Рай для детей." Там, в темноте, Эльвира
и дети. Я ощутил во рту вкус миндального пирога.
     - Джен, а если их не отдадут?
     - Шкура дорога.  Украсть сына губернатора и  семью  начальника  охраны
впридачу - это слишком.
     Дорога сузилась.  Ветви хлестали по бокам автомобиля,  лезли в выбитое
окно, швыряли оторванные листья.
     - Запомни:  пока ты Эстебан,  ты  жив  и  здоров.  Тео  Вальдес  будет
цениться гораздо меньше.
     В салон ударил луч мощного фонаря.  Макнамара притормозил,  однако нас
не остановили. Луч пробежал по лицам и погас.
     - Проверяют?
     - Угм.
     Лишь бы отдали Эльвиру с детьми. Надеюсь, им шкура и впрямь дорога.
     Фары высветили    загородивший    проезд   автомобиль,   блеснули   на
отражателях.  Номерной знак  был  завешан  темной  тряпкой,  заднее  стекло
закрыто шторкой.
     Макнамара остановился, сжал мою руку.
     - Не падай духом. Выручим.
     Ветви разросшихся  кустов  пружинили,  мешали  открывать  дверцы.   Мы
вылезли.
     - Брось оружие, - приказали из темноты.
     - Джен! - закричала Эльвира из чужой машины. - Мы здесь!
     И словно по команде, заревели дети.
     - Бросай оружие! - раздраженно повторил похититель.
     Макнамара бросил пистолет - в салон  нашего  автомобиля.  Из  зарослей
вынырнула темная фигура, посветила фонариком мне в лицо.
     - Тоски.
     Меня ухватили за руку и повлекли вперед.  По бровям хлестанула ветка -
хорошо, глазам не досталось.
     - Лезь! - Передо мной открыли заднюю дверцу автомобиля.
     На сиденье я различил Эльвиру и прижавшуюся к ней ребятню.
     - Пошли! - велел им сидевший за рулем водитель.
     Они начали выбираться  с  противоположной  от  меня  стороны.  Эльвира
вытолкнула детей, выбралась сама, распрямилась.
     - Джен!  - позвала она.  В  свете  фар  ее  лицо  было  трагическим  и
почему-то особенно красивым.
     - Лезь давай! - меня толкнули в спину. - А ты убирайся, пока цела.
     - Эльвира, скорей, - поторопил Макнамара.
     Придерживая двойняшек за  плечи,  она  повела  их  к  пловцу;  старшая
девочка шагала первой - медленно,  словно ее не слушались ноги.  Она что-то
прижимала к груди; картинку с котятами, наверно.
     - Да лезь же ты! - Меня ударили под колени и думали затолкать в салон.
     Как бы не так.  Сначала я хотел увидеть,  как Макнамара  увезет  семью
Пьятты.
     - Не двигаться! - раздался в той стороне тихий приказ.
     Затем вскрик, шелест веток, мягкий удар о землю.
     - Джен!  - заорал я,  кидаясь назад,  пытаясь прорваться  мимо  своего
похитителя.
     Железные пальцы ухватили за шею, стало нестерпимо больно. Я забыл, что
я Эстебан, и смолчал.
     Макнамара лежал возле колеса,  головой на скрещенных руках;  на пальце
отблескивало обручальное кольцо. Взметнулся горестный вопль Эльвиры.
     К ней бросился широкий, одетый в темный плащ человек, ткнул в спину:
     - Заткнись и шагай! Не то всех оставлю в канаве.
     Меня втолкнули в автомобиль.
     Сюда же, на заднее сиденье, плюхнулись еще трое; едва втиснулись. Один
прыгнул вперед,  хлопнул дверцей.  Резкий звук показался выстрелом, которым
добили Макнамару. Я обернулся назад. Эльвира заталкивала детей в салон.
     Мы рванули.  Я еще видел,  как метнулся тонкий  силуэт,  на  мгновение
притушив  свет  фар,  и  Эльвира  упала  на колени возле пловца.  Несколько
мгновений виднелось желтоватое облако света, затем оно пропало за листвой.
     Вокруг стоял густой дух одеколона. Его-то и учуял Альдо, когда подошел
к машине.  Запах учуял,  а голову не уберег.  И Макнамара тоже... Только бы
остался жив.  Один, два, три, четыре, пять. Я машинально пересчитал сидящих
в салоне. Если пловец умрет, расплачусь со всеми.
     Макнамара живучий;  он не даст так легко себя укокошить.  Надеюсь... я
очень на это надеюсь.
     Бандиты еще не знают, какой подарок получили. Я умею драться и отлично
поливаюсь бензином;  быстро бегаю и неплохо соображаю.  А они  пребывают  в
уверенности, будто с полоумным легко сладить. Я вас разочарую, ребята.
     Стиснутый телами  похитителей,  я  неожиданно  обрел   уверенность   и
легкость.  Я один и сам по себе, и никто не прижмет меня к стенке, закрывая
своим телом,  и я никого не подведу,  если полезу к черту в пасть и  наживу
неприятностей.  Мне тесно под крылом телохранителя, я лучше сам кого-нибудь
поохраняю.
     По крайней мере,  с Пьяттой мы в расчете.  За то, что начальник охраны
отнесся ко мне по-доброму,  я  отблагодарил  его  сполна.  И  за  Макнамару
расквитаюсь, будьте покойны. Вас ждет много сюрпризов, дорогие друзья.
     Воодушевившись, я тихонько запел:
            -  Эй, матросы, шпиль ворочай!
               Вьются чайки за кормой,
               С каждым часом путь короче
               К милой родине, домой.
     - Заткнись, - велел тот, что сидел слева от меня.
     Я запел громче:
            - Шторм свистит в снастях над нами,
              Заглушая злую брань,
              Словно белыми крылами,
              Плещут кливер и бизань.
     - Заткнись, кому сказано!
     Я мощно грянул:
            - Крепим ванты, тянем тросы,
              Лезем в небо по снастям.
              Мы отважные матросы,
              Ураган не страшен нам!
     Хлоп! Тыльной стороной ладони по губам.  Я откинулся, полежал затылком
на спинке сидения,  затем нагнулся вперед, уткнувшись лицом в колени, - как
раз  попал  в  проем  между  передними  креслами  -  и  затянул  с жалобным
подвыванием:
             - Австралийская девчонка,
               Злом меня не поминай.
               Хорошо в твоей сторонке,
               Но милей родимый край.
     - Да ты замолчишь или нет?!  - Меня схватили за волосы и чувствительно
встряхнули.
             - Рулевой, держи к рассвету,
               Где над сонной гладью вод
               Милой родины приветом
               Солнце красное встает, -
зарыдал я.
     На переднем сидении захохотали.
     - Отвяжись от него!  Пускай поет, коли душа просит. Эстебан, давай, не
стесняйся.
     Эту песню я знал и по-английски.
             - Up aloft amid the rigging
               blows the loud exulting gale,
               like a bird's wide out-stretched pinions
               spreads on high each swelling sail.
     Новый взрыв веселья впереди.  И,  к моему удивлению,  раздался  мягкий
баритон, подхвативший припев:
             - Rolling home, rolling home,
               rolling home across the sea,
               rolling home to dear old England,
               rolling home, dear land, to thee.
     - Анастас,  - возмутился мой сосед,  - ты тоже  спятил?  Не  распускай
глотку.
     Теперь захохотал и водитель.
     - Да пускай поют! Глядишь, с песнями и денежки прибудут.
     - Сколько? - спросил я.
     - Что - сколько?
     - Сколько денег?  - Я сменил тон и воспроизвел отрывки своих  бесед  с
начальником охраны: - "Ему нужна работа." "Тоски много не заплатит." "Еще и
с тебя высчитает за хлеб,  который ты у  него  съел,  и  за  воду,  которую
выпил." - У меня превосходная слуховая память.
     Кругом помолчали.
     - Оракул ты наш, - наконец усмехнулся Анастас. - Если отец пожадничает
тебя выкупать, будешь развлекать нас песнями.
     - Пока не сдохнешь, - добавил тот, который сидел слева от меня в самом
углу.
     Этот же  тихий  голос  приказал  Макнамаре  не двигаться.  А потом его
обладатель нанес удар,  от которого пловец рухнул на землю.  Я вспомнил его
голову  на  скрещенных  руках,  золотую искру на пальце.  Я не забуду тебя,
голос.
     - Ну, что притих? Пой, - подбодрил Анастас.
     Петь на заказ я, разумеется, не стал. Мои похитители, развеселившись и
размякнув душой, принялись обсуждать свои дела, а я держал ушки на макушке.
Уразумел,  что компания их велика,  но ударная группа здесь.  Они  надеются
огрести за меня кучу денег и пустить их в оборот, заодно прикупить оружие и
"травку".  Да и у полиции выросли аппетиты - чтобы держать ее  на  коротком
поводке, денег нужно все больше и больше. Средств решительно не хватает. Их
всегда не хватает, чем бы ни занялся.
     - Дурак  ты,  Ригас,  -  неожиданно  выступил  мой  нервный сосед,  не
желавший слушать пение. - Надо было щенков Пьятты оставить - хоть одного.
     - Зачем? - отозвался тихий голос, который я поклялся не забыть.
     Меня передернуло.  Дураком был  не  Ригас,  а  сосед,  вздумавший  так
разговаривать с этим убийцей.
     - Двое стоят дороже, чем один. А если Тоски заартачится, Пьятта бы его
попинал, чтоб быстрей гнал монету.
     - Пьятта бы тебе глотку перерезал,  - почти ласково сообщил  Ригас.  -
Если б добрался. Притормози-ка, - попросил он водителя.
     Машина остановилась.  Мы были на узкой грунтовке;  справа лежал крутой
склон,  слева пучками топорщилась трава, и вдалеке виднелась цепочка желтых
огоньков.
     Ригас открыл дверцу и легко, как ребенка, вынул из салона Нервного.
     - Это кто тут дурак?  - осведомился он приветливо,  удерживая Нервного
за отвороты плаща.
     - Я!  - с готовностью признал тот.  - Ригас,  пусти.  Ну, это самое...
Извини, в общем. Слушай, я не...
     Ригас на миг отпустил его - и вот уже Нервный мешком валится на дорогу
от удара ладонью по шее.
     - Ах, будь ты неладен! - Анастас выскочил из машины.
     Мой сосед  справа - от чьих железных пальцев до сих пор ныл загривок -
приоткрыл  дверцу  и  высунулся,  наблюдая  за  происходящим  поверх  крыши
автомобиля.
     Анастас нагнулся к Нервному,  пощупал пульс.  Молча выпрямился, и было
непонятно, жив Нервный или нет.
     - Открой багажник, - сказал Ригас водителю.
     Тот щелкнул рычажком.  Ригас поднял капот, подобрал с земли Нервного и
стал упаковывать его в багажник.
     - Помилосердствуй! - вскричал Анастас.
     - Это ты у нас добрый, - отозвался Ригас, занятый своим делом, - а мне
милосердствовать ни к чему.
     Железные Пальцы  стоял  на  одной  ноге,  придерживаясь   за   дверцу.
Неустойчивый он был. От удара в живот моментально опрокинулся. Я вылетел из
салона, как из катапульты.
     - Стой, сукин сын! Стоять! - заорал Анастас.
     Ригас не орал - он молча кинулся в погоню.
     Несколько метров   по  дороге,  освещенной  фарами,  вдогон  за  своей
огромной тенью.  Влево,  влево - еще левей, к пучкам травы на обочине. Тень
кинулась под ноги,  став короче - это рванул с места автомобиль.  Оп-ля!  Я
метнулся вбок,  через кювет,  и припустил по кочковатому лугу,  к огонькам,
что желтели далекими блестками.
     Луг ощутимо понижался.  Кочки, ямы, камни, небольшие кустики - ерунда,
не  препятствия.  Раз!  -  я угодил в канаву,  подошвы скользнули по крутой
стенке.  Нащупал опору, выпрыгнул, потеряв пару секунд. За спиной топот. Не
кричат,  берегут дыхание. Под ногами какие-то жерди - ворочаются, скользят.
Чуть не упал.  Поросль - по ногам хлещут прутья,  цепляют за штанины, хотят
удержать. Куда меня занесло?!
     Еще наддал,  выскочил из поросли. Топот. Чудится хриплое дыхание. Если
догонят,  втроем навалятся...  Под ногами хруст - россыпь мелких камней. До
чего хрустят, заразы! Трава. Земля. Канава. Дьявол! Не канава - пруд. Вода,
ил,  гадость,  смерть. Догонят! Им нужны деньги. Эстебан - это мешок денег.
Тоски не даст.  Ни гроша он не даст! Берег. Твердая почва, подъем. Скольжу,
хватаюсь за пучок травы.  Держит.  Плюххх!  - в пруд угодил тот,  кто бежал
следом.
     - ....!!!
     - Берегись! - орет второй и тоже катится в воду.
     Третий уберегся, отвернул. За спиной снова топот. Снова чудится хрип.
     Я моложе.  Я резвее. Я выносливей. Но они - профи. Надо тренироваться,
как  работают  охранники у Пьятты в тренажерном зале.  Я видел - от них пар
валил...
     Темень. На  мне  -  черный костюм.  Меня не видят,  только слышат.  НЕ
ВИДЯТ!
     Канава. Узкая,  неглубокая  - желобок в земле.  Я упал в этот желобок,
прополз немного, нащупал камень. Швырнул его в сторону. Он застучал. Второй
камень. Хорошо! Топот повернул на стук. Затем раздалось:
     - Эй,  Эстебан! Ты где прячешься? Ну-ка иди сюда. Ах ты негодник. Тебе
уши надрать?  Выходи к дяде.  Ну,  ладно,  уши драть не буду. Выходи. - Это
добрый Анастас.
     Я уползал  по желобку в сторону и немного назад.  Хоть бы им не пришло
на ум искать меня здесь...
     - Упустил? - Это тихий Ригас.
     - Тут он. Упал и замер.
     - Замер, говоришь? - нехорошим голосом переспросил убийца. - Или сдох?
     - Да ты чего?! - вскричал Анастас. - Не накличь!
     - Тихо ты,  разорался.  - К ним подошел водитель.  Он и впрямь пыхтел,
как мне слышалось всю дорогу. - Ш-ш-ш!
     Я замер  и  перестал дышать.  Они слушали тишину ночи - цикад,  разные
шорохи,  шелест.  Вот  вскрикнула  птица  -  словно   железом   по   железу
скрежетнуло. В висках оглушительно стучала кровь.
     У них нет фонариков.  Нет!  Меня  не  найдут!  Пересижу  в  кустах  до
рассвета, а потом отыщу телефон и позвоню Пьятте.
     - Ищите,  - распорядился Ригас.  - Он лежит без сознания... или просто
без сил. Эстебан, дружок, ты живой?
     "Дружки твои знаешь где..."  Осторожно,  почти  беззвучно  я  двинулся
дальше по желобку. Эти гады ходят, трава шуршит, меня не слышно.
     - Эстебан, - ласково уговаривал Анастас. - Отзовись, солнце мое. Иди к
дяде.  Я  тебе  вкуснятинку  дам.  -  Невыносимо приторный голос раздался в
опасной близи. - Радость моя, иди к дяде.
     Если подойдет на длину броска - бросаюсь, решил я. Кулаком в живот - и
порядок.  В желудок, в печень - все равно. Он не ждет нападения; справлюсь.
Лишь бы Ригас на помощь не подоспел.
     - Эстебан, лапочка, где ты? Эстебан! Иди сюда скорей. Кис-кис-кис!
     - Заткнись ты! - разозлился Ригас. - Сил нет.
     - Да я что?  Я его ищу.  - Огорошенный Анастас повернул в сторону. Ему
пришла новая мысль.  - Эстебан, спой с дядей. Давай вместе! - И он затянул:
- Rolling home, rolling home, rolling home across the sea...
     Общаясь с полоумным, люди сами делаются идиотами.
     Он пел, а я полз своей дорогой. Наши пути расходились все дальше.

     В поселке, куда я попал, все спали. Тут вам не Альба-Лонга, чтобы люди
полночи  веселились.  В родной деревне тоже отправлялись в постель не позже
часу ночи.
     Те желтые  блестки,  что я видел с поля,  оказались фонарями у дороги.
Дорога была обсажена кустами акации, а за ними тянулась пешеходная дорожка,
и я без опаски шагал по ней в густой тени. Если на дороге покажется машина,
я ее угляжу издалека и затаюсь - ни одна душа меня не обнаружит.
     Вообще-то надо  отыскать телефон,  как собирался,  и позвонить Пьятте.
Чем раньше,  тем лучше;  губернатор наверняка уже голову ему  отгрызает.  Я
повернул на отходящую в сторону дорожку.  В конце ее, за деревьями, белел в
свете фонарей красивый особняк. Наверняка есть охрана. Надеюсь, не спит.
     Прочные ворота,  высокая ограда.  Будки охранников не видать. И кнопки
звонка нет.  Как же внутрь попадают простые смертные - почтальон, например?
За решеткой ограды проскользнула угольно-черная тень - тонконогая, поджарая
собака.  Пес остановился  напротив  меня  и  молча  разглядывал,  в  глазах
блестели злые искры.
     - Ну тебя к дьяволу, - прошептал я и повернул обратно.
     Иметь дело со сторожевыми псами невыгодно.  Они не поглядят, что перед
ними губернаторский сын,  и не примут во внимание,  что  ему  всего-навсего
нужно связаться с Рафаэлем Пьяттой. Придется искать дом попроще.
     Вот подходящий - скромный,  одноэтажный,  ограды нет.  Я свернул туда.
Однако  чем  ближе  подходил,  тем  крепче становилось подозрение,  что иду
напрасно.  Вид у дома был тусклый, одинокий, заброшенный. Фонари возле него
не горели,  лишь падал рассеянный свет со стороны главной дороги.  Здесь не
живут,  уверился я,  стоя возле крыльца.  Сухие листья,  нанесенный  ветром
мелкий мусор. Жаль. Ладно, идем искать дальше.
     С третьей попытки мне повезло - я напал на обитаемое и  не  охраняемое
жилище.  Однако стоило позвонить в дверь, на втором этаже распахнулось окно
и оттуда хлынула такая брань,  что я поспешил унести ноги.  Вслед еще долго
неслись разные слова, в ночной тиши их было легко разобрать.
     Невезуха. Что ж мне - ночевать под кустом?  Устал до смерти,  еле ноги
тащу.  Пройдусь до конца поселка,  погляжу, нет ли где света в окне. Туда и
попрошусь - умыться да позвонить.  Вид у меня,  конечно,  не ахти  -  после
множества канав и пруда, в котором искупался до пояса.
     В темноте журчал фонтанчик - тонкая струйка для питья.  Вот кстати!  Я
напился  прохладной,  вкусной воды,  вымыл лицо и руки,  обтер перемазанные
ботинки и почувствовал себя много уверенней. Снова зашагал вдоль дороги.
     Темно, повсюду темно.
     Люди тут живут не бедные. Вон какие особняки. И отстоят далеко друг от
друга. Участки обширные, стоят уйму денег. Может, это загородные резиденции
банкиров и промышленников?
     Свет. Три  окна  в  ряд,  закрытые красными шторами.  Ограда есть,  но
больше для виду,  и ворота гостеприимно  распахнуты.  Высматривая,  нет  ли
собак,  я осторожно приблизился.  Прокрался вдоль стены, постоял под окном,
из которого сочился тусклый  красноватый  свет,  послушал.  В  доме  играла
музыка. Ну, здесь-то я не подниму хозяев с постели.
     Поднявшись на широкое низкое крыльцо, я позвонил. За стеклянной дверью
был  виден  в полумраке холл,  уставленный растениями в кадках.  Свет падал
сквозь открытую  в  холл  дверь.  В  проеме  показался  силуэт  кряжистого,
грузного  мужчины,  вспыхнули  настенные  плафоны.  Хозяин поспешно кинулся
открывать.
     - Ну, наконец!.. - он запнулся. - Эй, ты кто?
     - Эстебан,  - ответил я, не слишком усердно изображая кузена. - Тоски.
Разрешите, я от вас позвоню?
     Он отступил. Не то чтобы отпрянул в испуге, но вроде как попятился.
     - Эстебан? Тоски? Что ты тут делаешь?
     - Ищу телефон. Можно? - Я шагнул через порог.
     - Ну...  ну...  Да пожалуйста! Телефончик? Сейчас-сейчас, - засуетился
хозяин. - Иди, иди сюда. В комнату проходи. Да что ж ты такой грязный? - Он
бросился в дверь вперед меня.
     И этот идиотничает.  Почему никто не дает себе  труд  разговаривать  с
придурком по-человечески?
     Хозяин как с цепи сорвался. Откуда в его грузном теле столько энергии?
Рысью  пробежал  через гостиную,  где играл музыкальный центр,  а на диване
расположилась немолодая пышная сеньора. Сеньора удивленно привстала:
     - Карлос, ты что?
     А он ринулся к телефонному аппарату,  стоявшему возле центра,  схватил
его, точно случился пожар, и бросился мне навстречу.
     - Карлос!  - взвизгнула  сеньора,  когда  хозяин  запутался  в  шнуре,
покачнулся,  взмахнул  руками - и ахнул аппарат об пол.  - Карлос,  свинья!
Ополоумел?!  - Она взмыла с дивана,  грозовой тучей  нависла  над  мужем  и
разразилась отборнейшей бранью.
     Карлос сел на корточки и,  с трудом  удерживая  равновесие,  попытался
поднять телефон. Неловкие пальцы никак не могли ухватить трубку.
     - Разбился,  сукин сын!  Разбился! - причитал Карлос и елозил ногами в
домашних туфлях по телефонному проводу, бесполезно хватал аппарат.
     - Я помогу.  - Я нагнулся к  несчастному  телефону.  Корпус  и  впрямь
треснул.
     - Ой,  да что ж это?  Разбился!  - горевал супруг под громы и  молнии,
которые метала его жена.
     У меня стало нехорошо на душе. Муторно так, тревожно. Я попятился.
     - Эстебан,  ты куда?  - Карлос подхватил телефон.  - Сейчас телефончик
починим. Сейчас-сейчас! Будешь звонить.
     Бежать! Я   вылетел   в  холл.  Сквозь  дверь  на  меня  смотрели  два
ослепительных глаза. Фары. Пьятта приехал!
     Безумная мысль мелькнула и пропала.
     - Эстебан! - кричал за спиной Карлос.
     Я чуть  не  вышиб  дверь,  скатился с крыльца,  рванулся куда-то вдоль
стены.  В  тень,  в  темноту,  где  черным-черно,  где  мой  черный  костюм
невиден...  Подножка.  Лечу кувырком. Напарываюсь на что-то острое. Дьявол,
плечо!..  Хрустят ребра - встретили чужой башмак.  Пытаюсь вскочить.  Снова
чужой башмак - под горло. Опрокидываюсь. Лежу, чуть дыша.
     - Ну, молодец, -  произносят надо мной. - Сам пришел.
     Я узнаю этот голос.  Я уже слышал его.  Это водитель.  Пресвятая дева,
опять водитель! И Ригас тут, и добрый Анастас, и Железные Пальцы. Карлос их
поджидал. Обрадовался: "Наконец-то!" А я, как последний дурак, полез к нему
в логово.
     В лицо уперся луч света. Ну вот, теперь и фонарь у них есть...
     - Живой,  - успокоенно проговорил Анастас.  - Эк ты его!  Слушайте,  а
почему он не кричит и не плачет? Эстебан, тебе что, не больно?
     - Может,  он боли не чувствует?  - предположил водитель. - Это бывает,
когда идиот.
     Ригас поставил меня на ноги.
     - Эстебан,  ты  нас очень обидел.  Мы к тебе со всей душой,  хотели на
машине покатать - а ты драпанул. Нехорошо. Больше не убегай. Не будешь?
     Я промолчал.  Мне очень больно, хоть я и не плачу. И обидно. Так ловко
удрал - и вот!  Попался из-за собственной дурости.  Надо было сразу  делать
ноги, едва Карлос засуетился и разбил телефон. Что теперь говорить!
     - Пойдем, - обняв за плечи, Анастас повел меня к двери.
     На крыльце  переминался  Карлос - то ли приплясывал от радости,  то ли
изнывал от желания угодить гостям.
     - Эстебан как раз перед вашим приездом явился,  - зачастил он.  - Уж я
его задерживал,  как мог.  Но он испугался  и  хотел  стрекануть.  Афродита
маленько расшумелась - видать, он от криков и струхнул.
     - Будь добр,  скажи Афродите - больше никакого шума, - любезно ответил
Ригас, и от его любезности у меня мурашки побежали.
     - Что с Кокандопулосом делать? - осведомился водитель.
     Ого! Анастас,  Ригас, Афродита и Кокандопулос в придачу. Банда греков?
Но судя по выговору, они - чистокровные эсталусийцы.
     - Доставай, - сказал Ригас.
     Тут я заметил, что машина слегка покачивается, а из-под капота несется
глухое  мычание.  Нервный  так  и  приехал в багажнике.  Водитель начал его
доставать, хозяин дома прекратил приплясывать и вытаращил глаза, а мы зашли
внутрь.  В  холле ждала пышнотелая Афродита:  ни следа недавней бури,  сама
покладистость и дружелюбие.
     - Ригас,  голубчик,  проходи.  В столовую, пожалуйста. Анастас, милый,
сегодня - твои любимые  куропатки.  Дионисий,  прости,  ракия  в  этот  раз
неудачна...
     Она бы еще долго перечисляла,  чем намерена потчевать гостей, но Ригас
перебил:
     - Для Эстебана сладкое найдется?  И подержи  рот  на  замке,  если  не
трудно.
     Афродита умолкла и угодливо распахнула дверь в столовую.
     С оханьем и стонами в холл ввалился Нервный.  Его с боков поддерживали
водитель и Карлос.
     Теперь я cмог разглядеть своих похитителей. Нервный был невысок, широк
в плечах,  а длинный плащ делал его почти квадратным; на толстой шее сидела
бритая  голова  с острым подбородком.  Водитель был похож на преуспевающего
спортсмена:  мускулистый, ловкий, довольный жизнью и собой. Железные Пальцы
и был Железные Пальцы:  худой,  угловатый,  под кожей выпирают кости, точно
металлическая   арматура.   Ригас   с   виду   напоминал   университетского
преподавателя:  аккуратный, строгий; глаза с внимательным прищуром, высокий
лоб.  Однако от него исходило ощущение ледяной беспощадности  и  готовности
убивать.
     Анастас меня удивил.  Судя по его повадкам,  я бы дал  ему  не  меньше
сорока,  а на поверку вышло - от силы двадцать восемь,  как Макнамаре. Он и
внешне смахивал на пловца:  литые мускулы, ни грамма жира, умные глаза и, в
общем,  довольно  приятная  физиономия.  Сейчас на ней читалась насмешливая
жалость.
     - Пойдем,  моя  радость,  -  Анастас  завел меня в столовую и усадил к
столику,  который находился отдельно,  у окна. Столик был накрыт клеенкой -
так  тетка  Эдда  обычно  кормит Эстебана.  - Как он тебе ногой заехал!  Не
болит?  Правда,  не болит?  Бедняжка мой.  Ребра так и хрустнули; я слышал.
Ай-яй-яй, как Ригас был неосторожен!
     Ему смешно. А ребра ноют; уж так неосторожен убийца Ригас...
     Нервного ввели  в комнату,  и все,  включая Карлоса,  расселись вокруг
овального стола, накрытого белой скатертью с бахромой и кистями. Я заметил,
что  искупавшиеся  в  пруду  Ригас  и Анастас сидят чистые и сухие - успели
где-то переодеться.  Афродита внесла блюдо с  паэльей  и  куропаток,  затем
жареную  рыбу  с овощами,  салат с оливками и всякую иную снедь.  Понемногу
всего этого досталось и мне.
     Из-за ноющих  ребер  есть не хотелось,  но я запихнул в себя кой-какую
еду,  остальное размазал  по  клеенке.  Подошедшая  Афродита  вытерла  стол
тряпкой и,  загородив меня от бандитов,  сердито ударила этой же тряпкой по
рукам.
     - Скажи  Афродите  -  больше никакого шума,  - со зловещей любезностью
Ригаса произнес я.
     За большим столом моментально смолкли, все глаза уставились на нас.
     - Афродита маленько расшумелась - видать,  он от криков и струхнул,  -
изобразил я суетливого хозяина,  затем проворковал под Анастаса:  - Как она
тебе ногой заехала! Не болит? Правда, не болит?
     - Что ты ему сделала? - тише обычного спросил Ригас.
     - Ничего!  -  перепугалась  хозяйка.  -  Вытерла  стол  -  он  подливу
размазал.
     - Бедняжка мой,  - мстительно продолжил я спектакль.  -  Ребра  так  и
хрустнули; я слышал.
     - Что - ты - сделала?
     - Ригас!  -  взмолилась Афродита,  потому что убийца встал с места.  -
Ничего, клянусь мадонной!
     - Не смей!  Изверг,  не смей,  не...  - оборвал я, как оборвался голос
Эльвиры в трубке.
     Пухлые щеки и двойной подбородок Афродиты сделались пепельными.  Ригас
мягкими шагами подошел к ней,  взял за локоть и вывел из комнаты.  Карлос с
квохтаньем пустился следом, отмаливать супругу. Мне сделалось ее жаль.
     - Ригас,  радость моя,  иди сюда!  - завопил я,  вскакивая. - Не смей,
изверг! Джен, помоги! Здесь дети!
     При желании я мог бы работать попугаем.
     Убийца вернулся - один, без хозяев. Из-за двери донеслись всхлипывания
Афродиты  и  испуганное  бормотание   Карлоса,   утешавшего   жену.   Ригас
приблизился ко мне.
     - Раздевайся.
     Я перепугался.  Потом  сообразил:  его  тревожат  мои многострадальные
ребра. Целый и невредимый я, несомненно, дороже измочаленного.
     - Снимай пиджак и рубашку,  - пояснил убийца. - Глянем, что там у тебя
хрустнуло.
     Я завозился с пуговицами - точь-в-точь Эстебан. Медленно, вытягивая из
зрителей нервы, расстегнул одну пуговицу, справился со второй...
     - Радость моя, дай, помогу! - вызвался Анастас.
     - А ты убирайся, пока цел! - оттолкнул я услужливые руки.
     Водитель захохотал,  и  даже  Ригас  улыбнулся.  Удав так улыбается на
ветке, подкарауливая добычу.
     Под рубашкой обнаружился бронежилет.  Его осмотрели, ощупали и вынесли
вердикт:
     - Ерунда.
     Конечно, жилет первой степени от автоматных пуль не  защитит.  Тем  не
менее Ригас забрал его себе, высказавшись в том смысле, что в хозяйстве все
пригодится.
     Потом они  долго  дивились,  зачем  у  меня забинтовано здоровехонькое
плечо; я помалкивал. А когда Ригас взялся прощупывать ребра, чуть не взвыл.
Перелома  не  оказалось,  но ушиб был сильный.  После этого мне было велено
одеваться, а они продолжили трапезу.
     В столовую вернулся Карлос.
     - Новости записал? - осведомился Ригас.
     - А  как  же!  Полуночный  выпуск.  Кассета стоит.  - Хозяин кинулся к
видеомагнитофону. - Сейчас-сейчас, запустим машину...
     Бандиты развернули стулья и приготовились смотреть.
     На вспыхнувшем экране появилась молодая,  но  несимпатичная  дикторша.
Она  объявила,  что в Альба-Лонге - чрезвычайное происшествие,  похищен сын
губернатора;  да не просто похищен,  а телохранитель передал  его  бандитам
лично в руки.  Можно было подумать,  что Макнамару подкупили и он отработал
денежки. Затем дикторша поведала, что Эстебана обменяли на семью начальника
губернаторской  охраны.  Звучало  так,  будто  дело было именно в должности
Пьятты, а не в Эльвире с малышней.
     Затем показали  Тоски  на  вилле.  Губернатор  был  полон решимости не
платить похитителям ни гроша и  выступил  перед  журналистами  с  пламенной
речью.
     - Никаких сделок с бандитами!  Это мой сын;  он мне дорог как никто на
свете.  Но  если  мы  пойдем  на уступки и заплатим выкуп,  похищения людей
приобретут характер лавины. Мы не позволим осложнять положение в провинции.
Всякий  бандит  должен знать,  что угрозами ничего не добьется и в конечном
итоге ответит по закону за свои злодеяния.  Расплата неизбежна!  Я  верю  в
органы правопорядка. Они освободят Эстебана, в этом я убежден.
     Один из журналистов спросил,  будут ли наказаны телохранители, которые
не  уберегли  вверенное  им  сокровище.  Тут  показали Пьятту с Макнамарой.
Пловец жив! Ура!!!
     - Красавцы, - заметил водитель. - Глаз не отвести.
     Избитый начальник охраны и Макнамара с ободранным лицом выглядели  как
бойцы,  честно исполнявшие свой долг;  смертельно усталые,  мрачные,  но не
побежденные.
     Губернатор не сразу ответил на вопрос.
     - Думаю, их не за что наказывать, - вымолвил он после паузы.
     - Сеньор  Пьятта,  - заговорил другой журналист,  - если б с Эстебаном
оказались вы, а не ваш подчиненный, вы обменяли бы его на свою семью?
     - Я - нет, - отозвался начальник охраны.
     - Сеньор Макнамара, вам не было страшно обменивать сына губернатора на
родных сеньора Пьятты? Все-таки губернатор - лицо более весомое.
     Макнамара сдернул очки и уставился на задавшего вопрос.
     - Женщина  с тремя детьми дороже одного идиота,  - отрезал он.  - А на
вас я бы Эстебана менять не стал!
     Тут вмешался  губернатор  с  тезисами о человеколюбии и о том,  что на
торг с  ним  бандиты  могут  не  рассчитывать.  Журналистам,  однако,  было
интересней слушать начальника охраны.
     - Сеньор Пьятта,  какие шаги вы  намерены  предпринять  для  поиска  и
освобождения Эстебана?
     Вопрос повис в воздухе.  У Пьятты сжались губы.  Журналисты  ждали,  и
ждали бандиты за столом.  Нервный подался вперед,  Железные Пальцы прищурил
глаз,  Анастас сидел,  закинув ногу  на  ногу,  покачивая  носком  ботинка,
водитель наставил на экран указательный палец,  Ригас невозмутимо откинулся
на спинку стула.  Карлос равнодушно отвернулся - он уже знал,  что  ответит
Пьятта.
     - Начальник  губернаторской  охраны  -  не  ищейка.   Поисками   будет
заниматься полиция.
     Ох, ничего себе! Разве мы с пловцом не его семью выручили? Я подавился
обидой.  Анастас  обернулся,  ощупал меня внимательным взглядом.  Я ответил
безмятежной улыбкой и принялся изучать свои ногти.
     - Сеньор Макнамара, а вы будете искать своего подопечного?
     - Посмотрим.
     Анастас взглядом  буквально  снимал  с  меня  кожу.  Чего  он  хочет -
увидеть,  как дурачок возмутится тем,  что его предали?  Так  ведь  дурачку
этого не понять. Я замурлыкал любовную песенку.
     - Что,  радость моя,  все от тебя отказались?  - участливо  проговорил
Анастас.
     - Брешут,  - заявил Железные Пальцы.  - Вон у них  какие  морды  злые.
Чтобы Пьятта оставил это дело на полицейских? Не поверю.
     - А я не верю, что губернатор откажется платить, - заметил водитель. -
Как получит отрезанные уши сынка, раскошелится.
     Пресс-конференция закончилась;   дикторша   заверила,   что    полиция
предпринимает  все  необходимые  меры  для  обнаружения  меня,  и  призвала
население способствовать поискам. Карлос остановил запись и переключился на
ночную музыкальную программу.  Почти голая девица страстно пела,  в экстазе
обвиваясь  шнуром  от  микрофона.  Водитель,  Нервный  и  Железные   Пальцы
уставились в экран. Ригас налил себе вина, отпил и расслабленно выдохнул:
     - Хорошо-о...
     - Хотел  бы  я  знать,  кто так отметелил Пьятту,  - Анастас зачерпнул
ложку салата,  отправил в рот,  со вкусом прожевал.  - Отлично  поработали.
Думаю,  Дионисий  прав:  Пьятта  сам  попытается выручить Эстебана.  Того и
гляди, объявится здесь. Не сменить ли нам местечко, а, Ригас?
     - Зачем?  - всколыхнулся хозяин.  - Тут как у Христа за пазухой! Возле
этой потаскухи никто не придумает искать.
     Я навострил уши. О какой потаскухе речь? Вряд ли об Афродите.
     - Пожалуй, - раздумчиво согласился Ригас. - Останемся.
     Карлос порозовел и расплылся в улыбке.  Наверное,  ему щедро платят за
постой - иначе какой интерес держать в своем доме пятерых бандюг?
     Девица на экране исходила страстью;  черный шнур змеей обвивал смуглые
бедра.  Кажется,  я догадываюсь, какую потаскуху имели в виду - возле нее и
впрямь безопасно. И мне тоже нужен шнур. От телефона.
     Приплясывая под музыку, я двинулся вдоль стены к телевизору.
     - Уймись,  -  дернулся  Нервный,  хотя я никому не мешал и не закрывал
обзор. - Эстебан! Пошел вон.
     - Не обижай мальчика,  - сделал замечание Анастас. - Хочет танцевать -
пускай.
     Тогда я и запел вдобавок:
     - Я в милой Вероне,  я в милой  Вероне,  я  в  милой  Вероне  спокойно
живу... Анастас, спой с дядей! Rolling home, rolling home...
     - Заткнись! - взвился Нервный.
     Ригас усмехнулся.
     - Я в милой Вероне спокойно живу...  Здесь добрый Анастас, здесь Ригас
веселый,  они куропаток жуют!  - Я проплясал мимо телевизора, сделав пируэт
перед экраном и извиваясь, как девица со шнуром. Ушибленные ребра вопили от
боли.
     - Убирайся к дьяволу! - Нервный вскочил со стула.
     Водитель дернул его за ремень, и Нервный плюхнулся обратно на сиденье.
Ригас рассмеялся.
     - Спой,  не стесняйся. Я тебе вкуснятинку дам, - соблазнял я Анастаса,
который сидел,  скрестив руки на груди,  и как-то странно щурился, наблюдая
за мной.  - Я в милой Вероне,  здесь Тоски не платит,  и сделок с бандитами
нет никаких!
     Дальше, дальше   танцуем.   Вот  уже  миновали  буфет  с  хрусталем  и
позолоченным фарфором,  вот проскочили мимо зеркала - а вот  и  телефон  на
полочке. Удобно, когда в каждой комнате по аппарату.
     - Я в милой Вероне, я тут с потаскухой, и добрый Анастас - тот тоже со
мной,  - пел я с телефонной трубкой в руке.  - Тут классный водитель, и тут
Дионисий, а Карлос разбился, вот сукин же сын! - Я схватил аппарат.
     Ригас хохотал.  Водитель  и  Железные  Пальцы  тоже смеялись;  Нервный
грозил кулаком,  Карлос корчил страшные рожи,  пытаясь таким  образом  меня
унять, Анастас вскочил и вышел из столовой. Кажется, я его достал.
     - Анастас,  лапочка, поди сюда! - пропел я страстно, обвиваясь шнуром.
- Ах ты негодник!  А уши надрать? - Я сделал очередной пируэт, отвернулся и
нажал кнопки - 37042 - громко распевая:  - Ну ладно, Анастас, не буду драть
уши, упал он и замер, и сдох насовсем!
     - Пьятта слушает, - раздалось в трубке.
     Я запел еще громче, еще вдохновеннее:
     - Я в милой Вероне, я в Мильта-Вероне, я в милой Вероне спокойно живу.
Я тут с потаскухой,  и добрый Анастас, и Ригас веселый - все тут и со мной.
А вот Дионисий сидит и смеется,  а  вот  Кокандопулос  грозится  побить.  А
Карлос - хозяин - он рожи мне корчит,  я в милой Вероне спокойно живу! - От
боли в ребрах перехватило дыхание, но я продолжал извиваться.
     Пьятта мгновение помолчал, осмысляя информацию.
     - Если Ригас тебя раскусит, убьет. Мы скоро будем там.
     Я прижал  аппарат  к  сердцу,  и связь прервалась.  Счастье,  что мы с
Макнамарой заехали в дом Лауры Оливетти,  и сестра сообщила,  что  Лаура  в
Мильта-Вероне. Лаура ведь не сама по себе, а в качестве телохранителя. Если
я верно понимаю ситуацию, потаскухой здесь называют любовницу губернатора -
не важно,  Ванессу или Анну - и полагают, что с ней по соседству скрываться
всего надежней.  А еще счастье, что Пьятта разбирается в здешнем преступном
мире. Отличный начальник охраны; не зря Тоски на него молится.
     - Всем стоять!  Лицом к стене,  руки за голову!  - раздался  в  дверях
страшный рев.
     Ригас с водителем метнулись к окнам, Железные Пальцы выполнил команду,
Нервный  опрокинулся на пол,  Карлос остался сидеть как сидел.  Я пораженно
уставился на стоящего в дверном проеме Анастаса.
     - Стекла  не  бить,  - сказал он нормальным голосом,  и это остановило
Ригаса и водителя у самых подоконников.
     Железные Пальцы  обернулся  и  опустил  руки,  Нервный вскочил с пола,
Карлос вышел из оцепения.
     - Шутки  шутишь?  -  прошипел Ригас,  бледнея.  На месте Анастаса я бы
поостерегся так развлекаться.
     - Показываю,  как с нами будут разговаривать,  если обнаружат.  Ригас,
послушай доброго совета: нужно сменить место.
     - С какой стати? - нахмурился тот.
     Я мысленно застонал.
     Анастас повел плечами.
     - У меня предчувствие.  А ты знаешь:  моим предчувствиям можно верить.
Надо отсюда сваливать.
     Ригас подошел вплотную.
     - Ты что темнишь?
     Анастас посмотрел ему в глаза.
     - Я тебя когда-нибудь подводил? Если говорю: надо сматываться, значит,
надо.
     Опутанный шнуром,  я скользнул вниз по стенке и уселся на пол. До чего
ребра болят... Что встревожило Анастаса? И почему он не скажет прямо?
     Мнения разделились,  бандиты заспорили.  Ригас, водитель и Карлос были
против переезда, Анастас ничего не объяснял, но стоял на своем, а Нервный и
Железные  Пальцы  считали,  что береженого Бог бережет,  и напоминали,  что
предчувствия такого рода не раз оправдывались.
     В конце концов Ригас подозрительно огляделся,  отобрал у меня телефон,
велел выключить телевизор и  с  меня  глаз  не  спускать,  а  сам  вышел  с
Анастасом  за дверь.  Сейчас наш добряк что-то шепнет убийце наедине,  и мы
переедем. Вот досада...
     Я горько вздохнул, ребра отозвались болью. Снова удариться в бега я не
в состоянии. Да и бандиты настороже, караулят каждое мое движение.
     В комнате было тихо,  лишь Карлос сопел. Мой обострившийся слух уловил
из-за прикрытой двери:
     - Клянусь мадонной, Ригас, не знаю. Сердце не на месте, вот и все.
     Раздраженный убийца послал Анастаса подальше и распахнул дверь.
     - Пошли  спать.  Ты,  -  обратился  он  к  водителю,  -  приглядишь за
мальчишкой вместе с этим вещуном. Карлос, там открыто?
     - Сейчас-сейчас. Отопру, - привычно засуетился хозяин.
     Зазвонил телефон.  Трель прозвучала  по  всему  дому:  в  столовой,  в
гостиной,  на втором этаже. Бандиты уставились на аппарат. Карлос с опаской
приблизился и снял трубку.
     - Слушаю!  Вам  известно,  который  час?  Что?  - Он выслушал короткое
сообщение и с круглыми глазами повернулся к Ригасу. - Сюда едет полиция.
     Анастас выразительно на всех поглядел: мол, я ли не предупреждал?
     В течение двух минут собрались.  Грязную посуду свалили  в  коробку  и
бросили  в багажник автомобиля,  остатки еды вынесли в кухню - теперь никто
не определил бы,  сколько человек пировали в доме,  - а мне обмотали липкой
лентой запястья и лодыжки.  И рот заклеили.  Анастас сунул меня в машину на
переднее сидение;  сам поместился рядом,  обхватил  за  пояс,  чтобы  я  не
свалился на рычаг переключения скоростей. Бедром я ощущал пистолет у него в
кармане.
     Ригас, Нервный  и  Железные  Пальцы  нырнули  на свои места,  Карлос с
супругой погасили в доме свет и бросились во тьму,  мгновенно растворились.
Машина выехала на дорогу и с потушенными фарами покатила вон из поселка. Мы
проехали мимо нескольких фонарей,  затем настала полная  темнота,  если  не
считать звезд.
     Минут пять все молчали, затем Нервный подал голос:
     - А кто нас предупредил?
     - Господь Бог, - буркнул водитель.
     - Или губернатор, - добавил Анастас.
     - Ясно,  что из полиции,  - принялся  рассуждать  Железные  Пальцы.  -
Себастиан мог, или Анджело, или...
     - Помолчи, - оборвал Ригас. - Парень, как магнитофон, пишет.
     Анастас тихонько  меня  встряхнул,  как  будто желая ободрить.  От его
заботы сделалось тошно. Что ему от меня надо?
     - Я  другого  не  пойму,  - заговорил водитель.  - Как узнали,  что за
Эстебаном надо обращаться к нам?
     - Хороший вопрос, - задумчиво отозвался убийца.
     Сейчас он допрет,  что  я  в  открытую  звонил  по  телефону.  В  ушах
прозвучало: "Если Ригас тебя раскусит, убьет."
     Анастас иронически хмыкнул.
     - Ну прямо за Эстебаном они рванули! Ясновидцы. Совсем по другим делам
отправились, просто одно с другим совпало.
     - Разве что...
     В темноте  машина  ухнулась  в  колдобину,  нас  подбросило,   Нервный
прикусил язык и заорал на водителя.
     - Я тебя высажу, - огрызнулся тот, и Нервный утих.
     Анастас шепнул мне на ухо:
     - Не бойся. Я тебя в обиду не дам.
     - Ты что там нашептываешь?  - осведомился Ригас.  - Смотри у меня... -
невысказанная угроза явственно повисла в воздухе.
     Я старательно  изображал  куль  с  тряпьем.  С  чего это вдруг Анастас
заговорил со мной,  как с разумным человеком?  Неужто он меня  раскусил?  Я
поежился,  пытаясь  хоть на миллиметр отстраниться от бандита.  Не удалось.
Отчетливо ощущая бедром его пистолет,  я невольно задумался, почему Анастас
держит  оружие  в левом кармане.  Левша,  что ли?  Нет;  я бы это заметил в
столовой. Скорей всего, у него пистолет не один. Запасливый, гад.
     - Не  бойся  меня,  -  настойчиво  прошептал Анастас,  когда нас снова
тряхнуло. - И Ригас тебя не убьет.
     Вот оно  что!  Когда он выскочил из столовой,  а я стал набирать номер
Пьятты,  Анастас услышал треньканье и снял трубку в соседней комнате. После
чего прослушал мою арию о Мильта-Вероне и ответ начальника охраны. Оттого и
всполошился,  начал требовать переезда.  Предчувствие у него, ха-ха. Однако
почему  же  он  Ригасу  не  сказал  правду?  В  самом деле меня пожалел или
прикидывается?
     Автомобиль свернул с дороги,  по стеклам зашелестели ветки.  Мы ползли
еле-еле, мягко переваливаясь в ямах. Затем водитель включил свет и прибавил
скорость.  Через  несколько  минут мы выкатились на открытое место и начали
взбираться вверх.
     - Хорош, - сказал Ригас, и машина остановилась.
     Свет потух.  Мы сидели в полной темноте.  Духота,  от запаха одеколона
першит  в  носу.  Это  Нервный  надушился,  не  иначе.  Хоть  бы кто-нибудь
додумался окно открыть.  Словно прочитав мои мысли, Анастас опустил стекло;
в лицо повеяло ночной свежестью, долетел пронзительный скрип цикад.
     - Вон они, - сказал Железные Пальцы. - Едут.
     Я тоже  увидал:  в  темноте  двигались  четыре яркие точки.  Фары двух
машин.
     - Они самые, - заявил Ригас.
     Меня удивила его уверенность;  я обернулся посмотреть. Убийца держал у
лица  что-то  черное  - видимо,  ночной бинокль.  Мне тоже остро захотелось
взглянуть в окуляры - в жизни не имел дела с такой штукой.
     - Как на параде, - заметил шофер. - Не скрываясь.
     - Чего им скрываться? - хихикнул Нервный. - От нас таиться, что ли?
     - Смотря  кто их ведет.  Еще не все прикормлены - тот же лейтенант,  к
примеру.
     - Лейтенант сперва пусть заработает на корм...
     Ригас цыкнул,  и  они  умолкли.  Ярко-белые  точки  плыли  в  темноте,
доносился звук моторов.
     - Восемь человек, - сказал убийца.
     - Маловато, - отозвался водитель. - Как на прогулку выехали.
     - Так оно и есть на прогулку.
     Меня взяла тоска. Что проку в полицейском походе? Вот если бы Пьятта с
Макнамарой скрытно подобрались да передушили бандюг,  как цыплят! А так вся
операция сорвалась из-за чьего-то предательства.
     Может, пловец с начальником охраны  уже  там,  в  поселке?  Рыскают  в
пустом  доме?  Они  решат,  что бандиты поняли уловку с телефонным звонком,
увезли меня и расправились.  Я пожалел Макнамару и Пьятту,  а  потом  себя.
Возможно,  недолго  осталось  ждать,  когда со мной начнут расправляться на
деле.
     Белые точки фар сменили красные габаритные огни - и вскоре исчезли.  В
той стороне чуть светлело небо - в поселке горели фонари.  Бандиты  вылезли
из машины,  выволокли меня.  Мы находились на склоне холма; ближе к вершине
он порос деревьями, их кроны чернели на фоне звездного неба.
     - Здесь, радость моя, будет хорошо, - Анастас протащил меня по траве и
устроил на ровном уступчике.
     Сам уселся рядом,  а с другого боку плюхнулся водитель.  С обмотанными
липучкой руками и ногами,  я никак не мог улизнуть,  однако они стерегли на
совесть.
     Было тихо-тихо,  одни  цикады  самозабвенно  скрипели,  да   временами
раздавались  шорохи  в  траве.  Вот  бы  Макнамара  подкрался,  невидимый и
неслышный...  Один против пятерых?  Допустим,  Нервный не боец - но  Ригас,
Анастас  и  водитель ребята хоть куда,  и хватку Железных Пальцев я отлично
помню. Нет, Джен, лучше не надо; приходи в другой раз.
     Анастас мне  напоминает  Макнамару  -  несмотря  на дурацкое обращение
"радость моя" и прочие ужимки.  Не вяжется он с бандой похитителей и убийц,
не  из  их  он  упряжки:  слишком  уж  морда  у него обаятельная.  Кто он -
внедренный агент?  Вряд ли:  агент как раз вписался бы идеально. Так какого
дьявола он с ними водится?
     Белые точки фар выплыли  из  темноты  -  не  солоно  хлебавши  полиция
двинулась  в  обратный  путь.  Бандиты оживились,  вскочили на ноги,  Ригас
поднес к лицу свой бинокль.  Пока все были заняты,  Анастас хлопнул меня по
плечу:  дескать,  не робей, я с тобой. Лучше бы мне оказаться километров за
сотню отсюда.
     - Восемь, - определил убийца. - Все возвращаются, никого не осталось.
     - Едем к Карлосу? - спросил водитель.
     - К нему.
     - Не стоит, - воспротивился Анастас.
     - У тебя снова предчувствие?
     - Н-нет...  То  есть,  да.  Нас  предупредили  раз,  но  в  другой  не
позаботятся.
     - Слушай,  ты! - Ригас подступил к нему и одной рукой взял за горло. -
Какого дьявола? Говори, что знаешь!
     Анастас молчал.
     - Говори! - убийца тряхнул его, в шее что-то хрустнуло.
     Анастас захрипел.  Толкнувшись от земли,  я плечом ударился  Ригасу  в
ноги.  Не  знаю,  что  мною двигало;  наверное,  инстинкт сработал.  Убийца
пошатнулся, отскочил. Пнул в бок, да так, что небо с овчинку показалось.
     - Не  бей  его!  -  хрипло каркнул Анастас.  - За мешок ломаных костей
Тоски не даст ни шиша.
     Это он  верно  подметил.  Я  ткнулся лицом в землю,  пряча выступившие
слезы. Больно - сил нет...
     Ригас плюнул, выругался и полез в машину; за ним последовали Нервный и
Железные Пальцы.  Водитель предложил  Анастасу  помощь  -  отнести  меня  в
автомобиль.
     - Не надо. Справлюсь.
     Водитель отошел, хлопнула дверца.
     - Ах ты,  заступник...  - Анастас приподнял мою голову, провел ладонью
по мокрым глазам.  - Ну вот, а ты говоришь. Я же с самого начала видел, что
тебе больно.