Аннотация: Перевод книги современника Конан Дойля: загадочное убийство, талантливый сыщик, леди и джентльмены, прекрасные принцессы и сокровища, Добрая Старая Англия: "Овсянка, Сэр..."
Здесь размещается текст перевода книги "Загадочное убийство на Куинс-Гейт". (По изданию 1908 года.)
-
Капитан Генри Куртис
"Загадочное убийство на Куинс-Гейт"
-
-
1).
Глава 1: Преступление
Шоффэр неторопливо вылез из машины. День был жарким и пыльным. Человек упарился ждать на солнцепёке. Лениво подняв капот, он без всякого интереса начал осматривать мотор, пытаясь хоть чем-то занять себя.
- "Фриц!"
Девица лет двадцати, небольшого роста, окликнула шоффэра, выглянув из-за приоткрытой двери дома, напротив которого стоял автомобиль. Её голос, подобно внезапно брошенному камню, пролетел над Кенсингтон-Гарденс.
- "Фриц!"
Шоффэр выпрямился. Это был широкоплечий молодой человек 26-ти - 27-ми лет от роду. Волосы его были коротко острижены, мужественное, но вполне миловидное лицо чисто выбрито.
2).
"Что случилось, мисс Этель?" - спросил он встревоженно. Его великолепный английский имел, однако, лёгкий немецкий акцент.
"Я хочу, чтобы ты немедленно отправился за доктором Блэком," - ответила девушка нервно, в голосе её явно слышалась тревога: "Что-то случилось с отцом. Он ушёл поспать, как обычно, после ланча, в дальнюю гостиную. Но теперь мы не можем его разбудить."
Шоффэр был человеком действия. Он не стал ничего уточнять, не медля ни секунды вынул рукоять кривого стартера, всунул её в отверстие бампера и энергично крутанул несколько раз. Отлично отлаженный мотор взревел, выплюнув облако дыма. Шоффэр вскочил на сидение, и автомобиль, резко развернувшись, стремительно помчался, поднимая пыль, в сторону Южного Кенсингтона.
3).
Прошло не более десяти минут. Автомобиль, ревя мотором, вернулся, привезя с собою шустрого джентльмена, облачённого в длинный сюртук. На голове его несколько косо был нахлобучен цилиндр, надетый явно второпях. Это и был доктор Блэк, практиковавший в районе Кромвель-Роуд. Он, очевидно, был домашним врачом, пользовавшим семейство, обитавшее в доме. Быстро выскочив из машины, что свидетельствовало о его немалом опыте разъездов по вызову, доктор стремительно вбежал в дом, дверь которого немедленно раскрылась перед ним. В холле его встретила молодая леди, поднявшая тревогу и отправившая за ним шоффэра.
"Ох, доктор Блэк!" - воскликнула она, всплеснув руками: "Слава богу, вы приехали! Мы боимся, что отца хватил удар. Он отправился, как обычно, поспать после ланча, и сейчас мы не можем его разбудить!"
4).
Юная леди быстро побежала по ступенькам, доктор последовал за ней в дальнюю гостиную, вход в которую был отделён от большой комнаты роскошной бархатной занавесью.
В гостиной находилась леди лет сорока, прекрасно ухоженная и шикарно одетая, а также молодая девушка, очень похожая на ту, что сопровождала доктора; видимо они были сёстрами. Обе леди, пожилая и молодая, хлопотали около джентльмена пятидесяти лет, возлежавшего в широком и удобном кресле, скорее напоминавшем шезлонг, которому больше пристало находиться на морском пляже, нежели в гостиной богатого дома. Кресло было задвинуто в самый угол комнаты. Молодая особа, стоя на коленях перед креслом, массировала и растирала дряблые кисти рук старого джентльмена.
5).
Доктор быстро подошёл к креслу, взял руку джентльмена и проверил пульс, затем приложил руку к груди лежащего, стараясь обнаружить биение сердца и, наконец, приподнял пальцем веко, и взглянул на его глаз.
Закончив беглый осмотр, он повернулся к старшей леди: "Расскажите мне, леди Боулджер," - спросил врач, - "что же произошло?"
Леди отвечала весьма нервно, дрожащим голосом: "Сэр Джон, как обычно, во время ланча был в полном порядке," - сказала она: "Он говорил с девочками, как всегда, и ел жаркое, не более, чем обычно. Обыкновенный хороший ланч."
"Пил ли он вино?" - спросил доктор.
"Нет. Только виски. Две трети стакана..."
6).
Доктор кивнул головой.
"Затем он перешёл сюда, как всегда, часок вздремнуть. Мы стараемся не беспокоить его в это время. Если приходят гости, мы принимаем их в библиотеке. Он всегда предпочитал эту дальнюю гостиную, он не любил, чтобы его беспокоили."
"И потом?" - спросил доктор.
"Я пришла в четверть третьего, когда час минул, и хотела его разбудить, так как думала, что он спит, прикрыв лицо носовым платком, как всегда. Когда я увидела, что он спит, я вышла и хлопнула дверью, чтобы его разбудить, так как знала, что он назначил встречу на четверть четвёртого. Автомобиль его уже поджидал. Звук захлопнувшейся двери, однако, не разбудил его. Он не двигался, не шевелился."
7).
"И что вы сделали потом?" - спросил доктор.
"Я подошла к нему и подняла платок. Я испугалась, взглянув на его лицо. Оно было таким ужасно бледным... Затем я позвала девочек, и мы попытались привести его в чувство, пока не приехали вы. Но он так и не пошевелился."
Бедная леди закрыла лицо руками и разразилась рыданиями.
Доктор был тактичным человеком. "Если вы вернётесь в библиотеку, вместе с молодыми леди, леди Боулджер, и будете любезны прислать ко мне дворецкого, я осмотрю сэра Джона дополнительно."
8).
"Не могли бы вы сказать нам..." - начала младшая из девушек.
Доктор, ничего не ответив, приобнял её и проводил к двери следом за двумя другими леди.
Через несколько минут г-н Блэк вернулся в гостиную. За ним шёл дворецкий, серьёзный мужчина средних лет.
"Раздвиньте шторы, Симмонс," - это были первые слова доктора, после того, как он вошёл в комнату и встал около лежащего в кресле тела.
Солнце ворвалось в гостиную, залив яркими лучами света мертвенно-бледное лицо.
Доктор Блэк обернулся к дворецкому.
"Симмонс," - сказал он, пристально взглянув на дворецкого, - "я должен извиниться и сказать, что твой хозяин умер!"
9).
"Помилуй бог!" - воскликнул человек в тревоге: "Вы ничего такого не говорили!"
Доктор молча указал на лицо лежащего в кресле; затем, подняв платок, валявшийся на полу, накрыл им лицо покойного.
"Тело нужно вынести отсюда," - заключил он, - "в комнату для гостей, для дальнейшего исследования. Будет лучше позвать лакея, чтобы он помог вам сделать это. Стоп!" - добавил он, когда Симмонс хотел уже выйти из комнаты. "Ни слова другим слугам, что сэр Джон мёртв. Я должен сам сообщить новость леди Боулджер и молодым леди."
10).
Через несколько минут дворецкий вернулся с лакеем и, с помощью доктора, тело было перенесено по ступенькам вниз и уложено на кровать в комнате для гостей. Затем доктор тщательно запер дверь и прошёл в библиотеку, чтобы сообщить плохие новости леди.
В нескольких вежливых фразах он изложил леди Боулджер тот факт, что исходя из обстоятельств и по результатам осмотра её мужа можно с уверенностью заявить, что её муж скончался. Обе девушки выслушали его слова с печальным видом; для них это означало, что они остались сиротами. Нынешняя леди Боулджер была их мачехой. Их родная мать умерла ещё семь лет назад.
11).
Доктор отбыл в машине, оставив задание дворецкому перед отъездом.
"Я вернусь через полчаса, Симмонс," - сказал он: "Приготовьте холодной воды и полотенца к моему возвращению, и два, или три дополнительных таза."
Г-н Блэк возвратился через полчаса, прихватив с собой другого доктора и молодого ассистента. Затем втроём они вошли в комнату, в которой положили покойного сэра Боулджера, и занялись им. Слуги, проходя мимо двери комнаты, слышали голоса, и, как утверждала одна горничная, возгласы удивления. Спустя два часа доктор Блэк открыл дверь комнаты, позвонил в колокольчик и потребовал у появившегося Симмонса проводить его к телефону.
12).
Позвонив по телефону, он вернулся к своим коллегам в комнату с мертвецом, и едва ли прошло десять минут, как два человека появились перед дверью дома и были впущены Симмонсом. Его опытный глаз сразу и безошибочно распознал этих двух визитёров. Очевидно - это были офицеры полиции.
Затем ужасная правда вышла наружу: сэр Джон Боулджер был УБИТ!!!
Стоя около трупа, доктор Блэк сделал своё заявление полиции. После краткого изложения обстоятельств того, что произошло с сэром Джоном, он сообщил результаты исследования тела, произведённого им самим и другим доктором.
13).
"После вскрытия тела, произведённого нашим ассистентом," - заключил он, - "доктор Саймс и я произвели его тщательное исследование. Сначала мы не могли определить причину смерти. Но когда мы перевернули тело, причина её стала очевидной. Мы обнаружили между лопаток, слева, маленькую треугольную рану, в которой находился воткнутый кусок стекла, полностью заполнявший рану и препятствовавший вытеканию крови.
14).
Этот кусок стекла после дальнейшего исследования оказался лезвием ножа, который называется - "венецианский кинжал", то есть лезвием кинжала, изготовленного из специального высокопрочного стекла, при этом - бритвенной остроты. Когда оно было вынуто из раны хирургическими щипцами, то длина лезвия оказалась около шести дюймов. Оно было воткнуто с большой силой и достигло сердца. Смерть наступила всего через несколько мгновений. После удара лезвие обломили у рукояти. Оно осталось в ране не давая вытекать крови. Вот это лезвие кинжала, инспектор Вильямс."
15).
Доктор передал детективу кусок стекла, представлявший собой треугольное лезвие кинжала, использовавшегося в шестнадцатом веке.
Инспектор Вильямс ещё раз, в дополнение к услышанному, внимательно прочитал заключение, уже написанное доктором, и затем задал вопрос:
"Не знаете ли вы, доктор," - спросил он, - "кто последним видел покойного живым?"
"Я не могу вам сообщить этого," - ответил доктор: "Несомненно, леди Боулджер скажет вам."
16).
"Я думаю, что сначала надо расспросить слуг: возможно её сиятельство слишком огорчены. Если вы увидите её, доктор, успокойте её немного. Я увижусь с ней позже."
Доктор выразил своё согласие, и детективы прошли в гостиную, в которой произошла трагедия, и позвонили в звонок.
"Сейчас взгляните сюда, любезнейший," - начал инспектор Вильямс, когда встревоженный Симмонс пришёл к нему на беседу. "Мы двое - офицеры полиции, и я хочу задать тебе несколько вопросов об этом несчастном деле. Можешь ли ты сказать сейчас, кто последним видел сэра Джона живым?"
17).
Дворецкий подумал некоторое время, почесал затылок:
"Да Фриц был последним, видевшим его," - наконец воскликнул он: "Фриц, шоффэр, конечно. Сэр Джон велел передать ему, что хочет с ним переговорить, и он пришёл в дальнюю гостиную до того, как сэр Джон отошёл... ко сну."
"Ага!" - произнёс детектив, весьма заинтересовавшись: "А что произошло потом? Вы видели его возвращающимся?"
"Похоже, что так," - заключил дворецкий: "Когда сэр Джон сказал мне, что хочет видеть Фрица, он поднимался по лестнице, направляясь, как обычно, поспать. Он передал мне приказание приостановившись и опершись на перила. И я немедленно отправился к гаражу и передал Фрицу, что хозяин хочет его видеть. Это было на углу, и он сразу пошёл в дом."
18).
"Но ты видел, как он выходил?" - спросил инспектор.
"Да. Я начал подниматься по ступенькам, когда он вышел из дальней гостиной, и я слышал, как сэр Джон говорил ему, когда шоффэр уже уходил."
"И что он сказал ему?"
"Он сказал: "Я не должен опоздать, Фриц, как ты этим утром."
19).
Детектив разочарованно отложил авторучку, которой он записывал показания на листе, положенном на угол длинной полки. "Вы уверены?" - спросил он дворецкого, - "что слышали голос своего хозяина, сказавшего это?"
"Конечно. Я стоял здесь. Я слышал его голос совершенно ясно и отчётливо, и я ведь служу в этом доме уже десять лет."
"Хорошо," - подвёл итог инспектор, снова беря авторучку: "Знаете ли вы кого-либо, кто видел его после?"
"Я думаю, что это было невозможно," - заключил дворецкий: "Его супруга и молодые леди были в библиотеке. Я ушёл обедать, и лакей был со мной, когда я ел. Некому было..."
20).
Инспектор отпустил дворецкого. С лакеем результат был тот же. Не было ни единого проблеска, только непроницаемый мрак окутывал загадку смерти сэра Джона Боулджера.
Много времени инспектор потратил, опрашивая прислугу, и, позднее, задав несколько вполне уважительных вопросов леди Боулджер и молодым леди, уточняя время, и где находились все люди в этот час, насыщенный событиями, когда их хозяин предполагал спокойно поспать в дальней гостиной.
Каждый выход в доме был осмотрен детективами очень внимательно: дверей было немного.
21).
Была главная входная дверь, закрытая на засов. С другой стороны дома - балкон дальней гостиной, и дверь, ведущая в мощёный камнем двор и, далее, к конюшням: но замок на ней не открывался годами, он был заржавлен и грязен; на не потревоженной пыли не было никаких следов. Детективы стали осматривать всё остальное.
Oни обыскали дом сверху донизу, даже поднимались на крышу, пролезая через небольшую дверцу, но не достигли никаких успехов. Ни одной улики не было найдено.
Прежде, чем они закончили работу, наступил вечер. Помощник инспектора сержант Патрик, гладко выбритый, не шикарно одетый полицейский офицер, спускаясь по лестнице, заметил, обращаясь к своему начальнику, который задумчиво крутил ус: "Я полагаю, это будет следующая знатная работёнка для Фриснера, когда он вернётся из Парижа, Сэр...".
-
22).
Глава 2: Успешная карьера
Сорок лет назад Джон Боулджер, маленький мальчик, выглядевший вполне интеллигентно, родом из деревни в Соммерсетшире, что недалеко от Бата, делал первые шаги в бизнесе, в оффисе господ Грина и Оулетта, торговавших тканями на Уолтинг-Стрит, и вносил свой скромный вклад сидя на табуретке в тёмном углу тесного подвального помещения.
Маленький мальчик обладал парой замечательно острых глаз, которые использовал с такой выгодой, что когда ему исполнилось двадцать, он занял место продавца в фирме, обладая талантом мягкого убеждения, почти неотразимого для клиентов фирмы.
23).
Когда после десяти лет строгой экономии юный продавец успешно скопил триста фунтов, он заявил, к ужасу и сожалению владельцев фирмы, которые рассматривали его, как очень полезное и многообещающее прибавление к их штату, что он, во-первых, откроет собственную торговлю, и, во-вторых, берёт в жёны дочь клиента фирмы, который намерен вложить свой небольшой капитал в совместное дело.
После этой комбинации Джон Боулджер открыл маленький - очень маленький - магазин тканей на Оксфорд-Стрит, который вызвал большую головную боль у части его старых друзей, а ныне конкурентов. Головной болью дело не ограничилось, и, как показал первый год его торговли, увеличилась не только семья, с перспективой дальнейшего появления потомства - мисс Боулджер внесла, естественно, свой веский вклад в это дело - но и к его торговому бизнесу прибавилось помещение его соседа, нерасчётливого торговца скобяным товаром, который обанкротился и убежал от рассерженных кредиторов.
24).
За три года постепенное увеличение семьи и бизнеса продолжалось шаг за шагом. Затем бизнес стал лидировать: семья остановилась на трёх, мальчике и двух девочках, в то время, как торговые точки объединились в огромный концерн "Боулджер и Ко", распространяясь вдоль по улице.
Боулджер был всюду: мясная торговля, бакалея, изготовление подсвечников, снабжение всем, в чём мужчина может нуждаться, и что женщина может желать.
25).
Процветание Джона Боулджера увеличивалось с ростом обхвата его талии, как он сам определял часто сей процесс. Oн никогда не оглядывался назад, но всегда стремился прямо к славе и удаче, вверх по Оксфорд-Стрит.
Через 25 лет он открыл универсальный магазин "Боулджер", ставший широко известным, как торговый центр, где есть всё, и бывший на устах каждой домохозяйки в Англии. поэтому наиболее поразительным стало то, что такой достойный человек, как Джон Боулджер, тихий, добродушного нрава, безгрешный, не имевший серьёзных врагов, мог стать жертвой грязного преступления.
26).
За пять лет до этих событий он был удостоен чести получить дворянство, став рыцарем по случаю открытия прекрасной средней гуманитарной школы, построенной за его счёт в городке, недалеко от места, где он родился. Но было маловероятно, что такое отличие могло стать причиной преступления.
Нет, полиция решительно зашла в тупик. День проходил за днём, но никаких улик обнаружено не было.
Похороны стали одним из самых ярких зрелищ, когда-либо виденных на Куинс-Гейт. Вереница роскошных венков поражала воображение. Рыцарь угодил во все газеты, публика сочла его любимцем Фортуны. Отблеск славы его пал и на детей, тем более, что доля наследства каждого составила очень миленькую сумму в 150 тысяч фунтов стерлингов, так как сэр Джон Боулджер был истинно добросердечным человеком.
27).
Cледствие откладывалось и откладывалось, в надежде, что новые улики попадут в руки полиции, но ничего не произхошло. Жюри присяжных зашло в тупик и выдало вердикт, что "сэр Боулджер был убит неким лицом, или группой лиц, которые остались неизвестны". Такой вывод, по мнению большинства людей, включая самих полицейских, окутал загадку ореолом "нераскрываемого преступления".
Через три месяца после похорон сэра Джона Боулджера, его вдова и трое детей сидели солнечным днём, после полудня, в библиотеке дома на Куинс-Гейт, обсуждая дела, оставшиеся после лорда. Семейный адвокат разъяснял ситуацию. Для леди Боулджер, второй жены сэра Джона, средств пока хватало, но их было недостаточно, чтобы гарантировать прежний образ жизни на Куинс-Гейт на долгий срок. Этот особняк пока был в полном порядке, но стал тесноват для троих детей.
28).
Сэр Джон был не очень щедр по отношению к вдове последние годы перед смертью. семейные обстоятельства сэра Джона были в достаточной степени запутанны. Его брак с прежней леди Боулджер считался хорошей партией для них обоих. Леди Боулджер была племянницей обедневшего пэра, обладателя очень древнего титула. Чего она не принесла мужу, так это материальных выгод, что было несомненно компенсировано семейными связями. Знатные кузены поддержали трёх детей сэра Джона и открыли им двери "сезама" в такие круги общества, куда не смогло бы продвинуть их никакое богатство.
29).
Четверо, сидевшие вокруг стола в библиотеке, слушали адвоката, перебиравшего груды бумаг и объяснявшего состояние дел сэра Джона.
Итоги весьма удовлетворили троих детей. Наследство оказалось обширным. Хорас Боулджер, сын сэра Джона, сидевший во главе стола и одетый в подобающий случаю чёрный костюм, благодарно улыбался своему светлому будущему.
30).
Это был изящный, прекрасно сложенный молодой человек с чисто выбритым белым лицом, блестящими чёрными волосами и густыми бровями. Его культом было стремление стать "человеком с большой буквы" и заседать в парламенте. Первое, что он намеревался сделать, это провести в дом электричество. Старый сэр Джон был очень щедр по отношению к нему, что позволило сыну получить прекрасное образование. Он некоторое время провёл в Харроу и затем, по его горячим просьбам, вернулся домой и был обеспечен частным преподавателем. После тщательной подготовки этим джентльменом, он поступил в Кембридж и закончил его "вторым спорщиком", подтвердив тем самым свой высокий уровень.
31).
Таким образом, умственно снаряжённый Хорас, глядя на мир свысока, примерил ермолку барристера, став членом Иннер Темпла, профессиональной ассоциации адвокатов и судей.
В планы сэра Джона не входило введение сына в свой великолепный бизнес на Оксфорд-Стрит. Возможно, природная проницательность бизнесмена подсказывала ему, что сына не стоит использовать таким образом, ибо профессия торгаша будет препятствовать его карьере. А, возможно, здесь сыграло роль то пренебрежение, с каим его дочери относились к малоизящному ремеслу, обеспечивавшему их хлеб с маслом. Когда им случалось порой проезжать по Оксфорд-Стрит, они стыдливо отводили глаза от реклам... "Дешёвая линия... Распродажа..." и объявлений, зазывавших покупателей в торговые заведения отца.
32).
Хорас небрежно отложил в сторону бумаги со вздохом удовлетворения и адресовал замечание старшей из своих двух сестёр. "Очевидно," - сказал он, - "что наши доли превосходят сумму, заявленную в оглашённом завещании. Это повлечёт увеличение пошлины на наследство."
"Я не думаю, что мы станем жаловаться по этому поводу," - ответила Шарлотта Боулджер, - "полагаю, что мы будем иметь по пять тысяч фунтов. Это больше, чем мы ожидали." Мисс Боулджер, молодая леди 25-ти лет, с возрастом стала возмущаться тем фактом, что её окрестили Шарлоттой. Многие знакомые старались в разговоре неназывать её этим именем, ибо произнеся его, они рисковали навлечь на себя неудовольствие этой особы. Даже сокращённое "Лотти" задевало её. По необъяснимой причине она предпочитала, чтобы близкие друзья называли её Зарой.
33).
"Я не буду жаловаться," - бросила она Этели, своей младшей сестре: "Так как наши юные годы ушли, я стану наслаждаться жизнью."
"Это напомнило мне," - вмешался Хорас, - "о машине: что делать с ней?"
Леди Боулджер ответила за всех: "Я отказываюсь от претензий на неё, так как твой дорогой папА любезно завещал её мне вместе с экипажем и лошадьми. Как тебе известно, я никогда не ездила в машине."
"Очень хорошо, это упрощает дело. Конечно, ты должна оценить её. Что вы скажете, девочки, о машине?"
34).
Обе девушки переглянулись и обменялись лёгкими улыбками.
"Ах, я полагаю, будет лучше сохранить её здесь."
Мисс Боулджер ответила небрежно: "Вы так считаете? Её можно будет использовать?"
"Это возможно," - ответил Хорас рассудительно. "Но есть один нюанс. Я объясню сейчас. Это касается Фрица."
35).
Хорас нахмурился: "Он был последним, кто видел папу живым," - ответил он важно, - "и полиция неудовлетворена информацией о нём. Помните, что главная задача моей жизни - найти убийцу отца."
Лица обеих девушек стали очень серьёзными. Леди Боулджер поднесла к глазам носовой платок.
"Я не верю," - бросила Этель после паузы, внезапно покраснев, - "что Фриц замешан в это. Никогда не поверю!"
"Я тоже," - добавила миссис Боулджер убеждённо.
Их брат, барристер, встал с кресла и строго посмотрел на них, подобно адвокату, допрашивающему свидетеля.
"Bы обе выглядите очень заинтересованными шоффэром," - заметил он: "Я полагаю, это потому, что он - красавчик."
36).
"Не правда, не правда!" - ответили сёстры одновременно.
"Мы просто думаем," - продолжила Зара, - "что он очень хороший шоффэр".
"Я думаю, дорогой отец всегда доверял ему," - добавила Этель.
"И в чём я уверена, так это в том, что иначе он не доверил бы ему водить машину," - продолжила младшая сестра, недовольная хмурым выражением лица брата: "Если ты настаиваешь, мы можем избавиться от него. Но я думаю, что знаю того, кто будет только рад этому и тут же наймёт его."
"И кто это?" - спросил брат.
"Хью Фитерстоун".
-
37).
Глава 3: Фриц
Фриц Хофман поступил к Боулджерам по рекомендации знаменитой автомобильной фирмы, имевшей отделение в Лондоне. Его рекомендовали, как весьма интеллигентного молодого человека, сдавшего все тесты на шоффэра высокого класса, что встречалось не часто.
Обладая приятной внешностью и изящными манерами, он быстро вошёл в доверие к женской части семьи, а его аккуратное вождение и пунктуальность расположили к нему сэра Джона и Хораса.
Другие качества, как и прошлое Фрица, после восторженных рекомендаций производителей автомобилей, просто никого не заинтересовали, пока, после убийства сэра Джона Боулджера, на сцене не появилась полиция. Фрица подвергли серии допросов, произвели обыск, навели справки, однако, никакой компрометирующей информации не обнаружили, хотя и сомнения развеяны также не были.
38).
"Этот шоффэр, по-моему, замешан," - заключил сержант Патрик после одного из допросов: "Он что-то скрывает, или меня зовут не Патрик..."
Но доказательств его вины не оказалось, и несмотря на убеждённость Патрика, пытавшегося их обнаружить методом дедукции, или вытрясти из него, шоффэра пришлось отпустиь.
Миссис Боулджер сначала испытывала острый интерес к Фрицу. Его чисто выбритое приятное лицо, прекрасные голубые глаза и красивые густые волосы влекли её, но из этого ничего не вышло. Да и рост его небыл достаточно велик, а манеры, хотя и изящные, никогда не давали повода заподозрить его в желании переступить черту.
Но некоторая таинственность в нём чувствовалась постоянно. Это, с одной стороны привлекало, с другой - настораживало. Однажды произошёл следующий инцидент:
39).
Зара и Этель, утомлённые после хождения за покупками на Риджент-Стрит, завернули в находящуюся поблизости популярную чайную на Бонд-Стрит. Случилось так, что незадолго до этого машина сэра Боулджера сломалась настолько серьёзно, что починка оказалась Фрицу не по силам, хотя он и был талантливым механиком. Пришлось отправить машину на завод. Следовательно, в тот момент Фриц наслаждался несколькими днями заслуженного отдыха.
Две сестры надолго засели в чайной при магазине на Бонд-Стрит и, дождавшись заказанного чаю, начали подкрепляться, когда модно одетая леди и сопровождающий её джентльмен вошли и сели за столик на противоположной стороне комнаты.
40).
Леди была молода, очень мила и, можно было безошибочно сказать, производила впечатление высоконравственной и воспитанной особы. Обе мисс Боулджер принялись обсуждать фасон её одежды, нчиная от шляпы ярко-жёлтого цвета, до прекрасно сшитого шёлкового пальто, из-под которого кокетливо выглядывал подол изящного летнего платья, что было последним писком моды этого сезона. И только значительно позже девушки обратили внимание на джентльмена, который её сопровождал.
Они немедленно обменялись изумлёнными взглядами. Невозможно было усомниться, кто этот джентльмен, добротно, но скромно одетый в обычный костюм городского жителя, каких кругом тысячи. Но они-то узнали его сразу. Это был Фриц, их шоффэр!
41).
Девушкам бросилось в глаза несоответствие наряда элегантной дамы и банального костюма её соседа, который в их глазах ассоциировался с "дешёвой линией" одежды, рекламируемой их отцом, которую они иронично называли "скроенной из банных полотенец", что вызывало улыбки у особ их круга, прекрасно воспитанных, с тонким вкусом. Но постепенно небрежные реплики, которыми они обменивались по поводу одежды джентльмена, начали затухать. И причиной этого стал тон беседы Фрица и молодой леди.
Существуют женщины особого рода, которые носят печать своего происхождения на всём, от манеры речи, до звона браслетов. Прочие же лишены этих качеств.
42).
Леди, сидевшая рядом с Фрицем, шоффэром, явно была из высшего общества. Ни Зара, ни Этель Боулджер ни секунды не сомневались в этом. Хотя разговор шёл по-немецки, но они слышали, что молодая леди обращается к шоффэру "Фриц" и говорит с ним, как с равным. Он вырос в их глазах неизмеримо, и ни его одежда, ни шляпа, вышедшая из моды, уже не имели значения.
Было очевидно, что Фриц и леди беседовали на очень интересную для обоих тему.
Образование девушек из семейства Боулджер включало немецкий язык. Они конечно понимали отдельные слова, но как ни напрягались, смысл разговора оставался для них недостижим.
43).
Леди наконец собралась уходить, и Фриц, прощаясь, произнёс её имя: "Маргерит".
Она улыбнулась, опустила плотную вуаль, скрывавшую её лицо до подбородка, вышла из чайной и села в поджидавший её лёгкий, спортивного вида двухколёсный экипаж, запряжённый парой великолепных рысаков.
Фриц, проводив её, вернулся в чайную и очень вежливо заговорил с сёстрами Боулджер, поприветствовав их.
В этот и только в этот миг Зара хотела было возмутиться, восприняв, как оскорбление, что их шоффэр осмелился... Но взглянув в его лучистые прекрасные глазза, покорённая его изысканной и спокойной манерой речи, она приняла приветствие и ответила улыбкой, изящным жестом пригласив его занять стоявший рядом свободный стул.
44).
Четверть часа разговора прошли, как будто ни моторы, ни автомобили, ни шоффэры вовсе не существовали на белом свете. В самом деле, четверть часа превратились в полчаса, в течении которых Этель Боулджер уделила собеседнику бОльшее внимание, чем позволяли приличия, и пришла к выводу, что Фриц, шоффэр, обладает прекрасными голубыми глазами и отличными белыми зубами. Ей явно доставляло удовольствие внимательно рассматривать сидящего напротив представительного мужчину.
Беседа аккуратно обходила автомобили, но затрагивала темы, интересные для девушек. Фриц иногда посещал оперу и был энтузиастом музыки, как и многие его соотечественники. Слушать его весьма интересные высказывания было очень занимательно, тем более, что его английский был очень хорош, хотя, время от времени, в нём проскакивал незначительный немецкий чирикающий акцент. Обе девушки быстро забыли, что говорят с шоффэром их отца.
45).
Они попали в совершенно двусмысленное положение. Фриц был наёмным работником, носил ливрею, был по существу кучером, и допускать при общении даже намёк на фамильярность с его стороны - было абсолютно невозможно. Но, с другой стороны, это был Фриц с Бонд-Стрит, одетый хоть и не дорого, но добротно и со вкусом, неизменно корректный в обращении, интеллигентный, достойный во всех отношениях человек, с которым приятно было общаться, и обращаться к которому стоило не иначе, как "г-н Хофман", хотя, при всём при этом, встречи с ним могли происходить только в достаточно отдалённой чайной, либо во время прогулок в Кенсингтонских садах, как бы случайно.
46).
Убийство сэра Джона Боулджера, разумеется, положило конец всему этому, и, вдобавок, утром, после разговора между Хорасом Боулджером и его сёстрами, Фрицу было передано, что его молодой хозяин желает переговорить с ним в библиотеке. Войдя в эту уединённую комнату, он через десять минут покинул её с очень меланхолическим выражением на лице, так как получил уведомление об увольнении.
Но проходя мимо дверей столовой, он внезапно был остановлен, когда очень нежная ручка приоткрыла дверь, и мягкий голос прошептал: "Не падайте духом, Фриц, возьмите эту бумагу, если вы отправитесь с этим по указанному адресу, то г-н Фитерстоун охотно наймёт вас."
Затем рука исчезла, и дверь столовой тихо закрылась.
В такую рань его услуги не требовались, и поэтому он тут же отправился на Довер-Стрит, где ему было сказано, что г-н Фитерстоун уже уехал в свой офис в Сити. Фриц немедленно последовал за ним. Контора располагалась в первом этаже большого дома, главный вход в который был со стороны Корнхилла.
Г-н Фитерстоун занимал весьма важное положение старшего партнёра в недавно созданной, но чрезвычайно предприимчивой и процветающей маклерской фирме.
48).
Он был отпрыском очень хорошей фамилии, состоял в родстве, правда довольно отдалённом, с одним важным пэром, имел титулованного дядю или даже двух, и массу менее значительных родственников, которые, однако, могли оказать в трудную минуту очень существенную помощь и поддержку, да и просто пригодиться на всякий случай. Хью Фитерстоун и Хорас Боулджер были однокашниками в Харроу, но потом их дорожки разошлись. Хью получил место в маклерской конторе, а Хорас стал готовиться к поступлению в университет.
Однако, дружеские отношения между ними сохранялись, и случилось так, что именно это повлекло для Фитерстоуна весьма существенные последствия: однажды он был представлен Этель Боулджер, в которую влюбился по уши с первого взгляда.
49).
Хью Фитерстоун быстро делал карьеру. Атмосфера предприимчивости, царившая в маклерской конторе и на фондовой бирже, соответствовала его темпераменту и способностям. После смерти дяди он унаследовал фирму.
Фрица не заставили долго ожидать. Один из клерков сопроводил его в кабинет г-на Фитерстоуна.
Там он увидел высокого тощего джентльмена с гладко выбритым лицом, с моноклем в левом глазу, одетого в тёмный, застёгнутый на все пуговицы сюртук, рукав которого был повязан чёрной лентой в знак траура.
Фриц представился и коротко изложил своё дело. Г-н Фитерстоун предложив ему сесть, взял письмо, лежавшее на столе отдельно от других:
50).
"Я получил известие о вас," - сказал он, - "от мисс Этель Боулджер, сегодня рано утром. Она рекомендует мне взять вас на пробу."
Таким образом Фриц, к полному своему удовлетворению, оказался нанятым в качестве личного шоффэра г-на Фитерстоуна. Он испросил у нового хозяина время на то, чтобы сходить в Вест-Энд и забрать свои вещи с прежнего места службы, с тем, чтобы сразу вернуться на Довер-Стрит и опробовать, каков будет его новый автомобиль.
51).
Как только он вышел, г-н Фитерстоун сделал запись в ежедневнике о найме шоффэра, затем открыл конверт и вынул письмо, полученное ранним утром, в котором, очевидно, и содержались рекомендации Фрица. перечитав, он вложил его обратно в конверт и положил на стол, вернувшись к текущим делам.
Выдвинув ящик стола и взяв из него пухлый пакет, он вытащил из него пожелтевший от времени лист пергамента и углубился в чтение. Через некоторое время он откинулся на спинку кресла и присвистнул: "Очень странное начало," - пробормотал он, - "надо показать это г-же Беоклерк."
-
52).
Глава 4: Спрятанное сокровище
Г-жа Беоклерк проживала в одной из восхитительных квартир в особняке, представлявшем собой чудо архитектуры, с видом на Кенсингтон-гарденс, и находившемся неподалёку от Принц-Альберь-Холла. Она вселилась туда совсем недавно, сразу после окончания медового месяца, по возвращении из свадебного путешествия.
Г-жа Беоклерк была молодой и миленькой вдовицей, когда нынешний её муж, Хьюберт Беоклерк, знаменитый королевский адвокат, встретил её, ещё как миз Доусон, на обеде в доме брата. Она была так хороша в своём шуршащем шёлковом платье, что с этого момента он стал её преданным рабом.
53).
Хью Беоклерк, очень солидно выглядевший, всегда чисто выбритый мужчина из хорошей семьи, имел десять тысяч фунтов годового дохода. Он был членом парламента, пользовался авторитетом в своей партии и в виду этого имел хорошую перспективу однажды усесться на мешок с шерстью, став спикером.
Г-жа Беоклерк, или точнее г-жа Доусон, каковой она в тот момент ещё была, вытянув счастливый билет и заполучив такого кандидата в мужья, будучи очень современной и сообразительной женщиной, выглядела несколько испуганной и постоянно вздыхала, как будто предстоящая свадьба была очень страшным для неё делом.
54).
Прекрасные голубовато-серые глаза молодой вдовы бросали такие взоры, как будто умоляли о помощи.. Видимо именно это и очаровало Хьберта Беоклерка.
Великолепные глаза, розовая с белым гладкая кожа лица в обрамлении светло-коричневых волос, всё это создавало очаровательную картину. Для описания её фигуры подходило только одно слово, и слово это было - совершенство. Её последний муж, как говорила она сама своим друзьям, был австралийским торговцем и умер в этой колонии после нескольких месяцев семейной жизни. После его смерти она вернулась в Англию и старалась забыться и утолить горе тяжкой утраты среди удовольствий жизни в метрополии и на континенте. И, как отмечали некоторые особо извращённые и желчные люди, обеспечить себя новым мужем.
Абсолютно закономерно этот другой муж не замедлил объявиться с руками, наполненными золотом, и глазами, полными света внезапной любви.
55).
Хьюберт Беоклерк был весьма видным мужчиной, заполучить которого в мужья мечтала бы любая женщина. Мона (как её называли друзья), особа весьма импульсивная, вполне могла бы гордиться им, но её натура была такова, что искреннее проявление подобных чувств, особенно публично, казалось ей неуместным, а главное, не выгодным.
Со своей стороны, Хьюберт Беоклерк был счастлив, обладая такой шикарной голубоглазой женой, и, не смотря на то, что ему было уже сорок восемь лет, вёл себя словно молодой двадцатиоднолетний юнец, демонстрируя столь высокий любовный пыл, что ему мог бы позавидовать любой молодой мужчина.
56).
В качестве свадебного подарка была выбрана прекрасная квартира с видом на Кенсингтон-Гарденс, в доме великолепной архитектуры, находящемся неподалёку от зданий суда и парламента, и, следовательно, весьма подходившая как для Хью, так и для Моны, которая заявила, что её устроит любое место, расположенное в десяти минутах езды на автомобиле от Бонд-Стрит.
Но квартира в Кенсингтоне была для обоих лишь временной обителью. Мона мечтала о вилле в Ницце, или Каннах. Хьюберт же подумывал о доме в своём родном графстве Норфолк, с такой фазаньей охотой, которая устроила бы даже короля.
57).
Однажды после полудня пасмурным днём, г-жа Беоклерк сидела в своей гостиной с разожжённым камином, наблюдая за аллеями Кенсингтонских садов, которые уже были освещены ярким светом фонарей. Рядом с ней стоял прекрасно сервированный передвижной чайный столик, специально сконструированный для неё искусным мебельщиком таким образом, чтобы он вмещал всё необходимое для чая, включая вазу для разнообразных пирожных, и позволял обходиться без дополнительной прислуги, так как г-жа Беоклерк не терпела слуг-мужчин. Камин, находившийся несколько левее от неё, грел прекрасно. Г-жа Беоклерк бла задумчива, чему способствовала скверная погода. Леди опасалась, что никто не придёт к ней на послеполуденный чай. Однако, хмурость быстро исчезла с её лица - в то время, как она хотела приняться за вторую чашку чая, весело зазвонил электрический звонок, извещая о прибывшем визитёре.
58).
Вскочив с кресла, она быстро подбежала к зеркалу, висевшему на стене рядом с камином: оставшись довольной своим внешним видом, она быстро села снова, горячо надеясь, что посетитель окажется мужчиной. В этом она не была разочарована. Вышколенный дворецкий вошёл и торжественно доложил, с поклоном: "Г-н Хьюго Фитерстоун, мадам...".
"Я так обрадован, что застал вас дома..." - начал гость; его монокль отбрасывал блики от каминного огня: "Хотелось бы видеть вас почаще, хоть каждый день...".
"И что явилось причиной такого несколько странного желания, видеть меня, несчастную?" - спросила печально г-жа Беоклерк, откидываясь на подушки кресла: "Для чего вы хотели так срочно увидеть меня?"
59).
Она поглядела на Хью с удовлетворением, томно прикрыв глаза. Он был прекрасно выглядевшим мужчиной, может быть даже очень милым, примерно тридцати лет от роду.
"Со мною случилось курьёзное приключение..." - продолжил он: "Весьма экстраординарный случай, и я просто умираю от нетерпения рассказать всё вам. Вы знете, что я доверяю вам безоговорочно, вашей рассудительности и здравому смыслу...".
Мона кивнула головой подтверждающе, у неё проснулся нешуточный интерес.
"Прежде позвольте мне налить вам чашку чая." - предложила она: "Затем вы сможете спокойно всё рассказать."
60).
Она налила чашку, подала ему, снова откинулась на спинку кресла, взяла серебряный портсигар и вынула из него одну сигарету.
"А сейчас," - продолжила она, когда он закончил свой чай, - "возьмите сигарету и расскажите ваши новости."
Он прикурил сигарету, затянулся, выпустил струю дыма, и глядя, как она медленно тает в воздухе, начал своё изложение.
"Вы вероятно знаете," - начал он, - "что у меня был очень эксцентричный старый дядюшка, сэр Роуленд Фитерстоун, который вёл жизнь почти отшельника в старом доме на Нортумберлендском побережье, недалеко от Морпета..."
Она кивнула головой, выпустив несколько колец ароматного табачного дыма, держа сигарету в руке.
61).
"Хорошо..." - продолжил он: "Я провёл пару недель свободного времени в его имении, в последнюю осень, охотясь на фазанов. Я - единственный, кому он позволяет стрелять их. Случилось так, что три дня подряд лил дождь, и я был в отчаянии, не зная, чем развлечься. Я даже попробовал взять несколько уроков у дьявола..."
"Вам должно быть было очень тяжко без развлечений," - заметила г-жа Беоклерк с улыбкой: "Продолжайте."
"Я постарался перепробовать всё, что мне пришло в голову..." - продолжил он: "И даже чуть не поссорился со своим дядей, явно только со скуки. Однако, я сдержался, и вечером второго дня засел за исследование библиотеки. Я был вынужденно любознателен и использовал лестницу, чтобы добраться до книг, расположенных на верхних полках, которые стояли непотревоженными уже несколько поколений..."
62).
"Я персмотрел бесчисленное множество старых книг, просто, чтобы убить время, когда один старый громоздкий том, стоявший на самой верхней полке, чем-то привлёк моё внимание. Я постарался вытянуть его, но потерял равновесие и рухнул вниз..."
"Бедный Хью!" - вставила г-жа Беоклерк.
"Ох, я не очень ушибся, так как приземлился на ноги..." - отметил он. "Но книгу я не смог удержать. Она вылетела из моей руки и грохнулась на пол. Когда я пришёл в себя и поднял её, то заметил на полу старый документ, вылетевший из книги..."
Он вынул из пакета и показал сложенный лист пергамента, вложенный в конверт с надписью. Всё это он передал Моне. Взяв бумаги, она повертела их и вернула обратно, тряхнув головой.
63).
"Чёрт побери," - сказала она, - "я ничего не понимаю в юридических документах."