− Господин? − Амагелон расплылся в нарочито угодливой улыбке... и опять перепутал поклоны. В таких вот досадных мелочах сказывается отсутствие цивилизованности! За почти три месяца жизни во дворце потомок вольных степняков, несмотря на потрясающую способность к мимикрии, так и не научился непринужденно отдавать ритуальные поклоны учтивости. − Я могу войти?
Телохранители неслышно выскользнули за двери кабинета. Ни одна половица не скрипнула, хотя среди них была скрыта «поющая».
− Заходи, рассказывай, − кивнул на жесткий стул, стоявший напротив моего письменного стола.
Шинч согнул спину и повиновался. Большая часть его нынешней работы не имела ни малейшего отношения к лошадям: за Мерхе и кобылами Текудера прекрасно ухаживали в конюшне нашего поместья, а Шинч стал моими глазами и ушами на улицах столицы и среди дворцовой челяди.
Он присел, чуть сгорбившись, на краешек стула, подобрав полы простого платья, поношенного, но добротного − с человеком в одеждах слуги Иса вряд ли кто-то станет откровенничать, а с обычным горожанином… Молчал, собираясь с мыслями, но рассказать, похоже, ему было что. Изменился шусинец, раньше вываливал собранные сплетни не задумываясь.
Это были непростые три месяца. Нам всем пришлось измениться.
Как и положено наследнику Старшей семьи, я был представлен Императору и теперь безотлучно находился во дворце, ожидая назначения. Назначение задерживалось − не так просто оказалось найти должность для человека моего статуса, но при этом не получившего соответствующего образования. Во всяком случае, никаких квалификационных экзаменов я не сдавал.
В древних летописях место обитания Императора называли «Сокровенный Источник», а за последние столетия в разговорной речи оно превратилось просто во «Дворец». Высокая крепостная стена опоясывала внушительную территорию с расположенным на ней комплексом зданий, многочисленные ворота охраняла гвардия. Личная территория Янгао была традиционно закрыта от любых посетителей, для официальных мероприятий же использовались специальные здания. Высшим семьям выделялись отдельные особняки с садами, павильонами и хозяйственными постройками, а жилые домики многочисленной обслуги теснились где-то на задворках.
Каждый год в учетных журналах дворцовой администрации регистрировали прибытие наследников старших и младших семей. Кто приезжал по необходимости, кто в поисках удачи − государственная машина Империи, движимая взаимодействием и противостоянием Шести семей, находила применение каждому. «Дорог много, Путь один» − любят говорить приверженцы Судьбы, но кто сказал, что это просто? Однако в конце концов наши интересы, столь разные и несочетаемые, вливаются в единый мощный поток, становятся тем путем, которым идет империя.
Учитель Доо предупреждал, что высшие семьи постоянно испытывают друг друга на прочность, поэтому придется потрудиться, чтобы завоевать неформальное уважение равных. Начинается все со знакомства наследников. Они, как когда-то их отцы и деды, обживаются при дворе, обзаводятся поклонниками и свитой, не упуская возможности подшутить над сверстниками в меру собственной фантазии. На детскую пакость отвечают симметрично, глупой детской местью. Навредили лишь чуть, но уже косятся друг на друга с неприязнью. Потом, с возрастом, творят уже взрослые подлости, получая в ответ уже взрослую месть, настороженность сменяется враждой, и вражда закрепляется в поколениях... Как этому противостоять? Быть невозмутимым − только твоя реакция покажет, чем явилась нацеленная на тебя гнусность, ибо никто, кроме тебя, не знает, попало ли содеянное в болевую точку. Не быть банальным: на детскую пакость ответь взрослой местью. Разорвать круг вражды. Не мстить, игнорируя сиюминутные пакости, но помнить всё. Искать сторонников и союзников, формировать традиционный круг общения, как широкий, так и узкий, почти дружеский. У моих сверстников узким кругом, по сведениям Шинча, считался «Орден Странствующих Мастеров» − разумеется, тайный.
Как же трудно порой было следовать этим мудрым советам, сталкиваясь с идиотскими розыгрышами, проверенными на бесчисленных поколениях обитателей дворца! Три года с Учителем Доо многое мне дали, но именно из-за отсутствия в Бахаре стал для сверстников неведомым фетчем, котом в мешке. Неизвестно, чего от меня ждать, кем стану: другом или врагом? Примкну к чьей-то фракции… к чьей? Или создам собственную? И «испытание на прочность» началось буквально с первого дня. Меня вовлекали во всевозможные состязания − я охотно участвовал, первым смеясь над своими корявыми виршами и незатейливыми песенками. Мне подкладывали в постель каких-то девиц, благо Аянга и привезенные из дома наложницы держали ухо востро, оберегая от конкуренток кто мой покой, кто свой почетный статус, и аккуратно избавлялись от них еще до того, как это успевал обнаружить я. А чего стоили ежедневные схватки с вечно ищущей драки свитой Тулипало? Не зря отец предупреждал о сложных отношениях с этой семьей: порой казалось, что задиристые боевые петухи прочесывают весь дворец с единственной целью вызвать меня на бой. Я же, помня базовые наставления Учителя Доо, не мог замарать свое искусство ненастоящей битвой. Нынешний официальный наследник, Чанда, прекрасно видел, что я валяю дурака, но продолжал подсылать своих прихлебателей. Особенно усердствовал горделивый красавчик Лалитмохан Чагатай, и вряд ли действовал по собственной инициативе. Дрался он подло, но к этому я был готов и успешно избегал травм, несмотря на внезапные подножки и удары исподтишка. Насмешки над своими «неловкими» движениями сознательно игнорировал. Я уже знал, что Лакшман, отнявший жизни сотни Бирюзовых волков, приходится ему родичем. Отец? Дядя? Брат? С Чагатаями у меня свои счеты, но вряд ли юнец мог догадаться об этом.
Но как бы он ни старался выставить меня на посмешище, я лишь снисходительно улыбался в ответ на его оскорбления − и ждал.
Когда разнеслась весть, что его наложницу ограбили и раздели на темных улицах столицы − любезно улыбался, выражая Лалитмохану свое сочувствие. Когда опрокинулся его паланкин, да так, что при падении он вывихнул ногу, при первой же встрече с самой доброжелательной улыбкой протянул ему роскошную трость, перевязанную подарочными лентами. А когда его щеку разбарабанило флюсом… вспомнил красивый жест демона Паретто и оплатил визит лучшего врача столицы, который снисходил лишь до лечения членов высших семей. Нет, я не нанимал разбойников и не подкупал носильщиков, просто − спасибо Шинчу! − узнавал обо всем одним из первых и использовал все представляющиеся возможности. Правда, услуги доктора, правнука той самой Сюин Юшен, обошлись в столь круглую сумму, что на будущее воздержусь от таких широких жестов.
По дворцу поползли слухи... «Ты думаешь, это он? − шушукались по углам свитские. − Чагатай хороший воин, не лучший, но очень неплох… и так неловко упасть? − Но наложница и флюс? Как ему удалось такое? − А зачем подарил трость? Зачем пригласил к Лалитмохану самого Сымяо Юшен Тераса? Доктор интересуется лишь самыми сложными болезнями, с чего бы ему лечить банальный флюс?..» И в какой-то момент моя снисходительная улыбка начала всех нервировать. Со мной стали почтительны и аккуратны: ничего не поняли, что-то сами придумали и сами себя напугали. Зауважали. И вот месяц назад меня торжественно приняли в ряды тайного ордена Странствующих Мастеров, подтвердив тем самым право на достойное место среди равных. Что же, дав каждому свою дорогу, Судьба уготовила Странствующим Мастерам один путь. Какие испытания ждут нас на этом пути? Вспомнились слова шадеса из поместья: «Дорог много, Путь один, − приговаривал он, вбивая розгами почтение к богине, − не через голову дойдет, так через задницу».
Официальная жизнь двора была подчинена жестким правилам ритуала. Правил было много, слишком много, кажется, на каждый шаг и вздох существовало отдельное правило. Это загоняло человека в тесные рамки этикета, а ожидание безжалостного наказания за малейшее отступление от установлений держало в постоянном напряжении. «Разряжаются» кто как умеет, воплощая самые нелепые фантазии, зачастую получая удовольствие не столько от самого действия, сколько от возможности обойти запреты. Этим занимаются наследники, главы семей… да все царедворцы это делают! Наша компания организовала тайный орден Странствующих Мастеров: каждый выбрал себе мастерство по душе и, нарядившись в соответствующие одеяния, в условленные дни Мастера собиралась вдали от дворцовых соглядатаев. Играли в чатурангу и запрещенные во дворце кости, иногда на деньги, пили вино, куда больше разрешенного, общались свободно, насколько позволял статус. Тут-то и появился в поле моего зрения Ли Си. Совершенно неприметный внешне, он был тем самым «совершенно замечательным и полезным» человеком, который отвечал за порядок в скромном домике на окраине, где предается запретным развлечениям молодая поросль и будущий цвет империи. Аренда домика, персонал, питье, еда и безопасность − все было на нем. Я диву давался: это же какой простор для работы шпионов, собирающих сведения об уязвимых точках тех, кто управляет империей! Может быть, становлюсь излишне подозрителен, но мне такое положение дел кажется крайне опасным, и пример братца Аджи тому подтверждение. Однако дети высших семей оказались на удивление легкомысленны и беспечны: никто не скрывал особенностей натуры, не таился перед посторонним, не ожидал от него предательства и подвоха. «Какое нам дело до простолюдина? − отмахивались члены кружка от моих осторожных расспросов. − Скромен, почтителен, полезен. Что еще надо? Кажется, чей-то знакомый». Хотел бы я знать, чей! Неужели никто не догадался выяснить, кто этот полезный человек, помогающий детишкам безобразничать без надзора? Именно о нем и рассказывал сейчас Амагелон.
Ли Си был младшим сыном учителя бахарской школы первой ступени, которую в обязательном порядке посещали дети простых горожан. Семья жила небогато, но многочисленные родственники поддерживали ее в горе и радости. Некоторым из них посчастливилось получить работу в имперской администрации на скромных, но пользующихся всеобщим уважением должностях письмоводителей или курьеров, некоторые сколотили капиталец публичными чтениями классики или толкованием указов и уложений обывателям − весьма хороший, по меркам приличного, но небогатого квартала. О младшем Ли все соседи отзывались благожелательно, подчеркивая его кроткий нрав, безупречное воспитание и склонность к академическим занятиям. Жалели только, что не стал сдавать государственные экзамены второй ступени и не пошел по стопам отца, а уговорил родных открыть семейную книжную лавочку, где и пропадает целыми днями. В положенный срок женился на дочери соседа, помощника приказчика одного из торговых домов Туркисов, поставляющего товары из Зебанавара. Образцовая семья, двое детей, пяти и трех лет... А вот среди обитателей городского дна ходят слухи, что Ли Си, заядлый игрок в скорлупки, не слишком чистоплотен в приманивании удачи и даже пару раз вступал в спор с профессиональными каталами, умудрившись получить с них свой выигрыш. И наказан за это не был, что удивительно для лиходеев.
− Господин, − все так же неуклюже поклонился Шинч, − это пока все, что смог разузнать.
− Ну что же, − кивком поблагодарил сборщика информации, − потом продолжишь. А пока свободен, отдыхай.
Да уж, интересная личность наш организатор досуга!
Приближалась полночь, условленный час собрания ордена Странствующих Мастеров. Улицы, как всегда на исходе лета, скрыл легкий туман. Ночной Бахар наводил морок, душил неясной тревогой, приоткрыв свою лицемерную суть. Одни кварталы столицы расцвечивались гроздьями фонарей, готовясь к традиционному разгулу, другие затихали, отходя ко сну − ночная и дневная жизнь больших городов не совпадают и не пересекаются, лишь люди, как крепкие нити Судьбы, сшивают ее воедино. Те, которые утром встают за прилавок или садятся за стол управы, а вечером тискают девиц в веселых домах, играют в азартные игры и напиваются вдрызг. Мы, Странствующие Мастера, тоже стали такими нитями.
Я надел маску и кивнул ожидающей меня Аянге − степнячка получила допуск в нашу компанию в статусе не то компаньонки, не то бедной родственницы. Хугин и Мунин уже растворились в ночи, незаметно сопровождая нас в пути. Устав ордена предполагал сохранение его существования в тайне, поэтому строго воспрещал брать с собой охрану и использовать семейные паланкины. Я, конечно, схитрил, и в платье наемных носильщиков были переодеты люди Иса. Думаю, не один я такой: дураков в высших семьях не выращивали, однако они иногда рождались там сами. Крытые носилки остановились на углу улицы, и дальше мы с Аянгой пошли пешком, а Хугин и Мунин залегли где-то на ближайших крышах на всю ночь − собачья у них работа.
Домик, прикрытый темными купами деревьев, ничем не выделялся среди соседних. Место удачное: район не сказать, чтобы тихий, но респектабельный. Едальни, ресторации и увеселительные заведения высокого разряда, чтобы гарантировать посетителям некоторую конфиденциальность. На условный стук из-за створок послышался традиционный вопрос:
− Кто пришел к порогу сего дома?
− Фэншуй сэньшень, − я поправил шапочку, указывающую на статус Мастера, − с ассистентом.
Наряды странствующих специалистов по ландшафтному дизайну были изготовлены слугами по моим эскизам. В качестве основы взял одеяния Барлу, но шапочку придумал сам, ибо понятия не имел, как она должна выглядеть.
Ли Си, почтительно кланяясь, вел нас по узкой дорожке света, тянущейся от приоткрытой двери до ворот через весь дворик.
− Сегодня для вас, как и уговаривались, заказаны изысканные блюда западной кухни, Мастер, − тихо отчитался, как делал это предыдущие встречи. − Из дома наслаждений доставлены красавицы, юные и свежие, готовые услужить…
− А мой сюрприз для Мастеров? − Западная кухня же! Попробую пошутить ту же шутку с какао, что как-то провернул со мною Умин, а то на наших тайных сборищах бывало порой невообразимо скучно.
− Все готово, мой господин!
− Как поживают твои сыновья? − снял маску: здесь все друг друга знают. − Старшему скоро в школу, не так ли?
Мне показалось, или он немного замешкался с ответом? Неужели не был готов к тому, что его личность будет кем-то проверена? Нет, навыки заядлого скорлупочника помогли удержать угодливо-благожелательное выражение лица.
− Мои ничтожные отпрыски здоровы, − поклонился ниже, чем обычно, − благодарю, господин, но мы совершенно недостойны вашего внимания…
− А это уже я буду решать, − немного припугнуть не помешает, чтобы не зарывался, − кто достоин внимания, а кто недостоин.
Шум возбужденных голосов на мгновение вырвался из-за плотно закрытой двери зала для приема гостей, надежно отгораживавшей его от тишины ночи. Наш приход заметили. С радостными возгласами на правах будущих родственников распахнули объятия парочка Терасов, но первым с приветствием подбежал Дзиро − шустрый паренек всего с одной шпилькой, из младшего поколения Пиккья. Ему в нашей компании позволена, пожалуй, излишняя фамильярность, очень уж юн и обаятелен, демоненок. Даже слишком обаятелен. Зоэ Куккья, не снисходя до компании младших и низших, о чем-то тихо беседовала с наследником Туркисов, но прервала разговор и поспешила навстречу, проявляя радушие. Я с порога помахал братьям Ланфен, взъерошил челку мальцу и, как это принято в творческих кругах, обменялся легким поцелуем с Зоэ.
− Аль-Тарук, − отсалютовал бокалом из глубокого кресла Чанда Тулипало, негласный председатель нашего ордена, − мы ждем только тебя.
− Добрый вечер, коллеги, − кивнул в ответ и сдвинул набок шапочку Мастера фэншуй. − Наша сегодняшняя встреча проходит под знаком Холодной росы. Смешение энергий Воды и Воздуха делает благоприятными для обретения удачи прогулки в Восточном направлении. Цвета удачи этого дня − бирюзовый и черный. Счастливые числа − восемь… четыре… и три.
Аянга сноровисто выставила на столик восемь витых благовонных свечей, четыре упаковки сладостей и три пузырька с ароматическими маслами. Опустевшую сумочку из ее рук почтительно подхватил слуга.
− Ма-а-астер! − восторженно выдохнул юный Дзиро, зацепил коробочку конфет и поспешил в девичий кружок. Угощать и очаровывать.
Далеко пойдет, если не остановят.
− Не отнимай у меня рис, Иса, − хохотнул Чанда, оглаживая на груди расшитую звездами накидку. − Мастер предсказаний в нашем Ордене я.
Прекрасные Мастерицы отвлеклись от бурного обсуждения рискованных нарядов в модном журнале и чинно качнули высокими прическами, не забыв клюнуть из коробки по конфете. Сестер и дочерей всех семей было представлено в ордене предостаточно − девушкам тоже хотелось вкусить приключений, пусть и под присмотром родственников мужского пола. Но, кажется, больше всего им хотелось просто болтать без остановки о чем угодно. К тому времени, когда я добрался до своего кресла, удачно расположенного возле дамской компании, моды тоже были позабыты.
− Вы только представьте! − вдохновенно вещала Инеи Куккья, младшая сестра Зоэ, округляя сочные губки. − Мне вчера ночью явился призрак любимого прадедушки. Вот так, как наяву!
− Ах! − восторженный стон полушепотом. − Тебе было страшно? А что он сказал? − подружки сгорали от любопытства.
Поневоле прислушиваясь к разговору, я наконец-то сел, Аянга приземлилась на пуфик у ног: она не отходила от меня ни на шаг. Заигрывания с мистикой и инфернальными мирами сейчас были в моде, но остеречь наивную дурочку счел своим долгом.
− Проверьте стены семейного склепа, − равнодушно бросил, зная, что никто из этой братии не последует моему совету, − и пригласите монаха из ближайшего храма Смерти. Иначе кто-то не доживет до следующего полнолунья.
− Как можно! − юная оккультистка прижала ладони к щекам. − Это ж прадедушка! И он так меня любил! А монахи?.. они ведь, получается, просто выгонят его из родного дома!
− Конечно! − перебивая друг друга, поддержали ее воодушевленные дамы. − А вдруг он расскажет тебе какую-нибудь семейную тайну? Или клад… рукопись… старинные ноты…
− Ну, ты загнул! − панибратски хлопнул по плечу Дзиро Пиккья. − Мертвые не могут вредить живым. Суеверия все это, темные века. Не будь скучным, на вот, лучше выпей.
Сунул мне в руку бокал вина и ввинтился в гущу женской компании, как бы случайно касаясь пальчиков красоток в поисках очередной порции сладостей. На грани приличия, но все же на грани.
Мимо проплыла Дивия Тулипало, будто невзначай задержавшись у кресла. Тонкие пальцы осторожно тронули рукав ханьфу.
− Аль-Тарук, на последней нашей встрече ты не находил моего перстня? − теплые карие глаза смотрели с надеждой. − Такой, с лалом. Камень крупный, приметный очень…
Помню, конечно, на лилейной ручке он пламенел отблеском мирового пожара.
− Нет, Дивия, мы с ребятами хоть и уходили последними, но ничего подобного не видели.
− Я уже у всех спросила, и никто не находил, − девушка погрустнела. − Отец специально для меня выкупил его у Туркисов из последней партии драгоценных камней. Сейчас нечасто привозят камни, а этот был самый яркий и самый большой из всех, что я видела.
− Как же ты смогла его потерять?
− Ума не приложу! Весь вечер чувствовала кольцо на руке. Не привыкла еще к весу, но снять − это и в голову бы не пришло, − Дивия задумчиво рассматривала правую руку, унизанную баснословно дорогими перстнями. − Но когда вернулась во Дворец, на пальце его уже не было. И в паланкине не было…
− Откуда ты знаешь? Городские носилки, посторонние носильщики… − Девушка посмотрела на меня как на идиота. − Понял, понял, − носильщики у Тулипало тоже были из Тулипало, как я и предполагал. − Но ведь не мог его украсть кто-то из ордена? Мы все не настолько бедствуем, чтобы воровать у своих.
− Что ты! − она даже побледнела. − Я и не думала такого!.. Просто перстень жалко, он так мне понравился. Такая обидная потеря!
− А раньше здесь случались какие-то пропажи? − я спросил просто так, чтобы хоть как-то отвлечь ее от грустных мыслей.
− Ой, ну какие пропажи! − ответила она, не задумываясь, и вдруг замолчала, прижав пальцы ко лбу, будто вспоминая. − Хотя… Сначала Конни вечно терял свои побрякушки, но ты ведь знаешь, он очень неаккуратен, когда выпьет…
− А пьян он всегда, − согласно кивнул, кинув беглый взгляд на растрепанную макушку Конирайи Туркиса, ищущего истину на дне очередного бокала.
− Тогда еще не так много пил, но… почти. Зато уже больше года ничего не теряет, все украшения на месте. Ну, все, что остались, − уточнила с улыбкой. − И это отлично, потому что тогда его отец был очень недоволен, − девушка сочувственно посмотрела на пьянчужку, − он всегда им недоволен, но тогда − особенно. Еще вроде у Терасов что-то пропадало: то ли подвески с заколок, то ли браслеты из редкого электрона… а может, и всё вместе. Но они тоже особенно их не искали.
− Ну да, это же не любимые лабораторные журналы. Лишь с такой потерей наши Соколы не смогли бы смириться.
− Разумеется! − Дивия лукаво улыбнулась в ответ на мое ехидство. − Еще в самом начале наших встреч Пиккья лишились метательных шаров из змеевика. Тогда шуму много было, хоть и ценность невеликая, но Ютэка рвал и метал, доказывал, что никак не мог потерять их или где-то забыть. Перерыли все, так и не нашли…
− Ютэка?
− Ты не знаком с ним? − искренне удивилась, но потом смущенно дотронулась до рукава. − Прости, я совсем забыла, что ты при дворе не так уж и давно. Почему-то кажется, что всегда был с нами. Ютэку Пиккья отозвали из Дворца по делам семьи с год назад. Он наследник, и должен подтвердить готовность вступить в свои права перед принятием наследства. Жениться, еще там что-нибудь… − разочарование в голосе прозвучало вполне отчетливо, − я не знаю, это вам, наследникам, виднее. А тогда пришел на заседание ордена из любопытства, поддержать, как он выразился, наше начинание.
Видимо, этот Пиккья ей был симпатичен, если столько помнит о нем. Жалеет, что невестой стала не она? Зря вообще на что-то надеялась. Насколько помню из рассказов отца, Пиккья заключают брачные союзы с Тулипало в исключительных случаях, да и с остальными, кроме равных им Куккья, почти не роднятся − это не приветствуется внутренней политикой старых родов.
− Ох… − она вдруг округлила глаза. − Так что же это получается, у Пиккья пропали метательные шары, у меня − перстень… здесь завелся какой-то неуловимый воришка?
− Совсем не обязательно воришка, но… нужно быть внимательными, − вернулся я к разговору и скосил глаза вниз, на Аянгу, а она еле заметно подмигнула в ответ.
− Конечно, − Дивия решительно тряхнула локонами и любовно огладила перстни. − Я больше ничего не хочу потерять.
Шуточка с какао не прошла. Для многих напитки с молоком были привычны: Тулипало помнят традиции Танджевура, Туркисы знают кухню Зебанавара, откуда и пришло это лакомство. Морщились лишь Терасы и… о, вот неожиданность, юный Дзиро слегка позеленел и отодвинул чашку на край низкого столика, а ведь Куккья и Пиккья − потомки пиратов. Странно для островитян, контролирующих морскую торговлю: неужели у них не в ходу самые разные экзотические блюда?
Над мальчишкой снисходительно посмеялись и предложили запить конфуз вином. Веселье набирало обороты. У мужских столиков суетились приглашенные Ли Си красотки из «приличного дома», подкладывая вкусные кусочки на тарелки и наполняя бокалы. За комфортом девушек следили приятные взгляду прислужники, скромные и почтительные к гостьям. Конни Туркис дошел до нужной кондиции и радовал стихами. Даже простенькие и шуточные, они несли отпечаток таланта, заставляя юных Куккья завистливо вздыхать: им технику стихосложения преподавали с детства, но академичность знаний проигрывала живости инстинкта. Конни же, казалось, добывал мед поэзии из воздуха и влаги, кружа над своим бокалом, как трудолюбивая пчела.
Столики с дарами моря и охапками свежей зелени стремительно пустели, прислужники разливали чай и разносили сладости, пирующие разбивались на мелкие компании по интересам… Чанда с приятелем из младшей семьи направился к скрытой ширмой двери − девочки из дома наслаждений ждали в отдельных покоях, чтобы не смущать нравственность наших дам. Юнгсу Терас предложил мне сыграть партию в чатурангу и, таинственно подмигнув, передал привет от Ланфен. Неплохо бы расспросить, как здоровье моей невесты и какие свадебные идеи возникают в ее голове. Разговоры становились громче, смех живее, чопорность сползала с пирующих, как легкие шали с плеч девушек. Такие посиделки здорово сплачивают молодое поколение семей, не глуп был тот, кто все это затеял. Мы были среди своих, среди равных, и ощущение общности усиливалось с каждой рассказанной историей, с каждым новым бокалом. Даже Аянга органично вошла в этот круг, вызвав живой интерес своими замечаниями о тонкостях охоты в степи. Суслики, берегитесь!
На какую-то долю секунды я забыл, что ступаю по усеянному ловушками полю дворцовых игр, и просто наслаждался свободой. Проходя мимо диванчика, на котором уютно устроились Конни и Дивия, услышал обрывок разговора:
− Не грусти, царевна, − Туркис приобнял подругу. − Наши говорят, что скоро придет новый караван с отличными камнями и ракушками, я попрошу отца выделить тебе самый лучший лал из поставки.
− Только ты можешь утешить меня. С детства так повелось, − она потерлась щекой о ладонь, лежащую на ее плече. − Спасибо, разбойник.
И они засмеялись известной только им шутке.
Хорошая сегодня выдалась ночь.
Приказ о моем назначении младшим помощником архивариуса Малого Императорского архива вызвал сильнейшее разочарование: он выглядел пощечиной личному статусу. Равные рангом сверстники занимали намного более высокие посты во дворцовой администрации − Зоэ Куккья руководила музыкальным отделом департамента Высокой Культуры, Юнгсу Терас и другие братья Ланфен являлись заместителями начальника департамента Сокровенной Истины, Конирайя Туркис, несмотря на конфликты с отцом, числился секретарем правления департамента Всеобщего Благоустроения… Я же свое продвижение по карьерной лестнице начал с самых низов. Поначалу было обидно: даже те Мастера, что были или совсем незначительными членами высших семей, или избранными из младших, занимали хорошие должности − тень заслуг предков и вовремя сданные экзамены обеспечили им надлежащее положение при дворе. Лишь несколько позже признал правоту кадрового решения императора, мудро поместившего все еще не отбывшего наказания наследника на начальную ступень дворцовой чиновничьей иерархии.
Малый Императорский архив располагался в цокольном этаже старинного архитектурного комплекса. Каждое утро я присоединялся к потоку неприметных служащих, что теснился у бокового входа, суетливо демонстрируя вальяжной охране особые бирки-пропуска. Обязанности младшего помощника архивариуса не были слишком обременительны, но у господина Линь Яо, твердой рукой управляющего Малым Императорским архивом, никогда еще не было столь родовитого подчиненного. Все прекрасно понимали, что низкая должность − лишь ступень в карьере, ибо никогда ни один наследник не исполнял столь ничтожные обязанности. Отец демонстративно не вмешивался в мои отношения с начальником, предоставив возможность договариваться самостоятельно, а договариваться было о чем. Рядом со мной постоянно должен был находиться хотя бы один телохранитель. Аянга не могла сопровождать меня на работу, это было бы просто неприлично, поэтому функции телохранителей окончательно перешли братцам-воронам, получившим допуск в архив в качестве моих личных секретарей. Каждое утро они семенили вслед за мной, путаясь в длинных полах скромных синих одеяний, а ромбы младших семей Иса на висках весьма убедительно подтверждали их статус при моей особе. У Мунина даже первая татуировка была в виде кисти для письма, указывая на тот факт, что он удачно родился в семье письмоводителя.
При такой поддержке я блестяще справлялся с работой за два-три часа и с полным правом мог покинуть рабочее место. Два других помощника Линь Яо не завидовали наличию у меня ассистентов, наоборот, с самого начала старались оказать посильную помощь. Им мое назначение давало шанс заслужить расположение члена высшей семьи в ответ на оказанные услуги. Делать работу за меня я им не позволил, но от помощи, особенно на первых порах, не отказывался, чтобы не лишать надежд. Придет срок − поспособствую выполнению пары просьб, и будем квиты.
В архиве мне понравилось: здесь было тихо, никто не беспокоил любопытствующими взглядами и вопросами, поэтому просиживал здесь с утра до вечера, прерываясь лишь на тренировки. Хватало времени и на подготовку к экзаменам, чтобы радикально повысить ранг. К тому же по работе пришлось окунуться в поток отчетов об обыденной жизни столицы, а в них попадалось немало интересного. Живой пульс большого города с его проблемами и неурядицами, достижениями и радостями пробивался сквозь сухие строки докладных записок. И еще возникло желание порыться в бумагах Большого Императорского архива, размещенного в отдельном здании − реляции со всех концов империи стекались именно туда.
Хугин и Мунин старательно шуршали листами, формируя подборку сводок из жизни столицы годичной давности по разным направлениям. Доклады и отчеты о поставках продовольствия я уже внес в сводный список входящих документов, совместив со списком копий исходящих распоряжений на этот счет. От составления годовой картотеки докладов и отчетов я и сам получал определенное удовольствие − страсть к каталогизации, проснувшаяся за просторным столом в прохладе архива, хоть и удивила, но порадовала. Все же я настоящий Иса.
Придвинул к себе очередную стопку листов, положенную кем-то из секретарей на край моей столешницы. Что там у нас? Доклады стражи кварталов. Внесу-ка их в картотеку под отдельным инвентарным номером, пусть подошьют в специальную папку вместе со сводной справкой, составленной весьма толково. «За отчетный период в Бахаре совершено: убийств... ограблений... нарушений общественного спокойствия... нападений демонов…» Что? Я впился глазами в строки отчета. Пять случаев нападений демонов за прошедший год? Разрушено восемь домовладений, погибли три отряда стражей и двадцать пять обывателей, в общей сложности уничтожено двенадцать отродий изнанки. Даже Мельхиор Железный и Анохорт Мунх за годы своих экспериментов не успели вырастить демонов из демонят, они так и оставались детенышами, откуда же в столице взялись злобные взрослые особи? Вреда они причинили немало, по улицам до сих пор ползали шепотки, что власть не способна защитить своих законопослушных подданных − Амагелон рассказывал об этом, и теперь я нашел причину. Два случая, кстати, были зафиксированы в том квартале, где собирались Мастера.
Опять то ли потери, то ли кражи, опять присутствие демонов… какое-то дурное дежавю.
Зиан Гюрен Иса, старший следователь управления внутренних дел, начисто обглодал последнюю косточку, достал из стоящей на боковом столике плетеной корзинки одну из скрученных в тугие валики и пахнущих лимоном горячих влажных салфеток и тщательно вытер пальцы. Официант незаметно забрал использованную и исчез, не создавая помех разговору.
− Очень вкусно, я такого еще не пробовал.
Мы сидели на веранде одного из самых дорогих ресторанов Бахара, который радовал посетителей высокой кухней Канамарки. Морские свинки в исполнении здешнего шефа, на мой взгляд, были сносны, но не шли ни в какое сравнение с теми, что подавали нам в гостевых домах в маленьких селеньях Тянь-Мыня. Или усталость и голод тогда были лучшей приправой? Впрочем, я пригласил следователя разделить со мной немудрящий обед не ради гурманских наслаждений − его имя стояло под отчетами о нападениях демонов.
− Да, неплохо, − подтвердил я любезно. − Но, думаю, беседа принесет нам куда больше удовольствия.
− Уверен в этом, − чуть склонил голову Зиан Гюрен.
− Меня интересуют случаи нападения демонов в Бахаре. Как я понимаю, Ваше присутствие в квартале Ворон было вызвано наличием демонического следа в свершившемся там преступлении. Предыдущие случаи выглядели так же?
Похоже, что такого вопроса следователь от меня никак не ожидал и теперь пытался найти выход из положения: возражать не хотелось, но интересы дела не позволяют ответить согласием. Наконец, он решился.
− Совсем не так. Происшествие в квартале Ворон совершенно не вписывается в общую картину. Там известные Вам злоумышленники экспериментировали с выращиванием подчиняющихся человеку демонов, предыдущие же эпизоды были совсем не такими. Во-первых, в столицу проникали уже взрослые сильные демоны, во-вторых, их было по два-три в группе, в-третьих, ими никто не управлял. Договориться с ними не получалось, приходилось уничтожать, причем с большими потерями.
− А это вообще нормально? Ну, все эти демоны, жертвы и разрушения?
− Жертвы и разрушения − нормально, − усмехнулся следователь. − В столице каждый день что-то рушится и кто-то гибнет. Демоны − не нормально. Бывало, конечно, одиночки просачивались, но на рожон не лезли, никого не убивали, от стражи бежали как от огня. Сообразительные, твари. А тут будто взбесились.
− И все эпизоды похожи? Было хоть что-то, что выбивалось из привычного сценария?
− Нет. Свидетели давали одинаковые показания. Твари возникали из ниоткуда на людных улицах средь бела дня. Много всякого натворить успевали до прибытия стражи. По количеству были разночтения, но это нормально, у страха глаза велики: где двое − там и десяток, а если принять на грудь для успокоения нервов, то и до сотни дойдет.
− Никаких сообщников-людей? Никаких версий о причинах нападений?
− Нет, − собеседник вздохнул, все еще переживая горечь поражения − его расследование зашло в тупик. − Глухо. Никто ничего не видел, никто ни о чем не знает.
− Места нападений…
− Никаких закономерностей, то на одном конце столицы, то на другом, − предвосхитил мой вопрос. − Разве что в квартале Одноухой Собаки инциденты случались дважды, но там и квартал своеобразный: развлечения на грани законности, люди, прячущие лица…
− Жаль, − последний глоток легкого вина бархатисто обволакивает нёбо. Изысканное послевкусие, надо узнать название напитка.
− Жаль, − откликнулся Зиан Гюрен Иса. − Жаль, что не смог быть полезен.
− Если подобное повторится…
− Немедленно извещу Вас.
− Спасибо, − Хугин, повинуясь знаку, встал из-за соседнего столика и с поклоном протянул старшему следователю свиток, запечатанный воском с оттиском знака высшей семьи. − В любое время суток, пожалуйста. Вашего гонца проведут ко мне беспрепятственно по этому разрешению.
− Большая честь для меня, − ответный поклон не заставил себя ждать.
− Да благословит Судьба служение на благо Империи.
− Пусть здравствует Император многие тысячи лет.
На этой жизнеутверждающей ноте мы расстались, так ничего и не прояснив по делу, но готовность старшего следователя делиться сведениями я оценил. Все же в положении наследника есть не только минусы, но и ощутимые плюсы − любимые загадки и преступления можно раскрывать с максимумом доступа к информации и минимумом бюрократических проволочек.
Дни вновь потянулись медленно и размеренно − не только потому, что наступила осень с ее длинными прозрачными вечерами, но и потому, что жизненный ритм приобрел упорядоченность. Я уже не был диковинкой при дворе, почти ничем не выделялся из толпы таких же молодых балбесов, поэтому жадное внимание сплетников переключилось на кого-то еще. Аянга, еще недавно занятая исключительно тем, что вычищала наши покои от любопытствующих посторонних, теперь все больше пропадала на тренировках или в своей лаборатории, оборудованной в небольшом флигельке, примыкающем к особняку. Сию, с самого переезда бродивший невесть где по просторам Дворца, снова следовал за мной по пятам − не иначе как вспомнил, что является хранителем. Тренировки, подготовка к экзаменам, работа в архиве, где ориентировался все лучше и лучше…
Линь Яо, церемонно кивнув, отбыл домой, помощники архивариуса тоже закончили работу и вопросительно поглядывали на меня, не осмеливаясь уйти раньше и этим проявить непочтительность. Я же задерживался из-за Сию, он не откликнулся на зов. Да, в один далеко не лучший для меня день хранитель увязался за нами. Я наивно полагал, что, проводив нас до дверей, Сию в очередной раз отправится на поиски кошачьих приключений, но тот так настырно ломился в здание, что пришлось обращаться к Линь Яо за разрешением для котика на пребывание на вверенной ему территории, клятвенно заверив, что котик воспитанный, никуда не полезет и ничего не перевернет. Чувствовал себя при этом полным идиотом. Разрешение, однако, было получено − скорее всего, потому, что уважаемый архивариус впал в прострацию от моей наглости. Только котов в архиве и не хватало!
Заверив коллег, что вполне оценил их добросовестность и трудолюбие, но в поисках питомца мне достаточно помощи собственных секретарей, отпустил их домой. Мы последовательно обошли зал за залом. Заглядывали за пыльные нижние полки, проверяли укрытые сгущающимся сумраком закутки за стеллажами, звали Сию. Он не отзывался, хотя явно был где-то здесь. Выходка хранителя даже порадовала − подобных каверз кот не чинил с тех самых пор, как побывал в руках живодеров-демонологов, но не на шутку беспокоила причина молчания. Чем он так занят, что не слышит ни зова, ни поисков? Обшарив весь архив, наша компания подошла к кабинету господина Линь Яо. Этот кабинет был весьма уютным гнездышком и находился дальше всего от входа в самом конце сквозного коридора, что позволяло управляющему ненавязчиво контролировать работу служащих просто по пути от двери до двери. Дверь в кабинет, разумеется, никогда не закрывалась, ибо начальник бдил всегда. Я несколько раз заходил сюда по его приглашению и еще в первое посещение оценил и изысканный старинный паркет, и мягкие пуфы у чайного столика, и комфортные сиденья у письменного стола, поэтому ни капли не сомневался в том, что не страдающий от скромности Сию захочет проверить на удобство кресло начальника. Но хранителя, как оказалось, интересовало вовсе не оно: он так увлеченно пытался протиснуть свою уже весьма упитанную тушку в узкий просвет между стеной и массивным старинным шкафом, что даже вздрогнул, когда моя рука легла на его голову. Что там может скрываться?
С первой из проблем − сдвинуть шкаф, не поцарапав старинный паркет − Хугин и Мунин, поднатужившись, справились. Шкаф скрывал почти слившийся со стеной контур двери. Именно к ней и рванул Сию. Дверь была невысокой, даже Хугину нужно будет пригнуться, чтобы войти, и будто вмурованной в стену. Ключа не было, как не было и прорези для замка, и дверь, казалось, никогда не открывалась с нашей стороны. Спрятанные двери − что может быть интересней? Войти? А как же! Да и Сию не зря так настойчиво стремится сюда, упираясь лапами в белёные доски.
Отсутствие ключа и замочной скважины казалось мне второй проблемой, но не стало препятствием для телохранителей: ловко орудуя прочными метательными ножами, они смогли отжать дверное полотно от косяка, зацепили петли и выдернули крепления из деревянной коробки. Прочный засов еще держал дверь изнутри, но в узкую щель смог протиснуться Мунин и отодвинул его. Сразу от двери уходили куда-то вниз узкие ступени крутой лестницы. Вся компания только и ждала моей команды, чтобы нырнуть в темноту, но я не спешил ее отдавать. Тут мы столкнулись с третьей проблемой: по вечерам в архив приходили уборщики и совали носы и метелки даже в самый отдаленный уголок, а четкие от раскрошившейся штукатурки следы подошв в кабинете начальника не увидит только слепой. Компрометирующие следы мы и сами уберем, но кто-то должен остаться и аккуратно выставить ненужных визитеров.
Я вновь разложил на своем рабочем месте документы, вышел к дежурящим у входа охранникам и велел никого сюда не пускать, посетовав как бы про себя на срочную работу. Это никого не удивило, сотрудников Малого архива часто привлекали для составления аналитических обзоров. Потом прихватил у соседа лампу и вернулся в кабинет управляющего архивом, где телохранители уже заканчивали с уборкой: Хугин принес из общей чайной комнаты кувшин с водой, Мунин пожертвовал широким шарфом-поясом, а Сию выкатил из-под стеллажа завалившуюся метелку для пыли. Ею братья-вороны замели на ступеньки осыпавшуюся со стены штукатурку, споро замыли белые пятна на полу и выстроились у двери, всем своим видом демонстрируя готовность к погружению в тайну. Но по воле Судьбы Мунину пришлось остаться на страже − он вытащил короткую спичку и с досадой плюхнулся на стул, возмущенно скрипнувший ножками по паркету.
Сию резво умчался вперед, а мы спускались долго. Скругленные своды уходили в вышину, и свет единственной лампы не мог рассеять вековую тьму над нами. Его едва хватало, чтобы разглядеть ступеньки, покрытые неприятно похрустывающим мусором и слежавшейся за годы пылью. Спуск становился чем дальше, тем круче. Порой нога соскальзывала со стертой ступени, и я жалел, что никто не страхует позади − Мунин бы и здесь пригодился.
Лестница кончилась внезапно, и мы остановились посреди какого-то зала. Темнота подкралась с боков, окружила, взяла в мягкий захват, но очерченный светом лампы круг осторожно отодвигал ее от нас. Хранитель уже успел освоиться, перетек в энергетическую форму и, рассыпая синие искры, блуждающим огоньком метался по стенам, то скользя на одном уровне, то рывком смещаясь выше или ниже. Нет, не по стенам, понял я, подойдя ближе, − по полкам, тесно заставленным футлярами. С трудом вытащил тот, около которого крутился Сию, смахнул толстый слой пыли и прочитал на обложке: «Полнейшее и подробнейшее изложение событий за 644 год». Внутри оказалась стопка прошитых журналов, один из которых неожиданно распался на середине. Желтоватая от старости бумага, поблекшая тушь, но почерк писца тверд и разборчив: «…Лето 38 года правления Властительницы Ксуеман, Дочери Судьбы и Смерти, отмечено непродолжительной засухой…» Перечитал, не веря собственным глазам, потом вернулся к надписи на обложке… Я ни разу не встречал свидетельств прежней эпохи в церемониальных залах и административных корпусах Дворца − за время своего правления императоры Янгао стерли любые напоминания о Пинхенгах, разве что Божественная Ксуеман осталась в памяти народа. Уничтожить документы и летописи, видимо, не рискнули, но подальше с глаз убрали. Похоже, мы нашли древний архив − настоящее сокровище! Жадно разглядывал уходящие во тьму стеллажи, понимая, что прочесть сохраненное здесь не хватит всей моей жизни, но начну с попавшего в руки футляра, не зря Сию рядом с ним крутился. Хорошо, что чиновничьи одеяния так широки, под ними можно спрятать многое. Но это разовая акция, нам надо найти более доступный вход к хранящимся ценностям. В том, что он есть, я не сомневался.
Подвал оказался огромным, много больше нашего цокольного этажа − бродить и бродить средь его стеллажей... но на вторую дверь набрели быстро. Она была оснащена внешним замком, значит, и вход находится где-то у наружных стен. Задача ясна, завтра же приступим к ее решению − мне не терпится поскорее заняться изучением найденного. Сейчас же нам пора возвращаться: раньше я себе не позволял задерживаться на рабочем месте сверхурочно, и лучше, если все будет идти как всегда.
Следов вторжения в свой кабинет начальник архива не заметил, вел себя как обычно, и даже стал оставлять службу в соответствии с зимним расписанием до наступления сумерек, что позволило и нам не засиживаться среди бумаг. Уже почти неделю мы рыскали вокруг строения, таясь от посторонних глаз, но результата все не было. Привлекли к поискам и Аянгу − ее зоркое око способно высматривать не только сусликов и посторонних средь Иса. И вновь отличился Сию: именно он привел к павильону с колодцем, находящемуся в странной близости от здания архива.
К колодцам в Бахаре было особое отношение. Здесь верили, что соединение воды, огня и воздуха порождает бесчисленных духов, вызывающих лихоманку и понос. А если в воду заглянет луна − тяжелые галлюцинации обеспечены любому, кто напьется из такого колодца. Поэтому каждое средоточие воды было защищено от огненного ока солнца и серебряного взгляда луны тяжелой крышкой, а от вездесущего игривого ветра − стенами павильона. Сколько таких строений, от убогих хибарок до миниатюрных дворцов, видели в странствиях! Этот был столь же изящен, как любой павильон в нашей части дворца: островерхая крыша покоилась на тяжелых балках, под ней шли узкие прорези, впускающие дневной свет, белоснежные стены укреплены темными металлическими накладками, а вход прикрывала крепкая дверь. Карминовые ступени так и манили подняться − но желающих не находилось. Хотя мы как раз желали.
Внутри было тихо и сухо. Крышка колодца сдвинулась легко, и фонарь, привязанный к веревке, скользнул в узкое жерло колодца, осветив сначала ряд вбитых в стену железных скоб. В стене обнаружили обитую медью дверь с висячим замком. Вот он, вход в древний архив, спрятан там, где никто бы не догадался его искать. Но я нашел!
− Господин!.. Высокий господин… − девчушка, догнавшая нас на границе владений Иса и с почтением протягивающая мне футляр в цветах Куккья, чуть запыхалась. − От имени пресветлой наследницы Зоэ просим вечером посетить наш Дом.
Аянга с поклоном приняла украшенный шелковыми кистями футляр с посланием. Куккья очень серьезно относятся к своей привилегии нарушать формальные правила общения, поэтому приглашение на дружескую вечеринку вручили не через секретарей, а вот так, на тропинках дворцовых садов. Отказаться нельзя: каждая высшая семья устраивает званые приемы, я тоже обязан в ближайшее время созвать гостей. Интересно, где, когда и как эти хитрецы вручали послания другим наследникам? Или только меня проверяют, насколько готов к внезапному приглашению? Что же, нас не застанешь врасплох, а архив подождет − он ждал уже столько лет…
Поводом для приема стала выставка молодого художника. Приглашенных было немало, и Мастера были практически все, но на официальных приемах мы держались отчужденно, поэтому ограничились исключительно ритуальными поклонами. Ажиотажа в выставочном зале не наблюдалось − большая часть сразу переместилась к накрытым столам. Не так уж и высоко ценят во Дворце искусство.
Автор скромно переминался с ноги на ногу в углу просторного зала, пощипывал от волнения жидкую бородку, и без того изрядно пострадавшую в муках творчества, и нервным движением руки отвергал предлагаемые слугами напитки. Картины были неплохи. Техника, сюжеты, композиция − грамотно и выверено, не без легкого щегольства, но не более. Не хватает силы таланта, чтобы встряхнуть самодовольное болото, нет того огня, что пылает в Оксинате Васа.
− Вам особенно удаются закаты, − я не мог этого не оценить, у меня они получались неважно.
− Благодарю! − вспыхнул радостью живописец, но осмыслив синие тона моего одеяния, так же быстро погас, стараясь скрыть это поклоном.
Моя похвала была ему не интересна − Иса никогда не слыли ценителями прекрасного, а те Куккья, кого он провожал жадным взглядом, не спешили давать оценку его работам. Татуировка их создателя указывала на принадлежность к младшей семье, большая удача, что он вообще пробился пред светлые очи старших, в павильон Куккья во дворце. Придраться было совершенно не к чему, но если нет повода для критики, неужели надо хвалить? Обойдется, низкорожденный мазила! Именно поэтому, едва скользнув взглядом по картинам, значительная их часть предпочла бесспорные шедевры кулинарии сомнительным шедеврам живописи.
Я тоже потерял к нему интерес.
Будто почувствовав, ко мне поспешила сама прелестная Зоэ. Опять приветственные поцелуйчики, сияющие глаза и украшения, искренняя забота хозяйки приема.
− Не скучаете?
− Разве можно у вас скучать? Но с гораздо большим удовольствием послушал бы музыку, − отпустил комплимент ее собственным талантам.
− О, музыкальный салон к вашим услугам, − широкий рукав описывает полукруг, указывая на двери в дальнем конце зала. − Наши юные дарования готовы усладить слух дорогих гостей.
Аянга не стала сопровождать меня к музыкантам, контролируя лишь плотные створки ведущей в салон двери, закрывшиеся за спиной. Меломаны, среди которых углядел вечно растрепанный хохолок Дзиро Пиккья, расположились за столиками с вином и закусками. Ну да, хоть с юными дарованиями, но наш пройдоха ухитрился пробраться на прием! Музыканты наряжены в расшитые золотом летящие шелка, лица напудрены добела, губы и глаза прорисованы тщательно. В негромкие переборы струн цыня и стук барабанчика задушевным шепотом вплетаются нежные голоса флейт. Белокурая малютка аккуратно пробежала молоточками по каменным пластинам литофона и запела хрустальным голоском:
− Птичка… я птичка в чертогах Луны...
Я замер − когда-то эту песню пела мне мама. Сколько раз в детстве воскрешал в памяти голос, похожий на звон серебряных колокольчиков, чтобы не забыть… и помню. До сих пор помню.
− Прилетела, душой воспаря. Снег на ветвях и морозные сны обнима-а-ают…
Мелодия взлетела, а голос за ней не успевал. Не возьмет верхнюю ноту? Обидно за малышку.
− Меня в пустоте января, − мелодию уверенно подхватило и увело на нужную высоту зрелое сопрано.
Сердце ухнуло: серебряные колокольчики! Те самые. Кто?!!
Демоны, эти белые маски лиц, брови-бабочки, алые лепестки губ − все на одно лицо! Вот она: повыше и пофигуристей остальных, взрослая дама среди голенастого молодняка. Держится чуть в стороне от живописной группы, раскинувшей розовые шелка по возвышению сцены. В руке палочка из лунного дерева, командам которой повинуются исполнители, слишком неопытные, чтобы играть и петь без контроля наставницы. Не может быть. Этого просто не может быть! Камерный оркестрик тем временем закончил композицию, дирижер обернулась и удовлетворенно улыбнулась публике, снисходительно аплодирующей младшему поколению Куккья. Наши глаза встретились − и ни тени узнавания, никаких эмоций, кроме радости от хорошо выполненной работы. Но я же помню голос и знаю, хоть и не вижу, что на виске у нее роза оплетает двойную флейту! Нет, вот взгляд дамы возвращается ко мне, застывшему у створок двери, скользит по наряду в цветах Иса, чистому виску, встречает зелень глаз, столь же яркую, как у нее самой… она склоняется в почти незаметном поклоне и опять равнодушно отворачивается к питомцам. Те, повинуясь команде, собирают свои инструменты и удаляются под похвалы зрителей за расписные ширмы…
Даже не оглянулась!
Мне было необходимо хотя бы на пять минут остаться одному, и я осторожно отступил к одной из ширм с пасторальной сценкой. К счастью, в скрывавшемся за ней алькове никого не было. Напоследок огляделся, не заметил ли кто моего исчезновения, и обрадовался, увидев входящую в зал Зоэ, окруженную сонмом поклонников: теперь всем будет не до меня. Поклонники, разумеется, умоляли красавицу спеть, та, разумеется, скромно отказывалась, но в конце концов, мило порозовев, сообщила, что исполнит песню, но только одну, и только потому, что это новая песня, которую она сочинила сама, и ей хотелось бы услышать не предвзятое мнение истинных ценителей… Полное внимание зала и восторженный прием были гарантированы. А я, наблюдая за устроенным Зоэ представлением, как-то незаметно успел успокоиться.
После выступления Зоэ вовсю наслаждалась вниманием гостей и почитателей. К ним присоединился и я, правда, выразил свое восхищение юными талантами:
− Молодые музыканты играют весьма неплохо. Хотелось бы сказать наставнице пару добрых слов.
− Что, понравилась? − красотка мигом утратила всю благожелательность и ехидно рассмеялась. − Скажу по секрету: под гримом этого не видно, но она уже старая.
− Шутка удалась, − улыбнулся в ответ. − Обычно наставнику приятно, когда хвалят его учеников.
− Не в этом случае, − поморщилась Зоэ, − от похвалы она не смягчится. Что вы, мужчины, до сих пор в ней находите? Никогда не понимала, но ведь и ты обратил на нее внимание… − сердито фыркнула и подала слуге знак. − Передай Элиссе, чтобы ждала в малой беседке. В поместье еще успеет. Сидела там репетитором, и все было спокойно, какой идиот прислал ее сегодня?
Густой сумрак обнял фигуру женщины в темных одеждах, шагнувшей нам навстречу и склонившейся в церемониальном поклоне, лишь лицо и кисти рук белели в ночи. Мой ответный поклон был безупречен, а наследница Куккья лишь небрежно кивнула. Разумеется, Зоэ лично проводила меня к беседке и представила своей бывшей учительнице, а потом какое-то время ревниво прислушивалась к нашей беседе. Не найдя в нашем обмене дежурными любезностями ничего интересного, она наконец-то удалилась. Кажется, никого живого нет рядом, можно говорить открыто, насколько это возможно.
− Как ты?.. − наш шепот слился в один вопрос.
Я отступил на шаг, как бы давая ей слово.
− Зачем это все, Ганга? − пальцы стиснули полу плаща. − Я поклялась не искать встречи с тобой!
− Так ты и не искала, а я не клялся, − не так представлял свидание с той, что дала мне жизнь. Вновь подняли голову старые обиды. Спокойствие давалось с трудом: я знал, что должен быть почтителен к матери, и едва удержался от резких слов. − Но всегда хотел узнать, почему ты меня оставила? Почему ушла от меня, отца, от всех нас?
− Хотел! − всплеснула руками. − И этот хотел! Опять вы от меня что-то хотите!!!
− Просто расскажи! − хотелось вытрясти из нее правду, и она это будто почувствовала.
− Ты не знаешь… − ее голос дрожал от слез, − не представляешь, каково это жить под гнетом жестких правил старшей семьи! Когда ты младшая и почти бесправная жена…
− Но ведь правила одни для всех! Разве отец не любил тебя? Обижал?
− Он Иса! − в глазах сверкнул огонь, а лицо исказила злая усмешка. − Иса не способны любить! Их сердца закованы в броню приличий, а в голове сидят лишь законы и уложения. Там нет места для любви!
С этим никак не мог согласиться: я тоже Иса, и я любил. И отношение отца видел несколько иначе, но даже эта версия не объясняла поступка матери, сказавшегося и на моей репутации.
− Но он многое тебе позволял…
− Исключительно из равнодушия! − пылко отмела мои возражения. − Ему было абсолютно все равно, чем занимаюсь в то время, когда он трудится на благо империи, а на ее благо он трудился постоянно! Я устала быть одна среди ненавидящих меня слуг, вести войну с презирающей меня Маралой… кстати, как она пережила позор своего мерзкого сыночка?
− Ей нелегко, − постарался ответить дипломатично.
− Ей нелегко! Надо же! Нелегко ей! − раздраженно заправила за ухо выбившуюся из прически прядь. − А мне было легко? Долгие годы в гадючнике, рядом с главной гадюкой… Мне было легко?
− Расскажи, − тихо попросил, ошарашенный напором эмоций. − Все, что считаешь нужным.
− Я была совсем юной, когда засияла звезда моего таланта. Старшие Куккья скрипели зубами, но вынуждены были любезно улыбаться, представляя меня, отпрыска захудалой ветви, при дворе Императора. У моих ног был весь Бахар, и твой отец был далеко не единственным, кто искал моей благосклонности, но он предложил брак, и старшие Куккья с радостью отдали меня в младшие жены. Я хотела петь, я мечтала о славе, но кого интересовали мои желания и мечты? Даже то, что Нидхи позволил мне участвовать в представлениях во Дворце, выглядело издёвкой. А потом родился ты, и мне остались одни колыбельные, и то, лишь тогда, когда Марала соизволяла отпустить меня в детскую: по ее мнению, делать мне там было нечего, нянек у Иса достаточное количество, − Элисса замолчала, а я вспомнил, с каким нетерпением ждал ее и не мог понять, почему мама приходит так редко, но ни тогда, ни сейчас не заподозрил в этом Маралу. − Эта гадюка уже почти сломала меня, когда появился он, и я полюбила. Полюбила так, как не любила никогда. И не жалею от этом, слышишь? − темные провалы глаз сверкнули зеленым огнем. − А когда я пригрозила, что буду открыто встречаться с любимым, твой отец струсил и побоялся удерживать. Да, я ушла от Иса, но была честна. Знаешь, это было даже смешно: он так испугался скандала!
− Как ты могла? Ведь семья Первого министра должна выглядеть безупречно в глазах людей?
− Эти, как ты выразился, «люди», с первого дня не одобряли меня. Их мнение никогда не было интересным.
− А как это отразится на нас, ты подумала?
− Ах-ах, − вырвался злой смешок. − С вами-то что могло случиться? Иса всегда выкручивались из неприятностей и свои проблемы перекладывали на других. Не вы, а я рисковала своей судьбой!
Интересное замечание… за столько лет она так и не поняла, что натворила? Что своим побегом она чуть-чуть, но поколебала устои империи? Или вообще не интересовалась теми, от кого убежала? Впрочем, она же Куккья...
− Почему ты теперь с Куккья? Почему не вернулась к нам… ко мне?
− Потому что твой отец в очередной раз воспользовался моим бедственным положением. Он, не задумываясь, избавился от меня совершенно унизительным способом: вернул в ту семью, откуда брал, разлучив с любимым. Заставил меня поклясться в том, что я перестану выступать перед благодарной публикой, что не буду искать встреч с тобой… он лишил меня всего! И все тайком, чтобы никто не догадался! Теперь для всех он невинно пострадавший, а я − падшая женщина, вынужденная жить из милости главы Куккья, скрывая свое настоящее имя, и учить пению сопливых детишек, в которых нет и тени моего таланта.
− Ты не совсем права. Зоэ, например…
− За-у-ряд-на! − отчеканила, как клеймо поставила.
− Хорошо, − согласился с вердиктом. Мне это было не столь уж важно. − А твой любимый? Что случилось с вами, расскажи. Я хочу понять твой выбор.
Рассказ то и дело прерывался где мечтательными, где горестными вздохами и был достоин представления на сцене.
Тогда, почти десять лет назад, «запертую» в столичном поместье младшую жену Нидхигираманирари всюду сопровождала пара крепких молчаливых телохранителей-Куккья. Один из них не только пал жертвой любви к юной красотке, нежной, как первый весенний цветок, но и смог пробудить в ней ответные чувства. Да иначе и быть не могло, ведь он обладал всеми мыслимыми и немыслимыми достоинствами, а она была так несчастна! Он решился выкрасть ее из дома, защитить от всего мира, от гнева двух высших семей, ибо Пиккья тоже покарали бы его за отступничество. Эти двое скрылись в снятом домишке на окраине столицы, где были по-настоящему счастливы − она пела ему, а он сидел у ее ног и с обожанием смотрел в ее лицо… но потом сбережения телохранителя подошли к концу, а надо было на что-то содержать любимую. Он нанялся в охрану каравана, идущего на юг, а она осталась, целыми днями сидела у окна, грызла орешки, страдала в разлуке, пела грустные песни и так ждала встречи… Но любимого все не было и не было.
Как из ниоткуда на пороге возник постылый муж, предложивший вернуться в опротивевшее поместье… Она гордо указала ему на дверь. А караван все не возвращался. Она не знала, куда бежать и у кого просить совета: за всю свою жизнь не выходила на улицы города в одиночестве, да и просить не умела. Неужели с милым случилось что-то страшное? Где искать его следы? Чтобы покупать орешки и оплачивать услуги доброй вдовы, помогающей по хозяйству, постепенно пришлось расстаться с прихваченными украшениями. А потом и хозяин домика заявился с дурацкими вопросами об арендной плате. Он намекал, что любимый просто сбежал, бросив на произвол судьбы, но поверить этому она не могла. Разве мог он так поступить? Она отдала хозяину последний браслет и оттянула выселение еще на пару месяцев.
И снова пришел Иса. Оплатил все долги и, не внимая слезам и мольбе, отослал в поместье Куккья, под надзор высшей семьи. Зоил Куккья, глава, пообещал личное покровительство, если она согласится с условиями Иса: развод, смена имени, тихая жизнь в стенах поместья и полный разрыв связей с прошлым… пришлось соглашаться, одна она бы не выжила. Так навсегда исчезла несравненная Ясухиро и появилась никому не нужная Элисса. Иса еще о каких-то фамильных драгоценностях спрашивал… Можно подумать, она помнит, что и кому продала! Несколько раз тайком приезжала к домику, в котором прошли лучшие дни ее жизни, но он был сдан в аренду совсем незнакомым людям. О караване тоже узнать ничего не удалось. Следы любимого навсегда стер ветер разлуки.
− Но я знаю, он пришел бы за мной! − шепот не скрывал отчаяния. − Если бы…
Если бы был жив − не решаешься признаться в этом даже себе, мама?
По дорожке зацокали каблучки. Энергичный упругий шаг, шелест шелковых одежд, аромат гардении и мандарина… Я шагнул в густую тень кустов, скрывавших беседку, и слился с ночью: незачем Куккья знать, что мы беседовали так долго.
− Аль-Тарук уже ушел? − Зоэ совсем не удивилась, обнаружив Элиссу в одиночестве.
− Кто? − непритворно удивилась та, ведь мое новое имя так и не прозвучало сегодня.
− Наследник Иса, восхищенный тобой, − ни издевки, ни собственного превосходства даже не пыталась скрыть.
− Да, сразу после Вас, − она тоже оказалось неплохой актрисой. − Я могу покинуть беседку? Здесь становится зябко.
− Конечно, − равнодушно кивнула Зоэ, − можешь быть свободна. Тебе уже подготовили паланкин. Но куда исчез Иса? − еще раз окинула внимательным взглядом притихший сад. − Не попрощался… и девица его в зале, ждет как собачонка…
Услышав это, я быстро обошел дом, по дороге собрав осенний букет из первых попавшихся под руку веток, и появился одновременно с дамами совсем с другой стороны.
− Недаром ваши сады славятся среди высших семей, − вручил Зоэ композицию в золотисто-алых тонах, куда в потемках затесалась пара фиолетовых ветвей кизила. Гадость какая-то, право слово! − Гулять по ним одно удовольствие.
− При свете дня они выглядят намного лучше, − соратница по клубу повлекла за собою в почти опустевший зал, даже не взглянув на Элиссу. − Тебя потеряла родственница, да и я волновалась…
− Спасибо за прекрасный вечер, наследница.
Зоэ мило порозовела и погрозила пальцем:
− Посмотрим, как справишься с приемом ты, наследник!
Мастер Наронг нашел для меня полчаса между тренировками. Маленькая комнатка при зале, заставленная конторками и стеллажами, меньше всего подходила тренеру охраны семьи.
− Удивлен? Я тут специально ничего не менял, чтобы не забыть, − ответил он на мой невысказанный вопрос, шурша бумагами. − Знаешь, если бы не оскорбление Главы семьи, я бы твоей маменьке памятник поставил, − заявил он, мечтательно жмурясь, − хотя бы бюст. Раньше Пиккья настаивали на том, что правящих охраняют только их люди, это, дескать, непреложное правило, идущее из глубины веков. А тут − такой повод турнуть со двора этих павлинов разряженных! А что? Имеем полное право, ведь Пиккья не удержались на заданной ими самими высоте. И нам уже не приходится изображать из себя письмоводителей и секретарей, готовим охрану открыто.
− То-то, я смотрю, Хугин и Мунин у нас настоящие мастера делопроизводства! − прошелся по своим телохранителям.
− Ты дал им новые имена? − мастер сдвинул очки в модной оправе на кончик носа. − А ты знаешь, господин, что за новым именем следует новая судьба? Надеюсь, твое решение − не шалость и не легкомыслие? Только шадесам позволено менять людские имена и судьбы… Хотя именно ты это должен знать, − чуть смутился он, а я всем своим видом показывал, что к переименованию братцев-воронов подошел со всей ответственностью. Да, Учитель Доо тоже предостерегал от игр с Судьбою, но вот не получалось. Или это не я, а Судьба играет со мной? Ведь на самом деле я их не придумывал, эти имена сами по себе возникли из ниоткуда.
− Ладно, − старик с сочувствием посмотрел на меня. − Какой толк тебе в имени? Оно исчезло навечно вместе с ним, да и не называли они нам свои имена, было у них и такое право, тоже «идущее из глубины веков». Расскажу тебе лучше, что помню, − именно я искал их любовное гнездышко по просьбе Главы семьи. И по его же просьбе никаких документов не заводил, не потому, что тайна, а потому, что больно. А сейчас так и вовсе не нужно это никому − было, да прошло, да быльем поросло.
Я пришел к приюту беглых влюбленных, чтобы хоть что-то узнать о временах, которые мать мнит самыми счастливыми в своей жизни. Небольшой домик, построенный специально для сдачи внаем на окраине квартала Феникса, где селились крепкие домовладельцы, и вправду оказался справным. Никаких излишеств, но есть все, что необходимо, даже внутренний дворик старательно засажен кустарником и пышными осенними цветами. Рядом находилась весьма приличная продуктовая лавка, общественный сад с многочисленными едальнями и казармы стражи квартала, хранящей покой этих улиц. Сейчас здесь обитал сам хозяин Во с женой. Этот пожилой рыхлый мужчина с охотой рассказывал, как лет двадцать назад построил на соседних участках два дома, побольше для семьи и маленький «на старость», здесь многие так делают. Вот и он, отойдя от дел, прежнее свое жилье отдал дочери с мужем и внукам-пострелятам. Зять выбился в люди из бедноты, сейчас работает оценщиком в скупке, так что большой дом ему как раз по статусу будет, а им с женой и здесь места хватает.
Все это я узнал буквально за пять минут знакомства. Во с удовольствием сплетничал о прежних жильцах, а уж о странной парочке, снимавшей этот дом более десяти лет назад, готов был рассказывать часами: вроде и жили всего ничего, но память оставили долгую.
− Как не помнить? Помню! − разливался соловьем домовладелец. − Она, такая, вся... этакая, ни слова в простоте, нос задран, ручками этак поводит… − хозяин Во покрутил пухлой ладошкой и зажмурился. − Она, значит, вся из себя знатная дама, а мы вроде и не люди, а сверчки какие, на потеху тут в клеточке сидим. Только вот скажу я тебе, парень, хоть знатных дам в нашем квартале отродясь не водилось, не похожа она на высокую госпожу. Не веришь? Ну не такие они, высокие госпожи! Они из шелков и туманов сотканы, − вот ведь, пробило мужичка на поэзию! − Но эта тоже хороша, ничего не скажешь. Ясно, чегой муж еёйный совсем голову потерял, и все вокруг нее мелким демоном вился. Он-то мужик был непростой, жизнь знал, руки в мозолях, как у ратника, и шея не гнется, гордец. Но не ратник, нет. Боевой мужик, но не вояка. Толковый был: распоряжался, чтобы и еда в доме, и чтобы порядок... Сестра моя, покойница, как вдовая стала, у них прибирала и варила, пока при деньгах были. А эта, дамочка которая, все песенки пела да цветочки по вазочкам расставляла, прости богинюшки... Но любил он ее, шибко любил. Смотрит, бывало, и аж глаз горит. Вот за ради ее довольства и пошел в найм, купцов охранять.
− Как выглядел он, помнишь? − интересно стало, кто смог в глазах матери затмить отца. При прочих равных, глава семьи Иса являл собой весьма недурной экземпляр человеческой породы, выведенный веками селекции.
− Ну, как... сбитый такой, вот, чуть ниже тебя, а в плечах и поширше малость будет. Смуглявый весь как есть, улыбается − зубы блестят. А улыбался часто, сразу видно − счастье у него… Лицо такое... мордатое, убедительное. Дочка моя, дурища, сохла по нему тогда, да и не только она, тут, почитай, пол-улицы баб да девок к окошкам прилипало, когда он шел. Но так вот просто и не подойдешь, вдарить может.
− Татуировки какие у них были? − интересно, из высшей или младшей семьи Пиккья этот герой? Вряд ли висок был чистым, но близость к высшей семье уточнить не мешало.
− А ведь странно, − после долгого молчания протянул хозяин Во. − Она-то на лоб вечно какие-то цацки цепляла, не углядишь ничего. А он... пришел, кажись, с рыбой, я еще, помню, удивился: откуда тут, в Бахаре, рыбаки? И рыбы той не было, когда уходил... Да вот, с венком шипячьим, − многозначительно подмигнул старик, − и уходил! Я еще тогда смекнул, что не простая семья за ним стоит, видать, нашел каких-то своих в охране, с ними и двинулся.
Что-то мне это напоминает из времен наших странствий… Почему, интересно, на виске телохранителя-Пиккья вечные несмываемые татуировки меняются с дивной избирательностью?
− Имена их помнишь? Как назвались? − вряд ли эти имена настоящие, но хоть какую-то ниточку к реальным людям можно и из них вытянуть.
− Это в книге расходной смотреть надо, − толстяку явно не хочется тащиться в кабинет, рыться в шкафах, перетряхивать старые книги. − Очень надо?
− Да уж посмотри, будь любезен, − лишаю его надежды отделаться пустой болтовней. А вот не надо жадничать! Наша беседа оплачена мною целиком и полностью. Он продал мне себя, свои воспоминания и свои конторские книги за звонкую монету. Хозяин Во уныло устраивается за давно не используемой рассохшейся конторкой и долго шуршит страницами старых гроссбухов.
− О! Нашел! Широ-но Киматойя и Ясухиро, − с чувством выполненного долга сообщает мужичок. − А тебе они зачем, мил человек? Столько воды утекло, поздно искать взялся. Как сгинул мужик-то, так дамочка и убралась.
− Как убралась? Кто приходил за ней? − переспрашиваю быстро, пока не передумал рассказывать.
− Да как-то вроде сама... − глаза Во забегали.
− Не юли, сам сказал, много воды утекло, не накажут, если и проговоришься.
− А вот это, господин хороший, вилами по воде писано. И убежавшая вода мертвых за собой тащит, − изрек мудрость и помахал пухлым пальцем.
− И все же?
− Ну, приходил какой-то господин, может, кто из родичей старших, − заговорил с большой неохотой. − Домой звал. Она плакала сильно, но забрал он ее в конце концов. Чего упрямилась? Солидный мужчина, серьезный такой, сразу видно, не нашего полета птица. Я тебе по-простому скажу: тому господину мало кто заступил бы дорогу, − круглые плечи поежились, подбородки колыхнулись от пережитого страха. − Если он из родичей, а муж еёйный их прогневил, может быть, его и того... такие могут. Вот он ее и забрал.
Похоже, отец и здесь успел привести всех в ужас одним своим появлением. Вот мне бы его способности!
− А ты-то чего испугался? Угрожал он тебе? Кричал?
− Таким кричать не надо, парниш, такие только посмотрят − и ноги сами бегут туда, куда послан. Ты не видел его глаз. А вот на дамочку эту он и не смотрел вовсе, глаза отводил, будто боялся. Она все плакала, жалко ее было, но не обидит он ее, такие с дамами не воюют. Со мной расплатился честь по чести, да с сестрой, да со старухой Дандан, она тут лавку держала. Все долги отдал, − вздохнул с сожалением, сам, видимо, мечтал до нитки обобрать беззащитную жиличку. − Да и как я мог не отпустить? Одна ведь осталась, как муж сгинул, а можно ль такой цаце одной жить? Так и до беды недалеко…
− А если бы случилась беда? − ведь все понимал, проныра, но отпустил, даже не заявив об исчезновении постоялицы в управу.
− А я что мог поделать? − развел руками. − Я ей зла не желал. Может, и уберегли ее богинюшки, таких, говорят, в макушку Судьба целует, а Смерть рукавом прикрывает.
Столичный архив сослужил добрую службу. Я отыскал записи обо всех караванах за тот, нужный мне год, с поименными списками всех караванщиков и наемных охранников. Нашел в этих списках и Киматойю Широ Пиккья, старшего группы в охране каравана купца Тилидура Доре из младшей семьи Туркисов. Широ-но… приставка к имени, традиционная для островов Хико Сенжиру, татуировка рыбака… Да, Киматойя Широ Пиккья с терном на виске запутывал следы не слишком замысловато. Караван вез в Зебанавар веера и ширмы, расписанные столичными мастерами, а оттуда возвращался с богатым грузом камней и ракушек и попал в засаду. В нападении не выжил никто − я изучил рапорта сотрудников Дорожной управы об осмотре места преступления, пояснительные записки криминалистов и вердикт следователя по вверенному делу. Преступники неизвестны. Убытки купца компенсированы страховой компанией. И, значит, эта история на самом деле закончилась тогда, почти десять лет назад. Закончилась навсегда.
Я возвращал изученные документы сотруднику архива и понимал − зря вообще во все это влез. Что бы ни выяснил сейчас, никому от этого лучше не станет, только вскроются давно зарубцевавшиеся раны. Маме говорить ничего не буду, она и сама обо всем догадывается, но не хочет признавать правду. Вполне ожидаемо было обнаружить в ней такую же глупышку, как Инеи Куккья и ее подружки, но я, слава богиням, уже вырос. Не моя это история, пусть себе пылится на полках, а моя жизнь продолжается. Субботний визит к Учителю Доо. Чай с отцом и его настоятельная просьба оставить в покое Ли Си… не думал, что так быстро узнает о том, что Амагелон наводил справки о скользком типе. Сказал, что дальше разберутся без меня. Воскресная скачка с Мерхе по пожелтевшим лугам выбила из головы остатки захороненных тайн, так что возвращался во Дворец я в весьма приподнятом настроении. Даже легкое марево энергий изнанки, собравшееся над кварталом Одноухой Собаки, не снизило градус искрящейся легкости бытия.
Домик для тайных собраний ордена Странствующих Мастеров ждал нас, призывно подмигивая фонарями над воротами. Я по привычке глянул на соседние дома и невольно замедлил шаг. Света нигде не было, но над крышей жилища, стоящего дальше по улице, мерцало еле заметное кольцо зеленоватого тумана. С трудом разглядел его на фоне темного неба. Странно, после укрепления грани я давно не видел в Бахаре эманаций Запределья. Чем же полюбились изнанке наши соседи?
Пирушка началась как обычно − приветствия и поцелуи, болтовня девчонок, ароматный дым курильниц, изысканные вина, с бархатным шорохом наполняющие бокалы. Чанда Тулипало объявил себя хозяином сегодняшнего вечера и устроил коллегам встречу с танджевурской кухней, а свое искусство Мастера предсказаний продемонстрировал, собственноручно водрузив на середину центрального стола широкую вазу с лунными пирожками. Пирожки и вино наши дамы оценили и теперь, хихикая, делились мнениями по поводу полученных предсказаний, но старательно морщили носики и не рисковали приобщиться к закускам. Куккья и Тулипало, нынешние и бывшие хозяева Танджевура, ловко сворачивали лепешки с бобовой начинкой и купали их в острых соусах, наслаждались далом и карри, сгребали пальцами бириани. Я не отставал от них, вспоминая дивные странствия по югу и его огнеедскую кухню, за что удостоился уважительных взглядов остальных орденцев, с опаской не столько дегустирующих, сколько запивающих экзотические блюда. Но сама идея застолья мне понравилась, в свою очередь предложу им самовар хого − пусть неказиста трапеза, но сближает по-настоящему.
За едой и разговорами никто не заметил, как плети сизого дыма курильниц переплелись с зеленоватыми и потянулись к столу, накрыв всех сидящих невидимым покрывалом желто-зеленого искрящегося марева… а потом это покрывало резко сдернули.
− Как это? Кто? Где оно? − перебивали друг друга недоумевающие орденцы, глядя друг на друга и ощупывая себя в поисках исчезнувших перстней и браслетов. Зоэ Куккья непонимающе оглядывалась, хватая пальцами воздух у шеи − там доли секунд назад сияло роскошное ожерелье из почти не обработанных крупных опалов.
− Чего сидим? Вызывайте стражу! − крикнул я, бросаясь к выходу. − Чанда, на тебе оборона! Аянга, со мной.
Оттолкнув замершего посреди коридора Ли Си, выскочил из домика и успел заметить, как зеленый хвост энергий Изнанки втягивается под соседскую крышу. Хугин и Мунин спустились с крыш, ожидая распоряжений.
− Следить вон за тем домом, всех впускать, никого не выпускать, − не обманул я их ожиданий. − Ли Си! Да демоны тебя забери, Ли Си!!!
− Слушаю, господин, − пучок появившегося на крыльце распорядителя растрепался, выражение раскрасневшегося лица слишком уж невинное. Ладно, с этим разберемся потом, не я, так отец.
− Кто живет в том доме? Кто соседи?
− Никто, господин, − кланялся он буквально после каждого слова, ну просто образцово вышколенный слуга, но бегающие глазки я успел заметить. − Специально подбирали место для встреч так, чтобы соседние дома стояли пустыми.
− Ну этот не пустой, однозначно… Аянга, за мной!
Мы почти взлетели на забор, разделяющий участки, и спрыгнули на территорию соседей. С пыхтением за спиной увесисто плюхнулось неучтенное тело − и кого принесло? На Чанду не похоже, он знает, что такое армейская дисциплина, да и забор для него не препятствие.
− Туркис! − вот куда лезет восторженный поэтишка? − Тебе что здесь надо? Возвращайся обратно!
− Я пойду с тобой, − он стиснул свой кинжальчик, обильно украшенный самоцветами. − Лишним мой клинок не будет…
Да, воинствующий поэт − страшная сила!
− Возвращайся обратно! − рявкнул, не сдерживая эмоций. − Или хотя бы не путайся под ногами!