Воложин Соломон Исаакович : другие произведения.

Еще о демонизме Марины Цветаевой

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Художественный смысл - место на Синусоиде идеалов

Еще о демонизме Марины Цветаевой

Пишет молоденькая женщина... И тем более жутко, что знаешь, что в конце концов, пусть и почти через треть века, она покончит с жизнью самоубийством.

Идешь, на меня похожий,

Глаза устремляя вниз.

Я их опускала - тоже!

Прохожий, остановись!

Прочти - слепоты куриной

И маков набрав букет-

Что звали меня Мариной

И сколько мне было лет.

Не думай, что здесь - могила,

Что я появлюсь, грозя...

Я слишком сама любила

Смеяться, когда нельзя!

И кровь приливала к коже,

И кудри мои вились...

Я тоже была, прохожий!

Прохожий, остановись!

Сорви себе стебель дикий

И ягоду ему вслед:

Кладбищенской земляники

Крупнее и слаще нет.

Но только не стой угрюмо,

Главу опустив на грудь.

Легко обо мне подумай,

Легко обо мне забудь.

Как луч тебя освещает!

Ты весь в золотой пыли...

- И пусть тебя не смущает

Мой голос из-под земли.

1913 г.

Бенедикт Сарнов возвышает Цветаеву: "Вопреки содержащемуся в этих стихах словесному призыву забыть о мертвых, не смущать себя памятью о них, весь лирический строй стихотворения, весь его эмоциональный заряд утверждает другое. Он говорит: колокол звонит по тебе, мы связаны друг с другом, ты - такой же, как я. А я была такою же, каков ты сейчас. Не забывай об этом. Мы все - одно. Мы все - часть человечества" (Б. Сарнов. Пришествие капитана Лебядкина (случай Зощенко). М., 1993).

А "колокол звонит по тебе" это из Хемингуэя. И Хемингуэй, по-моему, всю жизнь после первой мировой войны творил, вдохновляемый идеалом того типа, который я помечаю ценностями, если двумя словами: сверхбудущее и коллективизм. (Вон и Сарнов с коллективизмом явно согласен.) Цветаева же - тоже, пожалуй, всю жизнь - выражала полярно противоположный идеал. Если охарактеризовать его тоже двумя словами, это будет: сверхчеловек и эгоизм.

И как с таким мнением я могу спокойно пройти мимо толкования Сарнова?

Читатель, давайте договоримся, что если можно назвать сориентированным вверх и даже сверхвверх, как бы в небо и выше, идеал, ценящий единство с человечеством и связь всех со всеми не только в жизни, но и после смерти, то противоположный идеал я смею назвать направленным вниз и даже субвниз, как бы под землю. Небо и Ад... Только Ад - не в негативном смысле этого слова, а,- как и подобает всякому идеалу,- в позитивном. В смысле величия. Равенства Богу. Демонизм.

И тогда нам не покажется странным то воодушевление, какое испытывает молодая поэтесса от представления себя внушающей свой демонический идеал из могилы, из-под земли.

Сарнов, чувствуя это воодушевление и не мысля себе, что одухотворенность может быть не только возвышенная, но и, так сказать, субсниженная, навязывает нам нечто, от Цветаевой полярно удаленное.

Я более того скажу. Аврамистские религии и прогрессистские веяния ТАК пронизали веками и тысячелетиями миллионы людей в десятках стран, что и сами демонисты, кажется, то и дело оказываются непоследовательными в своих излияниях.

Смотрите: "Как луч тебя освещает! / Ты весь в золотой пыли..." Кажется, поэтесса предлагает ценить легко достижимое счастье обыденной жизни, мещанство, грубо говоря. Просто оглянись - какая прелесть вокруг тебя. Живи и радуйся. Смотрите: "Идешь, на меня похожий, / Глаза устремляя вниз". Казалось бы, всего только вниз. Опять - легкодостижимая радость от того, что называют "ниже пояса". И "Кладбищенской земляники / Крупнее и слаще нет" - того же, вроде бы, поля ягода. Что за труд? Нагнись и сорви...

Но.

Не почувствуете ли вы иронии в наличии в стихе "слепоты куриной"? Нет ли какого-то негативизма по отношению к Человеку Поверхностному, только и способному, что читать "в лоб": "Прочти... / Что звали меня Мариной / И сколько мне было лет"? Не подтрунивает ли она над слабодушным жизнелюбцем: "Не думай, что здесь - могила, / Что я появлюсь, грозя..."?

Если почувствуете, если умом хотя бы призна`ете, то, может, согласитесь, что художники не изъясняются прямо, что Выготский верно открыл, что от столкновения противоречий и оттого - от противочувствий читательских в душах читателей (подсознательно по большей части) от художественных произведений рождается третье, катарсис, возвышение чувства, которое можно лишь осознать (если удастся, и тогда это будет художественный смысл), но - не процитировать.

Так вот катарсис от этого стихотворения, как и от многих цветаевских, - демонизм. Если выразить художественный смысл одним словом.

Если многими, то лирическое "я" телепает, что вот я-де - не такая, как ты будешь, рядовой прохожий, около моей могилы. Я чувствовала радость жизни тем острей, чем более чревата моя жизнь была смертью. Но тебе-де этого не понять. Даже подсказка ("Я слишком сама любила / Смеяться, когда нельзя!") тебе не поможет. Ты не поймешь, чего это я вдруг невпопад о смехе говорю, когда тебя традиционно тянет в минор, раз ты на кладбище. Мы разные. Ты традиционный, как все. А я из ряда вон, исключительная. Порхай по жизни, как мотылек однодневка не понимающий, что однодневка, и не способный испытать особо острое счастье именно от осознания однодневности. Потому гуляй себе, мещанин, дальше и забывай себе меня. Иначе ты, поверхностный и не можешь.

Мне импонирует, что Сарнов не согласился с "словесным" в стихотворении, а обратился к духовному, к тому, что за словами. Мне только бесконечно жаль, что даже специалисты зачастую склонны понимать художников, так сказать, по себе, любимому, что идеи Выготского, способные предохранить от такого примитива, настолько не применяются специалистами. Когда они до них дойдут?! А до простых читателей - когда?

Я, наверно, способен привести в ярость моралиста...

Миллионы людей, никаких не демонистов, тают, слушая, как поет артистка стихи Цветаевой в любимейшем кинофильме "Ирония судьбы, или с легким паром!". Мы воспринимаем песню как иллюстрацию того подсознательного, что обратило уже героев кино к влюбленности друг в друга. Как иллюстрацию.

А ведь перед нами стихи демонистки. Да.

Мне нравится, что вы больны не мной,

Мне нравится, что я больна не вами,

Что никогда тяжелый шар земной

Не уплывет под нашими ногами.

Мне нравится, что можно быть смешной -

Распущенной - и не играть словами,

И не краснеть удушливой волной,

Слегка соприкоснувшись рукавами.

Мне нравится еще, что вы при мне

Спокойно обнимаете другую,

Не прочите мне в адовом огне

Гореть за то, что я не вас целую.

Что имя нежное мое, мой нежный, не

Упоминаете ни днем, ни ночью - всуе...

Что никогда в церковной тишине

Не пропоют над нами: аллилуйя!

Спасибо вам и сердцем и рукой

За то, что вы меня - не зная сами! -

Так любите: за мой ночной покой,

За редкость встреч закатными часами,

За наши не-гулянья под луной,

За солнце, не у нас над головами,-

За то, что вы больны - увы! - не мной,

За то, что я больна - увы! - не вами!

1915 г.

Демонизм... И даже подсказка - опять подсказка - не срабатывает. Вот она:

Мне нравится, что можно быть смешной -

Распущенной - и не играть словами...

Мы,- я прежде, по крайней мере,- рассеянно пропускаем мимо ушей это "распущенной" и таем, таем...

Мне вспоминается теперь американский фильм "Тутси". Мужчина, талантливый артист, которому никак не удается устроиться на работу, вынужден притвориться женщиной. Только так ему удалось устроиться. Он оказался в недрах женской части коллектива. С ним сдружилась одна, Тутси, не подозревая в нем мужчину. А он в не влюбился. И раз она призналась: "Я б отдавалась каждому мужчине, если б он без всяких околичностей ко мне подошел и попросил".

Человек выдал свое "я" фантастическое - каким бы я хотел быть, если б все было возможно. (В человеке несколько представлений о самом себе, утверждают психологи.)

Так в действительности у большинства и в нормальном состоянии "я" фантастическое никак не смешивается с реальностью, с другими "я": настоящим, идеализируемым (каким приятно видеть себя), представляемым (восприятию других)... А у демонистов это, видимо не так. Фантастическое в жизнь вторгается, с идеализируемым оно близко.

И вот таково лирическое "я" цветаевского стихотворения. "Я" - распущенное. Такому смешным представляется включаться в игру словами, когда оно возжелало. И доставляет эстетическое удовольствие, хищнице, медлить с единственным и верным броском на объект вожделения. Это не Тутси, не соблюдающая приличий лишь в уме и там этим несоблюдением наслаждающаяся. Тут - наслаждаются, наоборот, уже, уже вершащимся, фактическим - пусть и в изрядно неосознанном виде - несоблюдением приличий: и "меня ТАК любите" (да явно и "я" тоже любит ТАК), и, тем не менее, нет и никогда не будет всего того приличного, что должно б случиться из-за любви: частые встречи, гулянья под луной, любовное томление, венчание...

Перед нами как бы изометрическая зарядка. Огромное напряжение и никакого движения. Хищница перед прыжком, вполне уверенная в своей силе и победе. Демоница.

Вот это противоречие колоссального действия в бездействии и создает неизменный эстетический эффект. Катарсис от взаимоуничтожения охватывающих нас противочувствий дает переживание абсолютной свободы, вседозволенности. И не стыдливой, а самоутверждающейся, здоровой, победительной.

9 марта 2005 г.


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"